автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.05
диссертация на тему: Творчество Ярослава Сейферта 20-х годов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Творчество Ярослава Сейферта 20-х годов"

На правах рукописи

Г

АЙЗПУРВИТ Катерина Владимировна

Творчество Ярослава Сейферта 20-х годов ,

(к проблеме формирования индивидуального стиля)

Специальность 10.01.05 — Литературы народов Европы, Америки и Австралии

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 2000

Работа выполнена в центре по изучению современных литератур стран Центральной и Юго-Восточной Европы Института славяноведения Российской академии наук

Научный руководитель доктор филологических наук С.А. Шерлаимова

Официальные оппоненты: доктор филологических наук JI.H. Титова кандидат филологических наук В.Я. Тихомирова

Ведущая организация -Институт мировой литературы им. A.M. Горького Российской академии наук

Защита диссертации состоится 7 декабря 2000 г. в 15.00 час. на заседании диссертационного совета Д 002.97.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в Институте славяноведения РАН по адресу: 117334 Москва, Ленинский проспект 32-а, корпус «В». 9 этаж.

С диссертацией можно ознакомиться в Институте славяноведения РАН

Автореферат разослан 4 ноября 2000 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат филологических наук

• © Институт славяноведения РАН, 2000 г.

Творчество Ярослава Сейферта1 (1901-1986), одного из наиболее известных чешских поэтов XX века, первого и на сегодняшний день единственного чешского лауреата Нобелевской премии по литературе (1984), присвоенной «за поэзию, отличающуюся свежестью, чувственностью и богатым воображением и свидетельствующую о независимости духа и разносторонности человека»^, занимает поистине уникальное место в сознании чешского общества, а тайна притягательности «сейфертовского» стиха, при всей его кажущейся простоте и ясности, остается все еще не до конца разгаданной. С этим связан выбор темы настоящей диссертации, посвященной проблеме формирования индивидуального стиля поэта в первое десятилетие его творческого пути, пришедшееся на двадцатые годы уходящего века. Анализ ранних поэтических книг Сейферта, обращение к биографии и литературному окружению поэта, позволяет поставить вопрос о влиянии времени и судьбы на характер индивидуальности художника, он также не может осуществляться без обращения к теории и практике таких художественных направлений межвоенной чешской литературы, как пролетарское искусство и поэтизм. Одной из задач исследования является попытка определить характер влияния авангардистского опыта на дальнейшее творчество Сейферта, проследить процесс формирования и кристаллизации его поэзии. В связи с тем, что в рассматриваемый период поэтом был создан цикл стихов о России, в исследовании, в контексте соприкосновения чешской и русской культур 20-х годов, анализируется «русская тема» в творчестве Сейферта.

На личной и творческой судьбе поэта отразились важнейшие исторические события, выпавшие на долю чехов в уходящем столетии - обретение государственной независимости в 1918 году, революционные настроения левой интеллигенции, экономический кризис тридцатых, оккупация, годы протектората, освобождение Праги в 1945 году, изменение социального строя, вторжение стран Варшавского договора в августе 1968 года, времена репрессий и самиздата. Первая поэтическая книга

1 В настоящей работе используется традиционное для российского литературоведения написание «Сейферт», несмотря на фонетически более точное отражение звучания слова Seifert как «Сайферт».

2 Лауреаты Нобелевской премии. Т.2. М., 1992. С.375.

Сейферта была опубликована в 1921 году, последняя прижизненная - в 1983, между этими двумя датами - 62 года политической и литературной истории страны, исторических и эстетических потрясений и почти весь путь, проделанный чешской поэзией в XX веке, свидетелем и деятельным участником которого был Ярослав Сейферт. Политическая позиция поэта, осуждавшего антидемократический характер социалистического руководства послевоенной Чехословакии, привела к тому, что некоторые произведения Сейферта могли быть опубликованы только в самиздате и за границей и стали доступны широкому читателю лишь в последние годы.

Произведения Сейферта постоянно находились в поле зрения литературной критики, но рассмотрение его поэзии, как правило, ограничивалось рецензиями, отдельными статьями в периодической печати и научных сборниках, предисловиями и послесловиями. На сегодняшний день в чешской богемистике творчеству поэта посвящены две монографии, вышедшие в течение последнего десятилетия: Зденека Пешата^ (1991), в которой хронологически рассматривается весь литературный путь Сейферта, и Александра Стиха^ (1998), где в широком контексте чешской и европейской литературы проводится исследование двух поэтических сборников поэта военного периода, «Одетая в свет» (1940) и «Каменный мост» (1944). Богатый документальный материал собран в книге чешского правозащитника Франтишка ЯноухаЗ (1995), принимавшего деятельное участие в выдвижении поэта на Нобелевскую премию.

В отечественном литературоведении поэзия Сейферта, как правило, рассматривалось не самостоятельно, но в контексте творчества других писателей, как бы заглушавших негромкое лирическое звучание его стихов. Так, характеристика отдельных периодов его литературного пути содержится в работах Л.Н.Будаговой о Витезславе Незвале^ и С.В.Никольского о Иржи

1 Zdenëk Pesât. Jaroslav Seifert. Praha, 1991.

2 Alexander Stich. Seifertova Svëtlem odënà (Interpretace: pokus a vyzva). Praha, 1998.

3 Frantisek Janouch. Sel básník chudë do svëta. Nobelova cena pro Jaroslava Seiferta. Praha, 1995.

4 см., например: Будагова Jl.H. Витезслав Незвал. Москва, 1967.

Волькере^; межвоенный период творчества Сейферта освещается в книге С.А.Шерлаимовой «Чешская поэзия XX века. 20-30

годы»2.

При анализе поэтического и художественного текста автор диссертации опирался на методологию русского и чешского литературоведения и теорию поэтики, разработанные А.Н.Веселовским, В.Б.Шкловским, Г.О.Винокуром,

ММ.Бахтиным, Ю.М.Лотманом, В.М.Жирмунским, Р.Якобсоном, Я.Мукаржовским, Ф.Бурианеком и др.

Таким образом, актуальность настоящего исследования определяется недостаточной изученностью творческого наследия Я.Сейферта российским литературоведением. Вне пристального внимания отечественной критики по-прежнему остается рассмотрение поэзии Сейферта как уникального явления чешской литературы и ее целостная оценка. Кроме того, в последние годы в российской богемистике происходит процесс обновления взгляда на чешский модернизм в целом, выработка оценок, свободных от идеологической предвзятости, формируется новый подход к чешской литературе уходящего столетия, основанный на всем спектре материалов, ставших доступными в 90-е годы, составляется более полная картина чешской литературы XX века, частью которой является анализ литературного пути одного из крупнейших чешских писателей - Ярослава Сейферта.

С общелитературоведческой точки зрения, обращение к ранней поэзии Сейферта дает богатый материал для изучения проблем творческой индивидуальности художника, влияния на нее биографии, личного и литературного окружения, а также культурного и политического контекста эпохи в целом.

Предметом исследования являются поэтические произведения двадцатых годов, объединенные Ярославом Сейфертом в сборники: «Город в слезах» (1921), «Только любовь» (1923), «На волнах Т.З.Р.» (1925), «Соловей поет плохо» (1926), и поэтическая книга «Почтовый голубь» (1929), завершающая первое

1 Никольский C.B. «Великое чудо свершилось на земле» // С.В.Никольский. Две эпохи чешской литературы. М., 1981. С. 170-205. и лр.

2 Шерлаимова С.А. Чешская поэзия XX века. 20-30 годы. Москва, 1973.

десятилетие его творчества. В качестве предмета изучения привлекались также стихотворные и прозаические тексты, созданные поэтом в другие периоды, художественные произведения его современников, воспоминания, литературные манифесты, критические статьи и т.д., логически связанные с характером данного исследования.

Целью работы является осмысление феномена формирования индивидуального стиля поэзии Сейферта, выявление основных мотивов и образов его творчества, получивших развитие в последующем, а также оценка места поэзии Сейферта в чешской и европейской литературе XX века.

Научная новизна работы. Реферируемая диссертация является первым в российском литературоведении монографическим исследованием, посвященным творчеству Ярослава Сейферта.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования его в лекционных курсах истории чешской литературы и литературы славянских народов, а также литературы Центральной Европы и зарубежной литературы в целом. Некоторые параллели и сопоставления поэзии Ярослава Сейферта с творчеством других поэтов (чешских, русских, украинских, австрийских) могут быть использованы в исследованиях по компаративистике.

Апробация работы. Основные положения проведенного исследования, помимо указанных в автореферате публикаций, были изложены в работе, представленной в отделение гуманитарных исследований Центрально-европейского университета (1994). Отдельные части диссертации, затрагивающие аспект изучения поэтизма и его сопоставления с литературными течениями других стран, были отражены в докладе «Чешский поэтизм и русский акмеизм» на международной конференции «Компаративные исследования на материале европейских литератур» (Центрально-европейский университет, Прага, 1993). Тема России в творчестве поэта рассматривалась в докладе «Россия как футуристическая модель глазами Сейферта и Тейге», прочитанном на втором всемирном конгрессе

литературоведческой богемистики (3-8 июля 2000, Прага) (текст доклада, включенный в сборник материалов конгресса, - в печати).

Структура диссертации. Реферируемая работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Во Введении обосновывается актуальность избранной темы, дается обзор критических исследований, посвященных творчеству Ярослава Сейферта, и переводов произведений поэта на иностранные языки, освещается история присвоения чешскому поэту Нобелевской премии по литературе.

Ярослав Сейферт принадлежит к поколению, которое, вступив в чешскую литературу в двадцатые годы, во многом определило направление всего ее дальнейшего развития. Витезслав Незвал, Иржи Волькер, Константин Библ вместе с Ярославом Сейфертом составляют ту блестящую плеяду художников, чьи творческие импульсы до сих пор ощущает чешская поэзия, поднявшаяся в двадцатом веке на уровень мировой литературы. Поколение Сейферта, обратившееся к принципиально новому экспериментальному искусству авангардизма, уже самим своим появлением подтвердило созвучие потребностей чешской литературы художественным исканиям наиболее передовых литератур своего времени. Развитие в двадцатые годы чешского авангардизма стало тем материалом, из которого затем будет строиться вся чешская поэзия двадцатого века. Сейферт испытал влияние Аполлинера, Кокто, Маяковского, но первостепенное значение имела для него чешская литература -Карел Гинек Маха, Божена Немцова, Ярослав Врхлицкий, чешская живопись - Миколаш Алеш; поэт посещал Париж и Москву, но его единственным городом осталась Прага, к которой он относился как к любимой женщине, переживая времена неприязни и любви, охлаждения и сближения. Любовь к Праге и любовь к женщине - эти две темы остаются главными в поэзии Ярослава Сейферта на протяжении всей жизни.

Сняв шляпу, я по улочкам хожу

любимой Праги. И камней касаюсь.

Они грубы, шершавы. Но поэт

покрыл их поцелуями бессчетно.

По ночам

бродил я лабиринтом узких улиц, впивая эту шелковую тьму, что пахла женской кожей и жасмином.

перевод Т.Глушковой

Первая глава «Лирическая биография детства и первые поэтические книги». Ярослав Сейферт вступил в чешскую литературу в рядах поколения, стремившегося создать принципиально новое искусство. Это было время расцвета европейского авангардизма, давшее мировой художественной истории такие имена как Гийом Аполлинер, Пабло Пикассо, Федерико Гарсиа Лорка, Филиппо Маринетги, Владимир Маяковский. Поколение Сейферта, отмеченное печатью первой мировой войны, испытывало те же чувства, что и молодые художники других европейских стран, - протеста и вместе с тем необходимости обновления, когда сознание человека новой эпохи требовало новых художественных форм и изобразительных средств. Авангардизм, пришедший на смену предвоенным течениям, характеризовался ярко выраженной революционностью формы, провокативностью, декларативным заявлением своей эстетической, идеологической и философской позиций. Возникновение и развитие искусства авангарда во многом зависело от политических процессов в обществе, когда левая художественная интеллигенция выражала свою приверженность коммунистической идеологии, эстетизировало революцию и революционное кровопролитие. Цитируя русских футуристов, можно сказать, что эта «война, расширяя границы государств, и мозг заставляет вырываться в границы вчера неведомого»'. Вступив в литературу в год окончания первой мировой войны и обретения Чехословакией государственной независимости (1918), Сейферт оказался участником бурных художественных исканий стремительно развивавшейся чешской литературы. Родившийся в бедной семье на окраине Праги, переживший нужду и голод, тем не менее, именно в воспоминаниях детства поэт черпал образы

Капля дегтя. «Речь, которая будет произнесена при первом удобном случае» // Русский футуризм. Теория. Практика. Критика. Воспоминания. М., 1999. С.61.

своего будущего творчества, тогда были заложены основы его религиозного мировосприятия. Детские годы оставили неизгладимый след на формировании индивидуальности поэта, превратившего силой своего художественного воображения сумрачный пражский Жижков, место своего рождения, в волшебный мир, подобный магическому Витебску Марка Шагала. Булыжные мостовые и закопченные дома пражской рабочей окраины заняли особое место в поэзии Сейферта, став первым шагом навстречу Праге, которой он посвятит многие страницы стихов и прозы.

Автор диссертации характеризует ситуацию в чешской литературе на переломе десятилетий, отмечая, что в ней, с одной стороны, нашли свое развитие предвоенные течения, когда наряду с символизмом девятнадцатого века появились цивилизм, футуризм, экспрессионизм, а с другой, заявили о себе новейшие направления, прежде всего, дадаизм (не получивший, впрочем, распространения в чешской литературе) и поэтизм. Формирование художественных и идеологических взглядов левого крыла чешской литературы, к которому принадлежал Сейферт, проходило под влиянием тенденций французской авангардистской и русской послереволюционной литературы, поисков Гийома Аполлинера и Владимира Маяковского, а создание в 1920 году в Праге объединения Деветсил (Ве\>ё1$И) стало одним из наиболее значительных событий в чешском искусстве двадцатых годов (к этому течению, наряду с Сейфертом и Карелом Тейге, ведущим теоретиком чешского авангарда, присоединились и такие выдающиеся писатели как В.Ванчура, В.Незвал, И.Волькер, К.Библ). В этот период поэт участвует в разработке художественной концепции пролетарской литературы, течения, непосредственно связанного с коммунистическими воззрениями и близкого советскому Пролеткульту. Рассматривая вопрос о месте пролетарской литературы в процессах чешского искусства того времени, необходимо отметить определенные типические признаки, роднящие пролетарскую литературу с авангардом -эпатаж, агрессивность выражения своей позиции, определенный экстремизм, унаследованный от романтизма конфликт художника и мира, настойчивое стремление завоевать читателя, провозглашение универсальности своего художественного метода, но тяжеловесная риторика, а подчас и консервативность

художественной формы оставались чуждыми авангардистскому духу.

В 1921 году выходит в свег первый поэтический сборник Сейферта «Город в слезах». «Книга была наивной... много слов, никакой поэзии, но все-таки кусочек, маленький кусочек жизни жижковских улиц, немного лирики возносящихся и раскачивающихся галерей жижковских домов, немного наивной эротики, мальчишеский пафос на нетвердых ногах, стремительность бурной эпохи, запущенной мотором русской революции...»^ - так впоследствии поэт будет оценивать свой литературный дебют, где, помимо тенденциозных лозунгов пролетарской поэзии и революционных призывов, уже будут заявлены темы, которые получат свое развитие в дальнейшем творчестве: любовь в ее идеальном и эротическом аспектах, религиозные мотивы, а также образ города, еще далекий от той прекрасной Праги-женщины, роман с которой начнется у лирического героя Сейферта через несколько лет. Очерченный жесткими штрихами кубизма и линиями конструктивистских плоскостей, на страницах книги город предстает средоточием социальной несправедливости и зла, «как угловатый призрак угнетенья» (перевод И.Гуровой).

Несмотря на подчеркнуто пролетарский характер, «Город в слезах» также отразил ту народную религиозность, которая и в дальнейшем будет свойственна творчеству поэта. Это вера, которая не нуждается в философских обобщениях, но органически присутствует как данность, это не изящная иллюзионистская игра религиозными символами, в которую порой играет Незвап, не социально-философское, часто мрачное, христианство Волькера, а именно народное, непосредственное восприятие религии в ее привычных, знакомых с детства образах и сюжетах. Святые, Христос, Дева Мария окружают лирического героя Сейферта как часть его детского и юношеского мира, связанного со сферой матери, с ощущением ее заботы и защищенности ребенка. Другим аспектом использования библейских мотивов становится стилистический прием, наполняющий форму религиозной легенды социальным протестом и революционными призывами.

1 Б^ГеЛ I. Урас! шё51а ¿¡йкоуа с1о севке МегаШгу // Ькегагш пстпу. 1927, 8/12.

Манны небесной, милостью творца падающей в руки голодных, не смеют грядущие ждать поколения. Из тысяч задач путеводных главное вложим в их сердца -революцию,

вырастающую стремительно, как доброе семя в хорошей земле.

перевод И.Гуровой

Примитивистская окрашенность придает стихотворениям первой книги характер фольклорного переложения библейских текстов. Можно также допустить, что молодой поэт, еще не чувствуя себя достаточно уверенно в литературе, стремился найти опору в знакомом ему культурном пласте ~ Библии и христианской символике, обращаясь к определенному ассоциативному ряду, связанному в сознании читателя с религиозной сферой, а также переплетенному с героикой гуситских войн. Кроме того, Библия, духовная литература, псалмы являлись той областью культуры, которая была доступна буквально всем, в том числе самым бедным и малообразованным -тем самым рабочим, к которым и была, собственно, обращена пролетарская литература, и с которыми Сейферт стремился разговаривать на одном языке. Внутренний спор, который происходил в сознании молодого поэта, не привел его ни к трагическому одиночеству отрицания Бога, ни к конфликту с принципами мироздания. Несколько вольное обращение с христианской символикой оказалось лишь данью времени и исчезло вместе с красными флагами пролетарского периода. С религией связано и свойственное философии раннего Сейферта восприятие коммунизма как царства Божьего на земле, как перенесение в жестокий несовершенный мир принципов высшей божественной справедливости. Достаточно часто Сейферт вплетает религиозную образность в любовную лирику, неожиданно наполняя библейский сюжет эротической атмосферой - герой поэта как бы стремится подчеркнуть божественный характер происхождения земной любви и первостепенность значения союза мужчины и женщины, в том числе, ее физического аспекта.

Ты тот плат,

который Вероника подала Христу на его крестном пути,

на котором он запечатлел свой портрет; думал он: Пусть будет у нее от моей любви хотя бы это воспоминание, прощай, прощай, моя милая, прощай, прощай, мой Иерусалим 1.

Тема войны вошла в поэзию Сейферта, как и в поэзию его современников - К.Библа, И.Волькера и др., с самим временем, на которое пришлись молодые годы этих писателей. Война для Сейферта, не прошедшего через окопы первой мировой, - это безрукие солдаты на улицах Жижкова и могильные плиты, на которых герой поэта впервые читает иностранные имена -французские, итальянские, венгерские, польские, русские.

К несомненной удаче первой книги Сейферта можно отнести созданный им образ лирического героя: это молодой человек, наивно и горячо принимающий революционные идеи, мечтающий о грядущем счастье человечества, которое он, впрочем, представляет достаточно туманно. Но, как ни странно, в отличие, например, от Неймана или Маяковского, в его стихах нет места революционному насилию, льющейся крови и уничтожению «классовых врагов». Единственная смерть, о которой лирический герой Сейферта говорит конкретно - это его собственная гибель на баррикадах революции, эмоционально сопоставимая с искупительной жертвой Распятия.

«Город в слезах» стал первой пробой сил, демонстрацией художественных возможностей молодого поэта, где яркие образы и серьезные находки, такие как работа с деталью, одушевление каждой, даже совсем незначительной, вещи, магическое извлечение из обыденности жизни волшебства и тайны мира, часто соседствуют с откровенно слабыми строками. Жанрово поэт привязывает ритм стихотворения к народной песне, лирической балладе, христианской молитве, монологу. Сейферт избегает нерифмованных стихов, но часто использует неполную рифму. В сборнике нашлось место и первым, еще очень робким эвфоническим экспериментам. «Город в слезах» грешит

здесь и далее, если не указано иначе, подстрочник наш.

неровностью и переменчивостью настроения, и все-таки в целом его можно назвать успешным дебютом - автору удалось построить композицию книги, объединенной общей идеей и украшенной прекрасным, емким образом, вынесенным в ее название. Позволив вторгнуться в текст воспоминаниям детства, поставив человеческую любовь превыше всех ценностей, автор выводит свою поэзию за рамки пролетарской литературы, с ее примитивной социальностью, а ироническая интонация вытесняет тяжеловесность риторики. «Город в слезах» оказался и современным, и актуальным, прозвучал в унисон с европейской поэзией своего времени, причем, не подражательно, а оригинально, по-своему. Поэт писал о том, что его волновало в тот момент, и о том, что он знал лучше всего - о любви, надеждах, бедности и отчаянии жителя большого европейского города. Сейферт и угадал, и нашел в себе те настроения неприятия современной цивилизации, которые оказались характерными для поэзии тех лет. Любопытные аналогии можно провести, например, с творчеством Райнера Марии Рильке, Георга Тракля, Павло Тычины. Настроения сборника сопоставимы и с некоторыми произведениями русских футуристов, знакомых Сейферту прежде всего по творчеству Владимира Маяковского. Но образная наполненность книги Сейферта перекликается, например, и с настроениями кубофутуристки Елены Гуро 10-х годов, которая, как и Сейферт, строит образ города-тюрьмы, города-ада на земле, с противостоящим ему, исповедующим любовь поэтом-пророком, поэтом-Христом, для которого город превращается в крестный путь унижений.

Первая книга поэта во многом созвучна и творчеству других русских поэтов того же периода, в том числе и эмигрантских; здесь можно продолжить сопоставление с ранним творчеством Сейферта пражских стихов Марины Цветаевой, намеченное в статье С.А.Шерлаимовой «Марина Цветаева и чешская поэзия» ^. В начале двадцатых годов звучание поэзии этих столь непохожих художников удивительным образом перекликается: молодой чешский поэт, проведший первые двадцать лет своей жизни на бедном хмуром Жижкове, и русская эмигрантка, потерявшая дом, почву под ногами, - оба видят Прагу,

1 Шерлаимова С.А. Марина Цветаева и чешская поэзия // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 1998. №2. С. 37-45.

обращенную к ним своими неприглядными рабочими окраинами, как город горя, нищеты и несправедливости. Город «утвержденных зверств, прокаженных детств» Цветаевой - это тот же «город в слезах» Сейферта. Русским поэтом, не меньше чем Сейфертом, в это время владеет гнев, обида за «голод голодных и сытость сытых», провокационный тон стихотворения Цветаевой «Хвала богатым» (1922 год) звучит в унисон с протестом героя Сейферта, а в стихотворении «Заводские» (1922) Цветаева, по сути, выстраивает тот же образ, что и чешский поэт: страшного завода - машины, поедающей человеческие тела, где зреет страшный взрыв, который Цветаева уже пережила в России:

Завод! Завод! Ибо зовется Заводом этот черный взлет. К отчаянью трубы заводской Прислушайтесь - ибо зовет

Завод. И никакой посредник Уж не послужит вам тогда, Когда над городом последним Взревет последняя труба.

К этому же времени относится и начало переводческой деятельности Сейферта - над переводом поэмы Александра Блока «Двенадцать» * поэт работал одновременно с созданием «Города в слезах». Библейская образность поэмы, место действия -городская улица, по которой идет революционный отряд, также дают основания для проведения определенных параллелей с первой поэтической книгой Сейферта.

Поэзия 20-х годов стремительно двигалась вперед, увлекаемая эпохой, на смену пролетарскому искусству пришла новая эстетическая концепция. Статья К.Тейге «Искусство сегодня и завтра» вплотную подводит Деветсил к принятию эстетической платформы поэтизма, а программная статья «Довольно Волькера!» (лозунг, выдвинутый Сейфертом) свидетельствует об окончательном разрыве объединения с социальной риторикой пролетарского искусства.

В1ок А.А. Буапаа. Ке\'о1исш Ьазеп. Рга1т, 1922.

Во втором поэтическом сборнике «Только любовь» (1923), вышедшем в атмосфере споров первой половины двадцатых, социальная тема постепенно отступает на задний план, хотя все еще звучит достаточно отчетливо. От классового раздражения недоступностью материальных благ автор постепенно переходит к воспеванию чудес современного мира, а классовая борьба дополняется приятными свиданиями с возлюбленной. Революция по-прежнему остается великолепным эпико-романтическим событием, наполняющим жизнь смыслом, но любовь настолько захватывает лирического героя поэта, что, по существу, социальные переживания уже не могут с ней конкурировать. Еще до окончательного теоретического оформления поэтизма как направления Сейферт пытается самостоятельно решить вопрос о новом месте искусства в современном мире. С точки зрения идеологии, как питавшаяся идеями революционного советского искусства чешская пролетарская литература, так и пришедший ей на смену поэтизм, продолжали выдвигать коммунистические лозунги, кровавый террор русской революции, равно как и присутствие в стране такого уникального культурного явления как русская эмиграция, практически остались в этот период не замечалось левыми чешскими литераторами.

Вторая глава «Искушение "арлекинадой чувств". Сейферт и поэтизм». Исследованию поэтизма, одного из самых ярких течений чешской литературы XX века, посвящены многочисленные работы - как чешских, так и зарубежных исследователей. Поэтизм появился на литературной арене в 192324 годах, когда в чешской литературе уже сложились определенные тенденции развития модернизма, и по-новому поставил вопрос о взаимоотношении художника и общества, взаимодействии творческих и общественных проблем. Если пролетарская литература инспирировала появление новых художественных приемов путем примитивно-социального отражения современного мира, где был заявлен новый герой -человеческая масса, класс, то новое направление выбрало обращение к индивидууму. В сознании деветсиловцев формы пролетарского искусства уже казались устаревшими, негибкими, чрезмерно традиционными и тяжеловесными. Собственно, пролетарская литература и не предлагала кардинальных изменений в области формы - во главу угла ставились

идеологические задачи, решаемые каждым отдельным литератором с помощью собственных средств художественного выражения, в поэтизме же была предпринята попытка изобрести универсальный рецепт именно формы произведения, а опыт пролетарской литературы был использован для продолжения идеологической организации художественного процесса. Переход Деветсила к поэтизму можно рассматривать и как заметное «нарастание» авангардистских тенденций, и как вообще первое весомое авангардистское направление в чешской литературе.

Следуя уже сложившейся к тому времени традиции авангардизма, К.Тейге, очертивший вместе с В.Незвалом контуры нового направления, стремился создать всеобщую концепцию творчества, которое непременно должно была включать и элементы революционного мировоззрения. Техническое воплощение универсальности нового метода Тейге видел в соединении конструктивизма как абсолютной формы искусства современной цивилизации и коммунизма как организационной модели общества - с «чистым лиризмом», в сочетании с иронией и юмором, близким к абсурду. Причем, призыв к чистому лиризму не зачеркивал прокоммунистические взгляды объединения, а лишь выводил их за рамки сюжетной направленности художественного произведения. «Искусство не является выражением философского мировоззрения, - писал Тейге, - ни агитатором на выборах или организации забастовки. Искусство - это культура инстинктов, удовлетворение врожденных склонностей человечества и не поддающейся дефиниции потребности в лиризме. Тем самым оно несколько отлично от всего остального производительного человеческого труда. Оно не печет хлеб. Оно не стремится изменить мир и повлиять на практическую жизнь... Это спиритуальное развлечение и игра, нечто вроде спорта и акробатики»^. Философию нового направления можно охарактеризовать словами М.Бахтина: «г у л вещей и материальной жизни становится ритмом»2 - внимание к деталям, взгляд на предмет с новой, неожиданной стороны позволяло поэтистам превращать повседневную жизнь в карнавал; работа с метафорой, звуком и цветом, ассоциативное построение образа,

1 Teige К. Modemi шлёт а spoleönost // Päsmo, 1924. N. 1.

2 Бахтин М.М. Теория романа. Теория смеха. О Маяковском // Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т.5, М., 1996. С.54.

его визуализация, акцентирование внимания читателя на

семантической тяжести каждого конкретного слова, - эти

достижения поэтизма сказались на развитии всей чешской литературы XX века.

В главе рассматривается художественная и идеологическая концепция поэтизма, его литературные истоки (романтики, poètes maudies, итальянский футуризм, кубизм), а также его типологическое сходство с рядом модернистских течений европейского искусства. С дадаизмом поэтизм сближал общий эмоциональный фон - реакция на первую мировую войну как на порождение рационально-агрессивного мира, чуждого человеческой природе, а также иронический тон и юмор (но с большей степенью абсурдизма у дадаистов).

Очевидно сходство концепций чешского поэтизма и французского сюрреализма (в некоторых западных исследованиях поэтизм непосредственно назван «чешским вариантам сюрреализма»). Манифест поэтизма появился в 1924 г., незадолго до появления Первого манифеста французских сюрреалистов и за десять лет до образования собственно чешской сюрреалистической группы. Вопрос о том, оригинален или вторичен поэтизм по отношению к сюрреализму, в книге Ж.Чолаковой «Чешский сюрреализм 30-х годов» 1 решается в пользу параллельного характера возникновения этих течений. Но учитывая пристальный интерес Карела Тейге к новейшим направлениям французской литературы, его знание французского языка, появление в чешской прессе ряда публикаций, посвященных сюрреализму, нельзя исключить, что некоторые идеи сюрреализма могли оказать влияние на формирование концепции поэтизма.

При рассмотрении вопроса типологической общности литературных процессов в Европе 10-х - 20-х годов поэтизм встает в ряд созвучных модернистских течений, развивавшихся в литературах разных стран, среди которых можно назвать и русскую литературу. Так, наряду с уже упомянутым итальянским футуризмом, на идеологическую и отчасти формальную сторону поэтизма продолжала оказывать влияние поэзия Маяковского и

1 Colakova Z. Cesky surrealismus 30.1et. Struktura bâsnického obrazu. Praha, 1999.

русский футуризм как таковой, а также ЛЕФ и Пролеткульт. Отдельные общие черты можно найти и при сопоставлении поэтизма с другими русскими модернистскими направлениями, в частности, с имажинизмом, с которым поэтизм роднит стремление перенести мир в царство радости с помощью поэзии, а также с формальной стороны - разрушение логических связей между объектами. Некоторые сопоставления позволяют добавить к этому перечню и акмеизм.

Общие черты, присутствующие в таких разных по своей идеологии, художественным формам, времени и политическому контексту литературных направлениях, свидетельствует о единстве тенденций развития европейского модернизма первой трети двадцатого века. Возникновение поэтизма как мощного художественного течения, громко заявившего о себе с присущей авангардизму бойкой безапелляционностью, заполнило ту брешь, которая ощущалась чешской литературой, позже французской влившейся в поток модернистского движения. Решительно выступая против традиционных трактовок искусства, поэтизм помог чешской литературе выработать принципиально новый подход к художественному творчеству. Поставив во главу угла фантазию, используя ассоциативный поток в качестве метода создания поэтического образа, он позволил чешским литераторам освоить тот диапазон возможностей, которые появились в европейской литературе десятых и двадцатых годов. В недрах поэтизма зародился и тот процесс, который позднее приведет мировое искусство к концептуализму: литература стала рассматриваться как определенная знаковая система, где художественные образы выполняют функцию отправной точки самостоятельной творческой деятельности читателя. Подчеркивая универсальный характер нового искусства, поэтисты наиболее полно среди других течений чешской литературы того времени передали модернистский дух восприятия мира и творчества человеком XX века.

Третья поэтическая книга Сейферта «На волнах Т.Б.рД», графическое оформление которой, сделанное К.Тейге, стало классическим примером авангардистской книжной культуры, демонстрировала технические и художественные возможности нового направления: восприимчивость поэзии к новейшим

1 Т.Б.Р.- Тё^гарЫе ваш П1 (беспроволочный телеграф - фр.)

достижениям технического прогресса, широкое использование внепоэтических форм, таких как анекдот, шарада, каламбур, свободное выстраивание ассоциативных рядов. Поэт как бы вплетает свои строки в поток «Зоны» Аполлинера, он захвачен идеей полифоничности и бесконечности мира, с удовольствием вставляет в поэтический текст иностранные, главным образом французские, слова, подчеркивая универсальность языка поэзии, свою общность с европейским модернизмом.

Мы так любим вспоминать Забудем же о прошлом И все же глядя ввысь с дна улицы Я вспоминаю Вас поэт Как проходя однажды здесь с улыбкой Вы произнесли: Пастушка Эйфелева башня пер. Л.Дымовой

Увлеченный поэтистской свободой образности, поэт фактически ставит знак равенства между явлением жизни и явлением поэзии. Поэтизм жив, а «поэт Маяковский мертв»: пришло время отказаться от идеологического и социального звучания художественного произведения:

В звезду попала молния

и идет дождь глади вод

натянутые барабаны грохотали революция в России взятие Бастилии а поэт Маяковский мертв

Из сборника была окончательно изгнана революционная риторика, эмоционально-лирическое начало превалирует над идейно-рациональным, можно сказать, что здесь поэт наиболее ярко и непосредственно хотел выразить именно радость бытия, радость переживания любви и осознания своего таланта. Книга «На волнах Т.Б.Р.» была, фактически, единственной, написанной Сейфертом по эстетическим и художественным канонам поэтизма, оставшись самым авангардистским явлением в его творчестве.

Необходимо также отметить, что поэтистские эксперименты Сейферта гораздо более сдержаны, по сравнению, например, с эвфоническими текстами Библа или «арлекинадой» образов Незвала: он отдает дань поэтистской игре, но только до той степени, до которой эта игра отвечает его художественным задачам.

Третья глава. «Прощание с поэтизмом». Выход сборника «Соловей поет плохо» (1926) ознаменовал те перемены, которые произошли в творческом настроении поэта, карнавал чувств и образов, предлагаемый поэтизмом, перестал отвечать его художественным устремлениям, а тональность творчества начала меняться.

В книге, созданной поэтом по впечатлениям путешествия по Европе и поездки в Россию (1925), его лирический герой как бы движется по начерченной поэтизмом оси Париж - Москва, но образ обеих столиц - столицы современного искусства и столицы революции - далек от канонов поэтизма с его восхищением, с одной стороны, авангардистской карнавальной Францией, а с другой - «страной победившего социализма». Смерть, превращенная поэтизмом в фарс и условность, опять приобретает реальные черты и рассматривается автором в нескольких аспектах: физическом - прекращение жизни, распад плоти (поэт рисует его с анатомической точностью), метафорическом - убегающее время -песок в песочных часах и т.д., и соединяется с образом войны, следы которой поэт неожиданно замечает на лице уже казалось бы спокойной Европы. Полемика с легкостью поэтистского восприятия жизни выражается в использовании его выразительных средств в новом - трагическом - контексте (карнавал поэтизма превращается в карнавал безумцев):

Свет обнажает изнанку вещей, земля беременна смертью. Вот-вот она лопнет, пойдем скорей и спляшем в кругу безумцев.

Ночь спящих, в тумане заря близка. Плащ арлекина, снарядом пробитая шахматная доска -

это моя Европа.

перевод Ю.Кузнецова

Обращение к теме гибели, уничтожения в какой-то степени приблизило поэзию Сейферта к экзистенциальному пониманию жизни в безжалостном мире войн, кризисов, катастроф, когда чувство конечности существования не несет в себе религиозной радости освобождения, а смерть, лишенная романтического пафоса революционной борьбы, становится только грубым прерыванием земного бытия. Но обращение к любви, красоте, земным радостям, не дают обреченности завладеть художественным сознанием поэта.

В связи с появлением стихотворений, написанных по впечатлениям поездки поэта в Москву и Ленинград (1925), автор исследования уделяет особое внимание отношению чешского общества к России в ее разных аспектах - к русской эмиграции в Чехословакии и к Советской России. Кроме того, в двадцатые годы на Деветсил в целом большое влияние оказывала русская послереволюционная литература, интересом к которой чешские молодые литераторы были во многом обязаны присутствию в Праге такого выдающегося филолога, как Роман Якобсон. Тема России рано появилась в творчестве Сейферта, хотя и прошла по его поэтической судьбе скорее пунктиром. Это мотивы России, русской истории, культуры, литературы в произведениях писателя (как в виде отвлеченной социально-утопической модели, так и в форме непосредственного отклика на посещение России и реальные исторические события), а также переводческие работы, составляющие особую, хоть и небольшую, главу его творчества (помимо упоминавшейся поэмы Александра Блока «Двенадцать», работал над переводами стихотворений Хлебникова, Асеева, Пастернака, которые, впрочем, не увидели свет). Первые публикации юношеских стихов поэта невольно оказались в контексте «русской темы», звучавшей тогда на страницах многих чешских газет и журналов, где стихи чешских поэтов перемежались сводками с фронтов гражданской войны и рассказами легионеров. Россия как воплощенная утопия, абстрактный послереволюционный рай, предстала в строках «Города в слезах», увиденная воочию отразилась в «русском цикле» книги «Соловей поет плохо», а в тридцатые годы поэт

откликнулся на сталинский террор стихотворением «Памятник Пушкину в Москве» (1937) и другими произведениями. Исторические события 1945 года, радость освобождения, баррикады на улицах Праги, напомнившие поэту баррикады «Города в слезах», вернули Сейферта к пафосу пролетарской поэзии, а «красные воины» в последний раз стали героями его произведений (сборник «Каска глины», 1945). Увлечение русской революцией, как социальной моделью и художественным образом, затем разочарование в ней, известия о сталинском терроре, русская литература, роль СССР во второй мировой войне, неприятие коммунистического режима и гнев за вторжение 1968 года - все это составило тот сложный комплекс чувств, который поэт, по-видимому, испытал по отношению к России в течение своей жизни, связывая с ней, вероятно, в послевоенные годы и попрание демократии, и свою творческую несвободу.

Затрагивая тему присутствия в двадцатые годы в Чехословакии русской эмиграции, автор диссертации приводит некоторые факты и материалы, касающиеся «Русской акции помощи» правительства Первой республики, позволившей создать в Чехословакии один из главных центров русской эмиграции, со своими научными организациями и учебными заведениями, а также различные аспекты взаимоотношений чешского общества и русской диаспоры. Можно сказать, что по своему отношению к России чешское общество делилось на два лагеря: правительственные и околоправительственные круги, многочисленные общественные организации поддерживали белую эмиграцию и не стремились к сближению с большевистским правительством (официальные дипломатические отношения с Советской Россией были установлены лишь в 1935 г.), рабочие союзы, коммунистическая партия и левая художественная интеллигенция, напротив, декларировали свои симпатии к Советам. Многочисленные рабочие, студенческие, общественные делегации посещали страну социализма, и молодые левые литераторы как бы не замечали присутствие в Праги тысяч беженцев, изгнанных большевистской революцией, и почти не соприкасались с активной общественной и культурной деятельностью эмигрантов. Сейферт, наряду с другими просоветски настроенными литераторами, принимает участие в деятельности Общества по экономическому и культурному сближению с Советской Россией и осенью 1925 года в составе его

делегации, куда также вошли К.Тейге, Й.Гора, Б.Магезиус и др., посещает СССР. В сознании левого чешского авангарда образ «страны победившего социализма» далеко превосходил границы художественного, служа материальным воплощением некой социальной кубофутуристической модели. Абстрактность создаваемого деветсиловцами образа России, отвечавшего их коммунистическим взглядам и, вместе с тем, стоявшего в одном ряду с экзотическими странами поэтизма, давало неограниченные возможности художественной фантазии, многим из которых предстояло разбиться при столкновении с действительностью. В главе сравниваются впечатления от поездки в Россию Я.Сейферта и К.Тейге. Теоретик авангардизма радуется исчезновению «старой России с карты Европы и Азии»: «...та истерическая, эпилептическая, юродивая и мистическая Россия, - пишет он, -Россия Достоевского... которая была отвратительна нашему западному сознанию... сегодня уже не существует»!. Если Тейге интересуют, прежде всего, достижения «социалистического строительства», то Сейферт, столкнувшись с конкретными результатом революции, которую призывал герой его пролетарских стихов, не может не ужаснуться увиденному. Россия, которую увидел Сейферт - это мертвая, разрушенная империя, кремлевская стена - «хмурая и кровавая», а русская литература брошена вместе с другими предметами в хаос толкучего рынка. «Город Ленина» - это место, где была революция, пустой город, где Исаакиевский собор - это «чудовищный храм - пьяный паук, крестом осененный» (перевод А.Нехая).

Град на Неве, - метрополия всех поэтов!

В твои стены сабли вписали краску стихов.

А вместо слов любви - пушки гремели при этом...

Это была революция. И не надо слов.

перевод А.Нехая

Города послереволюционной России вызвали у поэта ассоциации с античностью: эпичность происходивших здесь исторических событий, величественные ряды ветшающих ампирных колонн, груды царских драгоценностей, темные лики византийских икон и

К.Т^е. 8оуё1зка киИига. Р.. 1927. 5.44.

пустые улицы, где «в былые века уезжают кареты /без лошадей, без фонарей, без пассажиров». Образ Ленина, личность которого в те годы оставалась для Сейферта нравственным ориентиром, служит оправданием революции как попытки сделать мир справедливым, но в отличие от Маяковского, изображающего вождя пролетариата «живее всех живых», Сейферт показывает именно мертвого Ленина. В строках чешского поэта революция и ее вдохновитель умерли, жизнь и героика борьбы иссякли, осталось лишь поле битвы, усеянное обломками разрушенной жизни.

Отказавшись от идеологии поэтизма, Сейферт не отказывается от его формальных достижений. Раскованность поэтической речи, легко переходящий от возвышенного пафоса к разговорному языку, использование неожиданных, часто парадоксальных, метафор и сравнений указывают на то, что технически поэт становится более зрелым, приобретает уверенность в себе и большую независимость от идеологии литературного окружения. Вместе с тем, его поэзия выходит на новые горизонты, стремится осмыслить мировые процессы, он осознает свое творчество как часть непрерывно движущейся истории. Сейферт подводит итоги пройденного пути - не случайно в сборник включаются и откровенно поэтистские стихотворения, и строки, созданные в духе пролетарской литературы. Посещение России стало для молодого поэта «изгнанием из рая» уже утвердившихся идей абсолютизации революции, идей, разделяемых большинством его друзей и соратников по Деветсилу.

Поэтический сборник «Соловей поет плохо» стал переломным в поэзии Сейферта двадцатых годов. Мотив странствий и возвращения домой, прозвучавший в его четвертой книге, ознаменовал, в какой-то степени, и возвращение к себе самому, к своим внутренним творческим проблемам, что нашло отражение в следующей стихотворной книге «Почтовый голубь» (1929), которой завершается первое десятилетие творческого пути Сейферта.

Чей же голубь, чей, почтовый,

Крыльями бьет в вышине голубой?

С надеждой разбитой, с надеждой ли новой,

Где б ни были мы, возвратимся домой.

перевод В.Корчагина

1929 год ознаменовался для поэта и резким поворотом в его политической судьбе - наряду с шестью другими писателями (С.К.Нейманом, В.Ванчурой, И.Ольбрахтом, Й.Горой, М.Майеровой и Г.Малиржовой) Сейферт подписал открытое письмо, протестующее против сталинизации коммунистической партии Чехословакии. Ответом стала идеологическая травля в левой прессе, исключение из компартии и изгнание из рядов Деветсила. Таким образом, фактически расставшись с поэтизмом как художественным направлением, Сейферт оказался и вне Деветсила. Сыграв в судьбе поэта решающую роль в первые годы его литературной судьбы, объединение со временем перестало соответствовать его творческим устремлениям и политическим взглядам. Оставаясь социал-демократом, которого не переставал волновать «голод голодных и сытость сытых», гуманистом, ищущим социальную справедливость, Сейферт разочаровался в радикальных методах переустройства мира, не отвечавших его творческой и человеческой природе. Отойдя от революционности в своих политических воззрениях, он отошел и от линии авангардизма (не только не принимая, но и иронизируя над приходящим на смену поэтизму сюрреализмом).

В Заключении рассматриваются некоторые аспекты последующего литературного пути Ярослава Сейферта и формулируются выводы, сделанные на основании проведенного анализа.

Автор диссертации отмечает интерес писателя к личности и творчеству A.C. Пушкина, выразившийся в некоторых мотивах, появляющихся в стихах Сейферта, а также в обращении к русскому поэту как символу свободы, ныне раздавленной сталинским террором.

Лирика времен оккупации находит источник сил для противостояния наступившей тьме в культурном наследии народа и в Праге, средоточии национального духа (тема, во многом созвучная «Стихам к Чехии» Марины Цветаевой). В послевоенной поэзии Сейферта нашли развитие те направления его творчества, которые были заявлены еще в ранний, авангардистский период -любовь к женщине, время, жизнь, смерть. Особую главу творчества составила книга воспоминаний поэта «Вся красота мира», в которой предстают знаменитые и безвестные

современники поэта, годы его детства и юности, путешествия и литературные искания. Написанные в форме лирической исповеди и неторопливого разговора с читателем, мемуары поэта во многом перекликаются с тоном и содержанием его стихотворных произведений.

В выводах отмечается, что формирование индивидуального стиля поэта представляет собой одну из тех загадок, к разгадке которых стремится приблизиться литературоведение. Для решения этого вопроса автор диссертации рассматривает те аспекты, из которых складывается личность и творчество художника, отмечает ту роль, которую играет в формировании его художественного стиля воспоминания детства, любовь, переломные исторические события, знакомство с творчеством других писателей, как чешских, так и иностранных. Автор приходит к заключению, что Ярослав Сейферт - поэт, тесно связанный со своим окружением, литературной и социально-политической ситуацией своего времени; и вступление его в литературу именно как пролетарского поэта, и последующее присоединение к поэтизму были в значительной степени предопределены его происхождением и литературными связями. В ранние годы Сейферта привлекали художественные течения, отвечавшие его потребности в авангардистской новизне и стремлению приобрести навыки творчества; но, давая себя увлечь литературной игре, поэт, тем не менее, делал это только до той степени, до которой это соответствовало его внутренней художественной потребности. Автор диссертации считает, что после отхода от поэтизма творчество Сейферта уже нельзя отнести ни к одному из существовавших тогда художественных течений. Вобрав в себя отдельные элементы пролетарской поэзии, поэтизма, традиционного реализма, а, возможно, и неоромантизма, оно отмечено сугубо индивидуальным стилем, по-своему уникальным в чешской литературе XX века.

Двадцатые годы, время создания поэтом первых поэтических книг, были этапом интенсивного творческого поиска, когда поэтический язык Сейферта несколько раз меняется почти до неузнаваемости. Пройдя через такие эстетически и художественно непохожие явления как пролетарское искусство и поэтизм, он не останавливается, в конечном счете, ни на одном из них, но с благодарностью воспринимает приобретенный опыт. Пролетарское искусство научило поэта эпичности обобщений,

интенсивности переживания социальной несправедливости, гуманизму, опыт поэтизма позволил смело извлекать предмет из его привычного контекста и видеть мир с необычной стороны. В течение первого десятилетия своего творчества Ярослав Сейферт обретает те силы, которые позволили ему проложить собственную яркую дорогу в чешской поэзии, прийти к той «прекрасной ясности», которая гармонически сочетает простоту и отточенность формы с глубиной лирического переживания, и стать одной из самых выдающихся фигур чешской поэзии XX века.

Тшетно я напрягал свою мысль и глаза закрывал, чтоб услышать первый свой стих. В темноте вместо слов я увидел улыбку женщины и пряди волос, развевающихся на ветру.

Вот какова моя судьба. И за нею я плелся, едва поспевая, всю жизнь!

перевод М.Павловой

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Ярослав Сейферт - в поисках пути (поэтические книги 20-х годов: «На волнах Т.Б.Р.» (1925) и «Соловей поет плохо» (1926). Рукопись депонирована в ИНИОН РАН. 19.03.1996. № 51296. Объем 1,3 п.л.

2. А. Стих. «Одетая в свет» Ярослава Сейферта (интерпре'тация: попытка и вызов) // Славяноведение. №2. 2000. С. 113-116.

Введение диссертации2000 год, автореферат по филологии, Айзпурвит, Катерина Владимировна

Творчество Ярослава Сейферта1 (1901-1986), одного из наиболее известных чешских поэтов XX века, первого и на сегодняшний день единственного чешского лауреата Нобелевской премии по литературе (1984), присвоенной «за поэзию, отличающуюся свежестью, чувственностью и богатым воображением и свидетельствующую о независимости духа и разносторонности человека»2, занимает поистине уникальное место в сознании чешского общества, а тайна притягательности «сейфертовского» стиха, при всей его кажущейся простоте и ясности, остается все еще не до конца разгаданной. Анализ поэтических книг Сейферта первого десятилетия его творчества, обращение к биографии и литературному окружению поэта, позволяет поставить вопрос о влиянии времени и судьбы на характер его индивидуальности, определить масштабы воздействия авангардистского опыта на его дальнейшую художественную эволюцию, проследить процесс формирования стиля одного из крупнейших писателей чешской литературы XX века. Творчество Сейферта двадцатых годов не может рассматриваться отдельно от теории и практики таких художественных направлений чешской межвоенной литературы, как пролетарское искусство и поэтизм, деятельным участником которых поэт являлся, а также исторических событий и социально-политической ситуации в Чехословакии 20-х годов, равно как и вне литературного контекста европейской поэзии того времени.

Поэзия Ярослава Сейферта занимает поистине уникальное место в сознании чешского общества, и эпитет «народный» чаще всего встречается среди характеристик поэта. Стихи Сейферта любят и читают в самых различных социальных слоях, их можно встретить на плакатах метро, в рекламных брошюрах, каталогах художественных выставок и путеводителях; именем Сейферта названа одна из главных улиц Жижкова - пражского района, где родился поэт. Ежегодно издательства выпускают сборники его стихотворений, которые быстро исчезают с прилавков магазинов. Ярослав Сейферт неразрывно связан с историей чешской поэзии XX века - его творчество уже стало литературной классикой, вошедшей в обязательную программу средней школы, а имя присутствует во всех энциклопедических и справочных изданиях по чешской поэзии. Присуждение Нобелевской премии явилось событием поистине общенационального масштаба - не только признанием творческих достижений поэта, но и вклада чешской литературы в мировую литературу и культуру в целом, а Ярослав Сейферт - олицетворением современной чешской лирики в глазах всего мира.3 «.Для чешской литературы, которая в лице Ярослава Сейферта обрела первого лауреата Нобелевской премии, принятое Стокгольмом решение означает признание ее зрелости и принадлежности к литературе европейской»4, - писала об этом событии западная пресса. «Значение Сейферта для чешской литературы состоит, прежде всего, в том, что он целенаправленно и с огромным талантом расширяет границы поэзии, внося в чешскую лирику в своих ранних произведениях необычную для того времени свободу выбора сюжетов, места действия и образов. Его литературное творчество целиком относится к области лирики, и из-за языкового барьера не могло играть сколько-нибудь значительную роль за пределами Чехословакии. Чешская лирика, которая. так много значила для чешского народа в разные исторические эпохи, по-прежнему остается закрытым миром, это terra incognita на другом берегу моря, о которой только какой-нибудь бесстрашный капитан может рассказывать чудесные истории»,5 - эти слова одного из западных литературоведов как нельзя лучше характеризуют положение чешской лирики и, в частности, поэзии Ярослава Сейферта в мировой литературе. Заслуга Сейферта перед чешской литературой состоит и в том, что его творческое усилие в какой-то степени все-таки смогло преодолеть языковые барьеры и донести другим народом звучание чешского стиха. Возможно, определенную роль в этом сыграл и тот ранний период творчества поэта, когда авангардисты изобретали рецепты всемирной поэзии, которая была призвана сломать языковые и национальные границы, обогатить и осчастливить весь мир6.

Сейферт принадлежит к поколению, которое, вступив в чешское искусство в двадцатые годы, во многом определило направление всего его дальнейшего развития. Вместе с Витезславом Незвалом, Иржи Волькером, Константином Библом он вошел в ту блестящую плеяду, чьи творческие импульсы до сих пор ощущает чешская поэзия, поднявшаяся в двадцатом веке на уровень мировой литературы.

Открытие чешскими символистами конца девятнадцатого века новых поэтических, метафорических и формальных возможностей языка, его многозначности и синтетичности, новых оттенков художественного мировосприятия, подготовило тот прорыв, который позволил чешской литературе двадцатого века зазвучать в унисон с самыми передовыми литературами Европы. Творчество Ярослава Врхлицкого, Отокара Бржезины, Йозефа Сватоплука Махара, сосредоточенное на обращении к человеческой индивидуальности, принципиально изменило лицо чешской поэзии. Появление же чешской авангардистской литературы, совпавшее с обретением чешским народом государственной независимости (и в какой-то степени ею обусловленное), включает чешскую литературу в общеевропейский процесс революционного обновления эстетической системы художественного творчества. Поколение Сейферта, обратившееся к принципиально новому экспериментальному искусству авангардизма, уже самим своим появлением подтвердило созвучие потребностей чешской литературы художественным исканиям наиболее передовых литератур своего времени. Развитие в двадцатые годы чешского модернизма стало тем материалом, из которого затем будет строиться чешская поэзия двадцатого века.

Сейферт не оставался авангардистом на протяжении всей своей литературной жизни: расставшись в двадцатые годы с поэтизмом, он возвращается к традициям чешской поэзии и создает свой особый стих, в котором элементы классической формы соединяются с унаследованной от авангардизма свободой образности и неожиданностью метафор. Сейферт испытал влияние Аполлинера, Кокто, Маяковского, но более всего любил чешскую литературу - Карела Гинека Маху, Божену Немцову, Ярослава Врхлицкого, чешскую живопись - Миколаша Алеша7, ездил в Париж и Москву, но его единственным городом осталась Прага, к которой он относился как к любимой женщине, переживая времена неприязни и любви, охлаждения и сближения. Любовь к Праге и любовь к женщине - эти две темы стали главными в поэзии Ярослава Сейферта.

Сняв шляпу, я по улочкам хожу любимой Праги. И камней касаюсь. Они грубы, шершавы. Но поэт покрыл их поцелуями бессчетно.

Всю жизнь любил я Прагу, этот град у нас любили все поэты. Больше, чем я, пожалуй, -потому что часто бывал я здесь несчастен.

По ночам бродил я лабиринтом узких улиц, впивая эту шелковую тьму, Что пахла женской кожей и жасмином. перевод Т.Глушковой

На творческой и личной судьбе Сейферта отразились важнейшие исторические события, выпавшие в уходящем столетии на долю чехов: обретение государственной независимости, революционные настроения левой интеллигенции двадцатых, кризис тридцатых, немецкая оккупация, освобождение Праги 1945 года, изменение социального строя, вторжение стран g

Варшавского договора в 1968-м, годы репрессий и самиздата. Первая поэтическая книга Сейферта была опубликована в 1921 году, последняя прижизненная - в 1983. Между этими двумя датами - 62 года политической и художественной истории страны, наполненной историческими и эстетическими потрясениями, и почти весь путь, проделанный чешской поэзией в XX веке, свидетелем и деятельным участником которого стал Ярослав Сейферт. За свою долгую творческую жизнь он создал двадцать восемь поэтических сборников.

Всю жизнь Сейферт занимался исключительно литературным трудом, был журналистом и критиком, вел обширную редакторскую деятельность, составлял сборники избранных произведений других поэтов, например, С.К.Неймана, Я.Врхлицкого, Я.Неруды, В.Галека, пересказывал для детей сказки Божены Немцовой, написал собственную - «Вертелось-крутилось» (КоиЫо ле коиМо, 1949). Кроме того, поэт оставил ряд переводческих работ. Это «Двенадцать» Александра Блока9, произведения Гийома Аполлинера: «Убитый поэт» (совместно с М.Шрамлем)10, «Сосцы Тересия»11 и др.12, отдельные стихотворения Поля Верлена13, «Грех и покаяние» Низами14, «Песнь песней» даря Соломона15, «Веселая весна» грузинского поэта XVIII в. Давида Гурамишвили16. Отдельную главу его творчества составляет прозаическое наследие - эссеистика и книга лирических воспоминаний «Вся красота мира» (Vsecky krasy sveta, 1981), написанная поэтом в конце жизни.

Родившийся в бедной семье пражской рабочей окраины, Сейферт, в силу своего происхождения, политических взглядов, на которые повлияли и воззрения отца (поэт рано стал членом социал-демократической, а затем коммунистической партии), первые шаги в поэзии связал с литературой пролетарского направления и «Объединением революционного искусства Деветсил» (Sdruzeni pro revolucni umeni Devetsil), к которому в то время принадлежали многие яркие представители левой чешской писательской и художественной среды (Иржи Волькер, Карел Тейге, Адольф Гоффмейстер, Владислав Ванчура). Как пишет чешский исследователь, автор монографии о творчестве Сейферта, З.Пешат: «Несмотря на то, что. несколько раз менялась поэтика Сейферта, а в его судьбе были и расставания с друзьями и политическими системами, поэт всегда сохранял некоторые постоянные ценности, которые не утратили своего значения на протяжении всей его жизни и творчества. Одной из таких постоянных величин была и та дружеская атмосфера времен Деветсила, которая распахнула перед поэтом мир литературы и искусства»17. Литературная судьба Сейферта двадцатых годов тесно переплетена с историей Деветсила, вместе с которым поэт в первой половине двадцатых проделывает путь от социальной риторики пролетарской поэзии к калейдоскопическому блеску поэтизма. В течение первого десятилетия литературной деятельности поэт создает в общей сложности пять стихотворных сборников, каждый из которых стал этапом эволюции его художественных взглядов и творческого метода. Первая поэтическая книга молодого поэта, «Город в слезах» (Mesto v slzach, 1921), сочетает меткие социальные зарисовки с юношеской горячностью увлечения романтикой и патетикой революции, которая уже в следующей книге, «Только любовь» (Sama laska, 1923), уступит место большей интимности поэтического звучания и лиричности. Интерес к французскому модернизму заставит деветсиловцев, включая Сейферта, сменить тяжеловесные формы и социальное морализаторство на иные принципы создания художественного текста, главные из которых - полная свобода построения образа, придание художественному произведению характера игры, развлечения, фейерверка экзотических образов. Период поэтизма у Сейферта -это время путешествий по Европе, главным из которых стала поездка в Париж, столицу европейского модернизма, тесная дружба с К.Тейге, проповедником новейших художественных течений и теоретиком чешского авангардизма, время литературных экспериментов, отразившихся в стихотворном сборнике «На волнах Т.8.Б» (Ыа \lnach. Т.Б.!7., 1925), самом авангардистском в творчестве поэта Тем не менее, уже в следующей поэтической книге, «Соловей поет плохо» {Б1ау1к гргуа §рШпё, 1926), созданной, в частности, по впечатлениям поездки в Советский Союз, Сейферту потребуется иная тональность, далекая от веселья поэтистского праздника. Москва и Ленинград так и останутся самыми далекими географическими координатами путешествий поэта, эмоционально чрезвычайно сильно привязанного к родному дому и тосковавшего в разлуке с ним. Двадцатые годы завершатся разрывом с коммунистической партией и исключением из Деветсила. Тогда же выйдет поэтическая книга «Почтовый голубь» (Ро&омт ко1иЪ, 1929), в которой интимная лирика поэта начнет звучать с исповедально-медитативной интонацией.

Уже в первые годы литературной деятельности Сейферта можно говорить о появлении в его творческой судьбе «русской темы»: это и «страна победившей революции», утопическая социальная модель, которую рисует в своих пролетарских стихах молодой радикал, и реальные опустошенные гражданской войной Москва и Ленинград, увиденные глазами повзрослевшего поэта. Переводы русской поэзии, знакомство с русской классикой - все это также вплетается в ткань художественного бытия Сейферта в этот период.

Поэт, которому предстоит прожить долгую творческую и человеческую жизнь, всегда с любовью будет вспоминать время своей молодости, искренней дружбы, больших надежд, интенсивного творческого поиска, смелых художественных провокаций, веселого эпатажа и серьезных находок. В дальнейшем он пошел по пути, не связанному непосредственно с каким-либо литературным объединением, но его творчество всегда звучало в унисон с жизнью страны, историческими и политическими событиями, которые предстояло пережить чешскому народу и Европе в целом. Практически каждый стихотворный сборник Ярослава Сейферта являлся событием в чешской литературе, многие его произведения имели общественный резонанс, как, например, стихотворный цикл, посвященный кончине первого президента независимой Чехословакии Т.Г.Масарика «Восемь дней» (Osm dní, 1937), выдержавший за один год шесть изданий. Отдельной главой творчества поэта стала лирика периода оккупации, где внутреннее сопротивление иноземным захватчикам было передано через обращение к истории и культуре Чехии (сборники «Погасите огни» (Zhasnéte svétla, 1938), «Веер Божены Немцовой» (Véjír Bozeny Némcové, 1940), «Одетая в свет» (Svétlem odéná, 1940), «Каменный мост» (Катеппу most, 1944). Радость освобождения, пражские баррикады мая 1945-го на какое-то время заставили Сейферта вспомнить звучание пролетарской поэзии «Города в слезах» (сборник «Каска глины» (Pfílha hlíny, 1945), но в дальнейшем его поэзия будет избегать политических оценок, находя убежище в произведениях чешской классики, природе, любви.

Непросто складывалась послевоенная судьба поэта, как и судьба всей чешской литературы, которую пытались уложить в прокрустово ложе коммунистической идеологии. Давно расставшийся с компартией поэт не мог и не хотел принять риторику нового режима, его творчество, всегда максимально искреннее, шло своими путями, далекими от воспевания строительства нового общества. Интерес, который поэт всегда испытывал к живописи, подтолкнул Сейферта к созданию поэтической книги по рисункам известного чешского художника XIX в. Миколаша Алеша «Шел бедный художник по свету» (Sel malíf chudé do svéta, 1949), где в форме народной песни он обратился к таким простым и вечным темам как природа, ремесла, народные праздники. Сюжет о безумной девушке из повести Б.Немцовой «Бабушка» послужил поэту основой создания знаменитой «Песни о Викторке» (Pisen о Viktorce, 1950). Сборники шестидесятых годов, «Концерт на острове» (Koncert na ostrove, 1965), «Комета Галлея» (Halleyova kometa, 1967), «Отливка колоколов» (Odlévání zvonü, 1967), позволяют говорить об изменении поэтики Сейферта. После 1968 г. политическая позиция поэта, осуждавшего антидемократический характер социалистического руководства Чехословакии, вызывала неудовольствие властей, некоторые произведения Сейферта могли увидеть свет только в самиздате и за границей. Но в силу своего возраста и того исключительного положения, которое он занимал в чешской литературе, поэт избежал прямой угрозы ареста. Некоторые произведения так и не были опубликованы при жизни Сейферта, либо вышли только в заграничных издательствах или самиздатовских списках, поэтому до сих пор появляются «новые» стихотворения, не известные

18 ранее широкой публике. В 1998 году в Праге был выпущен сборник , изначально подготовленный в 1981 году самим поэтом к своему восьмидесятилетию и опубликованный в 1984 году в Торонто, в издательстве Шкворецких. Туда, в частности, вошло не переиздававшееся в социалистической Чехословакии стихотворение 1937 года «Памятник Пушкину в Москве», посвященное политическим репрессиям в СССР.

Долгие годы поэзия Сейферта, стихи которого знало наизусть не одно поколение чешских читателей, служила и служит символом чистоты и ясности чешского языка. «Наш язык, - писал Сейферт на закате жизни, - стал для нас наиболее важным средством выражения национальной самобытности. Поэзия занимает очень важное место в нашей культурной жизни. Язык поэзии - это не только возможность говорить с людьми по душам, это еще и наше прибежище, где мы скрываемся от опасностей, которые порой даже назвать боимся»19.

За плечами восьмидесятитрехлетнего чехословацкого поэта Ярослава Сейферта шестьдесят лет творческого пути. - писала Шведская академия в связи с присуждением Нобелевской премии, - Почти тридцать поэтических сборников и несколько прозаических произведений - к ним относятся, прежде всего, его недавно изданные воспоминания - делают его сегодня крупнейшем писателем своей родины. Соотечественники читают и любят его, он является истинно народным поэтом, творчество которого привлекает как людей с литературным образованием, так и тех, кто берет в руки его произведения, не имея специальной подготовки. Многие видят сегодня в Ярославе Сейферте воплощение поэзии Чехословакии. Он олицетворяет собой свободу и творческий пыл. На него смотрят как на носителя богатой культуры и литературных традиций своей страны. Он и является им - как бескомпромиссный защитник свободы культуры и литературы, но, главное, благодаря особенному характеру своей поэзии. Его метод — это изображать и чувствовать в жизни и в мире то, что не поддается ни политическому, ни лл любому иному догмату и диктату» .

На протяжении многих лет произведения Сейферта пользовались вниманием литературной критики. Обычно это были отклики в периодической печати на появление очередного произведения поэта или статьи, сопровождающие поэтическую книгу. Принадлежность писателя к художественному объединению Деветсил, участие в литературной полемике, близкое знакомство с писателями и журналистами, наконец, яркость и самобытность дарования, все это способствовало тому, что его ранний литературный дебют не только не прошел незамеченным, но и сразу же вызвал появление многочисленной критики. Кроме того, предисловия и послесловия к поэтическим сборникам Сейферта становились трибуной для литературных манифестов и полемики. Так В.Ванчура, один из самых блестящих прозаиков межвоенного периода, облек программное заявление Деветсила в форму

21 предисловия к первому сборнику Сейферта «Город в слезах» , Ю.Фучик в послесловии к четвертому сборнику «Соловей поет плохо» дал оценку поэтизму и пролетарской поэзии22. В целом критика этого периода внутри литературных объединений носила, как правило, идеологизированный характер, а творчество поэта рассматривалось с точки зрения его соответствия постулатам конкретного художественного или идеологического течения, что, однако, не мешало литературным соратникам и противникам Сейферта тонко оценивать успехи и неудачи молодого автора, отмечать тенденцию и характер развития его поэзии. Среди литературных критиков, обращавшихся в этот период к его творчеству, можно назвать громкие имена. Это Ф.Кс.Шальда, помогавший будущему поэту сделать первые шаги в литературе, С.К.Нейман, чья поддержка так много значила для Сейферта в начале пути, К.Тейге, теоретик чешского авангардизма, идеолог пролетарской литературы и поэтизма (а позже - и сюрреализма, течения, к которому Сейферт уже не примкнет). Эти выдающиеся деятели своего времени оказали решающее влияние на раннее творчество и литературные воззрения молодого поэта. К данному списку можно добавить Б.Вацлавека23 и Ф.Гетца24. Многолетним другом и литературным критиком Сейферта был А.М.Пиша, не только автор многочисленных исследований, посвященных творчеству поэта, как в довоенный25, так в послевоенный

Л/Г л»? период , но и составитель прижизненного собрания сочинений . К поэзии Сейферта обращался и такой известный критик, сыгравший большую роль в идеологических дебатах чешского литературоведения 30-х - 50-х годов, как З.Неедлы . С установлением социалистического строя в Чехословакии Сейферт периодически подвергался идеологическим нападкам и обвинениям, отсутствие свободы слова создавало ситуацию, при которой неофициальные (высказываемые в частных беседах, самиздате или эмигрантской прессе) оценки творчества того или иного литератора не совпадали с официальными, в последнем случае литературная критика уступала место идеологии и политике. Так, в 1950 г. Ладислав Штолл выдвигал против ряда поэтов следующее обвинение: «Характерно, что ни один из этих поэтов - ни Гора, ни Сейферт, ни

29

Галас - уже не нашли ни одного поэтического слова для Сталина» . Иногда поэзия Сейферта получала отрицательную оценку и с художественной точки зрения. Так, послевоенный теоретик и критик Ярослав Морак, исследователь авангардизма в чешской поэзии с точки зрения структурализма и психологизма, оппонент прокоммунистичесой критики, считает поэзию Сейферта зо поверхностной, остановившейся на стадии поэтизма .

В послевоенном и современном литературоведении к анализу творчества Ярослава Сейферта обращались многие чешские филологи и критики, такие как В.Черны31, Й.Брабец32, М.Червенка33, Й.Рамбоузек34, Г.Йехова, исследовавшая

-з с о £ поэтичскую структуру сейфертовского стиха , а также В.Достал , исследователь поэтики чешского стиха Ф.Бурианек37, В.Мацура, рассматривавший 30-е годы творчества поэта38, Й.Травничек39 и З.Кожмин40, занимающиеся теорией литературы на материале поэзии XX века. Как правило, в этих работах затрагивались лишь отдельные аспекты поэтики творчества Сейферта, которое часто также использовалось в качестве иллюстративного материала. Помимо этого имя Сейферта непременно упоминалось в работах о пролетарском искусстве и поэтизме, в историях литератур и других справочных изданиях, часто звучало со страниц эмигрантской прессы41. В 1980 году исследовательница Ольга Балашова составила «Библиографию произведений Я.Сейферта, собранных в книгах» (1921-1979). Рукопись данного труда находится в собрании Памятника национальной письменности. Там регистрируется каждая новая книжная публикация произведений Сейферта. Оценку литературному труду поэта давали многие известные деятели чешской культуры, так, в связи с присуждением Нобелевской премии со статьями о нем выступили Милан Кундера, Иван Клима, Людвик Вацулик, Вацлав Гавел42.

В чешской богемистике литературному наследию Сейферта посвящены две монографии. Книга Зденека Пешата43, исследователя поэтизма и чешского сюрреализма, неоднократно и ранее обращавшегося к поэзии Сейферта44, рассматривает общую эволюцию его творчества, от первых литературных опытов до последних поэтических сборников.45 Построенные по хронологическому принципу двадцать четыре главы исследования расставляют основные вехи творческого пути, описывают деятельность Сейферта-журналиста, эссеиста и автора воспоминаний. Кроме того, Пешат дает характеристику сейфертовской поэтики, некоторых тем его творчества и мотивов отдельных поэтических книг. Стремясь охватить весь шестидесятилетний путь писателя, 3.Пешат не отдает видимого предпочтения ни одному из отдельных периодов или конкретных поэтических сборников. За рамками монографии также остается литературный и общекультурный контекст, в котором создавалось то или иное произведение.

Иную задачу ставит перед собой А. Стих46, посвятивший свое монографическое исследование двум поэтическим книгам Ярослава Сейферта военного периода - «Одетая в свет» (1940) и «Каменный мост» (1944)47, объединенным им в диптих. В отличие от З.Пешата, А.Стиха интересует не столько характеристика творчества Ярослава Сейферта, сколько рассмотрение образов и мотивов его поэзии в самом широком литературном и культурном поле. Пользуясь лингво-историческим методом исследования, А.Стих стремится показать органичность образов поэзии Сейферта в непрерывном всемирном культурном процессе, найти истоки образов и символов его поэзии, установить ее семантическую и стилистическую связь с другими литературными произведениями, проследить всю возможную цепочку ассоциаций в максимально широком контексте, куда включены, помимо чешских авторов (П. Хельчицкий, Я.Врхлицкий, О.Бржезина, Й.М.Крал48), библейские тексты, псалмы, чешские религиозные сказания, барочные проповеди, «Потеряный рай» Мильтона и «Фауст» Гете. На примере двух поэтических книг исследователь определяет место творчества Я.Сейферта в европейской литературе, его связь с ней и преемственность литературной традиции в целом.

Большой документальный интерес представляет книга чешского физика-правозащитника Ф.Яноуха «Шел бедный поэт по свету»49, являющаяся подробным изложением истории присуждения поэту Нобелевской премии. Горячий поклонник творчества Сейферта, Яноух принимал активное участие в выдвижении поэта в лауреаты главной литературной премии, тем самым вступив в конфликт с официальными властями социалистической

Чехословакии. Многочисленные материалы, газетные статьи, выдержки из критических исследований и рекомендательных писем крупнейших писателей и литературных критиков дают подробную картину восприятия личности и творчества чешского писателя за пределами его родины. Присуждение Нобелевской премии объединило, в конечном счете, несколько целей, став не только признанием литературных заслуг Сейферта как выдающегося поэта своего народа и своего времени, но и подтверждением мирового уровня чешской литературы, а также оказало значительную поддержку чешской интеллигенции в борьбе с коммунистическим режимом. Ф.Яноух, лично знавший поэта, подробно рассказывает о проблемах и сложностях политического характера, с которыми в то время сталкивался Сейферт: «По-видимому, судьбе было угодно, чтобы я близко соприкоснулся с событиями, связанными с первой Нобелевской премией, которая была присуждена чешской литературе в лице Ярослава Сейферта, поэта действительно народного, любимого нашим народом, нежелательного и ненавидимого, а часто и запрещаемого официальными органами во многие периоды нашей тревожной истории. Обращение режима «нормализации» с поэтом Ярославом Сейфертом, относится к одному из самых больших, если не к самому большому скандалу в чешской культуре семидесятых и восьмидесятых годов»50. Начиная с 1954 г. Ярослав Сейферт неоднократно выдвигался на Нобелевскую премию и несколько лет находился в списке первых кандидатов, но присуждение премии состоялось только спустя 30 лет. Интересно привести оценку, которую в связи с выдвижением на премию дал творчеству Сейферта такой выдающийся ученый, как Роман Якобсон (1967 год), лично знавший поэта: «. самым подходящим кандидатом на Нобелевскую премию по литературе является, по моему мнению, чешский поэт Ярослав Сейферт. Ни один другой ныне живущий поэт из пишущих на славянских языках не может с ним сравниться. По прошествии пятидесяти лет творческой работы он является ведущей фигурой в чешской поэзии. Несмотря на то, что сейчас поэт приближается к своему семидесятилетию, каждая его книга становится абсолютно новым и необыкновенно оригинальным творческим проявлением. Среди сегодняшних западноевропейских поэтов я затрудняюсь назвать литератора, сопоставимого с Сейфертом по глубине, утонченности формы, мягкости и многоплановости выражения»51.

Работы западных исследователей, посвященные поэзии Сейферта, как правило, являлись очерком творческого пути поэта и характеризовали его место в чешской литературе XX века с учетом политических событий в Чехословакии52. В славянских странах анализ творчества Сейферта обычно был связан с публикаций переводов его произведений и касался своеобразия национального характера его поэзии53. Целью данных исследований была популяризация творчества Сейферта, знакомство иноязычного читателя с его поэзией и жизненным путем.

В советской критике первые упоминания имени Ярослава Сейферта относятся к пятидесятым годам, в связи с обращением советского литературоведения к чешской авангардистской поэзии54 (чаще всего речь шла о негативном примере). Творчества Сейферта касались и исследователи литературного пути современников поэта - Иржи Волькера55 и Витезслава Незвала56. Имя Ярослава Сейферта указывается в справочниках, словарях и

57 энциклопедиях, в пособиях по истории чешской литературы , в учебниках по истории литературы XX века58 и т.д. Наиболее полно довоенное творчество Сейферта было освещено в книге С.А.Шерлаимовой о чешской поэзии 20-х и 30-х годов XX века59.

Оценке известности творчества Ярослава Сейферта за пределами его родины может в какой-то степени помочь обращение к перечню переводов произведений писателя на другие языки. В 1976 г. за рубежом был переведен сборник «Чумной столб»60, публиковались отдельные стихотворения61 (этому способствовала деятельность чешских эмигрантских издательств), интерес к fO творчеству поэта возрос после получения Нобелевской премии . Произведения Сейферта переводились и на славянские языки. Так, в 1968 г. болгарские поэты В.Раковски и Д.Стефанов подготовили сборник избранных произведений , а в 1986 году в Софии вышла книга, куда вошли стихотворения из поэтических сборников шестидесятых-восьмидесятых годов: «Комета Галлея», «Зонтик с Пикадилли», «Чумной столб» и «Быть поэтом» (Byti bdsnikem, 1983, последний прижизненный сборник Я.Сейферта), а также отдельные эссе из мемуаров «Вся красота мира» (Vsecky krâsy svëta) 64.

Переводы стихотворений Сейферта на русский язык появлялись лишь эпизодически, а прозаические тексты вообще не публиковались. В этом отношении иначе сложилась судьба произведений его современников, с переводами которых связаны громкие имена русской литературы XX века: Витезслава Незвала переводили Борис Пастернак, Анна Ахматова, Белла Ахмадулина, Иосиф Бродский65, Константина Библа - Давид Самойлов, Борис Слуцкий, Булат Окуджава, Новелла Матвеева. В 1988 году в Москве было выпущено двухтомник избранного В.Незвала, куда, помимо стихотворных произведений вошли воспоминания и литературные эссе. Творчество же Сейферта, в силу его положения диссидента, представлено на русском языке отдельными стихотворениями в антологиях поэзии социалистических стран и поэзии ЧССР66. Небольшая и на сегодняшний день единственная книга

СП избранных произведений увидела свет лишь в 1987 г.°' Среди переводчиков

Сейферта можно назвать Т.Глушкову, Л.Дымову, Ю.Кузнецова, В.Корчагина,

М.Павлову. Новые переводы из поэтического наследия Сейферта недавно были

68 опубликованы в ежегоднике общества братьев Чапек в Санкт-Петербурге . Но в целом творчество Сейферта остается почти не известным русскому читателю.

Интересные данные о переводах Сейферта на русский язык приводит в своей документальной книге Франтишек Яноух (автор также рассказывает о подготовке и издании «Венка сонетов» Сейферта в Великобритании и Франции69): «В конце 1974 моя жена Анна Колманова вчерне перевела сонеты Сейферта на русский язык, а в январе 1975 года я послал их главному редактору только что основанного русского культурно-политического и религиозного журнала «Континент» (выходящего в Париже), писателю Владимиру Максимову. В моем архиве хранится ряд писем, которыми я с ним обменялся. Уже черновой перевод (так называемый подстрочник) Максимову очень понравился, и он начал искать в русской эмиграции поэта, который был бы способен перевести сонеты Сейферта в стихотворной форме. Он писал мне, что обратился к нескольким поэтам, включая Иосифа Бродского. Наконец, за эту задачу взялся живший в Париже русский поэт Василий Бетаки, который превосходно и с огромным чувством передал их поэтическое звучание. Сонеты были опубликованы в одном из первых номеров «Континента» (№ 4, с. 12,

70

1975). Оттуда их взяло американское издательство «Континента» (№ 2, 1978)» . Яноух также цитирует свое письмо, посланное 15.8.1975 года Ярославу Сейферту вместе с фотокопиями русского перевода сонетов: «. .должен сказать, что переводчику удалось превосходно проникнуть в дух, мелодию и содержание Ваших прекрасных сонетов. Я не знаю, существует ли лучший русский перевод какого-либо иного чешского стихотворения или поэта. Я бы смело сравнил его с мастерскими переводами Маршака, Пастернака или Бродского, но они очень мало или вообще не переводили чешскую поэзию. Мне всегда было жаль, что так много прекрасных, великих чешских стихов остается скрытыми и недоступно зарубежным читателям. Особенно этот королевский, последний

71 сонет, он по-русски просто великолепен!» :

РгаЬа! То сЬиЫа ]ак 1гк ута, ! кёуЬу Ьу1а V ви^пасЬ а к(1уЬус!1 2ХпА\] укэйп ргаЬ, клЛ ее га1к1а Ыта,

О, Прага! Ты вина глоток! Когда пожруг тебя руины И кровля рухнет на порог, И кровь размоет комья глины — г ЙсЬ пеЬиёи, кёог ороийё^, budu Ш сека! в гшТуугги ос! ]ага рогёё ёо г ¡ту ]ак 1еп, kdo сека и уеге^.

Не выйду из твоих ворот, Ждать буду вместе с мертвецами, Под зноем ждать и под дождями, Как тот, кто у калитки ждет.

КёуЬу бпШ уо1а1 орё1 в^сек, кёуЬу ВйЬ па пае хапеуге1, jedina Бка V гавасЬ у!сек

Пусть гибель вновь пророчит филин И пусть Господень гнев всесилен -Одна слеза из этих глаз

Ш ккЛи паё БйесЬагш21ош1. То, со па вгёа 1еге1о ггп, ]& рго уаэ ргесе сЫё1.

Проклятье смоем с крыш усталых, И все, что на сердце осталось, Я в песне сохраню для вас.

К этому можно добавить, что работа Бетаки получила высокую оценку и у русской критики; «.неизгладимое впечатление производит перевод венка сонетов о Праге Ярослава Сейферта»72, - отмечено в рецензии «Русской мысли» на антологию мировой поэзии73, куда были включены эти стихотворения.

Долгий литературный труд Ярослава Сейферта, начавшийся в двадцатые годы и завершившийся в восьмидесятые, стал связующим звеном между литературой начала и конца века, исследование его творческого пути не только позволяет проследить основные вехи чешской поэзии XX века, но и осознать непрерывность ее развития. «Сейферт давно уже считается самым уважаемым из чешских поэтов, пишет в предисловии к английскому переводу сборника

Чумной столб» американский поэт У.Харкинс — очень может быть, что он заслуживает и эпитета "великий"»74.

Поэзия Сейферта является уникальным явлением чешской литературы, которое до сих пор не было подробно исследовано отечественной критикой; с общелитературоведческой точки зрения, обращение к ранней поэзии Сейферта дает богатый материал для изучения проблем творческой индивидуальности художника, влияния на нее личного и литературного окружения, а также культурного и политического контекста эпохи. Кроме того, в последние годы в российской богемистике происходит процесс обновления взгляда на чешский модернизм в целом, выработка оценок, свободных от идеологической предвзятости, формируется новый подход к чешской литературе уходящего столетия, основанный на всем спектре материалов, ставших доступными в 90-е годы, составляется более полная картина чешской литературы XX века, частью которой является литературный путь одного из крупнейших чешских поэтов -Ярослава Сейферта.

1 В настоящей работе используется традиционное для российского литературоведения написание «Сейферт», несмотря на фонетически более точное отражение звучания слова Seifert как «Сайферт».

2 Лауреаты Нобелевской премии. Т. 2. М., 1992. С.375.

3 «Когда в осенние дни 1984 года поэт и журналист Ярослав Сейферт получил Нобелевскую премию по литературе, наивысшее международное признание заслуг, которое может получить писатель при жизни, он сказал, что понимает эту награду как оценку высокого уровня чешской поэзии XX века.» - в кн: Z.Peäat. Jaroslav Seifert. Praha, 1991, S.7. Здесь интересно также вспомнить имена чешских литераторов, выдвигавшихся на Нобелевскую премию (до 1940 года): Я.Врхлицкий, Й.С.Махар, О.Бржезина, А.Ирасек, К.Чапек.

4 Süddeutsche Zeitung. Bâsnik, kterému nârod naslouchâ // Janouch F. Sel bâsnik chudê do svëta. Nobelova cenapro Jaroslava Seiferta. Praha, 1995. S. 116.

5 Dahl S. Jaroslav Seifert //Frantisek Janouch. Sel bâsnik chudë do svëta .C.243.

6 В этой связи можно вспомнить слова В.Незвала: «Я. хорошо понимал Гегеля, мечтавшего создать для поэзии простой универсальный язык, который, особенно в переводах с одного языка на другой, обеспечил бы абсолютную аутентичность поэзии. - в кн: Незвал В. Из моей жизни //Незвал В. Избранное. В 2-х т. Т. 2. М, 1988. С.347.

7 Миколаш Алеш (1852-1903) - чешский художник, график, иллюстратор, следовавший в живописи традиции Манеса. Автор монументальных произведений, посвященных Чехии.

8 В своих воспоминаниях Я.Сейферт описывает ход исторических событий: «Попробуйте перебрать в голове все великие и эпохальные события нашего столетия! Была война и пала Австрия. Прошло двадцать лет Первой республики, и на нашу землю вступил Гитлер. Была вторая мировая война. Гитлер пал и великие империи распались, десятки миллионов людей полегло на полях битв всего мира, столько и перемен и событий прошло и через нашу землю.» - в кн: Jaroslav Seifert. Väecky krâsy svëta. Praha, 1982. C.20.

9 Blok A.A. Dvanâct. Praha, 1922.

10 Apollinaire G. Zavrazdëny bâsnik. Praha, 1925.

11 Apollinaire G. Prsy Tiresiovy. Praha, 1926.

12 Apollinaire G. Bâsnë. Praha, 1935.

13 Verlaine P. Oblaka modrä. Pfeklad J.S. [Jaroslav Seifert] // Prâvo lidu. 28.2.1937; о переводах Верлена см.также: Jaroslav Seifert. Vsecky krâsy svëta. S.216-218.

14 Nizâmi. Hrich a pokâni // Sedm princezen. Praha, 1943.

15 Pisen písní // Pët svátecních svitkû. Praha, 1958.

16 Guramisvili D. Veselá vesna. Praha, 1963.

17 PesatZ. Jaroslav Seifert. Praha, 1991. S.220.

18 Jaroslav Seifert. Ruce Venusiny. Praha, 1998.

19 Лауреаты Нобелевской премии. C.375.

20 цит. по: Janouch F. Sel básník chudë do svëta. S. 271.

21 U.S.Devëtsil (V.Vancura). Úvod // Mësto v slzách. Praha, 1921,.

22 Fucík J. Doslov // Slavík zpívá spatnè. Praha, 1926; Ю.Фучик о Я.Сейферте см. также: Fucík J. Stati о literature. Praha, 1951.

23 Václavek В. Ceská literatura XX. stoleti. Praha, 1935.

24 Götz F. Vyvoj Jaroslava Seiferta. Host 4. 1924-25; Götz F. Anarchie v nejmladSi ëeské poezii. Brno, 1922.

25 см., например: Pisa A.M. Zpovëd' ditëte svého vëku // Smëry a eile. F.Svoboda a R.SolaF. Praha, 1927; Pisa A.M. Jaroslav Seifert. Cin 2. 1930/31, S.29-34; Pisa A.M. Básnicky ein. Impuls. C.4.1966; Pisa A.M. Dvacatá léta. Praha, 1969.

26Písa A.M. Jaroslav Seifert // Stopami poezie. Praha, 1962. 27 Dilo. Editor Pisa A.M. Praha, 1954- 1959.

I.dil: 1921-1926, 1953.

II.dil: 1929-1944, 1954. IH.dil: 1937-1952, 1955.

IV.dil: 1937-1953, 1956.

V.díl: bez casového vymezení, 1957.

VI.díl 1945-1956, 1964.

VII.díl: 1965-1968, 1970.

28Необходимо отметить, что деятельность З.Неедлы в послевоенный период может рассматриваться скорее как политическая и идеологическая, нежели литературоведческая.

29 StollL. Tricet let bojû za ceskou socialistickou poesii. Praha, 1950. S.83.

30 Rád. 1944, S.158; Mladá fronta 8.3.1947.

31 Cerny V. Jaroslav Seifert. Nácrt k portrétu. Kladno, 1954.

32 Brabec J. Jaroslav Seifert // Novy zivot. C.3, 1957. S.251-266.

33 Cervenka M. Symboly, pisnë a myty. Studie о promënâch ceského lyrického slohu ne prelomu stoleti Praha, 1966.

34Rambousek J. Stylistická problematika Seifertova triptychu Svëtlem odënà // Sbornik praci pedagogické fakulty UJEP. Rada jazyk a literatura. C.6. Sv.26. Brno, 1985.

35 Jechová H. Versová struktura a zpûsob zobrazení skuteenosti. Na zàkladë rozboru dlla Nezvalova, Seifertova a Halasova // Teorie verse. I. sbornik brnënské versologické konference (13.-16. kvëtna). Brno, 1966.

36 Dostál V. Smër Wolker. Praha, 1975.

37 Buriánek F. Básnicky koncert (J.Seifert) // O soucasné literatuïe (Vybor z kritickych stati 19451980). Praha, 1982. S.134-136.

38 Macura V. Seifertovo Járo sbohem // Otázky poetiky ceské socialistické literatury. Kandidátská práce. Ústavpro ceskou a svëtovou literaturu CSAV. Praha, 1986. S.133-141.

39 Trávnícek J. Poezie poslední moznosti. Praha, 1996.

40 Kozmín Z., TravníCek J. Ceská poezie od 40.1et. Brno, 1994; Kozmín Z., Travniöek J. Na tvrdem lozi z psího vina. Ceská poezie od 40. let do soucasnosti. Brno, 1998.

41 Kautman F. Píseñ o Viktorce // Listy, 12. 1982; Vanëk M. Seifertovi Vsecky krásy svëta // Nové obzory. 1983. C.7.; Hejl V. O Jaroslavu Seifertovi docela jinak // Ceské slovo, 30. 1984. C. 10; Skvorecky J. Laureát Nobelovy ceny - Jaroslav Seifert // Západ, 6. 1984. C.6; Trinkewitz К. Haiku о Karlovë mostë. (Pro Jaroslava Seiferta) // Reportér, 1. 1984. C.2.; Dresler J. О Seifertovi, komunismu a Nobelovë cenë //Národni politika, 17. 1985. C.l (185); Gubián J. Seifert oCima anglicky mluviciho ëtenâre // Promëny, 22. 1985. C.l; Jedlicka J. Zivot a dilo Jaroslava Seiferta // Ceské slovo, 32. 1986. C.2.

42 Att vara poet - Jaroslav Seifert mellan poesi och politik. Stockholm, 1985.

43 Зденек Пешат - видный чешский филолог, ученик Й.Мукаржовского, составитель антологии «Поэтизм» (1967, совместно с К. Хватиком). Принимал участие в составлении «Истории чешской литературы» т. 3, 4 (1961, 1995), «Словаря чешских писателей» (1964), изданий: «Чешские писатели 19 - начала 20 века» (1973), «Лексикон чешской литературы», 4.1,2 (1985, 1993), «Чешская литература 1945-1970» (1992), «Чешский Парнас. Литературные вершины 1970-1990» (1993), «Словарь чешских писателей с 1945 года, ч.1» (1995). В 1954 году выпустил книгу «Битва за Алоиса Ирасека в зеркале критики», в 1959 «Й.С.Махар - поэт», в 1985 «Диологи о поэзии». Совместно с М.Червенкой, В.Мацурой и Й.Медем подготовил «Словарь поэтических книг». Составитель сборников поэзии Й.С.Махара, (1972), Э.Красногорской (1956), Й.Врхлицкого (1973, 1976), К.Библа (1979), Й.Горы (1979, 1985), В. Незвала (1980).

44 PeSat Z. Seifert // Jak Cist poezii. 2.vyd. Praha, 1969; Pesât Z. Ctyri básníkovy poetiky; Destník z Piccadilly //Dialogy s poesií. Praha, 1985; Pesât Z. Byti básníkem // Kladenské noviny 41. 2.10.1991. C.40.

45 Pesât Z. Jaroslav Seifert. Praha 1991.

46 Александр Стих - профессор чешского языка Философского факультета пражского Карлова университета, преподаватель словацкого языка, исторического языкознания, текстологии, главный редактор журнала «Листы филологицке», автор работ, посвященных творчеству К.Г.Махи, Б.Немцовой, А.Ирасека, К. Сабины, сборника статей «От Карела Гавличка к Франтишку Галасу», а также многочисленных исследований по языковой культуре и орфографии чешского языка.

47 Stich A. Seifertova Svëtlem odënà (Interpretace: pokus a vyzva). Praha, 1998.

48 малоизвестный поэт-романтик эпохи национального Возрождения.

49 Janouch F. Sel básník chudë do svëta. Nobelova cena pro Jaroslava Seiferta. Praha, 1995. S. 116. Sel básník chudë do svëta - парафраз названия стихотворного сборника Я. Сейферта „Sei malír chudë do svëta". Praha, 1949. („Шел бедный поэт по свету" - у Сейферта „Шел бедный художник по свету").

50 Ibid. Р.9.

51 Ibid. Р.35.

52 см., например: Blekastad M. Jaroslav Seifert. Univ. I Oslo, Slav.-Baltisk inst. N.46. Oslo, 1985; French A. Nezval, Seifert and the Czech avant-garde // Slavic Thems. Papers from two hemispheres. Heuried, 1988.

53 Так, В.Раковски, автор предисловия к сборнику «Вся красота мира», определяет место Сейферта в чешской литературе, называя его «самым чешским поэтом XX века» и указывая на глубоко народный характер его поэзии, проявляющийся как в форме произведений (народные сказки, песни), так и в близости к чешской классике (Яну Неруде и Карелу Гинеку Махе), дает очерк жизни и творчества поэта. - Сайферт Я. Цялата красота на този свят, София, 1986.

54 см., например: Савицкий В. Д. Борьба КП Чехословакии за реалистическую литературу в 20-е и 30-е гг. XX века. Автореферат. Ленинград, 1955.

55 см., например: Шерлаимова С.А. Иржи Волькер и новые пути чешской поэзии XX века. М., 1965; Никольский C.B. Великое чудо свершилось на земле // Никольский C.B. Две эпохи чешской литературы. М., 1981. С. 170-205.

56 см., например: Будагова Л.Н. Витезслав Незвал. М., 1967.

57 см., например: Очерки истории чешской литературы XIX-XX вв. М., 1963; История литератур Восточной Европы после второй мировой войны. Т.1, 1945-1960 гг. М., 1995.

58 см., например: Шабловская И.В. История зарубежной литературы XX века (первая половина). Минск, 1998. (данное пособие содержит более чем спорное утверждение о причастности Сейферта к сюрреализму).

59 Шерлаимова С.А. Чешская поэзия XX века. 20-30 годы. Москва, 1973.

60 Seifert J. The Prague Column. London-Boston, 1976; Seifert J. The Plague Monument. New-York, 1980.

61 перевод на английский и шведский языки: Seifert J. Two Poems - Tva dikter. Stockholm, 1981.

62 Seifert J. Der Regenschirm vom Piccadilly - Die Pestsäule. München, 1985; Seifert J. Nelle parole e nelle immagini. I ord og bilder. Slovem a obrazem. Roma-Oslo, 1986; The selected poeüy of Jaroslav Seifert. New York, 1986; Seifert J.Seifert J. A Wreath of Sonets - Vënec sonetu. Toronto, 1987.

63Сайферт Я. Лирика. София, 1968. Перевод осуществили два болгарских поэта, В. Раковски и Д.Стефанов. В.Маршичек в своих воспоминаниях упоминает о их личной встрече С Я.Сейфертом в 1968 г. в Праге. - в кн.: Marsícek V. Jaroslav Seifert // Nezval, Seifert a ti druzí. Praha, 1999. S. 155.

64 Сайферт Я. Цялата красота на този свят. София, 1986.

65 Мы считаем необходимым упомянуть перевод И.Бродского, который, в отличие от переводов Б.Пастернака и А.Ахматовой, менее известен: Незвал В. Новогодняя ночь И Бродский И. Сочинения. Стихотворения 1980-1993. Стихотворные переводы. Т.З. Москва-Париж, 1994.

66 Чешская поэзия XX века. Т.З. М., 1957. От ночи к рассвету. Москва, 1975; Антология поэзии ЧССР. Москва, 1975.

67Сейферт Я. Прощание с весной. Избранная лирика. Составл. и предисл. С.А. Шерлаимовой. М., 1987.

68 Сейферт Я. Город Ленина, Над гробом Йозефа Горы. Перевод А.Нехая // Ежегодник общества братьев Чапек в Санкт-Петербурге. СПб., 1998. С.26-27.

69 Index on Censorship. Vol.4. No 3. London, 1975. Change errant/Action poétique. Paris, 1980.

70 Janouch F. Sel bâsnik chudë do svëta. S.22-23.

71 Ibid. P.24.

72 Мавлевич H. Драгоценные строфы // Русская мысль. № 4262. Париж, 18.03.1999.

73 Строфы века-2. Антология мировой поэзии в русских переводах XX века. М., 1998.

74 цит. по: Лауреаты Нобелевской премии. С.376.

Список научной литературыАйзпурвит, Катерина Владимировна, диссертация по теме "Литература народов Европы, Америки и Австралии"

1. Бахтин М.М. Теория романа. Теория смеха. О Маяковском // М.М.Бахтин. Собрание сочинений. Т.5. М., 1996.

2. Бем А. Письма о литературе. Прага, 1996.

3. Бердяев Н. Кризис искусства. М., 1990.

4. Веселовский A.B. Психологический параллелизм и его формы в отражении поэтического стиля // Поэтика. Труды русских и советских поэтических школ. Budapest, 1982.

5. Жирмунский В.М. Проблема рифмы // Поэтика. Труды русских и советских поэтических школ. Budapest, 1982.

6. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Л., 1972.

7. Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. Анализ поэтического текста. СПб., 1996.

8. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.

9. Мукаржовский Я. Структуральная поэтика. М., 1996.

10. Потебня A.A. Поэзия. Проза. Сгущение мысли // Поэтика. Труды русских и советских поэтических школ. Budapest, 1982.

11. Томашевский Б.В. О стихе. Л., 1929.

12. Томашевский Б.В. Стих и ритм. Методологические замечания // Поэтика. Труды русских и советских поэтических школ. Budapest, 1982.

13. Чешская и словацкая эстетика XIX-XX веков. М., 1985.

14. Шкловский В.Б. Искусство, как прием // Поэтика. Труды русских и советских поэтических школ. Budapest, 1982.

15. Якобсон Р. О чешском стихе, преимущественно в сопоставлении с русским. Берлин, 1923.

16. Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987.

17. Hrabák J. Poetika. Praha., 1973.

18. Jakobson R. Poetické funkce. Vimperk, 1995.

19. Mukarovsky J. Kapitoly z ceské poetiky. Praha, 1948.

20. Mukarovsky J. Cestami poetiky a estetiky. Praha, 1971.

21. Mukarovsky J. Studie z poetiky. Praha, 1982.

22. MukarovskJ/ J. Studie I. Praha, 2000.

23. Pesât Z. Jaroslav Seifert. Praha, 1991.

24. Janouch F. Sel básník chudë do svëta. Nobelova cena pro Jaroslava Seiferta. Praha, 1995.

25. Stich A. Seifertova Svëtlem odënà (Interpretace: pokus a vyzva). Praha, 1998.

26. Blekastad M. Jaroslav Seifert. Univ. I Oslo. Slav.-Baltisk inst. N.46. Oslo, 1985.

27. Brabec J. Jaroslav Seifert // Novy zivot. 1957. C.3

28. Buriánek F. Básnicky koncert (J.Seifert) // O soucasné literature (Vybor z kritickych stati 19451980). Praha, 1982.

29. Cerny V. Jaroslav Seifert. Nácrt k portrétu. Kladno, 1954.

30. Cervenka M. Symboly, písne a myty. Studie o proménách 6eského lyrického slohu ne prelomu století. Praha, 1966.

31. Dresler J. O Seifertovi, komunismu a Nobelove cene // Národní politika, 17. 1985. C.l (185).

32. Fetters A. Nad Seifertovym Véncem sonetü // Literární noviny. 7.7.1999. 0,21.

33. French A. Nezval, Seifert and the Czech avant-garde // Slavic Thems. Papers from two hemispheres. Heuried, 1988.

34. Fuöik J. Doslov // Slavik zpívá spatne. Praha, 1926

35. Götz F. Vyvoj Jaroslava Seiferta. Host 4. 1924-25.

36. Gubián J. Seifert ocima anglicky mluvícího ctenáre // Promeny, 22. 1985. C.l.

37. Halas F. Devétsil v Вгпё // Literární noviny. 15.3.1928.

38. Hampl F. Dobrodruzstvi Jaroslava Seiferta. Praha, 1969.

39. Hejl V. O Jaroslavu Seifertovi docela jinak/У Ceské slovo, 30. 1984. 6. 10.

40. Hoffmann E. Seifert a Palivec // Národní politika, 14. 1982. 6.11.

41. Chvatík К. O poesii Jaroslava Seiferta//Listy, 15.1985.C.3.

42. Janouch F. O vydávání a nevydávání Seiferta // Listy, 15. 1985. 6.2.

43. Jedlicka J. Zivot a dílo Jaroslava Seiferta Ceské slovo, 32. 1986. C.2.

44. Jechová H. Versová struktura a zpusob zobrazení skutecnosti. (Na základe rozboru díla Nezvalova, Seifertova a Halasova) // Teorie verse. I. sborník brnenské versologické konference (13.-16. kvetna). Brno, 1966.

45. Kozlíková (Kubínová) M. Úloha oblasti vsedního v lyrice Jaroslava Seiferta // Ceská literatura 14. Praha, 1966.

46. Kautman F. Píseñ o Viktorce // Listy, 12. 1982.

47. Kubínová M. Seifertova poezie plynoucího casu // Ceská literatura 35. Praha, 1987.

48. Macura V. Seifertovo Jaro sbohem II Otázky poetiky ceské socialistické literatory. Kandidátská práce. Ústav pro ceskou a svetovou literaturu CS AV. Praha, 1986.

49. Marsícek V. Jaroslav Seifert // Marsícek V. Nezval, Seifert a ti druzí. Brno, 1999.

50. Mésfan A. Seifertovy básne nemecky //Právo lidu. 89 (9). 1986. C.l.

51. Pesat Z. Byti básníkem // Kladenské noviny 41.2.10.1991. C.40.

52. Pesat Z. Ctyfi básníkovy poetiky; DeStník z Piccadilly //Dialogy s poesii. Praha, 1985.

53. Pesat Z. Jaroslav Seifert. Koncert na ostrové // Ceská literatura 1945-1970. Praha, 1992.

54. PeSat Z. Seifert // Jak cist poezii. 2.vyd. Praha, 1969.

55. Pisa A.M. Básnicky ein // Impuls. 1966. С. 4.

56. PíSa A.M. Jaroslav Seifert И Cin 2. 1930/31.

57. Pisa A.M. Jaroslav Seifert // Stopami poezie. Praha, 1962.

58. PíSa A.M. Novy básník // Proletkult 1. 1922.

59. Pisa A.M. Zpoved' di té te svého veku // Smery a cíle. F.Svoboda a R.Solar. Praha, 1927.

60. Rambousek J. Stylistická problematika Seifertova triptychu Svetlem odená // Sborník prací pedagogické fakulty UJEP. Rada jazyk a literatura. Sv.26. Brno, 1985. C.6.

61. RybákováM. Seifert v USA. Vybor zpoezie a vzpomínek//Národní politika, 18. 1986. 6.11.

62. Sedloñ M. Básník a vira // Tvorba. 1950. C.19.

63. Skála I. Cizí hlas // Tvorba. 1950. 6.19.

64. Skvorecky J. Laureát Nobelovy ceny Jaroslav Seifert // Západ, 6. 1984.

65. Styrsky J. Jaroslav Seifert. Hvezdy nad Rajskou zahradou // Kazdy z nás stopuje svoji ropuchu. Texty 1923-1949. Praha, 1996.

66. Trinkewitz К. Haiku o Karlove moste. (Pro Jaroslava Seiferta) // Reporter, 1. 1984. C.2.

67. U.S.Devetsil (Vanöura V.). Úvod // Mesto v slzách. Praha, 1921.

68. Vanek M. Seifertovi Vsecky krásy svéta // Nové obzory. 1983. C.l.

69. Zelinsky M. Vystavbovy prineip v poezii Jaroslava Seiferta // Universitas 19. 1986. C.3.

70. Алехин А. Прощание с авангардом // Арион. 1999. №4.

71. Бем А. Отокар Бржезина. (Выразитель гения чешского народа) // Научные труды Рус. нар. унив. в Праге. Т.З. Прага, 1930.

72. Берберова Н. Курсив мой. М., 1996.

73. Будагова Л.Н. Авангард и прогресс // Литературный авангард. Особенности развития, Москва, 1993.

74. Будагова Л.Н. Витезслав Незвал. М., 1967.

75. Будагова Л.Н. Нет, он не «стар для современья». Восприятие А.С.Пушкина чешским поэтическим авангардом // А.С.Пушкин и мир славянской культуры. М., 2000.

76. Будагова Л.Н. О некоторых противоречиях чешского поэтизма II Развитие зарубежных славянских литератур в XX веке. М., 1964.

77. Инов И. Судьба и музы Витезслава Незвала. М., 1990.

78. История литератур Восточной Европы после второй мировой войны. Т.1.1945-1960 гг. М., 1995.

79. Карабчиевский Ю. Воскресение Маяковского. М., 1990.

80. Клюге Р.-Д. Символизм и авангард в русской литературе перелом или преемственность? // Litteraria humanitas. Genologické Studie II. Brno, 1993.

81. Кобринский A.A. Поэтика ОБЭРИУ в контексте русского литературного авангарда. В 2 т. М., 1999.

82. Копршивова А. Российские эмигранты во Вшенорах Мокропсах - Черношицах (двадцатые годы 20-го века). Прага, 2000.

83. Крусанов А. Русский авангард: 1907-1932. В 3 т. СПб., 1996.

84. Кшицова Д. Проблематика русского модернизма // Litteraria humanitas. Genologické Studie II. Brno, 1993.

85. Лауреаты Нобелевской премии. M., 1992.

86. Липатов A.B. Искушение властью, или поэтическое катапультирование в социальную утопию // Развитие зарубежных славянских литератур в XX веке. М., 1964.

87. Литература Чехословакии и советская литература двадцатых-тридцатых годов. М., 1980.

88. Маяковский В. Ездил я так // Полное собрание сочинений. Т.8. М., 1958.

89. Мейснер Д. Миражи и действительность. М., 1966.

90. Незвал В. Избранное. М., 1988.

91. Никольский C.B. Великое чудо свершилось на земле // Никольский C.B. Две эпохи чешской литературы. М., 1981.

92. Осипов Н.Е. «Двойник». Петербургская поэма Достоевского (Заметки психиатра) // О Достоевском. Сборник статей под ред. Бема А.Л. Прага, 1929.

93. Очерки истории чешской литературы XIX-XX вв. М., 1963.

94. Рфтгауз Г.И. Райнер Мария Рильке (Жизнь и поэзия) // Рильке P.M. Новые стихотворения. М., 1976.

95. Русская, украинская и белорусская эмиграция в Чехословакии между двумя мировыми войнами. Результаты и перспективы исследований. Фонды Славянской библиотеки и пражских архивов. Сборник докладов. Прага, 1995.

96. Русские в Праге. 1918-1928 гг. Прага, 1928.

97. Русский футуризм. Теория. Практика. Критика. Воспоминания. М., 1999.

98. Саакянц А. Марина Цветаева. Жизнь и творчество. М., 1997.

99. Савицкий В.Д. Борьба КП Чехословакии за реалистическую литературу в 20-е и 30-е гг. XX века, (автореферат). Л., 1955.ЮО.Скачков М. О технике русского стиха // Host IV, 1924-25.

100. Фейлер Л. Марина Цветаева. Ростов-на-Дону, 1998.

101. Фрид Я. Сюрреализм // Новый мир. 1931. №2.

102. Цветаева М. Неизданное. Семья: История в письмах. М., 1999.Ю4.Цветаева М. Письма к Анне Тесковой. СПб., 1991.

103. Чехословацко-советские литературные связи. М., 1964.Юб.Чмейракова С. Двадцать лет Романа Якобсона // Rossica I. 1996, С.2.Ю7.Шабловская И.В. История зарубежной литературы XX века (первая половина). Минск, 1998.

104. Шерлаимова С.А. Иржи Волькер и новые пути чешской поэзии XX века, М., 1965.Ю9.Шерлаимова С.А. Марина Цветаева и чешская поэзия // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 1998, № 2.

105. Ю.Шерлаимова С.А. Чешская поэзия XX века. 20-30 годы, Москва, 1973.

106. Ani labuf ani luna. Sborník k stému vyrocí smrti Karla Hynka Máchy. Praha, 1936.

107. Avantgardaznámáaneznámá. Sv.1,2. Praha, 1971, 1972.

108. Baluch J. Poetism. Propozicija czekiej awangardy lat dwudziestych. Wroclaw, Warszawa, Krakow, 1969.

109. Bém A. K.H.Mácha a ruská literatura// Karel Hynek Mácha. Osobnost, dílo, ohlas. Praha, 1937.

110. Blata}/1. Miada ceská poesie // Texty a dokumenty. 1930-1948. Praha, 1999.

111. Brabec J., Lopatka J., Grusa J., Kabes P., Hájek I. Slovník zakázanych autorü. 1948-1980. Praha, 1991.

112. Brukner J., Filip J. Poeticky slovník. Praha, 1997.U8.Bubeniková M., Vachalovská L. Svetlá osobnost ruské Prahy // Альфред Людвигович Бем. Письма о литературе. Praha, 1996.

113. BuriánekF. Ceská literatura XX. století. Praha, 1981.121 .(The) Czech Avant-garde of the 1920s and 30s. London, 1990.

114. Cern? V. Pameti I. 1921 1938. Praha, 1994.

115. Cerny V. Skutecnost svoboda. Praha, 1995.

116. Ceská poezie vobdobi Mnichova. KSC a literatura. Praha, 1971.

117. Colaková Z. Cesky surrealismus 30.1et. Struktura básnického obrazu. Praha, 1999.

118. Devétsil a promény poezie dvacátych let // Estetika 24. 1987. C. 1.

119. Dostál V. Smér Wolker. Praha, 1975.

120. Drews P. Devétsil und Poetismus. München, 1975.

121. Fischer O. Psychoanalysa a literatura // Tvorba 4.1.12.1925.

122. Fucík J. Státi o literature. Praha, 1951.

123. Götz F. Anarchie v nejmladsí ceské poezii. Brno, 1922.

124. Götz F. UmSlecké teorie Devetsilu // Host. No.6.-7. 1923. S.216.

125. Hoffmann B. Tema prostoru v ceské pokvétnové a predúnorové poezii // Rok 1947. Ceská literatura, kultura a spolecnost v období 1945-48. Materiály z konference, porádané ústavem pro ceskou literaturu AV CR 11.-13.6.1997 v Praze. Praha, 1998.

126. Hoffman K. Dadaismus // Sobota (Právo lidu). 15.8.1919.

127. Hora J. Dny a lidé. Praha, 1961.

128. Hora J. Kam jde ceská poesie? // Literární noviny. 2.11.1928.

129. Hora J. Literatura a politika. Praha, 1929.

130. ChvatíkK. Strukturalismus a avantgarda. Praha, 1970.

131. Jí§a J. Ceská poesie dvacátych let abásníci sovétského Ruska. Praha, 1956.

132. Knopp F. Ceská literatura v exilu 1948-1989. Bibliografie. Praha, 1996.

133. Kolovrat-Krakovsky J. Psychologie bolSevismu. Postfehy z cesty Ruskem. Praha, 1924.

134. Korjakinová T., Nedvédová M., Vanécková G. Marina Cvetajevová a Praha. Praha, 1992.

135. Kozmín Z. Interpretace básní. Praha, 1986.

136. Kozmín Z., Travnííek J. Ceská poezie od 40 Jet. Brno, 1994.

137. Kozmín Z., Travnícek J., Na tvrdem lozi z psího vina. Ceská poezie od 40. let do souCasnosti. Brno, 1998.

138. Kratochvíl A. Procesy s öeskymi spisovateli // Rok 1947. Ceská literatura, kultura a spolefinost v období 1945-48. Materiály z konference, porádané ústavem pro ceskou literaturu AV CR 11.13.6.1997 v Praze. Praha, 1998.

139. Kubínoíva M. Promény Ceské poezie dvacátych let. Praha, 1984.

140. Kusák A. Levá fronta za 1. Republiky. Komunistická kultura 1918-1938 // Kultura a politika v Ceskoslovensku 1945-1956. Praha, 1988.

141. Macurová N. Francouzská literatura ocima ceské marxistické kritiky 20. a 30. let. Disertaéní práce. Praha, 1984.

142. NáS Majakovskij. Sborník básní, statí, clánkü a vzpomínek k 20. vyrocí básníkovy smrti. Praha, 1951.151 .Mathesius B. Ruská poesie revoIuCního dvacetiletí // Nová ruská poesie. Praha, 1932.

143. Nadrealismus a kino (z clánku Jeana Goudalla v La Revue Hebdomadaine) // Host IV. 1924-25.

144. Nejedly Z. O literature. Praha, 1953.

145. Nezval V. Depese z konce tisíciletí. Praha, 1981.

146. Nezval V. Falesny mariás. Praha, 1925.

147. Nezval V. Moderní básnické sméry. Praha, 1964.

148. Nezval V. Wolker. Praha, 1964.

149. Nezval V. Z mého zivota. Praha, 1959.

150. Nezval V., Teige K. Manifesty poetismu. „ReD" I. C.9. 1927-28.

151. Pesat Z. Apollinairovo Pasmo a dvé fáze ceské polytematické poezie // Struktura a smysl literárnflio díla. Praha, 1966.161 .Pesat Z. Avantgarda v diskusích // Host do domu 9. 1962. C.5.

152. Pesat Z. Prínos avantgardy ceské socialistické literature // Ceská literatura 10. 1962. C.2.

153. Pesat Z. Tñ podoby literární védy. Praha, 1998.

154. Písa A.M. Dvacátá léta. Praha, 1969.

155. PíSa A.M. Zpovéd' dítéte svého veku // Sméry a cíle, F.Svoboda a R.Solaf. Praha, 1927.166.Poetismus. Praha, 1967.

156. Proletkult. R.l. 1922. C.17.

157. Príspévky k déjinám cesko-ruskych kulturních stykú. Sv.2. Praha, 1969.

158. Revolucní sborníkDevétsil. Praha, 1922.

159. Richter H. Dadaizm. Sztuka i antysztuka. Warszawa, 1986. 171.SovétskéRusi. Cesti spisovatele a umélci komunistictí. Praha, 1921.

160. SSSR. Studie, kritiky, poznámky. Kniha delegace spolecnosti pro hospodarské a kulturní sblízení sNovym Ruskem. Praha, 1926. 173.SaldaF.X. O nejmladsí íeské poesii. Praha, 1928. 174.Salda F.X. Studie z ceské literatury. Praha, 1961.

161. Srom J. Sovétské Rusko.Sbírka spisü politickych, právních, národohospodárskych a sociálnich,kniha III. Praha, 1924. 176.Stoll L. Tricet let bojü za Ceskou socialistickou poesii. Praha, 1950. 177.Styrsky.J. Obraz // DISK. 1923.

162. Teige K. Archipenko (Glosa k publikaci "Devétsilu"). Host. 1923. No.10.

163. Teige K. Jarmark uméní. Praha, 1964.

164. Teige K. Moderní uméní a spolecnost // Pasmo. 1924. N.l.

165. Teige K. O humoru, clownech a dadaistech // Srsatec. VII. 1924.

166. K.Teige. Poetismus // Host III. 1923-24. C. 9-10.

167. Teige K. Sovétská kultura. P., 1927.

168. Teige K. Umení prítomnosti. Zivot2. 1922.

169. Teige K. Uméní Sovetského Ruska // Host 1924IV 1925.

170. Teige K. Vybor z díla I. Praha, 1966.

171. Teige K. Vyvojové promény v uméní. Praha, 1966.

172. Trávnícek J. Poezie poslední moznosti. Praha, 1996.

173. Václavek B. Ceská literatura XX. století. Praha, 1935.

174. Václavek B. Nové techniky v básnickém femesle, DISK 1923.

175. Václavek B. Od uméní k tvorbé. Praha, 1946.

176. Václavek B. Tvorba a spolecnost. Praha, 1961.

177. Weil J. Kulturní práce sovétského Ruska. Prednásky Socialistické spolecnosti. Sv. 3. Praha, 1924.