Власть и церковь в русской провинции в 1917-1927 гг.

Алленов, Андрей Николаевич

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Власть и церковь в русской провинции в 1917-1927 гг.

Год: 2004
Автор научной работы: Алленов, Андрей Николаевич
Ученая cтепень: кандидата исторических наук
Место защиты диссертации: Тамбов
Код cпециальности ВАК: 07.00.02

450 руб.

Диссертация по истории на тему 'Власть и церковь в русской провинции в 1917-1927 гг.'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Власть и церковь в русской провинции в 1917-1927 гг."

На правах рукописи

АЛЛЕНОВ АНДРЕЙ НИКОЛАЕВИЧ

ВЛАСТЬ И ЦЕРКОВЬ В РУССКОЙ ПРОВИНЦИИ В 1917-1927 гг. (на материалах Тамбовской губернии)

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук

Тамбов 2004

Работа выполнена на кафедре Российской истории Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина

Научный руководитель — кандидат исторических наук,

профессор ЮА Мизис

Официальные оппоненты

доктор исторических наук, профессор П.В. Загоровский; кандидат исторических наук ЗА. Морозова

Ведущая организация—Липецкий государственный педагогический университет.

Защита состоится 1 октября 2004 г. в (у часов на заседании Диссертационного Совета К212.261.03по присуждению ученой степени кандидата исторических наук в Тамбовском государственном университете имени Г.Р. Державина по адресу: 392008, г. Тамбов, Комсомольская площадь, д. 5, аудитория 411.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина.

Автореферат разослан « »

2004 г.

Ученый секретарь

Диссертационного Совета

кандидат исторических наук, «у р

доцент £ ^СчЦ.^^^ :Е.М. Мягкова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. История Русского Православия и государственно-церковных отношений относится к числу наиболее широко осваиваемых тем отечественной историографии в последние годы. Такой исследовательский интерес объясняется снятием ограничений на изучение церковной истории и церковно-государственных отношений, особенно советского периода, открытием возможности работы с малодоступными и засекреченными документами государственных, партийных и ведомственных архивов.

Процесс переосмысления прошлого нашей Родины, начавшийся во второй половине 1980-х годов, не мог пройти мимо проблем взаимоотношений Церкви и Государства. Нет необходимости говорить, каким важным институтом была Православная Церковь в России. В начале XX века она насчитывала около 78 тыс. храмов, 1025 монастырей, десятки духовных учебных заведений. Конечно, Церковь не состоит только из священно- и церковнослужителей, это и ее многомиллионная и многонациональная паства. События 1917 года и последующего времени поставили Православную Церковь перед качественно новыми реалиями политической и общественной жизни. Широкий социальный состав пастырей и паствы породил различную степень подготовленности к этим реалиям и разное их восприятие. Изучение церковно-государственных отношений, в том числе и на региональном уровне, дает более полную картину социально-политической истории послереволюционного времени. Именно в этот период начала складываться советская система церковно-государственных отношений, в него же уходят корнями внутриконфессиональные разделения, имеющие продолжение и в наше время. Важность данной темы обусловлена необходимостью восстановления исторической правды в отношении безвинно пострадавших людей. Исследование проблемы церковно-государственных отношений представляется актуальным и для нынешнего их выстраивания в условиях «религиозного возрождения» и активизации роли религиозных конфессий в общественной жизни страны.

Объектом исследования является комплекс взаимоотношений между Российской Православной Церковью и Советским государством в лице властных структур всех уровней и общественных организаций, проводивших государственную «религиозную политику».

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1917 по 1927 г. Нижняя граница обусловлена победой Октябрьской революции и принятием первых законодательных актов Советской власти. Верхняя граница определена 1927 годом, когда начался качественно новый этап цер-ковно-государственных отношений. Со стороны государства он обозначился курсом на усиление административного и идеологического давления на Церковь и началом нового витка репрессивной политики. Церковное же руководство в лице митрополита г^рт-ист (ГУр^рпдгк-пгп) и создан-

ного им «Временного Патриаршего Священного Синода» предприняло вынужденные шаги по организации подконтрольного органам власти существования церковных структур.

Степень изученноститемы.В развитии отечественной историографии проблемы государственно-церковных отношений и положения Церкви в стране, строящей социализм, можно выделить три больших периода.

Первый период (нач. 1920-х— 1930-е гг.) характеризуется становлением историографической проблемы, определением основных тем, появлением первых оценок и анализов. Авторов этого периода прежде всего интересовало отношение Православной Церкви к Советской власти, ее социальной и экономической политике, деятельность Церкви во время Гражданской войны, внутрицерковные разделения. В первой половине 1920-х гг. был еще возможен относительный идеологический и научный плюрализм, поэтому наряду с изданиями авторов-марксистов появлялись работы и религиозных деятелей.

В числе работ этого периода следует отметить публикации П.В. Гиду-лянова, АИ. Введенского, Б.В. Титлинова, В.Д. Бонч-Бруевича, П. Рожи-цына.1 В свое время их издание стало возможным из-за ярко выраженного пропагандистского характера.

Убедительным примером здесь являются книги АИ. Введенского. Видный деятель обновленческого движения, а в последствии его митрополит и глава, Александр Иванович Введенский смотрит на историю Церкви с позиции «прогрессивного духовенства», стремящегося соединить христианство с революционно-коммунистической идеологией. Задача его книг— борьба с «реакционной тихоновщиной». Всякий сторонник «церкви патриарха Тихона» заранее объявлялся контрреволюционером. Такой подход часто не позволял автору объективно смотреть на происходящие события, поэтому изложенные факты и цитируемые документы обычно не подтверждают его выводов, а противоречат им.

Авторы-марксисты рассматривали и «прогрессивное духовенство», и «реакционную тихоновщину» с «классовых позиций», доказывая «антинародную сущность» религии и Церкви вообще. Бесспорной положительной стороной книг является их большая документальность, тем более что многие приведенные документы не публиковались впоследствии до 1990-х гг.

В 1930-е гг. основной темой публикаций стало разоблачение «контрреволюционной деятельности» духовенства, основным приемом—дема-

1 Гидулянов П.В. Церковь и государство по законодательству РСФСР. М. 1923, Введенский АЛИ Церковь и Государство. Очерк взаимоотношений церкви и государства в России 1918-1921 гг. М., 1923; Церковь Патриарха Тихона. М., 1923; Титлинов Б В. Церковь во время революции. Петроград, 1924; Бонч-Бруевич В. Живая церковь и пролетариат. М., 1927; Рожицын П. Тихоновцы, обновленцы и контрреволюция. М., 1926.

гогическая критика прошлого и настоящего Церкви и священнослужителей.2 В целом в историографии утверждается концепция воинствующего атеизма, в которой религиозная вера рассматривается не иначе, как «мракобесие», а «служители культа» — «классовочуждые» «идеологические враги» на службе контрреволюции. Такое положение продолжалось практически вплоть до 1950-х гг.

Второй период отечественной историографии исследуемой темы приходится на 1950-е— 1980-е гг. Эти десятилетия характеризуется периодическими всплесками наступления государства на религию, что влекло необходимость подготовки и публикации новых пропагандистских и исторических работ.

В1960—80-е гг. утверждается «официальная» концепция истории Русской Церкви, в том числе и советского периода, в работах Н.С. Гордиенко, А.И. Клибанова, ИА. Крывелева, М.С. Корзуна, В А. Куроедова, Р.Ю. Плак-сина и др.3

Для историографии этого периода характерен предвзятый и ограниченный подбор авторами источников. Прежде всего использовались труды классиков марксизма-ленинизма, законодательные документы Советской власти, периодическая печать, материалы которой приводятся не критически. Архивные источники используются редко и только в случае подтверждения ими взглядов авторов. Круг привлекаемых церковных документов тоже весьма невелик, при этом цитаты обычно вырваны из контекста и сопровождены далекими от объективности комментариями. В результате история государственно-церковных отношений предстает в сильно искаженном виде.

Среди исследований по специальным вопросам важное место занимает монография АА Шишкина, посвященная обновленчеству.4 В оценке АА. Шишкина картина обновленческого движения отображает «историю приспособления русской православной церкви к новым социально-экономическим и политическим условиям, порожденным победой Октябрьской социалистической революции».5

Развитие светской немарксистской историографии по теме государственно-церковных отношений в послевоенное время могло осуществляться только подпольным способом. Исследователи этого направления не имели возможности пользоваться государственными архивами, а потому

2 Грекулов Е.Ф. Нравы русского духовенства. М.. 1928; Кандидов Б. Религиозная контрреволюция 1918—

20 гг. и интервенция. М„ 1930.

3 Гордиенко Н.С. Эволюция русского православия (20—80-е годы XX столетия). М., 1984; Его же. Современное русское православие. М, 1987; Клибанов Л.И. Конкретные исследования современных религиозных веровании. М., 1967; Крывелев ИА. Русская православная церковь в первой четверти XX в. М., 1982; Корзун М.С. Русская православная церковь 1917—1945 гг. Изменение социально-политической ориентации и научной несостоятельности вероучения. Минск. 1987; Куроедов ВА Советское государство и церковь. М., 1976; Плаксин Р.Ю. Крах церковной контрреволюции. 1917— 1923 гг. М.. 1968; Его же. Тихоновщина и ее крах. Л.. 1987.

4 Шишкин АА. Сущность и критическая оценка «обновленческого» раскола русской православной церкви. Казань, 1970.

5 Там же. С. 6.

опирались в основном на архивы частные, среди которых важнейшее место занимает документальное собрание М.Е. Губонина.6

Частные архивные собрания помогли появиться значительным историческим трудам. Прежде всего это объемное историческое исследование А.Э. Левитина-Краснова и В.М. Шаврова «Очерки по истории русской церковной смуты».7 В книге дается развернутая история русской церковной жизни периода 1920 — 1930-х гг. с акцентом на обновленческое движение, непосредственным участником которого был А.Э. Левитин-Краснов. «Церковную смуту», т.е. обновленческое движение, А.Э. Левитин-Краснов характеризует так: «Раскол 20-х годов — это своеобразное отражение Русской революции в Церкви. Более того, обновленческое движение—это русская революция со всеми ее трагическими противоречиями, опрокинутая в Церковь, и ни понять, ни правильно оценить раскол в отрыве от политической ситуации невозможно».8

Результатом работы группы исследователей стала и другая известная в советское время книга — «Трагедия Русской Церкви 1917 — 1945», впервые изданная в 1977 г. в Париже под авторством Л. Регельсона.9 В первой части книги содержится авторская оценка «узловых моментов русской церковной истории» послереволюционного периода, причем внимание акцентируется на событиях в канонической Православной Церкви, хотя вопросы расколов так же затрагиваются.

Становление и развитие современной российской историографии следует выделить в отдельный период, нижней границей которого является начало 1990 гг. Он характеризуется ростом интереса исследователей к проблеме взаимоотношений Советского государства и Православной Церкви, изменением методологии научных исследований, расширением ис-точниковой базы, возможностью различия оценок исторических событий и явлений.

Наиболее заметными исследованиями начала 1990-х по теме церков-

но-государственных отношений стали работы В А. Алексеева, М.И. Один-

цова.

Волна интереса к истории Русской Церкви и возможность работы с широким кругом источников сделали последнее десятилетие особенно насыщенным исследованиями и публикациями по теме отношений государства и Российской Православной Церкви. В монографиях и статьях О.Ю. Васильевой, Н.А. Кривовой, И.И. Осиповой, С.Л. Фирсова,

6 Акты Святейшего Тихона. Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка

о каноническом преемстве высшей церковной власти 1917 — 1943. / Сост. М.Е. Губонин. М., 1994.

7 Левитин-Краснов А.. Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты. KuesnachL Switzerland.

1978. Второе издание: Левитин-Краснов А.Э., Шавров В.М. Очерки по истории русской церковной смуты. М. - Кюснахт. 1996.

8 Левитин-Краснов А.Э. Рук Твоих жар (1941 —1956). Телль-Авив, 1979. С. 124.

9 Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви 1917 — 1945. Париж, 1977. Второе репринтное издание:

Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви 1917 -1945. М., 1996.

10 Алексеев ВА. Иллюзии и догмы. М., 1991; Одинцов М.И. Государство и церковь в России, XX век. М., 1994; Егоже Государство и церковь (История взаимоотношений 1917-1938 гг.). М., 1991.

М.В. Шкаровского и др.11 анализируется более широкая источниковедческая база, затрагивается весь комплекс исследовательских проблем, намечаются новые подходы в периодизации и оценке исторических событий, выстраиваются новые причинно-следственные связи процессов и явлений прошлого, их последствий, исследуются специальные вопросы, что приводит к более глубокому пониманию и общей картины в целом. В1997 г. коллективом авторов была предпринята попытка «с православных исто-рико-богословских позиций» изложить церковную историю Новейшего времени и «дать анализ важнейших явлений и процессов», результатом чего стало фундаментальное исследование, изданное под общей редакцией М.Б. Данилушкина.12

Вместе с публикацией работ, характеризующих государственно-церковные отношения в центре и обзорно в масштабах всей страны, в 1990-е гг. проводятся региональные исследования, посвященные этой тематике. Такие труды проделаны по русскому Северу, Уралу, Поволжью, Сибири, некоторым национальным республикам.13

С конца 1950-х гг. появляются работы по новейшей истории Церкви, написанные духовенством и мирянами Русской Православной Церкви Московского Патриархата.14 Из-за невозможности постановки самой проблемы государственно-церковных отношений основное внимание церковных авторов послевоенных десятилетий сосредоточилось исключительно на истории церковных расколов, жизнеописаниях иерархов, клириков и мирян той эпохи. Но и в этих вопросах они обязаны были старательно из-

11 Васильева О.Ю. Русская православная церковь и Советская власть в 1917 — 1927 гг. // Вопросы истории. 1993, № 8; Её же Жребий митрополита Сергия (от «Декларации» до «Памятной записки») / / Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского Богословского института. Материалы. М., 1997; Кривова НА. Сопротивление против изъятия церковных ценностей в 1922 году // Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского богословского института. Материалы 1992—1996. М., 1996; Осипова И.И. «Сквозь огнь мучений и воды слёз...». М., 1998; Фирсов С Время в судьбе: Святейший Сергий Патриарх Московский и всея Руси. К вопросу о генезисе «сергианства» в русской церковной традиции XX века. СПб., 1999; Его же Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х — 1918 гг.). М., 2002; Шкаровский М.В. Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви. СПб., 1999; Его же Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М., 2000;

12 История Русской Православной Церкви. От восстановления Патриаршества до наших дней. Том 1: годы 1917-1970. СПб. 1997.

13 Булавин М.В. Взаимоотношения государственной власти и православной церкви в России в 1917 — 1927 гг. (на примере Урала). Диссертация на соиск. уч. ст. к.и.н. Екатеринбург, 2000; Васильева И.Г. Взаимоотношения Советского государства и религиозных объединений в Башкирии 1917-20-е гг. Дис.... канд. ист. наук. Уфа. 1998; Лямзин А.В. Периодическая печать как источник по истории взаимоотношений Церкви и государства в 1920-е гг. (на примере Уральского региона). Дис.... канд. ист. наук. Екатеринбург, 2000; Михайлов СВ. Государство и церковь. Отношения органов власти, религиозных организаций и верующих на Архангельском Севере в 1918—1929 гг. Дис.... канд. ист. наук. Архангельск. 1998; Неживых НА. Взаимоотношения партийных и государственных органов с православной церковью в 1920-1929 гг. (на материалах Западной Сибири). Дис.... канд. ист. наук. Омск, 1998; Разумов Д.С. Антицерковная политика Советской власти 1921 —1929 гг. (по материалам Верхнего Поволжья). Дис. ... канд. ист. наук. Ярославль. 1997; Цыремпилова И.С. История взаимоотношений государства и религиозных конфессий в Бурятии в 1917—1940 гг. Дис.... канд. ист. наук. Иркутск, 2000.

14 Мануил, архиепископ. Каталог русских архиереев за последние 60 лет: 1897—1957. Чебоксары. 1958; Иоанн (Снычев), архимандрит. Церковные расколы в Русской Церкви 20-х — 30-х годов XX столетия. Их особенность и история. Магистерская диссертация. МДА. 1965; Кузнецов А.И. Обновленческий раскол в Русской Церкви. Машинопись. Астрахань, 1956—1959.

бегать темы государственного участия в организации церковных расколов, репрессивной политики Советской власти по отношению к духовенству и верующим, замалчивать реальное положение Церкви в СССР, как в довоенное, так и в послевоенное время. Такой подход сохранялся в изданиях Московской Патриархии вплоть до начала 1990-х гг.

В1988 г. выходит коллективный труд «Русская Православная Церковь 988-1988», второй выпуск которого посвящен послереволюционной истории. 15 Это был последний взгляд церковной историографии в рамках дозволенных советской цензурой подходов к истории Православной Церкви в СССР. Большинство его оценок имело цель пройти между Сциллой критики действий властей в вопросе государственно-церковных отношений и Харибдой умолчания реально существовавших в прошлом и настоящем проблем. В целом решение задачи обойти острые вопросы государственно-церковных отношений авторам удалось.

Наиболее значимыми работами из них в отечественной церковной историографии с начала 1990 гг. являются труды игумена Дамаскина (Орловского), протоиереев Г. Митрофанова, В. Цыпина.16 Работы этих авторов содержат богатый документальный материал, включающий архивные источники, воспоминания современников событий и документы частных архивов, что позволило ввести в научный оборот множество ранее не известного. Однако в концептуальном плане они представляют собой апологию Московской Патриархии, что приводит к соответствующим оценкам событий и деяний иерархов прошлого. Особенно характерен такой подход для протоиерея В. Цыпина, обобщившего ряд своих публикаций 1990 гг. в фундаментальный том «История Русской Церкви 1917 — 1997».

С 1920 гг. начала складываться и зарубежная историография темы отношений Православной Церкви и Советского государства. В довоенное время это происходило главным образом в среде русской эмиграции, настроенной резко отрицательно к Советской власти. Отсюда острая полемичность и публицистичность изданий, опиравшихся в основном на личные свидетельства, воспоминания, вывезенные из Советской России архивы и современную печать.

Определяющее воздействие на оценки происходящего в России в области государственно-церковных отношений оказало наличие за предела-

is Русская Православная Церковь 988-1988. Очерки истории 1917-1988 гг. Выпуск второй. М., 1988. 16 Игумеп Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Кн. 1—6. Тверь. 1992 - 2002; Митрофанов Георгий, священник. Русская Православная Церковь в России и эмиграции в 1920-е годы. К вопросу о взаимоотношениях Московской Патриархии и русской церковной эмиграции в период 1920 —1927 гг. СПб., 1995; Его же, История Русской Православной Церкви 1900 —1927. СПб., 2002; Цьшин Владислав, протоиерей. История Русской Церкви 1917-1997. М., 1997.

ми Отечества трех религиозных центров притяжения русской церковной эмиграции: Парижская архиепископия, Американская митрополия, Русская Православная Церковь Заграницей (РПЦЗ), находившихся во взаимном противостоянии.

Из авторов первой юрисдикции значительный историографический вклад сделал ИА. Огратонов, в начале 1930-х присоединившийся к Московской Патриархии. Им издано несколько книг и статей, наиболее известной из которых является «Русская церковная смута 1921 — 1931 гг.».17 В дальнейшем в Париже образуется круг авторов, связанных со Свято-Сергиевским Богословским институтом, которые публикациями в эмигрантских журналах и отдельными изданиями обогатят зарубежную историко-церковную библиографию.

Наиболее важные работы авторов Американской митрополии, впоследствии преобразованной в Православную Церковь в Америке (ПЦА), приходятся на последние десятилетия. Их концепции и оценки определяются общим курсом ПЦА, идущей в авангарде экуменического движения и модернизма и стремящейся «органически существовать в условиях свободы и плюрализма западного общества».18 Соответственно ценности «западного общества» кладутся в основу анализа процессов и явлений в российской церковной истории и государственно-церковных отношений.

Вопросы положения Православной Церкви в СССР широко освещены в работах самого плодовитого историка ПЦА, канадца русского происхождения Д.В. Поспеловского, обобщенных в его объемном труде «Русская Православная Церковь в XX веке».19

Обширна по объему библиография трудов клириков и прихожан РПЦЗ. Среди авторов этого направления И.М. Андреев, архиепископ Антоний (Синкевич), епископ Григорий (Граббе), протоиерей М. Польский, Н.Д. Тальберг и др.20 РПЦЗ объединила монархические круги русской эмиграции, которые отличало резкое неприятие советского строя, консервативно-охранительные подходы, в том числе и к церковной истории, идеализация прошлого, острая критика «советской церкви». Полемическая направленность публикаций часто приводила авторов этого направления к поспешности выводов, неточности оценок, а ограниченность источников к фактологическим ошибкам. Вместе с тем, их труды до сих пор являются значительнейшим вкладом русской эмиграции в историографию темы Российской Церкви в XX веке.

17 Стратонов И А. Русская церковная смута 1921 —1931 гг. Берлин, 1932.

18 Аксенов-Меерсон М. Православие и свобода (Сборник статей). Бенсон, 1986. С. 179.

19 Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в XX веке. М.. 1995.

20 Андреев И.М. О положении Православной Церкви в Советском Союзе. Катакомбная Церковь в СССР. Джорданвилль, 1951; Его же. Краткий обзор истории Русской Церкви от революции до наших дней. Джорданвилль, 1951; fro же. О характере научно-атеистической пропаганды в Советской России // Православный путь. Джорданвилль, 1956; Антоний, архиепископ. О положении церкви в Советской России и о духовной жизни русского народа. Джорданвилль, I960; Григорий, епископ. Русская Церковь перед лицом господствующего зла // Юбилейный сборник в память 1000-летия Крещения Руси 988 — 1988. Джорданвилль, 1988; Его же. Правда о Русской Церкви на родине и за рубежом. Джорданвилль, 1989; Михаил, священник. Положение Церкви в Советской России: Очерк бежавшего из России священника. Иерусалим. 1931; Польский М. Новые мученики российские. Т. 1—2. Джорданвилль, 1949, 1957; Тальберг Н.Д. История Русской Церкви. Джорданвилль, 1959.

Помимо эмигрантских исследователей, на Западе сформировалось несколько центров изучения истории Русской Церкви. Зарубежная историография насчитывает десятки работ, опубликованных на разных языках и придерживающихся различных подходов и методов исторического анализа. Для многих ее авторов справедлива оценка их деятельности Д.В. Поспеловского: «... плохо зная историю России и историю Русской православной церкви дореволюционного периода, они нередко совершали ошибки в суждениях и сравнениях, проявляли неспособность понять органические церковные процессы... писали историю, так сказать, извне, а не изнутри».21 Но, отдавая должное западным исследователям, нужно сказать, что и тут накапливался значительный пласт документов и сведений, и появлялись исключительные по своей значимости публикации.

В работах общего характера в связи с различными событиями, как правило, Тамбовщина только упоминается, вместе с тем, она не могла быть обойдена исследователями стороной. Как родина многих форм русского сектантства, типично крестьянская губерния Черноземья, на территории которой до сих пор распространены берущие свое начало в 1920—30-х гг. различные направления Истинно-православного христианства (ИПХ), Катакомбная церковь (или Истинно-православная церковь), она привлекала внимание ученых. В 1950—60-е гг. здесь работала экспедиция Института истории АН СССР под руководством А.И. Клибаиова. По ее материалам подготовлено несколько публикаций.22 Естественно, они носят печать своего времени, часто примитивные трактовки фактов и событий перемежаются с полуправдой или ложью.

Попыткой исследовать церковно-государственные отношения на примере трех черноземных губерний в 1917 —1922 гг. явилась диссертационная работа В.Н. Дунаева.23 В его понимании «православные церковники» — активная контрреволюционная сила, которая при всяком удобном случае старается навредить Советской власти. Любое их действие однозначно осуждается, они могут находить поддержку только у кулаков, торговцев, бывших помещиков и других «социально чуждых» слоев населения, если же это представители иных «слоев», то они движимы только «темнотой и невежеством». Напротив, всякие действия Советской власти признаются правильными и заслуживают одобрения. Репрессивная политика властей объясняется «вынужденностью», при этом оговаривается, что духовенство преследовалось «не за принадлежность к сану священнослужителей, а за политическую деятельность», расстрелы скрываются под словом «наказание» или выдаются за «арест» и служат предметом политической демаго-гии.24 Суждение о том, что «декрет выражал интересы всех трудящихся, в

21 Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в XX веке. М.. 1995. С. 6.

22 Клибанов А.И. Современное сектантство в Тамбовской области // Вопросы истории религии и атеизма. Т. VIII. М, 1960; его же. Религиозное сектантство и современность. М„ 1969.

23 Дунаев В.Н. Социально-политическая ориентация и действия православных церковников в период подготовки и проведения Великой Октябрьской Социалистической революции и первые годы Советской власти (1917 — 1922) (На материалах Воронежской, Курской и Тамбовской губерний). Дис. ... канд. философ, наук. Воронеж, 1972.

24 Там же. С 101.

том числе и верующих, поскольку он положил конец их экономической и духовной эксплуатации со стороны господствующей церкви», приводит к утверждению: «политика Советской власти в религиозном вопросе не могла вызвать недовольства масс ».А всякое «недовольство» выдавалось за результат «поповской агитации». Духовенство становится главным идеологическим врагом Советской власти и использует любые трудности для противодействия ей. Успех борьбы с «идеологическим врагом», по В.Н. Дунаеву, мог находиться на путях распространения «научного марксистского мировоззрения» и административных мер.

Исследованием смежных вопросов в этот же период занимался А.И. Демьянов, изучавший становление и развитие Истинно-православного христианства в Черноземье, начало которого приходится на 1920-е гг.26 Он приводит массу сведений о религиозных воззрениях, политической идеологии, образе жизни и численности истинно-православных христиан, обращаясь и к событиям 1920 гг. Сегодня можно сказать, что многие его оценки, обусловленные идеологическими клише того времени, были не верны.

Церковной истории Кирсановского уезда Тамбовской губернии (ныне района Тамбовской области) посвящена книга «Кирсанов православный», где значительное место занимает послереволюционный период.27 Тема государственно-церковных отношений здесь описывается на основе архивных источников, а также воспоминаний участников событий и личных архивов. Однако комплексного исследования государственно-церковных отношений первого послереволюционного десятилетия на примере крестьянской губернии Центрального Черноземья, какой являлась Тамбовская губерния, до сего времени не проводилось.

Целью диссертационного исследования является реконструкция истории взаимоотношений между государством и Православной Церковью на Тамбовщине. Исходя из указанной цели, автором ставятся следующие задачи:

— рассмотреть характер взаимоотношений государства и Церкви, их представления друг о друге, основные подходы к осуществлению взаимоотношений;

— определить сущность политики Советского правительства в религиозном вопросе, ее основные направления, методы проведения и результаты;

—изучить административную деятельность и организацию антирелигиозной и антицерковной агитации и пропаганды местных органов власти в отношении Православной Церкви;

—исследовать реакцию духовенства и мирян Православной Церкви на социально-политические перемены в стране и действия властей в отношении религиозных организаций;

25 Там же. С. 107.

26 Демьянов ЛИ. Критика идеологии истинно-православного христианства. (По материалам социологического исследования в центральных областях РСФСР). Воронеж, 1973.

27 Левин О.Ю., Просветов РГО.. Алленов А.Н. Кирсанов православный. М., 1999.

—раскрыть механизм, формы и методы организации обновленческого раскола в Православной Церкви, его истоки и отношение к нему духовенства и мирян.

Методологическая база работы включает общенаучный, общеисторический и конкретно-исторический подходы.

К первому относится ориентация исследователя на всесторонний анализ и оценку фактов в вопросе взаимоотношений государства и Церкви, что позволяет двигаться к достижению истинности научного знания и объективности оценок событий и явлений. Исторический и логический подходы позволяли оптимально соотнести эмпирическую и теоретическую части исследования.

Принцип историзма, относящийся к числу основных общеисторических методов, на котором базировалось данное исследование, позволяет видеть исторические процессы и события в их развитии и взаимосвязи.

К числу специальных методов исторического исследования следует отнести источниковедческий и статистический. Источниковедческий анализ позволил выявить и рассмотреть фактологическую базу исследования. Для сбора и анализа цифровых сведений, выявления соотношения количественных показателей применялся статистический метод. В основу исследования положен также проблемно-хронологический принцип.

Источниковая база исследования. Для разрешения поставленных задач в диссертационном исследовании использован широкий спектр опубликованных и неопубликованных источников периода 1917—1927 гг. По своему происхождению и содержанию использованные источники можно разделить на несколько групп.

К первой группе источников следует отнести архивные документы государственных и партийных органов, касающиеся вопросов «церковной политики». Это постановления и решения исполнительных комитетов советов народных депутатов разных уровней, их переписка с центральными органами власти, протоколы заседаний, материалы церковной комиссии при Тамбовском губернском исполнительном комитете, законы и подзаконные акты правительства страны и народных комиссариатов. В Государственном архиве Тамбовской области (ГАТО): фонды Губернского исполнительного комитета (Р-1), уездных исполнительных комитетов Кирсановского (Р-17), Козловского (Р-18), Моршанского (Р-20), Тамбовского (Р-11), окружных исполнительных комитетов Козловского (Р-4), Тамбовского (Р-2), городских исполнительных комитетов Кирсановского (Р-9), Тамбовского (Р-6), Тамбовского губернского отдела юстиции (Р-518), Тамбовского губернского суда (Р-524), Тамбовского губернского совета народных судей (Р-648), Тамбовской губернской прокуратуры (Р-655), Тамбовского губернского отдела управления (Р-394), Тамбовского губернского административного отдела (Р-395), Тамбовского окружного административного отдела (Р-396), Тамбовского уездного административного отдела (Р-408); в Центре документации новейшей истории Тамбовской области (ЦДНИТО): протоколы заседаний партийных организаций, съездов, отчеты о работе, решения съездов и конференций, переписка с местными партийными организациями: Тамбовского губернского комитета Всесоюз-

ной Коммунистической Партии (большевиков) (фонд 840), Тамбовского, Кирсановского и Моршанского уездных комитетов (фонды 997, 837, 834); в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ): фонд «Постоянная Центральная комиссия по вопросам культов при Президиуме ЦИК СССР» (Р-5263); В Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ): фонд 17 «Центральный Комитет КПСС (ЦК КПСС)» (опись 60) и фонд 89 Е.М. Ярославского.

Ко второй группе источников относятся архивные документы церковных учреждений в Российском государственном историческом архиве (РГИА): фонд 831, содержащий документы из канцелярии Патриарха Тихона и Священного Синода. Здесь находятся постановления и деяния (журналы заседаний) органов Высшего Церковного Управления (ВЦУ) — Священного Синода и Высшего Церковного Совета (ВЦС), переписка с епархиальными центрами; в ГАТО: фонд 181 Тамбовской духовной консистории.

Третья группа источников включает опубликованные сборники постановлений, резолюций партийных и советских органов власти, а также церковных документов: «КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», «О религии и церкви: сборник высказываний классиков марксизма-ленинизма, документов КПСС и Советского государства», «Архивы Кремля. Политбюро и церковь. 1922—1925 гг.», «Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919—1921 гг. («Антоновщи-на»): Документы и материалы», «Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917 —1943 гг.», «Русская Православная Церковь в советское время (1917 —1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью», «Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917—1941. Документы и фотоматериалы».

Четвертая группа источников — это периодическая печать исследуемого периода, которая помогает реконструировать событийный ряд по истории церковно-государственных отношений. Прежде всего, это Тамбовские епархиальные ведомости, выходившие до начала 1918 г., а также губернские газеты «Тамбовская правда» и «Известия Тамбовского Губернского Исполнительного Комитета Совета Рабочих, Крестьянских и Красноармейских Депутатов». К этой же группе источников следует отнести и издания 1920-х гг. Как правило, это пропагандистские брошюры, листовки, журнал «Безбожник», обновленческий журнал «Голос живой веры» и другие полемические и агитационные издания обновленцев, журнал «Союз молодежи».

К последней, пятой, группе источников относятся частная переписка 1920-х гг., свидетельства очевидцев, родственников участников описываемых событий. Уникальным источником явились тюремные дневники 1925—1926 гг. бывшего члена Тамбовской духовной консистории и председателя Епархиального совета протоиерея С.Н. Лаврова.

Предлагаемая источниковая база позволяет решить поставленные в диссертации задачи.

Научная новизна исследования состоит в том, что впервые в отечественной историографии предпринята попытка комплексного исследования истории взаимоотношений государства и Российской Православной Церкви на материалах однородной по своему национальному, вероисповедному, социальному составу территории Центральной России, какой являлась Тамбовская губерния в 1917 —1927 гг. Значительная часть фактических данных, архивных материалов впервые вводится в научный оборот.

Практическая значимость работы состоит в возможности использования ее материалов при создании обобщающих трудов по истории тамбовского края и Черноземья в целом, истории крупнейшей религиозной конфессии нашей страны—Православной Церкви, при разработке специальных курсов и учебных пособий, краеведческой работе.

Результаты исследования позволяют внести определенные коррективы в привычные представления об особенностях государственно-церковных отношений 1917—1927 гг., присутствующие в общественном сознании и исторической литературе, и могут быть учтены при осуществлении государственной политики по отношению к Русской Православной Церкви на современном этапе.

Положения, выносимые на защиту:

— характеристика основных направлений, методов и результатов государственной политики в отношении Российской Православной Церкви на примере Тамбовской губернии;

— результаты исследования реакции духовенства и мирян Православной Церкви на действия властей в отношении религиозных организаций;

—анализ механизма, форм и методов организации обновленческого раскола, его истоки и отношение к нему духовенства и мирян.

Апробация работы. Результаты и основные положения диссертационного исследования отражены в выступлениях автора на исторических конференциях, опубликованы в монографии и статьях. Значительный фактический материал по теме работы использован в «Тамбовской энциклопедии».28

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, примечаний и списка использованных источников и литературы, включающего 215 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность темы, определена степень ее изученности, сформулированы цель и задачи исследования, определены его территориальные и хронологические рамки, методология, анализируется источниковая база, раскрывается научная новизна и практическая значимость, апробация работы.

28. См.: Тамбовская энциклопедия. Тамбов, 2004.

Первая глава-«Партийные и советские органы Тамбовщины во взаимоотношениях с Российской Православной Церковью» — состоит из двух параграфов.

В первом параграфе—«Практика административной работы органов власти в отношении Российской Православной Церкви» —дается анализ основных направлений «церковной политики» молодого Советского государства, находивших свое исполнение в действиях местных политических и административных институтов в период 1917 —1927 гг.

Спецификой региона являлся его аграрный характер, подавляющее большинство населения Тамбовской губернии жило в сельской местности (92%), где были сильны религиозно-обрядовые традиции, формировавшиеся на протяжении предшествующих столетий. Национальный (95% русских) и вероисповедный (98% православных христиан) состав населения губернии также был достаточно однороден.

Изменение характера отношений между государством и Церковью наступило с падением самодержавного строя и закреплялось законотворческой практикой Временного правительства. Православие потеряло статус первенствующего среди других вероисповеданий. Приход к власти большевиков привел к очередному резкому изменению в положении Православной Церкви. Следует согласиться с рядом авторов в том, что новые руководители страны выстраивали свои отношения с религиозными организациями на основе марксистского учения о принадлежности религии к надстройке эксплуататорского общества, вследствие чего для нее не оставлялось места в будущем.

Уже в первые месяцы Советской власти (к. 1917—нач. 1918 гг.) была создана законодательная база, направленная на ограничение прав религии и конфессиональных институтов. 2 ноября 1917 г. обнародована «Декларация прав народов России», отменявшая все национально-религиозные привилегии и ограничения. Постановлением «О передаче дела воспитания и образования из духовного ведомства в ведение комиссариата по народному просвещению» все церковно-приходские школы, учительские семинарии и духовные учебные заведения передавались в ведение комиссариата. После издания декретов «О расторжении брака», «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния», передавших акты гражданского состояния в ведение исключительно государственных органов, церковный брак не имел юридической силы.

Основополагающим документом явился декрет Совета Народных Комиссаров «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» от 23 января 1918 г. Советское государство, заявив об отделении Церкви от государства, прекратило любые государственные ассигнования на ее нужды. Религия объявлялась частным делом граждан, религиозные общества лишались прав юридического лица, теряли право владения собственнос-

тью. Все имущества существующих в России религиозных организаций объявлялись «народным достоянием», здания и предметы, предназначенные для богослужебных целей, отдавались по постановлениям местной и центральной власти в бесплатное пользование соответствующих религиозных обществ. У Церкви конфисковались земля, хозяйственно-экономические, учебные, социальные учреждения, началось закрытие монастырей и домовых храмов.

Новое законодательство, определявшее положение религиозных организаций, вызвало резко отрицательное отношение в церковной среде. Мероприятиям властей по проведению «церковной политики» духовенство и миряне оказали сопротивление, как правило, ненасильственного характера.

Реализация положений декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» и др. документов, регламентирующих «церковную политику» государства, на территории Тамбовской губернии шла медленно и растянулась до 1922 г. Помимо сопротивления верующих, этому способствовало отсутствие разработанной нормативной базы, неразвитость системы административных органов, наличие других проблем, вызванных обстоятельствами Гражданской войны, крестьянскими волнениями по поводу «продразверстки», а позже «Антоновщина».

В сельской местности «отделение Церкви от государства» подхлестывало крестьянские выступления, которые наблюдались повсеместно по губернии. Жестокое подавление вспышек недовольства карательными отрядами, завершавшееся кровавыми расправами, имело место в Кирсановском, Моршанском, Спасском, Шацком, Тамбовском, Темниковском уездах. Репрессивная политика в это время унесла жизни десятков клириков и сотен активных мирян.

Одним из направлений «церковной политики» этого периода стала ликвидация храмов в домах социального обеспечения и др. учреждениях. В губернском центре закрытие началось с октября 1918 г. и продолжилось до 1923 г. В городах губернии ликвидация домовых церквей завершилась в 1924 г.

Политика «военного коммунизма» требовала военной и трудовой повинности для лиц «эксплуатирующих чужой труд»: священники и диаконы подлежали призыву в тыловое ополчение, псаломщиков могли брать и в армию. Принудительные «общественно-полезные работы» оставляли сельские храмы без причта, что делало невозможным проведение богослужений и совершение треб. Недовольные таким положением прихожане, особенно в сельской местности, вынуждены были составлять ходатайства и «осаждать» органы власти, что в конечном итоге вынудило отменить практику принудительных работ духовенства.

С 1918 г. в губернии началась национализация и ликвидация монастырей. Первым подвергся закрытию Казанский мужской монастырь

в г. Тамбове в октябре того же года. В 1920-е гг. монашество пыталось сохранить обители путем создания в них «трудовых артелей» из числа насельников. Местное население, особенно на селе, также участвовало в спасении монастырей, а в случаях ликвидации крестьяне возбуждали ходатайства о передаче им монастырских храмов для продолжения в них богослужений. Однако в 1927 г. «упразднение» монастырей завершилось: на территории губернии не осталось ни одного действующего монастыря.

Крупным политико-экономическим мероприятием, направленным на дискредитацию Церкви и ее ослабление, стала кампания по изъятию церковных ценностей в 1922 г. Утверждения советского времени о том, что изъятие явилось для государства последней возможностью помощи голодающим в Поволжье и др. местах опровергаются новейшими исследованиями. Кампания не могла выполнить официально стоявших перед ней задач ввиду явного преувеличения стоимости хранившихся в церквах ценностей. Вместе с тем она привела к гибели многих произведений искусства, предметов старины и чтимых верующими культовых реликвий. Изъятие прошло во всех храмах губернии. В ходе кампании духовенство и верующие оказывали сопротивление, что приводило к репрессиям против них. В разной форме сопротивление изъятию было во всех уездах губернии. В Шацком, Елатомском уездах отмечены случаи локальных восстаний, подавленных военными отрядами. Если экономическая составляющая изъятия была для государства не слишком велика (по губернии изъято более 645 пудов серебра), то политический и идеологический успех оказались весьма ощутимыми. В ходе кампании удалось расколоть духовенство, дезорганизовать духовно-административную структуру Церкви, сопроводив это мощной агитационно-пропагандистской работой прессы, партийных активистов, лекторов и т. п.

С 1922 г. государство организует, углубляет и использует расколы в Российской Православной Церкви. Действия органов власти провоцируют внутрицерковную борьбу, в т.ч. и борьбу за церковное имущество и храмы на приходском уровне. Такая ситуация позволяет органам власти «распределять» культовые здания и имущество между группами верующих, поддерживая более послушных и контролируемых. Одновременно продолжается конфискация церковного имущества и начинается практика закрытия приходских храмов. Тезис советской историографии о том, что храмы закрывались по причине отхода от религии широких народных масс, не подтверждается.

В первые годы Советской власти закрытие приходских храмов не могло практиковаться широко. Поэтому закрытию подлежали те молитвенные помещения, которые посчитали «лишними». Как правило, речь шла о старых храмах и часовнях в селах, где было несколько культовых сооружений. Их ветхость и редкое использование часто указывали в качестве

причин для возможного закрытия, которое обосновывали также необходимостью помещений для «очагов культуры». Практически невозможными стали завершение начатого ранее строительства церквей и постройка новых, ходатайства крестьян по этому поводу отклонялись. С середины 1920-х закрытие приходских церквей набирает темпы. Одновременно создаются искусственные трудности в ремонте культовых помещений, усиливается налоговое бремя, изымаются подсобные помещения.

Определяющей тенденцией государственной «церковной политики» 1920-х гг. стала ориентация на постепенное сужение сферы деятельности религиозных организаций посредством методов административно-силового давления. Местные органы власти явились проводником этой политики. Их мероприятия часто входили в противоречие с распоряжениями Секретариата по делам культов при Президиуме ВЦИКа, но хорошо соответствовали идеологическому настрою руководства партии и правоохранительных органов.

Во втором параграфе-«Мероприятия партии и советских органов по формированию и проведению антицерковной и антирелигиозной агитации и пропаганды в 1917—1927 гг.» —анализируются основные методы и формы идеологического давления государства на Церковь. Антирелиги-бзная агитация и пропаганда явились составной частью «церковной политики» Советского государства. Идейным ее основанием стали материалистическая философия большевиков и политические задачи исторического момента.

В ходе Гражданской войны вопросы антирелигиозной пропаганды отходили на второй план. Идеологическому воздействию на массы предпочитали репрессивные меры в отношении священнослужителей и прихожан. Однако антирелигиозная пропаганда указывалась составной частью партийной работы.

Основными формами антирелигиозной пропаганды в 1920-е гг. являлись проведение шумных идеологических кампаний, распространение печатной продукции и организация устной агитации в виде диспутов и лекций. Вопреки установке программы РКП(б) на избегание «всякого оскорбления чувств верующих», руководство страны само давало распоряжения о начале той или иной кампании. Среди них—кампания по вскрытию мощей святых, которая затронула и Тамбовщшгу. В ходе ее вскрыты мощи св. Питирима в Тамбовском кафедральном соборе (февраль 1919 г.) и мощи св. Серафима Саровского в Темниковской Саровской пустыни (декабрь 1920 г.). Однако идеологический эффект от «вскрытий» оказался слишком незначителен.

Заметное участие в антирелигиозной пропаганде 1920 гг. принимали молодежные организации и прежде всего это Коммунистический союз молодежи". Работа комсомольцев в этой сфере носила кампанейский ха-

рактер, часто сопровождалась оскорбительными для верующих действиями и поэтому не могла принести значительный успех. В числе шумных акций, организованных ячейками комсомола, важное место занимали «комсомольское рождество» и «комсомольская пасха». Пропагандистские выступления, сценические постановки и карнавальные шествия названных «мероприятий» часто сопровождались хулиганскими действиями в отношении духовенства и верующих. Подобная практика неоднократно осуждалась центральными и местными органами партии. Однако там же имелись и сторонники именно таких методов борьбы с религией.

Голод начала 1920 гг. в полной мере был использован партийным руководством для пропагандистской кампании против Церкви. Главной задачей на данном этапе являлась организация обновленческого раскола, поэтому из тактических соображений, дабы избежать сплочения духовенства и верующих, в директивах дается указание «не выпячивать» антирелигиозную работу на первое место. Вместе с тем местные органы нацеливались на «серьезность, систематичность и углубленность» этого направления идеологической борьбы.

Мощной идеологической поддержкой сопровождалась и кампания по изъятию церковных ценностей в 1922 г. Антирелигиозное «обслуживание» кампании направлялось из центра через местные партийные органы, которые координировали усилия прессы, агитаторов и активистов в новом «наступлении на религию. Использование демагогических приемов, отсутствие полной информации, административный нажим и т.п. методы воздействия на население способствовали обеспечению лояльного отношения со стороны населения к изъятию церковных ценностей, принятию различными коллективами и собраниями резолюций в поддержку кампании.

Специализированной структурой по борьбе с религией в 1920-е гг. стал « Союз безбожников», ячейки которого появились и на Тамбовщине. Только административные указания сверху способствовали в этот период росту числа членов «Союза». Созданные таким образом ячейки насчитывали, как правило, небольшое число членов, зачастую не вели никакой работы, испытывали кадровые и финансовые проблемы. Деятельность комсомольцев и «Союза безбожников» на Тамбовщине по антирелигиозной пропаганде в 1920 гг. не смогла реально усилить атеистические настроения в народе.

В середине 1920 гг. в печати развернулась дискуссия о содержании, методов и формах антирелигиозной работы. Группа пропагандистов, сплотившихся вокруг журнала «Безбожнику станка», настаивала на административном нажиме на верующих, призывала к откровенно издевательским методам ведения атеистической пропаганды и подготовке «антирелигиозной диктатуры», ударом которой предлагалось «покончить с религи-

ей». Однако в 1920-е гг. это могло поставить ВКП(б) во враждебные отношения с большинством населения (особенно с миллионами крестьян), усилить отрицательное восприятие СССР и коммунистов народами и правительствами других стран. Понимание этого и приводило к критике партийным руководством «безбожников у станка».

Критика руководством ЦК ВКП(б) кампанейского характера атеистической пропаганды и призывы к «углубленности» антирелигиозной работы стимулировали партийные органы в этой сфере деятельности. Однако борьба с кампанейством сама стала кампанией по массированному идеологическому «наступлению на религию», что хорошо видно по отчетам агитационно-политического отдела губернского комитета партии. Тем не менее и тут о каких-то значительных успехах в деле повышения уровня антирелигиозности населения говорить не приходилось. В 1920-е гг. отмечался религиозный подъем. В крестьянской среде особое усиление религиозных настроений наблюдалось в периоды каких-либо природных катаклизмов (засухи и т. п.), широкое распространение получило «обновление» икон, почитание святых источников, на борьбу с чем партийным активистам приходилось направлять дополнительные силы и использовать больше административные рычаги воздействия.

По мере свертывания нэпа происходил процесс нагнетания враждебности со стороны партийного и комсомольского руководства к религиозным организациям, духовенству и верующим, начал меняться характер и приемы антирелигиозной пропаганды. Руководство партии все более явно проявляло недовольство деятельностью религиозных организаций и состоянием антирелигиозной работы. Курс на изменение форм и методов антирелигиозной работы в сторону нетерпимости, грубости по отношению к верующим был поддержан сторонниками «разрушения религии» в партии, комсомоле и общественных организациях.

Имеющиеся документы приводят автора к выводу об очень ограниченном успехе антирелигиозной пропаганды и сохранении в 1920-е гг. высокого уровня религиозности населения, особенно сельского. Тем не менее не подлежит сомнению факт отхода от Церкви значительной части сельской и городской молодежи, на которую было направлено воздействие новой советской школы. Что же касается людей среднего возраста, то их отход от религии явился результатом не столько антирелигиозной работы партийных органов, сколько следствием начавшегося еще в дореволюционное время процесса секуляризации общественного сознания.

Вторая глава—«Тамбовская епархия во взаимоотношениях с местными органами власти»—состоит из двух параграфов.

В первом параграфе-«Церковь и государство: теория и практика отношений» —характеризуются особенности отношения Православной Церкви к государству, проводится реконструкция событий епархиальной жиз-

ни, определяется реакция епархиального руководства, духовенства и мирян Тамбовской епархии на события и явления политической и общественной жизни страны и «церковную политику» властей.

Тамбовская епархия была одной из самых крупных в центральной России. На 3,7 млн. населения, официально числившегося православным, приходилось более 1400 храмов, 29 монастырей, скитов и общин (более 4,2 тыс. насельников и насельниц). В клире состояло 3,6 тыс. священников, диаконов и псаломщиков. Епархия располагала широкой сетью библиотек, учебных и социальных заведений.

Теоретическим основанием отношения Православной Церкви к государству являлись Священное Писание и Священное Предание. Единственным сакральным принципом власти на протяжении тысячелетий признавался монархический принцип. Русская Церковь усвоила византийское понимание Церкви и государства как двух столпов общества, его души и тела. Со времени петровских реформ и окончательного закрепления Синодальной формы управления Церковью в церковно-государственных отношениях утвердился перекос в сторону господства государства. Бремя государственной опеки стало привычным для «первенствующего вероисповедания», но в начале XX в. шло активное обсуждение вопроса об изменении положения Российской Православной Церкви.

Следует отметить, что падение самодержавного строя было принято Церковью и не вызвало широкого протеста среди высшего духовенства и рядовых клириков. Более того, на Поместном Соборе 1917 —1918 гг., который является высшим органом управления РПЦ, фактически сформулировано новое понимание отношения Церкви к государственной власти, согласно которому она отказывалась от определения форм государственности «со стороны их политической целесообразности». В лице Временного Правительства клирики увидели вполне законную власть. Духовенство Тамбовской епархии на состоявшемся съезде также высказывалось в поддержку Временного Правительства.

Встретив с опаской и настороженностью приход к власти большевиков, Церковь официально заявила об отказе от участия в политических баталиях и поддержке той или иной стороны в Гражданской войне. Определявшее положение Церкви законодательство Советской власти получило резко отрицательную оценку Собора и духовенства на местах.

Попытки противостояния мероприятиям Советской власти по проведению в жизнь декрета об отделении Церкви от государства и др. законодательных актов имели ненасильственный, идейный характер и старались опереться на очень узкие правовые возможности. Это могло привести лишь к локальным, незначительным успехам, но развязывало властям руки в проведении репрессивной политики и административному нажиму. Уже 1918 год отмечен карательными акциями против духовенства и активных прихожан.

С учетом складывающейся ситуации, в которой нормальное управление епархией становилось затруднительным, епископ Тамбовский Зиновий (Дроздов) предпринял попытку реорганизации административной структуры епархии. Центральные уезды образовывали самостоятельную епархию, а в северных и западных уездах создавались полусамостоятельные викариатства. Духовные консистории ранее заменили епархиальными советами. Однако для полноценной работы духовно-административных органов оставалось все меньше и меньше возможностей.

К 1920 г. недовольство крестьян политикой Советской власти в области сельского хозяйства переросло в крестьянское восстание — «Антонов-щину». Исследованные документы позволили автору сделать вывод об ошибочности тезиса о широкой поддержке духовенством «Антоновщины». За редким исключением клирики не принимали участия в политической борьбе, тем более в вооруженных конфликтах.

Проведенное в 1922 — начале 1923 гг. анкетирование на предмет отношения к Советской власти и социальной революции выявило крайне незначительный процент их противников, что позволяет сделать вывод о готовности большинства духовенства к компромиссам с новым политическим режимом, подчинению ему в вопросах, не затрагивающих веру и благочестие. Причину этого автор усматривает не только в официально заявленной церковным руководством аполитичности, но и в многовековом опыте пребывания Российской Церкви частью огромного государственного механизма, определившего неподготовленность большинства клира и мирян к новым политическим реалиям.

Смерть Патриарха Тихона в апреле 1925 г. и невозможность избрания нового Предстоятеля открывали власти перспективу организации раскола внутри «тихоновщины». Новый раскол получил название «григорианского» —по имени его главы—архиепископа Екатеринбургского Григория (Яцковского), в 1908—1912 гг. бывшего епископом Козловским. К причинам распространения раскола следует отнести помощь властных органов, отсутствие точной информации о каноническом преемстве церковной власти, подчеркнуто антиобновленческая позиция «григорианского» Временного Высшего Церковного Совета (ВВЦС). Однако на территории Тамбовской епархии «григорианство» охватило незначительное количество приходов.

В условиях целенаправленного вытеснения Церкви из всех сфер общественной и государственной жизни в середине 1920 гг. иерархи, клир и миряне пытались противодействовать этому с целью сохранения административной структуры, системы религиозного воспитания и образования, церковной инфраструктуры. Крестьянство особенно активно включалось в этот процесс, когда видело угрозу имуществу или зданию местных храмов, попытки насаждения новой системы образования, новых церковно-

исполнительных органов сельских общин. Однако к 1927 г. Тамбовская епархия подошла в значительной мере административно дезорганизованной, лишившейся всей своей учебно-воспитательной, социальной, хозяйственной структуры, монастырей, но еще располагавшая большинством приходских храмов, закрытие которых стало для властных органов делом времени.

Во втором параграфе—«Церковная революция»—анализируются причины, характер, основные события и последствия обновленческого движения и раскола в Российской Православной Церкви, роль государственных и партийных органов в его организации и поддержке как составной части «церковной политики».

В ряду предпосылок появления обновленческого движения — наличие в Российской Православной Церкви с дореволюционных времен реформаторских настроений и групп, социальное расслоение клира, противоречия между «белым» и «черным» духовенством, между епископатом и рядовым священством. Внутрицерковные проблемы в предреволюционный период имели место и в Тамбовской епархии, а искания и предложения столичных реформаторов находили отклик в провинции. Однако широкой поддержки среди духовенства и прихожан епархии это движение не имело.

Обновленческие настроения усилились вследствие революционных процессов. В марте 1917 г. было объявлено о создании Всероссийского Союза демократического православного духовенства и мирян, реформаторские настроения можно было наблюдать и на Поместном Соборе 1917 — 1918 гг. Однако до 1922 г. формальное единство Российской Церкви сохранялось.

Как раскол обновленчество разработано в высшем политическом руководстве страны, а его осуществление шло по распоряжениям и инструкциям Политбюро и под контролем органов ГПУ. При этом организаторы раскола учитывали объективные факторы, способствовавшие возможности его появления. По мнению автора, поддержка расколов, в особенности обновленческого, являлась для Советской власти наиболее эффективным способом контроля над церковной жизнью и методом борьбы с Церковью.

Обновленческий раскол начался в наиболее выгодное для руководства страны время—период изъятия церковных ценностей, которое стало дополнительным фактором противостояния. Датой начала раскола можно считать 12 мая 1922 г., когда группа «прогрессивного духовенства» в ходе встречи с находившимся под домашним арестом Патриархом Тихоном попыталась узурпировать церковную власть. Публикация 14 мая в «Известиях» воззвания «Верующим сынам православной церкви России» стала началом газетной кампании в поддержку обновленчества и дискредита-

ции «тихоновщины». По указанию из центра в кампанию активно включилась и провинциальная пресса, идейно подготавливая раскол на местах.

В Тамбовской епархии активные действия по захвату власти и насаждению обновленчества начались с конца июля 1922 г. Противодействие расколу оказал епископ Тамбовский Зиновий (Дроздов), осенью того же года оказавшийся в заключении. До лета 1923 г. благодаря административному нажиму, репрессивным мерам к противникам обновленчества, аресту епархиального руководства наблюдался быстрый рост числа обновленческих приходов на территории Тамбовской епархии. Однако уже в этот период появились первые признаки кризиса обновленчества, связанного с отсутствием широкой поддержки раскола верующими и внутренней борьбой в руководстве обновленчества.

Несмотря на крайне неблагоприятную для себя обстановку, православные приходы предприняли попытки противодействия расколу. После освобождения Патриарха Тихона начался очевидный упадок обновленчества, сокращение числа обновленческих приходов, особенно в сельской местности. Огромная заслуга в деле отпора обновленцам принадлежит широким массам верующих, не допускавших захвата храмов, а иногда принуждавших своих клириков, подчинявшихся распоряжениям обновленческого епархиального руководства, вернутся в каноническую Церковь. Здесь сказывались нежелание изменения обрядовых форм благочестия и церковного календаря, неприятие моральной нечистоплотности раскольников, отвержение насаждаемого сверху контроля внутрицерковной жизни.

Последствия обновленческого раскола были достаточно тяжелыми как для Российской Православной Церкви в целом, так и для Тамбовской епархии. Раскол способствовал закрытию храмов и монастырей, усилению административно-репрессивных мер к священству и мирянам, дискредитации Церкви. Таким образом, поставленная органами власти задача была в значительной мере выполнена. Вместе с тем церковный организм показал способность к сопротивлению, готовность идти на лишения и жертвы ради отстаивания свободы Церкви, что должно было вызвать новые попытки Советского государства по разрушению духовно-административной структуры Российской Православной Церкви.

В заключении подведены общие итоги исследования, проанализированы причины изменения характера государственно-церковных отношений в рассматриваемый период, показаны результаты «церковной политики» Советской власти по региону, сделаны выводы об эволюции политической линии Православной Церкви в отношении государства и дана оценка обновленческому расколу.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Григорианство // Тамбовская энциклопедия. Тамбов. ООО «Издательство Юлис. 2004. С. 143. (0,1 п.л.).

2. Истинно-православное христианство // Тамбовская энциклопедия. Тамбов. ООО «Издательство Юлис». 2004. С.218-219. (0,1 п.л.)

3.Кирсанов православный. М: «Пробел», 1999.176 с. (11 п. л.) (в соавторстве с Левиным О.Ю., Просветовым Р.Ю.).

4. Обновленчество // Тамбовская энциклопедия. Тамбов. ООО «Издательство Юлис». 2004. С. 407. (0,2 п.л.).

5.Поруганные святыни// IV Питиримовскиечтения (14-15мая 1997 г.). Тамбов. Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина. 1998. С. 94 - 98 (0,3 п. л.).

6. Социальное сопротивление тамбовского крестьянства религиозной политике Советской власти // Социальная история российской провинции в контексте модернизации аграрного общества в XVIII—XX вв.: Мат-лы междунар. конф. (май 2002 г.) / Отв. Ред. В.В. Канищев. Тамбов. Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина. 2002. С. 490-495 (0,3 п. л.) (в соавторстве с Р.Ю. Просветовым).

7.Церковная революция // Церковь и государство: XX век. Тамбов. Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина. 2002. С. 62 - 81 (1,1 п. л.).

Подписано в печать 23.08.2004 г. Формат 60x84/16. Объем 1,33 п.л. Тараж 100 экз. Заказ № 489. Бесплатно. 392010, Тамбов, ул. Монтажников, 9. Типография ООО фирма

«Юлис».

»155 4 4

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Алленов, Андрей Николаевич

Введение.

Глава I. Партийные и советские органы Тамбовщины во взаимоотношениях с Российской Православной Церковью.

1.1. Практика административной работы органов власти в отношении Российской Православной Церкви.

1.2. Мероприятия партии и советских органов по формированию и проведению антицерковной и антирелигиозной агитации и пропаганды в 1917-1927 гг.

Глава II. Тамбовская епархия во взаимоотношениях с местными органами власти.

11.1. Церковь и государство: теория и практика отношений.

11.2. «Церковная революция».

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Алленов, Андрей Николаевич

Процесс переосмысления прошлого нашей Родины, начавшийся во второй половине 1980-х годов, не мог пройти мимо, проблем взаимоотношений Церкви и Государства. Нет необходимости говорить, каким важным институтом была Православная Церковь в России. В начале XX века она насчитывала около 78 тыс. храмов, 1025 монастырей, десятки духовных учебных заведений. Тамбовская епархия была одной из наиболее крупных в центральной России. Конечно, Церковь не состоит только из священно- и церковнослужителей, это и ее многомиллионная и многонациональная паства. События 1917 года и последующего времени поставили Православную Церковь перед качественно новыми реалиями политической и общественной жизни. Широкий социальный состав пастырей и паствы породил различную степень подготовленности к этим реалиям и разное их восприятие. Как соотносились интересы широких масс верующих с интересами правительства? Ответ на этот вопрос не столь однозначен, как считалось раньше. Изучение церковно-государственных отношений, в том числе и на региональном уровне, в свою очередь дает более полную картину социально-политической истории послереволюционного времени. Именно в этот период начала складываться советская система церковно-государственных отношений, в него же уходят корнями внутриконфессиональные разделения, имеющие продолжение и в наше время. Важность данной темы обусловлена необходимостью восстановления исторической правды в отношении безвинно пострадавших людей. Исследование проблемы церковно-государственных отношений представляется актуальным и для нынешнего их выстраивания в условиях «религиозного возрождения» и активизации роли религиозных конфессий в общественной жизни страны.

Степень изученности проблемы. В развитии отечественной историографии проблемы государственно-церковных отношений и положения Церкви в стране, строящей социализм, можно выделить три больших периода.

Первый период (нач. 1920-х - 1930-е гг.) характеризуется становлением историографической проблемы, определением основных тем, появлением первых оценок и анализов. Авторов этого периода, прежде всего, интересовало отношение Православной Церкви к Советской власти, ее социальной и экономической политике, деятельность Церкви во время Гражданской войны, внутрицерковные разделения.

В первой половине 1920-х гг. был еще возможен относительный идеологический и научный плюрализм, поэтому наряду с изданиями авторов-марксистов появлялись работы и религиозных деятелей. В настоящее время издания тех лет, как правило, являются библиографической редкостью. В их числе следует отметить книги В.Д. Бонч-Бруевича, А.И. Введенского, П.В. Гидулянова, П. Рожицына, Б.В. Титлинова.1 В свое время их публикация стала возможной из-за ярко выраженного пропагандистского характера. Убедительным примером здесь являются книги А.И. Введенского. Видный деятель обновленческого движения, а в последствии его митрополит и глава, Александр Иванович Введенский - смотрит на историю Церкви с позиции «прогрессивного духовенства», стремящегося удержаться на «пароходе современности», соединить христианство с революционно-коммунистической идеологией. Разумеется, он не ставит перед собой цели поддержать атеистическую и антицерковную агитацию официальной пропаганды. Наоборот, он всячески отстаивает идеалы христианства, в своем их понимании. И вот от этих идеалов далека Православная Церковь, ее иерархи и духовенство, которые занимаются «политикой». Задача его книг -борьба с «реакционной тихоновщиной». Патриарх и послушное ему духовенство предстают в качестве «религиозных шарлатанов», виновников «церковной разрухи», насадителей «черносотенной психологии в массах». Всякий сторонник «церкви патриарха Тихона», которая противопоставляется «церкви Христа», заранее объявлялся контрреволюционером. Такой подход часто не позволял автору объективно смотреть на происходящие события, поэтому изложенные факты и цитируемые документы обычно не подтверждают его выводов, а противоречат им. Гонения на Церковь А.И. Введенский отрицает, судебные преследования Патриарха Тихона и др. духовных лиц в его описании — справедливая кара Советской власти за «контрреволюционную деятельность», за попытку установить в России «антибольшевистский» политический строй.

Авторы-марксисты рассматривали и «прогрессивное духовенство» и «реакционную тихоновщину» с «классовых позиций», доказывая «антинародную сущность» религии и Церкви вообще. Бесспорной положительной стороной книг является их большая документальность, тем более что многие приведенные документы не публиковались впоследствии до 1990-х гг.

Со свертыванием в к. 1920-х гг. возможностей издания работ отличных от господствовавшей идеологии, пропагандистско-атеистический и «классовый» подходы к проблеме, помещенные в рамки примитивных схем, окончательно утверждаются в историографии. Основная тема публикаций разоблачение «контрреволюционной деятельности» духовенства, основной прием - демагогическая критика прошлого и настоящего Церкви и священнослужителей. В целом в историографии утверждается концепция воинствующего атеизма, в которой религиозная вера рассматривается не иначе, как «мракобесие», а «служители культа» - «классово чуждые» «идеологические враги» на службе контрреволюции. Так, Ф. Олещук в книге с характерным для тех лет названием «Борьба церкви против народа» фактически всю послереволюционную жизнь Церкви объявлял «вредительско-террористической деятельностью». Духовенству приписывалась роль боевиков, погромщиков и поджигателей, шпионов и диверсантов, борцов со «Сталинской Конституцией», а лояльное отношение к власти объявлялось «замаскированной подрывной деятельностью», которую «излишне доказывать».3

Такой подход безраздельно владычествовал в агитационной литературе издательства «Атеист», Союза воинствующих' безбожников (СВБ), главными рупорами его были журналы «Безбожник у станка», «Безбожник» и «Антирелигиозник». Первые два из названных журналов предназначены для малообразованных читателей, их отличало богатство иллюстраций по большей части карикатурно-хулиганского характера (с журналами активно сотрудничали талантливые советские художники Д. Моор и А. Дейнека), широкое тематическое и жанровое многообразие. Статьи в этих изданиях не носят научно-исследовательского характера, а выполняют задачи атеистической пропаганды. Однако они дают представление о методах и формах борьбы с религией и Церковью в' изучаемый период, содержат фактический материал. «Антирелигиозник» был рассчитан на партийно-идеологический актив, поэтому большое внимание уделял методическим рекомендациям по ведению пропаганды атеизма. На его страницах регулярно появлялись статьи М.И. Калинина, A.B. Луначарского, Л.Д. Троцкого, Ем. Ярославского.

Попыткой описания церковной истории новейшего периода стала работа Николая Платонова, бывшего обновленческого митрополита ставшего атеистическим агитатором.4 Знание событийных подробностей церковной жизни, непосредственное участие в них, наличие определенной документальной базы и писательского таланта давали возможность автору действительно внести вклад в отечественную историографию. Однако необходимость выдержать написанное в господствовавшем идеологическом ключе и вписаться в «борьбу с религией» превратили этот труд в пасквиль.

Во время Великой Отечественной войны и послевоенные годы между государственной властью и Православной Церковью стал возможен кратковременный диалог. «Запущенность научно-атеистической пропаганды» этого периода характеризуется и отсутствием более или менее значимых работ по прошлому и настоящему Православной Церкви.

Второй период отечественной историографии приходится на 1950-е — к. 1980-х гг. Эти десятилетия характеризуется периодическими, всплесками наступления государства на религию, что влекло необходимость подготовки и публикации новых пропагандистских и исторических работ. Расширяются и углубляются научные исследования по истории религиозных конфессий. Авторы, помимо научно-атеистических воспитательных целей, пытаются проанализировать социально-экономические и идеологические причины существования религии и Церкви в социалистическом государстве. Религия «существует в новых общественных условиях, как пережиток прошлого», который цоддерживается отсталостью некоторых граждан, традиционными представлениями. «Живучесть религиозных пережитков усиливается теми противоречиями, которые социалистическое общество преодолевает в процессе своего развития».5 Такие оценки способствовали отказу от крайних форм борьбы с религией в политике Советского государства и предполагали целенаправленную просветительскую работу, а задача привлекать к антирелигиозной пропаганде «исключительно квалифицированные в научном отношении кадры» создавала необходимость появления общих и специальных исследований по истории и теории религии, и Православной Церкви в том числе.

Давая характеристику историографии этого периода, следует отметить предвзятый и ограниченный подбор авторами источников. Прежде всего, использовались труды классиков марксизма-ленинизма, законодательные документы Советской власти, периодическая печать, материалы которой приводятся совершенно не критически. Архивные источники используются редко и только в случае подтверждения ими взглядов авторов. Круг привлекаемых церковных документов тоже весьма невелик, при этом цитаты обычно вырваны из контекста и сопровождены далекими от объективности комментариями. В результате история государственно-церковных отношений предстает в сильно искаженном виде.

В 1960-80-е гг. окончательно утверждается «официальная» концепция истории Русской Церкви, в том числе и советского периода, в работах Н.С. Гордиенко, А.И. Клибанова, И.А. Крывелева, М.С. Корзуна, В.А. Куроедова, Р.Ю. Плаксина: и других.6 Впоследствии она войдет во всю справочную литературу, учебники и т.д. По исследуемому периоду эта концепция сводилась к следующему. С падением самодержавного строя - главной опоры православия в России - и победой Великой Октябрьской социалистической революции, Русская Православная Церковь переживает острый и продолжительный кризис. «Она лишилась прихожан из числа эксплуататорских классов и сословий, из нее ушли также многие верующие трудящиеся, порвавшие с религией под воздействием революционных преобразований, социалистического строительства и культурной революции». Большинство епископата и священнослужителей «оказались в стане явных или тайных врагов молодой Республики Советов, жаждавших реставрации в стране дореволюционных порядков». «Все они поначалу полагали, что революция потерпит поражение». «В ответ на ленинский декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» Патриарх Тихон анафематствовал Советскую власть и призвал верующих на активную борьбу с ней» (Широко используется термин «тихоновщина» — как направление в религиозно-политической деятельности контрреволюционного православного духовенства). «Объявив Советскую власть «безбожной», а ее деятельность по реализации принципа свободы совести «гонением на веру», церковное руководство призвало прихожан православных храмов к гражданскому неповиновению властям и к противоправительственной деятельности». «Церковникам-антисоветчикам удалось спровоцировать какую-то часть верующих рабочих и крестьян на контрреволюционную деятельность, проводившуюся под лживым лозунгом «защиты попираемой веры». Когда не сбылись надежды, возлагавшиеся на контрреволюционеров и интервентов, они сделали «ставку на голод, обрушившийся на страну в начале 1920-х годов из-за небывалой засухи». Однако массы верующих «пошли не за церковным руководством, не за контрреволюционерами в рясах, а за Советской властью, которую они считали своей, народной, и в установлении, защите и укреплении которой непосредственно участвовали». «Русская православная церковь все большим числом рабочих и крестьян воспринималась как антинародная сила, осколок дореволюционного прошлого, исторический анахронизм, у которого нет никаких выходов на современность, а значит, и перспектив на существование в социалистическом обществе». «Наиболее дальновидная часть епископата и духовенства» образовали обновленческую церковь, взявшую курс на «политическую переориентацию русского православия и его модернизацию в соответствии с новыми социальными условиями жизни прихожан». «Основная масса верующих, приветствовавшая обновленческую идею политической переориентации русского духовенства, поддержанную затем и сторонниками патриарха Тихона, не одобрила ни демонстративного консерватизма староцерковников, цеплявшихся за традиции и игнорировавших новые запросы паствы, ни чрезмерного радикализма обновленцев». Все это в конечном итоге заставило руководство Церкви встать на лояльные позиции по отношению к Советской власти и заняться поиском форм приспособления к новым социалистическим условиям, разумно сочетавших традиционализм с модернизмом, что и начало делать духовенство, объединившееся вокруг митрополита Сергия (Страгородского) с 1927 года. В числе причин «эволюции русского православия» указаны изменение экономической базы Церкви после Октябрьской революции, перемены в социальном составе прихожан (имелась в виду «ликвидация эксплуататорских классов» с оговоркой, что «какое-то время в церковных приходах оставались кулаки, нэпманы .и другие мелкобуржуазные элементы»), потеря государственного статуса, сужение сферы религиозного влияния и масштабов деятельности Церкви. Политика Советского государства по отношению к Православной Церкви полностью одобряется. Разумеется,- замалчивалась роль органов власти в организации церковных расколов, административном давлении на духовенство и верующих, насильственное закрытие храмов и т.п. Только в публикациях конца 1980-х' появляются робкие оговорки: «К сожалению, в прошлом советское законодательство о религиозных культах не всегда соблюдалось. В 30-е годы разгул беззакония повлек за собой необоснованные репрессии, жертвами которых стали ни в чем не повинные советские люди, в том- числе й священнослужители русской православной церкви, представители ее епископата. Ныне эти нарушения решительно осуждены, как противоречащие политике КПСС и . Советского государства по отношению к религии, церкви и верующим».8 Наличие репрессивной политики по отношению к духовенству и верующим до 1930-х, таким образом, и в это время замалчивалось или отрицалось. В таком отрицании гонений на религию и Церковь авторов советского периода также виден идеологический подход в оценке исторических событий, дополнительной задачей которого было противостояние «буржуазной пропаганде» «в условиях ожесточенной идеологической борьбы на международной арене».9 Апологетическая направленность видна и в утверждении, что Великая Октябрьская социалистическая революция. создала «все условия для осуществления глубоко научных принципов взаимоотношения между церковью и государством». Они предполагали свободу совести, полное отделение Церкви от государства и школы от Церкви, отмену обязательного церковного брака и др. таинств и обрядов, равенство граждан перед законом, не взирая на их вероисповедание. Все это и осуществляла Советская власть, борясь с происками внутренних и внешних врагов.10

Среди исследований этого периода по некоторым специальным вопросам важное место занимает книга A.A. Шишкина, посвященная обновленчеству.11 В оценке A.A. Шишкина картина обновленческого двилсения отображает «историю приспособления русской православной церкви к новым социально-экономическим и политическим условиям,

12 порожденным победой Октябрьской социалистической революции». В работе содержится привычное для этого времени отрицание факта гонения на веру в СССР, обвинение духовенства в реакционности и желании восстановить прежнюю власть и противопоставление ему «трудящихся верующих», которые «не разделяли взглядов церковных реакционеров на политику Советской власти в отношении религии, в большинстве своем поддерживали эту политику». Обновленцы характеризуются автором, как «передовые церковники», отмежевавшиеся от «контрреволюционной политики» Патриарха Тихона. Реформаторские устремления обновленцев вторичны по сравнению с главным вопросом — отношения с Советской властью. Лояльность к Советской власти стала главным элементом «приспособления», реформы же должны были привлечь сторонников из критически относившихся к существовавшему церковному строю. В концепции A.A. Шишкина после признания Патриархом Тихоном Советской власти между староцерковниками и обновленцами остались разногласия лишь внутрицерковного характера, а с переходом староцерковников под руководством митрополита Сергия (Страгородского) на окончательные позиции лояльности, церковная иерархия «пошла тем курсом, который проложили так называемые обновленцы».14 Таким образом, при постепенном организационном крахе обновленчества, оно фактически одержало победу в Российской Церкви.

Развитие светской немарксистской историографии по теме государственно-церковных отношений в указанный период могло осуществляться только подпольным способом. Исследователи этого направления не имели возможности пользоваться государственными архивами, а потому в основном опирались на архивы частные, среди которых важнейшее место занимает документальное собрание М.Е. Губонина. Будучи по собственной оценке «каталогизатором документов», он подготовил фундаментальный археографический труд по церковной истории 1917-1943 гг.15 Это и некоторые другие подобные собрания помогли появиться значительным историческим работам. Прежде всего, это обширное по объему и блестящее по стилю написания историческое исследование А.Э. Левитина-Краснова и В.М. Шаврова «Очерки по истории русской церковной смуты», . разошедшееся в машинописном варианте, а в 1978 г. опубликованное за-границей.16 В книге дается развернутая история русской церковной жизни периода 1920-1930-х гг. с акцентом на обновленческом движении, непосредственным участником которого был А.Э. Левитин-Краснов. Авторы приводят множество документальных материалов, бывших уже в то время библиографической редкостью обновленческих публикаций, дают подробную характеристику церковным и светским деятелям, с большинством которых одному из авторов довелось быть знакомым. В оценке некоторых событий и персонажей авторы расходятся, что в книге оговаривается, и что, однако, никак отрицательно не сказывается на их общем труде. Касаясь главной темы своей книги — «церковной смуты», т.е. обновленческого движения - А.Э. Левитин дал ему позже такую оценку: «Раскол 20-х годов - это своеобразное отражение Русской революции в Церкви. Более того, обновленческое движение - это русская революция со всеми ее трагическими противоречиями, опрокинутая в Церковь, и ни понять, ни правильно оценить раскол в отрыве от политической ситуации невозможно».17

Результатом работы группы исследователей стала и другая известная в советское время книга - «Трагедия Русской Церкви 1917-1945», впервые

1 Я изданная в 1977 г. в Париже под авторством Л. Регельсона. В первой части книги содержится авторская оценка «узловых моментов русской церковной истории» послереволюционного периода, причем внимание акцентируется на событиях' в канонической Православной Церкви, хотя вопросы расколов так же затрагиваются. Политика Советского государства в отношении Церкви, в том числе и в репрессивной её части, находит отражение на страницах этого исследования. Она характеризуется следующим образом: «Курс на уничтожение Церкви, как и вообще всякой религии, неуклонно проводился с ноября 1917 г. Вплоть до Великой Отечественной войны. При этом, однако, задача властей заключалась в том, чтобы уничтожаемая Церковь не только не взывала к сопротивлению со стороны верующей народной массы, но в процессе своего уничтожения помогла перевоспитать эту массу в духе преданности советской власти и идеалам коммунизма».19 Деятельность Патриарха Тихона' получает восторженную оценку, он назван «носителем духовной традиции Собора, хранителем полноты и единства Русской Церкви», сумевшим «удерживать вокруг себя разнородные, тяготевшие к взаимному разрыву, захватываемые мирскими страстями и раздорами человеческие элементы Церкви».20 Административная деятельность митрополита Сергия (Страгородского), оказавшегося во второй половине 1920-х гг. во главе церковного управления, подвергается критике. Вторая часть книги включает собрание документальных, справочных и биографических материалов по исследуемому периоду.

Юбилей 1000-летия Крещения Руси стал прологом нового периода в отечественной историографии проблемы. И если подготовка к нему способствовала выпуску большого количества изданий выдержанных в тонах и подходах «официальной» концепции истории Русской Церкви, то сами юбилейные торжества, совпавшие с периодом социально-политических изменений в стране, возбудили интерес к прошлому и настоящему Православия, поставили перед необходимостью переосмысления его исторического пути, выработке новых подходов и оценок, формированию более объективного и глубокого взгляда на роль религии и Церкви в обществе.

Становление и развитие современной российской историографии следует выделить в отдельный период, нижней границей которого является начало 1990-х -гг. Он характеризуется ростом интереса исследователей к проблеме взаимоотношений Советского государства и Православной Церкви, изменением методологии научных исследований, расширением источниковой базы, возможностью различия оценок исторических событий и явлений.

Наиболее заметными исследованиями начала 1990-х по теме церковно

21 государственных отношений стали работы В.А. Алексеева, М.И. Одинцова.

Монография В.А. Алексеева охарактеризована автором как «очерки по истории взаимоотношений Советского государства и церкви». Наиболее полно. им рассмотрено первое десятилетие после Октябрьской революции.

Причина такого внимания именно к этому периоду объяснена тем, что, вопервых, «здесь больше всего «белых пятен» в научной и популярной литературе, умолчаний, тенденциозности, искажений», во-вторых, «без истинного, лишенного ретуши понимания событий и фактов, имевших место в отношении церкви и государства в тот период, трудно представить себе

00 объективную картину развития этих процессов в дальнейшем». Работа В.А. Алексеева стала одной из первых крупных отечественных публикаций нового направления, где говорилось об искажении картины церковно-государственных отношений в прошлом, а «умолчание-об имевшихся фактах преследования духовенства и верующих, нарушениях законности со стороны государственных органов и отдельных должностных лиц, порочности многих прежних . подходов к религии и церкви» квалифицировалось как «вред партий». М.И. . Одинцов философски осмысливая государственно-церковные отношения, говорил об их «социалистической» модели, которая

24 имела атеистическии вектор.

Волна интереса к истории Православия и возможность работы с широким кругом источников сделали • последнее десятилетие особенно насыщенным исследованйями и публикациями по теме отношений государства и Российской Православной Церкви. Десятки статей и монографий подготовлено О.Ю. Васильевой, H.A. Кривовой, И.И. Осиповой, C.JI. Фирсовым, М.В. Шкаровским и другими отечественными исследователями.25. •' • ■ /

Давая характеристику современной библиографии, следует отметить ее общие черты: а) В исследованиях анализируется более широкая источниковедческая база. Прежде всего, это ранее закрытые документальные материалы государственных и ведомственных архивов. Например, работа И.И. Осиповой «Сквозь огнь мучений и воды слёз.»'написана на материалах следственных и личных дел заключенных, сводных отчетов ГУЛАГа СССР, приказов и шифротелеграмм ОГПУ-НКВД-МГБ и воспоминаниях бывших заключенных; М.В. Шкаровский исследовал малодоступные материалы в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) фонда Совета по делам Российской Православной Церкви и в Российском центре хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ; ныне Российский Государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), введя в научный оборот значительный объем прежде секретных партийных документов. В этот же период российские исследователи получили возможность работать с архивными собраниями в странах Запада эмигрантскими, государственными и общественными) и пользоваться изданными там материалами. Публикация в 1990-е гг. мемуаров, дневников, автобиографий, писем и т.п. также позволила расширить источниковую базу. б) Исследования затрагивают весь комплекс проблем государственно-церковных отношений. Снятие цензурных ограничений позволило авторам затрагивать любые вопросы. В первую очередь это анализ государственной политики в отношении религиозных конфессий не только через декларативные заявления, программные документы партии и официальное законодательство, как это было прежде, а, исследуя дополнительно циркулярные распоряжения, инструкции и пр. руководящие документы, выходившие под грифами «для служебного пользования» и «секретно», которые определяли реальные действия местных органов власти. В этой связи по-новому были исследованы темы формирования законодательной базы советской «церковной политики» и выработки ее основных направлений, государственного участия в организации церковных расколов, репрессивной политики, народного сопротивления проводимым мероприятиям и т.п. Одновременно произошел отказ от «лозунговых» оценок отношения Православной Церкви к Советскому государству и начался их глубокий анализ. Попыткой последнего, например, является книга С.Л. Фирсова «Время в судьбе: Святейший Сергий Патриарх Московский и всея Руси. К вопросу о генезисе «сергианства» в русской церковной традиции XX века». в) Выстраиваются новые причинно-следственные связи и объяснения процессов и явлений прошлого. Так, в названной выше работе С.Л. Фирсов указывает на дореволюционное прошлое Русской Церкви, характеризуя «сергианский» характер церковно-государственных отношений в советское время: «это новое издание старой болезни, своего рода извращенный атеизмом «византийский грех», стремление Православной Церкви найти себе место в политической структуре государства и, одновременно, стремление государства иметь влияние на ход внутрицерковных дел».26 Причем «неподготовленность» Церкви к новым политическим реалиям формировалась долго: «церковный организм подтачивался изнутри, скрыто, по мере отождествления Церкви с Российской империей, в размывании границ между Церковью и Царством».27 H.A. Кривова доказывает политический характер решения об изъятии церковных ценностей в 1922 г. в противовес распространенной некогда точке зрения об изъятии как последнем оставшемся на тот момент способе спасения голодающих. г) Исследуются специальные вопросы, что приводит к более глубокому пониманию и общей картины в целом. М.В. Шкаровский исследовал иосифлянское» движение в 1920-40-е гг., определив его как попытку «части духовенства и верующих найти самостоятельный. путь развития в форме легальной и полулегальной оппозиции советскому государству в условиях

28 утверждавшегося в стране тоталитарного режима».

В 1997 г. коллективом авторов была предпринята попытка «с православных историко-богословских позиций» изложить церковную историю Новейшего времени и «дать анализ важнейших явлений и процессов», результатом чего стало фундаментальное исследование,

90 изданное под общей редакцией М.Б. Данилушкина. Поставив цель «понять и осмыслить непостижимую легкость, почти «мгновенность» победы воинствующего атеизма над народом, более тысячелетия исповедующим Православие», и низведение Церкви «до уровня безынициативной иерархической структуры - бесправной, затравленной и привыкшей подчиняться светской власти», авторы пытаются увидеть истоки произошедшего в событиях предшествующих веков. Они констатируют далекое от идеала состояние Церкви накануне революционных потрясений: «под оболочкой внешнего процветания и стабильности, в Церкви, как и во всем обществе, назревал тяжелейший кризис». Отрицательную оценку получает фактическое одобрение Синодом результатов Февральской революции. В послании Патриарха Тихона от 19 января 1918 г. авторы видят «четкую позицию Церкви в отношении богоборческой власти» и «программу действий для клириков и мирян: отказ от сотрудничества с большевиками. активное и пассивное сопротивление, создание антисоветских организаций и союзов».31 Вопрос о нейтралитете Патриарха во время Гражданской войны в книге оставляется открытом. Несмотря на удары власти по Церкви (конфискация имуществ, закрытие монастырей, вскрытие мощей и т.п.), Патриархия «вышла из Гражданской войны несокрушенной в своей основе». Выдержала Церковь и новый «натиск безбожного государства» нач. 1920-х гг., вынудив его перейти «от хвастливого «штурма небес» к долгой унизительной «осаде». Истоки обновленчества, по мнению авторов, просматриваются в дореволюционных настроениях и деятельности части белого духовенства, движимого «своекорыстными и карьеристскими расчетами», «обычным конформизмом». Однако в нем «болезненно отразилась нерешенность застарелых проблем, вызванных двухвековой зависимостью от светской власти». В послереволюционное время «у карьеристов появилась объективная возможность широко спекулировать на Церковных проблемах, искать виновников этих проблем и создавать себе репутацию «радетелей за Православие». Довольно подробно описывается история обновленчества в 1920-40-е гг., даются характеристики его вождей, однако, роль государственных органов в организации и стимулировании раскола исследовательскому анализу не подвергается. Отдельная глава посвящена развитию атеистической пропаганды, целью которой было «развенчать Церковь в глазах народа и особенно - изолировать Ее от молодого поколения». В результатах «развенчания» по 1920-м гг. авторы находят и положительные моменты: «притеснения сделали Церковь малопривлекательной для стяжателей и карьеристов. От Нее отошел слой номинальных христиан, но верные сплотились и духовно окрепли. К Церкви потянулись рабочие, интеллигенты, разочарованные в социалистических идеях, патриотически настроенная молодежь».32

Особый ракурс государственно-церковных отношений рассматривается

33 в диссертационном исследовании Н.В. Медведева. Автор анализирует законодательную базу «церковной политики» в Советской России, ее административно-правовые аспекты, пытается реконструировать историю создания, основные направления и результаты деятельности органов власти и управления, которые непосредственно проводили «религиозную политику», показать различные подходы в руководстве страны к решению вопросов положения религии и Церкви в стране.

Вместе с публикацией работ пытающихся описать государственно-церковные отношения в центре и обзорно в масштабах всей страны в 1990-е гг. проводятся региональные исследования, посвященные этой тематике. Такие труды проделаны по Русскому Северу, Уралу, Поволжью, Сибири, некоторым национальным республикам.34 Авторы пытаются показать региональные особенности «церковной политики» Советской власти, существенно дополняя и корректируя своих коллег из Москвы и Санкт-Петербурга, углубляя понимание общероссийского исторического процесса, уточняя событийный ряд и биографии многих церковных и светских деятелей описываемой эпохи, вводя в научный оборот местные архивные и другие материалы. '

В отдельную историографическую группу следует отнести труды духовенства и мирян Русской Православной Церкви Московского Патриархата, которые стали появляться с 1950-х гг. Как правило, они не публиковались вплоть до конца 1990 гг. и были известны в машинописи.35 Это был один из немногих легальных «островков» немарксистской историографии советского времени, который, однако, мог пользоваться только весьма ограниченной свободой в постановке исследовательских задач и узкой источниковой базой. Разумеется, обращение священнослужителем к самой проблемы государственно-церковных отношений в то время представлялось невозможным. Поэтому основное внимание церковных авторов послевоенных десятилетий могло быть сосредоточено исключительно' на истории церковных расколов, жизнеописаниях иерархов, клириков и мирян той эпохи. Но и в этих вопросах авторы обязаны были старательно избегать темы государственного участия в организации церковных расколов, репрессивной политики Советской власти по отношению к духовенству и верующим (поэтому в биографиях многих участников событий заметны значительные лакуны, приходящиеся обычно на 1920-1940-ее гг.), вынужденно замалчивать реальное положение Церкви в СССР, как в довоенное, так и в послевоенное время. Такой подход сохранялся в изданиях Московской Патриархии вплоть до начала 1990-х гг.

В 1988 г. выходит коллективный труд «Русская Православная Церковь о с.

988-1988», второй выпуск которого посвящен новейшей истории Церкви. Это был последний взгляд церковной историографии в рамках дозволенных советской цензурой подходов к истории Церкви в СССР. Большинство его оценок имело цель пройти между «Сциллой» критики действий властей в вопросе государственно-церковных отношений и «Харибдой» умолчания реально существовавших в прошлом и настоящем проблем.

Декрет СНК РСФСР «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» не мог подвергаться критике, поэтому идея отделения Церкви от государства одобрялась. Оговаривалось, что «проведение в жизнь законодательных мер относительно Церкви не было легким и безболезненным процессом». Однако можно было сделать выводы, что виной тому была недостаточная подготовленность иерархов и духовенства к «новым правовым отношениям между Церковью и государством», а также то, что декрет проводился в. жизнь «в тяжелых для страны условиях: мировая и гражданская войны, голод, разруха, политические заговоры».37 «Духовная мудрость» помогла Патриарху Тихону «освободиться от груза предвзятых понятий и осознать историческую обусловленность Октябрьской революции и следовавших за ней социалистических преобразований». Однако ниже говорилось об «идеологической конфронтации», имевшей следствием в 1919 г. кампанию по вскрытию и изъятию мощей, закрытие духовных учебных заведений и монастырей.38 Истинные причины изъятия церковных ценностей под видом борьбы с голодом в 1922 г. авторам, скорее всего, были не известны и не могли бы быть названы, отсюда объяснение появления постановления ВЦИКа: «ввиду продолжающегося ухудшения положения в Поволжье». Случаи конфликтов при изъятии не обойдены молчанием, но объяснены недостаточной выдержкой «с обеих сторон».39 Большое значение придается воззванию Патриарха Тихона («Завещание»), датированному днем кончины Святейшего - 7 апреля 1925 г., в котором увиден «итог осмыслению им современного исторического процесса». Таким итогом авторы назвали «принцип лояльности Русской Церкви к Советскому государству».40 Отдельная глава посвящена обновленчеству, история которого выводится из дореволюционного «реформаторства», особенно ярко вспыхнувшего после Февраля 1917 г. Из-за невозможности указать на главную движущую силу обновленческого раскола в 1920-е гг. - властные органы, в изложении авторов он выглядит затеей рвавшейся к церковной власти группы «безответственных клириков».

Несмотря на первоначальную масштабность негативных для Церкви последствий этой затеи, она уже к концу 1920-х гг. терпит очевидный крах в виду неприятия её верующим народом и духовенством, сплотившихся вокруг Патриарха Тихона, а позже - митрополита Петра (Полянского). «Незавершенность процесса нормализации положения Церкви в Советском государстве» оставалась во второй половине 1920-х гг. одной из важнейших проблем. Попытку «нормализации» осуществил митрополит Сергий (Страгородский), возглавивший церковное управление в 1927 г. и получивший возможность организовать «Временный Патриарший

Священный Синод», что было декларировано в «Послании к пастырям и пастве» от 29 июля 1927 г. В целом решение задачи обойти острые вопросы государственно-церковных отношений авторам удалось.

Социально-политические изменения в стране конца 1980-х гг. способствовали переоценке истории государственно-церковных отношений. Отмена цензурных запретов, открытие и публикация ранее неизвестных архивных материалов сделали возможным появление нового взгляда клириков на церковную историю новейшего периода. Наиболее значимыми работами из них в отечественной историографии с начала 1990-х гг. являются труды игумена Дамаскина (Орловского), протоиереев Г. Митрофанова, В. Цыпина.41 Работы этих авторов содержат богатый документальный материал, включающий архивные источники, воспоминания современников событий и документы их личных архивов, что позволило ввести в научный оборот множество ранее неизвестного. Однако в концептуальном плане они представляют собой апологию Московской Патриархии, что приводит к соответствующим оценкам событий и деяний иерархов прошлого. Особенно характерен такой подход для протоиерея В. Цыпина, выпустившего в 1990-е гг. несколько монографий по послереволюционной церковной истории, обобщенных в фундаментальный том «История Русской Церкви 1917-1997». Этот труд, принесший автору Макариевскую премию, на сегодняшний день можно считать официальной историей Московской Патриархии. Книга имеет традиционную для церковного издания периодизацию истории по времени правления патриархов, исключение составляют главы, посвященные Поместному Собору 1917-1918 гг., религиозному просвещению, церковной диаспоре и заграничным епархиям и учреждениям Русской Православной Церкви. Автор главным образом сосредотачивается на реконструкции исторических событий. Декрет об отделении Церкви от государства расценен как «юридическое прикрытие для гонения на Церковь», большое место отводится теме государственной репрессивной политике, нарушению прав верующих, оскорблению их религиозных чувств. Деятельность Патриарха Тихона, безусловно, одобряется, ее цель в период Гражданской войны — «внести умиротворение в жизнь страны». Активное содействие властей организации церковных расколов, их спланированность также находят отражение на страницах монографии, но анализ государственной политики не входит в исследовательскую задачу работы. Подробно описывается история обновленчества и борьбы с ним клира и мирян оставшихся верными Патриарху Тихону. Причины же появления обновленчества и как движения и как раскола не анализируются.

С 1920-х гг. начала складываться и зарубежная историография темы отношений Православной Церкви и Советского государства, которую также следует выделить в отдельную группу. В довоенное время это происходило главным образом в среде русской эмиграции, настроенной ( резко отрицательно к Советской власти. Отсюда острая полемичность и публицистичность изданий, опиравшихся в основном на личные свидетельства, воспоминания, вывезенные из Советской России архивы и современную печать.

Определяющее воздействие на оценки происходящего в России в области государственно-церковных отношений оказало наличие за пределами Отечества трех религиозных центров притяжения русской церковной эмиграции: Западноевропейский экзархат с центром в Париже, Американская митрополия, Русская Православная Церковь Заграницей (РПЦЗ), находившихся во взаимном противостоянии.

Из авторов первой юрисдикции (в терминологии современников «евлогианской» - по имени ее главы митрополита Евлогия) значительный историографический вклад сделал И.А. Стратонов, в начале 1930-х присоединившийся' к Московской Патриархии и ставший искренним защитником её руководства в церковных спорах. Им издано несколько статей и книг, наиболее известной из которых является «Русская церковная смута 1921-1931 гг.».42 Книга подчеркнуто направлена против РПЦЗ, названной «карловацким расколом», обновленчества, «иосифлян» и других противников митрополита Сергия, чья церковно-административная деятельность полностью одобряется. В дальнейшем в Париже образуется круг авторов, связанных со Свято-Сергиевским Богословским Институтом, которые публикациями в эмигрантских журналах и отдельными изданиями значительно обогатят зарубежную историко-церковную библиографию. Большой личный вклад в историографию сделал глава Парижского экзархата митрополит Евлогий (Георгиевский), оставив обширные воспоминания, дающие представление о перипетиях церковной жизни на Родине и за рубежом в первой половине XX в.43

Наиболее значимые работы авторов Американской митрополии, впоследствии преобразованной в Православную Церковь в Америке (ПЦА), приходятся на последние десятилетия. Их концепции и оценки определяются общим курсом ПЦА, идущей в авангарде экуменического движения и модернизма и стремящейся «органически существовать в условиях свободы и плюрализма западного общества» 44 Соответственно ценности «западного общества» кладутся в основу анализа процессов и явлений в российской церковной истории и государственно-церковных отношений. «Религиозная политика» Советского государства, безусловно, критикуется: «Церковь была реально отделена от жизни всего остального общества, вначале путем гонений на духовенство и провоцируемых расколов, затем путем репрессий и законодательного закрепления изоляции духовенства» 45 Исходя из общего неприятия тесной связи Церкви и государства, отрицательно оценивается и готовность к подчиненному положению церковной иерархии. Обновленчество как раскол осуждается, вместе с тем, реформаторские идеи, озвученные некогда обновленцами, получают положительную оценку.

Предельно развернуто вопросы положения Православной Церкви в СССР даны в работах самого плодовитого историка ПЦА, канадца русского происхождения Д.В. Поспеловского, обобщенных в его объемном труде «Русская Православная Церковь в XX веке».46 Автор не предлагает периодизации истории государственно-церковных отношений. Исследуемый период 1917-1927 гг. освещен в трех главах «Церковь и революция», «Раскол в Русской православной церкви», «Страшные судьбы подвижников» и частично затронут в главе «Расколы «справа»». Первые шаги «церковной политики» Советской власти автор персонифицирует, связывая ее, главным образом, с В.И. Лениным. По его мнению, В.И. Ленин «первое время был всецело убежден в том, что он разом покончит с церковью одним ударом -попросту лишив ее собственности».47 Декрет 20 января 1918 г. оценивается, как «классическое свидетельство попытки Ленина- дословно следовать заветам Марксова учения о религии как духовной надстройке на материальном базисе». Логика действий большевиков проста: следует убрать этот базис - имущество и средства доходов Церкви, — и Церковь отомрет сама по себе. Отсюда выводятся энергичные и последовательные мероприятия большевиков в отношении Православной Церкви в первые месяцы после прихода к власти. Однако, к 1921 г. «становится ясно, что Церковь отмирать не собирается», тогда «начинают применяться уже меры прямого централизованного преследования».48 Реакция Церкви характеризуется следующим образом: «Церковь не могла быть положительно расположенной к политическому строю с программой уничтожения религии на его знаменах. Противостояние Церкви было упреждающей и защитной реакцией на наступление государства и насилие его над Церковью. Но это не равнозначно априорной враждебности Церкви по отношению к этому новому государству, которую приписывали ей советские авторы».49 Д. Поспеловский склонен оценить главенствующую линию отношения Церкви к новому государству, как «политический нейтралитет», «позицию гражданской лояльности». Такая позиция не могла найти поддержку государства, которое «только меняло тактику . борьбы против религии, но не сущность». Глубокому анализу автор подвергает причины обновленческого раскола, обращаясь к противоречиям и проблемам Российской Православной Церкви дореволюционного периода. Среди предпосылок обновленчества названы проблемы духовной школы, трения между «белым» и «черным» духовенством, формирование епископских кадров из вдовых священников и «ученого монашества», критикуемого и «белым» духовенством, и богословами, и монашеством монастырским, возвращение в Церковь интеллигенции, к голосу которой прислушивались городское духовенство и церковные интеллектуалы. Наиболее важным фактором, вызвавшим обновленческий раскол, названо «стремление властей подорвать Церковь изнутри», что было одним из элементов изощренной тактики борьбы с религией. История церковно-обновленческого движения, по Д. Поспеловскому, есть «история вырождения добросовестных христианско-социалистических исканий и церковного реформаторства в систему самого беспринципного сотрудничества с ГПУ и открыто богоборческим государством».50 Анализирует Д. Поспеловский и причины краха обновленчества. По его мнению, «судьбу обновленцев предрешили их собственные просчеты и ошибки». Вместе с этим, он называет еще несколько факторов: невозможность для людей, не принявших «советский эксперимент», «избрать для себя Церковь, которая сотрудничала с режимом»; «верующая масса вообще с самого начала сохраняла верность патриаршей Церкви»; «неприятие оголтелого . интернационализма коммунистической доктрины и. коммунистической практики уничтожения национальной культуры» со стороны возвращавшейся в Церковь «интеллигенции и традиционалистски, патриотически настроенных людей».51 Из-за провала обновленцами «возложенной на них миссии» «власти отказались от принципа «разделяй и властвуй» и перешли. к линии на воссоединение церковных направлений» для решения другими средствами задачи «поставить патриаршую Церковь под тотальный государственный контроль».52

Обширна по объему библиография трудов клириков и прихожан РПЦЗ. На протяжении десятилетий здесь собирались архивные материалы, подготавливались публикации статей и книг по истории Русской Церкви. Среди авторов этого направления протоиерей М. Польский, Н.Д. Тальберг, И.М. Андреев, архиепископ Антоний (Синкевич), епископ Григорий (Граббе) го и др. РПЦЗ объединила монархические круги русской эмиграции, которые отличало резкое неприятие советского строя, консервативно-охранительные подходы, в том числе и к церковной истории, идеализация прошлого, острая критика «советской церкви». Полемическая направленность публикаций часто приводила авторов, этого направления к поспешности выводов, неточности оценок, а ограниченность источников к фактологическим ошибкам. Вместе с тем, их труды до сих пор являются значительнейшим вкладом русской эмиграции в историографию темы Российской Церкви в XX веке.

Специальной обобщающей работой по послереволюционной истории Православной Церкви в СССР стал труд епископа Григория (Граббе) «Русская Церковь перед лицом господствующего зла». Епископ Григорий, урожденный граф Граббе, участник и свидетель многих церковных событий XX в., многолетний бессменный секретарь Синода РПЦЗ, имел возможность работы с большим пластом эмигрантских архивных материалов и печатных трудов, документов зарубежных архивов. Его труд отличает ярко выраженная полемичность и публицистичность, авторские оценки событий, явлений и личностей эмоциональны и категоричны. Епископ Григорий, как и многие авторы Зарубежья, освещает достаточно ограниченный круг тем. Главное для него - показать ход событий. Основное внимание, естественно, уделяется происходившему в центре, в руководстве Православной Церкви, а государственная политика зачастую связывается с действиями Е.А. Тучкова. Большое место отводится описанию репрессивных мер Советской власти. По оценке владыки Григория, Декрет 20 января 1918 г. развязал руки «разбойничьим элементам», способствовал гонениям на Церковь, которая в лице Собора не признавала юридической силы за новым законодательством и «обличала» власть предержащих. Кризис церковного управления позволил обновленческой группе попытаться захватить церковную власть. Само движение характеризуется как нечто чуждое Церкви, но примыкающее к ней: «Обновленцы вышли из кругов русской интеллигенции, проявлявших интерес к религиозным вопросам. Эти лица приближались к Церкви, но не входили по настоящему в ее жизнь и не воспринимали ее учения полностью».54 Обновленчество не имело никакой опоры в народе и «скоро вылилось в особую форму протестантского движения восточного обряда».55

Помимо эмигрантских исследователей на Западе сформировалось несколько центров изучения истории Русской Церкви. Наиболее известным является основанный в 1917 г. Папский Восточный институт, объединивший вокруг своих исследовательских программ международные католические научные силы. Зарубежная историография насчитывает десятки работ, опубликованных на разных языках и цридерживающихся различных подходов и методов исторического анализа. Для многих ее авторов справедлива оценка их деятельности Д.В. Поспеловского: «плохо зная историю России и историю Русской православной церкви дореволюционного периода, они нередко совершали ошибки в суждениях и сравнениях, проявляли неспособность. понять органические церковные процессы. писали историю, так сказать, извне, а не изнутри».56 Но, отдавая должное западным исследователям, нужно сказать, что и тут накапливался значительный пласт документов и сведений и появлялись исключительные по своей значимости публикации.

К числу крупных работ последних лет принадлежит труд англичанина В.

Мосса «Православная Церковь на перепутье (1917-1999)». Автор предлагает свой взгляд на историю Православной Церкви на Западе, в Греции, Румынии и славянских странах, пристальное внимание уделено и российской послереволюционной церковной- истории. Принадлежность В. Мосса к Истинно-православной Церкви определила его критическое восприятие «мирового православия», советской «церковной политики» и действий отечественных иерархов, шедших на компромиссы с атеистическим государством, что в свою очередь привело к отрицательным отзывам о книге в официальной церковной прессе. Однако книга В. Мосса продолжает оставаться единственным обобщающим трудом о Православной Церкви в XX столетии.

В работах общего характера в связи с различными событиями, как правило, Тамбовщина только упоминается, вместе с тем, она не могла быть обойдена исследователями стороной. Как родина многих форм русского сектантства, типично крестьянская губерния Черноземья, на территории которой до сих пор распространены, берущие свое начало в 1920-30-х гг. различные направления Истинно-православного христианства (ИПХ), Катакомбная Церковь (или Истинно-православная Церковь), она привлекала внимание ученых. В 1950-60-ые гг. здесь работала экспедиция Института Истории АН СССР под руководством А.И. Клибанова. По материалам ее подготовлено несколько публикаций.58 В это же время написана работа Л.Н. Митрохиной «Изучение сектантства в Тамбовской области».59 Естественно, они носят печать своего времени, часто примитивные трактовки фактов и событий перемежаются с полуправдой или ложью.

Попыткой в этом ключе исследовать церковно-государственные отношения на примере трех черноземных губерний в 1917-1922 гг. явилась диссертационная работа В.Н. Дунаева.60 В его понимании «православные церковники» - активная контрреволюционная сила, которая при всяком удобном случае старается навредить Советской власти. Любое их действие однозначно осуждается, они могут находить поддержку только у кулаков, торговцев, бывших помещиков и других «социально чуждых» слоев населения, если же это представители иных «слоев», то они движимы только «темнотой и невежеством». Напротив, всякие действия Советской власти признаются правильными и заслуживают одобрения. Репрессивная политика властей объясняется «вынужденностью», при этом оговаривается, что духовенство преследовалось «не за принадлежность к сану священнослужителей, а за политическую деятельность». Причем расстрелы скрываются под словом «наказание» или выдаются за «арест» и служат предметом политической демагогии.61 Суждение о том, что «декрет выражал интересы всех трудящихся, в том числе и верующих, поскольку он положил конец их экономической и духовной эксплуатации со стороны господствующей церкви», приводит к утверждению: «политика Советской власти в религиозном вопросе не могла вызвать недовольства масс».62 А всякое «недовольство» выдавалось за результат «поповской агитации». Если «в период кулацких выступлений 1918и 1919 годов» священнослужители, по мнению В. Дунаева, проявили контрреволюционную активность, то во время «Антоновщины» «участие духовенства в бандитском движении» не носило массового и открытого характера. Но из этого не следует, что «они изменили свои политические взгляды и смирились с революционными преобразованиями». Объяснение дается такое: «Духовенство почувствовало силу народной' власти и поняло, что ее нельзя свергнуть разрозненными бандитскими шайками. Избавление от большевизма казалось ему возможным только с помощью иностранных империалистов».63 Но с падением надежд «на Антанту» и отсутствием «подходящей ситуации для активных политических действий», «внимание церковников переносится на область идеологической борьбы».64 Таким образом, духовенство становится главным идеологическим врагом Советской власти и использует любые трудности для противодействия ей. Основная его «масса» «практически не принимала участия в борьбе с голодом и даже пыталась иногда препятствовать проведению кампании помощи Поволжью», не стесняясь при этом «заниматься поборами в свою пользу». «Возникшие в связи с засухой и голодом трудности церковники активно стремились использовать для поднятия религиозного настроения населения. Они. нередко прибегали к шантажу: подстраивали «обновления» икон, появление «святых источников», писем «от имени бога» и т.д.».65 Успех борьбы с «идеологическим врагом», по В.Н. Дунаеву, мог находиться на путях распространения «научного марксистского мировоззрения» и административных мер.

Исследованием смежных вопросов в этот же период занимался А.И. Демьянов, изучавший становление и развитие Истинно-православного христианства в Черноземье, начало которого приходится на конец 1920-х и лежит, таким образом, за хронологическими рамками нашего исследования. Заслуживают внимания «конкретно-социологические» исследованйя 1970-72 гг., проведенные А.И. Демьяновым, на основании которых им подготовлено несколько публикаций. Он приводит массу сведений о религиозных воззрениях, политической идеологии, образе жизни и численности истинно-православных христиан, обращаясь и к событиям 1920-х гг. Сегодня можно сказать, что многие его оценки, обусловленные идеологическими клише того времени, были не верны.

Характеризуя современное состояние изучения истории Православной Церкви на территории Тамбовщины, нельзя не отметить работ В.А. Кученковой. Они имеют историко-культурную и биографическую направленность, однако затрагивают и вопросы государственно-церковных отношений.68 Прежде всего, это касается тем закрытия храмов и монастырей, утраты культурного наследия, репрессий по отношению к духовенству и верующим в советский период.

Церковной истории Кирсановского уезда Тамбовской губернии (ныне района Тамбовской области) посвящена книга «Кирсанов православный», где значительное место занимает послереволюционный период.69 Тема государственно-церковных отношений здесь описывается на основе архивных источников, а также воспоминаний участников событий и личных архивов. Однако комплексного исследования государственно-церковных отношений первого послереволюционного десятилетия на материалах Тамбовской губернии до сего времени не проводилось.

Источниковая база исследования. Для разрешения поставленных задач в диссертационном исследовании использован широкий спектр опубликованных и неопубликованных источников периода 1917-1927 гг. По своему происхождению и содержанию использованные источники можно разделить на несколько групп.

К первой группе источников следует отнести архивные документы государственных и партийных органов, касающиеся вопросов «церковной политики». Это законы и подзаконные акты правительства страны и народных: комиссариатов, постановления и решения исполнительных комитетов советов народных депутатов разных уровней, их переписка с центральными органами власти, протоколы заседаний, материалы церковной комиссии при Тамбовском губернском исполнительном комитете, делопроизводственная документация административных органов, документы статистического характера, договоры с религиозными общинами, переписка с религиозными организациями.

В Государственном Архиве Российской Федерации (ГАРФ): фонд «Постоянная Центральная комиссия по вопросам культов при Президиуме ЦИК СССР» (Р-5263); в Российском Государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ): фонды 17 «Центральный Комитет КПСС (ЦК КПСС)» (опись 60) и 89 Е.М. Ярославского; в Государственном архиве Тамбовской области (ГATO): фонды Губернского исполнительного комитета

Р-1), уездных исполнительных комитетов Кирсановского (Р-17), Моршанского (Р-20), Тамбовского (Р-11), Козловского (Р-18), окружных исполнительных комитетов Козловского (Р-4), Тамбовского (Р-2), городских исполнительных комитетов Кирсановского (Р-9), Тамбовского (Р-6), Тамбовского губернского отдела юстиции (Р-518), Тамбовского губернского суда (Р-524), Тамбовского губернского отдела управления (Р-394), Тамбовского губернского административного отдела (Р-395), Тамбовского окружного административного отдела (Р-396), Тамбовского уездного административного отдела (Р-408), Кирсановского уездного отдела управления (Р-400), Кирсановского уездного административного отдела (Р-409), Кирсановского районного административного отдела (Р-2453), Тамбовского губернского совета народных судей (Р-648), Тамбовской губернской прокуратуры (Р-655), Тамбовской окружной прокуратуры (Р-659), Тамбовской уездной милиции (Р-425), Кирсановской уездной милиции (Р-2731).

Документы этой группы отражают внешнюю, формально-юридическую сторону отношений государства и Церкви. Они позволяют проследить развитие советской «церковной политики» от принятия законодательного и инструктивного решения в центральных органах власти, прохождение его через губернское и уездное звено управления до волостных советов, увидеть исполняемость указаний, их практическое воплощение, результаты. Здесь же отражены трудности, с которыми приходилось сталкиваться органам власти при осуществлении своих действий в отношении Церкви и верующих. Неправильное понимание. поставленных задач, методов их решений, искаженная информация о положении религиозных организаций, представляемая низовыми властными органами в вышестоящие структуры, административное рвение, попирающее правовые основы, также хорошо видны в источниках этой группы. Документы судебных органов и прокуратуры позволяют увидеть следственно-судебные действия в отношении духовенства и верующих. Однако большая часть следственных дел, дающая представление о репрессивной политике, остается недоступной для исследователей.

Документы партийных органов показывают скрытую для внешних наблюдателей политическую подоплеку принятия решений и формирования «церковной политики». Здесь хорошо виднё.1 идеологические установки этой политики, которые часто входят в противоречие с нормами существовавшего тогда законодательства и официальными заявлениями руководства страны. Протоколы заседаний, стенограммы партийных форумов, письма рядовых коммунистов дают представление о настроениях, царивших в умах политических активистов, определявших на местах конкретику проводимых мероприятий в вопросах «отделения Церкви от государства», отношение к духовенству и верующим и т.п. Руководствуясь идеологическими установками, местные партийные органы постоянно оказывали нажим на исполкомы, что часто приводило к не правовым действиям в отношении религиозных организаций. Эта же группа документов позволяет исследовать становление и развитие атеистической пропаганды, как части идеологической работы, проводимой партией среди населения, ее методы, трудности и результаты. Одной из составляющих этой работы было руководство партийной печатью, осуществлявшееся путем воздействия агитационно-пропагандистских отделов губернских, областных и районных комитетов партии на редакции своих печатных органов, что также находит отражение в документах.

Основной материал партийных архивов, использованных при написании работы, сосредоточен в Центре документации новейшей истории Тамбовской области (ЦДНИТО). Это протоколы и стенограммы заседаний партийных организаций, съездов, отчеты о работе, решения съездов и конференций, переписка с местными партийными организациями, инструктивные письма, докладные записки. Перечисленные источники изучаемого периода находятся в фондах Тамбовского губернского комитета Российской Коммунистической Партии (большевиков) (840), Тамбовского горкома (735), Тамбовского окружного комитета (855), Кирсановского (837), Моршанского (997), Козловского (834) уездных комитетов, Козловского окружного комитета партии (835).

Ко второй группе источников относится документация церковных учреждений фонда 831 Российского Государственного Исторического архива (РГИА), содержащего документы канцелярии Патриарха Тихона и Священного Синода. Здесь находятся постановления и деяния (журналы заседаний) органов Высшего Церковного Управления (ВЦУ) - Священного Синода и Высшего Церковного Совета (ВЦС), переписка с епархиальными центрами, об органах и составе ВЦУ, учреждении епископских кафедр, донесения из епархий, включая письма духовенства и верующих о положении дел на местах, информация о состоянии духовных школ, о церковном имуществе. Этот массив документов дает возможность увидеть панораму российской церковной жизни, реакцию Церкви на правительственные решения, попытки налаживания работы церковно-административных органов в новых условиях. В фонде широко представлены документы церковно-дисциплинарного характера, решения церковного суда, донесения о захватах церковной собственности, противоправным и кощунственным деяниям местных органов власти и распоряжения по мерам противодействия им. Репрессивная политика также находит отражение в докладах о положении дел в епархиях, письмах Патриарху Тихону и патриарших ходатайствах перед государственной администрацией.

Документальные материалы Тамбовского епархиального управления хранятся в ГАТО в фонде Тамбовской духовной консистории (фонд 181). Они представлены протоколами заседаний епархиального совета, документами церковного делопроизводства, перепиской. Епархиальные архивные материалы 1920-х гг. сохранились в разрозненном виде и не выделены в специальный фонд, а в части отношения с местными органами власти, находятся в различных фондах ГАТО, что затрудняет исследовательскую задачу. Тем не менее, сопоставление документальных источников разных архивов и других групп позволяет реконструировать события епархиальной жизни, показать положение местного церковного управления, взаимодействие духовенства и верующих с архиереем, их реакцию на действия властных органов.

Третья группа источников включает опубликованные сборники постановлений, резолюций партийных и советских органов власти, а также церковных документов: «КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», «О религии и церкви: сборник высказываний классиков марксизма-ленинизма, документов КПСС и Советского государства», «Архивы Кремля. Политбюро и церковь. 1922-1925 гг.», «Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919-1921 гг. («Антоновщина»): Документы и материалы», «Акты- Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1943 гг.», «Русская Православная Церковь в советское время (1917-1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью», «Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917— 1941. Документы и фотоматериалы».

Наиболее представительным сборником документов, относящихся к советской «церковной политике» исследуемого периода, является двухтомное издание «Архивы Кремля. Политбюро и церковь. 1922-1925 гг.», подготовленное H.H. Покровским и С.Г. Петровым. Составители впервые ввели в научный оборот ранее ' засекреченные материалы четырех тематических дел фонда Политбюро (3) Архива президента Российской Федерации (АПРФ), посвященных выработке и осуществлению в январе 1922 - апреле 1925 гг. генеральной линии партии и правительства по отношению к религии и религиозным организациям, в первую очередь к Российской Православной Церкви. Здесь же представлены документы других дел Центрального архива Федеральной службы безопасности (ЦА ФСБ), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) и Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ; ныне Российский Государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), помогающие лучше понять материалы четырех тематических дел. Эти дела примыкают к протоколам заседаний Политбюро и содержат инициативные и подготовительные материалы к рассмотрению вопросов, выписки из постановлений Политбюро по этим вопросам, дальнейшую служебную переписку по реализации постановлений. Среди документально отраженных в сборнике вопросов «церковной политики» кампания 1922 г. по изъятию церковных ценностей, судебные процессы по «делам» духовенства, в т.ч. следствие над Патриархом Тихоном, антирелигиозная работа.

Самой значительной публикацией церковных документов является изданный Православным Свято-Тихоновским Богословским Институтом (ПСТБИ) сборник «Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1943 гг.», составленный М.Е. Губониным и основательно дополненный сотрудниками института как документами, так и

71 дополнительными справочно-биографическими материалами. Основу содержания сборника составили официальные документы Церкви: послания, распоряжения, указы по каноническим, административным и общественным вопросам, здесь также имеется переписка иерархов по проблемам церковной жизни, некоторые текущие распоряжения и сообщения.

Четвертая группа источников - это периодическая печать исследуемого периода, которая помогает реконструировать событийный ряд по истории церковно-государственных отношений. Прежде всего, это Тамбовские епархиальные ведомости, выходившие до начала 1918 г., а также губернские газеты «Тамбовская правда» и «Известия Тамбовского Губернского Исполнительного Комитета Совета Рабочих, Крестьянских и Красноармейских депутатов». К этой же группе источников следует отнести и издания 1920-х гг. Как правило, это пропагандистские брошюры, листовки, журнал «Безбожник», обновленческий журнал «Голос живой веры» и другие полемические и агитационные издания обновленцев, журнал «Союз молодежи».

Прессе и печатной агитации в исследуемый период отводилось одно из главных мест в пропагандистской работе. Резолюции съездов коммунистической. партии регулярно отмечали печать как могущественное орудие в борьбе за влияние на массы. В.И. Ленин утверждал необходимость «бороться с религиозным туманом чисто идейным оружием, нашей

72 прессой.». Подверженные партийной цензуре и строго руководствовавшиеся указаниями партийных органов местные газеты и издания отражали события' церковной жизни в искаженном виде, стараясь найти отрицательные факты, давали поверхностные, «идеологически выдержанные» оценки. Даже новые правила грамматики и орфографии несли в себе элемент пропагандистской борьбы. Так, распоряжениями Главлита было запрещено печатать с больших букв слова «бог», «господь», «дух», названия религиозных праздников следовало писать сокращенно и т.п. При анализе печати исследуемого периода обращает на себя внимание большое количество антирелигиозных заметок, опубликованных анонимно или под различными псевдонимами. На страницах прессы затрагивались и вопросы взаимоотношений государства и Церкви, советской «церковной политики». Наибольшее внимание пресса уделяла этим вопросам в период проведения кампаний (вскрытие мощей, изъятие церковных ценностей, судебные процессы и др.), оказывая пропагандистскую и информационную поддержку действиям органов власти.

К последней, пятой, группе источников относятся собранные автором в ходе исследования документы и материалы личных архивов, частная переписка 1920-х гг., свидетельства очевидцев, родственников участников описываемых событий. Они помогают восстановить картину церковной жизни исследуемого периода, увидеть реакцию на происходящее рядовых прихожан, духовенства и членов их семей, охарактеризовать конкретного человека (в т.ч. епископов и священников). Уникальным источником явился тюремный дневник 1925-1926 гг. бывшего члена Тамбовской духовной консистории и председателя Епархиального совета протоиерея С.Н. Лаврова. Он дает представление о методах воздействия на духовенство с целью заставить- принять обновленчество и склонить к «сотрудничеству», показывает тамбовских священников в условиях заключения в период проведения следственных действий, их настроения и мысли о происходивших процессах в стране и в Церкви, дает личную оценку автора участникам событий из церковной среды и репрессивных органов.

Предлагаемая источниковая база позволяет решить поставленные в диссертации задачи.

Объектом исследования является комплекс взаимоотношений между Российской Православной Церковью и Советским государством в лице властных.структур всех уровней и общественных организаций, проводивших государственную «религиозную политику».

Территориальные рамки исследования включают границы Тамбовской епархии Российской Православной Церкви, совпадавшие с границами Тамбовской губернии, с учетом административно-территориальных изменений до 1927 года. До 1923 г. Тамбовская губерния оставалась в дореволюционных границах, площадь ее территории составляла более 58,5 тыс. верст. С 1 февраля 1923 г. Тамбовская губерния имела в своем составе 7 уездов: Борисоглебский, ■ Кирсановский, Козловский, Лебедянский (упразднен в феврале 1924 г.), Липецкий, Моршанский,

Тамбовский. На территории губернии проживало достаточно однородное по своему национальному (95% русских) и вероисповедному (98% православные) составу население, подавляющее большинство которого составляли жители сельской местности (92%). Это. позволяет выделять Тамбовскую губернию в качестве показательного региона со своей спецификой в системе государственно-церковных отношений.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1917 по 1927 гг. Нижняя граница обусловлена победой Октябрьской революции и принятием первых законодательных актов Советской власти. Верхняя граница определена 1927 годом, когда начался качественно новый этап церковно-государственных отношений. Со стороны государства он обозначился курсом на усиление административного и идеологического давления' на Церковь и началом нового витка репрессивной политики. Церковное же руководство в лице митрополита Сергия (Страгородского) и созданного им «Временного Патриаршего Священного Синода» предприняло вынужденные шаги по организации подконтрольного органам власти существования церковных структур.

- рассмотреть характер взаимоотношений государства и Церкви, их представления друг о друге, основные подходы к осуществлению взаимоотношений;

- показать сущность политики Советского правительства в религиозном вопросе, ее основные направления, методы проведения и результаты;

- изучить административную деятельность и организацию антирелигиозной и антицерковной агитации и пропаганды местных органов власти в отношении Православной Церкви;

- исследовать реакцию духовенства и мирян Православной Церкви на социально-политические перемены в стране и действия властей в отношении религиозных организаций;

- раскрыть механизм, формы и методы организации обновленческого раскола в Православной Церкви, его истоки и отношение к нему духовенства и мирян.

Методологическая база работы включает общенаучный, общеисторический и конкретно-исторический подходы.

К первому относится принцип объективности, ориентирующий исследователя на всесторонний анализ и оценку фактов в вопросе взаимоотношений государства и Церкви, что позволяет двигаться к достижению истинности научного знания. Исторический и логический подходы позволяли оптимально соотнести эмпирическую и теоретическую, части исследования.

Научная новизна исследования состоит в том, что впервые в отечественной историографии предпринята попытка комплексного исследования истории взаимоотношений государства и Российской Православной Церкви на материалах однородной по своему национальному, вероисповедному, социальному составу территории Центральной России, какой являлась Тамбовская губерния в 1917-1927 гг. Значительная часть фактических данных, архивных материалов • впервые вводится в научный оборот.

Практическая значимость работы состоит в возможности использования ее материалов при создании обобщающих трудов по истории Тамбовского края и Черноземья в целом, истории крупнейшей религиозной конфессии нашей страны - Православной Церкви, при разработке специальных курсов и учебных пособий, краеведческой работе. Результаты исследования позволяют внести определенные коррективы в привычные представления об особенностях государственно-церковных отношений 1917-1927 гг., присутствующие, в общественном сознании и исторической литературе, и могут быть учтены при осуществлении государственной политики по отношению к Русской Православной Церкви на современном этапе.

Апробация работы. Результаты и основные положения диссертационного исследования отражены в выступлениях автора на Исторических конференциях, опубликованы в монографии и статьях. Значительный фактический материал по тематике работы использован в «Тамбовской энциклопедии». Собранные автором документальные материалы и редкие издания составили основу историко-краеведческой выставки посвященной 320-летию Тамбовской епархии.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Власть и церковь в русской провинции в 1917-1927 гг."

Заключение

1 Введенский А.И. Церковь и государство. (Очерк взаимоотношений Церкви и государства в России за 1918-1922 гг.). М., 1923. С. 39.

Список научной литературыАлленов, Андрей Николаевич, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Источники Архивные

2. Государственный Архив Тамбовской области (ГАТО)

3. Фонд Р-394 Тамбовский губернский отдел управления. Опись 1. Дела 130, 277, 284, 476, 758, 777.

4. Фонд Р-395 Тамбовский губернский административный отдел. Опись 1. Дела 18, 63, 72, 73, 244, 270, 478, 481.

5. Фонд Р-396 Тамбовский окружной административный отдел. Опись 1. Дела 89, 724, 726, 815, 875, 881, 1013, 1024.

6. Фонд Р-2 Тамбовский окружной исполнительный комитет. Опись 1. Дела 75, 117, 118, 152, 224.

7. Фонд Р-4 Козловский окружной исполнительный комитет. Опись 1. Дела 126, 319, 321.

8. Фонд Р-18 Козловский уездный исполнительный комитет. Опись 1. Дела 2, 39, 47, 48, 78, 128, 159, 265, 596, 785.

9. Фонд Р-20 Моршанский уездный исполнительный комитет. Опись 1. Дела 16, 61, 122, 124, 154, 214, 225, 288, 305.

10. Фонд Р-11 Тамбовский уездный исполнительный комитет. Опись 1. Дела 5, 8, 15, 19, 26а, 28, 34а, 96, 107.

11. Фонд Р-9 Кирсановский городской исполнительный комитет. Опись

12. Дела 8, 20, 32, 48, 59, 63, 67, 71, 87, 94, 104, 113, 149, 174.

13. Фонд Р-6 Тамбовский городской исполнительный комитет. Опись 1. Дела 36, 37, 42, 45, 88, 89, 90, 91, 92, 93, 121.

14. Фонд Р-400 Кирсановский уездный отдел управления. Опись 1. Дела 8, 57,59, 184, 438, 446, 448.

15. Фонд Р-408 Тамбовский уездный административный отдел. Опись 1. Дела 5, 14, 15, 51.

16. Фонд Р-409 Кирсановский уездный административный отдел. Опись

17. ДелаЗ, 4, 8, 9, 69,'89а, 104, 109.

18. Фонд Р-2453 Кирсановский районный административный отдел. Опись 2. Дела 1, 3, 14.

19. Фонд Р-425 Тамбовская уездная милиция. Опись 1. Дела 183, 190, ' 191, 192", 208, 331.

20. Фонд Р-2731 Кирсановская уездная милиция. Опись 2. Дела 2, 7. Опись 3. Дела 13, 18, 22, 24.

21. Фонд Р-518 Тамбовский губернский отдел юстиции. Опись 1. Дела 24, 25,37,38, 40, 101, 169.

22. Фонд Р-648 Тамбовского губернского совета народных судей. Опись 2. Дела 1,4, 11,29.

23. Фонд Р-655 Тамбовская губернская прокуратура. Опись 1. Дела 484, 490, 492,501,538, 541.

24. Фонд 181 Тамбовской духовной консистории. Опись 1. Дела 2317, 2356, 2360, 2362, 2363, 2375, 2377, 2378, 2385, 2422, 2423, 2430, 2584. Центр документации новейшей истории Тамбовской области (ЦДНИТО)

25. Фонд 855 Тамбовский окружной комитет партии. Опись 1. Дела 1, 3, 5, 6, 19, 85, 86, 96, 114, 125, 135, 136, 166, 167, 169, 228, 231, 375.

26. Фонд 835 Козловский окружной комитет партии. Опись 1. Дела 16, 17, 84, 191, 192, 200, 283, 376, 377, 387, 445.

27. Фонд 837 Кирсановский уездный комитет партии. Опись 1. Дела 18, 19, 20, 61, 63, 166, 198, 199, 200, 203, 213, 698, 712, 740, 1267.

28. Фонд 834 Козловский уездный комитет партии. Опись 1. Дела 378, 476а, 1475, 1513, 1541, 1542, 1561, 1716, 1913.

29. Фонд 997 Моршанский уездный комитет партии. Опись 1. Дела 2, 36, , 43, 124, 136,515,716,2310.

30. Фонд 735 Тамбовский городской комитет партии. Опись 1. Дела 3, 14, 15, 45, 46, 103, 113, 123, 148, 149, 180, 185, 187, 482, 758, 811а, 1111.

31. Российский Государственный Исторический Архив (РГЙА)

32. Фонд 831 Канцелярия патриарха Тихона и Священного Синода. Опись 1. Дела 1, 3, 5, 8, 10, 21, 25, 30, 63, 64, 65, 69, 95, 144, 145, 186, 194, 198,218, 229.

33. Государственный Архив Российской Федерации (ГАРФ)

34. Фонд Р-5263 Постоянная Центральная комиссия по вопросам культов при Президиуме ЦИК СССР. Опись 1. Дело 1.

35. Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ)

36. Фонд 17 ЦК РКП(б)-ВКП(б)-КПСС Опись 60. Дело 791.

37. Фонд 89 Е.М. Ярославского Опись 4. Дело 115. Личный архив автора

38. Лавров С.Н., протоиерей. Дневники. Копия рукописи. 1925.

39. Телепин Д.Я. Так было нужно. Воспоминания старого комсомольца. Машинопись. 1962.1. Опубликованные

40. Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917 -1943 гг. / Сост.

41. М. Е. Губонин. М.: ПСТБИ, 1994. 1063 с.

42. Архивы Кремля: Политбюро и церковь. 1922-1925. Кн.1, 2. Сост.

43. Н. Н. Покровский, С. Г. Петров. Новосибирск-М.: Сибирский хронограф, РОССПЭН, 1997- 1998.

44. Вениамин (Федченков). На рубеже двух эпох. — М.: Отчий дом, 1994. 447 с.

45. Виноградов В., протопресвитер. О некоторых важнейших моментах последнего периода жизни и деятельности Святейшего патриарха Тихона (1923-1925гг.) // Церковно-исторический вестник. М., 1998. № 1.

46. Всероссийский съезд епископов, клириков и мирян-староцерковников. М., 1927. 19 с.

47. Второй Московский съезд староцерковников, признающих Высший временный церковный совет, бывший в Москве в Донском монастыре 15-18 ноября 1927 г. М., 1928. 26 с.

48. Борис (Рукин), епископ. О современном положении Русской Право-■ славной-Патриаршей церкви. М., 1927. 16 с.

49. Введенский А.И. Церковь и государство. (Очерк взаимоотношений Церкви и государства в России 1918-1922 гг.). М.: Мосполиграф, 1923. 253 с.

50. Введенский А.И. Церковь патриарха Тихона. М., 1923. 77 с.

51. Григорий (Яцковский), архиепископ. Документы, относящиеся к образованию Высшего временного церковного совета в Москве. М.: Издание автора, 1926. 16 с.48. «Дело» патриарха Тихона / Публ. М.И. Одинцова // Отечественные архивы.-1993. № 6. С. 46-71.

52. Деяния Священного собора Российской православной церкви 1917 -1918 гг. Т. 1 11. М.: Новоспасский монастырь, ГАРФ, 1994-2000.

53. Из истории Российской иерархии. Статьи и документы. М.: ПСТБИ, 2002. 239 с.

54. И пыль веков от хартий отряхнув. Хрестоматия по истории Тамбовского края. Тамбов: Издательский центр ТГПИ, 1993'. 388 с.

55. Из церковной жизни 20-х гг. Воспоминания Владимира Каменева // Приходские вести храма Космы и Дамиана в Шубине. М., 2001. № 14.1. С.'58-67.

56. Комсомольская пасха. Сборник. М.: «Красная новь», Главполитпрос-вет, 1923. 80 с.

57. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 2. М„ 1970.

58. Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919-1921 гг. («Антоновщина»): Документы и материалы / Интерцентр; Гос. Архив Тамбовской обл. и др. Тамбов, 1994. 334 с.

59. Одинцов М. И. «Мы должны быть искренними по отношению к Советской власти». (Материалы к биографии патриарха Тихона). Вступительная статья, подготовка текста к публикации // Вопросы научного атеизма. Вып. 39. М.: Мысль, 1989.

60. О религии и церкви. Сборник высказываний классиков марксизма-ленинизма, ' документов КПСС и Советского государства. М.: Политиздат, 1977. 144 с.

61. Послание епископов -староцерковников, признающих Временный высший церковный совет, собравшихся в Донском монастыре г.Москвы 11-13 мая 1927 г. ко всем верным чадам святой церкви. М.: Красный Октябрь, 1927. 10 с.

62. Послание епископов-староцерковников, признающих ВВЦС. Алтай, 1927. 24 с.

63. Русская православная церковь в советское время (1917— 1991 гг.): Материалы и документы по истории отношений между государством и церковью. / Сост. Г. Штриккер. Кн.1, 2. М.: Пропилеи, 1995.

64. Русская православная церковь и коммунистическое государство. 1917-1941. Документы и фотоматериалы. М.: Издательство ББИ, 1996. 352 с.

65. Серафима (Булгакова), монахиня. Из «Дивеевских преданий». Разгон обители Н Литературная учеба. 1991. № 1.

66. Следственное дело патриарха Тихона. Сборник документов по материалам Центрального архива ФСБ РФ. М.: Памятники исторической мысли, 2000. 1016 с.

67. Тамбовское Обще-Епархиальное Собрание. Тамбов, 1917. 58 с.1.. Справочно-статистические издания

68. Андриевский А.Е. Историко-статистическое описание Тамбовской епархии. Тамбов, 1911.

69. За Христа пострадавшие. Гонения на Русскую Православную Церковь 1917-1956. Биографический справочник. Книга первая. А-К. М.: ПСТБИ, 1997. 698 с.

70. Полный православный богословский энциклопедический словарь. Т. 1-2. СПб.: Издательство П.П. Сойкина, б\г.

71. Православие: Словарь атеиста / Под общ. Ред. Н.С. Гордиенко. М.: Политиздат, 1988. 272 с.

72. Православная энциклопедия. Т. 1-6. М.: ЦНЦ «Православная энциклопедия», 2000 2004.

73. Православная энциклопедия. Русская Православная Церковь. М.: ЦНЦ «Православная энциклопедия», 2000. 656 с.

74. Русские православные иерархи исповедники и мученики. Фотоальбом. Париж: Имка-Пресс, 1986. 84 с.

75. Справочная книжка и Адрес-календарь Тамбовской губернии на 1915 . год. Тамбов: Издание Тамбовского Губернского'Правления, 1915.1.I. Литература Монографии

76. Антоний, епископ. О положении Церкви в Советской России и о духовной жизни русского народа. Джорданвилль, Нью-Йорк: Типография преп. Иова Почаевского, Свято-Троицкий монастырь, 1960. 56 с.

77. Алексеев В.А. Иллюзии и догмы. М.: Политиздат, 1991. 398 с.

78. Алексеев В.А. «Штурм небес» отменяется?: Критические очерки по истории борьбы с религией в СССР.- М.: Россия молодая, 1992. 299 с.

79. Алов A.A., Владимиров Н.Г. Православие в России. М.: Институт наследия, 1995. 143 с.

80. Амосов Н. К. Октябрьская революция и церковь. М.: ГАИЗ, 1939. 72 с.

81. Андреев И. М. Краткий обзор истории русской церкви от революции до наших дней. Джорданвилль: Издательство Свято-Троицкого монастыря, 1951. 180 с.

82. Бакаев Ю.Н. Власть и религия. История отношений (19171941). Хабаровск: Издательство Хабаровского государственного технического университета, 2002. 199 с.

83. Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990. 220 с.

84. Боголепов A.A. Церковь под властью коммунизма. Мюнхен, 1958.204 с.

85. Бонч-Бруевич В. Д. «Живая церковь» и пролетариат. М.: Жизнь и знание, 1927. 62 с.

86. Васильева О.Ю, Кнышевский П.Н. Красные конкистадоры. М.: Соратник, 1994. 270 с.

87. Венедиктов Д. Попы: провокаторы, тюремщики, погромщики. М.: Атеист, 1930. 119 с.

88. В объятиях семиглавого змия. Церковь в порабощенной России. Монреаль: Издание Братства преп. Иова Почаевского, 1984. 167 с.

89. Вострышев М.И. Божий избранник: Крестный путь святителя Тихона, патриарха Московского и всея России. М.: Современник, 1991. 189 с.

90. Вострышев М.И. Святитель Тихон: Крестный путь патриарха Московского и всея России. М.: Соратник, 1994. 152 с.

91. Вострышев М.И. Патриарх Тихон. М.: Молодая гвардия, 1995. 302 с.

92. Георгий Граббе, протопресвитер. Правда о Русской церкви на родине и за рубежом. Джорданвилль, Нью-Йорк: Свято-Троицкий монастырь, 1961. 219 с.

93. Гидулянов П.В. Церковь и государство по законодательству РСФСР/ М.:. Издательство НКЮ, 1923. 100 с.

94. Голинков Д.Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. Кн.1, 2. Изд. 4- е. М.: Политиздат, 1986.

95. Голубцов С.А. Профессора МДА в сетях ГУЛАГа и ЧеКа. М.: Издательство православного братства Споручницы грешных, 1999. 96 с.

96. Гордиенко Н. С. и др. Современное православие и его идеология. М. Издательство АН СССР, 1963. 205 с.

97. Гордиенко Н.С. Эволюция русского православия (20-80-е годы XX столетия). М.: Знание, 1984. 64 с.

98. Гордиейко Н.С. Современное русское православие. Л.: Лениздат, 1987. 302 с.

99. Демьянов А.И. Истинно-православные христиане. Критика идеологии и деятельности. Воронеж: Издательство Воронежского университета, 1977. 150 с.

100. Емелях Л.И. Крестьяне и церковь накануне Октября. Л.: Наука, 1976. 182 с.

101. Зайцев К., протоиерей. Время святителя Тихона. М.: Издательство им. свт. Игнатия Ставропольского, 1996. 189 с.

102. Зыбковец В.Ф. Национализация монастырских имуществ в Советской России (1917-1921гг.). М.: Наука, 1975. 205 с.

103. Иванов А. И., Лобазов П. К. Политика Советского государства по вопросам религии и церкви. М.: Знание, 1973. 63 с.

104. Ильинский Ф.И. Правда церковного раскола. Козлов, 1924. 12 с.

105. Иоанн (Снычев), митрополит. Митрополит Мануил (Лемешев-ский). Биографический очерк. СПб., 1993. 302 с.

106. Иоффе Г.З. Крах российской монархической контрреволюции. М.: Наука, 1977. 320 с.

107. История религий в России. Учебное пособие. Под. ред. H.A. Тро-фимчука. М.: РАГС, 2001. 591 с.

108. История Русской Православной Церкви. От восстановления Патриаршества до наших дней. Т. 1. 1917-1970. Под ред. М.Б. Данилуш-кина. СПб.: Воскресение, 1997. 1024 с.

109. Кандидов Б.П. Церковный фронт в годы мировой войны. М.: Атеист, 1927. 147 с.

110. Кандидов Б.П. Церковь и Октябрьская револция. М.: Безбожник, 1929. 31 с.

111. Кандидов Б.П. Религиозная контрреволюция и интервенция 19181920 гг. (Очерки и материалы). М.: Безбожник, 1930. 198 с.

112. Кандидов Б.П. Голод 1921 г. и церковь. М.-Л.: Московский рабочий, 1932. 92 с.

113. Крапивин М.Ю. Противостояние: • большевики и церковь (19171941гг.). Волгоград: Перемена, 1993. 100 с.

114. Красников Н. П. Русское православие: история, современность. М.: Московский рабочий, 1988. 75 с.

115. Кривова H.A. Власть и церковь в 1922-1925 гг. Политбюро и ГПУ в борьбе за церковные ценности и политическое подчинение духовенства. М.: АИРО-ХХ, 1997. 248 с.

116. Крывелев И.А. Русская православная церковь в первой четверти XX века. М.: Знание, 1982. 64 с.

117. Куроедов В.А. Советское государство и церковь. М. Знание, 1976. 79 с.

118. Куроедов В.А. Религия и церковь в Советском государстве. М.: Политиздат, 1980. 263 с.

119. Кученкова В.А. Житие архиереев Тамбовских. Тамбов: Компьютерный центр, 1998. 77 с.124. . Кученкова В. Святыни Тамбовской епархии. М.: Издательский ' отдел Московского Патриархата, 1993. 112 с.

120. Кученкова В. Тамбовские православные храмы. Тамбов, 1992. 184 с.

121. Левин О.Ю., Просветов Р.Ю., Алленов А.Н. Кирсанов Православный. М.: Пробел, 1999. 176 с.

122. Левитин-Краснов А., Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты. М.: Крутицкое патриаршее подворье, 1996. 672 с.

123. Мельгунов С.П. Красный террор в России. 1918-1923. М. СП РИУСО, 1990. 207 с.

124. Митрофанов Георгий, священник. Русская православная церковь в России и в эмиграции в 1920-е годы. СПб., 1995. 144 с.

125. Митрофанов Георгий, протоиерей. История Русской Православной Церкви 1900-1927. СПб.: Сатис, 2002. 444 с.

126. Мосс В. Православная Церковь на перепутье (1917-1999). СПб.: «Алетейя», 2001. 415 с.

127. Назаров М.В. Миссия русской эмиграции. М.: «Родник», 1994. 416 с.

128. Никодим, епископ Далматинский. Церковь и Государство. Монреаль, 1989. 44 с.

129. Никольский Н.М. История русской церкви. Изд. 4-е. М.: Полит. издат, 1988. 448 с.

130. Олещук. Ф. Борьба церкви против народа. М.: ОГИЗ, 1939. 112 с.

131. Одинцов М.И. Государство и церковь: (История взаимоотношений: 1917-1938 гг.). М.: Знание, 1991. 64 с.

132. Одинцов М.И. Государство и церковь в России: XX век. М.: Луч, 1994. 171 с.

133. Одинцов М.И. Русские патриархи XX века. (Судьбы Отечества и Церкви на страницах архивных документов). М.: РАГС, 1999. 334 с.

134. Одинцов М.И. Русская православная церковь в XX веке: история, взаимоотношения с государством и обществом. М.: Центральный дом духовного наследия, Объединение исследователей религии, 2002. 312 с.

135. Осипова И.И. «Сквозь огнь мучений и воду слез.». М.: Серебряные нити, 1998. 432 с.

136. Персиц М.М. Отделение церкви от государства и школы от церкви в СССР (1917 1919 гг.). М.: Издательство АН СССР, 1958. 198 с.

137. Плаксин Р.Ю. Крах церковной контрреволюции в 1917-1922 гг. М.: Наука, 1968. 192 с.

138. Плаксин Р. Ю. Тихоновщина и её крах: Позиция православной церкви в период Великой Октябрьской революции и гражданской войны. JL: Лениздат, 1987. 206 с.

139. Польский М. Современное состояние православной церкви в СССР, б/м, 1946. 33 с.

140. Польский М. Каноническое положение высшей церковной власти в СССР и за границей. Джорданвилль:' Типография пр. Иова Почаев-ского, 1948. 194 с.

141. Поспеловский Д.В. Русская православная церковь в XX веке. М.: Республика, 1995. 511 с.

142. Поспеловский Д.В. Православная церковь в истории Руси, России и СССР. Учебное пособие. М.: ББИ, 1996. 408 с.

143. Pap Глеб (Ветров А.). Плененная церковь: Очерк развития взаимоотношений между церковью и властью в СССР. Франкфурт-на-Майне: Посев, 1954. ИЗ с.

144. Регельсон Л. Трагедия Русской церкви. 1917-1945. М.: Крутицкое патриаршее подворье, 1996. 630 с.

145. Рожицын В. Тихоновцы, обновленцы и контрреволюция. М.-Л.: Госиздат, 1926. 30 с.

146. Русак В. (Степанов). Свидетельство обвинения. Церковь и государство в Советском Союзе. Ч. 1- З.М.: Русское книгоиздательское товарищество, 1993.

147. Русак В. (Степанов). История Российской церкви. Со времени основания до наших дней. Джорданвилль, 1993. 580 с.

148. Русская православная церковь. 98-8-1988. Очерки истории. Вып. 2. М.: Издательство Московской патриархии, 1988. 112 с.

149. Стратонов И. Русская церковная смута. 1921-1931. Берлин, 1932. 205 с.

150. Слезин A.A. «Миру крикнули громко.»: Комсомол Центрального Черноземья в духовной жизни общества 1921—1929 гг.: социально-политические аспекты. Тамбов: Изд-во Тамб. гос. техн. ун-та, 2002. 144 с.

151. Тальберг Н.Д. История Русской церкви. Джорданвилль, 1959.925 с. •

152. Титлинов Б. В. Церковь вовремя революции. М.-Пгр.: Былое, 1924.192 с.

153. Титов В.Е. Православие. М.: Политиздат, 1967. 336 с.

154. Троицкий C.B. О неправде карловацкого раскола. Париж, 1960. 147 с.

155. Фирсов C.JI. Время в судьбе: Святейший Сергий, патриарх Московский и всея Руси. К вопросу о генезисе «сергианства» в русской церковной традиции XX века. СПб.: Изд.-во СПУ, 1999. 206 с.

156. Фирсов C.JI. Русская церковь накануне перемен (конец 1890-х-1918 г.). М., 2002. 623 с.

157. Цыпин В., протоиерей. История Русской православной церкви. 1917-1990. Учебник для православных духовных семинарий. М.:, 1994. 252 с.

158. Цыпин В., протоиерей. Русская православная церковь (19171925). М.: Издание Сретенского монастыря, 1996. 336 с.

159. Цыпин В., протоиерей. История Русской церкви. 1917-1997. М.: Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1997.831 с. .

160. Цыпин В., протоиерей. Русская православная церковь. 1925 -1938. М.: Издание Сретенского монастыря, 1999. 430 с.

161. Шишкин A.A. Сущность и критическая оценка «обновленческого» раскола русской православной церкви. Казань: Издательство Казанского университета, 1970. 367 с.

162. Шкаровский M.B. Русская православная церковь при Сталине и Хрущеве (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939 — 1964 годах). М.: Крутицкое патриаршее подворье, 1999. 400 с.

163. Шкаровский М.В. Иосифлянство: течение в Русской православной церкви. СПб.: НИЦ «Мемориал», 1999. 400 с.

164. Шкаровский М.В. Обновленческое движение в Русской православной церкви XX века. СПб.: Нестор, 1999. 99 с.

165. ШмемаН А. Исторический путь православия. Париж: ИМКА-Пресс, 1985.389 с.1. Сборники статей1\ . Амвросий (Коновалов), игумен. Истина и апостасия. Сан-Пауло, 1963. 156 с.

166. Атеизм в СССР: становление и развитие. М.: Мысль, 1986. 238 с.

167. Георгий Граббе, епископ. Завет святош Патриарха М., 1996.340 с.

168. Государственно-церковные отношения в России. Сб. ст. Под ред. H.A. Трофимчука. М.: Луч, 1993. 134 с.

169. Государственно-церковные отношения в России (опыт прошлого и современное состояние). М.: РАГС, 1996. 252 с.

170. Деятели Октября о религии и церкви: Статьи. Речи. Беседы. Воспоминания. М.: Мысль, 1968. 240 с.

171. Е.Л. Епископы исповедники. Сан-Франциско, 1971. 101 с.

172. Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского богословского института. Материалы. 1998 г. М.: ПСТБИ, 1998. 370 с.

173. Ежегодная богословская конференция Православного Свято-Тихоновского богословского института. Материалы. 1999 г. М.: ПСТБИ, 1999. 380 с.

174. Из истории христианской церкви на родине и за рубежом в XX столетии: Сборник. М.:Крутицкое патриаршее подворье, 1995. 318 с.

175. Их страданиями очистится Русь. СПб. М.: Издательство имени Игнатия Ставропольского, 1996. 266 с.

176. Красная книга ВЧК. 2-е изд. М.: Политиздат, 1989. Т.1, 2.

177. Луначарский A.B. Об атеизме и религии. (Сборник статей, писем и других материалов). Сост. Л.К. Дунаевский. М.: Мысль, 1972. 509 с.

178. На пути к свободе совести. Сб. ст. М.: Прогресс, 1989. 494 с.

179. Нежный А. И. Комиссар дьявола. М.: Протестант, 1993. 272 с.

180. Неколебимый камень Церкви. Патриарший местоблюститель митрополит Крутицкий Петр (Полянский), священномученик, на фоне русской церковной истории XX века. Сост. О.Б. Сокурова. СПб.: Све-тослав, 1998. 95 с.

181. Патриарх Сергий и его духовное наследство. М.: Издание Московской патриархии, 1947. 415 с.

182. Православие в истории России. Отв. ред. В.И. Гараджа. М.: Мысль, 1988. 303 с.

183. Православие в СССР. К тысячелетию крещения Руси. По материалам буржуазной печати. Сб. М.: Знание, 1988. 183 с.

184. Религия, общество и государство в XX веке. Материалы конференции. М.: Институт истории СССР, 1991. 143 с.

185. Русское православие: вехи истории. М.: Политиздат, 1989. 719 с.

186. Церковь и государство: XX век. Тамбов: Изд-во ТГУ им. ГР. Державина, 2002. 149 с.

187. Юбилейный Сборник в память 1000-летия Крещения Руси. 988— 1988. Джорданвилль, Нью-Йорк: Типография преп. Иова Почаевско-го. Свято-Троицкий монастырь, 1988. 544 с.

188. IV Питйримовские чтения (14-15 мая 1997 г.). Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г .Р. Державина, 1998. 141 с.1. Периодические издания198. Антирелигиозник. 1929.199. Безбожник. 1923-1925.

189. Известия Тамбовского Губернского Исполнительного Комитета Совета Рабочих, Крестьянских и Красноармейских депутатов. 1917— 1923.201. • Крестьянское дело. 1917.

190. Наш безбожник. 1925-1926. .203. Правда. 1923-1926.204. Союз молодежи. 1918.

191. Тамбовская правда. 1918-1927.

192. Диссертации и авторефераты

193. Булавин М.В. Взаимоотношения государственной власти и православной церкви в России в 1917-1927 гг. (на примере Урала). Дис. . канд. исторических наук. Екатеринбург, 2000. 370 с.

194. Васильева И.Г. Взаимоотношения Советского государства и религиозных объединений в Башкирии 1917-20-е гг. Автореф. дис. .канд. исторических наук. Уфа, 1998. 23 с.

195. Демьянов А.И. Критика идеологии истинно православного христианства. (По материалам социологического исследования в центральных областях РСФСР). Дис. . канд. философских наук. JL, 1974.

196. Медведев Н.В. Государство и церковь в России 1924-34 гг. Дис. . канд. исторических наук. М., 138 с.

197. Михайлов C.B. Государство и церковь. Отношения органов власти, религиозных организаций и верующих на Архангельском Севере в 1918-1929 гг. Дис. . канд. исторических наук. Архангельск, 1998. 230 с.

198. Неживых H.A. Взаимоотношения партийных и государственных органов-с православной церковью в 1920-1929 гг. (на материалах Западной Сибири). Дис. канд. исторических наук. Омск, 1998. 206 с.

199. Одинцов М.И. Государственно-церковные отношения в России (на материалах отечественной истории XX в.). Дис. . доктора исторических наук. М. 1996.

200. Разумов Д.С. Антицерковная политика Советской власти 19211929 гг. (по материалам Верхнего Поволжья). Дис. . канд. исторических наук. Ярославль, 1997. 251 с.

201. Цыремпилова'И.С. История взаимоотношений государства и лигиозных конфессий в Бурятии в 1917-1940 гг. Автореф. дис. канд. исторических наук. Иркутск, 2000. 24 с.