автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Творчество И.С. Лескова в контексте русской литературы XIX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Творчество И.С. Лескова в контексте русской литературы XIX века"

российская академия наук институт мировой литературы им. а. М. горького

i ь и д На правах рукописи

Ш1ДУЭЦКАЯ Ирма Папловна

ТВОРЧЕСТВО ТТ. С. ЛЕСКОВА В КОНТЕКСТЕ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ XIX ВЕКА

Специальность 10.01.01 — Русская литература

автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва — 1994

Работа выполнена в Отделе русской классической литературы Института мировой литературы имени А. М. Горького РАН.

Официальные о и и о и е и т ы:

доктор филологических наук, профессор Г. В. КРАСНОВ,

доктор филологических паук, профессор В. Е. ХАЛИЗЕВ,

доктор филологических наук, профессор А. II. ЧУДАКОВ

Ведущая организация — Институт русской литературы РАН.

Защита диссертации состоится « АЪ... ......1994 г.

в ....... часов па заседании специализированного совета

Д 002.44.01 по филологическим наукам при Институте мировой литературы им. А. М. Горького РАН по адресу: 121069, Москва, Поварская ул., д. 25-а.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Института мировой литературы им. А. М. Горького РАН.

Автореферат разослан « .»...¡АЛЖ^.....1994 г.

Ученый секретарь специализированного совета, доктор филологических паук В. И. САХАРОВ

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Актуальность темы исследования. Творчество Лескова долгое время рассматривалось главным образом с точки ¡зрения ярко выраженной оригинальности, самобытности, резко выделяющих его па фоле русской литературы XIX в. Преобладало мнение о его обособленном положении в русской литературе Однако существовала и другая, более плодотворная тенденция. Некоторые ученые пытались хотя бы эскизно наметить связи н переклички Лескова с писателями, его предшественниками, современниками и темп, кто вступил в литературу много позже его. Так, Л. П. Гроссман называл среди литературных учителей Лескова Гоголя, Герцена, Мельникова-[Тсчерского, Даля, Вельтмана, Сенковского, а среди его последователей Чехова и Горького2. В. Гебель коснулась перекличек творчества Лескова с творчеством Гоголя, Островского, Чернышевского, Л. Толстого3. Среди самых первых работ, специально посвященных взаимодействию Лескова с его современниками, — статьи II. К. Гудзия н И. II. Апостолова (Арденса) па тему «Толстой п Лесков»4 и статья В. В. Виноградова «Достоевский и Лесков»5. С конца 1960-х годов проблемы взаимодействия творчества Лескова с творчеством других русских писателей стали все больше привлекать внимание исследователей. Появились статьи, посвященные творческим связям Лескова с отдельными писателями: Гоголем (W. В. Edgcrton «Leskov and Gogol»6), Тургеневым (И. В. Столярова «11. С. Лесков и „Зашг-

1 Об атом писали М. О. Меньшиков («Книжки Подели». 1894. Л» 2. С. 103), Л. Л. Волынский («Н. С. Лесков». И-г, «Эпоха», 1923. С. 84), Л. Гуревич («Литература и эстетика. Критические статьи и этюды». М., «Русская мысль», 1912. С. 299). Б. Эйхенбаум («Блоха». Игра в 4 действиях Евг. Замятина. Сб. статен. Л., 1927. С. 13).

2 Гроссман Л. Н. С. Лесков. Жизнь — творчество — поэтика. М., ,1945. С. 7, 23. 5Г). 57, 201—20.3, 260, 262—263, 307 и др.

3 Гебель В. Н. С. Лесков. В творческой лаборатории. М., 1945. С. 17—24.

4 Первая — в журнале «Искусство». 1928. Л» 1—2. С. 95—128; вторая — в книге II. Н. Апостолова «Лев Толстой и его спутники». М., 1928. С. 218—225.

5 Русская литература. 1901. Л» 1. С. G3—84; Л» 2. С. G5—97.

6 American Contributions to the Ninth International Congress of Slavists. Kiev, September, 1983. Vol. II. Literature, Poetics, History. P. 135-147.

ck.ii охотника" И. С. Тургенева»7, II. Л. Афошш «Тургенев п Лесков»8, Н. 10. Филимонова «И. С. Тургенев и Н. С. Лесков. (Аспекты сопоставительного изучения народной темы)»9, В. Л. Громов «„Записки охотника'' И. С. Тургенева в оценках Н. С. Лескова»10, Г. Б. Курляндская «Леысов и Тургенев»11), Л. Толстым (W. В. Edgerton «Leskov and Tolstoy: Two Literary Heretics»12, II. 10. Филимонова «II. С. Лесков u Л. II. Толстой»13, Г. Курляндская «Толстовские мотивы в „Захудалом роде" Лескова»14, В. А. Тушшанов «Лесков и Л. Толстой»15), Достоевским (Е. М. Пульхрптудова «Достоевский и Лесков (К истории творческих взаимоотношений)»16, К. П. Богаев-ская «Лесков о Достоевском (1880-е годы)»17, Е. В. Тюхова «Структура характера у Лескова и Достоевского»18, 10. Селезнев «Лесков и Достоевский»19, разночинцами-демократами 60-х годов и народниками (И. В. Столярова «П. С. Лесков п Г. И. Успенский»20, II. 10. Филимонова «Лесков и писатели-народники»21 и «Лесков и Глеб Успенский (1891 —1892 годы) >>22, Е. М. Котшшев «Тема „праведника" в творчестве А. И. Левп-това и Н. С. Лескова»23), Чернышевским (Г. Е. Тамарченко «„Что делать?" Чернышевского и „Некуда" Лескова»2"'), Некрасовым (две статьи А. А. Горелова: «II. С. Лесков и II. А. Некрасов»25 н «Некрасов и II. С. Лесков»26), Чеховым (С. Ф. Дмнт-репко «Чехов п Лесков. (Творческие взаимоотношения в связи с проблемой художественного метода)»27, А. II. Турков

7 Филологические науки. 1968. JS» 2. С. 10—28.

8 Уч. зап. Курского пед. ин-та. Орел, 1971. С. 133—,147.

9 IV Межвузовская студенческая научная конференция. JT., 1971. С. 85—80.

10 Творчество II. С. Лескова. Курск, 1977. С. 120—138.

11 Творчество Н. С. Лескова. Курск. ¡1980. С. 3—24.

12 The American Slavic and Easl European Review. 1953. Vol. 12. P. 524-534.

13 Язык и стиль. Типология и поэтика жанра. Волгоград, 1970. С. '148—157.

14 Проблемы изучения культурного наследия. М., 1983. С. 273—279.

15 Лесков п русская литература. М., ,1983. С. 181—200.

16 Достоевский и русские писатели. М., 1971. С. 87—138.

17 Литературное наследство. Т. 86. М., 1973. С. 006—620.

13 Творчество II. С. Лескова. Курск, 1980. С. 41—65.

13 мире Лескова. М., 1983. С. 123—,'148.

20 Русская литература. 1974. № 3. С. 76—93.

21 Русские писатели и народничество. Вып. I. Горький, 1975. С. 38—

51.

22 Русские писатели и народничество. Вып. II. Горький, 1977. С. 75—

83.

23 Творчество II. С. Лескова. Курск, 198S. С. 123—132.

2J Вопросы литературы. 1972. Л» 9. С. 93—110.

25 Русская литература. '1980. № 3. С. 55—70.

26 Некрасовский сборник. Л., 1988. С. 53—68.

27 Л. II. Чехов. (Проблемы жанра и стиля). Ростов н/Д, 1986. С. 69—

«Лесков и Чехов»28), Горьким (Н. Н. Жегалов «Идейно-художественные традиция Лескова и творчество Горького»20), а также работы более широкого профиля, рассматривающие взаимодействие творчества Лескова с разными пластами русской литературы XIX в. (В. Ю. Троицкий «Творчество Лескова и поэтика русской романтической прозы 20—30-х годов XIX в.»30, В. Богданов «Н. С. Лесков в русской литературе»31, Е. Пуль-хрптудова «Творчество II. С. Лескова и русская массовая беллетристика»32, В. 10. Троицкий «Лесков и пути развития русской литературы»33 ц «Творчество Лескова я русский романтизм»34).

В настоящее время назрела необходимость создания обобщающего труда о месте Лескова в русской литературе XIX в. Авторы существующих книг и диссертаций о творчестве Лескова по ставили перед собой подобной задачи, хотя некоторые из них, особенно Л. II. Гроссман в своей монографии «Н.С.Лесков. Шизпь — творчество — поэтика» (М., 1945), наметили весьма обширную программу исследований п этом направлении. Книга о Лескове посвящены или анализу творческого пути писателя30 или одной, хотя и очень важно!'! проблеме36.

Значительны]"! вклад в пауку внесли кандидатские н докторские диссертации, посвященные творчеству Лескова. В них исследовались особенности идейной позиции писателя37, от-

25 Чехог.екио чтения и Ялте. М.. 1987. С. 85—00.

:Э Лесков и русская литература. М., 1988. С. 218—'l'i'i.

30 Филологические науки. 198:1. Л» 2. С. 24—31).

n Г. мире Лескова. Mi, 1983. С. 8—57.

3- Тая и;е. С. 149— 1S5.

м Revue des t'ludcs slaves. Paris. VIIJ/3, 1986. S. -101—112.

31 Леской и русская литература. M., 1988. G. МО— ИИ.

3J Сл.: Ь. M. Другой «II. С. Лесков. Очерк творчества». 1-е и 2-е изд., М., 1957, 1961; W. Selsehkareff «N. S. Leskov. Sein Leben und sein Werk». Wiesbaden, 1959; D. Cavaion «N. S. Leskov. Saggio crilico».

Firenze, 1974; H. McLean «Nikolai Leskov. The Man and His Arl». London, 1077; И. В. Столярова «В поисках идеала. Творчество Ii. С. Лескова». Л., 1978; К. Л. Lanlz «Nikoiay Leskov». Boston, 1979.

26 См.: В. Гепель «II. С. Лесков. В творческом лаборатории». М., 19'"; М. С. Горячкшга «Сатира Лескова». М., 1963; П. С. Илещунов «Романы Лескова ,.Некуда" и „Соборяне"». Баку, 19ВЗ; В. Zelinsky «"Roman und Romanchronik. Slilislischo Untersuchungen zur Erziihlkunsl Nikoiay Leskov». Köhl, 1970; B. 10. Трошщии «Лесков-художник». M., 1974;

I. Mückle «Nikolai Leskov and Ihe Spiril of Protestantisme. Birmingham, 1978; А. Л. Горелов «IL С. Лесков н народна» культура». Л., 1988 (защищена в качество докторской диссертации) ; I. Müller de Morogucs

«..Le problème féminin" cl les portraits de femmes dans l'oeuvre de Nikoiay Leskov». Born, 1991 (защищена в качестве диссертации) ; Е. В.Тю-хова «О психологизме II. С. Лескова». Саратов. 1993.

37 W. В. Edgerton «Nikolai Leskov: Tlio Intellectual Development of а Lilerarv Nonconformist». 1954; О. В. Лнкудпноиа «Пдеипо-творческпе искания II. С. Лескова 90-х годов». Харьков, 1975; Л. Г. Чуднова «Н. С. Лесков-пуолицист (1890—1895 гг.)». Л., 1979.

дельные периоды его творчества38, отдельные жанры59, произведения и группы произведений40. Ряд диссертаций посвящен проблемам метода и стиля в творчестве Лескова41.

Назревшая необходимость перехода к новому этапу изучения творчества Лескова, к рассмотрению его в более тесной связи с творчеством других писателей и с литературным процессом в целом определяет актуальность темы исследования.

Цель и задачи исследования. Опираясь на работы ученых, которые пытались наметить и проанализировать идейно-художественные связи Лескова с писателями, его предшественниками п современниками, мы ставим перед собой цель, пе упуская яз виду яркую оригинальность и самобытность творчества писателя, показать укорененность его творчества в русской литературной традиции, его важную роль в решении идейных п художественных задач, стоявших перед русской литературой 60-90-х годов XIX в.

В задачи работы входит:

33 Кандидатская диссертация II. В. Столяровой «Творчество Н. С. Ле-

скова 1860-х — середины 1870-х годов». JL, '1963 и ео же докторская

диссертации в форме научного доклада «И. С. Лесков и русское лите-

ратурно-общественпое движение 1880— 1890-х годов». C.-II6., 1992;

II. С. Русина «Становление реализма в творчестве Лескова 1800-х го-

дов». М., 1971.

39 S. S. Lotlridge «Nikolaj Semcnovic Leskov's Prologue Tales». Columbia University, ,1970; VB. Л. Лебедев «Хроникальный жанр и проблема личности в творчестве II. С. Лескова». Якутск, 1971; Л. Е. Кулумбс-това «Рассказы о .,праведниках" II. С. Лескова 70—80-х годов». Казань, 1979; J.-C. Marcadé «L'oeuvre de N. S. Leskov (1831—1895): Les romans et les chroniques». Paris, 1988; T. H. Усольцева «Жанровое своеобразие романов H. С. Лескова 1800-х годов». М., 1990; Л. А. Кретова «Святочные рассказы Н. С. Лескова в контексте русской литературы XIX в.». М., ¡1992; В. О. Пашин «Легенды и „апокрифы'' в художественной системе II. С. Лескова». С.-Иб., il991

40 Д. В. Лужановский «Рассказы II. С. Лескова о народе (вторая половина 70-х и 80-е годы)». Л., 1967; Tlx. L. Aman «Structural Features of Leskov's Sobcrjane and his Stories of the 18G0's». University of Toronto, 1908; I. Gollert «N. S. Leskovs Romanchroink Die Klerisei». Free University of Berlin, 1969; M. II. Чередникова «Поэтика повести II. С. Лескова ,,Очарованный странник" и устное народное творчество». Л., 197Л; А. Burago «Leskov's „Cathedral Folk": A Russian Apocalypse». The University of Texas at Austin. 1970; А. А. Шелаева «Творческая история романа H. С. Лескова „Чертовы куклы"». Л., 1982.

41 В. 10. Троицкий «Реализм Лескова». М., 1904; Т. С. Сальникова «О формировании метода в раннем творчестве Н. С. Лескова (1860— ,"1805 гг.)». Львов, 1973; О. Е. Майорова «Литературная традиция в творчество писателя (на материале произведений 11. С. Лескова)». М., 1985; С. Ф. Дмцтренко «Идейно-эстетические функции вымысла в творчестве И. С. Лескова». М., 1986; докторская диссертация Б. С. Дыхаиовой «Эволюция повествовательных форм в прозе Н. С. Лескова (динамика народного самосознания и ее стилевое воплощение) ». Воронеж, 1992.

На основе малоизученных статей Лескова в газете «Север-пая пчела»42 дать анализ мировоззрения писателя в момент его вступления в литературу, пролить новый свет па идейную позицию Лескова в сложные 1860-е годы, которые определили во многом проблематику всего его творчества.

Протянуть нити преемственности, связывающие Лескова с предшествующими этапами развития русской литературы XIX в. Показать, как в его творчестве сложно переплелись традиции Пушкпиа, Герцена, Гоголя, писателей «натуральной школы».

Проследить, как в процессе литературной борьбы, творческой полемики и взаимодействия с современниками — Чернышевским, разночинцами-демократами 60-х годов, Достоевским, Салтыковым-Щедриным, Островским, Писемским, Л. Толстым, Чеховым — Лесков вырабатывал своп принципы художественного отражения действительности, пробовал свои силы в самых разнообразных жанрах в поисках наиболее соответствующих тому жизненному материалу н тому мироощущению, с которыми он пришел в литературу.

Дать представление о наиболее характерных особенностях лесковской концепции русской жизни и русского человека, по возможности соотнеся их с концепциями других писателей, игравших наиболее видную роль в литературном процессе XIX в.

Попытаться определить основы поэтики Лескова на фоне художественных пскапнй русской литературы 1860—1890-х годов.

Новизна работы заключается в попытке, обобщив результаты существующих исследований, представить творчество Лескова в разнообразных идейных и художественных связях с современной ему русской литературой и как ее органическую часть, опирающуюся па традиции предшествующего этапа развития литературы, в особенности на творчество Гоголя и Гер-цегта. ^Оригинальность жанра н стиля Лескова на фоне русской литературы второй половины XIX в. рассматривается во многом как результат обращения писателя к старым забытым европейским традициям. В этом смысле Лесков действительно шел «против течений», сохраняя п развивая технику новеллы, сказа, просветительского романа XVIII в., в то время как магистральная линия развития русской литературы шла через совершенствование психологизма, техники «точки зрения», сокрытия литературного приема, что нашло наивысшее выражение в поэтике Чехова.

В работе использован новый, не входивший ранее в научный оборот материал ранней публицистики Лескова, а также

42 Выполненная автором настоящей работы атрибуция около 100 анонимных статей, печатавшихся в «Северной пчеле» в 186,2—1803 гг., будет опубликовала в I томе Полного собрания сочинении Лескова в 30 томах (изд-во «Терра»).

предпринята попытка сопоставления публицистического стиля Лескова со стилем Герцена н Достоевского путем сравнительного анализа очерков Лескова «Русское общество в Париже» с циклом Герцена «Письма из Франции и Италии» и «Зимними заметками о летних впечатлениях» Достоевского.

Романы Лескова «Некуда» и «Обойденные», вопреки сложившейся традиции, рассматриваются не как аптннигнлистп-ческне произведения, а как одна из ветвей разночинного романа о «новых людях».

При анализе поэтики Лескова ставится вопрос об особой новеллистической атмосфере созданного им художественного мира, в котором на равных правах царят сказка и анекдот.

Практическое значение. Материалы н результаты исследования творчества Лескова с точки зрения его места в русской литературе XIX в. могут быть пенользоваиы при написании общих трудов по истории русской литературы этого периода, при построении вузовских курсов по истории литературы, спецкурсов но творчеству Лескова, при комментировании произведении писателя. Намеченная в диссертации проблематика может явиться основой для дальнейших, более подробных и углубленных исследований ряда важных аспектов творчества Лескова.

Апробацию основные положения диссертации получили в статьях автора «Жанр рассказа в творчестве Лескова» (1901), «Достоевский и Лесков» (1975), «Творчество Лескова в контексте русской литературы XIX в.» (1981), в разделах, статьях н главах коллективных трудов, создававшихся в Институте мировой литературы РАН, таких, как «Развитие реализма в русской литературе» (1973), чеховские сборники (1974, 1977, 1980), серия трудов о русских писателях п литературах народов Советского Союза, издававшихся совместно с Ереванским университетом (статьи о творческих связях Лескова с Л. Толстым, Чеховым, Гоголем, Чернышевским), а также в докладах на научных конференциях, посвященных творчеству Достоевского (ПМЛИ, 1971), Салтыкова-Щедрина (НМЛИ, 1975), Лескова (Орловский педагогический институт и Музеи II. С. Лескова в Орле, 1979 и 1991; ИМЛИ, 1980 и 1991; Киевский университет, 1981), Герцена (М., Музей А. И. Герцена, 1982), Гоголя (Полтавский педагогический институт, 1984).

Объектом исследования являются художественные и публицистические произведения Лескова 00—90-х годов, а также произведения тех писателей, с творчеством которых взаимодействие Лескова было наиболее интенсивным (Гоголя, Герцена, писателен разночппно-демократнческого течения 60-х годов, Чернышевского, Достоевского, Л. Толстого, Островского, Чехова) .

Исследование проводилось па основе сравнительно-исторического н типологического методов.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух частей, каждая из которых содержит три главы, и заключения. В первой части «Лесков в идейно-художественной борьбе эпохи» рассматривается живое, конкретное взаимодействие Лескова с другими писателями. В главах, посвященных публицистике начала 60-х годов, поискам Лесковым своего жанра, нравственно-философским исканиям в России последней трети XIX в. и связанному с ними усилению роли «дидактических» жанров в русской литературе, прослеживается перекличка идей, художественных образов, проблематики отдельных произведений Лескова с произведениями его современников, его полемика с теми или иными решениями идейно-художественных задач, встающих перед литературой, в творчестве других писателей или солидарность с ними.

Во второй части «Художественный мир Лескова как одна из моделей русской жизни в прозе писателей второй половины XIX в.» сделана попытка дать цельное представление о своеобразии созданной Лесковым картины русской жизип н о тенденциях ее развития, о его понимании русского человека и возможностей его духовного роста, о вкладе писателя в развитие художественных средств литературы. Концепция русской жизни п русского человека в творчестве Лескова рассматривается в сопоставлении с концепциями, воплощенными в творчестве писателей, определивших лицо русской литературы XIX в. Здесь же идет речь об основных особенностях поэтики писателя. Не ставя перед собой задачу анализа всей системы художественных средств Лескова, автор диссертации стремился выявить те ее черты, которые определили яркую оригинальность стиля Лескова в русской литературе второй половины XIX в.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы, новизна подхода к творчеству Лескова в данной работе, формулируются цель и задачи исследования, дается краткий обзор научной литературы, связанной с проблематикой диссертации.

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ «ЛЕСКОВ В ИДЕЙПО-ХУДОЖЕСТ-ВЕ1 [110(1 БОРЬБЕ ЭПОХИ» состоит из трех глав. В I главе «Выбор позиции среди борющихся лагерей» па основе анализа малоизученных статен писателя в «Северной пчеле» (1862— 1863) воспроизводятся взгляды Лескова начала 60-х годов, времени его вступления в литературу. Поражает шпрота охвата материала русской жизни и масштабность постановки важнейших проблем современности, которые демонстрирует начинающий публицист, пришедший в литературу зрелым трндца-

тплеттш человеком. Его выступления пронизаны пафосом начавшегося переустройства русской жизни. В мировоззрении Лескова этих лет были очень сильны элементы просветительской идеологии, что отчасти сближало его с революционными демократами. В основе предложенной Лесковым программы преобразования русской жпзпн лежало требование экономической и гражданской свободы. Главными порокам и российской государственной системы он считал излишнюю централизацию власти п засилье администрации, создававшее благоприятные условия для повсеместного развития взяточничества.

Чутко уловив аналогию между тем историческим моментом, который переживала Россия во время реформ, и эпохой Великой Французской революции, Лесков предостерегал от насилия п террора. Он страстно полемизировал но вопросу о революции н социализме сначала с «Современником» н Чернышевским, а затем с Герценом, выступая против идеализации народа и выдвигая идею едннслшя сословий.

Идейная позиция Лескова отличалась независимостью, трезвостью оценки социально-экономического положения в стране, несмотря на присущие ему в это время просветительские иллюзии, н отчетливым видением уязвимых сторон крайних политических теорий. Выступая за сближение с Западом, он в то же время предостерегал от некритического заимствования тех институтов европейской цивилизации, которые противоречат национальным основам русской жизни. Соглашаясь в этом вопросе со славянофилами, он, однако, предостерегал против отождествления своей позиции со славянофильской и полемизировал с аксаковскпм «Днем» не менее горячо, чем с «Современником».

II глава «Поиски своего пути в полемике с инсателями-со-времешшкамп» посвящена рассмотрению того, как Лесков, опираясь на опыт других писателей п в то же время увлеченно с шиш полемизируя, вырабатывал свой оригинальный подход к явлениям действительности и искал наиболее адекватные формы для его воплощения. Глава состоит из нескольких разделов. В разделе «Место первых рассказов Лескова среди произведений о народе» речь идет о взаимоотношениях Лескова с писателями разночшшо-домократнческого течения 60-х годов, объединявшихся вокруг «Современника». Лескова многое связывало с Н. Успенским, Помяловским, Решетниковым, Вороновым, Лсвнтовым, Слепцовым: разночинное происхождение, демократические убеждения, положенно профессионального литератора, интерес к жизни народа. Их всех призвал в литературу общественный подъем 60-х годов. Они продолжали п развивали традиции «натуральной школы», возвращая в литературу такой мобильный жанр, как художественный очерк, п с повой остротой выдвигая проблему «человек и среда». Первые рассказы Лескова — «Погасшее дело», «Разбойник», «В тарап-

тасе», «Язвительный» имели много общего с произведениями «шестидесятников» как по материалу, так и по форме. Однако пути Лескова н разночинцев-демократов в литературе быстро разошлись. Свидетельством того была повесть Лескова «Житие одной бабы» (1863). Ее принципиальное отлнчпе от очерков «шестидесятников» и от первых рассказов самого Лескова заключается в том, что в центре внимания писателя находится не обобщенная крестьянская масса или отдельные ее рядовые представители, а личность, которая в силу своей неординарности вступает в трагический конфликт со средой.

Следующий раздел посвящен романам «Некуда» и «Обойденные» в ряду произведений о «новых людях». Стремление ко все более широкому охвату действительности и к непосредственному участию в решении самых жгучих проблем современности заставляет Лескова обратиться к жанру романа. Его первый роман «Некуда» (1864), пристрастно оцененный современниками и отнесенный к разряду антшшгилистнческих произведений, рассматривается в диссертации как одна из разновидностей романа о «новых людях». В «Некуда» не было прямой полемики с романом Чернышевского «Что делать?», хотя по своему замыслу роман противостоял революционно-демократической теории о путях развития России. В паппсаипом вслед за ним романе «Обойденные» (1865) спору с Чернышевским подчинены и сюжет, и основной конфликт, и проблематика.

Первые романы Лескова не отличались художественной оригинальностью. «Некуда» построен во многом по канонам романов 50-х годов — Тургенева и Писемского, в «Обойденных» сильно влияние «Униженных и оскорбленных» Достоевского. Настоящими вершинами мастерства в первой половине 60-х годов явились повести «Леди Макбет Мцеиского уезда» (1865) и «Воительница» (1866), рассмотрению которых посвящен еще один раздел II главы. «Леди Макбет» н своим жанром, и подходом к материалу народной жизни окончательно увела Лескова в сторону от пути, по которому двигались писатели разночпнно-демократпческого течения 60-х годов, и глубиной постижения трагизма народной жизни и загадочности народного характера приблизила к Достоевскому. В связи с отпм, помимо традиционного сопоставления этой повести с «Грозой» Островского, в диссертации проводится параллель между «Леди Макбет» и новеллой «Акулькнн муж» из «Записок из Мертвого дома».

Нащупав такие перспективные для его творчества жанровые формы, которые реализованы в «Леди Макбет» и «Воительнице», Лесков, однако, не отказался от дальнейших поисков и экспериментов. В эти же годы он работает над романом «Островитяне» (1866), в котором скрещиваются две очень разные стилистические струи: одна — романтическая, с налетом

мелодраматизма, идущая от Достоевского43, ы другая — так называемый «блдермейер», впервые появившийся на русской почве в произведениях Жуковского, Дельвига, Погодина, а также в «Метели» п «Барышне-крестьянке» Пушкина44.

Еще одним свидетельством шпроты жанровых поисков Лескова в 60-е годы явилась драма «Расточитель» (1867). Лесков показал себя мастером динамичного диалога,_ способного двигать действие, еще в «Воительницей. И в дальнейшем дна: лог будет играть очень большую роль в его произведениях (см. «Загадочный человек», «Смех и горе», «Бесстыдник», «Шерамур» н др.). В 90-е годы Лесков паппшет два произведения («Полунощнпкн» п «Зимний день»), роль диалога в поэтике которых исключительно велика. И тем не менее опыт Лескова в драматургии не имел продолжения. По-видимому, главным фактором, делавшим драму неподходящим родом для Лескова, была необходимость полного отказа от фигуры автора. Время резонеров в пьесах прошло, а у Лескова всегда было х стремление находиться «где-то около читателя, близко к иет_ . му»45. Создавая «Расточителя», Лесков вторгался в ту сферу русской жизни, признанным мастером изображения которой был Островский. Помимо творческого соперничества Лескова с Островским в диссертации отмечена стилистическая близость «Расточителя» к пьесам Писемского.

В разделе «Новый этап в осмыслении революционного движения 60-х годов и роман Лескова „На ножах"» это одиозное в глазах большинства исследователей произведение рассматривается как попытка писателя отразить в формах авантюрно-детективного романа сложные процессы русской пореформенной жизни. Роман «?1а ножах» отразил обстановку хищничества, стремление к быстрому и легкому обогащению, усиливающуюся власть денег в России первого послереформенного десятилетия. Сознательно уходя от бытовых подробностей, стремясь угадать общие тенденции развития жизни, трансформации отдельных «родовых и видовых» человеческих типов, Лесков пытался идти в том направлении, в каком развивался философский, идеологический роман Достоевского. Опыт романа «На ножах» показал, насколько чуждым дарованию Лескова было это направление. Подобно Достоевскому он пытается ставить вопрос о вере н безверии, о роли красоты в жизни людей, по не достигает философской глубины и трагической напряженности, присущих романам Достоевского.

43 См.: Нульхритудова Е. М. Достоевский и Лесков. (К истории творческих взаимоотношении) // Достоевский и русские писатели. М., 1971. С. 89—93.

44 См.: Лебедев В. А. Одна из незамеченных проблем романа II. С. Лескова «Островитяне» // Якутский гос. уп-т. Труды ист.-филол. ф-та. Вып. 1. Якутск, 19G6. С. I'll.

45 Горький М. Собр. соч.: В 30 т. Т. 24. М., 1953. С. 236.

Наиболее полно в конце 60-х — начале 70-х годов талант ' Лескова раскрылся в жанре хронпкн. Роман-хроника «Соборя- ; не» (1872) стал вершиной его творчества и сыграл решающую , роль в самоопределении Лескова-художника. «Старые годы в ; селе Плодомасове» (1869) н «Захудалый род» (1874) прниад- \ лежат к редкому в русской литературе жанру семейной хропп- \ кн. В диссертации они сопоставляются с «Семейной хроникой» ' (1856) С. Т. Аксакова и «Пошехонской стариной» (1889) Салтыкова-Щедрина.

Жанр хроники привлекал Лескова н Щедрина как нечто \ противостоящее роману. Щедрин остро сознавал необходимость создания романа нового типа. Он не отрицал выдающихся художественных достижении крупнейших русских романистов — Тургенева, Гончарова, Л. Толстого, Достоевского, Писемского, но считал, что роман психологического тина изжил себя. Лесков также неоднократно высказывался против романов, содержание которых можно уложить в схему «влюбился — женился» или «влюбился — застрелился». Попыткой создания романа совершенно нового типа, без любовной интриги, стали «Соборяне», работу над которыми он начал еще до создания двух семейных хроник.

Многолетняя работа над «Соборянами» (1866—1872) составила важный этап в творческой эволюции Лескова. «Соборяне» не только аккумулировали накопленный писателем в 60-е годы идейно-художественный опыт, по открывали новые подходы к пзображепшо действительности. Так, в «Соборянах» впервые прозвучал, мотив «жизнь — сказка»,' который пройдет через все последующее творчество Лескова. Обращение к прошлому, противопоставление его настоящему, поиски п нем сильных духом людей, способных противостоять разлагающему действию среды, также связано с «Соборянами» и двумя другими хрониками. Наряду с новизной материала и проблематики особое место «Соборяп» в творчестве Лескова и в русской литературе второй половины XIX в. определяется оригинальностью жанра, не имеющего аналогий в творческой практике не только других писателен, но и самого Лескова.

В заключительном разделе II главы речь идет о победе малых жанров в творчестве писателя. Рубеж 60-х и 70-х годов исследователи считают «временем окончательного самоопределения Лескова-художника»46. «С „Божедомов" (будущие „Соборяне1') и „Плодомасовскпх карликов" начинается новый Лесков: Лесков хроник, сказов и рассказов кстати»47, — писал Б. М. Эйхенбаум. Однако хроники скорее завершали предшествующий этап творчества, чем начинали новый. Высшее ху-

46 Пульхритудова Е. Творчество Н. С. Лескова и русская массовая беллетристика // В мире Лескова. С. 164.

47 Эйхенбаум Б. М. Чрезмерный писатель (к 100-летию рождения Н. Лескова) // Эйхенбаум Б. М. О прозе. Л., 1009. С. 338.

дожествепное достижение Лескова в жанре романической хроники — «Соборяне» не получили дальнейшего продолжения в жанровой системе писателя. С середины 70-х годов в его творчестве господствуют малые жанры — рассказы н повести, причем часто между ними невозможно провести определенную грань. Созданные в начале 70-х годов «Очарованный странник»" , и «Запечатленный ангел» явились не меньшими художествен- | пымн вершинами, чем «Соборяне», а положенные в нх основу : жанровые принципы определили пути развития творчества Лескова в два следующие десятилетия.

I ..... С середины XIX в. — с 50-х годов по 80-е годы главным

i в иерархии жанров русской литературы был роман. С начала \ 80-х годов ситуация изменилась: центр тяжести переместился в малые жанры. В течение 80—90-х годов малые жанры за: воевали передовые позиции в литературе. Подчеркивая выда-| ющуюся роль Чехова в этом процессе, забывают обычно о Ле-\ скове, не только подготовившем почву для расцвета малых | жанров своим творчеством 60—70-х годов, но и активно работавшем в них в 80—90-е годы параллельно с Чеховым.

Глава III. «Нравственно-философские искания в русской литературе последней трети XIX в. н обращение Лескова к „дидактическим" жанрам». В 70—80-е годы наряду с углублением критического отношения Лескова к действительности (па эти годы приходится, в частности, создание его знаменитых антиклерикальных произведений) в его творчестве усиливаются поиски положительных начал русской жизни. Подобно Достоевскому и Л. Толстому, Лесков остро ощущал деморализацию русского общества в связи с кризисом христианства и с развитием буржуазного хнщиичества^ТКелая видеть ро- . дину «ближе к добру, к свету познания и к правде»43, он начинает борьбу «против того гадкого врага, который мужает в меркантилизме совести» (10, 356^1 Этой задаче служили циклы рассказов о «праведниках» и святочные рассказы. Со второй половины 80-х годов Лесков, следуя характерной для русской литературы этого времени общей тенденции, обращается к жанрам легенды, сказки, притчи, патерпкового сказания.

Нравственно-философские искания в России последней трети XIX в. были продолжением того пересмотра моральных ценностей русского общества, который начался после реформы 1861 г. Ломка феодальных отношений повлекла за собой кризис христианского мировоззрения, и в частности, кризис христианской морали, на которую они в значительной степени опирались в течение многих веков. Ярчайшим проявлением этого кризиса в 60—70-е годы были нравственно-философские искания Достоевского, его метания между верой и безверием,

48 Лесков Н. С. Со'р. соч.: В 11 т. Т. И. М., 1953. С. 284. Далее ссылки на это издание даются в тексте.

бегство от атеизма, придирчивая проверка новых идеалов, мучительные сомнения в их способности заменить рушащиеся моральные нормы, наконец, сомнения в самих этих нормах, оказавшихся бессильными изменить мир. В 80-е годы правствен-но-философскне пскашш охватывают все более широкие слои русского общества. В это время движение за идеалы нравственности возглавил Толстой, с его огромным писательским авторитетом, пскреипостыо и силой убеждения, с его талантом проповедника, острой и беспощадной критикой современного строя жизни.

Из русских писателей, современников Толстого, его своеобразную мессианскую роль как отрицателя старого мира п глашатая нового лучше всех, понял Лесков. Толстой ставил своей гпдачеп очистить христианское учение от тех наслоений и искажений, которые внесла в него за столетия своего существования церковь. Как и многие мыслители до него, он использовал определенные стороны христианства для создания религии любви. Лесков не был так радикален, как Толстой, в отрицании института церкви, но и он постепенно пришел к выводу о несовместимости церковной практики с истинным христианством. В нравственно-философских исканиях Толстого Лескова | особенно привлекала их ярко выраженная практическая на- ; иравлешшеть. «Достоевский был православпст, Тургенев — гуманист, Л. Толстой — .моралист тг христнашш-7г/?а?гг1гк» (11, ; 150), — писал он в статье «О куфельном мужике и проч.» / (1886). —

В 80-е годы Лесков выступил с рядом статей в защиту религиозно-нравственного учения Толстого. Две из них — «Граф , Л. Н. Толстой н Ф. М. Достоевский как ересиархи. Религия страха и религия любви» (1883) и «Золотой век. Утоппя обще- / ствепиого переустройства. Картины жизни по программе ' К. Леонтьева» (1883) посвящены полемике с книгой К. Леонтьева «Наши новые христиане. Ф. М. Достоевский и гр. Лев Толстой» (М., 1882). Не будучи правоверным толстовцем, Лесков ценил в Толстом единомышленника и духовного руководителя. Защищая Толстого от некомпетентной критики, оп не отрицал самой необходимости критического рассмотрения толстовского учения. Этическую систему Толстого, с ее ярко выраженным максимализмом требований, Лесков воспринимал в значительной степени как утопическую. В статье «О рожне. Увет сынам противления» (1886) он пытался разобраться в толстовском положешш о непротивлении злу насилием, а также поставил под сомнение необходимость длительного самосовершенствования для того, чтобы творить добро. В статье «Загробный свидетель за женщин» (1886) Лесков выступил против взглядов Толстого на женский вопрос, против его требования ограничить роль женщины в обществе ее семенными обязанностями. Не разделял Лесков и отрицательного взгляда

Толстого на развитие цивилизации. Однако при всех своих несогласиях с Толстым Лесков чрезвычайно высоко ценил его титанические усилия, направленные па нравственное возрождение русского общества.

Лесков начал создавать легенды в середине 80-х годов и интенсивно работал в этом жанре до 1892 г. Как и другие писатели в это время, он обратился к дидактическим жанрам отчасти под влиянием «народных рассказов» Л. Толстого, отчасти повинуясь общим веяниям в жизни и литературе. Патерн-ковые легенды Лескова были ответом на те же требования в ходе развития русской литературы конца XIX в., что и «Atla-lea princeps» (1880), «Сказание о гордом Arree» (1886) Гар-ншна, «Сказание о Флоре» (1886), . «Море» (1886), «Тени» (1891) Короленко, «Баймаган» (1886, 1891), «Лебедь Ханты-гая» (1892), «Майя» (1892) Мамина-Сибиряка. Жанр легенды давал возможность в наиболее прямой, доступной широкой массе читателей форме воплотить религиозно-моралистическую или философскую концепцию автора, выразить идею необходимости искренней, а не догматической веры, утвердить идею ценности каждой человеческой личности. Обращаясь к легендарному материалу, Лесков продолжал решать волновавшие его проблемы современности.

ВТОРАЯ ЧАСТЬ «ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР ЛЕСКОВА КАК ОДНА ИЗ МОДЕЛЕЙ РУССКОЙ ЖИЗНИ В ПРОЗЕ ПИСАТЕЛЕЙ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА» также состоит из трех глав. В I главе «Россия Лескова» автор ставит перед собой задачу показать особенности того художественного образа России, который встает со страниц произведений писателя, а также раскрыть его концепцию русской жнзнп н перспектив ее развития. Лесков воспринимал русскую жизнь как \ что-то в высшей степени странное, запутанное, курьезное, не , поддающееся законам логики и здравого смысла, и порой поч- . тн фантастическое. Необычайно широкий охват действительно- : сти, смешение самых различных социальных слоев, норой в : пределах одного произведения, «калейдоскопическая пестрота». (3, 384) типов, ситуаций, рассказанных историй, быть может, нарушали цельность изображаемой картины, но несомненно давали выигрыш в представительности того материала, которым оперировал Лесков, ставя и решая коренные проблемы русской жизни. Вслед за Писемским, Островским, пнеателямн-де- ч мократами 60-х годов, он расширял социальную базу русской V литературы.

Еще в самом начале своего творческого пути он высказал уверенность в том, что литература «по должна быть сословным, ' адвокатом; иначе она не литература нации»49. Подход писателя

49 Северная пчела. 1862. № 90. 3 апреля.

к каждому из сословий можно определить, перефразируя слова М. Горького, сказавшего о Лескове: «...Его основная дума — дума ire о судьбе лица, а о судьбе России»50. Точно так же его дума не о судьбе одного какого-то сословия, а о судьбе страны в целом. Его интересуют исторические судьбы различных сословий н пх роль в прошлом, настоящем и будущем России.

В отличие от Достоевского, с его обостренным вниманием «к проблеме исторической связи настоящего и будущего»51, Ле^) сков в своем стремлении определить тенденции развития рус-) скоп жизни обращался к прошлому, так как верил в возмож-7 ность «но бывшему разумевагъ бываемая и даже видеть в зер- I цале гадания грядущее» (10, 150) — слова, которыми он за-) ключил анализ романа Толстого «Война и мир». В отношении к истории Лесков оказывался близок к Щедрину, который считал, что «и история может иметь свои животрепещущий интерес, объясняя нам настоящее, кате логическое последствие прежней прожитой жизни»52.

Хотя творческий путь Лескова целиком приходится на нсь'л реформенный период русской жизни, в его произведениях, не- ; смотря на пх несомненную актуальность, а норой даже злобо- ' дневность, преобладают картины жизни дореформенной Рос- 1 спи. Причину этого автор диссертации видит не столько в том, что писатель довольно медленно осмыслял изменения, происходящие в действительности, сколько в его пристальном интересе тс национальным основам русской "жизни, которые занимают Лескова не меньше, чем социальные проблемы н классовые антагонизмы.

Восприняв вначале реформу 1861 г. как качественный скачок в социальном, экономическом и политическом развитии России, Лесков в последующие годы утратил столь радужное представление о ее результатах, но сохранил веру в прогресс и общую положительную оценку реформы, резко прочертившей грань между двумя эпохами в истории России. Поэтому одной из основных целой, которые он преследовал, сопоставляя прошлое с настоящим, было доказательство прогресса в самых различных областях русской жизни.

При взгляде на пореформенную действительность писателя больше всего удручали не возникающие вновь капиталистические противоречия, на опасность которых обращали вппманпе русского общества Достоевский, Г. Успенский, пнеателн-на-родннкп, а пережитки крепостничества, которые давали себя знать на протяжении всего XIX в. Обращаясь к дореформенному прошлому России. Лесков обличал те отрицательные явления русской жизни, которые продолжали существовать и после отмены крепостного права.

50 Горький М. История русской литературы. М., 1939. С. 27G.

51 Фридлендер Г. Реализм Достоевского. JI. 1904. С. 38.

52 Салтыков-Щедрин M. Е. Coup, соч.: В 20 т. Т. 5. М., 1960. С. 12.

Однако пн настоящее, ни прошлое Лесков не рисовал в одних лишь мрачных тонах. Всякая односторонность была чужда^Ч созданному нм красочному н многомерному художественному^ миру русской жизни. В прошлом он видел не одни только ошибки, но также и то, на что можно опереться в настоящем и на чем можно основать строительство будущего. В основе его взглядов лежала идея непрерывности исторического процесса, поэтому он отстаивал необходимость самого широкого п детального знакомства с различными областями русской истории: с гражданской историей; с церковной историей, которая теснейшим образом была связана и с бытом, и с политикой; наконец, с историей русского искусства во всех его формах.

Обращение писателя к прошлому преследовало еще и цель восстановления в сознании людей связи между поколениями. Он хотел напомнить своим современникам о тех людях прошлого, которые работали не только для настоящего, но и для будущего, чья жизнь н деятельность, чей нравственный облик могут служить примером во все времена. В связи с поиском Лесковым в прошлом положительных начал русской жизни в диссертации рассматривается достаточно сложное отношение писателя к патриархальности.

В отличие от Л. Толстого и Достоевского, Г. Успенского и гшсателеп-пародннков, Лескову не свойственно было отрицание буржуазного прогресса. Он очень рано заметил расслоение деревин (образ кулака Прокудина в повести «Житие одной бабы») и не искал там «мирскую солидарность, мужицкую философию равенства, естественные отношения крестьянина с землей, поэзию земледельческого труда и красоту земледель- у ческого типа»53. Он видел, что в деревне царят «голод ума, го- V лод сердца и голод души» (9, 295). Тяжесть подневольного труда (Лесков по большей части изображает дореформенную деревню) деформирует личность крестьянина, не давая ему возможности распрямиться и подумать о своей душе.

Автор диссертации выступает против истолкования ключевого для художественного мира Лескова понятия «старая сказка» как символа патриархальности. «Старая сказка» — это ! скорее историческая память как отдельного человека, так и це-! лого парода, это ощущение своей связи с предками, с нацио-I нальпьши основами жизни, это все поэтическое, что есть у каж-! дого человека п у каждого народа в прошлом. «Старая сказ-| ка» — это одно из проявлений присущей Лескову сказочной очарованности жнзныо. Прошлое в художественном мире Лескова, даже самое ужасное в нем, несет па себе отпечаток ска-зочно-поэтнческого мировосприятия. В нем все, в первую очередь, захватывающе интересно, сочно, колоритно, остроха-

53 Пруцкон II. И. Буржуазный прогресс и патриархальный мир // Русская литература. 1978. № 4. С. 13.

1G

рактерпо. Лесков, как правило, не клеймит пороки п пх носителей — он нх язвительно и остроумно высмеивает.

Страстный рассказчик, большой любитель курьезных историй, проявляющий самый живой интерес к быту п нравам описываемой среды, Лесков в своих произведениях преследовал пе одни только разоблачительные цели. Он не избегал занимательности н с увлечением выписывал и колоритные характеры, и яркий исторический фон. Мысль о том, что Лесков поэтизирует патриархальность, могла сложиться под влиянием этого заинтересованного отношения писателя к быту и нравам ушедшей эпохи.

Новизна подхода Лескова к русской жпзнп заключалась в том, что он взглянул на нее не только глазами поэта п мыслителя, но и глазами практика, делового человека, близко знакомого с повседневной жизнью всех сословий России. Участие в решении практических проблем русской жизни писатель считал не менее важной задачей искусства, чем выработка духовных ценностей, «воспитание души». Лесков судит русскую жизнь, в первую очередь, как просветитель, — с точки зрения разумности, логичности ее устройства, поэтому в поле его зрения так часто попадают всяческие отклонения от нормы — многочисленные казусы, анекдоты, странности и несообразности русской яшзин, ее сюрпризы и внезапности. В России «что ни шаг, то сюрприз п. притом самый скверный» (3, 383), — говорит герой повести «Смех п горе». И в этом Лесков оказывается необыкновенно близок к Щедрину, который воспринимает русскую действительность как «мир фаптастнческпй, богатый всякого рода сюрпризами»54.

Щедрин не видит иных способов борьбы с «внезапностями» русской жизни, кроме самых коренных ее преобразований. К таким выводам подводит читателя и Лесков, с той разницей, что в соответствии с более ярким и жизнерадостным колоритом всего творчества Лескова трагические сюрпризы русской жизни редко всецело определяют у пего судьбу человека. Герой Лескова меньше зависит от внутренней государственной политики, чем герои Щедрина. Он находит выход в сфере нравственных исканий, в живых связях с пародом, в приобщении к сказочно-поэтической стихии народного духа.

В русской литературе второй половины XIX в. Лесков— один пз наиболее критически настроенных по отношению к русской действительности писателей. Того, что рассказанные Лесковым маленькие случаи обладали способностью отражать в себе самые глубокие закономерности русской жизни, пе поняла современная Лескову критика, презрительно именовавшая его «анекдотистом». Однако анекдот был чрезвычайно удачно найденной писателем формой, способной выразить и пскрен-

54 Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч.: В 20 т. Т. 7. М., ,1969. С. 138.

17

нюю веселость при виде комических сторон русской жизии, и язвительную насмешку над ее уродствами, в которую чаще всего отливался один из самых характерных мотивов творчества Лескова, прямо перекликающийся с гоголевским смехом сквозь слезы. Автор имеет в виду мотив, который сам Лесков выразил словами «смех и горе». Связь творчества Лескова с гоголевской традицией была очевидна еще для его современников. Не отрицал ее н сам Лесков. Лескову оказался очень близок пафос «нравственного пробуждения русского „национального духа", а тем самым н народных масс путем критики и самокритики общественного, по Гоголю, нравственного сознания»55. Подобно Гоголю, который в «Ревизоре» «решился собрать в одну кучу все дурное в России»56, Лесков так определил свой прницни подхода к изображению русской жизни: «...Пусть, по пословице, „велика растет чужая земля своей похвальбой, а наша крепка станет своею хайкою"» (3, 570). Беспощадность Лескова в анализе неустроенности русской жизни, ее беспорядка и царящих в ней беззаконии, несомненно, связана с гоголевской традицией критики «несовершенств» русской действительности. Оба писателя чрезвычайно высоко оценивали потенциальные возможности России и русского человека, и тем сильнее была их скорбь при виде напрасно гибнущих сил и богатств родины.

Лесков как будто откликнулся на призыв Гоголя: «Оставивши все прочее в сторону, посмотрим па пашу Россию, и в особенности на то, что у нас так часто перед глазами, — на множество всякого рода злоупотреблений»57. Критика бюрократии п чиновничества — это то, в чем Лесков прямо наследовал Гоголю. Подобно ему н в отличие от Салтыкова-Щедрина, в чьем творчестве тема бюрократии также занимает видное место, Лесков уделяет преимущественное внимание нравственно-бытовой стороне существования чиновников. Однако общественный смысл их деятельности дрп этом выступает не менее отчетливо. В диссертации рассмотрены в связи с этим рассказы «Белый орел» (1880), «Инженеры-бессребреники» (1887), «Однодум» (1870), «Бесстыдник» (1890), а также затронут вопрос о сатире Лескова, в решении которого до сих пор нет единодушия среди исследователей творчества писателя. По миопию автора диссертации, о явных сатирических тенденциях можно говорить лишь применительно к последнему периоду творчества писателя, когда им были созданы «Чертовы куклы» (1890), «Полупощннки» (1891), «Импровизаторы» (1892), «Административная грация» (1893), «Загон», (1893), «Зимний день» (1894), «Заячий ремиз» (1894).

53 Куиреяиова Е. II. II. В. Гоголь // История русской литературы: В 4 т. Т. 2. Л.. 1981. С. 567.

66 Гоголь II. В. Поли. coop, соч.: В 14 т. Т. VIII. М., 1952. С. 440.

57 Там же. С. 224.

Белинский считал, что умение Гоголя «тесно слить трагический элемент с комическим» — «это самая резкая и яркая способность его таланта»58. В значительной мере это может быть отнесено н к Лескову, основным пафосом творчества которого был трагический юмор. Убежденность в преобразующей миссии литературы п открытый проповеднический пафос также сближали Лескова с Гоголем. Образ автора в творчестве обоих писателей тесно связан с традицией литературы эпохи Просвещения. Для Лескова опыт западноевропейской литературы эпохи Просвещения имел особенно большое значение потому, что демократическое просветительство играло в его мировоззрении очень важную роль. Просветительские взгляды Лескова не только были основой, на которой в его творчестве возникали явления, типологически близкие западноевропейской литературе эпохи Просвещения, но н создавали благоприятную почву для восприятия непосредственного и опосредованного (главным образом через творчество Гоголя и Герцена) влияния этих литератур на ого худо/кествепный метод.

Указывая на то, что художественный мир Лескова намного светлее гоголевского, что в нем больше надежды, автор диссертации обращает внимание па мало изученный вопрос о пушкинской традиции в творчестве писателя. Лескову, как и Пушкину, удавалось найти идеал в настоящем, в действительности, полной противоречий и несовершенств. Одной из наиболее мощных опор социального прогресса, в глазах Лескова, была культура, ее преобразующее воздействие па массы. И здесь тянется несомненная пить преемственности от Пушкина. В отличие от Толстого, Достоевского и Щедрина, которые отвергали современную им культуру, как культуру дворянско-буржуазную, по отвечающую потребностям парода, Лесков, как впоследствии Чехов, выступал сторонником как можно более полного приобщения народа к культурным завоеваниям образованных классов.

«Сказочность» художественного мира Лескова была отражением восприятия жпзнн, близкого к фольклорному 5Э. Присущий народному созпашио оптимизм, который не могут поколебать никакие ужасы жизни, окрашивает даже самые трагические из произведений Лескова. Как п в фольклоре, трагическое привлекает писателя не только в плане социальной критики действительности, по и как захватывающе интересный жизненный материал: чем сказка страшнее, тем она интереснее. Своеобразный эстетизм, придававший оригинальную окраску созданному Лесковым художественному миру, характерен не

58 Белинский В. Г. Поли. собр. соч.: В 13 т. Т. X. М., 1956. С. 179.

59 См. специальные работы на эту тому: Михайлова Н. Г. Н. С. Лесков п устное народное творчество. Днсс. канд. М., МГУ, 1970; Черед-никова М. П. Поэтика повести Н. С. Лескова «Очарованный страшшк», и устное народное творчество. Дисс. канд. Л., 197-4; Горелов Л. Л. II. С. Лесков и народная культура. Л., 1988.

только для хроники «Старые годы в селе Плодомасове», имеющей вполне в духе сказочной традиции благополучный конец, но п для таких глубоко трагичных произведений, как «Леди Макбет Мцепского уезда», «Тупейный художник», «Юдоль».

Одной из центральных в русской литературе XIX в. была проблема народа. Отношение к народу в творчестве Тургенева, Л. Толстого, Достоевского было критерием, по которому определялась ценность мировоззрения и личности героев. По глубине н масштабности осмысления роли народа в жизни страны творчество Лескова может быть сопоставлено с творчеством Толстого и Достоевского, но по существу его взгляд на народ значительно отличается от взгляда этих писателей. У Достоевского и Толстого преобладало чувство вины и «неоплатного долга высших классов народу»60, преклонение перед «мужицкой правдой», вера в то, что «в пароде все паше спасение»61. «...Это мы должны преклониться перед народом н ждать от него всего, н мысли, и образа; преклониться пред правдой народной...»62, — считал Достоевский.

Лесков ощущал себя с народом на равных и говорил по этому поводу: «...Мне испрнстойпо ни подпнмать народ на ходули, ни класть его себе под ноги»63. Аитинародпическая по своей сущности позиция Лескова сложилась задолго до возникновения народничества как общественно-политического и литературного течения. Она отчетливо видна уже в рассказе «Овцебык», написанном в конце 1862 г. Неизменной осталась эта позиция на всем протяжении творчества писателя. В течение долгого времени она почти но имела аналогий в русской литературе, какими-то своими сторонами соприкасаясь лишь с отношением к народу Салтыкова-Щедрина, и только в конце 80-х годов у .Лескова появился единомышленник в лице Чехова, смело заявившего о своем несогласии с народническим и толстовским отношением к мужику, с преклонением перед его «правдой».

Парод в изображении Лескова — это самостоятельная могучая сила, живущая по своим внутренним законам, которые, однако, тесно связаны с общими законами жизни страны. Стихия народной жизни объединяет в себе самые различные элементы, в ней бурлят страсти, сталкиваются противоречия. Несмотря па присущий ему скептицизм, Лесков надеялся па победу лучших сторон народной души, залогом чего, в его представлении, было существование отдельных ярких личностей в пароде, настоящих народных героев, воплощающих лучшие черты русского национального характера.

60 Достоевский Ф. М. Ноли. соГр. соч.: В 30 т. Т. 21. JI., 1980. С. 74.

61 Там же. Т. 30. Кн. I. Л., 1988. С. 22.

62 Там же. Т. 22. Л., 1981. С. 45.

63 Повести, очерки и рассказы М. Стебницкого. Т. I. СПб., 1807. С. 320.

С рассмотрения этой проблематики начинается II глава «Центральный герой Лескова как воплощенно одной из концепции человека в русской литературе XIX столетня». В поисках положительных начал русской жизни, на которые можно опереться в ее преобразовании, Лесков, в первую очередь, возлагал надежды на нравственный потенциал русского человека. Исключительно велика была вера писателя в то, что добрые усилия отдельных людей, соединенные вместе, способны стать мощным двигателем прогресса. Через все творчество писателя проходит мысль о личной нравственной ответственности каждого человека перед своей страной н другими людьми. Своими произведениями, и в особенности созданной им галереей «праведников», Лесков обращался к современникам с призывом «всеми зависящими от нас средствами увеличивать сумму добра в себе н кругом себя»64. Увеличение «суммы добра в себе» означало стремление к постоянному нравственному совершенствованию; увеличение «добра кругом себя» предполагало активное вмешательство в жизнь и борьбу со злом, какие бы формы оно ни принимало. При всей кажущейся отвлеченности этой программы, она воплощена в творчестве Лескова с максимальной социальной и исторической конкретностью. Главными ее проводниками являются положительные герои Лескова — «чудаки» и «праведники».

Необходимость обращения к положительным началам русской жпзпп сознавали многие писатели, современники Лескова, но они же писали и о необыкновенной трудности художественно убедительного воплощения этих начал. «Публика очень любит сатиру, — писал Достоевский, — и однако, мое убеждение, по крайней мере, что та же самая публика несравненно больше любит положительную красоту, алчет и жаждет ее»65. Работая над романом «Идиот», в котором он пытался «изобразить положительно прекрасного человека», Достоевский признавался: «Труднее этого нет ничего на свете, а особенно теперь. Все писатели, не только паши, но даже все европейские, кто только пи брался за изображение положительно прекрасного — всегда пасовал. Потому что эта задача безмерная»66.

Остро ощущал недостаток положительного подхода к современности и великий сатирик Салтыков-Щедрин. В статье «Напрасные опасения» он сетовал о том, «что литература наша и до енх пор не может вполне освободиться от отрицательного отношения к жпзпп, которое столько времени властвовало в ней»67. Положительные герои в произведениях современных писателей «не поступают, а только толкуют о том, как посту-

64 Н. С. Лесков о литературе и искусство. Л., 1084. С. И6.

65 Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч.: В 30 т. Т. 25. Л., 1983. С. 27.

66 Там же. Т. 28. Кн. II. Л., 1985. С. 251.

137 Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч.: В 20 т. Т. 9. М., 1970. С. 27.

пать должно, и этим справедливо навлекают на себя упрек в безжпзнепностн н невыношенностп»68.

Среди героев Лескова, «все силы, всю жизнь потратившего на то, чтобы создать „положительный тип" русского человека»69, преобладали натуры деятельные, активно вмешивающиеся в жизнь, нетерпимые ко всяким проявлениям несправедливости. Конечно, Лесков создал по таких героев, каких хотел видеть Щедрин, — слишком велики были различия в поннма-шш идеала человека у этих писателей. Большая часть героев Лескова далека от политики п от борьбы против основ существующего строя. Главное, что всех их объединяет, — это деятельная любовь к людям н убеждение, что «человек призван помогать человеку в том, в чем тот временно нуждается, п помочь ему стать и идти, дабы он, в свою очередь, так нее помог другому, требующему поддержки н помощи» (И, 376).

Лесков, придававший исключительное значение нравственному прогрессу общества в его поступательном развитии п силе положительного примера, «как бы поставил целью себе ободрить, воодушевить Русь» и начал «создавать для России иконостас ее святых и праведников»70. Редкая особенность писательского дарования Лескова заключалась в том, что положительные типы удавались ему лучше отрицательных. Он искал и находил положительные типы русских людей во всех слоях общества. Он, как впоследствии Чехов, мог сказать: «Я верую в отдельных людей, я вижу спасение в отдельных личностях, разбросанных по всей России там н сям — интеллигенты они или мужики, — в них сила, хотя их и мало»71. Лесков был убежден в том, что нельзя изменить мир, не изменив прежде человека. Иначе зло будет воспроизводиться вновь н вновь. Одпп только социально-политические изменения, без нравственного прогресса, не гарантируют улучшения жизни.

Лесковские «праведники» — не идеологи, а практики. Они больше действуют, чем размышляют. Это цельные натуры, лишенные рефлексии и внутренней раздвоенности. Их действия импульсивны, они являются результатом внезапного доброго порыва души. Идеалы их просты и непритязательны, но в то же время трогательны и величественны в стремлении предусмотреть счастье всех людей: они требуют для каждого человека человеческих условий жизни. И пусть это пока лишь самые элементарные требования, но пока они не выполнены, дальнейшее движение по пути нстшшого, а не мнимого прогресса невозможно. «Праведники» Лескова — не святые и не

68 Там

69 Горький М. Собр. соч.: В 30 т. Т. 24. С. 184.

70 Там же. С. 231.

71 Чехов А. И. Поли. собр. соч. и писем: В 30 т. Письма. Т. 8. М., 1980. С. 10.1

ангелы, а вполне земные люди, со своими слабостями п недостатками. Их самоотверженное служение людям — ие средство для личного нравственного спасения, а проявление пскрснпей любви п сострадания. «Праведники» были хранителями тех высоких норм нравственности, которые народ вырабатывал в течение столетий. Их существование служило доказательством прочности национальных основ русской жизни.

При взгляде на лесковскпх «праведпнков» обращает на себя внимание одна характерная деталь: почти все они выглядят чудаками в глазах окружающих нх людей. Их поведение кажется странным. Оно не укладывается в общепринятые рамки, но не потому, что противоречит здравому смыслу или принципам морали, а потому, что ненормально поведение большинства окружающих их людей. Интерес Лескова к оригинальным людям, чудакам — явление довольно редкое в русской литературе второй половины XIX в. Уже после смерти Лескова чудаки воскреснут на страницах произведений Горького, который высоко оценит своего предшественника. По обилию образов чудаков творчество Лескова сопоставимо только с творчеством Диккенса.

Образами чудаков творчество Лескова непосредственно перекликается н с западноевропейской литературой эпохи Просвещения. Чудаки Лескова по самой сути своих характеров и по той роли, которую они играют в идейно-художественной системе его произведений, воплощают мысль, близкую одной из центральных идей литературы эпохи Просвещения — идее «естественного человека». Чудаки и оригиналы Лескова — это те же одиноко стоящие «нежапровые» герои, противопоставленные другим героям — «жанровым», детерминированным социальной средой, которых мы встречаем в произведениях просветителей XVIII в.72 Чудаки Лескова, так же как и «положительные» герои просветителей XVIII в., демонстрируют независимость от окружающей их социальной среды, которая сформировала характеры всех остальных героев. Лесков изображает такое состояние мира, когда рушатся сословные перегородки п привычные нормы поведения и быта, когда человек остается один на один с жизнью, не защищенный больше монолитной силой своего сословия. Писатель задается вопросом, какие качества необходимы человеку, чтобы выстоять в борьбе с жизнью и помочь другим, чтобы сохранить в себе человека и победить. Этот круг вопросов наиболее отетлпво выступает в повести «Очарованный странник» (1873).

72 См. об отом в статье С. Г. Бочарова «Характеры ц обстоятельства» // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. М., 1902. С. 403.

Характерная для просветителен борьба за освобождение личности от социальных, юридических, моральных пут феодализма занимает значительное место в системе взглядов Лескова. Просветительская сущность воззрении Лескова па свободу человеческой личности особенно наглядно выступает при сравнении с соответствующими взглядами Достоевского. Лесков никогда не боялся, в отлично от Достоевского, самого полного освобождения человеческой личности. Оба писателя широко пользуются понятиями «натура» и «разум». У Достоевского это два противоположных начала, постоянно борющихся друг с другом и разрушающих гармонию внутреннего мира человека. У Лескова нет такого противопоставления. Он одинаково доверчиво относится и к естественным, инстинктивным движениям человеческой натуры, и к упорядочивающей деятельности разума.

По сравнению с героем Достоевского герой Лескова в гораздо меньшей степени идеолог и в гораздо большей степени практик. Ему, как правило, не свойственны сомнения и внутренняя борьба. Стихийность поведения человека у Лескова почти исключает его борьбу с самим собой. Он борется с окружающим за возможность воплотить в жизнь свой идеал, идеал, который он не ищет в муках п страданиях, как герои Толстого п Достоевского, но который органически ему присущ. А между тем несомненен глубокий интерес писателя к внутреннему миру личности. Изображение «внутренней, духовной стороны» (б, 129) человека у Лескова теснейшим образом связано с воспроизведением быта и нравов. При этом для него характерно особое, нетрадиционное для послепушкннского периода русской литературы отношение к быту. Начиная с творчества Гоголя быт стал обозначать преимущественно сковывающую человека «потрясающую тину мелочен жизни». Стремление героев прорваться сквозь окостенелый быт выступает как одни пз центральных идейно-художественных мотивов русской литературы. У Лескова иное отношение к быту и в соответствии с этим нная функция быта в произведениях. Хотя у него есть и такие произведения, где быт предстает как косная сила, сковывающая человека ц требующая преодоления (напр., «Житие одной бабы», «Ледн Макбет Мценского уезда», «Некуда»), но в основном быт интересует Лескова как яркий, колоритный материал для характеристики эпохи, национального и социального уклада жизни, человека в его индивидуальной неповторимости. Лесков был бытописателем в лучшем смысле этого слова. Он запечатлел такие черты п черточки ушедших эпох, без которых наше представление о них было бы очень обедненным. В обращении Лескова к этому материалу не последнюю роль сыграло влияние Писемского и Мелышкова-Печерского. Однако у этнх писателен очень внимательное и детализированное

описание бытового уклада лишено той яркой авторской увлеченности, которая отличает описания быта у Лескова73.

Погруженность лесковских героев в быт по означала за-зсмтетшостн их мировосприятия. Одной из самых привлекательных черт русского национального характера, в глазах Лескова, был артистизм. Артистизм русского человека преображал окружающий его быт, превращая серые однообразные будни в яркий праздник человеческого таланта н мастерства. Лесков высоко ценил в людях умение виртуозно н увлеченно выполнять свою работу, какова бы она пи была.

Придавая большое значение при создании характера героя «простым житейским проявлениям» (6, 129) человека, писатель, в соответствии со своим восприятием русской действительности, пз «ежедневных мелочей» (6, 129) отбирает все самое странное, курьезное, анекдотичное. Лесков был убежден, что «человек пи в чем так легко не намечается, как в своем любимом анекдоте» (6, 340). Анекдот как странность, причуда, психологический казус у Лескова часто служит основным ключом к характеру человека, явно перекликаясь со стерновским принципом «конька».

В отлично от Толстого, Лесков не показывает человека в становлении, в развитии его характера, и в этом он, казалось бы, сближается с Достоевским. Однако Достоевский, которого человек интересует главным образом кат; «особая точка зрения на мир и себя самого»74, вообще «видел п мыслил свой мир по преимуществу в пространстве, а не во времени»75, тогда как Лесков часто стремился захватить большие временные отрезки, позволявшие решать проблему развития характера, если бы писатель ее перед собой ставил. Больше, чем медленный духовный рост человека, Лескова интересовала возможность внезапного нравственного переворота, который может круто изменить и характер человека, и его судьбу. Способность к нравственному преображению Лесков считал отличительной "чертой русского национального характера, сближаясь здесь с Достоевским, который посвятил этой проблеме главу «Влас» «Дневника писателя» за 1873 г.

III глава «Основные особенности поэтики Лескова в связи с художественными тенденциями эпохи» начинается с рассмотрения жанровой системы ппсателя. Отдав с середины 70-х годов предпочтение малым жанрам, Лесков неустанно разнообразил пх традиционные формы. В диссертации речь идет о иаи-

,3 Эта тема является предметом специального рассмотрения в работе В. Е. Хализева «Художественный мир писателя и бытовая культура. (На материале произведений Н. С. Лескова)» // Контекст. 1981. М., а 982. С. 110—;145.

74 Бахтин М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963. С. 62—03.

<5 Там яге. С. 38.

более часто встречающихся у Лескова разновидностях жанра рассказа, начиная с художественного очерка, которым писатель дебютировал в СО-е годы.

Сочетание публицистики с беллетристикой делало этот жанр очень удобным для Лескова. Форму очерка, видоизменяя ее тем или иным образом, Лесков использовал на протяжении всего своего творческого пути. Объединение очерков в циклы («Мелочи архиерейской жизни», «Юдоль», «Загон») давало возможность решать задачи, доступные только большим жанрам, н главная из них — создание широкой картины жизни. Циклы, в которые Лесков объединял самостоятельные рассказы, появлявшиеся в печати в разные годы, такие, как «рассказы о праведниках», «рассказы кстати», являются, по существу, обозначением разновидности жанра рассказа, как и общепринятые святочные, пли рождественпые рассказы. Рассказы, •принадлежащие к каждому нз этих циклов, обладают рядом общих структурных особенностей. Особое внимание в главе уделено жанру новеллы.

В русской литературе второй половины XIX в. это был редкий жанр, как, впрочем, и в других европейских литературах этого времени. В творчестве Лескова старая новеллистическая традиция, берущая начало в литературе эпохи Возрождения, получила новую жизнь, так как оказалась необыкновенно созвучной его духу, выраженному в нем мироощущению писателя, его взглядам на жизнь и на человека. Лескову близки такие повлившне на возникновение жанра новеллы особенности ренессапсного мироощущения, как оптимизм, вера в человека, отстаивание свободы личности. Новеллистическая атмосфера пронизывает и произведения Лескова других жанров. II это неудивительно. Ведь новелла «вырастает пз сказки и анекдота»76, а это две основные стихии, определяющие атмосферу художественного мира Лескова. Они отражают две стороны его восприятия русской жизни — очарованность п острый критицизм.

Анекдот у Лескова — это не только небольшая комическая история с неожиданной развязкой, хотя его произведения пестрят такими маленькими шутливыми вставными рассказами — историческими, политическими, литературными, бытовыми. Анекдот — это микроэлемент художественного мира произведении Лескова и важный структурный принцип многих пз них. Среди современников Лескова важную роль анекдота в структуре художественного произведения признавал Достоевский. Ему, как н Лескову, было свойственно понимание большого художественно-смыслового заряда, который песет в себе анекдот, как остро характерный случай, позволяющий в макспмаль-

76 Мелспшсмш Е. М. Историческая поэтика новеллы. М., 1990. С. 215.

по краткой форме выявить существенные закономерности действительности. Однако в структуре произведений Достоевского анекдот не играет такой значительной роли, как у Лескова. Интерес к исключительным ситуациям, к особым случаям русской жизни находил у него выражение в обращении к детективу. В детективе у Достоевского получал заостренное, крайнее выражение трагизм русской жпзпн, чреватой катастрофами, ее хаос, порожденный смешением феодальных и буржуазных вожделений. Анекдот свидетельствовал о более светлом мировосприятии, пе лишенном, однако, уничтожающей, язвительно]'! иронии по отношению к существующему порядку вещей.

Интерес Лескова к необыкновенным, исключительным событиям в жизни человека сближает его творческие установки с поэтикой новеллы, которую Гете определял как «свершившееся неслыханное событие»77, А. Шлегель как «замечательное происшествие», Л. Тик как «удивительное» или «чудесное», ТТ. Хейзе как «необычайный случай»78. Роль случая в сюжете произведений Лескова исключительно велика. Он не только часто служит у пего, как п в классической новелле, поворотным пунктом сюжета, но и выступает проводником судьбы как отдельного человека, таз; и всей страны. Не менее часто, чем случай, в произведениях Лескова встречается другое ключевое понятие новеллистической традиции — «истории» в смысле происшествия. Рассказывание историй — это метод преподнесения материала в большей части произведений Лескова. Это обусловлено том, что Лесков — ярко выраженный тип писателя-рассказчика. Если Толстой предстает творцом созданного им художественного мира, то Лесков выступает скорее как наблюдатель, как рассказчик историй, пришедшихся к случаю. Это тоже связывает его с мировой новеллистической традицией, имеющей фольклорное происхождение.

Сказ с его установкой на устную речь является преобладающей формой повествования у Лескова. В русской литературе второй половины XIX в. это редкий фепомои. Исключительная роль сказовой формы повествования в творчестве Лескова обусловлена его представлением о способах создания иллюзии реальности в художественном произведении. Рассказывание историй, пришедшихся к случаю, воспоминания бывалого человека — такая форма построения произведения казалась Лескову наиболее естественной, ирпблпжеппой к реальному течению жизни. Проблема достоверности изображения по-разпо-му ставилась и решалась в разные эпохи развития литерату-

77 Эккермап И. II. Разговоры с Гете. Запись от 25 января 1827 г. Перевод Н. Ман.

78 Цит. по; Мелетинсшш Е. М.. Указ. соч. С. 3.

ры. Самым простым способом достижения достоверности явилась установка па очевидца или участника изображаемых событии. Возможно, именно поэтому в литературе XVIII в. была так распространена форма мемуара и романа в письмах.

С развитием реализма, особенно в период его расцвета, когда он завоевывает все новые л новые сферы жизни и проникает в глубинные закономерности развития общества и человеческих характеров, писатель все прочнее чувствует себя в собственно литературной сфере н уже не видит необходимости выдавать изображенное в произведении за происходившее на самом деле. Для доказательства достоверности изображения необязательной становится позиции очевидца событий. Все большую притягательность приобретает образ всеведущего автора, способного проникать во внутренний мир любого персонажа, переноситься в любое место и время действия. В русской литературе всеведущий автор занимает центральное .место в творчестве Л. Толстого, Гончарова, Тургенева, Писемского, в ряде произведений Достоевского («Преступление и наказание», «Идиот», «Вечный муж»).

Другим способом создания иллюзии реальности было устранение пз повествования автора как- личности и как воспринимающего сознания. Писатель оставляет своих героев один па одни с читателем, как бы предоставляя нм право самим доказывать реальность своего существования. Этот способ активно разрабатывался разночннно-демократическон литературой 60-х годов. Значительное место он занимает п в творчестве раннего Чехова. С творчеством зрелого Чехова связан качественно новый этап в развитии реализма, что в значительной степени обусловлено теми преобразованиями, которые он произвел в способах создания иллюзии реальности. Впечатление максимальной приближенности созданного в произведении художественного мира к реальной действительности достигается путем тщательного устранения всего, что может напоминать о «сделанности», о художественном мастерстве, о писательском искусстве.

Лесков как бы отверг все усилия русской литературы XIX в. в ее движении через совершенствование техники «точки зрения» к тому, чтобы жизнь представала в произведении независимой от писателя. В то время как Чехов, творчество которого явилось вершиной в развитии этой линии, всячески стремился скрыть литературный прием, Лесков его смело обнажал. Вступая в открытое общение с читателем, Лесков часто отказывался от условной маски автора-повествователя н фигурировал в произведения под своим собственным именем, с реальными фактами своей биографии н творчества. Эта тяга к автобиографизму заставляет вспомнить автора «Былого и дум». Влияние Герцена па формирование поэтики Лескова трудно преувеличить. В произведениях Герцена (особенно в публнцн-

стпческих циклах и в «Былом и Думах») Лескова должен был прежде всего привлекать образ автора, смело поставившего себя в центр событии, сознающего историческую цешюсть~сво-ей личности н значительность своей жизни и судьбы. Лесков не создал произведения, подобного «Былому н думам», по он широко использовал I! своем творчестве мемуарную форму повествования, которая привлекала его свободой авторского самовыражения, возможностью более непосредственного контакта с читателем, легкостью включения публицистического элемента. Она позволяла соединить в одном произведении такие стороны действительности п таких героев, которые сюжетно слабо связаны. Скрепляющим стержнем в мемуарах выступает авторская мысль, и развитие повествования непосредственно зависит от ассоциативного движения этой мысли. Для Лескова такая свобода представляла особую ценность нз-за невозможности зачастую ввести в берега единого сюжета огромное разнообразие накопленного материала. «Я всегда, задумывая план, — признавался он, — беру не в меру широко и хочу обнять целые миры и тем себе врежу» (10, 329).

Широкое использование «мемуара», по терминологии писателя, или «псевдомемуара», по терминологии некоторых современных исследователей79, было также возвращением к старой литературной традиции, не пользовавшейся в русской литературе второй половины XIX в. большой популярностью. Обратившись к старой повествовательной форме, Лесков ее бесконечно варьировал и совершенствовал в зависимости от своих художественных задач. «Мемуар» у пего легко впитывает пе только формы речи той социальной среды, о которой ведется повествование, но н самый склад миросозерцания ее представителей. В диссертации это показано на примере произведений Лескова о народе. Вопрос о мемуарной форме повествования и о создании с ее помощью иллюзии реальности тесио связан с проблемой соотношения в творчестве Лескова документу и вымысла. Документальная основа многих произведений Лескова, для которого характерно пристрастие к изображению истинных событий и реально существовавших людей, способствовала органичному включению мемуарной формы повествования в систему стилевых средств писателя. Непосредственно в текст произведений Лесков часто вкрапливает замечания об истинности, невыдумаппостп изображаемого. ГГрнем этот имел в литературе давние традиции, начиная с «Декамерона» Боккаччо. Однако у Лескова ссылка на источник часто не является просто литературным приемом, а отра-ягает действительное положение вещей. Известно, что многие

79 См., напр., Mylne Vivienne. Tlie Eighteenth-Century French Novel. Techniques of Illusion. Manchester University Press, 1965. P. 32—34; Гинзбург Лидия. О литературном герое. Л., 1979. С. 13.

произведения Лескова основаны на подлинных документах и имеют реальных прототипов 80.

Даже в тех случаях, когда реальных прототипов не было, налицо стремление писателя внушить читателю мысль о том, что изображенные в его произведении люди существовали в действительности. С этой целыо Лесков «населял» свои произведения реальными историческими лицами, рядом с которыми и вымышленные герои приобретали большую убедительность и историческую достоверность (см. «Владычный суд», «Человек на часах», «Фигура», «Захудалый род»).

Проповеднический пафос творчества, твердая убежденность в своей миссии учителя жизни, увлеченность нравственными проблемами эпохи н выдвижение вопросов этпкп на первый план сближали Лескова с Толстым и Достоевским. По формы выражения моралистического пафоса у него были иные. Прямые обращения к читателю, которые стали свойственны Толстому главным образом в поздний период творчества, после перелома в мировоззрении, н для которых Достоевский создал особый /Каир — «Дневник писателя», для Лескова были характерны с самого начала его литературной деятельности. Он смело включал их непосредственно в текст художественного ■произведения, а впоследствии широко использовал смешанный жанр, где публицистика н беллетристика были равноправны.

Предельная обнаженность авторской позиции у Лескова находит выражение пе только в прямых авторских высказываниях, в злободневности поднятых вопросов, по н в самой композиции его произведений. Так, многие рассказы Лескова строятся по типу «тезис и его доказательство». Такова структура рассказов «На краю света», «Железная воля», «Отборное зерно», «Жемчужное ожерелье», «Интересные мужчины», «Административная грация» и др. Спор собеседников, образующий экспозицию рассказа, ту «раму», в которую вставлен сюжет основного повествования, удовлетворял потребности Лескова, страстного полемиста, в острой, а зачастую и парадоксальной постановке вопроса. Рассказ одного из участников спора, призванный подтвердить его точку зрения, с одной стороны, давал возможность изобразить яркий жизненный случай, интересную судьбу, а с другой стороны, представлял все-таки лишь одну сторону проблемы, пе исключал существования других примеров и других толкований и, таким образом, не обеднял живое разнообразно жизни. Оставался простор для «коварной»81 сатиры Лескова, для прямо противоположного перетолкования точки зрения рассказчика (как, например, в рассказе «Бесстыд-

£0 См.: Лужаповскин Л. В. Документальность повествования — ;кан-рогл,ш признак рассказов Н. С. Лескова//Русская литература. 1980. Л: 4. С. 144-150.

81 См.: Столярова И. В. Принципы «коварной сатиры» Лескова (слово в сказе о Левше) // Творчество II. С. Лескова. Курск, 1977. С. 51—67.

пик»). Помимо этого, композиция «рассказ в рассказе» была одним из удобнейших способов введения в повествование рассказчика, с его социальной п индивидуальной характерностью, с его собственным взглядом па мир, зачастую сложно соотнесенным со взглядом автора.

«Рама» — прием очень старый, особенно характерный для новеллы эпохи Возрождения. Диспуты рассказчиков — действующих лиц в обрамлениях встречаются в романической новелле XVII в. во Франции. Для Лескова образцом рассказа с «рамой» в русской литературе могла послужить «Сорока-воровка» Герцена. Широкое использование Лесковым композиции «рассказ в рассказе» (приблизительно в каждом пятом пропзведешш) и форм повествования от 1-го лица (примерно в 60% произведений) связано также с тем, что характер героя, его взаимоотношения с миром, взгляд па жизнь раскрываются в его произведениях в процессе изложения какой-нибудь пришедшейся к случаю истории, свидетелем или участником которой этому герою довелось быть. Соцпалышй быт и правы в их наиболее острых, характерных проявлениях и их преломление в сознании героя — оригинального, самобытного русского человека — вот что больше всего интересует писателя. Этим объясняется, с одной стороны, его тяготение к «жанру», а с другой стороны, предпочтение, которое он оказывает рассказу героя о мире и о себе всем другим средствам создания образа. Именно в особой роли слова, речевой характеристики, в преобладании рассказа над показом М. Горький видел отличие Лескова от его великих современников — Тургенева, Гончарова, Толстого.

Хотя роль слова в создании образа героя в творчестве Лескова исключительно велика, самоанализ героя в форме исповеди или внутренней речи занимает незначительное место в системе его художественных средств, и его герой весьма редко прямо высказывается о своем психологическом состоянии. В отличие от героя Достоевского, который тоже много говорит о себе сам, герой Лескова сосредоточивается не на своей внутренней жизни, а на перипетиях своей судьбы, на своих взаимоотношениях с миром. Л. Толстой н Достоевский внимательно прослеживают движение мыслей и чувств своих героев, развивая п совершенствуя психологизм XIX в. с его «обостренным интересом к душевным противоречиям и к подробностям психического процесса»82. Лесков остался вне этого направления в литературном процессе XIX в., используя более традиционные способы психологического анализа, такие, как авторские размышления, изображение жестов, поступков, «которые должен аналитически истолковать подготовленный автором читатель»83, н, конечно же, речь героя.

и Гинзбург Л. О психологической прозе. Л., 1971. С. 207.

83 Там же. С. 347.

Среди других проблем, затронутых в данной главе, — мастерство Лескова в изображении коллективной психологии, анализ общих особенностей композиции произведений Лескова разных жанров, роль ключевых слов (таких, как «странный», «интересный», «необыкновенный», «оригинальный», «удивительный», «неожиданный», «сюрприз», «вдруг» и т. п.) в произведениях писателя, их связь с новеллистической атмосферой его творчества и с его вниманием к занимательности произведений.

В Заключении подводятся итоги исследования. Рассмотрение творчества Лескова во взаимосвязях с творчеством его предшественников и современников позволяет сделать вывод о том, что, вопреки бытовавшим долгое время представлениям о его «уединенном», обособленном положении в русской литературе, этот оригинальный самобытный художник всеми своими корнями уходит в почву русской литературы, органически усваивая в то же время и опыт западноевропейских литератур.

Основные положения диссертации изложены в следующих печатных работах автора:

1. Жанр рассказа в творчество Лескова // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. 1961. Лг 2. С. 80— 92.

2. Лесков о Герцене // Проблемы изучения Герцена. М., «Наука», 1863. С. 300-320.

3. Раздел о Лескове в коллективном труде: Развитие реализма в русской литературе. Т. 2. Кн. 2. М., «Наука», 1973. С. 215-253.

4. Способы создания иллюзии реальности в прозе зрелого Чехова // В творческой лаборатории Чехова. М., «Наука», 1974. С. 279-295.

5. Достоевский н Лесков // Русская литература. 1975. № 4. С. 127-137.

6. «Пошехонская старина» в ряду семейных хроник русской литературы // М. Е. Салтыков-Щедрин. Статьи, материалы, библиография. Л., «Наука», 1976. С. 206—219.

7. Чехов и Лесков // Чехов и его время. М., «Наука», 1977. С. 101-116.

8. Л. Толстой н Лесков. Нравственно-философские искания (80—90-е годы) // Л. Толстой и литература народов Советского Союза. Ереван, 1978. С. 145—161.

9. Николай Семенович Лесков. М., «Знание», 1979. 64 с.

10. Проблема народа л культуры у Л. Толстого п Чехова // Чехов н Л. Толстой. М., «Наука», 1980. С. 96-109.

11. Творчество Лескова в контексте русской литературы XIX в. II Вопросы литературы. 1981. № 2. С. 148-188.

12. Об истоках ранней прозы Чехова (Лесков и Писемский) // Чехов и литература народов Советского Союза. Ереван, 1982. С. 23-41.

13. Реферат книги: Leskoviana. Bologna. GLUEB, 1982 // РЖ «Общественные науки за рубеж ом». Серия «Литературоведение». 1985. № 1. С. 109—114.

14. Традиции Герцена-художника в творчестве Лескова // Герцен — художник, мыслитель, борец. М., 1985. С. 89—98.

15. Лесков — художник и публицист. Рецензия па книгу:

I. Müller de Moroguos. L'oeuvre journalistique et littéraire de N. S. Le-skov.-Bibliographie. Bern. 1984 // Вопросы литературы. 1986. № 2. С. 248-250.

16. Гоголь и Лесков. (К вопросу о творческой преемственности) II Гоголь и литература народов Советского Союза. Ереван, 1986. С. 128—146.

17. Писатели-демократы в оценке революционно-демократической критики // Революционные демократы и русская литература XIX века. М., «Наука», 1986. С. 218—250.

18. Критики-шестидесятники и литературный процесс // Там же. С. 294—316.

19. Чернышевский и Лесков (Из литературной полемики 60-х годов) II Чернышевский и литература народов Советского Союза. Ереван, 1988. С. 120—146.

20. Лесков и Салтыков-Щедрин // Творчество II. С. Лескова. Курск, 1988. С. 115-123.

21. Прошлое п настоящее в художественном мире Лескова // Лесков и русская литература. М., «Наука», 1988. С. 76— 93.

22. Н. С. Лесков // Русские писатели. Биобнблнографпче-скнй словарь. Т. 1. М., «Просвещение», 1990. С. 416—423.

23. Писатели-демократы 1860-х — начала 1880-х годов и роман Чернышевского «Что делать?» // «Что делать?»

II. Г. Чернышевского. Исторпко-фупкциопалыше исследование. М„ «Наука», 1990. С. 37—77.

24. Роман «Что делать?» в оценке революционно-демократической критики // Там же. С. 78—106.

25. Передовые статьи Лескова в «Северной пчеле» (1862— 1863) // Лесков Н. С. Поли. собр. соч.: В 30 т. T. I. (в печати).

Подп. к печ. lil.05.94. Объем 2 п. л. Зак. 217. Тир. 100

Типография МПГУ им. В. И. Лспппа