автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Текстовая категория как основание для сопоставления переводного и оригинального текстов последней трети XVIII в.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Текстовая категория как основание для сопоставления переводного и оригинального текстов последней трети XVIII в."

БОРТНИКОВ Владислав Игоревич

На правах рукописи

ТЕКСТОВАЯ КАТЕГОРИЯ КАК ОСНОВАНИЕ ДЛЯ СОПОСТАВЛЕНИЯ ПЕРЕВОДНОГО И ОРИГИНАЛЬНОГО ТЕКСТОВ ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XVIII В.

Специальность 10.02.01 - Русский язык

Автореферат магистерской диссертации

Екатеринбург 2012 '

Работа выполнена на кафедре русского языка и общего языкознания в ФГАОУ ВПО «Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б. Н. Ельцина»

Научный руководитель доктор филологических наук, профессор

Дмитриева Татьяна Николаевна

' Официальный оппонент кандидат филологических наук, доцент

Чернышов -Максим Рудольфович

Защита состоится «11» июня 2012 г. в 14 ч. 00 мин. на заседании государственной аттестационной комиссии департамента «Филологический факультет» по защите магистерских диссертаций (620083, г. Екатеринбург, К-83, пр. Ленина, 51, ауд. 338).

С диссертацией можно ознакомиться на кафедре русского языка и общего языкознания Уральского .федерального университета имени первого Президента России Б. Н. Ельцина (620083, г. Екатеринбург, К-83, пр. Ленина, 51, комн. 306).

Электронная копия диссертации предоставлена на кафедру русского языка и общего языкознания Уральского федерального университета имени первого Президента России Б. Н. Ельцина (620083, г. Екатеринбург, К-83, пр. Ленина, 51, комн. 306) «7» июня 2012 г.

Автореферат разослан « » июня 2012 г.

Ученый секретарь государственной аттестационной комиссии

Н. Г. Ермоленко

Общая характеристика работы

1. Вопрос о статусе художественного перевода в России 3-ей трети XVIII века решается в отечественной науке весьма беглым перечислением тех европейских авторов (Лессажа, Прево, Сервантеса, Филдинга, Мариво), которые в эту эпоху появляются на русском языке. И.С. Алексеева в рамках учебного пособия «Введение в переводоведение» ограничивается упоминанием отдельных черт отдельных переводных текстов, где проявилось в той или иной степени новаторство поэта в амплуа переводчика. Более подробное пособие O.E. Семенец и А.Н. Панасьева уделяет значительную часть главы о переводе XVIII столетия французским авторам, лишь с несколькими упоминаниями авторов английских и немецких, да и то в контексте тех переводчиков, которые основные свои силы бросали на французские источники.

В сочинении «Екатерина II въ исторш русской литературы и образовашя. A.C. Архангельскаго» (Казань: Типо-Литограф1'я при Университете, 1897) имеется упоминание о том, что «английская литература была представлена в переводах достаточно полно, однако то была литература XVIII века, лишь с редкими обращениями в век предыдущий»1. Действительно, перечисляемые Аддисон, Смоллет, Стерн, Филдинг, если не указывать куда более длинный ряд французов и немцев, творили в том же столетии, когда и были переведены. Однако ни в одном издании по истории перевода нам не встретилось указания на первый русский «Потерянный Рай» - в оригинале это известнейшая эпическая поэма, созданная в XVII в. Джоном Мильтоном. По высоте жанрового проявления эпохи с «Потерянным Раем» может соперничать разве что «Королева фей» Э. Спенсера, не имеющая полного перевода на русский язык до сих пор.

2. Актуальность настоящего исследования связана с неразработанностью вопроса о художбственном переводе как материале в русле исследований Гю истории русского литературного языка. В диссертационных исследованиях такой материал применялся - в частности, на перевод Мильтона 1777 г. имеются ссылки в автореферате диссертации «Язык разновременных переводов конца XVIII - начала XIX вв. поэмы Дж. Мильтона «Потерянный Рай». Автор работы, Э.М. Максудова, исходит из положения о том, что «сравнение их <разновременных переводов. - В.Б> позволяет раскрыть многие стороны языка эпохи, глубже понять сложные процессы становления норм русского языка»". Исследователь сосредоточена на соотношении переводов Мильтона 1795 и 1810 г. как рубежных, наиболее близких друг к другу между эпохой Екатерины II и первым (допушкинским) десятилетием XIX в.

Актуальность материала основывается на факте основной направленности исследования на перевод «Потерянного Рая» 1777 г., мало описанный и редко упоминаемый в истории русского литературного языка. Выполненным Василием Петровичем Петровым, которому, согласно Д.Д. Благому, принадлежит «убийство» целого жанра оды после Ломоносова, первый русский «Потерянный Рай» интересен именно в аспекте той эпической высокопарности (Д.Д. Благой, ГА. Гуковский), которая характеризует более известные сочинения «карманного стихотворца». Пришелся ли В.П. Петров ко двору с таким переводом, привезенном из английской «командировки» в 1777 г.? Вероятно, сам текст в его особенностях способен дать ответ на этот вопрос.

3. Объектом исследования является текст перевода «Потерянного Рая», опубликованный В.П. Петровым в 1777 г.. сопоставляемый не с другим переводом тон же поэмы, а с повестью Д.И. Фонвизина «Каплнсфен» (1786), то есть с собственно русским, непереводным текстом. Обобщая формулировку объекта, ее можно выразить как

1 Екатерина II въ MCTopin русской литературы и образовашя. A.C. Архангельскаго. Казань, 1897 С. 7. 3 Максудова Э.М. Язык разновременных переводов конца XV111 - начала XIX вв. поэмы Дж

Мильтона «Потерянный РаП»: Автореф. днсс. ... канд. фплол. наук. Казань. 1974. С. 5.

3

«художественные тексты 3-ей трети XVIII в. в их языковых особенностях» (на материале указанных двух текстов). Предмет исследования - проявления текстовых категорий во взаимно соответствующих эпизодах двух выбранных текстов.

Из этих формулировок вытекает, что перед практическим анализом мы должны теоретически доказать такие утверждения: (I) композиция выбранных текстов предполагает наличие взаимно соответствующих эпизодов (как композиционных элементов); (2) текстовая категория (а точнее, некий их ряд) может служить основанием для сопоставления двух текстов в истории русского литературного языка. В соответствии лингвистическому направленшо, в котором выполнена работа, мы будем считать положение (2) нашей основной рабочей гипотезой, так что стремиться к его доказательству мы будем равным образом в главах теоретических и практических. Положение же (1) в работе признается гипотезой литературоведческой и в данном случае вспомогательной для исследования, соотносимой только с логикой построения исследования.

4. Цель и задачи. Гипотеза определяет цель настоящего исследования -проанализировать художественные тексты последней трети XVIII в. (на примере Песни первой поэмы Дж. Мильтона «Потерянный Рай» в переводе 1777 г. и греческой повести Д.И. Фонвизина «Каллисфен», 1786) в аспекте языкового проявления ряда текстовых категорий. Этот набор категориальных репрезентаций понимается как у н и к а л ь н ы й и потому способный определить стилевую неповторимость того и другого текста на фоне сходного строения эпизодов, сюжетного развития и т. д.

Широкий круг проблем, поднимаемых такой целью, требует комплексного анализа, связанного с взаимодействием разноуровневых компонентов переводного и непереводного художественного текста, с пониманием и учетом факта «вторичносги» перевода, но «вторичностп» уникальной, неповторимой.

Соответственно цели, перед исследованием поставлены задачи:

1. Обосновать применимость набора текстовых категорий как основания для сопоставления переводного и оригинального текстов в истории русского литературного языка (в частности, 3 трети XV1U в.) и уточнить категории, входящие в этот набор.

2. Обнаружить текстовые репрезентации выбранных категорий в данных произведениях, выстроить ряды этих репрезентаций.

3. Сопоставить выделенные внутри каждой категории ряды по уточненным при реализации задачи 1 параметрам, определить, чем каждый из двух текстов уникален соотносительно с другим.

4. Выделить общестилевые характеристики текста Мильтона (по-русски озвученного В. Петровым) и текста Фонвизина по выделенным категориям с ориентацией на возможные будущие исследования в том же русле.

Построение таковых будущих исследований связано с уточнением методики анализа и тех параметров, по которым этот анализ осуществляется; с другой - выяснением применимости выбранного основания текстовой категории к другим текстам (особенно переводным) и продуктивности этого основания в отличие, например, от лексико-этимологпческого подхода типа передачи латинизмов и их эстетической нагрузки.

5. Источники. Основным материалом для исследования служит текст 1777 г., найденный автором в фондах Российской Национальной библиотеки (г. Санкт-Петербург). В связи с отсутствием переизданий мы посчитали необходимым сохранить постранично строки (с издательской расстановкой переносов) - в таком виде, с орфографией XVIII в., текст Песни первой целиком приведен в Приложении I. В тексте же работы материал использован в современной орфографической традиции, поэтому фрагмент Песни первой, взятый для анализа, приведен повторно в Приложениях 3 и 4 (строки в нем для удобства сохранены). В rex же Приложениях находится и фрагмент повести «Каллисфен», также в современной орфографической традиции, размеченный по тем же правилам, что и

обработанный текст В.П. Петрова. Построчная разметка «Каплисфена» соответствует изданию Д.И. Фонвизина в двух томах (под ред. Г.П. Макогоненко, 1959).

Текст повести Д.И. Фонвизина «Каплисфен» (добавочный по отношлемию к основному материалу анализа) в редакции 1786 г. в работе не представлен.

6. Структура работы. Решению первой задачи посвящается глава I, втором задачи -глава II. Перед решением второй задачи в главе II описывается методика контент-анализа, применяемая к текстовым категориям в главах III, IV. Последние две главы разграничены на основании категорий, которые лежат в основе анализа двух выбранных текстов. Глава III посвящена тематической цепочке (категории линейного типа, как отмечает Т.В. Матвеева), глава IV - категории хронотопа, где"пространство и время анализируются синхронно, во взаимосвязи. Во введении формулируются объект и предмет работы, основная рабочая гипотеза, цели и задачи, кратко определяются перспективы исследования. Заключение имеет назначением обобщить проведенный анализ, чрезвычайно разнообразные результаты которого кратко обобщены и в конце каждой из двух практических глав.

Библиографический список содержит 101 источник.

В Приложении 1 заключается текст «Потерянного Рая» 1777 г. Приложение 2 - текст повести «Каплисфен» без какой-либо разметки. Перевод 1777 г. приводится в постраничном соответствии с изданием XVIII в. (33 страницы), поэтому сквозная нумерация строк в Приложении 1 охватывает весь текст. В приложении 2 пронумерованы только строки обрабатываемого фрагмента.

Приложения 3 (к главе III) и 4 (к главе IV) разделяются на следующие субприложения:

3.1. и 4.1. Инструкции кодировки тематической цепочки и хронотопа.

4.1.1. Таблица кодировки «Потерянного Рая»|пространство).

4.1.2. Таблица кодировки «Потерянного Рая» (время).

4.1.3. Таблица кодировки «Каплисфена» (пространство).

4.1.4. Таблица кодировки «Каплисфена» (время).

3.2. и 4.2. Тексты «Потерянного Рая» с разметкой тематической цепочки и хронотопа.

3.3. и 4.3. Тексты «Каплисфена» с разметкой тематической цепочки и хронотопа.

3.4. и 4.4. Линейные контенты тематической цепочки и пространства в сопоставлении.

Приложения (объемом 106 страниц) приводятся к работе отдельным сборником, чтобы проводимый анализ было удобнее соотносить с формальным выражением материала.

Суммарный объем диссертации вместе с приложениями составляет двести двадцать восемь страниц.

7. Положения, выносимые на защиту работы. Факт отсутствия указаний на первый перевод Мильтона в наиболее значительных трудах по истории и теории перевода заставляет полагать, что текст 1777 г. еще не открыт для истории русского литературного языка. С целью обосновать выбор 'сопоставляемого текста приводятся следующие критерии:

1) время создания;

2) фабульно-композиционным;

3) жанровый;

4) истормко-биографический.

По совокупности этих критериев (1 м 4 - более близки к лингвистическим. 2 н 3 - к литературоведческим) повесть «Каллисфен» признается наиболее удобном для сопоставления с переводом «Потерянного Рая» 1777 г.

Текстовая категория понимается в работе как «один из взаимосвязанных существенных признаков текста, представляющий собой отражение определенной части общетекстового смысла различными языковыми, речевыми и композитивными средствами»'' (определение Т.В. Матвеевой). Категория - критерий т и п о л о г п ч е с к и й, из чего следует: каждая категория проявляется в любом тексте п ни один текст не может существовать без категориального (суммарно-категориального) проявления'1. Тем самым исследователю обеспечивается возможность не останавливаться на единицах одного языкового уровня. Репрезентацией категории может являться как слово, так и группа слов, и словосочетание (что демонстрируют таблицы приложений). Разграничение этих.наименований языковых уровней не входит в круг задач исследования, поэтому в процессе анализа считается предпочтительным не употреблять применительно к выделяемым единицам термин «слово», а говорить о «категориальной репрезентации» как о «единице анализа».

В монографии «Функциональные стили в аспекте текстовых категорий» проф. Т. В. Матвеева характеризует каждый функциональный стиль через типологические проявления семи категорий. Предлагаемая работа не ставит целью охарактеризовать хотя бы один ФС - перед нами лишь два текста и принятая без доказательства посылка об их отношении к литературно-художественному стилю. Набор категорий ограничен одной линейной (тематической цепочкой) и двумя полевыми (локаггивностыо и темпоральностью).

Тематическая цепочка лексически менее вариативна, чем текстовое пространство и время. Поэтому на первое место в ходе ее анализа (глава III) выходит сопоставление по вилам (типам) номинации внутри каждой репрезентации. Так, Сатана не называется по имени ни разу до ст. 89 (в оригинале поэмы - до стиха 82); напротив, Каллисфен - первое слово в тексте повести Д.И. Фонвизина. Наглядность отображения типа номинации -основное назначение контент-кода тематической цепочки.

Контент-код каждой репрезентации имеет вид «буква + число + цифра». «Число» бывает однозначным (например, А+7+3 = А73) или двузначным (например, Б+52+2 = Б522). Буквой обозначается категория (А - тематическая цепочка, Б - пространство, В -время), числом - ее семантические разновидности (например, А+1 = А1 - цепочка события, В+3 = ВЗ - цепочка неограниченной длительности времени и т. д.), а цифрой -тип репрезентации (в линейной категории - по типу номинации, в полевой - по морфологической принадлежности номинации). Количество знаков в «числе» зависит от степени полноты / раздробленности заданной семантической разновидности. Так, время ограниченное (В + 2) подразумевает в себе событие (В + 21), меру-период (В + 22); время неограниченное (В + 3) - разновидности «от прошлого к настоящему» (В + 31) либо «от настоящего к будущему» (В + 32). Данные разновидности не мешают существовать лексемам вневременным, которые могут быть равно отнесены к обоим планам и кодируются просго как ВЗ (из В + 3).

Из сказанного следует, что:

1) контент-код любой полевой репрезентации определяется контент-таблицей (см. приложения), где на пересечении строки н столбца получается, соответственно, последовательность «числа» и «цифры»;

2) если в коде за буквой следуют две цифры, то «число» обязательно однозначное, ибо вторая цифра обязательно относится к типу репрезентации (столбцу контент-таблицы);

3) существование «числа» двузначного (в коде о лрёх цифрах при букве) не означает отсутствия «числа» однозначного.

1 Стилистически!! опцнклопедмческпП словарь / Пол ред. М.Н. КожнпоП. М., 2003. С. 533 - 534.

1 Митассна Т.Н. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий. Свердловск. 1990. С. 11-15.

6

Контент-коды, помимо общей частотности проявлений разного вида, в отношении анализа линейной категории обеспечивают характеристику каждого вида номинации в истории русского литературного языка (особенно в соотношении местоимений с базовыми номинациями и в отношении перифразов), а в отношении категорий полевых позволяют охарактеризовать ядро и периферию локативно-темпоральных структур с позиции не просто литературно-художественной, но и историко-языковой.

Тезис о том, что далеко не все единицы попадают в выделенные категориальные сетки, а значит, полный историко-языковой анализ каждого текста невозможен, предполагает следующие контраргументы: сопоставление двух текстов и не направлено на абсолютно полное описание даже каждой из 1590 репрезентаций, не говоря уже об остающихся «за кадром» единицах; текстовая категория сохраняется и в контексте (в лингвистическом понимании), то есть можно говорить о пронизанности ХТ, даже переводного, пространством и временем, о нанизанное™ его (ХТ) на заданную тему. Наконец, методика контент-анализа в исследовании имеет экспериментальный характер на небольшом текстовом пространстве и относительно небольшом наборе категорий; вероятно, этот набор подлежит аргументативному и критическому уточнению в дальнейшем.

Краткое содержание работы

Глава I. Текстовые категории применительно к истории русского литературного языка. В данном разделе обосновывается актуальность использования текстовой категории в ИРЛЯ в связи с развитием лингвистических учений второй половины XX века, после чего определяются интересующие исследователя категории и общие закономерности их проявления в тексте художественном (по работам М.Н. Кожиной, А Н. Васильевой, H.A. Купиной, | Т.В. Матвеевой |1.

Признание литературно-художественного стиля в функциональном аспекте вызывало ряд разногласий среди ученых, высказывавшихся на страницах журнала «Вопросы языкознания» (1954 - 1955) в известной дискуссии"1. Основной аргумент против такого признания основывался на том, что любой художественный текст уникален по тому, как в нем выразил себя автор, какие использовались средства выразительности, с какой целью было создано произведение и т. д.

Решение спора в сторону признания художественного стиля могло двигаться «от противного». Если функциональный стиль - это область «литературного языка, в которой язык выступает в той или иной социально значимой сфере общественно-речевой практики людей и особенности которой обусловлены особенностями общения в данной сфере»6, а о социальной значимости и особенностях языка художественной литературы написаны тома трудов (A.B. Луначарский, В.Б. Шкловский, Ю Н. Тынянов, М М. Бахтин, Л.Я. Гинзбург, Б.О. Корман и др.), то не признать стиль художественной литературы функциональным было бы логически неверным. Проблема в том, что определение функционального стиля в том виде, в каком оно цитируется в настоящее время по «Лингвистическому энциклопедическому словарю», то есть посылка для описанного умозаключения, было выработано в том числе и па основе исследований литературно-художественного стиля. "

Научному знанию требовалось выработать такую систему доказательств, которая выявляла бы типологические признаки во всех художественных текстах, так чтобы утверждение об индивидуальности любого произведения приобрело относительный характер, то есть оказалось действующим только в смысле выражения неких параметров, тогда как сами параметры оказались бы применимыми к любому тексту. Таким параметром явились текстовые категории. Область их выделения и применения не

4 Мурот И.П. Функциональный стиль // Лингвистический энциклопедический словарь. Под ред В.Н.

Ярцевой. - М., 1990 - С. 567

г' Там же.

ограничивается литерагурно-художественным стилем. По гипотезе Т.В. Матвеевой, «любая текстовая категория характеризуется функционально-стилевыми модификациями»7.

Но если положение об уникальности любого художественного текста не отрицается, а лишь деабсолютизируется в аспекте уникальности выражения каждой категории, то текстовую категорию можно применять и к сопоставлению двух текстов выбранного функционального стиля. Назначение этого сопоставления определяется руслом той научной области, в которой осуществляется исследование. Настоящая работа выполнена в направлении истории русского литературного языка последней трети XVIII в.

В текстах литературно-художественного стиля выделяются, прежде . всего, антропоцентрические тематические цепочки. Однако настоящий герой эпоса, по В.Г. Белинскому, есть с о б ы т и е; пройти мимо цепочек событийных было бы неправомерным. В «Потерянном Рае» основное событие - это падение с неба: герои называют его то случаем, то пременением, безобразною пременою и т. д. Событие у Каллисфена - отправление и прибытие к Александру (цепочка куда более редко проявленная).

Пространство и время художественного текста столь же антропоцентричны, как и тематическая цепочка. Структура «Потерянного Рая» предполагает различение текстовой локагивиости-темпоральности в монологах героев и в словах автора (эти структурные единицы находятся в поэме в отношениях чередования: автор —<■ Сатана —> автор —» Вельзевул —> автор —► Сатана —» автор —> Сатана —<■ автор —» Вельзевул —> автор —> Сатана..,"). Это различение проявляется куда менее ярко в «Каллисфене», чей текст не монологичен, а диалогичен.

Глава II. Мотив н текстовая категория (о вероятности обнаружения). После обоснования четырех критериев выбора сопоставляемого текста в этом разделе следует освещение методики контент-аиализа (см. выше). Наибольшее удобство для характеристики третьей трети XVIII в. представляют тексты, созданные возможно ближе друг к другу в этот период. В этом смысле перевод В.П. Петрова и повесть Д.И. Фонвизина, разделяемые всего девятью годами, выигрывают как материал для анализа в том смысле, что не связаны с периодами пограничными - ни с 1760-ми годами, когда при влиянии Ломоносова сохранялись и тенденции нормализагорские, ни с 1790-ми, десятилетием реакции Радищева. Кроме того, ключевые мотивы обоих текстов до определенного момента (появления на сцене «Каллисфена» некоего Леонада) укладываются в абсолютно одинаковую последовательность.

Принцип эквивалентности жанра признается рабочим в смысле сопоставления с «Каллисфеном» не текста Мильтона, а текста перевода Мильтона. Сделав прозаический перевод («отдохнув прозой»), Василий Петрович Петров заставил говорить Сатану и Вельзевула совсем не пятистопным ямбом. Литературный язык, представляемый текстом 1777 г., не ограничен пределами ритма и строфы (в оригинале Paradise Lost написано без рифмы, т. е. белым стихом), что и является аргументом против сопоставления поэмы с эпическими поэмами (например, с «Россиядой» Хераскова). Историко-биографический критерий применяется к анализу в смысле том, что текст Мильтона п текст Фонвизина - это «прощальные поклоны», то есть произведения, относящиеся к позднему периоду, где творец предчувствует скорый уход из жизни и одновременно вспоминает историю своих гонений, переживает по поводу своего одиночества в конце жизни. Многие мильтонисты указывают па биографический подтекст образа Сатаны, а фонвнзинисты - на тот же подтекст в образе Каллисфена.

7 Мипшсени Т.Н. Функциональные стили в аспекте текстовых категории. С. 15.

Здесь вплпо, что па отрезке нашего анализа Сатана произносит 4 монолога (из пяти во всеП Песни первой), а Вельзевул -- только два

Но демонстрация семантически близких цепочек персонажей, героического пространства и времени войны требует той наглядности, которую и обеспечивает контент-анализ. Ни отечественных, ни зарубежных филологических школ этой методологии нам найти не удалось. Числовые методы в истории литературоведения направлялись до сих пор, по-видимому, не на категориальные, а па единичные проявления каких-то отдельно взятых признаков.

Идея заимствования числовой методики не из математики, а из социологии вытекает из близости филологии именно наукам гуманитарным скорее, чем техническим. Поэтому применение контент-анализа к художественному тексту основано на работе Г.А. Парахонской (Контент-анализ документов: Учебное пособие. - Тверь, 2004), хотя в разработке линейных контентов (приложения 3.4, 4.4) учтена также вероятностная модель контента (В.И. Шалак). Принципы строения контент-таблиц (приложения 4.1.1, 4.1.2, 4.1.3, 4.1.4) мы заимствовали из кодировочных инструкций, сформулированных в пособиях Б.А. Грушина («Контенный анализ...», 1969), на которые ссылаются Н.Н. Богомолова и Т.Г. Стефаненко в методическом пособии «Спецпрактикум по социальной психологии».

* * *

Ниже следуют две практических главы, где сопоставительный анализ обоих текстов движется по логике выделения «Потерянного Рая» на такие смысловые сегменты (Песнь первая)9:

1. Вступление (ст. 1-35).

2. Адские условия, в которых мучается Сагана (ст. 35-91).

3. Первый монолог Сатаны (ст. 92 - 139).

4. Ответ Вельзевула (ст. 140 - 173).

5. Второй монолог Сатаны (ст. 174-213).

6. Сатана на берегу огненного озера (ст. 214 - 268).

7. Третий монолог Саганы (ст. 269 - 301). Второй монолог Вельзевула (ст. 302 - 315).

8. Монолог Сатаны к сподвижникам (ст. 316 - 368).

9. Духи идут на призыв (ст. 369 - 566).

10. Жуткий вид войска перед Сатаною (ст. 567 - 673).

11. Пятый монолог Сатаны и согласие толпы (ст. 674 - 728).

12. Активность копателей - команды Маммона (ст. 729 - 814).

13. Подготовка духов к совету (ст. 815 - 865).

В соответствующей ссылке приводится и соотношение этих строк со стихами оригинального текста поэмы Дж. Мильтона «Потерянный Рай».

В работе указано, что монолог Сатаны к сподвижникам - это инициация «коллективного третьего», то есть тех самых сотоварищей, падших духов. На этом мотиве фабульные ходы двух текстов расходятся, ибо «острие третьего» встает против Каллисфена у Фонвизина (Леонад - противник философа), но за Сатану у Мильтона (духи остаются верны Вождю).

Вплоть, до появления Леонада текст повести «Каллисфен» делится также на 8 сегментов:

1. Аристотель сообщает о письме.

2. Каллисфен читает письмо.

3. Аристотель посылает Каллисфена к Александру.

4. Прибытие Каллисфена в Персию.

5. Совет о Дарневом роде.

6. Козрозецкая область.

" Строк» vK-азаны по изданию 1777 г. (текст полностью приведен а приложении I ).

9

7. Совет о козрозецах.

8. О Леонаде.

Таким образом, выделенные сегменты могут быть обобщены в виде такого мотивного членения обоих текстов:

Сегмент перевода Сегмент

1777 г. «Каллисфена»

2 1,2,3

2 ' 4

3, 4, 5 5

6 6

7 7

8 8

Логике именио такого, мотивного, а не сегментарного членения подчинен сопоставительный анализ выбранных текстов в дальнейших двух главах.

Глава Ш. Сопоставление первого русского «Потерянного Рая» (1777) с повестью «Каллисфеп» (1786) па материале категории тематической цепочки.

Выделенные нами цепочки образовали следующие контент-коды:

Цеп. Соответствие у Мильтона Соответствие у Фонвизина

А1 событие потери А10 - потеря философа, All - потеря-тема советов 1,2

А2 Муза -

A3 поэт Аристотель

А4 песня (говорение) говорение

А5 Святой Дух -

А6 Сатана Каллисфен

А7 Господь Александр

А8 прочие Духи прочие на совете

А9 Вельзевул Леонад

Как видно, контент двузначного числа будет присутствовать только при кодировании весьма сложно распределенной по тексту «Каллисфена» тематической цепочки «события». Заметим, исследование не ставит цели назвать Аристотеля поэтом или сопоставить этих двух героев по функциям - это не совсем верно, поскольку у Мильтона-Петрова поэт -герой внешний, у Фонвизина же Аристотель не есть нарратор, он действующее в рамках художественной фабулы лицо.

Одна из важнейших особенностей текстового строения темы у Мильтона (чего нет у Фонвизина) - это сложность соотнесения «мы» либо с референтом «Сатана и Вельзевул», либо с референтом «Сатана, и Вельзевул, и падшие духи». Приведем характерный пример

Мотив

инициация + отправление

I

прибытие в обстановку Ада

I

совет(1)

I

перемещение

I

совет (2) (о павших)

I

инициация появления «третьего»

нулевых репрезентаций этого «мы» (кем потеряно поле, кто будет работать, разносить веления и т. д.):

(1-й монолог Сатаны) 0 Потеряно поле? Не все 0 потеряно (ст. 118)

(1-й монолог Вельзевула) ...здесь ли в сердце ада 0 работать во огне, или 0 разносить его веления по глубине мрачной... (ст. 169 - 170)

(2-й монолог Сатаны) да 0 не вознебрежем о случае... (ст. 198).

Хотя по контексту поле потеряно «вооруженными духами» (см. предыдущее предложение, ст. 112 - 113), сразу далее следует сатанинское «Я» (шесть звеньев цепочки подряд). Вельзевулово «ты», забытое еще со ст. 101, так и не возникает до конца первого монолога, однако резкий переход к столь усиленно проявленному «Я» .заставляет усомниться в том, что «мы» - это вообще все духи (после ст. 118 «мы» появляется только в ст. 129). Так от чьего лица говорит сатанинское «мы»?..

Тематический анализ на уровне компонентов цепочки обеспечивает исследованию в русле истории русского литературного языка отдельные умозаключения относительно некоторых типов номинации в пределах цепочек.

1) Базовые номинации, в особенности литературные онимы, суть как бы гиперссылки на другие тексты, на другие переводы, известные XVIII в., от античности до позднехристианских средневековых авторов;

2) субституты и перифразы - наиболее богатые в смысле языковом компоненты цепочки, отражающие знание не только церковнославянского, но и древнегреческого, и латыни всеми образованными читателями и писателями (хотя ситуация диглоссии к екатерининской поре уже учеными не отмечается, о чем сказано во введении);

3) книжные местоимения, ныне встречающиеся только в богослужебных текстах, в XVIII в. закрепляются за одним или нескольким референтами, причем эмотивный контекст одного и того же местоимения (ср. оный у Петрова, сей у Петрова и Фонвизина) может совмещать в себе высокое (чада погибели) и низкое, сниженное (сей любимец):

4) в случаях наличия дополнительной статистики контекстных доминант при «нулевых» репрезентациях таковые могут давать куда более значительные факты для истории литературного языка, чем простое выражение линейного замещения местоимения либо иной номинации. Возможностей этих репрезентаций мы лишь коснулись в нескольких сегментах перевода Петрова и повести «Каллисфен».

Глава IV. Хронотоп и его языковое выражение в переводном и собственно русском текстах последней трети XVIII столетия. Продолжение анализа требовало появления контент-таблиц (пространство и время так легко закодировать не получается, как тематическую цепочку). Это определило логику исследования «от таблицы через линейный контент к тексту». Первое звено анализа обеспечивало всякий раз общую картину категории локативности-темпоральности, второе - анализ синтагматический, или специфику перебивов временем пространства либо наоборот. В этих перебивах (или, по крайней мере, с их учетом) происходило обнаружение наиболее примечательных для русского литературного языка третьей трети XVIII в. репрезентаций.

.Так, во фрагменте вступления контентом перегружены такие ячейки;

По морфол. По ^^ типологии MeCT£h\ объект(1) признак (2) действие(3)

объективно единое (общее) место (51) • жилище (ст. 6) небо (ст. 9) земля (ст. 10) прорекалища (СТ. 12) над бездною (ст. 22) храмам (ст. 18) во глубинах ада (ст. 29) неизмеримой (ст. 22)

топонимически указанное место (52) Едема (ст. 4) Хорива. Синая (ст. 7) Сионский холм (ст. 11) Силоамский поток (ст. П) Аонийския горы (ст. 15) протекавший (СТ. 12)

В виде контента линейного эти ячейки примут вид:

Б521 - Б51І - Б521 - Б521 - Б511 - Б521 -Б52І- Б52І - Б523 - Б521 - Б512 - Б511 -Б512-Б512

Естественно, что в общем контенте Песни первой эта линия увеличивается за счет звеньев других ячеек - поэтому примитивно было бы толковать пространство, развертываемое в линию-цепочку, только на основе чередований трех разных звеньев.

Ячейка Б52І (то есть пересечение строки 52 со столбцом 1 в категории Б = «пространство») представляет из себя определенную последовательность-параболу (из высоты Едема еще выше, к небесным холмам, где обитает Муза, затем - в поток на тех же небесах и снова ввысь, но уже на земной Геликон - перевод "th' Aonian mount'' Арк. Штейнбергом 1976 г.). Та же парабола видна и в ячейке Б511 (в ее последовательности); однако, бездна не означает наличия земного, а означает ту самую первобытность, стихийность, к которой нас ведет Мильтон и которая весьма богато была передана В.П. Петровым при переводе. Весь текст 1777 г. как бы заряжен первобытной архаикой, которая на языковом уровне передается через многочисленные старославянские элементы:

- задействование значительного пласта старославянской лексики (котва, зраки, щогла), знание которой определяет читателя образованного, настроенного не просто на чтение высокого текста, но и на понимание всех аллюзий (в том числе связанных с мифологической антропонимикой, зоонимикой и топонимикой в оригинале и переводе поэм ы);

- использование в пределах примыкающего к этому пласта словообразовательных формантов, способных охарактеризовать текст как «высокий» (возмочь - превозмочь, отторжчти - завержити; пловя; тошед). способных служить материалом для изучения сравнительной фонетики славянских языков;

- грамматические выражения «архаики»: склонение кратких адъективных форм (силу неумаленну, быпт излиянну), образование сложных пассивных инфинитивов и форм (было

рассуждаемо), напоминающих перевод с латыни или древнегреческого, синтаксическое инвертирование с выдвижением вперед архаических лексем (днесь, доднесь, поднесь).

Следует сказать, что пласт лексико-грамматический характеризуется наличием параллельных форм как соотносительно с одной морфемой, так и с целым словом, и с целой фразой. Нами отмечены несистематическое использование -ся на месте общеупотребительного -сь, хотя -сь преобладает даже количественно; использование -ти вместо -ть в случае ударения не на последнем слоге в форме инфинитива; использование егда наравне с когда и всегда', камо наравне с куда', идеже наравне с где. В каждом таком случае автор перевода как бы пользуется нестабильностью языковой нормы, определяется как противопоставление времени «давнопрошедшего», «легендарного», всеобщего моменту «частному», взятому в отдельности даже в пределах пространства ирреального (сопоставляемого с героем, ср. обширную тему великанов и чудовищ под грифом кода Б41 в сегменте шестом).

Основные выводы и результаты работы

Выход предмета истории русского литературного языка за пределы основания языкового уровня за счет категориального анализа означает, что списочное перечисление близких по функционированию (в отношении историческом) аффиксов, или графем, или лексем существенно упорядочивается в пределах той общей лексико-грамматнческой семантики, через призму которой заданные единицы и обнаруживаются. Лингвистический анализ, по H.A. Купиной, «не может ограничиваться строго языковым уровневым анализом»10; выход на анализ стилевой, по нашему мнению, способно дать рассмотрение текстовых категорий.

Общую интенцию творца в «Потерянном Рае» можно определить как «первоосновность» описываемого, в поэме - откуда и проистекает та высокая архаика, которая у Джона Мильтона отображается древнеанглийскими и среднеанглийскими элементами, характеризовавшими уже в литературном английском XVI] в. речь поэтическую, а у переводчика Петрова компенсируется значительным старославянским пластом (отличавшим, кстати, и «высокопарные оды» переводчика - см. труды Д.Д. Благого). Соответствующие категориальные репрезентации мы и старались отмечать в промежуточных выводах, связанных как с общей организацией тематической цепочки, так и с парадигмально-синтагматическим распределением хронотопическнх компонентов в первом русском «Потерянном Рае» (1777) и сопоставляемом тексте повести Д.И. Фонвизина «Каллисфен».

Завершается каждая из практических глав статистическими таблицами - их построения требует не цель исследования, а тяготение контент-анализа к выявлению частотности заданного параметра (Л.Я. Аверьянов). Таблицы показывают, что во всех контент-таблицах содержится 1590 репрезентаций, в том числе в исследуемом фрагменте перевода «Потерянного Рая» (1777) 1167 на 368 строк; во фрагменте «Каллисфена» - 423 на 144 строки. Таким образом, средняя плотность репрезентаций в переводе 1777 г. превышает 3 на одну строку, а в «Каллисфене» чуть меньше этого же частотного значения. Ниже приводятся нижние («итоговые») строки таблиц. По этим строкам видно, что общие цифры отнюдь не всегда равномерно распределены по трем категориям:

"' Кутта H.A. Смысл художественного текста и аспекты лннгоосмыслопого анализа. Красноярск, 1983. С 27.

Категория Вст. Иниц. + Отпр-е Прибытие Совет (1) Перемещение Совет (2) Иниц-я третьего Итого

Тем. цеп. 42/- 72/109 -/21 177/53 48/6 63/31 55/26 457/246

Лок-ть 39/- 77/39 -/11 103/14 94/4 72/16 89/15 474/99

Темп-ть 19/- 40/24 -/6 80/19 • 22/7 44/15 31/7 236/78

В каждой ячейке слева от косой черты (слэш) указываются репрезентации категории в «Потерянном Рае» 1777 г., а справа - репрезентации в «Каллисфене».

В таблице указаны и композиционные сегменты, устойчиво повторяющиеся по основанию ведущего мотива в Песни первой поэмы «Потерянный Рай» и в повести «Каллисфен». Фрагмент вступления, обращения к вышним силам (Музе, Святому Духу), где ни один герой основного действия не представлен, - черта эпической поэмы; в «Каллисфене» признается отсутствие соответствующего фрагмента. Наоборот, «прибытие» в «Потерянном Рае» слито с «отправлением» (Сатаны с небес), а в «Каллисфене» разъединено с «отправлением» (Каллисфена от Аристотеля): в сегменте прибытия участвуют не два философа, а философ и Александр.

Перспективы работы намечаются в русле продолжения работы с «Потерянным Раем» 1777 г., с сохранением «Каллисфена» в качестве текста сопоставляемого, однако с добавлением а) числа категорий в набор; 6) еще одного-двух текстов соседней с третьей третью XVIII в. поры рубежа с новым, девятнадцатым, столетием.

Апробация работы

По итогам обсуждения фрагментов работы (в соответствии с ее этапами) на кафедре русского языка и общего языкознания были сформированы очные доклады, реализованные исследователем в рамках пленарных и секционных выступлений на конференциях:

1. Международная НПК, посвященная 70-летию БГПИ, «Язык и культура» (Борпсоглебск, БГПИ, 16- 17.11.2010).

2. 4-я ежегодная всероссийская НПК студентов, магистрантов и аспирантов «Зарубежная литература: контекстуальные и интертекстуальные связи» (16.11.2010).

3. IV международная научная конференция, посвященная памяти Н.Л. Лейдермана «Литературный текст XX века: проблемы поэтики» (Челябинск, ЮУрГУ, 11 - 12.03.2011).

4. VI международная научная конференция студентов и аспирантов «Язык. Культура. Коммуникация» (Челябинск, ЮУрГУ, 4 - 5.04.2011).

5. Межвузовская научная конференция «Кормановские чтения-10» (Ижевск, УдГУ, 20 -21.04.2011).'

6. Межвузовская конференция молодых ученых «Слово в традиционной и современной культуре» (Екатеринбург, УрГУ, 21.05.2011).

7. Дергачевские чтения (Екатеринбург, УрФУ 6 - 7.10.2011).

8. 5-я ежегодная всероссийская НПК студентов, магистрантов и аспирантов «Зарубежная литература: контекстуальные и интертекстуальные связи» (Екатеринбург, УрФУ. 12.11.2011).

9. IV международная научно-практическая конференция к 95-летию Л.А. Финка «Коды русском классики: "дегство", "детское" как смысл, ценность и код» (Самара, СамГУ. 24 -25.il.2011).

10. VIII региональная научно-методическая конференция «Качество филологического образования в условиях реализации ФГОС» (Екатеринбург. ИРО, 2.03.2012).

11. Всероссийская научная конференция студентов Оксфордского российского фонда «Studia liumanitatis: от источника к исследованию» (Екатеринбург, УрФУ, 21 -23.03.2012).

12. VI международная научная конференция студентов и аспирантов «Язык. Культура. Коммуникация» (Челябинск, ЮУрГУ, 2 - 3.04.2012).

13. Межвузовская научная конференция «Кормановские чтения-II» (Ижевск, УдГУ, 20-21.04.2012).

14. Грехневские чтения-9: литературное произведение в системе контекстов (Нижний Новгород, ННГУ, 26-28.04.2012).

15. V международная научная конференция «Литературный текст XX века: проблемы поэтики» (Челябинск, ЮУрГУ, 15 - 17.05.2012).

Ведущая роль в многолетнем обсуждении данного исследования на кафедре русского языка и общего языкознания, а также в прочтении и корректировке всех материалов на всех 228 страницах, в буквальном смысле ab ovo usque ad mala, должна быть отведена бессменному научному руководителю исследователя, незаменимому и ни с кем не сравнимому Учителю, доктору филологических наук, профессору Т.Н. Дмитриевой.

Важнейшие и существеннейшие замечания высказывались по ходу создания п проверки работы всей кафедрой русского языка и общего языкознания, а особенно профессорами М.Э. Рут и Е.Л. Березович, доцентами Л.В. Доровских, С О. Горяевым, Е.Э. Ивановой, О.В. Мищенко, Ю.Б. Воронцовой, аспирантами М.Н. Гафуровой, Е.В. Поповой, магистрантами Е.О. Борисовой, К.А. Гейном, С.С. Плотниковым. Однако сказать, что исследование имело характер скрытый за стенами аудиторий 306, 307 и 308 (в здании с надписью на фронтоне: «Уральский государственный университет им. A.M. Горького»), означало бы забыть поддержку тех преподавателей департамента «Филологический факультет», кто слышал выступления-доклады, посвященные отдельным элементам исследования, или просто в частных беседах-консультациях прочерчивал лучом света предлагаемых указаний путь в дальнейшей мгле контент-аналитических блужданий. Как свидетельство невозможности не следовать этим ценнейшим находкам и советам исследователь выражает благодарность профессорам Т.В. Матвеевой, Л.Г. Бабеико, И.Н. Борисовой, И.Е. Васильеву, И.Т. Вепревой, О.В. Зырянову, 10.В. Казарииу, H.A. Купиной, O.A. Михайловой, М.Ю. Мухину, A.M. Плотниковой, Л.С. Соболевой, Е.К. Созиной, В.В. Эйдиновой, доцентам Т.М. Ворониной, В.А. Гудову, С.Ю. Данилову, М.В. Дудоровой, Н.М. Мухиной, Л.А. Назаровой, H.H. Попковой, М.В. Слаутиной и многим другим.

Значительные усилия по прочтению и критическому восприятию диссертации вкупе с анализом объемного приложения к ней едва ли могут быть вознаграждены на страницах автореферата скупыми словами благодарности в адрес доцента кафедры зарубежной литературы, к. ф. н. М. Р. Чернышова - именно поэтому здесь выражается благодарность Максиму Рудольфовичу и за глубокий спецкурс «Жанры европейской поэзии», где ряд лекций значительно влиял на успешное завершение работы в духе не только практическом, но и теоретико-филологическом.

Без помощи, поддержки всего дружного коллектива департамента филологии исследование даже в замысле чисго теоретическом просто не могло бы состояться.

По материалам исследования опубликованы работы.

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах, определенных ВАК

1. Бортников В.И. «Сила» в структуре тематической цепочки поэмы Джона Мильтона «Потерянный рай» (на примере единицы power для русскоязычного перевода 1777 г. с приложением варианта контент-аналитической кодировки) // Вестник ЮжноУральского государственного университета. 2012, № 2. (Сер.. «Лингвистика», вып. 14.) - С. 96- 101. (0,35 п.л.)

Статьи, опубликованные в других изданиях

2. Бортников В.И. «Направленность текста» как основание для лексемно-полевого структурирования (на примере латинизмов Песни первой поэмы Джона Мильтона "Потерянный Рай") // Слово в традиционной н современной культуре: тезисы Межвуз. конф. молодых ученых [под ред. J1.A. Феоктистовой]. - Екатеринбург: [ИПЦ «Издательство УрГУ], 2010.-С. 19-21.(0,1 п л.)

3. Бортников В.И. О двух риторических вопросах как элементах вступления в поэме Дж. Мильтона "Потерянный Рай" // Наука в современном мире. Материалы II Международной научно-практической конференции 30 июля 2010 г. - М.: Издательство "Спутник+", 2010. - С. 290 - 294. (0,25 п.л.)

4. Бортников В.И. Лингвистическое отражение "лишней" детали в пространстве русскоязычного переводного текста (на материале поэмы Джона Мильтона "Потерянный Рай" // Грехнёвские чтения-VIll. Словесный образ и литературное произведение: Сб. научных трудов / Отв. ред. И.С. Юхнова. - Нижний Новгород: Издательство "КНИГИ", 2010. - С. 361 - 365. (0,25 п.л.)

5. Бортников В.И. "Рациональная эмоция" в поэме Джона Мильтона "Потерянный Рай": пересечение планов художественного времени в образе Сатаны // Проблемы "ума" и "сердца" в современной филологической науке. Материалы V Международной научной конференции / Под ред. Е.Ф. Манаенковой. - Волгоград: ВГПУ, 2010. - С. 382 - 389. (0,35 п.л.)

6. Бортников В.И. Лексемы "power" и "prepared" как латинизмы, обусловленные контекстом в тематической цепочке Песни первой поэмы Джона Мильтона «Потерянный Рай» (и русском переводе 1780 г.) // Юбилейная студенческая конференция, посвященная 90-летшо УрГУ: сб. лучших студенческих работ, 18 окт. 2010. - Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2010. - С. 28 - 33. (0,25 п.л.)

7. Бортников В.И. Смягчение и ужесточение предвосхищаемого события в переводе 1901 г. поэмы Джона Мильтона «Потерянный Рай» (на материале латиноязычной лексики Песни первой) // Литература XX века: проблемы поэтики: материалы III научной конференции 15- 17 марта 2010. - Челябинск: ЮУрГУ, 2011. - С. 50-54. (0,3 п.л.)

8. Бортников В.И. Контент-аналитическое кодирование Вельзевуловых суждений в поэме Дж. Мильтона «Потерянный Рай»: категория тематической цепочки // Кормановские чтення-2011: Статьи и материалы Межвуз. науч. конф.: Вып. 10/ Отв. ред. Д.И. Черашняя. -Ижевск: УдГУ, 2011. - С. 264-269. (0,35 п.л.)

9. Бортников В.И. Латинизмы полиракурсной характеристики «отпавшего духа» -Маммона - разрушителя - в аспекте сопоставления текста поэмы Дж. Мильтона «Потерянный Рай» н русскоязычного перевода 1901 г. // Язык н культура: Материалы международной научно-практической конференции 16 - 17 ноября 2010 г. (70-летию Борисоглебского государственного педагогического института посвящается...»): В 2 ч. -Борнсоглебск: БГПИ" 2011. - Ч. 1. С. 86-90. (0,35 п.л.)

10. Бортников В.И. Практика различения причины и следствия при фиксации категории времен» в поэме Джона Мильтона «Потерянный Рай» (контент-анализ переводов 1895 и 1976 г.) // Слово в традиционной и современной культуре: тезисы

Межвуз. конф. молодых ученых. Екатеринбург, 21 мая 2011 г. [под ред. J1.A. Феоктистовой]. - Екатеринбург: [ИПЦ«Издательство УрГУ], 2011.-С. 30-32. (0,1 п.л.)

11. Бортников В.И. Семантическое варьирование однокоренных пар латинизмов в первом монологе Сатаны как контекстуальном элементе поэмы Джона Мильтона "Потерянный Рай" // Зарубежная литература: контекстуальные и интертекстуальиые связи: сб. науч. тр. - Екатеринбург: [б.п.], 2011. - С. 53 - 66. [Электронный ресурс]. Режим доступа: IUlp://eIar.usu.ru/hnnd[e/1234.56789/3310 (0,55 п.л.)

12. Бортников В.И. К вопросу о тематической цепочке «страдания» в переводе поэмы Дж. Мильтона «Потерянный рай» 1777 г. (сопоставительно с переводом 1901 г.) // Литература XX века: проблемы поэтики: материалы IV научной конференции, посвященной памяти Н.Л. Лейдермана. - Челябинск: Полиграф-Центр, 2011. - С. 57 - 60. (0,15 п.л.)

13. Бортников В.И. Выделение тематической цепочки первого сегмента в повести Д. И. Фонвизина «Каллисфен» (1786) (сопоставителыто с первым переводом поэмы Джона Мильтона «Потерянный Рай») // Литература XX века: проблемы поэтики: материалы IV научной конференции, посвященной памяти Н.Л. Лейдермана. - Челябинск: Полиграф-Центр, 2011. - С. 60 - 63. (0,15 п.л.)

14. Бортников В.И. Сопоставительный контент-анализ поэмы Дж. Мильтона «Потерянный Рай» в пер. 1895 и 1901 г.: латинизмы второго монолога Сатаны Песни первой в аспекте кодирования // Язык. Культура. Коммуникация. Материалы VI международной научно-практической конференции студентов и аспирантов 4-5 апреля 2011 г. - Челябинск: Полиграф-Центр, 2011. - С. 47 - 48. (0,1 п.л.)

15. Бортников В. И. Тематические смещения в Вельзевуловой риторике Песни первой поэмы Дж. Мильтона "Потерянный Рай" в зеркале текстовых категорий пространства и времени // Зарубежная литература: контекстуальные и- интертекстуальные связи: материалы 4-й ежегодной всероссийской научно-практической конференции студентов, магистрантов и аспирантов - Екатеринбург: [б.и.], 2012. - С. 84 - 96. [Режим доступа к электронной версии ресурса: http://elar.usu.ru/handle/1234.56789/38631 (0,8 п.л.)

16. Бортников В.И. Изучение пространства на факультативе по мильтоноведению // Качество филологического образования в условиях реализации ФГОС: Материалы VIII региональной научно-методической конференции (2 марта 2012 г.). - Екатеринбург: ГБОУ ДПО СО «ИРО», 2012. - С. 106- 110. (0,2 п.л.)

17. Бортников В.И. Обработка художественного текста в гуманитарном дискурсе (на примере эктропии/энтропии текстовой категории в переводе 1777 г. Песни первой поэмы Дж. Мильтона «Потерянный Рай») // Studia humanitatis: от источника к исследованию в социокультурном измерении: тез. докл. и сообщ. Всероссийской научной конф. студентов-стипендиатов Оксфордского Российского Фонда, 21 - 23 марта 2012 г. - Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2012. - С. 278-280. (0,15 п.л.)

18. Бортников В.И. «Детская» дружба Сатаны и Вельзевула во времени течения песни первой поэмы Дж. Мильтона «Потерянный Рай» (как семантическая доля в контент-коде) // Коды русской классики: «детство», «детское» как смысл, ценность и код: материалы IV Международной научно-практической конференции / Отв. редактор ПО. Карпенко. - Самара: Издательство «СНЦ РАН», 2012. -С. 48-52. (0,15 п.л.)

Подписано в печать 08.06.2012. Формат 60\84 /16. Бумага офсетная. Усл. печ. л. 1,0. Тираж 50 эга. Заказ № f £

Отпечатано в типографии Издательско-полиграфического центра УрФУ 620000. I". Екатеринбург, ул. Тургенева. 4