автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.06
диссертация на тему: Теоретические основы кыргызской фонологии и морфонологии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Теоретические основы кыргызской фонологии и морфонологии"

, ^ ' НАЦИОНАЛЬНАЯ АКАДЕМИЯ НАУК РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН

ИНСТИТУТ ЯЗЫКОЗНАНИЯ им. А.БАЙТУРСЫНОВА

На правах рукописи

САДЫКОВ ТАШПОЛОТ

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ КЫРГЫЗСКОЙ ФОНОЛОГИИ И МОРФОНОЛОГИИ

Специальность 10.02.06 - Тюркские языки

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Алматы, 1995

Работа выполнена в Институте языкознания HAH Кыргызской Республики.

Научный консультант — доктор филологических наук, профессор Р.Г.Пиотровский

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Т.Талипов

доктор филологических наук, профессор Ш.Жапаров

доктор филологических наук, лауреат государственной премии Республики Казахстан Б.Калиев

Ведущее учреждение — кафедра казахского языка Алма-тинского государственного университета им.Абая.

Защита состоится " и 1995 г. в час.

на заседании Специализированного совета Д 53.38.01 по защите диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук при Институте языкознания им. А.Байтурсынова HAH Республики Казахстан.

480021, г.Алматы, ул.Курмангазы, 29.

С диссертацией можно ознакомиться в Центральной научной библиотеке HAH Республики Казахстан.

Автореферат разослан * " 1995 г.

Ученый секретарь специализированного совета, доктор филологических наук

А.Джунисбеков

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

"Ч

Актуальность темы реферируемой диссертации определяется в первую очередь тем особым местом, которое занимает морфонология в сложной иерархии уровней и подсистем системы кыргызского и других тюркских языков, отсутствием в кыргызском языкознании специальных монографических исследований, посвященных изучению морфонологии, а также слабой по сравнению с европейским языкознанием разработанностью теоретических основ тюркской морфонологии. Тюркская морфонология сейчас находится на стадии своего становления и тем не менее, несмотря на то, что не проработаны с достаточной ясностью такие фундаментальные проблемы, как раскрытие характера взаимодействий фонологии и морфологии со сферой морфонологии, определение предмета и задач морфонологических исследований, выделение собственно морфонологическх единиц на уровне системы языка и речи, в синхронии и диахронии, установление инварианта вариантов морфемы и формирование правил порождения по инварианту всех ее вариантов, выяснент" роли морфонологии в процессах порождения и восприятия речевых (текстовых) объектов с заданной семантикой и т.д., накопленный в ней положительный опыт уже достаточен для того, чтобы критически осмыслить и обобщить результаты достигнутого и сделать новый шаг в ее развитии. Все это обусловило новый системный подход к разработке теоретических основ кыргызской фонологии и морфонологии с учетом достижений как тюркского, так и общего языкознания. Базой для выработки этого подхода служат труды отечественных и зарубежных языковедов, таких, как А.Байтурсынов, К.Тыныстанов, Б.М.Юнусалиев, А.Т.Кай-даров, Н.А.Баскаков, Э.Р.Тенишев, А.М.Щербак, А.Н.Кононов, Г.П.Мельников, А.А.Юлдашов, М.З.Закиев, С.К.Кудайбергенов, В.И.Золхоев, Г.Ф.Благовой, А.П.Дульзон, Е.З.Кажибеков, А.Ка-лыбаева, Н.Оралбаева, К.Ш.Хусаинов, Ф.А. Джалилов, А.Маме-дов, Д.А.Салихова, Г.И.Рамстедт, Т.К.Ахматов, А.Джунисбеков, Н.Д .Дьячковский, ЗК.К.Сыдыков, С.Куренов, Н.С.Трубецкой, Р.О.Якобсон, Е.Д.Поливанов, Т.В.Гамкрелидзе, Вяч.Вс.Иванов, Н.Хомский, Р.Лиз и др. В этих работах явления, относящиеся к сфере морфонологии, рассмотрены с позиций синхронической, сравнительно-генетической лингвистики и экспериментальной фонетики.

Цель исследования заключается в том» чтобы путем обобщения и теоретического осмысления достижений общего и тюркского языкознания, а также с учетом данных инженерной лингвистики и искусственного интеллекта (Р.Г.Пиотровский, К.Б.Бектаев, Т.Виноград, М.Минский, Р.Шенк, Е.А.Шингарева и др.), разработать новую версию существующих фонологических и морфонологических теорий, которая в полной мере соответствовала типологическому своеобразию строя тюркских языков вообще и кыргызского языка в частности.

Цель работы реализуется путем последовательного решения серий следующих фонологических, морфологических и морфонологических задач:

1) аналитическое рассмотрение проблемной ситуации, сложившейся в общем и тюркском языкознании вокруг основных вопросов морфонологии;

2) выбор нисходящего принципа построения морфонологии и фонологии в соответствии с глобальной стратегией осуществления коммуникативного задания "сверху-вниз";

3) определение устройства и функций минимального знака языковой системы — морфемы, и характеристика плана содержания (означаемого) и плана выражения (означающего);

4) разработка фонологической основы морфонологии: выявление дифференциальных и недифференциальных признаков фонем; определение их функциональной стратификации с точки зрения знакового семиозиса и порождения сингармонических вариантов морфемы; раскрытие валентностных свойств фонем и их признаков; установление закономерностей дистрибуции фонем в анлауте, инлауте и ауслауте; выделение и количественная характеристика видов сингармонизма;

5) разработка морфологической базы морфонологии: раскрытие механизма вхождения морфем в агглютинативную кыргызскую словоформу; выделение морфонологических закономерностей, регулирующих типы склонения именных основ, сочетаемости залоговых аффиксов друг с другом, избирательной сочетаемости каузативного показателя с моносиллабической глагольной основой; характеристика исходного аффиксального материала;

6) разработка принципов построения морфонологии: рассмотрение двух центральных проблем морфонологии — задачи синхронической реконструкции инварианта (исходной формы) вариантов морфемы и задачи формирования правил порождения по инварианту всех вариантов с позиций структурного (генеративного) и функционального подходов; постулирование понятия

морфонемы; выработка способов верификации морфонологиче-ских понятий; статистическая верификация сферы употребления аффиксов;

7) теоретическое осмысление и обобщение полученных результатов.

Материалом исследования послужили данные, извлеченные из текстов художественной литературы, фольклора, газет, различных словарей и грамматик, а также данные, представленные в частотных словарях кыргызского и казахского текстов.

Методика исследования. На различных этапах исследования использовались различные методы: описательный, структурный, сравнительно-типологический, моделирование на ЭВМ, комбинаторный, статистический, генеративный, интроспекция и опрос информантов.

Научная новизна работы определяется тем. что она является первым в кыргызском языкознании монографическим исследованием, посвященным созданию теоретических основ кыргызской (тюркской) фонологии и морфонологии. В диссертации выявлены ДП и ИП фонем и их функциональная иерархия, установлено наличие автономной системы фонем и морфонем, показаны способы разрешения антиномии фонологии корня и фонологии аффикса, раскрыт механизм порождения словоформы и ее составляющих, разграничены инвариантные и вариативные составляющие морфем, определены типы склонения именных основ, выявлены закономерности сочетания моносиллабических основ с каузативом, разработаны методы структурной (генеративной) и функциональной реконструкции синхронического инварианта вариантов морфемы, рассмотрены способы функциональной и статистической тзерификации инварианта и вариантов, разработана новая версия существующих фонологических и морфоно-логических теорий, адекватно учитывающая своеобразие тюркского строя.

Теоретическая значимость работы определяется следующими основными положениями, выносимыми на защиту:

I. Фонологические положения:

1. Тюркские языки обладают автономными системами фонем и морфонем. При этом фонемы и морфонемы выступают как изоморфные по фреймструктуре единицы, главное функциональное назначение которых заключается в том, чтобы быть компонентом инварианта вариантов морфемы.

2. Базой для формирования фонемы служат корневые морфемы, а для образования морфонемы — аффиксальные. Звуковая

сторона корневых морфем задает программу для функционирования аффиксальных морфем и тем самым регламентирует сферу действия источников алломорфии.

3. Звуковая сторона аффиксальных морфем является внутрисистемным отражением, представляющим модель звуковой стороны и, следовательно, систему фонем корневых морфем. Корневые фонемы обычно бывают позиционно закрепленными и контекстуально необусловленными, а аффиксальные фонемы, будучи распространителем определенных субстанциональных свойств корневых фонем, — позиционно закрепленными, но контекстуально обусловленными. Свойства первых делают их относительно устойчивыми, свойства вторых относительно изменчивыми, но только в рамках чередующихся в определенной позиции фонем. Отбор и распределение участников чередования происходит строго по принципу наличия субстанциональной общности в их признаковом содержании: согласные отбираются чаще всего по гоморганности, реже — по гомогенности, гласные — по раствору, реже — по огубленности. .

4. Наличие альтернантов фонем, участвующих в чередовании в определенной позиции аффикса, делает актуальной задачу установления тождества и различия таких фонем. Это в высшей степени способствует структурации звукового пространства как самих аффиксов, так и корней и, следовательно, идентификации ДП системы фонем в целом. При этом признаки, общие для чередующихся фонем, выступают в качестве основания для их отождествления, а признаки, индивидуальные для них, — для их различения.

5. Адаптированность свойств аффиксальных фонем к свойствам корневых фонем обеспечивает системе в целом выигрыш в том, что и те, и другие фонемы становятся субстанционально однородными по линии их признакового содержания. Однако такая однородность компенсируется неоднородностью функций фонем и их ДП в корнях и аффиксах.

6. Корневые фонемы и их ДП имеют все возможности для полной реализации своих функций, в том числе и функции смыслоразличения, а у аффиксальных эти возможности ограничены. Часть признаков у первых выполняет еще и дополнительную, кванторную функцию, указывающую на принадлежность

корня к определенному виду сингармонизма. Таковы для корневых фонем сингармонически активные признаки тональности и огубленности. Однако для гласных эти признаки выступают как дифференциальные, для согласных — как недифференциальные. В аффиксах признаки, выполняющие кванторную функцию,

отделены от признаков, выполняющих функцию смыслоразличе-ння: кванторная функция в аффиксальных фонемах наличествует только в потенции, актуализируется лишь в контексте словоформы в результате распространения действия кванторов сингармонизма корня на аффикс. Отмежевание смыслоразличи-тельной функции от других функций происходит для аффиксов и в позиции чередующихся согласных: последние функции вместе с их носителями также наличествуют в потенции и могут реализоваться в контексте словоформы, но уже в результате действия явлений ассимиляции и диссимиляции в позиции стыка корня и аффикса.

7. Функциональная неравнозначность корневых и аффиксальных фонем, с одной стороны, и спецификация признаков аффиксальных фонем по линии разграничения их смыслоразли-чительной и несмыслоразличительной функций — с другой, в конечном итоге ставит перед системой задачу формирования дополнительной единицы для аффиксов — морфонемы, которая могла бы выступать, как и фонема, в качестве компонента морфемы, но уже не корневой, а аффиксальной, притом только в позиции чередующихся фонем. Наличие автономной системы морфонем в тюркском строе всемерно способствует сохранению единой для корней и аффиксов автономной системы фонем.

Различие между фонемой и морфонемой состоит в следующем:

1) в пределах исходной формы морфемы фонема характеризуется только заполненными валентностями, т.е. полным набором ее ДП, а морфонема — как заполненными, так и пустыми валентностями. Заполненные валентности морфонемы формируются набором ДП, общих для чередующихся фонем, а незаполненные, пустые, валентности — набором признаков, индивидуальных для функционально сильной фонемы в ряду чередующихся фонем;

2) в пределах алломорфы морфемы путем заполнения пустых валентностей происходит выравнивание признакового содержания морфонемы с признаковым содержанием фонемы и .тем самым осуществляется переход от морфонемы в функционально

\ сильную фонему в ряду чередующихся фонем. На этом основании разрешается антиномия фонологии корня и фонологии аффикса;

3) в пределах алломорфы морфемы фонема обретает еще дополнительные валентности, заполнением которых она характеризуется максимальным набором, включающим как дифференциальные, так и недифференциальные признаки Заполнение пустых валентностей фонемы в этом случае может регулироваться

контекстом как оси одновременности, так и последовательности. Заполнение пустых валентностей морфонемы происходит, напротив, вне зависимости от условий контекстного окружения, но по управляющему сигналу вышестоящих уровней системы.

II. Морфонологические положения:

1. Главная цель морфонологии заключается в установлении инварианта вариантов морфемы и правил порождения по инварианту всех ее вариантов. Таким инвариантом является исходная форма• морфемы, компонентами которой могут быть, не только фонемы, но и морфонемы. Исходную форму следует отличать от основного варианта морфемы: исходная форма выступает в роли двойного "означающего" — как- значения морфемы, так и ее основного варианта, тогда как основной, функционально сильный вариант — только реально зафиксированных вариантов, т.е. алломорф морфемы, компонентами которых могут быть только фонемы. При этом существует только один путь для перехода от исходной формы морфемы в ее основной вариант и наоборот, а переход от первой к конкретной алломорфе опосредован переходом от первой ко второму.

2. С синхронической точки зрения исходная форма морфемы представляет собой статический, заранее заданный объект системы языка и динамический, трансформируемый - процесса порождения речи. С диахронической точки зрения как исходная форма (архетип) морфемы, так и процесс ее трансформации представлены в динамике. Следовательно, синхронический архетип морфемы может совпадать или не совпадать с диахроническим ее архетипом. Механический перенос данных диахронии в синхронию здесь исключается, хотя ясно, что синхрония в скрытом виде воспроизводит диахронические моменты развития языка. Совпадение данных синхронии и диахронии может иметь место на уровне алломорф морфемы, т.е. тогда, когда речь идет о тождестве одного из вариантов (чаще всего — основного варианта) морфемы с ее праформой.

3. Основным объектом исследования морфонологии являются исходная форма морфемы и так или иначе соотнесенные с ней ее варианты, а также правила, по которым из исходной формы происходит порождение всех вариантов морфемы. Эти правила составляют суть действия источников алломарфии, т.е. таких, как явления сингармонизма, ассимиляции, диссимиляции, элизии, аугментации, метатезы, суперпозиции и др.

4. Правила, определяющие сферу действия источников ал-ломорфии, изначально являются морфонологическими в силу закрепленности их за определенной позицией морфемы. Вместе

с тем они могут регулироваться разными контекстуальными окружениями. Большая и самая регулярная часть из них реализуется лишь в условиях фонологического контекста. Таковы, в частности, правила, определяющие чередование фонем по законам сингармонизма, ассимиляции и диссимиляции. Другая часть правил характеризуется тем, что для их реализации кроме фонологического контекста требуется и наличие определенных морфологических или лексических условий, т.е. сферой их'действия охвачены лишь определенные морфемы и лексемы. Таковы, в частности, правила опущения, добавления, перестановки фонем (или их сочетаний), а также правила выбора одного из показателей каузатива, правила, определяющие тип склонения именных основ, правиле спряжения глагольных основ и др. .

5. Различие морфонологических правил может выражаться и по линии их соотнесенности с морфонемой. Наличием такой соотнесенности характеризуются только те, которые действуют в позиции чередующихся фонем. Поскольку морфонема представлена только в позиции, где происходит чередование либо коррелятивных фонем, либо некоррелятивных фонем рядом с коррелятивными, соотнесенность этих правил с морфонемой не прямая, а косвенная. Это обусловлено тем, что переход морфоне-мы в фонему осуществляется с помощью правила, имеющего уже контекстуально независимый характер своего применения. Этим и обособляются морфонемные правила от всех прочих морфонологических правил.

Практическая значимость работы заключается в том, что основные ее положения и выводы могут лечь в основу построения синхронической и. диахронической морфонологии и фонологии любых тюркских языков и очерчивают перспективу выхода в сферу других языков, для которых характерна агглютинация морфем. Результаты исследования могут быть использованы при чтении лекционных курсов по фонетике, словообразованию, морфологии и морфонологии кыргызского и других тюркских языков, а также при составлении учебников и учебных пособий для вузов и школ. Многие положения и выводы данной работы н; глли отражение в сводном варианте "Правил орфографии кыргызского языка", который находится на стадии утверждения Правительством Кыргызской Республики. Результаты исследования могут и должны использоваться в качестве лингвистической (частично и как программно-процедурной) базы при создании машинного фонда тюркских языков как многоцелевой системы комплексной автоматизации и компьютеризации тюркологических исследований.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации доложены на заседаниях различного ранга конференций, симпозиумов и семинаров (Берлин, 1994; Бишкек, 1993; Стамбул, 1991; Каракол, 1991; Чимкент, 1990; Таллинн, 1988; Фрунзе, 1988), а также обсуждены на расширенном заседании отделов грамкктики, культуры речи и экспериментальной фонетики ИЯ HAH Кыргызской Республики (1994). Материалы диссертации легли в основу спецкурса "Теоретические основы кыргызской фонодргйн и морфонологии", который читается автором для студентов факультета кыргызской филологии Ьишкекского гуманитарного университета. По теме диссертации опубликованы статьи и монография, удостоенная премии имени академика Б.М.Юнусалиева.

Структура и объем работы. Цель и задачи исследования определили структуру диссертации. Работа содержит 317 страниц машинописного текста, 4 рисунка, 37 таблиц, состоит из введения, трех глав, заключения и списка цитированной литературы (194 наименования).

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении ¡рассматривается проблемная ситуация, сложившаяся в общем й тюркском языкознании вокруг основных вопросов морфонологии, обосновывается актуальность темы, определяются цель и задачи исследования, отмечаются научная новизна работы, ее теоретическая и практическая значимость. В аналитическое рассмотрение проблемной ситуации включается разбор морфонологических концепций, выработанных в рамках четырех наиболее известных в мировой лингвистике фонологических школ: пражской фонологии, московской фонологической школы, щербовской и генеративной фонологии. Эти концепции развиваются в трудах Н.С.Трубецкого, А.А.Реформатского, О.С.Ахмановой, С.Б.Бернштейна, Ё-С.Кубряковой, Э.А.Макае-ва,В.В.Лопатина, И.С.Улуханова, Н.Е.Йльиной, В.Г.Чургано-вой,Ю.Г.Панкрац, В.Б.Касевича, Н.Хомского, М.Халле и др. Особо выделяется "полная теория морфонологии" Н.С.Трубецкого и ее разделы. В контексте его учения о фонеме отмечаются достоинства и недостатки этой теории, рассматриваются ее критика со стороны представителей московской фонологической школы и развиваемые ими подходы к решению вопроса, дается характеристика морфонологическим концепциям щербовской и генеративной фонологии, а также приводятся разные мнения ученых, в том числе и тюркологов, относительно целесообразно-

го

сти выделения собственной единицы морфонологии — морфоне-мы. Рассмотрение проблемной ситуации завершается краткими выводами о морфонологической проблематике, где особо отмечается, что многообразие взглядов на морфонологию, ее объект и задачи в значительной степени и мотивировано принятием той или иной фонологической концепции.

Глава I. Фонологические основы построения морфонологии.

Состоит из семи разделов, в которых рассматриваются вопросы, связанные с выделением и описанием системы фонем в кыргызском языке.

1.1. Исходные положения. Согласно принципу построения лингвистической теории "сверху-вниз" {Пиотровский, Гузев, Щербак, Касевич и др.), описание системы фонем должно предваряться описанием устройства минимального знака языковой системы — морфемы. Этот вопрос рассматривается в ракурсе антиномии "язык-речь" и в качестве отправной точки берется схема Ф. деСоссюра, где описываются акт речевой коммуникации и структура языкового знака. При этом, вслед за Г.П.Мельниковым, выделяются следующие важнейшие семиотическое понятия:

1) "... реально звучащий и воспринимаемый" на слух сегмент "речевого потока, на который слушатель реагирует как на значащий". Г.П.Мельников называет его речевым знаком. В целях решения морфонологических задач его удобно назвать алломорфой морфемы, добавив при этом, что на этот объект слушатель реагирует как на минимально значащий;

2) акустический образ минимально значащего объекта, зафиксированный в сознании носителей языка как набор команд на артикуляцию или восприятия алломорфы. Он именуется как исходная форма морфемы;

3) "понятие" или "идея", которая непосредственно связана в языковом сознании субъекта с "акустическим образом", т.е. исходной формой морфемы. Эти объекты, будучи дискретными, также являются обобщенными образами, но уже не сегментов звучащей речи, а объектов и явлений внешней действительности и их отношений. Эти объекты суть значения языкового знака, в частности, и морфемы.

И, наконец, в схеме Соссюра представлены еще два понятия — мыслительные единицы (смыслы), ради передачи которых совершается акт коммуникация, и денотаты этих мыслительных единиц, представляющие собой объекты и явления внешней

действительности. В связи с этим Г.П. Мельников подчеркивает: "Если верно то, что мыслительная деятельность есть высшее проявление такого всеобщего свойства материи, как отражение, то необходимо будет признать, что мыслительные единицы, возникшие в результате этого отражения, есть образы, прообразами которых служат в первую очередь объекты и явления внешнего мира". Это в полной мере касается и собственно звуковых единиц. В частности, звуки речи, будучи данными непосредственного наблюдения, фиксируются в сознании носителей языка и "образуют там исходную базу для индивидуальных образов речевых единиц", а далее — и их обобщенных образов. Поскольку образы объектов всегда беднее, чем их прообразы, в обобщенных образах звуков будут представлены только дифференциальные признаки фонем, т.е. "кинакемы" ("акусмы" и "кинемы") по Бодуэну д« Куртенэ. Узуально закрепленные наборы таких признаков в свок очередь служат исходной базой для формирования еще "не дотянутых" до произношения фонем и, далее, при наличии в языке регулярных чередований типа а^е^О^в, Ы^и^у—Ц* Л~д~т, Н~д~т морфонем, которые и являются компонентами исходно» формы морфемы.

Таким образом, в семиотической структуре морфемы отно шение "быть означающим" является относительным и завися щим от конкретной ситуации знакового семиозиса. В частности, если мыслительные единицы, представляющие собой конкретные образы денотатов, являются означающими этих денотатов, г значение языкового знака — мыслительных образов, то исходная форма морфемы (языковой знак) выступает в качестве двойной означающего. С одной стороны, она является означающим зна чения морфемы и, следовательно, связь между ними узуальнс закреплена априори (по ассоциации смежности) и не зависит от акта коммуникации, с другой — означающим конкретных алло морф морфемы, ибо последние суть данные непосредственной наблюдения. Связь между ними (по ассоциации сходства) такж< узуально закреплена, но она восстанавливается в момент актг коммуникации в условиях контекстного окружения внутри ело йоформы. Поэтому когда речь идет о двойственности основной объекта морфонологии, то имеется в виду именно исходная форм.; морфемы, выступающая как таковая в роли двойного означаю щего. Именно причина двойственной природы основного объект! морфонологии ставит его в особое положение в сложной иерархи] уровней и подсистем языковой системы и навязывает ему веду щую роль в осуществлении перехода от значения морфемы :

конкретную ее алломорфу, иГнаоборот, от конкретной алломорфы морфемы в ее значение.

1.2. Дифференциальные признаки фонем и их функциональная иерархия. Строга фонологический анализ системы фонем любого языка должен базироваться на данных, полученных в результате исследования звукового строя с использованием как традиционных методов описания, так и объективных методов экспериментальной фонетики. В этом отношении тюркская фонетика — наиболее продвинутая область тюркского языкознания. Это стало возможным благодаря трудам В.В.Радлова, В.А.Бого-родицкого, Э.В.Севортяна, А.М.Щербака, Е. Д. Поливанова,

A.Байтурсынова, К.Тыныстанова, Т.К.Ахматова, А.Джунисбеко-ва, Ж.К.Сыдыкова, А.Орусбаева, Н.Д.Дьячковского, С.Куренова и многих других. Такой анализ невозможен также без учета достижений общей фонетики и фонологии, представленных в трудах Н.С.Трубецкого, Р.Якобсона, Л.В.Щербы, Л.Р.Зиндера, Т.В.Гамкрелидзе, В.В.Иванова, Л.В.Бондарко, А-А.Реформат-ского, В. А. Виноградова, Н.Хомского, М.Халле, Р.Лиза,

B.Я.Плоткина, Б.Б.Касевича и др. В проведенной' Фонологическом анализе системы фонем кыргызского языка эти работы использованы в полной мере.

В этом разделе представлены результаты классификации кыргызских фонем в виде древовидного графа и таблицы, рассматривается признак вокальности—невокальности, по которому происходит первичное разбиение звукового пространства кыргызского языка на гласные и согласные фонемы, рассматриваются также акустические и артикуляционные корреляты этого признака и его функциональные особенности.

1.3. ДП гласных и их функциональная иерархия. Состав вокализма кыргызского языка определяется следующими гласными фонемами: а,е,о,в,ы,и,у,цОни идентифицируются с использованием трех бинарных ДП, выявленных на артикуляционной основе: верхний подъем—нижний подъем, лабиализован-ность — нелабиализованность, передний ряд—задний ряд. Следовательно, каждой гласной фонеме ставится здесь в соответствие единственный набор, включающий строго определенные комбинации значений этих трех признаков:

а - вокальность нижний подъем нелабиализованность

е - вокальность нижний подъем нелабиализованность

задний ряд,

передний ряд,

о - вокальность нижний подъем лабиали- задний

зованность ряд,

в - вокальность нижний подъем лабиали- передний

зованность ряд,

ы - вокальность верхний подъем нелабиали- задний

* зованность ряд,

и - вокальность верхний подъем нелабиали- передний

зованность ряд,

У ■ вокальность верхний подъем лабиали- задний

зованност'. ряд,

ч - вокальность верхний подъем лабиали- передний

зованность ряд.

Что касается долгих гласных, то они трактуются в диссертации как бифонемные сочетания. Бифонемность этих гласных верифицируется сферой их употребления в Словоформе.

1.4. ДП согласных. Строгая фонологическая классификация согласных — непростая лингвистическая задача. При наличии исчерпывающих экспериментально-фонетических данных о материальной стороне согласных итог принятой классификации может зависеть, в частности, и от того, как понимать систему и интерпретировать факт соотнесенности системы с ее элементами.

С одной стороны, это можно сделать, допустив, что консонантизм является системой прежде всего благодаря наличию противопоставлений каждого элемента системы всем остальным ее элементам. В этом случае надо будет признать, что элементы системы соотнесены с самой системой прямым образом, без каких-либо опосредований.

С другой стороны, это можно сделать, приняв, что консонантная система является таковой не потому, что состоит из противопоставленных друг другу элементов, а потому, что подобные элементы, группируясь в отдельные классы, образуют в пределах целого особые "самостоятельные функциональные единицы" (Бондарко), например, известные категории фонем, которые характеризуются наличием общих артикуляционно-акустических признаков. В этом случае необходимо признать, что элементы системы соотнесены с самой системой не прямым образом, как в первом случае, а через посредство классов, объединяющих эти элементы по общности каких-либо признаков.

Таким образом, из этих двух подходов к классификации согласных (как, впрочем, и гласных) предпочтение следует отдать второму из них по той причине, что в нем зарезервировано место для класса или категории фонем и, следовательно, для проведе-

ния дальнейшего обобщения согласных с учетом их роли в формировании компонентов морфемы и осуществлении процесса порождения алломорфов последней. Правомерность такого подхода подтверждается и тем, что традиционное описание так называемых фонетических закономерностей языка (например, структуры слога, сочетаемости звуков в слоге и слове, правил гармонии гласных, ассимиляции и диссимиляции согласных и др.) строится именно в терминах классов. В этом прав Е.Курило-вич, утверждающий, что в онтологическом отношении "употребление, в котором противопоставляются классы, являются первичными по отношению к употреблению, в котором противопоставляются элементы, принадлежащие к одному и тому же классу".

В данном разделе в соответствии с изложенным выделяются шесть ДП, необходимых и достаточных для разбиения звукового пространства согласных в целом и различения каждого из них в частности. Здесь рассматриваются артнкуляционно-акустические базы отих ДП и функциональные и дистрибутивные их особенности, выделяются недифференциальные признаки согласных, сопутствующие ДП, раскрываются валентностные свойства признаков, определяющие их сочетаемостные возможности в оси одновременности, показываются способы уточнения локальных рядов и серий за счет подключения работы активных органов и небной занавески и т.п. Строго фонологическая классификация согласных и иерархия ДП, релевантных для их описания, представлены в табл. I и на рис. 1,2.

Таблица 1

Классификация кыргызских согласных

Серии Локальные ряды

перифе рийные непериферийные

лабиальные нелабиальные дентальные недентальные

Шумные смычные глухие п к т ч

звонкие б г д Ж*!

щелевые глухие с ш

звонкие 3 й

Сонорные смычные глухие

звонкие м ц н

щелевые глухие

звонкие л р

сонорность

лабиальнасгь

•I

перифернйность 1.

м

05

I

непсрифернйность —-1-

нелабиальность

дентальность

недентальность

Ц

смычность

щелиниость

Рис. 1. Иерархия ДП, релевантных для описания сонорных согласных

« кыргызском языке.

шумность

I-

периферинность 1

лабиальность _

нелабнальность

I 1 1

звонкость глухость звонкость глухость

-3»

непериферийность

_ I

деятельность

недентальность

.1

смычность щелинность смычность щелинность

звон- глу-кость хость

звон- глу-кость хость

звон- глупость хость

звон- глухость хость

д Т 3 с ж ч

Рис. 2. Иерархия ДП, релевантных для описания шумных согласных

в кыргызском языке.

и ш

Как видно из этих данных, первичное деление кыргызских согласных на сонорные и шумные происходит на базе признака сонорности—шумности. К сонорным относятся согласные М,Н,Ц, л,р; к шумным — согласные п,б,тп,д,с,з,ч,ж,ш,й,к,г.

Отнесение согласного й к категории шумных представляется весьма спорным. В диссертации приводятся разные точки зрения на этот счет. Из них предпочтение отдается той, которая представлена в традиционных описаниях фонетики тюркских языков (Баскаков, Батманов, Кононов и др.) и согласно которой звукотип й классифицируется как согласный, принадлежащий к категории шумных. Это решение может имплицировать разные последствия для тюркских языков. В кыргызском языке оно позволяет ликвидировать "пустую" клетку в подсистеме шумных и тем самым считать, что глухость у щелевого ш входит в набор его ДП.

Дальнейшее деление согласных происходит по сериям и локальным рядам: "ряды объединяют фонемы по тождеству ар-тикуляторных признаков места образования, серии — одного способа образования, то есть в сериях объединяются фонемы гомогенные, но гетерорганные, а в рядах — гоморганные, но гетерогенные" (Гамкрелидзе, Иванов).

Серия смычных представлена четырьмя рядами:

1 II III IV

п т ч к

б д ж г

М н — Ц

где I — ряд лабиальных, II — ряд дентальных, III — ряд палатальных, IV — ряд велярных.

Серия щелевых представлена только двумя рядами:

i п га iv

— с ш —

— з й —

— л р —

Локальные ряды определяются тремя бинарными признаками: периферийностью — непериферийностью, лабиальностью — нелабиальностью, дентальностыо — недентальностью. При этом периферийными могут быть только те согласные, фокус образования которых локализован перед или за ротовым резона-

тором, т.е. в области губ или в веллрно-увулярной зоне, а непериферийными — только те, которые артикулируются в области зубов, альвеол и твердого неба. г

В обеих сериях шумные различаются по признаку звонкость — глухость, а для сонорных звонкость является сопутствующим, недифференциальным признаком.

Раздел завершается формированием правил фонетической реализации- ДП и представлением признакового содержания фонем.

1.5. Позиционное размещение фонем. 1.6 Сочетаемость фонем.

В этих разделах рассматриваются закономерности дистрибуции и сочетаемости фонем в позициях анлаута, инлаута и ауслаута.

1.7.0 сингармонизме. Сингармонизм как главный источник алломорфии в тюркских языках безусловно относится к явлениям морфонологическим (Ахматов, Алымова, Джунисбеков, Виноградов, Касевич, Мельников, Реформатский, Трубецкой и др.). Однако в трактовке видов сингармонизма имеет место некоторая непоследовательность, т.е. традиционно считается, что для тюркских языков характерны только два вида сингармонизма: небная гармония и губная гармония. При этом губной вид выделяется на основании огубленности всех звуков слога и слова, а небный вид — на базе твердости или мягкости в их произношении. Иначе говоря, в одном случае в этих целях используется конкретное значение бинарного признака созвучных звуков, а в другом — сам признак.

Таким образом, здесь налицо логическая непоследовательность. Ее можно преодолеть, приняв, что основанием для выделения видов сингармонизма»является конкретное значение признака созвучных звуков слога и слова. Тогда тюркский сингармонизм характеризуется наличием следующих видов:

1) велярная гармония, когда всё звуки слога и слова произносятся одинаково твердо: кыргыз, кымыз 'кумыс', намыс 'честь' и др.;

2) палатальная гармония, когда все звуки слога и слова произносятся одинаково мягко: кийиз 'войлок', келин 'невестка', тилек 'пожелание' и др.;

3) лабиальная гармония, когда все звуки слога и слова произносятся одинаково огубленно: комуз, долоно 'боярышник', двцгвлвк 'колесо', курок 'лопата* и др.

Из этих трех видов в чистом виде действуют только велярная и палатальная гармонии, а лабиальная, как правило, солут-

ствует либо велярной, либо палатальной. Это можно показать на примере кыргызской пословицы: Атын атаса, куту сщуцвт — букв. 'Если назвать его имя, то (от этого) у него душа радуется', т.е.

у х х ххх - -

Здесь буквами ы, и, у обозначены, соответственно, велярный, палатальный и лабиальный виды сингармонизма; цифра указывает на порядковый номер слога в слове; сплошная линия под слогом показывает на сферу действия вида, а крестики — на отсутствие воздействия данного вида.

Как видим, все звуки и слоги у первых двух слов полностью подчинены действию велярной гармонии, т.е. все они произносятся одинаково твердо с низким тоном; у третьего — также действию велярной, но при сопровождении лабиальной, т.е. произносятся одновременно и твердо, и огубленно; а у последнего — действию палатальной при сопровождении лабиальной, т.е. произносятся одновременно и мягко, и огубленно.

Для определения соотношения видов сингармонизма кыргызских слов проведен небольшой статистический эксперимент. В этих целях из шести жанров, представляющих основные функциональные стили кыргызского языка, формировались выборки с равным объемом (100 слов). Подсчет был произведен по следующим параметрам: сохранение велярной гармонии; сохранение палатальной гармонии; сохранение как велярной гармоний, так и лабиальной; сохранение как палатальной гармонии, так и лабиальной; сохранение велярной или палатальной гармонии при нарушении лабиальной; нарушение велярной или палатальной гармонии. Раздел завершается анализом результатов этого эксперимента. При этом установлено, что в функциональном отношении самым сильным является велярный вид (итоговая его доля

— 54,5%), менее сильным — палатальный вид (итоговая его доля

— 33,5%). Лабиальный вид сопровождает велярный в 14,0%, а палатальный — в 12,5% случаев. Частичное нарушение лабиального вида при сохранении основного зафиксировано в 7,2%, а полное нарушение сингармонизма — в 4,8% случаев. Отсюда следует, что в 95 случаях из 100 наугад взятых слов кыргызского текста имеет место сингармоническое согласование всех компонентов слова.

.12 12 3 12

12 3 сц-йугнвт

XXX

а-тын а-та-са ку-ту

ы • - --

и х х ххх хх

Глава 2. Морфологические основы построения морфонологии.

Состоит из восьми разделов, в которых рассматриваются вопросы, связанные с построением морфологической базы морфонологии.

2.1. Бводное замечание. Построение морфонологического описания предполагает для тюркских языков кроме фонологического знания как минимум наличие сведений о границах морфем в агглютинативной словоформе. Эти границы в основном намечены четко. Исключение составляют парадигмы так называемого нетривиального склонения. По существу, вопрос здесь сводится к тому, куда отнести сегмент -н-: к падежным формантам или ауслауту склоняемой основы (корня).

С другой стороны, если рассматривать этот вопрос не с точки зрения синхронического состояния языка, а в плане диахронического его развития, то для тюркских языков во весь рост будет стоять проблема вычленения корней-основ на моносиллабическом уровне (Юнусалиев, Кайдаров, Кажибеков и др.). Очевидно, решить ее, опираясь только на данные тюркских языков, практически невозможно. В синхроническом плане корил, или основы, с реликтовыми аффиксами следует рассматривать как непроизводные основы, воспроизводимые в готовом виде в процессе порождения тюркской словоформы.

И, наконец, морфонологическое описание невозможно построить без полной информации о контексте, которым регулируется функционирование морфем. Для тюркских языков таковой следует считать схему, определяющую порядок вхождения морфем в агглютинативную словоформу.

2.2. Вхождение морфем в глагольную словоформу. Порядок вхождения морфем в глагольную словоформу кыргызского языка определяется следующей схемой:

О + (1) + (2) + (Зо + (31) + (Зг)) + 4 + 5 + (6).

Глагольная словоформа могкет начинаться либо с чистого корня (бил 'знать*, ук 'слушать', айт 'сказать', и т.д.), лг^о с корня, осложненного одним из деривационных аффиксов типа -ла, -а (майла 'мазать', ойло 'думать', сана 'считать', байы 'богатеть' и т.п.), либо с именной основы плюс глагол (кулак сал 'выслушать', кабыл ал 'принимать', сарп кыл 'израсходовать' и т.п.). Им присваивается порядок 0.

Порядок 1 содержит аффикеы категории залога (санат 'заставить считать', жаздыр 'заставить писать', уруш 'драться',

жуун 'умываться', у гул 'быть слышимым' я т.п.)- Внутри этого порядка возможна взаимная сочетаемость залоговых аффиксов.

Порядок 2 представлен аффиксом отрицания яа -ба: алба 'не брать*, келбе 'не прийти', иштебе 'не работать' и т.п.

Порядок 3 занят аналитическим формантом -а/и, ~ып плюс вспомогательный глагол, за которым могут следовать аффиксы залога и отрицания: иштеп жат- 'работать', ичил алба- 'не попить', жулуп алдыр- 'заставить вырвать' и т.п.

4-й и 5-й порядки включают соответственно аффиксы категорий времени—наклонения и лица—числа: иштеп жатыптыр 'оказывается, он работает', жазыа бердим 'я написал', жардам берсециз 'если вы поможете*, келип калар 'возможно, он придет' и т.п. 4-й порядок содержит еще и аффиксы неличных форм глагола: басуу 'подавление', баштоо 'начинание', басацдатуу 'ослабление' и т.п.

Порядок 6 занят аффиксами просьбы и вопроса: окуй салчы. 'прочти-ка ты', санай албадыцбы *ты не сосчитал?' и т.п.

В рассматриваемой схеме в скобках помещены факультативные компоненты глагольной словоформы: они могут быть опущены без нарушения грамматической целостности последней.

2.3. Сочетаемость залоговых аффиксов. Здесь рассматриваются особенности совмещения в одной кыргызской словоформе двух и трех залоговых аффиксов. Эти особенности представлены в двух матрицах.

2.4. Сочетаемость каузативных аффиксов. Каузативные аффиксы в кыргызском (как, впрочем, и в любом другом тюркском) языке имеют порядка десяти показателей. Эти показатели присоединяются к глагольной основе избирательно: если основа неодносложная, к ней присоединяется показатель на -т: ыйла-т 'заставить плакать', сццле-т 'заставить говорить', сына-т 'заставить испытать' и т.д.; если нет, выбор падает на остальные показатели.

Таким образом, проблема здесь заключается в том, чтобы установить закономерности сочетания моносиллабических глагольных основ с тем или иным каузативным показателем. В этих целях по словарю К.К.Юдахина составлен полный корпус таких сочетаний (всего их — 336 единиц, в том числе параллельных форм от одной моносиллабической основы — около 80 единиц). Исследование показало, что в этой сфере действуют закономерности вероятного порядка, которые отдают предпочтение выбору того или иного показателя, а именно:

1) основы на гласный в равной мере отдают предпочтение выбору показателей -дыр я -гыз;

2) основы на к, п, с, ш, з, м, л, ц преимущественно сочетаются с показателем -дыр;

3) основы на т, ч, р, й имеют тенденцию образовывать параллельные формы с показателями -дыр, -гыз, -кыр, -кар, -каз, ■ыр. -ар.

Для принятия конструктивного решения в этом вопросе необходимо рассмотреть статистические данные, полученные на материале словаря К.К.Юдахина аспирантом Санкт-Петербургского Института лингвистических исследований Т.Абдиевым:

1. В кыргызском" языке общее количество глагольных слов (основ) составляет 11645 единиц. Если принимать за 100% все слова, зафиксированные в словаре К.К.Юдахина (всего их - около 40000), то на долю глагола приходится примерно 30% слов всей лексики.

2. Из всех глагольных слов негтроизводными являются 1131 основа (15%), производными — 9914 основ (85%), в том числе на залоговые аффиксы — 5350 основ (46% от всех глаголов, 54% от всех производных глаголов).

3. Из всех производных глаголов, содержащих залоговые аффиксы, на долю основ с каузативным показателем приходится 3194 слова (60%). При этом каузативные показатели распределяются в следующем соотношении:

1) ■т 2627 основ 82%

2) ■дыр 487основ 15%

3) -гыз 48 основ 1,5%

4) -ыр 12 основ 0,3%

5) -кыр 11 основ 0,3%

6) -ыз 5 основ 0,1%

7) -ыт 3 основы 0,1%

8) -сет 1 основа 0,1%

Итого: 3194 основы 100%

Как показывают эти данные, из восьми каузативных аффиксов самым продуктивным является -т, с помощью которого образуются почти все формы каузатива у неодносложных основ и часть форм у односложных. Степень продуктивности у показателя дыр примерно в 5-6 раз ниже, чем у показателя -т. Это объясняется тем, что сфера его употребления — почти все односложные основы (всего их— 259) и только часть неодносложных. Продуктивность показателя -гыз в 10 раз ниже, чем показателя •дыр. Остальные показатели являются непродуктивными: общее количество основ с такими показателями — 32.

Итак, суть предлагаемого решения данного вопроса сводится к тому, что правила, регламентирующие выбор того или иного показателя, должны определяться применительно только к трем аффиксам: -т, -дыр, -гыз, а формы каузатива остальных показателей следует подать в виде списка.

2.5. Вхождение морфем в именную словоформу. Оно определяется следующей схемой:

О + (1) + 2 + (3) + (4 + 2 + (3))* + 5 + (6) +(7).

Развертывание именной словоформы может начинаться с выбора корня или непроизводной основы (порядок 0) с дальнейшим присоединением к нему одного из аффиксов категорий числа (порядок 2) и падежа (порядок 5). При этом образуется минимальная модель именной словоформы: китеа 'книга', китептер 'книги', китептердин 'книг' и т.д.

Дальнейшее развертывайие словоформы происходит таким образом, что к корню присоединяются не только аффиксы обязательных категорий числа и падежа, но и факультативных категорий принадлежности (порядок 3) и лица (порядок 6), а также деривационные аффиксы (порядок 1) и показатель вопроса на -бы (порядок 7).

Класс деривационных аффиксов включает аффиксы имени деятеля на -чы, сосубъекта ситуации на -лаш и др.: злчи 'посол', эмчи 'лекарь', жердеш 'земляк', жолдош 'товарищ' и т.н. Эти аффиксы могут потребовать в слове основ только с определенной семантикой.

Порядок 4 занят классом так называемых итеративных аффиксов типа -дагы, -дай, -сыз и др. Они могут следовать либо непосредственно за корнем (основой), либо после аффиксов первых трех порядков: жердештик 'землячество', шаарлардагы 'находящиеся в городах*, тоодой 'гороподобный*, акчалуу 'имеющий деньги' и т.д. Особенность итерации этих аффиксов проявляется в том, что они могут сочетаться как друг с другом, так и с аффиксами категорий числа и принадлежности: жапкер-чиликсиздик 'безответственность', чыгармачылыктагы 'относящийся к творчеству', тилчилерибиздикиндегилер 'те наши, которые находятся во владениях наших языковедов*, Жамийла-ныкындай 'подобно тому, что принадлежит Джамиле'. При этом верхний предел итерации аффиксов не ограничивается системой языка, но лимитируется нормой и узусом, а также внеязыковой ситуацией.

Дальнейшее развертывание словоформ может осуществляться путем выбора аффиксов категорий падежа и лица, а также

Ж

аффикса вопроса: элимдин 'моего народа*, шаарьшан 'из его города', кыштактанбыз 'мы из деревни', жайлоодомун 'я (нахожусь) наджайлоо', жумушчусузбу 'вы рабочий*, таттуубу 'сладкий ли?' и т.п. Вхождением показателя вопроса в агглютинативную цепочку завершается процесс порождения кыргызской словоформы. Однако для некоторых тюркских языков здесь имеет место инверсия порядка следования аффиксов лица и вопроса: ср. узб. отамисан (параллельно с отасанми) 'ты отец?', китоблимисан (рядом с китоблисанми) 'ты тот, у кого есть книга?' и т.п.

И, наконец, необходимо отметить, что данная схема обладает еще и свойством транзитивного замыкания: в пределах одной словоформы одновременно могут быть представлены аффиксы всех порядков. Ср., например, словоформу тилчи-лер-ибиз-дикин-деги-лер-ибиз-ден-сиздер-би 'вы из тех наших, которые находятся во владениях наших языковедов?' ,с которой сопоставлена последовательность вида 0+1+2+3+4+4+2+3+5+6+7.

В заключение отметим, что проверка корректности и экп-ланаторной силы данной схемы была осуществлена двояким образом:

1) путем контроля на ЭВМ логической непротиворечивости и способности схемы генерировать реальные кыргызские словоформы с заданной семантикой;

2) через посредство приложения этой схемы к материалу других тюркских языков.

Эта проверка дала положительные результаты.

2.6. Особенности членения падежных форм. Падежные формы кыргызских слов в большей части случаев легко членятся на составляющие морфемы в силу достаточной прозрачности границ последних. Исключение здесь составляют следующие случаи:

1) членение падежных форм основ на аффикс принадлежности 3-го лица;

2) членение падежных форм основ на аффикс абстрактной принадлежности;

3) членение падежных форм собирательных числительных на аффикс -оо;

4) членение падежных форм, представляющих парадигму склонения местоименных основ.

В данном разделе рассматриваются существующие в кыргызском языкознании подходы к решению этого вопроса и отмечаются их достоинства и недостатки.

Предлагаемое решение данного вопроса, будучи системным в своем логическом основании, нацелено на то, чтобы построить

единую морфонологическую схему порождения парадигмы склонения данных основ:

0. ат-ы ата-сы ата-ныкы беш-вв мен

р. ат-ын-ын ата-сын-ын ата-ныкынын беш-ввн-ун мен.-ин

в. ат-ын-0 ата-сын-0 атаныкын-6 беш-ввн-у/р мен-и

д. ат-ын-а ата-сын-а ата-ныкына беш-ввн-в мага

М. ат-ын-да ата-сында ата-ныкын-да беш-ввн-дв мен-де

И. ат-ын-ан ата-сын-ан ата-ныкын-ан беш-ввн-вн мен-ден

Как видно из этих данных, для первых четырех парадигм во всех косвенных падежах происходит восстановление поссесив-ного к-; -ын/сын верифицируется данными, представленными в трудах Г.Рамстедта, Н.К.Дмитриева, А.Н.Кононова, А.М.Щербака, А.П.Дульзона, А. фон Габена, Ф.Д.Ашнина и др. (см. СИ1ТЯ, 1988, с. 204, где для пратюркского состояния личное местоимение 3 л. ед.ч. реконструируется в виде *и- (*ин-), а из последнего, как это отмечается в предыдущем абзаце, и происходит данный аффикс). Типологическая оправданность вычленения косвенных основ собирательных числительных на -оан/ввн подтверждается данными западного ареала якутского языка, в котором конечный -к у этого аффикса сохраняется и в основном падеже: гр. иккиэн 'двое', yfiyßH 'трое'. Однако в центральной зоне употребляется алломорфа, лишенная этого конечного -и: ср. yJujjä, иккиз, тврдцв т.д. (Воронкин, 1987, с. 29) Правомерность членения косвенных основ на -ныкын доказывается материалом турецкого языка: ср. бен-им-кин-ин, бен-им-кин-е, бен-им-кин-и, бен-им-кин-де, бен-им-кин-ден; Орхан-ын-кын-да, Орханын-кындан (см. Кононов, 1941, с. i>5-56, 59).

Из всех парадигм весьма проблематичным может показаться вычленение косвенных основ местоимений на -г в дат. падеже. Однако типологическая оправданность такого решения верифицируется данными хакасского языка, в котором личные и указательные местоимения выступают в дат. падеже основой на -г, а у аффикса путем стяжения анлаута г- образуется долгий гласный ■аа; ср. хак. маг-аа, саг-аа, аг-аа, пуг-аа (ГХЯ, 1975, с. 146-156; СИГТЯ, 1988, с. 231). Следовательно, косвенные основы на -г у местоимений кыргызского языка характеризуются следующими ступенями развития: мен+га?ман+га>мац+га>маг+га>маг+а> мага, ал+га>ан+га>ац+га>аг+га>аг+а>ага и т.д. При этом переход н>ц> ¿который имеет место в конце основы, — явление.

типологически вполне нормальное для тюркских языков: ср., например, сиб.тат. барыцыз>барыгыз, килицизжилигиз, аз. диал. тоцуз>тогуз, кырг. юж. чоч эне>чог эне и т. д.; ср. также др. тюрк., уйг., лоб., ктат., туркм., кырг. юж. маца, саца и т.д.

Что касается падежных аффиксов, то в род., вин. и дат. падежах во всех парадигмах выпадает их начальный согласный (ср.род. -ын/- ин/ -цн, вин. -ы/ -и/ -ц. дат. -а), а вин. падеж при этом, утратив еще и аффиксальный гласный, выступает в нулевой алломорфе, т.е. 0. Выпадение начального согласного в исх. падеже носит частный характер и ограничивается парадигмами первых четырех основ: оно мотивировано упрощением гемината -ни-, возникшего в результате ассимиляции согласных на стыке основы и аффикса: ср. ат-ын+дан>ат-ын+нан>ат-ын+ан>аты нан, ата-ныкын+дан> ата-ныкын+нан> ата-ныкын+ан>атаны-кынан, беш-евн+дан> беш ввн+нан> беш-ввн+нвн> беш-ввн+вн> бешввинвн и т.д.

Из этих приведенных данных легко можно установить типы склонения кыргызских именных основ и определить правила, реализующие эти типы:

Таблица 2

Падеж Тип склонения

Тоивиальный Нетривиальный

0. 0 Ф

Р. •НЫ.Н ■ын

В. ■ны ■ы (>0)

д. ■га -а

М. ■да ■да

И. ■дан -дан (>-ан)

Как видно из табл.2, кыргызский язык знает только дпа типа склонения: тривиальный тип и нетривиальный тип. Первый из них включает все случаи склонения именных основ за вычетом тех, которые относятся ко второму, т.е. только что рассмотренным случаям. Склонение основ на поссесивные аффиксы - ым и -ьщ носит характер тенденции и колеблется между этими двумя типами, хотя надо полагать, что в дат. падеже они целиком подчиняются нетривиальному склонению: ср. ат-ым-а, ата-м-а, ата-ца. При этом единственным морфонологическим критерием, определяющим тип склонения именных основ, служит наличие или отсутствие начального согласного у показателей род., вин. и дат. падежей. Привлечение других критериев, основанных на учете возможных изменений в корне (основе) и дополнительных

изменений в аффиксе, представляется в этом случае несостоятельным в силу того, что это приводит к нарушению единого логического основания, используемого при выделении данных типов. Однако такая информация полезна для установления подтипов внутри каждого типа.

Правило тривиального типа сохраняет анлаут у падежного аффикса, а правило нетривиального типа его лишает. Эти мор-фонологические правила, полагаем, являются общими почти для всех тюркских языков. Исключение могут составлять лишь чувашский и, возможно, якутский языки. Различие тюркских языков здесь заключается в условиях реализации этих правил, т.е. в том, какие именно основы подпадают под действие данных правил.

"Унификацию условий реализации типов склонения обнаруживают огузские языки и в особенности турецкий: правило тривиального склонения реализуется здесь только после основ на гласный, правило нетривиального - только после основ на согласный. Ср. склонение основ куту 'коробка', тур к 'турок', элчи-си 'его посол', сен 'ты* в кыргызском и турецком языках:

О. куту тцрк злчи-си сен

р. куту-нун турк-тцн элчисин-ин сен-ин

куту-нун турк-цн элчи-син-ин сен-ин

в. куту-ну турк-тц элчи-син-0 сени

куту-йу турку, элчи-еин-и сен-и

д. куту-га турк-кв элчи-син-е саг-а

куту-йа турк-е элчи-син-е сан-а

м. куту-да турк-тв элчи-син-де сен-де

куту-да тур к-те элчи-син-де сен-де

и. куту-дан турк-твн элчи-син-ен сен-ден

куту-дан турк-тен элчи-син-ден сен-ден

Эти данные как будто свидетельствуют о том, что кыргызский и турецкий языки довольно сильно расходятся в рассматриваемой сфере. Однако это совсем не так. Эти расхождения являются поверхностными рефлексами, вызванными, в частности, особенностями распределения правил, определяющих типы склонения. Глубинные сходства, обусловленные генетическими связями двух языков, особенно рельефно проявляются в местоименных парадигмах. Так, в парадигме личного местоимения сен

'ты' падежные показатели я в том, и в другом языке полностью совпадают: ср, род. - ин, вин. - и, дат.-е, мест, -де, исх. -йен. Различие основ проявляется лишь в дат.падеже: ср.тур. сан-<сен-, кырг. саг- < сац- < сан- < сен-

В поссесивной парадигме и прямая и косвенная основа в обоих языках абсолютно идентичные: ср. злчи-си/ элчи-син. Различие касается показателей двух падежей: ср. тур. вин. -и, кырг. вин. (¡ки, тур. исх. -ден, кырг.исх. -ек<-<Зек.Во всех других падежах оба языка полностью совпадают.

Наличие расхождений в парадигмах простых именных основ — следствие, вызванное особенностями каждого из языков.

В других тюркских языках наблюдается примерно та же картина, что и в кыргызском. Они различаются между собой не количеством типов склонения и соответственно правилами, реализующими эти типы, а условиями, регламентирующими действия этих правил. В одних языках сфера действия этих правил сужается, как, например, в узбекском нетривиальное склонение ограничено некоторыми личными и указательными местоимениями, а в других — расширяется, как, например, в кыргызском нетривиальным склонением охвачены, кроме личных и указательных местоимений ед.ч., основы на поссесивные аффиксы трех лиц ед.ч., основы на аффикс — ныкы, собирательные числительные на аффикс -оо н некоторые другие основы. Характерно, что почти во всех тюркских языках организующим центром для нетривиального склонения является местоименная парадигма, для тривиального — простая именная парадигма. Все остальные именные основы группируются вокруг этих центров. Склонение части из них может иметь характер тенденции и колебаться между тривиальным и нетривиальным типами. Задача здесь состоит в том, чтобы правильно выявить эти тенденции и предложить соответствующие рекомендации для формирования нормы языка.

2.7. Характеристика именных аффиксов. 2.8. Характеристика глагольных аффиксов. В этих разделах рассматриваются словоизменительные и словообразующие аффиксы имен и глаголов, перечисляется их алломорфный состав, описываются их функциональные особенности.

Глава 3. Принципы построения морфонологического описания кыргызского языка.

Состоит из семи разделов, в которых рассматриваются вопросы, связанные с принципами построения морфонологии, выделением основных единиц, с которыми имеет дело морфонология, и формированием правил их функционирования, верификаций

морфонологических понятий, характеристикой сферы употребления аффиксов.

3.1. Вводные замечания. Разработка вышеизложенных (как, впрочем, и многих других) проблем фонологии и морфологии обеспечивает необходимое, но отнюдь не достаточное условие для построения морфонологии, т.е. для достижения главной цели настоящего исследования. Суть вопроса заключается здесь в том, чтобы выработать такие средства описания морфонологии, которые могли бы органично сочетать идей и методов как структурного, так и функционального подходов к анализу фономорфологического материала. При этом структурный подход нацелен на то, чтобы установить инвариантную составляющую морфемы, а функциональный — на то, чтобы определить функциональную значимость как инварианта (в нашем случае — исходной формы), так и вариантов (в нашем случае — алломорф морфемы). Поскольку в тюркских языках корневая морфема обнаруживает большую стабильность, чем морфема аффиксальная. а аффиксальная морфема — большую вариантность, чем морфема корневая, поиск инварианта (архетипа) корня неизбежно ведет к выходу в компетенцию лингвистической диахронии, тогда как установление инварианта аффикса может осуществляться на основе данных лингвистической синхронии, а при необходимости могут привлекаться и диахронические данные.

Таким образом, системный подход к построению морфонологии в явном виде разграничивает синхронический и диахронический аспекты вопроса, но их не противопоставляет. Следовательно, для выработки принципов построения морфонологии целесообразно рассмотреть именно аффиксальный материал.

3.2. Формирование исходной формы аффикса. В данном разделе рассматривается структурный подход к установлению синхронического инварианта (исходной форм) вариантов аффикса. Этот подход в той части, в которой поиск инвариантных, контекстуально независимых составляющих морфемы ведется на уровне ДП фонем, близко соприкасается с основными принципами генеративной лингвистики (Хомский, Халле, Постал, Лиз и др.; ср. Гамкрелидзе, Иванов, 1984). Однако в отличие от последней здесь признается автономность системы фонем языка (ср. Зиндер, Бондарко, Касевич и др.).

Морфонологическое содержание исходной формы определяется последовательностью узуально закрепленных наборов ДП, представленных в соответствующих позициях аффикса. Эти наборы могу* либо совпадать, либо не совпадать с набором ДП фонем

системы. Такое совпадение имеет место в том случае, когда для данной позиции аффикса данная фонема является обязательной, воспроизводимой в готовом виде во всех его алломорфах. Например, фонема ч — является обязательной для аффикса имени деятеля в силу того, что вне зависимости от контекста она присутствует в анлауте всех его алломорфов: ср. -чы, -чи, -чу, -чц. Следовательно, исходная форма аффикса формируется прежде всего с учетом именно этих обязательных фонем и наборов их ДП.

Более сложным представляется случай, когда в аффиксе происходит чередование двух или более фонем, например, "узких" или "широких" гласных, гоморганных или гомогенных согласных (ср. чередование а^е^о—в и л~д~т в алломорфах -ла, -ле, -ла, -лв, -да, -де, -до, -дв, -та, -те, -то, -те аффикса отыменного словообразования). Ни одна из чередующихся фонем не может считаться в данном случае инвариантным составляющим аффикса и тем самым быть компонентом его исходной формы, ибо для аффикса эги фонемы являются контекстуально изменчивыми, но позиционно закрепленными. Следовательно, наборы ДП этих фонем также не могут иметь прямое соответствие в структуре исходной формы.

Ситуация меняется на уровне ДП фонем, участвующих в чередовании. В этом случае набор ДП, общих для чередующихся фонем, оказывается контекстуально неизменчивым, присутствующим во всех алломорфах аффикса, а набор ДП, индивидуаль-. кых для каждой из них, — контекстуально изменчивым, присутствующим только в части алломорф. Следовательно, именно контекстуальная неизменчивость набора ДП, общих для чередующихся фонем, делает его способным выступать, как и фонема, в качестве компонента исходной формы. Так выявляется собственная единица морфонологии — морфонема, под которой имеется в виду здесь набор ДП, общих для чередующихся фонем. В итоге получается, что компонентами исходной формы могут быть не только фонемы, но и морфонемы.

В данном разделе в соответствии с изложенным подробно освещаются процедура-выделения морфонемы, и в качестве иллюстрации рассматриваются особенности формирования исходной формы аффикса мн.числа, представленного в кыргызском языке 12 алломорфами: -лар, -лер, -лор, -лвр, -дар, -дер, -дор, -дер, -тар, -тер, -тор, -тер.

Исходная форма этого аффикса, которая представляет собой инвариант всех его алломорфов, в сокращенной записи выглядит так: ЛАр, где ЛЛ — соответственно инициальная и медиальная морфонемы, р — финальная фонема. При этом морфонема Л

определяется набором ДП, общих для чередующихся согласных л^д-^пг, т.е. Л = ( -вокальность, -периферийность, +дентальность); морфонема А — набором ДП, общих для чередующихся гласных

в, т е. А = (+ вокальность, - верхний подъем); фонема р = (-вокальность, +сонорность, -периферийность, -дентальность). О наборах ДП фонем см.: 3,2 табл.1, рис. 1 и 2.

3.3. Правила вывода алломорфов. В структуру исходной формы аффикса входят еще и правила, которые в зависимости от условий контекста определяют вывод (порождение) конкретных его алломорф. Эти правила формируются с учетом следующих моментов:

1) позиции, в рамках которой они действуют;

2) контекста, регламентирующего сферу их действия;

3) исходной единицы, с которой начинаются их действия;

4) результата их действия, который выводится по исходной единице;

5) способа их представления.

В данном разделе на конкретном примере освещаются все особенности процедуры формирования правил вывода алломорф, определяются позиции, за которыми они закреплены в исходной форме, выявляются контекстуальные условия, допускающие их применения, описываются особенности трансформации морфоне-мы в фонему, отмечается целесообразность построения морфонологии с ориентацией на выход на уровень фонетической репрезентации алломорфов и указываются пути такого выхода. Раздел завершается иллюстрацией вывода всех алломорф аффикса мн. числа.

Так, например, для вывода алломорфы -лар используются следующие правила:

Л ==> 4- сонорность ' (1) - смычность /+ вокальность, й, р_

А ==> ? лабиализ

? задний ряд /? лабиализ. • (2)

? задний ряд_

где " => " - знак, обозначающий операцию импликации (читается: "предполагается наличие, заполняется"), "?" — знак переменного, могущего принимать значение "+" или "/" — знак, после которого указывается контекст, "_" — знак, указывающий на то, что контекст, определяющий действие данного правила, представлен слева от него.

Правило (1) гласит: в контексте после всех вокальных фонем и фонем й и р морфонема Л заполняется сонорностью и щелин-ностью и переходит в фонему л.

Правило (2) читается: морфонема А заполняется значениями признаков огубленности и ряда предшествующей гласной и переходит в гласную, тождественную по этим признакам.

Вывод алломорфа -лар из исходной формы ЛАр в контексте после основы ama 'отец' происходит следующим образом: 1 2

ama + ЛАр => ama + лАр => ama + лар —> аталар.

Здесь контекстом, определяющим действие правил (1) и (2), является финальная -а в основе ama, т.е. + вокальность у фонемы -а регламентирует действие правила (1), (-лабиализованность, + задний ряд) у этой же фонемы — действие правила (2). При этом правило (1) дает переход морфонемы Л в морфонему л, а правило (2) — переход морфонемы А в фонему а. Конечная -р у исходной формы ЛАр воспроизводится в готовом виде и в -лар. В итоге исходная форма ЛАр трансформируется в алломорфу -лар в контексте после основы ama, т.е. имеет место порождение словоформы аталар 'отцы'.

В диссертации подробно обсуждаются и моменты, касающиеся учета случаев нарушения губной гармонии и формирования соответствующих правил.

3.4. Рефлексивное развитие введенных понятий (функциональный подход). Изложенный выше структурный подход позволяет установить исходные формы практически всех тюркских аффиксов и формировать правила их перехода в алломорфы, допускаемые контекстом словоформы. Однако этот подход нуждается в таком функциональном уточнении, при котором можно было бы построить реалистическое описание целого ряда морфо-нологических явлений, в частности, явления регрессивной огласовки корня или основы.

Так, например, личные местоимения мен 'я', сен 'ты', в дат. падеже имеют корневую гласную -а- почти во всех тюркских языках: ср. мага/маца/бана, сага/саца/сана. При этом появление корневой -а- обусловлено регрессивным воздействием аффиксальной а-. Одновременно такое же воздействие, но уже со стороны корневой -е-, испытывает аффиксальная о-. Иначе говоря, для того, чтобы сохранить по закону сингармонизма аффиксальную а-, необходимо наличие корневой а- (корень же при этом имеет гласную -е-), а чтобы преобразовать корневой -е- в -а-, необходимо приостановить действие огласовки аффикса. Ситуа-

ция осложняется еще и тем, что в нашей схеме исходная форма ГА у аффикса дат. падежа имеет не фонему с-, а морфонему А, которая не имеет наличных признаков ряда и огубленности, т.е. тех признаков, с использованием которых можно было бы преобразовать корневую -е- в -а-.

Таким образом, перед структурным подходом неизбежно возникает ситуация морфонологической неопределенности, выход из которой видится в принятии более содержательного толкования понятия морфонемы, а именно: в том, чтобы считать в качестве морфонемы такую единицу, структура которой формируется комбинацией как заполненных, так и пустых валентностей. При этом заполненные валентности у морфонемы — набор ДП, общих для чередующихся фонем, а незаполненные, пустые валентности — набор ДП, индивидуальных для каждой из них. Например, для морфонемы А ДП (+ вокальность, - верхний подъем) — заполненные валентности, ДП огубленности и ряда— пустые валентности. В отличие от этого из-за присутствия всех ДП фонемы а, е, о, в характеризуются только заполненными валентностями, причем, как в позиции чередования, так и вне ее. Следовательно, фонемы и морфонемы представляют собой изоморфные по внутренней структуре единицы, различающиеся между собой заполненными-незаполненными валентностями.

Дальнейшее развитие структурного подхода может идти в сторону учета функциональной силы алломорф и их компонентов. В этих целях проводился опыт по восприятию алломорф аффикса мн. числа в контексте следующих искусственно построенных словоформ: атлар, атлер, атлар, атлвр, атдар, атдер, атдор, атдвр, аттер, аттор, аттвр, где имеет место частичное или полное нарушение действующих в кыргызском языке закономерностей ассимиляции/диссимиляции согласных и гармонии гласных. При этом чтобы не спровоцировать правильный ответ, опущена алломорфа тар, допускаемая контекстом реальной словоформы аттар 'лошади'.

Результаты опыта показывают, что значение данного аффикса сравнительно легко улавливается в атлар, в меньшей степени — в атдар, а во всех остальных случаях либо оно вообще теряется (ср. атлер, атлор, атлвр, атдер, атдор, атдвр), либо искажается так, что ассоциируется с другими, значением (ср. аттер, аттор, аттвр, значение которых напоминает значение сложных слов, образованных путем сложения). Отсюда следует, что из всех 12 вариантов данного аффикса наименее контекстно зависимой и наиболее функционально нагруженной является алломорфа -лар, и соответственно такими же свойствами обладают

ее компоненты, т.е. как фонемы л, а, р, так и их ДП; Этот вывод, который во много близок к данным тюркскойкомпаративистики, полученным>правда, уже на других основаниях, свидетельствует о существовании в языке особой системы, устанавливающей иерархию функциональных ценностей между сингармошгстиче-скими алломорфами аффикса и соответственно между альтернантами фонем в составе последних. Если представить эту иерархию с помощью древовидного графа, то для аффикса мн. числа она выглядит так:

ЛАр => -лар

Здесь вершина иерархии занята алломорфой -лар, имеющей прямую связь с исходной формой ЛАр; нетерминальные узлы -алломорфами -дар, и -тар, терминальные - алломорфами, которые порождаются при данной ступени иерархии. Иначе говоря, согласно этой иерархии из исходной формы может формироваться только алломорфа -лар, а генерация остальных алломорф опосредовано через ступени порождения -лар. Например, вывод алломорфа -тар происходит так: ЛАр>-лару-дару-тар.

Аналогичную иерархию имеют компоненты алломорф: чем сильнее алломорфа, тем сильнее и входящая в ее состав фонема и набор ее ДП. Например, для инициальной позиции аффикса мн. числа функционально самой сильной является фонема л- в силу ее вхождения в алломорфу -лар, менее сильной - фонема д- в силу ее присутствия в алломорфе -дар, наиболее слабой - фонема т- в силу ее наличия в алломорфе -тар. Для медиальной позиции функциональные силы'у чередующихся фонем убывают в следующей последовательности: а - е - о - в. Соответствующее распределение функциональных сил получают и ДП инициальных и финальных фонем.

Таким образом, иерархическая градация наборов ДП, общих или индивидуальных для чередующихся фонем, по степени их функциональной силы вносит принципиальные коррективы в условия реализации правил заполнения пустых валентностей морфонемы. В частности, если эти правила при чисто структур-

-> -дар

•лор -дер -лвр -дор

-дер

-тер -тар -тер

ном подходе представлялись как контекстуально зависимые, то в данном случае, когда структурный и функциональный подходы представлены в своем органическом единстве, они мыслятся как контекстуально свободные. Смысл такого представления сводится к следующему: заполнять пустые валентности морфонемы могут только те ДП, которые являются индивидуальными для функционально сильной фонемы в ряду чередующихся альтернантов, причем это происходит вне зависимости от условий контекста, но по управляющему сигналу вышестоящих уровней. В результате морфонема переходит в функционально сильную фонему данного ряда.

В соответствии с изложенным медиальная -а- у местоименных форм дат. падежа мага/маца/бана, сага/саца/сана выводится так: заполнение пустых валентностей морфонемы А у исходной формы ГА аффикса дат. падежа дает переход А > а, т.е. порожда ется функционально сильная алломорфа -га. Последняя фонема -а обуславливает реализацию регрессивной огласовки корня: ср. кырг. мен + ТА > мен + га>ман + га > мац + га > маг •+ га > маг+ а > мага и т.д.

Раздел завершается краткими выводами о структуре морфонемы и правилах ее перехода в фонему.

3.5 Итоговое представление морфонем. В данном разделе приводится полный перечень морфонем (всего их -11), необходимых и достаточных для формирования исходных форм именных и глагольных аффиксов в кыргызском языке, фиксируются их заполненные и незаполненные валентности, указываются позиции морфонем в аффиксе, отмечаются альтернанты фонем, участвующих в чередовании, выделяются функционально сильные фонемы, восстанавливаемые в данной позиции в результате заполнения пустых валентностей морфонем. Особо отмечается несостоятельность попыток некоторых тюркологов, усматривающих наличие морфонемы в таких случаях, как редукция гласных (ср. тат. халык - халкы, кырг. мурун - мурду), усечение фонемы (ср. тат. алты-шар' ен-эр), элиминация сочетания фонем (ср. тат. альт кит - апкит, кырг. бара жатат -баратат) и т.д. При этом подчеркивается, что для их описания достаточно выявить перечень правил, лежащих в основе этих морфонологических явлений.

3.6. Верификация исходной формы аффикса. Существует множество способов верификации лингвистических построений. Наиболее отработанным и самым плодотворным является способ, используемый в сравнительно-генетических исследованиях индоевропейских. языков (Гамкрелидзе, Иванов, 1984), а также спо-

соб, традиционный для тюркской компаративистики. С синхронической точки зрения интерес представляет выработка методики психолингвистической (см. в 3.4) и статистической верификации морфонологических построений.

Эмпирический базой для выработки методики статистической верификации послужил частотный словарь газетных текстов словоформ кыргызского языка (общий объем выборок - 200236 словоупотреблений, автор - Ж.Жетекишев). Из ЧС в соответствии с девятью позициями таблицы 3 составлен статистический паспорт аффикса мн. числа (см. табл. 3).

Статистический паспорт содержит исчерпывающую информацию о сфере употребления аффикса и его сочетаемостных валентностях. При условии подключения этого паспорта вместе с ЧС и текстом в машинный фонд тюркских языков (Пиотровский, Бектаев, Джубанов и др.) перед лингвистом откроется уникальная возможность для проведения системного анализа аффиксов на всех уровнях его репрезентации: на фонологическом, морфологическом, синтаксическом, семантическом. С целью упрощения морфонологического анализа данные табл. 3 удобно представить в следующем виде (см. табл. 4,5):

Таблица 4 Таблица 5

Алломорфы) Частоту % с анлаутом

л -д-т-

йтого

8621 43,06

4868 24,31

6532 32,63

20021 100,0

Алломорфы с инлаутом Частота %

-а- 10588 52,88

-е- 5886 29,40

-о- 1859 9,29

-в- 1688 8,43

Итого 20021 100,0

Данные табл.3-5 свидетельствуют, что статистически наиболее сильной является группа алломорф с инициалом на л- и медиалом на -а-. В парадигме всех алломорф данного аффикса аналогичную характеристику получает алломорфа -лар, на долю которой приходится почти одна четвертая часть (24,46%) всех употреблений аффикса мн.числа (табл.3, стрк.1, стлб.9). Это говорит о том, что функциональная и статистическая силы у алломорфы -лар выступают в тексте в своем органическом единстве. Так верифицируется основная алломорфа данного аффикса.

Что касается других алломорф, то статистическая сила группы алломорф с анлаутом на т- несколько выше (32,63%), чем

Таблица 3

Алломорфа аффикса Частота употребл. аллофморфа вне сочетания с другими алломорфами Прцент от итогового значения стлб.2 Процент от итогового у| знамения стлб. 8 Частота отребления алломорфа в сочетании с другими алломорфами Процент от итогового значения стлб. 2 Процент от итогового значения стлб. 8 Суммарное значение частоты употребл. алломорфа по »сему тексту Процент от итогового значения стлб. 8

1 2 3 4 5 6 7 8 9

-лар 1114 24,25 5,56 3783 24,52 18,90 4897 24,46

-лер 419 9,12 2,09 1738 11,26 8,68 2157 10,77

-лор 241 5,28 1,20 556 3,60 2,78 797 3,98

-лор 122 2,66 0,61 648 4,20 3,24 770 3,85

Всего: 1896 41,31 9,46 6725 43,58 33,60 8621' 43,06

-дар 652 14,20 3,26 2022 13,10 10,10 2674 13,36

-дер 192 4,18 0,96 778 5,04 3,89 970 4,8^

-дор 132 2,87 0,66 636 4,12 3,18 768 8,84

-лор 47 1,02 0,23 409 2,65 2,04 456 2,28

Всего: 1023 22,27 5,11 3845 24,91 19,21 4868 24,31

-тар 783 17,05 3,91 2234 14,48 11,16 3017 15,07

-тер 679 14,79 3,39 2080 13,48 10,39 2759 13,78

-тор 117 2,55 0,59 177 1,15 0,88 294 1,47

-тер 94 2,03 0,45 368 2,39 1,85 462 2,31

Всего: 1673 36,42 8,34 4859 31,50 24,27 6532 82,63

Итого: 4592 100,0 22,91 15429 100,0 77,08 20021 100,0

группы с анлаутом на -д (24,31%). Для принятия окончательного решения в данном случае необходимо учитывать статистические характеристики аффикса мест.падежа, в алломорфах которого чередование д~т реализуется в чистом виде (табл.6):

Таблица 6

Алломорфа Частота %

с анлаутом -

д- 6103 91,76

т- 548 8,24

Итого 6651 100,0

Здесь соотношение обратное: 91,76% для группы алломорф с анлаутом на -д против 8,24% для группы с анлаутом на т-. Это объясняется тем, что в последнем аффиксе чередование д» т выступает в чистом виде, а в первом — в составе чередования л^д^т. То есть в первом случае контекст, допускающий наличие алломорфов с инициальной д-, шире, чем контекст, предполагающий наличие аналогичных алломорф аффикса мн.числа. Это и приводит к снижению доли соответствующих алломорф последнего. Отсюда можно заключить, что функциональная группа алломорф с анлаутом на д- аффикса мн.числа больше, чем у группы с анлаутом на т-. Так верифицируются менее сильные, или слабые алломорфы данного аффикса. Если продолжить анализ до уровня ДП фонем, участвующих в чередовании в алломорфах, то при этом выясняется, что исходная форма ЛАр является самой сильной как в функциональном, так и статистическом отношении.

3.7. Статистическая верификация сферы употребления аффиксов.

В данном разделе рассматриваются статистические паспорта аффиксов всех категорий существительного кыргызского и казахского языков. Базой для составления СП послужили следующие ЧС: кыргызских газетных текстов и казахских газетных текстов и текстов романа М.Ауэзова "Абай жолы" (Бектаев, Джубанов, Ахабаев, Белботаев и др.). Путем сравнительного анализа этих СП по таким параметра, как алломорфный состав аффикса, частота употребления алломорфы вне сочетания с другими алломорфами и доля такого употребления, частота употребления алломорфы в сочетании с другими алломорфами и доля такого употребления, суммарная частота и доля употребления

алломорфы по всему корпусу текстов, здесь дается исчерпывающая объективная информация об особенностях сферы употребления данных аффиксов в двух языках, выявляются черты сходства и различия последних в данной сфере, устанавливается соотношение частотностей распределения категорий существительного в сравниваемых текстах, верифицируется статистическая сила каждой из алломорфов.

Заключение содержит обобщение основных результатов исследования.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Основы кыргызской фонологии и морфонологии. Бишкек: Илим, 1992. -156 с.

2. Проблемы моделирования тюркской морфологии. -Фрунзе: Илим, 1987. -С. .69-103.

3. Ундвштук ку\'сУ жана кыргыз тилинин ички экологиясы //Арабаев илимий окуулары. -Бишкек: КМПИ, 1993. -23-6. (В соавторстве с Р.Садыковой).

4. О статистическом анализе вариантов аффиксов //Материалы семинара "Статистическая оптимизация преподавания языков и компьютеризация обучения". Чимкент-Минск, 1990. С.253-255. (В соавторстве с Ж.Жетекишевым).

. 5. Историческая грамматика тюркских языков и компьютер //Тюркология -88. -Фрунзе: Илим, 1988. -С.60-61 (В соавторстве с К.Бектаевым, Р.Г.Пиотровским).

6. Типы и правила кыргызского склоненйя // Там же.-С.158-159.

7. Порядковое членение глагольных словоформ в кыргызском языке //Там же. -С. 170-171 (В соавторстве с С.Давлетовым, И.Абдувалиевым).

8. О статистическом анализе лексики и морфологии кыргызского текста //Там же. -С.187-188. (В соавторстве с И.Сагын-бековым, Ж.Жетекишевым).

9. Синтез словоформ в машинном фонде кыргызском языке // Машинные фонды языков народов СССР. -Таллинн, 1988. -С.14.

10. О сегментации падежных форм местоимений в кыргызском языке // Тюркологические исследования. Фрунзе: Илим, 1986. С. 129-138,

11. О сегментации притяжательных форм в кыргызском языке // Тюркологические исследования. -Фрунзе: Илим, 1985.-С.99-106.

12. О мерах морфологической сложности языка //Современный литературный процесс и творчество Ч.Айтматова. -Фрунзе: Илим, 1985. -С.76-78.

РЕЗЮМЕ

Жумыс к1р1спеден, нег!зп мэселелерд1 цамтитын уш тара-уд ан, к;орытынды жэне пайдаланылган вдебиеттердщ. т1з1мшен турады. -

Шр1спеде эр турл1 фонологиялык, теориялардьщ непзшде пайда болган морфонологиялык, концепциялар талдауга алынды, булардыц дурыс жэне бурые жак,тары квpceтiлдi.

I тарауда морфонологияныц фонологиялыц непздер1 зерт-телд1, фонемалардыц ^урамы, ажыратушы-ажырата алмаушы белплер1, бул белплердщ функционалдыц иерархиясы айцын-далды, сингармонизмдщ турлер1, ол турлердщ тексте кездесу жишт аныцталды.

II тарауда морфонологияныц морфологиялык, непздерше сипаттама бериш, морфемалардыц евз пшнде алатын орын тэрт1б1, септеудщ тштер1 жене ережелери б!р буынды етютжпен езгелж ет1с жалгауыныц вз ара т1ркесу ерекшелер1 ай^ындалды.

III тарауда морфонологияныц структуралыц жэне функциональна принциптершщ непзшде морфеманьщ алломорфтары-ныц инварианты, бул инварианттан барша алломорфтарды жасау ережелер! айцындалды, морфонологияныц ^рамына енген непзп единицаларра ер турд1 жолдар ар^ылы сипаттама бер1лдь

1^орытындыда зерттеуд1ч нэтижесинде алынган фонология жэне морфонология теориясына байланысты жаца концепция-ньщ непзп ^агидалары жштелш керсетидь

RESUME

The dissertation consists of the introduction, three chapters, inclusion and list of references cited.

The critic interpretation of aiorphonologic conceptions worked ut on the four well-known in the wor Id linguistic phonological :hools as Phrage, Moscow, Sherba and generative phonology ones 1 the introduction.

The first chapter deals with the problems of constructing honological bases of morphonology, differencial and non-ifferencial features of phonems and their functional hierarchy.

The second chapter describes morphological bases of iorphonology; defines schemes of introducing morphemes into •ordform; establishes selecting combinations causative with lonosyllabic verbs; reveals types of declination of nouns and rules ealizing these types.

The third chapter discusses two main problems of iorphonology: problems of synchronic reconstruction of invariable ersions of affixes and formation of rules, generating all the ersions on the invariants. Ways of verification morphonological tructures are also dealt with.

In the conclusion we suggut new interpretation of phonological nd morphonological conceptions conserning pecularities of turkic inguages.