автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.05
диссертация на тему: Т. Гарди - Романист (Проблема Трагического)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Т. Гарди - Романист (Проблема Трагического)"

МОСКОВСКИЙ ОРДЕНА ЛЕНИНА И ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УШ1ВЕГСИТЕТ имени I). II. ЛЕНИНА

Сисциализнрокаипмй совет Д 0.1.'!.01 .()(>

Па нравах рукописи

КОГШУНОИА Сли-тллпа Быиторовпа

Т. ГАРДП — РОМАНИСТ (ПРОБЛЕМА ТРАГИЧЕСКОГО)

Специальность 10.О1.ОП — литература стран Западной Епропы, Америки л Австралии

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учено» стснслн кандидата филологических наук

Москва 1902

/»/ // -1 -*' / 7 _

Работа ныполпепа н Московском педагогическом государственном- университете гшсчш 1!. 11 Ленина.

I [ а у ч II ьт 11 р у к о в о д ц т ель:

доктор филологических иа\'к, профессор П. Л. МПХАЛЬСКАЯ

О ф п ц II а л ь н не он п о цент ы:

доктор филологических иа\'К, профессор II. А. СОЛОВЬЕВА

кандидат филологических наук К. II. Ч№1ЮЗЕМОВА

Ведущая оргашкшция — Коломенский педагогический институт.

со" ,

лрпсуждешно ученой степени доктора филологических наук и Московском педагогическом государственном университете л.мели В. II. Ленина но адресу: Малая Пироговская улица, до.м 1.

С диссертацией можно ознакомиться и библиотеке МИГУ имени П. П. Лсшша но адресу: I Н1435, г. Москва, Малая Пироговская улица, дом 1.

А н го реферат разослан «............»....992 г.

»

'В. Л. ТРЫКОВ

Творчество Т.Гарди /1840 - 1928/, одного из крупнейших английских романистов конца I1X века, неизменно привлекая внимание отечественных и зарубежных критиков, по-прежнему таит в себе загадку. Его кажущиеся простота и ясность при вдумчивом чтении всякий раз ■ оборачиваются "замысловатой" простотой самой жизни, "безыскусно-стыэ" великого искусства. Произведения, современниками автора воспринимавшиеся как "старомодные", обнаруживали удивительное созвучие тревогам и радостям наших современников, людей "экзистенциальной" эпохи. "Никто, не может сказать определенно, - пишет Д.Брукс, интереснейший интерпретатор творчества английского романиста, -повлияло ли чтение Гарди на Камн... Однако он родился, сознавая универсум Гарди"Ч

Наша попытка осмыслить трагедийный художественный мир английского прозаика как "предчувствие" "экзистенциальной" культуры XX века, стремление обнаружить типологическую связь его с метафизической концепцией трагического Ф.Ницше, великого "экзистенциалиста" само обращение, к категории трагического, в отечественной критике последних лот пребывавшей в небрежении, обусловливают актуальность настоящего исследования.

Цель работы - определить "природу" трагического в романном творчестве Т.Гарди, осмыслигь воплощенный им трагический ми^, этот "сосредоточенный образ" /i.Ницше/ трагического бытия, в единстве с общим направлением 1ашюсо^>ско-эстатической, поэтической мысли эпохи конца XIX - начала XX пека. Отсюда задачи диссертации:

1/ дать анализ проблемы трагического в литературно-критическом творчество Т.Гарди в контексте философских, эстетических, естественно-научных теорий конца XII века;

2/ рассмотреть характер трагического в романах Гарди 70 - 90 годов сквозь призму категорий "трагического ми¿а" /конфликта и сюжетной структуры/, "времени" и "игры";

3/ определить своеобразие иифопоэтического мышления Т.Гарди, запечатленного в его "трагических" романах;

4/ установить связь поэтики трагического в прозаическом творчестве Гарди с художественными открытиями его современников и потомков, обнаруживающую себя а как прямое влияние и как закономерность типологического сходства'.

Brocke J.R. Thomas Hardy: Tho poetic etructurc. - London: Siele, 1971. - r. 31?.

Материалом исследования служат романы "характеров и среды" /определение Т.Гарда/, созданные в 70 - 90 годы: "Вдали от обезумевшей толпа" /1874/, "Возвращение на родину" /1878/, "Мэр Кэс-тербрвджа" /1В86/, "В краю лесов" /1887/, "Тэсс из рода д'Эрбер-виллей" /1691/, "Джуд Незаметный" /1895/. Вне нашего внимания остается первый входящий в этот цикл роман - "Под деревом зеленым" /1872/, - тональность которого имеет ярко выраженный идиллический характер.

В советских исследованиях последних десятилетий, посвященных романному творчеству Т.Гарди, на основе марксистской методологии трагическое в прозе Гарда осмысляется как социальная категория, обусловливающая своеобразие эстетики и художественной "техники" писателя. Научная цоьиэиа нашей работы заключается'в следующем:

1/ впервые в отечественном литературоведении предпринимается попытка систематизировать достаточно эклектичное во д^орме литера-, турно-критическое наследие писателя в связи с проблемой трагиче- ' : ского;

2/ концепция трагического у Гарди рассматривается как метафизическая, выводящая трагическое иск>сство из трагизма человеческого существования;

3/ предпринимается попытка установить типологическую связь трагедийного художественного мышления романиста с современными . ему теориями трагического А.Шопенгауэра, ».Ницше, Вяч. Иванова, осмыслявшими трагедию как символ жизни человека;

4/ раскрывается смысл мифмогизирования Гарди на трагически кризисной основе; ^

5/ конкретная жизнь символов в романах Гарди рассматривается как замкнутая система их взаимополагания, предпринимается попытка выявить символическую соотнесенность смысловых уровней символа.

Методология и методика исследования: при системном анализе • художественного текста используются элементы структурно-типологи-.. ческого, сравнительно-исторического, ритуально-микологического методов. ' .- '■:'"

Теоретической основу диссертации являются труды ввдных отечественных и зарубежных ученых, посвященные общим проблемам культуры, истории и теории литературы, конкретным проблемам поэтики:- ' Н.Фрая, М.Элиаде, О.М.Фрейдонберг, А.Ф.Лосева, Ю.М.Лотмана, С.С.Авэринцева, В.Н.Тоцорова. Важное значение в формировании нашей концепции имеет знакомство с работами К.М.Демуровой,

Н.П.Михальской, Д.Х.Миллера, Э.Б.Гоуза, Д.Р.Брукс, М.Милгейта, Р.Карпентера,. Д.Б.Валлена и других ученых, исследушщх различные аспекты творчества Т.Гарди.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности •использования полученных результатов в вузовском курсе истории зарубежной литературы конца XIX - начала XX века, специальных курсах и семинарах по проблемам истории и теории английского романа XIX в.

Апробация работы. Результаты исследования обсуждались на заседаниях ка±/вдрц всемирной литературы ШГУ им. В.И.Лонина. Основные положения диссертации изложены автором на вторых и третьих Пуришевских чтениях /Москва, 19В9 г., 1990 г./, на двенадцатых весенних филологических чтениях в Воронежском университете /1990 г./, на первой Всесоюзной конвенции литературоведов-англистов /Москва, 1991 г./.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, свода примечаний и списка использованной литературы, включающего 297 наименований. Общий объем работы -186 страниц.

СОДКРдАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются актуальность и новизна темы, определяются цель и задачи исследования, выдвигаются основные его положения. Рассмотрение специфики философских и эстетических концепций трагического, утвердившихся на рубеже XIX - XX веков, анализ проблемы трагического в литературно-критическом творчестве Т.Гарди имеют важное значение в этом разделе.

Восприятие жизни как трагедии, мира как "великой драмы" характеризует сознание человека, постигшего на закате XIX века "тяжкое бремя" своей свободы, предоставленности самому себе. Пережив увлечение "трезвостью" позитивизма я дарвинизма, либеральной концепции социального прогресса - выпестованной веком "научностью", не знающей никакой "истины", кроме "действительности", никакого бога, кроме "»¿акта", - человек претерпевает "тоску и ужас существования" в "бесконечном Ничто" '/Ф.Ницше/. В поисках утраченной целостносги бытия, иолноты жизни "усталая" культура конца века, не желающая вместе с тем поступаться достоинством и самоценностью подлинно человеческого, спасающего "смысл вещей", обращается к "трагической «упрости" /¿.Ницше/ днонисийского мифа, знаменующей обновление религиозной жизни /"Мы начинаем яить, когда мы осознали

жизнь как трагедию", - возвещает У.Б.Мейтс*/. и - неизбежно - к "рождению" трагедии в античности /"Рождение трагедии из духа музыки" "¿.Ницше, "Возникновение трагедии" Вяч. Иванова/. Творится новый миф об античности, в котором трагедия, "последнее всенародное слово эллинсгва", являет преломленной в "дионисийской среде" "всю эллинскую религиозную жизнь" /Ьяч. Иванов/.'

Трагедия, "единственная внутренняя проблема" которой - "ликвидация всего рационализма и всего титанического ивдивидуализл-а" /А.Ф.Лосев/, в осмыслении Ницше и - независимо от него - наиболее чутких его современников /вспомним странную судьбу, запоздавшее явленье "дерзкой" книги гениального "узилолога" в Англии/ "собирает" распавшиеся миры "божеского""и "человеческого", "снимает" противоречие между ними и в этом своем качестве тождественна мифу. Трагический человек, героически вторгаясь в общее, нарушает принцип "индивидуации" /"Не выходи из границ"/, лежащий в основе миропорядка, и в опыте "дионисийского познания" - через Иллюзию, Волю и Скорбь - восстанавливает глубинное, изначальное единство • всего существующего, переживает "радость" бытия. "Инстинктивная ' мудрость" трагедии, обнимающей "непреложным взором" всю картину мира, по Нище, призвана сменить "неистинную" "теоретическую" культуру ненасытного "оптимизма познания".

Т.Гарди разделяет устремленность своей эпохи к метафизике трагедии, самим складом своего "философского ума" побуждаемый постигать мир как целое, извлекать смысл мира. Природный фатализм жителя полупатриархальиого Дорсета; восприятие мира как аль бивалентного по сути; отрешение к весьма экстравагантной позиции "незримого" наблюдателя-"призрака", "способного лишь созерцать и сказать, как другой призрак сказал: "Мир да войдет в меня"^; вера в преображение души посла смерти; отрицание времени как реальности - эти черты мифопоэтического сознания Гарда запечатлевает его литературно-критическое творчество. Идеализация писателем "предсказуемой" природным ритмом шзнм патриархальных кростьян и возникает как следствие его отрешения преодолеть

IiHT. no KH. ".O'Connor VI.V. Climates of tragedy. - Nev York: Russell and Russell, 1965. - P. 138. 2

Hardy F.B. The life of Thomas Hardy, 1840-1928. - London: Macnillan; Hew York: St. Martin's press, 1962..- P. 210.

метафизическую неопределенность битил овладением "оиределенностя-т" каждого дня. "мзычество" Гарди, обожесташшаего космический порядок как высшую ценность, рассматривающего человека как один из ипостасных элементов космологической схемы, интерес художника к "мудрости" древнейших ми^юлогий, к доклассическим "безднам" архаики оживляются его увлечением современными философскими и естественно-научными теориями /А.шопенгауэра, Ч.Дарвина, позитивистскими/, антропологическими исследованиями Л.Ашмра, Дк.Дж.Фрейзера, Э.Б.Тайлора и других.

Однако, откликаясь на утилитаристские учения времени, Гарди постигает и "великую драму" бытия: в человеке естественный цроцесс вступает в противоречие с самим собой на основе сознания. Духовное сознание человека, его нравственное чувство культурного целого - трагическая "вина", отчуждавдая его от природы, выводящая за пределы космологической схемы, обрекающая на "неосуществленность" замыслов, страдание и боль. /Гарди разделяет беспощадную мудрость Силена: лучшее для человека - на родиться, не существовать./ Романист убезден: поскольку человек не должен "моделировать", свое поведение на "очевидных" природных законах /обратное приведет человечество к саморазрушению/, отстаивая свою духовную самоценность, он обречен на "трагедию" - единственно достойную его 4/орщ существования. 1'ак, в литературно-критическом творчестве Гарди тра-гизи человеческого существования оформляется как трагедия "Достойного, окруженного Неизбежным"^.

Осмысление хизнн человека как великой универсальной трагедии, заложенной в природе сущего, сопровождается своеобразной универсализацией искусства, приобщением его к ш£у как царству неизменных начал бытия, о чем свидетельствуют следующие аспекты эстетической теория Гарди: признание античной "коллизии между индивидом н всеобщим" вечной тепой искусства /эссе "Искренность в английской художественной литературе"/, акцент на символическом, "интен-сицмцироваиноы" выражении и субстанциальности внутреннего смысла явлений, требование сшэтносга как непременного качества подлинного искусства. Роман, аанр, в нелюбви к которому писатель неоднократно признается, привлекает его тем но менее своей повество-вательностыо /мл!*} творческая энергия реализуется через событийное - всегда действенное, повествователен как развернутый

1 Hardy K.K. The life of Thorr,aa iiariy, 1040-192«. - .

символ/, а также возможностью представить универсальную трагедию бытия как трагедию всякого человека, разворачивающуюся в пространстве чувственно-конкретного, узнаваемого, будничного.

Сюжет всегда есть "сжатый конспект представления" /О.М.Фрей-денберг/, "сжатый" комплекс представлений. В ш?рвдй гдаве исследования /"Трагический миуу" Т.Гарди/' мы предпринимаем попытку осмыслить трагический конфликт и сюжетную структуру романов Т.Гарди как "сосредоточенный образ" трагического бытия, трагическую картину мира.

§ 1. "Достойный, окруженный Неизбежным". Трагедия человеческого существования, избираемая Гарди предметом романного творчества, находит воплощение в "пространстве" "наполовину выдуманного" края Уэссехс. Уэссекс - поэтическая модель всего универсума, космос в миниатюре. Порядок природы, постигаемый как объективность, закон,"то, что есть и должно быть над героем" /Н.урай/^, в мире Гарди "копируется" человеческими законами, непосредственно явлен в ритуализированном бытии узссекской крестьянской общности как "космос, проходящий через сознание живого существа" /В.И.Вернадский/. Отсюда жизненно важная для "трагедий" Гарди роль "хора", крестьян, единственных, по Шпенглеру, органичных людей в современной культура, не противопоставленных природе как человеческое -нечеловеческому, но, напротив, образующих с нею неделимый "континуум". Между природой и человеком у Гарди существуют не поддающиеся логическому объяснению таинственные отношения, как те, что связывают в романе "В краю лесов" старика Джона Саута с огромным вязом у его дома /дух дерева как бы явлен в двух ипостасях - человеческой и растительной, гибель дерева мгновенно влечет и смерть героя/, в романе "Вдали от обезумевшей толпы" одинокую, обычно анонимную Фанни Робин, представляемую читателю как "(¿юрмз", "туманное пятно", "очертания", "путница", наконец, "бесформенная масса", "живописный ворох тряпья", с сопровождающей.ее в паломничестве к смерти безымянной собакой - воплощением "самой ночи".

Органичность крестьянской общности, еэ причастность к таинственной жизни космоса особой полноты достигает в ритуалах,

1 Трагедия и утверждает как закон некий природный порядок. Не случайно, отмечает Й.Фрай, великие достижения трагической драмы в S веке в Афинах и в XJTI веке в Европе сопровождаются подъемом науки. - Об атом см. подробнее: Frye К. Anatomy of criticism.-Princeton (N.J.): Pritvcctcm -univ. press, 1957,- p. 2D8.

узаконивающих человеческие акты с помощью "внечеловеческой модели". Соприродннй акту творения, ритуал "верифицирует вхождение человека в космологический универсум" /В.Н.Говоров/, обеспечивает переживание целостности бытия и целостности знания о нем, дает человеку ощущение укорененности в универсума. Отсюда особая роль праздников "под деревам зеленым" в мире Т.Гарди. Занимая стержневое положение в жизни уэссекской общности, ритуалы являются "задающими", вершинными событиями "архетипических" сюжетов в романах /соответствующие годовому циклу ритуалы зажжения Ноябрьских костров, Святочного представления, Майского дерева, Летнего танца в "Возвращении на родину"/.

"Хор" крестьян - воплощение родовой памяти, коллективного родового сознания. Каждый его член ш>-своему интересен, имеет забавную и трогательную "странность", но себя как личность он не выделяет / ответ Мозвфа Пурграса на вопрос героини: "Кто вы такой?" - "Да никто, по совести сказать, а как люди скажут..."-в романе "Вдали от обезумевлой толпы"/, .'¿лдхшоэтичоскоо сознание "простых людей всякого звания" особенно выразительно в их отношении к миру, другим людям, даже вещим неодушевленным как к явлениям родственным, в отождествлении ими искусства с его условностями и самой жизни.

Космизированное бытие Уэссекса, к несчастью для протагонистов, не предполагает самосознания человека, самоценности его духовной культуры. Выход человека за пределы космологической схемы, трагичесная его изоляция в универсуме побуждают его искать Бога в самом себе или творить Бога по своему образу и подобию. Стремление человека к новому, достойному его, миру, нарушение актом свободной воли пределов "индавидуации", "равновесия" узссекского бытия провоцируют трагическую ситуацию Эдипа, которого три "пути" подводят к "метафизическому самозванству" - "экстраординарная власть", "экстраординарное знание" и "экстраординарная любовная связь" /С.С.Аверинцев/. Гибрис трагических героев Гарди - их "развоплощенное" в воле сознание. Глава, представляющая Клайма Ибрайта в "Возвращении на родину" носит название "Мой ум есть царство ддя меня". Героиня этого'романа, Юстасия, - классический alaron: ока играег в "трагедию", превращая равнодушный Эгдон в своего ангагониста, "жестокого тюремщика", и дерзко уподобляя себя богиням античности. Хенчард, наиболее "дионисийский" герой Г«рл": стремится нанизать свою волю на весь мир, который для него-

в

лишь проекция его настроения. Герой последнего романа Т.Гарди /"Джуд Незаметный"/ предвосхищает современный рационализм, мнящий себя самодостаточным. Солипсическая отъедшенность сознания Тзсс, постигающей мир как "психологический феномен", делает ее "трагической только для себя самой" /Д.Креймер/.

Однако трагические герои Т.Гарди, как протагонисты античной и шекспировской драш, по масштабу своей личности "вполне на уровне своей ситуации" /л.Е.Пинский/, они "достойны" того порядка, который нарушают, и в силу своей значительности являются не только "жертвами" власти высших сил, но и "проводниками" ее. Романист поддерживает "божественный" статус своих героев "архетшшческой грамматикой": герои наделены чертами "умирающие богов" /смерть их обычно осенью, на закате, они окружены животными - "неисправимыми романтиками'.': лошадьми, собаками/, в них сильно прометеевское начало /"Прометен прикованный" - архетип "трагедии культуры", по Г.-Г.Гадамеру/, трагический опыт их воспроизводят ситуации языческих и христианских мидов.

Столкновение трагического человека, пытающегося утвердить свою самоценность, с миропорядком обычно происходит у Гарди в форме нарушения актом его свободной воли ритуального ритма, обычая, закона, организующего жизнь крестьянской общности, - нарушения, ставящего под угрозу само "благополучие" общности. В этом отношении особое значение приобретает то обстоятельство, что ге- -рои приходят в сельскую общность "со стороны", они здесь чужие. Разрушительна роль Юстасии в ритуальных действиях, свершаемых "эгдонскими отшельниками" /"Возвращение на родину"/. Она использует ритуал эагасеиия .Ноябрьских костров как свой личный сигнал, магически принуждая Джонни Нонсеча /он действует, "как автомат"/; нарушая табу, подслушивает репетицию Святочного представления, принимает в нем участие с личной целью, т.е. действует сознательно, в то время как традиционное представление разыгрывается его . участниками "бесстрастно, почти механически", "без участия собственной воли"; наконец, исполняет мужскую роль в мужском представлении. Летний танец, ритуал "всеобщего ликования", лишь расшатывает в Юстасш "чувство общественных условностей". Герой "Мэра Кэстербриджа" полагает, что станет абсолютно свободным, избавившись от жени /дерзкое нарушение общепринятого как действительного, жизненного, нормального/. Уничтожение дерева у дома старика Саута углубляет разлад в Хинтоке /"В краю лесов"/.

Своеобразное нарушение Лжудом запрета - его "паломничество" в Кристминстер, с жителями которого крестьяне ¡Лэригрин никогда прежде "не имели дел" /"¡¡луд Незаметный"/.

В трагическом мире Т.Гарда, как и у 4.Ницше, заблуждения, коренящиеся э лучших качествах человеческой натура, - непреложное условие жизни. Иллюзии Тэсс, дан.которой "явления были таковы, какими казались", отчуждают ее от природного порядка уэссекского бытия больше, чем "бунт", ысгасш или чудовищный поступок Хенчарда, Утрата иллюзий, прозрение человеком страшной истины о "границах клетки", в которую он заточен, тождественны смерти. Прозревший герой Гарда но знает внутреннего развития. Он знает лишь раскол /раскол, - по Барту, отличительный знак, "привилегия" трагедии/ и. смерть, позволяющую ему до конца сохранить степень внутренней свободы, быть подлинно творцом собственной судьбы. Таковы близкие ' к самоубийству "ухода" Юстасми и Хенчарда, Болдвуда и дкуда, по ■ существу, самоубийство Тэсс. Смерть в мире Гарди становится основным событием жизни. Но мнению Н.-1>рая, трагедия всегда основывается на "соглашении между человеком и природой, соглашении, ис- . полняемом смерть» человека... - долгом, который он обязан возвратить природе"1.

Трагический герой Гарди - подлинный рЦагшакоа /козел отпущения/, вина которого "гротескно" несовместима с наказанием. Как р)1агтакоз , он повинен в том, в чем виновно все человечество, сама человеческая жизнь, противоречащая порядку, а потому герой редко сожалеет о совершенном, но сожалеет о том, что вообще ро-длюл. Умирающий Джуд проклинает день, в который он родился; за-:-01Лнне ленчарда содержит его желание быть "вычеркнутым" из жизни людей /"'Л но вспоминать меня"/-

Гарцч! подчеркивает "скульптурность" смерти как "аполлониче-ского" начала /смерть придает :таз1Ш законченность и -¿«рму, восстанавливает природный порядок/ в обликах героев в миг их "перехода от страсти к примирении": Юстасид словно статуя из светлого, но холодного камня; Тэсс, в момент.ареста спящая на жертвенном каше Стоунхендаа и как бы слившаяся с ним, - часть величественного "ансамбля".

Поскольку в романах Гарди трагическое столкновение героя о • природным порядком предстает как выход его из ритуализированного

?гуо К. rsols of Time! Studles_ in Shakespearean tragedy. -Toronto: Univ. of Toronto prase, 1967. - ?. 4.

мира уэссекской оощносги, как в той или иной д^рма угроза этому, миру, восстаноьление ир!фодного порядка воплощается в заключении некоего "социального соглашения" меаду "уцелевшими", обычными людьми. Заключении "социального соглашения" происходит в (¿юрме заключения или восстановления брачных отношений. В "трагических" романах Гарди, как в ил^в, смерть - начало жизни. Замечательно, что этот перевод "эсхатологического" сюжета в"космогонический" является отличительным знаком древней трагедии, которая заканчивается основанием новых городов, домов, родов.

смерть - долг, который неизбежно возвращает трагический герой природе, - предполагает некую ■¿орму, модель жизни - судьбу, понимаемую Гарди, такта образом, не как бессмысленный ч-атум, но как указание на "границы индивидуальности" /Гегель/. Античная апапке , или мойра, в своей "дредграгической" у,орме не случайно предстает как внутренне уравновешенное состояние жизни. Как внешняя сила, она возникает л1шь после нарушения человеком трагического противоречия, заложенного в "сердце вещей", но очевидной становится для него только в момент прозрения - отстраненности от событий. Здесь события, которые осознавались героем ранее как случайные, обретают для него подлинный смысл явлений судьбы /неожиданное признание торгоьки пшеничной ка^ей на суде, ставшее началом стремительного падения Хенчарда, случайно попавшее под ковер письмо Тэсс, убийство Старичком детей Джуда/,

Носителем идеи судьбы яьляется у Гарди хор "простых смертных", крестьян, жизнь которых неизменно течет в повседневных делах и заботах. Сокращение роли "хора", задающего норму ? в последних романах Гарди свидетельствует об утрате писателем веры в само существование порядка в мире, в некую надчеловеческую "справедливость" и смысл. В "Дхуда Незаметном" трагическое "так должно быть" сменяется ироническим "во всяком случав, это так" /Н.урай/, отбрасывающим всякую "мимическую" надстройку. Хор, этот "символ природы" /¿.Ницше/, уходит по той же причине, по какой исчезает Шут в самый разгар действия, в его полдень, в "Короле Ларе". Гарди понимает, что сознание хрупко, ранимо и не защищено от природы, что в стремлении к достойному его миру человек может надеяться только на себя, и прежде всего на "акание себя", на свою ■ нравственную культуру.

^Посредник масти высших сил - время, с которым трагический человек Гарда ведет тяжбу, вступает в ¿тру. Трагический смысл