автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Восточная торевтика в системе культурных связей и военно-политической истории населения Прикамья и Приуралья в раннем средневековье

Полный текст автореферата диссертации по теме "Восточная торевтика в системе культурных связей и военно-политической истории населения Прикамья и Приуралья в раннем средневековье"

На правах рукописи

Чичко Татьяна Вячеславовна

ВОСТОЧНАЯ ТОРЕВТИКА В СИСТЕМЕ КУЛЬТУРНЫХ СВЯЗЕЙ И ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ НАСЕЛЕНИЯ ПРИКАМЬЯ И ПРИУРАЛЬЯ В РАННЕМ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ (КОНЕЦ VI - ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА IX ВВ.)

Специальность 07.00.06 - археология

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

г окт 2014

005552918

Казань-2014

005552918

Работа выполнена на кафедре всеобщей истории и культурного наследия ФГБОУ ВПО «Башкирский государственный педагогический университет им. М. Акмуллы»

Научный руководитель: Иванов Владимир Александрович

доктор исторических наук, профессор ФГБОУ ВПО «Башкирский государственный педагогический университет им. М. Акмуллы» (г. Уфа)

Официальные оппоненты: Белавин Андрей Михайлович

доктор исторических наук, проректор по научной работе и внешним связям, профессор ФГБОУ ВПО «Пермский государственный гуманитарно-педагогический университет» (г. Пермь)

Измайлов Искандер Лерунович

кандидат исторических наук, главный научный сотрудник ГБУ «Институт археологии им. А.Х. Халикова Академии наук Республики Татарстан» (г. Казань)

Ведущая организация: ГБОУ ВПО «Удмуртский государственный

университет» (г. Ижевск)

Защита состоится 14 ноября 2014 г. в 12 часов на заседании Совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 022.002.01 при Институте истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан по адресу: 420014, г. Казань, Кремль, 5-й подъезд.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории им. Ш. Марждани АН РТ по адресу: 420014, г. Казань, Кремль, 5-й подъезд. Полный текст диссертации размещен на сайте Института истории им. Ш. Марджани АН РТ http://www.tataroved.ru.

Электронная версия автореферата и объявление о защите размещены на официальных сайтах ВАК Министерства образования и науки РФ http://vak.ed.gov.ru и Института истории им. Ш. Марджани АН РТ http://www.tataroved.ru.

Автореферат разослан « » Р9 2014 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат истор1гческих наук

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы определяется тем, что образцы восточной торевтики, фактически определяющие облик материальной культуры населения Прикамья и Приуралья второй половины I тыс. н.э., в отечественной историографии до сих пор рассматривались в контексте их хронологической и географической атрибуции. В работах Я.И.Смирнова, Л.И. Ремпель, Г.А. Пугаченковой, Н.Н. Забелина, К.В. Тревер, И А. Орбели, В.Г. Луконина, Б.И. Маршака, В.П. Даркевича и др. основное внимание уделено проблеме торговых путей, по которым эти изделия попадали в Прикамско-Приуральский регион. Вне поля зрения исследователей оставались обстоятельства и факторы этнополитической истории Евразии, оказавшие свое влияние на динамику, интенсивность, ассортимент и маршруты проникновения восточной торевтики в регион.

Объект исследования - широко представленные на памятниках конца VI - IX вв. Прикамья и Приуралья (неволинская, ломоватовская, кушнарен-ковская, караякуповская культуры) предметы восточного импорта - восточная торевтика (восточные сосуды, металлические украшения костюма, и пр. категории материальной культуры средневекового населения Прикамья и Южного Урала, не имеющие местного происхождения).

Предмет исследования - этнокультурные и политические процессы на территории Ближнего Востока, Евразийской степи, Прикамья и Южного Урала в эпоху раннего средневековья и их влияние на формирование материальной культуры местного населения.

Цель исследования. На основе изучения восточной торевтики создать целостную картину культурных связей и военно-политической истории Прикамско-Приуральского региона в раннем средневековье.

Задачи исследования:

-выявить основные категории и типы восточной торевтики в памятниках Южного Урала и Прикамья.

- на основе типологического анализа основных категорий восточного импорта выявить направления торговых и этнокультурных контактов прикамско-приуральского населения в эпоху раннего средневековья.

-на основе анализа археологического картографирования кладов восточной торевтики выделить возможные пути ее проникновения в прикамско-приуральский регион.

- на основе анализа исторической и политической ситуации, сложившейся в эпоху раннего средневековья в Передней и Средней Азии и территории евразийской степи выделить основные факторы поступления восточной торевтики в прикамско-приуральский регион.

Хронологические рамки работы — VI — IX вв. н.э. - опрёделёны целью исследования и соответствуют периоду наиболее массового притока восточного импорта в прикамско-приуральский регион. В это же время археологический материал фиксирует значительное изменение этнокультурной карты Прикамья и Приуралья. Это было вызвано проникновением в регион зауральско-западноеибирских племен, своим происхождением связанных с позднесаргатской (неволинская культура) и бакальской (куш-наренковская и караякуповская культуры) общностями и формированием в Волго-Камье Ранней Волжской Булгарии, в значительной степени определившей направление и интенсивность культурных контактов прикамско-приуральского населения в рассматриваемый период.

Территориальные рамки исследования соответствуют ареалу распространения памятников неволинской и ломоватовской культур -Верхнее Прикамье до устья р. Чусовой и бассейн р. Сылвы, левого притока р. Чусовой, бассейн среднего и нижнего течения р. Белой и отчасти лесостепные районы Южного Зауралья — ареал распространения памятников кушнаренковской и караякуповской культур.

Источниками исследования являются опубликованные материалы могильников ломоватовской, неволинской, кушнаренковской и караякуповской культур, публикации местонахождений (кладов) образцов восточной торевтики.

Методологической основой исследования являются принципы историзма, системности, объективности и научности. Первый из перечисленных принципов подразумевает анализ вопросов формирования и динамики развития торговых путей и этнокультурных контактов между прикамско-приуральским населением и населением Передней и Средней Азии и Византии в эпоху раннего средневековья. Системность выражается в использовании метода типологизации исследуемых артефактов с целью выявления их соотношений с той или иной археологической культурой. Объективность достигается применением статистического метода анализа археологического материала, позволяющего определить удельный вес восточного импорта в материальной культуре средневекового населения прикамско-приуральского региона, а также выявить количественное соотношение сасанидских, византийских и среднеазиатских изделий, с целью определения степени интенсивности торговых и этнокультурных контактов в различные хронологические периоды раннего средневековья. К специальным методам исследования относится, используемый в работе метод картографирования, который позволяет наметить основные пути продвижения восточного импорта в Прикамско-Приуральский регион и особенности его распределения и концентрации на территории различных археологических культур. Принцип научности базируется на соблюдении в ис-

следовании принципов и методов научного источниковедения, требующих критического подхода к источнику с целью извлечения из него адекватной исследовательской задаче информации и построения заключений и выводов только на основе полученной информации.

Научная новизна исследования заключается в попытке автора проанализировать и интерпретировать имеющийся археологический материал, отражающий направление и интенсивность культурных связей населения Прикамья и Приуралья во второй половине I тыс. н.э., в историко-культурологическом контексте. Полученные археологическими методами факты присутствия и распространения образцов восточной торевтики в материальной культуре населения региона - состав, количество, хронология, география распространения - автор пытается интерпретировать в контексте этнополитической истории Евразии рассматриваемого времени.

Научно-практическая значимость работы и внедрение её результатов. Выводы, полученные в результате исследования, могут быть применены для реконструкции этнокультурной истории населения При-камско-Приуральского региона в раннем средневековье и рассматривать процесс её в контексте общеисторического развития средневековых цивилизаций Евразии. Предложенный алгоритм исследования археологического материала может быть применен для анализа материалов других культур и территорий. Разработки автора по данной тематике использованы при составлении спецкурса «Этнокультурная история Урало-Поволжья в эпоху раннего средневековья» для студентов исторического факультета Стерлитамакской государственной педагогической академии им. Зайнаб Биишевой. Выводы по работе могут использоваться в лекционных курсах по археологии Южного Урала, истории Башкортостана и истории средневекового Востока. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы так же при создании обобщающих и специальных работ по истории Урало-Поволжья.

Основные положения, выносимые на защиту:

• Материальная культура населения Прикамья и Приуралья во второй половине I тыс. н.э. (неволинская, ломоватовская, кушнаренков-ская, караякуповская культуры) - сложное многокомпонентное явление, в составе которого выделяется несколько комплексов, в сумме определяющих этнокультурный облик перечисленных культур. Среди них наибольшей выразительностью обладает комплекс предметов «дальнего импорта», которые, будучи широко распространенными в регионе, определяют морфологию археологических культур региона, синхронных, но различающихся по своему генезису.

• Время появления указанного комплекса артефактов - конец VI -VII вв. н.э., каковое и может считаться временем оформления этнокультурной карты Прикамья и Приуралья в рассматриваемый период.

• Исходные территории комплекса предметов «дальнего импорта» находились далеко за пределами Южного Урала и Приуралья, и их география менялась в зависимости от этнополитической ситуации в степях Евразии. Вместе с тем маршрут их поступления в регион - Степной торговый путь, альтернативный Великому Волжскому (Волго-Камскому) торговому пути — оставался стабильным на всем протяжении рассматриваемого периода.

• Интенсивность поступления импортных изделий в регион и отчасти их ассортимент объективно регулировались военно-политической обстановкой на юге Евразии, в государствах, расположенных на трассе Великого шёлкового пути, и у кочевников Великого пояса евразийских степей.

Апробация результатов. По теме исследования опубликованы 17 работ, из них 3 статьи в рецензируемых научных журналах ВАК. Основные результаты исследования были изложены на международных, российских и региональных конференциях: «XVIII Уральское археологическое совещание» (Уфа, 2010); «Актуальные проблемы исторической науки: первые Усмановские чтения» (Стерлитамак, 2011); «VI Халиков-ские чтения» (Пермь, 2011).

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения, списка источников и литературы, Приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обоснована актуальность темы диссертации, приведена ее историография, сформулированы цели и задачи исследования, обозначены хронологические и территориальные рамки исследования, методы исследования, обоснованы научная новизна и практическая значимость работы.

Глава 1. Категории и типы восточной торевтики в материальной культуре средневекового населения Прикамья и Южного Приуралья.

Глава состоит из двух параграфов, в которых дана характеристика категорий и типов предметов восточного импорта, представленных в материальной культуре населения Прикамья и Приуралья конца VI - ЕХ вв. Многолетние исследования показывают, что предметы восточной торевтики («дальнего импорта») являются непременным атрибутом материальной культуры местного населения на протяжении нескольких столетий. Это предполагает наличие тесных и многоплановых связей населения региона со средневековыми культурными центрами Евразии. Характер этих связей не ограничивался только рамками торгового обмена, но и определялся факторами этнополитической истории Евразии. Но какими бы ни были эти связи, бесспорным остается то обстоятельство, что восточная торевтика

определяла облик материальной культуры местного населении на протяжении длительного периода времени, и являлась его постоянным атрибутом. В настоящее время ряд вопросов, связанных с распространением восточной торевтики в Прикамско-Приуральском регионе, представляется вполне решенным. В первую очередь это относится к вопросам хронологизации восточных сосудов, установленной с точностью дат приблизительно в пятьдесят лет (но не для всех сосудов). Как отмечают исследователи, этого вполне достаточно для того, чтобы из всей массы «сасанидского металла» выделить те произведения, которые созданы или за пределами Ирана, или вне периода сасанидской эпохи. Решена и проблема географической атрибуции восточного серебра. Вслед за Я.И. Смирновым, И.А. Ор-бели, К.В. Тревер, С.П. Толстовым, выделившими в массе сасанидских блюд необычные группы сосудов, Б.И. Маршак и В.П. Даркевич отнесли большую группу памятников торевтики к Средней Азии. Достаточно хорошо на данный момент разработана типология и хронология металлических украшений костюма (на материалах неволинской и ломоватовской культур Прикамья - Р.Д. Голдина), которые вполне могут бьггь применимы к материалам синхронным им кушнаренковской и караякуповской культур Южного Приуралья.

Поэтому в контексте проблем кулыурно-экономических и военно-политических связей населения Южного Урала и Прикамья с Югом, важное значение приобретают вопросы о том, когда, почему и при каких обстоятельствах восточный импорт начинает поступать на Урал. В настоящей главе основное внимание будет уделено статистике и географии распространение образцов восточной торевтики в регионе, а также выявлению удельного веса импортных артефактов в комплексе материальной культуры населения Южного Урала и Прикамья середины - второй половины I тыс. н.э., с целью реконструкции путей проникновения произведений восточного декоративно-прикладного искусства.

1.1. Восточные сосуды. По имеющимся в данное время материалам на Урале выделяются несколько географических и хронологических пластов восточных сосудов III - IX вв., найденных в виде кладов и отдельных предметов, в том числе и в составе погребальных комплексов.

Первый пласт составляют образцы собственно сасанидских изделий (IV - VII вв. н.э.), то есть тех произведений ремесленного мастерства, которые были созданы в Иране с III по VII вв. н.э. - в период правления династии Сасанидов. Не территории Прикамья и Южного Приуралья произведения иранских мастеров представлены чашами, блюдами и кувшинами, для сюжетов которых характерна строго каноничная композиция при ограниченном (стандартном) наборе сюжетов - сцены царской

охоты, инкарнации зороастрийских божеств, изображение царя на троне, а также сюжеты, посвященные основным праздникам зороастрийцев.

Следующий пласт представлен образцами декоративно-прикладного искусства VI — IX вв., которые, вслед за В.П. Даркевичем, мы называем «среднеазиатским серебром». В отличие от сасанидского искусства, искусство Средней Азии не монументально, здесь не встречается официальных портретов и, так называемых «дворцовых» сцен. Вместе с тем, искусство Средней Азии в этот период несет в себе оттенок эклектики — при абсолютной доминанте сасанидских традиций. Здесь отчетливо прослеживается влияние изобразительного искусства тюркских степей, а так же Танского Китая и Византии. Причину этого исследователи (Г.А. Пу-гаченкова, Л.И. Ремпель, Б.И. Маршак, В.И. Распопова) видят в расположении среднеазиатских ремесленно-художественных центров на Великом шелковом пути, одним из узловых пунктов на котором являлись Согд, Хорезм, Хорасан и др. На Урале среднеазиатские сосуды представлены блюдами, чашами, кувшинами и кружками с кольцевидными ручками, украшенными изображениями горных козлов с шарфами на шее, крылатых верблюдов, и дополненные растительным орнаментом.

Особую группу импортной торевтики на Урале составляют произведения византийского декоративно-прикладного искусства VI-VII вв., представленные главным образом блюдами, изображения на которых столь разнообразны, что не поддаются сюжетной группировке, за исключением блюд с изображением креста в его различных модификациях (Турушевский, Карасевский, Климовский, Мальцевский, Слудский клады — всего 17 предметов).

В целом на Урале выделяются несколько географических и хронологических пластов восточных сосудов, что позволяет наметить основные направления, исходные районы, откуда они могли проникать на исследуемую территорию. Они располагаются следующим образом:

- сасанидская торевтика III - VII вв.;

- византийская торевтика VI - VII вв.;

- торевтика прикаспийских провинций Ирана, выполненная в сасанидских традициях конца VII - первой половины VIII вв.;

торевтика Восточного Ирана (Хорасан) VIII - первой половины IX вв.;

-среднеазиатская торевтика (согдийская, фергано-семиреченская группы; территории, прилегающие к Западнотюркскому каганату и Восточному Туркестану) VIII - IX вв.

В количественном соотношении этих групп торевтики картина выглядит следующим образом. Из общего количества (115 пунктов) учтенных в работе пунктов находок восточной торевтики на сасанидскую приходится 29 пунктов; византийскую - 17 пунктов; торевтику, изготовлен-

ную в восточных провинциях Ирана в постсасанидский период (VII -первая половина IX вв.) - 14 пунктов; среднеазиатскую - 39 пунктов, хорезмийскую торевтику - 9 пунктов. Кроме того, известно пять сосудов, определённых как «сосуды тюркских форм» VIII - IX вв. из Пешнигорт-ского клада; два сосуда, изготовленных в районе современного Афганистана и Северо-Западной Индии в период IV - VI вв.

Здесь, во-первых, сразу же обращает на себя внимание синхронность собственно сасанидских и византийских образцов, объясняющаяся, по-видимому, военно-политическими коллизиями в Передней Азии накануне арабского завоевания (ирано-византийские войны и причастность к ним кочевников евразийских степей). Во-вторых, мы наблюдаем количественное преобладание среднеазиатских сосудов и сосудов, происходящих с территории Восточного Ирана VIII - первой половины IX вв., что также может объясняться военно-политической ситуацией, сложившейся в Евразии после арабского завоевания (падение Сасанидского Ирана, усиление Западного Тюркского каганата и складывание на территории среднего течения р. Белой угро-мадьярского племенного союза (Magna Hungaria) конца VII - IX вв.

Обращает на себя внимание и географическое распространение восточных сосудов в пределах рассматриваемого региона. В массе своей они локализуются в Лесном Приуралье на территории Верхнего и Среднего Прикамья (в пределах Кунгурской лесостепной полосы, в районе рек Обвы, Иньвы, а также Вятки и Чепцы). Отдельные находки восточных сосудов известны на территории лесостепной полосы - современного Оренбуржья и Башкортостана (в среднем и верхнем течении р. Белой).

Из 50 учтенных в работе пунктов кладов и единичных находок восточной посуды III - IX вв. н.э., большинство локализовано в районе Верхней Камы - 46,5 %; с территории Средней Камы происходит 23,2 % кладов и единичных находок торевтики; территории современного Башкортостана - 13,9 %; 11,05% - с территории бассейна рек Вятки и Чепцы.

Подавляющее большинство восточных сосудов было обнаружено местными жителями в составе кладов, либо в качестве единичных находок случайно, в результате сельскохозяйственных работ. Полевые исследования, проведенные на местности в районе обнаруженных предметов, позволили установить связь между кладами и древними поселениями. Часть подобных находок были обнаружены непосредственно на древних селищах, городищах, либо в могильниках, часть - находилась вблизи - на расстоянии нескольких сот метров от подобных пунктов. Так, хорезмийская чаша VII - начала VIII вв. была обнаружена на Зародятском селище ломо-ватовской культуры (VII - VIII вв.). Вереинский клад находился недалеко от Малышатского городища ломоватовской культуры. Наибольшее коли-

чесгво кладов и единичных находок связано с памятниками родановской археологической культуры. Непосредственно на территории Болыпе-Аниковского II селшца родановской культуры (IX — XI вв.) был обнаружен Аниковский II клад (найден в 1936 г.). Несколько кладов и единичных находок торевтики были обнаружены на некотором расстоянии от таких памятников родановской культуры, как Плотниковские I и II селища (Климовский клад), Редикорское городище и Горбуновское селища (Реди-корский клад), Болыпе-Аниковское III селище (Больше-Аниковский I клад 1909 г.), Пешнигортское II селище (Пешнигортский клад), с городищем родановской культуры также связывают клад, обнаруженный у с. Слудка. Одна хорезмийская чаша была обнаружена в погребении Верх - Саинского могильника в Березовском районе Пермского края.

Картографирование находок восточной торевтики показывает, что большая часть их локализуется на территории распространения ломова-товской (главным образом, ее агафоновской, деменковской и урьинской стадиях VI - IX вв.) и родановской (IX - XI вв.) культур, о чем также говорят приведенные выше данные о связях между кладами и поселениями этих культур (19 пунктов отобщего количества учтенных в работе кладов). Это Слудский, Гутовский, Климовский, Мальцевский, Редикор-ский, Аниковский I, Аниаовский II, Мартыновский, Афанасьевский, То-мызский, Вереинский клады, и единичные находки, обнаруженные у с. Ковина, п. Стан, с. Половодово, с. Григорово, с. Кайгородское, с. Керче-ва и с. Квацпилеево. Большую часть кладов, обнаруженных в Верхнем Прикамье, В.Ю. Лещенко связывает с населением, оставившем памятники родановской археологической культуры (IX - XV вв.).

Таким образом, археологически, на территории Прикамья и Южного Приуралья выделяются несколько крупных культурных массивов непременным атрибутом материальной культуры которых не протяжении нескольких веков являются восточные сосуды — это ломоватовская, родановская, неволинская, кушнаренковская и караякуповская археологические культуры.

Определение начального периода поступления серебряного импорта на Урал основано на датировках монетных и монетно-вещевых кладов. В целом, практически все исследователи сходятся в том, что начало проникновения восточного импорта в регион относят не ранее чем к середине - концу VII в.

1.2. Категории и типы металлических украшений в памятниках материальной культуры средневекового населения Прикамья и Южного Приуралья. Конец VI - первая половина VIII вв. характеризуется в Прикамье и Южном Приуралье как время распространения куш-наренковской археологической культуры в нижнем течении р. Белой

(Манякский могильник, Ново-Биккинский курган, часть Лагеревских курганов); в Среднем Прикамье - неволинской культуры в ее бартым-ской стадии развития (VI - VII вв.) и частично неволинской стадии (конец VII - VIII вв.), с наиболее характерными для них Бартымским, Нево-линским, Бродовским и Верх-Саимским могильниками. В Верхнем Прикамье в этот период продолжает развиваться ломоватовская археологическая культура в ее агафоновской (конец VI - VII вв.) и частично де-менковской (конец VII - VIII вв.) стадиях, наиболее ярко выразившаяся в Агафоновском I, Аверинском II, Грудятском, Кудымкарском, Деменков-ском, Телячий Брод, Харинском и др. могильниках.

Характерным признаком материальной культуры перечисленных памятников является «геральдическая» поясная гарнитура, принадлежности конской сбруи, ранее в Уральском регионе не известные (например, стремена 8-образного типа или удила с S-видными и стержневыми псалиями) и использование сасанидских монет в качестве деталей украшений, а также использование трубчатых и зооморфных пронизок, как местной (прикам-ский) вариант украшения поясов. Необходимо отметить, что местные при-камско-приуральские наборные пояса развивались в русле общеевразийской моды и, очевидно, часть их могла быть привозной. В настоящее время достаточно трудно проследить, какие из элементов поясного набора (пряжки, накладки, наконечники) являются привозными, а какие - местными их репликами, но проследить направления связей с основными центрами, откуда черпалась сама идея этих украшений, мы можем.

В наиболее полном виде наборные пояса сохранились в памятниках ломоватовской и неволинской археологических культур. По данным Н.Б. Крыласовой, элементы пояса встречены в 90% мужских погребений и 85% женских. Р.Д. Голдина для памятников ломоватовской и неволинской археологических культур выделила четыре типа поясов: агафонов-ский, неволинский, тюркско-аварский и салтовский. Для хронологического промежутка конца VI - VII вв. - агафоновской стадии ломоватовской и бартымской стадии неволинской культур - наиболее характерными являются пояса «агафоновского» типа, которые отличаются присутствием геральдических мотивов в оформлении металлической гарнитуры. Они встречаются как в мужских (8 случаев), так и в женских (7 могил) и детских (2) захоронениях. Пояса представляют собой длинный кожаный ремень шириной 2 см, сплошь украшенный различными геральдическими накладками. К основному ремню подвешены кожаные привески шириной 1,5 см, также покрытые различными накладками, заканчивающиеся обычно мечеобразными. К поясу подвешены пронизи из различных бронзовых пронизок и железный нож в ножнах.

Использование ременных украшений геральдического типа характерно для всех групп населения Южного Приуралья конца VI - VII вв. -

кушнаренковской, неволинской и ломоватовской культур. Подробная классификация прикамского материала, которая вполне может быть использована для материалов памятников происходящих с территории Башкортостана, была проведена Р.Д. Голдиной. В нашем исследовании рассматриваются наиболее часто встречающиеся варианты геральдических поясных украшений конца VI - начала VIII вв. н.э. - пряжек, накладок и наконечников. Это цельнолитые пряжки с плоской задней пластиной прямоугольной формы с лировидным кольцом, ложем для иглы и выступами вместе соединения его с пластиной, как правило, изготовленные из серебра, либо бронзы (Манякский, Бартымский, Верх-Саинский, Бродовский, Неволинский, Деменковский, Агафоновский могильники); пряжки с прямоугольной рамкой и прямоугольной пластиной, размеры рамки превышают размеры пластины (Манякский, Ново-Биккинский могильники); пряжки с В-образной рамкой и «геральдическим» щитком (Ново-Турбаслинский, Сынтыштамакский, Ново-Биккинский, Лагерев-ский, Агафоновский, Бартымский могильники).

Ременные накладки и наконечники представлены большим количеством полуовальных накладок с расширенным основанием, накладками-псевдопряжками, крупными и якорьковидными с сердцевидным основанием накладками. К основному поясу крепились подвесные ремешки, украшенные Т-образными, Х-образными и ланцетовидными накладками. Происходят из погребений Манякского, Аверинского, Агафоновского, Неволинского, Верх-Саинского могильников.

По разработанной Р.Д.Голдиной хронологии прикамских древностей, период конца VII - ЕХ вв. - время деменковской (конец VII - VIII вв.) и урьинской (конец VIII - IX вв.) стадий развития ломоватовской культуры; неволинский (конец VII - VIII вв.) и сухоложской (конец VIII - IX вв.) стадий неволинской культуры. Приблизительно в середине — второй половине VIII в. происходит смена кушнаренковской культуры караякуповской в Южном Приуралье. Хронологические рамки караяку-повской культуры ограничены серединой VIII - серединой (второй половиной) IX вв. Материальная культура населения всего региона в это время представляет собой органичное сочетание тюрко-болгаро-салтовских (поясная гарнитура, принадлежности конской сбруи и некоторые типы женских украшений) и местных прикамско-приуральских (коньковые и арочные шумящие подвески, трапециевидные ажурные подвески) элементов. Кроме того, применительно к термину «материальная культура» можно говорить о смене в регионе поясов «агафоновского» типа «нево-линскими» и «тюркскими», причем ассортимент металлических элементов на них в этот период для населения Прикамья имеет четкую половую направленность. Согласно сведениям Р.Д. Голдиной, пояса «неволинско-

го» типа - женские, тюркского - мужские. Пояса «неволинского» типа происходят из 48% женских погребений и 2 % - мужских; «тюркские» -из 22% погребений - мужские, и 3% - женские». Несколько иная ситуация наблюдается в памятниках караякуповской культуры. Согласно реконструкции женского костюма, сделанной H.A. Мажитовым на основе материалов погребения 2 I Бекешевского кургана 2, «тюркские» наборные пояса были характерны и для убранства женского костюма. Кроме того, пояса «неволинского» типа не являются характерным элементом материальной культуры караякуповского населения.

«Неволинский» пояс представлял собой кожаную ленту шириной 2 - 2,5 см, длиной 70 см, украшенный на концах пряжкой и наконечником и многочисленными накладками. К основному ремню, как правило, крепились 16 кожаных привесок размерами 3,5-4x10 см. Три привески, расположенные сзади, украшены обычно тремя тройчатками, остальные -двумя рядами круглых или прямоугольных накладок в верхней части и прямоугольными вытянутыми - в нижней. Пояс снабжен одной или двумя пронизями, состоящими из различных пронизок, бус, завершающимися конической или планчатой подвеской».

Мужской пояс, «тюркского типа представляет собой «кожаную ленту шириной около 2 см, украшенную прямоугольниками, арочными, серпообразными и другими накладками, пряжкой и наконечниками. Такие пояса почти не имеют дополнительных пронизей».

В погребальных комплексах прикамско-приуральского населения «тюркские» пояса представлены набором пряжек, ременных наконечников и бляшек-накладок прямоугольной, сегментовидной, серцевидной, луннице-видной и портальной формы с прорезью для продевания подвесных ремешков. В памятниках караякуповской культуры в наиболее полном виде такие пояса представлены в Ямаши-Тауских, Хусаиновских, Бекешевских I, Беке-шевских П курганах. В погребениях других могильников караякуповской культуры подобные пояса также присутствуют, но фрагментарно.

В памятниках неволинской культуры тюркские наборные пояса известны в Неволинском, Бродовском, Верх-Саинском и др. могильниках; ломоватовской культуры - Деменковском, Агафоновском, Аверинском, Плесинском и др.могильниках; поломско-чепецкой культуры - Полом-ckomI и Варнинском могильниках.

В целом, можно отметить, что состав предметов материальной культуры Прикамья и Южного Приуралья отражает достаточно сильное тюрко-сибирское и азиатское влияние. Влияние это проявилось в распространении здесь «тюркских» наборных поясов и близких им согдийских. Кроме того, азиатское влияние прослеживается и в принадлежностях конского снаряжения - восьмеркообразных стременах с круглой рамкой,

удилах с неподвижными кольцами, удилах с восьмерковидными окончаниями грызел и удилах с передвижными кольцами, существовавших на протяжении VI - X вв. Южносибирское происхождение имеют удила с S-видными псалиями с металлической петлей для продевания узды, где они обнаружены в комплексах VII — VIII вв.

В целом можно определенно говорить о том, что морфологический облик материальной культуры населения Южного Урала и Прикамья во второй половине I тыс. н.э. формировался, (если не целиком, то в значительной степени) за счет массового поступления в регион предметов, которые современными исследователями (Р.Д. Голдина, Е.В. Голдина) определяются как «дальний импорт». В первую очередь это, конечно, поясная гарнитура, отдельные типы украшений, принадлежности конской сбруи. Среди них поясная гарнитура, как не просто утилитарный или декоративный, но и статусный элемент материальной культуры, занимает особое место. Это ее место определяется и тем, что у населения изучаемого региона и прилегающих к нему территорий наборные пояса, состоящие из «импортных» э лементов, становятся органичной частью его этнографической культуры.

Глава 2. Этнополнтическая история Евразийских степей как фактор формирования материальной культуры населения Южного Приуралья и Прикамья.

Глава состоит из трех параграфов, в которых рассматриваются возможные пути проникновения восточной торевтики в Прикамье и При-уралье, факторы этнополитической истории Евразии второй половины I тыс. н.э., оказавшие свое влияние на процесс формирования материальной культуры населения региона и география распространения этих изделий в регионе, отражающая динамику его культурных контактов с евразийским югом.

2.1. Пути проникновения восточной торевтики на территорию Южного Приуралья и Прикамья в эпоху раннего средневековья. Относительно путей проникновения восточной торевтики в регион, мнения исследователей расходятся. В этой связи, необходимо отметить, что большинство исследователей в процессе поступления восточной торевтики в регион большое значение придают Волге, как основной торговой магистрали в раннем средневековье и государству Волжская Болгария, города которой занимали особое место в системе торговых отношений между Западом и Востоком. Однако часть исследователей придерживается идеи поступления восточного серебра из Закавказья, другая часть - из Средней Азии.

Больше всего сторонников получила идея поступления восточного импорта по пути из Средней Азии в Волжскую Болгарию, и далее по Волге в Прикамье. В ее основе лежат рассказ Ибн Фадлана о его путеше-

ствии на Волгу й факты находки в Прикамье хорезмийских серебряных изделий. Впервые эта концепция была выдвинута в работах Ф.А. Тепло-ухова и А.П. Смирнова. В.П. Даркевич, изучив состав находок кладов на территории Восточной Европы и Прикамья, придерживается идеи Волжского торгового пути из Средней Азии, хотя не исключает и возможности его начала из Закавказья, придавая при этом большое значение иранским, хорезмийским, болгарским и пр. купцам. В.В. Кропоткин на основе сходства состава кладов в Закавказье и Приуралье, делает вывод о существовании в VI - VII вв. торгового пути из Закавказья по Волге и Каме, и также допускает возможность поступления сасанидских и византийских изделий по Волжскому пути из Средней Азии.

В процессе проникновения восточной торевтики в Прикамско-При-уральский регион исследователи большое значение придают степному пути из Средней Азии через Оренбургские степи и территорию современного Башкортостана. Так, например О.Н. Бадер писал о том, что «... в ранний период значение преобладающего имел Волжский путь, а затем, в силу известных исторических событий, почти закрытый и временно уступивший в Приуралье первое место караванным путям из Средней Азии через Зауральские степи». В.Ю. Лещенко, уточнив хронологические рамки прикамских кладов восточной посуды и монет, также придерживается этого мнения: в VII - VIII вв. активно действовал путь из Средней Азии в Волжскую Болгарию, а с IX в. преобладающее значение имел степной путь. Этой же идеи придерживался и Th. Noonan.

Несколько по иному раскрывает этот вопрос В.Ю. Морозов, изучивший состав монетных находок на территории Прикамья. Исследователь выделил два периода в поступлении в регион византийских, сасанидских и куфических монет: конец V - конец VII вв., и вторая половина VIII - середина ЕХ вв. В первый хронологический период действовал, по его мнению, Волжский торговый путь, а со второй половины VII - VIII вв. - степной путь. Причем сасанидские и визайнтийские монеты поступали в регион по Волжскому пути в первый период, а большая часть византийской и сасанидской посуды, вместе со среднеазиатским импортом - по степному. А.Г. Иванов считает, что восточный импорт шел в Прикамье сухопутным маршрутом через Южное Приуралье. Напротив, Е.А. Круглов и М.Ф. Обыденное большое значение придают, так называемому «серебряному пути»: Византия - Согд - Хорезм - Эмба - Яик - Самара - хазарский Итиль на Волге - Булгар - Кама - Белая, который активизировался с VIII в. Отдельно необходимо упомянуть точку зрения JI.A. Мацулевича, который исследовав состав кладов, содержащих византийский импорт в Восточной Европе и Прикамье, пришел к выводу, что между восточными окраинами Византийской империи и Прикамским

регионам существовали непосредственные связи, осуществляющиеся через степные реки и волоки Подонья и Прикубанья.

Картографирование кладов, содержащих импортную посуду показывает, что проникала она в регион по сухопутному пути из средней Азии через плато Усть-Урт, казахстанские, оренбургские и башкирские степи вдоль рек Белая, Уфа, Сылва в Пермский регион и Верхнее Прикамье. Так, один клад серебряной посуды, датированный концом VI -началом VII вв. был найден в 1961 г. в поселке Чилек под Самаркандом. В его состав входили серебряный сосуд с изображением охоты шахан-шаха Пероза, эфталитская и три согдийские серебряные чаши. Четыре клада с восточным серебром были обнаружены на территории Казахстана. Из 50 учтенных в работе кладов, обнаруженных на Урале, один клад был найден на территории Оренбуржья, 6 - происходит с района рек Белой и Урала; 16 - с территории Среднего Прикамья; 13 - с территории Верхнего Прикамья; 1-е территории бассейна рек Вятки и Чепцы, один клад - с Нижнего Прикамья. Таким образом, можно отметить, что в эпоху раннего средневековья в качестве альтернативы Волжскому торговому пути из Средней Азии существовал степной путь из Средней Азии, который играл главную роль в процессе поступления восточной торевтики в Прикамско-Приуральский регион, активно действуя с середины -второй половины VII в. Путь этот был известен давно, и связи между Приуральским краем и азиатским регионом осуществлялись по нему еще с середины I тыс. до н.э., о чем свидетельствует топография находок иранского и переднеазиатского происхождения в Приуралье, прослеженная A.A. Йессеном. Скорее всего, связи между северными и южными районами с этого времени не прерывались, а, начиная с VII в., стали носить регулярный характер. Притом, что на всем протяжении Волжского торгового пути образцов византийской и саснидской посуды не найдено.

Основным потребителем восточной торевтики (согласно её количественному скоплению в регионе) было население Прикамья, использовавшее ее в культовых целях. Следовательно, можно предположить, что этнически отличное от прикамского население Среднего Поволжья (носители именьковской кулыуры IV - VII вв., а затем ранние волжские булгары), не заинтересованное в серебряных сосудах, кроме как в сырье, часть их отправляло в Прикамье. Этим можно объяснить отсутствие на именьковской и раннебулгарской территориях находок византийского и сасанидского серебра.

2.2. Военно-политическая ситуация в Передней и Средней Азии и Евразийской степи в эпоху раннего средневековья. Относительно факторов поступления восточного импорта в Прикамско-Приуральский регион существуют две точки зрения: с одной стороны - торговый, с

другой - военно-политический. Начало массового' поступления восточной торевтики в Прикамско-Приуральский регион относится к середине - второй половине VII в. О непосредственных торговых отношениях между населением Передней Азии и Прикамья в это время говорить сложно, поскольку вся степная зона, лежащая между Ираном и Византией, с одной стороны, и Уралом - с другой, находилась в движении, начало которому было положено Великим переселением народов. Множество кочевых племен, враждующих между собой и империями не могли создать благоприятной обстановки для торговли. Следовательно, был только один вариант проникновения восточного импорта в Прикамско-Приуральский регион - посредством кочевых племен.

В этой связи заслуживает внимания точка зрения Th. Noonan(a), который предполагал, что сасанидские и византийские монеты и торевтика попадали в Прикамско-Приуральский регион при разных обстоятельствах в два этапа На первом этапе сасанидские и византийские изделия попадали кочевникам в виде платежей и добычи во время войн. На втором, кочевники, участвующие в Ирано-Византийских войнах поставляли их в Прикамье в обмен на пушнину, которая пользовалась у них большим спросом. Таким посредником Th. Noonan считал хазар. Кроме того, он говорил о том, что с конца VI по середину VII вв. действовал Волжский торговый путь из Закавказья, а со второй половины VII по IX вв. - степной путь из Средней Азии, по которому на Урал поступала торевтика. В качестве основного пути проникновения восточного импорта исследователь выделяет степной путь го Средней Азии, через Приаралье, Оренбургские степи, территорию современного Башкортостана, и далее - вверх по Каме. Этот путь активизировался в VII в. с приходом в Приуралье носителей кушнаренковской, а затем караякуповской культур. Близкую схему динамики поступления образцов восточного импорта в Прикамье выстраивает Б.И. Маршак. Согласно этой схеме, в первой половине VII в. «согдийцы начинают экспорт своих собственных сосудов в дополнение к персидским и византийским». То есть, Волжский торговый путь еще действовал, но в него «вклиниваются» или движутся параллельно ему торговые караваны из Средней Азии. В VII - VIII и IX вв. согдийский импорт становится доминирующим и здесь уже возможно говорить не только о наличии Степного торгового пути, но и обозначить его маршрут, который (едва ли в этом стоит сомневаться) в 922 г. был пройден Ахмедом ибн Фадланом.

Обстоятельства проникновения сасанидской и византийской торевтики и сасанидских монет в степь могут быть прояснены в контексте военно-политической истории Ирана и Византсш второй половины I тыс. н.э. Сасанидская империя с самого момента ее образования в первой трети III в. вела многочисленные войны с существовавшей тогда Римской

империей. Войны эти носили локальный характер и велись преимущественно за господство на Переднеазиатских территориях. В III в. некогда мощная и сильная Римская держава, раздираемая внутренними противоречиями с одной стороны, усугубившимися многочисленными нападениями варваров - с другой, начала распадаться.

В IV в. это привело к образованию на ее месте двух самостоятельных государств - Западной Римской империи и восточной - Византийской империи. Сасанидская Персия в этот период продолжает развиваться и крепнуть.

Вся история сасанидского Ирана характеризуется постоянными войнами с Византией. Кроме того, Ирано-Византийские отношения всегда, так или иначе, были связаны с политикой обоих сторон в отношении многочисленных кочевых племен, населявших территории Северного Кавказа, Юго-Восточной Европы, и Средней Азии. Споры между двумя державами велись в основном за владычество над народами Переднего Востока и Северного Кавказа, особенно пограничных областей. Помимо политических, интересы Ирана и Византии касались и экономических вопросов. В частности, остро стоял вопрос о караванных путях из Китая и Индии в Черноморье и Средиземноморье, основной отрезок которых контролировался Ираном.

Основной, массовый поток восточной торевтики в Прикамско-Приуральский регион начинается со второй половины VII в. по степному пути, хотя можно предположить, что отдельные экземпляры могли попасть и раньше. Обращает на себя внимание то, что из 29 сасанидских сосудов 11 имеют надписи VII - VIII вв., из которых 4 написаны согдийским письмом, одно серебряное блюдо 390-420 гг. из Керчевского клада имеет согдийскую надпись самаркандским письмом V — VI вв., одно блюдо, найденное у д. Стрелки имеет эфталитскую надпись. Кроме того, средне-персидская и согдийская (самаркандская) надписи имеются на серебряной бутыли, обнаруженной у с. Лимаровка Харьковской губернии. Соответственно, можно предположить, что прежде чем попасть в Прикамье, сосуды эти находились где-то на территории Средней Азии, возможно в Согде. А хронологический диапазон над raice й на сасандских сосудах (VI - VIII вв.) может дополнительно свидетельствовать о запаздывании их ввоза в Прикамье. Кроме того, известно блюдо с изображением Варахрана V (421

- 438), обнаруженное в Индии. Так же обращает на себя внимание наличие среди Прикамских находок двух блюд, изготовленных в районе Афганистана - Северо-Западной Индии - серебряное блюдо (IV - V вв.) из Вере-инского клада. Все это, вместе с находками в составе Чилекского клада на территории Узбекистана (сасанидское блюдо с изображением Пероза (457

- 484), эфталитские и согдийские сосуды) наводит на мысль о том, что

восточная торевтика до того как попасть в Прикамско-Приуральский регион находилась в среде среднеазиатских кочевых племен-хионитов, эфтали-тов, тюрок и подвластных им территориях Согда и Хорезма.

' Торевтика, как и многие другие памятники эпохи Сасанидов, относится к жанру придворного, прокламативного искусства. Поэтому, имея такую предназначенность, она не могла являться предметом торговли. Она была гордостью царей и знати, украшением и знаком особого отличия. На сосудах изображались чаще всего шахи и божества зороастрий-ского пантеона в образе животных. За определенные заслуги на торевтике могли сделать изображе ние какого-либо знатного лица. Поэтому в отношениях сасанидских шаханшахов со своими соседями, торевтика могла выполнять дипломатическую роль драгоценного дара с одной стороны, либо захватываться как трофей, привлекая внимание металлом, из которого она изготовлялась - с другой. Именно таким образом она могла попасть в среднеазиатские степи.

Обращает на себя внимание и сюжетный репертуар произведений восточной торевтики Прикамья и Приуралья, явно свидетельствующий о неких эстетических и мировоззренческих традициях потребителей этих изделий. Из 113 учтенных нами образцов восточной торевтики III - IX вв. в Прикамье и Приуралье количественно выделяются сюжеты царской охоты, изображения всадника или коня - всего 20 экземпляров. Большая часть подобных сосудов относится к сасанидской художественной традиции (11 экземпляров из 20), 1 - к византийской, а остальные к различным районам Средней Азии.

Часто встречаются блюда, бутыли и кувшины с изображением всадницы (богини), либо нагих женщин - 9 экземпляров, 3 из которых происходят из сасанидского Ирана. Одно большое блюдо с изображением флейтистки на сказочном звере было произведено на территории постса-санидского Ирана (VII - VIII вв.). Блюдо с изображением богини и оленя (конца VIII - первой половины IX вв.) происходит га восточных районов Средней Азии. Четыре хорезмийские чаши VII - первой половины VIII вв. содержат изображения четырехрукой богини.

Далее по убывающей следуют изображения горных козлов с ошейниками (4 сосуда), орла (птица Гаруда?), несущего женщину и орла с газелью в когтях (4 сосуда), фантастических животных - крылатых верблюдов или сенмурвов (2 сосуда).

Многочисленны блюда, кувшины и кружки с растительным орнаментом - 15 экземпляров. Практически все они относятся к среднеазиатской художественной традиции второй половины VIII - IX вв.

Часто встречаются блюда на которых изображены различные животные и водоплавающие птицы, как сасанидского так и среднеазиатско-

го производства^ В целом, подобные сюжеты встречаются в единичных экземплярах и не поддаются какой-либо группировке.

Исходя из выше изложенного, можно сделать вывод о том, что наиболее часто повторяющимися сюжетами на блюдах являются изображение всадника, охотящегося на животных (либо просто коня); богини (всадницы), либо нагих женщин; орла; водоплавающих птиц; сюжеты с растительным орнаментом. Вполне вероятно, что отбор сюжетов и образов сасанидской торевтики каким-то образом регулировался традиционными финно-пермскими и угорскими верованиями и мифологией.

Мы не можем, конечно, утверждать, что финно-пермские и мадьярские племена региона отслеживали политическую конъюнктуру на юге Евразии. Однако по аналогии с соседними районами лесостепного и степного Зауралья и Западной Сибири, у населения которых торговые связи с областями Великого шёлкового пути поддерживались еще с эпохи раннего железного века, прерывались в эпоху Великого переселения и вновь оживились в эпоху Тюркского каганата, напрашивается вывод о том, что подобным же образом развивалась динамика торговых связей между Прикамьем и Приуральем и государствами на трассе Великого шёлкового пути. И в этом случае военно-политическая активность Саса-нидов могла быть решающим фактором.

Массовое же поступление восточного импорта в Прикамско-При-уральский регион начинается во второй половине VII в., тогда, когда на южноуральских территориях обосновалось кушнаренковское население, а в Прикамье продолжали развиваться носители неволинской и ломова-товской археологических культур.

Племена Зауралья и юга Западной Сибири, с которыми генетически были связаны носители кушнаренковской культуры, во второй половине VI в. находились в зависимости от тюркских каганов и, следовательно, были втянуты в систему ирано-византийских отношений. Вместе с тюрками они являлись постоянными участниками войн с Ираном, во время которых познакомились с образцами торевтики. Хронология поступления и распространения образцов восточного и южного импорта в Прикамье и Приуралье достаточно точно совпадает с основными вехами военно-политической истории в степях Евразии, основной ход которой во второй половине I тыс. н.э. определялся историей Тюркских каганатов. Распад в 603 г. н.э. Первого Тюркского каганата на Западный (Средняя Азия и часть Восточного Туркестана) и Восточный (Монголия) вне сомнения способствовал усилению центробежных тенденций среди зависимых от него племен.

Следующий этап в формировании облика материальной культуры населения Прикамья и Приуралья датируется второй половиной VIII - IX

вв. н.э. Это было время появления раннебулгарских могильников в Вол-го-Камье, распространение в Башкирском Приуралье памятников ка-раякуповской культуры, урьинской стадии ломоватовской культуры и сухоложской стадии неволинской культуры в Прикамье.

В номенклатуре материальной культуры населения Прикамья и При-уралья VIII - IX вв. исследователи отчетливо выделяют несколько групп вещей, свидетельствующих о разнообразии культурных импульсов, оказавших влияние на формирование материальной культуры населения региона. Первая группа — шумящие коньковые и арочные подвески, подвески с изображением головы медведя, коробочки-медальоны, ложечки и флаконовид-ные подвески - местные, уходящие корнями в материальную культуру Прикамья предшествующего времени. Вторая - поясные наборы тюрко-сибирского типа, состоящие из крупных прямоугольных и полуовальных накладок и цельнолитых 8-образных пряжек. Третья - пояса, подвески с дополнительными привесками, браслеты, перстни с крупными щитками-«жуковинами», арочные стремена и удила со стержневидными или Б-видными псалиями салтово-маяцкого (алано-болгарского) типа. Каждая из перечисленных групп вещей имеет свою исходную территорию, а их появление в регионе также было обусловлено событиями военно-полигаческой истории в Евразийских степях. Одно из них - распад в 744 г. н.э. Второго Тюркского (Тюргешского) каганата, что способствовало возрождению степного торгового пути, параллельного Волжскому и связывавшего Южный Урал и Прикамье со Средней Азией. По этому торговому пути, проходящему из Средней Азии через плато Усть-Урт, казахстанским, оренбургским, башкирским степям, далее рекой Белой до впадения р. Уфы, рекой Уфой на верховья рек Ирень и Сылва в район современной Перми в регион, вероятнее всего, попадали предметы, составлявшие еще одну группу из номенклатуры материальной культуры караякуповских, неволинских и ломоватов-ских племен - сасанидские серебряные сосуды.

Можно предположить, что носители караякуповской культуры (древние мадьяры) в общем контексте этнокультурной истории Южного Урала и Приуралья выступали в качестве военно-политической альтернативы ранним булгарам. Из общего контекста имеющегося в нашем распоряжении археологического материала следует, что именно волго-камские булгары выступали в роли связующего звена в товарообмене раннесредневекового населения лесного Прикамья и Евразийской степи. Более того, в представлении современных исследователей, участок Волжского торгового пути от Приазовья, Северного Кавказа, Прикаспия и Нижнего Поволжья (территория Хазарского каганата) до г. Болгара являлся «зоной прохождения одного из основных путей - Великого Шелкового пути». Но именно здесь мы и не находим следов прохождения таких ярких образцов восточного импорта, как

восточная торевтика, тогда как на территории расселения «караякуповцев» эти следы присутствуют. Следовательно, есть основания говорить о существовании и активном функционировании Степного торгового пути, который также являлся ответвлением Великого Шелкового пути и был альтернативой Волжскому торговому пути. Но функционирование степного пути, очевидно, было относительно недолгим. По крайней мере, не позже того времени, пока его южноуральская часть контролировалась носителями карая куповской культуры. Их массовый уход из Приуралья приходится на середину - вторую половину IX в. А в конце IX в. степи между Южным Уралом, Каспийским и Аральским морями, включая и плато Устюрт с его колодцами и караван-сараями, становятся ареной огузо-печенежских войн, победителями в которых вышли огузы. С этого времени заметно сокращается приток восточного импорта в регион Прикамья и Приуралья: клады с вещами позже IX в. составляют 13,5% от всех кладов, содержавших восточные изделия, в регионе. Монополистом прикамско-приуральской торговли становится Волжская Булгария, вследствие чего характер поступающих в Прикамье изделий меняется — практически весь восточный импорт заменяется булгарскими изделиями, а византийский исчезает вообще.

2.3. География предметов восточной т оревтики в Прикамье и Приуралье в контексте внутренних миграций второй половины I тыс. н.э. Во второй половине I тыс. н.э. роль «основного перевалочного пункта» на трансуральском пути играла Кунгурско-Месягутовская лесостепь. Об этом свидетельствует география местонахождений отдельных экземпляров или кладов сасанидской посуды ранней хронологической группы УН-УШ вв. Их нами учтено 25 и география их в регионе такова: три из них - находки на территории г. Уфы, Ал кино и Красная поляна -происходят с территории современного Башкортостана, из «степного языка» в Бельско-Демском междуречье, лежащем на трассе Степного торгового пути. Остальные 22 местонахождения распределяются примерно поровну между территориями неволинской (на ее бартымской и неволинской стадиях) и ломоватовской (агафоновская и деменковская стадии) культур. На территории ломоватовской культуры находки сасанидской торевтики оказываются «привязанными» к поселениям: найдены или рядом с ними, или непосредственно на них - Зародятское селище (Ковинский клад), Патраковский, Вереинский II клады, Бартымское I селище (Бартымские клады). Следовательно, едва ли есть основания сомневаться в том, что на первой стадии своего распространения в Прикамье образцы восточной посуды представляли собой органичную часть материальной культуры ломоватовских племен. И конечно, вероятнее всего, правы именно те исследователи, которые считают, что использовалась эта посуда преимущественно в ритуальных целях. Степной путь, как основная магистраль по-

ступления восточных изделий в регион в рассматриваемый период, представляется наиболее вероятным. Во-первых, на это указывает полное отсутствие подобных изделий (и сопутствующих им деталей геральдической поясной гарнитуры) в памятниках VII - VIII вв. в Поволжье - ареале расселения и миграции ранних булгар во второй половине VII - VIII вв. при их наличии на территориях, прилегающих к «степному языку».

Во-вторых, перемещению товаров по Волжскому пути в рассматриваемое время едва ли могла способствовать военно-политическая ситуация, сложившаяся на Северном Кавказе в VIII веке: разгром арабами основных экономических центров в прикаспийской провинции Хазарии, антиарабское восстание в Дербенте в 762/763 гг., война хазар с арабами в 799/800 гг.

В-третьих - угорские племена Зауралья и Западной Сибири (в состав которых входили носители кушнаренковской и караякуповской культур - древние мадьяры) до конца VI в. находились под политической зависимостью от правителей Тюркского каганата, что предполагает их участие в военно-политических акциях тюрок в Средней Азии в это время. То есть, угры знали, откуда и что можно получить. Данное обстоятельство вряд ли не было использовано ¡ми после ослабления и распада Тюркского каганата, вследствие чего угры обрели независимость.

Конечным пунктом Степного торгового пути могло быть городище Уфа-Н, расположенное в месте слияния трех рек: Белой, Уфы (правый приток Белой) и Демы (левый приток Белой). В керамике этого памятника фрагменты кушнаренковских и караякуповских сосудов составляют в общей сложности 13,5%. Именно отсюда территорию расселения ломо-ватовских и неволинских племен можно было достичь водным путем, сплавляясь по реке Белой и затем вверх по Каме, или по реке Уфе до Ме-сягутовской лесостепи, на северной периферии которой и обитали «не-волинцы». Или сухопутным путем на север до территории современного Пермского края. Не лишним будет напомнить, что в окрестностях городища Уфа-П известны два местонахождения сасанидских сосудов VII -VIII вв.: Уфимские и Алкинские находки.

География находок образцов сасанидской торевтики на территории ломоватовской культуры рассматриваемого времени показывает, что из 13-ти местонахождений 8 найдены на памятниках, раположенных в непосредственной близости от р. Камы: Ковина, Луковка, Ильинское, Верхне-Березовский, Слудка, Майкор, Керчевая, Больше-Аниковский. Это дает основание предполагать, что маршрут поступления сасанидских изделий в Прикамье мог быть следующим: «Степной коридор» в Бель-ско-Уфимском междуречье - устье р. Уфы (городище Уфа И) - вдоль р. Уфы - Месягутовско-Кунгурская лесостепь - р. Сылва - р. Кама.

В известной степени этот маршрут подтверждается, во-первых, тем, что по нему же располагаются синхронные ранним образцам сасанид-ской торевтики элементы «геральдической» поясной гарнитуры, отсутствующие на Волге (табл. 2), во-вторых, тем, что именно в погребальных комплексах неволинской культуры найдены полные поясные наборы, состоящие из «геральдических» элементов: Бартымский мог., п. 108; Не-волинский мог., п. 153,212; Верх-Саинский мог., п. 50.

География распространения находок сасанидских сосудов IX в. в регионе Прикамья - практически все они находятся за пределами традиционных ареалов ломоватовской и неволинской культур - показывает возможный путь переселения этих племен в Волжскую Булгарию. Особенно показательны в этом отношении клады в междуречье Чепцы и Вятки (Вихарево, Рябиновская, Чуринская, Ягошур, Седьяр).

Им по времени сопутствует поясная гарнитура «тюркских» типов, состоящая из цельнолитых пряжек с полуовальными гладкими щитками или щитками-рамками, литых прямоугольных или полукруглых накладок с прямоугольными прорезями, фигурных накладок с подвижным кольцом-привеской (т.н. салтовского типа), наконечников с приостренным или полукруглым концом и т.п.

Таким образом, подводя итог сказанному, мы можем сделать следующие выводы. Проникновение образцов сасанидской торевтики в Прикамье и Приуралье, вероятнее всего, осуществлялось степным путем вдоль западных склонов Уральского хребта, через территории, контролировавшиеся в VII - первой половине IX вв. кушнаренковскими и ка-раякуповскими племенами — (древними мадьярами). Миграция носителей ломоватовской и поломской культур - основных потребителей сасанидской посуды в Прикамье, к тому же содержавших в своем этническом составе выраженный угорский субстрат — на территорию ранней Волжской Булгарии в начале-первой половине IX в., очевидно, была вынужденной. Поэтому сопровождалась специальным сокрытием драгоценной посуды (имевшей к тому же сакральное значение) в потаенных местах, вне пределов обжитой территории. Возможно, делалось и с расчетом на возвращение. Но в любом случае владельцы этих сосудов принести их к волжским булгарам явно не стремились. Соответственно, ни в IX в., ни позже такого количества сасанидской посуды, как в Прикамье, на территории Волжской Булгарии не наблюдается.

В Заключении подводятся итоги работы. Анализ археологического материала показывает, что материальная культура населения Южного Приуралья и Прикамья эпохи раннего средневековья формировалась под мощным воздействием южного степного импульса, интенсивность которого, начиная с середины I тыс. н. э., неуклонно росла. Не исключено

также, что в этом процессе большую роль играли торговые караваны из промежуточных центров Великого шелкового пути. Но вместе с тем, следует иметь в виду, что все инновации в материальной культуре населения региона сопровождались изменениями в этнокультурной карте. Это достаточно чётко синхронизируется с основными коллизиями военно-политической истории Евразийской степи середины-второи половины I тыс. н. э. То есть, военно-политическая ситуация, и вызываемые ею в масштабах Евразии этнокультурные катаклизмы ускоряли процесс этнокультурного обмена, а может быть, и являлись его основным двигателем.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

Статьи в журналах из перечня ВАК:

1 Бубнель Е.В., Иванов В.А., Чичко Т.В. Сведения средневековых письменных источников о географических координатах "Magna Hungana^ («Великой Венгрию») // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Том 15 номер 1,-Самара, 2013.-С. 229-231.

2. Чичко Т.В. Восточная торевтика Прикамья и Южного При-уралья как источник изучения военно-политической истории раннесред-невековой Евразии // Современные проблемы науки и образования. -2014. - №3; URL: www.science-edukation.ru/117-13614 (дата обращения 24.07.2014)

3. Чичко Т.В. География «импортных» поясов VI - IX вв. в Прикамье и Приуралье // Казанская наука. - 2014. - № 6 - С. 51 - 54.

Статьи в других изданиях:

4 Барынина Т.В. Истоки и школы средневековой восточной торевтики на Южном Урале // Урало-Поволжская археологическая студенческая конференция: Тезисы докладов. - Уфа, 1996г. - С. 36 - 37.

5 Барынина Т.В. К вопросу об основании степного торгового пути в Приуралье и Прикамье И Болгар и проблемы исторического развития Западного Закамья: 60 лет археологическо изучения. Итоги и перспективы. - Болгар, 1998. - С. 12-15.

6 Барынина Т.В., Иванов В.А. Военно-политическая история Евразийских степей как фактор формирования материальной культуры средневекового населения Южного Урала I тыс. н.э. // Культуры Евразийских степей второй половины 1 тысячелетия н. э. (вопросы хронологии): Материалы II Международной археологической конференции. Самарский областной историко-краеведческий музей им. П.В. Алабина.

Самара, 1998. - С. 232 - 242.

7 Барынина Т. В. Истоки декора костюма приуральских угров //

Культуры степей Евразии второй половины I тыс. н.э. (Из истории ко-

спома): Тезисы докладов III международной археологической конференции. - Самара, 2000. - С. 37 - 39.

8. Барынина Т.В. География находок восточного серебра в При-уралье и проблема путей его поступления в регион // В центре Евразии. — Стерлитамак: СГПИ, 2001. - С. 31 - 35.

9. Барынина Т.В. Семантика сюжетов восточной торевтики // Россия и общества Востока: динамика социального развития, политические отношения, межкультурная коммуникация: Материалы межвузовского научного семинара (Стерлитамак, 18 февраля 2005 г.). — Уфа, 2005 г.-С. 46-52.

10. Барынина Т. В., Иванов В.А. Аврюзтамакский клад // Башкирская энциклопедия в 7 томах. Т. 1. - Уфа: Башкирская энциклопедия. -2005.-С. 39-40.

11. Барынина Т.В. Роль угорского населения в процессе поступления восточной торевтики в Прикамско-Приуральский регион // Технологии совершенствования подготовки педагогических кадров: теория и практика. Межвузовский сборник научных трудов, посвященный 130-летию Татарского государственного гуманитарно-педагогического университета. Вып. 9. - Казань, 2006. - С. 208-212.

12. Чичко (Барынина) Т. В. Особенности формирования материальной культуры населения Южного Урала и Прикамья в эпоху раннего средневековья // XVIII Уральское археологическое совещание: культурные области, археологические культуры, хронология: Материалы XVIII Уральского археологического совещания, 11 — 16 октября 2010 г. — Уфа: Изд-во БГГГУ. - С. 204 - 206.

13. Чичко (Барынина) Т.В. К вопросу о направлении культурных связей населения Южного Приуралья в VI — VII вв. // Актуальные проблемы исторической науки: Сборник научных трудов первых международных Усмановских чтений. — Уфа: Гилем, 2011. — С. 54 — 56.

14. Чичко (Барынина) Т.В. Военно-политическая ситуация вдоль основных трасс Великого шелкового пути в раннем средневековье // Актуальные проблемы исторической науки: Сборник научных трудов первых международных Усмановских чтений. - Уфа: Гилем, 2011. - С. 302 - 307.

15. Чичко (Барынина) Т.В. Историография проблемы контактов населения Южного Урала и Прикамья со странами Востока в раннем средневековье // Урал и Сибирь в контексте развития российской государственности: Материалы Всероссийской научной конференции «VI Емельяновские чтения» (Курган, 26 - 28 апреля 2012 г.). - Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2012. - С. 67 — 70.

16. Чичко (Барынина) Т.В. Направление культурных импульсов в Приуралье и Прикамье во второй половине I тыс. н.э. // Труды Камской

археолого-этнографической экспедиции. Вып. VIII. Археологические памятники Поволжья и Урала: современные исследования, проблемы сохранения и музеефикации. - Пермь: ПГГПУ, 2013. - С. 195 - 202.

17. Чичко Т.В. Пути и перевалочные пункты проникновения восточного импорта на территорию Южного Урала и Прикамья в эпоху раннего средневековья // Проблемы поиска и изучения древних городов на Южном Урале. Сборник научных статей. - Уфа: Изд-во БГПУ, 2013. -С. 44-50.

18. Chichko T.V. Ivanov V.A The Localization of the Finds of the Sasanian Artistic Ware in the Ethnocuitural Map of the Urals fhd the Kama Region in the Second Half of the First Mmillenium A.D. // FOLIA ARCHAEOLOGICA LV. 2011-2013. BUDAPEST. - P. 179 - 192.

19. Чичко T.B. К вопросу о времени поступления сасанидской и византийской посуды в Прикамье и Приуралье // «XVI Международная конференция, посвященная проблемам общественных и гуманитарных наук» (01.02.2014 г.). 2 часть. © Центр гуманитарных исследований «Социум». г.Москва - 2014. - С. 136-139. Эл. ресурс. Режим доступа http://www.society-science.ru/arhiv (17.03.2014).

Подписано в печать 08.09.2014. Гарнитура «Times». Бумага ксероксная. Формат 60х80Иб. Печать оперативная. Усл. печл. 1,5. Заказ № 323 / 14. Тираж 120 экз.

Отпечатано в полиграфическом участке Стерлитамакского филиала БашГУ: 453103, Стерлитамак, пр. Ленина, 49.