автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Вербализация ментального пространства языковой личности автора в художественном тексте

Полный текст автореферата диссертации по теме "Вербализация ментального пространства языковой личности автора в художественном тексте"

На правах рукописи

Ахиджакова Марьет Пшимафовна

Вербализация ментального пространства языковой личности автора в художественном тексте (на материале творчества Аскера Евтыха)

10.02.19 - Теория языка

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Краснодар 2007

003159629

Работа выполнена на кафедре общего и славяно-русского языкознания Кубанского государственного университета

Научный консультант доктор филологических наук,

профессор Георшй Павлович Немец

Официальные оппоненты доктор филологических наук,

профессор Батырбий Махмудович Берсиров

доктор филологических наук, профессор Юрий Юрьевич Леденев

доктор филологических наук, профессор Елена Николаевна Рядчикова

Ведущая организация Институт гуманитарных исследований Правительства Кабардино-Балкарской Республики и Кабардино-Балкарского научного центра РАН

Защита состоится октября 2007 г в 9.00 на заседании диссертационного совета Д 212 101 08 по филологическим наукам при Кубанском государственном университете по адресу: 350040, г. Краснодар, ул Ставропольская, 149, аудитория 231.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Кубанского государственного университета.

Автореферат разослан «<М> сентября 2007 г

Ученый секретарь / у i

диссертационного совета "п^) 'Ю В. Баклагова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность настоящего исследования обусловлена тем, что феномен сознания как ментальной реальности человека, проблема структурирования его содержания, а также специфика репрезентации этноментального мира писателя в процессе речепорождения не получили всестороннего освещения в отечественной лингвистике В последние годы ментальные образования привлекают всё больше внимания в связи с развитием принципов антропоцентризма и интеллектуализма Взаимодействие этих принципов позволило углубленно представить связь между сущностью текста и его пониманием Обосновано истолкование понимания как многоуровневой интерпретативной системы, причем в центре внимания оказывается интерпретация «на уровне концептов, составляющих систему мнения как часть концептуальной системы» (Немец 2006.49) В таком ракурсе становится объяснимой неоднозначность процедур преобразования, свертывания для интерпретации текста (см Баранов, Анисимова 2004 28) и активизация ментальных категорий в исследовательской практике, укрепляемая антропоцентрическими запросами к «философско-лингвистическому наследию» (Ворожбитова, Сунгуртян 2005- 38) Это приводит к обновлению фундаментальных положений лингвистики и научной систематики в целом- так благодаря опоре на ментальные феномены определяется «национальный язык как система фиксации, хранения и отражения ментальных констант» (Буянова 2005 242 См. также- Сыромятникова 2007. 4) Необходимость раскрыть вербализацию ментального пространства на репрезентативных объектах актуализирует избранную проблематику Причем в этом направлении разрабатываются лингвистические основы художественной концепции личности (Хуако 2007* 3-17) и доминант литературного текста (Барминская 2007 20-24)

Художественные тексты Аскера Евтыха показательны в этом плане, поскольку отражают фиксацию национального сознания как особого рода информацию, имеющую отношение к глубинным когнитивным структурам Адыгский историк М Аутлев отмечает. «А Евтых пишет свои произведения и на адыгейском, и на русском языках Однако нельзя не обратить внимания на то, что и в произведениях, написанных на русском языке, не утрачен национальный аромат» (Аутлев 1997. 1). И это, и ментальные построения реального мира автора позволяют утверждать, что фиксированная информация национального сознания передается в ментальном пространстве А. Евтыха без «промежуточного языка мысли», то есть без «промежуточного кода», что свидетельствует о непосредственной вербализации языковой личности автора Эта особенность требует специального внимания в связи с современной разработкой философии сознания (см . Тхорик, Фанян 2007. 118)

Одним из структурных компонентов языковых построений является ментальная сфера, существующая в ментальной реальности человека как совокупность знаний и информаций об актуальном или вероятном положении дел в реальном мире в контексте деятельности, поступков, оценок,

восприятий, эмоций Осознание ментального образования, концептуальной сферы и её доминант позволяет реконструировать ментальный мир носителя концептуальной системы, его мир и воссоздать его этноментальную характерологию, что по отношению к языковому творчеству А Евтыха еще не предпринималось лингвистами Между тем в нем гармонично синтезируются традиционные и крайне неординарные ментальные связи (см., например, о спокойствии и радости собеседника как конфликтогене Рядчикова, Непшекуева, Боева 2005)

Вербальные языковые единицы могут отражать в языке любые концептуальные сферы и формировать отношения между ними Таковыми языковыми единицами, формирующими сознание личности, являются слова, словосочетания, предложения, микротексты, тексты Исследование фрагментов действительности в концептуальной сфере - это, прежде всего, конструирование информации об определенном мире или «картине мира» Бесспорно, что содержание концептуальных сфер значительно объемнее, их осознание распространяется по всей идеографической сфере, включающей разноименные обозначения «родового» понятия Наличие безусловной связи идеографически организованных языковых выражений с концептуальной системой позволяет нам рассматривать вербальную идеографическую организацию в качестве репрезентации концептуальной сферы, содержащей все знания и весь ценностный опыт, накопленный данным социумом

Научную актуальность проблематики подкрепляет новая теоретизация таких релевантных объектов, связанных с ментальностью и нашедших место в исследуемом пространстве, как метафора (Лебедева 2005 185-191), фразеологизм (Ласкова 2007- 339-340), речевой стереотип (Одарюк 2007 87), гетерогенная парадигма (Серебрякова 2003- 81), образ рассказчика (Макарова 2007 162-167), аспекты предикативности, в т.ч скрытая предикативность слова (Леденев 2004. 76-78, Луценко 2003 63) Разработку избранных проблем актуализирует также расширение представлений о вербализации в современном гуманитарном знании (Трунов 2007 17 и след; Заика 2007 19-22, 32-33)

Научная концепция, предложенная в диссертации, заключается в следующем. язык обеспечивает человеку переход на уровень оперирования формами мыслей, которые эксплицируются в семантике вербальных форм

Объектом исследования является ментальное пространство языковой личности писателя Аскера Евтыха, репрезентируемое его художественными текстами. В ходе лингвистического анализа выделены следующие ментальные сферы нравственное начало в деятельности, поступках и поведении человека, позитивное в восприятии и оценке, мир психики человека, эмотивно-чувственный мир человека

Предметом анализа выступают языковые единицы, отражающие доминанты морально-нравственных и этических аспектов репрезентации личности

Основной целью работы является исследование единиц, приемов и способов вербализации ментального пространства языковой личности автора в тексте его произведений.

Для достижения поставленной цели в работе необходимо было решить следующие задачи:

- рассмотреть существующие в теории современного языкознания интерпретации проблемы языка и сознания,

- исследовать важнейшие способы представления знаний о реальном мире в языке, охарактеризовав сущностные свойства и признаки языковой картины мира,

- охарактеризовать процессы продуцирования речи, лингвоментальные способы освоения внешнего мира;

- описать основные подходы к изучению картины мира и текстовых структур различными вербальными средствами,

- вычленить базовые лингвокультурные доминанты, отражающие ментальную реальность художественного мира А Евтыха

- изучить своеобразие авторского видения когнитивно-ценностного потенциала морально-этических норм (адыгэ хабзэ) личности и народа,

- определить и исследовать составляющие культурной доминанты «человечность» в адыгстве и в языке произведений А Евтыха

Практическим языковым материалом работы послужили контексты, относящиеся к понятию «человечность», извлеченные из художественных текстов Аскера Евтыха Объем картотеки выборки составил более 5000 единиц

Методологической базой исследования выступают металингвистические и философские концептуальные положения о сущностной взаимосвязи мышления, языка, сознания и культуры (Т Гоббс, Д Локк, Р Декарт, К Гельвеций, Д Дидро, Ж Ж Руссо, Э Кондильяк, И Гердер, И Кант, Г Гегель, Ч Пирс, Л Витгенштейн и др.).

Теоретической основой работы служат идеи, мысли, концепции, изложенные в трудах отечественных и западных лингвистов, а именно в области систематизации лингвистического знания (В фон Гумбольдт, А А. Потебня, М Вартофский, Ю С Степанов, В В Виноградов, И П Ильин, Р Якобсон, М.М Бахтин, И А.Бодуэн де Куртенэ, Ю М Лотман); по проблеме отражения общей картины взаимоотношения языка и сознания (А Ф Лосев, Л.С Выготский, ЮА. Сорокин, А.Р Лурия, Л Ельмслев, Н. Хомский, Э Бенвенист, И А Стернин, Г П Немец, С Д Кацнельсон, 3 У Блягоз и др), посвященные концептуализации картины мира (Е С Кубрякова, Е.Ф. Тарасов, КГ. Шаззо, Р.Г Мамий, БХ. Бгажноков, 3 X Бижева, М М. Маковский, 3 Д Попова, А А Леонтьев, С О Малевин-ский)

Научная новизна работы определяется тем, что впервые описываются сферы адыгского ментального пространства языковой личности, представленные опорными смысловыми элементами (ключевыми словами) в узуальном и

индивидуально-авторском значении, впервые исследуется как в русском, так и в адыгском языкознании языковое сознание писателя А Евтыха, впервые художественные тексты писателя подвергаются лингвопрагматическому анализу, что позволяет воссоздать полную картину творческого метода Аскера Евтыха

В работе исследуются художественное своеобразие и индивидуальные особенности мышления писателя через призму языка

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в многоплановости и многомерности изучения феномена языкового сознания через базовые концептуальные сферы нравственно-этических ценностей ментальной реальности писателя А Евтыха, что позволило обосновать теоретические позиции по следующим частным проблемам функциональность концептуальной сферы как доминантного средства репрезентации ментальной реальности, особенности формирования национальных концептуальных сфер, языковые единицы как знаковые составляющие концептуальной сферы, концептуализация нравственно-этических ценностей личности и народа, отраженная в текстах.

На защиту выносятся следующие положения:

1 Ментальное пространство характеризуется специфической системностью, для которой существенны доминантные области, ментальные сферы, ментальные фраземы.

Доминантные области ментального пространства языковой личности автора художественного текста вербализуются на лексико-семантическом и структурном уровнях произведения Основными экспликаторами концептуальной структуры исследуемого текста выступают ключевые слова и устойчивые образные единицы, которые фиксируют эталоны и стереотипы национального языкового сознания Направление и механизмы формирования текстовых структур, а также их концептуальная наполненность позволяют судить о полноте отражения в них языковой личности автора и языковой картины мира. Способность представлять информацию и нести смысловую нагрузку в художественном тексте писателя А Евтыха формирует ментальные сферы для освоения внешнего мира.

2. Семантическая структура художественного текста А Евтыха может быть представлена как иерархическая, многомерная система опорных рмы-словых элементов, от ключевых слов текста в их узуальном и индивидуально-авторском значении до ментальных конструктов - доминант индивидуальной концептосферы В произведениях А Евтыха доминантными являются следующие ментальные сферы: «Нравственное начало в деятельности, поступка и поведении человека», «Позитивное в восприятии и оценке человека», «Мир психики человека», «Эмотивно-чувственный мир человека» На этой основе формируется синкретичное представление картины мира в тексте В ней, за счет нового типа психологизма, соединено природное и человеческое, в ряде случаев нейтрализуется грань, отделяющая внутренний мир человека от мира внешнего Эта вербализация позволяет достичь высокой эмоциональности, семантизировать интеграцию различных чувств

3 Актуализация художественного текста в инокультурном языковом коллективе представляет собой процесс понимания и интерпретации произведения в единстве его внешней и внутренней формы Художественный текст в творчестве А. Евтыха воспроизводит особым образом некоторый фрагмент действительности, фиксируя национальную специфику вербального и невербального поведения представителей того или иного этноса и особенности стандартов порождения и восприятия речевых произведений, принятых в той или иной культуре. В этой связи исследуемый текст можно рассматривать как способ фиксации языкового сознания личности - национального по способам проявления

4 В фокусе языкового сознания А Евтыха находятся нормы адыгства - общественного института, в котором соединены в одно целое моральные и правовые установки, выработанные этносом на протяжении тысячелетий. Современная адыгская культура является частным моментом общекультурного процесса, в рамках которого непрерывно происходит процесс модернизации культурных норм в преломлении языкового сознания данного писателя В ментальном пространстве раскрывается совокупность накопленных знаний о мире, причем инновационные языковые структуры усиливают функциональные возможности текстовых пространств Этому служит особая полифония - способность засвидетельствовать события голосами их участника и очевидца, наделенного свойством обостренно воспринимать и запоминать окружающее. Отсюда вытекает способность превращать текст в реальность для каждого, кого он вводит в создаваемый им мир, насыщенный подлинными страстями и мыслями Данную полифонию закрепляют такие признаки вербализации, которым сопутствует множественность ведения предмета

5 Читательская «проекция» инокультурного текста неизбежно сопряжена с преодолением лингвокультурной и лингвопрагматической лакунарности Так, в произведениях А Евтыха отражаются национально-культурные стереотипы адыгства, среди которых базовым представлением является человечность, они представлены этикетными формулами, различными устойчивыми* когнитивными сочетаниями и паремиями, которые семантизируются в описании конкретных ситуаций общения и поведения персонажей

В силу этого для вербализации ментального пространства значима ментальная фразема Она обладает функциональной широтой — используется во всех доминантных областях исследуемой системы текстов, что объясняется внутренней системностью ментального пространства Кроме того, она обычно выступает двупланово служит для разграничения ритмико-интонационных перепадов и для реализации глубинных смыслов

6. Исследование фактического материала ментального пространства языкового сознания А Евтыха позволяет утверждать, что из концептосферы XX века не окончательно и не полностью уходят понятия нравственного и позитивного дискурсов, они сохраняются в региональных вариантах мировой культуры, одним из которых и является творчество указанного автора

Их сохранение в ментальном пространстве детерминировано единством таких условий, как принцип интеллектуализма, специфика традиционных ментальных норм и личностных смыслов. В личностных смыслах, которые упорядочиваются и вербализуются соответственно закономерностям используемой в акте речи языковой системы, раскрывается активное содержание языкового сознания автора

Методы и методики исследования. При изучении теоретических работ и фактического материала применялись контекстуальный, ситуационный, семантический, дистрибутивный, сопоставительный анализ, использовались методы лингвистической дедукции и индукции, приемы выделения ключевых доминант

Практическая значимость диссертации Основные выводы, результаты и материалы исследования могут быть использованы для дальнейшего теоретического осмысления ряда важных проблем современной лингвистики это языковое сознание как способ отражения картины мира, ментальных сфер национального сознания языковой личности, роль языковых единиц концептуальной сферы в процессе формирования нравственно-этических норм в сознании социума, язык писателя, теория текста

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования докладывались на XI Коллоквиуме Европейского общества кавказоведов (Москва, 2002), Международной научной конференции «Язык Этнос Сознание» (Майкоп, 2003), Международной научной конференции «Этнокультурные константы в русской языковой картине мира, генезис и функционирование» (Белгород, 2005), Международной научной лингвистической конференции (Майкоп - Лондон, 2005), Всероссийской научной конференции «Язык и межкультурная коммуникация» (Майкоп, 2006), а также на заседаниях кафедры общего и славяно-русского языкознания Кубанского госуниверситета, кафедры общего языкознания Адыгейского госуниверситета, при чтении лекций по общему языкознанию и истории языкознания для студентов специальностей русской и иностранной филологии АГУ Ряд обобщений использован для дефиниций терминов теории языка в кн. Абрегов А Н, Ахиджакова М.П и др. Словарь русской лингвистической терминологии / Под ред. проф. А Н Абрегова (Майкоп, 2006)

Структурно работа состоит из Введения, трех исследовательских глав, Заключения, Библиографического списка и Списка источников языкового материала

Во Введении обосновывается актуальность исследования и определяются основные квалификационные характеристики, в том числе методологическая основа, научная новизна, теоретическая и практическая значимость, апробация результатов

В главе первой «ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ АВТОРА И ЕЕ МЕНТАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО» обосновываются и раскрываются ментальные аспекты моделирования речи, речевых реализаций и инноваций При этом материал характеризуется в связи с двумя проблемами теории языка

соотношения «язык-сознание» и вытекающей из неё проблемой отображения реального мира в языке

Сознание является отличительной чертой отношения человека к окружающему миру и к себе: сознательное отношение — одно из развившихся в процессе эволюции свойств человека как мыслящего существа В данное исследование вводим рабочее определение сознания, которое выведено из существующих трактовок теории современной науки, объясняющих природу возникновения сознания Сознание — это не психический процесс в классическом психофизиологическом смысле слова, отмечали еще в середине первого тысячелетия до новой эры буддийские мыслители, предполагая, что сознание - это уровень, где синтезируются все конкретные психические процессы, которые на этом уровне уже не являются самими собой, то есть на этом уровне они относятся к сознанию

Тесная связь языка и сознания Аскера Евтыха, определяемая знаковым, опосредованным характером отражения, проявляется многомерно И эта связь с языком в творчестве данного писателя рассматривается в контексте тех изменений, которые вносят опосредованность словами в процессе отражения Язык Аскера Евтыха создает дополнительный план отражения, позволяя выйти за пределы непосредственного восприятия, преодолеть слияние с окружающим миром, включить обобщенный опыт в субъективный образ мира А его сознание не просто дублирует с помощью знаковых средств отражаемую реальность, но и выделяет в ней значимые для него признаки и свойства и конструирует их в идеальные сферы действительности, выраженные в значении слова Эти процессы определяются в аспекте языковой, прежде всего семантической системности В центре исследуемого пространства находятся те явления, которые представляют существенную лингвистическую закономерность «язык практически не создает материально новый элемент для новых значений, а вводит в новые взаимоотношения и, тем самым, в новую систему взаимоотношений уже существующие элементы, давая им новую семантическую нагрузку» (Берсиров 2001 7).

Базисным для интересующего нас лингвистического подхода исследования природы сознания является постулат о взаимосвязи органических и когнитивных функций личности писателя Аскера Евтыха Попытка объяснить возникновение когнитивных процессов из органических, проводя аналогию между «обменом веществ» и «обменом информацией» (ТетЬгоск 1977), легла в основу генетического толкования языкового сознания личности данного автора эволюция сознания является следствием постоянно интенсифицирующегося механизма обмена информацией, функционирование которого подчинено определенным закономерностям Исследуя закономерности и механизмы обмена информацией, формирующие ментальное пространство языковой личности писателя Аскера Евтыха, в диссертационной работе мы будем исходить из положения о том, что человеческое сознание представляет собой внутриорганическую, конструирующую реальность, специфическую потенцию функционирующего мозга.

Метаорганическая функция сознания заключается в расширении сферы деятельности человека во внешнем мире для изменения внешнего окружения согласно его внутренним планам и представлениям (Фесенко 1999. 9-39)

Проблема взаимосвязи сознания и языка сопровождает человека на всем пути его становления «В начале было Слово» — оно породило, и тогда мы узнали, что думаем или что знаем, что переживаем и что чувствуем» (Мамардашвили 1993 236,238) Под «Словом» здесь понимается конечно, не язык в логическом или филологическом смысле, а некая сущность, возникающая в порождающем пространстве, в котором мы, по мнению М К Мамардашвили, «многократно отразились» Источником мысли служит организация «создания акта мысли, которая порождается в пространстве резонанса (порождающем пространстве)» Именно воплощением этого процесса и является слово В контексте обозначенной проблемы символы рассматриваются как репрезентация не предметов и событий, а результатов сознания. Классическая философия признавала соотнесенность любого способа изучения действительности с символизациями сознания Рассматривая символические категории философской классики «Я» и «сознание», можно предположить, что «чистое сознание» — это элемент изобретенного И Кантом объектного способа анализа «Я» выступает у Канта элементом умозрения, направленного не на «Я», но на знание мира или на сознание, а «чистое сознание» отнюдь не является чистым существующим сознанием Наше познание мира, по Канту, опосредовано познанием категорий, мы все познаем на себе и через это познание - природу Рассматривая учение И Канта о сути человеческого познания, представленного как трансцендентальный процесс, А Шопенгауэр отмечал, что до Канта голова была в пространстве, а после Канта - пространство оказалось в голове В трансцендентальном смысле когнитивный мир является продуктом нашего сознания (Oeser 1995.164-165).

Опережающий характер мышления А Евтыха, язык которого является репрезентантом исследуемых закономерностей, может интерпретироваться по-разному, но признание этого опережающего момента не разрушает единство языка и мышления Приведем суждение JI С Выготского, который утверждает, что «на определенной стадии фило- и онтогенеза линии развития мышления и языка сливаются, давая начало собственно человеческой языковой деятельности и речевым формам поведения, в результате чего мышление становится речевьм, а речь интеллектуализируется» (Выготский 1982 -105) В этой связи необходимо подчеркнуть различное отношение к языку Аристотеля и Канта, отмечаемое многими исследователями. Критикуя Аристотеля, Кант пишет «Но так как у него не было никакого принципа, то он подхватывал их по мере того, как они попадались ему, и набрал сначала десять понятий, которые назвал категориями (предикаментами)... Однако его таблица все еще оставалась недостаточной Кроме того в нее включены также некоторые модусы чистой чувственности и даже один эмпирический, которые вовсе не принадлежат к этой родословной рассудка, к тому же в ней среди первоначальных понятий перечислены также некоторые производные (actio, pas-sio), а некоторые из первоначальных понятий не указаны вовсе» (Кант 1965 176) 10

Если Аристотель рассматривает формы языка как выражение некоторых реальностей действительного мира или как «содержательные реальности сознания», то Кант «сквозь него» — язык - видит лишь «чистую форму» суждения и понятия «Если мы отвлечемся от всякого содержания суждений вообще и обратим внимание на одну лишь рассудочную форму суждений, то мы найдем, что функции мышления в них можно разделить на четыре группы, из которых каждая содержит три момента. Под функцией я разумею единство деятельности, подводящей различные представления под одно общее представление. » (Кант 1965:176-166). Кант, по замечанию исследователей, извлекая свои категории из «текста», то есть линейной организации высказывания - суждения, стремится при их систематизации к жесткости, рассматривая как внутреннее строение категории, так и ее отношение к соседним формам, предваряя, собственно, начало структурального подхода к семантике Но если «классификация типов суждений Канта оказалась удачной и в настоящее время широко используется, его система категорий противоречива в деталях и малоэффективна в целом; в практике исследований она почти не используется Напротив, система категорий Аристотеля — гибкая, она такова, какой ее обнаруживает язык по мере проникновения в него.. Система Аристотеля влечет к неконтрастной теории значения» (Степанов 1998' 607608)

Отечественной научной мысли, которой придерживался в своем творчестве Аскер Евтых, присущ исторический подход к языку, мышлению и сознанию, направленный на выявление иерархии в реализации речемысли-тельных процессов. При явном влиянии идей Канта, Гегеля, Гумбольдта, Фейербаха и других философов, как в отечественной науке, так и в творчестве выдающихся художников слова, включая писателя Аскера Евтыха, оформилась собственная концепция видения мира, взаимоотношения языка и сознания и других лингвофилософских проблем Также следует отметить, что форма и материи мысли применительно к содержанию слова и понятию в творчестве А Евтыха гармонично взаимодействуют в языковом пространстве

О такой закономерности писал еще в середине позапрошлого столетия русский логик В Н. Карпов в работе «Систематическое изложение логики» Он трактует объем понятия как его внешнюю величину, а содержание понятия -как величину внутреннюю «Если всякое понятие, - подчеркивает В Н Карпов, - рассудок мыслит под одним общим признаком и ограничивает его другими, в том же роде представлений как бы частными и отличительными, то через это он указывает нам в своем понятии форму и материю Формой понятия называется тот общий признак представлений, по отношению к которому они найдены сходными с представлением понимаемого предмета и под которым этот предмет теперь мыслится» (Карпов 1856- 89). В понимании В.Н. Карпова, материя и содержание представляют собой весьма относительные понятия «Материю понятия составляют те признаки, которые в отношении к иным родам представлений, были бы также общими, а теперь, относясь к уподобленным представлениям, являются частными и, как частные, служат

ограничениями или отличительными чертами понимаемого представления Так, например, признаки Россиянина, что он живет между Балтийским морем и Восточным океаном, что он принадлежит к племени Славян, исповедует православную христианскую веру и проч, надобно почитать материальными чертами понятия о нем, потому что они заимствованы не от сходства Россиянина с Германцем, Французом, Итальянцем и проч, а от сходства его с представлениями другого роДа Так как подобные признаки входят в самый состав понятия и из всех представлений в его объеме принадлежат ему одному, то понятие чрез них и в них получает свое содержание . » (Карпов 1856 90) Этот подход имел развитие в отечественной науке Причем общефилософские закономерности становятся познаваемыми именно в языковых категориях - если акцентировать выделенные нами характеристики называешь, скажи, скажу в таких обобщениях «Покажи мне, как ты веруешь и молишься, как проявляются у тебя доброта, геройство, чувство чести и долга, как ты поёшь, пляшешь и читаешь стихи; что ты называешь «знать» и «понимать», как ты любишь свою семью; кто твои любимые вожди, гении и пороки, -скажи мне все это, а я скажу тебе, какой нации ты сын, и все это зависит не от твоего сознательного произвола, а от духовного уклада твоего бессознательного. »(Ильин 1993 237)

Примечательно, что проблема языка, сознания и мышления разрабатывалась первоначально в рамках философской и лингвистической науки В ряду ее первых исследователей следует назвать И Орнатовского, А X. Восгокова, И.И Давыдова, Ф И Буслаева, И.И Срезневского, К С. Аксакова и других. Эта традиция нашла свое логическое продолжение в исследованиях Ф Ф. Фортунатова, И А. Бодуэна де Куртэнэ, Н.В Крушевского, А А. Шахматова, Л В. Щербы и других.

Системная разработка проблемы языка и сознания в России связана с именем А А. Потебни, который, как и В фон Гумбольдт, выделяет конституирующую роль языка по отношению к мышлению. Говоря при этом и о «бессловесном мышлении», «мышлении без слов», Потебня опережает уровень развития современной ему науки, предполагая существование мышления, «осуществляемого» с помощью «универсального предметного кода», «языка пространственно-временных гештальтов», «предметно-схемного кода» и так далее Так, творчество А. Евтыха убеждает, что любое адекватное описание ментального пространства не есть субъективное примысливание, а лишь отображение тех качеств и свойств ментальных сфер, которые в них объективно заложены и которые обнаруживаются различными субъектами по различным мотивам в познавательной и информационной деятельности.

История проблемы сознания в отечественной психологии, по замечанию В.П. Зинченко, еще ждет своего исследователя Схематично, поскольку это не является основной задачей нашей работы, в ней можно выделить следующие периоды Плодотворный дореволюционный период, связанный с именами С Н. Булгакова, Н А Бердяева, В С. Соловьева, П А Флоренского, Г И Челпанова и Г Г Шпета, начал вытесняться в начале 20-х годов

реактологией и психоанализом, претендовавшими на монопольное право развития марксистской психологии Середина 20-х годов ознаменовалась появлением работ М М Бахтина и Л С Выготского, связанных с пониманием сознания, его природы, функций, связи с языком, где марксизм был одним из методов понимания и объяснения

«В 30-е годы, — замечает В П. Зинченко, - страна практически потеряла сознание и даже бессознательное как в прямом, так и в переносном смысле Менялся, конечно, и облик народа, деформировались общечеловеческие ценности» (Зинченко 1991 20).

Последователи Л С. Выготского (А Н. Леонтьев, А Р Лурия, А В. Запорожец, П И Зинченко и другие) переориентировали свои научные интересы на изучение проблемы психологии деятельности Лишь во второй половине 50-х годов наблюдается возврат к проблематике сознания благодаря трудам С Л Рубинштейна, А Н Леонтьева и других

Большое значение в изучении данной проблемы принадлежит трудам Г Г. Шпета (1879-1937) Методологической базой для его работ послужила феноменология Гуссерля, которая, по утверждению Г Г Шпета, должна не только изучать «как есть все сущее и каждую форму бытия, но и вскрыть единый смысл и единую интимную идею за всем многообразием проявлений и порывов творческого духа в его полном и действительном самоосуществлении» (Шпет 1917 7)

Влияние феноменологии отражается на его концепции сознания, которое рассматривается в единстве с «мыслимым, воображаемым, называемым содержанием», то есть с сознаваемым, когда всякий смысл и значение существуют лишь постольку, поскольку они связаны с сознанием, что приложимо, например, к произведенным человеком и ставшим частью его культуры предметам, выступающим знаками самих себя, и чьи образы в сознании могут функционировать как символы Смысл этих предметов, их предметное значение обусловлены наличием сознания, способным их «воспринять и прочитать» Признавая, что осознание существующего имеет над индивидуальный характер, проявляющийся в «сопричастности», «соучастности» к сознаваемому, Г Г Шпет не исключает возможность индивидуального влияния человека, в силу чего сознание интерпретируется им как «коллективный предмет», то есть имеет общественную природу (Шпет 1916:54)

Итак, следуя Г.Г. Шпету, личностный опыт писателя А Евтыха и исторический опыт общества, описываемого в его творчестве, служат базой, на которой построены автором те или иные утверждения относительно бытия мира и общества Также писатель формирует картину мира как мировоззрение в том смысле, который определяется не искажающей природой языка и мышления, а степенью познания объективных закономерностей. Языковая форма данного автора, воплощающаяся определенными языковыми средствами мировоззрения человека, все-таки не может рассматриваться как чисто субъективное явление, так как само мировоззрение как идеальная сущность в целом принадлежит бытию мира

Но следует отметить, что адекватность интерпретации А. Евтыха основывается в конечном итоге на теоретико-практическом результате познания, отражающего ментальное пространство по его объективным свойствам

Рассматривая проблему взаимосвязи языка и сознания можно утверждать, что языковое сознание А Евтыха по отношению к объективному миру выступает единым, также объективным человеческим фактором Человечность языка творчества данного автора выявляется в противопоставлении, которое ставит человека наравне со всеми другими предметами материального мира Это двуединство и осталось бы в сфере материальных объектов, если бы художник А Евтых не выступал бы в роли самопознающего субъекта Познание данного автора, направленное не на мир, а на ментальное пространство - на человека, на самого себя - и создает тот специфический фактор, который может быть назван субъективным фактором в языке творчества Аскера Евтыха Ведь художник, познающий мир и самого себя противостоит миру не как пассивный объект, а как деятельный субъект, формирующий в своем сознании мир вещей как свой собственный мир. Человеческий фактор в произведениях А. Евтыха проявляется наиболее обнажено в бесчисленных суждениях, оценках, воздействиях и т.д., что вызывает определенные сложности при анализе языковых средств Может быть, наивысшая ступень проявления человеческого фактора в языке данного писателя обнаруживается тогда, когда предметом высказываний является языковая личность автора, и все оценочные моменты становятся вдвойне авторскими Субъективизм А Евтыха в этом случае как бы удваивается

В данном лингвистическом исследовании способов выражения всей сети взаимоотношений человека с природным и социальным миром в творчестве А Евтыха выявлено взаимодействие следующих аспектов прагматических, модально-оценочных и индивидуально-стилистических

Согласно утверждению Н.И Жинкина, в речевой динамике человек встречается с тремя видами знаковых единиц - это: а) дискретные единицы (буквы); б) непрерывные единицы (фонемы в слогах), в) смешанные единицы Соответственно этим знакам различаются следующие коды 1) дискретный, 2) непрерывный или иконический, 3) смешанный В процессе декодирования происходит не только «узнавание» слов, но и обработка в так называемой операционной, иконической памяти Предварительной ступенью в каждой фазе интеграции речевых единиц, по мнению Н И. Жинкина, является аналитическая ступень. Анализ осуществляется в первой фазе, когда «слова из языка говорящего человека рассыпались в поле речи на словоформы (микрослова)», это обусловливает получение материала для интеграции множества слов, «способных сочетаться между собой».

Интегрируя «множество слов, способных сочетаться между собой», А Евтых в своем творчестве использует внутреннюю речь и промежуточный язык как явления одного порядка, причем внутренняя речь образует в ментальном пространстве автора отдельные звенья общего промежуточного потока, формируемого языковыми единицами.

Вторая фаза интеграции охватывает «грамматическое пространство» каждое слово связывается с другим или несколькими другими, образуя целое, содержащее определенную динамику словоизменения Данная модель отражает закономерность бинарной интеграции слов в грамматическом пространстве. запас применяемых слов соответственно классу (части речи) помечен формами таким образом, чтобы обеспечить их сочетаемость по форме Предложенное Н И Жинкиным сеточное распределение информации в грамматическом пространстве имеет важное значение для выяснения механизма восприятия речи, ибо, по его мнению, «усвоение грамматического пространства может значительно сократить время приема информации, сжать зигзаги грамматических ходов и обнаружить мысль . Грамматический анализ был давно уже сделан, в период, когда в мозге вырабатывалась грамматическая структура... Грамматика - это трамплин, от которого следует оттолкнуться для того, чтобы попасть в сферу мысли» (Жинкин 1982 45).

Вслед за Н.И. Жинкиным, у А. Евтыха сеточное распределение информации в грамматическом (ментальном) пространстве все-таки формируется благодаря смысловой целостности, которая достигается за счет других элементов промежуточного языка При этом элементы внутренней речи данного писателя находятся в отношениях дополнительности, и как носитель знаний, связанный со своим накоплением, со своим содержанием, автор уже выступает представителем и носителем целого семантического комплекса средств языка в ментальном пространстве.

Одна из главных функций языка творчества Аскера Евтыха заключается в трансляции смысла, представляющего собой основное измерение человеческого сознания и бытия Язык А. Евтыха вносит особый вклад в описание целостного, «нелоскутного» мира в анализируемом фактическом материале романов «Глоток родниковой воды», «Улица во всю ее длину», «Двери открыты настежь» (поздний этап его творчества)

Языковая картина мира А Евтыха строится таким образом, что при пропуске одной фразы, а иногда одного слова, теряется логическая нить авторской мысли и временная связь событий Так, К Султанов, отмечая «неожиданные ритмико - интонационные переходы и временные совмещения» характеризует ментальное пространство А Евтыха «эстетическим и психологическим единством» (Султанов 1988) Например

«Чуден мир1 Дальше уже и некуда Простому человеку не охватить Хотя, как бы ни чудили, а мало тут изменилось лошадь осталась лошадью, хлеб хлебом, откормленный индюк на три года выше любой дурной курочки Так было и до нас, будет и после, даже в тысяча девятьсот каком-нибудь семидесятом году, через полвека» (Глоток родниковой воды С166)

«Саферби остался один Он не знал, в какой день вернется его сын, тот ничего не написал По шоссе бежали одинокие машины Проехал велосипедист, пробежала чья-то собака Высокий ряд тополей встречал зарю И вдруг, словно учуяв носом, что к свежему утреннему воздуху примешались

нынче какие-то запахи, которых он давно не слышал, но которые давно были милы его отцовскому сердцу, Саферби решительно свернул с дороги, хотя сына надо было ждать отсюда, от паромной переправы, и направился к реке Адыгские реки отдают свои воды Кубани, а Кубань несет их в море Бежала и эта к Кубани, по гальке, по песчаным отмелям, то под вербами, низко склонившимися над нею, то над степью

Саферби пересек дамбу, оттуда спустился к воде, снял башмаки, выколотил из них пыль, ополоснул лицо прохладной речной водой Рядом, под вербами, что-то бултыхнулось, не то в воду, не то из воды Сом, решил старик и пошел посмотреть Тут они водятся Однажды такого поймал, что пришлось на подводе везти Дьяволы, а не сомы Ужей глотают Однако бултыхался не сом, а это его дурашка' Господи, вернулся' Вернулся и поспешил к своей речке» (Улица во всю ее длину С 85-86)

«Он всегда уверял себя, что действует во благо людей Что бы он ни сказал, те это примут и сверх всего отблагодарят еще, - адыгская жизнь, слава богу, на том и держится спокон веков, сверху, может, и приукрасилась чем-то, а изнутри — все та же старейшина рода, семьи, что ими сказано, то и хорошо, то и мудро, то и принято Нет, такое еще не исчезло, а при ином взгляде и закрепилось даже собрание созовут — старейшему дадут открыть, успехи начнут перечислять — основоположников помянут От всего такого и снилось Ибрагиму Шолохову выбрали — гаи же сам пробился — и взял в свои крепкие руки всю немалую страну, и правит, правит ею десять лет, тридцать, и этих подчинил, и тех, направо укажет — повернут направо, налево даст знак — возьмут туда, и все это он, ШолоховЬ> (Двери открыты настежь С 383)

Приведенные фрагменты ментального мира А Евтыха показывают, что язык для данного писателя служит инструментом, посредством которого человек формирует мысль и чувство, настроение, желание, волю и деятельность, инструмент, посредством которого человек влияет на других людей, а другие влияют на него' язык — первичная и самая необходимая основа человеческого общества. Но он также конечная, необходимая опора человеческой личности, прибежище человека в часы одиночества, когда разум вступает в борьбу с жизнью, и конфликт разряжается монологом писателя, мыслителя

«До первого пробуждения нашего сознания, - пишет Ельмслев, - язык был нашим эхом, готовым отразить первый нежный лепет нашей мысли и неразлучно сопровождать нас повсюду, от простой повседневной деятельности до наиболее тонких и интимных мгновений - тех мгновений, из которых мы черпаем тепло и силу в каждодневной жизни благодаря власти памяти, которую дает нам тот же язык Но язык - не внешнее, сопровождающее человека явление Он глубоко связан с человеческим разумом Это богатство памяти, унаследованное личностью и племенем, бодрствующее сознание, которое напоминает и предостерегает И речь представляет собой характерную черту личности в хорошем и плохом ее проявлении, отличительный признак семьи и нации, свидетельство человеческого благородства Язык настолько

глубоко пустил корни в личность, семью, нацию, человечество и саму жизнь, что мы иногда не можем удержаться от вопроса, не является ли язык не просто отражением явлений, но их воплощением - тем семенем, из которого они выросли» (Ельмслев 1960 264-265)

Взаимоотношения А Евтыха с языком в анализируемом фактическом материале не бывают однозначно простыми и «безмятежными», о чем свидетельствуют трудности выражения мысли или понимания смысла его высказываний Язык ментального пространства автора - это объективация его сознания. Например

« не могу я без тебя, не могу' Не могу и не хочу1 Не такая ты, как показываешь себя людям, не такая1И то, чем не такая, должно взять верх Я вижу тебя открытой, понимаешь гит нет, не занавешенной этими вашими дурацкими тюлями Говоришь клятву верную дала, моя законная жена, -а пришла же7 Пришла же ко мне9 Пришла1 И нам уже не уйти друг от друга Клятву верную дают на службе, а клятва жены — то другая, ее не грех нарушить, если не по чувству вышла А ты не по чувству Оно одно у человека, одно А если и с ним, по чувству — значит меня обманывала Надо тебе решить, по-честному, по совести, ответить одному из нас так когда же ты была искренней в своем чувстве, тогда, со мной, или теперь, с ним » (Улица во всю ее длину С 246)

Данный иллюстративный текст свидетельствует о том, что язык Аскера Евтыха является материалом, позволяющим описать реальный мир в различных проявлениях. «В одной крайности персоналист утверждает, - справедливо и удачно рассуждает К Эмерсон, — что «я владею языком» и могу заставить его означать то, что я хотел бы, чтобы он означал, структуралист настаивает на том, что структурные связи между членами предложения (то есть «реляционизм») определяют значение, и поэтому это «я» - скорее результат речевого поступка, чем его вершитель, а в другой - деструктивист уверен, что «никто не владеет языком» и что язык, как таковой, фактически отвергает любые попытки им управлять Бахтин избегает таких крайних установок, заявляя, что «никто не владеет языком, но мы обязаны на какое-то время брать его на прокат», то есть мы в любой момент можем оговаривать реальные и надежные конкретные значения... Это делает Бахтина глубоко оригинальным интенционалистом: он твердо верит в опосредованность человека языком, но не в противопоставление «меня» и «другого» и рассеивает недоверие между личностью и обществом. »(Эмерсон 1994:6).

Понятийный мир и способы выражения этого мира в романах А Евтыха демонстрируют глубинное единство материального и идеального миров

Для А Евтыха главная проблема в отражении ментального пространства заключается в том, чтобы отыскать в языке адекватную «элементарную частицу», основную функциональную единицу языка, которая должна подчиниться ритму его жизнедеятельности и функциональным возможностям представления его реального мира Так, для отражения глубинного значения нравственно-этических норм адыгов, которые формировались тысячелетиями,

писатель А Евтых умело использует «ментальные фраземы» — (термин наш) как одну из системных единиц плана содержания языка, выделяемая данным автором наряду с другими языковыми единицами и определяемая как совокупность форм и глубинных значений языкового сознания, формирующих ментальность носителей данного языка Например:

«Многое переменилось в людях, пока она подрастала Вот и он, дядя Айтек, тоже вышел к реке, с карандашиками, бумагой> длинной мерной веревкой, час назад казалось ей загадкой, почему он светился лицом, умел же сдерживать свои чувства, как никто другой, может, в одном этом и видел похвальную для себя черту, не показывать ни своей широкой улыбки, ни обозленного до крайности лица Всегда он в правилах, и в тех, что прижились бог знает когда, и в тех, что из книг вычитывал, но и все для одного и того же не дай бог выпасть ему, Гаруну Айтекову, из первого людского ряда1» (Глотокродниковой воды С 103)

Глубинное значение ментальной фраземы « не выпасть из первого людского ряда» в приведенном фрагменте способствует формированию национального сознания и культуры народа Одним из принципов установленных нравственно-этических, поведенческих норм адыгов является «не выпасть из людского ряда», что означает в переводе с глубинного смысла (тес адыгейского языка) «иметь свое прочное место в обществе»

Не менее интересна ментальная фразема «пусть мои стулья поспорят с вашими», которая представлена в контексте А Евтыха следующим образом

«Все разыграно, все давно расписано, лучше, чем в тех пьесах, что привозят иногда и показывают второпях, сбиваясь, не всегда искренне, а тут все слаженно, подогнано, и эта пьеса, где Хатажук Шолохов и автор, и режиссер, и главная роль

- Одну минутку, - просит Усток Только что требовал, грозился чем-то еще не сказанным, но уже приготовленным, смотрел прямо и гордо, а теперь что-то и дрогнуло в голосе, ушла и какая-то частица света из глаз. Давно у него появилось это сомнение, а в чем-то и подозрение, иногда она виделась ему совсем не такой, какой показывала себя людям, наградившим ее не то ласковым, не то презрительным прозвищем «Сима — стыдливица» — Одну минуту, - просит Усток, не желая, однако, уступить в чем-то, - сейчас уже поздно, - он тоже немножко хитрит, - а завтра прошу пожаловать ко мне в гости и посмотреть на все то убранство Пусть мои стулья поспорят с вашими

Шумят, шумят каие-то голоса, а послушаешь Унарока, Измаила Тоха, Бибы Мустафовны, а народ, он молчит, он, может, и доволен случившимся, кто-то выбивался из общего ряда, а его вернули Народ, он всегда решает мудро, и, почему он решил так, а не иначе » (Двери открыты настежь С 548-549)

В приведенном иллюстративном материале ментальная фразема «пусть мои стулья поспорят с вашими» выступает двупланово С одной стороны, данная фразема служит для разграничения ритмико-интонационного перепада

в данном контексте Восклицательно-утвердительная конструкция выделенной фраземы умело используется автором для снятия интонационной напряженности нарастающего семантического конфликта в первой части приведенного фрагмента С другой стороны, только глубинный смысл данной «ментальной фраземы», обозначающей «умение нести ответственность за контакт, диалог, общение с собеседником с предельной корректностью в проявлениях», позволяет объяснить использование и функционирование подобных языковых единиц в романах А Евтыха

Таким образом, «для успешной организации интеркультурного общения вообще и для интеркультурного общения искусством, в частности, необходимо узнать, - пишет И. Б Марковина, - что не совпадает в двух локальных культурах — коммуникантах Иными словами, следует узнать национально-специфические характеристики речевого, кинесического, эмотивного поведения, присущего данным культурам, ибо эти специфические характеристики могут стать препятствием для адекватного понимания носителями одной локальной культуры инокультурных участников коммуникаций». (Марковина И Ю 1981 128).

Рассматривая языковой знак в качестве материальной стороны слова, В 3 Панфилов подчеркивает, что «идеальная сторона языковой единицы. есть результат определенных физиологических, то есть материальных, процессов в головном мозгу и ее связь с материальной стороной языковой единицы осуществляется, следовательно, на уровне материальных по своей природе явлений» (Панфилов 1982.99).

Например

«И, поглядывая на каждого входящего, секретарь райкома Якуб Куш-мизов, сидевший за красным длинным столом, на котором лежала красная дермантиновая папка и стоял графин с водой, думал не о том, как пройдет это собрание - пройдет также, как проходили десятки других, - а о том, как он будет ездить по аулам и хуторам и удивляться, куда подевалось прежнее открытое, доброе чувство, прежняя людская сердечность Будут хотеть и ждать, чтоб он уехал от них, поскорее уехал, потому что давно уже не приезжал просто так, как ездят друг к другу все добрые люди на свадьбы, на входины, на крестины, на похороны » (Улица во всю ее длину С 154)

Анализ приведенного фактического материала свидетельствует о том, что процесс мышления («думал не о том.. ») осуществляется в виде специфических внутренних «мозговых трансформаций» и является материальным, независимо от формы его реализации. Следовательно, процесс раскрытия языкового сознания писателя А Евтыха может по своей природе проявляться вербализование

Мыслительный акт бывает и сокращенным, неполным, энтимемным, расплывчатым и к тому же довольно автоматизированным. Кроме того, надлежащий выбор языковых обозначений для высказываемых мыслительных содержаний и конструкций можно осуществить только с позиции «смысловых

директив», которые пребывают не в сфере языковых, а в сфере духовного отражения вещественных отношений» (Серебренников 1983 90) Действующие «законы мозга» (мышления, памяти) существуют в естественном языке как «законы экономии», лаконизации вербальных средств- «Источником тенденции к экономии в языке является человеческий организм Принцип экономии в языке - одно из частных проявлений инстинкта самосохранения Это своеобразная реакция против чрезмерной затраты физиологических усилий, против всякого рода неудобств, осложняющих работу памяти, осуществление некоторых функций головного мозга, связанных с производством и восприятием речи. Отрицание принципа экономии в языке равносильно отрицанию всех защитных функций человеческого организма» (Серебренников 1983: 95). Согласно законам экономии языковой материи, в языке произведений А Евтыха удаляются некоторые промежуточные мысли и сохраняются только те знания, которые принадлежат к «общему фонду знаний» говорящего и слушающего. Например

«- Вы кто будете 7 Я плохо вижу Не узнаю

- Как же узнать, если я вам незнакомая.

- Вы, должно быть, по объявлению, - догадалась старушка — А я слышу, дите плачет.. Алевтина куда-то, наверное, ушла, шалава такая Сколько раз я ей говорила, не оставляй ребенка, носи хоть до меня Ну что ж. домик. он ничего, будете жить Алевтина дорого с вас не возьмет А дитя, оно не капризное, не крикливое Беспокоить вас не будет Иной раз соба-чишко скулит больше, чем он Редко когда плачет Уже, наверное, чует, что нелюбимый он тут, отверженный А теперь я даже удивилась, что заплакал Вот оно что, стеклом порезался? Ничего, заживет как на собачонке А место тут хорошее И иерковь. в случае чего, рядом И река, вон, за огородом Так что довольны будете» (Глотокродниковой воды С 259)

Коммуниканты, таким образом, «перескакивают» через опущенные, но строго определенные мысли, как через само собой разумеющееся, не осознавая, естественно, самих фактов такого «перехода». Этим подтверждается справедливость принципиального обобщения Г П Немца о том, что мышление «связано с редукцией информации человеческим сознанием на базе его интеллекта». (Немец 2004:117)

Следовательно, можно также утверждать, что исследуемое языковое пространство творчества данного писателя как «высший уровень интеллектуализации мышления» отражает не только информативно насыщенное поле, но и специфические особенности традиционных норм носителей, «оязычи-вая» ментальное сознание адыгов. Например

«- Садись, - пригласил отеи. чего никогда не делал не разрешалось сыну сидеть при отие При отце Хатажук не курил, не ел. даже воды не пил Никогда А тут пригласил И он послушно опустился на стул Общая тревога снова сделала их родными, отцом и сыном, заботливо и тревожно всматривались

старые глаза в молодые, не зоркие, и уже не казалось отцу, что сын не похож на него — круглоголовый, кургузый, - на него, длинноголового, длинноногого

- Нас, адыгов, по причине крайней нашей малочисленности наука не изучает - Старик знал, что привело сына в столь ранний час, и все же не хотел лишать себя этого удовольствия длинного, философского вступления - Свои ученые, что приезжают к нам записывать всякую старину, были - небылицы, не доросли умами, а другие, чужие, заняты большими народами, кого на миллионы считают А стоило бы, стоило бы изучать адыгов1 Ты вот мучаешься, не знаешь, с чего начать, с какого шага и с какого места, а все это отчего? Хоть ты и адыг, по всем статьям адыг, однако не знаешь ты адыгов> У-лы-бай-ся< По слогам произнес старец, и произнес как свое отиовское приказание - У-лы-бай-ся1 Вы - хмурые люди, и ты и Азано-ков Представь себе такое где - то. в каком - то месте лежит то самое, в чем ты нуждаешься Так нуждаешься, что если не получишь, так пропадешь. совсем пропадешь А путь туда долгий и трудный, по одной-единственной дороге, через тыщу паромных переправ Так кого ты пошлешь? Подумай и отвечай

Это похоже на те экзамены, что ежегодно устраиваются для десятиклассников, когда им выдают аттестаты И Хатажук понимал, что обязан выдержать этот экзамен, назвать этого единственного возчика. не двух — трех, а одного Старец так вперился своим острым взглядом в круглое сыновье лиио. ждал ответа, боялся разочароваться в нем

- Кого бы?

- Да кого же Макара, я думаю. - осторожно отвечал Хатажук

- Приоткрой окно. - приказал старец Он так напряженно ждал, что, боясь помешать сыну, какую-то минуту и вовсе, кажется, не дышал, а теперь не хватало воздуха - Довольно, вот так Осенним воздухом потянуло Да, Макара, одного его » (Улица во всю ее длину С 289-290)

Как видно из данного фрагмента действительности, активное содержание сознания автора раскрывает личностные смыслы, которые «упорядочиваются и вербализуются соответственно закономерностям используемой в акте речи языковой системы» (Кубрякова 1986.140)

Модель взаимосвязи между языком и сознанием отражают переходы от одного кода к другому «В конце концов образуется последний, фундаментальный код — текстовый (денотатный) » (Жинкин 1982:110-111). Именно осмысленный текст, в данном случае языковое пространство А Евтыха, реализует замысел, снабжает общество информацией, оптимизирует интеллект и становится в итоге «памятью человеческого общества» (см таблицу 1)

Таблица 1

Вербализация ментального пространства языка писателя А. Евтыха

Лексикон писателя, владеющего языками (адыгейский, русский) (Совокупность знаний о мире)

Акты сознания, ментальные сферы (МС) писателя

вербальные пон

МС (См. 3

)

Языковое

пространство

языковой

личности

автора

вербальные пои ятия

МС (См. 3.5)

вербальные пон

ит

_М£_(См. 3.

вербальные пон МС (См. 3.

Специфические

особенности

ментального

сознания

языковой

личности

автора

Несомненный интерес представляет специфика моделирования рече-мыслительной деятельности сознания писателя А. Евтыха.

Ниже представим последовательность данного речесмыслительного процесса в схематической форме

Мотив * Мысль * Внутренняя речь *

(порождение) (оформление (опосредование мысли

мысли - мен - во внутреннем слове) тальный акт сознания

Семантический план Внешний (физический) план -►

(вербально - семантическое поле) (видоизменение структуры при ее воплощении в словах)

Внешняя речь (вербализация ментального пространства)

Таким образом, «оязычивание» ментального пространства писателя А Евтыха, которое проявляется посредством речевых высказываний его героев, может трактоваться как «переход от субъективного, еще словесно не оформленного и понятного лишь самому субъекту смысла к словесно оформленной и понятной любому слушателю системе значений, которая формулируется в речевом высказывании» (Лурия 1979 193) Дело в том, что реальный мир писателя Аскера Евтыха множественен и многообразен И ключевой момент в формировании высказываний героев в творчестве А. Евтыха состоит в придании автором имени объектам мыслительного процесса, так как языковое сознание данного писателя не может предоставить отдельное имя для каждого без исключения случая или явления мира Особенностью именований, совершаемых писателем А. Евтыхом, является то, что автор, обладая информативно насыщенным языковым сознанием, пользуется суммацией знаний, приобретенных предшествующим опытом, который находит применение в сознании к новым (практически любым) объектам Этот вид рече-мыслительных операций в ментальном пространстве писателя А. Евтыха можно назвать актуальным именованием, в котором языковое сознание данного автора тонко решает проблему нахождения адекватного слова или фразы в «лексиконе двуязычного сознания» - (термин наш)

Таким образом, в ментальном пространстве писателя А Евтыха когнитивный выбор словесного средства данным автором для выражения действующей интенции среди множества имеющихся вариантов придает в процессе акта именования известным словам новое содержание

Следовательно, на основе этих позиций автора (см таблицу 1) можно предложить гипотезу механизма актуального именования В процессе формирования ментального пространства писатель А Евтых пользуется структурными подразделениями двух типов Это.

- ментальный компонент (психологическое содержание, возникающее в результате тех или иных операций умозаключения, репрезентаций и другие),

- лексикон владеющего языками человека.

Ментальный компонент содержит в языковом сознании данного автора текущие акты сознания, образные, понятийные, вербальные. Особый интерес представляет проявление ментального сознания писателя А Евтыха в рече-мыслительном процессе (в вербальном пространстве)

В главе второй «АСПЕКТЫ ВЕРБАЛИЗАЦИИ МЕНТАЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА» рассматриваются способы презентации языкового сознания, а также фиксации национального сознания и культуры в языке романов А Евтыха как репрезентант ментального пространства Эти способы определяются на функциональной основе В настоящее время все большее распространение получают различные направления функционализма, особенно в области семантических и прагматических исследований Поэтому необходимо остановиться на таком определении текста, которое окажется созвучным функционально-семиотическому подходу к анализу языковых явлений. Важнейшим положением, выдвигаемым Л В Щербой в статье «О трояком аспекте

языковых явлений и об эксперименте в языкознании», было различение речевой системы и языкового материала. Речевая деятельность, по мнению Л В Щербы, процесс говорения и понимания- «Несомненно, что при говорении мы часто употребляем формы, которых мы никогда не слышали, от данных слов, производим слова, не предусмотренные никакими словарями, и, что главное и в чем, я думаю, никто не сомневается, сочетаем слова, хотя и по определенным их сочетания, но зачастую самым неожиданным образом и во всяком случае не только употребляем слышанные сочетания, но и постоянно делаем новые» (Щерба 1974-24)

Не менее активен и процесс понимания Именно в сознании языковой личности Л В Щерба находил инвариантные единицы, которые реализуются в речи в виде множества вариантов. Психолингвистическая природа этих инвариантных единиц (представлений) противопоставляется физической природе их реализации в речи Только изучая языковые процессы, протекающие в сознании человека, можно, по мнению Л .В Щербы, дать адекватное описание синхронного состояния языка и избежать привнесения в такое описание чуждых ему категорий' «Вообще я старался схватить язык в его движении: выдвинуть на первый план твердые нормы языкового сознания, а затем показать, с одной стороны, умирающие и, с другой стороны, нарождающиеся нормы » (Щерба 1915-9). Способность говорящего определяется нарождающимися нормами языкового сознания и обусловлена переработкой речевого опыта всех индивидов-носителей данного языка, которая образует, по мнению Л В. Щербы, в следующий аспект языковых явлений - языковую систему .От говорения неотделимо говоримое, как и понимаемое от понимания. Говоримое и понимаемое - это тексты, - составляющие третий аспект языковых явлений, названный Л.В. Щербой языковым материалом При этом он имел в виду «совокупность всего говоримого и понимаемого в конкретной обстановке в ту или другую эпоху жизни данной общественной группы» (Щерба 1974 26) Например:

«Вдруг будят меня посреди ночи на даче Гобева, так называлось уютное местечко под Туапсе В большой просторной комнате были вдвоем — я и поэт Резников, милый, незащищенный человек, не упорядоченный, если можно так сказать. Пришел в литературу по призыву, когда-то это было модно, от станка - в поэзию, он мне нравился, лепился ко мне, нуждался в защите, избегал одиночества, а еще - это, может, и главное, нуждался в слушателе, а я был прекрасный слушатель, малословный, не перебивающий, молчун, и что-то в нем, в душе, в голове, творилось, возомнил себя кем-то, чем-то, и от стихов перешел к философии, написал многостраничный труд, излагая основы и пути развития в настоящей поэзии, а кончилось все штрафньщ батальоном попал на какую-то вечеринку, где-то, Бог знает где, в каком-то совхозе, и спьяну открыл там стрельбу из своего пистолета, подвыпившие гости разбежались (вот он-то и спросил меня во что я верю. - я ляпнул. а в то. дорогой, что проживу жизнь под счастливой звездой, похожей на ту. вифлеемскую, что указывала мудреиам. где им искать новорожденного

божьего сына, меня на этой войне не убьют, нельзя, запретно, я должен вернуться к Вале) »(Я-кенгуру С 205)

Приведенный пример отражает определенную языковую систему, которая объективно заложена языковым сознанием писателя А Евтыха в данном языковом материале, что проявляется в индивидуальных речевых системах, возникающих под влиянием этого языкового материала Следовательно, в языковом материале находится источник единства языка внутри данной общественной группы

Итак, определенные функциональные возможности имеет текст в процессе его интерпретации как коммуникативного явления, то есть как составляющая коммуникативного акта, которая позволяет «включать в исследование максимум деталей, отражающих механизмы текстовой коммуникации» (СЬагаёеаи 1983) В этом случае целостность текста (языкового материала) предопределяется его дискретностью.

Таким образом, тексты писателя А. Евтыха выступают как феноменологически и аналитически первичная данность. На эту закономерность в свое время указывал Л Ельмслев: « .единственно, что дается исследователю языка в качестве исходного пункта. так это текст в своей нерасчлененной и абсолютной целостности Нашей единственно возможной процедурой, если мы хотим построить систему для процесса, представленного этим текстом, будет анализ, при котором текст рассматривается как класс, разделенный на сегменты Затем эти сегменты в качестве классов в свою очередь делятся на сегменты и так далее, до тех пор, пока анализ не будет закончен» (Ельмслев 1972 71)

Исходя из отечественной теории лингвистического текста, можно определить тематизацию текстов А Евтыха как формы проявления языка под коммуникативным углом зрения Например «- А у нас, девочка, - отвечал Саферби, - на все есть план У каждого учреждения и предприятия А раз есть план, то выполнить — это мало, а надо еще перевыполнить Ну и этот старается, Магамчери Аджаков, злая душа А только так докончу мы, Мешлоковы, никогда не теряли человечности, не ссорились из-за куска хлеба, из-за тряпок

Старик посмотрел на Дану, за все время не произнесшую ни одного слова, потом дотянулся до нее, привлек с себе и продолжал, обращаясь к Хайрет

Посмотри на нее, взгляни, приглашал он ее, - кто она? Моя дочь7 Нет А вот, не ушла отсюда Я это никому не говорил, а теперь скажу, потому что чует мое сердце нас какое-то горе подстегает Может, это меня, кто знает и, может, я тогда не успею сказать Так вот эта маленькая женщина не ушла от нас А ты взгляни на нее — что, безобразная, скажешь7 Дай бог всем женщинам выглядеть такой прекрасной' И своим молодым телом, и своей ясной душой Да, да, не стыжусь высоких слов прекрасное' Многие звали ее, а она не ушла Были такие ухажеры, я знаю, посмотрел на Дану, - я сейчас похож, наверное, на пьяного А может, и правда, пьяный Другие от

водки, а я от чего-то другого, от чего-то другого Не богатого ищет, не красавца, а человека' Я это знаю, за то и люблю ее И я давно ей сказал, придет к тебе такой счастливый час - так ты бегом ко мне, мне первому расскажи, и я тебя, как свою дочь выдам Этот дом не тюрьма, а не надзиратель От таких почетных, слишком почетных стариковских прав я давно отказался, да и никогда ими не пользовался, меня за это мои сверстники поругивали понемножку, а я не унывал они дураки, не знают, какое это счастье жить дружно, доверяя друг другу, прямо высказывая свои желания, не скрывая и обид Я тут на месте ваших родителей Вот почему, маленькая, ты не должна уходить отсюда » (Улица во всю ее длину С 252-253)

Приведенный пример отражает новаторское использование писателем А Евтыхом существенных концептуальных характеристик

Ряд текстов А Евтыха ориентирован не столько на ограниченное реальное время, сколько на общекультурное пространство. Например

«Тай вышла Если несколько минут назад, она винила его, то сейчас, пробираясь в свою комнатку, она стала на его защиту, уже доказывая себе, что конечно же у мужчины всегда будут свои особые мужские дела, и она не должна ему мешать, привязывая его к дому, желая, чтоб он все время сидел с ней, так, еще не выйдя замуж, не став ему женой, она уже видела себя умной, рассудительной, понимающей, и не то что не мешает, а помогает ему держаться в обществе, занимать в нем свое место Так сама, добровольно выходила на ту женскую стезю, по которой прошли тысячи ее соплеменниц. с младенческих лет приучаемых смотреть на себя только как на хиджибз, как выговаривала Сайда на своем кабардинском речении, а на здешнем (адыгском) бзы. то есть помеченная, как помечали птицу и всякую иную живность по ее природной предназначенности служить мужчине, зачинателю и продолжателю рода, он — сеятель, а она ему почва» (Баржа С 245)

Таким образом, тексты писателя А. Евтыха не просто языковой код, служащий посредником для передачи информации, но и способны накапливать вокруг себя определенное информационное поле, расширять смыслы. Каждое поколение воспринимает тот или иной текст данного писателя, интерпретируя с поправкой на свои собственные интересы, с учетом уровня развития конкретной языковой личности. Исходя из анализа текстовых структур языковой личности писателя Аскера Евтыха, можно выделить следующие пласты текстовой информации- смыслы, которые близки и понятны современникам;

- смыслы, которые вкладывает в процессе интерпретации каждое последующее поколение,

- смыслы, которые зависят от личностного восприятия и личностных ассоциаций, т.е. связаны с уровнем развития языковой личности.

Этими соотношениями подтверждается и отражение в ментальном пространстве устойчивых «традиций, восходящих к праязыковому состоянию» (Берсиров 2001:16, с опорой на положении М А Кумахова)

Содержание текста (значение) и смысл актуализируются в языковом/речевом сознании его реципиентов в процессе понимания и интерпретации художественного произведения как единства внешней и внутренней форм последнего

« - Тебе и не понять . Я не спроста спрашивал, а много ли у тебя мозгов Что неизменного в этом переменчивом мире, спроси себя и своих детей, раз ты говоришь, что хочешь им счастья, - что? Деньги? Нет, не деньги Помнишь, наверное, были царские, были черенки, были червонцы А в эту войну многие по сто-двести тысяч насобирали> Значит, опять жене деньги главное Может, золото9 Да, вроде бы . Только если я насобираю даже три тонны, что за радость, когда я ни грамма не могу откусить, ни грамма' Зарыть в землю и беречь ? Нет, не золото главное в этом мире Оно хоть и золото, а прибавлено и такое металл Всего-навсего металл Вот и выходит и не деньги, и не золото Были у нас сообразительные, табуны заводили, отары в тыщи голов А их раскулачили' Значит, и не такое главное, нет

- Не тяни, ради бога, полночь уже » (Двери открыты настежь С 392)

Внешняя форма текстов писателя А. Евтыха представляет собой связную графическую структуру, сформированную данным автором для объективации заложенного в тексте знания (через логико-композиционное разворачивание содержания), с ориентацией на определенного читателя. Авторская модель предметной ситуации, описываемой посредством текста, субъективна как по содержанию, так и по составу языковых средств выражения Во-первых, тексты писателя А. Евтыха отражают знания автора о действительности с помощью языковых средств, «представленных» не языком как системой, а языковой способностью (Зимняя 1976; Колшанский 1984; Шах-нарович 1987 и другие). Во-вторых, семантический и лексический компоненты знаковых текстов (внешней формы), соответствуя субъективному ментальному сознанию языковой личности автора, представляют собой не просто описание выбранного автором фрагмента действительности, а «вербальное разворачивание эмоциональной модели мира, имеющейся у автора» (Бе-лянин 1988 129). Иными словами, помимо объективного предметного содержания в тексте кодируется слой модально отмеченной информации, выражающей субъективное отношение писателя А. Евтыха к миру, смысловые универсалии его образа мира (см Белянин 1988, 1992; Пищальникова 1993, Голикова 1996, Красильникова 1998 и другие). Между тем, субъективная деятельность ментального сознания писателя А Евтыха протекает по объективным правилам текстопорождения, принятым в его языковом коллективе Эти правила сохраняют в каждом виде его текстов определенные нормы, свойственные его логической и грамматической структуре, и «кодируют прагматическую (актуальную) информацию, с ориентацией на того или иного читателя и адекватное понимание» (Габ 1992.40-41). Иными словами, внешняя форма текстов писателя А. Евтыха (графическое изображение) существует как

материальный объект в определенных параметрах внеязыкового сознания воспринимающего субъекта, фиксируя когнитивные и языковые характеристики писателя А Евтыха в материальной текстовой структуре, что делает их тем самым одинаковыми для всех возможных реципиентов (читателей)

Внутренняя форма текстов писателя А Евтыха - это продукт речемыс-лительной деятельности реципиента (читателя) по восприятию и интерпретации семантического содержания, с последующим выявлением общего смысла (смысловой структуры) воспринятого сообщения Значения языковых знаков, составляющих текст, предопределяют отношение «текст-действительность» (референтные структуры), а смысл сообщения выявляется в процессе интерпретации этих структур читателем, с опорой на языковое и когнитивное развитие последнего (Шахнарович 1987,Залевская 1988, Новиков 1983, Новиков 1997 и другие).

С точки зрения категорий/признаков исследуемые тексты в восприятии реципиента представляет собой некоторую последовательность знаковых средств, обслуживающих процесс общения и обладающих признаками связности, цельности (целостности) и эмотивности (Сорокин 1991.57-58) Связность текста рассматривается как «рядоположенность и соположенность строевых и нестроевых элементов языка/речи, как дистрибуция, законы которой определены технологией соответствующего языка» (Сорокин 1985.8). С этой точки зрения каждый текст (в норме) обладает связностью, так как «организуется по абстрактной модели одной из существующих в литературном языке форм сообщений» (Гальперин 1981 20)

Ментальную цельность текстов писателя А Евтыха определяет характеристика цельности, обоснованная Ю.С.Сорокиным, то есть «глубинная, имплицитная характеристика, соотносимая в сознании реципиентов с объектами реальной действительности и определяющая результат взаимодействия авторского мира, представленного текстом, и мира образов читателя (читателей)» (Сорокин 1991 8). « Вскоре после переезда в Чиреево, наткнулся на такого же, как она, ликоверного и наивного, и простодушного человека, то был наш сосед по даче гинеколог Дербенев Летний теплый день, все окна и все двери нараспашку Он только что вернулся со своей службы, не то расстроенный, не то настроенный — из-за неудачной операции или, наоборот, от удачной, - не разберешь, и рассказывает домработнице из Великого Устюга Ольге, старой девственнице, она терпеливо все выслушивает, то ли и самой интересно, что он там рассказывает, то ли из простого уважения, свои-то домочадцы убегают от него, не хотят слушать больничные рассказы

- Представляешь, Оленька, такой ужас, такой ужас' Прямо скажу, сердце, как говорят кровью омывается Больно мне, больно> Все может случиться Оставь эту сковородку, Оля, потом, потом Бывало и похуже, конечно, да Бог спасал Не хочу никакой каши, не перебивай1 Но я растерялся, понимаешь, взял себя в руки, нет, нет, говорю себе, внушаю, не сдамся,

не уступлю . ты понимаешь, Оленька, и о Боге подумал... говорю в душе, про себя!. Не уступлю'Не отдам'» (Я-кенгуру с 168)

Признаки цельности выступают для читателя как сигналы, позволяющие прогнозировать (иногда в самого начала процесса восприятия) возможные границы, объем и, что самое главное, содержательную структуру воспринимаемого текста (Леонтьев 1997.136), поскольку цельность «сигнализирует» о предметной целостности описываемой в тексте ситуации Признак же эмотивности, приписываемый тексту, вероятно органически присущ любому художественному произведению, так как образность языка художественной литературы - это всегда проявление особой эстетической функции, которая эмоционально мотивирована (Губарева 1997)

Следует отметить, что ментальное сознание, определяемое нами как «сознание внутри нашего языкового сознания», описывается писателем А.Евтыхом в рамках личностного описания индивида, через «выявление системы ценностей, существующей в сознании личности, и формирующейся в результате длительного процесса взаимодействия и взаимного приспособления генотипа с культурой» (Касьянов 1994*26; Касьянов 1992 и другие)

«Ценностное ядро» нации - это культурные (социальные) архетипы этноса, которые представляют собой глубинные структуры, существующие на невербальном и часто на нерефлексируемом уровне. Они управляют поведением представителей того или иного этноса, выступая в качестве ориентиров для «типичных действий», а также как мера оценки собственных поступков и поступков других, формируя «инвариантный образ мира» носителей определенной культуры (Сорокин 1989:84).

«- Если решил показать себя дворянином, тяни до конца, а не до половины. Не знаю, как перевести, пословица, что ли

- Понял, понял, - закивал головой Алексей Яковлевич, - мудрая, очень скажу, мудрая, надо мне ее запомнить, - хвалил и поощряя он своего кучера из того тайного расчета, что тот проведет его по опасной части

-Яш тыщу штук знаю' — похвалился Гомлешко, сразу же обесценивая и ту единственную, что вспомнил

- Знать что, следовать, - сказал Алексей Яковлевич Линейка осторожно пробиралась по скользской, словно бы политой подсолнечным маслом, дороге Недавний дождь сильно промочил глину С подрубленной береговой стены сползали рыжие глыбины, рухнет такая в линейку, и за день не откопаешь Наконец выбрались на простор, колеса застучали по камням Тут уже и ребенок проехал бы Показались окрашенные хаты

- Когда-то и я был джигит, - решил оправдаться Алексей Яковлевич » (Глоток родниковой воды С 153)

Говоря о взаимосвязи этноса, языка и культуры, Ю.А Сорокин указывает, что в своём над природном качестве этнос существует в форме и культурологических, и лингвистических «привычек» входящих в его состав индивидов (Сорокин 1991:57). «Совокупность этих «привычек», их спецификация и характер, их взаимосвязанность и взаимозависимость составляют тот

слой этнического бытия, который рассматривается носителями языка - осознанно или неосознанно — как их неотъемлемое свойство, позволяющее смотреть на самих себя как на лингвокультурную общность» (Сорокин 1993 167)

Языковое сознание писателя А. Евтыха выступает в ментальном пространстве как специфичный для данной культуры способ вербализации и осмысления этого мира (Бахтин 1976, Бахтин 1997, Трубецкой 1995; Толстой 1995 и другие) По мнению Н.И. Толстого (Толстой 1995 17), «язык является неотъемлемым и самым устойчивым признаком нации, который в купе с литературой составляет самый значимый и стабильный компонент национальной культуры». Основываясь на системе принципов, мнений и убеждений, циркулирующих в ментальном пространстве писателя А Евтыха, в «языковой картине мира» его представителей появляются и функционируют стереотипизированные «расхожие мнения», шаблонные ассоциации между событием и его оценкой, между конкретной формой поведения и характеристикой деятеля и т д

Общность присвоенной культуры данным автором, а точнее «общность распредмеченных культурных предметов и освоенных вербальных описаний культурных предметов (или деятельностей)» и определяет общность сознаний коммуникантов, которая обеспечивает возможность знакового общения, когда «коммуниканты, манипулируя в межсубъектном пространстве телами знаков, могут ассоциировать с ними одинаковые ментальные образы» (Тарасов 1993 10)

Следовательно, образы языкового сознания, возникающие в речемыс-лительной деятельности представителей различных этнических коллективов, можно рассматривать, в качестве надежного материала для выявления специфических особенностей культуры данного народа

В процессе восприятия художественного текста объективируется множественность смыслов, множественность интерпретаций, заложенная в каждом художественном произведении. По мнению П Рикера, текст представляет собой «структурированную целостность, которая всегда может быть образована несколькими различными способами», что предполагает различные формы её отображения реципиентами (Риффатер 1980, Демьянков 1988, Оо11-нщег 1991 и другие) Множественность интерпретаций одного и того же текста П Рикер обозначает свойством «текстуальной полисемии», особенно характерной для художественной речи (Рикер 1995 8).

Основу вариативности смыслового восприятия текста (в первую очередь, художественного) можно объяснить, как представляется, используя законы биоопсихологии (Н А Рубакина Ю.А Сорокина, В П Белянина) Согласно первому закону, который основывается на выводах В Гумбольдта и А А Потебни, тексты приобретают свой смысл/значение только в процессе восприятия и интерпретации текстового материала реципиентом (Рубакин 1977 30-55) Второй закон заключается в том, что при восприятии читателем текст оказывается в поле его «мнематического воздействия, в энергетически смысловом поле личности» Мнема, в понимании ученого, - это некоторая

основа человеческой личности, рассматриваемая как сумма опыта, в том числе и языкового, накапливаемого в процессе ее взаимодействия с людьми и предметным миром Третий закон (Сорокин 1991:26-34) описывает факторы, влияющие на качественный и количественный состав мнем: 1) принадлежность к определенной лингвокультурной общности, 2) среда (совокупность окружающих условий) и 3) момент (эпоха, год, возраст, настроение читателя)

Соответствующая конфигурация «мнем», то есть когнитивно-коммуникативный опыт индивида предполагает вполне определенную реакцию на текст, выражающуюся в степени его понимания/непонимания и способа оценки Качественный состав структур когнитивных и языковых знаний не может быть одинаковым у разных субъектов, в связи с выборочностью человеческого опыта (языкового/речевого и неязыкового/неречевого) Реципиенты (читатели) различаются уровнем языкового развития и семиотической подготовки (Кузьменко-Наумова 1980, 1987), психобиологическими особенностями и эстетической восприимчивостью, осведомленностью о предмете речи, объемом индивидуального знания и т.д В свою очередь, специфика их речемыслительного поведения зависит от той социокультурной среды, в которой каждый реципиент (читатель) существует как личность, и под воздействием которой происходит его языковое и когнитивное развитие Как отмечалось, носитель языка владеет определенным объемом знаний «культурного фона» и «культурного фонда» (Ю.А Сорокин, И.Ю Марко-вина) К формам, циркуляции культурного фона либо фонда нации относятся разноплановые тексты» (Караулов 1999.155)

Следовательно, общность присвоенной культуры определяет общность сознаний коммуникантов, обеспечивая возможность знакового общения, когда коммуниканты, манипулируя телами знаков, могут ассоциировать их с одинаковыми ментальными образами (Е.Ф Тарасов) Система культурных ценностей, принятая в этническом коллективе адыгов, свидетельствует о своеобразии ментального пространства писателя А Евтыха и определяет специфические особенности «образа мира» его представителей Реципиента (читателя), в этой связи, можно рассматривать как «этнопсихолингвистиче-ский тип», то есть интеллектуально-эмоциональный тип личности со специфической структурой речевого (и неречевого) коммуникативного поведения, определяемого культурными особенностями того общества, к которому данная личность принадлежит (Ю А Сорокин, И Ю. Марковина)

Таким образом, вариативность читательских «проекций» авторских текстов писателя А. Евтыха - это не что иное, как следствие различия субъективных свойств сознания читателей, определяемых степенью их языкового и когнитивного развития, формирующих ментальное сознание в условиях той или иной этнической культуры адыгов. Читательская «проекция», является продуктом не только речемыслительной деятельности, но и социокультурной реальности, отражая культурные ценности и их субъективный смысл для реципиента Образы языкового ментального сознания, возникающие в речемыслительной деятельности представителей данного этнического коллектива

можно рассматривать в качестве надежного материала для выявления специфических особенностей национальной культуры адыгов

Смыслоформулирование представляет собой переход от языковых кодов к внутренним кодам интеллекта — образам, с использованием разного рода опорных элементов В каждой лингвокультурной общности в качестве функциональных опор для взаимопонимания выступает предшествующий речемыслительный опыт, «внутренний контекст» (Залевской 1996 101) разнообразных знаний (перцептивных, когнитивных, аффективных, вербальных и невербальных) и отношений, устоявшихся в ментальном сознании коммуникантов Возможность построения мыслительного содержания, соответствующего идентифицируемому тексту, базируется на феномене «высвечивания» в сложившейся индивидуальной картине (образе мира) опор реконструкции и оценки смысла сообщения, передаваемого посредством текста Такие «смысловые вехи», активизируя обширные области ментального сознания личности, создают преднастройку и для понимания содержания текста, и для его эмоционально-оценочного восприятия (Залевская 1996 103) По мнению Н А Рубакина (Рубакин 1977'142), восприятие элементов текста может быть связано с возникновением у реципиентов таких реакций, как понятия, образы, ощущения, эмоции, органические чувства, стремления, действия, инстинкты

Концепты индивидуальной языковой системы называют своего рода метаязыком смысла, а термином «концепт» обозначают «единицу мышления, квант структурированного знания» (Стернин 2000 239) Концепты - «это мыслительные категории и образы индивидуального сознания, закрепленные или незакрепленные за лексическими единицами разных типов» (Каменская 1988; Пищальникова 1993, Стернин 1998 и др.) Признавая множественность форм отражения действительности в сознании, И А Стернин и Г В. Быкова (Стернин 1998.56-59) разграничивают три принципиальные разновидности концептов, обнаруживающих себя в лексических единицах представления (обобщенные, чувственно-наглядные образы предметов и явлений), гештальты (комплексные, функциональные структуры, упорядочивающие многообразие отдельных явлений в сознании) и понятия (результаты рационального отображения основных, наиболее общих, существенных признаков предмета) Эти концепты, в нашем случае, ментальные сферы представляют собой разные уровни мыслительной абстракции, а коммуникативные потребности могут потребовать разной степени конкретизации мысли, поэтому один и тот же языковой знак может реализовывать (в разных коммуникативных условиях) любую из этих концептуальных структур (Каменская 1988 60-76) Концептуальные структуры, не имеющие лексического выражения, выполняют важную роль в организации процессов речемыслительной деятельности индивида (см «рефлексивные» концепты и «кортежи» у Каменской (Каменская 1988), «понятийные» и «скрытые» категории у Стернина, Быковой (Стернин 1998) Таким образом, концептуальные структуры сознания позволяют индивиду осуществлять речемыслитеяьную деятельность, своевременно

активизировать те или иные фрагменты тезауруса личности, что и делает возможным сам процесс понимания текстового материала. В рамках нашей работы мы будем пользоваться термином «ментальная сфера» в значении «содержательный или вербализуемый мыслительный образ», который, как представляется, логично рассматривать в качестве элемента ивдиввдуальной «языковой картины мира» и одновременно в философско-психологическом плане как единицу системы образов ментального сознания отдельной лин-гвокультурной общности данного народа в целом.

Функции концепта заключаются в фиксации и актуализации понятийного, эмоционального, ассоциативного, вербального и иного содержания объектов действительности, определяемых в текстовой структуре ментального пространства писателя А Евтыха Исследования, направленные на моделирование языковых образов, возникающих в сознании читателей художественного текста, показывают, что актуализация одного или нескольких компонентов ментальной сферы осуществляется на базе имеющихся у индивида вербальных и невербальных ассоциативных связей с тем или иным языковым репрезентантом (см. Голикова 1996, МсЕуоу 1990, ВоИищег 1991 и другие) Каждое слово обладает своим ассоциативным полем, в котором отражены его наиболее устойчивые контекстуальные связи и отношения обозначаемого им объекта с другими объектами реального мира (А А Залевская, А.П Клименко и др.) Релевантной оказывается как система ассоциативных привычек и оценок, сложившаяся в том или ином социуме и отражающая специфику условий жизни, языка и культуры последнего, так и система знаний об окружающем мире отдельного индивида (Залевская 1979; Залевская 1988, Залевская 1992 и т.д) Имея разное языковое выражение, доминантные смыслы текстов (смысловые универсалии концептуальной системы автора в понимании Пшцальниковой (Пищальникова 1993) сохраняют структуры представления и ассоциативные связи, выявляемые в процессе восприятия художественного произведения Смыслоформулирование происходит за счет восстановления на базе ассоциативно-языковой памяти целостного содержания ментальных сфер»по их фрагментарному предъявлению в тексте данным автором (Уекоу1сЬ Р.Я 1986, МсЕуоу 1990; Белянин 1988, Голикова 1996).

Присвоение нового знания (понимание текста) происходит на базе чувственно-логического содержания языковой системы читателя путем установления новых ассоциативных связей между ментальными сферами. Поскольку не может быть тождественности понимания одного и того же художественного текста в силу уникальности ментальных сфер системы писателя А. Евтыха, в качестве основы взаимопонимания автора и реципиентов выступают устойчивые структуры художественных текстов писателя А. Евтыха для хранения знаний отражающие специфические особенности личности сознания как концептуальный стереотип «Концептуальный стереотип (как элемент системы ментальных сфер данного автора) является устойчивой структурой психической организации знания, носящей ассоциативно-апперцепционный характер» (Пищальникова!993 103-104). В качестве

«концептуального стереотипа (имеющего в данном исследовании выражение в языке художественных текстов писателя А Евтыха) может быть квалифицирована единица языка, вызывающая на психовербальном уровне в сознании представителей определенной лингвокультурной общности сходные по ряду семантических признаков ассоциативные реакции» (Рыжков 1981 6061) Частотность и устойчивость стандартных ассоциативных связей, существующих в определенный период времени в каком-либо лингвокультурном социуме, позволяют его представителям прогнозировать возможное содержание воспринимаемого текста (созданного в автохтонной культуре) и заполнять «содержательные лакуны» (Ю А Сорокин, И А Марковина), оставленные писателем А Евтыхом на домысливание в языковом сознании читателя И хотя тождественности содержания личностных смыслов у индивидов быть не может, владение нормативными ассоциациями позволяет читателям обнаруживать доминантные смыслы исследуемых текстов, что является необходимым условием успешности понимания и интерпретации В этой связи, вероятно, можно говорить о существовании эстетически значимых уникальных доминантных смыслов, принятых в том или ином лингвокультурном коллективе и имеющих одинаковый ассоциативный (вербальный и образный) контекст для автора исследуемого текста и читателей - носителей одной с автором культуры По мнению Ю.Н Караулова, текст обладает ассоциативной структурой, которая, в отличие от общей ассоциативно-вербальной сети носителя языка, обладает четко просматриваемой внутренней организацией, тяготеющей к семантическому гештальту (Караулов 1996- 180-185) Текстовые ассоциативные поля писателя А Евтыха определяются всей композицией произведения, которая обусловливает порядок появления, открытия и взаимодействия полей в ментальном пространстве его текстов Ассоциативные связи лексической единицы или словосочетания по разным полям (внешние) в совокупности со связями слов внутри каждого поля и образуют ассоциативную структуру ментального пространства текстов писателя А Евтыха. Такая структура обладает «двойной диалогичностью» (в том числе, диалогичностью в понимании Бахтина) Интерпретируя эти структуры, можно получить новое знание - и о тексте, и об авторе, и об особенностях восприятия текста читателем» (Караулов 1996 180-185).

На уровне языкового содержания текста «узлами» ассоциативных связей концептуально значимой информации, возникающей в сознании читателя, по-видимому, являются ключевые слова, в исследовании — ментальные сферы (Сахарный 1991; Овчинников 1991, Овчинников 1986, Рогожникова 1992, Рогожникова 1994; Корытная 1996 и др ). Ментальные сферы связывают разрозненные значения в единую мысль, создают контекст, вызывают понимание общего смысла, направляют процесс смыслоформулирования (Залевская 1996, Бабайлова 1991, Сиротско-Сибирский 1988, Мурзин 1991 и многие другие) Выявление ментальных слов в процессе восприятия и понимания текстов писателя А Евтыха соотносится «со свёрнутой программой рече-мыслительных действий индивида при восприятии (или порождении) речи»

(НИ Жинкин, А А Леонтьев, ИА Новиков) Поэтому ментальные сферы нередко рассматриваются как аналоги основных операциональных единиц речемыслительной деятельности языкового сознания писателя А Евтыха, на которых базируются «механизмы смысловой компрессии и понимания текста» (Сиротско-Сибирский 1988, Мурзин 1991)

Ассоциативное поведение языкового сознания писателя А Евтыха отражает результат работы не только в области языкового, когнитивного, но и эмоционального опыта как личного переживания читателя Предметно-логическое значение каждого слова в структуре индивидуального языкового-сознания несет определенную «эмоциональную нагрузку» (Мягков 1990, Мягков 1981, Буапе В 1995), обладает «коннотативным полем» (Бурукина 1998) ит д Система эмоций возникает в структуре концептуальной ментальной сферы мира каждого индивида и обнаруживает себя через разнообразные ассоциаций читателя (Новиков 1983-8-9, ОоШг^ег 1991.397-402, Пищальни-кова 1993 51-67, Буапе 1995 178-190). Эмоциональное поле смысловой структуры авторских текстов писателя А Евтыха может быть представлено большим количеством лексем, ассоциативно связанных ядерными и периферийными семами и представляющих различные, но относящиеся к одному полю личностные смыслы (Галеева 1992, Беляева 1993, Пищальникова 1993; Голикова 1996, Каминская 1996)

« И странно было бы, если бы я принял от малышки эти изумительные сочные цветы всех оттенков, пахучие, вдыхаешь всей грудью — и ты как бы иначе смотришь на мир, он становится красивым, цветным И если бы кто-нибудь из адыгов увидел меня с букетом, тут же вся Адыгея зашептала бы кто он, этот странный человек, истинный ли адыг или рисуется под адыга адыги пашут землю, засеивают, выращивают сады, возделывают бахчу, собирают земные ягоды, и если рвут траву то для приправы и кинд-за, и укроп, и лучок чего только нет, но- нет цветов, они растут, но не тут, вы увидите их, проезжая мимо кладбища, потому что и назвали кьэгъ-агъ - кладбищенское растение, адыг боялся расслабиться, склониться над цветком, внюхаться, а его тут же и прикончат, вонзив в него заостренную в кузне железяку » (Я -кенгуру С 124)

Репрезентированное конвенциональными средствами языка, это поле ментальных сфер становится доступным восприятию и пониманию других индивидов - носителей одного с автором текста языка и культуры Иными словами, для адекватного восприятия репрезентированных в художественном тексте эмоций предполагается наличие в языковом сознании коммуникантов устойчивых ассоциативных связей между словами и «эмоциональными конвенциональными инвариантами», создающих общий ассоциативно-эмоциональный фон «контекстной системы» воспринимаемого текста (Пищальникова 1993 67)

Таким образом, читательская «проекция» авторских текстов писателя А Евтыха может быть представлена как иерархически многомерная система опорных элементов, совместное и взаимодополняющее функционирование

которых создает цельность проекции в ментальном сознании На уровне текста (языкового содержания) опорами формирования читательской «проекции» выступают ментальные сферы, на уровне образов ментального сознания - сферы индивидуальной концептуальной системы Своего рода «скрепами» или связующими элементами речемыслительной деятельности читателя по восприятию текста выступают нормативные структуры ассоциативного тезауруса носителя языка при общем ассоциативно-апперцепционном характере человеческого мышления Художественные тексты писателя А Евтыха, по-видимому, содержат в своей семантической структуре ассоциативную «сетку ментальных сфер» При этом сферы, несущие значимую для смыслового восприятия текста информацию, представлены как «узлы» такой сети Предметные ситуации, описанные в текстах писателя А. Евтыха, получают свою эмоциональную и концептуально-ментальную оценку через систему ассоциативного тезауруса реципиента На совпадении «ядер» ассоциативных связей исследуемых текстов у различных субъектов основаны процессы адекватного (близкого авторскому) понимания предметной ситуации, описанной в текстах писателя А Евтыха Владение нормой ассоциирования означает стабильность наиболее стандартных связей глубинных семантических структур (формирующихся и функционирующих в ментальном сознании представителей каждой лингвокультурной общности), необходимых для взаимопонимания внутри данного социума

В главе третьей «ВЕРБАЛИЗАЦИЯ МЕНТАЛЬНЫХ СФЕР В ЯЗЫКЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ АСКЕРА ЕВТЫХА» дается общая характеристика вербализации и специфика проявления четырех основных ментальных сфер. «Нравственное начало в деятельности, поступках и поведении человека» в художественных текстах», «Позитивное в восприятии и оценке человека», «Мир психики человека» и «Эмотивно-чувственный мир человека»

Отметим проявление и взаимодействие ментальных сфер в тексте. В качестве отправной позиции привлечем обозримый и показательный контекст - финальный фрагмент в первой книге полифоничной панорамы «Баржа», насыщенный актуальными концептами

«Лодка отошла от берега - С богом, с богом, - вышептывал дед /Гололоб/, как бы прощаясь навсегда, кольнуло уже и той болью, да не так сильно, сильная, она придет попозже Ну так что делать, без готовности вынести страдания вояка не вояка, наставник не наставник, казак не казак Дед снова достал стгчицу, потер о башку, и спрятал, и тут же сам себя и похвалил выть бы тебе волком за твою овечью простоту, если бы ты сейчас зажег, а на этот свет-огонь гадина-полковник прискакал бы со своими ярыжками Нет уж, не порадуют тебя старые урупчане такой промашкой с девятисотого году терпят и ждут, подождут и теперь, мужество-то порой не в спешке, а в сдержании и сбережении сил, чтобы в святую минуту и обрушиться на заклятого врага Вырос лес, весь тот народ, вышептывал казак, глядя на реку, Кубань-матушку, вверяя все свои мысли и надежды Дальнее поскрипывание песка утихло, и дед достал спичицу,

всмотрелся, первый раз в жизни удивляясь, какая же в ней сила спрятана, вот поднесет, и тут же огонь родится, от огня — свет .

Конец первой книги»

Ментальная сфера «Нравственное начало в деятельности, поступках и поведении человека» связана в первую очередь с характеристикой человеческого долга - выносить страдания ради высокой цели Именно эта «готовность вынести страдания» оказывается предпосылкой вербализации следующей ментальной сферы «Позитивное в восприятии и оценке человека» человек в связи с нравственными достоинствами заслуживает позитивной характеристики с еле заметным оттенком самоиронии- «...тут же сам себя и похвалил...мужество-то порой не в спешке, а в сдержании и сбережении сил»

Объект данных характеристик - внутренний мир, личностные качества, и, следовательно, закономерно вербализуется специальными средствами третья ментальная сфера «Мир психики человека», см. «вверяя все свои мысли и надежды...» итп

Этим доминантам текста сопутствует эмоциональный план, и соответственно вербализуется четвертая ментальная сфера «Эмотивно-чувственный мир человека». См. «кольнуло уже и той болью, да не так сильно, сильная, она придет попозже... не порадуют тебя старые урупчане такой промашкой... первый раз в жизни удивляясь».

Отмеченные особенности позволяют перейти к характеристике четырех основных ментальных сфер в связи с общими принципами вербализации, репрезентируемыми в языке автора Так, движение времени, насыщенное реальной жизнью, позволит автору раскрывать характеры и обстоятельства не в их застывшей форме, а в развитии, в логической цепочке причинно-следственных связей. «Ощущение философской основательности проблем возникает на основе глубинного историзма художественного мышления А Евтыха» (Шаззо 1978 151).

Эта закономерность ярко проявляется в вербализации первой ментальной сферы, связанной с нравственным началом с понятиями человечности, долга, правды, любви, почитания женщины. По мнению некоторых филологов, творчество А Евтыха - «о настоящем адыгстве, о человечности» (Отаров 1996 125) Человечность считается и выделяется как самая первая заповедь и культурная доминанта адыгства, она во всем мире ассоциируется с любовью, состраданием, пониманием, и также предлагает осмысленное желание и ответственную готовность действовать в интересах ближнего.

В центре всех противоречивых событий и потрясений стоит человек -современный адыг А. Евтых стремится раскрыть сложнейшую трансформацию его образа жизни и мышления, нравственных основ его бытия. Например

« чтобы успокоить встревоженную душу, и скажешь себе не родня, не твоя кровь, так все равно адыги, чего мне от них плохого ждать, свои Свои — то свои, так опять же до какой то черты Что-то в них

переменилось, не те уже, ох не те> По всем передаваемым из века в век воспоминаниям, адыгское общество подпирали одни и те же неизменные правила, и хотя по своей несчастливой доле не имели письма, чтобы все это записать, однако же сложено было так крепко — не в словах, а в самих душах, — что, казалось, и по сей день не утратили своего значения А теперь вот и подумаешь, что и тут какая то трещина, да-да, какие то люди уже не так с тобой здороваются, а раньше доходили и до такого, чуть ли не про твою дворовую собаку выспрашивали, как она себя чувствует, не больна ли » (Улица во всю ее длину С 315-316)

«Неизменные правила» - адыгагьэ (адыгство), совокупность принципов и норм адыгской этики, человечность, чуткость, благовоспитанность, скромность, гостеприимство и т.п »(Бгажноков 1999:6)

В толковом словаре адыгейского языка внимание заостряется на ассоциациях данного понятия с общеадыгским морально-правовым кодексом поведения человека. Адыгство придает нормам адыгэ хабзэ характер целенаправленных программ социального действия человека.

Содержание, вкладываемое в понятие человека языковым сознанием адыгского писателя А Евтыха, интересует нас с точки зрения проявления этнических особенностей в деятельности, поведении, восприятии, оценке, психике, мироощущении личности. Прежде всего, это такой компонент национального характера, как ценностные ориентации «Этнические общности в значительной мере обусловлены характерными особенностями их культуры, и общность культуры народа проявляется в общности ее психического склада» (Бромлей 1989:198) Например

« — Садись Измаил И ты проходи, и тебе есть место, Усток Тут много говорят, я не мастер, у меня на все одна мера—ладонь да щека

— Что это значит9 — Спрашивает Измаил - Растолкуй, что ли

— Есть истина и в твоих словах, - наставительно произносит Ибрагим своим старейшиным вниманием, — но повторяю я это шире толкую Я жил и живу для одного чтобы как-нибудь в чем-нибудь, путь и в самом малом, — что делать если бог не наделил другим умом1 — прославить вот это наше маленькое селение И когда я говорю — ладонь и щека, то хочу приложить свою ладонь не к одному человеку, а ко всей большой и дорогой аульской щеке — И произнося эти гордые слова, поднявшись выше житейской суеты, споров, крика, голосования, прений, резолюций, Ибрагим Шалах обозревает все клубное пространство, собирая со всех лиц, как пчела цветочную пыльцу, и восхищение, и уважение, и почтение Да туту адыгов, и не трудно вызвать уважение к старому человеку, привито им вроде оспы с малого детства» (Улица во всю ее длину С 546-547)

В приведенном языковом материале сознание писателя сфокусировано на отражении нравственно-традиционных ценностей таких, как глубокое уважение к старшим, подлинные чувства к родному аулу и беспредельная человечность. «Сами адыги (черкесы) склонны толковать адыгство в достаточно широком спектре В широком смысле под адыгством по результатам

нашего социологического исследования понимают человечность, гуманизм -47% опрошенных респондентов..»(Ханаху 2002*179)

«- Странно мы живем со своими мужчинами Тут знаешь, у каждого своя мера' Как бы это объяснить, каждый человек смотрится в свое, а не в чужое зеркало В чужом себя не увидишь И для своего мужа я, это самое, королева1 Обязательно, что ли, на троне? Трон, он знаешь где стоять должен? В душе! Он - то есть, этот трон-то, да всегда одноместный для него, для главы'» (Гпоток родниковой воды С 198)

Применительно к единицам фразеологического состава языка как к языковым знакам характерной чертой является образно-ситуативная мотивированность Ментальная реальность в художественном тексте А Евтыха напрямую связана с мировидением народа - носителя языка, сосредоточением нравственно-культурных ценностей является это образное, литературное основание языкового сознания автора Поэтому можно утверждать, что фразеологизмы как языковой знак более высокого уровня - мощное средство выражения языковой картины мира, так как фразеологизмы, отражая образ-ситуацию, выступают как микротекст в тексте Приведем примеры «Людям это свойственно - правда, Сима?

— Что свойственно? Я что-то не поняла

— Искать лучшее'

— А, конечно, конечно>

— Красивое - оно всем по душе на воронье гнездо посмотришь, так противно делается, а ласточкино гнездышко - оно всем по душе Вот я говорю свей и ты свое гнездышко, не воронье, а ласточкино » (Улица во всю ее длину С 231)

«— Хм Это еще не весь характер Он злой на тебя, на меня и, скажем, на погоду, что ли злой-то злой, а жену приласкает, а за свое дите и в огонь-воду полезет Злой, но кинется в горящий дом, вынесет опаленного, чужого совсем Человек, брат мой, — загадка, это — помолчал, вздохнул глубоко, — такая емкость в тесной голове, под черепком, напихано и добра, и зла, глупости и ума » (Сожженная картина С 45)

«— мне тебя жалеть не приходится, просила я по-хорошему, а коли не понимаешь и не ценишь, то при людях, как перед богом, скажу верни сейчас же на место' То, что тебе никак не принадлежит, то, что ты взяла, и я отпущу тебя, а уж грех свой сама замаливай »(Баржа С 394)

При анализе особенностей культурной коннотации (интерпретации), а точнее интерпретации культурно-национальных ценностей (адыгэ хабзэ) в художественных текстах А Евтыха, мы будем исходить из постулата В Н Телия о том, что «система образов, закрепленных в фразеологическом составе язьпса служит своего рода «нишей» для кумуляции мировидения и так или иначе связана с материальной, социальной или духовной культурой данной языковой общности, а потому может свидетельствовать о ее культурно-национальном опыте и традициях» (Телия 1989.215) Применительно к анализируемому фактическому материалу (художественные тексты А. Евтыха),

фразеологизмы, как обосновала В Н Телия, обладают культурно-национальной спецификой, и они, по нашему мнению, имеют средство воплощения в знаковую систему языка и свои специфичности Таким средством воплощения культурно-национальной специфики фразеологизмов служит «образное основание» или метафоричность, как уже выше отмечено, а способом указания на эту специфику является «интерпретация образного основания» в ментальном пространстве языковой личности данного автора через призму национального сознания

«Жуль ушла в свою комнату, закрылась, присела к столику, раскрыла папку, положила перед собой лист, дважды, трижды перечитала, через много времени, вспоминая эти часы, не раз повторит про себя то, что запало в душу, может самое главное, что было в жизни дедушки и, кто знает, станет таким в ее жизни, это были простые слова, да и этих-то тоже было немного, но когда она шептала их, то вся как бы горела изнутри, светская сила вливалась в душу а совесть-то с молоточком, дорогие мои дети, и постукивает, и наслушивает » (Баржа С 401)

Как видно из приведенного фрагмента языковой картины мира А Евтыха, использование фразеологизма « .запало в душу» подчеркивает глубокое почитание и уважение к старшим как проявление человечности Данный аспект — один из важнейших нравственно-культурных ценностей адыгства Причем, и старшие несут большую ответственность

«Обобщение жизненного опыта» человеческого сознания «закрепляется в языке в виде пословиц и поговорок, то есть паремических (пословичных) устойчивых сочетаний» (Блягоз 2003:3)

«У нас, у адыгов, нет таких книг, где было бы все это написано, но я скажу, то скажу, что и мне говорили, когда я была маленькой мы, адыги, может, и не богаты золотом, деньгами, лесами, степями, реками, но душой мы возвеличиваемся, и знаешь, что для нас доуоже серебра, золота, красивой дорогой одежды, это — человечность во всем, во всем'» (Я — кенгуру С 133)

Из приведенного контекста можно проследить талантливое использование писателем А. Евтыхом паремической единицы «нет на свете дороже человечности» Методом расщепления автор ярче отражает понятие человечности, которое лежит в основе нравственно-культурных ценностей адыгского этикета Вербализация рассматриваемой ментальной сферы подтверждает общенаучное обобщение акад. Д С Лихачева «Если бы жизнь народа строилась по его собственным традициям, изнутри национального духа, то тогда наша окружающая действительность была бы человечней, достойней нас и всех остальных» (Лихачев Д С.).

Примечательно, что мировоззренческие концепции сознания писателя А Евтыха раскрывают истинное, подлинное и, наконец, правдивое отражение разных жизненных сфер адыгского общества «Сейчас, когда национальные проблемы запутаны до предела, вспомнить, как на самом деле выглядели национальные отношения, можно по честным произведениям А Евтыха»

(Хагуров 1995.2-3) Понятие правды, связанное с миром человека, входит в этический контекст, в котором она составляет высшую ценность «Ценна не правда факта, а ценен факт правды, благодаря ему больная и болезненная правда жизни становится источником духовного здоровья» {Арутюнова 1994-28) Данные общегуманитарные тенденции проявляются в вербализаций первой исследуемой ментальной сферы. Например

« политика, она не для меня, слишком бывает закручена . Мое дело пахать, сеять, водить, носить Жил и живу по той вере, что все это нужно людям, а не только мне, и в свято в жизни только вот такое И кто занят не таким, тот для меня цены не имеет» (Двери открыты настежь С 445) Правда непосредственно связана с нравственным обликом человека Это одна из важнейших национальных установок, закрепленная в адыгском этикете. Правдивость является большим достоянием для адыга, быть правдивым сложно, но необходимо «Вот уж правда — божий человек. Совсем про другое спрашиваю жизнь, она что, удовольствие или наказание? Если наказание, тогда сигай с какой-нибудь вышки или под трехтонку . Однако понимается, как удовольствие, хочется живому человеку и то и се, и крупное, и мелкое Яичницу-глазунью можно слепить и на постном масле, и на осеннем кабанчике, верно7» (Двери открыты настежь С 540)

Следует отметить, что в любом образе мира, как и в языковом сознании исследуемого автора, правде противопоставляется ложь Она расценивается как зло, приводящее человека к деградации- Чего ты хочешь, в коние кониов. ну чего?

- Самого простого чтоб моя жизнь шла, как я ее задумываю, а не так, как мне ее прокладывают > Не дурачили бы имей совесть, имей сознание 1 Запомнил я это на всю жизнь, что значит говорить правду И в школьном сочинении нельзя, вот что1 И если по совести, по правде, по справедливости — это самому в дураках остаться, а свой кусок хлеба другому отдать Научен' Так что буду жить по своему

- Ну и живи, а мне не мешай » (Двери открыты настежь С 479) Автор использует фразеологизм «в конце концов» в самом начале приведенного фактического материала для отражения особого непримиримого отношения ко лжи Об этом свидетельствует количественный состав восклицательных, интонационно-экспрессивных предложений

Таким образом, правда — это характеристика открытого высказывания о мире, отличающаяся субъективностью восприятия объективного мира, то есть правда, с точки зрения, человека, а ложь - это обман, тайный акт, совершенного скрыто Это «поведенческий акт, действия, посредством которого адресат вводится в заблуждение относительно состояния дел» (Толстая 1995 109)

Гостеприимство - один из важнейших пунктов адыгэ хабзэ (адыгство) Как известно, гостеприимство - обычай адыгов, берущий свое начало в глубокой древности. Этот обычай был и останется в той или иной мере общечеловеческим

Например

«И что еще хорошо, за что уважать можно, очень они стариков чтят сказал старче слово и все, отрезал, как в военном трибунале, иди, выполняй, не смей рассуждать1 Ну, а насчет там в гости позвать, так то ихняя, так сказать, монополия, тут никто не переплюнет» (Глоток родниковой воды С 151)

Экспликативная модель адыгского гостеприимства своеобразна и чрезвычайно важна В основе соблюдения адыгского этикета лежат такие нормы, как защита чести гостя и охрана его покоя, наибольшим почетом пользуется гость из дальних краев, недопустимо оставлять гостя одного в комнате, правом гостеприимства пользуются и стар и млад, богатый и бедный, враг и друг, и предлагая угощение,« хозяин настраивает гостей на еду приятными своими рассказами, те слушают, работают челюстями, но вот наконец, обед или ужин, как хочешь, пиршество это » (Глоток родниковой воды С 134) Гостеприимство всегда занимало важное место в быту адыгов Отношение адыгов к гостю было изысканным, бережным, уважительным. Взаимоотношение между гостем и хозяином, нормы их поведения лаконично выражены и закреплены с помощью образно - выразительных языковых средств в приводимом ниже примере: «Повстречаешься с незнакомым адыгом, скажешь ему «солям алейкум» - и ты уже принят и обласкан, как если бы была бронь Да что бронь' Она только на то, чтоб получить койку, а тут все, все> Живи хоть неделю, месяц, ни копейки от тебя, а все тебе да тебе! И воду сольют на руки, и в лучшую постель уложат, в отдельной комнате, и даже мух выгонят, если это летом, а зимой затопят железную печурку до белого каленья » (Двери открыты настежь 458) Ментальное пространство языковой личности А. Евтыха с особой теплотой и уважением отражает отношение к женщине, которое строится на культурно-ценностной основе адыгства Отношение к женщине у адыгов со стороны кажется жестоким, суровым. Так могут считать только те, кто видит лишь внешнюю сторону В действительности отношение к женщине у адыгов рыцарское В адыгском языке два слова, переводимые одним русским словом «жена» Первое - означает «жена», второе - «княжна, госпожа» (гуащэ). Первое слово - «просто жена» - не применяется к солидной женщине, живущей в семье с детьми. Оно по отношению к ней звучит вульгарно Про такую мать семейства говорят «гуащэ», то есть «госпожа», «княжна» Вся основа адыгского общежития требует, чтобы женщина была женщиной, а мужчина мужчиной. « знай всегда эту разницу, женщина женщина, а мужчина мужчина » (Глоток родниковой воды С 175) Весь уклад жизни, вся этика адыгов были построены так, чтобы «мужчина» и «женщина» оставались таковыми в повседневной жизни, а не иногда, от случая к случаю . См.

«Шарифа понесла мужу завтрак, торопясь, волнуясь даже, посвятившая жизнь одному тому, чтоб делать все так, как он скажет, не отступая ни на шаг от его наставлений, советов, накормить его, чтоб он порозовел от удовольствия, одеть - обшить, чтобы все завидовали, промолчать, если вдруг

сорвется с его языка несправедливое слово, и все это изо дня в день, из часа в час, всю жизнь, и не то что не роптать, а верить, что тебе повезло, удостоилось стать женой такого человека» (Глоток родниковой воды С 231)

Исследуемый языковой материал произведений А Евтыха особо акцентирует внимание читателя на отношение к женщине - Матери «Живут на свете матери по разным местам, и говорят на разных языках, но все они, по негласному материнскому уговору, в той единственной вере, что на свете чужих детей не водится, все они материнские, и если кто-то из них попал в беду, кидаются все » (Баржа С 222-223)

Искусно использует А. Евтых и такое синтаксическое средство, как повторы, для отражения особых чувств к Матери. «И вдруг он вскрикнул, и тут же, опомнившись, посмотрел вокруг, и, никого не увидев, поднес руку к щеке, потрогал ее, и вспомнил, все вспомнил, ту руку, что снимала с него болезни, все тревоги, все его страхи, все его мальчишеские горести и обиды, и он, благодарный нежной и ласковой ладони, терся об нее щекой и шептал шептал нана, нана, милая » (Двери открыты настежь С 334)

Вербализация еще трех основных исследуемых ментальных сфер подтверждает выявленные закономерности Так, для ментальной сферы, связанной с позитивом, показательна связь созидательного личностного начала с представлениями о чести и совести. Честь — многозначное понятие, прочно связанное с представлениями о почете и авторитете Наибольший вес имеет парадигма совести и репутации

«- Какие еще ужасные желания, ты что выдумываешь> — запротестовала Жуль, но, кажется, для того, чтобы еще раз, и более настойчиво, повторили то же самое, и, поощряя дядю, вызывая его именно на такой, на этот разговор, сказала

- У тебя никаких на то доказательств нет1

Он подхватил этот мячик, сказал

- А доказательства, они вот налиие1

-Дешевый каламбуришко' — засмеялась Жуль, но не своим обычным голосом, свободным, веселым, а уже чуточку и стесненным, притаенным » (Баржа С 475)

Примечательно, что в ментальном сознании А Евтыха, как и в адыгейских языках, понятие «честь» созвучно с понятием «лицо» (наш), и в контексте изучения внутреннего мира человека «лицо, - как отмечает Б X Бгажноков, -обладает самостоятельной силой и предъявляет строгие требования к нравственному качеству действий» (Бгажноков 1978 50).

Охарактеризуем еще один показательный фрагмент «реального мира» А Евтыха «Якуб так и сказал не хочу, говорит, чтобы братец смущался, что хлеба наши не того цвета, а чуточку как бы и сумеречные То есть его забота о крупчатке, серую он не хочет подавать Ни братцу, ни его друзьям .» (Баржа С 360)

Гипертрофированная «воля к совершенству» - вот что лежит в основе при попытке понять примеры проявления повышенного чувства достоинства адыгов в прошлом «Иразве же это не болезнь — искать во всем совершенства, стругаешь ли палочку, затачиваешь ли ножичек, заводишь ли себя коня, или берешь на воспитание сирот и каждый свободный свой час отдаешь им, ради того же совершенства, а где оно, в чем, и что оно такое, и возможно ли, может, и не человеческое это дело, а божеское, а ты, дурень, посягаешь, дерзишь'» (Глотокродниковой воды С 225)

Чтобы выразить многогранную сущность описываемого понятия, автор прибегает к использованию сложной синтаксической конструкции с различными видами соподчинения Частица «ли», выступающая в данном контексте в роли повторяющегося союза, подводит сознание читателя к размышлению о назначении человека, смысле жизни

Ментальная сфера «Мир психики человека» вербализуется с особой многомернстью, синтетично Языковое сознание писателя Аскера Евтыха формирует ментальную сферу, раскрывая мир психики человека своеобразно, что связано с резко выраженными чертами писательской индивидуальности, с особым видением мира адыгов и со спецификой изобразительно — языковых средств Писатель относится к слову не как к зрительному образу или краске, но как к элементу музыкальному Слово для него было замкнуто в себе и обращалось не столько к воображению, сколько к фантазии, не столько к зрению вещей, сколько к созерцанию отраженной в них души Поэтому речь А Евтыха всегда строилась по закону языковой интонации, а не по принципу описания

«— Не покидай меня, матушка, и не нервничай, присядь аккуратненько, — не попросил, а как бы повелел Жора, настроенный на крепкий разговор, иногда умел вдруг сделаться серьезно - строгим Тут нас не услышат Вот так' Сядь и слушай' Ты существо великой адыгской порядочности, правильно я говорю, матушка? Значит, согласна Сожми тогда коленочки, не показывай мне свои трикотажные богатства .Да, я такой, вдруг и скажу — не всегда же улыбаться И устаешь, да, да Сиди смирненько Да я быстро схожусь с людьми, но это когда, это если они мне по душе Это что, скажи мне, взбрело в твою подкрашенную хной головочку, ы? Чтобы я, живя в вашем доме с хорошей адыгской начинкой Потерпи, дослушаешь до конца да, Масуна мне нравится, увез бы ее этой же ночью, и никто не увидел бы и не услышал бы, да, да, да, трижды и четырежды, но Масуна, это я говорю тебе прямо, предназначена другому, и ты знаешь, о ком я толкую » (Сожженная картина — С 60-61)

Дня последней из основных исследуемых ментальных сфер, «Эмо-тивно-чувственный мир», принципиальна вербализация взаимосвязи внешнего и внутреннего мира, особая роль тех конституентов духовного и предметного мира, которые вызывают глубинные позитивные эмоции Так, особенностью языкового сознания А. Евтыха является его отношение к мифолого-религиозной ментальной сфере Как известно, именно из

мифолого-религиозного сознания развилось все содержание человеческой культуры, приобретавшее постепенно семиотически дифференцированные формы социального сознания Как и в религиозных текстах, в ментальном пространстве А. Евтыха ставятся вопросы, касающиеся самых важных проблем бытия « милый моему сердцу человек, угадываю про твои душевные побуждения, и скажу, громко скажу, может и другим тоже понравится, упадет в их души хоть одно семя, а упавший и умерши, взойдет, - говорил отец Иннокентий, воодушевляясь, сияя прекрасными синими глазами, отчасти-то по вине очей своих и отлучили, слишком уж нравился молодым барынькам . - Если я говорю языками человеческими и ангельскими, - послышался мягкий голос, очаровывая всех своим звучанием, - о любви не имею, то я медь звенящая, и более ничего' Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я ничто Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится1 Любовь никогда не перестанет, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знания упразднятся, - возвещал голос безбожника — изгнанника, отрекшегося от всего, оставив себе то, чем живы люди на этом свете, отыскав в этом людском разносортье самого здесь накопленного любовью человека Тихо стало, на всех лицах отразился тот свет, что рождает возвышенное чувство» (Баржа С 447-448)

Из приведенного фрагмента языковой картины мира — устной народной новеллы — видно как автор обращается к более сложным, тонким и интимным областям сознания личности - к ее душе, разуму, воображению, интуиции, чувству, совести Ментальное пространство текстов А Евтыха отличается психологической многоплановостью, чем, на наш взгляд, объясняется и высокая степень вербальной размытости ментальных сфер текста, и активизация подсознательных психических сил, всех возможностей чувствительной и интеллектуальной интуиции автора Все это влияет и на аспекты восприятия текстов А Евтыха, на трудность его адекватной интерпретации, так как понимаемое и воспринимаемое предстает перед реципиентом в ввде неопределенных смыслов, не слитных со значением И, в широком смысле слова, эмотивно-чувственный мир А Евтыха, формирующий ментальное пространство эмоционально-образными языковыми средствами разного уровня, фиксирует национальное сознание и культуру с «размытыми границами» «Каждый тип понимания организуется из типологически соответствующего материала рефлексивной реальности семантизирующее понимание — из рефлексии над опытом вербальной памяти, когнитивное - из рефлексии над опытом знания и познавательного процесса, распредмечивающее - из рефлексии над опытом знающих переживаний, равно как и над опытом оперирования текстовыми смыслами в ранее читанных и слышанных речевых произведениях Грани между этими «разделами души» не являются непроницаемыми, однако каждый рефлективный акт, существенный для понимания текста, опыта определенного типа» (Богин 1993 107)

Эмоционально-чувственный мир автора направлен на экспликацию ментальной сферы для «зеркального отражения» эмотивности личности

Когда человек стал сознавать себя как личность, как существо в некотором роде обособленное от общества, сформировались и утвердились основные характерные черты этноса и правила коммуникативного поведения Образование союза племен, приведшее к формированию этноса адыгов, явилось переходным этапом единой системы «адыгагьэ» (адыгство) Окончательное оформление этнического самосознания и самобытности адыгов, их адыгства или «адыгагьэ» произошло, по-видимому, на стадии развитого феодального строя

Одновременно со становлением этносознания проходил процесс становления их религиозного сознания Формирование адыгских богов, культов происходило в патриархально-родовой организации общества Такие культы, как культ предков, культ камня и гор, культ деревьев и рощ, культ кузнечного ремесла, культ коня, очага и другие очень прочно вошли в традиционную культуру адыгов и закрепились в их сознании и памяти и на современном этапе, о чем свидетельствуют знаковые проявления язычества в национальном сознании адыгов.

Здесь следует отметить, что реальный мир языкового сознания писателя А Евтыха, отражающего ментальную сферу мира адыгов, представляет основные нормы и ориентиры их поведенческого и коммуникативного планов реальности взаимодействия с окружающим миром Поклонение деревьям играло в жизни адыгов важную роль, они рассматривали дерево как живое и сознательное существо, культ деревьев имеет большое сакральное значение у адыгов, что вызывает несомненный интерес в ментальном пространстве А Евтыха. « адыги не утеряли свое бережливое отношение к деревьям, не вырубали в степи и самый невзрачный и, казалось бы, ни на что не годный кустик, и он через два-три года поднимался и разбрасывал свои ветви, давая людям тень, место диким голубям И самый лес каждый год по жребию распределяли между всеми дворами, на вырубку, но вырубали продуманно, оставляя подросшие и окрепшие деревца, и они через два-три года выглядели уже настоящими деревьями На следующий же год вырубали в другом месте, с тем же нерушимым правилом брать только хворост и немного кольев У самой же реки ничего не трогали, и тут все заросло и сплелось, ни пройти, ни проехать, и почти весь год, с весны до глубокой осени, шумела своя особая жизнь в травах, на ветках деревьев, в самой воде » (Глоток родниковой воды С 218) Таким образом, приведенный фрагмент языковой картины мира автора показывает, что деревья требуют от человека осторожного отношения, пробуждая в нем, благодаря своей необычайности, священный трепет. Примечательно, что места около священных деревьев и лесов для адыгов были своеобразным открытым храмом, где служба проводилась не только по определенному поводу, но связывалась с объективными событиями, затрагивающими жизнь всего общества, как и человека « и сразу же проснулось в нем то адыгское побуждение, что вкладывается в него еще до

л

рождения то ли богом, то ли самой природой первое устремленье, оказавшегося в беде адыга — бежать к лесу, и, если добежишь, лес примет, укроет » (Баржа С 5-6)

Таким образом, объединяя природу и человека, А. Евтых считал, что мир человека соотносится с реальной действительностью всей жизни на земле Человек, живя в природе, (по А Евтыху) постигает всю глубину и мудрость мира Оставаясь наедине с природой, веря в ее силу, оберегая ее, человек оказывается ближе всего к Богу, что является неотъемлемой частью мировоззренческого компонента «адыгагъэ» (адыгства) в ментальной реальности Аскера Евтыха Экзистенция языковой личности автора проявляется посредством синтаксических конструкций с отрицательным повествованием Подобного рода высказывания раскрывают такой способ его духовного бытия, «когда все подвергается сомнению, отрицается (эксплицитно или имплицитно), чтобы через это отрицание иметь возможность получить новый импульс к развитию - личностному, духовному, событийному» (Буянова, Нечай 2006- 91).

В Заключении систематизируются основные обобщения по исследованию.

Ментальное пространство языковой личности автора художественного текста характеризуется специфической системностью Определяющими для нее служат доминантные области Системный характер ментального пространства проявляется также в ментальных сферах и ментальных фраземах.

Доминантные области ментального пространства в языке А. Евтыха представлены многообразными формами вербализации Доминантные области вербализуются на лексико-семантическом и структурном уровнях произведения. Существенной для вербализащш ментального пространства является ментальная фразема Она используется во всех доминантных областях исследуемой системы текстов

Семантическая структура художественного текста А. Евтыха может быть представлена как иерархическая, многомерная система опорных смысловых элементов — от ключевых слов текста в их узуальном и индивидуально-авторском значении до ментальных конструктов - доминант индивидуальной концептосферы В силу этого в произведениях А Евтыха доминантными являются следующие ментальные сферы. «Нравственное начало в деятельности, поступка и поведении человека», «Позитивное в восприятии и оценке человека», «Мир психики человека», «Эмотивно-чувственный мир человека»

Читательская «проекция» инокультурного текста неизбежно сопряжена с преодолением лингвокультурной и лингвопрагматической лакунарности Этим определяется использование в представлении ментальных сфер в про-национально-культурных стереотипов адыгства, среди которых базовым представлением является человечность. Примечательно также, что языковое сознание Аскера Евтыха, построение его синтаксических конструкций (эллиптические предложения) позволяют реципиенту домысливать информа-

цию. Соответствующий когнитивный процесс является креативным и позитивным, созидающим началом формирования личности

«Персональный» повествователь-рассказчик в форме «я», выступающий как очевидец, наблюдатель, свидетель, непосредственный участник действий, вспоминающий о своем прошлом или «исповедующийся» другому персонажу и читателю Такой голос повествователя интимизирует ментальное пространство и реализует столь значимую для А.Евтыха черту, как синтетическая эмоциональность

Данный тип повествователя взаимодействует в рамках текста с другим - аукториальным, находящимся вне мира повествования, но организующим его и предлагающим адресату текста свою интерпретацию событий Этим взаимодействием обеспечивается другая специфическая черта ментального пространства А Евтыха - объективирование, представление высоких нравственных ценностей

В его же текстах проявляется и переходный тип - повествователь-«хроникер», дающий «стороннее» представление событий, фактов, оценок Он с необходимостью реализует третью существенную черту ментального пространства творчества А.Евтыха — раскрытие внешней динамики, оперативной смены состояний

Определенную роль в вербализации ментального пространства играет внутренняя речь персонажей Эта характеристика выступает как дифференцирующая Внутренняя речь системно проявляется лишь у тех персонажей, кто наиболее объемно вербализует ту или иную ментальную сферу Если же языковая личность персонажа лишена этой функции, если его ментальный мир ограничен отдельными, фрагментарными, беглыми проявлениями - то в исследуемом пространстве он представлен лишь внешней речью, обычными репликами в диалоге или формах прямой речи

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора: (звездочкой помечены издания списка, рекомендуемого ВАК РФ для публикации результатов и материалов докторских диссертационных исследований).

1 Ахиджакова МП Вербализация ментального пространства языковой личности автора в художественном тексте (на материале творчества Аскера Евтыха) Монография — Майкоп, 2007. — 250 с.

2 Ахиджакова М П. О выражении модальных средств в периоде (на материале современного русского языка) // Лингвистика текста Тезисы докладов Всероссийской науч конф. - Пятигорск, 1995. С 15-16

3 Ахиджакова М П Период как микротекст, средства его реализации и информативное речевое воздействие // Проблемы речевого воздействия. Тезисы Всероссийской науч конф. - Ростов-н/Д, 1996 С. 56-57

4 Ахиджакова М П Период как акт коммуникации // Материалы первой конференции адыгейского регионального отделения Российского психологического общества -Майкоп, 1996 С 7-11

5 Ахиджакова М П Глубина восприятия модального содержания в периоде // Материалы первой конференции адыгейского регионального отделения Российского психологического общества - Майкоп, 1996 С. 11-15

6 Ахиджакова М П Адекватность и специфика переводов // Актуальные проблемы общей адыгейской филологии Материалы Всероссийской науч. конф -Майкоп, 1999 С 112-114

7 Ахиджакова МП Языковые средства выражения модальности в адыгейском языке (на примерах языка творчества Т Керашева) // XI Коллоквиум Европейского общества кавказоведов. - М, 2002 С 20

8 Ахиджакова М П. Лингвистические суггестивные средства как один из способов воздействия на массовую аудиторию (в соавторстве) // Язык. Этнос Сознание Материалы международной научной конференции - Майкоп-АГУ, 2003 С 104-109

9 Ахиджакова М П Семантико-синтаксические аспекты периода И Период и текст- Аспекты взаимоотношений. - Краснодар, 2002. С. 17 - 25.

10 Ахиджакова М П Национальная культура как фактор, определяющий понимание текста 11 Этнокультурные константы в русской языковой картине мира генезис и функционирование: Материалы международной научной конференции. - Белгород, 2005 С 210-215

11 Ахиджакова М П Функциональные опоры читательской «проекции» роль ассоциативных структур в процессах понимания художественного текста // Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения: Материалы 4-й межвузовской конференции молодых ученых - Краснодар, 2005.С 28-35

12 Ахиджакова М П Языковая личность и ее языковые способности в художественных текстах // Язык и дискурс в современном мире Материалы международной научной лингвистической конференции - Майкоп, 2005 С 51-54.

13. Ахиджакова М П Языковая личность и языковая картина мира // Лингвистика и межкультурная коммуникация- Международный лингвистический журнал - Майкоп, 2005 № 1. С 22-28

14 Ахиджакова М П Смысловое восприятие текста как предмет лингвистических исследований // Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения. Мат-лы 5-й межвузовской конференции молодых ученых. - Краснодар. КубГУ, 2006. С. 17-23

15 Ахиджакова М.П Языковое сознание как модель освоения внешнего мира // Актуальные проблемы современного языкознания и литературоведения. Мат-лы 5-й межвузовской конференции молодых ученых - Краснодар КубГУ, 2006 С 23-29

16. Ахиджакова М.П. Реальный мир в контексте языка // Литература народов Северного Кавказа в контексте отечественной и мировой культуры Мат-лы Всероссийской науч. конф. - Майкоп, 2006. С 15-20.

17 Ахиджакова М П Язык как научное познание // Филологический вестник Научный и образовательный журнал. - Майкоп, 2006 С 102-105

18. Ахиджакова М.П Различные подходы в изучении текстовых структур //Язык и речь в парадигмах современной лингвистики. - Краснодар, 2006 С 14-19

19. * Ахиджакова МП Актуальные проблемы современного языкознания // Научная мысль Кавказа. - Ростов-на-Дону, 2006 Приложение № 14. С 312318

20 * Ахиджакова М П Языковая личность и картина мира // Экологический вестник научных центров Черноморского экономического сотрудничества - Краснодар КубГУ, 2006 Приложение №3. С. 196-199

21 * Ахиджакова М П Виды коммуникации прагматические и психолингвистические аспекты // Экологический вестник научных центров Черноморского экономического сотрудничества - Краснодар КубГУ, 2006 Приложение №3. С 152-155

22. Ахиджакова М.П. Концептуальная система структура и ментальный статус // Вестник Адыгейского государственного университета Филологические науки- языкознание, литература и литературоведение - Майкоп АГУ, 2006. Приложение № 4 (23) С 153-155

23.* Ахиджакова МП Номинированные и неноминированные концепты //Труды Кубанского государственного аграрного университета Вып. №4 -Краснодар КубГАУ,2006 С 275-281

24 * Ахиджакова М П. Пресуппозиция мышления // Труды Кубанского государственного аграрного университета Вып. № 4 — Краснодар КубГАУ, 2006 С. 319-323

25. *Ахиджакова М П Становление лингвистической метатеории и ее репрезентация в языке // Вестник Адыгейского государственного университета -Майкоп АГУ,2007 №1 С95-108

Ахиджакова Марьет Пшимафовна

Вербализация ментального пространства языковой личности автора в художественном тексте (на материале творчества Аскера Евтыха)

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Подписано в печать 10 09 07. Формат 60x94 1/16 Офсетная печать. Объем 2 уел печ л. Тираж 100 экз. Заказ № 100

Отпечатано на участке оперативной полиграфии Адыгейского государственного университета

г Майкоп, ул Первомайская, 208

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Ахиджакова, Марьет Пшимафовна

Введение.

Глава 1. ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ АВТОРА И ЕЕ МЕНТАЛЬНОЕ

ПРОСТРАНСТВО.

1.1. Освещение проблемы языка и сознания в произведениях

А. Евтыха.

1.2. Отображение реального мира в языке романов писателя

А. Евтыха (поздний этап творчества).

1.3. Патриотизм и отечественная традиция моделирования речи героев в произведениях А.Евтыха.

1.4. Речевые реализации в языке произведений А. Евтыха (ранний период творчества).

1.5. Концептуальные инновации структуры и картины мира в художественных текстах А. Евтыха (на адыгейском и русском языках).

Выводы.

Глава 2. АСПЕКТЫ ВЕРБАЛИЗАЦИИ МЕНТАЛЬНОГО

ПРОСТРАНСТВА.

2.1. Текстовые структуры языковой личности писателя А. Евтыха и языковой картины мира.

2.2. Презентация языкового сознания в творчестве А. Евтыха.

2.3. Художественный текст как способ фиксации национального языкового сознания и культуры в языке романов А. Евтыха.

2.4. Межкультурные основы в языковом текстовом аспекте А.Евтыха.

Выводы.

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Ахиджакова, Марьет Пшимафовна

Актуальность настоящего исследования обусловлена тем, что феномен сознания как ментальной реальности человека, проблема структурирования его содержания, а также специфика репрезентации этноментального мира писателя в процессе речепорождения не получили всестороннего освещения в отечественной лингвистике. В последние годы ментальные образования привлекают всё больше внимания в связи с развитием принципа антропоцентризма, что позволило углубленно представить связь между сущностью текста и его пониманием. Обосновано истолкование понимания как многоуровневой интерпретативной системы, причем в центре внимания оказывается интерпретация «на уровне концептов, составляющих систему мнения как часть концептуальной системы» (Немец 2006: 49). В таком ракурсе становится объяснимой неоднозначность процедур преобразования, свертывания для интерпретации текста (см.: Баранов, Анисимова 2004: 28) и активизация ментальных категорий в исследовательской практике, укрепляемая антропоцентрическими запросами к «философско-лингвистическому наследию» (Ворожбитова, Сунгуртян 2005: 38). Это приводит к обновлению фундаментальных положений лингвистики и научной систематики в целом: так, благодаря опоре на ментальные феномены, определяется «национальный язык как система фиксации, хранения и отражения ментальных констант» (Буянова 2005: 242. См. также: Сыромятникова 2007: 4). Необходимость раскрыть вербализацию ментального пространства на репрезентативных объектах актуализирует избранную проблематику. Причем в этом направлении разрабатываются лингвистические основы художественной концепции личности (Хуако 2007: 3-17) и доминант литературного текста (Барминская 2007: 20-24).

Художественные тексты Аскера Евтыха показательны в этом плане, поскольку отражают фиксацию национального сознания как особого рода информацию, имеющую отношение к глубинным когнитивным структурам. Адыгский историк М. Аутлев отмечает: «А. Евтых пишет свои произведения и на адыгейском, и на русском языках. Однако нельзя не обратить внимания на то, что и в произведениях, написанных на русском языке, не утрачен национальный аромат» (Аутлев 1997: 1). И это, и ментальные построения реального мира автора позволяют утверждать, что фиксированная информация национального сознания передается в ментальном пространстве А. Евтыха без «промежуточного языка мысли», то есть без «промежуточного кода», что свидетельствует о непосредственной вербализации языковой личности автора. Эта особенность требует специального внимания в связи с современной разработкой философии сознания (см.: Тхорик, Фанян 2007: 118).

Одним из структурных компонентов языковых построений является ментальная сфера, существующая в ментальной реальности человека как совокупность знаний и информаций об актуальном или вероятном положении дел в реальном мире в контексте деятельности, поступков, оценок, восприятий, эмоций. Осознание ментального образования, концептуальной сферы и её доминант позволяет реконструировать ментальный мир носителя концептуальной системы и воссоздать его этноментальную характерологию, что по отношению к языковому творчеству А. Евтыха еще не предпринималось лингвистами. Между тем, в нем гармонично синтезируются традиционные и крайне неординарные ментальные связи (см., например, о спокойствии и радости собеседника как конфликтогене: Рядчикова, Непшекуева, Боева 2005).

Вербальные языковые единицы могут отражать в языке любые концептуальные сферы и формировать отношения между ними. Такими языковыми единицами, формирующими сознание личности, являются слова, словосочетания, предложения, микротексты, тексты. Исследование фрагментов действительности в концептуальной сфере - это, прежде всего, конструирование информации об определенном мире или «картине мира». Бесспорно, что содержание концептуальных сфер значительно объемнее, их осознание распространяется по всей идеографической сфере, включающей разноименные обозначения «родового» понятия. Наличие безусловной связи идеографически организованных языковых выражений с концептуальной системой позволяет нам рассматривать вербальную идеографическую организацию в качестве репрезентации концептуальной сферы, содержащей все знания и весь ценностный опыт, накопленный данным социумом.

Научную актуальность проблематики подкрепляет новая теоретизация таких релевантных объектов, связанных с ментальностью и нашедших место в исследуемом пространстве, как метафора (Лебедева 2005: 185-191), фразеологизм (Ласкова 2007: 339-340), речевой стереотип (Одарюк 2007: 87), гетерогенная парадигма (Серебрякова 2003: 81), образ рассказчика (Макарова 2007: 162-167), аспекты предикативности, в т. ч. скрытая предикативность слова (Леденев 2004: 76-78; Луценко 2003: 63). Разработку избранных проблем актуализирует также расширение представлений о вербализации в современном гуманитарном знании (Трунов 2007: 17 и след.; Заика 2007: 1922, 32-33).

Объектом исследования является ментальное пространство языковой личности писателя Аскера Евтыха, репрезентируемое его художественными текстами. В ходе лингвистического анализа выделены следующие ментальные сферы: нравственное начало в деятельности, поступках и поведении человека; позитивное в восприятии и оценке; мир психики человека; эмотивно-чувственный мир человека.

Предметом анализа выступают языковые единицы, отражающие доминанты морально-нравственных и этических аспектов репрезентации личности.

Основной целью работы является исследование единиц, приемов и способов вербализации ментального пространства языковой личности автора в тексте его произведений. Для достижения поставленной цели в работе необходимо было решить следующие задачи:

- рассмотреть существующие в теории современного языкознания интерпретации проблемы языка и сознания;

- исследовать важнейшие способы представления знаний о реальном мире в языке, охарактеризовав сущностные свойства и признаки языковой картины мира;

- охарактеризовать процессы продуцирования речи, лингвоментальные способы освоения внешнего мира;

- описать основные подходы к изучению картины мира и текстовых структур различными вербальными средствами;

- вычленить базовые лингвокультурные доминанты, отражающие ментальную реальность художественного мира А. Евтыха.

- изучить своеобразие авторского видения когнитивно-ценностного потенциала морально-этических норм (адыгэ хабзэ) личности и народа;

- определить и исследовать составляющие культурной доминанты «человечность» в адыгстве и в языке произведений А. Евтыха.

Практическим языковым материалом работы послужили контексты, относящиеся к понятию «человечность», извлеченные из художественных текстов Аскера Евтыха. Объем картотеки выборки составил более 5000 единиц.

Методологической базой исследования выступают металингвистические и философские концептуальные положения о сущностной взаимосвязи мышления, языка, сознания и культуры (Т.Гоббс, Д. Локк, Р. Декарт, К. Гельвеций, Д. Дидро, Ж. Ж. Руссо, Э. Кондильяк, И.Гердер, И. Кант, Г. Гегель, Ч. Пирс, Л. Витгенштейн и др.).

Теоретической основой работы служат идеи, мысли, концепции, изложенные в трудах отечественных и западных лингвистов, а именно: в области систематизации лингвистического знания (В. фон Гумбольдт, А. А. Потебня, М. Вартофский, Ю. С. Степанов, В. В. Виноградов, И. П. Ильин, Р. Якобсон, М. М. Бахтин, И. А. Бодуэн де Куртэнэ, Ю. М. Лотман); по проблеме отражения общей картины взаимоотношения языка и сознания (А. Ф. Лосев, Л. С. Выготский, Ю. А. Сорокин, А. Р. Лурия, Л. Ельмслев, Н. Хомский, Э. Бенвенист, И. А. Стернин, Г. П. Немец, С. Д. Кацнельсон, 3. У. Блягоз и др.); посвященные концептуализации картины мира (Е. С. Кубрякова, Е. Ф. Тарасов, К. Г. Шаззо, Р. Г. Мамий, Б. X. Бгажноков, 3. X. Бижева, М. М. Маковский, 3. Д. Попова, А. А. Леонтьев, С. О. Малевинский).

Научная новизна работы определяется тем, что впервые описываются сферы адыгского ментального пространства языковой личности, представленные опорными смысловыми элементами (ключевыми словами) в узуальном и индивидуально-авторском значении; впервые исследуется как в русском, так и в адыгском языкознании языковое сознание А. Евтыха; впервые художественные тексты писателя подвергаются лингвопрагматическому анализу, что позволяет воссоздать полную картину творческого метода Аскера Евтыха.

В работе исследуются художественное своеобразие и индивидуальные особенности мышления писателя через призму языка.

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в многоплановости и многомерности изучения феномена языкового сознания через базовые концептуальные сферы нравственно-этических ценностей ментальной реальности А. Евтыха, что позволило обосновать теоретические позиции по следующим частным проблемам: функциональность концептуальной сферы как доминантного средства репрезентации ментальной реальности; особенности формирования национальных концептуальных сфер; языковые единицы как знаковые составляющие концептуальной сферы; концептуализация нравственно-этических ценностей личности и народа, отраженная в текстах.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Ментальное пространство характеризуется специфической системностью, для которой существенны доминантные области, ментальные сферы, ментальные фраземы.

Доминантные области ментального пространства языковой личности автора художественного текста вербализуются на лексико-семантическом и структурном уровнях произведения. Основными экспликаторами концептуальной структуры исследуемого текста выступают ключевые слова и устойчивые образные единицы, которые фиксируют эталоны и стереотипы национального языкового сознания. Направление и механизмы формирования текстовых структур, а также их концептуальная наполненность позволяют судить о полноте отражения в них языковой личности автора и языковой картины мира. Способность представлять информацию и нести смысловую нагрузку в художественном тексте А. Евтыха формирует в языковом сознании ментальные сферы для освоения внешнего мира.

2. Семантическая структура художественного текста А. Евтыха может быть представлена как иерархическая, многомерная система опорных смысловых элементов: от ключевых слов текста в их узуальном и индивидуально-авторском значении до ментальных конструктов - доминант индивидуальной концептосферы. В произведениях А. Евтыха доминантными являются следующие ментальные сферы: «Нравственное начало в деятельности, поступках и поведении человека», «Позитивное в восприятии и оценке человека», «Мир психики человека», «Эмотивно-чувственный мир человека». На этой основе формируется синкретичное представление картины мира в тексте. В ней за счет нового типа психологизма соединено природное и человеческое, в ряде случаев нейтрализуется грань, отделяющая внутренний мир человека от мира внешнего. Эта вербализация позволяет достичь высокой эмоциональности, семантизировать интеграцию различных чувств.

3. Актуализация художественного текста в инокультурном языковом коллективе представляет собой процесс понимания и интерпретации произведения в единстве его внешней и внутренней формы. Художественный текст в творчестве А. Евтыха воспроизводит особым образом некоторый фрагмент действительности, фиксируя национальную специфику вербального и невербального поведения представителей того или иного этноса и особенности стандартов порождения и восприятия речевых произведений, принятых в той или иной культуре. В этой связи исследуемый текст можно рассматривать как способ фиксации языкового сознания личности - национального по способам проявления.

4. В фокусе языкового сознания А. Евтыха находятся нормы адыгства - общественного института, в котором соединены в одно целое моральные и правовые установки, выработанные этносом на протяжении тысячелетий. Современная адыгская культура является частным моментом общекультурного процесса, в рамках которого непрерывно происходит процесс модернизации культурных норм в преломлении языкового сознания данного писателя. В ментальном пространстве раскрывается совокупность накопленных знаний о мире, причем инновационные языковые структуры усиливают функциональные возможности текстовых пространств. Этому служит особая полифония - способность засвидетельствовать события голосами их участника и очевидца, наделенного свойством обостренно воспринимать и запоминать окружающее. Отсюда вытекает способность превращать текст в реальность для каждого, кого он вводит в создаваемый им мир, насыщенный подлинными страстями и мыслями. Данную полифонию закрепляют такие признаки вербализации, которым сопутствует множественность видения предмета.

5. Читательская «проекция» инокультурного текста неизбежно сопряжена с преодолением лингвокультурной и лингвопрагматической лакунарности. Так, в произведениях А. Евтыха отражаются национально-культурные стереотипы адыгства, среди которых базовым представлением является человечность; они представлены этикетными формулами, различными устойчивыми когнитивными сочетаниями и паремиями, которые семантизируются в описании конкретных ситуаций общения и поведения персонажей.

В силу этого для вербализации ментального пространства значима ментальная фразема. Она обладает функциональной широтой - используется во всех доминантных областях исследуемой системы текстов, что объясняется внутренней системностью ментального пространства. Кроме того, она обычно выступает двупланово: служит для разграничения ритмико-интонационных перепадов и для реализации глубинных смыслов.

6. Из концептосферы XX века не окончательно и не полностью уходят понятия нравственного и позитивного дискурсов; они сохраняются в региональных вариантах мировой культуры, одним из которых и является творчество А. Евтыха. Их сохранение в ментальном пространстве детерминировано единством таких условий, как принцип интеллектуализма, специфика традиционных ментальных норм и личностных смыслов. В личностных смыслах, которые упорядочиваются и вербализуются соответственно закономерностям используемой в акте речи языковой системы, раскрывается активное содержание языкового сознания автора.

Методы и методики исследования. При изучении теоретических работ и фактического материала применялись контекстуальный, ситуационный, семантический, дистрибутивный, сопоставительный анализ, использовались методы лингвистической дедукции и индукции, приемы выделения ключевых доминант.

Практическая значимость диссертации. Основные выводы, результаты и материалы исследования могут быть использованы для дальнейшего теоретического осмысления ряда важных проблем современной лингвистики: это языковое сознание как способ отражения картины мира, ментальных сфер национального сознания языковой личности; роль языковых единиц концептуальной сферы в процессе формирования нравственно-этических норм в сознании социума; язык писателя; теория текста.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования докладывались на XI Коллоквиуме Европейского общества кавказоведов (Москва, 2002), Международной научной конференции «Язык. Этнос. Сознание» (Майкоп, 2003), Международной научной конференции «Этнокультурные константы в русской языковой картине мира: генезис и функционирование» (Белгород, 2005), Международной научной лингвистической конференции (Майкоп - Лондон, 2005), Всероссийской научной конференции «Язык и межкультурная коммуникация» (Майкоп, 2006), а также на заседаниях кафедры общего и славяно-русского языкознания Кубанского госуниверситета, кафедры общего языкознания Адыгейского госуниверситета, при чтении лекций по общему языкознанию и истории языкознания для студентов специальностей русской и иностранной филологии АТУ. Ряд обобщений использован для дефиниций терминов теории языка в кн.: Абрегов А. Н., Ахиджакова М. П. и др. Словарь русской лингвистической терминологии / Под ред. проф. А. Н. Абрегова (Майкоп, 2006).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Вербализация ментального пространства языковой личности автора в художественном тексте"

Выводы

Выполненный в третьей главе анализ позволяет сделать следующие выводы:

1. Системность ментального пространства проявляется в функционировании и взаимосвязи подсистем. В качестве основной подсистемы выступает ментальная сфера. Она характеризуется динамикой общего и особенного.

Ментальные сферы формируются благодаря специфике представления информации, с чем связана способность ментальных сфер нести смысловую нагрузку в художественном тексте.

2. Художественный текст в творчестве А. Евтыха воспроизводит особым образом некоторый фрагмент действительности, фиксируя национальную специфику вербального и невербального поведения представителей того или иного этноса и особенности стандартов порождения и восприятия речевых произведений, принятых в той или иной культуре. В этой связи исследуемый текст можно рассматривать как способ фиксации языкового сознания личности - национального по способам проявления.

3. Закономерности ментального пространства языкового сознания А. Евтыха подтверждают, что в концептосфере XX века в определенной мере сохраняются понятия нравственного и позитивного дискурсов. Их сохранение в ментальном пространстве мотивируется двумя взаимосвязанными закономерностями.

4. Одна закономерность заключается в том, что исследуемое языковое пространство творчества данного писателя как высший уровень интеллектуализации мышления отражает не только информативно

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Выполненный анализ материала в соответствии с поставленными задачами дает основания для системы обобщений.

1. Ментальное пространство языковой личности автора художественного текста характеризуется специфической системностью. Определяющими для нее служат доминантные области. Системный характер ментального пространства проявляется также в ментальных сферах и ментальных фраземах.

Доминантные области ментального пространства в языке А. К. Евтыха представлены многообразными формами вербализации. Доминантные области вербализуются на лексико-семантическом и структурном уровнях произведения. Существенной для вербализации ментального пространства является ментальная фразема. Она используется во всех доминантных областях исследуемой системы текстов.

2. Системное использование ментальных фразем приводит к обоснованию концептуальной структуры объекта и её экспликации. Основными экспликаторами концептуальной структуры исследуемого текста выступают ключевые слова и устойчивые образные единицы, которые фиксируют эталоны и стереотипы национального языкового сознания.

Направление и механизмы формирования текстовых структур А.Евтыха, а также их концептуальная наполненность позволяют заключить, что отражение в них языковой личности автора и языковой картины мира обладает многомерностью, полнотой, своеобразием.

3. Системность ментального пространства проявляется также в функционировании и взаимосвязи подсистем. В качестве основной подсистемы выступает ментальная сфера. Она характеризуется динамикой общего и особенного.

Ментальные сферы формируются благодаря специфике представления информации, с чем связана способность ментальных сфер нести смысловую нагрузку в художественном тексте. Художественные тексты А. Евтыха воспроизводят особым образом некоторые фрагменты действительности, фиксируя национальную специфику вербального и невербального поведения представителей того или иного этноса и особенности стандартов порождения и восприятия речевых произведений, принятых в той или иной культуре. В этой связи исследуемый текст можно рассматривать как способ фиксации языкового сознания личности - национального по способам проявления.

4. Семантическая структура художественного текста А. Евтыха может быть представлена как иерархическая, многомерная система опорных смысловых элементов - от ключевых слов текста в их узуальном и индивидуально-авторском значении до ментальных конструктов-доминант индивидуальной концептосферы. В силу этого в произведениях А. Евтыха доминантными являются следующие ментальные сферы: «Нравственное начало в деятельности, поступках и поведении человека», «Позитивное в восприятии и оценке человека», «Мир психики человека», «Эмотивно-чувственный мир человека».

Читательская «проекция» инокультурного текста неизбежно сопряжена с преодолением, лингвокультурной и лингвопрагматической лакунарности. Этим определяется использование в представлении ментальных сфер национально-культурных стереотипов адыгства, среди которых базовым представлением является человечность. Примечательно также, что языковое сознание Аскера Евтыха, построение его синтаксических конструкций (эллиптические предложения) позволяют реципиенту домысливать информацию. Соответствующий когнитивный процесс является креативным и позитивным, созидающим началом формирования личности.

Указанные стереотипы характеризуются особой взаимосвязью между вербализацией и семантизацией. Данные стереотипы, включая ментальные фраземы, вербализуются этикетными формулами, различными устойчивыми когнитивными сочетаниями и паремиями. Их типовой семантизацией является раскрытие конкретных ситуаций общения и поведения персонажей.

5. Закономерности ментального пространства языкового сознания А. Евтыха подтверждают, что в концептосфере XX века в определенной мере сохраняются понятия нравственного и позитивного дискурсов. Их сохранение в ментальном пространстве мотивируется двумя закономерностями. Во-первых, тем, что исследуемое языковое пространство творчества данного писателя как высший уровень интеллектуализации мышления отражает не только информативно насыщенное поле, но и специфические особенности традиционных норм носителей, «оязычивая» ментальное сознание адыгов. Во-вторых, активное содержание сознания автора раскрывает личностные смыслы, которые упорядочиваются и вербализуются соответственно закономерностям используемой в акте речи языковой системы.

С этими закономерностями специфично связана прогностическая сила вербализации ментального пространства, благодаря которой оно указывает социально-ментальные ориентиры и для современного читателя.

6. При вербализации ментальных практик выявляется специфическая взаимосвязь между языковыми картинами мира читателя и автора. Интерес последующих поколений к творчеству А. Евтыха предопределен многообразием и многоплановостью вербализации ментального пространства. В .нем, на основе принципа интеллектуализации, раскрывается совокупность накопленных знаний о мире, причем инновационные языковые структуры усиливают функциональные возможности текстовых пространств.

С принципом интеллектуализации связана особая полифония -способность засвидетельствовать события голосами их участника и очевидца, наделенного свойством обостренно воспринимать и запоминать окружающее. В этих языковых закономерностях проявляется дар превращать текст в реальность для каждого, кого он вводит в создаваемый им мир, насыщенный подлинными страстями и мыслями.

Данную полифонию закрепляют две принципиальные черты вербализации. Во-первых - множественность видения предмета, происходящая из семантической вариативности текстов и обоснованная принципом дополнительности, то есть ментальным сознанием языковой личности автора. Во-вторых — взаимодействие различных образов повествователей. Для исследованного ментального пространства характерны взаимопереходы таких его видов, как персонифицированный повествователь, как действующее лицо произведения, как противоположный им «вненаходимый», стоящий над миром повествования.

7. «Персональный» повествователь-рассказчик в форме «я» выступает как очевидец, наблюдатель, свидетель, непосредственный участник действий, вспоминающий о своем прошлом или «исповедующийся» другому персонажу и читателю. Такой голос повествователя интимизирует ментальное пространство и реализует столь значимую для А. Евтыха черту, как синтетическая эмоциональность.

Данный тип повествователя взаимодействует в рамках текста с другим - аукториальным, находящимся вне мира повествования, но организующим его и предлагающим адресату текста свою интерпретацию событий. Этим взаимодействием обеспечивается другая специфическая черта ментального пространства А. Евтыха - объективирование, представление высоких нравственных ценностей.

В его же текстах проявляется и переходный тип - повествователь-«хроникер», дающий «стороннее» представление событий, фактов, оценок. Он с необходимостью реализует третью существенную чету ментального пространства творчества А. Евтыха - раскрытие внешней динамики, оперативной смены состояний.

Определенную роль в вербализации ментального пространства играет внутренняя речь персонажей. Эта характеристика выступает как дифференцирующая. Внутренняя речь системно проявляется лишь у тех персонажей, кто наиболее объемно вербализует ту или иную ментальную сферу. Если же языковая личность персонажа лишена этой функции, если его ментальный мир ограничен отдельными, фрагментарными, беглыми проявлениями, то в исследуемом пространстве он представлен лишь внешней речью, обычными репликами в диалоге или формах прямой речи.

8. Исследованным материалом конкретизируется положение о том, что человеческое сознание представляет собой внутриорганическую, конструирующую) реальность, специфическую потенцию функционирующего мозга. Устойчивые признаки вербализации ментального пространства, её прогностичность специфически подтверждают, что адекватное описание ментального пространства не есть субъективное примысливание, а есть отображение тех качеств и свойств ментальных сфер, которые в них объективно заложены и которые обнаруживаются различными субъектами. Эти качества ментальной сферы закрепляются таким аспектом вербализации, как сеточное распределение информации, формируемое благодаря смысловой целостности, которая достигается за счет других элементов промежуточного языка. Носителем соответствующей целостности может быть одна фраза и даже одно слово, что подтверждается операционально: при их пропуске теряется логическая нить авторской мысли и временная связь событий.

9. В этом проявляется та специфика целостности, которая характеризует исследуемое пространство. Для него показательны неожиданные ритмико-интонационные переходы и временные совмещения, создающие эстетическое и психологическое единство. Подобная оригинальность вербализации сопровождается специфической системностью.

Выявлено, что её основой служит ментальная фразема. Она обычно выступает двупланово. С одной стороны, служит для разграничения ритмико-интонационного перепада. Так, восклицательно-утвердительная конструкция фраземы используется автором для снятия интонационной напряженности нарастающего семантического конфликта в первой части приведенного фрагмента. С другой стороны, глубинный смысл «ментальной фраземы» (например, обозначающей «умение нести ответственность за контакт, диалог, общение с собеседником с предельной корректностью в проявлениях») позволяет объяснить использование и функционирование подобных языковых единиц в романах А. Евтыха.

10. Исследованная вербализация ментального пространства служит синкретичному представлению картины мира. В ней, за счет нового типа психологизма, соединено природное и человеческое, в ряде случаев нейтрализуется грань, отделяющая внутренний мир человека от мира внешнего. Эта вербализация позволяет достичь высокой эмоциональности, семантизировать интеграцию различных чувств.

В семантизации проявляются резко выраженные черты писательской индивидуальности, с особым видением мира адыгов и со спецификой изобразительно-языковых средств. Представление ментального пространства организовано с учетом музыкальной основы речи, с элементами семантического и интонационного контрапункта. Слово в этом контексте обращено к отраженным в нем ментальным началам.

11. Специфическая полифония и синкретизм вербализации ментального пространства находит отражение в коммуникативной деятельности персонажей. Ряд их реплик обладает принципиальной многомерностью. С применением различных интерпретаций термина «текст» соотнесены две плоскости рассмотрения. С одной стороны, в плане внешней коммуникации такие полифоничные реплики служат сюжетному движению и общим контурам языковой картины мира произведения. С другой же стороны, как ориентиры определенной ментальной сферы, такие реплики способствуют раскрытию сути языковых личностей персонажей, отношений между ними. ,

12. Отмеченные черты вербализации ментального пространства частично связаны со спецификой двуязычия в творчестве Аскера Евтыха. В его текстах на русском языке адекватно и оригинально передается строй речи адыгов и национальная форма повествования.

Выявлено основное условие этого глубоко своеобразного феномена -особая вербализация такой подсистемы ментального пространства, как национальный колорит. Языковое сознание А. Евтыха способно воспроизводить и описывать национальный колорит в необходимой мере одинаково на двух языках (адыгейском и русском) и отражает реальное бытие своего народа на русском языке.

Список научной литературыАхиджакова, Марьет Пшимафовна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Адмони В. Г. Поэтика и действительность. Из наблюдений над зарубежной литературой XX века. М.: Советский писатель, 1975. - 310 с.

2. Адыгов Т. Прощание с Аскером // Евтых А. Разрыв сердца. Повести. М., 2000.

3. Антипенко Л. А. Концепт ключевого слова как модель развития текста // Текст: Проблемы и перспективы. Аспекты изучения в целях преподавания русского языка как иностранного: Тезисы междунар. науч.-метод. конф. М., 1996. - С. 10-11.

4. Арнольд И. В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность. -СПб., 1999.

5. Арутюнова Н. Д. Фактор адресата // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз., 1978. Т. 37. № 3,- С. 333-343.

6. Арутюнова Н.Д. Истина и судьба // Понятие судьбы в контексте разных культур. М., 1994.

7. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Школа «Языки русской культуры», 1999.

8. Аскольдов С. А. Концепт и слово // Русская словесность: От теории словесности к структуре текста: Антология. М., 1997. - С. 267 - 279.

9. Асмолов А.Г. Психология личности. М., 1990.

10. Аутлев Н.К. Писатель гражданин // Советская Адыгея. 1997.

11. Ахутина Т.В. Единицы речевого общения, внутренняя речь, порождение речевого высказывания // Исследования речевого мышления в психолингвистике. М.: Наука, 1985. - 237 с.

12. Ахутина Т.В. Порождение речи. Нейролингвистический анализ синтаксиса. -М.: Изд-во МГУ, 1989. 213 с.

13. Бабайлова А.Э. Роль «ключей» в авторском тексте дляадекватного понимания и перевода // Перевод как моделирование и моделирование перевода. Тверь: ТГУ, 1991. - С. 58-64.

14. Бабенко Л.Г. Филологический анализ текста. Основы теории, принципы и аспекты анализа: Учебник для вузов. М.: Екатеринбург, 2004.

15. Бабенко Л.Г., Васильев И.Е., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста. Екатеринбург, 2000.

16. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1996. - 104 с.

17. Баранов А.Г., Анисимова А.Т. Длящийся диалог как дискурсивная игра // Текст и дискурс: полифония языков и культур. -Краснодар; Napoli: КубГУ; Universita Degli Studi di Napoli «L Orientate», 2004. Кн. 1. С. 21 -29.

18. Барминская A.M. Доминанта художественного текста // Дискурс: концептуальные признаки и особенности их осмысления. Краснодар: КубГУ, 2007. - С.20-24.

19. Басин Ф.В. У пределов распознаваемого: к проблеме предметно-речевой формы мышления // Бессознательное. Природа, функции, методы исследования. Тбилиси, 1978. Т.З. - С.735-750.

20. Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979.

21. Бахтин М. М. Тетралогия / Сост., текстологич. подготовка, научный аппарат И. В. Пешкова. М.: Лабиринт, 1998. - 608 с.

22. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.

23. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1983.

24. Бахтин М.М. Проблемы текста: опыт философского анализа // Вопросы литературы. 1976. № 10.

25. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979.-421с.

26. Бахтин М.М. Язык в художественной литературе // Собр. соч.: В 7 т. М., 1997. Т.5.

27. Бгажноков Б.Х. Символика чести в языке морали // Актуальные проблемы общего и кавказского языкознания. Нальчик, 1997.

28. Бгажноков Б.Х. Адыгейский этикет. Нальчик, 1978.

29. Бгажноков Б.Х. Адыгская этика. Нальчик, 1999.

30. Бебчук Е.М. Образный компонент в лексическом значении русского существительного: автореф. дис. . канд. филол. наук. Воронеж, 1991.

31. Белинский В. Г. Полн. собр. соч. Т. 7. М.: Изд-во АН СССР, 1955.-333с.

32. Белянин В.П. Введение в психиатрическое литературоведение. -München, 1996.

33. Белянин В.П. Психолингвистические аспекты художественного текста. М.: МГУ, 1988.- 120 с.

34. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1989. - 320 с.

35. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974. - 448 с.

36. Берсиров Б. М. Структура и история глагольных основ в адыгских языках: Монография. Майкоп, 2001. - 236 с.

37. Бибихин В.В. Принцип внутренней формы и редукционизм в семантических исследованиях // Языковая практика и теория языка. М.: МГУ, 1978. - С. 53-70.

38. Блягоз З.У., Мамышева 3.3. Народная мудрость адыгов. -Майкоп: Изд-во АТУ, 2003. 186 с.

39. Богин Г. И. Обретение способности понимать // Введение в филологическую герменевтику. Тверь, 2001. - С. 45-58.

40. Богин Г.И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов. — Л., 1984.

41. Бодуэн де Куртэнэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию. М.: Изд-во АН СССР, 1963. Т. 2.-384 с.

42. Болдырев H.H. Концептуальное пространство когнитивной лингвистики // Вопросы когнитивной лингвистики. М., 2004. №1. - С. 18-36.

43. Бондарко А. В. Грамматическое значение и смысл. JL: Наука, 1978.- 175 с.

44. Борщаговский А. Прощание с Аскером // Евтых А. Разрыв сердца. Повести. М., 2000.

45. Братусь B.C. Аномалии личности. М., 1988.

46. Бромлей Ю.В. Этнографические аспекты изучения человека // Человек в системе наук. М.: Наука, 1989.

47. Брудный A.A. К проблеме понимания текста // Исследования речемыслительной деятельности / Психология. Алма-Ата, 1974. Вып.З. -С.80-86.

48. Брудный A.A. Подтекст и элементы внетекстовых знаковых структур // Смысловое восприятие речевого сообщения (в условиях массовой коммуникации) / Под ред. Т.М. Дридзе и др. М.: Наука, 1976. - С. 152-158.

49. Брутян Г.А. Трансформационная логика. Ереван: Изд-во АН Армянской ССР, 1983. - 89 с.

50. Будагов Р. А. Что же такое лингвистическая поэтика? // НДВШ. Филологические науки. 1980. № 3. С. 18-26.

51. Бучис А. Над картой критики // Дружба народов, 1967. № 63.

52. Буянова Л. Ю. О концепте «душа» в лингвистической традиции // Филология. Краснодар, 1998. № 1.-С.12-15.

53. Буянова Л.Ю. Национальный язык как живая система фиксации, хранения и отражения ментальных констант // Личность в пространстве языка и культуры. М.; Краснодар: АПСН; КубГУ, 2005. - С.242-247.

54. Буянова JI. Ю., Нечай Ю. П. Эмотивность и эмоциогенность языка: механизмы экспликации и концептуализации. Краснодар, 2006. -275с.

55. Вайсгерберг Й.Л. Родной язык и формирование духа. М., 1993.

56. Вежбицка А. Введение // Семантические примитивы. Семиотика / Сост., вступ. ст. и общ. ред. Ю. С. Степанова. М., 1983. - С.225-252.

57. Вежбицка А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. 1978. Вып. VIII. С. 404.

58. Виноградов В. В. История русских лингвистических учений. М.: Высш. школа, 1978. - 367 с.

59. Виноградов В. В. О языке художественной прозы. М., 1980.

60. Виноградов В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. -М.: Изд-во АН СССР, 1963. 255 с.

61. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971.

62. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. М.,1959.

63. Воркачев С.Г. Концепт счастья в русском языковом сознании: опыт лингвокультурологического анализа. Краснодар, 2002.

64. Ворожбитова A.A., Сунгуртян К.К. Антропоцентрическое направление в языкознании: актуализация философско-лингвистического наследия // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты. Вып.6. Сочи: СГУТиКД, 2005. - С.28-46.

65. Вригт Г.Х. фон. Логика и философия в XX веке // Вопросы философии. М., 1992. №8.

66. Выготский Л.С. Из неизданных материалов // Психология грамматики. М., 1968. - С. 182-192.

67. Выготский Л.С. Избранные психологические исследования. -М„ 1956.- 519 с.

68. Выготский Л.С. Мышление и речь. М.-Л., 1934.

69. Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1986.

70. Габ М.А. Проблемы анализа семантической структуры текста. -М., 1992. 144с.

71. Гадагатль А. От Хатукая до Нью-Йорка // Советская Адыгея,1990.

72. Гадамер Х.Г. Истина и метод. М., 1988.

73. Галеева Н.Л. О переводе ключевых слов, не имеющих прямого соответствия в языке перевода//Слово и текст в психолингвистическом аспекте. Сб. научн. тр. ТГУ. Тверь, 1992. - С. 102-107.

74. Гальперин И.Р. Информативность единиц языка. М., 1974.

75. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. -М, 1981.

76. Гаузенблаз К. О характеристике и классификации речевых произведений // Новое в зарубежной лингвистике: Лингвистика текста / Общ. ред. и сост. Т. М. Николаевой. 1978. Вып. 8. С. 57-78.

77. Гегель Г.В. Философия духа // Энциклопедия философских наук: В 3 т. М., 1977. Т.З.

78. Гегель Г.В.Ф. Сочинения. М.-Л.: Госиздат, 1929-1959. Т.З.371 с.

79. Гегель Г.В.Ф. Эстетика. М.: Искусство, 1968-1973. Т. 1. - 311 с.

80. Голикова Т. А. Слово как интегративный компонент репрезентации концептуальной картины мира (на материале творчества В.В.Набокова). Дис. .канд. филол. наук. Барнаул, 1996. -236 с.

81. Гумбольдт В. О различии строения организмов человеческого языка и влиянии этого различия на умственное развитие человеческого рода // Звегинцев В. А. История языкознания Х1Х-ХХ вв. в очерках и извлечениях. М., 1964. Т. 1. - С.73-85.

82. Гумбольдт В. фон Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. т 396 с.

83. Гумбольдт В. фон Язык и философия культуры. М., 1985.

84. Гумилев Л.Н. Из истории Евразии. М.: Искусство, 1993. - 79 с.

85. Гумилев Л.Н. Историко-философские труды князя Н.С.Трубецкого // История. Культура. Язык / Сост. и общ. ред. В.М.Живова. -М.: Прогресс, 19,95. С.31-54.

86. Гуревич П. С. Вселенная по имени человек // Свободная мысль. -1991.-№ 14.-С. 12-25.

87. Демешкина Т.А. Способы описания концептов диалектной культуры // Картина мира: модели, методы, концепты. Материалы Всероссийской междисциплинарной школы молодых ученых «Картина мира: язык, философия, наука». Томск, 2002. - С.59-67.

88. Демьянков В.З. Специальные теории интерпретации в вычислительной лингвистике. М.: Изд-во МГУ, 1988. - 88 с.

89. Долинин К. А. Интерпретация текста: // Учеб. пособие по спец. № 2103 «Иностр. яз». М.: Просвещение, 1985. - 288 с.

90. Дридзе Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации (проблемы семиосоциопсихологии). М.: Наука, 1984. - 268 с.

91. Дридзе Т.М. Язык и социальная психология // Учебное пособие / Под ред. А.А.Леонтьева. М.: Высшая школа, 1980. - 224 с.

92. Дымарский М.Я. Проблемы русского текстообразования: сверхфразовый уровень организации художественного текста: Автореф. дис. . докт. филол. наук. СПб., 1999.

93. Ельмслев Л. О категории личности-не личности и одушевленности-неодушевленности // Принцип типологического анализа языков различного строя. М., 1972. - С. 114-152.

94. Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка // Новое в лингвистике. М., 1960. Вып. 1.-С. 263-389.

95. Есенгазиева Б.О. Взаимосвязь психологических и логических характеристик мышления // Мышление: процесс, деятельность, общение.1. М, 1982. -С.80-138.

96. Женетт Ж. Фигуры Figures / пер. с фр. Е. Васильевой и др.; общ. ред. и вступ. ст. С. Зенкина: В 2т. - М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998.

97. Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. М.: Наука, 1982. - 159с.

98. Жинкин Н. И. Проблема эстетических форм // Художественная форма / Под ред. А. Г. Циреса. М.: ГАХН, 1927. - С. 7-50.

99. Жолковский А. К. Блуждающие сны и другие работы. -М.: Наука, 1994.-428 с.

100. Жолковский А. К. Работы по поэтике выразительности: Инварианты Тема - Приёмы - Текст / А. К. Жолковский, Ю. К. Щеглов; предисл. M.JI. Гаспарова. - М.: Изд. группа «Прогресс», 1996. - 341с.

101. Заика В. И. Эстетическая реализация языка: функционально-прагматическое исследование: Автореф. дис. .докт. филол. наук. Великий Новгород, 2007.

102. Залевская A.A. Индивидуальное знание: Специфика и принципы функционирования. Тверь: Изд-во ТГУ, 1992. - 136 с.

103. Залевская A.A. Понимание текста: психолингвистический подход. Калинин: Изд-во КГУ, 1988. - 96 с.

104. Залевская A.A. Вопросы теории и практики межкультурных исследований // Этнокультурная специфика языкового сознания / Под ред. Н.В.Уфимцевой. М., 1996. - С.23-40.

105. Залевская A.A. Межъязыковые сопоставления в психолингвистике. Калинин: Изд-во КГУ, 1979. - 84 с.

106. Залевская A.A. Некоторые пути исследования психологической структуры значения ключевых слов в целях оптимизации межнационального общения // Перевод и автоматическая обработка текста. М., 1987. - С.46-57.

107. Залевская A.A. О теоретических основах исследования принципов организации лексикона человека // Этнопсихологическиепроблемы семантики. M., 1978.

108. Залевская A.A. Текст и его понимание. Тверь, 2001.

109. Зимняя И. А Психологические аспекты обучения говорения на иностранном языке. М.: Просвещение, 1978. - 158 с.

110. Зинченко В. П. Миры сознания и структура сознания. М., 1991.

111. Золотова Г.А. Синтаксические основания коммуникативной лингвистики // Вопросы языкознания. 1988. № 4. С. 52-58.

112. Иванчикова Е.А. Лексический повтор как экспрессивный прием синтаксического распространения // Мысли о современном русском языке / Под ред. В.В.Виноградова.-М.: Просвещение, 1969-С. 126-139.

113. Ивайчикова. Е. А. Язык художественной литературы: Синтаксическая изобразительность / Научн. ред. А. П. Сковородников. -Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1992. 160с.

114. Избранная проза немецких романтиков. Т. 1-2. М., 1979.

115. Исаева Л.А. Виды скрытых смыслов и способы их представления в художественном тексте: Автореф. дис. .докт. филол. наук. Краснодар, 1996.

116. Исаева Л.А. Лингвистический анализ художественного текста: проблемы интерпретации скрытых смыслов. Краснодар, 1999.

117. Казарин Ю. В. Поэтический текст как система: Монография / Науч. ред. Л. Г. Бабенко. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 1999. - 260 с.

118. Каменская О.Л. Компоненты семантической структуры текста. Дис. докт. филол. наук. М., 1988. - 393 с.

119. Кант И. Сочинения. В 6-ти томах. M., Т. 1. 1963; Т.2. 1964; Т.З. 1964; Т.4. 1965. Т.5. 1966; Т.6. 1966.

120. Карасик В. И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград-Архангельск, 1996. - С. 3-16.

121. Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. -Волгоград, 2002.

122. Караулов Ю.Н. Ассоциативный анализ: новый подход к интерпретации художественного текста // Материалы 9 Конгресса МАПРЯЛ. Братислава - М., 1996. - С. 151-186.

123. Караулов Ю. Н. Общая и русская идеография. М., 1976.

124. Караулов Ю. Н. Словарь Пушкина и эволюция русской языковой способности. -М., 1992.

125. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987.

126. Карпов В.Н. Систематическое изложение логики. СПб., 1856.

127. Касьянова К. Ещё раз к вопросу о Магомете и горе // Знание-сила. 1992. №1.-С. 15-23.

128. Касьянова К. О русском национальном характере. М.: ИНЭ, 1994.-367с.

129. Кацнельсон С.Д. Речемыслительные процессы // Вопросы языкознания. 1984. № 4.

130. Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. -Л. .-Наука, 1972.-215 с.

131. Кинцель A.B. Эмоциональность текста как основа его связности и цельности // Текст: структура и функционирование. Барнаул, 1997. - С.72-87.

132. Киселева Л. А. Вопросы теории речевого воздействия. Л., 1978.

133. Ковтунова И. И. Поэтический синтаксис. М., 1986.

134. Кожевникова К. Спонтанная устная речь в эпической прозе (На материале современной русской художественной литературы). Praha: Universita Karlova, 1970. - 168 с.

135. Кожевникова H.A. О соотношении типов повествования в художественных текстах // Вопросы языкознания. 1985. № 4. С. 107.

136. Кожевникова H.A. Типы повествования в русской литературе XIX XX вв. - М, 1994. - С. 245.

137. Колесов В.В. Жизнь происходит от слова. СПб., 1999.

138. Комлев Н.Г. Слово в речи. Денотативные аспекты. М.: Изд-во МГУ, 1992. -214 с.

139. Кондрашова О. В. Семантика поэтического слова (функционально-типологический аспект): Автореф. дис. . докт. филол. наук. Краснодар, 1998.

140. Красильникова В.Г. Психолингвистический анализ семантических трансформаций при переводе и литературном пересказе художественного текста. Дис. . канд. филол. наук. М., 1998. - 237 с.

141. Кривоносов А. Т. Структура языка и система неизменяемых классов слов: Автореф. дис. .докт. филол. наук. Л., 1974.

142. Крушельницкая К.Г. Грамматическое значение в плане взаимоотношения языка и мышления // Язык и мышление. М.: Наука. 1967.- С.214-224.

143. Кубрякова Е. С. Об одном фрагменте концептуального анализа слова память // Логический анализ языка. Культурные концепты. М., 1991.- С.85-91.

144. Кубрякова Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности. -М.: Наука, 1986.- 156 с.

145. Кубрякова Е.С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. - 212 с.

146. Кузьмина H.A. Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка. Екатеринбург - Омск, 1999.

147. Кумпф Ф., Оруджев 3. Диалектическая логика. Основные причины и проблемы. М., 1979. - 286 с.

148. Ласкова М. В. Особенности перевода фразеологизмов // Язык. Дискурс. Текст. Ростов н/Д.: ПИЮФУ, 2007. - С. 339-340.

149. Лебедева Л.А. Метафорический потенциал слова и механизмы его реализации // Личность в пространстве языка и культуры. М.;

150. Краснодар: АПСН; КубГУ, 2005. С. 185-191.

151. Леденев Ю.Ю. Синтаксические связи, отношения и закон межуровневой сопряженности // Язык. Текст. Дискурс. Ставрополь; Пятигорск: ПГЛУ, 2004. - С.75-79.

152. Лекторский В. А. Субъект, объект, познание. М., 1980.

153. Леонтьев А. А. Языковое сознание и образ мира // Язык и сознание: парадоксальная рациональность. М.: ИЯ РАН, 1993. - С. 16-22.

154. Леонтьев А. Н. Избранные психологические произведения: в 2 т.- М.: Педагогика, 1983. 709 с.

155. Леонтьев А. Н. Образ мира // Избранные психологические произведения: в 2 т. М.: Педагогика, 1983. - 709 с.

156. Леонтьев A.A. Восприятие текста как психологический процесс // Психолингвистическая и лингвистическая природа текста и особенности его восприятия. Киев: Вища школа, 1979. - С. 18-29.

157. Леонтьев A.A. Основы психолингвистики. М.: Смысл, 1997.287 с.

158. Леонтьев A.A. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания. М.: Наука, 1969. - 306 с.

159. Леонтьев A.A. Язык не должен быть «чужим» // Этнопсихолингвистические аспекты преподавания иностранных языков. М.: Издание ММА им. И.М.Сеченова, 1996. - С.41-48.

160. Леонтьев A.A. Язык, речь, речевая деятельность. М., 1969.214с.

161. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975.

162. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность: От теории словесности к структуре текста: Антология. М., 1997.-С. 280-287.

163. Ломидзе Г. И. Интернациональный пафос советской литературы.- М.: Советский писатель, 1967. 371с.

164. Лосев А.Ф. Философия имени. М., 1927.

165. Лотман М.Ю. Двойственная природа текста // Текст и культура: общие и частные проблемы. М.: АН СССР, ИЯЗ, 1985. - С.3-19.

166. Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М.: Искусство, 1970. - 382 с.

167. Лурия А.Р. Основные проблемы нейролингвистики. М.: Изд-во МГУ, 1975.- 252 с,

168. Лурия А.Р. Язык и сознание. М.: Изд-во МГУ, 1979. - 319 с.

169. Лурия А.Р., Цветкова Л.С. Нейропсихологический анализ предикативной структуры высказывания // Теория речевой деятельности. -М.: Наука, 1968.

170. Луценко H.A. Введение в лингвистику слова. Горловка: ГГПИИЯ, 2003. - 142 с.

171. Макарова E.H. Языковые средства выражения образа рассказчика в языковой композиции // Концептуальные проблемы литературы: типология и синкретизм жанров. Ростов н / Д.: ПИ ЮФУ, 2007. -С.162-169.

172. Малевинский С. О. Семантические поля порока и добродетели в языковом сознании современной студенческой молодежи. Краснодар, 2005.

173. Мамардашвили М.К. Картезианские размышления. М.: Прогресс; Культура, 1993. - 350 с.

174. Мамардашвили М.К., Пятигорский A.M. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке. М.: Языки русской культуры, 1997. - 217 с.

175. Мамий Р.Г. Вровень с веком // Идейно-нравственные ориентиры и художественные искания адыгейской прозы второй половины двадцатого века. Майкоп: ООО «Качество», 2001. - 340 с.

176. Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука. М.: Мысль, 1983.-284 с.

177. Марковина И.Ю. Влияние лингвистических иэкстралингвистических факторов на понимание текста: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1982. - 17 с.

178. Марковина И.Ю. Культурные факторы и понимание текста // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. Т.62. № 1. 1984. С.35-61.

179. Марковина И.Ю. Лакуны как инструмент описания специфики локальных культур // Проблемы организации речевого общения. М., 1981(a).-С. 161-197.

180. Марковина И.Ю. Перевод драматургических текстов и проблема национально-культурной специфики // Общение, текст, высказывание.- М., 1981 (б). С.124-134.

181. Маслова В.А. Когнитивная лингвистика: учебное пособие. -Минск, 2005.

182. Мечковская Н. Б. Язык и религия. M., 1993.

183. Миньяр-Белоручев Р. К. Общая теория перевода и устный перевод.- М.: Воениздат, 1980. 237 с.

184. Моррис Ч. У. Из книги «Значение и означивание» // Семиотика / Сост., вступ. ст., и общ. ред. Ю. С. Степанова. М.: Прогресс, 1983 (а). - С. 118-132.

185. Моррис Ч. У. Основания теории знаков // Семиотика / Сост., вступ. ст. и общ. ред. Ю. С. Степанова. М.: Прогресс, 1983 (б). - С. 37-89.

186. Мулуд Н. Анализ и смысл: Очерк семантических предпосылок логики и эпистемологии: Пер. с фр. М.: Прогресс, 1979. - 248 с.

187. Мурзин Л.Н., Штерн A.C. Текст и его восприятие. Свердловск: Изд-во Урал, ун-та, 1991. - С. 69-102.

188. Налимов В.В. Вероятная модель языка. М., 1979. - 303 с.

189. Немец Г.И. Концептуальное пространство художественного текста: структура и способы представления (на материале языка романов И.С. Тургенева «Отцы и дети» и Ф.М. Достоевского «Бесы»): Автореф. лнс. .канд. филол. наук. Краснодар, 2002.

190. Немец Г. П. Метаязыковые инновации в лингвистике. Монография. Ростов-на-Дону; Краснодар, 2006. - 192с.

191. Немец Г.П. Интеллектуализация метаязыка науки / Под ред. В. В. Зеленской. М.; Краснодар: Кубанский гос. ун-т, 2004 - 423 с.

192. Никитин М. В. О семантике метафоры // Вопросы языкознания. 1979. №1. С. 91-102.

193. Никитин М. В. Основы лингвистической теории значения. М.: Высш. шк., 1988. - 168 с.

194. Никитина С.Е. О концептуальном анализе в народной культуре // Логический анализ языка. Культурные концепты. М., 1991. - С. 117 - 123.

195. Николаева Т.М. Дихотомия или эволюция? (Об одной тенденции развития языка) // Вопросы языкознания, 1991. № 2. С. 12-26.

196. Новиков А.И. Семантика текста и её формализация. М.: Наука, 1983.-213 с.

197. Новиков А.И. Текст, его содержание и смысл // Текст: структура и функционирование. Барнаул, 1997. - С. 108-113.

198. Новиков А.И., Ярославцева Е.И. Семантические расстояния в языке и тексте. М.: Наука, 1991. - 136 с.

199. Одарюк И.В. Выбор авторами речевых стереотипов при создании текстов художественного стиля // Актуальные проблемы прагмалингвистики. Ростов н/Д.: ПИ ЮФУ, 2007. - С.87-89.

200. Отаров Н. Твоя родина // Новый мир. 1996. № 5.

201. Павиленис Р. И. Проблема смысла: Современный логико-философский анализ языка. М.: Мысль, 1983. - 28 с.

202. Павиленис Р.И., Петров В.В. Язык как объект логико-методологического анализа: новые тенденции и перспективы // Вопросы философии. 1987. № 7. С.54-61.

203. Панфилов В.З. Взаимоотношения языка и мышления. М.: Наука, 1971.-230 с.

204. Панфилов В. 3. Философские проблемы языкознания. Гносеологические аспекты. -М., 1977.

205. Переписка Бориса Пастернака / Вступ. статья Л. Гинзбург. М.: Худож. лит., 1990. - 575 с.

206. Петровский М. А. Выражение и изображение в поэзии // Художественная форма / Под ред. А. Г. Циреса. М.: ГАХН, 1927. - С. 51-80.

207. Пищальникова В. А., Сорокин Ю.А. Введение в психопоэтику: Монография. Барнаул: Изд-во Алтайск. ун-та, 1993. - 209 с.

208. Попова 3. Д., Стернин И. А. Очерки по когнитивной лингвистике. -Воронеж, 2001.

209. Портнов А.Н. Язык и сознание: основные парадигмы исследования проблемы в философии XIX XX веков. - Иваново: Изд. Ивановского университета, 1994. - 364 с.

210. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 1988. - С.11 -86.

211. Потебня A.A. Из записок по русской грамматике. М.: Просвещение, 1958. Т. 1-2. - 536 с.

212. Потебня А. А. Мысль и язык // А. А. Потебня. Эстетика и поэтика. М., 1976.-614 с.

213. Потебня А. А. Слово и миф. М.: Правда, 1989. - 622 с.

214. Пятигорский А. М. Три беседы о метатеории сознания. Беседа с М.К. Мамардашвили // Избр. труды. М.: Школа «ЯРК», 1996. - 590 с.

215. Рахилина Е.В. О тенденциях в развитии когнитивной семантики // Известия АН. Сер. лит. и яз. 2000. Т.59. №3. - С.3-15.

216. Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике / Перевод. М.: Медиум. 1995. - 411 с.

217. Риффатер М. Критерии лингвистического анализа // Новое в зарубежной лингвистике: Стилистика. М., 1980. Вып. IX. - С. 69- 97.

218. Рогожникова Т.М. Ассоциативное окружение слова: контекстное и неконтекстное // Слово и текст: актуальные проблемы психолингвистики / Сб. науч. тр. Тверь: ТГУ, 1994. - С.44-54.

219. Рогожникова Т.М. Индивидуальный информационный тезаурус: ассоциативные миры слова и текста // Слово и текст в психолингвистическом аспекте. Тверь: ТГУ, 1992. - С. 11-16.

220. Рубакин H.A. Библиологическая психология и литературоведение: доклад обществу любителей российской словесности // Литературный текст: проблемы и методы исследования. Калинин, 1987. - С. 90-127.

221. Рубакин H.A. Психология читателя и книги. М.: Книга, 1977.264 с.

222. Рубинштейн С.Л. К вопросу о языке, речи и мышлении // Вопросы языкознания. 1957. №2. С.42-48.

223. Русское культурное пространство. Словарь / Под ред. И. С. Брилевой, Н. П. Вольской, Д. Б. Гудкова и др. М.: Наука, 2004.

224. Рядчикова E.H., Непшекуева Т.С., Боева Е.Д. Спокойствие и радость собеседника как конфликтоген // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты. Вып.5. Сочи: СГУТиКД, 2005.

225. Салмина Л.М. Языковая модель действительности // Язык и этнос: Материалы Первой выездной академ. шк. для молодых лингвистов-преподавателей вузов РФ (30 ноября 2 декабря 2001 г.).- Казань: Школа, 2002,- С.64-73.

226. Серебренников Б. А. Как происходит отражение картины мира в языке // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988.-С. 87-107.

227. Серебренников Б.А. К проблеме «язык и мышление» (всегда ли мышление вербально?) // Современный русский язык. М., 1977. № 1. - С.9-17.

228. Серебренников Б.А. О материалистическом подходе к явлениям языка. М.: Наука, 1983. - 317 с.

229. Сиротко-Сибирский С.А. Смысловое содержание текста и его отражение в ключевых словах (на материале текстов публицистического стиля). Дис. .канд. филол. наук. Л., 1988. - 240 с.

230. Советский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1981.- 1105с.

231. Соколов А.Н. Внутренняя речь и мышление. М., 1968. - 248 с.

232. Сорокин Ю. А. Почему живут и умирают книги? М.: Педагогика, 1991. - 160 с.

233. Сорокин Ю. А. Психологические аспекты изучения текста. М: Наука, 1985.- 168 с.

234. Сорокин Ю.А. Введение в этнопсихолингвистику. Ульяновск,1998.

235. Сорокин Ю.А. Этническая конфликтология. Самара: Русский лицей, 1994.-94 с.

236. Сорокин Ю.А., Клюканов И.Э. Психолингвистика и перевод // Введение в психолингвистику. Текст лекций (для аспирантов и слушателей ФПК) / Отв. ред.'Ю.А. Сорокин. М.: Изд-во МГЛУ, 1991. 4.2. - С.57-78.

237. Сорокин Ю.А., Марковина И.Ю. Национально-культурная специфика художественного текста // Конспекты лекций. М., 1989. - 88 с.

238. Сорокин Ю.А., Михалева И.М. Прецедентный текст как способ фиксации языкового сознания // Язык и сознание: парадоксальная рациональность. М., 1993. - С.98-117.

239. Степанов Ю. С. В трехмерном пространстве языка. Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства / Отв. ред. В. П. Нерознак. М.: Наука, 1985. - 335 с.

240. Степ'анов Ю. С. Методы и принципы современной лингвистики. -М.: Наука, 1975.-311 с.

241. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. М.: Языки русской культуры, 1997. - 824 с.

242. Степанов Ю.С. Концепт культуры «в разрезе» // Когнитивная семантика: Материалы Второй Международной школы-семинара по когнитивной лингвистике. 11-14 сентября 2000 г.: В 2ч. 4.1. Тамбов, 2000.

243. Степанов Ю.С. Язык и метод современной философии языка. -М.: Языки русской культуры, 1998. 784 с.

244. Стернин И. А. Национальная специфика мышления и проблемы лакунарности // Связи языковых единиц в системе и реализации. Тамбов: Изд-во ТГУ, 1998.

245. Стернин И.А. Коммуникативное поведение в структуре национальной культуры // Этнокультурная специфика языкового сознания / Отв. ред. Н.В.Уфимцева. М.: Ин-т языкознания РАН, 1996. - С. 97-112.

246. Стернин И.А. Концепты предмет исследования какой науки? // Языковое сознание: содержание и функционирование: Тез. докл. 13 Междунар. симпоз. по психолингвистике и теории коммуникации. - М.: ИЯ РАН; МГЛУ, 2000. - С.239-240.

247. Стернин И.А. Может ли лингвист моделировать структуру концепта? // Когнитивная семантика: Материалы Второй Международной школы-семинара по когнитивной лингвистике: В 2 ч. Ч.2.- Тамбов, 2000. -С. 3-17.

248. Стернин И.А. О некоторых особенностях русского общения // Болгарская русистика. 1992 (а), № 2. С.23-27.

249. Стернин И.А. Быкова Г.В. Концепты и лакуны // Языковое сознание: формирование и функционирование / Отв. ред. Н.В.Уфимцева. -М.: ИЯ РАН, 1998. С.55-67.

250. Стилистический энциклопедический словарь русского языка. -М., 2003.

251. Султанов К. К. Пробиваясь к заветному смыслу.// Литературная

252. Россия. 1988. 15 июля. - С.9.

253. Сыромятникова О.И. Проблема выявления национально-культурной специфики текста // Национально-культурная специфика текста. -Пермь: ПГУ, 2007. С.4-16.

254. Тарасов Е.Ф. Введение // Язык и сознание: парадоксальная рациональность. М.: Ин-т языкознания РАН, 1993. - С.6-15.

255. Тарасов Е.Ф. К построению теории межкультурного общения // Языковое сознание: формирование и функционирование / Отв. ред. Н.В.Уфимцева. М.: ИЯ РАН, 1998. - С.30-34.

256. Тарасов Е.Ф. Межкультурное общение новая онтология анализа языкового сознания // Этнокультурная специфика языкового сознания / Отв. Ред. Н.В.Уфимцева. -М.: Ин-т языкознания РАН, 1996. - С.7-23.

257. Телия В. Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. -М.: Наука, 1986. 141 с.

258. Телия В.Н. Русская фразеология: семантический, прагматический и лингво-культурологический аспекты. М., 1996. - 212 с.

259. Тлепцерше Х.Г. На пути к зрелости. Краснодар, 1991.

260. Толстой Д.А. Для чего все это было. СПб., 1995.

261. Толстой Л.Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. М., 1955. Т.67.

262. Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык / Сост. В.М. Живова; Общ. ред. В.М. Живова. М.: Прогресс, 1995. - 800 с.

263. Трунов Д.Г. Проблемы вербализации эмоционального опыта // Язык и духовность. Пермь: Информатика, 2007. - С. 147-152.

264. Тураева З.Я. Лингвистика текста (Текст: структура и семантика). -М., 1986.

265. Тхаркахо Ю.А. Повторы и их особенности в адыгейском языке // Сб. статей по адыгейскому языку. Майкоп, 1976. - С. 171-202.

266. Тхорик В.И., Фанян Н.Ю. Язык Духовность - Культура: Монография. - Краснодар: Просвещение-Юг, 2007. - 244 с.

267. Уилрайт Ф. Метафора и реальность // Теория метафоры. М.,

268. Уфимцева Н.В. Этнический характер, образ себя и языковое сознание русских // Языковое сознание: формирование и функционирование / Отв. ред. Н.В.Уфимцева. М.: ИЯ РАН, 1998. - С. 135-170.

269. Уфимцева Н.В. Языковое сознание: структура и содержание // Соц. и гуманитарн. науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер.6: Языкознание. -М., 1997. № 2. С.21-37.

270. Ушакова Т. Н. Актуальные проблеме психологии речи // Психологические и психофизиологические исследования речи. М.: Наука, 1985. -236 с.

271. Ушакова Т. Н. Функциональные механизмы второй сигнальной системы. М., 1979.

272. Фейерабенд JI. Избранные труды по методологии науки: Пер. с англ. и нем. / Общ. ред. и авт. вступ. ст. И. С. Нарский. М.: Прогресс, 1986. - 542 с.

273. Фесенко Т. А. Реальный мир и ментальная реальность: парадигмы взаимоотношений. Тамбов: Изд. ТГУ, 1999. - 247 с.

274. Фещенко О.А Концепт ДОМ в художественной картине мира М.И. Цветаевой (на материале прозаических текстов): Автореф. дис. . канд. филол. наук. Новосибирск, 2005.

275. Фреге Г. Смысл и денотат // Семиотика и информатика. М., 1977. Вып.8.

276. Фрумкина P.M. Концептуальный анализ с точки зрения лингвиста и психолога // Научно-техническая информация. Серия 2: Информационные процессы и системы. 1992. №3. - С. 1-7.

277. Фрумкина P.M. Есть ли у современной лингвистики своя эпистимология? // Язык и наука конца XX века. М., 1995. - С.74-117.

278. Хагуров A.A. Адыгагъэ искусство быть человеком // Какжуравлиный крик. М., 2000.

279. Хагуров A.A. Аскер Евтых писатель и пророк // Советская Адыгея, 1995.

280. Хазагеров Г. Г. Политическая риторика. М.: Никколо-Медиа, 2002.-313 с.

281. Ханаху P.A. Морально-этнический феномен адыгагъэ основы народной культуры // Мир культуры адыгов / Сост. и науч. ред P.A. Ханаху. -Майкоп, 2002.

282. Хан-Гирей. Записки о Черкесии. СПб., 1936.

283. Хапсироков Х.Х. Глоток родниковой воды // Жизнь и литература. М.: Олма-пресс, 2002. - С. 139-144.

284. Хомский Н. Язык и мышление. М.: Изд-во МГУ, 1972. - 122 с.

285. Храпченко М. Художественное творчество, действительность, человек. Изд. 2-е. - М.: Советский писатель, 1978. - 366с.

286. Хуако Ф. Н. Двадцатый век: эпоха и ее художественное отражение в северокавказской лирической повести. Майкоп, 2005.

287. Хуако Ф.Н. Концепция личности и ее реализация в языке кабардинской повести // Личность, речь и юридическая практика. Вып. 10. 4.2. Ростов н / Д.: ДЮИ, 2007. - С.209-213.

288. Чурилина Л.Н. Лексическая структура текста: принципы антропоцентрического исследования. СПб., 2002.

289. Шаззо К. Г. Художественное завещание Аскера Евтыха. -Майкоп: Изд-во МГТУ, 2006. 81с.

290. Шаззо К.Г. Художественный конфликт и эволюция жанров в адыгских литературах. Тбилиси, 1978.

291. Шанский Н.М. Фразеология современного русского языка. М.,1985.

292. Шахнарович A.M. Исследования синтаксиса детской речи и идея Л.С. Выготского о семантическом синтаксировании // Научное творчество

293. Jl.С. Выготского и современная психология. М., 1981.

294. Шахнарович A.M. Текст как иерархия программ // Перевод и автоматическая обработка текста. М.: Ин-т яз-ния АН СССР, 1987. - С. 172174.

295. Шкловский В. Б. О теории прозы. М.: Советский писатель, 1983.-383с.

296. Шмелев Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики (на мате риале русского языка).- М.: Наука, 1973. 280 с.

297. Шпет Г.Г. Введение в этническую психологию. М., 1927.

298. Шпет Г.Г. Сознание и его собственник. М., 1916.

299. Шпет Г.Г. Эстетические фрагменты // Соч. М.: Правда, 1989.601 с.

300. Шпет Г.Г. Явление и смысл: Феноменология как основная наука и ее проблемы. М., 1914.

301. Щерба Л. В. Избранные работы по русскому языку. М.: Гос. уч.-пед. изд. Мин. проев. РСФСР, 1957. - 188 с.

302. Щерба Л.В. Восточно-лужицкое наречие // Историко-филологический факультет. Имп. Петрогр. ун-та. Пг., 1915.

303. Эмерсон К. Интервью // Диалог. Карнавал. Хронотрон. Витебск, 1994,- №9.

304. Eco U. The role of the reader. — Bloomington; London, 1979. P. 43.

305. Oeser E., Seiteiberger F. Gehira. Bewusstsein und Erkennmis. -Darmstadt, 1995.

306. PechmannTh. Sprachproduktion. Wiesbadener Verlag, 1994.

307. Schober M.F. Spetfal perspective-taking in conversation. Cognition, 47. -P.l-24.

308. Sowinski B. Textlinguistik: Eine Einfuehrung. Stuttgart, etc.: Kolilhammer, 1983.-176 S.

309. СПИСОК ИСТОЧНИКОВ ИЛЛЮСТРАТИВНОГО МАТЕРИАЛА

310. Евтых А. Баржа. М.: Советский писатель, 1983. 520 с.

311. Евтых А. Глоток родниковой воды. М.: Советский писатель, 1977. - 320 с.

312. Евтых А. Двери открыты настежь // Шуба из двенадцати овчин: Роман в двух книгах. М.: Советский писатель, 1989. - 704 с.

313. Евтых А. Улица во всю ее длину // Шуба из двенадцати овчин: Роман в двух книгах. М.: Советский писатель, 1989. - 704 с.

314. Евтых А. Разрыв сердца. Повести. М., 2000. - 262 с.

315. Евтых А. Бычья кровь. Майкоп: Адыгейское книжное издательство, 1993. -495 с.

316. Еутых А. Зыбзылъфыгъэ итхыд. Мыекъуапэ: Адыгэ тхылъ тедзап1, 1960.

317. Еутых А. Сшынахьыжъ. Мыекъуапэ: Адыгэ тхылъ тедзап1,1992.

318. Еутых А. Ц1ыфым илъэуж. Мыекъуапэ, 1971.