автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Трансформация языковой личности в этнолингвистическом пространстве российско-казахстанского приграничья

Полный текст автореферата диссертации по теме "Трансформация языковой личности в этнолингвистическом пространстве российско-казахстанского приграничья"

На правах рукописи

КОЙШЕ КЕНЕСАР КУАНЫШЕВИЧ

«Трансформация языковой личности в этнолингвистическом пространстве российско-казахстанского приграничья (на примере татарского и казахского языков)»

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

10.02.02- языки народов Российской Федерации (татарский язык, казахский язык)

п " ;.~0 2ГМ I

Уфа 2014

005546565

005546565

Работа выполнена на кафедре татарской филологии и культуры Федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Башкирский государственный университет»

Научный консультант доктор филологических наук, профессор

Шайхулов Алмас Галимзянович (г. Уфа)

Официальные оппоненты академик АН РТ, доктор филологических

наук, профессор

Закиев Мирфатых Закиевич (г. Казань)

доктор филологических наук, профессор Сагындыкулы Бикен (г. Павлодар)

доктор филологических наук, профессор Поливара Зинаида Васильевна (г. Тюмень)

Ведущая организация ФГБОУ ВПО Югорский государственный

университет (г. Ханты-Мансийск)

Защита состоится « 16 » апреля 2014г. на заседании диссертационного совета Д 212.13.06 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при ФГБОУ ВПО "Башкирский государственный университет" по адресу: 450074, г. Уфа, ул. 3. Валиди, 32.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВПО "Башкирский государственный университет".

Автореферат разослан « »_2014 г.

Ученый секретарь совета, доктор филол. н., профессор

А.А.Федоров

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Степень научной разработанности темы. Изучению проблемы языковой личности в лингвистическом пространстве и некоторым аспектам анализа процессов взаимопроникновения языков в условиях приграничья посвящены научные труды таких исследователей как: K.M. Абишева, О.Б. Алтынбекова, Х.Ч. Алишина, В.Н. Белоусов, В.И. Беликов, А.Ф. Валеева, Н.Д. Голев, В.Е. Гольдин, М.Н. Губогло, A.A. Демченко, Н.В. Дмитрюк, А.Д. Дуличенко, М.З. Закиев,

A.A. Запевская, А.Н. Леонтьев, Е.А. Морозкина, A.C. Мустайоки,

B.И. Постовалова, Т.В. Кривощапова, О.Ю. Крючкова, Ю.Н. Караулов, Л.П. Крысин, П.А. Катышев, Г.В. Колшанский, Т.В. Кочеткова, И.С. Карабулатова, Л.Ф. Карелина, В.В. Прозоров, A.A. Романов, Э.А. Салихова, О.Б. Сиротинина, Н.К. Фролов, А.Г. Шайхулов, Б.Х. Хасанов, С.П. Хижняк и многие другие.

Нельзя не признать, что отдельные моменты исследуемой проблемы нашли свое отражение в различной степени в работах культурологов, социологов, политологов, философов, филологов.

Актуальность исследования обусловлена тем, что сегодня наблюдается возрастание интереса к способам трансформации языковой личности в этнолингвистическом пространстве в процессе двухсторонних отношений. Эволюционные процессы в языках-контактерах накладывают свою специфику на языковую личность жителя приграничной территории. Анализ процессов взаимопроникновения языков в структуре современной евразийской языковой личности выявляет характер интерференции, ведущий к появлению новых черт в региональном языке российско-казахстанского приграничья. В научных трудах по исследованию сибирских казахов работы были представлены очень фрагментарно, т.е. без каких-либо попыток глубинного анализа этнической культуры сибирских казахов, их родного языка как основного базиса казахского этноса, проживающего на территории приграничья.

Объектом исследования стали функциональные процессы в контактирующих языках в ситуации российско-казахстанского приграничья (татарском и казахском языках) в синхронно-диахронном аспекте.

Предмет исследования составляют как собственно лингвистические средства, так и экстралингвистические факторы, обусловливающие эволюционный характер развития в языках-контактерах российско-казахстанского приграничья.

Цель исследования заключается в аналитическом описании трансформации языковой личности языков-партнеров в ситуации тесного межэтнического диалога (татарского и казахского) на территории российско-казахстанского приграничья.

Поставленная цель потребовала разбить задачи на два крупных блока, поступательно раскрывающих основную суть монографического исследования. Первый блок задач макросоциолингвистического плана монографически увязан проблемой теоретического и методологического плана в рамках концепции предлагаемого исследования, уточнения отдельных дефиниций понятийного аппарата исследования, в аналитическом осмыслении сложившейся этноязыковой ситуации в российско-казахстанском приграничье. В связи с этим представлялось необходимым:

- аналитически обобщить сложившиеся в международной (европейской, казахстанской) и российской науке подходы к изучению функционирования языков в целом и в ситуации приграничья в частности, с будущим фактором степени развития того или иного языка в ситуации тесного межэтнического диалога в российско-казахстанском приграничье;

- провести мониторинг изменений в функционировании татарского и казахского языков на разных лингвистических уровнях в условиях российско-казахстанского приграничья; описать специфику регионального бытия языков-контактеров; выявить межрегиональные различия в системе татарского языка казахстанской зоны российско-казахстанского приграничья и в системе казахского языка российской зоны российско-казахстанского;

- оценить состояние и выявить динамику контактирующих языковых систем на различных языковых ярусах;

- уточнить и расширить понятийно-терминологический аппарат социолингвистической контактологии как прикладного раздела языкознания, основанного на интегративном характере.

Второй блок задач обусловлен необходимостью микросоциолингвистического мониторинга реального

функционирования татарского и казахского языков региона в различных сферах жизни в связи с новейшими трансформационными процессами на постсоветском пространстве и реализацией новой Концепции национальной политики России до 2025 г. в связи с этим необходимо:

- выявить основные проблемные зоны «языковых мутаций», существующие в сфере языкового бытия этносов в российско-казахстанском приграничье посредством использования серии интервью с носителями русского, казахского и татарского языков, иллюстрирующих процесс перехода от тюркоязычной языковой личности к русскоязычной языковой личности и наоборот;

- представить социокультурные, этноязыковые различия воззрений представителей той или иной диаспоры и представителей того или иного этноса с учетом их представлений об этнической политике в зоне российско-казахстанского приграничья в целом, особенностях профессионализации, оценке (и самооценке) качеств народов-контактеров;

- исследовать результаты социально-языковой контактной деятельности в условиях российско-казахстанского приграничья; выявить особенности гомогенной и гетерогенной социально-контактной языковой деятельности языков на исследуемой территории; определить степень дивергентно-конвергентных процессов на различных языковых уровнях с учетом витальности татарского и казахского языков.

Материал исследования, в соответствии с поставленными задачами, носит гетерогенный характер. Всего проанализировано:

а) свыше 1500 примеров казахской речи сибирских казахов, зафиксированных впервые на российской территории российско-казахстанского приграничья; б) свыше 2000 речевых отрезков живой речи сибирских казахов на русском языке (картотека Тюменского областного центра логопедии и развития речи); в) 500 анкет сибирских казахов в социолингвистическом интервьюировании населения российской части российско-казахстанского приграничья для выявления специфики самобытности сибирских казахов и витальности их как особой субэтнической группы, в том числе и в языковом плане; г) более 3000 речевых отрезков татарской живой спонтанной речи в казахстанской зоне российско-казахстанского приграничья д) свыше 10000 примеров русской речи на территории Северного Казахстана, представленных в работах других авторов (К.А. Абдиров, Б.З. Ахметова); д) ряд примеров взаимодействия языков, выявленных нами из художественной литературы советского времени (1950-1991гг.); е) 1200 ассоциативных реакций, полученных на этнонимы татарин, татарка, казах, казашка, в ходе двух психолингвистических экспериментов (двести респондентов, проживающих в российской зоне российско-казахстанского приграничья); ж) данные 120 глубинных интервью делегатов Всемирного Курултая казахов, проведенные автором исследования (Астана, 2011); з) материалы Всемирной ассоциации казахов (Алматы, 2000-2012).

Методологическая основа исследования базируется на синергетическом подходе (Г. Хакен, H.A. Дрожащих, А. Назаретян, Г.Н. Ниязова). Вместе с тем, привлечение системной методологии, совмещающей фундаментальные подходы (социетальный и компаративный), позволяет провести исследование масштабных социокультурных и этноязыковых трансформаций, характерных для новейших государств постсоветского мира в контексте международной этноязыковой политики и локальных региональных практик современного сообщества.

Центральное место в методологической базе исследования принадлежит основному положению о языке и обществе, которое обоснованно включает в себя антропоцентрический, деятельностный и интегративный принципы.

Основные методы исследования: дедуктивный, индуктивный, описательный, системно-структурный, метод глубинного интервью, сравнительно-сопоставительный с элементами количественного анализа и такие приемы, как прием инвариантно-метаязыковой, сплошной выборки при первичном отборе и классификации материала, моделирование.

Полиаспектность мегаконцептуального феномена эволюции функционирования татарского и казахского языков определила синергетический подход как главный в предлагаемом исследовании. В результате исследования была разработана комплексная методика, включающая собственно лингвистические методы, так и методы смежных наук, сопряженных с проблематикой исследования, где важное место занимают собственно социологические методы (тест культурно-ценностных ориентаций - по Л.Г. Почебут и тест J1.B. Янковского по адаптации личности к новой социокультурной среде), но с лингвистической интерпретацией анализируемого материала.

Изучение и описание речи сибирских казахов и сибирских татар российско-казахстансткого приграничья потребовало объединения когнитивного и коммуникативного подходов: применения инструментальных приемов психолингвистики, семасиологии, прагматики и суггестивной лингвистики. В связи с признанием интроспекции как действенного метода научного анализа современной антрополингвистики, мы применили этот метод в сопоставлении с результатами исследований, проведенных с представителями других языковых групп.

Для количественно-статистической обработки результатов применялись параметрические и непараметрические методы (SPSS 7.5). Изменения, происходящие в этноязыковом сознании, фиксировались с помощью психолингвистических методов (свободный и направленный ассоциативный эксперименты).

Научная новизна работы для классического языкознания определяется неразработанностью проблемы соотношения реального языкового контактирования в ситуации российско-казахстанского приграничья в антропоцентрически-деятельностном аспекте и его моделированием в научной литературе, раскрывающим специфику действительного функционирования татарского и казахского языков.

Специфика предмета исследования связана с обоснованием и реализацией возможности анализа сложных би-полилингвистических образований в сложных по своему составу этнических территориальных образований; выявлением механизма социально-языкового взаимодействия как превращенной формы деятельности субъектов общения и адаптивно-адаптирующего процесса в ходе би-полилингвистического контактирования; разработкой этапов эволюции функционирования татарского и казахского языков в условиях российско-казахстанского

приграничья; с внедрением положения о структуре и характере инвариативной евразийской языковой личности как результате эволюции функционирования языков в приграничных зонах, представлением основных этапов ее формирования и параметров ее характеристик в зависимости от этапов эволюции функционирования этих языков на исследуемой территории.

Положения, выносимые на защиту:

1. Мегаконцептуальность и связанное с ней расширение современной методологической парадигмы лингвистики с включением принципов гуманитарного научного знания (герменевтики, социальной философии, социологии, культурологии, этнологии) открывает новые возможности для полиаспектного исследования эволюции языкового функционирования в сложных гетерогенных территориальных образований как яркого социолингвистического и социокультурного феномена деятельностной природы;

2. Трансформация языковой личности отражает эволюцию функционирования татарского и казахского языков в российско-казахстанском приграничье, выступая как интегральный динамический процесс, реализующийся на протяжении поэтапного развертывания деятельностной парадигмы во времени и пространстве.

3. Эволюция функционирования языков в российско-казахстанском приграничье предполагает социолингвистическую и социокультурную сущность, отражается в этапах непрерывной реализации языков, в ее детерминированности лингвистическими факторами, а также в социальных признаках субъектов общения (вариативность дискурсов и языковых контактов), в регулировании этой деятельности стереотипами форм общения, имеющими существенные различия у разных этносов под влиянием специфики их когнитивных баз.

4. Би-/ полилингвальная евразийская социокультурная личность российско-казахстанского приграничья понимается нами как одно из проявлений личности, определенная совокупность ее индивидуальных свойств и характеристик, которые определяются степенью коммуникативно-языковых потребностей би-/ полилингва, когнитивно-национально-культурным диапазоном, сформированным в ходе познавательного опыта и уровнем языковых потребностей би-/ полилингва, умением правильного выбора коммуникативного кода из двух коммуникативных систем (первой и второй языковой систем), когда автоматизмы связи между означаемым (общим) и означающим (новым) обеспечивают полноценное восприятие и целенаправленную передачу информации, а также ее межэтническую компрессию в процессе межкультурного общения.

5. В процессе межкультурной социально-языковой контактной деятельности на синхронно-диахронном уровнях актуализируются

различные типы - состояния социально-языковых контактов. На синхроническом уровне имеют место проявления интерференции, внедрения и переключения; на диахроническом уровне изменения в структурах языков контактирующих субъектов представлены в виде интеграции (конвергенция), смешения языков (адстрат, инстрат, перстрат), пиджинизации и креолизации языков, языковой смены (субстрат, суперстрат).

6. Казахско-татарская межкультурная контактная деятельность есть следствие конвергентно-дивергентных изменений социалем, вступающих в контакты в силу производственной, бытовой и культурной необходимости. Она представлена в виде результатов синхронно-диахронного взаимодействия казахской и татарской, казахской и русской, татарской и русской социалем. В процессе реализации тюркско-русского би -/ полилингвизма проявляются случаи интерференции, интеркаляции и переключения языкового кода.

7. Реализация тюркско-русского би-/ полилингвизма в зоне российско-казахстанского приграничья приводит к формированию языковых единиц конкретной территории. Язык сибирских казахов относится к говорам северного диалекта казахского языка, но отражает значительное влияние татарского языка как в фонетике, лексике, так и в синтаксисе, характеризуя высокую степень взаимодействия между казахским и татарским языками.

Теоретическая значимость результатов исследования связана с внесением определенного вклада в изучение теории тюркологии, социолингвистики и этнолингвистики, в создании полноценной концепции евразийской языковой личности в сложных мультиязыковых коллективах. В результате контактно-языковая деятельность татар и казахов в зоне приграничья осознается как мегаконцепуальный социолингвистический и социокультурный феномен, который предопределен мощным воздействием экстралингвистических факторов, но опосредован сугубо языковыми факторами при регуляции социокультурных переменных. Разработка теоретических постулатов эволюции функционирования казахского и татарского языков в зонах российско-казахстанского приграничья позволяет расширить онтологию этносоциолингвистической контактологии как науки, внести существенные изменения в ее теоретико-методологический аппарат.

Практическая значимость реферируемой работы определяется возможностью применения полученных результатов как в школьной, вузовской практике (казахский язык как иностранный, татарский язык, русский язык как родной, русский язык как иностранный, теория языка, социолингвистика, этнолингвистика, тюркология), так и в практике региональной этноязыковой политики, органов местного самоуправления и тренинговой работе с региональными СМИ. В связи с этим данная работа

ориентирует на глубинное осмысление реальной языковой ситуации в приграничных регионах, в районах, рекомендованных для приема мигрантов и соотечественников, которые сформировались к настоящему времени спонтанно, но могут существенно влиять на характер потоков миграции.

Апробация работы. Основные и промежуточные результаты исследования докладывались на научных конференциях, симпозиумах, конгрессах, круглых столах и форумах как в России, так и других странах (Казахстан, Польша) в период с 2004 г. по 2013 г. в таких городах, как Тюмень, 2005-2013; Павлодар, 2004; Омск, 2009-2011; Улан-Удэ, 2013; Костанай, 2011; Казань, 2012; Алматы, 2012; Воронеж, 2012; Астана, 2012; Лесосибирск, 2013; Москва, 2013; Уфа, 2013; Заводоуковск, 2010; Щецин, 2013. Познань. 2013 и др.

Результаты работы внедрены в Заводоуковском филиале Тюменского государственного университета, Институте гуманитарных исследований Тюменского государственного университета, Тюменском государственном университете нефти и газа, Костанайском государственном университете им. А. Байтурсынова (Казахстан), Тюменском областном центре логопедии и развития речи.

Структура диссертационной работы определяется в соответствии с поставленными задачами: диссертация включает в себя введение, три главы первого раздела и две главы второго раздела, заключение, список использованной литературы и приложений. Объем основного текста исследования составляет 324 страницы компьютерного текста.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обоснована актуальность темы исследования, указаны объект и предмет научного поиска, определены цель и задачи, обозначены научная новизна, теоретическая значимость, практическая ценность результатов исследования, сформулированы основные положения, выносимые на защиту, обозначена структура диссертации, указана апробация работы.

В I разделе диссертационной работы «Российско-казахстанское приграничье как пространство межэтнического полилога» исследуются вопросы аналитического рассмотрения этнолингвистических и социолингвистических факторов формирования языкового пространства региона. Российско-казахстанское приграничье проявляется как этнолингвистическое пространство длительной «войны языковых культур», а сама языковая ситуация является результатом «войны языков» (глава 1).

В исследовании предложена периодизация этапов эволюции функционирования языков в российско-казахстанском приграничье. Следует признать, территория современного российско-казахстанского приграничья с древности испытывала интенсивные языковые нагрузки, обусловленные влиянием перемещения народов, ответвления Великого Шелкового Пути, исторически сложившимися миграциями, поэтому население края изначально формировалось в ситуации полиэтничности. Автор рассматривает проблему формирования языкового ландшафта российско-казахстанского приграничья как начальный этап эволюции функционирования языков (1.1). Здесь представлен аналитический обзор обоснования сибирских казахов в изучаемом регионе, краткий экскурс в историю взаимодействия сибирских татар, сибирских казахов. Экология взаимоотношений между тюркскими племенами, ставшими центрами формирования татар и казахов, привела к последовательному тюркскому билингвизму, где татарские элементы языковой и речевой практики стали проникать в язык сибирских казахов и наоборот. На многокомпонентность межтюркского диалога в древности в зоне Зауралья аргументировано указывал А.Г. Шайхулов [1978-1988]. В своих работах акад. М.З. Закиев подчеркивает важность привлечения исторических данных для лингвистической дистрибуции в условиях близкородственного двуязычия [1971-2013]. Исторические предпосылки формирования сибирских татар и сибирских казахов, причины их выделения и взаимодействия были обоснованы H.A. Томиловым (1981-1995). Позже Г.К. Чаукерова проанализировала взаимопроникновение татарского и казахского языков в антропонимиконе сибирских татар и сибирских казахов [2005-2008]. М.А. Сагидуллин, рассматривая тюркские этнотопонимы на юге Тюменской области, приходит к выводу, что 75% казахских родов участвовали в этногенезе сибирских татар (2002). Таким образом определяется следующий этап эволюции функционирования языков в исследуемом регионе. Поэтому мы даем подробную характеристику языкового взаимодействия в историческом прошлом как свидетельство трансформации тюркского языкового мира в Сибири (1.2). С.В.Гузенко считает, что именно этот фактор стал основополагающим для выбора царским правительством своих представителей и толмачей из сибирских татар в казахские жузы [Гузенко 2011]. Этот период характеризуется формированием первичной этнолингвистической базы и интенсивными мутациями на тюркской почве.

Кроме того, исследователи указывают, что в Тобольской семинарии существовал специализированный класс с татарским языком обучения для продвижения христианства среди татар и казахов, что способствовало межэтническому диалогу и развитию явлений интерференции в казахском, татарском и русском языках впоследствии (Х.Ч. Алишина, Е.В. Беженцев, Ф.Х. Гильфанова, C.B. Гузенко, М.З. Закиев, А.Б. Мадьярова,

М.А. Романова, М.А. Сагидуллин, Э.Р. Сайдимова, Г.Ч. Утяшева и др.). Так начался третий этап эволюции функционирования казахского и татарского языков в данной зоне, который носил попытку государственного формирования русского билингвизма у местных тюрков. В этот же период подписывается соглашение о вечной дружбе между Россией и Казахской Степью, инициированное Абулхаир-ханом. Позже именно этот период будет возвышаться у русских романтиков (Ф.В. Булгарин «Иван Иванович Выжигин» и др.), но критично осмысляться у реалистов и историков-романистов (И. Есенберлин «Кочевники», А. Нурпеисов «Кровь и пот» и др.).

В работе отмечается, что царская политика игнорирования и замалчивания земельных требований сибирских казахов привела к насильственному вытеснению их за пределы журтов (родовых мест кочевок). В результате к концу XIX - началу XX вв. на исконных казахских территориях внутренних сибирских уездов Тобольской губернии остро встала земельная проблема, которая была усугублена государственной политикой крестьянского переселения по Столыпинской реформе, в связи с чем появилось массовое переименование топонимов тюркского происхождения на русские [Карабулатова 1997; Койше 2008]. Казахи, как и сибирские казахи в частности, были кочевым народом, поэтому они не имели постоянных населенных пунктов, но при кочевке следовали строго определенному родовому маршруту, никогда не заходя за границы чужого рода. Этот экологический фактор внутриплеменного взаимодействия был нарушен в ходе массового переселения русских. Однако это вынужденное соседство стало четвертым этапом в эволюции функционировании языков в анализируемой зоне. Этот этап характеризуется мощным стихийным проникновением языков друг в друга в результате интенсивной языковой практики, обусловленной социально-экономическими причинами освоения края. На наш взгляд, именно этот этап является катализатором формирования инвариативной языковой личности, в которой совмещаются элементы разных языковых кодов, причем не всегда осознаваемые носителем языковой культуры, которые имеют постоянно воспроизводимый характер в связи с общепринятой языковой и речевой практикой жителей региона.

В этом плане особый интерес представляют сибирские казахи, которые впервые были обследованы нами полноценно и детально в сравнении с татарами, казахами Казахстана и русскими. Ранее в работах Х.Ч. Алишиной был рассмотрен ономастикон сибирских татар, специфика материальной их лексики [2000]. В многолетних научных изысканиях Н.К. Фролова последовательно осмысляется этноязыковой ландшафт юга и севера Тюменской области [1987-2013]. В исследованиях И.С. Карабулатовой поднимался вопрос о необходимости детального обследования языка сибирских казахов, приводились отдельные моменты,

свидетельствующие о языковой специфике сибирских казахов [1997-2013]. А.Б. Мадьярова тщательно изучает вопрос фонетических особенностей языка сибирских татар в русском диалектном окружении [2004]. Ее исследование является пионерской в изучении современного реального контактирования сибирских татар и русских. Позже в работах Г.К. Чаукеровой рассматривался аспект взаимодействия антропонимики сибирских татар и сибирских казахов [2008]. Исследователем Е.В. Беженцевым анализировалась внутригосударственная политика по регулированию процессами этноязыковой ситуации в Тюменской области и Казахстане [2010]. В научных трудах З.В. Поливара вскрыт механизм этнолингвистических дифференциаций татар, говорящих на русском языке и испытывающих дополнительные лингвистические нагрузки под влиянием родного языка [2011]. Для рассмотрения эволюции функционирования татарского и казахского языков, очень важен вывод, полученный З.В. Поливара о том, что при мощных явлениях интерференции формируется нестандартная с точки зрения литературного языка региональная норма, отражающая этнические корни языковой личности и воспроизводимая последующими поколениями вследствие усвоения ими того или иного типа произношения [2011:9].

Многоплановость этноязыкового ландшафта российской зоны российско-казахстанского приграничья обусловлена высоким уровнем представленности языков как России, так и постсоветского пространства, что предопределено историческими и современными миграциями. Однако представители других этносов показаны дисперсно, только лишь в отношении татар и казахов мы можем говорить о более-менее компактном расселении, но в иноэтничном окружении.

Пятый этап эволюции функционирования языков в российско-казахстанском приграничье объединяет в себе советский период, в котором мы выделяем несколько подэтапов: а) революционный, который связан с появлением у казахов и у татар письменной формы языка на кириллице (что дало еще один мощный объединяющий фактор кодирования информации на общих основаниях). К этому также относится открытие школ, училищ на родном языке обучения, становление национальной журналистики, литературы, формирование национальной интеллигенции; б)подэтап миграций вследствие военной эвакуации из других регионов России в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. (характеризующийся усилением русского влияния); подэтап освоения целинных, сибирских и залежных земель (массовые миграции славянского населения в целом, влекущие за собой смешение различных языковых норм на уровне диалектов, региолектов, социолектов); в) подэтап расцвета социализма (усиление интерференционных процессов в языках, рост заимствований, снижение уровня владения родным языком, негласный лингвоцид в отношении «не русских» народов, расцвет тюркской

русскоязычной литературы); г) подэтап осознания собственной идентичности (рост сопротивления лингвоциду, усиление собственной этнической компоненты, начало формирования этноязыкового сдвига в общественном сознании национальной элиты, благоприятственный климат в отношении русской тюркоязычной языковой личности, рост национальной литературы на родном языке).

Исследователь Ш.К. Ахметова полагает, что значительная часть нынешних сибирских казахов - это потомки когда-то откочевавших казахов в 1931 - 1933 гг., пытающихся скрыться от коллективизации и репрессий [1994-2002]. Однако мы считаем, что в этом случае не было бы выявлено существенных различий в языке сибирских казахов и языке казахов Казахстана. На наш взгляд исследователь экстраполирует случаи миграции тридцатых годов на общую ситуацию сибирскоказахского субэтноса. Следуя мнению H.A. Томилова, сибирские казахи являются субэтнической группой казахов, обладающие и культурной, и языковой спецификой. Сложность дистрибуции объясняется тем, что действительно поздние миграции казахов на территории, где уже ранее исторически проживали казахи, внесли сумятицу в исследования сибирских казахов, которых ошибочно стали считать пришлыми мигрантами последнего времени. В то же время В.В. Востров и М.С. Муканов указывают, что уже к середине XIX в. казахи стали переходить к оседлому образу жизни [1968].

Шестой этап отражает этноязыковую ситуацию и этноязыковую политику постсоветский период (1991-2010гг.), который характеризует бурный расцвет этнической идентичности на постсоветском пространстве (резкая поляризация этносов, государственная этноязыковая политика по формированию полноценной русской и тюркской языковой личностью в новых независимых государствах в государственном плане; выбор вектора этноязыковой политики; расцвет «бытового» национализма и усиление миграций в приграничные регионы; акцентуация на негативных моментах в общей этноязыковой истории и т.д.).

Седьмой этап эволюции функционирования языков (2010-по н.в.) дает возможность говорить о «следовании» собственной этноязыковой политике, попытках государственного регулирования процессами функционирования языков в новых независимых государствах, усиление и развитие этнического компонента на новом этапе осмысления собственной государственности, выработке новых форм языкового взаимодействия. Анализ современной языковой практики на этом этапе показывает увеличение дистанции между русскими Казахстана и русскими России, а также усиление языковой дистанции между казахами Казахстана и сибирскими казахами, усиление ассимилятивных процессов у русских Казахстана и казахов России вследствие новой государственной этноязыковой политики.

В процессе эволюции территории происходит не механическое перемещение этносов, а сложные процессы этногенеза народов-контактеров, которые подразумевают совокупное формирование этносов с учетом заимствования отдельных элементов материально-духовной культуры и языка соответственно, что находит свое непосредственное отражение, прежде всего, в региональной ономастике.

Специфичность различных межэтнических установок с их ориентацией на соответствующие межгрупповые контакты в разных сферах взаимодействия тесно связаны с конкретными приоритетными линиями поведения в межэтническом взаимодействии для того или иного этноса. Мы, вслед за Дж. Берри, признаем актуальными и для российско-казахстанского приграничья четыре основные стратегии межэтнического взаимодействия, детерминированные степенью приоритетности тех или иных пунктов культурной идентичности в этнической памяти и участия в межкультурных контактах: ассимиляция, сепарация и интеграция. Исходя из этого, толерантность в межкультурном диалоге (1.3) приобретает особое звучание, что особо подчеркивают результаты шестого этапа эволюции функционирования языков, когда степень толерантности была минимальной. Финский исследователь A.C. Мустайоки справедливо подчеркивает, что реалии современного мира вызывают мощные мутальные явления в этноязыковой мировой практике, поскольку сегодня отсутствуют на мировой карте государства, «все граждане которого говорят только на одном языке» [2004: 87].

Заимствованная единица является отражением эволюции функционирования языков-контактеров и, следовательно, она не может быть только лишь лингвистическим явлением. Заимствования являются своеобразной кульминацией взаимодействия культур, а появление новых языковых понятий выступает как итог обмена культур [Маслова 2005], неотъемлемой частью эволюции функционирования языков во времени и пространстве. Таким образом, современные миграционные процессы рассматриваются как фактор «лингвистической войны» на новом этапе (1.4). Применение термина «лингвистическая война», в виду того что при языковом взаимодействии один из языков теряет свои позиции, постепенно уступая их другому языку, что приводит, на наш взгляд, к инвариантам того или иного языка. Так, позиция Э.Д. Сулейменовой о позитивном влиянии ослабления роли русского языка в современном Казахстане, на наш взгляд, является наглядным примером нового витка в эволюции функционирования языков на постсоветском пространстве в целом [Сулейменова 2011].

Динамика миграции населения в Тюменскую область (включая внутрирегиональную) (2007-2011 гг.)

Прибыло 2007 2008 2009 2010 2011

Все население из них: 89437 85326 76027 85402 160359

в пределах России из них: 77528 72522 63143 73819 137018

Внутри региона 33859 32502 28031 34139 61452

Из других регионов 43669 40020 35112 39680 75566

Из зарубежных стран, в том числе из: 11909 12804 12884 11583 23341

государств 11596 12476 12562 11238 22267

участников СНГ

стран дальнего зарубежья 313 328 322 345 1074

На 10000 населения 266,2 252,0 222,7 252,1 467,2

Мощный миграционный прирост как из других регионов России, так и стран зарубежья оказывает существенное влияние не только на этноязыковую ситуацию, но и эволюционные процессы функционирования традиционных языков-контактеров. Само явление миграции актуализирует не просто проблему дистанций и границ в межэтническом взаимодействии, но и проблему «ментальной границы» языков. Нельзя не согласиться с Ф. Бартом, который концептуально переосмыслил само понятие «этничности», то или иное этническое сообщество классифицируется, исходя из тех рамок и границ, которыми оно само себя обозначает, а не из вариативного содержания культуры в пределах утановленных границ [1970]. Социологами и социолингвистами указывается, что исследуемый

регион является особо привлекательным для стран ближнего зарубежья (см. подробно работы C.B. Язанцева). Так, данные промежуточной переписи показывают, что Украина (5954 человек в 2011 г), Таджикистан (3539 чел. в 2011 г.), Киргизия (3157 чел.), Узбекистан (3030 чел.), Казахстан (1924 чел.), Азербайджан (1686 чел.) по-прежнему остаются основными поставщиками мигрантов, существенно влияя на языковую и речевую практику в регионе. В условиях би-/полилингвизма, усиления миграционных процессов и глобализации проблемы государственного лингвомоделирования современной языковой личности на новых основаниях с учетом современной специфики носят приоритетный характер.

В социолингвистике и смежных науках широко используется понятие «национальные чувства», т.е. отношение личности к своей нации и другим нациям, к образу жизни, которое способствует закреплению этнических констант в язык и национальных стереотипов, в том числе языкового плана. Анализ переписных материалов (1989-2010) свидетельствует лишь о сохранении казахского языка среди сибирских казахов в качестве родного, внутрисемейного. Однако качество владения языком осталось за рамками вопросов переписи. Все опрашиваемые указывают на хорошее знание русского языка. Иными словами, современные сибирские казахи являются двуязычными. Так, казахская молодежь в возрасте до 25 лет отдает приоритет русскому языку: 99,2% (мужчины) и 97,1% (женщин), тогда как владение казахским языком отмечают лишь 67,6% и 71,4% опрошенных соответственно.

Немаловажную роль сыграл шестой советский период эволюции функционирования языков, когда произошел переход на русский язык обучения во всех школах. Как показывают результаты опросов, сибирские казахи получили различный уровень образования (от неполного среднего до высшего) на русском языке, что оказало влияние на их языковую практику в целом. Иными словами, казахский язык реализовывался только как язык семейного общения. Близость к границе, наличие мощного казахского пласта населения в зоне российско-казахстанского приграничья предопределили включение родного казахского языка в качестве школьного предмета в Ишиме и Голышманово. На сегодняшний день в связи изменением государственной этноязыковой политики в Казахстане и усилением казахского вектора в языковом и речевом поведении казахстанцев появилась положительная установка родителей (казахов в российской зоне приграничья) на обучение родному (казахскому) языку детей в русских школах в качестве дополнительного предмета. Так, подавляющее большинство сибирских казахов считает необходимым обучение на русском языке (94,5% опрошенных), но больше половины опрошенных (78,4%) мечтают, чтобы их дети изучали родной язык в рамках школьного предмета.

Шестой и седьмой этапы эволюции функционирования языков в российско-казахстанском приграничье сформировали ограниченную языковую активность сибирских казахов с общим снижением уровня их языковой компетенции. Сибирские казахи широко используют русский язык на производстве, в межличностном общении (друзья, соседи, коллеги) с представителями других этнических групп. Кроме того, приоритет функционирования русского и/или казахского языков в различных коммуникативных ситуациях и языковом окружении детерминирован тендерной принадлежностью, социально-демографическими показателями. На пятом и шестом этапах функционирования татарского и казахского языков в российской зоне российско-казахстанского приграничья в семейно-бытовой сфере приоритетным языком общения был казахский язык, который поступательно стал вытесняться на седьмом этапе в городской среде.

Результатом полиаспектных дискурсивных практик с активным переключением языковых кодов выступает мегаконцептуальная многокомпонентная структура современной евразийской языковой личности, которая инвариативна в современной палитре российско-казахстанского приграничья.

В Главе П «Методологические подходы к социально-языковой контактной деятельности в ситуации функционирования тюркских языков в полиэтничном пространстве российско-казахстанского приграничья» рассматриваются научные «обобщения», которые способствуют составлению картины общего языкового состояния. Формирование языковой ситуации в данном регионе обусловлено взаимодействием экстралингвистических и лингвистических факторов. Здесь рассматривается социально-языковая контактная деятельность и функционирование языков в полиэтничном пространстве российско-казахстанского приграничья (2.1). Условия жизнедеятельности языков характеризуются по следующим типологическим признакам: количество этнических образований, составляющих языковую ситуацию (одноязычная - многоязычная) процент населения, говорящего на каждом языке (демографически равновесная/демографически неравновесная); характер размещения населения (компактно-диффузная)). Рассмотрим степень этнического разнообразия. Данные переписей населения различных лет свидетельствуют о том, что в Тюменской области стабильно проживает более ста национальностей (более подробно этот параметр рассмотрен в Главе 1 - К.К.). Как видим, заселение этнических коллективов в регионе компактно-диффузное. И это обстоятельство способствовало созданию разнохарактерной языковой среды. С одной стороны, отмечается монолингвизм, наиболее распространенный в местах компактного проживания населения, с другой стороны - билингвизм, распространенный в районах, где в соседстве живут люди разных национальностей (татарско-

русский, казахско-русский, азербайджанско-русский, инонационально-русский), и полилингвизм, типичный для городов и поселков с многонациональным составом населения.

Контактное взаимодействие исторически и по своему масштабу также неодинаково: в местах компактного расселения этнических групп наблюдается взаимодействие неконтактного типа, в районах диффузного расселения - контактного типа. При этом существующей социальной и этнокультурной ситуацией этнические группы поставлены в достаточно специфические условия, способствующие контактированию разных этносов. В условиях, когда различия между языками контактирующих этносов столь велики (что исключают взаимопонимание между этническими группами) имеют место билингвизм и трехъязычие.

Не вызывает сомнений, что в зависимости от речевой специфики и особенностей ментальное™ народов-контактеров формируется местный региолект, отражающий материально-духовную культуру региона. Так, в работах Н.К. Фролова и A.M. Мадьяровой подчеркивается, что многовековое соседство русских и татар привело к появлению субстратных компонентов в речи сибирских татар, которые подвергаются нивелированию под постоянным воздействием русского языка [Мадьярова 2004]. Кроме того, исследователи справедливо указывают, что местные старожильческие говоры имеют общую базу с русской речью местных сибирских татар [Мадьярова 2004: 7]. Следовательно, интенсивная межэтническая коммуникация оказывает директивное влияние на усвоение речи на казахском, татарском и тюрками-билингвами, что также отражает эволюционный характер функционирования языков. Например, морфологические особенности, лексические диалектные различия и способы словообразования в русских говорах Казахстана нашли отражение в работах казахстанских исследователей [Алтынбекова 2006-2010; Ахметова 2003-2005 Кокобаев 1965 и др.]. Само описание русского языка в казахстанской зоне приграничья с Россией диктует необходимость тщательного исследования фонетических, лексических особенностей русских говоров российско-казахстанского приграничья. Наши данные в сопоставлении с результатами казахстанских коллег дают основания утверждать, что тюркские языки (казахский и татарский) оказывают мощное влияние на русскую речь российско-казахстанского приграничья, закрепляя, с одной стороны архаические явления в русских говорах анализируемой территории, а, с другой стороны, формируя инвариант русской языковой личности в сторону русской тюркоязычной языковой личности. Фонетическая система говоров лишь западных поселений Горького линии на современном этапе развития с прослеживанием истории некоторых фонетических и морфологических явлений была исследована в работах М.К. Кокобаева [1965], консонантизм в работах Б.З. Ахметовой [2005-2010]. На территории Северо-Казахстанской,

Акмолинской и Костанайской областей присутствуют некоторые диалектные явления, как фрикативное произношение [г], финальная фонема / т'/ в окончании 3-го лица единственного и множественного чисел довольно устойчива при ее наличии, слабо поддаются влиянию окружающей среды и литературного языка:ноуа, aya, урус', /ир'а (д.Есенколь - 58чел., с. Володарское - 63 чел.), уром, Y срой, урамота (д.Новое - Збчел., Сандыктау - 17 чел., Новоникольское - 19 чел.); в говоре д. Кособа отмечено взрывное и фрикативное произношение звука [г]: дуга - дууа (17чел.), гнат'- унат'(23чел.), могла - моула (ЗОчел.); такое же произношение встречается в Петропавловске и Кокшетау. В некоторых северно-казахстанких говорах фрикативный звук [у] зарегистрирован в речи 50 человек д. Гренадерка Узункольского района и в речи 69 чел. д.Пресногорьковка того же района [Карабулатова, Койше, Поливара, Ахметова и др. 2012: 87]. Следует отметить, что явления, зафиксированные Б.З. Ахметовой, также описаны и татароведами, изучающими татарскую речь в русском окружении [Мадьярова 2002-2004]. Обе исследовательницы подчеркивают, что русская старожильческая речь поддерживается спецификой тюркских языков. К аналогичным выводам приходят и другие сибирские исследователи, рассматривающие русскую речь старожильческого населения в иноэтничном окружении автохтонов [Араева 1988-2009; Евсеева 2002-2012; Игнатович 2007-2013].

Мы наблюдаем специфику в адаптации русских слов и в языке сибирских казахов, проживающих в российской части российско-казахстанского приграничья (на юге Тюменской области и в Курганской области): «турба» от русского «труба» употребляется в двух значениях: 1) труба самовара и 2) печная труба; «шарып» - «шарф»; юренке -«крынка»; купшш - «кувшин» и др. Кроме того, встречаются и в языке западносибирских казахов и усеченные заимствованные слова: «зарпылат» - «зарплата», мэшш - «машина», «огылоп» - «оглобля». Одним из ярких качеств фонетики тюркских языков (татарского и казахского) является сингармонизм, поэтому в одном слоге слова не допустимо стечение двух согласных звуков и при заимствовании русских слов (или европейских слов через посредство русского) это явление устраняется апокой, эпентезой или протезой.

Соответственно классифицируемые исследователями речевые нарушения у жителей в зоне российско-казахстанского приграничья свидетельствуют об усвоении норм русского языка сквозь призму региолекта и тюркских языков-контактеров [Поливара 2012]. На наш взгляд, это говорит о вариативности тюркской и русской языковой личности в ходе функционирования языков в приграничье. Например, в романе Ф.И. Булгарина «Иван Иванович Выжигин», главный герой вынужден изменить свое представление о мире под влиянием казахской ассимиляции русской языковой личности, вследствие чего мы видим

социокультурную трансформацию личности Ивана Выжигина в целом. Автор проводит Ивана Выжигина как культурного героя сквозь «чистилище» великой Казахской Степи (которая в русском общественном сознании приравнивалась практически к потустороннему миру и/или миру Смерти), а затем уже в новом качестве «возрождается» в реальном русском мире, где все его воспринимают как реинкарнацию погибшего князя Андрея Милославского. Однако перипетии казахского периода жизни Ивана Выжигина изменяют внутреннюю идентификацию: он становится казахом-кочевником, казахом-воином. Социокультурная и языковая идентификация Ивана Выжигина и казахского князя Арслана, показанные в романе, носят мутуальный характер. Ранее мы останавливались подробно на мутуальном характере представителей евразийской языковой личности в российско-казахстанском приграничье [2011-2013], поскольку любая форма идентичности является не врожденным качеством, но интериоризируемым свойством человеческой психики, которое выбирается тем или иным индивидуумом, выражаясь в языковом и социально-культурном поведении, или может трансформироваться под воздействием социально-политического и идеологического контекста. Так, князь Арслан говорит Ивану, что тот должен научиться не только говорить по-казахски, поступать по-казахски, но и думать как казах, чтобы выжить в суровых условиях степи [Койше, Карабулатова 2013: 69].

Аналогичная ситуация возникла и у реальных русских переселенцев, появившихся в казахских степях. По данным Б.З. Ахметовой, диалектные черты чистых материнских (орловских) говоров были хорошо сохранены в семидесятых годах прошлого века в речи старожилов Костанайской области (дц. Курское, Грачевка Федоровского района; Грснадерка, Пресногорьковка, Сибирка Узункольского района; Белоглинка, Дальнее Карабалыкского района [Карабулатова, Койше, Поливара, Ахметова и др. 2012: 110]. Топографический анализ показывает удаленность этих населенных пунктов от областного и районного центров, что также способствует консервации архаичных черт. Однако жители этих сел постоянно общаются между собой, многие находятся в родственных отношениях, поэтому при условии непрекращающихся контактов говор сохраняется как единство со всеми общими элементами языковой системы [Карабулатова, Койше, Поливара, Ахметова и др. 2012: 114]. Хорошее знание казахского языка и культуры этими носителями обусловило, на наш взгляд, появление нового типа языковой личности, а именно русской тюркоязычной языковой личности.

В результате сопоставления данных различных экспедиций (Ишим, Сладково, Петропавловск, Кокшетау, Костанай), проведенных как российскими, так и казахстанскими учеными, нам удалось установить, что несмотря на интенсивность межъязыкового взаимодействия, русские говоры казахстанской зоны российско-казахстанского приграничья

сохраняют свою изначальную разделенность на окающие и акающие. Мы считаем, что это связано с различиями в приоритетности функционирования языков, а кроме того, указывает на изолированность русских в казахстанской зоне российско-казахстанского приграничья. Следует отметить, что русские говоры казахстанской зоны российско-казахстанского приграничья обнаруживают общие черты с сибирскими говорами, поскольку отражают характер заселения Сибири и Казахской Степи. В 40-х годах упрочилось присоединение к России Среднего Жуза [Абдиров 1994]. Что указывает на вариативность русской тюркоязычной языковой личности российско-казахстанского приграничья. В этой ситуации особенное значение приобретает состояние русских пограничных укреплений на юге Западной Сибири (Ишимская линия). К этому времени линия из крепостей, острогов, укрепленных слобод тянулась от Тобола до Иртыша очень неровной полосой, отступающей местами сильно на север, а по концам своим (у Тобола и Иртыша) выдвинутой на юг. Этот процесс ярко описан И. Есенберлиным в исторической трилогии «Кочевники» [2007] и А. Нурпеисовым в трилогии «Кровь и пот» [1976].

Кроме зигзагообразности и недостаточной надежности некоторых участков (укрепленные точки располагались на линии неравномерно), эта защитная полоса, называвшаяся Ишимской линией, обладала еще одним очень существенным недостатком: пашни, сенокосы, рыбные ловли русского населения в ряде мест ушли за ее пределы, дальше на юг, и во время полевых работ для охраны крестьян высылались воинские казачьи команды [Абдиров 1994: 90].

Традиционно самой благодатной группой для интервьюируемых являются женщины, так как хорошо сохраняют родной язык и культуру. Значительная часть диалектного языка - переселенческие русские говоры, среди которых и говоры, функционирующие на территории Республики Казахстан, зафиксированы экспедициями под руководством ученых Кокшетау, Петропавловска, Костаная. Однако практически весь этот большой материал осел в архивах казахстанских вузов без системного описания, поскольку a priory считалось, что переселенческие русские говоры полностью сохраняют специфику «материнских» говоров. Однако наши материалы и материалы казахстанских коллег доказывают обратное. Историей заселения Северного Казахстана объясняются севернорусские черты, характерные для большей части костанайских говоров: русское население, оседая по низовьям Тобола, соленых озер, пришло в весьма тесное соприкосновение с казахами - хозяйственное и культурное [Ахметова 2003-2010].

Нельзя сказать, что процесс заимствования шел только в направлении русские —> казахи, русские —»татары, татары —> казахи. Он шел и в обратном порядке также, формируя новые черты в языках-контактерах российско-казахстанского приграничья.

Непозиционное оглушение звонких согласных фонетического происхождения в ряде русских говоров на приграничной с Россией территории Северного Казахстана было вызвано иноязычным влиянием, получив дальнейшее развитие на русской почве. В речи казахов и татар в словах, заимствованных из русского языка, наблюдалось явление оглушения звонких согласных. Н.К.Фролов в своих работах приводит вогульское (малые народы Сибири) заимствование из русского языка п'ус'ка из «бочка» [Фролов 1996].

Несомненно, что распространению данного явления способствовало тюркское окружение. Наши наблюдения показывают, что казахи и татары в русской речи постоянно смешивают звонкие и глухие согласные в фонетически не обусловленном положении и в российской зоне и в казахстанской зоне российско-казахстанского приграничья: склатной ношык «складной ножик» (с. Сладково, с. Казанка Ишимский район,

г. Ишим, д. Октябрьское, г. Петропавловск), пыл'и «были», друкой «другой» (д. Булановка Ишимский р-н, дд. Айдарлы, Жамбыл), нато «надо», готу «году», б'итный «бедный» (с. Неволино Ишимский р-н,

д. Койбагор, с. Арыкбалык, с. Володарское), трутна «трудно», тва «два», хот'ат «ходят», поклату «покладу» (с. Благодатное Казанский р-н, д.Жумагул, г.Ишим, дер.Карасуль), атна «одна», тасв'итан'а «до свиданья», кар'ит «горит», латом «ладом»(д. Зырянка Ишимский р-н, д. Степное, д. Усово Сладковский р-н), упрал'и «убрали», пал'ит «болит» (с. Соколовка, д. Челгаши, дер.Неволино Ишимский р-н, с. Травное Ишимский р-н ).

В то же время факты казахского языка говорят, что как северовосточный, так и остальные диалекты казахского языка еще до образования литературного языка заимствовали немало слов из арабского, персидского, русского и других языков. Но при всем этом каждый из диалектов по-своему ассимилировал новые слова. Так, например, русское слово «кровать» в первое время на западе Казахстана звучало керуерт, на юге - керует, а на северо-востоке - кереует. Русское слово «самовар» на западе звучало самауын, а в южных и северо-восточных областях -самауыр. Русское слово «печь» - на западе звучало беш, на северо-востоке - пеш. В результате развившихся политических и экономических отношений между казахами и русскими, начиная с XVIII века, в лексику казахского языка, особенно в лексику носителей северо-восточного диалекта, вошло много русских слов. Например: уезд, старшина, мелочь, счет, каталажка, доктор, виноват, солдат, картечь, альбом, загонщик, монастырь, болыс «волостной», военный, почта, ноль, заут «завод», расход, лапке «лавка» и др. [Абдиров 1994: 92].

Наши наблюдения показывают, что на язык казахов Западной Сибири наряду с литературным русским языком существенное влияние оказали говоры переселенцев более позднего времени. Так, слова крынка

(юренке), сенник (сенек), лист «противень» (¡лес) - отражают активный процесс взаимодействия с южными говорами.

Влияние русского языка на казахскую речь сибирских казахов оказалось настолько существенным, что мы наблюдаем замену исконно казахских слов русскими заимствованиями: арбыз «арбуз» (вместо кырбыз), борат «ворота» (вместо какпа), гыранат «гранат» (вместо анар),¡стене «стена» (вместо кабырга), кэсек «косяк» (вместо жактау), кокраз «кукуруза» (вместо жугерО, район «район (вместо аудан), седелкы «седелка» (вместо ерцпк),сент!р «центр» (вместо ортальщ), Ыбекчле «свекла» (вместо кызылша), мэркоп «морковь» (вместо саб'п), шернер «шарнир» (вместо топса), шылан «чулан» (вместо ас уй) и др. Интенсивность влияния проявляется в том, что выбор между синонимами идет в пользу русского слова, вернее, слова русского происхождения (около 40% зафиксированных лексем). Это явление впервые было зафиксировано нами в зоне российско-казахстанского приграничья. Опросы сибирскоказахского населения и делегатов Всемирного курултая казахов, проведенные нами, показывают, что казахи российско-казахстанского приграничья (не только в Тюменской области) испытывают затруднения в коммуникации с казахами Южного Казахстана, Китая, Монголии, Турции вследствие наличия культурно-языковой дистанции между ними.

В целом функционирование татарского и казахского языков (равно как и других языков коренных народов России) отражают специфику формирования евразийской тюркоязычной языковой личности в евразийском континууме.

Наличие общей границы и тесные межэтнические взаимоотношения между татарами, казахами и русскими закономерно создавали благоприятную почву для лингво-этнической ассимиляции друг друга. Как известно, Сибирь первоначально заселялась русскими поселенцами из северных уездов европейской части Московской Руси - из Новгородской, Архангельской, Вологодской, Вятской губернии, из Перми Великой. Сибирские воеводы посылали в северные губернии специальных агентов -«садчиков» и «слободчиков», которые созывали охотников переселяться на новые места, обещая льготы и пособия - «кликали клич», в Сибирь «кликали гулящих и вольных людей, крестьян добрых и семьянистых и не беглых [Ахметова 2005; Карабулатова 2001; Фролов 1996]. Вслед за организованным переселением началось и самовольное. Крестьяне шли в Сибирь не только «по прибору», по указу, но и самостоятельно, втайне от администрации, они бежали через поволжские степи в Сибирь, а затем в казахские степи от недородов, от произвола, от поборов.

Описанные диалектологами старожильческие окающие говоры мы относим к третьему этапу эволюции функционирования русского и других языков в российско-казахстанском приграничье. Проникновение

новопоселенческих акающих говоров на исследуемую территорию мы относим к четвертому и пятому этапам. До настоящего времени они не утратили тех языковых характеристик, которые были свойственны им на европейском континенте.

Таким образом, языковые реалии российско-казахстанского приграничья требуют пересмотра ранее разработанных постулатов в тюркологии, этнолингвистике, социолингвистике и этнопсихолингвистике об особенностях функционирования языков в сложных этнических образованиях. Представителями разных научных направлений осознаётся необходимость синергетического подхода к вопросам усвоения и функционирования языков. Распространенный постулат о наличии явления поли-/билингвизма в ситуации межэтнического взаимодействия двух и более этнолингвокультурных сообществ, до сих пор является спорным вопросом в виду расплывчатости самой дефиниции обозначенного феномена.

В связи с открытостью границ явление поли-/ билингвизма в настоящее время становится не только объектом исследования для филологов, но и для политиков-практиков, экономистов, демографов и т.д. Основанием является привлечение соотечественников на историческую родину, ренессанс в сфере межнационального общения, усиление социально-языковых факторов на экономическое благосостояние государства. Так, Т.И. Дридзе справедливо указывает, что любая сфера человеческой жизнедеятельности рассматривается сквозь призму общения [1971]. Несколько позже, вслед за ней, И.И. Халеева обоснованно подчеркнула, что независимо от принадлежности каждая отрасль знания в своей интегрированной совокупности в той или иной степени включена в категорию общения как некий синергетический феномен человеческой психики, реализующийся в коммуникации [1991: 72].

Следует отметить, что «узкое» применение лишь отдельных социо- и психолингвистических методов и приёмов в исследованиях по двуязычию может повлечь к искажению теоретических выводов. В связи с этим многие исследователи ведут поиск новых комплексных подходов к анализируемым явлениям. Так, по строгому замечанию М.К. Исаева, назрела насущная необходимость полиаспектного изучения иноязычной речи с учетом хронотопа [1992: 12]. В то же время, по справедливому мнению A.A. Залевской, тип билингвизма трудно дифференцируется, поэтому ученый предлагает говорить об индивидуальном лингвомоделировании поведения в сознании билингва [1996: 162].

Рассматривая онтологические компоненты функционирования тюркских языков в процессе тесного взаимодействия носителей (2.2), диссертант подчеркивает, что тюркские языки до сих пор не имеют единой общепризнанной классификации, поскольку сложились как итог

многовековой эволюции тюркских племен. Обширность территории, высокая степень миксации как между населением, так и с народами-конактерами привела к тому, ученые во главу угла ставили разные основания. На сегодняшний день исследователям известны различные классификации тюркских языков, в том числе таких ученых, как П.И. Дульзон, Н.Ф. Катанов, С.Е. Малов, В.В. Радлов, А.Н. Самойлович, H.A. Баскавов, A.B. Дыбо, H.A. Томилов, Н.К. Фролов и др.

Как точно подметил K.M. Мусаев, несовершенства всех классификаций обусловлены недостаточно выявленным

непосредственным объектом изучения, подразумевая под ним полный энциклопедический словарь каждого живого тюркского языка, а также отсутствие полномасшатабных словарей различных исторических периодов, отраженных в древнетюркских, среднетюркских и более поздних тюркских памятников. Среди больших минусов и отсутствие полноценных публикаций диалектной лексики как отдельных тюркских языков, так и регионов [1984: 3]. В этой связи нам хотелось бы отметить материалы к многотомному идеографическому словарю диалектов татарского языка А.Г. Шайхулова, который в некоторой степени заполняет одну из лакун [2006]. На сегодняшний день в современном языкознании чаще обращаются к классификации H.A. Баскакова, основанной на историко-хронологической базе [1981].

Российско-казахстанское приграничье характеризуется

интенсивными интерференционными процессами между объединяемыми языками и диалектами в том или ином ареале не только в отношении лексики (что достаточно хорошо уже изучено исследователями), но и в области морфологии (имеющей лакуны в исследовательском поле), фонетики (также исследованной точечно). Всеми учеными признается, что одной из фундаментальных проблем тюркологии является изучение истории тюркских языков в тесной связи с историей тюркских народов.

В свое время H.A. Баскаков отнес современный татарский язык в кыпчакско-булгарскую подгруппу кыпчакской группы тюркских языков [Баскаков 1969: 282-289] с выделением основных трех диалектов: восточный, средний и западный. Представителями среднего диалекта являются казанские татары, носителей западного диалекта называют мишарями или мещеряками, а представителей восточного диалекта именуют сибирскими татарами.

Исторически сложилось, что в результате процессов этнической консолидации общенациональной нормой татарского языка стала речь поволжских татар, цементирующим центром которой был средний диалект при определенном влиянии западного (кипчакско-мишарского) диалекта.

Как обоснованно считают исследователи, сам центр сибирских татар как конкретной историко-культурной общности располагается на месте средневековых столиц первых татарских государств - Тюменского и

Сибирского ханств, располагавшихся в российской зоне российско-казахстанского приграничья. На уникальность этнического самосознания «сибиртар» (как сами называют себя сибирские татары) одним из первых обратил внимание историк H.A. Томилов [1978], позже Ф.Т. Валеев [1980], P.A. Вафеев [2004-2012], А.У. Сулейманова [1981] и др. О феномене сибирских казахов также писали Е.В. Беженцев [2011], H.A. Томилов [1978-1990], И.С. Карабулатова [1996-2013], К.К. Койше [2004-2013], Г.К. Чаукерова [2008-2012] и др.

В определенной ситуации живой коммуникации мы имеем дело с языком конкретной языковой личности, который может существенно отличаться от абстрагированного литературного языка. Не случайно 500 человек тоболо-иртышских татар из Вагайского и Тюменского районов обозначили как основной признак этнической идентификации языковую принадлежность, тем самым подтверждая объективирующую признаковую языка для любого этноса [Бромлей 1983: 45]. Из 500 сибирских татар 87,3% указали в качестве родного языка татарский, хотя 2,2% опрошенных признали русский язык в качестве родного. Иными словами, для одного из сотни респондентов русский язык находится в позиции родного в индивидуальной лингвоментальной картине мира. На наш взгляд, это свидетельствует о постепенной ассимиляции сибирских татар русскими. Отголоском общей исторической памяти является указание в качестве родного башкирского языка (0,21%). Об относительной устойчивости владения родным татарским языком свидетельствуют ответы респондентов (58,8%), указавших, что они свободно владеют родным татарским языком. Об интенсивности межкультурной коммуникации говорят данные о свободном владении русским языком 87,7%. По данным Х.Ч. Алишиной и М.А. Сагидуллина, язык сибирских татар существенно отличается от языка казанских татар и является максимально близким к казахскому языку, поэтому обучение литературному языку (вернее, языку казанских татар) в системе российского образования фактически означает для сибирских татар изучение родственного, но «чужого» языка [Алишина 1994].

Тем не менее в ситуации тесного межэтнического диалога тюркско-татарский сингармонизм нашел свое отражение и в русских заимствованиях: зэрэ «заря», пулат «полати», симзнэ «семена», ситэ «соты», цирпэк «черпак». Также как и для сибирских казахов в произношении сибирских татар отмечается присутствие лабиализирующего влияния гласного заднего ряда верхнего подъема [э]: эптоус «автобус», бэтинка «ботинок», кэлуш «галоши», пэнк «банк» и др.

Исследователями подчеркивается, что несвойственные татарскому языку русские согласные звуки [в], [щ], [ц], [ж] уже вошли в речь носителей тюменского татарского говора из русского языка [Рахимова

2004]. Под влиянием функционирования русского языка в тюркской среде они представляют новый этап в эволюции тюркских языков региона, как новое явление и в языке сибирских татар, и в языке сибирских казахов. Поэтому не свойственные тюркским языкам звуки подвергались замене в заимствованных словах близкими по артикуляции звуками казахского и татарского языка: [в] и [уа] (Валихан - Уалихан, Яссави - Яссауи), в то же время вместо звуков [ц], [ч] используются звуки [с] и [ш]: четверг -ш'етверек, Чокан - Шокан, центнер - сентнер и др. Для казахского и татарского языка (как и их диалектов) не свойственно стечение двух согласных в одном слоге в начале слов.

Сегодня исследователи все чаще говорят о бурном процессе фонетической адаптации русских заимствований в языке сибирских татар, в связи расширением фонетической инвариативности русизмов в татарском языке [Е.В. Беженцев, A.M. Мадьярова, Р.Н. Рахимова, М.А. Сагидуллин и др.]. В то же время лексико-тематические группы заимствованных русизмов фиксируют специфику многообразной жизни российско-казахстанского приграничья: от бытовой лексики до профессиональной терминологии. Ряд исследователей выдвигает спорную гипотезу о полинациональности татарского языка, поскольку последний активно участвует в полиэтничном диалоге [Беженцев 2011].

Проблема дифференциального подхода к классификации языка и культуры сибирских казахов заключается в том, что ряд исследователей полагает, что казахи в Сибири являются новацией советского и постсоветского времени. На самом деле в процессе расселения казахов в изучаемом регионе нами показаны восемь этапов, которые органично встраиваются в этапы эволюции функционирования языков в российско-казахстанском приграничье. Начальный этап связан с пионерскими отрядами представителей казахских родов казахского населения на сибирской территории и выстраиванием мирного полиэтничного диалога с народами данного региона, начиная с XVI в., когда некоторая часть сибирских татар влилась в состав сибирских казахских родов [Карабулатова 2001]. В сибирскоказахском фольклоре зафиксирована легенда об образовании казахского народа, согласно которой неких три брата, отстав от своей орды, переправились через Ишим (который, очевидно, был естественной границей для разделения казахской степи и Сибири) на север, где они выкрали у неведомого народа трех девиц потрясающей красоты. Они вернулись вместе со своими женами-красавицами в Приишимье, где обрели свое счастье. Позже уже их потомки разбрелись, образовав три казахские орды - Большую, Среднюю и Малую. В этой легенде примечательно, что территория российско-казахстанского приграничья фигурирует как сакральная граница между тюркским миром и таинственным севером и как исконная родина казахов. Анализируя эту легенду, H.A. Томилов понимал под таинственным

народом тюркоязычные группы, появившиеся позже сибирских татар [Томилов 1995: 68]. Так поэтично сибирские казахи передавали изустную информацию об эволюции функционирования тюркских языков и народов в российско-казахстанском приграничье.

Расширение границ российского государства, отправка казачьих отрядов, строительство казачьих редутов и станиц, с одной стороны, способствовали проникновению русских на казахские земли, а с другой, вынуждали казахов отодвигаться все дальше и дальше на север. Этот период начинается с середины XVIII в. и заканчивается первой третью XIX в. В это время широко развиваются контакты между казахами и казаками Иртышской и Ишимской линий, которые имели разную этническую принадлежность, начиная от русских и заканчивая шведами и немцами [Никитин 1988].

В 1822 г начался третий период, который ознаменовался попытками царского правительства перевести казахов к более-менее оседлому образу жизни, что проявилось в законодательном закреплении определенных территорий за конкретными казахскими родами, установлением четких административно-территориальных образований с запретом перехода границ [Конев 1999].

Последняя четверть XIX в. (с 1889 г.) открыла собой четвертый этап, который связан с мощной миграцией крестьян русско-малоросского (украинского) населения в казахскую степь, что кардинальным образом изменило этноязыковую ситуацию в целом. Ограничение количества земли для казахских родов привело к массовому переходу к оседлому образу жизни местного казахского населения. И вместе с этим усиливается постоянная межкультурная и межэтническая практика казахов с вновь прибывшим славянским населением.

Пятый период начался революцией 1917 г. и ознаменовался усилением казахской миграцией в первые годы советской власти в надежде укрыться от коллективизации и переходом к полному оседанию казахов уже в 1928 г. [Кабдулвахитов 2011]. Начиная с 1928 г. (шестой период), казахи стали практиковать новый для них тип поселений (круглогодично стационарное) в условиях оседлого скотоводческо-земледельческого хозяйства. С этого момента казахи стали подвергаться усиленной ассимиляции со стороны окружающего их русского населения. Седьмой период начинается крупномасштабной акцией советского правительства в 1950-х гг. освоения целинных земель, когда осуществлялся постоянный приток населения из всех регионов Советского Союза, завершая формирование современной этнической палитры российско-казахстанского приграничья. Отныне казахи расселены дисперсно на своих этнических землях, но в иноэтничной среде, постепенно усваивая новые социокультурные и языковые стереотипы. Для

восьмого этапа характерна постсоветская миграция (этническая, трудовая и т.п.) в ходе процессов глобализации.

В настоящее время сибирские казахи живут в основном на юго-западе Омской и Тюменской областей (от 9 до 16% населения) и Курганской, Оренбургской областях (до 13% населения). H.A. Томилов считает, что сибирские казахи распределяются на две группы: омские и тюменские казахи.

Исследование было начато нами в 2004 г., оно предполагало на первом этапе глубинный анализ позитивных и негативных тенденций формирования культуры сибирских казахов российско-казахстанского приграничья, влияющих на их языковую практику и витальность родного языка. На анкетный опрос ответило 500 человек, сибирских казахов, проживающих в российской зоне российско-казахстанского приграничья, в тендерном плане соотношение таково: 75,0% мужчин, 25,0% женщин. Представленность по различным сферам жизни: сельское хозяйство -14,1%; транспорт - 9,4%; здравоохранение - 8,8%; услуги (обслуживание) - 5,3%; система связи - 4,7%; образование - 4,1%; органы власти - 3,5%; культура - 2,3%; коммерция - 1,7%; строительство - 1,1%. Кроме того, среди опрошенных студентов было 7,6%, а 4,7% - пенсионеров, количество неработающих - 11,1% от общей численности опрошенных. Такой социальный срез давал возможность понять, насколько глубинные произошли изменения в общественном и языковом сознании сибирских казахов под влиянием тесного межэтнического диалога, какова витальность казахского этноса в целом.

Мониторинг полученных результатов позволил обследовать вербальные репрезентации ценностных ориентации казахского населения российско-казахстанского приграничья. Для этого представители казахского населения российской зоны российско-казахстанского приграничья отвечали на вопросы двух тестов с последующей обработкой пакета SPSS 7.5.:

- культурно-ценностных ориентации (Тест Л.Г. Почебут);

- опросника адаптации личности к новой социокультурной среде (Тест Л.В. Янковского).

Очевидно, что массовые миграции русского населения и дисперсное расселение казахов способствовали трансформациям родного казахского языка у сибирских казахов. Находясь длительное время под интенсивным воздействием иноэтнического окружения, существенно

дистанцировавшись территориально от основного «материнского» массива; язык сибирских казахов стал обнаруживать возрастающую дистанцию с казахским языком вообще, что отметили 93% респондентов.

Эволюция функционирования языков нашла свое отражение в произношении и артикуляции. Однако и лексический состав языка сибирских казахов гетерогенен в этногенетическом отношении: ядро

составляют исконные казахские слова, восходящие к родоплеменным языкам древних тюрков, около 46% слов в языке сибирских казахов заимствованные из русского, а также татарского и других тюркских языков.

Проведенное нами сравнение с лексикой говоров казахского языка позволил выявить слова, имеющие распространение только среди сибирских казахов и сопоставить с синонимами в восточных, западных и южных говорах казахского языка. Например: агылоп «оглобля» // тэрте//терте, арыс, октык; TicTeyiK «щипцы» - кемтрауыз, атауыз, жылкыауыз, балыкауыз. Кстати, исконно казахский фрикативный [г] поддерживается наличием в южнорусских акающих говорах переселенцев аналогичного звука [f].

Суровые сибирские реалии обусловили появление в языке сибирских казахов специфических слов, сформированных на исконной казахской почве, но не имеющие аналогов в казахских говорах. Например: аккала букв, «белый город» в значении «снежное ограждение» или аккесе //аккирек букв, «белая пиала» в значении «снежные барханы, сугробы» и др. Зима в Сибири долгая, поэтому зимнему периоду жизни уделялось особое внимание. Слова подобного рода зафиксированы только в речи сибирских казахов, что обусловлено климатическими условиями и спецификой ведения сельского хозяйства в сибирской зоне российско-казахстанского приграничья (около 20 % зафиксированных раритетных лексем).

Язык сибирских казахов обнаруживает мотивированные диалектизмы с ярко выраженной внутренней формой, которая ориентирует носителя языка на специфику обозначаемых предметов (звукоуподобление функции): тайгак, «скользкая поверхность подкладочной ткани» от таю «скользить»; шыртетпе «кнопка», застежка от шырт «щелчок при застегивании»; TicTeyiK «щипцы-кусачки» от т1стеу «кусать» и др. Всего около 7 % слов.

Совместная длительная межкультурная коммуникация сибирских татар и сибирских казахов обусловила заимствование слов татарского происхождения в язык сибирских казахов: эни «мать», алла-балла «баю-бай» вместо эльдь эльд1, эти «отец», орам «улица», пэрэмш «беляши». Всего порядка 14% зафиксированных слов.

При анализе традиционной бытовой культуры сибирских казахов нами выделены отдельные специфические локальные черты (прежде всего, это некоторые элементы жилища, одежды и т.п.), обусловленные влиянием русского и татарского населения, поэтому мы считаем обоснованным мнение ученых из г. Омска под рук. H.A. Томилова, что мы имеем дело с особой субэтнической группой казахов [Томилов 1983: 10].

Этому способствует незначительное количество фонетических и грамматических различий с литературным казахским языком, однако мы

не можем не отметить бросающиеся в глаза существенные лексические различия. Количество звуков (гласных и согласных) в языке западносибирских казахов такое же, как и в литературном казахском языке. Фонетические особенности языка сибирских казахов, в основном, сводятся к замене одних звуков другими. Так, например, нами было отмечено, что вместо литературного мягкого [э] в некоторых словах сибирские казахи употребляют твердый гласный [а]: ажым вместо эяим «морщина», алдакашан вместо элдекашан «давно», ардайым вместо эрдэЫ «всегда», арац вместо эрен «еле-еле», ары- бер5 вместо эры-бер| «туда-сюда» и др.

Кроме того, вместо литературного [е] в нескольких словах говора используется твердый [а]: керемат вместо керемет «чудесный», каталасу вместо кателесу «ошибаться», кажат вместо кажет «необходимый», «нужный».

Также наблюдается мена [ы] на [у]: булгары вместо былгары «кожа», шыбар вместо шубар «участок земли, густо покрытый растительностью». Вместо передних [у] и [¡] после мягких звуков литературного языка в незначительном количестве слов употребляются их варианты после твердых звуков [у] и [ы]: убырлы-шубырлы вместо уб1рл1-шуб1рл1 «поколение», «потомство», шылдахана вместо цнлдехана «угощение по поводу рождения ребенка».

Из замен согласных наблюдается замена [д] вместо [т] в анлауте: дагдыр вместо тагдыр «судьба», Д1зе вместо Т1зе «колено», дешз вместо тешз «море» и т.д. На наш взгляд, это явление можно отнести к результату интерференции огузского языка, поскольку в свое время С. Омарбеков и Н. Жунусов доказали, что замена в говорах казахского языка [д] на [т] связана с тесной коммуникацией с другими тюркскими племенами [Омарбеков, Жушсов 1985: 87].

Вместо литературного [л] в ряде слов сибирскими казахами употребляется [д]: спин вместо сщл1 «младшая сестра», зордык вместо зорлык «насилие», акшадай вместо акшалай «деньгами, в денежном виде», Т1рщей вместо т1ршей «живьем, в живом виде».

Звонкий [б] в языке сибирских казахов соответствует литературный [п]: балуан - палуан «богатырь», бияз - пияз «лук» (но не везде. В языке тюменских казахов сарымсак «чеснок» в значении «лук»), батуа - патуа «согласие» и др.

Кроме того, нами отмечена эпентеза в языке сибирских казахов: кипз уй вместо кшз уй «юрта», шылги вместо шыли «слишком», анызгак вместо ацызак «знойный» и т.п. Имеет место и синкопирование, например: кеншек вместо келшшек «молодуха», женше вместо женеше «сноха» и т.д. Нами был отмечены случаи метатезы: капкан вместо какнан, сепкш вместо секшл «рябой, с веснушками», добра вместо дорба «сумка» и т.п.

В принципе язык сибирских казахов не имеет значительных отличий от других говоров центрально-северной группы казахского языка. Однако нельзя не отметить некоторые морфологические отличия. Так, вместо послелога ушш сибирские казахи употребляют аффиксы кандай/ кендей, гандай/ гендей. Например: Бп окушыларды бЫм алгандай окытамыз -БЬ окушыларды бШм ушш окытамыз «Мы обучаем учеников, чтобы они получили знания»; или Баламызды Омбыга мнбердж, ктгап экелгендей - Баламызды Омбыга ютап экелу ушш яябердок «Мы отправили сына в Омск, чтобы он привез книгу». Возможно, для развития этого явления в языке сибирских казахов способствовал русский язык.

В словообразовании сибирского казахского языка активно участвуют аффиксы лык// л!к, дык// д!к (аталык «отечество», казандык «печь»); -мак// мек (шогырмак «чурки», тармак «вилы»); - ша, ше, шы// ин (омарауша «фартук», даягатшы «тамада», кепенеии и др.); - дак// дек (шыртылдак «топленое масло»); - гыш// кыш (жулгыш «багор», ыскыш «скалка»); -сыз// аз (шыгымсыз «плохой», жылтсыз «бессовестный»); -ма// ме, -па// пе (сеппе «каша-размазня», сыксима «керосиновая лампа», буктьгрма «тушилка»); -ык// ¡к (т1стсу1к «щипцы»).

Язык сибирских казахов обнаруживает сильное русское влияние, однако наряду с этим имеются и некоторые законсервированные лексемы, не использующиеся в казахском литературном языке. Таковы, например, глаголы ризаласу «соглашаться», «приходить к согласшению», тугесу «закончить», «завершать», шымкану «заворачивать», маскурлсну «осваивать», «сделать что-то мастерски».

Эволюционные процессы, которые происходят в ходе функционирования языка сибирских казахов, вызывают обеспокоенность и тревогу у местного казахского населения в связи с опасностью утраты собственной этнической самобытности. Так, около сорока процентов сибирских казахов Ялуторовска, Ишима, Казанского и Сладковского района полагает, что сохранить свою самобытность казахи могут, проживая лишь в сельской местности. Из этих 40% только 20,6% настроены оптимистически, полагая, что опасность безусловно есть, но не стоит ее преувеличивать. В то же время 34,3% респондентов придерживаются диаметрально противоположного мнения («опасности нет»). И каждый пятый респондент никогда не думал об этом (18,9%), но каждый десятый испытывал затруднение при ответе (8,6%). Таким образом, нами сделана попытка выявить витальность этнической казахской культуры в агрессивной иноэтничной среде. Сибирские казахи, которые состоят в однонациональных браках, испытывают страх утраты национальной самобытности, чем те представители казахского населения, которые состоят в межэтнических браках.

Одним из показателей витальности этноса являются возможности сохранения национальных традиций и обычаев. В результате

анкетирования было выяснено, что только 7,6% представителей казахского населения оценивают высоко возможности сохранения собственных этнических традиций и обычаев в сопоставлении с другими народами региона, однако каждый десятый сибирский казах считает, что условия у казахского населения - хуже. В то же время чуть больше половины респондентов полагают, что все народы имеют одинаковые возможности (61,6%).

Вначале мы исходили из предположения, что старшее поколение, по сравнению с молодежью, соблюдает национальные обычаи и обряды полностью. Действительно, среди представителей старшего поколения (50 лет и старше) нами не зафиксировано ни одного, кто бы не знал обычаев и обрядов казахского народа.

Действительно, представители казахского населения, проживающие в зоне российско-казахстанского приграничья, чаще используют в быту национальную утварь, одежду, еду, чем другие народы региона (татары, ханты, манси, представители кавказской диаспоры), что говорит об устойчивости сибирских казахов как особого субэтноса.

Сравнительно-сопоставительный анализ ответов респондентов, проживающих в российско-казахстанском приграничье, на вопрос «Пользуетесь ли Вы национальной одеждой?», в процентах к общему

числу ответивших

Пользуюсь Этническая п ринадлежность

Казахи Татары

Постоянно 10,3 1,7

По праздникам 43,4 18,2

Не пользуюсь, но имею 26,9 10,5

Не пользуюсь 11,4 41,9

Не имею 8,0 27,7

Кроме того, каждый четвертый казах может приготовить то или иное национальное блюдо, а каждый десятый - поставить юрту, но лишь каждый пятый - знает и может исполнить национальные песни. При этом хранителями этничности становятся мужчины: они чаще изготавливают национальную утварь, поют национальные песни, ставят юрты. Процессы активной этнической ассимиляции привели к тому, что практически в два раза преобладает число мужчин, не владеющих вообще никакими этническими навыками.

Итак, мы наблюдаем увеличение разрыва с «материнской» этнокультурой своего народа у сибирских казахов в российской зоне

российско-казахстанского приграничья. Это подтверждается ответами респондентов на вопросы анкеты, затрагивающие языковые процессы.

При ответах на вопрос «Какой язык лучше всего знаете?» 19% сибирских казахов сказали, что это - казахский язык, почти пятая часть респондентов - русский язык, а каждый второй (50,6%) признал себя абсолютным билингвом, поскольку ответил, что это - родной казахский и русский.

Вызывает озабоченность то обстоятельство, что более четверти казахов утрачивают знание родного языка, поскольку лучше всего знают, по их мнению, русский язык (28,7%). Вместе с тем только 29,4% сибирских казахов воспитывались в детстве на родном языке, при этом сейчас лишь каждый четвертый участник анкетного опроса указал, что дома общается на родном языке. В перспективе сохранности языка сибирских казахов открывает печальные возможности в плане витальности языка и культуры сибирских казахов в целом, в связи с желанием подавляющего большинства опрошенных сибирских казахов (69,5%) научить своих детей только русскому языку.

Ответы респондентов на вопросы, связанные со знанием языка, в процентах к общему числу ответивших

Вопросы Язык

Казахский Русский Казахский и русский

Какой язык Вы знаете лучше? 19,0 28,7 51,8

Какой язык являлся для вас языком детства? 29,4 17,1 53,5

На каком языке Вы говорите дома? 22,5 18,5 58,9

На каком языке Вы общаетесь на работе? 7,0 68,0 25,0

Какой язык является для Вас приоритетным при обучении Ваших детей? 15,5 69,5 14,9

Мы полагаем, что знание и свободное владение родным языком дает возможность человеку быть успешной цельной личностью. Обеспечивая воспроизводство этнической традиции.

В параграфе 2.3 «Социолингвистическая модель полиэтничной коммуникативной ситуации в контексте российско-казахстанского приграничья», рассматриваемая модель в языкознании исследуется с точки зрения социологии, поскольку языковая ситуация - явление полиаспектное и многопризнаковое. В зависимости от того, какие именно

параметры языка оказываются существенными для определения занимаемого им места в общей ситуации, следует выделить объективные и субъективные параметры определения языковой ситуации. В социолингвистической литературе типы языковых ситуаций рассматриваются на основе таких объективных, как: 1) количественные и оценочные соотношения, в которых находятся разные языковые сообщества и группы, населяющие одну страну: как, какие, сколько и какого рода языки функционируют в конкретном ареале, какова численность говорящих на них, при каких обстоятельствах эти параметры, основанные на количественно-демографических признаках, являются ведущими в модели построения типологии языковых ситуаций -«формулы социолингвистического профиля стран», предложенной Я.Ч. Фюргюсоном и В. Стюартом. Маркерами типологизации языковой ситуации выступают при этом количественно-демографические признаки -число языковых с различением «больших» (L шах) и малых (L min): лингвистические варианты языка - классический (С), стандартный, литературный (S), местный (V), креольский (К), пиджин (Р), «особый» (L spec), функциональные уровни языка - этнический (Q), лингва франка или койне (W), региональный (г), интернациональный (i), функционирующий в системе неначального образования (е), функционирующий в школе (s) [Ferguson 1971]; 2) параметры функциональных взаимоотношений языков, сосуществующих в пределах макросоциума: параметры взаимодействия языков, составляющих языковую ситуацию с внезыковыми факторами (социальными, политическими, экономическими, психологическими, историческими и т.д.); параметры, определяющие социальный статус языков (положение языка, его варианта, диалекта, занимаемое им место по отношению к другим, используемым в данном обществе; параметры определяющие социально-коммуникативную роль языка, его варианта, диалекта, действующего в пределах определенного территориально-административного объединения [А.Д. Швейцер 1977: 147]; параметр «органичность-неорганичность», приводящий к выделению двух основных типов многоязычных ситуаций: 1) многоязычная ситуация, характеризующаяся тем, что в ней органические языки занимают низшее, подчиненное положение; 2) многоязычная ситуация, при которой один из органических языков, наделенный двойственной функцией - служить одновременно средством общения и культуры отдельного этноса и средством общения и культуры отдельного этноса и средством межэтнического общения, обслуживает потребности всего политико-административного образования. В таком случае в одном и том же языке развиваются и органические, и неорганические свойства [Жлуктенко 1989: 32].

Представляют интерес такие параметры, на основе которых строятся языковые ситуации, предложенные Л.В. Никольским [1976] и

А.О. Орусбаевым [1990], такие, как: 1) экзоглоссность - эндоглоссность; 2) сбалансированность - несбалансированность. На основе таких параметров различаются ими экзоглоссные, эндоглоссные ситуации и их подтипы, сбалансированные и несбалансированные языковые ситуации.

Не менее важным для определения общей картины взаимодействия языков и следующий параметр «демографическая мощность языков». Демографическая «неравновесность» языков в республике Казахстан очевидна, что подтверждается как статистическими данными, так и положением языков в иерархической структуре языковой совокупности социуме. Здесь, несмотря на провозглашение казахского языка государственным, русский язык играет роль государствоообразующего языка, поскольку институты власти, органы самоуправления, язык делового общения и прочих ситуациях русский язык является преобладающим. Так, анализ функционирования казахского и русского языков в различных сферах общественной жизни показал, что, несмотря на статус, положение государственного языка остается второстепенным, хотя принимаются значительные меры по развитию общественных функций казахского языка и внедрению его в основные сферы общения. Русский язык де-факто занимает доминирующие позиции: казахский язык же функционирует в 19 сферах общения, но в казахской среде. В тех же сферах, где заняты материально-практической деятельностью представители разных этносов позиции казахского языка слабы.

Так, ниша хозяйственно-бытовой, рыночной, производственно-технической, официально-деловой, общегосударственного общения, управления являются незаполненной им. Наблюдается недостаточно четкое развертывание процессов функциональной дифференциации казахского языка по сферам общественно-трудовой и хозяйственно-экономической деятельности, а именно; 1) в сфере повседневного общения его носителей, в том числе общение с другими этносами на этом языке; 2) делопроизводства; 3) сфере общегосударственного общения; 4) в сфере общественно-политической; 5) в сфере судопроизводства; 6) сфере обучения; 7)сфере науки и техники; 8) сфере рынка и хозяйственно-экономической деятельности людей; 9) сфере профессионально-технической и производственной; 10) сфере обслуживания; 11) сфере здравоохранения; 12) в семье и др.

Наиболее слабы пока позиции казахского языка в сфере научной и технической документации и точных наук. Слабое увеличение наблюдается в применении казахского языка в сфере торговли и бытового обслуживания, здравоохранении, на транспорте, а также в отдельных отраслях гуманитарных наук, но в основном в регионах далеко расположенных от российской границы.

Однако, согласно данным Э.Д. Сулейменовой, после 2010 г. появился перевес в сторону казахского языка в связи с сознательным

государственным регулированием функционирования языков в Казахстане, с демографическим спадом населения, использовавшего предпочтительно русский язык, и вынужденными миграциями тех групп населения, которые не знают/ плохо знают казахский язык. Следует отметить, что лишь в зоне российско-казахстанского приграничья ситуация более-менее стабильна, благодаря постоянному межэтническому контактированию.

В зонах интенсивного межэтнического взаимодействия возникают мутуальные явления со стороны обоих языков-контактеров, способствующие при определенных условиях эволюции как самой языковой личности, так и языковых систем в целом. Нельзя сказать, что мы наблюдаем лишь аттрикцию казахского языка западносибирских казахов под влиянием русского окружения, казахский язык также оказывает существенное влияние как на русскую речь казахов и татар, так и на русские говоры российско-казахстанского приграничья в казахстанской зоне. Иными словами, диалектная русская речь оказывает существенное влияние на формирование русскоязычной языковой личности билингва, поскольку является не просто особым типом речевой культуры [Гольдин 2001], но в отдельных случаях - единственным примером живой звучащей русской речи как таковой.

Эти и другие факты подтверждают наше предположение о том, что мы имеем дело с инвариантами тюркоязычной языковой личности и славяноязычной языковой личности, которые формируются при прямом и/или опосредованном участии языков-контактеров. В ситуации русско-казахстанского приграничья тюркоязычная языковая личность, представленная носителями татарского и казахского языков, испытывает мощное влияние русского языка на всех ярусах, при этом сами носители языка могут не осознавать степень воздействия русского языка на их родной язык. Аналогично и русскоязычная языковая личность российско-казахстанского приграничья включает в себя огромный пласт заимствований из тюркских языков, также прослеживаемый на всех языковых уровнях. При этом подразделение на русскую и русскоязычную языковую личность обусловлено следующими параметрами: русская языковая личность российско-казахстанского приграничья, проживающая по обеим сторонам границы, является этническим носителем русского языка; русскоязычная языковая личность говорящая по-русски, но владеющая в той или иной степени родным языком, в нашем понимании является билингвом. Мутационный характер эволюционного развития языков-контактеров обеспечивает плавный переход от тюркоязычной языковой личности к русской языковой личности, где промежуточным звеном является русскоязычная языковая личность, обеспечивающая понимание и межкультурную коммуникацию между такими неблизкородственными языками, как татарский // русский и казахский //

русский. Результатом такого действенного эволюционного развития различных типов национальных языковых личностей становится евразийская языковая личность, внутри которой происходит постоянный мирный диалог культур Востока и Запада.

Характеристика этапов социально-языковой деятельности в ситуации функционирования тюркских языков в полиэтничном пространстве российско-казахстанского приграничья (2.4) иллюстрирует, что человеку, говорящему на двух языках, приходится усвоить по две разные словесные реакции на каждый денотат, чтобы говорить на одном из известных ему языков без сколько-нибудь заметной интерференции другого языка [Тамерьян 2004: 69].

Раздел 2 «Эволюционно-динамический характер

функционирования тюркских языков в полиэтничном пространстве российско-казахстанского приграничья» включает в себя последующие три главы исследования.

Глава III «Социально-языковая коммуникативная среда и межэтническая межкультурная контактная деятельность в ситуации функционирования языков в полиэтничном пространстве российско-казахстанского приграничья» показывает, что в процессе межкультурной социально-языковой контактной деятельности в синхронии и диахронии актуализируются различные типы социально-языковых контактов. Так, на уровне синхронии имеют проявления интерференции, интеркаляции и переключения языковых кодов; на уровне диахронии изменения в структурах языков контактирующих этносов представлены в виде интеграции (конвергенции), смешения языков (адстрат, инстрат, перстрат), пиджинизации и креолизации языков, языковой смены (субстрат, суперстрат). Автор основательно изучает концепции контактной и социолингвистической зон (3.1), специфике этноконтактной зоны в ситуации функционирования тюркских языков в полиэтничном пространстве российско-казахстанского приграничья (3.2), эстимационной характеристике тюркских народов в ситуации функционирования тюркских языков в полиэтничном пространстве российско-казахстанского приграничья в русском языковом сознании (3.3).

Не вызывает сомнений, что население районов приграничья двуязычно, но при всем этом мы можем утверждать, что формирование языковой личности носит многовекторный и полиаспектный характер. На первом этапе социальной коммуникации наблюдаются следующие действия: мотив, потребность в осуществлении контакта, интенция, установка на контакт, внутреннее программирование (выработка стратегии и кодирование речи при помощи языковых средств), интеракция, поддержка контакта, восприятие информации, результат и размыкание.

На втором и третьем этапах происходит обобществление множества речевых актов в речи коллективных субъектов, отчуждение от

деятельности и транспонирование свойств, признаков деятельности в превращенную форму жизнедеятельности субъектов - дискурс или в конвергентно-дивергентные процессы.

Ассоциативный эксперимент на выявление эстимационной характеристики этнонима «татарин / татарка» способствовал выявлению специфики сохранения последствий этнотравмы коммуникации русских и татар (падение Казанского ханства, завоевание Сибири Ермаком и т.п.). Следует отметить, что для сибирских татар битва между Ермаком и Кучумом до сих пор носит характер этнотравмы, вследствие чего не предоставляется возможным до сих пор установление памятника Ермаку в Тюмени и в регионе.

Так, по результатам наших исследований был проведен анализ коннотаций этнонима татарин/татарка, выявленные в языковом сознании русских (мужчин и женщин: 150 человек). По результатам эксперимента в языковом сознании русских, проживающих в российско-казахстанском приграничье, выявлены следующие коннотации: хозяйственность (25%), воспитанность (13%), вежливость (8%), доброта (6%), хитрость (5%), ум (5%), сметливость (5%), закрытость (5%), радушие (4%), почитание традиций (4%), религиозность (4%), благоразумие (3%), расчетливость (3%), верность (3%), строгость (2%), благочестивость (2%), скромность (1%), карьеризм (1%), знание языка (1%), семейственность (0,5%), расчетливость (0,5%), двуличие (0,5%), интернационализм (0,5%), национализм (0,5%).

В представлении этнонима татарин в языковом сознании русских присутствует двойственная оценка, однако позволяющая выделить положительный экстраобраз в целом, вытесняя ранее привычный образ врага, актуализирующийся лишь в редких случаях: незваный гость хуже татарина; там, где есть татарин, там жиду делать нечего; татарская магия, татарская грамота и т.д.

Вместе с тем выявлены и некоторые тендерные различия, позволяющие судить о более критичном восприятии этнонима татарин в стереотипном преставлении респондентов группы русских женщин. В отличие от стереотипного сознания респондентов группы русских мужчин русские женщины воспринимают мужчину татарина, как семьянина (45%), хороший хозяин (18%), прекрасный отец (15%), защитник (12%), кормилец (5%), добрый (2%), справедливый (0,5%), прижимистый (0,5%), хитрый (0,5%), денежный (0,5%), богатый (0,5%), предприимчивый (0,5%).

В то же время в русском маскулинном языковом сознании татарка воспринимается, как восточная красавица (37%), скромная (22%), тихая (11%), хозяйственная (10%), практичная (5%), крикливая (4%), лживая (4%), опасная (3%), красивая (3%), скрытная (3%), колдовка «ведьма» (1%).

Следует отметить, что положительные коннотации преобладают. Однако процент негативных коннотаций связан с закрытостью татарской феминности для русского маскулинного языкового сознания, что вызывает мифологизацию татарской женщины в русском языковом сознании в целом.

В коннотативном поле реакций на этноним татарин/ татарка большое внимание уделено не знанию родного языка и культуры, а общечеловеческие ценности (отношение к родителям, детям и к семье). Среди высокочастотных и малочастотных лексем наличие отрицательных оценок говорит о дуальном восприятии этнонима татарин/татарка русскими, что позволяет говорить о наличии культурной дистанции, несмотря на длительное совместное проживание на одной территории.

Ассоциативный эксперимент на выявление эстимационной характеристики этнонима «казах/ казашка» способствовал объективному выявлению стереотипов национального характера двух этнонимов, находящихся в длительном тесном контакте, что является «необходимым условием формирования стереотипа национального характера» [Кобозева 2000: 196].

Так, по результатам наших исследований был проведен анализ коннотаций этнонима казах/казашка, выявленные в языковом сознании русских (мужчин и женщин: 177 человек). По результатам эксперимента в языковом сознании русских, проживающих в российско-казахстанском приграничье, выявлены следующие коннотации: гостеприимство (35%), уважение родственников (14%), уважение старших (10%), почитание и верность традициям и обычаям (11%), знание предков до седьмого колена (7%), уважение культуры других народов (5%), интернационализм (5%), патриотизм (5%), чувство долга перед Родиной (5%), кормилец (3%), хозяин очага (3%), толерантность (1%) и т.п.

Полученные результаты позволяют говорить об уважительном отношении русских к казахам, о том, что в их языковом сознании существует вполне четкий обобщающий образ мужчины казаха. В представлении этнонима казах в языковом сознании русских преобладает позитивная оценка, позволяющая выделить положительный экстраобраз в целом.

Вместе с тем выявлены и некоторые тендерные различия, позволяющие судить о более критичном восприятии этнонима казах в стереотипном преставлении респондентов группы русских женщин. В отличие от стереотипного сознания респондентов группы русских мужчин (хозяин дома - 45%, кормилец семьи - 25%, глава семейного очага - 10%, добрый - 5%, властный (5%), деспотичный (3%), не знает свои традиции (2%), не уважает национальные традиции(2%), непунктуальный(1%), ленивый (1%), лживый (1%) и др.).

При определении стереотипа национального характера этнонима казашка в языковое сознание русских мужчин в отличие от языкового сознания русских женщин вошли такие свойства и интерпретации, которые не эксплицируют свойства характера: восточная красавица, верная традициям, скромная, трудолюбивая, молчаливая, терпеливая, многодетная, религиозная. Следует отметить, что в языковом сознании группы русских мужчин преобладает позитивная оценка.

В формировании коннотативного поля этнонима казах большое внимание уделено не владению родным языком, а отношению к родителям, к семье, которые оказываются скорее отрицательной, нежели положительной характеристикой казаха-мужчины.

Среди высокочастотных и малочастотных лексем наличие отрицательной оценки говорит о критичном восприятии этнонима казах/ казашка русскими, что позволяет говорить об объективности оценки.

В иерархии ценностей этнонима казах/ казашка достаточно высокое место занимают коннотации уникального содержания, названные нами как свойства с желательно-оценочным значением. В языковом сознании русских мужчин и русских женщин зафиксированы свойства с оценочно-желательным значением, касающиеся знания родного языка, отношения к родителям, к семье и др.

В отличие от ассоциативного поля этнонима казах коннотации уникального содержания в большинстве встречаются в этническом поле этнонима казашка (она владеет родным языком, должна вести себя по-казахски, должна почитать родителей, старших, должна быть хранительницей домашнего очага, на первом месте должна быть семья, должна быть верной своему мужу, почитать главу семьи, должна соблюдать нормы морали казахской нации и т.д.).

Возможно, выявленные коннотации уникального содержания представляют собой пожелания определенных поведенческих рекомендаций, пожелания соблюдения ценностей. Данный факт, думается, можно объяснить тем, что в каждой национальной культуре к идеальной стороне культуры относятся нормы, ценности, принципы.

Можно предположить, что в гетеростереотипном представлении этнонима русский/ русская наблюдается этническая эстимация этнонима казах/ казашка через призму «чужой» культуры, что позволяет говорить о влиянии межэтнических культурных контактов.

В целом, по наиболее выявленным сильно маркированным лексическим компонентам русские российско-казахстанского приграничья определяют стереотипы национального характера этнонима казах/ казашка положительно, что позволяет говорить о сложившихся добрых, уважительных взаимоотношениях между долгоконтактирующими национально-лингвокультурными сообществами.

Результаты эксперимента позволяют говорить об ориентации казахской культуры на традицию: общие характеристики этнической эстимации как определенной когнитивной структуры утверждают, что казахский народ по-прежнему почитает предков, родителей, старших по возрасту, отдает должное принципу «семи колен», т.е. почитает законы, выработанные на протяжении тысячелетий, передает из поколения в поколение позитивный опыт народа, стремится во всем следовать установленным традицией народа правилам. Вместе с тем, наблюдающееся стремление следовать «моде», изменению идеалов, вкусов, появление новых традиций, стремление ко всему прогрессивному наряду с сохранением старых обычаев и традиций может оцениваться как эластичность национального характера казахского народа.

Глава IV «Эволюция языковой личности российско-казахстанского приграничья в контексте социально-языковой контактологни» опирается на понимание того, что контактно-языковая деятельность как социальный феномен характеризуется не только определенной структурой, средствами контактирования, но и наличием различных социальных, социолингвистических, этносоциоингвистических и когнитивных факторов, актуализирующих процесс контактирования. В связи с этим, диссертант анализирует проблематику исследования языковой личности в русской лингвистике (4.1), особо уделяя внимание концепции языковой личности Г.И. Богина как предтече современных идей о евразийской полилингвоментальной личности в ситуации социально-языковых контактов (4.1.1), теории языковой личности Ю.Н.Караулова как основа формирования русскоязычной языковой личности в постсоветский период (4.1.2). Далее автор останавливается на проблемах изучения языковой личности в казахстанской лингвистике (4.2); на актуальных подходах к исследованию проблем языковой личности в германистике (4.3), последовательно подходя к приоритетным направлениям в развитии теории языковой личности в российской лингвоперсонологии (4.4). Некоторые ученые считают, что сегодня можно говорить о трех направлениях в изучении языковой личности: структурном (Г.И. Богин и Ю.Н. Караулов), коммуникативном (H.A. Лемяскина, Суран, Я.А. Фрикке, A.A. Пушкин, Е.А. Ничипорович, Канчер, А.П. Сковородников, Т.В. Кочеткова, И.А. Федорченко, В.В. Дружинина, В.Е. Гольдин, О.Б. Сиротинина, Романенко, А.К. Михальская, О.В. Варфоломеева, Ю.В. Рождественский, Осетрова и др.) и стратегическом направлении (A.A. Залевская, Т.Ю. Сазонова и др.).

Антропоцентризм современной науки актуализировал внимание исследователей к проблемам языковой личности. Особое место занимает психолингвистическая многоуровневая модель, предложенная Ю.Н. Карауловым. В.И. Карасик выделил коммуникативную языковую личность, С.А. Сухих разработана психологическая типизация языковой

личности с учетом различных уровней ее измерения (экспонентный, субстанциональный и интенциональный). С точки зрения социальной психологии языковая личность есть модель интерперсональных отношений (Е. Мелибруд, Н.И. Рейнвальд). Социолингвисты также предпринимают попытки классификации языковой личности с позиций индикаторов статусности и/или роли, как например, в работах Л.П. Крысина. В.П. Тимофеева; либо в среде многоязычного локального узуса (как у Р.Т. Белла). В лингводидактическом контексте дается динамическое понимание языковой личности в коммуникативном подходе (Е.В. Архипова, Г.И. Богин, А.А. Ворожбитова и др.). В этнолингвокультурологическом аспекте В.А. Маслова, С.Г. Воркачев, Т.Ю. Игнатович, Э.А. Салихова анализируют речевую личность, сохраняющей и национально-культурную специфику языковой личности, и национально-культурную специфику самого общения.

Глава V «Би-/ полилингвальная социокультурная евразийская языковая личность российско-казахстанского приграничья» реализует идеи автора о том, что переструктуризация этнической структуры приводит к изменению самобытности национального языка на периферии или этнической границе, однако ядро национального языка продолжает выступать в качестве этноопределителя этноса, когнитивно ориентированная этническая картина мира которого отражается в языке. Особое внимание уделяется понятию о би-/ полилингвальной евразийской языковой личности (5.1), дается характеристика формирования би-/полилингвальной языковой личности российско-казахстанского приграничья в романе Ф.В. Булгарина «Иван Иванович Выжигин» (5.2), анализируется механизм реализации би-/ полилингвальной социокультурной личности и би-/ полилингвальной языковой личности российско-казахстанского приграничья (5.3). Автор впервые включает в языковой оборот положение о полилингвальной социокультурной евразийской языковой личности, как о субъекте контактно-языковой деятельности, но и как личности, дискурсивная деятельность которой оказывает существенное влияние на процесс языкового контактирования, что является максимально актуальным в ситуации российско-казахстанского пограничья.

Вопрос о билингве и/или полилингве как субъекте процесса контактирования поднимался рядом исследователей, но рассматривался в фрагментарном плане. Особое внимание акцентировалось на следующих положениях: 1) контактируют не системы и структуры языка, а их представители [Степанов 1976]; 2) языковое взаимодействие между двумя социалемами возможно лишь в том случае, если есть некий общий член, способный объединить их в сфере речевого взаимодействия в рамках того или иного языка. Этот общий член - билингв или коллектив билингвов [Журавлев 1982].

В понимании полилингва как полилингвальной личности внимание акцентируется на характеристике ее культурно-эмерджентной сущности, обладающей совокупностью качеств, определяющих ее этноречевое поведение как представителя конкретного этноса.

В этом контексте проявления русскоязычное™ в языке сибирских казахов мы относим к особенностям их этноречевого поведения. Характер функционального взаимовлияния татарского, казахского и русского языков в российско-казахстанском приграничье позволил определить качество интерференции на различных языковых уровнях в структуре евразийской языковой личности в современных условиях. Так, например, в Северном Казахстане, вновь столкнувшись с тюркскими диалектами, русские говоры «законсервировали» определенные языковые особенности. Например, в русских говорах российско-казахстанского приграничья двойные мягкие переднеязычные согласные на месте сочетания «согласный + й» сохранились в результате межъязыкового контактирования.

Влияние иноязычной среды, в которой непосредственно формировались русские говоры казахстанской зоны российско-казахстанского приграничья, отражено в распространении ассимилятивного процесса на сочетания «губной + й». Данная черта в описываемых говорах рассматривается как субстратное явление, которое имеет общую основу существования. Сам результат действия фонетической интерференции обусловлен спецификой не только первичной языковой системы, но и вторичной. Итак, «действие фонетической интерференции при имитации, чтении и восприятии с последующей графической фиксацией русских согласных проявилось при нарушении как их дифференциальных, так и интегральных признаков» в речи татар российско-казахстанского приграничья [Абрамова 2007: 6]. В результате мы имеем современную евразийскую языковую личность со сложной мегаконцептуальной структурой, которая полиаспектна в современной палитре звучания.

Мы полагаем, что би- / полилингвальная языковая личность российско-казахстанского приграничья как социокультурная сущность реализует свою социокультурную и психосоциальную суть именно через посредство языка, отражая через него свое восприятие «кусочка действительности» и свое представление о нем. В случае би- / полилингвальной языковой личности лингвокреативная способность проявляется в поливариативности использования различных языковых кодов: жандыргалка - зажигалка (жандыр «огонь» + зажигалка) и т.п.

В связи с этим анализ понятия «билингвальная социокультурная личность» должен включать в себя рассмотрение лингвокультурологической компетентности, представляющей собой «функциональную модель, в которой знак, языковое значение и

культурный смысл единиц поля должны быть взаимообусловлены» [Крысин 1999:81].

В ситуации русско-казахстанского приграничья тюркоязычная языковая личность, представленная носителями татарского и казахского языков, испытывает мощное влияние русского языка на всех ярусах, при этом сами носители языка могут не осознавать степень воздействия русского языка на их родной язык. Аналогично и русскоязычная языковая личность российско-казахстанского приграничья включает в себя огромный пласт заимствований из тюркских языков, также прослеживаемый на всех языковых уровнях и может реализовываться как вариант тюркской языковой личности. А именно, как русская тюркоязычная языковая личность. При этом подразделение на русскую и русскоязычную языковую личность обусловлено следующими параметрами: под русской языковой личностью российско-казахстанского приграничья мы понимаем этнических носителей русского языка, проживающих по обеим сторонам границы; под русскоязычной языковой личностью мы понимаем билингвов, говорящих по-русски, но владеющих в той или иной степени родным языком. В то же время под русской тюркоязычной языковой личностью мы понимаем этнических русских, владеющих в той или иной степени тюркскими языками.

Мутационный характер эволюционного развития языков-контактеров обеспечивает плавный переход от тюркоязычной языковой личности к русской языковой личности, где промежуточным звеном является русскоязычная языковая личность в русской зоне российско-казахстанского приграничья. Этот тип языковой личности обеспечивает понимание и межкультурную коммуникацию между такими неблизкородственными языками, как татарский // русский и казахский // русский. Языковая установка билингва в процессе производства речи на другом языке может изменяться в зависимости от степени владения им каким-либо вторым языком. В казахстанской зоне российско-казахстанского приграничья меняется диаметральным образом в сторону приоритета казахского языка. Так, по данным О.Б. Алтынбековой, молодежь Казахстана вне зависимости от этнической принадлежности выбирает казахский язык в качестве языка общения. В настоящее время наблюдается увеличение количества русской молодежи, выбравших казахский язык при сдаче ЕНТ [2010], что свидетельствует о новом витке в государственном конструировании казахско-тюркской языковой личности. В современных школах Казахстана в среднем звене средней общеобразовательной школы казахскому языку отводится восемь часов в неделю, английскому языку четыре часа в неделю и русскому языку - один час в неделю соответственно. В то же время отсутствие преподавания татарского языка и языковая близость татар и казахов создает

благоприятные условия для ассимиляции казахстанских татар в казахской языковой среде.

Таким образом, концепция, разработанная в исследовании позволяет представить языковую контактную деятельность казахов и татар как социолингвистический и социокультурный феномен, имеющий деятельностную природу.

В заключении подводятся итоги диссертационного исследования, определяются перспективы и значимость работы для дальнейшего научного осмысления тюркской языковой личности.

Результаты исследования нашли отражение в следующих основных публикациях автора:

1. Статьи в журналах, рекомендованных ВАК РФ:

1. Койше К.К. Влияние языковых факторов этнического самосознания на развитие культуры казахского населения в условиях диаспоры // Известия вузов. Социология. Экономика. Политика. - Тюмень - 2007. - №4. - С. 75-77. - 0,4 п.л.

2. Койше К.К., Гультяев В.Н. Тюменская область - пространство межэтничного диалога // Известия вузов. Социология. Экономика. Политика. - Тюмень. - 2012. - №4 (35). - С. 42-46.

3. Федорова Е.А., Койше К.К., Карабулатова И.С. Мифолингвистическая интерпретация хоронима Сибирь: тюркско-монгольская перцепция в европейском пространстве // Научное обозрение. Серия 2. Гуманитарные науки. М. - 2012. - №6. - С. 192-200

4. Карабулатова И.С., Койше К.К. Трансформации современной евразийской языковой личности российско-казахстанского приграничья // Вестник Кемеровского государственного университета культуры и искусств. - Кемерово. - 2013. -№22-2. - С. 10-18.

5. Койше К.К. О мутационном характере современной евразийской языковой личности российско-казахстанского приграничья // Вестник Тюменского государственного университета. - Тюмень. - 2013. - №1. - С. 208-215.

6. Чаукерова Г.К., Койше К.К., Ниязова Г.М. Особенности функционирования тюркских антропонимов в российско-казахстанском приграничье // Вестник Кемеровского государственного университета культуры и искусств. - Кемерово - 2013. - №22-2. - С. 19-26.

7. Карабулатова И.С., Койше К.К. О проблеме эволюции функционирования языков в полиэтничном пространстве Тюменской области: к постановке проблемы // Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. Филология. Журналистика. - Саратов. - 2013. Том13. Выпуск 1. - С. 17-21

8. Койше К.К., Карабулатова И.С., Гультяев В.Н., Ниязова Г.М. Образ казаха-кочевника в информационном пространстве российско-казахстанского приграничья // Научное обозрение. Серия 2. Гуманитарные науки.-М,- 2013.-№1-2.-С. 149-157.

9. Гультяев В.Н., Койше К.К., Карабулатова И.С. О проблемах формирования полилингвоментальной евразийской языковой личности в российско-казахстанском пограничье: языковые, социальные и экономические факторы // Научное обозрение. Серия 2. Гуманитарные науки. - М. - 2013. - №1-2. - С. 158-169.

10. Койше К.К., Хайруллина Н.Г. Этническая идентификация татар Тюменской области: социологическое измерение // Знание. Понимание. Умение. -М. - 2013. - №1. - С. 116-120.

11. Койше К.К., Карабулатова И.С. Эстимационная характеристика образа казаха-кочевника в романе Ф. В.Булгарина «Иван Иванович Выжигин» // Вестник Орловского государственного университета. - 2013. - № 2 (апрель). - С. 67-76.

12. Карабулатова И.С., Койше К.К., Гультяев В.Н. Вариативность современной евразийской русскоязычной языковой личности: тюркская русскоязычная языковая личность на территории российско-казахстанского приграничья // Вестник Орловского государственного университета. - 2013. - № 2 (апрель). - С. 48-56.

13. Койше К.К. Специфика современной казахоязычной языковой личности в российско-казахстанском приграничье // Вестник Орловского государственного университета. - 2014. - № 1. - С. 150-154.

14. Койше К.К. Русизмы в языке казахов Тюменской области // Вестник Орловского государственного университета. - 2014. - № 1. - С. 144-149.

15. Карабулатова И.С., Койше К.К., Гультяев В.Н. Диалог между Казахстанской степью и Русским лесом: Об особенностях тюрско-говорящей лингвистической личности на территории Российско-Казахстанской границы // Middle-East Journal of Scientific Research, p.853-858, 2013IDOSI Publications, 2013 DOI: 10.5829/idosi.mejsr. 2013.17.07.12264.

Irina Sovetovna Karabulatova, Kenesar Kuanyshevich Koyshe and Vladimir Nikolayevich Gultyaev. The Dialogue of Kazakh Steppe and Russian Forest: About the Character of Turkic-Speaking Linguistic Personality on the Territory of Russian-Kazakhstani Border-Zone // Middle-East Journal of Scientific Research, p.853-858, 2013IDOSI Publications, 2013 DOI: 10.5829/idosi.mejsr. 2013.17.07.12264.

2. Монографии:

16. Беженцев Е.В., Карабулатова И.С., Койше К.К. Тюменская область - Казахстан: специфика государственной этноязыковой политики в условиях приграничья. - Тюмень: Вектор Бук, 2010. - 148 с.

17. Карабулатова И.С., Койше К.К., Поливара З.В., Жумагулова Н.С., Ахметова Б.З. Языковая личность в трансформирующемся сообществе (на примере билингвов в полиэтничном окружении). Коллект. монография. -Тюмень: Вектор-Бук, 2012. - 192 с.

18. Койше К.К., Шайхулов А.Г., Карабулатова И.С., Чаукерова Г.К., Федорова Е.А. Казахи Тюменской области: история, язык, культура. Коллект.монография. - Тюмень: Изд-во Тюменского государственного университета, 2013. - 168 с.

19. Койше К.К. Языковая деятельность сибирских казахов - Тюмень: Государственный Аграрный Университет Северного Зауралья, 2013. - 120 с.

3. Другие статьи и публикации:

20. Койше К.К. Межкультурные взаимодействия казахов в исторических и демографических аспектах /Менеджмент в социальной сфере. Ученые записки кафедры социального менеджмента. - Тюмень: «Вектор Бук». - Вып. 7, 2005. - С. 116-118.

21. Койше К.К. Исторические и современные аспекты. Межкультурные взаимодействия казахов /Материалы Всероссийского научно-практической конференции «Духовно-нравственный потенциал России: связь поколений», посвящается 60-летию победы в Великой Отечественной войне. - Тюмень, 2005.- С. 270-272.

22. Койше К.К. Теоретические основы изучения конфликтов в организации /Менеджмент в социальной сфере. Ученые записки кафедры социального менеджмента. - Тюмень: 2006.- С. 95-98.

23. Койше К.К. Социокультурные процессы в жизнедеятельности казахского населения в провинциальном городе: результаты социологических исследований /Менеджмент в социальной сфере. Ученые записки кафедры социального менеджмента. - Тюмень: Вектор Бук, 2008. -Вып. 10. - С. 85-92.

24. Карабулатова, И.С., Поливара, З.В., Койше, К.К. Развитие педагогических идей И.Алтынсарина о преподавании русского языка в тюркоязычной аудитории // Материалы международной научно-практической конференции «Социальный, педагогический, нравственный потенциал наследия И.Алтынсарина и современность». - Костанай, 2011. -С. 49-56:

25. Вафеев P.A., Карабулатова И.С., Койше K.K. Формирование многоязычия в лингвокультурном пространстве РФ как отражение специфики культуры номадов // Материалы международной научно-практической конференции «Проблемы этнической истории тюркского населения Западной Сибири», посвященной 95-летию со дня образования автономии «Алаш». - Астана: ЕНУ имЛ.Н. Гумилева, 2012. - С. 84-89.

26. Гультяев В.Н., Карабулатова И.С, Койше К.К. О пассионарном характере миграции из азиатских регионов в Тюменскую область Материалы международной научно-практической конференции «Проблемы этнической истории тюркского населения Западной Сибири», посвященной 95-летию со дня образования автономии «Алаш». - Астана: ЕНУ им.Л.Н.Гумилева, 2012. - С. 94-97.

27. Койше К.К., Гультяев В.Н. Специфика социолингвистических параметров управления этноязыковыми процессами в пространстве Тюменской области // Материалы международной научно-практической конференции «Проблемы этнической истории тюркского населения Западной Сибири», посвященной 95-летию со дня образования автономии «Алаш». - Астана: ЕНУ имЛ.Н. Гумилева, 2012. - С. 97-104.

28. Койше К.К., Карабулатова И.С., Гультяев В.Н. О проблемах моделирования структуры межкультурной коммуникации региональных органов власти с местным населением в условиях русско-татарского двуязычия (на примере Тюменской области) // Материалы Всероссийской научно-практической конференции с международным участием «Классическая филология и татарская литературоведческая наука: актуальные проблемы и перспективы развития". - Казань: Институт филологии и искусств КФУ, 2012. - С. 132- 138.

29. Койше К.К., Карабулатова И.С. О языковых свидетельства распространения христианства среди сибирских татар и казахов // Материалы первой международной научной конференции «Православный ученый в современном мире: проблемы и пути их решения». - Воронеж: ВГУ, 2012,-С. 134-137.

30. Койше К.К., Карабулатова И.С., Беженцев Е.В. Азербайджанский язык в полиэтничном пространстве Тюменской области // Материалы международной научно-практической конференции «Азербайджанская диаспора Урало-Сибирского региона в диалог народов и культур: факторы и векторы социально-экономической стабильности», февраль 2012. Под ред. С.В.Рязанцева и И.С. Карабулатовой. - М.-Тюмень: ИСПИ РАН-ТюмГУ, 2013.-С. 113-115.

31. Койше К.К., Карабулатова И.С. О проблеме сохранения языка и культуры сибирских казахов // Материалы Международного научно-образовательного форума «Сохранение и развитие родных языков и литератур». - Казань: Институт филологии и искусств КФУ, 2012. - С. 5460.

32. Койше К.К. О проблеме сохранения языка и культуры сибирских казахов в коммуникативном пространстве российско-казахстанского приграничья // Материалы международной научно-практической конференции IV Международные (XVIII Всероссийские) филологические чтения имени профессора Раисы Тихоновны Гриб «ЧЕЛОВЕК И ЯЗЫК В КОММУНИКАТИВНОМ ПРОСТРАНСТВЕ», 23-25 мая 2013 г. -Лесосибирск. - 2013. - С. 114-119.

33. Койше К.К., Карабулатова И.С. Эволюция антропонимикона сибирских тюрков как свидетельство распространения христианства в Сибири // Материалы VI Всероссийской научно-практической конференции Кирилло-Мефодиевские чтения «Славянское слово в контексте времени». - Ишим: ИГПИ им. П.П.Ершова, 2013. - С. 38-44.

34. Койше К.К. Проблемы межкультурной коммуникации русских и казахов в зоне российско-казахстанского приграничья // HOMO COMMUNICANS III: человек в пространстве межкультурной коммуникации. Под ред. Кристина Янашек, Йоланта Митурска-Бояновска, Александр Шунков, Барбара Родзевич. - Щецин: Grafform, 2013. - С. 106113.

35. Карабулатова И.С., Койше К.К. О взаимодействии русского и тюркских языков в российско-казахстанском приграничье // Материалы VII Международной научной конференции «Язык, культура, общество». -М.: МИИЯ, «Вопросы филологии» (спецвыпуск). 2013. - С. 113-116.

36. Гультяев В.Н., Карабулатова И.С., Койше К.К. Эволюция управленческой коммуникации российских властей в отношении казахов-кочевников в XVIII-XIX вв. // Материалы VII Международной научной конференции «Язык, культура, общество». - М.: МИИЯ, «Вопросы филологии» (спецвыпуск). 2013. - С. 98-103.

37. Карабулатова И.С., Койше К.К. Тюркская русскоязычная языковая личность тюменско-казахстанского приграничья как проявление вариативности современной евразийской русскоязычной языковой личности // Материалы международной научно-практической конференции «Сулеймановские чтения», посвященной 75-летию поэта Б.Сулейманова. -Тюмень: ТюмГУ, 2013. - С. 114-119.

38. Койше К.К. Проблемы выделения субэтнической группы сибирских казахов // Материалы международной научно-практической конференции «Сулеймановские чтения», посвященной 75-летию поэта Б.Сулейманова. - Тюмень: ТюмГУ, 2013. - С.75-79.

39. Койше К.К. Историко-культурологические аспекты этнического туризма из Казахстана в Сибирь и из Сибири в Казахстан // Материалы Международной научной конференции «Столицы как центры туризма и выставок», посвященной предстоящему проведению в Астане в 2017 году выставки ЭКСПО-2017. - Астана, 2013. - С. 78-84.

40. Койше K.K. Языковые проблемы взаимодействия русского и казахского языков в российско-казахстанском приграничье // Материалы Всероссийской (с международным участием) научной конференции «Актуальные проблемы синхронии и диахронии разноструктурных языков», посвященной 85-летию доктора филологических наук, профессора В.И. Золхоева,- Улан-Удэ: БГУ, 2013. - С. 84- 91.

41. Койше К. Украинско-казахский диалог в зоне российско-казахстанского приграничья / STUDIA UKRAINICA POSNAN1ENSIA. ZESZYT I. Redakcja Tetiana Kosmeda — redaktor naukowy, tukasz Malecki

— sekretarz. - Poznan: Instytut Filologii Rosyjskiej UAM, 2013. - 81-87 s. Kofliui К. УкраТнсько-казахський д(алог в 30iii росшсько-казахського прикордоння // STUDIA UKRAINICA POSNANIENSIA. ZESZYT I. Redakcja Tetiana Kosmeda — redaktor naukowy. tukasz Malecki — sekretarz.

- Poznan: Instytut Filologii Rosyjskiej UAM. 2013.-81-87 s.

Подписано в печать 13.03.2014. Формат 60x90 1/16. Усл. Печ. Л. 3,25 Тираж 100 экз. Заказ № 555

Библиотечно-издательский комплекс государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Тюменский государственный нефтегазовый университет». 625000, г. Тюмень, ул. Володарского, 38.

Типография библиотечно-издательского комплекса 625039, Тюмень, ул. Киевская, 52

Текст диссертации на тему "Трансформация языковой личности в этнолингвистическом пространстве российско-казахстанского приграничья"

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ И НАУКЕ РФ МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

:ТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

«ТРАНСФОРМАЦИЯ ЯЗЫКОВОЙ личности в ЭТНОЛИНГВИСТИЧЕСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ РОССИЙСКО-КАЗАХСТАНСКОГО ПРИГРАНИЧЬЯ (НА ПРИМЕРЕ ТАТАРСКОГО И КАЗАХСКОГО ЯЗЫКОВ)»

На правах рукописи

КОЙШЕ КЕНЕСАР КУАНЫШЕВИЧ

10.02.02 - языки народов Российской Федерации (татарский язык, казахский язык)

Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук

Научный консультант

доктор филологических наук, профессор

А.Г. Шайхулов

Уфа 2014

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение........................................................................... 5

Раздел 1 Российско-казахстанское приграничье как пространство межэтнического полилога............................................ 19

Глава 1. Российско-казахстанское приграничье как этнолингвистическое пространство «войны языковых культур».. 27

1.1. К проблеме формирования языкового ландшафта российско-казахстанского приграничья: история вопроса........ 28

1.2. Языковые контакты в историческом прошлом как свидетельство трансформации тюркского языкового мира...... 45

1.3. Толерантность в межкультурном диалоге..................... 63

1.4. Современные миграционные процессы как фактор «лингвистической войны» на новом этапе........................... 73

Выводы по первой главе................................................. 96

Глава 2. Методологические подходы к социально-языковой контактной деятельности в ситуации функционирования тюркских языков в полиэтничном пространстве российско-казахстанского приграничья................................................ 99

2.1. Социально-языковая контактная деятельность и функционирование языков в полиэтничном пространстве российско-казахстанского приграничья............................ 101

2.2. Онтологические компоненты функционирования тюркских языков в процессе контактирования носителей...... 119

| 2.3. Социолингвистическая модель полиэтничной

коммуникативной ситуации в контексте функционирования тюркских языков в полиэтничном пространстве российско-казахстанского приграничья........................................... 144

2.4. Характеристика этапов социально-языковой деятельности в ситуации функционирования тюркских языков в полиэтничном пространстве

российско-казахстанского приграничья

157

Выводы по второй главе............................................. 164

Раздел 2. Эволюционно-дииамический характер функционирования тюркских языков в полиэтничном пространстве российско-казахстанского приграничья............ 167

Глава 3. Социально-языковая коммуникативная среда и межэтническая межкультурная контактная деятельность в ситуации функционирования тюркских языков в полиэтничном пространстве российско-казахстанского

приграничья..................................................................... 168

3.1. Концепции контактной и социолингвистической зон...... 168

3.2. Специфика этноконтактной зоны в ситуации функционирования тюркских языков в полиэтничном пространстве российско-казахстанского приграничья.......... 180

3.3. Эстимационная характеристика тюркских народов в ситуации функционирования тюркских языков в полиэтничном пространстве российско-казахстанского приграничья в сопоставлении с русскими......................... 189

3.3.1. Татары...................................................... 205

3.3.2. Казахи...................................................... 210

Выводы по третьей главе.............................................. 215

Глава 4. Эволюция языковой личности

российско-казахстанского приграничья в контексте социально-языковой контактологии................................................... 219

4.1. О проблемах исследования языковой личности в российской лингвистике............................................. 219

4.1.1. Концепция языковой личности Г.И. Богина как предтеча современных идей о евразийской полилингвоментальной личности в ситуации социально-языковых контактов............... 221

4.1.2. Языковая личность Ю.Н. Караулова как основа формирования русскоязычной языковой личности в

постсоветский период.......................................... 231

4.2. Проблемы изучения языковой личности в казахстанской лингвистике..................................................... 238

4.3. Подходы к исследованию проблем языковой

личности в германистике.............................................. 243

4.4. О характере приоритетных направлений в развитии теории языковой личности в российской лингвоперсонологии..248

Выводы по четвертой главе............................................ 259

Глава 5. Би-/ полилингвальная социокультурная евразийская языковая личность

российско-казахстанского приграничья........................................ 260

5.1. Понятие о би-/ полилингвальной евразийской языковой личности................................................................... 261

5.2. Формирование би-/полилингвальной языковой личности российско-казахстанского приграничья в романе

Ф.В. Булгарина «Иван Иванович Выжигин»....................... 265

5.3. О механизме реализации би-/ полилингвальной социокультурной личности и би-/ полилингвальной языковой личности российско-казахстанского приграничья................ 274

Выводы по пятой главе................................................ 281

Заключение..................................................................... 284

Библиография.................................................................. 290

Приложения............................................................................................ 309

Введение

Антропоцентрическая парадигма в современной лингвистике рассматривает язык как главную характеристику личности. В настоящее время наблюдается возрастание интереса к способам трансформации языковой личности в этнолингвистическом пространстве в процессе двухсторонних отношений.

Эволюционные процессы в языках-контактерах в условиях российско-казахстанского приграничья накладывают свою специфику на языковую личность жителя приграничной территории. Анализ процессов взаимопроникновения языков в структуре современной евразийской языковой личности выявляет характер интерференции, ведущий к появлению новых черт в региональном языке российско-казахстанского приграничья.

Актуальность исследования определяется необходимостью изучения языковой ситуации российско-казахстанского приграничья в контексте полиаспектного межэтнического диалога, которая остается вне поля зрения исследователей как России, так и Казахстана. Между тем многоаспектное исследование этнической культуры сибирских казахов как неотъемлемой части духовной культуры современного российско-казахстанского приграничья, вопросов сохранения родного языка имеет исключительно важное научно-теоретическое и практическое значение не только для лингвистики, но и для смежных гуманитарных научных направлений. Нельзя не признать, что отдельные моменты исследуемой проблемы нашли свое отражение в различной степени в работах культурологов, социологов, политологов, философов, филологов, психологов, педагогов. Однако в этих трудах по исследованию сибирских казахов работы были представлены очень фрагментарно, т.е. без каких-либо попыток глубинного анализа этнической культуры сибирских казахов, их родного языка как основного базиса казахского этноса, проживающего в условиях

российско-казахстанского приграничья и русского языка как катализатора развития языка сибирских казахов.

Тюменская область вызывает интерес у исследователей довольно длительное время как поликультурное, полиэтничное и полиязыковое образование со сложным устройством, в котором важную роль играют различные этнические группы и диаспоры, поэтому вопрос глубокого анализа эволюции языков и государственного регулирования их функционирования является чрезвычайно актуальным. В то же время данная работа задает вектор анализа для других приграничных территорий РФ и Казахстана (Саратовская, Оренбургская, Астраханская, Курганская области, Алтайский край и т.д.) в различных аспектах.

Объектом исследования стали функциональные процессы в контактирующих языках в ситуации российско-казахстанского приграничья (татарском и казахском) в синхронно-диахронном аспекте.

Предмет исследования составляют как собственно лингвистические средства, так и экстралингвистические факторы, обусловливающие эволюционный характер развития в языках-контактерах российско-казахстанского приграничья.

Цель исследования заключается в аналитическом описании трансформации языковой личности языков-партнеров в ситуации тесного межэтнического диалога (татарского и казахского) на территории российско-казахстанского приграничья.

Поставленная цель потребовала разбить задачи на два крупных блока, поступательно раскрывающих основную суть монографического исследования. Первый блок задач макросоциолингвистнческого плана монографически увязан проблемой теоретического и методологического плана в рамках концепции предлагаемого исследования, уточнения отдельных дефиниций понятийного аппарата исследования, в аналитическом осмыслении сложившейся

этноязыковой ситуации в российско-казахстанском приграничье. В связи с этим представлялось необходимым:

- аналитически обобщить сложившиеся в международной (европейской, казахстанской) и российской науке подходы к изучению функционирования языков в целом и в ситуации приграничья в частности, с будущим фактором степени развития того или иного языка в ситуации тесного межэтнического диалога в российско-казахстанском приграничье;

- провести мониторинг изменений в функционировании татарского и казахского языков на разных лингвистических уровнях в условиях российско-казахстанского приграничья; описать специфику регионального бытия языков-контактеров; выявить межрегиональные различия в системе татарского языка казахстанской зоны российско-казахстанского приграничья и в системе казахского языка российской зоны российско-казахстанского;

- оценить состояние и выявить динамику контактирующих языковых систем на различных языковых ярусах;

- уточнить и расширить понятийно-терминологический аппарат социолингвистической контактологии как прикладного раздела языкознания, основанного на интегративном характере.

Второй блок задач обусловлен необходимостью микросоциолингвистического мониторинга реального

функционирования татарского и казахского языков региона в различных сферах жизни в связи с новейшими трансформационными процессами на постсоветском пространстве и реализацией новой Концепции национальной политики России до 2025 г. в связи с этим необходимо:

- выявить основные проблемные зоны «языковых мутаций», существующие в сфере языкового бытия этносов в российско-казахстанском приграничье посредством использования серии

интервью с носителями русского, казахского и татарского языков, иллюстрирующих процесс перехода от тюркоязычной языковой личности к русскоязычной языковой личности и наоборот;

- представить социокультурные, этноязыковые различия воззрений представителей той или иной диаспоры и представителей того или иного этноса с учетом их представлений об этнической политике в зоне российско-казахстанского приграничья в целом, особенностях профессионализации, оценке (и самооценке) качеств народов-контактеров;

- исследовать результаты социально-языковой контактной деятельности в условиях российско-казахстанского приграничья; выявить особенности гомогенной и гетерогенной социально-контактной языковой деятельности языков на исследуемой территории; определить степень дивергентно-конвергентных процессов на различных языковых уровнях с учетом витальности татарского и казахского языков.

Материал исследования, в соответствии с поставленными задачами, носит гетерогенный характер. Всего проанализировано:

а) свыше 1500 примеров казахской речи сибирских казахов, зафиксированных впервые на российской территории российско-казахстанского приграничья; б) свыше 2000 речевых отрезков живой речи сибирских казахов на русском языке (картотека Тюменского областного центра логопедии и развития речи); в) 500 анкет сибирских казахов в социолингвистическом интервьюировании населения российской части российско-казахстанского приграничья для выявления специфики самобытности сибирских казахов и витальности их как особой субэтнической группы, в том числе и в языковом плане; г) более 3000 речевых отрезков русской живой спонтанной речи в казахстанской зоне российско-казахстанского приграничья, извлеченных из архива кафедры русского языка Кокшетауского государственного университета им. Ш. Уалиханова (1970-1990 гг.); д)

свыше 10000 примеров русской речи на территории Северного Казахстана, представленных в работах других авторов (К.А. Абдиров, Б.З. Ахметова); д) ряд примеров взаимодействия языков, выявленных нами из художественной литературы советского времени (19501991гг.); е) 1200 ассоциативных реакций, полученных на этнонимы татарин, татарка, казах, казашка, русский, русская в ходе трех психолингвистических экспериментов (двести респондентов, проживающих в российской зоне российско-казахстанского приграничья); ж) данные 120 глубинных интервью делегатов Всемирного Курултая казахов, проведенные автором исследования (Астана, 2011); з) материалы Всемирной ассоциации казахов (Алматы 2000-2012).

Методологическая основа исследования базируется на спнергетическом подходе (Г. Хакен, Н. Дрожащих, А. Назаретян, Г.Ниязова). Вместе с тем, привлечение системной методологии, совмещающей фундаментальные подходы (социетальный и компаративный), позволяет провести исследование масштабных социокультурных и этноязыковых трансформаций, характерных для новейших государств постсоветского мира в контексте международной этноязыковой политики и локальных региональных практик современного сообщества.

Центральное место в методологической базе исследования принадлежит основному положению о языке и обществе, которое обоснованно включает в себя антропоцентрический, деятелыюстный и интегративныи принципы. Для разработки теоретического осмысления эволюционного движения современных языков в ситуации российско-казахстанского приграничья важную роль играют:

- теория речевой деятельности, деятельностная концепция языка, основывающиеся на концепции человека деятельностного в социальной философии и антрополингвистике (О.Ю. Крючкова, В.И. Постовалова,

О.Б. Сиротинина, С.П. Хижняк и др.), функционально-деятельностный принцип коммуникативной лингвистики (Н.Д. Голев, A.A. Демченко, Г.В. Колшанский, Т.В. Кочеткова, В.В. Прозоров и др.);

теория социальной коммуникации (K.M. Абишева, Ю.Н. Борисов, Г.Е. Крейдлин, М.А. Кронгауз, Б.А. Родионов, К.Ф. Седов, О.Б. Сиротинина, Н.Г. Хайруллина и др.), теория коммуникации (Н.Р. Баранов, В.В. Красных, В.И.Карасик и др.);

- теория контрастивного исследования языков (Р.Т. Гильфанов, Ф.Х. Гильфанова, P.A. Вафеев, Д.А. Салимова, Ф.Г. Фаткуллина,

A.Г. Шайхулов и др.);

теория языкового взаимодействия (М.С. Выхристюк, И.С. Карабулатова, А.Е. Карлинский, М.А. Кормилицына,

B.В. Красных, Е.П. Никитина, Н.К. Фролов и др.);

теория социальной дифференциации общества и ее опосредованного отражения в языке (И.В. Евсеева, Т.В. Кочеткова, Л.П. Крысин, C.B. Рязанцев, А.Д. Швейцер и др.);

- теория социолингвистического исследования и мониторинга функционирования языков в обществе, развития билингвизма и полилингвизма (В.И. Беликов, В.З. Демьянков, Б.Х. Хасанов);

теория многомерной и многоуровневой организации вариативной би-полилингвальной языковой личности (Г.И. Богин, Ю.Н. Караулов, З.В. Поливара, Э.А. Салихова, О.Б. Сиротинина и др.);

- герменевтическая и прагматическая теория понимания и взаимопонимания (В.Е. Гольдин, Ю.Н. Караулов, П.А. Катышев, Е.А. Морозкина, A.A. Романов, Э.А. Салихова и др.);

- принципы когнитивной лингвистики о взаимообусловленности языкового и когнитивного сознания, степени адекватности восприятия мира и его осмысления различными этносами, обусловленные различиями в материально-духовной культуре, ввиду первичности социально-природного ландшафта как такового (Л.А. Араева,

А. Вежбицка, Д.Б. Гудков, А.П. Майоров, Г.М. Ниязова, И.В. Евсеева и ДР-)-

Основные методы исследования: дедуктивный, индуктивный, описательный, системно-структурный, метод глубинного интервью, сравнительно-сопоставительный с элементами количественного анализа и такие приемы, как прием инвариантно-метаязыковон, сплошной выборки при первичном отборе и классификации материала, моделирование.

Полиаспектность мегаконцептуального феномена эволюции функционирования татарского и казахского языков определила синергетический подход как главный в предлагаемом исследовании. В результате исследования была разработана комплексная методика, включающая собственно лингвистические методы, так и методы смежных наук, сопряженных с проблематикой исследования, где важное место занимают собственно социологические методы (тест культурно-ценностных ориентаций - по Л.Г. Почебут и тест JI.B. Янковского по адаптации личности к новой социокультурной среде), но с лингвистической интерпретацией анал