автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Творческая биография Альфреда Людвиговича Бема

Полный текст автореферата диссертации по теме "Творческая биография Альфреда Людвиговича Бема"

На правах рукописи

А

КОЛЬОВСКИ Александр Александров

ТВОРЧЕСКАЯ БИОГРАФИЯ АЛЬФРЕДА ЛЮДВИГОВИЧА Б ЕМ Л

Специальность 10.01.01 - Русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

11 НОЯ 2015

Москва 2015

005564428

Работа выполнена в Отделе современной русской литературы и литературы русского зарубежья ФГБУН «Институт мировой литературы им. A.M. Горького Российской Академии наук»

Научный руководитель:

д.ф.н. Азаров Юрий Алексеевич (ФГБУН «Институт мировой литературы им. A.M. Горького Российской Академии наук»)

Официальные оппоиепты:

д.ф.н. Осьминина Елена Анатольевна (ФГБОУ БПО «Московский государственный лингвистический университет»);

к.ф.н. Титова Наталья Станиславовна (AHO ОВО «Одинцовский гуманитарный университет»)

Ведущая организация:

ФГБОУ ВО «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова»

Защита состоится «26» ноября 2015 года в 15.00 на заседании Диссертационного совета Д.002.209.02 при Институте мировой литературы им. A.M. Горького РАН гю адресу: 121069, Москва, ул. Поварская, д.25а, актовый зал.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке и на официальном сайте Института мировой литературы им. A.M. Горького РАН: http://www.imli.ru

Автореферат разослан «¿?» 2015 года.

Ученый секретарь диссертационного

кандидат филологических наук

Быстрова О.В.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Интерес к литературе и культуре русской эмиграции, выросший в последние десятилетия в связи с тем, что в изменившихся исторических обстоятельствах появилась возможность для их всестороннего изучения, не угасает и сегодня. Литература, критика и публицистика, научная деятельность русского зарубежья остаются в центре внимания исследователей по причине богатства и многогранности наследия послереволюционной эмиграции. В этом плане особенно выделяется ее первая волна, для которой было характерно осознанное стремление сохранить себя как национально-культурную целостность. Целью эмиграции было не столько приспособиться к жизни в рамках чужой культуры, сколько сберечь и развивать русскую культуру в надежде на возвращение на родину. Создавались различные организации, союзы, общества, объединявшие эмигрантов, проживавших в разных странах, большое внимание уделялось уровню образования молодежи, не прекращалась активная политическая работа с целью свержения установившейся в России советской власти. Продолжающееся осмысление этого опыта требует, в частности, научного воссоздания биографий видных деятелей русского литературного зарубежья, к числу которых относится Альфред Людвигович Бем. Этим определяется актуальность настоящего исследования.

Объектом изучения являются работы Бема, опубликованные им как под собственным именем, так и под различными псевдонимами, неопубликованные материалы, хранящиеся в пражских архивах и библиотеках, статьи, посвященные его биографии и литературно-критическому наследию, материалы переписки. На этой основе рассматривается эволюция взглядов Бема на литературу, а также его политическая позиция в контексте различных исторических событий. К объекту изучения относятся в первую очередь те эпизоды биографии Бема, которые оказали влияние на формирование его научных интересов.

Предметом исследования, таким образом, является творческая биография Бема, в контексте которой рассматриваются труды, посвященные литературе.

Степень научной разработанности проблемы. Как известно, до сих пор

не написана полная творческая биография Бема, не составлена и полная научная библиография его трудов. Не предпринимались пока и попытки написания диссертации, целиком посвященной жизни и творчеству Бема.

Существует мнение, что в советское время в России труды Бема были «вычеркнуты» из отечественного литературоведения. Однако заявление это не вполне справедливо. В «Литературной энциклопедии» (1929) в статье А.Г. Цейтлина «Влияния литературные» упомянуты две работы Бема («К вопросу о влиянии Шатобриана на Пушкина» и «К уяснению понятия историко-литературного влияния»), о которых говорится: «Обе статьи имеют методический уклон, посвящены технике установления влияния и в этом плане сохраняют свое значение до настоящего времени». Во втором томе того же издания

A.Г. Фомин в статье «Библиография литературы» отмечает вклад Бема в библиографическую науку, ставя его в один ряд с такими иззестными учеными, как С.А. Венгеров, А.Н. Пыпин. H.A. Рубакин, Н.К. Пиксанов, Б.Л. Модзалевский и другими. Автор критико-историографического обзора «Литература о Толстом последних лет» (1931) С.М. Брейтбург высоко оценивает вклад Бема в развитие теории и методики литературной библиографии и называет его основоположником научной библиографии Льва Толстого. В фундаментальный библиографический указатель «История русской литературы XIX века» под редакцией К.Д. Муратовой, выпущенный АН СССР в 1962 г., были внесены литературоведческие и библиографические работы Бема доэмигрантского периода, посвященные Пушкину, Толстому, Ап. Григорьеву, его описание архива К. Р. - вел. кн. Константина Константиновича, а также Бем указан как редактор (наряду с

B.И. Срезневским) выходившего в 1914-1923 гг. четырехтомника «Толстой. Памятники творчества и жизни»: всего 14 ссылок. Теоретические положения Бема, сформулированные на основе работы над толстовской библиографией, как и его поддержка идеи создания международного института библиографии славянства, отмечены в книге М.В. Машковой «История русской библиографии начала XX века (до октября 1917 г.)» (1969). В дополнительном 9 томе «Крат-

кой литературной энциклопедии» (1978) C.B. Белов приводит краткую информацию о Беме, дает небольшой список его работ (в том числе эмигрзнтского периода).

Из созданных в эмиграции работ Бема до советского читателя дошла только статья «Сумерки героя (Эпод к работе: Отражение "Пиковой дамы" в творчестве Достоевского)», которая была опубликована C.B. Беловым с его предисловием в выпущенной в г. Горьком в 1972 г. книге «Русская литература XIX в. Вопросы сюжета и композиции». Продолжения републикаций в России не было вплоть до 90-х гг. В 1972 г. в Чехословакии вышла книга под названием «О Достоевском. Сборник статей и материалов». В него вошли 8 работ Бема, предназначавшихся в конце 30-х гг. для так и не увидевшего свет IV сборника «О Достоевском». Имя автора не было указано ни на обложке, ни на титульном листе, однако в конце книги была помещена небольшая биографическая справка о Беме и краткий список его основных работ, составленный Зденеком Куделкой, а также первая библиография работ Бема о Достоевском, собранная C.B. Беловым. В послесловии к сборнику говорится, что Бем «считается в СССР и во всем мире одним из ведущих специалистов по Достоевскому»1, что было для социалистической Чехословакии довольно смелым заявлением, поскольку речь шла о представителе белой эмиграции.

Возвращение наследия Бема во всей его полноте началось лишь в эпоху «перестройки», и здесь инициатива снова принадлежала чешским исследователям. Еще в 1985 г. М. Дандовой была составлена опись литературного наследия Бема, хранящегося в Литературном архиве Музея национальной письменности в Праге2. Архив размещен в 24 коробках и содержит различную корреспонденцию (полученную и отправленную Бемом, письма разных корреспондентов и членов семьи), черновики и рабочие материалы, ежедневники и записные книжки, рукописи произведений разных писателей и поэтов, преимущественно членов «Скита поэтов», вырезки из периодических изданий и многое другое.

' О Dostojevském: Sbornik stati a materiàlû. Praha: Stâtnf knihovna ¿SR - Slovanskâ knihovna, 1972. - C. 357. (Перевод наш.)

Literârni pozùstalost. Alfred Ljudvigovii Bém (1886-1945). /Zpr.: M. Dandovà. Praha: LA PNP, 1985.

В 1995 г. В Чехии вышла насчитывающая 540 наименований самая полная на сегодняшний день библиография работ Бема, составленная М. Бубениковой и Л. Вахаловской3. Во многом благодаря их усилиям в 1996 г. осуществился относящийся еще к 30-м гг. замысел Бема издать сборник «Письма о литературе»4, включающий его статьи и заметки, которые печатались в газетах «Руль» (Берлин, 1931), «Молва» (Варшава, 1932-1934) и «Меч» (Варшава, 1934-1939).

В постсоветской России первая книга литературоведческих и критических работ Бема вышла в 2001 г.5, хотя фактическое возвращение его наследия на родину началось раньше. За 10 лет до этого С.Г. Бочаров и И.З. Сурат опубликовали в «Вопросах литературы» (1991, № 6) статью о Беме, предваряющую републикацию его работы 1931 г. «Достоевский - гениальный читатель».

В течение двух последующих десятилетий появилось множество публикаций, посвященных русской эмиграции первой волны в целом и «русской Праге» в частности, а также отдельные работы, в которых рассматривались различные аспекты творческой деятельности Бема. Необходимо упомянуть имена таких известных исследователей его жизни и творчества, как Л. Белошевская, М. Бубеникова, М. Задражилова, М. Магидова, И. Савицкий, 3. Сладек и др. - в Чехии, Ю.А. Азаров, С.Г. Бочаров, А.Н. Горяинов, О.М. Малевич, И.Е. Прозоров, М.А. Робинсон и другие - в России. В научный оборот вводятся новые факты и архивные документы, письма и мемуары, издаются сборники научных работ и литературных произведений: был опубликован первый том предполагаемого двухтомника, заключающего в себе собрание работ организованного Бемом Семинария по изучению творчества Достоевского6, почти одновременно увидели свет две объемные антологии материалов объединения

5 BubenikovaM., Vachalovska L. Alfred Liudvigovich Bern (1886-1945?). Bibliography. Praha: Nirodni knihovna Ceski Republiky, 1995.

' Альфред Людвигович Бем. Письма о литературе / Сост. и авторы предисл. M. Бубеникова, Л. Вахаловска; отв. ред. Л. Белошевская. Praha: Slovansky ustav, Eurislavica, 1996.

5 Бем А.Л. Исследования. Письма о литературе / Сост. С.Г. Бочаров. М.: Языки славянской культуры, 2001.

6 Вокруг Достоевского: В 2 т. Т. 1: О Достоевском: Сб. ст. под ред. АЛ. Бема / Сост., вступ. ст. и коммент. М. Магидовой. М.: Русский путь, 2007,

«Скит»7. В ноябре 2006 г. в Москве в библиотеке-фонде «Русское зарубежье» прошла международная научная конференция, посвященная 120-летию со дня рождения Бема, по материалам которой в 2008 г. был издан сборник. В редакционном вступлении отмечалось, что «вклад Бема в научную и культурную жизнь русской диаспоры находился еще недавно в разительном несоответствии с уровнем информационной поддержки и текстуальной представленности ученого в современном российском гуманитарном знании»8. Однако остался неосуществленным проект издания собрания сочинений Бема, о начале подготовки которого совместными усилиями Чешской и Российской академий наук сообщалось еще в 2001 г.9 До сих пор не вышел полностью и двухтомник «Вокруг Достоевского», первый том которого, представляющий собой републикацию трех сборников «О Достоевском» 30-х годов, увидел свет в 2007 г. Не была составлена и биография Бема, в которой были бы представлены и систематически изучены все этапы его жизненного и творческого пути.

Цель диссертационной работы - составление творческой биографии Бема, поэтапное изучение его профессиональной деятельности.

Указанная цель обусловила необходимость постановки и решения следующих исследовательских задач: максимально полный анализ имеющейся литературы, включая исследования чешских коллег; выделение основных этапов жизненного пути Бема и их характеристика, направленная на реконструкцию биографического и историко-культурного контекста его творчества; формирование корпуса авторских текстов Бема, всесторонне отражающих его научные и политические взгляды.

Теоретико-методологическая база диссертации определяется ее целями и задачами. В основу работы положены принципы научной объективности и историзма. Исследование базируется на системной методологии, включающей

7 Поэты пражского «Скита»: В 2. т. Т. 1: Стихотворные произведения: т. 2: Проза. Дневники. Письма. Воспоминания / Сост., комм. О.М. Малевича. СПб.: Росток, 2005; 2007; «Скит». Прага 1922-1940: Антология. Биографии. Документы ! Под общ. ред. Л.Н. Белошевской. М.: Русский путь, 2006.

8 А.Л. Бем и гуманитарные проекты русского зарубежья: Материалы Междунар. науч. конф., посвященной 120-летию со дня рождения. М.: Русский путь, 2008. - С. 5.

' Бочаров С.Г., Сурат И.З. Альфред Людвигович Бем: Предисловие // Бем АЛ. Исследования. Письма о литературе. -С. 31.

биографический, культурно-исторический и историко-литературный методы, литературоведческий и текстологический анализ.

Хронологические рамки исследования в основном ограничиваются периодом с начала XX века по 1945 г., что охватывает время становления и развития Бема как ученого-литературоведа и литературного критика.

Материалом исследования послужили труды российских специалистов, труды, опубликованные на чешском языке (чешские материалы в случае отсутствия переводов цитируются в переводе автора диссертации): монографии, статьи, сборники материалов международных конференций, посвященные Бему, русскому зарубежью в целом, теоретическим проблемам изучения литературы, а также материалы справочников и словарей, мемуары современников; труды Бема, среди которых выделено несколько тематических групп: библиографические обзоры, литературоведческие работы, литературная критика, педагогика, политика (включая выступления в эмигрантской печати); материалы личного архива Бема, в том числе письма, открытки, телеграммы, справки, черновики.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Становление мировоззрения Бема и формирование его как ученого-филолога происходит в дореволюционный период, во время обучения в университете и работы в библиотеке Академии наук. Академизм в сочетании со взвешенным применением новых и нетрадиционных подходов будет характеризовать все его последующее творчество.

2. Литературоведческие работы, библиографические разыскания Бема являются не только частью истории отечественного литературоведения, многие из них не устарели и представляют собой образцы строго научного и вместе с тем заинтересованного, одновременно отражающего личность самого исследователя, труда.

3. Значителен вклад Ьема в теорию литературы. В его концепции «литературных припоминаний» можно увидеть совпадение направленности исследований с трудами современников - Ю. Тынянова, М. Бахтина; с идеей «резонансного пространства» современного исследователя В.Н. Топорова; в трудах

Бема выделяются и точки сближения с постмодернистской теорией интертекста.

4. Неизменная научная объективность, определяющая подход Бема к оценке разных фактов и явлений литературного процесса, ставит его даже небольшие по объему статьи и заметки в периодической печати в один ряд с серьезными литературоведческими исследованиями.

5. Роль Бема в истории первой волны русской эмиграции во многом определяется взятой им на себя миссией руководства пражским литературным объединением «Скит», однако этим далеко не ограничивается. Многолетний спор с «парижской нотой», рассмотрение явлений и этапов развития литературного процесса в эмиграции и в Советской России, внимание к литературе «второго поколения» эмиграции — все это является важными составляющими диалога, продолжавшегося не только в зарубежье, но и между зарубежьем и метрополией.

Научная новизна исследования состоит в том, что впервые осуществлена попытка создания творческой биографии Бема, реконструирующей особенности его личности, профессиональную и человеческую судьбу.

Теоретическая и практическая значимость работы обусловлена тем, что учитываются и систематизируются не только устоявшиеся, «традиционные» оценки, но и споры, касающиеся интерпретации различных фактов и ключевых эпизодов биографии Бема, той роли, которую он играл в социокультурном пространстве послереволюционной эмиграции. Результаты исследования могут быть использованы в вузовских лекционных курсах и спецсеминарах, в трудах, посвященных эмиграции в целом и литературной критике русского зарубежья в частности, при написании учебных пособий.

Апробация. Основные положения диссертационной работы излагались и обсуждались на научной конференции «Символы и мифы в литературе и фольклоре» в ИМЛИ им. А.М. Горького РАН (2012 г.), на научно-практическом семинаре «Русское культурное пространство» в Центре международного образования МГУ имени М.В. Ломоносова (2013 г.), на Ломоносовских чтениях в Институте русского языка и культуры МГУ имени М.В.Ломоносова (2014г.). Результаты исследования

нашли отражение в пяти научных публикациях, в том числе в трех рецензируемых периодических изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Диссертационная работа обсуждалась на заседании отдела новейшей русской литературы и литературы русского зарубежья Института мировой литературы им. A.M. Горького Российской Академии наук.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы (262 наименования).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность исследования, определяются его объект и предмет, цель и задачи, раскрываются его научная новизна, теоретическая и практическая значимость, формулируются положения, выносимые на защиту, перечисляются формы апробации результатов исследования, характеризуется структура диссертации.

Первая глава «Жизненный путь A.JI. Бема» состоит из семи разделов, выделенных в соответствии с хронологией основных этапов биографии Бема. В первых четырех разделах («Семья. Первый киевский период (1886-1908)», «Петербургский университет (1908-1911)», «Второй киевский период (1911-1913)», «Между Петербургом и Киевом. Февральская и Октябрьская революции (1913-1919)») рассматривается дореволюционный период жизни и деятельности Бема, а также первые послереволюционные годы.

Во время учебы в Киевском, а затем в Петербургском университетах Бем

*

проявил себя как подающий надежды литературовед. Еще в Киевском университете была задумана его первая, в то время не осуществившаяся работа о Шатобриане и Пушкине. В связи с участием в студенческих волнениях 1907 г. Бем был отчислен с правом поступления в другие учебные заведения и с осени 1908 г. стал студентом историко-филологического факультета Петербургского университета Здесь он занимался главным образом историей русского языка (под руководством академика A.A. Шахматова), древнерусской литературой (у профессора И.А. Шляпкина), но

основные филологические интересы Бема реализовались в рамках знаменитого семинария профессора С.Л. Венгерова «Пушкин: история его жизни, творчества и текста». Семинарий просуществовал с 1908 по 1916 г., вместе с Бемом в нем занимались Ю.Н. Тынянов, A.C. Долинин, B.JI. Комарович, Б.Л. Модзалевский, П.Е. Щёголев, Н.О. Лернер, М.А. Цявловский, С.М. Бонда, Н.В. Измайлов, Ю.Г. Оксман, В.М. Жирмунский. На заседаниях 11 и 18 февраля 1910 г. Бем представил свой первый научный доклад «Пушкин и Шатобриан», который Венгеров позже опубликовал под названием «К вопросу о влиянии Шатобриана на Пушкина» в двух сборниках - «Пушкин и его современники» (1911) и «Пушкинист» (1914).

В 1908 г. состоялось знакомство Бема с В.И. Срезневским, сыгравшее огромную роль в его судьбе. Срезневский, являвшийся ученым хранителем рукописей в рукописном отделении Библиотеки Императорской академии наук, участвовал в устроении юбилейной выставки, посвященной 80-летию Л.Н. Толстого. В помощь ему были направлены несколько студентов университета, в числе которых оказался и только что подавший прошение о зачислении Бем. Срезневский, с которым у Бема в дальнейшем сложились дружеские отношения, привлек Бема к работе в рукописном отделении.

С 1910 г. Бем, работая в рукописном отделении Библиотеки Императорской академии наук под руководством В.И. Срезневского и A.A. Шахматова10, занимался составлением библиографии Л.Н, Толстого, редактировал сборники «Толстой. Памятники творчества и жизни», был соавтором серии библиографий «Обозрение трудов по славяноведению».

Зимой 1911 г. за участие в студенческих волнениях, начавшихся 30 ноября 1910 г. сходкой протеста против жестокого обращения с политическими заключенными, Бем был арестован, затем исключен из университета, выслан из столицы и решил вернуться в Киев. В это время, как следует из переписки со Срезневским, он не прекращал работы над библиографией Толстого и, вероятно, Пушкина. Работал он и с корректурой совместного со Срезневским труда

10 Рукописное отделение входило в состав 1-го (русского) отделения Библиотеки, которым заведовал академик A.A. Шахматов.

«Издания церковной печати времени Императрицы Елизаветы Петровны, 1741— 1761». Веской 1912 г. Бему удалось сдать государственные экзамены в Петербургском университете, в чем ему помог Шахматов. Однако 8 июля 1912 г. в Киеве Бем был снова арестован и заключен в Лукьяновскую тюрьму - после обыска, проведенного у него в квартире, когда были найдены четыре нелегальные брошюры «Красного креста». Бем пытался объяснить наличие у него брошюр работой в академической библиотеке, сотрудникам которой разрешалось собирать и хранить запрещенную литературу. Только в конце 1912 г., после прекращения следствия и снятия всех обвинений, Бем смог вернуться в Петербург, где стал ответственным секретарем «Обозрения трудов по славяноведению» и возобновил работу в академической библиотеке.

В 1913-1916 гг. Бем проживал в Петербурге, весной и летом приезжая к семье на Украину (здесь оставались его родители, а з 1915 г. он обветался с киевлянкой Антониной Иосифовной Омельяненко).

После окончания университета Бем продолжал работать в рукописном отделении Академии наук (сначала в качестве вольнонаемного, позже был избран помощником библиотекаря по представлению Шахматова). По словам Бе-ма, работа под «выдающимся руководством» Шахматова и Срезневского была очень плодотворной, им было описано большое количество рукописей и целых их собраний, часть этих трудов нашла свое отражение и в печатном виде - в ежегодных отчетах Рукописного отдела. Бем также участвовал в организации и редакционной работе «Русского исторического журнала», который начал издаваться в 1917 г. по инициативе В.Н. Бенешевича и просуществовал до 1922 г.

В 1915 г. Бем создал кружок молодых литературоведов, в который входили известные в будущем ученые A.C. Долинин, В.А. Краснов, Е.П. Казанович, поэт и литературный критик В.Н. Княжин. Не потерял Бем и связь с семинарием С. А. Венгерова, где, в частности, им был прочитан доклад о мотиве, сюжете и содержании в художественном произведении, легший в основу его теоретико-литературоведческой статьи «К уяснению историко-литературных понятий».

Бем, восторженно приветствовавший Февральскую революцию, категорически не принял революцию Октябрьскую, разделяя позицию большей части академического сообщества. Он до конца жизни не изменил своего отрицательного отношения к политической власти большевиков. Уехав в декабре 1917 г. в Киев к семье, Бем по ряду обстоятельств не смог сразу вернуться в Петербург. В январе 1918 г. было объявлено о независимости Украины. Несколько раз большевики пытались захватить Киев, по не могли его удержать. Весной, «от отчаяния и недостатка денег», Бем начинает работать в одном из министерств провозглашенной Центральной радой Украинской народной республики - Министерстве по великорусским делам, о чем в письме от 18 апреля 1918 г. сообщает Срезневскому. По словам Бема, процесс «украинизации» принимает совершенно уродливые формы, и «грешно оставаться пассивным», когда «ведется бешеная травля всего, связанного с русской культурой». Бему была поручена организация книжного отдела при министерстве. Все библиотеки планировалось украинизировать, поэтому он поднял вопрос о создании русской национальной библиотеки. Из дальнейшей переписки Бема и Срезневского известно, что академик Шахматов, не знакомый с обстоятельствами и содержанием работы Бема в министерстве, отнесся к ней с осуждением.

Летом 1918 г. Бем наконец смог приехать в Петербург и вернуться к работе в библиотеке Академии наук. До лета 1919 г. он сумел совершить еще несколько поездок на Украину, в том числе в качестве командированного от Российской книжной палаты с целью налаживания связей с местными учреждениями. Во время этой поездки Бемом были составлены подробные списки русскоязычных периодических изданий, выходящих на Украине в 1918-1919 гг., а также привезены 160 книг и периодических изданий на русском языке и 270 -на украинском, вышедших в эти годы на Украине. В конце июля 1919 г. Бем в очередной раз выехал в Киев с командировочным удостоверением, в котором говорилось, что он, являясь ученым хранителем рукописей библиотеки Российской Академии наук, отправлен на Украину с поручением собрать сведения о вышедших там книгах и периодических изданиях, а также закупить для Славянского отделения Академии наук книги на украинском и польском языках,

изданные в период 1917-1919 гг. Однако была и другая причина этой поездки, носившая личный характер: Бем спешил попасть в Киев, потому что его жена должна была родить второго ребенка. 12 августа он писал В.И. Срезневскому: «Боюсь, что назад приехать нельзя будет, уже сейчас дорога в связи с военными действиями затруднительна». Эти слова оказались пророческими: в Петербург Бем больше никогда не вернулся.

Пятый раздел «Третий Киевский период. Начало эмиграции. Киев -Белград - Варшава (1919-1922)» посвящен исследованию деятельности Бема в период между фактическим завершением его работы в Академии наук и началом работы в Праге. Анализируется его сотрудничество с киевскими периодическими изданиями. Особое внимание уделяется причинам, вынудившим Бема эмигрировать накануне взятия большевиками Киева. Причина бегства от большевиков могла заключаться не только в ангисоветских взглядах Бема, выраженных им в печати, но и в том, что Бем, вероятно, был связан с киевским земством. В отличие от тех исследователей, которые считают, что решение покинуть Киев Бем принял спонтанно, не успев предупредить об этом близких, диссертант, основываясь на воспоминаниях В.В. Зеньковского и письмах Бема Иванову-Разумнику, полагает, что имела место организованная эвакуация. Покинув Киев 29 ноября 1919 г., Бем в вагоне Киевского земства приезжает в Одессу, откуда 26 января 1920 г. отплывает в Белград.

Пробыв около полугода в Белграде, Бем переезжает в Варшаву, где основной его деятельностью становится политическая борьба с большевизмом в России. Ведет он ее на страницах газеты «Свобода», основанной в 1920 г. эсером Б. Савинковым (с ноября 1921 г. - «За свободу!»). Ближайшими сотрудниками газеты были Д.С. Мережковский, З.Н. Гиппиус, Д.В. Философов, A.A. Дикгоф-Деренталь, Д. Одинец. Существует мнение, что своей настоящей фамилией Бем подписывал статьи на литературные и культурные темы, для публикаций же политического характера пользовался псевдонимом «А. Омельянов» (по фамилии жены А.И. Омельяненко). Однако на страницах газеты «Свобода» политические статьи Бема подписаны не только псевдонимом, но и собственной фамилией — таким образом он стремился открыто заявить о своих политических взглядах. Бем являлся

членом Союза возрождения России и Русского комитета; состоявшаяся в Варшаве встреча с С.С. Масловым привела к тому, 1пх) в последующие годы Бем тесно связал свою политическую деятельность с партией «Крестьянская Россия».

М. Бубеникова утверждает, что первая объемная литературная статья Бема в эмигрантской печати («Искания смысла жизни в русской лирике. Пушкин») появилась в газете «Свобода» 25 июля '1921 г., а 20 ноября 1921 г. опубликован его отклик на очередную годовщину смерти Толстого («Новая страничка из биографии Л.Н. Толстого»). Однако следует уточнить, что еще 20 ноября 1920 г. он откликнулся на 10-летнюю годовщину со дня смерти Толстого большой статьей «Памяти Льва Николаевича Толстого» («Свобода», № 107), в которой, в частности, характеризуя Толстого как человека «активно-творческого уклада», сравнивает его значение в литературе со значением Пушкина.

В начале 20-х гг. в Варшаве возникло творческое объединение молодых русских эмигрантов «Таверна поэтов». Руководство этим объединением стало для Бема первым опытом «литературного наставничества».

В качестве специального корреспондента газеты Бем участвовал в работе Съезда русских академических групп в Праге, проходившего 10-17 октября 1921 г., а затем освещал работу студенческого съезда в Праге. Есть основания считать, что именно во время этой командировки создалась основа для последующего приглашения Бема в Прагу в качестве лектора русского языка з Карловом университете. Предположение кажется нам верным, поскольку у Бема не было ни малейшей возможности как-либо зарекомендовать себя педагогической деятельностью (которую ранее он официально никогда не вел, давая только частные уроки) перед Чехословацким правительством, чтобы оно посчитало возможным пригласить его в рамках «Русской акции помощи».

В шестом разделе «Чехословакия (1922-1930-е)» выделено четыре подраздела: «Преподавательская, научно-организационная и исследовательская деятельность А.Л. Бема», «Общественно-педагогическая деятельность», «А.Л. Бем - руководитель "Скита поэтов"», «Политическая деятельность». В них рассматриваются основные направления деятельности Бема

после переезда в Прагу. На долгие годы, вплоть до оккупации Чехословакии фашистской Германией, основным местом его работы становится Карлов университет, где он получает место преподавателя русского языка. Одновременно, в разные годы, он читает лекции, в том числе и по литературе, в Педагогическом институте им. А.Я. Коменского, Русском народном (свободном) университете, Чешско-русской едноте, выступает с докладами в Пражском лингвистическом кружке, Русском историческом обществе и других научных и просветительских организациях.

Одно из важнейших направлений творческой деятельности Бема связано с именем Достоевского. В диссертации подробно рассматривается, в частности, история организованного Бемом Семинария по изучению творчества Достоевского и публикации сборников «О Достоевском», в которых Бем выступает и как автор, и как редакгор.

Значительное место в пражской жизни Бема занимало участие в работе Педагогического бюро по делам средней и низшей школы за границей. Бем был секретарем Бюро, редактором его печатного органа, публиковал там, а также в других изданиях статьи но вопросам педагогики и образования в эмиграции и Советской России.

С 1922 г. Бем становится бессменным руководителем одного из самых значимых творческих объединений эмиграции первой волны - «Скит поэтов» (с 1928 г. - «Скит»), просуществовавшего до начала 40-х гг. В диссертации рассматривается состав и история объединения, а также роль Бема как наставника литературной молодежи и его принципы работы с нею.

Также подробно рассматривается деятельность Бема в составе руководства «Крестьянской России». Основное внимание уделяется его политическим статьям, в которых отражены идеологические установки партии. В апреле 1934 г. Бем, несогласный, как и некоторые другие ее члены, с попытками С.С. Маслова ревизовать программу партии, выходит из ее состава. М. Бубеникова считает, что выход Бема из «Крестьянской России» связан с его желанием получить чехословацкое граждан-

ство", политическая же деятельность могла этому помешать, поскольку Чехословакия уже готова была признать советское государство, окончательно отказавшись от надежд на падение большевистского режима. Однако собранные историками архивные документы свидетельствуют о том, что Бем продолжал заниматься политикой и после 1934 г.: он регулярно участвовал в заседаниях Пражского демократического клуба (по крайней мере, в 1935-1936 гг.), на которых обсуждались вопросы внешней политики, события в Советском Союзе, вырабатывалась тактика сторонников республиканско-демократического движения в случае начала войны. В частности, 30 ноября 1935 г. обсуждался доклад Бема «Единый фронт в вопросах культуры», в котором он анализирует использование литературы в качестве средства политической пропаганды12.

В седьмом разделе «1939-1945 годы» рассматривается период жизни Бема, начавшийся после установления гитлеровской Германией протектората над Чехией и Моравией. Все чешские высшие учебные заведения подлежали закрытию. Бем потерял работу в Карловом университете. В 40-х гг. его материальное положение резко ухудшается, возможности принимать участие даже в ограниченной научной жизни того времени у него почти нет, отсутствует и возможность публиковаться. Бем вынужден был давать частные уроки русского языка; на какое-то время ему удаюсь получить место преподавателя во 2-й государственной реальной гимназии Праги. Наперекор всему Бем смог принять участие в работе над книгой, посвященной 100-й годовщине смерти Лермонтова. Кроме того, в последние годы жизни им был написан научный труд «Церковь и русский литературный язык», ставший его последней опубликованной (Прага, 1944) при жизни работой.

13 ноября 1944 г. произошло событие, воспринятое самим Бемом негативно (несмотря на то, что оно давало возможность поправить материальное положение) и сильно повредившее его репутации среди пражских коллег, которые в большинстве своем посчитали его коллаборационистом, - он был вызван

" А.Л. Бем и все члены его семьи получили чехословацкое гражданство 26 января 1937 г. (LA PNP, fond Bém A.L, 78/38, karton 1).

12 Соколов M.В. «Крестьянская Россия» - Трудовая крестьянская партия. Дис. ... канд. ист. наук. М., 2011. -С. 271-272.

в Министерство народного образования Протектората Чехия и Моравия и назначен библиотекарем Фонда Р. Гейдриха (Reinchard Heidrich Stiftung). Его задачей являлась регистрация книг из реквизированных оккупантами национальных библиотек. Неудивительно, что, считая каталогизацию библиотек первым шагом на пути к их сохранению, Бем работал сверхурочно. Внешние (недостаток средств к существованию) и внутренние (стремление к сохранению славянского культурного наследия) причины, руководившие Бемом, а также оценка его поведения коллегами - все это как будто повторяло ту ситуацию, в которой оказался Бем, когда в 1918 г. работал в украинском Министерстве по великорусским делам.

После освобождения Праги советскими войсками начались аресты среди эмигрантов. 16 мая 1945 г. - последняя точно установленная дата биографии Бема. Существуют различные версии гибели Бема, однако, поскольку ни одна из них не имеет официальных документальных подтверждений, вопрос о причинах его ареста и обстоятельствах смерти на сегодняшний день остается открытым.

Проведенный обзор основных этапов биографии А.Л. Бема позволяет представить в неразрывной взаимосвязи его человеческую и профессиональную судьбу. В диссертации ставилась задача проследить истоки научных интересов Бема, формирование его общественно-политических взглядов, реконструировать разностороннюю общественную и творческую деятельность в эмиграции. Решение этой задачи повлекло необходимость перейти к рассмотрению относящегося к различным областям филологии литературно-критического наследия Бема и выявлению общих научно-мировоззренческих основ, определяющих единство и многообразие форм реализации его творческого и научного потенциала.

Данной задачей определяется структура второй главы «Творческий путь А.Л. Бема». Глава включает в себя три раздела: «Библиографическая практика и теория», «Бем как ученый-литературовед» (с подразделами «Общие методологические принципы», «Бем-пушкинист», «Вклад Бема в

достоевсковеденне»), «Литературная критика» (с подразделами «Критика о критике», «Дискуссии о современной поэзии», «О русской литературе в эмиграции и в Советской России», «О Маяковском, Блоке и Гумилеве», «Рецензии и обзоры»).

При рассмотрении библиографических работ диссертанту было важно показать, как практика, работа с конкретным материалом формировала общетеоретические положения построения библиографических указателей и описаний. Первым библиографическим опытом Бема было составление библиографии т. н. запретных сочинений Толстого для печатного каталога Толстовской выставки. Бему принадлежит план ежегодных библиографических обзоров «толстовской литературы», принятый Толстовским Музеем, он принимает участие в составлении и выпуске таких обзоров за 1912 и 1913 годы; в 1915 г. приступает к составлению для Словаря почетных академиков списка сочинений Л.Н. Толстого, совместно со Срезневским готовит собрание сочинений Л.Н. Толстого и участвует в редактировании сборников «Толстой. Памятники творчества и жизни».

Другие направления библиографических интересов Бема связаны с описанием рукописей, хранящихся в академической библиотеке, и его работой в коллективе авторов над составлением выпусков «Обозрения трудов по славяноведению» - он являлся в этом издании секретарем редакции и заведующим отделом русской литературы.

Практическая библиографическая работа способствовала становлению Бема как теоретика-библиографа. 29 ноября 1914 г. на заседании Русского библиологического общества, посвященном памяти Л.Н. Толстого, им был сделан доклад, в котором рассматривалась методология литературной библиографии как вспомогательной филологической науки. Этот доклад лег впоследствии в основу статьи Бема «Обзор библиографических работ о Толстом» (вошедшей вместе со статьей «Толстовские общества и их издательская деятельность» в его книгу «К истории изучения Толстого», 1916). В статье Бем выдвигает «несколько положений, вытекающих из понятия библиографии, как подсобной дисциплины, а поэтому всегда зависимой от состояния той суммы наук, которой она служит». Он считает, что

не может быть одной общей, раз и навсегда выработанной схемы распределения материала: «...для каждой индивидуальной библиографии должна быть принята своя система, зависящая в конечном счете от творческой личности избранного писателя и от ступени, на которой находится исследование его в тот или иной момент». Поэтому «неизбежен субъективный характер всякой индивидуальной биографии», проявляющийся не только в построении материала, но и в его отборе. Из «субъективности индивидуальной библиографии» вытекает требование, которому сам Бем всегда старался следовать, — «необходимость отказаться, по возможности раз навсегда, от пользования материалом из вторых рук». Принципы, изложенные в «Обзоре...», были более развернуто представлены Бемом впоследствии, в 1919 г., в написанных на украинском языке и опубликованных в киевском журнале «Книгарь» трех статьях под общим заголовком «О теоретических вопросах библиографии»: «Субъективный характер библиографии» (ч. 25 / 26), «Идеал исчерпывающей библиографии» (ч. 27), «Задачи индивидуальной библиографии» (ч. 28). Леликова Н.К., писавшая в своей книге «Становление и развитие книговедческой и библиографической наук в России в XIX - первой трети XX века» (2004) о созвучности высказанных в опубликованных в «Книгаре» статьях взглядов запросам времени, отмечает, что они относятся к числу первых работ, где высказывается «неудовлетворенность преобладающими формами "исчерпывающей" библиографии», однако не упоминает о том, что ранее эти мысли были сформулированы Бемом в «Обзоре...».

При рассмотрении работ Бема общетеоретического литературоведческого характера диссертантом отмечается, что на становление его взглядов во многом оказала влияние научная атмосфера семинария профессора С.А. Венгерова. Уже в первой теоретической статье Бема «К вопросу о влиянии Шатобриана на Пушкина» определилась одна из основных сфер его научных интересов - литературные влияния, генетические связи как внутри самой русской литературы, так и с литературой зарубежной. В этой статье впервые появляется столь важное для Бема понятие «припоминание», и особый интерес для него имеют именно «книжные воздействия» — то, что он называет «литературными припо-

минаниями». В концепции «литературных припоминаний» Бема можно увидеть совпадение направленности его интересов с трудами современников -Ю. Тынянова, М. Бахтина, с идеей «резонансного пространства» современного исследователя В.П. Топорова, точки сближения с постмодернистской теорией интертекста. Однако Бем, работая в русле основных тенденций развития литературоведческой мысли XX века, остается верен себе: он избегает глобальных обобщений, его интересует конкретный материал, в приложении к которому его метод работает.

В статье «К уяснению понятия историко-литературного влияния (По поводу статьи A.C. Полякова "Пушкин и Пнин")» (1916) Бем дает классификацию типов литературных влияний: 1) влияние-импульс, состоящее «в толчке к разработке той или иной темы», при этом совпадение в самой разработке темы совсем не обязательно; 2) влияние в трактовке темы, причем зарождение ее может быть совершенно самостоятельным; 3) влияние на форму произведения, куда условно включаются стиль и язык. По мысли Бема, «каждый род влияния должен быть доказан сам по себе, ибо доказанность одного из этих родов не делает заранее достоверным доказанности и других двух». В этом требовании мы видим пример методически очень взвешенного и осторожного подхода к вопросу об историко-литературных влияниях.

В статье «К уяснению историко-литературных понятий» (1916) и более позднем докладе в Пражском философском обществе «Художественное произведение -суждение» Бем, творчески развивая теорию сюжета и мотива А.Н. Веселовского и опираясь на «лингвистическую теорию происхождения словесного искусства» A.A. Потебни, делает попытку определить место в теории литературы таких терминов, как «тема», «идея» и «содержание» художественного произведения: «.. .художественное произведение - это своеобразное суждение, подлежащим которого служит тема, сказ)>емым - содержание, а опознанной связью подлежащего и сказуемого - идея произведения». Таким образом, Бем выступает против одного из основных положений формальной школы, рассматривающей художественное произведение в отрыве от «творческого и воспринимающего сознания»; на основа-

нии же его учения о предложении-суждении художественное произведение понимается как законченный акт творчества.

Уже в заглавиях ранних литературоведческих статей Бема заявлена его научная позиция, на что обратил внимание С.Г. Бочаров в статье «Феномен "литературного припоминания" в эстетике А.Л. Бема». Бем не претендует на роль создателя новой теоретической концепции, он стремится уяснить уже существующие в науке понятия. Со стремлением к «уяснению» согласуется разработанный Бемом «метод мелких наблюдений». Обозначая таким термином свой метод, Бем подчеркивал, что предмет его исследования - текст, тем самым противопоставляя себя и формалистам, выходящим за пределы текста в область чистой поэтики, и философской критике, зачастую игнорирующей законы построения художественного произведения при обращении к нему как материалу для реконструкции философской системы писателя. Можно сказать, что Бему было свойственно своего рода научное пуританство, поэтому он строго ограничивает даже себя при обращении к инструментарию смежной с литературоведением науки - психологии, точнее, к принципам психоанализа и указывает на необходимость «умеренного употребления» психоанализа, отмечая з статье «Психоанализ в литературе»: «...меня не интересует то, что могло быть скрытым за произведением, но внешнего, в слове реализованного выявления не нашло». Говоря о принципах реконструкции личности писателя при таком подходе к исследованию художественного текста, Бем предлагает термин «литературная биография», в противопоставление исследователям, пытающимся в творчестве писателя с помощью психоанализа найти реальные биографические детали, на основании которых в дальнейшем можно было бы объяснить его. Для Бема же интересен и важен прежде всего тот материал, который писатель черпает из чтения. В ряде статей, рассматривая связь произведений Достоевского с творчеством Грибоедова, Пушкина и Гоголя, Бем рассуждает об особой форме художественного переосмысления тем, мотивов, образов предшественников. Используя термин «литературные припоминания», он определяет позицию Достоевского как гениального читателя. «Это было подлинное научное открытие. Бем параллельно Бахтину

вскрыл диалогическую природу творчества Достоевского, но только в другой — ис-торико-генетической ипостаси»13.

Рассмотрение как единого текста небольших по объему и написанных в разное время работ Бема общетеоретического характера позволило дать целостное представление о научной методологии ученого, опирающегося в своих рассуждениях на академическое литературоведение и развивающего его положения в соотнесении с теориями и открытиями, определяющими движение литературоведческой мысли XX века. Научная методология ученого нашла конкретное воплощение в его исследованиях произведений русской классики и современной литературы.

К творчеству A.C. Пушкина Бем обращается на протяжешш всей своей жизни. Проведенный в диссертационном исследовании разбор работ ученого, посвященных Пушкину, в соотнесении с хронологией их написания раскрывает эволюцию его научных интересов, обусловленную во многом изменением культурно-исторических и общественных обстоятельств.

В доэмигрантский период большая часть работ Бема о Пушкине носит историко-литературный характер, в одной из них («Мелочи о Пушкине») Бем говорит, что «теперь дорог каждый новый штрих, рисующий эпоху Пушкина и его современников». Текстологическому анализу произведений Пушкина посвящены статьи «К вопросу влияния Шатобриана на Пушкина» и «"Дневной" и "дневной" у Пушкина (Лингвистическая справка)», где творчество Пушкина является не столько объектом исследования, сколько объектом для апробирования общетеоретических постулатов.

Эмигрантская «пушкиниана» Бема, согласно С. Давыдову14, начинается со статьи «Выстрел Пушкина» (газета «Русская культура», 1925 г.). Однако, как было показано диссертантом, это утверждение неверно. В 1921 г. в варшавской «Свободе» была опубликована большая статья Бема «Искания смысла жизни в русской лирике. Пушкин», а еще раньше, в 1920 г., там же была напечатана его статья «Памяти Льва Николаевича Толстого», в которой прозвучала и пушкин-

13 Викторович В.А. Из истории достоевсковедения. АЛ. Бем // Материалы конференции... - С. 66.

14 Давыдов С. Бем-пушкинист// А.Л. Бем и гуманитарные проекты русского зарубежья. - С. 51-53.

екая тема. Не вошла в собранную С. Давыдовым библиографию работ Бема о Пушкине и статья 1924 г. «Лирическая дерзость (Опыт комментария к одной эстетической формуле Л.Н. Толстого)». Большая часть этой статьи посвящена стихотворению Пушкина «Демон». Этот разбор практически целиком вошел как приложение в книгу Бема «О Пушкине», изданную к 100-летней годовщине со дня гибели поэта, но в публикации 1937 г. изменена концовка очерка, что является, на наш взгляд, свидетельством нового звучания научной «пушкинианы» - Бем делает акцент не на принципах анализа произведения, а на характеристике личности Пушкина. По его мысли, Пушкин, «оставаясь по существу верен своей "гармонической" природе, в то же время восприимчив ко всем явлениям бытия, в том числе и таким, которые выходят за пределы реального бытия. Традиционное утверждение о гармоничности и просветленности Пушкина вовсе не стоит в противоречии с доступностью постижения им глубин человеческого духа». В этом заключении проявляется полемический пафос эмигрантских работ Бема о Пушкине, когда Бем, вступая в спор с Г. Адамовичем и его сторонниками, отстаивает безусловность первостепенности роли Пушкина в русской культуре. Эта мысль звучит в одном из первых «писем о литературе» -«Культ Пушкина и колеблющие треножник» («Руль», 18 июня 1931, № 3208), а также в статье «Чудо Пушкина» («Меч», 14 февраля 1937, № 6), где Бем говорит о характерном для Пушкина соединении «евронейскости» с «русскостью», при почитании основ русской культуры, верности «русскому духу», вере в национальный творческий гений. Задачу эмиграции Бем видит в приобщении Запада к постижению гениальности Пушкина, и, можем предположить, сама позиция Пушкина в отношении европейской и русской культуры предлагается Бемом как модель культурного самоопределения для русской творческой интеллигенции в условиях эмиграции.

В эмигрантский период получает развитие исследование генетических связей творчества Пушкина: Пушкин и Байрон, Пушкин и Гете. Теме «Пушкин и Гете» посвящена статья Бема «Фауст у Пушкина», вошедшая и в его более позднюю работу «"Фауст" в творчестве Пушкина». Основная идея ученого,

анализирующего пушкинскую «Сцену из Фауста», заключается в доказательстве новой трактовки образа Фауста Пушкиным, который увидел возможность «повести его не путем воскрешения, а путем окончательной гибели». По мысли Бема, это «была та же фаустовская проблема, но по-иному поставленная и требовавшая иного художественного разрешения». Параллели с «Фаустом» Бем выявляет и в «Пиковой даме»: в образе Лизы находит отражение образ гётев-ской Маргариты, а в образе Германна - Фауста, и утверждает, что через призму «Пиковой дамы» «Фауст» вошел в творчество Достоевского. Учитывая, что для Бема в самоидентификации русской культуры определяющая роль Пушкина была безусловна, можно сделать вывод, что значение этих работ не исчерпывается литературоведческими выводами, а имеет цель раскрыть механизм «ассимиляции» европейских культурных кодов в русской литературе.

На наш взгляд, отношение Бема к Пушкину характеризует и тот факт, что в его сохранившейся в архиве Славянской библиотеки в Праге лекции, которая посвящена 140-й годовщине со дня рождения Ф. Тютчева, «точкой отсчета» для характеристики поэтической системы последнего является поэзия Пушкина. Бем приходит к выводу, что мнение «о принадлежности Тютчева к пушкинской плеяде» ошибочно, «чтобы лучше понять Тютчева, надо отрешиться от пушкинской системы образов, от его восприятия мира». Используя иные приемы исследования, Бем подтверждает вывод, сделанный Ю. Тыняновым в статье «Пушкин и Тютчев» (1926), которая построена прежде всего на историко-литературном материале.

Одной из постоянных тем исследований Бема эмигрантского периода является вопрос о генетических связях с творчеством Пушкина произведений Достоевского.

К Достоевскому как объекту своих литературоведческих занятий Бем приходит еще в начале эмиграции: «Достоевский давал возможность начинать без материалов, без литературы, опираясь на один текст его произведений», — пояснял Бем в письме Мияковскому от 9 января 1944 г. И обращение Бема к психоанализу связано с его видением особенностей раннего творчества Достоевского: «Вывод, к которому я пришел на основании анализа ранних произведений Достоевского, можно

обобщить в формуле: Достоевский раннего периода - снотворец? Что это значит для меня, как историка литературы? Я полагаю, что Достоевский в своем раннем творчестве использовал - сознательно или бессознательно — механизм снотворче-ства и галлюцинативного состояния. <.. .> Ясно, что здесь я должен был столкнуться с учением Фрейда о "снотворчестве"»15.

Применяя понятие «литературные припоминания» при исследовании генетических связей в творчестве Достоевского, Бем отмечал, что писатель часто был во власти подобных состояний, и назвал это свойством гениального читателя, который обладает большой восприимчивостью к чужому художественному творчеству. Бем, возражая возможным оппонентам, в статье «Достоевский -гениальный читатель» пишет, что природа творческой самобытности отнюдь не исключает внедренность в литературную традицию: «Гениальность Достоевского-писателя и заключалась в том, что он, впитав в себя творчество своих предшественников, смог подняться на небывалую высоту». Такое понимание Бемом литературы, на наш взгляд, актуально и сегодня как противостоящее иостструктуралистским и постмодернистским концепциям «смерти автора». На материале конкретных произведений Бем раскрывает, как в творчестве Достоевского преломлялось творчество Грибоедова, Пушкина и Гоголя, доказывая, что для Достоевского была важна прежде всего генетическая связь с традицией русской литературы и само понимание его творчества невозможно вне этой традиции.

Ограниченное употребление психоанализа как составной части «метода мелких наблюдений» позволило Бему прийти к вытекающим из этюдов об отдельных произведениях общим выводам, которые касаются личности и творчества Достоевского в целом. В послесловии к книге «Достоевский. Психоаналитические этюды» (1938) Бем писал, что центральной проблемой, связывающей личность и творчество писателя в единое целое, является «проблема замкнутой в себе личности, проблема отъединения, ощущаемая в глубине сознания грехом и приводящего в конечном счете к катастрофе». В отдельные периоды и в раз-

" Бем А .Л. Исследования. Письма о литературе. - С. 254-255.

24

ных произведениях писателя данная проблема «отъединения» оказывается повернутой к читателю разными сторонами. В раннем его творчестве — это проблема «мечтательства», в более поздних произведениях герой, как и мечтатель, «смутно ощущает греховность своего отъединения, и только жизненная катастрофа, столкновение с подлинной трагедией выводит его или может его вывести на путь возрождения». Следует заметить, что сформулированная Бемом «проблема отъединения» перекликается с экзистенциалистическим прочтением творчества Достоевского, во многом определившим отношение к писателю на Западе в XX веке.

В ряде статей Бем выделяет как основную тему вины: рассказ «Вечный муж» трактуется им как «трагедия совести» (статья «Развертывание сна ("Вечный муж" Достоевского)»), о герое «Двойника» (статья «К вопросу о влиянии Гоголя на Достоевского») он пишет, что «трагедия Голядкина есть трагедия совести, трагедия не преодоленной сознанием вины». Последняя статья Бема о творчестве писателя посвящена мотиву, тесно связанному у Достоевского с темой вины, - «Чужая беда в творчестве Достоевского» (J 941). Очевидно, для Бема творчество Достоевского не являлось только объектом отстраненного научного исследования, ученый вступает в диалог с писателем, выделяя в его творчестве комплекс тем и проблем, близких ему самому.

В диссертации представлен развернутый анализ критического наследия А. Бема: это цикл статей, объединяемых под названием «Письма о литературе»; ряд работ, изданных до начала публикации «Писем о литературе» и параллельно с ними, связанных между собой общностью проблематики, а также множество рецензий и библиографических описаний на русском, чешском, немецком языках. Также к этой группе можно отнести статьи, написанные для чешской энциклопедии «Otto» («Ottüv slovnik паибпу»), поскольку они в большей степени ориентированы на массового читателя. Надо отметить, что до настоящего времени не составлено исчерпывающего библиографического описания критических работ Бема, однако основной их корпус благодаря стараниям прежде всего российских и чешских исследователей уже собран. Это позволило на основе проделанного анализа составить

достаточно полное представление об интересах Бема-кригика, выработанных им принципах анализа литературного текста, о его участии в литературной полемике.

В своей книге «Русская литература в изгнании» (1956) Г. Струве справедливо отмечал, что Бем «был больше теоретиком и историком литературы, чем критиком», и в критической деятельности «его багаж теоретических и исторических знаний, в сочетании с литературным вкусом, сослужил большую службу». Поэтому разделение литературоведческого и критического наследия Бема во многом условно и определяется прежде всего установкой на разные типы читательской аудитории (массовый и профессионально ориентированный читатель), формой публикации (периодические издания, сборники, монографические работы) и ярко выраженной публицистической и полемической направленностью его критических работ.

Можно выделить несколько основных тем, интересующих Бема: история, настоящее и будущее литературы; эмигрантская и советская литература (а также связанная с этими темами политическая проблематика); спор об этике и эстетике современной прозы и поэзии - в частности, с идейным вдохновителем «парижской ноты» Г. Адамовичем и его сторонниками. В своих статьях Бем обращается к русской классической литературе, анализирует произведения писателей старшего поколения эмиграции, но эти разборы в основном так или иначе соотносятся с «магистральными» направлениями его критики.

Как правило, Бем придерживался разработанных им самим принципов анализа. Во-первых, по его мнению, «литературная критика только тогда имеет смысл, когда она является критикой руководящей. Без этого - вольного или невольного - руководства вкусами читающей публики критика просто никому не нужна. <.. .> В этом отличие критики от истории литературы, что она не просто дает научные выводы, а стремится на основании своей оценки литературного творчества убедить читателя в правильности своего понимания, в истинности своих критериев»16. Во-вторых, критика есть форма самоосмысления литературы.

10 Бем А.л. Кто виноват? // Молва. 1933. 2 августа. № 174. - С. 2.

26

Бем признавался, что во многом общение с молодыми поэтами «Скита» обусловило его интерес «к литературе сегодняшнего дня». Его статьи обращены прежде всего к молодому поколению эмиграции, часто в них ощутим определенный «педагогический пафос». Большая часть критических работ Бема так или иначе связана с проблемами молодой эмигрантской литературы. Во многих из этих работ получила отражение полемика о том, какой должна быть современная поэзия, которую Бем на протяжении ряда лет вел с Г. Адамовичем. В основе спора — разное понимание позиции художника, что влечет за собой различия и в понимании сущности поэтического языка. Согласно Бему, главное в поэзии - преображение мира. Для Г. Адамовича поэзия - это самораскрытие, форма должна быть подчинена содержанию, отсюда «призыв к простоте в поэзии», требование лаконичности формы, отказа от метафорически нагруженного языка. Бем (статья «Соблазн простоты» // Меч, 22 июля 1934 г. № 11 /12)17 исходит из положения, что вообще нельзя разъять произведение на «форму» и «содержание» и сама постановка такой задачи, как создание новых форм, в корне неверна. Его огорчает отношение к современной поэзии, разговоры о кризисе жанра. Подобные статьи, по его мысли, сбивают с толку тех. кто еще прислушивается к критике. Отсюда и отношение к Адамовичу не просто отрицательное, но и с оттенком личной неприязни, поскольку его влияние на литературную молодежь Бем считал крайне опасным и губительным. Концепция творческой личности, предлагаемая Бемом в противопоставление концепции Адамовича, социально ориентирована, творческий процесс, направленный на преображение мира, вместе с тем есть путь преображения самой творческой личности, способной чувствовать себя с миром и веком наравне. В определенной степени это можно рассматривать как средство защиты от «болезни духовного пессимизма», угрожающей молодому поколению эмигрантов.

17 Этой статьей Бем включился в дискуссию о путях развития поэзии, развернувшуюся в эмигрантской прессе, см.: Вейдле В. Чистая поэзия //Современные записки. Т. 53. 1933. - С. 310-323; он же: Сумерки стиха// Встречи (Париж). 1934. Март. - С.105-107; Адамович Г. Стихи // Последние новости. 1934. 8 февр. № 4705; Ходасевич Вл. Кризис поэзии // Возрождение. 1934. 12 апреля. №3235; Смоленский В. О кризисе в поэзии // Меч. 1934. 20 мая; Терапиано Ю. Рыцарь бедный (Еще о кризисе в поэзии) // Меч. 1934. 24 июня; Гершельман К. О современной поэзии // Новь. Шестой сб. ко «Дню русской культуры». Таллин, 1934. - С. 50-56.

Продолжение спора с Адамовичем или, вернее говоря, следование заявленным в этом споре критериям в оценке художественных явлений мы видим в статьях, посвященных разбору творчества молодых писателей, общим проблемам современной эмигрантской литературы. Подробный разбор наиболее репрезентативных статей (всего их выделено более 30), приведенный в диссертации, позволил показать, что эти статьи обращены не только к проявляющим интерес к поэзии читателям, но и к самим молодым поэтам. Включая в себя ярко выраженное критическое начало, по своей сути они имеют литературоведческий характер, в них раскрываются главные принципы научных работ Бема — рассмотрение содержания того или иного произведения всегда опирается на детальный анализ его формы. Безусловно и то, что во многих случаях можно говорить о субъективности оценок критика, однако очевидно, что эта субъективность, как он сам утверждал, определяется прежде всего его мировоззрением, а не вкусовыми пристрастиями.

Тема судьбы эмигрантской словесности для Бема, как и для большинства литературных критиков эмиграции, тесно связана с темой советской литературы.

В 1925 г. Бем, вступая в статье «Мысли о современной русской литературе» («Своими путями», 1925, № 6-7) в полемику с теми, кто видит будущее только за советской литературой, отвергает сам принцип деления литературы на «советскую» и «эмигрантскую», считая его лишенным смысла: «Я не знаю ни "эмигрантского" языка, ни "советского"! Зато очень хорошо знаю единый русский литературный язык, на котором, прекрасно понимая друг друга, переругиваются эмиграция с "советской" Россией». С точки зрения Бема, главным критерием художественной значимости должно служить присутствие в произведении подлинно «современного» — «правды времени», «пульса современности». В соответствии с этим критерием он предлагает разделение не по политическому принципу, а на литературу «вчерашнего» и «сегодняшнего» дня. «Прошлое — часто в полном расцвете своих талантов, законченное и определившееся,, но именно в этой своей законченности конченное, без шансов на будущее»; к его представителям Бем относит Бунина, Бальмонта, Мережковского,

Горького, Сологуба, Сергеева-Ценского, Ахматову, Маяковского - для них уже «готово место» в истории русской литературы. «Сегодня» - это литература нового поколения, «взрощенного» бурей, пережитой Россией и коснувшейся «всякого русского». Как видим, уже первые выступления Бема в споре о судьбах советской и эмигрантской литературы раскрывают особенность его позиции. В тот период, когда представление об особой миссии русской литературы связывалось либо с советской литературой (новая Россия и новая литература), либо с представителями старшего поколения эмиграции (сохранение классической традиции; вспомним знаменитые слова: «Мы не в изгнании, мы в послании»), Бем дает свою картину литературной ситуации, где важное место отводится младшему литературному поколению эмиграции. Не менее важной для Бема является мысль о равнозначности двух потоков литературы для будущего русской культуры, влекущая за собой определенные выводы о позиции критики в эмиграции: в отношении Советской России необходим внимательный и по возможности объективный взгляд на явления литературной жизни, так как эти наблюдения позволяют увидеть общую направленность развития русской литературы; в отношении к литературе эмиграции критик выступает уже не только в роли свидетеля событий и аналитика, здесь он является полноправным участником литературного процесса и разделяет ответственность за литературное «сегодня» и «завтра» с писателями. Бем не формулирует эти выводы, но в своих критических работах он демонстрирует именно такой подход. И если в статьях о советской литературе преобладает установка на объективность (что четко проявляется даже в композиции трех писем «О советской литературе»: постановка проблемы, «contra» и «pro»), то в работах, где акцент переносится на роль эмигрантской литературы, более ярко проявляется публицистическая и полемическая направленность его критики.

Отдельно в диссертации рассматриваются статьи, посвященные писателям старшего поколения и русской классике, в частности, творчеству Бунина, Маяковского, Гумилева и Блока, и показывается, что в этих работах Бем во

многом предваряет оценки произведений и творческих судеб поэтов, которые общеприняты в современном литературоведении.

Завершает вторую главу анализ и систематизация рецензий и обзоров текущей эмигрантской и советской литературы, регулярно публиковавшихся в эмигрантских периодических изданиях и составляющих значительную часть бемовского наследия. Среди них «81ау1а», «Современные записки», «Новь», «Воля России», «Центральная Европа», «Новая русская книга». Обзор критико-библиографических заметок позволяет увидеть, насколько широк был круг интересов Бема: работы в области теории литературы, исторические документы, советская и эмигрантская литература, литература стран Западной Европы. Бем никогда не ограничивал свои обзоры простым библиографическим описанием. Каждая его заметка - это, можно сказать, приглашение читателя к диалогу о прочитанном. В целом же его оценки художественных произведений лежат в русле тех подходов к «литературному сегодня» эмиграции и метрополии, которые были сформулированы в «Письмах о литературе».

Отдельного разговора заслуживает сотрудничество Бема в 1931-1936 гг. с журналом «Центральная Европа», в котором он опубликовал цикл заметок, условно названных нами «посещениями». Бем много путешествовал по Чехии, и результатом таких поездок зачастую становилась публикация обширной статьи, дающей подробную историческую ретроспективу событий, произошедших в каком-то чешском городе, рассказывающая об известных лицах, побывавших в нем. Заметки в жанре «посещений» добавляют еще один значимый штрих к творческому образу Бема. В них он, обращаясь к читателям, русским эмигрантам, не просто делится дорожными впечатлениями о тех или иных местах, но и помогает «обживать» географическое и культурное пространство Европы - через сопряжение с русской культурой, историей, как бы «одомашнивая» его. И в этом также отражается своеобразие творческой деятельности Бема, ее гуманистическая и педагогическая направленность.

Проведенный обзор критических работ Бема показывает широту его литературных интересов и в то же время целостность позиции ученого-филолога.

Его работам присущи отношение к литературе без политической предвзятости «сегодняшнего дня», стремление к объективному анализу вклада писателей в ее развитие, независимость и непредвзятость оценки - то, что доступно современным исследователям благодаря отстраненности во времени от политических событий той эпохи.

В Заключении подводятся основные итоги диссертационного исследования, указывается, что в ходе его были конкретизированы и в полной мере раскрыты выносимые на защиту положения.

Анализ литературоведческого и критического наследия Бема дает возможность объективно оценигь значение его роли в истории первой волны русской эмиграции. Следует особо отметить, что как литературный критик Бем сумел в 1920-1930-х гг. представить в своих трудах достаточно полную оценку литературной ситуации в Советской России и в зарубежье. С другой стороны, публицистический пафос его статей позволяет современному читателю почувствовать накал литературной борьбы, а неизменная научная объективность, определяющая подход Бема к оценке разных фактов и явлений литературного процесса, ставит его даже небольшие по объему статьи и заметки в периодической печати в один ряд с серьезными литературоведческими исследованиями.

Проведенное исследование показало, что имеющиеся в настоящее время разного рода документы позволяют в достаточно полном объеме реконструировать жизненный путь Бема, уточнить и прояснить некоторые факты, которые недостаточно освещались или по-разному интерпретировались исследователями.

Основные положения и результаты исследования изложены в следующих публикациях:

1. Копъовски A.A. Городской миф в поэзии пражского «Скита» // «Символы и мифы в литературе и фольклоре» / Научная конференция аспирантов и молодых ученых: К 80-летию Института мировой литературы им. A.M. Горького РАН. Москва, ИМ ЛИ, 29-30 марта 2012 г. Код доступа:

http://www.nrgumis.ru/articles/archives/flill art.php?aid=516&binn rubrik plarticle s=404

2. Кольовски A.A. Эстетика на службе у педагогики: А.Л. Бем как руководитель творческого объединения «Скит поэтов» // Вестник ЦМО МГУ. 2013. № 2. - С. 86-92. ISSN 2074-8361.

3. Кольовски A.A. Работы А.Л. Бема о творчестве Ф.М. Достоевского в контексте философских идей XX века // Русское культурное пространство: Сб-к материалов научно-практического семинара 18 апреля 2013 г., ЦМО МГУ. - М.: Ред.-изд. совет МОЦ МГ, 2013. - 179 с. - С. 85-92. ISBN 978-5-906011-08-4.

4. Кольовски A.A. К вопросу о принципах построения научной биографии АЛ. Бема // Вестник Московского университета. Серии 9: Филология.

2013. JVa 6. - С. 129-137. ISSN 0130-0075.

5. Кольовски A.A. А.Л. Бем о советской литературе // Вестннк ЦМО МГУ.

2014. № 1. - с. 91-96. ISSN 2074-8361.

Отпечатано в копи-центре « СТ ПРИНТ » Москва, Ленинские горы, МГУ, 1 Гуманитарный корпус, e-mail: globus9393338@yandex.ru тел.: 8 (495) 939-33-38 Тираж 100 экз. Подписано в печать 12.10.2015 г.