автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.22
диссертация на тему: Вопросы грамматической семантики глагола языка дари

Полный текст автореферата диссертации по теме "Вопросы грамматической семантики глагола языка дари"

Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова Институт стран Азии и Африки

На правах рукописи

ОСТРОВСКИЙ Борис Яковлевич

ВОПРОСЫ ГРАММАТИЧЕСКОЙ СЕМАНТИКИ ГЛАГОЛА ЯЗЫКА ДАРИ

Прямо-модальные значения событийных форм

Специальность 10.02.22 - Языки народов зарубежных стран Европы, Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии (индо-иранские языки)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва-2005

Работа выполнена на кафедре иранской филологии Института стран Азии и Африки при Московском государственном университете им. М. В. Ломоносова

Официальные оппоненты:

академик РАН, доктор филологических наук, профессор И. М. Стеблин-Каменский;

доктор филологических наук, профессор В.М.Алпатов; доктор филологических наук Д.И.Эдельман.

Ведущая организация -

Московский государственный институт международных отношений (университет) МИД РФ.

Защита состоится марта 2005 г. в « часов на заседании диссертационного совета Д 501.001.34 по филологическим наукам (языкознанию) ИСАА при Московском государственном университете им. M.BJIo-моносова по адресу: 125009, Москва, Моховая ул., 11.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института стран Азии и Африки при МГУ им. М.В.Ломоносова (Москва, Моховая ул., 11).

Автореферат разослан « ^$» февраля 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Заозерская И.О.

147/5

1\?Ь\9€

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

В данной диссертации (представленной к защите в виде монографии) речь идет о глаголе языка дарй Афганистана - языка, относящегося к юго-западной подгруппе иранской группы индоевропейской языковой семьи и близкородственного персидскому и таджикскому.

Актуальность. Глагольное словоизменение в языке дари характеризуется богатством и разнообразием морфологических форм. Наибольший интерес представляют личные глагольные формы, которые образуют довольно сложную систему. Каждая такая форма содержит значительный объем информации, касающейся различных обстоятельств сообщаемого события. Ввиду этого изучение грамматической семантики личных глагольных форм занимает в языке дари центральное место при изучении всей его морфологической системы в целом. В то же время, учитывая резко возросший в общем языкознании интерес к морфологической проблематике, мы вынуждены констатировать, что имеющиеся исследования грамматической семантики глагола языка дари и ближайших к нему языков не вполне удовлетворяют требованиям, предъявляемым ныне к теоретическому описанию, а ряд устоявшихся, традиционных представлений нуждается в пересмотре.

Тема. Диссертация содержит подробное описание большого фрагмента грамматико-семантической системы личных глагольных форм языка дари, а именно - прямо-модальных значений событийных форм и их морфологического выражения. (В традиционных общеграмматических описаниях иранских языков эти вопросы принято рассматривать в разделе о ви-до-временных формах изъявительного наклонения.) Выбор указанного фрагмента в качестве объекта исследования обусловлен его особой важностью: в нем сконцентрированы основные характеристики грамматико-семантической системы глагола, и на нем удобно демонстрировать специфику применяемого здесь подхода. Содержащееся в работе описание является строго синхроническим и ограничено одним языком.

Цели и задачи. Главная задача предпринимаемого исследования заключается в как можно более полном установлении соответствий между прямо-модальными значениями и передающими их событийными формами глагола языка дари. Попутно уточняются и многие другие, более частные формальные и содержательные мамспти, овоташте с грамматической

семантикой глагола.

яос национальная

библиотека

¡гззтА

Научная новизна. Основное отличие данного исследования от предыдущих описаний грамматической семантики глагола в иранских языках состоит в том, что оно направлено не от форм к значениям, а от значений к формам. Из этой направленности вытекает ряд других особенностей (которые могут оказаться существенны для описания не только иранских языков): в частности, в работе предлагается обновленная система личных глагольных форм, новый набор базовых элементов значения, новый набор глагольных категорий, новая система грамматических значений и т.п. По-новому трактуются некоторые вопросы темпоральности, аспектуально-сти, перфектности, эвиденциальности. Разработан и применен новый способ компактного графического представления личных глагольных форм и их значений; введен ряд других новшеств. Предлагаемые нетрадиционные трактовки и решения сопоставляются с трактовками и решениями, содержащимися в работах других авторов, так что полемике здесь уделяется значительное место. Особое внимание обращается на те явления языка дари, которые не имеют аналогий в близкородственных языках.

Источники. Теоретические выкладки сопровождаются обширным иллюстративным материалом, почерпнутым из произведений художественной прозы (повестей, рассказов, сказок, очерков) современных афганских писателей, из пьес, фольклорных текстов, из трудов афганских ученых (на филологические и исторические темы), из школьных учебников, лингвистических описаний, из радиопередач и наших собственных записей разговорной речи.

Теоретическая и практическая значимость. Результаты работы могут быть использованы при изучении грамматической семантики иранских и других языков, в преподавании практических и теоретических курсов в вузах, при подготовке магистрантов и аспирантов-иранистов.

Структура. Диссертация состоит из введения, 18 глав (разного объема) и заключения; введение и главы разбиты на разделы, а некоторые из разделов - на подразделы. Главы 1-3 образуют вводную часть работы, а главы 4-18 - ее основную часть. Кроме того, работа содержит два приложения («Дополнительный иллюстративный материал»; «От событийных форм к прямо-модальным значениям») и три списка (условных обозначений; источников языкового материала; использованной литературы).

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Введение.

Описания грамматической семантики глагола содержатся в общеграмматических онерках языка дари и его диалектов, например, в трудах Л.Н.Киселевор^ДОрдфЙ^вбЙ^, Т.Н.Пахалиной, В.А.Ефимова, У.Обидова,

В.В.Моппсало, Ю.А.Иоаннесяна, а также афганских лингвистов Р.Фархади,

A.Х.Хамиди, М.Н.Негхата, Р.Ильхама, Х.Ямина. Часто глагол языка дари рассматривается в сопоставлении с глаголом персидского и/или таджикского; таковы, в частности, труды Д.Филлота, Л.Богданова, а также совместная работа В.А.Ефимова, В.С.Расторгуевой и Е.Н.Шаровой «Персидский, дари, таджикский» (// Основы иранского языкознания: Новоиранские языки. М.: Наука, 1982). В ряде работ рассматриваются отдельные фрагменты грамматико-семантической системы личных глагольных форм языка дари - таковы исследования Л.Н.Киселевой (Дорофеевой), В.И.Мико-лайчика, А.ИАрсланбекова, Е.В.Семеновой и др.

Грамматическая семантика личных глагольных форм языков, близкородственных дари, изучена гораздо подробнее. Здесь следует прежде всего упомянуть книгу В.С.Расторгуевой и А.А.Керимовой «Система таджикского глагола» (М.: Наука, 1964). Грамматическая семантика глагола освещается и в общеграмматических описаниях персидского и таджикского языков - таковы работы В.С.Расторгуевой, Ю.А.Рубинчика, Ж.Лазара,

B.И.Миколайчика и др.

Длительное изучение вопросов грамматической семантики личных глагольных форм языка дари привело нас к новому вйдению этих вопросов, во многом отличающемуся от взглядов, принятых в современной иранистике.

Приступая к изложению содержания работы, укажем, что для языка дари характерно наличие двух основных стилистических разновидностей: литературной и разговорной (символически - лт и рз); кроме того, можно выделить и промежуточный стиль (пр). Литературный и разговорный стили далее рассматриваются вместе; в связи с этим часто приходится оперировать сопоставимыми фрагментами текста; например: пип тёга\уат « та тетот «я иду», «я ухожу».

Глава I. Вступительные замечания.

Текст на языке дари содержит фрагменты, именуемые личными глагольными словоформами; например: лт ЬеЬахШ «простите» в лт Х\уаЪаг, та-га ЬеЬахЗМ «Сестрица, простите меня».

Всякая личная глагольная словоформа является представителем двух единиц: глагольной лексемы и личной глагольной формы. Глагольная лексема обозначается здесь через инфинитив, набранный малыми прописными буквами и заключенный в фигурные скобки: {вах^юдо} «прощать». (Вспомогательный глагол обозначается инфинитивом, набранным строчными буквами: {§оёап}.) Личная глагольная форма получает двоякое обозначение: словесное (например: «позитивная форма императива 2-го лица множ. числа»), и символическое (типа {о!2р} или [!2р] - см. ниже).

Как глагольная лексема, так и личная глагольная форма в составе любого конкретного высказывания передает то или иное из присущих им значений; соответственно, различаются значение глагольной лексемы и значение личной глагольной формы.

В данном описании мы исходим из следующих положений:

■ личные глагольные формы, с одной стороны, и передаваемые ими значения, с другой, образуют две взаимосвязанные, но автономные системы, каждая из которых состоит из конечного числа равных по статусу, дискретных единиц, причем каждая единица характеризуется собственным набором значений дифференциальных признаков;

• между личными глагольными формами и их значениями налицо взаимно неоднозначные соответствия;

■ в теоретическом плане предпочтительно такое описание соответствий между личными глагольными формами и их значениями, которое направлено от значений к формам, но не наоборот.

В иранистических работах по морфологии глагола обычно выделяются не две системы (т.е. система личных глагольных форм и система их значений), а одна - система личных глагольных форм. Но в этой системе фактически совмещаются две: личные формы идентифицируются на основе состава представляющих их словоформ, а классифицируются в соответствии со значениями, которые эти формы передают. При этом неизбежно оказываются смешаны формальные и семантические категории.

Каждой форме обычно приписывается всего одно основное («инвариантное», «прототипическое») значение. На эту роль выбирается значение, встречающееся чаще других; оно и служит основанием для отнесения формы к тому или иному классу. Прочие значения трактуются как второстепенные, переносные, обусловленные контекстом, пережиточные, т.е. как исключения, отступления от правил. Этот подход также уязвим, поскольку количество случаев, противоречащих выводимым закономерностям, иногда оказывается сопоставимо с количеством закономерных случаев, а описание, изобилующее исключениями, заведомо менее приемлемо, чем описание, в котором количество исключений минимально.

В иранистических работах по глагольной морфологии господствует функционально-семасиологическая направленность (от формы к выражаемым ею значениям). Мы же полагаем, что в теоретическом описании предпочтительна противоположная, структурно-ономасиологическая направленность описания (от значения к выражающим его формам). Может показаться, что оба способа описания равноценны; однако, по нашему мнению, это не так. Дело в том, что именно на основе ономасиологического описания можно построить алгоритм перехода от значений к формам, который не выходит за пределы морфологии и дает однозначно верный результат.

На основе же семасиологического описания построить алгоритм перехода от форм к значениям, не требующего экскурсов в контекст или обстоятельства речевого акта, невозможно. Как представляется, и сам язык организован именно с ономасиологической ориентацией. Следовательно, структурно-ономасиологическое описание отражает устройство языка более адекватно, чем описание функционально-семасиологическое.

Глава II. Система личных глагольных форм (краткий обзор).

При идентификации личных глагольных форм отправной точкой в настоящей работе считаются непосредственно данные в тексте личные глагольные словоформы.

■ Личная глагольная словоформа понимается здесь как глагольная часть сказуемого, характеризующаяся морфологической целостностью, формально соотносящаяся с субъектом события, образованная в соответствии с нормами современного языка и не являющаяся продуктом живых аналогических процессов.

Из определения личных глагольных словоформ следует, что каждая словоформа обладает следующими свойствами: 1) глагольностью, 2) асин-таксичностью, 3) современностью, 4) предикатностью, 5) персональностью и 6) морфологизированностью.

Любая личная глагольная словоформа состоит из сегментов (т.е. компонентов, внешне похожих на слова), каждый из которых состоит из морфем.

Личная глагольная словоформа может насчитывать от одного до четырех сегментов. В составе словоформы различаются спрягаемый сегмент (содержащий живую глагольную флексию) и неспрягаемые сегменты (содержащие либо не содержащие сегментообразующий суффикс -а). Неспрягаемые сегменты с суффиксом -а обычно располагаются перед спрягаемым, а неспрягаемый сегмент без суффикса -а в литературном стиле располагается после спрягаемого сегмента, а в промежуточном стиле - непосредственно перед ним.

Каждый сегмент, входящий в состав личной глагольной словоформы, образован тем или иным глаголом. Различаются глаголы знаменательные и вспомогательные; соответственно, мы выделяем лексический сегмент (образуемый знаменательным глаголом) и грамматические сегменты (образуемые вспомогательными глаголами).

Вспомогательных глаголов в языке дари насчитывается пять: {§о-ёап}, {гайап}, {1а\уапе$1ап}, {Ьи<1ап} и {х(\*,)а81ап}. Сегмент, образуемый глаголом {х(\у)аз1ап}, занимает в составе личной словоформы предпоследнюю позицию, лексический сегмент занимает начальную позицию (если только она не занята сегментом, образуемым глаголом {х(\у)а81ап}), а сег-

менты, образуемые другими вспомогательными глаголами, располагаются в следующем порядке: {sodan} — {raftan} — {tawänestan} — {budan},

Морфема личной словоформы есть любой ее значащий фрагмент, линейно не членимый на более мелкие значащие фрагменты. Всякая морфема в составе текста бывает представлена морфой. Среди морф мы различаем положительные и нулевые (последние обозначаются как 0). Одна и та же морфема может быть представлена несколькими алломорфами. Морфема обозначается через одну либо две представляющие ее морфы.

Среди морфем, способных входить в состав сегментов личных глагольных словоформ, различаются 1) корни, 2) флексии, 3) суффиксы и 4) префиксы.

Корень содержится в составе каждого сегмента личной словоформы Мы различаем корни сильные и слабые. Подавляющее большинство глаголов располагает только слабым корнем; лишь три глагола располагают, помимо слабого, также и сильным корнем. В связи с этим мы различаем глаголы сильные (помечаемые при необходимости индексом s), каждый из которых располагает слабым и сильным корнями, и слабые (индекс w), каждый из которых располагает только слабым корнем.

Флексия (личное окончание) является конечной морфемой спрягаемого сегмента каждой личной словоформы.

Суффиксы располагаются после корня перед флексией (при наличии таковой); мы различаем словообразующий суффикс (-an), основообразующие суффиксы (-i, -ä, -es, -of); формообразующий суффикс (-d ~ -t) и сегментообразующий суффикс (-а).

Префиксы располагаются перед корнем; мы различаем префиксы словообразующие (bar-, dar-, лт bäz-, лт wl-, лт forö-, лт fara- и др.) и формообразующие (na-, рз xät-, me-, be-, 0-).

В каждом сегменте личной словоформы корень, словообразующие префиксы и все суффиксы, кроме -а, объединяются в комплекс морфем, именуемый глагольной основой. Прочие морфемы в комплексы не объединяются; каждая из них является самостоятельным строевым компонентом.

Некоторые строевые компоненты личной глагольной словоформы играют определяющую роль при идентификации личной глагольной формы, представляемой этой словоформой; они именуются формообразующими компонентами. К их числу относятся: I) основы сегментов (кроме основы неспрягаемого лексического сегмента); 2) флексия; 3) формообразующие префиксы (кроме Ье-).

Личная глагольная форма идентифицируется благодаря следующим факторам: 1) наличию или отсутствию в составе представляющей ее личной словоформы тех или иных формообразующих компонентов; 2) той или иной характеристике формообразующих компонентов.

Глагольные основы выполняют формообразовательные функции благодаря своей принадлежности, во-первых, к тому или иному разряду, а во-вторых, к тому или иному вспомогательному глаголу.

Мы различаем основы трех разрядов: исходные, презентные и пре-теритальные. Исходная основа у большинства глаголов является простейшей; презентная основа представляет собой сильный корень; претериталь-ная основа содержит формообразующий суффикс -<1 (~ 4). Каждый глагол, образующий сегменты личных словоформ, располагает либо одной, либо двумя, либо тремя основами. Двухосновные глаголы составляют подавляющее большинство: каждый из них располагает исходной и претериталь-ной основами. Одноосновных глаголов насчитывается немного; некоторые из них располагают только исходной основой, а другие - только претери-тальной. Трёхосновных глаголов насчитывается всего три; каждый из них располагает основами всех трех разрядов, включая презентную основу. Трёхоснбвные глаголы считаются сильными, а все прочие глаголы - слабыми. Данные о глагольных основах представлены в табл. 1.

Таблица 1

Основы глаголов, образующих сегменты личных словоформ

Классы Глаголы Глагольные основы

глаголов исходные презентные претери-тальные

одноосновные (слабые) рз {-PART-} «бросать» {x(w)astan} лт {ZISTAN} «жить» рз -part(6)--x(w)ah- -zist-

двухосновные (слабые) {ZADAN} «бить» {DIDAN} «видеть» {sodan} -zan--bin-saw- -zad--did--sod-

трёхосновные (сильные) {budan} «быть» {daStanJ «иметь» {budan} -bas--dastabas--baS- -(a)st- (~ лт -0-) -dar-лт ast (~ лт -0-) -bud--dast--bud-

Разряд основы спрягаемого сегмента является формообразовательным фактором; ср.: шё^йгёш (исх. основа) «строим» - тёжйхгёт (претер. основа) «(мы) строили»; паЬй§{ (исх. основа) «(если) не будешь» - пё$Л (през. основа) «(ты) не еси» - шЬиё\ (претер. основа) «(ты) не был».

Наличие либо отсутствие в составе личной глагольной словоформы основы каждого из пяти вспомогательных глаголов также является формо-

образовательным фактором; ср.: bord «(он) унес» - borda Sod «(он) был унесен» - borda raft «(он) продолжал (продолжил) уносить» - borda t(aw)â-nest «(он) смог унести» - borda bud «(он еще раньше) унес»; 0barad «уносит» - лт 0x(w)âh&d bord «(вероятно) унесет».

Глагольные флексии классифицируются здесь по трем параметрам: 1) серия (флексии исходные, императивные и перфектные); 2) лицо (флексии 1-го, 2-го и 3-го лица); 3) число (флексии единственного и множественного числа). Все глагольные флексии представлены в табл. 2.

Таблица 2

Флексии спрягаемых сегментов личных глагольных словоформ

Число флексии Лицо флексии Серия флексии

исходная императивная перфектная

единственное 1-е -(у)ат » -(у)от -(y)am « -(y)om рз -em

2-е ЧУ)1 -0 рз -í

3-е -(y)a(d)~-0 -(y)a(d) рз -á

множественное 1-е -(y)êm -(y)êm рз -ém

2-е -(y)êd « -(y)ên -(y)êd « -(y)ên / рз -en

3-е -(y)an(d) -(y)an(d) рз -án

Представляет интерес вопрос об императивных флексиях. Многие авторы полагают, что в языке дари и близкородственных ему языках императив ограничен лишь формами 2-го лица. Однако мы считаем, что это не так: ведь приказ, просьба либо запрещение (которые передаются формой императива) могут быть сформулированы не только во 2-м, но и в любом другом лице.

Каждый из трех параметров глагольных флексий (т.е. серия, лицо и число) является формообразовательным фактором; ср.: Ьехаш" «прочитал бы (ты)» - Ьехап0 «читай» (исх. ув импер. флексии), рз хап<к>/я «(я) прочитал» - рз хап<1ет «(я уже) прочитал» (исх. ув. перф. флексии); тёхапс1д/и » « тёхапскмя «(я) читал» - тёхапсУ «(ты) читал» - тёхшкШ «(он) читал» (флексии 1-го уь 2-го ув. 3-го лица); тёхагш^) «читает» - тёхапаи(<# «читают» (флексии ед. ув. множ. числа).

К числу префиксов личной глагольной словоформы, выполняющих формообразовательные функции, относятся па-, рз хаГ-, те-, 0-: наличие либо отсутствие каждого из них в составе личной глагольной словоформы

является формообразовательным фактором; ср.: сШпев1ёт «(мы) поняли» -иас1апез1ёт «(мы) не поняли»; §оАл «(ты) сказал» - рз дсо^оШ «(вероятно) скажешь»; §ошс! «(он) услышал» - я1е§ош<3 «(он) слышал»; лт аЬ 0п6§апс1 «пьют воду» - лт аЬ (ОДпд§аш1 «(чтобы они) пили воду».

Личная глагольная форма в полной записи обозначается далее цепочкой символов своих дифференциальных признаков, именуемых здесь маркерами; она заключается в фигурные скобки; например: форма {&3в} (представляемая словоформами гас! «(он) побил», пе§аз1 и §е& «(он) сел» и т.п.). Список маркеров с указанием их значений представлен в табл. 3.

Таблица 3

Маркеры личных глагольных форм

Маркеры Формообразующие компоненты личных словоформ

«и» префикс па-

«8» основа глагола {¡Ыап}

«г» основа глагола {гайап}

«Ь> основа глагола {1а\¥апе81ап}

«Ь» в разговорном стиле при наличии маркера «а» -

перфектная флексия после претеритальной основы; в прочих случаях - основа глагола {Ьис1ап}

«X» в литературном стиле - сочетание префикса 0- с основой глагола {х(ш)ав1ап}; в разговорном стиле - префикс рз ха1-

«т» префикс шё-

«*» префикс 0-

«о» (мех) исходная основа

«а» в разговорном стиле при наличии маркера «Ь» - претеритальная основа перед перфектной флексией; в прочих случаях - презентная основа

«б» в литературном стиле после маркера «х» - исходная основа; в прочих случаях - претеритальная основа

«.»(исх.) в разговорном стиле после сочетания маркеров «Ьа» - перфектная флексия; в прочих случаях - исходная флексия

«!» императивная флексия

«1» флексия 1-го лица

«2» флексия 2-го лица

«3» (исх) флексия 3-го лица

«8» (исх) флексия единственного числа

«р» флексия множественного числа

Некоторые однородные маркеры объединяются в такие группы, что тот или иной маркер каждой из этих групп непременно присутствует в составе любой личной формы. Подобных групп насчитывается четыре: 1) «о», «а» и «с1»; 2) «.» и «!»; 3) «1», «2» и «3»; 4) «в» и «р». Один из маркеров каждой группы является исходным маркером; таковы маркеры «о», «.», «3» и «в»; в табл. 3 они помечены как (исх), т.е. «исходные». Прочие маркеры считаются неисходными.

Упоминание исходных маркеров при обозначении личных глагольных форм является излишним, поскольку на наличие каждого из них однозначно указывает отсутствие неисходных маркеров той же группы По этому в дальнейшем используется сокращенная запись личных глагольных форм; она отличается от полной записи тем, что в ее составе отсутствуют исходные маркеры, а вся цепочка заключается не в фигурные, а в квадратные скобки; например: {то.25} - [т2] (тёхоп «(ты) ешь»).

Маркеры личных глагольных форм связаны между собой в разной степени. Некоторые маркеры связаны друг с другом так тесно, что либо наличие или отсутствие одного маркера определяется наличием или отсутствием другого, либо два маркера получают одновременное выражение посредством одних и тех же компонентов личных словоформ. Некоторые другие маркеры зависят друг от друга мало или не зависят вообще.

В связи с этим личную глагольную форму можно разделить на несколько секторов, внутри каждого из которых маркеры связаны между собой теснее, чем с маркерами других секторов. Мы выделяем три таких сектора: начальный, срединный и конечный. Каждая личная глагольная форма состоит из трех секторных форм- 1) формы начального сектора, способной включать только неисходные маркеры «п», «§», «г», «Ь>; 2) формы срединного сектора, способной включать только исходные маркеры «о», «.» и неисходные маркеры «Ь», «х», «ш», «*», «а», «сЬ>, «!»; 3) формы конечного сектора, способной включать только исходные маркеры «3», «я» и неисходные маркеры «1», «2», «р». Так, личная форма [п§Ь<!1р] (представляемая, например, словоформой сШа па§ос1а ЬшЗёт «(мы ранее) не были увидены») состоит из формы начального сектора [п§], формы срединного сектора [Ьс1] и формы конечного сектора [1р].

Ниже перечисляются все секторные формы в сокращенной записи и с указанием их словесных наименований, принятых в данной работе.

Формы начального сектора (модально-видо-залоговые; всего - 10 форм): [-] - позитивная форма (исходная форма начального сектора); [п] -негативная форма; - пассивная форма; [г] - дуративная форма; ДО потенциальная форма; (п§1 - негативно-пассивная форма; (п^ - негативно-потенциальная форма; [Зг] - пассивно-дуративная форма; [ЭД - пассивно-потенциальная форма; [пЭД - негативно-пассивно-потенциальная форма.

Формы срединного сектора (модально-видо-временные; всего - 18 форм): [-] - конъюнктив (исходная форма срединного сектора); [![ - императив; [га] - презенс-футурум; [а] - презенс; [б] - претерит; [*1 - экспли-катив; [Ь] - перфект конъюнктива; [х] - дубитатив; [mdl - имперфект; [Ъш] - итеративный перфект; [Ъа] - перфект; [Ь(1] - плюсквамперфект; [х<1) - футурум; [Ьх] - перфект дубитатива; [Ь*] - перфект экспликатива; |Ьта] - эвиденциальный имперфект; [Ьтс1] - итеративный плюсквамперфект; [Ьх<1] - перфект футурума.

Формы конечного сектора (лично-числовые; всего - 6 форм): {-] -форма 3-го лица ед. числа (исходная форма конечного сектора); [1] - форма 1-го лица ед. числа; [2[ - форма 2-го лица ед. числа; [р[ - форма 3-го лица множ. числа; [1р[ - форма 1-го лица множ. числа; [2р] - форма 2-го лица множ. числа.

Глава III. Структура значений личных глагольных форм (краткий обзор).

Личная глагольная форма в каждом конкретном случае своего употребления содержит информацию о четырех базовых событиях: 1) (сообщаемое) событие («Е»); 2) (событие-)действие («А»), передаваемое глагольной лексемой и связанное с событием; 3) (событие-)ориентир («И»), т.е. ситуация, на которую ориентировано событие (ориентир может быть неконкретным); 4) сообщение о событии («М»).

Каждое базовое событие имеет своих участников («Р»): субъект, или активный участник («Б»); объект, или пассивный участник («О»); косвенный участник («I» - таковых может быть несколько). Личная глагольная форма в каждом случае своего употребления содержит информацию о пяти участниках базовых событий: 1) субъект события («БЕ»); 2) объект действия («ОА»); 3) участник ориентира («Р1Ъ>); 4) субъект (отправитель) сообщения («вМ»); 5) объект (получатель) сообщения («ОМ»).

Таким образом, при описании значений личных глагольных форм используются девять базовых элементов: четыре базовых события и пять их участников.

■ Глагольная категория понимается здесь как характеристика одного из базовых элементов либо характеристика соотношения двух базовых элементов по некоему признаку, который хотя бы в одном случае определяет, какая именно личная форма должна быть выбрана при употреблении данного глагола.

Те характеристики базовых элементов и их соотношений, которые способны образовывать глагольные категории, считаются морфологически значимыми (релевантными) характеристиками. Каждая из них принимает несколько значений, которые мы именуем граммемами: глагольная кате-

гория насчитывает от двух до пяти граммем. Одна из граммем каждой глагольной категории (наиболее простая по содержанию, или получающая наиболее простое выражение, или то и другое) выбирается в качестве немаркированной; все прочие граммемы считаются маркированными.

Мы различаем две разновидности глагольных категорий: 1) катего-рии-десигнаторы (каждая из которых характеризует один базовый элемент); 2) категории-коннекторы (каждая из которых характеризует соотношение двух базовых элементов).

Категории-десигнаторы. Базовые элементы могут получать морфологически значимые характеристики по пяти признакам: 1) состав ("Cont"); 2) форма (или конфигурация - "Shape"); 3) масштаб ("Scale"); 4) полярность ("Polar"); 5) модальность ("Modal").

Состав базового события сводится к числу образующих это событие однородных ситуаций, а состав участника базового события - к числу образующих этого участника лиц или предметов. Эта характеристика принимает два значения: 1) единичное (-ый) («sng»); 2) множественное (-ый) («mit»). Категория "Cont Е" (состав события) имеет граммемы «E-sng» и «E-mlt», а категория "Cont SE" (состав субъекта события) - граммемы «SE-sng» и «SE-mlt».

Форма базового события сводится к способу его развертывания во времени, а форма участника базового события - к его статусу в социуме. Эта характеристика принимает два значения: 1) компактное (-ый) («com»); 2) диффузное (-ый) («dif>>). Категория "Shape Е" (форма события) имеет граммемы «E-сот» и «E-dif», категория "Shape М" (форма сообщения) -граммемы «M-dif» и «М-сош», а категория "Shape SE" (форма субъекта события) - граммемы «SE-com» и «SE-dif».

Масштаб базового элемента (базового события или участника базового события) сводится к степени его значимости. Эта характеристика принимает два значения: 1) локальное (-ый) («loe»); 2) глобальное (-ый) («gib»). Категория "Scale Е" (масштаб события) имеет граммемы «Е-1ос» и «E-glb», категория "Scale А" (масштаб действия) - граммемы «А-1ос» и «A-glb», категория "Scale М" (масштаб сообщения) - граммемы «М-1ос» и «M-glb», а категория "Scale SE" (масштаб субъекта события) - граммемы «SE-loc» и «SE-glb».

Полярность базового события сводится к его наличию либо отсутствию. Эта характеристика принимает два значения: 1) позитивное («pos»); 2) негативное («neg»). Категория "Polar А" (полярность действия) имеет граммемы «pos-A» и «neg-A», а категория "Polar Е" (полярность события) - граммемы «pos-E» и «neg-E».

Модальность базового элемента (базового события или участника базового события) сводится к его отношению к действительности. Эта ха-

рактеристика принимает пять значений: 1) неопределенное (-ый) («ind»); 2) реальное (-ый) («real»); 3) допускаемое (-ый) («asm»); 4) желательное (-ый) («des»); 5) предполагаемое (-ый) («hyp»). Категория "Modal Е" (модальность события) имеет граммемы «ind-E», «real-E», «asm-E», «des-E» и «hyp-E», категория "Modal A" (модальность действия) - граммемы «real-A» и «asm-A», а категория "Modal SE" (модальность субъекта события) - граммемы «real-SE», «asm-SE» и «ind-SE».

Таким образом, мы выделяем 14 глагольных категорий-десигнато-ров: они показаны в табл. 4.

Таблица 4

Категории-десигнаторы личных глагольных форм

Морфологически значимые характеристики Базовые элементы

«Е» «А» «М» «SE»

"Shape" "Shape Е" > "Shape M" "Shape SE"

"Cont" "ContE" "Cont SE"

"Scale" "Scale E" "Scale A" "Scale M" "Scale SE"

"Polar" "Polar E" "Polar A"

"Modal" "Modal E" "Modal A" "Modal SE"

Категории-коннекторы. Соотношения двух базовых элементов могут получать морфологически значимые характеристики двух типов: 1) временное соотношение ("Temp"); 2) ролевое соотношение ("Role").

Временное соотношение двух базовых событий сводится к их взаимному расположению на оси времени. Эта характеристика принимает три значения: 1) оба базовых события одновременны («||»); 2) первое базовое событие предшествует второму («>»); 3) первое базовое событие следует за вторым («<»). Категория "Temp R:M" (временное соотношение ориентира и сообщения) имеет граммемы «R||M», «R>M» и «R<M», категория 'Temp E:R" (временное соотношение события и ориентира) - граммемы «E||R», «E>R» и «E<R», а категория "Temp А:Е" (временное соотношение действия и события) - граммемы «А||Е», «А>Е» и «А<Е».

Ролевое соотношение двух базовых элементов (двух участников разных базовых событий либо базового события и участника другого базового события) сводится к тому, что один из них, помимо собственной роли, выступает либо не выступает в роли другого. Эта характеристика принимает два значения: 1) первый базовый элемент не выступает в роли вто-

poro («*»); 2) первый базовый элемент выступает в роли второго («=»)• Категория "Role OA:SE" (ролевое соотношение объекта действия и субъекта события) имеет граммемы «OA^SE» и «OA=SE», категория "Role SE:SM" (ролевое соотношение субъекта события и субъекта сообщения) -граммемы «SE^SM» и «SE=SM», категория "Role SE:OM" (ролевое соотношение субъекта события и объекта сообщения) - граммемы «БЕтЮМ» и «SE=OM», а категория "Role E:PR" (ролевое соотношение события и участника ориентира) - граммемы «E*PR» и «E=PR».

Таким образом, мы выделяем здесь семь глагольных категорий-коннекторов: они показаны на схеме 1.

Схема 1

Категории-коннекторы личных глагольных форм

Предложенные выше набор базовых элементов и набор глагольных категорий вдохновлены известной статьей Р.О.Якобсона «Шифтеры, глагольные категории и русский глагол» (// Принципы типологического анализа языков различного строя. М.: Наука, 1972), однако от наборов, предложенных в этой статье, имеют ряд существенных отличий.

Р.О.Якобсон оперирует четырьмя базовыми элементами: сообщаемый факт, факт сообщения, участник сообщаемого факта и участник факта сообщения. В данной работе базовых элементов выделяется девять. Сообщаемое событие («Е») и сообщение («М») соответствуют сообщаемому факту и факту сообщения, выделенным Р.О.Якобсоном. Но мы выделяем еще два базовых события: ориентир (<^») и действие («А»): предпосылки для выделения первого из них обнаруживаются уже в работе Р.О.Якобсона, а без второго невозможно, как нам представляется, дать адекватное описание таких языковых явлений, как результативность, итеративность, дуративность (прогрессивность), ирреальность, потенциальность, пассивность и др. Р.О.Якобсон выделяет у каждого из двух базовых событий по

одному участнику. Мы же выделяем пять участников базовых событий. Этот набор позволяет проще и точнее сформулировать, в частности, такие глагольные категории, как эвиденциальность, залог и лицо.

Р.О.Якобсон называет 10 «типовых» глагольных категорий: род, число, лицо, статус (т.е. утверждение - отрицание), вид, время, залог, наклонение, таксис и засвидетельствованность. Мы же применительно к языку дари называем глагольных категорий вдвое больше. Многочисленность глагольных категорий компенсируется простотой и прозрачностью их формулировок; особенно это касается категорий-коннекторов.

Еще более отличается предложенный здесь набор глагольных категорий от того, который бывает представлен в традиционных описаниях языка дари и близкородственных ему языков. Сопоставлять эти наборы непросто, так как в данной работе глагольные категории выделяются с ономасиологической направленностью, а в традиционных описаниях - с не вполне последовательной семасиологической направленностью.

При неукоснительном следовании семасиологическому подходу в языках дари, персидском и таджикском могут быть выделены всего четыре глагольные категории: 1) полярность (выражаемая отсутствием / наличием префикса па-); 2) залог (выражаемый отсутствием / наличием вспомогательного глагола {§ос1ап}); 3) персональность (выражаемая формами конечного сектора, или лично-числовыми формами); 4) событийность (выражаемая формами срединного сектора, или модально-видо-временными формами). Правда, той категории, которую мы назвали «событийностью», в традиционных описаниях соответствуют две: наклонение (или модальность) и время (или время / вид). Однако модальные, временные и видовые значения выражаются в этих языках синкретично, так что признаки, по которым внешне противопоставляются друг другу наклонения, принципиально не отличаются от признаков, по которым внешне противопоставляются друг другу временные и видовые значения.

Таким образом, если твердо придерживаться семасиологического подхода, многие существенные для глагольной системы языка семантические противопоставления оказываются сведены на нет, а это вряд ли приемлемо. Альтернативой этому способу выделения глагольных категорий может служить такое их выделение, которое базируется на ономасиологическом подходе; именно этот способ и предлагается в данной работе.

Итак, мы выделяем 21 глагольную категорию и 49 граммем.

Глагольные категории мы подразделяем на два разряда: 1) событийные категории (которые характеризуют базовые события и их соотношения, а также соотношения базового события и участника другого базового события) и 2) партиципантные категории (которые характеризуют только участников базовых событий и их соотношения). Соответственно, грамме-

мы также подразделяются здесь на событийные и партиципантные. Граммемы являются дифференциальными признаками значений личных глагольных форм.

Независимо от подразделения на разряды, мы подразделяем здесь глагольные категории на четыре подразряда: 1) временные категории (т.е. категории, характеризующие временное соотношения базовых событий); 2) видовые категории (т.е. категории, характеризующие базовые элементы по составу, форме и масштабу); 3) модальные категории (т.е. категории, характеризующие базовые элементы по полярности и собственно модальности); 4) ролевые категории (т.е. категории, характеризующие ролевые соотношения базовых элементов). Соответственно, граммемы также подразделяются на временные, видовые, модальные и ролевые.

Классификация глагольных категорий и граммем дается в табл. 5.

Значение любой личной глагольной формы во всяком конкретном случае ее употребления состоит из 21 граммемы - по одной граммеме каждой глагольной категории. Например, значение личной формы {sbd.3s} из лт Ánce ba Soma sopor da soda bud ba wajh-e alisan anjám dáded «То, что Вам было поручено, Вы выполнили блестяще» - состоит из следующих граммем: событийных немаркированных - «E-sng», «E-com», «A-loc», «M-dif», «E-loc», «M-loc», «pos-A», «pos-E», «real-A», «A||E», «E^PR»; событийных маркированных - «R>M», «E>R», «real-E»; партиципантных немаркированных - «SE-sng», «SE-com», «SE-loc», «real-SE», «SE^SM», «SE^OM»; партиципантной маркированной - «OA=SE».

Значение личной глагольной формы состоит из двух частей: 1) событийного значения и 2) партиципантного значения. Эти значения далее получают изображение в виде формул, именуемых семантическими схемами - событийными и партиципантными. В частности, событийное значение формы {sbd.3s} из приведенного выше примера передается в полной записи (отражающей как маркированные, так и немаркированные граммемы) схемой {real-pos-A-loc || real-pos-ErfR-com-loc-sng > R > M-dif-loc}, а в сокращенной записи (отражающей только маркированные граммемы) -схемой [А || real-E > R> М]. Партиципантное же ее значение передается в полной записи схемой {ОА = real-SE-com-loc-sng Ф SM Ф ОМ}, а в сокращенной - схемой [ОА = SE Ф SM Ф ОМ].

Поскольку полная схема значения личной глагольной формы есть совокупность событийной и партиципантной схем, то ради удобства описания целесообразно считать, что и сама личная глагольная форма является суммой двух аналогичных частей: 1) событийной формы (способной включать только исходные маркеры «о», «.» и неисходные маркеры «п», «г», «t», «Ъ», «х», «ш», «*», «a», «d», «!») и 2) партиципантной формы (способной включать только исходные маркеры «3», «s» и неисходные

маркеры «§», «1», «2», «р»), Например, рассмотренная выше личная форма Г§Ьс1] (в полной записи - {5Ь<1.3з}) распадается на событийную форму [Ьс1] и партиципантную форму [§].

Таблица 5

Глагольные категории и граммемы

Разряды категорий и граммем Подразряды категорий и граммем Глагольные Граммемы

категории немаркированные маркированные

временные "Temp R:M" "TempE.R" "Temp A:E" «R||M» «E||R» «A||E» «R>M», «R<M» «E>R», «E<R» «A>E», «A<E»

событийные видовые "ContE" "Shape E" "Shape M" "Scale E" "Scale A" "Scale M" «E-sng» «E-сот» «M-dif» «E-loc» «A-loc» «M-loc» «E-mlt» «E-difo «M-com» «E-glb» «A-glb» «M-glb»

модальные "Modal E" "Modal A" "Polar A" "Polar E" «ind-E» «real-A» «pos-A» «pos-E» «real-E», «asm-E», «des-E», «hyp-E» «asm-A» «neg-A» «neg-E»

ролевые "Role E:PR" «E#PR» «E=PR»

видовые "ContSE" "Shape SE" "Scale SE" «SE-sng» «SE-com» «SE-loc» «SE-mlt» «SE-dif» «SE-glb»

партици-пантные модальные "Modal SE" «real-SE» «asm-SE», «ind-SE»

ролевые "Role OA:SE" "Role SE:SM" "Role SE:OM" «OA*SE» «SE*SM» «SE/OM» «OA=SE» «SE=SM» «SE=OM»

Глава IV. Прямо-модальные значения событийных форм и порядок их описания.

■ Под прямо-модальными значениями событийных форм здесь понимаются такие событийные значения, каждое из которых содержит

маркированную модальную граммему «real-E» (реальное событие) и не содержит ни одной из прочих маркированных модальных граммем.

Прямо-модальные значения описываются здесь посредством прямо-модальных схем: эти такие событийные схемы, которые не содержат ни одной из следующих модальных граммем: «ind-E» (неопределенное событие), «asm-E» (допускаемое событие), «des-E» (желательное событие), «hyp-E» (предполагаемое событие), «asm-A» (допускаемое действие), «neg-A» (негативное действие) и «neg-E» (негативное событие).

Правда, для граммемы «neg-A» мы делаем исключение: для указания на тот факт, что прямо-модальное значение все же допускает наличие как граммемы «pos-A», так и «neg-A», в соответствующей прямо-модальной схеме перед символом «А» мы при необходимости помещаем знак «*». Такой же знак мы при необходимости помещаем и в начале символа событийной формы, передающей соответствующую прямо-модальную схему. Например: схема [*А || real-E || R> М], передаваемая формой f'd].

Таким образом, в состав прямо-модальных схем способны входить в общей сложности 27 событийных граммем, из них - 13 немаркированных и 14 маркированных. Эти граммемы представлены в табл. 6.

Таблица б

Граммемы прямо-модальных схем

Подразряды категорий и граммем Событийные категории Граммемы

немаркированные маркированные

временные 'Temp R:M" 'Temp E:R" "Temp A:E" «R||M» «E||R» «A||E» «R>M», «R<M» «E>R», «E<R» «A>E», «A<E»

видовые "ContE" "Shape E" "Shape M" "Scale E" "Scale A" "Scale M" «E-sng» «E-com» «M-dif» «E-loc» «A-loc» «M-loc» «E-mlt» «E-dif» «M-com» «E-glb» «A-glb» «M-glb»

модальные "Modal E" "Modal A" "Polar A" "Polar E" «real-A» «pos-A» «pos-E» «real-E»

ролевые "Role E:PR" «E*PR» «E=PR»

Ради удобства изложения все маркированные прямо-модальные граммемы подразделяются на две группы: 1) системные граммемы - все временнйе, две видовые («E-mlt» и «E-dif») и одна ролевая («E=PR»); 2) внесистемные граммемы - четыре видовые («M-com», «E-glb», «A-glb» и «M-glb»).

В свою очередь, все прямо-модальные схемы также распадаются на две группы: 1) системные прямо-модальные схемы (не содержащие внесистемных граммем); 2) внесистемные прямо-модальные схемы (каждая из которых содержит хотя бы одну внесистемную граммему). Системные прямо-модальные схемы образуют простую, замкнутую, прозрачную систему, а внесистемные прямо-модальные схемы подобной системы не образуют, так как содержат такие видовые граммемы, которые по тем или иным причинам стоят вне системы.

В состав событийных форм, способных передавать прямо-модальные схемы, могут входить только исходные маркеры «о», «.» и неисходные маркеры «г», «b», «х», «т», «*», «a», «d». Всего таких событийных форм насчитывается шестнадцать:

[т] - презенс-футурум (mézana(d), mébása(d), médistabása(d) // dálta-mébasa(d)); [a] - презенс ((h)ast, dára(d)); fd] - претерит (zad, bud, dást); [*] - экспликатив (0zana(d), 0bása(d), 0dástabása(d)); [md] - имперфект (mézad, mébud, médást); [bm] - итеративный перфект (zada mébása(d)); [ba] - перфект (zada (ast), buda (ast), dásta (ast)); [bd] - плюсквамперфект (zada bud); [xd] - футурум (x(w)ahad zad ® xátzad, x(w)áhad bud » xátbud, x(w)ahad dást « xátdáSt); [b*J - перфект экспликатива (zada 0bá§a(d)); Irm] - дуративная форма презенс-футурума (zada mer(aw)a(d)); [rd] - дура-тивная форма претерита (zada raft); [bma] - эвиденциальный имперфект (mézada (ast), mébuda (ast), medálta (ast)); [bmd] - итеративный плюсквамперфект (zada mébud); [bxd] - перфект футурума (zada x(w)áhad bud я zada xátbud); [rmd] - дуративная форма имперфекта (zada méraft).

В главах 5-18 описываются прямо-модальные схемы и способы их передачи событийными формами. В каждой главе мы вводим в рассмотрение очередную из 14 маркированных граммем. Сначала вводится модальная граммема «real-E», затем в удобном для описания порядке вводятся системные, а в заключение - внесистемные маркированные граммемы.

Всякая маркированная граммема в каждом конкретном случае «ведет себя» одним из следующих трех способов: 1) выражается посредством осложнения событийной формы одним маркером или сочетанием двух маркеров; 2) выражается отменой выражения какой-либо другой граммемы; 3) не получает никакого внешнего выражения.

При осложнении формы действуют такие правила: 1) если форма уже содержит маркер, одноименный вводимому, то оба одноименных мар-

кера «сливаются» в один; 2) введение маркера «гп» сопровождается изъятием маркера «а»; 3) введение маркера «d» сопровождается изъятием маркера «а»; 4) введение маркера «х» сопровождается изъятием маркера «т» или «а». Маркированные граммемы могут в отдельных случаях выражаться несколькими разными способами либо получать не обязательное, а факультативное выражение.

Всякая прямо-модальная схема передается одной или несколькими событийными формами. При этом одни схемы у слабых и сильных глаголов передаются одинаково, а другие - по-разному. Имеются и такие схемы, которые встречаются только у слабых глаголов.

Разные прямо-модальные схемы могут передаваться одним и тем же набором событийных форм. Если при этом какая-либо глагольная категория не является морфологически значимой (т.е. все ее граммемы получают одинаковое выражение), мы говорим, что эта категория подвергается нейтрализации. Символ граммемы нейтрализуемой категории в составе прямо-модальных схем заменяется «укороченным» символом соответствующей семантической характеристики, набранным курсивом и помещенным в круглые скобки: вместо Cont - (си), вместо Shape - (sh), вместо Temp -(tm) и т д. В результате мы получаем такую запись, которая далее именуется обобщенной прямо-модальной схемой.

Глава V. Модальная граммема «real-E» (реальное событие).

Граммема «real-E» у слабых глаголов выражается маркером «т», а у сильных - маркером «а».

[*А || real-E || R || М] - исходная прямо-модальная схема; значение, описываемое ею, - целостное событие в настоящем - у слабых глаголов передается формой [т] (презенс-фугурум: лт Man hamin dam in tabar ra ba tu mésepáram «Я сию же секунду (букв в этот самый миг) вручаю этот топор тебе»), а у сильных - формой [а] (презенс: рз Ма ba awselé Majid ayrán as torn «Удивляюсь (букв есмь удивлен) выдержке Маджида»). Данная схема встречается редко: в случаях, когда событие сводится к факту сообщения (перформатив), и при описании событий, разворачивающихся одно за другим на глазах говорящего. Эта схема появляется также при описании воображаемых событий, как бы наблюдаемых автором и читателем.

Для дальнейшего описания важно, что маркеры «т» и «а», передающие граммему «real-E» в отсутствие иных маркированных граммем, при наличии последних ведут себя по-разному: маркер «т» ни в одной из прямо-модальных схем, кроме исходной, для выражения граммемы «real-E» не используется (хотя и может появляться в неисходных схемах, чтобы передавать там другие граммемы), а маркер «а» используется для выражения указанной граммемы во всех прямо-модальных схемах, где это возможно.

Глава VI. Времсннйя граммема «R>M» (ориентир предшествует сообщению).

Граммема «R>M» выражается маркером «d».

Схема [*А || real-E || R > М] - целостное событие в прошлом - передается формой [d] (претерит: лт Parendagán tarsidand-o gorextand wa óalpá-sahá-ye kóhi ba garha-yesan xazidand «Птицы испугались и улетели, а горные ящерицы заползли в свои норы»). Эта схема оказывается основной, употребляемой при повествовании о прошлом.

В данной схеме действие может быть как компактным, так и диффузным. Однако иногда высказывается мысль, что компактность действия может передаваться специфическими формами, отличными от претерита.

В частности, утверждается, что словоформы типа beraft представляют «форму прошедшего завершенного действия с приставкой Ье-». Мы же считаем, что словоформы типа beraft и типа raft «(он) ушел» представляют одну и ту же форму - претерит. Во-первых, это подтверждается тем фактом, что словоформы с префиксом Ье- употребляются в одном ряду с беспрефиксными словоформами. Во-вторых, обнаруживаются случаи, когда эти словоформы употребляются для обозначения диффузного действия. Появление префикса Ье- в составе словоформ претерита регулируется не семантическими факторами, а стилем и ритмикой.

Фрагменты текста типа лт zadan gereft «(он) начал бить», или инхоа-тивные конструкции, передают действие в его начальной фазе, т.е. фактически мгновенное действие: лт Nágahán zamin larzidan gereft «Внезапно земля задрожала». Но, по нашему мнению, инхоативную конструкцию не следует трактовать как морфологически целостную личную словоформу. Во-первых, инхоативных конструкций не образуют сложные глаголы; в то же время ни на какие общепризнанные событийные формы подобное структурное ограничение не налагается. Во-вторых, глагол gereftan в составе этих конструкций способен употребляться почти исключительно в позитивной форме претерита 3-го лица ед. числа, т.е. этот глагол, в отличие почти от всех вспомогательных глаголов, сильно ограничен в отношении набора форм, в которых он способен выступать. В-третьих, в языке дари начальный компонент инхоативных конструкций (инфинитив) способен оформляться объектным послелогом (лт га), т.е. эти конструкции не удовлетворяют требованию глагольности личных словоформ.

Глава VII. Видовая граммема «E-dif» (диффузное событие).

Граммема «E-dif» у слабых глаголов выражается маркером «т», а у сильных глаголов внешнего выражения не получает.

Схема [*А || real-E-dif || R || М] - событие-процесс в настоящем - у слабых глаголов передается формой [ш] (презенс-футурум: рз Soma do na-

far bäz cerl jang тёкопёп? «Почему вы двое опять ссоритесь?»), а у сильных - формой [а] (презенс: лт Bar bälä-ye mez-e bozorg rahnamä-ye télefun mawjud ast «На большом столе лежит (букв есть существующий) телефонный справочник»). Данная схема используется при передаче воображаемого текущего события, как бы непосредственно наблюдаемого автором и читателем. Поскольку она по внешнему выражению совпадает с рассмотренной ранее схемой [±А || real-E || R || М], обе эти схемы сводятся здесь в одну обобщенную: [*А || real-E-(jA) || R || М].

Эта обобщенная схема у сильных глаголов передается формой пре-зенса. Однако существует мнение, что она может передаваться у сильных глаголов, как и у слабых, формой презенс-футурума.

Так, во многих иранистических работах говорится, что глагол {DÄS-tan} способен употребляться в форме «настояще-будущего времени» в двух вариантах - типа dära(d) и типа médára(d). Мы же считаем, что речь может идти не об одном, а о двух разных глаголах: 1) сильном глаголе {däStanJ «иметь» и 2) слабом глаголе лт {dä§tanw} с исходной основой -dar- и претеритальной основой -däst- и с не вполне четким собственным значением; он встречается исключительно в составе сложных глаголов: tfi-negah dästan «держать», «хранить», лт taqdim däätan «вручать» и ряде других.

Действительно, во-первых, у глаголов {DÄStans} «иметь» и лт {DÄS-tanw} форма презенс-футурума представлена разными словоформами: соответственно, типа medästabäSa(d) и типа jrnnédárad. Подобно этому, разными словоформами представлены у них формы конъюнктива и императива: соответственно, типа dlstabäsi, dästabäs и типа (be)däri, (be)där. Во-вторых, глагол лт {dástanw} не образует формы презенса, свойственной глаголу {dáStanJ, но зато образует не свойственную глаголу {däStanJ форму плюсквамперфекта. В-третьих, форма имперфекта глагола лт {d\Stanw} употребляется для передачи ряда таких значений, которые у глагола {DÄS-tanJ передаются формой претерита.

Таким образом, глаголы {däStanJ и лт {dästanw} как по лексическому значению, так и по морфологической парадигме резко отличаются друг от друга, и этого достаточно для признания их разными, хотя и частично омонимичными, глагольными лексемами. В связи с этим нет оснований утверждать, что глагол {dästan,} «иметь» может быть представлен словоформами типа médara(d): в действительности эти словоформы представляют другой глагол, а именно - лт {dä§tanw} .

У глагола {budan} «быть» единичное событие в настоящем передается в литературном стиле не только словоформами типа nr((h)a)st, но и фрагментами текста типа лт mebäsad, причем оба способа равно допустимы. Можно ли считать, что у глагола {budan} «быть» единичное событие

в настоящем передается двумя равнозначными формами - презенсом и презенс-футурумом?

Если придерживаться традиционной точки зрения, на этот вопрос следует ответить отрицательно, так как принято считать, что словоформы типа ((h)a)st и типа mebasa(d) представляют две разные лексемы: глагол-связку и глагол {budan} «быть». Мы же исходим из того, что основа -((h)a)st-, равно как и нулевая основа лт -0-, являются основами глагола {budan} «быть» и супплетивны по отношению к основам -bag- и -bud-; тогда ответ на поставленный выше вопрос должен быть положительным.

Правда, это решение по ряду причин оказывается уязвимым: в частности, оно не удовлетворяет одному из классических критериев суппле-тивности. Поэтому мы считаем, что фрагменты текста типа лт mebasad «(он) есть», встречающиеся при передаче единичного события в настоящем, образованы по аналогии со словоформами слабых глаголов типа шё-zana(d) «бьет» и не могут быть квалифицированы как личные глагольные словоформы. Следовательно, они не представляют ни презенс-футурум глагола {budan}, ни какую-либо другую форму какого-либо глагола. На этом основании мы исключаем указанные фрагменты текста из дальнейшего рассмотрения и принимаем, что глагол {budan} «быть» в указанном значении передается только формой презенса.

Схема [*А || real-E-dif || R > М] - событие-процесс в прошлом - у слабых глаголов передается формой [md] (имперфект: лт Натбопап ke s6-уе joybar-e кббак meraft, btd-e molayem ri5-e bozi-yas га takan medad «Когда он шел к ручейку, легкий ветерок трепал его козлиную бородку»), а у сильных - формой [d] (претерит: лт 'Araq-e sard az pesani-ye man jari bud «По моему лбу струился (букв был текущим) холодный пот»). Эта схема обычно используется при описании обстоятельств, сопутствовавших тем событиям прошлого, о которых ведется основное повествование.

В иранистической литературе по поводу выражения целостного и процессного событий в прошлом высказываются мнения, существенно отличные от изложенного выше.

В частности, многие полагают, что у слабых глаголов форма прете-рита обозначает прошедшее действие без конкретизации его видовой характеристики: она способна передавать как краткое, так и длительное, как совершенное, так и несовершенное действие в прошлом. В отличие от этого форма имперфекта обозначает прошедшее действие длительное (в том числе постоянно длившееся в прошлом) или многократное. Из этих утверждений логично было бы заключить, что при передаче длительного действия в прошлом одинаково допустимы обе упомянутые формы. Однако факты свидетельствуют об обратном: формы претерита и имперфекта практически никогда взаимозаменяемыми не являются, а противопоставле-

ние действий по признаку длительности - краткости ни при абсолютном, ни при относительном его толковании не может считаться морфологически релевантным.

Другой предлагавшийся в иранистике подход к выявлению семантических соотношений между формами претерита и имперфекта при выражении единичного события в прошлом сводится к противопоставлению действий курсивных (процессных) и акурсивных (непроцессных); терми-нативных (предельных) и атерминативных (непредельных). Различаются такие действия: 1) акурсивные, 2) курсивные терминативные и 3) курсивные атерминативные. Акурсивные действия передаются формой претерита, курсивные атерминативные действия - формой имперфекта, а курсивные терминативные действия в одних случаях передаются формой претерита, а в других - формой имперфекта. При изложенном подходе закономерности выбора событийной формы слабых глаголов в случае курсивного терминативного действия так и остаются невскрытыми.

Иногда закономерности выбора претерита и имперфекта при выражении единичного действия в прошлом напрямую связывают с контекстом. В то же время языковые факты показывают, что такая связь, вообще говоря, отсутствует, и поэтому мы полагаем, что контекст к употреблению событийных форм непосредственного отношения не имеет.

По нашему мнению, выбор между формами претерита и имперфекта слабых глаголов определяется не объективными свойствами действий, а теми субъективными характеристиками событий, которыми наделяет их отправитель сообщения (т.е. говорящий или пишущий). Если он желает преподнести излагаемое им прошлое событие как компактное, целостное, то, независимо от компактности либо диффузности действия, он употребляет глагол в форме претерита, а если он желает преподнести это событие как диффузное, процессное, то употребляет глагол в форме имперфекта.

У сильных глаголов характеристика прошлого события по форме внешнего выражения не получает, и это принято объяснять их лексическим значением ({в1гоаы} «быть» - бытие, {оа&таы5} «иметь» - обладание), которое якобы исключает их употребление для передачи «акурсивно-го», или «краткого действия». Однако при этом упускается из виду тот факт, что другие глаголы с подобными же лексическими значениями (например, лт {гВТАЫ} «жить») способны в рассматриваемых случаях употребляться, в зависимости от ситуации, то в форме претерита, то в форме имперфекта. Нам представляется, что лексическое значение глаголов отношения к делу не имеет: сильные глаголы, подобно слабым, способны передавать как компактное, так и диффузное событие. Но отличие сильных глаголов от слабых в данном случае сводится к их неспособности выражать эти характеристики морфологическими средствами.

Глава VIH. Временная граммема «E>R» (событие предшествует ориентиру).

Граммема «E>R» при компактном событии передается маркером «Ь», а при диффузном - маркером «d».

Схема [*А || real-E > R || М] - целостное событие, совершившееся к настоящему моменту, - передается формой [Ьа] (перфект: лт Та ba hál cand nafar-ё dar dokän nazd-e man moräje'a namuda-and wa 6 rä ba hays-e yak zan-e bewa xästgär soda-and «До сих пор уже несколько человек обратились ко мне в лавку и посватались к ней как к вдове»). Эта схема обычно употребляется при подведении итогов на момент сообщения.

Схема [*А || real-E > R > М] - целостное событие в прошлом, предшествующее менее отдаленному моменту прошлого, - у слабых глаголов передается формой [bd] (плюсквамперфект: лт Bädar-at zad? Oi gonäh karda budi? «Тебя побил хозяин? А что ты натворила?» (букв. «Какой проступок ты (ранее) совершила?»)), а у сильных - формой [d] (претерит: лт Mahmud ke hargez conin entezar nadäst bar este'däd-e Ьабса-уе xäla hayrat kard «Махмуд, который (ранее) не ожидал (букв не имел ожидания) ничего подобного, подивился таланту своего двоюродного брата»). Эта схема чаще всего появляется при нарушении хронологической последовательности повествования о прошлых событиях, когда возникает необходимость вернуться назад. Она встречается также в составе придаточных определительных, причины и др., причем ориентир содержится в главном предложении.

Схема [*А || real-E-dif > R || М] - событие-процесс, совершавшееся до настоящего момента, - у слабых глаголов передается формой [md] (имперфект: рз Tä ale kojä zendagi mékadan? «А где они жили до сих пор?»), а у сильных - формой [d] (претерит: лт Tä hamin hälä man ham änjä budam «До этой минуты я тоже был там»).

Иногда утверждают, что данное значение выражается формой, именуемой «длительным перфектом» (типа mézada (ast)), которая связывает прошедшее действие с моментом речи и придает ему признак протяженности во времени: лт Musiqi dar nazd-e ba§ar-e awwaleyya dar maräsem-e mazhabi wa jädugari jalwa mekarda ast «Музыка у первобытных людей звучала во время культовых и колдовских обрядов». Однако неясно, каким образом в подобных примерах прошедшее действие связано с моментом речи. Мы же полагаем, что во всех подобных примерах налицо значение эвиденциальности (пересказывательности), выражаемое ролевой граммемой «E PR», причем во многих случаях источник информации упоминается в явном виде. Таким образом, данная схема не передается ничем другим, кроме как имперфектом слабых глаголов и претеритом сильных.

Схема [4А || real-E-dif > R > М] - событие-процесс в прошлом, предшествовавшее менее отдаленному моменту прошлого, - у слабых гла-

голов передается формой [md] (имперфект: лт Róz-ё tasmim gereñam xod-am yak dástán benawisam, kár-é ke án ra do sál qabl námomken mependástam «Однажды я решил сам написать рассказ - двумя годами ранее я считал это невозможным»), а у сильных - формой [d] (претерит: лт Sáhbóbó má-dar-e Golcehra ke yak waqt-ё sawhar-as woloswál bud, dasthá ra ba kamar ge-reft-o bálá-ye bába-ye Goldehra faryád kasid... «Шахбубу, мать Гульчехры, чей муж был когда-то главой уездной администрации, уперла руки в боки и закричала на отца Гульчехры...»). Эта схема обычно встречается в тех случаях, когда в ходе повествования о прошлых событиях возникает необходимость вернуться назад и описать еще более давние события.

Глава IX. Временнйя граммема «А>£» (действие предшествует событию).

Граммема «А>Е», употребляемая только у тех слабых глаголов, которые обозначают переход в новое состояние (например, {neSastan} «садиться», т.е. принимать сидячее положение), при компактном событии выражения не получает, а при диффузном выражается маркером «Ь».

Схема 1*А > real-E || R || М| - целостное событие в настоящем как результат предварительного действия - передается формой [т] (презенс-футурум: лт Sewzi yak lamha tanhá mémánad «Сюзи на мгновение остается (т.е. пребывает оставшейся) одна»).

Схема [*А > real-E || R > М] - целостное событие в прошлом как результат еще более раннего действия - передается у слабых глаголов формой [d] (претерит: лт Mosafer lahza-уё bésada post-e darwáza istád-o ba cort raft «Путник некоторое время молча стоял (букв встал, т.е. побыл вставшим) за дверью и размышлял (букв, погрузился, т.е. побыл погрузившимся, в размышления)»).

Схема [*А > real-E-dif || R || М] - событие-процесс в настоящем как результат предварительного действия - передается формой [ba] (перфект: рз Ba i télefiin jowáb nameta cera ke ale da mabas aftida «(Он) не отвечает по этому телефону, так как сейчас сидит (букв есть упавший) в тюрьме»).

Схема [""А > real-E-dif || R > М] - событие-процесс в прошлом как результат предварительного действия - передается формой [bd] (плюсквамперфект: лт Kdmahá-yas az lágari-ye zeyád forórafta bud «Его щеки от сильной худобы ввалились (букв были ввалившимися)»).

В предыдущей и данной главе рассматривались схемы, передаваемые формами перфекта и плюсквамперфекта. В связи с этим внимания заслуживают некоторые проблемы, касающиеся идентификации указанных форм.

В литературном стиле словоформы, представляющие форму перфекта, состоят из причастия прошедшего времени и краткой формы глаго-

ла-связки. В то же время некоторые иранисты допускают существование, наряду с перфектом, формы «перфект 2», словоформы которого представляют собой сочетания причастия прошедшего времени с полной формой глагола-связки в настоящем времени - типа лт istada hastam «стою», лт istada hasti «стойшь» и т.д. Однако, на наш взгляд, конструкции этого типа не должны трактоваться как личные глагольные словоформы, поскольку их первый компонент представляет собой не причастие прошедшего времени глагола {istadan} «вставать», «останавливаться», а восходящее к этому причастию прилагательное istada «вставший», «стоящий».

В текстах разговорного и литературного стилей встречаются конструкции, состоящие из наречия nazdik » nezdik «близко» и фрагментов текста, не имеющих внешних отличий от словоформ плюсквамперфекта: рз Nezdik zada budom-e& «Я чуть не ударил его». Однако мы не усматриваем здесь наличия словоформ плюсквамперфекта, так как указанные фрагменты не передают ни одного из тех значений, которые характерны для плюсквамперфекта, а присущее им значение «чуть не...», «едва не...» получают только в сочетании с наречием nazdik да nezdik «близко». Эти фрагменты текста являются продуктом распространенной в языке дари операции свертывания синтаксических конструкций: рз nezdik bud bezanom «было близко, чтобы (я) ударил» -» рз nezdik zada budom «(я) чуть не ударил», т.е. результатом живых аналогических процессов.

Как известно, в литературном стиле словоформа, представляющая форму перфекта 3-го лица ед. числа, может состоять из одного положительного и одного нулевого сегмента: лт zada 00 (наряду с лт zada ast). Но в предложениях с однородными сказуемыми или в сложных предложениях место личной глагольной словоформы в срединной позиции часто занимает фрагмент текста типа zada. Должен ли он квалифицироваться как словоформа перфекта 3-го лица ед. числа?

Как показывает языковой материал, в одних случаях указанный фрагмент текста действительно представляет форму перфекта; в других случаях он является неспрягаемым сегментом одной из нескольких сопряженных словоформ (которая может представлять разные событийные формы); в третьих случаях он просто заменяет личную словоформу и не может быть признан личной словоформой ни перфекта, ни какой-либо другой формы, так как формально не соотносится с субъектом события, т.е. не удовлетворяет требованию персональное™.

Во многих иранистических работах выделяется небольшая группа так называемых «глаголов состояния», которым якобы свойственна двойная семантика - действие и состояние. В частности, в языке дари к таким глаголам относят {istadan} «вставать» и «стоять» и {nesastan} «садиться» и «сидеть»; сюда же можно отнести и глагол {oftadan} «падать», «ло-

житься» и «лежать». Принято считать, что «глаголы состояния» имеют существенные отличия от всех прочих глаголов, а именно: 1) их форма перфекта передает состояние в настоящем (что сопоставимо с формой пре-зенс-футурума прочих слабых глаголов или формой презенса сильных глаголов); 2) их форма плюсквамперфекта передает состояние в прошлом (что сопоставимо с формой имперфекта прочих слабых глаголов или формой претерита сильных глаголов); 3) все другие индикативные формы «глаголов состояния» передают только действие.

Однако при внимательном изучении языкового материала обнаруживается следующее. Во-первых, формы перфекта и плюсквамперфекта «глаголов состояния» способны передавать не только состояние, но и действие. Во-вторых, весьма часто указанные глаголы передают состояние, будучи употреблены в формах, отличных от перфекта и плюсквамперфекта (например, в формах презенс-футурума, претерита, имперфекта). В-третьих, описанными свойствами обладают не только глагольные лексемы, традиционно именуемые «глаголами состояния», но и многие другие лексемы, которые к «глаголам состояния» относить не принято: в частности, непереходный глагол {§СЮА1Ч} «делаться», «становиться» и даже переходный глагол {ройшаы} «надевать».

Следует ли все такие глагольные лексемы считать «глаголами состояния»? На наш взгляд, сам этот термин способен лишь порождать недоразумения, поскольку лексические значения таких глаголов на состояние не указывают, но, по меньшей мере, одно из их лексических значений указывает на такое действие, которое сводится к переходу в новое состояние. Ввиду сказанного мы считаем, что и лексемы {ЫеЗаятам}, {ктаоаы}, {ор-тАоам} именовать «глаголами состояния» не следует: сами по себе они передают только действие, а значение состояния приобретают исключительно благодаря семантике тех схем, в которых они употребляются.

В общем языкознании принято считать, что значения, передаваемые формами перфекта и плюсквамперфекта, суть проявления аспектуальной категории перфектности, при которой соединяются два временных плана - предшествующий и последующий, находящиеся в причинно-следственной связи. Различаются перфектность статальная и акциональная: в первом случае в фокусе внимания находится состояние на фоне вызвавшего его предшествующего действия, а во втором - действие на фоне своих последствий. Кроме того, в отдельных случаях статальная и акциональная перфектность находятся в относительном равновесии.

Однако изучение языкового материала вынуждает нас усомниться в справедливости этой трактовки.

Во-первых, перфектность традиционно предлагается считать целостным значением, имеющим два оттенка: статальность и акциональнос гь.

Однако, на наш взгляд, в каждом из этих двух «оттенков» налицо комбинация из двух граммем (т.е. элементарных значений): акциональная перфект-ность есть комбинация граммем «Е-сот» и «E>R», а статальная перфект-ность - комбинация граммем «E-di6> и «А>Е».

Во-вторых, традиционно предлагается считать перфектность чисто аспектуальным значением. Но игнорирование временной составляющей этого значения выглядит странно, если учесть, что в само ее определение принято включать указание на соотношение двух временных планов.

В-третьих, традиционно предлагается считать акциональную и ста-тальную перфектность «зеркальными отражениями» друг друга. Это предполагает, что как при акциональной, так и при статальной перфектности «фоны» представляют собой одно и то же базовое событие. Однако, по нашему мнению, при акциональной перфектности фоном является ориентир, а при статальной перфектности - действие, и поэтому между акциональной и статальной перфектностью параллелизм отсутствует. Причинно-следственная связь между двумя временными планами несомненна в случае статальной перфектности; однако в случае акциональной перфектности более позднее состояние следствием предшествующего события не является: грамматически существен лишь тот факт, что сообщаемое событие имело место ранее события-ориентира.

В-четвертых, поскольку в настоящей работе значения личных глагольных форм трактуются как строго дискретные, о «равновесии» статальной и акциональной перфектности ни в каком случае речь идти не может. Мы полагаем, что представление о возможности плавного перехода от одной разновидности перфектности к другой обусловлено семасиологической направленностью существующих описаний: нередко различить эти разновидности без обращения к более широкому контексту невозможно, а если он отсутствует или недоступен, то вопрос так и остается открытым.

Глава X. Видовая граммема «E-mlt» (множественное событие).

Граммема «E-mlt» выражается маркером «т»; у слабых глаголов при наличии маркера «Ь», а также у сильных глаголов эта граммема получает факультативное выражение.

Схема [*А || real-E-(sA)-mlt [| R || М] - многократное событие в настоящем - у слабых глаголов передается формой [т] (презенс-футурум: лт Наг bar ke pelkhä-ya§ satigin mesawad az komahä-yaä basaxti 6ondok megi-rad «Каждый раз, когда у него тяжелеют веки, он больно щиплет себя за щеки (чтобы не заснуть)»), а у сильных глаголов - формой [ш] или [а] (презенс-футурум: лт Sabzihä-ye näpoxta rä bäyad awwal xub sosta ba'd sarf konem, cerä ke dar bayn-e pöst-e an makrobhä wojud medästabäsad «Сырые овощи мы должны сначала хорошенько помыть, а потом есть, так как в их

кожуре существуют (букв имеют (обычно) существование) микробы»; презенс: лт Asna, mähhä man daT safar astam, zan-am dar xlna tariha-si «Приятель, я месяцами (бываю) в разъездах, а моя жена (бывает) дома одна»). Компактные многократные события в настоящем могут образовывать более или менее длинные серии, где они циклично следуют одно за другим.

Здесь уместно остановиться на форме презенс-футурума глагола {daStan.s} «иметь», не имеющей точных аналогов ни в персидском, ни в таджикском языке. О словоформах, представляющих эту форму, в иранистической литературе высказываются соображения, не совпадающие с нашей трактовкой. Во-первых, утверждается, что словоформы типа médásta-bäsa(d) представляют особую событийную форму, свойственную многим глаголам; однако языковой материал показывает, что словоформами такого типа располагает в языке дари только глагол {däStanJ. Во-вторых, словоформы типа medästabäsa(d) часто рассматриваются как относящиеся к сослагательному наклонению; однако наши наблюдения однозначно говорят в пользу прямо-модального их прочтения, а примеры, приводимые в некоторых работах в доказательство обратного, на наш взгляд, либо недостоверны, либо неверно интерпретированы. В-третьих, словоформы типа méda§tabasa(d) и dästamebäSa(d) иногда трактуются как представляющие разные формы; однако языковой материал показывает, что обе они представляют одну и ту же форму, а именно - форму презенс-футурума.

Схема [*А || real-E-(sA)-mlt || R > М] - многократное событие в прошлом - у слабых глаголов передается формой [md] (имперфект: лт Digarhä sar-e qabrhä méraft-o wozu täza mékard, namäz mexänd-о penhäni häy-hay ge-rya sar medäd «По вечерам он шел на кладбище, совершал (ритуальное) омовение, читал намаз и тайком горько плакал (букв начинал плакать)»), а у сильных - формой [md] или [d] (имперфект: лт Ca§män-as mänand-e käsa-уе xun mébud «Ее глаза наливались кровью (букв бывали как миска крови)»; претерит: ят Kaftar bä xanda-уё ke 'adatan ró-ye lab dást... megoft: рз Dest-es xosk sawa! «Кафтар со своей обычной улыбкой (букв с улыбкой, которую она обычно имела на губах)... говорила: "Чтоб у него руки отсохли!"»). Повторяющиеся прошлые события могут образовывать более или менее длинные серии, где они циклично следуют одно за другим.

Относительно формы имперфекта сильных глаголов в иранистической литературе высказывались соображения, что эта форма либо омонимична форме претерита, либо вообще неупотребительна. Однако языковые факты свидетельствуют, что форма имперфекта в языке дари у обоих сильных глаголов при выражении множественных событий в прошлом употребляется достаточно широко.

Касательно способов выражения множественности прошлых ситуаций в иранистике господствует мнение, отличное от изложенного выше.

Во-первых, существование многократности как самостоятельного морфологического значения, не сводимого ни к какому другому, часто отрицается, а «повторяемость» и «длительность» трактуются как оттенки одного и того же видового значения. Однако языковой материал показывает, что у сильных глаголов многократность и процессность события в прошлом передаются по-разному. Кроме того, многократность и процессность события суть настолько разные его характеристики, что вряд ли могут быть сведены в одну. Поэтому для отрицания существования многократности как самостоятельного значения достаточных оснований нет.

Во-вторых, иногда утверждается, что форма претерита способна передавать как единичное, так и многократное действие в прошлом, но для обозначения многократного действия в прошлом используется еще и форма имперфекта. Из этого, казалось бы, логично заключить, что при передаче повторяющейся ситуации в прошлом в равной степени допустимы обе упомянутые формы. Однако языковые факты свидетельствуют об обратном. Поэтому мы считаем, что при формах претерита и имперфекта многократностью характеризуется не одно и то же базовое событие, а два разных - соответственно, событие-действие и сообщаемое событие; причем внешнее выражение всегда получает множественность события, но никогда - множественность действия.

Схема [*А || real-E-mlt > R || М] - многократное целостное событие, предшествующее определенным моментам в настоящем, - у слабых глаголов передается формой [Ът] или [Ъа] (итеративный перфект: рз Masalan sä-gerd-ё ke qawaré-З ba kas-é bäna ke gär-e nal-e boxäri-ra band mekona, dega nawad darsad amu kär-a kada mebäsa «Например, если ученик внешне похож на такого, который затыкает отверстие печной трубы, в девяноста процентах случаев именно он это и сделал (букв (обычно ранее) делает)»; перфект: лт Наг röz gezä-уё rä ke poxta-am bäham sarf mékoném «Каждый день мы вместе едим пищу, которую я готовлю»).

Схема [*А || real-E-mlt > R > М] - многократное целостное событие, предшествовавшее определенным моментам в прошлом, - у слабых глаголов передается формой [bmd] или [bd] (итеративный плюсквамперфект: лт Наг röz yaki-do nafar bä sar-o ró-ye kabud az xäna mébarámadand: dar xäna lat xorda mébudand «Каждый день один или двое выходили из дома с синяками на лице: их дома били (букв они дома (обычно перед этим) терпели побои)»; плюсквамперфект: лт Kärhä-ye xänagi-yesän rä ke äab-e gozaäta anjäm däda budand, dobära médidand «Они вновь просматривали (обычно) свои домашние работы, которые выполняли накануне вечером»).

Схема [*А > real-E-mlt || R || М] - многократное целостное событие в настоящем как результат предыдущего действия - передается формой [ш] (презенс-футурум: лт Mosalmänan dar rozhä-ye 'id kälä-ye naw-o päk тё-

pösand «Мусульмане в дни курбан-байрама ходят в новой чистой одежде (букв надевают (бывают надевшими) новую чистую одежду)»).

Схема [*А > real-E-dif-mlt || R || М| - многократное событие-процесс в настоящем как результат предыдущего действия - передается формой [bm] или [Ьа] (итеративный перфект: лт Rödxänaha-ye sélabi 'alal'omum xoskida mebäsad «Паводковые речушки обычно пересыхают (букв бывают высохшими)»; перфект: яг Наг sobh dar häl-ё ke pärca-ye seyäh ba sar basta ast ba sefäxäna mera wad «Каждое утро она в черной косынке (букв, в том состоянии, что есть повязавшая на голову кусок черной материи) идет в больницу»).

Схема [*А > real-E-mlt [| R > MJ - многократное целостное событие в прошлом как результат предыдущего действия - передается формой [md] (имперфект: лт Sä'atha bar ró-ye cawki-ye daräz oftäda casmhä-yas rä ba yak noqta medöxt «Часами, лежа на шезлонге, он смотрел в одну точку (букв пришивал (бывал пришившим) свои глаза к одной точке)»).

Схема {*А > real-E-dif-mlt || R > М] - многократное событие-процесс в прошлом как результат предыдущего действия - передается формой [bmd] или [bd] (итеративный плюсквамперфект: лт Hamajä äwäz-ё, ham-hama-уё pécida mebud «Отовсюду слышался шум и гам» (букв «Везде бывал раздавшимся звук и шум»); плюсквамперфект: от Mo'allem-e pir-é däs-tém ke hamés tabassom-ё ró-ye labän-e bärik-as naqs basta bud «У нас был старый учитель, на тонких губах которого застыла (букв, всегда была запечатлена) улыбка»).

По поводу форм итеративных перфекта и плюсквамперфекта языка дари, не имеющих аналогов ни в персидском, ни в таджикском языке, в иранистической литературе высказываются мнения, существенно отличные от тех, которые изложены выше.

Итеративный перфект (типа zada mebäsa(d)) упоминается не во всех работах, посвященных глаголу языка дари. Вероятно, причина сомнений в существовании этой формы кроется в ее низкой частотности. Но тот факт, что какая-либо форма является относительно редкой, не может служить основанием для ее исключения из рассмотрения. Касательно значения этой формы высказываются противоречивые соображения, причем многократность события в настоящем (равно как и событие в будущем - см. далее) чаще всего не упоминается, что явно не соответствует фактам языка. На наш взгляд, нет оснований ни для отрицания существования в языке дари формы итеративного перфекта, ни для приписывания ей каких-либо значений, кроме множественного события в настоящем (и события в будущем).

Итеративный плюсквамперфект в работах, посвященных языку дари, описывается иначе, чем в данной работе. Во-первых, утверждается, что в языке дари налицо два варианта этой формы: типа zada mébud и типа

*mezada bud. Мы же второй вариант вообще не упоминаем, считая, что в действительности его не существует. Во-вторых, говорится, что эта форма обозначает длительное преждепрошедшее действие. При этом чаще всего длительность ставится в один ряд с многократностью, а иногда вообще отмечается только длительность. Мы же утверждаем, что значение длительности, а точнее - процессности, присуще форме итеративного плюсквамперфекта не в большей мере, чем форме обычного плюсквамперфекта (которой она в этом плане обычно противопоставляется). Как показывает языковой материал, итеративный плюсквамперфект передает процессность далеко не во всех случаях своего употребления, а многократность - во всех.

Глава XI. Временная граммема «К<М» (ориентир следует за сообщением).

Граммема «R<M» выражается маркером «т» (в любом стиле) либо сочетанием маркеров «х-d» (преимущественно в литературном стиле).

Схема [*А || геа!-Е-(«Л)-(ся) || R < М] - событие в будущем - передается формой [т] или [xd] (презенс-футурум: лт Agar baz sar-e rah-am qa-rar gereft nabud-as тёкопат «Если он опять окажется у меня на пути, я его уничтожу»; футурум: лт Waqt-ё ke mardom б га nabaxSidand xodawand ham о ra naxahad baxsid «Раз люди его не простили, то и бог его не простит)>>; пр Ва§ baxayr ra'is-saheb beyayad, baz xahad dided ke ci me§awad «Погоди, вот придет господин начальник, тогда вы увидите, что произойдет»). События в будущем бывают как целостными, так и процессными, как единичными, так и многократными.

Схема [±А || real-E-dif > R < М] - событие-процесс, предшествующее определенному моменту в будущем, - передается точно так же, как и рассмотренная выше схема [А || геа1-Е-(.у/г)-(сл) || R < М]: лт Sagerdan ta xatm-e dars maqala xahand nawest «Ученики до конца урока будут писать сочинение».

Форма футурума языка дари отличается от соответствующих форм персидского и таджикского языков, так как в языке дари употребление формы футурума не ограничивается литературным стилем, а распространяется и на промежуточный, и на разговорный стиль. В формальном плане словоформы, представляющие форму футурума в промежуточном и разговорном стилях, являются разными ступенями преобразования той словоформы, которая представляет эту форму в литературном стиле: лт x(w)ahi zad -> пр x(w)ahad zadi -> рз xatzadi. В содержательном плане форма футурума, помимо прямо-модального значения реального события в будущем, получила косвенно-модальное значение предполагаемого события в будущем или настоящем, причем это значение чаще встречается именно в промежуточном и разговорном стилях.

Схема [*А || real-E > R < М] - целостное событие, предшествующее определенному моменту в будущем, - у слабых глаголов передается формой [bm] или [bxd] (итеративный перфект: рз Tä u waxt bargä zard soda тё-basa «К тому времени листья уже пожелтеют (букв будут сделавшимися желтыми)»; перфект футурума: лт Wale ta an waqt man az fasela-ye ta'qib bérun rafta xáham bud «Но к тому времени я уже выйду (букв буду вышедшим) за пределы досягаемости (букв за расстояние преследования)»).

Схема [*А > real-E || R < М] - целостное событие в будущем как результат предварительного действия (встречается только у слабых глаголов) - передается формой [т] или [xd] (презенс-футурум: рз Söb-e panj-§ambé az sät-e dä tä dwäzda pés-e mälem-e äwäz тёгот «Утром в четверг с десяти до двенадцати я буду у учителя пения (букв пойду, т.е. пробуду ушедшей, к учителю пения)»; футурум: лт íand waqt-e digar niz injä, dar Kondoz xäham mänd «Я еще некоторое время побуду (букв останусь, т.е. пробуду оставшимся) здесь, в Кундузе»),

Схема l*A > real-E-dif || R < М] - событие-процесс в будущем как результат предварительного действия (встречается только у слабых глаголов) - передается формой [bm] или [bxd] (итеративный перфект: лт Маг-dom-e mä bä motäle'a-ye in asar yak nomäye§näma-ye qäbel-e tawajjoh rä xän-da mebäsand «Наши люди, прочтя это произведение, познакомятся с интересной пьесой (букв будут прочитавшими интересную пьесу)»; перфект футурума: лт Bad-in surat sähzäda naqz-e sawgand karda naxähad bud wa badgomäni-ye darbäreyän-e hawäxäh-e soltän az sähzäda-ye jawän bartaraf xä-had sod «Таким образом, принц не нарушит (букв не будет нарушившим) свою клятву, и подозрения придворных - сторонников султана отпадут»).

Форма перфекта футурума, встречающаяся в языке дари, не имеет аналогов ни в персидском, ни в таджикском языке. Словоформы, представляющие данную форму в промежуточном и разговорном стилях, являются, по-видимому, разными ступенями преобразования словоформы, представляющей эту форму в литературном стиле: лт zada x(w)ähi bud —► пр zada x(w)ähad budi -» рз zada xätbudi. Форма перфекта футурума, наряду с прямо-модальными значениями, получила еще и косвенно-модальное значение предполагаемого события в прошлом, которое чаще всего проявляется в промежуточном и разговорном стилях.

Иногда высказывается мысль, что данная форма просто передает событие в будущем и в этом плане ничем не отличается от других форм, передающих это значение, а именно - от презенса-футурума и футурума. Однако это не так: языковые факты показывают, что ни одно из значений, передаваемых формой перфекта футурума, не тождественно значению, описываемому схемой [А II real-E-(sh)-(cn) || R < М] (событие в будущем) и передаваемому формами презенса-футурума и футурума.

i í íí 'г;»'-* *

{ ЧЯг

i^k *• '*" " 41

Глава XII. Временнйя граммема «E<R» (событие следует за ориентиром).

Граммема «E<R» выражается маркером «ш» (в любом стиле) либо сочетанием маркеров «x-d» (преимущественно в литературном стиле), но при наличии маркера [d] - только маркером «т».

Схема J1 А || real-E-(sA)-(cit) < R || Ml - событие, следующее за настоящим моментом, - передается формой [ш] или [xd] (презенс-футурум: лт Az in ba ba'd häl-e mariz róz ba róz behtar mésawad «В дальнейшем (т.е. начиная с сегодняшнего дня) состояние больного день ото дня будет улучшаться (букв будет становиться лучше)»; футурум: лт Pas az in tä hastam xedmat-e to-rä xäham kard «Впредь, пока я жив, я буду служить тебе»). Событие, следующее за настоящим моментом, может быть как целостным, так и процессным, как единичным, так и многократным.

Схема [*А || real-E-(sA)-(c/i) < R < М] - событие, следующее за определенным моментом в будущем, - передается точно так же, как и рассмотренная выше схема [А || real-E-(sh)-(cn) < R || M]: лт Ebtedä az säl-e naw har hafta do róz-e roxsati médástabásém «Начиная с нового года у нас будет (букв будем иметь) по два выходных дня в неделю»; лт Sar az pasfardä ba ma'mureyyat-ё ke baräye Sorna dar nazar gerefta soda äfäz xähed kard «Начиная с послезавтрашнего дня Вы приступите к выполнению задания, которое для Вас предусмотрено».

Схема 1*А || real-E < R > М] - целостное событие, следующее за определенным моментом прошлого, - передается формой [md] (имперфект: лт Negäh-аЗ... ba gör-e tärik-ё ke mädar-aS ra lahza-уё ba'd foromébord rafta bud «Его взгляд... был устремлен в темную могилу, которая через мгновение должна была поглотить (букв, поглощала) его мать»).

Глава XIII. Временнйя граммема «А<Е» (действие следует за событием).

Граммема «А<Е» у слабых глаголов выражается маркером «т», а у сильных глаголов внешнего выражения не получает.

Схема [*А < reaI-E-(sA) || R ¡| М] - событие в настоящем как канун последующего действия - у слабых глаголов передается формой [т] (пре-зенс-футурум: лт Man tirmäh sézdahsala mésawam «Осенью мне исполняется тринадцать лет (букв, я становлюсь тринадцатилетней)»), а у сильных -формой [а] (презенс: лт Ba'd az CáSt jalsa-ye 'omumi así «После обеда (есть) общее собрание»). Данная схема чаще всего употребляется для описания текущего состояния, предшествующего действию. Она также используется при изложении планов на будущее и при выражении намерения или готовности совершить действие. Эта схема может использоваться для выражения просьбы или смягченного приказания (в виде вопроса).

Схема [*А < reaI-E-(sA) || R < М] - событие в будущем как канун последующего действия - у слабых глаголов передается формой [ш] (пре-зенс-футурум: рз Da u yag afte ke roxsati men kar-e ma-ra ejra ku «За ту неделю, пока ты не уйдешь (букв будешь уходить) в отпуск, доведи мое дело до конца»).

Схема [*А < real-E-(sA) || R > М] - событие в прошлом как канун последующего действия - у слабых глаголов передается формой [md] (имперфект: лт Maktab ba'd az e'lan-e natayej-e emtehanat roxsat mesod «После объявления результатов экзаменов школа закрывалась (т.е. школе предстояло закрыться)»), а у сильных - формой [d] (претерит: лт Cand r6z ba'd 'arosi-ye doxtar-e padsah bud «Через несколько дней должна была состояться (т.е. предстояла; букв была) свадьба принцессы»). Эта схема обычно передает состояние в прошлом, предшествующее некоему действию; она также способна передавать относящееся к прошлому намерение или готовность совершить действие.

Поскольку в данной главе рассмотрение временных граммем и категорий завершается, представляется уместным подвести некоторые итоги рассмотрения временных значений.

Мы выделяем девять временных граммем. Эти граммемы по своему содержанию распадаются на три группы: граммемы одновременности -«RUM», «E||R» и «А||Е»; граммемы предшествования - «R>M», «E>R» и «А>Е»; граммемы следования - «R<M», «E<R» и «А<Е». Граммемы одновременности являются немаркированными и поэтому не получают никакого внешнего выражения. Граммемы предшествования являются маркированными и в прямо-модальных схемах передаются маркерами «d» и «Ь». Граммемы следования также являются маркированными и в прямо-модальных схемах передаются маркером «т» и сочетанием маркеров «х-d». Таким образом, между маркированными временными граммемами налицо, казалось бы, определенная симметрия.

Однако выясняется, что граммемы предшествования и следования не вполне симметричны друг другу. Маркеры, передающие граммемы предшествования (т.е. «d» и «Ь»), практически однозначны, а маркеры, передающие граммемы следования (т.е. маркер «т» и сочетание маркеров «х-d»), многозначны. Действительно, маркер «т» передает также (преимущественно у слабых глаголов) модальную граммему «real-Е» (реальное событие) и видовые граммемы «Е-mlt» и «Е-dif» (множественное и диффузное события), а сочетание маркеров «х-d» передает также модальную граммему «hyp-Е» (предполагаемое событие).

В связи с вышесказанным особого внимания заслуживает рассмотренная ранее в данной главе граммема «А<Е» (действие следует за событием). Убедительные примеры, где эта граммема внешне отличалась бы от

немаркированной граммемы «А||Е» (действие и событие одновременны), обнаруживаются с трудом, и внешние различия между этими двумя граммемами практически отсутствуют. Поэтому существование «А<Е» как самостоятельной временной граммемы может быть поставлено под вопрос. Граммемы «А||Е» и «А<Е» можно было бы свести в одну немаркированную граммему - «действие не предшествует событию»; однако ради сохранения единообразия в описании граммема «А<Е» в данной работе все же трактуется как самостоятельная.

Чем объясняется отсутствие симметрии между маркированными временными граммемами? Дело в том, что в смысловом и даже в чисто житейском плане граммемы предшествования и следования неравноценны. Как пишет О.Есперсен, «мы знаем о будущем меньше, чем о прошедшем, а поэтому нам приходится говорить о нем в более неопределенных выражениях» (Философия грамматики. М.: ИЛ, 1958: 304).

Различные комбинации временных граммем дают временньш схемы, образующие достаточно стройную систему из пятнадцати единиц:

/А||ЕЖ>М/ - прошедшее в прошедшем; /А>Е||Я>М/ - последействие в прошедшем; /А||Е||К>М/ - прошедшее; /А<Е||Я>М/ - предцействие в прошедшем; /А||Е<Я>М/ - будущее в прошедшем; /А||Е>11||М/ - прошедшее в настоящем; /А>Е||Л||М/ - последействие в настоящем; /А||Е||Я|!М/ -настоящее; /А<Е||11||М/ - предцействие в настоящем; /А[|Е<Я||М/ - будущее в настоящем; /А||ЕЖ<М/ - прошедшее в будущем; /А>ЕЦВ.<М/ - последействие в будущем; /А||Е||11<М/ - будущее; /А<Е||Я<М/ - предцействие в будущем; /А||Е<11<М/ - будущее в будущем.

В системе временных схем на первый взгляд также можно усмотреть некую симметрию. Однако системные временные схемы, содержащие только граммемы одновременности и следования, во многих случаях по своему внешнему выражению противопоставлены друг другу менее четко и наглядно, чем их антиподы.

В работах по иранскому языкознанию, как правило, не ставится задача составления перечня временных значений без тесной увязки с передающими их событийными формами. Единственная известная нам попытка такого рода предпринята В.И.Миколайчиком в монографии «Функционально-семантические категории акцентуальности и темпоральное™ в языке дари» (М.: Военный университет, 2002: 130-132), где предложен набор из одиннадцати темпоральных значений. Этот набор в определенной мере сопоставим с приведенным выше набором системных временных схем.

При сопоставлении двух указанных наборов обнаруживается, что темпоральные значения и временные схемы практически никогда не находятся во взаимнооднозначном соответствии. В одних случаях несколько

темпоральных значений соответствуют одной временной схеме; в других случаях, наоборот, одно темпоральное значение соответствует нескольким временным схемам; еще в одном случае темпоральному значению вообще не соответствует никакая временная схема.

Соответствия между системными неэвиденциальными прямо-модальными схемами (т.е. всеми системными прямо-модальными схемами, рассмотренными до сих пор) и выражающими их событийными формами выглядят так, как показано в табл. 7.

Таблица 7

Соответствия между системными неэвиденциальными прямо-модальными схемами и событийными формами

У слабых глаголов

>>\вид и роль время /Е/ /Е-сМ/ /Е-т1 М /Е-й£тк/

/А||Е||ЩМ/

/А<Е||Я||М/

/А<Е||Я<М/

/А>Е|Р||М/ |Ьаи] [т*1 [Ьт№]//[Ьа„1

/АЦЕЖЦМ/ 1Ьаж] [Ьт„]//[Ьа„]

/АЦЕЖ>М/ [ь<у [Ьт<М//[Ь<У

/А||Е||Я>М/ [пи1„1

/А>Е||Я>М/ [Ь<У [Ьтсу//[Ь<1Н1

/А<Е||10М/ [шёк]

/А||Е<Я>М/

/А||Е||Я<М/

/А||Е<ЩМ/ [т„1//[х«М

/А||Е<Я<М/

/А||ЕЖ<М/ [Ьш„]//[Ьх«1н]

/А>Е||Я<М/ [Ьт„|//[Ьх(1и]

Продолжение таблицы 7

У сильных глаголов

^\ВИД и роль время /Е/ /Е-<М /Е-тИ/ /Е-сМ-тИ/

/А||ЕИМ/ [а.] \т,)Н\л,}

/А<ЕИМ/

/А<Е||Я<М/ /А>Е|Я||М/ О-

/АЦЕ>1Ц|М/ 1Ьа,1

/А||ЕЖ>М/ 1<Ц

/А||Е||11>М/

/А>ЕЦК>М/

/А<Е||Я>М/ Ш *

/А||Е<Я>М/ [пиУ

/А||Е|р1<М/ /А||Е<К||М/ /А||Е<ЖМ/ [Ш,1//[Х(1,]

/А||ЕЖ<М/

/А>Е||Я<М/

Глава XIV. Ролевая граммема «Е=Р1Ъ> (событие в роли участника ориентира).

Значения событийных форм, схемы которых содержат граммему «Е=Р1Ь>, мы именуем эвиденциальными значениями. Чаще всего при наличии этой граммемы сообщаемое событие выступает в роли объекта события-ориентира (Е=СЖ), но оно может выступать и в других ролях.

Если при наличии граммемы «Е=Р1Ъ> событие-ориентир получает эксплицитное выражение, событийная форма с эвиденциальным значением обычно входит в состав придаточного предложения, которое вводится одним из модусных глаголов, т.е. глаголов и глагольных оборотов с такой

семантикой: 1) восприятие органами чувств или подверженность восприятию (типа {sonidan} «слышать», ma'lum budan «виднеться»); 2) умственная деятельность или подверженность умственной деятельности (типа {fahmidan} «понимать», ba yäd ämadan «вспоминаться»); 3) логический вывод или путь к логическому выводу (типа {barámadan} «оказываться», nesän dädan «показывать»); 4) говорение, речь, сообщение (типа {goftan} «говорить», sawgand xórdan «клясться»).

В большинстве случаев событийная форма с эвиденциальным значением входит в состав придаточных предложений следующих типов: 1) дополнительных; 2) подлежащных; 3) некоторых определительных (а именно - таких, которые являются результатом преобразования придаточных дополнительных либо подлежащных); 4) изъяснительных.

Ориентир событийной формы с эвиденциальным значением может не получать эксплицитного выражения в том же самом предложении; здесь выделяются такие случаи: 1) ориентир выражен в предыдущем предложении либо еще раньше; 2) ориентир в явном виде отсутствует, но восстановим из контекста; 3) рассказчик в процессе повествования о прошлом переходит с прошедшего времени на настоящее, а ориентир данной глагольной формы является продолжением ориентиров глагольных форм предыдущих предложений; 4) на эвиденциальность указывает вводный оборот, содержащий ссылку на источник информации; 5) контекст не содержит никаких указаний на эвиденциальность: на нее указывает только сама глагольная форма.

При наличии смысловых признаков эвиденциальности отправитель сообщения может по своему усмотрению оформить сообщаемое событие либо как выступающее в роли одного из участников ориентира, либо как не выступающее в этой роли. В данной главе случаи формальной невыраженности значения эвиденциальности далее не рассматриваются.

Выражение граммемы «E=PR» осуществляется в два этапа. На первом этапе граммема «E=PR» выражается детемпорализацией, т.е. отменой выражения категории "Temp R:M" (временное соотношение ориентира и сообщения). На втором этапе все событийные формы, сохранившие после первого этапа маркер «d», подвергаются перфектизации, т.е. замене маркера «d» сочетанием маркеров «Ь-а».

Схема 1*4 II real-E=pR-(sA) || R (tm) М] - эвиденциальное событие, одновременное ориентиру, - у слабых глаголов передается формой [т] (презенс-футурум: лт Dar partaw-e ceräghä-ye däxel-e motar ba nazar-as ämad ke kas-ё dast-as rä ba sö-ye б takän medehad «В свете лампочек внутри автомобиля ему показалось, что кто-то машет ему рукой»), а у сильных - формой [а] (презенс: лт Fekr mékardam ke man dar änjä yak 6iz-e ezäfi hastam «Я думал, что я там (есмь) лишний»).

Эта схема часто встречается и при ориентире, не получающем эксплицитного выражения: лт Hamm ke kenär-e daryä mérasad, sadä-ye mawjhä dar gö§-a§ méxalad-o £orthä-yas rä pära mékonad «Как только он подходит к реке, шум волн врывается ему в уши и прерывает его размышления». Как нам представляется, такие повествования ведутся с позиции некоего воображаемого наблюдателя, на глазах у которого разворачиваются излагаемые события.

Схема [*А || real-E„PR-(sA)-mlt || R (Г/я) М] - эвиденциальное многократное событие, одновременное ориентиру, - у слабых глаголов передается формой [т] (презенс-фугурум: лт О az ehtezäz-o zamzama-ye har bäd-ё darmeyäft ke tufan bä ce xa§m-é az past-o boland-e kohhá ba zér mégaltad-o sokut-e darraha rä barham mézanad «Он (орел. - Б.О.) по дуновению любого ветерка определял, с какой яростью ураган скатывается по складкам горного рельефа вниз и нарушает покой ущелий»), а у сильных - формой [т] или [а] (презенс-футурум или презенс: лт Ba hamagi ma'lum ast ke zemes-tän-e Käbol barf-e faräwän médástábasad wa hawä-ye än nesbatan sard ast «Всем известно, что зима в Кабуле бывает снежной (букв имеет (обычно) много снега), а погода бывает относительно холодной»). Эта схема встречается и при ориентире, не получающем эксплицитного выражения.

Случаи, когда форма презенс-футурума слабых и форма презенса сильных глаголов при отсутствии эксплицитно выраженного ориентира встречаются в эвиденциальном значении (так называемое «историческое, или нарративное, настоящее»), принято трактовать как их употребление в образном, описательном повествовании.

Однако эта трактовка вызывает определенные сомнения. Если бы дело действительно сводилось к оживлению повествования, то в аспект настоящего времени переносились бы все упоминаемые события в рамках одного и того же предложения. Но так бывает не всегда: весьма часто «переносное употребление» ограничивается главной частью сложноподчиненного предложения и не охватывает зависимой его части (чаще всего - придаточного определительного): лт Jamäli... bä cädar-e seyäh-ё ke däst xod rä pecänida wa ba nazdik-e äta§ mexäbad «Джамалй... закутывается в свой черный платок (букв в черный платок, который (она) имела) и ложится ближе к костру». Это языковое явление, которое мы именуем неполной эвиден-циализацией, с позиций «оживляжа» необъяснимо. Зато трактовка, предлагаемая здесь, объясняет неполную эвиденциализацию достаточно легко: событие зависимой части сложноподчиненного предложения ориентируется на эвиденциальное событие главной его части, которое фактически относится к прошлому, но при этом отправитель сообщения оставляет сообщаемое событие, в отличие от события-ориентира, неэвиденциальным, и поэтому оно передается формами прошедшего времени.

Схема [±А || real-E_PR-(sA) < R (im) М] - эвиденциальное событие, следующее за ориентиром, - передается формой [т] или [xd] (презенс-фу-турум: лт Daryäb goft ке farda Käbol rä tark mékonad «Дарьяб сказал, что завтра он покинет Кабул»; футурум: лт Fekr mekard bä ädamhä-ye mojar-rab-o kärkosta-уё mowäjeh xähad bud «Он думал, что будет иметь дело (букв будет столкнувшимся) с опытными людьми»).

Схема [*А > real-E»PR-dif || R (tm) М] - эвиденциальное событие-процесс как результат предварительного действия (а эта схема встречается только у слабых глаголов) передается формой [Ьа] (перфект: лт Gomän kard binäyi-ye xod rä az dast däda ast «Ему показалось, что он ослеп (букв потерял свое зрение)»).

Схема {*А || real-E=PR > R (tm) М] - эвиденциальное целостное событие, предшествующее ориентиру, - передается формой [Ьа] (перфект: лт Mégóyam ke ceqadr dar in edära zahmat kasida-am, wale hargez taqdir na-soda-am-o kas-é dast-e nawäzes ba sar-e man nakasida ast «Я скажу (своему начальнику. - Б.О.), сколько я (по)трудился в этом учреждении, но ни разу не получил поощрения, и никто не погладил меня по голове»).

Данная схема встречается и при ориентире, не получающем эксплицитного выражения; этот ориентир по существу сводится к факту получения или постижения излагаемой информации: лт Rahim bä xod andesid: Kärgar! ó kärgar buda ast ke az kär barkenär-as karda-and «Рахим про себя подумал: "Рабочий! Он был (т.е. оказывается, ранее побывал) рабочим и его уволили с работы"». Во многих случаях такого рода по аналогии с «историческим настоящим» можно говорить об «историческом перфекте».

Схема [*А Ц reaI-E=PR-dif > R (tm) М] - эвиденциальное событие-процесс, предшествующее ориентиру, - у слабых глаголов передается формой [bma] (эвиденциальный имперфект: лт Rahim-o Seräj pay bordand ke ba so-ye 'aläqadäri namérafta-and «Рахим и Сирадж поняли, что они (ранее) ехали не по направлению (букв не ехали по направлению) к волостному центру»), а у сильных - формой [Ьа] (перфект: рз Goft... mädar-esän Golceh-ra näm dästa, zan-e xub buda «Он сказал..., что их мать звали (букв, их мать имела имя) Гульчехрй, и она была хорошей женщиной»). Данная схема встречается и при ориентире, не получающем эксплицитного выражения.

Схема [*А || real-E=pR-(sA)-mlt > R (tm) М] - эвиденциальное многократное событие, предшествующее ориентиру, - у слабых глаголов передается формой [bma] (эвиденциальный имперфект: Dar xana-ус ke pä-ye б mérasida digar baräye hamés badbaxti zänu mézada ast «(Говорили, что) в доме, куда ступала (букв которого достигала) его нога, уже навсегда поселялось (букв стояло на коленях) несчастье»), а у сильных - формой [bma] или [Ьа] (эвиденциальный имперфект или перфект: лт Cun in jawänän ke gäleban xosrö ham mébuda-and dar darbär bä näz-o tana"om hefazat meso-

<1ап(1, Ьепа Ьаг т ра<1агап-е ёэап аг qabul-e т \уаг' загрёа пас1а§1а-апс1 «Так как эти юноши зачастую бывали миловидны, они содержались при дворе в неге и роскоши, и поэтому их отцы не противились этому (букв не уклонялись от принятия этого положения)»).

В некоторых иранистических работах под общим названием «форм перфекта» объединяются фрагменты текста следующих типов: 1) форма собственно перфекта, или основная форма перфекта; 2) форма эвиденци-ального имперфекта, или длительный перфект; 3) фрагменты текста типа яас1а Ьис1а (ая^, которые мы личными словоформами не считаем, но условно именуем эвиденциальным плюсквамперфектом; иногда их называют преждепрошедшим перфектом. Относительно способности «форм перфекта» передавать эвиденциальные значения у разных авторов и применительно к разным иранским языкам имеются разные точки зрения. В частности, в описаниях языка дари эвиденциальные значения «форм перфекта» отмечать, вообще говоря, не принято. Ниже излагается наша точка зрения на эти вопросы применительно к языку дари.

Форма собственно перфекта (типа гаёа (аэО) у слабых глаголов в эвиденциальном значении передает схемы [А > геа1-Е,РК-сИГ || II (Ш) М] (статальный перфект) и [А || геа1-Е=Ря > К (¿т) М] (акциональный перфект). В первом случае значение эвиденциальности выражается посредством де-темпорализации, а во втором способ выражения этого значения может идентифицироваться по-разному (в зависимости от того, какая ситуация взята в качестве исходной): либо как детемпорализация, либо как перфек-тизация. В подобных случаях перфектизация может считаться переосмысленной детемпорализацией. Эта же форма у сильных глаголов в эвиденциальном значении обычно передает схему [А Цгеа1-Е_рК-сНГ>1?.(Г/я)М] (акциональный перфект), причем способ выражения значения эвиденциальности может быть идентифицирован только как перфектизация.

Форма эвиденциального имперфекта (типа гаёгаба (аэ^) передает схемы [А || геа1-Е=Р1гсМ > Я (Ш) М] и [А || геа1-Е,Ра-(хй)-тИ > Я {№) М] посредством перфектизации.

Фрагменты текста типа габа Ьиёа (ая1:), условно именуемые здесь эвиденциальным плюсквамперфектом, в работах по языку дари, как правило, не отмечаются, хотя реально в языке встречаются (правда, крайне редко). Однако мы подобные фрагменты личными глагольными словоформами не считаем, в частности, потому, что по общему правилу на их месте должны были бы появиться формы собственно перфекта.

Почему в отдельных случаях вместо собственно перфекта выступает эвиденциальный плюсквамперфект? Нам представляется, что этот факт объясняется действием аналогического процесса. Вероятно, собственно перфект, по ощущению носителей языка, передает здесь эвиденциальность

не вполне отчетливо, и поэтому в указанных случаях по аналогии с теми случаями, где посредством детемпорализации значение эвиденциальности выразить не удается, перфектизация вопреки общему правилу применяется не после, а прежде (фактически - вместо) детемпорализации, что и приводит к появлению некоего плеонастического образования.

Итак, мы считаем, что значение эвиденциальности передается в языке дари как детемпорализацией, так и перфектизацией; причем эти способы тесно связаны между собой, так что второй способ логически вытекает из первого. Между тем в иранистических работах случаи применения детемпорализации и перфектизации принято рассматривать порознь, как будто они в содержательном плане ничем друг с другом не связаны. Это, по всей видимости, объясняется семасиологической направленностью описания, осуществляемого в таких работах: резкое несовпадение способов выражения соответствующих значений как бы оттесняет на второй план тождественность самих этих значений.

Поскольку в данной работе описание имеет противоположную, ономасиологическую направленность, так что значение выдвинуто на первый план, мы не можем пройти мимо того факта, что значения, выражаемые детемпорализацией и перфектизацией, практически тождественны, т.е. являются разновидностями некоего единого значения.

Это значение, именуемое здесь эвиденциальностью, не имеет, на наш взгляд, прямого отношения ни к временной, ни к модальной характеристике события. Действительно, эвиденциальность никак не уточняет временную характеристику события; даже наоборот, передаваясь посредством детемпорализации, она изымает из этой характеристики выражение временного соотношения ориентира и сообщения, т.е. выражение временной категории "Temp R:M". Поэтому категория "Role E:PR" не может быть отнесена к числу временных категорий. Равным образом, эта категория не может быть поставлена в один ряд и с модальными характеристиками события, так как эвиденциальность («E=PR») способна свободно сочетаться не только с реальностью события («real-E»), но и с некоторыми другими модальными значениями - неопределенностью и желательностью события («ind-E» и «des-E»), - передаваясь там посредством детемпорализации.

В связи с вышеизложенным в данной работе в качестве основного фактора, объединяющего разные семантические аспекты значения эвиденциальности, принят ролевой фактор, а именно - употребление сообщаемого события в роли одного из участников события-ориентира (конкретного либо неконкретного).

Соответствия между системными эвиденциальными прямо-модальными схемами и выражающими их событийными формами выглядят так, как показано в табл. 8.

Таблица 8

Соответствия меэвду системными эвиденциальными прямо-модальными схемами и событийными формами

У слабых глаголов

^\вид и роль время /EW /Е-pR-dif/ /Е-pR-mlt/ /F.,PR-dif-mlt/

1АЩЩт)М1 |т„]

/А||Е>Щ*т)М/ (bawl [Ьта»1

/А||Е<Щ»»)М/ [т„1//[х<и

/А>Е||Я(0п)М/ (Ьа»1

/А<Е||И(«я)М/

У сильных глаголов

^.вад и роль время /EW /E.PR-dif7 /E=pR-mlt/ /E,PR-dif-mlt/

/А||Е||Щ/т)М/ [а,] [т,]//[а,]

/А||Е>Щ/7и)М/ [Ьа,] [bmaj//[ba,]

/А||Е<Щ/«)М/ [m,]//[xd,l

/А>Е||Щ/т)М/ 1А<Е\ЩШ)Ш <0

Полное описание выражения системных прямо-модальных схем событийными формами может быть представлено как сумма данных, содержащихся в табл. 7 и 8.

Глава XV. Видовая граммема «Е-ц1Ь» (глобальное событие).

Граммема «Е-§1Ь», встречающаяся только у слабых глаголов, причем лишь у тех из них, которые способны представлять результат соответствующего действия как свойство, характеристику, признак лица или предмета, получает внешнее выражение только при наличии граммем «Е-<Ш>> (диффузное событие) и «А>Е» (действие предшествует событию). В этих

случаях выражение граммемы «E-glb» фактически сводится к отмене выражения граммемы «А>Е».

Схема [*А > real-E-dif-glb || R || М] - признакообразующее событие в настоящем - передается формой [ш] (презенс-футурум: лт PerêSân kas-ê-st ke dar nahzat-e adabi-wo fekri-ye jadid ba'd az ostâd Mahmud Tarzi dar saff-e awwal qarâr mêgirad «Перешан - это тот человек, который в новом литературно-интеллектуальном движении находится (т.е. занимает место) в первом ряду после устада (учителя) Махмуда Тарзй»).

Схема [*А > real-E-dif-glb || R > M] - признакообразующее событие в прошлом - передается формой fmd] (имперфект: лт Pul zeyâd-ê bud, ba sast - haftâd hazâr mêrasid «Денег было много, их сумма достигала шестидесяти - семидесяти тысяч»).

В иранистической литературе признакообразующее событие как таковое обычно не рассматривается. Правда, иногда отмечаются особенности употребления глагола {GOZaStan} «проходить» и его синонимов (например, лт mêgozarad в значении «(уже) прошло», а не «проходит»). Но при этом игнорируется тот факт, что точно так же ведет себя и целый ряд других глаголов, например: {mandan} «оставаться», {âmadan} «проистекать», «быть родом (откуда-л.)» (букв, «приходить»), {sodan} «доводиться (кому-л. кем-л.)» (букв, «делаться», «становиться»). Поэтому, на наш взгляд, правомерность выделения данной граммемы в составе рассмотренных схем не подлежит сомнению.

Глава XVI. Видовая граммема «М-сот» (компактное сообщение).

Граммема «M-com» у слабых глаголов выражается маркером «d», а у сильных глаголов внешнего выражения не получает.

Схема [*А || real-E || R || М-сот] - абруптивное сообщение о целостном событии в настоящем - у слабых глаголов передается формой [d] (пре-терит: рз Padaijân, besyâr del-em bar-es sôxt «Папочка, мне его очень жалко (букв мое сердце ради него сгорело, т.е. горит)»), а у сильных - формой [а] (презенс: лт Doxtar labxandzanân goft: Xub, qabul ast «Девушка с улыбкой сказала: "Хорошо, я согласна" (букв есть согласие)»). Данная схема чаще всего употребляется в категорически формулируемом сообщении о событии, одновременном самому этому сообщению, в частности, в составе пер-форматива. Эта схема встречается и при заявлении о собственном ощущении, восприятии и т.п.

Схема [*А < real-E || R || М-сот] - абруптивное сообщение о целостном событии в настоящем, предшествующем действию, - у слабых глаголов передается формой [d] (претерит: лт Baccahâ, raftêm gardes dar hawâ-ye tâza! «Ребята, идемте (букв, (мы) пошли) гулять на свежем воздухе!»), а у

сильных - формой [а] (презенс: рз Bás ке byáya, та amrá-yes каг daroml «Пусть он только придет, уж я ему покажу (букв имею с ним дело)!»). Во многих случаях данная схема передает событие, вслед за которым ожидается определенное действие. Характерно употребление этой схемы в составе восклицаний, сообщающих о грядущем несчастье.

Схемы, содержащие граммему «М-сот» и выражающие события в настоящем, у слабых глаголов передаются формой претерита, а эта форма чаще всего используется при выражении целостного события в прошлом. Это обстоятельство может вызвать предположение, что речь идет о как-либо переосмысленном событии прошлого, а абруптивность как глагольное значение вообще отсутствует. Однако мы это предположение отвергаем. Во-первых, о принадлежности таких схем к настоящему часто свидетельствует контекст, в котором выступает претерит (например, наличие наречия hala « alé «сейчас»). Во-вторых, как показывает языковой материал, граммема «М-сот» встречается не только в случаях прямой модальности (т.е. при [real-E]), но также и в случаях косвенной модальности, а именно - при допускаемом, предполагаемом и желательном событиях (т.е. при [asm-E], [hyp-E] и [des-E]).

Если у слабых глаголов абруптивность сообщения выражается достаточно ярко (формой претерита), то у сильных она не выражается никак. Правомерно ли усматривать абруптивность у форм презенса сильных глаголов? Строго доказать наличие этого значения в подобных случаях невозможно. Поэтому мы, руководствуясь простой аналогией, рассуждаем так: в тех случаях, где слабые глаголы при выражении абруптивности выступают в форме претерита, сильные выступают в форме презенса, и, следовательно, этим формам в соответствующих случаях следует приписать одинаковое грамматическое значение.

Глава XVII. Видовая граммема «M-glb» (глобальное сообщение).

Граммема «M-glb» выражается маркером «*».

Схема [*А || real-E-(sA)-(cw) || R (tm) M-glbJ - разъясняющее сообщение о событии - передается формой [*] (экспликатив: jrr Mardom-e Раг-wan tofang rá kaman Onámand «Жители Парвана называют ружье луком»), Эта схема встречается в составе пословиц и крылатых выражений, а также в определениях тех или иных понятий в научных и учебных текстах. Она употребляется также при разъяснении значений отдельных слов (в примечаниях, толковых словарях и т.п.). Рассматриваемая схема - в основном, у глагола {budan} «быть» - часто употребляется в составе придаточного определительного предложения, уточняющего какой-либо компонент главного; такое уточнение может относиться не только к настоящему, но и к прошлому.

Форма экспликатива упоминается лишь в некоторых из иранистических работ и обычно трактуется как разновидность презенс-футурума либо конъюнктива. Принято считать, что в языке дари она характерна исключительно для текстов научного и эпистолярного характера. Однако языковой материал показывает, что сфера употребления формы экспликатива охватывает и фольклор, и обычные житейские ситуации, и разговорный стиль. Отличие экспликатива от презенс-футурума не ограничивается стилистическими характеристиками и носит определенную семантическую окраску. Иногда утверждают, что употребление этой формы ограничено узким списком глаголов, однако факты говорят об обратном.

Словоформы, представляющие форму экспликатива, по своему фонемному составу часто совпадают со словоформами, представляющими форму конъюнктива. Однако, согласно одному из принятых здесь соглашений, разные формы не могут быть представлены одинаковыми словоформами. Поэтому нам и потребовалось провести различие между формами экспликатива и конъюнктива уже на уровне словоформ; с этой целью мы ввели в словоформы экспликатива нулевой префикс 0-.

Схема [*А > real-E-dif-(c/i) |¡ R (tm) M-glbJ - разъясняющее сообщение о событии-процессе как результате предварительного действия -встречается только у некоторых из слабых глаголов и передается формой [Ь*] (перфект экспликатива- лт Hejá-ye basta án ra 0goyand ke bá f3ném-e kansónánt xatm soda 0básad «Закрытым именуют такой слог, который оканчивается (букв, бывает окончившимся) на согласную фонему»).

Глава XVIII. Видовая граммема «A-glb» (глобальное действие).

Граммема «A-glb» встречается только у тех глаголов, лексическое значение которых предполагает действие поступательного характера, постепенное изменение и т.п.; эта граммема выражается маркером «г».

Схема [A-glb || real-E-(sA)-(c/i) || R || М] - событие в настоящем при прогрессивном действии - передается формой [rm] (дуративная форма презенс-футурума: лт Tu darax§endatar-o zébátar soda mérawi «Ты становишься всё более великолепной и прекрасной»).

Схема [A-glb || reaI-E.PR-(sA)-(c«) || R (tm) MJ - эвиденциальное событие при прогрессивном действии - передается формой [rm] (дуративная форма презенс-футурума: pi Kas nabáyad bogóya ke ma az §omS baxSeS ge-refta mérom-o éc wazifa-ra ejrá namékonom «Никто не должен говорить, что я получаю и получаю от Вас подарки, а никакой работы не выполняю»).

Схема [A-glb || real-E || R > М] - целостное событие в прошлом при прогрессивном действии - передается формой [rd] (дуративная форма пре-терита: лт Sadá-ye xandaha-yesan boland-o bolandtar soda raft «Их смех становился (букв постепенно сделался) всё громче и громче»).

Схема [A-glb || real-E-dif || R > MJ - событие-процесс в прошлом при прогрессивном действии - передается формой [rmd] (дуративная форма имперфекта: лт Gámhá-yesán árámtar-o ostowSrtar soda méraft «Их шаги постепенно становились размереннее и тверже»).

По поводу фрагментов текста типа zadá mér(aw)a(d), которые здесь квалифицируются как личные глагольные словоформы, иногда высказывается предположение, что они представляют собой описательные конструкции, именуемые сложнодеепричастными глаголами. Однако, по нашему мнению, хотя эти фрагменты текста, вероятно, действительно восходят к сложнодеепричастным глаголам, но в настоящее время употребляются как «полноценные» личные словоформы; об этом свидетельствует, в частности, их акцентуальная характеристика. Кроме того, иногда утверждается, что эти фрагменты текста являются принадлежностью исключительно разговорного стиля. Однако языковой материал показывает, что они одинаково употребительны в обоих основных стилях.

Мы включили в описание не все теоретически возможные дуратив-ные формы, а всего три: дуративные формы презенс-футурума, претерита и имперфекта. Существуют ли другие дуративные прямо-модальные формы7 Одни авторы отвечают на этот вопрос положительно, другие говорят о тех же трех дуративных формах, что и мы, а третьи - даже всего о двух дуративных формах - презенс-футурума и имперфекта.

Не оспаривая возможности существования других дуративных прямо-модальных форм, мы все же не рассматриваем их ввиду малочисленности имеющихся у нас примеров. Что касается дуративной формы претерита (типа zada raft), то, в отличие от некоторых исследователей, мы не находим ее столь уж безнадежно редкой и не считаем, что по семантике она «выбивается» из других дуративных форм. Правда, в этой событийной форме сочетаются форма претерита (срединного сектора), т.е. [d], несущая значение «предельности», и дуративная форма (начального сектора), т.е. '■> [г], которая, наоборот, несет значение «непредельности», и это выглядит

как некий оксюморон. Однако все встает на свои места, если считать, что в схеме, передаваемой дуративной формой претерита, видовую характери-* стику получает не одно и то же базовое событие, а два разных: компактно-

стью характеризуется сообщаемое событие, а глобальностью - действие. Иными словами, речь здесь идет о событии, преподносимом как целостное, но связанном с действием процессным и глобальным.

Заключение.

В гл. 5-18 рассмотрено в общей сложности около пятидесяти прямо-модальных значений событийных форм - значений, описываемых обобщенными схемами и схемами, не поддающимися обобщению. Рассмо-

трение выявленных у глагола языка дари прямо-модальных значений и способов их внешнего выражения составляет главный результат предпринятого здесь описания.

Попутно с этим в работе уточнены многие го тех моментов, которые либо освещены в иранистической литературе, на наш взгляд, не вполне адекватно, либо вообще не получили там никакого освещения.

Из моментов первого рода наиболее существенны следующие: 1) вопросы структуры личных глагольных словоформ; 2) дифференциальные признаки личных глагольных форм; 3) различение сильных и слабых глаголов, в том числе глаголов {dAStanJ и {daStanw}; 4) вопросы, касающиеся статуса некоторых фрагментов текста - типа лт beraft, лт zadan gereft, лт istada (h)astam, mSdastabaSa(d), mSbud и medast, np xahad zadi, zada buda (ast), zada raft и т.п.; 5) видовые характеристики сообщаемого события, т.е. его форма и состав (категории "Shape Е" и "Cont Е"); 6) значения, передаваемые формами перфекта и плюсквамперфекта; 7) значения, передаваемые некоторыми редкими формами - эвиденциальным имперфектом, итеративными перфектом и плюсквамперфектом, перфектом футурума, экс-пликативом и др.; 8) вопрос о «глаголах состояния»; 9) систематизация временных значений; 10) большой комплекс вопросов, связанных с эви-денциальностью (т.е. с граммемой «E=PR») и способами ее выражения.

Из моментов второго рода наиболее существенны следующие: 1) построение системы личных глагольных форм и системы их значений как двух взаимосвязанных, но автономных систем; 2) систематизация глагольных категорий; 3) различение сообщаемого события и (события-)дей-ствия (т.е. базовых элементов «Е» и «А»); 4) способы выражения глобальности сообщаемого события (т.е. граммемы «E-glb»); 5) абруптивность сообщения (т.е. граммема «М-com») и способы ее выражения.

Материалы данной работы свидетельствуют, что принятая в ней структурно-ономасиологическая модель описания грамматической семантики применительно к описываемому материалу в достаточной мере продемонстрировала свою эффективность.

ПУБЛИКАЦИИ АВТОРА ПО ТЕМЕ РАБОТЫ

Монографии:

Грамматические значения личных форм глагола дари (спецкурс). М.: Издательство Московского университета, 1991. 112 с.

Вопросы грамматической семантики глагола языка дари: Прямо-модальные значения событийных форм. М.: Гуманитарий, 2004. 380 с. (представлена к защите в качестве диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук).

Статьи:

Глагол языка дари: принципы выделения грамматических форм наклонения, времени и вида // Вестник Московского университета. Серия 13. Востоковедение. 1987, № 4. С. 46-56.

О грамматических значениях модальных и видо-временных форм глагола дари // Вестник Московского университета. Серия 13. Востоковедение. 1989, № 1. С. 40-52.

Глагол языка дари: дифференциальные признаки личных форм // Вестник Московского университета. Серия 13. Востоковедение. 1990, № 3. С. 41-55.

К описанию значений личных форм глаголов дари: Ст. 1. Граммемы и их соотношения с маркерами // Вестник Московского университета. Серия 13. Востоковедение. 1991, № 2. С. 21-31.

К описанию значений личных форм глаголов дари: Ст. 2. Формемы и их соотношения с формами // Вестник Московского университета. Серия 13. Востоковедение. 1992, № 1. С. 3-13.

Способы выражения видо-временных значений в формах изъявительного наклонения глагола дари // Вопросы языкознания. 1995. № 5. С. 74-87.

Глагол языка дари: перфектные формы в эвиденциальном значении // Вестник Московского университета. Серия 13. Востоковедение. 1996, № 1. С. 58-69.

Опыт систематизации глагольных категорий (на материале языка дари) // Вопросы языкознания. 1996, № 4. С. 119-132.

Эвиденциальность и перфектные формы (на материале языка дари) // Вопросы языкознания. 1997, № 6. С. 75-88.

Вспомогательные глаголы в языке дари // Исследования по иранской филологии / Выпуск первый. М., 1997. С. 93-120.

Условные конструкции в языке дари // Типология условных конструкций / Под ред. В.С.Храковского. СПб.: Наука, 1998. С. 183-201.

Выражение многократности события в финитных формах глаголов языка дари // Исследования по иранской филологии / Выпуск второй. М., 1999. С.30-67.

Средства выражения видовой характеристики сообщаемого события в финитных формах глагола дари (I) // Исследования по иранской филологии / Выпуск третий. М.: Гуманитарий, 2001. С. 66-89.

Тезисы докладов:

Система личных форм глагола дари // Теоретические проблемы языков Азии и Африки: V Международный симпозиум ученых социалистических стран (Чехословакия). Тезисы докладов советской делегации. М., 1990. С. 145-148.

К построению модели синтеза личных форм глаголов дари // Восток: Прошлое и будущее народов. IV Всесоюзная конференция востоковедов: Тезисы докладов и сообщений. Том I. М., 1991. С. 103-104.

О структурно-ономасиологической морфологии // Лингвистика на исходе XX века: Итоги и перспективы: Тезисы международной конференции. Том II. М., 1995. С. 395-397.

Категория тональности высказывания в личных глагольных формах языка дари // Языки Азии и Африки: традиции, современное состояние и перспективы исследований. Материалы научной конференции 5-8 октября 1998 г. М., 1998. С. 59-63.

Aspect as a Verb Category in Modern Dari // XXXVIth International Congress of Asian and African Studies: Book of Abstracts. Montreal, 2000. P. 69.

On the System of the Verb Categories in Persian and Allied Languages. О системе глагольных категорий в персидском и близкородственных ему языках // ICANAS XXXVII. Международный конгресс востоковедов / Тезисы: Ш. М., 2004. С. 829-830.

Тираж - 100 экз. Отпечатано в Издательском центре ИСАА при МГУ

'П

»

J

РНБ Русский фонд

2006-4 14719

9

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Островский, Борис Яковлевич

Введение

0.1. Общие сведения о языке дари.

Язык дари (¿jí dar(r)i), который известен в научной литературе также под названиями «фарсй-кабулй» (см., например, [Дорофеева 1960; Эдельман 1975]), «Kabul! Persian)) (см. [Bogdanov 1930]) и др., - один из двух (наряду с пушту, или пашто pastó)) основных языков Афганистана.

Носители языка дари и его многочисленных говоров и диалектов - афганские таджики, хазарейды, чараймаки и другие этнические группы - более или менее компактно проживают в северных и центральных районах страны, а также в провинциях, расположенных между Кабулом и горной цепью Гиндукуш. Жители Кабула - столицы Афганистана - в подавляющем большинстве также дариязычны.

Хотя язык дари, как часто утверждают, является родным менее чем для половины населения Афганистана (впрочем, точные статистические данные на этот счет отсутствуют), несомненно, что его роль в жизни страны чрезвычайно велика.

Дари - основной язык официального делопроизводства в стране. Дари - один из двух основных языков прессы, радио и телевидения и главное средство межэтнического общения разноязыкого населения Афганистана. Дари - либо первый, либо хорошо усвоенный второй язык для многих представителей других этносов страны, особенно - для лиц, проживающих в больших городах. Дари - язык богатой художественной литературы (как прозаической, так и поэтической) и один из трех прямых наследников классического новоперсидского языка с его литературными и культурными традициями, имеющими мировое значение.

Согласно принятой в иранистике классификации, язык дари относится к юго-западной подгруппе иранской группы индоевропейской семьи языков (см., например, [Оранский 1979: 98]) и близкородствен персидскому и таджикскому, с которыми имеет долгую общую историю. Начало размежевания этих трех языков обычно датируют XVI веком (см., например, [Ефимов и др. 1982: 7]), а обособление языка дари -XVIII веком (см., в частности, [Киселева 1985: 13-14]).

Несмотря на то что со времени размежевания этих трех языков каждый из них развивался своим собственным путем, они и до сих пор сохранили настолько много общего, что самостоятельность некоторых из них нередко ставится под вопрос (в наибольшей степени это касается как раз языка дари). Не берясь высказывать здесь определенное суждение о том, являются ли дари, персидский и таджикский тремя разными языками или тремя национальными (региональными) вариантами единого языка1, мы в данной работе пользуемся для их обозначения терминами, принятыми в отечественном языкознании: «персидский язык» (в Иране), «язык дари» (в Афганистане) и «таджикский язык» (в Центральной Азии) (см., например, [Ефимов и др. 1982]).

В языке дари принята система письма на арабской основе, почти не отличающаяся от персидской графики. Но мы в настоящей работе передаем тексты и их фрагменты на языке дари двумя способами:

• фенологической транскрипцией на латинской основе - этот способ записи используется во всех случаях, причем принятая здесь система фонологической транскрипции в целом идентична той, которая применяется в большинстве описаний языка дари (например, в [Фархади 1974; Киселева, Миколайчик 1978; Киселева 1985; Миколайчик 2002а]);

• оригинальной графикой на арабской основе - этот способ записи используется наряду с транскрипцией при передаче фрагментов текстов не короче предложения (или, по крайней мере, части сложного предложения), причем запись в графике предпосылается транскрипционной записи.

Соответствия знаков фонологической транскрипции буквам оригинальной графики языка дари показаны в табл. 0-1.

0.2. Стилистические разновидности языка дари.

Одной из характерных особенностей языка дари является его ярко выраженная стилистическая стратификация, т.е. наличие, по меньшей мере, двух противопоставленных друг другу стилистических разновидностей: литературно-письменной и устно-разговорной (см., например: [Киселева 1985: 16]). В связи с этим мы различаем в данной работе два основных стиля языка дари:

1 Некоторые наши соображения по этому поводу изложены в [С^гоузку 1997; Островский 1997с].

Таблица 0

Соответствия знаков фонологической транскрипции буквам оригинальной графики а в начале - 1, в середине не обозначается, в конце -» а в начале - 1, в прочих случаях е в начале - 1, в прочих случаях не обозначается в началев середине - ^, в конце - ^ или

Ь > или С

1 в начале в прочих случаях - ^ о в начале-1, в середине не обозначается, в конце о в начале - ^ в прочих случаях

3 и" < с0 или О

1 о ИЛИ -1? и в начале-, в прочих случаях г з. ^, или -¡£>

• литературный стиль - та разновидность языка, которая используется в современной художественной прозе, публицистике, научной и учебной литературе;

• разговорный стиль - та разновидность языка, которая используется при повседневном общении в быту и базируется в основном на говоре жителей Кабула.

Хотя оба эти стиля существуют бок о бок и оказывают друг на друга постоянное влияние, они различаются между собой практически на всех языковых уровнях: в большей степени - на уровне синтаксиса и лексики, а также в плане фонемного состава сопоставимых фрагментов текста (см. ниже), в меньшей степени - на собственно фонетическом и на морфологическом уровне.

В дальнейшем изложении, приводя фрагмент текста на языке дари в его литературном стиле, мы предпосылаем его транскрипционной записи символ «лт», а приводя фрагмент текста в разговорном стиле, -символ «рз»; например: ^megöyad «говорит», рз mérom «иду», «ухожу».

Ниже в качестве иллюстрации приводятся два текста на языке дари: один в литературном (1), а другой в разговорном стиле (2):

1) .¿jj^LAjjjLíílj J IS" ¿i" (£»1> -¡a-J-f' «te ¿>Ly> J¿

Jus- Ijlß j jbiy> jjt . ijj asJJJJS li^jj^jy:.<L> -ui Le j b»LT .c-ila ^ ryAj L jLja^lfla.1.4 ¡JJ>jl ^IjL-äS J jL-J -UJ tf . II 3I ■

----j^aj ¿ß ¿j ß-^s лт Dar meyän-e meh-e galiz ta jä-уё ke casm kir mekard räh-e mä rö Ъа bälä bud. Dawr-o-bar-e mä hamajä dar meh-e xäkestarirang forórafita bud. Hawä-ye martub-o gowärä 'atr-e bahäii däst. Geyähhä-wo sabzahä-ye xodrö ke täza sar baräwarda budand zer-e pähä-ye aspän mala mésodand. Ba gayr az nafashä-ye tond-e aspän wa sadä-ye bar-xord-e somhä-yesän bä zamin äwäz-ё digar ba gós namerasid. [ZÄ 50]2 «В густом тумане, насколько можно было разглядеть, наш путь шел в гору. Всё вокруг было погружено в серый туман. Влажный приятный воздух был полон весенних ароматов. Только что проросшие дикие травы прогибались под копытами наших коней. Кроме тяжелого дыхания коней и цоканья их копыт, ничего не было слышно.»;

2) i¿I .сЛЬ JL»U jI ÍJJ öjoj-ii ¿iß »i 'Jj^j ÍJÍ Ja.j >S «jIa^jjI j»¿jA jljb j jl h.Mj <U ji^u j jjЬ ¿£ cJ¿> ij> j¿Lo AJ ¿jkj jjj I¿£J .jj^-boj Лв1L^jjl ^pZÍ j juiiljú j ajJs y> j рз Bud nabud, da yak qarya yag béwazan bud ke u yag baca däst. I béwazan-o Ьасё-s ba xäter-e ke besyär ga-rib-o nädar budan, mardom inä-ra da nazar nadästan-о kat-e una raftoámad namékadan. Yag róz baca ba mädar-e xod goft ke: Mádarján, ami gosäla-ra

2 Расшифровка имен авторов и названий используемых источников, а также выходные данные последних содержатся в «Списке источников языкового материала» (в конце работы). Числа, помещаемые после згих условных сокращений, соответствуют номерам страниц. тёкозёт-о

§опл'а тёкопёш-о сапё эёгак агс! хагшг тёкоаёт-о тагёот-е дагуа-га гаётап тёкопёт. [ТВ 79] «В одном кишлаке жила-была вдова, у которой был сын. Так как эта вдова и ее сын были очень бедны, люди не обращали на них внимания и не общались с ними. Однажды сын сказал своей матери: "Мама, зарежем теленка и сварим шурпу, а из нескольких сёров3 муки испечем хлеба и пригласим жителей кишлака в гости."».

Примечание. Определенная сложность заключается в том, что разные афганские авторы передают устную речь неодинаково последовательно и пользуются при этом разными графическими средствами. Иногда они лишь слегка намечают особенности разговорного стиля - в частности, потому, что при полном отражении всех этих особенностей средствами оригинальной графики чтение и понимание текста оказалось бы затруднено. В данной работе при транскрибировании текстов разговорного стиля в них вносятся, где необходимо, некоторые поправки; например, в (2): -ь:рз Ьис1ап (но не рз *Ьи<1апс1) «(они) были», Рз тётап (но не рз *шеЬ

§п) «гость».

Наряду с двумя вышеуказанными основными стилями языка дари существует и некий промежуточный стиль, употребляемый в официальной устной речи образованных людей, а также при передаче их речи в художественных произведениях. Этот стиль совершенно не нормирован и допускает смешение элементов обоих основных стилей; такие фрагменты текстов вводятся здесь символом «пр». Например:

3) С^^лА ву С«1в т Ы ^ч ^Сл^Ц»*/ »Л .^Ь й -ь ^<^¿1: Сш) }1 пр АЬтасУап, е11а1-е 1 ке 1о-га ну а а«/огг!от ¡-я ке тоЛг-закеЬ Ьатага-уе1 кат-ё gщ> с!ага. Оа ваШа-уе

§ога&а 1и awalnomrë Бег^-е хо<1 ЬисН, атта егжа1 та Ьеяуаг

§у1га1-ё сЬ wojud-e Ш тёЫпот. Найа ЬЬавЬа-уе! 1а«ук ка<1а, а\^а1попл^ хоё-а аг с^ с!а(11, Ьоврагак Ьа пагаг тёгаэт. [ЫТ 175] «Дорогой Ахмад, я привел тебя сюда потому, что с тобой хочет поговорить господин директор. В прошлые годы ты был в классе первым учеником, а в этом году я вижу в тебе большие перемены. Изменилась даже твоя одежда, ты перестал быть отличником и выглядишь рассеянным.».

3 Сер, или сир вег) - афганская мера веса; кабульский сер равен приблизительно 7 кг.

Впрочем, на практике часто бывает трудно отличить промежуточный стиль от разговорного; поэтому в дальнейшем все сомнительные случаи мы условно относим к разговорному стилю, а к понятию промежуточного стиля прибегаем лишь при крайней необходимости.

Несмотря на наличие в языке дари стилистической дифференциации (которая, как уже говорилось ранее, в морфологии выражена не столь ярко, как на некоторых других уровнях), в данной работе литературный и разговорный стили везде, где это возможно, рассматриваются вместе. Поэтому при изложении языкового материала во многих случаях нам приходится оперировать так называемыми сопоставимыми фрагментами текста. Например, мы считаем, что лт man meiawam и рз та тёгот «я иду», «я ухожу» суть два сопоставимые друг с другом фрагмента текста, относящиеся к двум разным стилистическим разновидностям языка дари. Строгого определения сопоставимости текстов мы не даем. Подразумевается, что относительно любых двух фрагментов текста на языке дари, один из которых относится к литературному, а другой - к разговорному стилю, мы можем однозначно утверждать, являются ли они сопоставимыми.

В тех случаях, когда упоминаются сопоставимые фрагменты текстов двух стилей, не совпадающие друг с другом по фонемному составу, мы приводим оба фрагмента (сначала в литературном, а затем в разговорном стиле), между которыми помещаем знак ««» (символы «т» и «рз» при этом опускаются); например: merawam » merom «иду», «ухожу». (В тех редких случаях, когда с литературным или разговорным сопоставляется промежуточный стиль, символы «лт», «пр» и «рз» не опускаются.) При возможности иногда используется и скобочная запись, например: ma(n) (вместо man » ma) «я». Если же сопоставимые фрагменты разных стилей совпадают друг с другом и по фонемному составу, мы сводим юс в один фрагмент, не сопровождая никакими символами; например: padar-e soma (вместо *padar-e soma ® padar-e soma) «ваш отец».

0.3. Общие сведения о глаголе языка дари.

Глагол как часть речи занимает в языке дари особое и чрезвычайно важное место. Правда, общее число глагольных лексем, активно употребляемых в современном языке, весьма невелико (по-видимому, в литературном стиле их не более трех сотен, а в разговорном - и того меньше), и их малочисленность компенсируется обилием глагольных фразеологизмов, или так называемых сложных глаголов; например, kar kardan работать» (букв, «делать дело, работу»). Но, с другой стороны, хотя бы одна личная (спрягаемая) форма того или иного глагола является непременной принадлежностью подавляющего большинства предложений на языке дари.

В отличие от именного словоизменения, которое в языке дари (как и в близкородственных ему языках) развито крайне слабо, глагольное словоизменение характеризуется значительным богатством и разнообразием морфологических форм. Среди этих морфологических форм различаются, как известно, формы инфинитные, или неличные (инфинитивы, причастия), и финитные (образующие глагольную часть сказуемого), а среди этих последних - формы безличные (например, каждый из двух компонентов конструкции лт п^ачтап йой «можно сказать») и личные (например, каждый из двух компонентов конструкции лт тё1алуа-пат begoyam «могу сказать»).

Наибольший интерес в качестве объекта морфологического описания в языке дари представляют, на наш взгляд, личные глагольные формы, которые образуют довольно сложную систему. Весьма богато и семантическое наполнение этих форм, так что каждая из них обычно содержит большой объем информации, касающейся обстоятельств сообщаемого события (правда, большая часть этой информации бывает заключена в этих формах в неявном, как бы зашифрованном, виде). Ввиду этого изучение грамматической семантики (см., например, [Булыги-на, Крылов 1990: 314; Плунгян 2000: 100 и след.]) личных глагольных форм занимает в языке дари по существу центральное место при изучении всей его морфологической системы в целом.

Грамматика-семантическая система понимается здесь либо как система соответствий между грамматическими формами (в данном случае - личными глагольными формами языка дари) и передаваемыми ими грамматическими значениями, либо (что фактически то же самое) как система соответствий между грамматическими значениями и передающими их грамматическими формами.

Фрагмент грамматико-семантической системы понимается здесь либо как система соответствий между какой-либо группой грамматических форм и передаваемыми ими грамматическими значениями, либо (что на этот раз не то же самое) как система соответствий между какой-либо группой грамматических значений и передающими их грамматическими формами.

Грамматическая семантика личных глагольных форм языка дари еще не получила достаточно подробного освещения в научной литературе. Больших трудов, специально посвященных глагольному словоизменению как целостной системе, включающей грамматико-семантиче-ский аспект, по-видимому, пока не существует4. Из работ, посвященных глаголу в диалектах дари, нам известна только статья В.А.Ефимова [1964] о личных глагольных формах одного из хазарейских говоров. В основном же, насколько мы можем судить, описания грамматической семантики глагола содержатся в общеграмматических очерках языка дари и его диалектов, занимая гам относительно немного места; например: [Дорофеева 1960: 47-53; Пахалина 1964: 55-59; Ефимов 1965: 49-63; Фархади 1974: 115-134; Обидов 1977: 72-88; Киселева 1985: 88-99; Мошкало 1997: 130-136; Иоаннесян 1999: 67-77; НагшсЦ 1347: 80-100;

1348: 22-51; Е1Мш 1349: 109-124; Уапип 1365: 109-127].

При этом в некоторых работах глагольная система языка дари (равно как и другие разделы ее морфологии) рассматривается не сама по себе, а в сопоставлении с аналогичными системами одного или обоих близкородственных ему языков - персидского и таджикского, так что в одних случаях отмечаются главным образом различия между ними (см., в частности, [Вояёапоу 1930: 25-37; Дорофеева 1955: 10-13]), а в других случаях глагольные системы всех трех языков рассматриваются параллельно (см. [РЫИоН 1919: 217-544; Ефимов, Керимова 1978: 166-178; Ефимов и др. 1982: 128-149, 173-189]).

В ряде работ более или менее подробно рассматриваются отдельные фрагменты грамматико-семантической системы личных глагольных форм языка дари; в частности, нам известны следующие работы: статья Л.Н.Киселевой [1976] о формах дубитатива (предположительного наклонения), статья В.ИМиколайчика [1972] о прогрессивных формах, его же кандидатская диссертация [1974] о формах прошедшего времени индикатива, его же монография и докторская диссертация [2002а; 2002Ь] о категориях аспектуальности и темпоральности в рамках изъявительного наклонения, кандидатская диссертация А.И.Арсланбекова [1980] о категории залога; статьи и кандидатская диссертация Е.В.Семеновой [2000; 2001; 2004] о формах перфекта и плюсквамперфекта, и др.

4 Правда, опубликован наш спецкурс [Островский 1991], однако он невелик по объему и во многом уже устарел.

Грамматическая семантика личных глагольных форм персидского и таджикского языков щучена намного подробнее. В этой связи следует прежде всего отметить ту часть известной книги В.С.Расторгуевой и А.А.Керимовой [1964: 7-136], которая посвящена личным формам таджикского глагола. Грамматическая семантика глагола освещается и в общеграмматических описаниях персидского и таджикского языков -таких, например, как [Расторгуева 1954: 551-560; 1960: 636-645; Рубин-чик 1960: 74-92; 1970: 827-834; 2001а: 238-263; Lazard 1957: 124-156; Миколайчик 1980: 119-184] и др.

Каждая из вышеперечисленных работ внесла определенный (некоторые - весьма значительный) вклад в изучение грамматической семантики личных глагольных форм языка дари и близкородственных ему языков. Вместе с тем для большинства этих работ, даже задуманных как сугубо теоретические, характерно то, что их авторы, сознательно или нет, недостаточно четко отграничивают свое теоретическое описание от практического.

Например, если в учебнике какого-либо из трех языков или в грамматическом справочнике, прилагаемом к словарю, утверждение, что императив (повелительное наклонение) располагает только формами 2-го лица, выглядит, по нашему мнению, более или менее органично и естественно, то подобное же утверждение, проникшее в теоретическое описание (см., в частности, [Расгоргуева, Керимова 1964: 37; Ефимов и др. 1982: 187; Рубинчик 2001а: 257]), представляется нам совершенно неприемлемым (подробнее см. п. 2.2.3). Это же касается и утверждения о наличии малочисленной (обычно - не более трех единиц) группы «глаголов состояния» типа {NESASTAN}, отличающихся от прочих глаголов тем, что в разных случаях они передают то действие, то состояние (в данном случае - то «садиться», то «сидеть»; подробнее см. п. 9.3.6). То же самое относится и к утверждению, что на выбор личных форм непосредственное влияние оказывает такой фактор, как длительность действия (подробнее см. п. 7.3.4.1).

Количество подобных спорных утверждений можно значительно увеличить. В настоящей работе мы стараемся по мере возможности не допускать привнесения в теоретическое описание элементов описания практического (хотя и не можем считать себя полностью застрахованными от неосознанного смешения этих жанров).

Примечание. Можно, правда, задаться следующим вопросом: правомерно ли сохранять в практическом описании то, что, хотя и удобно, но теоретически спорно? Вообще говоря, на этот вопрос можно отвечать по-разному. Мы отвечаем на него положительно и предлагаем в пояснение такой нелингвистический пример. И теоретически, и фактически верно, что не Солнце обращается вокруг Земли, а Земля, вращаясь вокруг собственной оси, поворачивается к Солнцу разными сторонами. Но вряд ли на этом основании стоит отказываться от употребления таких привычных (пусть даже «ошибочных») понятий, как восход и заход солнца.

Длительное изучение вопросов грамматической семантики личных глагольных форм языка дари, а также более детальное, чем ранее, знакомство с общелингвистической литературой по соответствующей проблематике постепенно привели нас к такому видению этих вопросов, которое в ряде аспектов довольно существенно отличается от взглядов, принятых в современной иранистике. Разумеется, мы при этом вовсе не имеем в виду, что именно наше вйдение является единственно правильным: мы просто констатируем его необычность и нетрадиционность. Изложению основных моментов этого видения и посвящена предлагаемая вниманию читателя работа.

0.4. Общие сведения о данной работе.

Данная работа состоит из введения, 18 глав (разного объема) и заключения; введение и главы разбиты на разделы, а некоторые из разделов -на подразделы. Работа также содержит два приложения и три списка -условных обозначений, источников языкового материала и использованной литературы.

В главах 1-3, образующих вводную часть, разъясняются некоторые исходные понятия и положения и дается краткое описание системы личных глагольных форм и структуры их значений.

Главы 4-18, образующие основную часть, содержат подробное описание большого фрагмента грамматико-семантической системы личных глагольных форм языка дари: речь идет о прямо-модальных значениях событийных форт и их морфологическом выражении (в общеграмматических описаниях эти вопросы принято рассматривать в разделе о видо-временных формах изъявительного наклонения). Выбор данного фрагмента в качестве объекта описания обусловлен его особой важностью: в нем сконцентрированы самые основные характеристики грамматико-семантической системы глагола, и на нем удобно демонстрировать специфику применяемого здесь подхода. Главная задача предпринимаемого описания заключается в как можно более полном установлении соответствий между прямо-модальными значениями и передающими их событийными формами (уточнение понятий «прямо-модальные значения» и «событийные формы» см. в пп. 4.1 и 3.5).

Описываемый фрагмент грамматико-семантической системы уже достаточно хорошо изучен на материале языка дари и близкородственных ему языков (см. п. 0.3). Предлагаемое описание от предыдущих описаний отличается тем, что направлено не от формы к ее значениям, а, наоборот, от значения к формам (подробнее см. пп. 1.2; 1.3.2). И только в Приложении 2 (которое рассчитано главным образом на практическое применение) описанный материал дается в обратной направленности: от форм к значениям.

Примечание. С точки зрения круга описываемых языковых фактов и явлений данная работа в большой степени совпадает с монографией В.И.Миколайчика [2002а]. Однако в плане поставленных целей и задач, теоретических установок, интерпретации языкового материала, способа и характера его описания и по ряду других параметров данная работа имеет с монографией В.И.Миколайчика крайне мало общего.

Предпринимаемое описание является строго синхроническим и ограничено всего одним языком. Вопросы о том, как сформировалась существующая ныне система, почему она сложилась именно такой, а не иной, чем она отличается от соответствующих систем близкородственных и иных языков, и т.н., если время от времени и затрагиваются, то лишь фрагментарно и эпизодически.

Данное описание почти не связано с фактами русского языка (и, вероятно, не было бы связано с ними вовсе, если бы не необходимость давать русский перевод приводимых примеров), так как, на наш взгляд, проведение параллелей описываемого языка с родным языком автора и читателя либо, наоборот, подчеркивание отличий от него допустимо и даже обязательно при практической направленности описания, но совершенно неуместно, даже в неявном виде, при теоретической его направленности (если, разумеется, такое сопоставление не является целью описания).

Значительное место в работе занимают разделы и подразделы, озаглавленные как «Пояснения к.» или «Замечания о.». Основное их назначение - пояснить некоторые из выдвигаемых здесь утверждений, и в частности, изложить те мотивы, по которым тому или иному решению, предлагавшемуся другими исследователями, мы предпочитаем отличное от него, чаще всего - наше собственное решение. При этом дело подчас не обходится без критики некоторых утверждений других авторов (которая, подчеркнем, ни в коем случае не должна восприниматься как попытка умаления их заслуг). Мы полагаем, что полемика, заостряя внимание на спорных вопросах, во-первых, значительно оживляет изложение, а во-вторых, стимулирует дискуссию, в ходе которой, как известно, и рождается истина.

Теоретические выкладки сопровождаются иллюстративным материалом, который ввиду ограниченности объема работы в каждом конкретном случае не превышает, как правило, двух-трех примеров. Лишь при необходимости доказать распространенность какого-либо языкового явления мы приводим более обширный перечень примеров; при этом, чтобы не перегружать примерами основной текст работы, мы выносим подобные перечни в Приложение 1.

Иллюстративный материал почерпнут нами главным образом из произведений художественной прозы (повестей, рассказов, сказок, очерков) современных афганских писателей (АЭ, АЯ, В1, ВС>, ЕВ, Р1, НА, НО, Ш, КЛУ, МК., N1, ИМ, М\У, ОЪ, ББ, \¥А, Х2, хк, УМ, 7У).

Кроме того, приводятся примеры из пьес (оригинальных НА, 1ЧТ и переводной Р'Т), из фольклорных текстов (ЭА, ZD), из трудов афганских ученых, в основном, на исторические и филологические темы (ЕЛ, <5А, Ш, из школьных учебников (Р8,13,1Л, М.<3, ИХ), из лингвистических описаний (ДО, ДЯ, КО, КЯ, МГ, МО, МФ, ФР, N0), а также из радиопередач и наших собственных записей разговорной речи. При необходимости мы иногда прибегаем к использованию примеров, специально сконструированных нами для пояснения того или иного утверждения.

Примеры в рамках каждой главы (по всему ее тексту, включая и примечания) получают самостоятельную нумерацию: (1), (2) и т.д., иногда - с латинскими литерами: (1а), (1Ь) и т.д. При ссылке на пример, приведенный в той же главе, указывается его номер (в круглых скобках), а при ссылке на пример, приводимый в другой главе или в приложении, дается запись типа «6-(10)>> или «П1-(1)-(19)», где число перед дефисом соответствует номеру главы или приложения, а число после дефиса в круглых скобках - номеру самого примера (в частности, указанные выше записи следует понимать, соответственно, как «пример (10) из главы 6», «примеры с (1) по (19) из Приложения 1»),

В приводимых далее примерах личная глагольная словоформа (реже - иной фрагмент текста) в составе предложения при необходимости выделяется курсивом; при этом у сложных глаголов неглагольная часть не выделяется, так как не считается частью личной словоформы (см. п. 2.1.1); например: (5) c~ij Farid ba Kábol raft «Фарид уехал в Кабул»; (6) (W^-r11 Ь Má kár текопёт «Мы работаем».

Примечание. Необходимо оговориться, что выделяемые личные словоформы дари и русского языка могут не вполне совпадать друг с другом по семантическому наполнению; например, в (6) словоформа mékotiem в действительности означает не «работаем», а «делаем»: понятие «работаем» передается не личной словоформой самой по себе, а сложным глаголом kár mékotiém (букв, «делаем дело, работу» - см. п. 0.3).

Ради наглядности изложения текст описания в ряде случаев сопровождается специальными таблицами и схемами, которые получают свой номер в рамках соответствующей главы; например, такие записи, как «табл. 7-1», «схема 1-3», следует понимать, соответственно, как «таблица 1 из главы 7», «схема 3 из главы 1».

Следует отметить, что тематика, связанная с данной работой, разрабатывалась нами в течение почти 20 лет. За это время наши взгляды по многим вопросам менялись, иной раз - весьма существенно, что нашло отражение в наших публикациях (см. [Островский 1979; 1981; 1987; 1988; 1989; 1990а; 1990b; 1990с; 1991а; 1991b; 1991с; 1992; 1995а; 1995b; 1996а; 1996b; 1997а; 1997Ъ; 1998а; 1998b; 1999; 2001; 2003; Ost-rovski 2000; Ostrovsky 2004]). Все расхождения между прежними публикациями и данной работой следует толковать в пользу последней.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Вопросы грамматической семантики глагола языка дари"

Заключение

Итак, наша работа подошла к концу. В гл. 5-18 рассмотрено в общей сложности около 50 прямо-модальных значений событийных форм -значений, описываемых обобщенными схемами и схемами, не поддающимися обобщению. Правда, разные значения рассмотрены здесь неодинаково подробно, но это связано с объемом имевшегося в нашем распоряжении языкового материала.

Рассмотрение выявленных у глагола языка дари прямо-модальных значений и способов их выражения составляет главный результат предпринятого здесь описания.

Попутно с этим в работе уточнены многие из тех моментов, которые либо освещены в иранистической литературе не вполне адекватно, либо вообще не получили там никакого освещения.

Из моментов первого рода, по нашему мнению, наиболее существенны следующие: вопросы структуры личных глагольных словоформ (см. пп. 2.1; 2.1.1; 2.1.2; 2.1.3); дифференциальные признаки личных глагольных форм (см. пп. 2.2-2.3); различение сильных и слабых глаголов, а также связанное с этим различение глаголов {da§tans} и {dastanw} (см. пп. 2.2.1.1; 7.3.2.1 и др.); вопросы, касающиеся статуса некоторых фрагментов текста: типа лт beraft, лт zadan gereft, лт istada (h)astam, medastabasa(d), mebud и me-dast, np xahad zadi, zada buda (ast), zada raft и т.п. (см. nri. 6.4.1; 6.4.2; 9.3.5.1; 10.3.2; 10.3.4; 11.3.3; 14.3.9.4; 18.3.5.2 и др.); видовые характеристики сообщаемого события, т.е. его форма и состав (категории "Shape Е" и "Cont Е") (см. пп. 7.3.4.1; 7.3.4.2; 10.3.5; 10.3.12.2); значения, передаваемые формами перфекта и плюсквамперфекта ([ba] - zada (ast), [bd] - zada bud) (см. п. 9.3.7 и др.); значения, передаваемые некоторыми относительно редкими формами: [bma] - mezada (ast), [bm] - zada mebasa(d), fbmd] - zada mebud, bxd] - zada xahad bud « zada xatbud, [*] - 0zana(d) и др. (см. пп. 8.3.4; 10.3.12.1; 10.3.12.2; 11.3.7; 17.3.2; 17.3.2.1; 17.3.2.2 и др.); вопрос о так называемых «глаголах состояния» (см. п. 9.3.6);

• систематизация временных значений (см. пп. 4.2; 13.3.4.1; 13.3.4.2); большой комплекс вопросов, связанных со значением эвиденци-альности (т.е. с граммемой «Е-PR») и способами его выражения (см. гл. 14).

Из моментов второго рода, по нашему мнению, наиболее существенны следующие: построение системы личных глагольных форм и системы их значений как двух взаимосвязанных, но автономных систем (см. гл. 1,2, 3); систематизация глагольных категорий (см. гл. 3); различение сообщаемого события и (события-)действия (т.е. базовых элементов «Е» и «А») (см. п. 3.1 и др.);

• способы выражения глобальности сообщаемого события (т.е. граммемы «Е-glb») (см. гл. 15); абруптивность сообщения (т.е. граммема «М-com») и способы ее выражения (см. гл. 16).

Наиболее «насыщенными» новым для иранистики материалом являются, по-видимому, гл. 2,3, 7, 9,10, 14.

Возможно, некоторые из предложенных здесь решений показались читателю спорными или недостаточно аргументированными. Но дверь для дискуссии остается открытой, и все конструктивные замечания будут восприняты нами с благодарностью.

Во всяком случае, материалы данной работы, как нам представляется, свидетельствуют о том, что принятая в ней структурно-ономасиологическая модель описания грамматической семантики применительно к описываемому материалу в достаточной мере продемонстрировала свою эффективность. Мы так и не обнаружили сколько-нибудь существенных языковых фактов, которые оказались бы в явном противоречии с данным описанием (впрочем, этим мы вовсе не хотим сказать, что таких фактов вообще не существует).

Содержащееся в данной работе описание прямо-модальных значений событийных форм ни в коей мере не претендует на исчерпывающий характер. В частности, без подробного рассмотрения осталась такая важная проблема, как оттенки прямо-модальных значений. Напри

Список научной литературыОстровский, Борис Яковлевич, диссертация по теме "Языки народов зарубежных стран Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии"

1. ДО см. Дорофеева 1955.1. ДЯ см. Дорофеева 1960.1. КО см. Киселева 1976.1. КЯ см. Киселева 1985.1. МГ- см. Миколайчик 1975.1. МО см. Миколайчик 1980.1. МФ см. Миколайчик 2002а.1. ФР см. Фархади 1974.

2. АО \ £,3->1Г .1^1^1.5 д^-^го . д^Ь^ ^ (Б.Арганд.

3. Красная тетрадка / Сборник рассказов. Кабул, 1363/1984).

4. АЬ > У'УУ .¿Ь^з!*»! ¿сЦ-вЬ о1х)

5. А.Афганинавис. Словарь просторечной лексики языка фарси Афганистана. Кабул, 1337/1958).

6. АЯ «Ь . (Б.Арганд. Красный путь. Кабул,1363/1984).

7. В1 »^Ц1 (А.Г.Бршина. Опиумнаядорога. Кабул, 1346/1967).

8. П.Фарьяби. Солнечный край / Книга для чтения в 4-м классе. Кабул, 1363/1984).1. БТ .^Ц^з . (М.Панъоль. Топаз / Перевод Равана Фархади. Кабул, 1351/1972).5а ,^ .¿рь j¿ 0и. ^ ^ (м.г.м.:

9. Губар. Афганистан на пути истории. Кабул, 1346/1967).

10. HÂ . "belioii j <uLijLw «sLïji' ¿Ц^Ь^Ь le ¿»¿yi jjjl I

11. N f , Jjli" (А.Хабиб. Последнее желание / Рассказы, пьеса и киносценарий. Кабул, 1364/1985).

12. HD- \ГРТ .l^i j l+Jâ (А.Хабиб. Серпы и руки.1. Кабул, 1362/1984).

13. HJ \Г?Г .jU-JUiI c-^jj-iw. (AXXaбиби. Движение за конституцию в Афганистане. Кабул, 1363/1984).

14. HS JulS .jjiy \ (А.Хабиб. Три батрака. Кабул, б.г.).

15. KW- JjIT . : JS" l^J ^ySj . (Кузагар. Когдазацветет тростник / Сборник рассказов. Кабул, б.т.).1. ) ГРГ « J^IS". Г ¿LJ (Язык: Книга 3-я. Кабул, 1363/1984).1. \ Г ЯГ « jjlS" .f jLJ (Язык: Книга4-я.Кабул, 1363/1984).

16. MQ- IJL«^ ^Ijj -.¿jicJlji (MA.Maелъ. Книга для чтения на языке дари для 3-го класса. Кабул, 1350/ 1971).

17. MR- \ T6V <JjIS" .LfjliJi lej«*» »Ij (К.Мисак. Счастливого пути / Сборник рассказов. Кабул, 1357/1978).1. ND см. Neghat 1348.

18. NI S Г AV < JjI^ l^lL^li :,jJ uSLS'sjUbj j^a^I .^jjj Jib; (Дж.Нурани. Это тот самый бедняжка / Сборник юмористических рассказов. Кабул, 1357/1978).

19. NM- <Jj^ . j^jil» .^jy (ДжЛурани. Бабушка. Кабул,1363/1984).

20. NT Jjli" .¿i":J> jïLî .(Дж.Нурани. Детский театр. Кабул, б.г.).

21. NW- < Joli". IajJj lu jf : e^i. j . .^jji (Дж.Нурани. Пишем «и так далее» / Сборник юмористических рассказов. Кабул, 1368/1989).

22. NWM- «¿ir .¿LUi <L£: Jbjil jiL» j .

23. Д.Наелъ. .И мать совершила подвиг / Сборник рассказов. Кабул, 1364/1985).

24. РТ Marcel Pagnol. Topaze: Pièce en quatre actes. Paris, 1930.

25. QZ \X9S < JJi". »LÎ j^j -p-i ,^-jjjj (Т.Каюм. Цепь прегрешений. Кабул, 1367/1988).1. RX .Г iSji ^tj> ^^ ¿^^•Ч6

26. JjLi" (А.Р.Руин, И.Хамдард, А.Г.Фариги. Книга для чтения на языке дари в 3-м классе. Кабул, 1359/1980).

27. Список источников языкового материала 365

28. SA — j »jL-i Î (( ji» jJ AJL À>U ÂjL-rjl .^ji)

29. Г&Х JL (H.Caxpau. Сказка о сыне папаши-крестьянина // Журнал «Фольклор», № 2-3, 1352/1973).

30. SD <¿^3 .«A-aï ^ :jl,T ni,il »M ,jj3 jH» jl о1л1с ЛаХЛ

31. S PÔV (M У.Сидки. Дора // Проза на языке дари Афганистана: тридцать рассказов. Тегеран 1357/1978).

32. SD — с(J-JLS" .^Jijj^ o^ijji^ li^jbLi-j

33. N TÛV (А.Х.Шаръи Джаузджани. Ученый-новатор Абурайхан Би-рунй. Кабул, 1357/1978).

34. XZ SVÛÛ .Jl.IÎ -Vj (.Х.Халили. Кровавый изумруд. Кабул, 1355/1976).

35. WA-JjIS" oLjîI .ô^^i ¿t^* (М.Ш.Видждан. Народноетворчество. Кабул, б.г.).

36. ZÂ S Vf V • W-lr5 о^л j' tijU' -V^-jj (Р.Зарьяб. Голос изглубины веков. Кабул, 1362/1983).

37. ZD — JL) ijL-lr ¡«jj}£Jjiï> Xllya ji .J^g Jji \

38. А.Заки. Демон Мэу U Журнал «Фольклор», № 6,1353/1974).

39. ZM — Sr^N JL- j.jb »jla-i <«j}Jùjj» IL« ji .jLT.<j\JÎ ïjA

40. Р.Зарьяб. Человек с гор // Журнал «Жвандун», № 2, 1361/1982). ZY — JL» Jjl ijL-i с«jib» ÂJUw» jj ki^L; ^LfiiljiLi .^Vjjj ijj^j \ ГМ (Р.Зарьяб. Записки петуха // Журнал «Хонар», № 1, 1359/ 1980).

41. Список использованной литературы

42. Аренде А.К 1941 Краткий синтаксис современного персидского литературного языка. M.-JI.

43. Арзуманов С., Сангинов А. 1988 Забони точикй. (Таджикский язык). Душанбе.

44. Арсланбеков А.И. 1980 Категория залога в современном персидском языке и языке дари Афганистана: Опыт сопоставительного анализа грамматической категории в двух близкородственных языках / Автореф. дисс. канд. филол. наук. М.

45. Арутюнова Н.Д. 1990 Перформатшв // Лингвистический энциклопедический словарь. М.

46. Ахманова О.С. 1966 Словарь лингвистических терминов. М.

47. Бондарко A.B. 1971 Время и вид русского глагола. М.

48. Булыгша Т.В. 1977 Проблемы теории морфологических моделей. М.

49. Булыгина Т.В., Крылов С.А. 1990 Морфология // Лингвистический энциклопедический словарь. М.

50. Герценберг Л.Г., Джамшедов П.Д. 1985 Контрастивная грамматика и функциональная грамматика (Опыт анализа категории вида таджикского глагола) // Проблемы функциональной грамматики. М.

51. Глисон Г. 1959 — Введение в дескриптивную лингвистику. М.

52. Гловинская М.Я. 1989 Семантика, прагматика и стилистика видо-вре-меняых форм // Грамматические исследования. Функционально-стилистический аспект: Суперсегментная фонетика. Морфологическая семантика. М.

53. Грюнберг A.JI. 1987 Очерк грамматики афганского языка (пашто). JI.

54. Дангтенко В.П. 1988 Ономасиологическое направление в истории грамматики // Вопросы языкознания. № 3.

55. Джавов А.Г. 1988 Структурные типы глагола современного языка дари (в сопоставлении с современным персидским языком) / Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М.

56. Дорофеева Л.Н. 1955 Опыт лексико-грамматической характеристики кабули/ Автореф. дисс. канд. филол. наук. М.

57. Дорофеева Л.Н. 1960 Язык фарси-кабули. М.

58. Есперсен, Отто 1958 Философия грамматики. М.

59. Ефимов В.А. 1964 — Личные глагольные формы в якаулангском диалекте хазара // Индийская и иранская филология. М.

60. Ефимов В.А. 1965 Язык афганских хазара: Якаулангский диалект. М.

61. Ефимов В.А., Керимова A.A. 1978 Иранские языки: Юго-западная группа // Языки Азии и Африки. Том II. М.

62. Ефимов и др. 1982 В.А.Ефимов, В.С.Расторгуева, Е.Н.Шарова. Персидский, дари, таджикский // Основы иранского языкознания. Новоиранские языки: Западная группа, прикаспийские языки. М.

63. Зализняк A.A. 1967 Русское именное словоизменение. М.

64. Иоаннесян Ю.А. 1999 Гератский диалект языка дари современного Афганистана. М.

65. Кибрик А.Е. 1992 Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания. М.

66. Кибрик А.Е. 1997 Иерархия, роли, нули, маркированность и «аномальная» упаковка грамматической семантики // Вопросы языкознания. № 4.

67. Киселева Л.Н. 1976- О так называемых формах дубитатива в языке дари // Индийская и иранская филология: Вопросы грамматики. М.

68. Киселева Л.Н. 1985 Язык дари Афганистана. М.

69. Киселева Л.Н., Миколайчик В.И. ¡978- Дари-русский словарь. М.

70. Козинцева H.A. 1994 Категория эвиденциальности (проблемы типологического анализа) // Вопросы языкознания. № 3.

71. Корди Е.Е. 1990 Оптативность // Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность. Л.

72. Кубрякова Е.С., Панкрац Ю.Г. 1990 Основа // Лингвистический энциклопедический словарь. М.

73. Маслов Ю.С. 1984 Очерки по аспектологии. Л.

74. Маслов Ю.С. 1987 Перфектность // Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Л.

75. Маслов Ю.С. 1990 Время. Настоящее время // Лингвистический энциклопедический словарь. М.

76. Мельчук И А. 1997 Курс общей морфологии. Том I. Москва - Вена.

77. Мельчук И.А. 1998 Курс общей морфологии. Том II. Москва - Вена.

78. Мельчук И А. 2001 Курс общей морфологии. Том IV. Москва - Вена.

79. Миколайчик В. И. 1912 — К вопросу о грамматическом значении прогрессивных форм глагола в языке дари Афганистана // Иностранные языки. Груды Военного института иностранных языков. № 8.

80. Миколайчик В.И. 1974 Имперфект и претерит в системе глагольных форм прошедшего времени современного языка дари / Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М.

81. Миколайчик В.И. 1975 Глагольное время и глаголы идеальной деятельности (в современном дари) И Лексикология и грамматика восточных языков. М.

82. Миколайчик В.И. 1977 Опыт анализа оппозиции «имперфект - претерит» в языке дари // Языки зарубежного Востока. М.

83. Миколайчик В.И. 1980 Основы теоретической грамматики персидского языка / Курс лекций. М.

84. Миколайчик В.И. 2002а Функционально-семантические категории ас-пектуальности и темпоральное™ в языке дари. М.

85. Миколайчик В.И. 2002b Функционально-семантические категории ас-пектуальности и темпоральности (на материале языка дари) / Автореф. дисс. докт. филол. наук. М.

86. Мошкало В. В. 1997 Язык дари // Языки мира. Иранские языки. I: Юго-западные иранские языки.

87. Мютер В.К. 1961 Англо-русский словарь/Издание 8-е. М.

88. Недяпков В.П., Яхонтов С.Е. 1983 Типология результативных конструкций // Типология результативных конструкций (результатов, статив, пассив, перфект). Л.

89. Обидов, Усмончон 1977 Щеваи Чдбал-ус-Сироч'. Афгонистони ши-молй. (Диалект Джабаль-ус-Сираджа: Северный Афганистан). Душанбе.

90. Ожегов С.И. 1989 Словарь русского языка. М.

91. Оранский И.М. 1979 Введение Л Основы иранского языкознания: Древнеиранские языки. М.

92. Островский Б.Я. 1979 Глаголы состояния в разговорном кабули // Всесоюзная научная конференция «Проблемы иранской филологии»: Материалы конференции. Баку.

93. Островский Б.Я. 1981 О взаимообратимости синтаксических конструкций в языке дари // Вестник Московского университета. Серия 13. Востоковедение. № 2.

94. Островский Б.Я. 1987 Глагол языка дари: принципы выделения грамматических форм наклонения, времени и вида // Вестник Московского университета. Серия 13. Востоковедение. № 4.

95. Островский Б.Я. 1988 К вопросу о синтаксическом согласовании в языке дари // Актуальные проблемы строя иранских языков. М.

96. Островский Б.Я. 1989 О грамматических значениях модальных и ви-до-временных форм глагола дари // Вестник Московского университета. Серия 13. Востоковедение. № 1.

97. Островский Б.Я. 1990а Глагол языка дари: дифференциальные признаки личных форм // Вестник Московского университета. Серия 13. Востоковедение. № 3.

98. Островский Б.Я. 1990Ь Система личных форм глагола дари // Теоретические проблемы языков Азии и Африки: V Международный симпозиум ученых социалистических стран (Чехословакия): Тезисы докладов советской делегации. М.

99. Островский Б.Я. 1990с Императив в системе финитных форм глагола дари // Функционально-типологические аспекты анализа императива: Часть I. Грамматика и типология повелительных предложений. М.

100. Островский Б.Я. 1991а Грамматические значения личных форм глагола дари. М.

101. Островский Б.Я. 1991Ъ К построению модели синтеза личных форм глаголов дари // Восток: Прошлое и будущее народов. IV Всесоюзная конференция востоковедов (Махачкала): Тезисы докладов и сообщений. Том I. М.

102. Островский Б.Я. 1991с К описанию значений личных форм глаголов дари: Ст. 1. Граммемы и их соотношения с маркерами // Вестник Московского университета. Серия 13. Востоковедение. № 2.

103. Островский Б.Я. 1992 К описанию значений личных форм глаголов дари: Ст. 2. Формемы и их соотношения с формами // Вестник Московского университета. Серия 13. Востоковедение. № 1.

104. Островский Б.Я. 1995а О структурно-ономасиологической морфологии // Лингвистика на исходе XX века: Итоги и перспективы / Тезисы международной конференции. Том II. М.

105. Островский Б.Я. 1995Ь Способы выражения видо-временных значений в формах изъявительного наклонения глагола дари // Вопросы языкознания. № 5.

106. Островский Б.Я. 1996а Глагол языка дари: перфектные формы в эви-денциальном значении // Вестник Московского университета. Серия 13. Востоковедение. № 1.

107. Островский Б.Я. 1996Ь Опыт систематизации глагольных категорий (на материале языка дари) // Вопросы языкознания. № 4.

108. Островский Б.Я. 1997а Эвиденциальность и перфектные формы (на материале языка дари) // Вопросы языкознания. № 6.

109. Островский Б.Я. 1997b Вспомогательные глаголы в языке дари // Исследования по иранской филологии 1 Выпуск I. М.

110. Островский Б.Я. 1997с Можно ли считать персидский, дари и таджикский одним языком? (на персидском языке) // Исследования по иранской филологии / Выпуск I. М.

111. Островский Б.Я. 1998а Категория тональности высказывания в личных глагольных формах языка дари // Языки Азии и Африки: традиции, современное состояние и перспективы исследований. Материалы научной конференции. М.

112. Островский Б.Я. 1998b — Условные конструкции в языке дари // Типология условных конструкций. СПб.

113. Островский Б.Я. 1999 Выражение многократности события в финитных формах глаголов языка дари // Исследования по иранской филологии / Выпуск II. М.

114. Островский Б.Я. 2001 Средства выражения видовой характеристики сообщаемого события в финитных формах глагола дари (I) // Исследования по иранской филологии / Выпуск III. M.

115. Островский Б.Я. 2003 О семантике пассивных форм глагола языка дари // Восточное языкознание: К 80-лению Ю.А.Рубинчика. М.

116. Пахалина Т.Н. 1964 К характеристике кабульского просторечия // Индийская и иранская филология. М.

117. Пейсиков Л.С. 1959- Вопросы синтаксиса персидского языка. М.

118. Пейсиков U.C. 1961 Заметки о глаголах состояния // Ученые записки Института международных отношений. Вып. 7. М.

119. Плунгян В А. 2000 Общая морфология: Введение в проблематику. М.

120. Плунгян В А. 2001 Антирезультатив: до и после результата // Исследования по теории грамматики. Вып. I: Глагольные категории. М.

121. Расторгуева B.C. 1953а О формах конъюнктива (сослагательного наклонения) в современном литературном таджикском языке // Очерки по грамматике таджикского языка. Вып. II. Сталинабад.

122. Расторгуева B.C. 1953b К вопросу о неочевидных, или повествовательных формах таджикского глагола // Очерки по грамматике таджикского языка. Вып. III. Сталинабад.

123. Расторгуева B.C. 1954 Краткий очерк грамматики таджикского языка // Таджикско-русский словарь / Под ред. М.В.Рахими и JI.B. Успенской. М.

124. Расторгуева B.C. I960 Краткий очерк грамматики персидского языка // Б.В.Миллер. Персидско-русский словарь. Изд. 2-е. М.

125. Расторгуева B.C., Керимова A.A. 1964 Система таджикского глагола. М.

126. Реферовская Е.А. 1984 Аспектуальные значения французского глагола // Теория грамматического значения и аспектологические исследования. JI.

127. Рубинчик Ю.А. 1960 Современный персидский язык. М.

128. Рубинчш Ю.А. 1970 Грамматический очерк персидского языка // Персидско-русский словарь в двух томах / Под ред. Ю.А.Рубин-чика. Том И. М.

129. Рубинчш Ю.А. 1980 Основы фразеологии персидского языка. М.

130. Рубинчик Ю.А. 2001а Грамматика современного персидского литературного языка. М.

131. Рубинчик Ю.А. 2001b Проблема согласования главных членов предложения в персидском языке // Исследования по иранской филологии. Вып. III. М.

132. Семенова Е.В. 1998 Категория эвиденциальности в описаниях дари и близкородственных ему языков // Языки Азии и Африки: Традиции, современное состояние и перспективы исследований. М.

133. Семенова Е.В. 2000 Эвиденциальность в описаниях дари, персидского и таджикского языков. // Филологические науки: Сборник научных трудов № 2(17). М.

134. Семенова Е.В. 2002 Семантическая характеристика плюсквамперфекта в современном языке дари // Филологические науки в МГИ-МО: Сборник научных трудов № 10 (25). М.

135. Семенова Е.В. 2004 Аналитические формы прошедшего времени индикатива в современном языке дари У Автореф. дисс. . канд. фи-лол. наук. М.

136. Смирницкий А.И. 1957 Синтаксис английского языка. М.

137. Смирницкий А.И. 1959- Морфология английского языка. М.

138. Фархади, Раван 1974 Разговорный фарси в Афганистане. М.

139. Фуругиян Г.А. 1971 Некоторые соображения по поводу персидских глаголов состояния // Иранская филология. М.

140. Хадарцев O.A. 2001а Основные значения перфекта в персидском языке // Исследования по иранской филологии. Вып. III. М.

141. Хадарцев O.A. 2001b Эвиденциальные значения перфекта в персидском языке // Исследования по теории грамматики. Вып. I: Глагольные категории. М.

142. Хадарцев О.А. 2002 Перфект и претерит в современном персидском языке в типологическом освещении / Автореф. дисс. . канд. фи-лол. наук. М.

143. Храковский B.C. 1989 Семантические типы множества ситуаций и их естественная классификация // Типология итеративных конструкций. JL

144. Храковский B.C. 1998 Теоретический анализ условных конструкций (семантика, исчисление, типология) // Типология условных конструкций. СПб.

145. Храковский B.C. 1990 Повелительность // Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность. Л.

146. Храковский B.C., Володин А.П. 1986- Семантика и типология императива: Русский императив. Л.

147. Шошитайшвили И. А. 1998 — Функции и статус плюсквамперфекта в глагольной системе (в типологическом плане) 1 Автореф. дисс. . канд. филол. наук. М.

148. Эделъман Д.И. 1975 Категории времени и вида. Категория наклонения // Опыт историко-типологического исследования иранских языков. Том II. М.

149. Якобсон P.O. 1972 Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков различного строя. М.

150. Якобсон и др. 1962 Р.Якобсон, Г.М.Фант, М.Халле. Введение в анализ речи // Новое в лингвистике. Вып. II. М.

151. Anvari H., Givi H.А. 1377 jlj ¿j—»rvv jlJ^Uu -V (j-yli (Х.Анвари, ХА.Гивы. Грамматика персидского языка (2) / Изд. 2-е. Тегеран, 1377/1998).

152. Bogdanov L. 1930 Stray Notes on Kâbuîï Persian. Calcutta.

153. Bybee, Joan L. 1985 Morphology: A Study of the Relation between Meaning and Form. Amsterdam-Philadelphia.

154. Comrie, Bernard 1975 Aspect: An Introduction to the Study of Verbal Aspect and Related Problems. Cambridge.

155. Comrie, Bernard 1985 Tense. Cambridge.

156. Dahl, Ôsten 1985 Tense and Aspect Systems. Oxford.

157. Elhâm M.R. 1349 — .¡jji jLj jj JuJ» ^jjf^ Jjl£ (М.Р.Илъхам. Новый подход к изучению грамматики языка дари. Кабул, 1349/1970).

158. Guillaume G. 1969 Langage et science. Paris - Québec.

159. Hamidi, 'Abdolhabib 1347 JjLS" .^jj ¿Lj jjJ^o .¿x^*

160. Martin R. 1971 Temps et aspect. Paris.

161. Neghat Sa'idi M.N. 1348 jLj .^.Цли^ C-^SùffA JjLS" (М.Н.Негхат Саиди. Грамматика современногоязыка дари. Кабул, 1348/1969).

162. Nowbahâr, Mehrangiz 1372 — NfVVjl.^jlijLj . Уе^jV (М.Ноубахар. Грамматика персидского языка. Тегеран, 1372/1993).

163. Ostrovski, Boris 2000 Aspect as a Verb Category in Modern Dari // XXXVIth International Congress of Asian and African Studies: Book of Abstracts. Montreal.

164. Ostrovsky, Boris Y 1997 Persian, Dari and Tajik: One Language or More? // Oriental Studies in the 20th Century: Achievements and Prospects: Abstract of the papers of CIS scolars for 35th ICANAS (Budapest). Vol. 2. Moscow.

165. Ostrovsky, Boris Y. 2004 On the System of the Verb Categories in Persian and Allied Languages // ICANAS XXXVII. International Congress of Asian and North African Studies: Abstracts. III. Moscow.

166. Phillott D.C. 1919- Higher Persian Grammar. Calcutta.

167. Reichenbach, Hans 1960 Elements of Symbolic Logic. New York.

168. XânlariP.N. 1377 -b-bü L) ^jLi ¿Lj

169. WVV jl^j" . j*¡¡oyLi yl> (П.Н.Ханляри. Грамматика персидского языка / 16-е издание, исправленное. Тегеран, 1377/1998).

170. Windfuhr, Gemot L. 1979 Persian Grammar: History and State of its Study. The Hague - Paris - New York.

171. Yamin, Hosayn 1365 JjLS" ¿-J .¡jjs jLj jj^s -iy^i Cw-3-N ¥96 (ХЯмин. Грамматика языка дари: Часть первая. Кабул, 1365/1986).1. Содермсан ие1. Введение .3

172. Общие сведения о языке дари.3

173. Стилистические разновидности языка дари.4

174. Общие сведения о глаголе языка дари.8

175. Общие сведения о данной работе . 12

176. Глава первая. Вступительные замечания.16

177. Исходные единицы описания. 1612. Исходные положения. 18

178. Пояснения к исходным положениям.20

179. Глава вторая. Система личных глагольных форм (краткий обзор). 29

180. Личная глагольная словоформа и ее состав.2921.1. Пояснения к определению личной глагольной словоформы. 2921.2. Сегменты личных глагольных словоформ.3221.3. Морфемы личных глагольных словоформ.36

181. Состав личных глагольных форм.50

182. Состав секторных глагольных форм . 54

183. Глава третья. Структура значений личных глагольных формкраткий обзор) .59

184. Базовые элементы значений личных глагольных форм.5932. Глагольные категории . 6132.1. Кагегории-десигнаторы.6232.2. Категории-коннекторы.6932.3. Пояснения к набору базовых элементов и глагольных категорий . 73

185. Классификация глагольных категорий и граммем. 81

186. Значения личных глагольных форм . 82

187. Событийные и партиципантные формы . 86

188. Глава четвертая. Прямо-модальные значения событийныхформ и порядок их описания. 87

189. Прямо-модальные значения событийных форм. 87

190. Системные vs. внесистемные граммемы и схемы.88

191. Событийные формы, выражающие прямо-модальныезначения.92

192. Порядок описания прямо-модальных значений и ихвыражения . 9244.1. Распределение описываемого материала по главам.9244.2. Распределение материала глав по разделам.94

193. Глава пятая. Модальная граммема «real-E» {реальное событие) . 101

194. Общие сведения о граммеме «real-E». 101

195. Выражение граммемы «real-E». 10153. *А || real-E || R || М. => [тп*]: [Ч]. 102

196. Глава шестая. Временмя граммема «R>M» (ориентирпредшествует сообщению). 106

197. Общие сведения о граммеме «R>M». 106

198. Выражение граммемы «R>M». 10763. *А ¡I real-E || R > М. [%*] . 1°7

199. Замечания о способах передачи компактности действияв прошлом . 108

200. Глава седьмая. Видовая граммема «E-dif» (диффузное событие) . 118

201. Общие сведения о граммеме «E-dif». 118

202. Выражение граммемы «E-dif». 118

203. Промежуточные итоги описания системных прямомодальных схем. 141

204. Глава восьмая. Временная граммема «E>R» (событиепредшествует ориентиру). 142

205. Общие сведения о граммеме «E>R». 142

206. Выражение граммемы «E>R».143

207. Глава девятая. Временнйя граммема «А>Е» (действиепредшествует событию) . 152

208. Общие сведения о граммеме «А>Е». 152

209. Выражение граммемы «А>Е». 153

210. Промежуточные итоги описания системных прямомодальных схем. 177

211. Глава десятая. Видовая граммема «E-mlt» (множественноесобытие) . 178

212. Общие сведения о граммеме «E-mlt».178

213. Выражение граммемы «E-mlt». 179

214. Промежуточные итоги описания системных прямомодальных схем.212

215. Глава одиннадцатая. Временная граммема «R<M» (ориентирследует за сообщением) . 214

216. Общие сведения о граммеме «R<M».214

217. Выражение граммемы «R<M».215

218. Глава двенадцатая. Временная граммема «E<R» (событиеследует за ориентиром). 226

219. Общие сведения о граммеме «E<R».226

220. Выражение граммемы «E<R».226

221. Схемы, содержащие граммему «E<R».227123.1. *А || геа1-Е-(лй)-(си) < R || М. => [=tmws]: fad^].227123.2. *А || real-E-{sh)-{cn) < R < М. => faw] : [^d^].228123.3. fA ||real-E <R >M. => faid^].229

222. Глава тринадцатая. Временная граммема «А<Е» (действиеследует за событием) .230

223. Общие сведения о граммеме «А<Е».230

224. Выражение граммемы «А<Е». 230

225. Схемы, содержащие граммему «А<Е». 231133.1. *А < real-E-ОЛ) || R ¡| М. =s> fav] : [%} .231133.2. fA < real-E-(íA) || R < M. => fav].233133.3. |*А < геа1-Е-(лй) || К > М. => ±тс1№] : [Ч].234133.4. Замечания о временных значениях.235

226. Промежуточные итоги описания системных прямомодальных схем.244

227. Глава четырнадцатая. Ролевая граммема «Е=Р11» (событиев роли участника ориентира).247

228. Общие сведения о граммеме «Е=РЯ».247141.1. Модусные глаголы .249141.2. Синтаксическое оформление эвиденциальности.251141.3. Выраженность невыраженность эвиденциальности.256

229. Выражение граммемы «Е=Р11».257

230. Окончательные итоги описания системных прямомодальных схем .287

231. Глава пятнадцатая. Видовая граммема «Е-§1Ь» (глобальноесобытие) .289

232. Общие сведения о граммеме «Е-§1Ъ».289

233. Выражение граммемы «Е^1Ь».289

234. Схемы, содержащие граммему «Е-§1Ь».290153.1. *А > геа1-Е-(Ш^1Ь || К. Ц М. => Ста«].290153.2. *А > геаЬЕ-Ш^Ъ || Я > М. => [^с!«] .291153.3. Замечания о признакообразующем событии.291

235. Глава шестнадцатая. Видовая граммема «М-сот» (компактноесообщение).294

236. Общие сведения о граммеме «М-com».294

237. Выражение граммемы «М-сот».295

238. Схемы, содержащие граммему «М-сот» .295163.1. "А || real-E || R || М-сот. [*dw] : [±as] .296163.2. *А < real-E || R || М-сот. => [Ч*] : [\] .296163.3. Замечания об абрупгивноста сообщения.299

239. Глава семнадцатая. Видовая граммема «M-glb» (глобальноесообщение) . 304

240. Общие сведения о граммеме «M-glb».304

241. Выражение граммемы «M-glb».304

242. Схемы, содержащие граммему «M-glb».305173.1. *А || real-E-(sft)-(c«) || R (tm) M-glb. => [Ч^].305173.2. Замечания о форме зкстгакагива.308173.3. *А > real-E-dif-(cn) || R (tm) M-glb. => [*b*Ws].314

243. Глава восемнадцатая. Видовая граммема «A-glb» (глобальноедействие).315

244. Общие сведения о граммеме «A-glb».315

245. Выражение граммемы «A-glb».316