автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.09
диссертация на тему: Традиционная обрядовая и необрядовая поэзия русского и финно-угорских народов Поволжья (Поэтика. Взаимодействие. Современное бытование)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Традиционная обрядовая и необрядовая поэзия русского и финно-угорских народов Поволжья (Поэтика. Взаимодействие. Современное бытование)"

РГ ъ ид

министерство образования российской федерации

хзковскии государственный открытый педагогическии институт

На правах рукописи

КОСТИН Валентин/Иванович

ТРАДИЦИОННАЯ ОБРЯДОВАЯ И НЕОБРЯДОВАЯ ПОЭЗИЯ РУССКОГО И ФИННО-УГОРСКИХ НАРОДОВ ПОВОЛЖЬЯ

(Поэтика. Взаимодействие. Современное бытование)

Специальность 10.01.09 - фольклористика

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва 1994

Работа выполнена в Марийском научно-исследовательском институте языка, литературы, истории.

Официальные оппоненты - доктор исторических наук,

рофессор БАРАГ ев

доктор филологических наук, профессор КИРДАН Борис Петрович,

доктор филологических Наук, профессор НИТИКСВ Александр Ефимович

Ведущее учреждение - Марийский государственный г педагогический институт

Защита диссертации состоится г.

в /р часов на заседании специализированного Совета ДП3.25.03 по присуждению ученой степени доктора филологических наук в Московском государственном открытом педагогическом институте (109004, Москва, ул. Верхняя Радищевская, д.16/18)

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного открытого педагогического института.

Автореферат разослан " Д'*

»ированно^/^оввт/

.Ученый секретарь специализирова _______

кавдидат филологических наук " .Чапаева

Актуальность теш.

• Человечество уже" давно рассматривается как единство взаимодействующих народов. Еще В.Г.Белинский писал, что различия между . народами являются непременным условием их общения и обогащения: "Как различие реальных личностей необходимо для того, чтобы они могли сложиться в общество /в племя, в народ/, так'необходимы племенные и народные особенности и- различия, чтобы племена и народы могли образовать собою другую, высшую идеальную личность -человечество. Только различные струны могут производить аккорд, одинаковые же звучат бессистемно и дисгармонически".

Народы отличаются между собою национальными особенностями, своеобразием национального характера й потому они, взаимодействуя, обогащают друг друга, составляя единую человеческую семью.

Как каждый человек выражает собою преимущественно одну какую-нибудь сторону общечеловеческой натуры и потому сам нуждается в других.людях, "так и каждый народ выражает собою преимущественно одну какую-нибудь сторону всецелого и единого духа человеческого, и потому нуждается в соприкосновении с другими народами, принимает от них в себя то, чего ему недостает, и дает им от себя то, чего им недостает".^

В наши дни все более важным фактором жизни и деятельности человека становятся эстетические, духовные ценности, неотъемлемые компоненты культуры. Взятые в своем конкретном, наглядном и практическом воплощении, они создают особого рода эстетическую среду.

Хотя реалии жизни разных народов, культурные традиции и отличаются друг от друга, экономическая, научно-техническая, социальная общность народной жизни и в эстетической среде формирует сходные структуры, черты, тенденции.

Б условиях, когда непосредственные контакты народных масс становятся более интенсивными, культура выступает в роли стимулятора развития межнациональных процессов объединительного характера, свойственных современному обществу. Аналогична роль и многонационального фольклора во взаимоотношении культур.

Для современных фольклорных процессов имеют огромное значение такие факторы, как подвижность населения, растущая роль русского языка в общении различных народов. Все это стимулирует развитие

1. Белинский В.Г, Полн.собр.соч. В 13 т. Т.5. С.657.

2. Там же.

национальной культуру, содействует взаимопроникновению фольклора разных народов. .Процесс этот крайне сложный, требующий детального изучения. Белено при этом учитывать, что этнические свойства фольклора не существуют самостоятельно, вне его эстетических фунг-сций. К этому следует добавить постоянную динамику фольклора, его высокую проницаемость по сравнению с другими компонентами духовной культуры. Один из регионов, е котором подобные процессы весьма активны, - Поволжье. Здесь .наряду с русскими проживают и финно-угорские народы - марийцы, мордва, удмурты.

Предлагаемая работа является первой попыткой комплексного изучения русско-марийсксг -мордовско-удмуртских фольклорных межэтнических связей,

2аяька на такого рода исследования, его актуальность и научное значение была сделана &це Д.К.Зеленя ним, А.А.Шазсштовым, И .Н .Смирновым, З.Ы.Соколовым.

"Каждая народность должна заглянуть в себя и произвести обозрение всему тому, что она сохранила в течение своей многовековой истории, - писал Б.М.Соколов. - Сделать это особенно важно для марийского, мордовского, удмуртского и других народов, не имевших ранео образования на родном языке, своей литературы и книги. Главное, что они сохранили, это то, что накопила сама народная жизнь, что сохранилось в устном предании поколений. Поэтому факты этнографии, народного быта и творчества, дошедшие до нас, должны заменить для этих народностей источники их литературы и искусства." Цели и задачи исследования:

выявить специфику и своеобразие народных песенных вариантов, записанных в'марийских, мордовских, удмуртских селах;

процессы, происходящие в традиционных песенных текстах в наше время;

фактора, влияющие на складывание местных фольклорных традиций; . проследить глубину русско~ыорг овских, русско-марийских, русско-удмуртских фольклорных взаимопроникновений;

рассмотреть функции песенной лирики русского и финно-угореккх ьародов Поволжья, внутренние и внешние /для фольклора/ условия, создаа-циэ необходимость и возможность усвоения иноэтнического •фольклорного материала и делающие это усвоение закономердаш актом фольклорного творчества.

■. ■ ■Ч.И- II ..............■ ■........

Соколов Б.М. Отчет об этнографических работах по изучению Саратовского края за 1919-19й1г.г.//Саратовский этнографический сборник. Саратов. Вып. I. 1922. С.29-32.

Метод и материал исследования. * -

Автор руководствовался новейшими методологическими принципами изучения фольклорных связей. Основополагающим явился■принцип изучения фольклорных связей как органического единства, отражающего глубокую внутренняя взаимообязанность и взаимозависимость /В.М.Еириунекий, Б.М.Нелетинский, К.И.Кравцов, В.М.Гацак, Б.Н.Путилов и другие/.

Устно-поэтическое творчество каждого народа никогда не развивалось изолированно, хотя контакты и влияния не определяли и не определяют в целом развития национальной фольклорной культура. Развитие фольклорных связей обуславливается факторами национальной истории народов, особенностями их культурных традиций.

Задачи, поставленные в работе, решаются сравнительно-историческим методом.

Сравнительно-историческое изучение предполагает выяснение общих и сходных явлений в фольклоре, их объяснение.

В фольклористике существует несколько способов изучения сходных и общих явлений в народном творчестве: исторяко-генетический, историко-культурный, историко-типологический,

Даже в тех случаях, когда может быть установлена типологическая близость сюжетов, типологический аспект сравнительного анализа недостаточен. Историко-типологическое, историко-генетеческое и историко-культурное направления сравнительного исследования дожни, дополняя друг друга, сочетаться.

Предметом данного исследования избраны ■■ эдиционше народкке песни.Живя в веках, многие из них представляют интерес и э наш дни, устанавливают связи с современной действительностью, поскольку, разрабатывают "вечше" теш. Рассказывая о далеком прошлом, 0Ш1 являются своеобразным историческим доцентом. Изучение этого ц ннейшего наследия, его критическое освоение является такой же первоочередной задачей, как и изучение новых устио-позтических произведений.

Проблеш межэтнических связей необходимо решать исторически на паем доступном материале. Однако, "исходя из того, что эти ьв.-рк происходят в наше время более интенсивно а'материал для суадеинй доступен благодаря современным записям, работа строится на фольклорных произведениях, собранных преимущественно во время студенческих экспедиций под руководством автора диссертации в селах

Мордовии, а также соприкасающихся с нагл* Нижегородской, Ульяновской, Пензенской, Рязанской, Самарской, Саратовско^Пй./гвйкой и других областей в последние тридцать лет. Кроме того, к анализу ' привлекаются рукописные материалы, хранящиеся в фондах литературоведческих кафедр Удмуртского, Марийского университетов, педагоги- ' ческих и научно-исследовательских институтов в Йошкар-Оле, Саранске, Ижевске, Глазове, различные публикации русской песни, бытующей в финно-угорской среде, в фольклорных сборниках, вышедших в российских и местных изданиях.

Собиратели, проявлявшие в дореволюционные годы интерес к русскому фольклору, бытовавшему в финно-угорской среде, ограничиваясь записью местных вариантов русских народных песен и публикациями их в статьях местных изданий.

Б дореволюционных публикациях чаще всего собиратели делают лишь отдельные замечания, касающиеся популярности некоторых фольклорных прризведений в финно-угорской сред^ иногда также указывают на их вариантность, на необходимость записывать песни с соблюдением местного выговора..

С конца сороковых годов XIX века Русское Географическое общество, как известно, начинает собирать этнографические отчеты из разных мест России. Наряду с другими сведениями оно интересовалось и устным народным творчеством. Этнографические отчеты поступали и из губерний, в которые входили территории современной Мордовии, Удмуртии, Республик Марий Эл.

Многие из песенных записей, хранящихся в архивах Географического общества, относящихся к современной территории Удмуртии, Мордовии, Марий Эл, представляют лишь две-три строки (записи С.Клю- • кина, К.Таушева, И.Мамакина и других).

Одни собиратели (В. и С.Марковы, С.Клю'кин) песни записывали без соблюдения местного выговора, в них отсутствует научный аппарат, другие (Ф.Фонгребнер, К.Афанасьев-Лесник) нарочито стремятся выдать общерусские произведения народной поэзии за особенные, известные только местному краю, третьи (З.Кротков, А.Александров) подвергают тексты литературной обработке.

См.: Сборник Пензенского губернского статистического комитета. Сост. В,Барсов. 1505. Вып. б; Прозин Н. "Простонародные песни Краснослободского уезда" //Пензенские губернские ведомости. 1665 и другие. * •

Вышедший в 1884 году сборник "Песни Северо-восточной России", подготовленный А.Васнецовым, опроверг господствовавшее мнение о чрезвычайной бедности Вятского песенного репертуара.

Одним из средств для изучения местных говоров послужило записывание русских народных песен в Вятской губернии Д.К.Зелениным. Характеризуя новые веяния в народной поэзии, он не отрицал новые жанры, а "принимал их как явление вполне естественное и законное, порожденное новой эпохой, резко изменившей условия жизни и быта народа.. Зтими обт-ектив'мми причинили объясняет он процесс забвения народом даже в наиболее патриархальных местностях своих старинных песен, но разделяя мнения ряда учёных об упаде народной пэснм вообще".^

Заметное место зашгмаят сведения о русско-удмуртских фольклорных контактах в творческом наследии этнографа и фольклориста Г .Е .Верещагина

Материалы позволяют говорить о том, что удмуртский народ уже на рубеже прошлого и нашего столетия проявлял живой интерес к произведениям словесного художественного творчества русского народа.

Начало публикации отдельных мордовских песен совпадает с появлением сообщений о бытовании русской песни в мордовской среде. Это обстоятельство давало возможность уже в первой половине 19 века делать сравнительные наблюдения за жизнью русской и мордовской песен в эрзянской и мокшанской деревне различный губерний Поволжья. • ' ■

В 1891 году в ^нляндаи вштел составленный Х.Паасоненом сборник "Образца народной литературы". В него вошли и лирические песни на эрзянском языке с параллельными" переводами текстов на немецкий, язык. "Образцы" стали первой книгой, давшей возможность западно-европейскому читателю ознакомиться'с содержанием мордовской народной поэзии.

В 1910 году вышел в свет "Мордовский этнографический сборник" А.Шахматова. Фольклорные тексты, олубликованше в нем, записаны

I.,Песни Северо-восточной России. Сост. А.Васнецов, К., 1894. (

2. Зеленин Д.К. Из свадебных обрядов Вятской губернии. Приложение к "Вятским губернским ведомостям", 1899, $ 90.

3. Верещагин Г.Е. Этнографические эскизы об удмуртах.//Рукописный фонд библиотеки научно-исследовательского института Удмуртии. Эскиз 6. Л.76.

ученым с большой фонетической точностью с русскими смысловыми переводами. И если сборник Х.Паасонена был рассчитан на западноевропейского читателя, то сборник А.Шахматова на русского. Эта книга прочно вилла в научный оборот русской этнографии и фольклористики и до сих пор остается непревзойденным образцом научной дубли-, кации в истории мордовской фольклористики.

Б послереволюционное время в'полной мере развернулась собирательская и исследовательская деятельность первого мордовского ученого М.Е.Евсевьева, который побывал в более чем в четырехстах мордовских селениях различных губерний.

Б 1528 году М.Е.Евсевьев представил издательству рукопись песен "Эрзянь морот" ("Эрзянские песни"), собранных им начиная с 80-х годов 16 века, в 1931 году - "Мордовскую свадьбу". В лиро-эпических причитаниях, свадебных песнях, разъяснениях исследователя наглдцно представлен социально-бытовой уклад жизни мордовской' крестьянской семьи.

В организации работы по отбору и публикации марийского фольклора огромная заслуга принадлежит В.М.Васильеву, который в период первой русской буржуазно-демократической революции объединял для этой цели передовую марийскую интеллигенцию вокруг "Марийского календаря", первого печатного органа на марийском языке. .

В последние десятилетия проделана значительная работа по выявлению жанрового состава фольклора, бытующего в поволжских республиках с финно-угорским населением, раскрытию идейно-художественного своеобразия произведений разных жанров. Касаются исследователи и проблем межнациональных связей.

Устанавливая черты сходства в русском и мордовском (К.Самородов, В.Имайкина, А.Самошкин, А.Шаронов, Т.Ананичева, Л.Суханова, М.Слесарева), в русском и удмуртском (И.Травина, А.Позднеев), в марийском (й.Иванов, В.Морохин и другие) песенном фольклоре, исследователи указывают на факты исторически сложившихся культурных связей, на'взаимное влияние двух народов. Однако общность не дает еще основания говорить о том, что песни у того, и у другого народа возникли одновременно и в условиях совместного творческого процесса. Об этом свидетельствуют их национальные различия в содержании и форме..

Плодотворно ведется работа по собиранию и изучению фольклора русского и финно-угорс'ких народов в наше время.

Традиционные для отечественной науки издания русского фольклора, записанного в регионах, где русское население живет в окружении национальной среды, пополнился целым рядом интересных собраний. Это прежде Есего сборник "Русский фольклор Удмуртии".*

В сборник вошли фольклорные произведения различных жанров, . собранные в- 1970-77 годы. Последовательность расположения жанров в нем обуслорлена историей их возникновения и развития, хотя большинство из представленных произведений по времени возникновения укладывается в границах последнего столетия.

В 1990 году вышел второй сборник "Русский фольклор Удмуртии", подготовленный А.Г.Татаринцевым.

Проведенная собирательская работа показала, что и в наш дни многие произведения разных жанров известны на территории республики, отмечены признака!.« их живого бытования, широкого распространения, хорошей сохранности - чего не могло быть без достаточно длительной истории их существования.

Первые опыты нотных публикаций удмуртского фольклора предприняты зарубежными исследователями в конце 19 начале 20 вв. Наряду с текстами. М.Бухом приведено два напева, Ю.Вихманом - 15 напевов, Р.Лахом - 81 напев.

Из отечественных назовем сборник К.Герда, который наряду со III поэтическими текстами включил и 37 музыкальных примеров.

Работа И.К.Травиной^ является попыткой создания научно-обоснованного музыковедческого сборника удмуртских народных песен. От-'.пдаает его от предшествующих публикаций то, что он имеет достаточно подробную паспортизацию песен.

Книга Р.А.Чураковой "Удмуртские свадебные песни"® является первым сборником удмуртского фольклора, который решает вполне определенную, конкретную задачу: представить материал, ограниченный как в жанровом, так и в региональном отношениях. Сборник содержит большой аналитический раздел, справочный аппарат с точной и полной паспортизацией песен, имеет четкую внутреннюю структуру. Осо-

1. Русский фольклор Удмуртии. Сост. А.Г.Татарикцев, Ижевск. 1977.

2. См: ВладакивВ.Е., Христолвбова У.С. История этнографии уд- • муртов. Ижевск. Удмуртия. 1964.

3. Герд К. Удмурт. Кырэант-ес - изд. 3. Ижевск.Удкнига.1927. Кя, I.

4. Травина И.К. Удмуртские народные песни. Ижевск. Удмуртия. 1964.

5. ЧураковаР.А. Удмуртские свадебные песни. Устинов. 1936.

бекностью его является то, что автор удалил большое внимание кет лодической организации публикуемых напевов, что нашло отражение в аналитическом разделе.

Последний по времени издания небольшой сборник Е,В.Гиппиуг са и З.В.Эвальда "Удмуртские народные песни" занимает особое место в раду публикаций удмуртского музыкального фольклора. Под-, готовленный к изданию еще в начале 40-х годов и не опубликованный в связи с военными событиями, сборник включает в себя 25 песен, записанных в центральных районах Удмуртии. Несомненно, издание .этого сборника представляет собой преиде всего историческую ценность.

- Сборник "Удмуртский фольклор.Песни" открывает серию книг, которые составляют наиболее полное на сегодняшний день собрание удмуртских .народных песен. При собирании й издании материала его авторы Е.Б.Войкова, Т.Г.Владыкина пользовались актуальным для современной этномузыколргии ареальным методом исследования. Структура сборника отражает результаты типологического анализа материала. Напевы классифицированы по мелодическим типам, которые легко прослеживается благодаря приведению всех нотных примеров к одной высоте звука. Сборник включает обширные текстологические исследования, снабжен справочно-аналитическим аппаратом.^

Первое многотомное издание научных транскрипций звукозапи-' сей образцов традиционного мордовского песенного искусства*и инструментальной музыки -"Памятники мордовского народного музыкального искусства"? Традиционные мокшанские и эрзянские песни, их* поэтические тексты, их русские прозаические переводы и традиционные инструментальные наигрыши представлены в антологии во всех их жанровых разновидностях,' начиная с древнейших истоков традиционных мордовских песнопений,; и кончая современными заткоями. • Такого рода публикации традиционного музыкального фольклора обеих этнических групп особенно необходимы, ибо памятники мордовской вокальной и инструментальной музыки были представлены до сих пор в очень ограниченном, числе образцов в единичных научных и популяр-

1. Гиппиус.Е.В.,' Эвальд З.В. Удмуртские народные песни." Ижевск. 1989,

2. Бейхова Е.Б,, Владыкина Т.Г, Песни южных удмуртов //Удмуртский фольклордПесни. Ижевск. 1992. •,

3. Памятники мордовского народного музыкального искусства, Сост. Н.И.Бояркин. Саранск. 1961..

них изданиях.

С 1574 года Банкирским государственным университетом издается ежегодно сборник "Фольклор народов РОТСР (РФ)". Это издание носит многонациональный характер. Один из важных вопросов, затрагиваемых в большинстве его статей, - фольклорные, в частности, русско-финно-угорские взаимосвязи.

Несмотря на значительные достижениямв изучении русско-финно-угорских песенных связей, многое в этом направлении еще предстоит сделать.

Новизна и практическая ценность работы.

Традиционная русская песенная лирика, бытующая в современной среде поволжских угро-финнов, впервые стала предметом комплексного исследования. Интересующие проблемы рассматривалтся преимущественно на материале, впервые вводимом в научный оборот. Этот материал позволяет увидеть качественно новые возможности изучения проблемы фольклорного взаимодействия братских народов.

Культурное наследие не реликтовое отражение прошлого, оно живет и реализуется в сознании и деяниях каждого нового поколения, становится фактором формирования его духовного мира.

Рассмотрение функций песенной лирики дает основание для конкретного изучения происходящих процессов консолидации культур разных народов.

Освещение роли фольклорного наследия в художественной культуре наших дней имеет не только научно-теоретическое, но и общественно-практическое значение. Постоянное духовное обогащение народа включает в 'себя и активное использование сокровищ культурного наследия, в частности фольклора. Оно является исторической закономерностью, требованием процесса исторической преемственности. Как и в предыдущие эпохи, художественное_самовыражение остается внутренней потребностью современного человека и за фольклором остается своя, особая роль в ее удовлетворении.

Фактический материал данной работа может найти применение в спецкурсах по фольклорным связям в высших учебных заведениях, в деле эстетического и интернационального воспитания трудящихся, а также при создании истории культуры марийского, удмуртского, ' мордовского народов.

Апробация работы

Основные положения диссертации изложены в монографии "Взаимодействие русской и мордовской песни", книге "Песни ррдной сто-

роны", в статьях, опубликованных в различных сборниках, в докладах на международных,' всесоюзных, всероссийских, зональных и внутривузовских конференциях.

СТРУКТУРА РАБОТЫ

Диссертация состоит из "Введения", четырех глав, "Заключения", списка использованной литературы.

Первая глава диссертации - "Типологическое сходство и различия в календарной поэзии -русского и финно-угорских народов".

При обнаружении сходных поэтических явлений в культурах разных народов, живущих на далеком один от другого расстоянии, а иногда и в разных общественно-эконо:<мческих условиях, встает задача выяснения причин и способов их проникновения от одного народа к другому. К тому же при этом неизвестны место и время возникновения изучаемого произведения или жанра.

В рассматриваемой нами проблеме все обстоит иначе. Хотя и здесь задача, казалось бы та же - изучение вэаимнообщающихся, сталкивающихся и взаимно проникающих поэтических культур. В сравнимаемых нами поэтических явлениях многое известно заранее: и то, что поволжские угрофинны - мордва, марийцы, удмурты - длительное время проживают в тесном соседстве или в окружении русского населения, что русская культура влияла на эти народа. Известны и многочисленные случаи заимствования удмуртскими, мордовскими, марийскими певцами произведений русского фольклора.

Казалось бы, дело простое. Вполне очевидно, что взаимообмен и вэаимообогащение в сферах культурной жизни этих народов происходит. Мало того, их близкое соседство скреплено хозяйственной общностью, производственными связями, а в наше время и истинно дружескими отношениями нового типа. Однако в действительйости доказать и раскрыть исторический процесс данного явления, причины и условия его осуществления в дореволюционное и в наше время - задача сложная. *

Характер взаимосвязей в фольклоре финно-угорских народов Поволжья как в их материальной культуре, так и в их языке в известной мере определяется установлением и развитием древних контактов между финно-угорскими племенами.*

I. См.: Этногенез мордовского народа. Саранск. 1965. С.272.

Этно-культурное единство, общность в фольклоре финно-угорских народов не исключает появление исторических связей мордвы, марийцев, удмуртов с русским и другими восточно-славянскими народами, с литовцами и вообде с балтийцами, а также тюрскими народами.

Соответственно этому при помоди отдельных фольклорных параллелей у финно-угорских народов можно иллюстрировать не только их генетическое единство, но и типологические связи в фольклоре. Иначе говоря, к фольклору мордвы, марийцев, удмуртов» как и других народов, необходимо подходить с учетом конкретных исторических условий их развития. Для появления одинаковых явлений в фольклоре не всегда необходимо обдение широких масс населения, подчас било достаточным длительное соприкосновение отдельных групп или отдельных представителей этих народов.

"Фольклор финно-уторских народов, - отмечает В.Я.Евсеев, -продолжает обнаруживать сходные черты даже в' период феодальной раздробленности Русского государства, хотя в этих условиях.в какой-то мере непосредственные связи сохраняются лишь между отдельными, расселенными по соседству финно-угорскими народами; в эту эпоху еде очень слабо проявляется взаимопонимание опосредовано через русский фольклор. Поэтому характерные для этого периода новые явления в фольклоре мордвы, марийцев, удмуртов и других народов могли сложиться независимо друг от друга, как одинаковое отражение обдей для них исторической действительноти".

Взаимодействие имеет различные формы проявления. Здесь пред-' полагается связь типологическая, заимствование, взаимовлияние. Преобладание той или иной формы связи зависит от условий и време-' ни, в которых она устанавливается, и от жанра, в рамках которого • осуществляется.

Группа празднеств земледельческого календаря и у русских и у поволжских угрофиннов начиналась с коляда, т.е. с поворотного момента, когда в ночь с 24 на 25 декабря день начинает прибавляться, . солнце поворачивается на лето. Коляда характеризуется пением ио-' вогодних заклинательных песен, дошедших до нас в сашх архаических формах.

Новогодние песни-колядки изображают не только идеальные жен-

I. Евсеев В.Я. Связи фольклора мордвы и других финно-угорских народов в свете их истории // Этногенез мордовского народа. Саранск. 1965. С.272.

ские образы, они связывают их с хозяйственными заботами, со стремлениями крестьянства, приближают их к действительности.

По своему содержанию мордовские колядки-величания отличаются от русских песен этого же жанра. В русских.дается развернутая картина двора, дома, в мордовских - лишь характеристика'членов семьи, реальная в своей основе. Главное, что характеризует героев этих произведений^ - трудолюбие, мастерское выполнение своего дела.

Если в русском фольклоре величание хозяев и пожелание объединены в одной колядке, то в мордовском они составляют два разных типа произведений, I

В обрядах поволжских угрофиннов языческий слой более значителен, чем христианский. Христианским является лишь приурочение их к церковным святцам.

Обряд "Рождественский дом" возник у поволжских угрофиннов задолго до принятия христианства и был связан со временем возрождения солнца, когда начинал увеличиваться день. Необходимо было разбудить дремлющие силы природы, которая с возрождением солнца должна набрать гоюдоносядую силу. Поэтому на этом празднике пелись песни бытового заклинательного и эротического характера и Исполнялись соответствующие игры.

Этот языческий обрдц после принятия христианства был приурочен к Рождеству и стал именоваться по названию этого праздника, хотя христианского в нем ничего не осталось.

В русском обрядовом фольклоре имеются, песни святочных посиделок, тематически связанные с игрищами и упоминающие о них. Песен рождественского дома с такой тематикой не встречается. Нет ни одной среди них, в которой бы говорилось об обрядах или о проведении праздника рождественского дома.

В настоящее время этот обред переродился в веселый молодежный праздник, мало связанный не только с христианским праздником, • к которому прицеплен временем проведения, но и с языческими ве-. рованиями.

Главным из весенних праздников, знаменующих собой союз природа с жизнью человеческой, - заклинание весна.

Первобытный человек, не знакомый с законами природы, не зная, чем вызывается смена времен года, обязательна ли она, старался заклинать приход весны специальными песнями, ибо был убежден, что

этим может повлиять на силы природа. Но и тогда, когда человек уже освоил основную закономерность в смене времен года, ему все же казалось необходимым и возможным торопить наступление желанной поры.

Птицы, прираниваемые крестьянами к божествам, могли влиять на погоду. Поэтому исполняя песни о птицах, старались тем самым не только приблизить весну, но и непосредственно обращались к ним с просьбой-заклинание;.; принести с собой способствующую созреванию хлебов погоду.

Образы, связанные с периодизацией производственного годового круга, сменой времен года, встречаются в удмуртской, мордовской, марийской песне или в непосредственной связи с образами земледельческого труда или в параллельном сопоставлении с производственной периодизацией всей крестьянской жизни в целом.

Новолетие поволжские угрофинны считают с того времени, когда начинаются работы по земледелию. Самыми значительными периодами в годовом круговороте, таким образом, были воскрешение природа -приход весны - и ее "умирание" - начало зимнего сезона. В практической деятельности эти периода были связаны с выгоном скота на пастбище и возвращением его на зимовку,' началом пахоты и сбором урожая. Соответственно в году было два крупных празднества, соотнесенных с днями весеннего и осеннего равноденствия. Практический земледельческий и христианский календари "рассыпали" их по разным официальным датам, но обрядовая суть их оказалось сохраненной, несмотря на многие временные напластования.

В общих молениях по случаю главных календарных праздников участвовали все жители удмуртской деревни, вне зависимости от принадлежности к тому или другому роду, гостевание после совершения моления шло строго по родственным линиям* представители рода Луд и Будзым куа не смешивались. Соответственно различными были и на-пещ, исполняемые ими во время трапезы: Будзым куа выжылэн вось нерге гурез (напев моления рода Будзым куа) и Луд выжылэн- вось нерге гурез (напев моления рода Луд).

Заключительным актом зимнего периода и у русских и у поволжских угрофиннов являлась масленица. В удмуртских селах молодушки" с• венками из искусственных цветов собирались на горе, носившей название "масленичная гора". Солдатки возили их с горки-на пучках конопли, за это получали по кольцу. Кольцо - символ брака и люб-

- -

ви - давали молодушки солдаткам, чтобы быстрее приехали их мужья. Здесь мы видим соединение двух магий - семейной и земледельческой, ибо катание на санках с высокой горы и особенно на пучках конопли представляло собой земледельческую магию, направленную на получение высокого, обильного роста льна и конопли.

Масленица у марийцев начиналась на день раньше обычного. В этом обряде, кроме катания на лошадях, ничего общего с русским., нет.

Не всегда, обрядовые действия имели сопровождающие словесные формулы. Во время катания на лошадях вокруг села на масленицу, во время проводов весны у марийцев, удмуртов, не было специальных произведений, относящихся именно й этим обрядам.

Конечно, и в это время пелись песни, но это были лирические произведения, исполнявшиеся на праздниках. Шли случаи, когда некоторые из лирических произведений в отдельных.селах прикреплялись к этим обрядам.

Песня объясняет весь смысл соответствующего первого действия в семицко-троицкой обрядности.

Троицкий венок считался неизменным вестником брачного обета. И поэтому девушки вкладавают особый смырл в песню, которая исполняется в момент, когда они бросают венки в воду. Это один из праздников христиан, который проводится на 50 день после пасхи. Трои--ца в среде поволжских угрофиннов не прикреплялась к определенной дате, празднование ее падает обычно на конец мая, июнь. У русских этот праздник слился с языческим праздником семиком.и воспринял от него хождение на могилы умерших и украшение людей и домов березовыми ветками.

С наступлением весны у сельского труженика, занятого хозяйственными делами, по уборке урожая, не оставалось времени для гулянья и забав. Те обряда и песни, что имели место среди марийского, мордовского, удмуртского населения, почти не сохранились в памяти людей.

В удмуртских селах завершал период летних полевых работ праздник "Портмаськон" ("Ряженье"). Он проводился после первого снега 2-3 ноября и представлял собой обход с песнями группой ряженых. Суть праздника, по существующему мнению, - провода осени и встреча зимы. Весь праздник являлся повторяющейся цепью "представлений" в каждой избе деревни. Его можно отнести к примитивным формам

народного .театра.

Внутри обряда традиционными песнями являются песни ухода и прихода в дом; песни, поящиеся за столом, некоторые плясовые.

Необходимо подчеркнуть, что в число традиционных входят не только песни с удмуртским текстом, но и на смешанном удмуртско-русском языке, иногда встречаются и татарские.слова.

Сходство календарного песенного фольклора русского и финно-угорских народов Поволжья проявляется в идейно-тематическом содержании. Но о полном сходстве, об их полной общности говорить нельзя. И но только потому, что они бытуют на разных языках, но и потому, что они имеют различия в жанровых формах, а также в бытовании. Наличие типологического сходства в календарной поэзии русского и финно-угорских народов Поволжья вызвано их длительным проживанием в близком соседстве. Наряду с языческими празднествами и обрядами, проведение которых не связывалось ни с какими календарными датами, эти народы начинают1 воспринимать и приспосабливать к своему быту элементы новой для них христианской культуры, Однако заимствование ило не механическим путем. Оно притер-певало большую творческую переделку.

Вторая глаза диссертации - "Русско-мордовско-марийско-

удмуртские параллели в свадебной поэзий.

Свадебный обрвд и русского и финно-угорских народов развивался в непосредственной зависимости от конкретных исторических условий. На каждом этапе своего развития он прежде всего отражал современную ему эпоху. С другой стороны, это продукт многих эпох, поэтому в нем сохранилось немало архаических элементов, восходящих к более отдаленному времени.

Внутри традиционных как русских, так и мордовских, марийских, удмуртских причитаний можно выделить следующие группы мотивов:

1. Оплакивание девичества.

2. .Упреки в чей-то адрес.

3. Расставание с родными и подругами.

4. Обращение девушки к сверхестествеиным силам с просьбой • защитить ее.

5. Оплакивание будущей жизни (замужней).

Эти мотивы, возникнув в фольклоре раоных народов при определенных исторических условиях, были вызваны чувством тоски,

печали, тревоги и горя невесты.

Поэтические образы являются основной формой выражения идейно-тематического содержания"свадебного обряда и свадебных причитаний. Радом с образами основных участников свадьбы фигурируют условно поэтические олицетворения, связанные с основным содержанием свадебного обрада - девичеством и замужеством.

Тесное соседство и общение с русскими влияло не только на внешний быт марийцев, удмуртов, мордвы, но и на семейные обряды и обычаи. Значительным изменениям подвергся свадебный обряд. Мы не знаем, каким он был до массового расселения русских в этих местах, но обряд, по памяти населения, примерно рубежа XX века мало чем отличается от местного русского. И русские воспринимали некоторые особенности брачной обрядности поволжских угрофин-нов. Например, у яранских русских, что в марийском крае, тоже существовал обычай - давать за невесту деньги - "запрос". Эти деньги обычно называли по-марийски - алан. Русские, как и марийцы, подносили подарки родне жениха, но обычно это были холсты и платки, тогда как у марийцев - одежда, женские головные.уборы и платки.

При сравнении русской свадьбы с удмуртской также обнаруживается немало одинаковых обрядов. Часть обрядов, генетически вое- ■ ходящая к русской свадьбе, творчески переработана в соответствии с удмуртскими обычаями.

В обрадовой поэзии сказываются стадиальные особенности, специфика традиций исторического и социального быта народных воззрений и представлений. Характерный для удмуртских песен символ будущей матери (пчелиная матка) связан, вероятно, с тем, что пчеловодство - одно из давних занятий этого народа. Символы поезжан (татарская сила, ногайская дружина) - отзвук набегов кочевников. "Бездонный омуток - "дом жениха", "меченое дерево" - "засватанная невеста" - соотносимы с географическими особенностями: с давних пор местами расселения удмуртов, мордвы, марийцев были лесные зоны.

• Если в мордовском свадебном обряде одним из основных жанров являются песни свахи (сольный жанр), то русский свадебный обряд включает в себя развитую хоровую лирику.

В русской свадьбе главным действующим лицом выступает дружка жениха, т.е. мужчина;, в то время как во многих марийских селах

главенствующую роль на свадьбе играет женцина, сваха.

По разному трактуются в русской и мордовской свадебной поэзии образы "поезжан". Если в русских традиционных свадебных песнях поезжане именуются "дорогими гостями", то в мордовских песнях, как правило, приезд поезжан соотносится с набегами кочевых племен. . . •

Особый интерес представляют причитания мордовской невесты (иногда ее подруг) на русском языке. Их можно подразделить на две группы: I) заимствование у русских ("Уж вы девушки-подружки" и другие) и 2) народные перевода мордовских причитаний на русский язык при сохранении традиционной национальной образной системы.

Создаются контаминации русских песен на основе ассоциативных связей сходных мотивов разных песен.

Особую группу составляют народные переводы свадебных мордовских, удмуртских, марийских пасен на русский язык.

Ы.Е.Евсевьев, прослеживая взаимоотношения между русскими и мордвою в свадебных произведениях, писал: "Процесс перехода мордовских причитаний в русские мы наблюдаем и сейчас у той части мордвы, которая начинает русеть".* Он приводит пример из причитаний невесты, в котором мы встречаем не только отдельные русские слова, но и целые стихи.

Удмуртские свадебные песни подразделяются на два вида: пэс-ни рода жениха и песни рода невесты. В каждой местности, в группе соседних деревень поэтические тексты всех пес.ен поются на иной, но также только один местный напез.

Прощание с девичеством, как обязательный, кульминационный шт первой части свадьбы, был известен но только русским и их юседям угрофиннам. Он был обязателен для всех славянских наро-;ов. В мордовских материалах о девичьем имени не только упоминаюсь в причетах, расставание с ним осуществлялось в самом обряде, ¡оставляя один из актов отчуждения. В доме мужа невеста получала дао из пяти женских имен, даваемых невесткам женщинами нового 'Ода в специальном акте второй части свадьбы. Но особенно часто мордовских причитаниях речь идет о персонифицированном девичест-е - "тейтерчинь". Основываясь на плачах, можно заключить, что евичество воспринимается как двойник невесты, одно целое*' с нзй,

•Евсевьев М.Е. Мордовская свадьба. Саранск. 1959, С.267.

часть ее, обреченная в процессе отчуждения на смерть.

Антропоморфный образ девичества довольно часто встречается и в русских свадебных причитаниях, однако распространен он был преимущественно вблизи мест поселения мордвы.

В процессе взаимодействия двух традиций выкристаллизовывался репертуар свадебных причитаний мордвы и- русских. Специфика ряда актов мордовского свадебного обрада, содержания и образов, связанных с ними причетов объясняется прежде всего тем, что они отразили более древний круг социальных и мифологических представлений, быть может, послуживших источником причета как особой поэтической формы свадебной поэзии.

Основу национального калорята нарийбкой свадьбы составляют исконные обряда и песни марийцев. Можно назвать немало таких элементов, которые отсутствуют в традиционной русской свадьбе. Однако, если рассматривать свадебный обряд более позднего периода, то нельзя ко отметить характерные эпизода, сформировавшиеся на одинаковых ступенях общественного развития марийцев и русских и составляющие более поздний, вторичный слой марийской национальной свадьбы. Самый поздний (третий) слой обрядов и обычаев марийской свадьбы сформировался в ваше время. Возникновение их обусловлено образом жизни, интернационализацией быта и тем, что брачные отношения в стране регулировались единым для всех национальностей законом.

Ладовая организация русских и мордовских свадебных песен также имеет свои отличия, сохраняете в материалах изучаемого региона.

' Напевам мордовской свадебной пески присущи ангемитснные звукоряда в объеме карта или квинты с опорой на первую ступень. Для русских свадебных песен такие напевы не характерны.

Резко отличен и мелодический рисунок русских и мордовских, русских и марийских, русских и удмуртских песен. Для мордовских песен, например, характерно либо вращательное движение, либо многократное повторение одного звука в напевах небольшого звукового обгеш (секунда, терция), либо переход■основного мелодического рисунка в нижний голос или средний, при бурдонирующем звучании верхнего голоса, на пятой ступени лада.

В памяти и быту русских в Мордовской, Удмуртской, Марийской республиках довольно стойко Сохраняются традиционные обряды. Однако у поволжских угрофиннов традиция выражена в них сильнее.

Причины этого, вероятно, в том, что, во-первых, до недавнего времени большинство марийцев, удмуртов, мордвы были сельскими жителями, Ео-вторнх, их сельская община дольше, чем русская, сохраняла свою стойкость. Устойчивости традиционных черт в семейной обрядности способствовало также сохранение у поволжских уг-рсфиннов больших семей и тесных семейно-родственных связей.

Использование русского свадебного фольклора финно-угорскими народами Поволжья проходит и в форме заимствования и исполнения песен на русском яоьгке или в переводе на родной язык, и сметания при пе!ши слов родного языка с русскими, и использования отдельных образов, символов вз русских песен, и образования вариантов русских песен путем сокращения текста или расширения его за счет национальных образов и символов.

Третья глава диссертации - "Бытование традиционной русской песенной лирики в современной иноязычной среде". ' Лирическое, произведение рассматривается в науке как художественное инобытие авторского "я", как отражение вполне реальных фактов, строго жизненного материала, эстетически преобразованного средствами вымысла и фантазии. Лирический герой, как "внутренний человек"8 в той или другой ситуации наделен истори- , ческой конкретностью, определенностью своего социально-психологического облика. Связанный с тем или другим периодом общественной истории, лирический характер становится выразителем разнообразных нравственно-психологических реакций и эмоций.

Как особая форда выявления авторского.с^нания, лирический герой характеризуется определенным словесным единством.

В лирическом произведении связь отдельных картин й событий обусловлена не столько объективными связями в реальной действительности, сколько логикой развития мыслей и чувств лирического героя. Лирическое произведение развивается;' так, что'» жизненные факты следуют, друг эа другом в связи с характером и развитием выражаемого чувства. Весь жизненный материал в нем пропускается через призму мыслей и чувств лирического героя в той связи и последовательности, в которой это необходимо для наиболее полного и яркого выражения этих мыслей.и чувств.

Исходя из наблюдений семейной жизни русской деревни, можно сделать вывод, что чем ближе к<концу XIX века, тем чаще лирическая семейная песня отражает новое явление: жена в борьбе за свое человеческое достоинство находит в лице мужа поддержку, защиту от

дикой патриархальности. Именно большой слой в бытовых лирических -песнях составляют те произведения, в которых отражаются противоречия и конфликты между родителями и детьми, между мужем и другими членами семьи - конфликты, которые порождались тесными рамка-, ми патриархального уклада семейной жизни.

Русские, мордовские, удмуртские, марийские песни о конфликте между родителями и детьми могли возникнуть исторически в разное время, однако и в тех, и в других изображается общМ и длительный процесс распада патриархальных устоев, расшатывание, ослабление родительской воли. Для русской деревни и города этот процесс мог идти в ХУ1-ХУП и даже ХУШ веках, для мордовского, удмуртского, марийского крестьянства он мог начаться несколько позднее - в ХУШ веке. Это, разумеется, вовсе не означает, что жизнь не рождала конфликтов между отцами и детьми в более ранние века, и что они не находили своего воплощения в устном народном творчестве, в том числе и в песенном.

Нередко мордва, марийцы, удмурты стремились приурочить общерусскую песню к своим местам, вводили в нее название женских украшений на родном языке или отдельных частей национального костюма.

Идеальная девушка-невеста в народных песнях довольно часто живет и в идеальной семье. Во времена большой патриархальной семьи последнее достоинство было для девушки весьма суцественным: с одной стороны, были защитники - братья, с дйггой, невестки избавляли ее от самых тяжелых работ.

Значительно разнится поведение русской и марийской, удмуртской, девушки в быту. В русских народных песнях любовной тематики героиня часто чувствует себя независимо, хочет выбрать возлюбленного по своему усмотрению. Решительно протестует против нелюбимого жениха.

В произведениях русской любовной лирики девушка учит милого ходить к "неЦ так, чтобы никто не видел, обменивается с ним подарками, объясняется в своих чувствах.

Девушка-мордовка ведет себя более сдержанно. За пределами патриархальной семьи она может быть подлинной героиней, подтверждением чему являются эпические песни о борьбе человека со смертью, о постройке церкви, города, о ногайском полоне. Но в кругу патриархальной семьи она пассивна и безответна, табу на любовь

как бы оковывает-ее. Признаться в своих чувствах к парню, рассказать о его красоте она может лишь близкой подруге, реже матери. Более свободно она чувствует себя с русским парнем. Очевидно, подобно тому, как русские песни о любви не считались неприличными в'патриархальной деревне, так и объяснение в любви, разговор на эту тему с русским парнем также не считался неприличным.

Если образ девушки-невесты в марийских песнях вырисовывается отчетливо, то образ парня-жениха дается в подавляющем большинстве случаев схематично. Дело в том, что до крещения жениху-недоростку не отводилось сколько-нибудь- серьезной роли в богатом свадебном обряде. В течение длительного времени у носителей фольклора сложилось и стало традиционным мнение о том, что неженатый парень не может быть подлинным героем песни. Такая традиция прослеживается в эпических произведениях. Она оказала влияние и на более поздние по происхождению лирические песни.

Многие мордовские песни, в отличие от русских, называются именами собственными.

Такая песня, первоначально созданная на конкретном факте, в дальнейшем кочует из села в село, иногда обретая новые названия по именам жителей уже других сел, если они чем-либо уподобляются первому персонажу песни, постепенно становится обобщением определенного типа человека или характерных отношений между людьми. Судя по тому, что такие песни состава,иот подавляющее большинство музыкального фольклора как эрзянского, так и мокшанского населения, можно совершенно определенно говорить, что они характеризуют одну из сторон их песенного творчества и что песня еще для древней общины служила мощным средством укрепления коллективной морали, поощрению положительных для общества черт человеческого характера, что уже древняя мордва, так высоко сознавала значение коллективного влияния на члена общества через пеекз..

В Мордовии бытуют песни о молодце, глубоком сожалеющем о потерянной безвозвратно молодости. Для нас особенно важны те стихи, в которых говорится о покупке корабля. В них упоминается "старый город" - место, где будет совершена покупка. Вполне вдЗ&ойКо» что речь идет о старо»« городе Темниковского района Мордовии - о Старом Темникове.

Сделанные сопоставления подтверждают наше мПекие о том» что в песне, бытующей в мордовском селэ, речь идет не 0 Канси-ЛйЗб

"старом городе", а тленно о. Старом Темникове.

Село Теньгушево, где бытует эта песня, одно из обрусевших поселений Мордовии. В первой половине ХУЛ столетия в нем было 13 дворов мордовских и 3 русских. Реалии' песни свидетельствуют о том, что русская песня пришла в мордовское поселение еде тогда, когда тсньгушевцы занимались обслуживанием мокт некого судоход--ства, которое явилось одним из факторов, ускоривших процесс обрусения этого села. Теперь в Теньгушеве не существует коммерческой пристани. Река Мокша там сильно обмелела. И песня напоминает о былом судоходстве в том районе. А следовательно, отражает она, хотя бы косвенно, процесс обрусения теньгушевской мордвы.

Б Удмуртии бытует песня, очень сходная по тематике с известной-русской песней "О пташке бедной". Это песня-монолог. Наибольшей впечатлительности она достигает в стихах, характеризующих участь несчастной, покинутой девушки. Вполне понятно, о чем сокрушается девушка: все знали, что у нее дружба с милым. И подозревают, что она уже потеряла невинность, хотя это, возможно, и неверно. Но слухи в деревне распространяются. Девушке трудно доказать свою правоту, тем более, что милый забыл, не подает вестей. А с такой славушкой, по прежним понятиям, трудно уже найти для совместной жизни достойного человека.

Иначе говоря, едицртвенный выход - выйти заыуж за пастуха, считавшегося раньше последним человеком в деревне, самым бедным.

Есть основание полагать, что нижегородский и пензенский варианты этой песни более поздние, чем бытующий в Удмуртии. И вот почему. Хотя в них девушка тоже жалуется на свою долю, на то, что "славушка худая" не дает ей возможности выйти замуж, но в ее словах уже проскальзывает какое-то своеобразное удальство, гордость, способность сделать какой-то вызов: мол, все равно не пропаду ("Чтобы мой молодец не печалился обо мне"). То есть она уже не боится переступить за рамки патриархальных устоев общества ("Все любови превзошла"), сможет постоять за себя. Кроме того, в нижегородском и пензенском вариантах нет и намека на символизацию, присущую народным произведениям более раннего периода, а все выдержано в реальном плане.

В варианте, записанном в Удмуртии, доля девушки предстает безысходной. Никакого протеста, полное непротивление злу. Никому девушка не может поверить свои мысли, кроме как символической собеседнице - птшпке. Это своеобразие объясняется, на наш взгляд,

большей стойкостью в удмуртской среде остатков патриархальности.

Наблюдаются и такие случаи, когда более ранняя обрядовая песня как бы_впитывает более позднюю - бытовую. У марийцев в былые времена на календарный осенний праздник "Покров" исполнялась песня '.'Выпал беленький снежок, снелочек".

В итоге сопоставлений всех имеющихся вариантов приходим к выводу: песня на эту тему, записанная в марийском селе, несмотря на некоторое сходство с рязанским, пензенским, самарским и нижегородским вариантами, существенно отличаетя от них. ¡1 в первую очередь, тем, что сохранила элементы обрядовости, выраженные ее зачином, а, во-вторых, тем, что подверглась значительному сокращению в заключительной части. В марийской среде элементы обрядовости связаны с религиозными праздниками, которые сохраняются дольше, чем в русских селах.

Устойчивые фольклорные связи финно-угорских народов Поволжья и русских явились одной из основных причин появления; частушек у мордвы, марийцев, удмуртов. Поэтому многие явления частушечной традиции поволжских угрофиннов находят объяснения в связи с русской частушкой.

Попадая в иноязычную среду, русская частушка не могла остаться без изменений. В ней могли заменяться одни поэтические традиции другими, более соответствующими мордовской, марийской, удмуртской народной поэзии и языковым особенностям.

Иногда усовершенствования были столь удачны, столь соответствовали духу частушки, что не только оставались в финно-угорской среде, но и подхйатыеались русскими.

Как остатки песни, звучат старинные двухстрочные припевки. Лет шестьдесят назад, когда уже были гармонии, эти припевки девушки пели под гармонь, и это дает основание считать их старинными.

С Волги отходники приносили припевки, называвшиеся "Матаня". В-русском языке этого слова нет. В русский словарь это слово вошло как название напева, а в исполнении частушек имеет смысловое значение "миленок" или удаленький".

В мокшано-русском словаре, составленном С.Г.Потапкиным и А.К.Имярековым, находим: матаня - ят. - миленький, ненаглядный, любезный.

I. Потапкин С.Г., Имяреков А.К. Мокшано-русский словарь.,М., 1949. С.158.

А.Ашсимова высказывает предположение, что русские приняли от мордвы это благозвучное слово. С ней солидарны Л.Кавтасысин и А.Самошкян.*

Со своей'стороны заметим, что слово "матаня" вполне возможно возникло не в Новгородской (где милый - дроля, шарочка,' жало-биночка), не в Псковской (милый - приятка), не в Тверской (милая-статейка, а милый - касат)^, а именно в Саратовской, Самарской и соседних губерниях - местах наиболее компактного ресселения мордвы.

По данным статистики конца XIX и начала XX веков видно, что из. мордовских сел в это время уходило на заработки ежегодно около ста - ста двадцати тысяч человек.

Эта громадная масса людей периодически подвергалась воздействию русских традиций, культуры и быта. Заимствования в таких случаях неизбежны.

В конце XIX века среди поволжских угрофиннов наблюдалось бытование особых песен, которыми сопровождались зимние и весенние обряда. Эти песни можно условно объединить в цикл великопостных импровизаций.

Великопостные импровизации были общефинноугорским явлением. Характерным свойством их является то, что в содержании песен совершенно не отражаются»обряда и религиозные настроения народа. Форма импровизации отличалась простотой.

Все эти обстоятельства наводят на мысль о существовании определенных связей обрдцовых импровизаций с частушкой, о продолжении в ней импровизированных традиций. Вполне вероятен тот факт, что было .время, когда эти жанры бытовали параллельно.

Русская частушка, попав в среду поволжских угрофиннов; встретила благоприятную почву для своего развития, А.Н.Веселовский говорил в таких случаях о встречных течениях, вызванных аналогичным развитием общественной мысли.. "Заимствование, - справедливо замечает он, - предполагает в воспринимающем на пустое место, а встречные течения, сходные направления мышления, аналогичные образы фантазии".^

1. Устно-поэтическое творчество мордовского народа. Сост. Кав-таськин Л. Самошкин А.. Т.5. Саранск, 1969. С.7.

2. Елеонская E.H. Указатель местных слоев и выражений. Сборник великорусских частушек. М., 1914. С.527, 531.

3. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. M.-JI., 1940. С.48.

Итак, этнические функции песенной.лирики русского и финно-угорских народов сказываются в их взаимопроникновении, в их тяге к ассимиляции инонациональных сюжетов, в адаптации сюжетов, образов, деталей инонационального фольклора, в результате чего происходит взаимопоглощение разках национальных традиций. Это особенно существенно для путей развития современных этнических процессов.

Четвертая г.гт'ага диссертации - "Поэтическая природа песенной лирики русского и финно-угорских народов Поволжья.

В поэтике русских, мордовских, марийских, удмуртских песен ш находим много общего. Но было бы неверно относить одна поэтические приемы или средства к чисто русским, другие - к финно-угорским. Тем более, что их можно встретить как в песнях одного народа, так и другого.

Выявление и интерпретация тематического содержания является . условием осознания художественного произведения как единства, слагающегося кз соотнесенности всех его компонентов. -Если произведение представляет собою целесообразно организованное целое, то оно предполагает во всех своих частях некоторую основную установку творческого сознания, в результате.которой каждый компонент по-своему, в каких-то предназначенных .ему пунктах, должен нести обилую,единую устремленность всего целого.

Содержательность композиции как внутренней структуры художественного произведения, выражается во взаимодействии разнооб- ■ разных его элементов.

Одной из закономерностей построения народной лирической песни является то, что её наибольшая сила падает именно на самый конец песни, обычно представляющей собой монолог или диалог. Нередко лирическая песня состоит из двух частей: первой - повествовательной и второй, состоящей из мрнолога и диалога. Конкретные композиционные форш таких песен очень разнообразны. Чаще всего песня строится по схеме: символическая часть (описательно-повествовательная картина плюс монолог или диалог); реальная часть (описательно-повествовательная картина готе монолог или диалог).

Наиболее древними в лирике свадьбы являются кумулятивные, цепевкдные песни. Они построены в вопросо-ответной форме и раскрывают причинную связь. В композиции песни кумуляция представляет древний прием.

Свадебкае кумулятивные песни в далеком прошлом, очевидно,имели заклинательнув функции и были связаны с определенными обрядами.

В настоящее время они бытуют как свадебные лирические песни, которые поются поезжанами в пути и возле дома невесты. Они отличаются от других семейно-обрядовых произведений своей художественной структурой: в них нет поэтической символики, довольно редко уротребляются сравнения и метафоры.' Древнее происхождений кумулятивных песен подтверждается бытованием песен у родственных по языку финно-угорских народов.

Некоторым русским, мордовским, марийским, удмуртским песням присуща амебейная композиция. Это особый вид композиционного параллелизма на основе расширенной анафоры, заключающийся в повторении синтаксических рядов в части поэтического произведения или на всем протяжении,его, при.этом синтаксические ряды связаны мевду собой преимущественно анафорой. В основе амебейной композиции лежит фольклорный прием поочередного исполнения песни двумя'лицами или хорами.

. В композиции лирических песен -большое место занимает прием ступенчатого сужения образа. Он используется, во-первых, для созидания конкретного и.яркого представления о месте действия, и, во-вторых, для того, чтобы обратить внимание на тот предает, о котором дальше пойдет речь.

Для поэтики лирических песен характерен широко распространенный прием психологического параллелизма,' заключающийся в противопоставлении явлений природа с переживаниями человека. Такое сопоставление еще сяЯЕНееподчеркивает переживания героев.

Для параллелизма обычно берутся явления из растительного мира и сопоставляются с явлениями из жизни человека.

, Устойчивой традицией в народных лирических песнях стало сопоставление переживаний человека с явлениями природы. Такие сопоставления делают народную речь более образной, богатой, яркой. Символ - многоязычный предметный образ, объединяющий собой разные стороны воспроизводимой действительности на основе их существенной общности.

Многие поэтические символы народных песен стали устойчивыми. Но это не дает нам права говорить о том, что они переходили из одной песни в другую, механически. Будет, на наш взгляд, наиболее верным сказать, что каждый песенный символ вбирал в себя то или иное содержание,' понятие лишь согласно содержанию того песенного материала, 'в который входил этот символ.

Параллелизм как типичное стилистическое средство «присущ песенному фольклору всех финно-угорских народов. Это согласование двух (или нескольких) фраз или частей предложения как в отношении формы. Ктак и в отношении содержания, т.е. воспроизведение содержания одной фразы другой фразой с частично или полностью одинаково построенными словами.

В качестве стилистического приема наиболее распространенным является в песенной поэзии поволжских утрофиннов синонимический параллелизм.

Сочетания синонимов и синонимические группы обращают на себя внимание не только частотой употребления, но и разнообразием, богатством форм. Иногда синонимичны одни слова, иногда целые стихи.

Особой формой использования синонимов является парное сочетание, когда оба слова как бы сливаются, образуя новое целое. Наибольшее количество таких пар дают глаголы и существительные, иногда встречаются пары, состоящие из причастий.

В стилистическом оформлении песен поволжских угрофиннов важную роль играют анафоры, эпифоры, перехваты. Эти виды повторов являются общими для фольклора всех финно-угорских народов, что говорит об их древности. Одинаковое оформление анафоры, эпифору, перехвата в устной поэзии финно-угорских народов свидетельствует о том, что"эти сложившиеся в исторических условиях родового строя стилистические фигуры являютйя в карело-финских рунах культурным наследием периода финно-угорской общности'.'*

Подобные синтаксические фигуры применяются в случае необходимости подчеркнуть наиболее значащие слова, ваше для понимания содержания.

Характерной поэтической особенностью в поэзии финнов, ка-релл, мордвы, мари, манси, вепсов', ливов и других финно-угорских народов является аллитерация.

"Аллитерационный стих карело-финнской устной поэзии, как и в устно-поэтических произведениях других финно-угорских народов, восходит, видимо, к -значительно более глубокой древности, чем 19 век. Зто подтверждается, в частности, тем, что аллитерацион-шй стих содержится в заклинательных и древних эпических рунах Карелии, в магических песнях других финно-уторских народов. Но и в такую древнюю эпоху аллитерация карело-финских рун не могла

I. Евсеев В.Я. Исторические основкы карело-йшяйшго эпоса. Кн.2. М. -Л., 1960. С.188.

сложиться как заимствование извне".*

Как необходимое средство при создании картины принципом ступенчатого сужения образа выступает перехват. Название каждого предмета в мордовской песне часто упоминается дважды: в конце стиха как меньший по сравнению с предыдущим, а затем, в начале стиха, как больший по сравнегето с последующим.

Использование перехвата в качестве части ступенчатого сужения образа является не единственным случаем в произведениях обрядового фольклора. Он применяется и в диалогически построенных необрядовнх лирических песнях.

Анафорические фигуры образовываются не только вопросительными словами, но и утвердительными, которые используются также для подчеркивания важности мысли, ими выраженной.

• Б старинных марийских народных песнях аллитерацию создают словосочетания с изобразительными словами, первая часть которых на русский и другие языки не переводится.

г В лирике марийской свадьбы анафора, эпифора возникли на родной национальной почве в процессе импровизации. В своем происхождении различные вида лексических повторов также связаны с древними кумулятивными песнями.

В удмуртской лирике анафора часто возникает при стремлении усилить эмоциональное воздействие поэтического образа.

Часто происходит обогащение мордовского, марийского, удмуртского словарного запаса за счет слов русского языка. Заимствование наблюдается, в частности, в области эпитетов.

В традиционной поэзии мари преобладают постоянные эпитеты, являющиеся средством типизации образа. К ним относятся распространенный эпитет шортньо - "золотой", шортньо йол - "золотая нота" и другие.

Древнее происхождение имеет часто используемый эпитет ший - "серебряный", считавшийся в далеком прошлом идеалом красоты.

Большую роль в создании точных запоминающихся образов игра-, ет в мордовской песенной лирике грамматическое определение, при помощи которого можно типизировать, обобщать и индивидуализировать тончайшие отличия, фиксировать временные признаки.

По эпитетам можно судить и об эстетических требованиях морд-

I. Евсеев В.Я. Исторические основы карело-финского эпоса. Кн. 2. М. -Л., 1960. С.188.

вы, марийцев, удмуртов, русских к красоте человека. Иногда сна в мордовских песнях определяется лишь словом "мазы", "малый" (красивый) , но часто детализируется.

В женской красоте важнейшей является свежесть красок лица, что говорит о здоровье и молодости, поэтому в сочетании с мордовским словом "тейтерь", "стирь" (девушка) наиболее употребительно выражение "якотерь шеканя" (красные деки).

Самый распространенный эпитет в свадебной поэзии - "чужой", употребляющийся со множеством понятий. По частоте употребления эпитета "чужой" на первом месте удмуртские песни, затем следуют мордовские.' В причитаниях употребления этого эпитета, резко возрастает, появляются новые понятия. Общеупотребительные эпитеты в них приобретают метафорическое значение йли являются идеализирующими.

Таким образом, изобразительно-выразительные средства являются не только средством создания образа, но и средством выражения создателей произведений.

. В "Заключении" делаются выводы.

• Вопрос о состоянии традиционного фольклора в современных условиях не может быть решен однозначно для всех регионов. На его судьбы.влияют самые различные факторы: социально-исторические, экономические, демографические, культурные и другие. Проявляются они в каждом конкретном случае различно. Но несмотря на это, при .всей существенной разнице в силе и сохранности фольклорных традиций, мы имеем все основания говорить об общих тенденциях, характеризующих современный фольклорный процесс и состояние традиционного фольклора, являющегося органической частью нашей культуры.

Традиционный фольклор обогащает современные народные обычаи и обряда и обогащается сам в процессе развития культуры человека, возрастания его духовных запросов. Он является важным источником профессионального искусства и в то же время сам испытывает его влияние.

Необходимым условием типологической связи является сходство социально-экономических и исторических факторов, которые и по-эождают аналогичные мотивы, образы, коллизии и сюжеты в фольклоре разных народов.

Отбор репертуара песен и их сохранность находились в прямой >ависимости от культурно-экономической жизни данного края, но так •ак процессы, переживаемые в йем, шли в русле общерусского раз-!ития, то и песня подвергались тем изменениям, которые происходи-

ли в общерусской лирике в целом.

Сравнительно раннее крещение Руси в значительной мере вытравило из русского фольклора различные древние обычаи, обряда, их изображение изменило сохранившиеся до нашего времени многие древние устно-лоэтическиэ произведения, тогда-как в Мордовском, карийском они еще'сохраняются.

Различные по своему назначению, идейному содержанию и художественным средствам народные произведения складывались и жили веками, подвергаясь на своем пути тем изменениям, которые были неизбежны в ходе исторического процесса. Однако изменения, вносимые временем, не исказили общего облика каждого отдельного жанра.

Нередко в мордовской, марийской, удмуртской среде песни оказались в лучшей сохранности, чем в русской, где они или полузабыты, или совсем перестали исполняться, или уцелели в отрывках.

Однако чаще продолжали свою жизнь и сохранились одни и те же песни.

Русские народные песни, бытующие в среде поволжских угрофин-нов, наряду с сохранением общерусских- традиций, обладают специфическими идейно-тематическими и сюжетными особенностями, присущими песенному репертуару тех мест, откуда сюда шло переселение. •■ Кроме того, для них характерны и местные черты, обусловленные особенностями быта мордвы, марийцев, удмуртов, В исполнение ими русских песен заметно стремление внести в изображение быта национальные черты. Нередко песни модернизируются в содержании, в языке.

При гфоникиовении в фольклорный репертуар национального материала, как правило, заимствованное произведение, отдельный эпизод или образ подчиняется воспринимаемой системе. Русская песня, воспринимая элементы мордовской, удмуртской, марийской, остается русской, приобретая лишь новую локальную окраску.

Так же изменялась и русская песня, переходя в инонациональный и иноязычный репертуар. При этом каждый раз осуществляется этническая функция, сказывающаяся во взаимопоглощении, в приспособлении фольклорного текста к иной национальной традиции. В результате этого воспринимающая национальная традиция обновляется, обогащается. . '

Не всегда легко определить в современном национальном фольклоре элементы русской песенной поэзии или же выявить в русском фоль-

клоре, бытующем в республиках Поволжья, следа инонационального влияния.

При сравнительном изучении русской, мордовской, марийской, удмуртской обрядовой и необрядовой поэзии обнаруживаются две тенденции: I) стремление сохранить свой фольклор; 2) взаимовлияние культур и фольклора этих народов.

Песенный материал последних лет существенно расширяет представления о сюжетном составе- русской песенной поэзии, бытующей в финно-угорской среде, особенностях ее содержания и формы, взаимосвязях и национальном своеобразии мордовских, марийских, удмуртских песен, о взаимодействии их с русской устной поэзией.

йноэтническое происхождение песенной поэзии осознается, в финно-угорской среде далеко не всегда и довольно в ограниченной степени . Чужое как бы растворяется в национальном фольклорном про- ' цессе и материале, что свидетельствует об активном и последовательном процессе ассимиляции.

.Русская народная культура в финно-угорской среде соприкоснулась с той песенной культурой, которая уже прошла определенный дуть развития в. новых социальных условиях. Поэтому процессы эволюции или ускоренно,-в том же направлении, что и а других облас-и республиках с русским населением.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях: •

1. Взаимодействие традиционной русской и мордовской песенной лирики в современных условиях. Орел, 1992,'7 п.л.

2. Песни родной стороны. Орел, 1994, 14 п.л.

3. Русская народная песня в Мордовии, Саранск, 1970, I п.л.

4. Слово о народной песне. Сятко, 1969,.№ 3, 0,2 п.л.

5. Русская песня в мордовском селе. Мокша, 1969, № 6, 0,2 п.л.

6. Русско-мордовские взаимовлияния в песенной лирике. //Материалы Всесоюзной конференции по финно-угроведению. Йошкар-Ола, 1970, 0,5 п.л.

7. Хранители народной песни // Клуб и художественная самодеятельность. № 2, 1970, 0,3 п.л.

8. Поэтическая природа русской и мордовской лирики// Материалы конференции литературоведов Поволжья. Куйбышев, 1970, 0,2 п,л.

9. Мордовский край в русской лирике. /V Фольклор народов РСФСР. Уфа, 1975, 0,5 п.л.

10. Русс ко;-финно-угорские взаимосвязи в песенной лирике. //Материалы конференции литературоведов Поволжья. Кострома. 1990, 0,3 -в,л.

11. Поэтическая природа песенной лирики русского и финно-угорских народов Поволжья. Депонир. 1992, I п.л.

12. Жанры русской лирики в фольклоре финно-угорских народов Поволжья.// Вопросы финно-угроведения. Сыктывкар, 1979, 0^2 п.л.

13. Русско-мордовско-марийеко-удцуртские параллели в свадебной поэзии. Депонир, 1992, 0,6 п.л.

14. Типологическое сходство и различия в календарной поэзии русского и финно-угорского народов. Депонир. 1992, I п.л.

16. К проблеме русско-финно-угорских связей. Депонир. 1992, I п.л.

16. йгаование традиционной русской песенной лирики в современной иноязычной среде. Депонир. 1992., I п.л.

17. К проблеме изучения русско-финно-угорских связей в песенном фольклоре// Фольклор- народов России. Уфа. 1993, 0,5 п.л.

Отп. в отделе оперативной полиграфии Орловского областного управления статистики.Тираж 100 экз. Заказ №/52: ^ п.л. Сдано в печать 23.06.1994 Подписано к печати 30.06.94;.