автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Власть и крестьянство Удмуртии в конце XVIII - первой половине XIX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Власть и крестьянство Удмуртии в конце XVIII - первой половине XIX века"

На правах рукописи

Пислегин Николай Викторович

ВЛАСТЬ И КРЕСТЬЯНСТВО УДМУРТИИ

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Ижевск 2005

Работа выполнена в Удмуртском институте истории, языка и литературы

УрО РАН

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Гришкина Маргарита Владимировна

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Берлинских Виктор Аркадьевич

кандидат исторических наук, доцент Логинова Ирина Владимировна

Ведущее учреждение: Марийский научно-исследовательский институт языка, литературы и истории имени В.М. Васильева при Правительстве Республики Марий Эл

Защита состоится _£ июня 2005 г. в 1&-00 часов на заседании

диссертационного совета Д212.275.01 в ГОУВПО «Удмуртский

государственный университет» по й адресу: 426034, г. Ижевск, ул. Университетская, 1, корпус II, ауд.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУВПО «Удмуртский государственный университет» (426034, г. Ижевск, ул. Университетская, 1, корпус II)

Автореферат разослан 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат исторических наук,

доцент

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Одним из заметных явлений в отечественной исторической науке постсоветского периода стало обращение к кре-стьяноведению. Издаются работы, освещающие как общетеоретические вопросы эволюции крестьянского общества, так и специфику отдельных исторических эпох и регионов. На этом фоне естественным выглядит обращение к проблемам власти и крестьянства Удмуртии. В российском обществе, ставшем городским только во второй половине XX в., еще долго будет прослеживаться его крестьянское прошлое. Несмотря на то, что современное сельское население, несомненно, отличается от традиционного крестьянства, знакомство с повседневной практикой взаимодействия с государством, а также с опытом реформаторской деятельности власти в аграрной сфере на различных исторических этапах может быть полезным и сегодня.

Проблема взаимоотношений крестьянства и власти традиционно является одной из фундаментальных в исторической науке. Власть и крестьянство являлись двумя взаимовлияющими силами. Существенное влияние на все стороны жизни крестьянства оказывали проводимые государством преобразования. В свою очередь, крестьянство, его платежеспособность определяли уровень развития государственного организма и общественно-политической системы в целом. Государство, вынужденное использовать органы самоуправления крестьянства, не только преобразовывало их под свои, в первую очередь, фискально-полицейские интересы, но и само испытывало глубокое влияние с их стороны.

Конец XVIII - первая половина XIX в. занимают особое место в истории России и Удмуртии. В «удмуртских» уездах Вятской губернии преобладающим становится русское население, резко активизируется оформление этнической чересполосицы; развитие товарно-денежных отношений, имущественное и социальное расслоение в будущем могли привести к смене социально-экономического строя. В результате политики правительства экстенсивный путь развития аграрной экономики, обеспечивавшей существование крестьянства, начинает давать сбои, выразившиеся в падении урожайности полей, нарастании земельного голода, сдерживании крестьянских инициатив. На конец XVIII - первую половину XIX в. приходятся преобразования, в ходе которых ярко проявлялись особенности взаимоотношений крестьянства и власти.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования являются власть и крестьянство Удмуртии в конце XVIII - первой половине XIX в. Основным представителем власти необходимо считать государство, чиновничье-бюрократический аппарат и общинные органы, включенные в систему государственного управления. Следует отметить, что администрации удела и казенных заводов принадлежали к государственным органам управления, а вотчинная администрация в конечном счете выполняла поручения государства (сбор налогов, контроль за выполнением повинностей и т.д.). Предметом исследования являются основные категории крестьянства Удмуртии (государственные, удельные, помещичьи крестьяне, непременные работники, лашманы и тептяри), общинные органы самоуправления, их взаимоотношения с центральными и ме-

стными органами управления деревней, основные направления воздействия государства на крестьян и реакция последних на политику власти.

Хронологические рамки исследования охватывают период с конца XVIII в. до 1861-1866 гг. Нижняя хронологическая грань связана с началом переустройства казенной, дворцовой и приписной деревни, жители которой составляли подавляющее большинство крестьянского населения края. Верхняя - с реформами крестьянства 1860-х гг., начиная с отмены крепостного права (1861 г.) и заканчивая преобразованием 1866 г. в государственной деревне.

Территориальные границы работы определяются Глазовским, Елабуж-ским, Малмыжским и Сарапульским уездами Вятской губернии, которые в историографической традиции принято условно соотносить с современной территорией Удмуртии.

Степень научной разработанности проблемы. Проблема взаимоотношений власти и крестьянства поднималась еще в работах дореволюционных историков. Систематическое изучение крестьянства России конца XXVIII - первой половины XIX в., его взаимоотношений с властью началось в последней четверти XIX - начале XXX в. Историки народнического направления уделяли внимание крестьянству и ранее, в то время как представители традиционной официально-охранительной и либеральной историографии концентрировались на изучении деятельности правительственных органов и церкви.

В дореволюционной историографии по широте и глубине постановки проблемы выделяются работы В.И. Семевского1. Например, он впервые использовал материалы ревизий и экономические примечания к генеральному межеванию для определения земельной обеспеченности крестьян. В региональной историографии дооктябрьского периода особо следует отметить юбилейное издание Вятского статистического комитета, в котором можно найти разнообразный

фактический и аналитический материал по истории, экономике, администра-

.. 2 тивному управлению, материальной и духовной культуре крестьянского края .

Демографические исследования Н.Н. Романова не потеряли своей актуальности и в наши дни, более того, они, пожалуй, остаются наиболее детальными и значимыми в исследовании крестьянских переселений, динамики роста сельского населения, его этнического состава3. Много интересных работ вятских историков было опубликовано Вятской архивной комиссией. Правда, периоду конца XXVIII - первой половины XIX в. здесь не уделялось достаточного внимания, из значимых работ можно отметить статью П.Н. Луппова, посвященную волнениям непременных работников в 1807-1808 гг.4

П.Н. Луппову в региональной историографии (как дореволюционной, так и 1920-1940-х гг.) принадлежит особенное место. Именно его можно назвать первым крупным исследователем истории Удмуртии и удмуртского народа. В ра-

1 Семевский В.И. Крестьянский вопрос в России в XVIII и первой половине XIX в. В 2-х тг. СПб., 1888.

2 Столетие Вятской губернии. 1780-1880. Вятка, 1880. Т.1. Вятка, 1881. Т.2.

3 Романов Н.Н. Переселения крестьян Вятской губернии. Вятка, 1880.; его же. Статистический очерк постепенного увеличения населения всех уездов Вятской губернии в последнее столетие. // Столетие Вятской губернии. Вятка, 1881. Т.2. С.739-818.

4 Луппов П.Н. Волнения вотяков Вятской губернии по поводу прикрепления их к горним заводам в 1807-1808

гг. // Труды ВУАК. 1909. Вып.2-3. Отд.З. С.103-115.

ботах историка о формах и методах распространения христианства среди удмуртов содержатся данные о жалобах крестьян во время проводившихся в Вятской губернии сенаторских ревизий, охарактеризована община, прослежена эт-но-конфессиональная политика власти и т.д.5

Большой вклад в разработку проблемы внесли историки-этнографы рубежа XIX - XX вв. И.Н. Смирнов, Г.Е. Верещагин, Ы.Н. Блинов и др., много внимания уделившие характеристике удмуртской общины. Статью Г.Е. Верещагина6

B.Е. Майер назвал «единственным полным и многосторонним описанием общинного землевладения и общинной традиции удмуртов»'. Верещагиным описаны история, функции общины, условия и принципы ее существования, механизмы саморегуляции и факторы живучести. Думается, в силу консервативности общины и аграрной системы в целом, данные Г.Е. Верещагина по крестьянской общине конца XIX в. вполне применимы и к первой половине века.

Следует отметить, что дореволюционные историки не выделяли отдельно в качестве объекта изучения крестьянство Удмуртии. Четыре «удмуртских» уезда Вятской губернии, разумеется, могли рассматриваться только как ее часть. Впрочем, и сегодня сложно изучать историю Удмуртии вне контекста Севера России и Урало-Поволжья. Сложившееся в историографии выделение территории четырех уездов для рассматриваемого периода носит условный характер.

Общероссийская и, вслед за ней, местная историография большее внимание уделяла изучению государственного начала. Вместе с тем был накоплен значительный фактический материал, рассмотрены основные направления взаимоотношений власти с крестьянами.

После Октября 1917 г. исследователи преимущественное внимание начинают уделять истории народных масс, в том числе и крестьянства. В частности, эта работа осуществляется созданным в 1931 г. Удмуртским научно-исследовательским институтом. Историки 20-30-х гг. преувеличивали размах борьбы удмуртского крестьянства, его участие в восстаниях и крестьянских войнах, социальное расслоение удмуртской деревни, стремились показать «интенсивное» развитие капиталистических отношений на территории Удмуртии в целом и в удмуртской общине в частности8. Представители удмуртской интеллигенции П.В. Кильдибеков, Ф.П. Макаров, К.П. Герд и другие в 1920-х - начале 1930-х гг., занимаясь историей Удмуртии, в частности показывали отсутствие развитых товарно-денежных отношений и поляризации деревни9. В 30-е гг. они были «разоблачены» как «буржуазные националисты», «троцкистские перерожденцы» и т.п. Попытки формирующейся региональной исторической науки показать особенности удмуртской общины, отсутствие в ней непримиримых

5 Его же. Христианство у вотяков в первой половине XIX в. Вятка, 1911; его же. Христианство у вотяков со времени первых исторических известий о них до XIX века. СПб., 1899.

6 Верещагин Г.Е. Общинное землевладение у вотяков Сарапульского уезда. // Собрание сочинений: В 6 т. Ижевск, 1997. Т.З. Кн.1. С.63-122.

7 Майер В.Е. Важный источник по истории соседской общины Удмуртии. // Вопросы социально-экономического и культурного развития Удмуртии в XVTI - первой половине XIX в. Сб. статей. Ижевск, 1981.

C.39.

Тришкина М.В. Удмуртия в эпоху феодализма. Ижевск, 1994. С.12,13.

9 Кильдибеков П.В., Макаров Ф.П. История классовой борьбы в Удмуртии. Ижевск, 1933; Макаров Ф.П. Феодально-крепостнические отношения и классовая борьба в Удмуртии в XIX в. Ижевск, 1935.

классовых противоречий, замедленные темпы ее разложения были квалифицированы как проявление буржуазного национализма.

Однако нельзя говорить о полном разгроме и утрате накопленного. Например, Н.Н.Латышев в своей монографии продолжает традицию рассмотрения политики российской власти в Удмуртии как колонизаторской10. Достоинством этой работы является насыщенность разнообразным конкретным материалом, добытым в архивах, правда применение его было выборочным: исследователь стремился доказать «возникновение товарно-капиталистических отношений и процессы расслоения среди удмуртского крестьянства»11.

Значительный вклад в исследование вопросов социального протеста внесла предвоенная монография С.В.Токарева, посвященная проблеме крестьянских картофельных бунтов, прокатившихся по стране в 30-40-е гг. XIX в.12

После Великой Отечественной войны в работах историков Удмуртии расширился круг рассматриваемых вопросов истории крестьянства. Этому способствовало создание фундаментальных трудов общероссийского плана и в рамках крупных историко-географических регионов. Здесь можно назвать исследования А.С. Череваня, П.А. Колесникова, Л.В. Милова и др.13 Общие тенденции аграрного социально-экономического развития первой половины XIX в. в рамках становления, развития и кризиса феодально-крепостнической формации в России освещены в обобщающем труде В.И. Буганова, А. А. Преображенского и ЮА. Тихонова14. Эта работа, вобравшая в себя наиболее значимые достижения советской исторической науки, думается, убедительно указывает на необходимость диалектико-формационного подхода к рассмотрению важнейших аспектов истории в целом и истории крестьянства, в частности.

История аграрных отношений в государственной деревне (а именно к этой категории принадлежало подавляющее большинство крестьянства Удмуртии) нашла полное и всестороннее отражение в двухтомной монографии Н.М. Дружинина15. Аргументируя проблематику своего исследования, он выявил взаимоотношения между государственной властью и крестьянами (перспектива «крестьянской революции» и рост значения в условиях развития товарно-денежных отношений «планомерной эксплуатации государственных имуществ»), а также обратил внимание на историческую связь между реформой государственных крестьян 1837-1841 гг. и реформой 1861 г.

Податная политика самодержавия в конце XVIII - начале XIX в. исчерпывающе освещена в труде В.И. Неупокоева16. Им отмечено усиленное развитие сословно-податного начала в общественном строе страны, в чем исследователь видел «ответ феодально-абсолютистского государства на уже далеко зашедший

10 Латышев Н Н Удмурты накануне реформы 1861 г Ижевск, 1939

11 Цит по Латышев Н Н Указ соч С 1

12 Токарев С В. Крестьянские картофельные бунты Киров, 1939

13 Черевань А С Формирование сословия государственных крестьян на Урале и Европейском Севере Петрозаводск, 1960, Колесников П А Северная деревня в XV - первой половине XIX в Вологда, 1976, Милов Л В Исследования об «Экономических примечаниях» к Генеральному межеванию М, 1965

14 Буганов В И, Преображенский А А, Тихонов Ю А Эволюция феодализма в России М, 1980

15 Дружинин Н М Государственные крестьяне и реформа П Д Киселева М, Л, 1946 Т1 М, 1958 Т 2

16 Неупокоев В И Государственные повинности крестьян Европейской России в конце XVIII - начале XIX в М.1987

процесс распадения... «классических» форм феодального хозяйства и соответствующих им общественных связей»1 . Исследования Н.П. Ерошкина и ПА. Зайончковского, посвященные развитию органов государственной власти, раскрывают и некоторые проблемы их взаимоотношений с крестьянством18. Изыскания В.М. Кабузана внесли значимый вклад в выявление общей численности, этнического состава и размещения населения России XVIII - первой половины XIX вв.19

Монография П.А. Колесникова, осветившая процессы заселения и освоения европейского севера России, развития аграрной культуры и производства, имущественного и социального положения различных категорий северных крестьян за период XV - первой половины XIX вв., охватила своими наблюдениями и русскую деревню Вятского края, введя в научный оборот огромный, до этого мало используемый материал20. Заслуживает внимания разработанная им классификация крестьянского землевладения и землепользования.

Определенное место история Удмуртии, ее крестьянства, взаимоотношений с властью нашла отражение в обобщающих изданиях, вышедших в свет в конце 80-х - начале 90-х гг. В них получили освещение политика государства по отношению к крестьянству и ответная реакция на нее, классовая борьба крестьянства, а также некоторые аспекты аграрных отношений в Удмуртии21. Советские историки в своих исследованиях справедливо отмечали негативную роль генерального межевания, приведшего к падению рентабельности трехполья, сочетавшегося с подсекой и перелогом. Можно отметить выросший уровень разработанности проблем аграрного развития. Публикуемые исследования целого ряда ученых отличаются полнотой освещения вопросов как общего развития крестьянства России, так и отдельных регионов и хозяйственных отраслей.

Крестьянство Удмуртии конца XVIII - первой половины XIX в. - крестьянство общинное, поэтому актуально обращение к системе крестьянского самоуправления. В советской историографии недостаточная изученность этой проблемы вырисовалась в середине 1960-х гг. в ходе очередной дискуссии об азиатском способе производства*, которая затем перекинулась на русскую общину. Среди российских историков-аграрников давно шли споры о происхождении общины: издавна ли она существовала или это новообразование крепостничества? В основе старых споров лежала трактовка общины как поземельной организации. В результате же дискуссии община стала пониматься глубже - не только как поземельная (и шире - социально-экономическая) организация, но и как организация местного самоуправления, сохранявшая демократические на-

17 Цит. по: Неупокоев В.И. Указ. соч. С.З.

18 Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1983; его же. Местные государственные учреждения дореформенной России (1800-1860 гг.). М., 1985 (1986); Зайончковский П Л. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М., 1978.

19 Кабузан В.М. Изменения в размещении населения в России в XVIII - первой половине XIX в. М, 1971; его же. Народы России в первой половине XIX в. Численность и этнический состав. М., 1992.

20 Колесников П.А. Указ. соч.

21 История Урала с древнейших времен до 1861 г. М., 1989; История крестьянства СССР. М, 1990; История крестьянства России с древнейших времен до 1917 г. М., 1993. История северного крестьянства. Архангельск, 1984. Т.1; Крестьянство Сибири в эпоху феодализма. Новосибирск, 1982.

* Первая дискуссия, затрагивавшая проблему «азиатского способа производства», проходила в 1930-е гг.

чала, даже будучи интегрированной в систему государственного управления. К таким выводам историков власть предержащие не были готовы, поэтому уже в начале 1970-х гг. дискуссия в приказном порядке была прекращена22. В целом общие выводы этой дискуссии могут быть применимы к общине Удмуртии. Сохраняют также свое значение труды В.А. Александрова, посвященные крестьянской общине XXVII - начала XIX вв. - органу самоуправления и низшей административно-управленческой ячейке власти23. Вопросы крестьянского самоуправления, административно-фискальной роли общины, ее функций «противовеса» господствующей политической организации нашли отражение в работах М М. Громыко, В В. Рабцевич и Н.А. Миненко24.

С рубежа 1980 - 1990-х гг. в освещении истории крестьянства начинается новый этап, характеризующийся ревизией ряда основополагающих марксистских схем рассмотрения проблемы. Наиболее изученными для советского периода отечественной историографии можно считать вопросы открытого противостояния крестьянства «эксплуататорам», которое зачастую явно преувеличивалось. Большую роль в пересмотре позиций сыграл теоретический семинар «Современные концепции аграрного развития», материалы которого публиковались на страницах журнала «Отечественная история»25. Здесь историки-аграрники обсуждали исследования западных ученых, применимость положений «этики существования» Дж. Скотта, «этики праздности» Р. Сиви, принципа «эпистемиологической двойственности» крестьянства Р. Редфилда и др. к изучению дореволюционного российского крестьянства26. Следует отметить, что советская историография знакомилась с основными направлениями западной социоантропологии и крестьяноведения еще с начала 1980-х гг. Однако в основном это знакомство сводилось к критике построений зарубежных исследо-

^ 27

вателей . 1 еперь же началось плодотворное восприятие и использование зарубежного опыта. Так, «климатическую» теорию Л.В. Милова, развиваемую им в 1990-е гг.*, можно предположить, предвосхитили не только построения отечественных историков, начиная с В.О. Ключевского, но и размышления американского исследователя Р. Пайпса, увидевшего корни советского тоталитаризма в предыдущем развитии российского государства и общества, обусловленном земледелием в неблагоприятных природных условиях28.

22 Современные концепции аграрного развития// Отечественная история 1994 №6 С 3-5

23 Александров В А Обычное право в крепостной деревне России XVIII - начала XIX в М, 1984, его же Сельская община в России (XVII -начало XIX вв) М, 1976

24 Громыко М М Территориальная крестьянская община Сибири (30-е гг XVIII - 60-е гт XIX в ) // Крестьянская община в Сибири XVII -начала XX в Новосибирск, 1977 С 33-103, Рабцевич В В Крестьянская община в системе местного управления Западной Сибири (1775-1825 гг) // Там же С 126-150, Миненко Н А Русская крестьянская община в Западной Сибири XVIII - первая половина XIX в Новосибирск, 1991

Современные концепции аграрного развития //Отечественная история 1994 №2 С 31-59 .N«4-5 С 46-78 №6 С 3-32 1995 №4 С 3-33, Бабашкин В В Современные концепции аграрного развития семинар продолжается //Крестьяноведение Теория История Современность М.1999 С 280-288

26 См Современные концепции аграрного развития //Отечественная история 1992 №5,1995 №4,1994 Х»6

27 Традиционное общество и мировая экономика критика теорий модернизации Сб обзоров М, 1981, Проблемы социальной истории крестьянства Азии Реферативный сборник М.1 986 Вып 1

* Согласно этой теории весь исторический путь, пройденный Российским государством, в конечном счете был определен неблагоприятными условиями для сельского хозяйства, которые «закалили» великорусский народ

28 Милов Л В Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса М, 1998, Пайпс Р Россия при старом режиме М, 1993

Важным достижением работ зарубежных исследователей о России, русском государстве, обществе и его части - крестьянстве следует считать обращение к этим вопросам в рамках значительных исторических периодов. Это позволяет, правда, довольно поверхностно проследить основные изменения этно-конфессиональной, имущественной, социально-политической ситуации, отметить существенные стороны политики правительства и реакцию на них поддан-

29

ных на различных временных отрезках .

Еще одним позитивным явлением нового периода стало обращение к трудам основателей крестьяноведения - отечественным ученым первой трети XX в. Н.Д. Кондратьеву, А.В. Чаянову, Д.Н. Челинцеву и др. С конца 1980-х гг. в России крестьяноведение возрождается как самостоятельная отрасль исторической науки, использующая достижения экономики, социоантропологии, этнографии. В 1990-е - начале 2000-х гг. появился ряд изданий, служащих своего рода энциклопедиями современного крестьяноведения30.

В свете современных концепций истории крестьянства В.П. Данилов, Л.В. Данилова, Л.В. Милов, А.В. Гордон, В.В. Бабашкин, В.А. Берлинских, В.П. Агафонов, О.Н. Полухин и др. размышляют о проблемах голода, дуализма сельской соседской общины, аграрных традициях и новациях, менталитете крестьянства и т.д.31 Б.Н. Миронов в своем эпохальном труде значительное внимание уделяет проблеме крестьянства и власти32. В частности, следует отметить его данные о социально-демографическом составе крестьянства и влиянии на него государства, выделенные им признаки, при наличии которых можно судить о действительном самоуправлении, наблюдения о месте и роли представителей органов самоуправления.

Из работ, непосредственно касающихся крестьянства Вятского края и Удмуртии как его составной части, необходимо отметить исследования А.В. Эм-маусского по социально-экономическому и политическому развитию края в целом и труды Б.Г. Плющевского, посвященные вопросам социально-экономической истории Удмуртии и хозяйственному развитию вятской государственной деревни в первой половине XIX в.33 Последний отмечает проник-

29 См., например: Каппелер А. Россия - многонациональная империя. Возникновение, история, распад. М., 2000; Пайпс Р. Указ. соч.; Хоскинг Дж. Россия: народ и империя (1552-1917). Смоленск, 2000.

30 Великий незнакомец: крестьяне и фермеры в современном мире. М., 1992; Менталитет и аграрное развитие России (XIX - XX вв.). Материалы международной конференции. М., 1996; Рефлексивное крестьяноведение' Десятилетие исследований сельской России. М., 2002.

31 Гордон А.В. Хозяйствование на земле - основа крестьянского мировосприятия. // Менталитет и аграрное развитие России (XIX - XX вв.). М., 1996. С.57-74; Данилова Л.В. Становление системы государственного феодализма в России: причины, следствия. // Административные реформы в России в XVIII-XIX вв. в сравнительно-исторической перспективе. М., 1990. С.40-92; Полухин О.Н. Таинственный путь гражданственности: крестьянское наследие. Белгород, 2000; Бабашкин В.В. Крестьянский менталитет: наследие России царской и России коммунистической. // Общественные науки и современность. 1995. № 3. С.99-110; Берлинских В.А. Крестьянская цивилизация в России. М., 2001; Вилков А.А. Менталитет крестьянства и российский политический процесс. Саратов, 1997; Крестьянство в исторической судьбе России. М., 2001.

32 Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало ХГХ в.). В 2-х тт. СПб., 2000.

33 Эммаусский А.В. История Вятского края в XII - середине XIX века. Киров, 1996; Плющевский Б.Г. Государственные крестьяне Вятской губернии в первой половине и середине XIX в. // Записки УдНИИ. Ижевск, 1955. Вып.17. С.128-160; его же. К вопросу о социально-экономическом развитии Удмуртии в последние предрефор-менные десятилетия. // Вопросы социально-экономического и культурного развития Удмуртии в XVII - первой половине XIX в. Сб. статей. Ижевск, 1981. С.3-35.

новение товарно-денежных отношений в натуральное в своей основе хозяйство государственных крестьян, «известную роль внеземледельческих приработков». Необходимо отметить книгу А.А. Александрова, посвященную истории Ижевского завода, в которой он уделяет значительное внимание такой крупной категории крестьянства, как непременные работники34.

Процессы капитализации деревни, социального расслоения крестьянства, классовой борьбы, аграрных отношений в Вятской губернии и на территории «удмуртских» уездов во второй половине XIX - начале XX в. получили детальное отражение в трудах А.А. Александрова, А.Н. Вахрушева, М М. Мартыно-вой, М А. Садакова, Н П. Лигенко35. Конфессиональная политика государства по отношению к крестьянам Удмуртии изучалась Ю.М. Ивониным36.

Значительное освещение проблема крестьянства и власти в Удмуртии конца XV - первой половины XIX в. получила в исследованиях М.В. Гришкиной, опиравшейся на максимальный спектр предыдущих работ и широкий круг источников3'. Она является автором соответствующих разделов коллективной монографии по истории Удмуртии, вышедшей в 2004 г. В них в сочетании традиционного изложения материала и современных теорий крестьяноведения систематизированы и обобщены знания о крестьянском населении, землевладении и землепользовании, раскрыты основные направления административной и этно-конфесиональной политики государства по отношению к удмуртскому крестьянству, уделено внимание роли традиций и инноваций в хозяйстве сельского населения края, влиянию на них со стороны органов власти38.

К постсоветскому периоду относятся региональные исследования И.С. Гареева, Н.А. Миненко, В.Е. Мусихина, ГА. Никитиной, Г.И. Обуховой, И В. Чемоданова, Р.Б. Шайхисламова, Л.А. Тоймасова и других ученых, чьи работы посвящены различным вопросам истории крестьянства Урало-Поволжья и Сибири, таким как взаимоотношения нерусского крестьянства со светской и духовной властью, характерные черты местной общины, в частности, особенности удмуртской общины - бускель, земельные отношения, отношение крестьян к местной бюрократии, особенности различных крестьянских категорий и т.д.39 Изыскания Л.В. Мерзляковой впервые дают подробный соци-

34 Александров А А Ижевский завод. Ижевск, 1957.

35 Александров А А Буржуазные реформы 60-70-х гг XIX в // Очерки истории Удмуртии XIX в Материалы по истории Удмуртии Ижевск, 1996 Вып З С 82-140, Вахрушев А Н Социально-экономическое положение крестьян Удмуртии в пореформенное время и развитие капиталистического производства в деревне // Там же С 141-157, Мартынова М М Аграрные отношения в Вятской губернии в конце XIX - начале XX вв Автореф дисс канд ист наук Свердловск, 1970 21 с, ее же Аграрные отношения в Удмуртии во второй половине XIX века // Аграрные отношения в Удмуртии во второй половине XIX - начале XX вв Ижевск, 1981 С 3-44, Садаков М А Аграрные отношения на территории Удмуртии в период империализма (конец XIX в - до октября 1917 г) //Вопросы истории Удмуртии Ижевск УдНИИ, 1974 Вып2 С 91-196, Лигенко НП Крестьянская промышленность Удмуртии в период капитализма (60-90-е гг XIX в) Ижевск, 1991

36 Ивонин Ю М Христианство в Удмуртии История и современность Ижевск, 1987

37 Гришкина М В Удмуртия в эпоху феодализма Ижевск, 1994, ее же Удмурты Этюды из истории ГХ - XIX вв Ижевск, 1994, ее же Аграрный строй и крестьянство Удмуртии в XVII - первой половине XIX в Екатеринбург, 1995, ее же The Evolution ofthe State Policy as Regards the Udmurts m the 17th Century and up till about 1850 // KVHAA Konferenser Stockholm, 1997 P 95-100

38 История Удмуртии Конец XV - начало XX века Ижевск, 2004

39 Гареев И С Марийские крестьяне Прикамья и Приуралья в XVIII - первой половине XIX века Дне канд. ист наук Йошкар-Ола, 1999, Миненко НА Отношение государственных крестьян Урала и Западной Сибири к

ально-политический портрет вятского чиновничества первой половины XIX в., основного проводника политики государственной власти на местах, диссертационные работы Е.М. Берестовой и A.M. Субботиной раскрывают ранее мало затрагиваемые проблемы социально-просветительской деятельности православной церкви и земства во второй половине XIX в. в Удмуртии40. Некоторые аспекты взаимоотношений власти с крестьянством Удмуртии в рамках изучения земледельческой и религиозной культуры удмуртского народа отражены в монографиях историко-этнографического характера Л.А. Волковой и В.Е. Владыкина41. Особо следует отметить труды Н.С. Половинкина и П.П. Котова, посвященные удельным крестьянам Среднего Поволжья, Приуралья и Севера, P.P. Хайрутдинова по управлению государственной деревней Казанской губернии накануне реформы 1837-1841 гг., С.С. Смирнова, в числе прочего касающегося непременных работников Камских заводов42. Данные исследования в значительной степени продолжают придерживаться формационного подхода, углубляя и дополняя его современными представлениями о крестьянстве и особенностях политического и социально-экономического строя Российского государства и общества на различных исторических этапах.

Необходимо отметить, что специальной работы по проблеме власти и крестьянства Удмуртии конца XVIII - первой половины XIX в. нет. В удмуртской историографии большее внимание уделялось пореформенному крестьянству. Существующие работы в основном рассматривают социально-экономическое развитие деревни интересующего нас периода, в основном изучая по отдельности различные категории крестьянства, отсутствует целостное представление о всей совокупности многообразного предреформенного крестьянства Удмуртии, его взаимоотношениях с властью. Было бы в корне неверно отказываться от теоретико-фактического наследия предшествующей историографии, вместе с тем его нужно дополнять современными аграрными историческими концепциями. Следует восполнить наши знания о наиболее значимых сторонах взаимоотношений удмуртского крестьянина с государством.

местной бюрократии в первой половине XIX в. // Уральский исторический вестник. 1994. № 1. С.43-52; Муси-хин В.Е. Вятская деревня: история и современность. Киров, 1996; Никитина Г.А. Сельская община-бускель в пореформенный период (1861-1900 гг.). Ижевск, 1993; Обухова Г.И. Участие зажиточного крестьянства в подрядах на поставку продовольствия Камско-Воткинскому заводу в первой половине XIX в. // Зажиточное крестьянство России в исторической ретроспективе. XXVII сессия симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. М., 2000. С.63-67; Чемоданов И.В. Земельные угодья вятских крестьян в середине XIX в. // Актуальные проблемы истории: Сб. науч. статей. Киров, 2001. С.24-50; Шайхисламов Р.Б. Население государственной деревни дореформенной Башкирии. Уфа, 1994; Тоймасов Л.А. Православная церковь и христианское просвещение народов Среднего Поволжья во второй половине XIX - начале XX века. Чебоксары, 2004.

40 Мерзлякова Л.В. Чиновничество Вятской губернии первой половины XIX в. (Опыт социально-политической характеристики). Автореф. дисс... канд. ист. наук Ижевск, 1997; ее же. Из истории формирования государственного аппарата Вятской губернии в первой половине XIX в. // Очерки история Удмуртии XIX в. Ижевск, 1996. С.9-31; Берестова Е.М. Социально-культурная деятельность православной церкви в Удмуртии во второй половине XIX - начале XX в. Автореф. дисс... канд. ист. наук. Ижевск, 2002; Субботина A.M. Земство в Удмуртии (1867-1918 гг.). Автореф. дисс... канд. ист. наук. Ижевск, 2000.

41 Волкова Л.А. Земледельческая культура удмуртов (вторая половина ХЕХ - начало XX века). Ижевск, 2003; Владыкин В.Е. Религиозно-мифологическая картина мира у удмуртов. Ижевск, 1994.

42 Половинкин Н.С. Дворцовая (удельная) деревня Приуралья. Вторая половина XVI - первая половина XIX вв. Тюмень, 1996; Котов П.П. Удельные крестьяне Севера, 1797-1863 гг. Сыктывкар, 1991; Хайрутдинов P.P. Управление государственной деревней Казанской губернии (конец XVIII - первая треть XIX в.). Казань, 2002; Смирнов С.С. Приписные крестьяне Урала в XVIII - начале Х!Х в.: Дисс... д-ра ист. наук. Челябинск, 1995.

Цель и задачи исследования. Целью диссертации является комплексное изучение основных сторон взаимоотношений власти и крестьянства Удмуртии в конце XXVIII - первой половине XXIX в.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

- проследить развитие основных характеристик (численность, сословная структура, этно-конфессиональная принадлежность) крестьянского населения;

- раскрыть особенности административно-территориального деления в их динамике, развитие органов государственного управления крестьянством;

- выявить ключевые функции органов крестьянского самоуправления, их эволюцию и положение в структуре власти;

- рассмотреть совокупность крестьянских податей, сборов и повинностей;

- изучить проявления патерналистской политики государства по отношению к крестьянству;

- исследовать наиболее важные земельные преобразования и их значение для отдельных категорий крестьянства и правящих групп;

- проанализировать этно-конфессиональную политику власти по отношению к нерусскому крестьянству;

- выявить и систематизировать факты проявления крестьянского недовольства, определить их основные причины и последствия.

Методологическая основа. В методологическом плане настоящее диссертационное исследование исходит из принципов системности, детерминизма, объективности и историзма в оценке взаимоотношений крестьянства и власти в их многообразии. Данные принципы подразумевают многофакторный подход в оценке событий и явлений, включение в сферу исследования совокупности экономических, социальных, политических, правовых, культурных аспектов истории взаимоотношений государства и крестьянства на основе привлечения широкого круга разнотипных источников. Основной методологической системой в изучении темы можно считать формационный подход в сочетании с некоторой цивилизационной спецификой объекта и предмета исследования и общего для всего традиционного крестьянства восприятия власти как составной части мировосприятия и адекватного реагирования. В работе использованы специально-исторические и общенаучные методы в их комплексе: сравнительно-исторический, историко-генетический, историко-системныи, социометрический, статический, динамический, дедукции и индукции, анализа и синтеза. Удельный вес каждого определяется исследовательскими задачами, а также характером источниковой базы.

Источниковую базу исследования составляет комплекс опубликованных и неопубликованных источников. К первой группе относятся законодательные акты, справочно-статистические издания и материалы периодической печати, ко второй - архивные документы. Необходимые сведения по проблеме крестьянства и власти содержат опубликованные источники. Среди них следует выделить законодательные акты первой половины XIX в. - Свод законов Российской империи и обзор «узаконений, правил и прочих сведений» по государст-

венному межеванию. Законодательству рассматриваемого периода посвящен шестой том современного издания документов российского права Х-ХХ вв.43

В 1992 г. вышел сборник документов и материалов, подготовленный Н.С. Половинкиным, который был посвящен дворцовой (удельной) деревне Среднего Поволжья и Приуралья во второй половине XVI - первой половине

XIX вв.44 Важным источником являются работы, изданные в интересующее нас время. Они содержат не только любопытные фактические данные, но зачастую и оценки их современниками45. В 2000 г. изданы сразу две большие книги справочного характера - это «Энциклопедия» и «Справочник-указатель» по православным храмам Удмуртии46. Они значительно облегчили поиск источникового материала, а также сами послужили таковым. Справочник по административно-территориальному делению Удмуртии в 1917-1991 гг. содержит некоторую информацию о дооктябрьском этапе истории края47.

Среди периодических изданий, материалы которых послужили источником для написания исследования, необходимо отметить «Вятские губернские ведомости» (с 1838 г.). По этой газете можно проследить перемещения чиновников, основные постановления губернской и центральной власти, здесь публиковались объявления о проводимых торгах на сдачу в аренду оброчных статей, расписания земских повинностей на трехлетия и т.д. В ее «неофициальной части» выпускались статьи, описывающие уезды губернии, быт и обычаи проживающих в них народов, существенное внимание уделялось публикации полезных советов для крестьянского хозяйства48. В «Вятских епархиальных ведомостях» и «Календарях и памятных книжках Вятской губернии», издававшихся уже в пореформенную эпоху, печатались статьи, затрагивавшие события дорефор-

49

менного периода .

Важнейшим источником, без которого создание целостной картины взаимоотношений власти и крестьянства в конце XVIII - первой половине XIX в. невозможно, являются использованные в исследовании архивные материалы. Это фонды Российского государственного архива древних актов (г. Москва), Российского государственного исторического архива (г. С.-Петербург), Государственного архива Кировской области (г. Киров), Центрального государственного архива Удмуртской республики (г. Ижевск) и Научно-отраслевого архива Удмуртского института истории, языка и литературы Уральского отделения Российской Академии наук (г. Ижевск).

43 Свод законов Российской империи. Изд. 1842 г. СПб., 1842; Ермаков Н.А. О государственном межевании в России. Полный обзор узаконений, правил и всех прочих сведений. М., 1854; Российское законодательство X -

XX вв. Т.6. Законодательство первой половины XIX в. М., 1988.

44 Половинкин Н.С. Дворцовые (удельные) крестьяне Среднего Поволжья и Приуралья (вторая половина XVI -первая половина XIX в.): Сборник материалов и документов по спецкурсу и спецсеминару. Тюмень, 1992.

45 См., например: Выписка наставлений и приказаний, данных гг. сенаторами при осмотре Вятской губернии в марте 1800 г. Вятка, 1800; Вятская история с подробным описанием иерархии и нынешнего состояния г. Вятки и губернии Вятской. Учиненная в 1825 г. Рукопись. Вятка, 1830.

46 Православные храмы Удмуртии: Справочник-указатель по документам Центрального госархива Удмуртской Республики. Ижевск, 2000; Удмуртская Республика: Энциклопедия. Ижевск, 2000.

47 Справочник по административно-территориальному делению Удмуртии. 1917 -1991 гг. Ижевск, 1995.

4' ВГВ. 1838-1859 гг.

49 См., например: Вятские епархиальные ведомости. 1879. № 20; Календари и памятные книжки Вятской губернии на 1857,1860,1870,1873,1894,1912 гг.

Значительным фактическим материалом, касающимся различных сторон управления основным податным сословием, обладают фонды центральных государственных учреждений дореволюционной России, которые хранятся в Российском государственном историческом архиве. Привлечены источники Первого департамента Министерства государственных имуществ, департамента земледелия Министерства земледелия и Главного управления уделов, а также, в меньшей степени, дела департамента государственных имуществ Министерства финансов, горного департамента Министерства торговли и промышленности, Комитета министров, Департамента полиции исполнительной, I департамента Сената и Министерства юстиции50.

В Российском государственном архиве древних актов изучались важные документы, касающиеся проведения генерального и специального межеваний в Вятской губернии, а также готовые планы обмежеванных участков51. Можно отметить доклад о внутреннем состоянии России на рубеже XXVIII-XIX вв., в котором имеются материалы о ревизиях Вятской губернии 1802 и 1808 гг.52

Значимым комплексом самого разнообразного материала по рассматриваемой проблеме располагает Государственный архив Кировской области. В фондах губернских учреждений находятся материалы ревизий, отчеты губернаторов и управляющих губернскими органами, крестьянские челобитные, служебная переписка местных, губернских и столичных ведомств53. В этих же фондах содержатся сведения из уездов, волостей и приказов, послужившие основой для бюрократических отчетов и донесений, текущая документация (волостного, уездного и губернского уровней) по повседневному управлению, контролю, сбору налогов, отработке повинностей, сведения о различных происшествиях (эпидемии, преступления, факты неповиновения) и т.д. Уникальные материалы включает фонд Вятского губернского статистического комитета54. В частности, в его «описаниях» уездов губернии имеются представительные данные об их населении (численность, сословия и категории, этническая и религиозная принадлежность), населенных пунктах, путях сообщения, основных занятиях жителей, податях, повинностях и сборах, торговле, быте, обычаях и нравах народов, природных условиях и т.д.55 Дела, хранящиеся в фонде Мостовинского удельного отделения, представляют собой приговоры сходов удельных крестьян, судящих своих однообщинников. К сожалению, они весьма немногочисленны и отрывочны56.

Судебно-следственные дела Глазоьского и Сарапульского уездных судов, хранящиеся в Центральном государственном архиве Удмуртской республики, -важный источник по многим сторонам взаимоотношений крестьянства и власти. Особенно отчетливо по ним прослеживаются проявления крестьянского

" РГИА, соответственно: ф.383,398,515; ф.379, оп.1, д.1290, ф.37, оп.16, д. 156, ф 1263, оп.1, ж.ст.183, д.978, ф. 1286, оп.4, д.306, ф.1341, оп.9, Д.1862, ф.1405, оп.39, д. 1413.

51РГАДА, ф.1306, оп.2; ф.1354, оп.99- Глазовский уезд, оп.103- Малмыжский уезд. 51 РГАДА, ф. 1292, оп.1, д.207, л.46-46об., 73-75об. 51 ГАКО, ф.582,583,575,176.

54 ГАКО, ф.574.

55 См., например: ГАКО, ф.574, оп.1, д. 12. * ГАКО, ф. 1272.

недовольства, поземельные отношения, практика функционирования органов крестьянского самоуправления57. Обыденная работа низшего фискального органа государства, а также сведения о количестве крестьян, разделении их на различные категории, особенностях несения податных обязанностей отражены в фонде Глазовского уездного казначейства58. Положение непременных работников фиксируется в делах фонда Ижевского завода59. Деятельность духовной власти на местах, конфессиональная политика и религиозное состояние крестьянства раскрываются в делах Сарапульского духовного правления60. Отдельно можно отметить одно дело, также хранящееся в государственном архиве Удмуртии, которое представляет собой выдержки из материалов фондов Российского государственного исторического архива61. Данный источник отражает существенные стороны взаимоотношений крестьянства и власти в Удмуртии, в первую очередь, фиксирует случаи открытых крестьянских выступлений.

Ряд дел, хранящихся в рукописном фонде Научно-отраслевого архива Уд-. муртского института истории, языка и литературы Уральского отделения Российской академии наук, являются материалами, собранными и проработанными П.Н. Лупповым и Н.Н. Латышевым в региональных и столичных архивах62. Тематика их обширна и разнообразна, но наиболее представлены документы, касающиеся социально-экономического положения непременных работников Ижевского и Камско-Воткинского казенных заводов, крестьянских выступлений против власти, политики правительства по отношению к нерусскому крестьянству, в частности, в кумышечном вопросе. Некоторые записи ученых являются их размышлениями и выводами.

Научная новизна. Данная диссертация представляет собой комплексное исследование проблемы взаимоотношений власти и крестьянства Удмуртии конца XVIII - первой половины XIX в. Новизна работы состоит в том, что на основе обобщения достижений предшествующей историографии и привлечения широкого круга источников создана относительно целостная картина борьбы и сотрудничества двух наиболее значительных сил отечественной истории на материалах региона, своеобразного в этническом, конфессиональном и сословном составе сельского населения, в его взаимоотношениях с властью. Ряд источников вводится в научный оборот впервые. Исправлены отдельные фактические ошибки, фигурировавшие в предыдущих исследованиях, уточнены некоторые факты истории крестьянства и местных органов управления Удмуртии.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования ее результатов в дальнейших научных исследованиях по проблемам крестьянства и власти, при создании обобщающих и специальных работ, учебных курсов по истории Удмуртии, Вятской губернии, Урало-Поволжья и в целом России первой половины XIX в. Полученные результаты применимы и в смежных дисциплинах, в частности, в политологии, социологии, этнографии.

57ЦГА УР, ф.126,241

58ЦГАУР,ф.91.

59ЦГАУР,ф.4.

мЦГАУР,ф.245.

61ЦГА УР, ф.Р-534, оп.1а, д.133.

62 НОА УИИЯЛ, РФ, оп.2-Н, д.5,8,9,24,32,45,60,63,464,468,469,673,946.

Содержащиеся в исследовании обобщения и выводы могут послужить примерами неэффективности излишнего вмешательства власти в жизнь народа, с одной стороны, и необходимости постепенных, а самое главное, обдуманных реформ - с другой.

Апробация работы. Диссертация обсуждена на заседании отдела истории Удмуртского института истории, языка и литературы УрО РАН. Отдельные результаты исследования были представлены на семи всероссийских, межрегиональных и региональных научно-практических конференциях. Основные положения диссертации изложены в семи публикациях автора.

Структура работы обусловлена целью и задачами исследования: диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы и источников, трех приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, определяются объект и предмет исследования, указываются хронологические и территориальные рамки, характеризуется методологическая основа, дается источниковедческий и историографический обзор, формулируются цель и задачи исследования, определяются степень научной новизны и практическая значимость работы, приводятся сведения о ее апробации.

Первая глава - «Крестьянство и эволюция органов управления деревней в конце XVIII - первой половине XIX в.» В первом параграфе анализируется численность, этно-конфессиональная принадлежность и сословная структура крестьянского населения. Конец XVIII - первая половина XIX в. явились временем, когда сельское население четырех вятских уездов, более 60 % территории которых впоследствии составили современную нам Удмуртию, претерпевало серьезные изменения. Население края росло быстрыми темпами за счет интенсивного переселения крестьян из других уездов Вятской губернии и, в меньшей степени, - Пермской. Общая численность жителей с 300 тыс. в конце XVIII в. превысила к 1850 г. 700 тыс. Крестьянство Удмуртии было полиэтнич-но: в 1850 г. здесь проживали около 300 тысяч русских, свыше 208 тысяч удмуртов, 48,5 тысяч татар, около 7,7 тысяч марийцев, более 5,5 тыс. башкир, около 4,8 тысяч бесермян. Русские, удмурты, марийцы, бесермяне в подавляющем большинстве являлись православными, татары и башкиры исповедовали ислам. Значительное число русских крестьян принадлежали к старообрядцам, многие представители финских народов продолжали придерживаться языческих верований, некоторые татары были православными христианами.

Самой многочисленной категорией крестьянства Удмуртии были государственные (казенные) крестьяне. В сословие вошли черносошные, ясашные, экономические, ланд-милицкие (ланцы) и приписные (до 1807 г.) крестьяне, лаш-маны, а также служилые татары и бесермяне. Из них только лашманы вплоть до 1865 г. действительно составляли его особую прослойку. Лашманы являлись государственными крестьянами, обязанными осуществлять заготовку леса для военно-морского судостроения. Наиболее важной льготой за выполнение этой работы было освобождение от поставки рекрутов. К лашманам Удмуртии при-

надлежали татары, бесермяне и незначительное число марийцев и удмуртов. В 1850 г. численность государственных крестьян Удмуртии приближалась к 500 тыс., в это число вошло более 21 тыс. лашманов.

Категория удельных крестьян возникла в ходе преобразования дворцовой деревни в конце XXVIII в., она являлась общей и неотчуждаемой собственностью членов царской семьи. Удельное крестьянство Удмуртии, проживавшее по берегам р. Камы, в этническом отношении было русским. В конце 1850-х гт. численность удельного населения Удмуртии, превысила 40 тыс. «наличных душ».

Непременные работники - русские и удмурты - являлись вспомогательной рабочей силой Ижевского и Боткинского казенных заводов. Образование этой категории приходится на 1807 г. К 1855 г. непременных работников с их семействами было насчитано более 25 тысяч человек, проживавших в 128 селениях.

Особые военно-служилые категории сельских жителей представляли собой башкиры и тептяри. В этническом отношении последнее сословие являлось очень пестрым, тептярями были татары, марийцы, удмурты и часть башкир. Как податные они вносили душевую подать, несли натуральные повинности и т.д. Как военно-служилое сословие тептяри должны были составлять и содержать за свой счет военно-сторожевые полки. Тептяри Удмуртии проживали в основном в Елабужском уезде, башкиры - в Сарапульском и Елабужском уездах. В середине XIX в. совокупная численность этих сословий превышала 12 тысяч человек, более 7 тыс. из них были тептярями.

Помещичье землевладение было сосредоточено преимущественно на юге Удмуртии. По X ревизии (1858 г.) насчитывалось более 11 тыс. крепостных, кроме того, на 4 частных заводах Глазовского уезда числилось посессионных крестьян обоего пола 5,6 тыс. человек.

Крестьянское население Удмуртии в конце XXVIII - первой половине XIX в. выросло численно, претерпел значительные изменения его этнический состав. Именно в этот период был пройден тот барьер, после которого удмурты превратились в меньшинство, а для многих русских крестьян проживание по соседству с иноязычным населением стало нормой. В контексте взаимоотношений с государством основополагающим являлось разделение на ряд различающихся по многим показателям социально-правовых групп. Права и обязанности той или иной крестьянской категории исторически формировались в связи с ролью, которую им уготовало государство.

Во втором параграфе раскрываются особенности административно -территориального деления в их динамике и прослеживается развитие органов государственного управления крестьянством. Хозяйственное управление государственными крестьянами до реформы П.Д. Киселева находилось в компетенции казенных палат, позже - палаты государственных имуществ (с 1839 г.). Последняя должна была заниматься организацией местного управления, поддержанием среди крестьян полицейского порядка, попечением о правах, хозяйстве и культурно-бытовых нуждах крестьян, наблюдением за отбыванием крестьянских повинностей, управлением казенными ненаселенными землями, оброчными статьями и лесными угодьями. Второй ярус в системе местной администрации представляло окружное управление. В 1797 г. была введена единица адми-

нистративного деления - волость. Указом 1833 г. вводилось промежуточное звено между волостью и селением - «сельское мирское общество». С началом реформы П.Д. Киселева это нововведение было закреплено. До этого времени, а в ряде уездов Вятской губернии еще и в ходе преобразования, для удобства в собирании налогов и контроля за выполнением различных повинностей волости делились на участки. Весь рассматриваемый период казенные волости укрупнялись. В 1859 г. было произведено разукрупнение волостей и разделение их на разряды в зависимости от численности в них крестьян, взамен окружных управлений была введена должность чиновников особых поручений.

Большие изменения претерпевало управление удельными крестьянами. В 1798 г. при казенных палатах были образованы экспедиции, одна из которых, Вятская, подчиняла себе удельных крестьян Вятской, Пермской и Оренбургской губерний. Аналогом казенной волости в удельной деревне был приказ. В 1808 г. экспедиции были заменены удельными конторами (имениями), в т.ч. Вятской. Имения были независимы от остальных губернских учреждений. В 1831 г. в Сарапуле было учреждено Мостовинское отделение, управлявшее шестью приказами Сарапульского и Елабужского уездов, В 1859 г. «удмуртские» приказы Вятского имения и 3 приказа Пермского имения были объединены и образовано Сарапульское имение.

Для непременных работников можно отметить наличие двух отделений во главе со старшинами при каждом из казенных заводов. Разделение непременных работников Ижевского завода на русское Забегаловское и удмуртское За-вьяловское отделения (Боткинский завод - Гавриловское и Кулюшевское отделения) имело своей целью более совершенный и всеобъемлющий контроль за производимыми работами. Над лашманами установилось двойное управление. В вопросах трудовой повинности они были подчинены правлению низового комитета Адмиралтейства в Казани, а по всем прочим вопросам - органам местного управления. В середине XIX в. 3 тептярские команды (28 деревень), подчиненные военному ведомству, располагались в Елабужском уезде. В 1855 г. это служилое крестьянское сословие было присоединено к башкиро-мещерякскому войску и включено в состав неслужащих кантонов.

В третьем параграфе выявляются ключевые функции органов крестьянского самоуправления, их эволюция и положение в структуре власти. Складывание системы самоуправления удельной деревни и преобразования в государственной деревне являлись образцом друг для друга. В частности, численность населения волости, как и приказа, определялась в 3 тыс. ревизских душ. Отличным от удельного управления стало учреждение еще одного звена самоуправления государственных крестьян - сельских обществ. В общине государственных крестьян Удмуртии существовала иерархия территориальных общин: деревенская - сложная сельская, зачастую не совпадающая с официально признаваемой, -волостная. У других категорий второе звено зачастую выпадало. Органы крестьянского самоуправления являлись административными единицами с выборной властью, исполнявшей полицейские, хозяйственные, судебные и финансовые функции. Системы самоуправления лашманов, тептярей и непременных работников были приспособлены к необходимости успешно выполнять возло-

женные на них натуральные повинности. Реформы государственной и удельной деревни стали удачной попыткой государства усилить свое влияние на крестьянскую общину. В 60-е гт. XIX в. основные положения этих реформ были распространены на всех крестьян. Вовлечение представителей общины в систему управления притупляло остроту недовольства, удешевляло аппарат принуждения и обеспечивало с его помощью выполнение крестьянами повинностей. Административные преобразования, в свою очередь, старались учитывать сложившиеся общинные структуры. Многие неформальные, не предусмотренные законодательством структуры крестьянского самоуправления не только успешно существовали, но и способствовали решению поставленных властью задач.

Вторая глава - «Фискально-попечительская и этно-конфессиональная политика государства, отношение к ней крестьянства». В первом параграфе анализируется совокупность крестьянских податей, сборов и повинностей. Податной вопрос в царской России занимал центральное место в области ведения государственного хозяйства. Виды платежей и натуральных поборов, их размеры зависели от категории, к которой принадлежал крестьянин. Главной для всех податных категорий населения была подушная подать. Вторую разновидность платежей государственных и удельных крестьян представлял денежный оброк. По реформе удельной деревни 1820-1830-х гг. оброк перевели с душ на землю, этим было достигнуто его увеличение. От уплаты денежного оброка были освобождены непременные работники, лашманы и тептяри. Важную часть поборов с крестьян составляли земские повинности, которые разделялись на денежные и натуральные. Денежные сборы являлись по существу второй подушной податью, а натуральные повинности составляли государственную отработочную ренту. На земские повинности перекладывались многочисленные общегосударственные расходы, которые в государственную роспись не включались. В 1840 г. в государственной деревне был введен общественный сбор, за счет которого осуществлялось финансирование попечительской политики. В удельной деревне эту же роль выполняли доходы с общественной запашки.

Особое значение имели мирские сборы. В отличие от остальных сумм, мирские деньги не сдавались в уездные казначейства и всецело зависели от местного произвола. Номинально они являлись или денежной заменой натуральных повинностей, или дополнительной оплатой за выполнение общественных обязанностей крестьянскими выборными. На мирские сборы перелагались расходы за ремонт местных дорог и мостов, содержание сельской и волостной администрации, удовлетворение запросов чиновничье-бюрократического аппарата, поставленного над крестьянской общиной. Как правило, эти сборы превышали подушную подать и имели постоянную тенденцию к дальнейшему возрастанию. Получить полное представление о размерах мирских сборов, по-видимому, невозможно, некоторые из них крестьяне попросту скрывали.

Значительную часть «обязательств» крестьянства перед властью составляли натуральные повинности, основу которых составляли рекрутская, подводная, дорожная и квартирная повинности. Из них самой тяжелой была необходимость предоставлять рекрутов. Основными натуральные повинности являлись для непременных работников, тептярей и лашманов.

Общая тенденция в развитии денежных поборов с крестьян всех категорий в конце XVIII - первой половине XIX в. характеризуется их увеличением и усилением регламентации и контроля со стороны власти. Важной частью контроля являлись сенаторские ревизии, командировки чиновников «по особым поручениям» столичного и губернского уровней, ведение контрольно-отчетной документации. Однако все виды контроля основной своей цели - обнаружения и пресечения нарушений - достигали далеко не всегда. Представители местной власти находили пути преодоления поставленных перед ними препон в деле ограбления крестьянства.

Во втором параграфе изучены проявления патерналистской (попечительской) политики государства по отношению к крестьянству. Наряду с сугубо фискальными целями она была вызвана попытками претворения в жизнь теории просвещенного абсолютизма. С другой стороны, традиции патернализма -это явный крен в сторону отживающих свой век крепостнических отношений, когда всевластный pater familias обязан заботиться о благе своих домочадцев-подданных. В свою очередь, от правящего императора крестьяне ждали защиты и покровительства взамен выплачиваемых податей и отрабатываемых повинностей. Наиболее полно политика патернализма проявлялась в государственной и удельной деревне.

Наибольшее внимание властные органы уделяли проблеме обеспеченности крестьян землей. Для преодоления земельного голода практиковались прирезки земли и переселения. Значительное место занимал продовольственный вопрос. Чиновникам на местах предписывалось наблюдать за крестьянскими посевами и урожаями и докладывать об их размерах, большое внимание уделялось состоянию хлебных магазинов. В ходе реформ Л.А. Перовского и П.Д. Киселева с 30 - 40-х гг. XIX в. стало обращаться больше внимания на усовершенствование хозяйства удельных и государственных крестьян. Важную роль в удельном ведомстве имела общественная запашка, внедряемая с 1828 г. С ее помощью пытались внедрить в «повседневное» хозяйствование новые зерновые и технические культуры, орудия труда, усовершенствованные системы земледелия. Большую роль в проникновении новаций в сельское хозяйство играли так называемые образцовые усадьбы ведомства уделов и государственных имуществ, проводились губернские и региональные сельскохозяйственные выставки. Эпизодически происходили раздачи «образцовых» семян. Предпринимались попытки организации образцовых «пчельников» (пасек), учреждения при приходских училищах садов. В 1845-1864 гг. функционировала земская случная конюшня. Достижением можно считать внедрение картофеля в крестьянское хозяйство Удмуртии. На 1850 г. приходится появление в ведомстве палаты государственных имуществ агронома. В ряду патерналистских мер стоят и многочисленные циркуляры и руководства, исходившие от министерств внутренних дел, государственных имуществ, императорского двора и уделов, а также наставления и пожелания частных лиц по самым разным вопросам хозяйствования, охраны здоровья и т.д. Особое внимание уделялось развитию здравоохранения и образования, усовершенствованию управления крестьянами.

В третьем параграфе исследованы наиболее важные земельные преобразования и их значение для отдельных категорий крестьянства и правящих групп. В рассматриваемое время в большинстве случаев крестьяне выступали лишь держателями земли, собственником которой являлись казна, удел, помещик и т.д. Первая треть XIX в. прошла в Вятской губернии под знаком проводимого генерального межевания, приведения в известность границ земельных владений, их характера и использования, а также ограничения крестьянских держаний 15-десятинной нормой и решения проблемы спорных земель. Межеванием руководили специальный департамент Сената и подчиненная ему межевая канцелярия. Основная тяжесть полевых работ была возложена на межевые конторы, расположенные в губерниях. Последние ежегодно направляли в уезды землемерные команды. Черновые работы при проведении межеваний ложились на плечи крестьян. Они же должны были следить за сохранностью межевых признаков и выполнять под присмотром землемеров их восстановление. В целом из более чем 16 тысяч селений государственных крестьян Вятской губернии отдельно было обмежевано не более 423, многие «общие дачи» включали от 50 до 200, 300 и более сел, деревень и починков. В результате некоторые дачи даже оказывались в разных уездах. В 1836-1856 гг. на территории Удмуртии проводилось специальное (полюбовное) межевание.

Основной тенденцией для Удмуртии первой половины XIX в. был постоянный рост ее населения, сопровождавшийся уменьшением наделов. Генеральное межевание усугубило ситуацию, жестко ограничив крестьянское землевладение и землепользование. Вместе с тем оно и следующие за ним всемилостивейшие пожалования казенных (в том числе отрезанных от крестьянских наделов сверх 15-десятинной пропорции) земель в целом способствовало развитию частного землевладения. Однако факты купли-продажи земли в рассматриваемый период еще достаточно редки, купленная земля чаще всего входила в фонд общины и подлежала уравнительному распределению.

С конца 1840-х гг. в государственной деревне происходило наделение общин, у которых средний надел составлял менее 5 дес. на ревизскую душу, дополнительными участками из смежных казенных или удельных дач. К крестьянским участкам бесплатно прибавлялась земля до уровня в 8 дес. на душу, при готовности заплатить 9 коп. серебром за десятину так называемой добавочной подати наделы могли быть доведены до 15-десятинной нормы.

Следует отметить, что наиболее удачной оказалась фискальная сторона земельных преобразований, обогащавших государство. Немалые доходы официально и посредством коррупции извлекли также некоторые представители административно-управленческого аппарата и лица, тесно с ними связанные. Результатами во многом искусственно созданного земельного голода стали кризис трехполья и увеличение роли общины за счет усиления ее вмешательства в самый важный для крестьян вопрос - земельные отношения. Наряду с этим не вызывают сомнения глобальность и необходимость проведенных реформ в земельной сфере, а также довольно частые проявления действительной заботы органов власти о подведомственных им крестьянах.

В четвертом параграфе проанализирована этно-конфессиональная политика власти по отношению к нерусскому крестьянству. Правительственная политика по отношению к народам Приуралья и Поволжья была толерантной. Это объяснялось тем, что они уже были интегрированы в сословную систему России. Отношение короны к нерусским народам как к объекту воздействия определялось степенью их «полезности» для казны и политической лояльностью. Вместе с тем, массовое крещение, проведенное в XVIII в. преимущественно насильственными мерами, нарушило этно-конфессиональную структуру региона, но не привело к ее православному единообразию.

Наиболее отчетливо национальная политика Российского государства проявлялась в рассматриваемый период в его отношении к религии своих подданных. Русификация народов, их «разбавление» путем поощрения переселений русских крестьян являлись неотъемлемыми целями российской имперской политики. Столпами же русификации были распространение русского языка и, прежде всего, христианизация. При утверждении нерусских народов в православии упор делался на убеждении и образовании. Активизация такой политики происходит после 1828 г.: усиливается надзор за приходским духовенством, восстанавливается миссионерская деятельность (1830 г.), резко увеличивается численность приходов в районах проживания самого многочисленного из нерусских народов края - удмуртов.

Тесным образом с конфессиональной политикой по отношению к удмуртам был связан вопрос о кумышке - алкогольном напитке, сопровождавшем их языческие обряды и другие традиционные празднества. В период 1749-1751 гг. производство кумышки было запрещено. В 1802 г. Александр I дал удмуртам Вятской губернии право выкуривать кумышку «только для домашнего обихода». В 1818 г. последовал очередной запрет на производство, домашнего вина, в 1827 г. «в уважение к привязанности к сему напитку» он был снят. В 1845 г. в Глазовском, Сарапульском и Елабужском уездах была введена должность корчемного заседателя при уездном суде «для прекращения усилившегося корчемства». В Малмыжском уезде такая должность была введена в 1847 г. Отменить кумышковарение у формально крещеных удмуртов власть не смогла.

В пятом параграфе выявлены и систематизированы факты проявления крестьянского недовольства, определены их основные причины и последствия. В конце XVIII - первой половине XIX в. происходили важные изменения в жизни крестьян. Многие из них были спровоцированы государством. Далеко не все воспринималось однозначно положительно. Наоборот, любые преобразования влекут в обыденном сознании опасения ухудшения как итога реформ. К наиболее крупным крестьянским выступлениям рассматриваемого периода принадлежат волнения крестьян-удмуртов по поводу их перевода в разряд непременных работников Ижевского оружейного завода (1807-1808 гг.), выступления удельных крестьян, недовольных одиозными мероприятиями в рамках реформы Л.А. Перовского (1828, 1831гг.) и «картофельные бунты» удельных и государственных крестьян (1834 и 1842 гг. соответственно).

Крестьянские выступления были усмиряемы в основном без применения излишне жестких мер. С другой стороны, конфликт с властью, постоянно

тлевший в крестьянской среде, выражался в большей степени в мягких формах. Одной из наиболее распространенных форм борьбы крестьян за свои права была подача жалоб и прошений. Другой формой проявления пассивного недовольства были действия, нарушающие те или иные законодательные установки. Сюда можно причислить самовольные переселения, порубки и расчистку леса (для получения лесного материала и для освобождения места под пашню или мельницу), перепашка межи, уничтожение межевых признаков. Тактикой «мелкого фола» можно считать попытки избежать рекрутчину (бегство, раздробление семейств и даже членовредительство), незаконную торговлю солью, табаком, спиртными напитками, самогоноварение, жжение извести, «непредставление» понятых для производства различного рода расследований, несущих какую-либо угрозу, по тем или иным выдуманным причинам и т.д. Имели место и открытые «бунты» отдельных крестьянских семей. Эти действия можно считать проявлением крестьянского консерватизма (сопротивление нововведениям, пусть даже не таким уж и недавним, к тому же ограничивающим крестьянскую свободу) и стремления выжить и в без того нелегких обстоятельствах существования в неблагоприятных климатических условиях. Крестьяне начинают поддерживать то или иное недовольство лишь в случае своей кровной заинтересованности в его успехе, то есть отмене пагубного для них постановления власти. Даже открытые волнения носят в рассматриваемый период узколокальный характер, зачастую даже не выходят за рамки отдельного «мира» - общины.

Заключение. В заключении подведены итоги диссертационного исследования и сформулированы общие выводы. Преобразования крестьянства России 1860-х гг. имели свои корни в предшествовавшей аграрной политике. Наиболее крупными, но далеко не единственными реорганизациями конца XVIII - первой половины XIX в. можно считать реформы Павла I, Л.А. Перовского и П.Д. Киселева. Сельское население Удмуртии принадлежало к государственным, удельным и крепостным крестьянам, а также непременным работникам, тептя-рям и лашманам. В результате реформаторской деятельности власти все эти категории претерпевали значительные изменения, которые уравнивали их социально-правовой статус еще накануне преобразований Александра II.

Основными административно-территориальными единицами рассматриваемого периода для государственных крестьян являлись волости, участки (до 1830-х тт.) и сельские общества (с 1830-х гг.), для удельных крестьян - приказы, остальные категории не имели особенных структур. Преобразования в этой сфере были направлены на унификацию и централизацию.

Россия являлась самодержавной монархией. Однако ее опорой в крестьянском «море» была демократичная, в значительной степени автономная община. Государство старалось приспособить крестьянское самоуправление под свои нужды, полностью превратить его в низшую административную ячейку. На территории Удмуртии в наибольшей степени этого удалось достичь в удельной деревне и среди непременных работников, в наименьшей - среди тептярей.

Самой важной функцией крестьянства по отношению к государству была обязанность платить налоги. Постоянный рост платежей и повинностей объективно был вызван не повышением платежеспособности крестьянского хозяйст-

ва, а потребностями государства. Денежные подати, натуральные повинности, а также нефиксированные поборы были многочисленны, разнообразны, их объемы увеличивались, но крестьяне Удмуртии в целом с ними справлялись. При этом нельзя говорить о перманентной возможности усиления податного бремени. Недоимки существовали, хоть и не столь в значительных масштабах по сравнению с другими регионами страны, и многие крестьянские общества полностью никогда не могли их погасить. Вал недоимок возрастал во время крупных войн.

В конце XVIII - первой половине XIX в. государство возложило на свои плечи многочисленные функции патерналистского характера. Заметное усиление и большее разнообразие попечительских мер наблюдается после преобразований П.Д. Киселева и Л.А. Перовского в государственной и удельной деревне. Практические мероприятия в рамках политики патернализма проводились за счет самих крестьян. Многие меры государственного патернализма давали незначительные результаты. Крестьянские агротехника и агроприемы, состояние здоровья и смертность, грамотность и в целом жизнь деревни в массе оставались такими же, как и в предыдущие столетия. Свою роль в этом сыграли как искусственно навязываемые, не всегда оправданные мероприятия власти, так и боязнь крестьян ради призрачного будущего процветания потерять то немногое, что сегодня обеспечивало их существование.

Всю первую половину XIX в. для удмуртских крестьян можно считать эпохой глобальных преобразований в земельной сфере, которые изменили картину крестьянского землепользования и землевладения. Генеральное и специальные межевания стремились точно определить размеры и характер земельных владений, решить проблему спорных земель, устранить чересполосицу и т.д. Результаты не были впечатляющими, ряд общин лишился необходимых угодий. Отрезки «излишней» земли сверх 15-дес. на ревизскую душу привели к кризису крестьянской агрикультуры и, в конечном итоге, к падению урожайности. Тем не менее, преобразования способствовали наведению порядка и дальнейшему развитию земельных отношений. Результатом аграрных реформ стало также внедрение в удмуртской деревне поземельной общины

В рассматриваемый период политика Российского государства по отношению к народам Удмуртии не была последовательной. Там, где это было возможно, власть стремилась не отличать нерусские народы от русского: крестьяне Удмуртии, независимо от своей национальной принадлежности, платили одинаковые налоги, управлялись одними и теми же административными органами. Но в конфессиональной политике государство поддерживало лишь православие и стремилось усилить его позиции методами просвещения и миссионерской деятельности. Губернские и уездные власти, более того, зачастую могли даже проявлять рецидивы насильственной христианизации, которые, впрочем, не поощрялись центром. Под христианизацией понимались не только усвоение и принятие догматов главенствующей церкви, но и русификация.

В целом можно отметить, что в своей основе история крестьянства и власти в Удмуртии в конце XVIII - первой половине XIX в. - это история мирного взаимовыгодного сотрудничества. Крестьянство принимало существующий по-

рядок вещей, было готово содержать государство и его институты. Тем не менее, оно чутко реагировало на все проявления хозяйственной и социальной дискриминации, в основном видя ее источник в конкретном представителе власти. Основными видами борьбы выступали подача прошений в вышестоящие органы власти и тихий саботаж непопулярных постановлений. Открытое проявление недовольства возникало в тех нечастых случаях, когда крестьяне усматривали в некоторых одиозных мероприятиях правительства угрозу своему существованию, возможность ухудшения своего социального статуса. Таковыми стали перевод в 1807 г. крестьян-удмуртов в разряд непременных работников Ижевского оружейного завода, реформы фискального и попечительского характера в удельной и государственной деревне в конце 20-х - начале 40-х гг. XIX в. В силу локальности мировосприятия, выступления редко выходили за рамки общины, еще хуже поддерживали друг друга сельские жители, принадлежавшие к различным категориям.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Пислегин Н.В. Административные преобразования крестьянства Удмуртии в первой половине XIX в. // Историко-культурное развитие народов Среднего Поволжья: традиции и инновации: Материалы межрегион, науч.-практ. конф. (30 марта - 1 апреля 2004 г.). Саранск, 2004. С. 181-184.

2. Пислегин Н.В. Власть и нерусское крестьянство Удмуртии в первой половине XIX века. // Петряевские чтения, 2005: Материалы науч. конф. Киров, 24-25 февр. 2005 г. Киров, 2005. С. 142-151.

3. Пислегин Н.В. Историография крестьянства Удмуртии первой половины XXIX в. // Российское государство: прошлое, настоящее, будущее. Материалы VII науч. конф. Ижевск, 19 апреля 2002 г. Ижевск, 2002. С.65-66.

4. Пислегин Н.В. Крестьянские волнения в Удмуртии эпохи преобразований 20-40-х гг. XIX века. // Наука - производство - технологии - экология: Сб. материалов всерос. ежегод. науч.-тех. конф. В 6 томах. Киров, 2005. Т.4 (Г.Ф.).С.31-35.

5. Пислегин Н.В. «Обыденный» патернализм в государственной и удельной деревне Удмуртии в первой половине XIX в. // Крестьянство и власть Среднего Поволжья: Материалы VII межрегион, науч.-практ. конф. историков-аграрников Среднего Поволжья. Саранск, 2004. С.126-132.

6. Пислегин Н.В. Проявления крестьянского недовольства в первой половине XIX в. (по материалам Глазовского и Сарапульского уездных судов Вятской губернии). // Материальная и духовная культура народов Поволжья и Урала: История и современность: Материалы регион, научно-практ. конф. Глазов, 2002. С.24-26.

7. Пислегин Н.В. Служение С.Ф. Тучемского. // Вятка: народное образование и благотворительность. К 125-летию открытия Вятского городского четырехклассного училища (1879-1913): Материалы регион, науч. конф. Киров, 2004. С.60-61.

Пислегин Николай Викторович

ВЛАСТЬ И КРЕСТЬЯНСТВО УДМУРТИИ В КОНЦЕ XVIII - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Подписано в печать 03.05.05 Формат 60 х 84 1/16 Печать офсетная. Отпечатано в ООО «Новая эра» Тираж 100 экз

—„

г '

/ " N

( >|2$54

^ J К i- »

07 Шй №5 Ч' 'V*'

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Пислегин, Николай Викторович

Введение.

Глава I. Крестьянство и эволюция органов управления деревней в конце XVIII- первой половине XIX в.

§1. Сословная и этно-конфессиональная структура крестьянского населения

Удмуртии.

§ 2. Административно-территориальное деление и перестройка органов управления деревней.

§ 3. Органы крестьянского самоуправления, их положение в структуре власти.

Глава II. Фискально-попечительская и этно-конфессиональная политика государства, отношение к ней крестьянства.

§ 1. Система крестьянских податей, сборов и повинностей.

§ 2. Политика государственного патернализма.

§ 3. Преобразования в сфере поземельных отношений.

§ 4. Власть и нерусское крестьянство.

§ 5. Социальный протест крестьянства.

Введение диссертации2005 год, автореферат по истории, Пислегин, Николай Викторович

Одним из основополагающих изменений в отечественной исторической науке постсоветского периода стало обращение к крестьяноведению, понимаемому как междисциплинарная отрасль знания, связанная с необходимостью комплексного подхода к изучению крестьянства и крестьянских обществ, составляющих основу традиционной социокультурной среды. Различные аспекты взаимоотношений крестьянина с природой, обществом, государством, культурой рассматриваются крестьяноведами на стыке разных дисциплин — философской антропологии, социоантропологии, социологии, истории, этнологии, экономики. Издаются работы, освещающие как общетеоретические вопросы эволюции крестьянского общества, так и специфику отдельных исторических эпох и регионов. На этом фоне естественным выглядит обращение к проблемам крестьянства и власти Удмуртии конца XVIII - первой половины XIX в. как одного из крестьянских сюжетов российской истории.

Мы живем в настоящем, уходящем корнями в прошлое. Поэтому «стоит помнить, что крестьяне и крестьянские дети как в прошлом, так и в настоящем представляют большинство человечества и останутся таковыми до конца нашего столетия и еще долго после»1. В российском обществе, ставшем городским только во второй половине XX в., еще долго будет заметно его крестьянское прошлое. Крестьянство является связующим звеном отечественной истории. Взаимоотношения власти и общества в России на современном историческом этапе также имеют свои корни в крестьянском прошлом. Несмотря на то, что современное сельское население, несомненно, отличается от традиционного крестьянства, знакомство с повседневной практикой взаимодействия с государством, а также с опытом реформаторской деятельности власти в аграрной сфере на различных исторических этапах может быть полезным и сегодня.

Проблема взаимоотношений крестьянства и власти традиционно является одной из фундаментальных в исторической науке. Власть и крестьянство являлись двумя взаимовлияющими силами. Государство регулировало жизнь крестьянства и воспроизводство крестьянского хозяйства через законодательство, административно-управленческую и фискально-полицейскую систему; существенное влияние на все стороны жизни крестьянства оказывали проводимые государством преобразования. В свою очередь, жизнеспособное крестьянство составляло мощный фундамент государства. Именно оно, его платежеспособность определяли уровень развития государственного организма и общественно-политической системы в целом. Государство, вынужденное использовать органы самоуправления крестьянства, не только преобразовывало их под свои, в первую очередь, фискально-полицейские интересы, но и само испытывало глубокое влияние с их стороны. Как заметила JI.B. Данилова, многовековое господство общины у подавляющей массы населения создавало ту атмосферу, в которой жило и развивалось общество: будучи общественным институтом с широкими социальными функциями, община при всем своем демократизме и коллективизме отличалась авторитарностью, жесткостью внутригруппового контроля, подчинения личности социуму, ориентацией на традицию и общепринятые образы. Все эти черты имели соответствующий эквивалент в органил зации политической власти и в целом в общественном строе .

Конец XVIII - первая половина XIX в. занимают особое место в истории России и Удмуртии. Это своего рода переломная эпоха. В «удмуртских» уездах Вятской губернии преобладающим становится русское население, резко активизируется оформление этнической чересполосицы. Хотя в своей основе крестьянское хозяйство оставалось традиционно-натуральным, в Удмуртии, как и в остальных частях страны, развитие товарно-денежных отношений, отходничества, имущественное и социальное расслоение в будущем могли привести к смене социально-экономического строя. Помимо этого, в результате политики правительства (генеральное межевание, усиление регламентации жизни деревни) экстенсивный путь развития аграрной экономики, обеспечивавший существование крестьянства, начинает давать сбои, выразившиеся в падении урожайности полей, нарастании земельного голода, сдерживании крестьянских инициатив. На конец XVIII - первую половину XIX в. приходятся преобразования, в ходе которых ярко проявлялись особенности взаимоотношений крестьянства и власти. Крестьяне Удмуртии практически не были затронуты крепостным правом в его классическом варианте, однако их можно считать феодально-зависимыми от государства, царской семьи, казенного завода. Поэтому проблема крепостничества, назревавшая в России, касалась и крестьянства Удмуртии.

Объектом исследования являются власть и крестьянство Удмуртии в конце XVIII - первой половине XIX в. Основным представителем власти необходимо считать государство, чиновничье-бюрократический аппарат и общинные органы, включенные в систему государственного- управления. Следует отметить, что администрации удела и казенных заводов принадлежали к государственным органам управления, а вотчинная администрация в конечном счете выполняла поручения государства (сбор государственных налогов, контроль за выполнением повинностей и т.д.). Предметом исследования являются основные категории крестьянства Удмуртии (государственные, удельные, помещичьи крестьяне, непременные работники, лашманы и тептяри), общинные органы самоуправления, их взаимоотношения с центральными и местными органами управления деревней, основные направления воздействия государства на крестьян и реакция последних на политику власти. Территориальные границы работы определяются Глазовским, Елабужским, Малмыжским и Сарапульским уездами Вятской губернии, которые в историографической традиции принято условно соотносить с современной территорией Удмуртии. Хронологические рамки исследования охватывают период с конца XVIII в. до 1861-1866 гг. Нижняя хронологическая грань связана с началом переустройства казенной, длор-цовой и приписной деревни, жители которой составляли подавляющее большинство крестьянского населения края. Верхняя - с реформами крестьянства 1860-х гг., начиная с отмены крепостного права (1861 г.) и заканчивая преобразованием 1866 г. в государственной деревне.

Проблема взаимоотношений власти и крестьянства поднималась еще в работах дореволюционных историков. Систематическое изучение крестьянства России конца XVIII - первой половины XIX в., его взаимоотношений с властью началось в последней четверти XIX - начале XX в. Необходимо согласиться с мнением И.Д. Ковальченко, объяснявшего проявление интереса к этой проблеме обострением аграрного вопроса . Историки народнического направления уделяли внимание крестьянству и ранее, в то время как представители традиционной официально-охранительной и либеральной историографии, в отличие от соратников-публицистов4, концентрировались на изучении деятельности правительственных органов и церкви.

Дореволюционная историография в большей степени обращала внимание на крепостное крестьянство и его взаимоотношения с помещиками. Историк Н.А. Рожков экономические причины отмены крепостного права усматривал в нерентабельности крепостного труда как в сфере промышленного, так и земледельческого производства. По представлениям Н. Огановского, они заключались в увеличении численности помещичьего класса и росте личных потребностей его представителей. Традицией для исследователей консервативного и либерального лагеря было рассмотрение государства как надклассовой, зачастую единственной активной действующей силы5.

В историографии народнического направления по широте и глубине постановки проблемы выделяются работы В.И. Семевского6. Он впервые использовал материалы ревизий и экономические примечания к генеральному межеванию для выяснения соотношения барщины и оброка, определения земельной обеспеченности государственных и экономических крестьян. Однако им был допущен и ряд недочетов. Например, пользуясь при отборе цифрового материала принципом средних показателей, он вывел завышенные нормы надела пашней и сенокосами, не обнаружил тенденции наступления государства во время межевания на крестьянское землепользование и землевладение.

В дореволюционной региональной историографии особо следует отметить юбилейное издание Вятского статистического комитета (авторы Н.П. Бехтерев, А. Андриевский, Н. Спасский и др.), в котором можно найти разнообразный фактический и аналитический материал по истории, экономике, административному управлению, материальной и духовной культуре крестьянского края7. Важные данные о развитии крестьянского хозяйства Вятской губернии в XIX в., в том числе и в ее «удмуртских» уездах содержат материалы о

Н.Н. Романова . Его демографические исследования не потеряли своей актуальности и в наши дни, более того, они, пожалуй, остаются наиболее детальными и значимыми в исследовании крестьянских переселений, динамики роста сельского населения, его этнического состава9. Много интересных работ вятских историков, в том числе и по аграрному развитию было опубликовано Вятской архивной комиссией, издавшей в 1905-1917 гг. более 40 томов своих «Трудов». Правда, периоду конца XVIII - первой половины XIX в. здесь не уделялось достаточного внимания, из действительно значимых работ можно отметить статью П.Н. Луппова, посвященную волнениям непременных работников в 1807-1808 гг.10

П.Н. Луппову в региональной историографии (как дореволюционной, так и 1920-1940-х гг.) принадлежит особенное место. Именно его можно назвать первым крупным исследователем истории Удмуртии и удмуртского народа. В работах историка о формах и методах распространения христианства среди удмуртов содержатся данные о жалобах крестьян во время проводившихся в Вятской губернии сенаторских ревизий, охарактеризована община, прослежена, этно-конфессиональная политика власти центрального и регионального уровней и т.д.11

Значительный вклад в разработку проблемы внесли историки-этнографы конца XIX - начала XX в. И.Н. Смирнов, Г.Е. Верещагин, Н.Н. Блинов, В. Ко-шурников и др., много внимания уделившие характеристике удмуртской общины, по их мнению, подчеркивающей замкнутый характер жизни удмуртов. Особенно следует отметить статью Г.Е. Верещагина12, которую В.Е. Майер назвал «единственным полным и многосторонним описанием общинного земле

I ^ владения и общинной традиции удмуртов» . Весь материал статьи был составлен на основе личных расспросов, бесед, наблюдений ряда лет в д. Ляльшур Сарапульского уезда (ныне Шарканский район Удмуртии). Автор проникся уважением к тому старинному стихийному строю, при котором, по его убеждению, не было нищенства. Верещагиным описаны история, функции общины, условия и принципы ее существования, механизмы саморегуляции и факторы живучести. В результате эта работа выходит далеко за рамки краеведения. Данные по общине-бускель позволяют подробно рассматривать такие вопросы, как проведение схода, прием и исключение членов общины, наличие у общины общей земли, на которой она может основывать новые поселения, систематические переделы пахотной земли по жеребьевке, структура полей, соотношение общей и частной собственности и т.д. Думается, в силу консервативности общины и аграрной системы в целом, фактические данные Г.Е. Верещагина по крестьянской общине конца XIX в. вполне применимы и к первой половине века с той поправкой, что тогда кризисные явления и разложение традиционного аграрного строя были далеко не так выражены.

Следует отметить, что дореволюционные историки не выделяли отдельно в качестве объекта изучения крестьянство Удмуртии. Четыре «удмуртских» уезда Вятской губернии, разумеется, могли рассматриваться только как ее часть. Впрочем, и сегодня сложно изучать историю Удмуртии вне контекста Севера России и Урало-Поволжья. Сложившееся в историографии выделение территории четырех уездов для рассматриваемого периода во многом носит условный характер.

Общероссийская и, вслед за ней, местная историография большее внимание уделяла изучению государственного начала. Вместе с тем был накоплен значительный фактический материал, рассмотрены основные направления взаимоотношений власти с крестьянами.

После Октября 1917 г. исследователи преимущественное внимание начинают уделять истории народных масс, в том числе и крестьянства. Октябрьская революция положила начало массовому краеведческому движению в стране (которое, правда, к середине 30-х годов было подавлено). С созданием удмуртской государственности перед историками ставится задача «дать более или менее систематизированно историю Удмуртии на основе марксистско-ленинского учения об общественно-экономической формации»14. В частности, эта работа осуществляется созданным в 1931 г. Удмуртским научно-исследовательским институтом. Первоначально поставленная задача решалась через приложение к уже известным фактам новой схемы. Исследователи 20-30-х гг. преувеличивали размах борьбы удмуртского крестьянства, его участие в восстаниях и крестьянских войнах, социальное расслоение удмуртской деревни, стремились показать «интенсивное» развитие капиталистических отношений на территории Удмуртии в целом и в удмуртской общине в частности. Положение о выделении удмуртской торговой буржуазии было явной данью теории «торгового капитализма» М.Н. Покровского15. Представители удмуртской интеллигенции П.В. Кильдибеков, Ф.П. Макаров, К.П. Герд и другие в 1920-х - начале 1930-х гг., занимаясь историей Удмуртии, в частности показывали отсутствие развитых товарно-денежных отношений и поляризации деревни16. В 30-е гг. они были «разоблачены» как «буржуазные националисты», «троцкистские перерожденцы» и т.п. Попытки формирующейся региональной исторической науки показать особенности удмуртской общины, отсутствие в ней непримиримых классовых противоречий, замедленные темпы ее разложения были квалифицированы как проявление буржуазного национализма.

Однако нельзя говорить о полном разгроме и утрате накопленного. Например, Н.Н. Латышев в своей монографии продолжает традицию рассмотрения политики российской власти в Удмуртии накануне реформ 1860-х гг. как

1 7 колонизаторской . Достоинством этой работы является насыщенность разнообразным конкретным материалом, добытым в архивах, правда применение его было выборочным: исследователь стремился доказать «возникновение товарно-капиталистических отношений и процессы расслоения среди удмуртского кре

1 Q стьянства» . В общине удмуртов исследователь, думается, правомерно видит орудие защиты от «тяжестей колониальной политики царизма», от насильственной христианизации и русификации, средство уменьшения «влияния буржуазных отношений и связей». Однако он явно преувеличивал влияние товарно-денежных отношений на общину, превращение ее в средство обогащения «кулацкой верхушки» с помощью «феодально-крепостнических форм эксплуатации». Можно согласиться с утверждением Н.Н. Латышева о естественной «ассимиляции» русским народом как одной из предпосылок втягивания удмуртов в общество с развитыми товарно-денежными отношениями, приняв во внимание медлительность этого процесса.

Значительный вклад в исследование вопросов социального протеста внесла предвоенная монография С.В. Токарева, посвященная проблеме крестьянских картофельных бунтов, прокатившихся по стране в 30-40-е гг. XIX в.19

После Великой Отечественной войны в работах историков Удмуртии расширился круг рассматриваемых вопросов истории крестьянства. Этому способствовало создание фундаментальных трудов общероссийского плана и в рамках крупных историко-географических регионрв. Здесь можно назвать исследования А.С. Череваня, П.А. Колесникова, JI.B. Милова и других20. Общие тенденции аграрного социально-экономического развития первой половины XIX в. в рамках становления, развития и кризиса феодально-крепостнической формации в России освещены в обобщающем труде В.И. Буганова,

У 1

А.А. Преображенского и Ю.А. Тихонова . Эта работа, вобравшая в себя наиболее значимые достижения советской исторической науки, думается, убедительно указывает на необходимость диалектико-формационного подхода к рассмотрению важнейших аспектов истории в целом и истории крестьянства, в частности.

История аграрных отношений в государственной деревне первой половины XIX в. (а именно к этой категории принадлежало подавляющее большинство крестьянства Удмуртии) нашла полное и всестороннее отражение в двухтомной монографии Н.М. Дружинина . Аргументируя проблематику своего исследования, он выявил взаимоотношения между государственной властью и крестьянами (перспектива «крестьянской революции» и рост значения в условиях развития товарно-денежных отношений «планомерной эксплуатации государственных имуществ»), а также обратил внимание на историческую связь между реформой государственных крестьян 1837-1841 гг. и реформой 1861 г. Большое внимание в монографии уделяется сопротивлению вятских государственных и удельных крестьян политике власти: отказ проводить выборы в волостные и сельские правления, «картофельные бунты», противодействие принудительной засыпке яровых семян в общественные хранилища, самозванство («великий князь Константин»). В работе прослежено положение государственных крестьян Вятской губернии перед реформой П.Д. Киселева и после нее. В частности, Н.М. Дружинин отмечает весьма слабое влияние реформы на вятских крестьян и незначительное развитие земледелия у северных удмуртов, занимающихся почти исключительно звероловством и лесными промыслами. С последним утверждением нельзя согласиться: в Вятской губернии именно удмурты считались лучшими земледельцами.

Податная политика самодержавия по отношению к крестьянам Европейской России в конце XVIII - начале XIX в. исчерпывающе освещена в труде 21

В.И. Неупокоева . Им отмечено усиленное развитие сословно-податного начала в общественном строе страны, в чем исследователь видел «ответ феодально-абсолютистского государства на уже далеко зашедший процесс распадения старых, «классических» форм феодального хозяйства и соответствующих им общественных связей»24.

Исследования Н.П. Ерошкина и П.А. Зайончковского, посвященные развитию органов государственной власти, раскрывают и некоторые проблемы их взаимоотношений с крестьянством . Изыскания В.М. Кабузана внесли значимый вклад в выявление общей численности, этнического состава и размещения населения России XVIII - первой половины XIX вв.26

Фундаментальная монография П.А. Колесникова, осветившая процессы заселения и земледельческого освоения европейского севера России, развития аграрной культуры и производства, имущественного и социального положения различных категорий северных крестьян за период XV - первой половины XIX вв., охватила своими наблюдениями и русскую деревню Вятского края, введя в научный оборот огромный, до этого мало используемый материал27. Историк, например, отмечает, что кризис государственной деревни в первой половине XIX в., в частности выразившийся в снижении урожайности, особенно проявился в вятских уездах, бывших в XVII - XVIII вв. основными поставщиками хлеба в Поморье и Сибирь. Заслуживает внимания разработанная им классификация крестьянского землевладения и землепользования.

Определенное место история Удмуртии, ее крестьянства, взаимоотношений с властью нашла отражение в обобщающих изданиях, вышедших в свет в конце 80-х - начале 90-х гг. Академическое издание «История Урала с древнейших времен до 1861 г.» впервые содержало не характерные для предыдущих изданий разделы «Народы Урала», в рамках обзоров состояния сельского хозяйства, сословной структуры общества и проявлений социального протеста получили освещение политика государства по отношению к крестьянству и ответная реакция на нее . Взаимоотношения российского абсолютизма с крестьянами, обязанности последних перед государством, классовая борьба крестьянства, а также некоторые аспекты аграрных отношений в Удмуртии отражены в соответствующих томах двух крупных исследований по истории российского крестьянства29. Особенности социальной структуры северной части края рассмотрены в региональной истории северного крестьянства30. Ряд положений крупного коллективного исследования, посвященного сибирскому крестьянству

31 эпохи феодализма, вполне применимы и к удмуртским крестьянам .

Советские историки в своих исследованиях справедливо отмечали негативную роль генерального межевания, приведшего к падению рентабельности традиционного трехполья, сочетавшегося с подсекой и перелогом. В целом можно отметить выросший в 1950-е - 1980-е гг. уровень разработанности проблем аграрного развития. Публикуемые исследования целого ряда ученых отличаются полнотой освещения вопросов как общего развития крестьянства России, так и отдельных регионов и хозяйственных отраслей.

Крестьянство Удмуртии конца XVIII - первой половины XIX в. - крестьянство общинное, поэтому актуально обращение к системе крестьянского самоуправления. В советской историографии недостаточная изученность этой проблемы вырисовалась в середине 1960-х гг. в ходе очередной дискуссии об азиатском способе производства*, которая затем перекинулась на русскую общину. Полемика охватила тогда всю проблематику истории общины как социального института: происхождение, внутренняя организация, характер и роль в жизни общества. Для большинства участников дискуссии община - это форма самоорганизации сельского населения, возникшая естественно-исторически и необходимая на определенной ступени развития; община сохранялась там, где сохранялись докапиталистические условия с натуральным хозяйством, семейным характером производства непосредственных производителей, корпоративностью общественной структуры и т.п. Среди российских историков-аграрников давно шли споры о происхождении общины: издавна ли она существовала или это новообразование крепостничества? В основе старых споров лежало характерное сведение принципов общины к обязательной уравнительности наделов, сословной замкнутости и круговой поруке, а следовательно, трактовка общины как именно поземельной организации. В результате же дискуссии община стала пониматься глубже - не только как поземельная (и шире -социально-экономическая) организация, но и как организация местного самоуправления, сохранявшая демократические начала, даже будучи интегрированной в систему государственного управления. К таким выводам историков власть предержащие не были готовы, поэтому уже в начале 1970-х гг. дискуссия в приказном порядке была прекращена . В целом общие выводы этой дискуссии могут быть применимы к общине Удмуртии. Сохраняют также свое значение труды В.А. Александрова, посвященные крестьянской общине XVII — начала XIX вв. - органу самоуправления и низшей административно-управленческой ячейке власти33. Вопросы крестьянского самоуправления, административно-фискальной роли общины, ее функций «противовеса» господствующей политической организации нашли отражение в работах М.М. Громыко, В.В. Рабцевич и Н.А. Миненко34.

С рубежа 1980 - 1990-х гг. в освещении истории крестьянства начинается новый этап, характеризующийся ревизией ряда основополагающих марксист Первая дискуссия, затрагивавшая проблему «азиатского способа производства», проходила в 1930-е гг. ских схем рассмотрения проблемы. По словам М.П. Польского, «в изучении истории крестьянства, аграрного развития страны грех историков в общем велик. Мы долго и обильно загружали трюмы историографии. не только полезной поклажей, но - даже не балластом - шлаком»35. Наиболее изученными для советского периода отечественной историографии можно считать вопросы открытого противостояния крестьянства «эксплуататорам», которое зачастую явно преувеличивалось. Кроме того, важнейшим недостатком историков-марксистов была трактовка крестьянства как «формационной пережиточности», «вечно разлагающейся общности первобытной формации»36. Большую роль в пересмотре позиций сыграл теоретический семинар «Современные концепции аграрного развития», материалы которого публиковались на страницах журнала «Отечественная история» . Здесь историки-аграрники обсуждали исследования западных ученых, применимость положений «этики существования» Дж. Скотта, «этики праздности» Р. Сиви, принципа «эпистемиологической двойственности» крестьянства Р. Редфилда и др. к изучению дореволюционно

•у р го российского крестьянства . Следует отметить, что советская историография знакомилась с основными направлениями западной социоантропологии и кре-стьяноведения еще с начала 1980-х гг. Однако в основном это знакомство сводилось к критике построений зарубежных исследователей39. Теперь же началось плодотворное восприятие и использование зарубежного опыта. Так, «климатическую» теорию JI.B. Милова, развиваемую им в 1990-е гг.", можно предположить, предвосхитили не только построения отечественных историков, начиная с В.О. Ключевского, но и, например, размышления американского исследователя Р. Пайпса, увидевшего корни советского тоталитаризма XX в. в предыдущем развитии российского государства и общества, обусловленном земледелием в неблагоприятных природных условиях40.

Важным достижением работ зарубежных исследователей о России, русском государстве, обществе и его части - крестьянстве следует считать обра Согласно этой теории весь исторический путь, пройденный Российским государством, в конечном счете был определен неблагоприятными условиями для сельского хозяйства, которые «закалили» великорусский народ щение к этим вопросам в рамках значительных исторических периодов. Это позволяет, правда, довольно поверхностно проследить основные изменения этно-конфессиональной, имущественной, социально-политической ситуации, отметить существенные стороны политики правительства и реакцию на них подданных на различных временных отрезках41. Поэтому использование наблюдений и выводов иностранных авторов должно быть отнесено к положительному моменту развития современной историографии истории крестьянства.

Еще одним позитивным явлением нового периода стало обращение к трудам основателей крестьяноведения - отечественным ученым первой трети XX в. А.А. Рыбникову, Н.Д. Кондратьеву, Н.П. Макарову, А.В. Чаянову, Д.Н. Челинцеву и др. С конца 1980-х гг. в России крестьяноведение возрождается как самостоятельная отрасль исторической науки, использующая достижения экономики, социоантропологии, этнографии. В 1990-е - начале 2000-х гг. появился ряд изданий, служащих своего рода энциклопедиями современного крестьяноведения42.

В свете современных концепций истории крестьянства В.П. Данилов, JI.B. Данилова, JI.B. Милов, А.В. Гордон, А.П. Корелин, В.В. Бабашкин, В.А. Берлинских, В.П. Агафонов, О.Н. Полухин, Е.С. Троицкий и др. размышляют о проблемах голода, дуализма сельской соседской общины, аграрных традициях и новациях, менталитете крестьянства и т.д.43 Б.Н. Миронов в своем эпохальном труде, посвященном социальной истории России имперского периода, значительное внимание уделяет проблеме крестьянства и власти44. В частности, следует отметить его данные о социально-демографическом составе крестьянства и влиянии на него государства, выделенные им признаки, при наличии которых можно судить о действительном самоуправлении, наблюдения о месте и роли представителей органов самоуправления.

Из работ, непосредственно касающихся крестьянства Вятского края и Удмуртии как его составной части, необходимо отметить исследования А.В. Эммаусского по социально-экономическому и политическому развитию края в целом и труды Б.Г. Плющевского, посвященные вопросам социальноэкономической истории Удмуртии и хозяйственному развитию вятской государственной деревни в первой половине XIX в.45 Последний отмечает проникновение товарно-денежных отношений в хозяйство государственных крестьян, развитие торговли, «известную роль внеземледельческих приработков» (но при этом он указывает на их значительно меньшую роль в первой половине XIX в. и даже в середине его, чем в последующий период), зависимость их развития в большей степени от преобладания денежной ренты', натуральное в основе своей хозяйство вятских крестьян. Можно согласиться с утверждением Б.Г. Плющевского о том, что «в смысле организации управления, размера и порядка взимания подати и отбывания натуральных повинностей, удмурты, татары и марийцы ничем не отличались от русской части «казенной деревни»46. Однако эти народности подвергались дополнительным формам эксплуатации, не предусмотренным законодательством, но весьма обременительным (необходимость откупаться от преследований православного духовенства и чиновничества, попытки запрета некоторых традиционных обычаев и т.д.). Необходимо отметить книгу А.А. Александрова, посвященную Истории Ижевского завода, в которой он уделяет значительное внимание такой крупной категории крестьянства, выполняющей вспомогательные заводские работы и фактически являющейся крепостной собственностью казенного предприятия, как непременные работники47.

Процессы капитализации деревни, социального расслоения крестьянства, классовой борьбы, аграрных отношений в Вятской губернии и на территории «удмуртских» уездов во второй половине XIX - начале XX в. получили детальное отражение в трудах А.А. Александрова, А.Н. Вахрушева, М.М. Мартыно

48 вой, М.А. Садакова, Н.П. Лигенко . Конфессиональная политика государства по отношению к крестьянам Удмуртии изучалась Ю.М. Ивониным49.

Значительное освещение проблема крестьянства и власти в Удмуртии конца XV - первой половины XIX в. получила в исследованиях М.В. Тришкиной, опиравшейся на максимальный спектр предыдущих работ и широкий круг источников50. Она является автором соответствующих разделов коллективной монографии по истории Удмуртии, вышедшей в 2004 г. В них в сочетании традиционного изложения материала и современных теорий крестьяноведения систематизированы и обобщены знания о крестьянском населении, землевладении и землепользовании, раскрыты основные направления административной и этно-конфесиональной политики государства по отношению к удмуртскому крестьянству, уделено внимание роли традиций и инноваций в хозяйстве сельского населения края, влиянию на них со стороны органов власти51.

К постсоветскому периоду относятся региональные исследования И.С. Гареева, Н.А. Миненко, В.Е. Мусихина, Г.А.-Никитиной, Г.И. Обуховой, И.В. Чемоданова, Р.Б. Шайхисламова, J1.A. Тоймасова и других ученых, чьи работы посвящены различным вопросам истории крестьянства Урало-Поволжья и Сибири, таким как взаимоотношения нерусского крестьянства со светской и духовной властью, характерные черты местной общины, в частности, особенности удмуртской общины - бускель, земельные отношения, отношение крестьян к местной бюрократии, особенности различных крестьянских категорий и т.д. Изыскания J1.B. Мерзляковой впервые дают подробный социально-политический портрет вятского чиновничества первой половины XIX в., основного проводника политики государственной .власти на местах, диссертационные работы Е.М. Берестовой и A.M. Субботиной раскрывают ранее мало затрагиваемые проблемы социально-просветительской деятельности православной церкви и земства во второй половине XIX в. в Удмуртии53. Некоторые аспекты взаимоотношений власти с крестьянством Удмуртии в рамках изучения земледельческой и религиозной культуры удмуртского народа отражены в монографиях историко-этнографического характера JI.A. Волковой и В.Е. Владыкина54. Особо следует отметить труды Н.С. Половинкина и П.П. Ко-това, посвященные удельным крестьянам Среднего Поволжья, Приуралья и Севера, P.P. Хайрутдинова по управлению государственной деревней Казанской губернии накануне реформы 1837-1841 гг., С.С. Смирнова, в числе прочего касающегося непременных работников Камских заводов55. Данные исследования в значительной степени продолжают придерживаться формационного подхода, углубляя и дополняя его современными представлениями о крестьянстве и особенностях политического и социально-экономического строя Российского государства и общества на различных исторических этапах.

Необходимо отметить, что специальной работы по проблеме крестьянства и власти Удмуртии конца XVIII - первой половины XIX в. нет. В удмуртской историографии большее внимание уделялось пореформенному крестьянству. Существующие работы в основном рассматривают социально-экономическое развитие деревни интересующего нас периода, в основном изучая по отдельности различные категории крестьянства, отсутствует целостное представление о всей совокупности многообразного предреформенного крестьянства Удмуртии, его взаимоотношениях с властью. Было бы в корне неверно отказываться от теоретико-фактического наследия предшествующей историографии, вместе с тем его нужно дополнять современными аграрными историческими концепциями. Весьма важно обращение к ментальности основных действующих лиц эпохи, в частности, к изучению представлений крестьянства и лиц, управляющих ими, друг о друге. Необходимо восполнить наши знания о наиболее значимых сторонах взаимоотношений удмуртского крестьянина с государством.

Целью диссертации является комплексное изучение основных сторон взаимоотношений власти и крестьянства Удмуртии в конце XVIII - первой половине XIX в.

Поставленная цель предполагает решение следующих задач:

- проследить развитие основных характеристик (численность, этно-конфессиональная принадлежность, сословная структура) крестьянского населения;

- раскрыть особенности административно-территориального деления в их динамике, развитие органов государственного управления крестьянством;

- выявить ключевые функции органов крестьянского самоуправления, их эволюцию и положение в структуре власти;

- рассмотреть совокупность крестьянских податей, сборов и повинностей;

- изучить проявления патерналистской политики государства по отношению к крестьянству;

- исследовать наиболее важные земельные преобразования и их значение для отдельных категорий крестьянства и правящих групп;

- проанализировать этно-конфессиональную политику власти по отношению к нерусскому крестьянству;

- выявить и систематизировать факты проявления крестьянского недовольства, определить их основные причины и последствия.

В методологическом плане настоящее диссертационное исследование исходит из принципов системности, детерминизма, объективности и историзма в оценке взаимоотношений крестьянства и власти в их многообразии. Данные принципы подразумевают многофакторный подход в оценке событий и явлений, включение в сферу исследования совокупности экономических, социальных, политических, правовых, культурных аспектов истории взаимоотношений государства и крестьянства на основе привлечения широкого круга разнотипных источников. Основной методологической системой в изучении темы можно считать формационный подход в сочетании с некоторой цивилизационной спецификой объекта и предмета исследования и общего для всего традиционного крестьянства восприятия власти как составной части мировосприятия и адекватного реагирования. В работе использованы специально-исторические и общенаучные методы в их комплексе: сравнительно-исторический, историко-генетический, историко-системный, социометрический, статический, динамический, дедукции и индукции, анализа и синтеза. Удельный вес каждого определяется исследовательскими задачами, а также характером источниковой базы.

Источниковую базу исследования составляет комплекс опубликованных и неопубликованных источников. К первой группе относятся законодательные акты, справочно-статистические издания и материалы периодической печати, ко второй - архивные документы.

Необходимые сведения по проблеме крестьянства и власти содержат опубликованные источники. Среди них следует выделить законодательные акты первой половины XIX в. Автор обращался к Своду законов Российской империи и обзору «узаконений, правил и прочих сведений» по государственному межеванию, подготовленному Н.А. Ермаковым. Законодательству рассматриваемого периода посвящен шестой том современного фундаментального издания документов российского права Х-ХХ вв.56

В 1992 г. вышел сборник документов и материалов, подготовленный Н.С. Половинкиным, который был посвящен дворцовой (удельной) деревне Среднего Поволжья и Приуралья во второй половине XVI - первой половине XIX вв.57 Важным источником являются работы, изданные в интересующее нас время. Они содержат не только любопытные фактические данные, но зачастую fO и оценки их современниками . В 2000 г. изданы сразу две большие книги справочного характера - это «Энциклопедия» и «Справочник-указатель» по православным храмам Удмуртии59. Они значительно облегчили поиск источникового материала, а также сами послужили таковым. Справочник по административно-территориальному делению Удмуртии в 1917-1991 гг. содержит некоторую информацию о дооктябрьском этапе истории края60.

Среди периодических изданий, материалы которых послужили источником для написания исследования, следует отметить «Вятские губернские ведомости», являвшиеся в рассматриваемое время единственной газетой огромной губернии. Ведомости издавались по официальному заказу губернского правления с 1838 г. и служили далеко не в последнюю очередь источником информации для местных органов управления вплоть до волостных правлений. По газете можно проследить перемещения чиновников, .управляющих крестьянами, основные постановления губернской и центральной власти, здесь публиковались объявления о проводимых торгах на сдачу в аренду казенных оброчных статей, подряды, заказываемые для губернских, уездных и волостных органов управления, расписания земских повинностей на трехлетия и т.д. В так называемой «неофициальной части» газеты выпускались статьи, описывающие уезды губернии, быт и обычаи проживающих в них народов, существенное внимание уделялось публикации полезных советов для крестьянского хозяйства61. В «Вятских епархиальных ведомостях» и «Календарях и памятных книжках Вятской губернии», издававшихся уже в пореформенную эпоху, печатались статьи, л затрагивавшие события дореформенного периода .

Важнейшим источником, без которого создание целостной картины взаимоотношений власти и крестьянства в конце XVIII - первой половине XIX в. невозможно, являются использованные в исследовании архивные материалы. Это фонды Российского государственного исторического архива (г. С.Петербург), Российского государственного архива древних актов (г. Москва), Государственного архива Кировской области (г. Киров), Центрального государственного архива Удмуртской республики (г. Ижевск) и Научно-отраслевого архива Удмуртского института истории, языка и литературы Уральского отделения Российской Академии наук (г. Ижевск).

Значительным фактическим материалом, касающимся различных сторон управления основным податным сословием, обладают фонды центральных государственных учреждений дореволюционной России, которые хранятся в Российском государственном историческом архиве. Привлечены источники Первого департамента Министерства государственных имуществ, департамента земледелия Министерства земледелия и Главного управления уделов, а также, в меньшей степени, дела департамента государственных имуществ Министерства финансов, горного департамента Министерства торговли и промышленности, Комитета министров, Департамента полиции исполнительной, I департамента Сената и Министерства юстиции .

В Российском государственном архиве древних актов изучались важные документы, касающиеся проведения генерального и специального межеваний в Вятской губернии, а также готовые планы обмежеванных участков64. Помимо этого можно отметить доклад о внутреннем состоянии России на рубеже XVIII-XIX вв. по итогам сенаторских ревизий, в котором, в числе прочего, имеются материалы о ревизиях Вятской губернии 1802 и 1808 гг.65

Значимым комплексом самого разнообразного материала по рассматриваемой проблеме располагает Государственный архив Кировской области. В фондах губернских учреждений находятся материалы ревизий, отчеты губернаторов и управляющих губернскими органами, крестьянские челобитные, служебная переписка местных, губернских и столичных ведомств66. В этих же фондах содержатся сведения из уездов, волостей и приказов, послужившие основой для бюрократических отчетов и донесений, текущая документация (волостного, уездного и губернского уровней) по повседневному управлению, контролю, сбору налогов, отработке повинностей, сведения о различных происшествиях (эпидемии, преступления, факты неповиновения) и т.д. Уникальные материалы включает фонд Вятского губернского статистического комитета67. В частности, в его «описаниях» уездов губернии имеются представительные данные об их населении (численность, сословия и категории, этническая и религиозная принадлежность), населенных пунктах, путях сообщения, основных занятиях жителей, податях, повинностях и сборах, торговле, быте, обычаях и нравах народов, природных условиях и т.д.68

Дела, хранящиеся в фонде Мостовинского удельного отделения, представляют собой приговоры сходов удельных крестьян, судящих своих однообт г 69 щинников. К сожалению, они весьма немногочисленны и отрывочны .

Судебно-следственные дела Глазовского и Сарапульского уездных судов, хранящиеся в Центральном государственном архиве Удмуртской республики, -важный источник по многим сторонам взаимоотношений крестьянства и власти, особенно отчетливо по ним прослеживаются проявления крестьянского недовольства и сопротивления, поземельные отношения, практика функциониро

70 вания органов крестьянского самоуправления . Обыденная работа низшего фискального органа государства, а также сведения о количестве крестьян, разделении их на различные категории, особенностях несения податных обязанностей отражены в фонде Глазовского уездного казначейства этого же архива71. Положение непременных работников фиксируется в делах фонда Ижевского завода72. Деятельность духовной власти на местах, конфессиональная политика и религиозное состояние крестьянства раскрываются в делах Сарапульского

ТХ духовного правления . Отдельно можно отметить одно дело, также хранящееся в государственном архиве Удмуртии, которое представляет собой выдержки из материалов фондов Российского государственного исторического архива74. Данный источник отражает существенные стороны взаимоотношений крестьянства и власти в Удмуртии, в первую очередь, проявления открытого крестьянского недовольства.

Ряд дел, хранящихся в рукописном фонде Научно-отраслевого архива Удмуртского института истории, языка и литературы Уральского отделения Российской академии наук, являются материалами, собранными и проработанными П.Н. Лупповым и Н.Н. Латышевым в региональных и столичных архивах75. Тематика их обширна и разнообразна, но наиболее представлены документы, касающиеся социально-экономического положения непременных работников Ижевского и Камско-Воткинского казенных заводов, крестьянских выступлений против власти, политики правительства по отношению к нерусскому крестьянству, в частности, в кумышечном вопросе. Некоторые записи ученых являются их размышлениями и выводами. В «тетрадях» Н.Н. Латышева, изучавшего историю крестьянства Удмуртии через характерный для советских историков 1930-1950-х гг. ракурс классовой борьбы и колониальной политики царизма, многие выводы выглядят явно натянутыми. Так, например, слухи, играющие и без того достаточно важную роль и могущие поднять на открытое сопротивление, превращены у исследователя в случаи открытой агитации со стороны наиболее сознательных крестьян76. Наказание же палками и розгами 21 из более чем тысячи глазовских крестьян, принявших участие в картофельном бунте 1842 г., превратилось по Латышеву в «поголовную порку» 11. Несмотря на эти моменты, нельзя не признать всю значимость проделанной исследователями работы.

Данная диссертация представляет собой комплексное исследование проблемы взаимоотношений власти и крестьянства Удмуртии конца XVIII - первой половины XIX в. Новизна работы состоит в том, что на основе обобщения достижений предшествующей историографии и привлечения широкого круга источников создана относительно целостная картина борьбы и сотрудничества двух наиболее значительных сил отечественной истории на материалах региона, своеобразного в этническом, конфессиональном и сословном составе сельского населения, в его взаимоотношениях с властью. Ряд источников вводится в научный оборот впервые. Исправлены отдельные фактические ошибки, фигурировавшие в предыдущих исследованиях, уточнены некоторые факты истории крестьянства и местных органов управления Удмуртии.

Практическая значимость диссертации определяется возможностью использования ее результатов в дальнейших научных исследованиях по проблемам крестьянства и власти, при создании обобщающих и специальных работ, учебных курсов по истории Удмуртии, Вятской губернии, Урало-Поволжья и в целом России первой половины XIX в. Полученные результаты применимы и в смежных дисциплинах, в частности, в политологии, социологии, этнографии. Содержащиеся в исследовании обобщения и выводы могут послужить примерами неэффективности излишнего вмешательства власти в жизнь народа, с одной стороны, и необходимости постепенных, а самое главное, обдуманных реформ - с другой.

Структура работы обусловлена целью и задачами исследования: диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы и источников, трех приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Власть и крестьянство Удмуртии в конце XVIII - первой половине XIX века"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Унификация и другие преобразования крестьянства России, завершенные реформами 1860-х гг., имели свои корни в предшествовавшей аграрной политике. Наиболее крупными, но далеко не единственными реорганизациями конца XVIII - первой половины XIX в. можно считать реформы Павла I, JI.A. Перовского и П.Д. Киселева. Крестьянство Удмуртии в это время было неоднородным по многим признакам. Но более ощутимым как для него самого, так и для государства было разделение на несколько групп, существенно различающихся по социально-правовому статусу. Сельское население Удмуртии принадлежало к государственным, удельным и крепостным крестьянам, а также непременным работникам, тептярям и лашманам, образованным из категории казенных крестьян. В результате реформаторской деятельности власти все эти сословия претерпевали достаточно значительные изменения, которые, в конечном счете, уравнивали их социально-правовой статус еще накануне преобразований Александра II.

На крестьянах лежало бремя по содержанию государства, проведению политики великой державы. Реализация внутреннего курса правительства по отношению к крестьянству легла на плечи самих крестьян, иными словами, они сами обеспечивали материальными и иными ресурсами осуществление аграрной политики правительства.

Основными административно-территориальными единицами рассматриваемого периода для государственных крестьян являлись волости и составляющие их участки (до 1830-х гг.) и сельские общества (с 1830-х гг.). Численность этих единиц, их границы изменялись государственной властью неоднократно. Преобразования в этой сфере были направлены на унификацию. Первоначально шло укрупнение волостей, что обеспечивало более действенный контроль и управление, а также позволяло несколько сгладить неравенство в несении бремени местного управления и самоуправления. Однако из-за постоянного роста сельского населения, особенностей местных природных и социальноэкономических условий достичь полного уравнения оказалось невозможно. В итоге в 1859 г. было произведено разукрупнение волостей и разделение их на разряды в зависимости от численности в них крестьян. Для непременных работников можно только отметить наличие двух отделений во главе со старшинами. Лашманы могли иметь собственные волости, тептяри проживали в волостях казенных крестьян.

Низшей административной ячейкой управления удельной деревней являлся приказ. В отличие от государственной деревни, удельные крестьяне Удмуртии с конца 1800-х гг. находились в ведении 6 удельных приказов: Мостовинского, Козловского, Нечкинского, Галановского, Каракулинского - Сарапульского уезда и Качкинского - Елабужского, которые претерпевали достаточно незначительные территориальные изменения. Организация приказов была подобна волостной, более того, постоянные преобразования казенных волостей преследовали целью приближение их к устройству и размерам низшей территориально-управленческой единицы удельного ведомства. Правда, в последнем не возникли структуры, напоминающие сельские общества. Удельные крестьяне в незначительном числе проживали также на территории Малмыжского уезда в волостях государственных крестьян, но в административном отношении они подчинялись приказам, расположенным в Яранском уезде.

В целом на протяжении конца XVIII - первой половины XIX в. можно отметить попытки централизации управления крестьянством, выразившиеся, в частности, в уменьшении числа волостей. Данные меры, по замыслу органов власти, позволяли бы облегчить управление и контроль и сэкономить средства на содержание растущего чиновничьего аппарата. Однако уже с конца 1850-х наблюдается обратная тенденция: выросло число волостей, в государственной деревне были ликвидированы окружные управления. Это было связано как с ростом сельского населения, так и некоторым отказом от всеобъемлющего контроля над крестьянскими сообществами. На территории Удмуртии в первой половине XIX в. происходили значительные административно-территориальные преобразования, имевшие немалое влияние на крестьян: происходит постеленная унификация крестьянского населения в административном отношении, завершенная реформами 60-х гг.

По образу правления Россия являлась централизованной самодержавной монархией. Однако ее опорой в крестьянском «море» была демократичная, в значительной степени автономная крестьянская община, чьи органы самоуправления государство использовало в своих целях. Государство всячески старалось приспособить крестьянское самоуправление под свои нужды, полностью превратить его в низшую административную ячейку. Проводимые преобразования конца XVIII - первой половины XIX в. отвечали прежде всего этой цели. На территории Удмуртии в наибольшей степени этого удалось достичь в удельной деревне и среди непременных работников, в наименьшей - среди теп-тярей. Эта цель достаточно успешно претворялась в жизнь, общинная демократия хотя и продолжала существовать, но немаловажными функциями даже тех ее органов, которые формально не вписывались в выстраиваемую государством структуру, было решение поставленных властью задач. Настоящая тенденция получила дальнейшее развитие во второй половине XIX в.

Самой важной функцией крестьянства по отношению к государству по взаимному молчаливому согласию была обязанность платить налоги. Но из-за того, что в своей основе крестьянское хозяйство оставалось натуральным, оно не могло в полной мере удовлетворить денежными выплатами имперские амбиции государства. Поэтому немаловажным являлось предоставление рабочих рук. Крестьяне должны были вносить в казну подушную подать, которой облагались все податные сословия. Денежный оброк, также взимавшийся с ревизских душ без учета хозяйственной состоятельности двора и его земельной обеспеченности, фактически являлся второй подушной податью для государственных и удельных крестьян. Раскладка и взимание оброчной подати проводись на тех же основаниях, что и подушной. В результате преобразований 18201830-х гг. (реформы JI.A. Перовского) в удельной деревне денежный оброк был переведен с души на землю и в целом вырос, т.е. стал ближе к оброку крепостных крестьян. От уплаты данной налоговой статьи были освобождены непременные работники Камско-Воткинского и Ижевского казенных заводов и лашманы, но взамен они несли, пожалуй, более тягостные натуральные повинности, выполняя вспомогательные заводские работы и заготавливая лес для российского флота. Не платили оброк также тептяри, обязанные составлять особые тептярские полки. Тептяри первоначально выполняли вспомогательные военно-пограничные функции, а впоследствии составляли своеобразную трудовую армию военного ведомства.

Ряд расходных статей как регионального, так и общегосударственного значения должны были финансироваться за счет земских повинностей, которые могли носить и денежную, и отработочную форму. Общественный сбор, введенный в государственной деревне в 1840 г., должен был обеспечивать политику попечительства в рамках реформ П.Д. Киселева. В удельной деревне эту задачу решали доходы с общественной запашки, введенной реформами JI.A. Перовского. Прежде всего на содержание органов самоуправления и на взятки местным представителям власти производились различные мирские (внутриоб-щинные) сборы, далеко не всегда легальные. Арендные платежи за оброчные статьи, число и стоимость которых постоянно увеличивались, являлись еще одним источником выкачивания средств. Основу натуральных повинностей составляли рекрутская (предоставление солдат для царской армии), подводная (обязанность предоставлять транспортные средства для перевозки чиновников, солдат, различных грузов), дорожная (необходимость ремонтировать дороги общегосударственного и губернского значения) и квартирная (обеспечение проезжающих государственных людей временным жильем для сна и отдыха) повинности.

В рассматриваемое время можно отметить усиление фискальной регламентации и контроля. Данная политика преследовала цель уменьшить коррупцию местного чиновничьего аппарата и все более бюрократизирующихся представителей органов местного самоуправления. Об успешности политики «закручивания гаек» говорить не приходится.

При всем разнообразии видов официальных денежных платежей в действительности они были многообразными только по названию, на практике деньги, непосредственно следующие в казну i собирались специальными выборными сборщиками два раза в год и сдавались^в уездные казначейства. При необходимости денежных средств или рабочей силы увеличивались не только прежде существовавшие поборы и повинности, но и вводились новые. Однако постоянный рост платежей и повинностей объективно был вызван не повышением платежеспособности крестьянского хозяйства, а в первую очередь потребностями государства. Несмотря на то, что денежные подати, натуральные повинности, а также нефиксированные поборы были многочисленны, разнообразны, а их объемы увеличивались, удмуртские крестьяне в целом с ними справлялись. При этом нельзя говорить о перманентной возможности усиления податного бремени. Недоимки, хоть и не столь в значительных масштабах по сравнению с другими регионами страны, но существовали, и многие крестьянские общества полностью никогда не могли их погасить. Вал недоимок возрастал во время наполеоновских войн и Крымской войны.

В конце XVIII - первой половине XIX в. государство возложило на свои плечи многочисленные функции патерналистского характера. Заметное усиление и большее разнообразие попечительских мер наблюдается после преобразований П.Д. Киселева и JI.A. Перовского в государственной и удельной деревне. Основными направлениями заботы о крестьянстве являлись: 1) решение проблемы обеспеченности землей посредством переселений и нарезок; 2) борьба с периодически возникающей угрозой голода через устройство запасных хлебных магазинов; 3) повышение урожайности крестьянского поля, распространение новых сельскохозяйственных культур (например, картофеля), улучшение породности крестьянского скота (образцовые усадьбы, общественные запашки, раздачи семян, выставки достижений крестьянского хозяйства и т.д.); 4) просвещение; 5) улучшение медицинской части; 6) усовершенствование управления крестьянами. Такое яркое явление во взаимоотношениях крестьянства и власти, как патернализм, было обусловлено взглядами многих представителей власти, начиная с императоров, о своей патриархальной обязанности заботиться о подданных. Теория и практика попечительства свидетельствует также о наличии сильных фискальных интересов, обоснованных представлением, что сильное и лучше организованное крестьянство сможет больше заплатить. Практические мероприятия в рамках политики патернализма проводились за счет самих крестьян.

Несмотря на некоторые, иногда достаточно важные достижения, в целом можно отметить малоуспешность попечительских мероприятий. Многие меры государственного патернализма давали незначительные результаты. Крестьянские агротехника и агроприемы, состояние здоровья и смертность, грамотность и в целом жизнь деревни в массе оставались такими же, как и в предыдущие столетия. Свою роль в этом сыграли как искусственно навязываемые, не всегда оправданные мероприятия власти, так и боязнь крестьян ради призрачного будущего процветания потерять то немногое, что сегодня обеспечивало их существование.

Всю первую половину XIX в. для удмуртских крестьян можно считать эпохой глобальных преобразований в земельной сфере, которые изменили картину крестьянского землепользования й- землевладения. Генеральное межевание и проводившиеся вслед за ним специальные межевания имели своей целью точное определение размеров и характера земельных владений различных собственников, решение проблемы спорных земель, устранение чересполосицы и неразделенности держаний и т.д. Результаты не были впечатляющими прежде всего в силу некачественности земельных преобразований: были совершены многочисленные ошибки при определении размеров и границ владений, далеко не всегда учитывались особенности рельефа местности, ряд общин лишился необходимых угодий. Если ранее крестьяне довольно свободно могли пользоваться всей совокупностью прилегающих земель, то по итогам генерального межевания они были жестко ограничены, исходя из 15 дес. на душу мужского пола, остальное было отрезано в казенные дачи. Здесь следует отметить, что хотя в эти дачи и вошли в основном лесные угодья, однако для нормального функционирования традиционного трехполья в условиях экстремального земледелия были необходимы дополнительные площади, чтобы использовать их в элементах подсеки, позволявшей отдохнуть старопахотным землям. Именно эти отрезки привели к кризису крестьянской агрикультуры, выразившегося к середине XIX в. в общем снижении урожайности. Тем не менее, в целом необходимо согласиться с тем, что преобразования способствовали наведению порядка и дальнейшему развитию земельных отношений. Результатом аграрных реформ стало также внедрение в удмуртской деревне поземельной общины.

Территорию Удмуртии с давних пор населяли многие народы с различными культурами и религией. Как духовной, так и светской власти это приходилось учитывать. В конце XVIII — первой половине XIX в. политика Российского государства по отношению к народам Удмуртии не была последовательной. Власть не стремилась отличать нерусские народы от русского: крестьяне Удмуртии, независимо от своей этнической принадлежности, платили одинаковые налоги, управлялись одними и теми же административными органами. Различия наблюдались прежде всего в конфессиональной политике. В теории еще Екатериной II была провозглашена свобода вероисповедания, однако на практике государство поддерживало лишь православие и стремилось в рамках просвещения и миссионерской деятельности, чтобы его придерживались все подданные. Губернские и уездные уровни власти, более того, зачастую могли даже проявлять рецидивы насильственной христианизации, которые, впрочем, не поощрялись центром. Под христианизацией, в свою очередь, понималось не только усвоение и принятие догматов главенствующей в России церкви, но и, в конечном счете, русификация.

В целом можно отметить, что в своей основе история крестьянства и власти в Удмуртии в конце XVIII - первой половине XIX в. - это история мирного взаимовыгодного сотрудничества. Крестьянство принимало существующий порядок вещей, было готово содержать государство и его институты. Тем не менее, оно чутко реагировало на все проявления хозяйственной и социальной дискриминации, видя ее источник в конкретном представителе власти. Основными видами борьбы здесь выступали подача прошений в вышестоящие органы власти и тихий саботаж непопулярных постановлений. Открытое проявление недовольства, которое достаточно редко оборачивалось пролитием крови, возникало в тех нечастых случаях, когда крестьяне усматривали в некоторых одиозных мероприятиях правительства угрозу своему существованию, возможность ухудшения своего социального статуса. Таковыми стали для них, например, перевод в 1807 г. крестьян-удмуртов в разряд непременных работников Ижевского оружейного завода, реформы фискального и попечительского характера в удельной и государственной деревне в конце 20-х - начале 40-х гг. XIX в. В силу локальности мировосприятия, выступления редко выходили за рамки общины, еще хуже поддерживали друг друга сельские жители, принадлежавшие к различным категориям.

248

Список научной литературыПислегин, Николай Викторович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Неопубликованные источники

2. Российский государственный исторический архив: Фонд 37. Горный департамент МГиП. Оп.16, д. 156.

3. Фонд 379. Департамент государственных имуществ Министерства финансов. Оп.1, д. 1290.

4. Фонд 383. I департамент Министерства государственных имуществ. Оп.1, д.436. Оп.2, д. 1227, 2279. Оп.19, д.24998. 0п.20, д.26987, 27436. Оп.21, д.29783.

5. Фонд 398. Департамент земледелия Министерства земледелия. Оп.1, д.149, 2198, 4235,4371,4831.

6. Фонд 515. Главное управление уделов. Оп.5, д. 150. Оп.Ю, д.4310. Оп.15, д.2235. Оп.18, д.88, 41, 165.

7. Фонд 1263. Комитет министров. Оп.1, ж.ст.183, д.978.

8. Фонд 1286. Департамент полиции исполнительной МВД. Оп.4, д.306.

9. Фонд 1341.1 департамент Сената. Оп.9, д. 1862.

10. Фонд 1405. Министерство юстиции. Оп.З9, д. 1413.

11. Российский государственный архив древних актов:

12. Фонд 1292. Оп.1, д.207. Материалы сенаторских ревизий о* внутреннем состоянии России в начале царствования Александра I.

13. Фонд 1306. Материалы генерального и специального межеваний по Вятской губернии. Оп.2, д.762, 855, 872, 873.

14. Фонд 1354. Планы дач генерального и специального межеваний. Оп.99- Гла-зовский уезд, ч.1, д.я-1 син. Оп.ЮЗ- Малмыжский уезд, 4.1.

15. Государственный архив Кировской области: Фонд 176. Вятская казенная палата. Оп.1, д. 2532.

16. Фонд 574. Вятский губернский статистический комитет. Оп.1, д.1, 5, 12, 100.

17. Фонд 575. Вятская палата государственных имуществ. Оп.2, д.8197. Оп.8, д.5, 233, 1804. Оп.9, д.4, 17. Оп.13, д.848. Оп.19, д.7. Оп.21, д.80, 327. Оп.24, д.5. Оп.ЗЗ, д.1258. Оп.38, д. 106, 157, 161,248, 264.

18. Фонд 583. Канцелярия Вятского губернского правления. 0п.602, д.53, 292, 395. Оп.бОЗ, д.22, 171,211, 1031.

19. Фонд 1272. Мостовинское удельное отделение. Оп.1, д. 2.

20. Центральный государственный архив Удмуртской республики: Фонд 4. Ижевский завод. Оп.1, д.782.

21. Фонд 245. Сарапульское духовное правление. Оп.З, д. 172.

22. Фонд Р-534. Выдержки из дел, хранящихся в Российском государственномисторическом архиве, которые касаются истории Удмуртии. On.la, д.133.

23. Научно-отраслевой архив Удмуртского института истории, языка и литературы Уральского отделения Российской Академии наук:

24. Рукописный фонд. Оп.2-Н, д.5, 8, 9, 24, 32, 45, 60, 63, 464, 468, 469, 673, 946.

25. Опубликованные документы и материалы

26. Барановский Н.С. Вятская очередная выставка сельских произведений в 1858 г. Вятка, 1859. 127 с.

27. Выписка наставлений и приказаний, данных гг. сенаторами при осмотре Вятской губернии в марте 1800 г. Вятка, 1800. 78 с.

28. Вятская история с подробным описанием иерархии и нынешнего состояния г. Вятки и губернии Вятской; Учиненная в 1825 г. Рукопись. Вятка, 1830. 148 с.

29. Ермаков Н.А. О государственном межевании в России. Полный обзор узаконений, правил и всех прочих сведений. М.: 1854. 365 с.

30. Половинкин Н.С. Дворцовые (удельные) крестьяне Среднего Поволжья и Приуралья (вторая половина XVI первая половина XIX в.): Сборник материалов и документов по спецкурсу и спецсеминару. Тюмень, 1992. 142 с.

31. Православные храмы Удмуртии: Справочник-указатель по документам Центрального госархива Удмуртской Республики. Ижевск: Удмуртия, 2000. 479 с.

32. Российское законодательство Х-ХХ вв. Т.6. Законодательство первой половины XIX в. М.: Юрид.лит., 1988. 431 с.

33. Свод законов Российской империи. Изд. 1842 г. СПб.: Типография 2-го отделения С.Е.И.В. Канцелярии, 1842.

34. Сословный строй и хозяйство России в первой половине XIX в.: Состояние и основные тенденции развития: Сборник документов и материалов. Томск: Изд-во НТЛ, 1998. 174 с.

35. Справочник по административно-территориальному делению Удмуртии. 1917 1991 гг. Ижевск: Удмуртия, 1995. 744 с.

36. Удмуртская Республика: Энциклопедия. Ижевск: Удмуртия, 2000. 800 с.

37. Шестаков В. Глазовский уезд, историко-экономический очерк. // Вестникимператорского русского географического общества. T.XXVI. Кн.7,8. 1859.

38. Кн.7. С.73-112. Кн.8. С.113-152.1. Периодическая печать

39. Вятские губернские ведомости. 1838-1859 гг.

40. Вятские епархиальные ведомости. 1879. № 20.

41. Календари и памятные книжки Вятской губернии на 1857, 1860, 1870,1873, 1894, 1912 гг.1. Литература

42. Аграрные отношения в Удмуртии во второй половине XIX начале XX вв. Ижевск: УдНИИ, 1981. 159 с.

43. Акманов А.И. Проведение Генерального межевания на Южном Урале (1798-1842 гг.). // Вестник Московского университета. Серия 8. История. 1994. №6. С.62-79.

44. Александров А.А. Ижевский завод. Ижевск: Удмурт, книжн. изд-во, 1957. 128 с.

45. Александров В.А. Обычное право в крепостной деревне России XVIII — начала XIX в. М.: Наука, 1984. 255 с.

46. Александров В.А. Сельская община в России. (XVII начало XIX вв.). М.: Наука, 1976.323 с.

47. Александров В.А. Сельская община и вотчина в России (XVII начало XIX в.). // Исторические записки. М.: Наука, 1972. Т.89. С.231-294.

48. Александров Ю.В. Обычное право удмуртов (XIX начало XX вв.). Ав-тореф. дисс. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук. Ижевск, 1998. 26 с.

49. Бабашкин В.В. Крестьянская революция в России и концепции аграрного развития. // Общественные науки и современность. 1998. № 2. С.84-94.

50. Бабашкин В.В. Крестьянский менталитет: наследие России царской и России коммунистической. // Общественные науки и современность. 1995. №3. С.99-110.

51. Бабашкин В.В. Современные концепции аграрного развития: семинар продолжается. // Крестьяноведение. Теория. История. Современность. М., 1999. С. 280-288.

52. Беляев И.Д. Крестьяне на Руси: Исследование о постепенном изменении значения крестьян в русском обществе. М.: ГПИБ, 2002. 419 с.

53. Берлинских В.А. Крестьянская цивилизация в России. М.: Аграф, 2001. 427 с.

54. Берестова Е.М. Православная церковь в Удмуртии (вторая половина XIX начале XX в.): Социально-культурная деятельность: Монография. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2005. 232. с.

55. Берестова Е.М. Социально-культурная деятельность православной церкви в Удмуртии во второй половине XIX начале XX в. Автореф. дисс. на соиск. учен. степ. канд. ист. н&ук. Ижевск, 2002. 26 с.

56. Бехтерев Н.П. Краткая летопись событий и законоположений, касающихся Вятской губернии. // Столетие Вятской губернии. Вятка, 1881. Т.2. С.390-489.

57. Бехтерев Н., Андриевский А., Спасский Н. Краткая летопись событий и законоположений, касающихся Вятской губернии за первое столетие с открытия наместничества. // Столетие Вятской губернии. Вятка, 1880. Т.1. С.209-387.

58. Блинов Н.Н. Инородцы Северо-восточной части Глазовского уезда. // ВГВ. 1865. №59-67.

59. Большакова О.В. Мун Д. Русское'крестьянство 1600-1930: Мир, который создали крестьяне. // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер.5, История: РЖ. М., 2002. С.32-39.

60. Борисова А.В. Государственные крестьяне Ярославской губернии в конце XVIII первой половине XIX в.: Автореф. дисс. на соиск. учен, степ. канд. ист. наук. Ярославль, 1998. 19 с.ф

61. Борисова А.В. Крестьянство России в конце1 XVIII первой половине XIX в. Текст лекций. Ярославль: ЯрГУ, 2000. 204 с.

62. Буганов В.И., Преображенский А.А., Тихонов Ю.А. Эволюция феодализма в России. М.: Мысль, 1980. З42'с.

63. Вахрушев А.Н. К вопросу о Камите Усманове. // Вопросы истории Удмуртии. Ижевск: УдНИИ, 1974. Вып.2! С.248-253.

64. Великий незнакомец: крестьяне и^фермеры в современном мире. М.: Издательская группа «Прогресс»-«Прогресс-Академия», 1992. 432 с.

65. Верещагин Г.Е. Общинное землевладение у вотяков Сарапульского уезда. // Собрание сочинений: В 6 т. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1997. Т.З. Кн.1. С.63-122.

66. Вилков А.А. Менталитет крестьянства и российский политический процесс. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1997. 160 с.

67. Вилков А.А. Менталитет крестьянства и российский политический процесс: Дисс. на соиск. учен. степ, д-ра полит.наук. Саратов, 1998. 363 с.

68. Владыкин В.Е. Религиозно-мифологическая картина мира у удмуртов. Ижевск: Удмуртия, 1994. 384 с. :

69. Волкова Л.А. Земледельческая культура удмуртов (вторая половина XIX начало XX века). Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2003. 388 с.

70. Вопросы социально-экономического и культурного развития Удмуртии в XVII первой половине XIX вв. Ижевск: УдНИИ, 1981. 156 с.

71. Вронский О.Г. Государственная власть России и крестьянская община в годы «великих потрясений» (1905-1917). М.: МПГУ, 2000. 417 с.

72. Вронский О.Г. Крестьянство и власть (1900-1923). Тула: Рарус, 1993. 138 с.

73. Вятская земля в прошлом и настоящем. Киров: Кировск. гос. пед. ин-т , 1985. 242 с.

74. Галкина Н.Н. Становление и развитие здравоохранения в Вятской губернии в 60-90-е годы XIX века. Автореф. дисс. на соиск. учен. степ. канд. канд. ист. наук. Ижевск, 1997. 22 с. '.

75. Гареев И.С. Марийские крестьяне Прикамья и Приуралья в XVIII — первой половине XIX века:-Дисс. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук. Йошкар-Ола, 1999. 291 с.

76. Герцен А.И. Вотяки и черемисы. // ВГВ. 1838. №1, 3, 5.

77. Гордон А.В. Пореформенная российская деревня в цивилизационном аспекте (размышления о постановке вопроса). // Рефлексивное крестьяно-ведение: Десятилетие исследований сельской России. М.: МВШСЭН, РОССПЭН, 2002. С. 141-160.

78. Гордон А.В. Можно ли модернизировать концепцию модернизации? // Традиционное общество и мировая экономика: критика теорий модернизации. Сб. обзоров. М.: АН СССР, 1981. С.5-31.

79. Гордон А.В. Хозяйствование на земле — основа крестьянского мировосприятия. // Менталитет И аграрное развитие России (XIX XX вв.). Материалы международной конференции. М.: РОССПЭН, 1996. С.57-74.

80. Гордон А.В., Старостин Б.С. Личность и социализация в теориях модернизации. // Традиционное общество и мировая экономика: критика теорий модернизации. Сб. обзоров. М.: АН СССР, 1981. С.225-273.

81. Горланов Л.Р. Удельные крестьяне России, 1797-1865 гг.: Учеб. пособие по спецкурсу. Смоленск: СГПИ, 1986. 108 с.

82. Горланов Л.Р. Удельные крестьяне России (1797-1865 гг.): Автореф. дисс. на соиск. учен. степ, д-ра ист. наук. М.: МГУ, 1988. 47 с.

83. Государственные крестьяне Урала в эпоху феодализма: Сб. науч. тр. Екатеринбург: Ин-т истории и археологии, 1992. 159 с.

84. Гришкина М.В. Аграрный строй и крестьянство Удмуртии в XVII — первой половине XIX в. Научный доклад, представленный в кач-ве дисс. на соис. учен. степ, д-ра ист. наук. Екатеринбург, 1995. 51 с.

85. Гришкина М.В. Крестьянство Удмуртии в XVIII в. Ижевск: Удмуртия, 1977.187 с. '

86. Гришкина М.В. Мултанский пролог. // Мултанское дело: история и современность. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2000. С.20-27.

87. Гришкина М.В. Народное образование в Удмуртии в XVIII первой половине XIX вв. // Вопросы социально-экономического и культурного развития Удмуртии в XVII - первой половине XIX в. Сб. статей. Ижевск: УдНИИ, 1981. С.123-155.

88. Гришкина М.В. Удмуртия в эпоху феодализма. Ижевск, 1994. 207 с.

89. Гришкина М.В. Удмурты: Этюды из истории IX — XIX вв. Ижевск: Удмуртия, 1994. 166 с.

90. Гришкина М.В. Христианизация как направление государственной политики по отношению к нерусским народам. // Христианство в истории и культуре Удмуртии: Материалы республиканской научно-практической конференции. Ижевск, 2000. С.5-8.

91. Громыко М.М. Территориальная крестьянская общин Сибири (30-е гг. XVIII 60-е гг. XIX в.). // Крестьянская община в Сибири XVII — начала XX в. Новосибирск: Наука. Сибирское отд-ие, 1977. С.33-103.

92. Гурьянова Н.С. Монарх и общество: к вопросу о народном варианте монархизма. // Старообрядчество в России (XVII-XIX вв.). М.: «Языки русской культуры», 1999. С.126-148.

93. Даишев С.И. Лашманы Среднего Поволжья в первой половине XIX в. // Вопросы аграрной истории Среднего Поволжья. Дооктябрьский период. Йошкар-Ола: МпрНИИ, 1978. С.55-62.

94. Данилова Л.В. Крестьянство и государство в дореформенной России. // Крестьяне и власть: Материалы конф. / Тамбовск. гос. техн. ун-т, Мос-ковск. высш. шк. соц. и экон. наук. Москва-Тамбов, 1996. 184 с. С.24-37.

95. Данилова Л.В.'Становление системы государственного феодализма в России: причины, следствия. // Административные реформы в России в XVIII-XIX вв. в сравнительно-исторической перспективе. М.: АН СССР, 1990. С.40-92.

96. Долгих А.Н. Крестьянский вопрос в политике самодержавия в середине 10-х начале 30-х гг. XIX в.: Дисс. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук. М., 1984. 229 с.

97. Дружинин Н.М. Государственные крестьяне и реформа П.Д. Киселева. М., Л.; 1946. Т.1. 635 с. М.: Изд-во АН СССР, 1958. Т.2. 617 с.

98. Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы, 1962. Минск, 1962. 575 с.

99. Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. 3-е изд, перераб., доп. М.: Высш. шк., 1983. 352 с.

100. Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты: (Первая половина XIX в.). М.: Мысль, 1981. 252 с.

101. Ерошкин Н.П. Местные государственные учреждения дореформенной России (1800-1860 гг.): Учеб. пособие. М.: МГИАИ, 1985 (1986). 98 с.

102. Зайончковский П.А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М.: Мысль, 1978. 286 с.

103. Захаров А.В. Народные образы власти. // Полис. 1998. №1. С.23-35.

104. Ивонин Ю.М. Христианство в Удмуртии: История и современность. Ижевск: Удмуртия, 1987. 112 с.

105. Историография истории Удмуртии. Ижевск: УдНИИ, 1977. 157 с.

106. История крестьянства России с древнейших времен до 1917 г. М.: Наука, 1993. Т.З. 664 с.

107. История северного крестьянства. Архангельск, 1984. Т.1. 432 с.

108. История крестьянства СССР. М.: Наука, 1990. 615 с.

109. История Удмуртии: Конец XV начало XX века. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2004. 552 с.

110. История Урала с древнейших времен до 1861 г. М.: Наука, 1989. 604 с.

111. Кабузан В.М. Изменения в размещении населения в России в XVIII -первой половине XIX в. М.: Наука, 1971. 190 с.

112. Кабузан В.М. Народы России в XVIII веке. Численность и этнический состав. М.: Наука, 1990. 254 с.

113. Кабузан В.М. Народы России в первой половине XIX в. Численность и этнический состав. М.: Наука, 1992. 214 с.

114. Кабытов П.С., Козлов В.А., Литвак Б.Г. Русское крестьянство: этапы духовного освобождения. М.: Мысль, 1988. 237 с.

115. Каменцева Е.И., Устюгов Н.В. Русская метрология. М.: Высшая школа, 1975. 255 с.

116. Камкин А.В. Общественная жизнь северной деревни XVIII в. (пути и формы крестьянского общественного служения): Учеб. пособие к спецкурсу. Вологда: Вологод. гос. пед. ин-т, 1990. 95'с.

117. Каппелер А. Россия многонациональная империя. Возникновение, история, распад. М.: Прогресс-традиция, 2000. 344 с.

118. Кильдибеков П.В., Макаров Ф.П. История классовой борьбы в Удмуртии. Ижевск: Удпартиздат, 1933. 129 с.

119. Ковальченко И.Д. Крестьяне и крепостное хозяйство Рязанской и Тамбовской губерний в первой половине XIX в. (К истории кризиса феодально-крепостнической системы хозяйства). М.: Изд-во Москов. ун-та, 1959. 276 с.

120. Ковальченко И.Д. Русское крепостное крестьянство в первой половине XIX в. М.: МГУ, 1967. 397 с.

121. Козлов С.А. Аграрные традиции и новации в дореформенной России (Центрально-нечерноземные губернии). М.: РОССПЭН, 2002. 557 с.

122. Колесников П.А. Северная деревня* в XV первой половине XIX в. Вологда: Северо-Западное книжное изд-во, 1976. 416 с.

123. Котов П.П. Материалы об общественной запашке в удельной деревне Вятской губерний. // Теория и методика краеведения в образовательных учреждениях. Материалы региональной научно-практической конференции. Киров: ВПГУ, 2000. С.59-60.

124. Котов П.П. Удельные крестьяне Севера, 1797-1863 гг.: (Учеб. пособие по спецкурсу). Сыктывкар: Сыктывк. гос. ун-т, 1991. 78 с.

125. Крестьянство в исторической судьбе России. М.: Изд-во МСХА, 2001. 674 с.

126. Крестьянство Сибири в эпоху феодализма. Новосибирск: Наука, 1982. 504 с.

127. Кузнецов С.В. Культура русской деревни. // Очерки русской культуры XIX века. Общественно-культурная среда. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1998. Т.1. С.203-264.

128. Латышев Н.Н. Земледелие и ремесленная промышленность государственных крестьян Удмуртии в первой половине XIX в. // Записки УдНИИ. Ижевск: Удмуртгосиздат, 1951. Вып. 15. С. 102-136.

129. Латышев Н.Н. Удмурты накануне реформы 1861 г. Ижевск: Удмуртгосиздат, 1939. 183 с.

130. Лигенко Н.П. Крестьянская промышленность Удмуртии в период капитализма (60-90-е гг. XIX в.). Ижевск: УИИЯЛ УрО АН СССР, 1991. 176 с.

131. Луппов П.Н. Христианство у вотяков в первой половине XIX в. Вятка, 1911.318 с.

132. Луппов П.Н. Христианство у вотяков со времени первых исторических известий о них до XIX века. СПб., 1899. 333 с.

133. Луппов П.Н. Взгляд императора Николая I на меры к утверждению вотяков в христианстве. Вятка, 1906; Вятские епархиальные ведомости. 1906. №36. С.1371-1383. №37. С.1415-1429.

134. Луппов П.Н. Волнения вотяков Вятской губернии по поводу прикрепления их к горным заводам в 1807-1808 гг. // Труды ВУАК. 1909. Вып.2-3. Отд.З. С.103-115.

135. Майер В.Е. Важный источник по истории соседской общины Удмуртии. // Вопросы социально-экономического и культурного развития Удмуртии в XVII первой половине XIX в. Сб. статей. Ижевск: УдНИИ, 1981. С.36-60.

136. Макаров Ф.П. Феодально-крепостнические отношения и классовая борьба в Удмуртии в XIX в. Ижевск: Удгиз, 1935. 48 с.

137. Мартынова М.М. Аграрные отношения в Вятской губернии в конце XIX начале XX вв. Автореф. дисс. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук. Свердловск, 1970. 21 с.

138. Мартынова М.М. Аграрные отношения в Удмуртии во второй половине XIX века. // Аграрные отношения в Удмуртии во второй половине XIX начале XX вв. Ижевск: УдНИИ, 1981. С.3-44.

139. Материалы по истории Удмуртии (С древнейших времен и до середины XIX в.). Сб. статей. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1995. 173 с.

140. Машковцев А.А. Ново-Смаильское дело. // Вятская земля в прошлом и настоящем: Материалы республиканской IV научно-практической конференции (К столетию со дня рождения профессора А.В. Эммаусского). Киров: ВПГУ, 1999. С.68-70.

141. Менталитет и аграрное развитие России-(XIX — XX вв.). Материалы международной конференции. М.: РОССПЭН, 1996. 440 с.

142. Мерзлякова JI.B. Из истории формирования государственного аппарата Вятской губернии в первой половине XIX в. // Очерки истории Удмуртии XIX в. Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1996. С.9-31.

143. Мерзлякова Л.В. Чиновничество Вятской губернии первой половины XIX в. (Опыт социально-политической характеристики). Автореф. дисс. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук. Ижевск, 1997. 28 с.

144. Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М.: РОССПЭН, 1998. 572 с.

145. Милосердов В.В. Крестьянский вопрос в России: прошлое, настоящее, будущее. М., 1998. 260 с.

146. Миненко Н.А. Отношение государственных крестьян Урала и Западной Сибири к местной бюрократии в первой половине XIX в. // Уральский исторический вестник. 1994. № 1. Екатеринбург: УрО РАН, Институт истории и археологии. С.43-52.

147. Миненко Н.А. Русская крестьянская община в Западной Сибири. XVIII -первая половинаXIX вв. Новосибирск: Наука, 1991. 261 с.

148. Миненко Н.А. Традиции и новации в народной агрономии Зауралья в XVIII первой половине XIX в. // Государственные крестьяне Урала в эпоху феодализма. Сб. науч. трудов. Екатеринбург: УрО РАН, 1992. С. 122-144.

149. Мироненко С.В. Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в начале XIX в. М.: Наука, 1989. 237 с.

150. Миронов Б.Н. Русский город в 1740-1860-е гг.: демографическое, социальное и экономическое развитие. Л.: Наука, Ленингр.отд, 1990. 271 с.

151. ИЗ. Миронов Б.Н. Внутренний рынок России во второй половине XVIII -первой половине XIX в. Л.: Наука, Ленингр. отд., 1981. 259 с.

152. Миронов Б.Н. Хлебные цены в России за два столетия (XVIII-XIX вв.). Л.: Наука, 1985. 289 с.

153. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII — начало XX в.). В 2-х тт. СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 2000. Т.1. 547 с. Т.2. 565 с.

154. Михайлова Р.В. Духовность крестьянства как всеобщий способ его самовыражения.: Дисс. на соиск. учен. степ, д-ра философ, наук. М., 2000. 418 с.

155. Морякова О.В. Местное управление в России во второй четверти XIX в. (по материалам сенаторских ревизий). // Вестник Московского университета. Серия 8. История. 1994. № 6. С.28-38.

156. Морякова О.В. Система местного управления России второй четверти XIX в.: Дис. на соиск. учен. степ, канд.ист.наук. М., 1995. 323 с.

157. Морякова О.В. Система местного управления России при Николае I. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1998. 268 с.

158. Мусихин В.Е. Вятские губернаторы. // Вятская земля в прошлом и настоящем: Материалы IV научно-практической конференции (К столетию со дня рождения профессора А.В. Эммаусского). Киров: ВПГУ, 1999. С.64-65.

159. Мусихин В.И. Вятская деревня: история и современность. Киров: Кировск. облает, тип., 1996. 94 с.

160. Национальная политика России: история и современность. М.: Русский мир, 1997. 680 с.

161. Неупокоев В.И. Государственные повинности крестьян Европейской России в конце XVIII начале XIX в. М.: Наука, 1987. 286 с.

162. Никитина Г.А. Сельская община-бускель в пореформенный период (1861-1900 гг.). Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1993. 160 с.

163. Никулин А.И. Национальная политика России (история и современность). М.: Рос. академия упр-ия, 1993. 61 с.

164. Никулин А. Сатурналии мощи. Искусство господства и сопротивления в концепции Джеймса Скотта. // Отечественные записки. 2003. № 3. С.109-119.

165. Никулин А. Чаяновская версия коллективизации. // Отечественные записки. 2004. № 1. С.215-229.

166. Овчинникова Б.В., Главацкая Е.М., Редин Д.А. Обзор основных тенденций в управлении национальными территориями в Российской империи XVIII-XX вв. // Архивы Урала. 1996. № 1. С.203-207.

167. О работе XXIII сессии всесоюзного симпозиума по изучению проблем аграрной истории. // Отечественная история. 1992. №4. С.217-220.

168. Орлов С.В. Удельные крестьяне Алатырского удельного округа в первой половине XIX в. Автореф. дисс. на соиск. учен, степ.- канд. ист. наук. Саранск, 2003. 18 с.

169. Очерки истории Кировской области. Киров: Кировск. облает, тип.,-1972. 455 с.

170. Очерки истории Удмуртской АССР. Ижевск: УдНИИ, 1958. Т.1. 288 с. •

171. Пайпс Р. Россия при старом режиме. М.: Независимая газета, 1993. 421 с.

172. Панаев В.А. Общинное землевладение и крестьянский вопрос. Собрание брошюр и статей. СПб.: тип. 2-го Отд. С.Е.И.В. Канцелярии, 1881. 283 с.

173. Переход от феодализма к капитализму в России: Материалы Всесоюзной дискуссии. М.: Наука, 1969. 412 с.

174. Писарькова Л.Ф. Развитие местного самоуправления в России до великих реформ: обычай, повинность, право. // Отечественная история. 2001. № 2. С.3-27. № 3. С.25-39.

175. Плющевский Б.Г. Государственные крестьяне Вятской губернии в первой половине и середине XIX в. // Записки УдНИИ. Ижевск, 1955. Вып.17. С.128-160.

176. Плющевский Б.Г. К вопросу о социально-экономическом развитии Удмуртии в последние предреформенные десятилетия. // Вопросы социально-экономического и культурного развития Удмуртии в XVII первой половине XIX в. Сб. статей. Ижевск: УдНИИ, 1981. С.3-35.

177. Половинкин Н.С. Дворцовая (удельная) деревня Приуралья. Вторая половина XVI — первая половина XIX вв. Тюмень: Изд-во ТюмГУ, 1996. 204 с.

178. Полухин О.Н. Таинственный путь гражданственности: крестьянское наследие. Белгород, 2000. 105 с.

179. Проблемы аграрной истории Удмуртии. Ижевск: УИИЯЛ УрО АН СССР, 1988. 173 с.

180. Пукроков Ф.П. Менталитет и духовный идеал удмуртов. // Менталитет: широкий и узкий план рассмотрения: Сб. науч. тр. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1994. 128 с.'С.55-62.

181. Пундани В.В. Государственная деревня Урала и Западной Сибири во второй половине XVIII — первой половине XIX вв. Курган: Кург. гос. ун-т, 1999.271 с.

182. Пундани В.В. Классовая борьба государственных крестьян Урала и Западной Сибири во второй половине XVIII первой половине XIX в. // Государственные крестьяне Урала в эпоху феодализма. Сб. науч. трудов. Екатеринбург: УрО РАН, 1992. С.70-84.

183. Рабцевич В.В. Крестьянская община в системе местного управления Западной Сибири (1775-1825 гг.). // Крестьянская община в Сибири XVII -начала XX в. Новосибирск: Наука. Сибирское отд-ие, 1977. С.126-150.

184. Редфилд Р. Крестьянство как социальный тип. // Великий незнакомец: крестьяне и фермеры в современном мире. М.: Издательская группа «Про-гресс»-«Прогресс-Академия», 1992. С.70-71.

185. Рефлексивное крестьяноведение: Десятилетие исследований сельской России / Дж. Скотт, Т. Шанин, О. Фадеева и др./ под ред. Т. Шанина, А. Никулина, В. Данилова. М.: МВШСЭН, РОССПЭН, 2002. 588 с.

186. Романов Н.Н. Краткие очерки уездов Вятской губернии. Вятка, 1875. Вып.1. 136 с.

187. Романов Н.Н. Переселения крестьян Вятской губернии. Вятка: Вят. губ. земство, 1880. 336 с.

188. Романов Н.Н. Статистический очерк постепенного увеличения населения всех уездов Вятской губернии в последнее столетие. // Столетие Вятской губернии. Вятка, 1881. Т.2. С.739-818.

189. Российский старый порядок: опыт исторического синтеза. // Отечественная история. 2000. № 6. С.43-93.

190. Рындзюнский П.Г. Движение государственных крестьян в Тамбовской губернии в 1842-1844 гг. // Исторические записки. М.: АН СССР, 1955. Т.54. С.315-326.

191. Рындзюнский П.Г. Крестьяне и город в капиталистической России второй половины XIX в. (Взаимоотношение города и деревни в социально-экономическом строе России). М.: Наука, 1983. 269 с.

192. Садаков М.А. Аграрные отношения на территории Удмуртии в период империализма (конец XIX в. до октября 1917 г.). // Вопросы истории Удмуртии. Ижевск: УдНИИ, 1974. Вып.2. С.91-196.

193. Сафонов Д.А. Крестьянство и власть в эпоху реформ и революции: 1855-1922 гг.: На материалах Южного Урала: Автореф. дисс. на соиск. учен. степ, д-ра ист. наук. М.': МГУ, 1999. 63 с.

194. Сельская Россия: прошлое и настоящее: Доклады и сообщения 7-й рос. юбил. науч.-практ. конф. (Тула, 26-28 ноября 1999 г.). М., 1999. 261 с.

195. Сельское хозяйство и крестьянство Среднего Поволжья в периоды феодализма и капитализма. Чебоксары: Чуваш. НИИЯЛИЭ, 1982. 118 с.

196. Семевский В.И. Крестьянский вопрос в России в XVIII и первой половине XIX в. СПб., 1888. Т. 1. 517 с. Т.2. 625 с.

197. Серкина С.С. Община и обычное право удельных крестьян Симбирской губернии в конце XVIII — первой половине XIX в. Автореф. дисс. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук. Саранск, 2002. 20 с.

198. СимушП.И. Мир таинственный. Размышления о крестьянстве. М.: Политиздат, 1991. 255 с.

199. Скотт Д. Моральная экономика крестьянства как этика выживания. // Великий незнакомец: крестьяне и фермеры в современном мире. М.: Издательская группа «Прогресс»-«Прогресс-Академия», 1992. С.202-210.9

200. Смирнов С.С. Приписные крестьяне Урала в XVIII начале XIX в.: Дисс. на соиск. учен. степ, д-ра ист. наук. Челябинск, 1995. 540 с.

201. Современные концепции аграрного развития. Теоретический семинар. // Отечественная история. 1994. №2. С.З 1-59. №4-5. С.46-78. №6. С.3-32. 1995. №4. С.3-33.

202. СогринВ.В. Клиотерапия и историческая реальность: тест на совместимость (Размышление над монографией Б.Н. Миронова «Социальная история России периода империи»). // Общественные науки и современность. 2002. № 1. С. 144-160.

203. Сословный строй и хозяйство России в первой половине XIX в.: Состояние и основные тенденции развития: Сборник документов и материалов. Томск: Изд-во НТЛ, 1998. 174 с.

204. СофроновМ.Г. Государственные крестьяне Казанской губернии и реформа П.Д. Киселева: Дисс. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук. Казань, 1952.326 с.

205. Социально-демографические аспекты истории Северного крестьянства (XVII-XIX вв.): Межвуз. сб. научн. трудов. Сыктывкар: Пермск. ун-т, 1985. 153 с. '

206. Старостин Б.Г. Концепции «традиционного общества» в западной социологии. // Традиционное рбщество и мировая экономика: критика теорий модернизации. Сб. обзоров. М.: АН СССР, 1981. С.32-79.1. WW * •

207. Степанов В.JI. Государственная власть и община во второй половине XIX начале XX в. // Система государственного феодализма в России: Сб. ст. 42. М.: ИРИРАН, 1993. С.369-391.

208. Страницы аграрной истории России в прочтении западных ученых (X. Иммонена, Л. Ли, К.Д. Воробека). // Отечественная история. 1992. №4. С.191-194.

209. Субботина A.M. Земство в Удмуртии (1867-1918 гг.). Автореф. дисс. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук. Ижевск, 2000. 31 с.

210. Тарасов Ю.М. Русская крестьянская колонизация Южного Урала: (Вторая половина XVIII первая половина XIX вв.). М.: Наука, 1984. 175 с.

211. Терешкина М.И. Подати и повинности государственных крестьян Марийского края в первой половине XIX в. // Вопросы аграрной истории Среднего Поволжья. Дооктябрьский период. Йошкар-Ола: МпрНИИ, 1978. С. 63-67.

212. Тоймасов Л.А. Православная церковь и христианское просвещение народов Среднего Поволжья во второй половине XIX — начале XX века. Чебоксары: Изд-во Чуваш, ун-та, 2004. 524 с.

213. Токарев С.В. Крестьянские картофельные бунты. Киров: Кировское областное изд-во, 1939. 103 с.

214. Томсинов В.А. Правовая культура. // Очерки русской культуры XIX века. Т.2. Власть и культура. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000. С. 102-166.

215. Трушков С.А. Вятское губернско.е правление 60-70-е rr.XIX в. // Вятская земля и актуальные проблемы отечественной истории. Киров: ВПГУ, 2000. С.8-11.

216. Ушаков Н.М. Власть и крестьяне России на путях модернизации (XIX -начало XX в.): проблемы историографии. Астрахань: Астрахан. гос. пед. ун-т, 2001. 170 с.

217. Федоров В.А. Православная церковь и государство. // Очерки русской культуры XIX века. Т.2. Власть и культура. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000. С.265-328.

218. Федосов И.А., Долгих Е.В. Российский абсолютизм и бюрократия. // Очерки русской культуры XIX века. Т.2. Власть и культура. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2000. С. 10-101.

219. Хайрутдинов P.P. Управление государственной деревней Казанской губернии (конец XVIII первая треть XIX в.). Казань: Издательство Института истории АН TP, 2002. 224 с.

220. ХоскингДж. Россия: народ и империя (1552-1917). Смоленск: Русич, 2000.512 с.

221. Чемоданов И.В. Земельные угодья вятских крестьян в середине XIX в. // Актуальные проблемы истории: Сб. науч. статей. Киров: ВГТГУ, 2001. С.24-50.

222. Чемоданов И.В. О структуре крестьянской общины на Вятке в середине XIX в. // Вятская земля и актуальные проблемы отечественной истории. Киров: ВПГУ, 2000. С.4-8.

223. Шайхисламов Р.Б. Население государственной деревни дореформенной Башкирии: Учеб.-пособие. Уфа: Башк. гос.ун-т, 1994. 97 с.

224. Шанин Т. Понятие крестьянства. // Великий незнакомец: крестьяне и фермеры в современном мире. М.: Издательская группа «Прогресс»-«Прогресс-Академия», 1992. С.8-20.

225. Шумилов Е.Ф. Христианство в Удмуртии. Цивилизационные процессы и христианское искусство. XVI начало XX века. Ижевск: Издательский дом «Удмуртский университет», 2001. 430 с.

226. Эммаусский А.В. История Вятского края в XII середине XIX века. Киров: Киров, облает, типография, 1996. 269 с.

227. Эммаусский А.В. Разложение крепостничества и отмена крепостного права в Вятской губернии. // К вопросу о формировании капитализма в России. Сб. статей. Киров: Кировск. гос. пед. ин-т, 1974. С.3-116.

228. Энгельгардт А.Н. Из деревни: 12 писем, 1882-1887. М.: Мысль, 1987. 637 с.

229. Янов А. Россия против России. Очески истории русского национализма 1825-1921. Новосибирск: Сиб. хронограф, 1999. 362 с.

230. Яровой Г.В. Денежные и натуральные повинности государственных крестьян Урала в дореформенный период. // Вопросы истории Урала. Свердловск, 1976.Сб. 14. С.83-105.

231. Gierus J. Russia's road to modernity. Warszawa: ISP PAN, 1998. 107 p.

232. GrishkinaM. The Evolution of the State Policy as Regards the Udmurts in the 17th Century and up till about 1850. // KVHAA Konferenser. Stockholm, 1997. P.95-100.

233. Scott J.C. The moral economy of the peasant: Rebellion and subsistence in Southeast Asia. New Heaven; L., Yale univ. press, 1976. 246 p.

234. Scott J.C. Weapons of the Weak. Everyday of Peasant Resistance. New Haven; London: Yale univ. press, 1985. 389 p.

235. Transforming peasants: Soc., state a. the peasantry, 1861-1930: Sel. papers from the Fifth World congr. of Centr. a. East Europ. studies, Warsaw, 1995. London: Macmillan press; New York: St. Martin's press, 1998. XIX, 264 p.