автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Военная знать ранней Византии

Полный текст автореферата диссертации по теме "Военная знать ранней Византии"

* 8 1 1' 5П-

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ РСФСР ПО ДЕЛАМ НАУКИ 11 НМС.ШЕИ ШКОЛЫ УРАЛЬСКИЙ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУД л РСТВ ЕН Н Ы <1 УН И » ЕРСПТ ЕТ ИМ. А. М. ГОРЬКОГО

На правах рукописи

ГЛУШАНИН ЕВГЕНИЙ ПАВЛОВИЧ

ВОЕННАЯ ЗНАТЬ РАННЕЙ ВИЗАНТИИ

Специальность 07.00.03 - всеобщая история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации па соискание ученой степени доктора исторических наук

Екатеринбург 1991

Работа им иол но 1.1 ил ка1|>едре нсеобщей истории Алтайского государственного университета

Офинмадьпыс оппоненты:

доктор исторических наук М.А. Полпковская доктор исторических наук В. В. Кучма доктор исторических наук И.П. Медведев

Ведущее учреждение: Институт всеобщей истории АН СССР

Защита состоится" " 1991 г. о часов на заседании Специализированного Совета Д. 063. 78. 02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Уральском ордена Трудового Красного Знамен^ государственном университете им. А. М. Горького 620083, {-.Екатеринбург К-83, пр. Ленина, комн. 248.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Уральского университета.

Автореферат разослан" " 1991 г.

Ученый секретарь специализированного совета, доктор исторических наук, профессор

Обтай характеристика раооты

Современное состояние исследования политической и социальной истории ранней Византии убеждает в том, что и гораздо лучшей степени изученными являются "гражданские" сословия, слои, профессиональные группы, государственные институты. Достаточно долгое время именно на их примерах моделировалась эволюция социальной структуры позднеримского и рзнневизантийского обществ, что прямо влияло на общие оценки характерг и тенденций развития социальных отношений огЫб Иотапиз в IV—VI вв. В сложной ткани дискуссий о стадиальной либо цивилизациопной принадлежности (позднеантичной или феодальной) ранней Византии, порожденных во-многом различными, часто взаимоисключающими,подходами именно к анализу социальной структуры, незначительное место занимают сюжеты, в той или иной мере затрагивающие роль военных категорий населения империи в ходе изменения ее социальной и политической систем. Специалисты, чаще всего руководствуясь укоренившимся в историографии тезисом о высокой степени милитаризации позднеантичного общества, нередко видели в армии социально-деструктивное начало (Е.Дарко, Р.Макмаллен). Эти представления оказались перенесенными и на позд-неантичную военную верхушку. И, как следствие, реальное место ранневизантийской военнои элиты в политической организации, несмотря на обилие работ, базирующихся на институционно-социологическом анализе командных структур империи 1У-\/1 вв., все еще в специ альной литературе оценивается (зачастую декларативно) с этих слабоаргументированных позиций. Размах же про-сопографических штудий в последние годы отчетливо продемонстрировал кризис прежних концепций социальной и политической истории ранней Византии, создал основу длп ликвидации "обезлички" в представлениях об эволюции основных административных структур империи и, гна этой базе, уточнения и реинтерпретации места в обществе и государстве ведущих политических сил. К последним в историографии традиционно причисляются армия и ее командование. Во всем этом и заключегся научная актуальность исследования ранневизантийской военной знати.

Анализ историографии показывает, что тема позднеан-тичной военной знати длительное время находилась лишь яа стадии постановки вопроса. Впервые наблюдение об усложнении правящей верхушки после завершения кризиса III в. было сделано №. И. Ростовцевым, утверждавшим, что в начале эпохи домината "сформировалась новая поенная аристократия, которая, однако, никогда не стала зам-хнутой кастой"1. 3 отличии от осторожного замечания М.И.Ростовцева в последующей историографии возобладали безапелляционные (и, следует заметить, практически не аргументироианмые) оценки позднеримской военной знати как слоя крупных землевладельцев и, на этом основании, главной социальной опоры домината (С. И. Ковалев), или же в качестве "нового, чисто военного верхушечного слоя с решающим политическим влиянием" (Г. Альфельд и). Следует отметить, что появление подобных тезисов и литературе (Р.блокли, А.Джонс, Р.Фрэнк, Дж.Хэлдон, У.Кэги) чаще всего не было следствием специальных исследований; напротив, они возникли в качестве "побочного продукта" анализа тех или иных полоний военной, политической, социальной истории поздней античности. Проблемы влияния армейской верхушки на выработку политики империи затрагивались специалистами, например, в связи с традиционными концепциями о за-сильи варваров в армии и при дпоре (Э.Демужо, М.Ваас, Ф. ШтрохОкер), о роли войска в избрании императоров (И.Штрауб, О.Трайтингер, А.Пабст), о военной смуте (У. Кэш). 3 какой-то мере на тональность суждений о месте ранневизантийской поенной элиты в политике повлияли преувеличенные, на наш взгляд, представления о степени самостоятельности в периоды внутриполитических кризисов таких знаменитых магистров как Гайна, Аспар, Вита-лиан. В свою очередь это привело к укоренению тезиса об исключительной могущественности, присущей постам магистров гойск,причем практически не учитывалась разница административно-политических ситуаций на риь'ском Западе и Востоке.

Итог периодических постановок проблемы о военной аристократки в поздней античности именно в этой плоскости подвел в своих исследованиях А. Демандт, автор единст-

l Roslovtzeff M. The Sociul and Economic History of llie Roman Empire. 2nd cd. Oxford. 1957. P.5I2

венной в историографии специальной и завершенной концепции о позднеримской военной знати. По его .мнению, под позднеримской военной знатью следует понимать особую наследственную политическую элиту, включавшую в себя породненных между собой высших военачальников, императоров всех западно- и восточноримских династий, варварских вождей в период от Диоклетиана до Юстиниана включительно. Обладая солидными имуществами и опираясь на собственные сооруженные свиты, военная аристократия по семейно- клановому признаку монополизировала власть, став причиной и следствием распада государственного авторитета. По А.Демандту, это военная знать пережила античную цивилизацию и продолжала господствовать з средневековой Европе, а, следовательно, является хорошим примером социального континуитета от поздней античности к раннему средневековью. Концепция А.Демандта представляет собой типичный образец институционно-правового моделирования социальных и политических реалий и в рамках данного подхода разделила ряд его недостатков. Идельная конструкция военной знати экстраполируется з равной степени на все периоды и все регионы позднеантичной цивилизации без учета каких-либо локальных особенностей и конкретно складывающихся в разных частях империи социально-политических ситуаций. Однако подобная статичная модель входит з серьезное противоречие с источниковым материалом и, отсюда, реинтерпретация истории развития позд-неантичнойво енной знати требует иного метода иссло довзнип. А именно поэтапного и системного анализа положения армейской верхушки на фоне социально-политических, военных, экономических, административных изменений, происходивших в жизни империи IV—VI вв. Детальный исторический комментарий просопографических сведенией, иными словами, должен быть четко соотносим с тем важным методологическим принципом, что "в истории армии с поразительной ясностью резюмируется ося история гражданского общества"3.

От метода прямо зависит структура и цели исследования. Перепроверка такого основополагающего, выработанного историографией критерия военной знати как мно-

2 Demaniil А. Der spatrömische Militaradel //Chiron. l9S0.Bd.X. S.609-636.

3 Маркс К.. Энгельс Ф. Собр. соч. Изд. 2. Т. 29. С. 154.

говековая преемственность, конституирующая ее с наследственно-стабильный социальный слой и политическую элиту предполагает группирование материала по небольшим историческим периодам. В подавляющей же массе случаев необходимо рассмотрение реальности фактора преемственности на протяжении правления двух следующих, друг за другом, императоров. В каждом из таких намеченных этапов устанавливается историческая объективность прочих параметров (фамильные лммьяжи, имущество и его типы, наличие вооруженных свит реальное административно-политическое положение, фаворитизм и его основы), причем обязательно на фоне меняющихся от периода к периоду внутри- и внешнеполитических ситуаций, что позволяет проследить реальность причин озле-тоз и падений, а также стабильного развития позднеантич-ной военной знати. На наш взгляд, именно разница ситуаций на римском Западе и Востоке в IV-VI вв. с неизбежностью требует раздельного изучения эволюции военной аристократии в обеих империях.

Метод анализа позволил уточнить и выязить историческое своеобразие раннепизантийской военной знати, как предмета исследования, отличающее ее от аналогов средневековой Европы. На наш взгляд, военная аристократия ранней Византии была знатыо магистратского типа, существовавшей и функционировавшей в системе еще античной, точнее позднеантичной, государственности. Представляется, что этот термин, наполненный конкретным историческим содержанием, в той же мере имеет право на существование в научной практике, в какой в ней привились уже ставшие традиционными понятия родовой или феодальной военной знати, как раз четко подчеркивающие историческую специфику соответствующих эпох. Отсюда изучение такого явления ранневизантийской истории как "военная знать магистратского типа" определило хронологические рамки работы: от процесса генезиса, уходящего своими корнями в кризис III в., до постепенного отмирания в середине-второй половине VI в. В этом смысле исследование останавливается у того исторического рубежа, от которого отталкиваются специалисты, анализирующие длительный процесс складывания структур фемного строя и фиксирующие глубокую трансформацию характера византийской аристократии (Г.Острогорский, А.Гийу).

Научная новизна исследования заключается, таким образом, в том, что на базе нового подхода впервые з историографии всесторонне анализируется место военной верхушки в социальной структуре, экономической жизни и политической системе ранней Византии; ее способности и возможности влияния (с том числе и силового давления) на выработку политики государства. В работе уточняются, а зачастую и пересматриваются, представления о характере ряда крупных внутриполитических кризисов, ^ которых в той или иной мере была замешана военная верхушка. Исследование определенно отвечает на вопрос, возможен ли был социальный континуитет от поздней античности к раннему средневековью в отношении военной знати магистратского типа.

Практическая значимость работы заключается как с использовании ее материалов в вузовском учебном процессе (общие и специальные курсы, учебные пособия и программы), так и в применении ее результатов в дальнейшей разработке проблематики социальной структуры, государственного права, административно-политической системы и военной организации позднеантичного общества.

Исследование основывается на широком круге источников различного характера за крупный исторический период 11-У1 вв. В их числе нарративные, правовые, эпиграфические, папирологические, археологические памятники, сведения которых позволяют не только создать просопог-рафическуго канзу (в том числе уточнить сведения уже имеющихся просопографических компендиумов) работы, но и достаточно детально ее интерпретировать. Самая крупная источниковап группа нарративных памятников, включающая в себя разноплановые как авторские, так и хроникальные сочинения светской и церковной ориентации, представляется наиболее ценной при реконструкции социального фона эволюции ранневизантийской военной знати. Практически все светские авторы 1\/-\/1вв. представляют материал по теме. Широкий разброс их взглядов на характер общеимперских, столичных, придворных и локальных событий сохранил множество деталей, позволяющих лучше понять место армейской верхушки в системе официальных административных связей, зафиксированное данными законодательства. Из церковных авторов свидетельства о военной знати дают главным образом составители историй церкви. По сути дела, взаимная корректировка сведений нарративных и правовых источников

(прежде есего, кодексов Феодосия и Юстиниана) представляет собой основу и для составления просопографиче-ехпх рядов, и их комментирования; пропедевтическую роль в этом играют свидетельства эпиграфики и папирологии. Однако с интерпретации собы.ий и провинциальной глубинке эпиграфические, археологические и папироло-гические памятники зачастую приобретают первостепенное значение, поскольку они практически не зависят от "партийных" пристрастий. 8 целом же истсчникоеую базу исследования следует признать репрезентативной и достаточной для обоснованных пыоодов.

Апробация работы. Работа была сбс.уждена кафедрой всеобщей истории Алтайского госуниверситета. Ее основные положения изложены на всесоюзных конференциях о Ленинграде о 1985 г., в Москве в 1987 г., в Ростове Великом в 1990 г.; на "Сюзюмосских чтениях" в Свердловске и Херсонясе в 1983 и 1989 гг.; в рамках Северогерманской конференции ангичмиков в Гамбургском университете и научном семинаре Боннского университета в 1988 г.; на XVIII Международном Конгрессе византинистов о Москве в 1991 г.

Структура и солсрлашю рлпотм.

Работа состоит из введения, шести глав и заключения. Во введении после обзора историографии и терминологического уточнения исторической категории "позднеантич-ная военная знать магистратского типа", формулируются цели п задачи исследования. Б качестве основной задачи определяется наполнение указанной категории реальным содержанием. Поэтому з глазе ! "Генезис позднеантичной поенной знати" рассматривается длительный процесс складывания поздкоримской военной аристократии. Истоки се более чем векового формировании коренятся в постепенно проявлявшемся со второй половины II в. кризисе своеобразной структуры военно-стратегического командования военной организации эпохи принципата. Сложившаяся в результате реформы Августа система высшего руководства армией отражала реалии нового режима: стремление принципата достичь политического компромисса с сенаторской аристократией и верхушкой всаднического сос.лозия на основе приемлемой для последних шкалы ценностей. Процесс складывания имперской служилой знати входил в противоречие с насущными потребностями управлении постоянной профессионально.! армией. Легионные легатства с провинц тх, сословие зарезервированные за сенаторством при отсутствии специального военного образования были для молодых нобилей необходимой ступенью в новом, имперском по сути, cursus honorum. Способных же к полкосодческой деятельности людей из числа сенаторской аристократии (в том число и родственников правящих династий) принципат воспринимал с подозрением. Примечательно в этой связи, что в историографии никогда, даже на уровне постановки проблемы, не пытались вычленить для периода принципата военную знать, как особый со-циальный слой.

Недостатки системы полудилетантского высшего военного командования армией восполнялись и уравновешивались рядом факторов. К ним следует, безусловно, отнести благоприятное внешнеполитическое положение империи в пероые полтора зека ее существования, которое во-ммо-гом и обеспечивало длительное существование этой системы. Повседневную рутину армейской жизни в мирных условиях вытягивали младшие и средние командиры. С

другой стороны, обладая достаточно профессиональным корпусом среднего и младшего офицерства, принципат рано обратился к разным формам экстраординарных командований высокого уровня. В их числе, прежде всего, необходимо упомянуть институт ariici et comités Aucjusti, свиту, набиравшейся императорами для предстоящих инспекций и поенных экспедиций и состоявшей из лиц, обладавших достаточным административным и боевым опытом. Имеющиеся в нашем распоряжении сведения позволяют утверждать как о спорадическом характере применении comités Augusti в I., так и о резком их количественном увеличении в последней трети П-начале ill вв., что согласуется с учащением а этот период крупномасштабных войн. Самостоятельное проведение крупных поенных акций в провинциях с ¡ечении I-II ос. иногда доверялось префектам прогорин и, реже (кроме периода правления Августа), членам императорских коллегий.

Начиная с 60-х гг. II в. применение всех форм экстраординарных командовании становится все более частым, что прямо связано с изменившимся внешнеполитическим положением империи, характеризующимся одновременным ухудшением обстановки на северных и восточных границах. 8 этих условиях как поенная организация принципата л целом, так и ее прежняя система руководства, оказались на пороге затяжного кризиса и серьезной структурной реконструкции. Наряду с уже спробированными способами реакции на конкретно складывавшиеся ситуации, правительство шло на вынужденные административные эксперименты. Так при Марке Аврелии возникла модель имперской коллегии - Augusti fratres, в рамках которой Луций Вер получил иыешей империй над восточными провинциями и, впервые о истории принципата, титул августа. Анализ действий Вера на Востоке позволяет утверждать что наделение его достоинством августа было вызвано не только военно-сратегическими причинами, ной соображениями политического и идеологического характера. Пропиици альиое население надеялось, что присутствие импора торской харизмы на их территории даст лишний шанс выжить в грозящей войной ситуации. Учреждение института соправительства оказалось эффективным средством предупреждения узурпации в провинциях, и обеспечило, одновременно, достаточный уровень руководства круп номасштобными операциями без частных согласований с Римом.

Зксперемент оказался удачным и прочно '/твердился о военно-административной практике; особенно а сложной обстановке бурного III п. Непосредственно к нему восходят истоки дноклетинопой тетрархии. Другим административным новшеством, введенным также в правление Марка Аврелия, было наделение около 170 г. Авидия Клссия, не связанного фамильными узами с правящей династией, практически теми же полномочиями, которыми до своей смерти в 169 г. обладал Луций Вер. Фактически (.южно говорить о разделении военной и гражданской властей на уровне крупного региона, учитывая, что ряд лега~ов посточных провинций до узурпации Аг.идия Кассия сохраняли свои функции с сфере гражданского управления. Думается, что во-многом именно этот образец скопировали полтора столетия спустя региональные магистерии поздней а нтичности.

Крупные военные конфликты в условиях слабости це нтрального мобильного резерва империи привели как к учащению откомандирования вексилляций из легионов, так и г. возникновению особого (хотя только и на определенные кампании} экстраординарного командования - duces e^pocilioniifTt. 3 ряде наиболее угрожаемых секторов границы правительство пошло на создание независимых от легатов провинций армейских подразделений и, соответственно, офицерства; т.е. и в пограничьи начали складываться экстраординарные командования.

Однако cncTet.ia экстраординарных военно-административных структур так и не была институтизировона принципатом. Реформы Септимия Севера не продвинули этот процесс далее учреждения всаднической praefectura legionis. Отсюда разразившаяся после 235 г. "административная революция" носила спонтанный, слабо контролируемый центральным правительством характер. Ряд вынужденных мер, к которым правительство подталкивала сложная военная и политическая обстановка в провинциях, дополнялся лишь единичными эффективными реформами. К числу первых относится, прежде всего, объединение армейских сил целых регионов под командованием одного легата; процесс характерный для дунайских, восточных, галльских провинций. Чаще всего уч реждение оборонных комплексов приводило к узурпациям (нередко и вынужденным), что возродило институт военного соправительства в форме цезарата. Необходимо отметить, что цезарат адоптивационного типа оказался бо-

лее жизнеспособным, нежели кровнородственный, неизбежно требовавший tutores из числа опытных полководцев юным цезарям. Обострение военного и политического кризиса в 60 гг. Ill к.показало, что путь к стабилизации пролегает не через удачный сыбор той или иной экстраординарной военно-административной структуры, а через создание высокоманесренного армейского организма нового типа. Таковым в результате реформ Гал-лиена стало крупное походное войско, в котором императорская кавалерия была сведена воедино и обрела независимого от прежних легионных легатов командующего - прямого предшественника позднеантичных msgistri eauitum.

Одним из серьезных результатов первой стадии "административной революции " (40-70 гг. Ill в.) стала постепенная, но полная ликвидация прежней монополии сенаторства на высшие посты в армии. Произошло ото, однако, естественным путем, а не в результате т. н. "эдикта Галли-она". Кризисная ситуация "выталкивала" на вершину военной иерархии империи людс-й по критериям профос сионализма, а не знатности. Не a последнюю очередь этому способствовало и то обстоятельство, что центром реорганизационных процессов стали дунайские провинции, из которых и до кризиса вышел ничтожный процент сенаторов. Именно там сконцентировались лучшие войска и офицерство империи, унаследовавшие от Галлиена методы укрепления персональной связи императора с армией (протекторат), назначения на пыешие военные и гражданские посты людей только из своей среды, а также универсалистскую идею.

Восстановление единства империи именно на этих принципах было произведено армейской верхушкой иллирийского происхождения, исторически первым типом поздноримской военной знати. Ее кратковременный взлет и исчезнпение обуславливались тем, что удержать власть над воссоединенной империей только военной синдй и оттеснением прочих политических сил (в том числе и командующих крупными дукатами) окаэалосьневозможным.

Вторая стадия "административной революции " ведет отсчет с реформ Диоклетиана, попытавшегося по-своему сбалансировать все реалии, сложившиеся в ходе кризиса III в. В системе тетрархии оказались соединенными и модель Augusti fratres, и адоптивационный цезарат наиболее популярных командиров полевой армии с перспективой

последующего достижения августата, и огора на иллирийское офицерство. Дополнительный контроль императорской коллегии над армией был достигнут реформированием дукатов (их последовательным дробле нием на ряд более мелких, изъятием у дуксов функций гражданской власти и командоиания над подразделениями походных войск) и префектуры претория. Часть функций (главным образом, военных) префектуры претория отошла к цезарату; префектов же возвращали лишь к командованию гвардией и гражданскому администрированию. В результате реформ Диоклетиане возник специфический тип военной знати, включавшей в себя верхушку командования полевой армии, одновременно составлявшей иерархически соподчиненную и фамильно и сакрально породненную императорскую коллегию. Префекты претория и дуксы не включались в ее число. По схеме Диоклетиана эта военная знать не должна была стать замкнутым фамильным кланом, поскольку предусматривалась адоптизация опытных офицеров вне кровного родства членов тетрархии.

Тенденция к исчезновению этого типа военной знати наметилась практически сразу после отречения Диоклетиана, вследствие непримиримого противоречия установок политической адоптивации и династизма. Результатом династийной политики Иовиев второй тетрархии стали узурпации Константина и Максенция, исчезновение це-зарата как высшего имперского магистратского института и развал диоклетиановой военой знати. Кризис второй тетрархии с одной стороны, и малолетство детей Константина и Лициния в период 313-324 гг. привели к возрождению форм экстраординарных командований, характерных для второй половины III в. Вновь проведение крупных военных операций поручается префектам претория, опять их назначают в качестве tutores юным цезарям. Все это таило в себе опасность постепенного вызревания в армии оппозиции династийной политике Константина. Первое же проявление этой оппозиции было жестоко подавлено; Константин не остановился даже перед казнью цезаря Криспа. Думается, что именно эти рецедивы тетрархии в армейских кругах подтолкнули Константина к завершению процесса "административной революции".

Реформа комитов закрепило примат гражданской администрации в государстве. В два этапа Константином было

завершено изъятие военных функций у префектов претория: передача командования над гвардией магистрам оффиций и над армией - магистрам войск. Префекты претория с результате Константиновых реформ превратились в высших гражданских магистратов крупных регионов империи. То, что Константином было проведено решительное изъятие командования над армией у префектов претория, мотивировано еще одним рецидивом оппозиции военных династийной политике. Речь идет, на наш взгляд, о сопротивлении офицерства (в их числе как минимум сочувствующим элементом должны были быть префекты претория - наставники цезарей, сыновей Константина) назначению около 335 г. Далмация цезарем. Разгром этой оппозиции завершился реформированием префектуры претория и созданием magisterium militare.

"Административная революция" завершилась. В результате конституционных реформ Константина была наконец найдена оптимальная модель устройства высших эшелонов власти, в большей мере соответствовавшей традициям античной государственности с учетом осех произошедших в течение кризиса III в. измений. Последовательное разделение властей "замыкало" разнородные политические интересы на императора, создало взаимодополнением функций чиновников одного уровня возможность взаимоконтроля, снизив степень зависимости императоров от армии и высших гражданских должностных лиц. Завершение реформы по образованию (юридическому закреплению) независимых друг от друга походных и пограничных войск привело не только к окончательной институчизации параллельных систем армейского командования, но и подвело основу под превращение высших военных постов в магистратуры позднеантично-лоте-старного типа.Необходимость в адоптивационном цеза рате отпала; зарождался новый тип служилой имперской военной знати - профессионалов, выслужившихся, благодаря личным качествам, из низов, не связанных фамильными узами с правящей династией, любого (в том числе и варварского) этнического происхождения. Так, например, первым позднеримским магистром войск был германец Фл.Урсус. Длительная историческая эволюция этой военной знати, как высшей открытой и постоянно обновляющейся административной группы военной организации Поздней Римской империи и ранней Византии изначально на могла тем самым идти по пути феодализации. Все

известные нам данные о магистрах войск IV г. позволяют утверждать с уверенностью, что они не были крупными землевладельцами ( обладание небольшими поместьями вовсе не исключаются; чаще всего это были проастии), обладавшими вооруженными свитами клиентов. В определенной мере содержать крупные частные отряды (небольшим количеством личной прислуги они конечно же обладали) высшим военным препятсвовало и то обстоятельство, что их резиденции-претории охранялись под разделениями регулярной армии.

Вынужденная развиваться именно в таких параметрах позднеантичная военная знать была сильно сориентирована на императорскую власть и изначально выступала (насколько это видно по ее поведению уже в ходе кризиса 337 г.) за династиям и против политической адоптивации. В периоды же пресечения династий военная элита выступала представителем армии, как одной из т.н. конституционных сил, и, наряду с верхушкой гражданской администрации, "делала" императора.

Доведенный до конца реформой Константина принцип разделения властей в значительной мере поставит магистров войск под контроль высшей гражданской администрации, лишенной, в свою очередь, военных функций. Снабжение армии анноной, оружием, одеждой, лошадьми находилось вне компетации магистров войск. Им вменялось в обязанности координировать любое передвижение войск со службами префекта претория, Долгое время (337364) армейским магистрам была не подконтрольна юрисдикция над солдатами и офицерами по гражданским казусам. Законодательно на протяжении всей позднеан-тичной истории им было запрещено вмешательство в гражданские дела с провинциях. Констанцием II чинопроизводство младших и средних офицеров армии было передано в ведомство квестора дворца. Влияние магистров войск на армию тем самым было серьезно ограничено, что резко снизило для них возможность поднять мятеж.

Магистры войск при Константине и его сыновьях в значительной мере напоминали императорских комитов эпохи принципата; разница состояла в том , что они являлись постоянным институтом государства. Такая ситуация сохранялась до тех пор, пока в реально разделенной империи правили двое августов. И, наоборот, восоединение империи при Констанции II вновь возродило проблему

оптимальной формы военно-административных структур для крупных регионов. Некоторое время Констанций II пытался следовать методами своего отца, применяя кровнородственный (но не диоклетиановатипа!) цезарат, но вследствие рецидивов тетрар> ии, отказался от этого, создав региональные, параллельно с префектурами, ма-гистерии. По сути дела, оказались узаконенными в качестве государственных институтов экстраординарные командования III в. (типа rector totius Orientis). Региональные магистры представляли собой не чистый тип полководцев, но были крупными военными администраторами с правом юрисдикции над военными (=римскими гражданами) в своих округах, т. е. были одной из групп высших имперских магистратев-потестариев.

Представляется, что постепенно в период раздела империи между сыновьями Константина I (337-351гг.) сложилась устойчивая ориентация руководящих армейских кругов на гражданскую аристократию своих регионов. Симметрия западно- и восточноримской военной и гражданской элит достаточно отчетливо отразилась в периоды избрания Иовиана и Валентиниана I, продемонстрировав, одновременно, практическую завершен ность формирования независимых друг от друга государственных структур обеих частей империи. Поэтому считаем возможным говорить о том, что именно 364 г. (вслед за избранием Валента) стал вехой реального раздела империи, за которой начинается самостоятельная, исторически своеобразная эволюция западиоримской и ранневизонтийской военной знати позднеантичного магистратского типа.

Отсюда вторая глава, в соответствии с целями исследования, анализирует только ранневизантийскую военную аристократию в период 364-400 гг. Прежде всего констатируется, что Валенг изначально установил тесный контакт с представителями режима Констанция II и его социальной базой - муниципальной знатыо Востока, Это обстоятетьст-во обеспечило ему прочную поддержку восточных провинций в борьбе против узурпации Прокопия, слишком явно демонстрировавшего ориентацию на возрождение политики Юлиана. Победа над Прокопием привела к известной деформации магистратской модели военной знати: Вапент в виде платы за верность был вынужден практически не обновлять армейскую верхушку Восточной империи вплоть до готского восстания. Однако он созна-

только придерживался важных принципов Константиновой конституции: не допустить складывания фамильных связен военачальников с правящим домом, о также их вмешательства с гражданские дола; каких-то изменений в административной инфраструктуре магистериев и привилегий магистров по сравнением с правлением Констанция II не прослеживается.

Анализ источников не позволяет утверждать, что высшие офицеры в период 364-400 гг. превратились и крупных землевладельцев. Лишь немногие их них владели небольшими проастиями под столицей, вблизи которой вряд ли можно было офицерству патронировать по отношению к сельской округе. Поэтому само существование конфликта "муниципальной аристократии и военной плутократии" (Ж.-М. Каррье) из-за колонов, бежавших от гражданских собсвенников к военным, с этой точки зрения представляется маловероятным в отношении магистров войск. В основе военного патроната лежала взятка, получаемая офицерством среднего звена с помощью возможностей, предоставляемых государственным аппаратом. Не исключено, что для дуксов и магистров войск частные перемещения по службе (3-5 лет) делали молоприпле кательным приобретением земельных имущеста о провинциях. Соответствсчжо вряд ли у них был устойчивый источник доходов содержания настолько крупных собственных вооруженных свит, которых бы опасалось правительство. Каких-то серьезных нозшаств в положении военной знати ранней Византии не произошло и в сложное правление Феодосия I, прибывшего на Восток □ период сильной дезорганизации и деморализации восточ-норимских властных структур. Поэтому на первых порах основные изменения были связаны лишь с персонально-кадровым курсом императора в отношении армейской верхушки. Прежние магистры войск, как часть режима Валента, постепенно были удалены со своих постов. На ключевых должностях в гражданской и военной администрации появилось много западных римлян, хотя эта тенденция не стала абсолютной. В самом начале своего правления Феодосий допускал чинопроизводство в армейские магистры и офицеров восточноримского (а также персидского и германского) происхождения, хорошо зарекомендовавших себя в качество командиров отдельных подразделений еще при Валенте. Известный ком промисс прослеживается и в отношении восточного маги-

стерня: ни разу при Феодосии во главе него не был поставлен западноримский военный. С другой стороны, скрытая конфронтация Феодосии I с остатками режима Валента и егосоциапьной базой непосредственно отразилась, помимо гражданской, на военной знати. Как и при Валентеона, всльно или невольно, стала элементом политического режима (феодосианцами), хотя и менее ненавистным муниципальной аристократии восточных провинций, нежеле его гражданская часть. Это выразилось в том, что вакансии в зоеиной верхушке открывались лишь со смертью того или ичого армейского магистра, заместить которые, однако, лица восточноримского происхождения после 332 г. уже не могли.

Сущность скрытой оппозиции Феодосию I со стороны остатков режима Констанция II и Валента коренилась о неприятии "политического универсализма", целью которого было фактическое восстановление единства империи; восточноримс.кие ресурсы становились на службу этому курсу. Результатом этой политики Феодосия стало перемещение реального центра власти в Константинополь, быстрое превращение его в подлинную столицу Восточной империи, в которой сосредотачивается основная масса представителей военной знати (преторий восточного магис.терия по-прежрему располагался в Антиохии). Присутствие и Константинополе дворцовых схол фактически постоянное пребывание придворных магистров в свите императора исключало для них содержание частных вооруженных отрядов. Кроме того, ни один их армейских магистроа-феодосианцев не обладал крупными земельными имущсствами, для того что бы иметь для этого средства. Отсюда но случайно, что военная верхушка фактически осталась в стороне от бурных политических событий 389-391 гг., периода возрождения "восточной партии" и решительной расправы над ней.

Постепенное ремоделирование государства, а также армейских структур вокруг Константинополя открыв э новую страницу о истории ранневизантийских военных институтов и практике военного администрирования. Восточ-норимские войска, возвращенные с римского Запада по требованию Аркадия, обретают постоянные места дислокации под Константинополем. Возникновение постоянных презентальных армий повлекло за собой изменения в положение презентальных магистров, которые фактически из придворных полководцев без войск превратились в

крупных военачальников, сравнявшись по статусу со свои ■ ми коллегами по региональным магистериям.

Процесс оформления презентальных армии и их командных структур совпал по времени с серьезным политическим кризисом 395-400 гг., п основе которого лежало отношение правящих константинопольских кругов к политическому наследию Феодосии I. После гибели Руфина Евтропием было проведено оттеснение высших офицеров-феодосианцев от командования армиями, что не позволяет говорить о наследственной преемственности военной слиты ранней Византии даже в период правления Аркадия. Восстание гревтунгов Трибигильда, вынудившее Евтропил постановить во главе одной из презентальных армий Гай-ну, дало феодосианцам шанс силовыми методами рас правиться со своими оппонентами. Во-многом этому обстоятельству способствовала политизированность презентальных поиск, в массе своей участвовавших в последнем походе Феодосия I и вернувшихся на Восток в 395 г. под началом Гайны. Анализ источников позволяет утверждать, что собственного крупного частного отряда ни до, ни по время мятежа у Гайны но было, а, следовательно, друг;-,ми средствами контроля над презентальной армией, кроме политических, он не располагал. Иными словами, "протобукеллариат" (Г.Алберт), или "чистый" букеллариат (У.Либешютц) в ранней Византии в конце IV в. не возник.

Изучение карьер магистров войск при Ооедосии I и Аркадии убедительно свидетельствует против знаменитого тезиса о восточноримском антигерманизме, как "национальной реакции"против засилья германцев в армии и при дворе. Антиварварские инвективы Синезия направлялись в конечном счете против разорительных для куриалов методов федератской политики. Казнь же Фрагитты стала возможна в обстановке страха перед командующим презентальной армией, кто бы он ни был по происхож дению; кроме того этот акт подвел черту под открытой борьбой с феодосианцами. Одним из итогов процесса постепенного размежевания двух частей империи, как двух ужо оформившихся государств, переплетавшегося с неоднократными (351-364, 389-391, 393-394 гг. | попытками восстановления реального единства Imperium Romanum, стала известная деформация магистратской модели военной верхушки. Речь идет, прежде всего, о длительной несменяемости армейских магистров при Валенте и Феодосии I. Фактор личной преданности императору стал

превалировать над общегосударственными интересами. Отсюда настоятельной необходимостью для нового правительства стало восстановление статуса армейской верхушки как постоянно ротирующейся высшей группы администрации военной организации.

В начале третьей главы обосновывается тезис о том, что с последовавшем за кризисом 395-400 гг. периоде восстановления количественного уровня раниевизантийской военной организации армейская верхушка до 409 г. фактически была представлена только магистрами Востока. Ко-мандспанис презентальными силами Аркадий до своей смерти оаял на себя. Никакой преемственности по фамильной линии военной элиты от правления Аркадия к правлению Феодосия II не прослеживается.

Превращение Константинополя в реальную столицу империи потребовало более пристального внимания к укреплению его стратегического тыла. При префекте Ан-фимии последовательно аосстановливаютс» речные флотилии на Дунае, укрепляется инфраструктура лимесов Мо-зии и Скифии, фракийская comitiva roi militaris, вследст-пии увеличения с ней количества войск, производится в статус регионального магистерип. благодаря политике примирения разных группировок константинопольской знати, проводимой Апфимием, удалось развеять предубеждение против презентальных магистериеп и восста-ноаить посты презентальных магистроз, Перед правительством после известной деформировапности магистратских основ полномочий армейской элиты встала задача восстановления контроля гражданской администрации над военной, согласно схеме Констанция II. В период с 415 по 424 тт. поэтапно у магистров войск было изъято право назначения среднего п младшего командного состава армии, перешедшее к ним, сидимо, при Феодосии I (это стало возможным, на наш взгляд, скорее вследствие ne¡ иодически повторяющихся крупных походов, чем преимущественной опоры императора на ооекныл), и передано ведомству квестора дворца. Какого-то сопро тивления этому акту со стороны офицерства не последовало во-многом потому, что правительство вновь предоставило возможность выслуживаться ( иначе трудно объяснить появление в 410-420 гг. но постах магистров и поенных комиюв Плингы, Ардабура, Ариооинда, Аспара, что кстати, противоречит тезису о т.н. "разгермамизации" офицерского корпуса после 400 г. ) военным варварского

происхождения, не имевших серьезного влияния мг. политические группировки столицы. Еще более тем самим укрепляется традиция ориентации высших армейских чинов на верхушку гражданскихдигни-лриив в периоды политической нестабильности. Именно в этих условиях складывается т.н. клан Асларидов, тенденции к фамильной регенерации у которого не пугали правительство. Ас-париды, послушные воле ряда магистров оффиций, не превратились п серьезную, а тем более самостоятельнную силу в столичном общество при Феодосии !!. Субъективный фактор в их карьерах играл определяющую роль.

Процесс упрочения системы контроля правительства над всеми магистерипми продолжался и в 430-440 гг. Просопографические сведения позволяет говорить, что срок полномочий армейских магистров был ограничен пятью годами. Пограничная армия и большей мере, чем ранее, подпала под контроль гражданской администрации. Это выразилось и том, что главными инспекторами, контролировавшими численность личного состава пограничник войск, стали магистры оффиций. Ряд привилегий солдат и младших офицеров был ликвидирован, что з конечном счете подрывало авторитет армейских магистров. Контроль за недопущением перевода солдат пограничной армии в походную был возложен на префектов претория. К 440 г. сложилась система ordo cJignitatum, позволявшая иметь готовый резерв военной администрации. В целом можно утверждать, что первая половина V в.стала периодом оздоровления и укрепления административной системы империи на принципах Константиновой конституции. Тем самым укреплялась в своих основных чертах магистратская модель военной знати ранней Византии. Примечательно о отой связи, что крупных частных отрядов ни у одного магистра войск, даже у тех, которые обладали какими-то землями, не засвидетельствовано. Очевидно, правительство сознательно препятствовало этому.

Целенаправленное проведение такой политики привело к снижению, по сравнению с эпохой Феодосия I, влияния магистров войск (вплоть до того что двор мог позволить себе их тайные убийства), подтверждаемое скудностью информации о них в источниках. В какой-то мере это обуславливалось и отсутствием крупных политических конфликтов в столице. Даже возникновение "гуннской про блемы", а также противоречий в византийских правящих

кругах по поводу ео разрешения не привели к серьезной политизации армейской верхушки. Политике тайной дипломатии и умиротворения Аттилы откупами, проводимой Хрисафием, противостояла группа столичной знати, требовавшая решительных действий против гуннов. Настроения последней активно выражал Фл.Зенок, приведший с собой в Константинополь отряд исавров. Его эпат прующее поведение во-многом объясняется незнанием политических традиций ранней Византии и выпячиванием своей роли спасителя столицы от гуннов. Но Фл.Зе-нон и его исавры но стали мощной силой при дворе, которая якобы вытеснила с влиятельных позиций готско-аланский клан Аспаридов, добросовестно служивших империи в 420-440 гг. и не посягавших, насколько это видно по источникам, на особую роль в формировании политики государства. Покровительство Аспаридам со стороны Хрисафия в 447-450 гг. демонстрирует их несамостоятельность в политике. Кроме того, ни о каких прямых столкновениях Аспаридов с Фл. Законом в источниках сведений нет. Когда в 447 г. Хрисафию потребовался крупный поенный успех против гуннов, он сделал ставку на опыт Аспаридов. После разгрома войск под их командованием у реки Ута и дезорганизации практически половины походных сил империи именно Хрисафий добился снятия с них опалы, поскольку Аспариды были нужны ему в качестве живого подтверждения необходимости продолжения пол-итики'откупа от гуннов. Однако такое их положение при дворе говорит против того, что они деятельно участвовали в избрании императором Маркиана, тем более, что одним из первых актов последнего после интронизации стала казнь Хрисафия.

Четвертая глава о ранневизантийской военной элите при Маркиане и Льве I начинается разбором источниковой традиции о роли Аспаридов при Маркиане. Констатируется, что авторы V в. ничего не сообщают о преимущественном влиянии Аспара на избрание императором Маркиана. Миф обАсгюридах ведет свое начало от источников VI в., которые преувеличивали значение клана при Маркиане, приняв официальную версию быстрой расправы над Аспаридами при Льве I как вдохновителями провакдальского заговора с Константинополе. Отсутствие надежной информации, породившее массу слухов, стало основой мифа об Аспаридах; все неясные

византийцам события середины V и. просто списывались на противодействие Аспаридов императорам.

Анализ же карьеры Аспара в 447-450 гг. приводит к мысле о том, что накануне избрания Маркиана он и Ардабур-младший были частными лицами. При Маркиане Аспар продолжал оставаться частным лицом, не засвидетельствованным ни в каком деле. Ардабур-млодший после удачного рейда на гуннские становища получил пост магистра войск Еостока, отбыо из столицы надолго. В течении первого года правления Маркиана магистры войск Анатолий и Аполлоний получили отставку, не остазип на своих или каких-либо других должностях п качестве преемников своих родственников; иными словами фактор фамильной преемственности у магистров войск римского пронсхо жденил не прослеживается. Вряд ли о складывании военной династии можно говорить и в случае с Анфимием, будущим западноримским императором. Для его отца Прокопия командование войсками восточного магистерия в 421-424 гг. было кратковременным эпизодом в карьере.

После смерти Маркиана избрать нового императора предстояло в условиях пресечения династии и отсутствия сильного легитимного лидера. Не будет преувеличением сказать, что отчетливо в этой ситуации выявилась пе рность высших дигнитариев империи (.ринципам Константиновой конституции. Кандидатуру Апфимия, зятя покойного Маркиана, никто даже не предлагал. Очевидно, вслсдствии молодости Анфимию не было предложено участие в "конституционном совете", который должен был провести консультации по поводу кандидатуры и процедуры публичной церемонии избрания нового императора. Поэтому магистр оффиций и префект Востока, памятуй о том, что Ардабур является магистром войск Востока, предложили принять участие в подборе кандидатуры будущего императора экс-магистру Аспару, которого еще несомненно помнила армия. Сравнение ряда кри териев, по которым при пресечениях династий избирали императоров в 363, 364, 450 и 457 гг., позволяет говорить о системе сложившихся "конституционных правил". Кандидат должен был быть невысокого социального происхождения, не занимать высших постов в государственном аппарате, пе входить в факцию какого-либо близкого к престолу дигнитария, чтобы после избрания он не отдавал видимого предпочтения никакой стороне и не разрушал сложившегося равновесия, Во всех четырех ука-

запных случаях советом высших должностных лиц гражданской и поенной администрации императорами избирались трибуны привилегированных воинских подра зделений. С этой точки, зрения роль Аспара в избрании Льва i представляется более скромной, чем обычно подчеркивается в историографии. Хорошо ее понял и четко определил Приск (íг.20): "По своему разумению Аспар подготовил Льва стать преемником его ( = Маркиана)". Ас-пару по поручению верхушки гражданской администрации предстояло быстро подобрать трибуна армии и передать намеченного кандидата для подготовки к официальной церемонии провозглашения.

Меры, предпринятые Аспаром, по пресечению незаконного с точки зрения правительства частного предпринимательства солдат противоречат утверждениям Феофана и Зопары о том, что Лов некогда был куратором иму-щестиАспара, Раннесизантийские авторы вообще не дают па этот счет никакой информации. Состояние Аспара, видимо, складывалось в основном из военной добычи и жа-лоиания.

После избрания Льва Аспар получил пост презентального магистра и активно занялся улучшением состояния вооруженных смл империи. Учитывая, что конскрипци опный механизм и балканских провинциях был сильно ослаблен а ходе гуннских вторжений, Аспар предложил программу восстановления численности войск фракий ского и одного из презонтальных магистериев за счет широкого привлечения наемников. За три года ('157-460 гг. ) Аспару удалось претворить в жизнь этот замысел; корпуса государственных федератов передавались даже в восточный магисторий. Быстрое решение проблемы пополнения армии создали Аспару репутацию мудрого государственного деятеля. Его взаимоотношения со Львом протекали ровно и, насколько это видно из источников, ничем не омрачались до 456 г. Начиная с'»65 г. военачальник и импзратор находились и длительном конфликте, принимавшем paoныо формы и закончившимся расправой модАспаром и его сторонниками.

Противостояние Аспара и Льва ¡ не было личным конфликтом; представлять его в качестве стремления императора освободиться от постоянного давления всесильного магистра войск не правомерно. 8 основе его лежал сложный комплекс противоречий в константинопольских правящих кругах, соязанных в конечном счете с опре-

делением направлений и методов внешней политики ранней Византии. В 454-455 гг. резко изменилась ситуация в Средиземноморье в связи с захватом Гензерихом Рима и переправой представителей феодосиевой династии в Карфаген. Гензерих начал претендовать на роль одного из гарантов существования Западной Римской империи, вступив в длительную борьбу с Рицимером и выдвинутыми им западноримскими императорами. После смерти Маркиана в сложном положении оказались константинопольские правящие круги, которым не преминул воспользоваться Гензерих. В Константинополе, бежав из Африки, Сицилии и Италии, находилось немало запад-норимских эмигрантов и вандальский король, породни вшись с феодосиевой династией, надеялся с их помощью вынудить Льва выступить против Рицимера; с этой целью он отослал в Константинополь и вдову Валентиниана III. Лев I, попавший в сложную политическую ситуацию, в 465 г. после смерти Либия Севера нашел устраивающий его выход: предложив на заладноримский престол Анфимия, он на основе совместной с Рицимером антивандальской акции надеялся, в случае разгрома вандальского королевства, удалить из Константинополя большую часть западноримских эмигрантов, чьи имущества находились в Африке и Италии. Однако уже на стадии дипломатической подготовки Лев столкнулся с оппозицией, не желавшей вмешательства в дела Западного Средиземноморья, поскольку это вновь потребовало бы от Византии мобилизации дополнительных ресурсов и известного ослабления обороны на восточных границах. Магистр войск Востока Ардабур отрицательно отозвался об отказе Льва I выплачивать персам оговоренную договором сумму за охрану кав-казких проходов от гуннов. Бурное обсуждение в сенате мнимого предательства Ардабура переросло в открытое осуждение частью сенаторов эскалации конфликта с вандалами; главой этой неформальной оппозиции стал Ас-пар.

В этих условиях, когда обнаружились разногласия с ведущими военачальниками империи, с молчаливого одобрения "эмигрантской партии" Лев прибег к фамильной политике при комплектовании армейской верхушки. Исавр Тарасикодисса, став зятем императора, до смерти Льва перемещался с одного высокого военного поста на другой. Региональные и презентальные магистерии предоставлялись родственникам Льва Армату и Васили-

ску, разделявшим курс Льва императора. Иными словами Лео стремился создать вокруг себя властную группу из единомышленников-родственников, а также он не был лишен намерений создать собственную династию.

Разгром экспедиции Василиска в 468 г. заставил Льва маневрировать: распущенные слухи о провандальском заговоре с Константинополе, лидером которого якобы были Аспар и Ардабур, слабо поколебали оппозицию и император был вынужден согласиться на брак одной из своих дочерей с Патрикием, сыном Аспара. Таким образом, в 468-471 гг. в Византии в силу сиюминутных политических обстоятельств сложилась группа соенной знати, пород ценная между собой и с правящим домом, и немедленно вступившая в борьбу за власть друг с другом. Взрывоопасность для госурства деформации принципов Константиновой конституции выявилась еще до расправы над Аспаридами: каждая из сторон открыто попирала законность, провоцируя мятежи (бунт Анагаста с "подачи" Зенона), тайные убийства, и опираясь при этом на реально действующие государственные структуры и институты. Именно с этом контексте следует рассматривать неудавшуюся попытку Ардабура изнутри разложить экску-витов и атаку отряда Остриса (=оффикия презентального магистерия, состоявшего из государственных федератов) на дворец. Уничтожение оппозиции во главе с Аспаром в 471 г. лишь на время замедлило ожесточенную борьбу за власть родственников Льва I.

После смерти Льва I все его легитимные наследники попытались с оружием в руках отстоять ссое право на престол; анализом этой проблематики, непосредственно относящейся к эволюции военной знати при Зеноне и Анастасии, открывается пятая глава. Восшествие на престол Зенона признается следствием стремления не дать шанс уцелевшим от расправы 471 г. политическим кругам столицы организовать избрание императором своего кандидата. Спланированная вслед за этим узурпация Василиска обнаружила слабость позиций Зенона даже среди исав-рийских отрядов на имперской службе. Исаврийский три-баллизм, строение их отрядов по кланово-замкнутому принципу отчетливо проявились, когда Василиск пообещал Иилу и Трокунду магистерские посты. После обмана они приняли деятельное участие в реставрации Зенона. Зеноиу, лишенному поддержки войск восточного магисте-

рия, пришлось принять эту опасную помощь родственных кланов.

Война наследников Льва I между собой с постоянными назначениями командиров противоборствующих армий только по фамильному признаку обнажила кризис ранне-византийской военной организации. Но оправившись от крупных потерь африканской экспедиции 4G8 г. в условиях, когда конскрипция не справлялась с задачей быстрого пополнения войск, правительство реально могло расчитывать лишь на наемников разныхтипов. Сложные взаимоотношения с остготскими федератами еще при Льве I объясняет появление на имперской службе гораздо большего количества исаврийских отрядов по сравнению с эпохой Феодосия II. Исаврийские вожди в чьей помощи нуждались противоборствующие наследники Льва I быстро превращались в заметный фактор политической жизни Константинополя. Вряд ли они были в той же мере, что и римские офицеры подконтрольны гражданской администрации, поскольку гражданским ведомствам было гораздо труднее контролировать младших и средних командиров в наемнических отрядах. Отсюда обострялась проблема обеспечения лояльности новой армейской верхушки правительству. Поэтому а условиях политической борьбы в практике комплектования военной элиты стали пре )бладать элементы фамильной политики. Примечательно, что Зенон в расчете на будущую поддержку адоптивировал Теодориха Амала. Началась практика раздачи магистерских рангов остготским вождям как одного из средств борьбы за власть в Константинополе.

Бросающимся в глаза новшеством стало применение на традиционных византийских территориях экстраординарных командований, а именно ранга великого презенталь-ного стратилата с подчинением ему войск разных магистров и дворцовых схол. Это также было следствием африканской экспедиции 468 г.: недостаточная укомплектованность войскзаставляла сводить их воедино для проведения одной компании. Такая ситуация с походными войсками ставила империю в сильную зависимость по отношению к остготским федератам, заставляла идти им на серьезные уступки. История военной и дипломатической борьбы империи с остготами при Зсноне продемонстрировала отсутствие у Византии силовых средств для лидирования в фе-дератских отношениях.

После реставрации альпнс Зенона со своими исаврий-скими родственниками был направлен на постепенную ликвидацию его же родственников со стороны Льва I. Противостояние, повлекшее за собой убийство Армата, мятеж ¡■Ларкиана, вмешательство обоих Теодорихов в политическую борьбу в Константинополе, привело к замене одной, византийской по происхождению, группы военной знати другой, исаврийской, которая стремилась удержать императора от решительных действий системой заложни-честв. Примечательно, что византийские родственники Зенона не имели крупных собственных свит даже для собственной охраны. Маркиан, происходивший из достаточно богатого рода, решился на мятеж только после того, как счел достаточным для выступления тайно подготавливаемый отряд из остготов Страбона и горожан. Региональные магистры обладали небольшими свитами наемников, которым правительство не придавало особого значения; крупных подразделений у высшего офицерства при Зеноне не засвидетельствовано.

После реставрации Зенон стремился е текущих делах управления опираться насколько это было возможно на римлян, ощущая свое двусмысленное положение императора и, одновременно, одного из исаврийских вождей. Даже на презентальиый и иллирийский магистерии были назначены римляне. В качестве военной опоры режима Зенон использовал дворцовые схолы, включив в них в качестве офицеров многих своих сородичей. Илл оградил себя от попыток ликвидации экскувитамп и отрядом Тро-кунда. В столице сложилось скрытое противостояние внутри группы военной знати, завершившееся после ряда неудачных покушений на Илла негласным соглашением о разделе сфер влияния; Илл со своими сторонниками удалился е Антиохию с ранге магистра войск Востока.

В результате войны между Иллом и Зеноном вновь практически полностью обновилась военная верхушка. Мятежные исаврийские вожди утратили статус ранневизантий-ской военной знати и. потеряли возможность содержать свои отряды за счет казны, в чем и состоит серьезное отличие от схемы, предложенной А.Демандтом. Зенон оернулся к практике назначения на магистерские должности малоизвестных офицеров-профессионалов, не связанных фамильными узами с правящим домом; наметился поворот к иосстановлеиию магистратской модели военной знати, хотя реальная политическая ситуация и кризисное

состояние военной организации не позволили полностью отказаться от фамильной политики. В последние годы правления ведущие военные (презентальный мпгистерий) и полувоенные (магистр оффиций) должности сосредоточились в руках прямых родственников Зенона, региональное командование армией было предоставлено профессиональный офицерам неисаврийского происхождения. 8 таком составе военная элита просуществовала до интронизации Анастасия I, выборы которого произошли при максимально возможном отстранении аптиисаврийскими силами родственников Зенона.

Новый режим изначально снискал поддержку византийского офицерства, недовольного пренебрежением исав-ров к насущным проблемам армии.

Поело того как попытки достичь с нсаврами комромисс, выражением которого стала бы их служба империи где-нибудь вне Константинополя, окончились неудачей и открытым разрывом, новая, почти полностью обновившаяся, военная верхушка была укомплектована именно из среды этого офицерства на основс принципов магистратской модели. До окончания исаврийского мятежа (492-498 гг.) Анастасий в целом придерживался традиционных методов военного стиоительстаа, всячески их подчеркивая и пропагандируя.

Известный повороте персональной политике Анастасия I после замирения Исаврии стал следствием осознания того, что дальнейшее комплектование и снабжение армии только традиционными методами ух<е невозможно. Знаменитая хрисотелия югов была удачной попыткой учесть все сложившиеся в социальной, экономической, демографической сферах реплии. В условиях пробуксовки и явной недостаточности рекрутов по линии протостасии, а, соответственно, неэффективного расходования натуральной анноны, Анастасий прибег к широкомасштабному, но гибкому адэрированию военных повинностей и комплектованию войск методами прототипии. Адэрированию, на наш взгляд, подлежал не весь объем военных налогов, но лишь тот, который складывался из разницы натуральных поставок, предназначенных армии некоей полной штатной численности, и тех, которые шли на содержание реально наличных войск. Под принудительную адэрацию подпадали отнюдь но все провинции и слои налогоплательщиков. Хрисотелия югав о определенной мере сняла социальное напряжение в городах империи, куда в период окончания

позднеантичного подъема в ранней Византии стекались обнищавшие по разным причинам социальные низы. Государство предоставляло им возможность существования через военное ремесло. Наемнический рынок (вне- и внут-риимперский), видимо, был довольно емким, поскольку свежие войска империя получила о короткие сроки. Кроме пополнения (или даже восстановления) войск разных ма-гистериев, воссоздается корпус государственных федератов.

Отличительной чертой персональной политики после сведения хрисотелии югов стало преимущественное назначение на магистерские посты офицеров римского происхождения, причем заметно, что императора устраивали и большей мерс лица средних способностей. К эти;.! должностям допускались и родственники Анастасия, но лишь те, чьи легитимные позиции были проблематичны. Речь идет о зятьях и племянниках императора. Анастасий безусловно учел уроки правления Зенона, но, тем но (.юнее, не отказался (точнее, уже не смог) от элементов фамильного курса а военном администрировании. Анализ ситуации с командованием армии с персидской войне 502-506 гг. говорит о том, что император стремился комбинировать разные модели руководства войсками. В числе последних была и попытка назначать главнокомандующими носителей гражданских полномочий (префект претерпи Апион, магистр оффиций Келер), оказавщаясг. с конечном счете неудачной. Обозначившийся акцент на преданность г.ри замещении командных постов входил в противоречие со старой установкой наличный профессионализм, вместе с которой постепенно уходили в прошлое представления о временности компетенций магистров войск. Нарастание авторитарных тенденций императорской власти на этом фоне катализировало вызревание фамильно-династпйной модели военного руководства как альтернативы магистратской.

Следует подчеркнуть, что Анастасий добился желаемого эффекта своими окспорементами. Военная элита империи оставалась лояльной его воле, за исключением единственного случая. Речь идет о нежелании магистров Иоанна и Патрикия выступить с войсками против Виталиана. Они боялись в случае поражения быть обвиненными а предательстве, поскольку некогда были дружны с Виталианом. Таким поседением, повлекшим за собой назначение командующим о решающем походе против Виталиана экс-

префекта Марина, они способстповпли резкому падению авторитета столичной военной знати накануне выборов нового императора.

Шестая глава, посвященная раннсвизантийской военной знати при гОстине и Юстиниане, вначале обосновывает положение о том, что впервые и рашювизантийсхой истории после смерти Анастасия баланс власти на некоторое время серьезно сместился в сторону гражданской элиты. В ходе быстротечного кризиса возросла роль гвардии, выдвинувшей своих кандидатов на престол. Механизм конституционного, поздноантичного по своей сути, выбора императора, начиная с переворота, приведшего к власти Юстина I, оказался окончательно подорванным и больше но соответствовал своей форме - церемонии публичного провозглашения. Новый режим поторопился пзягь армию под свой контроль, делая ставку на реабилитированных противников Анастасия и на родственников Юстина. Племянник императора Герман был вскоре после перепорота назначен стратогом-автократором балканского региона, хотя официально он и не получил этот ранг. Полномочия Германа были прямым прецедентом будущей юстиниано-вой военной квестуры и возникли для обеспечения взаимодействия походной армии и войск дукатов. Думается, что вслед за смещением Патрикия с презентального маги-стерия эта должность сразу была передана Юстиниану. На второй презентальный магистерий Юстин был вынужден назначить реабилитированного Витллиана, выманить которого в столицу можно было только таким способом. После устранения Виталиана командование презентальными силами сосредоточилось у Юстиниана. С восточного маги-стерия был вначале смещен, а потом возвращен Ипатий: новый режим был заинтересован а поддержании контактов с домом Анастасия. Ипатий был смещен еще раз в то время, когда здоровье Юстина ухудшилось, а Юстиниану з доле предстоящей интронизации нужно было обезопасить себя от любой конкуренции со стороны офицерства. Не случайно провозглашение Юстиниана произошло без выборов и в весьма скромной политической обстановке.

В самом начале своего правления Юстиниан стал активно продвигать своих людей на ключевые посты о гражданской и военной администрации. В кадровой политике изначально доминировал фактор личной преданности императору. Юстиниан подбирал себе военачальников из неаристократической среды, молодых по возрасту. Профессиональ-

ным военным старшого поколения отводилась роль советников молодых полководцев (например, Гермоген при Ве-лизарии). Император в точении всего своего правления старался не ротировать свою военную верхушку, а исключением крайних (нам известны только два) случаев. Он оказывал но своих ,магистров психологическое давление о случаях серьезных проступков (заговор Артабана, неосторожные высказывания Вслизарияи Бузеса), но заставлял продолжать службу, перемещая их с одной должности на другую. Фактически при Юстиниане окончательно уходят а прошлое представления о временном характере полномочий высших военных магистратов.

Б о - м м о го м размыванию магистратской модели военной знати империи способствовали административные реформы Юстиниана, подчиненные целям завоеваний на Западе. В условиях обостряющейся ситуации с комплектованием армии уже со второй половине V с. для проведения крупных военных операций требовалась известная перегруппировка имеющихся подразделений походных войск. Задачи отвсесамия Африки и /.талии предполагали длительное откомандирование византийских поиск из мест их постоянного квартирования. Оборона балканских и восточных провинций с отой связи требовала известной реконструкции. В условиях, когда магистры сойск длительное время находились в экспедициях,в восточных и балканских провинциях производится лсреподчннение- части оставшихся подразделений новым структура;.; гражданских властей. Началась новая "административная революция", умело управляемая из столицы и не носившая стихийного, как в 111 в., характера. Суть ее состояла в вынужденном, частичном, но планомерном изменении принципов дисклотиано-константииосой конституции, а именно соединении с одних руках военной и гражданской властей. В разных регионах реформа реалпзосысалась с учетом местной специфики. Представляется возможным говорить об отличающихся друг от друга западно- и восточновизан-тийских формах управления, и. соответственно, с их рамках об африканской и италийской о одной стороны, и бал-капской, ближневосточной, константинопольской - с другой. На византийском Западе в условиях непрекращающихся мятяжей (Африка) или войны (Италия) ведущим элементом s управлении оказывались командующие армиями. Гражданская администрация, оказавшись не в состоянии обеспечивать снабжение армии и защищать инте-

ресы местных поссессорос, шаг за шагом утрачивала контроль над армией. Эволюция от африканской и италийской стратегий-автократий к экзархатам носила спонтанный характер; императорская власть лишь узаконила ее результаты. На византийском Востоке новые формы управления вводились законодательно и суть их состояла в передаме функций регионального военного администрирования и юрисдикции от магистров войск гражданским властям. На Балканах возникла специфическая гражданско-военная структура - юстинианова военная квестура; в восточных провинциях войска переподчинялись магистратам среднего уровня. Перебрасываемые с войсками на Запад армейские магистры превращались из военных администраторов, руководителей крупных округов в экспедиционных полководцев. Магистратский характер их полномочий постепенно размывался; наметились тенденции к переходу к будущему фсмному строю в результате медленного исчезновения диоклетиано-константиновой конституции.

Вторая волна административных реформ (547-553 гг.) только углубила эти процессы, упрочив передачу командования над стратиотами в ряде провинций гражданским влгстям. Перераспределение военных функций затронуло все магистерии, в том число и презентальные. Презен-тальным магистрам после восстания Ника императором отводилась роль резервных полководцев, а префекты Востока в ряде случаев совмещали должность презснтальных магистров.

Политическое значение высших офицеров в обществе и при дворе при Юстиниане вряд ли изменилось в сторону усиления, хотя обычно п историографии это увязывается с фактами обладания ими крупными собственными отрядами. Анализ терминологии указывает на то, что однозначно зачислять знаменитых дорифоров и гипаспистов а категорию частных солдат нет оснований. Думается, что они представляли собой откомандированные в экспедиционные войска всксилляции из категорий стратиотов и федератов и копировали не германские, норимские образцы, будучи аналогом армейского института equites et pedites singulares эпохи принципата. Собственные ойкии экспедиционных командироа не были настолько крупными, чтобы их боялось правительство. Открывшаяся в результате грабежа завоевываемых территорий возможность увеличить численность ойкий была пресечена Юстинианом, что сделало военную верхушку не способной к самостоятельно

планируемым мятежам. Император ревниво следил за тем, чтобы уровень доходов его военной верхушки не превысил определенного уровня, силой изымая излишки. В период войны сТотилой нового шанса быстрого обогащения уже не представилось и военная верхушка, "завязшая" в Италии, превратилась в заложников прежней системы снабжения армии, и потому в большинстве случаев оставалась лояльной. Примечательно, что Юстиниан не прибегал к фамильной политике с отношении этих магистров войск, что даже присело к курьезному по форме заговору Артабана. Брожение в восточной армии и крамольные высказывания Велиззрия и Бузеса были обусловлены неверной информацией о смерти Юстиниана. Мартин и его окружение не посмели просить императора каким-то образом скорректировать отношение с Губазом, но предпочли тайно убить лазского царя. Мятежи против Юстиниана шли снизу, от солдатских масс, а не со стороны сильно зависимой от него военной верхушки. На выработку политики государства решающее влияние оказывали представители гражданской администрации.

К фамильной политике Юстиниан обращался последовательно до начала завоеваний и административных реформ, почтив родством Ситту. В ходе же завоеваний он, напротив, активно ей противился, отправив в отставку Германа, запрещая браки со своими родственниками высшим офицерам (Артабану, Иоанну, племянникуВиталиа-на). Предпринятая им около 550 г. попытка перемостить всех своих родственников с Италию, где они основали бы "малую династию", из-за смерти Германа завершилась неудачей. Появление на высших военных постах его племянников объясняется скорее сменой поколений в военной элите, нежели результатом сознательного фамильного курса. Юстиниан но назвал своего преемника, оставив после себя запрограммированный конфликт. Борьба двух Юстинов полностью подтвердила ото, вновь приведя к полному обновлению военной знати империи.

Подводя итоги исследования, можно с уверенностью сказать, нто наследственно-стабильного, социального слоя, состоявшего из породненных между собой магистров войск, императоров, и варварских вождей в эпоху от Диоклетиана и до Юстиниана включительно, и особенно на территории ранней Византии в 364-565 гг., не существовало. Факты фамильной преемственности носили спорадический, локальный, кратковременный и мотивирован-

ный конкретно-историческими ситуациями характер. Все они не были результатом действовавшей социальной тенденции; они были вызваны к жизни сознательными политическими усилиями в сфере административного и конституционного устройства государства. Военная знать Поздней Римской империи и ранней Византии в ходе длительного процесса генезиса окончательную, устройчивую форму обрела в результате реформы Константина I, максимально соответствовавшей античным традициям государственности. Константин, превратив армейскую верхушку в позднеантичных магистратов-потестариев и в часть имперской служилой аристократии, тем, самым, "запрограммировал" их дальнейшую эволюцию в четко определенных параметрах. Магистратское начало в модифицированной позднеантичной форме, заложенное в основе позднеримской и ранневизантииской военной служилой знати, предопределило ее историческое своеобразие.

В'результате реформ у военной верхушки были изъяты функции снабжения армии, назначения среднего и младшего офицерства. В такой институционной форме военная знать Поздней Римской империи была просто не в состоянии утвердить фамильное воспроизводство на административном, не говоря уже о политическом, уровне. Институ-тизация экстраординарных военных командований в высшие имперские магистратуры вместо фамильной преемственности вела к высокой степени вертикальной мобильности при достижении этих должностей. В военной элите стали появляться и варвары, карьеры которых зависели в основном от профессионализма и личной храбрости. Знатное происхождение и богатство вовсе не являлись обязательными для занятий высших военных постов. И, наоборот, установка на магистратско-потестарные особенности в характере полномочий поенной верхушки "подпитывала" сильную тенденцию к ее преимущественному существованию за счет платы и военной добычи, а не происхождения и землевладения, как при феодализме. Это же обстоятельство препятствовало содержанию постоянных крупных частных отрядов как средства давления на правительство. Отлаженная система контроля над армейским командованием, сложившаяся в основных своих чертах при Констанции II, предопределила устойчивую ориентацию ранневизантииской служилой военной знати на высших гражданских дигнитариев империи в периоды внутриполитических кризисов. В такой "институционной

форме, с вариацией количества магистериев, прямозави-сившего от числа походныхармнй, с изменяющимся время от времени объемом компетенций, военная элита ранней Византии, начиная с 364 г., просуществовала до начала завоеваний и административных реформ Юстиниана.

В качестве альтернативы магистратской модели военной знати со второй половины V в. потепенно вызрела фамиль-но-династийная модель, как следствие сиюминутных политических причина, так и необходимости обеспечения лояльности армий, в которых преобладали наемники. Ухудшающаяся ситуация с конскрипцией, крупные потери со внешних войнах, внутриполитические конфликты делали сосуществование обеих моделей реальной практикой вплоть до административных реформ ЮстиГшана I.

При Юстиниане начался сознательный поворот к соединению властей в руках одного либо гражданского магистрата, либо стратега-автократора, что означало постепенную эрозию основ диоклетиано-константиноеой конституции, с постепенным размыванием которой уходила в прошлое поенная знать позднеантично-магистратского типа. Б постюстинианову эпоху и на византийском Западе, и на византийском Востоке началась длительная переходная эпоха формирования новой исторической формы военной знати - раннефеодальной.

По теме .тпссертлцин oiiyó.tiikoii.ihu слсдумщно рлоопл;

1. Город и армия позднеантичной эпохи о советской историографии // Город и государство в древних обществах. Л., 1902. C.8G-95.

2. Система набора солдат о рамнеиизлнтийской армии IV п. (К вопросу о некоторых аспектах социальных отношений и социальной политики Византии п IV в.) // Проблемы социальной структуры и идеологии средневекого общества. Л., 1384. С. 3-22.

3. Генезис и позднеантичные особенности ранневизан-тийской армии lV-начала V вв. Автореферат... канд. исг. наук. Л., 1984. 21 с.

4. Предпосылки реформ Галлиена и их место в процессе трансформации римской армии// Страны Средиземноморья в античную и средневековую эпохи. Горький, 1985. с.94-106.

5. Этнический состав ранневизантийской армии IV в. (варварский вопрос)// Античная древность »"средние века. Проблемы социального развития. Свердловск, 1905. С.32-42.

6. Пограничная армия Византии IV в.// Византийский временник. 1986. Т. 46. С.199-203.

7. Военные реформы Диоклетиана и Константина // Вестник Древней Истории. 1987. N2. С. 51-73.

8. О некоторых причинах появления антиварварских настроений в общественно-политической мысли Византии IV-V вв. // Античная древность и средние века. Проблемы идеологии и культуры. Свердловск, 1987. С. 14-25.

9. Позднеантичное военно-государственное землевладение.// Десятая авторско-читательская конференция "Вестника древней истории" АН СССР. М., 1987. С. 113.

10. Еще раз к закону о скирах 409 г.// Античная древность и средние века. Вопросы социального и политического развития. Свердловск, 1988. С. 51-58.

11. Позднеримская военная знать и государство раннего домината //Проблемы истории государства и идеологии античности и раннего средневековья. Барнаул, 1988. С.66-82.

12. Ранневизантийская военная знать 364-395 гг.//Социальная структура и идеология античности и раннего средневековья. Барнаул, 1989. С. 107-127,

13. Военно-государственчое землевладение в ранней Византии (к оопросу о генезисе фемного строп) // Византийский временник. 1989. Т. 50. С. 14-25.

14. Die Politik Theodosius'l. und die Hintergrunde des sogenannten Antigermanismus im ostromischen Reich // Historia. Zeitschrift für Alte Geschichte. Stuttgart, 1989. Bd. 38. Hf. 2. S. 224-249.

15. Военная знать ранней Византии. -Барнаул: Алтайское книжное из-во, 1991. -246 с.

16. Ранневнзантийская военная знать первой половины V в. // Из истории Византии и византиноведения. Л., 1991. С. 20-38.

17. Ранмевизантийская военная знать: миф или реальность? // XVIII Международный конгресс византинистов. Резюме сообщений. М., 1991. Т. I. С. 368-369.

18. Der Militarade! des (ruhen Byzanz.-Barnaul:День, 1991.-263.S.

Формат 6CV.S0/I6 Усл.печ.л.2,0-изд.1,0 Бесплатно

Подписано н печать Т5.09 9Т Бумага писмал .Печать офсетная. Тип* 100Экз.Заказ 622 -91.

Лаборатория множительной техники АГУ: Димитр ова 66.