автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.03
диссертация на тему: Вариантность чешских и словацких пословиц

Полный текст автореферата диссертации по теме "Вариантность чешских и словацких пословиц"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи О

004603336

СЕРГИЕНКО Олеся Сергеевна

ВАРИАНТНОСТЬ ЧЕШСКИХ И СЛОВАЦКИХ ПОСЛОВИЦ

Специальность 10.02.03. - Славянские языки

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

" 3 ИЮЧ 7010

Санкт-Петербург - 2010

004603336

Работа выполнена на кафедре славянской филологии филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета

Научный руководитель: доктор филологических наук, доцент

Котова Марина Юрьевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, доцент

Бразговская Елена Евгеньевна

кандидат филологических наук, доцент Селиверстова Елена Ивановна

Ведущая организация: Московский государственный

университет им. М.В. Ломоносова

<)(/ г, Э

Защита диссертации состоится « » года в' « часов на

заседании совета Д 212.232.18 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 11, ауд. 195.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета (199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 7/9).

Автореферат разослан « 2010 года

Ученый секретарь диссертационного совета

кандидат филологических наук с'—^/С.^ Руднев Д.В.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Пословицы - неотъемлемая часть культуры любого народа. Они вбирают в себя историю народа, отражают и фиксируют все этапы его исторического развития, передают дух и энергию людей, говорящих на определенном языке, особенности их менталитета и отношения к жизни. Пословицы - это живой, подвижный организм, впитывающий, как губка, все реалии современного мира, все изменения в жизни общества и отражающий их в своих многочисленных вариантах и трансформах. К пословицам, как к эффективному стилистическому средству, обращаются писатели и публицисты. Мы сталкиваемся с ними каждый день, читая газеты и журналы, слушая теле- и радиопередачи, спускаясь по эскалатору в метро, наталкиваясь на рекламные щиты на тротуарах... Да и в нашей повседневной разговорной речи, чтобы убедить в чем-то собеседника или кратко и метко охарактеризовать ситуацию, мы часто апеллируем к народной мудрости. Изобилуют пословицами и многочисленные Интернет-блоги и чаты. Ведь значение пословицы - это суждение, выведенное из опыта, значимость которого возросла до степени всеобщности, что делает возможным его использование в любой ситуации [Иванова 2002: 4]. За пословицами стоит многовековая мудрость народов, опыт целых поколений. Удачное употребление пословицы не только повышает эмоционально-оценочный потенциал текста, но и дает возможность точно и кратко охарактеризовать ситуацию минимальными средствами, но с максимальной смысловой емкостью [Мокиенко 2010: 6]. Все это делает необычайно интересным и плодотворным их всестороннее изучение.

В последние десятилетия многие исследователи обратились к изучению вариантности пословиц (В.И. Беликов, С.И. Вяльцева, Е.Е. Жигарина, A.JI. Кюрегян, В.М. Мокиенко, Е.К. Николаева, Е.И. Селиверстова и др.). В то же время огромное внимание в отечественной паремиологии уделяется исследованию намеренных трансформаций паремий (Ю.В. Бутько, X. Вальтер и В.М. Мокиенко, Т.А. Наймушина, H.H. Федорова и др.). Однако далеко не всегда делается четкое разграничение между терминами вариантность и трансформация, и эти термины используются либо как взаимозаменяемые, либо только один из них для обозначения обоих явлений. Термины вариант, варьирование и вариантность, действительно, допускают широкую и узкую трактовку и оправданно избираются авторами, исследующими все многообразие преобразований, происходящих с пословицами в современном языке. Однако целесообразно различать вариантность в узком смысле слова и случаи намеренной трансформации пословиц.

Вопрос о паремиологической норме также является недостаточно изученным в современном языкознании. До настоящего времени эта проблема лишь слегка затрагивалась в отечественных и зарубежных трудах по паремиологии и паремиографии (Д. Биттнерова, М.Ю. Котова, М. Кууси, Ю. Кшижановский, В. Мидер, Й. Млацек, Г.Л. Пермяков, 3. Профантова, С. Свирко, З.К. Тарланов, А. Тейлор, Ф. Шиндлер и другие). Несколько работ посвящено норме во фразеологии на фоне фразеографической традиции (Э.Х.

Жураев, А.Я. Лепешев, А.И. Молотков, Б.С. Шварцкопф). Однако процесс становления теоретического понятия фразеологической нормы также нельзя пока признать завершенным. В то же время существует значительное количество работ, посвященных языковой норме. В настоящей работе, отталкиваясь от понятия языковой нормы и опираясь на существующие исследования в области фразеологии и паремиологии, делается попытка сформулировать основные критерии, которые должны определять норму в паремиологии. Также в словацкой паремиографии практически нет исследований, посвященных выявлению наиболее употребительных словацких пословиц. Что касается чешского языка, то шаги, сделанные в этом направлении Д. Биттнеровой и Ф. Шиндлером на материале социолингвистического опроса 20 информантов, а также исследования, проводимые Ф. Чермаком на материале Чешского национального корпуса, нуждаются в обобщении и доработке.

Таким образом, все вышеприведенные аргументы свидетельствуют об актуальности настоящего исследования двух сторон сущности пословицы -нормативности и вариантности. А выбор в качестве материала исследования чешского и словацкого языков - это вклад в развитие чешской и словацкой паремиологии.

Объектом диссертационного исследования являются «живые» (т.е. узнаваемые, употребительные, воспроизводимые) чешские и словацкие пословицы.

Предметом исследования является проявление таких свойств «живых» чешских и словацких пословиц, как нормативность и вариантность, а также семантические и структурно-семантические особенности пословичных трансформов и факторы, способствующие появлению данных трансформов.

Целью диссертации является исследование понятий нормы, вариантности и трансформации в паремиологии на материале «живых» чешских и словацких пословиц.

Цель исследования предполагает решение следующих задач:

1. Дать определение паремиологической нормы и вариантности, для чего необходимо:

■ обобщить опыт изучения понятия языковой нормы Пражской лингвистической школой (ПЛК);

■ проанализировать проблему паремиологической нормы на фоне русской, чешской и словацкой паремиографической традиции;

■ определить роль теории паремиологического минимума языка, сформулированной Г.Л. Пермяковым, в становлении понятия паремиологической нормы;

■ обобщить и проанализировать опыт изучения проблемы вариантности русскими, чешскими и словацкими паремиологами.

2. Продемонстрировать все возможности проявления паремиологической вариантности на материале ПЭК (паремиологический эксперимент М.Ю. Котовой), а именно:

■ выявить на основе материалов анкет М.Ю. Котовой наиболее известные чешские и словацкие пословицы, отражающие русский паремиологический минимум в двух категориях: 1) продолженные 99-100 % информантов и 2) продолженные 90-98 % информантов;

■ классифицировать отраженные информантами варианты пословиц, и выявить наиболее употребительный вариант (инвариант) каждой пословицы из полученных списков и наиболее частотные варианты, что позволит нам приблизиться к пониманию нормы и вариантности в паремиологии;

■ проанализировать все многообразие функционирования в современных чешском и словацком языках каждой пословицы, продолженной как минимум 90% информантов, подобрав в различных чешских и словацких текстах иллюстративные примеры употребления как инварианта пословицы, так и ее наиболее частотных вариантов (указанных пятью информантами и более), а также примеры намеренной трансформации данных пословиц;

■ выявить общее ядро наиболее широко употребительных русских, чешских и словацких пословиц и проанализировать типы соотношений русских пословиц и их чешских и словацких пословичных соответствий;

■ обобщить данные об информантах, указанные ими в конце каждого опросника (пол, возраст, место жительства до 17-летнего возраста, род занятий);

■ на основе ПЭК провести собственное дополнительное исследование, направленное на изучение возможной вариантности начальной части пословицы.

3. Рассмотреть и проанализировать особенности намеренной трансформации известных чешских и словацких пословиц с целью достижения определенного семантико-стилистического эффекта, для чего необходимо:

■ обобщить и проанализировать опыт лингвистического и лексикографического изучения пословичных трансформов русскими, чешскими и словацкими паремиологами;

■ выявить механизмы образования и определить типы структурных и структурно-семантических трансформаций чешских и словацких пословиц в тексте и проанализировать механизм воздействия каждого приема на реципиентов;

■ сформулировать роль пословичных трансформов в процессе восприятия языковой картины мира.

Материалом исследования послужили результаты и материалы социолингвистического паремиологического эксперимента М.Ю. Котовой (ПЭК) - 100 обработанных анкет-опросников на чешском языке и 100 анкет-опросников на словацком языке1, а также чешские и словацкие пословицы, извлеченные нами из современных чешских и словацких СМИ, сети Интернет и

1 Обработка 100 чешских анкет представлена в докторской диссертации М.Ю. Котовой (Котова 2004а: Т.2, 456-540). Обработка словацких анкет с №1 по №30 представлена также в докторской диссертации М.Ю. Котовой (Котова 2004а: Т.2, 239-286). Обработка словацких анкет с №31 по №100 произведена автором данной диссертации.

художественной литературы XX века (всего 439 чешских ПЕ и 128 словацких ПЕ)2.

Решение задач, поставленных в диссертационной работе, потребовало комплексной методики исследования, основанной на применении разнообразных методов, а именно:

■ дескриптивного метода с использованием приемов интерпретации, сопоставления, обобщения;

■ метода сопоставительного анализа исходных и трансформированных паремий;

■ метода паремиографического анализа;

■ метода ситуативно-контекстного анализа, позволяющего определить мотивации окказионального преобразования пословицы;

■ метода сплошной выборки из привлеченных к анализу текстов;

■ метода компонентного анализа пословицы;

■ метода интерпретативного семантического анализа контекстов;

■ метода структурно-семантического моделирования, заключающегося в воссоздании паремиологической модели, лежащей в основе ряда новых пословиц;

■ дистрибутивно-статистического метода.

При анализе разновидностей пословичных преобразований были также использованы приемы классификации и систематики.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что оно вносит вклад в разработку проблемы нормы и вариантности в паремиологии, формулирует критерии того, что является нормой, а что нужно считать отклонением от нормы, а также демонстрирует особенности функционирования пословиц в современном чешском и словацком языке, иллюстрируя все многообразие приемов трансформации пословиц, характерных для указанных языков.

Практическая ценность работы определяется возможностью использования материалов диссертации и полученных выводов при составлении паремиологических словарей и сборников. Основные положения и результаты исследования могут быть использованы в практике преподавания теоретических курсов по лексикографии, спецкурса по славянской паремиологии, практических курсов чешского и словацкого языков, теории и практики перевода, а также в целях проведения сопоставительного анализа паремиологического фонда рассматриваемых языков.

Научная новизна диссертационной работы определяется тем, что впервые в рамках одного исследования на материале чешского и словацкого языков проведено сопоставительное исследование «живого» пословичного фонда этих близкородственных языков и продемонстрированы особенности функционирования пословиц в чешском и словацком языках. Проведенное системное исследование пословичных трансформов на материале

2 См. Приложения к настоящей диссертации №1-3.

6

публицистического текста расширяет представление о данных средствах выразительности языка СМИ.

Положения, выносимые на защиту:

1. Паремиологическая норма - это совокупность ПЕ, регулярно употребляемых носителями языка, и включающих как традиционные пословицы, зафиксированные еще в ранних источниках, так и новые актуальные единицы, возникшие в языке под влиянием социальных, культурных и политических процессов - стихийно или намеренно. Паремиологическая норма никогда не может быть окончательной и отличается такими качествами, как «эластичная стабильность» (термин В. Матезиуса). Паремиологическая норма должна вбирать в себя не только ядро паремиологического фонда, но и его периферию в лице частотных территориальных и стилистически-маркированных вариантов нормативных ПЕ.

2. Одним из основных положений современной паремиологии является принцип вариантности ПЕ. Нормативная вариантность паремиологического корпуса языка - это вариантность не текстовая, окказиональная, а системная, языковая; эта та вариантность, которая существует в сознании носителей языка, не несет дополнительной семантической нагрузки и не осознается носителями языка как искажение пословицы.

3. Нормативный паремиологический корпус языка должны составлять не только узнаваемые (или «общезнаемые») пословицы, но и частотные, общеупотребительные и воспроизводимые в современном языке (как в его письменной форме, так и в устной, разговорной) пословицы, являющиеся активными или «живыми» единицами языка.

4. Современная паремиография должна отражать современное состояние паремиологического фонда языка и фиксировать как инвариант ПЕ (т.е. ту форму, в которой она наиболее часто употребляется коллективом говорящих), так и наиболее частотные варианты ПЕ с соответствующими стилистическими и обобщенно-частотными пометами, а также, при необходимости, сведениями о территориальных и социальных различиях в статусе вариантов паремии.

5. Трансформациями чешских и словацких пословиц считаются их окказиональные варианты и индивидуально-авторские преобразования, преследующие определенные стилистические цели, такие как достижение коммуникативного эффекта, актуализация пословицы в условиях контекста, каламбурное обыгрывание. Основные приемы трансформации чешских и словацких пословиц сводятся к семантическим и структурно-семантическим. Семантические трансформации, как правило, направлены на каламбурное обыгрывание компонентов пословицы в контексте, буквализацию и актуализацию как значения всей паремии, так и отдельных ее компонентов. В рамках структурно-семантических трансформаций предлагается различать простые и сложные приемы, в зависимости от того, происходит ломка инвариантной структуры пословицы или нет. Среди подтипов простых приемов выделяются такие, как замена компонентов, расширение компонентного

состава (экспликация), сокращение компонентного состава (импликация) и формально-грамматические преобразования. Сложные приемы включают в себя сокращение пословицы до фразеологизма, контаминацию, аллюзию и авторское паремиотворчество, которое заключается либо в наполнении новым лексическим составом одной из продуктивных паремиологических моделей, либо в стилизации авторского окказионализма под пословицу.

6. Процесс творческого переосмысления пословиц уже давно вышел за границы языка СМИ и художественной литературы. Со страниц газет и журналов особенно удачные, точные и емкие варианты «переделанных» пословиц активно перекочевывают в наше повседневное общение и постепенно становятся неотъемлемой частью национального паремиологического фонда, что, безусловно, должно находить отражение в современной паремиографии. Наиболее продуктивными способами образования таких окказионализмов являются замена компонентов, продолжение пословицы и контаминация.

Достоверность полученных результатов и обоснованность выводов обеспечивается комплексной методикой анализа, широким охватом проработанного теоретического материала, а также репрезентативным объемом исследованного материала.

Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены на Международной паремиологической конференции в Остраве Рагёппе пагосШ э^уапэкусЬ IV (Острава 2008) и на Международной филологической конференции в СПбГУ (Санкт-Петербург 2009, 2010), а также на заседаниях кафедры славянской филологии Санкт-Петербургского Государственного Университета.

В целом, материалы данного исследования отражены в четырех печатных работах, в том числе в одном издании, рекомендованном ВАК.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка, насчитывающего 246 наименований, списка словарей, состоящего из 58 изданий, списка источников, списка используемых в работе сокращений и трех приложений. Приложения №1-2 представляют собой списки наиболее узнаваемых чешских и словацких пословиц (отмеченных 90% информантов и более) с контекстуальными примерами вариантов, указанных минимум пятью информантами (на материале ПЭК). Приложение №3 включает все выявленные примеры структурно-семантических трансформаций чешских и словацких пословиц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается выбор темы исследования, ее актуальность и новизна, формулируются цель и задачи, определяются объект, предмет и методы исследования, раскрывается теоретическая и практическая ценность работы.

Также во введении задаются границы применения базовых терминов, используемые в работе, а именно, пословица, паремия, паремиология и

паремиологический фонд. Под пословицей в реферируемой работе понимаются как образные, так и безобразные логические изречения афористического характера, имеющие синтаксическую структуру замкнутого предложения, обозначающие ситуацию, содержащие назидательный смысл, нравоучительную сентенцию или философское обобщение и характеризующиеся особой ритмической и фонетической организацией [Котова 2003: 3; Мокиенко 2010: 5]. Термин паремия (ПЕ) используется исключительно в узком понимании, в качестве синонима к термину пословица. Таким образом, под паремиологией понимается только изучение пословиц, а термин паремиологический фонд употребляется в качестве синонима пословичного фонда.

Первая глава «Понятие нормы и вариантности в паремиологии» включает шесть параграфов. Здесь, отталкиваясь от понятия языковой нормы и опираясь на существующие исследования в области фразеологии и паремиологии, а также сформировавшиеся на сей день паремиографические традиции, формулируются основные критерии, определяющие норму в паремиологии.

В параграфе 1.1. «Роль Пражского лингвистического кружка в формировании теории нормативности языка» анализируются основные достижения представителей ПЛК в области формирования теории языковой нормы. Для формирования понятия языковой нормы ключевым является сборник «Литературный чешский язык и языковая культура» ^¡воупа сеШпа а ]агукоуа ки1Шга, 1932), особенно статья Б. Гавранека «Задачи литературного языка и его культура» (йко1у 8р150УпёЬ0 \zzyka. а ]еЬо ки1шга), в которой были заложены основы как теории литературного языка, так и теории номы. Впервые в этой статье было дано точное определение языковой нормы, а также разграничены такие понятия, как норма и узус, норма и кодификация, норма и язык [ЫсЬезка 2003: 14]. Отмечая роль ПЛК в формировании понятия нормы, выделяются следующие основные положения, которые могут быть применимы к понятию нормы в паремиологии-. 1) Норма является совокупностью языковых средств, используемых коллективом говорящих на определенном языке [Наугапек 1932: 33], включающих и традиционные, и новые элементы. 2) Большое значение имеет влияние разговорного языка на литературный язык. 3) Необходимо отказаться от кодификации архаического состояния языка. 4) «Эластичная стабильность» является одним из основных признаков литературного языка. 5) Норма никогда не может быть окончательной, поскольку возникает и развивается в результате взаимодействия различных, противостоящих друг другу тенденций [Наугапек 1963: 258]. 6) Принцип вариантности языковых средств применим к норме литературного языка. 7) Существует стилистическая и территориальная дифференциация исторически обусловленных вариантов.

В параграфе 1.2. «Проблема паремиологической нормы на фоне паремиографической традиции» освещаются труды русских, чешских и словацких паремиографов, рассказывается о развитии традиции составления пословичных словарей на территориях этих стран. Также рассматривается большинство существующих способов организации материала в пословичных

словарях: 1) алфавитная классификация, требующая размещения пословиц в алфавитном порядке по начальной букве первого слова; 2) алфавитное упорядочение по знаменательному «стержневому» или опорному слову; 3) монографическая классификация, основанная на группировке пословиц по месту или по времени их собирания и по собирателю; 4) генетическая классификация, когда материал разделяется по признаку происхождения, в частности по языкам и народам, его породившим; 5) тематическая классификация, предполагающая распределение пословиц по темам высказывания, т.е. по их содержанию. Иногда при составлении словарей используется комбинация двух и более классификаций. В последнее время появляется все больше паремиологических сборников, включающих в словарные статьи дефиниции пословиц и иллюстрации к ним из произведений художественной литературы, публицистики и устной речи (Жуков 1966; ТЦе1тап 2003; Бирих, Мокиенко, Степанова 2005; Словарь русских пословиц 2008). И, наконец, существует пока очень незначительное количество паремиологических словарей и сборников, где присутствуют отметки об употребительности или «знаемости» пословиц среди современных носителей языка (Мокиенко 1979; Котова 2000; Вшпегоуа, §тс11ег 2003).

В ХУШ-Х1Х веке одним из главных принципов при составлении словарей был принцип энциклопедичное™, то есть максимальной полноты пословичных сборников. Впервые он был оспорен паремиологической школой, возникшей под руководством выдающегося российского фольклориста и паремиолога Г.Л. Пермякова в 1970-х годах, о чем рассказывается в параграфе 1.3. «Теория паремиологического минимума ГЛ. Пермякова и ее развитие в современной паремиологии». Г.Л. Пермяков поставил задачу экспериментальным путем выявить наиболее известные в наше время русские пословицы, поговорки и другие паремии. Он ввел в лингвистику понятие паремиологического минимума языка, т. е. минимального состава паремий, известных носителям языка. По сути, это была первая попытка выяснить степень частотности и распространенности пословиц. Теория паремиологического минимума языка продолжает оказывать огромное влияние на развитие паремиологии и паремиографии (работы Д. Биттнеровой, Р. Блатны, Г. Капчица, М.Ю. Котовой, Л.А. Петровой, В. Мидера, X. Хаас, М. Ханзен, Ф. Чермака, Ф. Шиндлера и др.) и, по сути, формирует понятие языковой нормы в паремиологии. Общеупотребительные, общеизвестные и воспроизводимые пословицы и афоризмы, выявляемые при помощи информантов в ходе многоступенчатого социолингвистического эксперимента для определения паремиологического минимума языка, составляют нормативный паремиологический корпус языка и становятся основным объектом для паремиографического описания во всех типах пословичных словарей [Котова 2003: 27].

В последнее десятилетие, благодаря новейшим компьютерным технологиям и такой быстро развивающейся современной области языкознания, как корпусная лингвистика, стало возможным проводить альтернативные исследования активного паремиологического фонда,

базирующиеся на более обширном иллюстративном материале, а именно на основе электронного корпуса текстов. И сегодня эксперименты по выявлению паремиологического минимума языка по методу Г.Л. Пермякова могут дополняться исследованиями паремиологического фонда на базе национального корпуса. В первом случае целью исследования является так называемая «знаемость» пословиц среди носителей языка, а во втором - употребительность пословиц в письменных текстах.

В параграфе 1.4. «Отражение русского паремиологического минимума в чешском и словацком языках» представлен краткий экскурс в историю сосуществования чешского и словацкого народов, формирования их литературных языков.

Сопоставительные исследования чешской и словацкой паремиологии ранее не проводились. С этой точки зрения, паремиологический эксперимент М.Ю. Котовой дал нам уникальную возможность на паремиологическом уровне через сопоставление отражения русской языковой картины мира в языковой картине мира чешского и словацкого языков выделить общую часть паремиологического минимума рассматриваемых языков. Среди 508 чешских пословиц, отражающих русский паремиологический минимум, 101 пословица была указана более чем 90 процентами информантов, в то время как из 568 словацких пословиц, представленных в анкете, лишь 51 пословица была указана 90 и более процентами опрашиваемых. В данном разделе работы приводится список чешско-словацких пословичных параллелей, продолженных в ходе опроса 90% респондентов и более в обоих языках (всего 38 параллелей), практически все из которых являются полными эквивалентами. Делается вывод о том, что большая часть наиболее известных словацких пословиц (38 единиц из 51) также относится и к паремиологическому ядру современного чешского языка, и в то же время 63 пословицы (из 101 единицы), известные более чем 90% носителей чешского языка, оказались незнакомы более чем 10% опрошенных словаков. Комментируя данное явление, можно вспомнить слова А.П. Затурецкого, который считал ошибочным мнение о том, что якобы пословица, которая имеет параллели в других языках, была из них заимствована [Záturecky 1975: 654]. В данном случае словацкий паремиолог развивает мысль Ф.Л. Челаковского о том, что одна и та же сентенция может появиться в одной и той же форме в различных местах [Záturecky 1975: 653654]. Особенно справедливо это для народов, которые веками сосуществуют бок о бок в схожих климатических и географических условиях, постоянно вступая в политические, экономические, культурные и социальные контакты. Бесспорно, паремиологические заимствования должны были иметь место во взаимоотношениях чешского и словацкого языков, но, как справедливо сказал чешский паремиолог XIX века доктор Ян Гануш: «Тот, кто сможет строго отделить чешские пословицы от немецких, тот должен будет обладать и способностью разделить всю историю чешской и немецкой нации, связанной до самых древних корней, на отдельные части» [Котова 2003: 42]. И это изречение как нельзя лучше отражает историю взаимоотношения чешского и словацкого паремиологических фондов.

Параграф 1.5. «Понятие вариантности в современной паремиологии»

отражает существующие на сегодняшний день основные классификации пословичных вариантов. Наверно, первым, кто разработал типы пословичных вариантов, а также сформулировал четкие критерии того, что можно называть общенародным вариантом, а что является авторской переделкой, был В.П. Жуков в предисловии к своему «Словарю русских пословиц и поговорок» (1966). В.П. Жуков различает лексические, формально-словообразовательные, лексико-грамматические и структурные варианты пословиц, а также отдельно рассматривает индивидуально-авторские преобразования и такое явление, как факультативность (которое он отличает от вариантности): когда какая-либо пословица функционирует в языке как в полном, так и в неполном виде. Основным отличием нормативной вариантности и факультативности от индивидуально-авторского преобразования является то, что вариантность и факультативность не приводят к нарушению тождества паремии, в этих явлениях обнаруживается специфика формы, внешнего выражения пословиц [Жуков 2005: 17].

В последние годы исследования в области вариантности пословиц активизировались (Г. Капчиц, М.А. Милютина, Й. Млацек, Т.Г. Никитина, М. Новакова и др.). Обращается к проблеме вариантности и чешская паремиология. Так, Ф. Чермак считает, что существование пословиц в различных вариантах возможно благодаря отсутствию какой-либо кодификации или искусственного «замораживания» пословиц, которые живут своей жизнью. Однако чешский паремиолог не делает четкого разграничения между вариантностью и намеренной трансформацией пословиц, выделяя три основных типа пословичных вариантов: (а) синтагматические, (б) парадигматические и (в) сложные или смешанные [Сегтак 2003а, 28-29].

На основе проанализированных исследований, делается вывод о том, что наличие пословичных вариантов является частью паремиологической нормы языка и, несомненно, должно находить отражение в паремиографических трудах в качестве иллюстрации пластичности или «эластичной стабильности» пословичного клише. Дается определение вариантности, как такое видоизменение пословицы, которое существует в сознании носителей языка, не несет дополнительной семантической нагрузки и не осознается носителям языка как искажение пословицы.

В параграфе 1.6. «Вариантность чешских и словацких пословиц в материалах ПЭК и ПЭС» используются результаты и материалы социолингвистического паремиологического эксперимента М.Ю. Котовой (ПЭК), а также паремиологического эксперимента О.С. Сергиенко (ПЭС), основанных на опросе информантов - носителей чешского и словацкого языков. В ходе вышеуказанных исследований в анкетах-опросниках чешские и словацкие пословицы оказались представленными вне контекста, сами по себе, а носители языка имели возможность продолжить их в том виде, в котором они существуют в их памяти. Ценным результатом ПЭК стало выявление ядра наиболее употребительных пословиц как в чешском, так и в словацком паремиологическом фонде, а также инварианта каждой из представленных в

опросниках пословиц. В качестве инварианта пословицы предлагается рассматривать ту форму, которая чаще всего встречается в ответах информантов. Также научный интерес, несомненно, представляют все указанные респондентами ПЭК и ПЭС варианты окончания или начала пословиц. Некоторые из них по своей популярности могут конкурировать с инвариантом, другие отражают территориальную или социально-культурную принадлежность опрашиваемых, третьи являются окказионализмами.

В п. 1.6.1. «Анализ результатов ПЭК на материале чешского и словацкого языков» приводятся полные списки чешских и словацких пословиц в двух видах: указанные 99-100% информантов и 90-98% информантов, а также обобщаются данные об информантах (возраст, пол, место жительства до 17-летнего возраста, род занятий). По результатам анализа 20% чешских пословиц, отражающих русский паремиологический минимум, можно считать общеизвестными в чешском языке, и лишь 9% словацких пословиц, отражающих русский паремиологический минимум, можно считать общеизвестными в словацком языке. Очевидно, что узнаваемость пословиц среди носителей современного чешского языка является гораздо более высокой, чем среди носителей современного словацкого языка. Также можно говорить о том, что паремиологическое ядро чешского языка практически в два раза превышает список самых узнаваемых пословиц в словацком языке, т.е. тех, которые продолжили 90% информантов и более.

В п. 1.6.2. представлена «Классификация пословичных вариантов, отраженных информантами в ходе ПЭК и ПЭС», рассматриваются типы вариантности на лексическом, синтаксическом, стилистическом, морфологическом и фонетическом уровне языка. Употребительность в современном языке абсолютно всех вариантов, отмеченных пятью информантами и более, подтверждается иллюстративными примерами из СМИ и сети Интернет.

Процесс обновления пословичного фонда современного чешского и словацкого языков исследуется в п. 1.6.3. «Новые элементы традиционных чешских и словацких пословиц в материалах ПЭК и ПЭС». Многие современные лингвисты отмечают появление в языке новых паремий (П. Дюрчо, Й. Млацек, В.М. Мокиенко и X. Вальтер, 3. Профантова и др.). В данном разделе работы подробно рассматриваются окказиональные явления внедрения новых элементов в традиционные чешские и словацкие пословицы, отмеченные в ходе ПЭК и ПЭС. Данное явление лежит уже за пределами традиционной, нормативной вариантности. Однако интерес представляет тот факт, что рассматриваемые окказионализмы возникли в отрыве от какого-либо контекста и были указаны респондентами в качестве завершения традиционной пословицы. Большинство примеров такого авторского паремиотворчества, отмеченного в ходе ПЭК и ПЭС, сводится к следующим трем видам трансформации, а именно: 1) замена компонентов пословицы (чеш. Penize dëlaji clovëka вместо Saty dëlaji clovëka; сл. Aky Havel taky Dupcek/ hrad7 stät/ Vàclav вместо Aky Havel taky Pavel)', 2) контаминация (чеш. Trpëlivost hory prenâsi и Trpëlivost matka moudrosti на основе Trpëlivost prinâsi ruze; Lâska hory prenâsi;

Оракоуат тЫка тон&ояйу, 3) продолжение пословицы (сл. §Шу гоЫа с1оуека с1о\екот\ чеш. Коти ле пе1ет готи не ге1ет а Вйк <1\акга1 йа).

Проанализированный материал позволяет утверждать, что процесс творческого переосмысления пословиц уже давно вышел за границы языка СМИ и художественной литературы. Со страниц газет и журналов особенно удачные, точные и емкие варианты «переделанных» пословиц активно перекочевывают в повседневное общение и постепенно становятся неотъемлемой частью национального паремиологического фонда, что, безусловно, должно находить отражение в современной паремиографии.

Вторая глава «Трансформации современных чешских и словацких пословиц» включает пять параграфов и целиком посвящена функционированию пословиц в тексте. Большая часть исследовательского материала была извлечена из публицистики, фрагментарно привлекался материал художественной литературы XX века, активно использовались Интернет-ресурсы. Собранная картотека насчитывает 439 ПЕ на чешском языке и 128 ПЕ на словацком языке.

В параграфе 2.1. «Особенности употребления пословиц в различных функциональных стилях» анализируются функции, выполняемые пословицами в публицистическом тексте и в художественных произведениях. Подчеркивается, что в т.н. «таблоидах» пословицы встречаются особенно часто - в качестве заголовков, подзаголовков, а также в качестве подписей под фотографиями. Их задача - в сжатой, но яркой, бросающейся в глаза форме «зацепить» читателя. Пословицы, а особенно трансформированные пословицы, как нельзя лучше выполняют эту функцию. Но наибольшее число обыгрываний ПЕ встречается в юмористических статьях женских и мужских журналов. В серьезных периодических изданиях пословицы чаще всего используются авторами для подтверждения своей точки зрения, в целях убеждения, а также по принципу «Краткость - сестра таланта».

Также рассматриваются две основные тенденции, характеризующие употребление пословиц в современном письменном языке. Так, чешский паремиолог Ф. Чермак, основываясь на данных Чешского национального корпуса, отмечает, что из 265 рассмотренных им примеров употребления пословиц в тексте почти 17% случаев можно отнести к непрототипичным, когда пословица в тексте не несет функцию, типичную для пословицы [Сегтак 1998: 39]. Встречается три типа таких ситуаций:

(а) когда пословица используется в качестве газетного заголовка, названия фильма, книги, другого произведения искусства (оперы, например), ТВ программы, и других подзаголовков, включая субтитры: «ЬерИ рогс1ё пег тЫу» - название книги И. Главачковой (2008); «Со па вгйсг, 1о па ]агуки» -название книги по когнитивной лингвистике И. Ваньковой, И. Небеской и кол. (2005); «2акагапё огос/е ия/у/дс ский» - название книги по педагогике Кветы Слышковой (2004). Пословицы также часто используются для перевода названия иностранных фильмов и романов. Как правило, этот перевод является эквивалентом исходной пословицы: «Ьёре рогс!ё пег ткс1у» - перевод названия

итальянского фильма 1999 г. «Meglio tardi che mai» (дословно - Лучше поздно, чем иногда). Но встречаются и примеры перевода, когда в качестве наименования в исходном языке выступала совсем иная ПЕ или же это вообще не была пословица: «Srdce si nedá poroucet» - перевод названия романа Даниэлы Стил 1981 г. «А Perfect Stranger» (дословно - Идеальный незнакомец); «Zakázané ovoce» - перевод названия американского фильма 1998 г. «Out of Sight» (дословно - С глаз долой).

(б) когда пословица встречается в качестве темы викторины или опроса среди читателей, например, когда аудиторию просят подобрать подходящий чешский эквивалент для латинской пословицы Carpe diem, или когда спрашивают, верите ли вы в справедливость утверждения Láska procházi zaîudkem [Cermák 1998: 39];

(в) использование пословицы в качестве рекламного слогана [там же]: Lepsí Plzeñ v zaludku, nezli voda na plicích - плакат с рекламой пива Гамбринус (запись, сделанная в Чехии в 2006 г.); Cas jsou peníze - реклама часов (Reflex, 32/2001,9).

В то же время Ф. Чермаком было зафиксировано, что 83% случаев употребления пословиц относятся к протипичному использованию, т.е. это случаи, когда пословицы функционируют в тексте как пословицы.

В параграфе 2.2. «Понятие трансформации. Трансформированные пословицы как объект паремиологии и иаремиографии» дается обзор исследований в области преобразования фразеологизмов (работы В.В. Вербицкой, Е.В. Ганапольской, Е.П. Зыковой, H.A. Ковалевой, A.M. Мелерович и В.М. Мокиенко, Е.А. Онищук, Л.И. Степановой) и трансформации пословиц (работы Ю.В. Бутько, М.Ю. Котовой, Т.А. Наймушиной, Е.К. Николаевой, В.М. Мокиенко, Е.И. Селиверстовой, H.H. Федоровой и др.). Большинство чешских и словацких паремиологов в своих исследованиях также обращаются к проблеме пословичных трансформов. Наиболее заметные публикации принадлежат Ф. Чермаку, Р. Блатной, Й. Млацеку, П. Дюрчо, 3. Профантовой, М. Вондрачеку, Г. Мироновой и Е. Купцевич.

Освоение пословичных трансформов паремиографией только начинается. Первый опыт их лексикографического отражения представлен в словарях X. Вальтера и В.М. Мокиенко: «Пословицы русского субстандарта» (2001), «Словарь русских антипословиц» (2002), «Антипословицы русского народа» (2005), «Прикольный словарь (антипословицы и антиафоризмы)» (2006). На материале устойчивых чешских трансформов известный поэт, писатель и переводчик Йиржи Жачек выпустил небольшой шуточный иллюстрированный сборник «Kapesní opravník ceskych pnsloví» [Zácek 2001]. То, что постепенно трансформированные пословицы начинают восприниматься естественно и вне контекста, также подтверждается результатами ПЭК и ПЭС.

Пословицы поглощаются контекстом в структурном и смысловом плане. Воздействие среды на пословицу вызывает ее трансформацию, что способствует усилению смысловой связи пословицы и контекста. С одной стороны, такие окказиональные преобразования сохраняют свою соотнесенность с традиционной пословицей, их породившей, вызывая у

читателя так называемый «эффект узнавания» (терминология В.М. Мокиенко) и определенные ассоциации. С другой стороны, данные трансформы являются результатом актуализации, переосмысления, эффекта неожиданности, дополнительной экспрессии. Именно совокупность этих факторов ведет к достижению необходимого автору стилистического эффекта. Многообразные способы трансформации пословиц не являются произвольными, совокупность этих трансформаций охватывает некую сумму модификационных приемов, рассмотрение и систематизация которых и является задачей данной части работы.

В работах различных исследователей существует много классификаций преобразования пословиц. Довольно подробные классификации представлены в кандидатских диссертациях Т.А. Наймушиной (1984), Е.Е. Жигариной (2006), Н.Н. Федоровой (2007), Ю.В. Бутько (2009) и др. Проблема разграничения языкового - нормативного, речевого - окказионального и индивидуально-авторского оказывается очень сложной. К ней обращались такие исследователи, как А.И. Молотков, В.П. Жуков, Н.Л. Шадрин, С.И. Вяльцева, А.Г. Лыков, Е.А. Онищук, Т.А. Наймушина и многие другие. Так, Т.А. Наймушина отмечает, что существуют языковые, ставшие традиционными, общеупотребительные варианты пословиц, зафиксированные в существующих паремиологических сборниках. Речевые или окказиональные варианты не зафиксированы в словарях, не нормативны, а потому, как говорит исследователь, обладают определенным стилистическим эффектом. К индивидуально-авторским преобразованиям она относит только явные случаи, например, создание выражений пословично-поговорочного характера по известным языковым моделям [Наймушина 1984: 88-89].

Именно последние две категории, т.е. окказиональные варианты и индивидуально-авторские преобразования целесообразно считать трансформациями. Языковые же варианты, т.е. существующие в сознании носителей языка вне рамок какого-то конкретного текста, необходимо рассматривать в рамках нормативного паремиологического языкового фонда. В настоящем исследовании делается попытка представить максимально полную классификацию трансформаций пословиц в тексте.

В параграфе 2.3. описываются «Структурно-семантические приемы трансформации пословиц». Под структурно-семантическими приемами трансформации понимаются такие приемы, которые предусматривают необычное, лишенное автоматизма использование пословицы с изменением ее формы и содержания, приводящее к привлечению внимания к внутренней форме пословицы.

В п. 2.3.1. «Замена компонентов» выделяются следующие виды замены: (а) замена синонимом (чеш. Кат cert nemuze, nastrci zenskow, сл. Со ste si navarili, to si aj spapkajte); (б) замена антонимом (чеш. Bez práce mohou byt koláce; сл. Lez má dlouhé nohy); (в) замена словом одного семантического поля (чеш. Dve hlavy vi'с vi); (г) замена образных стержней пословицы словами или выражениями, семантически не связанными с исходными единицами (чеш. Nejdrív marketing, potom zábava; сл. Dvakrat meraj a raz podpis zmluvu o

pracovnom pornere); в рамках последнего приема выделяется (г-1) замена с использованием фоностилистики и омонимии (чеш. Nechval dne pred veceri). На основе проанализированных примеров делается вывод, что в результате замены конкретизируется значение пословицы в соответствии с целями высказывания, часто усиливается, реже - ослабляется обобщенный характер пословицы, замена может вызывать эффект обманутого ожидания, а также сопровождаться изменением оценочное™, усилением экспрессии, приданием пословице новой стилистической окраски, а также созданием комического эффекта за счет каламбурного обыгрывания.

Часто в структуру пословицы вводятся слова, сочетания слов и даже целые предложения, что приводит к изменению денотативного и/или стилистического значения паремии. Это явление рассматривается в п. 2.3.2. «Расширение компонентного состава пословиц (экспликация)». На основе проанализированных примеров, выделяются три типа расширения компонентного состава: (а) введение в состав пословицы новых членов предложения (сл. Opatrnosti na cestách nie je nikdy dost\ чеш. Já nie, já muzikant na penzi', сл. Kto si hl'adá prácu, nájde si profesiu)-, (б) распространение пословицы по структурной схеме ПЕ (чеш. Kdo Ize, ten krade, kdo krade, ten vrazdi - tedy kdo Ize, ten vrazdi', сл. Saty robia cloveka a imidz - firmu); (в) дополнение пословицы авторским комментарием (чеш. Kdyz nejde hora к Mohamedovi, tak se na ni Mohamed vysere; чеш. V nouzi poznás pritele... ale on nepozná tebe\ сл. Láska hory prendía, ale s Everestom nepohne). Каждый из этих приемов обладает своим потенциалом. Введение новых компонентов в структуру пословицы имеет конкретизирующий эффект. Распространение паремии часто используется для высмеивания, отрицания пословичной истины или, напротив, для подтверждения ее справедливости. Дополнение пословицы авторским комментарием часто приземляет, выворачивает наизнанку, высмеивает пословицу, доводит ее до абсурда. В результате рождаются т.н. «пословицы-анекдоты» или «антипословицы».

Одним из самых распространенных видов трансформации паремий является «Сокращение компонентного состава (импликация)». В рамках данного приема, который описывается в п. 2.3.3., выделяется два типа сокращений: (а) редукция компонентного состава пословицы и (б) эллипсис компонентов пословицы (чеш. Rada nad zlato\ сл. Priatel'ov si váz). Под редукцией понимается выпадение постпозиционной части пословицы. Существует два вида редукции: намеренное усечение пословицы (чеш. Kdo pozdë chodí...', сл. со sa zamladi naucís...\ сл. Dvakrát meraj...), что создает ощущение недосказанности, повышает степень абстрактности выражения, и исторически сложившаяся редукция, в результате которой сокращенная пословица становится нормой современного языка (чеш. Jez do polosyta, pij do polopita-, чеш. Peníze nejsou vsechno', сл. Loz má krátké nohy; сл. Nie netrvá vecne). Делается вывод о том, что сокращаться естественным образом с течением времени, имеют тенденцию длинные пословицы, прежде всего, имеющие трехчленную структуру, а также структуру сложносочиненного предложения, реже сложноподчиненного, где первая часть сама по себе уже обладает всеми

признаками полноценной пословицы - назидательностью, афористичностью, эмоциональной окраской и т.п. и, прежде всего, является законченным предложением.

В п. 2.3.4. описываются «Формально-грамматические приемы трансформации». Среди стилистически и семантически действенных формально-грамматических трансформаций выделяются следующие типы: (а) инверсия (чеш. Kazdy strujcem stéstí svého), в рамках которой выделяется ролевая и ситуативная инверсия (чеш. Nejdriv zábava, potom práce', сл. Aká Kafka, taká matka; чеш. Lepsí holub v hrsti, nez vrabec na strese); (6) морфологическое (чеш. Так jsem kul zelezo, dokud bylo zhavy) и словообразовательное варьирование (чеш. NebucTzvédavej, budes brzo starej); (в) синтаксические трансформации. В рамках последнего приема различаются преобразования пословиц, которые влияют на ее синтаксическую позицию -номинализация (чеш. Lidí, herí nejsou rano moudrejsí vecera; сл. Sie vel'mi prostoreká, priama, со na srdci, to na jazyku), или нарушают ее синтаксическую структуру - парцелляция (чеш. Jedním uchem tam. Druhym ven. A prece to zustane v Wave; чеш. Oni melou pomalu, ale jiste, pane Louka, jako bozimlejny).

«Сложные приемы трансформации пословиц» рассматриваются в п. 2.3.5. Среди сложных приемов трансформации выделяются следующие: (а) сокращение пословицы до фразеологизма; (б) аллюзия; (в) контаминация; (г) авторское паремиотворчество.

Одной из наиболее ярких тенденций всегда была тенденция к сокращению паремии до фразеологизма. Е.И. Селиверстова считает, что в этом явлении проявляется тенденция нашей речи к компрессии: нет необходимости приводить всю пословицу, коль скоро и намека достаточно для актуализации того или иного смысла [Селиверстова 2002а: 324]. Й. Млацек отмечает, что наличие «фразеологических дериватов» является самым лучшим подтверждением общеизвестности пословицы, на основе которой они возникли. На различных примерах он демонстрирует, что фразеологизмы образуются только от «известных, распространенных, употребляемых, т.е. живых пословиц» [Mlacek 2003: 55]. Из структуры пословиц чаще всего вычленяются глагольные фразеологизмы (чеш. Kazdy jde se svou kuzí na trh - nést na trh svou kuzi; сл. Nalejme si cistého vina - naliat' si cistého vina). Для пословиц, где центральным образным компонентном является именная (субстантивная) часть, характерно вычленение именных фразеологизмов: чеш. pán i kmán; zakázané o voce; malé ryby; krysa, která opusti lod; tichá voda; práce kvapná; ranní ptáce; cesta do pekla; vrabec v hrsti; сл. zakázané ovocie; nová metía; trafená hus; darovaná kobyla и др. Хотя многие из вышеперечисленных дериватов зафиксированы в существующих фразеологических словарях, предлагается относить их к пословичным трансформам, поскольку по своей семантической насыщенности они очень близки к породившим их пословицам и выполняют в тексте те же функции, сохраняя соотнесенность с целой ситуацией.

Отсылка к пословице может за счет включения в контекст двух-трех слов сформировать у читателя определенное восприятие ситуации, события, явления, дать емкую характеристику персонажу. При аллюзии структура

пословицы настолько нарушается, что остаются только ключевые слова и иногда намек на форму, при этом такой прием всегда основывается на общеизвестности пословицы. Часто в тексте прямо указывается на то, что ссылка дается на пословицу, а в других случаях пословица, благодаря своей раздельнооформленности, вливается в контекст как свободная конструкция, не теряя при этом своей образности, дидактичности и афористичности и выделяясь из общего потока информации: чеш. Vyhrávás v kartách? - Pñ stestí, jaké mám v lásce, bych leda prohrával; сл. Jarolín prísiel, a uz zo Slovana aj odisiel.

Под контаминацией понимается создание окказионализма на основе объединения структурных элементов двух и более пословиц (сл. Аку otee, taká Katka', сл. Nest'astie sice nechodípo horách, ale láska tie horyprenásá).

Все случаи авторского паремиотворчества делятся на две группы: 1) создание индивидуально-авторского пословичного выражения по структурной схеме пословицы; и 2) стилизация авторских окказионализмов под пословицу.

Наиболее продуктивный путь обновления паремиологического фонда языка - это создание окказиональных выражений по модели широко известных, частотных, «живых» паремий. В таком выражении сохраняется структура, иногда ритм и рифма модели, что делает прозрачной ссылку на пословицу, а также минимум одна лексема, чаще - две, создающие рифму (чеш. Со zena, to dieta; Со zemé, to syrová specialita; Je lepsí se nékolikrát rozejit, nez se jednou rozvést\ Lepsí Plzeñ vzaludku, nezli voda na plicích; сл. Ked nejdú hostia do restaurácii, prídu restaurácie za nimi). Как правило, в тексте такие выражения выполняют те же функции, что и общеупотребительные пословицы. Они привлекают к себе внимание реципиента, заинтересовывают его своей новизной и свежестью, одновременно пробуждая в его сознании определенные ассоциации и аналогии, и, являясь ярким изобразительным средством, несут особую экспрессивно-эмоциональную функцию.

Последнюю группу составляют авторские стилизации под пословицу: чеш. Láska se na kila neméfv, Prohra je taky resení\ Vsichni jsme nékdy ti druzv, Vrchol je zacátkem konce\ Spéchej pomalu и др. Данные единицы не созданы по какой-либо известной языковой модели, они представляют собой исключительно результат творчества их авторов и обладают яркой индивидуальностью. Стилистический эффект получается не такой сильный, как, например, при создании выражения по структурной схеме известной паремии. Такие выражения, несомненно, требуют проверки временем: только тогда станет понятно, смогут ли они рано или поздно занять достойное место в паремиологическом корпусе языка.

В параграфе 2.4. «Семантические приемы трансформации пословиц» демонстрируется, что контекст может оказывать влияние на семантику пословицы, не нарушая при, этом ее структуру. Семантические преобразования всегда связаны с актуализацией внутренней формы пословицы, частичной или полной буквализацией, каламбурным обыгрыванием прямого и переносного значений пословицы, что реализуется за счет развертывания семантики пословицы, смыслового выделения компонентов пословицы, антонимизации и изменения коммуникативного типа высказывания.

Чаще всего используется прием развертывания семантики пословицы, за счет чего и происходит либо актуализация буквального значения паремии, либо придание ей нового смысла, в соответствии с задачами контекста (сл. Pravidlo dvakrát meraj a raz rez platípri vstavanych kuchyniach dvojnásobne. Preto si radsej necháme vsetky rozmery este raz premerat' specializovanym...). Или как в следующем примере - в рекламе кухонного комбайна: чеш. Univerzální kuchyñské krájece: Dvakrát mer, jednou rez! За счет действия данного приема прямое значение паремии, представляющее собой образную основу, не только актуализируется, но выступает на первый план за счет раскрывающего контекста.

Другой часто используемый прием семантической трансформации -смысловое выделение компонентов пословицы. В результате применения приема происходит выдвижение на первый план буквального смысла как отдельных слов-компонентов паремии, так и всей пословицы целиком Так, в чешском языке часто обыгрывается пословица Darovánemu koni na zuby se nedívej/nekoukej. В следующем примере центральный образ пословицы кип употребляется в своем прямом значении - речь идет о подарке для известной чешской певицы от редакции журнала в виде статуэтки лошади: чеш. Clánek: Narozeniny Lucie Bilé. Darovánemu koni na zuby nekoukej. Pro konë má Lucie slabost, a takjí nase redakce jednoho vënovala.

В других случаях в контексте отчетливо выделяются слова и словосочетания, связанные с компонентами пословицы антонимичными отношениями, которые активно участвуют в актуализации прямого значения компонента пословицы и оживлении или переосмыслении внутренней формы всего высказывания: Вот один пример из рекламы кресла-качалки: чеш. Sladké lenosení: Bez práce sice nejsou koláce, ale cas od casu si zalenosit má cosi do sebe! Houpejte se! Dokonalym symbolem lenosení je houpaci kreslo...

Некоторые исследователи также относят к семантическим трансформациям и изменение коммуникативного типа высказывания, в результате чего значение пословицы ставится под сомнение и либо опровергается, либо подтверждается в контексте (чеш. Kdo jinému jámu kopá, sám do nípadá?).

Внутренняя форма пословицы - это один из элементов содержания (ср. «семантическая двуплановость» Б.А. Ларина). В этом смысле семантические преобразования отражают какую-то существенную сторону изображаемого, при этом создавая внутренние противоречия и неожиданные связи. Семантическое преобразование пословицы - это не просто словесная игра. Обладая повышенной информативностью, этот прием может быть действенным оружием в руках автора.

О роли паремийного фонда национального языка при определении своеобразия особенностей мышления и мироощущения каждого отдельного народа говорится в параграфе 2.6. «Роль пословичных трансформов в формировании языковой картины мира». Пословицы, наряду с фразеологизмами и крылатыми словами, являются наиболее ярким отражением языковой картины мира определенного народа. О роли трансформированных

паремий в изучении пословичной картины сейчас говорят многие исследователи. Анализ преобразований пословиц на материале двух родственных языков - чешского и словацкого, подкрепленный результатами многочисленных исследований пословичных трансформаций на материале русского языка, демонстрирует, что окказиональные пословичные трансформы (вне зависимости от того, созданы ли они намеренно, или их появление случайно) отражают коллективное восприятие действительности. Трансформированные ПЕ, будучи сначала специфически индивидуальными, имеют все возможности в будущем пополнить паремиологический фонд языка и «заработать» в нем на правах нормативной единицы, возможно с определенными жанровыми и стилистическими ограничениями. Безусловно, далеко не все трансформы пройдут проверку временем, но даже те окказионализмы, которым свойственна воспроизводимость лишь в течение короткого времени, являются отражением языковой динамики и ценным материалом для анализа современного состояния общества.

В Заключении подведены итоги работы в соответствии с основными положениями, выносимыми на защиту, целью и задачами исследования.

В настоящей диссертационной работе было предпринято исследование двух сторон сущности пословицы - нормативности и вариантности. При этом вариантность рассматривалась в широком смысле слова, включая как нормативную вариантность, фиксируемую словарями, так и вариантность контекстную, намеренную, т.е. трансформацию пословиц в тексте.

Были сформулированы основные принципы нормы, применимые к паремиологии, а также определение нормативной вариантности, применительно к паремиологическому корпусу языка.

Пословичная вариантность во всех ее проявлениях была исследована на материале паремиологического эксперимента М.Ю. Котовой (ПЭК), а именно 100 анкет-опросников на словацком языке и такого же количества на чешском языке, и собственного дополнительного эксперимента (ПЭС). Были рассмотрены и проиллюстрированы все основные типы пословичной вариантности на лексическом, морфологическом, словообразовательном, фонетическом, синтаксическом и стилистическом уровне.

Также были выявлены наиболее известные чешские и словацкие пословицы в двух категориях: 1) известные 99-100% информантов и 2) известные 90-98% информантов3. В рамках этих двух групп пословиц был произведен сопоставительный анализ отражения русского паремиологического минимума в чешском и словацком языках, а также сформулированы выводы об «узнаваемости» пословиц в этих близкородственных славянских языках:

По итогам исследования, выполненного в первой главе, были сделаны

3 Ранее в диссертации М.Ю. Котовой были выделены чешские пословицы, продолженные более 90% информантов и более [Котова 2004а: 456-540], а также словацкие пословицы, продолженные более 90% информантов на основе опросников №1-№30 [Котова 2004а: 239286].

выводы о том, что нормативный паремиологический корпус языка должны составлять узнаваемые («общезнаемые» - термин Г.Л. Пермякова), частотные, общеупотребительные и воспроизводимые в современном языке (как в его письменной форме, так и в устной, разговорной) пословицы, являющиеся активными единицами языка, т.е. «живые» пословицы. Принимая во внимание принцип нормативности пословичной вариантности, необходимо допускать мобильность и эластичность паремиологического корпуса языка и включать в него на правах нормативных воспроизводимые варианты живых пословиц. А значит, задачей современной паремиографии является отражение в словарях пословиц не только актуальных, наиболее частотных инвариантов пословицы, но и ее основных вариантов с соответствующими стилистическими и обобщенно-частотными пометами, а также, при необходимости, сведениями о территориальных и социальных различиях в статусе вариантов паремии. Если же авторы словарей стремятся отразить в своих трудах максимальное количество ПЕ, существующих в языке, необходимо вводить пометки об их употребительности и «знаемости» среди носителей языка.

Иллюстративные примеры чешских и словацких пословиц, представленные в Приложении №1 и Приложении №2, извлеченные из современных СМИ и материалов, доступных в Интернете, доказывают употребительность в современном языке абсолютно всех вариантов, отмеченных пятью информантами и более, и демонстрируют все многообразие функционирования в языке нормативных пословиц.

На материале результатов ПЭК также был произведен анализ окказиональных явлений внедрения новых элементов в традиционные чешские и словацкие пословицы, выбивающихся за рамки традиционной, нормативной вариантности. Среди наиболее продуктивных способов образования таких окказионализмов были выявлены: замена компонентов, продолжение пословицы и контаминация. Проанализированный материал послужил ярким подтверждением того, что процесс творческого переосмысления (т.е. трансформации) пословиц уже давно вышел за границы языка СМИ и художественной литературы. Наиболее удачные трансформы активно входят в язык и постепенно становятся частью национального паремиологического фонда.

Во второй главе, посвященной пословичным трансформам, были сформулированы признаки, отличающие трансформацию от вариантности в узком смысле слова, рассмотренной в первой главе. В рамках трансформаций рассматриваются намеренные окказиональные варианты и индивидуально-авторские преобразования, преследующие определенный стилистический эффект. Все приемы трансформации подразделяются на семантические и структурно-семантические, в зависимости от того, подвергается ли переделке только смысл пословицы или и смысл, и структура.

Фиксация окказиональных и индивидуально-авторских употреблений пословиц должна стать одной из самых актуальных задач современной паремиографии. Итогом исследования, осуществленного в рамках второй

главы, стал словарь чешских и словацких трансформов, отражающих все проанализированные приемы трансформации (Приложение №3).

Анализ вариантности и возможностей применения различных приемов трансформации к современным чешским и словацким пословицам также позволяет сделать выводы об изменениях в языковой картине мира соответствующих языков и о сдвиге ценностей, происходящих в современном обществе.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Семантические преобразования пословиц (на материале чешского и русского языков) //Вестник ЛГУ имени А.С.Пушкина. - 2010. - № 1. - Т. 1. Филология. -С. 272-280.

2. Трансформация чешских пословиц в тексте // Славянская филология. -Выпуск 9: Межвузовский сборник статей / Под ред. Е.Ю.Ивановой, Г.А. Лилич. -СПб.: Изд-во СПбГУ, 2007.-С.119-132.

3. Новые элементы традиционных чешских и словацких пословиц. // Paremie rmrodü slovanskych IV. Sbornik prispevkü z mezinärodni konference konane vOstrave ve dnech 20. - 21. Listopadu 2008. Filozoficka fakulta Ostravske univerzity. Ostrava 2008. - S. 234-242.

4. Сокращение компонентного состава пословиц в современном чешском и словацком языках. // Phraseologie und Text. Materialien der XXXVIII. Internationalen wissenschaftlich-methodischen Konferenz. Fakultät für Philologien und Kunst Staatliche Universität Sankt Petersburg. A. Savchenko, V. Mokienko, H. Walter (Hrsg.). - Sankt Petersburg - Greifswald 2010. - S. 174-181.

Подписано в печать 04.05.2010. Формат 60x90/16 Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 1,5 Тираж 100 экз. Заказ 192

Отпечатано в типографии ООО «Адмирал»

199048, Санкт-Петербург, В. О., 6-я линия, д. 59 корп. 1, оф. 40Н

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Сергиенко, Олеся Сергеевна

Введение.

Глава 1. Понятие нормы и вариантности в паремиологии.

1.1 Роль Пражского лингвистического кружка в формировании теории нормативности языка.

1.2 Проблема паремиологической нормы на фоне паремиографической традиции.

1.2.1. Русские паремиографические традиции.

1.2.2. Чешские паремиографические традиции.

1.2.3. Словацкие паремиографические традиции.

1.2.4. Принципы организации паремиологического материала в пословичных словарях.

1.3 Теория паремиологического минимума Г.Л. Пермякова и ее развитие в современной паремиологии.

1.4 Отражение русского паремиологического минимума в чешском и словацком языках.

1.5 Понятие вариантности в современной паремиологии.

1.6 Вариантность чешских и словацких пословиц в материалах Паремиологического эксперимента М.Ю. Котовой (ПЭК) и Паремиологического эксперимента О.С. Сергиенко (ПЭС).

1.6.1. Анализ результатов ПЭК на материале чешского и словацкого языков.

1.6.2. Классификация пословичных вариантов, отраженных информантами в ходе ПЭК и ПЭС.

1.6.3. Новые элементы традиционных чешских и словацких пословиц в материалах ПЭК и ПЭС.

Выводы к первой главе.

Глава 2. Трансформации современных чешских и словацких пословиц.

2.1. Особенности употребления пословиц в различных функциональных стилях.

2.2. Понятие трансформации. Трансформированные пословицы как объект паремиологии и паремиографии.

2.3. Структурно-семантические приемы трансформации пословиц.

2.3.1. Замена компонентов.

A) Замена синонимом.

Б) Замена антонимом.

B) Замена семантически сходным словом.

Г) Замена образных стержней пословицы словами или выражениями, семантически не связанными с исходными единицами.

Г-1) Замена с использованием фоностилистики и омонимии.

2.3.2. Расширение компонентного состава пословицы (экспликация).

A) Введение в состав пословицы новых членов предложения.

Б) Распространение пословицы по структурной схеме ПЕ.

B) Дополнение пословицы авторским комментарием.

2.3.3. Сокращение компонентного состава пословицы (импликация).

А) Редукция компонентного состава пословицы.

Б) Эллипсис компонентов пословицы.

2.3.4. Формально-грамматические приемы трансформации.

А) Инверсия.

Б) Морфологическое и словообразовательное варьирование.

В) Синтаксические трансформации.

2.3.5. Сложные приемы трансформации пословиц.

A) Сокращение пословицы до фразеологизма.

Б) Аллюзия.

B) Контаминация.

Г) Авторское паремиотворчество.

2.4. Семантические приемы трансформации пословиц.

2.5. Роль пословичных трансформов в формировании языковой картины мира.

Выводы ко второй главе.

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Сергиенко, Олеся Сергеевна

Пословицы — неотъемлемая часть культуры любого народа. Они вбирают в себя историю народа, отражают и фиксируют все этапы его исторического развития, передают дух и энергию людей, говорящих на определенном языке, особенности их менталитета и отношения к жизни. Пословицы - это живой, подвижный организм, впитывающий, как губка, все реалии современного мира, все изменения в жизни общества и отражающий их в своих многочисленных вариантах и трансформах. К пословицам, как к эффективному стилистическому средству, обращаются писатели и публицисты. Мы сталкиваемся с ними каждый день, читая газеты и журналы, слушая теле- и радиопередачи, спускаясь по эскалатору в метро, наталкиваясь на рекламные щиты на тротуарах. Да и в нашей повседневной разговорной речи, чтобы убедить в чем-то собеседника или кратко и метко охарактеризовать ситуацию, мы часто апеллируем к народной мудрости. Изобилуют пословицами и многочисленные интернет-блоги и чаты. Ведь значение пословицы — это суждение, выведенное из опыта, значимость которого возросла до степени всеобщности, что делает возможным его использование в любой ситуации [Иванова 2002: 4]. За пословицами стоит многовековая мудрость народов, опыт целых поколений. Удачное употребление пословицы не только повышает эмоционально-оценочный потенциал текста, но и дает возможность точно и кратко охарактеризовать ситуацию минимальными средствами, но с максимальной смысловой емкостью [Мокиенко 2010: 6]. Все это делает необычайно интересным и плодотворным их всестороннее изучение.

Пословицы издавна были предметом исследования разных ученых -фольклористов, этнографов, литературоведов и, наконец, лингвистов. Как отмечает В.М. Мокиенко в своем предисловии к «Большому словарю русских пословиц», если в прошлом веке основной целью изучения пословиц и поговорок было познание «духа народа», то теперь многих интересуют и чисто языковые особенности этих единиц, их употребление в художественной речи, взаимодействие с фольклорным фондом других народов, проблемы перевода на другие языки [Мокиенко 2010: 4].

Но что же такое пословица? Как считает Л.Б. Савенкова, основная трудность определения понятия пословица заключена в общеупотребительности и - одновременно - исторической многозначности этого слова в русском языке. Другая сложность, считает исследователь, состоит в том, что пословица является объектом изучения разных наук -фольклористики, поэтики, лингвистики, и каждая из этих наук обращает внимание на различные аспекты ее сущности и в соответствии с этим дает определения с нетождественными наборами признаков [Савенкова 1999: 1].

И действительно, точка зрения на термин пословица менялась с течением времени. Так, древнерусское слово пословица было многозначным: оно характеризовало и любой словесный договор, и соглашение между отдельными людьми, и «соумышление», и вообще -согласие, мир. Одним из таких значений было и 'краткое, выразительное изречение, иносказание, сентенция' [Мокиенко 2010: 4].

Также прежде не делалось четкого различия между понятиями пословица и поговорка. В.М. Мокиенко отмечает, что до сих пор в народной речи, у писателей и журналистов и у носителей языка, неискушенных в терминологических нюансах паремиологии, термины пословица и поговорка употребляются не дифференцировано [там же].

Расходятся во взглядах на содержание этих понятий и современные собиратели пословиц и поговорок. Так, известный лингвист и лексикограф В.П. Жуков в своем «Словаре русских пословиц и поговорок», например, выбирает семантический критерий в качестве классифицирующего. С его точки зрения, и пословицы, и поговорки представляют собой законченные предложения, в основе которых лежат суждения, но пословицы имеют одновременно прямой и переносный (образный) смысл, а поговорки -только прямой. Между ними находятся переходные единицы -пословично-поговорочные выражения; в них часть слов используется в прямом, а часть в переносном смысле [Жуков 1966: 11].

Иного мнения придерживается В.М. Мокиенко, который считает, что пословица отличается от поговорки, прежде всего, законченностью мысли. Поговорка выражает понятие, а пословица - суждение [Мокиенко 1999: 4]. Здесь В.М. Мокиенко следует традиции В.И. Даля, который еще в предисловии к своему знаменитому труду «Пословицы русского народа» говорил о том, что пословица состоит из двух частей - из обиняка, картины, общего суждения и из приложения, толкования, поучения. Про поговорку же В.И. Даль говорил, что это простое иносказание, обиняк, но без притчи, без суждения, что это одна первая половина пословицы [Даль 1984: 13-14]. Г.Л. Пермяков использует для разграничения пословиц и поговорок структурный критерий. По его мнению, пословица - это замкнутая, целиком клишированная структура, поговорка — незамкнутая структура, изменяемая или дополняемая в речи [Пермяков 1970: 9]. Такого же мнения придерживается М.Ю. Котова, утверждающая, что паремии-пословицы, в отличие от фразеологизмов (поговорок), обозначающих понятия, являются знаками ситуаций, иносказательно закрепленных в определенных высказываниях, а по своей структуре всегда представляют собой замкнутые предложения [Котова 2003в: 108]. В.М. Мокиенко оправдывает включение безобразных пословиц в свой «Большой словарь русских пословиц» той дидактической ролью, которую они издревле играют наравне с пословицами образными. Ср. нравственную ценность таких безобразных пословичных рекомендаций, как Учиться — всегда пригодится', Труд кормит, а лень портит; Ученье лучше богатства.

Несмотря на то, что образа в них нет, их афористичность, ритмичность и смысловая емкость делает их пословицами, вполне адекватными образным — типа Ученья корень горек, да плод сладок-, Без труда не вынешь и рыбку из пруда или Ученье — свет, а неученье тьма [Мокиенко 2010: 5].

Итак, в настоящем исследовании мы, вслед за В.М. Мокиенко и М.Ю. Котовой будем относить к пословицам как образные, так и безобразные логические изречения афористического характера, имеющие синтаксическую структуру замкнутого предложения, обозначающие ситуацию, содержащие назидательный смысл, нравоучительную сентенцию или философское обобщение и характеризующиеся особой ритмической и фонетической организацией [Котова 2003: 3; Мокиенко 2010: 5].

Теперь обратимся к другому неоднозначному термину — паремия.

Паремиология (от греч. paroimia - пословица и .-логия), раздел филологии, изучающий паремии - пословицы, поговорки, речения, изречения и пр.». Такое определение дает паремиологии Большой Энциклопедический Словарь (БЭС).

И действительно, фольклористы изучают в рамках паремиологии пословицы, прибаутки, присловья, скороговорки, загадки и др. малые фольклорные жанры [Котова 2003: 3]. Однако в центре внимания паремиологов-лингвистов находятся исключительно пословицы, которые рассматриваются как единицы паремиологического уровня языка, существование которого было доказано в трудах Г.Л. Пермякова [Пермяков 1988: 84-87].

Однако до сих пор в трудах современных паремиологов наблюдается две основные тенденции в трактовке термина паремия. Одним ученым свойственно его «широкое» понимание, и вслед за Г.Л. Пермяковым они относят к паремиям народные изречения, выраженные предложениями (например, пословицы, поговорки, приметы), и несколькими короткими предложениями (побасенки, анекдоты и загадки) [Пермяков 1988: 79]. Другие употребляют его в качестве родового обозначения по отношению к терминам пословица и поговорка [Савенкова 2002: 67]. «Узкое» же понимание термина паремия предполагает его употребление в качестве синонима к термину пословица [Котова 2004а].

В данном исследовании мы будем придерживаться узкого понимания термина паремия (ПЕ) и использовать его в качестве синонима к термину пословица. Таким образом, под паремиологией мы будем иметь в виду только изучение пословиц, а термин паремиологический фонд употреблять в качестве синонима пословичного фонда.

Пословицы активно воспроизводятся, заново обрабатываются, переосмысляются и употребляются в современной речи в трансформированном виде. Изучение этих трансформаций - одна из актуальных задач современной паремиологии, которая все чаще обращается к исследованию реального современного состояния русского пословичного фонда [Федорова 2007: 4]. Практически на уровне термина начинает функционировать сочетание «живые русские пословицы» (термин В.М. Мокиенко), т.е. пословицы активного паремиологического запаса. Все эти пословицы активно подвергаются различного рода трансформациям.

Исходным в паремиологии считается тезис о том, что пословица обладает замкнутой формой клише, то есть не изменяется и не дополняется в речи (Г.Л. Пермяков). Большое количество ученых взяло в качестве исходного положения при изучении пословиц это утверждение (Н. Барли, М.М. Пазяк, З.К. Тарланов и др.). Определение замкнутых и незамкнутых клише оказалось весьма продуктивным: без осознания замкнутости пословичного клише невозможно было бы описать закономерности видоизменений текста [Жигарина 2006: 3]. Однако тот же Г.Л. Пермяков в своих более поздних трудах замечал, что наличие искажений традиционных вариантов лишний раз подчеркивает устойчивость пословиц, так как видоизменение возможно только тогда, когда есть понимание текстовой нормы [Пермяков 2001: 21].

В последние десятилетия многие исследователи обратились к изучению вариантности пословиц (В.И. Беликов, X. Вальтер, С.И. Вяльцева, Е.Е. Жигарина, М.Ю. Котова, A.J1. Кюрегян, М.А. Милютина, В.М. Мокиенко, Е.К. Николаева, Е.И. Селиверстова и др.). В то же время огромное внимание в отечественной паремиологии уделяется исследованию намеренных трансформаций паремий (Ю.В. Бутько, X. Вальтер и В.М. Мокиенко, Т.А. Наймушина, Н.Н. Федорова и др.). Однако многие исследователи не делают четкого разграничения между терминами вариантность и трансформация, используя эти термины либо как взаимозаменяемые, либо только один из них для обозначения обоих явлений [Cermak 1998: 43]. Термины вариант, варьирование и вариантность, действительно, допускают широкую и узкую трактовку и оправданно избираются авторами, исследующими все многообразие преобразований, происходящих с пословицами в современном языке. Поэтому в название нашей диссертационной работы мы вынесли именно этот термин, вбирающий в себя оба понятия. Однако целесообразно различать вариантность в узком смысле слова и случаи намеренной трансформаг}ии пословиц.

Вопрос о паремиологической норме также является недостаточно изученным в современном языкознании. До настоящего времени эта проблема лишь слегка затрагивалась в отечественных и зарубежных трудах по паремиологии и паремиографии (Д. Биттнерова, М.Ю. Котова, М. Кууси, Ю. Кшижановский, В. Мидер, Й. Млацек, Г.Л. Пермяков, 3.

Профантова, С. Свирко, З.К. Тарланов, А. Тейлор, Ф. Шиндлер и другие). Несколько работ посвящено норме во фразеологии на фоне фразеографической традиции (Э.Х. Жураев, А .Я. Лепешев, А.И. Молотков, Б.С. Шварцкопф). Однако процесс становления теоретического понятия фразеологической нормы также нельзя пока признать завершенным.

В то же время существует значительное количество работ, посвященных языковой норме. В настоящей работе, отталкиваясь от понятия языковой нормы и опираясь на существующие исследования в области фразеологии и паремиологии, мы попытаемся сформулировать основные критерии, которые, на наш взгляд, должны определять норму в паремиологии. Также в словацкой паремиографии практически нет исследований, посвященных выявлению наиболее употребительных словацких пословиц. Что касается чешского языка, то шаги, сделанные в этом направлении Д. Биттнеровой и Ф. Шиндлером на материале социолингвистического опроса 20 информантов, а также исследования, проводимые Ф. Чермаком на материале Чешского национального корпуса, нуждаются в обобщении и доработке.

Таким образом, все вышеприведенные аргументы свидетельствуют об актуальности настоящего исследования двух сторон сущности пословицы - нормативности и вариантности. А выбор в качестве материала исследования чешского и словацкого языков является нашим скромным вкладом в развитие чешской и словацкой паремиологии.

Объектом диссертационного исследования являются «живые» (т.е. узнаваемые, употребительные, воспроизводимые) чешские и словацкие пословицы.

Предметом исследования является проявление таких свойств «живых» чешских и словацких пословиц, как нормативность и вариантность, а также семантические и структурно-семантические особенности пословичных трансформов и факторы, способствующие появлению данных трансформов.

Целью диссертации является исследование понятий нормы, вариантности и трансформации в паремиологии на материале «живых» чешских и словацких пословиц.

Цель исследования предполагает решение следующих задач:

1. Дать определение паремиологической нормы и вариантности, для чего необходимо: обобщить опыт изучения понятия языковой нормы Пражской лингвистической школой (ПЛК); проанализировать проблему паремиологической нормы на фоне русской, чешской и словацкой паремиографической традиции; определить роль теории паремиологического минимума языка, сформулированной Г.Л. Пермяковым, в становлении понятия паремиологической нормы; обобщить и проанализировать опыт изучения проблемы вариантности русскими, чешскими и словацкими паремиологами.

2. Продемонстрировать все возможности проявления паремиологической вариантности на материале ПЭК1, а именно: выявить на основе материалов анкет М.Ю. Котовой наиболее известные чешские и словацкие пословицы, отражающие русский паремиологический минимум в двух категориях: 1) продолженные 99-100 % информантов и 2) продолженные 90-98 % информантов;

1 ПЭК - паремиологический эксперимент М.Ю. Котовой (см. С. 38-39 настоящей диссертации) классифицировать отраженные информантами варианты пословиц, и выявить наиболее употребительный вариант (инвариант) каждой пословицы из полученных списков и наиболее частотные варианты, что позволит нам приблизиться к пониманию нормы и вариантности в паремиологии; проанализировать все многообразие функционирования в современных чешском и словацком языках каждой пословицы, продолженной как минимум 90% информантов, подобрав в различных чешских и словацких текстах иллюстративные примеры употребления как инварианта пословицы, так и ее наиболее частотных вариантов (указанных 5 информантами и более), а также примеры намеренной трансформации данных пословиц; выявить общее ядро наиболее широко употребительных русских, чешских и словацких пословиц и проанализировать типы соотношений русских пословиц и их чешских и словацких пословичных соответствий; обобщить данные об информантах, указанные ими в конце каждого опросника (пол, возраст, место жительства до 17-летнего возраста, род занятий); на основе ПЭК провести собственное дополнительное исследование, направленное на изучение возможной вариантности начальной части пословицы.

Рассмотреть и проанализировать особенности намеренной трансформации известных чешских и словацких пословиц с целью достижения определенного семантико-стилистического эффекта, для чего необходимо: обобщить и проанализировать опыт лингвистического и лексикографического изучения пословичных трансформов русскими, чешскими и словацкими паремиологами; выявить механизмы образования и определить типы структурных и структурно-семантических трансформаций чешских и словацких пословиц в тексте и проанализировать механизм воздействия каждого приема на реципиентов; сформулировать роль пословичных трансформов в процессе восприятия языковой картины мира.

Материалом исследования послужили результаты и материалы социолингвистического паремиологического эксперимента М.Ю. Котовой (ПЭК) - 100 обработанных анкет-опросников на чешском языке и 100 анкет-опросников на словацком языке2, а также чешские и словацкие пословицы, извлеченные нами из современных чешских и словацких СМИ, сети Интернет и художественной литературы XX века (всего 439 чешских ПЕ и 128 словацких ПЕ)3.

Решение задач, поставленных в диссертационной работе, потребовало комплексной методики исследования, основанной на применении разнообразных методов, а именно: дескриптивного метода с использованием приемов интерпретации, сопоставления, обобщения; метода сопоставительного анализа исходных и трансформированных паремий; метода паремиографического анализа;

2 Обработка 100 чешских анкет представлена в докторской диссертации М.Ю. Котовой (Котова 2004а: Т.2, 456-540). Обработка словацких анкет с №1 по №30 представлена также в докторской диссертации М.Ю. Котовой (Котова 2004а: Т.2, 239-286). Обработка словацких анкет е №31 по №100 произведена автором данной диссертации.

3 См. Приложения к настоящей диссертации №1-3. метода ситуативно-контекстного анализа, позволяющего определить мотивации окказионального преобразования пословицы; метода сплошной выборки из привлеченных к анализу текстов; метода компонентного анализа пословицы; метода интерпретативного семантического анализа контекстов; метода структурно-семантического моделирования, заключающегося в воссоздании паремиологической модели, лежащей в основе ряда новых пословиц; дистрибутивно-статистического метода.

При анализе разновидностей пословичных преобразований были также использованы приемы классификации и систематики.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что оно вносит вклад в разработку проблемы нормы и вариантности в паремиологии, формулирует критерии того, что является нормой, а что нужно считать отклонением от нормы, а также демонстрирует особенности функционирования пословиц в современном чешском и словацком языке, иллюстрируя все многообразие приемов трансформации пословиц, характерных для указанных языков.

Практическая ценность работы определяется возможностью использования материалов диссертации и полученных выводов при составлении паремиологических словарей и сборников. Основные положения и результаты исследования могут быть использованы в практике преподавания теоретических курсов по лексикографии, спецкурса по славянской паремиологии, практических курсов чешского и словацкого языков, теории и практики перевода, а также в целях проведения сопоставительного анализа паремиологического фонда рассматриваемых языков.

Научная новизна диссертационной работы определяется тем, что впервые в рамках одного исследования на материале чешского и словацкого языков проведено сопоставительное исследование «живого» пословичного фонда этих близкородственных языков и продемонстрированы особенности функционирования пословиц в чешском и словацком языках. Проведенное системное исследование пословичных трансформов на материале публицистического текста расширяет представление о данных средствах выразительности языка СМИ.

Положения, выносимые на защиту:

1. Паремиологическая норма — это совокупность ПЕ, регулярно употребляемых носителями языка, и включающих как традиционные пословицы, зафиксированные еще в ранних источниках, так и новые актуальные единицы, возникшие в языке под влиянием социальных, культурных и политических процессов -стихийно или намеренно. Паремиологическая норма никогда не может быть окончательной и отличается такими качествами, как «эластичная стабильность». Паремиологическая норма должна вбирать в себя не только ядро паремиологического фонда, но и его периферию в лице частотных территориальных и стилистически-маркированных вариантов нормативных ПЕ.

2. Одним из основных положений современной паремиологии является принцип вариантности ПЕ. Нормативная вариантность паремиологического корпуса языка — это вариантность не текстовая, окказиональная, а системная, языковая; эта та вариантность, которая существует в сознании носителей языка, не несет дополнительной семантической нагрузки и не осознается носителями языка как искажение пословицы.

3. Нормативный паремиологический корпус языка должны составлять не только узнаваемые (или «общезнаемые») пословицы, но и частотные, общеупотребительные и воспроизводимые в современном языке (как в его письменной форме, так и в устной, разговорной) пословицы, являющиеся активными или «живыми» единицами языка.

Современная паремиография должна отражать современное состояние паремиологического фонда языка и фиксировать как инвариант ПЕ (т.е. ту форму, в которой она наиболее часто употребляется коллективом говорящих), так и наиболее частотные варианты ПЕ с соответствующими стилистическими и обобщенно-частотными пометами, а также, при необходимости, сведениями о территориальных и социальных различиях в статусе вариантов паремии.

Трансформациями чешских и словацких пословиц считаются их окказиональные варианты и индивидуально-авторские преобразования, преследующие определенные стилистические цели, такие как достижение коммуникативного эффекта, актуализация пословицы в условиях контекста, каламбурное обыгрывание. Основные приемы трансформации чешских и словацких пословиц сводятся к семантическим и структурно-семантическим. Семантические трансформации, как правило, направлены на каламбурное обыгрывание компонентов пословицы в контексте, буквализацию и актуализацию как значения всей паремии, так и отдельных ее компонентов. В рамках структурно-семантических трансформаций предлагается различать простые и сложные приемы, в зависимости от того, происходит ломка инвариантной структуры пословицы или нет. Среди подтипов простых приемов выделяются такие, как замена компонентов, расширение компонентного состава (экспликация), сокращение компонентного состава (импликация) и формально-грамматические преобразования. Сложные приемы включают в себя сокращение пословицы до фразеологизма, контаминацию, аллюзию и авторское паремиотворчество, которое заключается либо в наполнении новым лексическим составом одной из продуктивных паремиологических моделей, либо в стилизации авторского окказионализма под пословицу.

6. Процесс творческого переосмысления пословиц уже давно вышел за границы языка СМИ и художественной литературы. Со страниц газет и журналов особенно удачные, точные и емкие варианты «переделанных» пословиц активно перекочевывают в наше повседневное общение и постепенно становятся неотъемлемой частью национального паремиологического фонда, что, безусловно, должно находить отражение в современной паремиографии. Наиболее продуктивными способами образования таких окказионализмов являются замена компонентов, продолжение пословицы и контаминация.

Достоверность полученных результатов и обоснованность выводов обеспечивается комплексной методикой анализа, широким охватом проработанного теоретического материала, а также репрезентативным объемом исследованного материала.

Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены на Международной паремиологической конференции в Остраве Paremie narodu slovanskych IV (Острава 2008) и на Международной филологической конференции в СПбГУ (Санкт-Петербург 2009, 2010), а также на заседаниях кафедры славянской филологии Санкт-Петербургского Государственного Университета.

В целом, материалы данного исследования отражены в четырех печатных работах, в том числе в одном издании, рекомендованном ВАК.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка, насчитывающего 243 наименования, списка словарей, состоящего из 59 изданий, списка источников, списка используемых в работе сокращений и трех приложений. Приложения №1-2 представляют собой списки наиболее узнаваемых чешских и словацких пословиц (отмеченных 90% информантов и более) с контекстуальными примерами вариантов, указанных минимум 5 информантами (на материале ПЭК). Приложение №3 включает все выявленные примеры структурно-семантических трансформаций чешских и словацких пословиц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Вариантность чешских и словацких пословиц"

Выводы ко второй главе

Итак, трансформированные ПЕ, так часто встречающиеся в газетной и журнальной публицистике и в других СМИ, включая Интернет, направлены на усиление выразительности, образности, эмоциональности, убедительности, юмористического или сатирического звучания текста. Пословичные трансформы, с одной стороны, апеллируют к памяти читателя, извлекая из нее традиционную форму и семантику хорошо знакомой пословицы. С другой стороны, новое, трансформированное, индивидуально-авторское выражение, резко контрастируя со старым, известным, наполняя его дополнительной экспрессией и метафоричностью, вызывает желаемый автором «эффект обманутого ожидания» [Миронова, Купцевич 2007: 59-60].

Анализ трансформов также позволяет получить представление об актуальности тех или иных процессов в политике, экономике, культуре, о важности некоторых сфер общественной жизни и об отношении носителя языка к происходящему. Собранный материал позволяет нам выделить следующие наиболее актуальные сферы человеческой деятельности,

11 которые получили отражение в пословичных трансформациях : 1) Социально-политическая сфера:

- политика: сл. Аку Havel taky Dupcek; сл. Ja о Havlovi, ten о vlade\ чеш. Svet se тёт, jen ODS zustava stejna; сл. Vtdka poznas po peri, politika po sposoboch; чеш. Kdo Kaslovi jamu кора?

- выборы: чеш. Kdyz nepfijde volic кигпё, urna musi za volicem.

- органы государственной власти: чеш. Ceske ufady melou pomalu, hodпё pomalu.

- религия: сл. Aj vo Vatikane maju steny usi.

- медицина: чеш. Co zena, to dieta\ чеш. Cim тёпё leku pfedepises, tim vice budes odmёnёщ чеш. Kdo dfivprijde, ten dfiv zije.

- образование: чеш. Je-li schopny pedagog, je i schopnych zdku\ чеш. Kdo dfiv pfijde, studuje.

- вопросы терпимости и политкорректности: чеш. Kdyz jsi v Ыётески, chovej se jako Nemec; чеш. Potrefena (emigrants ka) husa se vzdycky ozve?

- криминал и охрана правопорядка: чеш. Nasili plodi ndsili\ чеш. Dockej casu, jako Husdk amnestie.

Заключение

В настоящей диссертационной работе было предпринято исследование двух сторон сущности пословицы - нормативности и вариантности. При этом вариантность рассматривалась в широком смысле слова, включая как нормативную вариантность, фиксируемую словарями, так и вариантность контекстную, намеренную, т.е. трансформацию пословиц в тексте.

Для того чтобы сформулировать, что же должно являться нормой в паремиологии, мы обратились к истокам изучения проблемы нормативности языка, а именно, к понятию языковой нормы, разработанному представителями Пражского лингвистического кружка (ПЛК). Были определены те составляющие языковой нормы, от которых, на наш взгляд, нужно отталкиваться при определении паремиологической нормы. В связи с этим были сформулированы основные принципы нормы, применимые к паремиологии, а именно:

1) Паремиологическая норма — это совокупность ПЕ, регулярно используемых носителями языка, и включающих как употребительные сегодня традиционные пословицы, зафиксированные еще в ранних источниках, так и новые актуальные единицы, возникшие в языке под влиянием социальных, культурных и политических процессов - стихийно или намеренно.

2) Употребление пословиц в разговорной речи является наиболее ярким проявлением функционирования «живых пословиц» в современном языке.

3) Современная паремиография должна отражать современное состояние паремиологического фонда языка и фиксировать ПЕ в той форме, в которой они наиболее часто употребляются коллективом говорящих14.

4) Одним из характерных признаков пословицы является «эластичная стабильность».

5) Паремиологическая норма, как и языковая норма, никогда не может быть окончательной.

6) Одним из основных положений современной паремиологии является принцип вариантности ПЕ.

7) Паремиологическая норма должная вбирать в себя не только ядро паремиологического фонда, но и его периферию в лице частотных территориальных и стилистически-маркированных вариантов нормативных ПЕ.

Говоря о паремиологической норме, нельзя забывать о понятии паремиологического минимума языка, сформулированном Г.Л. Пермяковым. Исследования по выявлению паремиологического минимума позволяют зафиксировать наиболее яркие и актуальные тенденции функционирования пословиц в современном языке: выявить актуальный на данный момент инвариант ПЕ, зафиксировать ее наиболее частотные варианты, проанализировать наиболее продуктивные модели образования окказиональных вариантов.

Появление такого нового направления языкознания, как корпусная лингвистика, позволило использовать новые компьютерные технологии для исследования частотности, употребительности пословиц в современном языке — то, что раньше изучалось только методом сплошной выборки.

Нами было сформулировано определение нормативной вариантности,

14 См. также Котова 2004а: Т.1, 34-35. применительно к паремиологическому корпусу языка, а именно, нормативная вариантность - это вариантность не текстовая, окказиональная, а системная, языковая; эта та вариантность, которая существует в сознании носителей языка, не несет дополнительной семантической нагрузки и не осознается носителями языка как искажение пословицы.

Пословичная вариантность во всех ее проявлениях была исследована на материале паремиологического эксперимента М.Ю. Котовой (ПЭК), а именно 100 анкет-опросников на словацком языке и такого же количества на чешском языке, и собственного дополнительного эксперимента (ПЭС). Были рассмотрены и проиллюстрированы все основные типы вариантности на лексическом, морфологическом, словообразовательном, фонетическом, синтаксическом и стилистическом уровне.

Также были выявлены наиболее известные чешские и словацкие пословицы в двух категориях: 1) известные 99-100% информантов и 2) известные 90-98% информантов15. В рамках этих двух групп пословиц был произведен сопоставительный анализ отражения русского паремиологического минимума в чешском и словацком языках, а также сформулированы следующие выводы об «узнаваемости» пословиц в этих близкородственных славянских языках:

1) Всего 20% чешских пословиц, отражающих русский паремиологический минимум, можно считать общеизвестными в чешском языке (101 единица).

15 Ранее в диссертации М.Ю. Котовой были выделены чешские пословицы, продолженные более 90% информантов [Котова 2004а: 456-540], а также словацкие пословицы, продолженные более 90% информантов на основе опросников №1-№30 [Котова 2004а: 239-286].

2) Лишь 9% словацких пословиц, отражающих русский паремиологический минимум, можно считать общеизвестными в словацком языке (51 единица).

3) Среди чешских и словацких пословиц, отражающих русский паремиологический минимум, было выявлено 38 пословичных параллелей, что говорит о том, что большая часть известных словацких пословиц (38 единиц из 51) также относится и к паремиологическому ядру современного чешского языка. И в то же время 63 пословицы (из 101 единицы), известные более чем 90% носителей чешского языка, оказались незнакомы более чем 10% опрошенных словаков.

4) Таким образом, узнаваемость пословиц среди носителей современного чешского языка является гораздо более высокой, чем среди носителей современного словацкого языка. Также можно говорить о том, что паремиологическое ядро чешского языка практически в два раза превышает список самых узнаваемых пословиц в словацком языке, т.е. тех, которые продолжили 90% информантов и более.

По итогам исследования, выполненного в первой главе, были сделаны выводы о том, что нормативный паремиологический корпус языка должны составлять узнаваемые («общезнаемые»), частотные, общеупотребительные и воспроизводимые в современном языке (как в его письменной форме, так и в устной, разговорной) пословицы, являющиеся активными единицами языка. Наверно, лучше всего все эти необходимые качества пословицы можно охарактеризовать одним совокупным определением, вбирающим в себя все эти понятия - «живые» пословицы (термин В.М. Мокиенко). Принимая во внимание принцип нормативности пословичной вариантности, необходимо допускать мобильность и эластичность паремиологического корпуса языка и включать в него на правах нормативных воспроизводимые варианты живых пословиц. А значит, задачей современной паремиографии является отражение в словарях пословиц не только актуальных, наиболее частотных инвариантов пословицы, но и ее основных вариантов с соответствующими стилистическими и обобщенно-частотными пометами, а также, при необходимости, сведениями о территориальных и социальных различиях в статусе вариантов паремии. Если же авторы словарей стремятся отразить в своих трудах максимальное количество ПЕ, существующих в языке, необходимо вводить пометки об их употребительности и «знаемости» среди носителей языка.

Результаты анализа материала, произведенного в первой главе настоящего исследования, были подытожены в виде первых двух приложений к диссертации:

Список научной литературыСергиенко, Олеся Сергеевна, диссертация по теме "Славянские языки (западные и южные)"

1. Барли 1984: Барли Н. Структурный подход к пословице и максиме // Паремиологические исследования. М.: Наука, 1984. - С. 127-148.

2. Басова 2004: Басова Л.В. Концепт ТРУД в русском языке (на материале пословиц и поговорок): Автореф. дисс. . канд. филолог, наук. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 2004. 19 с.

3. Беликов 2008: Беликов В.И. Паремии как объект лексикографии. http://www.dialog-21.ru/dialog2008/ materials/html/7.htm

4. Беляев 2004: Беляев М. Трансформация фразеологических единиц (на материале русской рекламы). // Rossica Olomucensia XLII (za rok 2003), UP, 2. cast, Olomouc. 2004. - C. 507-513.

5. Благова 2000: Благова Г.Ф. Пословица и жизнь: Личный фонд русских пословиц в историко-фольклористической ретроспективе. — М.: издательская фирма «Восточная литература РАН, 2000. 222 с.

6. Бондаренко 1995: Бондаренко В.Т. Варьирование устойчивых фраз в русской речи: Автореф. дисс. .докт. филол. наук. — М., 1995. -42 с.

7. Бондаренко 2004: Бондаренко В.Т. Дед Пихто после дождичка в четверг (об ответных репликах в диалогической речи) // Грани слова: Сборникнаучных статей к 65-летию проф. В.М. Мокиенко. М.: «Издательство ЭЛПИС», 2005. - С. 30-34.

8. Бутько 2009: Бутько Ю.В. Лингвокультурологическая характеристика межтекстовых связей в условиях демократизации языковых процессов. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. - Ярославль, 2009. — 235 с.

9. Вакуров 1983: Вакуров В.Н. Основы стилистики фразеологических единиц. М.: изд-во МГУ, 1983.- 175 с.

10. Вельмезова 2006: Вельмезова Екатерина. «Новые русские пословицы» и проблема смысловой противопоставленности паремий (crossing of proverbs) // Slavic Almanac. 2006. Vol. 12. - № 2. - C. 164-174.

11. Витковска 2007: Витковска, Франтишка. Паремиология в условиях межкультурной коммуникации. // Paremie narodu slovanskych III. Ostrava 2007. -S. 87-95.

12. Вяльцева 1977: Вяльцева С.И. Речевое использование английских пословиц. Диссертация канд. филол. наук. М., 1977. — 16 с.

13. Гермогенова 2007: Гермогенова Ирина Николаевна. Трансформация древнерусских переводных изречений в пословицы и поговорки. Канд. дисс. СПбГУ, 2007. - 247 с.

14. Гин 1988: Гин Л.И. Заметки о русском провербиальном пространстве. // Этнолингвистика текста. Семиотика малых форм фольклора. Тезисы и предв. материалы к симпозиуму. М.: Институт славяноведения и балканистики АН СССР. I. 1988. С. 141-143.

15. Гладких 1975: Гладких Е.Н. Устойчивые сочетания в языке английской газетной публицистики 1900-1950х гг. Автореферат диссертации. Л., 1975.-23 с.

16. Григас 1987: Григас Казис. Литовские пословицы: сравнительное исследование. Вильнюс: Vaga, 1987. 334 с.

17. Григораш 2002: Григораш А. Индивидуально-авторское новаторство во фразеологической сфере в современной публицистике. — Слово. Фраза. Текст: сб. науч. ст. / редкол.: В. М. Мокиенко (гл. ред.) и др.. М.: Азбуковник, 2002. - С. 125-137.

18. Демидкина 2007: Демидкина Е.А. «Паремиологическая» философия жизни в немецкой языковой картине мира. Вестник СамГУ, 2007, №1 (51).-С. 119-126.

19. Джаграева 2005: Джаграева M.JI. Коммуникативно-прагматические особенности фразеологической деривации. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук, Ставрополь, 2005. 27 с.

20. Диброва 1979: Диброва Е.И. Вариантность фразеологических единиц в современном русском языке. Ростов н/Д.: Изд-во Ростов, ун-та, 1979. -192 с.

21. Ермакова 2008а: Ермакова Е.Н. Фразо- и словообразование в сфере фразеологии. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук. Тюмень, 2008. 42 с.

22. Жигарина 2006: Жигарина Е.Е. Современное бытование пословиц. Вариативность и полуфункциональность текстов. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 2006. 20 с.

23. Иванов 2007: Иванов E.E. «Основной паремиологический фонд» русского языка с «паремиологическим минимумом». Доклады к XI Международному конгресс МАПРЯЛ. Могилев, 2007. — 27 с.

24. Иванова 2002: Иванова Е.В. Пословичные картины мира (на материале английских и русских пословиц). СПб.: Филол. ф-т СПбГУ, 2002. 155 с.

25. Кабанова 1995: Кабанова Н.М. Из наблюдений над языком газеты // Функционирование фразеологии в тексте в периоды кризиса идеологии и культуры. -Оломоуц, 1995. С. 31-32.

26. Ковалева 1992: Ковалева Н.А. Авторское фразообразование и коммуникативная стратегия текста (на материале писем А.П. Чехова): Дисс. .канд. филол. наук. М., 1992. -215 с.

27. Кокаре 1978: Кокаре Э.Я. Интернациональное и национальное в латышских пословицах и поговорках. Рига, 1978. — 294 с.

28. Колесов 2007: Колесов В.В. Старая пословица не даром молвится. — СПб.: Авалонъ, Азбука-классика, 2007. 320 с.

29. Кондратьева 1964: Кондратьева Т.Н. Собственные имена в пословицах, поговорках и загадках русского народа // Вопросы грамматики и лексикологии русского языка. Казань: изд-во КГУ, 1964. С. 98-188.

30. Костомаров 1971: Костомаров В.Г. Русский язык на газетной полосе. -М.: Изд-во Моск. ун-та, 1971. 268 с.

31. Котова 1990: Котова М.Ю. К вопросу о двуязычных словарях пословиц // Фразеологические словари и компьютерная фразеография. Тезисы сообщ. школы-семинара. 13-17 ноября 1990 г. Орел, 1990. С. 107-108.

32. Котова, Саковцева 1994: Котова М.Ю., Саковцева Е.Е. К вопросу о паремиологической проблематике в болгаристике (наблюдения над функционированием пословиц в газетном тексте). Болгарский ежегодник. Том 1, Харьков, 1994. - С. 240-244.

33. Котова 2003: Котова М.Ю. Очерки по славянской паремиологии. -СПб.: Филологический факультет СПбГУ 2003. — 230 с.

34. Котова 20036: Котова М.Ю. Роль Ф.Л. Челаковского в современной паремиологии. In: Paremie narodu slovanskych. Ostrava 2003. — S. 35-39.

35. Котова 2004: Котова М.Ю. К понятию общего ядра наиболее употребительных славянских пословиц. // V Славистические чтения памяти проф. П.А. Дмитриева и проф. Г.И. Сафронова, СПб, 2004. С. 70-75.

36. Котова 2004а: Котова М.Ю. Славянская паремиология. Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук, СПб, 2004. -Т. 1-231 е., Т. 2-540 с.

37. Котова 2007: Котова М.Ю. О полисемии и синонимии пословиц (заметки паремиографа) // Слово и предложение: исследования по русскому языку и методике преподавания. Сборник научных статей в честь 70-летия проф. В.П. Проничева. СПб, 2007. - С. 103-109.

38. Котова 2008: Котова М.Ю. О славянской паремиологии и паремиографии // Lingua Viva. Odborny casopis pro teorii a praxi vyucovani cizim jazykum a cestine jako cizimu jazyku. Ceske Budejovice, 7/2008.-S. 81-90.

39. Крикман 1995: Крикманн А. Паремиологические эксперименты Г. Л. Пермякова // Малые формы фольклора: Сборник статей памяти Г. Л. Пермякова / Сост. Н. Свешникова. М., РАН, 1995. - С. 338-342.

40. Кузнецова 2008: Кузнецова Ирина. Еще раз об эквивалентности паремий разных языков. Rossica Olomucensia XLVI-II (za rok 2007) -Sbornik pnspevku z mezinarodm konference XIX. Olomoucke dny rusistu — 30.08. - 01.09. 2007 - Olomouc 2008. - S. 363-367.

41. Куклина 2006: Куклина И.Н. Явления фразеологизации и дефразеологизации в языке современной прессы. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Москва, 2006. 24 с.

42. Кунин 1974: Кунин А.В. Двойная актуализация как понятие фразеологической стилистики. — Ин. яз. в школе, 1974, №6. — С. 13-17.

43. Кюрегян 2007: Кюрегян А.Л. Окказиональная вариантность пословиц и некоторые закономерности их порождения. — Вестник СамГУ. 2007. №5/1 (55). С. 22-27.

44. Лазоркина 1983: Лазоркина Т.В. Фразеологизмы в чешской прессе. Диссертация канд. филол. наук, Л., 1983.

45. Лилич 2002: Лилич Г.А. О некоторых особенностях формирования устойчивых словосочетаний в родственных языках. — Слово. Фраза. Текст: сб. науч. ст. / редкол.: В. М. Мокиенко (гл. ред.) и др.. М.: Азбуковник, 2002. - С. 261-265.

46. Лыков 1971: Лыков А.Г. Окказиональное слово как лексическая единица речи. Филол. науки, 1971, № 5.

47. Майданова 1987: Майданова Л.М. Структура и композиция газетного текста. Изд-во Красноярского университета, Красноярск, 1987.

48. Мелерович, Мокиенко 2008: Мелерович A.M. Мокиенко В.М. Семантическая структура фразеологических единиц современного русского языка. Кострома: КГУ им. Некрасова, 2008. 484 с.

49. Милютина 2004: Милютина М.А. Вариантность сербских пословиц, отражающих русский паремологический минимум. — V Славистические чтения памяти проф. П.А. Дмитриева и проф. Г.И. Сафронова, СПб, 2004.-С. 60-63.

50. Миронова 2003: Миронова Галина. Паремийный фонд национального языка: потенции, проблемы и задачи. In: Paremie narodu slovanskych. Ostrava 2003.-S. 67-72.

51. Миронова, Купцевич 2007: Миронова Галина, Купцевич Елена. Паремийный фонд национального языка как отражение кризисных явлений в обществе. // Paremie narodia slovanskych. Ostrava 2007. S. 4562.

52. Мокиенко 1979: Мокиенко В.М. О принципах русско-чешского и чешско-русского словаря пословиц // Rustina v teorii a v praxi. — 1979. -№ 4. S. 11-16.

53. Мокиенко 1989: Мокиенко В.М. Славянская фразеология: Учеб. пособ. для вузов по спец. «Рус. яз. и лит.» 2-е изд., испр. и доп.- М.: Высш. шк., 1989.-287 с.

54. Мокиенко 1990: Мокиенко В.М. Загадки русской фразеологии. М.: Высшая школа, 1990. 166 с.

55. Мокиенко 2000: Мокиенко В.М. Рец.: Зимин В. И., Спирин А. С. Пословицы и поговорки русского народа. М.: «Сюита», 1996. — 544 С. // Revue des etudes slaves, LXXII/3-4, 2000. - P. 612-622.

56. Мокиенко 2003: Мокиенко В.М. Новая русская фразеология. -Uniwersytet Opolski: Instytut Filologii Polskiej. Opole, 2003. - 168 c.

57. Мокиенко 2004: Мокиенко В.М. Перспективы историко-этимологического описания русской фразеологии. — Rossica Olomucensia XLII (za rok 2003), UP, 2. cast, Olomouc. 2004. - C. 571582.

58. Мокиенко 2008: Мокиенко В.М. В глубь поговорки: Рассказы о происхождении крылатых слов и образных выражений. — СПб.: Авалонъ, Азбука-классика, 2008. 256 с.

59. Мокиенко 2009: Мокиенко В.М. Паремиологический минимум и паремиологические максимы современной русской жизни. // Сборник к 60-летию А.Ф. Журавлева — в печати.

60. Мокиенко 2010: Мокиенко В.М. Предисловие. // Мокиенко В.М., Никитина Т.Г., Николаева Е.К. Большой словарь русских пословиц. -М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2010. С. 4-9.

61. Мровецова 2004: Мровецова JL О некоторых фразеологических единицах в современной русской и чешской «экономическо-коммерческой» периодике. Rossica Olomucensia XLII (za rok 2003), UP, 2. cast, - Olomouc. 2004. - C. 583-589.

62. Наймушина 1984: Наймушина Т.А. Пословицы и поговорки в художественном тексте. Автореф. дис. . канд. филол. наук. — JL, 1984. -15 с.

63. Насыбулина 2006: Насыбулина А.В. Современные трансформации русской загадки на базе омонимии и многозначности. // Слово в словаре и дискурсе. Сборник научных статей к 50-летию Харри Вальтера. М., 2006.-С. 577-580.

64. Насыбулина 2008: Насыбулина А.В. Современные трансформации русской загадки. — Дис. на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Великий Новгород, 2008. - 262 с.

65. Неровня 1990: Неровня Н.Н. Вариантность и синонимия в украинской фразеологии. Автореферат дисс. канд. филол. наук, Киев, 1990. — 16 с.

66. Нещименко 2003: Нещименко Г.П. Языковая ситуация в славянских странах. М., 2003. 279 с.

67. Никитина 2000: Никитина Т.Г. Психологический портрет диалектоносителя в пословицах и поговорках Псковской земли // Studia Slavica Savariensia, 1996.-№ 1-2.-С. 145-155.

68. Николаева Т.М. 1995: Николаева Т.М. Обобщенное, конкретное и неопределенное в паремиологии // Малые формы фольклора. М., 1995.-С. 311-324.

69. Николаева 1995: Николаева Е.К. Фразеологический подвох газетного заголовка // Функционирование фразеологии в тексте в периоды кризиса идеологии и культуры. Оломоуц, 1995. — С. 51-52.

70. Новохачева 2005: Новохачева Н.Ю. Стилистический прием литературной аллюзии в газетно-публицистическом дискурсе конца 20 начала 21 веков. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Ставрополь, 2005. — 284 с.

71. Норман 2004: Норман Б.Ю. Когнитивные аспекты паремиологии и национальная картина мира в славянских языках. // Славянский вестник: Вып. 2: К 70-летию В.П. Гудкова / под ред. Н.Е. Ананьевой и З.И. Карцевой. М.: МАКС Пресс. 2004. - С. 246-257.

72. Носова 2008: Носова О.Е. Пословицы и поговорки о роли и месте молчания: лингвокультурологический анализ (на материале русского ианглийского языков). Вестник Башкирского университета. 2008. Т. 13. №3. - С. 543-546.

73. Онищук 1991: Онищук Е.А. Актуализация и трансформация фразеологизмов в художественном тексте. Автореферат диссертации СПб., 1991.

74. Панина 1986: Панина J1.C. Образование фразеологических единиц на базе русских пословиц в русском языке. — Автореф. канд. дис. Ростов/ Дон, 1986.-23 с.

75. Панина 1993: Панина J1.C. Формирование фразеологических единиц на базе русских пословиц // Диалектические процессы во фразеологии. Тезисы докл. межвузовской научн. конф. Челябинск, 1993. С. 129-131.

76. Пермяков 1970: Пермяков Г.Л. От поговорки до сказки (заметки по общей теории клише). М.: Наука, 1970. - 240 с.

77. Пермяков 1971: Пермяков Г.Л. Паремиологический эксперимент. Материалы для паремиологического минимума. На правах рукописи. М., 1971.-48 с.

78. Пермяков 1979: Пермяков Г.Л. Грамматика пословичной мудрости // Г.Л. Пермяков. Пословицы и поговорки народов Востока. М., 1979. -С. 7-59.

79. Пермяков 1982: Пермяков Г.Л. К вопросу о русском паремиологическом минимуме // Словари и лингвострановедение. М., 1982.

80. Пермяков 1988: Пермяков Г.Л. Основы структурной паремиологии. М.: «Наука», 1988. 236 с.

81. Пермяков 2001: Пермяков Г.Л. Пословицы и поговорки народов востока. М.: Лабиринт, 2001. 624 с.

82. Петрова О.А. 2004: Петрова О.А. Словацкие пословицы на материале социолингвистического эксперимента и газетного текста. — V Славистические чтения памяти проф. П.А. Дмитриева и проф. Г.И. Сафронова, СПб, 2004. С. 63-66.

83. Петрова JI.А. 2007: Петрова Л.А. Паремиологический минимум в лексиконе языковой личности современных учащихся. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Великий Новгород, 2007. 26 с.

84. ПЛК 1967: Пражский лингвистический кружок: сборник статей / сост., ред., авт. предисл. Н.А. Кондратов М.: Прогресс, 1967. - 559 с.

85. Попова, Стернин 2002: Попова З.Д., Стернин И.А. Язык и национальная картина мира. — Воронеж: Истоки, 2002. — 60 с.

86. Потебня 1976: Потебня А.А. Из лекций по теории словесности. // А.А. Потебня. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976. — С. 464-560.

87. ПФС 1996: Проблемы фразеологической семантики / А.К. Бирих, С.С. Волков, Н.М. Кабанова, М.Ю. Котова, В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитина, Е.И. Селиверстова, Л.И. Степанова. Под ред. проф. Г.А. Лилич. СПб: Изд-во Санкт-Петерб. ун-та, 1996. — 173 с.

88. Пстыга 2002: Пстыга А. Фраземы в публицистике как интертекстуальное явление. Слово. Фраза. Текст. М., 2002: сб. науч. ст. / редкол.: В. М. Мокиенко (гл. ред.) и др.. — М.: Азбуковник, 2002. -С. 285-295.

89. Пушкарев 1994: Пушкарев Л.Н. Духовный мир русского крестьянина по пословицам XVII-XVIII веков. М.: Наука, 1994. 192 с.

90. Саблина 2006: Саблина М.В. Пословицы в газетном тексте: функциональный аспект. Речевое общение. (Теоретические иприкладные аспекты речевого общения). Специализированный вестник. Выпуск 8-9 (16-17), 2006. С. 220-224.

91. Саввина 1984: Саввина Е.Н. О трансформации клишированных выражений в речи // Паремиологические исследования. — М.: Наука, 1984.-С. 200-221.

92. Савенкова 1999: Савенкова Л.Б. Мысли о русских паремиях. Сборник материалов. 1999 (http://www.nicomant.fils.us.edu.pl/mnt/1999-1 /paremija.html).

93. Савенкова 1999а: Савенкова Л.Б. Паремия в художественных текстах разных жанров. Марина Цветаева. Творчество и Коммуникативный процесс, 1999 г., № 7. - URL: http ://www. ipmce. su/~tsvet/WIN/about/philol/savenkovaO 0 .html.

94. Савенкова 2002: Савенкова Л.Б. Русская паремиология: семантический и лингвокультурологический аспекты. — Ростов-на-Дону: изд-во Рост, ун-та, 2002. — 240 с.

95. Савенкова 2002а: Савенкова Л.Б. Русские паремии как функционирующая система. Автореф. дисс. доктора филол. наук. — Ростов-на-Дону: изд-во Рост, ун-та, 2002. 46 с.

96. Савенкова 2006: Савенкова Людмила. Фразеология и паремика в системе русского языка: область переходных явлений. Rossica Olomucensia XLIY (za rok 2005), 3. cast, - Olomouc. 2006. - P. 805-810.

97. Савченко 2006: Савченко А.В. Футбольные жаргонизмы и фразеологизмы-жаргонизмы и их употребление в средствах массовой информации // Слово в словаре и дискурсе: Сборник научных статей к 50-летию Харри Вальтера. М.: Элпис, 2006. - С. 365-369.

98. Свицова 2005: Свицова А.А. Лингвокультурная доминанта «Дом -Родина Чужбина» в русских и английских пословицах. Автореферат дисс. канд. филол. наук. Ижевск, 2005. - 20 с.

99. Селиверстова 1995: Селиверстова Е.И. Пословица как обобщение опыта прошлого в современном контексте // Функционированиефразеологии в тексте в периоды кризиса идеологии и культуры. — Оломоуц, 1995. С. 64-65.

100. Селиверстова 2000: Селиверстова Е.И. Пословица и контекст: прошлое и настоящее. — Frazeografia Slowianska, Opole 2000. С. 45-48.

101. Селиверстова 2000а: Селиверстова Е.И. Пословицы как средство эмоционального речевого воздействия // Слово во времени и пространстве: к 60-летию профессора В.М. Мокиенко. — СПб.: Фолио-Пресс, 2000.-С. 499-507.

102. Селиверстова 2002: Селиверстова Е.И. Контекстуальное варьирование пословиц «эталонов» поведения. — Слово. Фраза. Текст.: сб. науч. ст. / редкол.: В. М. Мокиенко (гл. ред.) и др.. - М.: Азбуковник, 2002. - С. 310-317.

103. Селиверстова 2003а: Селиверстова Е.И. Вариативность пословиц как проявление законов жанра. // Вестник Санкт-Петербургского университета, 2003. Сер. 2. История, языкознание, литературоведение. Вып. 3. № 18.-С. 44-54.

104. Селиверстова 2004: Селиверстова Е.И. К вопросу о причинах варьирования пословиц: образ и идея. In: Rossica Olomucensia XLII (za rok 2003), UP, 2. cast, Olomouc. 2004. - C. 617-623.

105. Селиверстова 2004a: Селиверстова Е.И. Традиционное и новаторское в пословицах языка СМИ. http://www.philol.msu.i-u/~rlc2004/Files/sec/23.doc

106. Селиверстова 2006: Селиверстова Е.И. О семантическом статусе компонента пословицы и паремийном варьировании. Rossica Olomucensia XLIV (za rok 2005), 3. cast, - Olomouc. 2006. - P. 811-816.

107. Селиверстова 2009: Селиверстова Е.И. Пространство русской пословицы: постоянство и изменчивость. СПб.: ООО «МИРС», 2009. - 270 с.

108. Сидорков 2003: Сидорков С.В. Пословично-поговорочные паремии как фактор структурно-смысловой организации дискурса. Ростов-на-Дону: изд-во СКННЦ ВШ, 2003. - 214 с.

109. Сидоркова 1999: Сидоркова Г.Д. Прагматика паремий: пословицы и поговорки как речевое действие. Краснодар: изд-во Краснодарск. унта, 1999.-250 с.

110. Солганик 1981: Солганик Г.Я. Лексика газеты (функциональный аспект). Учебное пособие для вузов по специальности «Журналистика». М.: Высшая школа, 1981г. 112 с.

111. Степанова 2003: Степанова Л.И. Очерки по истории чешской фразеологии. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003. — 208 с.

112. Тарланов 1982: Тарланов З.К. Очерки по синтаксису русских пословиц. Л.: ЛГУ, 1982. - 136 с.

113. Тарланов 1993: Тарланов З.К. Язык, этнос, время. Очерки по русскому и общему языкознанию. Петрозаводск: изд-во ПГУ, 1993. — 222 с.

114. Тарланов 1999: Тарланов З.К. Русские пословицы: синтаксис и поэтика. — Петрозаводск: З.К. Тарланов, 1999. 448 с.

115. Тарса 2006: Тарса Ядвига. Трансформации крылатых слов (на материале российского интернета). — Rossica Olomucensia XLIV (za rok 2005), 3. cast, Olomouc. 2006. - C. 838-841.

116. Телия 1996: Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. 288 с.

117. Тугушева 2003: Тугушева Р.Х. Очерки по сопоставительной лексикологии чешского и словацкого языков. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003.-232 с.

118. Федорова 2006: Федорова Н.Н. Трансформированные пословицы в газетных заголовках. // Слово в словаре и дискурсе. Сборник научных статей к 50-летию Харри Вальтера. М., 2006. С. 583-586.

119. Федорова 2007: Федорова Н.Н. Современные трансформации русских пословиц. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Великий Новгород, 2007. 232 с.

120. Федосов 2006: Федосов О.И. Фразеологическая вариантность в свете Чешского национального корпуса. // Слово в словаре и дискурсе. Сборник научных статей к 50-летию Харри Вальтера. М., 2006. С. 482-493.

121. Халитова 2002: Халитова Н.Р. Приемы трансформации устойчивых словесных комплексов в «Колымских рассказах» В.Т. Шаламова. -Stowo. Tekst. Czas VI. Nowa frazeologia w nowej Europie. Szczecin 2002 - Greifswald. - S. 251-253.

122. Хлебда 1994: Хлебда В. Пословицы советского народа // Russistik, 1994.-№ 1-2. С. 85-95.

123. Хлебцова 1999: Хлебцова О. А. Русский язык в пословицах, поговорках, крылатых словах, афоризмах. М.: изд-во МИЭПУ, 1999. -248 с.

124. Шадрин 1973: Шадрин H.JI. Средства окказионального преобразования фразеологических единиц как система элементарных приемов. — Лингвистические исследования, ч.2. М., 1973. 103 с.

125. Шадрин 1974: Шадрин Н.Л. Структурно-семантические речевые преобразования ФЕ. В кн. Актуальные проблемы лексикологии и словообразования, вып. 3. Новосибирск, 1974. - С. 106-109.

126. Шадрин 1991: Шадрин H.JI. Перевод фразеологических единиц и сопоставительная стилистика. Издательство Саратовского университета, 1991.

127. Шанский 1985: Шанский Н.М. Фразеология современного русского языка. М.: Высш. шк., 1985. 160 с.

128. Bajramova 1998: Bajramova Lujza. Correlation between set phrases and proverbs. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998. -P. 7-9.

129. Balakova 2007: Balakova, Dana. Somaticke paremie v komunikacii. In: Paremie narodu slovanskych III. Ostrava 2007. S. 63-71.

130. Basaj 1998: Basaj Mieczyslaw. Adolf Peter Zaturecky within a Polish context. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998. -P. 10-13.

131. Belozerova 1998: Belozerova Faina. Phraseology and paremiology or phraseology. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998.-P. 14-16.

132. Bierich 1998: Bierich Alexander. The semantic field "death" in Czech, Russian, Croatian and Serbian phraseology. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998. P. 17-23.

133. Blatna 1998: Blatna Renata. Czech proverbs vanishing in the black hole. Elaborated on the material of the Czech National Corpus. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998. P. 24-29.1. V

134. Cermak 1982: Cermak Frantisek. Idiomatika a frazeologie cestiny. UK, Praha 1982.

135. Cermak 1988: Cermak Frantisek. On the Substance of Idioms. In: Folia LinguisticaXXII, 1988. S. 413-438.

136. Cermak 1993: Cermak Frantisek. Povaha univerzalniho ve frazeologii a idiomatice. In: Kroslakova, E. Durco, P. (eds.): Frazeoldgia vo vzdelavanim vede a kulture. Vysoka skola pedagogicka, Nitra 1993. - S. 4552.

137. Cermak 1998: Cermak Frantisek. Usage of proverbs. What the Czech National Corpus Shows. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998. P. 37-49.s/ s/

138. Cermak 2003: Cermak Frantisek. Onomaziologicke systdmy u propozic a proverbii. In: Paremie narodu slovanskych. Ostrava 2003. S. 47-52.1. S/ 4/

139. Cermak 2007: Cermak Frantisek. Frazeologie a idiomatika. In: Kapitoly z dejin ceske jazykovёdnё bohemistiky / editori Jana Pleskalova . et al.. -Vyd. 1. Praha: Academia, 2007. - S. 243-248.1. V s/

140. Cermak 2007a: Cermak Frantisek. Frazeologie a idiomatika ceska a obecna / Czech and General Phraseology. Praha: Univerzita Karlova v Praze Nakladatelstvi Karolinum, 2007. -718 s.

141. Cukan 1998: Cukan Jaroslav. Specific features of local communities reflected in fixed expressions. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998. P. 50-54.

142. Danes 1996: Danes Frantisek. Vilem Mathesius viadci duch ceskeVjazykovedy. In: Cestina, jak ji znate i neznate. Praha: Academia, 1996. S. 234-236.

143. Danes 1996a: Danes Frantisek. 70 let Prazskeho Lingvistickeho Krouzku. In: Cestina, jakji znate i neznate. Praha: Academia, 1996. S. 242-244.

144. Dolnik 1998: Dolnik Juraj. Language economy and phraseology. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998. P. 62-65.

145. Dolnik 2007: Dolnik Juraj. Normalny stav normy spisovneho jazyka. In: Slovo a slovesnost. C.4, 68/2007. S. 256-270.

146. Droppova 1998: Droppova Eubica. Adolph Peter Zaturecky personality and work. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998.-P. 66-69.

147. Durco 1998: Durco Peter. Acquisition of idioms and mind mapping. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998. P. 70-76.

148. Ganapol'skaja 1998: Ganapol'skaja Elena V. Joint study of phraseological and paremiological fields as basis for the analysis of their metaphorical and semantic structure. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998.-P. 117-124.

149. Grygerkova 2003: Grygerkova Marcela. Frazemy ve slanzich. In: Paremie narodu slovanskych. Ostrava 2003. S. 143-147.

150. Haas 2008: Haas Heather A. Proverb familiarity in the United States: cross-regional comparisons of the paremiological minimum. In: Journal of American Folklore, 2008, vol. 121, n°481, P. 319-347.

151. Hanzen 2007: Hanzen Maria. When in Rome, Do as the Romans Do. Proverbs as a Part of EFL Teaching. Hogskolan for larande och kommunikation (HLK), 2007. — http://um.kb.se/resolve?um=urn:nbn:se:hi:diva-1060

152. Havranek 1932: Havranek B. Ukoly spisovneho jazyky a jeho kultura. In: Spisovna cestina a jazykova kultura. Praha, 1932. S. 32-84.

153. Havranek 1963: Havranek Bohuslav. Studie о spisovnem jazyce. Praha: Ceskoslovenske akademie ved, 1963. 371 s.

154. Hladka 2007: Hladka Zdenka. Lexikografie. In: Kapitoly z dejin ceske jazykovedne bohemistiky / editori Jana Pleskalova . et al.. Vyd. 1. -Praha: Academia, 2007. - S. 164-198.

155. Holub 1998: Holub Zbynek. Proverbs as a reflection of life and thinking of the people in the Doudleby region. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998.-P. 170-174.

156. Hrdli5ka 2003: Hrdlicka Milan. Frazeologizmy jako problem prekladatelsky. In: Paremie narodia slovanskych. Ostrava 2003. S. 149-154.

157. Jankovicova 1998: Jankovicova Milada. Contrastive analysis of Russian and Slovak phraseology. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998.-P. 183-188.

158. Junkova 2001: Junkova Bohumila. Frazeologicke prostredky soucasn6 zurnalistiky. -K aktualnim otazkam frazeologie. UKF, Nitra 2001. S. 156167.

159. Kamis 1982: Kamis Adolf. Konfrontacni studium ceske a slovenske frazeologie. In: Slavica Pragensia. 25, 1982. S. 113-122.

160. Kapchits 2004: Kapchits Georgi. Variants and Variations of Somalith i •

161. Proverbs. Report read at the 9 Congress of the Somali Studies International

162. Association. (Aalborg, 2004)http://www.kapchits.narod.ru/Variants and Variations.doc

163. Kotova 1998: Kotova Marina. To the problem of translation of proverbs in the Russian-Slavic proverbs dictionary. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998.-P. 198-200.

164. Melerovic 1998: Melerovic Galina. On semantic structure of the proverbs. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998. P. 225229.

165. Melichercik 1975: Melichercik Andrej. Adolf Peter Zaturecky a slovenske prislovia (uvod). In: Zaturecky Afolf Peter. Slovenske prislovia, porekadla a uslovia. Tatran, Bratislava, 1975. S. 17-40.

166. Mieder 1990: Mieder Wolfgang. International Proverb Scholarship: An Annotated Bibliography. Supplement I (1800-1981). New-York & London: Garland, 1990. (3 000 entries). 436 p.

167. Mieder 1992: Mieder Wolfgang. A Dictionary of American Proverbs. Wolfgang Mieder (editor in chief). Stewart A. Kingsbury, Kelsie B. Harder (editors). New York - Oxford: Oxford University Press, 1992. - 710 p.

168. Mieder 1993: Mieder Wolfgang. "Proverbs Everyone Ought to Know': Paremiological Minimum and Cultural Literacy." In W. Mieder. Proverbs Are Never Out of Season: Popular Wisdom in the Modern Age. New York: Oxford University Press, 1993. P. 41-57.

169. Mieder 1993a: Mieder Wolfgang. International Proverb Scholarship: An Annotated Bibliography. Supplement II (1982-1991). New-York & London: Garland, 1993. (more than 1 500 additional items). 927 p.

170. Mieder 1995: Mieder Wolfgang. Paremiological Minimum and Cultural Literacy. In: De Proverbio Vol. 1, No 1. http://info.utas.edu.au/docs/flonta/

171. Mieder 1999: Mieder Wolfgang. Phrasen verdreschen: Antisredensarten aus Literatur und Medien. Wiesbaden: Quelle & Meyer, 1999. - 399 p.

172. Mieder 2001: Mieder Wolfgang. International Proverb Scholarship: An Annotated Bibliography. Supplement III (1990-2000). New-York-Bern-Berlin-Bruxelles-Frankfurt/M.-Oxford-Wien, 2001. 472 p.

173. Mieder, Tothe-Litovkina 1999: Mieder Wolfgang, Tothe-Litovkina Anna. Twisted Wisdom. Modern Anti-proverbs. Burlington, Vermont: The University of Vermont - "Proverbium", 1999. - 159 p.

174. Mlacek 1977: Mlacek Jozef. Slovenska frazeologia. Bratislava: Slovenske pedagogicke nakladatel'stvo, 1977. 118 s.

175. Mlacek 1998: Mlacek Jozef. Proverbs by Zaturecky and the Slovak phraseology. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998.-P. 238-242.

176. Mlacek 2003: Mlacek Jozef. Paremie a ich frazeologicke derivaty v sucasnej slovencine. In: Paremie narodu slovanskych. Ostrava 2003. S. 55-59.

177. Mlacek 2008: Mlacek Jozef. Siacasne premeny v paremiologii ocami textovej lingvistiky. In: // Paremie narodu slovanskych IV. Ostrava 2008. -S. 132-138.

178. Mokienko 1980: Mokienko Valerij. О rusko-cesk6m a cesko-ruskem slovniku prislovi // Materialy z II. Sympozia о bohemistice v zahranici. -Praha, 1980.-S. 68-84.

179. Mrhacova 2003: Mrhacova Eva. Paremie se zoopelativem jako bazovym slovem v destine a polstine. In: Paremie narodu slovanskych. Ostrava 2003. -S. 107-115.

180. Mukarovsky 1971: Mukarovsky Jan. Prislovi jako soucast kontextu // Cestami poetiky a estetiky. Praha, 1971. S. 277-359.

181. Mullerova, Hofmannova: Miillerova Olga, Hofmannova Jana. Kontakt Cestiny a Slovenstiny v rodinne komunikaci. Problematika idiolektu. In: Jazyk a jazykova komunikacia v interlingvalnych suvislostiach. S. 387396.

182. Nebeska 2003: Nebeska Iva. Jazyk. Norma. Spisovnost. Univerzita Karlova v Praze. Nakladatelstvi Karolinum, Praha, 2003. 160 s.

183. Novakova 1998: Novakova Marie. All that glitters in the newspaper is not proverb. Worked on the basis of the material from the Czech National

184. Corpus. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998. -P. 250-256.

185. Paczolay 1998: Paczolay Gyula. Some notes on the theory of proverbs. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998. P. 261266.

186. Pastyrik 1998: Pastyrik Svatopluk. Several remarks on Slavic locutions. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998. P. 276279.

187. Profantova 1996: Profantova Zuzana. Prislovia na Slovensku a ich kulturne kontexty. In: Mlacek J., Profantova Z. Slovenske prislovia a porekadla 2. Bratislava, 1996. S. 299-319.

188. Profantova 1998: Profantova Zuzana. Proverbial tradition as a cultural-historical and social phenomenon. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998. S. 302-307.

189. Ripka 1998: Ripka Ivor. Rizner and Zaturecky. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998. P. 308-312.

190. Rodak 2002: Rodak Anna. Заметки о новом переводном словаре русских пословиц. In: Semiosis lexicographica, XI, Warszawa, 2002. -S. 48.

191. Schindler 1993: Schindler Franz. Sprichwort im heutigen Tschechischen: empirische Untersuchungen und semantische Beschreibung. Munchen: Otto Sagner, 1993. 572 S. - Rez. V.Mokienko // Revue des 6tudes slaves. - T. LXVIII, fasc. 4. - 1996. - P. 590-595.

192. Skladana 1998: Skladana Jana. Present and historical character of A.P. Zaturecky phraseology. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998.-P. 327-330.

193. Srpova 2003: Srpova Hana. Frazeologie a idiomatika jako zdroj aktualizace v zurnalistickem a reklamnim diskursu. In: Paremie narodia slovanskych. Ostrava 2003. S. 135-142.

194. Svobodova 1996: Svobodova Ivana. Bohuslav Havranek jako bohemista. In: Cestina, jak ji znate i neznate. Praha: Academia, 1996. S. 239-241.

195. Sramek 2005: Sramek Rudolf. Propria ve frazemech a prislovich. In: Paremie narodu slovanskych. Ostrava 2003. S. 61-66.

196. Tatar 1998: Tatar Bela. Main types of phraseological units in Russian, derived from proverbs and sayings. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998. P. 342-345.

197. Vondracek 1998: Vondracek Miroslav. Advertising and idiolectal sayings of the young generation neologisms in the system of locutions. In: Europhras' 97. Phraseology and Paremiology. Bratislava, 1998. - P. 359.

198. Vykypel 2007: Уукурё1 Bohumil. Prazska skola. In: Kapitoly z dejin ceske jazykovedne bohemistiky / editori Jana Pleskalova . et al.. Vyd. 1. - Praha: Academia, 2007. - S. 150-163.

199. Zeman 2008: Zeman Jiri. Cestina a slovenstina v konfrontacnim pohledu. In: Nase Rec. C.3/2008. S. 143-147.243. http://praglingv.ru/1. Словари и справочники

200. Аникин 1988: Русские пословицы и поговорки. Под ред. В.П. Аникина; Предисл. В.П. Аникина. Сост. Ф.М. Селиванов, Б.П. Кирдан, В.П. Аникин. — М. «Художественная литература», 1988. — 431 с.

201. БМШ 2000: Берков, Мокиенко, Шулежкова 2000: Берков В.П., Мокиенко В.М., Шулежкова С.Г. Большой словарь крылатых слов русского языка. М.: «Русские словари», ООО «Издательство Астрель», ООО «Издательство ACT», 2000. 624 с.

202. Бирих, Волков, Никитина 1993: Бирих А.К., Волков С.С., Никитина Т.Г. Словарь русской фразеологической терминологии (под ред. проф. В.М. Мокиенко), Miinchen, 1993.

203. БЭС 2000: Большой Энциклопедический Словарь. Языкознание (под ред. В.Н. Ярцевой). М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. 685 с.

204. Вальтер, Мокиенко 2001: Вальтер X., Мокиенко В.М. Пословицы русского субстандарта. Экспериментальный выпуск. Грайфсвальд, 2001.-77 с.

205. Вальтер, Мокиенко 2005: Вальтер X., Мокиенко В.М. Антипословицы русского народа. СПб.: Издательский Дом «Нева», 2005. 578 с.

206. Даль 1984: Даль В.И. Пословицы русского народа. Изд. 3-е. В двух томах. Т. 1. - 382 с. Т. 2. - 399 с. М.; «Художественная литература», 1984. (1-е издание 1861-1862).

207. Жуков 1966: Жуков В.П. Словарь русских пословиц и поговорок. М.: Сов. энциклопедия, 1966. 535 с.

208. Жуков 2005: Жуков В.П. Словарь русских пословиц и поговорок. 12-е изд., стереотип. М.: Рус. яз. - Медиа, 2005. - 537 с.

209. Зимин, Спирин 1996: Зимин В.И., Спирин А.С. Пословицы и поговорки русского народа. — М: «Сюита», 1996. 544 с.

210. Котова М.Ю. Русско-славянский словарь пословиц с английскими соответствиями / Под ред. П. А. Дмитриева. — СПб.: изд-во СПбГУ, 2000. 360 с. (РССПАС 2000)

211. Кузьмин, Шадрин 1989: Кузьмин С.С., Шадрин H.JI. Русско-английский словарь пословиц и поговорок: 500 единиц. М.: Русский язык, 1989.-352 с.

212. ЛЭС 1990: Лингвистический энциклопедический словарь (под ред. В.Н. Ярцевой). М.: Советская энциклопедия, 1990. 685 с.

213. Михельсон 1994: Михельсон М.И. Русская мысль и речь. Свое и чужое. Опыт русской фразеологии. Сборник образных слов и иносказаний. Предисловие и комментарии В.М. Мокиенко. — М.: «Русские словари», 1994. Т. 1 - 779 с. Т. 2. - 580+250 с.

214. Мелерович, Мокиенко 1997: Мелерович A.M., Мокиенко В.М. Фразеологизмы в русской речи: Словарь. М.: Русские словари, 1997. - 864 с.

215. Мокиенко 2002: Мокиенко В.М. и др. Школьный словарь живых русских пословиц. СПб.: Нева; М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. - 352 с.

216. Мокиенко 2006: Мокиенко В.М. Давайте говорить правильно! Словарь пословиц: Краткий словарь-справочник. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2006. - 272 с.

217. Мокиенко В.М., Вальтер X. Прикольный словарь (антипословицы и антиафоризмы). СПб.: Нева, 2006. - 384 с.

218. Мокиенко, Никитина 2001: Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Словарь псковских пословиц и поговорок. Составители В.М. Мокиенко, Т.Г. Никитина. Научный редактор Л.А. Ивашко. 13 000 единиц. СПб.: «Норинт», 2001.- 176 с.

219. Мокиенко, Никитина 2008: Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Большой словарь русских поговорок. Более 40 ООО образных выражений. — Под общей редакцией проф. В. М. Мокиенко. М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2008. - 784 с.

220. Мокиенко, Никитина 2008а: Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Большой словарь русских сравнений. Более 45 000 образных выражений. — Под общей редакцией проф. В. М. Мокиенко. М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2008. - 800 с.

221. Мокиенко, Никитина, Николаева 2010: Мокиенко В.М., Никитина Т.Г., Николаева Е.К. Большой словарь русских пословиц. — Под общей редакцией проф. В. М. Мокиенко. М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2010.- 1024 с.

222. Разумов А.А. Мудрое слово: русские пословицы и поговорки. М., 1957. -240 с.

223. Рыбникова 1961: Рыбникова М.А. Русские пословицы и поговорки. -М.: изд-во АН СССР, 1961. -230 с.

224. Снегирев 1984: Снегирев И. М. Русские народные пословицы и притчи, изданные И.М. Снегиревым с предисловием и дополнениями. М., 1848.

225. Спирин 1985: Спирин А.С. Русские пословицы. Сборник русских народных пословиц и поговорок, присловиц, молвушек, приговорок, присказок, крылатых выражений литературного происхождения. -Ростов-на-Дону, 1985. 208 с.

226. СРП 2008: Словарь русских пословиц: ок. 1000 единиц / В.М. Мокиенко, Ю.А. Ермолаева, А.А. Зайнульдинов и др.; под ред. В.М. Мокиенко. М.: Астрель: ACT, 2008. - 381 с.

227. СР1Ш 1983: Старинные русские пословицы и поговорки, М.: Детская литература, 1983. 36 с.

228. Танчук 1986: Танчук В. Сборник пословиц русского языка. Нью-Йорк, 1986. 192 с.

229. Фелицына, Прохоров 1979: Фелицына В.П., Прохоров Ю.Е. Русские пословицы, поговорки и крылатые выражения: Лингвострановедческий словарь. / Под ред. Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова. М.: «Русский язык», 1979.-240 с.

230. ФСРЯ 1967: Фразеологический словарь русского языка. Под ред. А. И. Молоткова. М.: «Русский язык», 1967. 543 с.

231. Яранцев 1985: Яранцев Р.И. Словарь-справочник по русской фразеологии. Около 800 фразеологизмов. 2-е изд., стереотип. М., 1985.-303 с.

232. Яранцев 1997: Яранцев Р.И. Русская фразеология: Словарь-справочник. Около 1500 фразеологизмов. — М.: Русский язык, 1997. -845 с.

233. Bachmanova, Suksov 2007: Bachmanova J., Suksov V. Jak se to rekne jinde. ceska prislovi a jejich jinojazycne protejsky. Praha: EUROMEDIA -Knizni klub, Praha 2008. 1. vyd. - 384 s.

234. Bittnerova, Sindler 2003: Bittnerova, Dana Schindler, Franz. Ceska prislovi: Soudoby stav konce 20. stoleti. 2. vyd. Praha: Nakladatelstvi Karolinum, 2003.-313 s.

235. Blahoslav 1991: Blahoslav Jan. Prislovi ceska. In: Gramatika ceska (1571). Cejka, M. Slosar, D. - Nechutova, J. (eds.): Gramatika ceska Jana Blahoslava. MU, Brno 1991.

236. Celakovsky 2000: Celakovsky F. L. Mudroslovi narodu slovanskeho ve prislovich. Pripojena jest sbirka prostonarodnich ceskych porekadel. Usporadal a vydal Frantisek Lad. Celakovsky. Praha: Lika Klub, 2000. -924 s.1. V V

237. Cermak 1983: Cermak Frantisek Hronek, Jiri a kol. Slovnik ceske frazeologie-andiomatikyrPnrovnanirT—vyd. Praha: Academia, 1983. -^492 s.

238. Cermak 1984: Cermak Frantisek Hronek, Jiri a kol. Slovnik ceske frazeologie a idiomatiky: Vyrazy neslovesne. 1. vyd. Praha: Academia, 1984.1. V V t

239. Cermak 1994a: Cermak Frantisek Hronek, Jiri a kol. Slovnik ceske frazeologie a idiomatiky: Vyrazy slovesne A — P. 1. vyd. Praha: Academia, 1994.1. V V

240. Cermak 19946: Cermak Frantisek — Hronek, Jiri a kol. Slovnik cesk6 frazeologie a idiomatiky: Vyrazy slovesne R Z. 1. vyd. Praha: Academia, 1994.

241. Dobrovsky 1863: Dobrovsky Jozef. Ceskych prislovi sbirka. Praha, 1804, reedice 1863.

242. Litovkina, Mieder 2005: Litovkina Anna, Mieder Wolfgang. Old Proverbs Cannot Die. They Just Diversify: A Collection of Anti-Proverbs. -Burlington: The University of Vermont Veszprem: The University of Veszprem, 2005.

243. Melichercfk, Pauliny 1953: Melichercik A., Pauliny E. Slovenske l'udove prislovia. Bratislava: SVKL, 1953.

244. Mlacek 1984: Mlacek Jozef. Slovenska frazeologia. 2. dopln6ne vyd. Bratislava: Slovenske pedagogicke nakladatel'stvo, 1984.

245. Mlacek, Profantova 1996: Slovenske prislovia a porekadla: Vybor zo zbierky A.P. Zatureck6ho: Zv. 1-2 / Vyber a zost. J. Mlacek, Z. Profantova. Bratislava, 1996.

246. Mokienko, Wurm 2002: Mokienko Valerij M., Wurm Alfred. Cesko-rusky frazeologicky slovnik. 1. vydani. Olomouc: Univerzita Palaskdho v Olomouci, 2002. - 659 s.

247. NTC 1993: NTC's Dictionary of Proverbs and Cliches, NTC Publishing group, Chicago, 1993. 321 p.

248. Ouredmk 1994: Ourednik Patrik. Aniz jest со noveho pod sluncem. Mlada Fronta, 1994.

249. SSJC 1971: Slovnik spisovneho jazyka ceskeho. 1. vydani, Nakladatelstvi CSAV, Praha., 4 sv.: A-M 1960. - 1311 s., N-Q - 1964. - 1191 s., R-U -1966. - 1079 s., V-Z - 1971. - 1011 s.

250. Stepanova 2007: Stepanova L. Rusko-cesky frazeologicky slovnik. 1. vyd. Olomouc: Univerzita Palackeho v Olomouci, 2007. — 878 s.

251. Titelman 2003: Titelman Gregory. American Popular Sayings. Random House, 2003.-480 p.

252. Walter, Mokienko 2002: Walter H., Mokienko V. Worterbuch russischer Anti-Sprichworter. Greifswald, 2002. 154 p.

253. VCRS 2005: Velky cesko-rusky slovnik. Большой чешско-русский словарь. LEDA 2005. 1432 s.

254. Zaoralek 1963: Zaoralek Jaroslav. Lidova rceni. Praha Nakladatelstvi Ceskoslovenske akademie ved, 1963. - 777 s.

255. Zaturecky 1975: Zaturecky Afolf Peter. Slovenske prislovia, porekadla a uslovia. Tatran, Bratislava, 1975. 760 s.

256. Zacek 2001: Zacek Jin. Kapesni opravnik ceskych prislovi; ilustroval Lubomir Lichy. Vyd. 1. - Praha: Ivo Zelezny, 2001. - 1 sv. (nestrankovano).1. Список источниковhttp ://ucnk. ff. cuni. cz http://www.ruscorpora.ru/

257. Котова М.Ю. Приложение 1.6. Сводный список словацких пословиц (30 опросников) // Котова М.Ю. Славянская паремиология. Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук, Т. 2, СПб, 2004. -С. 239-286.

258. Котова М.Ю. Приложение 2.3. Сводный список чешских пословиц (100 опросников) // Котова М.Ю. Славянская паремиология. Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук, Т. 2, СПб, 2004. -С. 456-540.

259. Словацкие паремиологические опросники 2003/2004 г. (№31-№100) из архива доц. М.Ю. Котовой (материалы ПЭК).

260. Mlada Fronta Dnes, 20. ffjna 2001

261. Mlada Fronta Dnes, 5. ledna 2002

262. Mlada Fronta Dnes, 2. unora 2002

263. Mlada Fronta Dnes, 11. unora 2004

264. Mlada Fronta Dnes, 28. unora 20021. Mlady svet, 34/991. Mlady Svet, 08/2003

265. Patek Lidovych Novin, 41/2001

266. Patek Lidovych Novin, 4/2002

267. Patek Lidovych Novin, 50/02

268. Patek lidovych novin, 31.01.2003

269. Patek Lidovych novin, 31.3.20061. Premiere, Brezen 20031. Reflex, 34/20001. Reflex, 31/20011. Reflex, 32/20011. Reflex, 34/20011. Reflex, 51/20011. Reflex, 10/20021. Reflex, 09/20041. Rytmus zivota, 32/2001

270. S tebou шё bavi zivot, 12. dubna 20061. Spy, 4/20031. Spy, 12/20031. Spy, 8/20041. Story, 31.07.20011. Sfastny Jim, 5/28.1. 20021. Sfastny Jim, 4/20.1.20031. Tyden, 23 unora 20041. Vlasta, 5/19841. Vlasta, 2/20021. Xantipa, Leden 2002

271. Мужское Здоровье, март 2003 Мужское Здоровье, сентябрь, 2002

272. Художественная литература: Dvorak Ladislav. Neco jsem zmeskal

273. Hrabal Bohumil. Ostre sledovane vlaky. Nakladatelstvi Mat'a. Praha 2002.V

274. Jarchovsky Petr. Sakali leta. Pelisky. Pupendo. Filmove Povidky. Nakladatelstvi Paseka. Praha 2004.1. V V

275. Jirotka Zdenek. Saturnin. Nakladatelstvi Sulc-Svarc. Praha 2005. Rut Premysl. V mamove postylce. Nakladatelstvi V Brne: Petrov 2000. Steklac Vojtech. Manzelske monitory. Nakladatelstvi Ceskoslovensky spisovatel. Praha 1989.1. V V

276. Skvorecky Jozef. Prima Sezona. In: Skvorecky Jozef. Prima Sezona. Zbabelci. Konec nylonoveho уёки. Nakladatelstvi Odeon. Praha 1991. Skvorecky Jozef. PribSh inzenyra lidskych dusi. Skvorecky Jozef. Scherzo Capriciosso.

277. Skvorecky Jozef. Zbabelci. In: Skvorecky Jozef. Prima Sezona. Zbabelci. Konecnylonoveho veku. Nakladatelstvi Odeon. Praha 1991.

278. Urban Milos. Sedmi Kosteli. Nakladatelstvi Argo. Praha 1999.

279. Wereich Jan. Lakoma Barka.1. Кино:film «Kolja», 1996film «Vesnicko ma strediskova», 1986