автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.05
диссертация на тему: Творчество Айви Комптон-Барнетт. Проблемы поэтики романов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Творчество Айви Комптон-Барнетт. Проблемы поэтики романов"

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК Институт мировой литературы им. A.M. Горького

>гв од / - авг та

На правах рукописи

БУЗЫЛЕфл КЬЕННЯ ИГОРЕВНА

— мЛ!'

ТВОРЧЕСТВО АИВИ КОМИТОН-БАРНЕТТ. ПРОБЛЕМЫ ПОЭТИКИ РОМАНОВ

10.01.05. - литературы стран Европы, Америки и Австралии

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание научной степени кандидата филологических наук

Москва - 1998

Работа выполнена в Институте мировой литературы им. A.M. Горького РАН

Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор А.П. Саруханян

Официальные оппоненты:

доктор искусствоведения - В.А. Ряполова

кандидат филологических наук - Е.П. Зыкова

Ведущая организация - кафедра зарубежной журналистики и литературы факультета журналистики МГУ им. Ломоносова

Защита состоится » ¿^¿¿v^iy 1998 г. в ^^ часов на заседании спеимлизированного совета Д. 002, 44. 03 по филологическим наукам при Институте мировой литературы им. A.M. Горького РАН по адресу: г. Москва, ул. Воровского, д. 25а.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института мировой литературы им. A.M. Горького РАН

Автореферат разослан « » 1998 г.

Ученый секретарь

специализированного совета В.А. Никитин

© Институт мировой литературы им. Горького РАН, 1998

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность и научная новизна. Творчество Айви Комптон-Барнетт (1884-1969) практически неизвестно отечественному читателю, ни один из двадцати ее романов не переведен на русский язык. Между тем на Западе за этим автором прочно закрепилась репутация классика английской литературы XX века. Данная работа является первой в отечественном литературоведении попыткой дать целостное представление о творчестве Комптон-Барнетт, привлекая к рассмотрению все романы писательницы.

Цель исследования - выявить специфику поэтики А. Комптон-Барнетт, показав влияние мифологизированной реальности ее биографического прошлого на формальный и содержательный аспекты романов, их повествовательную структуру и сюжет.

Поставленная задача определяет теоретическую н практическую значимость работы. Предложенный способ анализа сочетает в себе биографический и теоретико-литературный подход и, придавая объемное видение проблемам поэтики, позволяет полнее объяснить многие особенности мировоззрения и творчества писательницы. Исследование повествовательной структуры романов Комптон-Барнетт проводится автором диссертации в рамках драматизации повествования как явления, характерного для литературы XX века в целом. Поэтому основные положения работы могут быть использованы не только в спецкурсах, посвященных английской литературе XX века, но и в курсах введения в литературоведение и теории литературы.

Aupooaumi работы осуществлена в ходе обсуждения на заседании Отдела литератур стран Европы н Америки новейшего времени НМЛ 11 РАН. Основные положения и выводы диссертации использованы в статье «А. Комптон-Барнстт» коллективного труда «Энциклопедический словарь английской литературы XX века», а также в других публикациях по теме диссертации.

Структура и объем. Диссертация состоит из Введения, трех глав и Заключения. Общий объем работы - 180 страниц машинописного текста.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении наряду с обоснованием темы исследования и обшей характеристикой творчества А. Комптон-Барнетг основное внимание уделяется обзору критики. Учитывая практически все имеющиеся работы, от рецензий и статей до монографий, посвященных творчеству романистки, и обобщающих трудов по английской литературе XX века, автор выделяет узловые моменты в осмыслении ее наследия зарубежными литературоведами и писателями.

Первые работы о Комптон-Барнетг появились уже в конце 40-х годов. Исследователи выявляли традиции и новаторство в ее книгах, обсуждали их тематику и необычную форму повествования. Важный вклад в осмысление творчества писательницы внесли монографии зарубежных авторов: Ф. Балданзы, Ч. Бэркхарта, К. Джентил и др. О высоком статусе ее произведений в истории современной литературы свидетельствует, например, место, которое отводится им в книгах по истории английского романа (У.Аллен, М.Брэдбери и др.) и теоретических исследованиях (В.Изер).

Примечательно, что творчество Комптон-Барнетг привлекло пристальное внимание не только литературоведов, но и писателей: П.Х.Джонсон, Э.Боуэн, Н.Саррот, П.Г.Ньюби, К.Эмиса, Э.Уилсона, РЛиддела, В.Притчетта, Ч. Сноу и др., отмечавших мастерство ее повествования. Ее называли «романистом для романистов» (а псп'еИ.у'х поус/Ш). Круг асе читателей этого автора не был широким. Критики применяли к

произведениям Комптон-Барнетт эпитеты «трудный», «обескураживающий», «ускользающий». Атмосфера романов не располагает к погружению в нее, процесс чтения затруднен необычной диалогической структурой повествования, отточенной афористичностью языка, некоторой безликостью персонажей.

Анализ критических работ показывает, что одной из наиболее сложных исследовательских проблем оказалось определение места Айви Комптон-Барнетт в литературном процессе XX века. Семейная тематика дает повод для сравнений с Джейн Остен, однако своей повествовательной структурой ее произведения резко отличаются от классического семейно-бытового романа, напоминая скорее греческую трагедию Эсхила и Софокла (проводя подобную параллель, исследователи не забывают отметить, что писательница получила классическое образование). Среди других авторов, с которыми ассоциировались ее книги - Расин и Ларошфуко, Дж. Эллиот и Гаскел, Уайльд и Джеймс, Толстой и Беккет. Сама широта сопоставлений говорит о том, что сходство это скорее поверхностное, чем глубокое, типологическое.

Характерная черта поэтики Комптон-Барнетт - сочетание традиционности и новаторства. Если внешне она «отгородилась» от современности, то ее художественное мышление оставшюсь очень далеким от традиционного. Найджел Кросс1 считал, что именно ее «викторианский модернизм» (понятие само по себе оксюморонное) ставит в тупик исследователей. Хотя ее метод драматизации повествования через диалог шел вразрез с распространенной в этот период техникой внутреннего монолога и «потока сознания», поэтику Комптон-Барнетт многое сближает с исканиями модернистов, позволяя назвать ее участницей художественной революции 20-30-х годов.

В Главе I - «Жизнь Айви Комптон-Барнетт. Трансформация прошлого в поэтике писательницы» -биографическое прошлое рассматривается как один из важнейших факторов формирования творческой манеры.

На основании анализа биографического материала -специальных трудов, мемуаров друзей и интервью самой Комптон-Барнетт, автор диссертации заключает, что дистанция

' Спт М. и^ие.// №«■ Ыа/ехтеп. Уо1. 107 №2778, 15 .)ипе, 1984. Р. 23

между ее жизнью и творчеством сокращена. Время действия семейных романов - последняя четверть XIX - начало XX вв. -совпадает с порой детства и юности автора. Несмотря на то, что монотемой произведений Комптон-Барнетг является семья вообще (формально их мир укладывается в викторианскую модель), они словно ветви куста, нисходящие к единому корню, имеют истоком конкретную семью, а их герои - конкретную индивидуальность в различных ипостасях семейной иерархии.

Детство Комптон-Барнетг прошло в большой викторианской семье, которая в ее романах стала моделью замкнутого мира родовой усадьбы рубежа Х1Х-ХХ веков. В поведении властной матери будущая писательница уловила подавляющую силу воздействия слова, а ранняя и безболезненная потеря религиозных чувств довершили формирование мировоззрения интеллектуального стоицизма, впоследствии проявившегося в ее романах.

Тематика будущих произведений Комптон-Барнетг определяется уже в раннем романе «Долорес» (1911), хотя здесь мало общего со стилем книг, которые она начала писать через четырнадцать лет. Отправной точкой романа является ситуация, в которую Айви Комптон-Барнетт попала после окончания колледжа: мать вынудила ее вернуться домой и заняться образованием младших сестер. Как правило, этот роман рассматривают как не очень удачную попытку подражания Дж. Элиот, удивляясь тому, что его основной тезис - благородство самопожертвования - в последующих произведениях преобразился в свой антитезис. Автор диссертации приходит к выводу, что, в противоположность романам Элиот, «Долорес» демонстрирует безрассудство отказа от собственных чувств ради других: варьируя одну и ту же ролевую комбинацию, автор заставляет героиню, вновь и вновь подчиняясь чужой воле, поступать так же, как поступила она сама (жертвовать собой во благо других) и наказывает ее за это. Заметим, что этот прием сюжетостроения - настойчивое повторение сюжетного хода -Комптон-Барнетт позже использовала во всех без исключения произведениях.

Десятые годы XX века были для Комптон-Барнетт трагическими: смерть родителей, любимых братьев (один умер от воспаления легких, другой погиб на фронте), самоубийство сестер, наконец, война разбили навсегда тот мир, в котором она жила. Болезнь, во время которой писательница оказалась на краю смерти, была тем барьером, который разделил жизнь

Комптон-Барпетт на две половины. Биографы говорят а ее «символической смерти», которая стала амбивалентной гибелью прошлого «я» писательницы и рождением из него «другого» ее героев. В результате этого «раскола» четкая линия, проведенная между прошлым и настоящим, ограничила пространство, в котором возник для нее «художественный интерес -внесмысловой интерес к принципиально завершенной жизни»'.

Вторая часть долгой жизни писательницы была относительно бедна событиями. Она почти безвыездно жила в Лондоне и с интервалом в два-три года публиковала романы, похожие друг на друга, как члены семей, о которых они были написаны, что отразилось и в их названиях: «Мужья и жены», «Дочери и сыновья», «Семья и состояние», «Родители и дети», «Мать и сын», «Отец и его судьба», «Настоящее и прошедшее» и т.д. С 1925 по 1963 годы вышло восемнадцать книг; неоконченный роман «Последние и первые» (название не авторское) был издан уже после смерти писательницы, в 1971 году. Романы Комптон-Барнетт не просто написаны в одной стилевой манере. Они воспринимаются как единое произведение с общим языком, одинаковыми сюжетами, героями, - так что каждая новая книга предстает перед читателем как продолжение предыдущей, а некоторое время спустя название и имена героев стираются, оставляя в памяти устойчивый образ романного мира.

А. Комптон-Барнетт в жизни отвергала все современное, недаром писатель Энтони Поуэл называл ее «воплощением индивидуальности довоенной эпохи». Она не меняла прическу с низко уложенными на лоб волосами в стиле конца прошлого века и, независимо от сезона, носила старомодные длинные черные платья. Причины ее ухода в прошлое в книгах и в жизни близки. Писательница говорила, что располагает своих героев в прошлом, потому что тот мир, в котором человек живет в настоящем времени, ему неизвестен до той поры, пока он не останется позади. Отсюда - ее стремление жить в мире, лишенном суетливости переживаемого момента и осуществить именно в нем свои замыслы.

Тем не менее, книги Комптон-Барнетт далеки от жанра автобиографии, тяготеющего к воспоминанию: прошлое становится в них средством создания «тематической

2 Бахтин М.М. Работы 1920-х годов - Киев. 1994. С. 177.

мифологии»3. Несмотря на это, атмосфера ее романов, где замкнутость пространства и завершенность времени достигают такой степени концентрации, что любое движение становится в ней повторением, была возможна лишь в рамках избранной автором эпохи, - века оторванных от внешнего мира викторианских усадеб; их проблематику характеризует «вневременость» и над-историчность.

А. Комптон-Барнетт признавала, что с годами семейная жизнь приобретает новые формы, и поэтому отказывалась считать семьи своих романов архетипнчными. Но история человеческих отношений для нее никогда не прекращала своего течения в одном и том же русле: «Я думаю, что изображаемый мною мир, который некоторые считают ушедшим, будет существовать всегда, претерпевая, конечно, некоторые изменения. Опыт и эмоции человека сохраняются почти неизменными, н в того рода жизни, которую я описываю, они проявляются более свободно, чем в современной. Новые миры восходят и исчезают, а мир моих книг остается, ...и я думаю, что так было и будет всегда»4, - говорила она.

Привычный для писательницы и ее поколения мир викторианской семьи предстает У Комптон-Барнетт как нечто экстраординарное: уродливое пространство проявления власти, в котором она находит «все эмоции человечества», собранные воедино. Причиной этого преломления авторского зрения послужили трагические события молодости, полной потерь, отчуждения и одиночества. Однако болезненность, проступившая в атмосфере романов Комптон-Барнетт, написанных гораздо позднее, вписывается и в традицию, начатую предыдущими поколениями. Антивикторианское настроение, проявившееся у прерафаэлитов уже в 50-е годы прошлого века, было в целом свойственно культурной эпохе рубежа веков и позже нашло выражение в романах Лоуренса, Джойса, В. Вулф. Комптон-Барнетт восприняла дух антивикторианства у своего любимого автора, Сэмюэля Батлера, и, подобно ему, сделала своей целью развенчание традиционных устоев. Интерес феминистской критики 90-х к ее романам закономерен: в них викторианские семейные нормы,

3 Термин принадлежит английскому критику В.Спакман. (Spackman W.M. Three who made a literary' revolution). // Book world. 7be Washington Post, 9 December, 1984.

4 Millgaic M. Interview with Miss Compton-Burnett.// The art of I. Compton-Випки. P.45.

последовательно деконструнрованные XX веком, показаны таким образом, что их крушение кажется неизбежным, ибо они осмыслены как прошлое, в завершающей перспективе авторского сознания.

В Главе II - «Драматизация повествовательной структуры. Автор, герой и читатель в романе-диалоге» - на основе текстологического анализа ряда произведений Комптон-Барнетт выявляются признаки драматизации повествования (дистанцирование авторской «точки зрения», предельно объективированный показ событий через диалог и т.д), а также определяется соотношение перспектив автора, героя и читателя в романах.

Как бы ни была А. Комптон-Барнетт погружена в прошлое, оригинальный литературный канон, созданный ею уже в конце 20-х годов и остававшийся неизменным в течение сорока лет, вполне соответствовал духу современной прозы и требованиям зарождавшейся тогда «новой критики», с ее лейтмотивом сближения эпических жанров с драмой и деперсонализации романа. Герои действуют в них только через слово. И оно же является средством их характеристики. В отличие от Генри Грина, мастерски имитировавшего разговорную речь, Комптон-Барнетт намеренно удаляла свои диалоги от жизни. Их заостренная неестественность, холодная интеллектуальность, отточенность кратких реплик, в которых Ч. Бэркхарту слышится «хруст костей английского синтаксиса»5, не позволяют читателю идентифицировать романную реальность с живой. Разговор в ее романах напоминает музыкальную форму фуги: слова героя, словно ее тема, немедленно подхватываются «болтливой толпой» (Комптон-Барнетт); одно из значений сказанного выделяется и становится новой темой разговора, причем не исключено, что в ходе беседы первоначальное высказывание всплывет снова и снова, изменяясь всякий раз до неузнаваемости. Развиваясь, диалог обогащается тайными смыслами, соединяя, по словам X. Корк, «то, что было бы сказано в реальности, плюс то, что подразумевается, но не

5 ВшкИап С 1.Сотр1оп-ВигпеН. - Ь.,1965. Р.37.

говорится, плюс то, что было услышано, но не подразумевалось»6.

Нарративный элемент сведен здесь к минимуму, авторские замечания встречаются крайне редко и нейтральны по тону. Но как бы далеко ни был удален имплицитный повествователь, сознание реального автора, его активное отношение является «конструктивным моментом» изображаемого, и хотя он лишен непосредственного участия в диалоге, знаком авторского отношения остается в романах Комптон-Барнетт их атмосфера. Хотя действие отнесено в прошлое, это не мемуары, проникнутые личностным авторским отношением; не биография, художественная объективация жизни. Автор останавливается на впечатлениях детства, отрочества и юности холодным взглядом, под которым образы блекнут.

Устраняя из текста автора, писательница лишает своих героев возможности быть представленными при помощи описания. Поэтому верность построения характера уступает место верности построения диалога. Отказавшись от самосознания как художественной доминанты построения образа, как, впрочем, и от характера как такового, Комптон-Барнетт открыла собственную форму выражения, которую в целом можно соотнести с явлением драматизации повествования в XX веке. Сама писательница называла свои произведения «чем-то средним между романом и пьесой»: «Я думаю, что эта форма подходит мне больше, чем чистая пьеса. Она предоставляет больше возможностей..., не подчиняя меня формальным ограничениям драмы»7. Комптон-Барнетт не отдает предпочтения ни одному герою. Центральная перспектива, которую автор обычно предлагает своим читателям для ориентации, здесь отсутствует: выдвигающиеся на первый план «точки зрения» затем уравновешиваются «точками зрения» других героев. Но это не мир равноправных сознаний полифонического романа, а скорее многоголосный хор, и дирижер его далеко за сценой.

Подобно автору, герои Комптон-Барнетт не всматриваются во внутренний мир окружающих. Писательница ощутила огромный потенциал изменчивости, зыбкости человеческой личности, нечто сродни толстовскому «люди как реки», и, поняв невозможность зафиксировать ее в слове,

6 Согке И. New novels //The Listener 58 №1483 (1957). P.322.

7 Michael Mil/gate. Op. cit. P.36-37.

отказалась от попыток создать полноценный характер. «Последняя нагота», которую хотел открыть в своих героях Лоуренс, отпугивает Комптон-Барнетт, и она прикрывает ее непрозрачными словесными покровами.

Передающаяся читателям неуверенность персонажей относительно истинности суждений друг друга восходит к неуверенности автора в способности человека увидеть в истинном свете события п других людей, прикоснуться к живой реальности. Писательница считала, что реальная жизнь помогает автору в создании героев гораздо меньше, чем принято думать: «Люди в жизни недостаточно определенны, чтобы просто перенести их в роман. Они недостаточно плохи и недостаточно хороши, недостаточно умны и недостаточно глупы, недостаточно комичны, недостаточно печальны <...> Я думаю, причина того, что люди часто сердятся, когда их изображают в произведениях, состоит в том, что, оставляя герою узнаваемые признаки живого человека, автор меняет его концепцию, и поэтому не удивительно, что предмет не находит с собой сходства. Я полагаю, что мы знаем друг о друге гораздо меньше, чем нам кажется, и пережили бы огромное потрясение, обнаружив, какими нас видят другие. То, что мы якобы знаем, -плоды воображения, которое вкладывает собственный смысл в поведение другого»8.

Для романов Комптон-Барнетг, формально написанных в прошедшем времени (хотя автор явно предпочитает сложные перфектные формы), характерно настоящее время восприятия. Диалог, как в драме, происходит в момент чтения, то есть в настоящий момент, и поэтому ее романы автоматически переходят в настоящее время (время говорения). Комптон-Барнетт не позволяет своим читателям забыть, что они смотрят спектакль, представляемый героями, которым, в свою очередь, не дают забыть, что они играют роли. Романы построены в виде серии драматических сцен, между которыми вставлены интерлюдии Хора, где слуги и соседи обсуждают происходящее. Автор лишен своей привилегированной позиции, характерной для классического романа, события - ретроспективного обобщающего взгляда. Точно так же ценностной точки опоры нет в ориентации ни одного из героев. Необходимую

' I. Сотрит-Вшшп тн]М. Ашгс]Ып. А сот'егаиап// ПеаПо/!. Сотрит-Кипн'Ч - Ь , 1972 Р 28

устойчивость роман обретает в целостности формы, позиции автора и активности читателя.

Романы Комптон-Барнетт - яркий пример произведений XX века, потребовавших специфической активности читателя. Если в классическом романе XIX века подавляющей перспективой повествования был всеведающий автор (omniscient narrator), то отличительной чертой восприятия новой литературы стал поиск смысла в неинтерпретированной внутренним авторским голосом романной реальности. В своем стремлении изменить кругозор читателя и сами формы его присутствия, как и в постановке авторского голоса, Комптон-Барнетт идет вслед за старшими современниками. Функции, которые у этих писателей выполняет авторизованный персонаж - Блум и Стивен у Джойса, Кларисса Дэллоуэй н Лили Бриско у В. Вулф, Филдинг и Азиз у Форстера - Комптон-Барнетт отдает в руки читателю. В романе-диалоге с внешней «точкой зрения» сознание читателя заполняет многочисленные пустоты повествовательной структуры, занимая место авторского сознания в классическом романе и сознания героев в романах, написанных при помоши техники внутреннего монолога и «потока сознания».

Перспектива читателя определяется избранной автором «точкой зрения» в повествовательной структуре. По формуле М.М. Бахтина, он «должен находиться на границе создаваемого им мира, ибо вторжение его в этот мир разрушает его эстетическую устойчивость»9. Однако устойчивость эстетического целого романа не в меньшей степени страдает и от ухода автора, из-за которого нарушается баланс перспектив: если избыток авторского кругозора вытесняет из повествовательной структуры кругозор читателя, то его недостаточность порождает сокращение перспективы героя. Это влечет за собой избыток активности имплицитного читателя, не всегда доступный читателю реальному, чье прочтение может, с одной стороны, в силу ценностной, временной, географической вненаходимости обнаружить в произведении смыслы и коннотации, неизвестные автору, а с другой - оказаться более узким или не состояться вообще. Последнее типично для романов Комптон-Барнетт, недоступных при поверхностном чтении.

9 Бахтин М.М. Цит. соч. С. 166.

Глава III - «Сюжет и проблематика романов» -посвящена исследованию сюжета произведений Комптон-Барнетт и анализу романов «Мужья и жены» (1931), «Слуга и служанка» (1947) и «Бог и его дары» (1963).

Произведения Комптон-Барнетг, на первый взгляд лишенные ярко выраженной концепту альности, наглядно демонстрируют процесс интеллектуализации, свойственный искусству XX века в целом. Диалогичность повествования помогла ей абстрагироваться не только от способов презентации традиционного английского семейно-бытового романа, но и от его морального кодекса и воплотить в своих книгах иную структуру и иное мировосприятие. В том портрете универсума, который она при помощи мельчайших штрихов создает в романах-диалогах, эмоциональное воздействие на читателя почти полностью уступает место рациональному.

Романный универсум Комптон-Барнетг отличает статичность мифа. Мифологизм сближает его с интеллектуально-философским романом XX века. Но в отличие от романов-мифов Джойса, Т. Манна и Апдайка, она не следует в своих произведениях мифологической основе, не вплетает в них аллюзии, не творит, как Кафка или Камю, собственных мифов, не воспевает, подобно Лоуренсу жестокости древних культов. Ее миф - мир ушедшей в прошлое викторианской семьи и одновременно классическое пространство греческой драмы, со всеми его инцестами, матереубийствами, детоубийствами и прелюбодеяниями, задуман и исполнен автором как вневременная модель бытия. Он узок, и в то же время претендует на универсальность. Крупнейшие события жизни - рождение, женитьба, смерть, происходят в замкнутом круге кровных родственников.

В ее романах, как и в произведениях многих современников писательницы, слышен отзвук идей Ф.Ницше, выдвинувшего тезис о несостоятельности веры в исторический прогресс, вращении человечества по кругу. Комптон-Барнетт считала, что в основе человеческой природы лежит естественный эгоизм. Именно он является отправной точкой жажды власти, стремлением к которой определяются действия героев ее романов. Если героиня первого, Долорес, не упустила ни одного шанса пожертвовать собой во благо других, то герои зрелых книг писательницы не упускают ни одного искушения пожертвовать другими в своих интересах. Психологическая

свобода одних в ее семьях обретается путем разрушения личности других. В сущности, почти все герои Комптон-Барнетт - мужчины и женщины, старики и дети, - выглядят многочисленными вариациями одного образа, воплощающего человеческую природу, что обуславливает их абстрактность, придавая монолитность восприятию романов. Но в эгоизме, первоэлементе этого образа, писательница видела не только темную сторону, разрушающую личность изнутри, но и позитивное начало, препятствующее , разрушению ее волей других людей. Отсюда - неприятие жертв и самопожертвования, проявлявшееся почти во всех романах Комптон-Барнетт.

Механизм сюжета, в котором случаются ужасные катастрофы и при этом создается впечатление, что ничего не происходит, - такой же секрет мастерства Комптон-Барнетт, как диалог. Для литературной эпохи, в которой формировался стиль ее книг, стремление к четкой структуре и выверенное™ сюжетных линий, характерное для Дж. О стен и викторианского романа, было нетипично. Антивикторианское настроение смены вех вызвало движение к бессюжетности, проявившееся в произведениях Джойса, Мэнсфилд, В. Вулф, Хаксли. В отличие от своих современников, Комптон-Барнетт всегда тяготела к «сильному» сюжету и сложной интриге, связывающей роман воедино. К тому же в сюжетах ее книг четкость ролевых функций героев восполняет размытость образов и отсутствие стержневой характерологии.

Обилие событий в романах Комптон-Барнетт воспринимается как бессмысленная механика, возобновление цикла - как неизбежное. Противостоянием этому становится стремление к завершенности, определенности и конечности, стремление к границам, способным хоть на миг прервать подавляющее наваждение вечной жизни. Одним из средств оформления реальности становится завещание, которое у Комптон-Барнетт часто оказывается в центре сложной интриги сюжета. Оно придает обязательный статус воле, которой при жизни могли пренебрегать, усиливая, таким образом, завершающее влияние смерти. Другое просматривается в том, как герои ищут точности в языке, оттачивая свои высказывания до афоризмов.

Основной темой книг Комптон-Барнетт становится неизменность царящего в мире порядка и неизменность человеческой натуры, в которых в статическом соответствии комическое сосуществует с трагическим и вспышки активности

в проявлениях человеческой природы приводят не к диалектическому скачку, а к метафизике повторений. Этой идее подчинена и ретроспективная «точка зрения» (ситуация выстроена как изначально стремяшаяся к финалу, герои приходит к нему таким же, каким вступил в повествование), п архитектоника сюжета, где ощущение цикличности передается при помощи повторения событий (даже внутренний климат ее романов не меняется с движением сюжета).

Писательница считала реальный мир лишенным справедливости. Таков и мир ее книг, стержнем сюжета которых становятся тайна, ложь и преступление, выявляющие эгоизм человеческой природы. Сюжетная канва напоминает жанр детектива, но внимание сосредоточено не на распутывании интриги - читатель часто заранее знает, кто преступник, - а на выявлении взгляда писательницы на человеческую природу и бытие. При этом убийство и прелюбодеяние выглядит в романах менее шокирующе, чем жестокость в ежедневных беседах за завтраком.

Тайна, а часто и не одна, скрывается в каждом романе. Выбор разнообразен: от относительно невинных просту пков -плагиат («Пасторы и наставники), воровство («Слуга и служанка»), утаенное завещание («Старшие и лучшие»), обман («Настоящее и прошедшее»), супружеские измены («Тьма и день», «Наследство и его история»), гомосексуальные связи («Женщин больше, чем мужчин») до тяжких преступлений -матереубийство («Мужья и жены»), инцест («Братья и сестры»), убийство («Дом и его глава») и т.д. Лишь один раз (в романе «Старшие и лучшие») тайна остается не раскрытой до конца. Но хотя преступления у Комптон-Барнетт не наказываются по закону, преступник получает свою долго «поэтической справедливости» в виде унижения перед близкими людьми.

Разоблачения, указывающие на двойственную природу человека и несовпадение в нем видимости и сущности, композиционно располагаются как кульминация действия, но интонационно лишены свойственного кульминации напряжения. Религиозные мотивы раскаяния и воздаяния отсутствуют; героя не ожидает радость очищения, ему остается только привыкать к новому положению. Канва событий не несет отпечатка божественного вмешательства. Поиск моральных норм уходит за пределы скомпрометировавших себя в глазах писательницы религиозных доктрин.

Подобно тому, как сквозь черты персонажей Комптон-Барнетт проступает концепция их единого прототипа, идеально воплощающего далекую от идеала человеческую природу, в любом романе, в большей или меньшей степени, проявляются все аспекты онтологии писательницы; и так же, как в разных героях преобладают те или иные стороны этой всеобщей природы, каждое ее произведение более ярко выделяет одну из особенностей мироощущения автора. В раннем романе «Мужья и жены» писательница ставит перед собой задачу поиска соответствий между разрушительной силой любви и созиданием смерти. В середине творческого пути («Слуга и служанка») она подробно разрабатывает магистральную философскую тему своих произведений - неизменность человеческой природы. А одно из последних произведений, «Бог и его дары», посвящено проблеме творчества, которое, по мнению писательницы, не возвышает личность над глубинной ее сущностью, а, напротив, погружает в нее и питается многообразием человеческого опыта.

Художественная система Комптон-Барнетт помогает проявить ее понимание человеческой природы. Герметичность романного мира передает замкнутость общества, одиночество людей в универсуме; модель сюжета - многократное повторение с одним или несколькими персонажами всевозможных проступков и преступлений - иллюстрирует неизменность и эгоизм человеческой натуры.

В Заключении подводятся основные итоги проведенного исследования. Обстановка, окружавшая автора в детстве и юности, послужила впоследствии статичной декорацией, в которой действовали герои ее романов, а долгая жизнь, с резким изломом посередине, определила мировосприятие, сформировавшее, в свою очередь, особенности творческой манеры. Переломными в ее биографии стали годы первой мировой войны. На фоне исторических событий, ознаменовавших на заре XX века крушение надежд минувшего столетия, разыгрывались семейные трагедии, вызвавшие продолжительную депрессию и 14-летний перерыв в творчестве писательницы. Преодолев кризис, она возвращается к жизни, но если внутренняя цельность ее личности сохраняется неизменной, то внешние условия меняются радикально, диктуя новый стиль. Отныне жизнь для нее делится на две половины,

причем свои произведения она замыкает в прошлом. Романы Комптон-Барнетт проникнуты ощущением ее разделенного «я», автора и героя, настоящего и прошедшего. Поместив автора в реальности настоящего, а героя - в романном мире н прошлом, она достигла уникальной «точки зрения» своих произведений. Они похожи на заповедник, где писательница воскрешает впечатления жизни в семье. И тот факт, что многие ее воспоминания были омрачены последующими катастрофами, усиливает дистанцию, на которую автор удаляется от героев.

Именно эта дистанция, вызванная ролью прошлого, является ключом жанровой специфики произведений Комптон-Барнетт. Диалогическая повествовательная структура позволяет назвать их романами-диалогами. Процесс «ухода автора», одна из характерных черт литературы XX века, принимает в творчестве писательницы особые формы: драматизация повествования, которую обычно связывают с разработкой техники внутреннего монолога и «потока сознания», основана у Комптон-Барнетт на внешней «точке зрения» имплицитного автора. «Уход автора» в этой модели драматизации осуществляется не за счет глубокого раскрытия внутреннего мира героя, а через предельно объективированный показ событий. Автор изначально отбрасывает возможность проникновения в сознание героя, и, таким образом, из текста уходит перспектива не только имплицитного автора, но и героя. Поэтому на первый план выходит читатель, который оказывается равно далек от обоих. Активизация деятельности воспринимающего (реципиента), по мнению исследователей, -одна из важнейших сторон современного искусства. В прозе английской писательницы активность имплицитного читателя, однако, приближается к избыточной, что порождает трудночитаемость, которая раздражает массового читателя и удивляет критиков. Произведения Комптон-Барнетт не полифоничны, «уход» имплицитного автора лишь усиливает позицию стоящего за текстом реального, в монологе которого замыкаются диалоги героев. Внутренний же смысловой фокус сосредотачивается на создании атмосферы романов, и главную роль здесь играют диалог - словесная ткань повествования - и сюжет.

Мастерство сюжетостроепчя позволяет писательнице выразить свою исполненную скептицизма философию. Модель повторяющегося в основных своих характеристиках сюжета определяется центральной идеей романов Комптон-Барнетт -

неизменным хаосом жизни и извечным эгоизмом человеческой природы, - которая раскрывается через магистральную тему: жестокость и тиранию в семье. Не сюжеты полны убийств, инцестов, подлогов и краж, но конфликт романов - поединок родителей и детей, братьев и сестер, мужей и жен, - не имеет разрешения в герметичном, застывшем мире викторианских усадеб. Герои, лишенные индивидуальности, в сущности, являются разноликими воплощениями авторского представления о человеческой природе, и, подобно ей, они не знают развития. Эгоизм тяготеет к преступлению, которое совершается - и не раз - в каждом из ее романов. Как и в «новой» прозе 10-х-20-х гг., моральная шкапа здесь не определена, и сверхъестественные силы отсутствуют. Обрекая сюжет на цикл повторений, подвергая своих героев одним и тем же искушениям и заставляя их всякий раз им поддаваться, автор напоминает читателям о неизменности мира и царящем в нем хаосе.

Способы воплощения авторского замысла в произведениях Комптон-Барнетт отражают своеобразие индивидуальности и мироощущения писательницы; в ее поэтике - отголоски личных трагедий и трагедии нации. Отказ от принципа авторского всеведения отражает уверенность в непознаваемости законов мироздания или неуверенность в их существовании, отсутствие полноценных образов указывает на невозможность постичь человека во всем многообразии его реакций, и в то же время рационализм писательницы проявляется в желании заставить читателя сомневаться в истинности непререкаемых ценностей -веры, брака, родительской любви и т.д. Хаос жизни и роковой эгоизм человеческой природы передан в многочисленных преступлениях и катастрофах сюжета, вечные повторения которого выражают неизменность хаотического круга бытия, но противостоящее этому мироощущению стремление к упорядоченности сквозит в стиле, выверенности сюжетных линий и отточенности афористичного диалога.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. К. Бузылева. Диалоги Айви Комптон-Барнетт (к проблеме драматизации повествовательной структуры) // «Начало». - М., 1998 - 0,8 п.л.

2. А. Комптон-Барнетт // Энциклопедический словарь английской литературы XX века, (в печати) - 0,3 п.л.