автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Типология локативных конструкций в тюркских языках Южной Сибири

Полный текст автореферата диссертации по теме "Типология локативных конструкций в тюркских языках Южной Сибири"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК СИБИРСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ИНСТИТУТ ФИЛОЛОГИИ

На правах рукописи УДК 494.3: 415.5+415.6

НЕВСКАЯ

Ирина Анатольевна

ТИПОЛОГИЯ ЛОКАТИВНЫХ КОНСТРУКЦИЙ В ТЮРКСКИХ ЯЗЫКАХ ЮЖНОЙ СИБИРИ (НА МАТЕРИАЛЕ ШОРСКОГО ЯЗЫКА)

Специальность 10.02.02 "Языки народов Российской Федерации"

Автор еферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Новосибирск 1997

Работа выполнена в Секторе филологии СО РАН.

Научный консультант: Официальные оппоненты:

Ведущая организация:

языков народов Сибири Института

доктор филологических наук профессор М. И. Черемисина

академик АН Татарстана доктор филологических наук профессор Тумашева Д. Г.

доктор филологических наук профессор Тыбыкова А. Т.

доктор филологических наук профессор Насилов Д. М.

Институт языка, литературы и искусств АН Татарстана имени Г. Ибрагимова (г. Казань)

Защита диссертации состоится " " ^^исп Л_] 99^г.

в /¿7-— часов на заседании диссертационного совета ДР 200.04 по защите диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук по специальности 10.02.02 "Языки народов Российской Федерации" при Институте филологии СО РАН по адресу: 630090, Новосибирск, проспект Лаврентьева, 17; тел. (3832) 353469.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института филологии СО РАН.

Автореферат разослан " /5 " А199 Тт.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук

Селютина И. Я.

Актуальность данной работы определяется поставленной проблематикой и самим объектом исследования.

Выражаемые языковыми средствами пространственные представления отражают осознание человеком реального физического пространства, которое, наряду с временем, является важнейшим параметром материального мира. Пространственные отношения считаются базисом для развития темпоральных и обстоятельственных отношений вообще, а пространственные категории - центральными для человеческого мышления. Пространственно-временные представления, вырабатываемые языковым сознанием, участвуют в конструировании в рамках каждой культуры своей особой модели мира.

Такая постановка проблемы поднимает вопрос о соотношении универсального и идиоэтнического в пространственных системах языков различных генетических и типологических общностей. Успехи когнитивной лингвистики в XX веке и открытие целого ряда межъязыковых универсалий прогнозируют значительную близость пространственных функциональных систем в языках различного строя. Однако исследования в этой области показывают большое разнообразие таковых систем и подчеркивают избирательность, которую проявляют языки в кодировании тех или иных пространственных отношений наиболее грамматикализованными средствами.

Затронутая проблематика давно привлекает внимание лингвистов, этнографов, философов. Исследования в области средств выражения пространственных отношений особенно оживились во второй половине XX века в связи с верификацией так называемой пространственной гипотезы Дж. Лайонза, который все типы отношений, выражаемых в языке, выводил из пространственных,1 а также в связи со становлением прагматики как отдельной лингвистической дисциплины и изучением проблем референции, временного и пространственного дейксиса в языках разных систем.2 В последние десятилетия XX века во всем мире идут целенаправленные исследования того, как язык структурирует пространство, особое внимание уделяется грамматике пространства, т. е. строевым средствам выражения пространственных отношений.3 Возросший интерес к этой сфере объясняется и ренессансом теории лингвистической относительности, основоположником которой можно считать В. Гумбольд-

1 Lyons, J. Introduction to theoretical linguistics. Cambridge: Cambridge University Press, 1968; Lyons, J. Semantics. Cambridge: Cambridge University Press, 1977.

2Levinson, S. Pragmatics. Cambridge: Cambridge University Press, 1983.

3 Talmy, L. How language structures space II Spatial orientation. Theory, research, and application. Eds: Pick, H. & Acredolo, L. New York & London: Plenum Press, 1983: 225-282.

та; в нашем веке ее развивали Ф. Боас и Э. Сепир. Исследователями Группы когнитивной антропологии Института им. Макса Планка в Голландии (руководитель - проф. С. Левинсон) ставится вопрос: стоят ли за многообразием форм выражения пространственных отношений единые понятийные категории, или люди не только говорят, но и мыслят ио-разному? В связи с этим развернуты исследования пространственных отношений на широком языковом материале.4

В российском языкознании среди последних работ, затрагивающих категорию пространства, можно отметить исследования проблем пространственного дейксиса в русском языке Ю. Д. Апресяном и Е. В. Падучевой и описание поля локативности в русском языке членами группы А. В. Бондарко в рамках теории функциональной грамматики.5 Однако до полного описания этой функциональной системы даже русского языка еще далеко.

Я'лМки коренных народов Сибири всеми этими исследованиями практически не затрагиваются, между тем как без данных сибирских языков карта языковых пространственных картин мира не может быть полной. Нет описания пространственных систем и для тюркских языков в целом, за исключением одной попытки, сделанной на материале турецкого языка.6

Предметом нашего исследования являются системы средств выражения пространственных отношений в тюркских языках Южной Сибири (на материале шорского языка). При всей специфичности пространственных систем даже генетически и ареально очень близких южно-сибирских тюркских языков, на материале одной из них можно проследить закономерности, общие для них и для тюркских языков 2 целом.

Средства выражения пространственных отношений в языках коренных народов Сибири как особая функциональная система еще не описывались. Следовательно, само ее описание - актуальная научно-исследовательская задача, а с учетом динамических процессов, стимулируемых контактами с языками иных систем, преимущест-

" Cognitive Anthropoiogy Research Group at the Max Planck Institute for Psycholin-guistics, Working Papers.

5 Апресян, Ю. Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира // Семиотика и информатика. Выпуск 28. -М., 1986. - С. 5 - 33; Падучева Е. В. Семантические исследования (Семантика времени и вида в русском языке; Семантика нарратива). - М.: Школа «Языки русской культуры», 1996; ТФГ 1996: Теория функциональной грамматики. Локативность. Бытийностъ. Посессив-иость. Обусловленность. - Санкт-Петербург: Наука, 1996.

6 Bastuji, J. Les relationes spatiales en turc contemporain. Etude semantique. Études linguistiques 20. Paris, 1976.

вешю доминирующими в социально-экономическом плане и вызывающими глубокие структурные сдвиги в ряде языков Сибири, особенно бесписьменных и младописьменных (к которым относится и шорский), - это и дело, не терпящее отлагательства. Шорский язык к тому же является одним из языков России, находящихся под угрозой исчезновения. Несмотря на идущие в Шории процессы ревитализа-ции языка и восстановления его социальных функций,7 эта угроза остается, что также придает актуальность нашему описанию.

Цель и задачи исследования. Пространственные элементы языка составляют одну из важнейших функционально-семантических систем, включающую в себя разнообразные лексические, морфологические, синтаксические средства. Целью нашего исследования было описание разноуровневых средств выражения пространственных отношений в тюркских языках (на материале шорского). Для этого решались следующие задачи:

1) выявление типов пространственных отношений, передаваемых грамматикализованными средствами тюркских языков, описание семантического поля пространственноста;

2) описание языковых подсистем, участвующих в выражении пространственных отношений: местоименного пространственного дейксиса (систем личных и указательных местоимений и местоименных наречий), системы шорских локативных предикатов, семантики и структуры послеложно-падежных сочетаний, локальных падежей, а также других морфологических пространственных элементов; выявление подсистем, специализированных на выражении тех или иных типов пространственных отношений;

3) структурно-семантическое описание системы пространственных синтаксических конструкций, которые выражают отношения пространственной локализации предметов и событий: их инвентаризация, модельное описание, изучение их внутренней структуры, семантики, парадигматики и синтагматики;

4) описание транспозиционного использования пространственных структур для выражения более абстрактных отношений (темпоральных, каузальных и т. п.).

Материал и методы исследования. Данное исследование проводилось в рамках функционально-семантического подхода с применением разнообразных методов лингвистического исследова-

' Невская И. А. Возрождение шорской письменности и школы: хроника и лингвистический комментарий П Проблемы этнической истории и культуры тюр-ко-монгольстх народов Южной Сибири и сопредельных территорий. Выпуск 2. - М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 1996. - С. 77-88.

ния, включая метод структурного моделирования. Мы постулируем существование на синтаксическом языковом уровне готовых образцов - моделей синтаксических конструкций, соотнесенных с некоторыми обобщенными ситуациями действительности и служащих их знаками. Их формальная сторона может быть представлена в виде структурной формулы; их содержанием является пропозиция - семантическая конструкция, задающая в обобщенном виде класс однотипных ситуаций. Метод структурного моделирования ставит перед собой задачу инвентаризации конструкции исследуемого языка.

Семантика предложения, построенного по определенной модели, - это производная от типового ее значения и результата его взаимодействия с грамматическими и лексическими значениями наполняющих ее словоформ, отсюда следует необходимость описания отдельных морфологических и лексических подсистем, входящих в систему средств выражения пространственных отношений изучаемого языка. Базовым для достижения этой цели являлся метод лингвистического описания.

При анализе полученных данных использовались сравнительно-исторический, сопоставительно-типологический метод, метод компонентного анализа значения языковых единиц.

Материалом исследования послужила выборка примеров из фольклорных, художественных и учебных текстов, данные грамматик и словарей, материалы экспедиций по программе Тюркские ареалы Сибири, координируемой Сектором языков Института филологии СО РАН (руководители программы: Е. И. Убрятова, Н. Н. Широбокова), данные анкет.

При сборе языкового материала важное место отводилось полевым лингвистическим исследованиям с традиционными в таких случаях методами: опрос, наблюдение, фиксация устных речевых произведений при помощи технических средств и т. д. В ходе полевых работ применялись экспериментальные методы исследования.

Мы представляем иллюстративный материал преимущественно в современной орфографии. Орфография источника сохранена в примерах, взятых из миссионерских изданий конца прошлого века, из образцов шорского фольклора, записанных В. В. Радловым (в этих публикациях отражено историческое состояние шорского языка, зафиксированное в определенной степени в особенностях используемой орфографии), из шорских текстов, опубликованных А. В. Есиповой в орфографии, предложенной носителями языка.8 В наших

* Есипова А. В. Шорские тексты и поговорки // Диалектология и ареаяьпая лингвистика тюркских языков Сибири. - Новосибирск, 1986. - С. 55-71.

экспедиционных материалах мы пытались отразить диалектные фонетические особенности насколько было возможно, не используя транскрипцию. При обозначении морфем мы использовали архи-морфелшое их представление. При моделировании предложений мы пользовались символикой, разработанной учеными новосибирской синтаксической школы для описания простого и сложного предложений в языках разных систем.

Научная новизна. Впервые описана грамматика пространства сибирских тюркских языков (на шорском языковом материале): 1) рассмотрено функционально-семантическое поле пространствен-ности, состоящее из целого комплекса субполей (ситуативности, топологии и ориентации на субъект наблюдения = эгоцентричности); внутри каждого из субполей выделены центральные типы пространственных отношений, кодируемые наиболее грамматикализованными языковыми средствами; 2) выделена и описана система средств выражения пространственных отношений, также имеющая сложную внутреннюю структуру и состоящая из отдельных подсистем; отмечена специализация отдельных подсистем на выражении определенного типа пространственных отношений; выработаны классификации средств выражения пространственных отношений на основании их ситуативных, топологических и эгоцентрических значений; 3) описана струкгура локативных конструкций, определена их семантика, составлен список основных моделей предложений, передающих пространственные ситуации; рассмотрена парадигматика и синтагматика локативных конструкций, их трансформации и редукции, пространственная актуализация высказываний.

Положения, выносимые на защиту

1. Функционально-семантическое поле пространственности состоит из 3 основных субполей: ситуативности, топологии и эгоцентрич-пости. Они автономны, хотя и тесно взаимосвязаны: во-первых, для пространственных элементов языка характерна возможность комплексного выражения ситуативных, топологических и эгоцентрических значений при доминировании, как правило, одного из них; во-вторых, они часто обусловливают друг друга. При этом ряд языковых подсистем специализируется на выражении определенного типа пространственных отношений.

2. Основной оппозицией в сфере ситуативности является противопоставление ситуаций статической (локации) и динамической локализации (адлокации, транслокации и делокации). Грамматикализованным ядром ситуативности являются синтаксические локативные конструкции, формируемые пространственными предикатами. Спе-

циализированными маркерами ситуативных отношений являются также пространственные падежи и собственно послелоги в тюркских языках. Они определяют ситуативный тип локализатора: место локации, пункт ад- или делокации, старт, направление, финиш, трассу, преодолеваемое пространство при транслокации.

3. Локативное отношение (или их конъюнкция) является только одной из сторон пропозиции, обозначаемой пространственным предикатом. Локативные пропозиции могут соединяться между собой и с нелокативными. Базовые локативные отношения и содержащие их пропозиции, их конъюнкции между собой и с нелокативными пропозициями выражаются широким спектром локативных конструкций:

1) элементарных семантически и синтаксически (их предикат передает одно базовое локативное отношение), они монопропо-зитивны и монопредикативны,

2) неэлементарных семантически (хотя и монопропозитивных), но элементарных синтаксически (их предикат синтезирует два или более локативных отношения) - они также монопропози-тивны и монопредикативны,

3) неэлементарных семантически и синтаксически - они бипро-позитивны, но монопредикативны: а) слияния двух элементарных локативных конструкций с опущением одного из предикатов и замещением акгантной локативной позиции у оставшегося предиката его локализатором; б) синтез локативной и нелокативной конструкций с опущением локативного предиката и 1) обогащением модели управления нелокативного предиката, при котором локализатор становится его сирконстантом или 2) снижением статуса локативного актанта до локативного атрибута,

4) полипредикативных и полипропозитивных с разной степенью спаянности двух пропозиций - они, в простейшем случае, би-пропозитивны и бипредикативны.

4. В сфере топологических значений, наиболее последовательно кодируемых грамматикализованными средствами тюркских языков, самой значимой является оппозиция общих (сопространстаенность/ несопространственность объекта локализации и опорного локума) и частных (передающих топологию локализатора и опорного локума) топологических значений: первые выражаются падежными формами и собственно послелогами, вторые - служебными именами и послелогами-наречиями. Топологические значения в той или иной степени присущи веем пространственным элементам: падежным и падежно-послеложным формам имен, значительному числу пространственных предикатов, ряду эгоцентрических элементов, но на их выражении

специализируются пространственные служебные именз; они и являются грамматическим ядром топологии в тюркских языках. 5. Среди эгоцентрических элементов языка мы выделяем собственно эгоцентрические, специализирующиеся на выражении ориентации на субъект наблюдения (личные и указательные местоимения, местоименные наречия и их функциональные аналоги, собственно наречия, ряд глаголов) и образующие ядро эгоцентричное™ и несобственно эгоцентрические, выражающие эгоцентрические значения при определенных условиях (ряд служебных имен и послелогов). Наблюдается диспропорция между статикой и динамикой, количественно охарактеризованной и ^охарактеризованной локализацией в плане индуцирования эгоцентрических значений.

Теоретическая и практическая значимость. Анализ пространственных функциональных систем тюркских языков Сибири на материале одного из младописьменных тюркских языков Южной Сибири - шорского - имеет важное теоретическое и практическое значение. Он вводит в научный оборот данные по сибирским тюркским языкам и обогащает, тем самым, наши представления о том, как язык структурирует пространство в языках различного строя. Это расширяет имеющуюся источниковую базу по пространственным языковым системам, предлагает возможную модель описания пространственных отношений и средств их выражения, делает возможным провести сопоставление полученных результатов и выработать подходы к типологии пространственных систем.

Результаты исследования могут быть также использованы при написании учебно-методических трудов и в практике преподавания родного и русского языков коренным жителям Сибири. Поскольку анализ ведется на материале шорского языка, то полученные результаты особенно важны для шорской филологии. В связи с идущими в Шории процессами возрождения шорской письменности и восстановления школьного преподавания шорского языка практическая значимость исследований по шорскому языкознанию сейчас особенно велика: пока еще нет современной грамматики шорского языка как научной основы для написания учебников для средней и высшей школы. Результаты данного исследования войдут в качестве одного из разделов в современную шорскую грамматику, послужат материалом для написания учебных пособий, лекционных курсов по общему и алтайскому языкознанию и типологии, чтения спецкурсов по шорскому языку на филологических факультетах.

Апробация работы. Основные положения диссертации были отражены в докладах на научных конференциях различных уровней,

в частности: на ежегодных преподавательских конференциях в Новокузнецком пединституте, на конференциях, проводимых Сектором языков народов Сибири Института филологии СО РАН, на международной конференции, посвященной тысячелетию расшифровки тюркских рунических памятников (Институт языкознания РАН и Хак. НИИЯЛИ, г. Абакан, 1994 г.), на Седьмой международной конференции по турецкой лингвистике (г. Майнц, Германия, 1994 г.), на международной конференции Аборигены Сибири: проблемы изучена исчезающих языков и культур (г. Новосибирск, Институт филологии СО РАН, 1995 г.), на Восьмой международной конференции по турецкой лингвистике (г. Анкара, Турция, 1996 г.), на международной конференции, посвященной 240-летию вхождения Алтая в состав России (г. Горно-Алтайск, 1996 г.), на Шестой международной конференции по языкам меньшинств (г. Гданьск, Польша, 1996 г); а также на научно-практических конференциях: на всероссийской научно-практической конференции по проблемам коренных народов (Институт языков России , г. Иркутск, 1993 г.), на Второй научно-практической конференции в г. Таштаголе в 1993 г. (Кемеровский государственный университет, Таштагольский горисполком).

Результаты работы были опубликованы в одной монографии и в около 30 статьях и тезисах докладов.

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и приложений (списков сокращений и символов, текстовых источников и информантов, списков моделей локативных конструкций, литературы).

Во ВВЕДЕНИИ обосновывается выбор темы и формулируется научная проблема, на решение которой направлено исследование, его цели и задачи, раскрываются актуальность, научная новизна, практическая ценность работы, описываются материал и методы работы, выдвигаются защищаемые положения.

В ПЕРВОЙ главе дается общая характеристика семантической категории пространства и средств ее языкового выражения в тюркских языках.

Категорию пространственности мы рассматриваем как функционально-семантическое поле, охватывающее разноуровневые средства данного языка, участвующие в выражении пространственных отношений. Под пространственными отношениями мы понимаем соотнесение какого-либо предмета (действия, признака) с точкой пространства, в которой осуществляется его бытие, т. е. его локализацию. Пространственное отношение можно обозначить как 01ок - г -Ь, .где 0,ок - локализуемый объект, г - пространственное отношение,

L - опорный локум, служащий ориентиром при локализации объекта в пространстве.

Пространственные отношения имеют сложную внутреннюю структуру. Среди них можно выделить три подсистемы: ситуативных, топологических и ориентаг/ионных отношений (г = Rs" + Rtopo1 + Ronera). Каждая из них имеет свою содержательную специфику и специализированные средства выражения и может рассматриваться как субполе в ФСП пространственности.

Ситуативные пространственные отношения передают сам тип процесса, т. е. имеем ли мы дело с уже сложившимися пространственными отношениями или с их динамикой. Они включают в себя статические (локацию - местонахождение: кошка лежит в кресле) и динамические (делокацию - разрыв прежних пространственных связей: кошка встаю с кресла, адлокацию - установление новых пространственных отношений: кошка прыгнулана стол, транслокацию -перемещение объекта по некоторому локуму - трассе движения: кошка идет по столу) отношения.

В соответствии с ситуативными типами пространственных отношений можно выделить 4 основные локативные категориальные ситуации (КС). Под локативной КС мы понимаем типовую содержательную структуру, представляющую собой один из аспектов общей ситуации, передаваемой высказыванием, и характеризующую соотнесенность данной ситуации в целом или одного из ее участников с некоторым пространством.9 Тем самым, понятие категориальная ситуация следует отграничивать от термина ситуация, которое используется для обозначения фрагмента мира, передаваемого в высказывании. Различается ситуация - референт - та конкретная ситуация действительности, с которой соотнесено данное высказывание, денотативная ситуация, сопоставимая с экстенсионалом понятия, т. е. то множество ситуаций, соотносимых с данным высказыванием, и сигнификативная ситуация - мыслительное содержание высказывания, сопоставимая с интенсионалом понятия. Внутренняя структура ситуации отражается пропозицией, т. е. предикатом с его актантами. Условно мы называем локативными пропозиции, содержащие в себе, как одну из сторон своей семантики, локативную ситуацию. Локативные пропозиции отражаются локативными предикатами, предполагающими обязательный актант-локализатор (Lok), т. е. актант, передающий место бытия предмета или действия и отвечающий на вопрос где находится локализуемый предмет или

'ТФГ1996: б.

ситуация?, куда, откуда, вдоль чего он движется? и т. п. Преимущественно это глаголы, но есть и целый ряд именных предикатов.

Конкретный тип ситуативного отношения, заключенного в семантике локативного предиката, поддерживается семантическим типом Lok. Ситуация локации требует обозначения места предмета или действия в пространстве. При адлокации Lok обозначает место, в которое помещается или которое занимает 0Iok: положить на стол, сесть в кресло, - пункт адлокации. При делокации - место, которое покидает или из которого изымается 01ск: встать с кресла, взять со стола, - пункт делокации. Отношения транслокации предполагают, прежде всего, координату трассы: идти полем.

Транслокативные предикаты, помимо трассы движения, часто предполагают также координаты места, из которого исходит движение - старта, координату направления движения или цели/финиша движения (Lok направление движения указывает ориентир, к которому направляется О1ок, но при этом, в отличие от координаты финиша, не подразумевается, что он его собирается достичь), синтезируя несколько базовых пространственных отношений, которые выступают как фазы транслокации: удалиться от дома по тропинке -делокация плюс транслокация; приблизиться к дому по тропинке -транслокация плюс адлокация; идти из дома на работу по тропинке - делокация плюс транслокация плюс адлокация. В зависимости от способности синтезировать несколько типов ситуативных отношений можно выделить гибридные пространственные предикаты. В разных языках локатиьные семантические структуры передаются предикатами, в семантике которых могут по-разному комбинироваться динамические пространственные отношения. Например, значение русского глагола пересел по-шорски передавалось бы 3 предикатами: Одурган черинен турып альт, парып, пашкц оруна одуры-бысты 'Встав с места, где сидел, пойдя, на другую скамью сел'.

Все рассмотренные координаты имеют в тюркских языках, как правило, типичное маркирование собственно пространственными падежами: местный падеж имени передает Lok места, продольный падеж, в тех языках, где он развился, в частности, в шорском, трассу, исходный падеж Lok маркирует старт движения и пункт делокации, а направительно-дательный - финиш и пункт адлокации. Последовательное маркирование основных ситуативных отношений пространственными падежными формами является яркой отличительной чертой тюркских языков и, видимо, общей типологической особенностью алтайских языков в целом.

Lok в собственно-локальных падежных формах или в формах их функциональных аналогов (в послеложно-падежных формах

имен, в форме пространственных наречий и т. п.), мы называем канонически маркированным. Это формы, специализированные на выражении пространственных отношений. Их пространственные значения наиболее контекстно свободные.

На основании содержания канонически маркированного Lok выделяются и канонические локативные конструкции (ЛК). В канонических ЛК 0|ок является либо субъектом локативного предиката (дом находится на берегу) или его объектом (построить дом на берегу). В неканонических ЛК OllA может замещать и другие именные позиции: инструментального дополнения (завязать мешок веревкой), дополнения со значением средства (засыпать яму песком) и т. п. Мы анализируем преимущественно предикаты (и формируемые ими конструкции), при которых Lok выступает в своей канонически маркированной форме в обстоятельственной функции и отвечает на вопросы где? куда? откуда? вдоль чего? и т. п. Именно эти Ж являются собственно локативными и формально и содержательно.

Если 01с!с является субъектом локативного предиката, он обладает признаком активности, сам изменяет свое местонахождение или поддерживает уже существующие отношения. Если он выступает как объект локативного предиката (который обычно является лексическим или морфологическим каузативом), то он испытывает на себе действие со стороны другого участника ситуации, который устанавливает новыз или сохраняет уже сложившиеся пространственные отношения Ololt и пространства. Соответственно можно выделить каузативные и некаузативпые КС и передающие их конструкции.

Под топологией понимается учение о формах пространства. Ее называют наивной геометрией, поскольку топология имеет дело с очень "простыми" понятиями и приблизительными оценками. Она оперирует такими базовыми понятиями, как близость двух объектов, их контакт, включение друг в друга, верх, низ, середина и т. п. Для топологии не имеют значения точные размеры объектов, расстояния или точная форма: для топологии нет различия между капелькой воды и шаром размером с Солнце, нет различия между кубом, цилиндром, тетраэдром, шаром (все они являются гомоморфными).

Центральными понятиями топологии являются понятия часть й целое, а также отношение быть частью более обширного целого. Как частные случаи манифестации этого отношения рассматриваются отношения близости - включения в сферу объекта, контакта -включения в его поверхность, собственно включения - частичного или полного поглощения другим объектом.

Среди топологических пространственных отношений мы выделяем две основные группы: 1) топология Lok (точнее, топологический тип обозначенного им пространства) и 2) топология соотношения 01ок и опорного локума (точнее, соотношение референционного пространства Lok и опорного локума). Оба типа отношений включают в себя подгруппы общих и частных топологических отношений.

Среди общих топологических типов Lok, отражающих его собственную пространственную конфигурацию, молено выделить векторные (старт, финиш, направление, трасса, преодолеваемое пространство) и невекторные локализаторы (место, пункты ад- и дело-кации). Тем самым старт, финиш, место и т. п. - это ситуативно-топологические типы Lok.

Общая топологическая характеристика Lok определяется его ситуативным типом по умолчанию. Ряд послелогов в тюркских языках могут придавать определенные пространственные характеристики пространству, обозначенному Lok с их участием, которые отличаются от обычных. Например, шорский послелог эбире 'кругом, вокруг' передает значение сферы или окружности обозначенного пространства. Мы это свойство отмечаем при их анализе. Пространственным предикатам эта способность свойственна в большей мере.

В группе значений общей топологии соотнесения 01ок и локума мы, прежде всего, выделяем отношения общей сопространственно-сти (С) и несопространственности (HC) 01ок и опорного локума. Сравните: 'на столе' - С, около стола - НС, положить на стол - С и положить около стола - НС.

Отношения сопространственности далее подразделяются на отношения контакта и включения (частная С), а несопространственности - на отношения близости и дальности (частная НС). Эти разновидности топологических' отношений выражаются в тюркских языках как лексически (лексемами ыраК 'далеко', Кошта 'близко' и т. п.), так и более сложными формами Lok, например, с участием специфическим служебных имен: меец кестимде 'позади меня, на близком расстоянии', меец соомда 'за мной, позади меня, возможно, за пределами видимости', где кест и сооц различаются по степени близости к опорному локуму обозначенного ими пространства.

Среди частных топологических значений мы выделяем ориентацию 1) относительно одной из осей объемного локума: вертикальной (сверху, наверх, наверху, поверху, снизу, внизу, понту), латеральной, соединяющей правую и левую стороны локума (справа, слева, сбоку), фронтальной, соединяющей переднюю и тыльную стороны локума (впереди, вперед, позади, назад) или 2) относительно объемного локума в целом: его внутренней части (внутри, внутрь,

изнутри, посередине, среди), относительно окружающего его пространства (вне, снаружи, наружу, вокруг). Особую подсистему составляет ориентация относительно отдельных видов локумов (горы, реки, дороги и т. п.).

Среди частных топологических значений, выражаемых грамматикализованными средствами, встречается также ориентация положения тела 01с1с (при одушевленном О1"*) относительно опорного локума, ориентация относительно движущегося локума и т. п. Данные значения составляют специфику конкретных языковых средств.

В пространственных выражениях могут быть использованы различные стратегии ориентации. Среди основных их типов можно отметить 1) абсолютную, недейктическую, т. е. когда используются независимые от местоположения наблюдателя координаты, например: гелиоцентрическая система координат {север, юг), геоцентрическая (в сторону моря, в сторону гор), система координат, связанная с направлением течения рек (вверх по течению реки), объектоцен-трическая (перед носом самолета) и т. п.; 2) относительную, эгоцентрическую, когда система координат привязана к субъекту говорения-наблюдения (справа, там),

Говорящий является тем ориентиром, относительно которого в высказывании ведется отсчет времени и пространства. Он же организует систему эгоцентрических слов языка: ссылка на фигуру говорящего является основой их толкования.

Мы различаем собственно эгоцентрические (или дейктиче-ские), специализирующиеся на выражении данного типа значений, и несобственно эгоцентрические элементы языка, передающие их при особых условиях. Оппозиция "я - не я" организует собственно эгоцентрическую лексику: в ней выделяются слова проксимального дейксиса, соотносимые с тем пространством, в котором говорящий находится или мыслит себя, т. е. включает себя, и слова экстремального дейксиса, соотносимые с пространством, в которое он себя не включает. Встречается и медиальный дейксис, имеющий самые разные когнитивные основания (дейксис указательного жеста, пространство собеседника и т. п.).

Различается первичный и вторичный (или нарративный) дейксис. Первичный дейксис свойственен канонической ситуации общения, при которой и говорящий и слушающий находятся в одном месте в одно время. При нарративном дейксисе все эти условия не соблюдаются, прежде всего, нет полноценного говорящего, его заменяет один из персонажей, выступающий как представитель автора, или особая фигура - повествователь. Соответственно можно выде-

лить первичные эгоцентрические элементы, т. е. такие, которые употребляются только в ситуации первичного дейксиса, и вторичные, которые могут употребляться в обоих режимах. Их противопоставление служит одной из основных оппозиций в сфере выражения эгоцентрических значений.

Различаются фигуры говорящего и наблюдателя. При канонической ситуации общения говорящий и выступает, как правило, в качестве наблюдателя. При нарративном режиме говорящий транслирует функции наблюдателя своему заместителю.

К пространственным эгоцентрическим словам традиционно относят местоименные пространственные наречия, указательные и личные местоимения, отдельные глаголы, некоторые служебные слова. Ряд элементов может иметь дейктическую и недейктическую стратегии понимания (сравните: перед deeyuiKOü и перед пнем)}" Как показывают наши материалы, значимым оказывается не только тип локализуемого объекта (обладает ли он естественным членением на верх и низ, правую и левую сторону, переднюю и тыльную часть), но и статика или динамика отношений (сравните: таг ажыра парды 'ехал через гору' - недейктическая стратегия понимания, таг ажыра 'за горой ' - дейктическая, т. е. 'по другую сторону горы от наблюдателя')-

Отдельную подсистему составляют количественно охарактеризованные пространственные отношения, т. е. соотнесение объекта локализации с пространственным интервалом - дименсивом, который задается либо метрическими именами (прошел километр), либо обозначается через 2 локума, являющиеся его границами {от Москвы до окраин). При незаполненности валентности левой границы интервала возникает эгоцентрическое понимание пространственных элементов, задающих дименсив.

Локализатор может распространять свое действие на ситуацию в целом или на одного из ее участников:

(1) Кошка гуляет по дому - Olok является субъектом локативного предиката; посредством своего субъекта локализируется и ситуация в целом, но первоначально локализуется только ее субъект - узкая сфера действия Lok;

(2) Он положил книгу на стол - 01ок (= субъект каузируемой ситуации) является объектом локативного предиката; через его локализацию косвенным образом локализируется и его субъект (раз он положил книгу на стол, значит, он также находился в этом пространстве),

w Fillmore, Ch. J. Santa Cruz lectures on deixis. Bloomington: Indiana University Linguistic Club, 1975; Апресян, Ю. Д. Указ. соч.

и ситуация в целом, но сфера действия Lok первоначально распространяется только на объект ситуации -узкая сфера действия Lok;

(3) Он хранит деньги в сберкассе - О1** (= субъект каузируемой ситуации деньги находятся в сберкассе) является объектом предиката хранить -узкая сфера действия Lok;

(4) Я визсу муху в стакане - ситуация восприятия не попадает в сферу действия Lok в стакане, локализован субъект воспринимаемой зрительно ситуации (= объект предиката увидеть) муха находится в стакане, и только через него и вся эта ситуация - узкая сфера действия Lok, локализация объекта ситуации; субъект же восприятия локализуется особо: Со своего кресла я вижу муху в стакане;

(5) Мы пообедали в ресторане - Lok относится первоначально к ситуации в целом, а через локализацию ситуации мы можем судить и о локализации ее участников - широкая сфера действия Lok: локализация ситуации.

Любая ситуация действительности, отражаемая языковым сознанием, тем или иным образом локализована в пространстве и во времени, следовательно, и категория пространственной локализации всегда присутствует в речевом произведении либо в синтаксемах пространственной семантики, либо как общий пространственный фон всего текста, заданный, как правило, в его начале и не требующий в силу этого своей экспликации в последующем изложении. Понимаемая таким образом всеобщая пространственная обусловленность всех речевых произведений интерпретируется как составляющая понятия предикативности (наряду с категориями наклонения-времени и лица), и может включаться в число актуализационных категорий предложения.

Не требуют специального обозначения локализации в пространстве только ситуации, описывающие постоянные свойства, которыми объект или субъект обладают на протяжении всей истории своего существования {Джон канадец), устойчивые состояния, а также абстрактные ситуации - свойства и соотношения абстрактных объектов (Кит - млекопитающее; Железо тонет в воде). Они обозначаются предикатами типа беспокоиться, верить, весить, владеть, годиться, длиться, доводиться, желать, завидовать, злить, знать, мыслить, надеяться, надоедать, ненавидеть: *верить в городе, * знать в транспорте, *ненавидеть в саду, *длиться в комнате, *весить дома}1 И. М. Богуславский выделяет наряду с собственно локативными обстоятельствами особый тип локализаторов -

11 Рахнлина Е, В. Вопросительные элементы в диалоге «человек-машина»: Дисс.... канд. филол. наук. -М., 1986.

миропорождающие обстоятельства. Они не столько фиксируют координаты ситуации и/или ее участников в физическом пространстве, сколько "задают м и р, в рамках которого мыслится описываемая ситуация".12 При миропорождающих обстоятельствах запреты на ситуации, поддающиеся локализации в пространстве, во многом снимаются: *ненавидетъ в саду и В нашем городе все ненавидят жару.

Отношения предполагают как минимум двух участников, а следовательно, для раскрытия отношений, возникающих при соотнесении ситуации в целом или одного из ее участников с определенной точкой пространства, наиболее адекватной языковой единицей является синтаксическая конструкция, интегрирующая языковые средства более низких уровней.

Семантическими составляющими локативной конструкции (JIK) являются локализуемый объект 01ок - лицо или предмет (в широком смысле), местонахождение которого определяется в данной конструкции; локализатор Lok - синтаксема локативной семантики, обозначающая положение 0!ок относительно некоего пространства -L, и предикат локативного типа PIok - носитель семантики пространственного отношения, открывающий места для 0luk и Lok и соотносящий их между собой. При каузативных пространственных отношениях появляется еще один участник ситуации - субъект-каузатор. Значимой для Ж является и позиция субъекта наблюдения (Sobscrv), который находится в точке пересечения осей координат, в нулевой точке пространства.

Ж строятся по определенным образцам. Их содержанием являются локативные КС. Мы употребляем термин локативная конструкция широко: и по отношению к единице языкового уровня, образцу построения локативного высказывания, и к его речевому воплощению.

Базовые локативные КС и содержащие их пропозиции, их конъюнкции между собой и с нелокативными пропозициями выражаются широким спектром локативных конструкций, которые мы оцениваем по степени их семантической (обозначение одной локативной КС или их конъюнкций; моно- или полипропозитивностъ) и синтаксической элементаргюсти (моно- или полипредикативность), а также степени их актуализированносги и структурной полноты.

На речевом уровне локативная конструкция реализуется в локативных высказываниях. Высказывания строятся по определенным образцам - алгоритмам построения элементарных простых предло-

12 Богуславский И. М. Сфера действия лексических единиц. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - С. 437-450.

жений (ЭПП). Понятое ЭПП было введено М. И. Черемисиной и Т. А. Колосовой и развивалось в трудах лингвистов новосибирской синтаксической школы, использовавших для представления этой основной единицы синтаксиса метод структурно-семантического моделирования." Под ЭПП понимается минимальная двусторонняя единица языка, обладающая как формальной (отражаемой ее структурной схемой), так и содержательной стороной - соотнесенностью с некоторой ситуацией. В структуре ЭПП присутствуют все необходимые компоненты (и только они!), с тем чтобы данное синтаксическое построение обозначало фрагмент действительности - ситуацию. Ядерным компонентом ЭПП является его сказуемое. Это единственный независимый его член. Остальные члены ЭПП заполняют его обязательные валентности и зависят от него.

Локативное отношение составляет один из аспектов локативной пропозиции, это абстракция более высокого уровня, чем план содержания ЭПП. Например, отношения статической пространственной локализации выражаются в ряде ЭПП: предложениях экзистенции (В мире есть царь, этот царь беспощаден - голод названье ему), наличия (Здесь никого нет), местонахождения (Твоя ручка у меня), обладания (У нас есть дача), количества бытующих объектов (У них в доме книг пропасть), ненаправленного движения (Ребенок ползает на полу) и т. д., обозначающих, соответственно, ситуации существования, наличия, местонахождения. Все эти ситуации имеют между собой нечто общее. Чтобы подвергнуться количественной оценке, нужно существовать. Существование невозможно представить себе вне локализации в пространстве. Обладание вещью предполагает ее локализацию в пространстве субъекта обладания. Соответственно, локативный актант - показатель места существования, наличия и т. п. - является обязательным компонентом предикатов, обозначающих данные ситуации, а отношения статической пространственной локализации их базисом.

Совокупность моделей предложений каждого языка представляет собой систему со сложной внутренней структурой, состоящую из микросистем. Микросистема локативных ЭПП в шорском языке включает в себя подсистемы, противопоставленные по признакам: статические и динамические локативные ЭПП, канонические и неканонические локативные ЭПП, элементарные семантически и неэлементарные семантически ЭПП, а также различные их конъюнкции.

15 Черемисина М. И., Колосова Т. А. Очерки по теории сложного предложения. - Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1987.

Отдельную подсистему образуют трансформы и редукции ЭПП, позволяющие ему входить в качестве составной часта в сложное синтаксическое целое и составляющие структурно-функциональную парадигму ЭПП.

Сама модель отдельного ЭПП - это также мини-система, объединяющая структурные, семантические и структурно-семантические варианты этой модели.

Локативные ЭПП формируются локативными предикатами. Для нас важно было выделить типы локативных предикатов с точки зрения их конструктивных возможностей. Мы ведем анализ на материале шорского языка, но предложенная типология релевантна и для других тюркских языков. Мы анализируем пространственные предикаты по основании их ситуативных, топологических и эгоцентрических значений. В качестве дополнительного критерия мы учитываем их способность строить ЛК с каноническими формами Lok.

К статическим пространственным предикатам, формирующим канонические Ж относятся;

1. предикаты некаузативной локации: 1) глаголы собственно экзистенциональной семантики (пол 'быть5, чат 'жить', чурта 'жить'); 2) глаголы осложненной экзистенциональной семантики, маркирующие фазу существования, т, е. возникновение или исчезновение некоего предмета или ситуации (пол пар 'появиться, возникнуть', тууг 'рождаться', иштел 'создаваться', тоозыл 'кончаться, истощаться', да 'умирать'); 4) глаголы, описывающие положение предмета в пространстве (тур 'стоять', одур 'сидеть', чат 'лежать', ас 'висеть', сорай 'торчать', чайыл 'расстилаться, распространяться'); 5) глаголы, содержащие семантический признак обнаружения своего местонахождения внешним видом, характерными звуками или фиксированными несвободными движениями (корни 'виднеться', чаккийле 'цвести', шоола 'журчать', когле 'щебетать'); 6) глаголы цели пребывания (кцлшта 'зимовать', аала 'гостить', крп 'ночевать', уйа сал 'гнездиться'); 7) глаголы неориентированного поступательного или ненаправленного хаотичного движения (аас 'блуждать', учугуш 'перелетать с места на место'); все эти группы предикатов являются диспозиционньши, т. е. они обозначают типичные для данных объектов действия и сводимы к бытийному предикату; 8) именные предикаты: наличия и отсутствия (пар 'есть иметься', чок; 'нет'), количества (ас 'мало', коп 'много'), экспрессивные предикаты количества (Дыйда 'очень много', из кыйал 'грех', а к, та-лай 'полно, море разливанное');

2. предикаты каузативной локации: глаголы хранения, содержания, сокрытия, утраты или обретения (чидир 'терять', чызы

'хранить', кодар 'сторожить', тут 'хранить', артыс 'оставить'). Все предикаты локации (некаузативной и каузативной) сочетаются с Lok=к,айда 'где?', т. е. места. Однако с Lok места могут сочетаться практически любые предикаты. Тем самым, между локативными и нелокативными предикатами нет четкой границы. При локативном предикате 0Iok и Lok являются его актантами, а при нелокативном предикате Lok является его смрконстантом, он соотносится с ситуацией в целом и факультативен. Он при этом является единственным представителем деактуалюированной локативной ситуации (выраженной в наиболее общем случае бытийным глаголом), инкорпорированной другой ситуацией. Соответственно, возможными процедурами различения локативного и нелокативного предиката являются: 1) трансформация восстановления опущенного бытийного предиката в конструкции, формируемой исследуемым предикатом; сравните результаты такой проверки для предикатов родиться и работать: Он родился в деревне > *Он родился, находясь в деревне и Он работает в огороде > Он работает, находясь в огороде); 2) трансформация опущения Lok места: если он факультативен, то при этой процедуре остаток конструкции может обозначать ту же самую ситуацию (хотя, разумеется, и с потерями малосущественной информации), т. е. может выполнять свою номинативную функцию, если же он является актантом при данном предикате, то смысл конструкции разрушается или она обозначает иную ситуацию; сравните: Морковь растет в огороде >*Морковь растет и Он работает в огороде > Он работает.

В определенных конструкциях глагол работать может выступать и как собственно локативный, а именно тогда, когда он вместе с Lok места обозначают род занятий субъекта: Он работает в институте. Это статусное употребление глагола работать; выражаемые подобной конструкцией отношения сближаются с характеризующими: Он работает в институте - Он преподаватель. Lok места в данном случае является актантом при глаголе работать. От рассмотренного выше сирконстантного употребления Lok места его статусное значение отличается иной аспектуальной характеристикой ситуации в целом: она обозначает устойчивое положение дел, а не временное занятие определенной деятельностью, как в Он работает в огороде. Диагностирующей процедурой может быть сочетание с обстоятельствами времени, обозначающими длительность действия, сравните: Он два часа работает в огороде и *Он два часа работает в институте (такое высказывание возможно, если речь идет о деятельности в определенный момент времени, а не о статусе), а также Юн уже два года работает в огороде (такое высказывание возмож-

но, только если речь идет об определенном статусе, скажем, огородника) и Он уже два года работает в институте.

К динамическим пространственным предикатам, формирующим канонические ЛК относятся:

1. предикаты некаузативной адлокации: глаголы изменения своего положения в пространстве объектом локализации: чат в J1CB 'лечь'; одур в JICB 'сесть', мун 'сесть на лошадь', чажыи 'спрятаться', тартын 'скрываться', тайан 'опираться';

2. предикаты каузативной адлокации, т. е. глаголы помещения объекта в определенное пространство (еда 'положить', сук, 'всунуть', ком 'хоронить', ас 'повесить', кьш 'прислонить');

3. предикаты некаузативной делокации, т. е. глаголы покидания занимаемого пространства (ташык, 'оторваться', Настал 'отделиться', noui, пожап 'освободиться', тура 'встать');

4. предикаты каузативной делокации: глаголы извлечения объекта из занимаемого им пространства, обретения или приобретения объекта (сус: 'черпать', шуурта 'вынимать', шуура тарт 'выхватить', садып ал 'купить', man 'найти');

5. предикаты некаузативной транслокации: глаголы неориентированного движения и глаголы неопределенного направления в ЛСВ неориентированного движения (типа чугур 'бегать');

6. предикаты каузативной транслокаг)ии: глаголы неориентированного перемещения (сорте 'таскать', kачыр 'гонять', чо!дпа 'пускать по воде, по воздуху').

Рассмотренные предикаты обозначают только одну пространственную ситуацию и сочетаются только с одним Lok. Их можно назвать пратотжическими локативными предикатами. Существуют синтезирующие несколько локативных ситуаций гибридных предикаты (они сочетаются с двумя и более Lok):

1. некаузативной транс- +• адлокации, они предполагают Lok-куда? а Lok==вдоль чего? (чагына 'приблизиться', /<ъшшi 'приблизиться', тдлекте 'подкрадываться', чет 'достигнуть');

2. каузативной транс- + адлокации (четтир 'довести');

3. жкаузативной транс- + делокации, сочетающиеся с Lok=откуда? и Lok=edo№ чего? (ыра 'удалиться');

4. предикаты каузативной транс- 4 делокаци, теоретически возможные, нам не встретились;

5. некаузативной транс- + ад- + делокации, сочетающиеся с тремя Lok (откуда? вдоль чего? куда?): это самая многочисленная группа, представленная глаголами направленного движения (типа кел 'приходить');

6. предикаты каузативной транс- + ад- + делокации (аппар 'уводить', акел 'привести');

7. предикаты некаузативной де- + адлокацш (туш 'спуститься с коня', атты 'спрыгнуть', тур 'встать');

8. предикаты каузативной де- + адлокацш (ур 'сыпать, лить');

Диагностирующей для выделения ситуативных типов предикатов является их способность сочетаться с Lok того или иного семантического типа (местом, пунктом ад- или делокации, трассой), или с их комбинацией. Обращает на себя внимание большое количество предикатов, способных комбинировать выражение транслокации с другими динамическими отношениями. Мы все эти предикаты называем транслокативными, выделяя среди них подгруппу собственно транслокативных.

Среди предикатов, формирующих неканонические JIK мы выделяем:

1. предикаты локации: 1) предикаты, не содержащие опорный локум или 01ок в своей основе (тут 'содержать в себе'); при них Lok является субъектом, а 01ок - объектом; 2) предикаты, содержащие опорный локум или 0luk своей основой: толшйла 'вилять о дороге, иметь много поворотов' (из толгай 'поворот'); Lok является субъектом, а 0,ок инкорпорирован в основу глагола;

2. предикаты адлокации: 1) предикаты, не содержащие опорный локум или 01ок в своей основе: а) кес/кий 'надевать что-либо'; Lok занимает субъектную позицию, а 0,ок - объектную; б) От 'проткнуть, пролезть через что-то'; 01о1с занимает субъектную позицию, а Lok -позицию прямого объекта; в) тоолдыр 'наполнять что-то чем-то', ора 'закручивать'; Lok занимает объектную позицию, а 0loi является косвенным объектом со значением средства или инструмента;

2) предикаты, содержащие опорный локум (или обозначение части его) в своей основе: а) одрле 'собираться в стаю, в табун' (из ööp 'стая, табун'), пирик 'объединяться' (из пир 'один, единица'); Lok инкорпорирован в основу глагола, а 0|ок занимает при нем субъектную позицию; б) пашта 'встать во главе' (из паш 'голова)', пурна 'обгонять' (из пурун 'нос > перед > начало'); 0,ок занимает субъектную позицию, Lok стоит в позиции прямого дополнения, а глагольная основа конкретизирует положение 0Iok относительно опорного локума (встал во главе отряда); в) kynakna 'обнять, взять на руки что-то, опоясать что-то' (из кучак, 'охапка, объятие'); Lok инкорпорирован в значение глагола, опорный локум служит мотивирующей основой, 01ок занимает позицию прямого объекта;

3) предикаты, содержащие 0lok в своей основе: а) кыраала 'покрыться инеем' (из fotpaa 'шей'), пурлен 'покрываться листьями' (ш пур 'лист'), mamma 'ржаветь, т. е. покрываться ржавчиной' (из mam 'ржавчина)'; О1ок инкорпорирован в основу глагола, a Lok занимает при нем субъектную позицию; б) кирле 'марать, пачкать что-то' (из кир 'грязь'), шотла 'белить' (из тот 'известка'), такала 'подковывать лошадь' (из makka 'подкова'); О1ок инкорпорирован основой глагола, Lok стоит в позиции прямого объекта; возможны также конструкции с 0!ок в позиции инструментального дополнения, Lok при этом также занимает позицию прямого объекта: загрязнить кого-то грязыо-, зарядить ружье пулей, - это стало возможно вследствие того, что внутренняя форма слова забывается;

3. предикаты делокации: кастырыкща 'снимать чешую' (из кастырык 'чешуя'); О1ок инкорпорирован в основу глагола, a Lok занимает объектную позицию;

4. предикаты траислокации: 1) предикаты, не содержащие опорный локум в своей основе: кеш 'пересечь, переплыть', аьи 'перевалить (через гору)', ачта 'перешагнуть', обир 'обойти', орт 'миновать', тогра 'идти поперек', pakku сап 'оставить далеко, миновать', чагын ал 'приблизиться', тарт 'преодолевать'; JICB преодоления пространства имеют также некоторые глаголы неопределенного направления и глаголы направленного движения [чар 'ходить' в JICB 'пройти', пар 'идти' в ЛСВ 'пройти');

2) предикаты, содержащие опорный локум в своей основе: mama 'ходить по горам': maman парды 'ходил/ ездил по горам'; при них невозможна координата преодоленного пространства, поскольку Lok инкорпорирован в основу глагола;

3) предикаты, содержащие обозначение части опорного локума в своей основе: кошта 'идти краем локума' (из каш 'край'), тосте 'идти подножием' (из тех: 'подножие'); имя, служащее производя. щей основой для этих глаголов, находится в отношениях

'часть/целое' с преодолеваемым локумом и обозначает пространство, непосредственно охваченное движением.

В плане топологии мы среди локативных предикатов выделяем 1) предикаты, не выражающие топологических значений, 2) предикаты, характеризующие топологию пространства, занятого объектом локализации, 3) предикаты, характеризующие соотношение локализуемого объекта и опорного локума.

Глаголы первой группы, как правило, имеют самое общее значение движения, либо характеризуют способ движения объекта: пар

'уходить', кеп 'приходить' - общее значение движения; чор 'ходить', чугур 'бежать', тес 'бегать', кзмыктз 'скакать' - способ движения.

Топологию пространства, занятого объектом локализации, характеризуют такие глаголы, как эбир 'обходить кругом, окружить' -0№ расположен или движется по окружности или сферическому пространству, кошта 'идти вдоль берега, края' - 0Iok движется по трассе, повторяющей форму края, берега, тосте 'идти вдоль подножия горы' - трасса движения О1ок повторяет линии подножия горы, аш 'переваливать (через гору)' - объект сначала движется вверх, а затем вниз, его трасса повторяет рельеф горы и т. п., см. также: тата 'ехать по горам', кырла 'ехать по хребтам гор'.

Соотношение О1ок и опорного локума обозначают предикаты, во-первых, ориентирующие объект относительно опорного локума в целом (ыраа 'удаляться', чатна 'приближаться', эбир 'обходить кругом', тата 'ехать по торам', алта 'перешагнуть', паи 'возвращаться (по любой среде)', айлан 'возвращаться', pakka сал 'оставить далеко, миновать', чагын ал 'приблизиться', эрт 'миновать'), во-вторых, относительно одной из его частей: внутреннего объема опорного локума: кир 'входить', шык 'выходить', шогур 'погружаться', чус в ЛСВ 'нырять'; вертикальной оси локума: шыкв JICB 'подниматься (на гору и по реке)', туш 'спускаться с горы, по реке и по воздуху', он 'спускаться с горы и плыть вниз по реке', аш 'переваливать (через гору)'; продольной оси - кеш 'пересечь реку по мосту, переплыть', тогра 'идти поперек пространства', относительно одной из частей опорного локума: кырла 'ехать по хребтам гор', тосте 'ехать по подножию'.

Как видим, среди предикатов, маркированных в плане выражения ими специализированных топологических значений, много отыменных предикатов, содержащих обозначение опорного локума или его части в своей основе. Именно топологические предикаты заслуживают наименования пространственные в наибольшей степени. Однако, большинство из таких собственно пространственных предикатов строят конструкции неканонического типа. Видимо то, что они содержат пространственное отношение в самой своей основе, делает избыточным каноническое маркирование их актантов-локализаторов.

Яркой спецификой тюркских языков является наличие практически во всех из них пары соотносительных глаголов, противопоставленных по признаку ориентации их действия на субъект наблюдения. В шорском языке это глаголы пар 'идти в противоположную сторону от места, где находится реальный или проецируемый субъект наблюдения' и кел 'идти по направлению к реальному или про-

ецируемому субъекту наблюдения'. Глаголы кел и пар употребляются в составе так называемых сложных глаголов движения и придают эгоцентрический компонент глаголам со своим участием.

Ориентация на субъект наблюдения, как известно, присуща и глаголам обнаружения 01ок (своим внешним видом и т. п.): кдрун 'показаться', агар 'белеть', к;арар 'чернеть', угып 'слышаться'. Это свойство глаголов типа показаться запрещает их использование с подлежащим - субъектом говорения и позволяет разводить понятия говорящего и наблюдателя: * Я показался на дороге.

0'ок может быть выражен пространственными, предметными, личностными и идеальными именами Соотношение четырех лекси-ко-семантических типов Ololí с аналогичными типами опорных локу-мов рассмотрено в коллективном учебном пособии по пространственным конструкциям в тюркских языках Сибири14. Условно можно подразделить все возможные локализаторы и объекты локализации на две группы: 1) материальные, представленные пространственными, предметными и личностными именами, и 2) идеальные - имена идеальных пространств и бытующих в них объектов.

О14, как правило, сочетается с локумом той же природы: пространственный объект локализуется в пределах пространства большего объема, но не сколько угодно большого, а сопоставимого с ним по объему: Эмтщ обире атшпа шеденеткен улуг эжик-алы 'Вокруг дома досками огороженный большой двор', По чарыкрш черлер магат 'На этом белом свете места красивые', сравните: *Большой двор - на белом свете. Это неметафорическая пространственная локализации. Она характеризуется материальностью и Olok и самого пространства.

Если 01ок и опорный локум идеальны, то мы имеем дело с метафорической локализацией: Аан чурегинин. аагы чок; 'У него нет добрых помыслов'. Можно заметить, что в подобных высказываниях, помимо метафорической локализации, выражаются и отношения иного рода, в частности, характеризующие. Даже если один из участников пространственного отношения является идеальным, он "индуцирует" метафоризацию конструкции в целом: Меен, чурегим азияда - тугаи черимде, faimiam омимде/ 'Моя душа (доел, сердце) в Азии, на родной земле, в милом моем доме!', Сагыжымда - тутн черим 'В моих мыслях - родная земля'. Смысл этих фраз также не ограничивается выражением метафорических пространственных от-

и Серээдар Н. Ч,, Скрибник Е. К., Черемиснна М. И. Структурно-семантическая организация предложении наличия, локализации, количества и отсутствия в тюркских языках Южной Сибири. - Новосибирск, 1996.

ношений: 01ок означает здесь делиберативный объект и объект эмоций, Видимо, в подобных случаях мы имеем транспозиционное употребление локативной конструкции, ее экспансию в иное функционально-семантическое поле.

Люди, будучи материальными объектами, подлежат локализации в пространстве. Как пространственные объекты, они могут также служить и обозначением пространства. Но они обладают еще и духовной сущностью и создают вокруг себя различные идеальные пространства и идеальные объекты, заполняющие эти пространства. В пространственных конструкциях личностный Lok имеет следующие функции: а) выражает собственно пространственное значение: Сеен крлуфа сеек 'На твоей руке комар'; б) метафорически обозначает то место, где живут, функционируют или находятся его референты - метафорическая пространственная локализация: Мага кел! 'Ко мне приходи!'; в) личностный Lok в форме притяжательного падежа обозначает субъект обладания, это особый вид отношений, совмещающий собственно пространственное: принадлежать - значит существовать в сфере субъекта обладания, и социальное значение: отношения собственности присущи только социуму: Меецэм пар 'У меня есть дом.'; г) слова Я'олы/( 'народ', чон 'народ', maicwiep 'люди', cöök 'род', тол 'род, семья', а также различные профессиональные и иные группы в позиции Lok могут иметь собственно пространственное значение (Соогубисте ком полбады 'В нашем роду не было шамана'), а могут быть и именами метафорического социального пространства, вместилища определенных законов, обычаев, правил - социума, в котором происходит социальное бытие каждого человека: ¡(алыгъш аразында мыпдыг чозам пар 'Среди моего народа есть такой обычай'; д) возможно совмещение прямого и переносного значений: Дшы/ъш аразында чат шытйын 'Среди моего народа (деля его заботы) буду-ка жить я'. Подобную полифункциональность проявляют и имена материализированных продуктов мыслительной деятельности человека (статья, книга).

Следовательно, можно выделить три группы имен объектов по их способности выражать собственно пространственную неметафорическую и метафорическую локализацию в позиции Lok: 1) монофункциональные материальные - имена пространственных объектов, предметов (в том числе животных), которые образуют только неметафорические пространственные конструкции при условии, что они сочетаются с другими именами данного класса в качестве 0lo!l; 2) монофункциональные идеальные - имена идеальных пространств и бытующих в них объектов, которые образуют только метафорические пространственные конструкции, вступая в пространственные

отношения между собой и с именами других групп; 3) полифункциональные - имена объектов, занимающих промежуточное положение между первыми двумя группами: они способны выступать и в неметафорических и в метафорических Ж, сочетаясь между собой и с именами первой группы; это личностные имена и имена социумов, а также материализованные продукты речевой и мыслительной деятельности человека. Тем самым, онтологические группы 0|ок и Lok не совпадают с их функциональными классами.

Важнейшим компонентом J1K является Lok. В его смысловой структуре мы различаем два компонента: 1) знаменательный, обозначающий опорное пространство, локум, служащий ориентиром при локализации объекта; 2) служебный - релятор, задающий рефе-ренциональное пространство Lok через его отношение к опорному.

Локум-ориентир задается следующими способами:

1. номинативно: 1) названием какого-либо имени пространства; 2) названием предмета не пространственной семантики, местоположение которого известно, и который приобретает функцию локума - ориентира лишь в пространственной конструкции; 3) именем лица или лиц, местоположение которых известно; 4) названиями идеальных сущностей, обозначающих метафорическое пространство различного рода;

2. дейктически, т. е. через отношение к субъекту говорения (указательные и личные местоимения, местоименные наречия, серии местоименных служебных имен типа алымда 'передо мною', лекси-кализованные падежные формы служебных имен, пространственные наречия);

3. анафорически, т. е. через отношение к какому-то ориентиру, фиксированному ранее (туда, оттуда).

Среди дейктических пространственных единиц выделяются следующие группы: 1) элементы проксимального дейксиса, обозначающие пространство, в которое включает себя говорящий: мында 'здесь', мынац 'отсюда', мынартын 'отсюда\мына 'сюда', побында 'здесь', поо/пот 'сюда, здесь', мынара/мынары 'сюда', мыный 'сюда', мыта 'вдоль этого', пере /пери 'сюда', а также определительные сочетания, построенные по схеме 'указательное местоимение + чер или чан'; элементы медиального дейксиса, обозначающие соотнесение с местом, на которое можно непосредственно указать из точки, где находится субъект речи, но в которое он себя не включает: тигде 'вон там', тигден 'оттуда', или сочетаний тиги чер 'вон та земля', тиги чан 'вон та сторона'; 3) элементы экстремального дейксиса: слова и сочетания анда 'там', анара 'туда', анац 'оттуда',

анартын 'оттуда', аный 'туда', аара/аары 'туда', ол чер 'та земля'; они обозначают пространство более удаленное, возможно, за пределами видимости. Эти элементы совмещают эгоцентрическое и ситуативное значение, последнее передается падежным показателем (живым или мертвым) в их составе.

Элементы проксимального и медиального дейксиса относятся к первичным дейктическим и употребляются только в условиях первичного дейксиса (т. е. в канонической ситуации общения). Элементы экстремального дейксиса мог^т употребляться и в канонической ситуации общения, и в ситуации нарративного дейксиса и могут быть отнесены к вторичным дейктическим.

Для первичных деистических элементов характерно только дейктическое употребление, вторичные (указательные местоименные наречия анда 'там', стал 'оттуда', анара 'туда' и т. п.) используются и при дейктическом, и при анафорическом обозначении ло-кума. Дейктическое употребление данных слов более характерно при канонической ситуации общения. В конкретной ситуации общения дейктическое их употребление подтверждается непосредственно, указательным жестом. Для нарративного дейксиса более характерно их анафорическое использование.

Дейктическим обозначением пространства служат также пространственные наречия различного происхождения.

Для дейктического обозначения личностного пространства характерно использование личных, притяжательных, определительно-возвратных местоимений и сочетаний типа по / тиги / ол кияси 'этот / вон тот /тот человек, лично-местоименных служебных слов типа кестимде 'позади меня', соомда 'позади меня', алымда 'впереди меня', кь1рыйьшда 'рядом со мной' и т. п. Последние не только обозначают дейктлчески личностное пространство, но и дополнительно ориентируют его относительно одной из сторон опорного локума. В них соединились все три типа пространственных значений: ситуативное, обеспечиваемое падежным показателем, топологические, присущее их лексической основе, и эгоцентрическое, за которое ответственен притяжательный показатель, соотносящий обозначаемое ими пространство с одним из участников акта коммуникации.

Хотя они содержат имена, обозначающие части человеческого тела, они обозначают абстрактную область пространство, ориентированную относительно этих частей: кырыйында 'от него сбоку, рядом с ним', а не *на его боку.

Типичными реляторами во всех тюркских языках являются аффиксы локальных падежей. Пространственные значения могут пе-

редаваться и несобственно локальными падежами. В реляционной функции используются также многочисленные служебные слова с локальным значением: послелоги - аффиксы, собственно послелоги и послелоги - наречия различного происхождения. В составе Lok функционируют также слова - конкретизаторы пространственных отношений: служебные и полнозначные имена, характерные для отдельных локумов.

В реферируемой диссертации подробно характеризуется реляционная функция шорских падежей, описываются свойственные им ситуативные и топологические значения, характеризуются функции и сфера действия оформленных ими Lok. Тюркские падежи специализируются на маркировании ситуативных типов Lok: места (в физическом пространстве - шорский местный падеж +ТА, в социальном -местный и притяжательный +НЫц), пункта делокации и старта при транслокации (исходный падеж +ДАц), направления (направительные +чА, +САА), пункта аллокации и финиша транслокации (дательно-направительный +ГА), трассы (продольный +БА и направительный падежи +чА), преодолеваемого пространства (винительный +НЫ и именительный +0),

Локализаторы в падежных формах подразделяются на канонические (в форме местного, дательно-направительного, исходного, направительного, орудно-продольного и притяжательного падежей) и неканонические (в неопределенном и винительном падежах). Канонические локализаторы характеризуются богатством семантических и синтаксических функций, разнообразием сферы действия. Особенно много функций у центральных пространственных падежей: местного, дательного и исходного.

Неопределенный и винительный падежи Ж появляются только при именах собственно пространств, причем круг их лексически ограничен значением локативного предиката этих конструкций: пройти подножием можно вдоль того, что имеет подножие, например, вдоль подножия горы, пройти вдоль берега - реки, моря и т. д.

Падежам свойственны общие топологические значения со- или несопространственности О1ок и опорного локума. Так, топологическая семантика Lok в местном падеже - самая общая сопространст-вевдость. Эта форма может выразить самые различные пространственные конфигурации действительности: шор. айак+та 'в чашке', остол+да 'на столе', эм+де 'в доме', araui+ma 'на дереве', тайт+да 'в тайге'. В русском языке нет подобной формы, которая передавала бы столь абстрактное значение. Мы просто не можем адекватно перевести ее на русский язык. Предложенные переводы удобны для практических целей, но не точны. Мы должны были бы

переводить эти выражения как 'в отношениях общей сопространст-венности с чашкой, столом, деревом, домом, тайгой'. Lok в местном падеже осмысливается как выражающий типичные для локума пространственные отношения. При их переводе мы вынуждены домысливать не свойственные самой форме значения в или на.

Сопространственность присуща также Lok в притяжательном и орудно-продольном падежах. Начальная сопространственность и результирующая несопространственность выражается исходным падежом, противоположная ситуация - направительно-дательным. Направительные падежи обозначают несопространственность объекта с опорным локумом.

Яркую специфику шорского языка составляет статический дательный: Lok в дательном падеже может выражать частное топологическое значение неопределенно-дистрибутивной локализации. Под дистрибутивной локализацией мы понимаем 1) полный охват пространства движением О'ок при глаголах неориентированного движения или при соответствующем JICB иных глаголов движения, при этом подчеркивается динамичность Olt>k (но в рамках обозна-ченнного локализатором пространства): Алтын Шур Алтын Шаппа тудужуп, акчазы+т сдртемчачар 'Алтын Шур и Алтын Шап, друг друга хватая, по чистой степи (повсюду) друг друга таскают'; 2) полный охват пространства объектами локализации при их множественности: Терек а гаги i- kp пур озерде, а^-мал чайала туштур 'Когда по всему тополю - дереву листья выросли, белый скот сотворился' -объект локализации пур 'лист', хотя стоит в единственном числе, обозначает весь класс листьев.

Lok в дательном падеже имеет значение неопределенного местонахождения: 1) если 0,ок единичен, а локативный предикат не обозначает неориентированного движения: Ал1утик алып полтур. Крндум+tu чат кап 'Жил-был (такой) богатырь Алгутик. На Кондоме (где-то) жил'; 2) если опорный локум неоднороден и состоит из ряда частей, а 01о1с - один и может быть соотнесен с любой из этих частей: По тогус таш уступе, по тогус паш кырыйына одуруп, но-от ьшшпчац? 'Наверху этих девяти камней (т.е. на одном из этих девяти камней), рядом с этими девятью черепами (к этим девяти черепам [оборотившись]), сидя, почему ты плачешь?'. Тем самым, неопределенность и дисперсность-дистрибутивность статического значения у дательного падежа - это две стороны одного отношения и находятся в отношении дополнительной дистрибуции.

Семантика послелогов довольно конкретна (т. е. им свойственны частные топологические значения). Они выполняют функции

не просто реляторов, а реняторов-конкретизаторов. Мы характеризовали ситуативные значения локализаторов, оформленных данным послелогом, их сферу действия, их синтаксические функции и выражаемые ими топологические значения. Некоторым из пространственных элементов данной категории присущи также эгоцентрические значения.

Послелоги и послелоги-наречия делят основную реляционную нагрузку с падежным аффиксом при имени пространства, привнося дополнительные оттенки смысла, конкретизируя его. У послелож-ных сочетаний нет такой строгой корреляции со статическими и динамическими предикатами, которую мы наблюдаем у падежных форм. Различение пространственных отношений (статика или динамика) ложится на локативные предикаты.

Послелоги и послелоги-наречия выражают специфические пространственные отношения, дополняя языковую картину мира, созданную шорским языком, образуя широкую периферию реляционных средств в локативных конструкциях, как бы второй эшелон маркеров пространственных отношений. Между собой они противопоставлены по следующим признакам.

В ситуативном плане: 1) обозначение только динамических ситуативных отношений (тебе, кире) или и динамики и статики (эбире, ажыра, удуре, наара, кына, ôpe, тдбере, кежире, тйонче, ômmype, четтирг, пеере, аара); 2) конкретный тип динамического соотнесения: старт - исходная точка при транслокации (пеере, аара, кедере, удуре, шыгара), трасса - преодолеваемое пространство или препятствие (эбире, ажыра, дттуре, кежире), направление - конечная точка - финиш (ôpe, тдбере, тебе, тоонче, саара, сайын, Дьша, четтире, удуре, шыгара)\ 3) количественно охарактеризованная локализация (ала, тоонче/наара/ четтире/шышра) или качественная (все остальные).

В топологическом плане: 1) частные топологические значения: среди направительных послелогов - достигательность (тоонче, кии-ре, четтире, шыгара) шт недостигательность их значения (ôpe, тдбере, тебе, саара, сайын, /&ша); 2) ориентация в пространстве по вертикали (ôpe и тобере), по горизонтали (тебе, тййнче, саара, сайын, кеясире, кына, четтире, наара, кедере, пеере, аара, удуре) или в объемном пространстве (ажыра, эбире, кире, шытра, йттуре)\ 3) ориентация относительно движущегося опорного локу-ма (yàypè)', 4) ориентация "лицом к лицу" по отношению к опорному локуму (удуре).

В эгоцентрическом плане различаются 1) собственно эгоцентрические послелоги-наречия (пеере, аара) и 2) послелоги, способ-

ные передавать эгоцентрические значения при определенных условиях: а) ориентированность (брг, тобере, ажыра, ксжире) или неориентированность (остальные) локации относительно субъекта наблюдения; на данном примере мы наблюдаем диспропорцию статики и динамики в плане индуцирования эгоцентрических значений у несобственно эгоцентрических элементов: таг бре парча 'идет вверх по горе', таг ope турча 'стоит выше (относительно субъекта наблюдения) по горе'; б) ориентация относительно субъекта наблюдения при количественно охарактеризованной локализации при условии незаполненности валентности левой границы интервала (тойнче/иаара/четтире/ шыгара), в этом случае за точку отсчета принимается место, где находится субъект наблюдения: аалга тоднче пеш километр полар/парды 'до селения 5 километров (имеется в виду, от места где находится субъект наблюдения, т. е. мынан 'отсюда') будет/прошел', сравните: аалт тоонче парды 'до самого селения дошел', тем самым мы наблюдаем диспропорцию между количественно охарактеризованной и неохарактеризованной локализацией в плане индуцирования эгоцентрических значений.

Специализированным средством выражения топологических отношений являются служебные имена. Большинство этих слов исторически обозначали части тела и анатомические органы человека, а затем были перенесены и на другие объекты при ориентации их в объемном пространстве: в шорском языке ал/алд 'передняя сторона', соо/сооц 'задняя сторона', алт 'низ', уст 'верх', ишт/ич 'нутро', таш/ташт 'внешняя сторона', чан 'бок', ар га 'спина', кезин/кест 'зад', кйгре 'бок', орта 'середина', ара 'промежуток', крш 'край, берег, бровь', /(ырый 'край, предел', орнун 'место', туп 'дно, m ос 'основание, корень', паш 'голова', пурун 'нос', тегей 'темя', патр/паар 'печень', %ойын 'пазуха, место между грудью и сложенными на груди руками'.

Провести границу между служебными словами и их полно-значными прототипами чрезвычайно трудно: их служебное значение, особенно пространственное, в значительной степени мотивировано лексическим значением производящих именных основ, они частично сохранили именную формообразовательную парадигму. Ряд таких имен подвергается лексикализации и превращается в наречные образования типа алында 'до, прежде', таштында 'снаружи, на улице'. В результате семантического развития эти слова стали обозначать и временные, каузальные значения и т. п.: атш пажы 'вершина дерева' > araui пажыида 'на дереве' > уч ай пажында 'через три месяца', что свидетельствует о грамматикализации этих имен.

Lok со служебными именами - конкретизаторами имеет следующую структуру: Nl-< 2(40) H^+i. где NL - имя опорного локума, Nscrv - служебное имя, +0 - нулевой показатель неопределенного падежа, +2 - показатель притяжательного падежа, i - любой из локальных падежей. Первый компонент изафетной конструкции при его определенности оформлен аффиксом родительного падежа, при неопределенности - неопределенным падежом, но эта закономерность часто нарушается. Падежный аффикс при служебном имени является релятором в составе такого распространенного Lok и выражает ситуативное пространственное значение. Тем самым, это не самостоятельное подразделение средств выражения пространственных отношений: они всегда функционируют в комплексе с падежом.

Мы классифицируем эти имена по их способности 1) участвовать в выражении общих и специализированных топологических значений, 2) выражать эгоцентрические значения.

В соответствии со способностью выражать общие топологические значения мы подразделяем служебные имена на а) имена внутренней ориентации, соотнесенные с анатомией некоторого пространства как вместилища (ишт, туп, ара, тегей, кцбаН, паар, уст, пел, /дойын), б) имена внешней ориентации относительно некоторого объемного локума как целого (ташт/ таш, сон/соо, möc, алт, чан), в) полифункциональные имена, имеющие два J1CB - внутренней и внешней ориентации (Даш, кый/ %ырый, ал, кест, naui, когрек, арт, уш). Lok с именем внутренней ориентации выражает сопространст-венностъ объекта и локума (эм иштинде 'в доме'), с именем внешней ориентации - всегда их несопространственностъ (эм таштын-да 'вне дома'), значение полифункциональных имен определено тем, в каком JICB они выступают (сравните: остол кржында 'на столе с краю', от кцжында 'около огня' < *на краю огня).

В соответствии со способностью передавать частные тополо-гичесте значения среди служебных имен мы выделяем имена 1) со значением ориентации относительно одной из осей L (вертикальной или горизонтальной) и 2) неориентированные относительно одного из измерений L. Относительно вертикали ориентированы следующие служебные имена: а) уст, паш, тегей обозначают крайнюю верхнюю точку или плоскость L; б) пел, kßQak, паар - среднюю часть L; в) туп, алт, möc - крайнюю нижнюю точку или плоскость L. Имена горизонтальной ориентации распадаются на а) имена, неориентированные относительно фасада L: крш, ^ый/^ырый, и б) ориентированные относительно фасада L. Среди последних по фронтальной оси ориентированы: ал, кест, соо, арт, уш, по латеральной оси ориентировано имя чан (в ЛСВ 'бок'). Имена, неориентированные отно-

сительно одной из осей L, соотносятся с L в целом - mauim, чан (в JICB 'сторона') и с его внутренней частью - ишт, ара.

Соо и ксст противопоставлены друг другу по степени удаленности пространства, обозначенного ими, от L: кест обозначает пространство, непосредственно позади опорного локума, соо - более удаленное, возможно, за пределами видимости.

В плане эгоцентричности среди служебных имен выделяются имена ал,кест,соо, сол/оц чан. Эгоцентрическая стратегия их употребления характерна при нефасадных локумах. Однако далее употребление фасадного опорного локума не обязательно гарантирует незгоцентрическую стратегию понимания: довольно часто возникает конфликт между возможными стратегиями понимания и, как результат, непонимание между собеседниками, а также необходимость использования дополнительных, невербальных средств коммуникации (указательные жесты и т. п.).

Выбор неэгоцентрической стратегии понимания может маркироваться грамматически: в английском языке определенный артикль может маркировать неэгоцентрическую стратегию понимания: at the front of the car 'перед машиной', обратное неверно, т. е. неопределенный артикль не маркирует эгоцентрическую стратегию понимания: in front of the car 'перед машиной' - возможно двоякое понимание. В тюркских языках подобную функцию мог бы исполнять аффикс принадлежности 3-го л. ед. ч. при служебном имени пространства, однако не исполняет: он полностью слился с основой служебного имени, оно без него не употребляется: эм алында 'перед домом' versus *эм алда. Есть тенденция употреблять имя опорного локума без показателя притяжательного падежа при эгоцентрической стратегии ориентации: зароттар кестинде 'за скирдами'.

Наблюдается также диспропорция употребления эгоцентрических служебных имен при локализации относительно статических и динамических опорных локумов: если опорный локум движется, то перед ним будет тот объект, который находится на одной прямой линии наблюдатель - опорный локум - локализуемый объект и удален от наблюдателя больше, чем опорный локум, а если опорный локум неподвижен, то перед ним будет тот объект, который находится между ним и наблюдателем при эгоцентрической стратегии понимания. Это отмечено для английского языка, но релевантно для русского и для тюркских.15

15 Hill, C. Up/down, front/back, left/right. A contrastive study of Hausa and English // Here and there. Cross-linguistic studies on deixis and demonstration. Eds:

Во ВТОРОЙ главе описывается система локативных конструкций шорского языка. Они образуют грамматическое ядро ситуатив-ности в сфере пространственности. Глава состоит из двух разделов. В первом характеризуется реализация ЛК в собственно локативных высказываниях. В них локативный предикат выступает в качестве финитного сказуемого, а сама Ж предстает в наиболее полном виде. Во втором разделе описаны несобственно локативные высказывания, в которых представлены предикативные и непредикативные трансформы Ж.

Собственно локативные высказывания строятся по моделям ЭПП.16 Локативные ЭПП противопоставлены по типу локативнои КС, которую они содержат как составную часть своей семантики. Значимыми для классификации ЭПП являются признаки каноничности (содержание канонического Lok), семантической элементарности (передача одной локативной КС - прототипические ЭПП, или их конъюнкций - гибридные ЭПП), моно- или бипропозитивности (обозначение конъюнкций локативных КС в рамках одной или более пропозиций), каузируемости/некаузируемости локативной ситуации.

Главный водораздел проходит между статическими и динамическими ЭПП. Канонические статические некаузативные ЭПП строятся бытийными предикатами. Эти конструкции противопоставлены между собой по типу Lok (Lok в местном падеже - место локации, в притяжательной форме - посессор), а также по типу локативного предиката (глагольного или именного).

Глагол пол 'быть' образует 2 ЭПП, различающиеся порядком следования своих компонентов и синтаксической семантикой: (1) ЭПП местонахождения, в нем сказуемым является Lok - {N1 N5 ШОЛптЛ): Испишке эжик чаныида 'Вешалка - у двери'; (2) ЭПП бытия /наличия с бытующим объектом в качестве сказуемого - {N5 N1 ШОЛип)}: От эбире отннар 'Вокруг огня дети'. В настоящем времени глагол пол нормативно отсутствует.

Эти ЭПП имеют структурные варианты в настоящем времени с лично-предикативным оформлением сказуемого - (N1 N5//): Пис уйдебис 'Мы дома' и {N5 N1//V. По чарык, черде мен-не-бим 'На этой светлой земле я только есть'.

ЭПП (2) имеет два семантических варианта: 1) бытия: Тай/ада кцдыг чьш полды 'В тайге был трудный год' и 2) наличия: Эбире ай-

Weissenborn, J. & Klein, W. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1982. 13-43.

16 Основные типы ЭПП шорского языка описывала В. М. Телякова: Простое предложение в шорском языке: Автореф. дис.... канд. филол. наук. - Новосибирск, 1994.

папалай 'Вокруг - тьма непроглядная'. Lok при бытийном варианте является миропорождающим, в то время как при варианте наличия он просто локализует объект в пространстве. Эти варианты различаются и аспектуальным классом обозначаемых ситуаций: временное состояние среды при варианте наличия и устойчивое положение дел при бытийном варианте. В них Lok является темой высказываний. Если такое высказывание открывает текст, то оно выполняет интро-дуктивную функцию: Пурунда /(ондум пажында кррагы толбас паштык чат кап полтур 'Прежде в верховьях Кондомы алчный паштык жил'.

У ЭПП бытия/наличия можно отметить структурно-семантический вариант выделения бытующего объекта из класса однородных объектов - (N5/N2C1,1SS АРАЗЫНДА N1spcc!lic (Cool). при этом Lok обозначает класс объектов, в котором бытует специфический объект: Шор тилибе коб]Ьун Ф.С. Чиспияков пас кап, ол да ксп эбес, пир-ийги чоотштар. Аац аразында чакщызы 'Шолпан' 'На шорском языке большую часть Ф. С. Чиспияков написал, и он не много, несколько (доел.: один-два) рассказа. Среди них - лучший рассказ Шолпан (Венера)'.

Бытийные предикаты строят статические ЭПП по модели: (3) {N5 N1 Vexist finl - ЭПП охарактеризованного бытия/местона- хождения. Бытие в них характеризуется по разным параметрам: типу бытующего объекта, по своей фазовой структуре и т. п. Данное ЭПП варьируется по 2 структурно-семантическим параметрам: 1) порядок компонентов: при препозиции Lok они имеют экзистенционалыюе значение - {N5 N1 У^лЛ: Пистин чатчытн черде ¡фгшкыда каР коп тушча 'В местности, где мы живем, зимой много снега выпадает'; при препозиции бытующего объекта ЭПП имеет значение местонахождения -( N1 N5 Vexisl im!: Лбам анаркы черде чадът олген-де, мен тезе мында чадып одуртдыгым 'Когда мой отец, в той земле лежа, умирает, я, же, здесь буду жить', 2) падеяшая форма лока-лизатора: местный или дательный, при дательном - неопределенно-дистрибутивная локализация объекта {Пистин улуг кижилер по чер-ге чат кап нар полтур 'Наши предки по всей этой земле жили').

Бытийные предикаты (глагол пол и его функциональные аналоги) строят и посессивные глагольные ЭПП - iN2 N1/ N+//+1 Vcas'fat - ЭПП обладания. Шулбайдыц тогус оол полтур 'У Шулбая было девять сыновей.' Глагол пол является структурным центром ЭПП, его употребление обязательно при отнесении высказывания к любому из времен, без него просто нет предложения: сочетание меец кызым 'моя дочь' - не предикативное, а определительное. Lok - посессор оформлен притяжательным местоимением или именем в ро-

дительном падеже. Это ЭПП имеет структурный вариант с препозицией объекта обладания в позиции темы высказывания: Тук небе си-лердин полчац 'Пушнина у вас водится, должна быть'; локализатор может в результате речевого эллипсиса опускаться: 'Паза-ла акирчец небебис крлбады!' тештилер 'Больше ничего, что можно было бы принести, не осталось!' - сказали'.

Выделяются два структурно-семантических варианта данного ЭПП: {N2 N+//+1 УсхЫлЛ - вариант обладания определенным объектом: Меем кызым полна 'У меня же улсе есть своя собственная дочь', {N2 N1 Уе*"' яп) - вариант обладания одним из представителей класса объектов: Меен кыс полча, оол тезе чогул 'У меня есть дочь, а сына нет'. Вариант с посессивным аффиксом при объекте обладания выражает более тесные связи между ним и субъектом обладания, а также подчеркивает факт личного обладания. Кроме того, употребление личного показателя подчеркивает определенность объекта обладания. Это не сообщение о том, что у данного субъекта есть объект данного класса, т. е. объект не вводится предложением данного типа. Всем и так известно, что этот объект у данного субъекта есть. Такое предложение только напоминает о его наличии.

Возможность отсутствия личного оформления у объекта принадлежности доказывает, что комплекс меен Аыс - не является определительным сочетанием. Кроме того, между ними возможна встав-• ка другого слова: Меен уурден 1$ыс полча 'У меня с давних пор есть дочь'. Более того, это и не словосочетание в принципе, как не является словосочетанием слова я, книгу, выражающие субъект и объект транзитивного предиката (я читаю книгу). Меен, и к,ыс связаны только через предикат.

Статические элементарные посессивные и непосессивные ЛК строятся и именными бытийными предикатами. К ним относятся: 1) собственно жзистенциональные предикаты: пар 'есть', выражаю щий идею бытия, наличия предмета; чок, и чогул 'нет, не имеется' обозначающие отсутствие, небытие некоторого предмета; 2) преди каты качественной оценки количества бытующих объектов: преди кат коп 'много', обозначающий избыточное наличие бытующих объ екгов; ас 'мало' - их нехватку; ас эбес 'немного', коп эбес 'немало' : кдбаарак, 'немного, побольше', азаарак, 'меньше' - предикаты, обозначающие приблизительное количество; толдура 'полно', ¡щи та' лай 'море разливанное (букв.: господин-море)', койу чыш 'полным-полно' (букв.: густая чаща)\ ^ыйал 'полным-полно (букв.: грех, преступление проступок, диалектно: междометие, выражающее удивление)', саны чо%/шоди чок; (небе) 'бесчисленное множество'

(саны/uiöm чок 'бесчисленный', тот 'счет' - заимствование из русского), ужы-пажы чок/ужы чок / пажы чок; (небе.) 'бесчисленное множество (доел.: конца-начала нет, чаще о пространствах)' - предикаты экспрессивной оценки количества бытующих объектов. Глагол пол выполняет при них роль связки. Все образуемые ими непосессивные ЭГТП имеют общие закономерности функционирования, поэтому мы объединяем их под одну гипермодель: Гипермодель ЭПП иаличия/отсутствия/количества: Ш5 N1 ПАР/ЧОКЖ0П (СопМ: Анда кижилер ужы-пажы чок /саны чок 'Там людей - видимо-невидимо (доел.: конца-начала нет/счета нет)', Анда суг к;ап та-лай 'Там воды - море разливанное (букв.: господин-море)'. Она имеет семантический вариант 1) наличия, при котором объект соотнесен с частным фрагментом мира, а не с миром средой - своего обитания): Кузница иштиндс тсбирдец пашкр шойун, молот, крргачын, телте, кола, а к коршчын пар 'В кузнице, кроме железа, чугун, сталь, свинец, жесть, медь (желтая), олово имеется', 1(ол чузунде пир да толку г чок 'На поверхности озера ряби нет.'; и 2) бытия, если Lok миропорождающего типа (Lok может опускаться): К,ан Ергек теп чылтыс пар 'Есть звезда (в мире) по названию Кан Ергек'.

Эти ЭПП имеют структурный вариант с препозицией бытующего объекта - {N1 N5 ПАР (Сор)): Доктор, сен пазып перген эмнер пистиц турада/ы аптекаларда пар ба, чок; па? 'Доктор, вами выписанные лекарства в находящихся в нашем городе аптеках есть ли, нет ли?', Мен одур полбас ан, тай /ада чок; 'Нет в тайге зверя, которого я не мог бы убить'. В отличие от ЭПП с глаголом пол, этот фактор не является моделеобразующим, видимо, наличие в предложении именного предиката препятствует пониманию его как предложения местонахождения, хотя акценты в нем смещаются - объект локализации становится темой высказывания, построенного по данному варианту модели.

В ряде тюркских языков Сибири предложения, построенные на базе данной модели, могут иметь посессивный смысл, если употреблен личностный Lok. В шорском языке такие высказывания имеют смысл не принадлежности бытующего объекта данному лицу, а временного его наличия в сфере данного лица, или же субъект обладания готов с ним расстаться: Ноо ачыкка парбаанчан? Сенде меец мылтыгым пар на 'Что ты не ходишь на промысел? У тебя же есть мое ружье', Менде акча пар 'У меня (при мне) деньги есть.' Соответственно, мы выделяем структурно-семантический вариант ЭПП: (NgP*-™1 N1 ПАР ГСор)} - временное обладание объектом.

Еще один структурно-семантический вариант данного ЭПП служит для выделения объекта из класса однородных объектов. Его

образуют Lok и 01ок, связанные отношениями класс предметов -один из представителей этого класса - {N5/N2class АРАЗЫНДА j^j 1 specific гТАР(Сор)} . выделение объекта из класса. к которому он принадлежит: Коп сбстун аразында меидиг cöc пар. 'Среди многих слов (имеется в виду высказываний) такое слово есть...'

Это ЭПП имеет структурный вариант с именами-номинализаторами в составе сказуемого: (N5 N1 №xprcss небе/ кижи (Сог>|) - экспрессивное ЭПП количества-. Аида килсилер ужы-пажы чоk (кижи) 'Там людей - видимо-невидимо.'

Именные предикаты образуют и посессивные ЭПП, в которых передается наличие/отсутствие/количество некоторого объекта у данного лица в его собственности. Личностный Lok в данных ЭПП также имеет форму притяжательного падежа имени или притяжательного местоимения. Их также можно объединить в одну гипермодель: (N2 N1/W-//1 ПАР/ЧОКЖ0П (Сор)) - гипермодель ЭПП наличия/отсутствия /количества объектов обладания: Меен мыл-тыкчок, (ШНМ) 'У меня ружья нет', Пистиниш чокрпар akpian чок 'У нас безработных совсем нет', Толтй сугдыц аргылар коп 'У извилистой реки островов много'. Имеется структурный вариант с препозицией объекта обладания: Иш чокргар пистиц чок 'Безработных у нас нет'.

Имя объекта обладания в данных конструкциях может иметь при себе посессивный показатель, кореферентный с именем субъекта обладания, или нет. В результате образуются два структурно-семантических варианта посессивных ЭПП:

1) {N2 N+//+1 ПАР/ЧОК/К0П (Сор)) - вариант наличия/отсутствия/количества определенных объектов обладания: Аан мекези чок 'В нем (абсолютно) хитрости-то нет (вы же знаете)', Петяц карамы чок 'У Пега жадности-то нет', Аац каныгы чок 'У него злобы-то ведь нет', Аац чурегипин караазы чок, 'У него злых помыслов-то нет', Ажа по кижиниц ырызы чок; 'А может быть, у этого человека и нет совсем счастья-то';

2) {N2 N1 ПАР/ЧОК/К0П (Сор)) - вариант наличия/отсутствия /количества объекта обладания как одного из представителей класса объектов: Аан чурегинде от коп 'В нем много огня', Чок, пистиц чыьшыш ажарт права чок 'Нет, у нас нет права открыть собрание', Меен звание чокполган 'У меня не было звания', По кижинин тезе тынаныш. чок;1 У этого человека нет отдыха'.

Посессивные отношения выражаются еще в двух типах именных ЭПП: {N1 N+ЛЬГг (Сор)) - ЭНН характеризаиии субъекта ситуации по наличию у него объекта обладания: объект обладания ;(01ок) маркирован специфической атгрибутивной формой на +ЛЫг и

выступает в качестве сказуемого ЭПП, а субъект обладания (Lok) является субъектом ЭПП: Ол тупгупиг 'У него лиса есть, он с лисой'; {N1 N+НЫйЫ (Сор)} - ЭПП принадлежности субъекта ситуации кому-либо-, субъект обладания (Lok) имеет атрибутивную форму на +НЫйЫ и выступает в качестве сказуемого: По мылтык, менийи 'Это ружье - мое'. Объект обладания является субъектом ЭПП. Характеризующие по своей первичной функции структуры здесь используются для выражения локативных отношений.

В посессивных ЭПП со сказуемым - бытийным предикатом, субъектом обладания или объектом обладания мы видим три возможности представления одной и той же ситуации-референта различными синтаксическими структурами в зависимости от взгляда на данную ситуацию субъекта говорения. При этом одной ситуации-референту соотвествуют 3 различные пропозиции и 3 денотативные ситуации: наличие объекта у данного субъекта (подчеркивается сам факт наличия), характеризация субъекта по наличию у него объекта обладания, характеризация субъекта по его принадлежности кому-либо. Подобную картину мы наблюдаем и на. примере бытийных ЭПП. В них также позицию сказуемого занимают поочередно все участники ситуации: бытующий объект, локализатор и бытийный предикат. Соответственно, одной ситуации-референту сопоставлены три денотативные ситуации и три ЭПП, их передающие: бытия, местонахождения и бытия/наличия бытующего объекта. Тем самым, есть возможность выбрать одну из структур в зависимости от того, как воспринимает конкретную ситуацию действительности субъект говорения. Возможно, наличие подобного пучка ЭПП и возможность выбора одного из них можно тоже отнести к эгоцентрическим элементам языка.

Канонические JIK каузативной локации строятся по модели ЭПП - (N1 N1/4 N5 УгчЛ: Мен акцаларымны сберкассада тутчам 'Я свои деньги в сберкассе храню'. Данные ЭПП выражают гибридные бытийно-каузальные пропозиции.

Среди динамических локативных ЭПП, как каузативных, так и некаузативных, мы выделяем прототипические, передающие одну локативную КС, и гибридные ЭПП, обозначающие пучок локативных ситуаций. Они строятся гибридными локативными предикатами. В каузативных ЭПП на одну позицию больше, чем в некаузативных -это позиция субъекта каузации локативной ситуации. В диссертации приводятся структурные формулы динамических ЭПП, рассматривается их семантика, приводятся их структурные варианты.

В неканонических Ж Olok и Lok могут быть инкорпорированы в основу глагола, занимать субъектную или объектную позиции. Аномалии неканонических Ж проявляются особенно ярко при О1ок " или Lok, инкорпорированном в основу глагола. Lok может "раздваиваться": в основе глагола содержится обозначение его части, а целый объект занимает субъектную или объектную позиции. Тем самым, пространственное отношение конкретизируется в топологическом плане. Это, повидимому, чуть ли не единственная возможность выражения топологических отношений конструкциями данного типа. Типичные для канонических локатизаторов уточнители топологических отношений (послелоги-наречия, служебные имена) в этих конструкциях не встречаются.

Во всех рассмотренных выше ЭПП, как прототипических, так и гибридных, представлена одна пропозиция, кодируемая локативным предикатом. Выделяются также неэлементарные семантически и синтаксически локативные ЭПП, передающие синтез двух локативных пропозиций.

(П (N1 N3JynamiC - ЭПП некаузативной ад- + локации: Апшак

кар чаганче иннин аксынга чат kau 'Медведь, пока не выпал снег, у входа в берлогу лежал'. Это ЭПП является результатом слияния двух Ж: конструкции адлокации - иннин аксынга айланшн 'ко входу в берлогу повернулся' - и локации - иннин аксында чаткан 'у входа в берлогу лежал'. В результате возникает изображение двух локативных ситуаций, исполненное очень экономными средствами. Действительно, в канонических Ж ситуативное отношение выражается ( избыточным образом: локативным предикатом и формой Lok.

Динамический Lok в дательном падеже замещает актант статического локативного предиката: употребление вместе 2 актантов -динамического и статического - невозможно. По этой причине Lok в дательном падеже не является сирконстантом при статическом предикате. В том случае, когда предикат принимает локативный сир-констант (остаток деактуализированной локативной предикативной конструкции), то модель его управления обогащается. Происходит реалия соединения. В рассматриваемом случае родной актант уте-

■ * рян, заменен приемным, другого ситуативного типа, не обусловлен-

ным лексическим значением глагола. Это реакция замещения. Ре' зультат - особый тип конструкций, неэлементарных семантически и синтаксически, - они бипропозитивны, но монопредикативны. (2) (N1 N1/4 N5static Vr,,dymim4 - ЭПП каузативной ад- + локаиии: Дайдыг черде куяугицш ажыр-тайдыр сал келдиц 'В какой земле

■ Твоего храбреца (богатыря) погибать ты оставил?', Одунды кыйыгда

сал 'Положи дрова у стены'. Данное ЭПП образуется предикатами адлокации, которые в разных ЛСВ способны обозначать и аллокацию и начальную фазу локации: сал 'положить куда (адлокацияу и 'положить где (адлокация +локация)\

(3s)(N1 N5s!alic - ЭПП некаузативной тпанс- + локации:

Апшак кыстын кыйзында келибисти 'Медведь подошел к девушке, оказался около девушки'. В данной конструкции транслокативный предикат сочетается со статическим Lok. Вместе они передают конъюнкцию двух локативных ситуаций: транслокации (медведь подошел к девушке) и локации (.медведь оказался около девушки). Это также слияние двух ЛК, при котором статический актант вытеснил актант динамического предиката.

fflfNl N1/N4 N5stat'c Vnndynamic) - ЭПП каузативной транс- + локации: Anuiak палыкпш кыстын кыйзында аппарыбысты 'Медведь рыбу к девушке принес (и около нее положил).'

Во втором разделе второй главы мы рассматриваем несобственно локативные высказывания, в которых локативные ЭПП представлены их предикативными (в качестве зависимой части в обстоятельственных, изъяснительных и определительных полипредикативных конструкциях) и непредикативньши трансформами (локативными сиркоистантами и атрибутами); в них также лока-лизатор может сохранять или не сохранять свою каноническую форму.

В ЗАКЛЮЧЕНИИ подведены итоги исследования и отмечены его основные научные результаты: описана функционально-семантическая категория пространственной локализации в шорском языке, выявлены основные составляющие семантического поля про-странственности, создаваемого средствами шорского языка, описаны формальные подсистемы, участвующие в выражении пространственных отношений и выявлена их специализация на выражении определенных типов пространственных отношений, описана одна из функциональных систем шрского синтаксиса - система пространственных конструкций.

По теме диссертации опубликованы следующие работы.

1. Невская И. А. Состав и семантика деепричастий в шорском языке // Диалектология и ареальная лингвистика тюркских языков Сибири. - Новосибирск, 1986.-С. 71-81.

2. Невская И. А. Деепричастие на =п как компонент осложненного и сложного предложения в шорском языке // Компоненты предложения (на материале языков разных систем. - Новосибирск, 1988. - С. 154-169.

3. Невская И. А. Деепричастие на =а1-е в шорском языке // Тюркология- 88: Тезисы докладов и сообщений V Всесоюзной тюркологической конференции (7-9 сентября 1988 года). - Фрунзе, 1988. - С. 201-203.

4. Невская И. А Употребление формы на =рга в шорском языке // Грамматические исследования по тюркским языкам,- Новосибирск, 1988. - С. 43-67.

5. Невская И. А. Грамматикализация деепричастия на =п от глагола пол= в шорском языке // Предложение в языках Сибири. - Новосибирск, 1989. - С.

' 113-131.

6. Невская И. А. Состав и функции деепричастий в шорском языке: Автореф. дисс.:.. канд. филолог, наук. - Алма-Ата, 1990. - 22 с.

7. Невская И. А. О новом шорском алфавите//Тюркская фонетика-90:Первая Всесоюзная конференция 26-28 ноября: Тезисы докладов. - Алма-Ата, 1990. -С. 88.

8. Невская И. А. Структура и семантика шорских конструкций с деепричастиями на =ганче и =баанче//Морфология глагола и структура предложения. -Новосибирск, 1990. - С. 24-38.

9. Невская И. А. Шорское деепричастие на =а/=е и производные от него фор-мы//Хакасская диалектология. - Абакан, 1992. - С. 129-144.

Ю.Иванов Д. Ю., Невская И. А Основные принципы развития программы шорского автоматизированного морфологического анализа. // Труды международной конференции: Языки, духовная культура и история тюрков: традиции и современность. 9-13 июня 1992, Казань. - Казань, 1992. - С. 252-254. 11 »Невская И. А. Формы деепричастного типа в шорском языке.- Новосибирск: Издательство НГУ, 1993. - 116 с.

12.Невская И. А. Из истории шорского алфавита//Язык и культура алтайцев. -Горно-Алтайск, 1993. - С. 88-92.

13.Nevskaya, I. The Subject Valency of the Turkic Gerund =p // The Seventh International Conference on Turkish Linguistics. 3-6 August, 1994. Abstracts.

14.Есипова А. В., Невская И. А Машинный фонд шорского языка и создание научно-методической базы для изучения родного языка шорцами. // Шорский сборник. Выпуск 1. Историко-культурное и природное наследие Горкой Шории: - Кемерово, 1994. - С. 255-258.

15.Невская И. А. Практическая значимость исследований по шорскому языку в • i Новокузнецком государственном педагогическом институте // Тезисы Всероссийской конференции "Субъекты федерации в условиях реформ". 19-21

~ октября, Томск.-Томск, 1995.-С. 124.

16.Невская И. А. Функции инфинитива и пунктуация инфинитивных конструкций в шорском языке И Шорский сборник. Выпуск 1. Историко-культурное

' и природное наследие Горной Шории. - Кемерово: Кузбассвузиздат, 1994. -•: С. 246-252.

17.Невская И. А. Лексико-семантические типы соотношения объекта локализации и опорного локума в шорских локативных конструкциях // Содержание и технологии многоуровневого образования: Сборник докладов научно, практической конференции (декабрь 1995 г.). Часть 1. - Новокузнецк: Новокузнецкий пединститут, 1995. - С. 193-198.

18.Невская И. А. Пространственные конструкции в шорском языке II Тезисы , международной конференции "Аборигены Сибири: проблемы изучения исчезающих языков и культур" в г. Новосибирске, июнь 1995 г., Институт филологии СО РАН. - Новосибирск, 1995. С-. 55-59.

19.Nevskaya, I. Locative constructions in Shor // Abstracts.VIII. International conference on Turkish Linguistics, August 7 - 9, 1996. Ankara, 1996. P. 61.

20.Nevskaya, I. The present day attempt to restore the Social functions to the Shor language // The Sixth international conference on minority languages. Gdansk, 1996. P. 43.

21.Невская И. А. Пространственные имена в составе локализаторов в шорском языке // Гуманитарные науки в Сибири. Серия филологическая. -1996. -№ 4,-

22.Невская И. А. Способы выражения опорного локума в шорских локативных конструкциях // Горный Алтай и Россия: 240 лет. Языки народов Алтая и сопредельных территорий. Литература и фольклор. - Горно-Алтайск,: РИО «Универ-Принт», 1996. - С. 83-88.

23.Невская И. А. Отношения пространственной локализации и основные параметры их описания // Подготовка специалиста в соответствии с государственным общеобразовательным стандартом. Доклады и сообщения научно-практической конференции. Часть 8. Тюркология. - Новокузнецк, 1996. - С.

24.Невская И. А. Ситуативные локативные значения шорских падежей // Языки коренных народов Сибири. Выпуск 3. - Новосибирск: Издательство СО РАН, Новосибирск, 1996. - С. 98-113.

25.Невская И. А. Структура и семантика статических локативных конструкций в шорском языке // Подготовка специалиста в соответствии с государственным общеобразовательным стандартом. Доклады и сообщения научно-практической конференции. Часть 8. Тюркология. - Новокузнецк, 1996. - С.

26.Невская И. А. Возрождение шорской письменности и школы: хроника и лингвистический комментарий // Проблемы этнической истории и культуры тюрко-монгольских народов Южной Сибири и сопредельных территорий. Выпуск 2. - М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 1996. - С. 77-88.

27.Невская И. А. Пространственные послелоги-наречия в шорском языке // Гуманитарные науки в Сибири. Серия филологическая. -1997. 4,- С. 76-83.

28.Невская И. А. Статические значения дательного падежа в шорском языке (в печати: Горно-Алтайск: ГАНГУ - 0,4 а. л.)

29.Невская И. А. Типология локативных предикатов в тюркских языках (в печати: Уфа. - 0,4 а. л.)

30.Невская И. А. Типология локативных конструкций в языках Сибири (в печати: Вестник РГНФ, Москва. - 0,8 а. л.)

31 .Nevskaya, I. A. Subject valency of Shor gerunds. To be published in: Proceditigs of the Seventh International Conference on Turkish Linguistics. 3-6 August, 1994. Ed. Johanson, Lars (Wiesbaden: Harrassowitz). 1 а. л.

32.Nevskaya, I. A The revival of the Shor written language. To be published in:

, Turkic languages. Ed. Johanson, Lars (Wiesbaden: Harrassowitz). 1 а. л.

33.Невская И. А Типы пространственных предикатов в тюркских языках (в печати: Новосибирск. -1,5 а. л.)

С. 74-79.

16-27.

10-15.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Невская, Ирина Анатольевна

ВВЕДЕНИЕ

Глава 1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА СЕМАНТИЧЕСКОЙ КАТЕ- 14 ГОРИИ ПРОСТРАНСТВЕННОСТИ И СРЕДСТВ ЕЕ ЯЗЫКОВОГО ВЫРАЖЕНИЯ В ТЮРКСКИХ ЯЗЫКАХ

§ 1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ОТНОШЕНИЙ ПРОСТРАНСТВЕН

НОИ ЛОКАЛИЗАЦИИ

1.1. Категория пространственной локализации

1.2. Типы пространственных отношений

1.3. Ситуативные пространственные отношения

1.3.1. Локативные категориальные ситуации

1.3.2. Локативные предикаты и ситуативные типы локализаторов

1.3.3. Каноническая форма локализатора

1.4. Координация пространственных ролей

1.5. Топологические пространственные отношения

1.5.1. Общая топология локализатора

1.5.2. Частная топология локализатора

1.5.3. Общая топология соотнесения объекта и локума

1.5.4. Частная топология соотнесения объекта и локума

1.6. Ориентация на субъект наблюдения (эгоцентрические отношения)

1.7. Количественная локализация объектов

1.8. Сфера действия локализатора

1.9. Пространственная локализация ситуации

§ 2. ПОНЯТИЕ ЛОКАТИВНОЙ КОНСТРУКЦИИ. СОБСТВЕННО 29 ЛОКАТИВНЫЕ И НЕСОБСТВЕННО ЛОКАТИВНЫЕ ВЫСКАЗЫВАНИЯ. ЛОКАТИВНЫЕ ЭЛЕМЕНТАРНЫЕ ПРОСТЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

2.1.Составляющие локативной конструкции

2.2. Собственно локативные и несобственно локативные высказывания

2.3. Общелокативные и частнолокативные высказывания

2.4. Локативные обстоятельства, детерминанты и атрибуты

2.5. Конъюнкции локативных пропозиций между собой и с нелокативными

2.6. Локативные элементарные простые предложения

§ 3. ЛОКАТИВНЫЕ ПРЕДИКАТЫ СТАТИЧЕСКОЙ И ДИНАМИЧЕС- 38 КОЙ ПРОСТРАНСТВЕННОЙ ЛОКАЛИЗАЦИИ

3.1. Традиционные классификации локативных предикатов

3.2. Параметры классификации пространственных предикатов

3.3. Ситуативно-координационные тины пространственных предикатов

3.3.1. Статические пространственные предикаты, формирующие 41 канонические локативные конструкции

3.3.2. Динамические пространственные предикаты, формирующие 44 канонические локативные конструкции

3.3.3. Предикаты, формирующие неканонические локативные конструкции

3.4. Топологические значения локативных предикатов

3.5. Эгоцентрические значения локативных предикатов

§ 4. ОБЪЕКТЫ ЛОКАЛИЗАЦИИ. СООТНОШЕНИЕ ЛЕКСИКО- 53 СЕМАНТИЧЕСКИХ ТИПОВ ОБЪЕКТОВ ЛОКАЛИЗАЦИИ И ЛОКУ-МОВ

4.1. Событийные объекты локализации и локализаторы

4.2. Предметные, пространственные, личностные и идеальные объекты 54 локализации

4.3. Лексико-семантические типы опорного локума

4.4. Неметафорическая и метафорическая локализация. Транспозиция.

4.5. Полифункциональность личностных локализаторов

4.6. Полифункциональность имен продуктов интеллектуальной 58 деятельности человека

§ 5. ЛОКАЛИЗАТОРЫ. ИХ СТРУКТУРА. СПОСОБЫ ОБОЗНАЧЕНИЯ 59 ЛОКУМОВ РАЗЛИЧНЫХ ТИПОВ

5.1. Структура локализатора

5.2.Способы обозначения опорного локума

5.2.1. Локализаторы - имена пространств

5.2.2. Конкретизация имени пространства

5.2.3. Предметные локализаторы

5.2.4. Личностные локализаторы

5.2.5. Идеальные локализаторы

5.2.6. Дейктическое обозначение опорного локума

§ 6. РЕЛЯТОРЫ В СОСТАВЕ ЛОКАЛИЗАТОРОВ. ПАДЕЖНЫЕ 67 АФФИКСЫ И ПОСЛЕЛОГИ - АФФИКСЫ В ФУНКЦИИ РЕЛЯТОРОВ

6.1. Система локальных падежей

6.2. Пространственные значения местного падежа

6.3.Пространственные значения локализатора в дательном падеже: 71 N+//+TA

6.4. Локализатор в исходном падеже: N+ZM-ДАц

6.5. Значения периферийных локальных падежей: локализатор в 78 направительных падежах: N+//+4A и N+//+CAA

6.6. Пространственные значения несобственно локальных падежей

6.6.1. Локализатор в орудном падеже: N+//+BA.

6.6.2. Локализаторы в неопределенном (N+//+0) и винительном падежах 79 (N+//+Hbl) - неканонически маркированные локализаторы

6.3. Локализатор в притяжательном падеже: N+//+HbFn - неканонический 81 локализатор

§ 7. СОБСТВЕННО ПОСЛЕЛОГИ И ПОСЛЕЛОГИ-НАРЕЧИЯ - 84 РЕЛЯТОРЫ В СОСТАВЕ ЛОКАЛИЗАТОРОВ.

7.1. Пространственные собственно послелоги в функции реляторов

7.2. Пространственные значения послелогов-наречий

7.2.1. Послелоги, управляющие неопределенным или винительным 87 падежами

7.2.2. Послелоги, управляющие дательным падежом

7.2.3. Послелоги, управляющие исходным падежом

7.2.4. Послелоги, управляющие и дательным и исходным падежами

7.3. Обозначение пространства при помощи наречий

§ 8. КОНКРЕТИЗАТОРЫ - СЛУЖЕБНЫЕ ИМЕНА В СОСТАВЕ 99 ЛОКАЛИЗАТОРОВ

8.1 Общая характеристика служебных имен и параметры их описания

8.2. Участие служебных имен в выражении общих и частных 101 топологических значений

8.2.1. Имена внутренней ориентации

8.2.2. Имена внешней ориентации

8.2.3. Полифункциональные имена

8.3. Эгоцентрические значения служебных имен

Глава 2. . СТРУКТУРА И СЕМАНТИКА ЛОКАТИВНЫХ КОНСТРУК- 111 ЦИЙ

Раздел I. РЕАЛИЗАЦИЯ ЛОКАТИВНЫХ КОНСТРУКЦИЙ Bill СОБСТВЕННО ЛОКАТИВНЫХ ВЫСКАЗЫВАНИЯХ

§ 1. СТАТИЧЕСКИЕ ЛОКАТИВНЫЕ КОНСТРУКЦИИ

1.1. Семантически элементарные статические JIK с каноническим 112 локализатором

1.1.1. Канонические Л К некаузативной локации, образуемые глаголом 113 собственно экзистенциональной семантики пол 'быть, существовать'

1.1.2. Канонические ЛК некаузативной локации, образуемые несобственно 116 экзистенциональными глаголами

1.1.3. Канонические посессивные Л К некаузативной локации, образуемые 119 глагольными бытийными предикатами

1.1.4. Канонические ЛК некаузативной локации, образуемые именными 121 бытийными предикатами

1.1.5. Канонические посессивные ЛК некаузативной локации, образуемые 125 именными бытийными предикатами

1.1.6. Конструкции с именными предикатами оценки среды.

1.2. Канонические ЛК каузативной локации

1.3. Семантически элементарные статические ЛК с неканонической формой 129 локализатора

1.4. Неканонические ЛК некаузативной локации, образуемые глагольными 130 предикатами

§2. ДИНАМИЧЕСКИЕ ЛОКАТИВНЫЕ КОНСТРУКЦИИ

2.1. Элементарные динамические локативные конструкции с канонической 132 формой локализатора

2.1.1. Канонические конструкции некаузативной и каузативной адлокации

2.1.2. Канонические конструкции некаузативной и каузативной делокации

2.1.3. Канонические конструкции некаузативной и каузативной 134 транслокации

2.2. Элементарные Л К с неканонической формой локализатора

2.2.1. Неканонические конструкции адлокации 13 5 Конструкции некаузативной адлокации 135 Конструкции каузативной адлокации

2.2.2. Неканонические конструкции делокации

2.2.3. Неканонические конструкции транслокации

2.3. Неэлементарные ЛК с канонической формой локализатора 138 2.3.1. Неэлементарные (некаузативные и каузативные) транслокативные 138 конструкции

2.3.2. Неэлементарные нетранслокативные конструкции

2.4. Неэлементарные семантически и синтаксически локативные 143 конструкции в собственно локативных высказываниях

§ 3 КОНСТРУКЦИИ КОЛИЧЕСТВЕННОЙ ЛОКАЛИЗАЦИИ

Раздел 2. ВЫСКАЗЫВАНИЯ НЕСОБСТВЕННО ЛОКАТИВНОГО 146 ТИПА. ТРАНСФОРМАЦИИ И РЕДУКЦИИ ЛОКАТИВНЫХ КОНСТРУКЦИЙ

§ 1 НЕСОБСТВЕННО ЛОКАТИВНЫЕ ВЫСКАЗЫВАНИЯ С НЕПРЕ- 147 ДИКАТИВНЫМИ ТРАНСФОРМАМИ ЭПП

1.1. JIK с канонической формой локализатора

1.1.1. Неэлементарные JIK, образуемые глаголами физического восприятия

1.1.2. Неэлементарные J1K с локализатором - сирконстантом сказуемого

1.2. Неэлементарные JIK с локализатором - атрибутом

§ 2. ПРЕДИКАТИВНЫЕ ТРАНСФОРМЫ ЛОКАТИВНЫХ ЭПП

2.1. Предикативные трансформы локативных ЭПП в обстоятельственных 151 ППК

2.2. Предикативные трансформы локативных ЭПП в изъяснительных 152 ППК

2.3. Предикативные трансформы локативных ЭПП в определительных 152 ППК

2.3.1. ГПЕ принадлежит общий с J1K локализатор, элиминированный из 153 состава J1K

2.3.2. ГПЕ принадлежит объект локализации, совпадающий с субъектом 155 локативного предиката

2.3.3. ГПЕ принадлежит объект локализации, совпадающий с объектом 156 локативного предиката

Введение диссертации1997 год, автореферат по филологии, Невская, Ирина Анатольевна

Актуальность работы

Актуальность данного исследования определяется поставленной проблематикой и самим предметом исследования.

Выражаемые языковыми средствами пространственные представления отражают осознание человеком реального физического пространства, которое, наряду с временем, является важнейшим параметром материального мира, где осуществляется и физическое, и духовное, и социальное бытие человека. Пространственные отношения считаются базисом для развития темпоральных и обстоятельственных отношений вообще, а пространственные категории являются, тем самым, центральными для человеческого мышления. Пространственно-временные представления, вырабатываемые языковым сознанием, участвуют в конструировании в рамках каждой культуры своей особой модели мира.

Такая постановка проблемы поднимает вопрос о соотношении универсального и идиозтнического в пространственных системах языков различных генетических и типологических общностей. Успехи когнитивной лингвистики в XX веке и открытие целого ряда межъязыковых универсалий прогнозируют значительную близость пространственных функциональных систем в языках различного строя. В то же время, исследования в этой области, проведенные в различных частях света, показывают большое разнообразие таких систем и подчеркивают избирательность, которую проявляют языки в кодировании тех или иных пространственных отношений наиболее грамматикализованными средствами (падежными и иными формами имен, служебными словами, пространственными предикатами и формируемыми ими конструкциями) и в специализации отдельных языковых подсистем на выражении определенного типа пространст венных значений.

Затронутая проблематика давно привлекает внимание лингвистов, этнографов, философов. Отдельные аспекты пространственных отношений и средств их выражения описывались в этнокультурном [Серошсвский 1896; Кляшторный 1975; Кононов 1978; Тощакова 1978; Дамдинов 1981; Топоров 1982; Ткачев 1984; Жуковская 1986; Иманалисва 1989; Ли Тоан Тханг 1993], философском [Ардентов 1963; Язык и мышление 1967; Гак 1973; Телия 1981; Ахундов 1982; Мартынов 1982, Постовалова 1988; Серебренников 1988], типологическом [Lyons 1967, 1968а, 1968b; Алисова 1971; Anderson 1971; Кац-нельсон 1972; Wierzbicka 1971; 1972; Степанов 1975; Clark 1978; Степанов 1981; Селиверстова 1983, 1982; Svorou 1993; Унарокова 1993], сравнительно-историческом [Широкогоров 1928; Tallqwist 1928; Василевич 1971; Сем 197!], сопоставительном [Есбаева 1979; Исмаилов 1979; Абдукадыров 1982; Бабанов 1985; Мулюкова 1985; Зейналова 1986; Кадыров 1989; Сагынбасв 1989], диахроническом [Васенькин 1989], синхронном для русского языка [Кржижкова 1967; Арутюнова 1976; Засорина 1977; Всеволодова, Владимирский 1982; Арутюнова, Ширяев 1983; Туманова 1985; Радутная 1988; Ибрагимова 1992; ТФГ 1996] и для других языков [Крейнович 1960; Кучи-гашева 1960; Белимов 1970; Кибрик 1970; Жукова 1974; Перфильева 1974; Сорокина 1974; Ахмедова 1975; Bastuji 1976; Гунаев 1977; Шерер 1979; За-карян 1082; Sjostrom 1990; Джафаров 1990; Ибрагимова 1992] планах.

Исследования в области средств выражения пространственных отношений особенно оживились во второй половине XX века в связи с верификацией так называемой пространственной гипотезы Дж. Лайонза, который все типы отношений, выражаемых в языке, выводил из пространственных [Lyons 1967, 1968], а также в связи со становлением прагматики как отдельной лингвистической дисциплины и изучением проблем референции, временного и пространственного дейксиса в языках разных систем [Reichenbach 1947; Biihler 1965; Lyonz 1968, 1977; Brecht 1968; Lcech 1969; Jak-obson 1971; Clark 1973; Бенвенист 1974; Апресян 1974, 1980, 1986; Fillmore 1975; Wiezbicka 1972; Speech, Place and Action 1982; Here and There 1982; Spatial Orientation 1983; Падучева 1991, 1993, 1996].

В последние десятилетия нашего столетия во всем мире идут целенаправленные исследования того, как язык структурирует пространство, особое внимание уделяется грамматике пространства, т.е. строевым средствам выражения пространственных отношений [Talmy 1978, 1983]. Была сделана попытка построить типологию грамматических пространственных систем [Svorou 1993]. Возросший интерес к этой сфере объясняется и ренессансом теории лингвистической относительности, основоположником которой можно считать В. Гумбольдта [1907]; в нашем веке ее развивали Ф. Боас и Э. Сепир.

В настоящее время исследователями пространственных отношений в языках разных систем, работающими в сотрудничестве с Группой когнитивной антропологии Института им. Макса Планка в Голландии (руководитель группы - проф. С. Левинсон), ставится вопрос: стоит ли за многообразием форм выражения пространственных отношений единые понятийные категории, или люди не только говорят, но и мыслят по-разному? В связи с этим развернуты широкомасштабные исследования пространственных отношений и их отражения в языке на широком и разнообразном языковом материале [Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholonguistics, Working Papers].

В российском языкознании среди последних работ, посвященных категории пространства, можно отмстить исследования проблем пространственного дейксиса в русском языке Ю. Д. Апресяном [1974, 1980, 19861 и Е. В. Падучевой [1976, 1991, 1993, 1996] и описание поля локативности в русском языке членами группы А. В. Бондарко в рамках теории функциональной грамматики [ТФГ 1996]. Однако до полного описания пространственной функциональной системы даже русского языка еще далеко.

Следует отметить, что языки коренных народов Сибири всеми этими исследованиями практически не затрагиваются, между тем как без данных сибирских языков карта языковых пространственных картин мира не может быть полной. Впрочем, нет описания пространственных систем и для тюркских языков в целом, за исключением одной попытки, сделанной на материале турецкого языка [Bastuji, 1976].

В наших знаниях о языках Сибири до сих пор немало пробелов. Синтаксис и морфология языков Сибири пор описаны крайне недостаточно. По многим языкам Сибири полных лингвистических описаний не существует вообще, имеются описания некоторых функциональных подсистем, в том числе выполненные лингвистами новосибирской синтаксической школы [Предикативное склонение. 1984; Структурные типы.1986; Черемисина, Колосова 1987; Шамина 1987; Скрибник 1988; Чсрсмисина, Содовар 1991; Есипова 1993; Серээдар, Скрибник, Черемисина 1996|, к которой относится и автор данной работы [Невская 1993].

Предметом нашего исследования являются системы средств выражения пространственных отношений в тюркских языках Южной Сибири (на материале шорского языка). При всей специфичности пространственных систем даже очень близких, и генетически и ареально, южно-сибирских тюркских языков, на материале одной из них можно проследить закономерности, общие для них и для тюркских языков в целом.

Средства выражения пространственных отношений в языках коренных народов Сибири как особая функциональная система еще не описывались. Следовательно, само описание данной функциональной системы в сибирских тюркских языках - актуальная научно-исследовательская задача, а с учетом динамических процессов, стимулируемых контактами с языками иных систем, преимущественно доминирующими в социально-экономическом плане, и вызывающих глубокие структурные сдвиги в ряде языков Сибири, особенно бесписьменных и младописьменных (к которым относится и шорский), - это и дело, не терпящее отлагательства. Шорский язык к тому же относится к числу языков России, находящихся под угрозой исчезновения [Чудояков 1994; Красная книга. 1994]. Несмотря на идущие в Шории процессы ревитализации языка и восстановления его социальных функций [Невская 1996з], угроза остается, что также придаст актуальность нашему описанию.

Цель и задачи исследования

Целью нашего исследования является описание разноуровневых средств выражения пространственных отношений в тюркских языках.

Пространственные отношения разнообразны и включают в себя ситуативные отношения, т.е. имеем ли мы дело ео статической локализацией объекта или с динамикой его пребывания в пространстве, топологические, отражающие геометрию соотнесения локализуемого объекта и пространства, эгоцентрические, т.е. соотнесение объекта с некоторым метаязы-ковым ориентиром, как правило, прямо или косвенно связанным с говорящим. Выявление разнообразных пространственных отношений, передаваемых наиболее грамматикализованными средствами тюркских языков, описание семантического поля пространственное™ в шорском языке также входило в наши задачи.

Основное внимание было направлено на грамматикализованные языковые средства выражения пространственных отношений: морфологические и синтаксические. Затрагивались также средства выражения пространственных отношений лексического языкового уровня. В частности, в наши задачи входило описание следующих подсистем: местоименного пространственного дейксиса (систем личных и указательных местоимений и местоименных наречий), семантики и структуры лексико-семантической групп глаголов движения и бытийных глаголов, а также именных пространственных предикатов, семантики и структуры послеложно-падежных сочетаний, локальных падежей, а также других морфологических средств выражения пространственных значений. Однако центральной задачей исследования было структурно-семантическое описание одной из функциональных подсистем синтаксиса - систем пространственных синтаксических конструкций, которые выражают отношения пространственной локализации предметов и событий. Эта задача включала в себя модельное описание систем локативных конструкций, изучение их внутренней структуры, семантики, парадигматики и синтагматики.

Одной из наших задач было выявление в описываемой пространственной системе подсистем, специализированных на выражении пространственных отношений того или иного типа.

Пространственные отношения, как прямое отражение реальности, и средства их выражения служат базой для формирования более абстрактных отношений (темпоральных, каузальных и т.п.), которые пользуются готовыми пространственными структурами, наполняя их новым содержанием. Тюркский языковой материал, задействованный в предлагаемом исследовании, может послужить новым подтверждением данной теоретической посылки.

Материал и методы исследования

Данное исследование проводилось в рамках функционально-семантического подхода с применением разнообразных методов лингвистического исследования, включая метод структурного моделирования.

Средства выражения пространственных отношений - одна из важнейших функционально-семантических систем, включающая в себя разнообразные лексические, морфологические, синтаксические средства.

Все языковые средства более низкого уровня функционируют только в составе синтаксических конструкций. Мы постулируем существование на синтаксическом языковом уровне готовых образцов - моделей синтаксических конструкций, соотнесенных с некоторыми обобщенными ситуациями действительности и служащих их знаками. Формальная сторона данных семиотических объектов может быть представлена в виде структурной формулы; содержанием модели является пропозиция - семантическая конструкция, задающая в обобщенном виде класс однотипных ситуаций. Количество таких образцов конечно. Методом структурного моделирования можно составить список конструкций исследуемого языка.

Семантика предложения, построенного по определенной модели, -это производная от ее типового значения в результате его взаимодействия с грамматическими и лексическими значениями наполняющих словоформ, отсюда следует необходимость изучения и описания отдельных морфологических и лексических подсистем, входящих в систему средств выражения пространственных отношений изучаемого языка. Базовым для достижения этой цели, естественно, являлся метод лингвистического описания.

При анализе полученных данных были использованы различные методы: сравнительно-исторический, сопоставительно-типологический, метод компонентного анализа значения различных языковых единиц.

Материалом исследования послужила выборка примеров из фольклорных, художественных и учебных текстов, а также данные грамматик и словарей объемом около шести тысяч карточек, а также материалы экспедиций по программе Тюркские ареалы Сибири, координируемой Сектором языков Института филологии СО РАН (руководители программы: Е. И. Убрятова, Н. Н. Широбокова), данные анкет объемом около трех тысяч карточек.

При сборе языкового материала важное место отводилось полевым лингвистическим исследованиям с традиционными в таких случаях методами - опрос, наблюдение, фиксация устных речевых произведений при помощи технических средств и т.д. В ходе полевых работ широко применялись экспериментальные методы исследования.

Мы представляем иллюстративный материал преимущественно в современной орфографии [Чиепияков 1992J; орфография источника сохранена в примерах, взятых из миссионерских изданий конца прошлого века, из образцов шорского фольклора, записанных В. В. Радловым, поскольку в этих публикациях отражено историческое состояние шорского языка, зафиксированное в определенной степени в особенностях используемой орфографии, а также в примерах, взятых из шорских текстов, опубликованных А. В. Есиповой в орфографии, предложенной носителями языка [Есипова 1985J. В записях наших экспедиционных материалов мы пытались отразить диалектные фонетические особенности настолько, насколько это было возможно, не используя транскрипцию.

При обозначении морфем мы использовали архиморфемное их представление. Архиграфема А обозначает графему а в твсрдорядных словах и графему е в мягкорядных словах; Ы обозначает ы в твердорядных и и в мягкорядных словах (диалектно также у и у в огубленных словах); Т передает т после глухих согласных и д после сонантов и гласных; Д обозначает д после гласных и сонантов (кроме назальных м, н, ц), т после глухих согласных, н после назальных сонантов м, н, ц Н обозначает н после гласных и назальных сонантов, т после глухих согласных д после сонантов (кроме назальных); Г передает к в мягкорядных словах после глухих согласных, г в мягкорядных словах после гласных и сонантов, к, в твердорядных словах после глухих согласных, г в твердорядных словах после гласных и сонантов; Б передает б после гласных и сонантов (кроме назальных), и после глухих согласных, м после назальных сонантов м, н, н. Элемент аффикса в скобках ( ) появляется только после основ на согласную; плюс (+) маркирует аффиксы именного словообразования и словоизменения, минус (-) - глагольного, // позицию притяжательного оформления.

При моделировании предложений мы пользовались символикой, разработанной исследователями новосибирской синтаксической школы и примененной при описании простого и сложного предложений в языках разных систем.

Научная новизна

Впервые описана грамматика пространства в сибирских тюркских языках (на шорском языковом материале): рассмотрено функционально-семантическое поле пространствснности, состоящее из целого комплекса субполей (ситуативное™, топологии и ориентации на субъект наблюдения = эгоцентричное™). Внутри каждого из подчиненных полей выделены центральные типы пространственных отношений, кодируемые наиболее грамматикализованными языковыми средствами.

Выделена и описана система средств выражения пространственных отношений, также имеющая сложную внутреннюю структуру и состоящая из отдельных подсистем: подсистем синтаксических пространственных конструкций, пространственных предикатов, слов со значением пространственного дейксиса (личных и указательных местоимений, пространственных наречий), пространственных служебных частей речи, как-то: служебных имен, послелогов, пространственных падежей и других морфологических способов выражения пространственных отношений. Отмечена специализация отдельных подсистем на выражении определенного типа пространственных отношений. Выработаны классификации средств выражения пространственных отношений на основании их ситуативных, топологических и эгоцентрических значений.

Описана структура локативных конструкций, определена их семантика, их соотношение с моделями элементарного простого предложения в шорском языке, составлен список основных моделей предложений, передающих различные пространственные ситуации в шорском языке. Рассмотрена парадигматика и синтагматика локативных конструкций, их трансформации и редукции, пространственная актуализация высказываний.

Положении, выносимые на защиту

1. Функционально-семантическое поле пространственности состоит из 3 основных субполей: ситуативности, топологии и эгоцентричности. Они автономны, хотя и тесно взаимосвязаны: во-первых, для пространственных элементов языка характерна возможность комплексного выражения ситуативных, топологических и эгоцентрических значений при доминировании, как правило, одного из них; во-вторых, они часто обусловливают друг друга. Ряд языковых подсистем специализируется на выражении определенного типа пространственных отношений.

2. Основной оппозицией в сфере ситуативных пространственных отношений является противопоставление ситуаций статической (локации) и динамической локализации (адлокации, транслокации и делокации). Грамматикализованным ядром ситуативности являются синтаксические локативные конструкции, формируемые пространственными предикатами. Специализированными маркерами ситуативных отношений являются также пространственные падежи и собственно послелоги. Они определяют ситуативный тип локализатора: место локации, пункт ад- или делокации, старт, направление, финиш, трассу, преодолеваемое пространство при транслокации.

3. Локативное отношение (или их конъюнкция) является только одной из сторон пропозиции, обозначаемой пространственным предикатом. Локативные пропозиции могут соединяться между собой и с нелокативными. Базовые локативные отношения и содержащие их пропозиции, их конъюнкции между собой и с нелокативными пропозициями выражаются широким спектром локативных конструкций: :

1) элементарных семантически и синтаксически (их предикат передает одно базовое локативное отношение), они монопропозитивны и монопредикативны,

2) неэлементарных семантически (хотя и монопропозитивных), но элементарных синтаксически (их предикат синтезирует два или более локативных отношения) - они также монопропозитивны и монопредикативны,

3) неэлементарных семантически и синтаксически - они бипропозитивны, но монопредикативны: а) слияния двух элементарных локативных конструкций с опущением одного из предикатов и замещением актантной локативной позиции у оставшегося предиката его локализатором; б) синтез локативной и нелокативной конструкций с опущением локативного предиката и i) обогащением модели управления нелокативного предиката, при котором локализатор становится его сирконстантом или И) снижением статуса локативного актанта до локативного атрибута,

4) полипредикативных и нолинропозитивных с размой степенью спаянности двух пропозиций - они бипропозитивны и бипредикативны.

4. В сфере топологических значений, наиболее последовательно кодируемых грамматикализованными средствами тюркских языков, самой значимой является оппозиция общих (сопространственность/ несопространствен-ность объекта локализации и опорного локума) и частных (передающих топологию локализатора и опорного локума) топологических значений: первые выражаются падежными формами и собственно послелогами, вторые -служебными именами и послелогами-наречиями. Топологические значения в той или иной степени присущи всем пространственным элементам: падежным и падежно-послеложным формам имен, значительному числу пространственных предикатов, ряду эгоцентрических элементов, но на их выражении специализируются пространственные служебные имена; они и являются грамматическим ядром топологии в тюркских языках.

5. Среди эгоцентрических элементов языка мы выделяем собственно эгоцентрические, специализирующиеся на выражении ориентации на субъект наблюдения (личные и указательные местоимения, местоименные наречия и их функциональные аналоги, собственно наречия, ряд глаголов) и образующие ядро эгоцентричное™ и несобственно эгоцентрические, выражающие эгоцентрические значения при определенных условиях (ряд служебных имен и послелогов). Наблюдается диспропорция между статикой и динамикой, количественно охарактеризованной и количественно неохарактеризо-ванной локализацией в плане индуцирования эгоцентрических значений.

Теоретическая и практическая значимость

Анализ пространственных функциональных систем тюркских языков Сибири на материале одного из младописьменных тюркских языков Южной Сибири - шорского - имеет важное теоретическое и практическое значение. Он вводит в научный оборот данные по сибирским тюркским языкам и обогащает, тем самым, наши представления о том, как язык структурирует пространство в языках различного строя. Это расширяет имеющуюся ис-точниковую базу по языковым системам средств выражения пространственных отношений, предлагает возможную модель описания пространственных отношений и средств их выражения в других языках, делает возможным провести сопоставление полученных результатов и выработать подходы к типологии пространственных систем.

Результаты исследования могут быть также использованы при написании учебно-методических трудов и в практике преподавания родного и русского языков коренным жителям Сибири.

Поскольку анализ ведется на материале шорского языка, то полученные результаты особенно важны для шорской филологии. В связи с идущими в Шории процессами возрождения шорской письменности и восстановления школьного преподавания шорского языка практическая значимость исследований по шорскому языкознанию сейчас особенно велика: ведь пока еще нет современной грамматики шорского языка как научной основы для написания учебников для средней и высшей школы. Результаты данного исследования войдут в качестве одного из разделов в современную шорскую грамматику, послужат материалом для написания учебных пособий, лекционных курсов по общему и алтайскому языкознанию и типологии, чтения спецкурсов по шорскому языку на филологических факультетах.

Апробация работы

Основные положения диссертации были отражены в докладах на научных конференциях различных уровней, в частности: на ежегодных преподавательских конференциях в Новокузнецком пединституте, на конференциях, проводимых Сектором языков народов Сибири Института филологии СО РАН, на международной конференции, посвященной тысячелетию расшифровки тюркских рунических памятников (Институт языкознания РАН и Хак. НИИЯЛ И. г. Абакан, 1994 г.), на Седьмой международной конференции по турецкой лингвистике (г. Майнц, Германия, 1994 г.), на международной конференции Аборигены Сибири: проблемы изучения исчезающих языков и культур (г. Новосибирск, Институт филологии СО РАН, 1995 г.), на Восьмой международной конференции по турецкой лингвистике (г. Анкара, Турция, 1996 г.), на международной конференции, посвященной 240-летию вхождения Алтая в состав России (г. Горно-Алтайск, 1996 г.), на Шестой международной конференции по языкам меньшинств (г. Гданьск, Польша, 1996 г); а также на научно-практических конференциях: на всероссийской научно-практической конференции по проблемам коренных народов (Институт языков России , г. Иркутск, 1993 г.), на Второй научно-практической конференции в г. Таштаголе в 1993 г. (Кемеровский государственный университет, Таштагольский горисполком).

Результаты работы были опубликованы в одной монографии, в ряде статей и тезисов докладов (около тридцати названий).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Типология локативных конструкций в тюркских языках Южной Сибири"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1. Функционально-семантический подход к категории пространственности позволяет ее рассматривать как функционально-семантическое поле.

В составе ФСП пространственности мы выделяем три основных субполя: ситуативпости, топологии и эгоцентричности. Они достаточно автономны, имеют как содержательную специфику, так и специализированные средства выражения. Для пространственных элементов языка характерно комплексное выражение ситуативных, топологических и эгоцентрических значений (при доминировании одного из них), которые часто обусловливают друг друга.

Языковой базой пространственности в тюркских языках служат: 1) система локативных предикатов и образуемых ими конструкций; 2) система пространственных падежных и падежно-послеложных форм; 3) система пространственных служебных имен; 4) система местоименных анафоро-дейктических слов и словоформ. В наибольшей степени способны выражать все три типа пространственных отношений локативные предикаты. Остальные средства специализируются на выражении того или иного типа пространственного отношения.

2. Основными ситуативными пространственными отношениями являются: локация (статическое соотношение объекта локализации и опорного локума), транслокация, адлокация и делокация (динамические пространственные отношения). В рассматриваемых языках, как и в русском, имеются специализированные, прототипи-ческие, предикаты локации, адлокации, делокации и транслокации.

Ситуативный тип локативного отношения, заключенный в семантике локативного предиката, поддерживается семантическим типом локализатора.

Отношения локализации в физическом пространстве требуют обозначения места предмета или действия в пространстве. Эта координата передается в тюркских языках местным падежом (в шорском языке также дательным падежом в специфическом статическом значении неопределенно-дистрибутивной локализации). Локализацию объекта в социальном пространстве собственника передает локализатор в притяжательной форме - посессор. Посессор выражается родительным падежом имени или притяжательным местоимением.

При адлокации локализатор обозначает место, в которое помещается или которое занимает объект локализации - пункт адлокации. В тюркских языках на выражении этого значения специализируется дательный падеж.

При делокации - место, которое покидает или из которого изымается объект локализации - пункт делокации. В тюркских языках это значение передается исходным падежом.

Отношения собственно транслокации предполагают место, по которому совершается движение - трасса. В шорском языке сложился особый продольный падеж для выражения данного типа локализатора.

Транслокация часто выступает как синтез всех трех типов динамических отношений: собственно транслокации, адлокации и делокации. Координата цели/финиша транслокации может "раздваиваться": выделяется дополнительный компонент направления движения. Координата цели/финиша и направления находятся в отношениях "часть-целое": направление указывает более общирную область пространства, а координата финиша конкретизирует точку пространства, в которую направлено движение. В шорском языке для обозначения направления используется как древний направительный падеж на + чА, который расширил свои функции в шорском языке, так и вновь образующийся из послеложно-падежного сочетания направительный падеж на +САА. Шорский направительный падеж на чА обозначает особый подвид значения трассы - направление-трасса (вдоль опорного локума, но не обязательно по нему непосредственно), где значения направления и трассы слиты воедино. Собственно трасса как среда передвижения и непосредственный путь передвижения передается инструментальным падежом, также являющимся новообразованием в системе шорских падежных форм (как и в тюркских языках в целом), совсем недавно сложившимся из сочетания имени с послелогом пыла 'с, вместе с '. В шорских диалектах можно встретить и промежуточные стадии этого процесса.

Тем самым, специализированными маркерами ситуативных отношений являются пространственные падежи. К ним присоединяются собственно послелоги, служащие источником формирования новых пространственных падежей в тюрских языках, что хорошо показывает шорский языковой материал. Они определяют ситуативный тип локализатора: место локации, пункт ад- или делокации, старт, направление, финиш, трассу. Инвентаризация падежных пространственных ролей остается актуальной задачей в типологическом плане.

Конкретный набор пространственных семантических ролей, свойственных падежным или иным грамматикализованным формам выражения локализаторов в том или ином языке, идиоэтничен. Он значительно варьируется даже в близкородственных тюркских языках Южной Сибири. Кроме того, это динамическая категория: на примере шорского языка мы видим становление новых пространственных падежных форм, передающих более специализированные пространственные значения.

Сфера функционирования общетюркских падежных форм также может значительно варьироваться; в качестве примера можно привести статический дательный в шорском языке. Из сибирских тюрских языков статический дательный отмечен в тувинском и якутском языках, но в каждом из языков, где он имеется, он проявляет свою специфику: в тувинском выбор между местным и дательным в статическом значении определяется видо-временными характеристиками сказуемого; в якутском общетюрский местный падеж выполняет функцию объектного партитива и выпал из локальной подсистемы, его место занял дательный; в шорском статический дательный охарактеризован топологически - он передает неопределенно-дистрибутивную локализацию объекта в пространстве.

3. Мы различаем простые, прототипические, локативные предикаты, передающие одно ситуативное значение, и гибридные локативные предикаты, синтезирующие две или более ядерные локативные ситуации. Соответственно, формируемые ими конструкции будут семантически элементарными или семантически неэлементарными.

Языки проявляют значительное разнообразие в возможности комбинирования различных прототипических пространственных отношений в семантике одного гибридного предиката. В тюркских языках существуют непроизводные предикаты, способные комбинировать до трех динамических пространственных отношений в составе своей семантики. Кроме того, отлаженным механизмом для этой цели служит аналитическое глагольное словообразование в тюрских языках.

4. Центр локативной системы составляют бытийные предикаты ПОЛ 'быть, находиться' и ПАР/ЧОК/ЧОГУЛ 'есть'/ 'нет', которые обозначают ситуации экзистенции, местонахождения, наличия, обладания, базирующиеся на локативных отношениях. Остальные локативные предикаты обозначают ситуации, для которых локативные отношения являются только одним из аспектов их семантики.

5. Базовые локативные отношения (и содержащие их пропозиции), их конъюнкции между собой и с нелокативными пропозициями выражаются широким спектром локативных конструкций различной степени семантической и синтаксической сложности. Синтаксические локативные конструкции являются грамматикализованным ядром ситуативности.

На речевом уровне локативные конструкции репрезентируются локативными высказываниями, которые строятся по определенным образцам - моделям элементарных простых предложений.

Система локативных ЭПП имеет сложную внутреннюю структуру. Прежде всего среди них можно выделить подсистемы статических и динамических ЭПП.

В шорском языке в подсистеме статических ЭПП основной является оппозиция непосессивных и посессивных ЭПП, различающихся в формальном плане структурно-семантическим типом локализатора: собственно пространственный локализатор места локации объекта, выраженный формой местного падежа (или формой его функциональных аналогов), и посессор, выраженный именем в родительном падеже или притяжательным местоимением. Все эти ЭПП строятся собственно бытийными предикатами (именными и глагольными) и предикатами бытийного типа, которые характеризуют бытие по различным параметрам и являются диспозиционными предикатами.

Среди непосессивных ЭПП прослеживается две линии конструкций: конструкции, передающие пропозицию местонахождения, и конструкции, передающие пропозицию экзистенции. Первые представлены 1) ЭПП с глаголом пол в качестве связки при локализаторе в предикативной функции и 2) структурно-семантическим вариантом глагольных ЭПП с препозицией локализуемого объекта. Вторые представлены 1) ЭПП, формируемым связочным глаголом пол при локализуемом объекте в сказуемостной функции, 2) ЭПП, которые строятся именными бытийными предикатами наличия, отсутствия и количества локализуемых объектов, а также 3) структурно-семантическим вариантом местонахождения у глагольных ЭПП, который характеризуется препозицией локализатора. Мы видим, что порядок компонентов является моделеобразующим фактором (или же различает структурно-семантические варианты ЭПП). Эти варианты являются и прагматически маркированными: специфичность объекта локализации при ситуации местонахождения и его неспецифичность при бытийном варианте.

У экзистенциональных ЭПП мы выделяем семантические варианты бытия и наличия, различающиеся, во-первых, семантическим типом обозначенной ситуации (временное положение дел при варианте наличия и постоянная характеристика среды при варианте бытия); во-вторых, семантическим типом локализатора: миро-порождающее локативное обстоятельство при бытийном варианте и собственно локативное обстоятельство при варианте наличия.

Среди посессивных ЭПП обращает на себя внимание последовательное различение их двух структурно-семантических вариантов: 1) наличие определенного объекта принадлежности у посессора при его притяжательном маркировании и 2) наличие объекта как представителя класса объектов при его отсутствии его притяжательного маркирования.

Как непосессивные, так и посессивные ЭПП предлагают говорящему на выбор в зависимости от его коммуникативной задачи три возможности обозначения одной и той же ситуации-референта: ЭПП со сказуемым - бытийным предикатом, ЭПП со сказуемым - объектом локализации, бытия или обладания и ЭПП со сказуемым - локализатором (локативным или посессором). Наличие такого пучка ЭПП можно рассматривать как один из эгоцентрических элементов языка.

В сфере динамических локативных ЭПП основной оппозицией является оппозиция ЭПП, содержащих позицию трассы (транслокативные), и ЭПП, не имеющих этой позиции (нетранслокативные). Последние распадаются на ЭПП делокации и адлокации. ЭПП с позицией трассы на основании наличия позиций для других типов динамических локализаторов далее подразделяются на собственно транслокативные (только трасса) и транслокативные гибридные, синтезирующие несколько динамических локативных ситуаций. Ряд локативных предикатов образует конструкции, которые являются результатом слияния двух локативных пропозиций: статической и динамической.

Особняком стоит подсистема ЭПП, передающих ситуации количественно охарактеризованной локализации. Они соотносят локализуемый объект с пространственным интервалом - дименсивом. Этот тип конструкций вторичен, он является производным от динамических локативных конструкций: левая граница заданного интервала концептуализируется как начальный пункт движения, правая -как его конечный пункт, расстояние - как пространство, которое нужно преодолеть.

6. В сфере топологических значений, наиболее последовательно кодируемых грамматикализованными средствами шорского языка, мы различаем: 1) топологию обозначенного локализатором пространства: общую (обусловленную ситуативным типом локализатора: точка - пункт адлокации, делокации и локации, линия - трасса, вектор - старт и финиш транслокации) и частную (составляющую специфику отдельных реляционных средств); 2) топологию соотношения опорного локума и локализуемого объекта: общую (их сопространственность или несопространственность) и частную (учет топологии опорного локума).

Наиболее значимой является оппозиция общих и частных топологических значений: первые выражаются падежными формами и собственно послелогами, вторые - служебными именами и послелогами-наречиями. Среди падежных форм можно выделить интралокальные - обозначающие сопространственность объекта локализации и опорного локума (местный и продольный падежи) и экстралокальные - обозначающие их несопространственность (исходный и дательный в динамическом значении).

Топологические значения в той или иной степени присущи элементам всех пространственных подсистем: падежным и падежно-послеложным формам имен, значительному числу пространственных предикатов, ряду эгоцентрических элементов, но на их выражении специализируются пространственные служебные имена; они и являются грамматическим ядром топологии в тюркских языках. Они дифференцируются между собой по следующим параметрам: ориентированные / не ориентированные относительно одной из осей опорного локума. Первые из них могут быть ориентированы относительно вертикальной / горизонтальных (латеральной и фронтальной) осей, контактные /неконтактные с опорным локумом, дифференцированные по степени удаленности от локума обозначенного ими пространства. Вторые подразделяются на ориентированные относительно внутренней части локума или пространства вне его; среди первых выделяются служебные имена, ориентированные / не ориентированные относительно центра локума. Не ориентированные относительно центра локума имена распадаются на имена, ориентированные относительно объемного локума с четко выраженными краями и относительно локума дискретной структуры.

В плане их способности выражать общие топологические значения мы подразделяем служебные имена по их функциональной нагруженности на имена внешней ориентации, имена внутренней ориентации и полифункциональные. Степень их грамматикализации при этом различна: развитие у ряда имен способности обозначать абстрактные области пространства свидетельствует об их большей грамматикализации.

7. Субполе эгоцентрических значений включает в себя противопоставление дейктических значений ориентации на субъект говорения (первичный дейксис) и субъект повествования (нарративный дейксис). На этом основании противопоставляются первичные и вторичные собственно эгоцентрические элементы языка (личные и указательные местоимения, местоименные наречия и их функциональные аналоги, специализирующиеся на выражении эгоцентрических значений и образующих ядро эгоцентричности).

Эгоцентрические значения при определенных условиях могут выражаться некоторыми пространственными наречиями и служебными именами. При этом наблюдается диспропорция между статикой и динамикой, количественной и качественной локализацией в плане индуцирования эгоцентрических значений. Статика является более эгоцентричной, чем динамика. Количественная локализация предполагает дейктическую стратегию при незаполненности валентности на левую границу обозначенного интервала. В этом случае подразумевается, что отсчет идет от места, где находится наблюдатель.

Эгоцентричность является лексической характеристикой ряда глаголов и наречных предикатов, что сказывается на формируемых ими конструкциях.

Список научной литературыНевская, Ирина Анатольевна, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Абдукадыров Л. Семантические функции предлога в лексика-грамматической системе языка (на материале немецкого, русского и узбекского языков): Автореф. дисс. . канд. филол. наук. - М., 1982.

2. Абдуллаев С. Н. Модели простого предложения в современном уйгурском языке: Автореф. дисс. . докт. филол. наук. Алма-Ата, 1993.

3. Абдуллаев К. М. Проблемы синтаксиса простого предложения в азербайджанском языке. Баку: Элим, 1983.

4. Абдуразаков М. А. Грамматическая структура простого предлоэ/сепия (на материале типологического сравнения французского, русского и узбекского синтаксиса): Автореф. дисс. . докт. филол. наук. М., 1979.

5. Аблаков А. Словосочетания, образованные способом управления в казахском языке: Автореф. дисс. . докт. филол. наук. Алма-Ата, 1987.

6. Аврорин В. А. Синтаксические исследования по нанайскому языку. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1981. - 198 с.

7. Агеева Р. А. Категория пространства и способы ее выражения в языке // Категории и законы марксистско-ленинской диалектики и язык. Сборник научно-аналитических обзоров. М., 1984.

8. Алекперов А. Сложные глаголы в современном азербайджанском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Баку, 1961. - 17 с.

9. Алексеев Б. О. Ситу анты времени и места как особые члены предложения: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Саратов, 1987.

10. Ю.Алексеев Д. А. Наречия в бурят-монгольском языке. Улан-Удэ, 1962.

11. П.Алиев У. Б. Синтаксис карачаево-балкарского языка. М.: Наука, 1988351 с.

12. Аликулова Д. А. Функционально-семантическая характеристика глагола бол- в современном узбекском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук -Ташкент, 1978.

13. З.Алисова Т. Б. Очерки синтаксиса современного итальянского языка. М., 1971.

14. Алпатов В. М. Замечания о японской падежной системе // Падежи и их эквиваленты в строе сложного предлоэ/сения в языках народов Сибири. -Новосибирск, 1981. С. 66-80.

15. Аннаева P. X. Грамматическая структура и семантика устойчивых словосочетаний (на базе названий частей тела) в памятниках туркменского языка: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1981.

16. Апресян Ю. Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира // Семиотика и информатика. Выпуск 28. М., 1986. - С. 5-33.

17. Апресян Ю. Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. -М.: Наука, 1974. 366 с.

18. Апресян Ю. Д. Экспериментальное исследование семантики русского глагола. М., 1967.

19. Ардентов Б. П. К становлению категории движения, пространства и времени // Некоторые вопросы философии. Кишинев, 1963. - № 3. - С. 71-80.

20. Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл (логико-семантические проблемы). М., 1976.

21. Арутюнова Н. Д. Синтаксис (специфика препозитивной номинации // Общее языкознание. Внутренняя структура языка / Под ред. Б. А. Серебренникова. М., 1972.

22. Арутюнова Н. Д., Ширяев Е. Н. Русское предложение: бытийный тип (структура и значение). М., 1983.

23. Ахматов И. X. Структурно-семантические модели простого предложения в современном карачаево-балкарском языке. Нальчик, 1983.

24. Ахмедова Ж. Ш. Казахские народные наименования понятий об измерениях: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Алма-Ата, 1975.

25. Ахундов М. Д. Концепции пространства и времени: истоки, эволюция, перспективы. М., 1982.

26. Ашнин Ф. Д. Указательные местоимения и их производные в азербайджанском, турецком и туркменском языках: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1958. - 24 с.

27. Бабанов А. В. Взаимодействие словообразовательных и синтаксических средств выражения направления в славянских языках (на материале болгарского, польского и русского языков: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. -Л., 1985 16 с.

28. Бабушкин Г. Ф., Донидзе Н. Н. Шорский язык // Языки народов СССР. Т. 11. Тюркские языки. М.: Наука, 1966. - С. 467-481.

29. Баженов Л. Индоевропейские и тюркские послеложные формы: Автореф. дисс. канд. филол. наук. М., 1970.

30. Балакаев М. Б. Современный казахский язык. Алма-Ата, 1959.31 .Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955.

31. Бартольд В. Киргизы. Фрунзе, 1943.

32. Баскаков А. Н. Предложение в современном турецком языке. М., 1984.

33. Баскаков Н. А. Каракалпакский язык. II. Фонетика и морфология. М.: АН СССР, Институт языкознания, 1952. - 343 с.

34. Баскаков Н. А. Тюркские языки (общие сведения и типологическая характеристика) // Языки пародов СССР. Т. II. Тюркские языки. - М.: Наука, 1966.-е. 7-42.

35. Баскаков Н. А. Диалект черневых татар (туба-кижи) Северные диалекты алтайского (ойротского) языка. Грамматический очерк и словарь. -М.: Наука, 1972.- 280 с.

36. Баскаков Н. А. Северные диалекты алтайского (ойротского) языка. Диалект кумандипцев (куманды-кижи). Грамматический очерк, тексты, переводы и словарь. М.: Наука, 1972. - 280 с.

37. Баскаков Н. А. Некоторые спорные вопросы синтаксиса бессоюзных сложноподчиненных предложений в турецком языке // Советская тюркология. Баку, 1972. - №. 3. - с. 77-80.

38. Беккер Э. Г. Категория падежа в селькупском языке. Томск,

39. Беккер Э. Г. О падежах пространственной ориентации в селькупском языке // Советское финно-угроведение. С. 131-135.

40. Белошапкова В. А. Расширенные структурные схемы русского предложения // Русский язык за рубежом. 1979. - № 5. - С. 63-68.

41. Белошапкова В. А. Современный русский язык: Синтаксис. М.: Высшая школа, 1977. - 248 с.

42. Бенвенист Э. Глаголы "быть" и "иметь" и их функции в языке // Бенве-нистЭ. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974. - С. 203-224.

43. Бенвенист Э. Именное предложение // Бенвенист Э. Общая лингвистика. -М.: Прогресс, 1974. С. 167-183.

44. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974. - 447 с.

45. Бертагаев Т. А., Цыденданбаев Ц. Б. Грамматика бурятского языка: Синтаксис. М.: Изд-во вост. лит., 1962.

46. Бетлинг О. О языке якутов. М.: Восточная литература, 1989.

47. Блумфилд J1. Язык. М., - 607 с.51 .Богородицкий В. А. Общий курс русской грамматики. 5-ое издание. М. -Л.: Соцэкгиз, 1935. - 356 с.

48. Богуславский И. М. Сфера действия лексических единиц. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 464 с.

49. Богуславский М. М. О семантическом описании русских деепричастий: неопределенность или многозначность // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1977. - Т. 36. - № 3.

50. Бондарко А. В. К проблеме соотношения универсальных и идиоэтниче-ских аспектов семантики: интерпретационный аспект // Вопросы языкознания. 1992. - № 3.

51. Бондарко А. В. Об актуализационных признаках предложения // Теоретические проблемы синтаксиса современных индоевропейских языков. Л., 1975.

52. Бондарко А. В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспек-тологии. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1983.

53. Бондарко А. В. Функциональная грамматика. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1984. - 136 с.

54. Бонюхов А. А. Структура и семантика шорских топонимов'. Автореф. дисс. . канд, филол. наук. Томск, 1972. - 19 с.

55. Бродская Л. М. Сложноподчиненное предложение в эвенкийском языке. -Новосибирск: Наука, 1988. 134 с.

56. Булыгина Т. В. К построению типологии предикатов в современном русском языке// Семантические типы предикатов. М., 1982.

57. Буслаев Ф. И. Историческая грамматика русского языка. М., 1959.

58. Вайнштейн С. И. Тувинцы-тоджинцы. М., 1961.

59. Валгина Н. С. Синтаксис современного русского языка. М., 1971.

60. Васенькин В. В. Принципы формирования и развития лексико-семантических групп имен существительных со значением "пространство" в современном русском языке // Вопросы истории семантики русского языка. Калининград, 1989.

61. Василевич Г. М. Некоторые термины ориентации в пространстве в тунгусо-маньчжурских и других алтайских языках //Проблема общности алтайских языков. -Л., 1971. С. 223-229.

62. Васильева Т. Н. Глаголы движения в современном чувашском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Уфа, 1980. - 25 с.

63. Вербицкий В. Словарь алтайского и аладагского наречий тюркского языка. -Казань, 1884.- 494 с.

64. Верещагин Е., Костомаров В. Язык и культура. М.: Русский язык, 1990. Часть 11. Номинативные единицы языка как носители и источники национально-культурной информации.

65. Вещилова В. Ф. Глаголы движения в турецком языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1951. - 15 с.

66. Виноградов В. В. Грамматика русского языка. Том II. Ч. 1. М., 1954.

67. Виноградов В. В. Русский язык. (Грамматическое учение о слове). М.: Высшая школа, 1972. - 614 с.

68. Владимирский Е. Ю. Выражение пространственных отношений // Русский язык за рубежом. М., 1979. - С. 27-36.

69. Владимирский Е. Ю. К изучению предложно-падежных конструкций с пространственным значением II Вопросы теории и методики преподавания русского языка иностранцам. М., 1963. - С. 66-101.

70. Владимирский Е. Ю. Предлоги при географических названиях // Русский язык за рубежом. М., 1967. - № 3. - С. 68-71.

71. Владимирский Е. Ю. Система предложно-падежных конструкций с пространственным значением в современном русском литературном языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1972. - 24 с.

72. Володин А. П. Падеж: форма и значение или значение и форма? // Склонение в палеоазиатских и самодийских языках. Л., 1974. - С. 261-292.

73. Володина Г. И. Формальный и семантический анализ предложений со значением наличия: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1979.

74. Всеволодова М. В. Способы выражения временных отношений в современном русском языке. М.: Издательство МГУ, 1975. - 284 с.

75. Всеволодова, М. В., Владимирский, Е. Ю. Способы выражения пространственных отношений в современном русском языке. М. : Русский язык, 1982.

76. Гаджиева Н. 3. Основные пути развития синтаксической структуры тюркских языков. М.: Наука, 1973. - 408 с.

77. Гайсина Р. М. Лексико-семаитическое поле глаголов отношения в современном русском языке. Саратов, 1981.

78. Гак В. Г. Проблемы лексико-грамматической организации предложения (на материале французского языка в сопоставлении с русским): Автореф. дисс. . докт. филол. наук. М., 1968.

79. Гак В. Г. Теоретическая грамматика французского языка: Морфология. -М.: Высшая школа, 1979. 304 с.

80. Гак В. Г. Теоретическая грамматика французского языка: Синтаксис. -М.: Высшая школа, 1981. 208 с.

81. Гак В. Г. Функционально- семантическое поле предикатов локализации // Теория функциональной грамматики. Локативность. Бытийность. По-сессивность. Обусловленность. Санкт-Петербург: Наука, 1996. - С. 5-26.

82. Ганиев В. А. Видовая характеристика глаголов татарского языка. Казань, 1963. - 180 с.

83. Ганиев Ф. А. К вопросу о сложном глаголообразовании в тюркских и монгольских языках // Проблемы общности алтайских языков. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1971. - С. 377-382.

84. Ганиев Ф. А. Образование сложных глаголов в татарском языке. М.: Наука, 1982. - 110 с.

85. Гладкова Н. И. Наречия времени в эвенкийском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Л., 1970. - 24 с.

86. Глезер В. Д. Зрение и мышление. Л., 1985.

87. Гончаренко И. Д. Абстрактно-пространственная семантика синтаксических конструкций с предлогом "в" в современном русском языке // Структура i семантика мовних одиниц. Кшв, 1985.

88. Горелова Л. М. Категория вида в эвенкийском языке. Новосибирск: Наука. Сибирское отд-ние, 1979. - 1 18 с.

89. Гочияева С. А. Наречие в карачаево-балкарском языке (в сравнении с некоторыми языками кыпчакской группы): Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Баку, 1968. - 36 с.

90. Грамматика алтайского языка. Составлена членами Алтайской миссии. -Казань: Издание Православного миссионерского общества, 1869. 290 с.

91. Грамматика азербайджанского языка. Фонетика, морфология и синтаксис. /Под ред. М. Ш. Ширалиева и Э. В. Севортяна. Баку: Элим, 1971.

92. Грамматика ногайского языка. / Под ред. проф. Н. А. Баскакова. Ч. 1. Фонетика и морфология. Черкесск: Ставропольское книжное издательство, Карачаево-Черкесское отд-ние, 1973. - 320 с.

93. Грамматика современного башкирского литературного языка. / Под ред. Юлдашева А. А. М: Наука, 1981. - 496 с.

94. Грамматика современного русского литературного языка. М., 1980. Т. 1, 2.

95. Грамматика современного русского литературного языка. / Под ред. Н. Ю. Шведовой. М.: Наука, 1970.

96. Грамматика туркменского языка / Под редакцией Н. А. Баскакова. Часть I. Фонетика и морфология. Ашхабад: Ылым, 1970.101 .Грамматика хакасского языка / Под ред. Н. А. Баскакова. М.: Наука, 1975. -417 с.

97. Грамматика современного якутского литературного языка. Синтаксис / Под ред. М. И. Черемисиной. Новосибирск: Наука. Сибирская издательская фирма РАН, 1995. - 335 с.

98. ЮЗ.Гузев В. Г. Система именных форм тюркского глагола как морфологическая категория: (На материале староанатолийского и турецкого языков) // Turcologica: К семидесятилетию академика А. П. Кононова. М.: Наука, 1976. - С. 56-64.

99. Гумбольдт В. О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества // Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. - С. 34.

100. Гунаев 3. С. О выражении пространственных отношений в некоторых дагестанских языках // Вопросы языкознания. 1977. - № 6. - С. 126-130.

101. Юб.Давлетов М. Категория обстоятельства в современном каракалпакском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Нукус, 1967. - 22 с.

102. Ю7.Дамдинов Д. Г. О бурятских метрологических названиях //Этнография и фольклор монгольских народов. Элиста, 1981.

103. Ю8.Данеш Ф. Опыт теоретической интерпретации синтаксической омонимии. // Вопросы языкознания. 1964. - № 6.

104. Данильченко Н. И. Субъектно-пространственный компонент синтаксической структуры предложения: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. -Одесса, 1985.

105. Ю.Джамалдинов О. Наречие в современном уйгурском языке: Автореф. дисс.канд. филол. наук. Алма-Ата, 1965. - 16 с.

106. ГДжанмавов Ю. Д. Деепричастие в кумыкском литературном языке. М., 1967.- 331 с.

107. Джафаров В. Б. Метрологические термины в азербайджанском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Баку, 1990. - 20 с.

108. П.Дмитриев Н. К. Грамматика башкирского языка. M.-JI.: Изд-во восточной литературы, 1948. - 276 с.

109. Дмитриев Н. К. Наречия места в турецком языке // Памяти академика Л. В. Щербы. М., 1951. - С. 152-165.

110. Дмитриев Н. К. Строй тюркских языков. M.-JL: Изд-во восточной литературы, 1962. - 607 с.

111. Пб.Долинина Ю. П. Послелоги в кумыкском языке // Ученые записки Дагестанского государственного педагогического института. Филология и педагогика. 1967. - Вып. VI.117Древнетюркский словарь. Л.: Наука, 1969 - 676 с.

112. Дыренкова Н. П. Грамматика шорского языка. М.-Л.: АН СССР, 1941.

113. Есбаева P. X. Казахские эквиваленты русских предложно-падежных конструкций пространственного значения: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Алма-Ата, 1979.

114. Есенов X. М. Основные вопросы синтаксиса осложненного предложения в современном казахском языке: Автореф. дисс. .докт. филол. наук. Алма-Ата, 1983. - 51 с.

115. Есипова А. В. Определительные функции причастия в шорском языке. -Новосибирск: Издательство НГУ, 1993. 130 с.

116. Есипова А. В. Употребление причастий первого семантического типа в простом и распространенном определении в шорском языке/7 Синтаксис алтайских и европейских языков. Новосибирск: Наука. Сибирское отд-ние, 1981. - с. 71-81.

117. Есипова А. В., Невская И. А. Машинный фонд шорского языка и создание научно-методической базы для изучения родного языка шорцами. // Шорский сборник. Выпуск 1. Историко-культурное и природное наследие Горной Шории. Кемерово, 1994. - С. 255-258.

118. Ефремов Н. Н. Сложноподчиненные предложения времени в якутском языке. М.: Наука, 1984. - 97 с.

119. Жукова А. Н. Выражение пространственных отношений в системе склонения существительных корякского языка // Склонение в палеоазиатских и самодийских языках. Л., 1974. - С. 158-162.

120. Ибрагимова В. Л. Отношение пространственной локализации и его репрезентация в высказываниях собственно-локативного типа (глагол) // Исследования по семантике. Семантические единицы и их парадигмы. -Уфа, 1992. С. 126-138.

121. Иванов Вяч. Вс. Цветовая символика в географических названиях в свете данных типологии (к названию Белоруссии) // Балто-славянские исследования. 1980. М., 1981.

122. Изысканный дар тюркскому народу: Грамматический трактат XIV в. на арабском языке. Введение, лексико-грамматический очерк, глоссарий и перевод Э. И. Фазылова и М. Т. Зияевой / Под ред. Н. А. Кононова. -Ташкент: Фан УзбССР, 1978. 451 с.

123. Ильенко С. Г. К вопросу о семантике предложения // Семантика языковых единиц. Л., 1975. - С."42-44.

124. Ильенко С. Г. Персонализация как важнейшая сторона предикативности // Теоретические проблемы синтаксиса современных языков. Л.: Наука, 1975.-С. 154-162.

125. Иманалиева Р. Этнолингвистические вопросы изучения средств выражения пространственных представлений в казахском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Алма-Ата, 1989.

126. Исмаилов К. А. Семантический анализ пространственных прилагательных в английском языке (с привлечением материалов каракалпакского языка): Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1979.

127. Исхаков Ф. Г., Пальмбах А. А. Грамматика тувинского языка. Фонетика и морфология. М.: Восточная литература, 1961. - 472 с.

128. Кадыров Д. Семантика места и направления в группе сказуемого в туркменском и немецком языках: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Ашхабад, 1989. - 19 с.

129. Казакевич В. А. Современная монгольская топонимика. Л., 1934.

130. Кайдаров А. Т. Уйгурский (новоуйгурский) язык // Языки народов СССР. Т. II. Тюркские языки. М.: Наука, 1966. - С, 363-386.

131. Касевич В. Б. Семантика. Синтаксис. Морфология. М.: Наука, 1988.

132. Катанов Н. Ф. Опыт исследования урянхайского языка с указанием главнейших родственных отношений его к другим языкам тюркского корня. -Казань: Типо-литография Императорского Казанского университета, 1903. 1560 с.

133. Кацнельсон С. Д. Типология языка и речевое мышление. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1972. - 215 с.

134. Кибрик А. Е. К типологии пространственных значений (на материале падежных систем дагестанских языков) // Язык и человек. М.: Изда-во МГУ, 1970.-С. 113.

135. Клишин А. И. Типология квазипространственных метафорических обозначений // Исследования по семантике. Семантические единицы и их парадигмы. Уфа, 1992. - С. 79-88.

136. Кляшторный С. Г. Представления древних тюрков о пространстве // Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. XI годичная сессия ЛО ИВАН СССР (краткие сообщения и автоаннотации). М., 1975.

137. Кобзарева Т. Ю., Лахути Л. Г. О структуре денотативного значения предлогов // Семантическая структура слова, М., 1971.

138. Козырева Р. Д. Структурно обязательные обстоятельственные второстепенные члены предложения в русском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Воронеж, 1984.

139. Коклянова А. А. Послелоги и служебные имена в узбекском языке // Труды. ИЯ АН СССР. 1954. - Вып. III.

140. Колесникова В. Д. Синтаксис эвенкийского языка. Л., 1971.

141. Колосова Т. А., Черемисина М. И. О терминах и понятиях описания семантики синтаксических единиц // Синтаксическая и лексическая семантика. Новосибирск, 1986. - С. 10 - 32.

142. Колшанский Г. В. Объективная картина мира в познании и языке. М.: Наука, 1990.161 .Колшанский Г. В. Язык и картина мира // Колшанский Г. В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. М.: Наука, 1975. - С. 169-187.

143. Кононов А. Н. Грамматика современного турецкого литературного языка. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1956.

144. Кононов А. Н. Грамматика современного узбекского литературного языка. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1960. - 446 с.

145. Кононов А. Н. Способы и термины определения стран света у тюркских народов // Тюркологический сборник. 1974. М., 1978.

146. Кононов А. Н. Грамматика языков тюркских рунических памятников VII-IX вв. Л.: Наук, 1980. - 254 с.

147. Коркина Е. И. Деепричастия в якутском языке. Новосибирск: Наука. Сибирское отд-ние, 1985. - 204 с.

148. Кормушин И. В. Система времен глагола в алтайских языках. М.: Наука, 1989. - 85 с.

149. Косточаков Г. В. Историко-лингвистическое исследование шорской ан-тропонимии: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Казань, 1995. - 21 с.

150. Котвич В. Исследования по алтайским языкам. М., 1962. - 372 с.

151. Красная книга языков народов России: Энциклопедический словарь-справочник. М.: Academia, 1994.

152. Крейнович Е. А. Выражение пространственных ориентации в нивхском языке // Вопросы языкознания. 1960. - № 1.

153. Кржижкова Е. Адвербиальная детерминация со значением места и направления (опыт трансформационного анализа) // Вопросы языкознания. -1976.-№ 2.-С. 32-49.

154. Кротевич Е. В. Члены предложения в современном русском языке. -Львов, 1954.

155. Кручинина И. Н. Структура и функции сочинительной связи в русском языке. М.: Наука, 1988. - 212 с.

156. Курбанова Р. И. Лексикографическая разработка обстоятельственных наречий в толковых словарях русского языка и в русско-азербайджанскомсловаре (наречия с пространственной семантикой): Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Баку, 1991. - 28 с.

157. Курилович Е. Очерки по лингвистике. М., 1962.

158. Курпешко Н. Н. Бивербальные конструкции с вспомогательными глаголами бытия чат-, тур=, одур- и чдр- в шорском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Алма-Ата, 1989. - 19 с.

159. Курпешко Н. Н., Широбокова Н. Н Бивербальные конструкции с вспомогательными глаголами бытия чат—, тур=, одур= и чор- в шорском языке. Учебное пособие. Кемерово, 1991. - 74 с.

160. Кучигашева Н. А. Значение и употребление пространственных падежей (дательный, местный, исходный) в современном алтайском языке // Ученые записки ГАНИИЯЛ. Горно-Алтайск, 1960. - Вып. 3. - С. 71 - 98.

161. Кучигашева Н. А. Наречия в алтайском языке // Материалы по общей тюркологии и дунгановедению. Фрунзе, 1964. - С. 52-62.

162. Леви-Брюль JI. Первобытное мышление. Л., 1930.

163. Лекант П. А. Грамматическая форма простого предложения и система его структурно-синтаксических типов в современном русском языке: Автореф. дисс. . докт. филол. наук. М., 1972.

164. Лекант П. А. Продуктивные типы безглагольных односоставных и двусоставных предложений в современном русском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1961.

165. Ли Тоан Тханг Пространственная модель мира: когниция, культура, этнопсихология (на материале вьетнамского и русского языков): Автореф. дисс. . докт. филол. наук. М., 1993, - 66 с.

166. Лизунова Р. Д. Семантика аналитических конструкций с глаголами движения: Автореф. дисс. .канд. филол. наук. Алма-Ата, 1991.

167. Ломтев Т. П. Общее и русское языкознание. М., 1976.

168. Ломтев Т. П. Основы синтаксиса современного русского языка. М., 1958.

169. Ломтев Т. П. Предложения и его грамматические категории. М., 1973.

170. Ломтев Т. П. Предмет и смысл языковых выражений // Исследования по современному русскому языку. М., 1970. - С. 132-148.

171. Лукьянова Н. А. Выражение содержания "в большом количестве" языковыми средствами литературного языка и диалекта II Вопросы литературы и языка народов Сибири. Новосибирск, 1974. - С. 107-124.

172. Лухт Л. И. Категории бытия и обладания // Категории бытия и обладания. М., 1977. - С. 125-143.

173. Максютова Н. X. Послелоги // Исследования по грамматике современного башкирского языка. Уфа, 1979.

174. Малащенко В. П. О синкретизме членов предложения, выраженных свободно присоединяемыми словоформами. Ростов-на-Дону, 1988.

175. Малащенко В. П. Свободное присоединение предложно-падежных форм. Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского университета, 1972. - 171 е.

176. Малов С. Е. Отчет о командировке в Томскую и Енисейскую губернии в 1908 г. студента Восточного факультета С. Е. Малова // Известия Русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии. 1909. -№. 9. - С. 3536.

177. Малов С. Е. Памятники древнетюркекой письменности. М.-Л.: Наука, 1951.- 452 с.

178. Малов С. Е. Язык желтых уйгуров. М.: Наука, 1967. - 219 с.

179. Мартиросян Ю. Г. Поле пространственности в современном русском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Тбилиси, 1984.

180. Мартынов В. В. Категории языка. М., 1982.201 .Мелиоранский П. М. Краткая грамматика казак-киргизского языка. -СПб., 1897.- 59 с.

181. Меновщиков Г. А. Падежи и их типы склонения в эскимосско-алеутских языках // Склонение в палеоазиатских и самодийских языках. Новосибирск, 1974. - С. 25-33.

182. Мещанинов П. М. Глагол. M.-JL: Изд-во АН СССР. Ленингр. отд-ние, 1949,- 199 с.

183. Мирзаев М. Об употреблении дательного и местного падежей в бухарском говоре узбекского языка II Ученые записки Бухарского ГПИ. Ташкент, 1957.

184. Мразек Р. Синтаксическая дистрибуция глаголов и их классы II Вопросы языкознания. М., 1964. - № 3.

185. Мулюкова 3. Б. Башкирские послелоги и способы их передачи в контактирующих языках: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Уфа, 1985.

186. Мусаев К. М. Краткий грамматический очерк караимского языка. М.: Наука, 1977.

187. Наврузов М. Д. Формирование и развитие категории падежа в тюркских языках (на материале языков огузской группы тюркских языков): Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Баку, 1989. - 24 с.

188. Насилов Д. М. Уровни семантической абстракции и соотношение языковой и внеязыковой семантики в функциональной грамматике // Проблемы функциональной грамматики. М.:\\а.ука., 1985.-С. 120-131.

189. Насилов Д. М. Проблемы тюркской аспектологии: Акциональность. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1989. - 208 с.

190. Насилов Д. М., Шенцова И. В. Шорский язык // Красная книга языков народов России: Энциклопедический словарь-справочник. М.: Academia, 1994. - С. 67-68.

191. Науменко А. В. Координаты локации ('субъект', 'пространство', 'время') в семантической организации газетного текста: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Харьков, 1990.

192. Невская И. А. Грамматикализация деепричастия на =п от глагола пол= в шорском языке // Предложение в языках Сибири. Новосибирск, 1989. -С. 113 -131.

193. Невская И. А. Деепричастие на =п как компонент осложненного и сложного предложения в шорском языке //Компоненты предложения (на материале языков разных систем. Новосибирск, 1988а. - С. 154-169.

194. Невская И. А. Из истории шорского алфавита //Язык и культура алтайцев. Горно-Алтайск, 19936. - С. 88-92.

195. Невская И. А. Пространственные имена в составе локализаторов в шорском языке // Гуманитарные науки в Сибири. Серия филологическая. -№4. 1996в. - 74-79.

196. Невская И. А. Пространственные послелоги-наречия в шорском языке // Гуманитарные науки в Сибири. Серия филологическая. № 4. - 1997. - С. 74-79.

197. Невская И. А. Ситуативные локативные значения шорских падежей // Языки коренных народов Сибири. Выпуск 3. Новосибирск: Издательство СО РАН, Новосибирск, 1996е. - С. 98-113.

198. Невская И. А. Состав и семантика деепричастий в шорском языке // Диалектология и ареалышя лингвистика тюркских языков Сибири. Новосибирск, 1986 - С. 71-81.

199. Невская И. А. Состав и функции деепричастий в шорском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Алма-Ата, 1990а. - 22 с.

200. Невская И. А. Способы выражения опорного локума в шорских локативных конструкциях // Горный Алтай и Россия: 240 лет. Языки народов Алтая и сопредельных территорий. Литература и фольклор. Горно-Алтайск,: РИО «Универ-Принт», 1996г. - С. 83 - 88.

201. Невская И. А. Структура и семантика шорских конструкций с деепричастиями на =ганче и =баанче // Морфология глагола и структура предложения. Новосибирск, 19906. - С. 24-38.

202. Невская И. А. Употребление формы на =рга в шорском языке // Грамматические исследования по тюркским языкам. Новосибирск, 19886. - С. 43-67.

203. Невская И. А. Формы деепричастного типа в шорском языке. Новосибирск: Издательство НГУ, 1993а. - 116 с.

204. Невская И. А. Шорское деепричастие на =а/=е и производные от него формы // Хакасская диалектология. Абакан, 1992. - С. 129-144.

205. Никитин В. М. Глаголы с обязательным обстоятельством и дополнением. Рязань, 1959.

206. Островская С. П. Средства выражения протяженности в современном немецком языке // Сравнительная типология родного и германских языков.- Калинин, 1982.

207. Падучева Е. В. Говорящий как наблюдатель: об одной возможности применения лингвистики в поэтике // Известия РАН. Серия литературы и языка. Т. 52. - 1993. № 3. - С. 33-44.

208. Падучева Е. В. Говорящий: субъект речи и субъект сознания // Логический анализ языка. Культурные концепты. -М.: Наука 1991. 164-169.

209. Падучева Е. В. К семантической классификации временных детерминантов предложения // Язык: система и функционирование. М.: Наука, 1988.

210. Падучева Е. В. О семантике синтаксиса. М.: Наука, 1974. - 292 с.

211. Падучева Е. В. Семантические исследования (Семантика времени и вида в русском языке; Семантика нарратива). М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 464 с.

212. Падучева Е. В., Успенский В. А. Подлежащее или сказуемое (семантический критерий различения подлежащего и сказуемого в бино-минативных предложениях) // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1979. - № 4. - С. 349-369.

213. Перфильева Т. Г. Выражение временных и пространственных отношений средствами ненецкого языка: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. -Новосибирск, 1974. 24 с.

214. Перфильева Т. Г. Выражение пространственных отношений в ненецком языке (падежи и другие средства) // Склонение в палеоазиатских и самодийских языках. Новосибирск, 1974.

215. Петров Н. Е. Служебные имена и послелоги в якутском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Л., 1963. - 17 с.

216. Пепжовский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. 7-ое издание. М.: Учпедгиз, 1956. - 511 с.

217. Подчинение в полипредикативных конструкциях. Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1980.- 280 с.

218. Покровская Л. А. Грамматика гагаузского языка. Фонетика и морфология. М.: Наука, 1964. - 298 с.

219. Полипредикативные конструкции и их морфологическая база. Новосибирск: Наука. Сибирское отд-ние, 1980. 280 с.

220. Постовалова В. И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 1988.251 .Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. Т. I, II. М., 1958.

221. Потебня А. А. Мысль и язык. Харьков, 1862.

222. Потебня А. А. Язык и народность // Потебня А. А. Эстетика и поэтика.- М.: Искусство, 1976. С. 253-284.

223. Предикативное склонение причастий в алтайских языках. -Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1984. 191 с.

224. Пюрбеев Г. Н. Грамматика калмыцкого языка. Элиста, 1977.

225. Рагимбекова Ф. А. Семантика падежей имен существительных в современном азербайджанском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. -Баку, 1988. 26 с.

226. Радутная О. А. Пространственно- временной синкретизм и его выражение в русском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. J1., 1988.

227. Распопов И. Н. Синтаксис // Современный русский литературный язык. -Л.: Просвещение, 1981. С. 419-579.

228. Распопов И. П. Что же такое структурная схема предложения? // Вопросы языкознания. 1976. - С. 65-70.

229. Рассадин В. И. Морфология тофаларского языка в сравнительном освещении. М.: Наука, 1978.

230. Рахилина Е. В. Вопросительные элементы в диалоге «человек-машина». Канд. дисс. М. , 1986.

231. Рахилина Е. В. Семантика локативных вопросов (вопросы со словом где) // Вопросы кибернетики. Проблемы разработки формальной модели языка. М., 1988.

232. Рахимов С. Проблема дейксиса как категории типологической лингвистики: Автореф. дисс. . докт. филол. наук. М., 1990.

233. Решетов В. В. Узбекский язык. I. Введение. Фонетика. Ташкент, 1959

234. Рифтин А. П. Об образовании наречий II ЛГУ. Ученые записки. Серия филологических наук. Вып. 6. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1940. - С. 51-57.

235. Рожанский Ф. И. Глагольные конструкции с пространственными актантами: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1992. - 22 с.

236. Романова Г. Я. Наименование мер длины в русском языке. М., 1975.

237. Руднев А. Г. Синтаксис современного русского языка. М.: Высшая школа, 1968. - 364 с.

238. Сагынбаев К. Французские предлоги со значением пространства и их соответствия в киргизском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. -Фрунзе, 1989.

239. Сайнахова А. И. Служебные слова в мансийском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1966. - 19 с.

240. Самукович-Россовская О. Функционально-семантический анализ системы пространственных отношений. Значение несопространственности в русском и польском языках: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1985.

241. Саттарова М. Сопоставительное изучение лексико-семантической сферы глаголов движения в русском и узбекском языках: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Казань, 1967.

242. Сауранбаев Н. Т. Семантика и функции деепричастий в казахском языке. Алма-Ата, 1944. - 68 с.

243. Севортян Э. В. Словообразование в тюркских языках // Исследования по сравнительной грамматике тюркских языков. Ч. II. Морфология. М., 1956.

244. Селиверстова О. Н. Понятие "множество" и "пространство" в семантике синтаксиса // Известия АН СССР: Серия литературы и языка. 1983. - Т. 42. - № 2.

245. Селиверстова О. Н. Предикаты "нахождения в пространстве" // Семантические типы предикатов, 1982.211 .Семантические типы предикатов. М.: Наука, 1982. - 265 с.

246. Сем Л. И. К вопросу о пространственных представлениях и способах их выражения в алтайских языках // Памяти академика Богораза 1971. С. 230-235.

247. Семигулова Д. С. Обстоятельства места и времени в современном узбекском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Ташкент, 1963. - 20 с.

248. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993.

249. Сергеева Н. Н. Глаголы горизонтального движения-перемещения как се-мантико-синтаксический класс в современном русском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Л., 1970.

250. Серебренников Б. А. Как происходит отражение картины мира в языке? // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 1988.

251. Серошевский В. Л. Якуты. СПб., 1896.

252. Серээдар Н. Ч. Основные типы предложений с именным сказуемым в тувинском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Новосибирск, 1995.

253. Серээдар Н. Ч., Скрибник Е. К., Черемисина М. И. Структурно-семантическая организация предложений наличия, локализации, количества и отсутствия в тюркских языках Южной Сибири. Новосибирск, 1996.

254. Сирота Р. И. Лексико-синтаксическая сочетаемость глаголов движения и глаголов перемещения предмета в пространстве в современном русском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1968.

255. Скворцова А. Ш. О происхождении некоторых татарских и русских географических названиях, имеющих пространственное значение // Проблемы типологии татарского и русского языков. Казань, 1980. -С. 132-141.

256. Скрибник Е. К. К описанию системы моделей простого предложения в мансийском языке (предложения с именным сказуемым) // Системность на разных уровнях языка. Новосибирск: ИИФФ, 1990. - С. 95 - 125.

257. Сорокина И. П. Функции локативных падежей в энецком языке // Склонение в палеоазиатских и самодийских языках. -Новосибирск, 1974.

258. Сорокина И. П. Функции послеложных конструкций в выражении пространственных отношений // Склонение в палеоазиатских и самодийских языках. Новосибирск, 1974. - С. 174-178.

259. Степанов Ю. С. Имена. Предикаты. Предложения. Семиологическая грамматика. М., 1981.

260. Степанов Ю. С. Основы общего языкознания. М., 1975.

261. Тадыкин В. Н. Причастия в алтайском языке. Горно-Алтайск: Алтайское книжное изд-во. Горно-Алтайское отд-ние, 1971. - 178 с.

262. ЗОО.Текеев X. Д. Структурно-семантическая характеристика предлогов немецкого и послелогов карачаево-балкарского языков: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Тбилиси, 1981.

263. ЗОГТелия В. Н. О специфике отображения мира психики и знания в языке // Сущность, развитие и функции языка. М., 1987.

264. Телия В. Н. Типы языковых значений. М., 1981.

265. Телякова В. М. Бытийный тип предложений в шорском языке // Известия СО РАН. История, филология, философия. Новосибирск, 1993. -Вып. 2.-С. 24-31.

266. Телякова В. М. Простое предложение в шорском языке в сопоставлении с русским: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Новосибирск, 1994.

267. Тенишев Э. Р. Глаголы движения в тюркских языках // Историческое развитие лексики тюркских языков. М.: Изд-во Ан СССР, 1961. - С. 173232.

268. Тенишев Э. Р., Тодаева Б. X. Язык желтых уйгуров. М.: Наука, 1966. -84 с.

269. Тенишев Э. Р. Строй сарыг-югурского языка. М.: Наука, 1976. - 307 с.

270. Тенишев Э. Р. Строй саларского языка. М.: Наука, 1976. - 575 с.

271. ЗЮ.Теньер JI. Основы структурного синтаксиса. М.: Прогресс, 1988.

272. Теория функциональной грамматики. Локативностъ. Бытийность. По-сессивность. Обусловленность. Санкт-Петербург: Наука, 1996.

273. Ткачев В. Н. Степные ориентиры в кочевой культуре Центральной Азии //Искусство и культура Монголии и Центральной Азии. Доклады и сообщения всесоюзной научной конференции. Ч. 2. М., 1983.

274. З.Ткачев В. Н. Цвет и пространство в монгольской архитектуре // Народы Азии и Африки. 1984. - № 3.

275. Топоров В. Н. Пространство // Мифы народов мира. Т. 2 . М., 1982.

276. Тощакова Е. М. Традиционные черты народной культуры алтайцев (XIX начало XX в.). - Новосибирск, 1978.

277. Тощакова Т. М. Послелоги в алтайском языке // Ученые записки ГорноАлтайского НИИЯЛ. 1956. - N 1.

278. Трубецкой Н. С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995.

279. Туманова Ю. А. Простые предложения, описывающие наличие объекта в объемном пространстве: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1985.

280. Тумашева Д. Т. Диалекты сибирских татар. Казань: Изд-во Казанского университета, 1977. - 294 с.

281. Тумашева Д. Г. Семантика аналитических конструкций с глаголами движения // Татарский язык: Лексическиая и грамматическая семантика. -Казань: Издательство Казанского университета, 1984. С. 59-71.

282. Тумашева Д. Г. Татарский глагол. Казань: Изд-во Казанского университета, 1987. - 191 с.

283. Тумашева Д. Г., Лизунова Р. Д. Многозначность и омонимия аналитических конструкций с глаголами движения в тюркских языках (на базе татарского языка) // Вопросы алтайского языкознания. Горно-Алтайск, 1988. -С. 128-145.

284. ТФГ 1987: Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуаль-ность. Временная локализованноеть. Таксис. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1987.

285. Тыбыкова А. Т. Сложные глаголы в алтайском языке. -Горно-Алтайск: Алтайское книжное изд-во. Горно-Алтайское отд-ние, 1966. 63 с.

286. Тыбыкова А. Т. Глагольное сказуемое в алтайском языке. Горно-Алтайск: Алтайское книжное изд-во. Горно-Алтайское отд-ние, 1989. -И\ с.

287. Тыбыкова А. Т. Типы именного сказуемого в алтайском языке//Компоненты предложения. Новосибирск, 1988. - С. 52-66.

288. Тыбыкова А. Т. Структурно-семантическая характеристика простого предложения в алтайском языке: Автореф. дисс. . докт. филол. наук. -Новосибирск, 1989. 32 с.

289. Тыбыкова А. Т. Исследования по синтаксису алтайского языка: Простое предложение. Новосибирск: Изд-во НГУ, 1992. - 228 с.

290. Убаева Ф. С. Семантико-грамматические особенности обстоятельства в современном узбекском литературном языке: Автореф. дисс. . докт. филол. наук. Ташкент, 1988.

291. Убрятова Е. И. Исследования по синтаксису якутского языка. Часть I. Простое предложение. М.-Л., 1950. - 304 с.

292. Убритова Е. И. Исследования по синтаксису якутского языка. Часть II. Сложное предложение. Новосибирск: Наука. Сибирское отд-ние, 1976.-Кн. 2. - 214 с.; Кн. 2. - 160 с.

293. Убрятова Е. И. Язык норильских долган. Новосибирск: Наука. Сибирское отд-ние, 1985. - 216 с.

294. Убрятова Е. И. Историческая грамматика якутского языка. Новосибирск: Наука. Сибирское отд-ние, 1997. - 45 с.

295. Умарова Л. Д. Лексико-семантическая группа глаголов перемещения в русском языке (в сопоставлении с татарским): Автореф. дисс. .канд. филол. наук. М., 1981.

296. Унарокова Т. Д. Способы выражения пространственных отношений в разно системных языках: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М., 1993. -26 с.

297. Уфимцева А. А. Типы словесных знаков. М., 1974.

298. Халиков К. Глаголы движения в узбекском литературном языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Самарканд, 1967. - 30 с.

299. Харрис 3. С. Совместная встречаемость и трансформация в синтаксической структуре // Новое в лингвистике. II. М., 1962.

300. Хелимский Е. А. Селькупский язык // Языки народов мира. Уральские языки. М., 1993.

301. Хощанов Б. X. Пространственные и временные детерминанты в разноси-стемных языках (Учебное пособие для студентов) Нукус: Билим, 1992.

302. Храковский В. С., Володин А. П. Об основаниях выделения грамматических категорий (время и наклонение) // Проблемы лингвистической типологии и структуры языка. Л., 1977. - С.

303. Черемисина М. И. Моносубъектная конструкция. Понятие и типология // Полипредикативные конструкции и их морфологическая база. Новосибирск, 1980. - С. 6-34.

304. Черемисина М. И. Некоторые вопросы теории сложного предложения. -Новосибирск: Изд-во Новосибирского государственного университета, 1979.

305. Черемисина М. И. Специфические функции финитных и инфинитных (зависимых) сказуемых в языках разных систем // Теоретические аспекты лингвистических исследований. Новосибирск, 1984. -36.

306. Черемисина М. И., Ковган Е. В. Предложение в хантыйском языке. Методические указания и лабораторные работы к курсу "Общее языкознание". Новосибирск: Изд-во Новосибирского государственного университета, 1990. - 88 с.

307. Черемисина М. И., Колосова Т. А. Очерки по теории сложного предложения. Новосибирск: Наука. Сибирское отд-ние, 1987. - 198 с.

308. Черемисина М. И., Скрнбник Е. К. и др. Предикативное склонение причастий в алтайских языках. Новосибирск: Наука. Сибирское отд-ние, 1984. - 191 с.

309. Черемисина М. И., Скрибник Е. К. и др. Структурные типы синтетических полипредикативных конструкций в языках разных систем. Новосибирск: Наука. Сибирское отд-ние, 1986. - 320 с.

310. Черемисина М. И., Соловар В. Н. Предложение в хантыйском языке. Новосибирск, 1990.

311. Чеснокова J1. Д. Элементарная синтаксическая единица как компонент синтаксической структуры предложения // Семантическая структура предложения. Ростов-на-Дону, 1978. - С. 29-42.

312. Чинчлей К. Г. Типология категории посессивпости. Кишинев, 1990. - С. 75- 116.

313. Чиспияков Э. Ф. Придаточные предложения в шорском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Томск, 1973. - 22 с.

314. Чиспияков Э. Ф. О диалектном членении шорского языка // История и диалектология языков Сибири. Новосибирск, 1979. - С. 85-91.

315. Чиспияков Э. Ф. Графики и орфография шорского языка. Кемерово: Кемеровское областное издательство, 1992.

316. Чиспияков Э. Ф. Учебник шорского языка: Пособие для преподавателей и студентов. Кемерово: Кемеровское книжное издательство, 1992 г.

317. Чиспиякова Ф. Г. Кондомский диалект шорского языка: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Алма-Ата, 1988. - 20 с.

318. Чиспиякова Ф. Г. Учебное пособие по диалектологии шорского языка. -Новокузнецк, 1991 г.

319. ЗбО.Чиспиякова Ф. Г., Шавлова Н. В. Учебное пособие по фонетике шорского языка. Новокузнецк, 1992 г.

320. Чудояков А. И. Шорцы сегодня и завтра // Шорский сборник. Выпуск 1. Историко-культурное и природное наследие Горной Шории. Кемерово, 1994. - С. 139-144.

321. Чудояков А. И. Этюды шорского эпоса. Кемерово: АО Кемеровское книжное изд-во, 1995. - 223 с

322. Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. Л.: Учпедгиз. Ленингр. отд-ние, 1941. - 320 с.

323. Шведова Н. Ю. Восходит ли лицо к категории предикативности? ПРус. яз. за рубежом. 1971. - №. 4. - С. 55-56.

324. Шведова Н. Ю. Детерминирующий объект и детерминирующее обстоятельство как самостоятельные распространители предложения // Вопросы языкознания. 1964. - № 6. - С. 77-93.

325. Шведова Н. Ю. О соотношении грамматической и семантической структуры предложения // Славянское языкознание (7-й Международный съезд славистов). М., 1973. - С. 459 - 483.

326. Шведова Н. Ю. Спорные вопросы описания структурных схем простого предложения и его парадигм // Вопросы, языкознания. 1973. -№ 4. - С. 25 -36.

327. Шведов Н. Ю. Существуют ли все-таки детерминанты? // Вопросы языкознания. 1968. - № 2. -С. 39-50.

328. Шенцова И. В. Морфологические показатели шорских глаголов движения // Морфология тюркских языков Сибири. Новосибирск, 1985. - С. 119129.

329. Шенцова И. В. Глагольные формы с показателями -п пар и -п кел- в шорском языке // Диалектология и ареальная лингвистика тюркских языков Сибири. Новосибирск, 1986. - С. 81 -102.

330. Шенцова И. В. Выражение видовых значений глагола в шорском языке: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Алма-Ата, 1988.

331. Шенцова И. В. Акциональные формы глагола в шорском языке. Кемерово: АОЗТ "Кузбассвузиздат", 1997.

332. Шерер В. Э. О выражении пространственных отношений в кетском языке // Вопросы языкознания. М., 1979. - № 5. - С. 103-109.

333. Ширяев Е. Н. Нулевые глаголы как члены парадигматических и синагма-тических отношений (на материале русского языка): Автореф. Дисс. . канд. филол. наук. М., 1964.

334. Шмелева Т. В. Предложение и ситуация в синтаксической концепции Т. П. Ломтева // Филологические пауки. 1983. - № 3. - С. 42-47.

335. Шмелева Т. В. Смысл предложения и семантика минимальной структурной схемы // Русский язык за рубежом. 1978. - С. 64-67.

336. Шукюров А. Д. Фопомарфологическое развитие и семантика служебных частей речи в староузбекском языке: Автореф. дисс. . докт. филол. наук. Баку, 1986. - 56 с.

337. Шумилина А. Л. Синонимика в кругу глагольно-именных предложных словосочетаний с предлогами 'у, при, под, около, возле, подле, вблизиУ/ Русский язык в школе. 1961. - № 6. - С. 25-31.

338. Щербак А. М. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков (Наречие, служебные части речи, изобразительные слова). Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1987. - 185 с.

339. Щербак А. М. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков (Глагол). Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1981.- 183 с.

340. Юлдашев А. А. Аналитические формы глагола в тюркских языках. М.: Наука, 1965.

341. Юлдашев А. А. К характеристике служебных имен в башкирском языке // Вопросы башкирского языкознания. Уфа, 1972.

342. Юлдашев А. А. Соотношение деепричастных и личных форм глагола в тюркских языках. М.: Наука, 1977. - 270 с.

343. Юсупов Ф. Ю. Неличные формы глагола в диалектах татарского языка. Казань: Изд-во Казанского университета, 1985. - 320 с.

344. Язык и мышление. М., 1967.

345. Язык, культура, этнос. М.: Наука, 1994.

346. Языки народов СССР. Т. 11. Тюркские языки. М.: Наука, 1966.

347. Языковая номинация: Общие вопросы. М., 1977.

348. Якобсон Р. О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол// Принципы типологического анализа языков разного строя. М., 1971.

349. Allen, R., Hill, С. Contrast between 0 and the in spatial and temporal predication // Lingua. Vol. 48. 1979. 123-176.

350. Allwood, J. Linguistic communication as action and cooperation. Gothenburg Monographs in Linguistics. 2. Gothenburg: Department of Linguistics, University of Gothenburg, 1976.

351. Allwood, J., Andersson, L. G., Dahl O. Logic in linguistics. London, New York, Melbourne, 1977: Cambridge University Press, 1977.

352. Anderson, J. M. The grammar of space. Towards a localistic theory. Cambridge University Press, 1971.

353. Anderson, S. & Keenan, E. Deixis // Language typology and syntactic description. 3 vol. Ed.: Shoppen, T. Cambridge etc.: Cambridge University Press, 1985; Vol. III. 259-308.

354. Austin, P. The deictic system of Diyari // Here and there. Cross-linguistic studies on deixis and demonstration. Eds: Weissenborn, J. & Klein, W. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1982. 273285.

355. Biihler, K. Sprachtheorie. 1934.

356. Bastuji, J. Les relationes spatiales en lure contemporain. Etude semantique. Etudes linguistiques 20. Paris, 1976.

357. Bennett, D. C. Spatial and temporal uses of English prepositions. An Essay in Stratificational Semantics. London: Longman, 1975.

358. Benzing, J. Classification of the Turkic languages // Philologiae Turcicae Fundamenta 1. Eds: Deny, Jean & Gronbech, Kaare & Scheel, Helmuth & Togan, Zeki Validi. Aquis Mattiacis: Steiner, 1959. 1 5.

359. Bickel, B. Mapping operations in spatial deixis and the typology of reference frames. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 31.

360. Bickel, B. Spatial orientation in deixis, cognition and culture: Where to orient oneself in Belfare // Language and Conceptualization. Eds: Nuyts, J. & Pederson, E. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. 46-83.

361. Bickel, B. The possessive of experience in Belfare // Tibeto-Burman Languages of the Himalayas. Ed.: Bradley, D. Canberra: Pacific Linguistics, 1996. 129-149.

362. Bierwisch M. Some Semantic Universale of German Adjectivals // Foundations of Language. International journal of language and philosophy. Vol. 3. No. 1. 1967.

363. Brown, P. & Levinson, S. C. "Uphill" and "downhill" in Tzetal //Journal of Linguistic Anthropology. № 3(1), 1993.

364. Brown, P. & Levinson, S. C. Immanuel Kant among the Tenejapans. Anthropology as an empirical philosophy // Ethos. №22 (1), 1994.

365. Brown, P. & Levinson, S. C. Linguistic and non-linguistic coding of spatial arrays: Explorations in Mayan cognition. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 24.

366. Brown, P. Spatial conceptualization in Tzetal. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 6.

367. O.Clark, E. V. Locationals: Existential, Locative, and Possessive Constructions // Universals of Human Language. Vol. 4. Syntax. Ed. Greenberg, J. Stanford, 1978.

368. Clark, H. Space, semantics and the child // Cognitive development and the acquisition of language. Ed. : Moore, Т. E. New York: Academic Press, 1973.

369. Comrie, B. Aspect. An Introduction to the study of verbal aspect and related problems. Cambridge: Cambridge University Press, 1976.

370. Comrie, B. & Smith, N. Lingua Descriptive Studies: Questionnaire // Lingua. 1977. 42/1.

371. Coulmas, F. Some remarks on Japanese deixis // Here and there. Cross-linguistic studies on deixis and demonstration. Eds: Weissenborn, J. & Klein, W. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1982. 209223.

372. Danziger, E. As fresh meat loves salt: The logic of possessive relationships in Mopan Maya (Parts and their counterparts) II Man. № 1, 1996. 67-82.

373. Danziger, E. Cross-cultural studies in language and thought: Is there a metalanguage? Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 36.

374. Danziger, E. Getting from here to there: Right, left deictic motion in Mopan Maya child language. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 22.

375. Danziger, E. Out of sight out of mind: Person, perception and function in Mopan Maya spatial deixis // Space in Mayan Languages. Special issue of Linguistics. Eds: Haviland, J. B. & Levinson, S. C. № 32 (3/4), 1994. 885-907.

376. Davis, P. W., Saunders, R. Bella coala nominal deixis // Language. Journal of the Linguistic Society of America. Vol. 51. No. 4. 1975. 845-859.

377. Downs, R., Stea, D. Cognitive maps and spatial behavior // Image and environment. Eds: Downs, R., Stea, D. Chicago: Aldine, 197. 11-13.

378. Downs, R., Stea, D. Maps in minds. New York: Harper and Row, 1977.

379. Ehrich, V. Da and the system of spatial deixis in German // Here and there. Cross-linguistic studies on deixis and demonstration. Eds: Weissenborn, J. & Klein, W. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1982.43-63.

380. Fillmore, Ch. J. "The case for case" // Universals in linguistic theory. Eds: Bach, E., Harms, R. T. New York: Holt, Rinehart & Winston, 1968. 1-88.

381. Fillmore, Ch. J. "Towards a modern theory of case" // Modern Studies in English. Eds: Reibel, D. & Schane, S. Engelwood Cliffs, N. J., Prentice Hall, 1969. 361-376.

382. Fillmore, Ch. J. Commentary on the papers by Klein and Talmy // Spatial orientation. Theory, research, and application. Eds: Pick & Acredolo. New York & London: Plenum Press, 1983: 313-320.

383. Fillmore, Ch. J. Deictic categories in the semantics of "come" // Foundations of Language 2 (3), 1966. 219-227.

384. Fillmore, Ch. J. Santa Cruz lectures on deixis. Bloomington: Indiana University Linguistic Club, 1975.

385. Friedman, L. A. Space, time and person reference in American sign language // Language. Journal of the Linguistic Society of America. Vol. 51. No. 4. 1975. 940-961.

386. Gmelin, J. G. 1751. Reise durch Sibirien von dem Jahre 1733 bis 1743. Bd. I -IV. Gottingen. 1751 1752.

387. Goeppert, H. C. Die sprachliehe Strukturierung des Raumes. Eine Bedeutungsanalyse, zugleich ein Versuch zur Abgrenzung des bedeutungsbezogenen und werkzeugbezogenen Aspektes der Sprache. Tubingen: Univ. Diss., 1970.

388. Haarwood. Myth, memory and oral tradition: Cicero in the Trobriands. // American Anthropologist. 1976. Vol. 78. 783-796.

389. Habel, C. Zwischen-Bericht // Raumkonzepte in Verslehensprozessen. Interdisziplinare Beitrage zu Sprache und Raum. Eds: Habel, C. & Herweg, M. & Rehrkampfer, K. Ttibinhen: M. Niemeyer (Linguistische Arbeiten, 233), 1989; 37-69.

390. Haviland, J. B. Anchoring, iconicity, and orientation in Guugu Yimidhirr pointing gestures // Journal of Linguistic Anthropology. № 3(1), 1993.

391. Haviland, J. B. Projections, transpositions, and relativity. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 3.

392. Haviland, J. B. The grammaticalization of motion (and time) in Tzotzil. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 2.

393. Heeschen, V. Some systems of spatial deixis in Papuan languages // Here and there. Cross-linguistic studies on deixis and demonstration. Eds: Weissenborn, J. & Klein, W. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1982. 82-109.

394. Hengeveld, Kees. Non-verbal Predication: Theory, Typology, Diachrony. Functional Grammar Series 15. Mouton de Gruyter: Berlin New-York, 1992.

395. Here and there. Cross-linguistic studies on deixis and demonstration. Eds: Weissenborn, J. & Klein, W. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1982.

396. Herskovits, A. Languages and spatial cognition. An interdisciplinary study of the prepositions in English. Cambridge University Press, 1986.

397. Hill, С. Linguistic representation of spatial and temporal orientation // Proceedings of the Berkeley Linguistic Society. 1978. Vol. 4. 524-538.

398. Hill, C. Variations in the use of 'front' and 'back' in bilingual speaker. // Proceedings of the First Annual Meeting of the Berkeley Linguistic Society. Berkeley, С A: University of California, 1975.

399. Hill, D. Finding your way in Longgu: Geographical reference in a Solomon Islands' language. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 21.

400. Hill, D. Spatial configurations and evidential propositions. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 25.

401. Hottenrott, P.-M. The system of local deixis in Spanish // Here and there. Cross-linguistic studies on deixis and demonstration. Eds: Weissenborn, J. & Klein, W. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1982. 133-153.

402. Humboldt, W. von. W. von Humboldt Werke. Ed.: Leitzmann, A. Vol. 6. Berlin: Behr's Verlag, 1907.

403. Jankowski, H. Grammatika jezyka krymskotatarskogo. Poznan: Wydaw. nauk. UAM, 1992.

404. Jesperson, O. Essentials of English grammar, New York: Norton & Company 1933.

405. Jesperson, O. The philosophy of grammar. New York: Norton & Company, 1965.

406. Johanson, L. Aspekt im Turkischen. Vorstudien zu einer Beschreibung des turkeiturkischen Aspektsystems (Studia Turkica Upsalensia, 1). Uppsala, 1971.

407. Johanson, L. Strukturelle Faktoren in turkischen Sprachkontakten (Sitzungsberichte der Wissenschaftlichen Gesellschaft an der J. W. Goete-Universitat Frankfurt am Main, 29:5). Stuttgart, 1992.

408. Johanson, L. Typen tiirkischer Kausalsatzverbindungen // Journal of Turkology. Szeged, 1993. № 2. 213-265.

409. Keating, E. The social valuing of left and right in Pjhnpei: Linking status, space, and cognition. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 34.

410. Keenan, E. The logical diversity of natural languages // Origin and evolution of language and speech. Eds: Harnad, S., Steklis, H. & Lancaster, J. New York: The NY Academy of Sciences, 1976. 73-92.

411. Kita, S. Two-dimentional semantic analysis of Japanese mimetics. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 32.

412. Klein, W. Deixis and spatial Orientation in Route Directions // Syntax and Semantics. Vol. 4. Ed.: Kimball, J. New York: Academic Press, 1975. 283-311.

413. Kotwicz. Mongol terms of orientation. RO, T. 4. 1928. 188.

414. Leech G. Towards a Semantic Description of English. London: Longman, 1971.

415. Lehmann, C. Raumkonstruktionen in funklionaler Sicht (unpublished manuscript).

416. Leon, L. de. Body parts and location in Tzotzil: Ongoing grammaticalization. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 16.

417. Leon, L. de. Space games in Tzotzil: Creating a contaxt for spatial reference. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 4.

418. Leon, L. de. The development of geocentric location in young speakers of Guugu Yimithirr. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 33.

419. Levinson, S. C. Language and cognition: Cognitive consequences of spatial description in Guugu Yimithirr. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 13.

420. Levinson, S. C. Relativity in spatial conception and description //Rethinking linguistic relativity. Eds: Gumpers, J. J. & Levinson, S. C. Cambridge: CUP/ 177-202.

421. Levinson, S. C. The body in space: Cultural differences in the use of body-schema for spatial thinking and gesture. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 39.

422. Levinson, S. C. Vision, shape and linguistic description: Tzetal body-part terminology and object description // Linguistics. № 32 (4/5), 1994.

423. Levinson, S. Primer for the field investigation of spatial description and conception II Pragmatics. №2(1). 1992.

424. Levy, P. How shape becomes grammar: On the semantics of part morphemes in Totonac. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 29.

425. Lewin, K. Principles of topological psychology. New York: Mc Graw-Hill Book Company, Inc., 1936.

426. Lewin, K., Lippitt, R. &Escalona, S. K. Studies in topological and vector psychology. Iowa: University of Iowa Press, 1940.

427. Linde Ch. The linguistic encoding of spatial information. New York: Columbia University (Unpublished doctoral dissertation), 1974.

428. Linde, Ch., Labov, W. Spatial network as a site for the study of language and thought. // Language. Journal of the Linguistic Society of America. Vol. 51. No. 4. 1975. 924-939.481 .Lynch, K. The image of a city. Cambridge, M. A.: MIT Press, 1960.

429. Lyons, J. A note on possessive, existential, and locative sentences // Foundations of Language, 1967/3. P. 390 396.

430. Lyons, J. Existence, location, possession and transitivity // Logic, methodology, and philosophy of science, III. Amsterdam, 1968.

431. Lyons, J. Introduction to theoretical linguistics. Cambridge: Cambridge University Press, 1968.

432. Lyons, J. Semantics. Vol. 1& 2. Cambridge: Cambridge University Press, 1977.

433. Malotki, E. Hopi person deixis // Here and there. Cross-linguistic studies on deixis and demonstration. Eds: Weissenborn, J. & Klein, W. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1982. 223253.

434. Menges, К. M. Classification of the Turkic languages // Philologiae Turcicae Fundamenta 1. Eds: Deny, Jean & Gronbech, Kaare & Scheel, Helmuth & Togan, Zeki Validi. Aquis Mattiacis: Steiner, 1959. 5 -11.

435. Miller, G. A., Johnson-Laird, P. N. Language and perception. Cambridge, M. A.: Harward University Press, 1976.

436. Mosel, U. Local deixis in Tolai // Here and there. Cross-linguistic studies on deixis and demonstration. Eds: Weissenborn, J. & Klein, W. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1982. 111132.

437. Nevskaya, L Locative constructions in Shor // Abstracts. VIII. International conference on Turkish Linguistics. August 7-9, 1996. Ankara, 1996. 61.

438. Nevskaya, I. The present day attempt to restore the Social functions to the Shor language // The Sixth international conference on minority languages. Gdansk, 1996. 43.

439. Nevskaya, I. The Subject Valency of the Turkic Gerund =p // The Seventh International Conference on Turkish Linguistics. 3-6 August, 1994. Abstracts.

440. Pederson, E. Geographic and manipulating space in two Tamil linguistic systems // Spatial information theory. Eds: Frank, A. U. & Campari, I. Berlin: Springer Verlag, 1993.294-311.

441. Pederson, E. Language as context, language as means: Spatial cognition and habitual language use // Cognitive Linguistics. №6(1). 33-62.

442. Pederson, E., Danziger, E., Levinson, Kita, S., Senft, G., Wilkins, D. Semantic typology and spatial conceptualization. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 40.

443. Peters, M. S., Gool, M. von & Messing, E. A bibliography on space, deixis and related topics, with index. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 15.

444. Philologiae Turcicae Fundamenta 1. Eds: Deny, Jean & Gronbech, Kaare & Scheel, Helmuth & Togan, Zeki Validi. Aquis Mattiacis: Steiner, 1959.

445. Piaget, J., Lnhelder, B. The child's conception of space. London: Routledge & Kehan Paul, 1963.

446. Pritsak, O. Orientierung und Farbsymbolik // Sekulum. 1954. Bd. 5. № 4.

447. Pritsak, O. Das Schorische // Philologiae Turcicae Fundamenta 1. Eds: Deny, Jean & Gronbech, Kaare & Scheel, Helmuth & Togan, Zeki Validi. Aquis Mattiacis: Steiner, 1959. 630 640.

448. Radloff, W. Proben der Volksliteratur der turkischen Stdmme Sud-Sibiriens. I Teil. S.-Pb. 1866.

449. Radloff. W. Aus Sibirien. 2. Ausg. Leipzig. 1893.

450. Rank, G. Einige Bemerkungen iiber die traditionelle Solarorientierung bei den Nomadenbehausungen Asiens // Ethnos. Vol. 14. № 2-4. Stokholm, 1949.

451. Rasanen, M. Die Himmelsrihtungen in den altaischen Sprachen mit besonderer Beriicksichtung der Tiirk-Sprachen // Ural-Altaische Jahrbiicher. Vol. 36. Hf. 3-4. 1965.

452. Radloff W. W. Die jakutisce Sprache in ihrem Verhaltnisse zu den Ttirksprachen // Записки АН. Серия VIII. 1906. № 7.

453. Reference to space. Final report. Vol. IV. Eds: Becken, A., Carrol, M. & Kelly, A. Strasbourg and Heidelberg, 1988.

454. Reichenbach, H. Elements of symbolic logic. New York: Mc Millan Company, 1947.511 .Reichenbach, H. The philosophy of space and time. New York: Dover Publications, Inc., 1957.

455. Ruiter, J. P. de. The production of gesture and speech. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 33.

456. Schadlich R. Zur Syntax des Adverbials im Deutschen. Berlin, 1965.

457. Schachter P. Reference-Related and Role-Related Properties of Subjects Syntax and Semantics. Grammatical Relations. Vol. 8. Eds: // Cole P. & Saddock J. M. New Jork, San Francisco, London: Academic Press, 1977. 288290.

458. Schirokogoroff, S. M. Northern Tungus terms of orientation. RO. Vol. IV. 1926. Lwow, 1928. 167-188.

459. Senft, G. Body and mind in Trobriand Islands. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 17.

460. Senft, G. Everything we always thought we knew about space but did not bother to question. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 10.

461. Senft, G. Spatial reference in Kivilla. The Tinkertoy matching games A case study // Language and Linguistics in Melanesia. № 25, 1994.

462. Simons, B. Sprachliche Strukturen der Lokalitat im Dakota. Koln: INstitut fur Sprachwissenschaft der Universitat. (Arbeitspapier Nr. 46), 1984.

463. Sjostrom, S. Spatial relations: Towards a theory of spatial verbs, prepositions, and pronominal adverbs in Swedish. Goteborg: Dept. of linguistics, 1990.

464. Sprache und Raum. Psychologische und linguisiische Aspekte der Aneignung und Verarbeiltung von Raumlichkeit. Ein Arbeitsbuch fur das Lehren von Forschung. Ed.: Schweizer, H. Stuttgart: J. B. Metzler, 1985.

465. TaIIqwist K. Himmelsgegenden und Winden // Studia Orientalia. II. Helsinki, 1928. 103.

466. Talmy, L. How language structures space. // Spatial orientation. Theory, research, and application. Eds: Pick & Acredolo. New York & London: Plenum Press, 1983: 225-282.

467. Talmy, L. Semantics and syntax of motion // Syntax and Semantics. Vol. 4. Ed.: Kimball, J. New York: Academic Press, 1975.

468. Vater, H. Einfiihrung in die Raumlinguistik. Koln: Universitat (Kolner Linguistische Arbeiten Germanistik, 24), 1991.

469. Vendler, Z. Linguistics in Philosophy. Itlaca, New York: Cornell University Press, 1967.

470. Wasilewski, J. Space in Nomadic Cultures: A Spatial Analysis of the Mongol Yurts II Altaica Collecta. Wiesbaden, 1976.

471. Wassmann, J. Finging the right path. The route knowledge of the Yupno of Papua New Guinea. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 19.

472. Wassmann, J. Worlds in mind. The experience of an outside world in a community of the Finisterre Range of Papua New Guinea // Oceania. № 64 (2), 1993.

473. Weissenborn, J. & Klein, W. Introduction II Here and there. Cross-linguistic studies on deixis and demonstration. Eds: Weissenborn, J. & Klein, W. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins Publishing Company, 1982. 1-13.

474. Widlok, T. Topographical gossip and the indexicality of Haiom environmental knowledge. Cognitive Anthropology Research Group at the Max Planck Institute for Psycholinguistics. Working Paper 37.

475. Wierzbicka A. In search of a semantic model of time and space // Semantic primitives. Linguistische Forschungen, 22. Frankfurt: Athenaum, 1972. 616-628.

476. Wierzbicka A. Semantic primitives. Linguistische Forschungen, 22. Frankfurt: Athenaum, 1972.

477. Wierzbicka A. The Semantic Structure of Space Notions // Beitrcige zur Generativen Grammatik. Ed.: Arnim Stechow. Braunschweig 1971.

478. Wilkins, D. From part to person: Natural tendencies of semantic change and the search for cognates // The comparative method reviewed. Regularity and irregularity in language change. Eds: Durie, M. & Ross, M. Oxford University Press, 1993. 264-305.

479. Wunderlich, D. Sprache und Raum // Studium Linguistic. 1982. 12: 1-19; 13: 37-59.