автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Восточная Пруссия в российско-прусских отношениях, конец XVII - середина XVIII веков

Введение диссертации1999 год, автореферат по истории, Кретинин, Геннадий Викторович

В докладе подводятся итоги многолетних (1985 - 1998 гг.) исследований соискателя по истории прусско-российских отношений, складывавшихся вокруг и на территории Восточной Пруссии (еще раньше - герцогство Пруссия и еще раньше - Тевтонский орден). Перечень публикаций на эту тему прилагается, здесь автор выделяет основные работы.

На защиту представляются монографические исследования соискателя: "Прусские маршруты Петра I" (Калининград: "Янтарный сказ", 1996, 16,8 п.л.), "Под Российской короной, или Русские в Кенигсберге. 1758 -1762" (Калининград: Кн. изд-во, 1996, 9,24 пл.), авторские главы (9 п.л.) в коллективной монографии, выполненной под руководством соискателя, "Восточная Пруссия. ;С древнейших времен до конца второй мировой войны: Ист. очерки. Документы. Материа-лы."(Калининград, Кн. изд-во, 1996, 34 п.л.), "Петровское начало. Ке-нигсбергский университет и российское просвещение в XVIII веке" (Калининград: "Янтарный сказ", 1999, 9 п.л., в соавторстве).а также ряд статей, посвященных как общим проблемам заявленной темы, так и исследующих частные вопросы прусско-российских отношений. Кроме того, в 1998 г. вышел в свет первый выпуск научного сборника "Калининградские архивы. Материалы и исследования" (Калининград, ГП "КГТ", 12,32 п.л.), где соискатель был главным редактором и автором ряда материалов (общим объемом до 1,8 п.л.).

Структура доклада. В первой части будет обоснована актуальность темы, сформулированы цели и задачи представляемой на защиту работы, приведена характеристика источниковой базы, обзор историографии, указаны хронологические границы исследования, научная новизна, практическое значение и апробация работы. Вторая часть будет представлять краткое содержание основных положений и выводов проведенных исследований по истории отношений Пруссии и России в период правления от Петра I до Екатерины II. Эпицентром этих отношений был регион юго-восточной Прибалтики, получивший в последующий период устойчивое название - Восточная Пруссия. В третьей части доклада подводятся общие итоги исследования, и со/; :ржится перечень опубликованных работ.

Актуальность темы. События начала девяностых годов наше; четия вызвали повышенный интерес не только к центру Европы, ; юго-восточному региону Прибалтики. Определяющим в череде ■ обытий стало появление на политической карте Европы единой лании, самостоятельных республик Балтии и формирование на остальной территории бывшего СССР независимых государств.

Объявление Россией себя правопреемницей бывшего СССР привело к образованию в центре Европы полуанклава - Калининградской области в составе России. Политически, экономически, географически подобное положение существовало еще с 1946 г., когда была образована Кенигсбергская, переименованная затем в Калининградскую, область РСФСР. Однако в рамках СССР полуанклавность этого территориального образования не ощущалось ни для самой области, ни для ближайших соседей, ни для России.

Совершенно другая обстановка складывается в настоящее время. Возникает, и уже возник целый комплекс самых различных проблем: политических, экономических, военных, демографических, даже этических ( например, взаимоотношение предшествующей, немецкой, и существующей ныне на этой земле, преобладающей, русской, куль

ЩУ

Между тем, существование отдаленной от основной территории страны области не является совершенно исключительным событием. Почти два с половиной века тому назад схожая ситуация сложилась в этом же крае. С января 1758 по август 1762 г. провинция прусского королевства, собственно сама Пруссия, входила в состав государства Российского как одно из его губернаторств. Территория того губернаторства, конечно, была больше территории нынешней области, но существовала подобной нынешней полуанклавность. Несмотря на то, что такой период слишком кратковременен для исчерпывающей оценки подобных полуанклавных образований, все же, с учетом схожести территориально-географической обстановки, уже есть необходимость более подробно рассмотреть, например, вопросы управления Россией своим отдаленным губернаторством, его (губернаторства) правового положения, отношение к этому союзников и противников.

Кроме того, территория нынешней Калининградской области и прилегающие к ней части территорий Польши и Литвы на протяжении пятисот последних лет играли важную военно-политическую роль в отношениях России вначале с Тевтонским орденом, затем герцогством, а впоследствии и королевством Пруссии.

Существование Тевтонского ордена в территориальной изоляции от Священной Римской империи, от родственных ему германских княжеств, с учетом его агрессивного характера, требовало поиска союзников в регионах, расположенных на Балтике или имевших к ней непосредственные выходы. Одним из таких союзников оказалась Россия.

Непосредственно вопросы военной помощи Тевтонскому ордену со стороны Московского государства поднимались в 1493, 15171520 гг. Однако недостаточная изученность этой проблемы значительно позже, уже в Х1Х-ХХ вв., способствовала искажению истинных целей зарождавшегося сотрудничество. Был сформулирован и в немецкоязычной исторической литературе, особенно послевоенной, неоднократно эксплуатировался тезис о "навязчивой" идее присоединения Пруссии к России.

Действительно, предложения о переходе "под руку" Москвы Ордена, а затем герцогства, периодически появлялись на переговорах дипломатов двух государств (1517, 1656). Известную долю сомнений относительно судьбы этой провинции испытывало даже окружение прусского короля Фридриха Вильгельма III, когда, вначале в 1807 г. в Тильзите со стороны Наполеона было сделано предложение о присоединении Восточной Пруссии к России, а затем в 1812-1813 гг. при занятии провинции русскими войсками, преследовавшими отступавший французский корпус Макдональда, в окружении прусского короля вновь возникли подобные опасения, ничего общего с действительностью не имевшие.

На этом фоне особенно выделяется упоминавшийся уже период 1758-1762 гг., когда в ходе войны присоединение прусской провинции к России осуществилось "де-факто", хотя перед ее началом подобных планов в отношении этой провинции российское руководство не вынашивало.

Таким образом, история пятисотлетних отношений России и Пруссии (Германии), характеризующаяся различными подходами и оценками, акцентирование исследований непосредственно к юго-восточному региону Прибалтики определяют актуальность выбранной темы диссертации.

Конкретное, прикладное значение имело изучение роли прусской провинции в качестве "опоры моста", на котором строились отношения Пруссии и России на рубеже ХУП-ХУШ вв., а также исследование вопросов правления русской администрации в провинции и вывода российских войск из Польши и Пруссии в Россию на завершающем этапе Семилетней войны 1756-1763 гг.

Наконец, еще одно обстоятельство. На протяжении большей части своей истории, от орденского периода до 1945 г., Пруссия являлась полуанклавом, изолированным от бранденбургской части государства. В то же время, несмотря на территориальные особенности, Пруссия поддерживала тесные политические, военные, экономические, торговые связи с центрально-германскими землями. Несомненно, анализ подобных связей, отношений в ХУН - ХУШ вв. поможет выявить те специфические их механизмы, которые успешно использовались прусской провинцией на протяжении нескольких веков. Этот процесс достаточно интересен и приобретает политическую актуальность в контексте прусско-российских отношений. Данное обстоятельство свидетельствует о практической ценности проведенного исследования.

Используя результаты исследования, автор доклада подготовил специализированный курс по данной проблеме и в течение 1992-1998 гг. читал его студентам исторического факультета Калининградского государственного университета.

В свою очередь, теоретическая сторона проблемы уже нашла свое отражение в разработке исторических аспектов перспектив развития области, ее отношений с приграничными районами Польши, Лит. вы, в подготовке различных справок и обоснований, используемых при решении политических и социально-экономических проблем региона.

В российской исторической науке вопросы, связанные с иссле-—дуемой темой, освещены неравномерно. Так, предшествующему периоду, с начала XYI до конца XYII в., посвящены лишь отдельные исследования. Значительно богаче в этом отношении история XYIII в., но, как можно увидеть ниже, и в ней есть недостаточно изученные проблемы.

Нельзя не учитывать, что в истории взаимоотношений Пруссии и России прусская провинция занимает особое место в становлении дипломатических, экономических и культурных связей двух стран именно в конце XYII- сер. XYIII веков. Данное обстоятельство позволило выделить для исследования два исторических периода: петровский (1697 - 1725) и послепетровский (1725 - 1763).

Подобная периодизация, внешне ориентированная на отдельные события двусторонних отношений, в целом вписана в контекст региональной и даже европейской политики. Например, 1697 г. не только год первого пребывания Петра I в Кенигсберге и Пруссии, но и год, когда Россия своим Великим посольством сделала весомую заявку на признание ее великой европейской державой. 1763 г. ознаменовался и завершением Семилетней войны, и в то же время стал моментом утраты прусской провинцией своей особой, исторической роли в Прусском королевстве (хотя связующим звеном между Россией и Пруссией, вначале в культурном, а затем и в экономическом отношениях, провинция осталась). В русской же истории периоду 1725-1763 гг. В.О. Ключевским дано наименование "эпоха дворцовых переворотов".

Имея в виду длительность исторического периода, который исследуется в работах соискателя, целесообразно дать не только историографический обзор темы отдельно по каждому из упомянутых выше двух этапов, но и кратко остановиться на предшествующем, допетровском, периоде. Тем более, что к исследуемому периоду в целом сложились определенные историческая традиция и преемственность в прусско-российских отношениях.

Работы ученых, исследующих историю XVI, XVII, XVIII вв., стоились в соответствии с естественными принципами исторической науки, в основе которых лежит, как правило, накопление фактов, а затем их рассмотрение в общем контексте исследуемого периода. Однако эпоха российских реформ первой четверти XVIII в. как бы заслонила собой предшествующий исторический период и оставила в "тени" ближайший последующий. Например, можно говорить о том, что по отношению к прусско-российским связям XVI-XVII вв. до сих пор идет процесс накопления фактов, ибо сколько-нибудь обобщающих работ," за редким исключением, до настоящего времени нет.

Первые попытки установления дипломатических. контактов России и Тевтонского ордена относятся к 1493 г. Наиболее детально исследовавший их К.В. Базилевич1 базировался при этом на уже опубликованных документах2 и в целом придерживался устоявшейся в российской историографии точки зрения на то, что Орден, а затем герцогство Пруссия, являлись для России прежде всего промежуточным пунктом на пути преодолении польско-литовского барьера в Европу. Более поздние исследования подтвердили данное обстоятельство.3

Первые же контакты российского государства с Тевтонским орденом нашли отражение еще в "Истории государства Российского" Н.М. Карамзина.4 Знаменитый ученый привлек для этой цели не только сохранившиеся документы из русских архивов ХУ-ХУ1 вв., но и из архивов г. Кенигсберга. Об отношениях русского князя и немецкого магистра (заново изучая, перерабатывая сохранившиеся документы5 и одновременно уточняя факты, приведенные Н.М. Карамзиным) писал и С.М. Соловьев в "Истории России с древнейших времен".6 По мнению С.М. Соловьева, "по единству выгод" эти отношения должны были стать основой для новых, но более поздних связей, так как в начале XVI века перспектив развития прусско-российские отношения не име

1 Базилевич К.В. Внешняя политика русского централизованного государства. Вторая половина XV века. М., 1952.

2 Памятники дипломатических сношений московского государства с польско-литовским государством // Сб. РИО. Т. 35. С. 99-102; Т. 38. С. 37.

3 См., напр.: Гальцов В.И. Опись архива Посольского приказа 1673 года. М., 1990. Ч. 1. С. 59; Ч. 2. С. 26; Восточная Пруссия с древнейших времен до конца второй мировой войны. Калининград., 1996. С. 203.

4 Карамзин Н.М. История государства Российского. М., 1990. Т. 5.

5 Часть этих документов была опубликована впоследствии в "Памятниках дипломатических сношений Московского государства с Немецким орденом в Пруссии. 1516-1520." //Сб. РИО. СПб., 1887. Т. 53

6 Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1960. Т. 5 ли (по ряду объективных причин). Эти "выгоды" заключались прежде всего, как для Прусского герцогства, а затем Бранденбургско-Прусского государства, так и для России, в получении надежного выхода на берега Балтики и закрепления там.

Другие российские ученые, в частности В.Н. Балязин, A.A. Зимин,7 неоднократно касались этих сюжетов в своих работах, но не в качестве специального объекта, а лишь в дополнение к своим объектам исследований. Выявить какой-либо четкой позиции по исследуемой проблеме, естественно, здесь очень сложно.

Контакты между двумя государствами до конца XYII в., с точки зрения многих историков не представляли особого интереса. Главными считались отношения России с Турцией, Польшей и Швецией, а контакты с Пруссией, только что освободившейся от вассальной зависимости от Польши, оценивались как довольно эпизодические. Может быть, поэтому в русской исторической науке этой теме посвящено незначительное количество работ (С.М. Соловьев, например, совершенно не затронул тему российско-бранденбургско-прусских отношений, заключения договора между двумя государствами в 1656 г), из которых следует выделить исследование Г.В. Форстена, опубликованное в "Журнале Министерства Народного Просвещения" в 1900 "К внешней политике великого курфюрста Фридриха Вильгельма Бранденбургско-го".8 Крупнейший специалист по истории балтийского вопроса XVII в. Г.В. Форстен, акцентируя внимание на наличие общих интересов русского и бранденбургско-прусского государств, впервые осветил вопросы важности двусторонних отношений именно для немцев. Прусское герцогство в этот период стремилось к независимости от Польши, Польша вела войну с Россией и Швецией и бранденбургский курфюрст стремился воспользоваться данным обстоятельством в своих интересах. Видимо, не совсем правильным было бы, как это делают практически все немецкие историки, игнорировать участие России в том военно-политическом конфликте, который разыгрался в юго-восточной Прибалтике в середине XVII века. Форстен достаточно убедительно, со ссылками на документы Берлинских архивов, делает

7 Балязин В.Н. Россия и Тевтонский орден // Вопросы истории. 1963. № 6. С. 66-69; Зимин A.A. Россия на пороге нового времени (Очерки политической истории России первой трети XVI в.) М., 1972. С. 153, 177-178, 302, 358-359. См. также: Лурье A.C. Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV -начала XVI вв. М.; Л., 1960. С. 199, 266, 272, 499; Казакова H.A. Дмитрий Герасимов и русско-культурные связи в первой трети XVI в. / Проблемы истории международных отношений. Л., 1972. С. 266.

8 Форстен Г.В. К внешней политике великого курфюрста Фридриха Вильгельма Бранденбургского // Журнал министерства народного просвещения. СПб., 1900. № 6. С. 304-328; № 7. С. 22-58; № 8. С. 304-336; № 9. 1-19. вывод о том, что Россия, не имея общих границ с Пруссией, но ведя одновременно войну с Польшей и Швецией - общими противниками, как для России, так и для Пруссии, - оказывала значительное влияние на судьбу прусского герцогства. Именно курфюрст в первую очередь был заинтересован в контактах с Россией и в 1655 г. направил свое посольство в Москву. Форстен подчеркивает, что данное обстоятельство сохраняло свое значение в течении практически всей второй половины XVII века, закладывая хорошие перспективы дальнейшего прусско-российского сотрудничества.

Из современных исследователей следует отметить В.Л. Забо-ровского, исследовавшего политические особенности отношений Пруссии и России в середине 50-х годов XVII в.9 Необходимо сказать, что Заборовский во многом следовал традиции, заложенной еще Фор-стеном, подчеркивая особо значимую роль России в достижении независимости Пруссии в эти годы.

Среди иностранных специалистов данной проблемой занимались прежде всего немецкие и польские историки.

Конечно наиболее богата историография Тевтонского орденского государства, особенно переходного периода от военно-религиозной организации к герцогству, то есть того периода, от которого ведут свой отсчет отношения Пруссии и России. Не умаляя наследия средневековых хронистов, хотелось бы выделить более современных историков, таких как А. Ульбрих, Ф. Гаузе, Б. Йениг, Г. Глински и П. Вер-стер.10 Среди польских исследователей следует отметить М. Бискупа, Я. Маллека и др. Одна из последних работ в этом ряду - вышедшая в 1994 г. книга Я. Ясинского "История Кенигсберга",11 Во всех этих трудах затрагивались вопросы восточной политики Ордена, но его отно

9 Заборовский В.Л. Начало русско-польской войны и дипломатические контакты России с Австрией, Бранденбургом и другими европейскими державами (конец 1653 - январь 1655 гг.) // Исследования по славяно-германским вопросам. М., 1971. С. 301-321.

10 См., напр.: Gause F. Die Geschichte der Stadt Königsberg in Preußen. Bd. 1; Von der Gründung der Stadt bis zum letzten Kurfürsten. Köln/Graz, 1965; Ulbrich A. Kunstgeschichte Ostpreußens von der Ordenszeit bis zur Gegenwart. Königsberg, 1932; Jänig B. Verfassung und Verwaltung des Deutschen Ordens in Preußtn // Westpreußen - Jahrbuch. Bd. 41. Münster, 1990; Glinski G., Wörster P. Königsberg. Die ostpreußische Hauptstadt in Geschichte und Gegenwart. Berlin/Bonn, 1990.

11 Biskup M. Krolewiec a Polska і Litwa jagiellonska w czasach sredniowiecza (do roku 1525) // Krolewiec a Polska. Olsztyn, 1993. S. 11-34; Mallek J. Politika miasta Krölewca wobec Polski w latach 1525-1701 / Krolewiec a Polska. Olsztyn, 1993. S. 35-44; Jasinski J/ Historia Krölewca. Olsztyn, 1994.

9 'РОС*;И'Н rОСУД/1 " ~ ! іг Ш Ті » шения с Россией или не рассматривались вообще или рассматривались как сопутствующие.

Примерно такая же картина наблюдается в исследованиях более позднего исторического периода, хотя история отношений Пруссии и России в ХУ1-ХУП вв. нашла свое отражение, например, в работах Э. Иоахима (изучая политику Альбрехта Бранденбургского, он впервые ввел в оборот значительное количество документов из архивов Германии, Прибалтики, Скандинавии). Следует отметить исследование К. Форстройтера "Пруссия и Россия от основания немецкого ордена до Петра Великого".12 И все же говорить о том, что немецкие ученые достаточно много уделили внимания именно орденскому или герцогскому периоду истории Пруссии в ее отношениях с Россией так же не приходится. Однако, та же работа Форстройтера стала одной из немногих в немецкой историографии, в которых делается попытка исследовать прусско-российские отношения в приложении именно к этому уголку балтийского побережья.

Существенно увеличилась историографическая база исследуемой проблемы начиная с петровского периода.

События, непосредственно предшествовавшие первому пребыванию Петра I в Кенигсберге, его деятельность по развитию прусско-российских отношений, были достаточно подробно исследованы упоминавшимся уже Г. Форстеном13. Работа особенно ценна тем, что в ней вводятся в научный оборот документы из немецких архивов. Фор-стен подчеркивает общность интересов Пруссии и России, курфюрста Фридриха III и Петра I в юго-восточной Прибалтике: "Политическая программа их совпадает; оба стремятся к морю: Фридриху III необходима была Померания, Петру - Ливония; на пути к обоим планам стояла Швеция с своими ненормально растянутыми границами". Тем самым как бы связывает между собой столь разнесенные по времени события: заключение договора Василия III и Альбрехта Бранденбургского в 1517 г., договора Алексея Михайловича и Фридриха Вильгельма в 1656 г. и Кенигсбергский договора в 1697 г. Во всех трех событиях политические программы прусских и московских правителей в значительной мере совпадали.

Пруссия явилась для Петра I одним из первых (в прямом и переносном смысле) государств на пути в Европу. Поэтому, начиная с

12 Ioachim Е. Vom Kulturzustande im Ordenslande Preußen am Vorabend der Reformation // Altpreußische Forschungen. Bd. 1. Hamburg, 1924; Forstreuter K. Preußen und Rußland von den Anfängen des Deutschen Ordens bis zu Peter dem Großen. Berlin-Göttingeh-Frankfurt, 1955.

13 Форстен Г.В. Бранденбург и Москва. 1688-1700 // Журнал министерства народного просвещения. СПб., 1905. № 11. С. 61-87.

XYIII в., когда появились первые исторические сочинения, посвященные деяниям Петра I, до настоящего времени интерес к этому периоду не снижается.14 Работы XVIII в. большей частью хронологичны, описательны, хотя в них и делаются первые попытки внешнеполитического анализа. В них можно найти значительное количество фактов, свидетельствующих о посещении русским царем и российскими дипломатами Пруссии, что придает им дополнительную ценность.

Одним из фундаментальных трудов, где наиболее подробно рассмотрены вопросы пребывания царя в Кенигсберге, Пруссии в течение двадцати лет его заграничных поездок, является девятитомное сочинение И.И. Голикова "Деяния Петра Великого" с его еще более грандиозным двадцатитомным "Добавлением к деяниям.".15 Однако, автор, увлекшись хронологическим описанием, оставил в стороне анализ политических, военных, культурных отношений России с заграницей, в том числе и с Пруссией.

Хорошо известные исследования Н.Г. Устрялова, А.Г. Брикне-ра, В.Г. Бергмана и других историков, в частности, вышедший в 1994 г. двухтомник Н.И. Павленко "Петр Великий" и "Птенцы гнезда Петрова", рассматривают всю многостороннюю деятельность русского царя, особо не выделяя какой-либо ее аспект.16

В то же время, есть и специальные исследования деятельности Петра. Например, анализ внешней политики России в период правления Петра I дан у С.М. Соловьева и в более поздней работе H.H. Молчанова "Дипломатия Петра Великого". Подробное описание событий этого периода с аргументированными выводами сделал B.C. Бобылева в своей монографии "Внешняя политика России эпохи Петра I". Периоду Северной войны 1700-1721 гг. посвещена монография академи

14 См., напр.: Феодози Д. Житие и славные дела Петра Великого Самодержца Всероссийского с приложением краткой географической и политической истории. СПб., 1774. Т. 1; Собрание разных записок и сочинений, служащих к доставлению полного сведения о жизни и деятельности государя императора Петра Великого. СПб., 1787. Т. 3

15 Голиков И.И. Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам. М., 17881791; он же. Дополнения к деяниям Петра Великого. М., 1792.

16 Бергман В.Г. История Петра Великого. СПб., 1983; Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. СПб., 1859. Т. 3; Брикнер А.Г. История Петра Великого. М., 1991; он же. Путешествие Петра I за границу в 1711 и 1717 гг. / Русский Вестник. 1880. № 12; Павленко Н. И. Петр Великий. М., 1994; он же . Птенцы гнезда Петрова. M., 1994 ка Е.В. Тарле.17 Однако во всех этих работах по-прежнему не делается акцент на восточную часть Пруссии, игравшую, как уже отмечал соискатель, особую роль в отношениях Пруссии и России.

Отдельно следует вести речь о работе академика М.М. Богословского "Петр I. Материалы для биографии".18 Обширное пятитомное издание базируется на широчайшем привлечении архивных материалов, самых ранних публикаций о Петре.19 Великому посольству 1697 г. посвящен весь второй том. Богословский не только использовал труд своих предшественников,20 но и привлек новые материалы из архива древних актов.21 Работа не является монографическим исследованием, это в большей степени связанный, хронологический комментарий документов, в принципе подтверждающий выводы, сделанные еще историками XIX в. Главный из них - блестящее использование Петром I выгодного географического и политического положения Пруссии как одного из факторов "прорыва" России на Запад.-------------

Пребывание Петра I в Кенигсберге и Пруссии стало одной из целей исследования, проведенного уже упоминавшимся К. Форстрой-тером.22 Форстройтер, используя немецкие документы, смог уточнить некоторые обстоятельства визита Петра I в Пруссию в 1697 г, привести новые, неизвестные доселе факты, но в то же время не рассматривал этот визит с политической точки зрения. Его работа носит преимущественно описательный характер, без соответствующего анализа и выводов.

Практически все остальные исследователи, включая Р. Масси, монография которого "Петр Великий" вышла в 1980 г. в Нью-Йорке, а затем была переведена на немецкий и русский языки, в той или иной степени придерживались так же сугубо биографического описания,

17 Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1962. Т. 14. Гл. 34; Т. 15, 16, 17; Молчанов H.H. Дипломатия Петра Великого. М., 1990; Бобылев B.C. Внешняя политика России эпохи Петра I. М., 1990.

18 Богословский М.М. Петр I. Материалы для биографии. М., 1941. Т. 2.

19 Многие из этих документов были опубликованы в "Памятниках дипломатических сношений древней России с державами иностранными". СПб, 1867. Т. 8; в "Письмах и бумагах Петра Великого". СПб., 1887. Т. 1.

20 См., напр.; Шмурло Е. Сборник документов, относящихся к истории царствования императора Петра Великого. Юрьев, 1903. Т.1; Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россиею с иностранными державами. СПб., 1880. Т. 5. Трактаты с Германией. 1756-1762; Guerrier W. Leibniz in seinen Beziehungen zu Rußland und Peter dem Großen. St. Peterburg bnd Leibniz, 1873.

21 См.: РГАДА. Ф. 32. Сношения России с Австрией и Ф. 74. Сношения России с Пруссией.

22 Forstreuter К. Ein Bericht über die Reise Peters des Grossen durch Preußen im Jahre 1697/Jahrbücher für Kultur und Geschichte der Slawen. 1935. что делало их работы привлекательными для зарубежного читателя. "Прусские страницы" жизни Петра, естественно, излагались очень поверхностно.23

Основным (завершающим) событием послепетровского периода отношений Пруссии и России стала Семилетняя война. В начале этого периода прусская провинция продолжала играть достаточно значимую роль в культурных связях двух стран. Примером здесь может служить малоизученный процесс влияния Кенигсбергского университета на становление Петербургской Академии наук. Процесс этот начался еще при жизни Петра и получил логическое развитие в конце 20-х - 30-х годах . В это время в Петербурге оказался ряд немецких профессоров, значительная часть которых так или иначе была связана с Кенигсбергом, в том числе и некоторые президенты Российской Академии наук. Попытки исследовать этот процесс, и достаточно успешные, были сделаны B.C. Лаппо-Данилевским, М.И. Демковым, К.С. Веселов-ским, А.К. Бороздиным, П.П. Пекарским и др. учеными24. Естественно, что узкопрофессиональные интересы не ставили перед этими учеными исследование проблемы прусско-российских отношений в более широком плане.

Но постепенно все внимание начинает уделяться развитию тех отношений Пруссии и России, которые, в конечном итоге, привели к противостоянию в ходе войны 1756-1763 гг.

Этот период очень активно в русской исторической науке исследовался в XIX в. Нестабильности политической жизни страны и различным оценкам ее истоков в середине XVIII в. (метания от "разгула страстей" у трона до возрождения "забытого петровского наследия") посвящены работы А. Вейдемейера, H.A. Полевого, C.B. Ешевского, П.К. Щебальского, М.И. Семевского, К.И. Арсеньева25.

23 Масси Р. Петр Великий . Нью-Йорк, 1980; Gause F. Op. cit.; Posselt M. Der General und Admiral Franz Lefort. Sein Leben und seine Zeit. Frankfurt am Mein, 1866; Pelz E. Geschichte Peters des Grossen. Leipzig, 1865

24 См.: Лаппо-Данилевский A.C. Петр Великий, основатель Императорской Академии наук в Санкт-Петербурге. СПб., 1914; Демков М.И. История русской педагогики. СПб., 1897. Ч. 2; Пекарский П.П. История Императорской Академии наук в Петербурге. СПб., 1870; Бороздин А.К. Академический университет в XVIII веке // Исторический вестник, 1886. Т. 24; Толстой П.А. Академический университет в XVIII столетии // Записки Императорской Академии наук. 1885. Т. 51. Кн. 1(3); Модзалевский Б.Л. Список членов Императорской Академии наук. СПб., 1908; Копелевич Ю.Х Основание Петербургской Академии наук. Л., 1977. и др.

25 Вельдемейер А. Обзор главнейших происшествий в России с кончины Петра Великого до вступления на престол Елизаветы Петровны. СПб., 1832; Полевой H.A. Столетие России с 1745 по 1845 г. СПб., 1845; Ешевский C.B. Очерк

Однако в этих работах по-прежнему отношения с Пруссией рассматривались в общем контексте европейской политики России. Между тем, событие такого значения, как Семилетняя война требовало специального исследования. И эти исследования были проведены и соответствующим образом представлены в исторической литературе.

Одной из первых таких работ следует считать небольшой очерк П. Пекарского "Поход русских в Пруссию в 1757 году".26 Он представляет собой интерес тем, что в нем критически используются малоизвестные в середине прошлого века воспоминания А. Т. Болотова, другие документы того времени.27

Затем появились очерки М.И. Семевского с общим названием "Противники Фридриха Великого".28 Семевский собирался написать "Историю Семилетней войны", но так и не осуществил задуманного, ограничившись биографиями наиболее заметных русских военачальников этой войны.

Наиболее последовательное и первое в русской историографии описание этой войны с политической точки зрения сделал С.М. Соловьев.29 Более того, он одним из первых исследовал и дал оценку послепетровскому периоду истории, показав, как , при каких исторических условиях формировалось противостояние России и Пруссии. Соловьева иногда критикуют за слишком обильное цитировал источников, в результате чего его собственный комментарий часто теряется.30 Однако соискатель склонен полагать, что Соловьев все же в достаточном количестве цитирует документы, раскрывающие роль и значение для России в политической и военной области восточной провинции Прусского королевства.

Наиболее раскрытой тема прусско-российских отношений в период до и во время войны оказалась в работе Е. Феоктистова "Отношение России к Пруссии в царствование Елизаветы Петровны". царствования Елизаветы Петровны // Соч. Т. 2. М., 1870; Щебапьский П.К. Чтения по русской истории. М., 1874; Исторические бумаги, собранные К.И. Арсеньевым. СПб., 1872; Семевский М.И. Елизавета Петровна до восшествия своего на престол. 1709-1742. гг. // Русское слово. 1859. Кн. 2. С. 209-278;

26 Пекарский П.П. Поход русских в Пруссию в 1757 году II Военный сборник. 1858. Т. III. С. 289-350.

27 Болотов А.Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков. СПб., 1871. Т. I. См. так же: Письмо вояжира из Риги о русском войске в 1757 году// Архив Воронцова. Кн. 6. М., 1873. С. 478-493.

28 Семевский М.И. Противники Фридриха Великого // Военный сборник. 1856. № 5-6.

29 Соловьев С.М. Указ. соч., т. 24.

30 См., напр.: Каменский А.Б. "Под сенью Екатерины.": Вторая половина XVIII века. СПб., 1992. С. 6.

Феоктистов подчеркнул, что его исследование базируется на источниках, увидевших свет уже после выхода соответствующего тома "Истории" Соловьева,31 и тем самым он намеревался "проследить, в какой мере новые данные дополняют сделанные им (Соловьевым) выводы или находятся иногда в противоречии с ними".

Первую характеристику состояния источников и литературы по Семилетней войне дал в работе "Фридрих Великий" профессор Академии Генерального штаба H.H. Сухотин, а через несколько лет В.А. Бильбасов еще раз обратил внимание на то, что основными источниками при изучении прусско-российских отношений в начале 80-х годов прошлого века были многотомные исследования и монографии на иностранных языках.32 Однако уже через несколько лет картина разительно изменилась.

Тот же Бильбасов уже в начале нашего века, вновь вернувшись к историографии Семилетней войны,33 отметил, что особая роль в ее исследованиях принадлежит работам специального характера. Как ни странно это звучит, но положение прусской провинции, ее роль в ходе войны исследовались чаще так же в работах специального характера. Например, в труде Ф.Ф. Ласковского о истории военно-инженерного искусства в России или в монографии Е. Щепкина о русско-австрийском союзе.34

В 1886 г. появился первый, а затем и два других тома специальной работы Д.Ф. Масловского "Русская армия в Семилетнюю войну".35 Не останавливаясь подробно на разборе этого исследования, отметим, что событиям в восточной части Пруссии посвящен полностью первый том и часть второго и третьего. Масловский подверг здесь критической, но часто не очень удачной, оценке источники и литературу вопроса и по сути заново воссоздал историю войны, преимущественно по материалам Военно-ученого архива. Выдержки из этих документов он опубликовал в обширных приложениях с примечаниями. Однако Масловский в значительной степени сузил значение своей работы, ма

31 Прежде всего: Politische Korrespondenz Fridrichs des Grossen. Berlin, 1879; Архив князя Воронцова. Кн. VII. M., 1875 и др.

32 Сухотин H.H. Фридрих Великий. СПб., 1882; Бильбасов В.А. Новые русские материалы по истории Семилетней войны // Журнал министерства народного просвещения. 1887. № 1. С. 1-40.

33 Бильбасов В.А. Семилетняя война по русским источникам. СПб., 1901. T. V.

34 Ласковский Ф.Ф. Материалы для истории инженерного искусства в России. Ч. III. СПб., 1885. С. 392-396, 438 и др.; Щепкин Е. Русско-австрийский союз во время Семилетней войны. 1746-1758 гг. СПб, 1902. С. 701-803.

35 Масловский Д.Ф. Русская армия в Семилетнюю войну. Выпуск 1, 2 и 3. М., 1886-1891. ло пользуясь иностранными источниками, практически отвергнув воспоминания Болотова.

Вместе с тем, введенный в оборот Масловским значительный массив документов, позволил соискателю получить дополнительную информацию о численности и положении населения прусской провинции в период войны, об организации обеспечения русской армии продовольствием и фуражом, маршрутах движения армии и т.д.

Нашла свое отражение тема Семилетней войны и в советской историографии. Среди наиболее известных современных работ, имеющих непосредственное отношение к заявленной теме, следует назвать работы двух петербургских историков: Е.В. Анисимова "Россия в середине XYIII в." и A.C. Мыльникова "Искушение чудом".36 Обе посвящены политической истории середины XYIII в. и восточнопрусская тематика присутствует в них как второстепенная.

Теоретические вопросы военного искусства периода Семилетней войны нашли свое отражение в работе авторского коллектива под руководством В.А. Золотарева "Во славу отечества Российского",37 а вся военная сторона проблемы наиболее полно представлена в обширном исследовании профессора Н.М. Коробкова. В его довоенной монографии "Семилетняя война (1765-1762)"38 дается последовательное освещение причин, обусловивших войну и участие в ней России, состояние русской армии, кампаний и их самых значительных эпизодов, условий заключения мира. Коробков, кроме того, рассматривает политико-экономическое положение прусской провинции, оценивает деятельность российских губернаторов, излагает условия и процедуру возвращения провинции Прусскому королевству. Единственное, чему он не уделил внимания - порядку возвращения российских войск из Пруссии и Польши в Россию.

Присутствие русских в Кенигсберге во время Семилетней войны отражено не только в политической и военной историографии проблемы. Вновь, как и во времена Петра I, важнейшей составляющей прусско-российских отношений стали контакты в области образования. Только что был создан Московский университет. Но он находился на стадии становления и поэтому российское руководство приняло решение использовать Кенигсбергский университет, профессура которого перешла, впрочем, как и все население провинции, в российское подданство, для завершения обучения первых студентов из Москвы.

36 Анисимов Е.В. Россия в середине XVIII века / В борьбе за власть. Страницы политической истории России XVIII века. М., 1988; Мыльников A.C. Искушение чудом; "Русский принц", его прототипы и двойники-самозванцы. JL, 1991.

37 Золотарев В.А., Межевич М.Н., Скородумов Д.Е. Во славу отечества Российского. М., 1984.

38 Коробков Н.М. Семилетняя война (1756-1762). М., 1940.

Присутствие российских студентов в Кенигсберге в Семилетнюю войну всегда привлекало исследователей (кстати, традиция заложенная Петром, не прерывалась и в межвоенный период, когда в университете учились К.Г. Разумовский, братья Гудовичи и др.39). Самые первые упоминания об этом можно найти у А.Т. Болотова. Впоследствии о пребывании россиян в Кенигсбергском университете писали Б.Л. Мод-залевский, И.А. Пенчко, Н.М. Раскин, H.H. Шафрановский, М.М. Филиппов, A.B. Гулыга и др.40

В то же время работы исследователей не всегда находили соответствующее документальное обоснование. Так, одним из первых М.М. Филиппов сообщил о том, что русские офицеры во время своего пребывания в Кенигсберге в период Семилетней войны слушали лекции Э. Канта. Это бездокументальное предположение развил впоследствии А. Гулыга, конкретизировав его упоминанием фамилий таких личностей в русской истории, как Г. Орлов и А. Суворов.

Эту идею очень активно в последнее время эксплуатируют и немецкие исследователи, в частности, Ф. Гаузе.41 Однако крупнейший русский хронист этого периода А. Болотов о подобных фактах не сообщает. Нет и соответствующих документов, как русских, так и немецких. Что, впрочем, легко объяснимо, ибо Кант во время Семилетней войны еще не представлял собой столь значимую личность, какой он стал впоследствии.

Семилетняя война имеет и чрезвычайно обширную зарубежную литературу. Начало ей положил прусский король Фридрих II, написавший "Историю Семилетней войны".42 Затем появилась длинная серия специальных исследований немецких историков X. Газенкампа,

39 Васильчиков A.A. Семейство Разумовских. Т. 1. СПб., 1880. С. 24-30; Rasumowski Kamill. Aus Alten Zeiten. Graf Kirill Grigoriewitsch Rasumowski. Halle, 1913. S. 10; Die Matrikel der Universität Königsberg. München und Leipzig, 1912. S. 442

40 См., напр.: А.Т. Болотов в Кенигсберге. Калининград, 1990. С. 121; Модза-левский Б.Л. Список членов имп. Академии наук. СПб., 1908. С. 126; Филиппов М.М. Эм. Кант. Его жизнь и философская деятельность. СПб., 1893. С. 22-23; Пенчко И.А. Основание Московского университета. М., 1953. С. 171172; Раскин Н.М., Шафрановский H.H. Александр Матвеевич Карамышев. Л., 1975; Гулыга A.B. Кант. М., 1977. С. 42. См. так же: Документы и материалы по истории Московского университета второй половины XVIII в. Т. 3. М., 1963. С. 230-232.

41 Гаузе Ф. Кенигсберг в Пруссии. История одного европейского города. Рек-линсхаузен, 1994. С. 141.

42 Fridrich der Grosse. Geschichte des Sibenjährigen Kriegs. Berlin, 1846-1847.

J1. Ранке, О. Германна, Ф. Меринга и др.43 Все они интересны для нас тем, что в той или иной мере, хотя зачастую и тенденциозно, касаются русско-прусских отношений. Так, по преимуществу позитивно в них отражена деятельность прусской армии, в то же время ее противник, российская армия, характеризуется в негативных тонах.

Эта традиция создавалась с первых публикаций (вслед за Фридрихом II) по истории Семилетней войны. Так, в воспоминаниях прусского участника войны И. Архенгольца (едва ли не один из первых источников, переведенных на русский язык) акцентируется внимание на 1 жестокость, проявленную русской армией при занятии прусской провинции.44

Встречаются и крупные ошибки, искажающие истину. Например, О. Германн в работе "История русского государства" без каких-либо серьезных оснований выдвигает тезис о выселении "массы мир--ных жителей Пруссии" в Россию в период оккупации ее восточной части.45 Соискателю не удалось обнаружить следов депортации в русских источниках, хотя такую акцию незамеченной провести невозможно.

Традицию, выделяющую негативные моменты в прусско-российских отношениях, связанных с восточной прусской провинцией, и сформировавшуюся в XVIII-XIX вв., можно проследить и в современных публикациях немецких историков. Так, Г. Марциан и Г. Гор-ниг считают, что в ходе Семилетней войны и после нее эта провинция должна была стать плацдармом для русской аннексии балтийских народов и русского продвижения на Запад46 В еще более жестких тонах выдержана работа Г.-У. Штамма, посвященная семисотлетней истории Восточной Пруссии.47 Рассматривая важнейшие события в истории провинции, Штамм особое внимание уделяет периоду Семилетней войны, особенно походу русской армии в Пруссию в 1757 г. Естественно, что ход боевых действий негативно отразился на положении

43 Hasenkamp X. Ostpreussen unter dem Doppelaar. Königsberg, 1866; Ranke L. Der Ursprung des Siebenlährigen Kriegs. Leipzig, 1871; Hermann O. Geschichte des Russischen Staats. Bd. V. Gota, 1846; Меринг Ф. Очерки по истории войн и военного искусства (Очерк "Внешняя и военная политика Фридриха II"). М., 1940.

44 Архенголыд И. История Семилетней войны в Германии с 1756 по 1763 г. М., 1841.

45 Hermann О. Ор. cit. S. 142.

46 Gornig G. Das nordliche Ostpreussen - gestern und heute: eine historische und rechtiche Betfachtung. Bonn, 1996; Marzian H. Die Rolle Brandenburg-Preussen in der europäischen Ostpolitik 1648-1815 /Göttingen Arbeitskreis (Hrsg.). Das östliche Deutschland. Ein Handbuch, 1959. S. 342

47 H.-U. Stamm. Schicksal in sieben Jahrhundert. Hamburg, 1973. местного населения, в дальнейшем жизнь в провинции протекала нормально. Однако положительные моменты в отношениях русских и немцев на протяжении пяти лет (1757-1762) не исследуются.

Необходимо так же отметить, что когда у исследователя не сформировалась четкая позиция по достаточно непростому вопросу, то он (вопрос) просто опускается. Похожую картину можно наблюдать в работе известного берлинского историка X. Боокманна, в большой монографии которого по истории Восточной Пруссии Семилетняя война описывается достаточно фрагментарно.48

Из работы на других языках этому периоду особое внимание уделено в сочинениях французского ученого А. Рамбо.49 Отметим его труд "Россия и Пруссия", "в значительной мере повторяющий, - по точной оценке Н.М. Коробкова, - известные в русской литературе сведения, но также дающий им интересные дополнения".50

Отдельно следует отметить работы такого исследователя-популяризатора, как поляка К. Валишевского, создавшего ряд биографических сочинений о русских царях от Ивана Грозного до Павла I. Валишевский в своем исследовании о периоде правления Елизаветы Петровны51 использовал не только уже известные в историографии источники по Семилетней войне, но и многое почерпнул из заграничных архивов, в частности парижских. И все же по своему характеру исследования Валишевского уступают в фундаментальности работам многих русских историков.

В целом, проведенный в ходе исследований историографический анализ, позволим автору сделать вывод о том, что вопросы, связанные с исследованием исторических событий, происходивших собственно на территории Восточной Пруссии в связи с развитием прусско-российских отношений, в специальной постановке не рассматривались. Между тем более детальный их анализ необходим.

Что же касается источников, то по периоду с 1517 и до Петра I они изучены российскими учеными достаточно полно. Документы, введенные в научный оборот еще Н.М. Карамзиным и С.М. Соловьевым, были дополнены благодаря выходу в свет УШ тома "Памятников дипломатических сношений древней России с державами иностранными" (в нем опубликованы статейные списки Великого посольства 1697 г.) Здесь же следует назвать и пятый том подготовленного Ф.Ф.

48 Bookmann H. Ostpreußen und Westpreußen. Berlin, 1992.

49 Rambaud A. Russes et Prussiens. Paris, 1895.

50 Коробков Н.М. Указ. соч., с. 4.

51 Валишевский К. Дочь Петра Великого. М., 1989.

Мартенсом "Сборника трактатов и конвенций", в котором приведены российско-прусские договора интересующего нас периода.52

Соискатель предпринял попытку поиска новых документов в Российском государственном архиве древних актов и обратился, в частности, к фонду 74 "Сношения России с Пруссией". В результате удалось установить, что к выбранной теме имеют прямое отношение не только документы петровского периода, уже достаточно известные, но и более ранние. Такие, как дела посольства Г. Рейфа 1650 г. с просьбой о вывозе в Бранденбург хлеба, посольства И.-К. Эйленбурга 1656 г. с целью возобновления союза (на основе договора 1517 г.). При написании монографий были использованы малоизвестные прежде статейные списки и дела о посольствах в герцогство Прусское, курфюршество Бранденбургское в 1516-1697 гг., в том числе князя Мы-шецкого в 1656 г. для заключения союза с Бранденбургом против Швеции и достижения мирного договора между Россией и Бранденбургом; Г. Богданова 1656 г. для переговоров о переходе бранденбург-ского государства под верховную власть России; И. Францбекова 1656 г. с просьбой о посредничестве между Россией и Швецией и для снятия копии с заключенного между Тевтонским орденом и Московским княжеством в 1517 г. союзного договора.

Анализ этих документов позволил заключить, что договор, заключенный в 1517 г. между Василием III и Альбрехтом Бранденбург-ским, стал основой отношений России и Пруссии на протяжении последующих двух веков. Он лег в основу договора царя Алексея Михайловича и бранденбургского курфюрста Фридриха Вильгельма в 1656 г. и играл важную роль при заключении договора 1697 г. между Петром I и курфюрстом Фридрихом III.

Из документов петровского периода были использованы дела посольства Ф. Лефорта (иначе - Великого посольства) 1697 г., документы об учебе в Кенигсберге в 1701-1718 гг. русских студентов, о пребывании в Пруссии русских дипломатов и переписка с ними, о найме на русскую службу в Пруссии офицеров, инженеров и мастеровых людей и другие документы. Конечно, нельзя было обойтись в ходе исследований без изучения Походных журналов Петра I.53 В частности, достаточно подробно изложен маршрут движения русского царя ( волонтера Петра Михайлова) по Пруссии в 1697 г. в "Юрнале 205

52 Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. Т. 8. СПб., 1867; Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россиею с иностранными державами. Т. 5. СПб., 1880

53 См.: Журнал или поденная записка, блаженныя и вечнодостойныя пямяти государя императора Петра Великого с 1698 года, даже до заключения Ней-штатского мира. СПб., 1770; Юрналы 1709 года; Походные журналы 1706, 1707, 1708 и 1709 годов. СПб., 1854 года", хотя еще М.М.Богословский указывал на некоторое несоответствие дат, приведенных в журнале, действительному положению дел.

Был использован также фонд 32 "Сношения России с Австрией и Германской империей". Однако документы этого фонда, часто в качестве копий или черновиков, представлены и в фонде 74 "Сношения России с Пруссией" РГАДА.

Из мемуаристики этого периода следует отметить одну из первых работ, в которой рассказывается о пребывании Великого посольства в Кенигсберге в 1697 г. Это были воспоминания кенигсбергского церемониймейстера Бессера. 54 Большого распространения книга не получила, хотя она достаточно известна и ее использовал в своем труде М.М. Богословский. В тоже время Бессер писал воспоминания много лет спустя, они несут сильный налет субъективизма, часты фактические ошибки. Критической оценки мемуары не получили.

Наконец, следует остановиться на характеристике источников периода, которому посвящено значительное место в проведенном исследовании. Это - Семилетняя война 1756-1763 гг.

Систематизировано дипломатические документы эпохи опубликованы в "Сборнике трактатов и конвенций" профессора Ф.Ф.Мартенса, дела Конференции и целый ряд различных документов, касающихся Семилетней войны, появились в "Архиве Воронцова", в "Сборниках Русского исторического общества", в "Чтениях в Обществе истории и древностей российских", в "Русской старине", "Русском архиве", "Военном сборнике" и пр.

Одной из самых первых публикаций документов Семилетней войны стало издание "Журнала о военных действиях Российской императорской армии",55 составленного по материалам "Санкт-Петербургских ведомостей", сообщавших о ходе войны. Это было официальное издание, негативные моменты в нем не отражались, поэтому пользоваться таким источником необходимо было в комплексе с другими документами эпохи. Такие документы можно найти в вышедшем в 1948 г. сборнике материалов "Семилетняя война" под редакцией Н.М. Коробкова.56 Сборник был составлен в основном на базе фондов тогдашнего Центрального государственного военно

54 Des Herrn von Besser. Einholung der Moskowwitischen Gross-Gesandtschaft, welche die damahls regirende Czarische Maiestät, Peter Alexiewitz? an Se. Churfl. Durchl. zu Brandenburg, Fridrich den Dritten, abgeschicket. Geschehen zu Königsberg in Preussen, im 1697 // Schriften, beydes in gebundener Rede; ausgefertigt vonJochann Ulrich König. Leipzig, 1731. II. Teile. S. 539 bis 560.

55 Журнал о военных действиях Российской Императорской армии. Ч. 1. СПб., 1761.

56 Семилетняя война. Материалы о действиях русской армии и флота в 17561762 гг. М., 1948. исторического архива ( например, фонд Военно-ученого архива, дд. 1657, 1661, 1663 и т.д.), а также архива древних актов и других. В нем значительно расширен объем публикуемых документов по сравнению с документами , приведенными в приложении к "Русской армии в Семилетнюю войну" Д.Масловского. И все же, в силу своей специфики, массив документов, приведенный в Сборнике, носит обобщающий характер.

Работа соискателя с теми же фондами уже Российского государственного военно-исторического архива позволила подтвердить фактологическую полноту Сборника в той его части, которая относится к описанию самой войны. В то же время удалось выявить целый пласт документов, не включенных в Сборник и связанных именно с пребыванием русских войск в Пруссии и с их возвращением на родину. Например, в монографиях соискателя впервые были опубликованы выполненные русскими инженерами карты с маршрутами русской армии, планы прусских городов Кенигсберг, Пиллау, Лабиау, Велау и их укреплений, с сохранившимися на них автографами Главнокомандующего русской армией генерала В.В.Фермора ( РГВИА, ф.463, дд. 30-36).

Исследования соискателя в Российском государственном архиве древних актов дают основание утверждать, что в его фондах тоже содержатся документы, в прежние времена не привлекавшие особого внимания и бывшие до настоящего времени малоизвестными. Это прежде всего фонд 25 "Кенигсбергская канцелярия". Фонд объединяет 682 единицы хранения и сформирован он из документов канцелярии русских губернаторов Пруссии, управлявших в 1758-1762 гг. территорией, занятой русскими войсками в ходе Семилетней войны. В ходе проведенного исследования соискателем были выявлены, изучены и введены в оборот документы, имеющие непосредственное отношение к теме диссертации, среди которых: подлинники и копии указов Сената и Военной коллегии губернаторам H.A. Корфу, В.И. Суворову, П.И. Панину, Ф.М.Воейкову; донесения H.A. Корфа Елизавете Петровне и в Конференцию при высочайшем дворе; переписка того же H.A. Корфа с генерал-губернатором В.В. Фермором, фельдмаршалом П.С. Салтыковым, а также переписка других губернаторов с различными лицами.

Эти документы дают возможность оценить условия функционирования российской власти в прусской провинции, отношения власти и местного населения.

Особый интерес в этой связи представляют документы периода дворцового переворота в Петербурге в 1762 г., совпавшего с моментом передачи власти в Кенигсберге прусскому губернатору Левальдту. Переписка главнокомандующего русской армией фельдмаршала П.С.

Салтыкова с российским губернатором Пруссии Ф.М. Воейковым, документы, раскрывающие особенности смены власти (РГАДА. Ф. 25. Д. 437, 454, 476, 519, 529 и др.) позволяют утверждать, что летом 1762 г. в Кенигсберге и провинции был возможен вариант силового решения вопроса о присоединении прусской провинции к России. Во всяком случае, до того времени, пока Екатерина II не приняла окончательного решения о возвращении провинции Фридриху И, Салтыков и Воейков всеми средствами стремились не допустить к исполнению своих обязанностей прусских чиновников и держали наготове войска.

Кроме того, при проведении исследования были использованы документы Кенигсбергской канцелярии по управлению Пруссией в 1757-1762 гг., приходно-расходные книги и дела о снабжении русской армии и ее медицинском обслуживании, о сборе контрибуции, ремонте крепостей, торговле и финансах, денежных и хлебных ссудах прусским крестьянам, о Кенигсбергском университете и русских студентах, обучавшихся в нем, каталогах кенигсбергских библиотек 1736-1758 гг. и др. Естественно, что особое внимание было уделено документам по обеспечению и выводу русских войск в Россию.

Следует отметить, что при написании монографий автору неоднократно пришлось обращаться в Берлинский архив прусского культурного наследия (Geheimes Staatsarhiv Preussischer kulturbesitz). Благодаря помощи сотрудника архива Б. Йенига, удалось не только определить недостаточную разработанность берлинских материалов по теме исследования, но и получить значительное количество копий документов, которые были введены в научный оборот. Это прежде всего документы, относящиеся к Великому посольству 1697-1698 гг., а также по Семилетней войне 1756-1763 гг. Среди последних были указы Елизаветы Петровны о развитии торговли в прусской провинции (на немецком языке), копии приказов и распоряжений российских губернаторов и комендантов Кенигсберга (тоже на немецком языке), а так же ряд других документов.

Анализ этих массивов документов, как из российских архивов, так и из немецкого, показывает, что российские власти, управляя провинцией, длительное время не ставили перед собой цель об окончательном присоединении провинции к России. В целом обстановка в провинции складывалась благополучно для россиян. Осложнения начались примерно с 1761 г., когда выявилась необходимость послевоенного решения судьбы провинции, не исключавшего окончательного закрепления ее за Россией. Непоследовательность в действиях российского руководства, частая смена верховной власти в конечном итоге привели к противостоянию уходящей российской губернаторской и возвращающейся прусской губернаторской властей, что в целом сказалось на условиях возвращения русских войск в Россию из Польши и Пруссии.

История войны имеет и свою мемуаристику. В качестве примера можно упомянуть две работы. Это, прежде всего "Записки" А.Т.Болотова, которые заслуживают отдельной оценки. Эта оценка была аргументирована в работах соискателя. Несмотря на то, что Болотов допустил существенные ошибки при изложении специальных, в частности, военных вопросов, он блестяще описал жизнь и быт Пруссии и Кенигсберга в период русского правления, отношения русских и немцев. Наиболее ценна здесь именно фактологическая сторона воспоминаний. О второй работе речь уже шла при анализе историографии.

Это "История Семилетней войны" Фридриха II, в которой прусский король выступил как основатель определенной историографической традиции, которую продолжили современники и участники войны и опубликованные официальные материалы эпохи.57

Периодизация войны, выделение им основных сражений и их оценка имеют место и в сегодняшней исторической литературе. Вместе с тем, Фридрих мало внимания уделил своей восточной провинции, ее роли в прусско-российских отношениях (разве что использование ее в качестве инструмента торговли на заключительном этапе войны), что мало соответствовало действительности. Впрочем, российская сторона (Петр III) по известным причинам не использовала даже и этих небольших нюансов и, в конечном итоге, Семилетняя война не принесла России каких-либо материальных выгод.

Обобщая результаты источниковедческого и историографического обзора, можно сделать некоторые выводы:

7. В целом изучение прусско-российских отношений конца ХУII в. - сер. ХУШ в. имеет солидную источниковую базу и историографическую традицию. Эти отношения достаточно подробно исследованы, причем, наиболее изученными можно считать период петровского правления и политическую историю Семилетней войны.

2. Как правило, историки, уделяя основное внимание общим проблемам прусско-российских отношений, редко обращаются к более специальным вопросам. Именно поэтому роль и значение полуанклавной прусской провинции, чаще всего в исследуемый период находившейся в эпицентре событий, затрагивающих интересы двух государств, оказываются недостаточно исследованными.

3. До настоящего времени не оценена должным образом деятельность Петра I во время пребывания в Пруссии Великого посоль

57 См., напр.: Politische Korrespondenz Fridrichs des Grossen. Berlin, 1879.

24 ства в 1697 г. В трудах историков XIX в., в современных исследованиях преобладает интерес к голландскому, а также англоавстрийскому этапам посольства.

4. Практически остаются неисследованными вопросы военно-политических отношений русских и немцев в середине ХУ111 в. в восточной части прусского королевства, занятой русскими войсками. Эта территория оказалась в тылу действующей русской армии и поэтому особого внимания исследователей не привлекала. Между тем здесь функционировала тыловая база армии. От той политической, экономической, социальной ситуации, которая складывалась в Кенигсберге, других прусских городах, населенных пунктах во многом зависел успех действий всей русской армии.

5. Как правило, большинство исследователей, особенно российских, заканчивали свои работы по Семилетней войне событиями 1762 г., приходом к власти Екатерины II, конспективно отражая затем события, связанные с Губертсбургским мирным договором 1763 г. Но в таком случае в стороне оставались сложнейшие вопросы передачи прусской территории Фридриху II, вывода русских войск из Пруссии и Польши.

6. В целом же мы располагаем необходимым количеством достоверных и разнообразных документов, которые позволяют достаточно полно изучить проблематику диссертационной работы.

Анализ документов и литературы позволил выявить научную проблему, на решение которой было направлено диссертационное исследование. Основным содержанием проблемы стала оценка роли и значения полуанклавной восточно-прусской провинции в истории межгосударственных отношений России и Пруссии с конца ХУП и до середины ХУШ вв.

В ходе разработки проблемы предполагалось достичь следующих научных целей:

- проанализировать влияние исторических, политических, экономических и культурных особенностей Восточной Пруссии, ее физико-географического фактора на роль этой провинции в отношениях России и Пруссии в целом;

- используя исторический опыт дипломатических отношений, войн и конфликтов, межгосударственного сотрудничества выявить основные причины и направления развития конфликтных ситуаций, исследовать предпосылки к созданию условий для мирного сотрудничества двух государств.

Исследование предполагалось вести в следующих пространственно-временных границах: проблема исследуется в пределах территории Пруссии с 1697 до 1763 гг., при этом основное внимание в работе будет уделено событиям петровского правления и событиям Семилетней войны (Россия вышла из войны в 1762 г., а завершила вывод своих войск из Пруссии в 1763г.). Анализ развития отношений Пруссии и России в конце XYII и первой половине XYIII вв. базируется на предшествующих отношениях, начиная с первых дипломатических, экономических, военных контактов Московского государства и Тевтонского ордена.

Для достижения целей исследования в плане поставленной проблемы намечалось решить следующие научные задачи:

1. С учетом современного состояния историографии, источников ^рассмотреть исторические предпосылки—развития— прусско-российских отношений, начиная с га зарождения в XYI в и до петровских времен.

2. Проанализировать развитие отношений Пруссии и России в связи с активной внешнеполитической деятельностью Петра I.

3. Рассмотреть особенности функционирования новой российской провинции, возникшей в ходе Семилетней войны. Дать оценку роли этой провинции после ее возвращения Фридриху 11 в выводе российских войск в Россию и в изменение послевоенных отношений двух государств.

Апробация результатов исследования. Результаты исследования изложены в двух индивидуальных и одной коллективной монографиях (в последней соискатель являлся одновременно и руководителем авторского коллектива), в ряде научных статей, опубликованных в научном сборнике "Калининградские архивы. Материалы и исследования" (где соискатель одновременно был и главным редактором), в журналах "Вопросы истории", "Международная жизнь", "Запад России", "Borussia", "Deutsche Studien". Военно-исторические аспекты проблемы нашли свое отражение в комплексной научно-исследовательской работе, выполненной в Калининградском высшем инженерном училище, в учебном пособии, изданном там же, в которых специальные вопросы рассматривались с учетом опыта войн в Восточной Пруссии. Результаты исследования апробированы также в научных докладах и сообщениях на международных (в Калининграде в 1993 и 1994 гг, в Люнебурге, ФРГ в 1994 г., в Травемюнде, ФРГ в 1997 г. и 1998 г.), республиканских (Воронеж, 1996 г.) и региональных конференциях, симпозиумах и "круглых столах" в Калининграде, Ольштыне (Польша), Торуне (Польша).

Содержание доклада обсуждалось на заседании сектора новой истории института всеобщей истории РАН и кафедры истории Балтийского региона Калининградского государственного университета.

Основное содержание исследовательской работы.

Прусско-российские отношения в допетровский период.

Рассматривая прусско-российские отношения в юго-восточной Прибалтике в конце ХУН - начале второй половины ХУ1Н в., необходимо провести ретроспективный анализ того, как эти отношения зарождались.

Исторически сложилось так , что к началу ХУ1 в. Тевтонский орден, уже несколько столетий располагавшийся в этом регионе Прибалтике, и Московское государство находились на разных этапах своего развития.

Московское государство стремительно расширялось территориально, начало приобретать политический вес в Европе, то есть находилось в фазе подъема. В это же время становилось все более очевидным, что Тевтонский орден находился на завершающей стадии своего существования. Весь предшествующий ХУ в. он безуспешно пытался найти пути выхода из подступившего государственного кризиса, но две неудачных войны с Польшей, завершившиеся первым и вторым Торнскими договорами, привели его к вассальной зависимости от польской короны.

Орден по сути выполнил возлагавшуюся на него религиозную задачу, а сохранившееся прежним государственное устройство становилось анахронизмом. Орден уже не имел соответствующего авторитета среди германских княжеств, не получал необходимой поддержки, сократилась материальная и военная помощь. Руководство орденского государства пыталось разрешить проблему независимости, но все попытки вновь привлечь на свою сторону влиятельные европейские структуры успехов не достигали. И тогда Орден был вынужден начать поиск союзников на востоке. Такой союзник был найден на базе взаимных конфликтов с Польшей. Им и стало Московское государство.

В начале переговоров с Орденом Москва, видимо, не владела достаточной информацией о действительном положении предполагаемого союзника. Так как начальная стадия отношений строилась при участии имперских представителей, то становится понятной та относительная легкость, с которой был достигнут положительный результат в договорном процессе. Сказывался авторитет Германской империи, и когда Великий магистр Тевтонского ордена Аль Брехт Бран-денбургский выразил желание "жить в союзе и дружбе с Московским государством", то Великий князь Василий III быстро пошел ему навстречу.

В феврале 1517 г. в Москву прибывает прусский посланник Дитрих Шонберг, и уже 10 марта этого же года подписывается союзный трактат. Заключая договор, Василий III преследовал несколько целей. Конечно, одна из них, и на начальном этапе, скорее всего, главная, - приобретение союзника против Польши. Затем учитывалась возможность преодоления польско-литовского барьера для связей с Европой (кроме контактов с германским императором, Москва пытается установить отношения с Францией, с другими германскими князьями). Наконец, не исключается возможность дальнейшего территориального расширения: Альбрехту Бранденбургскому предлагается перейти "под руку" Великого князя Московского.

В конечном итоге прочного союза не получилось. Каждая из сторон осталась при своем мнении. Альбрехт требовал средств для найма войск, с помощью которых он добился бы независимости. Василий, который, чем больше вникал в суть проблемы, тем отчетливее понимал несостоятельность на данный момент магистра, не желал рисковать денежными средствами. Отношения старались поддерживать частыми обменами посланниками, но в 1521 году обе стороны понимают, что дальнейшее развитие их невозможно - военный союз, не поддержанный соответствующими экономическими, торговыми, наконец, культурными отношениями, долго существовать не мог.

Альбрехт окончательно поворачивается лицом к Западу, более того, на базе военно-религиозного государства создает светское - герцогство Прусское, причем протестантское. И все равно желанной цели - независимости - он так и не добивается. Другие цели стоят и перед Василием III. И все-таки интенсивные контакты начала ХУ1 в. стали исходной точкой для развития отношений между двумя государствами. Договор 1517 г. стал первым международным актом, заключенным между Россией и Пруссией.

Затем в дипломатических отношениях двух государств наступает длительный перерыв. В наших архивах не найдено пока документальных свидетельств о дипломатических связях России и Пруссии с 1521 по 1650 г. Скорее всего, они просто не сохранились. Причин этому могло быть немало: смена правящей династии, Смутное время -документы могли быть утрачены. В отличие от этого периода "застоя", вторая половина ХУН в. богата дипломатическими контактами.

Активизация дипломатической деятельности двух государств происходила все на том же фоне борьбы Пруссии против вассальной зависимости от Польши и за объединение с Бранденбургом. Но была и общая задача, которая сближала два государства и которая присутствовала подспудно, редко когда вырываясь на поверхность отношений.

Москва решала для себя проблему выхода к морю. Поочередно, то к Черному, то к Балтийскому. Бранденбургско-прусское государство, созданное на династической основе в 1618 г., обладало тем своеобразием, что состояло из двух частей не только разделенных территориально, но и имевших различные степени суверенитета. Бранденбург, входя в состав Священной Римской империи, был в достаточной степени независимым государством, а его курфюрст являлся князем-избирателем императора. Пруссия по-прежнему оставалась вассальным герцогством. Ситуация складывалась таким образом, что Пруссия хотя и имела на Балтике удобные морские порты (Кенигсберг, Пиллау, Мемель), курфюрст не мог в полной мере воспользоваться ими для нужд собственного государства. По сути ему, так же как и московскому царю, тоже приходилось решать проблему выхода к морю. Более того, и противники, как для Пруссии, так и для России, были общими: Польша и Швеция.

Из государств, непосредственно имевших интересы в юго-воеточнойЛрибалтике: России, Польши, Швеции и Пруссии, - лишь два не предъявляли взаимных претензий. Это были Россия и Пруссия. Поэтому логика событий, близость государственных интересов должны были поставить на повестку дня возрождение вначале дипломатических, а затем и иных отношений.

Первым попытку восстановить отношения предпринял курфюрст Фридрих Вильгельм. В марте 1650 г. в Москву приезжает его посланник Г. Рейфф. Повод - поздравить царя Алексея Михайловича со вступлением на российский престол. Запоздавшее поздравление (Алексей Михайлович вступил на престол в 1645 г.) курфюрст объяснял только что закончившейся Тридцатилетней войной.

Время открытой конфронтации с Польшей из-за Пруссии еще не пришло, поэтому курфюрст предлагает царю пока экономическое сотрудничество. Фридрих Вильгельм в этот период решал сложные проблемы, связанные с последствиями неурожая в Пруссии и Бран-денбурге. Поэтому посылая богатые подарки - традиционные янтарные изделия, три породистые лошади - и предлагая доставлять в Россию товары из своих земель, курфюрст просил разрешить ему вывоз в Пруссию в течение 5-6 лет до 2000 ластов хлеба ежегодно по "дешевой" цене.

Но экономическое сотрудничество не стало основополагающим в отношениях между двумя государствами. Превалировала все же политика. Первоначально курфюрст, видимо, недооценивал московского царя как возможного союзника. Поэтому, когда в 1654 г. прибыло посольство Ф. Порошина, Фридрих Вильгельм по сути отказался однозначно определить свою позицию в пользу России. Конечно, здесь сыграли роль излишне прямые требования москвичей. Например, признать за царем Алексеем Михайловичем право на владение Малороссией - значило вызвать конфликт с Польшей. Но курфюрст еще не был готов вступить в открытую конфронтацию с поляками.

В 1655 г. начинается шведско-польская война. Курфюрст решается принять в ней участие. С этой целью 7 января 1656 г. в Кенигсберге был заключен договор со шведами. Договор обязывал Фридриха Вильгельма иметь наготове значительные силы и при необходимости предоставить их в распоряжение короля. Кроме того, курфюрст обеспечивал шведам право прохода через Пруссию, использование гаваней Пиллау и Мемеля, передавал Карлу X часть собираемых там пошлин. Карлу X предоставлялось также право руководства войной и мирными переговорами. В дальнейшем предусматривалось заключить выгодный шведам договор о торговле и судоходстве. Взамен курфюрст получал в суверенное владение Пруссию.

Фридрих Вильгельм понимал, что ни о каком суверенитете в подобных условиях речь идти не могла. Освобождаясь от одной зависимости, он тут же попадал в другую. Ведь у шведского короля были и другие, далеко идущие планы. В частности, получение контроля за выходом из Вислинского залива, прикрываемом крепостью Пиллау, то есть, в сущности, контроля над торговлей Кенигсберга. Шведскому влиянию нужен был противовес. Значительно позже курфюрст разыграет с этой целью польскую карту, но в 1656 г. об обращении к Польше не могло быть и речи. Поэтому Фридрих Вильгельм обращает свое внимание на Москву.

Мнение курфюрста о возможностях русского царя влиять на политику в Прибалтике меняется постепенно. Так, в 1655 г. он направляет свое посольство в Россию. В ходе переговоров с прусской стороны предлагалось посредничество с Польшей, обговаривались вопросы сотрудничества в борьбе со шведами. Начавшаяся в 1656 г. война между Швецией и Россией привела к более тесному сближению России и Пруссии.

Несмотря на то, что курфюрст в январе этого же года заключил договор со шведами, стал союзником Карла X и потому мог ожидать враждебных действий как со стороны Польши, так и со стороны России, дело шло к русско-прусскому альянсу.

Узнав о Кенигсбергском договоре между Швецией и Пруссией, царь Алексей Михайлович направил к курфюрсту посланника князя Мышецкого с предупреждением о возможности конфликта с Москвой. Ввязываться еще в один военный конфликт для Пруссии было чрезвычайно опасно. Когда переговоры с Мышецким завершились безрезультатно, Фридрих Вильгельм стал искать дополнительные дипломатические возможности.

С одной стороны, недовольство москвичей было нейтрализовано тем, что заключая в июне 1656 г. в Мариенбурге очередной договор с Карлом X, курфюрст предусмотрительно вставил в него статью, исключавшую из возможных военных действий, в которые он мог быть втянут, Литву и восточные районы Прибалтики - единственные точки его возможного соприкосновения с московским соседом. С другой стороны, Фридрих Вильгельм направил к русским посла графа Эйлен-бурга с настойчивыми изъявлениями дружбы и объяснением необходимости, вынудившей курфюрста подчиниться союзу со Швецией.

Неопределенность русско-прусских отношений позволила царю Алексею Михайловичу в свою очередь направить нового посланника с чрезвычайно любопытным предложением: так как курфюрст стремится добиться независимости от Польши, то царь готов принять его под свое покровительство и признать его своим вассалом, подобно тому, как он был до последнего времени вассалом польского короля. От

------------------Швеции же курфюрст должен окончательно и немедленно отречься.

Действия россиян, миссию которых возглавил Г. Богданов, были очень прямолинейными и оставили у прусских должностных лиц, вплоть до курфюрста, удручающее впечатление.

Как обосновывалось предложение о смене покровительства? Учитывая сложность внутреннего положения в Польше, а русский царь даже претендовал на польскую корону, и то, что Польша еще не признала независимость Пруссии, Богданов предлагал Фридриху Вильгельму перейти "под руку" Алексея Михайловича со словами: "Государь наш так могущественен, что окажет курфюрсту защиту против всех врагов его; царю нужна лишь гавань, где бы он мог приступить к постройке флота". (Как видим, идея создать собственный флот появилась задолго до постройки первого русского корабля "Орел").

Конечно, курфюрст не мог пойти на согласие с подобным предложением, хотя оказывался в сложной ситуации. Дело все в том, что получение Пруссией независимости и присоединение ее к Бранденбургу происходило помимо воли местного населения, имевшего явно выраженные пропольские настроения. С этой особенностью курфюрсту приходилось еще долго считаться, впрочем, как и прусским королям, постоянно стремившимся подчеркнуть законность владения этой территорией и желавших, что бы гарантом здесь выступала именно Россия. Кроме того, начало войны в Ливонии складывалось для русских вполне успешно и категорично отвергать их предложение было достаточно опасно. С возможным взятием Риги позиции русских в Прибалтике резко активизировались, и здесь было лучше не искать противостояния.

Курфюрст выбрал традиционный для решения таких вопросов способ. Он просто-напросто начал тянуть время и выиграл. Вскоре начались перемены в Ливонской кампании - русским не удалось взять Ригу, и им было уже не до Пруссии.

Однако от возможности заключить договор ни Россия, ни Пруссия не отказались. Причем Пруссия вела переговоры одновременно и с Россией, и со Швецией.

В это время положение шведского короля становится затруднительным. Ему объявила войну Дания, и Карл X должен был покинуть завоеванную Польшу. Курфюрсту надо было спешить воспользоваться плодами шведских побед. Но подобное могло произойти не иначе как с согласия и при содействии русского царя. Только при этом условии курфюрст "мог надеяться окончательно освободить от унизительного подчинения Польше принадлежащее ему прусское герцогство".

Естественно, Карл X хорошо знал, как складывается обстановка, но вынужден был идти навстречу курфюрсту; В ноябре 1656 г. в г. Лабиау заключается бранденбургско-шведский договор, по которому Пруссия должна получить окончательную независимость. Это было логично со стороны шведского короля, ибо с августа по ноябрь этого же года шли русско-прусские переговоры, причем заключительная часть их проходила также в Лабиау и в те же сроки. Другими словами, борьба шла с открытыми картами и в этой обстановке курфюрст, надо отдать ему должное, сумел добиться своей цели.

В то же время хорошо известно, что двусторонние соглашения значительно выигрывают при поддержке их другими государствами. Это прекрасно понимали бранденбургские курфюрсты и прусские короли, поэтому при каждом удобном случае старались заручиться поддержкой той же России законности получения Пруссией независимости. В этой связи роль России в приобретении герцогством суверенитета трудно переоценить.

Россия осенью 1656 г. заключила с Бранденбургом договор, подчеркивающий тесный союз двух государств. Примечательно, что в основу его лег тот, давнишний, 1517 г., договор России и Тевтонского ордена. Бранденбургские дипломаты могли предположить, что текст его в Москве не сохранился. Поэтому курфюрстов посол И. Эйленбург привез с собой его копию. Видимо, в Москве об этом договоре не знали, так как И. Францбеков, направленный в Берлин, среди других задач имел поручение проверить подлинность документа и переписать его текст.

В грамоте царя Алексея Михайловича к курфюрсту Фридриху Вильгельму, подписанной 24 сентября, выражается согласие принять за основу договор 1517 г. и следует его дословный повтор с последующим переходом к договорным отношениям 1656 г. Таким образом, документ этот интересен тем, что в нем содержатся тексты двух договоров, разделенных между собой длительным - в сто сорок лет! - периодом.

Закономерен вопрос: как же Россия могла гарантировать получение независимости Пруссии, если эту независимость обуславливает именно договор Пруссии со Швецией? Здесь все дело в титулатуре курфюрста. В тексте договора Пруссия упоминается в одном перечне с Магдебургом и другими независимыми владениями Фридриха Вильгельма, тем самым Россия не только поддерживала суверенитет герцогства , но и создавала прецедент для других государств.

Конкретно же, в силу этого договора, курфюрст обязывался как за себя, так и за своих наследников (интересно, что будущий курфюрст Фридрих III , его сын, родится в Кенигсберге только в 1657), никогда не вступать ни в какие союзы ни с королем шведским, ни с королем польским, ни с другими европейскими державами и не помогать им ни людьми, ни казною, ни оружием в случае войны между этими державами и Россиею. Даже "мыслить" о таких союзах курфюрст не мог. Со своей стороны, царь возлагал на себя и своих наследников обязательства не наносить ущерба своими войсками землям курфюрста, не помогать его врагам. Наконец, между обоими государствами устанавливалась свободная, беспрепятственная торговля.

Как видим, между договорами 1517 и 1656 гг. существует прямая связь. Более того , договор 1656 г. как бы поднялся на следующую ступень межгосударственных отношений за счет включения в его текст статьи экономической направленности. В то же время робкое упоминание о свободе торговли в дальнейших отношениях особой роли не сыграло.

Оба договора найдут свое логическое продолжение в 1697 году. Хотя отрезок в сорок лет будет непростым в отношениях между Пруссией и Россией. Россия переживет сложные времена. Вектор ее политики будет меняться от Черного до Балтийского моря. Внутренние неурядицы, частая смена царей и связанные с этим события отодвинут на второй план отношения с Пруссией. Испытает свои сложности и бран-денбургско-прусское государство.

В середине 70-х годов курфюрст Фридрих Вильгельм начинает борьбу за обладание Померанией, преследуя цель территориально объединить Пруссию и Бранденбург. Предстояло занять шведские владения в Померании, и поначалу курфюрст с этой задачей справлялся успешно. Но затем, после того как его оставили союзники, Фридрих Вильгельм был вынужден отказаться от завоеванного.

А что же Россия? Да, в ходе борьбы за Померанию Фридрих Вильгельм искал с ней союза. Казалось бы, для Москвы складывается исключительно благопрятная обстановка, чтобы реализовать вековые устремления к Балтике. Прусские послы советовали царю воспользоваться моментом и двинуть в Ливонию 20-тысячное войско.

Известно, что Россия испытывала в это время значительные трудности как во внешней, так и во внутренней политике. Об этом были осведомлены и в Пруссии. Так, еще в марте 1673 г. прусский посол И. Скультетус, следуя в Москву , сообщал о страшной бедности населения на маршруте движения: "Деревни разорены, обезлюжены: проезжали по 6-7 миль и не встречали ни одной деревни, ни одного поселка. Поля заросли березняком и соснами". То были последствия русско-польской и русско-шведской войн. Трудно сказать, смогла ли бы Россия выдержать еще одну войну, только что покончив с крестьянской вольницей Степана Разина. Кроме того, в этот период в Москве произошла смена власти. На престол вступил болезненный, нерешительный Федор.

Усилия прусских послов оказались безрезультатными. Время прямой помощи Пруссии со стороны России еще не пришло.

Можно понять курфюрста. Еще ведя борьбу за суверенитет Прусского герцогства, он испытывал если не давление, то весьма ощутимое влияние на положение дел такого крупного соседа, как Россия. Не исчезло это влияние и тогда, когда Фридрих Вильгельм включился в борьбу за Померанию, как бы развернувшись к России тылом. Это можно было с уверенностью делать только в том случае, если твердо знаешь, что опасности с востока не будет. До самой своей смерти (в 1688 г.) Фридрих Вильгельм стремился к союзу с Москвой, и, надо сказать, ему многое удалось сделать. Под конец своего правления он даже имел дипломатические контакты с будущим российским императором Петром I.

Однако отношения Петра и Фридриха Вильгельма должного развития не получили. Причин были и с той и с другой стороны. Если брать прусскую, то завершалось долгое, почти полувековое, правление курфюрста, получившего у немцев почетную приставку к своему имени - Великий, перед Пруссией в 80-х годах не стояло жизненно важных проблем, от которых зависела судьба государства, - поэтому дипломатические отношения были вялотекущими. В России в этот период проходили известные события, в результате которых фактическое правление находилось в руках царевны Софьи. Кроме того, Россия уделяла особое внимание своим южным границам.

Новый импульс в своем развитии прусско-российские отношения получили в результате визита в Москву в 1688 г. чрезвычайного посланника нового курфюрста И. Чаплича. Именно этим визитом был заложен тот фундамент, на котором впоследствии будет возведена конструкция договора 1697 г.

Основанием для визита послужило извещение московских государей о смерти курфюрста Фридриха Вильгельма и о вступлении на престол его сына Фридриха III. Новый бранденбургско-прусский правитель желал продолжить с Москвой дружеские отношения в духе договоров 1517 и 1656 гг. Кроме того, посланнику рекомендовалось больше внимания уделять возможности переселения в Россию французских и английских протестантов, а также решению вопроса о свободной торговле прусских купцов в России по льготам, приравненным к английским и голландским. Чаплич добился расположения к себе самого Петра.

Думается, результатами этого визита могли быть довольны обе стороны. Петр, естественно, еще не помышлял о Великом посольстве. Знаменитая скачка к Троице и путь к единовластию были еще упереди. Но уделяя внимание Чапличу, Петр закладывал основы будущим дипломатическим успехам вотношениях с Пруссией. Конкретные результаты имело и прусское посольство. В частности, Чап--------лич повез с собой несколько государственных актов, послуживших основанием для будущих торговых сношений между Пруссией и Россией: декларации о разрешении подданным курфюрста торговать в Архангельске, Пскове и Смоленске, а также о праве протестантов переселяться в Россию.

Резюмируя всю предыдущую историю отношений Пруссии и России, можно отчетливо заметить, что активизация отношений происходила, как правило, в судьбоносные для Пруссии моменты. Основным поводом для этого служила необходимость приобретения союзника, который мог бы поддержать в критической ситуации. Военные вопросы здесь, естественно, превалировали.

Но военная подоплека не создавала базу для дальнейшего плодотворного сотрудничества, ибо ничем более тесным не связанный союзник в определенный момент мог сосредоточиться на других проблемах. В то же время, первая попытка привнести в отношения экономическое содержание, более декларированная, чем подкрепленная какими-то реалиями, создала условия для более длительных контактов. Мало того, активизация торгово-экономических связей, привнесение в межгосударственные отношения вопросов религиозного сотрудничества значительно меняли всю картину отношений, создавали прочный фундамент для их дальнейшего развития.

Прусская" политика Петра I

Кардинальный поворот в прусско-российских отношениях, впрочем, как и во всей внешней политике России, был произведен Петром I. С одной стороны, можно еще раз отмечать интуитивные качества Петра, несомненно являющиеся признаком , по крайней мере, таланта, присущего великому государственному деятелю; с другой стороны, интуиция сработала именно там, где она должна была сработать, а это говорит уже об аналитических качествах Петра, позволяющих принимать решения в условиях ограниченной информации (что было видно на решительном изменении маршрута Великого посольство, когда Петр почувствовал, что именно в Пруссии он может добиться крупного дипломатического успеха).

Петровской странице прусско-российских отношений (ее можно точно датировать 1697 г., так как до этого дипломатические контакты двух стран соответствовали вялотекущей политике, заложенной в последние годы царствования царя Алексея Михайловича), предшествовал ряд обстоятельств, наложивших свой отпечаток на развитие событий.

Настойчивые попытки России в ХУ1-ХУИ вв. решить проблему выхода к Балтийскому морю и в ХУН в. к Черному морю успеха не имели. Шли годы, сменялись поколения, произошла смена правящей династии, подведшая черту под Смутным временем, но по-прежнему турецко-польско-шведский барьер преграждал россиянам путь на Запад. Единственный морской порт России - Архангельск - мог функционировать только в летнее время, да к тому же находился в пределах досягаемости шведских флота и сухопутных сил.

Военные неудачи России в ХУИ в. в борьбе за Прибалтику, обострение ситуации на ее южных рубежах, естественно, не сняли во внешней политике балтийский вопрос, зато более четко показали возможные пути его решения. Первоначально российские дипломаты склонялись к мысли, что успешное решение этой проблемы возможно в союзе с Польшей, ибо Польша могла оказать влияние на изменение обстановки на Балтике и на Черном море.

Определившись, что из двух внешнеполитических проблем России во второй половине ХУП в. важнейшей является южная, российское руководство старалось принять меры к ее разрешению. В начале 80-х годов сложились благоприятные политические условия для объединения значительной части европейских сил и борьбе с турками.

Успех русских войск под Чигирином, разгром турок под Веной в 1683 г. способствовали созданию Священной лиги, в состав которой вошли Австрия, Польша и Венеция. Лига была особенно заинтересована в привлечении к общей борьбе с османами "царей московских".

Данное обстоятельство подтолкнуло польского короля Яна Собесского пойти на заключение "Вечного мира" с Россией, который был подписан в 1686 г. По его условиям Польша окончательно отказывалась от Киева в пользу России, а та брала на себя обязательство вступить в Священную лигу и начать войну против турецкого вассала - Крымского ханства. Однако неудачи русских войск, несогласованность союзников привели к тому, что боевые действия прекратились, а Россия осталась в состоянии войны с Турцией и Крымом. Расчет на Польшу, да и в целом на Священную лигу себя не оправдал. Требовались новые союзники, процесс поиска необходимо было инициировать.

Объективный ход экономического, политического, культурного развития страны зависел от выхода на мировые торговые пути. Отсутствие прямых экономических и политических связей с Западной Европой сдерживало рост производительных сил России, замедляло про------------цесс первоначального накопления, являлось одной из причин ее экономической, политической и военно-технической отсталости. Подобные обстоятельства не позволяли установить прочные союзнические отношения, а эпизодические контакты должной роли не играли.

На рубеже ХУН-ХУШ вв. Россия в принципе имела различного характера отношения со многими странами Европы. Приобретала железо и чугун, вооружение и боеприпасы, приглашала на службу иностранных специалистов, наконец, начался процесс отправления на учебу за границу россиян. И все же этого было недостаточно. Кроме того, путь в Венецию, Голландию, Англию для того времени был достаточно долог. Надо было искать что-то более близкое. И здесь на повестке дня оказалась Пруссия, тем более, что курфюрст Фридрих III оказал некоторые услуги Петру в Азовских походах. Услуги, прямо скажем, незначительные, но так как они были одними из немногих, то, естественно, запомнились.

Для Великого посольства, начавшего свой путь в 1697 г., Пруссия стала первым независимым государством, которое оно посетило. Поэтому и внимание ему было уделено особое. Надо сказать, что принимающая сторона отвечала россиянам взаимностью. Тому были свои причины.

В результате уже известных причин, а также ряда последующих обстоятельств, объединенное Бранденбургско-Прусское государство начинает постепенно превращаться в один из политических центров Германии. Правивший в нем курфюрст Фридрих III, получил у историков достаточно нелестные оценки за свое пристрастие к роскоши. Известна хрестоматийная фраза Э. Лависса про "блудного сына в семье скупцов". И действительно, стремление сравняться в пышности и внешнем блеске с французскими королями выглядело по меньшей мере странным даже в понимании расчетливых, прагматичных немцев.

И все же подобная характеристика Фридриха не вполне отвечает действительности. Важнейшей заслугой курфюрста стало приобретение прусской короны.

К подобному шагу курфюрста подвигли не только внутренние (надо было решать проблему территориального объединения страны, а для этого надо было добиться сплочения населения страны и дать ему некое объединяющее начало - им и могла стать королевская власть), но и внешние обстоятельства. Правители земель, окружавших Бранденбург, в это время уже становились королями. Штатгальтер Нидерландов Вильгельм III Оранский стал английским королем, саксонский курфюрст Август стремился к польской короне. Оставаясь просто курфюрстом, Фридрих III проигрывал в авторитете, в возможности оказывать влияние на положение дел не только в Германии, но и в целом в Европе.

Добиваться королевского титула в империи он не хотел, по сути это означало стать королем-вассалом. Выход был найден в другом. Поскольку Бранденбург формально являлся частью Священной Римской империи, а Пруссия, будучи ранее религиозно-духовным государством и вассальным герцогством, не имела аналогичных договорно-правовых связей с империей, то бранденбургский маркграф предпочел титул "короля в Пруссии" титулу короля Бранденбурга или бранденбургско-прусского короля. Это подчеркнуло бы независимость и авторитет теперь уже исключительно "прусского" государствами Фридрих III начинает борьбу за корону.

Необходимо отметить еще одно обстоятельство - религиозное, -заставлявшее курфюрста включиться в процесс приобретения короны. Прежние представители и защитники протестантизма - скандинавские короли потеряли свой авторитет в Германии, курфюрст саксонский ради польской короны перешел в католичество. Единственным защитником протестантов оставался бранденбургский курфюрст. По мере возможности он пытался помочь протестантам, изгонявшимся из Франции, Англии. Примером здесь служит одна из деклараций, заключенных его посланником Р. Чапличем в Москве в 1689 г. по поводу расселения изгнанных в России.

По мнению некоторых исследователей, курфюрст-герцог в Пруссии в данном случае не был связан с императорским разрешением на коронацию - герцогство не подведомственно империи. Однако к переговорам с императором Леопольдом его вынудила пока еще явная недостаточность собственного государственно-политического авторитета.

Леопольд не спешил высказать свое согласие, и Фридрих искал любой повод, прецедент, который бы мог способствовать продвижению к намеченной цели. В этом плане особая роль отводилась дипломатическим каналам, встречам, переговорам, и именно поэтому, когда стало известно о Великом посольстве, курфюрст поспешил в Кенигсберг. Он прекрасно понимал, что Пруссия - первое суверенное государство на пути Великого посольства в Европу, считал, что русские послы не владеют в полном объеме набором дипломатических интриг, еще не приобрели нужного опыта, и можно попытаться использовать все это в своих интересах.

Но была и еще одна цель пребывания курфюрста в Кенигсберге во время визита туда Великого посольства. О ней шла речь в проекте договора, предложенного прусскими дипломатами россиянам, но внимания ее в последующих исследованиях уделялось явно недостаточно. Речь идет о подтверждении статуса Пруссии.

Мы уже отмечали выше, что прусским курфюрстам и королям

-------------постоянно приходилось держать этот вопрос в сфере своего внимания.

Так продолжалось практически до первого раздела Польши, когда наконец исполнилась вековая мечта немцев - Бранденбург и Пруссия------------территориально слились в одно государство.

В 1696 г. умер польский король Ян Собесский. Предвыборная кампания явно затянулась, а приход к власти в Польше нового короля мог повлечь непредсказуемую для Пруссии политику. Чтобы обезопасить себя в этом вопросе, курфюрст Фридрих III не только принял активное участие в продвижении к польскому престолу выгодной для него кандидатуры, но и постарался обновить гарантии сорокалетней давности на владение герцогством. Случай представлялся как нельзя кстати - в Кенигсберг прибывало Великое посольство. Предварительно было известно, что по ряду вопросов (особенно, по польскому) точки зрения Пруссии и России совпадали.

Пребывание Великого посольства и русского царя Петра I в Кенигсберге, и Пруссии, исследовались неоднократно. В представленной автором к защите монографии "Прусские маршруты Петра I" на более расширенной источниковой базе была сделана попытка дать современную оценку тем событиям, подтвердить достоверность тех или иных фактов. В процессе работы над монографией была уточнена позиция русских дипломатов на переговорах, более детально рассмотрен ход переговоров и пути, которыми обе стороны пытались достичь, естественно, каждая для себя, желанного результата.

Не вдаваясь в детали этого визита, в чем-то предваряя окончательные выводы по научному докладу, можно отметить, что в дипломатической области результаты визита в Пруссию оказались одними из самых значимых в российской дипломатии конца XYII в. Прежде всего Россия продемонстрировала приверженность своим дипломатическим традициям, подписав договор, в основе которого лежали принципы договорных отношений еще 1517 и 1656 гг. В конечном итоге Россия продекларировала верность своим союзническим обязательствам, значительно расширила сферу действия договора на торгово-экономическую, культурно-образовательную области. Наконец, найдя достойный выход из столь сложного положения, в котором оказались обе договаривающиеся стороны по поводу заключения союза фактически против Швеции, а также по поводу гарантий со стороны России независимости Пруссии, Петр не только приобрел первый дипломатический опыт в достижении успеха в казалось бы неразрешимых проблемах, но и сохранил союзника и заложил основы дальнейших отношений с Пруссией.

Покидая 30 июня 1697 г. прусский порт Пиллау, Петр вряд ли задумывался о результатах своего пребывания в Пруссии. Конечно, сказывалась личная неудовлетворенность от заключительной части визита (имеется ввиду личная размолвка с курфюрстом). Но вряд ли кто мог тогда предполагать, что один из самых значительных успехов внешнеполитической деятельности Великого посольства был достигнут именно в мае-июне 1697г.

Да, Петр и посольство решали много сопутствующих основной цели вопросов: знакомились с заграничной жизнью, обычаями и традициями народов, закладывали основы создания и развития флота, определяли на учебу молодых россиян, приглашали специалистов в Россию.

Но главное состояло в другом. Во время посольства произошла кардинальная переоценка возможных и действительных союзников в борьбе за достижение общих целей. Случилось так, что начиналось посольство при благоприятной для России обстановке на юге. Были первые военные успехи, да и на дипломатическом поприще не виделось причин для волнения - выгодное для России завершение переговоров в Вене в начале 1697 г. позволило Петру в Кенигсберге даже изменить маршрут посольства. Антитурецкие настроения на большей части Европы казались устойчивыми.

И вдруг, весьма неожиданно для Петра, антитурецкий союз распадается. Англия и Голландия отказывают России в помощи в борьбе с турками. Австрия ведет переговоры с Турцией на невыгодных для России условиях. Буквально на глазах Петра позиции России из прочных в отношении ее южных границ, становятся уязвимыми. Бывшие союзники, сторонники начинают дружно склонять Петра к войне со Швецией, к которой он еще не был готов. То, что царь не стремится к перемене флангов (переносу усилий с Черного на Балтийское море), приводит к его политической изоляции в Европе.

Ситуация складывается так, что реальными достижениями Великого посольства становятся влияние на выборы нужного для России короля в Польше ("Пиллауское сидение") и заключение союзнического договора с Пруссией. До начала Северной войны в Европе произойдет много событий. Одним из наиболее важных среди них на наш взгляд станет переориентация внешнеполитического курса России. Союзниками Петра, пусть и неустойчивыми, на длительное время окажутся два короля - польский (он же курфюрст саксонский) и прусский. А значит, итоги пребывания Петра I в Пруссии в мае-июне 1697 г. нельзя недооценивать.

Надо отметить, что Пруссия на протяжении всей, практически двадцатилетней, западной политики Петра, связанной с его активной дипломатической деятельностью, играла исключительно важную роль. И это несмотря на то, что после коронации Фридриха I в 1701 г., политическое значение Пруссии начинает отходить на второй план. Это естественно, так как столицей государства остался Берлин. Коронация, прошедшая в рыцарском замке Кенигсберга, свидетельствовала о воз-----растании роли бранденбургско-прусского государства в Священной

Римской империи. Но в связи с тем, что так называемая "королевская--------

Пруссия" (основа будущей Западной Пруссии) все еще находилась в руках польского короля, высокий титул Фридриха I имел формулировку - "король в Пруссии".

Прусский король, по логике событий, должен был принять участие в Северном союзе, выступив на стороне России, Дании, Польши против Швеции. Тем более, что он не прочь был приобрести для себя часть территории Померании, принадлежавшей Швеции. Однако Фридрих избрал тактику лавирования и первая половина войны прошла без участия Пруссии. Тактика себя оправдала. Русские, польские, шведские войска не затрагивали прусской территории. Но это не могло продолжаться сколь угодно долго, да и при дележе военной добычи можно было остаться ни с чем.

Полтавская победа вынудила многих в Европе пересмотреть свои взгляды на ход событий. Фридрих I резко активизирует свою деятельность по налаживанию отношений с царем, причем важную роль в этом должен был сыграть второй визит (первый официальный) Петра в Пруссию. Предполагалось, что встреча русского царя и прусского короля состоится в Кенигсберге. Однако в Пруссии в это время разразилась эпидемия чумы, она захватила Кенигсберг (сорокатысячный город потерял около четверти своего населения). Поэтому встреча была перенесена в Мариенвердер, город на реке Висла.

Встреча была важна для обеих сторон. После Полтавы Северный союз значительно упрочился. Однако по-прежнему в стороне оставалась Пруссия, с ее чрезвычайно важным стратегическим положением. Открытое выступление Пруссии против Швеции позволило бы создать в юго-восточной Прибалтике единый фронт, бороться против которого Карлу XII было бы значительно сложнее, чем против прежнего союза. Результатом мариенвердерской встречи стал договор, оценки которого достаточно пессимистичны.

Например, С. М. Соловьев вообще не уделяет этой встрече много внимания, считая, что каких-либо позитивных результатов на ней достичь не удалось: "Когда Долгорукий оканчивал дело союза в Копенгагене, Петр уже плыл Вислою к Мариенвердеру, для свидания с прусским королем. Их величества "поздравились любительно", но союз был заключен только оборонительный".

Подобные оценки сохранились до настоящего времени, ибо примерно такой же вывод делает и В. С. Бобылев: "Более скромным по своей военной и политической значимости (по сравнению с русско-датским договором 11 октября 1709 г. - Г.К.) был заключенный 21 октября в Мариенвердере русско-прусский оборонительный договор, согласно которому король Фридрих I обязался не пропускать войска Крассау из Померании в Польшу, за что Петр согласился в ходе будущих мирных переговоров настаивать на передаче Пруссии Эльбинга."

Прусского короля в этот момент больше всего интересовала часть Померании, занятая шведами, и низовья Вислы. Таким образом, Пруссия и Россия имели схожие в этот период, как впрочем, и раньше, задачи - поиск выходов, закрепление на берегу Балтики (Кенигсберг явно не мог обеспечить потребности всей Пруссии в морской торговле). Обоим государствам надо было преодолевать сопротивление шведов и решать спорные вопросы с Польшей. Например, Пруссия, утвердившись в низовьях Вислы, могла бы свободно вывозить за границу хлеб, производство которого возрастало. Только за счет земель между Одером и Вислой можно было объединить бранденбургскую и собственно прусскую территории. Добившись согласия от Петра на присоединение к Бранденбургу этой территории, Фридрих тем самым делал бы шаг к осуществлению уже упоминавшейся многовековой немецкой идеи.

Но Петр не мог согласиться с этими предложениями, ибо тут затрагивались интересы и других государств региона. Противоречия в этот раз преодолены не были, и добиться создания единого фронта против шведов в юго-восточной Прибалтике не удалось.

Надо сказать, что прусские короли - и Фридрих I и Фридрих Вильгельм I - достаточно осторожно относились к возможности участия в войне собственно Пруссии. Они были согласны на ведение боевых действий в Померании, Мекленбурге, других землях, но только не в Пруссии. Им это удалось, что, собственно говоря, устраивало и Петра. Пруссия в этот и последующий периоды стала транзитной базой для развития связей России с Европой. Не затронутая войной, она могла принять активное участие в российской торговле, через Кенигсберг пролегали маршруты, по которым в Россию следовали различного рода специалисты (например, те же отец и сын Растрелли), Кенигсберг-ский университет начали осваивать русские студенты, уже после смерти Петра в Петербургскую академию прибыл ряд профессоров из Кенигсберга.

Так постепенно, теряя свой политический статус, утрачивая столичные привилегии, Кенигсберг, Прусская провинция начинают приобретать иные функции, иную роль в прусско-российских отношениях. Учитывая, что центр общественно-политической, культурной жизни России начал перемещаться в новую столицу - Петербург, Пруссия должна была стать опорой того моста, по которому напрямую, из Петербурга через Кенигсберг, пролегали бы пути в Европу.

Однако менее чем через полвека, военно-политическая роль Прусской провинции была реанимирована.

-----Прусская провинция в Семилетнюю войну

Одним из главных военно-политических вопросов в Семилетнюю войну был вопрос о Прусской провинции. Прежде всего надо отметить, что Россия и Пруссия не имели общих границ. Однако принять участие в войне, попасть на театр войны, Россия могла только через анклавную часть Прусского королевства, собственно саму Пруссию.

Незадолго до начала войны в русском общественном мнении начала культивироваться идея об агрессивной политике прусского короля по отношению к России. Речь шла даже о военной диверсии, которую Фридрих II может предпринять на рижско-петербургском направлении. И естественно важнейшая роль в этом отводилась провинции Пруссия. Видимо, здесь и надо искать истоки приписываемой этой^ровинции роли плацдарма германской агрессии против России.

Между тем роль Пруссии в общих российско-прусских отношениях в этот период резко возросла. Прежде всего Фридрих II пересмотрел свое отношение к провинции. Если его отец Фридрих Вильгельм I уделял этому краю особое внимание в части его экономического развития, проводил соответствующую демографическую политику, переселяя в пустующие после эпидемии чумы земли выходцев из центральных районов Германии, то Фридрих II больше уделял внимания другим землям, например, Силезии. Пруссия интересовала его постольку, поскольку могла внести вклад в общее дело подготовки к войне. Король прекрасно понимал уязвимость позиций своей анклавной провинции. Единого, сплоченного, патриотически настроенного населения к моменту начала войны воспитать не удалось. В северных и северо-восточных районах достаточно сильным было влияние литовцев, южные районы провинции издавна были подвержены пропольскому влиянию. Значительное количество переселенцев в центральных районах еще не успели консолидироваться.

Кроме того, Фридрих реально оценивал уязвимость положения провинции в случае войны с Россией. Держать здесь крупную группировку войск он не мог, надо было заботиться и о других границах государства, поэтому и оставлено было в провинции порядка 25 тыс. солдат, основная цель которых была задержать наступление противника, выиграть время. Фридрих же, решив свои проблемы в центре Германии, рассчитывал затем оказать помощь своей восточной провинции. Он не безосновательно считал, что "кто выиграл время, тот вообще не остался в накладе".

Ну и кроме того, определенные надежды прусским руководством возлагались на организацию вооруженного сопротивления с помощью местного населения. По данным русской военной разведки, численность ополченцев могла достигать 80 тыс. человек. Сопротивление входившим в Пруссию русским войскам со стороны местного населения было оказано, но не в таких масштабах, как рассчитывал Фридрих II. Это были эпизодически возникаемые очаги сопротивления, чаще как реакция на действия войск, занимавшихся фуражированием.

Исходя из этих обстоятельств, подход короля к провинции был сугубо прагматичным. Непосредственно перед началом и в первый период войны он провел в провинции рекрутские наборы , ввел дополнительные налоги. Так с начала войны и до момента вступления в Пруссию русских войск летом 1757 г. с населения, кроме обычных податей, Фридрих собрал еще 600 ООО талеров в виде займа. Для сравнения сообщим, что сумма расходов провинции на содержание русской армии с января 1758 г. по сентябрь 1759 г. составила 94 509 талеров.

Однако при всем прагматичном подходе прусского короля к своей восточной провинции, нельзя было не считаться с той идеей, что при благопрятном решении проблем с Австрией, Фридрих II мог обратить особое внимание и на Прибалтику.

Несмотря на то, что со времен правления Петра I прошло уже достаточно много времени, Россия прочно основалась на балтийских берегах, все же для ее внешней политики по-прежнему стояла задача недопущения складывания разделительного барьера с Европой все из тех же государств: Турции, Польши, Швеции. Тем более, если бы эти государства вдруг оказались поддержанными каким-либо западно -или центрально-европейским государством.

В подобных условиях резко могла возрасти роль именно прусской провинции, так как не стоило сомневаться , что основная стратегия действий против России была бы направлена на лишение ее всех успехов, достигнутых Петром I и подготовленных предыдущей историей. В этом случае Россия могла быть отброшенной на восток, отрезанной от Европы, лишенной морских путей на Балтике. Как раз здесь прусский анклав и мог сыграть роль плацдарма. В этих условиях борьба за Прибалтику становилась необходимейшей жизненной задачей для России. Поэтому Россия стремилась всеми возможными средствами не допустить создания подобной ситуации. На протяжении правления императрицы Елизаветы Петровны (до Семилетней войны) русские войска, по крайней мере, дважды (в 1745 и 1753 гг.) получали приказ о сосредоточении для действий против восточной провинции Пруссии.

И все же до прямых военных действий дело пока не доходило. После создания антипрусской коалиции и определения направления

-------------------действий русских войск, когда стало ясно, что в самом начале войны ими будет занята восточная часть прусского королевства, стал конкретно вопрос о судьбе провинции Пруссия.

Естественно, союзники не желали усиления России за счет территориального приобретения. Поэтому первоначально предлагалось передать провинцию Австрии, получив взамен территории на Украине. На период войны, пока провинция оставалась занятой русскими войсками, ею управлял российский генерал-губернатор (губернатор). В ходе войны, когда российскому руководству стала отчетливо видна австрийская позиция, направленная на ограничение участия России в войне и, следовательно, на возможность воспользоваться результатами возможной победы, перед союзниками был поставлен прямой вопрос о присоединении занятой русскими войсками провинции Пруссия к России. Однако под различными предлогами союзники от обсуждения данной проблемы уклонились.

Россия была поставлена перед непростым выбором. Оставаясь верной договоренности о послевоенном размене территории, она установила в провинции Пруссия достаточно щадящий режим правления. И хотя жители провинции были приведены к присяге на верность российской императрице, т.е. де-факто стали российскими гражданами, полностью тягот войны они не несли, что подтверждает хотя бы приведенный выше пример со сбором налогов на содержание армии. Вполне лояльной была верховная власть в провинции, которую осуществляли генерал-губернатор В. Фермор и губернатор Н. Корф. Губернские власти неоднократно добивались льгот для провинции (в частности, "новые" граждане России были освобождены от рекрутской повинности, тяжким бременем легшей на остальные российские провинции); аппарат власти на местах остался прежним, т.е. немецкие чиновники как исполняли свои обязанности при короле, так и остались исполнять их при императрице. Все эти факты помогают составить объективную картину положения в этой, по сути, прифронтовой провинции.

Подобное отношение к своей новой губернии демонстрировала прежде всего центральная власть. Например, Елизавета еще при занятии русскими войсками провинции издала два указа о развитии свободной торговли в Пруссии, в том числе и по Балтике, ограничиваясь напоминанием, что запрещается кенигсбергским купцам торговать в портах, находящихся в сфере влияния Фридриха II.

После того, как стала ясна позиция союзников по отношению к России, ее руководство пришло к пониманию необходимости более полно использовать потенциал провинции в обеспечении боевых действий.

В проведенном исследовании отмечается, что показателем изменения политики российских властей по отношению к провинции Пруссия стало назначение на должность губернатора провинции генерал-поручика В.И. Суворова.

В.И.Суворов, практически единственный из пяти российских губернаторов Пруссии, заботился не только о ее сохранении в составе России, но и дальнейшем развитии. Именно по его указанию, в некоторой степени противоречащему указу императрицы, были проведены берегоукрепительные работы в порту Пиллау (интересно, что с того времени в городе Пиллау сохранилась "Русская дамба" - "Russische Damm", сегодня в Балтийске носящая название - "Русская набережная), он организовал, лично контролировал и оказывал необходимую помощь в спасательно-восстановительных работах по ликвидации последствий жесточайшего шторма в районе Куршского залива. В результате шторма в январе 1761 г. были разрушены дамбы и затоплено свыше семидесяти деревень, расположенных на местности ниже уровня моря.

Но наиболее значительным событием в деятельности В.И. Суворова, как губернатора Пруссии, стала проведенная им кампания по сдаче в аренду участков земли, принадлежавших амтам (амт - административно-территориальное деление в провинции). Еще королевским указом в провинции был установлен порядок, по которому земли сдавались в аренду на определенный срок. По его истечении аренда возобновлялась на основе перезаключения договоров. Однако, по истечении значительного времени подобное перезаключение сделалось пустой формальностью. Арендаторы-амтманы по сути владели наделами постоянно.

Суворов обратился в Сенат с просьбой разрешить ему организовать заключение новых договоров на конкурсной основе, что должно было бы гарантировать больший доход. Действия Суворова вызвали неоднозначную оценку. Сенат их одобрил. Амтманы, долгое время владевшие землей, оказались неконкурентоспособными, появились жалобы, в том числе и в Петербург. Но губернатор видел, что доходы могут еще возрасти и планировал в 1762 г. продолжить кампанию. Не успел.

А.Т. Болотов, русский ученый-энциклопедист, в своих воспоминаниях отмечал, что губернатор В.И. Суворов "во время правления своего был усерден к пользе государственной и не столь к пруссакам был благосклонен, как его предместник, но предпринимал иногда дела, не совсем для них приятные". В.И. Суворов был освобожден от должности Петром III.

Период правления нового российского императора был особым для провинции Пруссия. И не только тем, что она была возвращена Фридриху II. Свое прагматичное отношение к провинции прусский король подтвердил в период обсуждения условий заключения мира между Пруссиеи и Россией, когда давал поручение своему посланнику Гольцу при необходимости не "торговаться" из-за этой территории: "Они (русские. - Г.К.) предложат отвести свои войска за Вислу, возвратить нам Померанию, но захотят удержать Пруссию или навсегда, или до заключения мира. На последнее вы соглашайтесь; но если они захотят оставить за собой Пруссию навсегда, то пусть они вознаградят меня с другой стороны.".

Повышенное внимание в проведенном исследовании было обращено на организацию подготовки к передаче провинции немецким властям, на вывод российских войск из Пруссии, на эвакуацию имущества.

На первоначальном этапе подготовки русских войск к выводу из Пруссии основным вопросом считался вывоз из Кенигсберга вооружения, боеприпасов, имущества, продовольствия и фуража. Город был тыловой базой снабжения русских войск, и запасы в нем были сосредоточены значительные. Более того, под эти запасы строились специальные складские помещения за счет средств русской армии.

Кенигсберг являлся губернским городом, здесь была развитая административная система. Эвакуация органов управления, документов, архивов требовала значительного количества транспортных средств, сил на погрузочные работы, соответствующую охрану. В 1761 г. в Кенигсберге печатали российские монеты. Для этой цели были созданы запасы меди, которая вся не была израсходована и около 10 тонн предстояло везти обратно в Россию.

Возможность как-то реализовать материальные средства местному населению была ограничена. Например, когда прусским властям предложили приобрести российские запасы зерна, то власти ответили отрицательно, сославшись на то, что зерно не найдет сбыта, так как хватает своего, прусского урожая, что российское зерно низкого качества.

По сообщениям русских документов, со ссылкой на неофициальные источники, это была политика, направленная на то, что бы вынудить русские военные власти реализовать зерно по низким ценам, точнее за бесценок: ситуация- то безвыходная.

В то же время, когда приступили к согласованию маршрутов движения войск и на маршрутах потребовалось создать запасы хлеба и фуража, была сделана попытка закупить необходимое у прусских властей. Ответ был получен отрицательный, со ссылкой на нехватку зерна и фуража населению.

Обострились отношения местного населения с российскими военными. Участились случаи насилия над солдатами, самовольного захвата военных объектов, без соблюдения установленных процедур передачи. Дел шло к тому, чтобы явочным порядком занять административные здания. И это несмотря на то, что русские войска в принципе оказались союзниками, прусский король даже получил в свое распоряжение корпус генерала Чернышева.

Процесс вывода войск оказался более длительным, чем рассчитывали. Соискателю удалось установить, что еще в 1763 г. в Прусской провинции оставались русские войска, которые продолжали эвакуацию материальных средств, однако экстренных мер по ускорению этого процесса не принималось.

ВЫВОДЫ:

1. В процессе исследования были рассмотрены вопросы установления государственных отношений между молодым российским государством и завершающим свою политическую жизнь орденским государством в Пруссии. Несмотря на столь противоположно складывающиеся судьбы двух государств, между ними был заключен договор, в соответствии с которым Москва обязалась оказать военную помощь Ордену. Этот договор заложил основы межгосударственных отношений двух государств.

2. К договору пришлось вернуться в середине ХУИ в., когда Россия вела тяжелую войну за выход к Балтийскому морю и ей требовались союзники в борьбе со Швецией и с Польшей. Неудачное военное сотрудничество России и Тевтонского ордена в 1517-1522 гг. практически повторилось в 1656 г., когда заключенный между Россией и Бранденбургом договор не принес ни одной из сторон каких-либо положительных дивидендов именно в военной области. Однако в этом договоре была сделана первая попытка развития торгово-экономических отношений.

3. За длительный, почти двухвековой ( с начала ХУ1 и до конца ХУП в.) период прусско-российских отношений можно было наблюдать и периоды затишья, и периоды повышенной активности. Отношения не всегда получали развитие. Временами наблюдалось обоюдное непонимание в подходах к общим процессам, как было в отношениях России и Пруссии со Швецией в 1656-1657 гг. Имели место даже обиды, выражавшиеся в претензиях прусского правительства к визиту русского посланника Д. Симановского в 1682 г.

Однако через эти два столетия протянулась и была развита на основе традиций прежних договоров и договора 1697 г. идея сотрудничества двух государств. Это стало возможно благодаря многосторонней деятельности Петра I, его реформаторскому подходу к решению любых государственных вопросов. Идея была материализована и в дипломатических отношениях, и в развитии торговли, и в военном деле, и в кораблестроении. —

Важную роль в этом играли путешествия, визиты царя в Европу. Именно они во многом способствовали тому, что Россия вышла на новый уровень отношений с большинством европейских стран и прежде всего с Пруссией. Петр прекрасно осознавал особенности политического и географического положения этого государства и стремился к развитию самых широких связей с ним.

4. Основным итогом балтийской политики Петра I стало упрочение международного положения России в Балтийском регионе. Это положение выдержало серьезное испытание в середине ХУШ в. в ходе Семилетней войны. Одним из опорных пунктов российской политики на Балтике стала одноименная провинция Прусского королевства.

Несмотря на достаточно веские основания, Россия по ряду причин не стала удерживать в своих руках эту территорию. Например, находясь в изолированном положении от России, провинция стала бы источником повышенного внимания и территориальных претензий со стороны королевства Пруссии, других государств, с которыми Россия должна была строить добрососедские отношения. Затем перед Россией встала бы задача создания такой системы управления, которая бы в условиях полуанклавности провинции могла бы эффективно применяться по отношению к проживавшему там немецкому населению.

5. Исторический опыт юго-восточного региона Прибалтики свидетельствует о том, что большую часть своего существования бывшая Восточная Пруссия находилась в анклавном положении, отделенная значительным территориальным пространством от Бранденбурга. За несколько сот лет был накоплен определенный опыт политических, административных, экономических, военных контактов двух частей одного государства. Здесь и проблемы государственного устройства, и определение границ самостоятельности (например, герцогство Пруссия номинально сохранялось и в королевстве, и в империи как дань исторической традиции, хотя это была больше представительская роль), и проблемы защиты и обороны. Значимую роль играли соседские контакты с другими государствами.

Проведенное исследование показывает, что важнейшую роль здесь играли контакты с Россией. Россия в течении почти всего XVII в. не имевшая выхода к Балтике, тем не менее оказывала влияние на развитие событий в регионе, ее международный авторитет здесь постепенно повышался, пока не стал определяющим.

Пруссия, чтобы сохранить свое положение в одноименной провинции, преодолеть негативные стороны анклавности должна была сотрудничать с Россией. Это стремление оказалось взаимным. Разрыв прусско-российских отношений мог поставить под угрозу территориальную принадлежность анклава. Понимание этого обстоятельства прусской стороной сохранялось на протяжении второй половины XVIII и практически всего XIX веков.

6. В течение длительного времени Восточная Пруссия являлась главной опорой моста между Россией и Германией, с помощью которого развивалась взаимная торговля, совершался культурный обмен и даже происходили определенные демографические изменения. Несмотря на то, что часть этой территории сегодня принадлежит России, интерес со стороны многих германских организаций, частных лиц к сегодняшней Калининградской области сохранится еще надолго. Калининградской области придется играть ту же роль моста между двумя государствами. Значимость его в дальнейшем развитии российско-германских связей приуменьшать нельзя.

Список опубликованных работ по теме диссертации.

Монографии

1. Восточная Пруссия. С древнейших времен до конца второй мировой войны: Ист. очерки. Документы. Материалы/ Колл. авторов под руководством В. Исупова и Г. Кретинина. - Калининград: Кн. изд-во, 1996. - 34 печ.л., из них 9 печ.л. - авторские.

2. Прусские маршруты Петра I. - Калининград: Янтарн. сказ, 1996. - 16,8 печ.л.

3. Под российской короной, или Русские в Кенигсберге. 17581762. - Калининград: Кн. изд-во, 1996. -9,24 печ.л.

4. Костяшов Ю.А., Кретинин Г.В. Петровское начало. Кенигс------------бергский университет и российское просвещение в XVIII веке. - Калининград. Янтарн. сказ, 1999. - 9 п.л., из них 4,5 - авторские.----------------

Статьи

5. История развития укреплений Кенигсберга и их влияние на ход боевых действий по опыту прошлых войн // Научный сборник. Калининград, 1991. - 0,8 п.л.

6. \У8ро1сге8пе ргоЫету ки1Шга1пе I ро^сгпе оЬ\Уос1и Ка1тшЕгас12^о // "Вопш1а". 1992, № 3-4. - 0,9 п.л.

7. Российская политика на Балтике // "Запад России". Калининград, 1992, №2,-1,0 п.л.

8. Об отношении русской администрации и местного населения Кенигсберга в Семилетнюю войну // Проблемы Восточной Пруссии (материалы международной конференции). Калининград: Изд. КГУ, 1993.-0,5 п.л.

9. Под российскую корону // "Запад России". Калининград, 1993, № 1(5).- 1,8 п.л.

10. Русские в Кенигсберге в Семилетнюю войну // "Запад России". Калининград, 1993, №2(6). - 1,9 п.л.

11. Русские в Тильзите в Семилеткою войну // "Запад России". Калининград, 1993, №3(7). - 0,9 п.л.

12. Как возвращали королевство, или чему учит исторический опыт// "Запад России". Калининград, 1993, №4(8). -1,8 п.л.

13. Российские студенты времен Петра I в Кенигсберге И "Вопросы истории", 1994, №3 (В соавторстве с Ю.В.Костяшовым). -0,3 п.л., в т.ч. 0,15 - соискателя.

14. Русские студенты в Кенигсберге в ХУШ в. // Тезисы доклада на международной конференции к 450-летию Кенигсбергского университета. Калининград: Изд. КГУ, 1994.

15. Русские в Пиллау в Семилетнюю войну // "Запад России". Калининград, 1994, №3(11). - 1,1 п.л.

16. Прусский поход русской армии в 1757 г. // Тезисы доклада на ХХУ1 научной конференции КГУ . Калининград: Изд. КГУ, 1995.

17. О некоторых вопросах похода русской армии в Пруссию в 1757 г.//Депон.вИНИОН РАН, 1995, спр.50313 от 21.04.95. - 0,8 п.л.

18. Деятельность российских губернаторов Пруссии в Семилетнюю войну 1756-1763 гг. // Проблемы регионального развития школьного образования. Калининград, 1995. - 0,2 п.л.

19. Грядет "Великое посольство" // "Международная жизнь", 1995, №11-12.-0,5 п.л.

20. Петр I в Пруссии (1697 - 1717) // Тезисы докладов и сообщений республиканской научной конференции, посвященной 300-летию русского военно-морского флота. Воронеж, 1996.

21. Russische Studenten ап der Universität Königsberg im. 18. Jahrhundert // Deutsche Studien. Heft 131/132. XXXIII. Jahrgang. September/Dezember 1996. - 1,5 п.л.

22. История Восточной Пруссии и Калининградской области -состояние и перспективы научных исследований // Калининградские архивы. Материалы и исследования. Калининград, 1998. - 0,4 п.л.

23. О походе русской армии в Пруссию в 1757 г. // Калининградские архивы. Материалы и исследования. Калининград, 1998. В соавторстве - 1,5 п.л., в т.ч. 1,2 п.л. соискателя

24. Новые исследования по истории территорий бывшей Восточной Пруссии. 1945-1950. // Калининградские архивы. Материалы и исследования. Калининград, 1998. - 0,1 п.л.

25. Генерал-фельдмаршал Апраксин в Пруссии // "Вопросы истории", 1998, № 7. - 0,4 п.л.

26. Россияне в Кенигсбергском университете в период Семилетней войны // "Вопросы истории", 1998, № 10. - 0,25 пл.