автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Власть и правозащитное движение в СССР

Полный текст автореферата диссертации по теме "Власть и правозащитное движение в СССР"

На правах рукописи

ЛУШИН АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ

ВЛАСТЬ И ПРАВОЗАЩИТНОЕ ДВИЖЕНИЕ В СССР

Специальность 07.00.02 - отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Саранск2004

Работа выполнена на кафедре гуманитарных дисциплин

Средне-Волжского филиала Российской правовой академии Министерства юстиции Российской Федерации.

Научный консультант: доктор исторических наук, профессор Данилов Александр Анатольевич

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор Королева Лариса Александровна;

доктор исторических наук, профессор Филатов Лев Герасимович;

доктор исторических наук Чуканов Иван Альбертович

Ведущая организация: Нижегородский государственный

университет имени Н. И. Лобачевского

Защита состоится 6 февраля 2004 г. в 14 часов на заседании диссертационного совета Д 212.117.04 при Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Мордовский государственный университет имени Н. П. Огарева» по адресу: 430000, Республика Мордовия, г. Саранск, ул. Пролетарская, 63, конференц-зал (ауд. 408).

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарева по адресу: Республика Мордовия, г. Саранск, ул. Большевистская, 68.

Автореферат разослан «¿У-» января 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат исторических наук

Э. Д. Богатырев

2004-4

21963

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Развитие российской государственности, признание приоритета прав человека, гражданского правового общества, изменения в общественном сознании - все это нуждается в научном осмыслении, свободном от апологетики, предвзятости и конъюнктуры. В этой связи особую актуальность приобретает исследование опыта взаимоотношений власти и инакомыслия в СССР, что облегчает поиск и внедрение цивилизованных принципов государственного отношения к различным мировоззренческим позициям в постсоветском пространстве, утверждение политического плюрализма, построение при минимальных издержках подлинно гражданского общества.

Следует подчеркнуть, что на взаимоотношения власти и оппозиции в СССР оказывал влияние ряд объективных и субъективных обстоятельств. Оставаясь на протяжении XX века силой, стоящей над обществом, советская власть навязывала ему свои «правила игры» и собственную догматическую модель общественного развития. В свою очередь, перманентный прессинг по отношению к инакомыслию порождал адекватное противодействие оппозиционных сил, которые редко шли на компромисс с властью, в чем она усматривала лишь признаки слабости оппозиции.

Системный кризис, симптомы которого наиболее рельефно обнажились в второй половине 1960-х годов, нарушение прав и свобод, провозглашенных Конституцией СССР, Всеобщей Декларацией прав человека и другими международными правовыми документами, неизбежно вели к зарождению движения в защиту прав человека. Исследование процесса его становления и развития сегодня особенно актуально, ибо проблема «власть - оппозиция» состоит не только в академических оценках опыта недавнего прошлого, но и, прежде всего, в поисках путей к подлинной демократии, основанной на прочных гарантиях защищенности прав и свобод человека и гражданина.

Обращение к проблеме взаимоотношений власти и правозащитного движения имеет и важное практическое значение. В Конституции Российской Федерации сформулированы многие демократические права и свободы. К сожалению, приходится констатировать, что они пока еще слабо материализованы и нередко нарушаются самим государством. Вместе с тем мировоззренческие основы правозащитного движения в СССР базировались не столько на отрицании советской действительности, сколько на достижениях и ценностях правовой культуры развитых демократических обществ. Анализ опыта нравственного сопротивления авторитарному режиму полезен для стабилизации политической системы в России, демократизации общества, отказа от утопий, державших

дей.

Исследовательский интерес к указанной проблеме, как и к трагическим событиям прошлого, в целом обусловлен необходимостью только начатого критического осмысления советской истории, восстановления авторитета объективного научного знания. Дальнейшее исследование этого уникального явления - важнейшая задача отечественных историков и обществоведов.

Степень научной разработанности проблемы. Проблема взаимоотношений власти и диссидентского движения в СССР до недавнего времени занимала весьма скромное место в отечественной исторической науке, так как официально диссиденты считались «антисоветскими элементами». Поэтому в 1970-х годах, когда проблема защиты прав человека приобрела широкий международный характер, первыми исследователями правозащитного движения явились западноевропейские и американские советологи, сотрудники западных спецслужб. В их работах, отличавшихся эмоциональностью и публицистичностью, внимание акцентировалось на неприятии партийным руководством инакомыслия, фактах судебных и внесудебных преследований диссидентов. В советских же изданиях тема диссидентского движения была представлена в негативном свете, в них культивировалась нетерпимость к людям, открыто критиковавшим пороки советского политического режима1.

«Перестроечные» процессы второй половины 1980-х годов, отличавшиеся ярко выраженным критическим отношением к советской истории, сопровождались появлением работ, идущих в русле исследований западных авторов. Особенность складывания историографической базы правозащитного движения в этот период заключается в том, что вначале данной темой занялись публицисты, затем появились материалы опубликованных архивных источников и только потом - собственно научные исследования.

Первые публикации о диссидентском движении не были строго научными, их авторы старались привлечь внимание общественности к этой закрытой ранее теме. Так, в работе В. Пономарева «Общественные волнения в СССР от XX съезда КПСС до смерти Брежнева»2 были приведены примеры 46 общественных волнений, имевших место в населенных пунктах 11 республик. Автор сфокусировал внимание на наиболее радикальных формах проявления общественного недовольства - митингах, захватах административных зданий, оставив вне поля зрения другие формы протеста.

Существенные историографические сдвиги обозначились лишь в начале 1990-х годов, когда возникло стремление понять гносеологические

'См.: Белов А., Шилкин А. Диверсия без динамита. М , 1972; Антонов Б. Г. Под маской борцов за права человека. Киев, 1979; Керимов Д. А. Конституция СССР и развитие политико-правовой теории М., 1979, Яковлев II. Н. ЦРУ против СССР. М., 1985 и др. 2 См.: Пономарев В. Общественные волнения в СССР от XX съезда КПСС до смерти Брежнева. М., 199». :-< „ , I

корни назревшего конфликта между властью и обществом. Прежде всего назовем работу О. В. Волобуева и С. В. Кулешова «Очищение: история и перестройка. Публицистические заметки»3, открывшую неизвестные страницы недавнего прошлого.

Важным событием в интеллектуальной жизни общества стали коллективные исследования первой половины 1990-х годов. В них впервые были поставлены вопросы альтернативности общественного развития, истории политических движений, партий, организаций, институтов власти и управления, приводились конкретные примеры сопротивления тоталита-

4

ризму .

В начале 1990-х годов на постсоветском пространстве появились и первые легальные публикации самих диссидентов. Среди них особое место занимает вышедшая в 1992 г. в Москве и Вильнюсе монография активной участницы правозащитного движения Л. М. Алексеевой «История инакомыслия в СССР. Новейший период», издававшаяся ранее в США. Это была первая попытка классификации инакомыслия в СССР. Автор проанализировал конкретные проявления диссидентского и правозащитного движений. Каждое из них, в том числе правозащитное, рассмотрены отдельно, так как все они имели свою специфику, и цели их не всегда совпадали.

В первой половине 1990-х годов проблемы истории инакомыслия начали привлекать все большее внимание ученых-обществоведов. Анализу общественно-политических процессов первых послевоенных десятилетий: десталинизации, усиления консервативных тенденций в политике государства, а также зарождения диссидентского движения было посвящено исследование Т.Л. Савохиной и Н. П. Зезиной5.

В эти же годы изучением диссидентского и правозащитного движений начала заниматься кафедра отечественной истории новейшего времени Российского государственного гуманитарного университета. Первым итогом этой работы явилось исследование А. Б. Безбородова, М.М. Мейера и Е. И. Пивовара, пролившее свет на целый ряд сюжетов истории инакомыслия, неизвестных отечественному читателю6. Авторы акцентировали внимание на том, что ядром диссидентского движения, полем пересечения интересов всех течений: политических, социально-культурных, нацио-

3 См.: Волобуев О. В., Кулешов С. В. Очищение: история и перестройка. Публицистические заметки. М.. 1992.

4 См.: Наше Отечество. Опыт политической истории / Под. ред. проф. С. В. Кулешова. В 2 т. М., 1991; Аксютин Ю. В., Волобуев О. В. XX съезд КПСС: новации и догмы. М, 1991; Они же. XX съезд КПСС и его исторические реальности. М., 1991; Лукин Ю. Ф. Из истории сопротивления тоталитаризму в СССР (20-80-е годы). М., 1992.

• См.: Савохина Т. Л., Зезина И. П. Апогей режима личной власти. «Оттепель». Поворот к неосталинизму. М., 1993.

См.: Безбородое А. Б., Мейер М. М., Пивовар Е. И. Материалы по истории диссидентского и правозащитного движения в СССР 50-80-х годов. М., 1994.

нальных, религиозных и т.д. - являлось правозащитное движение.

В 1995 году в Москве вышел в свет фундаментальный труд МЯ.Геллера и Л. М. Некрича «Утопия у власти. История Советского Союза с 1917 года до наших дней». Наряду с глубоким изучением социально-экономической истории в нем затронуты и вопросы формирования оппозиции в СССР, предпосылок зарождения диссидентского движения.

Центральное место в исследовании истории инакомыслия в СССР занимают труды известного российского ученого А. А. Данилова, получившие широкую известность не только в России, но и за рубежом7. Им обобщен огромный фактический материал, даны определения инакомыслию, диссидентству, определена классификация оппозиции, дается краткая хроника основных событий движения, содержатся глубокие научные выводы.

Своеобразным итогом научно-исследовательской работы данного периода стал выход в свет в 1995 г. в Москве коллективного исследования «Власть и оппозиция. Российский политический процесс XX столетия», авторами которого явились известные отечественные ученые О. В. Волобу-ев, А. А. Данилов, В. В. Журавлев, В. В. Шелохаев и др. По мнению авторов, изменения, происходившие в советском обществе начиная с 1950-х годов выявили идейную, экономическую и правовую несостоятельность советской модели социализма. Однако в период «хрущевской оттепели» широко организованной оппозиции еще не было ни в «верхах», ни в «низах», и только в годы «застоя» оппозиционность впервые приобрела достаточно широкий размах и собственное лицо в диссидентском движении.

С конца 1990-х годов начался новый этап в изучении взаимоотношений власти и общества. Для него характерны попытки углубленного анализа проблемы, взвешенность оценок и выводов. Большой интерес в этой связи представляют работы Л. И. Семенниковой, А. С. Ахиезера, В. П. Булда-кова, А. С. Панарина и ряда других отечественных исследователей.8

Своей фундаментальностью в ряду интересующих нас исследований выделяется монография Р. Г. Пихоя «Советский Союз: история власти, 1945-1991», опубликованная в Москве в 1998 году. Используя материалы Политбюро ЦК КПСС, отраслевых отделов ЦК, известный отечественный

7 См.: Данилов А. А. Реформы «сверху» и стагнация в обществе. 1946-1985 годы // XX век: выбор модели общественного развития. История России. Ч. 3. М., 1994. С. 107 - 160; Он же. История инакомыслия в России: Советский период 191.7-1991 гг. Уфа, 1995; Он же. Утаенная конституция // Исторический архив. 1997. № 1; Данилов А. А., Пыжиков А. В. Рождение сверхдержавы: СССР в первые послевоенные годы. М., 2001;

' См.: Семенникова Л. И. Россия в мировом обществе цивилизаций. Брянск, 1986; Ахиезер A.C. Россия: критика исторического опыта (социокультурная динамика России). Т. 1. От прошлого к будущему. Новосибирск, 1997; Буддаков В. П. Революция и человек: (Методологические аспекты). Крайности истории и крайности историков. М., 1997; Панарин А. С. Реванш истории: Российская стратегическая инициатива XXI века. М., 1998 и др.

исследователь раскрыл механизм функционирования командно-административной системы, затронув также и некоторые аспекты борьбы власти с инакомыслием.

Определенный интерес представляет книга Ф. М. Бурлацкого, вышедшая в серии «Библиотека уполномоченного по правам человека в Российской Федерации» в 1999 году. Ее ценность состоит прежде всего в том, что в ней представлены интервью лиц, непосредственно занимавшихся решением проблем защиты прав человека как на внутреннем, так и на международном уровне. По мнению автора, в советской оппозиции следует выделять три основных направления: собственно диссидентское движение - борьба за политическую свободу, особенно за свободу слова и убеждений; правозащитное движение; движение еврейской, армянской и иной эмиграции9. Ф. М. Бурлацкий считает, что правозащитное движение 1970-х годов свелось прежде всего к одной проблеме - проблеме эмиграции.

На качественно новый уровень поднято изучение данной проблемы в работах Л. А. Королевой10. В ее исследованиях рассмотрены предпосылки зарождения диссидентского движения, причины и факторы, определившие эволюцию диссидентства, география, национальный состав, политические программы оппозиции.

В изданной в 2002 году «Книге для учителя. История политических репрессий и сопротивления несвободе в СССР» был предпринят анализ форм, методов и причин репрессивной политики советской власти, раскрыты масштабы противостояния и сопротивления этой политике различных социальных групп, общественных образований и отдельных лиц.

В последние годы ведутся исследования отдельных аспектов инакомыслия и его проявлений на региональном уровне. Так, в 1998 году в Сургуте была опубликована монография А. И. Прищепы «Инакомыслие на Урале (середина 1940-х - середина 1960-х годов)», в которой открыты многие неизвестные страницы взаимодействия власти и оппозиции в регионе.

Вместе с тем появляются работы, в которых феномен диссидентства и правозащитного движения показывается не как закономерность развития политической системы страны, а прежде всего как результат влияния «прозападных сил». Примером являются работы С. Г. Кара-Мурзы11. По его мнению, советскому обществу противостоял «сложившийся в течение многих лет антисоветский проект, в котором участвовали диссиденты и советские евреи, а также некое течение в среде левой западной элиты - евро-

9 См.: Бурлацкий Ф. М. Проблемы прав человека в СССР и России (1970-80-е и начало 90-х годов). М., 1999. С. 64

10 См.: Королева Л. А. История советского диссидентства (40-80-е гг.) Пенза; М., 1998; Она же. Исторический опыт советского диссидентства и современность. М., 2001 и др.

" См.: Кара-Мурза С. Г. Манипуляция сознанием. М., 2002; Он же. Евреи, диссиденты и еврокоммунизм. М., 2002.

коммунисты, которые очень быстро подчинили работу целям и задачам врага в СССР и холодной войне»12.

Помимо монографий некоторые проблемы взаимоотношения власти и диссидентства получили отражение в ряде статей и публикаций. Среди них необходимо назвать статьи Л. Я. Гозмана и Л. М. Эткинда, М. Мейера, Л. Богораз, В. Голицына, С. Ковалева, Л. А. Королевой, А. А. Королева и др.

При всей широте спектра исследований истории диссидентства формы и методы, применяемые властью для его дискредитации и ликвидации, оставались вне поля зрения ученых. Они затрагивались преимущественно в публицистических работах.

В системе борьбы с инакомыслием особое место занимала советская уголовно-исполнительная система. В контексте изучения ее истоков, особенностей становления и функционирования значительный научный интерес представляет фундаментальная работа М. Н. Гернета «История царской тюрьмы»13. По замыслу, методам исследования, а также объему использованных архивных материалов она является уникальной. Несмотря на определенную идеологизированность, этот труд до сих пор остается наиболее глубоким и обстоятельным исследованием в отечественной историко-правовой науке.

В качестве другого средства дискредитации диссидентства нередко использовалась судебная психиатрия, на что в числе первых обратил внимание А. Подрабинек14, а затем английские публицисты С. Блох и П. Ред-давэй15. Использование психиатрии в идеологической борьбе, социальные причины этого явления показаны в работах отечественного психиатра М. И. Буянова, а также А.С. Прокопенко16.

На рубеже 1990 - 2000-х годов история диссидентства в СССР становится предметом комплексного научного осмысления. Эта проблема становится темами диссертаций С. М. Кантемировой, С. Г. Давыдова, З. С. Нагдалиева и Л. А. Королевой17. В них предлагается определение инакомыслия и диссидентства, раскрывается их сущность, формы, состав и география, дается периодизация.

12 См.: Кара-Мурза С. Г. Евреи, диссиденты и еврокоммунизм. С. 153.

13 См.: Гернет А/. Н. История царской тюрьмы: В 5 т. М., 1961-1963.

14 См.: Подрабинек А. Карательная медицина. Нью-Йорк, 1979.

15 См.: Блох С., Реддавэй П. Диагноз: инакомыслие. Как советские психиатры лечат от политического инакомыслия. Лондон, 1981.

16 См.: Буянов М.И. Профессия - психиатр. М, 1991; Он же. Скажи все, как есть. М , 1994; Он же. Ленин, Сталин и психиатрия М , 1993; Прокопенко A.C. Безумная психиатрия. М., 1997.

17 См.: Кантемирова С. М. Творческая молодежь России в 60-е годы: проблемы формирования и развития. Дис.... канд. ист. наук. М., 1995; Королева Л. А. Диссидентское движение в СССР в 60-70-е годы. Дне. ... канд. нет. наук. М., 1995Давыдов С. Г. Инакомыслие в СССР в 50-е - первой половине 60-х гг. Дис.... канд. ист. наук. М., 1996; Нагдачиев З.С. Диссидентское движение в СССР (1950-1980 годы). Дис. ... д-ра ист. наук. М., 2000; Королева Л. А. Власть и диссидентство. Дис... д-ра ист. наук. М., 2001.

Особенности правового регулирования естественных прав человека в местах лишения свободы показаны в диссертации И. В. Упорова18. Роль антиобщественных традиций и обычаев преступного мира в исправительно-трудовых учреждениях рассматривалась в диссертации В. М. Анисимова19. Несомненный интерес с историко-правовой точки зрения представляет работа М. В. Лаврентьева о Шлиссельбургской политической тюрьме и деятельности Главного тюремного управления России20.

Подводя итоги историографического анализа, следует отметить, что при всем многообразии рассмотренных исследований вопросы взаимоотношений власти и правозащитного движения не получили должного научного освещения. Они ограничиваются частными фактами, отдельными сторонами этого сложного, многогранного и противоречивого явления. До сих пор вне поля зрения ученых остаются вопросы создания разветвленной системы борьбы с диссидентством, использования периодической печати, судебной психиатрии как средств дискредитации диссидентства. Отсутствуют работы, в которых раскрывалась бы роль советской уголовно-исполнительной системы в борьбе с правозащитным движением, ее оценка правозащитниками. Данная диссертация призвана восполнить эти пробелы.

Цель и задачи исследования. Цель работы - на основе конкретно-исторического изучения российского политического процесса середины 1950-1980-х годов проанализировать специфику, генезис взаимоотношения власти и движения в защиту прав человека в СССР, показать механизм и особенности борьбы властных структур с правозащитным движением.

Главная цель исследования требует решения следующих задач:

• проанализировать социально-политические предпосылки и условия возникновения движения в защиту прав человека;

• проследить эволюцию и формирование мировоззренческих основ правозащитного движения;

• раскрыть механизм противодействия властной системы правозащитному движению;

• исследовать формы нравственного сопротивления диссидентов в условиях уголовно-исполнительной системы;

• отразить видение системы исполнения наказаний СССР самими участниками движения в защиту прав человека;

• дать объективную общественно-политическую и нравственную оценку роли правозащитного движения в СССР.

11 См.: Упоров И. В. Особенности правового регулирования естественных прав человека в местах лишения свободы. Дис.... канд. юрид. наук. Рязань, 1996.

" См.: Анисимов В. М. Антиобщественные традиции и обычаи преступного мира среди осужденных в местах лишения свободы и проблемы с ними. Дис. ... канд. юрид. наук. М., 1991. 20 См.: Лаврентьев М.В. Пенитенциарная система России (конец XIX - начало XX в) и Шлис-сельбургская политическая тюрьма. Дис.... канд. юрид. наук. Саратов, 2002.

Объект исследования — взаимодействие власти и общества, властных структур и диссидентства, которое рассматривается как социальный феномен в процессе исторического развития и эволюции инакомыслия.

Предмет исследования — генезис и эволюция взаимоотношений власти и правозащитного движения. Сущностное содержание и главный критерий движения — борьба за декларированные советским государством права человека и соблюдение законности. В течение двух десятилетий оно занимало центральное место среди диссидентских течений. Правозащитники впервые в советской истории поставили глобальный вопрос о понимании прав человека как необходимого ограничителя власти государства. Его идейные и нравственные принципы приоритета прав человека, гласности, свободы выбора, деунификации информации, идейного и политического плюрализма актуальны и весьма перспективны для современного российского общества.

Хронологические рамки исследования включают в себя вторую половину 1950-х - середину 1980-х годов. Именно в этот период диссидентское движение стало заметным фактором общественной жизни страны. Для более полного раскрытия темы потребовался ретроспективный анализ предпосылок зарождения общественного движения в защиту прав человека.

Источниковая база исследования. Значительная часть источников по данной проблеме до настоящего времени остается закрытой. Несмотря на процессы демократизации, радикальных изменений в этой сфере не произошло. По-прежнему действуют ведомственные инструкции, приказы, а иногда и устные распоряжения, ограничивающие доступ исследователей к источникам. Многие материалы следственных дел в отношении диссидентов, а также аналитические записки аппарата ЦК КПСС, КГБ СССР и МВД страны в силу ведомственных инструкций остаются недоступными, а в соответствии с Указом Президента России «О защите государственных секретов Российской Федерации» от 14 января 1992 года в течение 75 лет запрещена выдача дел, содержание которых может нанести моральный ущерб гражданам. Под этот пункт подпадают донесения сотрудников органов безопасности, агентурные сведения и т.д.

Кроме того, значительная часть документов была конфискована у активистов правозащитного движения при обысках, некоторые утеряны по другим обстоятельствам и сегодня недоступны даже самим репрессированным и их родственникам. Почти все архивы исправительно-трудовых учреждений до сих пор остаются ведомственными, хранение материалов в них регулируется не правилами государственного хранения, а ведомственными приказами и инструкциями. Все это в значительной степени осложнило работу автора над диссертацией.

Имеющиеся в нашем распоряжении источники можно условно объединить в несколько групп.

Первую группу источников составляют архивные документы, извлеченные нами из фондов отделов пропаганды, административных органов, науки, культуры и других отделов ЦК КПСС Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ). Особую ценность среди них представляют материалы 1960 - 1980-х годов, документы Секретариата ЦК КПСС, записки и материалы к заседаниям, аналитические заметки, переписка с КГБ СССР по вопросам борьбы с инакомыслием в стране.

Значительный научный интерес представляет фонд 5 РГАНИ, располагающий информационными записками, справками отделов пропаганды, науки и учебных заведений ЦК КПСС, КГБ СССР, АПН, НМЛ при ЦК КПСС, Главного управления по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР, отчетами идеологических ведомств о работе за 1965 - 1985 годы, записками отраслевых отделов о «скандальных» книгах, публикациях, фильмах и спектаклях.

Наибольшую ценность для нас представляли уникальные документы, в которых отражены «антисоветские выступления», находящиеся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ). Среди них - письма, обращения в адрес высшего руководства страны с критикой существующего строя, сведения о хранении и распространении писем, листовок, стихов антисоветского содержания, создании различного рода нелегальных организаций. Ценным источником являются документы, извлеченные из сохранившихся в архиве материалов об «антисоветских проявлениях» и политических репрессиях, применяемых на основании статьи 5810 Уголовного кодекса РСФСР и зафиксированных отделом по надзору за следствием в органах государственной безопасности, Прокуратурой СССР с марта 1953 года по 1991 год (ГА РФ. Ф.Р.-8131). ЭТИ материалы дополнены аналогичными сведениями из фонда Верховного суда СССР (Ф.Р.-9474), рассекреченного только в последние годы. Публицистический и исследовательский бум 1990-х годов почти не коснулся этих документов. В отличие от следственных материалов надзорные дела практически не содержат секретных сведений, а также информации агентурного порядка, интимных тем и доступны для изучения.

Следует отметить, что дела лиц, отбывавших срок наказания по политическим мотивам в Дубравном УИТУ (Республика Мордовия), уничтожены. Документы, избежавшие этой участи, сохранились в двух независимых архивах - архиве Научно-исследовательского центра «Мемориал», Центре документации «Народный архив» (ЦДНА), а также в хранилищах Российской государственной библиотеки, некоторых зарубежных изданиях, немногочисленных копиях. Основная часть сохранившихся документов находится в личных архивах. Они, как правило, освещают историю фондооб-разователя и редко могут служить источником по истории движения в це-

лом. Кроме того, эти документы фрагментарны, разрозненны и требуют дальнейшей обработки.

В архиве «Мемориала» наиболее интересны материалы о сталинских репрессиях, в том числе материалы следственных дел, а также «Хроники текущих событий», «Хроники защиты прав в СССР», справки о реабилитации, воспоминания активистов движения. Архив «Мемориала» постоянно пополняется. За последние годы созданы десятки новых фондов из вновь поступивших документов.

В ЦДНА сосредоточены личные фонды активистов правозащитного движения, «Хроника текущих событий» и другие материалы самиздата. Однако коллекция охватывает лишь небольшую часть документов движения; многие личные фонды находятся в стадии комплектования.

Ко второй группе источников можно отнести нормативные акты советского государства в уголовно-исполнительной сфере, законы, регламентирующие «пределы» инакомыслия и санкции за их нарушения. В их числе весьма любопытные законопроекты, вносившиеся руководством КГБ СССР в высшие партийные инстанции с целью пресечения деятельности оппозиции. В эту группу входят такие международные документы, как. Минимальные стандартные правила обращения с заключенными, Декларация прав человека, международные Пакты по правам человека в социальной, экономической и иных сферах и ряд других правовых актов.

Третья группа источников - партийная и советская печать середины 1960-1980-х годов, в которой публиковались статьи по проблемам идеологической борьбы, репортажи судебных процессов над диссидентами и т.д. Относительно новым источником в изучении названной проблемы является региональная пресса, где публиковалась информация о судебных процессах над участниками диссидентского движения. По этим материалам возможно уточнение дат, некоторых сведений, фамилий осужденных и др.

Весьма специфическим источником является периодическая печать исправительно-трудовых учреждений, в которых отбывали сроки лишения свободы диссиденты. Анализ публикаций газеты «За отличный труд» (орган политотдела Дубравного УИТУ) свидетельствует о том, что подавляющая часть материалов была посвящена праздничным и юбилейным датам, социалистическому соревнованию, выполнению соцобязательств, «ударной» работе отрядов, «перевоспитанию» некоторых осужденных и т.д. Газета выходила с колонтитулом: «В условиях социализма каждый выбившийся из трудовой колеи человек может вернуться к полезной деятельности». Тем не менее из ряда публикаций можно установить, кто из диссидентов отбывал здесь срок лишения свободы, выполняемую ими работу, ее условия, режим содержания и т.д.

Четвертую группу источников составляет самиздат — способ неподцензурного распространения идей и информации. Это информационные, художественные, поэтические, научные, мемуарные

художественные, поэтические, научные, мемуарные материалы, выполнявшиеся с помощью подручных средств и распространяемые самими диссидентами.

Основную массу самиздатовской продукции составляли машинописные тексты: литературные и публицистические произведения, воспоминания, письма и обращения в ЦК КПСС, Правительство, Генеральную прокуратуру СССР, протокольные записи судебных заседаний над диссидентами, листовки и т.д. Авторы и распространители самиздата принадлежали большей частью к интеллигенции и студенчеству. В 1960-1970-х годах самиздат стал своего рода рупором движения в защиту прав человека.

Важнейшим самиздатовским источником, его своеобразной летописью была «Хроника текущих событий» (ХТС). Она выходила с 1968 по 1984 год (всего 64 выпуска) и была единственным постоянным информационным бюллетенем движения. «Хроника» освещала события, сводя редакционный комментарий к минимуму. В ней фиксировались факты, ход судебных процессов, внесудебные преследования инакомыслящих, а также сведения об условиях содержания заключенных, о деятельности правозащитных групп на Украине, в Литве, Грузии. ХТС обычно выходила через каждые два-три месяца, за исключением возникшего в результате преследований годичного перерыва (с конца 1972 по начало 1974 года). Ряд ее сведений требует уточнения, так как иногда они передавались устно, через двойные и даже тройные каналы.

На многие неизвестные стороны движения проливают свет материалы судебных процессов над правозащитниками, опубликованные как за рубежом, так и в последние годы в российских издательствах21. В эту группу можно отнести также и опубликованное в самиздате «Пособие по психиатрии для инакомыслящих» С. Глузмана и В. Буковского.

Для нас значительный интерес представлял самиздатовский сборник «Вести из СССР. Права человека» под редакцией К. Любарского, эмигрировавшего из СССР в 1997 году, а также сборник «СССР. Внутренние противоречия», который выходил в США и помещал статьи об оппозиционных настроениях в различных регионах СССР, о положении осужденных по политическим мотивам. Авторами публикаций были известные отечественные ученые-эмигранты, активисты правозащитного движения и др.

Пятую группу составляют воспоминания и мемуары диссидентов, а также современников изучаемой эпохи. В начале 1970-х годов, когда тема о правах человека в СССР приобрела международный резонанс, исповеди диссидентов и правозащитников стали широко издаваться в западных средствах массовой информации. Воспоминания, как никакой другой до-

21 См.: Процесс цепной реакции / Сборник документов по делу Ю. Т. Галанскова, А. И. Гинзбурга, А. А. Добровольского, В. И. Лашковой. Франкфурт-на-Майнс, 1971; Цена метафоры, или Преступление и наказание Синявского и Даниэля. М., 1990.

кумент, субъективны и несут на себе отпечаток мировоззрения автора, его личных мыслей и чувств. В этой связи представляют интерес мемуары А. Аджубея, С. Аллилуевой22, писателей-диссидентов Р. Орловой и Л. Копелева, а также Г. Арбатова, Н.С. Хрущева23 и др.

Интересная информация о становлении движения в защиту прав человека содержится в трудах А. Д. Сахарова24. Свою лепту в восстановление многих событий, фактов становления правозащитного движения внесла и Е. Г. Боннэр. Своеобразные литературно-художественные образы эпохи отражены в воспоминаниях М. Я. Геллера «Российские заметки. 1969-1979» (М., 1999) и «Российские заметки. 1980-1990» (М., 2001). В результате сложилась своеобразная летопись эпохи, представляющая немалую научную и познавательную ценность.

В лагерной мемуаристике особое место занимает эссе В. Мороза «Репортаж из заповедника имени Берия». В нем повествуется о судьбе диссидента, режиме содержания, нравственной атмосфере в колониях для осужденных по уголовным и политическим делам Дубравлага (Мордовия). Ряд интереснейших зарисовок о пребывании в «Дубравном» содержится в воспоминаниях Э. Кузнецова25 и А. Марченко26. О некоторых особенностях лагерной жизни в одной из тюменских колоний свидетельствовал В. Делоне - праправнук коменданта Бастилии27.

Много подробностей из жизни и быта женской политзоны Дубравла-га содержится в воспоминаниях И. Ратушинской28. Эти воспоминания ценны описанием не только повседневной жизни женщин-политзаключенных, но и их повседневной борьбы за свои человеческие права. Немало интересных сведений о противоборстве с властью, администрацией мест лишения свободы дают воспоминания Г. Подъяпольского, И. Менделевича, А. Амальрика, Н. Щаранского29.

В диссидентской мемуаристике особое место принадлежит воспоминаниям В. Буковского. В центре его внимания - проблемы противостояния

30 п

личности и системы, человека и всесильного государства . В воспоминаниях генерала П. Григоренко, Л. Плюща, Е. Николаева, В. Новодворской содержится значительное количество сведений об узниках, прошедших

22 См.: Аджубеи А. И. Тс десять лет. М„ 1989; Аллилуева С. Только один год. М., 1990.

25 См.: Орлова Р., Копелев Л. Мы жили в Москве 1956 - 1980. М., 1990. Арбатов Г. Затянувшееся выздоровление: 1953-1985. М., \99\. Хрущев Н. С. Воспоминания. М., 1997

24 См.: Сахаров АД. Тревога и надежда. М.,1991; Он же. Воспоминания. В 2 т. М., 1996.

23 См.: КузнецовЭ. Мордовский марафон. М. Иерусалим, 1979.

26 См.: Марченко А. Мои показания. М.( 1991.

27 См.: Делоне В. Портреты в колючей раме. Лондон, 1984.

2* См.; Ратушинская И. Серый цвет надежды. Лондон, 1989.

29 См.: Подъяпольский Г. О времени и о себе. Франкфурт-на-Майне, 1978; Шнделевич И. Операция «свадьба» Иерусалим, 1987; Амальрик А. Записки диссидента. М., 1991; Щаранский Н. Не убоюсь зла М., 1991.

30 См.: Буковский В. И возвращается ветер... М., 1990; Он же. Московский процесс. М., 1996.

следственные изоляторы, тюрьмы и специальные психиатрические боль-

31

ницы .

Официальное отношение к диссидентскому и правозащитному движению отражают воспоминания Ф. Д. Бобкова, одного из руководителей КГБ СССР, прослужившего в органах государственной безопасности 45 лет32.

В конце 1980 - середине 1990-х годов появилось значительное количество статей журналистов, интервью участников правозащитного движения, адвокатов, защищавших диссидентов на судебных процессах. Это статьи В. Абрамкина, адвокатов С. Каллистратовой, Д. Каминской, журналистов В. Елина, А. Лапина, А. Плутника, О. Русаковой, О. Сокольского, Ю. Кашлева, Ю. Феофанова, А. Феклисова и др. Наполненные публицистическим пафосом и критическим запалом, они помогают глубже понять отдельные стороны взаимоотношений власти и оппозиции, пороки отечественной уголовно-исполнительной системы.

К этой же группе источников можно отнести сборники публицистических эссе, заметок самих диссидентов, в которых, как в зеркале, отражались их взгляды, личностное отношение к происходящему33. Диссидентская литература достаточно обширна и разнопланова. Ее изучение требует дальнейших усилий историков, правоведов, философов и критиков.

Этот далеко не полный перечень источников дополняют нормативно-правовые акты, регламентирующие деятельность учреждений уголовно -исполнительной системы, медицинских и других учреждений, интервью с участниками описываемых событий, материалы личных архивов руководителей подразделений Учреждения ЖХ-385. Разумеется, названные источники не являются исчерпывающими. Но и они дают основу для всестороннего исследования проблемы.

Методологическая основа диссертации. В своем исследовании мы руководствовались разработанными научными теориями прав человека и правового государства, сравнительно-историческим, проблемно-хронологическим, интегративным и структурно-функциональными методами, а также принципами объективности и историзма, корректности в оценке фактов и явлений, памятуя о том, что одной из особенностей самого правозащитного движения была его преимущественно нравственная составляющая.

3_' См.: Григоренко П. Мысли сумасшедшего. Амстердам, 1973; Он же. Наши будни. Нью-Йорк, 1977; Он же. В подполье можно только крыс. Нью-Йорк, 1987; Плющ Л. На карнавале истории. Лондон, 1979; Николаев Е. Предавшие Гиппократа, Лондон, 1984. Новодворская В. По ту сторону отчаяния. М., 1993; Она же. Над пропастью во лжи. М., 1998.

32 См.: Бобков Ф.Д. КГБ и власть. М., 1995. С. 4.

33 См.: Из-под глыб: Сб. ст. Париж, 1974; М., 1992; Юрий Галансков. Ростов-на-Дону, 1994; Зиновьев А. А. Зияющие высоты. Лозанна, 1976; Он же. Желтый дом. Лозанна, 1980; Он же. Коммунизм как реальность. М., 1996 и др.

В процессе исследования мы опирались на теоретические положения, разработанные в трудах Н. И. Кареева и В. О. Ключевского, давших классический пример применения цивилизационного подхода к изучению всемирной и отечественной истории, видевших в историческом знании прежде всего историю мыслей и чувств.

Методологической основой диссертации является концептуальное положение А. А. Данилова о том, что на характер движения инакомыслящих в России решающее воздействие оказали два момента - гипертрофированная роль государства и особенности менталитета россиян. По его мнению, на российское инакомыслие на современном этапе влияют ряд следующих особенностей: «подчинение людей власти,... но сохранение при этом собственного мнения; природное смирение россиян и при этом жесточайшие расправы над представителями власти во время бунтов; самопожертвование;... отрицание ценности личности; несоблюдение принятых законов; отчуждение власти от общества;... коллективизм»34.

Другим основополагающим моментом послужила концепция Л. А. Королевой о том, что спецификой инакомыслия в СССР являлось чрезвычайно мифологизированное общественное сознание, которому присуще упрощенное и в то же время целостное мировосприятие35. Подчеркивая эту особенность Н. А. Бердяев писал, что для коммуниста «мир резко разделяется на два противоположных лагеря... царство света и тьмы без всяких оттенков»36. Данный тип сознания крайне авторитарен - сомнения и самостоятельный поиск истины исключены абсолютно. Любое инакомыслие, диссидентство априорно расцениваются как крамола, в лучшем случае — ересь. Важной методологической посылкой явилась идея М. Н. Гернета: «Тюремная политика - очень большая и важная часть уголовной политики, а эта последняя тесно и неразрывно связана со всей общей политикой государства,... ярко отражается на организации всей карательной системы и в особенности мест лишения свободы,

37

на режиме и составе заключенных» .

Научная новизна диссертационного исследования. В диссертации

раскрываются сложнейшие проблемы взаимоотношения власти и диссидентства, властных структур и правозащитного движения в период системного кризиса политического режима. Научная новизна обусловлена выбором объекта и предмета исследования. Как видно из историографического обзора, обстоятельной научной разработки эта проблема не получила, а в

34 Данилов А. А. История инакомыслия в России. Советский период. 1917-1991. Уфа, 1995. С. 5.

35 См.: Королева Л. А. Исторический опыт советского диссидентства и современность.

36 Бердяев //. А. Истоки к смысл русского коммунизма М., 1990. С. 149.

37 Гернет Л/. //. История царской тюрьмы: В 5 т. Т. I. М., 1960. С. 49.

рамках обозначенного периода и под таким углом зрения вообще не рассматривалась.

Новизна работы состоит и в том, что в ней впервые предпринято целостное комплексное исследование истории взаимоотношений власти и движения в защиту прав человека в тот период, когда зримо проявились симптомы кризиса советской политической системы. В диссертации также достаточно широко показана взаимосвязь политики хрущевской «оттепели» с возникновением диссидентских настроений в советском обществе, процессов ресталинизации общественно-политической жизни и становления движения в защиту прав человека. Особое внимание при этом обращено на формирование мировоззренческих основ правозащитного движения.

Специальному рассмотрению подвергнут инструментарий дискредитации и подавления правозащитного движения в стране. Впервые дается аргументированная характеристика отношения высших органов партии и советского государства к диссидентству; показана роль периодической печати в дискредитации правозащитного движения. Кроме того, в диссертации открыта долгое время тщательно скрываемая практика использования судебной психиатрии против инакомыслия.

Автор счел необходимым провести ретроспективный анализ становления советской уголовно-исполнительной системы, показать нравственное сопротивление правозащитников в местах лишения свободы, их видению системы исполнения наказаний.

Практическая и теоретическая значимость исследования заключается в том, что полученные результаты в условиях политического плюрализма могут быть использованы при разработке концепции взаимодействия власти и общества, властных структур и оппозиции. В условиях, когда мировое сообщество рассматривает права человека и их защиту в качестве универсального идеала, основы прогрессивного развития и процветания, фактора устойчивости и стабильности, они послужат поиску оптимальных моделей взаимоотношений государства и личности.

Материалы исследования также могут быть использованы при разработке новых лекционных курсов и учебной литературы по отечественной истории.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. В период хрущевской «оттепели» значительно обострились противоречия между изменившимся общественным сознанием и политическим режимом, сохранившим многие атрибуты тоталитаризма. Разочарование в политике власти дало мощный импульс развитию инакомыслия, открыто заявившего о своем неприятии официального политического курса. Системный кризис, охвативший все структурные элементы политической системы, процесс ресталинизации, нарушения прав человека, Конституции СССР, международных документов по правам человека, запрет на свободу

творческого свободомыслия объективно привели к возникновению движения в защиту прав человека.

2. Процесс эволюции правозащитного движения, от первых «петиционных» кампаний до создания правозащитных ассоциаций, свидетельство -вал о качественно новых задачах движения. В этом процессе выкристаллизовывались его мировоззренческие принципы: неприятие политики, защита прав человека легальными средствами, право на свободу нравственного, идеологического выбора. В движение приходили разные люди по различным причинам, однако в большинстве своем они искренне стремились к изменению жизни к лучшему. Несмотря на относительную малочисленность, правозащитное движение во многом изменило политический климат в стране.

3. Активизация движения способствовала созданию широко разветвленной системы борьбы власти с диссидентством, включающей широкий комплекс организационных мер - от изменения структуры КГБ, проведения Пленумов ЦК КПСС, партийных комитетов на местах до идеологических мероприятий, внесудебных преследований, применения судебной психиатрии в борьбе с инакомыслием и др.

4. В борьбе с диссидентством немаловажную играли СМИ и особенно периодическая печать. Это связано с тем, что в СССР, как нигде, печатное слово являлось наиболее авторитетным. Диссиденты и правозащитники были представлены обществу партийной советской печатью не как искренне желавшие позитивных перемен, а как тунеядцы, агенты западных спецслужб, а подчас и просто психически больные люди. В результате мощного идеологического прессинга, идеологическая направленность которого определялась властными структурами, немалая часть советских людей находилась под влиянием официальной информации.

5. В рамках государственной охранительной политики особое место принадлежало судебной психиатрии, случаи применения которой были далеко не единичны. Правда, практика подобной расправы с диссидентами не стала массовой благодаря вмешательству самих правозащитников и демократически настроенной общественности за рубежом.

6. При всем многообразии средств расправы с правозащитниками уникальную роль играла советская уголовно-исполнительная система, режим содержания в которой, питание, условия труда, межличностные отношения отнюдь не способствовали задачам перевоспитания. На нарушения элементарных личных прав в местах лишения свободы диссиденты отвечали голодовками, забастовками, письмами протеста, обращениями в высшие правительственные инстанции СССР и за рубежом, отказом от советского гражданства. Нередко в этом противостоянии они теряли свое здоровье, а иногда и жизнь. Места лишения свободы оказывали крайне негативное влияние на здоровье и психическое состояние осужденных. Система еще

больше деформировала личность, ибо основной ее целью являлось возмездие, а не создание социально-психологических условий для исправления осужденных.

7. Реакция власти на правозащитное движение была агрессивно-оборонительной, а система их взаимоотношений представляла собой «улицу с односторонним движением», в основе которой находился не поиск взаимного сотрудничества и консенсуса, а запрет любого инакомыслия, оказывавшего, с точки зрения властей, негативное воздействие на умонастроения советских людей.

Апробация работы. Материалы исследования опубликованы автором в монографии «Власть и правозащитное движение в СССР», периодических изданиях, рекомендуемых ВАК, а также были обсуждены на международных Бахтинских чтениях в Саранске, межрегиональных научных конференциях в Москве, Казани, Калуге, Чебоксарах и ряде других городов. Материалы исследования широко используются на постоянно действующих курсах повышения квалификации сотрудников органов и учреждений Министерства юстиции РФ, при подготовке лекций и методических пособий для студентов высшей школы.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, 8 разделов, заключения и библиографического списка.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, анализируется историография проблемы, определяются цель, задачи, объект и предмет исследования, его хронологические рамки, дается обзор источни-ковой базы, формулируются методологические подходы, показывается научная и практическая значимость работы, отражаются основные положения, выносимые на защиту.

В первом разделе «Влияние политики «оттепели» на возникновение диссидентских настроений» анализируются социально -экономические, политические и правовые предпосылки возникновения диссидентских настроений в советском обществе.

Послевоенный период, когда надежды фронтовиков улучшить жизнь оказались тщетными, отличался ростом критических настроений. Политическая система страны, разгромившей фашизм, оставалась неизменной. В обстановке обнажившихся противоречий между патриотическим настроем народа-победителя и тоталитарным режимом появились ростки сомнений, переросшие затем в недоверие к официальной власти.

Наиболее остро необходимость перемен ощущали студенчество и учащаяся молодежь. В конце 1940-х - начале 1950-х годов в ряде городов

возникли молодежные оппозиционно настроенные группы, участники которых, как правило, подвергались аресту и осуждению на длительные сроки лишения свободы. В декабре 1953 года в исправительно-трудовых лагерях страны по статье «Контрреволюционная деятельность» отбывали сроки наказания более 475 тысяч осужденных, среди которых было немало моло-

38

дежи .

Одними из самых существенных признаков данного периода явились надлом в общественном сознании, изменения в социальной и нравственной атмосфере общества. Своеобразной отдушиной становится поэзия. Это связано с тем, что во второй половине 1950-х годов стали издаваться стихотворения ранее запрещенных, репрессированных поэтов А. Ахматовой, М. Волошина, Н. Гумилева, О. Мандельштама, Б. Пастернака, М. Цветаевой и др.

Немаловажную роль в изменении общественного сознания в эти годы сыграло и приоткрытие «железного занавеса». Информационный и культурный взаимообмен, несмотря на ограниченность и подконтрольность со стороны властей, дал возможность многим гражданам ознакомиться с культурными и духовными ценностями западного мира. Благодаря этому будущие диссиденты получили совершенно новое представление о зарубежном гражданском обществе.

Изменение политического, нравственного климата в обществе И. Эренбург назвал «оттепелью». Его апофеозом стала публикация книги А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», получившая огромное общественное звучание. Однако политика руководства страны оставалась крайне непоследовательной, особенно в проведении реабилитации жертв политических репрессий. Надежды на либерализацию общественного строя не оправдались. Противоречия между провозглашенным курсом на развитие демократии и авторитарной политикой власти вызывали раздражение в обществе.

Недовольство проявлялось в самых различных формах — критики политики руководства страны на партийных собраниях, возникновения нелегальных групп, негативного отношения критически мыслящей части общества к вводу советских войск в Венгрию и т.д. Значительное влияние на умонастроения людей оказал самиздат. В числе самиздатовских выпусков были такие журналы, как «Политический дневник» Р. Медведева, «Феникс» Ю. Галанскова, «Бумеранг» В. Осипова, «37» В. Кривулина и Т. Горячевой, «Часы» Б. Иванова. Самиздатом распространялась информация о преследованиях по политическим мотивам, о проявлениях общественного, протеста, положении политзаключенных и т.д. Самиздат содействовал формированию мировоззренческих основ диссидентского движения, его консолидации.

''См.: Советское общество: Возникновение, развитие, исторический финал. М., 1997. Т. 2. С. 297.

Следует подчеркнуть, что с критикой политического режима выступила не только демократическая часть творческой интеллигенции. По нашим (далеко не полным) подсчетам, в 1956 году, в самом начале «оттепели», по статье 58 УК РСФСР «Антисоветская агитация и пропаганда» было арестовано не менее 120 человек. В 1957 году, во время расцвета «оттепели», по той же статье был осужден 1091, а в 1958 - 682 гражданина стра-

39

ны .

Нарастающее недовольство выражалось в самых различных формах -в распространении антисоветских листовок, создании антисоветских организаций в местах лишения свободы, публичных выступлениях с критикой властей. В начале 1960-х годов число антисоветских выступлений резко возросло. В отчете Председателя КГБ СССР А. Н. Шелепина в ЦК КПСС сообщалось, что за первое полугодие 1962 года было издано и распространено в 2 раза больше листовок и писем антисоветского содержания по сравнению с соответствующим периодом 1961 года. За то же время Комитету госбезопасности удалось обнаружить 60 антисоветских групп, тогда как за весь 1961 год - 4740.

Ответной реакцией стала резкая активизация политического сыска. 19 июля 1962 года Президиум ЦК КПСС принял Постановление о работе КГБ, в котором намечались «меры по устранению имеющихся недостатков». В приказе Председателя КГБ А. Н. Шелепина, приложенном к Постановлению ЦК, намечались меры по «повышению бдительности в отношении к подстрекателям массовых беспорядков и изоляции авторов антисоветских листовок и писем». Проведенное исследование со всей очевидностью показывает, что именно в период «оттепели» обнажилась пропасть между общественным настроением и практикой всесильного Левиафана.

Во втором разделе «Ресталннизация общественно-политической жизни н возникновение движения в защиту прав человека» рассматривается курс Н. С. Хрущева на осуществление реформ. В силу своей непоследовательности он быстро утратил динамизм, а его лидер - престиж. Уход с политической арены в октябре 1964 года партийного реформатора и появление во власти новой генерации руководителей способствовали свертыванию либеральных начинаний партийного руководства. Исподволь стали восстанавливаться «выдающиеся заслуги» Сталина и практика сталинизма. В средствах массовой информации постепенно исчезали проблемы культа личности и жертв репрессий. Незначительная часть общества, пре-. жде всего партийно-хозяйственная номенклатура, генералитет, высшие офицеры, многие сотрудники органов госбезопасности, приветствовала неосталинистские тенденции. Тем не менее полное возрождение сталиниз-

39 ГАРФ, ф. 8131, оп. 31.

40 Пихоя Р. Г. Советский Союз: история власти. 1945 - 1991. М., 1998. £.243.

ма было невозможным, и последователи «великого вождя» вынуждены были считаться с изменениями, происшедшими в общественном сознании, хотя нетерпимость к инакомыслию оставалась прежней, а борьба с ним обставлялась видимостью соблюдения формальных сторон судопроизводства.

Брежневский курс отличался отказом от преобразований в духовной сфере периода «оттепели», неудачными попытками реформирования в экономике, расцветом демагогии. В настроениях граждан утверждались конформизм, инертность, разочарование в ценностях социализма.

Одной из первых изменение политического курса ощутила на себе творческая интеллигенция. Издательствам и редакциям запрещалось печатать уже принятые к публикации художественные произведения. Именно тогда были написаны, но оказались неопубликованными произведения А.Бека, Г. Владимова, воспоминания Е. Гинзбург, А. Ахматовой, О. Берггольц, Н. Коржавина, Б. Слуцкого, работы А. Солженицына и др. Произведения, отвергнутые официальными органами печати, оказывались в самиздате и тамиздате (т. е. за границей).

Власти крайне негативно реагировали на это. Публичному шельмованию подвергся Б. Пастернак, напечатавший «Доктора Живаго» за рубежом, а затем и В. Тарсис, издавший «Палату № 7» за пределами страны и помещенный за это в психбольницу. Истории с Б. Пастернаком, В. Тарсисом не были единичными. До середины 1960-х годов многие литераторы публиковали свои произведения за рубежом, оставаясь безнаказанными. Власти решили положить этому конец. Первой крупной акцией, ознаменовавшей поворот к неосталинизму, был арест московских литераторов А. Синявского и Ю. Даниэля. Они были арестованы в сентябре 1965 года за публикацию своих произведений за рубежом. Власти усмотрели в их работах завуалированную антисоветскую направленность.

На защиту литераторов встала московская интеллигенция. 5 декабря 1965 года у памятника Пушкину собралось около 200 человек, которые требовали гласности суда. Около 30 демонстрантов были задержаны сотрудниками органов внутренних дел. Эта акция была первым в послевоенное время несанкционированным выступлением в защиту гражданских прав, актом зарождения движения в защиту прав человека. Формально митинг не был антисоветской акцией, однако по существу означал открытый протест в рамках закона против ареста писателей, против нарушений гражданских прав. Позднее этот фактор станет определяющим в формировании мировоззренческих основ движения.

Судебный процесс тщательно готовился на самом высоком уровне - в его результатах были заинтересованы Секретариат ЦК КПСС, Генеральная прокуратура, КГБ СССР. В период подготовки суда над Синявским и Даниэлем средства массовой информации развернули кампанию открытого шельмования писателей с целью подготовки общественного мнения к их

осуждению. Однако на защиту арестованных поднялся цвет интеллигенции страны - Б. Ахмадулина, В. Иванов, П. Антокольский, Ю. Нагибин, Б. Окуджава, К. Паустовский и многие другие. В партийные государственные инстанции писали жены арестованных, друзья и просто незнакомые люди. Тем не менее суд на своем последнем заседании 14 февраля 1966 года признал Синявского и Даниэля виновными в «подрыве государственного и общественного строя» и вынес приговор: Синявскому - 7 лет заключения в исправительно-трудовой колонии строгого режима, Даниэлю - 5 лет лишения свободы.

Судебный процесс развеял последние надежды интеллигенции на сохранение остатков политики «оттепели». Властьдала жестко понять, что с хрущевскими «играми в либерализм» покончено и она не допустит инакомыслия, ведущего к подрыву «идейно-политического единства» советского общества. Суд над литераторами продемонстрировал возврат к сталинским методам решения идеологических разногласий. Однако приговор, вынесенный в отношении писателей, вызвал неоднозначную реакцию в обществе: одна часть поддержала его, другая - относительно небольшая группа интеллигенции — резко осудила. 62 известных советских поэта, писателя обратились в высшие органы власти в стране, редакции газет, журналов с осуждением судебного процесса. С этого времени коллективные письма руководству страны становятся наиболее распространенной формой протеста. Таким образом, процесс Синявского - Даниэля дал мощный импульс развитию движения в защиту прав человека и повысил интерес к вопросам правоприменительной практики в стране.

Реакция власти на активизацию диссидентского движения была более чем «адекватной». В сентябре 1966 года Верховный Совет РСФСР принял Указ о дополнениях Уголовного кодекса РСФСР статьями 1901, 1902, 1903, две из которых имели непосредственное отношение к открытым общественным выступлениям. Новые статьи УК предоставляли правоохранительным органам «законное» основание для разгона несанкционированных митингов, демонстраций и привлечения организаторов и участников этих акций к уголовной ответственности. Под уголовное преследование подпадали авторы и распространители самиздата, а также рассказчики «политических» анекдотов, новостей, почерпнутых из неофициальных источников, и др.

Принятие этих антидемократических статей существенно ограничило возможности выражения протеста против нарушения прав человека. В качестве «реализации» статей Указа в январе 1967 года за публикацию «Белой книги» по делу Синявского и Даниэля арестовываются А. Гинзбург и Ю. Галансков, составившие сборник материалов политического самиздата, а также А. Радзиевский, А. Добровольский и В. Лашкова, помогавшие составителям тамиздатовских сборников. Ответом на аресты стали демонстрации диссидентов в Москве с требованием освобождения арестованных.

Организаторами их были В. Хаустов и И. Габай, которые несколько позднее также будут осуждены на длительные сроки лишения свободы.

Основным средством защиты прав преследуемых в этот период были индивидуальные и коллективные письма и обращения в высшие органы власти. По некоторым оценкам, под ними подписались 738 человек. 45% подписавших документы протеста - представители науки, 22 - искусства, 13 - инженерно-технические работники, 9 — учителя, врачи, 6 - рабочие, 5% - студенты. В мемуарной литературе чаще называется цифра в 1500 человек. Л. Богораз, В. Голицын и С. Ковалев, подтверждая эту цифру «подписантов», подчеркивают, что не берут в расчет все другие активные и пассивные формы выражения солидарности с участниками движения41.

Число участников движения в защиту прав человека было достаточно внушительным. Так, за антисоветскую пропаганду и агитацию в период 1959-1974-х годов к уголовной ответственности было привлечено 2832 человека. В 1963-1966 годах на различные сроки лишения свободы были осуждены 502 гражданина, затем их число стало снижаться: в 1967-1970 годах - 371, в 1971-1974 годах - 348 человек42. Если иметь в виду, что лиц, обратившихся в различные инстанции с выражением несогласия, обычно к уголовной ответственности не привлекали, ограничиваясь административными мерами, то число участников движения существенно увеличится.

С диссидентами, которых по советскому законодательству нельзя было привлечь к уголовной ответственности, органы госбезопасности проводили так называемую профилактическую работу. Она предусматривала комплекс мер: от предупреждения и угроз до товарищеских судов, административных взысканий, увольнений с работы, исключений из партии, комсомола, вузов и т.д. Причинами «профилактики» были чтение запрещенных изданий, «политически вредные» встречи с иностранцами и другие действия, не содержавшие преступного умысла. С 1967 по 1974 год было «профилактировано» 133036 граждан, а соотношение осужденных и «про-филактированных» граждан составило 1 : 9643.

Как показывает исследование, значение правозащитного движения определялось не столько количественными, сколько другими составляющими, в частности его влиянием на общий политический климат в стране. Основной формой движения и связанных с ним выступлений в защиту прав человека были «петиционные» кампании. Они явились одним из наиболее крупных и влиятельных направлений протеста против нарушений прав граждан. Побудительным мотивом выражения недовольства служили неосталинистские тенденции в политике властей. Противоборство антидемо-

См.: Погружение в трясину. (Анатомия застоя). М., 1991. С. 51.

кратической и либеральной тенденций проходило в помещениях судов, на митингах, в редакциях газет и журналов, на кафедрах университетов, в кабинетах ученых, на сценических площадках.

В разделе «Эволюция и формирование мировоззренческих основ правозащитного движения» анализируются социальные и нравственные аспекты становления и развития движения в защиту прав человека в период усиления консервативных тенденций в политической сфере. По мере свертывания процессов десталинизации и нарастания неудовлетворенности в обществе возникали ростки «антисистемы», одним из которых явилось правозащитное движение. Важным этапом в формировании его мировоззренческих основ был период конца 1960-х - начала 1970-х годов, совпавший с «Пражской весной» и погружением политической жизни в состояние стагнации.

Как показывают проанализированные нами источники, требования защиты конституционных свобод, демократии выдвигались не только в Москве, но и в ряде других городов. Так, например, в середине 1960-х годов в Горьковском университете почти открыто читали запрещенные рукописи, распространялась самиздатовская литература, расклеивались листовки с требованием демократических свобод, реабилитации осужденных по процессам конца 1930-х - начала 1950-х годов, и др.

Различную реакцию в советском обществе вызвали события 1968 года в Чехословакии. Широкую известность получила демонстрация протеста 25 августа 1968 года против ввода войск стран Варшавского Договора на территорию суверенного государства. Среди протестовавших были и 95 видных деятелей советской культуры, которые обратились в Верховный Совет СССР с письмом осуждения акции советских властей. Можно привести многочисленные примеры выступлений в различных регионах страны.

В связи с отсутствием формальных структур основой консолидации движения стали каналы распространения самиздата. Объем самиздатов-ской продукции в конце 1960-х годов значительно увеличился: в нем стали преобладать материалы не литературного, а политического характера -статьи, очерки, трактаты. Появились и новые виды самиздата. Среди них -«Хроника текущих событий», которую спустя несколько лет А. Сахаров назвал самым большим достижением движения.

«Хроника» вышла в свет в апреле 1968 года - в разгар репрессий против «подписантов» - и стала одним из важнейших источников информации о нарушении прав человека в СССР, о правозащитных выступлениях и т.д. Постоянной темой издания было положение политзаключенных. Вести из мест лишения свободы печатались в каждом выпуске в рубриках «Владимирская тюрьма», «В мордовских лагерях», «В пермских лагерях». По

самиздатовскому принципу была налажена и материальная помощь политзаключенным, которая стала предметом заботы правозащитников.

Активизация правозащитной деятельности сопровождалась усилением репрессий против инакомыслящих. Ответом на него стало возникновение в 1969 году качественно нового для советской политической жизни явления - первой правозащитной ассоциации, получившей название «Инициативная группа защиты прав человека в СССР». Ее деятельность сводилась главным образом к расследованию фактов нарушения прав человека, требованиям освободить «узников совести» из колоний и спецпсихбольниц. Данные о нарушении прав человека отправлялись в ООН и международные гуманитарные организации. Опыт группы способствовал созданию в правозащитном движении ассоциаций в ряде союзных республик и свидетельствовал о новом этапе его развития.

По нашему мнению, для данного этапа был характерен поиск его активистами путей совершенствования социалистического строя. Так, А. Сахаров, В. Турчин, Р. Медведев в письме руководству страны от 19 марта 1970 года отмечали необходимость глубокой демократизации общественной жизни в стране, укрепления социалистического строя, сохранения и упрочения руководящей роли партии. Авторы письма видели причины отставания СССР от западных стран не в политической системе, а в чуждых социализму антидемократических традициях и нормах общественной жизни, сложившихся в сталинский период. В письме подчеркивались возрастающая роль интеллигенции и необходимость расширения свободы информации и творчества во избежание противостояния интеллигенции и власти. Будущее страны ученые видели в обновлении на путях конверген-

44

ции, т.е. синтеза позитивных свойств капитализма и социализма .

Начало 1970-х годов отмечено серией арестов правозащитников в Москве и ряде других городов страны. В результате ужесточения преследований с конца 1972 года движение некоторое время переживало кризис. Среди избежавших ареста, ушедших в подполье диссидентов возникло сомнение в успешности борьбы. Оставшиеся на свободе правозащитники использовали все возможности для помощи политзаключенным, например, создали благотворительную организацию «Группа 73», помогавшую детям осужденных. В ней были и известные ученые, в частности академик М. А. Леонтович.

Несмотря на преследования, активисты движения в 1974 году возобновили деятельность Инициативной группы защиты прав человека, которую возглавил А.Сахаров, ставший нравственным и духовным авторитетом диссидентского движения. Возрождение группы свидетельствовало о пре-

" Хроника текущих событий 1970 Вып 13 С 391

одолении кризиса. В этом же году появилась новая правозащитная организация - Советское отделение «Международной амнистии».

После подписания Хельсинских договоренностей профессор Ю.Ф.Орлов 12 мая 1976 года объявил о создании в СССР Группы содействия Хельсинским соглашениям (вскоре ее стали называть Московской Хельсинской группой). Появление такой группы было началом нового периода, получившего название «хельсинский». Затем возникает Рабочая комиссия по расследованию фактов использования психиатрии в политических целях. В 1979 году была образована группа «Право на эмиграцию». Вслед за ней появляются другие группы и комитеты в защиту прав человека.

Вторая половина 1970-х годов ознаменовалась признанием международной демократической общественностью правозащитного движения в СССР в качестве основной силы, противостоящей нарушениям прав человека в стране. В конце 1970-х годов начинается очередная серия беспрецедентных репрессивных мер, приведших к аресту многих активистов движения и вынужденной их эмиграции. Осенью 1982 года движение фактически перестало существовать. Уже в период «перестройки» на смену правозащитным организациям приходят «политические клубы», а затем «народные фронты» — ростки зарождавшейся многопартийной системы.

В процессе формирования мировоззренческих основ правозащитного движения выкристаллизовывались его особенности, отличные от других форм диссидентства. Оно носило нравственный, а не политический характер и исходило из принципов признания безусловной ценности человеческой жизни. Важную роль играл и принцип гласности, предполагавший отказ от анонимности выступлений. Именно поэтому преобладали не анонимные листовки, а заявления и петиции с личными подписями. Большинство лиц, примкнувших к правозащитному сообществу, искренне стремились усовершенствовать политическую систему. Значительная их часть состояла в КПСС и считала своим партийным долгом открыто высказывать собственное мнение. Советский строй, в основе которого лежала догматическая модель социализма, воочию показывал неспособность к саморазвитию и самосовершенствованию, а власть не желала разделять ни образ мышления, ни мировоззренческие принципы участников движения за права человека.

Бесспорным, на наш взгляд, является то, что впервые в отечественной истории сложилось и выдержало многие испытания движение общественного протеста. В интервью газете «Вашингтон пост» 22 февраля 1980 года А. Сахаров отметил, что «...нравственное значение сформировавшегося в середине 1960-х годов движения за права человека в СССР, при всей его малочисленности и подчеркнутой аполитичности, - огромно. Оно изменило нравственный климат и создало духовные предпосылки для демократических изменений в СССР и формирования идеологии прав человека во

всем мире»45. Многих необычных и талантливых людей лишилось российское общество, которые так и не получили возможности для конструктивной работы на благо общественного обновления.

В четвертом разделе «Отношение высших органов партии и государства к диссидентству» анализируется процесс создания властной системы борьбы с инакомыслием. По мнению автора, «социалистическая концепция» прав человека, в основе которой находились прежде всего права и интересы классов, радикальным образом отличалась от подлинно демократического понимания, что во многом предопределило характер противоборства советской власти и диссидентства.

На всем протяжении изучаемого периода отношение к диссидентству со стороны Политбюро ЦК КПСС, партийных и государственных органов на местах было жестким и бескомпромиссным. Об этом свидетельствуют материалы высших органов КПСС, Пленумов ЦК и областных комитетов партии, деятельность силовых ведомств и т.д. После смены в мае 1967 года руководства КГБ СССР его Председателем становится Ю. В. Андропов, меняется структура органов безопасности. Для борьбы с внутренней оппозицией и диссидентством создается «Пятое управление», ужесточаются формы и методы «профилактики» инакомыслия; они становятся более гибкими и изощренными. Судебные преследования все чаще заменяются административными - осуждением на собраниях, увольнением с работы, исключением из вузов, лишением прописки в Москве, Ленинграде и других городах. Протестующую интеллигенцию лишали возможности выезжать за границу для участия в научных форумах и симпозиумах. Деятельность адвокатов в судах по «политическим» делам сводилась к формальному участию. Для участия в судебном заседании адвокат должен был иметь «допуск к секретным работам и материалам», который оформлялся в органах безопасности; получить его было совсем не просто. Не удивительно, что в большинстве случаев адвокаты не решались выступать против государственного обвинения, чем заранее, уже в начале судебного разбирательства, предопределялась формула приговора. В тех случаях, когда адвокаты проявляли объективность и честность, их либо лишали «допуска», либо, как И. Шветского (адвоката А. Амальрика), изгоняли из адвокатуры.

Вышеупомянутая смена руководства КГБ ознаменовалась активизацией работы и по выявлению инакомыслящих. Уже в первый год пребывания Ю. Андропова во главе органов безопасности на территории страны было зарегистрировано распространение 11956 листовок и других антисоветских анонимных документов, установлено 1198 анонимных авторов. Большинство из них, по словам Андропова, «встало на этот путь в силу

45 Хроника защиты прав в СССР. 1980. Вып. 17. С. 17.

своей политической незрелости, а также из-за отсутствия должной воспитательной работы в коллективах, где они работают или учатся». В связи с ростом количества активистов, распространявших антисоветские документы, увеличилось и число лиц, привлеченных за это к уголовной ответственности: в 1966 таких было 41 человек, в 1967 - 11446.

Из информации Председателя КГБ СССР в Политбюро следовало, что в конце 1968 - начале 1969 года из оппозиционно настроенных элементов сформировалось политическое ядро, именуемое «демократическим движением», которое обладало тремя признаками оппозиции: имело руководителей, активистов и опиралось на значительное число сочувствующих, добивалось легальности, а также демократизации страны путем выработки в людях демократических убеждений, сопротивления сталинизму самозащитой от репрессий, борьбой с экстремизмом любого толка.

Активизируется борьба и с распространителями самиздата, о чем говорят многочисленные депеши руководства КГБ в ЦК и Политбюро ЦК КПСС. В этой связи 28 июня 1971 года ЦК партии принимает постановление «О мероприятиях по противодействию нелегальному распространению антисоветских и других политически вредных материалов» - документ, содержание которого сводится к комбинации репрессивных и пропагандистских действий. Одной из форм борьбы с диссидентством в этот период становится официальное письменное предостережение от имени органов власти с требованием «прекращения политически вредной деятельности». На Политбюро ЦК 25 декабря 1972 года одобряется Указ Президиума Верховного Совета «О применении органами государственной безопасности предостережения в качестве меры профилактического воздействия».

Несмотря на принимаемые меры, количество лиц, критиковавших политический режим, продолжало нарастать. Спустя три года после известного Указа ПВС СССР Ю. Андропов докладывал, что за 1971 - 1974 годы были «профилактированы» 63108 человек. За этот период таким путем была пресечена на стадии формирования деятельность 1839 «антисоветских групп»47. Среднегодовое число последних не сократилось, а число «профи-лактируемых» выросло примерно в 10 раз. Разумеется, это не полные данные, ибо далеко не все диссиденты подверглись «профилактике».

Росту влияния и признания правозащитного движения за рубежом противопоставлялся ряд организационных и пропагандистских инициатив. 23 мая 1977 года ЦК КПСС принял закрытое постановление «О мерах по дальнейшему повышению политической бдительности советских людей», которое ориентировало органы безопасности на активизацию своей деятельности. Реализуя это партийное решение, органы КГБ уже в конце 1977 года

46 РГАНИ, ф. 89, оп. 51, д. 3, л. 1.

"См.: Русская мысль. Париж, 1995. №4103. С. 8.

вели разработку 1068 человек, разыскивали 2293, осуществляли наблюдение за 6747 гражданами. По делам КГБ было проведено 13 судебных процессов, профилактировано 12115 человек48. Были введены новые, ужесточенные ограничения, касающиеся публикации статей, усилен контроль за соблюдением перечня сведений, запрещенных к опубликованию в открытой печати, передачах радио и телевидения. Более строгим стал контроль за хранением и использованием полиграфической и множительной техники. Повысилась требовательность к лицам, командируемым за границу, и к приему иностранцев в СССР.

Усиление режима закрытости, секретности стало еще более очевидным на фоне отхода властей от выполнения Хельсинских договоренностей. Проведенный нами анализ вопросов, рассматривавшихся на Политбюро ЦК КПСС, показывает, что в этот период преобладали темы дискредитации идеологического противника, разоблачения кампании в защиту прав человека в СССР и других социалистических странах.

Проявляя крайнюю нетерпимость к диссидентству, руководство партии и государства на просьбы руководителей компартий западноевропейских стран о прекращении преследований советских правозащитников отвечало резким отказом, называя последних «пособниками нашего общего классового врага». Тем не менее в целом ряде вопросов власть проявляла гибкость и в пропагандистских целях иногда шла на уступки оппозиции -выпускались ранее запрещенные произведения, за «примерное» поведение сокращался срок наказаний (как, например, А. Синявскому), осуществлялись обмены (В. Буковского на Генерального секретаря Компартии Чили Л. Корвалана в декабре 1976 года, а затем в апреле 1979 года группы диссидентов в составе Г. Винса, Э. Кузнецова, М. Дымшица, В. Мороза, А.Гинзбурга на советских разведчиков В. Энгера и Р. Черняева).

Как и прежде, происки «идеологического противника» виделись всюду — среди международных гуманитарных организаций, спортсменов, прибывших на Олимпиаду-80, в художественной литературе, публицистике, периодической печати. В 1983 году, например, Главлитом было конфисковано 420 изданий (316 номеров газет, 98 журналов, 6 книг) — всего 235 тысяч экземпляров, в то же время на 8523 издания (6289 газет, 1980 журналов и 254 книги) были наложены ограничения49. Эта практика продолжалась до начала «перестройки».

Особое внимание высших органов власти привлекала деятельность активистов правозащитного движения. По нашим подсчетам, «тема»

41РГА11И, ф. 89, оп. 75, д 219, л. 2, 8

45РГЛНИ, ф. 5, оп. 75, д 220, л. 1-71; д 221, л. 1-125; л 222, л. 1-12; д. 223, л. 1-216; д 242, л. 1-68; д 243, л. 1-74; д 244, л 1-135; д. 250, л. 3-55.

А.Сахарова обсуждалась на Политбюро не менее 20 раз, П. Литвинова и А.Солженицына - по 6, А. Твердохлебова и Е. Боннэр - по 4 раза50.

Приход к власти М. Горбачева и начало «перестройки» вызвали определенные надежды в диссидентских кругах на легализацию своей деятельности. Однако этого не произошло. Как следовало из доклада Председателя КГБ СССР В. Чебрикова, за 1985 год было выявлено 1275 авторов и распространителей анонимных активистских и клеветнических материалов, 97 из них привлечены к уголовной ответственности. Осуществлены «предупредительно-профилактические меры в отношении 15271 человека. К уголовной ответственности за особо опасные государственные преступления привлечено 417, иные государственные преступления - 417, другие преступления-61 человек».

Таким образом, на протяжении всего анализируемого периода отношение высших органов власти страны к диссидентству оставалось крайне негативным, о чем свидетельствовало дальнейшее совершенствование системы борьбы с инакомыслием, включавшей в себя комплекс организационных, административных, идеологических и медицинских мероприятий.

В разделе «Периодическая печать как средство дискредитации правозащитного движения» рассматривается участие средств массовой информации в идеологической войне против инакомыслия. В связи с активизацией диссидентского движения в конце 1960-х годов власти усиливают цензуру, ограничивают публикацию «сомнительных» художественных произведений, демонстрацию уже готовых кинофильмов.

Первые симптомы «закручивания гаек» показал уже упоминавшийся процесс над А. Синявским и Ю. Даниэлем, когда в центральной печати советские журналисты буквально обрушились на литераторов, осмелившихся нарушить «правила игры». Статьи изображали их лицемерами, двурушниками, врагами советской власти, перевертышами. В ответ на официальные публикации срочно инспирировались «возмущенные» письма трудящихся - от оленеводов до академиков.

Этот же сценарий повторился и в ходе судебного процесса над А.Гинзбургом, Ю. Галансковым, А. Добровольским, В. Лашковой и участниками демонстраций на Красной площади 25 августа 1968 года. Подсудимых называли лентяями и тунеядцами, иждивенцами и морально неустойчивыми людьми, связанными с антисоветскими организациями. Среди «осуждавших» были известные деятели науки и культуры страны. Разоблачительный тон задавала центральная пресса, ей вторила местная печать. В дискредитации нравственного облика диссидентов активно участвовали не только журналисты, но и руководители разведывательного ведомства. В 1970-е годы наблюдаются некоторые «новации»; в периодиче-

50 РГАНИ, ф. 89, оп. 18,д. 54, л. 2; оп. 37, д. 14,л. 1; оп. 37, д. 4, л. 3;оп. 36, д. 17,л.4идр.

ской печати появляются «покаянные» письма диссидентов, служившие своеобразным средством «саморазоблачения» оппозиции.

По мере расширения кампании в защиту прав человека советская пресса с явным опозданием начинает публиковать серию статей о нарушениях прав человека на Западе. После подписания Хельсинского Заключительного Акта усиливается деятельность по дискредитации духовных лидеров движения в защиту прав человека. Этот контролируемый и направляемый властью обвал клеветы обрушился не только на А. Сахарова, А.Солженицына, В. Буковского, но и на менее известных диссидентов, а нередко и членов их семей. Правозащитникам все чаще инкриминировалось нагнетание международной напряженности, выступления против разрядки и т.п. Еще громче зазвучали ставшие уже стереотипными обвинения в нечистоплотности, аморальности, тунеядстве, безграмотности и т.д.

В целях защиты чести и достоинства диссидентов, «Хроника защиты прав в СССР» публикует список политзаключенных - ученых, творческих работников, среди которых были писатели, поэты, литературоведы, ученые-историки, филологи, физики, биологи, кибернетики и т.д.

Во второй половине 1970-х - начале 1980-х годов все чаще стали появляться публикации, нацеленные на дискредитацию духовенства, выступавшего за соблюдение прав верующих в СССР. Среди критикуемых оказались известные своей правозащитной деятельностью священники А.Огородников, Д. Дудко, Г. Якунин, Л. Регельсон. «Заказывая» такого рода статьи, власть невольно привлекала внимание огромного числа граждан своей страны к проблеме защиты прав человека. Как метко заметил А. Зиновьев, «выталкивание... человека в отщепенцы, стремление дискредитировать его, наконец - исключение из общества - все это необходимые элементы тренировки общества на монолитное единство»51.

Нельзя не отметить весьма неблаговидную роль некоторых журналистов, писателей, деятелей науки и культуры в дискредитации диссидентов. В результате мощного прессинга, идеологическая направленность которого была очевидна, немалая часть советских людей была убеждена в том, что правозащитники являются именно такими, какими их представляют СМИ.

Мы пришли к выводу о том, что период с середины 1960 по 1980-е годы в СССР характеризовался господством информационного режима, идеологический вектор которого, при отсутствии политико-публицистического плюрализма, задавался властными структурами и цензурным контролем. При этом осуществлялось «идеологическое насилие» над обществом, когда информационные потоки, заряженные однопорядко-вым негативным материалом, провоцировали в общественном сознании отрицательное отношение к диссидентству.

51 Зиновьев А. В. Коммунизм как реальность М., 1996. С. 149.

Шестой раздел «Судебная психиатрия в борьбе с инакомыслием»

отражает причастность к подавлению инакомыслия такой деликатнейшей сферы медицины, как психиатрия, до конца 1950-х годов случаи использования которой были сравнительно редким явлением. Исследование показывает, что переломным стал 1959 год, когда Н. С. Хрущев заявил, что в условиях строительства коммунизма только сумасшедший может быть недоволен нашим замечательным строем. В 1961 году в стране впервые была издана «Инструкция по неотложной помощи психиатрическим больным, представляющим общественную опасность», во многом способствовавшей распространению практики внесудебных преследований в СССР.

Факты использования психиатрии против инакомыслия были вначале достоянием только средств массовой информации западных стран. Одним из первых о злоупотреблениях психиатрией поведал А. Подрабинек, а затем английские исследователи С. Блох и П. Реддавэй. Широкую известность за рубежом получили дело И. Яркова, опубликованное в самиздате и переправленное на Запад, история «болезни» С. Писарева, члена партии большевиков с 1920 года, обратившегося к Сталину с письмом, в котором он критиковал органы МГБ и МВД за фабрикацию «дела врачей». С. Писарев был признан невменяемым и отправлен на длительное время в психиатрическую больницу. Спустя несколько лет выяснилось, что он абсолютно здоров. Аналогичным образом поступили с геофизиком, лауреатом Сталинской премии Н. Самсоновым.

Одним из наиболее вопиющих примеров использования психиатрии в борьбе с инакомыслием был случай с генералом П. Григоренко. После выступления на районной партийной конференции в Москве он был отстранен от работы, лишен воинского звания, признан комиссией ЦНИИСП им. В. П. Сербского невменяемым и направлен на «лечение» в специальную психиатрическую больницу (СПБ), где провел более шести лет.

Примеры эти далеко не единичны. Список «психически больных» можно пополнить именами писателя В. Тарсиса, автора романа «Палата №7», студента Московского института иностранных языков Е. Белова, обращавшегося с письмами в различные инстанции с критикой властей в СССР, А. Вольпина- сына С. Есенина, поэтессы Н. Горбаневской, признанной в институте им. В. П. Сербского душевнобольной, поэта В. Некипелова, ученого Л. Плюща, В. Новодворской и многих других.

Как правило, лицам, вступившим в противоборство с властью, ставился диагноз «шизофрения» или «паранойяльное развитие личности». Поводом для насильственного помещения в психиатрическую больницу могли послужить не только открытая критика властей, но и участие в распространении антисоветской литературы. Большая часть «критикующих» оказывалась в спецпсихбольницах, где уело ЦЯцЧ£ ЙВДШ^ЯНй'ьйХ^ремных.

По свидетельству правозащитников, группа психиатров разрабатывала специальную диагностику, удобную для применения в отношении идеологических оппонентов. Появились такие термины, как «бред реформаторства», «вялотекущая шизофрения», до этого считавшиеся в медицине весьма спорными. «Хроника текущих событий» постоянно информировала общественность о бедственном положении инакомыслящих, объявленных официальной медициной психически больными, которых, по некоторым оценкам, в системе СПБ находилось не менее тысячи человек. По данным ХТС, летом 1977 года в Казанской СПБ среди 750 пациентов оказалось около 120, помещенных сюда по политическим мотивам.

Режим содержания в СПБ носил по сути тюремный характер. Средствами наказания пациентов СПБ были лишение прогулок, возможности просмотра телепередач, запрет курения, лишение права на переписку и свидания. В целях «профилактики» больных переводили в «буйное» отделение. Виды наказаний нередко зависели от традиций больницы, личных качеств медицинского персонала и администрации. В качестве медикаментозных средств назначались большие дозы психотропных препаратов и нейролептиков.

К обычным тюремным тяготам в СПБ добавлялись и все невзгоды психиатрической больницы: бессрочная изоляция, принудительное лечение, побои и полное бесправие. Любое недовольство фиксировалось в истории болезни и рассматривалось как доказательство безумия. «Для выписки, - вспоминал В. Буковский, - врачи откровенно требовали от заключенного признания болезни и осуждения своих действий»52. Это называлось «критикой поведения» и служило доказательством «выздоровления».

Насильственные меры воздействия часто служили возмездием за неподчинение режиму либо наказанием за диссидентскую деятельность на свободе, своего рода «наглядной профилактикой». Однако среди врачей и медперсонала СПБ было немало порядочных людей, которые, выполняя свой профессиональный долг, защищали таких «больных», рискуя при этом потерять работу или самим оказаться на «излечении».

С 1968 года все чаще звучат протесты против использования советскими властями психиатрии в борьбе с инакомыслием. В защиту пациентов СПБ выступали советские ученые и общественные деятели. Большую роль в защите диссидентов, признанных официальной психиатрией «больными», сыграли А. Сахаров, Е. Боннэр, Г. Подъяпольский, супруга П. Григо-ренко - 3. Григоренко, жена Л. Плюща - Т. Житникова и многие другие.

Особая роль в разоблачении злоупотреблений в психиатрии принадлежала Рабочей комиссии по расследованию использования психиатрии в политических целях. Она выпустила 24 номера «Информационного бюлле-

,2 Буковский В Й возвршиаСтся ветер .. M f 1990 С. 155

теня», свидетельствовавшего о преследованиях инакомыслящих в СССР. За два неполных года члены комиссии направили в различные инстанции более 70 писем, в которых отмечались многочисленные случаи психиатрических репрессий по идеологическим мотивам. По нашим подсчетам, ее члены провели проверку не менее чем 500 эпизодов, связанных с использованием психиатрии в политических целях.

Разумеется, как бы точно ни были сформулированы инструкции, психиатры могли допускать ошибки. В демократических странах с развитой правовой культурой они обычно исправлялись посредством пересмотра дела судебными инстанциями. Советское законодательство исключало возможность такой процедуры: суды были закрытыми, больным запрещались встречи с адвокатами на всех стадиях госпитализации, отказывалось в праве апелляции в суд. Власти объявляли себя непричастными к злоупотреблениям, возлагая всю ответственность на психиатров. Показательно, однако, что, пройдя принудительное лечение в СССР и оказавшись за границей, значительная часть диссидентов и сегодня продолжает плодотворно заниматься интеллектуальным трудом.

Причины использования психиатрии в борьбе с инакомыслием вскрыты В. Буковским, А. Подрабинеком, В. Новодворской, известным российским историком психиатрии М. Буяновым. Последний, в частности, писал: «...в первые годы советской власти большевикам удалось победить совесть и растоптать право. Это произошло на благодатной почве, ибо только в России могло появиться произведение под названием «Горе от ума». Чацкий, первый в мире диссидент, которого за свободомыслие, непочтительные речи объявили сумасшедшим. Потом был Чаадаев. Где, в какой стране могло быть нечто подобное?» Критиковать психиатрию долгие годы считалось преступлением - это все равно, что плохо говорить о Ленине или КГБ. «После октября 1917 года, - отмечает Буянов, - гуманистическая мораль была отменена, ее место заняла целесообразность - что хо-

53

рошо для мировой революции, то и нравственно» .

В процессе изучения проблемы мы пришли к выводу о том, что судебная психиатрия нередко использовалась для дискредитации диссидентского движения, выполняя, таким образом, карательные функции в отношении несогласных с «генеральной линией партии». Как известно, к подобной практике прибегали и в нацистской Германии. Разумеется, нельзя ставить знак абсолютного равенства между действиями советских врачей и экспериментами нацистских эскулапов. Однако между ними имеется и нечто общее, а именно: одинаковы причины и цели произвола - пренебрежение к правам личности, выполнение установок власти при отсутствии сдерживающего нравственного начала.

53 Буянов М. И. Ленин, Сталин и психиатрия. М., 1993. С. 11.

В седьмом разделе «Правозащитники в условиях советской уголовно-исполнительной системы» анализируются особенности формирования системы исправительно-трудовых учреждений. Советское государство получило от царской России достаточно сложившуюся тюремную систему. Однако представители «революционной» юриспруденции постарались приспособить право к интересам классовой борьбы, поставив его на службу политике.

По мнению властей особую опасность для политического режима представляли не уголовные, а так называемые политические преступники, по отношению к которым репрессии продолжали усиливаться и после Великой Отечественной войны. 21 февраля 1948 года был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР «О направлении особо опасных государственных преступников по отбытию наказания в ссылку на поселение в отдаленные местности СССР». По состоянию на 1 апреля 1949 года в местах заключения МВД СССР под стражей содержалось 2710541 арестованных и осужденных, в том числе в местах заключения МВД республик, УМВД краев и областей- 1486047 человек; в ИТЛ МВД- 1218424 человека, в тюрьмах МВД СССР - 6070 человек54.

Смерть Сталина и робкий процесс десталинизации сказался и на уголовно-исполнительной системе. Общество не могло не видеть ее кричащих изъянов. В середине 1950-х годов структура ИТЛ получила официальную отрицательную оценку. Несмотря на ряд принятых нормативных актов, положение осужденных по статье 58 УК РСФСР, так называемых особо опасных государственных преступников, отбывавших наказание в исправительно-трудовых колониях, не изменилось.

Основным «архипелагом» «политических» колоний в рассматриваемый период являлась территория Мордовской АССР. Первый лагерь был создан здесь в мае 1931 года. Комплекс колоний получил вначале обозначение «Темлаг», а затем - «Дубравлаг». К концу 1950-х - началу 1960-х годов все особо опасные государственные преступники были этапированы в «Дубравный». Он стал эпицентром многих событий общественного звучания, получил печальную известность далеко за пределами страны. Сюда после окончания судебного процесса в феврале 1966 года были доставлены московские литераторы А. Синявский и Ю. Даниэль, после чего о Дубрав-лаге заговорили и за рубежом. Здесь отбывали сроки лишения свободы известные диссиденты - рабочий А. Марченко, преподаватели В. Мороз и

B.Павленков, поэт М. Руденко, поэтесса И. Ратушинская, художница

C.Шабатура, астроном К. Любарский, врач Б. Азерников, а также так называемые самолетчики Э. Кузнецов, И. Менделевич и многие другие.

<4См Сопротивление в ГУЛАГе Воспоминания Письма. Документы М, 1992 С 206

В 1970-е годы широкую известность получили Учреждения ВС-389/35, ВС-389/36 и ВС-389/37, названные политзаключенными «Пермский треугольник». В 1972 году в Чусовском районе Пермской области были созданы две колонии, предназначенные для «особо опасных» государственных преступников. 13 июля 1972 года сюда была этапирована часть политзаключенных из Дубравлага. Этот скорбный маршрут В. Буковский позднее назовет «пермским экспериментом». В 1974 году заключенные начали строить еще один лагерь.

В пермских колониях были сконцентрированы наиболее последовательные и бескомпромиссные активисты нравственного сопротивления: профессор Ю. Орлов, биолог С. Ковалев, врач С. Глузман, В. Буковский, А.Щаранский, украинские «националисты» Н. Горбань, И. Калынец, И.Светличный, В. Стус и активисты литовского национального движения. В составе колонии ВС-389/36 существовал единственный в стране участок особого режима для «политических», где они содержались в тюремных условиях.

Как и в Дубравлаге, в пермских колониях власть демонстрировала нетерпимость к диссидентам, создавая для «политзеков» невыносимые условия. Так, во второй половине 1984 года здесь погибли лидер свободных профсоюзов А. Никитин, основатель Украинской Хельсинской группы преподаватель О. Тихий, публицист Ю. Литвин, журналист В. Марченко, поэт В. Соколов.

За «систематические нарушения режима» по приговору суда некоторые диссиденты этапировались из Дубравлага и пермских колоний во Владимирскую внутреннюю тюрьму, в которой вместе с политзаключенными отбывали срок заключения каратели, полицаи и т.д. В 1970-е годы в этой тюрьме находилось около 80 человек (осужденных по статье 70, часть 2), которых называли «семидесятниками».

К середине 1960-х - началу 1970-х годов в стране была создана уникальная уголовно-исполнительная система, не имеющая аналогов в мировой практике. Через нее прошли десятки миллионов граждан. Здесь одновременно отбывали наказание подлинные преступники, рецидивисты и осужденные по политическим мотивам, а также за «веру». Отбыв срок лишения свободы, бывший политзаключенный сталкивался с проблемами прописки и трудоустройства, так как почти в семидесяти городах действовало ограничение в прописке ранее осужденных лиц.

На протяжении многих десятилетий власть сознательно скрывала состояние и проблемы уголовно-исполнительной системы. Хотя к этому времени мировой опыт деятельности системы исполнения наказаний аккумулировался в «Минимальных стандартных правилах обращения с заключенными», принятых ООН в 1959 году, официальные власти СССР, админист-

рация колоний предпочитали умалчивать о них, не желая менять правоприменительную практику в отношении осужденных.

Следует заметить, что в местах лишения свободы достаточно давно имела место традиция нравственного подавления личности подследственного или осужденного. Это касалось следственных изоляторов, тюрем и ИТК. «Научно обоснованные» нормы питания в следственных изоляторах не выдерживали никакой критики; еще хуже они были в тюрьме, штрафном изоляторе, помещении камерного типа, бараке усиленного режима.

Крайне тяжелыми были и условия труда на производстве. Нарушалась техника безопасности, отсутствовали вентиляция, спецодежда, что способствовало высокому уровню заболеваемости туберкулезом, язвенной болезнью желудка, сердечно-сосудистыми нарушениями. Невыносимый режим содержания «политических» усугублялся их совместным пребыванием с военными преступниками, карателями и рецидивистами.

Нарушение элементарных личных прав было обычным явлением в колониях, ибо режим содержания ориентировался прежде всего на лиц, совершивших тяжкие уголовные преступления. Ответной реакцией на притеснения были регулярные голодовки политзаключенных, принимавшие иногда массовый характер. Нередко они приурочивались к юбилейным датам и праздникам - Дню Конституции, Дню прав человека, Дню политзаключенного. Одной из форм сопротивления был отказ некоторых активистов правозащитного движения от советского гражданства.

Наиболее распространенной формой защиты прав заключенных стали письма и обращения в советские и международные организации, Президиум Верховного Совета, Генеральную прокуратуру, руководителям партии и государства, Комитет по правам человека при ООН. Новый импульс получило нравственное сопротивление после подписания Хельсинских договоренностей. Однако положение заключенных не менялось к лучшему.

Длительное время политзаключенные боролись за признание своего особого статуса. В Дубравлаге Э. Кузнецов и В. Черновол составили текст «Статуса политзаключенного». Он состоял из 6 разделов, 39 параграфов, в которых определялись понятия «политзаключенный», его права. Параграф второй гласил, что «политическими заключенными могут считаться лица, осужденные за убеждения (в том числе и за религиозные) и их распространение в устной, письменной или любой другой форме»; не считались политзаключенными полицейские, каратели и т. д. В документе были детально разработаны вопросы правового положения политзаключенных, режим содержания, жилищно-бытовые условия, право на труд и свидание с родственниками и т. д. Однако главное управление ИТУ МВД СССР, куда был направлен этот документ, не сочло эту проблему актуальной и требующей обсуждения.

Активизации нравственного сопротивления способствовали события большой политической важности - введение советских войск в Афганистан, Олимпиада-80, Мадридская встреча и др. В конце 1970-х годов, когда репрессии достигли апогея, правозащитники стали все чаще апеллировать к Западу, находя там поддержку и понимание.

Таким образом, проанализированные нами факты свидетельствуют о том, что и в местах лишения свободы диссиденты упорно боролись за свои права, нередко теряя при этом здоровье, а иногда и жизнь, демонстрируя гражданское мужество и человеческое достоинство.

В восьмом разделе «Система исполнения наказаний СССР глазами правозащитников» показывается видение системы диссидентами, прошедшими эту суровую «школу». Привлеченные исследователем воспоминания, письма, обращения, интервью, телеграммы правозащитников посвящены не только положению осужденных, но и их субкультуре в условиях лишения свободы. Правозащитники касались широкого круга вопросов, выходящих за пределы «тюремной» проблематики. Это крайне важно в условиях России, где в ряде регионов осужденные или бывшие заключенные составляют до одной трети и более активного населения. Тюремные правила, законы, сленг распространяются за пределы мест заключения, охотно перенимаются молодежью и подростками.

Литературный жанр тюремных воспоминаний издавна известен человечеству. Десятки, если не сотни миллионов побывавших в тюрьмах изложили свои воспоминания и впечатления о них. Причина вечного, жгучего интереса, который неизменно вызывает тюрьма, заключается, очевидно, в том, что всего страшнее на свете смерть, безумие и тюрьма. Неизвестное, страшное, как ни парадоксально, притягивает к себе внимание своей недоступностью.

В этом смысле оценка системы исполнения наказаний В. Буковским, Ю. Галансковым, В. Делоне, С. Ковалевым, А. Марченко, В. Морозом, И. Ратушинской и многими другими, раскрывающая теневые стороны этой системы, сегодня особенно актуальна. Пережив тяготы тюремной, лагерной жизни, правозащитники попытались осмыслить ее специфику и сделать общественно значимые выводы.

Большинство политзаключенных, описывая первые впечатления от СИЗО, тюрьмы или колонии, чаще всего использовали такие сравнения, как «царство абсурда», «хаос», «потусторонний мир» и др. По мере непосредственного вхождения в этот мир они открывали его внутреннюю логику и неписаные законы. В следственных изоляторах они отмечали антисанитарию, переполненность камер, жесткую стратификацию подследственных, их сложное психическое состояние. Особенно трудной для первых дней была изоляция от внешнего мира, «сенсорная депривация», или лишение обычных раздражителей. Это было характерно и для пересыльных

тюрем, где, как и всюду, в качестве психологического воздействия имело место внушение страха. Поэтому в камере от заключенного требовались воля, выдержка и терпимость к сокамерникам.

Незначительно менялась ситуация и в собственно колониях - здесь были те же угнетающая обстановка, неудовлетворительное питание. Результатом плохого питания, а также неоднократных голодовок была смерть в больничной зоне Дубравлага Ю. Галанскова. Крайне отрицательная оценка санитарных условий, питания содержалась в письме врача Б. Азер-никова, отбывавшего срок наказания в Учреждении ЖХ-385/19 Дубравла-га. В письме, написанном летом 1974 года, сообщалось о низком уровне медицинского обслуживания, отсутствии многих лекарств и квалифицированного медицинского персонала.

Особую озабоченность диссидентов вызывали взаимоотношения с осужденными по уголовным статьям, которые были далеко не безоблачными. Правозащитники не могли не видеть существования очень жесткой иерархии в среде осужденных, отличавшейся жестокостью и регламентированностью, наличием сексуального насилия как з мужских, так и в женских колониях.

Внутренняя жизнь уголовно-исполнительной системы в годы советской власти была закрыта для средств массовой информации. Одним из первых пробивших «брешь» в стене молчания о системе исполнения наказаний был В. Мороз, отбывавший срок лишения свободы с 1965 по 1969 год в Дубравлаге и подготовивший эссе «Репортаж из заповедника имени Берия». Книга полна кричащих фактов, подробностей и глубоких размышлений о внутреннем мире колоний «Дубравного». Некоторые правозащитники с сарказмом вспоминали о формализме «политбесед», лекций, работе вечерних школ, функционировавших в местах лишения свободы, и т.д.

Уголовно-исполнительная система оказывала пагубное влияние на здоровье и психическое состояние осужденных. Она не исправляла, а еще больше деформировала личность. Из мест лишения свободы человек, как правило, возвращался измученный физически, с серьезными психическими отклонениями, надломленный нравственно и физически. После выхода на свободу требовалось пройти сложный и небезопасный процесс реабилитации, нередко заканчивавшийся рецидивным правонарушением. В колониях, где отбывали срок наказания многие диссиденты, по образному выражению В. Буковского, - «...вся страна в миниатюре, здесь, как в зеркале отражаются все стороны жизни народа: социальное положение,

55

правосудие и т.п.» .

Диссиденты вскрыли глубокий социальный смысл и последствия участия уголовно-исполнительной системы в борьбе с инакомыслием.

" Буковсьии В И возвращается ветер С 239

«Общество, в котором философские проблемы разрешаются карательными органами, за колючей проволокой, - писал В. Мороз, - обречено на вечное шараханье от кок-сагыза к кукурузе и на «культурные революции». Оно всегда будет принимать Эйнштейна и кибернетику с опозданием на полстолетия — до тех пор, пока КГБ будет регулировать общественную жизнь»56. При этом правозащитники подчеркивали, что целью системы исправления наказаний было прежде всего возмездие, а не исправление осужденного, отсюда ее жестокость и неэффективность.

В заключении даны обобщающие выводы диссертационного исследования. Правозащитное движение, по глубокому убеждению автора, -бесспорно важное общественное явление как в узком, так и в широком историческом контексте. Оно положило начало формированию в российском обществе новой системы ценностей, нового мировоззрения, качественно отличного от средневеково-авторитарного, ставшего главным тормозом на пути социального прогресса. Поэтому есть все основания утверждать, что движение в защиту прав человека ознаменовало начало цивилизационного по своим масштабам перелома в обществе. С точки зрения конкретных исторических оценок отметим следующее:

- хрущевская «оттепель» резко обнажила противоречия между изменившимся общественным сознанием и властью. Процесс десталинизации оказался робким и непоследовательным. Эра надежд закончилась еще быстрее, чем началась. Наступило разочарование, особенно среди интеллигенции и студенческой молодежи;

в ответ на постепенную ресталинизацию общественно-политического уклада середины 1960-х годов возросла активность либеральной интеллигенции, открыто выступившей в защиту «линии ХХ-ХХ11 съездов КПСС». Не случайно именно в ее среде зародились семена протеста против нарушения прав человека, ставших главной ценностью в демократическом мире;

- возникновение правозащитного движения, его эволюция и генезис не только отражали внутренние перемены в общественном сознании, но и непосредственно воздействовали на него. Движение поколебало миф о непоколебимости советской системы и непорочности советского образа жизни;

- поскольку движение носило нравственный характер, его основной целью являлась защита прав человека легальными средствами. Ему были присущи глубокое осознание личной ответственности за происходящее вокруг, идеи нравственного и политического плюрализма, защиты права на индивидуальность, неприятие казарменной одинаковости;

56 Мороз В. Репортаж из заповедника имени Берия. Тель-Авив, 1970. С. 35.

- в отличие от некоторых диссидентских течений правозащитное движение стремилось к достижению консенсуса с властью. Правозащитники не выступали против основ социалистической системы, считая, что основной целью движения является ее совершенствование на основе признанных мировым сообществом прав человека и гражданина;

- власть в лице Политбюро ЦК КПСС, советского правительства, органов безопасности проявляла традиционную нетерпимость к инакомыслию, активно ужесточая при этом механизм его дискредитации и подавления;

- в состояние «боевой готовности» были приведены средства массовой информации, особенно периодическая печать, привлечена такая деликатная область медицины, как судебная психиатрия. В результате власти удалось создать у значительной части населения стереотип диссидента как «агента влияния извне», «врага социализма» и «агента ЦРУ»;

- особое место в кампании по искоренению инакомыслия занимала советская уголовно-исполнительная система. Несмотря на жесточайшее подавление личности в местах лишения свободы, правозащитники, используя обращения в самые различные советские и зарубежные инстанции, забастовки, голодовки и другие формы протеста, продемонстрировали гражданское мужество, решимость защищать свои права и человеческое достоинство;

- оценка системы исполнения наказаний страны участниками движения была однозначно негативной; по их мнению, она не исправляла, а физически и нравственно деформировала личность, доставляя ей физические и нравственные страдания.

История правозащитного движения свидетельствует о том, что у каждого гражданина в любом социуме, при различных политических режимах есть выбор между пассивным соглашательством и протестом, между несогласием и конформизмом. Участников движения отличали прежде всего чувство долга и искреннее стремление изменить жизнь сограждан к лучшему. Однако требования правозащитников оказались «преждевременными», ибо власть была далека от осознания жизненных потребностей общества, породивших правозащитное движение, которые можно было успешно решать только в условиях диалога и сотрудничества нравственной оппозиции и властных структур.

Сегодня можно констатировать, что правозащитное движение не нашло всеобщего понимания и поддержки в обществе. Этому в немалой степени способствовали скоординированная властными структурами политика дискредитации движения, хорошо отлаженная система дезинформации советских граждан. Вместе с тем время показало, что, несмотря на жестокость мер - арестов и последующих осуждений, психиатрических репрессий, лишений советского гражданства и высылки за границу, несмотря на потоки клеветы на правозащитников в средствах массовой информации,

власть оказалась неспособной вернуть страну в «додиссидентское» состояние.

После «тихой» амнистии 1987 года правозащитники вышли на свободу. Однако ни партийные руководители, ни современные реформаторы не увидели возможностей для конструктивного диалога с ними. Деятельность новых правозащитных организаций, созданных в 1990-х годах, направлена сегодня главным образом на реализацию социально-экономических прав -своевременную выплату зарплаты, борьбу с незаконными увольнениями и сокращениями с работы, с неуставными отношениями в российской армии и т.д. К сожалению, как и прежде, властные структуры отрицательно относятся к правозащитной деятельности, считая, что время критических оценок кануло в прошлое, а государству нужны созидатели. Таким образом, проявляются рецидивы «советского синдрома», несущего в себе элементы непонимания и конфронтации.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях автора:

Монографии

1. Лушин А. И. Власть и правозащитное движение в СССР. Историко-правовой аспект. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 2002 (23 п. л.).

Публикации в периодических научных изданиях, рекомендуемых ВАК

1. Лушин А. И. К вопросу о формировании законодательной базы репрессивной политики в отношении диссидентства во второй половине 1950-1980-х годах // История государства и права. - 2003. - № 3. -С. 25-28 (0,5 п. л.).

2. Лушин А. И. К вопросу оценки правозащитниками советской уголовно-исполнительной системы // Там же. - С. 40-47 (0,75 п. л.).

3. Лушин А. И. История правозащитного движения в структуре истори-ко-правового сознания // Регионология: Науч.-публ. журн. - 2003. -№ 1/2. - С. 323-330. (0,6 п. л.).

4. Лушин А. И. История правозащитного движения как образовательный и воспитательный компонент // Интеграция образования: Науч.-метод.журн.-2003.-№ 4.-С. 126-132 (0,5 п. л.).

44

Статьи

1. Лушин А. И. К вопросу формирования исторического сознания студенческой молодежи // Потребительская кооперация в условиях рыночного хозяйства. Подготовка кадров в условиях рыночной экономики: Тез. докл. науч.-метод. конф. - Саранск, 1994. - С.117-118 (0,3 п. л.).

2. Лушин А. И. Политическая культура: Метод, разработка для студентов очной и заочной форм обучения Саран, кооп. ин-та МУПК. -Саранск, 1995. - 16 с. (1 п. л.).

3. Лушин А. И. Правозащитное движение в СССР как политический и нравственный феномен // М. М. Бахтин и гуманитарное мышление на пороге XXI века: Тез. докл. III Саран, междунар. Бахтинских чтений: В 2 ч.-Ч. 1-Саранск, 1995.-С. 105-108(0,25 п. л.).

4. Лушин А. И. Политикандонть ды виськсчиденть. (О соотношении морали и политики) // Сятко: Лит.- худож. и общ.-полит. журн. -Саранск, 1995.-№3.-С. 116-118 (0,2 п. л.).

5. Лушин А. И. Тоталитаризм и права человека // Проблемы и перспективы развития потребительской кооперации: Тез. докл. на-уч.-метод. конф. / Саран, кооп. ин-т МУПК. - Саранск, 1996. -С. 164-166 (0,2 п. л.).

6. Лушин А. И. Большевизм и права человека // Там же. -С. 171-173 (0,2 п. л.).

7. Лушин А. И. Гражданская война в России и проблемы прав человека // Тез. докл. науч.-метод. конф. Саран. кооп. ин-т МУПК. - Саранск, 1996.-С. 182-183 (0,2 п. л.).

8. Лушин А. И. О правах человека в России в период новой экономической политики // Там же. - С. 190-192 (0,2 п. л.).

9. Лушин А. И. Некоторые вопросы возникновения диссидентского движения в СССР // Проблемы развития потребительской кооперации в условиях проводимых экономических реформ: Сб. науч. ст. -Ч. 3. - М., 1997. - С. 24 (0,1 п. л.).

10. Лушин А. И. Мес эвандасть ломанень праватнень аралайсна. (О предпосылках появления правозащитного движения) // Мокша: Лит.-худож. и общ.-полит. журн. - Саранск, 1997. - № 1/2. - С. 118-121 (0,25 п. л.).

11. Лушин А. И. Олечинь кандыцят. (Несущие свободу) // Сятко: Лит.-худож. и общ.-полит. журн. - Саранск, 1997. - № 10. - С. 82-84 (0,25 п. л.).

12. Лушин А. И. Некоторые проблемы становления правозащитного движения в СССР // Проблемы развития потребительской коопера-

ции в условиях проводимых экономических реформ: Сб. науч. ст. — Ч.З.-М., 1997.-С. 25 (0,1 п. л.).

13. Лушин А. И. К вопросу возникновения правозащитного движения в СССР //Там же.-С. 26-27 (0,15 п.л.).

14. Лушин А. И. К вопросу социалистической концепции прав человека // Там же. - С. 28 (0,1 п. л.).

15. Лушин А. И. О становлении социалистической концепции прав человека // Там же. - С. 28-29 (0,15 п. л.).

16. Лушин А. И. К вопросу о сущности диссидентского движения в СССР // Трансформация потребительской кооперации в рыночную систему: Тез. докл. межрегион, науч.-практ. конф. - Казань, 1997. - С. 204-205 (0,15 п. л.).

17. Лушин А. И. К вопросу оценки правозащитниками пенитенциарной системы страны // Динамика состояний социума: Материалы межвуз. науч.-практ. конф. в МГПИ им. М. Е. Евсевьева. - Ч. 2. -Саранск, 1999. - С. 9-10 (0,15 п. л.).

18. Лушин А. И. Карательная психиатрия в борьбе с правозащитным движением (Вторая половина 1960-х - начало 1980-х годов) // Исторические и политические науки в контексте современной культурной традиции: Материалы IV Сафаргалиевских науч. чтений. - Саранск, 1999.-С. 136-148 (0,75 п.л.).

19. Лушин А. И. К вопросу использования в СССР психиатрии в поли-ти-ческих целях // Актуальные вопросы истории и этнологии: Сб. ст. - Вып. 2. / Мордов. гос. пед. ин-т. - Саранск, 1999. - С. 40-42 (0,2 п. л.).

20. Лушин А. И. О взаимоотношениях власти и оппозиции в СССР в конце 1970-х - начале 1980-х гг. // Там же. - С. 38-40 (0,2 п.л.).

21. Лушин А. И., Адушкин В. А. Становление и развитие пенитенциарной системы России // История в культуре, культура в истории: Материалы V Сафаргалиевских науч. чтений. - Саранск, 2001. -С. 260-277 (1 п. л. / авторский вклад 0,8 п. л.).

22. Лушин А. И. Политическая философия // Философия: Курс лекций / Саран. кооп. ин-т МУПК. - Москва; Саранск, 2001. - С. 263-284 (1,4 п. л.).

23. Лушин А. И. О предпосылках возникновения правозащитного движения в СССР // Органы юстиции и становление гражданского общества: Материалы науч.-практ. конф. - Саранск, 2003. - С. 21-27 (0,5 п. л.).

24. Лушин А. И. Правозащитное движение как социальный феномен советского общества // Там же. - С. 28-31 (0,25 п.л.).

25. Лушин А. И. Государственная власть и правозащитное движение // Там же. - С. 38-43 (0,35 п. л.).

26. Лушин А. И. Законодательная база репрессивной политики советского государства в отношении инакомыслия во второй половине 1950-х - 1980-х годах // Там же. - С. 141-146 (0,35 п. л.).

27. Лушин А. И. «Советская тюрьма» глазами правозащитников // Центр и периферия: Науч.-публ. журн. - Саранск, 2003. - № 1. - С. 87-91 (0,5 п. л.).

28. Лушин А. И. О некоторых особенностях формирования идейно-нравственных основ движения в защиту прав человека в СССР // Актуальные проблемы правовой реформы в России: В 2 т. - Калуга, 2003. - Т. 2. - С. 304-322 (1,1 п. л.).

29. Лушин А. И. Об отношении советского государства к правозащитному движению в стране // Там же. - С. 322-342 (1,2 п. л.).

30. Лушин А. И. О политике КПСС и советского государства в отношении диссидентства // Вестник молодых ученых Дагестана. История -этнография - политика / Дагестан, науч. центр Российской академии наук. - Махачкала, 2003. - С. 37-46 (0,75 п. л.).

31. Лушин А. И. К вопросу формирования юридических и идейно-нравственных основ движения в защиту прав человека в СССР // Там же. - С. 46-55 (0,75 п. л.).

Всего по теме диссертации опубликовано 1 монография и 35 статей общим объемом более 36 п. л.

Лушин Александр Иванович Власть и правозащитное движение в СССР АВТОРЕФЕРАТ

Подписано в печать 30 декабря 2003 года. Отпечатано с оригинала- макета заказчика

Бумага офсетная. Формат 60x84 1/16. Гарнитура Таймс. Печать способом ризографии. Усл. печ. л. 2,45. Уч.-изд. л. 3,15. Тираж 100 экз. Заказ № 204.

Отпечатано в копи-центре «Референт». ИП Тимошкина Л.В. 430000, г. Саранск, ул. Полежаева, 49.

1--79*

РНБ Русский фонд

2004-4 21963

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Лушин, Александр Иванович

ВВЕДЕНИЕ РАЗДЕЛ I

РАЗДЕЛ II

РАЗДЕЛ IV

РАЗДЕЛ V

ВЛИЯНИЕ ПОЛИТИКИ «ОТТЕПЕЛИ» НА ВОЗНИКНОВЕНИЕ ДИССИДЕНТСКИХ НАСТРОЕНИЙ

РЕСТАЛИНИЗАЦИЯ ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ И ВОЗНИКНОВЕНИЕ ДВИЖЕНИЯ В ЗАЩИТУ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА

РАЗДЕЛ III ЭВОЛЮЦИЯ И ФОРМИРОВАНИЕ МИРОВОЗРЕНЧЕС-КИХ ОСНОВ ПРАВОЗАЩИТНОГО ДВИЖЕНИЯ

ОТНОШЕНИЕ ВЫСШИХ ОРГАНОВ ПАРТИИ И ГОСУДАРСТВА К ДИССИДЕНТСТВУ

ПЕРИОДИЧЕСКАЯ ПЕЧАТЬ КАК СРЕДСТВО ДИСКРЕДИТАЦИИ ПРАВОЗАЩИТНОГО ДВИЖЕНИЯ

РАЗДЕЛ VI СУДЕБНАЯ ПСИХИАТРИЯ В БОРЬБЕ

С ИНАКОМЫСЛИЕМ

РАЗДЕЛ VII ПРАВОЗАЩИТНИКИ В УСЛОВИЯХ СОВЕТСКОЙ

УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ

РАЗДЕЛ VIII СИСТЕМА ИСПОЛНЕНИЯ НАКАЗАНИЙ СССР

ГЛАЗАМИ ПРАВОЗАЩИТНИКОВ

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Лушин, Александр Иванович

Актуальность темы исследования.

Противостояние власти и общества неизменно сопутствовало российской государственности на различных этапах ее развития. Обусловленное множеством факторов социально-экономического и политического свойства, оно имеет глубокие исторические корни. Конкретное же их проявление до недавнего времени объяснялось всего лишь через призму упрощенных догматов о классах и классовых антагонизмах.

Для современного этапа развития общественного сознания характерны попытки ухода от идеологических штампов в понимании взаимоотношений между властью и оппозицией. Заявка на создание в стране демократического общества повышает актуальность осмысления проблемы противостояния властных структур и оппозиционных движений, создавших своеобразную атмосферу «единства противоположностей», продиктованных историческими особенностями России, сложившимися здесь неповторимыми обычаями и традициями.

При исследовании проблемы взаимоотношения власти и оппозиции необходимо учитывать ряд важнейших обстоятельств. Во-первых, соотношение «власть — оппозиция» находилось под прессом исторических традиций, конфронтации противоборствующих сил, обоюдной изменчивости и маргинальности ведущих персонажей политической борьбы, нетерпимости влиятельных политических сил, их склонности решать проблемы «целиком и сразу», высокой степени персонифицированности политики, особой роли в ней вождизма.

Во-вторых, оставаясь на протяжении почти всего XX века силой, стоящей над обществом, советская власть навязывала ему свои правила игры, свои представления о смысле жизни и собственную догматическую модель общественного развития.

В-третьих, перманентный прессинг по отношению к инакомыслию порождал адекватное противодействие оппозиционных сил, которые редко шли на компромисс с властью, в чем она усматривала лишь признаки слабости оппозиции.

Период после Октября 1917 года характеризовался в СССР форсированным перерождением революционной диктатуры в тоталитарный режим. Репрессии конца 1930 —начала 1950-х годов, казалось, «выкорчевали» не только какие-либо оппозиционные ростки, но и само инакомыслие. Борьба за лидерство после смерти Сталина, робкие попытки общественного реформирования, разоблачение культа личности, начало реабилитации его жертв вызвали пробуждение духовной жизни и свободомыслия.

Комплекс новаций середины 1950 - начала 1960-х годов, получивший позднее название «линии XX съезда», породил в обществе сомнения и разочарования, а правящая элита показала свою устойчивую неспособность избавиться от утопических доктрин, рассчитанных на примитивное сознание.

Важнейшим результатом реформирования и десталинизации стали изменения в ментальности и общественном сознании на идеологическом, социально-психологическом и нравственном уровнях, что в значительной мере проявилось в образе мыслей и поведении творческой интеллигенции, наиболее активную и деятельною часть которой стали называть «шестидесятниками», «детьми XX съезда». Именно они пронесли идеалы демократии через так называемое время застоя. Их общественная деятельность ускорила формирование нового поколения, выступившего против устоев политического режима. Становление оппозиции проходило в двух направлениях - реформистском (критика сохранявшегося сталинского наследия) и консервативном (попытки ресталинизации и неприятие реформизма как курса, ведущего к подрыву социалистических основ государства).

Со смещением Н.С. Хрущева и появлением на политической арене Л.И. Брежнева для партийно-государственной элиты наступил поистине «золотой век». К власти пришло новое поколение руководителей, обязанных своей служебной карьере «чистке»' 1930-х годов, и оформившихся в последующем в новый «господствующий» класс. Руководство страны по-прежнему использовало в своей деятельности бюрократические приемы. Важнейшие для страны решения принимались узким кругом руководителей партии и государства. Под лозунгом борьбы за единство партии подавлялась любая точка зрения, не совпадающая с «генеральной линией». Началось сращивание бюрократических групп с теневой экономикой.

Новый «правящий» класс превратился в замкнутую касту, доступ к «благам коммунизма» для «посторонних» все более ограничивался, проявлялись черты трайбализма, " перерастания правящей элиты в наследственную. По мере того, как истощались ресурсы государства и разрасталась бюрократия, в полном соответствии со словами В.О. Ключевского, сказанными им о России XVII века, «государство пухло, а народ хирел»1. Те, кто раньше мог надеяться на профессиональный успех (а их число по мере роста образовательного уровня общества увеличивалось), теперь не находили применения своим способностям и энергии. Поскольку такие важные каналы самореализации неординарной личности, как независимая политическая деятельность и предпринимательство были закрыты, для нее оставались диссидентство и «теневая» экономика.

Трагедия состояла и в том, что патриархальная традиция подчинения и . послушания власти превращала примитивные знания и представления руководителей государства о мире в несомненный критерий официального политического знания. При отсутствии оппозиции и плюрализма доминировали навязываемые обществу , единомыслие и «всеобщее одобрение» политики партии и государства. Однако в любом обществе всегда существуют не только сознательные сторонники официально проводимой политики и индифферентные конформисты, но и несогласные, выступающие против диктата идеологии, политической системы и образа жизни. Примеров инакомыслия в истории более чем достаточно. Середина 1960 - 1980-х годов в СССР не были в этом смысле исключением.

Системный кризис, охвативший все стороны жизни общества в середине 1960-х годов, нарушение прав и свобод, зафиксированных в Конституции СССР 1936 года, запрет на творческое инакомыслие привели к зарождению общественного протеста. Этот феномен известен сегодня как диссидентство. В XIX веке В. И Даль толковал понятие диссидент следующим образом: «иноверец или раскольник, вообще, не принимающий господствующего где исповедания» 2 . Создатель «Толкового словаря» вероятно думал о Аввакуме, но вряд ли о Н. Новикове, А. Радищеве, П. Чаадаеве, декабристах, нигилистах, народовольцах. Диссидентами в России называли нередко бунтарей вокруг церкви. Но в этом качестве слово тогда не получило широкого распространения, достаточно было русских синонимов.

В 1970-е годы слово «диссидент» приобрело то специфическое значение, которое вкладывается в него до сих пор. Диссидентами стали называть людей в СССР, открыто выражавших несогласие с общепринятыми нормами признанными в стране, и подтверждающих свою позицию определенными действиями. Известный английский историк Э. Карр, рассуждая о смысле истории и роли в ней диссидентства, отмечал, что любое общество не может быть полностью гомогенным и представляет собой арену социальных конфликтов, поэтому «индивидуумы, восстающие против существующих властей», есть продукты этого общества, причем в такой же степени как конформистски настроенные граждане.3

Диссидентство в демократических государствах, за исключением форм инакомыслия, принимающих социально опасный характер, существует относительно свободно. Более того, право на инакомыслие вытекает из основных положений либерализма, прежде всего из безусловного признания субъективных прав свободной личности, в том числе и права на свое собственное видение мира. Реализация этого права происходит в деятельности парламентов, политических партий, общественных движений, неформальных групп и т.д. В такой ситуации происходит цивилизованная корреляция интересов, проектов, устремлений различных социальных групп, а также в лице общественного мнения, между государством и обществом в целом. Это позволяет до определенной степени избегать нагнетания социальной напряженности и обеспечивать плюрализм мнений.

Процесс формирования гражданского общества, проблемы реализации прав человека в стране, исторические уроки отношения власти к оппозиции в СССР, ее нежелание вести конструктивный диалог с инакомыслием, обусловливают сегодня настоятельную необходимость изучения истории взаимоотношений власти и диссидентского движения, его разновидностей в нашей стране и в особенности правозащитного движения. Проблема «власть - оппозиция» - это не только негативный опыт недавнего прошлого, но и поиск пути к истине, который наряду с заблуждениями, ошибками и преступлениями принес немало открытий и исторических уроков.

Кроме того, обращение к указанной теме имеет и практическое значение. В Конституции Российской Федерации закреплены многие демократические права и свободы человека, за неуклонное соблюдение которых боролись правозащитники. Однако приходится констатировать, что вопросы соблюдения прав человека в нашей стране сегодня не стали менее актуальными, чем в период «застоя». К сожалению, эти права нередко нарушаются, прежде всего, самим государством.

Взаимоотношения власти и правозащитного движения представляет не только научный, но и практический интерес для комитетов, комиссий, выступающих за соблюдение прав человека. Необходимо отметить, что значительная часть бывших диссидентов по разным причинам отошла от активной правозащитной деятельности, другие и сегодня активно участвуют в ней. Среди них - JI. Алексеева, возглавляющая московскую Хельсинкскую группу, С. Ковалев, возглавлявший некоторое время Комиссию по правам человека при Президенте РФ, В. Абрамкин, руководитель общественного Центра содействия реформе уголовного правосудия и др.

Во второй половине 1980 - начале 1990-х годов в ходе реформ, начатых руководством страны и 'вначале поддержанных населением, общественно-политическая ситуация изменилась. Исчезли «запретные зоны» для объективного анализа и критики, возросли роль и значение средств массовой информации, неформальных движений, стали уходить в прошлое идеологические догмы в сознании и поведении людей, повышаться общий уровень политической культуры, начали формироваться политические партии и объединения. Понятия многопартийности, идейного и политического плюрализма начали наполняться реальным содержанием. В стране идет процесс формирования конструктивной политической оппозиции. В контексте этих перемен молодая российская демократия нуждается в исследовании истории взаимоотношений государства и оппозиции, власти и правозащитного движения. Анализ этого опыта, его результаты необходим для стабилизации политической системы, демократизации общества, отказа от недавних идеологических мифов и утопий.

Степень научной разработанности проблемы. Проблема взаимоотношений власти и диссидентского движения в СССР, властных структур и правозащитного движения до недавнего времени занимала весьма скромное место в отечественной исторической науке. Официальная власть, объявив диссидентов «антисоветскими элементами», сделала немало для дискредитации морального облика, разоблачения образа мышления и «преступной. деятельности» диссидентов. Она способствовала тому, чтобы советская историография не рассматривала инакомыслие как тему для научного исследования. Поэтому о появлении работ, в которых бы объективно показывались история возникновения и этапы развития правозащитного движения, его программные цели и установки, не могло быть и речи.

Следует подчеркнуть, что особенностью историографической базы изучаемой нами проблемы является то, что в начале ее изучением занялись публицисты, сами диссиденты и правозащитники, а затем уже появились собственно научные исследования.

Историографию проблемы условно можно разделить на три этапа. Первый этап 1960 - 1980-е годы, когда массовым тиражом были опубликованы статьи и речи Ю.В. Андропова, Л.И. Брежнева, АЛ Кириленко, Б.Н. Пономарева, М. А. Суслова, К.У. Черненко и других руководителей партии и государства, а также сборники, исследования известных ученых-обществоведов, посвященных идеологической деятельности КПСС и проблемам идеологической борьбы4. В основу литературы этого этапа была положена концепция о вступлении СССР в период развернутого строительства коммунизма, поэтому о наличии инакомыслия в стране в этих работах, как правило, только упоминалось.

В конце 1960 - середине 1970-х годов тема защиты прав человека приобрела международный всеобъемлющий характер. Одними из первых исследователей истории возникновения и становления диссидентского движения в СССР стали зарубежные советологи, «кремленологи» и сотрудники специальных служб. В их работах осуществлялись попытки классификации движения, раскрывались некоторые аспекты политики КПСС и советского государства в отношении инакомыслия в СССР, освещались судебные и внесудебные преследования диссидентов и участников борьбы за права человека. Такого рода исследования, по мнению советского руководства, служили идеологическим оружием в «психологической войне» против СССР и социалистической системы в целом.

Среди этих работ можно выделить исследование С. Блоха и П. Реддавэя, вышедшее в 1977 году в Нью-Йорке, а затем на русском языке -в Лондоне5. Ценность этой книги заключается в том, что впервые на большом фактическом материале была показана антигуманная практика использования специальной психиатрии в борьбе против инакомыслия в Советском Союзе.

Отечественную историографию изучаемой проблемы можно разделить на несколько групп. Первую группу представляют работы, отражавшие официальную точку зрения на инакомыслие в СССР, выполненные по «социальному заказу», в которых диссидентское движение представлялось как крайне негативное явление. В качестве примеров подобной литературы служат книги К.И. Зародова, Д.Н. Керимова, Е.М. Чехарина, М.Н. Перфильева, А. А. Мишина и целого ряда других авторов, вышедших под благовидным предлогом разоблачения идеологических диверсий, используемых империалистическими кругами в борьбе против социализма6. Основной целью этих работ была дискредитация диссидентского движения в Советском Союзе.

Эти же цели преследовала и монография Н.Н. Яковлева «ЦРУ против СССР», выдержавшая несколько изданий. Автор книги - доктор исторических наук, профессор, известный специалист в области новейшей истории США. Исследование было подготовлено на основе публикаций зарубежных авторов, в том числе сотрудников ЦРУ. Объективный анализ: причин возникновения диссидентства в книге подменен попытками доказательств того, что только деньги западных спецслужб, алчность, корысть, продажность ничтожной кучки «отщепенцев», способствовали появлению инакомыслия в СССР. По мнению автора, никакого диссидентского движения нет, а есть лишь «.бесперебойное сочинение 7 разного рода клеветнических материалов» . Упоминаемые в книге А. Солженицын, А.Сахаров, В. Буковский, А. Гинзбург и др., - ни кто иные, как «верные слуги ЦРУ», «графоманы», «власовцы», «матерые преступники» и т. п. Работа Н. Яковлева, как и другие, в которых упоминались диссиденты, способствовала созданию обстановки- крайней нетерпимости вокруг людей, осмелившихся открыто критиковать пороки системы.

Дискредитация диссидентства была центральной темой серии книг «Империализм: события, факты, документы», публиковавшаяся в течение 1970 - 1980-х годов, в которой резкой критике подвергались западные демократические институты, юстиция, суд. В этих работах «разоблачался клеветнический характер антисоветских кампаний под прикрытием лозунга защиты прав человека, вскрывались их провокационные цели»8. Специфика такого рода исследований заключалась прежде всего в их тотальной идеологизированности, а любому факту, событию в них придавался желаемый для политического режима смысл. Попытки критического осмысления истории страны; и современности квалифицировались как очернительство и клевета на «реальные достижения социализма».

После того, когда проблемы защиты прав человека становятся одними из самых актуальных в международных отношениях, к их изучению были привлечены и ученые-обществоведы социалистических стран. Одним из примеров такого рода исследований является коллективная работа «Права человека при социализме», выпущенная в Москве в 1980 году. Книга свидетельствовала об усилиях советского руководства еще раз доказать мировой общественности отсутствие проблем, связанных с нарушением прав человека. Авторы исследования пытались показать «принципиальное единство братских государств» в подходе к решению проблем, связанных с реализацией социально-экономических прав человека в условиях социализма. Особо подчеркивалось, что «знамя прав и свобод человека — это знамя социализма» 9 . Аналогичные работы продолжали выходить до середины 1980-х годов.

Вторая группа исследований — это работы, написанные во второй половине 1980 - первой половине 1990-х годов, которые характеризуются тем, что «перестроечные» процессы, эйфория от нахлынувшей свободы способствовали апологетике и восхвалению всего, что противостояло советской власти. Эти труды, написанные, главным образом, по «горячим следам» являлись попыткой проанализировать недавнее историческое прошлое и выявить роль и значение диссидентского и правозащитного движения в СССР. Они являлись своего рода накопительным материалом к появлению глубоких научных исследований по данной проблематике.

В это время вопрос о роли диссидентского и правозащитного движений в отечественной исторической науке стал одним из наиболее сложных и дискуссионных. Позиции исследователей по отношению к нему доходили до прямо противоположных - от крайне негативных оценок, до создания ореола истинных героев и мучеников. Так, например, отечественные исследователи В. Соловьев и Е. Клепикова отмечали, что диссидентское движение в СССР -это скорее все-таки западный миф, чем русская реальность10. С этой точкой зрения солидаризировалась Е. Зубкова. По ее мнению в диссидентском движении преобладала нигилистическая направленность, разоблачительный пафос становился над позитивными идеями, что создало вокруг диссидентов атмосферу общественного вакуума, не дало ему получить поддержку широких слоев населения11.

С крайне противоположных позиций выступили, прежде всего, сами участники правозащитного движения. Среди них JI. Богораз, С. Ковалев, которые писали о том, что диссиденты были инициаторами и творцами

1 *У радикальных преобразований в СССР'. Их концептуальный подход близок Р. Медведеву, утверждающему, что без диссидентов не был бы возможен новый идеологический поворот 1985 — 1990-х годов13.

Автору настоящего исследования близка мысль о значительной роли диссидентов и правозащитников в отечественной истории.

Первые попытки создания исследований о диссидентском движении явились скорее постановкой новых задач, нежели его осмысления. Так, в работе В. Пономарева, опубликованной в Москве «Общественные волнения в СССР. От XX съезда КПСС до смерти Брежнева» в 1990-м году приводятся примеры общественных выступлений, представляющих один из интереснейших феноменов советской истории 1950- 1980-х годов, неизвестных ранее общественности. Автор сфокусировал внимание на наиболее радикальных формах проявления общественного недовольства. Положительной стороной работы является публикация большого количества примеров уличных выступлений протеста (митинги, восстания, захваты административных зданий и др.). Книга стала одной из первых попыток отечественных исследователей сказать миру о негативных сторонах общественного бытия, тщательно скрываемых официальными властями.

В первой половине 1990-х годов над осмыслением сущности оппозиционных движений в стране начали работать авторские коллективы. Плодом усилий отечественных исследователей явилась коллективная монография «Наше отечество. Опыт политической истории», изданная под редакцией доктора исторических наук профессора С.В. Кулешова в 1991 году. В ней поставлены некоторые проблемы альтернативности общественного развития, истории политических движений, партий, организаций, институтов власти и управления, приведены конкретные примеры сопротивления политическому режиму.

Заметное место в изучении истории инакомыслия занимает вышедшая в Москве в 1992 году монография Ю.Ф. Лукина «Из истории сопротивления тоталитаризму в СССР. 20 - 80-е годы». Ценность книги заключается в том, что в ней повествуется об инакомыслии внутри коммунистической партии, протестах крестьян, рабочих, военных, интеллигенции против произвола, а также инакомыслии в период «застоя», конфликтах в сфере социально-экономических отношений.

Немаловажную научную ценность представляет работа Т.Л. Савохиной, М.П. Зезиной «Апогей режима личной власти. «Оттепель». Поворот к неосталинизму», опубликованная в 1993 году. Заслуга авторов заключается в том, что в книге проанализированы стадии общественно-политических процессов в первые послевоенные десятилетия: апогей режима личной власти и его кризис; процессы десталинизации; борьба в высшем эшелоне власти; зарождение диссидентского движения; усиление консервативных тенденций в общественно-политической жизни страны.

В эти годы над изучением диссидентского и правозащитного движений начала плодотворно работать коллектив кафедры отечественной истории новейшего времени Российского государственного гуманитарного университета. Данная тема органично включена в общую программу курса отечественной истории как для историков и архивистов, так и для студентов других факультетов вуза. Здесь готовятся курсовые и дипломные работы по истории диссидентского и правозащитного движения в СССР. Данная тема разрабатывается в рамках комплексной научной программы «Университеты России». Первым итогом специальных семинаров, которыми несколько лет руководили профессора Е.И. Пивовар и А.Б. Безбородов, явилось исследование, проливающее свет на многие аспекты истории инакомыслия в стране, неизвестные отечественному читателю14. Авторы работы, отметив, что диссиденты - это люди, вступившие в открытый конфликт с официальными установками власти в различных сферах жизни, заявили, что «ядром диссидентского движения, полем пересечения интересов всех иных течений - политических, социально-культурных, национальных и религиозных является правозащитное движение»15.

Третью группу представляют исследования, опубликованные в середине 1990-х годов и продолжающие выходить до настоящего времени. Для них характерен критический анализ накопленных знаний и появление спокойных и более взвешенных по тону работ по данной проблематике.

Результатом подготовительного периода явился выход в Москве фундаментального исследования «Власть и оппозиция. Российский политический процесс XX столетия». Интересующей нас проблеме посвящена третья часть «Советское общество в 50-х — начале 80-х годов» На путях к новому системному политическому кризису». В работе российский политический процесс рассматривается под углом зрения функционирования механизма власти и оппозиции. Его авторы — известные отечественные ученые А.А. Данилов, О.В. Волобуев,. В.В. Журавлев, В.В. Шелохаев и др. Несомненной заслугой авторов является то, что они дали определение понятия «диссидентство», выделили его сущностные черты, охарактеризовали глубокую российскую традицию — неумение и нежелание власти вести диалог, находить консенсус с инакомыслием. Значительное внимание в книге, наряду с другими оппозиционными движениями, уделено становлению и специфике правозащитного движения. В отечественной исторической науке - это одно из самых глубоких исследований, имеющее непреходящую познавательную ценность.

Весьма продуктивно над программой «История правозащитного движения в СССР» работает научно-исследовательский центр «Мемориал», который регулярно проводит конференции и семинары по этой проблематике. В 1995 году под эгидой этого центра вышел сборник материалов «История, философия, принципы и методы правозащитной деятельности», в котором впервые рассмотрен целый ряд аспектов мировоззренческих основ движения.

Глубиной научного анализа, ценностью уникальных документальных источников отличается монография М. Я. Геллера и А. М. Некрича, увидевшего отечественного читателя в 1995 году16. Книга охватывает широкий спектр событий, начиная от первой мировой войны до начала 1990-х годов. Наряду с изучением социально-экономической истории, авторы пристальное внимание уделяют процессу формирования оппозиции в СССР, объективным причинам появления диссидентского движения. И хотя работа написана главным образом в негативных тонах, в контексте изучаемых нами проблем она представляет немалый интерес.

Особый вклад в исследование * истории инакомыслия в СССР внес известный российский историк, доктор исторических наук, профессор А.А. Данилов, работы которого получили широкую известность не только в России, но и за рубежом. Под его руководством в Московском педагогическом государственном университете функционирует научная школа, изучающая оппозиционные движения в СССР, защищен ряд диссертаций по данной проблематике. Одним из первых в отечественной исторической науке он подготовил исследование, раскрывающее процесс становления инакомыслия в стране за семидесятилетний период, - «История инакомыслия в СССР. Советский период» опубликованное в 1995 году. На большом фактическом материале, глубоком по содержанию и широте источников, показаны история возникновения диссидентства, впервые дается научное академическое определение термина «инакомыслие», под которым он подразумевает «общественное явление, выражающееся в особом мнении меньшинства по поводу официальной или господствующей идеологической, политической, экономической системы, этических или эстетических норм, составляющих основу жизни данного общества»17. Кроме того, автором определено сущностное содержание термина «диссидентство», показано его непреходящее историческое значение, а также предложена краткая хроника основных событий движения. Монография раскрывает периодизацию и классификацию движения, содержит глубоко обоснованные научные выводы и обобщения. Изучению проблем инакомыслия и общественно-политической ситуации в стране в послевоенный период посвящен целый ряд других исследований ученого18.

Социально-политические и нравственные предпосылки зарождения; оппозиции в стране фрагментарно рассматриваются в трудах Л.И. Семенниковой, А.С. Ахиезера, В.П. Булдакова, А.С. Панарина 19. Проблемы взаимоотношения власти и оппозиции в СССР раскрываются в фундаментальной работе Р.Г. Пихоя «Советский Союз: история власти, 1945 - 1991», изданной в Москве в 1998 году. Несомненной заслугой автора является введение в научный < оборот; закрытых ранее для исследователей материалов Политбюро ЦК КПСС, отраслевых отделов ЦК, показ не только истории становления командно-административной системы в стране, но и борьбу советской власти с инакомыслием.

Одним из средств борьбы с инакомыслием, получившее распространение в рассматриваемый период была судебная психиатрия. Причины ее использования в борьбе с диссидентами, а также исторические корни этой антигуманной практики раскрыты в работах отечественного психиатра М.И. Буянова20, а также А.С. Прокопенко21. Авторы книг приводят ^ неизвестные ранее сведения об использовании психиатрии в борьбе с инакомыслием в СССР, называют социальные, правовые предпосылки и нравственные последствия этого явления.

В последнее время появились исследования различных аспектов инакомыслия, его региональной специфики. Так, в Сургуте опубликована монография А.И. Прищепы , в которой рассмотрены особенности инакомыслия на Урале в середине 1940 - 1960-х годов. Однако, не являясь предметом специального исследования, проблемы истории правозащитного движения остались вне поля изучения автора.

Определенный интерес представляет книга Ф. М. Бурлацкого, вышедшая в серии «Библиотека уполномоченного по правам человека в Российской Федерации» в 1999 году. Ее ценность состоит, прежде всего, в том, что в ней представлены интервью лиц, непосредственно занимавшихся решением проблем защиты прав человека, как на внутреннем, так и на международном уровне. По мнению автора, в советской оппозиции следует выделять три основных направления: собственно диссидентское движение - борьба за политическую свободу, Т~ особенно за свободу слова и убеждений; правозащитное движение; движение еврейской, армянской и иной эмиграции23. Ф. М. Бурлацкий необоснованно считает, что правозащитное движение 1970-х годов свелось к одной проблеме — проблеме эмиграции.

Привлечением интереснейших архивных материалов и источников в исследовании диссидентства в СССР в отечественной исторической науке отличаются работы JI.A. Королевой24. В них раскрываются исторические предпосылки и дискуссии о сущности диссидентского движения, исследуются причины и факторы влияния, определившие эволюцию диссидентства, его география, национальный и социальный состав. Кроме того, в ее исследованиях показываются политические программы оппозиции, охарактеризовано отношение Запада к ней, отражено влияние «перестроечных» процессов на эволюцию диссидентства. Несомненной заслугой автора является введение в научный оборот значительного количества не опубликованных ранее источников, а также определение диссидентства как «. выражение особого мнения меньшинства общества по поводу различных аспектов жизни данного социума - идеологических, политических, экономических, этических и т.п.»25.

К четвертой группе следует отнести работы, в которых феномен диссидентства и правозащитного движения показывается не как результат объективного развития политической системы страны, а прежде всего как следствие влияния извне, «прозападных сил». В данном случае речь идет о работе Ф.Д. Бобкова, одного из руководителей КГБ СССР, прослужившего в органах госбезопасности 45 лет и представлявшего официальную точку зрения на диссидентство и правозащитное движение в стране. Генерал армии, первый заместитель Председателя КГБ, он длительное время возглавлял Пятое управление, профессионально занимавшееся борьбой с инакомыслием в СССР. Он убежден в том, что, «.рассматривая механизм репрессий в стране, сводить все дело к «монстру ВЧК - КГБ» -непростительное и отнюдь не безобидное заблуждение. система безопасности была лишь инструментом, исполнявшим политическую волю ЦК КПСС, который фактически руководил страной»26.

С ним солидаризируется С.Г. Кара-Мурза27, по мнению которого советскому обществу противостоял сложившийся в течении многих лет антисоветский проект, в котором участвовали диссиденты, а также важное течение в среде левой западной элиты - еврокоммунизм, которые «.очень быстро подчинили . работу целям и задачам врага в СССР и холодной л п войне» . Данная точка зрения свидетельствует о том, как объективный анализ генезиса советского общества 1960 - 1980-х годов и цивилизационного кризиса, симптомы которого были очевидны, подменяется сугубо классовым подходом к оценке этого уникального явления советской действительности.

В пятую группу входят работы отечественных правоведов занимавшихся вопросами истории отечественной пенитенциарной системы, особенностей ее становления и формирования. В этой связи большой интерес

ЯЛ представляет фундаментальное исследование МН.Тернета . Как по замыслу, так и по методу исследования, а также использованию архивных материалов, которые до этого вообще не были доступны для изучения, эта работа является уникальной. Несмотря на определенную идеологизированность, этот фундаментальный труд до сих пор является наиболее глубоким и всесторонним исследованием в отечественной историко-правовой науке.

Целый ряд вопросов, связанных с историей исправительно-трудовой политики советского государства рассматриваются в работах JI. Крахмальника, Н. Стручкова, В. Филимонова, И. Шмарова, Е. Лукашевой, Э.Кузнецова, Б.Утевского, а также С. Кузьмина, Н. Евреинова30 и других правоведов. В трудах этих ученых не рассматривались вопросы использования уголовно-исполнительной системы в борьбе с инакомыслящими, однако они представляют немалую ценность наличием в них большего фактического материала.

Особую группу представляют труды самих диссидентов и правозащитников. Они достаточно обширны и многоплановы, тем не менее, их объединяет, прежде всего, мнение об особой, иногда даже гипертрофированной, роли прав человека в жизни цивилизованного государства. Это, прежде всего труды А.Д. Сахарова, А.И. Солженицына, активистов правозащитного движения. В данном случае нельзя обойти вниманием и труды философа А.А.Зиновьева31 , взгляды которого в последние годы претерпели сильную эволюцию. Лейтмотив его многих произведений является парадоксальность и абсурдность советской действительности. Прожив на Западе около двух десятилетий, в последние годы писатель начинает отвергать основные ценности западного общества, подвергает резкой критике преобразования в России и выступает с апологией советской системы и марксистской теории. Его работы вызывают споры, дискуссии и примечательны тем, что служат свидетельством «вечного диссидентства» их автора, критикующего пороки политических режимов современности.

Как известно, советская власть создала разветвленную систему борьбы с инакомыслием, в которую входила и психиатрия. В связи с этим широкую известность на Западе в конце 1970-х годов приобрела работа известного советского диссидента А. Подрабинека, который предал огласке формы и методы использования психиатрии в борьбе против инакомыслящих в СССР32.

В контексте изучения взаимоотношений власти и инакомыслящих особый интерес вызывает работа А. Амальрика33, которая вышла после гибели автора в автокатастрофе осенью 1980 года. В ней раскрывается мировоззренческая концепция диссидентства, дается его классификация, а также описывается борьба неординарной личности за свое достоинство, право видеть мир по-своему и открыто говорить об этом. Работы

A. Амальрика широко > известны на Западе: сборник пьес «Нежеланное путешествие в Сибирь», публицистическое эссе «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?», сборник критических статей и выступлений «СССР и Запад в одной лодке». Некоторые из них были опубликованы только в постсоветской России.

В диссидентской литературе особую ценность представляет книга

B.Буковского - одной, из наиболее: колоритных фигур правозащитного движения34. В своей работе он раскрыл целый ряд социально-политических особенностей возникновения, становления правозащитного движения, методы, используемые государством в борьбе с ним. В центре внимания его исследования - проблемы противостояния личности и системы, человека и всесильного государства. В одной из последних работ книг, названной «Московский процесс» известный диссидент попытался дать субъективную оценку сложным и противоречивым политическим процессам, происходившим в жизни российского общества в начале 1990-х годов.

Среди диссидентских работ, посвященных истории инакомыслия, особое место занимает монография активной участницы правозащитного движения JI.M. Алексеевой «История инакомыслия в СССР. Новейший период», которая нашла отечественного читателя только в 1992 году. Это была первая попытка систематизированного описания инакомыслия в Советском Союзе. В книге 18 глав - по количеству независимых общественных движений. Каждое описано отдельно, так как все они имеют свое лицо, и цели их не совпадают. Тем не менее, правомочно их описание, как целостного явления. Основными источниками исследования явились «Хроника текущих событий» и ряд других информационных изданий самиздата. Большой заслугой автора является выделение этапов развития правозащитного движения, показ сущностной характеристики различных форм нравственной оппозиции.

Немалый интерес представляют публицистические эссе известных диссидентов, в которых, как в зеркале, отражены их взгляды, личностное отношение к происходящему. Весьма специфическое место среди них занимает сборник статей «Из-под глыб», вышедший в Париже в 1974 году, и дошедший до российского читателя только в 1992 году 35 . В нем опубликованы статьи А. Солженицына, И. Шафаревича, М. Агурского, Ф. Светова и ряда других диссидентов. По словам одного из его авторов, их мысли действительно пробились сквозь частокол догматизма и кажутся как бы присланными из будущего. Удивительна та глубина, с которой они сумели, вырвавшись из-под глыб господствующей официальной идеологии, оценить происходящее в стране и попытаться создать модель выхода из системного кризиса.

История правозащитного движения получила освещение не только в монографиях отечественных и зарубежных исследователей, работах диссидентов, но и в ряде публикаций. Некоторые из них стоит отметить особо. Одной из первых стала статья Л.Я. Гозмана и Л.М. Эткинда36, посвященная анализу различных типов политического сознания в тоталитарном, авторитарном и демократическом обществах. В ней отмечена специфика и некоторые особенности правозащитного движения как социального феномена советского общества. В статье М. Мейера «Очерк истории правозащитного движения в СССР», опубликованной в журнале «Преподавание истории в школе» (1990, №5) отмечены этапы становления движения в защиту прав человека, некоторые особенности и значение в создании предпосылок новой общественной ситуации. Одной из интереснейших публикаций, посвященных истории инакомыслия была работа П. Вайля и А. Гениса «Кто виноват? Диссидентство.». По их мнению «насущная потребность сменить жанровую и стилевую систему общества и породила инакомыслие. Закономерно, что первые шаги этого движения сделали поэты, художники и писатели. Культурная оппозиция возникла раньше любой другой и проявилась с наибольшей активностью - еще и в силу вековых российских традиций, согласно которым литература и искусство заменяют все общественные институты»37. Авторы рассмотрели и некоторые социокультурные предпосылки возникновения движения в защиту прав человека.

Для исследователей, изучающих общественные движения в СССР, значительный интерес представляет сборник «Погружение в трясину (Анатомия застоя)» М.,1991. Среди авторов - известные ученые, писатели, диссиденты. В фокусе их внимания долгий и сложный период жизни советского общества, который не вполне точно именуется «застойным». Особый интерес вызывает статья Л. Богораз, В. Голицына и С. Ковалева «Политическая борьба или защита прав?» . Это одна из публикаций, в которой впервые систематизировано излагается история и хроника правозащитного движения, показаны причины его возникновения и роль в жизни советского общества.

Идейно-нравственные основы движения в защиту прав человека раскрываются в сборнике «Нравственное сопротивление», в котором неприятие политики показывается как его сущностная черта и основное содержание 39 . Заслуживает внимания и публикация А.А.Королева, рассматривающая ряд аспектов диссидентского движения. В ней отмечается его неоднородность, влияние на идеологию «шестидесятников», а также специфика так называемого религиозного диссидентства40.

В разработку истории диссидентства 1960 - 1980-х годов заметный вклад внес Центр политической и экономической истории РНИСиНП, руководимый профессором В.В. Журавлевым.

В конце 1980-начале 1990-х годов в целом ряде журналов и центральных газет появились статьи, интервью участников правозащитного движения, а также адвокатов, известных журналистов, в которых раскрывались негативные стороны советской уголовно-исполнительной системы и её роли в борьбе с инакомыслием. Среди них отметим статьи

B. Абрамкина, заметки адвокатов С. Каллистратовой, Д. Каминской, защищавших диссидентов на судебных процессах, а также журналистов Д. Елина, А. Лапина, А. Плутника, Р. Русаковой, О. Сокольского, Ю. Кашлева, Ю. Феофанова, А. Феклисова41 и др.

По истории диссидентства в последнее время были защищены диссертации на соискание ученой степени доктора, кандидата исторических наук. Среди них необходимо отметить работы З.С. Нагдалиева,

C.М. Кантемировой, Л.А.Королевой, С.Г. Давыдова42 и др. Их работы представляют собой первые попытки комплексного изучения оппозиционных движений в СССР в послевоенный период. В диссертациях предлагается определение инакомыслия, диссидентства; дается его периодизация; анализируется социальная и национальная структура, география и т.д. Несомненной заслугой ученых является то, что в своих работах они впервые в отечественной исторической науке рассмотрели и выявили идеологические, социокультурные и социопсихологические аспекты этого феномена советской действительности, его непреходящее историческое значение.

Однако в исторической науке до настоящего времени не получила всестороннего освещения роль уголовно-исполнительной системы страны в качестве одного из средств борьбы с инакомыслием. Хотя некоторые проблемы, в том числе особенности правового регулирования естественных прав человека в местах лишения свободы рассмотрены в диссертации И.В. Упорова43. Антиобщественные традиции и обычаи преступного мира среди осужденных в местах лишения свободы раскрыты в диссертации В.М. Анисимкова 44 . Несомненный - интерес также представляет работа М.В.Лаврентьева 45 , в которой комплексному изучению подвержена Шлиссельбургская политическая тюрьма на протяжении конца XIX - начала XX века. Аксиологическим аспектом этих диссертаций выступают методология рассматриваемых проблем, ряд оценок и выводов.

Таким образом, историографический анализ показывает, что, несмотря на освещение целого ряда аспектов изучаемой темы, собственно проблема взаимоотношения власти и правозащитного движения в СССР в 1960-1980-х годах до сих пор не стало предметом специального комплексного исследования. При всем многообразии работ не получили всестороннего освещения проблемы влияния политики «оттепели» на возникновение диссидентских настроений, особенности формирования мировоззренческих и принципов основ движения в защиту прав человека, политики высших органов партии и государства в отношении диссидентства. В отечественной исторической науке пока отсутствует работа, в которой была бы всесторонне раскрыта система дискредитации инакомыслия, в том числе правозащитного движения. При этом арсенал борьбы с диссидентством включал в себя средства массовой информации, судебные и внесудебные преследования, использование специальной психиатрии, пенитенциарной системы страны.

Остались также не раскрытыми специфика создания и функционирования уголовно-исполнительной системы СССР, формы нравственного сопротивления диссидентов в условиях мест лишения свободы и оценка правозащитниками системы исполнения наказаний. И хотя диссертантом уже предпринимались попытки устранить эти пробелы46, тем не менее, эта тема требует дальнейшей, более углубленной разработки.

Цель и задачи исследования. Цель работы — на основе конкретно-исторического изучения российского политического процесса середины 1950-1980-х годов всесторонне проанализировать специфику и генезис взаимоотношений власти и движения в защиту прав человека в СССР, показать механизм и особенности борьбы властных структур с правозащитным движением. Главная цель исследования предполагает постановку и решение следующих задач: показать влияние политики «оттепели» на возникновение диссидентских настроений в советском обществе; проанализировать социально-политические предпосылки и условия возникновения движения в защиту прав человека;, проследить эволюцию и формирования мировоззренческих основ и принципов правозащитного движения; показать отношение высших органов партии и государства к диссидентству и раскрыть механизм противодействия властной системы правозащитному движению; исследовать формы нравственного сопротивления диссидентов в условиях советской уголовно-исполнительной системы; отразить видение системы исполнения наказаний страны самими правозащитниками; дать объективную научную оценку роли и значения правозащитного движения в СССР.

Объект исследования — диссидентское и правозащитное движение, как составная часть общественно-политической структуры советского общества в период системного кризиса.

Предметом исследования являются взаимоотношения органов власти и правозащитного движения, этапы его эволюции и формирования мировоззренческих основ, практика использования мер государственного принуждения в отношении правозащитников, включающая в себя деятельность судебно-следственных органов, психиатрических учреждений, а также уголовно-исполнительной системы. Важной стороной исследования является изучение форм и методов психологического давления, «идеологического насилия» над обществом, осуществляемого средствами массовой информации.

Хронологические рамки исследования ограничены серединой 1950 — 1980-х годов. Именно в это время диссидентское, а затем и правозащитное движение стали одним из самых значимых проявлений общественной активности, интеллектуального, духовного и нравственного сопротивления политическому режиму. В этот период они прошли зарождение, становление, развитие и ликвидацию.

В диссертации анализируются процессы взаимоотношений власти и нравственной оппозиции в наиболее крупных промышленных и культурных центрах страны, где оппозиционные настроения принимали различные формы нравственного сопротивления власти. Значительный интерес представляет закрытая до сих пор внутренняя жизнь пенитенциарной системы, и в частности Учреждения ЖХ-385 в Мордовии и ИВС-389 в Пермской области, где отбывали сроки заключения многие правозащитники. В контексте изучения вопросов, связанных с противостоянием власти и диссидентства, автор попытался раскрыть деятельность медицинского персонала специальных психиатрических больниц Московской области, Ленинграда, Казани, Черняховска и ряда других регионов страны.

Источниковая база исследования в основе своей до последнего времени оставалась закрытой. Ученые встречаются с множеством препятствий при получении документальных источников по истории взаимоотношений власти и оппозиции в стране. Несмотря на процессы демократизации общества в этой сфере радикальных изменений не произошло. По-прежнему действуют ведомственные приказы, инструкции, а иногда и устные указания, распоряжения, максимально ограничивающие доступ исследователей к источникам^ которые можно условно разделить на несколько групп.

Первую группу источников по данной проблеме составляют архивные документы, извлеченные нами из Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ). Особую ценность среди них представляют материалы 1960 - 1980-х годов, когда в архивы Общего отдела и Института марксизма — ленинизма при ЦК КПСС начали сдаваться документы, которые ранее поступали только в Архив Политбюро (ныне Архив Президента РФ).

Огромную ценность имеют хранящиеся в архиве документы Секретариата ЦК партии. В их числе - подготовленные записки и материалы к заседаниям, аналитические записки, переписка с КГБ СССР по вопросам борьбы с инакомыслием в стране. Почти ни один известный диссидент 1960 - 1980-х годов не был обойден вниманием Секретариата, на заседаниях которого принимались решения об их судьбах. Однако по особо важным случаям окончательный вердикт выносило Политбюро ЦК. Его документы (за исключением фонда 89 - Коллекции (РГАНИ) до сих пор практически недоступны исследователям: они хранятся на особо строгом режиме в Архиве Президента России.

Известно, что по распоряжению Б.Н. Ельцина в мае 1992 года была создана специальная Комиссия по архивам при Президенте РФ, в состав которой вошли представители Государственной архивной службы, ФСБ, МВД и МИД России. Одной из основных ее задач стало рассекречивание документов ранее закрытых архивов и фондов и передача их для широкого использования. В первую очередь комиссия рассекретила документы по запросам Конституционного суда РФ в связи с рассмотрением в нем «дела КПСС». Их ксерокопии были переданы в РГАНИ и вошли в состав фонда-коллекции № 89, составив 52 перечня. Среди этих документов -постановления, выписки из протоколов заседания Секретариата и Политбюро ЦК КПСС, записи секретарей и членов ЦК и Политбюро, заведующих и заместителей заведующих отделами Центрального Комитета партии, секретарей ЦК компартий союзных республик и обкомов партии и др.

Большая часть этих документов дает сведения об идеологическом контроле партии в средствах массовой информации, борьбе с инакомыслием • в 1960-1980-х годах, неофициальном отношении партийных и государственных органов к проблеме прав человека.

Фонд № 5 располагает информационными записками, справками Идеологического отдела, Отдела науки и учебных заведений ЦК КПСС, КГБ СССР, АПН, НМЛ при ЦК КПСС, Главного управления по охране государственных тайн в печати при СМ СССР, различного рода отчетами идеологических ведомств о проделанной работе с 1965 по 1985 годы, а также записками отраслевых отделов об отдельных книгах, публикациях и т.д.

К сожалению, и сегодня многие решения в отношении правозащитников, материалы следственных дел, а также аналитические записки аппарата ЦК КПСС, КГБ и МВД страны в силу различного рода ведомственных инструкций остаются недоступными исследователю. К тому же в соответствии с Указом Президента России «О защите государственных секретов Российской Федерации» от 14 января 1992 года не подлежат выдаче в течение 75 лет со дня создания дела, содержание которых может нанести ущерб гражданам. Под этот пункт попадают донесения сотрудников КГБ, агентурные сведения и т.п.

Кроме того, значительная часть документов была конфискована у активистов правозащитного движения при обысках, некоторые утеряны по ряду обстоятельств. Многие документы недоступны даже самим репрессированным и их родственникам. Почти все архивы исправительно-трудовых учреждений, тюрем до настоящего времени остаются ведомственными, условия и правила хранения материалов в них регулируются не правилами государственного хранения, а ведомственными инструкциями.

Уникальными документами, в которых отражены «антисоветские выступления» различных категорий населения против режима располагает Государственный архив Российской Федерации. Среди них — письма, обращения в адрес высшего руководства страны с критикой существующего строя, сведения о хранении и распространении: писем, стихотворений антисоветского содержания, создании различного рода нелегальных организаций. Важнейшим источником при подготовке диссертации послужили документы, извлеченные из сохранившихся в архиве материалов об «антисоветских проявлениях» и политических репрессиях, применяемых на основании статьи 5 810 Уголовного кодекса РСФСР и зафиксированных в результате деятельности Отдела по? надзору за следствием в органах государственной безопасности, Прокуратуры СССР с марта 1953 по 1991 год (ГАРФ, ф. Р-8131, оп 31, 36). Эти материалы дополнены аналогичными сведениями из фонда Верховного суда СССР (ГАРФ, ф.Р-9474, оп. 39,40,41) и рассекречены только в последнее время. Публикаторский и исследовательский бум 1990-х годов практически не коснулся этих документов. Для прокурорского надзора не существовало никаких ограничительных сроков давности. Таким образом, в Прокуратуре СССР одновременно велись надзорные производства как по текущим следствиям, так и в связи с пересмотром (и возможности принятия решения о полной или частичной реабилитации) старых обсуждений.

Состав надзорного производства определялся нормами юридической практики. В качестве инициативного документа выступало или поступившее в Прокуратуру СССР спецсообщение о возбуждении уголовного дела, или прошение осужденного или его родственников о пересмотре дела. В первом случае надзорное дело пополнялось обязательными документами, которые информировали прокуратуру о его ходе, - это постановления следователей о продлении сроков следствия, копии обвинительных заключений и приговоры, иногда копии отдельных протоколов допросов, постановления об арестах и обысках, акты экспертиз, переписка прокуратуры в связи с данным делом и т.д. В случае же заведения дела по жалобе сотрудник прокуратуры, изучив материалы дела, составлял обзорный итоговый документ — постановление, заключение или справку, где излагал обстоятельства дела и свое мнение по поводу его опротестования. Если оно было положительным, то и копии направленного в суд прокурорского протеста и последующего решения приобщались к надзорному делу. Кроме того, там могли оказаться копии обвинительного заключения, приговора и таких материалов следственного дела, как программные документы подпольных кружков, листовки, анонимные письма, последующие жалобы осужденного или его родных, и т.д. Во многих случаях надзорное дело, начатое по спецсообщению, затем продолжалось по жалобам.

Надзорные производства являются ценным историческим источником, который имеет определенные достоинства и недостатки, обусловленные особенностями его происхождения. Это вторичный источник, состоящий отчасти из копий документов, результатов отработки и обобщения первичных материалов следствия, и поэтому в нем могли опускаться многие нюансы и подробности. Так, в большом количестве дел нет указаний на конкретное содержание антисоветских высказываний, они описываются только как «клевета на колхозный строй», «высказывания, порочащие внешнюю политику советского правительства» и т.п. Тем не менее, обобщающий характер надзорных производств делает их достаточно компактным источником. В отличие от следственных материалов надзорные дела практически не содержат секретных сведений, а также информации агентурного порядка, интимных тем граждан, и доступны для изучения.

Следует подчеркнуть, что дела лиц, отбывавших срок наказания по политическим мотивам в Учреждении ЖХ-385 (Республика Мордовия), уничтожены. Документы, избежавшие этой участи, сохранились в двух независимых архивах — Центре документации «Народный архив» (ЦДНА), архиве Научно-исследовательского центра «Мемориал», а также в хранилищах Российской государственной библиотеки, некоторых зарубежных изданиях, либо в крайне немногочисленных копиях на территории бывшего СССР. Основная часть сохранившихся документов находится в личных архивах. Они, как правило, освещают историю фондообразователя и редко могут служить источником по истории движения в целом. Кроме того, эти документы разрозненны и фрагментарны и требуют дальнейшей систематизации.

В ЦДНА сосредоточены личные фонды активистов правозащитного движения: В. Абрамкина, В. Сокирко, Ю. Гримма, В. Гершуни, В. Кувакина, J1. Терновского, А. Лавута, частично П. Григоренко, Л. Богораз и Т. Великановой, а также документы правозащитного движения, - в основном «Хроника текущих событий» и другие материалы самиздата. Однако коллекция охватывает лишь небольшую часть документов правозащитного движения, а ряд личных фондов находится еще в стадии комплектования.

В архиве «Мемориала» центральное место занимают материалы о политических репрессиях, в том числе материалы следственных дел, а также «Хроники текущих событий», «Хроники защиты прав в СССР», справки о реабилитации, воспоминания, В. Буковского, П. Григоренко, А. Сахарова и др. Архив «Мемориала» постоянно пополняется. За . последние годы созданы десятки новых фондов из вновь поступивших документов, в которые включены соответствующие данной теме единичные документы и группы источников.

В большинстве фондов единицы хранения либо проставлялись самими фондообразователями (фонд издательства «Хроника»), либо строились по мере поступления неструктурированных материалов по тематическому признаку. Элементы каталогизации присутствуют в компьютерном справочнике программы. Объем компьютерного справочника более 5 мегабайт информации (несколько тысяч имен). Другим примером компьютерной обработки материалов является компьютерная база данных — «Учетная карточка политзаключенного», В нее введены основные сведения из учетных карточек заключенных. Документы архива используются в форме как инициативного информирования, так и выполнения запросов, помощи в собирании необходимой информации.

В бывшем спецхране Российской государственной библиотеки, также имеются некоторые материалы по истории правозащитного движения. Их основу составляет десятитомное собрание материалов архива самиздата Исследовательского института «Радио Свобода» и радио «Свободная Европа» (РС/РСЕ), выходившее в 1970 - 1980-е годы в Мюнхене на русском языке. В нем, в частности, содержатся 24 выпуска «Информационного бюллетеня» Рабочей комиссии по расследованию использования психиатрии в политических целях, информационные бюллетени групп «Право на эмиграцию» и Инициативной группы защиты прав инвалидов в СССР и др. Однако значительная часть этих материалов относится ко второй • половине 1970-х годов, другие периоды в них почти не представлены.

Ко второй группе источников можно отнести законодательные акты советского государства в уголовно-исполнительной сфере, Конституции СССР 1936 и 1977 годов, законы, регламентирующие пределы инакомыслия в СССР и предусматривающие кары за их нарушения. В их числе — весьма любопытные законопроекты, вносившиеся КГБ СССР в высшие партийные инстанции с целью ослабления и пресечения деятельности оппозиции. Сюда же можно отнести выступления, заметки руководителей КПСС и государства, выражавших свое отношение к инакомыслию на Политбюро и в Секретариате ЦК, служебной переписке с руководством КГБ СССР.

Третья группа источников — партийная и советская печать 1960 — 1980 -х годов, - в первую очередь газеты «Правда», «Известия», «Советская

Россия», «Комсомольская правда», «Литературная газета» в которых публиковались статьи по проблемам идеологической борьбы, репортажи из залов суда над диссидентами и т.д.

Относительно новый источник представляет региональная пресса. В ней публиковались заметки о суде над участниками общественных волнений (конечно, характеризуемыми как «матерые, отпетые хулиганы», «уголовные преступники» и т.п.). По этим материалам иногда можно было уточнить даты, некоторые обстоятельства происшедшего, наиболее серьезные приговоры и фамилии осужденных. Если события были связаны, например, с осуждением того или иного лица, то о расследовании дела также нередко давалась отдельная информация. Наконец, в случае замалчивания происшедшего можно было найти косвенное подтверждение события — внеплановые совещания по поводу «усиления политической бдительности», «укрепления общественного порядка» или не менее неожиданные собрания трудовых коллективов с участием «высоких лиц», кадровые изменения, пленумы с повесткой дня об активизации идеологической работы, укреплении интернационализма и т.п.

Среди источников весьма специфическую роль занимает периодическая печать исправительно-трудовых учреждений, в которых отбывали наказание диссиденты. Анализ публикаций газеты «За отличный труд» (органа политотдела Дубравного УИТУ МВД СССР) за период 1969 — 1979 годов показывает, что подавляющая часть материалов была посвящена праздничным и юбилейным датам, выполнению социалистических обязательств, соцсоревнованию, «ударной» работе колоний, отрядов и других подразделений. Важнейшей задачей газеты была воспитательная работа, главным образом со «спецконтингентом». Об этом свидетельствовал призыв, помещаемый в каждом номере издания: «В условиях социализма каждый выбившийся из трудовой колеи человек может вернуться к полезной деятельности». Из газетных строк, хотя и с трудом, можно определить, кто из политзаключенных отбывал здесь срок лишения свободы, уточнить режим содержания, условия труда и быта осужденных.

Четвертую группу источников исследования составляет самиздат -способ неподцензурного распространения идей и информации. Это информационные, художественные, поэтические, научные, мемуарные материалы, которые выполнялись -с помощью подручных средств и распространялись самими диссидентами. Самиздат действовал по принципу, сформулированному одним из активных участников правозащитного движения В.Буковским: «Сам сочиняю, сам цензурирую, сам издаю, сам распространяю, сам и отсиживаю за это»47. Специфика самиздата как источника заключалась в том, что судебные процессы, проходившие над правозащитниками, записывались и освещались родственниками, знакомыми подсудимых, которые прямо в зале вели (разумеется, тайно) протоколы, затем их размножали.

Основную массу самиздатовской продукции составляли машинописные тексты: литературные и публицистические произведения, воспоминания, письма-обращения в ЦК КПСС и к правительству, в Прокуратуру СССР, протокольные записи судебных заседаний над диссидентами, листовки. Авторы и распространители самиздата принадлежали, как правило, к интеллигенции и студенчеству. В 1960 -1970-е годы самиздат стал своего рода рупором правозащитного движения. Материалы распространенные в интеллигентской среде, часто оседали в семейных архивах. У некоторых граждан они конфисковывались сотрудниками КГБ и если, сразу не уничтожались, то оказывались в архивах органов госбезопасности. От строгих по содержанию и документальности материалов правозащитников и диссидентов невозможно отделить ироничные и озорные песни А. Галича, В. Высоцкого, Ю. Кима, которые являются своеобразным вызовом эпохе.

Следует отметить, что часть документов, в которых речь шла о людях, находившихся в тюрьмах, колониях, ссылках, психиатрических больницах по различным каналам переправлялась за рубеж. Неподзензурные материалы передавались на Запад всевозможными способами, в том числе и вывозились вынужденными эмигрантами.

Основной самиздатовский источник по истории правозащитного движения, являющийся его своеобразной летописью - «Хроника текущих событий» (ХТС). Она выходила с 1968 по 1984 год (всего 64 выпуска) и была единственным постоянным информационным бюллетенем движения. Демократическая общественность страны видела в нем одно из самых больших достижений правозащитного движения. Сам факт появления «Хроники» в 1968 году, объявленном Международным годом прав человека, не случаен. К этому времени правозащитники были уже достаточно организованы, чтобы выпускать журнал, информировать читателя о «новостях, связанных с движением в защиту прав человека». «Хроника» освещала события, стараясь сводить редакционный комментарий до минимума. В ней фиксировались факты, судебные процессы и внесудебные преследования инакомыслящих и в частности правозащитников, а также данные об условиях содержания заключенных в тюрьмах и лагерях, выступления национальных и религиозных групп. Сообщалось о публикациях, выходящих в самиздате.

ХТС обычно выходила через каждые два-три месяца, за исключением возникшего в результате преследований годичного перерыва (с конца 1972 по май 1974 г.). Каждый выпуск «Хроники», переправленный на Запад, переводился на английский язык, а с 16-го выпуска их стала публиковать «Международная амнистия», что способствовало сохранению этого важного документа.

В выпусках «Хроники» сообщалось почти о всех коллективных и индивидуальных акциях протеста, .создании правозащитных и других оппозиционных организаций и групп, кратко аннотировалось большинство неофициальных изданий, выходивших в 1970-х - начале 1980-х годов. Она скрупулезно регистрировала факты нарушения прав человека, в том числе репрессии против правозащитников, судебные процессы, описывала положение политзаключенных в СИЗО, тюрьмах и лагерях, ссылке и т.д. Из нее читатель узнавал о деятельности правозащитных и национально-демократических групп на Украине, в Литве и Грузии и ряде других регионов страны. Заметное место в «Хронике» занимала борьба верующих различных конфессий за свои права. Редакция оказывала помощь в выпуске и распространении «Хроники Литовской католической церкви». Во многих номерах освещалось движение национальных меньшинств, народов, добивавшихся восстановления исторической справедливости, борющихся за свои права. Ряд материалов ХТС носит некоторый налет субъективности, связанный с тем, что иногда сведения передавались устно, через двойные, тройные каналы. Тем не менее, она-представляет собой один из наиболее ценных источников истории правозащитного движения.

По материалам «Хроники текущих событий» в США с марта 1973 года начала выходить предназначенная для американских читателей «Хроника защиты прав в СССР» на русском и английском языках. Эти издания практически не отличались друг от друга. Последняя была подчеркнуто похожа на машинописные выпуски «Хроники текущих событий», с тем же колонтитулом «Движение в защиту прав человека в СССР продолжается» и эпиграфом - статьей 19 Всеобщей декларации прав человека. В предисловии к изданию подчеркивалось, что - ХЗП «не занимает политически мотивированной позиции и не содержит оценок по поводу описываемых событий, не является политизированным изданием и не принимает пожертвований от государственных и политических организаций».

Заметным событием тех лет был выпуск материалов самиздата на Западе в двух больших сериях: «Библиотека самиздата» и «Вольное слово» (Избранное). Серия «Библиотека самиздата» издавалась Фондом им. Герцена в Амстердаме с 1971 года. В нее вошли сборники о судебных процессах над правозащитниками «Процесс четырех» и «История болезни Леонида Плюща», составленная П. Литвиновым и Т. Ходорович, а также

Ташкентский процесс» - материалы суда над десятью представителями крымско-татарского народа в 1969 году. Здесь были напечатаны «Стихи из неволи» Ю. Даниэля, «Статьи и письма» А. Амальрика, «Мысли сумасшедшего» П. Григоренко.

В издательстве «Посев» с 1973 года выходила серия книг «Вольное слово». В ней публиковались материалы правозащитных групп: Инициативной группы защиты прав инвалидов в СССР, Рабочей комиссии по расследованию использования психиатрии в политических целях, Групп содействия выполнению Хельсинкских соглашений (Хельсинкских групп). Впервые увидела свет «Белая книга» по делу Даниэля и Синявского.

Кроме больших серий в издательствах за рубежом выходили сборники документов диссидентского движения. Фонд им. Герцена выпустил в 1969 году «Программу демократического движения Советского Союза». «Хроника-Пресс» одновременно с изданием «ХЗП в СССР» публиковала многочисленные материалы правозащитного движения, в том числе сборник документов Общественной группы содействия выполнению Хельсинкских соглашений, материалы о судебном процессе по делу Ю. Орлова.

Важным событием в научной жизни стал выход книг серии «Россия. XX век. Документы», изданных Государственной архивной службой России и Государственным архивом Российской Федерации. В эту серию вошел каталог, содержащий компактную информацию из сохранившихся в ГАРФ материалов обо всех «антисоветских проявлениях» и репрессиях за период от смерти Сталина до конца существования СССР, зафиксированных Прокуратурой СССР в результате деятельности Отдела по надзору за следствием в органах государственной безопасности48.

На многие неизвестные стороны движения проливают свет материалы судебных процессов над правозащитниками. В российских и зарубежных издательствах опубликованы дела Ю. Даниэля и А. Синявского (с откликами на процесс, письмами в их защиту)49, С. Ковалева, И. Бродского; о «процессе четырех» (Ю. Галанскова, А. Гинзбурга, А. Добровольского, В. Лашковой) и некоторые другие. Большинство же материалов судебных процессов над правозащитниками до сих пор хранятся в архивах городских судов по месту их проведения; закрыты и недоступны исследователям.

Немалый научный интерес представляют материалы музея и общественного центра «Мир, прогресс, права человека» имени Андрея Сахарова в Москве, музее-квартире А.Д. Сахарова в Нижнем Новгороде.

В подготовке исследования мы обращались к «Пособию по психиатрии для инакомыслящих» 50 С. Глузмана и В.Буковского, посвященного JI. Плющу — одной из жертв использования судебной психиатрии в политических целях. «Пособие» было подготовлено В. Буковским во Владимирской тюрьме и С. Глузманом в одной из Пермских политических колоний.

В работе над диссертацией использовались сборники самиздата «Вести из СССР. Права человека» под редакцией К. Любарского. В 1978 году после вынужденной эмиграции из СССР он предложил ряду правозащитных организаций и лиц, заинтересованных в поддержке правозащитного движения: в СССР, создать информационный пул для сбора, обработки и быстрой публикации информации о нарушении прав человека в СССР. Сборник состоит из 4 томов. Первый номер бюллетеня вышел в ноябре 1978 года и содержал составленный редактором «Список политзаключенных СССР». С 1980 года бюллетень стал выходить на двух языках - русском и английском с периодичностью два: раза в месяц. Главный принцип публикации «Вестей из СССР» - информация о событиях без каких-либо оценочных суждений и комментариев. Отсюда - сухость изложения, предельная краткость: оно было рассчитано на интересующихся историей; правозащитного движения в СССР, национальных движений, политической оппозиции конца 1970 - 1980-х годов.

Нельзя не упомянуть и о сборнике «СССР: внутренние противоречия». Он выходил в США и публиковал статьи об оппозиционных настроениях в различных регионах СССР, о проблемах лиц, осужденных по 70-й ст. УК

РСФСР, и т.п. Авторами статей были известные ученые, диссиденты (М. Гефтер, В. Козловский, М. Максудов и др).

В последнее время Общественный центр содействия реформе уголовного правосудия России выпустил серию сборников «Тюремный мир глазами политзаключенных», в которые вошли интервью с политзаключенными, отбывавшими сроки наказания в 1960 - 1980-е годы. Включенные в сборники материалы позволяют получить определенное представление о сложном, противоречивом мире мест лишения свободы, субкультуре заключенных, нравах и обычаях тюремного мира, изменениях, которые происходили в нем за последние десятилетия.

Универсальным документом эпохи, приговором авторитарному режиму является сборник интервью с диссидентами известного журналиста В. Пимонова. Бывшие политзаключенные: ученые, писатели, журналисты, раввин - рассказали ему о своих судьбах, арестах, жизни в ГУЛАГе. В книге повествуется об ужасах лагерей и психиатрических больниц недавнего прошлого, о том, сбылась ли в сегодняшней России их мечта о демократии, в борьбе за которую они жертвовали своей свободой51.

Источником преимущественного мемуарного характера является газета «Русская мысль», издающаяся в Париже на русском языке, членами редакционного совета которой являются известные диссиденты М. Геллер, А.Гинзбург, Н. Горбаневская. В газете регулярно публикуются воспоминания диссидентов, материалы, касающиеся правозащитной проблематики. Некоторые факты почерпнуты нами из журнала «Факты и мысли» за 1979-1980 годы, издававшегося в Нью-Йорке на русском языке.

Ряд интересных материалов содержится в Пермском мемориале жертв политических репрессий, учрежденном в 1994 году Пермским областным отделением общества «Мемориал» и администрацией Пермской области. Музей находится в поселке Кучино Чусовского района. Созданный здесь в 1946 году лагерь до настоящего времени является живым свидетелем карательной политики советского государства в отношении инакомыслящих.

С июля 1972 года он стал основным политическим лагерем СССР, заключение в нем отбывали сотни политзаключенных. Среди них большая часть репрессированных лидеров диссидентства: правозащитного, национальных движений, Хельсинкских групп и т.д.

Значительный интерес представляют письма, обращения, заявления правозащитников - одно из самых распространенных в советское время средств общения диссидентов и власти. По ним в определенной мере можно изучать широкие общественные настроения. Дневники и воспоминания в этой связи явно проигрывают, так как они несут печать социального заказа или целевой установки.

Заметное место в этом ряду занимает сборник, посвященный Юрию Галанскову . Один из самых ярких борцов за права и свободы человека, он стоял у истоков открытого движения протеста. В книге опубликованы стихотворения (в том числе знаменитый «Человеческий манифест»), художественная проза, публицистика и письма, а также воспоминания о нем друзей и единомышленников. Первое издание книги появилось в11980 году (Издательство Народно-трудового союза «Посев») во Франкфурте-на-Майне; второе,. дополненное новыми статьями и материалами, - в постсоветской России.

Пятую группу составляют воспоминания, мемуары диссидентов и правозащитников, а также современников изучаемой эпохи. В начале 1970-х годов, когда тема о правах человека в СССР становится одной из основных в западных средствах массовой информации, исповеди диссидентов начинают небольшими тиражами издаваться на Западе. Воспоминания - не просто фиксация событий прошлого, это исповедь и оправдание,, обвинение и раздумья. Вот почему мемуары как никакой другой документ субъективны и несут на себе отпечаток мировоззрения автора, его личных мыслей и чувств. Можно согласиться с Р.А. Медведевым, который подчеркивал, что наша отечественная история гораздо меньше отражена в документах, чем в умах людей. «Нам не был присущ немецкий педантизм,- писал он,— когда

РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ 41 БИБЛИОТЕКА в документах фиксируется все до мельчайших подробностей. В нашей истории такая точность отсутствует, многие архивы уничтожены»53.

Социально-политическую атмосферу второй половины 1950 - 1960-х годов в СССР - периода возникновения диссидентских настроений в обществе характеризуют воспоминания известного журналиста А. Аджубея, Ф. Бурлацкого дочери Сталина С. Аллилуевой, писателей-диссидентов Р.Орловой и Л.Копелева. В мемуарах последних описано противостояние демократически настроенной интеллигенции политическому режиму. Квартира Орловой и Копелева была пересыльным пунктом для оказания помощи опальному И. Бродскому. 'Здесь собирали подписи в защиту Ю. Даниэля и А. Синявского, оказывали помощь ссыльным диссидентам. Книга жизни интеллигенции дополнена портретами известных писателей, А.Сахарова, П.Григоренко и других «героев и мучеников» совести. Среди воспоминаний немалую ценность представляют мемуары Г.Арбатова, Н.С. Хрущева54 и др.

Историко-правовые аспекты диссидентства 1960 — 1980-х годов трудно исследовать, не обращаясь к работам А. Сахарова. По его словам, «мемуарная литература является вечной частью общечеловеческой памяти». Именно она заставила его взяться за перо, а также частые неточности в прессе о его жизни и деятельности»55. Книги Сахарова - воспоминания о мире науки, человека, в частности о мире «атомного объекта», диссидентов и просто о жизни. Свою лепту в восстановление многих событий, фактов становления правозащитного движения внесла и Е.Г. Боннэр56.

О драматическом периоде жизни А.И. Солженицына, когда его произведения были преданы хуле и объявлены вне закона, повествует книга

С'7

Н. Решетовской , в которой автор рассказывает и о своей личной судьбе.

Мемуары Е.А. Гнедина58- уникальные воспоминания и размышления сына профессионального революционера, известного публициста и дипломата, чья деятельность была оборвана в 1939 году арестом и последующими годами тюрьмы и ссылки. По мнению Гнедина, защита прав человека и осмысление их места в современном мире должны были стать ядром сопротивления тоталитарной системе. Неоднократно он говорил и писал о том, что отстаивание прав человека никогда не прекратиться, меняясь лишь в форме и деталях.

Своеобразные литературно-художественные образы эпохи отражены в книгах М.Я. Геллера59. Его работы состоят из статей, которые ежемесячно публиковались в Париже, польском журнале «Культура», в течение тридцати лет. под рубриками «Обзор печати» и «Российские заметки». На основе публикаций в советской печати М. Геллер осуществил анализ событий, происходивших в СССР. В результате сложилась своеобразная летопись нашего времени, не имеющая аналогов в историографии, представляющая значительную научную и познавательную ценность.

Особый интерес представляют мемуары диссидентов, прошедших следственные изоляторы, тюрьмы, исправительно-трудовые колонии, а также ссылку. Одной из наиболее ярких работ, посвященных политическим лагерям, вышедших в «тамиздате» было эссе В. Мороза «Репортаж из заповедника имени Берия», вышедшего в Иерусалиме в 1970 году. В ней повествуется о судьбе известного диссидента, отбывавшего срок наказания в Учреждении ЖХ-385 ГУИТУ СССР, о режиме содержания, нравственной атмосфере в колониях для осужденных по уголовным и политическим делам.

Ряд интересных зарисовок о пребывании в местах лишения свободы в этом же «учреждении» содержится в -воспоминаниях Э. Кузнецова.60 Особое место в лагерной мемуаристике занимают воспоминания А. Марченко61, погибшего в возрасте 48 лет в Чистопольской тюрьме 8 декабря 1986 года в результате голодовки, которую он начал, требуя освобождения всех политических заключенных. Воспоминания А.Марченко были весьма высоко оценены А. Сахаровым, демократической общественностью.

О режиме содержания заключенных женщин в Новосибирской пересыльной тюрьме, сообщала в своих письмах известная ленинградская поэтесса Ю. Вознесенская , осужденная по делу об «антисоветских надписях» в г. Ленинграде к пяти годам ссылки и двум годам лагерей.

Много подробностей, на первый взгляд незначительных фактов из жизни и быта женской политзоны Дубравлага содержится в воспоминаниях И. Ратушинской63. По словам поэтессы в книге отсутствует всякий вымысел, изменены лишь некоторые имена «тех людей, которые нам сочувствовали и ■ потихоньку помогали: почти всех уголовников, надзирательниц, некоторых офицеров»64. Ценность воспоминаний Ратушинской заключается в описании не только лагерного быта женщин-политзаключенных, но и в их ежедневной борьбе за свои человеческие права.

Немало интересных фактов и сведений о борьбе с властью, администрацией мест лишения свободы содержат воспоминания о ггс

И. Менделевича, Г. Подъяпольского и Н. Щаранского , прошедших нелегкий, полный лишений, путь диссидентов.

Воспоминания В. Делоне - праправнука коменданта Бастилии, осужденного за участие в акции протеста против ввода советских войск в Чехословакию в августе 1968 года, - это зарисовки, наброски, новеллы, в которых автор отразил характеры и взаимоотношения осужденных, передал психологическую атмосферу будней в колонии66. В декабре 1966 года. Делоне был отправлен на несколько недель в психиатрическую больницу за публичное чтение диссидентских стихов в Москве и попытку создать «Свободное объединение прозаиков и поэтов».

В книге В.Красина «Суд» повествуется о суде над автором и П.Якиром в.августе 1973 г., о том,.как под давлением сотрудников КГБ СССР во время следствия и суда они были духовно сломлены, дали показания на многих участников правозащитного движения, признали себя виновными в инкриминируемых им деяниях и «раскаялись».

На многие, незнакомые широкому российскому читателю страницы истории правозащитного движения проливают свет мемуары ученого-физика и диссидента Ю.Орлова. Он отмечал, что в декабре 1975 десятки диссидентов из Москвы, Ленинграда, Прибалтики приехали в Вильнюс -место суда над С. Ковалевым, арестованным в 1974 году за редактирование «Хроники текущих событий». Как известно, никто из интеллектуалов, имевших авторитет внутри системы не выступил открыто в его защиту. «Интеллигенция одновременно и симпатизировала диссидентам, и боялась, что их пропаганда против властей разбудит темные силы толпы. Однако самоубийственным было именно то, что делали интеллектуалы: не давили на власть имущих, на систему изнутри, требуя быстрых демократических в реформ» . Работа Ю. Орлова - еще одно яркое свидетельство противостояния личности и власти.

Своеобразное место в мемуарной литературе занимают воспоминания диссидентов, помещенных в специальные психиатрические больницы. Среди них - работы опального генерала П. Григоренко69, охватывающие период с начала XX века до середины 1980-х годов. Его книги - исповедь человека, прошедшего следственные изоляторы, специальные психиатрические больницы и вынужденную эмиграцию.

7Л

В воспоминаниях Л. Плюща показан путь освобождения личности от иллюзий, мифов, страха, от всех видов несвободы. Эта книга — описание Советского Союза глазами его жителя, прошедшего путь от фанатичной веры в советскую власть до борьбы с ней.

В изучении использования психиатрии в борьбе с инакомыслием особую ценность представляют воспоминания Е.Николаева71, который свидетельствовал о том, с чем лично столкнулся в психиатрических больницах и психоневрологических диспансерах. Мемуарная литература узников психбольниц крайне скудна, и книга Николаева одна из немногих, проливающих свет на запретную ранее тему. Она открывает неизвестные страницы функционирования специальных психиатрических больниц, методы и средства, применяемые в «лечении» нередко вполне здоровых в психическом отношении людей. В качестве примера других книг на эту тему можно назвать воспоминания В. Новодворской 72 , полную гнева по отношению к власть предержащим, повествующей о пребывании автора в Казанской специальной психиатрической больнице, а также ее работу «Над пропастью во лжи», опубликованную в Москве в 1998 году.

Кроме того, в диссертации использованы общие работы по теории государства и права, истории отечественного государства и права, уголовно-исполнительного права, истории психиатрии, Конституций СССР и зарубежных государств, нормативно-правовые акты, регламентировавшие деятельность пенитенциарных, медицинских и других учреждений. Использовались также интервью с участниками описываемых событий, материалы личных архивов руководителей Учреждения ЖХ-385 ГУИН Российской Федерации.

Разумеется, перечень названных источников не является исчерпывающим, он дает лишь основания для всестороннего исследования правозащитного движения; - социального феномена советского общества, историческое значение которого еще необходимо оценить.

Методологическая основа диссертации. Сегодня сложно говорить о методологических основах историко-правовых исследований. На наш взгляд, пути решения этого вопроса лежат в понимании методологии не как набора известных цитат, а как поиска научной истины и изучения явлений политико-правовой истории в контексте единого, закономерного, часто противоречивого процесса. В работе применялись структурно-функциональный, сравнительно-исторический, проблемно-хронологический, интегративный методы исследования, Методологической основой работы стала научная теория прав человека и правового государства, гуманистические философские и этические учения прошлого и настоящего, истории государства и права.

Посредством структурно-функционального метода определялось сущностное содержание правозащитного движения, составляющие его компоненты, механизмы функционирования. Сравнительно-исторический и проблемно-хронологический методы позволили показать правозащитное движение в конкретной исторической среде. Интегративный метод помог применить знания, полученные различными науками, к решению задач, поставленных в настоящем исследовании. В своем исследовании мы руководствовались принципами объективности и историзма, корректности в оценке фактов и явлений, памятуя о том, что одной из особенностей самого правозащитного движения была его преимущественно нравственная оставляющая.

В своей работе автор опирался на труды известных отечественных историков Н.И. Кареева и В.О. Ключевского, давших классический пример применения цивилизационного подхода к изучению всемирной и отечественной истории, видевших в историческом знании прежде всего историю мыслей и чувств.

В качестве методологической основы диссертации является концептуальное положение А. А. Данилова о том, что на характер движения инакомыслящих в России решающее воздействие оказали два момента — гипертрофированная роль государства и особенности менталитета россиян73. По его мнению, на российское инакомыслие на современном этапе влияют ряд следующих особенностей: «подчинение людей власти,. но сохранение при этом собственного мнения; природное смирение россиян и при этом жесточайшие расправы над представителями власти во время бунтов; самопожертвование;. отрицание ценности личности; несоблюдение принятых законов; отчуждение власти от общества;. коллективизм»74.

Другим основополагающим моментом явилась концепция JI.A. Королевой о том, что спецификой инакомыслия в СССР являлась чрезвычайно мифологизированное общественное сознание, особенностью которого является упрощенная и в то же время целостное мировосприятие75. Подчеркивая эту особенность Н. А. Бердяев писал, что для коммуниста «мир резко разделяется на два противоположных лагеря . царство света и тьмы без всяких оттенков» . Данный тип сознания крайне авторитарен — сомнения и самостоятельный поиск истины исключены абсолютно. Любое инакомыслие, диссидентство априорно расцениваются как крамола, в лучшем случае ересь.

Важной методологической посылкой явилась идея М. Н. Гернета, положенная им в основу пятитомный «Истории царской тюрьмы» (М., 19601963): «Тюремная политика - очень большая и важная часть уголовной политики, а эта последняя тесно и неразрывно связана со всей общей политикой государства, . ярко отражается на организации всей карательной системы и в особенности мест лишения свободы, на режиме и составе заключенных»77.

Научная новизна диссертационного исследования. Диссертация содержит исследование фундаментальной проблемы взаимоотношения власти и общества, власти и правозащитного движения в рамках развивающегося системного кризиса политической системы страны. Научная новизна исследования состоит в следующем: при проведении историографического обзора проанализированы, классифицированы по направлениям и периодам основные труды и исследования, затрагивающие рассматриваемую проблему; в научный оборот вводится значительное количество новых, ранее не опубликованных архивных материалов; в исследовании впервые комплексно исследованы проблемы взаимоотношения власти и правозащитного движения в период системного политического кризиса советского общества; проведен историографический анализ советской и российской литературы, в ходе которого внесены коррективы в некоторые, ранее устоявшиеся взгляды и подходы; сформулированы мировоззренческие основы и принципы правозащитного движения; автор впервые комплексно исследовал инструментарий дискредитации и подавления правозащитного движения, применяемый на практике, доказал, что он осуществлялся целенаправленно и результативно; исследована роль советской периодической печати в борьбе с инакомыслием, подтверждено, что она осуществлялась скоординировано и достаточно эффективно.

Практическая и теоретическая значимость исследования заключается в том, что оно помогает осмыслению проблемы взаимодействия власти и общества, властных структур и движения в защиту прав человека. Полученные результаты в условиях политического плюрализма послужат делу понимания социальной роли, прав человека, их обязательного соблюдения государством, значения правозащитного движения в воспитании чувства глубокого уважения к закону, Конституции страны, международным правовым актам.

Основные положения, выносимые на защиту.

1. В период хрущевской «оттепели» значительно обострились противоречия между изменившимся общественным сознанием и политическим режимом,- сохранившим многие атрибуты тоталитаризма. Разочарование в политике власти дало мощный импульс развитию инакомыслия, открыто заявившего о своем неприятии официального политического курса. Системный кризис, охвативший все структурные элементы политической системы, процессы ресталинизации, нарушение прав человека, Конституции СССР, международных документов по правам человека, запрет на свободу творческого свободомыслия объективно привели к возникновению движения в защиту прав человека.

2. Эволюция правозащитного движения, от первых «петиционных» кампаний до создания правозащитных ассоциаций, обусловливала возникновение качественно новых задачах движения. В процессе их реализации выкристаллизовывались мировоззренческие принципы движения: неприятие политики, защита прав человека легальными средствами, право на свободу нравственного и идеологического выбора. В движение приходили разные люди по различным причинам, однако в большинстве своем они искренне стремились к позитивному изменению жизни своих сограждан. Несмотря на относительную малочисленность, правозащитное движение во многом изменило политический климат в стране.

3. Активизация движения способствовала созданию широко разветвленной системы борьбы власти с диссидентством, включавшей широкий комплекс организационных мер - заседаний Политбюро ЦК КПСС, проведения Пленумов ЦК, партийных комитетов на местах, изменения структуры КГБ, а также мощных пропагандистских кампаний, направленных на дискредитацию правозащитников, внесудебных преследований, применения психиатрии в борьбе с инакомыслием и др.

4. В борьбе с диссидентством особую роль занимали СМИ и особенно периодическая печать. Это связано с тем, что в СССР, как ни в одном другом государстве, печатное слово являлось наиболее авторитетным. Диссиденты и правозащитники были представлены обществу партийной, советской печатью не как граждане, искренне желавшие позитивных перемен, а как тунеядцы, агенты западных спецслужб, а подчас и просто психически больные люди. В результате мощного пропагандистского прессинга, идеологическая направленность которого определялась властными структурами, немалая часть советских людей искренне верила официальной информации.

5. В рамках государственной охранительной политики особое место принадлежало судебной психиатрии, случаи применения которой в борьбе с инакомыслием в стране были далеко не единичны. Антигуманная практика подобной расправы с диссидентами не стала массовой, благодаря вмешательству правозащитников - и демократически настроенной общественности за рубежом.

6. При всем многообразии средств расправы с правозащитниками уникальную роль играла советская уголовно-исполнительная система, режим содержания в которой был рассчитан на лиц совершивших тяжкие преступления против личности. На нарушения элементарных личных прав в местах лишения свободы диссиденты отвечали голодовками, забастовками, письмами протеста, обращениями в высшие правительственные инстанции СССР и за рубежом, отказом от советского гражданства и т.д. Нередко в этом противостоянии они теряли свое здоровье, а иногда и жизнь. Места лишения свободы оказывали крайне негативное влияние на здоровье и психическое состояние осужденных, еще больше деформировали личность, ибо основной их задачей являлось возмездие, а не создание социально-психологических условий для исправления осужденных.

7. Реакция власти на правозащитное движение была агрессивно-оборонительной, а система их взаимоотношений представляла собой «улицу с односторонним движением», в основе которой находились не поиск взаимного сотрудничества и консенсуса, а желание запрета любого инакомыслия, оказывавшего с точки зрения властей негативное воздействие на умонастроения советских людей.

Апробация работы. Материалы данного исследования апробированы в монографии «Власть и правозащитное движение в СССР», объемом 23 п.л., периодических изданиях, рекомендуемых ВАК, а также были обсуждены на международных Бахтинских чтениях в Саранске и межрегиональных научных конференциях в Москве, Казани, Калуге, Чебоксарах и ряде других городов. Кроме того, материалы исследования широко применяются на постоянно действующих межрегиональных курсах повышения квалификации работников органов и учреждений юстиции, при разработке комплексных программ воспитательной работы Учреждения ЖХ-385 ГУИН Российской Федерации, в подготовке лекций, семинарских занятий, методических пособий в Средне-Волжском филиале Российской правовой академии Министерства юстиции России.

Структура диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, 8 разделов, заключения и библиографического списка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Власть и правозащитное движение в СССР"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Известно, что в общей шкале гуманитарных ценностей права человека, как и сам человек, занимают центральное место и доминируют над всеми остальными. Их приоритет и значимость неоспоримы, роль, назначение очевидны. «Человеческое измерение» — оселок любых общественных преобразований, точка отсчета в, решении глобальных и текущих задач, в проведении всевозможных реформ, разработке государственных программ. Именно с этих позиций оцениваются сегодня все происходящие в стране и в мире события и процессы.

При любом демократическом устройстве права и свободы граждан, а также их обязанности, составляют важнейший социальный и политико-юридический институт, объективно выступающий мерилом достижений данного общества, показателем его зрелости, цивилизованности. Он является средством доступа личности к духовным и материальным благам, механизмам власти, законным формам волеизъявления, реализации своих интересов. В то же время это непременное условие совершенствования самого индивида, упрочения его статуса, достоинства.

Поиск оптимальных моделей взаимоотношений государства и личности всегда представлял собой сложнейшую проблему. Эти модели в, решающей степени зависели от характера общества, типа собственности, демократии, развитости экономики, культуры и других объективных условий. Но во многом они определялись также властью, законами, правящими классами, т.е. субъективными факторами. Главная трудность заключалась и заключается в установлении такой системы и такого порядка, при которых личность имела бы возможность беспрепятственно развивать свой потенциал (способности, талант, интеллект), а с другой стороны, признавались бы и почитались общегосударственные цели — то, что объединяет всех. Подобный баланс как раз и получает свое выражение в правах, свободах и обязанностях человека.

Именно поэтому высокоразвитые страны и народы, мировое сообщество рассматривают права человека и их защиту в качестве универсального идеала, основы прогрессивного развития и процветания, фактора устойчивости и стабильности. Весь современный мир движется по этому магистральному пути. Т. Джефферсон в свое время говорил, что ничего не остается неизменным, кроме врожденных и неотъемлемых прав человека. Опыт более чем двух столетий вполне подтвердил эту мысль.

Почти шесть десятилетий прошло после принятия Всеобщей декларации прав человека. К сожалению, итоги их реализации во многих странах, в том числе в России, оказались неутешительными. Но документ остается актуальным и сегодня, поскольку он по-прежнему служит важнейшим ориентиром в развитии идей прав и свобод человека, усиления их материальных и юридических гарантий. Права человека внетерриториалъны и вненационалъны и давно стали объектом международного регулирования. Права личности не есть принадлежность отдельных классов, нации, религий, идеологий, а представляют собой общеисторическое и общекультурное завоевание. Это нравственный фундамент любого общества.

Исследуемый нами период, хронологически охватывающий вторую половину 1950 — середину 1980-х годов логически связан с коренными переменами, последовавшими после Октября 1917 года. Ему предшествовали приход большевиков к власти, установление политического режима, отличавшегося предельно жестким контролем над экономической и идеологической сферами жизни общества. Поведение людей в тот период было строго ограничено рамками господствующей идеологии и управлялось сверху, контроль становился всеохватывающим. Правящей номенклатуре нужны были не самостоятельность и индивидуальность личности, а всеобщая одинаковость и беспрекословное послушание, любая «особость», индивидуальность преследовались и наказывались. В таком обществе человек не мог быть свободным, гражданам разрешалось быть «винтиками», «человеческим фактором», а не субъектами социально-политических отношений. Сколько-нибудь организованная оппозиция, в сложившихся условиях, сформироваться не могла.

После смерти Сталина при некотором «потеплении» политического режима оппозиционные настроения в стране приобрели форму единичных протестов. Осуждение политических репрессий на XX съезде партии способствовало исчезновению страха, парализовывавшего духовную жизнь общества 1930 — начала 1950-х годов. Однако либеральные реформы, начатые при Н.С. Хрущеве, были свернуты номенклатурой, почувствовавшей в них смертельную угрозу для своего существования.

Инакомыслие в этот период проявлялось в различных формах, и, прежде всего, в виде произведений, выходивших по своему содержанию за пределы прокрустова ложа официальной идеологии. При этом они публиковались не только в стране, но и на Западе. Уникальным явлением этого времени стал самиздат, завоевавший умы огромного числа читателей. Демократически настроенные режиссеры начали снимать фильмы, в которых вместо пафоса социалистического строительства присутствовали мотивы страданий, неустроенности жизни, превратностей судьбы.

Авторитарная власть была вынуждена реагировать на идеологические новации: она приняла энергичные меры, направленные на подавление инакомыслия в творческой среде. Органы безопасности преследовали его в каждом, кто осмеливался усомниться в справедливости действующего режима (не говоря уже о робких попытках его критики). Творческая интеллигенция раньше других ощутившая опасность возврата к сталинизму, нарушения прав и свобод граждан, начала петиционные кампании против беззакония, обращаясь с письмами протеста в высшие партийные и государственные органы.

Непоследовательность и ограниченность курса руководства КПСС на демократизацию общественной жизни, постепенный отход от начатых реформ, стремление власти сохранить контроль над личной жизнью граждан объективно способствовали расширению круга инакомыслящих. Своего рода «идеологическим камертоном» общественно-политической жизни середины 1960-х годов стал арест - и суд над московскими писателями Ю. Даниэлем и А. Синявским. Впервые в послеоктябрьской истории страны судебный процесс над литераторами вызвал невиданный для этого времени общественный резонанс, способствовавший зарождению движения в защиту прав человека, а внутриполитические факторы стали определяющими в его формировании. Автор настоящего исследования считает, что пренебрежение правами человека в СССР не было следствием случайных деформаций развития страны, было изначально заложено в доктрину и практику социалистического государственно-правового развития.

Зародившееся правозащитное • движение отличалось отсутствием организационных структур, признанных руководителей, призывов к радикальным действиям против государственной власти. Одной из ее основных доктрин стала сформулированная А. Вольпиным-Есениным идея необходимости требования от советского государства соблюдения им своих же законов. Этот лозунг в авторитарном государстве, так или иначе, становился политическим требованием первого разряда. В процессе эволюции движения вырабатывались его принципы: неприятие политики, гласность действий, защита конституционных прав граждан легальным путем, плюрализм в общественном мнении, реализация идей многопартийности, возможности выезда из страны и возвращения в нее, свободы вероисповедания и национальной идентификации и др.

На стадии становления движения превалировали апелляции к руководству КПСС и советскому правительству. Однако с середины 1970-х годов, видя бесперспективность таких обращений, правозащитники все чаще были вынуждены обращаться за поддержкой к общественности западных государств и их правительствам.

Неоценимую роль в формировании и распространения правозащитных идей сыграл самиздатовский бюллетень «Хроника текущих событий», выходивший почти пятнадцать лет с незначительным перерывом. Несмотря на постоянные преследования, аресты членов редколлегии, «Хроника» являлась одним из наиболее объективных источников информации в демократических кругах и приобрела широкую известность в среде либеральной интеллигенции как в стране и за рубежом. Важную роль в формировании мировоззренческих основ и принципов движения заняли общественные ассоциации, способствовавшие образованию независимых организаций и национальных движений немцев Поволжья и крымских татар.

Нарастающие симптомы нравственного сопротивления воспринимались властью как политический вызов и смертельная опасность. Поэтому в целях самосохранения были предприняты беспрецедентные меры борьбы с нравственной оппозицией. Координировало и направляло эту работу прежде всего Политбюро ЦК КПСС. Деятельность правозащитников была предметом обсуждения на" многих его заседаниях. Комитет госбезопасности СССР с созданием Пятого управления, руководствуясь решениями партийного руководства, так или иначе был вынужден заниматься политическом сыском. Предметом его особого внимания стала общественная деятельность диссидентов и их наиболее ярких представителей - А.Сахарова и А. Солженицына и др. Не случайно вопрос о их правозащитной деятельности многократно рассматривался на заседаниях Политбюро. Власть рассматривала этих людей в качестве лидеров нравственного сопротивления и сделала немало для их дискредитации.

Широко разветвленная система борьбы с диссидентством являлась важнейшим элементом политики высших органов партии и государства, рассматривающих всякое инакомыслие как деяние враждебное социализму. Не конструктивный диалог, консенсус с оппозицией, а ее дискредитация и ликвидация в конечном итоге определяли действия властей, занявших охранительно-агрессивную позицию в отношении диссидентства. Дилемма заключалась в том, правозащитное движение несло в себе элемент неизвестности и непредсказуемости для советской власти и в определенной мере элемент потенциальной угрозы, ибо непредсказуемость всегда социально опасна. Для властей же, чем предсказуемее действия индивида, тем более прогнозируемо поведение системы в целом, тем более она стабильна.

Дискредитация диссидентского движения проводилась по многим направлениям. Важнейшим из них были средства массовой информации и в первую очередь периодическая печать. Диссиденты, правозащитники были представлены обществу в качестве «недоучек», «отщепенцев», «агентов ЦРУ», «продающих за подачки» Запада интересы Родины. Следует подчеркнуть, что значительная часть советских людей, подверженная мощному идеологическому прессингу, воспринимала эту тенденциозную информацию, как соответствующую действительности. Периодическая печать сделала немало для дискредитации в глазах советских граждан движения в защиту прав человека.

Важное место в системе борьбы с оппозицией отводилось судебной психиатрии. В условиях авторитарного режима нестандартность взглядов, оценок, критика власти оценивалась как психическая аномалия. Выполняя «социальный заказ», отдельные представители советской психиатрии сформировали «научное направление» в основе которого любое инакомыслие рассматривалось как «реформаторский бред» или «вялотекущая шизофрения». Установленный «диагноз» в целях дискредитации диссидентов предавался широкой гласности, при этом грубо нарушался принцип неразглашения врачебной тайны и медицинской этики. Злоупотребление психиатрией и использование ее в качестве средства борьбы с инакомыслием приобрело в СССР угрожающий характер не случайно. Эта антигуманная практика была обусловлена пренебрежением к правам личности и обязательным выполнением любых установок власти.

Особую роль в борьбе с правозащитным движением выполняла уголовно-исполнительная система, включавшая следственные изоляторы, тюрьмы, исправительно-трудовые учреждения. В отличие от западноевропейской, на протяжении многих десятилетий, она формировалась как механизм, решавший главным образом не охранительно-воспитательные, а производственные задачи. Режим, степень репрессированности в ней был ориентирован на лиц, совершивших преступления против личности, что вызывало стойкое неприятие диссидентами.

В местах лишения свободы правозащитники выступали против произвола администрации и нарушения элементарных прав заключенных. Формы протеста носили различный характер - неповиновение надзирателям, голодовки протеста, невыход на работу и т.д. Из ИТУ Мордовии и Пермской области, а также Владимирской, а затем и Чистопольской тюрьмы шли письма протеста, обращения, заявления политзаключенных в самые различные, в том числе и зарубежные инстанции. Благодаря этому о судьбе политзаключенных знала и мировая общественность.

Весьма актуальной, по мнению автора, представляет оценка пенитенциарной системы правозащитниками. Находясь в местах лишения свободы, диссиденты видели ее пороки и изъяны, деформирующие личность. В лагерной мемуаристике, воспоминаниях, письмах, многочисленных интервью они охарактеризовали сложный внутренний мир мест лишения свободы, многие его «теневые» стороны, которые не претерпели радикальных перемен и в настоящее время. Так, например, три четверти всех следственных изоляторов в Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Ростове-на-Дону переполнены. В них вместо установленных «скромных» двух с половиной квадратных метров на подследственного нередко приходится менее одного метра на человека. Нормы содержания в следственных изоляторах превышаются в три и более раза. Из ныне действующих 177 следственных изоляторов и тюрем две трети построены в XVII-XIX веках и не отвечают элементарным санитарным нормам. Условия содержания заключенных вызывают их обоснованное недовольство.

Крайне тревожным остается положение в исправительных колониях. В них наблюдается рост количества больных туберкулезом, венерическими заболеваниями, СПИДом. В силу целого ряда обстоятельств часть заключенных не занята производительным трудом. Медленно решаются социальные проблемы сотрудников исправительных колоний и т.д. Только после передачи системы исполнения наказаний в ведение Министерства юстиции России в ней наступили позитивные перемены.

Однако уголовно-исполнительная система до сих пор является «фабрикой» ежедневного «расчеловечивания» сотен тысяч людей. Лишая человека свободы, государство не несет ответственности за его жизнь и здоровье. До сих пор в местах лишения свободы нарушаются «Минимальные стандартные правила обращения с заключенными», утвержденные ООН, под которыми стоит подпись советского правительства. Вопреки международным требованиям, в местах лишения свободы, как в 1960 - 1980-е годы, так и в настоящее время сохраняется принудительный, малооплачиваемый труд.

Автор исследования считает, что взаимоотношение власти и правозащитников свидетельствует о возможности выбора каждым человеком между пассивным соглашательством и протестом, между инакомыслием и конформизмом. Можно выбрать карьеру и спокойную жизнь в науке, литературе, аппарате управления и т.п. Для этого надо приспособиться, соглашаться со всем происходящим, не протестовать. А можно как А. Сахаров, А. Солженицын и многие правозащитники - оставаться самим собой, пожертвовать многим, что имеешь, во имя справедливости и свободы. Известно что, поведение людей определяется не только объективными условиями, но и генотипом, качествами самой личности, зависящими во многом от чувства долга и личной ответственности. Именно эти качества отличали диссидентов от большинства конформистски настроенных сограждан.

Сегодня можно констатировать, что правозащитное движение не нашло понимания и массовой поддержки вг обществе. Этому в немалой степени способствовали причины разного порядка и в первую очередь ментальность советских людей, разветвленная система борьбы с инакомыслием, мощный идеологический прессинг средств массовой информации. Тем не менее, идеи и опыт правозащитного движения способствовали созданию социально-политических и нравственных предпосылок грядущих перемен.

После проведенной «тихой» амнистии 1987 года правозащитники вышли на свободу. Однако ни партийные структуры, ни современные реформаторы не увидели возможностей для конструктивного использования идейного наследия диссидентов. Часть из них снова заняли критическую позицию к правящему режиму. В 1990-х годах появились новые правозащитные организации. Сегодня их основная деятельность направлена на решение проблем, связанных с реализацией, главным образом, социально-экономических прав граждан.

К сожалению, власть, как и прежде, отрицательно относится к правозащитной деятельности, считая, что время критических оценок прошло, а государству необходимы созидатели. Она испытывает своего рода советский синдром, когда преобладал не юридический подход к проблеме защиты прав человека, а сугубо политический, принесший во взаимоотношение власти и оппозиции элементы непонимания и конфронтации. Однако, по мнению автора, в условиях политического плюрализма, опыт взаимоотношений власти и правозащитного движения может быть продуктивно использован при подготовке инновационных программ взаимодействия властных структур и оппозиционных политических партий и общественных движений, что послужит дальнейшим процессам демократизации в России.

Список научной литературыЛушин, Александр Иванович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. АРХИВНЫЕ ИСТОЧНИКИ

2. Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ)

3. Ф.5, оп.ЗЗ Отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС по союзным республикам.

4. Ф.5, оп.55 Идеологический отдел ЦК КПСС.

5. Ф.5, оп.58 Отдел организационно-партийной работы ЦК КПСС (до 1966 г.); отдел административных органов.

6. Ф.5, оп.64 — секретариат Отдела административных органов

7. Ф.5, оп. 66 69, 73, 75, 77, 84 - отраслевые Отделы ЦК КПСС.

8. Ф.4, оп. 16, 18, 20 — материалы к протоколам заседаний Секретариата ЦК

9. КПСС и вопросы, решенные по указанию секретарей ЦК КПСС и снятые срассмотрения ЦК КПСС.

10. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ)

11. Ф. Р-7523; Ф. Р-9479 материалы Отдела по надзору за следствием в органах государственной безопасности Прокуратуры СССР (март 1953 — 1991 год) Ф.9474, оп. 39 - 41 - материалы фонда Верховного Суда СССР.

12. Центр документации «Народный архив» (ЦЦНА)

13. Ф. 2, 93, 104, 279, 280 личные фонды В. Гершуни, М. Гефтера, Ю. Гримма, В. Клебанова, К. Любарского, В. Сокирко, Л. Терновского,

14. Центр документации «Мемориал». ЦЦ «Мемориал». Коллекция документов Архива самиздата Ф. 102,103 - документы личного характера (заявления, письма, протесты, статьи и т.п.).

15. Текущий архив политотдела Учреждения ЖХ-385 ГУИН Министерства Юстиции Российской Федерации.

16. НОРМАТИВНО-ПРАВОВЫЕ АКТЫ И ПАРТИЙНЫЕ ДОКУМЕНТЫ.

17. Всеобщая декларация прав человека. Декларация прав и свобод человека и гражданина. М.: Иван, 1993. - 32 с.

18. Международный пакт о гражданских и политических правах, 1966 г. // Вестник МИД СССР, 1989, № 4.

19. Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах // Вестник МИД СССР, 1989, № 13.

20. Заключительный акт // Во имя мира,"безопасности и сотрудничества: к итогам Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, состоявшего в Хельсинки 30 июля 1 августа 1975 г. - М., 1975.

21. Конвенция против пыток и других бесчеловечных или унижающих достоинство видов образования и наказания (1984) // СССР и международное сотрудничество в области прав человека: Документы материалов международной конференции. М., 1989. - С. 384-389.

22. Основные принципы обращения с заключенными. Материалы VIII Конгресса ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями. Гавана, 1990. - Документ ООН А/СО 144/26. - С. 52-54.

23. Минимальные стандартные правила обращения с заключенными // Сов. юстиция, 1992. № 2,3.

24. Международные акты о правах человека: Сб.документов / Сост. и авт. вступ. ст.: В .А. Карташкин, Е.А.Лукашева. М.: НОРМА-ИНФРА*М, 1998. - 784 с.

25. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод: Комментарий к статьям./ Отв.ред. Н.Б. Топорнин. -М.: б.и., 1997. 160 с.

26. Сборник документов Совета Европы в области защиты прав человека и борьбы с преступностью / Сост.: Т.Н. Москалькова и др. М.: Спарк, 1998. — 388 с.

27. Медицина и права человека: Нормы и правила международного права, этики, католической, протестантской, мусульманской и буддистской религиозной морали, М.: Прогресс, 1992. - 214 с.

28. Конституция Союза Советских Социалистических Республик. — М.: Политиздат, 1936. 32 с.

29. Конституция (Основной закон) Союза Советских Социалистических Республик. - М.: Политиздат, 1977. - 47 с.

30. Конституция Российской Федерации. Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993г. М.: ЭКСМОС. - 2000. - 48 с.

31. Судебник 1497 г. // Российское законодательство Х-ХХ вв. Т.2. - М., 1985. — С. 97.-174.

32. Соборное Уложение 1649 г. // Российское законодательство Х-ХХ вв. — Т.З. — М., 1985.-С. 76-443.

33. Уголовно-процессуальный кодекс СССР. М.: Политиздат, 1987- С. 352-368.

34. Исправительно-трудовой кодекс 1924 года // Собрание Узаконений. 1924. — №86.-Ст. 870.

35. Исправительно-трудовой кодекс 1933 года. // СУ. 1933. - №48. - Ст. 208.

36. Исправительно-трудовой кодекс РСФСР 1970 г. // Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1970. - №51. - Ст.1220.

37. Исправительно-трудовой кодекс РСФСР: (с изм. и доп. на 1 октября 1986 года). М.: Юрид. лит., 1986. — 110с.

38. Закон РСФСР «О реабилитации репрессированных народов» от 26 апреля 1991 г. // Так это было. М., 1993. - Т. 3. - С. 263 - 265.

39. Об учреждении тюремной коллегии в НКЮ от 6 января 1918 г. // СУ. — 1918, № 223.

40. О карательной политике и состоянии места заключения: Постановление ВЦИК и СНК от 26 марта 1928 // СУ. 1928. - № 14.

41. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 3 января 1973 г. «Об уголовной ответственности за угон воздушного судна» // Ведомости Верховного Совета СССР.- 1973.-№1.-С. 3.

42. Положение об общих местах заключения РСФСР: Постановление НКЮ от 15 ноября 1920 г. // СУ. 1921. - № 23, 24. - Ст. 141.

43. Положение о НТК и тюрьмах МВД СССР: Постановление СМ СССР от 8 декабря 1958 г. Стенографический отчет. М., 1959. - Ст. 521.

44. Положение об исправительно-трудовых лагерях: Постановление СНК от 7 апреля 1930 г. // СЗ СССР. 1930. - № 22. - Ст. 248.

45. О карательной политике и состоянии места заключения. Постановление ВЦИК и СНК от 26 марта 1928.-№ 14.

46. Положение об исправительно-трудовых лагерях. Постановление СНК от 7 апреля 1930 г. // СЗ СССР 1930. - № 22. - Ст. 248.

47. Положение о НТК и тюрьмах МВД СССР: Постановление СМ СССР от 8 декабря 1958 г. Стенографический отчет. М., 1959. - С. 521.

48. Положение о ИТК и тюрьмах МВД РСФСР: Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 9 сентября 1961 г. // Сборник нормативных актов, регламентирующих работу ИТУ. М., 1964. - С. 15 - 34.

49. Об организации ИТК, поселений и о порядке перевода в них осужденных к лишению свободы, твердо ставших на путь исправления // Ведомости ВС РСФСР, 1963.-№26.-С. 591.

50. Правила внутреннего распорядка ИТУ. М.: Интердетектив, 1991. - 24 с.

51. Программа Коммунистической партии Советского Союза: принята XXII съездом КПСС, октябрь 1961 т. II КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1978. - Т. 8. - С. 196 - 305.

52. XX съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет. 14 24 февраля 1956 г. - М.: Госполитиздат, 1956. - Т. 1-2.

53. XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет. 17-31 октября 1961 г.-М., 1961.-Т. 1-3.

54. XXIII съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет. 29 марта 8 апреля 1966 г. - М., 1966. - Т. 1 - 2.

55. XXIV съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет. 3 марта-9 апреля 1971 г.- М;, 1971. -Т.1-3.

56. XXV съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет. 24 февраля 5 марта 1976 г. - М., 1961. - Т. 1-2.

57. XXVI съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет.23 февраля 1 марта 1981 г.-М., 1981.- Т. 1-2.

58. Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС, 15 октября 1985 г.-М.: Политиздат, 1985. 16 с.

59. Постановление ЦК КПСС от 18 июня 1956 г. «О преподавании в высших учебных заведениях политической экономии, диалектического и исторического материализма и истории КПСС» // КПСС в резолюциях . . — М., 1986.-Т.9. -С. 105. -Т.2. С. 229.

60. Постановление ЦК КПСС от 9 января 1960 г. «О задачах партийной пропаганды в современных условиях» // КПСС в резолюциях . . М.: Политиздат, 1986. - С. 491 -511.

61. Постановление Пленума ЦК КПСС от 18-21 июня 1963 г. «Об очередных задачах идеологической работы партии» // КПСС в резолюциях . — М., 1986. Т.10. - С. 352 - 366.

62. Постановление ЦК КПСС от 17 февраля 1967 г. «Об улучшении качества и повышении действенности общественно-политической литературы» // КПСС в резолюциях . М.: Политиздат, 1986. - Т.10. - С. 146 - 149.

63. Постановление ЦК КПСС от 14 августа 1967 г. «Об мерах по дальнейшему развитию общественных наук и повышению их роли в коммунистическом строительстве» // КПСС в резолюциях. М., 1986. - Т. 11. - С. 237 - 251.

64. Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 30 июля 1970 г. «О мерах по улучшению работы судебных и прокурорских органов» // КПСС в резолюциях . М., 1986. - Т.11. - С. 549.

65. Постановление ЦК КПСС от 24 июня 1976 г. «О ходе выполнения партийной организацией Грузии постановления ЦК КПСС об организаторской и политической работе Тбилисского горкома партии» // КПСС в резолюциях . -М., 1986. Т.13. - С. 114 — 120.

66. Постановление ЦК КПСС от 26 апреля 1979 г. «О дальнейшем улучшении идеологической, политико-воспитательной работы» //КПСС в резолюциях . М., 1986. - Т. 13. - С. 352 - 368.

67. Об идеологической работе КПСС: Сборник документов / Втор, изд., доп. М., 1983.-477 с.

68. О культе личности и его последствиях. Доклад Н.С.Хрущева 25 февраля 1956 г. // Известия ЦК КПСС. 1998. № 8. С. 5 - 32.

69. Протокол ЦК КПСС (15 января 1977 г.) о самиздатовской литературе // Источник, 1994.-№ 2.

70. Абовин-Егидес П.М. Наш звездный час. Сборник статей. М., 2000. — 510 с.

71. Аджубей А.И. Крушение иллюзий. М.: Интербук, 1991. - 350 с.

72. Аджубей А.И. Те десять лет: Воспоминания о Н.С. Хрущеве. М.,1989. -333 с.

73. Амальрик А. Записки диссидента / Предис. П. Литвинова. М.: Слово, 1991. -432с.

74. Андрей Дмитриевич Сахаров. Фрагменты биографии. М.: Панорама, 1991. -17 с.

75. Андрей Дмитриевич: Воспоминания о Сахарове. М.: ТЕРРА, 1991. - 368 с.

76. Арбатов Г.А. Затянувшееся выздоровление (1953-1985 гг.). Свидетельство современника. М.: Междунар. отношения, 1991. - 398 с.

77. Бакатин В.В. Избавление от КГБ. М.: Новости,1992. - 272 с.

78. Бергер А. Воспоминания. 1969-1974. М.: Всесоюзный гуманитарный фонд им. А.С.Пушкина, 1991 -83 с.

79. Бобков В.Д. КГБ и власть. М.: Ветеран МП, 1995. - 384 с.

80. Боннэр Е.Г. Постскриптум. Книга о горьковской ссылке. М.: Интербук, 1990.-353 с.

81. Боннэр Е.Г. Звонит колокол. (Год без Андрея Сахарова). М.: МИК, 1991. -136 с.

82. Боннэр Е.Г. Дочки матери. - М.: Прогресс, 1994. - 302 с.

83. Боннэр Е.Г. Вольные заметки о родословной Андрея Сахарова. — М.: Права человека, 1996. 176 с.

84. Бредихин В.Н. Записки архивиста. М.: Российское общество медиков-литераторов, 1999. - 116 с.

85. Буковский В. И возвращается ветер. Письма русского путешественника. — М.: Демократическая Россия 1990. - 464 с.

86. Буковский В. Московский процесс.- М.: МИК, 1996.-528 с.

87. Бурлацкий Ф.М. Вожди и советники: О Хрущеве, Андропове и не только о них. -М.: Политиздат, 1990. 384 с.

88. Вайль Б. Особо опасный. Лондон: Б.и. 1980. - 400 с.

89. Галансков Ю. Ростов-н/Д: Приазовский край, 1994. 216 с.

90. Геллер М.Я. Российские заметки 1969-1979. М.: МИК,1999. - 568 с.

91. Геллер М.Я. Российские заметки 1980-1990. М.: МИК, 2001. - 736 с.

92. ГефтерМ. «Из тех и этих лет.»-М.: Прогресс, 1991.-486 с.

93. Гидони А. Солнце идет и запада. Торонто: Б.и. 1980. - 536 с.

94. Григоренко П.Г. В подполье можно встретить только крыс.- Лог-Айленд; Нью-Йорк: Детинец, 1981. 845 с.

95. Григоренко П.Г. Наши будни, или Рассказ о том, как фабрикуются уголовные дела на советских граждан, выступавших в защиту прав человека. — Нью-Йорк: Б.и. 1978.-177 с.

96. Григоренко П. Сборник статей. Нью-Йорк: Б.и. 1977. - 12I.e.

97. Делоне В. Портреты в колючей раме. Предисл. В.Буковского. L.: Overseas Publication Interchange, 1984. 217 с.

98. Зиновьев А.А. Мой дом моя чужбина. Гомо советикус. - М.: Б.и. 1991-320 с.

99. Комарова Н. Книга любви и гнева. Париж: Б.и. 1984. - 453 с.

100. Кузнецов Э. Мордовский марафон. Книготоварищество «Москва-Иерусалим», 1979.-254 с.

101. Крючков В.А. Личное дело: в 2-х ч. -* М.: Олимп, 1997

102. Лерт Р. На том стою. М.: Б.и. 1991.-364 с.

103. Марченко А.Т. Мои показания. М.: Моск. рабочий, 1991. - 267с.

104. Менделевич И. Операция «Свадьба». Иерусалим: Тарбут, 1987. - 448 с.

105. Марченко А. Показания Анатолия Марченко. — М.: Весть ВИМО, 1993. — 448с.

106. Марченко А.Т. Мои показания. От Тарусы до Чуны. Живи как все. М.: Весть -ВИМО, 1993.-447с.

107. Неизвестный Э. Лик лицо — личина! - Минск. М.: Б.и., 1990. - 32 с.

108. Новодворская В. По ту сторону отчаяния. М., Новости, 1993. - 272 с.

109. Новодворская В.И. Над пропастью во лжи. М.: Олимп, 1998. - 480 с.

110. Орлов Ю.Ф. Опасные мысли. Мемуары из русской жизни. М.: АиФ, 1992. -360 с.

111. Орлова Р.Д., Копелев Л.З. Мы жили в Москве 1956-1980. М.: Книга, 1980. -447с.443 ^

112. Осадчий М. Бельмо: (Автобиографический очерк) / Пер. с укр. Э.Ильина, 1980.-161 с.

113. Осипов В.Н. Три отношения к родине: статьи, воспоминания. Франкфурт-на-Майне: Б.и. 1978. - 220 с.

114. Печальная пристань. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1991. - 416с.

115. Подъяпольский Г. О времени и о себе. — Франкфурт — на Майне: Посев, 1978. -213 с.

116. Правда о ГУЛАГе: Свидетельствуют очевидцы / Сост. A.M. Меситов, Л.А. Москалева. Тула: Б.и., 1990. 286 с.

117. Решетовская Н. В споре со временем. М.: АПН — 1975. - 206 с.

118. Решетовская Н. Отлучение. Из жизни Александра Солженицына: Воспоминания жены — М.: Мир книги, 1994. 368 с.

119. Сандлер А.С., Этлис М.М. Современники ГУЛАГа: Книга воспоминаний и размышлений. Магадан: Б.и, 1991. — 557 с .

120. Сахаров А.Д. Воспоминания. Нью-Йорк: Издательство им. Чехова, 1990. -943 с.

121. Сахаров А.Д. Тревога и надежда. М.: Интер-Версо,1991. - 336 с.

122. Сахаров А.Д. Воспоминания: В 2 т. М.: Права человека, 1996. - Т. 1-2

123. Свет и тени «великого десятилетия». Н.С.Хрущев и его время. Л.: Б.и. 1989. -480 с.

124. Сысоев В. Ходите тихо, говорите тихо. Записки из подполья. Париж — Нью-Иорк: Третья волна, 1983. - 413 с.

125. Тимофеев Л. Последняя надежда выжить. Нью-Йорк: Эрмитаж, 1985. -197 с.

126. Тимофеев Л. Моление о чаше. Париж: Свободная пресса, 1989. - 224 с.

127. Тимофеев Л.М. Я особо опасный преступник. - М.: Вся Москва, 1990. -256 с.

128. Тюремный мир глазами политзаключенных. / Отв. ред. В.Ф. Абрамкин. — М.: Общественный центр «Содействие», 1993. 287 с. - (Уголовная Россия. Тюрьмы и лагеря).

129. Улановские И. и М. История одной семьи. М.: Весть — ВИМО, 1994. - 432 с.

130. Хрущев Н.С. Воспоминания. М.: ВАГРИУС, 1997. - 512 с.

131. Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть: Воспоминания: В 4 т. М.: 1999. - Т. 1-4.

132. Хрущев Н.С. Пенсионер союзного значения: В 2 ч М.: 1991.

133. Хрущев С.Н. Никита Хрущев: кризисы и ракеты: В 2 т. М.: Новости, 1994. -Т. 1-2.

134. Хрущев С.Н. Рождение сверхдержавы: Книга об отце. М.: Время, 2003. -640 с.

135. Чуковская Л. Процесс исключения. — М.: 1990. — 350 с.

136. Шелохаев В.В. Прощание с прошлым. М.: РОССПЭН, 1998. - 303 с.

137. Шрагин Б. Противостояние духа. Лондон: Б.и. 1977. — 346 с.

138. Щаранский Н.Б. Не убоюсь зла. М.: 1991. - 386 с.

139. Яковлев А.Н. Предисловие. Обвал. Послесловие. М.: 1992. - 106 с.

140. МАТЕРИАЛЫ НЕПОДЦЕНЗУРНОЙ ПЕЧАТИ

141. Алексеева Л. Инакомыслие в СССР. Опыт статистического анализа // СССР: Внутренние противоречия. Нью-Йорк, 1983. - Вып.8. - С.13-53.

142. Алексеева Л. Забастовки в СССР (послесталинский период) // СССР: Внутренние противоречия. Нью-Йорк, 1986. - Вып. 15. - С.82-145.

143. Анализ текущих событий в Советском Союзе. — Мюнхен, 1967. №478. — 91 с.

144. Андрей Твердохлебов в защиту прав человека. Нью-Йорк, 1975. - 63 с.

145. Белая книга по делу А.Синявского и Ю.Даниэля. Франкфурт-на-Майне, 1970.- 135 с.

146. Белоцерковский В. Рабочие волнения в СССР в начале 60-х гг. // Форум. — Мюнхен, 1982.-№1.-С.187-241.

147. Бург Д. Оппозиционные настроения! молодежи в годы после «оттепели». -Мюнхен, 1960.-64 с.

148. Вести из СССР. Права человека. Т.1, Мюнхен: Страна и мир, 1978 - 1981 -674 с.

149. Вести из СССР. Права человека. — Т.2, Мюнхен: Страна и мир, 1982 1984 -552 с.

150. Вести из СССР. Права человека. Т.З, Мюнхен: Страна и мир, 1984 - 1985.571 с.

151. Вине Г.П. Верные до конца. Корнталь, Б.г. - 140 с.

152. Вознесенская Ю. Записки из рукава // Поиски. Нью-Йорк: «Детинец», 1979.-С. 149-206.

153. ВСХСОН: Материалы суда и программа. — Франкфурт-на-Майне, 1976. — 109 с.

154. Гаев А. Б.Л. Пастернак и его роман «Доктор Живаго».- Мюнхен, 1959. 24 с.

155. Гаев А. Советская художественная литература послесталинского десятилетия. Мюнхен, 1963. - 170 с.

156. Даниэль Ю. Стихи из неволи. Амстердам: Фонд им. Герцена, 1975- 94 с.

157. Даниэль Ю. «Говорит Москва». Б. м, Б. г. - 180 с.

158. Дело Ковалева. Нью-Йорк, Б. и. 1976. - 121 с.

159. Дело Солженицына. Париж, 1970. - 193 с.

160. Демократические альтернативы: Сборник статей и документов. Ахберг, 1976.-334 с.

161. Дзюба И. Интернационализм или русификация? Нью-Йорк, Соучастнисть, 1973.-308 с.

162. Земцов И. Андропов: политические дилеммы и борьба за власть. Иерусалим, 1983.-240 с.

163. Зернов Н. Русское религиозное возрождение XX века. Париж, 1974. - 382 с.

164. Зиновьев А.А. Зияющие высоты. Lausenne: L'Age d'homme, 1976. - 561 с.

165. Зиновьев А.А. Желтый дом. В 2 т. Lausenne: L'Age d'homme, 1980. - Т. 1-2.

166. Зиновьев А.А. Гомо советикус. Lausenne: L'Age d'homme, 1982. - 199 с.

167. Зорин С., Алексеев М. Время не ждет. Наша страна находится на поворотном пункте истории. Франкфурт-на-Майне, 1970. - 45 с.

168. Искусство под бульдозерами. Париж, Б.г. - 171 с.

169. История болезни Леонида Плюща / Сост. и комментарии Татьяны Ходорович / Фонд им. Герцена. Амстердам, 1974. -208 с.

170. Казненные сумасшествием. Франкфурт-на-Майне, 1971. - 508 с.

171. Клейнер П. Репатрианты. Иерусалим, 1988. - 329 с.

172. Красин В. Суд. Нью-Йорк: Изд-во В. Чалидзе, 1983. - 120 с.

173. Литвинов П. Процесс четырех. Сборник материалов по делу Галанскова, Гинзбурга, Добровольского и Лашковой. Амстердам, 1971. - 634 с.

174. Майстренко И. Национальная политика КПСС в ее историческом развитии. — Нью-Йорк: Соучастнисть, 1978.-223 с.

175. Медведев Ж.А., Медведев Р.А. Кто сумасшедший? Лондон, 1971. - 230 с.

176. Медведев Р. Книга о социалистической демократии. — Амстердам; Париж, 1972.-401 с.

177. Медведев Р.А. К суду истории. Нью-Йорк: Б.и., 1973. - 179 с.

178. Мороз В. Репортаж из заповедника имени Берия. Тель-Авив: МАОЗ, 1970 -67 с.

179. Некрич А. Наказанные народы. Нью-Йорк, 1978. - 170 с.

180. Николаев Е. Предавшие Гиппократа. Лондон, 19841 - 325 с.

181. Новый колокол. Литературно-публицистический сборник. Лондон, 1972. -480 с.

182. Ответственность поколения. Нью-Йорк, 1981. - 142 с.

183. Плющ Л. На карнавале истории. Лондон, 1979 — 711 с.

184. Подрабинек А. Карательная медицина. — Нью-Йорк, 1979. — 192 с.

185. Процесс цепной реакции. Сборник документов по делу Ю.Т. Галанскова, А.И. Гинзбурга, А.А. Добровольского, В.И. Лашковой. Франкфурт-на-Майне: «Посев», 1971.-488 с.

186. Рабочая комиссия по расследованию использования психиатрии в политических целях. Франкфурт-на-Майне, 1978. — 175 с.

187. Ратушинская И. Серый цвет надежды. Лондон, 1989. - 323с.

188. Росси Ж. Справочник по ГУЛагу. Лондон, 1987. - 546 с.

189. Русланов И. Молодежь в русской истории. Франкфурт-на-Майне, 1972. — 142 с.

190. Сахаровский сборник. USA: Khronika Press, 1981.-251 с.

191. Современное советское общество. Мюнхен, 1958. - 194 с.

192. Солдатов С. Россия и XXI век. От века разрушения к веку созидания!: Историософский очерк. - Мюнхен, 1993. - 176 с.

193. СССР рабочее движение? - Нью-Йорк: Хроника, 1978. - 166 с.

194. СССР: судьбы империи и наций. Франкфурт-на-Майне, 1989. - 188 с.

195. Степанов В. Свидетельство обвинения: Церковь и государство в Советском Союзе: В 2-х ч.- Нью-Йорк, 1987. Ч. 1-2.

196. Текинер С. Трагедия народов Северного Кавказа. Мюнхен, 1967.-12 с.

197. Турчин В., Турчин Ф. Инерция страха. Нью-Йорк: Хроника, 1978. - 296 с.

198. Факты и мысли. Нью-Йорк, 1979 - №8 -11'.

199. Флегон А. Вокруг Солженицына: В 2 ч Лондон, 1981.

200. Хайек Ф.А. Путь к рабству. Лондон, 1983. - 286 с. - Ч. 1-2.

201. Хейфец М. Украинские силуэты. Нью-Йорк: Соучастнисть, 1983. - 287 с.

202. Хельсинкское движение. — Нью-Йорк, 1982. 134 с.

203. Хингли Р. Русские писатели и советское общество. 1917-1978. Лондон, 1979-. -312с.

204. Христианский комитет защиты прав верующих в СССР. Франкфурт-на-Майне, 1977. - 96 с.

205. Хроника Барашевской зоны. Silver Spring, USA. 1986 69 с.

206. Хроника защиты прав в СССР. Нью-Йорк: Хроника, 1973 - 1985.

207. Хроника текущих событий. Вып. 1 - 62.- Нью-Йорк, 1968 - 1983.

208. Чалидзе В. Права человека и Советский Союз. Нью-Йорк: Хроника. 1974. — 75 с.

209. Чализде В. Будущее России: Исторический анализ. Нью-Йорк, 1983. - 205 с.

210. Чалидзе В. Лекции о правовом положении рабочих в СССР. Нью-Йорк: Хроника, 1976. 66 с.

211. Шафаревич И.Р. Социализм: как явление мировой истории. Париж, 1977. — 390 с.

212. Шнеерсон М. Александр Солженицын. — Франкфурт-на-Майне, 1984. 296 с.

213. Эллис Дж. Русская православная церковь. Согласие и инакомыслие. — Лондон, 1990. -308 с.

214. Яковлев Б. Концентрационные лагери СССР. Лондон, 1983. - 228 с.

215. Янов А. Русская идея и 2000-й год. Нью-Йорк, 1988. - 399 с.

216. ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ И ЗАРУБЕЖНЫЕ ИЗДАНИЯ

217. Авторханов А. Империя Кремля. Советский тип колониализма. — Вильнюс: 1990.-240 с.

218. Аксютин Ю.В., Волобуев О.В. XX съезд КПСС: новации и догмы. М.: 1991. - 222 с.

219. Алексеев В.А. Иллюзии и догмы. — М.: Политиздат, 1991. 400 с.

220. Алексеева Л.М. История инакомыслия в СССР. Новейший период. Вильнюс; М.: 1992.-352 с.

221. Андропов Ю.В. Избранные речи и статьи. М.: Политиздат, 1983. — 350 с.

222. Антонов А.Г. Под маской борцов за права человека. Киев, 1979. - 143 с.

223. Антонян Ю.Н., Бородин С.В. Преступность и психологические отклонения / Отв. ред. В.Н. Кудрявцев М.: Наука, 1987. -206 с.

224. Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М., 1993. — 303 с.

225. Безбородов А.Б. Власть и научно-техническая политика в СССР середины 50-х середины 70-х годов. - М.: Мосгорархив, 1997. - 216 с.

226. Безбородов А.Б., Мейер М.М., Пивовар Е.И. Материалы по истории диссидентского и правозащитного движения в СССР 50-х 80-х годов. — М.: РГГУ, 1994.-154 с.

227. Белов А.В., Шилкин А.Д. Диверсии без динамита. М.: 1972. - 183 с.

228. Беляев А.Н. Правовое положение осужденных к лишению свободы. — Горький, 1976.-94 с.

229. Беляев Н.А. Цели наказания и средства их достижения в ИТУ. JL: Изд-во Моск. ун-та, 1963. - 186 с.

230. Бережное А.Г. Права личности. Некоторые вопросы теории. — М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1991. 140с.

231. Благош И. Форма правления и права человека в буржуазных государствах: Пер. с чеш. / С предисл. и под ред. В.А. Турманова. М.: Юрид. лит., 1985. -222 с.

232. Блох С., РеддавэйП. Диагноз: Инакомыслие. Как советские психиатры лечат от политического инакомыслия: Сокр. пер. с англ. — Лондон: 1981. 186 с.

233. Богораз Л., Голыцин В., Ковалёв С. Политическая борьба или защита прав? Двадцатилетний опыт независимого общественного движения в СССР: 19651985 // Погружение в трясину: (Анатомия застоя). М., 1991. - С. 501- 545.

234. Бордюгов Г.А., Козлов В.А. История и конъюнктура: Субъективные заметки об истории советского общества. М.: Политиздат, 1992. - 352 с.

235. Брежнев Л.И. Ленинским курсом: В 9 т. М.: Политиздат, 1970-1982. - Т. 1-9.

236. Бурлаков В.Н. Личность преступника и назначение наказания: Учеб. Пособие. Изд-во Ленингр. ун-та, Л.: 1986. — 88 с.

237. Бурлацкий Ф.М. Проблемы прав человека в СССР и России. М.: Научная книга, 1999.-279 с.

238. Буянов М.И. Профессия — психиатр. — М.: Прометей, 1991. — 276 с.

239. Буянов М.И. Ленин, Сталин и советская психиатрия. — М.: Российское общество медиков-литераторов, 1993. 72 с.

240. Буянов М.И. Лики великих или знаменитые безумцы. М.: Рос. общество медиков-литераторов, 1994. - 120 с.

241. Буянов М.И. Скажи все, как есть. — М.: Рос. общество медиков-литераторов, 1994.-176 с.

242. Буянов М.И. Тяжелые люди. М.: Рос. общество медиков-литераторов, 1997. -216 с.

243. Вакуловский Ю.Ю. «Эмнисти интернейшнл» в гриме и без него. М.: Моск. рабочий, 1988.-103 с.

244. Верт Н. История советского государства. М.: Прогресс, 1992. - 480 с.

245. Власть и оппозиция. Российский политический процесс XX столетия. М.: РОССПЭН, 1995.-400 с.

246. Возвращение. М.: Политиздат, 1996. - 278 с.

247. Волкогонов Д.А. Семь вождей. В 2 кн. Кн. 1 М., 1999. - 496 е., Кн. 2. - М. -480 с.

248. Восленский М. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. -М., 1991.-464 с.

249. Высший судебный орган СССР: Верховному Суду СССР 60 лет (1924 1984): Сб. ст. / Редкол. JI.H. Смирнов и др. - М.: Юрид. лит., 1984. - 271 с.

250. Геллер М., Некрич А. Утопия власти. История Советского Союза с 1917 года до наших дней: В 3 кн. М.: МИК, 1995. - Т. 1-3.

251. Гернет М.Н. История царской тюрьмы: В 5 т. М.: 1961 — 1963. - Т. 1 — 5.

252. Гернет М.Н. От Томаса Мора до ЦК // Избр. произв. М.: Юрид. лит., 1974. -639 с.

253. Головатенко А. Тоталитаризм XX века. М.: Школа-Пресс, 1992. - 128 с.

254. Голубицкая С.В. Цели уголовного наказания / Отв. ред. И.И. Карпец; АН СССР, Ин-т гос-ва и права. М.: Наука, 1990. - 138 с.

255. Гришаев П.И. Против измышлений о советском праве и законности. М.: Знание, 1968. - 64 с.

256. Гришаев П.И. Репрессии в странах капитала. М.: Юрид. лит., 1970. - 264 с.

257. ГрошевИ.И., Чеченкина О.И. Критика буржуазных фальсификаций национальной политики КПСС. М.: 1974. - 238 с.

258. ГУЛАГ: Главное управление лагерей (1918 1960) / Сост. А.И. Кокурин и М.В. Петров. - М., 2003. - 888 с. - (Россия XX век. Документы).

259. Гулиев В.Е., Кузьмин Э.Л. Лабиринты буржуазной демократии. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1969. - 165 с.

260. Гумилев В.Е., Рудинский Ф.М. Социалистическая демократия и личные права. М.: Юрид. лит., 1984. - 190 с.

261. Давыдов С.Г. Молодежная оппозиция СССР в послевоенный период. М.: МПГУ, 1998.-173 с.

262. Данилов А.А. История инакомыслия в России: Советский период 1917 1991 гг. Учеб. пособие. - Уфа: Восточный университет, 1995. - 103 с.

263. Данилов А.А., Пыжиков А.В. Рождение сверхдержавы: СССР в первые послевоенные годы. М.: РОССПЭН, 2001. - 304 с.

264. Дерюга Н.Н. Гражданские права и обязанности осужденных, содержащихся в ИТК: Учеб. пособие. Хабаровск: ХВШ МВД РФ, 1992. - 55 с.

265. ДетковМ.Г. Наказание в царской России. Система его исполнения. — М.: Интерправо, 1994. 120 с.

266. ДжиласМ. Лицо тоталитаризма.-М.: 1992.-539 с.

267. Джинджер Э.Ф. Верховный суд и права человека в США. М.: Юрид. лит., 1981.-329 с.

268. Зубков А.И. Трудовое перевоспитание заключенных в советских исправительно-трудовых учреждениях и его правовое регулирование. — Томск: Изд-во Том. ун-та, 1970. 186 с.

269. Зубкова Е.Ю. Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945-1953. М.: РОССПЭН, 2000. - 230 с.

270. Игошев К.Е. Типология личности и мотивация преступного поведения. -Горький, 1974. 167 с.

271. Из-под глыб: Сборник статей. М.: Русская книга, 1992. - 288 с.

272. История внешней политики СССР. 1917-1985: В 2 т. М.: Наука, 1986.

273. История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории советского государства. -М.,1991.-214с.

274. История советского государства и права. Ред. кол.: А.П. Косицын, В.М. Курицын, Е.А. Скрипилев и др.: В 3 т. М.: 1966-1985. - Т. 1-3.

275. История советской политической цензуры: Документы и комментарии / Сост. К. Водопьянова и др. М.: РОССПЭН, 1997. - 672 с.

276. История, философия, принципы и методы правозащитной деятельности: Сб. материалов семинара Моск. Хельсинской группы «Права человека». ( Москва, 1 4 февраля 1991 г. ) / Сост. Л. Богораз. - М., 1995. - 107с.

277. Калинин В.Н. Советские исправительно-трудовые учреждения. — М.: Госюриздат, 1970. -16 с.

278. Кара-Мурза С.Г. Евреи, диссиденты и еврокоммунизм. — М.: ЭКСМО-Пресс, 2002. 256 с.

279. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М.: ЭКСМО-Пресс, 2002. - 832 с.

280. Каррер д'Анкосс Э. Расколотая империя. Лондон, 1982. — 381 с.

281. Кириленко А.П. Политика созидания и мира. Избранные речи и статьи. — М.,1980.-403 с.

282. Книга для учителя. История политических репрессий и сопротивления несвободе в СССР. М.: Мосгосархив, 2002. - 504 с.

283. Ковалев В.А. Буржуазная юстиция: С кем и против кого? М.: Юрид. лит.,1981.-198 с.

284. Ковлер А.И., Смирнов В.В. Демократия и участие в политике: Критический очерк истории и теории / Отв. ред. Г.Х. Шазназаров. — М.: Наука, 1986. — 190 с.

285. Керимов Д.А. Конституция СССР и развитие политико-правовой теории. — М., 1979.-44 с.

286. Клочков В.В. Религия, государство, право. М., 1978. - 287 с.

287. Козлов В.А. Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе (1953 — начало 1980-х гг.). Новосибирск, 1999. - 416 с.

288. Комаровский B.C. Ложь на экспорт: Анализ антисоветских акций внешнеполитической пропаганды империализма. М.: Мысль, 1983. - 143 с.

289. Коник В. Свобода совести и ее лжезащитники. — М., 1986. — 175 с.

290. Королев А.А. Диссидентство как общественно-политический феномен //Проблемы политической и экономической истории России. Сб. ст. М.: РОСПЭН, 1998. - С. 216 - 232.

291. Косицын А.П. Государство, рожденное Октябрем. — М.: Юрид. лит., 1987. — 420 с.

292. Красильщиков В.А. Вдогонку за прошедшим веком: Развитие России в XX веке с точки зрения мировых модернизаций. М.: РОССПЭН, 1998. - 264 с.

293. Кречетников А.Г. Жизнь за решеткой: (исправительно-трудовые учреждения).- М.: Панорама, 1992. 28 с.

294. Критика буржуазной историографии советского общества. М., 1972. — 412 с.

295. Кудрявцев В., Трусов А. Политическая юстиция в СССР. М.: Наука,2000. — 365 с.

296. Кузьмин ЭЛ. Социалистическая демократия и ее современные буржуазные фальсификаторы. М., 1975. - 56 с.

297. Кузьмин ЭЛ. Вопросы демократии и борьба идей на международной арене. — М.: Междунар. отношения, 1984. - 280 с.

298. Куличенко М.И. Национальные отношения в СССР и тенденции их развития. -М., 1972.-564 с.

299. Кудрявцев В.Н. Закон, поступок, ответственность. М.: Наука, 1986. - 448 с.

300. Кудрявцев В.Н., Нерсеянц B.C., Кудрявцев Ю.В. Социальные отклонения: введение в общую теорию. М.: Юрид. лит., 1984. - 320 с.

301. Кудрявцев В.Н. Право и поведение. М.: Юрид. лит-ра, 1978. - 191 с.

302. Кузьмин С.И. «Письма из зоны»- 87 / Отв. ред. В.Ф. Абрамкин; Общественный центр «Содействие». М., 1993. - 300 с.

303. Курс советского уголовного права. Часть общая: В 2 т. М.:Наука,1970. — Т. 1-2.

304. Кучинский Ю. Права человека и классовые права. М., 1981. - 176 с.

305. Л.И. Брежнев: Материалы к биографии / Сост. Ю.В. Аксютин М.: Политиздат, 1991: — 384 с.

306. Лебедев М.П. Развитие социалистической демократии. М.: Просвещение, 1978.-239 с.

307. Леонхард В. Накануне новой революции. Будущее советского коммунизма. -М., 1976.-208 с.

308. Ломброзо Ч. Преступление. М.: Фирма Спартак, 1994. - 187 с.

309. Лубянка: Справочник. М.: МВД, 1997. - 352 с.

310. Лукашева Е.А. Социалистическое право и личность. М.: Наука, 1987. - 155 с.

311. Маркс К., Энгельс Ф., Ленин В.И. О буржуазной социалистической демократии. М.: Политиздат, 1986. - 382 с.

312. Масонство в его прошлом и настоящем / Под ред. С.П. Мельгунова и Н.П. Сидорова: В 2 т. М.: Б.и., 1914 - 1915. - Т. 1 - 2.

313. Медведев Р. Хрущев. Политическая биография. М., 1990. - 268 с.

314. Мельникова Ю.Б. Дифференциация ответственности и индивидуализация наказания. Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1989. - 115 с.

315. Абрамкин В. Сегодняшний ГУЛАГ — грядущая катастрофа России // Нов. ежеднев. газ. — 1994. — 22 июня.

316. Абрамкин В., Чеснокова В. Бунт в зоне: Уголовный лагерь глазами заключенных // Нов. время. 1991. - № 27. - С.36-40.

317. Абрамкин В., Чеснокова О. Тюремные касты // Нов. время. — 1991. № 28. -С. 32-36.

318. Абрамкин В., Чеснокова О. Костер в белой ночи. Как зэки калечат себя и как их калечат администраторы // Нов. время. 1991. — № 29. - С.30-32.

319. Абрамкин В., Чеснокова В. Ментовская хата: В камере сидят бывшие работники МВД // Новое время. 1991. - № 30. - С.34-37.

320. Абрамкин В., Шинкарев Л. Осужденные прекратят бунты, если исправительная система не будет ущемлять их права // Известия. (Моск. вып.). 1991.-2 ноября-С. 4.

321. АлександроваН. Позавидовал плешивый лысому. (О рационе заключенных) // Преступление и наказание. 1994. - № 8. — С.27-29.

322. Алпатов В. Тоталитаризм и диссидентство // Власть. 1997. - № 9. — С.24-30.

323. Альбац Е. «Лубянка»: Будет ли этому конец? (О роли КГБ в политической жизни страны) // Известия. 1993. - 3-4 декабря.

324. Амальрик А. Просуществует ли Советский Союз до 1984 года? // Погружение в трясину: (Анатомия застоя). М., 1991. - С. 642 - 675.

325. Андронов И. Убит при попытке к бегству // Лит. газ. 1973. - 5 декабря.

326. АнисимовЛ.Н. Из эмигрантов в иммигранты: (О правах человека) // Междунар. жизнь. 1990. - № 12 - С. 141 - 150.

327. Антонов Е., Котин В. Утрите слезы, господа! // Лит. газ. 1971,- 7 июля.

328. Антонов Б. Кто готовил операцию «Свадьба»? // Сов. Россия. — 1981. -27 сентября.

329. Апель Г. Открытое письмо // Лит. газ. 1976. - 21 апреля.

330. Барсов В., Михайлов М. Маски сорваны // Известия. 1980. - 27 августа.

331. Батманов К. Справедливое решение // Известия. — 1980. 24 января.

332. Бахмин В. Открытая дверь в «психушку» // Нов. время. — 1980. № 37. С. 34-38.

333. Белецкая В. Узник совести // Огонек. 1989. - № 35. - С.20-26.

334. Бетелл Н. Простить и забыть? Офицеры КГБ и судьи, отправляющие диссидентов в лагеря, продолжают делать карьеру: (Статья из Лондона). // Нов. время. 1993. - № 21. - С. 50,51.

335. Бойцова Л. Возмещение ущерба «жертвами правосудия» в России. // Рос. юстиция. 1994. - №6. - С.45 - 47.

336. Боннэр Е. Голоса минувшего: (О материалах КГБ) // Огонек. 1992. - № 8. — С. 10-12.

337. Боннэр Е., Сахаров А. История одного приговора (1984 г.: Документы / По комментариям А. Д. Сахарова) // Голос. 1992. - № 18-19.-4 мая - С.4 - 5.

338. Бибурин В. Одиссея Ковалева // Поиск. 1990. - 13 июля.

339. Богораз Л. Правозащитник // Общественные науки и современность. 1991. — №3.

340. Боннэр Е. Диссиденты возвращаются // Моск. комсомолец 2000. - № 33.

341. Борисов В. Клеветники и фарисеи // Лит. газ. 1980. - 30 янв.

342. Боссарт А. Искушение // Огонек. 1991. - №52. - С. 3-7.

343. Буковский В. Как меня обменяли // Вечерняя Москва. — 1990. — 12 нояб.

344. Буковский В. Нам не нужен новый ГУЛАГ // Лит. газ. 1990. - 22 авг.

345. Буковский В. Разговор известного диссидента с председателем КГБ в присутствии миллионов свидетелей // Известия (Моск. веч. вып.). — 1991. — 10 сент.

346. Буртин Ю. Исповедь шестидесятника // Дружба народов. 2000. — № 12. -С.122 -134.

347. Был ли бунт на советском эсминце? //Известия. 1990. — 23 февр.

348. В советском гражданстве восстановлен. // Известия. 1990. - 17 августа.

349. В угоду антисоветчикам // Правда. — 1973. 3 сент.

350. Васильев А. Портрет в казенном интерьере // Коме. Правда. 1990. - 13 мая.

351. Васильев В.А. Оппозиция как социальное явление // Соц. полит, журн. -1996.- № 5. - С.42 - 52.

352. Взгляд из тюремной камеры // Огонек. 1990. - № 40. - С.27.

353. Великий гражданин под колпаком КГБ и ЦК КПСС (Документы о слежке за А.Д. Сахаровым) // Известия. 1992. - 20 марта.

354. Воронов И. Начать жизнь сначала // Соц. Якутия. 1974. — 9 июня.

355. Главлит и литература в период литературно-политического брожения в Советском Союзе // Вопр. литературы. 1998. - №5.

356. Говоренкова Т. Не пора ли реабилитировать НКВД? // Столица. 1994. -№16. С. 12 -15.

357. Горлянский В. Люди, будьте бдительны! // Горьков. Правда. 1978. — 5 янв.

358. Гоявский В. Волк среди волков // Правда Севера. — 1981. — 28 июня.

359. Графова Л. Форум «диссидентов» // Лит. газ. 1990. - 6 июня.

360. Григоренко 3. Без права лечь в родную землю // Коме. Правда. — 1990. -20 июня.

361. Данилов Б. Без царя в голове // Лит. газ. 1976. - 17 марта.

362. Даниэль А. Самиздат: поиски и определения//Карта. 1994. -№5. - С.33-39.

363. Даниэль А. Почему не «перестроились» диссиденты? // Нов. время. — 1995. — №15.-С. 13-15.

364. Дело Бродского по дневнику Лидии Чуковской (декабрь 1963 декабрь 1965) // Знамя. - 1999. - №7. - С. 140 - 160.

365. Дело" молодых историков (1957-1958 гг.) // Вопр. истории. 1994. - N 4. - С. 106-135.652. . .дело об обвинении Горбаневской // Источник. 1993. - № 75. - С. 160-229.

366. Дельтит Ж. Мятеж за решеткой // Труд. 1990. - 29 августа.

367. Диссиденты в Москве // Соц. исслед.-- 1993 №10. - С. 23 - 39.

368. ДондтФ. ФернанДондт: я вывозил из СССР материалы процесса над Синявским и Даниэлем // Сегодня. 1994. - 19 янв.

369. Жилин П. Как Солженицын воспел предательство власовцев // Известия. -1974. 29 янв.

370. Евграфов Г. Живи как все // Огонек. 1998. - №40. - С.16-19.

371. Евграфов Г., Карпов М. По статье 70-й // Огонек. 1989. №19. - С. 20-24.

372. Егоров Ю. По дорогам злым и бесшабашным. (О премьере документального телефильма «Дуэль Вадима Делоне») // Рус. мысль. 2000. - № 4335. - 5-11 окт. - С. 16.

373. Елин Л. В ООН, мелким почерком.// Нов. время. 1991. - №30. - С. 31-37.

374. Енин А. Отступники //Ленингр. правда. 1970. - 18 янв.

375. Есть ли в СССР узники совести? // Коме, правда. 1989. - 5февр.

376. Еремин Д. Перевертыши // Известия. 1966. - 13 янв.

377. Желицки Б.Й. Общий кризис «реального социализма» и демократические преобразования в Венгрии // Вопр. истории. 2000. - №6. - С.53-71.

378. Зубкова Е.Ю. Мир мнений советского человека. 1945 1948 гг. // Отечеств. История. - 1998. - №3-4.

379. Иванов В. Со щитом клеветы // Сов. Россия. 1980. — 31 авг.

380. Идейная борьба. Ответственность писателя // Лит. газ. — 1968. — 26 июня.

381. Измозик В. Глаза и уши режима: Новые архивные документы позволяют увидеть, как создавалась система тоталитарного сыска в СССР // Моск. новости. 1994. - 23 янв.

382. Ильин М. Клеветники // Сов. Россия, 1966. - 11 февр.

383. И мертвым ты им страшен: Письма Крючкова Горбачеву о Сахарове // Лит. газ. 1994. - 14 дек.

384. Калинин Ю.Н. Общество ждет от нас многого // Преступление и наказание. — 1992.-№5.-С. 8-9.

385. Каминская Д. Уголовное дело №41047/56, с.68 «О нарушении общественного порядка и клевете на советский государственный и общественный строй»: Из записок адвоката / Предоставлено В. Корниловой // Знамя. — 1990. — №8. — С. 97-139.

386. Каминская Д. Чистая защита адвоката Д.Каминской: (О процессах над диссидентами в 60-70 гг. Беседа с адвокатом Д. Каминской) // Нов. время. -1990.-№49.-С. 29-31.

387. Капица и Андропов об инакомыслии // Коммунист. — 1991. № 7.

388. Карпович Я. Стыдно молчать // Огонек, 1989. № 28. - С.7.

389. Карташкин В. Права человека или претензии к властям? // Рос. газ. 2001. — 27 янв.

390. Кашлев Ю. Права человека: дома и в мире: (О линии, проводимой СССР в области прав человека) // Соц. Индустрия. — 1989. 9 авг.

391. Кедрина 3. Наследники Смердякова // Лит. газ. 1966. - 22 янв.

392. Клеветник предупрежден // Коме. Правда. 1977. - 27 янв.

393. Ковалев С. Почему в СССР нет правозащитного движения // Век XX и мир. — 1991.-№3.-С. 9.

394. Ковалев С. Правозащитники не отменяются // Россия. 1994. — №27. — 20-26 июля.

395. Ковалев С. Опять в оппозиции к власти // Рос. адвокат. 1999. №6. - С. 11-13.

396. Козлов Г. Подлость // Лит. газ. 1976. - 4 февр.

397. Колосов Л. Кому служит «отец» Глеб? // Сов. Россия. — 1980. 2 сент.

398. Корнилов Ю. Чего же добивался г-н Шоу // Лит. газ. — 1973. 15 авг.

399. Корнилов Ю. Аудиенция террористу // Известия. -1981.-30 мая.

400. Корти М. О некоторых аспектах диссидентского движения // Карта. 1994.— №6.-С. 42-46.

401. Котенко И. Факты обличают // Сов. Россия. — 1966. 12 февр.

402. Кошеливец И. Хроника украинского сопротивления // Континент. Мюнхен, 1975.-№5,-С. 174-198.

403. Краминова Н. Вечер у Гризодубовой // Моск. новости. 1990. - №4.

404. Краюшкин А.А. Лубянка открывает свои архивы // Рос. газ. — 1993. — 17 апр.-С. 13.

405. Крылов В. Суд продолжается // Лит. газ. 1966. - 12 февр.

406. Крючков П. Владелица луча // Родина. 2000. - №4. - С. 94-98.

407. Кублановский Ю. Не отрекаются любя // Коме. Правда. 1990. - 18 февр.

408. Кузьмин Н.А. Что же в архивах КГБ? // Мол. гвардия. 1992. - №5/6. — С. 223-227.

409. Курицын В.Н. 1973 год в истории советского государства // Сов. гос-во и право. 1988. - №2. - С. 114 - 117.

410. Лазутина А. Без права на убеждения // Учит. газ. — 1990. №17.

411. Лапин А. Быль о правах // Коме. Правда. 1990. - 24 авг.

412. Анисимков В.М. Антиобщественные традиции и обычаи «преступного мира» среди осужденных в местах лишения свободы и проблема борьбы с ними. Автореф. дис. канд. юрид. наук. -М., 1991. — 26 с.

413. Антонов М.Г. Молодежная политики партий, государственных и общественных организаций: историко-политический и теоретический аспект.1918-1995 годы.: Автореф. дис. канд. ист. наук. — М., 1995. 28 с.

414. Афанасьева Л.П. Личные архивы и коллекции деятелей: диссидентского движения России в 1950 80 гг.: Автореф. дис. . канд. ист. наук. - М., 1996.

415. Бакланов В.И. Национальные движения в СССР: 1953 1985 гг.: Автореф. дис. канд. ист. наук. -М., 1999. - 16 с.

416. Баранов А.В. Инакомыслие в высшей школе пореформенной России (60 -начало 90-х гг. XIX века): Автореф. дис. канд. ист. наук. М., 1999. - 20 с.

417. Баранова Н.Б. Власть и воздействие на массовое сознание в тридцатые годы XX века: Автореф. дис. д-ра. ист. наук. -М., 1997. -33 с.- v

418. N 7.7. Давыдов С.Г. Инакомыслие в СССР в 50-е первой половине 60-х гг.: Автореф. дис. . канд. ист. наук. - М., 1996. - 16 с.

419. Королева Л.А. Диссидентское движение в СССР в 60-70-е гг.: Автореф. дис. . канд. ист. наук. -М., 1995. 19 с.

420. Королева Л.А. Власть и диссиденство (1950 1980-е гт).: Автореф. дисс. . д-ра. ист. наук. - М., 2001. - 43 с.

421. Лаврентьев М.В. Пенитенциарная система России (кон. XIX нач. ХХвв.) и Шлиссельбургская политическая тюрьма: Автореф. дис. канд. юрид. наук. — Саратов, 2002. - 20 с.

422. Нагдалиев З.С. Диссидентское движение в СССР (1950-1980 годы): Автореф. дис. д-ра. ист. наук. М., 1999. - 42 с.

423. Паршин Л.А. Роль буржуазной печати США в развертывании кампании «защиты прав человека»: Автореф. дис. канд. ист. наук. М., 1980. — 22 с.

424. Прищепа А.И. Инакомыслие на Урале (середина 1940-х середина 80-х гг.): Автореф. дис.д-ра. ист. наук. - Институт истории и археологии Уральскогоотделения РАН. Пермь, 1999. - 43 с.

425. Пыжиков А.В. Исторический опыт политического реформирования советского общества в 50 60-е гг.: Автореф. дис. . д-ра ист. наук. - М., 2000.-41 с.

426. Упоров И.В. Особенности правового регулирования естественных прав человека в местах лишения свободы: Автореф. дис. . канд. юрид. наук. — Рязань 1996 22 с.

427. Чеботарев А.Н. Русский вопрос в общественно-политическом движении СССР 60 70-х гг. XX в.: Автореф. дис. . канд. ист. наук. -М., 2001. - 19 с.