автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Традиционная идеология и мировые религии в средневековой Алании

Полный текст автореферата диссертации по теме "Традиционная идеология и мировые религии в средневековой Алании"

ГОУ ВПО СЕВЕРО-ОСЕТИНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. К. Л. ХЕТАГУРОВА

На правах рукописи

Фидаров Рустем Фидарикоевич

Традиционная идеология и мировые религии в средневековой Алании

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

1 6 июн 2011

Владикавказ 2011

4850098

4850098

Работа выполнена на кафедре российской истории и кавказоведения государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования Северо-Осетинского государственного университета имени К. Л. Хетагурова.

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Блиев Марк Максимович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, старший научный сотрудник, ведущий научный сотрудник Института Археологии РАН

Ковалевская Вера Борисовна

кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Учреждения РАН СевероОсетинского института гуманитарных и социальных исследований

Цуциев Аслан Аркадьевич

Ведущая организация: ГОУ ВПО Кабардино-Балкарский государственный университет им. X. М. Бербекова

Защита состоится «23» июня 2011 года в 16.00 часов на заседании диссертационного совета Д. 212.248.01 по историческим наукам при СевероОсетинском государственном университете им. К. Л. Хетагурова по адресу 362025, г. Владикавказ, ул. Ватутина, 46.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Северо-Осетинского государственного университета.

Электронная версия автореферата размещена на официальном сайте Северо-Осетинского государственного университета имени К. Л. Хетагурова.

Режим доступа: http://www.nosu.ru

Автореферат разослан «22 » мая 2011 г.

Ученый секретарь ^_?

диссертационного совета /У/ - с—~ кандидат исторических наук,

профессор С. Р. Чеджемов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Несмотря на неоспоримые достижения и успехи алановедения в последние два столетия, существует настоятельная необходимость осмысления фактов истории Алании в рамках новейших достижений исторических наук, а также культурной антропологии, фольклористики, религиоведения. Только строго научное представление о прошлом Осетии-Алании, ее культурных корнях позволит уверенно реагировать на вызовы времени и, не опасаясь за свою самобытность, вступать в культурный обмен и взаимодействие с другими народами и культурами.

Назрела необходимость объединить воедино информацию письменных, археологических, фольклорных, этнографических источников о средневековой аланской культуре и религиозности, выявить идеологическое содержание сюжетов нартовского эпоса, интерпретировать памятники средневековой материальной культуры в аспекте проявления религиозно-мифологических представлений оставившего их населения. Только комплексный подход позволяет надеяться на успешную реконструкцию картины духовной жизни средневековой Алании.

Объект исследования. Духовная составляющая осетинской традиционной культуры. Степень и формы воздействия мировых религий на осетинскую традицию.

Предмет исследования - генезис, состояние и эволюция первостепенных (центральных) компонентов идеологического комплекса в средневековом аланском обществе.

Цели и задачи исследования. Важнейшие цели работы заключаются в выявлении основных компонентов идеологического комплекса средневековых алан, определении динамики развития идеологических представлений в их связи с социально-экономическим развитием средневекового аланско-го общества. Изучение накопившихся источников и имеющихся научных достижений в обозначенном направлении позволяет сформулировать основные задачи исследования.

Первой из них становится выявление мифологических основ традиционной аланской идеологии. Очень долго мифологические представления сохраняются в виде пережитков и продолжают играть важную роль даже в тех случаях, когда на смену им приходят новые формы идеологии.

С распадом родоплеменного строя первостепенное значение в общественном сознании приобретает воинская идеология, которая во многом регулирует социальные отношения. Выявление основных черт этой новой воинской идеологии - также одна из задач исследования.

Эволюция общественного строя приводит к возникновению социальной иерархии и государства. Одновременно со становлением государства идет процесс формирования новой идеологии. В эпоху средневековья идеология выражается, в первую очередь, в форме выражения царской власти. Она формируется на основе трансформации старых представлении, в случаях же, когда возникают лакуны в национальной культуре, они могут заполняться заимствованиями актуальных идей из других учений. Одной из задач исследования становится изучение в этом аспекте проникновения в Аланию мировых религий и, в первую очередь, принятие христианства в качестве официальной религии в X в.

Методологические основы исследования. В исследовании автор исходит из представления о диалектическом развитии исторического процесса, общности законов развития человеческого общества. Лишь на фоне проявления общих закономерностей исторического развития человеческого общества возможно выявление и исследование самобытных черт аланской истории и культуры.

При анализе источников (археологических, фольклорных, исторических и этнографических) используются универсальные методы: сравнительно-исторический, историко-типологический, наиболее продуктивный при исследовании тех явлений культуры, которые восходят к мифологии, и др.

Памятники письменности алан не дошли до нашего времени. Недостаточно освещена история средневековой Алании и в нарративных источниках, что предполагает широкое привлечение исследователями иных видов источников и, в частности, - археологических и фольклорных.

Источниковая база исследования. В работе использованы письменные, археологические, фольклорные и этнографические источники.

Письменные источники. Вопросы, касающиеся идеологической сферы аланского общества, находят в источниках крайне скудное и фрагментарное освещение. Эти сведения носят случайный и отрывочный характер и могут приниматься в расчет лишь при возможности сопоставления их с данными источников других видов - прежде всего археологических, этнографических или фольклорных. Привлекаемые письменные источники по своему происхождению делятся на несколько групп.

1. Европейские (византийские). В работе использованы сочинения Константина Порфирородного (905-959 гг.) «Об управлении государством» и «О церемониях Византийского двора», из которых можно извлечь информацию о географическом, внутри- и внешнеполитическом положении Алании,

взаимоотношениях с империей и другими странами; письма патриарха Николая Мистика, проливающие свет на процесс христианизации Алании, датируются первой половиной X в.; «Епископа Федора Аланское послание» первой половины XIII в. и другие источники, традиционно используемые историками христианства в Алании.

2. Восточные (мусульманские) источники. Анонимное сочинение Худуд аль-Алам «Пределы мира от востока к западу» - написано в традициях персидской географии. Наибольший интерес для нас представляет глава «Рассуждение о стране Аллан и ее городах»; «Книга драгоценных украшений» (около 903-913 гг.) Ибн Руста - в ней уникальные сведения об аланах. Сочинение Масуди (ум. 956 г.) «Луга золота и копи драгоценных камней» - признается наиболее ценным источником по истории аланов IX-X вв. Часть сведений Масуди повторяется у его современника Абу эль-Кассима. Сочинение Ибн ал-Асира, «Совершенная хроника» (1233 г.) -содержит сведения об Алании, связанные с первым походом монголов на Северный Кавказ.

3. Источники кавказского происхождения. Древнейшей грузинской летописью считается «Обращение Картли»; наиболее ранней датой ее составления называется VII в. Из этого источника используются некоторые сведения, касающиеся распространения христианства на Кавказе; «Столетняя летопись» анонимного автора XIV в. охватывает время с начала XIII в. по 1317 г. В ней встречаются данные о событиях в Алании и представителях алансшй царской династии; «Памятник эриставов», датируемый началом XV в., посвящен истории ксанских эриставов, имевших аланское происхождение.

Из дагестанских источников привлекается хроника «Дербенд наме», проливающий свет на положение в средневековой Алании.

4. Сведения русских летописей касаются событий 1277-1278 гг., связанных с аланским городом Дедяковом. Сводки русских летописей, касающиеся средневековых алан и ясского города Дедякова, приведены Е. Г. Пчелиной и В. А. Кучкиным.

5. «Нузальская надпись», посвященная осетинскому роду Царазонта, является важным источником по идеологическим представлениям средневековых алан. Текст надписи известен с 1830 года. Варианты текста издавались неоднократно.

Археологические источники представлены, главным образом, новыми материалами из раскопок 1981-2005 гг. на Змейском катакомбном могильнике X-XTV вв. Змейский могильник, оставленный населением одного

из крупнейших городских центров средневековой Алании, известен в археологии под названием городище Верхний Джулат или Тагартуп. Городище находится в стратегически важном пункте у входа в Эльхотовские ворота.

Археологические материалы этих двух памятников запечатлели не только особенности предмонгольского этапа истории Алании, но также кардинальные изменения, происходившие в аланском обществе после татаро-монгольского нашествия. Особую известность Змейский могильник приобретает с 50-х гг. прошлого столетия, когда были проведены масштабные полевые исследования, и началась публикация добытых научных материалов. Стационарные раскопки на памятнике были возобновлены в 1981 г. Автор настоящей работы занимался раскопками Змейского катакомбного могильника с 1982 до 2005 г. За это время накоплен значительный материал, который позволяет по-новому осветить как особенности самого памятника, так и многие вопросы средневековой истории алан.

В работе рассматриваются материалы захоронений коней, прежде не известных на могильнике. Привлекаются также научные данные катакомб золотоордынского времени, впервые зафиксированные на могильнике. Благодаря открытию этих катакомб, верхняя хронологическая граница могильника с XII в. отодвинута до XIV в. Использованы и материалы погребальных памятников, свидетельствующие о проникновении в Верхний Джулат мировых религий, христианства и ислама на разных этапах истории города.

Фольклорные источники. Вплоть до нового времени осетинский эпос существовал и развивался, не подвергаясь серьезному внешнему идеологическому воздействию. Сложилось так, что осетинские сказания оказались в сфере внимания исследователей и были записаны на стадии, когда они еще выполняли свою общественную функцию и не подверглись «деградации». Благодаря этому наука имеет в своем распоряжении выдающееся фольклорное произведение. Традиционная идеологическая система алан наиболее полно донесена до нас в осетинском нартовском эпосе и в ритуальной поэзии.

История записи и публикации осетинских нартовских сказаний была предметом специальных исследований в работах В. И. Абаева, Б. А. Калоева, Ю. С. Гаглойти.

Интерес к нартовским сказаниям проявили уже первые исследователи Осетии в конце XVIII в. Работа по сбору сказаний началась во второй половине XIX в. и велась до второй половины XX в. В 1940 г. дело фиксации и публикации

осетинского эпоса было признано государственной задачей и она решалась Нартовскими комитетами в Северной и Южной Осетии. Что касается публикации нартовских текстов, то она продолжается еще и в наше время.

Особое внимание в предлагаемой работе уделено посвятительным речам, произносившимся при обряде посвящения коня покойнику у осетин. Ритуальная поэзия в целом тесно связана с нартовским эпосом, в нашем же случае (исследование обряда посвящения коня покойнику и посвятительных речей) связь оказывается неразрывной.

Эти речи, заключающие в себе погребальный миф, относятся к самобытному фонду алано-осетинской культуры: ничего подобного не известно даже у тех народов, которые практиковали посвящение коня покойнику. Запись посвятительных речей также была начата во второй половине XIX в., одновременно с фиксацией эпоса, и велась во всех частях Осетии.

Этнографические источники. Материалы осетинской этнографии, использованные в настоящей работе, включают данные, касающиеся народного праздничного танца «симд» и сопутствующих ему обрядов, а также данные по этнографии детства у осетин.

Особое место в исследовании занимают сведения о погребальном обряде у осетин и, в частности, об обряде посвящения коня покойнику, которые содержатся у многих авторов, начиная с XVIII в.

Историография. С середины XVIII в. потребности восточной политики России способствовали вовлечению Осетии в сферу российского влияния, а затем и присоединению к империи. С этого времени в Осетию прибывают путешественники, духовные лица и ученые. Сведения об Осетии и ее народе появляются в официальных документах. Документы XVIII в., хранящиеся в центральных архивах, изданы в двух томах М. М. Блиевым.

Из ученых, изучавших Осетию в это время, следует отметить академиков И. А. Гюльденштедта (1771-1773 гг.), П. М. Палласа (1793-1794 гг.), Г. Ю. Кпап-рота (1807-1808 гг.) и др. Российских и европейских ученых интересовал осетинский язык, преемственная связь осетин с народами средневековья и древности, отношение к мировым религиям, мировоззренческие и религиозные представления населения.

Наибольший вклад в становление осетиноведения на этом этапе принадлежит А. М. Шегрену, создателю первой осетинской грамматики. Он изучал также верования осетин, календарь, праздники и святых традиционной религии, ритуалы и обычаи. Особый интерес вызывают описание обряда посвящения коня и приводимый текст посвятительной речи.

Заинтересованным исследователем истории и культуры Осетии был В. Б. Пфаф, который первым попытался создать целостное представление об истории Осетии. Он останавливался также на культовых памятниках и религиозных представлениях народа, живо интересовался нартовским эпосом, пробуя использовать его в качестве исторического источника.

Основателем научного осетиноведения стал академик В. Ф. Миллер. Он изучал осетинский язык, историю, этнографию, фольклор. В исследованиях В. Ф. Миллер использовал как собственные наблюдения, так и данные своих предшественников, главным образом, В. Б. Пфафа и Б. Гатиева, а также материалы, собранные священником А. Гатуевым и другими помощниками ученого из числа осетин.

В. Ф. Миллер рассматривает традиционный осетинский пантеон, во главе которого видит «одного верховного невидимого Бога», ставит вопрос, о соотношении в духовной культуре осетин традиционной религии и христианства, верно подмечая, что осетины сохранили свою древнюю религию, несмотря на влияние христианства.

В. Ф. Миллер был первым, кто сопоставил материалы нартовского эпоса осетин со сведениями письменных источников о скифах, сарматах и аланах, рассматривает осетинский погребальный обряд (в том числе обряд посвящения коня), который также сближается со скифскими сюжетами. Параллели, выявленные В. Ф. Миллером, остаются до сих пор в центре внимания исследователей. Более того, можно говорить об особом направлении в осетиноведении -сравнительном изучении нартовского эпоса и скифо-сармато-аланской этнографии, известной по сочинениям древних и средневековых авторов.

Историография нартовского эпоса рассматривается многими авторами, а ряд работ специально посвящен этой теме. Отметим работы В. И. Абаева (1945 г.), Б. А. Калоева (1999 г.), М. П. Санакоева (1971 г.), Ю. С. Гаглойти (1977 г.), В. А. Мамонова (2005 г.).

Благодаря работам В. Ф. Миллера осетинский эпос в конце XIX в. стал достоянием науки. Исследования эпоса были продолжены и в начале XX в.

После революции, уже в 1919 г., было создано «Осетинское историко-филологическое общество». В 1925 г. общество было преобразовано в СевероОсетинский научно-исследовательский институт краеведения. Тогда же стали выходить «Известия СОНИИ». Одним из важнейших объектов изучения осетинских ученых стало устное народное творчество. К исследованию эпоса подключились также исследователи-историки: 3. Н. Ванеев и Б. В. Скитский.

Начало серьезного внимания к нартовскому эпосу в Европе приходится

на 1930-е гг. и связано с именем крупного французского ученого Ж. Дю-мезиля. Виднейший представитель неомифологической школы, Ж. Дюмезиль нашел в осетинском эпосе благодатный материал по индоевропейской мифологии, в том числе подкрепляющий трифункциональную теорию. К исследованию нартовского эпоса осетин подключились также ученики и последователи Ж. Дюмезиля.

В исследовании осетинских сказаний особое место принадлежит В. И. Аба-еву, выдающемуся исследователю осетинского языка и фольклора. Наиболее полно нартоведческие исследования В. И. Абаева нашли отражение в монографии «Нартовский эпос» (1945 г.).

Важной вехой в истории нарговедения стало совещание по нартовским эпосам народов Кавказа 1956 года в г. Орджоникидзе. К нартовскому эпосу обращались именитые советские ученые: известный исследователь мифологии народов мира Е. М. Мелетинский и крупный фольклорист и организатор науки В. И. Чичеров.

Во второй половине XX и начале XXI в. вышли и продолжают выходить работы исследователей: Ю. С. Гаглойти, 3. В. Абаевой, Н. К. Мамиевой, 3. К. Ханаевой, А. Р. Чочиева, Ю. А. Дзиццойты, в которых рассматриваются различные научные аспекты осетинского эпоса.

Исследование этнографии осетин оформилось как научное направление во второй половине XIX в. в рамках недифференцированного научного осетиноведения. Достаточно подробные сведения по истории изучения этнографии осетин (особенно дореволюционного периода) имеются в работе М. П. Санакоева. Имена исследователей, обративших внимание на духовную культуру осетин, уже приведены выше (А. М. Шегрен, Б. Гатиев, В. Б. Пфаф, В. Ф. Миллер). Интересные сведения по этнографии осетин содержатся и в работах известных русских ученых Н. Д. Леонтовича, Н. Ф. Дубровина.

Следует отметить также уникальную работу К. Л. Хетагурова по этнографии осетин «Особа» (1894 г.).

После революции исследования этнографии осетин были продолжены. В 1925 г. вышла работа известного этнографа-кавказоведа Г. Ф. Чурсина, в которой рассматриваются верования осетин. В это же время этнографией осетин активно занимаются Б. А. Алборов, Е. Г. Пчелина и др.

Во второй половине XX в. вышли работы Б. А. Калоева, собравшего огромный полевой материал. Среди этих работ монография «Осетины» -первый обобщающий труд по этнографии осетин. Обобщающий характер носят также работы А. X. Магометова.

С середины XX в. плодотворную работу по семейным и родственным отношениям у осетин вела 3. Д. Гаглойти. Много внимания она уделяла также духовной культуре, происхождению и миграциям осетинских фамилий. Духовная культура осетин находится в сфере внимания также Л. А. Чибирова. Социальной истории и духовной культуре осетин, в том числе воинскому идеологическому комплексу, посвящены работы А. Р. Чочиева.

Большой вклад в развитие осетинской этнографии внес В. С. Уарзиати. Особенность этого автора в том, что он одним из первых стал использовать этнологический подход к фактам этнографии. Исследованию осетинской традиционной культуры посвящены работы В. С. Газдановой.

Практически ни один исследователь, изучавший этнографию осетин в целом или такие частные вопросы, как похоронные обряды и погребальный культ, не проходит мимо такого яркого явления осетинской традиционной культуры, как обряд посвящение коня покойнику (бсехфселдисын).

Археологическое изучение Осетии начало развиваться во второй половине XIX в., однако переломным моментом стало открытие в 1869 г. кобанской археологической культуры эпохи поздней бронзы - раннего железа. С этого времени Осетия оказалась под пристальным вниманием отечественной и европейской науки, а кобанская культура получила мировую известность.

В 1880-х годах началось стационарное исследование средневековых катакомбных могильников (Суаргом у сел. Чми, Харх у сел. Балта). В. Ф. Миллер (член Московского археологического общества) впервые указал на принадлежность материалов катакомбных могильников средневековым аланам и необходимость отделять кобанские памятники от аланских. Итог многолетней исследовательской работы по археологии Осетии подвела П. С. Уварова изданием капитального труда «Могильники Северного Кавказа» (1900 г.).

В начале XX в. были проведены первые исследования на городище Верхний Джулат и на Змейском катакомбном могильнике. Работы проводил любитель древностей казачий офицер Ф. С. Панкратов (Гребенец).

Первая мировая война прервала археологические исследования в Осетии. Их возобновление в советское время связано с именем Е. Г. Пчелиной. Видный советский археолог-кавказовед Е. Г. Пчелина в 1924 г. приступила к систематическим работам по выявлению и раскопкам археологических памятников и составлению археологической карты.

В 1946 г. Е. Г. Пчелина и Т. Б. Мамукаев провели раскопки в знаменитой Нузальской церкви, давно привлекавшей внимание кавказоведов своими фресками и надписями. Е. Г. Пчелина на основании изучения преданий о 10

роде Царазонта предполагала найти здесь гробницу представителя рода Царазонта - Сослана-Давида, грузинского царя, мужа царицы Тамары (конец XII - начало XIII в.). Под полом церкви действительно было найдено захоронение, по мнению авторов раскопок - погребение Давида-Сослана. Эта гипотеза спорна и подверглась критике.

Неутомимый исследователь археологических памятников Л. П. Семенов интересовался в том числе выдающимся памятником средневековья Осетии -Верхнеджулатским городищем. Результаты изучения этого памятника он привел в работе «Татартупский минарет».

В 1930-е гг. в археологическое исследование Северной Осетии включились центральные научные учреждения.

Великая Отечественная война прервала исследование археологических памятников Осетии. Археологические раскопки были возобновлены в 1950-е гг. В 1953 г. в районе станицы Змейской были организованы охранные раскопки. Работы вела экспедиция СОНИИ под руководством С. С. Куссаевой. Было исследовано 50 катакомб, сделаны важные обобщения.

С 1957 г. к стационарным раскопкам в районе станицы Змейской, а затем и на Верхнем Джулате (с 1958 г.), приступила объединенная Северокавказская экспедиция Института Археологии АН СССР и Северо-Осетинского НИИ (начальник Е. И. Крупное). Интересный материал был получен со Змейского катакомбного могильника, раскопки которого проводил В. А. Кузнецов (исследовано 87 катакомб). Добытые на могильнике материалы вывели дело изучения аланской археологической культуры предмонгольского времени на новый уровень.

На Верхнем Джулате О. В. Милорадович были исследованы христианский храм и христианский могильник у храма, Малая и Большая мечети. В последующие годы исследованием памятников Верхнего Джулата занимался В. А. Кузнецов. Открытие и изучение столь ярких памятников Верхнего Джулата позволило авторам прийти к важным и обобщающим заключениям.

Религиозная история Алании стала объектом научного исследования в начале XIX в. Еще в первой половине ХУШ в. осетины вошли в сферу интересов России, как народ «издревле» веры «православной христианской». В связи с этим встали вопросы времени и направления проникновения христианского учения в средневековую Аланию. Г. Ю. Клапрот, очевидно, был первым, кто пытался решить эти вопросы с привлечением данных средневековых авторов (1822 г.). Эти же вопросы интересовали В. Б. Пфафа (1871 г.).

В конце XIX в. известный византист Ю. А. Кулаковский рассмотрел письменные источники, касающиеся истории христианства в средневековой Алании, и пришел к обоснованным выводам о времени принятия христианства в Алании в качестве государственной религии и создания Аланской епархии в составе Константинопольской патриархии (начало X в.). Ученый также рассмотрел основные этапы истории Аланской епархии. Работы Ю. А. Ку-лаковского не устарели и не подвергаются сомнению до настоящего времени. Более того, положения этого ученого углублены и подтверждены новыми материалами (работы В. А. Кузнецова и С. Н. Малахова).

Другая проблема, связанная с христианством у осетин, - состояние этой веры у народа, соотношение христианских и традиционных элементов в осетинской культуре. Эти вопросы также интересовали уже первых путешественников и исследователей Осетии. Занимался ими и В. Ф. Миллер. Роль, значение и взаимодействие компонентов христианства с традиционной религией - это вопросы о природе современной религии осетин, важной составляющей их традиционной культуры. Неоднократно обращались к этой теме В. И. Абаев и другие исследователи, вплоть до современных.

Научная новизна исследования. Идеологическая система средневековых алан впервые рассматривается как самостоятельный объект исследования. Предложен междисциплинарный подход к разрешению поставленных научных проблем. Выявлены важнейшие закономерности в развитии идеологических представлений, и на этой основе определены этапы эволюции аланского идеологического комплекса.

В научный оборот вводятся неопубликованные материалы Змейского катакомбного могильника, дающие возможность предметно осветить вопросы проникновения в культуру и идеологию средневекового аланского общества элементов христианства и мусульманства.

Положения, выносимые на защиту. Алано-осетинские материалы позволяют проследить тесную связь между уровнем социального развития общества и стадией развития его идеологической надстройки. В развитии традиционных идеологических представлений алан-осетин выделяются три основных этапа:

а) мифологический (космологический), присущий родоплеменному обществу и присутствующий в мировоззрении средневековых алан в виде остаточного явления;

б) героико-эпический, соответствующий так называемому дофеодальному периоду (наступает с распадом родоплеменных отношений и длится до

возникновения классового общества), когда господствующее положение в общественном сознании и духовной культуре занимает воинский идеологический комплекс;

в) государственный (государственно-конфессиональный), который наступает с укреплением социальной иерархии и появлением государства, а свое выражение находит, прежде всего, в идеологии царской власти.

Формирование государственной идеологии происходит на основе традиционных представлений, сложившихся в предшествующее время, с активным использованием властной идеологий мировых держав (обществ с развитой социально-политической иерархией). Наиболее востребованным в этом аспекте оказалось христианство.

Практическая значимость работы. Положения диссертации могут быть использованы при написании обобщающих работ по древней и средневековой истории Алании-Осетии, по истории аланской (осетинской) культуры, при подготовке общих и специальных курсов лекций по отечественной истории, а также в исследованиях по фольклористике, этнологии, культурологии, религиоведению.

Апробация результатов исследования. Основные положения исследования изложены в пяти статьях и в докладе на международной междисциплинарной конференции. Работа обсуждена на кафедре российской истории и кавказоведения Северо-Осетинского государственного университета и рекомендована к защите.

Структура работы отвечает поставленным целям и задачам и состоит из введения, двух глав, содержащих по два параграфа, заключения и библиографического списка.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность темы исследования, сформулированы цели и задачи исследования, обозначены методологические основы исследования, охарактеризованы источниковая база исследования и историография темы, раскрыты научная новизна исследования и практическая значимость работы. Сформулированы положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Истоки духовной культуры средневековых алан» рассматриваются древнейшие пласты или компоненты идеологического комплекса средневековой Алании.

§ 1 «Мифологические основы культурного наследия средневековой Алании» посвящен исследованию мифов творения и осетинской версии так называемого основного мифа индоевропейской мифологии.

Мифы творения реконструируются на материалах осетинского нартовского эпоса и распадаются на три группы.

1. Космогонические мифы (сотворение природного космоса).

2. Антропогонические мифы (сотворение человека или эпического племени). Эти мифы в эпосе присутствуют в трех версиях.

3. Мифы, представляющие социогенез, или этногонические мифы. Рассматриваются в двух версиях эпической и мифологической. Анализ осетинской мифологической версии социогенеза при сопоставлении с другими традициями позволяет выявить, что в результате акта Божественного творения возникает общество золотого века.

Основной миф (или миф второго творения) в аланской религиозно-мифологической традиции выявляется на основе этнографических материалов (танец нартон симд и сопутствующие обряды) и эпических сюжетов. В осетинской традиции миф в общем контексте реконструирован впервые.

Исследователями принято связывать основной миф индоевропейской мифологии с новогодними обрядами, призванными отвести угрозу хаоса от космоса, восстановить гармонию в мире. Такая связь выявляется и в осетинской традиции. Вместе с тем осетинская традиция дает возможность видеть в основном мифе также нормативный прецедент для юного эпического героя, воссоздающего земное царство (средний мир) после деградации и падения общества золотого века. Однако восстановленный эпическим героем мир уже не мир золотого века - это мир эпический. В этом также видится мировоззренческое значение основного мифа, как переходного от эпохи мифологической и космогонической к эпохе эпической и героической. В социальном плане этот переход знаменует распад родоплеменных отношений и наступление стадии военной демократии и так называемого дофеодального периода.

Выявляется, что мифы творения в осетинском нартовском эпосе подчинены общим законам мифотворчества и, вместе с тем, они несут отпечаток нового героико-эпического идеологического комплекса. Мифы творения осетинского эпоса в значительной мере теряют свое значение универсальной парадигмы для социума и служат лишь формированию эпического мира нартовских сказаний и, в конечном счете, формированию общества героической эпохи.

В § 2 первой главы «Идеологические и ритуальные основы» рассматриваются центральные положения воинского идеологического комплекса как второго компонента или пласта государственной идеологии, формирующейся в Алании в эпоху средневековья.

В центре исследования находятся два обряда, один эпический (обряд посвящения в воины) и второй - реальный (обряд посвящения коня покойнику), сопровождаемый, рецитацией осетинского погребального мифа.

Эпический обряд посвящения в воины по материалам осетинских сказаний, где он составляет устойчивый мотив, выявлен и рассмотрен впервые. В сюжетах, связанных с этим мотивом, разрабатываются и санкционируются идеологические представления и установки воинского идеологического комплекса.

Обряд посвящения коня покойнику у осетин (бсехфселдисын) представляет собой традиционный воинский погребальный обряд и полностью подчинен воинским идеологическим установкам. Этот обряд рассматривается по данным этнографии и фольклора (ритуальной поэзии). Особо следует сказать об археологических материалах по этому вопросу. К настоящему времени накоплен массив научных данных по конским захоронениям (более 40 захоронений) из Змейского катакомбного могильника. Аланский обряд погребения коней, исследуемый археологами, обоснованно считается эквивалентом осетинского обряда посвящения коня покойнику. Накопленные материалы подтверждают и конкретизируют данные других источников.

Если обряд бахфалдисын давно находится в центре внимания исследователей, то этого не скажешь о погребальном мифе, который произносился посвятителем при его исполнении. Посвятительные речи в общем виде до настоящего времени оставались не рассмотренными с мифологических позиций. В работе предложен анализ мифа в той мере, в какой это позволяли рамки исследования.

В центре всех развитых традиций стоит религиозно-философский вопрос о смысле и цели жизни. В алано-осетинской воинском идеологическом комплексе представления о смысле и цели жизни соотносимы с универсальной «теорией воздаяния или возмездия» (Э. Б. Тайлор), но приспособлены к героико-эпическому идеологическому комплексу.

Жизнь человека на этом свете есть испытание, по результатам которого ему будет определено место в вечном мире. Воинская доблесть, готовность к самопожертвованию во имя воинского долга, безусловное исполнение своего долга до конца и в любых условиях - вот величайшая эпическая добродетель

нарта и пример для любого воина. Только при соблюдении этих условий, а также непременном исполнении всех обрядов от рождения до смерти, воин попадает в элизиум, то есть в общество прославленных Нартов, которые заняты достойнейшими делами воина: пирами и битвами, и он занимает там достойное место.

В работе еще раз подтверждается, что в центре нартовского эпоса, как идеологической системы, находится воинский идеологический комплекс. Точно так же в обществе героической эпохи доминирует второе воинское общественное сословие, из которого происходит и Богом данный царь, а точнее - царский род. Этот вопрос затрагивается также во второй главе «Мировые религии в культурной идентичности населения средневековой Алании».

В § 1 «Христианство и культурная идентичность средневековых аланов» рассматриваются вопросы проникновения и распространения христианства в Алании как до принятия этой религии в качестве государственной (начало X в.), так и после того.

Важнейшей предпосылкой принятия аланскими царями православия, признания христианства государственной религией и учреждения Аланской епархии в составе Константинопольского патриархата видится стремление аланских царей укрепить свою власть и позиции. На стадии становления государственной власти аланские цари, конечно же, были заинтересованы в поддержке со стороны Византийской мировой державы. На такую под держку могли рассчитывать правители-христиане, способствовавшие, к тому же, распространению православия. Следуя современной им международной практике, аланские цари должны были номинально вступать в отношения сюзеренитета с византийскими императорами.

В то же время в Алании выявляется картина религиозного синкретизма и мирного сосуществования христианства с традиционной аланской религией в пределах страны. Слабость позиций христианства в восточной Алании домонгольского периода и, в частности, в округе Верхнеджулатского городища объясняется доминированием в этой части страны аланской религии, восходящей к древней арийской традиции. Рассмотренные материалы приводят к выводу о том, что на Верхнем Джулате находился центр аланской традиционной религии, т. е. священный город аланов. Источники дают также основание локализовать на этом городище столицу Алании город Магас, известный по данным средневековых авторов.

В работе рассматриваются источники (письменные и фольклорные), касающиеся аланской царской династии.

В итоге в формировании идеологии царской власти или шире - государственной идеологии - в средневековой Алании были использованы два основных компонента. Первый — это традиционные идеологические представления алан, которые были рассмотрены выше. Трансформируясь и приспосабливаясь к новым условиям, они обосновывали царскую власть в аланском государстве. Второй компонент - христианская религия и авторитет православной Византийской державы, которые служили упрочению статуса аланского царя как внутри страны, так и на международной арене.

В исследовании рассматривается также золотоордынский этап распространения христианства в Верхнем Джулате (ХН-Х1У вв.). Если в домонгольский период влияние христианства в этом городе по археологическим данным было минимальным, то позже здесь наблюдается другая картина. С конца Х1П в. происходит активное проникновение христианства и ислама в этот аланский город. В первой половине XIV в. здесь строятся христианские церкви, известные как по источникам ХУ1П-Х1Х вв., так и по археологическим данным, появляются христианские кладбища. Такое положение с мировыми религиями в этом аланском центре в золотоордынский период может объясняться тяжелым положением, в котором оказалось аланское население после событий XIII века. В условиях кризиса традиционной идеологической системы мировые религии должны были найти на Верхнем Джулате благодатную почву.

В § 2 «Распространение ислама в средневековом аланском городе» рассматривается проникновение в город на Верхнем Джулате в золотоордынский период второй мировой религии - ислама. В центре исследования находятся мусульманские погребения с трех могильников Верхнего Джулата, раскопанные автором в разные годы.

Приведенные материалы дают основание считать, что в золотоордынский период на Верхнеджулатском городище сохранилось аланское население, часть которого исповедовала мусульманскую религию, в то время как другая — христианство.

В заключении диссертации обобщены итоги исследования и сформулированы выводы.

Проведенное исследование позволило определить направление и этапы эволюции традиционной идеологической системы средневековых алан, выявить ее основные компоненты: мифологический, героико-эпический, государственно-конфессиональный. Три основных компонента рассмат-

риваемого комплекса соотносятся с тремя этапами формирования идеологической системы. В свою очередь три этапа эволюции традиционной идеологии отвечают трем стадиям развития общества.

Мифологические представления и мифологическое мышление господствуют на первом, древнейшем этапе социальной истории, в эпоху родоплеменной организации с соответствующими уровнями развития производительных сил, общественных отношений и знаний об окружающем мире.

Материалы осетинского эпоса дают возможность реконструировать в относительно целостном виде мифы творения, составляющие сердцевину идеологических представлений мифологического (или космологического) типа. При этом мифологический компонент служит одной из основ создания нового идеологического комплекса - героико-эпического. Иными словами, космогонические мифы присутствуют в осетинском эпосе в эпической версии и подчинены, в первую очередь, задачам формирования внутриэпического мира, то есть, в конечном счете, - героико-эпического комплекса аланской идеологии.

Центральное место принадлежало, по-видимому, мифам, связанным с космогонией (сотворением природного космоса), антропогенней (сотворением человека или людей) и социогенезом (созданием социума). Особое внимание в осетинском эпосе уделяется мифам, в которых находит отражение идеология мифологической царской власти. Эти мифы остаются актуальными и в последующие эпохи, когда, трансформируясь и приспосабливаясь к особенностям следующих стадий социального устройства, они продолжали служить регулированию общественных отношений.

Аланская версия основного мифа индоевропейской мифологии - победа Громовержца над олицетворением хаоса и восстановление упорядоченного космоса - определяется автором как миф, переходный от мифологической эпохи к эпохе героической.

Как космогонические мифы объясняют происхождение общества золотого века (мифологической эпохи), так и основной миф через свою эпическую реализацию объясняет происхождение не только эпического, но и реального мира, современного носителю традиции. В алано-осетинской эпической версии этот мир - мир героической эпохи, соответствующей дофеодальному периоду. Одновременно миф примиряет противоречие между представлением о творениях Бога (космос, социум, человек) как идеальных, воплощающих сакральное начало, и суровой реальностью, в которой все устроено далеко не идеально, т. е. миф служит также философскому объяснению мира, в котором живет носитель эпоса.

Царство золотого века испытало десакрализацию, деградацию, падение, а, значит, и восстановление земного царства, хотя и подразумевает возвращение к изначальной сакральности, находится теперь под постоянной угрозой рецидивов деградации. Теперь этот мир надо ежечасно защищать с оружием в руках. На деле это означает, что воины становятся доминирующим сословием, а во главе социума стоит представитель этого сословия. В историческом плане речь идет о революционном переходе от родоплеменного строя к социальной иерархии и «протогосударству» дофеодального периода. Коренные изменения в социальном устройстве общества требуют перестройки идеологической системы. Поэтому основной миф и его эпическая реализация санкционируют новую идеологическую систему, в которой главенствующее место занимает воинский идеологический комплекс.

В работе определяются также роль и значение исследованных мифов в формировании системы идеологических представлений средневековой Алании, находившейся на стадии образования классов и становления государства.

Героико-эпический идеологический комплекс выступает как второй компонент аланской традиции, соответствующий так называемому дофеодальному периоду, когда воинская идеология занимает доминирующие позиции в общественном сознании.

Для юного эпического героя миф о громовержце является прецедентом для воссоздания земного мира после гибели общества золотого века. Юный эпический герой же является нормативным прецедентом, как для всех положительных персонажей сказаний, так и для реальных носителей эпоса.

Представления о смысле и цели жизни в алано-осетинской традиции героической эпохи находятся в рамках универсалии «воздаяния или возмездия» и в то же время отвечают воинскому идеологическому комплексу. Важнейшими целями жизни человека в этом мире признается исполнение воинского долга при непременном соблюдении воинских норм поведения, воинских установлений и запретов. При соответствии этим требованиям воин после смерти получает награду, которую он не может получить на этом свете. В мифологическом плане это означает: воин на вечные времена занимает достойное место в структуре космоса.

Таким образом, в дофеодальный период мифологические представления сохраняют актуальность, однако в Алании безраздельно доминирует воинский идеологический комплекс, который в полной мере отвечает новой стадии развитая общества. Именно этот идеологический комплекс в наиболее

полном виде находит свое воплощение в эпосе, а в конкретных сюжетах (главным образом, в сюжетах, связанных с типом юных погибающих героев) нартовского эпоса получают свою детальную разработку и санкцию различные аспекты воинской идеологии.

Эпос, несмотря на мощный мифологический субстрат, несмотря на множество общекультурных тем, разрабатываемых в нем, в первую очередь, служит проповеди воинской идеологии, воинской этики и воинской эстетики. Функция нартовского эпоса, наряду с другими составляющими аланской традиции в догосударственную эпоху - регулирование общественных отношений в социуме. Положения воинской идеологии, выявляемые в нартовских сюжетах, в полной мере соответствуют высокому предназначению воинского сословия - с оружием в руках самоотверженно служить делу сохранения, поддержания и утверждения данного Богом миропорядка.

Государственно-конфессиональный компонент связан с эпохой образования социальных структур и государства. В связи с перестройкой социальных отношений возникает необходимость в новой идеологической надстройке. Самодостаточный и вполне гибкий традиционный идеологический комплекс аланов приспосабливается к новым условиям и используется, в том числе, для обоснования государственного механизма и царской власти. Государственный интерес находит свое выражение в идеологии царской власти, которая формируется путем актуализации и трансформации имевшихся представлений о мифологическом первом царе, данном Богом. Богоданность царя и царской власти, легитимность мифической и эпической династии становятся основой, на которой строится идеология власти.

Нужда в новых идеологических установках и необходимость целостной социальной идеологии становятся предпосылкой все более широкого проникновения христианского учения в Аланию, пока в X в. христианство не стало, наконец, государственной религией. Этот процесс был облегчен не только востребованностью идей религии, приспособленной к жизни развитого иерархического общества, но также близостью многих основополагающих принципов христианского учения и древней аланской традиции.

В то же время принятие христианства аланскими царями, распространение его в стране и признание в качестве государственной религии имело важное политическое значение. Вовлечение Алании в орбиту крупнейшей мировой державы - Византийской империи, а аланских царей - в круг православных 20

государей давало серьезные политические преимущества, как на стадии становления государственной власти, так и позже. В регионах, сопредельных с Византией, такое развитие взаимоотношений между империей и возникающими в эпоху раннего средневековья государственными образованиями можно считать традиционным. Византийский император воспринимался современниками как олицетворение верховной власти. Вместе с принятием христианства местные правители получали от него символы божественной легитимности для собственных властных полномочий.

С X в. в Алании отмечены первые исламские общины. На золотоор-дынском этапе истории в городах Алании возросла доля мусульманского населения.

Несмотря на глубокий интерес к христианской идеологии в Алании эпохи государственности, наличие значительных групп населения, исповедовавших православие и ислам в их догматической форме, традиционная аланская идеологическая система не уступила своих позиций и даже не была оттеснена на периферию. Она выстояла и дожила до нового времени, адаптировав и включив в свой состав идеи и элементы двух мировых религий.

Список публикаций работ автора

Публикации в изданиях:

а) рекомендованных ВАК Минобразования РФ

1. Фидаров Р. Ф. Обряд воинской инициации в осетинском нартовском эпосе // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. СПб., 2009. № 117. - С. 70-76.

б) в иных изданиях

2. Фидаров Р. Ф. Мусульманские погребения алан XIII-XIV вв. с могильников Верхнего Джулата // Историко-филологический архив. Владикавказ, 2004. № 1. - С. 16-45.

3. Фидаров Р. Ф. Индоевропейский основной миф в нартовском эпосе осетин // Историко-филологический архив. Владикавказ, 2005. № 3. - С. 16-29.

4. Фидаров Р. Ф. Мифы творения в осетинском нартовском эпосе II Вопросы истории и культуры народов России. Сборник статей к 80-летию профессора М. М. Блиева. Владикавказ: Издательско-полиграфическое предприятие им. В. Гассиева, 2010. — С. 13-47.

5. Фидаров Р. Ф. Новые материалы бытовых памятников кобанской культуры предгорной зоны Северной Осетии // Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа. Армавир, 2004. Вып. 3. - С. 196-206. (Соавтор Чшиев X. Т.)

Тезисы докладов

6. Fidarov, Rustem. Horse Burials in the Zmejskaja Catakomb Burial Place // International & Interdisciplinary Conference: Scithians, Sarmatians, Alans Iranian-Speaking Nomads of the Eurasian Steppes. Barselona: Autonomous University of Barselona, 2007. - P. 14-15. (Международная и междисциплинарная конференция: «Скифы Сарматы Аланы ираноязычные кочевники евразийских степей» в Автономном университете Барселоны, 7-10 мая 2007 года).

Подписано в печать 16.05.2011. Усл. п.-л. 1,4. Тираж 100 экз. Заказ № 109. Издательство Северо-Осетинского государственного университета имени К. Л. Хетагурова, 362025, г. Владикавказ, ул. Ватутина, 46.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Фидаров, Рустем Фидарикоевич

Введение

Глава I. Истоки духовной культуры средневековых алан

§ 1. Мифологические основы культурного наследия средневековой

Алании

1.1. Мифы творения в аланском нартовском эпосе

1.2. Основной миф индоевропейцев в аланской религиозно-мифологической традиции

§ 2. Идеологические и ритуальные основы .ВО

2.1. Обряд посвящения в воины в осетинском нартовском эпосе

2.2. Традиционный воинский погребальный обряд

Глава II. Мировые религии в культурной идентичности населения средневековой Алании

§ 1. Христианство и культурная идентичность средневековых аланов

1.1. Принятие христианства аланами

1.2. Религиозный синкретизм и идеология царской власти в средневековой Алании

1.3. Новый этап распространения христианства в

Верхнем Джулате ХП-Х1У вв.

§ 2. Распространение ислама в средневековом аланском городе

2.1. Мусульманские погребения алан ХШ-Х1У вв. с могильников

Верхнего Джулата

2.2. Типы погребальных сооружений и погребальный обряд

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Фидаров, Рустем Фидарикоевич

Одной из важных целей изучения истории северокавказской. Алании от первых веков новой: эры до позднего средневековья является' определение особенностей исторического развитии» народа, выявление самобытных черт в его духовной и материальной культуре. Как известно; в- письменных источниках история- алан отражена крайне неравномерно и фрагментарно. В то же время исследователи истории и культуры Алании располагают богатым набором фольклорных и археологических материалов. Эти виды источников дают возможность, в первую очередь, осветить культурную историю народа, реконструировать картину его самобытных идеологических представлений, а также динамику развития этих представлений.

Алано-осетинская традиционная общественная идеология, уходящая корнями в эпоху индоиранской общности; дожила практически до нового времени. Дело в том, что она оказалась необычайно жизнестойкой и востребованной в течение тысячелетий. Традиционный комплекс общественных представлений обладал потенциалом развития и приспособления к новым историческим и социальным условиям, благодаря чему обеспечивал выживание и развитие алано-осетинского общества с древнейших времен вплоть до нового времени [Бзаров 2010: 104].

Понятно, что ни одна традиционная культура не может развиваться и обеспечивать прогрессивное развитие социума, если она находится в изоляции или самоизоляции. Несмотря на иммунитет к экзогенным воздействиям, идеологическая система алан-осетин в то же время была открыта для новых идей. Обладая такими свойствами, как универсальность и целостность, она без риска для своей самобытности перерабатывала и включала в свой состав актуальные в данных условиях идеи гетерогенного происхождения. Благодаря этому, сохранив свои основные принципы и содержание, алано-осетинская духовная культура и идеологические представления не оставались глухи и к внешним влияниям, из которых в первую очередь следует отметить воздействие мировых религий: христианства и ислама.

Актуальность исследования. Несмотря на неоспоримые* достижения и успехи.алановедения в последние два* столетия, существует настоятельная необходимость осмысления фактов истории; Алании в рамках новейших достижений исторических наук, а также культурной' антропологии, фольклористики, религиоведения. Только строго научное представление о прошлом Осетии-Алании, ее культурных корнях позволит уверенно реагировать на вызовы времени и, не опасаясь за свою самобытность, вступать в культурный обмен и взаимодействие с другими народами и культурами.

Назрела необходимость объединить воедино информацию письменных, археологических, фольклорных, этнографических источников о средневековой аланской культуре и религиозности, выявить идеологическое содержание сюжетов нартовского эпоса, интерпретировать памятники средневековой материальной культуры в аспекте проявления религиозно-мифологических представлений оставившего их населения. Только комплексный подход позволяет надеяться на успешную реконструкцию картины духовной жизни средневековой Алании.

Актуальность исследования обусловлена также обстоятельствами, связанными с использованием источниковых возможностей аланской фольклорной традиции. В частности, аланская (осетинская) нартиада — эпос, который по праву можно поставить в один ряд с эпосами, признанными в качестве «мировых», — серьезно отстает в своем изучении от общего'уровня отечественного эпосоведения и фольклористики в целом. Между тем уже неоднократно отмечалось, что изучение материалов осетинской традиционной культуры и, в частности, осетинского языка и нартовского эпоса чрезвычайно важно при изучении проблем, связанных с индоиранской и индоевропейской тематикой [Дюмезиль 1990; Дюмезиль 2001; Абаев 1945:

118; Раевский 2006: 270-271; Фрай 2002: 61; Ченг 2009: 10-11]. Объясняется это целостностью и самодостаточностью той идеологической системы, которая сформировалась у алан-осетин» на основе архаических индоевропейских представлений'и, выдержав многие испытания, дожила до-наших дней. К тому же осетинское общество в своем историческом развитии в меньшей' мере, чем другие индоевропейские народы, подверглось воздействию иноэтнических культур и мировых религий, трансформировавших у многих народов систему древних представлений.

Объект исследования. Духовная составляющая осетинской традиционной культуры. Степень и формы воздействия мировых религий на осетинскую традицию.

Предмет исследования — генезис, состояние и эволюция первостепенных (центральных) компонентов идеологического комплекса в средневековом аланском обществе.

Цели и задачи исследования. Важнейшие цели работы заключаются в выявлении основных компонентов идеологического комплекса средневековых алан, определении динамики развития идеологических представлений в их связи с социально-экономическим развитием средневекового аланского общества. Изучение накопившихся источников и имеющихся научных достижений в обозначенном направлении позволяет сформулировать основные задачи исследования.

Первой из них становится выявление мифологических основ традиционной аланской идеологии. Эту задачу предполагается решать на основе фольклорных источников (прежде всего эпоса, поскольку хорошо известно, что осетинский эпос сохраняет мощный мифологический субстрат), а также данных осетинской этнографии. Мифологические представления очень долго сохраняются в виде пережитков и продолжают играть важную роль даже в тех случаях, когда на смену им приходят другие формы идеологии, отвечающие новой общественной формации.

Смена социальных отношений, конечно же, предполагает и соответствующую общественную надстройку. С распадом родоплеменного строя первостепенное значение приобретает воинская идеология, которая во многом регулирует социальные отношения. Выявление основных черт этой идеологии. - также одна, из, задач нашего исследования. Для ее решения привлекаются данные эпоса, в котором воинская идеология ^ находит наиболее яркое выражение, а также материалы этнографии, археологии и, ритуальной поэзии.

Эволюция общественного строя приводит к возникновению социальной иерархии и государства. Одновременно со становлением государства идет длительный процесс формирования соответствующей идеологии. В эпоху средневековья она выражается, главным образом, в форме идеологии царской власти. Новая идеология формируется на основе трансформации» старых представлении, в случаях же когда возникают лакуны в национальной культуре, они могут заполняться заимствованиями актуальных идей из других учений. Одной из задач исследования становится изучение в этом аспекте проникновения в Аланию мировых религий, и в первую очередь, принятие христианства в качестве официальноц религии в X в.

Методологические основы исследования. В исследовании автор исходит из представления о диалектическом развитии исторического процесса, общности законов развития человеческого общества. Особенности исторического пути этноса можно рассматривать, как самобытное проявление общих закономерностей развития человеческого общества. Лишь на фоне проявления общих закономерностей исторического развития человеческого общества возможно выявление и исследование самобытных черт аланской истории и культуры.

При анализе источников. (археологических, фольклорных, исторических и этнографических) используются универсальные- методы: сравнительно-исторический, предполагающий «установление сходства и эпическое их объяснение» различия между историческими явлениями и исторг

- наиболее продуктивны**

Жирмунский 2004: 351]; историко-типологическиИ, » росходят к мифологии при исследовании тех явлении культуры, которые [Жирмунский 2004: 351-357; Путилов 2003: 9].

1 Р по нашего времени

Памятники письменности алан' не дошли ^

- Алании в нарративны*

Недостаточно освещенна истории средневековой г» исследователями инЫ* источниках, что предполагает широкое привлечение видов источников и, в частности - археологических и фоЛЬКЛ р развития, отношение К

Археология как наука прошла длительный путь у тлений и процессов на ее возможностям в реконструкции исторических я»-»* тненной науке давно разных этапах было различным. Однако в отечес^ г-ыческих данных » признана возможность использования археолога ется археологами историческом исследовании. Особо указыва рс памятников для-целесообразность использования данных погребальна ления [Гуляев 200^-изучения идеологических представлении древнего нас^ предполагает ряд

7]. Вместе с тем, работа с археологическими источникам лретации данных И научных процедур предшествующих исторической инт<зр исторической реконструкции на этой основе. данных наиболее

Общепризнано, что использование археологически*^

Лии используется результативно в тех случаях, когда при исследо^ тт * ^г^вны возможности комплексный подход к источникам. Наиболее результат графическими и сопоставления и проверки данных археологии эт** фольклорными источниками. гтотся осетинские

Важно помнить, что классический эпос, каковым агорой совпадает с нартовские сказания, является продуктом эпохи, начало к:«-7

- цауке это время распадом родоплеменных отношений. В отечественной: ^ ^ принято называть «дофеодальным периодом». ДофеодзЛьНЬ™ пеРиод раннеклассовой длительный переходный этап между доклассовой ** соответствовало общественными формациями. «В политической сфере ому вождество ) — протогосударство" (или "варварское", "раннее" государсгсз*-^ политическая структура, в которой в. весьма неразвитой форме есть элементы будущей государственности» [Галкина 2002: 103]. Дофеодальный период включает также и строй военной демократии, .как первый его этап.

Для исторического исследования; очень важно, то, что специфической жанровой характеристикой«эпоса" является« еш самобытный характер^ В этом отношении эпос резко отличается от других жанров фольклора, зачастую имеющих^ интернациональные черты. Исследователями, установлена такая? особенность как; «непроницаемость» эпоса. Как; носитель традиционной ментальное™ народа эпос имеет иммунитет к инокультурному воздёйствию [Жирмунский 2004: 304, 355-356, 408, 435; Мелетинский 1963: 423; Абаев 1957: 22—23], что дает возможность использовать героические: сказания; народа для реконструкции самобытных традиционных идеологических представлению

Особое значение при- исследовании явлений культуры имеет принцип, историзма. Принцип историзма предполагает учет и сопоставление всех рассматриваемых фактов и явлений с конкретным историческим контекстом.

Источниковая база исследования. В работе использованы письменные, археологические, фольклорные и этнографические источники.

Письменные источники. Использован круг известных письменных источников, привлекаемых исследователями истории средневековых алан [см. Санакоев 1979: 37-79]. Вопросы, касающиеся идеологической сферы аланского общества, находят в источниках крайне скудное и фрагментарное освещение. Средневековых авторов, интересовал лишь один вопрос — приверженность алан мировым религиям, а точнее христианству. Что касается идеологических представлений алан, то сведения; о них в письменных источниках носят косвенный, случайный и отрывочный характер и могут приниматься в расчет лишь при возможности сопоставления их со сведениями источников других видов — прежде всего археологических, этнографических или фольклорных.

Привлекаемые письменные источники по своему происхождению делятся на несколько групп: европейские и в том числе византийские; восточные (мусульманские): прежде всего персидские и, арабские; кавказские (грузинские и- дагестанские); русские летописные тексты; и, наконец, так называемая- Нузальская надпись, недостаточно? привлекаемая для реконструкции1 идеологических представлений. В работе используются также сведения из-архивных' документов и описаний путешествий ХШ II — Х1Хвв.

Г. Европейские. источники. В работе использованы сочинения

Константина Порфирородного (905-959 гг.) «Об управлении государством» и

О церемониях Византийского двора» [АДСПИ: 239-245; Кулаковский 2000: 132-135, 165-177], письма патриарха Николая Мистика [АДСПИ: 255-260; Кулаковский 2000: 167-175], также датируются первой половиной X в.; письма патриарха абхазским правителям, аланскому архиепископу и царю Болгарии. Из этих источников» можно извлечь, информацию о географическом, внутри- и внешнеполитическом положении. Алании; взаимоотношениях с империей и другими странами; сведения« проливающие свет на процесс христианизации Алании. «Епископа, Федора Аланское послание» [Кулаковский 2000: 193-218; АДСПИ: 313-317] первой половины XIII в. также традиционно используется историками аланского христианства в Алании. Итальянский путешественник первой половины XV в. Иосафат Барбаро [ИИАО: 68] побывал у аланов и общался с ними. В его описании содержится много любопытных данных, в том числе о христианстве у алан.

2. Восточные (мусульманские) источники. Анонимное сочинение Худуд ал-Алам «Пределы мира от востока к западу» [АДСПИ: 467-470] -написано в традициях персидской географии. Единственный известный список текста датируется 1258 годом. Наибольший интерес для нас представляет глава «Рассуждение о стране Аллан и ее городах»; «Книга драгоценных украшений» (около 903-913 гг.) Ибн Руста' [ИЩЦ: 217-221; АДСПИ: 342-344] - в ней уникальные сведения об аланах. Сочинение Масуди (ум. 956 г.) «Луга золота и копи драгоценных камней» («Мурудж аз

Захаб») [ИШД: 188-216; АДСПИ: 346-352] - признается наиболее ценным источником по истории аланов 1Х-Х вв. Часть сведений Масуди повторяется у его современника Абу эль-Кассима [Ал.: 214]. Сочинение Ибн ал-Асира, историка эпохи татаро-монгольских походов, «Совершенная хроника» (1233 г.) [АДСПИ: 337-338] дает сведения об Алании, связанные с .первым походом монголов на Северный Кавказ.

3. Источники кавказского происхождения. Древнейшей грузинской летописью считается «Обращение Картли» [ОК]. Наиболее ранней датой ее составления называется VII в. Из этого источника используются некоторые сведения, касающиеся распространения христианства на Кавказе; «Столетняя летопись» (Жамтаагмцерели) [Ал.Г.: 53-57, 184-190] анонимного автора XIV в. охватывает время с начала XIII в. по 1317 г. В ней имеются данные о событиях в Алании и представителях аланской царской династии. «Памятник эриставов», датируемый началом XV в. [Ал.Г.: 59-67; 190-206], посвящен истории ксанских эриставов, имевших аланское происхождение.

Из дагестанских источников привлекается хроника «Дербенд наме», проливающая свет на средневековую Аланию [Гадло 1984: 126-129; ИШД 21-26; ДН: 24-64].

4. Сведения русских летописей касаются событий 1277—1278 гг., связанных с аланским городом Дедяковом. Сводки русских летописей, касающиеся средневековых алан и ясского города Дедякова, приведены Е. Г. Пчелиной и В. А. Кучкиным [Пчелина 1963: 152, 160; Кучкин 1966: 169-183].

5. «Нузалъская надпись», посвященная осетинскому роду Царазонта, является важным источником по идеологическим представлениям средневековых алан. Текст надписи известен с 1830 года. Варианты текста издавались неоднократно [ИГЛИ: 43^14; Салагаева 1984: 104-105, 108-109; 112; Кузнецов 1990: 79-80].

6. Архивные документы [РОО-1 и РОО-П] и описания путешественников ХУШ-Х1Х вв. освещают этнографию и дают представление о состоянии христианства в Осетии.

Археологические источники представлены, главным образом, новыми материалами из раскопок 1981-2005 гг. на Змейском катакомбном могильнике X-XIV вв. Змейский могильник широко известен как выдающийся, уникальный по богатству и сохранности памятник позднего этапа аланской археологической культуры. Он оставлен населением одного из крупнейших городских центров средневековой Алании, известного в археологии под названием городище Верхний Джулат или Татартуп1.

Верхний Джулат, один главных городских центров средневековой Алании, вырос на пересечения торговых путей, на стыке равнинной и горной частей Алании. Он являлся важным пунктом как в системе внутренних коммуникаций, так и международных связей, значение его непрерывно возрастало вплоть до первой половины XIII в.

Археологические материалы Змейского катакомбного могильника и Вехнего Джулата запечатлели не только особенности предмонгольского этапа истории Алании, но также кардинальные изменения, происходившие в аланском обществе после татаро-монгольского нашествия. Особую известность Змейский могильник приобретает с 50-х гг. прошлого столетия, когда были проведены масштабные полевые исследования, и началась публикация добытых научных материалов. Стационарные раскопки на памятнике были возобновлены в 1981 г. Автор настоящей работы занимался раскопками Змейского катакомбного могильника с 1982 до 2005 г. За это время накоплен значительный материал, который позволяет по-новому осветить как особенности самого памятника, так и многие вопросы средневековой истории алан. В частности, выявлен нижний пласт могильника, датируемый I—VI вв. н. э., верхняя хронологическая граница могильника с XII в. отодвинута до XIV в. На могильнике практически не были известны конские погребения, столь характерные для других аланских

1 Под термином "Татартуп" осетины традиционно понимают известное святилище (за пределами городища), местность же, где расположено городище, а также минарет в осетинском языке носят название "Дзлат", т.е. Джулат и "Дзлаты масыг" [Миллер 1998: 393; Кокиев 1929: 205; Цагаева 1975: 423, 508; ИЭС-Ш: 282], в литературе же за городищем и минаретом закрепились оба названия [см. Семенов1947: 6, 18]. могильников. В результате наших раскопок исследовано более сорока конских погребений. Конские захоронения - археологическое отражение известного из этнографии осетинского обряда посвящения коня покойнику -являются важным материалом для восстановления мифологии, религии, идеологических представлений алан, особенно вкупе с известными из ритуальной поэзии речами посвятителей (текстами, которые произносились при совершении обряда посвящения коня во время похоронной процедуры).

Научные материалы раскопок Змейского катакомбного могильника приведены в отчетах по раскопкам этого памятника, хранящихся в архиве Института истории и археологии. Использованы материалы из Отчетов за 1981 г. [ОЗКМ 1981], 1982 г. [ОЗКМ 1982], 1990 г. [ОЗКМ 1990], 1993 г. [ОЗКМ 1993], 1994 г. [ОЗКМ 1994], 1998 г. [ОЗКМ 1998], 2003 г. [ОЗКМ 2003]. В отдельных случаях используются данные из отчетов других исследователей, а также научные материалы с других памятников.

Фольклорные источники. Традиционная идеологическая система алан наиболее полно донесена до нас в осетинском нартовском эпосе и в ритуальной поэзии. Ритуальная поэзия в целом тесно связана с нартовским эпосом, в нашем же случае (исследование обряда посвящения коня покойнику и посвятительных речей) связь оказывается неразрывной.

История записи и публикации осетинских нартовских сказаний была предметом специальных исследований [Абаев 1945: 12-14; Калоев 1957: 214230; Калоев 1999: 145-180; Гаглойти 1977: 95-126]. Нартовские сказания оказались в сфере внимания уже первых исследователей Осетии. Л. Штедер, побывавший в Осетии в 1781 г., пишет о «сагах» и отмечает памятники, связанные с нартовскими героями [ОГРИП: 67-68; Калоев 1999: 145]. Ю. Клапрот в начале XIX в. передает содержание одного из сюжетов о Батразе и пытается локализовать упоминаемую там крепость «Уарп-фидар» [Абаев

1982: 3]. Информация о нартах присутствует в материалах А. М. Шегрена1 [Шегрен 1998: 59, 60-61].

Работа по сбору нартовских сказаний - заслуга национальной интеллигенции. Первыми их выдающееся значение для истории и культуры Осетии осознали Василий Цораев (1827-1884 гг.), братья Шанаевы: Гацыр, Гуцыр и Джантемир*(1850-1928 г.) [Н-3: 162]. Тексты записей В. Цораева и Д. Чонкадзе были переведены, снабжены комментариями и опубликованны в 1868 г. академиком А. А. Шифнером [ОТ]. Записи Шанаевых опубликованы в 1871, 1873, 1876 гг. [HC-I; HC-II; ОСИ]. Особая роль в публикации и научном изучении осетинского эпоса принадлежит академику В. Ф. Миллеру. Эпические тексты были опубликованы им как в «Осетинских этюдах» [ОЭ-1: 14-58; ОЭ-Ш: 170-174], так и в других изданиях, в том числе на немецком языке. Значительную роль в записи эпических текстов сыграли И. Собиев, С. Туккаев, М. Гарданов, Г. Гуриев, А. Кайтмазов, М. Туганов, Г. Малиев, Г. Дзагуров.

Нартовские сказания вошли в сборники осетинского фольклора («Памятники народного творчества осетин»), выходившие начиная с 1925 г.

В 1940 г. в Северной и Южной Осетии были созданы Нартские Комитеты из виднейших ученых и писателей [Кулов 1949: 19—20]. Был собран обширный фонд текстов осетинского нартовского эпоса, который достаточно полно отражает его состояние на период фиксации. Одним из результатов этой работы стал выход в свет сводного текста нартовского эпоса (1945 г.) [НСказ.]. Были осуществлены переводы сводного текста на русский [ОНС] и другие языки.

В 1961 г. вышел в свет первый том осетинских фольклорных текстов, подготовленный 3. М. Салагаевой, в котором значительное место заняли нартовские сказания [ИАС-1: 7-348]. Первое академическое издание осетинского нартовского эпоса, подготовленное Т. А. Хамицаевой и А. X.

1 Мнение, что эта работа не принадлежит перу Шегрена высказано Т. Т. Камболовым [Камболов 1994: 8991], однако вопрос не может считаться решенным [см. Уарзиати 1998: 143-147]. В любом случае причастность A.M. Шегрена к изложенным в статье материалам не подлежит сомнению.

Бязыровым, вышло в трех книгах на осетинском и русском языках в издательстве «Наука» в 1988-1991 гг. [Н-1; Н-Н; Н-Ш]. В настоящее время выходит в свет полное издание осетинских нартовских текстов на языке оригинала, подготовленное Т. А. Хамицаевой [НК-1, НК-П, НК-Ш, НК-1У, НК-У]. Выход этого издания следует считать выдающимся событием в истории осетинского нартоведения.

Особый интерес представляют речи, произносимые при посвящении коня покойнику. Эти речи, заключающие в себе погребальный миф, относятся к самобытному фонду алано-осетинской культуры: ничего подобного не известно даже у тех народов, которые практиковали посвящение коня покойнику. Запись посвятительных речей была начата в первой половине XIX в. одновременно с фиксацией эпоса и тоже велась во всех частях Осетии [ИАС-И: 363-382; ПНТО: 154-181, 311-339].

В фольклоре нашли свое отражение мифология, религиозные представления, традиционная идеология, этика, эстетика, философские представления. В качестве сравнительного материала используются эпосы народов Северного Кавказа, а также фольклорные тексты других народов.

Этнографические источники. Материалы осетинской этнографии, использованные в настоящей работе, включают данные, касающиеся народного праздничного танца «симд» и сопутствующих ему обрядов [Туганов 1977: 71-72; Пчелина 1948: 34-35; Алборов 2005: 361; Айларты 1996: 482-483], а также данные по этнографии детства у осетин [Туккаев 1992: 355-356; Хетагуров 2000: 340-341; Дзуцев, Бесаева 1994: 41-42].

Особое место в исследовании занимают сведения о погребальном обряде у осетин и, в частности, об обряде посвящения коня покойнику, которые содержатся у многих авторов, начиная с XVIII в. [литература, касающаяся этого обряда, приведена в соответствующем разделе работы]. О том, что этот обряд представлялся важнейшим элементом традиционной культуры, в котором сосредоточились узловые идеологические, нравственные, этические установки народа, свидетельствует особое внимание к нему со стороны осетинских исследователей, а также выдающихся деятелей национальной культуры.

Историография. С середины XVIII в. потребности восточной политики России способствовали вовлечению Осетии в сферу российского влияния, а затем и присоединению к империи. В* разное время в Осетии побывали протопоп Иоанн Болгарский (1780 г.) [POO-II: 383-387], Л. Л. Штедер (1781 г.) [ОГРИП 1967: 27-70], Я. Рейнеггс (1781 г.) [ОГРИП 1967: 90-104], академики И. А. Гюльденштедт (1771-1773 гг.) [ОГРИП 1967: 7090], П. М. Паллас (1793-1794 гг.) [ОГРИП: 89-90], Г. Ю. Клапрот (1807-1808 гг.) [ОГРИП 1967: 105-180; Клапрот 1992], И. Бларамберг (1830-1832 гг.) [Бларамберг 1999: 215-271], К. Кох (1843 г.) [ОГРИП 1967: 222-274], В. С. Толстой (1847 г.) [Толстой 1997]. Российских и европейских ученых интересовал осетинский язык, преемственная связь осетин с народами средневековья и древности, отношение к мировым религиям, мировоззренческие и религиозные представления населения.

Наибольший вклад в становление осетиноведения на этом этапе принадлежит А. М. Шегрену, создателю первой осетинской грамматики. Он изучал также верования осетин, их календарь, праздники и святых традиционной религии, ритуалы и обычаи, элементы обычного права, В работе Шегрена имеется также достаточно полное описание погребального обряда у осетин. Особый интерес вызывают описание обряда посвящения коня и приводимый текст посвятительной речи (в переводе на русский-язык).

Заинтересованным исследователем истории и культуры Осетии был В. Б. Пфаф [Пфаф 1870; Пфаф 1871; Пфаф 1871а], который первым попытался создать целостное представление об истории Осетии. Он останавливался также на культовых памятниках и религиозных представлениях народа, живо интересовался нартовским эпосом, пробуя использовать его в качестве исторического источника.

Значительной полнотой отличается работа Б. Гатиева «Суеверия и предрассудки у осетин» (1876 г.) [Гатиев 1987: 149-215], в которой дана широкая картина народных обычаев, обрядов и ритуалов. Б. Гатиев пряиводит сведения по обряду посвящения коня покойнику, включая вольную передачу на русском языке речи посвятителя.

Начало исследования осетинской истории, этнографии, фолыслшора на профессиональном уровне связано с именем академика В. Ф. Миллера. В 1882 г. во втором томе «Осетинских этюдов» вышла работа В. Ф. ]Ч<ЖЬиллера «Религиозные верования осетин» [Миллер 1882: 237-301]. В исследованиях автор использовал как собственные наблюдения, так и данные своих предшественников, главным образом, В. Б. Пфафа и Б. Гатиева, а. также материалы, собранные священником А. Гатуевым и другими помотцксиками ученого из числа осетин. Интересно, что В. Ф. Миллер в своей работе ставит вопрос о соотношении в духовной культуре осетин традиционной религии и христианства, верно подмечая, что осетины сохранили свою древнюю религию, несмотря на влияние христианства [Миллер 1882: 237]. ГТрзи этом заметим, что новейшие исследования позволяют утверждать, что имело место не механическое «наслоение христианства», а творческая переработка и осмысленное включение элементов христианства в традиц^исонную культуру.

В. Ф. Миллер рассматривает традиционный осетинский пантеон, во главе которого видит «одного верховного невидимого Бога»; останавливается на небесных духах-покровителях, силах и ангелах (дзусерттсе, зседггг^^е семсе даудэ1сытсе), важнейшим из которых уделяет достаточно внимания (З^гягцилла, Уастырджи, Тутыр, Фоглвсера и др., всего 13 персонажей); приводит сведения о важнейших осетинских «святых местах» — святилищах, в ьсоторых население отправляло традиционный культ. Автор замечает средни этих молелен и развалины древних христианских храмов. Особый интерес представляют сведения В. Ф. Миллера, касающиеся осетинского погребального и поминальных обрядов, а также представления о бессмертной душе.

Исследование В. Ф. Миллера, несмотря на его в основном описательный характер, имеет особенное значение для изучения культурной истории алан-осетин, поскольку дает достаточно полное освещение идеологических представлений.

В 1882 г. вышла еще одна важная для нас работа В. Ф. Миллера «Черты старины в сказаниях и быте осетин» [Миллер 1998а: 422-452], в которой материалы нартовского эпоса он сопоставляет со сведениями письменных источников о скифах, сарматах и аланах, рассматривает осетинский погребальный обряд (в том числе обряд посвящения коня), который также сближается со скифскими сюжетами. Параллели, выявленные В. Ф. Миллером, до сих пор остаются в центре внимания исследователей. Более того, можно говорить об особом направлении в осетиноведении -сравнительном изучении нартовского эпоса и скифо-сармато-аланской этнографии, известной по сочинениям древних и средневековых авторов [Дюмезиль 1990: 14-50; 132-160; Дюмезиль 2001: 42-57, 140-145, 161-172, 195-205, 260-265; Дюмезиль 2003; Абаева 1985; Дарчиев 2008 и др.].

В тесной координации с В. Ф. Миллером в Осетии работал М. М. Ковалевский, который исследовал обычное право осетин, но останавливается также на идеологических представлениях и эпосе осетин [Ковалевский 1886: 68-104, 171-174].

После работ В. Ф. Миллера существенно возрос интерес к осетинскому эпосу.

Историография нартовского эпоса рассматривается многими авторами, а ряд работ специально посвящен этой теме [Абаев 1945: 15-18 (Абаев 1982: 8-12); Калоев 1999: 145-180; Санакоев 1971: 95-98; Гаглойти 1977; Мамонова 2005]. Привлекая подход исторической школы, исследователи после В. Ф. Миллера продолжали искать в эпосе следы древних событий, приведших к возникновению осетинского народа. Так Д. Лавров в своей обстоятельной работе, посвященной Осетии [Лавров 1883: 189-191], видит в нартовских сказаниях реальные исторические события. На этих же позициях оказались некоторые осетинские авторы (А. 3. Кубалов (1906), А. Кодзаев (1903)).

После революции, уже в 1919 г. было создано «Осетинское историко-филологическое общество», которое занималось организацией систематических исследований в области осетиноведения [ОИФО: 146—147; ПИФО: 37; Канукова 2007: 143-145]. В 1925 г. Осетинское историко-филологическое общество было преобразовано в Северо-Осетинский научно-исследовательскии институт краеведения, стали выходить «Известия СОНИИ». Одним из важнейших объектов изучения осетинских ученых стало устное народное творчество.

К исследованию эпоса подключились также исследователи-историки: 3. Н. Ванеев и Б. В. Скитский [Ванеев 1989; Ванеев 1990; Скитский 1949].

Начало серьезного внимания к нартовскому эпосу в Европе приходится на 1930-е гг. и связано с именем крупного французского ученого Ж. Дюмезиля. Виднейший представитель неомифологической школы, Ж. Дюмезиль нашел в осетинском эпосе благодатный материал по индоевропейской мифологии, в том числе подкрепляющий трифункциональную теорию. К исследованию нартовского эпоса осетин подключились также ученики и последователи Ж. Дюмезиля [см. Эпос и мифология 2003].

Основной недостаток неомифологического подхода очевиден, это сосредоточение внимания на мифологическом субстрате эпоса и игнорирование актуального социального содержания сюжетов: «подобный подход считывает лишь ранние пласты эпоса, которые, безусловно, богаты образами, символикой мифов» [Мамонова 2005: 154].

Впрочем, Ж. Дюмезиль не ограничился исследованием исключительно мифологии эпоса, он был первый, кто занялся систематизацией нартовских текстов, и большую часть нартовских сюжетов включил в выделенные им три основных цикла. Схема деления нартовских сказаний на основные циклы с дополнениями В. И. Абаева стала общепринятой в осетинском нартоведении. Дюмезиль также продолжил исследования в направлении, заданном еще В. Ф. Миллером: сравнительное изучение этнографии скифов и других предков • осетин, известной по данным древних и средневековых авторов, и материалов осетинского эпоса.

В исследовании нартовскош эпоса осетин особое место принадлежит В. И. Абаеву, выдающемуся исследователю осетинского языка и фольклора (нартоведческие работы, В. Ш Абаева см. в «Библиографии»). Наиболее полно нартоведческие исследования В: И: Абаева нашли отражение в монографии «Нартовский эпос1» [Абаев 1945].

Важной вехой в истории нартоведения стало совещание по нартовским эпосам народов Кавказа, состоявшееся 16-20 октября 1956 года в г. Орджоникидзе. В совещании приняли участие, как кавказские ученые, так и специалисты из центра. Результаты конференции были опубликованы в 1957 году [Нартский эпос 1957].

К нартовскому эпосу обращались именитые советские ученые: известный исследователь мифологии; народов мира Е. М. Мелетинский и крупный фольклорист и организатор науки В. И. Чичеров [Мелетинский 1957; Мелетинский 1963: 156-247; Чичеров 1957].

Во второй половине XX и начале XXI в. вышли и продолжают выходить работы ряда исследователей: Ю. С. Гаглойти, Т. А Гуриева, 3. В. Абаевой, Н. К. Мамиевой, 3. К. Ханаевой, А. Р. Чочиева, Ю. А. Дзиццойты работы этих авторов см. «Библиографию»].

Исследование этнографии осетин оформилось как научное направление во второй половине XIX в. в рамках недифференцированного научного осетиноведения. Достаточно подробные сведения по истории изучения этнографии осетин (особенно дореволюционного периода) имеются в работе М. П. Санакоева [Санакоев 1971: 84—95]. Имена исследователей, обративших внимание на духовную культуру осетин уже приведены выше (А. М. Шегрен, Б. Гатиев, В. С. Толстой, В. Б. Пфаф). Интересные сведения

1 Работа с дополнениями переиздана под названием «Нартовский эпос осетин» в 1982 [Абаев 1982], а затем в 1990 году [Абаев 1990: 142-242] по этнографии осетин содержатся и в работах известных русских ученых Н. Д. Леонтовича [Леонтович 2002], Н. Ф. Дубровина [Дубровин 1871].

Следует отметить также уникальную работу К. Л. Хетагурова по этнографии осетин «Особа» (1894 г.) [Хетагуров 2000: 313-374].

После революции исследования этнографии осетин были продолжены. В 1925 г. вышла работа известного этнографа-кавказоведа Г. Ф. Чурсина [Чурсин 1925], в которой рассматриваются верования осетин. В это же время этнографией осетин активно занимаются Б. А. Алборов [Алборов 2005: 359382], Е. Г. Пчелина [Пчелина 1948; Пчелина 1966] и др.

Во второй половине XX в. вышли работы Б. А. Калоева, собравшего огромный полевой материал [Калоев 1967; Калоев 1971; Калоев 1993; Калоев 1999]. Среди этих работ монография «Осетины» — первый обобщающий труд по этнографии осетин. Обобщающий характер носят также работы А. X. Магометова [Магометов 1968; Магометов 1974].

С середины XX в. плодотворную работу по исследованию семейных и родственных отношений у осетин вела 3. Д. Гаглойти. Много внимания она уделяла также духовной культуре, происхождению и миграциям осетинских фамилий [Гаглойти 1974а, Гаглойти 19746 и др.]. Ряд работ Л. А. Чибирова посвящен особенностям осетинского жилища и поселений. В сфере внимания автора находится также духовная культура осетин [Чибиров 1976; Чибиров 1984 и др.]. Социальной истории и духовной культуре осетин и, в том числе, воинскому идеологическому комплексу посвящены работы А. Р. Чочиева. [Чочиев 1985; Чочиев 1996; Чочиев 2000].

Большой вклад в развитие осетинской этнографии внес В. С. Уарзиати [Уарзиати 1987; Уарзиати 1990; Уарзиати 1995 (Уарзиати 2007)]. Особенность этого автора в том, что он одним из первых стал использовать этнологический подход к фактам этнографии. Исследованию осетинской традиционной культуры посвящены работы В. С. Газдановой [см. Разданова 2007].

Практически ни один исследователь, изучавщий этнографию осетин в целом или такие частные вопросы, как похоронные обряды и погребальный культ, не прошел мимо такого яркого явления осетинской традиционной культуры, как посвящения коня покойнику (обряд бсехфселдисын). Осетинский обряд посвящения коня, в котором законсервированы древние идеологические представления, служит одной из важнейших основ для-реконструкции духовной культуры осетин. Осетинский^ обряд, как наиболее развернутый и многокомпонентный, также является опорным для исследователей, изучающих сходные ритуалы у различных народов. Далее мы подробнее остановимся на некоторых моментах историографии этого вопроса.

Археологическое изучение Осетии начало активно развиваться во второй половине XIX в. В 1859 г. была создана Императорская Археологическая комиссия, которая стала центральным археологическим учреждением страны. Комиссия проделала огромную работу по сбору и публикации археологических материалов. Материалы из Осетии в «Отчетах Археологической комиссии» помещались, начиная с 1882 г. Московское Археологическое общество, созданное в 1864 г., издало серию книг «Материалы по археологии Кавказа», в I и VIII выпусках серии содержатся материалы, собранные экспедициями Археологического общества в Осетии.

В связи с подготовкой антропологической выставки в Москве в 1877 году в Осетию прибыл Н. Г. Карцелли, который провел раскопки в районе станицы Змейской. Переломным моментом в археологическом изучении Осетии стало открытие в 1869 г. кобанской археологической культуры эпохи поздней бронзы — раннего железа. После открытия кобанской культуры Осетия оказалась под пристальным вниманием отечественной и европейской науки, а кобанская культура получила мировую известность.

В 1880-х годах началось стационарное исследование средневековых катакомбных могильников (Суаргом у сел. Чми, Харх у сел. Балта). В. Ф. Миллер (член Московского Археологического общества) впервые указал на принадлежность материалов катакомбных могильников средневековым аланам и необходимость отделять кобанские памятники от аланских [Миллер 1888: 121-123]. Итог двадцатилетней исследовательской работы по археологии Осетии подвела П. С. Уварова изданием капитального труда «Могильники Северного Кавказа» [Уварова 1900].

В начале XX в: были проведены первые исследования на городище Верхний Джулат и на Змейском катакомбном могильнике. Работы проводил любитель древностей казачий офицер Ф. С. Панкратов (Гребенец).

Первая мировая война прервала археологические исследования в Осетии. Их возобновление в советское время связано с именем Е. Г. Пчелиной. Видный советский археолог-кавказовед Е. Г. Пчелина в 1924 г. приступила к систематическим работам по выявлению археологических памятников и составлению археологической карты Осетии и исследованию системы древних военно-торговых путей горной зоны. Одновременно она вела археологические раскопки на средневековых памятниках Осетии, собрала ценнейший фольклорный материал об осетинском герое Ос-Багатаре и его потомках.

В 1946 г. Е. Г. Пчелина совместно с Т. Б. Мамукаевым провела раскопки в знаменитой Нузальской церкви, давно привлекавшей внимание кавказоведов своими фресками и надписями. Е. Г. Пчелина на основании изучения преданий о роде Царазонта предполагала найти здесь гробницу представителя рода Царазонта — Сослана, грузинского царя, известного под именем Давид-Сослан (конец XII- начало XIII в.), мужа царицы Тамары. Под полом церкви действительно было найдено погребение с небольшим инвентарем. Е. Г. Пчелина и Т. Б. Мамукаев пришли к выводу, что они вскрыли погребение Давида-Сослана [Мамукаев 1969]. Гипотеза принадлежности погребения в Нузальской церкви спорна и подверглась критике кавказоведов [см. Кузнецов 1976: 123].

Большую работу по исследованию археологических памятников проводил Л. П. Семенов, возглавлявший археолого-этнографические экспедиции Северокавказского института краеведения, Северо-Осетиыского НИИ, Северо-Осетинского педагогического института. В течение десятков лет он занимался исследованием множества памятников Осетии. Л- П. Семенов принимал участие также в работе экспедиций центральных научных учреждений (экспедиция ГАИМК - 1934 г., руководитель А. П. Крылов; экспедиция ГИМ, с конца 1930-х годов, руководитель Е. И. Крупнов)

Археологические памятники Осетии исследовал Л. П. Семенов. Он интересовался также выдающимся памятником средневековья Осетии — Верхнеджулатским городищем (Татартуп). Результаты изучения этого памятника он привел в работе «Татартупский минарет» [Семенов 1- Л- П. Семенов занимался исследованием «нартовских памятников», которые население связывает с эпическим народом [Семенов 1949], много времени посвятил исследованию горной архитектуры Осетии и склеповой культуры.

Склеповыми сооружениями занимался и Г. А. Кокиев [Кокиев 1928], написавший первую работу, достаточно полно охватывающую вопросы, связанные со склеповой культурой (причины возникновения, происхождение, датировка, эволюция).

В 1930-е гг. в археологическое исследование Северной Осетии включились центральные научные учреждения. В 1934 г. в Осетин работала Терская археологическая экспедиция ГАИМК под руководством* А. П. Круглова, в 1935 г. - экспедиция ГАИМК под началом А. А. Миллера, исследовавшая поселение VI—IV вв. до н.э. на окраине Моздока., 'а также скифские, сарматские, позднесредневековые погребения. В 1936 г. работы здесь продолжил Б. Б. Пиотровский. С 1935 г. в Осетии работал известный советский археолог Е. И. Крупнов, возглавивший Северокавказскуто экспедицию ГИМ и ГАИМК [Крупнов 1960].

Великая Отечественная война прервала исследование археологических памятников Осетии. Архологические раскопки были возобновлены 1 950-е гг. В 1953 г. в районе станицы Змейской были организованы охранные раскопки. Работы вела экспедиция СОНИИ под руководством С. С. Куссаевой.

Станица Змейская расположена в окрестностях знаменитых Эльхотовских ворот (Жрджы нарсег). Вход в Эльхотовские ворота с севера перекрыт аланским средневековым городищем Верхний Джулат, население которого оставило и Змейский катакомбный могильник. Кроме двух названных памятников в этом районе известно множество других (Змейское поселение кобанской культуры, Змейское аланское городище I-IV вв. и синхронный ему катакомбный могильник, мусульманское кладбище XIII— XIV вв., курганные группы разных эпох). Такое положение обусловлено особым стратегическим значением Эльхотовских ворот, соединявшим предгорную равнину, ущелья Центрального Кавказа и перевальные пути с Предкавказской равниной. С другой стороны, через Эльхотовские ворота проходит дорога, издревле соединяющая Северо-Западный Кавказ с Юго-Восточным Кавказом и Прикаспием. Не случайно здесь располагался один из крупнейших центров средневековой Алании - Верхний Джулат, осуществлявший контроль над этими важными международными путями. Дальше мы уделим внимание истории исследования средневековых памятников Верхнего Джулата и станицы Змейской, поскольку именно материалы с этих памятников легли в основу решения ряда вопросов, рассматриваемых в предлагаемой работе.

Археологические памятники этого района привлекали внимание уже первых ученых, посещавших район с конца XVIII века. В XIX - начале XX в. здесь работали Н. Г. Карцелли, В. Б. Антонович и В. Л. Беренштам, В. Ф. Миллер, Ф. С. Панкратов. В советское время памятники этого района изучали Е. И. Крупнов и Л. П. Семенов.

Послевоенная экспедиция СОНИИ под руководством С. С. Куссаевой работала на могильнике с 1953 по 1956 г. За это время было обследовано 50 катакомб, сделаны важные обобщения [Куссаева 1961].

С 1957 г. к стационарным раскопкам в районе станицы Змейской, а затем и на Верхнем Джулате (с 1958 г.) приступила объединенная Северокавказская экспедиция Института Археологии АН СССР и СевероОсетинского НИИ (начальник Е. И. Крупнов). Интересный материал был получен со Змейского катакомбного могильника, исследования которого проводил В. А. Кузнецов. С 1957 по 1959 г. было исследовано 87 катакомб [Кузнецов 1961; Кузнецов 1963; Кузнецов 1995]. Добытые на могильнике материалы вывели дело изучения аланской археологической культуры предмонгольского времени на новый уровень.

На Верхнем Джулате были исследованы христианский храм [Крупнов 1963] и христианский могильник у храма [Милорадович 1963 а], Малая и Большая мечети - [Милорадович 1963]. В последующие годы исследованием памятников Верхнего Джулата занимался В. А. Кузнецов [см. Кузнецов 2003: 119-184]. В процессе работ В. А. Кузнецов открыл и исследовал еще три христианские церкви и частично христианские могильники.

Открытие и изучение столь ярких памятников на Верхнем Джулате позволило авторам прийти к важным и обобщающим заключениям. Все названные работы привлечены в ходе написания разных разделов предлагаемой работы, а некоторые взгляды ученых рассматриваются дополнительно.

Вместе с тем нельзя не отметить, что археологическое изучение Верхнего Джулата страдает некоторой однобокостью. Все названные выше памятники датируются золотоордынским временем, что касается предмонгольского аланского этапа в истории города, то он в археологическом плане исследован совершенно недостаточно.

Религиозная история Алании стала объектом научного исследования в начале XIX в. Еще в первой половине XVIII в. осетины вошли в сферу интересов России, как народ «издревле» веры «православной христианской». В связи с этим встали вопросы времени и направления проникновения христианского учения в средневековую Аланию. Ю. Клапрот, очевидно, был первым, кто пытался решить эти вопросы с привлечением данных средневековых авторов (1822 г.) [Клапрот 1992]. Эти же темы интересовали В. Б. Пфафа (1871 г.) [Пфаф 1993]. В конце XIX в. Ю. Кулако:всюзй на профессиональном уровне рассмотрел письменные, источники, касающиеся истории христианства в средневековой Алании и пришел к обоснованным выводам о времени принятия христианства в Алании в качестве государственной религии и создания Аланской епархии, в . составе Константинопольской патриархии (начало X в.). Ученый также рассмотрел основные этапы истории Аланской епархии [Кулаковский 2000а]. Работы Ю. Кулаковского не устарели и не подвергаются сомнению до настоящего времени. Более того, положения этого ученого углублены и подтвер:ж:дены новыми материалами [Кузнецов 1977: 9-25; Кузнецов 2002: 7-97; лахов

1992а; Малахов 1995].

Не опровергнуты также представления Ю. Клапрота и В. Б. X Ас|эа.фа о более раннем знакомстве аланов с христианством, в том числе, на территории самой Алании.

Другой круг вопросов, связанных с христианством у осетин, это состояние этой веры у народа, соотношение христианских и традшдионных элементов в осетинской культуре. Эти вопросы поставил и рассматривал В. Ф. Миллер [Миллер 1882]. Вопросы о роли, значении, соотношения и взаимодействии компонентов христианства и традиционной релиттзгез: — это вопросы о природе современной религии осетин, важной состалвлтяюицей традиционной культуры осетин. Неоднократно обращался к этой теме 33- И. Абаев [Абаев 1990а: 89-96); Абаев 19906: 102-114; Абаев 1990в: 1 15—122; Абаев 1990г: 123—136] и другие исследователи вплоть до совреар*иеннь1Х [Скитский 1947: 59; Чибиров 1984: 7; Калоев 1995: 192-206; Калоев 2005: 3952; Магометов 1968: 469^190; Магометов 1974: 298-337; Емельянова 2003: 13, 71; Мамиев 2002; Бзаров 2010]. Тем не менее, вопросы не могут сч^Еггаться решенными.

Историческая тема христианства в Алании-Осетии привлекает и церковных исследователей. Среди работ конфессиональных историков можно отметить работы А. Г. Гатуева и митрополита Гедеона [Гатуев 2007; Гедеон 1992].

К некоторым вопросам историографии истории христианства в Алании-Осетии мы вернемся ниже.

Научная новизна исследования. Идеологическая система средневековых алан впервые рассматривается как самостоятельный объект исследования. Предложен междисциплинарный подход к разрешению поставленных научных проблем, В исследовании по истории культуры средневековой Алании используются данные археологии, этнографии, фольклористики и религиоведения. Выявлены важнейшие закономерности в развитии идеологических представлений, и на этой основе определены этапы эволюции аланского идеологического комплекса.

В научный оборот вводятся неопубликованные материалы Змейского катакомбного могильника, дающие возможность предметно осветить вопросы проникновения в культуру и идеологию средневекового аланского общества элементов христианства и мусульманства, а также впервые поставить на археологическом материале проблему воинской погребальной обрядности.

Положения, выносимые на защиту. Алано-осетинские материалы позволяют проследить тесную связь между уровнем социального развития общества и стадией развития его идеологической надстройки. В развитии традиционных идеологических представлений алан-осетин выделяются три основных этапа: а) мифологический (космологический), присущий родоплеменному обществу и присутствующий в мировоззрении средневековых алан в виде остаточного явления; б) героико-эпический, соответствующий так называемому дофеодальному периоду (наступает с распадом родоплеменных отношений и длится до возникновения классового общества), когда господствующее положение в общественном сознании и духовной культуре занимает воинский идеологический комплекс; в) государственный (государственно-конфессиональный), который наступает с укреплением социальной иерархии и появлением государства, а свое выражение находит, прежде всего, в идеологии царской власти.

Формирование государственной идеологии происходит на основе традиционных представлений, сложившихся в предшествующее время, с активным использованием властной идеологии мировых держав (обществ с развитой социально-политической иерерхией). Наиболее востребованным в этом аспекте оказалось христианство, которое в эпоху средневековья активно проникает в Аланию, а в начале X в. приобретает статус государственной религии.

Практическая значимость работы. Положения диссертации могут быть использованы при написании обобщающих работ по древней и средневековой истории Алании-Осетии, по истории аланской (осетинской) культуры, при подготовке общих и специальных курсов лекций по отечественной истории, а также в исследованиях по фольклористике, этнологии, культурологии, религиоведению.

Апробация результатов исследования прошла на кафедре российской истории и кавказоведения Северо-Осетинского государственного университета. Основные положения исследования изложены в пяти статьях и на международной междисциплинарной конференции:

1. Фидаров Р. Ф. Обряд воинской инициации в осетинском нартовском эпосе // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. № 117. СПб., 2009. - С. 70-76.

2. Фидаров Р. Ф. Мусульманские погребения алан XIII—XIV вв. с могильников Верхнего Джулата // Историко-филологический архив. Вып. 1. Владикавказ, 2004. - С. 16-45.

3. Фидаров Р. Ф. Индоевропейский основной миф в нартовском эпосе осетин // Историко-филологический архив. Вып. 3. Владикавказ, 2005. — С. 16-29.

4. Фидаров Р. Ф. Мифы творения в осетинском нартовском эпосе // Вопросы истории и культуры народов России. Сборник статей к 80-летию профессора М. М. Блиева. Владикавказ: Издательско-полиграфическое предприятие им. В. Гассиева, 2010. — С. 13-47.

5. Фидаров Р. Ф. Новые материалы бытовых памятников кобанской культуры предгорной зоны Северной Осетии // Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа. Армавир, 2004. Вып.З. — С. 196-206. (Соавтор: Чшиев X. Т.)

6. Fidarov, Rustem. Horse Burials in the Zmejskaja Catakomb Burial Place // International & Interdisciplinary Conference: Scithians, Sarmatians, Alans Iranian-Speaking Nomads of the Eurasian Steppes. Barcelona: Autonomous University of Barcelona, 2007. - P. 14-15. (Международная и междисциплинарная конференция: «Скифы, Сарматы, Аланы -ираноязычные кочевники евразийских степей» в Автономном университете Барселоны, 7—10 мая 2007 года. Тезисы доклада).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Традиционная идеология и мировые религии в средневековой Алании"

Заключение

Проведенное исследование позволило определить направление и этапы эволюции, традиционной идеологической системы, средневековых алан, выявить ее основные компоненты: мифологический; героико-эпический, государственно-конфессиональный. Три основных компонента рассматриваемого комплекса соотносятся3 с тремя этапами формирования идеологической системы. В свою, очередь три этапа эволюции традиционной идеологии отвечают трем стадиямразвития общества.

Мифологические представления и мифологическое мышление господствуют на первом, древнейшем этапе социальной истории, в эпоху родоплеменной организации общества с соответствующими уровнями развития производительных сил, общественных отношений и знаний об окружающем мире.

Осетинские мифы творения рассмотрены на основе эпических материалов. Эпос - фольклорное произведение более высокой стадии развития общества, но, тем не менее, в нем сохраняются яркие следы комплекса мифологических представлений. Материалы осетинского эпоса дают возможность реконструировать в относительно целостном виде мифы творения, составляющие сердцевину идеологических представлений мифологического (или космологического) типа. При этом мифологический компонент служит одной из основ создания нового идеологического комплекса — героико-эпического. Иными словами, космогонические мифы присутствуют в осетинском эпосе в эпической версии и подчинены в первую очередь задачам формирования внутриэпического мира, то есть в конечном итоге - героико-эпического комплекса аланской идеологии.

Центральное место принадлежало, по-видимому, мифам, связанным с космогонией (сотворением природного космоса), антропогонией (сотворением человека или людей) и социогенезом (созданием социума). Особое внимание в осетинском эпосе уделяется мифам, в которых находит отражение идеология мифологической царской власти. Эти мифы остаются актуальными и в последующие эпохи, когда, трансформируясь и приспосабливаясь к особенностям следующих стадий социального устройства^ они продолжали служить регулированию общественных отношений.

Аланская версия основного мифа индоевропейской мифологии (миф второго творения) — победа Громовержца над олицетворением хаоса и восстановление упорядоченного космоса — выявляется на основе материалов осетинского эпоса и этнографии и определяется автором как миф, переходный от мифологической эпохи к эпохе героической. Во многих развитых традициях, в том числе в алано-осетинской, мифологическая эпоха или эпоха творения представляется как золотой * век — время, которое не только не совпадает с реальным временем, в котором» живет носитель эпоса, но принципиально отлично от него. Исследование алано-осетинского основного мифа приводит к выводу, что его переходный (от золотого века к новому героико-эпическому миру) характер подчеркивается тем, что реализация мифа в эпическом поле «поручена» юному герою и имеет целью создание эпического мира.

Как космогонические мифы объясняют происхождение общества золотого века (мифологической эпохи), так и основной миф через свою эпическую реализацию объясняет происхождение не только эпического, но и реального, современного носителю традиции, мира. В алано-осетинской эпической версии этот мир - мир героической эпохи, соответствующей дофеодальному периоду. Одновременно миф примиряет противоречие между представлением о творениях Бога (космос, социум, человек) как идеальных, воплощающих сакральное начало, и суровой реальностью, в которой все устроено далеко не идеально, т. е. миф служит также философскому объяснению мира, в котором живет носитель эпоса.

Царство золотого века испытало десакрализацию, деградацию, падение, а, значит, и восстановление земного царства, хотя и подразумевает возвращение к изначальной сакральности, находится теперь под постоянной угрозой рецидивов деградации. Теперь этот мир надо ежечасно защищать с оружием в руках. На деле это означает, что воины становятся доминирующим сословием, а во главе социума стоит представитель .этого сословия. В историческом плане речь идет о революционном, переходе от родоплеменного строя к социальной^ иерархии и «протогосударству» дофеодального периода. Коренные изменения в социальном' устройстве общества требуют перестройки идеологической системы. Поэтому основной миф и его эпическая реализация санкционируют новую, идеологическую систему, в котором главенствующее место занимает воинский идеологический комплекс.

Героико-эпический идеологический, комплекс выступает как второй компонент аланской традиции, соответствующий так называемому дофеодальному периоду, когда воинская идеология занимает доминирующие позиции в общественном сознании.

Для юного эпического героя миф о громовержце является прецедентом для воссоздания земного мира после гибели общества золотого века. Юный герой же мифа является нормативным прецедентом, как для. всех положительных персонажей эпоса, так и для реальных носителей эпоса.

Источником для реконструкции основных принципов и положений новой идеологической системы служат данные эпоса, а также этнографические и археологические материалы. Представления о смысле и цели жизни в алано-осетинской традиции героической эпохи приспособлены к воинскому идеологическому комплексу. Жизнь человека на этом свете есть испытание, по результатам которого ему будет определено место в вечном мире. Поскольку в центре героико-эпического мира стоит воин-нарт, то и важнейшими целями человека в этом мире признается исполнение воинского долга при непременном соблюдении воинских норм поведения, воинских установлений и запретов. При соблюдении этих условий, после своей гибели, которая должна произойти на поле боя в цветущем возрасте, воин попадает в элизиум, то есть в общество прославленных Нартов, которые заняты достойнейшими делами воина: пирами и битвами. В мифологическом плане это означает: воин на вечные времена занимает достойное место в структуре космоса.

Таким; образом, в дофеодальный период мифологические представления сохраняют актуальность,, однако» в, Алании безраздельно доминирует'воинский идеологический комплекс,, который» в полной мере отвечает новой; стадии развития общества. Именно этот идеологический! комплекс: в наиболее полном виде находит свое воплощение в эпосе, а в конкретных сюжетах (главным образом, в сюжетах, связанных с типом юных погибающих героев) нартовского эпоса получают свою детальную разработку и санкцию различные аспекты воинской идеологии.

Как мифология дает объяснение миру, в котором она господствует и в-котором она регулирует отношения; так и; эпические представления дают объяснение возникшему новому миру и обеспечивают в нем гармонию. Соответственно, и аланский эпос, несмотря1 на; мощный мифологический субстрат, несмотря на множество общекультурных тем, разрабатываемых в нем, в первую очередь служит проповеди; воинской идеологии, воинской этики и воинской эстетики. Функция; нартовского эпоса, наряду с другими составляющими аланской традиции в догосударственную эпоху — регулирование общественных отношений в социуме. Положения воинской идеологии, выявляемые в нартовских сюжетах, в полной мере соответствуют высокому предназначению воинского сословия — с оружием в руках самоотверженно служить делу сохранения, поддержания и утверждения данного Богом миропорядка.

Государственно-конфессиональный компонент связан с эпохой образования общественных социальных структур и государства. В ■ связи с перестройкой социальных отношений возникает необходимость, в новой идеологической надстройке. Самодостаточный и вполне гибкий традиционный идеологический комплекс аланов приспосабливается; к новым условиям и. используется; в том числе, для обоснования государственного механизма и царской власти. Государственный интерес находит свое выражение в идеологии царской власти, которая формируется путем1 актуализации и трансформации имевшихся представлений о мифологическом первом- царе, данном Богом. Богоданность царя и царской власти, легитимность мифической и эпической династии становятся основой, на которой строится идеология власти.

Нужда в новых идеологических установках и необходимость целостной социальной идеологии становятся предпосылкой все более широкого проникновения христианского учения в Аланию, пока в X в. христианство не стало, наконец, государственной религией. Этот процесс был- облегчен не только востребованностью идей религии, приспособленной к' жизни развитого иерархического общества, но также близостью многих основополагающих принципов христианского учения и аланской традиции. При этом чувствуется стремление использовать христианскую религию в целях обоснования царской власти.

В то же время, принятие христианства аланскими царями, распространение его в стране и признание в качестве государственной религии, имело важное политическое значение. Вовлечение Алании в орбиту крупнейшей мировой державы — Византийской империи, а аланских царей — в круг православных государей давало серьезные политические преимущества как на стадии становления государственной власти, так и позже. В регионах, сопредельных с Византией, такое развитие взаимоотношений между империей и возникающими в эпоху раннего средневековья государственными образованиями можно считать традиционным. Византийский император воспринимался современниками как олицетворение верховной власти. Вместе с принятием христианства местные правители получали от него символы- божественной легитимности для собственных властных полномочий.

С X в. в Алании отмечены первые исламские общины. На золотоордынском этапе истории в городах Алании возросла доля мусульманского населения.

При этом воздействие мировых религий на нартовские сказания оказалось минимальным - проявилась такая особенность эпоса, как иммунитет к гетерогенному влиянию. По этой причине эпос не может дать материалов для реконструкции особенностей взаимодействия этнической традиции и мировых религий на аланской почве. Этот вопрос решается на основе письменных, археологических и этнографических источников.

Несмотря на глубокий интерес к христианской идеологии, в Алании эпохи государственности, наличие значительных групп населения, исповедовавших православие и ислам в их догматической форме, традиционная аланская идеологическая система не уступила своих позиций и даже не была оттеснена на периферию. Она выстояла и дожила до нового времени, адаптировав и включив в свой состав идеи и элементы двух мировых религий.

Список научной литературыФидаров, Рустем Фидарикоевич, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Ав Авеста в русских переводах (1861—1996). Составление, общая редакция, примечания И. В. Рака. СПб., 1997.

2. Айларты Айларты Измаил. Иронфарн. Дзэзуджыхъэеу: «Ир», 1996. (На осет. языке). - 522 с.

3. Ал Гаглойти Ю. С. Аланика. Сведения греко-латинских, византийских, древнерусских и восточных источников об аланах-ясах. Дарьял. Литературно-художественный журнал. 2000, № 3.

4. Ал.Г. Гаглойти Ю. С. Алано-Георгика. Сведения грузинских источников об Осетии и осетинах. Владикавказ: «Ир», 2007. - 238 с.

5. АДСПИ- Алемань А. Аланы в древних и средневековых письменных источниках. М.: «Менеджер», 2003. 608 с.

6. Бларамберг Бларамберг Иоганн. Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа. Перевод с французского, предисловие, комментарии И. М. Назаровой. Нальчик: «Эль-Фа», 1999. - 406 с.

7. ГВНЭ Дзидзигури Ш.В. Грузинские варианты нартского эпоса (исследование, тексты). Тбилиси: «Мерани», 1971. — 106 с.

8. Гомер Гомер. Илиада. Одиссея. Пер. Н. Гнедич // Библиотека всемирной литературы. М.: «Художественная литература», 1967. - 766 с.

9. Геродот Геродот. История. Перевод и примечания Г.А. Стратановского М.: «Наука», Ленинградское отделение, 1972. - 600 с.

10. Гесиод ~ Гесиод. Труды и дни. Земледельческая поэма // О происхождении богов. Сост., вступ. ст. И. В. Шталь. М.: «Советская Россия», 1990. С. 169-190.

11. ДН — Саидов М.-С., Шихсаидов А.Р. «Дербенд-наме» (к вопросу об изучении) // Восточные источники по истории Дагестана. Махачкала, 1980. — С. 24-64.

12. ИАС-1 — Ирон адэемы сфжлдыстад (Осетинское народное творчество. Составила 3. М. Салагаева). Орджоникидзе: Северо-Осетинское книжное издательство, 1961. Т. I. (На осет. языке). 624 ф.

13. ИАС-П — Ирон адгемы сфэелдыстад. Саргезта йзе Салазгаты 3. (Осетинское народное творчество. Сост. 3. М. Салагаева). Дзэеуджыхъаеу: «Ир», 2007. Т. II. (На осет. языке). -655 ф.

14. И/Е Къарджиаты Бекызэе. Ирон азгъдагуттэе. Хъозаты /Ехсары редакцигондаей. Дзагуджыхъэеу, 1991. (На осет. языке).- 161 ф.

15. ИГЛИ — Известия грузинских летописей и-историков о Северном Кавказе и России. Описание Осетии, Дзурдзукетии, Дидоэтии, Тушетии, Алании и Джикетии. О царях Хазаретии. Алгузиани. М. Джанашвили // СМОМПК. 1897. Вып. XXII. Отд. I. С. 1-196.

16. ИИАО Исторические известияоб аланах-осах. // Ванеев 3. Н. Избранные работы по истории осетинского народа. Цхинвал: «Ирыстон», 1989. - С. 6-109.

17. ИТ Ирон таурагьтэе (Осетинские легенды). Сост. Ш. Ф. Джикаев Орджоникидзе, 1987. (На осет. языке). - 497 с.

18. ИШД — Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербенда X-XI веков. Москва: Издательство восточной литературы, 1963. — 265 с.

19. МБх-VIII Махабхарата. Книга восьмая. О Карне (Карнапарва). Перевод Я. В. Василькова и С. J1. Невелевой. М.: «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1990.-326 с.

20. МБх-XI— Махабхарата. Вып. VIII. Книга о нападении на спящих (кн.Х, гл. 1-18). Книга о женах (кн. XI, гл. 1-27). Перевод с санскрита, примечания, толковый словарь Б. JI. Смирнова. Ашхабад: «Ылым», 1982. 204 с.

21. H-I Нарты: Осетинский героический эпос. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1990. Кн. 1.-431 с.

22. H-II Нарты. Осетинский героический эпос. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1989. Кн. 2. - 492 с.

23. H-III — Нарты. Осетинский героический эпос. М. Наука. Главная редакция восточной литературы, 1990. Кн. 3.-175 с.

24. НАГЭ Нарты. Адыгский героический эпос. М: Наука Главная редакция восточной литературы, 1974.-415 с.

25. HK-I Нарты кадджытае. Ирон адгемы эпос. (Нартовские сказания. Эпос осетинского народа.). Владикавказ, 2003. Кн. 1. (На осет. языке). — 589 с.

26. HK-I1 Нарты кадджытае. Ирон адгемы эпос. (Нартовские сказания. Эпос осетинского народа). Владикавказ, 2004. Кн. 2. (На осет. языке). — 896 с.

27. HK-III- Нарты кадджытае. Ирон адазмы эпос. (Нартовские сказания. Эпос осетинского народа). Владикавказ, 2005. Кн. 3. (На осет. языке). 712 с.

28. HK-IV— Нарты кадджытае. Ирон адэемы эпос. (Нартовские сказания. Эпос осетинского народа). Владикавказ, 2007. Юн. 4. (На осет. языке). — 548 с.

29. HK-V — Нарты кадджытае. Ирон адгемы эпос. (Нартовские сказаниям Эпос осетинского народа). Владикавказ, 2010. Кн. 5. (На осет. языке). — 766 с.

30. НК.Г Нарты кадцжытаг. (Сказания о нартах. Сводный текст сказаний подготовил К. Ц. Гутиев). Орджоникидзе: «Ир», 1989. T. I. (На осет. языке). - 496 с.

31. НС-I-Нартовские сказания. Дж. Шанаев // ССКГ, 1871. Вып. V. Отд. 2. С. 2-37.

32. HC-II-Нартовские сказания. Дж. Шанаев // ССКГ, 1873. Вып. VII. Отд. 2. С. 1-21.

33. ОГРИП — Осетины» глазами русских и иностранных путешественников (XIII-XV1II вв.). Сост. Б. А. Калоев. Орджоникидзе: Северо-Осетинское книжное издательство, 1967.

34. ОИФО Отчеты Историко-филологического общества // ИСОИГСИ. 2007. Вып. 1 (40).-С. 146-192.

35. ОК- Обращение Картли. Перевод с древнегрузинского Е. С. Такайшвили // СМОМПК. Тбилиси, 1900. Вып. XXVIII.-С. 1-116.

36. ОСН Из осетинских сказаний о нартах. Г. Шанаев // ССКГ, 1876. Вып. IX. Отд. 2. -С. 1-64.

37. ОТ — Осетинские тексты Шифнера. Приложение к XIV тому Записок Императорской Академии Наук. № 4. СПб., 1868. С. 43-50, 71-86.

38. ОЭ-1- Вс. Ф. Миллер. Осетинские этюды. Ч. 1. (Осетинские тексты) // УЗИМУ. Отдел историко-филологический. М., 1881. Вып. 1. 166 с.

39. ОЭ-Ш Вс. Ф. Миллер. Осетинские этюды. Ч. 3. Исследования // УЗИМУ. Отдел историко-филологический. М., 1887. Вып. 8. — 216 с.

40. ПИФО Из протоколов историко-филологического общества и Института краеведения // ИФА. 2007. Вып. 6. - С. 31-47

41. ПНТО — Памятники народного творчества осетин. Трудовая и обрядовая поэзия. Составитель Т. А. Хамицаева. Владикавказ: Издательство «Ир», 1992. Т. 1. 440 с.

42. PB-I- Ригведа. Мандалы I-IV. Издание подготовила Т. Я. Елизаренкова. М: «Наука», 1999. 768 с.

43. POO-I — Русско-осетинские отношения в XVIII веке. Сборник документов. Сост. M. М. Блиев. 1742-1762. Орджоникидзе: «Ир», 1976. T. I. -512 с.

44. POO-JI — Русско-осетинские отношения в XVIII веке. Сборник документов. Сост. М. М. Блиев. 1764-1784. Орджоникидзе: «Ир», 1976. T. II. 437 с.

45. Ск.Э — Скандинавский эпос: Старшая Эдда. Младшая Эдца. Исландские саги. Перевод с древнеисландского М. И. Стеблин-Каменского, О. А. Смирницкой. M.: «ACT Москва», 2009. 858 с.

46. СМИЗО-П Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды. Извлечения из персидских сочинений, собранные В. Г. Тизенгаузеном и обработанные А. А. Ромасквичем и С. JI. Волиным. M.-JL: Издательство АН СССР, 1941. T. II. - 308 с.

47. ЦТ Царциаты таурозгътоз: ирон адазмы эпос. Чиныг сараезта Тахъазты Ф. (Легенды о Царциата: эпос осетинского народа. Сост. Ф. М. Таказов). Дзаеуджыхъаеу, 2007. (На осет. языке). — 312 ф.

48. LLIH-I Фирдоуси. Шахнаме. От начала поэмы до сказания о Сохрабе. Издание подготовили Ц. Б. Бану, А. Лахути, А. А. Стариков. М: Издательство АН СССР, 1957. Т. I. - 676 с.

49. ШН-П Фирдоуси. Шахнаме. От сказания о Ростеме и Сохрабе до сказания о Ростеме и хакане Чина. Перевод Ц. Б. Бану-Лахути, комментарии А. А. Стариков. М.: Издательство АН СССР, 1960. Т. II. - 644 с.

50. Отчеты по археологическим раскопкам

51. ОАрх. 1998 Отчет Э. Ю. Шестопаловой «О раскопках Архонского катакомбного* могильника в Алагирском районе РСО-А в 1998 году. // Архив ИИА.

52. ОАрх. 1999 Отчет Э. Ю. Шестопаловой. «О раскопках Архонского катакомбного могильника в Алагирском районе РСО-А в 1999 году» // Архив ИИА.

53. ОАрх 2000 Отчет Э.Ю. Шестопаловой. «О раскопках Архонского катакомбного могильника в Алагирском районе РСО-А в 2000 году» //Архив ИИА.

54. ОЗКМ 1994 Отчет Р.Ф. Фидарова «О раскопках Змейского катакомбного могильника в Кировском районе РСО-А в 1994 году» // Архив ИИА.

55. ОЗКМ 1998 Отчет Р.Ф. Фидарова «О раскопках Змейского катакомбного могильника в Кировском районе РСО-А в 1994 году» // Архив ИИА.

56. ОЗКМ2003 Отчет Р.Ф. Фидарова «О раскопках Змейского катакомбного могильника в Кировском районе РСО-А в 2003 году» // Архив ИИА.

57. ОЭлъх. 1996- Отчет X. (В). Т. Чшиева «О разведочных раскопках близ сел. Эльхотово Кировского района PCO-Алания в 1996 году // Архив ИИА.

58. ОЭльх 1998 — Отчет X. (В). Т. Чшиева «О раскопках двухслойного грунтового могильника близ сел. Эльхотово Кировского районана РСО-А в 1998 году» // Архив ИИА.1. Словари

59. ДРС Дигорско-русский словарь. Составил Токазов Ф. М. Владикавказ: «Алания», 2003.-736 с.

60. ИЭС-1- Абаев В. И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. А-М. М., Л.: Издательство АН СССР, 1958. Т. I. 656 с.

61. ПЭС-П — Абаев В. И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Ь-Я. Л.: «Наука», Ленинградское отделение, 1973. Т. II. — 448 с.

62. ИЭС-Ш Абаев В. И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Э-Т'. Л.: , «Наука», Ленинградское отделение, 1979. Т. III. — 360 с.

63. ИЭСIV— Абаев В. И. Историко-этимологический словарь осетинского языка, и-2. Л.: «Наука», Ленинградское отделение, 1989. Т. IV. 326 с.

64. КЧРС — Апажев М. Л., Коков Дж. Н. Кабардино-черкесско-русский словарь. Нальчик: «Эльбрус», 2008. 696 с.

65. ОРНС-1 -Миллер В. Ф. Осетинско-русско-немецкий словарь. Л.: Изд. АН СССР, 1927. Т. 1.-618 с.

66. ОРНС-Ш Миллер В. Ф. Осетинско-русско-немецкий словарь. Под редакцией и с дополнениями А. А. Фреймана. Л.: Изд. АН СССР, 1934. Т. III. - С. 1177-1730.

67. СИСТ — Бедвенист Эмиль. Словарь индоевропейских социальных терминов. I. Хозяйство, семья, общество. И. Власть, право, религия. М.: Издательская группа «Прогресс», 1995.-454 с.

68. СИЭ — Советская историческая энциклопедия. 1964. Т.У.

69. ЭСАЯ — Шагиров А. К. Этимологический словарь адыгских (черкесских) языков. А-Н. М.: Наука, 1977.-291 с.1. Литература

70. Абаев 1945 Абаев В. И. Нартовский эпос // ИСОНИИ. Дзауджикау: СевероОсетинское Государственное Издательство, 1945. Т. X, вып. I. — 119 с.

71. Абаев 1949 Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор. М., Л.: Издательство АН СССР, 1949.-601 с.

72. Абаев 1957 Абаев В. И. Проблемы нартского эпоса // Нартский эпос. Материалы совещания 19-20 октября 1956 г. Орджоникидзе: Северо-Осетинское книжное издательство, 1957.-С. 22-36.

73. Абаев 1982 Абаев В. И. Нартовский эпос осетин. Цхинвал: «Ирыстон», 1982. - 106 с.

74. Абаев 1986 Абаев В. И. Блеск и нищета золотого тиснения (по поводу книги: А. М. Кумахов, 3. Ю. Кумахова. Язык адыгского фольклора. Нартский эпос. М., 1985) // ИЮОНИИ АН ГССР. 1986. Вып. XXX. - С. 193-207.

75. Абаев 1987 — Абаев В. И. Происхождение осетинских фамильных имен (СэегагоШаз и уЕц1шга1аз) // Литературная Осетия, 1982. С. 115-123.

76. Абаев 1990а Абаев В. И. Культ «семи богов» у скифов // ИТ-1. Владикавказ: «Ир», 1990. Т. 1.-С. 89-101

77. Абаев 19906 Абаев В. И. Дохристианская религия алан // ИТ-1. Владикавказ: «Ир», 1990. Т. 1.-С. 102-114.

78. Абаев 1990в Абаев В. И. С^е «ВА\¥/ЕО//ЮА\У/ЕСт» // ИТ-1. Владикавказ: «Ир», 1990. Т. 1.-С. 115-122.

79. Абаев 1990г Абаев В. И. Как апостол Петр стал Нептуном // ИТ-1. Владикавказ: «Ир», 1990. Т. 1.-С. 123-136.

80. Абаев 19906 — Абаев В. И. Опыт сравнительного анализа легенд о происхождении нартов и римлян // ИТ-1. Владикавказ: «Ир», 1990. Т. I. — С. 302-324.

81. Абаев 1990е Абаев В. И К этимологии "запша"// ИТ-1. Владикавказ: «Ир», 1990. Т. 1. -С. 448^56.

82. Абаев 1990ж Абаев В. И. Троянский конь // ИТ-1. Владикавказ: «Ир», 1990. Т. I. - С. 326-368

83. Абаев 1990з Абаев В. И. О собственных именах нартовского эпоса // ИТ-1. Владикавказ: «Ир», 1990. Т. I. - С. 243-260.

84. Абаев 1990и Абаев В. И. Заметки о трифункциональности // ИТ-1. Владикавказ: «Ир», 1990. Т. 1.-С. 423-428.

85. Абаев 1995а Абаев В. И. Образ Вия в повести Н.В. Гоголя // ИТ-П. Владикавказ: «Ир», 1995. Т. И. - С. 677-684.

86. Абаев 19956 Абаев В. И. 81ауо-ауеяйса // ИТ-П. Владикавказ, 1995. Т. II. - С. 445457.

87. Абаева 1964 Абаева 3. В. К историзму нартского эпоса осетин. // ИЮОНИИ. 1964. Вып. XIII.-С. 187-213.

88. Абаева 1974 Абаева 3. В. Особенности сюжетной структуры осетинского нартского эпоса. // ИЮОНИИ. 1974. Вып. XVIII. - С. 115-150.

89. Абаева 1976 Абаева 3. В. У истоков нартоведения. // ИЮОНИИ. 1976. Вып. XX. - С. 84-102.

90. Абаева 1978 — Абаева 3. В. К вопросу о происхождении нартовских сказаний (Из истории нартоведения). // ИЮОНИИ. Тбилиси: Мецниереба, 1978. Вып. XXIII.- С. 99-112.

91. Абаева 1978 Абаева 3. В. Этюды по нартовскому эпосу. Цхинвали: Ирыстон, 1978. - 178 с.

92. Абаева 1982 Абаева 3. В. Легенды и сказания о происхождении скифов и нартов. // ИЮОНИИ. 1982. Вып. XXVII. - С. 117-130.

93. Алборов 1979(1928) — Алборов Б. А. Ингушское "Гальерды" и осетинское "Аларды" // Некоторые вопросы осетинской филологии. Орджоникидзе: «Ир», 1979. С. 52-141.

94. Алборов 1967 Алборов Б. А. «Зуб любви» осетинских нартовских сказаний // УЗЮОПИ. Серия гуманитарных наук. 1967. Т. XI. - С. 262-270.

95. Алборов 1968 Алборов Б. А. Легендарное колесо нартовских сказаний // ИСОНИИ. 1968: Т. XXVII. - С. 142-180.

96. Алборов 1979 — Алборов Б. А. Некоторые вопросы, осетинской филологии. Статьи! и исследования об осетинском языке и фольклоре. Орджоникидзе: «Ир», 1979. 311с.

97. Алборов>1958 Алборов Б. А. Осетинские нартовские сказания о Созрыкои Гумском человеке. (К вопросу о происхождении слова «Гумаг»). // УЗСОГПИ. Серия филологических наук. Орджоникидзе, 1958. Т. XXIII. Вып:3. - С. 99-26.

98. Сборов 1930 Алборов Б. А. Термин «нарт» (к вопросу о происхождении нартовского эпоса осетин). Владикавказ, 1930. - 53 с.

99. Ал боров 1967 — Алборов Б. А. Шапка-невидимка осетинских нартовских сказаний. //УЗЮОПИ. Серия гуманитарных наук. 1967. Т. XI С. 254-260.

100. Алборов 2005 Алборов Б. А. Осетинские танцы // Некоторые вопросы осетинской филологии'. Кн. 2. Составитель и редактор Т. А. Хамицаева. Владикавказ: Издательско-полиграфическое предприятие им. В. А. Гассиева, 2005. - С. 359-382.

101. Армарчук и др. 2004 Армарчук Е. А., Дмитриев А. В., Конькова Л. В. Парадное конское оголовье из средневекового курганного погребения в Северо-Восточном Причерноморье // РА. 2004. № 2. - С. 148-156.

102. Армарчук, Дмитриев 2003 Армарчук Е. А., Дмитриев А. В. Памятники СевероВосточного Причерноморья X-XIII вв. Курганные могильники // Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья: IV-XIII века. М.: «Наука», 2003. - С. 216-224.

103. Армарчук 2006 — Армарчук Е. А. Конская упряжь из могильников Северо-Восточного Причерноморья X-XIII веков. М.: ИА РАН, 2006. 226 с.+илл.

104. Архаический ритуал 1988 Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках. М.: Издательство «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1988. —331 с.

105. Багаев 1984 Багаев М. X. Раскопки позднесредневекового могильника у селения Автуры // Археология и вопросы социальной истории Северного Кавказа. Грозный, 1984. -С. 105-111.

106. Балкаров 1991 Балкаров Б. X. Адыгские элементы в осетинском языке. Нальчик: «Нарт», 1991.-128 с.

107. Бардавелидзе 1957 Бардавелидзе В. В. Древнейшие религиозные верования и обрядовое графическое искусство грузинских племен. Тбилиси, 1957. — 267 с.

108. Батчаев 1992 Батчаев В. М. Маджарцы (к проблеме золотоордынского этапа этнической истории Северного Кавказа) // Проблемы этнографии осетин. Владикавказ, 1992. Вып. 2.-С. 86-99.

109. Батыров 1997 Батыров У. А. Похоронный обряд мусульман. Владикавказ: «Ир», 1997.-102 с.

110. Белецкий' 2004 Белецкий Д. В. Заметки о нузальском храме // ИФА. Владикавказ, 2004. Вып. 2. - С. 22-57.

111. Белецкий, Виноградов 2011 Белецкий Д. В., Виноградов А. Ю. Нижний Архыз и Сенты — древнейшие храмы России. Проблемы христианского искусства Алании и Каказа. М: «Индрик», 2011. - 392 е., илл.

112. Бесолова 2008 Бесолова Е. Б. Язык и обряд: Похоронно-поминальная обрядность осетин в аспекте ее текстуально-вербального выражения. Владикавказ: ИПО СОИГСИ, 2008.-406 с.

113. Бзаров 1987 Бзаров Р. С. Древняя традиция в общественном строе осетин-алагирцев первой половины XIX века // Проблемы исторической этнографии осетин. Орджоникидзе, 1987.-С. 11-34.

114. Бзаров 1988 Бзаров Р. С. Три осетинских общества в середине XIX века. Орджоникидзе: Ир, 1988. - 155 с.

115. Бзаров 1994 Бзаров Р. С. Осетинская гражданская община // Тезисы докладов на международной научной конференции по осетиноведению, посвященной 200-летию со дня рождения А. М. Шегрена. Владикавказ: Издательство СОГУ, 1994. - С. 41^44.

116. Бзаров 2006 Бзаров Р. С. Андерс Йохан Шегрен в истории осетинской культуры // ИФА. 2006. Вып. 5. - С. 30-43.

117. Блиев, Бзаров 2000 Блиев М. М., Бзаров Р. С. История Осетии с древнейших времен до конца XIX в. Учебник для старших классов средней школы. Владикавказ: «Ир», 2000. -387 с.

118. Браун 1977 Браун У. Н. Индийская мифология // Мифология древнего мира. Пер. с англ. Предисл. И. М. Дьяконова. М.: «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1977.-С. 283-336.

119. Бязырты 1993 -Бязырты А. X. Нарты таурэзгъты истори. Дзауджыхъау: «Ир», 1992. 167 с.

120. Ванеев 1959 Ванеев 3. Н. Средневековая Алания. Сталинир: Госиздат Юго-Осетии, 1959.- 184 с.

121. Ванеев 1989 — Ванеев 3. Н. Избранные работы по истории осетинского народа. Цхинвал: «Ирыстон», 1989. Т. I. 418 с.

122. Ванеев 1989 Общество нартов. Опыт социально-исторического > анализа нартовских сказаиий // Ванеев 3. Н. Избранные работы по истории осетинского народа. Цхинвал: «Ирыстон», 1989. Т. 1. - С. 376-389.

123. Ванеев 1990 Народный эпос как исторический источник // Ванеев 3. Н. Избранные работы по истории осетинского народа. Цхинвал: «Ирыстон», 1990. Т. 2. - С. 215-261.

124. Волкова 1989 Волкова Н. Г. Этнокультурные контакты народов горного Кавказа в общественном быту (XIX- начало XX вв.) // КЭС. IX. Вопросы исторической этнографии Кавказа. М.: «Наука», 1989. - С. 159-215.

125. Вьелъ 1996 Вьель Кристоф. Осетино-арийский героический- мифоцикл // Эпос и мифология осетин и мировая культура. Составитель и переводчик Т. Т. Камболов. Владикавказ: «Ир», 2003. - 160-195.

126. Габриелян 2005 Габриелян Р. А. История Осетии по армянским источникам V-XVIII вв. Российская государственная Библиотека, 2005, (электронный текст). — 192 с.

127. Гаглоева 1974 Гаглоева 3. Д. Культ мертвых у осетин // ИЮОНИИ. 1974. Вып. XVIII.-С. 52-78.

128. Гаглойти 1974 — Гаглойти 3. Д. Очерки по этнографии осетин (Общественный быт осетин в XIX в.). Тбилиси: Издательство «Мецниереба», 1974. 160 с. + илл.

129. Гаглойти 1977— Гаглойти Ю. С. Некоторые вопросы историографии нартовского эпоса. Цхинвал: «Ирыстон», 1977. 234 с.

130. Гаглойти 1989 — Гаглойти Ю. С. Осетино-вайнахские нартовские параллели // Проблемы этнографии осетин. Орджоникидзе 1989. С. 135-163.

131. Гаглойти 2000 Гаглойти Ю. С. Осетино-абхазские нартовские параллели // Проблемы осетинского нартовского эпоса. Сборник статей. Владикавказ, 2000. — С. 5-37.

132. Гаглойти 2007 Гаглойти Ю. С. Алано-Георгика. Сведения грузинских источников об Осетии и осетинах. Владикавказ: «Ир», 2007.-238 с.

133. Гадагатлъ 1967 Гадагатль А. М. Героический эпос «Нарты» и его генезис. Краснодар: Краснодарское книжное издательство, 1967. — 422 с.

134. Гадло 1994 Гадло А. В. Этническая история Северного Кавказа X-XIII вв. СПб.: Издательство Университета, 1994. — 238 с.

135. Гадло 1988 Гадло А. В. Страна Ихран (Ирхан) дагестанской хроники «Дербенд-наме» // Вопросы археологии и этнографии Северной Осетии. Орджоникидзе 1988. - С. 118-138.

136. Газданова 1998 Газданова В. С. Образ Уастырджи в религиозно-мифологических представлениях осетин // Дарьял. Литературно-художественный журнал. 1998. № 3. - С. 240-259:

137. Газданова 2003 — Газданова В. С. Традиционная осетинская свадьба: миф, ритуал и символы. Владикавказ: «Иристон», 2003. — 152 с.

138. Газданова 2007 Газданова В. С. Золотой дождь. Исследования по традиционной культуре осетин // Сб. научных трудов. Под ред. докт. ист. наук, проф. Р. С. Бзарова. Владикавказ: РИО СОИГСИ, 2007.-438 с.

139. Галкина 2002 Галкина Е. С. Тайны Русского каганата. М.: «Вече», 2002 (используется электронная версия книги: http://aldebaran.ru).

140. Галкина 2005 — Галкина Е. С. «Белые пятна этногенеза» средневековых алан и этнические процессы в Центральном Предкавказье первых веков нашей эры // Кавказский сборник. М.: НП ИД «Русская панорама», 2005. Т. 2 (34). С. 10-36.

141. Гатиев 1987 Работа Б. Гатиева «Суеверия и предрассудки у осетин» // ППКОО. Цхинвал: «Ирыстон», 1987. Кн. 3. - С. 149-215.

142. Гатуев 2007 — Гатуев Алексей, протоиерей. Христианство в Осетии. Исторический очерк. Составл., ред.: А. А. Горобец. Владикавказ: «Олимп», 2007. 176 с.

143. Гедеон 1992 Гедеон, митрополит Ставропольский и Бакинский. История христианства на Северном Кавказе до и после присоединения его к России. Москва -Пятигорск, 1992. - 192 с.

144. Геннеп 2002 — Геннеп А. ван. Обряды перехода: Систематическое изучение обрядов. М.: «Восточная литература», 2002. 198 с.

145. Герасимова, Рудь, Яблонский 1987 Герасимова М. М., Рудь Н. М., Яблонский Л. Т. Антропология античного и средневекового населения Восточной Европы. М.: «Наука», 1987.-253 с.

146. Головин 1987 — Статья Г. (И. П. Головин) «Осетины, древнейший их культ и позднейший религиозный их индифферентизм» // ППКОО. Цхинвал: «Ирыстон», 1987 Кн.3.-С. 124-129.

147. Грикурова 1961 — Грикурова Л. Н. Осетинские танцы. Орджоникидзе: Севосгиз, 1961. -215 е., илл.

148. Гуляев 2005 Гуляев В. И. Изучение погребального обряда в зарубежной археологии // Теоретические и методические подходы к изучению погребального обряда в археологии (Тезисы докладов всероссийской научной конференции). М., 2005. — С. 7—8.

149. Гуриев 1971 Гуриев Т. А. К проблеме генезиса осетинского нартовского эпоса. Орджоникидзе: «Ир», 1971. — 165 с.

150. Гуриев 1977 Гуриев Т. А. К вопросам ономастики осетинского нартовского эпоса// Осетинская филология (Межвузовский сборник статей). Орджоникидзе, 1977. - С. 38^18.

151. Гуриев 1980 Гуриев Т. А1. Проблемы антропонимии нартовского эпоса // Ономастика Кавказа (межвузовский сборник статей). Орджоникидзе, 1980. - С. 38-44.

152. Гуриев 1991 Гуриев Т. А. Наследие скифов и алан. Владикавказ: «Ир», 1991. - 173 с.

153. Гуриев 2000 Гуриев Т. А. Письмо в редакцию. К проблеме собственных имен нартиады // Проблемы осетинского нартовского эпоса. Владикавказ, 2000. - С. 244—251.

154. Гутнов 1992 — Гутнов Ф. X. Социальные аспекты эволюции религиозной системы алан // Проблемы этнографии осетин. Владикавказ, 1992. Вып. 2. С. 160-169.

155. Гутнов 2001 Гутнов Ф. X. Ранние аланы. Проблемы этносоциальной истории. Владикавказ: «Ир», 2001. - 256 с.

156. Гутнов, Тменов 1987 Гутнов Ф. X., Тменов В. X. Антропонимы предания об Ос-Багатаре // Проблемы исторической этнографии осетин. Орджоникидзе, 1987. - С. 35^19.

157. Далгат 1969 — Далгат У. Б. Кавказские богатырские сказания древних циклов и эпос о нартах // Сказания о нартах эпос народов Кавказа. М.: «Наука», 1969. - С. 103-161.

158. Далгат 1972 Далгат У. Б. Героический эпос чеченцев и ингушей. Исследования и тексты. М.: «Наука», 1972.-467 с.

159. Дандекар 2002 Дандекар Р. Н. От вед к индуизму: Эволюционирующая мифология. Сост. Я. В. Васильков. М.: Восточная литература, 2002. - 286 с.

160. Дарчиев 2004 — Дарчиев А. В. Три шага ради Батраза // Дарьял. Литературно-художественный журнал. Владикавказ, 2004. № 3. С. 226-235.

161. Дарчиев 2005 Дарчиев А. В. Культ Ареса в религиозных представлениях скифских племен Северного Причерноморья (V—III вв. до н.э.) (Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук). Владикавказ, 2005.

162. Дарчиев А. В. Скифский военный культ и его следы в осетинской нартиаде. Владикавказ, 2008. 308 с.

163. Даутова 1983 Даутова Р А. О ранней группе мавзолеев Северного Кавказа // Новые археологические материалы по средневековой истории Чечено-Ингушетии. Грозный, 1983.-С. 31—44.

164. Даутова, Мамаев 1974 Даутова Р. А., Мамаев X. М. Аланская катакомба XIV в. у сел. У шкалой // СА. 1974. № 3.

165. Джапуа 1995 — Джапуа 3. Д. Нартский эпос абхазов: Сюжетно-тематическая и поэтико-стилевая система. Сухум: Алашара, 1995. 184 с.

166. Джиоев 1982 Джиоев М. К. Алания в XIII-XIV вв. Автореф. канд. ист. наук. М., 1982.-24 с.

167. Дзаттиаты 2002 Дзаттиаты Р. Г. Культура позднесредневековой Осетии. Владикавказ: «Ир», 2002. - 432 с.

168. Дзиццойты 1992 Дзиццойты Ю. А. Нарты и их соседи: Географические и этнические названия в нартовском эпосе. Владикавказ: Алания, 1992. - 279 с.

169. Дзиццойты 2004 Дзиццойты Ю. А. Старость нарта Урузмага // ИФА. Владикавказ,2004. Вып 2. С. 4-9.

170. Дзиццойты 2005 Дзиццойты Ю. А. Родословное древо нартов // ИФА. Владикавказ,2005. Вып 3. — С. 4-15.

171. Дзиццойты 2006 Дзиццойты Ю. А. Космо- и антропологические мифы осетин (сказание о первом нарте) // ИФА. Владикавказ, 2006. Вып 5. - С. 4—15.

172. Дзуцвв, Бесаева 1994 Дзуцев X. В., Бесаева Т. 3. Этнография детства у осетин. Владикавказ 1994. - 114 с.

173. Дмитриев 2003 Дмитриев А. В. Могильник Дюрсо - эталонный памятник древностей V-IX веков // Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья: IV—XIII века. М.: «Наука», 2003. - С. 200-206.

174. Догузов 1992 Догузов К. Г. К вопросу о расселении алан на Кавказе в раннем средневековье // Проблемы этнографии Осетии. Владикавказ, 1992. Вып. 2. - С. 12-26.

175. Дрезден 1977 Дрезден М. Мифология древнего Ирана // Мифология древнего мира. Пер. с англ. Предисл. И.М. Дьяконова. М.: «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1977. - С. 337-365.

176. Дубровин 1871 Дубровин Н. Осетины (Ироны) // История войны и владычества русских на Кавказе. 1871. Т. I, кн. 1. - С. 282-366.

177. Дюмезилъ 1990 Дюмезиль Ж. Скифы и нарты. Сокращенный перевод с французского А. 3. Алмазовой. Послесловие В. И. Абаева. М.: «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1990. - 229 с.

178. Дюмезилъ 2001 Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология. Владикавказ, 2001. -278 с.

179. Дюмезиль 2003 Жорж Дюмезиль // Эпос и мифология осетин и мировая культура. Сост. и пер. Т. Т. Камболов. Владикавказ: «Ир», 2003. - С. 82-143.

180. Егоров 1985 Егоров В. JI. Историческая география Золотой Орды в XIII-XIV вв. М.: «Наука», 1985.-246 с.

181. Елизаренкова 1999 Елизаренкова Т. Я. Мир идей ариев ригведы // Ригведа. Мандалы V-VIII. Издание подготовила Т. Я. Елизаренкова. М.: «Наука», 1999. - С. 452-525.

182. Емельянова 2003 Емельянова H. М. Мусульмане Осетии: на перекрестке цивилизаций. М.: Российский институт культурологии, 2003. - 360 с.

183. Жирмунский 2004 Жирмунский В. М. Фольклор Запада и Востока: Сравнительно-исторические очерки. М.: ОГИ, 2004. - 464 с.

184. Зиливинская 2003 Зиливинская Э. Д. Археологические исследования памятников Золотой Орды на Северном Кавказе // РА. 2003. № 2. - С. 56-63.

185. Иванов 2000 Иванов В. В. Антропогонические мифы // Мифы народов мира. М. Научное издательство «Большая советская Энциклопедия», 2000. T. I. — С. 87-89

186. Иванов, Топоров 1974 Иванов В. В., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. Лексические и фразеологические вопросы реконструкции текстов. М.: «Наука», 1974. - 322 с.

187. Иванов, Топоров 2000 Иванов В. В., Топоров В. Н. Индоевропейская мифология // Мифы народов мира. М.: Научное издательство «Большая советская Энциклопедия», 2000. T. I.-C. 572-533.

188. Калинина 1988 Калинина Т. М. Сведения ранних ученых Арабского халифата. М.: «Наука», 1988. - 180 с.

189. Калоев 1957 Калоев Г. 3. Нартский эпос осетин // Нартский эпос. Материалы совещания 19-20 октября 1956 г. Орджоникидзе: Северо-Осетинское книжное издательство, 1957.-С. 110-128.

190. Калоев 1964 Калоев Б. А. Обряд посвящения коня у осетин // VII международный конгресс антропологических и этнографических наук, (оттиск) M., 1964. — 8 с.

191. Калоев 1971 Калоев Б. А. Осетины (историко-этнографическое исследование). М., 1971.-388 с.

192. Калоев 1993 Калоев Б. А. Скотоводство народов Северного Кавказа (с древнейших времен до начала XX века). М.: «Наука», 1993. - 231 с.

193. Калоев 1995 Калоев Б. А. Моздокские осетины (Историко-этнографическое исследование). М.: «Наука», 1995. - 245 с. + илл.

194. Калоев 1999 — Калоев Б. А. Осетинские историко-этнографические этюды. М.: «Наука», 1999.-393 с.

195. Камболов 1994 Камболов Т. Т. О библиографии А. М. Шегрена // Тезисы докладов на международной научной конференции по осетиноведению, посвященной 200-летию со дня рождения А. М. Шегрена. Владикавказ, 1994. - С. 89-91.

196. Канукова 2007 Канукова 3. В. Осетинское Историко-филологическое общество // ИСОИГСИ. 2007. Вып. 1 (40). - С. 143-145.

197. Кардини 1987 Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства: М,: Издательство «Прогресс», 1987. - 384 с.

198. Кейпер 1986- Кейпер Ф. Б. Я. Труды по ведийской мифологии. М.: «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1986. — 196 с.

199. Кесаев 1987 Статья Хабоса «Похоронные обычаи у осетин» // ППКОО. Цхинвал: «Ирыстон», 1987. Кн. 3. - С. 34-38.

200. Кирпичников 1973 Кирпичников А. Н. Снаряжение всадника и верхового коня на Руси IX-XIII вв. // САИ. Вып. El-36 Л.: Издательство «Наука», Ленинградское отделение, 1973.- 140 с.

201. Клапрот 1992 — Клапрот Ю. Доклад, в котором доказывается идентичность осетин, народности Кавказа, и средневековых алан (выявление текста, перевод и комментарии Т. Т. Камболова) // Аланы и Кавказ. Владикавказ, Цхинвал, 1992. С. 233-238.

202. Ковалевская 1977 — Ковалевская В. Б. Конь и всадник: пуль и судьбы. М.: Издательство "Наука", Главная редакция восточной литературы, 1977. 155 с.

203. Ковалевская 1981 Ковалевская В. Б. Северный Кавказ в X-XIII вв. // Степи Евразии в эпоху средневековья. Археология СССР. Ответственный редактор тома С. А. Плетнева. М.: «Наука», 1981 - С. 224-228.

204. Ковалевская 1995 Ковалевская В. Б. Археологическая культура - практика, теория, компьютер. М, 1995. - 193 с.

205. Ковалевская, Кузнецов 2007 — Ковалевская В. Б., Кузнецов В. А. Памятники эпохи раннего средневековья // Археология Северной Осетии. Владикавказ, 2007. Ч. 2. С. 109— 248.

206. Кокиев 1987 Статья С. К-ева «Похоронные обряды у осетин» // ППКОО. Цхинвал: «Ирыстон», 1987. Кн. 3 - С. 25-33.

207. Кокиев 1929 Кокиев Г. Некоторые исторические сведения о древних городищах Татартуп и Дзулата // Записки Северо-Кавказского краевого горского научно-исследовательского института. Ростов-на-Дону, 1929. Т. И. - С. 205-214.

208. Кокоева 2000 Кокоева А. Б. Представления осетин о загробном мире // ИЮОНИИ. Цхинвал: «Ирыстон», 2000. Вып. XXXVI. - С. 48-62.

209. Корочъ 2004 Король Г. Г. Два предмета-украшения конского убора XI-XII вв. из Северо-Восточного Причерноморья (особенности декора) // РА. 2004. № 2. - С. 157-167.

210. Кубалов 1925 Кубалов А.З. К вопросу о происхождении нартовских песен. // ИСОНИИК. 1925. Вып.1.-С. 379-382.

211. Кузнецов 1962 Кузнецов В. А. Аланские племена Северного Кавказа // МИА. М: Издательство АН СССР, 1962. № 106. - 164 с.

212. Кузнецов 1963 Кузнецов В. А. Исследования Змейского катакомбного могильника в 1958 г. // Средневековые памятники Северной Осетии (Труды Северо-Кавказской экспедиции 1958-1960 гг., том И). МИА. М.: Издательство АН СССР, 1963. № 114. - С. 847.

213. Кузнецов 1971 Кузнецов В. А. Алания в X-XIII вв. Орджоникидзе: «Ир», 1971. - 247 с.

214. Кузнецов 1973 Кузнецов В. А. Аланская культура Центрального Кавказа и ее локальные варианты в V-XIII вв. // СА. 1973. № 2. - С. 60-73.

215. Кузнецов 1975 Кузнецов В. А. Церкви Верхнего Джулата их время и интерпретация // Тезисы докладов V Крупновских чтений. Махачкала, 1975. - С. 107—109.

216. Кузнецов 1977 Кузнецов В. А. Зодчество феодальной Алании. Владикавказ: «Ир», 1977.- 176 с. силл.

217. Кузнецов 1980 Кузнецов В. А. Нартский эпос и некоторые вопросы истории осетинского народа. Орджоникидзе: изд. «Ир», 1980. — 136 с.

218. Кузнецов 1984 Кузнецов В. А. Очерки истории алан. Орджоникидзе: «Ир», 1984. -303 с.

219. Кузнецов 1990 Кузнецов В. А. Дургулель Великий и Нижний Архыз // Методика исследования и интерпретации археологических материалов Северного Кавказа. Орджоникидзе, 1988. - С. 76 - 91.

220. Кузнецов 1993 Кузнецов В. А. Нижний Архыз в X-XII веках. К истории средневековых городов Северного Кавказа. Ставрополь: «Кавказская библиотека», 1993. -464 с.

221. Кузнецов 1995 Кузнецов В. А. Раскопки Змейского катакомбного могильника в 1959 г. // Аланы: история и культура. Alanica III. Владикавказ, 1995. - С. 315-362.

222. Кузнецов 2002'— Кузнецов В. А. Христианство на Северном Кавказе до XV века. Владикавказ: «Ир», 2003. 159 с.

223. Кузнецов 2003 Кузнецов В. А. Эльхотовские ворота в X-XV веках. Владикавказ, 2003.- 191 с.

224. Кузьмина 1976 — Кузьмина Е. Е. Скифское искусство как отражение мировоззрения одной из групп индоиранцев // Скифо-сибирский звериный стиль в искусстве народов Евразии. М.: «Наука», 1976. С. 52-65.

225. Кузьмина 1977 — Кузьмина Е. Е. Конь в религии и искусстве саков и скифов // Скифы и Сарматы. Киев: Издательство «Наукова думка», 1977. С. 96-119.

226. Кулаковский 2000а Кулаковский Ю. А. Христианство у алан // Избранные труды по истории аланов и Сарматии. Составл. вступ. ст., коммент., карта: С. М. Перевалова. Спб.: «Алетея», 2000. - С. 165-192.

227. Кулаковский 20006 Кулаковский Ю. А. Епископа Феодора «Аланское послание» // Избранные труды по истории аланов и Сарматии. Составл. вступ. ст., коммент., карта: С. М. Перевалова. Спб.: «Алетея», 2000. - С. 193-218 с.

228. Кулаковский 2000в — Кулаковский Ю. А. Аланы по сведениям классических и византийских писателей // Избранные труды по истории аланов и Сарматии. Составл. вступ. ст., коммент., карта: С. М. Перевалова. Спб.: «Алетея», 2000. — С. 43-164.

229. Кулов 1949 — Кулов К. Д. Героический эпос осетинского народа // Партский эпос. Сборник статей. Дзауджикау: Государственное издательство СО АССР, 1949. — С. 3-20.

230. Куссаева 1961 Куссаева С. С. Аланский катакомбный могильник Х1-ХП вв. у станицы Змейской (по раскопкам 1953 г.) // Археологические раскопки в районе Змейской Северной Осетии. МАДИСО. Орджоникидзе, 1961. Т. 1. - С. 51-61.

231. Куртис 2005 Куртис В. С. Персидские мифы. М.: ФАИР-ПРЕСС, 2005. - 112 с.

232. Кучкин 1966- Кучкин В. А. Где искать ясский город Тютяков? // ИСОНИИ. История. Орджоникидзе: Северо-Осетинское издательство, 1966. Т. XXV. С. 169-183.

233. Лавров 1883 Лавров Д. Заметки об Осетии и осетинах. // СМОМПК. Тифлис, 1883. Вып. 3. - С. 168-211

234. Лелеков 1980 — Лелеков Л. А. Проблема индоиранских аналогий к явлениям скифской культуры // Скифо-сибирское культурно-историческое единство. Кемерово, 1980. С. 118-125.

235. Лелеков 2000 Лелеков Л. А. Тиштрйа // Мифы народов мира. М.: Научное издательство «Большая советская Энциклопедия», 2000. Т. 2. — С. 515.

236. Леон-Портшъя 1977 Леон-Портилья М. Мифология древней Мексики // Мифология древнего мира. Пер с англ. Предисл. И. М. Дьяконова. М.: «Наука», Главная* редакция восточной литературы, 1977. - С. 432—454.

237. Леонтович 2002 — Леонтович Ф. И. Адаты кавказских горцев: Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа. Вып. 2. Нальчик: Издательский центр «Эль Фа», 2002.-318 с.

238. Литвинский 1968 Литвинский Б. А. Канпоско-сарматский фарн (к историко-культурным связям племен южной России и Средней Азии). Душанбе: «Дониш», 1968. -119 с.

239. Литвинский 1972 — Литвинский Б. А. Древние кочевники «Крыши мира» М.: «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1972. — 269 с.

240. Липец* 1982 Липец P.C. Отражение погребального обряда в тюрко-монгольском эпосе // Обряды и обрядовый фольклор. М.: Наука, 1982. — С. 212-236.

241. Магометов 1968 Магометов А. X. Культура и. быт осетинского народа. Орджоникидзе, 1968. - 566 с.

242. Магометов 1974 Магометов А. X. Общественный строи и быт осетин (XVIII-XIX вв.). Орджоникидзе: «Ир», 1974.-373 с.

243. Малахов 1992а — Малахов С. Н. К вопросу о локализации епархиального центра Алании в XII—XVI вв. // Аланы: Западная Европа и Византия. Владикавказ: Сев.-Осет. ин-т гуманитарных исследований, 1992.-С. 149-179.

244. Малахов 19926 — Малахов С. Н. Малоизвестное свидетельство об аланах в житии Феодора Эдесского. // Аланы: Западная Европа и Византия. / Отв. ред. Тменов В.Х. — Владикавказ: Сев.-Осет. ин-т гуманитарных исследований, 1992. С. 135-148.

245. Малахов 1995 Малахов С. Н. Алано-Византийские заметки (часть I) // Аланы. История и культура. Аланика III. Владикавказ, 1995. - С. 376-388.

246. Мальсагов 1969 — Мальсагов А. О. О нарт-орстхойском эпосе ингушей и чеченцев // Сказания о нартах эпос народов Кавказа. М.: «Наука», 1969. - С. 255-281.

247. Мамаев 1979 Мамаев X. М. О городе Дедякове и Алханкалинском городище // Актуальные вопросы этнической истории Северного Кавказа. Грозный, 1979.

248. Мамаев 1988 — Мамаев X. М. Погребальный обряд раннесредневековых катакомбных могильников Среднего Притеречья // Погребальный обряд древнего и средневекового населения Северного Кавказа. Орджоникидзе, 1988. — С. 133-146.

249. Мамиев 2004 Мамиев M. Э. Православное христианство в позднесредневековой Осетии (Аланская традиция). Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Владикавказ,,2004. - 190 с. +илл.

250. Мамиева 1971 — Мамиева Н. К. Сатана в осетинском нартском эпосе. Орджоникидзе, 1971.-165 с.

251. Мамонова 2005 Мамонова В.! А. Историография нартского эпоса осетин: Культурологический аспект. Диссертация, на соискание ученой степени кандидата культурологических наук. М.: РГБ Электронный ресурс., 2005.-231 с.

252. Мелетинский 1957 Мелетинский Е. М. Место нартских сказаний в истории эпоса // Нартский эпос (Материалы совещания 19-20 октября 1956 г.). Орджоникидзе: СевероОсетинское книжное издательство; 1957. — С. 37—73.

253. Мелетинский 1963 Мелетинский Е. М. Происхождение героического эпоса. М.: Издательство Восточной литературы, 1963. - 462 с.

254. Мелетинский 1975 — Мелетинский Е. М. Скандинавская мифология как система // Труды по знаковым системам. Тарту, 1975. Т. 7. С. 38-51.

255. Мелетинский 2000 Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2000. - 407 с.

256. Мелетинский 2003 Мелетинский Е. М. О былинных мотивах // Б. Н. Путилов. Фольклор и народная культура. In memoriam. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2003. -С. 335-351.

257. Миллер 1882 Миллер В. Ф. Религиозные верования юсетин // Осетинские этюды. Ч. II // УЗИМУ. Отдел историко-филологический. М., 1882. Вып. 2. - С. 237-301.

258. Миллер 1887 Миллер В. Ф. Исторические сведения об осетинах и вопрос о происхождении этого народа // Осетинские этюды. Ч. III. // УЗИМУ. Отдел историко-филологический. М., 1887. Вып. 8.-С. 1—101.

259. Миллер 1888 Миллер В. Ф. Терская область. Археологические экскурсии // МАК. М., 1888. Вып. I.

260. Миллер 1892 — Миллер В. Ф. Экскурсы в область русского народного эпоса. М., 1892. -301 с.

261. Миллер!998а Миллер В. Ф. Черты старины в сказаниях и быте осетин // Миллер В. Ф. В горах Осетии. Владикавказ: «Алания», 1998. - С. 422^37.

262. Миллер 19986 Миллер В. Ф. Кавказские предания о великанах, прикованных к горам // Миллер В. Ф. В горах Осетии. Владикавказ: «Алания», 1998. — С. 452—467 с.

263. Миллер 2008 Миллер В. Ф. Фольклор народов Северного Кавказа. Тексты. Исследования. (Памятники отечественной науки. XX век). М.: «Наука», 2008. — 998 с.

264. Милорадович 1962 — Милорадович О. В. Исследования городища Верхний Джулат в 1960 г. // КСИА. № 90. 1962.

265. Милорадович 1976 Милорадович О. В. Знаки на керамике Верхнего Джулата // Кавказ и Восточная Европа в древности. М.: «Наука», 1976. - С. 231-235.

266. Мипорский 1963 Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербенда Х-Х1 веков. М.: Издательство восточной литературы, 1963. — 265 с.

267. Нагоев 1981 — Нагоев. А. X. Материальная культура кабардинцев в эпоху позднего средневековья (Х1У-ХУ1Гвв.). Нальчик: «Эльбрус», 1981. 87 с. с илл.

268. Нагоев 2000 Нагоев А. X. Средневековая Кабарда. Нальчик: Издательский центр «Эль-Фа», 2000.-230 с.

269. Нарожный 1988 Нарожный Е. И. К этносоциальной атрибуции городского населения Терско-Кумского междуречья // Погребальный обряд древнего и средневекового населения Северного Кавказа. Сборник научных трудов. Орджоникидзе: РИО СОГУ, 1988.-С. 159-172.

270. Нартский эпос 1957 — Нартский эпос. Материалы совещания 19-20 октября 1956 г. Редакция: В. И. Абаев, Г. 3. Калоев, В. И. Чичеров. Орджоникидзе: Северо-Осетинское книжное издательство, 1957. 232 с.

271. Невелева 1991 Невелева С. Л. Махабхарата: Изучение древнеиндийского эпоса. М.: Издательство «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1991. - 228 с.

272. Неклюдов 1974 — Неклюдов С. Ю. «Героическое детство» в эпосах востока и запада // Историко-филологические исследования. Сборник статей памяти академика Н. И. Конрада. М.: «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1974. С. 129-140.

273. Нечаева 1975 — Нечаева Л. Г. О генетической связи аланской и осетинской культуры позднего средневековья // МАДИСО. Орджоникидзе, 1975. Т. III. С. 35^40.

274. Нечаева 1978 Нечаева J1. Г. О мавзолеях Северного Кавказа // Материальная культура и хозяйство народов Северного Кавказа, Средней Азии и Казахстана. Л.: «Наука», Ленинградское отделение, 1978. - С. 85-112.

275. Новосельцев 1969 Новосельцев А. П. К истории аланских городов // МАДИСО. Орджоникидзе, 1969. Т. II.-С. 132-136.

276. Новосельцев 1989 Новосельцев А. П. Христианство, ислам и иудаизм в странах Восточной Европы и Кавказа в средние века // ВИ. 1989. № 8.

277. Обряды 1982 Обряды и обрядовый фольклор. М.: Издательство «Наука», 1982. -279 с.

278. Панеш 1996 Панеш Э. X. Этническая психология и межнациональные отношения. Взаимодействие и особенности эволюции. (На примере Западного Кавказа). СПб.: «Европейский дом», 1996. - 303 с.

279. Плетнева 1973 Плетнева С. А. Древности Черных Клобуков // САИ. Вып. El-19. М.: «Наука», 1973. - 96 с.

280. Плетнева 1981 Плетнева С. А. Салтово-маяцкая культура // Степи Евразии в эпоху средневековья. Археология СССР. Ответственный редактор тома С. А. Плетнева. М.: «Наука», 1981.-С. 62-75.

281. Плетнева 1989 Плетнева С. А. На славяно-хазарском пограничье: Дмитриевский археологический комплекс. М.: «Наука», 1989. — 287 с. + илл.

282. Пчетнева 2000 — Плетнева С. А. Очерки хазарской археологии. М.: «Мосты культуры», 2000. —240 е., 124 илл.

283. Пропп 1946 — Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Л.: Издательство ЛГУ, 1946.-337 с.

284. Пропп 2006 — Пропп В. Я. Русский героический эпос. М.: Издательство «Лабиринт»,2006.-406 с.

285. Путилов 1974 Путилов Б. Н. Эпос и обряд // Фольклор и этнография. Обряды и обрядовый фольклор. Л.: «Наука», Ленинградское отделение, 1974. - С. 76-81.

286. Путилов 1999 — Путилов Б. Н. Экскурсы в теорию и историю славянского эпоса. СПб.: «Петербургское Востоковедение», 1999. — 228 с.

287. Путилов 2003 Путилов Б. Н. Фольклор и народная культура; In memoriam. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2003. - 464 с.

288. Пфаф 1870 Пфаф В. Б. Материалы для древней истории Осетии // ССКГ. Тифлис,1870. Вып. IV. — С. 1-32.

289. Пфаф 1871 Пфаф В. Б. Материалы для древней истории Осетии // ССКГ. Тифлис,1871. Вып. V. С. 1-100.

290. Пфаф 1871а Пфаф В. Б. Путешествие по ущельям Северной Осетии // ССК.

291. Тифлис, 1871. Вып. I. С. 127-176.

292. Пфаф 1993 Пфаф В. Б. Материалы для древней истории Осетии // Поэма об Алгузе. Москва: «Мысль», 1993.-С. 118-143.

293. Пчелина 1948 Пчелина Е. Г. Местность Уаллагир и шесть колен рода Осибагатара 1948 (в рукописи). - 127 с.

294. Пчелина 1966 — Пчелина Е. Г. Осетинская мельница "кьада куырой'7/ ИСОНИИ. История. Орджоникидзе: Северо-Осетинское издательство, 1966. Т. XXV. С. 254-285.

295. Рабинович 1974 Рабинович Е. Г. Лира Гермеса // Фольклор и этнография: Обряды и обрядовый фольклор. Л.: Издательство «Наука», Ленинградское отделение. 1974. — С. 6975.

296. Раевский 1985 Раевский Д. С. Модель мира скифской культуры. Проблемы мировоззрения ираноязычных народов евразийских степей I тысячелетия до н.э. М., «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1985. - 266 с.

297. Раевский 2006 Раевский Д. С. Мир скифской культуры. Предисловие В. Я. Петрухина, М. Н. Погребовой. М.: Языки славянских культур, 2006. - 600 с.

298. Романова 2009 Романова Г. Б. К вопросу об арабских куфических надписях из Нижнего Архыза // Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Вып. IX. Археология, краеведение. Ставрополь: «Наследие», 2009. - С. 383-386.

299. Ртвеладзе 1969 Ртвеладзе Э. В. Два мавзолея золотоордынского времени в районе Пятигорья. // СА. 1969. № 4.

300. Сабинин 2003 — Сабинин М. Сад святой Нины. История Иверской Церкви первых веков. М., 2003.-240 с.

301. Савенко 1983 Савенко С. II. Конские захоронения на могильнике X—XII вв. н.э. Кольцо-Гора // Кочевники Азово-Каспийского междуморья. Сборник научных статей. Орджоникидзе, 1983.-С. 105-109.

302. Савенко 1986 — Савенко С. Н. Этнокультурная характеристика богатых погребений конца IX первой половины XII вв. могильника Кольцо-Гора // Этнокультурные проблемы бронзового века Северного Кавказа. Орджоникидзе, 1986. - С. 75-92.

303. Саидов, Шихсаидов 1980 Саидов М.-С., Шихсаидов А. Р. «Дербенд-наме» (к вопросу об изучении) // Восточные источники по истории Дагестана. Махачкала, 1980. -С. 5-64.

304. Ссишгаева 1984 Салагаева 3. М. От нузальской надписи к роману: проблемы генезиса и становления осетинской прозы. Орджоникидзе: «Ир», 1984. — 312 с.

305. Семенов 1947 — Семенов J1. П. Татартупский минарет. Дзауджикау: Государственное издательство СО АССР, 1947. 24 с.

306. Санакоев 1971 Санакоев М. П. Историография истории Осетии. Цхинвал: «Ирыстон», 1971 .— 116с.

307. Санакоев 1979 Санакоев М. П. Некоторые вопросы источниковедения истории осетинского народа. Цхинвал: «Ирыстон», 1979. — 125 с.

308. Сказания о нартах Сказания о нартах — эпос народов Кавказа. Сбоник статей. Редколлегия: А. А. Петросян, А. И. Алиева, В. М. Гацак, У. Б. Далгат. М.: «Наука», 1969. -547 с.

309. Скитский 1949 Скитский Б. В. Нартский эпос как исторический источник // Нартский эпос. Сборник статей. Дзауджикау: Государственное издательство СО АССР, 1949.-С. 21-34

310. Сланов 2007 Сланов А. А. Военное дело алан I-XV вв. Владикавказ, 2007. - 400 с.

311. Смирнова 1989 Смирнова Я. С. Искусственное родство у народов Северного Кавказа: формы и эволюция // КЭС. IX. Вопросы исторической этнографии Кавказа. М.: Наука, 1989.-С. 216-245.

312. Сосранов 1986 Сосранов Р. С. Захоронения коней на Змейском могильнике как показатель дружинной организации аланского общества в X—XII вв. // Этнокультурные проблемы бронзового века Северного Кавказа. Орджоникидзе: РИО СОГУ, 1986. - С. 92100.

313. Тайлор 1989 Тайлор Э. Б. Первобытная культура. М.: Издательство политической литературы: 1989. - 573 с.

314. Темырханты 1994 Темырханты С. Народная религия осетин // Иры истори. Дзэзуджыхъазу: Аланыстон, 1994. - С. 148-152.

315. Тменов 2000 Тменов В. X. Духовный мир осетин: генезис и развитие // Тменов В. X., Бесолова Е. Б., Гонобоблев Е. Н. Религиозные воззрения осетин (история религии - в истории народа): Хрестоматия. 2000. - С. 32-70.

316. Тогошвили 1990 Тогошвили Г. Д. Сослан-Давид. Владикавказ: «Ир», 1990. - 136 с.

317. Толстой B.C. 1997- Толстой В. С. Сказание о Северной Осетии. Владикавказ: РИПП им. В. А. Гассиева, 1997. 128 с.

318. Топоров 1973 — Топоров В. Н. О космологических источниках раннеисторических описаний // Труды по знаковым системам. Тарту, 1973. Т. 6. С. 106-149.

319. Топоров 1976 Топоров В. Н. 1TY0QN, ÁHI BUDHNYA, БАДН>АК и др // Этимология 1974. М.: «Наука», 1976. - С. 3-15.

320. Топоров 1988 Топоров В. Н. О ритуале. Введение в проблематику // Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках. М.: «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1988. - С. 7-60.

321. Топоров 1979 Топоров В. Н. К семантике троичности (слав. *trizna и др.) // Исследования по этимологии, и семантике. Т. 1: Теория и некоторые частные ее приложения. М., 2005.

322. Топоров 1990 Топоров В. Н. Конные состязания на похоронах // Исследования по этимологии и семантике. Т. 1: Теория и некоторые частные ее приложения. М., 2005. - С. 539-578.

323. Топоров 2000а Топоров В. Н. Вритра // Мифы народов мира. М.: Научное издательство «Большая советская Энциклопедия», 2000. — С. 253.

324. Топоров 20006 Топоров В. Н. Индра // Мифы народов мира. М.: Научное издательство «Большая советская Энциклопедия», 2000. — С. 533-535.

325. Туаллагов 1995 Туаллагов А. А. Алания (Осетия) и миссионерская деятельность св. Андрея // Аланы: история и культура. Владикавказ, 1995. — С. 59-64.

326. Туаллагов 2001 Туаллагов А. А. Скифо-сарматский мир и нартовский эпос осетин. Владикавказ: Издательство СОГУ, 2001. — 315 с.

327. Туганов 1925 Туганов М. С. Кто такие нарты? // ИСОНИИК. 1925. Т. I. - С. 371-378.

328. Туганов 1977 Туганов М. С. Осетинские народные танцы // Махарбек Туганов. Литературное наследие. Составители Гиреев Д. А. и Туганов Э. М. Орджоникидзе: «Ир», 1977.-С. 68-94.

329. Туккаев 1992 Туккаев С. Привязывание к колыбели // Памятники народного творчества осетин: трудовая и обрядовая поэзия. Владикавказ: «Ир», 1992. - С. 355-356.

330. Уарзиати 1988 — Уарзиати В. С. Этнокультурные встречи в народной хореографии осетин // Молодые ученые Осетии 70-летию Великого Октября. Орджоникидзе, 1988.

331. Уарзиати 1990 Уарзиати В. С. Культура осетин: связи с народами Кавказа. Орджоникидзе: «Ир», 1990.- 190 с.

332. Уарзиати 1995 Уарзиати В. С. Праздничный мир осетин. М., 1995. - 448 с

333. Уарзиати 1998 Уарзиати В. С. Осетиноведческие штудии академика А. М. Шегрена // А. М. Шегрен. Осетинские исследования. Владикавказ, Издательство СОГУ, 1998. - С. 119-158.

334. Уарзиати 2007 — Уарзиати В. С. Праздничный мир осетин. Владикавказ // Избранные труды. Владикавказ «Проект-пресс», 2007. С. 12-225.

335. Уварова 1900 Уварова П. С. Могильники Северного Кавказа // МАК. М., 1900. Вып. VIII. - 381 е., илл.

336. Федоров-Давыдов 1966 Федоров-Давыдов Г. А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. Археологические памятники. М.: Издательство Московского университета, 1966. —275 с.

337. Федоров-Давыдов 1981 Федоров-Давыдов Г. А. Монгольское завоевание и Золотая Орда. // Степи Евразии* в эпоху средневековья. Археология СССР. Ответственный редактор тома С. А. Плетнева. М.: «Наука», 1981. - С. 229-236.

338. Федоров-Давыдов 1984 Федоров-Давыдов Г. А. Четверть века изучения средневековых городов Нижнего Поволжья. // С А. 1984. № 3. - С. 83—95.

339. Федоров-Давыдов 1994 Федоров-Давыдов Г. А. Золотоордынские города Поволжья. М.: Издательство Московского университета, 1994. — 232 с.

340. Фидаров 2004 Фидаров Р. Ф. Мусульманские погребения алан XIII-XIV вв. с могильников Верхнего Джулата // ИФА. Владикавказ, 2004. Вып. 1. — С. 16—29.

341. Фидаров 2005 — Фидаров Р. Ф. Индоевропейский основной миф в нартовском эпосе осетин // ИФА. Владикавказ, 2005. Вып. 3. С. 16-45.

342. Флерова 2001 Флерова В. Е. Образы и сюжеты мифологии Хазарии. М.: Мосты культуры / Гешарим, 2001. - 160 с.

343. Фольклор и этнография 1974 Фольклор и этнография: Обряды и обрядовый фольклор. JT.: Издательство «Наука», Ленинградское отделение. 1974. —275 с.

344. Фольклор и этнография 1977 Фольклор и этнография: Связи,фольклора с древними представлениями и обрядами. JL: «Наука», Ленинградское отделение, 1977. - 200 с.

345. Фольклор и этнография 1990 — Фольклор и этнография. Проблема реконструкции фактов традиционной культуры. Л.: «Наука», Ленинградское отделение, 1990. 233 с.

346. Фрай 2002 Фрай Р. Наследие Ирана. Под. ред. и с предисловием М. А. Дандамаева; пер. с англ. В. А. Лившица и Е. В. Зеймаля. 2-е издание, исправленное и дополненное. М.: «Восточная литература», 2002. - 463 е.: илл.

347. Фрэзер 1986 Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь: Исследование магии и религии. М.: Политиздат, 1986. - 703 с.

348. Халикова 1986 Халикова Е. А. Мусульманские некрополи Волжской Болгарии X -начала ХШ в. Казань: Издательство Казанского университета, 1986. - 160 с.

349. Хамицаева 1991 Хамицаева Т. А. Сказители осетинского нартовского эпоса // Нарты. Осетинский героический эпос. М.: «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1991. Кн. З.-С. 135-153.

350. Ханаева 1993 Ханаева 3. К. Сослан (Созырыко - Сосруко) в осетинских и адыгских нартовских сказаниях. // Вопросы осетинской литературы и фольклора. Сб. науч. тр. -Владикавказ, 1993. - С. 229-244

351. Хетагуров 1999 Хетагуров К. Л. Полное собрание сочинений в пяти томах. Владикавказ, 1999. Т. I. - 486 с.

352. Хетагуров 2000 Хетагуров К. Л. Особа (этнографический очерк) // Полное собрание сочинений в пяти томах. Владикавказ: Республиканское издательско-полиграфическое предприятие им. В. А. Гассиева, 2000. Т. IV. - С. 313-374.

353. Цагаева 1975 Цагаева А. Дз. Топонимия Северной Осетии. Орджоникидзе: «Ир», 1975. Ч. II.-561 с.

354. Цаголов 1897 Статья Г. Цаголова «Влияние религиозных обрядов на благосостояние осетин» // ППКОО. Цхинвал: «Ирыстон», 1982. Кн. 2 - С. 274-277.

355. Цховребов 1990 Цховребов 3. Л. Космологические мотивы в цикле нартовских сказаний о безымянном сыне Урызмага // ИЮОНИИ. Тбилиси: «Мецниереба», 1990. Вып. XXIV. - С. 28-36.

356. Ченг 2009 Ченг Дж. Очерки исторического развития осетинского вокализма (Пер. с англ. Т. К. Салбиева). Владикавказ: Издательско-полиграфическое предприятие им. В. А. Гассиева, 2009. - 496 с.

357. Чеченов 1969 Чеченов И. М. Древности Кабардино-Балкарии. Нальчик, 1969.

358. Чибнров 1976 Чибиров Л. А. Народный земледельческий календарь осетин. Цхинвал: «Ирыстон», 1976. - 282 с.

359. Чибиров 1984 Чибиров Л. А. Древнейшие пласты духовной культуры осетин. Цхинвал: «Ирыстон», 1984. - 219 с.

360. Чочиев 1985 Чочиев А. Р. Очерки истории социальной культуры осетин. Цхинвал: Издательства «Ирыстон», 1985. - 288 с.

361. Чочиев 1996-Чочиев А. Р. Нарты-арии и арийская идеология. М.: Акалаис, 1996. Кн. I. 264 с.

362. Чочиев 2000 Чочиев А. Р. Нарты-арии и арийская идеология. М.: «Акалис», 2000. Кн. II. -504 с.

363. Шанаев 1992 Шанаев Дж. Т. Присяга по обычному праву осетин // Проблемы этнографии осетин. Вып. 2. Владикавказ, 1992. - С. 119-137.

364. Шегрен 1998 Шегрен А. М. Религиозные обряды осетин, ингушей и их соплеменников при разных случаях // Шегрен А. М. Осетинские исследования. Сост. и перевод Т. Т. Камболов. Владикавказ: Издательство СОГУ, 1998. - С. 40-68.

365. Шортанов 1982 — Шортанов А.Т. Адыгская мифология. Нальчик: «Эльбрус», 1982. -196 с.

366. Элиаде 2000 Элиаде М. Миф о вечном возвращении. М.: Научно-издательский центр «Ладомир», 2000. - 415 с.

367. Эпос и мифология 2003 Эпос и мифология осетин и мировая культура. Сост. и пер. Т. Т. Камболов. Владикавказ: «Ир», 2003. - 196 с.

368. Яблонский 1975 Яблонский Л. Т. Типы погребального обряда на мусульманских городских некрополях Золотой Орды. Вестник МГУ. Сер. IX. История. 1975. № 2. - С. 7584.

369. Яблонский 1980 Яблонский Л. Т. Мусульманский некрополь Водянского городища. CA. 1980. № 1. - С. 90-105.

370. Яблонский 1986 Яблонский Л. Т. Монголы в городах Золотой Орды (по материалам мусульманских некрополей) // Проблемы антропологии древнего и современного населения советской Азии. Новосибирск, 1986.

371. Bailey 2003 Bailey H. W. Ossetic (narta) // Nartamonga. Журнал Алано-Осетинских исследований: эпос, мифология и язык. Владикавказ-Париж. 2003. Т. 2, № 1-2. - С. 7-40.

372. Thordorson 1994 Thordarson Fridrik. 'Horse Consecration': Ossetic funeral rites // Нартский эпос и кавказское языкознание: материалы VI коллоквиума Европейского общества кавказологов. Майкоп, 1994. С. 345-349.

373. Zuckerman С. Les Alains et les As dans le Haut Moyen Âge // Nartamonga. Журнал Алано-Осетинских исследований: эпос, мифология и язык. Владикавказ-Париж, 2003. Т. 2, № 1-2.-С. 127-162.