автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: "Свое - чужое" в "Вечерах на хуторе близ Диканьки" Н.В. Гоголя

Полный текст автореферата диссертации по теме ""Свое - чужое" в "Вечерах на хуторе близ Диканьки" Н.В. Гоголя"

На правах рукописи

Ветчинкина Юлия Владимировна

«СВОЕ - ЧУЖОЕ» В «ВЕЧЕРАХ НА ХУТОРЕ БЛИЗ ДИКАНЬКИ» Н.В. ГОГОЛЯ

Специальность 10.01.01 - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Самара 2005

Работа выполнена на кафедре русской, зарубежной литературы и

методики преподавания литературы Самарского государственного педагогического университета.

Научный руководитель - доктор филологических наук,

профессор

Кривонос Владислав Шаевич

Официальные оппоненты - докторфилологических наук,

профессор

Савинков Сергей Владимирович

- кандидат филологических наук Еремин Максим Александрович

Ведущая организация -Саратовский государственный

университет

Защита состоится 7 апреля 2006 г. в 16.00 часов на заседании диссертационного совета К 212.216.01 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук при Самарском государственном педагогическом университете по адресу: 443099, Самара, ул. Л. Толстого, 47.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Самарского государственного педагогического университета. 443099,г.Самара,ул. М. Горького,65/67.

Автореферат разослан »Срё&ра^А 200 £ г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент О.И.Сердюкова

; ¿осъА

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Интерес к раннему творчеству Гоголя в последние десятилетия во многом связан с переосмыслением поэтики «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Во второй половине XX века объектом научного интереса стали карнавализация, явная и неявная фантастика, особенности пространственной структуры цикла. Эти вопросы были изучены такими крупными учеными, как М.М.Бахгин, Ю.МЛотман, Ю.В.Манн, Л.В.Пумпянский. В конце XX века интерес сместился в сторону исследования архетипов, мифолого-семантического уровня «Вечеров». В настоящее время на первый план выходит изучение трансформации фольклорно-мифологической поэтики в художественном мире «Вечеров». Концептуальное значение здесь имеют исследования С.А.Гончарова, В.И.Ереминой, А.И.Иваницкого, ЕМ.Мелетинского. Однако, несмотря на наличие ценных работ о «Вечерах», существует ряд малоисследованных аспектов в изучении фольклорно-м ифологического начала в этом цикле. В частности, остается только намеченным, малораз-работанным направлением анализ оппозиции «свое - чужое», которая имеет универсальный характер в культуре и искусстве. В последние годы именно эта антитеза становится предметом исследования ученых различной научной специализации. Так, изучение оппозиции «свое - чужое» получило широкое распространение и в фольклористике, поскольку разделение мира на «свой» и «чужой» является одним из основополагающих в фольклорно-м ифологических представлениях. Обращение к анализу оппозиции «свое - чужое» в первом цикле Гоголя представляется продуктивным при исследовании художественного мира «Вечеров».

Состояние научной разработанности темы. Условно мож-ю выделить несколько групп исследований, так или иначе затра-ивающих проблему «свое1 о - чужого» в творчестве Гоголя и в .удожественном мире «Вечеров».

Во-первых, необходимо выделить работы, в которых прямо ти косвенно рассматривается проблема «своего - чужого» хро-•угона в «Вечерах». Разделение на два типа пространства - бы->вой и волшебный (фантастический)- проводит Ю.МЛотман,а лед за ним и другие исследователи (Н.С.Болкунова.

И.Ф.Заманова, М.А.Новикова, И.Н.Шама). При этом особенно значимыми оказываются пограничные локусы, которые «при переходе в ирреальное пространство утрачивают бытовую значимость и начинают функционировать как обитель нечистой силы, граница между мирами («своим» и «чужим»)» (И.Ф.Заманова, 2000, с. 9). В контексте «своего - чужого» в хронотопе «Вечеров» важны выделенные исследователями оппозиции: Диканька - Петербург (Ю.Я .Барабаш, С.А.Гончаров, И.Ф.Заманова, Ю.В.Манн, М.А.Новикова, И.Н.Шама), дом - дорога (Н.С.Болку-нова), настоящее время - прошлое/«золотой век» (Ю.В.Манн, Е.М.Мелетинский). Необходимо отметить ценность наблюдений над некоторыми пространственно-временными точками в цикле и мотивами, с ними связанными. Это пространство клада (В.И.Еремина), сна (В.И.Еремина, В.Ш.Кривонос, Ю.МЛотман, Д.А.Нечаенко), ярмарки (М.М.Бахтин, Ю.Д.Нечичоренко). Важной характеристикой художественного мира «Вечеров» становится внутренняя противоречивость, «комбинирование» фантастического и обыденного миров, прозрачность границ и взаимодействие между ними (Л.И.Еремина, И.П.Смирнов, В.Эрлих).

Во-вторых, исследования, рассматривающие систему персонажей «Вечеров» с точки зрения соотношения «своего - чужого». И здесь, в первую очередь, ученые выделяют два типа персонажей, соотносимых с бытовым (люди) или фантастическим (нечистая сила) пространствами. По мнению В.В.Гиппиуса, «Вечера» (за исключением повестей «Сорочинская ярмарка» и «Иван Федорович Шпонька и его тетушка») варьируют тему «вторжения в жизнь людей демонического начала и борьбы с ним» (В.В.Гиппиус, 1924, с. 33).

Ю.ВМанн отмечает неявную фантастику в структуре некоторых персонажей бытового мира (Цыган, Хивря). М.Вайскопф разделяет «негативных персонажей» на три типа: 1) косвенные и явные «бесы». 2) персонажи, имеющие в собственном облике демонические черты, и 3) герои, связанные с чертом, но не тождественные ему.

Проявление демонического начала в структуре персонажей «своего» мира (связь женщины и черта, инфернальные черты в образах Грицько, Головы и др.) отмечают и другие исследователи (А.И.Иваницкий, В.Ш.Кривонос. Е. ЬЛевкиевская,

А.А.Фаустов). Значение внутрисемейного конфликта в «Вечерах», следствием которого становится отчуждение «своих», отмечено С.А.Гончаровым. С ущербностью семьи связано внутреннее одиночество персонажей. По мнению ученого, стремление гоголевских героев создать новую семью может быть прочитано как «восстановление сакрального миропорядка» (С.А.Гончаров, 1997, с. 43).

Структура персонажей «чужого» мира в основном рассматривается на примере персонажей, принадлежащих фантастическому миру (М.Вайскопф, В.В. Гиппиус, В.И.Еремина, Ю.В.Манн, П.Ф.Маркин, В.А.Розов). Конфликт персонажей своей национальности (казаки, украинцы) и инородцев и перенос на последних некоторых демонических черт отмечался такими исследователями, как ЮЛ.Барабаш, А.Белый, В.В.Ерофеев, Ю.В.Манн. С чем возможно и связано то, что оппозиция «православие - католичество» переходит в цикле из конфликта «двух мировоззренческих систем в ранг мистического противоборства света итьмы» (А.КХЯнчевская, 1998,с. 25).

Отдельно стоит отметить работы, в которых изучается оппозиция двух рассказчиков, гостей пасечпика - Фомы Григорьевича («свой») и Макара Назаровича («чужой»). Конфликт между ними как противостояние двух миров и культур рассматривали А.М.Докусов, И.Ф.Заманова, В.А.Зарецкий, А.В.Самышкина. С этим конфликтом частично связаны оппозиция «народное (мужицкое)- столичное» (Ю.В.Манн, МЛ.Новикова, И.Н.Шама) и заявленная в предисловиях линия взаимоотношений «издатель -читатель». В последней ведущую роль играет стремление пасечника включить читателя в «свой» мир (В.Ш.Кривонос).

В третьих, большое значение в разработке заданной темы имели работы, посвященные анализу творчества Гоголя в целом. В этих исследованиях выделяются ведущие мотивы и темы всего творчества и рассматривается их претворение в разных произведениях, в том числе в «Вечерах» (ЕИ.Анненкова, М.М.Бахтин, А.Х.Гольденберг. Г.А.Гуковский, Л.В.Пумпянский. С.А.Шульц). В этих рабшах исследуются важные для анализа оппозиции «своего - чужого» в «Вечерах» особенности творчества писателя: карнавализация, соотношение христианства и язычества, фольклорно-м ифологическое начало.

Однако, несмотря на значительное количество важных наблюдений и замечаний, целостно оппозиция «свое - чужое» в художественном мире первого цикла Гоголя еще не изучено. Такая работа позволила бы обрисовать художественный универсум, созданный в раннем творчестве Гоголя, уточнив его с точки зрения соотношения «своего - чужого».

Объект изучения - «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя, в которых сформировалось художественно-образное представление писателя о соотношении «своего» и «чужого». Предмет изучения - формы и способы выражения оппозиции «свое -чужое» в «Вечерах на хуторе близ Диканьки».

Основной целью работы является исследование оппозиции «свое - чужое» в художественном мире «Вечеров» на двух уровнях текста: хронотоп и система персонажей.

Цель работы конкретизируется в ее задачах:

1. выявэть специфику оппозиции «свое - чужое» в художественном мире «Вечеров»;

2. определить ключевые пространственно-временные пункты в оппозиции «свое - пограничное -чужое» и связанные с ними основные мотивы и образы;

3. раскрыть роль границы как проявления взаимодействия «своего - чужого» в художественном мире «Вечеров»;

4. изучить особенности классификации персонажей согласно оппозиции «свой - чужой»;

5. рассмотреть образы персонажей «своего» мира в их проявленной или косвенной связи с «чужим» миром;

6. выявить структуру, черты сходства и различия персонажей «чужого» м ира;

7. исследовать специфику образов гоголевских героев, пересекающих границу между «своим» и «чужим» м ирам и.

Методологической основой диссертации послужили разработанные в рамках теоретической и исторической поэтики подходы к анализу произведения, представленные в трудах М.М.Бахтина, А.Н.Веселовского, В.В.Иванова. Ю.МЛогмана. Б.М Мелетинского, ВЛ.ГТроппа, И.П.Смирнова. В.Н.Топорова, Б.А.Успенского и других исследователей.

В диссертации также учитывается опыт работ, посвященных изучению «своего - чужого» в культуре славянских народов. Пространственная составляющая оппозиции «своего - чужого» исследована В.Н.Топоровым, Т.В.Цивьян, Т.Б.Щепанской. Среди ученых, рассматривающих демонологические представления, необходимо назвать Л.Н.Виноградову, ЕН.Елеонскую, Д.К.Зеленина. Культуру ряженья, построенную на оппозиции «своего - чужого», изучали А.К.Байбурин, Л.М.Ивлева. Ценные замечания об аксиологии времени, связанной с проблемой «своего - чужого», можно обнаружить в работах Л.Н.Виноградовой, Л.Н.Михеевой, С.М.Толстой. Этноконфессиональный конфликт в фольклорно-мифологических представлениях был предметом изучения О.В.Беловой. Собственную классификацию противопоставления «своего - чужого» при анализе славянской религиозной системы приводят В.В.Иванов и В.Н.Топоров.

В историко-литературном плане принципиальное значение для работы имеют труды о творчестве Гоголя и в частности о «Вечерах» таких исследователей, как ЕИ.Анненкова, В.В.Гиппиус, А.Х.Гольденберг, С.А.Гончаров, Г.А.Гуковский, В.Ш.Кри-вонос, Ю.М Лотман, Ю.В.Манн.

Научная новюна настоящей работы определена выбранным ракурсом исследования и состоит в раскрытии специфики художественного мира «Вечеров», рассмотренного в аспекте соотношения «своего» и «чужого». Такой подход позволяет выявить важные закономерности и проследить механизмы функционирования гоголевского универсума, показать значение взаимодействия «своего - чужого» в нем, специфику границы в гоголевском мире, а также показать устройство художественного мира первого прозаического цикла Гоголя.

Теоретическое значение исследования состоит в раскрытии и уточнении оппозиции «свое - чужое» в творчестве Гоголя. В художественном мире «Вечеров» сквозь призму этой оппозиции выявлены ключевые мотивы и образы хронотопа, системы персонажей цикла, определена роль «границы», рассмотрена проблема «взаимодействия» персонажей.

Научно-практическое значение исследования состоит в раскрытии значения оппозиции «свое - чужое» в раннем творчестве Гоголя, в методологическом стимуле для изучения пробле-

мы «своего - чужого» иных произведений русской классической литературы. Материалы диссертации могут быть использованы при чтении лекционных курсов по истории русской литературы первой половины XIX века на филологических факультетах высших учебных заведений, в спецкурсах и спецсеминарах по творчеству Н.В.Гоголя.

Положения, выносимые на защиту:

- Ключевое значение в художественном мире «Вечеров» имеет универсальная оппозиция «свое - чужое». Эта антитеза предопределяет неоднородность художественного мира цикла, разделяя хронотоп и систему персонажей на разные части: «свой» - «чужой».

- В разделении хронотопа и системы персонажей цикла сквозь призму «своего - чужого» важную роль играют фольк-лорно-мифологические представления, обусловливающие многие мотивы и образы «Вечеров».

- Метасюжет повестей и микросюжеты героев определяет лейтмотив контакта (в различных формах) между «своим» и «чужим». Разновидностями этого лейтмотива могут быть мотивы вмешательства «чужого» в «свой» мир трансформации «своего» мира и вторжения героев бытового мира в «чужой» мир. Отсюда и важность пограничного хронотопа, допускающею возможность пересечения границы между «своим» и «чужим».

- Границы между «своим» и «чужим» хронотопом проницаемы. Статус ряда персонажей с точки зрения исследуемой оппозиции представляется не вполне ясным и изменчивым. Персонажи «своего» мира могут отчуждаться от него и демоптироваться. Некоторые ю них обладают пограничным статусом, выполняя, например, функцию помощника для контакта главного героя с «чужим» миром. Центральный персонаж, как правило, стремится утвердиться в бытовом мире, изменить свой статус с помощью «чужого».

Апробация основных положений и результатов исследования проведена на научных конференциях кафедры русской, зарубежной литературы и методики преподавания лигературы С ГПУ (Самара. 2003. 2004). на заседаниях аспирантского семинара в Институте филоло! ическою образования СГТ1У (2003

2005), а также на Международной конференции аспирантов и молодых преподавателей (Ижевск, 2005 г.).

Структура и объем диссертации. Диссертационное исследование состоэт из введения, двух I лав, заключения и списка использованной литературы (214 названий). Общий объем текста - 184 страницы.

ОСНОВНОЕСОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность исследования, определяется степень научной разработанности темы, формулируются цели и задачи работы, указывается методологическая основа и теоретическая база, показываются научная новизна, теоретическая и научно-практическая значимость работы.

В первой главе - «Оппозиция «свое - чужое» в хронотопе повестей «Вечеров» - рассматриваются художественные пространство и время в цикле в аспекте рассматриваемой проблемы. В соответствии с логикой исследования (от «своего» к «чужому») глава разделена на четыре раздела: «Свое» пространство цикла; «Пограничное» пространство; «Чужое» пространство; «Свое», пограничное и «чужое» время.

Важным локусом «своего» пространства в «Вечерах» явля-екя дом, в частности, дом пасечника, представленный в предисловиях к циклу. Дом Рудого Панька представляет собой идеал радушия, щедрости и гостеприимности. Он открыт для любых гостей, и особенно для читателя, хотя сам образ дома Панька построен на внутреннем противоречии и антитезе: лукаво названная «лачужка» по угощениям и количеству собираемых в ней гостей не уступает столичным «хоромам».

Впрочем, «свой» мир пасечника - это не только его дом на хуторе, но и вся Диканька, которая для ее обитателей является центром мира, а иногда и всем миром. Это центр художественного мира «Вечеров», наделенный наиболее положительными характеристикам, чертами уникальности и даже сакральности. Ее сады, богатые .тома и щедрость угощений выше всяких похвал. Диканька и Петербург в художественном мире «Вечеров» противопоставлены по признаку «природный - иск}сственный».

Говоря о «своем» пространстве, нужно обратить внимание на пространство персонажа. Ключевой мотив здесь - возмож-

ность проникновения в «свое» пространство героя из «чужого» мира. Мотив вторжения «чужого» в «свой» мир инвариантен для «Вечеров». Он может реализоваться как в комическом (мертвей, захватывающий трубу тещиного дома с галушкой в зубах из бы-лички винокура в «Майской ночи»), так и в трагическом ключе (колдун ранит Данилу в его доме, а затем в доме есаула Горобца убивает внука в «Страшной мести»). Крайним проявлением мотива становится захват «своего» пространства (луг, принадлежащей Шпоньке, оказывается в руках Сторченко в повести «Иван Федорович Шпонька и его тетушка») и изгнание персонажа (например, в сюжете утопленницы в «Майской ночи»). Причем, в «свой» мир/дом гоголевского героя могут врываться как инфернальные «чужие» персонажи, так и принадлежащие, на первый взгляд, к «своим» (зачинщик «бунта» против Головы его же сын Левко). «Свой» мир оказывается проницаемым для потустороннего мира или враждебных героев, его не могут защитить даже священные атрибуты (иконы, кресты) и обряд освящения.

Мотивы вторжения в «свое» пространство, его захват «чужими» героями/силами связан с изменением структуры, вида обыденного пространства. Трансформация «своего» мира может выражаться в оживании «неживого», в чудесах, в изменениях погоды и даже в трансформации географического пространства. Здесь и кланяющаяся чарка и танцующая дижа в «Вечере накануне Ивана Купала», пурга и тьма из-за проделок черта в «Ночи перед Рождеством»; в «Страшной мести» под воздействием фантастических сил «вдруг стало видимо далеко во все концы света». В этой же повести трансформация обыденного пространства «спутывает» дороги и планы персонажа, колдун, поехавший в Канев, попадает в Шумск, повернув на Киев приезжает в Галич, а затем против своей воли оказывается на горе Криван.

Дом для героя может быть «своим», принадлежав обыденному миру, но при этом иметь в себе черты «чужого» пространства. Хутор Данилы Бурульбаша - «с другою берега Днепра», «промеж двумя горами», на границе территории, словно «приграничная крепость», призванная следить за действиями врагов, предотвращать нападение. Амбивалентными чертами наделены дома тетки-шинкарки в повести «Вечер накануне Ивана Купала»

и Вакулы в «Ночи перед Рождеством». Особый вид «своего -чужого» пространства - Миргород - город, расположенный недалеко от Диканьки. Для пасечника это пространство не «свое», не близкое, раз он не появлялся там несколько лет, но в то же время этот город предпочтительнее нелюбимого пасечником «великого света».

Таким образом, дом хотя и является центром «своего» пространства, но в «Вечерах» он зачастую не защищает героя от вторжения «чужих» сил. Важную роль в этом вторжении играют особые, пограничные локусы дома. Именно они «предают» его хозяина. В «Сорочинской ярмарке» эту функцию берет на себя окно. Оно фигурирует в качестве нерегламенгированного входа или выхода, естественного для нечистых и темных сил, например, свиньи-черта. Впрочем, в «Вечерах» не только нечистая сила, но и центральные персонажи повестей, использует окно в качестве способа коммуникации. Окно в этих случаях заменяет дверь, когда она недоступна для героя. Подглядывает Левко за Ганной («Майская ночь»), а Данила - за колуном («Страшная месть»). Близкую функцию, альтернативного входа-выхода, доступного для сверхъестественных сил, имеет печная труба («Ночь перед Рождеством» и «Майская ночь»).

Пограничный статус имеет в «Вечерах» дорога: это место встречи с «чужими» и перехода в «чужое» пространство. Путь героя в «чужой» мир неизменно сопряжен с определенными сложностями или необычен. Трудную дорогу преодолевают Петр Безродный («Вечер накануне Ивана Купала»), и дед рассказчика в «Пропавшей грамоте», в обоих случаях - это непроходимая чаща плюс водное пространство. Но если путь деда, как и Петро, - горизонтальный, вдоль леса, то путь Данилы и Вакулы - вертикально-горизонтальной. Данила преодолевает лес, а затем влезает на дерево. Кузнец сначала поднимается на черте в воздух и уже затем летит по воздуху в Петербург. Необычным путем приходит в заколдованное пространство дед в «Заколдованном месте» (танец в волшебном месте) и Левко в «Майской ночи» (пограничные состояния ряженье и сон) В такой сложной дороге героям дан помощник, «проводник» (в «Пропавшей грамоте» -шинкарь, в «Вечере накануне Ивана Купала» - Басаврюк. в «Ночи перед Рождеством» - черт) или напарник (Стецко в «Страш-

I I

ной мести»). Трудной дороге в «чужое» пространство противопоставлено скорое (но иногда страшное) возвращение домой («Ночь перед Рождеством», «Страшная месть», «Пропавшая грамота», «Вечер накануне Ивана Купала»). Дорога в «Вечерах» «оживает», «плутает», путает героя. Блуждает Капеник («Майская ночь»), Чуб («Ночь перед Рождеством»), колдун («Страшная месть»). Причем в последних двух случаях мотив плутания непосредственно связан с вторжением в обыденный мир фантастического начала.

С дорогой связан и образ моста, актуальный в первую очередь для «Сорочинской ярмарки», мост также связан и с «ино-мирным» водным пространством. Днепр, Пселл - реки-образы, границы миров, причем не только горизонтальные, но и вертикальные. Днепр «глотает как мух людей». Пселл, как огромное зеркало, отражают окружающий мир. создавая таким образом «опрокинутый», «зеркальный» мир. Таким образом, в «Сорочинской ярмарке», например, мотив зеркальности создает эффект усложнения первоначальной реальной, но «профанной» картины мира. Ином ирное водное пространство - это и царство панночки-утопленницы («Майская ночь»).

Важную роль в пограничном хронотопе «Вечеров» играет питейное заведение. В гоголевском мире шинок соединяет два мира: «чужой» (демонический) и «свой» (бытовой), становится местом встречи нечистой силы и человека («Вечер накануне Ивана Купала»). Часто у шинка обособленное положение, он равно удален от обитаемого пространства людей (поселка) и от нечистого пространства - леса, нередко находится у дороги. С образом питейного заведения связано греховное поведение I е-роя, нравственное падение персонажа. Поляки - персонажи «чужого» мира - «беснуются» в корчме («Страшная месть»), Пет -русь заключает сделку с Басаврюком («Вечер накануне Ивана Купала»). В этой же повести нечистая сила относится к шинку как к «своему» дому, «подправляя» его.

Ярмарка в «Вечерах» - важная пространственно-временная точка в хронотопе перехода, контакта между «своим» и «чужим». На ярмарку стекаются продавать/обмениваться жители разных поселений и инородцы. В цикле обе ярмарки - Сорочин-ская и Конотопская («Пропавшая грамота») - не обходятся без

приключений, попойки и происков нечистой силы.

«Чужое» пространство в «Вечерах» имеет разнообразную структуру. Оно может быть как отчетливо фантастическим, так и косвенно-фантастическим (географически реальные «места», например, Петербург, Карпатские горы, имеющие черты волшебного). «Чужое» пространство удалено от «своего», незнакомо главному герою, пребывание в нем опасно для протагониста.

К фантастическим, безусловно, относятся области обитания инфернальных персонажей: пекло («Пропавшая грамсгга»), замок колдуна, избушка ведьмы, пространство клада. Последнее имеет разную структуру в повестях «Заколдованное место» и «Вечер накануне Ивана Купала». В первом случае это парадоксальное пространство, которое похоже на знакомое герою место в «своем» пространстве, но «сходство их лишь внешнее: сказочный мир как бы притворяется обыденным, надевает его маску» (Ю.МЛотман, 1997, с. 628). Во втором случае это незнакомое герою место в Медвежьем овраге. В обеих повестях клад не приносит героям счастья, хотя этот мотив реализуется в разном ключе: трагическом («Вечере накануне Ивана Купала») и комическом («Заколдованное место» построена как «цепь забавных злоключений героя» (В-И^емина, 1976, с. 251)).

Особое место в «чужом» мире у Петербурга, рядом черт сближенного с фольклорно-м ифологическим потусторонним пространством - тридесятым царством: трудность пути; необычность обстановки (искусственное уличное освещение); оживание неживого; необыкновенная высота зданий (подобно горам, символизирующим «тот свет» в сказке, Петербург воспринимается героями как «чужое небо» (М.А.Новикова, И.Н.Шама, 1996, с. 33)); мотив золота.

Образы гор имеет амбивалентную оценку в «Вечерах». С одной стороны, горы связаны с демоническими силами («Страшная месть»). С другой стороны, в той же повести Карпатские горы выступают в качестве сакрального центра всего произведения (А.Г.Зеленский, 1996. с. 19) При этом в «Вечерах» горы оказываются также связанными с пропастями, провалами. Пропасть сопутствует горе, подчеркивает ее высоту и усугубляет падение («Страшная месть», «Заколдованное место»).

«Предполагаемое» пространство в «Вечерах» существует только в верованиях персонажей. Это фольклорно-мифологическое мировое дерево и божественная лестница («Майская ночь»), бесчисленные упоминания об аде и рае, смутные воззрения на далекие страны. В представлениях о царстве Бога и дьявола герои точно соблюдают традиционную вертикаль: Бог - на небе, дьявол - под землей, но по своему образному наполнению соответствуют не ортодоксальному, а народному православию. Рай и ад описываются как материальные миры. Праведники едят буханцы, а черти носяг колпаки, куют гвозди. Исключение здесь составляет лишь «Страшная месть». Рассказ об Иерусалиме создает в повести «Иван Федорович Шпонька и его тетушка» определенную духовную перспективу, показывая читателю мир повести под другим углом, в 'этом «книжно-литературном» пространстве «Шпоньки» как раз и оказывается возможным религиозное подвижничество.

«Парадоксальное» пространства сна или видения героя в «Вечерах» нередко является для него особой реальностью. Сновидение связано с действительностью невидимыми нитями, оказывается способным влиять на реальность, своеобразно отражать его. Граница между ними настолько прозрачна, что сон одного героя может быть увиден другим («Страшная месть»), а вещи из сна перейти в реальность («Майская ночь»). Особенность же сна Шпоньки в том, что это доведенная до абсурда гротескная пародия на вещие, значимые сны других гоголевских героев. Во сне героя повторяются (а точнее выставляются напоказ) отношения Шпоньки с действительностью: его фактическая неспособность к активной позиции, его подчиненность по отношению к окружающим . Пространство сна организовано как преследование героя женой. «Свое» пространство герой покидает, так как воспринимает дом как «чужой» мир, в котором властвует жена. Потеря «своего» пространства во сне соотносится с потерей Шпонькой «своего» пространства в реальном мире (его луг принадлежит Сторченко. его хозяйством и судьбой командует Василиса Каш-поровна, и еще в школе учитель отнял у него блин). Мотивы и образы (превращения персонажей) во сне Шпоньки соотносятся с эпизодами из его реальной жизни, но при этом гротескно грансформ ируются.

Оппозиция «свое - чужое» проявляет себя и в структуре художественного времени «Вечеров». Наиболее спокойное и безопасное время в цикле - утро, именно по этим признакам оно противопоставлено вечеру. С появлением утра исчезают «страшные толки про красную свитку, наведшие такую робость на народ в таинственные часы сумерек» («Сорочинская ярмарка»).

Особое место в художественном времени цикла занимает категория «своевременности» (то есть подходящее, предназначенное именно для данного обстоятельства, предмета время). Это понятие обязывает героев к определенному поведению, соблюдению тех или иных ритуалов. С ним связан широкий комплекс всевозможных предписаний. Однако чаще всего у Гоголя наблюдается как раз нарушение традиционных правил и обычаев. Так, поиски жениха и свадьба на ярмарке (а это, отме1им, пограничный. нечистый хронотоп) по народным представлениям неуместны («Сорочинская ярмарка»). Часто встречается в цикле запрет упоминать черта, рассказывать истории о потусторонней силе, особенно вечером или ночью, то есть в опасное, нечистое время. Но при этом он практически всегда нарушается и к необычным последствиям приводит только в «Сорочинской ярмарке» и «Майской ночи». В «Вечере накануне Ивана Купала», шинкарка была немало удивлена появлением Петра Безродного в ее заведении «в такую пору, когда добрый человек идет к заутрене». Слова шинкарки приобретают особенное значение в свете того, что «День Ивана Купала - Рождество Иоанна Предтечи -всегда приходится на Петров пост», а, следовательно, «отпадение героя, Петра Безродного, от церковных обычаев подчеркивается в повести и самой неблаговременностью его отчаянного прихода в сельский шинок» (И.А.Виноградов, 2000, с. 26). Примечательно, что уже через некоторое время мнение шинкарки, но уже с противоположным знаком выскажет Басавркж: «Смотри, Петро, ты поспел как раз в пору: завтра Ивана Купала». Ночь на Ивана Купалу в фольклорно-мифологических представлениях -пограничное время. Но именно контакт с «чужим» миром и нужен Петрусю. В «Вечерах» пограничное время имеет ключевое значение, оно заявлено в названии всего цикла и ряда повестей («Ночь перед Рождеством», «Вечер накануне Ивана Купала». «Майская ночь»). Именно вечер и ночь становятся временем

рассказывания страшных историй и ощущения человеком сближения с потусторонним миром, периодом появления потусторонних сил. Причем пограничное время сугок в ряде повестей накладывается на пограничное время года. Левко встречается с панночкой в полночь в мае, предположительно, на Троицу или в Русальную неделю - время поминовения «заложных» покойников, весенних ряжений и появления русалок. В сюжете повести все эти элементы праздника прямо или косвенно присутствуют. Это же соединение пограничного времени суток и года наблюдается в повестях «Вечер накануне Ивана Купала» и «Ночь перед Рождеством».

На пограничное время суток - полдень, вечер, ночь - также «выпадает» сюжетное действие (завязка, важные эпизоды) остальных повестей цикла. Особую роль играет в цикле «Вечеров» пограничное время праздника (свадьбы) и ярмарки. Оно присутствует в хронотопе таких повестей «Вечеров», как «Сорочинская ярмарка», «Майская ночь», «Ночь перед Рождеством», «Вечер накануне Ивана Купала»: «Тематика самого праздника и вольно-веселая праздничная атмосфера определяют сюжет, образы и тон этих рассказов. Праздник, связанные с ним поверья, его особая атмосфера вольности и веселья выводят жизнь из ее обычной колеи и делаюг невозможное возможным (в юм числе и заключение невозможных ранее браков)» (М .М.Бахтин, 1990. с. 527).

Для «чужого» мира характерна двойственная структура времени. Остановка времени (но не вечность) характерны для мира панночки-утопленницы («Майская ночь») и чудного всадника («Страшная месть»). Возраст этих героев в потустороннем мире не меняется. Иная ситуация в «Вечере накануне Ивана Купала». Ивась, погибший в шестилетнем возрасте, является своему убийце в следующем году уже семилетним.

Сложную корреляцию имеют в «Вечерах» оппозиции «свое - чужое» и «прошлое - настоящее». В цикле Гоголя минувшее и настоящее находятся в отношениях противопоставления, причем амбивалентного (ЮВ.Манн). С одной стороны, минувшее это «золотой век» (ЕМ.Мелетинский). а настоящее - «лихин времена» («Страшная месть», «Майская ночь»). Комическое осмысление такая точка зрения получает в повести «Иван Федорович Шпонька и его тетушка» в словах Ивана Ивановича «о том. ка-

кие в старину были разумные люди, — куда против теперешних, — и о том, как всё, чем далее, умнеет и доходит к выдумыванию мудрейших вещей». С другой стороны, минувшие времена описываются негативно в повести «Вечер накануне Ивана Купала». В предисловиях же создается идиллическая картина настоящего Диканьки.

Вторая глава - «"Свое - чужое" в системе персонажей цикла» - посвящена изучению структуры и классификации гоголевских персонажей с точки зрения «своего - чужого» и разделена на четыре раздела: «Персонажи "своего" мира»; «Персонажи, принадлежащие одновременно и "своему" и "чужому" мирам»; «Персонажи "чужого" мира»; «Герои с особым статусом» (посвящен изучению персонажей, пересекающий границу «своего-чужого», их взаимоотношениям с чужим миром).

Важной особенностью художественного мира ряда повестей «Вечеров» становится не конфликт персонажей «своего» и «чужого» миров, а соперничество/противостояние между персонажами «своего» мира. Лейтмотивом становится в цикле отчуждение и демонизм «своих». «Все семьи в «Вечерах» отмечены ущербностью и неполнотой. Семьи здесь как бы расщеплены на половинки» (С.Л.Гончаров, 1997, с. 38). В «Сорочинской ярмарке» и «Майской ночи» актуализируется традиционный (и фольклорный и литературный) архетип злой, демонической мачехи. И в то же время самые близкие люди - родные, а не приемные родители - оказываются в «Вечерах» на поверку чужими, враждебным и. Вакула для Солохи не сын, а соперник в ее «борьбе» за хозяйс I во Чуба. Отсюда отказ детей от родителей и своего рода («Ночь перед Рождеством», «Страшная месть»), протест против них («Майская ночь»), одиночество 1ероя в собственной семье, холодность отношений («Майская ночь», «Вечер накануне Ивана Купала»). В результате, «дети» пытаются создать свою семью, восстановить гармонию «своего» м ира.

Демонизм персонажей бытового мира проявляется в повестях условно называемых «повестями горохового панича» -«Майская ночь» и «Сорочинская ярмарка». Последняя построена на смутном ощущении, страхе перед чертом, попытке его обнаружить в обыденном мире произведения: «все наполнилось слухом» о красной свитке. Инфернальный мир «просвечивает» в

повести сравнениями и метафорами («огромное чудовище», «будто длинное, страшное привидение», «как страшный жилец тесного гроба», «наши мертвецы»). При этом демоническому сопутствует красный цвет и огонь. Скрытый демонизм обнаруживают ученые в образах Хиври и цыгана (Ю.В.Манн) и Гриць-ко (Е.Е.Левкиевская).

Второй план бытового мира «Майской ночи» создают зооморфные и демонические сравнения и божба: «Все они так или иначе, придают персонажу статус хтонического существа, уже полностью выключаемого из человеческой сферы» (С.Шведова, 1993. с. 80). В образе Головы его внешняя ущербность - кривизна - является индикатором демонического («одинокий глаз его злодей», «одноглазый черт»). Традиционное ругательство «собачий сын» соседствует с такими характеристиками: «старый, опытный кот», «проклятый медведь», «орлиный глаз». Сочетание демонических и животных наименований накладывает отпечаток и на образ ряженого Левка («дьявол в вывороченном тулупе», «собачий сын», «бесовское рождение», «рожа замазана сажею как у черта»). Облик неуловимого разбойника становится демоническим, поэтому люди Головы «дрожали от страха», схватив его.

Противостояние между «своими» реализуется и в мотиве братоубийства или убийства названого брата. В мире «Вечеров» мотив побратимства имеет несколько вариантов развития. «Ко-зацкие сердца, когда встретятся, где, как не выбьются из груди друг другу навстречу!» - этими словами Данилы заявлена принципиальная возможность сближения между персонажами. В «Пропавшей грамоте» э(а перспектива реализована, однако она не приводит к реальному братству между запорожцем и дедом -казаком - недолгой оказывается и дружба персонажей. А обмен шапками в повести - ироническая аллюзия к обряду обмена крестами побратимами. Дискредитация братания достигав! апогея в повести «Страшная месть», когда Петро убивает Ивана и его сына, его 1рех вызывает ассоциации с историями Каина и Авеля и Иуды. Впрочем, мотив братания в повести встречается и до песни слепого бандуриста. Так, колдун выдает себя за побратма Данилы. Священное для казака побратимство для колдуна стано-

вится лишь средством заполучить Катерину. Косвенно мотив братоубийства возникает в «Вечере накануне Ивана Купала».

В мире «Вечеров» особое место занимают персонажи, чью принадлежность к своему или чужому миру квалифицировать « сложно, или в ходе действия она меняется. Некоторые из них к

тому же могут отностъся к обоим м ирам одновременно.

В «Ночи перед Рождеством» Пузатый Пацюк - герой-медиатор, связующий бытовой мир с потусторонним («знает всех чертей») и указывающий Вакуле пут ь к черту. Указание это комическое, для кузнеца он становится скорее псевдопомощником. Безусловно, Пацюк связан с демоническим миром. Однако же считать его «чужим», полностью изолированным от мира Ди-каньки (М.А.Новикова и И.Н.Шама) было бы преувеличением. Пацюк - знахарь, он не вредит, но лечит, а дедемонизации этого образа способствуют карнавальные черты. Статус Пацюка можно обозначить как «наш чужой» (термин Ю.МЛотмана и Б.А.Успенского).

Образ ведьмы возникает в ряде повестей цикла, и структура этого персонажа при наличии общих черт различна. Во многом гоголевская ведьма близка фольклорной, она существует одновременно в двух мирах: бытовом и потустороннем. Однако, если о ведьме в «Вечере накануне Ивана Купала» известно, что она колдунья, то мачеха («Майская ночь») и Солоха («Ночь перед Рождеством») скрывают свою ведьминскую природу. И в этом разница их социального положения. В первом случае ведьма выключена из социума, она живет у Медвежьего оврага, и к ней обращаются жители за помощью в исключительных, «безнадежных» случаях. Ее статус, как и у Пацюка, определяется как «наш чужой» В то время как Солоха, с виду обычная крестьянка, живет в Диканьке, она «своя» для казаков, наведывающихся к пей в гости. Правда о том, что она ведьма, односельчанам в повеет и не открывается. Более того, Солоху трудно назвать негативным персонажем, ее образ «теряет отрицательные элементы смысла в результате семантического «обытовления»» (А.В.Сивкова, 2001. с. 143). Обратная ситуация в «Майской ночи». Здесь падчерица сначала понимает, что ее мачеха - ведьма, а затем изобличает ее с помощью Левка среди своих утопленниц. Мачеха скрывает то. что она ведьма, сначала от новой семьи, затем от утопленниц.

она пытается слиться с социумом, занять в нем место «своей», выжив падчерицу. Ведьмы «Вечеров» не раз проявляют свои сверхъестественные возможности, умеют летать, колдовать, превращаться. Ведьмы способны к оборотничеству, животные, связанные с ними, - кошка, собака, свинья. Ведьма в «Вечерах», подобна фольклорной, связана с чертом, однако и в целом женщина «выступает посредником между человеческим миром и миром нечисти, так как принадлежит, согласно бытующим представлениям, одновременно к обоим этим мирам; граница между своим (миром людей) и чужим (миром нечисти) оказывается для нее легко проницаемой» (В.Ш.Кривонос, 1999. с. 135). Кроме демонизируемых женских образов (Хивря, Василиса Кашпоров-на) и ведьм, противоречив с точки зрения оппозиции «свой - чужой» статус у героинь, находящихся во власти враждебных сил. В таких повестях, как «Сорочинская ярмарка», «Вечер накануне Ивана Купала» и «Майская ночь», в исходной ситуации возлюбленная героя находится во власти враждебного (демонтируемого) персонажа (Параска - Хивря, Пидорка - Корж, Ганна - Голова). Сюжет этих повестей направлен на освобождение героини и приобщение ее к «своему» миру главного героя.

Одним из сложных, противоречивых женских образов в «Вечерах» является Катерина. Она с самого начала повести выделена в «своем» мире. Ей свойственная обостренная интуиция, особое предчувствие будущего. С потусторонним миром Катерина связана своими снами, они раскрывают героине глаза на будущее, они близки видениям. Образ героини раздвоен. Ее душу вызывает в свой замок колдун. Душа Катерины обладает большим знанием, чем ее материальная оболочка (например, о тайных преступлениях своего отца) и видением по сравнению с другими героями (она, например, замечает Данилу в окне, в то время как колдун не подозревают, что за ним подсматривают). Она одновременно осознает себя и отдельно от героини и как единое целое с нею. Смерть сына приводит к сумасшествию героини и изменению ее положения в бытовом мире. Она, с одной стороны, уже «чужая» в нем (поскольку безумная), с другой, она борется с «чужим» - колдуном.

В «Майской ночи» скрытые отношения связывают Ганну с иным миром, она соотнесена с панночкой-утопленницей

(С.А.Гончаров). Для Ганны свадьба с Левком - это возможность стать «своей» в мире, в котором она пока чувствует себя «чужой». По активные действия, направленные на изменения исходной ситуации, совершает Левко.

Чувствует себя «чужой» в «своей» семье и Пидорка. Со свадьбой ее статус должен бы изменяться, поскольку теперь она принадлежит роду/миру мужа. Однако Петро - круглый сирота, сама Пидорка с замужеством и смертью отиа теряет поддержку бывшего «своего» рода/мира. В новом доме она снова чувствует себя «чужой», одинокой. Но теперь героиня ведет борьбу за Пег-ро, стремясь удержать его в бытовом мире, в то время как болезненное беспамятство уводит героя в потусторонний м ир. Попытки вылечить Петруся, кстати, народные, «языческие». Пидорка в данном случае пытается бороться за Петруся тем же путем, что и он за нее - через обращение к потустороннему миру. Она, сама того не зная, фактически проделывает тот же путь, что и Петрусь - в Медвежий овраг, к дому старухи-ведьмы. После смерти мужа, Пидорка остается одна, становится «чужой» в «своем» мире. Отсюда и начинается духовное возрождение героини в монастыре.

Представление о «чужих» в «Вечерах» столь же многомерное, противоречивое и контекстуальное, сколь и представления о «своих». Можно выделить несколько групп «чужих». Во-первых, соплеменники, принадлежащие к иному социально-статусному кругу. Во-вторых, инородцы и иноверцы. И в-третьих, обитатели потусторонних миров, того света, нечистая сила и демонизируе-мые персонажи. Именно в порядке нарастания признака «чуждости» персонажи «чужого» мира «Вечеров» рассмотрены в диссертации

В разделении по социально-статусному признаку для цикла актуальными являются следующие антитезы: хозяин - гость, мужичье/провинция - панство/столица. Гость играет важную роль в коммуникации «своего» и «чужого» миров цикла. Фигура гостя одна го ключевых в предисловиях пасечника. В первом из них Панько как хозяин своего дома на хуторе близ Диканьки демонстрирует радушие и «пиршественное» гостеприимство. При этом «рассказчик стремится превратить в «своего» такого предполагаемого слушателя, который принадлежит иному, нежели

рассказчик миру» (В.Ш.Кривонос, 1981. с. 67). Впрочем, для пасечника важен не только статус гостя: «чужакам», тем более, нежелающим уважать сложившиеся порядки дома Рудого Пань-ка. таким как гороховый панич, здесь не место.

Оппозиция «народное - столичное» в «Вечерах» заявлена «с заметной демократической, «мужицкой» окраской» (Ю.В.Манн, 2001. с. 338). «Свое», захолустное, мужицкое для Панька и есть истинное, настоящее, естественное, антитеза им - «чужое», столичное, панское. При этом «свои» гости пасечника, несмотря на невысокие звания и чины, более всего достойны уважения (Фома Григорьевич). Рассеянные в тексте «Вечеров» упоминания о «панах», «панночках», «панстве» дополняет намеченную в предисловиях смысловую парадигму этих слов. «Пан» значит богатый, зажиточный, принадлежащий к дворянству, аристократии, но при этом отношение к нему насмешливое или настороженное. Представители столичного мира в «Ночи перед Рождеством» и «Пропавшей грамоте» скрыто несут в себе демонические черты. Но знание «панских» манер достойно уважения и одобрения.

При осмыслении оппозиции «свой - чужой» по этно-конфессиональному признаку необходимо учитывать понятия этнический стереотип и «этноцентризм» (рассмотрены О.В.Беловой на материале славянской народной культуры и В.Ш.Кривоносом на материале произведений Гоголя). В «Вечерах» «москаль» - нечестивый пьяница, неряха, обманщик, нечестивец. лгун и вор, вдобавок, он просто смешон. Как и все инородцы, «москали» также сравниваются/уравниваются с чертом. В образах цыган усилены демонические и даже хтонические черты (сравнение с гномами, кузнецами, живущими в норах). Характеристиками поляков становится «хвастовство», «кичливость», трусость и нечестивость. При этом в «Страшной мести» не раз подчеркивается злоба, греховное поведение, неоправданная жестокость поляков. Католическая вера для рассказчика нечестивая. Ксендз не раз именуется нечест ивцем, и по этому признаку косвенно соотносится с евреем («нечестивый язык» ксендза и «нечестивый лоб» жида). Более того, поляки играю! ту же функциональную роль в цикле, что и черт, стремящийся обмануть, сбить с толку изакабалить (В.В.Ерофеев).

Постоянные сражения с турками и крымскими татарами обусловливают их восприятие героями цикла только как врагов, причем уже врагов прошлого. Но при этом герои демонстрируют хорошее знание культуры и быта этих народов. Неоднозначен обобщенный портрет еврея. Ему приписываются такие отрицательные характеристики, как жадность, нечестность, трусость. «Атрибутами» еврея в цикле становятся его внешний вид и деньги. Как правило, к отрицательному отношению рассказчика или героев примешивается презрение. Этноним «немец» в цикле расширяется до значения иностранец-европеец. Характеристика немцев и всего немецкого двойственная. С одной стороны, немцы упоминаются в связи с изобретениями, прогрессом, с другой, они нередко сопоставляются с чертями и животными.

В оппозиция по конфессиональному признаку (православный - неверный, католик) объем понятия «православный» расширяется до «отечественный», «малороссийский». Православными становятся язык, сторона/земля, мороз. Впрочем, персонажи «Вечеров» далеки от того, чтобы считаться религиозными и богобоязненными, согласно ортодоксальному христианству. Семантика слова «католик», «католический» в «Вечерах» обрастает негативными коннотациями (враг, неверный, нечестивец, религия же воспринимается как враждебная, не христианская).

К «чужим» по принадлежности к потустороннему миру относятся в «Вечерах» мифологические (черт, мертвец, русалка) и демонтируемые (Басаврюк. колдун) персонажи. В отношении гоголевских героев к черту заметно оксюморонное соединение страха и смеха. Комический черт может быть и не очень страшен, однако же победить его можно только с помощью «божьей силы», в первую очередь, крестного знамения. В структуре образа имеет значение карнавал изация и зооморфные черты.

Внешнее описание русалок в «Страшной мести» близко тому, что дается в «Майской ночи». Однако если в первом случае образ связан с негативными коннотациями (увлекают путников под воду), то во втором - отношение к утопленнице доброжелательное. Панночка - жертва мачехи-ведьмы - несчастна, и потому она вызывает сочувствие героя.

Фольклорно-мифологнческая природа таких персонажей, как Басаврюк («Вечер накануне Ивана Купала») и колдун

(«Страшная месть»), трудно определима. Это люди, имеющие ярко выраженные демонические черты во внешности и в поведении: необычно суровая, страшная внешность и «волчий взгляд». Инфернальное начало в образе Басаврюка сразу подчеркивается рассказчиком. Л «чужесть» отпз-колдуна нарастает постепенно и к концу абсолютизируется: колдун становится великим грешником. Противостояние «бытовой мир - колдун» расширяется до «космос - хаос».

Поскольку в «Вечерах» организующим принципом цикла становится контакт миров, ключевое значение в цикле имеет фигура героя из «своего», бытового мира, попадающего в «чужой» мир. Он, как правило, выделен из окружающего мира значимыми в фольклоре чертами: профессия (кузнец) или особый статус (сиротство) героя. Оба случая могут накладываться друг на друга. Исходная ситуация «Ночи перед Рождеством», «Майской ночи», «Вечере накануне Ивана Купала» - невозможность брака. Но если, согласно «народно-христианским» представлениям, сирота должен за помощью обращаться к Богу, то гоголевские герои поступают ровно наоборот - и обращаются к черту или мифологическим персонажам. При этом герои, переходя границу между «своим» и «чужим», сами временно или окончательно становятся принадлежащими чужому миру.

Образы протагонистов неоднозначны. В «Ночи перед Рождеством» Вакула - сын ведьмы и кузнец (профессия, связанная, по народным представлениям, с нечистой силой), но при этом богобоязнен. Неразделенная любовь «выключает» его из «своего» мира, он чувствует себя чужим толпе колядующих и решается на страшный грех - самоубийство. Осознание себя как «пропащего» приводит его к контакту с «чужим» миром. Но желанного сближения с другими «чужими» не происходит. Вакула символически не переступает порога хаты Пацюка и не приобщается к миру «чужих». Второе возможное для Вакулы сближение с «чужим» (потусторонним) миром - встреча с чертом, во время которой кузнец одолевает ею. Благополучное завершение контакта с «чужим» миром дает Вакуле возможность создать «свой» уже благополучный и гармоничный мир.

Мысль о самоубийстве приходит и к Петрусю («Вечер накануне Ивана Купала»), но при этом приводит его в шинок, где

происходит встреча с демоническим. Согласие на сделку с Ба-саврюком подчиняет «свое» «чужому». Убийство Ивася - приобщение Петро к миру демонического. Отдаляет Петруся от живых безумие, он все больше сам становится похож на Басаврюка.

В «Майской ночи» Левко находит возможность проучюъ Голову в ряжении/гульбе - особом карнавальном хронотопе, допускающем переворачивание социальной иерархии (Е.М.Мелегинский). Оказавшись в «чужом» мире и действуя в нем, Левко не вступает в конфликт с системой ценностей в «своем» мире (как, например, Петрусь). Он не становится «своим» для потустороннего мира, в этом залог его благополучного возвращения в бытовой мир.

Шпонька - инфантильный, пассивный персонаж, пародия на активных гоголевских протагонистов. Каждый переходный период в его жизни заканчивается неудачей, на протяжении всей описываемой жизни он выключен из окружающего мира: «чужой», изгой. Для Шпоньки мир всегда оказывается чужим, он не способен его «освоить» (сделать его «своим»), поскольку не способен к действию. Даже собственно он сам не принадлежит себе, поскольку им фактически распоряжаются более активные персонажи. Граница между «чужим» и «своим» «проходит здесь не между персонажем и внеположенным ему окружающим пространством, а через Шпоньку, разделяя его на телесного, внешнего и душевного/психического, внутреннего» (С.А.Гончаров, 1997. с. 80).

Центральный персонаж «Пропавшей грамоты» оказывается несостоятелен ни как охранитель «своего», ни как соперник «чужого» (душа его товарища-запорожца принадлежит черту). В пекле, в «чужом» потустороннем мире он сначала также идет на поводу у ведьм и чертей, и оба раза проигрывает в «дурня». Совлечение ведьминских козней оказывается возможным только с обращением к противоположной, божественной силе. В «Заколдованном месте» этого обращения к божественной силе нет, подчинение же «чужому» приводит протагониста к комической неудаче.

В включении подводятся итоги проведенного исследования, намечается возможная дальнейшая разработка темы. Оппозиция «свое - чужое» имеет основополагающее значение для цикла,

определяя мотивику и образную структуру художественного пространства и времени, их аксиологию. В системе персонажей антитеза «свое - чужое» обуславливает взаимоотношения героев. Ключевыми мотивами цикла становятся: незащищенность, утрата «своего» пространства; вторжение «чужого»; отчуждение от «своего» мира и стремление создать «свой» мир; испытания героя в «чужом» мире. Они оказываются актуальны и для творчества Гоголя в целом, поэтому изучение оппозиции «свое - чужое» имеет большие перспективы. Антитеза «свое - чужое» определяет художественную философию писателя, приобретая в его творчестве универсальный характер.

Основные положения диссертации нашли отражение в следующих публикациях:

1. Оппозиция «свое - чужое» в «Вечерах на хуторе близ Ди-каньки» Н.В. Гоголя (Предисловия) // Пространственно-временные модели художественного текста. - Самара: Изд-во СГТ1У, 2003. С. 95-102.

2. Особенности временной структуры «Вечеров на хуторе близ Диканьки» Н.В. Гоголя // Актуальные проблемы изучения литературы в вузе и школе: Материалы всероссийской конференции литературоведов Поволжья / Под рук. проф. Г.Н. Тарано-совой: В 2-х т. Т. 1. - Тольятти: ТГУ, 2004. С. 225 - 230.

3. Свои и чужие в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Гоголя // Подходы к изучению текста: Материалы Междунар. конф. студентов, аспирантов и молодых преподавателей (Ижевск. 2223 апреля 2005 г.) / Отв. ред. H.A. Ремизова. - Ижевск: Удмуртский гос. ун-т, 2005. С. 20 - 25.

4. Трансформация пространства героя в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Н.В. Гоголя Н Первые ознобишинские чтения: Сб. материалов юбилейной международной научно-практической конференции, посвященной 200-летию Д.П. Ознобишина. Ч. 1. - Инза, Самара. Изд-во СГПУ-СНЦ РАН, 2004. С. 90 - 94.

5. Локус шинка в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Гоголя // Гоголевский сборник. Вып. 2 (4). СПб., Самара: Изд-во С ГПУ, 2005. С. 255 - 256.

«СВОЕ - ЧУЖОЕ» В «ВЕЧЕРАХ НА ХУТОРЕ БЛИЗ ДИКАНЬКИ» Н.В. ГОГОЛЯ

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Лицензия ИД №06504. Подписано в печать 7.12.2005. Формат 60x84/16. Гарнигура Times. Бумага офсетная. II. л. 1,5 Тираж 100 экз. Заказ

Издательство С ГПУ: 443099, Самара, ул. М.Горького. 61/63. Тел. 333-27-27 (доб. 140).

¿poéA 4 8 75 К*?

Ъ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Ветчинкина, Юлия Владимировна

Введение.

Глава 1. Оппозиция «свое - чужое» в хронотопе повестей «Вечеров»

1.1. «Свое» пространство в «Вечерах».

1.2. Пограничное пространство.

1.3. Пространство «чужого» мира в «Вечерах».

1.4. Свое, пограничное, чужое время в «Вечерах».

Глава 2. «Свое - чужое» в системе персонажей цикла

2.1. Персонажи «своего» мира.

2.2. Персонажи, принадлежащие одновременно и «своему» и «чужому» мирам.

2.3. Персонажи «чужого» мира.

2.3.1. Социально-статусный признак.

2.3.2. Этноконфессиональный признак.

2.3.3. Принадлежность к потустороннему миру.

2.4. Герои с особым статусом.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Ветчинкина, Юлия Владимировна

Актуальность исследования. В литературоведении в последние годы наблюдается заметное оживление интереса к первому циклу Н.В. Гоголя -«Вечера на хуторе близ Диканьки». В последних работах переосмысливается прочтение повестей, расширяются и углубляются уже сделанные наблюдения.

Еще Г.А. Гуковский отметил, что «фольклорное мышление лежит в основе образного наполнения книги», что Гоголь «ориентируется в своем стремлении опереться не только, а иной раз не столько на отдельные образы фольклора, сколько на метод образной системы фольклора, т.е. в сущности, на тип сознания, выраженный в нем»1.

Во второй половине XX века объектом научного интереса стали карна-вализация, явная и неявная фантастика, особенности пространственной структуры. Эти вопросы были глубоко изучены такими крупными учеными, как М.М. Бахтин, Ю.М. Лотман, Ю.В. Манн, J1.B. Пумпянский. В конце XX века этот интерес сместился в сторону анализа исследования архетипов, ми-фолого-семантического уровня. Это направление анализа цикла уходит корнями еще в XIX век, когда рассмотрение проблемы «Гоголь и народная культура» сводилось к поиску близких мотивов в фольклоре и «Вечерах». В настоящее время для науки на первый план выходит изучение трансформации фольклорно-мифологической поэтики в художественном мире «Вечеров». Концептуальное значение здесь имеют исследования, В.И. Ереминой, А.И.Иваницкого, В.Ш.Кривоноса, Е.М. Мелетинского. Новым подходом стало изучение «Вечеров» в контексте гностической и христианской культуры (С.А. Гончаров, М. Вайскопф, И.А.Виноградов).

Однако, несмотря на наличие многих ценных работ о «Вечерах», существует ряд малоисследованных аспектов в изучении фольклорно-мифологического начала в этом цикле. В частности, только намеченным,

1 Гуковский Г.А. Реализм Гоголя. - M.,J1.: Гос. изд-во художественной литературы, 1959. С. 54,56. малоразработанным остается анализ оппозиции «свое - чужое». Антитеза «свое - чужое» имеет универсальный характер в культуре и искусстве. В последние годы именно эта оппозиция становится предметом исследования ученых различной научной специализации. Изучение оппозиции получило широкое распространение в фольклористике, поскольку разделение мира на «свое - чужое» является одним из важнейших в фольклорно-мифологических представлениях. Обращение к анализу оппозиции «свое - чужое» в первом цикле Гоголя может стать продуктивным при исследовании художественного мира «Вечеров».

Несмотря на универсальный характер, оппозиция «свое - чужое» имеет персонифицированное наполнение. Так, для каждого из персонажей «Вечеров» конкретное содержание этой антитезы будет индивидуальным, определяющим поведение и оценки героя. Но в данной диссертации оппозиция «своего - чужого» станет способом научного описания художественного мира «Вечеров». В аналогичной функции рассматриваемая оппозиция использовалась в работах В.В. Иванова, В.Н. Топорова, Т.В. Цивьян, Т.Б. Щепан-ской и других фольклористов и литературоведов.

Состояние научной разработанности темы. Условно можно выделить несколько групп исследований, так или иначе затрагивающих проблему «своего - чужого» и, в частности, в художественном мире «Вечеров» Гоголя.

Во-первых, это работы, в которых прямо или косвенно затрагивается проблема «своего - чужого» хронотопа в «Вечерах». Это одно из самых разработанных направлений. Разделение на 2 типа пространства - бытовое и волшебное (фантастическое) - проводит Ю.М. Лотман, а вслед за ним и другие исследователи (Н.С. Болкунова, И.Ф. Заманова, М.А. Новикова, И.Н. Шама). При этом значимыми являются пограничное пространство, которое «при переходе в ирреальное пространство утрачивает бытовую значимость и начинает функционировать как обитель нечистой силы, граница между мирами («своим» и «чужим»)» . В контексте «своего - чужого» хронотопа «Вечеров» имеют значения выделенные исследователями оппозиции: Диканька - Петербург (Ю.Я. Барабаш, С.А. Гончаров, И.Ф. Заманова, Ю.В.Манн, М.А. Новикова, И.Н. Шама), дом - дорога (Н.С. Болкунова), настоящее время - прошлое/«золотой век» (Ю.В. Манн, Е.М. Мелетинский). Также большое значение имеют наблюдения над некоторыми пространственно-временными точками в цикле и мотивами, с ними связанными. Это пространство клада (В.И. Еремина), сна (В.И. Еремина, Ш.Кривонос, Ю.М.Лотман, Д.А. Нечаенко), ярмарки (М.М. Бахтин, Ю. Нечипоренко).

Важной характеристикой мира «Вечеров» становится внутренняя противоречивость, «комбинирование» фантастического и обыденного миров, прозрачность границ и взаимодействие между ними (Л.И. Еремина, И.П. Смирнов, В. Эрлих).

Вторую группу работ составляют исследования, касающиеся системы персонажей «Вечеров» с точки зрения «своего - чужого». И здесь, в первую очередь, ученые также выделяют два типа персонажей, соотносимых с бытовым (люди) или фантастическим (нечистая сила) пространствами. По мнению В.В. Гиппиуса, «Вечера» (за исключением повестей «Сорочинская ярмарка» и «Иван Федорович Шпонька и его тетушка») варьируют тему «вторжения в жизнь людей демонического начала и борьба с ним»3.

Ю.В. Манн отмечает неявную фантастику в структуре некоторых персонажей бытового мира (Цыган, Хивря). М. Вайскопф выделяет среди «негативных персонажей» три типа: 1) косвенные и явные «бесы», 2) персонажи, имеющие в собственном облике демонические черты и 3) связанные с чертом, но не тождественные ему4. л

Заманова И.Ф. Пространство и время в художественном мире сборника Н.В. Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки». Автореф. дисс. . канд. филол. наук. - Орел: Орловский гос. ун-т, 2000. С.9.

3 Гиппиус В.В. Гоголь. - Д.: Изд-во «Мысль», 1924. С. 33.

4 Вайскопф М. Сюжет Гоголя: Морфология. Идеология. Контекст. - М.: РГГУ, 2002. С.102.

Проявление демонического начала в структуре персонажей «своего» мира (связь женщины и черта, инфернальные черты в образах Грицько, Головы и др.) отмечают и другие исследователи (А.И. Иваницкий, В.Ш. Кривонос, Е.Е. Левкиевская, А.А. Фаустов). Значение внутрисемейного конфликта в «Вечерах» отмечено С.А. Гончаровым. С ущербностью семьи связано внутреннее одиночество персонажей. По его мнению, стремление гоголевских героев создать новую семью может быть прочитано как «восстановление сакрального миропорядка»5.

Структура персонажей «чужого» мира, в основном, рассматривается на примере персонажей принадлежащих фантастическому миру (М. Вайскопф, В.В. Гиппиус, В.И. Еремина, Ю.В. Манн, П.Ф. Маркин, В.А. Розов). Конфликт персонажей своей национальности (казаки, украинцы) и инородцев, и перенос на последних некоторых демонических черт, отмечался такими исследователями как Ю.Я. Барабаш, А. Белый, В. Ерофеев, Ю.В. Манн. С чем возможно и связано то, что оппозиция «православие - католичество» переходит в цикле из конфликта «двух мировоззренческих систем в ранг мистического противоборства света и тьмы».6

Отдельно стоит отметить широко исследованную оппозицию двух рассказчиков, гостей пасечника - Фомы Григорьевича («свой») и Макара Назаровича («чужой»). Их конфликт как противостояние двух миров и культур рассматривали A.M. Докусов, И.Ф. Заманова, В.А. Зарецкий, А.В. Самышки-на. С этим конфликтом частично связаны оппозиция «народное (мужицкое) -столичное» (Ю.В. Манн, М.А. Новикова, И.Н. Шама) и заявленная в предисловиях линия взаимоотношений «издатель - читатель». В последней ведущую роль играет стремление пасечника включить читателя в «свой» мир (В.Ш. Кривонос).

5 Гончаров С.А. Творчество Гоголя в религиозно-мистическом контексте: Монография. -СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 1997. С. 43.

6 Янчевская А.Ю. Римская тема и проблема католичества в мировоззрении Н.В.Гоголя 1830-х годов // Романтизм и его исторические судьбы. Материалы междунар. науч. конф. (VII Гуляевские чтения). Ч. 2. - Тверь, 1998. С. 25.

В третьих, большое значение в разработке заданной темы имели работы, посвященные анализу творчества Гоголя в целом. В этих исследованиях выделяются ведущие мотивы и темы всего творчества и рассматривается их претворение в разных произведениях, в том числе в «Вечерах» (Е.И. Анненкова, М.М. Бахтин, Г.А. Гуковский, JI.B. Пумпянский, С.А.Шульц). В этих работах исследуются важные особенности творчества писателя, выявляемые в ходе анализа оппозиции «своего - чужого» в «Вечерах»: карнавализация, соотношение христианства и язычества, фольклорно-мифологическое начало.

Однако, несмотря на значительное количество ценных наблюдений и замечаний, целостная характеристика оппозиции «своего - чужого» в художественном мире первого цикла Гоголя еще не дана. Такая работа позволила бы выявить закономерности художественного универсума в раннем творчестве Гоголя, уточнив его с точки зрения «своего - чужого».

Объект изучения - «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя, в которых сформировалось художественно-образное представление писателя о соотношении «своего» и «чужого». Предмет изучения - формы и способы выражения оппозиции «свое - чужое» в «Вечерах на хуторе близ Диканьки».

Основной целью работы является исследование оппозиции «своего -чужого» в художественном мире «Вечеров» на уровне хронотопа и системы персонажей.

Цель работы раскрывается в ее задачах:

- выявить специфику оппозиции «свое - чужое» в хронотопе «Вечеров»;

- определить ключевые пространственно-временные пункты и связанные с ними основные мотивы и образы, в оппозиции «свое - пограничное - чужое»;

- раскрыть роль границы как проявления взаимодействия «своего -чужого» в художественном мире «Вечеров»;

- изучить особенности классификации персонажей согласно оппозиции «свой - чужой»;

- рассмотреть образы персонажей «своего» мира в их проявленной или косвенной связи с «чужим» миром;

- выявить структуру, черты сходства и различия персонажей «чужого» мира;

- исследовать специфику образов гоголевских героев, пересекающих границу между «своим» и «чужим» мирами.

Методологической основой работы послужили разработанные в рамках теоретической и исторической поэтики подходы к анализу произведения, представленные в трудах М.М. Бахтина, А.Н. Веселовского, В.В.Иванова, Ю.М. Лотмана, Е.М. Мелетинского, В.Я. Проппа, И.П. Смирнова, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского и других исследователей.

В диссертации также учитывается опыт работ, посвященных изучению «своего - чужого» в культуре, фольклоре украинского, русского народов. Пространственная составляющая оппозиции «своего - чужого» широко исследована В.Н. Топоровым, Т.В. Цивьян, Т.Б. Щепанской. Среди ученых, рассматривающих демонологические представления, необходимо назвать Л.Н. Виноградову, Е.Н. Елеонскую, Д.К. Зеленина. Культуру ряженья, построенную на оппозиции «своего - чужого» изучали А.К. Байбурин, Л.М. Ивлева. Ценные замечания об аксиологии времени, связанной с проблемой «своего - чужого», можно обнаружить в работах Л.Н.Виноградовой, Л.Н. Михеевой, С.М. Толстой. Этноконфессиональный конфликт в фольклорно-мифологических представлениях был предметом изучения О.В. Беловой. Собственную классификацию противопоставления «своего - чужого» при анализе славянской религиозной системы приводят В.В. Иванов и В.Н. Топоров.

В историко-литературном плане принципиальное значение для работы имеют труды о творчестве Гоголя и в частности о «Вечерах» таких исследователей, как Е.И. Анненкова, В.В. Гиппиус, А.Х. Гольденберг, С.А. Гончаров, Г.А. Гуковский, В.Ш. Кривонос, Ю.В. Манн, Ю.М. Лотман.

Научная новизна настоящей работы определена выбранным ракурсом исследования и состоит в раскрытии специфики художественного мира «Вечеров», рассмотренного в аспекте соотношения «своего» и «чужого». Такой подход позволяет выявить важные закономерности и проследить механизмы функционирования гоголевского универсума, показать значение взаимодействия «своего - чужого» в нем, специфику границы в гоголевском мире, а также показать устройство художественного мира первого прозаического цикла Гоголя.

Теоретическое значение исследования состоит в уточнении и раскрытии оппозиции «свое - чужое» на примере первого гоголевского цикла. В художественном мире «Вечеров» сквозь призму этой оппозиции выявлены ключевые мотивы и образы хронотопа и системы персонажей цикла, определена роль «границы», рассмотрена проблема «взаимодействия» персонажей.

Научно-практическое значение исследования состоит в раскрытии значения оппозиции «свое - чужое» в раннем творчестве Гоголя, в методологическом стимуле для изучения проблемы «своего - чужого» иных произведений русской классической литературы. Материалы диссертации могут быть использованы при чтении лекционных курсов по истории русской литературы первой половины XIX века на филологических факультетах высших учебных заведений, в спецкурсах и спецсеминарах по творчеству Н.В. Гоголя.

Положения, выносимые на защиту:

- Ключевое значение в художественном мире «Вечеров» имеет универсальная оппозиция «свое - чужое». Эта антитеза предопределяет неоднородность мира цикла, разделяя хронотоп и систему персонажей на разные части: «свой» - «чужой».

- В разделении хронотопа и системы персонажей цикла сквозь призму «своего - чужого» важную роль играют фольклорно-мифологические представления, обусловливающие многие мотивы и образы «Вечеров».

- Метасюжет повестей и микросюжеты героев повестей определяет лейтмотив контакта (в различных формах) между «своим» и «чужим». Разновидностями этого лейтмотива могут быть мотивы вмешательства «чужого» в «свой» мир (и связанная с этим трансформация своего пространства и мира) и вторжения героев в «чужой» мир. Отсюда и важность пограничного хронотопа, допускающего возможность пересечения границы между «своим» и «чужим».

- Границы между «своим» и «чужим» хронотопом проницаемы. Статус ряда персонажей с точки зрения исследуемой оппозиции представляется не вполне ясным и изменчивым. Персонажи «своего» мира могут отчуждаться от него и демонизироваться. Некоторые из них обладают пограничным статусом, выполняя, например, функцию помощника для контакта главного героя с «чужим» миром. Центральный персонаж, как правило, стремится утвердиться в бытовом мире, изменить свой статус с помощью «чужого».

Апробация основных положений и результатов исследования проведена на научных конференциях кафедры русской, зарубежной литературы и методики преподавания литературы СамГПУ (Самара, 2003, 2004 г.), на заседаниях аспирантского семинара в Институте филологического образования СамГПУ, а также на Международной конференции аспирантов и молодых преподавателей (Ижевск, 2005 г.).

Структура и объем диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы (214 названий). Общий объем текста - 184 страниц. Структура диссертации соответствует поставленным целям и задачам.

Заключение научной работыдиссертация на тему ""Свое - чужое" в "Вечерах на хуторе близ Диканьки" Н.В. Гоголя"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Основной целью данной работы было изучение соотношения «своего -чужого» в художественном мире «Вечеров», в его хронотопе и системе персонажей. Оппозиция «свое - чужое» имеет основополагающее значение для цикла, определяя мотивику и образную структуру художественного пространства и времени, их аксиологию. В системе персонажей «свое - чужое» разделяет, а иногда и сближает, героев, обуславливая их отношения. Для раскрытия цели поставлен ряд конкретных задач. В первой главе решались задачи: 1) выявления специфики оппозиции в хронотопе; 2) определение ключевых пространственно-временных пунктов и связанных с ним мотивов и образов; 3) раскрытие роли границы как проявления взаимодействия «своего -чужого».

Несомненно, сходство хронотопа цикла с фольклорно-мифологическим. Это особенно заметно при рассмотрении мотивов и образов пограничного и «чужого» времени-пространства. Окно, дорога, лес, река, мост, шинок, ярмарка - традиционные фольклорно-мифологические локусы перехода и контакта с «чужим» миром - имеют аналогичное значение и в гоголевском цикле. В описании «чужого» пространства в «Вечерах» также явствуют ассоциации с фольклорно-мифологическим хронотопом: пекло, клад, горы, парадоксальное (заколдованные, «обморочные» места) и предполагаемое (далекие незнакомые страны, рай, ад) пространства. Говоря о «своем» пространстве в «Вечерах» (дом, Диканька), стоит отметить, что оно воспринимается своими жителями как центр мира, наделяется наиболее положительными характеристиками.

В контексте фольклорно-мифологических представлений раскрываются взгляды героев «Вечеров», связанные с понятием «своевременности». Впрочем, для метасюжета цикла характерно скорее отступление или нарушение временных норм, т.е. «своевременности». Именно нарушение «временных» запретов, как и в фольклорно-мифологических преставлениях, делает возможным контакт персонажей «своего» и «чужого» миров, который лежит в основе любой повести цикла. Сам же контакт между мирами возможен, как правило, только в пограничное время. Поэтому именно оно фактически организует временное поле цикла. Вечер и ночь - центральный период действия в «Вечерах».

Впрочем, все вышесказанное не говорит о том, что хронотоп «Вечеров» полностью построен на фольклорно-мифологической основе. Гоголь создает в «Вечерах», по словам JT.JT. Фиалковой, «фольклорно-мифологический универсум, который парадоксальным образом вписывается в систему представлений европейского средневековья, преломляясь при этом через сознание писателя XIX века»1.

В первом гоголевском цикле лейтмотивом становится вторжение «чужого» в «свое» пространство, последнее оказывается небезопасно, фактически не защищено от враждебных сил. Крайним проявлением мотива становится захват «своего» пространства и изгнание персонажа. Гоголь заметно усложняет структуру фольклорно-мифологического «чужого» пространства. Так, образ Петербурга соединяет в себе черты реальные и фантастические. Неоднозначную структуру имеет пространство сна в «Вечерах», сон может выступать как способ попадания в «чужой» мир, как двигатель сюжета, так и как давать дополнительную характеристика героя.

Во второй главе диссертации рассмотрена система персонажей «Вечеров» с точки зрения оппозиции «свое - чужое». Были поставлены следующие задачи: 1) изучение особенности классификации персонажей согласно оппозиции «свой - чужой»; 2) рассмотрение особенности персонажей «своего» мира в их проявленной или косвенной связи с «чужим» миром; 3) выявление структуры, черт сходства и отличия героев «чужого» мира; 4) исследование специфики героев, пересекающих границу между «своим» и «чужим».

Таким образом, в цикле выделены три группы персонажей: «свои», принадлежащие и «своему» и «чужому» миру, «чужие» и герои, пересекаю

1 Фиалкова J1.J1. К проблеме «Гоголь и фольклор» // Фольклорная традиция в русской литературе. - Волгоград: Волгоградск. пед. ин-т, 1986. С. 57. щие границу «своего» и «чужого» миров. Существенным мотивом «Вечеров» становится трансформация статуса «свой - чужой» ряда героев или несоответствие своему статусу. Так, «свои» персонажи явно или скрыто становятся враждебными, демонизируются. Другие герои в «своем» мире ощущают себя одинокими, словно «чужими». Неоднозначный статус имеют персонажи, принадлежащие и «своему» и «чужому» миру.

Персонажи «чужого» мира были объединены по нескольким признакам «чуждости»: иное социально-статусное положение (гость, пан/знать), этно-конфессиональное отличие и принадлежность к потустороннему миру. Отношение к «чужим» персонажам неоднозначно, здесь и презрение, страх, сочувствие и др.

В отдельную группу отнесены персонажи, пересекающие границу миров: «своего» и «чужого». Как правило, это центральные персонажи, чей путь из одного мира в другой становится основой сюжета, и направлен на изменение положения героя в «своем» мире. Даже центральные персонажи в «Вечерах» бывают связаны с «чужим» (демоническим), их статус («свой» или «чужой») не всегда ясен. Контакт с «чужим» миром, его обитателями может изменять героя, отчуждать его от своего мира или в его образе проявляется демонизм.

Изучение оппозиции «свое - чужое» имеет широкие перспективы в гоголевском творчестве. Последующие произведения («Миргород», Петербургские повести) демонстрируют наряду с теми, что были выявлены в «Вечерах», новые черты хронотопа и системы персонажей. Однако мотивы незащищенности, утраты «своего» пространства, вторжения «чужого», отчуждения от «своего» мира и стремления создать «свой» мир, испытания героя в «чужом» мире и другие отмеченные в данной диссертации, оказываются актуальны для творчества Гоголя в целом.

Так, стилистически наиболее близкая к «Вечерам» повесть «Вий» построена на оппозиции бытового («своего») - фантастического («чужого»), развивая мотивы трагического вторжения «чужого» в «свой» мир и непреодолимости человеком нечистой силы. Даже церковь оказалась незащищена от проникновения демонических сил. Скрытое вторжение потустороннего, часто в зооморфной форме (черт в свином обличье является еще в «СЯ», ведьма, превратившаяся в кошку, - в «МН») - мотив «Повести о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» и «Старосветских помещиков». В дальнейшем он возникнет в «Ревизоре» и «Мертвых душах».

В «Старосветских помещиках» ведущим является противопоставление пространства Товстогубов (эфемерная идиллия) и окружающего их «большого мира» (столицы). Проведя параллель с «Вечерами», эту оппозицию можно сравнить с антитезой «провинция - столица» (предисловия к циклу). Последняя в дальнейшем получит развитие в «Ревизоре».

Оппозиция пошлого (ничтожного) - высокого, организующая повесть о ссоре двух Иванов, в творчестве Гоголя берет начало в повести «ИФШ». В то же время здесь обнаруживается и значимый в «Вечерах» (в разной форме представленный в «НПР», «МН», «ИФШ») мотив отчуждения «своих» или главного героя от «бытового» мира. Этот же мотив сыграет роль и в сюжете «Тараса Бульбы» (при этом он будет накладываться на оппозицию малороссийское - иностранное) и повестей так называемого «петербургского» цикла. При этом отчуждение может достигать гиперболических или гротескных форм (потери своего имущества или частей тела) и трагического финала. У Башмачкина крадут шинель, он простужается и умирает, Ковалев («Нос») теряет нос. Для Пискарева («Невский проспект») парадоксальное пространство его снов («чужой» мир) оказывается ближе и «реальнее» бытового мира повести. Противоречие между выдуманным миром художника и миром Невского проспекта, невозможность «освоиться» в бытовом мире приводит героя к самоубийству.

Миражность» интриги «Ревизора» накладывает отпечаток и на взаимоотношения персонажей. Статус персонажей с точки зрения оппозиции «свой - чужой» неустойчив, границы между «своим» и «чужим» «расплываются» так же неожиданно, как Пушкин становится приятелем Хлестакова. В

Мертвых душах» оппозиция «своего - чужого» приобретает универсальный смысл, она разделяет мир с точки зрения авторского идеала на живой и мертвый.

Таким образом, оппозиция «своего - чужого» значима для Гоголя, определяя художественную философию писателя, приобретая в его творчестве универсальный характер.

185

Список научной литературыВетчинкина, Юлия Владимировна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Апокрифы Древней Руси. СПб.: Амфора, 2002. - 239 с.

2. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем. В 14 т. М.: АН СССР, 1937- 1952.

3. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений и писем: В 23 т. Т. 1. -М.: Наука; ИМЛИ РАН, 2003. 920 с.

4. Украинские народные сказки. М.: Художественная литература, 1956.-423 с.

5. Украинские сказки: В 2 кн. М.: Голос, 1992.

6. Украинские сказки и легенды. Симферополь: «Таврия», 1971.352 с.1.. Научная и критическая литература:

7. Агранович С.З., Стефанский Е.Е. Миф в слове: продолжение жизни (Очерки по мифолингвистике). Самара: Самар. гуманит. акад., 2003.- 168 с.

8. Адаме В.Т. Природоописания у Н.В. Гоголя // Ученые записки Тартуского ун-та. Вып. 119. Труды по русской и славянской филологии кн. 5.- Тарту: Тартуский гос. ун-т, 1962. С. 77 132.

9. Анненкова Е.И. Гоголь и декабристы. М.: Прометей, 1989. - 175с.

10. Анненкова Е.И. К вопросу о соотношении фольклорной и книжной традиции в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Н.В. Гоголя // Фольклорная традиция в русской литературе. Волгоград: Волгоградск. пед. ин-т, 1986. С.42-48.

11. Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л.: Наука, 1983. - 191 с.

12. Байбурин А.К. Ритуал: свое и чужое // Фольклор и этнография. Проблемы реконструкции фактов традиционной культуры. JL: Наука, 1990. С.3-17.

13. Барабаш Ю.Я. «Если забуду тебя, Иерусалим.»: «Родина чужбина» у Гоголя и Шевченко // Вопросы литературы. 1998. №5. С. 137 - 176.

14. Барабаш Ю.Я. «Лица басурманской национальности» у Гоголя и Шевченко // Вопросы литературы. 1999. №3. С. 204 235.

15. Барабаш Ю.Я. «Месторазвитие» или Знаете ли вы украинскую ночь?: Национальный ландшафт как ментальный фактор (Гоголь) // Вопросы литературы. 1995. №1. С. 340-350.

16. Барабаш Ю.Я. Сладкий ужас мщенья, или Зло во имя добра. Месть как религиозно-этическая проблема у Гоголя и Шевченко // Вопросы литературы. 2001. №3. С. 31 65.

17. Барабаш Ю.Я. Страшная месть НВГ. в двух измерениях: Миф и/или история // Вопросы литературы. 2000. №3. С. 171-210.

18. Бахтин М.М. Приложение. Рабле и Гоголь // Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Худож. лит., 1990. С. 526 - 537.

19. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Худож. лит., 1975. С. 234 - 407.

20. Белова О.В. «Другие» и «чужие»: представления об этнических соседях в славянской народной культуре // Признаковое пространство культуры / Отв. ред. Е.М. Толстая. М.: Индрик, 2002. С. 71 - 86.

21. Белова О.В. Евреи и нечистая сила // Трахтенберг Д. Дьявол и евреи. Средневековые представления о евреях и их связь с современным антисемитизмом. М., Иерусалим, 1998. С. 258 - 277.

22. Белова О.В. Этноконфессиональные стереотипы в славянских народных представлениях // Славяноведение. 1997. № 1. С. 25 33.

23. Белый А.Б. Мастерство Гоголя: Исследование. M.,JI.: Гос. изд-во художественной литературы. 1934. - 319 с.

24. Березкина Е.С. Этнонимическая лексика в устном народном поэтическом творчестве. Автореф. дисс. к. ф. н. Орел: ОГУ, 2001. - 28 с.

25. Бернштам Т.А. Орнитологическая символика у восточных славян // Советская этнография. 1982. №1. С. 22 34.

26. Болкунова Н.С. Мотивы Дома и Дороги в художественной прозе Н.В. Гоголя: Дисс. . канд. филол. наук. Саратов, СГУ. 1999. -201 с.

27. Бондарь Н.А. Пространственный компонент в повести Н.В.Гоголя «Страшная месть» // Л1тература та культура Полюся. Вип. 16: Спадщина М.Гоголя в сучасних дослщженнях (до 150-р1ччя вщ дня CMepTi письменника). Шжин, 2002. С. 72 - 76.

28. Бочаров С.Г. Сюжеты русской литературы. М.: Языки русской культуры, 1999. - 632 с.

29. Булашев Г.О. Украинский народ в своих легендах и религиозных воззрениях и верованиях. Вып. 1. Космогонические украинские народные воззрения и верования. Киев, 1909. - 515 (259) с.

30. Бушаков В.А. Образ Басаврюка в повют! М.В. Гоголя «Be4ip проти 1вана Купала» // Славжа та балтша в ономастищ Ураши. Киев, 1999. С. 71-73.

31. Вайскопф М. Сюжет Гоголя: Морфология. Идеология. Контекст. -М.: РГГУ, 2002.-686 с.

32. Вендина Т.И. Русская языковая картина мира сквозь призму словообразования (макрокосм). М.: Индрик, 1998. - 240 с.

33. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М.: УРСС, 2004. - 646с.

34. Виноградов И.А. Гоголь художник и мыслитель: Христианские основы миросозерцания. - М.: Наследие, 2000. - 448 с.

35. Виноградова JI.H. Человек/нечеловек в народных представлениях // Человек в контексте культуры. Славянский мир. Отв. ред. И.И. Свирида. -М.: Индрик, 1995. С. 17-27.

36. Виноградова JI.H. Народная демонология и мифо-ритуальная традиция славян. М.: Индрик, 2000. - 431 с.

37. Воропаев В.А. Гоголь и «русско-украинский» вопрос // Московский журнал. 2001. №1. С. 12 15.

38. Время и календарь в традиционной культуре. СПб.: Лань, 1999. -206 с.

39. Гиппиус В.В. Гоголь. Л.: Изд-во «Мысль», 1924. - 238 с.

40. Гиппиус В.В. От Пушкина до Блока. М.,Л.: Наука, 1966. - 348 с.

41. Гоголевский сборник. СПб., Самара: Изд-во СГПУ, 2003. - 284с.

42. Гоголь: История и современность: К 175-летию со дня рождения. -М.: Сов. Россия, 1985. 496 с.

43. Гоголь как явление мировой литературы: Сб. ст. по материалам Междунар. науч. конф. М.: ИМЛИ РАН, 2003. - 393 с.

44. Гольденберг А.Х. «Мертвые души» Н.В. Гоголя и традиции народной культуры: Учеб. пособие по спецкурсу. Волгоград: ВГПИ, 1991. -76 с.

45. Гончаров С.А. Творчество Гоголя в религиозно-мистическом контексте: Монография. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 1997. - 338 с.

46. Грунина Л.П., Салтымакова О.А. Особенности авторского повествования ранних повестей Н.В. Гоголя // Этногерменевтика: некоторые подходы к проблеме. Кемерово, 1994. С. 56 - 59.

47. Гуковский Г.А. Реализм Гоголя. М.,Л.: Гос. изд-во художественной литературы, 1959. - 531 с.

48. Гура А.В. Символика животных в славянской народной традиции. М.: Индрик, 1997. - 912 с.

49. Гуревич А.Я. Время как проблема истории культуры // Вопросы философии. 1969. №3. С. 103 116.

50. Докусов A.M. «Вечера на хуторе близ Диканьки» Н.В. Гоголя: Лекция. Л.: Ленингр. гос. пед. ин-т им. А.И. Герцена, 1962. - 154 с.

51. Долгов В.В. Очерки истории общественного сознания Древней Руси XI-XIII веков: Учебное пособие. Ижевск: Изд. дом «Удмуртский университет», 1999. - 250 с.

52. Елеонская Е.Н. Представление «того света» в сказочной традиции // Елеонская Е.Н. Сказка, заговор и колдовство в России: Сб. трудов. -М.: Индрик, 1994. С. 42-50.

53. Еремина В.И. Ритуал и фольклор.-Л.: Наука, 1991.-206 с.

54. Еремина В.И. Н.В. Гоголь // Русская литература и фольклор (первая половина XIX в.). Л.: Изд-во «Наука», 1976. С. 249 - 292.

55. Еремина Л.И. О языке художественной прозы Н.В.Гоголя: Искусство повествования. -М.: Наука, 1987. 176 с.

56. Ермилов В.В. Гений Гоголя. М.: «Сов. Россия», 1959. - 408 с.

57. Ермаков И.Д. Психоанализ литературы: Пушкин, Гоголь, Достоевский. М.: НЛО, 1999. - 509 с.

58. Ерофеев В. «Французский элемент» в творчестве Гоголя // Ерофеев В. В лабиринте проклятых вопросов. -М.: «Сов. писатель», 1990. С.373 -402.

59. Завьялова 0.10. Мотив оборотничества как мотив взаимодействия «своего» и «чужого миров» в сказках Бамана // Африка: общества, культуры, языки. М., 1999. С. 162 - 165.

60. Заманова И.Ф. Пространство и время в художественном мире сборника Н.В. Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки». Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Орел: ОГУ, 2000. - 22 с.

61. Зарецкий В. А. Народные исторические предания в творчестве Н. В. Гоголя. История и биографии. Екатеринбург, Стерлитамак, 1999. -463 с.

62. Зеленин Д.К. Избр. труды. Очерки русской мифологии: Умершие неестественной смертью и русалки. М.: Индрик, 1995. - 604 с.

63. Зеленский А.Г. Мифопоэтика повести Н.В. Гоголя «Страшная месть» // Лггература та культура Полюся. Вип.7. Шжин, 1996. С. 19 - 20.

64. Зеньковский В.В. Н.В. Гоголь. Париж: YMCA-PRESS. Б.г. - 262с.

65. Иваницкий А.И. Гоголь. Морфология земли и власти. М.: РГГУ, 2000.- 188 с.

66. Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы. Древний мир. М.: Наука, 1965. - 296 с.

67. Иванов В.В., Топоров В.Н. Исследования в области славянских древностей. М.: Наука, 1974. - 344 с.

68. Ивлева Л.М. Ряженье в русской традиционной культуре. СПб.: Рос. ин-тут истории искусств, 1994. - 236 с.

69. Икко Н.В. «Полюбила латыша совсем вымерла душа»: Русско-латышские отношения в частушках // Живая старина. 2003. № 4. С. 20 - 21.

70. Карабанов Р.А. О роли фантастики в композиции произведений Н.В.Гоголя // Ученые записки Черновицкого гос. ун-та. Т.43. Вып.12. Черновцы: Черновицкий гос. ун-т, 1961. С. 25 - 42.

71. Карандшова О.С. Художественное пространство «украинских» сборников Н.В. Гоголя («Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород»): Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Тверь: ТГУ, 2000. - 23 с.

72. Киченко А. «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя: мифопо-этическая организация пространства // Hoei гоголезнавч! студй*. Вып. 2 (13). -С1мферополь: Кримський ApxiB, 2005. С. 55 64.

73. Климов Е.А. О психологическом знании в «Предисловии» к «Вечерам на хуторе.» Н.В.Гоголя // Вопросы психологии. 2001. №1. С. 66 72.

74. Климова М.Н. Древнерусские параллели к повести Н.В.Гоголя «Страшная месть» // История русской духовной культуры в рукописном наследии XVI-XX веков. Новосибирск: Наука, 1998. С. 69 - 79.

75. Козлова А.В. «Гражданин Вселенной» или еще раз о Шпоньке // Вестник Томского гос.пед.ун-та. Вып. 6. Сер.: Гуманитарные науки (филология). Томск: ТГПУ, 1999. С. 3 - 6.

76. Крейцер А.В. О природе зеркальных изображений в творчестве раннего Гоголя // Литература и фольклор. Проблемы взаимодействия. Волгоград: ВГПИ, 1992. С. 24 - 34.

77. Кривонос В.Ш. «Еврейский сюжет» в повести Гоголя «Тарас Бульба» // Гоголевский сборник. СПб., Самара: Изд-во СГПУ, 2003 С. 57 -82.

78. Кривонос В.Ш. Мотивы художественной прозы Гоголя: Монография. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 1999. - 251 с.

79. Кривонос В.Ш. Принцип проблематичности в поэтике Гоголя // Известия Академии наук. Сер. Литературы и языка. 1998. №6 (Т. 57). С. 15 -27.

80. Кривонос В.Ш. Проблема читателя в творчестве Гоголя. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1981. - 168 с.

81. Кривонос В.Ш. Сон Тараса в структуре повести «Тарас Бульба» // Известия Академии наук. Сер. литературы и языка. 2002. Т4. (Т.61.) С. 10 — 18.

82. Криничная Н.А. «В глуши далекой живут седые колдуны.» // Живая старина. 2001. №3. С. 19-20.

83. Кулиш П.А. Гоголь как автор повестей из украинской жизни // Основа. 1861. №4. С. 67 90.; №5. С.1 - 33.; №9. С. 56 - 68.; №11 - 12. С. 1 -И.

84. Левкиевская Е.Е. «Белая свитка» и «красная свитка» в «Сорочин-ской ярмарке» Н.В. Гоголя // Признаковое пространство культуры/ Отв. ред. Е.М. Толстая. -М: Индрик, 2002. С. 400 -413.

85. Левкиевская Е.Е. Славяно-германские мифологические параллели // Славяне и их соседи. Средние века раннее новое время. Вып. 9. - М.: Наука, 1999. С. 77-82.

86. Лотман Ю.М. Три заметки о Пушкине // Вторичные моделирующие системы. Тарту: Тартуский гос. ун-т, 1979. С. 91 - 106.

87. Лотман Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя // Лотман Ю.М. О русской литературе. СПб.: «Искусство-СПБ», 1997. С. 621 -659.

88. Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. СПб.: ТОО «Полисеот», 1994. - 448 с.

89. Манн Ю.В. Заметки о «неевклидовой геометрии» Гоголя, или «Сильные кризисы, чувствуемые целою массою» // Вопросы литературы. 2002. №4. С. 170-200.

90. Манн Ю. В. Карнавал и его окрестности // Вопросы литературы. 1995. N 1.С. 154- 182.

91. Манн Ю.В. Поэтика Гоголя. М.: Худож. лит., 1988. - 413 с.

92. Манн Ю.В. Поэтика Гоголя. Вариации к теме. М.: «Coda», 1996. -474 с.

93. Манн Ю.В. «Сквозь видный миру смех.»: Жизнь Н.В. Гоголя. 1809-1835 гг. -М.: МИРОС, 1994.-472 с.

94. Манн Ю.В. Русская литература XIX века. Эпоха романтизма: Учебное пособие для вузов. М.: Аспект Пресс, 2001. - 447с.

95. Маркин П.Ф. Языческий космос в раннем творчестве Гоголя // Культура и текст: Литературоведение. Ч. 1. СПб., Барнаул, 1998. С. 103 -118.

96. Матвеев А.В., Михалева Т.В. Традиционная культура передвижения человека (на примере этнографической группы казахов Омской области). «Дорога в хаосе», «Возвращение» // Культурологические исследования в Сибири.-Омск, 2001. №2. С. 117- 125.

97. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. М.: РГГУ, 1994. -134 с.

98. Мелетинский Е.М. Об архетипе инцеста в фольклорной традиции (особенно в героическом эпосе) // Мелетинский Е.М. Избранные статьи. Воспоминания. М.: РГГУ, 1998. С. 297 - 305.

99. Мелетинский Е.М. Женитьба в волшебной сказке (ее функция и место в сюжетной структуре) // Мелетинский Е.М. Избранные статьи. Воспоминания. М.: РГГУ, 1998. С. 305 - 318.

100. Мережковский Д.С. Гоголь и черт // Мережковский Д.С. В тихом омуте: Статьи и исследования разных лет. М.: «Сов. писатель», 1991. С. 213 -310.

101. Милорадович В.П. Заметки о малорусской демонологии // Киевская старина. 1899. № 8 9. С. 196 - 209, 379 - 400.

102. Милорадович В. П. Этнографический элемент в повести Гоголя «Заколдованное место» // Киевская старина. 1897. №9. Отд. II. С. 55 60.

103. Миф в культуре: человек не-человек / Отв. Ред. JT. Н. Титова. -М.: Индрик, 1999.-316 с.

104. Михед П.В. Н.В. Гоголь и украинская культура народного барокко // Тезисы докладов I Гоголевских чтений. Полтава, 1982. С. 85 - 87.

105. Михеева JI.H. Время в русской языковой картине мира. Иваново: Ивановск. гос. ун-т. 2003. - 251 с.

106. Моторин А. «Вечера на хуторе». близ Кокушкина моста // Нева. 1987. №4. С. 197-201.

107. Мочульский К.В. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М.: Республика, 1995.-607 с.

108. Мущенко Е.Г., Скобелев В.П., Кройчик JI.E. Поэтика сказа. -Воронеж: Изд-во Воронежского университета, 1978. 288 с.

109. Н.В.Гоголь: Загадка третьего тысячелетия: Первые Гоголевские чтения: Сб. докл. М.: Книж. дом «Университет», 2002. - 296 с.

110. Н.В. Гоголь и мировая культура: Вторые Гоголевские чтения. -М.: Книж. дом «Университет», 2003. 248 с.

111. Невская Jl.Г. Концепт «гость» в контексте переходных обрядов // Из работ московского семиотического круга. М.: «Языки русской культуры», 1997. С. 442-445.

112. Неклюдов С.Ю. Образы потустороннего мира в народных верованиях и традиционной словесности // Восточная демонология. От народных верований к литературе. М.: «Наследие», 1998. С. 6 - 44.

113. Неклюдов С.Ю. Статические и динамические начала в пространственно-временной организации повествовательного фольклора // Типологические исследования по фольклору: Сборник статей памяти В.Я.Проппа. -М., 1975. С. 182- 190.

114. Немзер А.С. Трансформация волшебной сказки в «Ночи перед Рождеством» Н.В.Гоголя // Вопросы жанра и стиля в русской, зарубежной литературе. М.: Наука, 1979. С. 30 - 37.

115. Нечаенко Д.А. Сон, заветных исполненный знаков. М.: Юридическая литература, 1991. - 304. с.

116. Нечипоренко Ю.Д. Космогония Гоголя // Литература. Приложение к газете «Первое сентября». 2002. №1. С. 1 3.

117. Новак О.С. Художественное пространство в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Н.В.Гоголя // Историко-литературный сборник. Тверь, 1999. С. 54-62.

118. Новикова М.А., Шама И.Н. Символика в художественном тексте. Символика пространства (на материале «Вечеров на хуторе близ Диканьки» Н.В.Гоголя и их английских переводов): Учеб. пособие. Запорожье: СП «Верже», 1996.- 172 с.

119. Новичкова Т.А. Эпос и миф. СПб.: Наука, 2001. -247 с.

120. Носова Г.А. Язычество в православии. М.: Наука, 1975. - 152 с.

121. Оболенская С.В. Образ немца в русской народной культуре XVIII—XIX вв. // Одиссей. -М: Наука, 1991. С. 160 186.

122. Образцова В.В. Выражение временных отношений в повести Н.В.Гоголя «Ночь перед Рождеством» // Вестник Санкт-Петербургского унта. Сер.2: История, языкознание, литературоведение. Вып. 3. 1995. С. 51 58.

123. Овечкин С.А. Повести Гоголя. Принципы нарратива: Автореф. дисс. к.ф.н. СПб.: СГУ, 2005. - 23 с.

124. Пеньковский А.Б. О семиотической категории «чуждости в русском языке»// Проблемы структурной лингвистики, 1985-1987. М.: «Наука», 1989. С. 54-83.

125. Перетц В.Н. Гоголь и малорусская литературная традиция // Н.В.Гоголь: Речи, посвященные его памяти. СПб., 1902. С. 47 - 55.

126. Петров Н.И. Южно-русский народный элемент в ранних произведениях Н.В.Гоголя // Памяти Гоголя: Научно-литературный сборник, изданный Историческим обществом Нестора-летописца. Под. ред. Н.П.Дашкевича. Киев, 1902. С. 53 - 74.

127. Пивоев В.М. Мифологическое сознание как способ освоения мира. Петрозаводск: «Карелия», 1991. - 111 с.

128. Померанцев И. Фантастическое в ранней прозе Н.В. Гоголя: Лекция, прочитанная в Лондонской школе славяноведения // Родник. 1990. №10. С. 21 -25.

129. Признаковое пространство культуры / Отв. ред. Е.М. Толстая. -М.: Индрик, 2002. 432 с.

130. Прийма Ф.Я. Гоголь и народная Россия // Русская литература. 1984. №2. С. 3-27.

131. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. М.: «Лабиринт», 2004. - 332 с.

132. Пропп В.Я. Природа комического у Гоголя // Русская литература. 1988. №1. С. 27-43.

133. Пумпянский JI. В. Гоголь // Пумпянский Л.В. Классическая традиция: Собрание трудов по истории русской литературы. М.: Яз. рус. культуры, 2000. С. 257-343.

134. Радковская Э.В. Украинские мотивы поэтической антропологии ранних повестей Н.В.Гоголя // Вопросы литературы народов СССР. Вып. 15. -Киев; Одесса: «Выщашкола», 1989. С. 169- 177.

135. Рапенкова И.В. Фольклорное начало в повести Н.В. Гоголя «Майская ночь, или утопленница»: Проблемный урок-исследование // Литература в школе. 1996. №2. С. 62 66.

136. Ремизов А. Огонь вещей. Сны и предсонье // Ремизов A.M. Огонь вещей. М.: «Сов. Россия», 1989. С. 35 - 231.

137. Розов В.А. Традиционные типы малорусского театра XVII-XVIII вв. и юношеские повести Н.В. Гоголя // Памяти Н.В. Гоголя: Сб. речей и статей. -Киев, 1911. С. 99 169.

138. Ронкин В. Гуси-лебеди // http://ronkinv.narod.ru/gaga.htm

139. Самышкина А.В. К проблеме гоголевского фольклоризма (Два типа сказа и литературная полемика в «Вечерах на хуторе близ Диканьки») // Русская литература. 1979. №3. С. 61 80.

140. Сахаров В.И. Молодой Гоголь и романтическая традиция // Литературная учеба. 1982. №5. С. 160 169.

141. Седакова О.А. Поэтика обряда. Погребальная обрядность восточных и южных славян. М.: Индрик, 2004. - 320 с.

142. Сергеев-Ценский. С.Н. Гоголь как художник слова. // Сергеев Ценский С.Н. О художественном мастерстве: Статьи и воспоминания. -Симферополь: Крымиздат, 1956. С. 106- 138.

143. Скуратовский В. .На пороге как бы двойного бытия (из наблюдений над мирами Гоголя) // Гоголеведческие студии. Вып. 2. Нежин, 1997. С. 64-102.

144. Смирнов И.П. Формирование и трансформирование смысла в ранних текстах Гоголя («Вечера на хуторе близ Диканьки») // Russian Literature VII (1979) P. 585-600.

145. Смирнов И.П. Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней. М.: НЛО, 1994. С. 67 - 80.

146. Сны и видения в народной культуре: Мифологический, религиозно-мистический и культурно-психологический аспекты. М.: РГГУ, 2001. -382 с.

147. Соболев А.Н. Мифология славян. СПб.: Лань, 1999. - 270 с.

148. Соколова В.К. Об историко-этнографическом значении народной поэтической образности (образ свадьбы-смерти в славянском фольклоре) // Фольклор и этнография. Связи фольклора с древними представлениями и обрядами. -Л.: Наука, 1977. С. 188 196.

149. Соколова В.К. Этнографические и фольклорные материалы у Гоголя // Советская этнография. 1952. №2. С. 114 128.

150. Тарасова Е.К. Н.В.Гоголь в немецкоязычном литературоведении. 70 90 годы XX века. -М.: Эдиториал УРСС, 2002. - 160 с.

151. Творчество Н. В. Гоголя: истоки, поэтика, контекст: Межвуз. сб. науч. тр. СПб.: РГГМИ, 1997. - 46 с.

152. Терц А. (Синявский А.Д.) В тени Гоголя // Терц А. (Синявский А.Д.) Собрание сочинений в 2х т. Т.2. М.: СП «Старт», 1992. С. 3 - 336.

153. Токарев С.А. Религиозные верования восточнославянских народов XIX начала XX века. - М.,Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1957. - 164 с.

154. Толстая С.М. Славянские мифологические представления о душе // Славянский и балканский фольклор. Народная демонология. М.: Индрик, 2000. С. 59-95.

155. Толстой Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М.: Индрик, 1995. - 512 с.

156. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифо-поэтического: Избранное. -М.: «Прогресс» «Культура», 1995. -624 с.

157. Топоров В.Н. К символике окна в мифопоэтической традиции // Балтославянские исследования 1983.-М., 1984. С. 164- 185.

158. Топоров В.Н. Метафора зеркала при исследовании межъязыковых и этнокультурных контактов // Славяноведение. 1997. № 1. С. 4 8.

159. Топоров В.Н. Неомифологизм в русской литературе начале XX века. Роман А.А. Кондратьева «На берегах Ярыни».- Trento: Edizioni di Michael Yevzlin, 1990. 326 с.

160. Топоров В. Н. Пространство и текст // Текст: семантика и структура. М.: Наука, 1983. С. 227 - 284.

161. Трофимова И.В. «Вечера на хуторе близ Диканьки» Н.В.Гоголя: особенности сюжетосложения и символика цикла: Автореф. дисс. . к.ф.н. -СПб.: РГПУ им. Герцена, 2001. 22 с.

162. Фаустов А.А. «Сад расходящихся тропок»: рассказывание, сюжет и реальность в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Н.В. Гоголя // Вестник СамГУ. Гуманитарная серия. 1998. №3. С. 23-38.

163. Фиалкова JT.JI. К проблеме «Гоголь и фольклор» // Фольклорная традиция в русской литературе. Волгоград: Волгоградск. пед. ин-т, 1986. С.57 - 60.

164. Флоренский П.А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. -М.: Прогресс, 1993. 324 с.

165. Фокеев A.JT. Этнографическая проза // Проблемы филологии и ее преподавания. Саратов, 1996. 4.1. С. 71 -73.

166. Фомин Д. «Вечера на хуторе близ Диканьки» // Филологические записки. 1905. №5. С. 1 26.

167. Цивьян Т.В. Дом в фольклорной модели мира // Ученые записки Тартусского государственного университета, Вып. 463. Труды по знаковым системам. Кн. 10. Тарту: Тартуский гос. ун-т, 1978. С. 65-85.

168. Цивьян Т.В. К семантике пространственных и временных показателей в фольклоре // Сб.ст. по вторичным моделирующим моделям. Тарту: Тартуский гос. ун-т, 1973. С. 13 - 17.

169. Цивьян Т.В. К семантике пространственных элементов в волшебной сказке // Типологические исследования по фольклору. М.: Наука, 1975. С. 191-213.

170. Чапленко В. Фольклор в творчестве Гоголя // Литературная учеба. 1937. №12. С.73 89.

171. Чудаков Г.П. Отражение мотивов народной словесности в произведениях Н.В.Гоголя // Университетские известия. Т. 46. Вып. 12. Киев, 1906. С. 1-37.

172. Хеллберг-Хирн Е. «Свое» и «чужое» в загадочном языке // Studia Russica Helsingiensia et Tartuensia IV: «Свое» и «чужое» в литературе и культуре-Тарту: Tartu likooli Kirjastus, 1995. С. 45 52.

173. Шама И. Н. Характерологический контекст и развязка художественного текста: символическая взаимосвязь // Вестник Запорожского государственного университета. Серия Филологические науки. 1999. №1. С. 25 -29.

174. Шаповал В.В. «Свое» и «чужое» с точки зрения носителя цыганского языка // Этническое и языковое самосознание. Материалы конференции (Москва, 13-15 декабря 1995 года). М.: Институт народов России, 1995. С. 164- 165.

175. Шведова С. Театральная поэтика барокко в художественном пространстве «Вечеров на хуторе близ Диканьки» Н.В.Гоголя // Гоголевский сборник/ Под ред. С.А.Гончарова. СПб.: Образование, 1993. С. 41 - 54.

176. Шукуров P.M. Введение, или Предварительные замечания о Чуждости в истории // Чужое: опыт преодоления. Очерки из истории культуры Средиземноморья. — М.: Алетейа, 1999. С. 9 33.

177. Шульц С.А. Мифологизм Н.В.Гоголя. Дисс. . к.ф.н. Ростов-на-Дону: Ростовский гос. ун-т, 1997. - 25 с.

178. Щепанская Т.Б. Культура Дороги в русской мифо-ритуальной традиции XIX-XX вв. М.: Индрик, 2003. - 526 с.

179. Щепетов К.П. Немцы глазами русских. - М.: Талицы, 1995.270 с.

180. Элиаде М. Азиатская алхимия. Сб. эссе. М.: Янус-К, 1998. - 604с.

181. Элиаде М. Священное и Мирское. М.: МГУ, 1994. - 144 с.

182. Юдин Ю.И. Народная бытовая сказка и литература (к вопросу о сказочном начале в повести Н.В. Гоголя «Иван Федорович Шпонька и его тетушка») // Писатель и литературный процесс. Науч. труды Курск, гос. пед. ин-та. Т.68 (161). Курск: КГПИ, 1976. С. 27-43.

183. Янушкевич А.С. Особенности прозаических циклов в русской литературе 30-х годов 19 века и «Вечера на хуторе близ Диканьки» Н.В.Гоголя: Автореф. дис. к. ф. н. Томск, 1971. -25 с.

184. Янушкевич А.С. Проблема прозаического цикла в творчестве Н.В. Гоголя // Проблема метода и жанра. Вып. 4. Томск: Томский гос. ун-т, 1977. С. 26-32.

185. Янчевская А.Ю. Римская тема и проблема католичества в мировоззрении Н.В.Гоголя 1830-х годов // Романтизм и его исторические судьбы. Материалы междунар.науч.конф. (VII Гуляевские чтения). Ч. 2. Тверь, 1998. С. 23-28.

186. Erlich V. Gogol. New Heaven&London: Yale University Press, 1969.-226 p.

187. Langer G. Das Wertsystem in Gogol's Erzahlung «Strasnaja mest'» //Die Welt der Slaven. Munchen, 1990. № 2. S. 334 - 360.

188. Maus D. Devils in the details: The role of evil in the short fiction on Nikolai Vasilievich Gogol and Nathaniel Hawthorne // The papers on language & Literature. 2002. № 1 2. p. 76 - 107.

189. Presto J. «Ivan Fedorovic Spon'ka i ego tetuska» as «oral» narrative, or «food for the critics» // Russian Literature. XXXIX (1996) P. 359 372.

190. Putney C. Russian Devils and Diabolic Conditionality in Nikolai Gogol's Evenings on a Farm Near Dikan'ka. New York: Peter Lang, 1999. - 2501. P

191. Хощна А.ГСпосабы i сродю вызначэння святочных локусау // Весщ акадэмп навук Беларусь Сер. Гуманггарных навук. 1997. № 2. С. 90 -96. (на белорусском языке)1.I. Справочная литература

192. Белова О.В. Славянский бестиарий: Словарь названий и символики. М.: Индрик, 2000. - 320 с.

193. Власова М.Н. Русские суеверия: Энциклопедический словарь. -СПб.: Азбука, 1998. 672 с.

194. Восточнославянский фольклор: Словарь научной и народной терминологии. Минск: Навука i тэхнжа, 1993. - 479 с.

195. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 томах. М.: Астрель - Аст, 2001.

196. Мифы народов мира: Энциклопедия. В 2 т. М.: «Сов. энциклопедия», 1988.

197. Ожегов С.И. Словарь русского языка: Ок. 57000 слов / Под ред. НЛО. Шведовой. М.: Рус. яз., 1985. - 797 с.

198. Русский демонологический словарь. Авт.-сост. Т. А. Новичкова. -СПб.: Петербург, писатель, 1995. 639 с.

199. Славянские древности: Этнолингвистический словарь в 5-ти то-мах./Под ред. Н.И.Толстого. T.l: А Г. - М.: Международные отношения, 1995.-577 с.

200. Славянская мифология: Справочник/ Автор-составитель Ф.С.Капица. М.: Мегатрон, 1999. - 259 с.

201. Славянская мифология: Энциклопедический словарь. М.: Эллис Лак, 1995.-416 с.

202. Славянская мифология: Энциклопедический словарь. Изд. 2-е. — М.: Международные отношения, 2002. 512 с.

203. Украинцы. М.: Наука, 2000. - 535 с.

204. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В 2-х тт. -М.: «Прогресс», 1964.