автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Творчество А.А. Барковой 1920-х - начала 1930-х годов в культурной парадигме эпохи

Полный текст автореферата диссертации по теме "Творчество А.А. Барковой 1920-х - начала 1930-х годов в культурной парадигме эпохи"

На правах рукописи

Качалова Лариса Германовна

ТВОРЧЕСТВО А.А. БАРКОВОЙ 1920-Х - НАЧАЛА 1930-Х ГОДОВ В КУЛЬТУРНОЙ ПАРАДИГМЕ ЭПОХИ

Специальность 10.01.01 - русская литература

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Иваново

9 6 9 61^ 2004

Работа выполнена в Ивановском государственном университете

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор

Таганов Леонид Николаевич

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор

Капустин Николай Венальевич кандидат филологических наук Горбунова Ольга Ивановна

Ведущая организация: Шуйский государственный

педагогический университет

Защита состоится ноября 2004 года в и часов

на заседании диссертационного совета Д 212.062.04 Ивановского государственного университета по адресу: 153025, г. Иваново, ул. Ермака, 39, ауд. 459.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Ивановского государственного университета

Автореферат разослан «октября 2004 года

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических

наук, доцент СР^^-—"" Тюленева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Жизнь и творчество Анны Александровны Барковой (1901 — 1976) - одна из трагических страниц русской литературы XX века. Более двадцати лет своей жизни поэтесса провела в ГУЛАГе (каждый раз обвинение строилось на основании печально известной 58, «политической», статьи). Этим объясняется существовавший длительное время запрет на ее творчество и само имя. При жизни А. Барковой было опубликовано только две ее книги: поэтический сборник «Женщина» (Пг., 1922) и пьеса «Настасья Костер» (М., Пг., 1923). Причем, первая книга стала знаковым событием не только для самой поэтессы, но и для литературы 1920-х годов, так как восторженное предисловие к ней написал сам нарком просвещения РФ А.В. Луначарский, прочивший «товарищу Барковой» большое поэтическое будущее. О ее дебютных стихах доброжелательно отзываются В.Я. Брюсов (Вчера, сегодня и завтра русской поэзии // Печать и революция. 1922. № 4 (7), А. К. Воронский (Песни северного рабочего края // Красная новь. 1921. №2), заинтересованно - А. А. Блок (Записные книжки. 1901 - 1920. М., 1965. С. 464), ее произведения в начале 1920-х годов регулярно появляются на страницах центральной и региональной периодической печати (журналы: «Красная новь», «Красная нива», газеты: «Петроградская правда», «Рабочий край» и др.), включаются в состав коллективных сборников, антологий и библиографических справочников. Отметим два крупных издания, содержащих имя А. Барковой: «Русская поэзия XX века: Антология русской лирики от символизма до наших дней» И.С. Ежова и Е.И. Шамурина (М., 1925), поместившая небольшую подборку стихов Барковой, и библиографический справочник И.В. Владиславлева «Литература великого десятилетия (1917 - 1927)» (Т. 1. М., Л., 1928).

После этого её отдельные произведения печатаются (в периодической печати) все реже в силу их резкого расхождения с курсом официальной литературы, а с началом массовых сталинских репрессий имя А. Барковой совсем перестает упоминаться в литературных справочниках, учебниках и

РОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ

БИБЛИОТЕКА

энциклопедиях. 1934-1939, 1947-1956, 1957-1965 годы провела она в заключении. Причем, в 1957 году - в разгар хрущевской оттепели - получив справки о реабилитации по двум своим первым «делам», поэтесса вновь была арестована, и помогли ей освободиться и вновь добиться реабилитации депутатские запросы К.А. Федина и А.Т. Твардовского только в 1965 году.

В 1990 году происходит знаковое событие - на родине поэтессы, в Иванове, выходит вторая поэтическая книга А.А. Барковой (составление А. Агеева, Л. Садыги, Л. Таганова), символически озаглавленная «Возвращение», с большой вступительной статьей Л.Н. Таганова «Анна Баркова. Судьба и стихи».

Еще одно крупное событие происходит в следующем, 1991 году, когда был официально передан на хранение в Литературный музей Ивановского государственного университета «Писатели Ивановского края» Управлением КГБ по Ивановской области рукописный архив А.А. Барковой (названный исследователями «гулаговским»), содержащий литературные произведения, дневники и письма А. Барковой, фигурировавшие в качестве вещественных доказательств во всех трех ее следственных делах.

В 1996 году известный немецкий исследователь русской литературы Вольфганг Казак включил имя Анны Барковой в свой «Лексикон русской литературы XX века» (М., 1996), а в 1998 году оно, наконец-то, попало и в отечественный биобиблиографический словарь «Русские писатели, XX век» (В 2-х ч. Ч. 1. А-Л. М, 1998). Первое монографическое исследование жизни и творчества поэтессы - «Прости мою ночную душу...»: Книга об Анне Барковой», написанное Л.Н. Тагановым, - вышло в 1993 году. Самое полное собрание сочинений Барковой - это выпущенная в 2002 году московским издательством Фонда Сергея Дубова книга «...Вечно не та», содержащая стихотворения, поэмы, пьесу, повести и рассказы, дневники, письма А.А. Барковой, указанную выше библиографию, подробные комментарии, статью Л.Н. Таганова «Жизнь и творчество Анны Барковой».

В 2004 году, вышла книга очерков Л.А. Аннинского «Красный век» - «о поколениях поэтов, жизнь и творческая

судьба которых непосредственно связаны с кровавым XX веком», - аннотировано на её обложке. «Это история менталитета, отраженная в стихах и судьбах великих поэтов», как пишет автор в предисловии. В ряду таких всемирно известных имен, как Блок, Хлебников, Гумилев, Ходасевич, Мандельштам, Пастернак, Маяковский, Есенин, Багрицкий, Антокольский, Светлов, Заболоцкий и других стоит и имя Анны Барковой. Отметим и тот примечательный факт, что из женщин-поэтов XX века названы лишь три: А. Ахматова, М. Цветаева и А. Баркова-

Предметом диссертационного исследования творчество А.А. Барковой никогда раньше не являлось. Без изучения его раннего этапа, самых истоков формирования мировоззрения и художественной системы Барковой, невозможно понять всё её последующее творчество, логику его развития, процессы, происходившие в нем. Несмотря на то, что мироощущение и эстетические принципы А.А. Барковой даже от начала 1920-х до начала 1930-х годов претерпели существенную эволюцию (не говоря о более позднем времени), многое из того, что было заложено в ранние годы, было сохранено и развито в последующие.

Актуальность и новизна обозначенной темы определяется фактором её неисследованности в научной литературе, поскольку само имя А. Барковой было исключено из научно-литературного обихода, а без учета каких-либо фактов историко-литературного процесса его картина становится неполной. Восстановление недостающих звеньев в этой цепи - а именно: включение раннего творчества А. Барковой в историко-литературный контекст эпохи - и является целью нашего исследования.

В наши задачи, таким образом, входит: ♦ Исследовать ивановский период творчества А. Барковой, проследить истоки формирования ее поэтической системы. Охарактеризовать творческие взаимоотношения А. Барковой ивановского периода (Д.Н. Семёновский и поэты его круга, А. К. Воронский и редколлегия «Рабочего края»).

♦ Выявить особенности бытования мифа о новом мире и новом человеке, а также своеобразие пролетарского дискурса в поэзии А. Барковой 1920-х годов, его условность и недогматический характер и его репрезентацию в поэтическом сборнике «Женщина».

♦ Обозначить женский контекст лирики А. Барковой 20-х годов, определить основные, наиболее характерные общие (или, наоборот, отличные) особенности творчества А.А. Барковой и поэтесс 1920-х годов, их точки пересечения. Исследовать процесс самоидентификации лирической героини сборника «Женщина», её самоопределение в той или иной ипостаси.

♦ Проанализировать особенности бытования и эволюцию темы востока и запада как антиномичных начал «русской души» в поэзии А. Барковой. Выявить связь лирического образа «русской азиатки» с заглавной героиней пьесы «Настасья Костер».

♦ Проследить процесс духовной эволюции А. Барковой во второй половине 20-х — начале 30-х годов, поэтически проявившийся в крушении мифа о новом мире и новом человеке, усилении социальной проблематики ее поэзии.

♦ Исследовать процесс перехода поэзии А. Барковой этого периода из «лагеря» официальной литературы в русло неофициальной, потаенной поэзии. В этом аспекте видится плодотворным сопоставление творческих путей Барковой и социальных романтиков (Э. Багрицкий, Н. Тихонов, И. Сельвинский, В. Луговской).

♦ Ввести в научный оборот и проанализировать некоторые материалы из «гулаговского» архива А. Барковой, в частности, рукописный блокнот со стихами 1931 года (идейно-художественное своеобразие).

Предметом нашего исследования является творчество А.А. Барковой 1920-х - начала 1930-х годов: его истоки, генезис, определяющие факторы влияния, взаимодействие с другими художественными исканиями эпохи, его эволюция -прозрение поэтессы и разрушение поэтического мифа о новом мире и человеке, вплоть до перехода поэзии А. Барковой в

новое качественное состояние, а именно - в ранг духовно противостоящей официальной литературе литературы неофициальной, потаенной.

Материалом исследования являются стихи

А.А. Барковой, опубликованные в Иваново-Вознесенской газете «Рабочий край» в 1918 - 1921 годах, большинство из которых с тех пор не переиздавались, поэтический сборник «Женщина»

(1922), стихи Барковой 20-х - начала 30-х годов, часть из которых публиковалась в сборниках, антологиях либо в периодической печати того времени, а большой их массив не был опубликован при жизни поэтессы, т.к. не вписывался в рамки официальной советской литературы и изъятые при арестах А. Барковой стихи и из «гулаговского» архива поэтессы, хранящегося в литературном музее ИвГУ (есть среди них и до сих пор не опубликованные). Кроме того, материалом исследования для нас является проза А. Барковой: «Признания внука подпольного человека» <1916>, пьеса «Настасья Костер»

(1923), рассказ «Стальной муж» (1926), ее дневники и письма.

Основой теоретико-методологической базы нашего

исследования послужили труды М.М. Бахтина, М.Л. Гаспарова, Л.Я. Гинзбург, В.Н. Топорова, В.В. Абашева, Н.А. Бердяева, Н.Я. Берковского, Б.О. Кормана, В.Е. Хализева и др.

Кроме того, в своей работе мы опирались на исследования по истории русской литературы 1920-х - 1930-х годов Г.А. Белой, А. Синявского и А. Меньшутина, С. Семеновой, Н.А. Богомолова, В.В. Мусатова, В.В. Базанова, Н.В. Дзуцевой и исследования о жизни и творчестве А.А. Барковой: Л.Н. Таганова, Л.А. Аннинского,

П.В. Куприяновского, А.Л. Агеева, O.K. Переверзева и др.

Методология нашего исследования в свете широкого круга поставленных нами задач предполагает интегрирующий системный анализ, основанный на сочетании сравнительно-исторического и типологического методов. Кроме того, в необходимых случаях мы активно используем материалы биографии поэта.

Практическая значимость результатов исследования определяется возможностью их использования для дальнейшего изучения творчества А.А. Барковой, а также в вузовских курсах

по истории русской литературы 20-х - 30-х годов XX века, спецкурсах и краеведческих семинарах.

Апробация работы

Основные положения диссертации нашли отражение в докладах, сделанных на внутривузовских, региональных и российских научных конференциях в течение 2000-2004 гг. По теме диссертации опубликовано 6 статей, тезисов и публикаций и 1 книга.

Структура работы

Диссертация состоит из Введения, двух Глав, подразделенных на параграфы, Заключения и Библиографии.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении мы прослеживаем историю вопроса, выявляем степень исследованности творчества А.А. Барковой, определяем актуальность, новизну, цели и задачи нашего исследования, что является предметом и материалом исследования, его теоретико-методологической базой, говорим о практической значимости, апробации работы и её структуре.

В Главе 1 «Миф о новом мире и новом человеке в творчестве Анны Барковой» мы исследуем своеобразие бытования вышеозначенного мифа у Барковой, заключающееся в том, что одновременно с генерированием его в поэзии А. Барковой происходит и его подспудное разрушение.

В §1 «Ивановский период А.А.Барковой: истоки художественного мира» мы исследуем истоки мироощущения и творчества поэтессы, зарождение и формирование её поэтической системы. Здесь мы учитываем несколько факторов. Во-первых, это специфический колорит Иваново-Вознесенска, в котором она родилась, провела свои детство и юность, блестяще дебютировала. Эта специфика заключается в дуальной сущности города, представлявшего собой на рубеже XIX — XX веков своеобразный гибрид города и деревни, смешение крестьянства и рабочего класса, патриархального быта и стремительно развивающейся промышленносги, прогресса, природы и цивилизации. Эти явления находятся в активной оппозиции, вследствие чего вокруг символа города концентрируются идеи обреченности и гибели, двойственности

существования. То, что мы видим в творчестве Барковой, свидетельствует о силе воздействия своеобразия города: в ее текстах «положительное» и «отрицательное» зачастую выступают в тесной связи и взаимозависимости. С другой стороны, мироощущение будущей поэтессы формировалось в русле романтического двоемирия, когда внутреннее состояние не соответствует внешним условиям существования, когда они находятся в состоянии активной оппозиции и противоборства. Эти два фактора определяют «разорванность», двойственность сознания поэта, проявляющиеся в поиске своего настоящего, истинного «Я». Этот процесс самоидентификации отражен в целом ряде её произведений (стихотворений, поэм, «Признаниях внука подпольного человека»). Исторически это совпадает с октябрьской революцией 1917 года. Поэтесса, поверившая в возможность реального преобразования мира, генерирует поэтический миф о новом мире, новом человеке. Кроме того, мы характеризуем творческие взаимоотношения А. Барковой ивановского периода (Д.Н. Семёновский и поэты его круга, А.К. Воронский и редколлегия «Рабочего края»), которые тоже повлияли на ее мировоззренческое и творческое становление.

В § 2 «Пролетарский» контекст лирики А.А. Барковой 1920-х годов и «пролетарский» дискурс поэтического сборника «Женщина» мы исследуем своеобразие «пролеткульта» ранней поэзии Барковой, его условность и недогматический характер, а также его репрезентацию в поэтическом сборнике «Женщина». Общность творчества Барковой с поэзией Пролеткульта наблюдается на уровне мировоззренческих концептов, тем, образов, устойчивых мотивов и некоторых тенденций. Это проявляется в поэтическом представлении Октябрьской революции «как гигантского катаклизма, бытийственного переворота, открывающего новый планетарно-космический эон, который целиком пересоздаст самого человека и порядок вещей в мире» (С. Семенова). С этим тесно связан пафос космизма, характерный для пролетарских поэтов и для поэзии А. Барковой. Правда, пишет она об этом «по-женски», актуализируя свою тендерную сущность: представляя себя «матерью несметных

человечеств». С идеями космизма у пролетарских поэтов тесно связана идея мессианства: перекроить, перепахать не только землю, но и всю Вселенную. У Барковой же и мессианская идея подается в своем особом ключе: не завоевать и переделать все по своему образу и подобию, а избавить человечество от страданий, взять их на себя. Мы наблюдаем своеобразное травестирование русской идеи у пролетарских поэтов, проявляющееся в максимализме метафизических чаяний, жажде абсолютного предела. Этой же природы и дошедшее до крайности бунтарство А. Барковой, её заявления типа: «Я -преступница; я церкви взрываю / И у пламени, буйствуя, пляшу. / По дороге к светлому раю / Я все травы, цветы иссушу» (стихотворение «Преступница»). Но, в отличие от пролетарских поэтов, нисколько не сомневающихся в своей классовой правоте, лирическая героиня Анны Барковой осознает себя преступницей. А осознание - первый шаг на пути к раскаянию, которое придет позднее.

Пролетарские поэты осознают и позиционируют себя апологетами коллективистской веры. Причем, тенденция принизить значение личности, принести ее в жертву коллективу получала теоретические «обоснования» (в работах А. Богданова, А. Гастева), в ходе которых «сознание поэта... приравнивалось к машине, фиксирующей безликий механический процесс производства орудий производства». Такое тотальное отсутствие личности и полное растворение в коллективном «мы» было органически чуждо А.А. Барковой, которая всегда (с детства, когда подростком она писала свои «Признания внука подпольного человека») очень остро чувствовала свою индивидуальность, непохожесть на других. Даже в тех образах, в которых поэтесса рисует коллективный портрет советской женщины согласно предписаниям пролетарских поэтов, сквозит личное чувство, она сопротивляется разрушению личности, хотя и не говорит об этом прямо, пряча свое трагическое восприятие в типовые образы и приемы. Позже, в 1926 году, Баркова создаст антиутопический рассказ «Стальной муж», в котором вступит в художественную полемику с идеями пролеткульта о механизации человечества. В рассказе проявится основная черта стиля и шире - мироощущения А.А. Барковой: парадокс

как способ мышления, познания действительности. Наметится и одна из основных тем в ее творчестве: проблема стереотипа в жизни человека, протест против унификации, массовости сознания, который потом будет еще острее звучать в более поздних произведениях.

Другой устойчивой чертой пролетарской поэзии, которая присутствует и в стихах А. Барковой рассматриваемого периода, является урбанизм, но ее воспевание Города далеко неоднозначно, всегда с оговорками. Иногда в стихах пролетарских поэтов на первый план выходили мотивы ненависти, физического уничтожения врага, испепеления дотла старого мира. Есть подобные мотивы и у А. Барковой, но у нее не встретишь эту страшную всесокрушающую ненависть, скорее, это — разгул дионисийской стихии, не желающей знать аполлонического оформления.

Пролетарские поэты чрезвычайно широко прибегали в своих произведениях к библейско-христианской символике, переосмысляя их в рамках своих утилитарных целей, зачастую «перевертывая» и травестируя их. Не обошла своим вниманием тему веры и религии и А. Баркова, лирическая героиня которой на пути к идеалу, к миссии «поэтессы великой эры» спешила покончить с религией, любовью, милосердием. Но в ее стихах (например, цикл «Христос») мы не найдем примитивного безбожия или бодрого богоборчества, свойственного пролетарской литературе 20-х годов, у нее - мучительное расставание с одним из самых обаятельных образов мировой культуры. Христос, как кажется поэтессе, слишком слаб для наступивших времен, слишком «нежен и печален», чтобы «охранять» путь героини сквозь разразившуюся грозу. Его место занимает новый Бог, апокалиптический, больше похожий на Антихриста.

Особенно расходится А. Баркова с пролетарскими поэтами в обращении к теме любви: их взгляд на женщину асексуальный, Баркова же не пытается скрывать своего женского начала.

В §3 «Поэзия Анны Барковой и женская лирика 1920-х годов» мы исследуем своеобразие «женского» дискурса. Начиная с рубежа XIX - XX веков проблема пола заметно

актуализируется в духовных исканиях эпохи. Многие авторы делали попытку изобразить женщину, смело переступающую нормы традиционной морали. Но образы раскрепощенной женщины не передавали всей многогранности и противоречивости, царящей в душе «новой Евы», поэтому все настойчивее звучали призывы к женщинам - перестать молчать о «самом сокровенном» (М. Моравская). Поэтический сборник А.А.Барковой «Женщина», вышедший в Петрограде в 1922 году, можно рассматривать как иллюстрацию к вышеозначенным процессам. На его страницах происходит своеобразная самоидентификация лирической героини. Одна из ее ипостасей - «амазонка с оружием грозным» — как нельзя более кстати вписывается в теоретические построения и идеи феминизма начала XX века о раскрепощенной женщине новой эры. Другой образ, возникающий на страницах сборника -«пугливая женщина-ребенок» - видится откликом на призыв об исповедальности, о высказывании своих самых сокровенных чувств. Весь сборник отмечен печатью борьбы в душе лирической героини между стремлением преодолеть в себе «старое», «отжившее» и, в конечном итоге, признанием невозможности такого преодоления, потому что эти «старые» чувства - вечные.

В нашем исследовании женский контекст лирики А. Барковой этого периода представлен именами: Ахматовой, Цветаевой, Шкапской, Радловой, Парнок, Мочаловой и другими авторами первого и не первого ряда. Мы определяем основные, наиболее характерные общие (или, наоборот, отличные) особенности творчества А.А. Барковой и поэтесс 1920-х годов, их точки пересечения.

Хотя окончательное прозрение придет к поэтессе позднее - во второй половине 20-х годов, ноты осуждения новой послереволюционной эпохи проскальзывают уже в этих ранних стихах, что проявляется все в той же двойственности. Уже сейчас в стихах А. Барковой, наряду с прославлением «светлого Грядущего», звучат настороженность и страх перед ним, появляется смутный пока мотив краха, возмездия за возможно неверно избранный путь. Своей кульминации идея возмездия

достигает в стихотворениях «Казнь» и «Прокаженная», символически заключающих сборник «Женщина».

Глава II «Крушение мифа о новом мире, новом

человеке» посвящена исследованию процесса духовной эволюции А. Барковой во второй половине 20-х - начале 30-х годов, проявившемся в смене художественной парадигмы, крушении мифа о новом мире и новом человеке в ее поэзии, усилении социальной проблематики.

§ 1 «Московский период: первые разочарования» повествует о переезде Барковой из Иваново-Вознесенска в Москву (при активной поддержке наркома просвещения А.В. Луначарского), первом столкновении идеала с неоправдавшей надежды действительностью. Наблюдая вблизи «большую политику», А. Баркова почти сразу почувствовала разочарование и начала сознавать: её революция не совпадает с наступившей «диктатурой пролетариата», новая власть все настойчивей вытравляла то, к чему с юности стремилась Баркова, - свободу духовного творчества. Мы приходим к выводу, что творческая изоляция Барковой не может быть сведена только к биографическим факторам, её причины мы видим и в психологии, и в особенности творческих установок поэтессы. Ей становилось все более тесно в границах господствующей идеологии, ее творчество оказывалось открытым к диалогу с совершенно иными культурами. Проблематика произведений Барковой связана с * «болевыми точками» русского духовного бытия. Не случайно одной из главных тем её творчества становится тема «русской Азии» -важнейшая для самоопределения, например, символизма и малоактуальная для пролетарской поэзии.

§ 2 «Восток и Запад в творчестве А. Барковой. От «Русской азиатки» к «Настасье Костер»» содержит анализ особенностей бытования и эволюции темы востока и запада как антиномичных начал «русской души» в поэзии А. Барковой, раскрывает связь лирического образа «русской азиатки» с заглавной героиней ее пьесы «Настасья Костер». Стихийность и неистовость, характерные для поэзии Барковой, мыслятся ею как порождение Востока (здесь мы наблюдаем перекличку с идеями Н. Бердяева). В мини-цикле «Русская азиатка» явственно

слышится аллюзия на «Скифов» А. Блока, с которым Баркова вступает в своеобразный спор: если Блок героизирует варварскую стихию, то для А. Барковой проявления «азиатчины» таят в себе одновременно и высшую степень витальности и смертный финал. Поэтесса, исследуя «скифскую» тему, заостряет внимание на ее трагической сущности.

Мы намечаем эволюцию в осмыслении темы востока и запада в стихах А. Барковой разного периода. Если в 1920-е годы лирическая героиня Барковой гордится своими «скифскими» корнями, она - бунтарь, ниспровергатель «старого мира», то в 1930-е, когда поэтесса отбывала свой первый «срок», это «скифство» и бунт уже совсем другого свойства. Оно - от осознания своих прежних ошибок, от понимания абсурдности окружающего мира (отсюда же идет неразличение «любимых своих» и «врагов», желание весь мир «поразить дикарской местью»). В более поздних стихах Барковой можно обнаружить стремление преодолеть это азиатское начало, освободиться от него. Но желание это не цельное, в стихах сквозит все та же двойственность чувств, которую можно охарактеризовать антиномией «любовь-ненависть». Мы приходим к выводу, что многие идеи, поэтически осмысляемые Анной Барковой в рамках данной темы, перекликаются с философскими идеями евразийцев.

§ Э «Поэзия конца 20-х - начала 30-х годов: новая художественная парадигма» исследует процесс окончательного перехода поэзии А. Барковой этого периода из «лагеря» официальной литературы в русло неофициальной, потаенной поэзии. К середине 20-х годов А. Баркова окончательно разочаровывается в своей мечте о коренном -«справедливом» - переустройстве мира, начинает понимать, что ошиблась в сути революционного переворота, который не только не принес так страстно желаемой отмены рабства -физического и духовного, но еще больше закрепостил души и сердца марксистской догматикой. Интуитивно она обращается к тому, что раньше пыталась отвергнуть - любовной лирике. В поэзии Барковой возникают элегические настроения. В какой-то момент тяготение к «старым» чувствам начинает доминировать, это проявляется в пристрастии к романсовой форме стиха,

напевности, возвращению к фольклорной поэтике. Меняется стиль поэтессы — исчезает то программное «косноязычие», которое придавало ее стихам яркое своеобразие и сознательно использовалось ею с целью «заострить» лирическую эмоцию новых переживаний. Вместе с разочарованием в коммунистической идее (ее реальном воплощении) приходит разочарование в «ломаном» слоге, стих А. Барковой «выравнивается», возвращается к классичности.

Однако эта попытка найти спасение от страшной нови в старых чувствах была недолгой. Вскоре лиричности и женственности в стихах А. Барковой приходит конец. После короткой лирической «передышки» она вновь пишет «на злобу дня». Поражает быстрота духовной эволюции поэтессы. Баркова словно «оглянулась вокруг, отбросив все абстракции, и увидела с какими страданиями и с какой кровью сопряжен путь к Грядущему» (А. Агеев). Драма внутренней переделки души в ее стихах уступает место трагедии эпохи, ужасу перед «роковой судьбой»: «Пропитаны кровью и жёлчью / Наша жизнь и наши дела. / Ненасытное сердце волчье / Нам судьба роковая дала. / Разрываем зубами, когтями, / Убиваем мать и отца. / Не швыряем в ближнего камень - / Пробиваем пулей сердца. («Пропитаны кровью и желчью...», 1928). Такие стихи уже не могли быть напечатаны. Попытка создания «нового человека», равно как и «нового мира», оказалась химерой.

Сама А. Баркова относила свои стихи 20-х годов «к разряду некоего отвлеченного романтизма той эпохи». Но и в поэзию социальных романтиков, славящих «огонь, веревку, пулю и топор» (Н. Тихонов), ее произведения не вписывались. Она уже не в силах мириться с таким абсолютным попранием всех нравственных законов. Социальные романтики же побеждали этот протест в себе волевым усилием. Сопоставив и проанализировав творческие пути нескольких поэтов, писавших в 20-е годы в неоромантическом ключе (П. Антокольского, Н. Тихонова, Э.Багрицкого, И. Сельвинского, В. Луговского) мы приходим к выводу, что у них у всех первые книги оказались более удачными, более талантливыми и цельными, чем все последующее творчество, когда им пришлось «наступать на горло собственной песне», приспосабливаясь к советской

действительности. Оговоримся, что мы в нашем исследовании не ставили целью подробный анализ и сопоставление поэзии романтиков 20-х годов с лирикой А. Барковой, нас в данном вопросе интересовали общие закономерности и магистральные тенденции развития их творчества в данный период.

С прежней страстностью поэтесса осуждает теперь то, что еще так недавно воспевала, осуждает людей, участвующих в этом процессе дегуманизации, не исключая из их числа и себя. Гнет тоталитарного режима человек выдержать не в силах, он превращается в раба — физического и духовного. Не случайно в ее стихах появляется образ человека-животного, причем в трех разных ипостасях. (Квинтэссенция этого образа — в стихотворении «Существуют ли звезды и небесные дали?..»: «...Я уже не могу поднять морду. / Меня человеком звали, / И кто-то врал, что это звучит гордо...») По мысли А. Барковой, в животное человека превращает Система (не лагерь, как, например, в стихах В.Т. Шаламова), поэтесса убеждена, что это «различье меж добром и злом» утеряно прежде всего здесь, на так называемой «свободе». Прорыв к истинной свободе возможен лишь в условиях, когда человек остро осознает себя личностью, а «массовому человеку» (термин X. Ортега-и-Гассета) свойственны духовная ограниченность, пошлость и самодовольство. Это психология раба, на рождение которого в новом, советском, обществе и указывает в своих стихах А. Баркова.

Поэзия А. Барковой конца 20-х - начала 30-х годов логично подвела поэтессу к тому, что она провидчески предсказала в стихотворении, написанном за три года до её первого ареста - к ГУЛАГу («Командор», 1931). Мы вводим в научный оборот некоторые материалы из «Гулаговского архива» А.А. Барковой, в частности, рукописный блокнот, заполненный ею в мае 1931 года, содержащий множество никогда ранее не публиковавшихся стихов и являющийся уникальным документом, поскольку фигурировал в первом следственном деле поэтессы в качестве «вещественного доказательства» её «преступления». Этот блокнот содержит горестные размышления над теми итогами, к которым пришли «упрямые инженеры новой нежности, новой земли»: «С

покорностью рабскою дружно / Мы вносим кровавый пай / Затем, чтоб построить ненужный / Железобетонный рай» («Где верность какой-то отчизне?..», 11 мая). Три основных мотива определяют его характер. Это: 1) неприятие советской действительности в самых различных ее проявлениях, 2) ощущение личного кризиса, жизненного и поэтического, вплоть до желания смерти и ее призыва («Ты, жизнь моя, испорченный набросок / Великого творения, истлей!» («Лирические волны, слишком поздно!..», ночь на 9 мая), 3)возврат к приоритету вечных ценностей, которые так страстно пыталась преодолеть лирическая героиня А. Барковой начала 1920-х годов: «Давно мы дышим воздухом отмщенья. / Вдохнем любви целительной хоть раз».

Такова окончательная смена художественной парадигмы, к которой пришла А.А. Баркова к началу 30-х годов. Наблюдая и анализируя «творческую лабораторию» поэтессы, мы приходим к выводу, что в целом «Ночной блокнот» Анны Александровны Барковой 1931 года — замечательное явление русской потаенной литературы, существовавшей вопреки режиму и в оппозиции к широкому руслу литературы официальной.

Заключение содержит основные выводы работы, подведение итогов проведенного исследования и определение возможных перспектив дальнейшего изучения творчества А.А. Барковой.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Вестник литературного музея ИвГУ. Вып. 1. Из архива А.А. Барковой / Сост. и автор комм. - Качалова Л.Г. Иваново, 2004. 80 с.

2. Букина (Качалова) Л.Г. Россия в творчестве Анны Барковой. Цикл стихотворений об Иване // Филологические штудии: Сборник научных трудов. Вып. 1. Иваново, 1995. С. 114-122.

3. Качалова Л.Г. «Ночной» блокнот Анны Барковой 1931 года (опыт комментария) // Потаенная литература: Исследования и материалы. Вып. 3. Иваново, 2002. С.69-78.

4. Качалова Л.Г. Две Анны (О двух противоположных тенденциях в поэзии А.А. Барковой 1920-х годов) // Филологические штудии: Сборник научных трудов. Вып. 6. Иваново, 2003. С. 94-102.

5. Качалова Л.Г. Возвращение Анны Барковой // Литература: Еженедельная газета издательского дома «Первое сентября». 2003. № 29 (500). С. 2-3.

6. Качалова Л.Г. Поэзия Анны Барковой в контексте женской лирики 1920-х годов // Потаенная литература: Исследования и материалы. Вып. 4. Иваново, 2004. С. 128-138.

Качалова Лариса Германовна

ТВОРЧЕСТВО А.А. БАРКОВОЙ 1920-х- НАЧАЛА 1930-х ГОДОВ В КУЛЬТУРНОЙ ПАРАДИГМЕ ЭПОХИ

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Подписано в печать 30.09.2004 Бумага писчая. Печать плоская. Формат 60 х 84 1/1 Усл. печ. л. 1,16. Уч.-изд. л. 0,8. Тираж 100 экз.

Издательство «Ивановский государственный университет»