автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Типология заимствованных элементов в языке белорусско-литовских летописей XV-XVI в.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Шалфеева, Екатерина Борисовна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

§ 1. Происхождение, состав и история изучения Супрасльской летописи 1Л. История создания и научного описания Супрасльской летописи.

1.2. История создания и состав протографа Супрасльской летописи.

1.3. Классификации произведений белорусско-литовского летописного комплекса. Место Супрасльской летописи в этих классификациях.

§ 2. Характеристика языкового материала Супрасльской летописи

2.1. Правомерность использования термина «западнорусское наречие». Анализ альтернативных концепций определения языка белорусско-литовских летописных произведений.

2.2. Обоснование выбора языкового материала.

2.3. Соответствие языкового материала параметрам, заданным объектом изучения.

§ 3. Характеристика теоретических концепций, положенных в основу исследования

3.1. Разработка структурно-семантической классификации заимствований

3.2. Обоснование композиционного строения работы. Соотношение терминов «заимствованная модель» и «структурное заимствование».40 Выводы.

ГЛАВА ВТОРАЯ. ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ТИПОЛОГИЯ ПРЯМЫХ ЗАИМСТВОВАНИЙ, ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ В ТЕКСТЕ СУПРАСЛЬСКОЙ ЛЕТОПИСИ

§ 1. Фонетические заимствования

1.1. Общие замечания.

1.2. Фонетические заимствования в области консонантизма.

1.3. Фонетические заимствования в области вокализма.

§ 2. Словообразовательные заимствования.

§ 3. Лексические заимствования

3.1. Общие замечания.

3.2. Характеристика заимствованных лексем общерусского комплекса языковых источников.

3.3. Характеристика заимствованных лексем локального комплекса языковых источников.

3.4 Тематическая характеристика лексических заимствований.

Выводы.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ТИПОЛОГИЯ СТРУКТУРНЫХ ЗАИМСТВОВАНИЙ, ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫХ В СУПРАСЛЬСКОЙ

ЛЕТОПИСИ

§ 1 .Общие замечания.

§ 2. Кальки

2.1. Общие замечания.

2.2. Характеристика калькированных элементов общерусского комплекса языковых источников.

2.2.1. Словообразовательные кальки.

2.2.2. Семантические кальки.

2.2.3. Фразеологические кальки.

2.3. Характеристика калькированных элементов локального комплекса языковых источников

2.3.1. Словообразовательные кальки.

2.3.2. Семантические и фразеологические кальки.

2.4. Структурно-функциональное сопоставление калькированных элементов общерусского и локального комплексов.

§ 3. Заимствованные модели

3.1. Общие замечания.

3.2. Заимствованные словообразовательные модели.

3.3.Заимствованные морфологические модели.

3.4.3аимствованные синтаксические модели.

§4. Результаты инославянского влияния в тексте.

Супрасльской летописи.

Выводы.

Введение диссертации2001 год, автореферат по филологии, Шалфеева, Екатерина Борисовна

Объект исследования, его цели и задачи. Истории развития русской диалектной системы известен пример использования одного из областных наречий в качестве официального государственного языка. Речь идет о так называемом западнорусском наречии1 и его функциях на территории Великого княжества Литовского в период с XIV по XVII вв. Данный идиом2 предоставляет широкое поле для научных исследований как в силу его политической роли в становлении литовского государства, так и благодаря его участию в процессе формирования современного белорусского языка.

В условиях некоторой изоляции от основных процессов, происходящих в общерусской языковой среде, западнорусское наречие сохраняет большое количество архаичных черт; это усиливается с присвоением ему статуса государственного языка: необходимость выработки определенных общепринятых норм, присущих государственному языку, повлекла за собой обращение к образцам древнерусской книжной традиции, элементы которой к тому времени стали постепенно устаревать и утрачиваться в общерусском языке. С этой точки зрения наречие содержит целый ряд любопытных случаев преломления древнерусской архаики на западнорусской почве. Наконец, будучи средством междиалектного и международного общения, оно отображает все многообразие влияний смежных языковых систем. В этом аспекте рассмотрения западнорусского наречия особый интерес представляют заимствования, являющиеся объектом нашего изучения. В работе, в частности, исследуется генеалогия,

1 Термин Е.Ф. Карского [71, с. 208].

Слово «идиом» употреблено здесь в том же значении, в котором его предлагает использовать А.А. Зализняк [63, с.З], то есть языковая система вообще, безотносительно ее позиции в иерархии язык - наречие - диалект - говор. Термин идиом употребляется здесь на том основании, что статус западнорусского наречия до настоящего времени является не вполне определенным в науке. Для нашей работы, однако, выяснение этого статуса не является принципиальным вопросом. Подробнее различные точки зрения относительно определения западнорусского наречия рассматриваются в первой главе. типология и особенности освоения западнорусских заимствований. В качестве материала для подобного анализа был избран текст Супрасльской летописи, представляющей собой один из наиболее ранних списков несохранившейся Белорусско-литовской летописи 1446 г.

Исследование имеет своей целью выявить и классифицировать основные виды заимствованных элементов, содержащихся в текстах ранних белорусско-литовских летописных произведений смоленского происхождения, а также определить интенсивность и своеобразие влияния того или иного иноязычного источника на формирование языковых особенностей смоленских летописных произведений XV- XVI вв.

Достижение указанной цели исследования предполагало поэтапное выполнение следующих задач: 1) выявление и регистрацию всех имеющихся в тексте заимствованных элементов, 2) разработку базовой классификации заимствований, охватывающей явления всех языковых уровней и позволяющей зафиксировать максимальное количество видов заимствованных явлений, 3) установление источников происхождения заимствований и определение их позиции в разработанной нами базовой классификации, 4) осуществление сравнительного количественного и тематического анализа общерусских заимствованных элементов и локальных иноязычных черт, являющихся отличительными особенностями смоленских летописей указанного периода.

История изучения вопроса. Актуальность темы. Вопрос о составе и происхождении заимствованных элементов в памятниках западнорусской письменности так или иначе затрагивался в связи с изучением истории белорусского языка (например, в работах «Даушя запазычанш беларускай мовы» и «Лекс1чные запазычанш у беларусскай мове XIV-XVШ ст.»1 А. Н. Булыко [1972; 1988], «Характер унешних узаимаадносщ беларускай л1тературнай мовы з шшым1 славянсюм! мовам1 у початковый перыяд яе

1 Цитаты из работ зарубежных авторов даются в диссертации в нашем переводе. фарм1ровання» А.И. Журавского и И. И. Крамко [1973] и других), в процессе общего описания белорусско-литовских и западнорусских текстов (например, в статьях Е.Ф. Карского «О языке так называемых западнорусских летописей» [1962], В.М.Тамань «Полонизмы в языке русских памятников 17 в.» [1960], А.И. Журавского «Экзотическая лексика и иноязычные вкрапления в старобелорусской письменности» [1974], В. Витковского «Ро1отуту пгесгухл^е I рогогпе 1екз1асЬ сегкгеутогшкгсЬ зрггес! XVI \vieku» [1982], в работах В.А.Чемерицкого «Белорусские летописи как памятники литературы» [1967], С.М. Яковлева «Морфологические полонизмы в языке старобелорусской письменности» [1985]) и при анализе лингвистического влияния определенного языка (или группы языков) на русский средневекового периода (к подобным исследованиям можно отнести серию публикаций Ст. Кохмана «РоЬко-гоБу) зкле копгаНу ^укохл'е \у 2акгез1е 8к>\¥шс1\уа XVII уу.» [1967], «Ро1ошгту w ¡^гуки гоБу^з^е] когезропёепср ёур1ота1усгпе] (1487-1571)» [1972], «Рокко-гс^зкзе зк^ипк! ^укохл'е оё XVI <1о XVIII XV.» [1975], работу Ф.П. Сергеева «Формирование русского дипломатического языка 11-17 вв.») [1978]1. Отдельные ссылки на материал западнорусских памятников содержатся также в монографиях, посвященных исторической грамматике и лексикологии древнерусского языка, например, в «Очерке русской исторической лексикологии» П.Я. Черных [1956], а также в соответствующем разделе «Исторической грамматике русского языка» того же автора [1962], «Исторической грамматике русского языка» В.И. Борковского и П.С. Кузнецова [1963], «Хрестоматии по истории русского языка» С.П. Обнорского и С.Г. Бархударова [1999] и других.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что большинство указанных работ касается лексических заимствований, являющихся наиболее очевидными и широко представленными свидетельствами межъязыковых

1 В этом же аспекте освещаются западнорусские заимствования в работах X. Хюттль-Ворт [178] и X. Леминга [187], А.И. Рогова [119] и В.Н. Роговой [120] о полонизмах в древнерусских текстах и Г. Томаса (201) о древнерусских заимствованиях из средневерхне- и средненижненемецкого. контактов. Такие же виды заимствований, как морфологические и синтаксические, обнаружение которых, как правило, требует отдельного, специального изучения, остаются за пределами рассмотрения исследователей. Полный анализ заимствованных явлений, включающих элементы всех языковых уровней, вероятно, был значительно затруднен из-за отсутствия единой концепции объема заимствованного материала1 и, следовательно, в силу отсутствия единой классификации заимствований, объединяющей в себе все возможные проявления данного феномена. Безусловно, немало работ, посвященных заимствованиям в конкретных текстах, как, например, работы Е.Ф. Карского, в которых рассматривались иноязычные элементы, принадлежащие различным языковым уровням, однако подобное рассмотрение носило, как правило, несколько общий, обзорный характер и не раскрывало системных взаимосвязей видов заимствованных явлений.

Необходимо также отметить достаточно редкие случаи обращения к смоленскому материалу в процессе анализа западнорусских языковых особенностей, и в частности заимствований. Смоленская летописная литература XV - начала XVI вв. мало затрагивалась исследователями белорусского и литовского летописания, возможно, из-за ее традиционной принадлежности к общерусской летописной традиции. Смоленские памятники указанного периода также представляли небольшой интерес для изучения особенностей западнорусского наречия, достигшего своего расцвета несколько позже.

Указанные выше обстоятельства являлись основными причинами наименее активного привлечения смоленского летописного материала XV -начала XVI вв. в процесс изучения отличительных черт западнорусского наречия и предпочтения ему материала более поздних произведений, имеющих западнобелорусское, литовское или польское происхождение.

1 Так, например, до настоящего времени не вполне четко определена позиция кальки по отношению к заимствованиям [6, с. 159]

Таким образом, восточный вариант западнорусского наречия оставался практически за пределами внимания исследователей, что делало неполным представление о западнорусском наречии как таковом.

Одним из наиболее значимых летописных произведений, написанных в Смоленске в рамках указанного периода, безусловно, являлась Белорусско-литовская летопись 1446 г., созданная под руководством епископа Герасима - весьма влиятельной в то время политической фигуры. Не сохранившаяся до наших дней летопись послужила протографом или была в той или иной мере использована при создании целого ряда произведений белорусско-литовского комплекса. В качестве наиболее полного и точного списка Белорусско-литовской летописи признана Супрасльская летопись. Как и большинство смоленских летописных произведений того времени, Супрасльская летопись в языковом плане оставалась малоизученной. Нам не известны какие-либо отдельные исследования, посвященные языку данного памятника. Его материал привлекался преимущественно в качестве вспомогательного в процессе исследования более поздних белорусско-литовских летописей1.

Актуальность настоящей работы, таким образом, определяется, во-первых, необходимостью глубокого изучения восточного варианта западнорусского наречия, во-вторых, малоизученностью языковых особенностей Супрасльской летописи, в наибольшей мере отражающей язык Белорусско-литовской летописи 1446 г., и, в-третьих, отсутствием полной характеристики заимствованных элементов западнорусского наречия, охватывающей явления всех языковых уровней. Анализ заимствований Супрасльской летописи может положить начало поэтапному решению всех трех перечисленных выше проблем.

Методология работы. Типологический анализ иноязычных единиц

1 В этом качестве текст Супрасльской летописи использовался в работах С.М. Яковлева [154] и М. Ючаса [181].

Супрасльской летописи осуществлялся в соответствии со структурно-семантическим принципом, выступающим в качестве основного в данной работе. Подобный подход позволил не только определить объем понятия заимствованного материала, выявить и структурировать заимствованные элементы всех языковых уровней, но и классифицировать их в зависимости от способа и степени полноты передачи внутренней формы иноязычной единицы.

В соответствии с указанным принципом в процессе работы была разработана классификация заимствованных единиц, отразившая общую типологическую картину иноязычного материала и послужившая основой структурной организации данного исследования. Разграничение заимствованного материала ни прямые заимствования и заимствованные модели, представленное в классификации, отражено в композиционном построении диссертации, рассматривающей соответствующие явления языка Супрасльской летописи в двух отдельных главах.

Основные методы анализа заимствованных единиц - сравнительно-исторический и синхронно-сопоставительный1. Последний применялся главным образом при рассмотрении явлений, отмеченных в общерусских фрагментах памятника, для выявления собственно западнорусских заимствованных элементов. В качестве материала для сопоставления использовались общерусские летописи, являющиеся, по мнению исследователей, наиболее близкими Супрасльской в генеалогическом плане. К ним, в частности, относятся Новгородская IV, Софийская I и Троицкая.2 Процесс изучения заимствований включал историю их происхождения и проникновения в текст, выявление их структурных, тематических особенностей и количественных показателей.

В рамках лексического вида было также представлено процентное

1 Или «сравнительно-сопоставительный», сущность которого заключается в «.конфронтационном сопоставлении явлений двух или более языков в синхронном аспекте и выявлении, таким образом, общих и отличительных черт языковых систем» [39, с. 16]

2 Далее в работе при цитировании отрывков из указанных памятников будут использованы следующие сокращения: Н.1У (Новгородская IV летопись), С. 1 (Софийская I летопись) и Тр. (Троицкая летопись). содержание заимствованных элементов каждого отдельного языкового источника. Эти данные отражены в таблице на странице 73 настоящей работы с целью более наглядной демонстрации соотношения языковых источников в процессе формирования текстового материала. При этом из общего количества заимствований в пределах одного языкового источника отдельно было приведено процентное содержание ономастической лексики. Принимая во внимание факт наиболее легкого усвоения ономастических единиц и их относительной семантической узости, мы были склонны отнести данную группу лексических заимствований к разряду минимально значимых с функциональной точки зрения. В тех случаях, когда в рамках определенного иноязычного источника ономастическая лексика составляла более половины от общего количества заимствований, с нашей точки зрения, можно было судить о сравнительно небольшой роли данного языка в процессе формирования западнорусской лексики. Данное мнение, однако, не претендует на абсолютное утверждение, так как язык Супрасльской летописи смог лишь в определенной мере зафиксировать особенности западнорусского наречия в силу территориального разнообразия источников протографа, отражающего областные особенности многих земель, а также в силу ограниченного отрезка времени, в рамках которого создавался текст.

В процессе анализа структурных заимствований, в частности заимствованных моделей, отдельное внимание уделялось степени их адаптации к системе языка-рецепиента и связанной с этим продуктивности. Выводы о продуктивности модели основывались на количестве примеров, образованных по данной модели, в тексте памятника. Следует, однако, еще раз подчеркнуть тот факт, что подобные выводы не могут автоматически быть перенесены на все западнорусское наречие; они являются справедливыми лишь в отношении его частного образца, Супрасльской летописи, а также, по нашему предположению, в отношении Белорусско-литовской летописи 1446 г.

Теоретическая значимость работы. В работе изложен новый взгляд на пути решения таких теоретических вопросов, как структура и объем заимствованного материала, типология калькированных единиц и их позиция в общей системе заимствований, природа явления иноязычного влияния и его принципиальные отличия от явлений иноязычного заимствования.

Анализ отдельных видов заимствований позволил выявить источник и динамику развития ряда диалектных черт, характерных для современных смоленских говоров.

Практическая значимость результатов исследования. Полученные в результате исследования данные в дальнейшем могут быть использованы при уточнении и составлении исторических лексикографических изданий, подготовке учебных пособий, главным образом разделов, посвященных исторической диалектологии и лексикологии; отдельные теоретические разработки, в частности концепция типологии заимствований, могут быть учтены исследователями явлений в области систематики языка.

Научная новизна работы. Отсутствие полной классификации заимствований, охватывающей все возможные проявления данного явления, является причиной неполного анализа заимствованных пластов как в синхронном, так и в диахронном аспектах. В качестве одного из возможных вариантов искомой классификации в нашей работе была предложена структурно-семантическая классификация заимствованных элементов. Разработка и применение ее в работе в качестве базовой позволили в равной степени осветить заимствованные явления, лежащие на поверхности языка, и элементы иноязычных систем, вскрываемые на глубинных языковых уровнях. В подобном, структурно-семантическом, подходе к историческому анализу заимствований, а также в использовании разработанной классификации заимствованного материала в наиболее полном объеме заключается научная новизна работы.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. Изолированность Смоленского княжества от великорусских территорий в Х1У-ХУ1 вв. послужила, с одной стороны, мощным толчком для активизации и развития местных языковых особенностей, которые складывались из исконных, западнокривичских, черт и заимствованных элементов, источниками которых служили языки граничащих с литовским государством или входивших в его состав земель. С другой стороны, ослабление связи смоленских говоров с русской языковой средой привело к сохранению и накоплению целого ряда древнерусских грамматических и лексических архаизмов, от употребления которых русский язык того периода уже отказался. Поддержание устаревших форм особенно ярко проявилось в летописном языке: обладавший государственным статусом летописный язык белорусско-литовских, и в частности смоленских, памятников во многом ориентировался на древнерусские книжные традиции. Таким образом, сочетание древнего кривичского наследия со спецификой заимствованного материала и древнерусской архаикой составили отличительную особенность языка смоленских летописных произведений ХУ-ХУ1 вв.

2. Данная особенность проявляется на всех языковых уровнях, от фонетического до синтаксического, и свидетельствует о тенденции к самостоятельному развитию государственного языка Великого княжества Литовского в указанный период. В этом процессе особая роль принадлежала местным заимствованиям, выполнявшим активную генерирующую функцию при формировании новых грамматических категорий, пополнении лексического фонда, а также обновлении словообразовательных и стилистических средств данного идиома.

3. Самый жанр летописи, несмотря на стремление писцов к сохранению древнерусских жанровых канонов, на территории Великого княжества Литовского претерпевает определенные изменения под влиянием западнославянской литературы. Эти изменения нашли свое яркое выражение

13 и в языке белорусско-литовских летописных произведений, в частности в форме определенных стилистически маркированных лексем и морфолого-синтаксических конструкций, заимствованных из польского и чешского языков.

Апробация результатов работы. Результаты исследования были апробированы на заседаниях кафедры древних языков Новосибирского государственного университета (1998, 1999, 2000 гг.), на XXXV и XXXVII международных научных студенческих конференциях Новосибирского государственного университета «Студент и научно-технический прогресс» (1997 и 1999 гг.), на международном научном конгрессе «Жизненные силы славянства на стыке веков и мировоззрений» (Барнаул, 2000 г.)

Структура диссе^рации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы, списка принятых в работе сокращений и двух приложений. Приложение № 1 представляет собой перечень лексических заимствований, зарегистрированных в тексте Супрасльской летописи, с указаниями источников заимствований, этимологией и ссылками на лексикографические издания, предоставившие этимологические данные. Приложение № 2 содержит карту, отражающую геополитическое положение Смоленского княжества в Х1У-ХУ1 вв.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Типология заимствованных элементов в языке белорусско-литовских летописей XV-XVI в."

ВЫВОДЫ

1. Структурный тип заимствования нашел свое отражение в тексте памятника в наиболее полном виде и был представлен всеми соответствующими видами, обозначенными в рамках базовой структурно-семантической классификации. В ряду калькированных явлений были отмечены полные и неполные, точные и неточные словообразовательные кальки, а также кальки фразеологические и семантические. Среди заимствованных моделей присутствуют словообразовательный, морфологический и синтаксический виды.

Наиболее представительным видом структурных заимствований в тексте Супрасльской летописи выступает словообразовательная калька (32 единицы). Обращает на себя внимание большое количество конструкций, отражающих общую тенденцию к утрате возвратным показателем -ся его транзитивной характеристики, что характерно для литовского и отчасти польского грамматического строя (общее количество примеров, отражающих описанную тенденцию, - 22).

2. Калькированные единицы, общее количество которых составило 44, распределились следующим образом: в рамках общерусского источникового комплекса заметно преобладание словообразовательных калек (30 единиц, 29 из которых калькируют древнегреческие и одна - скандинавский инвариант). Фразеологические и семантические кальки представлены тремя единицами в каждом случае. В пределах локального комплекса обнаружено лишь восемь калькированных единиц, пять из которых приходится на фразеологический, три - на словообразовательный и одна - на семантический виды. Материалом для калькирования послужили польские инварианты, часть которых, в свою очередь, представляет собой заимствования из средневерхненемецкого и чешского языков.

Общерусский комплекс калькированных единиц на 80,5% состоит из словообразовательных и на 19,5% - из фразеологических и семантических калек, тогда как в рамках локального комплекса это соотношение составило 37,5% и 65,5% соответственно.

Подобное распределение единиц закономерно, если учесть условия межъязыковых контактов, в которых происходил процесс калькирования. Так, словообразовательные кальки, как правило, являются результатом обращения к письменным иноязычным текстам, тогда как устные контакты способствуют возникновению фразеологических и семантических калек (или калек народных, как их определял Б. Унбегаун). Однако здесь следует сделать небольшое дополнение в отношении контактов близкородственных языков. Количественный разрыв между словообразовательными и «народными» кальками в этом случае может быть неявным. Это объясняется тем, что в ряде случаев структура иноязычного слова является настолько «прозрачной» для носителя языка-рецепиента, что процесс словообразовательного калькирования может приобретать массовый характер. Примером тому служит польский язык, заимствовавший таким образом значительное количество старочешских слов.

3. Яркой чертой языка Супрасльской летописи являются обороты с постпозиционными распространенными причастиями настоящего времени, заимствованными, по нашему мнению, из текстов чешских гуситов и восходящих к латинским подобным конструкциям (всего отмечено 18 случаев употребления модели, сконцентрированных в рамках небольшого отрывка «Похвалы князю Витовту»).

Как показывает анализ структурных заимствований, текст памятника содержит свидетельства использования еще нескольких видов моделей, восходящих к латинским инвариантам. К ним относится употребление оборота шАпШуш ргаезепйБ разят, заимствованного посредством польского языка, а также 10 бессубъектных конструкций с причастиями на -но, и -то или возвратными глаголами. Воздействие польских бессубъектных конструкций на язык памятника проявилось не столько в самом факте их употребления, сколько в предпочтении их в ряде случаев двусоставным предложениям (это становится очевидным при сопоставлении фрагментов памятника с соответствующими отрывками новгородских летописей). Подобное отражение элементов латинской языковой структуры на восточнославянской почве является одной из наиболее ярких отличительных черт западнорусского наречия.

4. Влияние собственно польского морфологического строя проявилось в отдельных случаях употребления полных форм притяжательных прилагательных (всего отмечено 6 подобных примеров), что также может

164 рассматриваться как исключительно западнорусская черта. Анализ различных фрагментов текста памятника помогает с относительной точностью установить время появления данной особенности в западнорусском наречии. Им можно считать XV век, вероятнее всего, вторую его половину.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Заимствованный материал Супрасльской летописи представляет собой своеобразную компиляцию так называемого общерусского комплекса иноязычных элементов, присущих древнерусским книжным текстам, и комплекса заимствований, перешедших в язык летописи из пограничных языковых систем, условно названного нами локальным комплексом. Последний составляет индивидуальную особенность этого белорусско-литовского литературного произведения, что выявилось, в частности, в результате сопоставления текста памятника с текстами общерусских летописей, наиболее близких ему в генеалогическом плане.

На основании предложенной структурно-семантической классификации заимствованных элементов были выявлены следующие виды заимствований: фонетические, словообразовательные и лексические, которые относятся к типу прямых заимствований, а также словообразовательные кальки, заимствованные словообразовательные модели, заимствованные морфологические модели и заимствованные синтаксические модели, входящие в структурный тип заимствованных единиц.

Наиболее широко в тексте летописи представлены прямые заимствования, среди которых особенно многочисленными и разнообразными являются фонетические и лексические виды. Примечательно, что в составе фонетических элементов отмечается смешение малопольских и мазовецких диалектных черт (с преобладанием последних), что, по нашему мнению, связано с большой протяженностью границ Литовского государства с Королевством польским; при этом, если южные и юго-западные районы граничили в основном с малопольскими землями, то центральные, северные и северо-западные территории были подвержены заметному мазовецкому влиянию. Мазовецкие языковые элементы имели несколько большее распространение также в связи с большим количеством переселенцев из Мазовшья, осевших в Жемайтии.

В тексте летописи отмечено некоторое сходство его отдельных фонетических особенностей с западнославянскими (ляшескими) чертами и звуковыми диалектными признаками, некогда объединявшими смоленских, полоцких и псковских кривичей, а также новгородских словен. В результате лингвистического анализа в ряде случаев удалось четко отграничить явления, заимствованные из западнославянских языков, от возможных исконных черт, внешне, однако, достаточно сходных с западнославянскими. Так, на основе сопоставления сходных кривичско-словенских и ляшеских фонетических явлений было установлено западнославянское происхождение суженного [о], среднего [1], а также позиционного чередования [1]/[Г]/[и] в языке Супрасльской летописи. Однако в остальных отмеченных нами фонетических явлениях, следует, на наш взгляд, усматривать и возможное наложение западнославянских особенностей на уже имевшиеся в смоленских говорах сходные кривичско-словенские фонетические черты.

Основным источником фонетических заимствований в языке Супрасльской летописи послужил польский язык; в тексте также наблюдаются отдельные фонетические литуавизмы и чехизмы.

В процессе анализа определились источники заимствований, игравших наиболее активную роль в процессе формирования западнорусского лексического фонда, а именно: языки древнегреческий (в рамках общерусского комплекса) и польский (в пределах локального). Оба языка предоставили наибольшее количество исконных единиц, при этом и древнегреческий, и польский языки являлись наиболее активными проводниками иноязычных элементов. Влияние балтийских языков в тексте памятника проявилось главным образом в области фонетики и морфологии. Представление лексических балтизмов в Супраслской летописи ограничено ономастической сферой.

Наибольшей широтой тематического спектра отличаются выявленные в тексте полонизмы. В их составе значительную долю составили исконные заимствования из старочешского, а также старочешские кальки с немецкого и латинского. Тематическую специализацию грецизмов составляет главным образом область религиозно-культовая.

Вовлечение ресурсов как локального, так и архаичного комплексов в процесс формирования западнорусского наречия является причиной появления в нем заимствований-дублетов, восходящих к единому источнику, однако перешедших в данный идиом разными путями. Об этом, в частности, свидетельствуют и определенные внешние следы, оставленные языками-посредниками. В тексте анализируемой летописи подобные случаи встречаются не часто, однако само их присутствие является наглядным примером одинаково сильного древнерусского и западнославянского воздействия на западнорусские говоры (в качестве примеров подобных дублетов в работе, в частности, упоминались формы лрцикнскупъ и архнепнскспъ, восходящие к греческому архгетиокотсод).

В рамках структурных заимствований доминирующая роль принадлежит польским и старочешским элементам. Исключение составляют лишь словообразовательные кальки, многие из которых имеют древнегреческое происхождение. В процессе анализа структурных (главным образом словообразовательных) заимствований были отмечены случаи, по своей природе аналогичные только что описанным: возникновению дублетов. Это явление иллюстрируют такие параллельные образования, как кровопролнтелн и кровнпролнтелн, восходящие, однако, к различным источникам: греческому^щат-8к%т>саа и немецкому Blutvergießen.

Морфологические и синтаксические заимствования - явления гораздо более редкие по сравнению с фонетическими, словообразовательными и лексическими. Высокий уровень абстракции данных заимствованных единиц объясняет их представление в языке-рецепиенте лишь одним, структурным, типом, равно как низкий уровень абстракции фонетических заимствований удерживает их лишь в рамках типа прямых заимствований.

Наиболее легким усвоением и длительным сохранением в воспринимающем их языке, естественным образом, отличаются те структурные заимствования, которые не вносят существенного изменения в грамматический строй языка-рецепиента, а опираются на какие-либо уже имеющиеся в нем грамматические средства, зачастую обогащая их. Именно поэтому заимствования, переходящие непосредственно из близкородственных языков, имеют наибольшие шансы на успешную адаптацию. Как пример этому можно привести активизацию форманта —ся для построения оборотов со значением действия в интересах субъекта, а также для расширения сферы употребления безличных конструкций. Таким образом, функции постфикса —ся были лишь несколько расширены и модифицированы, но не изменены кардинально. И, вероятно, это объясняет сохранение данной польско-литовской черты до настоящего времени в некоторых пограничных белорусских говорах.

Отмеченная в тексте летописи модель причастного оборота, проделавшего долгий путь из латинского через немецкий, старочешский и, возможно, польский, напротив, не завоевала устойчивых позиций в западнорусской языковой системе. Ее полная, грамматически последовательная адаптация была значительно затруднена несоответствием иноязычной природы конструкции традициям воспринимавшей ее языковой системы. Присущее славянскому грамматическому строю предпочтение описательных конструкций распространенным причастным оборотам явилось препятствием на пути органичного усвоения латинской модели; примечательно, что в современном белорусском языке причастные и деепричастные обороты практически не используются даже в письменной речи.

В процессе изучения заимствованных элементов выявилась необходимость определить и отделить от собственного объекта нашего исследования такое явление, как иноязычное влияние. Разграничение результатов заимствования и влияния сопряжено с определенными сложностями и подчас становится невозможным из-за отсутствия необходимых убедительных исторических сведений. Однако это явление, безусловно, заслуживает не менее пристального изучения, чем явление заимствования, и оно не было рассмотрено в нашей работе более детально именно потому, что должно стать объектом отдельного исследования. Следует, однако, отметить, что отдельные аспекты данной проблемы являются уже достаточно разработанными, в частности, в области фонетики и морфологии.

В связи с затронутой проблемой следует изложить некоторые наблюдения относительно общего характера влияния близкородственных языков в языке Супрасльской летописи, сделанные в процессе изучения языка памятника. Эти наблюдения могут быть отнесены и к современному белорусскому языку, а также учтены при попытке объяснения некоторых особенностей современного белорусского языка в ряду языков славянской группы. В анализируемом тексте было обнаружено большое количество архаичных черт. Часть из них в предыдущих работах приписывалась «старинам» (то есть древнерусским рудиментам) или полонизмам, часть -результату ориентации на древнерусские книжные традиции в период существования наречия в качестве государственного языка. Мы предполагаем, что указанные архаичные черты были лишь восстановлены в наречии под влиянием близкородственных славянских языков, где сохранились отдельные древние языковые особенности, принадлежащие общеславянскому фонду.

Древние белорусские говоры сохранили и аккумулировали значительную часть архаичных общеславянских черт в силу целого ряда сложившихся обстоятельств, как-то: а) относительной удаленности от центров развития древнерусского языка, б) тесных и продолжительных контактов с инославянскими племенами, а также балтийскими племенами, предположительно некогда входившими в балто-славянскую общность и в) в силу политической изолированности западной ветви древнерусских говоров и ориентации на древнерусские языковые клише. К явлениям, представляющим собой следы устаревших языковых систем, можно отнести элемент -ов- в формах дательного падежа единственного числа и именительного падежа множественного числа существительных мужского рода, сохранение результатов второй палатализации в основах на заднеязычные, наличие форм давнопрошедшего времени и атематического древнего склонения, частичного сохранения вокатива и конструкций «дательный самостоятельный» и некоторые другие. Таким образом, в результате анализа языкового материала Супрасльской летописи выявилась и нашла свое предположительное объяснение одна из основных черт западной ветви древнерусского языка - высокая степень архаизации.

Вероятно, этим же можно объяснить большое количество архаичных черт и в современном белорусском языке, сохранившем практически все перечисленные выше явления в том или ином виде и несколько адаптировавшем некоторые из них к современному своему строю. Иллюстрацией подобного переосмысления устаревшего явления может служить оборот «дательный самостоятельный», используемый в некоторых белорусских диалектах со времени распространения этой конструкции в произведениях древнерусской литературы. Примечательно, что «дательный самостоятельный» сохранился именно в диалектах в виде особого деепричастного оборота, описывающего одновременное действие двух субъектов. Как известно, в литературном языке подобные конструкции недопустимы.

Основные черты заимствованного материала Супрасльской летописи, выявленные в процессе лингвистического анализа памятника, представлены ниже.

1. Соотношение заимствованных элементов источников традиционных древнерусских заимствований и единиц локального источникового комплекса может быть выражено соотношением 2:1 (217:104). Однако тематический анализ лексических заимствований выявил тенденцию к установлению доминирующей роли западнославянской базы в формировании государственного языка Великого княжества Литовского.

2. В области морфологии и отчасти синтаксиса заметно влияние чешских и польских книжных клише, выступающих в тексте летописи своеобразными стилистическими маркерами. Примечательно, что большая часть подобных конструкций своими корнями восходит к латинскому языку. С этой точки зрения западнорусское наречие является уникальным примером отражения элементов латинского морфологического строя на восточнославянской почве.

3. Взаимодействие элементов архаичного и локального комплексов языковых источников приводит к таким процессам, как появление дублетных форм, функциональной специализации значений, возрождению под воздействием инославянских языков отдельных архаических черт, вышедших к тому времени из употребления в великорусском языке.

Безусловно, отмеченные языковые особенности могут считаться справедливыми лишь в отношении проанализированного текста. Однако мы не исключаем возможности распространения данных выводов на заимствованный материал наиболее близких Супрасльской летописи памятников белорусско-литовского летописания, а именно - Никифорове кой и Слуцкой летописей. Учитывая наибольшую полноту Супрасльской летописи как одного из древнейших списков несохранившейся Белорусско-литовской летописи 1446г., мы также считаем возможным на основании осуществленного анализа делать определенные заключения о характере заимствованного материала и этого не дошедшего до наших дней памятника белорусско-литовской литературы. С этой точки зрения данные о заимствованной базе Белорусско-литовской летописи 1446 г. могут послужить первым шагом в процессе воспроизведения общей картины языка протографа всех известных в настоящее время списков.

Список научной литературыШалфеева, Екатерина Борисовна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Лексикографические издания

2. Вейсман А.Д. Греческо-русский словарь /- репр. 5-го изд., 1899.- М.: ГЛК, 1991.

3. Горбачевич H.A. Словарь древнего актового языка Северо-Западного края и Царства Польского. Вильна: Типогр. А.И. Зака, 1874.

4. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4-х т. 6-е изд. Отпеч. со 2-го изд-я 1880-1882 гг.- М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1955. T.IV.

5. Древнетюркский словарь, ок. 20 ООО слов / Под ред. В.М. Неделяева -Л.: Наука, 1969.

6. Лезина И.Н., Суперанская A.B. Ономастика: Словарь-справочник тюркских родоплеменных названий. М.: Наука, 1994.

7. Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В.Н. Ярцевой. М.: Сов. энциклопедия, 1990.

8. Павлович А.И Чешско-русский словарь, ок. 52 ООО слов / С прим. А.Г. Широковой 4-е изд-е, стереот. - М: Русский язык, 1976.

9. Петровский H.A. Словарь русских личных имен (ок. 2600 имен). М.: Сов. энциклопедия, 1966.

10. Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка: В 2-х т. М: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1959.

11. Русско-белорусский словарь: В 2-х т., более 108 000 слов. 2-е изд. перераб. и доп. - Минск: Изд-во Белорусская энциклопедия им. П. Бровки, 1982.

12. П.Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские основы на букву «Б».- М: Наука, 1978.

13. Словарь русского языка XI-XVII вв. / Под ред. Р.И. Аванесова и др.,-М.: Наука, 1975. Вып. 4.

14. Словарь русского языка XVIII в. / Под ред. Ю. С. Сорокина и др.- Л.: Наука, 1984,-вып. 21.

15. Справочник личных имен народов РСФСР. 2-е изд., перераб. и доп. -М.: Русский язык, 1974.

16. Срезневский И.И. Матер1алы для словаря древне-русскаго языка по письменнымъ памятникамъ. Трудъ И.И. Срезневскаго: В 3-х т. Graz: Akademische druck.- u. Verlagsanstalt, 1955.

17. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка: В 4-х т. / Репр. изд. -М.: Книга, 1989.

18. Стыпула Р., Ковалева Г. Польско-русский словарь / Ок. 35 000 слов. -2-е изд. стереот. М.: Русский язык; Варшава: изд-во Вед за повшехна,1976.

19. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4-х т. / Пер. с немецкого и дополнения О.Н. Трубачева; под ред. и с предисл. Б.А. Ларина. -М: Прогресс, 1964.

20. Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: 13560 слов: В 2-х т.- М: Русский язык, 1993.

21. Шипова E.H. Словарь тюркизмов в русском языке, ок. 2000 слов. -Алма-Ата: Наука, отделение КазССР, 1976.

22. Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд /Под ред. О.Н. Трубачева- М.: Наука, 1974.- вып.1, 5, 7.22.0рфограф1чни словнш староукрашськой мови XIV-XY ст.: В 2-х т. -Кшв: Наукова думка, 1977.

23. Этымалапчны слоушк беларускай мовы. Мшск: Навука i тэхшка, 1978-1990.-Вып. 1- 6.

24. Brückner А. Slownik etymologyczny j^zyka polskiego 3 wyd. -Warszawa: Wiedza powszechna, 1974.

25. Cesko-rusky slovnik / Pod vedeniem K. Horalka, B. Ilka, L. Kopeckeho.-Praha: Stät. ped. nakl., 1958.

26. Grimm J., W. Deutsches Wörterbuch: Bd. 1-16.- Leipzig: Verlag von S.Hirzel, 1877.-Bd. 4:2.

27. Hoffmann J.B. Etymologisches Wörterbuch des Griechischen.- München, 1949.

28. Holub J., S. Layer Strucny etymologicky slovnik jezyka ceskeho. Se zvlästnim zretelem k slovüm kultumim a cizim, Praha: Stät.ped.nakl., 1967.

29. Lexer Matthias Mittelhochdeutsches Taschenwörterbuch /2. Nachdr. der 3.Aufl. von 1885.- Stuttgart: Wissenschaftlische Verlagsgesellschaft, 1992.

30. A lexicon of Greek personal names: Vol. 1-2 /Ed. by P.M. Fräser.- Oxford: Clarendon Press, 1987-1997.

31. Slovnik jazyka staroslavenskego: Cc. 1-2.- Nakladatelstvi ceskoslovenske akademie ved. Lexicon Linguae Palaeoslovenicae. Praha, 1956.

32. Slovnik starocesky. Pracovni zäsady a ukäzky hesel. Ustav pro jazyk ceskyV

33. Praha: Ceskoslovenska akademiä ved, 1956.

34. Slownik polniczyzny XVI wieku.— Wroctaw Warszawa - Krakow, 1966.

35. Skorupka St. Slownik frazeologiczny jazyka polskiego: w 2 t. — 2 wyd.-Warszawa: Wiedza powszechna, 1974, T.I.

36. Walde A. Vergleichendes Worterbuch der indo-germanischen Sprachen: 2 Bd. Berlin, Leipzig: Walterde Gruyter & Co, 1930. Bd. 1.1. Научная литература

37. Аванесов Р.И. Очерки русской диалектологии: В 2-х ч. М.: Учпедгиз, 1949. - Ч .1. - С.9, 35, 63, 77, 136, 166-168.

38. Ананьева Н.Е. История и диалектология польского языка. М.: Изд-во МГУ, 1994.-С. 26,81, 103-109, 150, 151,202,203,229, 230,286.

39. Багмут А. И. Чешский и словацкий в истории русского и украинского языкознания: Автореферат, дис.-.канд. филол.наук.- Киев: Изд-во АН УССР, 1953.-С.З

40. Барнет Вл. К проблеме языковой эквивалентности при сравнении // Сопоставительное изучение русского языка с чешским и другими славянскими языками. М.: Изд-во МГУ, 1983. - С. 16, 17.

41. Баскаков H.A. Имена половцев и названия половецких племен в русских летописях // Тюркская ономастика.- Алма-Ата: Наука, отделение КазССР, 1984. С. 48-50.

42. Бас каков H.A. Русские фамилии тюркского происхождения // Тюркизмы в восточнославянских языках.- М.: Наука, 1979. С.249, 278.

43. Белорусско-литовская летопись 1446 г.: Франциск Скорина. Энциклопедический справочник. Минск: Белорусская советская энциклопедия им. П. Бровки, 1990. - С.253 - 254.

44. Бернштейн С.Б. Очерки сравнительной грамматики славянских языков.- М.: Изд-во АН СССР, 1961.- 350 с.

45. Бодуэн де Куртенэ И.А. О смешанном характере всех языков // Избранные труды по общему языкознанию: В 2-х т. М.: Изд-во АН СССР, 1963. - T.I. - С. 362-373.

46. Борковский В.И. Кузнецов П.С. Историческая грамматика русского языка. М.: Наука, 1963. - С. 334, 335, 446, 450.

47. Булахов М.Г. К характеристике словообразовательных типов наречий в старобелорусском письменном языке //Вопросы исторической лексикологии и лексикографии восточнославянских языков. — М.: Наука, 1974. С. 312-319.

48. Верещагин Е.М. Гебраизмы, опосредованные греческим языком, в переводах первоучителей славян Кирилла и Мефодия // XII Международный съезд славистов. Славянское языкознание: Доклады российской делегации. Краков. 1998. М.: Наука, 1998. - С. 148-167.

49. Верещагин Е.М. Из истории возникновения первого литературного языка славян: Варьирование средств выражения в переводческой технике Кирилла и Мефодия. М.: Изд-во МГУ, 1972. - С.3, 32-118.

50. Верещагин Е.М. Из истории возникновения первого литературного языка славян: Переводческая техника Кирилла и Мефодия. М.: Изд-во МГУ, 1971. С.45-47.

51. Берниковская Т.В. Судьба дательного падежа в польском языке // Славяноведение. М: Наука, 2000. - № 1.- С. 98.

52. Виноградов В.В. Орфография и язык «Жития Саввы Освященного» по рукописи XIII в. // Памятник древнерусской письменности. М.: Наука, 1968.- С.145.

53. Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII-XIX вв.- Leiden: E.I. Brill, printed in Netherlands, 1950. C.24.

54. Волк-Левонович И. Еще раз о «ляшеских» чертах в белорусской фонетике // Slavia. 1930. Кн. 3; Т. IX, - С. 500-523.

55. Гринблат М.Я. Белорусы. Минск: Наука и техника, 1968. - С. 121133, 146,147.

56. Грушевский М.С. Похвала великому князю Витовту/Записки научного общества им. Т.Г. Шевченко. Львов, 1895. - Т.8. - С. 14.

57. Ефремов Л.П. Основы теории лексического калькирования: Учебное пособие.-Алма-Ата: КазГУ, 1974. С. 103, 104, 105.

58. Живов В.М. Автономность письменного узуса и проблема преемственности в восточнославянской средневековой письменности // XII Международный съезд славистов. Славянское языкознание: Доклады российской делегации. Краков. 1998. -М.: Наука, 1998. С. 212-247.

59. Журавский А.И. Экзотическая лексика и иноязычные вкрапления в старобелорусской письменности // Вопросы исторической лексикологии и лексикографии восточнославянских языков. М.: Наука, 1974. - С. 138-144.

60. Заимствованная лексика: Франциск Скорина. Энциклопедический справочник.- Минск: Белорусская советская энциклопедия им. П.

61. Бровки, 1990.- С. 328-330.

62. Зализняк A.A. Древненовгородский диалект /Ин-т славяноведения и балканистики РАН. М.: Школа «ЯРК», 1995. - С. 3, 36-45.

63. Иванов В.В. Историческая грамматика русского языка.- М.: Просвещение, 1964. С.222, 227.

64. Ильенко В.В. Диалектная лексика в языке общерусских летописных сводов XV-XVII вв.: Автореферат, дисс.-.канд.филол. наук / ЛГПУ им. А.И. Герцена: Л., 1962. С.7.

65. Исаченко A.B. Рецензия. // Russian Linguistics.- October / December, 1977 Vol.3; Nos. 3, 4; P. 318-320. - (review) / Рец. на кн.: Kochman St. Polsko-rosyjskie stosunkijezykowe od XVI do XylH w., - Opole, 1975. -154 s.

66. Историческая грамматика русского языка. Синтаксис. Простое предложение / Под. ред. В.И. Борковского,- М.: Наука, 1978. С. 125127.

67. История СССР : В 2-х т. Т 1: Приложения: карты; масштаб 1:300,- М.: Мысль, 1964г. Карты № 8, 9. 1: 10 000 000.

68. Каринский Н.М. Очерки из истории псковской письменности и языка. 4.1: Исследование языка Псковского Шестоднева 1374г. С тремя автотипическими снимками. Петроград.: Сенатская типография, 1916. - С. 36,37.

69. Карский Е.Ф. Белорусы: В 4-х т.; Т.1: Введение в изучение языка и народной словесности. С приложением двух карт. Варшава: Типография Варшавского Учебного Округа, 1903. - С. 198.

70. Карский Е.Ф. Труды по белорусскому и другим славянским языкам.-М.: Изд-во АН СССР, 1962. С. 194, 208, 224, 225, 243, 246, 247, 255, 262, 336, 390,398,471.

71. Касаткин Л.Л. О фонеме /у/ в севернорусских говорах в связи с историей произношения j. в имени Олья (Ольга) // Очерки по фонетике севернорусских говоров.- М.: Наука, 1967. С. 186-190.

72. Касаткин Л.Л. Современная русская диалектная и литературная фонетика как источник для истории русского языка. M.: Studia Philologica «Наука» - Школа «ЯРК», 1999 - С. 191, 245, 268, 269, 291, 322-325.

73. Квачек В.Е. История образования фонематических паралекс и их функционирование в условиях близкородственного двуязычия: Автореферат, дис.-.канд.филол. наук.- Минск: БГУ, 1989. С.8.

74. Колесов В.В. К исторической фонетике новгородских говоров, /о/ закрытое, «новый» б и цоканье в новгородских рукописях XI-XVI вв.: Автореферат.дисс.-.канд.филол.н. Л.: ЛГУ, 1962. -18 с.

75. Копыленко М.М. Опыт исследования идиоматических отношениймежду греческим, старославянским и готским языками // Типология и взаимодействие славянских и германских языков.- Минск: Наука и техника, 1969. С. 69-71, 84.

76. Котков С.И., Попова З.Д. Очерки по синтаксису южновеликорусской письменности XVII в. М.: Наука, 1986. - 154 с.

77. Кохман Ст. К вопросу о неославянизмах // Вопросы исторической лексикологии и лексикографии восточнославянских языков. М.: Наука, 1974. - С. 15 7.

78. Крепких Т.А. К вопросу о реконструкции диалектных различий в именном склонении древнерусского языка У/ Вестн. Моск. Ун-та. -1979. Сер.9: Филология; № 5. С.56-63.

79. Кривицкий A.A., Михневич А.Е., Подлужный А.И. Белорусский язык для небелорусов 2-е изд., испр., доп. - Минск: Вышейшая школа, 1978.-353 с.

80. Кривчик В.Ф. О словарном составе белорусских переводных повестей второй пол. XVI в. // Уч. записки БГУ, Сер. филол. Вып. XXVII. -Минск: Изд-во БГУ им. В.И. Ленина, 1956. - С. 213-231.

81. Крысин Л.П. Вопросы исторического изучения иноязычных заимствований в лексике русского языка советской эпохи: Автореферат, дис.к-та филол. наук.-М.: МГУ, 1965. С. 3-16.

82. Кузнецова А.М. О характере фонетической реализации рядов свистящих и шипящих согласных в условиях многоязычия. На материале двух польских говоров на территории СССР // Польские говоры в СССР: В 2-х ч. Минск: Наука и техника, 1973. 4.2. - С.14, 15, 20.

83. Кунцевич Л.П. Белорусско-русская паралексия: (типология паралекс и паралексическая интерференция): Автореферат, дис. канд. филол. наук. Минск: БГУ им. В.И. Ленина, 1989. - 18 с.

84. Лаумане Б. Латышско-русско-белорусско-польские лексические контакты на материале Диалектического атласа латышского языка // Балто-славянские исследования. М.: Наука, 1974. - С. 204.

85. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы.- Л.: Наука, 1967. С. 35.

86. Любавский М.К. Очерк истории литовско-русского государства до Люблинской унии включительно. С прил. текста хартий, выданных Великому Княжеству Литовскому и его областям / Репр. изд-е с изд.1910 г. (Russian reprint seríes, XIV).- The Haague, 1966. C.21.

87. Манаенкова А.Ф. Русско-белорусские языковые отношения. Минск: Изд-во БГУ, 1978.-С. 161.

88. Мартынов В.В. О надежности примеров славяно-германского лексического взаимопроникновения // Типология и взаимодействие славянских и германских языков. Минск: Наука и техника, 1969. - С. 101-102.

89. Михальченко В.Ю. Проблемы функционирования и взаимодействия литовского и русского языков.- Вильнюс: Мокслас, 1984. С. 28, 29.

90. Муравьева JI.JI. Летописание северо-восточной Руси XII-XV вв. М.: Наука, 1983. - С.245, 263, 264.

91. Мустафина Э.К., Хабургаев Г.А. Проблема древнерусских форм сложного будущего времени с глаголами имдмь, хощу и могу (на материале «ПВЛ» по спискам XIV-XV вв.)) // Вести. Моск. Ун-та. -1985. Сер. 9: Филология; № 2. С. 30.

92. Насонов А.Н. История русского летописания XI- нач. XIII вв. Очерки и исследования. М.: Наука, 1969. - С.248-249.

93. Непокупный А.П. Балто-севернославянские языковые связи, Киев: Наукова думка, 1976. - С. 166, 102, 167.

94. Опыт диалектологической карты русского языка в Европе с приложением очерка русской диалектологии / Сост. Н.Н. Дурново, Н.Н. Соколов, Д.Н. Ушаков. М.: Синодальная типография, 1915.-132 е.: 5 л. карты.

95. Орлова В.Г. История аффрикат в русском языке в связи с образованием русских народных говоров. М.: Изд-во АН СССР, 1959. -С. 6.

96. Охолина Н.М. Говор белорусов переселенцев на территории Томской области (фонетико-морфологический очерк): Дисс.к-та филол. Наук: Новосибирск, 1972. - С. 58.

97. Памятники южновеликорусского наречия. Конец XVI- нач. XVII вв. / Изд-е подгот. С.И. Котков, Н.С. Коткова; отв. ред. С.И. Котков. -М.: Наука, 1990. -215 с.

98. Памятники южновеликорусского наречия. Отказные книги / Изд-е подгот. С.И. Котковым; отв.ред.С.И. Котков.-М.: Наука, 1977,- 218 с.

99. Памятники южновеликорусского наречия. Таможенные книги / изд-е подгот. С.И. Котков, Н.С. Коткова; отв. ред. С.И. Котков.- М.: Наука, 1982. 327 с.

100. Памятники южновеликорусского наречия. Челобития и расспросные речи / изд-е подгот. С.И. Котков, Н.С. Коткова (отв. ред. С.И. Котков). М.: Наука, 1993. - 235 с.

101. Перетрухина Е.В. Функционально-системное сопоставление грамматических категорий русского и других славянских языков / Вестн. Моск. Ун-та. 1985. Сер. 9: Филология.- № 6. - С. 30-31.

102. Полное собрание русских летописей. Т.35: Белорусско-литовские летописи.- М.: Наука, 1980. С. 36-67.

103. Полное собрание русских летописей. Т.З. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.: Языки русской культуры, 2000. - С.289-297.

104. Полное собрание русских летописей. Т.З: Новгородские летописи / Репринт изд-я 1841 г. (Slavica reprints). Düsseldorf: Brücken, 1973. -235 с.

105. Полное собрание русских летописей. Т.4: Псковские и Новгородские летописи / Репринт изд-я 1848 г. (Slavica reprints). -Düsseldorf: Brücken, 1973. 408 с.

106. Полное собрание русских летописей. Т.5: Псковские и Софийские летописи / Репринт изд-я 1851 г. (Slavica reprints).-Düsseldorf: Brücken, 1973.- 446 с.

107. Порецкий Я. И. Соломон Рысинский: Solomo Panterus Leucorussus. Конец XVI нач. XVII вв. - Минск: Из-во БГУ, 1983. - 158 с.

108. Приселков М.Д. История русского летописания / Репринт, изд-е (Russian reprint series edited by Alexandre V. Soloviev). Вып. XVII.- The Haague: Europe printing, 1966. C. 150, 156-158, 163.

109. Приселков М.Д. Троицкая летопись. Реконструкция текста. М., Л.: Изд-во АН СССР - 512 с.

110. Расторгуев П.А. Говоры на территории Смоленщины. М.: Изд-во АН СССР, I960.- С. 9, 10, 15, 36, 67, 74.

111. Ревзин И.И. О синхронной точке зрения в теории славяногерманских контактов Н Типология и взаимодействие славянских и германских языков.- Минск: Наука и техника, 1969. С. 57-60, 62, 63.

112. Ревзин И.И. Понятие парадигмы и некоторые спорные вопросы грамматики славянских языков. М.: Наука, 1973. - С. 39-45.

113. Рогов А.И. Русско-польские культурные связи в эпоху Возрождения. М.: Наука, 1966. - 221 с.

114. Рогова В.Н. К истории слов русского языка (по материалам публиц. произведений XVI в.) // Жанрово-стилевая специфика лексики русского языка XVI XVIII вв. (Межвузовский сб-к н.тр.). -Красноярск, 1987. - С. 31-38.

115. Ройзензон М.И. К истории немецко-лужицких языковых связей Н Типология взаимодействие славянских и германских языков. Минск: Наука и техника, 1969. - С. 172.

116. Рудозуб E.H. Стилеобразующие средства жанров делового и бытового общения в русском языке XVII в.: Автореферат. дис.канд. филол. наук. Барнаул: АТУ, 1999. - С. 21.

117. Русинов Н.Д. Древнерусский язык / 3-4 изд., стереот. М.: Высшая школа, 1999. - С. 159.

118. Русские народные говоры. Звучащая хрестоматия. Южнорусское наречие. М.: Наука, 1999. - С. 20, 25.

119. Русский язык. Энциклопедия / под ред. Ф.П. Филина. М.: Сов.энициклопедия, 1979. - С. 54.

120. Селищев A.M. Избранные труды. М.: Просвещение, 1968. - С. 591,600.

121. Сергеев Ф.П. Формирование русского дипломатического языка XI -XVII вв. Львов: Львовиздат Львовского гос. ун-та, 1978. - 222 с.

122. Славянские языки (очерки грамматики западнославянских и южнославянских языков) / под ред. А.Г. Широковой и В.П. Гудкова. -М.: Изд-во МГУ, 1977.- С. 20, 21, 29, 30, 41, 48.

123. Смоленские грамоты XIII-XIV вв.- М.: Наука, 1963.

124. Судник Т.М. Lazünai. Литовская, белорусская и польская фонологические системы//Балто-славянский сборник, М.: Наука, 1972. -С. 15.

125. Судник Т.М. Из морфологических наблюдений над говорами литовско-славянского пограничья. О некоторых литовских чертах в белорусской глагольной парадигме // Балто-славянские исследования.-М.: Наука, 1974. С. 215-218.

126. Суффиксальное словообразование существительных в восточнославянских языках XV-XVII вв. М.: Наука, 1974. - С. 58-60, 62, 63,68.

127. Тамань В.М. Полонизмы в языке русских памятников XVII в. // Уч. записки ЛГУ, 1960. Т. 267. - Вып. 53. - Л. - С. 83-91.

128. Тихомиров М.Н. Малоизвестные памятники / Тихомиров М.Н. Русское летописание. М.: Наука, 1979. - С. 70-114.

129. Томас Г. Средненижненемецкие заимствования в русском языке // Russian Linguistics.- Dordrecht Holland; Boston - U.S.A.- D. Reidel Publishing company, March, 1976 - Vol.3, No 1. - P. 55-58.

130. Топорова T.B. Культура в зеркале языка: древнегерманские двучленные имена собственные. М.: Школа «ЯРК», 1996 - С. 120, 123.

131. Трофимович К.К. К вопросу о влиянии немецкого языка на чешский в области словосложения // Типология и взаимодействие славянских и германских языков. Минск: Наука и техника, 1969. - С. 115- 122.

132. Трофимович К.К. Продуктивность моделей сложных существительных в чешском языке добелогорского периода // Исследования по чешскому языку. М.: Изд-во АН СССР, 1963. - С. 72-81.

133. Улащик H.H. Введение в изучение белорусско-литовского летописания. М: Наука, 1985. - С. 12-45.

134. Улащик H.H. Открытие и публикация Супрасльской летописи // Летописи и хроники. 1976. М.Н. Тихомиров и летописеведение. М.: Наука, 1976.-С. 203-213.

135. Филин Ф.П. Происхождение русского, украинского и белорусского языков. Л.: Наука, 1972. - С. 241, 503.

136. Флекенштейн К. О кальках с немецкого в современном русском литературном языке // Славянская филология.- М.: изд-во МГУ, 1963 -Вып. 5. С. 298-309.

137. Цейтлин P.M. Сравнительная лексикология славянских языков. X/XI XIV/XV вв. Проблемы и методы.- М.: Наука, 1996. - С.22.

138. Ципцюра Л.Ф. Фонетическая система при взаимодействии близкородственных языков. Экспериментально-фонетическое исследование гласных и согласных русского говора в украинском языковом окружении. Киев: Вища школа, 1974. - С. 9, 144.

139. Чемерицкий В. А. Белорусские летописи как памятники литературы (возникновение и литературная история первых сводов): Автореферат, дисс. филол. наук. Минск: БГУ, 1967. - С. 9-13.

140. Чемерицкий В.А. Работа автора первого белорусско-литовского свода над русскими источниками //Летописи и хроники. 1980. М.: Наука, 1984. - С. 183, 185, 186.

141. Черных П.Я. Историческая грамматика древнерусского языка. -М.: Учпедгиз, 1962.-С. 311.

142. Черных П.Я. Очерк русской исторической лексикологии. Древнерусский период. М.: изд-во МГУ, 1956. - С. 144, 149.

143. Шанский Н.М., Иванов В.В. Современный русский литературный язык: В 3-х частях. М.: Просвещение, 1981. Ч. 1. - С. 42, 43.

144. Шахматов A.A. Обозрение русских летописных сводов XIV-XVI вв. М., Л.: Изд-во АН СССР, 1938. - С.345.

145. Шахматов A.A. Очерки древнейшего периода истории русского языка / «Энциклопедия славянской филологии»: XI -1.- Петроград, 1915.-С. 22.

146. Шевелева М.Н. Функционирование временных форм в русской житийной литературе XV в. (формы прошедшего времени) // Вести. Моск. Ун-та. 1984. Сер. 9: Филология; № 5. - С. 56-63.

147. Шелепова Л.И. Диалекты и этимология (источниковедческий аспект). Барнаул: Изд-во АГУ, 1994. - С. 9.

148. Яковлев С.М. Морфологические полонизмы в языке старобелорусской письменности: Автореферат, дис.-.канд филол.наук. -Витебск: Витебский ГПИ им. С.М. Кирова, 1985 С. 19.

149. Bipbma М.В., Ваначас А.П. Лггоусюя элементы у беларускай анамастыцы.-Мшск: Навука i тэхшка, 1968. С. 17-23.

150. Булыка А.Н. Лекс1чные запазычанш у беларускай мовы 14-18 ст.-Mîhck: Навука i тэхшка, 1980. С. 212, 214.

151. Пстарычная лексшалопя беларускай мовы,- Мшск: Навука i тэхшка, 1970. С. 91, 92.

152. Грынблат М.Я. Беларуска-латышсюя сувяз1 у тапанимп i антрапашмп БССР // Беларуская анамастыка.- Мшск: Навука i тэхшка, 1977.-С. 43-49.

153. Даушя запазычанш у беларускай мовы / Изд. А.Н. Булыкай -Мшск: Навука i тэхшка, 1972. 211 с.

154. Дыялекталапчны атлас беларускай мовы. Мшск: Выдавецтва Акадэмп навук БССР, 1963. Карта № 7: Беларусюя гаворк1 пачатку XX ст. паводле «Этнографической карты белорусского племени» складзеннай Я.Ф. Карсюм. 1: 3 ООО ООО

155. Журауский A.I., Крамко I.I. Характар знешшх узаемаадно<лн беларускай Л1тературнай мовы з шшшш славянск1м1 мовами у початковы перыяд ее фармлровання. Мшск: Навука i тэхшка, 1973. -С. 5.

156. Лекс1чныя балтызмы у беларускай мове (матерыялы для абмеркаваня). Мшск: Навука i тэхшка, 1969. - С. 15, 40.

157. Мова беларускай шсменнасщ XIV-XVIII ст. Мшск: Навука iтэхшка, 1988. С. 196-197.

158. Чамярыцю В.А. Беларуси я леташсы як помшю л1тературы. -Мшск: Навука i тэхшка, 1969. С. 25, 28, 38,76.

159. Юргелевгч П.Я. Курс сучаснай беларускай мовы с пстарычньиш каментарыямь М1нск: Вышейшая школа, 1974. - С. 134, 135, 294, 295.

160. Якубоусю Ф. Гистарычна граматыка беларускай мовы: В 2-х ч. -М1нск: Вышэйшая школа, 1974. Ч 1. С. 121, 122.

161. Bauer J. Vliv rectiny а latiny na vyvoj syntaktick^ stavby slovanskych jazyku // Ceskoslovenskö pfednasky pro IV Mezinarodni sjezd slavistü v Moskvg. Praha, 1958.

162. Belic J. Sedm kapitol о cestine- Praha: Stat. ped. naklad., 1955. 148 s.

163. Betz W. Deutsch und Lateinisch. Die Lehnbildungen der althochdeutschen Benediktienerregel / 2 Aufl.v. 1949. -Bonn, 1965. S. 27105.

164. Betz W. Die Einfluß der Lateinuschen auf den althochdeutschen Wortschatz. I: Der Abrogaus. Heidelberg, 1936. - S. 28-32.

165. Deutsch-Polnische Sprachkontakte / (Slavistische Forschungen; Bd. 52).- Göttinger Tagung, 10.-13. April;- Köln; Wien: Böhlau, 1987. 286 s.

166. Fisher R. Probleme der Namensforschung an Orts-und Flurnamen im westlischen Böhmen und seiner NachbarschafL-Leipzig: VEB Leipziger Druckhaus, 1950. S. 19-27.

167. Fleckenstein Ch. Zum Problem des inneren Lehngutes im Russischen // Beiträge zur Slawistik.-1966.- № 11. Halle-Wittenberg: Martin-LutherUniversität. - S. 19- 27.

168. Graff G. Althochdeutscher Sprachschatz. Halle, 1896. - S.l-9.

169. Havränek B. Studie о spisovnem jazyce, Nakl.ceskoslovenske akademie ved, 1963. S. 350, 351.

170. Hirt H. Geschichter der Deutschen Sprache.-Heidelberg, 1954. S. 112-119.

171. Horalek K. Uvod do studia slovanskych jazyku.-Praha: Nakl.ceskoslovenske akademie ved, 1962. S. 315, 316.

172. Hüttl-Worth G. Die Bereischerung des russischen Wortschatzes im XVIII Jh. Wien, 1956. S. 70-72.

173. Jakobson R. Vyznam ruske filologie pro bohemistiku// Slovo а Slovesnost. 1938. - № 4. - S. 222.

174. Jakubowski J. Kroniki litewskie // Rocznik towarzystwe przyjacol nauk w Wilnie za r. I909.-Wilno, 1910. S. 68-77.

175. Jucas M. Lietuvos metrasciai.-Vilnius, 1968. S. 54-55.

176. Kiparsky V. Die gemeinslavischen Lehnwörter aus dem

177. Germanischen /ASS.-№ 1, 1958 -Helsinki.- S. 62.

178. Klemensiewicz Z., Lehr-Sptawinski T., Urbanczyk S. Gramatyka historyczna j^zyka polskiego.-Warszawa: Wiedza powszechna, 1964. 386 s.

179. Kochman St. Czy ros. "prisj^ga" jest polonizmem? // Zeszyty naukowe wydzialu humanistycznego.Filologia rosyjska.-1984.-№ 12.-Gdansk:Universitet Gdanski. S. 94-104.

180. Kochman St. Polonizmy w j§zyku rosyjskiej korespondencji dyplomatycznej (1487-1571) // Sprawodzania OTPN, Seria B,-Nr. 7-10, 1972.-S. 32-39.

181. Kochman St. Polsko-rosyjskie kontakty j^zykowe w zakresie slownictwa w XVII w.- Wroclaw, 1967. 182 s.

182. Leeming H. Rola j^zyka polskiego w rozwoju leksyki rosyjskej do roku 1696. Wyrazy pochodzenia lacynskiego i romariskiego.-Wroclaw; Warszawa; Krakow; Gdarisk, 1976.

183. Lehr-Splawinski T., Stieber Z. Gramatyka historyczna j?zyka czeskiego: w 2 C.- Warszawa: Panstwowe wydawnictwo naukowe, 1957. Cz^sc 1. -S. 50,96,97.

184. Mayo P.J. A Gramar of Byelorussian. Sheffield, 1974. - P.47.

185. Möller P. Fremdwörter aus dem Lateinischen im späteren Mittelhochdeutschen. Gießen, 1915. - S. 195.

186. Neckel G. Edda. Die Lieder des Codex Reguis nebstverwandten Denkmälern. Bd.2: Kommentieren des Glossars.-Heidelberg, 1936.

187. Prochaska A. Latopis Litewski. Rozbiör krytyczny.- Lwow, 1890. -307 s.

188. Reiter N. Die deutschen Lehnübersetzungen im Tschechischen/ Osteuropa-Institut an der freien Universität.-Berlin, 1953. 156 s.

189. Rospond S. Gramatyka historyczna j^zyka polskiego.-Warszawa: Wiedza powszechna, 1973. 332 s.

190. Schumann K. Zur Typologie der Gliederung der Lehnprägungen // Zeitschriften fiir slavischen Philologie, Bd.XXXII, Heft 1.-Heidelberg, 1965.-S. 24.

191. Shumann K. Die grieschischen Lehnbildungen und Lehnbedeutungen im Altbulgarischen. Wiesbaden, 1958. - 223 s.

192. Siatkowski J. Gesta Romanorum linguae Polonicae (1543): cum fontibus Lat. Et Bohemicis/(Slavistische Forschungen; Bd.36).-Köln; Wien: Böhlau, 1986.-537 s.

193. Skala E., Stindlova J. Pochybenä präce o ceskych kalük z nemciny//Slovo a Slovesnost,- XXI,- 1960, № 3. S.212.

194. Smolka S. Najdawniejsze pomniki dziejopisarstwa rusko-litowskiego. Rozbior krytyczny// Pam^tnik Akademij umiej^tnosci w Krakowie.

195. Wydzialy filologiczny I historyczno-filosoficzny. Krakow, 1890. T. III. S. 1-55.

196. Stang Ch.S. Die altrussische Urkundensprache der Stadt Polozk.-Oslo: I Kommisjon hos Jacob Dybwad, 1939. S. 130-135.

197. Thomas G. Middle Low German Loanwords in Russian. München, 1978.-243 s.

198. Toops G. H. Syntactic calquing: reflections of German verb governance in Czech and upper Sorbian // Die Welt der Slaven XLIV, 1999. -P. 271-284.

199. Trävnicek F. Mluvnice spisovne cestiny: C. I, II / Druge vydani. -Praha: Meläntrich, 1949. £.11. S.56, 57.

200. Trävnicek F. Passivum v spisovne cestine // Slovo a slovesnost, 1939. S.13-23.

201. Tschizewskij D. Kleinere Schriften II: Bohemica:Wilhelm Fink Verlag.- München. Bd. 13, II, 1972. S.12.

202. Unbegaun B. Le caique dans les langue slaves litteraires//Revue des etudes slaves.-1932.- T 3. Paris: Imprimerie Nationale. - P. 19-49.

203. Wieczorkiewicz B., Sinielnikoff R. Elementy gramatyki historyczkej j?zyka polskiego: W 2 t. Warszawa: Panstwowe zakiady wydawnictwa szkolnych, 1965. T.2. - S. 95-97.

204. Witkowski W. J^zyk utwaröw Joannicjusza Galatowskiego na tie j^zyka pismennictwa ukrainskiego XVII wieku.-Krakow, 1969. 239 s.

205. Wrede F. Übersetzungslehnwörter // Zeitschriften für Vokskunde.-1931.- № 7. S.160.

206. Zoltan A. Polskie "paristwo" a rosyjskie "gosudarstwo"// Zeszyty naukowe wydziaiu humanistycznego. Filologia rosyjska.- 1982. № 10.-Gdansk: Universitet Gdanski. - S. 110-115.

207. The Zondervan Parallel New Testament in Greek and English / 10-th printing Michigan: The Zondervan Corporation Grand Rapids, 1988. -778 p.