автореферат диссертации по социологии, специальность ВАК РФ 22.00.03
диссертация на тему: Теневые практики хозяйствования

Полный текст автореферата диссертации по теме "Теневые практики хозяйствования"

Ни правах рукописи

МЕЗДРИНА НАТАЛЬЯ ВЛАДИМИРОВНA

ТЕНЕВЫЕ ПРАКТИКИ ХОЗЯЙСТВОВАНИЯ

Специальность 22.00.03 - экономическая социология и демография

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата социологических наук

Тюмень - 2005

Работа выполнена на кафедре экономической социологии ГОУ 13110 «Тюменский государственный университет»

Защита состоится 17 марта 2005 г. в 9 часов на заседании диссертационного совета Д 212.274.05 при ГОУ ВПО «Тюменский государственный университет» по адресу: 625003, г. Тюмень, ул. Ленина, 16, ауд. 113.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Тюменского государственного университета

Научный руководитель:

доктор социологических наук,

Ромашкина Гульнара Фатыховна

Официальные оппоненты:

доктор экономических наук, профессор

Рязанцев Игорь Павлович

кандидат социологических наук, доцент

Грошева Ирина Александровна

Ведущая организация:

ГОУ В! Ю «Уральский государственный универси1ст путей сообщения»

Автореферат разослан « » февраля 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат философских наук, доцент

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Ещё совсем недавно такое явление, как теневая экономика, было темой для закрытых обсуждений в кругу специалистов. В настоящее время термины и понятия "теневая экономика" и "неформальная экономика", "теневые практики хозяйствования" и другие, близкие к ним по смыслу, укоренены в различных категориальных рядах и концептах экономико-социологической и экономико-правовой мысли.

Окрепло и понимание того, что речь идёт не просто о неучтенной части экономического продукта, а о более широком и серьезном явлении, в значительной степени определяющем современное российское хозяйство.

При изучении теневой экономики из поля зрения исследователей иногда "выпадают" социальные процессы, сопровождающие ее. Между тем их роль как "структурного контекста", "социального окружения" весьма велика: они и порождают теневые практики хозяйствования, и сами выступают следствием теневых отношений. Это происходит потому, что люди в функции социальных акторов продолжают входить в привычные для них, с одной стороны, "легальные" социальные группы и организации, а с другой стороны, включаясь в теневую экономику, создают новые "нелегальные" социальные образования, формируют социальную базу "тени".

"Теневая экономика" в целом и "теневые практики хозяйствования" как ее важнейшие элементы в концептуальном плане могут быть представлены как реальные результаты действий, совершаемых "в обход" тех или иных формализованных институтов народного хозяйства: регистрации, отчетности, лицензирования, налогообложения и т. д. Их игнорирование не означает, что теневая экономика пребывает во внеинституциональной среде. Как правило, происходит селективное игнорирование формализованных институтов, которое и задаёт определённую сегментированность теневой экономики и различных теневых практик хозяйствования. Выявление тех или иных областей нарушаемых экономических и социальных норм для российского общества сегодня более чем актуально.

Состояние научных исследований и степень разработанности темы.

Несмотря на то, что проблемы теневой экономики оказались в центре внимания обществоведов только с 1970-х гг., это явление возникло гораздо

раньше. Теневая деятельность за рамками "общественного договора" (Ж.-Ж. Руссо) появилась практически одновременно с возникновением самых первых форм общественного контроля над человеком. Изучение собственно теневой экономики стало развиваться лишь в XX в. под влиянием институцио-нализма, представители которого обращали особое внимание на социальные аспекты реальной экономики - Ч.Барнард, Т.Веблен, Дж. Коммонс, Д.Норт. Предпосылки для исследования теневых практик содержатся в работах Р.Бромлея, М. Грановеттера, Г. Гроссмана, П. Гутмана, Л. Каценелинбойге-на, Д. Мида, Э. Мингиони, К. Морриссона, К. Поланьи, А. Портсса, Р. Роуза, Э. де Сото, В. Танзи, Л. Уэбстера, Э. Файге, П. Фидлера, К. Харта и других.

Исследования по неформальной экономике проводились учеными во многих развитых странах Запада, анализ работ которых проведён российскими учёными Е. Брагиной, В.О. Любимовой, М. И. Николаевой, Л. Ю. Шевя-ковым и другими. При определении объекта анализа исследователи неформальной экономики делали акцент на незаконности экономической деятельности, а то, что конкретно изучали, они называли: "подпольной экономикой" (underground economy), "нерегулярной экономикой " (irregular economy), "теневой экономикой " (shadow economy) - терминами, отличающимися от понятия "неформальная экономика".

С социологической точки зрения концепцию для изучения феномена представил Р. Мертон в рамках развиваемой им теории структурного контекста, явных и латентных функций. Именно в теневой экономике весьма эффективно работает "основная теорема Мертона", которая гласит, что любая попытка уничтожить существующую социальную структуру без создания адекватной альтернативной структуры для выполнения функций, рапсе выполнявшихся уничтоженной организацией, обречена на провал.1 Модель экономического действия состоит из формальной (нормативной, административно-организационной) и неформальной (реально действующей, «органической») функциональных систем, которые в терминах Мертона приобретают живые черты теоретического анализа при исследовании деятельности формальных и неформальных элит, теневых экономических механизмов, феноменов коррупции и/или организованного насилия.

' См.: Merlon R. К. Social Theory and Social Slructure. - New York: Free Press. 1968.1'. 127.

В работах Р.Бёрта, У.Пауэлла, Д.Старка и др. современное хозяйство представляется как совокупность социальных сетей — устойчивых связей между индивидами и институтами. Экономические отношения, таким образом, тесно переплетаются с социальными. В работах М. Грановеттера сетевые связи между индивидами и фирмами представляются как множественные, многозначные, подвергаемые хозяйственными агентами различным интерпретациям и оценкам. Под институтами здесь понимаются не абстрактные нормы и ценности, а формальные и неформальные правила. Последние регулируют практики повседневной деятельности и поддерживаются этими практиками. Теневые процессы как в экономических, так и в неэкономических сферах общества, их причины, особенности развития, их фундаментальная сущность в современной России представлены в публикациях С. Ю. Барсуковой, С. Глинкиной, Т. И. Заславской, Р. Капелюшникова, Т. Корягиной, В.В. Радаева, Р.В. Рывкиной, Т. Шанина и других. Ю.В. Латов - один из научных руководителей нашего общего проекта. Его идеи и теоретические концепции также легли в основу эмпирического сравнительного исследования, проведенного нами. Поэтому степень разработанности темы диссертации определялась, благодаря и его фундаментальным работам в области теневых и неформальных социально-экономических практик. Решая вопросы, связанные с методологией анализа данных проведенного социологического исследования, диссертант опирался на работы Г. Г. Татаровой, Ю.Н. Толстовой, В.А. Ядова.

Необходимо отметить, что сама тема теневых практик в экономической социологии начала рассматриваться совсем недавно, и большинство работ по данной теме посвящены проблеме определения теневых практик и измерения их масштабов. Несмотря на обилие публикаций, на наш взгляд, наблюдается всё же недостаточная изученность социально-экономических детерминант теневых практик хозяйствования. Ощущается определенный дефицит конкретных социологических исследований, которые раскрывали бы влияние различных факторов на распространение теневых практик, этому и посвящена данная диссертация.

Постановка проблемы. Основной проблемой диссертационного исследования стало фундаментальное противоречие между имеющимися наличными теневыми практиками на неформальных российских рынках и их формальными «обрамлениями». Операционализация основной проблемы иссле-

дования заключается в выявлении и количественном измерении признаков теневых практик на неформальных рынках, в изучении взаимосвязей и корреляций между признаками различных форм и частот теневых практик хозяйствования, измерении мотивации вовлеченности в теневые практики представителей различных социальных групп, изучении социоструктурных характеристик общества и межрегиональных различий как действия структурных контекстов (в терминах Р. Мертона) на участников неформальной экономики.

Объект исследования - теневые практики хозяйствования.

Предмет исследования - особенности теневых практик хозяйствования в регионе.

Цель исследования - выявление сущности социально-экономических основ существования, закономерности и тенденции развития теневых практик в российских регионах.

Достижение цели предполагает последовательное решение следующих задач исследования:

1. Анализ институциональных аспектов неформальной экономической деятельности в России.

2. Уточнение сущности и обоснование классификации теневых практик хозяйствования.

3. Изучение теневых практик хозяйствования, выявление мотивов и основных функций предпринимательского поведения в условиях неформальных рынков.

4. Выявление способов и форм оценки и противодействия теневым практикам, фиксация связей между вовлеченностью граждан в теневые практики и ключевыми структурными характеристиками социального котекста, которые эти связи обусловливают.

5. Проведение сравнительного анализа распространения теневых практик в различных регионах России.

Теоретико-методологической основой исследования послужили произведения классиков и современных авторов социологии и экономики. В части обоснования концептуальных подходов автор руководствовался положениями теории действия, теории рынков, неоиституциональной теории контрактных отношений, теории социологического функционализма, сетевого

анализа. В части изучения теневых практик хозяйствования - экономическими и социологическими концепциями неформальной экономики, теневых рынков, теорий мотивации и обмена.

Эмпирической базой исследования выступили результаты проведенных автором анкетирования и интервьюирования как самостоятельно, так и в составе исследовательской группы в рамках инициативной программы «Неформальная экономика», выполненной в 2003-2004 гг. сотрудниками кафедры экономической социологии Тюменского государственного университета с объёмом выборки 2410 человек по Тюменской области. Привлекались данные социологических опросов, проведенных по сопоставимой методике в рамках общей программы совместно с сотрудниками Института социологии РАН и ГУ-ВШЭ в 2004 году в Туле и Ставрополе, с объёмом выборки соответственно 572 и 597 человек.

При обработке полученных результатов был применен дисперсионный, кластерный, факторный анализ с использованием пакета SPSS-12.0.2. Ошибка выборки по одному признаку не превышает 1,5%.

Научная новизна диссертационного исследования:

1. Уточнено содержание понятия «теневые практики» на неформальных рынках и сопряженных с ним категорий в контексте нсоинституциональной социолого-экономической теории.

2. Выявлена совокупность признаков, на основе которых предложена типология детерминант появления теневых практик, концептуализированы и операционализированы условия их существования. Построены теоретические модели возникновения и проявления теневых практик в контексте теории контрактных отношений с учетом анализа типа контракта и его фундаментальной функции. Под последней понимаются акты субъективного взаимного оценивания и признания сторон, заключающихся в том, что чисто экономические отношения как безличные связи превращаются в личные, субъективно значимые контакты.

3. Выделены и структурированы факторы, влияющие на формирование и укоренение теневых практик хозяйствования в процессе их становления и развития в России и в регионе (Тюменская область). Выявлены сущность, структура, функции теневых практик и этапы их становления как различных моделей контрактных отношений.

4. Выделены социальные типы людей, более участвующих в теневых практиках. Рассмотрено распространение схем социальных действий в трёх регионах России, проведён сравнительный анализ. Раскрыты теневые практики бюрократического и предпринимательского типа на основе общих для них параметров в модели контрактных

5. Систематизированы и классифицированы эмпирические данные на основе творческого применения статистической методологии при анализе анкетных данных на основе критериев хи-квадрат Пирсона, стандартизованных остатков в перекрестных таблицах, дисперсионного, факторного и кластерного анализа.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что российская неформальная экономика рассмотрена в КОНТСКСТС социального контракта, легитимность которого проявляется в отражении модели государственного управления, трансформации в массовом сознании типов хозяйственных отношений и предпринимательского поведения на неформальных рынках.

Практическая значимость состоит в возможности использования эмпирических данных:

1) при разработке региональных управленческих решений на основе учета и оценки направленности динамических процессов, в представленной работе;

3) для формирования общественного мнения в теневым практикам и сужения социальной базы

2) для прогнозирования социальных процессов, трансформационный процесс в регионе на основе анализа факторов, влияющих на типичные модели теневого поведения на

3) при разработке учебных курсов «Социология», социология», «Исследование систем управления», и модели в социологии».

Основные положения, выносимые на защиту.

1. Особенности российского способа реформирования экономики, когда реформы проводились «сверху», не подкрепленные массово осознаваемой социальной направленностью этих реформ в сочетании с для

России, с одной стороны, патернализмом по отношению к государству, а с другой стороны, пренебрежением к личности со стороны власти, привели к расширению социальной базы теневых практик на неформальных рынках.

Эмпирические исследования показали, что, с одной стороны, граждане продолжают полагаться на государство, на практике придерживаться взглядов, которые принято называть «патернализм» во взаимоотношениях между государством и гражданином, и, с другой стороны, нарастает пропасть между интересами государства и понимаемыми лично каждым собст-

венными интересами. Люди осознают, что для российского государства человек и личность продолжают оставаться ценностью второго рода, и принимают эту второсортность. Это все, вместе с ментальностыо, традициями и последствиями советского образа жизни и есть питательная среда теневых отношений в России. По различным критериям отмечали, что

доля тех, кто вовлечен в такие отношения, колеблется от 80 - 90% (если брать пассивное и активное участие на «розовых», «серых», рын-

ках); до 20 - 30% (если брать только активное участие в теневых практиках).

2. Нет предпосылок для заключения, что социальной базой «тени» являются маргиналы и низшие слои. Расширение социальной базы тени проявляется, во-первых, в том, что доход, образование и социальное положение граждан прямо коррелируют с частотой активного участия в неформальных практиках, во-вторых, в том, что граждане рассматривают теневые практики как обыденную реальность и ожидают расширение таких в своей жизни. Доказательством этого служит существенный paзрыв между ожиданием теневых практик и реальной частотой их чипам деятельности на неформальных рынках для всех

3. Российская неформальная экономика в форму ненасильственных действий или действий, в обход формальных норм и правил. Неформальные практики в России в большей степени имеют целью уклонение от бремени административных инструкций и обложения высокими налогами. Неформальные практики по собст-

венно ставкам налогов, здесь имеет место воздействие гораздо более сложного механизма. Производство товаров попадает в «тень» также в основном по причине пренебрежения нормами лицензионного и авторского права, что имеет причины как чисто экономического, так и административного характера - дороговизна лицензий и патентов, неразработанность норм и пр. При этом широкие массы оправдывают эти действия в той части, где затрагиваются интересы государства, и осуждают действия личности.

Неформальные практики также включают в себя не фиксируемые в отчетности и договорах или совершаемые в обход закона хозяйственные отношения между людьми, фирмами и государственными институтами. В эти отношения вовлечены достаточно широкие социальные слои.

4. В российских регионах распространены типичные для обществ с низким уровнем развития экономических отношений модели поведения, когда практики, направленные на прямое получение личной выгоды, осуждаются, но это осуждение не связано с их незаконностью. При этом в региональном аспекте распространение неформальных рынков обратно с ВРП, в социальном аспекте - прямо коррелирует с социальной лестнице. Теневые практики на незаконных рынках распространены значительно меньше. Эти практики отличает относительная узость их социальной базы и высокий резонанс в обществе. Это означает, что их распространение гораздо меньше, чем для всех других видов и меньше, чем ожидания населения по отношению к этим видам. По такие практики распространены гораздо шире, чем в России в дореформенный период или в странах с развитой рыночной экономикой.

5. В статистически значимых проявлениях теневых практик на неформальных рынках заметны сильные межрегиональные раз'п<чия, которые связаны, во-первых, с сильной межрегиональной в доходах населения, во-вторых, с существенными различиями в жизни. Одновременное сосуществование и восточного, и западного ярко проявляется в Тюменской области - регионе, самом расположению среди рассматриваемых, самом богатом с точки доходов населения и самом западном с точки зрения развитости

Сравнительный анализ данных, полученных в области, Туле

и Ставрополе показал, что именно в Тюмени выделение

предпринимательского типа поведения, реально отличающегося по своим характеристикам от остальных социальных слоев и имеющего специфические российские черты. Во-первых, заметно формирование сети деловых интересов, которая достаточно замкнута по своим характеристикам, в ней осознается значимость неформальных договоренностей и норм, барьеры между этой сетью и обществом возрастают. Во-вторых, государство формально выведено из этой сети на практике, что приводит к оправданию неформальных теневых действий: коррупции, уклонению от налогов и т.д. В-третьих, предпринимательство уже не противостоит так сильно общественному мнению, как это было раньше, хотя и действует в своих интересах, часто не считаясь с этим мнением. Оправданием таких действий с точки зрения легитимности правил представители бизнеса и бюрократии считают достаточно отчуждённое отношение государства к свободному предпринимательству в большинстве форм его проявления.

6. Неформальный контракт, как особая социальная норма, несет функции субъективного взаимного оценивания наличных ресурсов контрагентов по сделке и признания сторон, при этом чисто экономические отношения, как безличные связи, превращаются в личные, субъективно значимые контакты. Формальный контракт еще не легимитизирован как социальная норма и не получает ценностного обоснования, поскольку уважение формальных норм в обществе чрезвычайно низко. На статически значимых уровнях выявлено, что предприниматели и чиновники предпочитают неформальные отношения формальным. По всем показателям, идентифицирующим теневую деятельность у населения в целом, это - ее осознание, оправдание и мотивация - заметно значительное превышение уровня ожиданий над реальностью, уровня оправдания над осуждением.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась па научных семинарах кафедр социологии и социального управления, экономической социологии ТюмГУ, Всероссийском научном семинаре «Вузовская паука: теоретико-методологические проблемы подготовки специалистов в области экономики, менеджмента и права» (г. Тюмень, ТюмГНГУ, 2003 год), на региональной межвузовской научно-методической конференции «Роль информационных технологий в обучении: проблемы, перспективы, решения» (г. Тюмень,

ТюмГНГУ, 2003 год), на Всероссийской научной конференции «XXI век: новые горизонты гуманитарных наук» (г. Самара, СамГУ, 2004 год).

Основные положения диссертации отражены в публикациях автора. По материалам диссертации опубликованы четыре печатные работы, в том числе монография (в соавторстве).

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, списка литературы и четырех приложений. Работа включает рисунки, таблицы, библиографический список использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во введении обосновывается актуальность темы, характеризуется состояние научных исследований и степень разработанности данной темы в социологической, экономической литературе, формулируются проблема, цель, задачи, объект и предмет исследования, представляется эмпирическая база диссертационной работы, ее практическая значимость, раскрывается новизна и положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Сущность и основы теневых практик хозяйствования в России» диссертант рассматривает теоретические и методологические проблемы социологического исследования явления теневых практик, анализирует эволюцию понятия «теневая практика» и проводит его операционали-зацию, изучает особенности теневых практик в условиях социальных трансформаций.

Развиваемая в диссертационном исследовании концепция современных теневых практик базируется на неоинституциональной теории контрактных отношений, в этом смысле составляет некоторый фрагмент научной дисциплины экономической социологии. Основными предпосылками обоснования авторского подхода являются: методологический индивидуализм, берущий свое начало в методологии М. Вебера; концепция в

различных типах систем социального действия, а также и

реализации контрактов; теория социологического функционализма, которая берет своё начало от идей Р. Мертона и Т. Парсонса и развивается в неоинституциональных экономических теориях; идеи деловой сети.

В рамках неоклассической теории основной является

индивид, что отражает специфику рациональности, феномена редкости (ограниченности) ресурсов, экономического выбора, издержек,

равновесия. Единицей анализа в институциональном варианте теории оказывается институт, трансакция, являющаяся «мельчайшей единицей деятельности».

Традиционный институционализм определяет институт в виде трех элементов, взаимодополняющих друг друга: правил, стандартов поведения и стереотипов мышления. Неоинституционализм определяет институт как ограничения, созданные человеком, которые структурируют политическое, экономическое и социальное взаимодействие как "правила, механизмы, обеспечивающие их выполнение и нормы поведения, которые структурируют повторяющиеся взаимодействия между людьми", а также как "формальные правила, неформальные ограничения и способы обеспечения действенности ограничений.

Научная проблема заключается в том, что было выявлено противоречие: мы исследуем поведение индивида, но действует и

он в качестве участника коллективного выбора. Это противоречие может быть разрешено на основании исследования процедур частных

и коллективных интересов. Механизмы согласования связаны с разработкой общей базы согласия между индивидуальным и коллективным выборами; поиском критерия общего и различного в моделях рыночного и типов поведения; определением отличающихся типов и особых

интересов людей, воплощаемых в моделях рыночного и группового поведения; определением отличающихся условий, в которых люди, встроенные в эти модели, исповедуют свои различные убеждения. Эти положения теоретически связаны с концепцией обмена как социального и выбора, так и с концепцией действия контрактов.

В советское время теневая экономика представляла собой такие виды хозяйственной деятельности, которые и санкции со стороны официальных органов

выполняла в советской хозяйственной системе важные функции, из которых главными были две. Первая - экономическая, состоявшая в компенсации дефектов работы официальной советской экономики. Вторая - состоявшая в обеспечении социальной ниши для предприимчивых людей, которые не могли реализовать себя в официальных структурах.

В современной России функции и роль теневой экономики претерпели существенные изменения. Особенности способа, который выбрала Россия для рыночных трансформаций - преобразований, проводимых «сверху», определили и особенности российской постсоветской теневой Наиболее распространенный путь включения субъектов в деятельность - это обретение ими определенного статуса, дающего право распоряжения благами и обеспечивающего отсюда возможности неформальной деятельности.

Другой особенностью теневых практик является функция социально-экономического выживания с их помощью. Для России эту функцию можно считать центральной, так как жизнь огромного большинства невоз-

можно понять, если не принимать во внимание их деятельность в неформальной экономике.

Социальные практики рассматриваются автором как устойчивые системы взаимосвязанного и взаимно ориентированного действия акторов в экономической, политической, культурной сферах общества. «Формальные» социальные практики действующих акторов характеризуются правовым и/или административным характером их направленности, «неформальные» социальные практики - неправовым и/или «неадминистративным».

Исходное определение неформальной экономики - это совокупность хозяйственных отношений, не отражаемых в официальной отчетности и формальных контрактах. Понятие структур неформальной экономики как абстрактных позиций заменяется здесь понятием «полей» — локальных порядков или арен взаимодействия акторов, в которых создаются и не-

формальные экономические институты. Взаимодействию некие

правила и способы распределения ресурсов - собственно практики хо-

зяйствования.

Следуя за В.В. Радаевым, выделим три принципиально разных подхода к интересующему нас предмету. Первый подход определяет неформальную экономику как совокупность форм хозяйства или секторов экономики, противостоящих государству и формализованным сегментам рынка. Второй подход трактует неформальную экономику как совокупность существующих во всех без исключения секторах экономики. В рамках третьего подхода неформальная экономика предстает как определенная ло-

гика действий экономических агентов, как некий идеальный тип (в веберов-ском смысле), с которым сопоставляются исследуемые экономические реалии.

Сегодня утверждается, что новые законы и нормы нередко остаются на бумаге, реальные же теневые практики развиваются так, как если бы этих норм не было. Фиксируется растущая роль теневых правил и норм в экономике, политике и других сферах общественной жизни. Отмечается, что доминирование неформальных отношений над формальными регуляторами -главная черта, отличающая Россию от стран Центральной и Восточной Европы. Неформальные модели взаимодействия и теневые практики оказались важнейшим адаптационным ресурсом, позволяющим смягчить стартовые издержки переходного кризиса и с меньшими потерями приспосабливаться к новым, изменившимся условиям. Именно они помогли амортизировать многочисленные шоки, сопровождающие процесс трансформации.

Авторское прикладное исследование предполагало использование социологических техник, анализа реального поведения, ориентированного на контракты. Как показало социологическое исследование, деловая сеть в данном случае выступает целостной системой целеполагания и целеосуществле-ния, функционирующей по законам малой группы на принципах стратегического выбора, ориентирующая всех ее членов на осуществление неформальных и нелегальных сделок, влияющих на «свою долю» изъятия дохода согласно статусу каждого члена сети.

Деловая сеть гибка и прочна, и как реальный феномен она являет собой некую структурную сложность, обеспечивающую взаимодействия ее членов, и достаточно эффективное прибыльное поведение; се элемен ты автономны и многофункциональны и в то же время действуют по игры,

что позволяет извлекать ренту и прибыль из хаотично организованной внешней среды, исходя из различных статусных уровней ее членов и самой деловой сети. Чем выше статус сети, тем выше доходы ее членов.

Во второй главе «Эмпирический анализ теневых практик хозяйствования» автор представил анализ и структуру теневых практик.

Исследования, на которых основывается дальнейшее про-

водились в 2000 - 2004 гг. в составе исследовательской программе

«Неформальная экономика» под руководством проф. и проф.

Г.Ф. Ромашкиной. Эмпирическая часть программы включает в себя проведение массового опроса в Тюмени и Тюменской области 110 репрезентативной выборке (объем выборки 2410 чел. - 2004 г.). Также на условиях взаимного обмена нам были переданы данные по массовым опросам, в

Туле, Ставрополе, руководитель - Ю.В. Латов (ИС РАН - 2004 г.).

Результаты исследования анализировались с применением пакета SPSS 12.0.2. Основные методы, применяемые в исследовании: контент-анализ документов, частотный анализ, проверка значимости на основе критерия хи-квадрат, критерии Пирсона и Спирмена, анализ стандартизованных остатков в перекрестных таблицах, дисперсионный, факторный и кластерный анализ.

Итак, неформальные структуры раскрываются в опера-

циях, а именно: в легальной, полулегальной и обнаружи-

вая внутренние потенциалы, тенденции, в процессе

функционирования. На основе групп вопросов, задаваемых в форме оценки ожидания, доверия и практических проявлений и

теневых практик, по шкале от 1 до 5 строились эмпирические индексы, оценивающие показатель от «0» - минимальный уровень ожиданий, доверия и согласия с высказыванием до «100» - максимальный уровень на основе линейного преобразования средних. По эмпирическим показателям, отражающим теневые практики в легальной неофициальной экономике, наблюдается одобрение населения по отношении к этим практикам.

В сфере нарушения прав в легальной экономике (обман, обсчет, торговля нелицензированной продукцией и пр.), замечено, чю ожидания распространенности теневых действий существенно

теневые практики. При этом в Тюмени и Туле и одобре-

ние теневых практик существенно выше, чем в объясняют

свои действия разумно, и для нас важно выявить объяснения,

интерпретацию теневой активности на уровне массового в той ме-

ре, в какой вообще позволяют что-либо реально мето-

ды. Можно говорить о существенном разрыве между показателями частоты теневых практик и ожиданиями населения.

В Тюмени наблюдается более высокий порог практик в неформальном секторе экономики (без и подарков).

Это сопровождается тем, что частота таких практик в Тюмени выше, чем в других регионах, но весьма незначительна. Индекс ожиданий во всех регионах существенно превышает индекс частоты полуправовых ирак'шк в неформальном секторе экономики (рис. 1), Интересно то, что наибольший разрыв между ожиданиями и практиками наблюдается в Туле. В Тюмени население в среднем склоняется к осуждению обмана, а в Ставрополе обман оказывается допустим в большей степени.

Рис. 1 Индексы для легальной (неофициальной) и полунранонойэкономики. Примечание. Индекс изменяется от 0 до 100. «0» сосл встану а минимальному уровню ожидания, одобрения, доверия.

Распространенной частью полуправовой теневой обмен подарками, подношениями и взятками. Причем обмена напрямую связан с двумя аспектами. Во-первых, региона, обычаями, традициями и верованиями и, с уровнем развития в регионе рыночных отношений (табл.1).

На примере сравнения этих трех различных по своим характеристикам регионов, мы можем проследить, как трансформирую 1СЯ шпичсскис полупрактики в зависимости от развитости

Таблица1

Сравнение средних показателей неправовых практик

Тюмень Тула Ставрополь

Вопросы сред- стд. сред- С1Д. сред- стд.

нее ото нее 01 К,1 нее откл

Можно ли считать подношением официальному лицу (или «взяткой»)

1) Предложение наличных денег 4,44 1,04 4,61 0,81 4,69 0,70

2) Дарение ценных вещей (магнитофона, ювелирных украшений, 3,79 1,12 4,18 0,93 4.31 0,92

компьютера и др.)

3) Предложение процента с заключаемой сделки 3,58 1,27 3,68 !,!8 4.36 0,91

4) Обещание ответных услуг 3,03 1,23 3,20 1.13 3.72 1,05

5) Приглашение в ресторан 2,95 1,22 2,95 1.19 3.61 1,03

6) Дарение букета цветов, коробки конфет, сувениров 2,16 1,12 2,31 1,19 2,90 1,24

Кому Вы делали подарки?

7) Врачам, другим медицинским работникам 2,29 1,11 2,87 1,05 3,59 1,17

8) Работникам сферы услуг (например, чаевые официантам) 2,19 1,23 2,20 1,21 2.00 1,02

9) Учителям 2,13 1,14 2,46 1,20 2,40 1.28

11) Чиновникам 1,73 1,10 1,79 1,03 2,85 1,43

12) Сотрудникам правоохранительных органов 1,66 1,05 1,70 1,04 3,41 1,42

13) Партнерам по бизнесу 1,65 1,02 1,47 0,91 1.40 0,83

14) Вышестоящим руководителям, от которых зависело получение 1,54 0,98 1,71 1.05 2.15 1,33

должности

15) Работникам коммунального хозяйства 1,41 0,84 2,09 1,23 2,28 1,33

Примечание. Минимум - 1. Максимум - 5. В анкете значение I соо тостует в различных случаях не согласен, никогда, нельзя; значение 5 - максима н.нос соишсис с утверждением. постоянно.

Предложение наличных денег население считас! «ншкои» с наибольшей уверенностью, это подтверждается наибольшим значением среднего и наименьшим разбросом. С наибольшей уверенностью рассмат-

ривается дарение букета цветов, коробки конфет, сувениров, что также подтверждается наименьшим значением разброса. к

понятию «взятка» одинаково во всех регионах. В Тюмени оценки частот взяток оказываются ниже, чем во всех других регионах. В ответах па вопрос, кому Вы делаете подарки, уверенно лидируютмедицинские работники. Это говорит о том, что в здравоохранении продолжает сохраняться «двойная мораль», когда за мнимой бесплатностью скрывается одна из наиболее «взятко-емких» сфер. При этом наибольшее значение этот показатель имеет в Ставрополе, а наименьший - в Тюмени.

В Тюмени, самом богатом регионе из всех рассматриваемых, солидарность населения существенно ниже, но и более свободны всем типам и формам неформальных экономических отношений, в некриминальной сфере, подтверждается гипотеза о том, что виды внеправовых практик для регионов существенно различны.

Рассмотрение взаимодействия традиций, реформ (или модернизаций) и возникающих в результате этих модернизаций новых структур позволило сделать следующие эмпирические выводы. Предприниматели неформальные отношения формальным. По всем показателям, идентифицирующим теневую деятельность, ее осознание, оправдание и мотивацию, заметно значительное превышение ожидаемых частот над реальными. Однако, по-видимому, основной причиной легального и от

налогов следует считать избыточное налоговое бремя и за-

конодательства. И бороться с уклонением от налогов следует, прежде всего, не репрессивными методами налоговых органов, и не только за счет снижения налогов, а совершенствованием налогового системы его исполнения и легитимизации налоговой культуры в

Практические оценки осуждения практики невыплаты налогов в сознании респондентов ранжируются следующим образом: взаимного обмана, оправдание поддержки неформальных сетей,

закона, оправдание возможностей повышения степени для

последних двух вариантов наблюдаются значимые различия населения. Немаловажно, что с понижением поддержки и нием варианта ответа возрастает размах вариации

межгрупповые различия, можно заключить, что по первым вариантам

наблюдается ценностное согласие, а по последним двум - на-

пряженность. Для ухода от налогов респонденты считают допустимым ис-

пользовать возможности, представляемые законом и основанные на брешах в законе, но не допускают использование тех возможностей, кочорыс нарушают закон. Предприниматели руководствуются не абстрактными сравнениями пользы государства и потерь от налогообложения, а вполне конкретными соображениями о величине риска: насколько сумма налога выше, чем санкции за уклонение от него. Если последствия уклонения не слишком тяжелы, а вероятность обнаружения невелика, то большинство предпринимателей предпочтет уйти от налогов или минимизировать их, слабыми местами и противоречиями в налоговом законодательстве и в технике взимания налогов.

Мы не можем говорить о прямой зависимости между тем, как респондент ответил на этот вопрос, и тем, платит ли он налоги или нет. Но вполне очевидно, что установка такого рода служит оправданием части налогоплательщиков скрывать свои доходы. То есть если человек не исполняет налоговое законодательство, то он, скорее всего, не будет осуждать неплательщиков налогов, в то время как человек, в полной мере исполняющий налоговое законодательство, скорее обвинит неплательщиков. Таким образом, формируется норма, согласно которой отказ от строгого и формального соблюдения налогового законодательства

ем и находит оправдание в глазах общественного мнения. Практика высокого налогообложения не только бьет предпринимателя по карману, но и косвенным образом стимулирует рост теневых практик в отношениях. Проблема уклонения от налогов скорее всего сохранится в ние ставок налоговых платежей, предлагаемое

принимателями и экспертами, может облегчить условия дея-

тельности, но уровень собираемости налогов вряд ли

ся, по крайней мере, в обозримой перспективе. Причина кроется в том, что неуплата налогов государству, как практика жизни, уже утвердилась на нормативной уровне.

Проверка на значимость межгрупповой дисперсии макси-

мально значимые различия между группами, и ответы на две

подгруппы: предприниматели и все остальные. Можно говорить о зарождении некоего ценностного согласия в группе предпринимателей. Декларативные заявления о честности далеко не всегда уровне не-

формальных практик. Ответы на вопросы позволяют увидеть, что различия между декларативной готовностью к честным партнерским взаимоотношениям в бизнесе и неформальными практиками существуют, и

По данным исследования, весьма низок уровень доверия к органам правопорядка и существенно выше среднего готовность их (для представителей органов охраны правопорядка ее можно уровне 50-80% в зависимости от сферы обмана; в отношении прямого нарушения закона такая готовность равна 30-40% , а косвенное нарушение или нарушение прав контрагента без нарушения закона - 40-50%.).

В этих сферах наблюдаются весьма небольшие различия между социальными группами как по отношению к собственности, так и доходу, однако весьма значительны различия между регионами. При неформальные и формальные нормы четко распределились по шкале от согласия и одобрения по отношению к органам и законам, а

договоры, по мнению респондентов, в любом случае

Наиболее противоречивой и непоследовательной позиция

респондентов в отношениях между государством и личностью. Дуализм проявляется в том, что на словах, избегая по возможности с правилами игры, люди на практике игнорируют формальные нормы и правила, предпочитая на микроуровне сети межличностных Граждане продолжают рассчитывать на помощь государства практически при всех затруднениях и проблемах, хотя на уровне деклараций

В работе выяснялось, какие слои являются базой теневой

активности. Для этого был проведен кластерный анализ К-средних

на основе ответов на вопросы анкеты об доходов,

структуре расходов, уровню потребления и образе жизни ( 38 вопросов). В результате было получено пять кластеров. К первому кластеру, назовем его нижним слоем, принадлежат респонденты, которых

наименьший, в соответствии с этим покупки они

также совершают реже, чем все остальные, денег им только на

самое необходимое. В противоположность первому поста-

вить второй кластер - высший слой. Доход этой части значи-

тельно больше, чем у всех остальных, больше и денег

достаточно, чтобы купить все необходимое. приня-

ты за слой ниже среднего, ядро среднего слоя, слой выше среднего, которые входят в совокупный обобщенный средний слой, границы и критерии в этих промежуточных слоях размыты и неустойчивы. Кластеры располагаются не по порядку данных, а по значимости (или устойчивости) результатов. Максимально значимо выделились нижний и верхний слои. Большая часть (55%) выборки в кластерный анализ не попала, поскольку разброс очень

велик, что косвенно подтверждает вывод о том, что стратификация общества пока неустойчива. Объем валидной подвыборки (1092 чел.), тем не менее, позволяет сделать некоторые выводы. Далее, с помощью факторного анализа из 19 вопросов методом собственных векторов были факто-

ров, которые как можно более полно объясняют связи, между

теневыми практикам. Для среднего и высшего слоя характерно участие практически во всех рассматриваемых теневых практиках. высок процент его постоянного участия в них: «средний класс вполне вписался

в теневые экономические практики и вовсе не борется за выход из "тени в » 2

свет » .

50 -

40

NTII.ES оГ РАС2_1

Рис. 2 Связь между социальными слоями п фактором «Злоупотребление общественным положенном»

г Малева Т. М.. Социальна« политика и социальные страты в соврсмсннпй России К'ула пришла Россия?. Итоги социетальной трансформации / Под общ. ред. Г И. '!асла«см>м. М ■ Московская высшая школа социальных и экономических наук, Интсрцсн ф. 2003. 108 с

Особенно это оказалось очевидным при рассмотрении связи между кластерами и факторами «Воровство» и «Злоупотребление общественным положением», имеющими наибольшую значимость из шести полученных (рис.2). Если рассмотреть тех, кто постоянно ворует, то вероятное!I», чю это окажется респондент, принадлежащий к слою выше Среднею, ночги в три раза выше, чем для всех остальных. Если рассматривать тех, злоупотребляет общественным положением, то вероятнее всего ЭТО будут респонденты, принадлежащие высшему слою. Пассивное нарушение норм нрава в торговле - фактор, который показывает нам, что высший слой очень редко принимает пассивное участие в теневых практиках, в случае, их очень редко обманывают продавцы, им редко сообщается ненерная информация о товаре и т. д. (около 30%). Нижний слой, наоборот, хараюеризуегся 110СТОЯН-ным пассивным участием в теневых практиках (их чаще обманывают).

Рис. 3 Стандартизованные остатки: Вы встретитесь со случаями нарушения закона по отношению к гражданину

Рис. 4 Стандартизованные остатки: Вы встретитесь со пучаямн нарушения закона по отношению к государству

Проведенный анализ стандартизованных остатков расхождения между наблюдаемыми и ожидаемыми частотами, участием и противодействием теневым практикам позволяет подтвердить вывод (рис. 3, рис. 4). Статистика хи-квадрат подтверждает значимость получаемых выводов на максимальном уровне (табл. 2).

Таблица 2

Статистика критерия хи - квадрат

Примечание. Частоты, меньшие 5, ожидались в 0 ячейках (,0%). Минимальная ожидаемая частота равна 803,3. *3начимыми являются значения <0,05. Максимально значимыми < 0,001.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования и формулируются основные его результаты.

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ НАШЛО СВОЕ ОТРАЖЕНИЕ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ:

1. Мездрина Н.В., Губин В.И., Федорова Е.А. Применение корреляционного анализа к решению производственных задач // Материалы региональной научно-методической конференции «Управление качеством образования» ТюмГНГУ. Тюмень, 2003. С. 229-232. 0,2 п. л. (0,1п.л.)

2. Мездрина Н.В., Ромашкина Г.Ф. Теневые практики хозяйствования в регионе (на примере Тюменской области)// Материалы Всероссийской научной конференции. СамГУ. Самара, 2004. С. 203-207. 0,2 п.л. (0,1 п. л.)

3. Мездрина Н.В. Теневые практики в экономической сфере: Тюменская область // Математические методы и модели в экономике и управлении Выпуск 2. Тюмень: ТюмГНГУ, 2004.0,8 п. л.

4. Мездрина Н.В., Абдалова Ю.П., Давыденко В.А, Ромашкина Г.Ф, Тарасова А.Н. Теневые практики хозяйствования в регионе.// Глава в коллективной монографии: Социология неформальных отношений: экономика, политика, культура. Тюмень: Вектор Бук, 2004. С. 250. 15,6 п. л. (3,8 п. л)

5. Мездрина Н.В. Структура теневой экономики //XV Уральские социологические чтения. 2005. 0,2 п. л.

Подписано к печати И РА № Заказ №

Формат 60x84 '/16 Отпечатано на RISO GR 3750

Бум. писч. № 1 Уч. - изд. л. / Усл. печ.л. Тираж yfQQ

экз.

Издательство «Нефтегазовый университет» Государственного образовательного учреждения высшего профессиональнвго образования «Тюменский государственный нефтегазовый университет^ Л 625000, Тюмень, ул. Володарского, 381 ~ ■жГЙ Отдел оперативной полиграфии издательства «Нефтегазовый униЬ^кИстЛ -С 625039, Тюмень,ул Киевсха^ Щ /

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата социологических наук Мездрина, Наталья Владимировна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1 СУЩНОСТЬ И ОСНОВЫ ТЕНЕВЫХ ПРАКТИК ХОЗЯЙСТВОВАНИЯ

1.1 Институциональные аспекты неформальной экономической деятельности.

1.2 Сущность и классификация теневых практик хозяйствования.

1.3. Теневое предпринимательство, причины его развития в России.

ГЛАВА 2 ЭМПИРИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ТЕНЕВЫХ ПРАКТИК ХОЗЯЙСТВОВАНИЯ.

2.1. Сравнительный анализ распространения теневых практик в регионах России.

2.2. Теневые практики хозяйствования в Тюменской области.

2.3 Оценка и противодействие теневым практикам.

2.4 Теневые практики в контексте стратификации общества.

Введение диссертации2005 год, автореферат по социологии, Мездрина, Наталья Владимировна

Актуальность темы исследования. Ещё совсем недавно явление теневой экономики было темой для закрытых обсуждений в кругу специалистов [68].

В настоящее время такие термины и понятия, как "теневая экономика" и "неформальная экономика", "теневые практики хозяйствования" и другие, близкие к ним по смыслу, обосновались в различных категориальных рядах и концептах экономико-социологической и экономико-правовой мысли [1,7, 24, 25,27, 48, 50, 56, 64, 70, 74, 77, 98, 99, 113, 114, 119, 134, 135].

Окрепло и понимание того, что речь идёт не просто о неучтенной части экономического продукта, но о более широком и серьезном явлении, в значительной степени определяющее современное российское хозяйство.

При изучении теневой экономики из поля зрения исследователей иногда "выпадают" социальные процессы, её сопровождающие. Между тем их роль как "структурного контекста" (Р. Мертон) [93], "социального окружения" весьма велика: они и порождают теневые практики хозяйствования, и сами выступают следствием теневых отношений. Это происходит потому, что с одной стороны, люди в функции социальных акторов, продолжают входить в привычные для них с одной стороны "легальные" социальные группы и организации, а с другой стороны, включаясь в теневую экономику, создают новые "нелегальные" социальные образования, формируют социальную базу "тени". В противоречии с социологической концепцией Р. Мертона выступают сегодня многие "экономико-правовые концепции", "сохраняющие сегодня доминирующие позиции" [27], в которых утверждается, в частности: «Его смысловая нагрузка состоит в том, что доминантной сущностью теневой экономики является экономическое начало - деструктивный характер экономической деятельности» [41, 42, 64, 140], и «деструктивное воздействие на человека осуществляется по следующим направлениям: во-первых, через формирование и удовлетворение иррациональных потребностей человека, способных физически и нравственно деформировать личность; во-вторых, через различные формы покушения на частную или личную собственность людей, что является так же посягательством на свободу, справедливость и нравственное здоровье граждан; в-третьих, через производственные условия, в которых трудится человек (положение человека как фактора производства). Труд в тяжелых, вредных условиях разрушает физическое здоровье, а нередко и вообще лишает человека исходного естественного права -права на жизнь» [27]. Экономическая социология никак не может согласиться с таким взглядом на человека и его роль в экономике.

Теневая экономика" в целом и "теневые практики хозяйствования" как ее важнейшие элементы в концептуальном плане есть реальные результаты действий, совершаемых "в обход" тех или иных формализованных институтов народного хозяйства: регистрации, отчетности, лицензирования, налогообложения и т. д. Их игнорирование не означает, что теневая экономика пребывает во внеинституциональной среде. Как правило, происходит селективное игнорирование формализованных институтов, которое и задаёт определённую сегменти-рованность теневой экономики и различных теневых практик хозяйствования. Выявление тех или иных областей нарушения экономических и социальных норм, безусловно, для российского общества сегодня более, чем актуально.

Состояние научных исследований и степень разработанности темы.

Широкое комплексное изучение теневой экономики как на Западе, так и в России началось относительно недавно. Если «чистая» экономическая теория XVIII-XIX вв. игнорировала теневые стороны экономической жизни, считая их маловажными для науки, то социологическая теория стремилась увидеть социальные механизмы распространения «неправовых» социальных практик, взаимосвязь этих практик с формальными и неформальными изменениями, которые осмысливались через социальные действия, которые в сложившихся условиях осуществляли социальные акторы, имеющие разные социальные ресурсы, различные интересы и играющие в обществе разные роли. Изучение собственно теневой экономики стало развиваться лишь в ХХв. под влиянием институцио-нализма - течения и в экономике и в социологии, представители которого обращали особое внимание на социальные аспекты реальной экономики.

Хотя проблемы теневой (неформальной) экономики оказались в центре внимания обществоведов только с 1970-х гг., это явление возникло гораздо раньше. Эта деятельность за рамками "общественного договора" (Ж.-Ж. Руссо) возникла практически одновременно с возникновением самых первых форм общественного контроля над человеком. То, что история всех обществ с государственной организацией неотделима от истории неформальной экономики, доказали немецкие учёные К. Гретчманн и В. Меттельзифен [175]. Американский экономист Э. Файг построил модель, отражающую динамику соотношения зарегистрированного {observed) и незарегистрированного (unobserved) секторов экономики в период развития от натурального хозяйства до современного "государства всеобщего благосостояния" [173]. В основе модели лежит предположение, что историческое развитие общества связано с усилением государственного регулирования хозяйственной жизни и с расширением теневой экономики как "ответа" на "вызов" этатизма.

Отцом" нового научного направления по праву считается английский социолог Кейт Харт, который в 1970-е гг. обнаружил, что горожане "третьего мира" в значительной мере (или даже в большинстве) не имеют никакого отношения к официальной экономической системе [152]. П. Фидлер и Л. Уэбстер представили основные черты, присущие неформальному сектору для стран Африки [174]. К исследователям-африканистам присоединились специалисты по странам Латинской Америки и Азии. Английский специалист по проблемам "третьего мира" Рей Бромлей провёл обзор генезиса теорий неформальной экономики (informal economy) и взрыву ее популярности [169]. Дональд Мид и Кристиан Морриссон провели сравнительные экономико-социологические исследования теневых практик неформального сектора по странам: Эквадор, Ямайка, Алжир, Тунис, Нигерия, Свазиленд и Таиланд по таким признакам, как легальность (регистрация, уплата налогов, соблюдение законодательства о труде) и капиталоемкость предприятий малого бизнеса, (в выборку вошло 2200 предприятий из всех этих семи стран) [180]. Грегори Гроссман и Арон Кацене-линбойген опубликовали в 1970-е гг. статьи о теневой экономической деятельности в советской экономике [176, 177], где показали, что за ширмой всеобщей планомерности скрывалась такая экономическая система, где неформальное производство по сути дела играло не меньшую роль, чем производство официальное.

Советские учёные С. Хавина и Л. Суперфин отразили советологические концепции "второй экономики" [150], а американский экономист К. Гэдди опубликовал работу о неформальном рынке труда в СССР [33]. Американский учёный П. Гутманн выявил элементы "подпольной экономики" в США, показав, что неучитываемая деятельность разрослась настолько, что пренебрегать ею нельзя, а Эдгар Файг подсчитал, что "нерегулярная экономика" (irregular economy) США охватывает около трети официального ВНП, т. е. примерно столько же, сколько неформальная экономика в странах "третьего мира" [32]. "Иррегулярная экономика", по Э. Файгу, - понятие более широкое, чем "неформальная экономика", поскольку включает все виды нерегистрируемой (теневой) деятельности, в том числе мафиозные и "беловоротничковые". Размеры неформальной экономики США на 1978 г. В. Танзи оценил в 4,4% от официально зарегистрированного ВНП, а П. Гутманн - в 10% [32, 185]. Исследования по неформальной экономике стали проводиться во многих развитых странах Запада, анализ которых проведён в монографии российских учёных М. И. Николаевой и А. Ю. Шевякова [100], в работах Е. Брагиной, В.О Любимовой, И. X. Райга [10, 88, 127] и других авторов. При определении объекта анализа исследователи неформальной экономики делали акцент на незаконности экономической деятельности, а то, что конкретно изучали, они называли: "подпольной экономикой" (underground economy), "нерегулярной экономикой" (irregular economy), "теневой экономикой " (shadow economy) - терминами, отличающимися от понятия "неформальная экономика".

Переворот в умах всех исследователей о роли и значении теневой экономики в современном рыночном хозяйстве произвела опубликованная в 1989 г. монография перуанского экономиста Э. де Сото "Иной путь" [36]. Концепция "Иного пути" определяет преобладающую сейчас в науке парадигму теорий неформального сектора экономики. Открытие Э. де Сото - это принципиально новый подход к объяснению генезиса теневой экономики. Основной причиной разрастания неформального сектора автор посчитал не отсталость сельских мигрантов, будто бы не способных найти себе место в легальном секторе, а бюрократическую заорганизованность, препятствующую свободному развитию конкурентных отношений. До сих пор считалось, что легальный сектор является носителем современной экономической культуры, в то время как теневой сектор — пережиток традиционной экономики.

По утверждению Э. де Сото, «теневики» устанавливают истинно демократический экономический порядок, организуя свое частное хозяйство на принципах свободной конкуренции, в то время как легальная экономика развивающихся стран опутана мощными коррупционными узами.

Понять их сущность - это очень важно в научном плане. История полна примеров борьбы с коррупцией, но её адекватное научное рассмотрение - это проблема относительно новая. Научный анализ начинается тогда, когда от обсуждения неблаговидных поступков отдельных людей переходят к анализу объективных обстоятельств, вызывающих подобное поведение и, возможно, влияющих и на моральные нормы, действующие в данном обществе. Не случайно у истоков научного анализа коррупции стоял М. Вебер [17].

С социологической точки зрения концепцию такого же подхода, как и у Э. де Сото и М. Вебера, представил Р. Мертон в рамках развиваемой им теории структурного контекста, явных и латентных функций [93], которая развивается далее в данной диссертации на основе социальных фактов и наших исследований. Именно в теневой экономике весьма эффективно работает "основная теорема Мертона"'. "любая попытка уничтожить существующую социальную структуру без создания адекватной альтернативной структуры для выполнения функций, ранее выполнявшихся уничтоженной организацией, обречена на провал" [93]. Модель экономического действия слагается тогда из формальной (нормативной, административно-организационной) и неформальной (реально действующей, «органической») функциональных систем, которые в терминах Мертона приобретают живые черты теоретического анализа при исследовании деятельности формальных и неформальных элит, теневых экономических механизмов, тех же феноменов коррупции и/или организованного насилия.

Подход, объясняющий широкое внедрение неформальной экономики, предложен американским социологом А. Портес, который убедительно показал, что различные сегменты неформальной экономики органично включены в ткань хозяйственной жизни общества, что является адекватным "ответом" на "вызовы" глобализации хозяйственной жизни [109]. Американский криминолог Э. Сатерленд сформулировал новую для его времени концепцию "преступности среди людей в белых воротничках", когда скрытая, противоправная деятельность является неотъемлемым компонентом повседневной деловой практики "большого бизнеса" [137]. Этот подход также концептуально близок к теории структурного контекста, явных и латентных функций Р. Мертона, и отличается лишь в расстановке акцентов.

Прорывным» же моментом в изучении экономики преступности связан с именем американского экономиста Гэрри Беккера, Нобелевского лауреата по этой тематике, который проанализировал преступность с точки зрения действия рационального индивида - преступника, максимизирующего выгоду при ограниченных ресурсах [8]. Принцип оптимизирующего поведения оказался в итоге универсальным, что позволило конструировать различные математические модели такого социального поведения.

Итальянский учёный С. Бруско предложил концепцию "децентрализации и деформализации" сегментов неформальной экономики, которые стали "ответами на предшествующий рост власти профсоюзов и ограничений, накладываемых ими на крупные фирмы". Подчеркнём, что в настоящее время теорию деформализации правил в современной российской теневой экономики активно и продуктивно развивает В.В. Радаев в рамках нового направления экономической социологии - социологии рынков [113, 114].

Теневая экономика и её производные в поле внимания отечественной экономической науки попали в конце 1980-х гг. [108, 24, 68]. Так, Т. Корякина доказала, что российская теневая экономика коренится в старой системе и как таковая развернулась в 1980-е годы, причём в теневой экономике производилось 45% социального продукта, оборот теневой экономики в 1988-1989 гг. достигал 70-90 млрд. руб.; занятость в ней - около 30 млн. человек [68]. А по расчётам немецкого экономиста Ульриха Тиссена, для России оценка нижней границы теневой экономики на конец 1995 г. составляла более 60% [146].

Согласно концепции С. Глинкиной, централизованная система управления породила в России довольно крупный сектор теневой экономики и теневых капиталов, захвативших и нижние этажи командной экономики, и ключевые позиции в иерархиях хозяйственной власти. В сферу действия теневого рынка оказались вовлеченными не только материальные ресурсы, фонды и лимиты, но и должностные: права распоряжения и контроля, посты чиновников разного ранга. Административный, или бюрократический, рынок был неотъемлемой стороной централизованной системы управления и во многом предопределил судьбу последней [24] в пореформенной России.

Едва ли не первая серьезная попытка провести комплексный экономико-социологический и правовой анализ теневых процессов в России была предпринята на научной конференции «Теневая экономика (экономические, социальные и правовые аспекты)» в 1996 г., а также на заседании специалистов за «круглым столом» в 1997 г. [54] и на заседании Российского экономического форума 2001 г. [55]. На основе докладов на Московской международной конференции в 1998 г.: "Эксполярные/ неформальные экономики: сущность и методы изучения" вышла очень содержательная монография под редакцией Т. Шанина [156].

Теневые процессы как в экономических, так и неэкономических сферах общества, их причины, особенности развития, их фундаментальная сущность в современной России представлены в публикациях лидеров московской экономико-социологической школы: С.Ю. Барсуковой [4-7], Т. И. Заславской [44-51], Р. Капелюшникова [57-60], В.В. Радаева [111-125], Р.В. Рыбкиной [131-136].

Один из научных руководителей нашего общего проекта - Ю.В. Латов, чьи идеи и теоретические концепции легли в основу нашего эмпирического сравнительного исследования. Поэтому степень разработанности темы нашей диссертаций определялась также благодаря и его фундаментальным работам в области теневых и неформальных социально-экономических практик [77-84]. Необходимо отметить, что сама тема теневых практик в экономической социологии начала рассматриваться совсем недавно, и большинство работ по данной теме посвящены проблеме определения теневых практик и измерения их масштабов [154].

Теневые практики автор диссертации рассматривает под углом зрения современного неоинституционального экономико-социологического подхода, представленного как концепции контрактных отношений. Надо отметить, что научная традиция изучения контрактных отношений как самостоятельного течения появилась в США в начале XX в. в теоретическом подходе социологического институционализма, основоположник которого, крупный американский антрополог, социолог и экономист Т. Веблен одним из первых дал развернутое представление о социальных институтах. Хотя "Теория праздного класса" появилась в 1899 г., но многие ее положения не устарели до сих пор. Исследования Веблена связаны с основами разрабатываемой им теории общественной эволюции, под которой он понимал процесс естественного отбора «социальных институтов». Последние по самой своей природе понимались им с экономико-социологической точки зрения - как «совокупность общественных обычаев, воплощение определенных привычек поведения, образ мысли и образ жизни, передаваемых из поколения в поколение, меняющихся в зависимости от обстоятельств и служащих орудием приспособления к ним» [19]. Так понимают термины "институция" (установление, обычай, порядок, принятый в обществе) и "институт" (закрепление обычаев и порядков в виде закона и учреждения) современные социологи, экономисты, юристы, ученые и практики других областей знания.

Отсюда происходит термин "институционализация" как закрепление практики или области общественных отношений в виде закона или социальной нормы, принятого порядка. Со времен Веблена определение институтов почти не изменилось, и сегодня оно поддерживается многими крупными учеными. Так, Д. Норт определяет институты как «правила игры, представляющие собой те или иные неформальные ограничения на взаимодействия людей (табу, привычки, традиции, кодексы поведения, и, что наиболее важно, определенные кодексы типы отношений и связей) и формальные нормы (конституции, законы, права собственности)» [101]. Именно такая интерпретация соответствует уровню институциональной среды, а институты рассматриваются как механизмы управления контрактными отношениями, что позволяет перенести центр анализа на уровень опосредуемых ими отдельных трансакций, в частности, также и в теневых практиках.

Несмотря на обилие публикаций, на наш взгляд, наблюдается всё же недостаточная изученность социально-экономических детерминант теневых практик. Ощущается определенный дефицит конкретных социологических исследований, которые раскрывали бы влияние различных факторов на распространение теневых практик, этому и посвящена данная диссертация.

Анализ источников свидетельствует, что вопросы, связанные с теоретической интерпретацией понятия теневых практик в контексте контрактных теорий, в том числе на уровне мотивов поведения предпринимателя или бюрократа, достаточно трудны для исследования, поскольку включают в себя как концептуальную сложность этих терминов, так и особую трудность перевода с теоретического на эмпирический уровень. Ключевая проблема в идентификации теневых отношений с точки зрения контрактной теории в том, что и типичный российский предприниматель и типичный российский чиновник практически любого иерархического уровня базируется на общем фундаментальном поведенческом практическом принципе: «власть руководителя - есть собственность потребителя» [159].

Исходя из актуальности темы, степени ее изученности, учитывая данные научной проработки проблемы, требования социальной практики, выработки гипотезы, возможности ее операционализации, были определены цель и задачи исследования.

Цель исследования - выявление сущности социально-экономических основ существования, закономерностей и тенденции развития теневых практик в российских регионах.

Основными задачами, решение которых могло бы обеспечить достижение цели исследования, доказательство или опровержение выдвинутых предположений и гипотез, явились:

1. Анализ институциональных аспектов неформальной экономической деятельности в России.

2. Уточнение сущности и обоснование классификации теневых практик хозяйствования.

3. Изучение теневых практик хозяйствования, выявление мотивов и основных функций предпринимательского поведения в условиях неформальных рынков.

4. Выявление способов и форм оценки и противодействия теневым практикам, фиксация связей между вовлеченностью граждан в теневые практики и ключевыми структурными характеристиками социального контекста, которые эти связи обусловливают.

5. Проведение сравнительного анализа распространения теневых практик в различных регионах России.

Объект исследования - теневые практики хозяйствования.

Предмет исследования — особенности теневых практик хозяйствования в регионе.

Теоретико-методологической основой исследования послужили произведения классиков и современных авторов социологии и экономики. В части обоснования концептуальных подходов автор руководствовался концепциями теории действия, теории рынков, неоиституциональной теории контрактных отношений, теории социологического функционализма, сетевого анализа. В части изучения теневых практик хозяйствования - экономическими и социологическими концепциями неформальной экономики, теневых рынков, теориях мотивации и обмена.

Эмпирической базой исследования выступили результаты проведенных автором анкетирования и интервьюирования как самостоятельно, так и в составе исследовательской группы в рамках инициативной программы «Неформальная экономика», выполняемой в 2003-2004 гг. сотрудниками кафедры экономической социологии Тюменского государственного университета с объёмом выборки 2410 человек по Тюменской области. Привлекались данные социологических опросов, проведенных по сопоставимой методике в рамках общей программы совместно с сотрудниками Института социологии РАН и ГУ-ВШЭ в 2004 году в Туле и Ставрополе, с объёмом выборки соответственно 572 и 597 человек.

При обработке полученных результатов был применен дисперсионный, кластерный, факторный анализ с использованием пакета SPSS-12.0.2. Ошибка выборки по одному признаку не превышает 1,5%.

Этапы исследования. На первом этапе (декабрь 2003 гг.) проведены интервью с экспертами (10 чел.) по теневой экономике, на основе которых была разработана программа исследования и инструментарий в рамках трёхстороннего договора - ТюмГУ - ИС РАН - ГУ-ВШЭ (руководители: В.А. Давыденко, Е.И. Степанов, Ю.В. Латов). На втором этапе (январь - февраль 2004 г.) информационной базой стало пилотажное исследование (в Тюмени - 100 анкет, руководители: В.А. Давыденко и Г.Ф. Ромашкина), проведено уточнение методологической базы исследования; осмысление первичных данных; выявление составляющих социально-экономических детерминант неформальной экономики и теневых практик, осмысление и формирование концепции, отражающей полученные данные, разработка ключевых блоков основной анкеты для массового опроса. Третий этап (март - октябрь 2004 г.) посвящен основному анкетному опросу в г. Тюмени, ввода и первичной обработки данных. Четвёртый этап (октябрь 2004 г. - январь 2005 г.) - анализ и представление полученных результатов исследования и его главных выводов.

Проблема исследования. Основной проблемой диссертационного исследования стало фундаментальное противоречие между имеющимися наличными теневыми практиками на неформальных российских рынках и их формальными «обрамлениями». Операционализация основной проблемы исследования заключается в выявлении и количественном измерении признаков теневых практик на неформальных рынках, в изучении взаимосвязей и корреляций между признаками различных форм и частот теневых практик хозяйствования, измерении мотивации вовлеченности в теневые практики представителей различных социальных групп, изучении социоструктурных характеристик общества и межрегиональных различий как действия структурных контекстов (в терминах Р. Мертона) на участников неформальной экономики.

Научная новизна диссертационного исследования:

1. Уточнено содержание понятия «теневые практики» на неформальных рынках и сопряженных с ним категорий в контексте неоинституциональной со-циолого-экономической теории.

2. Выявлена совокупность признаков, на основе которых предложена типология детерминант появления теневых практик, концептуализированы и опе-рационализированы условия их существования. Построены теоретические модели возникновения и проявления теневых практик в контексте теории контрактных отношений с учетом анализа типа контракта и его фундаментальной функции. Под последней понимаются акты субъективного взаимного оценивания и признания сторон, заключающихся в том, что чисто экономические отношения как безличные связи превращаются в личные, субъективно значимые контакты.

3. Выделены и структурированы факторы, влияющие на формирование и укоренение теневых практик хозяйствования в процессе их становления и развития в России и в регионе (Тюменская область). Выявлены сущность, структура, функции теневых практик и этапы их становления как различных моделей контрактных отношений.

4. Выделены социальные типы людей, более активно участвующих в теневых практиках. Рассмотрено распространение теневых схем социальных действий в трёх регионах России, проведён сравнительный анализ. Раскрыты теневые практики бюрократического и предпринимательского типа на основе общих для них параметров в модели контрактных отношений.

5. Систематизированы и классифицированы полученные эмпирические данные на основе творческого применения статистической методологии при анализе анкетных данных на основе критериев хи-квадрат Пирсона, стандартизованных остатков в перекрестных таблицах, дисперсионного, факторного и кластерного анализа.

Положения, выносимые на защиту:

1. Особенности российского способа реформирования экономики, когда реформы проводились «сверху», не подкрепленные массово осознаваемой социальной направленностью этих реформ в сочетании с традиционным для России, с одной стороны, патернализмом по отношению к государству, а с другой стороны, пренебрежением к личности со стороны власти, привели к расширению социальной базы теневых практик на неформальных рынках.

Эмпирические исследования показали, что, с одной стороны, граждане продолжают полагаться на государство, на практике придерживаться взглядов, которые принято называть «патернализм» во взаимоотношениях между государством и гражданином, и, с другой стороны, нарастает пропасть между интересами государства и понимаемыми лично каждым гражданином собственными интересами. Люди осознают, что для российского государства человек и личность продолжают оставаться ценностью второго рода, и принимают эту второ-сортность. Это все, вместе с ментальностью, традициями и последствиями советского образа жизни и есть питательная среда теневых отношений в России. По различным критериям респонденты отмечали, что доля тех, кто вовлечен в такие отношения, колеблется от 80 - 90% (если брать пассивное и активное участие на «розовых», «серых», «черных» рынках); до 20 - 30% (если брать только активное участие в теневых практиках).

2. Нет предпосылок для заключения, что социальной базой «тени» являются маргиналы и низшие слои. Расширение социальной базы тени проявляется, во-первых, в том, что доход, образование и социальное положение граждан прямо коррелируют с частотой активного участия в неформальных практиках, во-вторых, в том, что граждане рассматривают теневые практики как обыденную реальность и ожидают расширение таких проявлений в своей жизни. Доказательством этого служит существенный разрыв между ожиданием теневых практик и реальной частотой их проявления по всем типам деятельности на неформальных рынках для всех регионов.

3. Российская неформальная экономика в основном принимает форму ненасильственных действий или действий, направленных в обход формальных норм и правил. Неформальные практики в России в большей степени имеют целью уклонение от бремени административных инструкций и обложения высокими налогами. Неформальные практики неэластичны по собственно ставкам налогов, здесь имеет место воздействие гораздо более сложного механизма. Производство товаров попадает в «тень» также в основном по причине пренебрежения нормами лицензионного и авторского права, что имеет причины как чисто экономического, так и административного характера - дороговизна лицензий и патентов, неразработанность патентных норм и пр. При этом широкие массы оправдывают эти действия в той части, где затрагиваются интересы государства, и осуждают действия против личности.

Неформальные практики также включают в себя не фиксируемые в отчетности и договорах или совершаемые в обход закона хозяйственные отношения между людьми, фирмами и государственными институтами. В эти отношения вовлечены достаточно широкие социальные слои.

4. В российских регионах распространены типичные для обществ с низким уровнем развития экономических отношений модели поведения, когда практики, направленные на прямое получение личной выгоды, осуждаются, но это осуждение не связано с их незаконностью. При этом в региональном аспекте распространение неформальных рынков обратно коррелирует с ВРП, в социальном аспекте - прямо коррелирует с положением людей на социальной лестнице. Теневые практики на незаконных рынках распространены значительно меньше. Эти практики отличает относительная узость их социальной базы и высокий резонанс в обществе. Это означает, что их распространение гораздо меньше, чем для всех других видов теневой деятельности, и меньше, чем ожидания населения по отношению к этим видам. Но такие практики распространены гораздо шире, чем в России в дореформенный период или в странах с развитой рыночной экономикой.

5. В статистически значимых проявлениях теневых практик на неформальных рынках заметны сильные межрегиональные различия, которые связаны, во-первых, с сильной межрегиональной дифференциацией в доходах населения, во-вторых, с существенными различиями в укладах жизни. Одновременное сосуществование и восточного, и западного уклада наиболее ярко проявляется в Тюменской области - регионе, самом восточном по расположению среди рассматриваемых, самом богатом с точки зрения доходов населения и самом западном с точки зрения развитости рыночных отношений.

Сравнительный анализ данных, полученных в Тюменской области, Туле и Ставрополе показал, что именно в Тюмени наиболее заметно выделение предпринимательского типа поведения, реально отличающегося по своим характеристикам от остальных социальных слоев и имеющего специфические российские черты. Во-первых, заметно формирование сети деловых интересов, которая достаточно замкнута по своим характеристикам, в ней осознается значимость неформальных договоренностей и норм, барьеры между этой сетью и обществом возрастают. Во-вторых, государство формально выведено из этой сети на практике, что приводит к оправданию неформальных теневых действий: коррупции, уклонению от налогов и т.д. В-третьих, предпринимательство уже не противостоит так сильно общественному мнению, как это было раньше, хотя и действует в своих интересах, часто не считаясь с этим мнением. Оправданием таких действий с точки зрения легитимности правил представители бизнеса и бюрократии считают достаточно отчуждённое отношение государства к свободному предпринимательству в большинстве форм его проявления.

6. Неформальный контракт, как особая социальная норма, несет функции субъективного взаимного оценивания наличных ресурсов контрагентов по сделке и признания сторон, при этом чисто экономические отношения, как безличные связи, превращаются в личные, субъективно значимые контакты. Формальный контракт еще не легимитизирован как социальная норма и не получает ценностного обоснования, поскольку уважение формальных норм в обществе чрезвычайно низко. На статически значимых уровнях выявлено, что предприниматели и чиновники предпочитают неформальные отношения формальным. По всем показателям, идентифицирующим теневую деятельность у населения в целом, это - ее осознание, оправдание и мотивация - заметно значительное превышение уровня ожиданий над реальностью, уровня оправдания над осуждением.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что российская неформальная экономика рассмотрена в контексте социального контракта, легитимность которого проявляется в отражении отечественной модели государственного управления, трансформации обоснования в массовом сознании типов хозяйственных отношений и предпринимательского поведения на неформальных рынках.

Практическая значимость состоит в возможности использования эмпирических данных:

1) при разработке региональных управленческих решений на основе учета и оценки направленности динамических процессов, диагностируемых в представленной работе;

3) для формирования общественного мнения в области противодействия теневым практикам и сужения социальной базы теневых практик;

2) для прогнозирования социальных процессов, сопровождающих трансформационный процесс в регионе на основе анализа факторов, влияющих на типичные модели теневого поведения на неформальных рынках;

3) при разработке учебных курсов «Социология», «Экономическая социология», «Исследование систем управления», «Математические методы и модели в социологии».

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на научных семинарах кафедр социологии и социального управления, экономической социологии Тюм-ГУ, Всероссийском научном семинаре «Вузовская наука: теоретико-методологические проблемы подготовки специалистов в области экономики, менеджмента и права» (г. Тюмень, ТюмГНГУ, 2003 год), на региональной межвузовской научно - методической конференции «Роль информационных технологий в обучении: проблемы, перспективы, решения» (г. Тюмень, ТюмГНГУ, 2003 год), на Всероссийской научной конференции «XXI век: новые горизонты гуманитарных наук» (г. Самара, СамГУ, 2004 год).

Основные положения диссертации отражены в публикациях автора. По материалам диссертации опубликованы четыре печатные работы, в том числе монография.

Структура и объем работы.

Диссертация состоит из введения, двух глав, списка литературы и четырех приложений. Работа включает рисунки, таблицы, библиографический список использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Теневые практики хозяйствования"

Выводы, которые можно сделать по результатам нашего исследования созвучны приведенным выше идеям и мыслям, причем, можно сказать, что реальная ситуация включает в себя все перечисленные аспекты.

Человек существует в социальной среде, определяемой обычными практиками данного социального слоя. Неформальные практики демонстрируют, как реальность во внутренне присущем ей единстве существует в различных перестановках, и организует, конституирует социальные события. На наш взгляд, важно проследить, как происходит тесное, конкретное слияние индивидуальных действий или «социальных фактов», образуя реальные компоненты, из которых «строится» общество. Индивидуальная человеческая реальность состоит из личных событий (действий), в которых заявляют о себе и различные «добавки» этих неразделимых ингредиентов.

Люди действуют, объясняя свои действия разумно и для нас было важно выявить эти разумные объяснения, интерпретацию теневой активности на уровне массового сознания в той мере, в какой вообще позволяют что-либо реально выявить эмпирические методы.

Неформальные структуры раскрываются в неформальных операциях - в легальной, полулегальной и нелегальной сфере, обнаруживая внутренние потенциалы, тенденции, предрасположенности в процессе функционирования. Например, они могут разрушиться и измениться, если их пронизывают противоречия, и, наоборот, будут спокойно оперировать, развиваясь, если внутренне однородны и гармоничны. Если же они недифференцированы и централизованы, то вероятнее всего их ожидает застой.

В России сформировался варварский тип капитализма. Сближение властей и бизнеса могло бы идти не только на почве урегулирования финансовых обязательств - размера налогов и т.д., но и их общей социальной ответственности, нового формата их диалога. Социальный контракт, договор между властями и обществом должен быть двусторонним и включать не только готовность общества выполнять предложенные правила и требования (испытания), но и ответственность высших руководителей и чиновников всех рангов за реализацию принятых законов, программ и обязательств. Идеология социальной ответственности в большей степени, чем идеология приватизации и обогащения, соответствует ностальгическому характеру российского общественного сознания, ориентирующегося на предпочтение ценностей предшествующего исторического периода - заката государственного социализма.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Многочисленные заключения и доклады экономистов и социологов о социальной катастрофе, нарастании социальной и экономической дифференциации, безусловно, имеют под собой существенную почву и во многом правомерны, однако, как справедливо отметил Р.И. Капелюшников в своей статье: «Конечно, в 1990-е годы российское общество по любым стандартам было исключительно нестабильным, резкие перемены были частыми, обрушивались внезапно и ломали привычные условия жизни миллионов людей. Но если говорить о массовой реакции на происходившие перемены, то можно только поражаться устойчивости российского общества и степени его нечувствительности к импульсам саморазрушения, которую оно демонстрировало на протяжении всего пореформенного периода» [60].

В начале второй главы уже были приведены данные Мирового банка по Российской коррупции, в которой международные аналитики отводят России печальное место в первой десятке по уровню коррумпированности властной элиты и восприятию этой коррупции гражданами. Ставшие привычными в массовом сознании «подарки», «проценты» и прочие проявления теневых практик, как справедливо отмечает Сатаров, ставят под угрозу само будущее России.

Поэтому ответ на вопрос, а что в проявлениях теневых отношений есть дань традиции, что проявляется как реакция на неадекватные политические и экономические действия власти, и что есть проявления процессов интеграции в мировой опыт, является весьма ценным.

С другой стороны, показательно мнение А. Н. Клепач из ИМЭМО РАН, о том, что «.с нарастанием внутренней дифференциации между регионами России и усилением трений в межбюджетных отношениях конфликтным очагом может стать региональный аспект российской экономики и общества» [63].

Список научной литературыМездрина, Наталья Владимировна, диссертация по теме "Экономическая социология и демография"

1. Автономов В. С. Предпринимательская функция в экономической системе. М., 1990.

2. Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М. Прогресс-Универс. 1993.

3. Барсукова С. Неформальная экономика: причины развития в зеркале мирового опыта // Проблемы прогнозирования. 2000. № 4.

4. Барсукова С.Ю. Неформальная экономика и сетевая организация пространства в России // Мир России №1, 2000.

5. Барсукова С.Ю. Неформальная экономика: экономико-социологический анализ -М.: Государственный университет высшая школа экономики. Издательский дом ГУ ВШЭ. 2004.

6. Беккер Г. Преступление и наказание: экономический подход // Истоки. Вып. 4. М.: ГУ-ВШЭ, 2000. С. 28-90.

7. Беккер Г.С. Человеческое поведение: экономический подход. Избранные труды по экономической теории: Пер. с англ. М.: ГУ ВШЭ, 2003 .-672с.

8. Брагина Е. Неформальный сектор в экономике: пережиток или перспектива? // Мировая экономика и международные отношения. 1997, № 8, с. 32 - 44.

9. И. Бродский Б. Е. Теневые структуры и виртуальные «ловушки»: модели неформального сектора в переходных экономиках // Экономический журнал ВШЭ. 2000. Т. 4. С. 433-453.

10. Бунин И. М. Новые российские предприниматели и мифы посткоммунистического сознания // Либерализм в России: Сб. статей. М.: Знак. 1993. С. 47.

11. Бусыгин А. В. Предпринимательство. Основной курс. М.: Интерпракс, 1999.

12. Бьюкенен Дж. Границы свободы // Сочинения. Серия: Нобелевские лауреаты по экономике. Т. 1 / Фонд экономической инициативы. Гл. ред. Нуреев P.M. и др. М.: «Таурус- Альфа», 1997.

13. Бьюкенен Дж. Конституция экономической политики // Вопр. экономики, 1994. №6.

14. Бююль А., Гидоель П. SPSS: искусство обработки информации.- М., 2000. -608с.

15. Вебер М. История хозяйства. Очерк всеобщей социальной и экономической истории. Петроград: Наука и школа, 1924. С. 236.

16. Вебер М. Развитие капиталистического мировоззрения // Вопр. экономики, 1993. №8.

17. Веблен Т. Теория праздного класса. М.: Прогресс, 1984. С. 83.

18. Верховин В. И. Экономическая социология. М.: Изд-во МГУ, 1998.

19. Верховин В. И., Логинов С. Б. Феномен предпринимательского поведения // Социол. исслед. 1995. № 8.

20. Волков А., Привалов А., Рубченко М. Лицензия на грабеж. Новый проект Закона о приватизации воплощенная мечта чиновников. Они решили позволить себе все // Эксперт. № 8. 28 февраля 2000 г. С. 13.

21. Гидценс Э. Девять тезисов о будущем социологии // THESIS. 1993. Т. 1. Вып. №1.

22. Глинкина С. К вопросу о криминализации российской экономики // Politekonom 1997. № 1.С. 49-55.

23. Глинкина С. Особенности теневой экономики в России // Независимая газета -политэкономия. №5. Март. 1998.

24. Глисин Ф. Ф., Лукашина И. Д. Оценка состояния и тенденций теневой экономики на основе данных конъюнктурных исследований // Вопросы статистики. 1999. № 12. С. 27-32.

25. Голованов Н. М., Перекислов В. Е., Фадеев В. А. Теневая экономика и легализация преступных доходов. СПб.: Питер, 2003. - 303 с.

26. Гофман. А. Б. О социологии Эмиля Дюркгейма // Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1991. С. 542-543.

27. Гранберг А.Г. Основы региональной экономики. М.: ГУ ВШЭ, 2001. - 495 с.

28. Грановетгер М. Экономическое действие и социальная структура: проблема укорененности // Экономическая социология, Том 3, №3, 2002, с. 43 58.

29. Гурова Т., Кириченко Н., Медовников Д., Привалов А. Важнейшие проблемы российского бизнеса: кто их решит? // Эксперт № 42, 8 ноября 1999 г.

30. Гутман П. Подпольная экономика. М.: Экономика, 1977. С. 242.

31. Гэдци К. Предложение труда во «второй» экономике на примере СССР // Экономика и математические методы. 1990. Т. 26. Вып.З. С. 398-411.

32. Дарендорф Р. Современный социальный конфликт: Иностранная литература, 1993, N4.

33. Дарендорф Р. Элементы теории социального конфликта: Социол.исслед., 1994, N5.

34. Де Сото Э. Иной путь. Невидимая революция в третьем мире. М.: Catallaxy, 1995.

35. Диагностика Российской коррупции: социологический анализ. М.: ИНДЕМ. 2002. - http://www.anticorr.ru.

36. Дмитриев А. Конфликт на российском распутье: Социол. исследования, 1993, N9.

37. Дмитриев А., Кудрявцев В., Кудрявцев Г. Введение в общую теорию конфликтов. М.: РАН, 1993.

38. Елисеева И. И. Оценка масштабов теневой экономики // Экономика, политика, инвестиции. 1999. № 2 (4). С. 19.

39. Елисеева И. И. Теневая экономика в регионе: проблемы изучения // Региональная экономика. 2001. № 1. С. 21-27.

40. Елисеева И. И., Щирина А. Н., Бурова Н. В. Изучение теневой экономики // Экономика Северо-Запада: проблемы и перспективы развития. 2001. № 1(7). С. 9-18.

41. Журавлев А. Л., Поздняков В. П. Российские предприниматели в современной социальной структуре // Социол. исслед. 1994. № 5.

42. Заславская Т.И. О роли социальной структуры в трансформации российского общества // Куда идет Россия?. Власть, общество, личность / Под общ. ред. Т.И. Заславской. М.: 2000. С. 222-235.

43. Заславская Т.И. О социальных факторах расхождения формально-правовых норм и реальных практик // Куда идет Россия? Формальные институты и реальные практики / Под общ. ред. Т.И. Заславской. - М.: МВШСЭН, 2002. С. 11-22.

44. Заславская Т.И. Современное российское общество. Социальный механизм трансформации Москва. Издательство "ДЕЛО". Академия народного хозяйства при Правительстве Российской Федерации. 2004.

45. Заславская Т.И. Структура современного российского общества // Экономические и социальные перемены: Мониторинг общественного мнения. 1996. С. 7-15.

46. Заславская Т.И. Шабанова М.А. Социальные механизмы трансформации неправовых практик// Обществ, науки и современность. 2001. №5. С. 5-24.

47. Заславская Т.Н., Рывкина Р.В. Социология экономической жизни. Новосибирск, 1991, Раздел 3.

48. Здравомыслов А. Г. Социология конфликта. М.: АО Аспект Пресс, 1994.

49. Исправников В. Теневая экономика под сенью власти // Российские регионы. 1997. № 17.

50. Исправников В. Теневой капитал: конфисковать или амнистировать? // Экономика и жизнь. 1996. № 24.

51. Исправников О. В. «Теневые» параметры реформируемой экономики и антикризисный потенциал среднего класса // Рос. экон. форум. М., 2001. № 3. С. 3-11.

52. Исправников О. В., Куликов В. В. Теневая экономика в России: иной путь и третья сила. // Российский экономический журнал, Фонд за экономическую грамотность. 1997. С. 192.

53. Капелюшников Р. Где начало того конца?. // Вопросы экономики. 2001. №1.

54. Капелюшников Р. И. Экономическая теория прав собственности (методология, основные понятия, круг проблем) Москва, 1990.

55. Кауфманн Д., Ритерман Р. Восток: Эльдорадо для коррупции // Экономическая теория преступлений и наказаний. Выпуск 4. М: РГГУ,.2002, 166 с. С. 159.

56. Кирпичников А.И. Взятка и коррупция в России. СПБ.: Альфа. 1997.

57. Клямкин И. М., Тимофеев JI. М. Теневая Россия. Экономико-социологическое исследование. М: РГГУ, 2000. С. 95.

58. Козер JI. Функции социального конфликта. Перевод с англ. О. А. Назаровой — М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 2000. С.99.

59. Корягина Т. И. Теневая экономика в СССР // Вопросы экономики. 1990. № 3. С. 32-42.

60. Корягина Т. И. Услуги теневые и легальные // ЭКО. Экономика и организация промышленного производства. 1989. № 2. С. 60-68.

61. Корякина Т. Теневая экономика в России: истоки и структурные изменения // Politekonom. 1997. №1. С. 39-48.

62. Косалс Л. Между хаосом и социальным порядком // Pro et Contra. Т. 4, 1999. Теневые отношения. С. 40-54.

63. Косалс Л. Теневая экономика как особенность российского капитализма // Вопросы экономики. 1998. №10. С. 71.

64. Косалс Л. Я., Рывкина Р. В. Социология перехода к рынку в России. М.: Эдиториал УРСС, 1998. С. 86-87.

65. Коуз Р. Проблема социальных издержек // Фирма, рынок и право. М., 1993. С. 87-141.

66. Кравченко А. И. Социология. М.: «Академический Проект», Издательская корпорация «Логос», 19996 . С. 4-6.

67. Куда идет Россия?. Формальные институты и реальные практики / Под ред. Т.И. Заславской. М.: МВШСЭН, 2002.

68. Кузнецова Т. Е., Хавина С. А. Неформальный сектор экономики: структура, масштабы, противоречивость функций и результатов / РАН. Ин-т экономики. Центр политико-экономических исследований. М., 2000. С. 111.

69. Кузнецова Т. Некоторые аспекты исследования теневой экономики в России // Вопросы экономики. 1997. № 9. С. 16-24.

70. Латов Ю. Длинные тени общества "светлого будущего": два опыта интерпретации // Вопр. экономики, 2000, №8.

71. Латов Ю. Неформальная экономика как глобально-историческое явление / Пробл.-тематич. сборник: "Теневая экономика: экономический и социальный аспекты", М.: ИНИОН, 1999. С. 13-29.

72. Латов Ю. Эволюция исследований неформального сектора экономики за рубежом // Теневая экономика: экономический и социальный аспекты: Проблемно-тематический сборник РАН ИНИОН / Отв. ред. и сост. И.Ю. Жилина. М., 1999. С. 3066.

73. Латов Ю. Экономика вне закона. (Очерки по теории и истории теневой экономики). М.: Московский общественный научный фонд, 2001.

74. Латов Ю.В. "Воры в законе" как субъекты рыночной модернизации в России / Кто и куда стремится вести Россию?. Акторы макро-, мезо- и микроуровней современного трансформационного процесса / Под общ. ред. Т.И. Заславской. М.: МВШСЭН, 2001. С. 176-182.

75. Латов Ю.В. Предприниматели и чиновники России неразлучные враги или заклятые друзья? // Куда идет Россия? - Формальные институты и реальные практики / Под общ. ред. Т.И. Заславской. - М.: МВШСЭН, 2002. С. 120-127.

76. Латов Ю.В., Нестик Т.А. «Плохие» законы или культурные традиции? // Общественные науки и современность, 2002, № 5, с.35 47.

77. Левада Ю.А. Социальные типы переходного периода: попытка характеристики //Экон. и социал. перемены: мониторинг общественного мнения. Информ. Бюлл. -М., ВЦИОМ, 1997.

78. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Политиздат, 1977. С. 103.

79. Лившиц Р.З. О легитимности закона // Теория права: новые идеи / М.: Ин-т государства и права РАН, 1995. Вып. 4.

80. Любимова В.О. Формальная и неформальная экономика единое целое? // Мировая экономика и международные отношения. 1991. №9. С. 155-157.

81. Малева Т. М. Социальная политика и социальные страты в современной России Куда пришла Россия?. Итоги социетальной трансформации / Под общ. ред. Т.И. Заславской. М.: Московская высшая школа социальных и экономических наук, Интерцентр, 2003. - 408 с.

82. Масакова И. Д. Определение параметров теневой экономики // Вопросы статистики. 1999. № 12. С. 16-26.

83. Маслова П. И. Статистическая оценка масштабов теневой экономики в промышленности Ростовской области (методологический аспект) // Вопросы статистики. 1999. № 9. С. 28-36.

84. Меньшиков С.М. Анатомия российского капитализма. М.: Междунар. отношения, 2004.

85. Мертон Р. Явные и латентные функции / Американская социологическая мысль: Тексты / Под ред. В. И. Добренькова. М.: Изд-во МГУ. 1994.

86. Мингиони Э. Неформальная экономика сквозь призму западного опыта: воздействие изменения режимов регулирования // Неформальная экономика. Россия и мир. М., 1999, с . 375.

87. Найшуль В. Высшая и последняя стадия социализма/ Погружение в трясину. Ред. Ноткина Т. Б. М.:Прогресс, 1990. С. 31-62.

88. Наумова Н. Ф. Социологические и психологические аспекты целенаправленного поведения. М.: Наука. 1988. С. 8.

89. Нестеров J1. Теневая экономика в зарубежной статистике // Вестник статистики. 1991. №3.

90. Неформальная экономика. Россия и мир /Под ред. Т. Шанина.- М.: Логос, 1999. 576 с.

91. Неформальный сектор в российской экономике / Рук. автор, колл. и науч. ред. Т.Г. Долгопятова. М.: Институт стратегического анализа и развития предпринимательства, 1998.

92. Николаева М.И., Шевяков А.Ю. Теневая экономика: методы анализа и оценки (обзор работ западных экономистов) // Экономика и математические методы. 1990. Т. 26. Вып. 5.

93. Норт Д. Институты и экономический рост: историческое введение // THESIS. 1993. Т. 1. Вып. № 2. С. 67.

94. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. Предисл. и науч. ред. Б.З. Мильнера. М.: Фонд «Начала». 1997.

95. Нуреев Р. М. Основы экономической теории: Микроэкономика. М.: Высш. шк., 1998.

96. Нуреев Р. Институционализм: прошлое, настоящее, будущее (вместо предисловия к учебнику "Институциональная экономика") //Вопр. экономики. 1999. №1.

97. Олейник А. Институциональная экономика//Вопр. экономики. 1999. №№1-6.

98. Парсонс Т. Система современных обществ. М.: Аспект-Пресс. 1997. 270 с.

99. Пинскер Б. Бой с собственной тенью // Pro et Contra. Т. 4, 1999. Теневые отношения. С. 55-67.

100. Пономаренко А. Подходы к определению параметров «теневой экономики» // Вопр. статистики. 1977. №1. С. 23-44.

101. Портес А. Неформальная экономика и ее парадоксы // Экономическая социология, 2003, Том 4, № 5.

102. Пригожин А. И. Социология организаций. М.: Политиздат. 1980. С. 46.

103. Радаев В. В. Новое российское предпринимательство в оценках экспертов // Мир России. 1994. № 1. Т. 3.

104. Радаев В. В. О некоторых чертах нормативного поведения новых российских предпринимателей//МЭиМО. 1994. №4.

105. Радаев В. В. Формирование новых российских рынков: трансакционные издержки, формы контроля и деловая этика. М.: Центр политических исследований, 1998. С. 61-62.

106. Радаев В. Деформализация правил игры и уход от налогов в российской хозяйственной деятельности // Вопр. экономики. 2001. № 6. С. 60-79.

107. Радаев В. О социальных компромиссах и теневой экономике // Куда идет Россия?. Кризис институциональных систем: век, десятилетие, год / Под общ. ред. Т.И. Заславской. М.: Логос, 1999г.

108. Радаев В. По кругам теневой экономики //Деловой экспресс. 1999. № 12.

109. Радаев В. Российский бизнес: на пути легализации? // Вопросы экономики. 2002. № 1.

110. Радаев В. Стратификационный анализ постсоветской России: неовеберианский подход // Способы адаптации населения к новой социально-экономической ситуации в России / Под ред. И. Бутенко. М.: Московский общественный научный фонд, 1999.

111. Радаев В. Теневая экономика в России: изменение контуров // Pro et Contra. Том 4, Зима 1999. Теневые отношения. С. 5-24.

112. Радаев В. Теневая экономика в СССР /России: основные сегменты и динамика // http://www.iicas.org/articles/librarv/libr rus 22 4 00 lte.htm.

113. Радаев В.В. Неформальная экономика и внеконтрактные отношения в российском бизнесе. Подходы к исследованию неформальной экономики // Неформальная экономика. Россия и мир / Под ред. Теодора Шанина. М.: Логос, 1999. С, 35-60.

114. Радаев В.В. Новый институциональный подход и деформализация правил в российской экономике // Экономическая социология: Новые подходы к институциональному и сетевому анализу. М.: РОССПЭН, 2002. С. 157-209.

115. Радаев В.В. Рынок как идеальная модель и форма хозяйства. К новой социологии рынков.// Социологические исследования, 2003, № 9, с. 18 28.

116. Радаев В.В. Социология рынков: к формированию нового направления. М.: ГУ-ВШЭ, 2003.

117. Радаев В.В. Экономическая социология. Курс лекций: Учеб. пособие. Москва, Аспект Пресс, 2000. 368 с.

118. Радаев В.В., Шкаратан О.И. Социальная стратификация. М.: Аспект Пресс, 1996.

119. Радугин А.А., Радугин К.А. Социология. М.: Центр, 2001. - 224с.

120. Райг И. X. Нелегальная экономическая деятельность // Постижение: Социология. Социальная политика. Экономическая реформа. М.: Прогресс, 1989. С. 203-216.

121. Регионы России. М. Госкомстат, 2002. - 715 с.

122. Ритцер Дж. Современные социологические теории. 5-е изд. СПб.: Питер, 2002. С. 211.

123. Россия и коррупция: кто кого? Аналитический доклад. Региональный общественный фонд «Информатика для демократии» (Фонд «ИНДЕМ»). М., 1998. -http://www.indem.ru/ic/.

124. Рывкина Р. Российское общество как теневая социально-экономическая система//МЭиМО. 2001. №4.

125. Рывкина Р. Экономическая социология переходной России: Люди и реформы. М.: Дело, 1998.

126. Рывкина Р.В. Драма перемен. М.: Дело, 2001.

127. Рывкина Р.В. От теневой экономики к теневому обществу // Pro et Contra. Том 4, Зима 1999. Теневые отношения. С. 25-39.

128. Рывкина Р.В. Социология российских реформ: социальные последствия экономических перемен. М.: Издательский дом ГУ ВШЭ, 2004. - 440 с.

129. Рывкина Р.В. Теневизация российского общества: причины и последствия // Социс. 2000. №12. С. 10.

130. Сатерленд Э.Х. Являются ли преступления людей в белых воротничках преступлениями? /В кн.: Социология преступности (Современные буржуазные теории) -М.: Прогресс, 1966. С. 45-59.

131. Седова Н.Н. Неформальная экономика в теории и российской практике // Общественные науки и современность, 2002, №3.

132. Сорокин П. Социальная стратификация и мобильность / Человек, цивилизация, общество. М., 1992. С. 302—334^353—392.

133. Степашин С. В., Сальников В. П., Исмаилов Р. Ф. Экономическая безопасность в России. СПб., 2001. С. 3-80.

134. Тамбовцев В .Л. Государство и экономика. М.: Магистр, 1997а . С. 25.

135. Татарова Г. Г. Типологический анализ в социологии. М.: Наука, 1993. - 220 с.

136. Теневая экономика в России / Фонд социально-экономических исследований "Перспективные технологии". М., 1997.

137. Теневая экономика: экономический и социальный аспекты: Проблемно-тематический сборник РАН ИНИОН /Отв. ред. и сост. И.Ю. Жилина. М., 1999 С. 30 -66.

138. Тернер Дж. Структура социологической теории. М.: Прогресс. 1985.С. 435.

139. Тиссен У. Теневая экономика: методология анализа, проблема количественной оценки и выводы для экономической политики // Рывок в рыночную экономику.

140. Титов В.Н. Социально-психологические аспекты функционирования неформальной экономики // Общественные науки и современность, 2002, №5, с.66 77.

141. Толстова Ю. Н. Анализ социологических данных. Методология, дескриптивная статистика, изучение связей между номинальными признаками. -М.: Научный мир, 2000.- 352с.

142. Уильямсон О.И. Экономические институты капитализма: Фирмы, рынки, от-ношенческая контрактация. СПб., 1996.

143. Хавина С., Суперфин JI. Буржуазная теория "второй экономики" // Вопросы экономики. 1986. № 11. С. 104-112.

144. Хайек Ф. фон. Пагубная самонадеянность. М.: Новости, 1992.

145. Харт К. Неформальные доходы и городская занятость в Гане // Неформальная экономика. Россия и мир. М.: Логос, 1999.

146. Хоменко Т. Статистические методы оценки теневой и неформальной экономик // Предпринимательство в России. 1998. № 4.

147. Чаянов А.В. К вопросу о теории некапиталистических экономических систем. Чаянов и Восток. М., 1994.

148. Шабанова М.А. Институциональные изменения и неправовые практики // Кто и куда стремится вести Россию?. Акторы макро-, мезо- и микроуровней современного трансформационного процесса / Под общ. ред. Т.И. Заславской. М.: МВШСЭН, 2001.

149. Шанин Т. Эксполярные структуры и неформальная экономика современной России // Неформальная экономика. Россия и мир. М.: Логос, 1999, с. 9 - 33.

150. Шаститко А.Е. Неоинституциональная экономическая теория. М.: Экономический факультет. ТЕИС 1999. С. 96.

151. Шкаратан М. О. Феномен предпринимателя: интерпретация понятий // Мир России. 1994. № 2. Том 3. С. 151.

152. Шкаратан О. И., Радаев В. В. Власть и собственность // Социол. исслед. 1991. №1.

153. Шкаратан О.И. Социальные реалии России начала 2000-х гг. Предварительные итоги представительного опроса россиян //Мир России 2003 - № 2. - С. 10-53.

154. Шнайдер Ф., Энсте Д. Рост теневой экономики во всем мире // Реферативный журнал «Экономическая теория преступлений и наказаний». Вып. 2 «Неформальный сектор экономики за рубежом». Рефераты / Под ред. Л. М. Тимофеева и Ю. В. Латова. М.: РГГУ, 2000.

155. Штомпка П. Социология социальных изменений / Пер. с англ. под ред. В.А. Ядова. М.: Аспект Пресс, 1996. - 416 с.

156. Эггертссон Т. Экономическое поведение и институты / Пер. с англ. — М.: Дело, 2001.

157. Экономическая социология: Новые подходы к институциональному и сетевому анализу. -М.: Российская политическая энциклопедия, 2002.

158. Экономические и правовые аспекты теневой экономики России // Вопросы экономики. 1998. № 3. С. 10-16.

159. Эльстер Ю. Социальные нормы и экономическая теория // THESIS: теория и история экономических и социальных институтов и систем. М., 1993. Вып. №З.С.89.

160. Ядов В.А. Социологическое исследование: методология, программа, методы. -Издательство «Самарский университет», 1995.

161. Barnard С. The Functions of the Executive. Cambridge: Harvard University Press. 1962. P. 291.

162. Bromley R. The urban informal sector: why is it worth discussing? // World Development. 1978. Vol.6. № 9/10. P. 1033 1939.

163. Coase R. The new institutional economics // Journal of Institutional and Theoretical Economics, 1984, vol. 140, March .

164. Commons J. Institutional Economics. Madison: University of Wisconsin Press, 1934. P. 4-8.

165. Feige E. L. The meaning and measurement of the underground economy // The underground economies. Tax evasion and information distortion. Ed. by E. L. Feige. Cambridge, N. Y. etc., Cambridge univ. press, 1989. P. 22-24.

166. Fidler P., Webster L. The Informal Sectors of West Africa // The Informal Sector and Microfinance Institutions in West Africa. Ed. by L. Webster, P. Filder. Washington, 1996. P. 5-20.

167. Gretschmann K., Mettelsiefen B. Die Schattenwirtschaftsdebatte eine Retrospective //Schattenwirtschaft. - Gottingen, 1984. S. 17-19.

168. Grossman G. The "Second Economy" of the USSR // Problems of Communism. 1997. №> 5. P. 25-40.

169. Katsenelinboigen A. Coloured Markets in the Soviet Union // Soviet Studies, 1977, Vol.29, №1. P. 62-85.

170. Llevellyn К. N. What price contract? An essay in perspective // Yale Law Journal, 1931, vol. 40. May. P. 736-737.

171. Macneil I.R. Contracts: Adjustments of long-term economic relations under classical, neoclassical, and relational contract law // Northwestern University Law Review, 1978, vol. 72. P. 890.

172. Mead D. C., Morrisson C. The Informal Sector Elepfant // World Development. 1996. Vol. 24. №10. P. 1611-1619.

173. O'Connell, James 1976. The concept of modernization', in: Black, pp. 13-24. C.13.

174. Ostrom E., Gardner R., Walker J. Rules, Games and Common-Pool Resources. Ann Arbor.: The University of Michigan Press, 1993. P. 14.

175. Samuels W. J. Institutional Economics // Companion to Contemporary Economic Thought / Ed. by D. Greenaway, M. Bleaney, 1. Stewart. London; New York, 1991.

176. Simon H. A. Models of Man, Social and Rational. New York: John Wiley & Sons. 1957. P. 5-6.

177. Tanzi V. The Underground Economy in the United States and Abroad. Lexington, Mass.: Heath, 1982

178. Webster L.M., Charap J. The Emergence of Private Sector Manufacturing in St. Petersburg. A Servey of Firms. World Bank Technical Paper. № 228. 1993. P.40.