автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Святилище Кучерла-1 как источник по реконструкциям духовной культуры древнего населения Горного Алтая

Полный текст автореферата диссертации по теме "Святилище Кучерла-1 как источник по реконструкциям духовной культуры древнего населения Горного Алтая"

На правах рукописи

ЕФРЕМОВА Наталья Сергеевна

СВЯТИЛИЩЕ КУЧЕРЛА-1 КАК ИСТОЧНИК ПО РЕКОНСТРУКЦИЯМ ДУХОВНОЙ КУЛЬТУРЫ ДРЕВНЕГО НАСЕЛЕНИЯ ГОРНОГО АЛТАЯ

Специальность 07 00 06 - археология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

5 ДЕ»®»

Новосибирск - 2008

003454374

Работа выполнена в Отделе археологии палеометалла Института археологии и этнографии Сибирского отделения Российской академии наук

Научный руководитель:

академик РАН, доктор исторических наук, профессор Молодии Вячесчав Иванович

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Шср Яков Абрамович ГОУ ВПО «Кемеровский государственный университет»

кандидат исторических наук Епагип Виталий Сергеевич ГОУ ВПО «Новосибирский государственный педагогический университет»

Ведущая организация.

ГОУ ВПО «Новосибирский государственный университет»

Защита диссертации состоится 22 декабря 2008 г. в 16 00 часов на заседании диссертационного совета Д 003 006 01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Институте археологии и этнографии Сибирского отделения Российской академии наук по адресу. 630090, г. Новосибирск - 90, проспект Академика Лаврентьева, 17.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института археологии и этнографии Сибирского отделения Российской академии наук.

Автореферат разослан « ^ » ноября 2008 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор исторических паук

С В. Маркин

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реконструкция мировоззрения древнего общества является сложной задачей для исследователя Актуальна данная проблема и для древних культур Горного Алтая - территории, которую в различные исторические периоды населяли многочисленные этносы, оставившие потомкам яркие, отразившие все многообразие материальной и духовной культуры, памятники. При этом доля материала, позволяющего коснуться религиозно-мировоззренческих традиций, игравших важную роль в жизни народов прошлого, ограничена. В условиях отсутствия у обитателей региона письменности эта проблема едва ли была бы разрешима во всей полноте, если бы не источники иного характера, в различной степени позволяющие взглянуть на духовную грань мировосприятия древнего человека Это разновременные наскальные изображения — петроглифы, сохранившиеся на рассматриваемой территории в большом количестве и отразившие в своих сюжетах духовный мир человека. Особую группу в числе писаниц в свете исследуемой проблемы представляют памятники явно сакрального характера - наскальные рисунки, обнаруживающие следы почитания, которые находят выражение в остатках жертвенных приношений и отправлений обрядов. Таким объектом и является культовый комплекс Кучерла-1, известный также, как грот Куйлю, полностью исследованный В И. Молодиным в 1988-1990 гг. Памятник расположен в Усть-Коксинском районе Горного Алтая

Актуальность н научная новизна работы заключаются, прежде всего, в неординарном характере самого исследуемого памятника Кучерла-1 — единственный в настоящее время полностью изученный археологический объект, сочетающий в себе элементы как материальной (культурный слой), так и духовной (наскальные изображения) сферы Изучение исторических источников сходной семантической направленности предпринималось в последние десятилетия как в близких Алтаю, так и в отдаленных регионах— на Урале, в Якутии, в Забайкалье и Приамурье Имели место сообщения о случаях обнаружения артефактов у подножия писаниц и на территории Горного Алтая, однако культурные отложения Кучерлинского жертвенника -подобной мощности и насыщенности находками - явление, несомненно, для региона уникальное. Специфика объекта заключается, прежде всего, в его многослойности. Проведенный анализ источника дает возможность проследить здесь варианты иррациональной деятельности древнего населения Алтая на протяжении (с перерывами) почти пяти тысячелетий. Важно еще раз подчеркнуть, что перед нами не единый культовый комплекс, а, скорее, совокупность священных мест, оставленных разными этническими группами в различные хронологические периоды. По материалам памят-

ника становятся возможными как реконструкция проходивших на святилище церемоний в каждый из временных отрезков, так и преемственность существовавших здесь культов, выявление общих и отличительных черт, присущих каждой из вышеперечисленных эпох. Научная новизна работы включает в себя, таким образом, введение в научный оборот фактического материала, представляющего, по-видимому, новый для Алтая тип памятника - писаницу-святилище

Результаты, полученные путем комплексного исследования Кучерлинс-кой писаницы, позволяют вывести процесс изучения наскальных изображений Алтая на качественно новый уровень. Культовый комплекс Кучерла-1 в силу своей специфики позволяет применить новый для региона метод датировки петроглифов Так обнаружение на памятнике культурных слоев, содержащих датирующие артефакты, позволило существенно сузить хронологические рамки для наскальных изображений, возраст которых определялся по общепринятым канонам — особенностям стиля, техники нанесения рисунков, различию уровня латинизации скальной поверхности и петроглифов итд

Объект и предмет исследования. Объектом исследования является мировоззрение древних этносов, оставлявших на памятнике Кучерла-1 следы материальной культуры в разные хронологические отрезки Предмет исследования составляют относящиеся к этим культурам артефакты и наскальные изображения святилища

Хронологические рамки исследования охватывают период от эпохи ранней бронзы до этнографической современности Верхняя и нижняя граница обусловлены самым ранним и самьм поздним культурным слоем исследуемого комплекса

Основной целью данной работы является реконструкция, на основе сохранившихся остатков материальной культуры, мировоззренческих взглядов древнего населения Горного Алтая. В Сибири исследователями выделено два типа святилищ' возникшие в эпоху неолита или бронзы и функционировавшие до средневековья или этнографической современности и культовые памятники, бытовавшие в определенный хронологический отрезок [Мартынова, Мартынов, 1987, с 190] При этом основным критерием выбора места для отправлений культовых действий должна была выступать некая сакральная отмеченность в ландшафте [Шер, 1989, с. 135]. Кучер-линское святилище, согласно предложенной типологии, может быть отнесено к первому типу культовых мест, подтверждая при этом выявленную закономерность, поскольку для его сооружения использован естественный природный объект - живописный скальный останец с небольшой нишей, оптимальной для нанесения петроглифов

В задачи исследования, в связи с этим, входило'

• Во-первых, доказательство взаимосвязи культурных слоев с петроглифами, поскольку привлечение петроглифического материала дает ключ к пониманию семантики памятника и реконструкции мировоззренческих канонов древности в целом,

• Во-вторых, объяснение преемственности отправлений культов разными этносами, периодичности иррациональной деятельности на протяжении такого широкого хронологического диапазона, выявление трансформации существовавших здесь культов последовательно по каждому зафиксированному временному отрезку и, параллельно, смены археологических культур, обнаруженных на комплексе;

• В-третьих, реконструкция промысловых культов на основе выявленных обширных этнографических параллелей, позволяющая выйти на проблемы археоэкологии, взглянуть на т.н религиозно-экономическое влияние человека на природу, с одной стороны, и окружающего мира на жизнь древнего общества, с другой

Решению этих задач способствует всесторонний анализ совокупности наскальных изображений и материалов жертвенника исследованного источника

Методика исследования. Исследования памятника Кучерла-1 проводились по методике раскопок поселения. Согласно стратиграфическому методу, применявшемуся в процессе раскопок, по каждому хронологическому горизонту велись отдельные планы, разные для каждой сферы исследования (общий план раскопа, расположение остеологического и рогового материала, расположение находок и др.) Процесс раскопок, а также наиболее ценные находки подвергались фотофиксации При работе с артефактами использовался метод сравнительно-типологического анализа, остеологические материалы подвергались статистической обработке.

При исследовании петроглифов основным являлся метод копирования гравировок на микалентную бумагу. Копирование каждой грани осуществлялось сплошной площадью с параллельным описанием всех читаемых изображений При этом отмечались стилистические особенности каждого рисунка, техника нанесения, степень сохранности и интенсивность загара (уровень патинизации скальной поверхности и рисунка) Одновременно проводилась и фотофиксация изображений, а также копирование петроглифов на прозрачную пленку. В диссертации сделана попытка оценить петроглифический комплекс святилища как исторический источник и по истории культуры Алтая, и по истории иррационального мышления и духовной жизни древнего населения

Датировка наскальных изображений осуществлялась как по стилистике петроглифов и аналогиям по региону и сопредельным территориям, так и по степени латинизации Комплексы изображений сопоставлялись с каждым из культурных горизонтов, датировка которых, в свою очередь, проводилась по керамике и отдельным, четко датирующимся артефактам

Семантическая интерпретация комплекса осуществлялась, прежде всего, ретроспективным методом (привлечением этнографических параллелей, найденных как на территории Сибири, так и вне региона). Использовался также метод аналогий типов предметов, предполагающий, что со сходными типами предметов (видами предметов) связаны и сходные представления [Колпаков, 1980, с 26]

Практическое значение работы. Результаты данного исследования могут быть использованы при подготовке научных работ по истории и археологии, связанных с изучением петроглифов и культовых мест Горного Алтая и сопредельных территорий Связь сюжетов и композиций писаницы с древними культами и возможные мировоззренческие построения, основанные на этой связи, делают эту работу актуальной не только для археологов, то и для специалистов в области этнографии, истории религии, культуры и др.

Апробация результатов исследования проводилась на заседании отдела археологии палеометалла ИАЭТ СО РАН в рамках методического семинара (1998). Отдельные темы в качестве докладов обсуждались на Всероссийской конференции в Красноярске (1995), на итоговых сессиях ИАЭТ СО РАН (1997, 1998, 2001) Материалы исследований частично отражены в тринадцати публикациях

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы и приложений, включающих иллюстративный материал и детальное описание петроглифов

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во ведении обоснована актуальность и научная новизна работы, определены цели, задачи, методы и источниковая база исследования, а также практическая значимость работы, апробация полученных результатов и структура исследования

Первая глава посвящена физико-географической характеристике региона. В § 1 рассматривается местоположение памятника Комплекс расположен в долине реки Кучерла, у подножия отшлифованного ледником скального останца. Характерными особенностями долины являются ее повышенная влажность и частичная заболоченность, незначительная ширина, а также относительная труднодоступность Совокупность этих факторов

наряду с другими (локальное распространение культурного слоя, специфический набор артефактов и др.) обуславливает невозможность интерпретации памятника как поселенческого комплекса

§ 2 включает описание ландшафтной зоны Горного Алтая, в которой расположен исследуемый объект Природно-климатические условия способствовали сохранению основных занятий населения и соответственных приоритетных направлений в хозяйственном укладе на протяжении многих столетий Так уже с конца IV - начала III тыс. до н э. в горной лесостепной зоне Алтая складывается культурно-хозяйственный тип кочевых и полукочевых скотоводов и охотников [Семенов, 1981]. При этом переход к производящей форме хозяйства не уменьшил роли охоты в хозяйственном укладе до этнографической современности, в неблагоприятные для скотоводства периоды промысел оставался важным подспорьем, компенсируя нехватку продуктов Охота у обитателей региона занимала до 100 дней в году, с древности носила коллективный характер и регламентировалась предписаниями промыслового культа Охотничьи традиции с незначительными трансформациями способов добычи животных сохраняются у народов Горного Алтая без изменений до этнографической современности

В § 3 дается оценка промысловой фауне региона, включающая ареалы распространения животных - козла, марала, горного барана, косули, лося; тех видов, образы которых составляют основной массив петроглифов Горного Алтая, и святилища Кучерла-1 в частности, и чьи костные остатки присутствуют в остеологических материалах памятников региона При этом отмечается взаимосвязь между концентрацией наскальных рисунков копытных и местами обитания последних, возможно, животных изображали в районах промысла или наибольшего распространения [Собанский, 1992]

Вторая глава посвящена характеристике разновременных культурных слоев культового комплекса: горизонтов афанасьевской эпохи, скифского времени, средневековья и этнографической современности, нашедших отражение в стратиграфической колонке памятника

2.1. Самый ранний хронологический слой мощностью до 0,8 м, залегал на аллювиальной гальке Датирующие артефакты позволили отнести его к эпохе ранней бронзы. Самыми массовыми категориями находок явились остеологический материал и фрагменты керамики В орнаментальных мотивах керамического комплекса преобладают прочерченные линии, отпечатки мелкозубчатого штампа и палочки, ряды косой сетки и горизонтальной елочки. Венчики нескольких сосудов украшены рядом вертикальных насечек, поверх которых нанесен пояс горизонтальной елочки или двойных диагональных линий Остеологический материал состоял из костных остатков животных и рогового сырья копытных. Видовой состав, по опреде-

лению палеонтолога, к б.н С.К. Васильева, включал кости козла и барана, марала, косули, кабарги, лошади, сибирского горного козла, коровы. В незначительном количестве отмечены кости медведя, волка, кабана, росомахи, соболя и др В числе находок обращают на себя внимание каменная зернотерка, изделия из кости и рога - два наконечника стрелы, роговая пластина овальной формы со схематичным резным изображением козла, два орнаментированных астрагала животных, просверленный клык медведя. Напротив центральной части скалы найдена коленная чашечка человека. К данному слою относятся восемь очагов, вокруг некоторых из шк наблюдалась повышенная концентрация остеологического материала В целом, мощность слоя и комплекс обнаруженных артефактов свидетельствуют о довольно непродолжительном функционировании культового комплекса в афанасьевскую эпоху

2.2. При исследовании слоев эпохи раннего железа и частично афанасьевского времени была обнаружена керамика, орнаментация которой уверенно позволяет отнести ее к эпохе развитой бронзы Культурный слой этого времени на памятнике не зафиксирован, по-видимому, на скале нет и одновременных данной посуде наскальных изображений. Найденная керамика локализована, в основном, в центральной части исследованной площади Все сосуды баночной формы, открытого типа, плоскодонные, с прямыми стенками, венчики уплощены. Орнаментом покрыта вся поверхность сосудов Орнаментальные композиции включают в себя пояса лопаточки или горизонтальной елочки Отмечен ряд жемчужин, нанесенных по венчику сосудов Днища сосудов также орнаментированы прочерченными линиями, сеткой и изогнутыми рядами отпечатков лопаточки

При всей многочисленности археологических объектов на территории Горного Алтая доля памятников эпохи бронзы относительно невелика [Molodin, 2001]. Сочетание однотипных орнаментальных мотивов, отмеченное в керамике Горного Алтая и смежных регионов, возможно, указывает на определенные взаимовлияния носителей различных культур. Материалы культового комплекса Кучерла-1 не противоречат и сделанному В.И Моло-диным предположению о существовании в регионе особой культуры самусь-ско-сейминской общности, носители которой могли оставить на святилище следы своего непродолжительного пребывания [Молодин, 1986] В целом же в эпоху бронзы посещение памятника носило, по-видимому, эпизодический характер и вряд ли было связано с отправлением здесь ритуальных обрядов Отсутствие на скале рисунков эпохи бронзы, достаточно надежно выделяемых на территории Горного Алтая [Окладникова, 1984; Кубарев, Маточкин, 1990, Kubarev, Jakobson, 1996; Кубарев, 2000], как и фрагментов культурного слоя, позволяет сделать столь однозначный вывод

2.3. Слой эпохи раннего железа явился самым мощным в стратиграфической колонке памятника, достигая 0,92 м. Он содержал максимальное, по сравнению с другими горизонтами, количество находок, включавших остеологические остатки, керамический материал и разнообразные артефакты. Остеологическую коллекцию составили зубы копытных и хищников, колотые кости конечностей, челюстей, фрагменты черепов различных животных (козла и барана, марала, коровы, косули, лошади, сибирского горного козла, кабарги, медведя, соболя и др.). Особую категорию представляют 114 астрагалов животных, 24 альчика были орнаментированы. Массовый роговой материал, обнаруженный в слое, включал такие виды сырья, как щепа, пластины, розетки, роговые отростки, ветви рогов марала, козла и косули при значительном преобладании первого.

Из рога и кости была выполнена часть артефактов — 10 наконечников стрел и 9 заготовок для них, орнаментированная трубка-игольник С), шилья, кочедыки, подпружная пряжка и др , а также несколько заготовок предметов Уникальной, в контексте памятника, выглядит роговая пластина с резным изображением горного козла Вероятнее всего, рисунок является заготовкой скульшурки животного, создание которой не было завершено. Было найдено несколько артефактов из камня, в том числе 6 зернотерок. Металлические изделия представлены бронзовым ножом, навершие которого, по-видимому, было оформлено в виде кольца. Ножи подобного облика датируются VII - началом VI вв. до н э [Членова, 1967] В числе находок из бронзы отмечены таюке миниатюрное украшение, гвоздевидное шило, фрагмент серпа и др

Керамика также явилась здесь самой массовой после остеологического материала категорией находок В данном слое также отсутствовали целые формы, вся посуда сохранилась фрагментарно Сосуды, как правило, представляли собой непрофилированные или слабо профилированные плоскодонные банки. Основная масса их выполнена небрежно, тесто часто неплотное, с примесью дресвы, песка и слюды Многие сосуды были декорированы. Орнаментальные мотивы включали треугольные вдавления, выполненные уголком палочки, иногда в сочетании с ямочными наколами или жемчужником. Сходный керамический комплекс имел место в Горном Алтае, в материалах Второго Башадарского кургана [Руденко, 1952], в Майминском археологическом комплексе [Киреев, 1988] и др Уникальный фрагмент керамики дает возможность реконструировать верхнюю часть сосуда баночной формы, орнаментированного по шейке рядом ямочных наколов, чередующихся с треугольными вдавлениями. Ниже, на туло-ве сосуда помещен фриз стилизованных профильных изображений козлов, выполненных тонкой прочерченной линией, дублированной ямочными

школами различной величины Керамика, орнаментированная жемчуж-ником с разделителем (уголком палочки), находит аналогии в материалах бийского этапа болыпереченской культуры с городищ от северных предгорий Алтая [Абдулганеев, 1997] до Новосибирского Приобья [Грязнов, 1949,1956, Троицкая, 1997, Троицкая, Бородовский, 1994] Уникален также фрагмент тонкостенного сосуда, орнаментированный ямочными вдавлени-ями по шейке и рядом зигзага-«уточки» по внешнему краю венчика Узор в виде ряда «уточек» характерен, прежде всего, для носителей кулайской культуры эпохи раннего железа [Троицкая, 2007]. Едшшчпость данного фрагмента позволяет предположить эпизодическое посещение памятника носителями северных традиций декорирования посуды

В слое также присутствовал антропологический материал в десяти метрах от алтарной части скалы было обнаружено две фаланги человека

Пачка слоя содержала 26 прокаленных участков, часть которых представляла собой очаги с каменной обкладкой

Облик обнаруженных изделий и керамического материала позволяет отнести рассматриваемый слой к УП-Ш вв. до н.э. Учитывая мощность данного горизонта, а также наличие относимых к скифской эпохе наскальных изображений, можно говорить об интенсивном функционировании святилища именно в этот период.

2.4. Слой эпохи средневековья имел мощность до 0,52 м. В данном горизонте отмечено 12 очагов Здесь в меньшем объеме обнаружились те же категории находок, что и в описанных выше слоях Остеологический материал также включал значительную долю рогового сырья В числе находок из рога - «молотою>, изготовленный из надглазничного отростка рога марала Назначение изделия не ясно. Оно могло использоваться при обработке кож, при плющении листового золота или олова [Руденко, 1948, 1953], в керамическом производстве [Кирюшин, Бородовский, Кирюшин, 2005] 9 альчиков животных также были орнаментированы, на один астрагал нанесено схематичное изображение козла. Большое количество рогов копытных, присутствие в слое заготовок и изделий из рога и кости, свидетельствуют о сохранении практики обработки сырьевого рога непосредственно на памятнике, перед скалой с петроглифами

Каменные предметы представлены двумя зернотерками, фрагментом изделия и орудием

Находки из железа, обнаруженные в слое, по-видимому, представляют собой обломки массивных котлов. Бронзовые котлы с древности могли употребляться в ритуальных целях, для варки жертвенного мяса - об этом свидетельствуют наскальные изображения, например, на скалах Ки-зех-Тах и Сулек в Хакасии [Рыгдьшон, Хороших, 1959, Левашева, Рыгды-

лон, 1952] Скифы, по сообщению Геродота, мясо жертвенных животных варили в котлах «туземного производства», причем в качестве топлива использовались кости тех же животных [см Левашева, Рыгдылон, 1952] Котлы, таким образом, связываются исследователями с ритуалом и являются своего рода священными сосудами у многих скотоводческих народов Сибири существуют предания о медных котлах, установленных на высоких горах и священных местах Кроме того, объемный сосуд, каким является котел, по сравнению с керамическим сосудом мог обеспечить жертвенной пищей большее количество участвующих в действе людей Здесь интересен факт фрагментарности находок' как и в случае с керамикой, железная посуда также представлена на памятнике в обломках, что, в свою очередь, может говорить об устойчивости существовавших иррациональных воззрений.

Керамический комплекс представляет собой фрагменты плоскодонных прямых или слабопрофилированных банок. Тесто рыхлое, с добавлением дресвы Орнаментальный мотив — ямочные наколы, большая часть фрагментов керамики не орнаментирована. Аналогичная посуда встречалась на территории Горного Алтая в средневековом слое поселения Тыткескень 3 [Кунгуров, 1994].

2.5. Слой этнографического периода локализован в центральной части площади памятника, мощность его достигала 0,6 м. Горизонт состоял из прослоек плотных фекалийных масс мелкого рогатого скота с остатками коры, шерсти и дерева, отделенных друг от друга темными сажистыми линзами Происхождение последних связано, по-видимому, с самовозгоранием капролитов Находки в слое представлены колотыми костями, роговым сырьем Найдено также несколько артефактов: зернотерка, роговой отросток марала со следами обработки и наконечник стрелы из рога, фрагмент железного серпа По данным информаторов, слой связан с находившимся на площади памятника загоном для овец и датируется 60-ми годами XX в

Отдельную группу керамической коллекции составляют несколько фрагментов сосудов, не соотносящихся по орнаментации ни с одним из известных нам в Горном Алтае керамических комплексов Сосуды представляли собой непрофилированные широкие и, по-видимому, плоскодонные банки. Декоративное оформление их верхней части включало в себя рассеченный налепной валик (в одном случае двойной) и жемчужины У двух сосудов на внешний край венчика нанесен ряд елочки, выполненной лопаткой Тулово украшено поясами прочерченных диагональных линий. У одного из сосудов декор выполнен мелким гребенчатым штампом. Полных аналогий этой серии фрагментов нам не известно. Особенностью данной керамики является также высокое содержание минеральных компонентов и практически полное отсутствие отощителя в составе теста, что,

по-видимому, обуславливает повышенную плотность подобной посуды. Можно говорить как минимум о пяти сосудах, обладающих вышеперечисленными признаками.

Исследование культурных слоев памятника позволило выявить периоды функционирования последнего и обнаружить ряд сходных черт, присущих проходившим на святилище действам в различные исторические отрезки.

Третья глава работы посвящена характеристике наскальных изображений памятника и их хронологической привязке. Древние обитатели Горного Алтая использовали для нанесения петроглифов углубление под защищенным от дождя чашевидным навесом шириной 4,55 м в центральной части скального останца, являвшееся своеобразной алтарной частью писаницы. Петроглифы на скале располагаются широким фризом, скальная поверхность разделена на грани естественными трещинами, в эти природные «рамки» вписаны как отдельные изображения, так и композиции Центральная часть писаницы (грань 9) представляет собой палимпсест, поскольку здесь изображения нанесены особенно концентрированно.

Иконография писаницы включает четко идентифицированные фигуры копьггных животных, из которых наибольший массив составляют рисунки козлов и маралов. Присутствуют также рисунки косули. В меньшем объеме представлены копытные других видов - лошадь, лось, архар, бык и верблюд (по 1 рисунку) Кроме того, фигуры отдельных животных, в силу частичной утраты изображения под воздействием естественных факторов либо иконографических особенностей, не удалось соотнести с конкретными видами. Хищники представлены изображениями медведя. Возможно, отдельные неясные рисунки также являются образами хищных зверей Кроме образов животных, на писанице присутствуют и изображения человека Удалось идентифицировать 11 антропоморфных фигур, среди которых выделяются рисунки шаманов и лучника.

Техника нанесения изображений представляет собой выбивку при помощи орудий, различных для хронологически разнородных изображений.

Конфигурация скальной поверхности и концентрация петроглифов на плоскостях останца позволили выявить на писанице 15 граней. Два камня с выбивкой, осыпавшихся со скалы, были найдены в слое афанасьевской эпохи, еще два фрагмента скальной поверхности с нанесенными изображениями обнаружены при раскопках культурного слоя эпохи раннего железа, увеличивая, таким образом, итоговое число граней писаницы до 17. Рисунки на некоторых плоскостях представляется возможным объединить в сюжетные композиции.

Оценивая петроглифический комплекс памятника в целом, можно говорить о нескольких хронологических группах, по-видимому, соотносимых

с культурными слоями жертвенника Рисунки датируются, в основном, по стилистическим особенностям, по аналогичным петроглифам уже исследованных писаниц, по особенностям технологии выполнения Самая древняя из них, учитывая наличие слоя афанасьевской эпохи, может бьггъ отнесена к эпохе ранней бронзы. Шествие трех маралов изображено в наиболее удобной для нанесения рисунков центральной части останца (грань 5). Фигуры животных крупные, выбивка покрыта пустынным загаром, не отличающимся по цвету от скалы Одно из животных «поражено» в грудь метательным орудием.

Многочисленны наскальные рисунки скифского времени Основной их массив представлен профильными силуэтными изображениями копытных (козлов, маралов, косуль и др.). К скифскому времени, согласно Л. А. Евтю-ховой, можно отнести силуэтные изображения животных, выбитые точечной техникой [1936]. Некоторые фигуры отличались характерной для скифской эпохи стилизацией - утонченные «клювовидные» морды маралов, направленные вверх, завитки-спирали на корпусах зверей (грань 2). Часть животных также изображена пораженными метательными орудиями

На скале имеют место и рисунки эпохи средневековья, например, изображение лучника в длиннополом халате (грань 13), и отличающиеся схематизмом и отсутствием скального загара рисунки этнографического времени. Особое место в комплексе наскальных изображений занимал палимпсест, выполненный на центральной грани писаницы (грань 9). Рисунки здесь сконцентрированы наиболее плотно, в результате чего выявить какие-либо композиции не представляется возможным Внешний вид «алтарной части» святилища позволяет предположить существование у древнего населения Алтая представлений, аналогичных верованиям шорцев. Согласно последним, горы имеют двери, через которые духи-хозяева выпускают свой «скот» - промысловых зверей, а шаман может во время камлания зайти с жертвой к хозяину горы [Дыренкова, 1940]. По алтайским легендам, горы выступают как места зимовки промысловых зверей. Через двери животные могли попасть внутрь горы, перезимовать (переночевать), а весной (утром) выйти наружу [Сагалаев, 1991]. В научной литературе существует несколько мнений по поводу перекрывающих друг друга наскальных изображений. Данные этнографии также свидетельствуют, что важным являлся лишь процесс создания рисунка, а не его дальнейшая судьба Существование палимпсестов является лучшим опровержением теории о сугубо эстетическом назначении петроглифов [Формозов, 1969; Чернецов, 1972]. Согласно другим мнениям, скопление налегающих друг на друга рисунков делалось преднамеренно с целью магического воздействия на животных, увеличения количества добычи и обеспечения, таким

образом, успеха промысла У тунгусов и юкагиров известны случаи поражения одним выстрелом нескольких животных, расположившихся подобным образом [Богораз-Тан, 1926]

Учитывая наличие на писанице изображений шаманов (духов?), сакральная интерпретация комплекса петроглифов представляется достаточно правдоподобной. Точка зрения на создание петроглифов и статуэток как на магическое действо находит подтверждение в обширной этнографической литературе. Повторение одних и тех же сюжетов в очень ограниченном наборе может свидетельствовать о культовом характере петроглифического искусства либо о существовании значимых для древних коллективов мифологических повествований, находивших отражение в композициях и сюжетах наскальных изображений. Поскольку если не изменяется образ жизни этноса, то основы мировоззрения последнего, выраженные в мифах, сохраняются достаточно долго [Формозов, 1969, Кокшаров, 1990, Русакова, 2003] Возможно, что композиции имеют и иное смысловое значение, и перед нами здесь не столько сцены охоты, сколько моление о воспроизводстве охотничьей добычи Тогда и само нанесение рисунков на скалу может являться магическим актом, выполняемым с целью размножения животных [Бардавелидзе, 1957]

Еще один важный, на наш взгляд, аспект, заключается в ориентировке рисунков животных. М.А. Дэвлет отмечала, что в материалах петроглифов во всех регионах обычно преобладает правосторонняя ориентировка фигур. Живые существа, изображенные на культовых композициях, показаны движущимися преимущественно слева направо Движение персонажей справа налево ассоциируется со смертью, с существованием в потустороннем мире [Дэвлет, 1995, Алпысбаев, 1956]. Согласно другой точке зрения, рисунки могли бьггь ориентированы в сторону родовых земель оставившего их населения [Генинг, 1971]

Антропоморфные изображения находят параллели на костюмах хакасских шаманов В XVIII в. фигуры, сделанные из жести, нашивались на ленты, прикреплявшиеся к спине и бокам одежды Подобное изображение представляло собой стоящего человека, иногда всадника, и олицетворяло духа-помощника шамана Исследователи отмечают значительное сходство данных фигур с наскальными изображениями Южной Сибири [Иванов, 1955] Иногда подобный всадник-петроглиф изображал духа-хозяина горы Таким образом, антропоморфные фигуры могут трактоваться не как люди, а как изображения духов-хозяев промысловых животных, способных призвать к жизни либо уже убитую добычу (этим может объясняться обилие изображений охотничьего оружия в телах зверей) либо добычу потенциальную (с намеченной областью поражения). Перед зрителем предстают не

вооруженные охотники, а могущественные духи-хозяева с подчеркнутым символом воспроизводства. В пользу подобной интерпретации говорит и тот факт, что один из антропоморфных персонажей на одиннадцатой грани имеет небольшие рожки, маркирующие его либо как духа, либо как шамана Другим аргументом в пользу данной точки зрения может служить аналогичное антропоморфное изображение на четвертой грани, где подобная фигура человека с разведенными в стороны руками и оружием (?) у пояса композиционно связана с большой фигурой камлающего шамана

По данным A.B. Анохина, телеуты образ предмета, фото, рисунок на бубне называли понятием сур. Есть такой образ и у животных. В момент смерти сур скота отделяется и переселяется в загробную жизнь (сур -тюрк -«душа-двойник», «лицо», «призрак», «изображение») [Потапов, 1991; Октябрьская, Черемисин, 1997] Возможно, и на рассматриваемом святилище существует связь между «душами» убитых животных и наскальными изображениями — рисунки и здесь могли осмысляться как отражение «души»

Учитывая функциональную направленность памятника в целом, интерпретация наскальных изображений как воплощенное в рисунок моление об охотничьей удаче представляется более жизненной По мнению А. Д. Грача, именно стремление обеспечить успех в промысле являлся побудительным мотивом при нанесении петроглифов [Грач, 1980]

В четвертой главе культовый комплекс Кучерла-1 рассматривается как отражение духовной культуры древнего населения Горного Алтая.

4.1.а. Группы артефактов, позволяющих нам говорить об исследуемом памятнике как об объекте, связанном с иррациональными взглядами населения региона, включают в себя наконечники стрел и предметы, на которые нанесены зооморфные изображения. В разные хронологические периоды наконечник стрелы заключал в себе и определенную семантическую нагрузку. Алтаец-охотник при переезде через перевал приносил в жертву горе (духу горы) камень и пулю [Потапов, 1929, 1946; Дьяконова, 1977] На плащ шамана пришивались железные лучок и стрелка, отпугивающие, согласно представлениям алтайцев, злых духов во время камлания [Потапов, 1934]. Хантыйский шаман во время церемонии оживления бубна стреляет из маленького лучка в фигурку оленя, шкурой которого бубен обтянут, дабы уловить душу животного и подчинить ее шаману [Иванов, 1934]. В этнографический период на Алтае найденные древние наконечники стрел становились амулетами, их брали на охоту, считая талисманами, приносящими удачу [Кубарев, Октябрьская, 1996]. Буряты перед выездом на промысел для обретения удачи в охоте готовили деревянное ведро с саламатом, куда втыкали большую деревянную стрелу, призванную обеспечить хорошую добычу [Галданова, 1981] Эвенки использовали стрелы в обряде «шинг-

кэлавун» (букв «поиски добычи»), проводившемся всем родом у священной скалы В процессе обряда участники изображали коллективную охоту и убиение зверей, стреляя из лука по деревянным фигуркам [Анисимов, 1958]. Известен целый ряд древних святилищ, в том числе и у скал с петроглифами, где в археологических материалах присутствуют всевозможные предметы охотничьего снаряжения, включающие и древние наконечники стрел Обнаружение наконечников стрел на Кучерлинском жертвеннике, в каждом из хронологических горизонтов, говорит о древности неординарных воззрений на стрелу и о преемственности подобных взглядов у разных этнических групп, у которых одно из приоритетных мест в хозяйственном укладе занимала охота. Не исключено и возможное изготовление стрел на площадке перед рисунками, что подтверждается наличием в культурных слоях заготовок для наконечников из рога Подобные стрелы могпи изготавливаться специально для принесения в жертву - в ряде случаев недостаточная обработка не позволила бы использовать такой наконечник в промысле. Учитывая присутствие в сюжетах наскальных изображений пораженных стрелами зверей, нам представляется возможным интерпретировать найденные стрелы как атрибуты культов, связанных с обеспечением охотничьей удачи либо с жертвоприношением духу-хозяину скалы. Отсутствие острия у некоторых найденных стрел также свидетельствует, скорее всего, о ритуальном назначении этих орудий охоты они «поражали» изображенных на скале животных и гарантировали таким образом успех в промысле.

4.1.6. Феномен сюжетных изображений на керамике находит параллели в материалах памятников, связанных с иррациональной деятельностью человека (подобные сосуды отмечены на Елунинском культовом месте в При-обье [Кирюшин, Шамшин, 1993], на жертвенном месте близ Шишкинских писаниц на р Лене [Окладников, 1971], на памятнике Хорезма" в материалах культового сооружения Кой-Крылганкала [Ягодин, Никитин, Кошелен-ко, 1985] итд Частные случаи обнаружения сюжетно орнаментированной керамики на святилищах в различных регионах свидетельствуют о возможной связи такой орнаментации с сакральной средой При этом различные сюжеты могли соотноситься с разными сферами духовной культуры, будучи связанными с культами предков, плодородия, производственными культами либо являясь апотропеями [Горбунова, 1990; Гусева, 1983] Многократно повторяющийся на Кучерлинском святилище образ козла позволяет предположить связь обнаруженного сосуда с отправлявшимися здесь обрядами охотничьей магии. Учитывая отсутствие на памятнике археологически целых форм посуды, представляется убедительной точка зрения о возможном единовременном использовании сосудов во время культовых действий с последующим разбиванием участвовавшей в священнодействии керамики

4.1.в. Обнаруженные на святилище орнаментированные астрагалы животных отмечены почти во всех культурных слоях Декор представлял собой насечки, черточки, сетки и сложные композиционные мотивы шахматный узор, геометрический елочный орнамент и др. Данная категория артефактов распространена в пространственно-хронологическом диапазоне достаточно широко Особый интерес представляет обнаружение астрагалов на необычных памятниках, например, в землянке на площади курганного могильника татарского времени (Красноярский край), основной деятельностью обитателей которой являлась обработка кости и изготовление наконечников стрел Здесь обнаружена серия астрагалов рогатого скота со знаками на них [Гультов, 1984]. На уже упоминавшемся Елунинском культовом месте отмечено три астрагала с нарезками, один имел отверстие [Кирюшин, Шамшин, 1993] Точка зрения исследователей, наиболее близкая нам при расшифровке назначения кучерлинских астрагалов, - употребление их в качестве амулетов, культовых, священных атрибутов ритуальных действ. У многих народов астрагалы имели полифункциональное значение и, помимо игровой, выполняли еще и магическую функции, иногда связанную с воспроизводством животных [Сунчугашев, 1963, Самбу, 1978]

Ко второй условно выделенной группе неординарных находок относятся две роговые пластинки с изображениями горного козла. Один из артефактов по сути представляет собой заготовку для скулыпурки этого животного, по каким-либо причинам оставшуюся незаконченной Это обстоятельство позволяет предположить факт изготовления данного предмета на святилище, возможно, этот процесс был связан с культовыми отправлениями, сопровождавшимися нанесением подобных рисунков на скалу. Аналогичные артефакты обнаруживаются на семантически сходных памятниках: на жертвенном месте в Болыпеземельской тундре [Чернов, 1955], в Канинской пещере на Урале [Канивец, 1964] и др. В контексте рассматриваемого памятника мы можем интерпретировать изображения козлов на роговых пластинах как атрибуты зашифрованной в них культовой информации Образ того или иного животного мог связываться с определенным явлением или объектом духовного плана Рисунок животного мог также символизировать какое-либо божество или духа [Мартынов, Бобров, 1974], предметы с изображениями животных могли являться амулетами [Плетнева, 1967]

4.1.г. В древности образы животных являлись не только декоративными элементами для украшения предметов, но и воплощениями тотемов - родоначальников и покровителей рода [Токарев, 1964] Изображения тотемных животных рисовали или выбивали на скалах в труднодоступных местах или пещерах. Целью нанесения тотема было, с одной стороны, магическое

воздействие, способствующее добыче животного, с другой - создание божества, несущего благополучие охотнику и его роду. [Вяткина, 1949]. Позднее иррациональная сущность значимых для человека животных нашла отражение в мифологии: лось - символ Вселенной, иногда похищающий солнце [Маркдорф-Сергеева, 2003]; олень - символ солнца, дух предка или дух-помощник шамана, атакже маралуха-прародительница [Потапов, 1935, Окладников, 1962; Килуновская, 1987; Мартынов, 1987], козел - плодородие и избыточная сексуальность [Сагалаев, 1991] и тд

4.2. О взаимосвязи культурного слоя с петроглифами свидетельствует стратиграфическая колонка напластований памятника, достигающая полутора метров, и незначительное по сравнению с ней планиграфическое распространение культурных слоев, при этом петроглифы в центральной части памятника перекрывались культурными отложениями Изображения пораженных животных и охотника связывает с горизонтами жертвенника наличие в числе находок наконечников стрел Сам магический акт, по данным этнографии, включал в себя изготовление изображения животного и ритуальный выстрел в него Душа зверя вселяется в изображение, «улавливается» и подчиняется шаману [Вяткина, 1949]. Взаимосвязь подчеркивается иконографией изображений и видовым составом животных, восстановленным на основе обнаруженного остеологического материала Приоритет костных остатков копытных животных - козлов, маралов, косули и др. повторяется в наскальных изображениях - здесь рисунки козлов также составляют наибольшую группу Сходную ситуацию можно наблюдать также в костных остатках и изображениях марала, косули, лошади Отмечены единичные рисунки хищников, что опять же повторяется и в костном материале

Особой категорией находок служат артефакты, декорированные изображениями животных - фигурки козлов на фрагменте сосуда, астрагале и роговых пластинах Повторение образов и композиций на скалах и предметах, возможно, имеет более глубокий смысл, нежели изображение объектов охоты и может связываться с известными на данной территории мифологическими повествованиями, значимыми для больших коллективов [Кокшаров, 1990] У чукчей изображения животных на магических дощечках, которые служат для «размножения» зверей, наносились кровью или охрой, в результате чего, благодаря крови, должны были ожить, приобрести жизненную силу и подлинную реальность [Окладников, 1955]

4.3. Кучерлинское святилище отражает совокупность существовавших до этнографической современности промысловых ритуалов, выявляющих у различных народов сходство как в объектах поклонения, так и в методах отправления культов Местоположение культового места и петроглифов имеет здесь большое значение Скальные ниши являлись в представлении

древнего населения воплощением женского начала горы, отмечается также связь пещер с образом богини Умай. Возможно, наличие скоплений петроглифов в скальных углублениях-нишах (что отмечено, в частности, на Ку-черлинском святилище) имеет в своей основе тот же семантический смысл — моление горе-покровительнице об обилии и умножении промысловых животных [Харузин, 1905] Одной из функций скалы с изображениями на Алтае являлось выступление в качестве места жертвоприношений родовой горе [Абаев, Герасимова, 1992, Дэвлет, 1998]. Расположение писаниц часто приурочено к укромным промысловым местам, с древних времен являвшихся родовыми охотничьими угодьями [Октябрьская, Черемисин, 1997] Иногда святилище могло возникнуть на том месте, где охота была наиболее удачной [Паллас, 1788] Подобные объекты известны как на территории Горного Алтая [Фролов, Сперанский, 1967, Цхай, 1989, Суразаков, Тишкин, 2003], так и за пределами региона - в Туве [Килуновская, 1990], в Бурятии [Тиваненко, 1979], в Приамурье [Мазин, 1976], в Якутии [Кочмар, 1994], на Урале [Бадер, 1954, Буров, 1992], в Карелии [Саватеев, 1966]

В этнографический период скалы с петроглифами почитаются большей частью не как физический объект, а как место обитания сверхъестественного существа, духа-хозяина, оживотворяющего материальную природу [Харузин, 1905]. Мы видим здесь, таким образом, многовековые традиции, связанные с определенным местом и демонстрирующие существование преемственности в иррациональных взглядах населения Горного Алтая с глубокой древности до нашего времени Это рисунки одних и тех же животных, где главную роль играет смысловое содержание изображения [Мартынов, 1970], а также явное подновление древних петроглифов. Согласно этнографическим параллелям, подобные действия моши придать изображениям «свежие силы», возможно, активизировать, «оживить» их [Формозов, 1969, Дэвлет, 1998] У якутов преемственность промысловых культов обусловливал родовой характер последних [Алексеев, 1992] Сохранение природного равновесия во все времена являлось частью охотничьей этики и, по-видимому, также могло служить связующим звеном в преемственности ритуальных действий на памятнике Промысел, являясь областью перекрещивания рациональной и иррациональной сфер мировосприятия человека, способствовал сохранению элементов самых ранних форм религиозных представлений и культов [Кулемзин, 1984, с 82]

В сообществах, объединенных природно-климатическими условиями и общностью территории, должен был существовать сходный комплекс мифологически закрепленных взглядов на окружающий мир и поведение в этом мире человека в рамках сложившейся формы хозяйственного уклада

Заключение. Всестороннее исследование памятника Кучерла-1 позволило отнести его к новому для региона Горного Алтая типу - писанице-святилищу. Компактность расположения культурных напластований на площадке перед петроглифами, частичное перекрывание последних культурными отложениями, обнаружение фрагментов скалы с изображениями непосредственно в слоях жертвенника, а также соответствия в их хронологической дифференциации и в составляющих палимпсеста позволяют говорить о взаимосвязи культурных горизонтов с петроглифами и о возможном создании последних в процессе проводившихся на памятнике обрядов Об этом же свидетельствуют и образы одних и тех же животных, представленных как в наскальных изображениях, так и в рисунках на отдельных артефактах; а также в массовой доле остеологического материала.

Кучерлинское святилище отражает существовавшие до этнографической современности промысловые ритуалы, выявляющие сходство как в объектах поклонения, так и в методах отправления культов По верованиям алтайцев, количество промыслового зверя и удача в охоте, а также рождение и здоровье детей зависели от духа родовой горы Возможно, наличие скопления петроглифов в скальной нише Кучерлинского святилища имеет в своей основе тот же семантический смысл - моление горе-покровительнице, либо духу-хозяину местности, либо духу-покровителю охоты. При этом в промысловой магии возможно сосуществование двух направлений: с одной стороны, обеспечение охотничьей удачи, с другой - забота об обилии и умножении промысловых зверей Данные этнографии свидетельствуют о возможности изготовления и использования изображений животных при отправлении культов как первой, так и второй направленности.

Анализ культурных слоев позволил выявить ряд постоянных элементов в бытовавших на святилище обрядах: наличие в горизонтах очагов и участков прокаленной почвы говорит об обязательном использовании огня в проводившихся действиях. Отсутствие археологически целых сосудов, расположение фрагментов одного сосуда на значительном удалении друг от друга, возможно, обусловлено, преднамеренным уничтожением посуды после проведения обряда Наличие в слоях жертвенника наконечников стрел, а также существование наскальных изображений животных с явными признаками ранения метательными орудиями указывает на характер жертвенника, функционирующего как святилище, связанное с производственными, в частности, охотничьими культами При этом стрелы могли находить непосредственное применение в процессе культовых действий. Изображения козлов на артефактах могут быть интерпретированы как атрибуты зашифрованной в них культовой информации. Учитывая огромную

роль этого животного в хозяйственном укладе населения Алтая, данный образ мог связываться с сакральными воззрениями

Изображения Кучерлинского святилища и обнаруженные здесь артефакты являются составляющими сложного комплекса магических воздействий на природу, действенность которого в глазах охотников разных эпох подтверждалась длительностью существования святилища Основой мировоззрения древнего населения Горного Алтая являлось поддержание равновесия между природой и человеком В то же время, зависимость от природы заставляли человека заручиться поддержкой высших сил в обеспечении благополучия общества и продолжении его существования

Результаты проведенного исследования делают возможной перспективу изучения памятников наскального искусства Горного Алтая и в качестве разновременных территориальных сакральных центров

Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях, авторский вклад 4,25 п.л.

Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК Российской Федерации:

1 Молодин В.И., Ефремова Н.С. Культовый комплекс Куйлю (Кучер-ла-1) - преемственность иррационального опыта // Археология, этнография и антропология Евразии. - 2008. — № 1 - С 67-78 (авт вкл 0,85 п л )

2 Ефремова Н.С. Наконечники стрел в материалах святилища Кучер-ла-1 (Горный Алтай) // Вестник НГУ Серия: История, филология - 2008 -Т 7 - Вып 3' Археология и этнография - С 107 - 116 (авт вкл 0,8 п л )

Статьи в сборниках научных трудов:

3 Молодин В.И., Ефремова Н.С. Керамика с зооморфными изображениями культового комплекса Кучерла-1 как источник семантической реконструкции // Керамика как исторический источник - Тобольск: Изд-во Тобол гос ин-та, 1996 -С 70-73 (авт вкл. 0,2 п.л.)

4 Ефремова Н.С. Памятник Кучерла-1 как объект для реконструкции духовного мира населения Горного Алтая в эпоху бронзы, железа и средневековья // Мат-лы XXXIV междунар. студ конф. «Студент и научно-технический прогресс. История» - Новосибирск Изд-во НГУ, 1996. - С 4 - 6 (авт вкл. 0,2 п.л.).

5 Молодин В.И., Ефремова Н.С. Первый (этнографический) культурный слой культового комплекса Кучерла-1 (Республика Алтай) // Новейшие археологические и этнографические открытия в Сибири. Мат-лы IV итоговой сессии ИАиЭ СО РАН Декабрь 1996 г - Новосибирск Изд-во ИАЭТ СО РАН, 1996. - С. 182 - 184 (авт вкл 0,2 п.л )

6 Молодин В.И., Ефремова Н.С. К реконструкции обрядовой практики населения Горного Алтая в эпоху средневековья (по материалам культового комплекса Кучерла-1 // Социально-экономические структуры древних обществ Западной Сибири - Барнаул. Изд-во АГУ, 1997 - С. 172 - 175 (авт вкл 0,2пл.)

7 Молодин В.И., Ефремова Н.С. К вопросу об обрядах охотничьей магии населения Горного Алтая в эпоху раннего железа (по материалам святилища Кучерла-1) // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН,

1997. - С 233 - 238 (авт вкл. 0,2 п л )

8. Ларичев В.Е., Ефремова Н.С. Календари «страны стерегущих золото грифов» (реконструкция систем счисления времени на Алтае) // Сибирь в панораме тысячелетий. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 1998. -Т. I. - С. 319 - 330 (авт вкл 0,2 п л.)

9 Молодин В.И., Ефремова Н.С. Коллекция астрагалов святилища Кучерла-1 // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. - Т. IV. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН,

1998. - С 300 - 309 (авт. вкл. 0,3 п.л)

10. Молодин В.И., Ефремова Н.С. Керамика эпохи бронзы в материалах культового комплекса Кучерла-1 (Горный Алтай) // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. -Новосибирск- Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2001. - Т. VII - С 368 - 373 (авт вкл. 0,2пл)

11 Ефремова Н.С. Производственные культы - древность и современность (по материалам алтайских святилищ) // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. - Новосибирск' Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2002. - Т VIII - С. 316 - 321 (авт. вкл 0,4 п л)

12 Молодин В.И., Ефремова Н.С. Святилище Кучерла-1 (Кушпо) в Горном Алтае. Проблема соотнесения наскальных изображений и культурных напластований // Археология Южной Сибири, идеи, методы, открытия -Красноярск- Изд-во РИО КГПУ, 2005 - С 176-180 (авт. вкл 0,2 п л)

13 Молодин В.И., Ефремова Н.С. «Молитва в камне» - к вопросу об интерпретации наскальных изображений памятника Кучерла-1 (Куйлю) в Горном Алтае // Тропою тысячелетий - Кемерово Кузбассвузиздат, 2008. -С 35-39 (авт. вкл. 0,3 п.л.)

Подписано в печать 11.11 08 Бумага офсетная Формат 60 х 84 /16 Гарнитура Times New Roman Уел печ л 1,34. Уч -изд. л. 2. Тираж 110. Заказ № 175

Издательство Института археологии и этнографии СО РАН. Лицензия ИД № 04785 от 18 мая 2001 г 630090 Новосибирск, пр Академика Лаврентьева, 17

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Ефремова, Наталья Сергеевна

Введение.

Глава 1. Физико-географическая характеристика региона.

1.1. Местоположение памятника Кучерла

1.2. Климат и ландшафтные зоны, обусловившие основные занятия населения.

1.3. Фауна Горного Алтая в контексте функциональной значимости памятника.

Глава 2. Характеристика культурных горизонтов памятника.

2.1. Хронологический слой афанасьевского времени.

2.1 .а) горизонт 6.

2.1.6) горизонт 5.

2.1 .в) горизонт 4.

2.2. Материалы эпохи бронзы.

2.3. Хронологический слой эпохи раннего железа (горизонт 3).

2.4. Хронологический слой эпохи средневековья (горизонт 2).

2.5. Хронологический слой этнографического периода (горизонт 1).i.

Глава 3. Характеристика наскальных изображений памятника и их хронологическая привязка.

Глава 4. Комплекс Кучерла-1 как отражение духовной культуры древнего населения региона.

4.1. Смысловая нагрузка артефактов Кучерлы

4.1.а) наконечники стрел.

4.1.6) сюжетное изображение на керамике.

4.1 .в) изображения на костяных и роговых находках.

4.1 .г) образы животных в идеологических представлениях горноалтайцев

4.2. Взаимосвязь культурного слоя с петроглифами.

4.3. Реконструкция отправлений культов на памятнике (по эпохам) - общие черты, различия, преемственность.

Введение диссертации2008 год, автореферат по истории, Ефремова, Наталья Сергеевна

Реконструкция мировоззрения древнего общества является сложной задачей для исследователя. Актуальна данная проблема и для древних культур Горного Алтая - территории, которую в различные исторические периоды населяли многочисленные этносы, оставившие потомкам яркие, отразившие все многообразие материальной и духовной культуры, памятники. Изучение погребальных и поселенческих комплексов Горного Алтая от древнекаменного века до периода позднего средневековья позволяет воссоздать широкомасштабную картину прошлого древнего населения, восстановить ход исторических событий в жизни этносов, последовательно сменяющих друг друга на протяжении ~ тысячелетий. Реконструкция же той или иной археологической культуры только по поселениям и могильникам была бы неполной, так как доля материала, позволяющего коснуться религиозно-мировоззренческих традиций, игравших важную роль в жизни народов прошлого, ограничена. В условиях отсутствия у обитателей региона письменности эта проблема едва ли была бы разрешима во всей полноте, если бы не памятники иного характера, в различной степени позволяющие взглянуть на духовную грань мировосприятия древнего человека. Это наскальные изображения, петроглифы, сохранившиеся на рассматриваемой территории в большом количестве и отразившие в своих сюжетах духовный мир человека в ту или иную историческую эпоху. Важность памятников наскального искусства для реконструкции мировоззрения неоценима, поскольку с точки зрения человека древности, лишь образы, связанные с «высшими сферами», религиозными традициями, сюжетами культовых проявлений имели право обрести бессмертие в камне, на что указывает подавляющее большинство интерпретаций наскальных изображений учеными различных школ.

Особую группу в числе писаниц в свете исследуемой проблемы представляют памятники явно сакрального характера - наскальные рисунки, обнаруживающие следы несомненного почитания, которые находят выражение в остатках жертвенных приношений и отправлений обрядов. Таким объектом и является культовый комплекс Кучерла-1, известный также, как грот Куйлю.

Сведения о петроглифах Кучерлинской писаницы (грота Куйлю) уже имели место в научной литературе. В начале века мимо памятника проходил путь экспедиции Н.К. Рериха [Шапошникова, 1998, с. 47]. Писаница, открытая в 1939 г. В.И. Шемелевым, упоминается в работах П.П. Хороших [1947], В.Д. Кубарева и Е.П. Маточкина [1990, с. 48 - 49, 123; с. 72, рис. 10]; искусствоведческий анализ отдельных граней предпринят Е.П. Маточкиным [1988, 1990а, 19906, 1998].

Изучение памятника проводилось в 1988-1990 гг. Западно-Сибирским отрядом Северо-Азиатской комплексной экспедиции ИАЭТ СО РАН под руководством академика РАН В.И. Молодина. Непосредственное участие в раскопках и последующей камеральной обработке полученных материалов принимала и автор данной работы. За отмеченный период археологический комплекс был исследован полностью, по результатам полевых работ опубликован ряд предварительных сообщений [Молодин, 1990; Колоусова, 1990; Ерохина, 1990; Деревянко, Молодин, 1991; Алтарева (Ефремова), 1991; Сащенко, 1991]. За 1996-2008 гг. в процессе осмысления полученных в результате полевых работ материалов В.И. Молодиным и Н.С. Ефремовой написан цикл статей, посвященных отдельным, более узким вопросам в рамках исследуемой темы [Молодин, 1996, 2005; Ефремова, 1996, 2002, 2008; Молодин, Ефремова, 1996а, 19966, 1997а, 19976, 1998, 2001, 2005, 2008а, 20086]. Неординарная интерпретация одного из обнаруженных на памятнике керамического фрагмента нашла отражение в статье В.Е. Ларичева (в соавторстве с Н.С. Ефремовой) [1998].

Еще до начала раскопок памятник вызывал повышенный интерес. Отмечено, что на Алтае почвенный слой мощностью 10 см образуется в среднем за одну тысячу лет [Марсадолов, 1997, с. 10]. В данном случае наскальные изображения перекрывались мощным (до 1,9 м) культурным слоем, давшим в процессе исследования объекта сложную, четко стратифицированную колонку литологических напластований, различных по хронологии. Культурные отложения читались и визуально, представляя собой узко локализованное перед наскальными изображениями всхолмление, плавно понижавшееся и сходящее на нет по мере удаления от скальной стенки с рисунками. Зафиксированная стратиграфическая колонка памятника позволила выявить периоды наиболее интенсивного его функционирования. Было обнаружено 6 литологических слоев, составивших в итоге 4 хронологических горизонта, отнесенных на основании найденных артефактов в процессе разборки культурного слоя соответственно к этнографической современности, эпохе средневековья, эпохе раннего железа и афанасьевскому времени. Кроме того, было обнаружено несколько десятков фрагментов керамики эпохи бронзы, хотя слой данного периода на памятнике не представлен, что может являться следствием непродолжительного пребывания здесь данного этноса.

Обнаруженные артефакты можно разделить на несколько групп, самой массовой из которых (в количественном отношении) является керамика. Единичны каменные (зернотерки) и металлические изделия (ножи, шилья и др.), чаще встречаются наконечники стрел и заготовки для них (кость, рог, металл). Костяные и роговые предметы включали в себя также пряжки, фрагменты кости и рога со следами обработки и др. Кроме артефактов, на памятнике обнаружено огромное количество остеологического материала, в том числе кости со следами разделки, а также роговое сырье (марал, козел, косуля).

Наскальные изображения памятника включают в себя многочисленные палимпсесты, рисунки отличаются и стилистически, и по технике исполнения, и иконографически. Культурный слой, как уже упоминалось, перекрывал часть рисунков писаницы. Это в совокупности позволило предположить прямую взаимосвязь последних с культурными отложениями перед скалой, а также стадиальность их нанесения, в целом соотносимую с периодами образования вышеперечисленных хронологических слоев на памятнике. Отдельные находки в культурном слое подтвердили эту точку зрения, как и то, что в данном случае памятник имеет ярко выраженный культовый характер.

Актуальность и научная новизна работы заключаются, прежде всего, в неординарном характере самого исследуемого памятника. Кучерла-1 -единственный в настоящее время полностью изученный археологический объект, сочетающий в себе элементы как материальной (культурный слой), так и духовной (наскальные изображения) сферы. Изучение исторических источников сходной семантической направленности предпринималось в последние десятилетия как в близких Алтаю, так и в отдаленных регионах - на Урале [Бадер, 1954 и др.], в Якутии [Окладников, 1949, 1955; Окладников, Мазин, 1979; Кочмар, 1985а, 19856, 1986а-в, 1992, 1994; Кочмар, Иванова, 1982; Кочмар, Пудов, 1982 и др.], в Забайкалье и Приамурье [Окладников, 1974; Мазин, 1994; Тиваненко, 1989, 1990а, 1994 и др.]. Имели место сообщения о случаях обнаружения артефактов у подножия писаниц и на территории Горного Алтая [Фролов, Сперанский, 1967; Окладникова, 1975, с. 125, 127; Цхай, 1989; Суразаков, Тишкин, 2003, с. 192, 198], однако культурные отложения Кучерлинской писаницы - подобной мощности и насыщенности находками — явление, по нашему мнению, ,ддя региона уникальное. Уникальность объекта заключается, прежде всего, в его многослойности. Проведенный анализ источника дает возможность проследить здесь варианты иррациональной деятельности древнего населения Алтая на протяжении почти пяти тысячелетий. Важно еще раз подчеркнуть, что перед нами не единый культовый комплекс, а, скорее, совокупность священных мест, оставленных разными этническими группами в различные хронологические периоды. По материалам памятника становятся возможными как реконструкция проходивших на святилище церемоний в каждый из временных отрезков, так и преемственность существовавших здесь культов, выявление общих и отличительных черт, присущих каждой из вышеперечисленных эпох. Научная новизна работы включает в себя, таким образом, введение в научный оборот фактического материала, представляющего, по-видимому, новый для Алтая тип памятника -писаницу-святилище.

Теперь результаты, полученные путем комплексного исследования Кучерлинской писаницы, позволяют вывести процесс изучения наскальных изображений Алтая на качественно новый уровень. Культовый комплекс Кучерла-1 в силу своей специфики позволяет применить новый для региона метод датировки петроглифов. Так обнаружение на памятнике культурных слоев, содержащих датирующие артефакты, позволило существенно сузить хронологические рамки для наскальных изображений, возраст которых определялся по общепринятым канонам - особенностям стиля, техники нанесения рисунков, различию уровня патинизации скальной поверхности и петроглифов и т.д.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования является мировоззрение древних этносов, оставлявших на памятнике Кучерла-1 следы материальной культуры в разные хронологические отрезки. Предмет исследования составляют относящиеся к этим культурам артефакты и наскальные изображения святилища.

Хронологические рамки исследования охватывают период от эпохи ранней бронзы до этнографической современности. Верхняя и нижняя граница обусловлены самым ранним и самым поздним культурным слоем исследуемого комплекса.

Целью данной работы является реконструкция, на основе сохранившихся остатков материальной культуры, мировоззренческих взглядов древнего населения Горного Алтая. Сложность поставленной проблемы заключается в том, что в данном случае мы имеем дело не с единым комплексом, существующим и действующим на протяжении пяти с лишним тысячелетий, а с совокупностью культовых центров разновременных исторических эпох, святилищ, оставленных различными этническими группами. В Сибири исследователями выделено два типа святилищ: возникшие в эпоху неолита или бронзы и функционировавшие до средневековья или, возможно, до этнографической современности и культовые памятники, бытовавшие в определенный хронологический отрезок. Еще одной характерной деталью является отсутствие связи святилища с каким-либо архитектурным сооружением [Мартынова, Мартынов, 1987, с. 190]. Тот же признак в отношении святилищ скифов подчеркивал еще Геродот. У саков храмы как здания также не отмечены, упоминаются «место почитания», «вместилище богов». Основным критерием выбора места для отправлений культовых действий должна была выступать некая сакральная отмеченность в ландшафте [Шер, 1989, с. 135]. Кучерлинское святилище, согласно предложенной типологии, относится к первому типу культовых мест и подтверждает выявленную закономерность, поскольку для его сооружения использован естественный природный объект - живописный скальный останец с небольшой нишей, оптимальной для нанесения петроглифов.

Задачи исследования в связи с этим:

• доказательство взаимосвязи культурных слоев с петроглифами, поскольку привлечение петроглифического материала дает ключ к пониманию семантики памятника и реконструкции мировоззренческих канонов древности в целом;

• объяснение преемственности отправлений культов разными народностями, периодичности иррациональной деятельности на протяжении такого широкого хронологического диапазона, выявление трансформации существовавших здесь культов последовательно по каждому зафиксированному временному отрезку и, параллельно, смены археологических культур, обнаруженных на комплексе;

• воссоздание промысловых культов на основе выявленных обширных этнографических параллелей позволит выйти на проблемы археоэкологии, взглянуть на т.н. религиозно-экономическое влияние человека на природу, с одной стороны, и окружающего мира на жизнь древнего общества, с другой. Решению этой задачи способствует всесторонний анализ совокупности наскальных изображений и материалов жертвенника.

Методика исследования.

Исследования памятника Кучерла-1 проводились по методике раскопок поселения. Перпендикулярно скальной стенке с писаницей была заложена контрольная траншея, позволившая в самом начале исследований прояснить стратиграфическую ситуацию на памятнике. Площадь культурного слоя была разбита на квадраты 1 х 1 м. Согласно стратиграфическому методу, применявшемуся в процессе раскопок, по каждому хронологическому горизонту велись отдельные планы, разные для каждой сферы исследования (общий план раскопа, расположение остеологического и рогового материала, расположение находок и др.). Процесс раскопок, а также наиболее ценные находки подвергались фотофиксации. При работе с артефактами использовался метод сравнительно-типологического анализа, остеологические материалы подвергались статистической обработке. Остеологические определения были выполнены палеонтологом, к.б.н. С.К. Василевым.

При исследовании петроглифов основным являлся метод копирования гравировок на микалентную бумагу. Скальная поверхность насчитывала 15 условных граней с изображениями. Еще два фрагмента скалы с остатками выбитых изображений было обнаружено в культурных слоях жертвенника. Копирование каждой грани осуществлялось сплошной площадью с параллельным описанием всех читаемых изображений. При этом отмечались стилистические особенности каждого рисунка, техника нанесения, степень сохранности и интенсивность загара (уровень латинизации скальной поверхности и рисунка). Одновременно проводилась и фотофиксация изображений, а также копирование петроглифов на прозрачную пленку. В диссертации сделана попытка оценить петроглифический комплекс святилища как исторический источник и по истории культуры Алтая, и по истории иррационального мышления и духовной жизни древнего населения.

Датировка наскальных изображений осуществлялась как по стилистике петроглифов и аналогиям по региону и сопредельным территориям, так и по степени латинизации. Комплексы изображений сопоставлялись с каждым из культурных горизонтов, датировка которых, в свою очередь, проводилась по керамике и отдельным, четко датирующимся артефактам.

Был проведен химический анализ воды источника, берущего свое начало в 300 м от скалы и почитаемого местным населением до настоящего времени. Ручей протекает в 50 м от скалы, параллельно ей. Анализ обнаружил повышенное содержание радона, что объясняет убеждение наших информаторов в его лечебных свойствах. Семантическая интерпретация комплекса осуществлялась, прежде всего, ретроспективным методом (привлечением этнографических параллелей, найденных как на территории Сибири, так и вне региона). Использовался также метод аналогий типов предметов, предполагающий, что со сходными типами предметов (видами предметов) связаны и сходные представления [Колпаков, 1980, с. 26].

Практическое значение работы.

Результаты данного исследования могут быть использованы при подготовке научных работ по истории и археологии, связанных с изучением петроглифов и культовых мест Горного Алтая и сопредельных территорий. Связь сюжетов и композиций писаницы с древними культами и возможные мировоззренческие построения, основанные на этой связи, делают эту работу интересной не только для археологов, но и для специалистов в области этнографии, истории религии, культуры и др.

Апробация результатов исследования проводилась на заседании сектора бронзы и железа ИАЭТ СО РАН в рамках методического семинара (1998). Отдельные темы в качестве докладов обсуждались на региональной студенческой конференции в Красноярске (1991), на итоговых сессиях ИАЭТ СО РАН (1997, 1998, 2001). Материалы исследований частично отражены в тринадцати публикациях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы и приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Святилище Кучерла-1 как источник по реконструкциям духовной культуры древнего населения Горного Алтая"

Заключение

Всестороннее исследование памятника Кучерла-1 позволило отнести его к новому для региона Горного Алтая типу - писанице-святилищу. Компактность расположения культурных напластований на площадке перед петроглифами, частичное перекрывание последних культурными отложениями, обнаружение фрагментов скалы с изображениями непосредственно в слоях жертвенника, а также соответствия в их хронологической дифференциации и в составляющих палимпсеста позволяют говорить о взаимосвязи культурных горизонтов с петроглифами и о возможном создании последних в процессе проводившихся на памятнике обрядов. Об этом же свидетельствуют и образы одних и тех же животных, представленных как в наскальных изображениях, так и в рисунках на отдельных артефактах; а также в массовой доле остеологического материала.

Кучерлинское святилище отражает существовавшие до этнографической современности промысловые ритуалы, выявляющие сходство как в объектах поклонения, так и в методах отправления культов. По верованиям алтайцев, количество промыслового зверя и удача в охоте, а также рождение и здоровье детей зависели от духа родовой горы. Возможно, наличие скопления петроглифов в скальной нише Кучерлинского святилища имеет в своей основе тот же семантический смысл - моление горе-покровительнице, либо духу-хозяину местности, либо духу-покровителю охоты. При этом в промысловой магии возможно сосуществование двух направлений: с одной стороны, обеспечение охотничьей удачи, с другой - забота об обилии и умножении промысловых зверей. Данные этнографии свидетельствуют о возможности изготовления и использования изображений животных при отправлении культов как первой, так и второй направленности.

Анализ культурных слоев позволил выявить ряд постоянных элементов в бытовавших на святилище обрядах: наличие в горизонтах очагов и участков прокаленной почвы говорит об обязательном использовании огня в проводившихся действиях. Отсутствие археологически целых сосудов, расположение фрагментов одного сосуда на значительном удалении друг от друга, возможно, обусловлено, преднамеренным уничтожением посуды после проведения обряда. Наличие в слоях жертвенника наконечников стрел, а также существование наскальных изображений животных с явными признаками ранения метательными орудиями указывает на характер жертвенника, функционирующего как святилище, связанное с производственными, в частности, охотничьими культами. При этом стрелы могли находить непосредственное применение в процессе культовых действий. Изображения козлов на артефактах могут быть интерпретированы как атрибуты зашифрованной в них культовой информации. Учитывая огромную роль этого животного в хозяйственном укладе населения Алтая, данный образ мог связываться с сакральными воззрениями.

Изображения Кучерлинского святилища и обнаруженные здесь артефакты являются составляющими сложного комплекса магических воздействий на природу, действенность которого в глазах охотников разных эпох подтверждалась длительностью существования святилища. Наличие в разновременных культурных слоях святилищ прокалов, фрагментов керамики, остеологического материала, являющихся остатками жертвоприношений, специфического набора артефактов (например, наконечников стрел) говорит о существовании здесь в древности сходных с этнографическими обрядовых практик. Присутствие в пантеоне наскальных рисунков изображений шаманов указывает на возможное существование жреческой прослойки, призванной обеспечить связь человека с божеством, и в то же время подчеркивает важность этой сферы верований для коренного населения Алтая. Подновление древних изображений на писаницах, сохранение их иконографии, наличие сходных с петроглифами рисунков на артефактах со святилищ (например, изображение козлов на роговых пластинах, астрагале, тулове сосуда эпохи раннего железа из культурных слоев Кучерлинской писаницы) может свидетельствовать не только о значимости данного образа в мировоззренческой системе охотников и скотоводов Алтая, но и о существовании общей для всех хронологических периодов идеологической основы промысловых культов - сохранении равновесия между природой и социумом, обеспечение потомков благоприятной в экологическом аспекте средой. В то же время, зависимость от природы заставляли человека заручиться поддержкой высших сил в обеспечении благополучия общества и продолжении его существования.

Совокупность материалов, полученных при исследовании святилищ, данных этнографии и мифологических сказаний, подтверждает существование на Алтае производственных культов, берущих свое начало в глубокой древности. Не исключено, что промысловые сюжеты и связанные с ними культы воспроизводства являлись составной частью всеобъемлющих мифов мировоззренческого характера [Савватеев, 1980, с. 156]. Охотничьи верования, претерпев естественную трансформацию, сохранили, тем не менее, ряд общих черт с воззрениями древнего населения. И если первоначально это была вера в сверхъестественную силу самого человека, вера в магию, то в процессе развития комплекса иррациональных представлений происходит постепенная персонификация сверхъестественного, что находит проявление в мифологических образах [Токарев, 1964, с. 246] и, позднее, в антропоморфизации природы. Не исключено, что исследованный культовый комплекс - не единственный на территории Горного Алтая памятник сакрального характера. Так на Урале пещерные святилища приурочены к рекам и их крупным притокам, причем на каждой реке чаще всего находится одно святилище, русла рек совпадают с путями сезонных миграций копытных животных. Подобные памятники расположены примерно на одинаковом расстоянии друг от друга [Косинцев, Чаиркин, 2000, с. 167]. Не исключено, что и Горный Алтай имел сходные территориальные сакральные центры, связанные с производственной (промысловой) сферой. Результаты проведенного исследования делают возможной перспективу рассматривания памятников наскального искусства Горного Алтая и в этом аспекте.

Список научной литературыЕфремова, Наталья Сергеевна, диссертация по теме "Археология"

1. Абаев Н.В., Герасимова К.М., Железное А.И., Абаев Н.В. Экологические традиции в культуре народов Центральной Азии. Новосибирск: «Наука», 1992. - 190 с.

2. Абдулганеев М.Т. Древнейшие городища северных предгорий Алтая // Известия лаборатории археологии. № 2. - Горно-Алтайск: Изд-во ГАГУ, 1997. - С. 53 -61.

3. Абдулганеев М.Т. Могильник Красный Яр (по раскопкам 1930 г.) // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. Вып. X. - Барнаул: Изд. АГУ, 1999.-С. 101 - 104.

4. Абдулганеев М.Т., Кирюшин Ю.Ф., Кадиков Б.Х. Материалы эпохи бронзы из Горного Алтая // Археология и этнография Алтая. Барнаул: Изд-во АГУ, 1982. -С. 52-77.

5. Адамов А.А. Астрагалы со следами обработки из Новосибирского Приобья II тыс.н.э. // Экономика и общественный строй древних и средневековых племен Западной Сибири. Новосибирск, 1989. - С. 93 - 97.

6. Адрианов А.В. К археологии Западного Алтая // ИАК. Вып. 62. - Пг., 1916. -92 с.

7. Адрианов А.В. Путешествие на Алтай и за Саяны, совершенное летом 1883 г. по поручению РГО и его ЗСО // Записки ЗСО РГО, кн. 8, вып. 2. Омск, 1888. - 144 с.

8. Акишев А.К. Искусство и мифология саков. Алма-Ата, 1984. - 176 с. Алексеев А.Н. Новое о петроглифах Нижней Олекмы // Археология и этнография Восточной Сибири. - Иркутск, 1978. - С. 48 - 49.

9. Алексеев М.П. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и писателей. Иркутск, 1941.-612с.

10. Алексеев Н.А. Ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири. Новосибирск: «Наука», 1980. 318 с.

11. Алексеев Н.А. Традиционные религиозные верования тюркоязычных народов Сибири. Новосибирск, «Наука», 1992. - 242 с.

12. Алексеев Н.А. Традиционные религиозные верования якутов в XIX начале XX века. - Новосибирск, 1975. - 200 с.

13. Алексеев Н.А. Шаманизм тюркоязычных народов Сибири. Новосибирск, 1984. -233 с.

14. Алексеева Э.В. Млекопитающие плейстоцена юго-востока Западной Сибири. -Д., 1971.-25 с.

15. Алексеенко Е.А. Культы у кетов // СМАЭ. Т. 33. - Л., 1977. - С. 29 - 65. Алпысбаев X. Новые наскальные изображения Бостандыкского района // Труды Ин-та истории, археологии и этнографии. - Т. 1: Археология. - Алма-Ата, 1956. -С. 182- 188.

16. Алтарева (Ефремова) Н.С. Предварительные итоги изучения памятника Кучерла-1 (по данным раскопок 1988-1990 гг.) // Проблемы археологии и этнографии Сибири и Дальнего Востока. Краткое содержание докладов PACK. -Т. 3. Красноярск, 1991. - С. 16 - 17.

17. Андреев М.С. Таджики долины Хуф. Вып. 2. Сталинабад, 1958. - 528 с. Анисимов А.Ф. Общее и особенное в развитии общества и религии народов Сибири. - Л., 1969.- 148 с.

18. Антонова Е.В. Орнаменты на сосудах и «знаки» на статуэтках анауской культуры // Средняя Азия и ее соседи в древности и средневековье. М., 1980. -С. 5-21.

19. Анучин В.И. Очерк шаманства у енисейских остяков // СМАЭ. Т. II. - Вып. 2. -СПб., 1914.-90 с.

20. Арзютов Д.В. Шорцы и северные алтайцы в XIX начале XX в.: этноконфессиональные аспекты взаимодействия традиционных верований и христианства. Автореферат. .к.и.н. - СПб, 2007. - 21 с.

21. Артамонов М.И. Скифо-сибирское искусство звериного стиля (основные этапы и направления) // Проблемы скифской археологии. М., 1971. - С. 24 - 35. Артамонова О.А. Могильник Сакрела - Белой Вежи // МИА. - Вып. 109. - М.-Л., 1963.-С. 10-215.

22. Архипов Н.Д. Работа Олекминской экспедиции // АО 1971 года. М., 1972. - С. 258-259.

23. Асеев И.В. Изобразительное искусство как источник отражения религиозных и социально-экономических отношений в древнем обществе // Сибирь в панораме тысячелетий. Т. 1. - Новосибирск, 1998. - С. 24 - 31.

24. Бадер О.Н. Археологические памятники Тагильского края // УЗ Молотовского университета. Т. VIII. - Вып. 2. - 1953. - С. 311 - 364.

25. Бадер О.Н. Жертвенное место под Писаным камнем на р. Вишере // СА. Вып. XXI.-1954.-С. 241-258.

26. Бадмаев А.А. К вопросу об охотничьем культе аборигенов Восточного Присаянья // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Т. VIII. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2002.-С. 518-523.

27. Балдаев С.П. Культ будалов или бумалов у бурят // // Балдаев С.П. Избранное. -Улан-Удэ, 1961а.-С. 206-218.

28. Балдаев С.П. Культ писаниц у западных бурят // // Балдаев С.П. Избранное. -Улан-Удэ, 19616.-С. 177- 183.

29. Балдаев С.П. Несколько замечаний о Зээгэтэ аба // Балдаев С.П. Избранное. -Улан-Удэ, 1961в.-С. 147- 150.

30. Бардавелидзе В.В. Древнейшие религиозные верования и обрядовое графическое искусство грузинских племен. Тбилиси: Изд-во АН Грузинской ССР, 1957.-305 с.

31. Баторов П.П. Белкование у аларских бурят и народные поверья // Бурятиеведение. № 1. - Верхнеудинск, 1925. - С. 9 - 12.

32. Белич И.В. Природа в доисламских верованиях сибирских татар (конец XIX -начало XX вв.) // Культурные и хозяйственные традиции народов Западной Сибири. Новосибирск: Изд-во НГПИ, 1989. - С. 133 - 140.

33. Бернштам А.Н. В горах и долинах Памира и Тянь-Шаня // По следам древних культур. От Волги до Тихого океана. М., 1954. - С. 261 - 304. Бернштам А.Н. Основные этапы истории культуры Семиречья и Тянь-Шаня // СА. - 1949.-№Х1. -С. 337-384.

34. Берс Е.М. Археологическая карта г. Свердловска и его окрестностей // МИА. -№21.-М., 1951. С.182 - 243.

35. Богатырев Н. Об ореховом и зверовом промыслах кумандинских инородцев Бийского уезда // Алтайский сборник. Т. IX. - Барнаул, 1908. - 31 с. Богораз В.Г. Чукчи. Т. И. - Л., 1939.- 196 с.

36. Богораз-Тан В.Г. Миф об умирающем и воскресающем звере // Художественный фольклор. № 1. - М., 1926. -С. 61- 76.

37. Боковенко Н.А. Проблема реконструкции религиозных систем номадов Центральной Азии в скифскую эпоху // Жречество и шаманизм в скифскую эпоху. СПб, 1996. - С. 39 - 42.

38. Боргояков М.И. Гуннско-тюркский сюжет о прародителе олене (быке) // Советская тюркология. 1976. - № 3. -С. 55 - 59.

39. Бородовский А.П., Новиков А.В. Средневековый котел из долины реки Кучерла (Горный Алтай) // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Т. V. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 1999. -С. 288-295.

40. Бутанаев В.А. Традиционные способы охоты у хакасов в XIX в. // Культурные и хозяйственные традиции народов Западной Сибири. Новосибирск: Изд-во НГПИ, 1989.-С. 128- 133.

41. Бутанаев В.Я. «Служебные» духи-тёси хакасских шаманов // Известия СО АН СССР. История, филология и философия. № 1. - Новосибирск: «Наука», 1992. -С. 54-58.

42. Вайнштейн С.И. Очерк тувинского шаманства // Традиционная обрядность и мировоззрение малых народов Севера. М., 1990. - С. 150 - 195. Вайнштейн С.И. Тувинцы-тоджинцы. -М., 1961. -218 с.

43. Василевич Г.М. Древние охотничьи и оленеводческие обряды эвенков // СМАЭ. -Т. 17.-М.-Л., 1957.-С. 151-185.

44. Василевич Г.М. Енисейско-чирингдинские эвенки // СМАЭ. Т. XIII. - М.-Л., 1951.-С. 154- 186.

45. Василевич Г.М. Некоторые данные по охотничьим обрядам и представлениям у тунгусов // Этнография. № 3. - М.-Л., 1930. - С. 57 - 67.

46. Вдовин И.С. Жертвенные места коряков и их историко-этнографическое значение // СМАЭ. № 27. - Л., 1971. - С. 275 - 299.

47. Вдовин И.С. Религиозные культы чукчей // СМАЭ. Т.ЗЗ. - Л., 1977. -С. 117 -171.

48. Вербицкий В.И. Словарь алтайского и аладагского наречий тюркского языка. -Казань, 1884.-494 с.

49. Верещагин В.И. Поездка по Алтаю летом 1908 г. (путевые заметки) // Алтайский сборник. Т. X. - Барнаул, 1910. - 46 с.

50. Веселовский Н.И. Роль стрелы в обрядах и ее символическое значение // ЗВОРАО. Т. XXV. - Пг., 1921. - С. 273 - 292.

51. Вирсаладзе Е.Б. Грузинский охотничий миф и поэзия. М., 1976. - 360 с. Вяткина К.В. Шалаболинские (тесинские) наскальные изображения // СМАЭ. -Т. XII. - М.-Л., 1949.-С. 417-484.

52. Гальченко А.В. К вопросу о хозяйственной деятельности афанасьевских племен // Археологические и фольклорные источники по истории Алтая. Горно-Алтайск, 1994. - С. 14 - 19.

53. Гемуев И.Н. Манси: трансформация культуры // Народы Сибири. Права и возможности. — Новосибирск, 1997.- С. 91 103.

54. Генинг В.Ф. К вопросу о северных границах распространения ананьинской культуры // КСИИМК. 1951. - № 36. -С. 196 - 199.

55. Генинг В.Ф. Наскальные изображения Писаного камня на р. Вишере // СА. -1954. № XXI. -С. 259 - 280.

56. Глушков И.Г. Иконографические особенности некоторых самусьских изображений человека // Первобытное искусство. Антропоморфные изображения. Новосибирск, 1987.

57. Гомбожапов А.Г. Традиционная обрядность агинских бурят в конце XIX -начале XX вв. // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Т. VII. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2001. -С. 515-518.

58. Гондатти Н.Н. Следы язычества у инородцев Северо-Западной Сибири. М., 1888.-91 с.

59. Горбунова Н.Г. Ферганский могильник Хангиз I // СА. 1990. - № 1. - С. 178 -198.

60. Городцов В.А. Скальные рисунки Тургайской области // Труды ГИМ. Вып. 1. -М., 1926.-С. 37-69.

61. Грач А.Д. Древние кочевники в центре Азии. М.: «Наука», 1980. - 256 с. Грачева Г.Н. Традиционные культы нганасан // СМАЭ. - Т. 33. - Д., 1977. - С. 217-228.

62. Грязнов М.П. Алтай и приалтайская степь // Археология СССР. Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время. М.: «Наука», 1992. - С. 161 -178.

63. Грязнов М.П. Бык в обрядах и культах древних скотоводов // Проблемы археологии Евразии и Северной Америки. М.: «Наука», 1977. - С. 80 - 88. Грязнов М.П. Древнее искусство Алтая. - Л., 1958. - 96 с.

64. Грязнов М.П. История древних племен Верхней Оби по раскопкам близ с. Большая Речка // МИА. Т. 48.- М.-Л., 1956а. - 225 с.

65. Грязнов М.П. К вопросу о культурах эпохи поздней бронзы в Сибири // КСИИМК. Вып. 64. - М., 19566. - С. 27 - 42.

66. Грязнов М.П. Раскопки Алтайской экспедиции на Ближних Елбанах // КСИИМК. 1949.-Вып. XXVI. - С. 110-119.

67. Грязнов М.П. Саяно-алтайский олень // Проблемы археологии. Вып. 2. - Л., 1978.-С. 222-232.

68. Гультов С.Б. Еще раз к вопросу о знаках на астрагалах гунно-сарматского времени // Этническая история тюркоязычных народов Сибири и сопредельных территорий. Омск, 1984. - С. 78 - 80. Гумилев Л.П. Древние тюрки. - М., 1993. - 528 с.

69. Турина Н.Н. История культуры древнего населения Кольского полуострова. -СПб, 1997.-233 с.

70. Турина Н.Н. Религиозные представления охотников Европейского Севера (по данным археологии) // Религиозные представления в первобытном обществе. — М., 1987.-С. 20-22.

71. Гусева JI.H. О сюжетных рисунках на керамике чжурчженей Приморья // Первобытное искусство. Пластика и рисунки древних культур. Новосибирск, 1983.-С. 122- 130.

72. Дашевская О.Д. Земляной склеп на Беляусе // КСИА. 1980. - Вып. 162. - С. 90 -96.

73. Деревянко А.П., Молодин В.И. Относительная хронология и культурная принадлежность памятника Кучерла-1 (Горный Алтай) // Проблемы хронологии и периодизации археологических памятников Южной Сибири. Барнаул, 1991. — С. 3-7.

74. Деревянко А.П., Молодин В.И., Шуньков М.В., Анойкин А.А.

75. Археологическое изучение голоценовых слоев Денисовой пещеры // Проблемыархеологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий.

76. Том V. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 1999. - С. 348 - 353.

77. Деревянко А.П., Молодин В.И., Шуньков М.В., Анойкин А.А. Новыеархеологические материалы из Денисовой пещеры // Сохранение и изучениекультурного наследия Алтая. Вып. XI. -Барнаул: Изд. АГУ, 2000. - С. 95 - 98.

78. Джафарзаде И.М. Наскальные рисунки Кобыстана // Труды ИИ АН

79. Азербайджанской ССР. Т. XIII. - Баку, 1958. - С. 20 - 74.

80. Диков Н.Н. Древние костры Камчатки и Чукотки. Магадан, 1969а. - 256 с.

81. Диков Н.Н. Местонахождение петроглифов, неолитические стоянки и пещера внизовьях Пегтымели // АО 1968 года. М., 19696. - С. 218 - 219.

82. Диков Н.Н. Наскальные загадки древней Чукотки. М., 1971. — 132 с.

83. Диков Н.Н. Очерки истории Чукотки с древнейших времен до наших дней.1. Новосибирск, 1974. 456 с.

84. Дмитриев В.В. Копытные звери Алтайского заповедника и прилежащих мест (Восточного Алтая и Западных Саян) // Труды Алтайского заповедника. Вып. 1. -М., 1938.-С. 171-262.

85. Дмитриев П.А. Жертвенные камни Зауралья // КСИИМК. 1948. - Вып. XIX-С. 12-21.

86. Дмитриев П.А. Культура населения Среднего Зауралья в эпоху бронзы // МИА. -№ 21.-М., 1951а.-С. 7-27.

87. Дмитриев П.А. Шигирская культура на восточном склоне Урала // МИА. № 21.-М., 19516.-С. 28-93.

88. Драверт П. Грот с писаницей на оз. Джасыбай в окрестностях Баян-аула // Известия ЗСГО. 1930. - Т. VII. - С. 231 - 234.

89. Дыренкова Н.П. Охотничьи легенды кумандинцев // СМАЭ. Т. XI. - Л., 1949. -С. 110-132.

90. Дыренкова Н.П. Получение шаманского дара по воззрениям турецких племен // СМАЭ.-Т. XI.-Л., 1930.-С. 267-201.

91. Дэвлет М.А. Листы каменной книги Улуг-Хема. Кызыл: Тув. книж. изд-во, 1990.-120 с.

92. Дэвлет М.А. Мугур-Саргол древнее святилище на Енисее // У истоков творчества. - Новосибирск: «Наука», 1978. - С. 164 - 172.

93. Дэвлет М.А. Священные скалы // Сибирь в панораме тысячелетий. Т. 1. — Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 19986. - С. 187 - 193.

94. Дэвлет М.А. Три наскальные композиции из Тувы // Древнее искусство Азии. Петроглифы. Кемерово: Изд-во КемГУ, 1995. - С. 11-15. Евреинов Н.Н. Азазел и Дионис. - JL, 1924. - 204 с.

95. Елин В.Н. Кок-пашский тип археологических памятников предтюркского времени в Горном Алтае // Проблемы изучения древней и средневековой истории Горного Алтая. Горно-Алтайск, 1990. - С. 119 - 136.

96. Елин В.Н., Некрасов В.А. Граффити с изображением охотников у с. Усть-Кан // Археологические и фольклорные источники по истории Алтая. Горно-Алтайск: Изд-во ГАНИИИЯЛ, 1994. - С. 116 - 122.

97. Ельницкий К. Инородцы Сибири и среднеазиатских владений России. Этнографические очерки. СПб., 1895 - 136 с.

98. Заика А.Л., Оводов Н.Д., Мартынович Н.В., Орлова Л.А. Следы медвежьего культа на Нижней Ангаре // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Т. IX. - Ч. I. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2003. - С. 347 -351.

99. Замятин С.Н. Миниатюрные кремневые скульптуры в неолите северо-восточной Европы // СА. 1948. - Т. X. - С. 85 - 123.

100. Збруева А.В. Население берегов Камы в далеком прошлом // По следам древних культур. От Волги до Тихого океана. М., 1954. - С. 95 - 130.

101. Зеленин Д.К. Истолкование пережиточных религиозных обрядов // СЭ. № 5. -Л., 1934.-С. 3-16.

102. Зеленин Д.К. Культ онгонов в Сибири. М.-Л., 1936. - 436 с.

103. Зеленин Д.К. Табу слов у народов Восточной Европы и Северной Азии // МАЭ.- 1929.-Т. VIII.-151 с.

104. Земляков Б.Ф. Неолитические стоянки восточного берега Онежского озера // Равдоникас В.И. Наскальные изображения Онежского озера и Белого моря. Ч. 1.-М.-Л, 1936.-С. 111 - 141.

105. Зенько А.П. Представления о сверхъестественном в традиционном мировоззрении обских угров. Новосибирск, 1997. - 154 с.

106. Зубарь В.М., Симоненко А.В. О снаряжении боевых коней в первые века н.э. на территории Северного Причерноморья // Вооружение скифов и сарматов. Киев: «Наукова думка», 1984. - С. 148 - 155.

107. Зуев В.Ф. Материалы по этнографии Сибири XVIII в. // ТИЭ, н.с. Т. V. - М.-Л., 1947.-96 с.

108. Иванов С.В. К вопросу о значении изображений на старинных предметах культа у народов Саяно-Алтайского нагорья // СМАЭ. Т. XVI. - М.-Л., 1955. - С. 165 -264.

109. Иванов С.В. К вопросу об изучении стенных росписей горных таджиков // КСИЭ. Т. II. - М.-Л, 1947. - С. 80 - 83.

110. Иванов С.В. К семантике изображений на старинных бурятских онгонах // СМАЭ. Т. 17. - М.-Л, 1957. - С. 95 - 150.

111. Иванов С.В. Материалы по изобразительному искусству народов Сибири XIX -начала XX в. М.-Л, 1954. - 840 с.

112. Иванов С.В. Сибирские параллели к магическим изображениям из эпохи палеолита // СЭ. 1934. -№ 4. - С. 91 - 101.

113. Илюшин A.M., Ковалевский С.А., Сулейменов М.Г. Аварийные раскопкикурганов близ с. Сапогово // Труды Кузнецкой комплексной археологоэтнографической экспедиции. Т. 1. - Кемерово, 1996. - 206 с.

114. Калинина И.В. Стрела в обрядах тюркских и монгольских народов // Древниекочевники Центральной Азии. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2005. - С. 137 —140.

115. Канивец В.И. Канинская пещера. М.: «Наука», 1964. - 136 с.

116. Канивец В.И. Первые результаты раскопок в Уньинской пещере // Материалыпо археологии европейского северо-востока. Вып. 1. - Сыктывкар, 1962. - С.103.144.

117. Карьялайнен К.Ф. Религия югорских народов. Т. 3. - Томск: изд-во ТГУ, 1996.-264 с.

118. Кирьянов Н.С. Жертвенники писаниц Средней Лены // Материалы XL международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс». Археология и этнография. Новосибирск: Изд-во НГУ, 2002.-С. 14-16.

119. Кирюшин Ю.Ф. Изображения птиц и животных на керамической посуде из южно-таежного Приобья // Первобытное искусство. Пластика и рисунки древних культур. Новосибирск, 1983. - С. 112 - 116.

120. Кирюшин Ю.Ф., Бородовский А.П., Кирюшин К.Ю. Роговое изделие с поселения Тыткескень-Н // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Том XI. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2005.-С. 318-324.

121. Кирюшин Ю.Ф., Грушин С.П., Тишкин А.А. Опыт классификации наконечников стрел эпохи ранней бронзы Верхнего Приобья // Материалы по военной археологии Алтая и сопредельных территорий. Барнаул: Изд-во АГУ, 2002.-С. 16-32.

122. Кирюшин Ю.Ф., Кунгуров А.Л. Многослойное поселение Тыткескень-6 на Катуни // Археология Горного Алтая. Барнаул: Изд-во АГУ, 1994. - С. 111 -123.

123. Кирюшин Ю.Ф., Кунгуров А.Л., Степанова Н.Ф. Археология Нижнетыткескенской пещеры-I. Барнаул, 1995. - 150 с.

124. Кирюшин Ю.Ф., Степанова Н.Ф., Тишкин А.А. Скифская эпоха Горного Алтая. Часть II. Погребально-поминальные комплексы пазырыкской культуры. -Барнаул: Изд-во АГУ, 2003. 234 с.

125. Кирюшин Ю.Ф., Тишкин А.А. Скифская эпоха Горного Алтая. Часть 1. Культура населения в раннескифское время. Барнаул: Изд-во АГУ, 1997. - 232 с.

126. Кирюшин Ю.Ф., Шамшин А.Б. Елунинское культовое место // Культура народов евразийских степей в древности. Барнаул: Изд-во АГУ, 1993. — С. 161 — 180.

127. Киселев С.В. Древняя история Южной Сибири. М., 1951. - 642 с. Кисляков Н.А. Охота таджиков долины р. Хингоу - в быту и в фольклоре // СЭ.- 1937.-№4.-С. 104-119.

128. Кобылина М.М. Фанагория // МИА. № 57. - М., 1956. - С. 5 - 101. Козенкова В.И., Мишина Т.Н. О сюжетных сценах на керамике кобанской культуры // СА. - 1984. - № 1. - С. 247 - 251.

129. Колпаков Е.М. О методах реконструкции идеологии по археологическим данным (к анализу литературы) // Идеологические представления древних обществ (тез. докл.) М., 1980. - С. 25 - 27.

130. Коников Б.А. Зооморфные изображения эпохи раннего средневековья из Омского Прииртышья // Духовная культура народов Сибири. Томск, 1980. - С. 42 - 58.

131. Косарев М.Ф. Древняя история Западной Сибири: человек и природная среда. -М.: «Наука», 1991. 302 с.

132. Косарев М.Ф. К вопросу о степном компоненте в культурах железного века лесного Приобья // С А. 1964. - № 2. -С. 211 - 213.

133. Косарев М.Ф. К вопросу об антропоморфных и солярных рисунках на самусьской керамике // СА. 1964. - № 1. - С. 292 - 295.

134. Косинцев П.А., Чаиркин С.Е. Культовые пещеры Урала // Святилища. Археология ритуала и вопросы семантики. СПб: Изд-во СПбГУ, 2000. - С. 166- 175.

135. Косыгина Е. Обычаи тункинских бурят при отправлении на охоту // Живая старина. Вып. 1-2.-Прил. 2. - Пг, 1915. - С. 024-025.

136. Кочмар Н.Н. Исследование жертвенников на писаницах Якутии // Археологические и этнографические исследования в Восточной Сибири: итоги и перспективы. — Иркутск, 1986а. С. 147 - 148.

137. Кочмар Н.Н. Исследование петроглифов по реке Буотаме // Памятники древних культур Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 19866. - С. 214 - 219.

138. Кочмар Н.Н. Петроглифы Верхнего Алдана и Средней Амги // АО 1983 года. -М., 1985а.-С. 212-213.

139. Кочмар Н.Н. Петроглифы р. Буотама // АО 1984 года. М, 1986в. - С. 181. Кочмар Н.Н. Писаницы Якутии. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 1994. -264 с.

140. Кочмар Н.Н. Стиль и датировка писаниц Якутии // Археологические исследования в Якутии. Новосибирск, 1992. - С. 160 - 168. Кочмар Н.Н. Шэнкэны писаниц Южной Якутии // Рериховские чтения 1984 г. -Новосибирск, 19856. - С. 180 - 192.

141. Кочмар Н.Н., Иванова Н.П. Сравнительный анализ петроглифов Олекмы и Алдана // Проблемы археологии и перспективы изучения древних культур Сибири и Дальнего Востока. Якутск, 1982. - С. 80 - 82.

142. Кочмар Н.Н., Пудов А.А. Новые открытия петроглифов на Нижней Олекме // Проблемы археологии и перспективы изучения древних культур Сибири и Дальнего Востока. Якутск, 1982. - С.84 - 85.

143. Красильников К.И. Изделия из кости салтовской культуры // СА. 1979. - № 2. -С. 77-91.

144. Крис Х.И. Изобразительное творчество обитателей дьяковских городищ // РА. — 1995.-№4.-С. 56-67.

145. Крис Х.И. Кизил-кобинская культура и тавры // САИ. Вып. Д 1-7. - М., 1981. -128 с.

146. Крис Х.И., Чернай И.Л. Раскопки Боршевского отряда Московской экспедиции //АО 1878 г.-М., 1979.-С. 69-70.

147. Ксенофонтов Г.В. Культ сумасшествия в урало-алтайском шаманизме // Шаманизм. Избранные труды (публикации 1928-1929 гг.). Якутск, 1992. - С. 249-265.

148. Кубарев В.Д. Древние изваяния Алтая. (Оленные камни). Новосибирск, «Наука», 1979. - 120 с.

149. Кубарев В.Д. Змеи-рыбы-драконы в петроглифах Алтая // Древности Алтая. № 9. - Горно-Алтайск: Изд-во ГАГУ, 2002. - С.62 - 67.

150. Кубарев В.Д. Знаки на стрелах древних кочевников Алтая // Изучение памятников археологии Алтайского края (мат-лы науч.-практич. конф.). Вып. V.-Ч. 1.-Барнаул, 1995.-С. 100-104.

151. Кубарев В.Д. Конь в сакральной атрибуции ранних кочевников Горного Алтая // Проблемы Западно-Сибирской археологии. Эпоха железа. Новосибирск, 1981. -С. 84-95.

152. Кубарев В.Д. Расписные сосуды из курганов Алтая // Проблемы изучения древней и средневековой истории Горного Алтая. Горно-Алтайск, 1990. - С.31 -55.

153. Кубарев В.Д., Киреев С.М., Черемисин Д.В. Курганы урочища Бике // Археологические исследования на Катуни. Новосибирск, «Наука», 1990. - С. 43 -95.

154. Кузьмина Е.Е. Распространение коневодства и культа коня у ираноязычных племен Средней Азии и других народов Старого Света // Средняя Азия в древности и средневековье. М., 1977. - С. 28 - 52.

155. Кумннова А.В. Растительный покров Алтая. Новосибирск, 1960. - 450 с. Кунгуров A.JI. Верхние культурные слои поселения Тыткескень 3 // Археология Горного Алтая. - Барнаул: Изд-во АГУ, 1994. - С. 43 - 58.

156. Кунгуров A.JI. Каменная индустрия афанасьевского поселения Узнезя-1 // Погребальные и поселенческие комплексы эпохи бронзы Горного Алтая. -Барнаул: Изд-во АГУ, 2006. С. 95 - 119.

157. Кызласов JI.P. Древнейшая Хакасия. М.: Изд-во МГУ, 1986. - 296 с. Кызласов JI.P. О шаманизме древнейших тюрков // С А. - 1990. - № 3. - С. 261 -264.

158. Кызласов JI.P., Леонтьев Н.В. Народные рисунки хакасов. М., 1980. - 176 с. Лавров Л.И. Доисламские верования адыгейцев и кабардинцев // ТИЭ. Н.с. Исследования и материалы по вопросам первобытных религиозных верований. -Т. 51.-М., 1959. - С. 193 -236.

159. Линденау Я.И. Описание народов Сибири (первая половина XVIII в.). -Магадан: Кн. изд-во, 1983. 176 с.

160. Линевский А. Верования жителей древней Карелии по петроглифам // // в кн. Линевский A.M., Машезерский В.И., Пегов В.И. Хрестоматия по истории Карелии. С древнейших времен до конца XVII в. Петрозаводск: Каргосиздат, 1939а-С. 34-36.

161. Линевский A.M. Петроглифы Карелии. Петрозаводск, 19396. - 149 с. Липский А.Н. Древнейшие енисейские изваяния — таг-ээзи / Проблемы археологии Евразии и Северной Америки. - М.: «Наука», 1977. - С. 112-116.

162. Мазин А.И. Арбинская писаница и ее значение в датировке памятников наскальной живописи раннего железного века Верхнего Приамурья // Очерки социально-экономической и культурной жизни Сибири. Ч. 1. - Новосибирск, 1972.-С. 33-44.

163. Мазин А.И. Быт и хозяйство эвенков-орочонов. Новосибирск: «Наука», 1992. -156 с.

164. Мазин А.И. Древние святилища Приамурья. Новосибирск: «Наука», 1994. -102 е., 229 рис.

165. Мазин А.И. Жертвенник у писаницы выше поселка Суон-Тит // Известия СО АН СССР. Серия общественных наук. Вып. 3. - № 11.- Новосибирск, 1978. - С. 96 -103.

166. Малолетко A.M., Орлова Л.А. Климат Алтая в скифскую эпоху // Скифская эпоха Алтая. Барнаул, 1986. - С. 50 - 52.

167. Мамадаков Ю.Т., Неверов С.В. Аварийные исследования курганов у с. Кастахта // Проблемы изучения древней и средневековой истории. Барнаул: Изд-во АГУ, 2001. - С. 90 - 97.

168. Мандельштам A.M. Ранние кочевники скифского периода на территории Тувы // Археология СССР. Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время. М.: «Наука», 1992. - С. 178 - 196.

169. Маркдорф-Сергеева Н.М. Некоторые вопросы семантики образа лося и его композиций // Археология Южной Сибири. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2003.-С. 78-83.

170. Марковин В.И. К методике установления хронологии наскальных изображений по геологическим данным // Проблемы археологии Урала и Сибири. М, 1973. -С. 280-283.

171. Марсадолов JI.C. Христианский монастырь у сопки Синей // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. — Вып. X. Барнаул: Изд-во АГУ, 1999.-С. 208-212.

172. Мартынов А. Эхо веков. Кемерово, 1970. - 52 с.

173. Мартынов А.И. О мировоззренческой основе искусства скифо-сибирского мира // Скифо-сибирский мир. Искусство и идеология. Новосибирск, 1987. - С. 13 — 25.

174. Мартынова Г.С., Мартынов А.И. К вопросу о культурных центрах и святилищах в археологии Сибири // Религиозные представления в первобытном обществе. М, 1987. - С. 190 - 191.

175. Массон В. М. Энеолит Средней Азии // Археология СССР: Энеолит СССР. М.: «Наука», 1982.-С. 10-92.

176. Массон В.М. Кара-депе у Артыка // Труды Южно-Туркменистанской археологической комплексной экспедиции. Т. X. - Ашхабад, 1961. - С. 319 -463.

177. Матвеева Н.П. Ранний железный век Приишимья. Новосибирск: «Наука», 1994.- 152 с.

178. Маточкин Е.П. Шаманистические композиции грота Куйлю // Сибирь в панораме тысячелетий. Т. 1. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 1998. - С. 367-378.

179. Матющенко В.И. Древняя история населения лесного и лесостепного Приобья (неолит и бронзовый век). Ч. 2. Самусьская культура // Из истории Сибири. -Вып. 10. Томск, 1973. - 210 с.

180. Мещанинов И.И. Загадочные знаки Причерноморья // ИГАИМК. Вып. 62. -Л., 1933.-88 с.

181. Миронов B.C. К вопросу о реконструкции этно-социальной структуры населения долины Средней Катуни в скифское время (по материалам погребений) // Известия лаборатории археологии. № 2. - Горно-Алтайск, 1997. -С. 13-19.

182. Михайловский В.М. Шаманство. Вып. 1. - М., 1892. - 116 с. Мищенко О.П. Среднезауральское святилище Три Сестры // Северный археологический конгресс. Тезисы докладов. - Екатеринбург, Ханты-Мансийск, 2002.-С. 154- 155.

183. Могильников В.А. Курганы Кара-Коба II // Археологические исследования в Горном Алтае в 1980-1982 гг. Горно-Алтайск: Изд. ГАНИИИЯЛ, 1983а. - С. 52 -89.

184. Могильников В.А. Курганы Кер-Кечу (к вопросу об этническом составе населения Горного Алтая второй половины I тыс. до н.э.) // Проблемы изучения культуры населения Горного Алтая. Горно-Алтайск: Изд-во ГАНИИИЯЛ, 1988. -С. 60- 107.

185. Могильников В.А. Хунну Забайкалья // Археология СССР. Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время. М.: «Наука», 1992. - С. 254 -273.

186. Молодин В.И. Бараба в эпоху бронзы. Новосибирск, 1985. - 200 с. Молодин В.И. Изображения животных на фрагментах рога святилища Кучерла-1 (Куйлю) в Горном Алтае // Мир наскального искусства. - М., 2005. - С. 186 — 189.

187. Молодин В.И. К вопросу об эпохе бронзы Горного Алтая // Археологические и этнографические исследования в Восточной Сибири (итоги и перспективы). -Иркутск, 1986.-С. 109-111.

188. Молодин В.И. Наскальные изображения афанасьевской культуры (к постановке проблемы) // Новейшие археологические и этнографические открытия в Сибири. Материалы IV годовой итоговой сессии ИАЭТ СО РАН. Декабрь 1996. -Новосибирск, 1996. С. 178 - 181.

189. Молодин В.И., Бобров В.В., Равнушкин В.И. Айдашинская пещера. -Новосибирск: «Наука», 1980. 208 с.

190. Морган Ж. Доисторическое человечество. M.-JI., 1926. - 315 с. Москаленко А.Н. Святилище на р. Воргол // СА. - 1966. - № 2. -С. 203 - 209. Мочанов Ю.А., Федосеева С.А., Алексеев Н.А. Археологические памятники Якутии. - Новосибирск, 1983. - 392 с.

191. Мошинская В.И. Городище и курганы Потчеваш (к вопросу о потчевашской культуре)//МИА, 1953а.-№35.-С. 189-220.

192. Мошинская В.И. Древняя скульптура Урала и Западной Сибири. М., 1976. - С. 16-32.

193. Муйтуева В.А. Главные духи верхнего и среднего мира в современном религиозном воззрении алтайцев (алтай-кижи) // Археологические и фольклорные источники по истории Алтая. Горно-Алтайск: Изд-во ГАНИИИЯЛ, 1994. - С. 129 - 131.

194. Мурыгнн A.M. Средневековый хронологический горизонт древних пещерных святилищ Печорского Приуралья // Северный археологический конгресс. Тезисы докладов. Ханты-Мансийск, Екатеринбург: Изд-во Академкнига, 2002. - С. 156 -157.

195. Мухитдинов И. Стенные росписи жилищ в селении Ягид (Дарваз) и связанные сними поверья и представления // СЭ. 1964. - № 2. -С. 108 - 115.

196. Мэнэс Г. О семантике теонима Ульген // Исследования по историческойэтнографии монгольских народов. Улан-Удэ, 1986. - С. 93 - 101.

197. Мягков И. Находка на г.Кулайке // Труды Томского краевого музея. Т. 1.1. Томск, 1927.-С. 65-69.

198. Неверов С.В., Степанова Н.Ф. Могильник скифского времени Кайнду в Горном Алтае // Археологические исследования на Катуни. Новосибирск, «Наука», 1990.-С. 242-270.

199. Никифоров Н.Я. Аносский сборник. Собрание сказок алтайцев // Записки ЗСОРГО. Т. 37. - Омск, 1915.-308 с.

200. Новгородова Э.А. Древняя Монголия. М.: «Наука», 1989. - 384 с. Окладников А.П. Древнемонгольский портрет, надписи и рисунки на скале у подножия горы Богдо-Уула // Монгольский археологический сборник. - М., 1962. - С. 68 - 74.

201. Окладников А.П. Жертвенное место глазковцев на р. Лене // ИВСОРГО. 1971. -Т. 68. - С. 197-201.

202. Окладников А.П., Мазин А.И. Писаницы бассейна р. Алдан. Новосибирск, 1979.- 152 с.

203. Окладников А.П., Мазин А.И. Писаницы реки Олекмы и Верхнего Приамурья. -Новосибирск: «Наука», 1976. 190 с.

204. Окладников А.П., Окладникова Е.А. Древние рисунки Кызыл-Кёля. -Новосибирск: «Наука», 1985. 148 с.

205. Окладников А.П., Окладникова Е.А., Запорожская В.Д., Скорынина Э.А.

206. Петроглифы Горного Алтая. Новосибирск, 1980. - 140 с.

207. Окладников А.П., Окладникова Е.А., Запорожская В.Д., Скорынина Э.А.

208. Петроглифы Чанкыр-Кёля. Алтай. Елангаш. Новосибирск, 1981. - 146 с. Окладников А.П., Фролов Б.А. Древнейшее искусство Северной Азии: петроглифы, орнаменты, мифы // Наука стран социализма. Семидесятые годы. -М.: «Знание», 1980.-С. 338-353.

209. Окладникова Е.А. Наскальные рисунки в долине р. Дялангаш (Горный Алтай) // Первобытное искусство. Новосибирск, 1976. - С. 83 - 96.

210. Окладникова Е.А. Петроглифы Куюса // Археология Северной и Центральной Азии. Новосибирск, 1975. - С. 122 - 129.

211. Окладникова Е.А. Петроглифы Средней Катуни. Новосибирск, 1984. - 110 с. Октябрьская И.В., Черемисин Д.В. Охота среди скал (древние и современные петроглифы Джурамала) // Гуманитарные науки в Сибири. - 1997. - № 3. - С. 63 -71.

212. Орехов А.А. Работы в северо-западном Берингоморье // АО 1975 года. М., 1976.-С. 269-270.

213. Орехов А.А. Исследование северо-западного Берингоморья // Памятники древних культур Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск: Изд-во ИИФиФ, 1986.-С. 220-223.

214. Очы-Бала // Алтайские героические сказания. — М.: «Современник», 1983. С. 199-284.

215. Паллас П.С. Путешествие по разным местам Российского государства. Ч. 2. -Кн. 1.-СП6, 1770.-476 с.

216. Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российского государства. Ч. 3. - Половина.1. - СПб., 1788.-624 с.

217. Панкратова Л.В. О периодизации раннего железного века в Сургутском Приобье // Вестник ТГПУ. 2007. - Вып. 3 (66). Серия: Гуманитарные науки. -С. 141 - 144.

218. Панфилов О.В. «Звериный стиль» в петроглифах Моголтау // Скифо-сибирский мир. Искусство и идеология. Новосибирск, 1987. — С. 124 - 126. Пелих Г.И. О методе научной классификации сибирских петроглифов // СЭ. -1968.-№3.-С. 68-76.

219. Петере Б.Г. Косторезное дело в античных государствах Северного Причерноморья. М., 1986. - 192 с.

220. Петренко В.А. Клад конского снаряжения из раскопок второго Ханкальского городища (Чечено-Ингушетия) // СА. 1975. - № 4. - С. 256 - 259.

221. Петренко В.Г. Локальные группы екифообразной культуры лесостепи Восточной Европы // Археология СССР. Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. М.: «Наука», 1989. - С. 67 - 80. Петри Б.Э. Промыслы карагас. - Иркутск, 1928. - 54 с.

222. Петрин В.Т. К вопросу о дате Араслановской писаницы на р. Уфе // СА. 1977. - № 2. - С. 246-249.

223. Петрин В.Т. Писаница из окрестностей Свердловска // СА. 1985. - № 3. - С. 119-123.

224. Петров В. Опыт стадиального анализа «охотничьих игрищ» // СЭ. 1934.- № 6. -С. 140-177.

225. Пещерева Е.М. Игрушки и детские игры у таджиков и узбеков // МАЭ. Т. 17.-М.-Л, 1957.-С. 22-94.

226. Пиков Г.Г. Религиозно-мифологические представления киданей // Сибирь в панораме тысячелетий. Т. 1. - Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 1998. - С. 478-488.

227. Плетнева С.А. От кочевий к городам. М, 1967. - 198 с.

228. Погожева А.П. Могильник афанасьевской культуры Урускин Лог-1 (Каракол-1) // Погребальные и поселенческие комплексы эпохи бронзы Горного Алтая. -Барнаул: Изд-во АГУ, 2006. С. 23 - 43.

229. Полесских М.Р. Завальские писаницы // СА. 1955. - Т. XXIII. - С. 277 - 290. Полосьмак Н.В. Пазырыкская культура // Древние культуры Бертекской долины. - Новосибирск: «Наука», 1994а. - С. 137- 144.

230. Полосьмак Н.В. «Стерегущие золото грифы». Новосибирск: «Наука», 19946. -125 с.

231. Полосьмак Н.В., Шумакова Е.В. Очерки семантики кулайского искусства.

232. Новосибирск: «Наука», 1991.-91 с.

233. Попов А.А. Тавгийцы. М.-Л, 1936. - 112 с.

234. Попов А.А. Пережитки древних дорелигиозных воззрений долганов на природу // СЭ. 1958. - № 2. - С. 77 - 99.

235. Попов А.А. Шаманство у долган // Проблемы истории общественного сознания аборигенов Сибири. Л, 1981. - С. 253 - 264.

236. Потанин Г.Н. Очерки Северо-Западной Монголии. Материалы этнографические. -Вып. II.-СПб, 1881.

237. Потанин Г.Н. Очерки Северо-Западной Монголии. Материалы этнографические.-Вып. IV. СПб, 1883. - 1010 с, 26 табл.

238. Потапов Л.П. Алтайский шаманизм. Л. 1991. - 320 с.

239. Потапов Л.П. Андрей Викторович Анохин как исследователь шаманства у алтайцев // Проблемы истории Горного Алтая. Горно-Алтайск: Изд-во ГАНИИИЯЛ, 1987.-С. 138-151.

240. Потапов JI.П. Вступление // Анохин А.В. Материалы по шаманству у алтайцев. -Л., 1924.

241. Потапов Л.П. Из этнической истории кумандинцев // История, археология и этнография Средней Азии. -М., 1968. С. 316 - 323.

242. Потапов Л.П. Исторические связи алтае-саянских народов с якутами // СЭ. -1978а.-№5.-С. 85 -95.

243. Потапов Л.П. К вопросу о древнетюркской основе и датировке алтайского шаманства // Этнография народов Алтая и Западной Сибири. Новосибирск, 19786.-С. 3-36.

244. Потапов Л.П. Конь в верованиях и эпосе народов Саяно-Алтая // Фольклор и этнография. Л., 1977. - С. 164 - 178.

245. Потапов Л.П. Культ гор на Алтае // СЭ. 1946. - № 2. - С. 145 - 160.

246. Потапов Л.П. Лук и стрела в шаманстве у алтайцев // СЭ. 1934. - № 3. - С. 6476.

247. Потапов Л.П. Материалы по этнографии тувинцев районов Монгун-Тайги и

248. Кара-Холя // Труды Тувинской комплексной археолого-этнографическойэкспедиции 1957-1958 гг.-Т. 1.-М.-Л., 1960.-С. 171-237.

249. Потапов Л.П. Мифы алтае-саянских народов как исторический источник //

250. Вопросы археологии и этнографии Горного Алтая. Горно-Алтайск, 1983. - С.96.110.

251. Потапов Л.П. Народы Южной Сибири. Новосибирск, 1953. - 192 с. Потапов Л.П. Обряд оживления шаманского бубна у тюркоязычных племен Алтая // ТИЭ. Н.с. - Т. I. - М.-Л., 1947. - С. 159 - 182.

252. Потапов Л.П. Охотничьи поверья и обряды у алтайских турков // Культура иписьменность Востока. Кн. V. - Баку, 1929. - С. 123 - 149.

253. Потапов Л.П. Очерки по истории Шории. М.-Л., 1936. - 260 с.

254. Потапов Л.П. Пережитки родового строя у северных алтайцев. Л., 1937. - 18 с.

255. Потапов Л.П. Следы тотемистических представлений у алтайцев // СЭ. 1935.—4.5.-С. 134- 152.

256. Потапов Л.П. Традиционная народная культура алтайцев наследница древней цивилизации кочевников Центральной Азии // Народы Сибири. История и культура. - Новосибирск, 1997. - С. 22 - 30.

257. Потапов Л.П. Черты первобытнообщинного строя в охоте у северных алтайцев // СМАЭ. Т. XI. - Л., 1949.-С. 5-41.

258. Прокошев Н.А. Район р. Чусовой // ИГАИМК. Вып. 109. - М.-Л., 1935. - С. 176-187.

259. Прыткова Н.Ф. Металлическая культовая посуда у угров // СМАЭ. Т. X. - JL, 1949.-С. 39-46.

260. Пшеницына М.Н. Тесинский этап // Археология СССР. Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время. М.: «Наука», 1992. - С. 224 -235.

261. Пяткин Б.Н., Мартынов А.И. Шалаболинские петроглифы. Красноярск: Изд-во Красноярского ун-та, 1985. - 190 с.

262. Радлов В.В. Из Сибири. М., Главная редакция Восточной литературы, 1989. -749 с.

263. Руденко С.И. Второй Пазырыкский курган. Д., 1948. - 64 е., 29 табл. Руденко С.И. Горноалтайские находки и скифы. - М.-Л., 1952. - 266 с. Руденко С.И. Культура Алтая времени сооружения Пазырыкских курганов // КСИИМК. - 1949. - Вып. XXVI. - С. 97 - 109.

264. Руденко С.И. Культура населения Горного Алтая в скифское время. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1953.-402 е., 120 табл.

265. Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. М.-Л., 1960.-360 е., 128 табл.

266. Русакова И.Д. К вопросу о мифологических представлениях ранних кочевников // Археология Южной Сибири. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2003. - С. 96 - 99.

267. Русакова И.Д. Наскальное искусство и окружающее пространство (на примере петроглифов Хакасии) // Пространство культуры в археолого-этнографическом измерении. Западная Сибирь и сопредельные территории. Томск: Изд-во ТГУ, 2001.-С. 74-76.

268. Рыгдылон Э.Р., Хороших П.П. Коллекция бронзовых котлов Иркутского музея // СА. 1959. -№ 1.-С. 253-258.

269. Рыжкова О. В., Широкова И.Г. Обряды первобытного общества. Нижний Тагил: Изд-во НТГПИ, 2001.- 134 с.

270. Рынков К.М. Енисейские тунгусы // Землеведение. Кн. 1-2. - М., 1922. - С. 69 - 106.

271. Савватеев Ю.А. Залавруга. Л., 1970. - 444 с.

272. Савватеев Ю.А. Наскальные изображения Финляндии // Первобытное искусство. Новосибирск, 1976. - С. 121 - 150.

273. Савватеев Ю.А. Некоторые вопросы изучения наскальных изображений Карелии // Новые памятники истории древней Карелии. М.-Л., 1966. - С. 44 -96.

274. Савватеев Ю.А. О новых петроглифах Карелии // СА. — 1967. — № 2. -С. 3-21. Савватеев Ю.А. Онежские петроглифы и тема зверя в них // Звери в камне. — Новосибирск, 1980.-С. 136- 158.

275. Савенков И.Т. О древних памятниках изобразительного искусства на Енисее // Труды XIV археологического съезда в Чернигове 1908. Сравнительно-археолого-этнографические очерки. Т. 1. - М., 1910.-551 с.

276. Савинов Д.Г. Изображение «висящего оленя» на ритоне из Келермеса // Скифо-сибирский мир. Искусство и идеология. Новосибирск, 1987. - С. 112-117. Савинов Д.Г. Народы Южной Сибири в древнетюркскую эпоху. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1984.- 176 с.

277. Сагалаев А.М. Неомифология Алтая // Сибирь в панораме тысячелетий. Т. 2. -Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 1998. - С. 414 - 417.

278. Сагалаев А.М. Урало-алтайская мифология. Символ и архетип. Новосибирск: «Наука», 1991.- 154 с.

279. Сагалаев A.M., Октябрьская И.В. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Знак и ритуал. Новосибирск: «Наука», 1990. -209 с. Самашев З.С. Наскальные изображения Верхнего Прииртышья. - Алма-Ата: «Гылым», 1992.-288 с.

280. Самбу И.У. Тувинские народные игры. Кызыл, 1978. - 140 с.

281. Самойлова Г.С. Типы местности и физико-географическое районирование.1. Томск, 1971.-С. 199-210.

282. Сапожников В.В. Пути по Русскому Алтаю. Томск, 1912. - 169 с.

283. Сатлаев Ф. Кумандинцы. Историко-этнографический очерк. Горно-Алтайск:

284. Изд-во ГАНИИИЯЛ, 1974. 200 с.

285. Сащенко Н.Ю. К вопросу о семантике орнаментированных астрагалов эпохи средневековья культового места Кучерла-1 // Проблемы археологии и этнографии Сибири и Дальнего Востока. Краткое содержание докладов PACK. -Т. 3.-Красноярск, 1991. С. 17 - 19.

286. Сенкевич-Гудкова ВВ. К вопросу о пиктографическом письме у казымских хантов // СМАЭ. Т. Х1.-М.-Л., 1949.-С. 171-174.

287. Симченко Ю.Б. Культура охотников на оленей Северной Евразии. М., 1976. -310 с.

288. Скалой В.Н. Сибирский горный козел в Алтае-Саянской системе // Охрана природы. № 4. - М., 1929.

289. Славнин В.Д. Старинное святилище близ села Ело в Горном Алтае // Известия

290. Сибирского отделения Академии наук СССР. Серия истории, философии ифилологии. Вып. 2. - Новосибирск: «Наука», 1990. - С. 67 - 69.

291. Сметании А.В. Культ гор на Южном Урале // Историко-культурное наследие

292. Северной Азии: итоги и перспективы изучения на рубеже тысячелетий.

293. Барнаул: Изд-во АГУ, 2001. С. 394 - 397.

294. Смирнов К.Ф. Савроматы. М., 1964. - 378 с.

295. Смоляк А. Ульчи. М., 1966. - 290 с.

296. Собанский Г. Звери в горах. Барнаул, 1982. - 192 с.

297. Собанский Г. Сибирский горный козел на Алтае // Охота и охотничье хозяйство.- 1975.-№4.-С. 12-15.

298. Собанский Г.Г. Копытные Горного Алтая. Новосибирск, 1992. - 256 с. Собанский Г.Г. Марал (cervus elaphus sev.) Алтая. - Автореферат дисс. . к.б.н.- Новосибирск, 1970. 25 с.

299. Соболев В.И. Вознесенское городище памятник середины II тыс. н.э. // Древние культуры Алтая и Западной Сибири. - Новосибирск, 1978. - С. 179 -190.

300. Соенов В.И. Земледелие на Алтае в древности и средневековье // Историческийопыт хозяйственного и культурного освоения Западной Сибири. Сб. науч. тр.

301. Кн. 1. Барнаул: Изд-во АГУ, 2003. - С. 169 - 172.

302. Соколова З.П. Культ животных в религиях. М., 1972. - 216 с.

303. Спицын А. Шаманизм в отношении к русской археологии // Запискиимператорского русского археологического общества. Т. XI. - Вып. 1-2. Н.с.

304. СПб: Типография И.Н.Скороходова, 1899. С. 167 - 176.

305. Станкевич И.Л. Первобытное мифологическое мировоззрение и культовая практика. Ярославль, 1994. - 56 с.

306. Стрелов Е.Д. Акты архивов Якутской области (с 1650 г. до 1800 г.). Т. 1. -Якутск, 1916. - С. 274 - 296.

307. Студзицкая С.В. Искусство Восточного Урала и Западной Сибири а эпоху бронзы // Археология СССР. Эпоха бронзы лесной полосы СССР. М.: «Наука», 1987.-С. 318-326.

308. Сунчугашев Я.И. Материалы по народным играм хакасов // УЗ Хакасского НИИЯЛИ. Вып. IX. - Абакан, 1963.-С. 145- 155.

309. Суразаков А.С., Тишкин А.А. Памятник Кызык-Телань-I в Горном Алтае и его планиграфические особенности // Исторический опыт хозяйственного и культурного освоения Западной Сибири. Сб. науч. тр. Книга 1. - Барнаул: Изд-во АГУ, 2003.-С. 191 - 198.

310. Теплоухов Ф.А. Древности, найденные в Чаньвенской пещере Соликамского уезда // Пермский край. Т. III. - Пермь, 1895. - С. 51 - 64.

311. Тиваненко А.В. Древнее наскальное искусство Бурятии. Новосибирск: «Наука», 1990а. -206 с.

312. Тиваненко А.В. Древние святилища Восточной Сибири в эпоху камня и бронзы. -Новосибирск: «Наука», 1989. 202 с.

313. Тиваненко А.В. Древние святилища Восточной Сибири в эпоху раннего средневековья. Новосибирск: «Наука», 1994. - 150 с.

314. Тиваненко А.В. Исследование петроглифов в Северной Бурятии // АО 1978 года. -М., 1979.-С. 276.

315. Тиваненко А.В. Новые данные о петроглифах «селенгинского» стиля в Забайкалье // Проблемы изучения наскальных изображений в СССР. М., 19906. -С. 222-228.

316. Тиваненко А.В., Цыбиктаров А.Д. Северобайкальский очаг «селенгинских» петроглифов // АО 1978 года. М., 1979. - С. 276 - 277.

317. Тишкин А.А. Бийкенское святилище в Горном Алтае // Святилища: археология ритуала и вопросы семантики. Мат-лы конф. СПб: Изд-во СПбГУ, 2000 - С. 210-215.

318. Токарев С.А. Ранние формы религии. М., 1964. — 400 с.

319. Трифонов Ю.И. Акчий I // Археологические памятники в зоне затопления Шульбинской ГЭС. Алма-Ата, 1987. - С. 144 - 150.

320. Троицкая Т.Н. К вопросу о керамике бийского этапа большереченской культуры // Известия лаборатории археологии. № 2. - Горно-Алтайск: Изд-во ГАГУ, 1997.-С. 143-144.

321. Троицкая Т.Н. Кулайская культура в Новосибирском Приобье. Новосибирск: «Наука», 1979. - 124 с.

322. Троицкая Т.Н. Некоторые вопросы развития кулайской культуры // Вестник археологии, антропологии и этнографии. 2007. - № 7. - С. 85 - 86.

323. Троицкая Т.Н., Бородовский А.П. Большереченская культура лесостепного Приобья. Новосибирск: «Наука», 1994. - 184 с.

324. Трояков П.А. Промысловая и магическая функция сказывания сказок у хакасов // СЭ. 1969. - № 2. - С. 24 - 34.

325. Туристские тропы СССР. Алтайский край. М.: Профиздат, 1987. - 264 с. Усманова М.С. Дохристианские верования хакасов в к. XIX - н. XX вв. -автореф. насоиск. . к.и.н. -М, 1982. - 12 с.

326. Федоров Г.Б., Чеботаренко Г.Ф., Великанова М.С. Бранештский могильник XXI вв. Кишинев, 1984. - 112 с.

327. Финогенова С.И. Поливная керамика из раскопок Таманского городища // СА. — 1987.-№2.-С. 192-210.

328. Финш О., Брэм А. Путешествие в Западную Сибирь. М., 1882. - 578 с. Формозов А.А. Очерки по первобытному искусству. - М., 1969. - 256 с. Формозов А.А. Памятники первобытного искусства на территории СССР. - М., 1966. - 126 с.

329. Фролов Б.В., Сперанский А.И. Исследование древних наскальных изображений в Горном Алтае // АО 1966 г. М., 1967. - С. 158 - 161.

330. Фрэзер Д.Д. Золотая ветвь. Исследование магии и религии. М.: Политиздат, -1986.-704 с.

331. Хазанов A.M., Шкурко А.И, Социальные и религиозные основы скифского искусства // Скифо-сибирский звериный стиль в искусстве народов Евразии. -М., 1976.-С. 40-51.

332. Хангалов М.Н. Рыболовство у бурят и Ухан-хат // Хангалов М.Н. Собраниесочинений. Т. 1.-Улан-Удэ, 1958.-С. 114-121.

333. Харузин Н. Этнография. Т. IV. - СПб., 1905. - 530 е., 295 с. лит.

334. Хлобыстин Л.П. Бронзовый век Восточной Сибири // Археология СССР. Эпохабронзы лесной полосы СССР. М.: «Наука», 1987. - С. 327 - 344.

335. Хлобыстина М.Д. Древнейшие могильники Горного Алтая // СА. 1975. - № 1.-С. 17-34.

336. Хлобыстина М.Д. Культовая символика петроглифических рисунков в культуреранней бронзы Южной Сибири // СА. 1971. -№ 1. - С. 73 - 81.

337. Хлопина И.Д. Из мифологии и традиционных религиозных верований шорцев //

338. Этнография народов Алтая и Западной Сибири. Новосибирск, 1978. - С. 7089.

339. Хороших П.П. Пещеры Забайкалья // Труды Кяхтинского краеведческого музея и Кяхтинского отделения Всесоюзного географического общества. Т. XVI. -Вып. 1. - Улан-Удэ, 1949. - С. 128 - 135.

340. Цыб С.В. Афанасьевская культура Алтая. Автореф. на соиск. . к.и.н. -Кемерово, 1984.- 19 с.

341. Чаиркин С.Е. Культовые памятники на скальных выступах и в пещерах восточного склона Северного Урала // Северный археологический конгресс. Тезисы докладов. Ханты-Мансийск, Екатеринбург: Изд-во Академкнига, 2002. - С. 158- 162.

342. Чанчибаева JI. О современных религиозных пережитках у алтайцев // Этнография народов Алтая и Западной Сибири. Новосибирск, 1978. - С. 90 — 103.

343. Чевалков JLM. Раскопки в устье р. Эдиган // Археологические исследования на Катуни. Новосибирск, «Наука», 1990. - С. 200 - 210.

344. Черников С.С. Древняя металлургия и горное дело Западного Алтая. Алма-Ата, 1949.- 112 с.

345. Черников С.С. Наскальные изображения верховий Иртыша // СА. 1947. - Т. IX.-С. 251 -282.

346. Чернов Г.А. Хэйбидя-Пэдарское жертвенное место в Болынеземельской тундре // СА. 1955. - Т. XXIII. - С. 291 - 320.

347. Черныш Е.К. Энеолит Правобережной Украины и Молдавии // Археология СССР: Энеолит СССР. М.: «Наука», 1982. - С. 165 - 320.

348. Чиндина Л.А. О древних западносибирских святилищах // Религиозные представления в первобытном обществе. М., 1987. - С. 209 - 212. Членова H.JI. Происхождение и ранняя история племен тагарской культуры. -М.: «Наука», 1967.-300 с.

349. Членова H.JI. Несколько писаниц юго-западной Тувы // СЭ. 1956. - № 4. - С. 43 -63.

350. Шамшин А.Б., Авраменко В.И., Дуда Я.В., Цивцина О.А. Мониторингсостояния некеоторых археологических памятников в окрестностях города

351. Камень-на-Оби // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края.- Вып. 10. Барнаул: Изд-во АГУ, 1999. - С. 85 - 90.

352. Шапошникова JI.B. От Алтая до Гималаев. М., 1998. - 336 с.

353. Шатилов М.Б. Ваховские остяки (этнографические очерки) // Труды Томскогокраевого музея. Т. IV. - Томск, 1931. - 178 е., 18 фото.

354. Швец И.Н. Некоторые аспекты современного состояния изучения наскального искусства Центральной Азии // Археология, этнография и антропология Евразии. -№ 3.-2005.-С. 130- 139.

355. Шнирельман В.А. Образы оленя и лошади в представлениях древних обитателей Северной и Центральной Евразии // Религиозные представления в первобытном обществе. М., 1987. - С. 255 - 257.

356. Штернберг Л.Я. Первобытная религия в свете этнографии. Л., 1936. - 572 е., 12 илл.

357. Шульга П.И. Погребения эпохи энеолита-бронзы в долине Сентелека // Погребальные и поселенческие комплексы эпохи бронзы Горного Алтая. -Барнаул: Изд-во АГУ, 2006. С. 47 - 72.

358. Шульга П.И. Ранние костяные наконечники стрел из курганов скифского времени на Алтае // Материалы по военной археологии Алтая и сопредельных территорий. Барнаул: Изд-во АГУ, 2002. - С. 43 - 61.

359. Шульга П.И. Хозяйство племен Горного Алтая в раннем железном веке // Археологические и фольклорные источники по истории Алтая. Горно-Алтайск: Изд-во ГАНИИИЯЛ, 1994. - С. 48 - 60.

360. Шульга П.И., Гельмель Ю.И., Шульга Н.Ф. Курганы скифского времени у с.Куйбышево // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. -Вып. X. Барнаул: Изд-во АГУ, 1999. - С. 105 - 109.

361. Щекатов А. Словарь географический Русского государства. Ч. VII. - М., 1808. -434 с.

362. Ядринцев Н.М. Начало оседлости // Литературный сборник. СПб, 1885. - С. 137-177.

363. Якобсон Э. Петроглифы и естественная история: источники реконструкции и экология культуры // Археология, этнография и антропология Евразии. 2000. -№ 1.-С. 57-65.

364. Янушевич А.И. Основные вопросы реконструкции охотничьего промысла Ойротии // Ойротия. М.-Л., 1937. - С. 461 - 477.

365. Ястремский С.В. Остатки старинных верований у якутов // ИВСОРГО. Т. 28. -№ 4. - Иркутск, 1897. - С. 226 - 269.

366. Dobiat С. Menschendarstellungen auf ostalpiner Hallstattkeramik. Eine Bestandaufnahme || Acta Archaeologicae Academiae Scientiarum Hungaricae. 1982. - № 34. - S. 279 - 332.

367. Reichenberger A. Der Leierspieler im Bild der Hallstattzeit // Archaologisches Korrespondenzblatt. 1985. -№ 15. - S. 325 - 333.

368. Torbriigge W. Figiirliche Zeichnungen der Hallstattzeit aus Nordostbayern und ihre Beziehungen zur antiken Welt // Festschrift fur Max Spindler zum 75. Geburtstag. -Miinchen. 1969. - S. 1 - 24.