автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Творчество Алихана Токаева и эстетика символизма

Полный текст автореферата диссертации по теме "Творчество Алихана Токаева и эстетика символизма"

На правах рукописи

Хетагурова Дзерасса Казбековна

ТВОРЧЕСТВО АЛИХАНА ТОКАЕВА И ЭСТЕТИКА СИМВОЛИЗМА

Специальность 10.01.02. - Литература народов Российской Федерации

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Владикавказ 2005

Работа выполнена на кафедре русской литературы Северо-Осетинского государственного университета им. К.Л. Хетагурова

Научный руководитель - доктор филологических наук,

профессор Цховребов Нугзар Дмитриевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

Ведущая организация - Северо-Осетинский педагогический институт

седании диссертационного совета Д 212.248.02 в Северо-Осетинском государственном университете им. К.Л. Хетагурова по адресу: 362025, РСО-Алания, г. Владикавказ, ул. Ватутина, 46.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке СевероОсетинского государственного университета им. К.Л. Хетагурова.

Автореферат разослан «_15_» апреля 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета,

ведущий научный сотрудник СОИГСИ Фидарова Римма Японовна, кандидат филологических наук, доцент Газдарова Аза Хазбатровна

Защита состоится «_16_»

мая.

2005 г. в 11 часов на за-

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Творчество поэта и драматурга Алихана Инусовича Токаева (1893-1920) занимает значительное место в истории осетинской литературы.

Поэт-символист, новатор осетинского стихосложения, незаурядный драматург, публицист, художник. Значение личности АТокаева трудно переоценить - первый поэт, привнесший на национальную осетинскую почву идеи символизма, решительный реформатор и экспериментатор - именно он впервые ввел в осетинскую поэзию форму сонета, ввел новую образность и выразительные средства, новатор в драматургии (в его пьесе «Белые вороны» естественно соединяются традиции реализма, романтизма и символизма).

Литературное мастерство Алихана Токаева формировалось под непосредственным влиянием национальной литературы и, кроме того, таких ярких представителей русского и зарубежного символизма как К.Бальмонт, Ф.Сологуб, В. Брюсов, А.Рембо, П.Вер-лен, Э.Верхарн и др.

В годы учебы в Бакинском мореходном училище (1912-16 гг.) поэт знакомится с творчеством ведущих поэтов, писателей, философов рубежа веков, увлечение которыми было характерно для всей интеллигенции того времени. Именно под воздействием философских идей Ф.Ницше, отчасти Вл.Соловьева в творчестве осетинского поэта поднимался вопрос о роли личности, о границах человеческого «Я», о возможностях и сверхспособностях. Стремление к преобразованию человека и окружающего мира, попытка постижения причин трагических противоречий, раздирающих человека, богоборческие мотивы и тема Избранничества и визионерства - вот основные идеи, разрабатываемые в творчестве А.Токаева.

Значение творчества А.Токаева для осетинской литературы, несомненно, велико, однако его жизнь и творчество остаются практически не исследованными. Крайне мало сохранилось биографического материала о жизни поэта, литературоведческие исследования его творчества ограничиваются несколькими статьями, монографий, посвященных его поэтическому и драматургическому наследию, нет.

Связано это, в первую очередь, с тем, что идеи символизма, столь ярко затрагиваемые в произведениях А.И.Токаева, для критиков советского периода в литературоведении были не столь важны и значимы, как традиции реализма, являвшимся основным направлением. Поэтому основной акцент при исследовании творчества Токаева делался на том, что он поэт-революционер, и, несмотря на некоторое влияние русских символистов, основой его творчества в понимании осетинских литературоведов был мотив борьбы и реалистическое изображение действительности.

Первая биография поэта была написана в 1934 году (спустя 14 лет после гибели поэта), а первый поэтический сборник стихотворений А.Токаева вышел в 1960 году. При жизни поэта были напечатаны лишь пять стихотворений, оставшиеся незамеченными: в 191516 годах в журнале «Чырыстоны цард» («Христианская жизнь»), газете «Ирон газет» («Осетинская газета») в 1917 и в газете «Кер-мен» в мае 1920 года. В 1922 году в сборнике «Малусазг» («Подснежник») были опубликованы несколько стихотворений, обративших на себя внимание известного критика А.Тибилова. Критик отметил, что стихотворения А.Токаева «носят на себе печать истинного дарования. Хороши его переводы из Бальмонта и Брюсова. Но он несравненно сильнее в оригинальных своих стихотворениях». Однако это была единственная рецензия на стихотворения, и, как пишет Ш. Джикаев, «кому было дело до утонченной поэзии Токаева в годы, когда торжествующий социализм предавал анафеме другие литературные течения».

Творчество А. Токаева рекомендовано для изучения в учебных заведениях в разделе дореволюционного периода начала 20 века. Поэзия Токаева становилась предметом исследования таких видных осетинских литературоведов, как А.Кодзати, К.Бязарти, Ш.Джикаев.

Отдельные литературоведческие статьи (А.Кодзати, К.Бязарти, Ш.Джикаев., Е. Кочиева, А. Хадарцева,), заметки в газетах (Ш.Джикаев., А.Кодзати), упоминания имени А.Токаева в справочных изданиях (Г.З. Калоев, Х.Н. Ардасенов, Д.И. Гиреев. Писатели Северной Осетии; библиографический справочник.), статьи в учебниках по

истории осетинской литературы (Х.И. Ардасенов, Н. Джусоев, Ш.Ф. Джикаев, А.А. Хадарцева) не позволяют говорить о системном подходе в изучении творчества поэта, отсутствуют полноценные литературоведческие исследования, не выявлены до конца особенности поэтического мира А.Токаева. Критики, отмечая особенности поэзии Токаева, тем не менее, не давали достаточного развернутого анализа его творчества. Упоминая о влиянии русского символизма на поэзию А.Токаева, не уточнялись причины, степень и характер этот влияния, и таким образом, связи поэзии А.Токаева с эстетикой русского символизма не являлись предметом специального исследования.

Сказанное выше свидетельствует о том, что обращение к поэтическому наследию А.И.Токаева, особенностям его творчества в контексте эстетики символизма обладает научной новизной, это первая попытка исследования творчества осетинского поэта в связи с эстетикой и творчеством видных представителей русского символизма, что и определяет актуальность диссертации. Новым является рассмотрение процесса взаимодействия и обогащения осетинской и русской литератур, с учетом всех аспектов этого контакта, ведь, как пишет видный ученый В.М. Жирмунский, «всякое литературное влияние бывает связано с частичной трансформацией заимствованного образца, т. е. с его творческой переработкой в соответствии с национальным развитием и национальными литературными традициями, а также с идейно-художественным своеобразием творческой индивидуальности писателя; эти различия для сравнительно-исторического литературоведения не менее важны, чем сходство». Основой нашего исследования является выявление трансформаций идей символизма в творчестве А.Токаева, соединение национальных традиций, колорита с эстетическими установками нового для осетинской литературы направления. В этой связи видное место в работе отводится концепции образа лирического героя в произведениях А.Токаева и русских символистов.

Основная цель диссертации проследить степень и характер влияния идей символизма в создании Токаевым нового лирического ге-

роя (ступени развития, особенности, оригинальность). Помимо этого, в первой главе нашей работы будет представлен анализ новых, неизвестных фактов из биографии А.И.Токаева на основе архивных данных.

Объектом исследования являются стихотворения Алихана Токаева в подстрочных переводах с осетинского языка, их идейно-образное содержание и структурные особенности.

Предметом исследования является изучение творчества А.Токаева в контексте сравнительного литературоведения, определение проникновения и взаимодействия эстетических принципов русского символизма с осетинской литературой.

Методологической и теоретической основой диссертации явились труды отечественных и западных литературоведов по истории русской литературы рубежа XIX - начала XX века: Долгополова Л.К., Тагера Е.Б., Колобаевой Л.А., Ермиловой Е.В., Корецкой И.В., Эгкинда Е.Г., Бройтман С.Н., Гаспарова М.Л., Пайман А., Ханзен-Леве А; а также исследования и статьи осетинских литературоведов - работы Абаева В.И., Ардасенова Х.Н., Джикаева Ш.Ф., Джусоева Н., Хадарцевой А.А., Алборова Б.А.

Научно-практическая значимость диссертации состоит в дальнейшем изучении творчества А.Токаева, с учетом всех указанных выше аспектов. Настоящий квалификационный труд может быть использован как на лекциях по истории осетинской литературы, так и в спецкурсах.

Основные положения выносимые на защиту:

1. Ни одна великая национальная литература не развивалась вне живого и творческого взаимодействия с литературами других народов, поэтому проникновение идей символизма в осетинскую литературу вполне закономерное явление.

2. Перекликающиеся мотивы (солнечные, богоборческие, мотив смерти-избавительницы, пророчествование и визионерство) и идеи (жизнетворчесвто и создание всенародного искусства, спасения и обретения «высшего знания»), индивидуализация творческого процесса, - все это говорит о непосредственном проникнове-

нии идей символизма в творчество осетинского поэта А.И.Токаева.

3. Образ лирического героя в поэзии А.И.Токаева сформиро-валсяпод непосредственным влиянием эстетики русского символизма, философии Ф.Ницше, Вл.Соловьева, мистических учений, особо популярных в России начала века.

4. Концепция личности лирического героя в творчестве А.Тока-ева и в поэзии русских символистов, несмотря на множественные сходные базовые идеи, имеет несомненные различия.

5. Общие черты лирических героев поэзии Токаева и русских символистов заключаются в повышенном внимании к его индивидуализации, осознанию себя как уникальной личности, противопоставленной другим людям.

6. Лирический герой А.Токаева также обладает многогранностью восприятия, объединяет в сердце тьму и свет, одновременно стремясь ввысь, к солнцу, и в самую глубокую темную пропасть.

7. Гуманизмом и человеколюбием отличается лирический герой А. Токаева, и несмотря на свою избранность и уникальность, он никогда не забывает о родной земле, горах и простых людях, их населяющих.

Апробация. Основные результаты исследования были отражены в докладах на международной научно-практической конференции «Русский язык и языки народов России: функциональное и структурное взаимодействие» (Владикавказ, ноябрь 2001г.), на конференции, посвященной «Дню науки» (май 2002 г.), на заседаниях кафедры истории русской литературы СОГУ (апрель 2003г.), а также в трех научных публикациях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

Основное содержание работы

Во введении сформулирована задача исследования, указывается на недостаточную разработанность проблемы, на научную новизну и актуальность.

В первой главе представлены факты биографии и творческий путь

А.Токаева на материале личного архива поэта, что позволяет наиболее полно воссоздать картину жизни поэта, приводятся факты, уточняются дата рождения и причины смерти А.Токаева.

Во всех биографических сведениях о А.Токаеве, составленных историками литературы, современниками, есть как повторяющиеся факты, так и новые, зачастую никакими документами не подтвержденные.

На основании материалов, имеющихся в архиве Северо-Осетинс-ком Институте Гуманитарных и Социальных Исследований, нами обосновывается утверждение, что А.Токаев родился в селении Даргавс в 1983 году. Воспоминания сестры поэта, записанные известным поэтом и литературным критиком А.Кодзати, в свою очередь подтверждают указанную нами дату.

Крайне скудные сведения о биографии поэта породили множество предположений, домыслов, не подтвержденных документально. В первой главе диссертации уточняются и другие факты из жизни поэта, в частности, год его поступления в мореходное училище города Баку.

Самый информативный период жизни А.Токаева- именно период учебы в училище (1910-16-е годы), так как основная часть сохранившихся писем поэта приходится на этот период. О времени с 1917 по 1920-е годы достоверных сведений практически не сохранилось. Далее в первой главе диссертации рассматриваются всевозможные версии относительно этого периода в биографии поэта, взятые из воспоминаний родственников и знакомых, документов, отчетов и рапортов, немногочисленных писем поэта.

Если верить биографам Токаева, поэт в период с 1917 года по 1920-й вел активную борьбу за распространение советской власти. В «19141917 годах,- как пишет Ашах Токаев,- Алихан побывал на фронтах Первой мировой войны в роли агитатора-революционера, появлялся в «дикой дивизии», шедшей на Петроград, но, когда дивизия восстала - арестовала своих офицеров и повернула назад, - Алихан снова исчез». Следствием отличной работы стало назначение А.Токаева председателем Гизельского окружного ревкома, о чем сообщают многие

источники. В Государственном архиве РСО - Алании имеется протокол заседания Владикавказского ревкома от 26 мая 1920 года, в котором говорится о назначении Алихана Токаева председателем Гизельского ревкома. На этот документ ссылается и Ашах Токаев в воспоминаниях, где помимо этой информации содержится еще и другая: «перед назначением Алихана председателем ревкома Гизельского А.Токаев стал первым председателем ревкома Даргавского ущелья».

Тем не менее, значение и осмысление задач и целей революции для поэта было неоднозначным. В главе рассматриваются возможные причины участия А.Токаева в революции, выдвигаются предположения о том, что революция для поэта-символиста Токаева -эта первая стадия в преобразовании человечества, а уже следующая будет, несомненно, касаться возвеличивания духа, развития умственных способностей, распространения в народе культуры и образования.

Самое большое количество версий и предположений было выдвинуто критиками, биографами поэта в связи с датой смерти поэта -17 июня 1920 года. Долгое время официальной причиной смерти считался тиф. Иного мнения придерживался брат Алиха - Ашах Токаев, считавший, что поэт застрелился в бреду. На самоубийство указывают и документы, сохранившиеся в Государственном архиве РСО - Алании (отчет председателя ревкома Б.Мамсурова от 17 июня 1920 года). Однако достоверно утверждать, единственно верной причиной смерти нельзя считать ни одну из версий, так как каждая из них имеет право на существование среди других, ведь вся биография Токаева, как мы уже убедились, соткана из чьих-то домыслов и предположений. Практически любой факт в биографии поэта может подвергнуться сомнению или быть по-разному интерпретирован.

Таким образом, собрав воедино все известные сведения о биографии А.И.Токаева, мы попытались проследить, как и в каких условиях формировались взгляды поэта, его мировоззрение, мировосприятие. Тем не менее, имеющиеся биографические факты

из жизни поэта не создают полноценный образ человека с особенностями характера и мировосприятия, и поэзия А.И.Токаева остается практически единственным источником познания внутреннего мира поэта.

В главе 2. Прослеживаются связи русского символизма с творчеством А.Токаева. Выявляются общие ценности, сходства мировоззрения и мировосприятия, характер изменений и трансформаций идей и образов символизма в поэзии А.И.Токаева на примере развития образа лирического героя.

В подглаве 2.1 определяются особенности литературного контекста начала XX века. Прослеживаются закономерности развития тех или иных идей, направлений. Выявляется характер влияния русской литературы на развитие осетинской. Распознается характер воздействия идей русского символизма на творческий метод А.Токаева.

В работе соотносятся этапы развития русской и осетинской литератур, выявляется степень влияния и взаимодействия двух литератур, определяется характер этого влияния.

Для осетинской литературы разнообразие школ и направлений (романтизм, реализм, символизм и др.), как в русской, не было свойственно.

Обусловлено это несколькими факторами, главный из которых тот, что осетинская литература довольно молода (конец 18 века), и не могла пройти все этапы развития в полной мере. Однако влияние тех или иных идей, господствовавших в русской литературе разных периодов, несомненно, ощущалось в осетинской. Одним из фактов возникновения осетинской литературы в конце 18 - начале 19 века послужило важное историческое событие - присоединение Осетии к России в 1774 году. Именно литературные связи с Россией станут для всей последующей осетинской литературы одними из основных.

Начало 20 века в России - время господства символизма. В Осетии идеи символизма были известны, и, хоть и не привели к созданию отдельной школы, но оказали огромное влияние на

творчество таких осетинских поэтов, как А.Токаев, А.Гулуев, Д.Хетагуров.

В поэзии А.И.Токаева идеи символизма нашли наиболее яркое воплощение. В творчестве осетинского поэта удивительным образом срослись эстетика «старших» символистов с их увлеченностью мистикой, пессимизмом, индивидуализацией всего творческого процесса, с идеями «младших» символистов о создании всенародного искусства, где поэт являлся преобразователем жизни и своеобразным учителем непросвещенных, магом, сочетающим в себе качества «Сверхчеловека». Повторяющиеся мотивы и образы в поэзии русских символистов и творчестве А.И.Токае-ва позволяют говорить о несомненном влиянии этого литературного направления на формирование поэтического мира Токаева. Помимо этого об органичном проникновении эстетики и поэтики символизма можно судить по необычной, новаторской поэтической технике А.Токаева. Многие литературоведы (А.Кодзати, Н.Джусойты, Ш.Джикаев, А.Хадарцева и другие) отмечали новаторство поэтического языка стихотворений А. Токаева, которое выражалось в «поиске новых форм, строфики, художественно-изобразительных средств, поэтических интонаций», именно Али-хан Токаев впервые ввел в осетинскую поэзию форму сонета. В поэзии символистов, как и в творчестве осетинского поэта, «звукопись» (повторы, аллитерации, внутренние рифмы, анафоры и т.п.) являлась обязательным средством для достижения цели «загипнотизировать читателя, вызвать в нем известное настроение» (В.Я.Брюсов). Звуковой образ мог подниматься до символа, приобретать символический смысл. Неслучайно в этом смысле увлечение многих символистов мистикой, поиском новых путей познания, ведь и поэзия в их восприятии - « это «мистерия в литерах», и тот, кто ее разгадывает с трудом, глубже погружается в авторский мир» (С. Малларме). Поэтому и поэзия А.Токаева отличается заклинательной, магической силой слов, звуков, ритмов.

Именно общность мировосприятия и эстетических установок с поэзией русских символистов является базисной, основной для

творчества А.И.Токаева.

В подглаве 2.2 представлена концепция образа лирического героя произведений А.Токаева на основе анализируемых стихотворений («Лшаемэгт адгем» («Беспечные люди»), «Цард» («Жизнь»), «Ныууагьтон... хох, даг cay ком...» («Оставил...гора, твое темное ущелье...»), «Асин» («Лестница»), «Алыхуызон магсыг» («Разноцветная башня»), «Арвы тын» («Небесный луч»), «Гургаг-сагфгаз хур» («Рождающееся-умирающее солнце»), «Цэессыг» («Слеза»), «Цыкурайы фагрдыг» («Бусина желаний»), «Куырмыты хуыцау» («Бог слепых») и др.), выявляется роль символов и мифологических мотивов в раскрытии этого образа.. Прослеживаются сходства и различия в представлениях о «новой личности» как в поэзии русских символистов, так и в творчестве осетинского поэта. Характеризуются основные стадии развития образа лирического героя, формирования и становления его самосознания и самоопределения.

Именно в характере лирического героя отражается особенность мировосприятия и мироощущения поэта, воплощение идей символизма на осетинской почве; именно этой стороне в осетинской литературе не уделяли достойного внимания.

Характеру лирического героя, определению его индивидуализации в осетинской литературе рубежа веков не уделялось достаточно внимания. Связано это было в первую очередь с тем, что поэты не стремились к индивидуализации, так как, передавая думы простых горцев (одна из ведущих тем для многих осетинских поэтов), лирический герой олицетворял собой одного из них, был голосом народа. Решающим этапом для преломления данной закономерности и явилось творчество АИ.Токаева. Осетинский поэт создал качественно нового лирического героя, отличающегося ярко выраженной индивидуальностью, многосложностью характера. Лирический герой поэзии А.Токаева-иной, противопоставляющий себя другим, непонятый. Человек с душой ангела, Избранный, Сын Солнца, тот, кто обладает тайными знаниями, «бусиной желаний».

Если для осетинской литературы подобный герой не был ха-

рактерен, то, напротив, в контекст поэзии русских символистов вписывался точно. Так, в своих эстетических декларациях русские символисты в качестве конечной цели своего движения провозглашали преображенную «свободную личность». Стремление создать «нового человека» являлось объединяющей идей для всех символистов (старшего, младшего поколения). Преобразование личности, ее развитие и перерождение - тема, особо актуальная для рубежа веков в России. Само время диктовало новые условия существования, отмирали старые реалии и ценности, реформировалась вера, происходили серьезные сдвиги в сознании людей. Как следствие этого и явилось увлечение символистов идеей преображения человека, создание в искусстве новой личности - просветленной и избранной, той, что стремится к «посюстороннему преображению вселенной» (В.С.Соловьев). Истоки подобных стремлений берут начало в философских установках Вл. Соловьева («Идея о богочеловеке») о грядущем вселенском преображении человека и природы, немецкого философа Ф.Ницше (становление сверхчеловека в трактате «Так говорил Заратустра»). Переосмысление идей вышеуказанных философов, пафос безбрежного «расширения» личности у каждого по-своему воплотился в творчестве всех символистов (поэзия А.Токаева не исключение) - и в статьях, и в поэтической практике. Для каждого поэта концепция личности воплощалась в характере лирического героя его поэзии.

В данной подглаве прослеживается становление и развитие личности лирического героя поэзии А.Токаева (на основе анализируемых стихотворений) поэтапно, как некое восхождение от одной ступени к другой: первая - осознание собственной уникальности; вторая - стремление к овладению знанием, уход от людей; третья -достижение вершины, возвращение; последняя - гибель. Условное разделение на четыре этапа продиктовано особенностью характера лирического героя, развивавшегося и менявшегося от одного стихотворения к другому.

Первый этап в развитии личности лирического героя - это осознание собственной уникальности, непохожести на других. Этому

этапу соответствуют два стихотворения, ставшие предметом подробного анализа- «АЕнашэег адагм» («Беспечные люди») и «Цард» («Жизнь»). Стихотворения не датированы, однако можно предположить, что написаны они в годы учебы А.Токаева в Бакинском мореходном училище (1910 - 15 гг.). Рукописные тексты указанных стихотворений можно обнаружить в черновой тетради поэта, где несколько стихотворений датированы 1915-16 годами, следовательно, все содержимое тетради написано примерно в одно время. Эти стихотворения являются одними из самых ранних по написанию. В стихотворении «Беспечные люди» автор впервые представил образ нового лирического героя - «Избранного», человека, противопоставляющего себя толпе. Все стихотворение построено в форме диалога героя и толпы, открывается оно вопросом к лирическому герою (вопрошающие - неизвестные, безымянные люди): Почему ты так бледен мальчик?

На что герой отвечает:

Моя душа не такая

Как ваша... Трудно ей жить...

(подстрочный перевод) Лирический герой в стихотворении «Беспечные люди» осознает свою уникальность с недоумением и болью, он не понимает полностью причину своей инаковости, отчужденности от масс. Для творчества известного русского поэта-символиста К.Д.Бальмонта «иной герой» особо характерен. Именно, сопоставляя характеры лирических героев поэзии К.Бальмонта и А.Токаева в данной подглаве, и выявляются особенности, сходство и различия в концепции личности этих поэтов, особенно близких по духу и мировосприятию. Однако, если герой Бальмонта говорит о своей избранности с гордостью («Я не из тех, чье имя легион / В моих зрачках - лишь мне понятный сон»), то герой А.Токаева, напротив, осознает свою избранность без восторга, в недоумении, страдая от осознания своей уникальности: «У меня сердце в огне...» (подстрочный перевод). Главный конфликт в стихотворении выс-

троен на противопоставлении беспечной, смеющейся, жующей толпы и страдающего, мечущегося лирического героя. Диалог не получается, так как люди не понимают его, хоть он и говорит на одном с ними языке. Неудивительно, ведь лирический герой в стихотворении «Беспечные люди» - это герой новый, тот, кто начинает осознавать свое отличие и непохожесть на других, тогда как толпа представляет здесь сознание архаичное, массу бездумных людей, живущих только насущными проблемами. Поэтому конфликт, происходящий в конце стихотворения, неизбежен:

Уйди, твоя болезнь заразна,

Уйди, наша кровь тебя боится.

Уйди, пропади ты пропадом.

Вслед мне камни бросают.

Да я и так медленно ухожу.

Разболелась голова от их слов...

Разговаривают... Смеются... Едят...

(подстрочный перевод)

Цазугаз, даз низ ныл хгецы.

Цазугаз, наг туг дге тагрсы.

Цазугаз, фазказ ныр хазрзсазфт!»

Маз фазстаз дуртаз азхсынц.

Цгеуын сындазггай азз дгер.

Фазрыст саз дзырдтазй маз сазр...

Дзурынц... Худынц... Хазрынц...

Непонятное страшит бездумную толпу, эти люди не стремятся помочь и понять, они хотят лишь оградить себя, поэтому толпа прогоняет лирического героя, побивая его камнями, как пророка. Однако лирический герой в стихотворении А.Токаева только лишь начинает осознавать свою уникальность, с болью и недоумением. А уходит он от мира «нехотя», прогоняемы «беспечными людьми».

Если в «Беспечных людях» - начало процесса самосознания, то в стихотворении «Жизнь» происходит окончательное перерождение

героя. Поэтому не случайно, что интерпретация этого, самого сложного (стихотворение перегружено образами-символами) и длинного стихотворения А.И.Токаева построена на выявлении скрытых аналогий с древнейшим обрядом инициации («лат., initio «посвящать, вводить в культовые таинства», initiatio, «совершение таинств, мистерий», переход индивида из одного статуса в другой, в частности, включение в некоторый замкнутый круг лиц (в круг жрецов, шаманов).

Древнейшие обряды инициации проходили всегда поэтапно и служили определенным целям, основная из которых - переход из бессознательного существования в статус полноценного человека -индивида, обладающего некими знаниями и умениями, другая цель - взросление (мальчик - мужчина). В стихотворении можно проследить некое поэтапное восхождение, накал, движение к кульминационной развязке. Символы, скрытые в тексте, интерпретируются нами именно в связи с символикой обряда инициации. Обряд проходит в глухом лесу или пещере, где испытуемый находится долгое время один, без еды, воды, истязая плоть, переживая различные испытания, он в конце испытывает символическую смерть-перерождение.

В стихотворении «Жизнь» герой живет один в пещере, непонимающий, испуганный, галлюцинирующий. Лирический герой АТокаева тоже проходит путь, переход из бессознательного существования к обретению новых возможностей и скрытых знаний поэтапно. Первый этап- уход от мира; второй - слуховые, тактильные, зрительные галлюцинации лирического субъекта; третий - символическая смерть, как новое рождение героя. С первых же строк поэт представляет нам лирического героя, как некую субстанцию, лишенную всех индивидуальных качеств и личностных характеристик: Пещера в черной горе - мой дом, Холодный ветер дует там. Итак, силы меня покидают, Так, мое сердце плачет.

(подстрочный перевод) Сау хохы лгеггет - маг цгерген,

Уазал дымгзе магм цгеуы.

Афтазмаей нал даен мае сгерэен,

Афтж мае заердаз кззуы.

Именно подобное ощущение было нормой для испытуемого во время проведения обряда. Посвящаемый должен был полностью отказаться от своего старого «Я» для обретения нового. Для обряда инициации страх, боль, непонимание и беспомощность (чувства, испытываемые лирическим героем) - норма. Известный фольклорист В.Я.Пропп в книге «Исторические корни волшебной сказки» пишет: « увод (уход от общества) (...) самими мальчиками испы-тывался, как бедствие. Они еще не знают, какие великие блага им предстоят». Основная часть стихотворения - это, условно говоря, галлюцинации, раздирающие героя, сводящие с ума, направленные на то, чтобы причинить максимальную боль. Пребывание в измененном сознании для инициируемых являлось нормой, зачастую ими принимались специальные средства для введения в транс и вызывания видений, хотя этого же эффекта добивались и многодневным голоданием, пребыванием в полной темноте, в страхе и непонимании. Боль являлась средством отказа от старого тела, непременным атрибутом умирания для перерождения в новом качестве. Страдания героя могут также интерпретироваться как муки рождения или перехода из одного статуса в другой, этот переход всегда сопровождается болью, когда часть твоего «Я» умирает и сопротивляется этому переходу. Заключительная часть обряда посвящения включала в себя смерть и воскресение, которые «вызывались действиями, изображавшими поглощение, пожирание мальчика чудовищным животным» (В.Я.Пропп). Во многих случаях чудовище символизировало тот или иной животный тотем племени, к которому принадлежал испытуемый. Последние строфы стихотворения А.Токаева являются также своеобразным концом, «символической смертью» для посвящаемого - лирического героя, сражающегося со злобными животными (волки, барсук). Символическая смерть героя происходит при полном равнодушии природы, в которой все идет своим чередом, несмотря ни на что: сходит оче-

редная лавина. Сама же смерть героя очень условна, о ней нам говорится лишь то, что «под выступом горы мой последний крик растворился». Для обряда инициации исчезновение, растворение героя в окружающем пейзаже символизирует разрушение и умирание прежнего, старого «Я». В стихотворении А.Токаева герой умирает, но его возрождение происходит уже в других стихотворениях в образе человека, владеющего некими таинственными знаниями и возможностями. Во многих случаях обряд инициации воспринимался как смерть в испытуемом человеческого и последующее его возрождение в новом, сверхчеловеческом качестве. Для поэзии Токаева идея сверхчеловека имела основополагающе значение.

Именно к этой вершине саморазвития и самопознания стремится лирический субъект поэзии А.Токаева, а начало этого пути происходит в стихотворении «Жизнь». Следующим этапом развития личности лирического героя поэзии А.Токаева является стремление героя к овладению знаниями, и, как следствие этого, уход от людей. Говоря иными словами, пройдя обряд инициации (стихотворение «Жизнь»), лирический герой на новом этапе жизни должен достичь высшей точки развития - осознать себя как сверхчеловека, владеющего таинственными знаниями.

Уход от людей и начало восхождении к новой вершине - центральная тематика стихотворения «Ныууагътон... хох, дае сау ком...» («Оставил...гора, твое темное ущелье... »), в котором герой убегает прочь от людских страданий к вершине горы, чтобы увидеть солнце. Уход этот не является следствием малодушия и страха, герой не закрывается от страданий людских, он несет их в сердце, как тяжелое бремя, как клеймо. Лирический субъект в данном стихотворении А.Токаева уходит из мира людей, сознательно лишая себя человеческого общества, для достижения определенной цели. Движение вверх, стремление достичь вершины горы в данном случае и является символом внутреннего роста, развития, ведь достигнувшему вершины человеку могут открыться божественные знания. Именно стремление достичь божественного откровения движет героем стихотворения. Солнце в данном контексте олицетворя-

ет некую божественную сущность, возможно, и самого Бога. Внутреннее развитие человека, несомненно, ведет к стремлению овладеть высшими знаниями, прикоснуться к Богу - именно эта тяга движет лирическим героем в данном стихотворении А.Токаева.

Второй этап развития личности лирического героя стихотворений Токаева символизирует внутреннюю иерархию, возвышение, стремление вверх, к обретению высшей сущности. Помимо указанного стихотворения, эта тема развивается и в других, таких как «Асин» («Лестница»), «Алыхуызон мазсыг» («Разноцветная башня»), «Арвы тын» («Небесный луч»).

В стихотворении «Лестница» лирический герой поднимается по символическим ступеням, выше, выше, ведя за собой людей. Стремление к Богу, к солнцу движет героем, суть этих устремлений -достичь вершины, стать сверхчеловеком и показать людям свет Разума.

Для поэзии символизма эта тема - движения вверх, обретения Бога - является одной из самых распространенных. В творчестве К.Бальмонта, в частности, неоднократно поднимается тема внутреннего роста лирического героя, обретение собственного «Я». Герой Бальмонта всегда находится в движении к надреальному («Я ушел от родимой межи -/ За пределы и правды, и лжи.»), отрываясь от земли и поднимаясь на свою символическую башню: « И чем выше я шел, тем ясней рисовались/ Тем ясней рисовались очертанья вдали,/ И какие-то звуки вокруг раздавались,/ Вокруг меня раздавались от Небес и Земли». В постоянном движении находится и лирический субъект поэзии А. Токаева, стремясь соединить в себе все чувства и ощущения, доступные и не доступные человеческому восприятию: «Хочу я зеркалом быть и отражать в себе и тьму и свет.(...) Хочу я радугой быть многоцветной и слиться с эфиром и пропасть в небесах».

Тема внутреннего роста являлась для русского и осетинского поэтов одной из основных в творчестве. Поэтому тема лестницы, как дороги к Богу, являлась столь частотной, тяга человека вверх для эстетики символизма превратилась в поиск Идеала человека (мага,

шамана, сверхчеловека и т.д.).

Лирический субъект в стихотворениях А.Токаева представляет характер страдающего человека - исключительного, не похожего на других. Как уже было сказано выше, муки героя связаны с глубинным недовольством окружающим миром, в котором, тем не менее, он стремится найти понимание и отклик.

Страдания собственные и людские достигают апогея выразительности в сонете «Разноцветная башня». Именно в этом стихотворении герой достигает той вершины, к которой рвался, уходя от людей, стремясь к свету знаний. Четкое и идеальное по форме, стихотворение наполнено эмоциональными образами - символами, из которых строит автор свою неземную «Башню».

Необычность же башни, воздвигнутой в сознании героя А.Тока-ева, состоит в том, какие материалы использует он для ее строительства:

Из детских улыбок,

Из ежедневных стонов рабочих людей,

Из кровопролитной несчастной войны,

Из зимних завываний метели

Из черных тел моих замерших, раздетых сирот,

От меня же - из моего сердечного горя.

(подстрочный перевод) Сывгеллоназн йае мидбылты фззхудтгей, Фаеллойггенджыты алыбон хъагрзтаей, Сырх тугвзедон аенамонды хэестгей, Зымгаен та йаз тымыгъы фгефутггей, Мге сидзазртазн саз гом сыд сау фазрстазй, Мазхицаен та мге загрдгейы мгестагй.

Тем самым, башня представляет собой аллегорию всех людских страданий и горя, всего того, что окружает лирического субъекта и не дает покоя. Герой в своих терзаниях достиг высшей их точки, когда, не видя справедливости на земле, он бросил вызов Богу, начав воздвижение своей «вавилонской» башни. Однако башня эта - не

просто символ стремления к небу, она являет собой отрицание божественного в традиционном представлении, ведь автор ее - человек, стремящийся исправить ошибки самого Бога. Созданная на людских страданиях, омытая слезами и кровью, она держится на справедливости и знаниях, являя собой продукт труда не просто человека, а сверхчеловека, соединившего в ней все «луны и солнца» и все-очищающий вечный огонь:

Из нее во все стороны будет блистать слеза, Изнутри будут светить луны, солнца, А внутри будет палящий огонь.

(подстрочный перевод) Фгейнагрдагм дзы агртгивдзагни цэгссыг, Лдддагмаг дзы зындзаени магйтаг, хуртаз, Йге хуылфы та уыдзагни судзгаг зынг.

В данном стихотворении герой, соединив светила в башне собственного сооружения, бросает вызов Богу, являя собой некого демиурга, решившего сотворить новый мир - без боли, страданий и смерти.

Таким образом, стихотворение «Разноцветная башня» является заключительным звеном во втором этапе становления личности лирического героя поэзии А.Токаева. Уход от людей, стремление к знаниям - этими целями был поглощен герой Токаева в стихотворениях «Оставил... гора, твое темное ущелье», «Лестница», «Терзая себя». Но уже в «Разноцветной башне» герой, откинув все сомнения и тревоги, точно знает, что ему нужно, в чем цель его жизни. Воздвигнув символическую башню, лирический субъект данного стихотворения возрождается для новой жизни, объединяя в себе и человека, и бога.

Далее в главе 2.2 анализируются стихотворения, относящиеся к третьему этапу становления лирического героя - «Арвы тын» («Небесный луч») и «Гургаг-сагфгаз хур» («Рождающееся-умирающее солнце»). Третий этап - достижение вершины саморазвития героя, возрождение его в образе сверхчеловека, сына Солнца, мага и провидца, и возвращение к людям, несущим свет знания и

освобождение. Стихотворения, относящиеся к третьему этапу, написаны, в основном, в 1919-20-е годы. Очевидность влияния идей символизма на творчество Токаева особенно четко можно проследить на стихотворениях 1919-20-х годов. В искусстве 1900-х годов 20 века заметно выдвинулись некоторые образы-символы, приобретшие известную устойчивость, поэтическое наполнение которых отражало принципы нового мироощущения, связанного с изменениями в самой русской действительности. Одним из таких образов-символов, подвергшихся переосмыслению, стал образ солнца. В стихотворениях «Небесный луч» и «Рождающееся-умирающее солнце» лирический герой отождествляет себя с солнцем, воспевает его мощь и переменчивую, неумирающую силу. Поднимаясь над землей, герой достигает небесных высот и сливается с космическими силами, со стихией солнца: С небес луч протягиваю я на землю.

Земля во тьме. Я поднялся над землей дождем,

Я сияю лучами. Я - пыль. Я пыль солнечного дождя,

Резвлюсь в небесах. («Небесный луч», подстрочный перевод) Арвазй тын нывагндын агз зэгхмаг.

Систон агз мэехи загххагй заггьмаг,

Жз рыг даен. Хуры уарыны рыг даен,

(«Арвы тын»).

Нетрудно заметить, что лирический герой в указанных стихотворениях А.Токаева являет собой качественно новую, «солнечную» личность, для которой не существует границ восприятия и возможности которой стоят далеко за пределами обычных человеческих. Способность сочетать в себе небесное и земное, тьму и свет, все полутона и оттенки, царящие в окружающем мире, по-

стижение трансцендентного знания и приятие тайн мирозданья -все эти способности лирического героя АТокаева говорят о нем как о сверхличности. Конечная цель развития героя - стать сверхчеловеком, тем, кто обладает нечеловеческими силой, знаниями и возможностями. Далее в диссертации рассматривается проблема сверхчеловека в творчестве русских поэтов- символистов (Д.Мережковский, К.Бальмонт, Ф.Сологуб) и поэзии АТокаева, выявляются сходства и различия.

Так, в стихотворении «Цгессыг» («Слеза») перед нами уже законченный образ сверхличности, выстрадавшей знания (выгнанный из родного села, познавший смерть, тьму и свет), но не потерявшей при этом любви к человечеству, так как его главная цель

- это счастье людей. Таким образом, идея Сверхчеловека, или Богочеловека, существовавшая с древних времен, получившая впоследствии известные трактовки в философских трудах Ф.Ницше и В.Соловьева, нашла своеобразную интерпретацию не только в творчестве русских поэтов-символистов, но и в лирике осетинского поэта Алихана Токаева. Несмотря на различные трактовки данного образа, обнаруживается общая черта такого героя

- обладание сверхзнаниями. Но, если в поэзии К.Бальмонта эти знания нужны лирическому герою для него самого, без оглядки на людей; для Ф.Сологуба тайные знания - это путь к неведомым, Сказочным Мирам, уводящий прочь от реальной земли; в поэзии Д.Мережковского цель лирического героя - как поиск Бога и воплощение идеи «Царства Божьего на земле», так и возвеличивание человека, как равного Богу, то у осетинского поэта А.То-каева тайные знания Сверхчеловека нужны для борьбы со злом на земле, для освобождения собственного народа.

Мое черное сердце выстроит из черных камней церковь, Церковь - сверкающую, блестящую, светлую. Во тьме исчезнут, исчезнут, исчезнут крики тягостные, Во тьме увидишь, мой народ, мой свет.

(«Слеза», подстрочный перевод) Сау дуртжй самайдзагн аргьуан маг cay згердаг,

Аргъуан - эгрттивгаг, агрттивгж, фаелурс. Талынджы нал уыдзагн, нал, нал уэзззау хъаертзе, Талынджы фендзыстут, маг адеем, маг рухс.

Образ сверхличности разрабатывается А.Токаевым и в таких стихотворениях, как «Цыкурайы фгердыг» («Бусина желаний»), «Куырмыты хуыцау» («Бог слепых»), которые подробно анализируются далее в данной главе диссертационной работы.

Четвертый и последний этап становления личности лирического героя поэзии А.Токаева - это физическая смерть, как завершение миссии, как следующая ступень познания или как следствие разочарования и неудач. Образ смерти особо популярен в творчестве осетинского поэта («Кгерон» («Смерть»), «Мазлгеты зараег» («Песня смерти»), «Цард» («Жизнь»), «Хгетын гез хгехтыл...» («Бреду горами...»), «Басякк» («Босяк»), «Марджы 'взаг» («Язык яда») и др.). Вообще мрачные чувства, печаль и тоска - это основные чувства в эмоциональной палитре поэзии Токаева. Многообразие трактовок смерти можно обнаружить в поэзии А.Токаева, это и дань традиции символизма, и стремление к возрождению, искуплению, последняя стадия духовного перерождения лирического героя.

Тем самым, конец пути лирического героя поэзии А.Токаева, последний этап становления его личности - акт физической смерти. Такой итог вполне оправдан, учитывая стремления героя преобразовать себя и мир вокруг. Возможно, достигнув успеха в сверхчеловеческом преобразовании собственной личности (способной проникать глубоко под землю и взмывать к солнцу, сочетать в равновесии свет и тьму, радость и боль, злость и умиротворение в своей душе), герой потерпел крах в желании изменить мир вокруг и людей.

Счастье я нашел в черной земле, Глубоко в черной земле.

Душа на небеса к свету отлетает, К свету отлетает.

(«Конец», подстрочный перевод) Амонд эгз ыссардтон cay загххы,

Арф аез сау загххы.

Уд уаглаемаг рухсмае атагхы, Рухсмаг атагхы.

В конце подглавы 2.2. подводятся выводы о концепции личности в поэзии АТокаева. Идея «сверхчеловека» владела умами многих поэтов рубежа веков, стремление к преобразованию внутреннему и внешнему, попытка изобретения нового поэтического языка объединяла эстетические программы «младших» и «старших» символистов. Своеобразное развитие эти идеи получили и в осетинской литературе начала века в творчестве АТокаева, в котором соединились и нашли свое воплощение принципы как «младших» символистов, так и «старших». Так, лирический герой произведений Токаева-это одновременно и одинокий страдающий человек, уникальный, отличный от других (подобный характер свойственен поэзии старшего поколения символистов, т.н. декадентов), и, с другой стороны, это новая личность, деятельная, стремящаяся преобразовать себя, людей и мир (здесь прослеживается влияние идеи «жизнетворче-ства» - преобразования действительности через творчество, разработанной поэтами «младосимволистами»). АТокаев в своем творчестве создал уникальную личность, сформировавшуюся, с одной стороны, под непосредственным влиянием идей символизма, философских работ Ф.Ницше, Вл. Соловьева, мистических учений, так популярных в России рубежа веков, идей «жизнетвор-чества». Но, с другой стороны, создав такого «сверхчеловека», поэт наделил его «ахиллесовой пятой» - нерушимой мучительной связью с родной землей, любовью к простым людям, стремлением осчастливить их, дать им «свет», счастье, пусть даже ценой собственной жизни, или проклятий со стороны техже людей, ради которых он готов был испытать все муки небесные и земные.

В заключении диссертационной работы кратко обобщены результаты проведенного исследования. Завершает диссертацию список использованной в работе литературы.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Трансформация идей литературного символизма в осетинской лирике рубежа веков: на примере стихотворений А.Токаева. // Русский язык и языки народов России: функциональное и структурное взаимодействие: Материалы международной научно-практической конференции. - Владикавказ, 2001. - С.160-165.

2. Идея сверхчеловека в поэзии русских символистов и в творчестве осетинского поэта А.Токаева (на примере стихотворения «Слеза»). // История и философия культуры: актуальные проблемы: Сборник научных трудов. Выпуск 6. - Владикавказ, 2003. -С.116-123.

3. Трансформация жанра колыбельной песни в русской литературе и в творчестве осетинского поэта А.И.Токаева. // Вопросы осетиноведения. - Владикавказ, 2004. №1. - С.24-34.

Полиграфический центр Северо-Осетинского государственного университета им. К.Л. Хетагурова 362025, г. Владикавказ, ул. Ватутина, 46

Усл. печ. л 1,62 Тираж 100 экз., Заказ № 77

\ « . '« /

19 МАЙ 2005

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Хетагурова, Дзерасса Казбековна

Введение

Глава 1. Жизненный и творческий путь А.И.Токаева

Глава 2. Поэзия А.И.Токаева и русская литература рубежа веков

2.1. Особенности литературного контекста начала XX века

2.2. Концепция образа лирического героя в произведениях А.И.Токаева и русских символистов

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Хетагурова, Дзерасса Казбековна

Творчество поэта и драматурга Алихана Инусовича Токаева (1893-1920) занимает значительное место в истории осетинской литературы.

Поэт-символист, новатор осетинского стихосложения, незаурядный драматург, публицист, художник. Значение личности А.Токаева трудно переоценить - первый поэт, привнесший на национальную осетинскую почву идеи символизма, решительный реформатор и экспериментатор - именно он впервые ввел в осетинскую поэзию форму сонета, новую образность и выразительные средства, он является и новатором в драматургии (в его пьесе «Белые вороны» естественно соединяются традиции реализма, символизма и романтизма).

Литературное мастерство Алихана Токаева формировалось под непосредственным влиянием национальной литературы (К.Хетагуров) и, кроме того, таких ярких представителей русского и зарубежного символизма, как К.Бальмонт, Ф.Сологуб, В. Брюсов, А.Рембо, П.Верлен, Э.Верхарн и др. В годы учебы в Бакинском мореходном училище (1912-16 гг.) поэт знакомится с творчеством ведущих поэтов, писателей, философов рубежа веков, увлечение которыми было характерно для всей интеллигенции того времени. Именно под воздействием философских идей Ф.Ницше, отчасти Вл.Соловьева, в творчестве осетинского поэта поднимается вопрос о роли личности, о границах человеческого «Я», о возможностях и сверхспособностях. Стремление к преобразованию человека и окружающего мира, попытка постижения причин трагических противоречий, раздирающих человека, богоборческие мотивы и тема Избранничества и визионерства - вот основные идеи, разрабатываемые в творчестве А.Токаева.

Значение творчества А.Токаева для осетинской литературы, несомненно, велико, однако его жизнь и творчество остаются практически неисследованными. Крайне мало сохранилось биографического материала о жизни поэта. Литературоведческие исследования его творчества ограничиваются несколькими статьями, посвященных его поэтическому и драматургическому наследию. Связано это, в первую очередь, с тем, что идеи символизма, нашедшие столь яркое отражение в произведениях А.И.Токаева, для критиков советского периода в литературоведении были не столь важны и значимы, как традиции реализма, являвшегося основным критерием оценки творчества поэтов и писателей. Поэтому акцент в творчестве Токаева делался на то, что он поэт-революционер и, несмотря на некоторое влияние русских символистов, основой его творчества был «мотив борьбы, реалистическое изображение действительности»1.

Первая биография поэта была написана в 1934 году (спустя 14 лет после гибели поэта), а первый поэтический сборник стихотворений А.Токаева вышел в 1960 году3. При жизни поэта были напечатаны лишь пять стихотворений в 1915-16 годах в журнале «Чырыстоны цард» («Христианская жизнь»), в газете «Ирон газет» («Осетинская газета») в 1917 и в газете «Кермен» в мае 1920 года, оставшись незамеченными. Также в 1922 году в сборнике «Малусэгг» («Подснежник») были опубликованы несколько стихотворений, обратившие на себя внимание известного критика А.Тибилова. Критик отметил, что стихотворения А.Токаева «носят на себе печать истинного дарования. Хороши его переводы из Бальмонта и Брюсова. Но он несравненно сильнее в оригинальных своих стихотворениях»4. Однако это была единственная рецензия на стихотворения, ведь, как пишет Ш.Ф.Джикаев (известный осетинский поэт, автор многочисленных статей и учебников по истории осетинской литературы): «Кому было дело до утонченной поэзии Токаева в годы, когда торжествующий социализм предавал анафеме другие литературные течения»5.

Творчество А.Токаева рекомендовано для изучения в учебных заведениях в разделе дореволюционного периода начала XX века. Поэзия Токаева

1 Ардасенов Х.Н. Дооктябрьский период // Ардасенов Х.Н. Очерк развития осетинской литературы. -Орджоникидзе, 1959. - С. 251.

2 Алборов К, Тамбиев Х-М. Биография А.КТокаева // ОРФ СОИГСИ. Ф. 27, оп.1, д. 10.

3 Токаты А. Малусагг. - Орджоникидзе, 1960. - 178 ф.

4 Тыбылты А. Равзаргае уацмыстаг. - Цхинвал, 1988. - Ф. 156

5 Джикаев Ш. Свет далекой звезды // Северная Осетия. - 1993. - 28 сентября. становилась предметом исследования таких видных осетинских литературоведов, как А.Кодзати1, К.Бязарти2, Ш.Джикаев3. А.Кодзати является автором не только ряда статей (на осетинском языке), посвященных анализу творчества А.Токаева, но и составителем самого полного издания творческого наследия поэта, вышедшего в 1973 году.

Отмечая влияние русского символизма на поэзию А.Токаева А.Кодзати, тем не менее, делал акцент на национальном своеобразии, на связи с осетинской литературой, с традициями реализма: «В самую первую очередь его учителями были народная поэзия и Коста»4. Большую работу проделал Кодзати в попытке пролить свет на биографию поэта: уточнить год рождения, проследить, в какие годы Токаев учился в мореходном училище и почему прервал учебу. Рассматривая особенности поэтики произведений А.Токаева, критик отмечал несомненное ее своеобразие и новизну, уникальность поэтического языка, его богатство. А значение поэзии Токаева для осетинской литературы А.Кодзати выразил следующим образом: «У Алихана в осетинской поэзии есть своя высокая гора, его ледниковая вершина касается звезд, солнце щедро сеет золотые лучи на нее»5 (с.4).

В учебниках по осетинской литературе таких авторов, как Х.Н.Ардасенов, Ш.Ф.Джикаев, Н.Джусоев творчеству А.Токаева были посвящены статьи, короткие обзоры. В них авторы указывали на несомненное своеобразие поэзии А.Токаева, однако не выделяли его из общего ряда литераторов периода начала века и стремились рассматривать произведения поэта сквозь призму его революционной деятельности. Наиболее подробное представление о творчестве Токаева можно почерпнуть из учебного пособия Ш.Ф.Джикаева «Осетинская литература», в которой автор отметил особенность, уникальность поэзии

1 Хъодзаты Ж. Токаты Алихан // Токаты А. Уацмыстаг. - Орджоникидзе, 1973. - Ф. 3-69;Хъодзаты Ж. Цалдагр ныхасы Токаты Алиханы поэзийы тыххгсй // Мах дуг. - 1970. №9. - Ф. 106-109; Хъодзати Ж. Этюдтге Токаты Алиханы тыххагй // Мах дут. -1983. №9. - Ф.83-86.

2 Бязарти К Наследие Алихана Токаева Эстетическое введение в исследование творчества // Литературная Осетия. - 1984. №63. - С.92-97.

3 Джикаев Ш. Алихан Токаев // Джикаев Ш. Осетинская литература. Краткий очерк -Орджоникидзе, 1980. -С.59-62;Джыккайты Ш. Символон фгелгонцтае ирон поэзийы //Фидиугег. - 1975. №2. - С. 89-92; Джикаев Ш. Свет далекой звезды // Северная Осетия. - 1993. - 28 сентября.

4 Хъодзаты Ж. Токаты Алихан. // Токаты А. Уацмыстж. - Орджоникидзе, 1973. - Ф.4.

5 Там же.

А.Токаева, определяя ее как «волшебство словотворчества»1. Творчество поэта привлекало внимание критика в контексте осетинской поэзии начала XX века. В различных статьях Джикаев возвращался к анализу особенностей творческого метода Токаева, отмечая, что «его стихи зрелого периода поражают (.) воображение изобилием мыслей и чувств, богатством ритмических структур, совершенством и завершенностью образов»2.

В основе своей критические статьи, посвященные творчеству поэта, писались на осетинском языке. Связано это с тем, что первые переводы стихотворений Токаева на русский язык были осуществлены лишь в 1983 году для издания «Антологии осетинской поэзии»3. А полноценного изучения творчества поэта не производилось не только на русском, но и на осетинском языке - лишь разрозненные статьи, короткие рецензии, заметки, упоминания.

Особо стоит отметить две статьи о творчестве А.Токаева, написанные в разное время на русском языке - К.Бязарти4 и Е.Кочиевой5. Статья К.Бязарти была опубликована в журнале «Литературная Осетия» в 1984 году и отличалась серьезным подходом к творчеству Токаева, хотя и называлась лишь «Введением в исследование творчества». Автор отметил уникальность поэзии А.Токаева, считая, что «творчество А.Токаева было неожиданностью в осетинской литературе»6, слишком сложны были образы и поэтический язык, так как его «творчество было направлено в будущее»7. Бязарти в своей статье отметил самобытность поэтического языка Токаева: «(.) то строго чеканный, то неожиданно гибкий, пластичный и серебрится, как жидкий металл в мастерских даргавских (.) ремесленников»8. Другая статья была опубликована сравнительно недавно, в первом номере альманаха «Осетия XX

1 Джикаев Ш.Ф. Осетинская литература начала XX века // Джикаев Ш.Ф. Осетинская литература. Учебное пособие. - Орджоникидзе, 1980. - С.62.

2 Джикаев Ш. Свет далекой звезды. // Северная Осетия. - 1993. - 28 сентября.

3 Токаев Алихан. Стихотворения. Пер с осет. Куняев Ст, Саламов Т, Синельников М. // Антология осетинской поэзии. - Орджоникидзе, 1984. - С.199-216.

4 Бязарти К. Наследие Алихана Токаева. Эстетическое введение в исследование творчества // Литературная Осетия. - 1984. №63. - С.92-97.

5 Кочиева Е. Свет далекой звезды//Альманах « Осетия XX век». Выпуск 1. -Владикавказ, 1996. - С. 162-177.

6 Бязарти К. Наследие Алихана Токаева. Эстетическое введение в исследование творчества // Литературная Осетия. - 1984. №63. - С.93.

7 Там же.

8 Там же. С. 95-96. век» за 1996 год, автором которой является Е.Кочиева. В статье представлен наиболее полный анализ (насколько это позволял размер статьи) жизни (на основе архивного материала) и творчества Токаева. Выделяет эту работу из других то, что Е.Кочиева отметила огромное влияние на творчество поэта мистических, философский учений, особо популярных в России начала века (Е.Блаватская, К.Дю Прель). Мистическую силу слова, глубину и многозначность символов отметила Е.Кочиева в поэзии А.Токаева как основу, как главное в творческой манере поэта: «Он предельно сгущает краски, создавая символ, который «минует сознание», но «побуждает музыку души" (.) Природа поэзии высокой пробы такова, что слова никогда не выступают в ней простым обозначением чего-то конкретного, а вмещают множество смыслов (.), которые подчас могут даже отрицать друг друга»1.

Отдельные литературоведческие статьи (упомянутые выше), заметки в газетах, упоминания имени А.Токаева в справочных изданиях не позволяют говорить о системном подходе, в результате которого возникла бы цельная картина творческой эволюции поэта. Отсутствие полноценных исследований поэтического наследия А.Токаева (выявление особенности его поэтики, эстетики) и объясняет неизученность и неизвестность творчества А.Токаева в осетинском литературоведении. Литературоведы, отмечая особенность и уникальность поэзии Токаева для истории осетинской литературы, тем не менее, не давали полноценного анализа, разбора его творчества. Упоминая о влиянии русского символизма на поэзию А.Токаева, литературные критики не выявляли причины, степень и характер этого влияния. Связи поэзии А.Токаева с идеями русского символизма никогда не становились предметом отдельного рассмотрения. Отмечая уникальность поэтического языка произведений Алихана Инусовича, литературоведы не исследовали особенность стихосложения, характер обновления поэтического слова А.Токаева в контексте осетинской и мировой литературы. Даже факты из биографии поэта представлялись в искажении, сообщались ошибочные сведения.

1 Кочисва Е. Свет далекой звезды // Альманах « Осетия XX век». Выпуск 1. -Владикавказ, 1996. - С. 168.

Учитывая сказанное, можно утверждать, что обращение к поэтическому наследию А.И.Токаева, рассмотрение особенностей его творчества в контексте эстетики символизма обладает научной новизной, поскольку является первым монографическим исследованием творчества осетинского поэта и определяет актуальность диссертации. Новым является рассмотрение процесса взаимодействия и обогащения осетинской и русской литератур с учетом всех аспектов этого контакта, так как принято считать, что в истории сравнительного литературоведения «всякое литературное влияние бывает связано с частичной трансформацией заимствованного образца, т. е. с его творческой переработкой в соответствии с национальным развитием и национальными литературными традициями, а также с идейно-художественным своеобразием творческой индивидуальности писателя; эти различия для сравнительно-исторического литературоведения не менее важны, чем сходство»1. Данная работа, тем самым, представляет собой исследование в контексте сравнительного литературоведения, «раздела истории литературы, изучающей международные литературные связи и отношения, сходство и различия между литературно-художественными явлениями в разных странах»2. Трансформация идей символизма в творчестве А.Токаева, соединение национальных традиций, колорита с эстетическими установками нового для осетинской литературы направления, этапы становления концепции символической личности в стихотворениях Токаева и являются основой нашего исследования.

Своей целью мы ставим тщательное прочтение, исследование творчества А.И.Токаева в контексте русской литературы конца XIX - начала XX веков, в частности такого литературного направления, как символизм. Проследить развитие идей символизма в поэзии Токаева, в частности, создании личности «нового» лирического героя. Помимо этого, в первой главе нашей работы будет

1 Жирмунский В.М. Сравнительно-историческое литературоведение // БСЭ. - М., 1976. - Т.24. Книга 1. - С.356. Там же. представлен анализ новых, неизвестных фактов из биографии А.И.Токаева на основе архивных данных.

Объектом исследования являются стихотворения Алихана Токаева в подстрочных переводах с осетинского языка, их идейно-образное содержание и структурные особенности.

Предметом исследования является изучение творчества А.Токаева в контексте сравнительного литературоведения, определение проникновения и взаимодействия эстетических принципов русского символизма с осетинской литературой.

Методологической и теоретической основой диссертации явились труды отечественных и западных литературоведов по истории русской литературы рубежа XIX - начала XX века: Долгополова JI.K., Тагера Е.Б., Колобаевой JI.A., Ермиловой Е.В., Корецкой И.В., Эткинда Е.Г., Бройтман С.Н., Гаспарова M.JL, Пайман А., Ханзен-Леве А; а также исследования и статьи осетинских литературоведов - работы Абаева В.И., Ардасенова Х.Н., Джикаева Ш.Ф., •Джусоева Н., Хадарцевой А.А., Алборова Б.А.

Научно-практическая значимость диссертации состоит в возможности использовать сделанные в ней наблюдения и выводы в последующем изучении творчества А.Токаева. Представленное исследование, с учетом всех указанных выше аспектов, правомерно войдет в осетинское литературоведение как новая страница в научном осмыслении творческого наследия А.Токаева и будет использована как на лекциях по истории осетинской литературы, так и в спецкурсах. Разумеется, она имеет и теоретическое значение с точки зрения более глубокого рассмотрения межлитературных связей - материал и выводы получат, соответственно, опорное фактографическое значение.

Основные положения выносимые на защиту:

1.Ни одна великая национальная литература не развивалась вне живого и творческого взаимодействия с литературами других народов, поэтому проникновение идей символизма в осетинскую литературу вполне закономерное явление.

2. Перекликающиеся мотивы (солнечные, богоборческие, мотив смерти-избавительницы, пророчествование и визионерство) и идеи (жизнетворчесвто и создание всенародного искусства, спасения и обретения «высшего знания»), индивидуализация творческого процесса, -все это говорит о непосредственном проникновении идей символизма в творчество осетинского поэта А.И.Токаева.

3.Образ лирического героя в поэзии А.И.Токаева сформировалсяпод непосредственным влиянием эстетики русского символизма, философии Ф.Ницше, Вл.Соловьева, мистических учений, особо популярных в России начала века.

4.Концепция личности лирического героя в творчестве А.Токаева и в поэзии русских символистов, несмотря на множественные сходные базовые идеи, имеет несомненные различия.

5. Общие черты лирических героев поэзий Токаева и русских символистов заключаются в повышенном внимании к его индивидуализации, осознанию себя как уникальной личности, противопоставленной другим людям.

6. Лирический герой А.Токаева также обладает многогранностью восприятия, объединяет в сердце тьму и свет, одновременно стремясь ввысь, к солнцу, и в самую глубокую темную пропасть.

7. Гуманизмом и человеколюбием отличается лирический герой А.Токаева, и несмотря на свою избранность и уникальность, он никогда не забывает о родной земле, горах и простых людях, их населяющих.

Апробация. Основные результаты исследования были отражены в докладах на международной научно-практической конференции «Русский язык и языки народов России: функциональное и структурное взаимодействие», проходившей в СОГУ им. К.Л.Хетагурова (Владикавказ, ноябрь 2001г.), на конференции, посвященной «Дню науки», также проходившей в СОГУ в мае 2002 года, на заседаниях кафедры истории русской литературы СОГУ (апрель 2003г.), а также в трех научных публикациях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Творчество Алихана Токаева и эстетика символизма"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование творчества А.И.Токаева в контексте русской литературы конца XIX - начала XX веков, в частности, такого литературного направления, как символизм, проведенное в диссертации, позволяет выявить особенности, степень и характер влияния идей символизма на творчество осетинского поэта.

Знакомство А.Токаева с идеями русского и мирового символизма, как явствует из первой главы нашей работы, началось во время его учебы в Бакинском мореходном училище (1912-16 гг.). Это время начала творческого пути автора, именно в это время формируется его мировоззрение, эстетические принципы, происходит становление самосознания и самоопределения. О несомненном влиянии идей символизма на творческое становление молодого поэта говорят не только черновые записи в тетрадях автора (личный архив), но и переводы на осетинский язык стихотворений К.Бальмонта, В.Брюсова. Эти переводы являются одними из первых поэтических упражнений в творчестве А.Токаева, и написаны они были в годы учебы в училище.

В первой главе исследуются вопросы с уточнениями биографических сведений из жизни поэта, приводятся ранее неопубликованные факты и гипотезы, опровергаются некоторые ошибочные данные. На основе представленного материала можно сделать вывод, что жизнь Токаева остается (и останется) неисследованной, так как многая информация утеряна, а люди, его знавшие, давно умерли. Тем не менее, исходя из сохранившихся писем поэта, его черновых записей, можно утверждать, что поэзия являлась основным мерилом внутреннего мира Алихана Инусовича, его главной ценностью.

Степень и характер влияния и проникновения идей символизма в собственное авторское творчество Токаева выявляется во второй главе диссертации. Перекликающиеся мотивы (солнечные, богоборческие, мотив смерти-избавительницы, пророчествование и визионерство) и идеи (жизнетворчесвто и создание всенародного искусства, спасения и обретения «высшего знания»), индивидуализация творческого процесса, - все это говорит

0 непосредственном проникновении идей символизма в творчество осетинского поэта. Как пишет известный литературовед В.М. Жирмунский. -«ни одна великая национальная литература не развивалась вне живого и творческого взаимодействия с литературами других народов»1, поэтому проникновение идей символизма в осетинскую литературу вполне закономерное явление.

Именно влияние русской литературы на становление осетинской является основным критерием ее развития и обогащения. К тому же одним из факторов возникновения осетинской литературы в конце XVIII - начале XIX вв. послужило важное историческое событие - присоединение Осетии к России в 1774 году. Поэтому «осетинская литература, опираясь на свой национальный художественный опыт, выраженный в фольклоре, уже на ранней ступени своего развития использовала литературные традиции соседних народов -России и Грузии, в через их посредство - Болгарии и Византии»2, а взаимодействие литератур предполагает «влияние более передовой литературы народа, опередившего другие в своем общественном развитии, на литературы народов, в общественном отношении более отсталых»".

Закономерность проникновений идей символизма в осетинскую литературу в начале 20 века обуславливается именно этими литературно-историческими взаимосвязями, ведь «для того, чтобы влияние стало возможным, должны существовать внутренняя потребность в таком культурном "импорте", аналогичные тенденции развития в данном обществе и в данной литературе»4. В осетинской литературе, таким образом, помимо присутствия таких литературных направлений и стилей, как романтизм и реализм, к началу XX появился и символизм, нашедший воплощения своих идей в творчестве не только А.И.Токаева, но в поэзии А.Гулуева и Д.Хетагурова. Характер же

1 Жирмунский В.М. Проблемы сравнительно-исторического изучения литератур // Жирмунский В.М Сравнительное литературоведение. Восток и запад. - Л., 1979. - С.71.

2 Салагаева З.М. От нузальской надписи к роману: Проблема генезиса и становления осетинской прозы. -Орджоникидзе, 1984. -С.5.

3 Жирмунский В.М. Проблемы сравнительно-исторического изучения литератур // Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение. Восток и запад. - Л., 1979. - С.71.

4 Жирмунский В.М. Сравнительно-историческое литературоведение // БСЭ. - М., 1976. - T.24. Книга 1. - С.356. влияния и проникновения идей символизма (как и любого другого течения) имеет множественные особенности и закономерности, так как «всякое литературное влияние связано с социальной трансформацией заимствованного образа, под которой мы понимаем его творческую пеработку и приспособление (.) к особенностям национальной жизни и национального характера на данном этапе общественного развития, к национальной традиции, а также к идейному и художественному своеобразию творческой индивидуальности заимствующего писателя»1.

Влияние и проникновение идей символизма в творчество А.Токаева носят многогранный характер, символистские мотивы и образы претерпевают множественные изменения и получают новые смысловые наполнения, привнесенные особенностями авторского мировосприятия и мировоззрения. Так, концепция личности лирического героя в творчестве А.Токаева и в поэзии русских символистов, несмотря на множественные сходные базовые идеи, имеет несомненные различия. Этой проблеме посвящена основная часть диссертационной работы.

Общие черты лирических героев поэзий Токаева и русских символистов заключаются в повышенном внимании к его индивидуализации, осознанию себя как уникальной личности, противопоставленной другим людям, обладающей удивительными способностями, нечеловеческой силой разума и воли:

Я не был никогда такой, как все.

Я в самом детстве был уже бродяга,

Все в этом мире тускло и мертво, Но ярко себялюбье без зазренья, В пылу страстей я правлю их игрой

1 Жирмунский В.М. Проблемы сравнительно-исторического изучения литератур // Жирмунский В.В. Сравнительное литературоведение. Восток и запад. - Л., 1979. - С.75.

Не для меня законы, раз я гений1.

К.Д.Бальмонт);

Потому что нет иного Бытия, как только я; Радость счастья голубого И печаль томленья злого, Все, во всем душа моя2.

Ф.С.Сологуб);

На самом дне мучительной темницы Я властелин сознанья и мечты! И предо мной в тумане темноты Являются созданья красоты, t

Я властелин всесильного сознанья, Весь дивный мир я создаю в себе,

И выше я людей, царей и 6ora!J

В.Я.Брюсов) ;

Светел, светел я. Гляди на меня, О, горец!

Я проводник света на землю с небес. Земля во тьме. Я поднялся над землей,

1 Ханзен - Леве А. Примечания // Ханзен - Леве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм. - СПб., 1999. - С. 108-409.

2 Сологуб Ф. С. Все во всем // Сологуб Ф.К. Лирика. - Минск, 1999. - С. 104.

3 Ханзен - Леве А. Диаволический художник-демиург. Эстетика зла // Ханзен - Леве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм. - СПб., 1999. - С.313.

Я сияю лучами1.

А.Токаев. Подстрочный перевод).

Личность лирического героя поэзии А.И.Токаева имеет множественные сходные черты с образом Избранного, мага, теурга, Сверхчеловека или Богочеловека, воплощенного в творчестве русских поэтов символистов. Так, герои стихотворений К.Бальмонта, Ф.Сологуба отличаются крайним индивидуализмом, обособленностью, отчужденностью от окружающего мира и, одновременно, всеохватностью восприятия, способностью проникать в тайны мирозданья. Такие герои стремились соединить в своей душе и в сердце все грани добра и зла, тьмы и света, все стихии и явления природы в попытке достичь единения и постижения всех тайн, символов бытия («Все краски люблю я, и свет белизны не есть для меня завершенье./ Люблю я и самые темные сны, и алый цветок преступленья»2 (К.Бальмонт)).

Лирический герой А.Токаева также обладает многогранностью восприятия, объединяя в сердце тьму и свет, одновременно стремясь ввысь, к солнцу, и в самую глубокую темную пропасть. Только человек, наделенный уникальными способностями, может объединить и соединить противоположности, разрушая границы и пределы восприятия: «я похож на горную быстротечную речку, дробящуюся о камни и скалы и их шлифующую»3.

Тем самым, влияние идей символизма на творчество А.Токаева сказалось именно в создании характера лирического героя, «Избранного» и «Просвещенного». Однако, выясняя путем сравнения общность в концепциях личности в поэзии А.Токаева и русских символистов, нельзя не отметить и различия, ведь, как пишет В.М.Жирмунский « сравнение не уничтожает специфики изучаемого явления (индивидуальной, национальной, исторической); напротив, только с помощью сравнения, т.е. установления

1 Токаты А. Арвы тын // Токаты А. Уацмыстаг. - Орджоникидзе. 1973. - Ф. 141.

2 Бальмонт К.Д. Самоутверждение. // Бальмонт К.Д. Избранное. - М., 1989. - С.306.

3 ОРФ СОИГСИ Ф. 27, on. 1, д. 36, л. 43. сходств и различий, можно точно определить, в чем заключается эта специфика»1.

Для лирических героев поэзии русских символистов старшего поколения (К.Бальмонт, Ф.Сологуб, Д.Мережковский, В.Брюсов) характерно повышенное внимание к собственным страданиям и переживаниям, часто именно собственное «я» является центром и мерилом всех ценностей: Мы гордо людей презираем, Нам законом - наши желанья, И мы бесконечно страдаем, а

Но в гордости любим страданья . (В.Брюсов)

Людские страдания и переживания зачастую являются лишь фоном, на котором развиваются личные переживания лирических субъектов, поэтому возможность осчастливить и спасти человечество не является бесспорной целью. Ведь личность, которая «жить умеет лишь мгновеньями»3 и чья «душа глухой всебожный храм»4, может быть как и ориентированной на других, так и замкнутой на себе:

Я всех люблю любовью равнодушной, Я весь душой с другим, когда он тут, со мной, Но чуть он отойдет, как, светлый и воздушный, Забвеньем я дышу - своею тишиной5. (К.Бальмонт)

В характере же лирического героя поэзии А.Токаева, несмотря на его уникальность, избранность, неизменно присутствует ориентированность на людей, некая жертвенность. Суть этой жертвенности в том, что, возвеличивая себя, поднимая свой разум к небесам, герой стремится помочь родному народу, который является неоспоримой ценностью для него, и ради людского счастья он готов пожертвовать собой.

1 Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение. Восток и запад. - Л., 1979. - С.5.

2 Брюсов В.Я. «Мы гордо людей презираем.» // Брюсов В.Я. Жизни мгновения: Стихотворения. - М„ 1999. -С.386.

3 Брюсов В.Я. «Да, я безумец! я не спорю!.» // Брюсов В.Я. Жизни мгновения: Стихотворения. - М., 1999. -С.414.

4 Бальмонт К.Д. Великое ничто //Бальмонт К.Д. Избранное: Стихотворения. Переводы. Статьи. - М., 1991. -С. 186.

5 Бальмонт К.Д. «Я не могу понять, как можно ненавидеть.» // Бальмонт К.Д. Избранное. - М., 1989. - С.236.

Осознав собственную уникальность, развив свои способности, подняв свой разум до божественных высот, лирический герой хочет поднять до этих высот всех людей. Идет вверх по символической лестнице герой не один, он ведет за собой народ, ведь он проводник «света на землю». Гуманизмом и человеколюбием отличается лирический герой А.Токаева, и несмотря на свою избранность и уникальность, он никогда не забывает о родной земле, горах и простых людях, их населяющих. Эстетическое кредо для героя А.Токаева заключается в том, что:

Если бы я обладал Великим Разумом,

Тогда, страдая, боль,

Взял бы на себя ради Осетии1. подстрочный перевод) Таким образом, влияние идей символизма на создание образа лирического героя поэзии А.Токаева несомненно. Избранный, наделенный сверхспособностями лирический субъект сформировался под непосредственным влиянием эстетики русского символизма, философии Ф.Ницше, Вл.Соловьева, мистических учений, особо популярных в России начала века. Особенностью такого характера является то, что он удивительным образом сочетает в себе и гуманизм с жертвенностью, и крайнее отчуждение от людей, при полном осознании своей уникальности и непохожести на других. Герой, который тянется к людям, стремится помочь им, и, с другой стороны, убегает прочь, отгораживается от человеческого мира: Лживый, фальшивый, коварный мир. Лучше бы я жил один на скалах2.

Тревоги, терзания личности, этапы ее становления (от осознания собственной уникальности, развития своих способностей до возвращения к людям - просветленным, возвышенным и мудрым) - это смысловая основа поэзии Токаева, наполненной многогранными образами-символами,

1 ОРФ СОИГСИ Ф. 27, on. 1, д. 15. л. 6.

2 Токаты А. Цгемгсн? // Токаты А. Уацмыст. Орджоникидзе, 1973. Ф.158. требующими расшифровки, проникновения и понимания. Привнеся идеи символизма в осетинскую литературу, А.Токаев, тем самым, занял в ней достойное место как первый осетинский поэт-символист, новатор, творчество которого все еще, к сожалению, по достоинству не оценено и не изучено.

Список научной литературыХетагурова, Дзерасса Казбековна, диссертация по теме "Литература народов Российской Федерации (с указанием конкретной литературы)"

1. Фонд Токаева Алихана Инусовича Отдел Рукописных Фондов СевероОсетинского Института Гуманитарных и Социальных Исследований.

2. Фотокарточки Токаева А. (6 фото) // Ф.27, on. 1, д. 1.2. 10 фотоснимков, сделанных в селении Даргавс гизельского района СОАССР при вскрытии могилы писателя А.И Токаева. 3.11.1953. с целью поиска рукописей // Ф.27, оп.1, д.2.

3. Копия прошения начальнику Бакинского мореходного училища дальнего плавания. Токаева Владимира о выдаче ему сведений о успехах 19.12.14.г. Баку. Здесь же карандашный набросок: «Праздничное впечатление». -3 автографа // Ф.27, оп.1, д.З.

4. Прошение Токаева А, ученика Бакинского 2-го мореходного училища дальнего плавания. 2 автографа // Ф.27, оп.1, д.4.

5. Копии протоколов собраний группы подпольных работников Алагирского ущелья. 1917-19 гг. и Даргавского комитета за 1917 г. 2 машинописных листа // Ф.27, оп.1, д.5.

6. Приговор 1917 г. Декабря 30 дня граждан Даргавского прихода Владикавказского округа Терской области, о выборе Токаева А. комиссаром Даргавского прихода (копия). 1917 г. 1 лист// Ф.27, оп.1, д.6.

7. Метрика фамилии Токаевых. 1912 г. 1 рукописная страница // Ф.27, оп.1,д.7.

8. Автобиография друга Токаева А. Кутарова С. (копия). 5 машинописных страниц//Ф.27, оп.1, д.8

9. Выше классовую бдительность (вырезка из газеты «пролетарий Осетии», 1934 г., 25 автографов) // Ф.27, оп.1, д.9.

10. Ю.«Алихан Инусович Токаев.» (1895-1920 гг.) Биография написанная К.Алборовым и Х-М. Томаевым. 1007.34 г. 2 машинописные рукописи // Ф.27, оп.1, д.10.

11. Казбеков К.Т. Жизнь и творчество Алихана Инусовича Токаева. 1952 г. 17 машинописных страниц // Ф.27, оп.1, д.11

12. Приемочный акт от 23.12.40 г. О сдаче Сев. Ос. НИИ Березовым А. литературного наследия Токаева А. 1 машинописных страниц // Ф.27, оп.1, д.12.

13. Токаты А. Урс сынтытае (копия) 2-ой экземпляр // Ф.27, оп.1, д. 13.

14. Продолжение д№13 3-ий экземпляр. 54 машинописных страниц // Ф.27, оп.1, д. 14.

15. Токаты А.И. Урс сынтытае (клеенчатая тетрадь, с печатью цензурного комитета). 54 автографа // Ф.27, оп.1, д. 15.

16. Токаев А.И. Отрывок из пьесы (нет заглавия). 16 автографов // Ф.27, оп.1, Д.16.

17. Токаев А.И. Копии стихов отобранных издательством для включения в сборник «Малусаег». 1960 г. 16 машинописных страниц // Ф.27, оп.1, д. 17.

18. Токаев А. Стихотворения (Маш. копия из журнала «Чырыстон Цард» 1915 г. №3 и др.) 1915 г. 17 машинописных страниц // Ф.27, оп.1, д.18.

19. Токаев А.И. «Арвистон» сборник стихотворений (клеенчатая тетрадь). 31 автограф // Ф.27, on. 1, д. 19.

20. Токаев А.И. Клеенчатая тетрадь с черновиками стихов. 16 автографов // Ф.27, оп.1, д.20.

21. Токаев А.И. Тетрадь в синей обложке с автографами стихов. 45 автографов // Ф.27, оп.1, д.21.

22. Токаев А.И. Листы из тетради с автографами стихотворений с заставками. 14 автографов // Ф.27, оп.1, д.22.

23. Токаев А.И. Автографы различных стихов. 13 автографов // Ф.27, оп.1, д.23.

24. Токаев А.И. Автографы стихов. 8 автографов // Ф.27, оп.1, д.24.

25. Токаев А.И. Автографы стихов (на больших листах). 12 автографов // Ф.27, оп.1, д.25.

26. Автографы стихов Токаева А. 34 автографа // Ф.27, оп.1, д.26.

27. Токаев А.И. «Изэер-гэераедтае» и др. (автографы стихотворений на отдельных листах). 4 автографа // Ф.27, оп.1, д.27.

28. Токаев А.И. Листы из тетради с черновиками стихов и карандашными рисунками. 21 автограф // Ф.27, оп.1, д.28.

29. Токаев А.И. Листы из тетради с черновиками стихов. 3 автографа // Ф.27, оп.1, д.29.

30. Токаев А.И. Черновые наброски стихов на отдельных листах (2 больших и 1 малый лист). 3 автографа // Ф.27, оп.1, д.ЗО.

31. Проездные билеты, конверт и др. бумаги с автографами стихов

32. A.Токаева. 11 автографов // Ф.27, оп.1, д.31.

33. Россыпь бумаг с автографами стихов А.Токаева. 25 автографов // Ф.27, оп.1, д.32.

34. Продолжение д №32. 15 автографов // Ф.27, оп.1, д.ЗЗ.

35. Токаев А.И. Отрывной блокнот и отдельные листы с черновиками стихов Токаева А. 25 автографов // Ф.27, оп.1, д.34.

36. Токаев А.И. Стихотворения на русском языке (тетрадь). 5 автографа // Ф.27, оп.1, д.35.

37. Переводы Токаева А.И.: 1 .А.И.Толстой «Мийаг уый афта хъэзуы?». 2.

38. B.Либхнет «Хъаелуардытэз азмж бындзытае». 44 автографа // Ф.27, оп.1, д.36.

39. Письма Токаева А.И. к разным лицам. 12 открыток // Ф.27, оп.1, д.37.

40. Письма Токаева А. 56 автографов // Ф.27, оп.1, д.38.

41. Конспекты ученика Бакинского 2 мореходного училища дальнего плавания (клеенчатая тетрадь) // Ф.27, on. 1, д.39

42. А.Токаев 5 рисунков по атласу. 5 рисунков // Ф.27, оп.1, д.40.

43. Бадтиев А.А. Версия о самоубийстве А.Токаева. 1970 г. 12 машинописных страниц // Ф.27, оп.1, д.41.

44. Токаев А. Крики города. Стихи. Пер. с осет. Харебова-Швец В. // Дарьял. 2002. №.2. - С.136-141.

45. Токаев А. Стихотворения. Пер. с. осет. Куняев Ст., Саламов Т., Синельников М. // Антология осетинской поэзии. Орджоникидзе, 1984. -С.199-216.

46. Токаев А. «Я дивный сон посею он взойдет.». Стихотворения. Пер. с осет. Саламов С. // Эхо Кавказа. - 1994. №.2(5). - С.20-21.

47. Токаты А. Малусаег. Орджоникидзе, 1960. - 178 ф.

48. Токаты А. Уацмыстаг. Орджоникидзе, 1973. - 308 ф.

49. Бязарти К. Наследие А.Токаева (эстетическое введение в исследование творчества) // Литературная Осетия. 1984. №63. - С.92-97.

50. Бязарти К. Я дивный сон посею он взойдет. // Эхо Кавказа. - 1994 №2(5). - С.20.

51. Гозюмова Е.К. Сонеты Алихана Токати. Анализ сонета «Бусина желаний» // В перипетиях диалога. Теория и методика интегрированного обучения на основе диалога культур. Алагир, 1997. - С.106-113.

52. Джикаев Ш. Алихан Токаев // Джикаев Ш. Осетинская литература. Краткий очерк. Орджоникидзе, 1980. - С.59-62.

53. Джикаев Ш. Свет далекой звезды (к 100 летию рождения А.Токаева) // Социалистическая Осетия. - 1993. - 28 ноября.

54. Джусоев Н. Алихан Токаев // Джусоев Н. История осетинской литературы. Книга 2. Тбилиси, 1985. - С.213-215.

55. Калоев Г.З., Ардасенов Х.Н., Гиреев Д.А. Токаев Алихан // Калоев Г.З., Ардасенов Х.Н., Гиреев Д.А. Писатели Северной Осетии: библиографический справочник. Владикавказ, 1992. - С. 104-107.

56. Кочиева Е. Свет далекой звезды // Альманах. Осетия XX век. Вып.1. -1996.-С.162-177.

57. Токаев А. Солдат революции из Даргавса // Советская Осетия. 1965. №26-27.-С.188-201.

58. Хадарцева А.А. Алихан Инусович Токаев // Хадарцева А.А. История осетинской драмы. Часть 1. Дооктябрьский период. Орджоникидзе, 1983. - С.205-208.

59. Ардасетны АА., Хзедарцаты А.А. Токаты Алихан // Ардасетны АА., Хае дар цаты А. А. Ирон литературае: Ахуыргаенагн чиныг 9-10 кластаен. -Орджоникидзе, 1976. Ф.36-40.

60. Гаджиты А. Токаты Алихан (1895-1920) // Токаты А. Малусаег. -Орджоникидзе, 1960. Ф.5-8.

61. Джусойты Н. Токаты Алихан// Джусойты Н. Ирон литературае: Ахуыргаенаен чиныг астэзуккаг скъолайы 9-гем къласаен. Дзаеудзыхъаеу. 2001. - Ф.319-324.

62. Тебиаты Ю. Наеуаег эгрмаег Токаты Алиханы тыххаей // Мах дуг. 1989. №3. - Ф.101-103.

63. Токаты Алиханы райгуырдыл аеххаест казны 95 азы // Молодой коммунист. 1988. - 7 апреля.

64. Тлатты А. Токаты Алиханы сонет «Цыкуырайы фаердыг» // Мах дуг. -2000. №3. Ф.133-137.

65. Хъазбегты Хъ. Токаты Алихан (Йае цард аемае йе "сфзелдыстад) // Мах дуг. 1949. №11. - Ф.46-48.

66. Хъодзаты Ж. Токаты Алихан // Токаты А. Уацмыстае. Орджоникидзе, 1973.-Ф.3-69.

67. Хъодзаты Ж Цалдар ныхасы Токаты Алиханы поэзийы тыххаей // Мах дуг. 1970. №9. - Ф. 106-109.

68. Хъодзаты Ж Этюдтае Токаты Алиханы тыххаей // Мах дуг. 1983. №9. -Ф.83-86.

69. Абаев В.И. Избранные труды. Религия. Фольклор. Литература. -Владикавказ, 1990. 640 с.

70. Апборов Б.А. Некоторые вопросы осетинской филологии. -Орджоникидзе, 1979. 311 с.

71. Апборов Т. Проблема идеального героя в нартовском эпосе осетин // Вопросы осетинской литературы и фольклора. Орджоникидзе, 1988. -С.142-157.

72. Ардасенов Х.Н. Бакинский драматический кружок. Из истории осетинского театра//ОРФ СОИГСИ Ф.19, оп.1, д.92, л.186-188.

73. Ардасенов Х.Н. Очерк развития осетинской литературы. Дооктябрьский период. Орджоникидзе, 1959. - 284 с.

74. Бритаева З.Э. Осетинская драматургия в формировании творческого метода национального театра // Вопросы осетинского литературоведения.- Орджоникидзе, 1978. Т.ЗЗ. - С.58-79.

75. Бязыров А.Х. Ритм в осетинском стихосложении // ОРФ СОИГСИ Ф.44, оп.1, д.20, 45 с.

76. Гиреев Д.А. Страницы взаимоотношений осетинских и русских писателей // Взаимодействие и взаимообогащение. Русская литература и литература народов СССР. Л., 1988. - С.175-184.

77. Гуриев Т.А. Кто есть кто в осетинской нартиаде. Словарь. Владикавказ, 1996. - 95 с.

78. Джанаева Н.А. Некоторые мифологические мотивы в нартовском эпосе осетин // Вопросы осетинской литературы и фольклора. Орджоникидзе, 1984.-С.103-119.

79. Джикаев Ш. Свет правды и добра // Антология осетинской поэзии. -Орджоникидзе, 1984. С.7-25.

80. Джикаев Ш. Фольклор и осетинская советская поэзия. 1917-1941. -Орджоникидзе, 1972. 160 с.

81. Джиоев Х.С. Народное стихосложение и речевой стих осетинской поэзии.- Орджоникидзе, 1974. 55 с.

82. Джусоев Н. О литературе и фольклоре // Вопросы литературы. 1977. №1. - С.106-125.

83. Джусоев Н. Традиции дореволюционной осетинской литературы // Очерк истории осетинской советской литературы. Орджоникидзе, 1967. - С.5-18.

84. Дзадзиев А.Б., Дзуцев Х.В., Караев С.М. Этнография и мифология осетин. Краткий словарь. Владикавказ, 1994. - 284 с.

85. Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология. М., 1997. - 275 с.

86. Калоев Г.З. Мотивы богоборчества в осетинском эпосе. Автореферат. 1952. 19 с.

87. Кантария М.В. Некоторые стороны традиционно-ритуальной религии осетин // Проблемы этнографии осетин. Орджоникидзе, 1989. - С.164-183.

88. Кубалов А. К вопросу осетинского стихосложения. Владикавказ, 1926. 12 с.

89. Магометов А.Х. Культура и быт осетинского народа. Историко-этнографическое исследование. Орджоникидзе, 1968. - 566 с.

90. Миллер В. Осетинские этюды. Владикавказ, 1992. - 716 с.

91. Олисаев В.Г., Олисаев Р.В. Магия и элементы традиционной медицины в нартовском эпосе осетин // Ритмы истории: Сборник научных трудов. Выпуск 2.1. Владикавказ, 2004. - С.299-320.

92. Сабаев С.Б. Очерки русско-осетинских связей. Орджоникидзе, 1982. -150 с.

93. Салагаева З.М. Мифология и фольклор // Поэтика жанра. Межвузовский сборник статей. Орджоникидзе, 1983. - С.94-110.

94. Салагаева З.М. От нузальской надписи к роману: Проблема генезиса и становления осетинской прозы. Орджоникидзе, 1984. - 312 с.

95. Санакоева JI. Перевод и национальное своеобразие подлинника // Дарьял. 2001. №3. - С.170-177.

96. Семенина С.К. Пилигримы вселенной // Дарьял. 2001. №1. - С. 110-123.

97. Тменов В.Х., Уарзиати B.C., К вопросу о происхождении и датировке осетинских святилищ Рыныбардуаг и Аларды // ВОАЭ. Орджоникидзе, 1980. -Вып.1.- С.110-123.

98. Тменов Х.В., Бесолова Е.Б., Гонобоблев Е.Н. Религиозные воззрения осетин (история религии в истории народа): Хрестоматия. -Владикавказ, 2000. - 503 с.

99. Цагараев В. Возвращение Мартына Росколинса. Литературный коллаж // Альманах. Осетия XX век. Вып.З. Владикавказ, 1998. - С.35-41.

100. Цагараев В. Золотая яблоня Нартов. История, мифология, искусство, семантика. Владикавказ, 2000. - 299 с.

101. Цахилов О.Л. Представления осетин о загробном мире // Ритмы истории: Сборник научных трудов. Выпуск 2.1. Владикавказ, 2004. - С.161-169.

102. Чибирова М.Л. К вопросу художественного перевода в осетинском литературоведении // Дарьял. 2002. №4. - С.248-255.

103. Нарты кадджытзе. Джзаеуджыхъаеу, 1995. - 408 ф.

104. Джиккайты Ш. Литературон авдэгны зарджытае // Мах дуг. 1982. №11. -Ф.69-74.

105. Джыккайты Ш. Символон фаелгонцтае ирон поэзийы // Фидиуаег. 1975. №2. - С.89-92.

106. Хъодзаты JE. Нахи цаеттае дараем // Мах дуг. 1990. №12. - Ф.86-88.

107. Тыбылты А. А. Равзаргае уацмыстаг. Цхинвал, 1988. - 434 ф.

108. Бальмонт К.Д. Избранное. М., 1989. - 592 с.

109. Бальмонт К. Д. Избранное. М., 2003. - 640 с.

110. Бальмонт К.Д. Избранное: Стихотворения. Переводы. Статьи. М., 1991. - 608 с.

111. Белый А. Сочинения в 2-х т. Т.1. Поэзия; Проза. М., 1990. - 703 с.

112. Белый А. Стихотворения. М., 1988. - 576 с.

113. Брюсов В.Я. Жизни мгновения: Стихотворения. М., 1999. - 455 с.

114. Поэты Серебряного века Сборник: Поэзия, воспоминания. М., 2002. -384 с.

115. Серебряный век. Поэзия. М. 2001. - 672 с.

116. Сологуб Ф.К. Лирика. Минск, 1999. - 480 с.

117. Сологуб Ф. Стихотворения. Л., 1939. - 394 с.

118. Сологуб Ф. Пламенный круг. Берлин, СПб., М., 1922. - 203 с.

119. Аверенцев С.С. Сверхчеловек // Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С.594-595.

120. Аверенцев С.С. Символ // Литературная энциклопедия терминов и понятий. М., 2003. С.976-978.

121. Аврамченко А.П. От 19 века к 20. Новое искусство (Русский символизм как объект научного исследования) // Вестник Московского Университета. Сер.9. Филология. 2002. №2. - С.20-35.

122. Амус Т. Философия и эстетика русского символизма // Литературное наследие. Т.27-28. М., 1937. - С.1-53.

123. Андреев Н.П. Чудесная сила или знание (умение) // Андреев Н.П. Указатель сказочных сюжетов. По системе Аарне. Л., 1929. - С.47-49.

124. Базанов В.Г. Фольклор. Русская поэзия начала 20 века. Л., 1988. - 311 с.

125. Бальмонт К.Д. Поэзия как волшебство. М., 1922. - 112 с.

126. Бальмонт К.Д. Элементарные слова о символической поэзии // Поэтические течения в русской литературе конца 19 начала 20 века: Литературные манифесты и художественная практика. - М., 1988. - С.54-61

127. Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994. - 528 с.

128. Богомолов Н.А. Русская литература начала 20 века и оккультизм. М., 1999.-560 с.

129. Борисова Л.М. Жизнетворческая идея в «лирических драмах» Блока // Филологические науки. 1997. №1. - С. 14-23.

130. Бройтман С.Н. Федор Сологуб // Русская литература рубежа веков (1890-е- начало 1920-х годов). Книга 1. ИМЛИ РАН. М., 2000. - С.882-932.

131. Брюсов В.Я. Ключи тайн // Поэтические течения в русской литературе конца 19 начала 20 века: Литературные манифесты и художественная практика. - М., 1988. - С.61-64.

132. Брюсов В.Я. Русские символисты. От издателя. // Поэтические течения в русской литературе конца 19 начала 20 века: Литературные манифесты и художественная практика. - М., 1988. - С.61-64.

133. Брюсов В.Я. Среди стихов 1894-1924 гг. Манифесты; Статьи; Рецензии. -М., 1990.-715 с.

134. Бушмин А.С. Методологические вопросы науки о литературе. Л., 1984. -252 с.

135. Вислова А.В. На грани игры и жизни (игра и театральность в художественной жизни России «серебряного века») // Вопросы философии. -1997. №12. С.28-38.

136. Волков А. Символизм // Волков А. Русская литература 20 века. Дооктябрьский период. М., 1966. - С.387-411.

137. Гайденко П.П. Человек и человечество в учении В.С.Соловьева // Вопросы философии. 1994. №6. - С.47-54.

138. Гаспаров М.Л. Русские стихи 1890-х 1925-х годов в комментариях. -М., 1993.-272 с.

139. Гаспаров М.Л. Символизм // Литературная энциклопедия терминов и понятий. М., 2003. - С.978-987.

140. Геворкян А.В. О двух толкованиях понятия «насторение» в русском символизме (В.Брюсов, А.Белый) // Вестник Московского Университета.- 1998. №6. С.24-33.

141. Голан А. Миф и символ. М., 1984. - 375 с.

142. Гончаров Б.П. Анализ поэтического произведения. М., 1987. - 64 с.

143. Гофман В. Язык символистов // Литературное наследие. Т.27-28. -М., 1937. С.140-156.

144. Дильтей В. Сон. Воображение. Элементы поэтики. Литературные архивы и их значение для изучения истории философии // Вопросы философии. 1995. №5. - С. 112-136.

145. Долгополов Л.К. На рубеже веков. О русской литературе конца 19 -начала 20 вв. Л., 1977. - 366 с.

146. Долгополов Л.К. Поэзия русского символизма // История русской поэзии в 2-х т. Т.2. Л., 1969. - С.253-329.

147. Долгополов Л.К. Русский символизм // Краткая литературная энциклопедия. М., 1971. С.834-839.

148. Елисеев И.А., Полякова Л.Г. Символ // Елисеев И.А., Полякова Л.Г. Словарь литературоведческих терминов. Ростов на Дону, 2002. - С.204-207.

149. Ермилова Е.В. Теория и образный мир русского символизма. М., 1989. - 174 с.

150. Жирмунский В.М. Сравнительно-историческое литературоведение //Большая советская энциклопедия. Книга 1. М., 1976. Т.24. - С.356-357.

151. Жирмунский В.М.Сравнительное литературоведение. Восток и Запад. Л., 1979. - 496 с.

152. Жюльен Н. Словарь символов. Екатеринбург, 1999. - 500 с.

153. Иванов Вяч. И. Две стихии в современном символизме // Поэтические течения в русской литературе конца 19 начала 20 века: Литературные манифесты и художественная практика. - М., 1988. - С.64-66.

154. Иванов Вяч. И. Мысли о символизме // Поэтические течения в русской литературе конца 19 начала 20 века: Литературные манифесты и художественная практика. - М., 1988. - С.66-69.

155. Иванова Е.В. Судьба поэта // Бальмонт К.Д. Избранное. М., 1989. -С.3-22.

156. Исаев С.Г. Литературные маски серебряного века (на материале творческих исканий «старших» символистов) // Филологические науки. -1997. №1. С.3-13.

157. Историко-литературный процесс. Проблемы и методы изучения. -Л.,1974. -274 с.

158. Исупов К.Г. Философия и литература «серебряного века» (сближения и перекрестки) // Русская литература рубежа веков (1890-е -начало 1920-х годов). Книга 1. ИМЛИ РАН. М., 2000. - С.69-130.

159. Келдыш В.А. Русская литература «серебряного века» как сложная целостность // Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х годов). Книга 1. ИМЛИ РАН. - М., 2000. - С. 13-68.

160. Керлот Х.Э. Словарь символов. М., 1994. - 608 с.

161. Клемен К. Жизнь мертвых в религиях человечества. М., 2002. -224 с.

162. Клинг О. «Эволюция» и «латентное» существование символизма после Октября // Вопросы литературы. 1999. №7-8. - С.37-64.

163. Колобаева Л.А. «Аристократический индивидуализм» и трагический гуманизм в поэзии и прозе русских символистов // Колобаева Л.А. Концепция личности в русской литературе рубежа 19 начала 20 вв. -М., 1990.-С. 148-275.

164. Колобаева Л.А. Русский символизм. М., 2000. - 296 с.

165. Корецкая И.В. Константин Бальмонт // Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х годов). Книга 1. ИМЛИ РАН. - М., 2000. -С.933-958.

166. Корецкая И.В. Символизм // Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х годов). Книга 1. ИМЛИ РАН. - М., 2000. - С.688-731.

167. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. Труды по языкознанию. М., 1982. - 480 с.

168. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1976.-367 с.

169. Луначарский А.В. Брюсов и революция // Луначарский А.В. Статьи о литературе. М., 1988. Т.1. - С.ЗЗ 1-347.

170. Магомедова Д.М. Александр Блок // Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х годов). Книга 2. ИМЛИ РАН. - М., 2001. -С.89-143.

171. Маковский С. На Парнасе Серебряного века. М., 2000. - 560 с.

172. Максимовский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейский языках: образ мира и миры образов. М., 1996.-416 с.

173. Мейхан Б. Символисты в 1905 году // Литературное наследство. Т.27-28. М., 1937. - С.167-196.

174. Мережковский Д.С. О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы // Поэтические течения в русской литературе конца 19 начала 20 века: Литературные манифесты и художественная практика. - М., 1988. - С.46-51.

175. Минералова Н.Г. Русская литература серебряного века. Поэтика символизма. М., 2003. - 272 с.

176. Мусий В.Б. О национальном компоненте в произведениях, основанных на мифе //Национально-культурный компонент в текстах мировой литературы. Учебное пособие. Одесса, 2004. - С.28-40.

177. Неупокоеав И.Г. История всемирной литературы: Проблемы системного и сравнительного анализа. М., 1976. - 359 с.

178. Ницше Ф. Злая мудрость. Афоризмы и изречения // Ницше Ф.Сочинения в 2-х т. Т.1. М., 1990. - С.720-768.

179. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого // Ницше Ф. Сочинения в 2-х т. Т.2. М., 1990. - С.5-237.

180. Обатин Г. Иванов-мистик (Оккультные мотивы в поэзии и прозе Вяч. Иванова (1907-1919)). М., 2000. - 240 с.

181. Олейник С.М. Понимание символизма А.Белым // Философские дескрипты. Барнаул, 2001. - С. 175-181.

182. Пайман А. История русского символизма. М., 2000. - 415 с.

183. Попов М.Н. Владимир Соловьев и русский символизм // Владимир Сергеевич Соловьев и современность. М., 2001. - С.99-106.

184. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. JI., 1986. - 365 с.

185. Русская литература 20 века (1890-1910). Под ред. Венгерова С.А. Т. 1-2. М., 1914-1915 гг.

186. Русская литература конца 19 начала 20 века: Серебряный век. Под ред. Агеносова В.В. - М., 2001. - 416 с.

187. Свасьян К.А. Фридрих Ницше: Мученик познания // Ницше Ф. Сочинения в 2-х т. Т.1. М., 1990. - С.5-46.

188. Серебряный век в России. Избранные страницы. М., 1993. - 340 с.

189. Силард JI. Андрей Белый // Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х годов). Книга 2. ИМЛИ РАН. - М., 2001. - С.144-189.

190. Смирнова Л.А. Русская литература конца 19 начала 20 века. - М., 2001.-400 с.

191. Соколова З.П. Культ животных в религиях. М., 1972. - 241 с.

192. Тагер Е.Б. Избранные работы о литературе. М., 1988. - 509 с.

193. Теория и практика поэтического перевода. М., 1938. - 526 с.

194. Токарев С.А. О культе гор и его месте в истории религии // Советская этнография. 1982. №3. - С. 107-113.

195. Тресиддер Дж. Словарь символов. М., 1999. - 448 с.

196. Федоров А.В. О художественном переводе. Л., 1931. - 257 с.

197. Фрезер Дж. Дж. Бестелесая душа в народных обычаях // Фрезер Дж. Дж. Золотая ветвь: Исследования магии и религии. М., 1998. - С.709-733.

198. Ханзен Леве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм. - СПб., 1999. - 512 с.

199. Храповицкая Г.Н. Двоемирие и символ в романтизме и символизме // Филологические науки. 1999. №3. - С.35-41.

200. Цеховницер О. Ф.Сологуб // Сологуб Ф. Стихотворения. Л., 1939. -С.3-42.

201. Шестов Л. Апофеоз беспочвенности. Опыт адогматического мышления.-Л., 1991.-213 с.

202. Элиаде М. Избранные сочинения. Очерки сравнительного религиоведения. -М., 1999. -488 с.

203. Эллис. Русские символисты: К.Бальмонт, В.Брюсов, А.Белый. -Томск, 1998.-288 с.

204. Энциклопедия символизма: Живопись, графика и скульптура. Литература. Музыка. М., 1999. 429 с.

205. Энциклопедия символов, знаков, эмблем. Сост. Андреева В. и др. М., 2000. 576 с.

206. Эткинд А. Революция как кастрация. Психология пола и политика тела в поздней прозе Блока // Октябрь. 1992. №8. - С. 163-188.

207. Эткинд Е.Г. Символизм // Краткая литературная энциклопедия. Под ред. Суркова А.А. М., 1971. С.831-834.

208. Бальмонт К.Д. Дон Жуан // http://risunok.kulichki.net/literatu/silverage/balmont/tishina.html

209. Барсук // http://aschavan by.ru/totem/barsuk.htm

210. Барсук // http://www.apress.ru/pages/greif/sim/b/ba^arsuk.htm16$. Башня // http://www.apress.ni/pages/greif/sim/b/ba/bashnia.htm

211. Дюпрель К // http://www.partner.dn.ua/horo/slovar/?action=id&id=304

212. Зеленский В.В. Инициация// http://www.laser.ru/ru/authors/IrinaA/zelen/initiation.htm

213. Купер Дж. Гора // http://glossword.info/term/5da35cabae60aa5fa2„xhtml

214. Купер Дж. Камень // http://glossword.info/term/5da25cabae60aa5dbl„xhtml

215. Купер Дж. Луна // http://glossword.info/term/5da35cabae60a75aa2„xhtml174. Купер Дж. Меч//http ://gl ossword. info/term/5da2 5cabae6 0 aa5 db 1 „xhtml

216. Купер Дж. Огонь // http://glossword.info/term/5da25cabae60b05ea2„xhtml17 6. Луна I I http://www.apress.rU/pages/greif/sim/l/Iiina.htm

217. Меч // http://www.apress.ni/pages/greif/sim/m/mech.htm

218. Мережковский Д.С. Рим // http://rowens.stsIand.ru/Stihi/mer/mer4.htm

219. Огонь // http://www.apress.ni/pages/greif/sim/o/ogonj.htm