автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Военное образование зарубежной России, 1920 - 1945 гг.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Бегидов, Анзор Михайлович

АНТИБОЛЬШЕВИСТСКИХ ВООРУЖЕННЫХ ФОРМИРОВАНИЙ. 1917-1922 гг. Ц-И а) Военно-учебные заведения в период Гражданской войны в европейской части России. 1917-1920 гг. ^ ' ^ б) Эвакуация и размещение военно-учебных заведений в странах - ?3 Юго-Восточной и Центральной Европы в начале 1920-х гг. в) Российские военно-научные заведения на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке. 1917-1922 гг. 7* " *

ГЛАВА 2. СИСТЕМА ВОЕННОГО ОБРАЗОВАНИЯ ЗАРУБЕЖНОЙ РОССИИ

В 1920-45 ГГ. м -2< а) Кадетские корпуса за рубежом. 1920-1945 гг. 51 ~ д б) Военные училища российского зарубежья. 1920-е гг. в) Военно-академические центры российской эмиграции. 1920-1930-е гг.

ГЛАВА 3. ВОЕННО-УЧЕБНЫЕ ЗАВЕДЕНИЯ КАК ЧАСТЬ ФЕНОМЕНА 2 РОССИЙСКОГО ВОЕННОГО ЗАРУБЕЖЬЯ 1920-1940-х гг. а) Социально-политический состав учащихся и преподавательского 2 а-г корпуса б) Организация учебного процесса в военно-учебных заведениях ¿¿/2 - £Г в) Проблема сохранения российской военной культуры за рубежом ^ ^ ^

ГЛАВА 4. АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ФОРМЫ ВОЕННОГО ОБУЧЕНИЯ В

РОССИЙСКОМ ЗАРУБЕЖЬЕ. 1920-1945 гг. № а) Военное самообразование в зарубежной России. 1920-1930-е гг. - з>/С б) Молодежное военно-спортивное движение в российском зарубежье в) Российские эмигранты в учебных и боевых частях иностранных армий и антисоветских вооруженных формирований в

1930-1945 гг. - т

ГЛАВА 5. НАУЧНЫЕ ОСНОВЫ РОССИЙСКОГО ВОЕННОГО у.

ОБРАЗОВАНИЯ ЗА РУБЕЖОМ. 1920-1945 гг. а) Военно-исторические исследования в российском зарубежье 312. б) Разработка военно-стратегических доктрин и прогнозирование военных событий ^ в) Эмигрантская и советская военная мыслей высшая военная школа в 1920-1940-е гг.: взаимовлияние и противоборство 337

Введение диссертации2001 год, автореферат по истории, Бегидов, Анзор Михайлович

Изучение истории российского зарубежья 1920-40-х гг. традиционно строится на. восприятии этого историко-культурного феномена как прообраза альтернативного исторического пути нашей страны в 20 столетии. Раскол России на советскую и зарубежную, произошедший в результате революций 1917 г. и событий Гражданской войны, задал различные векторы развития в них искусства, литературы, науки и других проявлений общественной и культурной жизни, с которыми обычно ассоциируется в массовом сознании представление о «России в изгнанию). Однако российское зарубежье 1920-40-х гг. отличало не только высокий процент образованных людей, в т.ч. интеллектуально-культурной элиты, но и стремление воссоздать основные общественные и даже государственные институты дореволюционной России. Группируясь в сообщества адвокатов, финансистов, офицеров генерального штаба, воспитанников Московского университета и т.п., российские эмигранты помимо решения практических задач (взаимопомощи, общения, творческой реализации) формировали особое «виртуальное» пространство, внутри которого они играли привычные для себя социальные роли.

Наиболее масштабно эта способность к воспроизведению элементов дореволюционной (с учетом модификаций периода Гражданской войны) структуры своего социума проявилась у российской военной эмиграции, т.е. личного состава антибольшевистских вооруженных формирований, учащихся военно-учебных заведений, российских офицеров, генералитета и военных чиновников, оказавшихся за рубежом в силу личных обстоятельств, членов их семей и других лиц, близких к военным по менталитету и идеологии, например, военного духовенства и т.п. Особую группу военных беженцев составляло казачество, отличавшееся приверженностью к идеям казачьего сепаратизма и более низким образовательным цензом. В то же время, именно казаки проявляли в условиях изгнания стремление к традиционным формам организации в виде станиц» и «хуторов» и привычному для казачьих масс сельскохозяйственному роду занятий1.

Масса военных эмигрантов была многочисленна, составляя около четверти всех российских беженцев , в значительной своей части достаточно жестко организована на начальном этапе изгнания и имела руководителей, обладающих силой принуждения (в структурах Русской армии- в период эвакуации и размещения в лагерях, а формально до 1923 г., на Дальнем Востоке - до конца 1920-х гг.). Следует отметить, что с прекращением существования Русской армии и других антибольшевистских вооруженных формирований как боевых единиц часть их личного состава продолжала добровольно подчиняться военной дисциплине и признавать иерархию воинских чинов.

Как и другие страты эмигрантского сообщества военная эмиграция была социально неоднородна и включала людей различных политических убеждений, культуры, вероисповедания. С другой стороны, непосредственное участие в Гражданской войне и иллюзия ее неоконченности, владевшая военной эмиграцией в 1920-30-е гг., ставили идеологию «белого дела» выше оттенков личных убеждений военных эмигрантов. Эта тенденция сознательно культивировалась и военно-политическими лидерами российского зарубежья, запрещавшими членам военных обществ и союзов, входивших в Русский ОбщеВоинский Союз (РОВС), состоять в политических партиях .

Одним из основных постулатов идеологии «белого дела» было сохранение российской военной культуры, включая военную науку и образование, общественные и бытовые традиции, военно-историческую героику, символику и пр. Идея исторической преемственности, помимо антибольшевистской идеологии, была главным отличием российской армии за рубежом от советской. Именно военные эмигранты были, по их мнению, «настоящей армией», а не вооруженным народом, не «полчищами», именно они должны были сохранить и приумножить накопленный опыт организации вооруженных сил для будущей России. Неслучайно, элементы дореволюционной традиции в устройстве советской армии и советской военной школы воспринимались эмигрантскими военными теоретиками как признак перерождения и идеологического кризиса4. Еще одним компонентом, формировавшим облик российского военного зарубежья, была боль военных поражений 1-й мировой и Гражданской войн. Помимо социально-политических и экономических причин постигшей их катастрофы, российские эмигранты особо выделяли военно-профессиональный аспект проблемы, размышляя над уроками прошедших войн и путями преобразования российских вооруженных сил.

Вышеизложенные особенности российской военной эмиграции 1920-30-х гг., во всяком случае ее наиболее социально-активной и интеллектуальной части, получили вполне конкретное воплощение в виде развитой структуры общественных организаций, деятельности военно-учебных заведений и произведениях военно-теоретической мысли. Часть организационных структур российского военного зарубежья, в т.ч. военно-учебные центры и военно-научная школа, сформировавшиеся в 1920-30-е гг., продолжали существовать во время 2-й мировой войны и в послевоенный период. Во взаимодействии социальных, организационных, идеологических и интеллектуальных факторов в 1920-40-х гг. в зарубежной России складывается система военного образования, включающая не только военно-учебные заведения, но и ряд альтернативных форм приобретения военных знаний, возникших в условиях изгнания.

Военное образование российского зарубежья 1920-45 гг. как культурно-общественное явление заслуживает пристального внимания исторической науки, поскольку отражает ряд существенных аспектов внутренней жизни российской военной эмиграции.

Наряду с военно-политическим активизмом5 организация системы военного образования стала попыткой практической реализации планов реванша, продолжения вооруженной борьбы с большевизмом.

Изучение данной темы особенно актуально в настоящее время, поскольку, во-первых, специального научного исследования этой проблемы в отечественной исторической науке не предпринималось; во-вторых, в условиях проведения военной реформы в современных российских вооруженных силах комплекс военно-научных исследований российских эмигрантских военных теоретиков, в т.ч. в области организации военного образования, может представлять не только теоретический, но и в определенной степени военно-практический интерес.

В данной работе предполагается рассмотреть проблему создания за рубежом в 1920-30-е гг. системы военного образования с точки зрения ее потенциальных возможностей как "кузницы кадров" для эмигрантской военно-политической оппозиции: исследовать динамику количественного и качественного развития военно-учебных заведений, политические взгляды, степень политической активности их личного состава, выявить мотивации и формы развития военного самообразования и молодежного военно-спортивного движения в российском зарубежье, проанализировать особенности профессиональной реализации эмигрантских офицерских кадров в 1920-45 гг.

Кроме того, военное образование за рубежом изучается как база военно-научной школы зарубежной России, аккумулировавшая творческие силы ведущих военных теоретиков-эмигрантов.

Лидеры российской военной эмиграции 1920-30-х гг. пытались создать альтернативную советской систему военного образования. В то же время дублирования советских военно-учебных заведений не происходило, о чем свидетельствует наличие значительных организационных отличий. Российская эмигрантская военная школа скорее продолжала традиции дореволюционной, воспроизводя ее организационный опыт (например, в зарубежной эмигрантской военной школе в отличие от РККА была значительна роль кадетских корпусов), а также сохраняя традиционные интеллектуальные и духовные ценности, характерные для дореволюционной армии, - военно-историческую преемственность, православие, прежнюю иерархическую структуру и знаки отличия, дополнив их новейшими военно-теоретическими достижениями зарубежной научной мысли.

Следованием дореволюционной традиции и, одновременно, совершенно новым опытом, вызванным особенностями жизни в изгнании, была деятельность Высших военно-научных курсов и других учебных центров, стремившихся обеспечить российским эмигрантам возможность высшего военного образования в соответствии с программами российских военных академий.

Возникшая в странах Восточной и Центральной Европы сеть эмигрантских военно-учебных заведений являлась своего рода осью зарубежного военно-политического варианта белого движения, подготавливавшего офицерские кадры и сохранявшего наиболее агрессивный тип реваншистской идеологии. Военно-учебные заведения российской эмиграции, в отличие от других зарубежных организаций - общественно-политических партий и комитетов, союзов, благотворительных обществ - имели лишь им присущие черты: дисциплину, военизированный тип построения и т.п. Эмигрантские военные училища 1920-х гг. на Дальнем Востоке являлись не только источником кадров для российских вооруженных формирований, но и нередко выполняли роль действующих боевых единиц китайской армии.

Помимо системы военно-учебных заведений в российском зарубежье 1920-1930-х гг. возникает питающий ее социально-культурный фон, главными компонентами которого можно считать стремление части российских беженцев к военному самообразованию и деятельность молодежных военно-спортивных объединений.

Отдельным аспектом проблемы является поступление российских эмигрантов, в т.ч. выпускников военных училищ и кадетских корпусов на службу в иностранные армии как апробация результатов полученного ими профессионального образования. С началом 2-й мировой войны эмигранты появляются в учебных и боевых структурах европейских армий.

Возникшая в странах Восточной и Центральной Европы сеть эмигрантских военно-учебных заведений являлась своего рода осью зарубежного военно-политического варианта белого движения, подготавливавшего офицерские кадры и сохранявшего наиболее агрессивный тип реваншистской идеологии. Военно-учебные заведения российской эмиграции, в отличие от других зарубежных организаций - общественно-политических партий и комитетов, союзов, благотворительных обществ - имели лишь им присущие черты: дисциплину, военизированный тип построения и т.п.

В Советской России изучение военной эмиграции и, соответственно, военного образования началось уже в первой половине 1920-х годов. В этот период советская цензура еще не приняла тотального характера и в отдельных случаях допускала публикацию материалов об антибольшевистском лагере и, в том числе, о военно-учебных заведениях белой эмиграции. Однако в советскую печать информация о зарубежных учебных заведениях проникала выборочно, подбор материалов осуществлялся тенденциозно6. В те годы в РСФСР были опубликованы работы первых советских историков, а также возвратившихся по амнистии на родину эмигрантов. Среди них были как ученые-профессионалы, так и военные чиновники и офицеры бывших белых армий . В опубликованных работах описывалась эвакуация военно-учебных заведений из Крыма и Новороссийска в Турцию, и их дальнейшее размещение в Балканских странах -Югославии, Болгарии и т.д.

Определенное внимание военной эмиграции и её военно-учебным заведениям в начале 1920-х гг. уделяла советская периодическая печать. В журналах "Красный архив", "Пролетарская революция", "Военный вестник" и ряде других публиковались научно-популярные статьи и информационные материалы. Например, в 1925 году в журнале "Пролетарская революция" была опубликована обстоятельная статья одного из руководителей Разведупра РККА Р. Нарраевского, содержащая подробный обзор сил российской военной эмиграции за рубежом в первой половине 1920-х гг., в которой, в частности, приводились данные о военных училищах российской эмиграции8.

В конце 1920-х гг. ситуация в отечественной исторической науке еще более ухудшается. В условиях ужесточения идеологической цензуры главной задачей становится не изучение феномена зарубежного военно-политического движения, а борьба с "вражеской идеологией" в пропагандистском стиле. Начинает насаждаться метод упрощенного и одностороннего изображения "политического противника"; эмигрантские военно-учебные заведения становятся не объектом научного изучения, а используются в качестве пропагандистского примера. При этом освещаются лишь отдельные аспекты темы: военная подготовка, наличие у преподавательского состава военных училищ оружия, разработка планов интервенции9.

Идеологические схемы, навязываемые советским историкам в этот период, требовали изображения зарубежных военно-учебных заведений лишь в общих чертах, выдвигая на первый план критику реваншистских планов белоэмигрантов. При этом уникальный опыт строительства военной российской школы за рубежом вообще не рассматривался.

В период сталинского режима 1930-х - начала 1950-х гг. тема российской белой эмиграции и её военно-учебных заведений оказывается полностью запретной. В отечественной литературе встречаются лишь отдельные упоминания о существовании за рубежом военных училищ, в которых осуществляется подготовка белых офицеров для возобновления вооруженной борьбы против СССР10.

В середине 1950-х - в 1960-е гг. в СССР выходят в свет исследования, в которых уже более детально говорится о деятельности зарубежных военно-учебных заведений. Начавшаяся "оттепель" позволила несколько ослабить информационную блокаду вокруг проблемы русского зарубежья. В частности, были опубликованы воспоминания белоэмигранта, работника Русского Заграничного исторического архива (РЗИА) Д. Мейснера, в которых содержались отдельные упоминания о кадетах, юнкерах и зарубежных военных училищах11. Однако эффективное научное изучение темы по-прежнему было невозможно: эмигрантские архивные документы РОВС и военно-учебных заведений в научный оборот введены не были.

Со второй половины 1970-х гг. в отечественной историографии появляется тенденция более конкретного изучения проблемы зарубежной военной школы. Однако специальных исследований, посвященных эмигрантским военно-учебным заведениям 1920-30-х гг., не проводилось. В свет вышло лишь несколько работ по проблеме российского зарубежья, в которых содержались упоминания о кадетских корпусах и офицерских курсах переподготовки12.

В конце 1980-х - начале 1990-х гг. вышли в свет работы В. Тесемникова,

М. Акулова, В. Петрова, в которых авторы касались проблемы русского военного зарубежья13.

Произошедшие в нашей стране в начале 1990-х гг. общественно-политические и экономические преобразования вызвали резкое усиление внимания к теме русского зарубежья 1920-30-х гг. В этот период наблюдается постепенное вытеснение научно-популярных работ, удовлетворявших интерес широких слоев российского общества к данной проблеме14, научными исследованиями в области истории и культуры зарубежной России15.

В 1991 г. состоялась первая международная научная конференция, посвященная проблеме российского зарубежья; в дальнейшем подобные научные конференции стали проводиться регулярно16.

В 1991-1993 гг. в России состоялись 1-й и 2-й Конгрессы соотечественников, на которых, совместно с учеными РАН, освещались сложные вопросы истории российской эмиграции, в том числе и ее военной части.

В 1994 году было подготовлено первое в России учебное пособие "Российская эмиграция в Турции, Юго-Восточной и Центральной Европе 20-х годов", во 2-й главе которого, посвященной "зарубежной Русской Армии", содержится информация о военно-учебных заведениях российской эмиграции: размещении воинских формирований и их учебных центров в лагерях Галлиполи, Лемнос и Чаталджа и их дальнейшей передислокации в восточноевропейские страны17.

В 1996 г. выходит в свет труд В. Кабузана, обобщающий результаты статистических данных о миграциях российского населения почти за три столетия, включая период 1920-30-х гг.18

В течение 1990-х гг. отечественная историческая наука создала обширный блок исследований, посвященных культурной и общественной жизни российских диаспор в различных регионах мира19. Появились работы, в которых рассматриваются особенности эмиграционных процессов и зарубежного существования различных социальных групп, в т.ч. российских военных.

Специально изучаются вопросы адаптации российских беженцев за рубежом в 1920-30-е гг.20 Целый ряд исследований посвящен судьбам казачества в эмиграции. Среди них наиболее значительными являются работы А.Л.

21

Худобородова, Е.Б. Парфеновой, А.И. Долгих, О. В. Ратушняка , а также ряд публикаций, касающихся участия казачества во 2-й мировой войне .

В современной историографии российского зарубежья сформировалась тенденция выхода на новый уровебнь обобщения проблемы через углубленное изучение различных ее аспектов, в том числе и истории военно-учебных заведений и военно-научной мысли российской эмиграции. В исследованиях Е.И. Пивовара, A.M. Бегидова, И.В. Домнина, В.Ф. Ершова, A.A. Силкина и др. поднималась проблема военного образования в зарубежной России в 1920-30-е гг.23

В 1998 году вышла в свет коллективная монография "Российская военная эмиграции в 1920-30-е годы, одна из глав которой была посвящена деятельности эмигрантских военно-учебных заведений в довоенный период24. Одновременно была опубликована работа З.С. Бочаровой "Судьбы российской эмиграции: 1917-1930-е годы", где также освещаются отдельные аспекты жизни российского военного зарубежья, в том числе участие российских военных специалистов в вооруженных конфликтах в странах Латинской Америки25.

В 1999 г. Институтом всеобщей истории РАН совместно с Центром теоретических проблем исторической науки Исторического факультета МГУ опубликован коллективный труд "Россия в изгнании. Судьбы российских эмигрантов за рубежом", ряд глав которого специально посвящен истории военно-учебных заведений и военно-политическим доктринам российского зарубежья26.

История российской военной эмиграции 1920-40-х гг. изучается в настоящее время рядом научно-исследовательских центров: МГУ, ИРИ РАН, ИВИ РАН, РГГУ и др.

В последние годы предпринимаются историографические исследования проблемы российского зарубежья . Довольно широкое развитие получают ло работы в области археографии и источниковедения данной проблемы, издается ряд ценных библиографических и биографических справочников.

Последнее десятилетие 20 века ознаменовалось введением в научный оборот широкого спектра источников по истории российской военной эмиграции 1920-40-х гг., в т.ч. военной. Были подготовлены публикации документальных материалов различного характера: хроники, хрестоматии, тематические сборники (Русское зарубежье: Хроники научной, культурной и общественной жизни. 1920-1940. Франция. Париж-М., 1995. Т. 1-4; Политическая история русской эмиграции. 1920-1940: Документы и материалы: Учебное пособие. М., 1999; Российская эмиграция в Манчжурии: военно-политическая деятельность (1920-1945): Сб. документов. Южно-Сахалинск, 1994 и пр.).

В 1998 г. начинается публикация документальной серии «Русская военная эмиграция 20-40-х годов», подготовленная Институтом военной истории МО РФ, ФСБ и Службой внешней разведки РФ.

Военно-научному и идеологическому наследию российской военной эмиграции посвящен ряд выпусков «Российского военного сборника» (М., 19941999. Вып.3-6,9,11-14,16).

Существенное значение имеет издание современных архивных справочников, отражающих состав крупнейших отечественных документальных собраний по истории российской эмиграции (Фонды Русского Заграничного исторического архива в Праге: Межархивный путеводитель. М., 1999). Определенным итогом освоения проблемы явилась публикация ряда справочных изданий (Рутыч Н. Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных сил Юга России (Материалы к истории Белого движения). М., 1997; Волков C.B. Белое движение в России: Организационная структура (Материалы для справочника). М., 2000 и др.).

Документальные публикации и справочные издания 1990-х гг. по истории российского военного зарубежья являются одной из основных форм исторического освоения данной проблемы. В то же время, значительная часть изданий характеризуется произвольным, а порой и тенденциозным подбором публикуемого материала, что ограничивает возможность их использования в научно-исследовательской работе.

С момента возникновения российской военной эмиграции в начале 1920-х гг. как исторического феномена, начинает складываться и эмигрантская историографическая традиция. Она имела совершенно отличные от советской тенденции развития. В первую очередь для нее была характерна идеализация российской военной эмиграции в целом, преувеличение степени ее влияния на мировые события и на внутреннее положение в СССР.

В 1920-е гг. за рубежом, прежде всего в странах Восточной и Центральной Европы, начинают выходить в свет работы эмигрантских авторов, рассказывающие в том числе о деятельности военно-учебных заведений29.

В 1930-е гг. публикация за рубежом белоэмигрантских изданий продолжалась. При этом основное внимание авторами уделялось проблеме строительства новой российской армии на территории СССР после предполагаемого падения большевистского режима, делу воспитания эмигрантского юношества в духе приверженности "белой идее", развитию "сокольства" и скаутского движения30.

В 1950 - 1970-е гг. общий объем эмигрантских изданий за рубежом сократился, но публикация работ продолжалась. Классическая "Зарубежная Россия № 2" была разрушена, эмигрантские военно-учебные заведения прекратили свою деятельность, выпускники военных училищ были рассеяны по миру, некоторые - репатриированы в СССР. В этот период вышло в свет несколько коллективных работ белоэмигрантов, посвященных воинским подразделениям и военным училищам, в которых они проходили ранее военно-профессиональное обучение31. Выходят в свет и библиографические сборники по проблеме российской военной эмиграции и как части этой темы -деятельности военно-учебных заведений (первые издания подобного рода появились еще в 30-е годы) . Они содержат большой фактический материал и их использование способствовало более детальному освещению истории российских зарубежных военно-учебных заведений.

В 1980-90-е гг. публикация за рубежом белоэмигрантской литературы резко сокращается. В свет выходят лишь отдельные издания, косвенно затрагивающие проблему военно-учебных заведений Зарубежной России. Зато

33 начинается волна переизданий белоэмигрантской литературы в России , что делает ее более доступной для исследователей и массового читателя.

История российской эмиграции получила отражение и в трудах иностранных ученых. Начиная с 1930-х гг. зарубежные историки уделяют внимание проблеме российского беженства, в основном - политическим партиям и крупным общественным организациям34.

Иностранная историография, опиравшаяся на эмигрантские издания и архивы, созданные русской военной эмиграцией в 1920-30-е гг. за границей, обладала до начала 1990-х гг. лучшей источниковой базой, чем советская. Однако для западной историографии был характерен политизированный, часто некритический подход к проблеме военной эмиграции 1920-40-х гг., упрощенность выводов. Тема зарубежного военно-политического движения

•je получила в работах западных историков в основном косвенное освещение .

Иностранная историография российской эмиграции в послевоенные годы развивается по двум основным направлениям: изучение отдельных аспектов истории российского зарубежья, главным образом, политических и культурологических36, и исследование проблемы российской эмиграции в русле политологического анализа и критики советской системы37.

Целый ряд исследований западных ученых посвящен проблеме участия военных эмигрантов во 2-й мировой войне на стороне Германии и их выдаче СССР в 1945 г. (Труды Е. Kern, М. Cooper, D. Littlejohn, S. Newland).

С начала 1990-х гг. зарубежная историография утрачивает приоритет, благодаря засекреченным архивным фондам ГАРФ, ЦХИДК и ФСБ отечественная наука получает в свое распоряжение уникальный комплекс исторических источников.

В то же время, работы западных ученых, посвященные различным аспектам истории российской эмиграции, в т.ч. военной, поступают в российские библиотеки. Широкие возможности для обмена научной информацией представляет Internet. Осуществляются переводы западных исследований на русский язык38.

Таким образом, формируется единое историографическое поле, в котором осуществляется взаимодействие отечественной и зарубежной научных школ.

Целью данной диссертации является всестороннее исследование военного образования в зарубежной России в 1920-1945 гг.: его социальной и организационной структуры, интеллектуального обеспечения, идеологической и культурной роли в эмигрантском сообществе.

Для достижения поставленной цели в диссертации решается ряд исследовательских задач:

- рассматривается процесс организации военно-учебных структур в антибольшевистских вооруженных формированиях на территории России в период Гражданской войны 1917-1922 гг., их эвакуация за рубеж и возобновление учебного процесса;

- изучаются особенности организационного построения и деятельности системы военно-учебных заведений, сложившейся в российском зарубежье в 1920-30-е гг.: ступени и формы обучения, количественный и социальный состав учащихся и преподавательского корпуса, уровень военно-профессиональной подготовки в кадетских корпусах, военных училищах, школах переподготовки офицерских кадров, военно-академических учебных центрах;

- исследуются альтернативные формы получения военных знаний российскими эмигрантами, в т.ч. развитие военного самообразования;

- анализируются особенности развития российского военного образования за рубежом в неблагоприятных условиях чуждой социально-политической среды, проблемы социальной адаптации и профессиональной реализации выпускников военно-учебных заведений;

- изучается развитие военно-научной мысли российского зарубежья в 1920-30-е гг., разработка учеными-эмигрантами военно-стратегических доктрин, вклад военно-академической элиты российского зарубежья в развитие военного образования;

- рассматривается процесс втягивания российских военных эмигрантов в вооруженные конфликты 1920-30-х гг. в различных регионах мира и их участие во 2-й мировой войне как факторы, влияющие на состояние российского военного образования за рубежом; анализируется зависимость военного образования в российском зарубежье от военно-политических и идеологических установок, господствовавших в среде российской военной эмиграции в 1920-1945 гг.

Хронологические рамки диссертации - 1920-1945 годы - определены временем существования российской эмиграции первой волны, в т.ч. военной. Для обеспечения полноты фактологической базы исследования и исторической логики изложения в начале работы затрагивается период Гражданской войны в России 1917-1922 гг. В 1920-1930-х гг. мир российского военного зарубежья существовал в своей целости, прежде сего в странах Восточной и Центральной Европы, представляя самостоятельное историческое явление. Начало в 1939 г. второй мировой войны в Европе разрушило целостность системы военно-учебных заведений, разделив ее участников по различным политическим взглядам. (Многие выпускники эмигрантских военно-учебных заведений примут участие в движении Сопротивления, другая часть - поступит в армии фашистских государств). В то же время, в годы 2-й мировой войны российская военная эмиграция вливается в военно-учебные и боевые структуры воюющих армий, получая возможность приобретения и практического применения знаний в области военного дела. Участие в боевых действиях явилось для выпускников эмигрантских военно-учебных заведений испытанием уровня их профессиональной подготовки. Продолжает функционировать в 1939-1945 гг. и часть российских военно-учебных структур за рубежом. Ушли из жизни многие военные ученые-эмигранты. Рухнула надежда военно-политических лидеров эмиграции на крушение большевистского режима в СССР. Таким образом, к 1945 г. российское военное образование за рубежом лишается социальной и идеологической базы, а его организационные структуры ликвидируются.

Территориальные границы исследования охватывают основные ареалы размещения российской эмиграции в 1920-45 гг. - Западную, Центральную и Юго-Восточную Европу, Северную Африку, Дальневосточный регион, Северную и Южную Америку. Основное внимание сосредоточено на европейских странах и Китае, поскольку именно здесь были сосредоточены крупнейшие диаспоры русских беженцев, располагались военно-учебные заведения российской эмиграции, действовало большинство издательств военно-научной и учебной литературы. В то же время, отдельные элементы системы зарубежного военного образования, например, учащиеся Заочных военно-научных курсов 1930-х гг., встречаются в различных регионах мира.

Методологическую основу диссертационного исследования составляют принципы научности, объективности, системности, историзма.

Следуя принципам научности и объективности, автор стремится формулировать положения диссертации и делать выводы, опираясь на достоверные факты, избегать некритического подхода к историческим источникам, идеологических схем и стереотипов.

Системный метод предполагает изучение поставленной проблемы как целостного явления, анализ имеющихся фактов во всей их совокупности и взаимосвязи.

Принцип историзма требует рассмотрения военного образования российской эмиграции 1920-45 гг. в контексте взаимодействия всех тех социально-политических и культурных процессов, которые вызвали к жизни это явление.

Реализация данных принципов осуществлялась при помощи конкретных методов исторического исследования - проблемно-хронологического, ретроспекции, актуализации.

В исследовании использован широкий спектр опубликованных и архивных источников, в первую очередь, эмигрантского происхождения.

Российская военная эмиграция большое внимание уделяла сбору архивов и публикации источников.

В конце 1920-х гг. во Франции были опубликованы три тома "Белого архива", включавшего материалы по истории белого движения, дневники и воспоминания его участников, в том числе рассказывающие о эвакуации военно-учебных заведений в 1919-20 гг., их размещении в балканских странах, попытках возобновления учебной деятельности.

Большая работа по сбору архивных документов и материалов личного происхождения - воспоминаний, записок и т.п. - была проведена генералом A.A. фон Лампе, который в конце 1920- гг. даже предпринял попытку создать специальный "Белый архив", в котором бы находилась на хранении документация исключительно военной эмиграции. Благодаря его усилиям в 1926-33 гг. в Германии вышли семь книг издания "Белое дело. Летопись белой борьбы", на страницах которой содержались описания эвакуации военно-учебных заведений в 1920 г., рассказывалось о судьбах кадет и юнкеров . В 1921-27 гг. И.В. Гессеном в Германии было осуществлено многотомное издание воспоминаний и документов "Архив русской революции", в котором содержались, в частности, воспоминания о эвакуации военно-учебных заведений в балканские страны40.

Ценным видом источника по истории военно-учебных заведений является белоэмигрантская мемуарная литература. Многие деятели Белого движения и российской военной эмиграции в 1920-30-е гг. опубликовали воспоминания, в которых была отражена жизнь военно-учебных заведений. Так, большую известность получили мемуары П.Н. Врангеля, А.И. Деникина, В. Ларионова, Г. Федорова, М. Каратеева и др.41

Процесс развития военного образования за рубежом в 1920-30-е гг. получил широкое освещение в эмигрантской периодической печати. В разное время существовало свыше двадцати чисто военных изданий белой эмиграции, уделявших первостепенное внимание теме военных училищ и кадетских корпусов. Наиболее популярными журналами российской военной эмиграции являлись: "Часовой", "Военная быль", "Вестник военных знаний", "Кадетская перекличка" и ряд других изданий.

Эмигрантские военные журналы рассказывали о жизни военно-учебных заведений - кадетских корпусов, военных училищ, офицерских курсов повышения квалификации, содержали сведения о молодежном военно-спортивном движении. На страницах "Часового", "Морского журнала", "Военно-исторического вестника" печатались статьи теоретиков российского военного зарубежья по вопросам военной истории, методам военно-учебной подготовки и новейшим военно-стратегическим доктринам.

Особым видом источника являются памятники военно-научной и политической мысли российской эмиграции 1920-40-х гг. Исследования в области военно-теоретической мысли занимают заметное место в эмигрантской литературе. В конце 1920-х - 1930-е гг. ряд известных военных ученых - А. Баиов, Н. Головин, А. Керсновский и др. выпустили труды, посвященные вопросам военной стратегии, психологии войны, новейшим средствам ведения современной войны и т.п.42 Эти работы не только выражали и формировали идею сохранения в условиях зарубежья российской военной культуры, в т.ч. военно-учебных заведений как профессионального и организационного ядра российской армии, но и явились основой для выработки программы высшего военного образования в российском зарубежье. Некоторые труды российских военных теоретиков содержат элементы историографии российской военной эмиграции и ее военно-учебных заведений. Поскольку в диссертации проводится сравнительный анализ ряда параметров эмигрантской и советской военной школы 1920-40-х гг., в т.ч. военно-научной мысли, к исследованию привлечены основополагающие труды советских военных ученых - A.A. Свечина, В.Ф. Новицкого, В.К. Триандафиллова и др.43

Основу источниковой базы исследования составляют документы, хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) в комплексе фондов Русского Заграничного исторического архива (РЗИА) (т.н. "Пражского архива").

РЗИА был образован в 1923 году как архив русской эмиграции и входил в состав МИД Чехословакии. Положение о РЗИА от 14 августа 1924 г. определяло его цель как создание комплекса источников по истории российской эмиграции и, в том числе, - военно-учебных заведений русского зарубежья.

В декабре 1945 г. РЗИА, насчитывавший на этот момент насчитывал 98 тыс. дел., был перевезен в СССР.

При написании диссертации был использован массив военной документации самого широкого спектра: приказы и распоряжения главнокомандующего Русской армией генерала П.Н. Врангеля, делопроизводственная документация штабов и руководящих органов, осуществлявших эвакуацию военных училищ за рубеж, списки личного состава военно-учебных заведений, финансовая документация, учебные программы, персональные учетные карточки кадет и юнкеров. Таким образом, основу источниковой базы составляют документы и материалы, сформированные самой военной эмиграцией, в частности, образовавшиеся в процессе деятельности военно-учебных ^ заведений. Данная документация требует безусловно критического источниковедческого анализа. Это обстоятельство было связано и с сознательным завышением руководством военно-учебных заведений списочного состава обучающихся, с целью получения больших дотаций со стороны правительств стран проживания и РОВС; и с тенденциозным описанием внутренней жизни военных училищ и кадетских корпусов, выражавшимся в замалчивании фактов нарушения воинской дисциплины, проявлений недовольства и несогласия с официальной белоэмигрантской идеологией -«идеей зарубежного Белого движения». В то же время, комплексное изучение данной источниковой базы позволяет воссоздать достаточно полную картину жизни и деятельности эмигрантских военно-учебных заведений.

Ценную информацию о военно-учебных заведениях российской белой эмиграции, военно-политических доктринах, реваншистских планах возобновления вооруженной борьбы с большевистским режимом в 1930-е гг., численном составе военных училищ и их дислокации в странах Восточной Европы и на Дальнем Востоке содержат материалы советской стратегической разведки Разведуправления Генерального штаба РККА44.

Разведуправление РККА в 1920-е гг. составляло специальные информационные обзоры состояния российской военной эмиграции. Они являлись совершенно секретными документами и были предназначены для узкого круга руководителей советского правительства и органов госбезопасности. Данные документы содержали большой фактический материал об эмигрантских военных учебных заведениях. Их привлечение позволило существенно дополнить картину мира российского военного зарубежья.

Период эвакуации военно-учебных заведений из Крыма и районов Дальнего Востока отражен в материалах разведорганов Полевого штаба РВСР, хранящихся в Российском государственном военном архиве (РГВА)45. В центре внимания советской разведки находились передислоцированные в страны Восточной Европы белогвардейские военные училища, состояние их материальной части, наличие вооружений, количественный и качественный состав учащихся и преподавателей.

В диссертации были также использованы документы иностранных спецслужб (в основном - польской, германской и французской контрразведок), осуществлявших наблюдение за российскими эмигрантами и, в первую очередь, - за их попытками создать за рубежом военизированные военно-учебные заведения46.

Научная новизна исследования заключается в том, что в ней впервые на основе разносторонней источнюсовой базы российское военное образование за рубежом в 1920-1945 гг. рассмотрено как культурно-общественное явление, отражающее особенности существования, деятельности и менталитета российской военной эмиграции в указанный период.

Военное образование российской эмиграции 1920-45 гг. рассматривается как многоаспектное явление, являющееся частью исторического феномена российской военной эмиграции 1920-40-х гг. Впервые в комплексе рассматриваются все социальные, организационные, интеллектуальные компоненты, благодаря которым сформировалось российское военное образование за рубежом, изучается его связь с другими сторонами жизни и деятельности российского военного зарубежья, демонстрируется уникальность российского военного образования за рубежом как одной из немногих форм практической реализации идеологических установок и общественных настроений, преобладавших в среде военной эмиграции.

В работе изучается взаимодействие общественно-политических и социальных факторов, определивших феномен целенаправленного «самовоспроизведения» российской военной эмиграции через развитие военного образования и русской военной науки и культуры за рубежом.

Практическое значение диссертации состоит в возможности использования ее положений и выводов в ходе научных исследований в области отечественной истории новейшего времени, политологии, военной теории и педагогики, а также в процессе преподавания соответствующих дисциплин в высших учебных заведениях. Структура диссертации обусловлена целями и задачами исследования. Работа состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Военное образование зарубежной России, 1920 - 1945 гг."

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Военное образование в российском зарубежье 1920-1945 гг. представляет собой сложное культурно-общественное явление, основными компонентами которого являются: система военно-учебных заведений, просветительство в сфере военного дела, российская военная наука за рубежом, комплекс идеологических и военно-политических доктрин.

Каждый из этих компонентов имеет собственную динамику развития, которая, в то же время, взаимосвязана с другими составляющими эмигрантского военного образования. Так, например, свертывание работы военных училищ и кадетских корпусов в российском зарубежье на протяжении 1920-х гг. совпадает с ростом внимания лидеров военной эмиграции и ее научной элиты к выработке теоретических основ и новых организационных форм воспроизводства квалифицированных офицерских кадров в условиях изгнания.

Стержнем военного образования зарубежной России, безусловно, является деятельность военно-учебных заведений.

Еще в период активных боевых действий в Гражданскую войну 1918-20 гг. командование белых армий уделяло большое внимание деятельности кадетских корпусов, военных училищ и офицерских школ; после же эвакуации Русской армии ген. П.Н. Врангеля и других белогвардейских воинских формирований в балканские страны и на Дальний Восток военно-учебные заведения приобретают особое значение для командования белых войск как наиболее идеологически надежная и подконтрольная ему часть зарубежного российского воинства.

Основным регионом размещения и развития военно-учебных структур российской эмиграции становится в 1920-30-х гг. Центральная и Юго-Восточная Европа, куда вместе с крымским эвакуационным потоком были перемещены 9 военных училищ и 3 кадетских корпуса, объединивших значительную часть личного состава дореволюционных кадетских корпусов европейской части России.

Вообще, отличительной чертой развития военного образования в европейской эмигрантской диаспоре, особенно в начале 1920-х гг. было стремление сохранить традиционные формы военного обучения в лице кадетских корпусов и военных училищ. Большинство последних обладало не только названиями, но и кадрами преподавателей и воспитанников дореволюционных военных училищ - Александровского, Николаевского, Сергиевского, Константиновского и др. Училища, возникшие в годы Гражданской войны, строились всецело по образцу дореволюционных.

Крайне ограниченное в своих финансовых возможностях командование бывшей Русской армии в 1921-24 гг. все-таки стремилось обеспечить хотя бы минимальное снабжение военно-учебных заведений, считая их деятельность за рубежом одним из приоритетных направлений своей политики.

Военно-учебные заведения продолжали свои занятия уже на раннем этапе эмиграции - в лагерях Галлиполи, Лемнос, Чаталджа, затем - в Болгарии и Югославии. Однако их реальные возможности к обучению ограничены, а штат урезан.

Кадеты и юнкера, обучавшиеся в военно-учебных заведениях в турецких лагерях, а также в балканских странах, стремились любой ценой завершить свое военное образование и получить офицерские звания, надеясь на скорое возвращение на Родину.

Дальневосточный поток эмиграции имел в своем составе значительно меньшее, по сравнению с Крымским, количество организационных структур и кадрового состава дореволюционных военно-учебных заведений. Их остатки (в частности, воспитанники Омского и Хабаровского кадетских корпусов) были к середине 1920-х гг. эвакуированы в Югославию и влились в действовавшие там военно-учебные заведения.

Значительную роль в структуре зарубежной военной школы играл военно-морской флот, офицеры которого создали в 1921 г. в Бизерте (Северная Африка) Морской корпус, осуществлявший военно-учебную подготовку гардемарин. Он также впитал часть личного состава дальневосточных военно-морских учебных заведений.

В отличие от европейского региона на Дальнем Востоке, прежде всего в Китае, российские эмигрантские военные училища были организованы уже в 1920-е гг. и имели своеобразный вектор развития. Помимо обучения русских беженцев они выполняли также вспомогательные функции - осуществляли воинскую подготовку китайских военных, а также принимали прямое участие во внутрикитайских военных и социально-политических конфликтах (в частности, русские эмигранты служили в войсках китайских маршалов Чжан Цзо-лина и Чжан-дун-чана).

В Болгарии и Югославии в начале 1920-х гг. юнкера и старшие кадеты завершали свое профессиональное образование в крайне тяжелых условиях, сочетая освоение учебных программ с поиском средств к существованию.

В 1923 г. учебный процесс в военных училищах в Европе прекращается, но они продолжают существовать как организационные единицы, сначала в составе 1-го армейского корпуса Русской армии ген. П.Н. Врангеля, а с переходом ее на беженское положение - как общества бывших воспитанников и преподавателей училищ в составе Русского Обще-Воинского союза.

Кадетские корпуса, как форма военного обучения 'и воспитания, претерпев ряд реорганизаций, просуществовали в российском зарубежье до конца 2-й мировой войны. В их деятельности, помимо образовательного, был исключительно важен социальный аспект: они выполняли функцию учреждений общественного призрения для сирот и детей из малообеспеченных военных семей. Одновременно, будучи закрытыми учебными заведениями, кадетские корпуса в наиболее полном объеме по сравнению с другими учебными структурами российской военной эмиграции воссоздавали традиции дореволюционной военной школы и прочно внедряли в сознание эмигрантской военной молодежи идеологию "белого дела".

В 1920-22 гг. за пределами России оказались многие представители военной профессуры и высокообразованных офицеров Генерального штаба, продолживших в изгнании военно-научную работу. Труды H.H. Головина, Р.К. Дрейлинга, A.A. Зайцова и других военных ученых-эмигрантов внесли весомый вклад в отечественную и мировую военную науку. Российскими учеными-эмигрантами, специализирующимися в области военной теории, были созданы десятки исследований, посвященных различным аспектам военно-стратегической мысли, - теории химической войны, танковых прорывов, авиационных эскадрилий и т.п. Кроме того, ими был выработан ряд военно-политических доктрин, большинство которых предусматривало участие квалифицированных офицерских кадров эмиграции в строительстве вооруженных сил постбольшевистской России.

Эмигрантские военные мыслители противопоставляли свою научную школу и систему военного образования за рубежом советской военной науке и образованию, в то же время, проявляя пристальное внимание к процессам в этой сфере, происходившим в СССР.

Деятельность эмигрантских военных теоретиков в 1920-30-е гг. обеспечивала интеллектуальную и идеологическую основу развития военного образования в российском зарубежье, в первую очередь, работу Высших военно-научных курсов H.H. Головина.

Научные и организационные усилия военной эмиграции в данной области поддерживал Русский Обще-Воинский Союз, с 1924 г. объединивший большинство военных обществ и союзов за рубежом. Под эгидой РОВС в 192030-е гг. формировалась система эмигрантских военно-учебных заведений, включавшая три основных образовательных ступени: начальное военное в традиционной форме (кадетский корпус), среднее специальное (до 1924 г. -военные училища, затем курсы военного самообразования и военно-училищные курсы) и высшее - ВВНК и другие военно-академические учебные центры.

Военно-учебные заведения российской эмиграции сыграли значительную роль в истории формирования Зарубежной России, без исследования которой невозможно в полной мере изучить исторический феномен российского военного зарубежья. Именно военные училища стали на раннем этапе изгнанья центрами подготовки офицерских кадров, что, соответственно, способствовало укреплению фундамента "России № 2", насыщало мир российской военной эмиграции квалифицированными военно-профессиональными кадрами; а в дальнейшем - военно-учебные заведения выполняли роль "несущих опор", своего рода каркаса военной части Зарубежной России, аккумулируя вокруг себя воинские кадры, молодежные организации, издательские центры российской эмиграции, активистские организации и т.п.

Во многих странах проживания российской эмиграции, прежде всего - в Балканском регионе, высшие военные заведения становятся неотъемлемым компонентом местной военной культуры, осуществляя параллельную подготовку офицерского состава для армий данных стран: например, Болгария, Югославия, правительства которых признавали российские офицерские дипломы, охотно принимали на службу в свои вооруженные силы выпускников российских эмигрантских военных училищ.

Многие преподаватели российских эмигрантских военно-учебных заведений приглашались также для чтения лекций по военной истории и теории в престижные военные учебные заведения европейских стран - в Военную академию во Франции, в Генштаб Германии, офицерские училища Чехословакии и др., что свидетельствовало о признании их квалификации со стороны мировой военно-научной общественности.

Питательной средой для формирования системы российского военного образования в эмиграции стали различные формы просветительства в области военной истории и военного дела. Чтение общедоступных лекций и издание военно-научной литературы, осуществлявшиеся общественными объединениями военных эмигрантов и военно-учебными центрами, давало возможность самообразования тем представителям эмигрантского социума, которые не имели возможности либо не считали необходимым обучаться военному делу в военно-учебных заведениях.

Отличительными чертами просветительской работы российского зарубежья в военной сфере было следование дореволюционным традициям (любовь к "толстым" журналам, сохранение тематического профиля возрожденных дореволюционных изданий, как то "Артиллерийского журнала",

Военного сборника", газеты "Русский инвалид" и пр.), интерес к злободневным военно-политическим сюжетам и новейшим разработкам в области военной теории и техники, предпочтение проблематики 1-й мировой и гражданской войн в военно-исторической области. Характерно, что военно-научное просветительство и самообразование являлись устойчивой сферой интересов не только специального для этого созданных эмигрантских объединений ("Общество ревнителей военных знаний" и т.п.), но и большинства военных обществ и союзов, образованных по военно-профессиональным и структурным признакам.

Особой формой эмигрантского военно-учебного воспитания молодежи стало в 1920-30-е гг. образование военно-спортивных лагерей скаутов, юных разведчиков, НОРР, "соколов" и др. В них эмигрантская молодежь получала специальную военно-спортивную подготовку и воспитание в российской национальной традиции, ориентированные на будущее применение в условиях ожидавшейся гражданской войны на территории СССР. Десятки тысяч юношей и девушек на протяжении 1920-30-х гг. прошли в них обучение, приобщившись к основам отечественной культуры. В годы второй мировой войны многие скауты и "соколы" приняли участие в военном конфликте, разделившись согласно своим политическим взглядам, часть вступила в вооруженные формирования германской ориентации, другая часть - сражалась в рядах антифашистского Сопротивления.

Представители эмигрантского офицерства и молодежи, прошедшей в той или иной форме военное обучение, проявляют в 1930-е гг. стремление к практической реализации своей профессиональной подготовки. Российские эмигранты принимают участие в военных конфликтах в Парагвае (в т.ч. в качестве военных инструкторов), Испании, советско-финской войне 1939-1940 гг. На Дальнем Востоке выпускники военных училищ постоянно действовали в профессиональной сфере в составе китайской армии и различных диверсионных отрядов, проникавших на территорию СССР.

Выступая в качестве наемников иностранных армий, российские военные эмигранты в большинстве случаев находили для этого идеологические обоснования, рассматривая военные конфликты через призму борьбы "белых" и "красных", что особенно ярко проявилось в период гражданской войны в Испании.

В годы 2-й мировой войны военное обучение эмигрантской молодежи осуществлялось, главным образом, на военно-училищных курсах и в юнкерских батальонах, образованных в частях Русского охранного корпуса и других структурах РОА, а также аналогичных антисоветских вооруженных формированиях. Российские эмигранты вели преподавательскую работу на пропагандистских курсах для советских военнопленных.

Военно-учебные центры российских эмигрантов стремились в период второй мировой войны 1939-45 гг. продолжать традиции зарубежной российской военной школы 1930-х гг. и были ориентированы на практическое применение разработанных ранее военно-политических доктрин.

Учебные центры российской эмиграции оказывали определенное влияние на германскую "восточную" политику, на действия югославских партизан и французского движения Сопротивления.

В 1944-45 гг. мир российского военного зарубежья и военное образование как его неотъемлемый компонент прекращает свое существование вместе с распадом эмигрантской "России № 2".

Оценивая развитие военного образования в российском зарубежье в 19201945 гг., необходимо подчеркнуть, что возникновение этого культурно-исторического феномена было обусловлено наличием в военно-эмигрантской среде устойчивого комплекса реваншистских идей, проявлений политического экстремизма, своеобразия социально-культурного менталитета военных эмигрантов.

Идеологическую основу военного образования русского зарубежья составляло ортодоксальное следование программе Белого движения и православию. Сторонники республиканских политических взглядов и меконфессиональной веротерпимости (либо атеисты) отторгались системой,