автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Восточные заимствования в языке Московской Руси

Полный текст автореферата диссертации по теме "Восточные заимствования в языке Московской Руси"

На правах рукописи

ГИЛАЗЕТДИНОВА Гелиня Хайретдиновна

ВОСТОЧНЫЕ ЗАИМСТВОВАНИЯ В ЯЗЫКЕ МОСКОВСКОЙ РУСИ

10.02.01 - русский язык

348746

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

2 ИЮН 2011

Казань 2011

4848746

Работа выполнена в федеральном государственном автономном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Казанский (Приволжский) федеральный университет»

Научный консультант - доктор филологических наук, профессор

Эмилия Агафоновна Балалыкина

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Замир Курбанович Тарланов

доктор филологических наук, профессор Мирфатых Закиевич Закиев

доктор филологических наук, профессор Мария Александровна Пильгун

Ведущая организация - ГОУ ВПО «Волгоградский

государственный университет»

Защита состоится «23» июня 2011 г. в 12 часов на заседании диссертационного совета Д 212.078.04 при ГОУ ВПО «Татарский государственный гуманитарно-педагогический университет» по адресу: 420021, Республика Татарстан, г. Казань, ул. Татарстан, д. 2.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Татарский государственный гуманитарно-педагогический университет».

Электронная версия автореферата размещена на сайте ГОУ ВПО «Татарский государственный гуманитарно-педагогический университет» «17» марта 2011 г. Режим доступа: www.tggpu.ru

Автореферат разослан «_» мая 2011г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент

С.С. Сафонова

Общая характеристика работы

Роль различных народов в развитии и распространении культурных ценностей, как отмечал Э. Сепир, можно установить путем выяснения того, в какой мере их лексика проникала в язык других народов. Именно взаимодействие между культурами и языками занимает особое место в становлении лексической системы каждого национального языка.

В истории русского языка на разных этапах его существования иноязычные слова как следствие межъязыкового общения сформировали одну из существенных языковых подсистем его лексического состава. Наиболее значимую страницу в эволюции словарного состава русского языка с древнейшего периода его развития вплоть до XVIII в. представляют заимствования из восточных языков, оставившие значительный след в «этногенезе и культуре, архитектуре и орнаменте, в употреблении предметов домашнего обихода и некоторых деталей быта и обычаев <...> в фамилиях и прозвищах, в топонимах и гидронимах и т. п.» [Кононов 1982: 12].

Изучение восточных заимствований в русском языке имеет давние традиции1. Ориентальная лексика рассматривалась в хронолого-этимологическом аспекте (K.P. Галиуллин, И.Г. Добродомов, А.Н. Кононов, A.C. Львов и др.), по тематическим группам (Р.Г. Гатаулина, А. Жаримбетов, А.Г. Сагитова, Д.С. Се-таров, P.A. Юналеева, Юнал Керами и др.), на материале памятников письменности (В .Д. Аракин, И.Г. Добродомов, A.C. Львов, A.C. Махмутова, И.И. Назаров, В.И. Филоненко и др.), художественной литературы (Г.С. Амиров, Г.Н. Асланов, Р.И. Бигаев и др.), лексикографических источников (Г.Н. Кари-муллина, Г .Я. Романова и др.), современного литературного языка (K.P. Бабаев, Р.З Киясбейли и др.), диалектов (Г.Н. Асланов, Л.Л. Аюпова, Л.А. Кубанова, Б.А. Моисеев и др.), арготической лексики (Н.К. Дмитриев) и др.

Одним из важнейших направлений в изучении и постановке проблемы Orientalico-Rossica является сформировавшийся в 40-50-е гг. XX столетия новый тип исследования - анализ восточных слов определенного исторического периода на материале письменности или диалекта в соответствии с периодизацией русского языка в широком смысле этого слова как языка, являющегося ветвью, частью общеславянского языкового родства (см.: [Исаченко 1963; Баш 1989]).

'См. работы И.Н. Березина, А.К. Казембека, Ф.Е. Корша, П.М. Мелиоранского, Ф.И. Эрдмана, А.И. Соболевского, В.А. Богородицкого, Л.П. Якубинского, Ю.Н. Завадовского, В.И. Абаева, А.Н. Кононова, С.Е. Малова, К.Г. Менгеса, H.A. Баскакова, Н.К. Дмитриева, И.Г. Добродомова, Е.К. Бахмутовой, А.Д. Эфендиевой и др.

Описание языка эпохи Московской Руси (ХУ-ХУП вв.) - периода образования великорусской народности и начала формирования национального русского литературного языка - весьма актуально в плане исследования эволюции лексической системы русского литературного языка в целом и ее заимствованного пласта, в частности.

Исследуемый период привлекает внимание языковедов в плане изучения «слов-пришельцев» из разных языков, в том числе и восточных (см., например, работы А.К. Рейцак, которая анализирует германизмы в лексике памятников русской деловой письменности ХУ-ХУН вв. [Рейцак 1963], С.А. Беляевой, предпринимающей изучение английских заимствований в русском литературном языке ХУ1-ХХ вв. [Беляева 1973], А.А. Архипова, который рассматривает историю гебраизмов в русском языке ХУ-ХУ1 вв. [Архипов 1982], Г. Милей-ковской о польских заимствованиях русского языка ХУ-ХУШ вв. [Милейков-ская 1984] и др.).

Отметим, что работ, посвященных анализу ориентальной лексики старорусского периода, немного. Среди них можно назвать исследования Е.К. Бах-мутовой [Бахмутова 1940], С.Е. Малова [Малов 1951], М.Т. Тагиева [Тагиев 1969], А.Д. Эфендиевой [Эфендиева 1975], Л.С. Бургановой [Бурганова 1988] и др., в которых рассмотрены различные аспекты функционирования восточных лексем. Так, Л.С. Бурганова исследует проблемы грамматической адаптации заимствований; работа Е.К. Бахмутовой «Иранские элементы в деловом языке Московского государства» посвящена истории слов иранского происхождения, их тематической принадлежности и особенностям функционирования в деловом языке Московской Руси; С.Е. Малов анализирует ряд тюркизмов в старорусском языке с точки зрения их этимологии; в работе А.Д. Эфендиевой прослеживается этимолого-хронологическое описание ориентапизмов позднего Средневековья (ХУ1-ХУ11 вв.) и др. Однако проблемы исследования механизмов адаптации восточных слов как единиц языковой системы старорусского периода сквозь призму функциональных особенностей заимствований на материале разножанровых источников до сих пор не поднимались и не решались. Более того, в лингвистической и культурологической литературе в связи с европоцентрической ориентацией русской культуры и идеологии последних столетий влияние восточных языков на систему русского языка, его картину мира постоянно преуменьшалось, а адаптированные в русской языковой системе восточные лексемы воспринимались как этнознаки собственно русской культуры и языка.

Таким образом, актуальность обращения к исследованию восточных слов в русском языке ХУ-ХУП вв. обусловлена отсутствием системного описания процессов адаптации ориентализмов на разных языковых уровнях в этот

период, а также определяется необходимостью решения вопросов, связанных с функциональным анализом заимствований в привлекаемых для исследования текстовых источниках, весьма разнообразных в жанровом отношении.

Объектом исследования являются восточные заимствования как языковые единицы лексико-семантического уровня русского языка ХУ-ХУН вв., в которых нашли отражение материальные и культурные связи между народами.

Термин «заимствование» в исследовании понимается традиционно и обозначает как процесс усвоения некоего элемента языка дающего языком принимающим, так и сам этот элемент. Понятие восточные языки объединяет ряд разносистемньгх языков: тюркские, монгольские, арабский, китайский, иранские языки. Заимствования из восточных языков в лексической системе русского языка, как известно, обозначаются чаще всего термином ориентализмы. Синонимичными данному понятию в лингвистической литературе принято считать следующие терминологические словосочетания: восточные заимствования, восточные слова, восточная лексика. В работе все вышеперечисленные термины используются как эквивалентные для обозначения ими, в первую очередь, собственно тюркской лексики, а также персидских, арабских, монгольских слов, обогативших словарный состав тюркских языков и, как правило, попавших в русский язык через посредство соседних тюркских народов. В этой связи важно замечание А.И. Соболевского, который писал, что «восточное влияние почти отождествляется с тюркским. Тюрки доставили нам не только свои слова, но еще арабские, персидские, монгольские, даже индусские и китайские» [Соболевский 1891].

Под языком-источником в исследовании понимается язык, к исконному составу которого принадлежит заимствованное слово. Определение языка-источника, а также этимологизация ориентализмов в целом имеет свою специфику, связанную с тем, что на протяжении всей своей истории русский этнос (а ранее - восточные славяне) контактировал с тюркскими и другими восточными народами (арабами, персами), в результате чего русский язык пополнялся не из одного какого-либо источника, а из разных тюркских и других восточных языков. Явление многоконтактности характерно для языковой ситуации исследуемого периода, что создает определенные трудности в выявлении источника и прототипа ориентального заимствования. Широкое понимание термина ориентализм позволяет рассмотреть в работе лексические единицы, восточное происхождение которых принимается не всеми исследователями (например, книга, корабль, терем и др.).

В качестве предмета исследования выступают механизмы адаптации восточных слов в старорусском языке на лексико-семантическом, фонетико-морфологическом и словообразовательном уровнях. Первоочередное внимание

уделяется определению функциональных особенностей рассматриваемых заимствованных единиц на материале широкого круга разножанровых источников, позволяющих выявить основные направления их освоения в русском языке изучаемого периода.

Цель работы - на основе исследования динамики заимствования восточных элементов русского языка эпохи Московского государства установить закономерности их адаптации в лексико-семантическом, фонетико-морфологическом, словообразовательном аспектах с учетом их функциональных особенностей в разножанровых письменных текстах.

В соответствии с поставленной целью в нашем исследовании выдвигаются и решаются следующие задачи:

- выявить круг ориентальных лексем в исследуемых текстовых и лексикографических источниках;

- определить место восточных заимствований в лексической системе старорусского языка;

- описать поэтапное освоение восточных заимствований, формирование их семантической структуры;

- проследить историю выявленных ориентализмов в русском языке;

- исследовать механизмы фонетической и морфологической адаптации иноязычных заимствований восточного происхождения с учетом выявленных вариантов исследуемых единиц, а также типологических особенностей контак-тируемых языков;

- определить деривационный потенциал ориентальной лексики, проявляющийся в формировании комплексных словообразовательных единиц (рядов, гнезд) на базе заимствований;

- охарактеризовать функциональные особенности восточных слов в разножанровых письменных памятниках;

- рассмотреть проблемы лексикографирования восточных слов старорусского периода.

Основные источники исследования. Для анализа восточных слов были привлечены разнообразные в жанровом отношении памятники XV-XVII вв., язык которых, по мнению лингвистов-историков, является литературно-письменным вариантом русского языка на народно-языковой основе (В.В. Виноградов, Б.А. Ларин, В.В. Колесов и др.). Среди проанализированных источников (свыше 150 памятников письменности) широко представлены: 1) публицистические памятники (сочинения И. Пересветова, Ивана Грозного (XVI в.), протопопа Аввакума (XVII в.) и др.); 2) русские повести XV-XVII вв.; 3) пьесы («Юдифь» (1674 г.), «Баязет и Тамерлан» (1674-1675 гг.) и др.).

Особое место среди использованных источников составляют «хожения» («Хожение инока Зосимы» 1419-1422 гг., «Хожение купца Василия Познякова по святым местам Востока» 1558-1561 гг., «Хожение за три моря» Афанасия Никитина 1466-1472 гг., «Хожение купца Федота Котова в Персию» 1624 г., «Проскинитарий» Арсения Суханова 1649-1653 гг. и др.), представляющие собой описания чужих стран. В данных памятниках письменности широко представлена экзотическая лексика восточного происхождения, функционирование которой обусловлено особенностями жанра паломнической литературы.

В круг источников введены также тексты деловой письменности: официально-деловые памятники («Акты Московского государства» 1571-1644 гг., таможенные книги, посольские статейные списки), имеющие большое значение для исследования процесса становления литературных норм русского языка национального периода, его словарного состава, в том числе восточного фонда.

В качестве образцов деловой письменности были исследованы эпистолярные тексты («Частная переписка князя П.И. Хованского, его семьи и родственников» XVII в., «Письма царя Михаила Федоровича» 1619-1631 гг.), содержащие ценные сведения о частной и деловой жизни различных слоев населения Московского государства.

Значительную группу источников составляют памятники по истории народно-разговорного языка, которые демонстрируют широкое освоение восточных слов и их распространение в деловой и бытовой сфере: «Памятники русского народно-разговорного языка XVII столетия (из фонда А.И. Безобразова)» (М., 1965), «Московская деловая и бытовая письменность XVII века» (М., 1968); «Грамотки XVII - начала XVIII в.» (М., 1969).

Особого внимания заслуживают памятники письменности, в которых зафиксирован ценный лексический материал историко-этнографического плана. Так, описи имущества, принадлежащего кругу царствующих персон («Платье царя Бориса Феодоровича Годунова, 1589 г.», «Царская утварь и платье царя Феодора Алексеевича, 1682 г.» и др.), дают возможность выявить пласты восточных заимствований, относящихся к различным лексико-тематическим группам (названия тканей, одежды, обуви, воинских доспехов, оружия, конского снаряжения и др.).

Материалы памятников конфессиональной литературы (жития, похвальные слова и др.), несмотря на ограниченную представленность ориентальной лексики в данных текстах, позволяют составить целостную картину функционирования иноязычных лексических единиц в разножанровых источниках старорусского языка.

Источниками для исследования послужили, кроме того, региональные исторические словари, вводящие в научный оборот материалы местной деловой

письменности XVI-начала XVIII в.: «Словарь языка мангазейских памятников XVII-начала XVIII в.» (Красноярск, 1971), «Региональный исторический словарь второй половины XVI-XVIII вв. (по памятникам письменности Смоленского края)» (Смоленск, 2000), «Казанский край: словарь памятников XVI в.» (Казань, 2000), «Казанский край: словарь языка памятников первой четверти XVII в.» (Казань, 2008), «Словарь русской народно-диалектной речи в Сибири XVII-первой половины XVIII в.» (Новосибирск, 1991) и др. Указанные лексикографические источники предоставляют необходимый материал для воссоздания истории словарного состава русского языка во всем его объеме.

Большую ценность представляют данные исторических и терминологических словарей русского языка («Материалы для словаря древнерусского языка» И.И. Срезневского, Словарь русского языка XI-XVII вв., Словарь русского языка XVIII века, «Материалы для терминологического словаря древней России» Г.Е. Кочина и др.), которые позволяют определить как хронологию, так и пути проникновения ориентализмов в русский язык, их дальнейшее развитие.

При определении источника заимствования были использованы: 1) этимологические словари русского языка М. Фасмера, П.Я. Черных и др. и русских диалектов (А.Е. Аникин); 2) историко-этимологические исследования и сведения из этимологических этюдов В.И. Абаева, Р.Г. Ахметьянова, H.A. Баскакова, K.P. Галиуллина, Н.К. Дмитриева, И.Г. Добродомова, А. Жаримбетова, Ф.Е. Корша, Б.А. Ларина, A.C. Львова, П. Мелиоранского, И.И. Назарова, Г.Ф. Одинцова, Д.С. Сетарова, Ф.П. Сороколетова, P.A. Юналеевой и др.; 3) русско-тюркские, тюркско-русские и другие двуязычные словари; 4) словарные материалы, отражающие лексику тюркских языков и диалектов, их этимологию («Словарь тюркских наречий» В.В. Радлова, «Словарь диалектов сибирских татар» Д.Г. Тумашевой, «Этимологический словарь тюркских языков» Э.В. Се-вортяна и др.).

С целью уточнения источника заимствования были привлечены памятники древнетюркской и старотюркской письменности: 1) лексикографические материалы древних тюркских языков - словарь Махмуда Кашгарского «Дйван лугат-ат-турк» («Собрание тюркских языков») 1072-1074 гг., Древнетюркский словарь XI в.; 2) филологические сочинения, например «Изысканный дар тюркскому языку (Грамматический трактат XIV века на арабском языке)»; 3) издания, отражающие лексику отдельного или нескольких памятников, - «Лексика среднеазиатского тефсира XII-XIII вв.» А.К. Боровкова, «Староузбекский язык. Хорезмийские памятники XIV века» (в 2-х томах) Э.И. Фазылова и др.

Эмпирическая база исследования представляет собой картотеку, насчитывающую около двух тысяч слов (заимствований и их производных), отобран-

ных методом сплошной выборки из вышеназванных источников различного типа исследуемого периода.

Теоретическую основу исследования составили основные положения по проблемам взаимодействия языков, изложенные в классических и современных трудах таких отечественных и зарубежных ученых, как Е.Э. Биржакова, В.А. Богородицкий, А.И. Бодуэн де Куртенэ, С.К. Булич, У. Вайнрайх, Ж. Ван-дриес, J1.A. Воинова, Н.В. Габдреева, Н.И. Гайнуллина, JI.M. Грановская, И.Г. Добродомов, М.З. Закиев, Л.П. Крысин, Л.Л. Кутина, И.И. Огиенко, М.В. Орешкина, Э. Сепир, Б.А. Серебренников, А.И. Соболевский, Ю.С. Сорокин, З.К. Тарланов, А.Д. Эфендиева и др. Неоценимый вклад в изучение восточных заимствований в русском и других славянских языках внесли казанские лингвисты (Е.К. Бахмутова, И.И. Назаров, P.A. Юналеева, K.P. Галиуллин, Л.С. Бурганова, Л.К. Байрамова и др.).

Для разработки проблематики исследования существенное значение имели классические и современные работы по истории русского литературного языка - В.В. Виноградова, Б.А. Ларина, В.В. Колесова, Ф.П. Филина, А.И. Горшкова и др.; по историческому словообразованию, фонологии и морфологии - В.М. Маркова, Э.А. Балалыкиной, Г.А. Николаева, A.A. Аминовой, З.П. Даниловой, Ю.С. Азарх, Е.М. Шептухиной, В.В. Колесова, В.И. Постова-ловой, М.А. Пильгун и др.; по исторической лексикологии и семантике -М.М. Покровского, В.В. Виноградова, Ф.П. Филина, О.Н. Трубачева, Д.Н. Шмелева, Е.С. Копорской, О.С. Мжельской, Т.М. Николаевой, Ф.П. Соро-колетова, Г.В. Судакова и др. В диссертации учтены общие и частные положения по проблемам исторической лексикографии, разработанные Л.В. Щербой, Ю.С. Сорокиным, Г.А. Богатовой, Л.Ю. Астахиной, Г.Я. Романовой, М.И. Чернышевой и др.

Методологическую базу исследования составляет комбинация ряда общенаучных (наблюдение, описание, типологизация, обобщение) и частных лингвистических методов (моделирование, анализ словарных дефиниций, контекстный анализ, словообразовательный анализ и др.). В качестве основных использовались системно-структурный, сравнительно-исторический и типологический методы с элементами статистического анализа.

При описании иноязычной лексики использован системно-семасиологический подход, который проявляется во внимании к внутренней семантической структуре заимствований. A.A. Потебня, подчеркивая важность анализа семантики слова, отмечал, что в истории языка особого внимания заслуживает исследование «не звуковой наружности слов, которое при всей важности имеет лишь служебное значение, а мысленного содержания» [Потебня 1968: 5].

Материал исследования продиктовал необходимость выдвижения на первый план лексико-семантического аспекта изучения иноязычных новаций. Слово как одна из основных единиц языка является уникальным показателем системных связей, на многообразие которых указывал Н.В. Крушевский: « <...> слово связано двоякого рода узами: бесчисленными связями сходства со своими родичами по звукам, структуре или значению и столь же бесчисленными связями смежности с разными своими спутниками во всевозможных фразах; оно всегда член известных гнезд или систем слов и в то же время член известных рядов слов» [Крушевский 1883: 65-66].

Известно, что системные связи слов наиболее четко и полно выявляются в тексте, отражая закономерности функционирования лексем в языке определенного периода. Контекстуальный фактор, влияющий на условия употребления лексемы, представляет собой важный аспект в историко-лексикологических исследованиях, так как контекст, будучи частью письменного текста, зависит от жанровой принадлежности источника, что является характерным и для памятников старорусского периода. Жанровые особенности памятников, определяющие его стилистические признаки, могут быть отнесены к тому фактору, который не является собственно языковым, но связан с языковыми характеристиками источника.

Настоящее исследование основывается на принципах системности и историзма. Организация и подача материала базируется на системно-структурном подходе, позволяющем проследить механизмы адаптации заимствований в подсистемах языка. Исторический подход, реализованный в работе, дает возможность репрезентировать историю как отдельных, так и целых групп заимствованных слов. В.В. Виноградов подчеркивал, что открытие исторических закономерностей изменения форм и типов мышления невозможно без изучения истории языка, истории слов и их значений. Анализ каждого слова в работе состоит из его этимологической, хронологической и семантической характеристики, а также описания сферы употребления, причем дополнительные сведения из других периодов истории русского языка проясняют не только жизнь иноязычного заимствования в старорусском языке, но и его последующие семантические изменения. В этом, прежде всего, заключается своеобразие и сложность исследования.

Диссертация выполнена в духе традиций Казанской лингвистической школы, с учетом современных тенденций в развитии языкознания, характеризующихся отказом от исключительности того или иного общего метода, стремлением сочетать и комбинировать различные общие и частные лингвистические методы и подходы.

Научная новизна работы в первую очередь определяется материалом исследования, представляющим собой разнообразные в жанровом отношении памятники письменности периода ХУ-ХУИ вв. (публицистические, литературно-художественные, деловые и др.), содержащие значительное количество иноязычных слов восточного происхождения. При этом несомненным является тот факт, что «успех исследования и прежде всего его объективность зависят порой не столько от применения новых и усовершенствования старых методов, но также и от того, на каких источниках оно построено и в какой степени освоены эти источники» [Котков 1980: 17]. Предлагаемый комплексный подход к анализу языковых фактов позволяет впервые рассмотреть этапы формирования и стабилизации фонетического, морфологического, семантического статуса ори-ентализмов, определить словообразовательный потенциал заимствований, проследить особенности их освоения на фоне общих закономерностей развития русского языка Московской Руси (ХУ-ХУН вв.).

Диссертационная работа представляет собой первый опыт описания процессов адаптации заимствованной лексики одного хронологического среза в динамическом аспекте на широком материале текстовых и лексикографических источников ХУ-ХУП вв. и данных русского языка нового и новейшего периодов.

Теоретическая значимость диссертации определяется ее вкладом в решение актуальных общелингвистических проблем, связанных с анализом механизмов адаптации заимствований как языкового процесса, имеющего общие закономерности, соотносимые с ментальным и языковым пространством контактирующих культур, развитие которых обусловлено общественно-историческими факторами и соответствующими коммуникативными потребностями носителей языка. При этом процессы адаптации рассматриваются на фоне общего состояния языковой системы исследуемого периода и в связи с основными тенденциями, определяющими начало формирования национального русского литературного языка.

Практическая значимость исследования. Основные положения и материалы диссертационной работы могут найти применение в лексикографической практике — при составлении словарей восточных заимствований русского языка; в языковедческой практике - при создании учебных пособий по лексикологии, этимологии, истории русского языка. Результаты исследования и наблюдения, приведенные в работе, могут быть использованы в вузовских курсах по исторической лексикологии, грамматике, фонетике, словообразованию, истории русского литературного языка, в спецкурсах по русско-тюркской контактоло-гии, лингвографии, истории слов, лингвокультурологии и этнолингвистике.

На защиту выносятся следующие основные положения работы:

1. Восточные заимствования старорусского языка представляют собой значительный пласт лексики исследуемого периода, практически сохранившийся в современном русском языке. Механизмы адаптации восточных заимствований эпохи Московского государства устанавливаются на фоне основных тенденций развития русского языка исследуемого периода и рассматриваются в семантическом, фонетико-морфологическом, словообразовательном и функциональном аспектах.

2. Семантическое освоение анализируемых в работе лексем является одним из важных факторов адаптации иноязычной лексики в принимающем языке. Вместе с новыми реалиями, появившимися в жизни России исследуемого периода, в русский язык проникают и новые слова, причем большая часть восточных заимствований входит в русский язык без особого изменения исконной семантики. Однако ряд заимствованных слов претерпевает в процессе адаптации разнообразные семантические преобразования, носящие в языке закономерный характер (сужение, расширение значения, перенос по сходству, по смежности и т.д.). Развитие новых значений приводит к расширению сферы употребления восточных слов.

3. В фонетическом оформлении восточных слов наблюдается ярко выраженная вариативность как результат формальной адаптации восточных слов, обусловленной как типологическими чертами фонетической системы языка-источника, так и фонологическими особенностями заимствующего языка. В целом фонетико-графическое варьирование, будучи закономерным процессом, является показателем активного освоения заимствованного слова на русской почве. Исследование «фонетических компромиссов», которым подвергаются заимствования в языке-реципиенте, позволяет проследить фонетическую судьбу иноязычных слов, все возможные колебания при его адаптации и аргументировать высказываемые гипотезы, одна из которых связана с дифференциацией на уровне звуковой системы понятий «своя» и «чужая» лексема.

4. Грамматическая адаптация восточных заимствований в языке старорусского периода реализуется в закономерном приобретении иноязычными заимствованиями показателей грамматических категорий русского языка, к числу которых относятся категории рода и числа, а также формы падежного словоизменения, что выразительно характеризует особенности функционирования соответствующих лексем в русском языке исследуемого периода и отражает зависимость грамматического оформления ориентализмов от их лексического содержания.

5. Словообразовательная активность восточного слова в процессе его адаптации является отражением динамики словообразовательной системы язы-

ка исследуемого периода. Результаты последовательной деривации на базе ори-ентализмов в виде словообразовательных рядов (цепочек) и словообразовательных гнезд выявляют не только своеобразие функционирования восточных заимствований в русском языке определенного хронологического периода, но и отображают фрагмент общей картины словообразовательной системы в истории русского языка.

6. Выявляется четкая взаимосвязь между уровнем функциональной активности и степенью проникновения ориентализмов в различные жанры русских письменных источников.

7. Концепция и разработанные принципы организации Словаря восточных заимствований позволяют продемонстрировать динамику и особенности функционирования значительного пласта русской лексики исследуемого периода.

Апробация результатов исследования. Основные положения и результаты диссертационного исследования докладывались на международных конференциях, конгрессах и симпозиумах: «Бодуэн де Куртенэ: теоретическое наследие и современность» (Казань, 1995); «Языковая семантика и образ мира» (Казань, 1997, 2008); «Язык, культура, менталитет: проблемы изучения в иностранной аудитории» (Санкт-Петербург, 2008, 2009); «Взаимодействие и взаимопроникновение языков и культур: состояние и перспективы» (Минск, 2008); «Восточнославянская филология: от Нестора до современности» (Горловка, 2008); «Языковые контакты Поволжья» (Казань, 2008); «В поисках эквивалентности IV» (Словакия, Прешов, 2008);. «Славянские языки и культуры в современном мире» (Москва, 2009); «IV международные Бодуэновские чтения» (Казань, 2009); «Развитие междисциплинарных исследований: перспективные направления и вклад в DAAD» (Казань, 2009); «Лингвокультурологические и лингвострановедческие аспекты теории и методики преподавания русского языка» (Тула, 2009); «Русская лексикография и фразеография в контексте славистики: теория и практика» (Магнитогорск, 2009); «Язык - Общество - Время» (Казахстан, Алма-Ата, 2010); на всероссийских и межрегиональных конференциях: «Актуальные проблемы филологии и методики ее преподавания в вузе и в школе» (Елабуга, 2008); «IV Тумашевские чтения» (Тюмень, 2010), а также на ежегодных итоговых научных конференциях профессорско-преподавательского состава Казанского (Приволжского) федерального университета. По теме диссертации опубликовано около 40 работ, в том числе монография «Ориентализмы в русском языке Московского государства XV-XVII вв.» (11, 68 пл.).

Структура работы определяется ее целями, методами и задачами. Диссертация состоит из введения, 6 глав, заключения, списка использованной ли-

тературы, источников исследования, словарей, списка принятых в работе сокращений. В качестве приложения к диссертационному исследованию представлен Словарь восточных заимствований в русском языке ХУ-ХУП вв.

Содержание работы

I

Во Введении обосновывается актуальность и научная новизна избранной для изучения проблемы, излагаются теоретические предпосылки и методологические принципы исследования, устанавливается его теоретическая и практическая значимость, формулируются цели и задачи диссертации, даются сведения об апробации ее результатов, определяются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Языковая ситуация в Московской Руси ХУ-ХУП вв. и восточное заимствование» изложены особенности лингвистической ситуации старорусского периода в связи с историей контактов Руси с восточным миром, рассмотрены вопросы хронологии анализируемых восточных слов.

В разделе 1.1. «Особенности языковой ситуации старорусского периода» представлена общая характеристика языковой ситуации исследуемого периода, отмечается, что на ее формирование повлиял ряд факторов социально-экономического, историко-культурного и административного характера (объединение вокруг Москвы основных русских территорий, формирование централизованного бюрократического аппарата, переход общности русского народа в нацию). Указанные процессы повлекли за собой междиалектное взаимодействие, способствуя формированию общерусских норм в письменной и разговорной речи. На протяжении всего исследуемого периода (вплоть до XVIII в.) сохранял свой престиж, постепенно сужая сферу действия, церковнославянский язык, используемый в конфессиональной (литургической, канонической, гомилетической, дидактической) и конфессионально-светской (полемической, агиографической) литературе. В составе русского литературного языка исследуемого периода выделились две разновидности: книжно-традиционная и демократическая. Происходит активное наступление живого разговорного языка. Наряду с этим развивается деловая письменность. Исследователи подчеркивают зависимость между расширением функций деловой речи и усилением роли разговорной лексики в литературном языке (В.В. Виноградов, В.В. Колесов, Б.А. Ларин, Г.В. Судаков, Ф.П. Филин и др.). Начиная с середины XVI в. происходит узуальная выработка фонологических норм (аканье на среднерусской основе, севернорусская система консонантизма и др.), становление ряда грамматических явлений (например, окончаний -ам (-ям), -ами (-ями), -ах (-ях) в формах

склонения имен существительных) и увеличение общерусского лексического фонда.

Немаловажен тот факт, что XV-XVII вв. в истории социальных связей русского народа с восточными выделяются как особый период. В конце XV в. русские земли освободились от Золотоордынской вассальной зависимости. Происходит распад Золотой Орды, на бывшей территории которой в течение XV в. формируется Сибирское ханство (конец XV в.), Ногайская Орда (конец XIV-начало XV вв.), Казанское ханство (40-е гг. XV в.), Крымское ханство (1443 г.), Астраханское ханство (1459 г.) и др. Усиление Московского государства сопровождалось территориальной экспансией на восток.

Исследуемый период характеризуется интенсивными торговыми связями с восточными государствами. Так, в XV-XVI вв. основными контрагентами России, с которыми происходил товарообмен, были Иран, Турция, Крым, Ногайская Орда, Азербайджан, позднее, в XVII в. - Восточная Сибирь и Китай.

Наличие разного рода связей - политических, экономических, культурных - не могло не сказаться на языковом облике эпохи Московского государства. В свете современных лингвокультурологических исследований понимание языка как зеркала культуры и жизни страны не ново, оно имеет непосредственное отношение и к рассматриваемому периоду, когда язык, реагируя на внешние изменения, активно включал в лексический фонд новообразования, связанные с указанными изменениями. Ориентальные заимствования, являющиеся результатом контактов с восточными народами, составляют существенную часть словарного состава русского языка исследуемого периода. Совершенно справедливо в этой связи замечание Ф.П. Филина о заметном воздействии на великорусский язык лексики из языков Востока (прежде всего тюркских или иных, главным образом, через тюркское посредство), что вполне понятно, если учитывать интенсивные связи Московской Руси с восточными странами.

В конце XVIl-начале XVIII в. произошла смена ведущих языковых тенденций в связи с политической и экономической переориентацией России на Запад. При этом на процесс адаптации и функционирования восточных заимствований этого периода оказали влияние: 1) перестройка принимающей лексико-семантической базы; 2) столкновение с волной иноязычных заимствований с Запада (XVII в.). Следовательно, можно говорить о своеобразной демаркационной линии между языком XVIII в. и предшествующими этапами, где прямые контакты с восточными народами (прежде всего тюркоязычными) занимали ведущее место.

В разделе 1.2 «Хронологическая характеристика восточных слов в старорусском языке» исследуемые языковые единицы рассматриваются с точки зрения времени вхождения их в заимствующий язык. При этом особую значи-

мость приобретают материалы, извлеченные из письменных источников (в данном случае памятников письменности старорусского периода).

Обнаруженные восточные заимствования в исследуемом разножанровом материале эпохи Московского государства отражают основные исторические этапы языковых контактов русского и восточных народов. Так, к древнейшим заимствованиям домонгольского периода (до XIII в.) относятся, например, следующие: боярин!болярин, товар, терем, ковер, капище, шатер, лиман, болван 'идол', батог, бисер, сан, чертог, шар 'краска', лошадь, жемчуг, салтан, клобук, чекан.

В XIII - XIV вв. в русский язык проникли такие восточные лексемы: XIII в. - баскак, богатырь, бурый, дорога 'чиновник', коврига, ковчег, ковш, кулак, курган, орда, хоруговь", XIV в. — алпаут 'приближенный хана', алый, казначей, кирпич, колымага, лачуга, сабля, тамга, ямщик.

В XV в. фиксируются заимствования: абыз 'священнослужитель', ала-фа/олафа 'жалованье, награда', амбар/анбар, аргамак, аршин, базар, батман, баграм 'мусульманский праздник, байрам', брага, катуна 'госпожа', колпак, коитул 'ставка хана', кош 'стан, обоз', сагадак, фата, хан, харч, шертъ 'присяга' и др.

Наибольшее количество ориентализмов датируется XVI-XVII вв.: XVI в. - аминь 'высокопоставленное лицо при дворе в странах мусульманского Востока', арбуз, байрак, барс, басма, бахмат, бугор, буланый, булат, бурав, вор, войлок, изумруд, катер 'мул', каурый, крагуй, кушак, лап, мечеть, мухояр, сеит, судак, тафья, учуг, ферезь, чалма, чубарый, юрт, ясак и др.; XVII в. - абаса 'персидская серебряная монета', абдал 'дервиш', ага 'военачальник', 'почетный титул', алтабас 'парча', аманат 'заложник', арчак 'деревянный остов седла, седло', базлук 'род подковы с шипами для хождения по льду', балахон, барыш, будара, буза, бузун, изъян, ишак, казан, кистень, корсак, кумач и др.

Приведенная временная характеристика восточных слов относительна и не может претендовать на окончательную точность, несмотря на объективность показателей, ибо регистрация заимствований в памятнике письменности не позволяет считать ее годом вхождения в язык в силу возможной утраты или недоступности текстов более раннего периода (см. работы В.Ф. Миллера, И.Г. Добродомова).

Нередко материалы памятников позволяют уточнить лексикографические данные относительно первой фиксации слова. Необходимо отметить, что документированная хронология, хронология по фиксации - важный показатель при характеристике заимствования, так как установление фактов употребления слова в ранних памятниках письменности предоставляет новые материалы изучения его функционирования в языке-реципиенте (см.: [К.Р. Галиуллин 1991]).

Так, в Словаре русского языка XI-XVII вв. не зафиксированы некоторые восточные заимствования и производные от них, выявленные нами в исследуемых источниках XV-XVII вв. Это такие лексемы, как арбузец (Переп. Безобразова, 94. XVII в.); азифъ 'знаток, чтец Корана' (Каз. ист., 149. XVI в.); воруха 'развратная женщина'(Ав. Кн. толк., 461. 1677 г.); инчи 'скатный жемчуг' (X. Афан. Никит., 22. 1466-1472 гг.); дугепь 'лавка, торговые ряды' (Аз. пов., 55. 1673 г.); киса 'сумка, мешок, котомка' (Росп. прид., 125. XVII в.); курбан 'жертва' (X. Тр. Короб., 99.1593-1594 гг.); лальный 'украшенный ладами (драгоценными камнями)' (Пов. ц. Динары, 91. XV-XVI вв.); мечетный (Каз. ист., 157. XVI в.); натесемничек, уменьш. к натесемник 'деталь пояса' (Оп. им. Ив. Гр.,37. 1582-1583 гг.) и др.

По ряду восточных слов нами выявлены более ранние фиксации, чем те, которые имеются в Словаре XI-XVII вв. Например, заимствование алафа 'награда, дар', датируемое в Словаре XVI веком, обнаружено в «Хожении за три моря» Афанасия Никитина (1466-1472 гг.); лексема атаман 'старший в каком-либо деле; вожак, предводитель', представленная в Словаре 1620 годом, отмечена «Истории о великом царстве Московском» Андрея Курбского (XVI в.) и др.

Памятники письменности, оставаясь основным источником изучения истории слова в заимствующем языке, представляют относительно надежные данные временного фиксирования лексического состава русского языка, в том числе его восточного фонда. Дальнейшее углубленное изучение материалов памятников письменности позволит ввести в научный оборот новые достоверные сведения для хронологической характеристики словаря русского языка.

Во второй главе «Семантическое освоение орнентализмов в русском языке XV-XVII вв.» анализируются процессы преобразования семантической структуры восточных слов в тесной связи с различными этапами освоения, определяются закономерности семантической адаптации заимствований, их особенности как элементов лексической системы русского языка.

Раздел 2.1. «Семантическая характеристика ориентапизмов на стадии вхождения в русскую лексическую систему» посвящен анализу заимствований на этапе вхождения в язык-реципиент. Выявлено, что в процессе вхождения в лексико-семантическую систему русского языка ориентализмы проходят две стадии: 1) функционирование в качестве экзотизма, когда слово употребляется для обозначения ранее неизвестных для носителей русского языка реалий, понятий; 2) утрата восточным заимствованием экзотической окраски и окончательное включение его в систему русского языка. Важен тот факт, что практически все ориентализмы на стадии вхождения функционировали в качестве эк-зотизмов. Однако отдельные ориентализмы так и не преодолели второго этапа

освоения в системе заимствующего языка, сохраняя свою экзотичность. Обычно это религиозная, социальная терминология, наименования предметов восточного быта, растений и др. Ср.: абш 'священнослужитель у мусульман', ага 'военачальник (у турок, крымских татар, ногайцев)', аракчин 'шапочка, тюбетейка', имшдеш, карач/корач 'представитель высшей знати у крымских и казанских татар, советник хана', кешиш 'священник', мулла, намаз, принч 'рис', тафья 'маленькая круглая шапочка, род тюбетейки', чалма, хан и др.

В исследуемых источниках экзотизмы встречаются во всех жанрах: в публицистических текстах, исторических повестях, в хожениях на Восток, путешествиях русских послов и т. д. Например: И до подворья проводили аги с янычаны и приставы, и Ивана чтили, и кормы на подворье присылал [азовский диздар Сеферь], доколе Иван в Азове был (Ст. сп. Новосильцева, 64. 1570 г.); И отдагиа намъ царя [Казанского] своего со единымъ корачомъ, што наиболь-шимъ ихь (Курб. Ист., 200. XVI в.) и др. Приведенная выше экзотическая лексика имеет разный характер. Одна часть экзотизмов, функционирующая на периферии лексической системы, сохранилась только в памятниках исследуемого периода, ср. имшдеш (из тюрк. агшксШ; 'молочный брат' от ат-, ¡т- 'сосать грудь') 'название человека, вскормленного вместе с царевичем одной кормилицей (у татар)'. Часть экзотизмов проявила жизнеспособность и стала активно функционировать в исследуемый период, что было связано с заимствованием самой реалии. К такого рода экзотизмам можно отнести лексему тафья (тур., тат. 1а1уа 'шапка', чув. (:ох]а (от араб. 1акуа)). Для ряда экзотизмов восточного происхождения характерна определенная локальная приуроченность, ср. употребление фарсизма абаса/обаса 'персидская серебряная монета' (от перс. 'аЬЬаэ! 'серебряная монета, чеканенная шахом Аббасом').

В разделе 2.2. «Основные направления формирования лексического значения восточного слова» определены закономерности формирования лексического значения заимствованного слова, связанные с характером объекта номинации и особенностями лексико-семантической системы языка-реципиента. Заимствованные слова восточного происхождения, будучи преимущественно обозначениями конкретных реалий, проходят в своем семантическом развитии путь от референтного словоупотребления в тексте (наименование конкретных предметов, явлений) к денотативному осмыслению (обозначение заимствованным словом класса однородных явлений) и, наконец, к развитию сигнификативных долей значения (вычленение наиболее существенных для данного класса реалий признаков). Кроме того, многие восточные слова развивали коннота-тивный блок значений, отражающий эмоционально-оценочное отношение говорящих к денотату заимствования и заключающий в себе стилистическую характеристику слова.

Основная масса заимствований вошла в русский язык ХУ-ХУП вв. с сохранением значения слова-прототипа. Как правило, это наименования часто встречающихся в исследуемый период реалий (алтабас 'парча', башмак, буза 'хмельной напиток', бузун 'озерная, самосадочная соль', бурав, ез 'сооружение на реке для ловли рыбы', кшинец 'плоды растения кориандра', лебеда, нефть, пенька, шандал 'подсвечник', яхонт и др.). Иногда слово заимствовалось в одном из своих конкретных значений. Например, слово арабского происхождения аманат проникло в русский язык через тюркские языки, в которых оно имело значение 'залог, заложник'. Однако аманатами в Московской Руси, как пишет Н.К. Дмитриев, назывались именно заложники, которых московские князья и цари брали из Сибирской Орды Кучума, а позднее - из независимых ханств Средней Азии. Заимствование довольно активно использовалось в анализируемых памятниках письменности.

На этапе вхождения исконное значение восточного слова подвергается различным модификациям. Примером изменения значения восточного слова (метонимический перенос) в русском языке стали заимствования тулумбас (тулунбаз) 'большой турецкий барабан' (от тур. ЫитЬаг 'играющий на литавре'), азял/ 'название одежды' (азерб. АЛгат 'Персия', тур. асШт 'перс' от араб, 'а^атё 'не араб').

В разделе 2.3. «Семантическое развитие восточных заимствований» определены основные направления семантических изменений анализируемых лексем (расширение объема значения, метонимический перенос, метафориза-ция). Формирование семантической структуры заимствования на русской почве происходит в результате развития новых специальных значений, способствующих расширению синтагматических связей, которые приводят к образованию достаточно устойчивых словосочетаний, называющих те или иные предметы, прочно вошедшие в русский быт (амбар икряной, хлебный, чарочный', аршин печатный и др.).

Развитие значения как результат ассоциации по смежности наблюдается у заимствованных существительных конкретно-предметной семантики. Ср. название ткани —» наименование куска ткани определенного размера (зуфъ 'шерстяная ткань'—> четыре вишневыхъ зуфы); наименование сосуда —* наименование меры жидкости, помещающейся в этом сосуде (бадья —► дехтю 2 бадьи) и др.

Одним из закономерных видов изменения значения восточного слова является и метафоризация, которая представлена реже, чем указанные явления метонимического характера. В языке исследуемых произведений Московской Руси процессы метафоризации являются хотя и редкими, но достаточно показательными, поскольку именно метафора, как особое средство выразительности,

отражает глубину вхождения ориентального слова в лексическую систему русского языка представленного в работе периода. Ср., например, бисер 'драгоценность' (по отношению к Христу) как символ высшей степени истины, духовной ценности, небесный чертог 'небесная обитель, рай', Ноев ковчег как символ спасения мира и др. При этом метафорическое использование отдельных заимствований продолжает развиваться и функционировать в системе образных средств литературного русского языка нового и новейшего периодов. Данные метафоры в литературном языке нового времени использовались и как поэтические элементы текста, и для выражения иронически-шутливого отношения к объекту оценки (ср.: ковчег - 'большое, ветхое, старомодное судно, повозка', чертог - 'о комнате, помещении').

В разделе 2.4. «Восточное слово как элемент лексической системы языка» рассматриваются заимствования в лексической структуре русского языка изучаемого периода.

В подразделе 2.4.1. «Ориентализмы в составе тематических групп» представлена тематическая характеристика анализируемых заимствований. Исследование лексики по тематическим группам, несмотря на отдельные слабые стороны подобного подхода, целесообразно и удобно по отношению к конкретным словам, в значении которых преобладает денотативное содержание. В тематическом аспекте ориентализмы широко охватывали различные сферы общественной и частной жизни:

государственное устройство, чиновный аппарат, администрация; звания, титулы, обращения: амира 'титул правителя', бек 'титул высших чиновников', илдырхан 'титул правителя', мурза 'князь', паша, хан, шубаш 'начальник полиции' и др.;

административно-территориальные единицы: кабак 'поселение', улус, юрт 'область', 'страна, поселение' и др.; налоги, грамоты: кабала, ярлык, ясак; печати, тиснения: тавро, тамга и др.;

военная лексика: аманат 'заложник', ясырь 'пленный', санчак 'правитель области в Османской империи', табор 'стан, становище, лагерь, обоз', тюфян-чей 'стрелец', янычар 'отборные войска в султанской Турции'; бехтерец 'панцирь из металлических пластинок', саадак!сагадак 'вид оружия', сабля, тома-ра 'стрела особого рода' и др.;

торговля, денежные расчеты: базар, батман, безмен, гыря 'гиря', кентарь 'мера веса', рахтан 'таможенная пошлина', товар; абаса 'персидская серебряная монета', алтын, шителъ 'медная монета' и др.;

религия: дербыш/дервиш 'мусульманский аскет', кешиш/кешит 'священник', мулла, пир 'старец', ших/шейх 'святой'; байрам-курбан, байрам-рамазан;

улубагрим 'большой праздник'; болван 'идол, кумир', намаз, фата 'фатха, название первой суры Корана' и др.;

наименования лиц: арап 'неф', бесермен/бусурман/бусорман, гарип 'чужеземец', караваш 'рабыня, невольница', катуна 'госпожа', кофар 'раб-индус', кул 'раб, невольник, слуга', палач, тошач и др.;

названия одежды, головных уборов, обуви: азям, кафтан, кушак, фата 'покрывало на голову', 'повязка на бедрах', чуга 'узкий кафтан', штаньг, башмаки, четыги, попучь/попучи 'вид обуви', чеботы и др.;

ткани: алача 'персидская ткань', бархат, изуфрь 'шерстяная ткань', камка, киндяк, кутня, миткаль, мухояр, тафта, фарауз 'сорт шелковой ткани' и др.;

меры длины: аршин, косяк, агач 'путевая мера длины' и др.; драгоценные камни и украшения: бечет 'гранат, рубин', алмаз, ахик 'сердолик', бисер, бирюза, жемчуг, яхонт, яшма; серьги и др.;

музыкальные инструменты: барабан, домра, накры, сурна и др. животный и растительный мир: бабр 'тигр', баран, ишак, обезьяна, слон; арбуз, изюм, камыш, тутурган 'рис' и др.;

рельеф местности: бугор, буерак, култук 'залив' и др.; сооружения: амбар, дугень 'лавка', лачуга, чердак, чулан и др.; орудия труда, инструменты: бурав, кирка, кочерга и др.; коневодческая лексика: аргамак, бахмапг, буланый, игрений, каурый, чалый, чубарый и др.;

предметы быта: бумага, ковер, палас, чирак 'подсвечник', шандал и др.;

сосуды, вместилища: корчага, кумган, лохань, сундук и др.;

кушанья и напитки: брага, буза, чихир 'крепкое вино', шарап 'вино', харч

и др.;

транспортные средства: каптан 'зимняя крытая повозка', кестяк 'корабль, барка', колымага 'закрытый экипаж шатрового типа', тава 'корабль', телега и др.;

вещества: бура, сургуч, сурьма и др.;

абстрактная лексика: барыш, изъян, халял 'дозволенное религиозным законом' и др.

В подразделе 2.4.2. «Восточные заимствования в составе лексико-семантических групп (на примере ЛСГ наименований цвета)» представлена история цветовых прилагательных восточного происхождения (алый, бурый, тау-синный), которая довольно показательна в плане семантических преобразований, поиска своей «ниши» в группе цветообозначений русского языка. С одной стороны, позитивная коннотация колоратива алый, расширение его синтаксических связей и функционирование в качестве образного средства позволило за-

имствованию влиться в систему цветовых номинаций и занять прочное положение в русском литературном языке. С другой стороны, прослеживается своеобразное «семантическое снижение» в истории экзотического прилагательного таусинный, обусловленное экстралингвистическими факторами (на этапе вхождения таусинный 'цвета павлиньего пера, переливчатый' - модный цвет, близкий к фиолетовому). Позднее прилагательное было вытеснено новыми заимствованиями, появившимися в XIX в. (например, фиолетовый), что стало причиной полного исчезновения лексемы. Что касается прилагательного бурый 'темно-коричневый цвет с сероватым или красноватым оттенком', то закрепление его в специальном значении было обусловлено появлением семантического эквивалента коричневый, способствовавшего сохранению лексемы бурый только в народно-разговорной речи.

Подраздел 2.4.3 «Восточные заимствования в рядах лексических синонимов» посвящен анализу заимствованных лексем, включающихся в различные синонимические ряды. Попадая в чужое окружение, иноязычные слова находятся в поисках семантических эквивалентов. Как справедливо отмечает Ю.С. Сорокин, иноязычные слова первоначально функционируют в русском языке «на положении полных или частичных синонимов». В течение определенного времени новое слово вступает с существующими единицами в парадигматические и синтагматические отношения, развивая оттенки значения, и, как следствие данного процесса, происходит «семантическое размежевание «своего» и «чужого», которые, несмотря на близость значений, начинают различаться некоторыми семантическими признаками, а также сферой употребления» (Л.П. Крысин). Таково формирование значения у заимствования сеунч 'известие, весть (преимущественно радостная)' (из тур. эаушЗ 'радость', крым.-тат. эаутс, чагат. Бауипс 'радость'), синонимичного исконному весть. Впервые заимствование сеунч представлено в «Ярлыке хана Бердибека митрополиту Алексею» (вт. пол. XIV в.) в значении 'гонец, посол': Сеунчъ Темиръ, Мюрбакшей писачи. Ярл. Берд. 1357 г. (Срезневский, т. III, стлб. 343). Однако заимствование сеунч в указанном значении не получило широкого распространения. Как свидетельствуют материалы исследования, слово сеунч 'известие, весть (преимущественно радостная)' часто встречается в деловых памятниках письменности, в публицистических, эпистолярных текстах, ср.: И за сеунчъ дано ему [Никифору Яцыну] государева жалованья: камка куфтерь, 10 рублей денегъ, да придачи 100 чети, денегъ б рублей (АМГ I, 455. 1633 г.). Характерно, что субстантивное производное сеунщик представлено преимущественно в деловых текстах. Активному функционированию слова сеунч способствовали и производные - сеунчество 'сообщение, донесение', сеунчевати 'извещать кого-л., сообщать радостные вести'. Таким образом, в русском языке произошла специализация значения за-

имствования сеунч, связанная с использованием наименования в военной сфере, причем значение слова-прототипа было широким и неопределенным.

Вхождение восточных слов в различные лексико-семантические группы способствовало и стабилизации отношений между их членами. Ср. семантическую эволюцию древнейшего заимствования домонгольского периода лошадь в качестве общерусского родового названия, ставшего, как показывают наблюдения Г.Ф. Одинцова, доминирующим компонентом для богатой лексико-семантической группы названий лошадей: конь, кляча, кобыла, лошадь, мерин.

В современном русском языке слово лошадь сохраняет свое общеродовое наименование животного, самки и тяглового животного; реже используется для обозначения воинского, верхового коня. В переносном значении лексема в разговорной речи приобрела сниженный, негативный характер для оценки неуклюжего, неповоротливого или неумного человека (см.: [ССРЛЯ, т.6, стлб. 381]).

Итак, в результате взаимодействия восточных инноваций, дублирующих исконные термины, происходит как семантическая дифференциация заимствования в языке-реципиенте сравнительно с исконными эквивалентами, так и перегруппировка в лексико-семантических группах в связи с появлением заимствованного слова-доминанты.

В подразделе 2.4.4. «Формирование фразеологических единиц на базе восточных заимствований» рассматривается употребление восточных слов в составе устойчивых словосочетаний, что является показателем стабильного положения заимствования в лексическом составе русского языка. На основании детального изучения представленного в работе лексического материала следует, что восточные заимствования в составе фразеологических единиц в исследуемых текстах встречаются не так часто. Это прежде всего полностью обрусевшие иноязычные слова, к числу которых можно отнести, например, наименования денежных единиц — алтын, деньга, пул и др.

В третьей главе «Фонетическая и грамматическая адаптация ориен-тализмов в русском языке ХУ-ХУН вв.» содержится исследование формального и морфологического освоения заимствований, закономерностей их функционирования в привлекаемых к исследованию текстах. Формальное освоение заимствованной единицы связано с генетическим родством или типологической близостью языков. Меньшее сходство контактирующих языков обусловливает глубокие изменения в заимствуемом слове с целью включения его в принимающую систему. Однако «нередко сближение языков, независимо от характера первоначальных связей между ними, обусловлено их взаимопроникновением, степень и размеры которого зависят от разных обстоятельств, и прежде всего от продолжительности и интенсивности контактов» [Щербак 1970: 11]. Характер изменений, происходящих в заимствуемом слове, предопределен воз-

можностями не только дающей, но и принимающей системы, ее способностью декодировать звуковую структуру чужого языка и адаптировать ее к фонетической системе своего языка. Восточные заимствования, отличающиеся отсутствием генетического родства с заимствующим русским языком и характеризующиеся типологическими различиями, подвергаются значительной формально-грамматической адаптации в языке-реципиенте.

Функционирование восточных заимствований в русском языке отмечено их вариативностью (особенно на начальном этапе освоения), что обусловлено определенными факторами: 1) наличием нескольких источников заимствования (явление многоконтактности); 2) высокой способностью заимствований вступать в контаминацию с другими словами в языке-реципиенте; 3) передачей иноязычного материала в русском языке различными способами, связанными с разной звуковой реализацией фонем языка-источника и заимствующего языка. Для восточных слов, как и для многих ранних иноязычных лексем русского языка, характерен устный путь заимствования. Известно, что в процессе устного, непосредственного заимствования, не подкрепленного письменным обликом слова, может происходить искажение его звуковой оболочки. Этим также объясняется фонетическая вариативность восточных заимствований не только в пору их вхождения в язык, но и в течение их продолжительного функционирования в русском языке, так как при заимствовании лексемы в сознании носителей воспринимающего языка происходит «просеивание» звуковой оболочки чужого слова через «фонологическое сито» (по терминологии Н.С. Трубецкого) родного языка, обеспечивающее его членораздельность в заимствующем языке. Н.С. Трубецкой писал: «Слушая чужую речь, мы при анализе слышимого непроизвольно используем привычное нам «фонологическое сито» своего родного языка. А поскольку наше «сито» оказывается неподходящим для чужого языка, постольку возникают многочисленные ошибки, недоразумения» [Трубецкой 2000: 85]. Так, экзотизм караван-сарай 'постоялый двор для караванов', прежде чем обрести исходную фонетическую форму, имел в исследуемый период ряд фонетических и фонетико-графических вариантов, ср.: кермасарай, кермасерай, карвасарай, корван сарай, карасамрай и др.

В разделе 3.1. «Фонетико-графическое освоение восточных слов» характеризуются особенности фонетической адаптации ориентализмов. При переходе в иноязычную среду у заимствованного слова происходит адаптация плана выражения, преобразование его звуковой оболочки, то есть фонемное декодирование и замена звуков чужого языка близкими по акустико-артикуляционным характеристикам русскими звуками, представленными в письменных текстах графемами языка-реципиента. Так, в исследуемых памятниках были отмечены следующие регулярные отождествления (субституции) звуков восточных язы-

ков и звуков русского языка: [Ь] [б]; [р]—>■ [п]; [п] —» [н]; [т] —> [м]; [d] —> [л]; М - И; [s] - [с]; [2] -» [з]; [s] - [ш]; [с] - [ч]; [1] - [л]; [г] [р]; [к] - [к], И; [q] [к]; [у] ~> [г]; [%] —► [х], [г] и т. д. Ср.: тат., каз., тоб. abyz 'ученый, мулла' —► рус. абыз 'священнослужитель у мусульман'; тур., азерб. ауас 'мера длины от 6 до 7 верст' —► рус. агач 'путевая мера длины'; тат., тар. a^un 'старший мулла', бараб., тоб. akun —> рус. агун 'духовное лицо у мусульман'; тат., кирг. alaca 'полосатая ткань из Средней Азии' рус. алача 'название шелковой или бумажной ткани'; тат., чагат. aryamak 'арабский благородный конь' —» рус. аргамак; тур. doloman, dolama 'суконная одежда янычар' —* рус. доломан 'длинная верхняя одежда'; чагат., тар., кирг. darai 'тяжелая шелковая ткань' —► рус. дороги 'восточная шелковая ткань'; чагат., тат., тел. karaul 'стража, караул; сторожевой отряд' —> рус. караул; тур. kaitan 'шелковый шнурок, кисть, кисточка' —> рус. гайтан 'шнурок'; кыпч. sunduq 'ящик' —» рус. сундук; чагат., уйг., тат. tamya 'клеймо владельца, печать, подать, пошлина' —> рус. тамга; перс, %amian 'кошель, бумажник' —*■ рус. хамьян 'кошелек, бумажник'; кыпч., казах., кирг. saitan —> шайтан; тур. sarap —> рус. шарап 'вино' и др.

Принадлежность контактирующих языков к типологически разным системам наложила значительный отпечаток на фонетико-графическую передачу заимствованных единиц. Так, например, своеобразие тюркских языков, по мнению A.M. Щербака, заключается не только в том, что общие моменты имеют в них совершенно иную природу, чем в индоевропейских языках, а в том, что в них все гласные могут переходить во все, и в том, что эти моменты, из-за многократного влияния одних тюркских диалектов на другие, труднее поддаются разграничению (см.: [Щербак 1979: 17]). Несомненно, что фонетико-графическая вариативность заимствованных слов обусловлена в первую очередь качественными характеристиками фонетических систем восточных языков, набором их дифференциальных признаков, спецификой артикуляционно-акустических характеристик звуков.

В подразделе 3.1.1. «Адаптаг/ия в системе вокапизма» представлены фо-нетико-графические варианты восточных заимствований на вокалическом уровне. Недостаточная дифференциация при восприятии восточных фонем, отличающихся по ряду и подъему от русских гласных, отражается в фонетико-графической вариативности ударных гласных, ср.: и/е: инбир - инбер (от араб, zengebil); и/я: фитиль - фетяль (из тур. fitil от араб, fatil);

е/я: зендень - зендянъ 'хлопчатобумажная ткань' (от бухарского местного названия Zandana, Zendene) и др.

В исследуемых памятниках широкое отражение находит чередование безударных о/а как в абсолютном начале слова (в анлауте): аба - оба, абыз -

обыз, азям - озям, апам - олам, алмаз — олмаз, алтабас — олтабас, алтын - ол-тын, анбар - онбар, армяк — ормяк, арчак — орчак и др., так и после согласных, особенно характеризующихся лабиовелярностью (бемольностью): бадья - бо-дья, базар - бозар, барсук — борсук, батрак - ботрак, гайтан - гойтан, кабак -кобак, калач - колач, каптан — коптан, капычей — копычей, караван — корован, сайдак — сойдак, сакма - сокма, таган - тоган, фата - фота и др.

Данное графическое чередование в первую очередь связано с одинаковой степенью раствора речевого тракта у тюркских гласных [а], [а] и [о], [б], что обусловило их смешение при восприятии русскими. Кроме того, оно могло усиливаться лабиальным характером тюркского [а°], который, как отмечают многие тюркологи, «отличается огубленностью, особенно в начальных слогах» [Сафиуллина 1998: 244]. Чередование [а]/[о] можно считать яркой приметой тюркских заимствований в исследуемых памятниках, так как оно является частотным и встречается почти в каждом новом заимствовании, закрепляясь со временем в одном из возможных вариантов: кобала/кабала —► кабала, ко-зак/казак —► казак; очаг/ачаг —» очаг, товар/тавар —^ товар и др.

Смешение [о]/[а] могло поддерживаться возникшей в середине XIV в. редукцией русских безударных гласных, сформировавшей аканье. Развитие аканья, по мнению В.В. Колесова, проявлялось не только в замене безударного [о] гласным [а], но и в факультативном сохранении [о] (ср.: копна - [копна]), а также в произношении [о] вместо [а], например, капель - [коп'ел'].

Подраздел 3.1.2. «Адаптация в системе консонантизма» посвящен анализу заимствований на консонантном уровне. Несмотря на значительные различия консонантных систем восточных и славянских языков, встречающиеся в памятниках графические консонантные варианты заимствований отмечены единичными примерами. Представлены следующие варианты, различающиеся согласными, парными по звонкости/глухости: к/г - бег/бек, т/д - ичето-ги/ичедоги, ch - ясырь/язырь; по способу и месту образования: с/ч -санчак/чанчак, к/х - бакча/бахча и др.

В тюркских языках противопоставление глухих и звонких согласных обнаруживается во всех положениях, однако оно не имеет фонологической нагрузки. Тюркские звонкие согласные отличаются от соответствующих русских и акустически: в сравнении с русскими полнозвонкими они являются полузвонкими и слабыми, что не дает возможности четко дифференцировать их при восприятии русскоязычными носителями. Как отмечает A.M. Щербак, звонкость этих слабых факультативна: слабые могут быть и глухими, и полузвонкими, и полнозвонкими [Щербак 1970: 88]. Важной является и фонетическая позиция их в слове: более четко звонкие согласные воспринимаются в середине слова между гласными, а в начале слова и в его исходе они в значительной сте-

пени оглушаются (например: тат. lapos, чув. luJSas — лабазъ, тат. colgáu, чув. tsulga — чулокъ). Характерно, что первое появление заимствованного слова бег 'титул высших чиновников у тюркских народов' с конечным звонким [г] в русском языке письменно оформлялось в соответствии с фонетическими особенностями слова в языке-источнике (крым.-тат., туркм., чагат. bág). В «Хожении» Афанасия Никитина впервые представлено заимствование в составе имени собственного: И Булапгъбегъ послалъ скоро да къ ширваишебегу: что судно русское разбило под Тархк, и кайтакы пришедъ людей пошали, а товаръ их розъ-грабшш (X. Афан. Никит., 12. 1466-1472 гг.). Ср. также в Статейном списке Новосильцева: Было деи под Асторохоныо турсках людей голова Касим-бег Ка-финской да восмъ санчаков воевод (Ст. сп. Новосильцева, 65. 1570 г.). Позднее, функционируя отдельной словоформой, заимствование приобрело оглушение конечного согласного [г] - бек, например, в «Хожении» Федота Котова: А у обоих ворот стоят беки да тюфянчеи, а по рускому дети бояръские да стрельцы (X. Котова, 42. 1624 г.).

Фонетико-графические варианты с чередованием сонорных м/н - жем-чуг/женчуг (др.-тюрк. jancü 'жемчуг', чагат. jándzü), тулумбас/тулунбас (тур. tulumbaz от тур. tulum 'литавра' и перс, báz 'играющий'), чини/чими (из тур. cini 'фарфор') - отражают в первую очередь фонетические особенности тех тюркских языков, которым могло быть свойственно указанное чередование. Ср. в старотюркском памятнике XIV в. «Изысканный дар тюркскому языку (Грамматический трактат XIV в. на арабском языке)»: тырна— тырма 'царапать'. Хотя точная причина этого явления не установлена, некоторые лингвисты связывают это явление с сингармоничным влиянием окружающих гласных, другие относят к наличию в языках междиалектного соответствия.

Колебание графем ш/щ в заимствованных словах типа шербет/щербеть 'восточный прохладительный напиток' (тур., караим, sarbat), штаны/щаны (др.-тюрк. iston из icton 'подштанники') обусловлено в первую очередь неполным отвердением в исследуемый период древнерусской фонемы <ш> и фонологической неустойчивостью фонемы <ш':> [ш'ч'], [ш'т']. По мнению В.В. Колесова, фонема <ш> сохраняет свою мягкость вплоть до XVII в., при этом в рукописях XVI-XVII вв. постоянно встречаются примеры смешения графем ш и щ [Коле-сов 1980: 153, 157].

В целом фонетико-графическое варьирование, будучи закономерным процессом, является показателем активного освоения восточных слов на чужой почве по фонетическим законам русского языка.

В разделе 3.2. «Грамматическое освоение ориентализмов» исследуются проблемы морфологической адаптации заимствований. Восточные слова, как и вообще все иноязычные единицы, заимствуются русским языком в своей ис-

ходной форме, лишаясь исконных способов выражения грамматических категорий. С точки зрения своего структурно-морфологического состава восточное заимствование представляет собой нечленимую единицу. В основной массе заимствования из восточных языков - это имена существительные.

Подраздел 3.2.1. «Адаптация по роду» посвящен рассмотрению освоения заимствований по грамматическому роду. Часто родовое оформление неодушевленных заимствованных существительных получает зависимость от финали слова. Так, субстантивы с финалью на гласный -а приобретают признаки женского рода. Ср.: алафа 'награда, жалованье', 'оброк' (тур. ülüfe 'жалованье' от араб, 'ulüfa 'жалованье, плата'), арба 'двух- или четырехколесная повозка' (крым.-тат., казах., кирг., тат. arba, тур., азерб., чагат., караим, araba), бакча 'огород, сад' (тат., уйг. bakca, караим, bahca 'огород', чагат., туркм. bagca 'сад', тур. bagcâ 'сад'), буза 'хмельной напиток' (тат., чагат., тоб. buza 'напиток из проса или ячменя'), лебеда (казан, alabuta, ala bota 'лебеда', кум. alabota; башк. алабута, кирг. алабата 'лебеда') и др.

Существительные восточного происхождения с консонантной финалью приобретают категорию мужского рода, например: арбуз (через кыпч. xarbuz, тур., крым.-тат. karpuz из перс, xarbüza, xarbuza 'дыня'), лал 'драгоценный камень' (из тур., крым.-тат., кыпч. lai 'рубин'), лагун 'род бочонка' (др.-тюрк. layun 'деревянная выдолбленная чаша для питья'; тат. layun 'небольшая лоханка'), майдан (тат., кыпч., казах., туркм. maidan 'ровное, свободное место', тур., крым.-тат. maidan) и др.

Заимствованные из восточных языков существительные среднего рода -явление довольно редкое. Выявлено заимствование пул, которое на протяжении длительного времени сохраняло родовую вариативность (муж., жен., ср.).

Нередко заимствованные существительные с мягким конечным согласным проявляют грамматическую вариативность. В этом плане показательна история заимствований мечеть 'мусульманский молитвенный дом' и мизгить, появившихся в русском языке в различные периоды.

В исследуемый период зафиксировано родовое варьирование слова харчь 'съестные припасы, продовольствие' (через тур. hare из араб, xardz 'доход, хозяйственные расходы'), которое со времени вхождения в лексическую систему русского языка (XV в.) употреблялось то как существительное мужского рода, то как женского.

В отличие от неодушевленных существительных, род одушевленных существительных не зависит от характера финали иноязычного слова. В соответствии с правилом родовой принадлежности одушевленных имен существительных распределение по родам зависит от их соотнесенности с полом живого существа. В ряду исследуемых восточных заимствований большую часть слов со-

ставляют существительные мужского рода, обозначающие лицо мужского пола. В данную группу входят:

а) наименования священнослужителей, духовных лиц: абдал (из араб., тур. abdal 'нищий, дервиш') 'персидский монах', абыз (тат., казах., тоб. abyz ) 'священнослужитель у мусульман (имам, мулла)', агун (тат., тар. axun 'старший мулла', бараб., тоб. akun) 'ученый, богослов, мулла', лама (через монг. lama, калм. lamu (из тибет. blama)) 'монах-священник у буддистов-ламаистов', азиф (араб, hafiz) 'знаток, чтец Корана';

б) обозначения должностных лиц, сановников: алпаут (тат., кыпч., караим. alpaut 'знатный человек') 'приближенный хана в Золотой Орде', аминь (тур., кыпч., уйгур, из араб, ämin) 'высокопоставленное лицо при дворе';

в) титулы правителей: мах шум (от араб, mahdum 'тот, кому служат, господин, государь') 'бахманидский султан', паша (тур. pasa из ср.-перс. pätaxsä, нов.-перс. pädisäh 'падишах') 'военачальник и правитель области в Османской империи', салтан (через тур. sultan из араб. sul|ân 'властелин') 'мусульманский властитель', санчак (тур. san3akbäji 'наместник') 'правитель области (в Османской империи), являющийся также военачальником', шах (через тур. sax или прямо из нов.-перс. sah 'царь, шах') 'титул монарха в некоторых восточных странах';

г) наименования лиц по роду занятий: бараш (араб, farras 'ремесленник, делающий постели') 'ремесленник, изготовитель шатров, обойщик', мутавелей (араб, matavalli) 'управляющий «вакфом», имуществом, завещанным на благотворительные цели', рахтан (перс. раКцан, раЬдар) 'сборщик дорожных пошлин' и др.

Характерно, что у некоторых наименований лиц мужского пола отмечается вариативность форм: бакша и бакши (др.-тюрк. baqsi 'учитель, наставник', уйг. baksi 'учитель, буддийский ученый', п.-монг. bagsi, калм. baksi 'учитель, наставник', бурят, багша), тайша и тайчи (п.-монг. tajizí 'княжич, князь', 'знатный калмык', бурят, тайшаа 'тайша, глава степной думы') 'титул у некоторых местных народов Сибири', убаш и убаиш (п.-монг. ubasi 'мирянин, принявший духовный обет', калм. uws, uw°s, монг. увш, маньчж. убаси) 'титул в феодальной Монголии'. Причиной колебания формы в данных парах является влияние разных языков - источников заимствования.

Таким образом, дифференциация по родам восточных лексем зависит от характера финали. Заимствованные слова с консонантной финалью, обозначающие неодушевленные предметы и понятия, употреблялись как существительные мужского рода, с финалью на гласный, соответственно, - женского рода. Существительные, относящиеся к среднему роду, - явление довольно редкое (ср. сущ. пуло 'мелкая медная монета').

В подразделе 3.2.2. «Адаптация по числу» рассматривается освоение заимствований в числовой парадигме. Восточные заимствования, попадая на русскую почву, характеризуются утратой собственной парадигмы числа и усвоением типичных морфологических моделей языка-реципиента. Среди исследуемых ориентализмов выделяются лексические группы, получившие категорию числа с последующим грамматическим оформлением. Для ряда конкретных неодушевленных существительных характерна противопоставленность по числу. К ним относятся следующие слова: амбар - амбары, кафтан - кафтаны, кинжал- кинжалы, кирпич - кирпичи, колпак - колпаки, кушак - кушаки, лал -лапы, набат - набаты, сарафан - сарафаны, сундук - сундуки, табун - табуны, тафъя - тафъи, чуга - чуги и др. Категорию числа приобретают также одушевленные существительные, называющие преимущественно лиц мужского пола, реже - женского (аминь 'высокопоставленное лицо при дворе в странах мусульманского Востока' - амини, кадый 'мусульманский судья' - кадыи, казак -казаки, копычей 'должностное лицо в охране султана' - копычеи/копычаи, мулла-муллы, паша - паши, тоен 'выборный староста у некоторых народов Сибири'- тоены, уван 'маньчжурский наследственный титул, князь' - уваны, уздень 'представитель феодальной власти на Кавказе' - уздени, чауш 'полицейский чин в Турции' - чауши, ясаул 'помощник атамана, старший офицер в казачьем отряде' - ясаулы\ катун 'женщина, госпожа' - катуны и др.).

К группе существительных, не имеющих противопоставления по числу, относятся слова ви^икпа 1апШт, среди которых преобладают вещественные существительные: изюм 'сушеные ягоды винограда', жесть 'листовое железо, покрытое тонким слоем олова', нашатырь 'хлористый аммоний', пенька, сурьма 'краска для чернения волос (бровей, усов)' и др.

В разряд существительных р1игаНа 1ап1ит входит небольшое количество заимствований, которые обозначают парные предметы: тебенки, чулки, штаны. У некоторых заимствований в языке-источнике финаль -1 была воспринята как показатель множественного числа, ср. тебенки 'кожаные лопасти у седла, подвешиваемые на пряжках' (тюрк. ШЬаг^; казах. 1еЬад§1 'пахви, кожаная подкладка под седлом по бокам лошади').

Таким образом, отношение восточных заимствований к грамматической категории числа связано с традиционным формированием числовой формы в зависимости от семантики слова. Следует отметить влияние аналогии на формирование множественного числа ряда существительных (ср. наименования обуви — башмаки, чеботы, четыги).

Подраздел 3.2.3. «Особенности склонения восточных слов» посвящен падежному освоению заимствований. Большая часть субстантивов восточного происхождения, попадая на русскую почву, подчиняется правилам русской

грамматики и начинает изменяться по падежам. Так, существительные, имеющие консонантный исход (типа арбуз, кафтан, колпак, кумыз, кунган, рундук, сазан, чемодан; ревень, чекмень), однозначно связанные с мужским родом, относятся к именному склонению с основой на -о (-6) твердой и мягкой разновидности в русском языке исследуемого периода и изменяются по падежам наряду с исконными город, стол, конь. Существительные, имеющие вокальный исход типа сурна, сурьма, тамга, тесьма, пьяля 'чашка без ручки', относятся к именному склонению с основой на -а (-а) твердой и мягкой разновидности и изменяются по падежам наряду с исконными жена, земля. Незначительное количество существительных женского рода с исходом на мягкий согласный (зен-день 'хлопчатобумажная ткань восточного происхождения', изуфрь 'тонкая шерстяная ткань', тикень 'колючка', тумень 'золотая персидская монета') склоняются по модели исконных существительных типа кость. Редки несклоняемые существительные, среди которых выявлены субстантивы мужского рода на -и: бакши (др.-тюрк. baqsi 'учитель, наставник', уйг. baksi 'учитель, буддийский ученый') 'религиозный деятель у некоторых местных народов Сибири', бичечи (из монг. biceci 'писец') 'писарь'.

Четвертая глава «Словообразовательная активность ориентализмов в русском языке XV-XVII вв.» посвящена рассмотрению вопросов, связанных с выявлением деривационного потенциала иноязычных заимствований и определением их роли в формировании словообразовательных рядов и гнезд. Процесс словообразовательной адаптации иноязычных слов в системе языка-рецептора - явление довольно сложное и неоднородное. Словообразовательная структура заимствованного слова в русском языке отличается от структуры, которую оно имеет в языке-источнике. В подавляющем большинстве случаев на чужой почве происходит деэтимологизация производных заимствований, результатом которой становится опрощение. Вот почему только этимологически в заимствованиях возможно вычленить какие-либо аффиксы. В.А. Богородиц-кий в своих «Университетских чтениях» представил наиболее употребительные суффиксы в заимствованиях из самых разных языков, являющиеся своеобразными определителями языков-источников (греческого: -ист, -ит, -ада; латинского: -ус, -тор, -анция, татарского и монгольского: -лык, -мак, -ан и др.). В редких случаях суффикс в составе частотных заимствований сохраняет свой морфемный статус на русской почве. Например, у ряда восточных слов, обозначающих лицо мужского пола по должности - арбачей 'возчик, сопровождающий арбу' (ср. тат. арбачы 'возничий, возница'), накрачий/накрачей 'музыкант, играющий на бубне' (из тат. nakaracy 'литаврщик, бубенщик', чагат. nakaradzy), сурначей 'тот, кто играет на сурне' (тат. sumacy от suma 'дудка') и др., вычленялся суффикс -чий!-чей, который присоединялся и к русской произ-

водящей основе (думчий, кравчий, певчий, стряпчий), проявляя определенную функциональную активность в языке исследуемого периода. Данная модель в старорусский период была живой, хотя и относительно непродуктивной. В современном русском языке заимствованный суффикс -ачей сохранился лишь в некоторых словах типа казначей, домрачей (устар.) и др. Что касается непроизводных восточных слов, то они, при заимствовании русским языком, ассимилируются и в результате процесса переразложения приобретают иную морфологическую структуру (И.А. Бодуэн де Куртенэ). В этом случае заимствованное слово получает морфологическую членимость в языке-реципиенте.

В разделе 4.1. «Деривационный потенциал восточных заимствований» анализируются адъективные, субстантивные и вербальные производные, образованные на базе восточных заимствований. Имена прилагательные от восточных заимствованных основ представляют собой в языке исследуемого периода довольно многочисленную группу. Самым распространенным средством образования адъективных производных в привлекаемых к исследованию источниках (разножанровых памятниках, деловой и бытовой письменности, исторических словарях и др.) является суффикс -н(ый), один из продуктивных суффиксов как в современном русском языке, так и в языке XV—XVII вв. При помощи суффикса -н(ый) и его варианта -ин(ый) на базе заимствованных основ образовывались прилагательные, характеризующие различные виды отношений к предмету: 1) изготовленный из чего-либо: булатный, кумачный, кутняный, сафьянный; 2) предназначенный для чего-либо: бражный, вьючный; 3) украшенный чем-либо: жемчужный, лалъный и др. Не менее продуктивными в исследуемый период являются адъективные производные, образованные при помощи форманта -ск- от заимствованных существительных преимущественно со значением лица: атаман — атаманский, боярин - боярский, хан — ханский, редко

- от наименований животных: обезьяна - обезьянский и др. Мотивирующими существительными при производстве прилагательных с формантом -ск могут выступать и этнические наименования: бесермен(ин) - бесерменский, магме-тан(ин) -магметанский. В этой связи Э.А. Балалыкина, рассматривая историю русского адъективного словообразования, утверждает, что способность суффикса -ск- обслуживать значение лица чрезвычайно показательна, поскольку является отголоском древних отношений, связанных с первоначальной недиф-ференцированностью имени и признака. Отмечаются адъективные дериваты с суффиксом -ое- (вариант -ев-), который, как известно, искони выражал притяжательное значение и присоединялся к наименованиям лица (нурадын 'член правящей династии в Крымском ханстве'- нурадынов, палач — палачев, салтан

— салтанов, шаман - шаманов) и животных (барсовый, слоновый). Довольно редки дериваты с суффиксом -ое- с предметной семантикой - алмазовый; бай-

берековый 'сделанный из шелковой ткани'; езовый 'относящийся к езу (сооружению на реке для ловли рыбы)'; лаловый 'относящийся к лалу'; пеньковый 'изготовленный из пеньки'и др.

В исследуемых источниках широко представлены отсубстантивные производные с формантом -ник при наименовании лиц мужского пола в обобщенном значении 'название лица по профессии' - алмазник 'шлифовальщик драгоценных камней', кирпичник 'тот, кто изготовляет кирпичи', нагарник 'тот, кто играет на нагаре', чеботник 'сапожник, тот, кто изготовляет чоботы' и др. Подобные производные характерны для деловых памятников. Например, в «Писцовой книге г. Казани» (1565-1568 гг. и 1646 г.) отмечаются следующие номинации: войлочник 'тот, кто изготовляет войлоки', кармачник 'тот, кто делает кармаки (удочки)', саадачник 'мастер, изготовляющий саадаки, или торговый человек, продающий саадаки', санник 'мастер, продающий и изготовляющий сани', сапожник, сарафанник 'тот, кто шьет и продает сарафаны', таможник 'служащий таможни, сборщик таможенной пошлины', тафейник 'тот, кто шьет и продает тафьи', хмельник 'тот, кто выращивает и продает хмель' и др.

Выявляются омонимичные формы на -ник для обозначения предметов -бумажник 'стеганый ватный тюфяк': семь перинъ и бумажниковъ; бумажник 'сумка для бумаг и денег': и тотъ бумажпикъ съ писмами отнялъ. Параллельно с омонимичными образованиями на -ник выступают однокоренные синонимичные наименования лиц мужского пола на -чик/-щик\ алмазник - алмазщик, кирпичник - кирпитчик. В.М. Марков, исследуя явление суффиксальной синонимии существительных на -щик и -ник, объединенных значением лица (типа по-ручник - порутчик, поместит - помещик, зажигалник - зажигалщик), в языке судебников XV-XVI вв., замечает, что распространение образований с суффиксом -щик в значительной мере происходило за счет вытеснения суффикса -ник в процессе оформления семантических дублетов. К концу старорусского периода имена на -ник сокращаются в результате вытеснения их производными на -щик/-чик (З.П. Данилова).

Отмечаются производные со значением женскости от наименований титулов: тайша 'титул у некоторых местных народов Сибири' - тайшиха 'жена тайши'. В ряду номинаций с указанным значением отмечаются редкие производные с суффиксами -еня и -уха (возырь 'визирь' - возыреня 'жена визиря', вор - воруха 'женщина развратного поведения'). Единичны производные от наименований существительных со значением детскости, например, тайша -тайшонок 'малолетний сын тайши'. Среди производных существительных от заимствованных основ выделяется целый ряд эмоционально-оценочных образований с разными формантами. Наиболее яркими из них являются суффикс -к-и его производные - -ик-, -ок-, -чик-, -eit-, передающие в сочетании с произво-

дящими основами значение уменьшительности, малых размеров: бирюзка, колымажка, лалик, стаканчик, сургучик, тазик, ярлычок, яхонтец. При наименовании предметов встречаются эмоционально-оценочные образования на -ишко с уменьшительно-уничижительной маркированностью (кафтанишко, сапожонки, ферезишка). Данные дериваты частотны в таких разновидностях деловой письменности, как челобитные, а также в частной переписке (грамотки).

Данные эмоционально-оценочные образования часто встречаются для обозначения чего-либо незначительного, несущественного, плохого, ср.: Ивашка Труба <...> на нем <...> штаны козлинные шапенка черная сапоженка те-лятинные (МДБП, 234. 1662 г.).

Редки конфиксальные производные типа наболдашник/набулдашник 'насадка, в виде рукояти, шишки, колпачка или украшения' (от тат. ЬаШак, ЬиМак 'рукоятка, эфес'), натесемник 'деталь пояса'.

Количество глагольных номинаций, образованных от восточных слов, незначительно. Это преимущественно суффиксальные производные. Образуются глаголы от заимствованных имен с помощью следующих суффиксов: -и- (дува-нити 'делить добычу, жалованье', караулити), -ова-/-ева- (кочевати, сеунчевати 'сообщать радостную весть'), -ива- (кабаливати 'обращать в кабального холопа'). Подавляющее большинство вербальных производных, образованных от основ неодушевленных существительных, развивают терминологическое значение: алмазити 'шлифовать (о драгоценных камнях)', бархатити 'вышивать выпуклым рисунком', тесмити 'украшать тесьмой'.

В разделе 4.2. «Словообразовательные ряды ориентализмов» отмечается особое место заимствований в составе словообразовательных рядов, которые стали показателем освоенности восточных заимствований в русском языке исследуемого периода. Чем экзотичнее заимствуемая лексема, тем меньше ее словообразовательная активность. С другой стороны, чем глубже вхождение заимствованного слова в систему заимствующего языка, тем длиннее словообразовательный ряд. Самыми многочисленными оказались двучленные ряды, представленные двумя основными моделями («существительное —> отсубстантивное существительное», «существительное —> отсубстантивное прилагательное»), реализация которых носит в исследуемый период регулярный характер. И наоборот, трехчленные ряды, будучи более разнообразными по моделям («существительное —» отсубстантивное существительное —> отсубстантивное прилагательное»), характеризуются относительной нерегулярностью. Исходным словом в приведенных словообразовательных рядах являются заимствованные существительные, что предопределило качество производных в составе словообразовательных рядов, представленных отсубстантивными дериватами.

Раздел 4.3. «Словообразовательные гнезда восточных слов» посвящен исследованию заимствований в составе словообразовательных гнезд (СГ).

На базе мотивирующих иноязычных основ восточного происхождения создаются преимущественно одноступенчатые, реже двух- и трехступенчатые СГ. По объему данные СГ весьма разнообразны. Основную массу составляют СГ с минимальным объемом, состоящие из двух слов (микрогнезда): бирюза -бирюзка, бирюк - бирючий, нагара - пагарник и др. Наибольшей глубиной отличаются двухступенчатые и трехступенчатые гнезда с такими исходными заимствованиями, как бархат, брага, кабала и др., в составе которых насчитывается до двенадцати производных.

Исходным словом в исследуемых СГ являются заимствованные существительные, что предопределило и качество их производных, представленных отсубстантивными дериватами (существительными, прилагательными и - редко - вербальными производными), образованными в подавляющем большинстве суффиксальным способом. Для одноступенчатых СГ с тремя и более производными, а также для двух- и трехступенчатых СГ характерны синонимия (алмазный - алмазовый 'отосящийся к алмазу', байберековый - байберечный 'изготовленный из байберека', камышный - камышовый 'относящийся к камышу') и омонимия словообразовательных средств (камышник 'охотник, добывающий зверя в камышах' и камышник 'камышовые заросли'). В группе двухступенчатых и трехступенчатых СГ отмечаются производные для наименования пошлин и поборов типа алтыновщина, амбаргцина. Для исследуемого периода данный тип был довольно продуктивным. Ср.: мостовщина 'пошлина за проезд по мосту', 'побор, связанный с постройкой, исправлением мостов', моровщина 'вид денежной подати', ямщина 'ямская повинность, денежный сбор на ямскую гоньбу' и др. Позднее, с изменением феодального землевладения и системы налогообложения, происходит угасание продуктивности данных образований.

В пределах исследованных СГ в качестве производных выступают самые разнообразные заимствованные лексемы, оформленные собственно русскими аффиксами как адъективного (-м-, -ин-, -ск-, -ое- и др.), субстантивного (-ец -ишк-, -ник и др.), так и глагольного типа (-ева-, -ива-, -и-), что, безусловно, способствовало их адаптации на чужеродной почве.

В пятой главе «Жанрово-функцнональная характеристика ориента-лиз.чов в памятниках письменности ХУ-ХУН вв.» исследуются функционально-стилистические особенности ориентализмов в разножанровых текстах. Анализ ориентализмов в публицистике, эпистолярных текстах, паломнической и житийной литературе показал, что среди ориентализмов, регистрируемых в исследуемый период, выделяются лексемы, во-первых, присущие всем жанрам и стилям, во-вторых, характерные для отдельных жанров и стилей, т. е. наибо-

лее частотные в рамках этих жанров, и в-третьих, зафиксированные лишь в определенных памятниках какого-либо жанра и отличающиеся низкой частотностью.

В разделе 5.5. «Функционально активные ориентализмы» рассматриваются заимствования, представленные во всех жанрах и литературных стилях исследуемого периода и характеризующиеся, как правило, высокой частотностью (боярин, деньги, книга и др.). Обладающие значительной функциональной активностью, стилистически нейтральные и общеупотребительные лексемы названной группы относятся к ранним заимствованиям. Так, лексема книга является древнебулгарским заимствованием, слово боярин появилось в памятниках письменности в X в. В XIV в. фиксируется лексема деньги.

Стилистическая нейтральность указанных слов, их роль в социально-политической и культурной жизни Московской Руси, с одной стороны, и раннее проникновение заимствований, свидетельствующее об адаптации и глубоком вхождении в язык-реципиент, с другой, - обусловили высокую активность данных восточных слов и их присутствие во всех функциональных сферах исследуемого периода.

Любопытно проследить развитие семантической структуры восточного заимствования ковчег, проявляющего функциональную активность в различных жанрах. Древнее восточное заимствование ковчег в значении 'сундук, ларец' широко представлено в исследуемых историко-публицистических текстах и сказаниях: Архиепископъ же Василеи взя ис ковчега белый клобукъ (Пов. бел. клоб., 297. XV в.); <...> къ тому же злата и сребра велия ковчеги насыпает (Новая пов., 215. XVII в.); Кизилбашской посолъ отъ перьсидского Абасъ-шаха <...> государю царю и отцу его, святейшему патриарху, поднесь ковчегъ зо-лотъ съ камениемъ, съ лалы и съ бирюзы (Ин. Сказ., 137. XVII в.).

В анализируемых памятниках житийной литературы, а также в историко-публицистических произведениях у слова ковчег зарегистрировано значение 'рака, гроб', ср.: К сему же еще не устрашися дерзнуть, иже заклепанный от-вердити гробъ и вложити ту во злотый ковчегъ ко освятованнымъ мощемъ Рускаго первосвятителя, во святыхъ дивнаго чюдотворг/а Петра раку (Врем. И. Тим., 354. XVII в.).

В хожениях, как правило, данное слово встречается в другом значении -'корабль, судно' и употребляется в составе словосочетания Ноев ковчег, что объясняется особенностями жанра паломнической литературы, связанного не только с описанием быта и жизни, но и религиозных святынь посещаемых стран, ср.: А на той горе стоит Ноев ковчег. А персы и турки тое гору называют Султана агры, тое горе зов по их (X. Котова, 57. 1624 г.); Да от того же

града Ровяни 2 днища есть горы Араратцкие, а на нихъ Ноевъ ковчегъ (X. Вас. Гаг, 5.1634-1637 гг.).

В современном русском языке при утрате значений 'рака', 'гроб' у слова ковчег семема 'ларец, ящик для хранения ценных и важных предметов' устарела и сохранилась лишь в поэтической речи: Тут он отцово копье из ковчега прекрасного вынул. Жук. Отр. из Илиады (ССРЛЯ, т. 5, стлб. 1095). В русских православных церквях ларец для хранения Святых Даров носит название ковчег, дарохранительница. Ср. также специальное (церковное) устаревшее значение у слова ковчег - обложенный золотом ящик, в котором хранились ветхозаветные священные скрижали евреев (ковчег завета) (Ушаков, т.1, стлб. 1389).

Таким образом, факторами функциональной активности иноязычного заимствования являются его раннее вхождение в язык-реципиент, роль слова в социальной и культурной жизни Руси, а также собственно лингвистический фактор - семантическая деривация в пределах заимствованной лексемы.

В разделе 5.6. «Функционально ограниченная ориентальная лексика» исследуется определенный круг ориентализмов, единично зафиксированных в памятниках только определенного жанра и не встречающихся в письменных текстах других жанров. Речь идет, главным образом, об экзотизмах, то есть безэквивалентной лексике, находящейся на периферии языка и прикрепленной преимущественно к жанру паломнической литературы («Хожение» Симеона Суздальского 1437 г.; «Хожение за три моря» Афанасия Никитина 1466—1472 гг.; «Хожение на Восток» Федота Котова 1624 г, «Проскинитарий» Арсения Суханова 1649-1653 гг. и др.). Встречаются экзотизмы в статейных списках русских послов XVI-XVII вв. в Турцию, Грузию, Китай («Статейный список И.П. Новосильцева» 1570 г.; «Статейный список Ф.Е. Елчина» 1639-1640 гг, «Статейный список Ф.И. Байкова» 1653-1657 гг. и др.). Экзотизмы в указанных текстах используются для описания жизни и быта восточных народов. Ср. намаз 'мусульманская молитва': А намазъ же их на востокь по-руськы, оберукы подымаютъ высоко <...> да ложатся пиць на земли, да все ся истягнеть по земли, то их поклоны (X. Афан. Никит, 19. 1466-1472 гг.); чалма/чолма 'мусульманский головной убор': А на салтане была чюга камчата золотная на лазоревой земле, да на голове чолма (Ст. сп. Новосильцева, 78. 1570 г.).

Выявленные экзотизмы имеют ярко выраженную тематическую закрепленность. В первую очередь, это заимствования, обозначающие преимущественно конкретные предметы бытового характера: названия одежды, головных уборов, тканей, драгоценных камней, растений, предметов быта, ср.: фата (из тур. futa, fota 'передник', 'полосатая ткань индийского производства' от араб, fü.ta) 'набедренная повязка', 'повязка на голову', арпа (тат. arpa 'ячмень') 'ячмень', чирак (тур, крым.-тат. ciray 'лампа, свеча, факел') 'подсвечник' и др. Ряд

восточных слов относится к сфере религии, среди них особо выделяются наименования культовых сооружений и служителей культа: мечеть, абдал 'дервиш, мусульманский святой', мулла, мутавелей 'управляющий вакфом'; названия религиозных праздников и молитв: байрам-наурус 'праздник нового года', курбант багрям 'курбан-байрам', фата (араб. йШЬа 'первая сура Корана') 'фатха, молитва, первая сура Корана'. Известны экзотизмы, которые остались достоянием только памятников литературы. В основном это касается «Хожения за три моря» Афанасия Никитина, где обнаружены следующие заимствования: бабогури (перс. ЬаЬа^йп 'белый агат') 'драгоценный камень', бинчаи (из араб. 1иЬап-.1аУ1 'яванское благовоние') 'разновидность смолы', девякуш (тюрк. Шуа ки<> 'страус'; азерб., крым.-тат., тур. с!ауа 'верблюд' и киэ 'птица') 'страус', те-ферич (из араб. 1а£Гагис1£, ср. тур. 1еГеггис 'прогулка, экскурсия') 'прогулка', тутурган (ср. кыпч. ЦПигуап 'рис') 'рис'и ряд др., которые исследователи квалифицируют как иноязычные вкрапления.

В этом плане интересно рассмотреть функционирование лексемы талави, характеризующееся единичным словоупотреблением в публицистике Грозного. В одном из Посланий царя Ивана Грозного к князю Андрею Курбскому, датируемом 1564 годом, обращает на себя внимание образование явно инвективного характера: Егда же Алексиева ваша собатцкая власть преста и тако нашему царствию государское во всем послушно учиншиася, и множае треюнадесятъ тысящъ бранныхъ исходить в помощь православию. Тако и вы прегордые царства разорили и поручны намъ сотворили, талави! И тако сопротивенъ ра-зумъ по твоему злобесному умышлению! (Ив. Гр. Поел. I, 74. 1564 г.). Необходимо отметить, что в двух рукописных источниках Послания (в рукописях Московской Синодальной библиотеки и Императорской Публичной библиотеки) слово представлено вариантом талавии. Значение лексемы талави (талавии), использованной в форме множественного числа, становится понятным из контекстного окружения: в данном отрывке Иван Грозный нападает на своих врагов - Андрея Курбского, Алексея Адащева, руководителя правительства «Избранной рады», и их сторонников. Довольно яркая и экспрессивная лексема талави, используемая в качестве бранного выражения и имеющая значение 'воры, мошенники, злодеи', как нельзя лучше соответствовала «кусательному» стилю Грозного. Ср. также употребление бранного слова собака в Посланиях Ивана Грозного к Курбскому. В Словаре, приложенном к Сочинениям князя А. Курбского, где опубликованы два Послания Ивана Грозного, обнаружено следующее объяснение слова со ссылкой на В.И.Даля: Талавень, воръ (Таловать, воровать. Даль). Приведем весь фрагмент из «Толкового словаря живого великорусского языка» В.И. Даля: Таловать? кстр. воровать, красть. Не талуй, по-деломъ ему (Даль, т. IV, с. 389). Кроме того, у Даля зафиксирована форма иста-

ловать в значении 'извести, уничтожить'. Интересен тот факт, что лексема та-лавень не обнаружена ни в одном из памятников письменности XVI-XVII столетий.

Исследователи единодушно относят слово таловатъ к тюркизмам. Так, по мнению М. Фасмера, ссылающегося на Ф. Миклошича, таловатъ из татарского talamak 'грабить' (Фасмер, т. IV, с. 15). E.H. Шипова включает глагол таловатъ в «Словарь тюркизмов русского языка» (Шипова, с. 304-305). В «Опыте словаря тюркских наречий» В.В. Радлова находим глагольную форму тала, присущую многим тюркским языкам (тур., азерб., казах., алт., тел., шор. и др.), где она употребляется в двух основных значениях: 1. растерзать, разорвать, изодрать, отодрать, уничтожить, кусать; 2. разграбить (Радлов, т. III, с. 878). Ср. в современном татарском языке талау 'грабеж', 'грабить', талаучы 'граби-тель'(Рус.-тат. словарь, с. 116).

Обнаруженное в Послании Ивана Грозного слово тапави (талавии), вероятно, представляло собой форму множественного числа от существительного талавенъ 'вор, мошенник, злодей'. Слово, являясь тюркским по происхождению, вполне могло существовать в народно-разговорной речи, о чем свидетельствовала сохранившаяся в диалектах форма таловатъ.

Таким образом, прослеживаются закономерности между объективно обусловленным уровнем функциональной активности и степенью проникновения ориентализмов в различные жанры русских письменных источников.

В шестой главе «Проблемы лексикографирования восточных слов в русском языке XV-XVII вв.» исследуются вопросы лексикографии восточных заимствований в старорусском языке.

В разделе 6.1. «Принципы организации Словаря восточных заимствований» представлены особенности составления Словаря ориентализмов в русском языке XV-XVII вв., охарактеризованы источники Словаря, его хронологические границы, словник.

Раздел 6.2. «Структура словарной статьи» посвящен анализу составных частей словарной статьи Словаря восточных заимствований.

Словарная статья содержит следующие компоненты: 1) заголовочное слово; 2) характеристику грамматических форм данной лексемы; 3) определение значений (тех, которые встречаются в исследуемых источниках); 4) иллюстрации из разножанровых памятников письменности XV-XVII вв.; 5) терминологические сочетания, фразеологию.

Заголовочное слово дается крупным полужирным шрифтом. Отмечается многообразие фонетико-орфографического освоения восточных заимствований. Из нескольких вариантов, в которых слово представлено в исследуемых текстах, в качестве заголовочного выбирается слово, фонетический облик которого

совпадает с его написанием в современном литературном языке. Остальные варианты приводятся в скобках после заголовочного слова. Ср.:

БЯЗЬ (БААЗЬ, БЕЗЬ), ж. Плотная хлопчатобумажная ткань.

Если слово устарело и неупотребительно в современном русском языке, то оно приводится в заголовке в современной графике с учетом этимологии:

АРЧАКЪ (ОРЧАКЪ), м. Деревянный остов седла, седло.

Морфологические варианты, различающиеся твердостью и мягкостью основы, а также грамматическим показателем рода, даются в составе одной словарной статьи. Ср.: АМИРЪ и АМИРА, м.\ ВИЗИРЬ (ВЕЗИРЬ) и ВЕЗИРЪ, м.; МЕЧЕТЬ, ж. и МЕЧЕТЬ,м.

Словообразовательные варианты и дублеты размещаются в отдельных словарных статьях. Например:

АМАНАТНЫЙ, прил. к аманат.

АМАНАТСКИЙ (АМАНАЦКИЙ), прил. к аманат.

Иллюстрируются все варианты, помещенные под основным словом.

Терминологические сочетания, а также типичные для данного слова лексические сочетания даются после указания соответствующего значения слова. Например:

НАБЛТЪ,а/. 1. Большой барабан. Въ набаты, по набатомъ бити, ударити - подавать сигнал сбора, оповегцать боем барабанов о чем-л.

Словарная статья обычно заканчивается фразеологическими сочетаниями, которые помещаются под знаком 0. Ср.: 0 Сорить деньги - тратить в большом количестве.

Отсутствующее исходное слово (при наличии производного) заключается в угловые скобки (< >). Ср.:

<КАПЪ, м.> Нарост на дереве, из которого вытачивают разные вещи.

Грамматическая характеристика заголовочного слова, за исключением глаголов, состоит из указания на обозначение частеречной принадлежности. Восточные слова и их производные снабжены толкованиями значений. Например:

АРГАМАКЪ, м. Восточная породистая верховая лошадь.

ВЕЗИРСТВО, с. Должность везиря.

САНЧАКОВЪ, прил. Относящийся к санчаку (правителю области в Османской империи).

Каждое из значений лексем, представленных в словарной статье, обозначается арабской цифрой. Ср.:

САФЬЯНЪ, м. 1. Тонкая и мягкая кожа, выделанная из козьих и овечьих шкур; сафьян. 2. Кусок кожи сафьянной выделки.

По возможности у восточных заимствований после заголовка приводится этимологическая справка с целью представления этимона, внутренней формы заимствованного слова. Ср.:

АРЧАКЪ (ОРЧАКЪ), м. [тат. агсак 'седельная лука'] Деревянный остов седла, седло.

Стилистические оттенки значения восточных заимствований и их производных отмечаются указанием на соответствующую стилистическую и экспрессивную окраску, например:

БАШМАЧОКЪ, м., уменыи. к башмакъ.

Все описываемые единицы (вокабулы, производные, терминологические сочетания, фразеологизмы) подкреплены текстовыми иллюстрациями. Цитаты дают представление о хронологических рамках употребления слова: первая цитата - более ранняя в хронологическом отношении, чем последующая. После текстовых иллюстраций приводится сокращенное название источника, указание страницы издания и дата написания памятника. Например: Переп. Хован., 307. 1682 г.; Сказ, о Гр. Отрепьеве, 737. ХУЛ в.

В разделе 6.3. «Фрагмент словаря (образцы словарных статей)» представлен отрывок из Словаря восточных заимствований в русском языке XV-XVII вв.

В Заключении подводятся основные итоги диссертационной работы, излагаются общие выводы, намечаются перспективы дальнейшего изучения проблемы. Проведенный анализ показал значимость комплексного подхода к исследованию процесса освоения восточных заимствований в русском языке XV— XVII вв. на материале разножанровых памятников письменности и лексикографических изданий. В работе выявлены основные механизмы адаптации восточных слов в связи с общими закономерностями развития языка Московской Руси.

Данные, полученные в процессе исследования, позволили уточнить хронологию вхождения ряда восточных заимствований в русский язык, которая иногда не совпадает с данными, приведенными в соответствующих статьях Словаря русского языка XI—XVII вв.

Семантическое освоение анализируемых в работе лексем является одним из важных факторов адаптации иноязычной лексики в принимающем языке. Вместе с новыми реалиями, появившимися в жизни России исследуемого периода, проникали и новые слова, причем большая часть восточных заимствований вошла в русский язык без особого изменения исконной семантики. Однако в результате исследования выявлено, что некоторые заимствованные слова претерпели в процессе адаптации разнообразные семантические преобразования, носящие в языке закономерный характер.

При освоении восточных инноваций, дублирующих в том или ином отношении исконные лексические единицы, происходят следующие процессы: семантическая дифференциация заимствования и его русского эквивалента, перестройка и стабилизация отношений в лексико-семантических группах в связи с появлением заимствованного слова-доминанты, возникновение новых синонимических рядов.

Тематический диапазон восточных слов в русском языке ХУ-ХУП вв. был достаточно широк и охватывал самые разнообразные сферы общественной и частной жизни: от различных наименований государственного устройства до хозяйственной терминологии. При этом в плане денотативного содержания основную массу интересующих нас заимствований составляет конкретно-предметная лексика при незначительном количестве абстрактной.

Заимствованные лексемы, проанализированные в работе, существенно пополнили состав ряда функциональных сфер русской лексической системы. Вхождение восточных слов в различные тематические и лексико-семантические группы русского языка исследуемого периода способствовало стабилизации отношений между отдельными элементами приведенных групп.

Реализация семантико-синтаксических возможностей ориентализмов является важным доказательством их закрепленности в лексической системе языка-реципиента. Семантическое развитие, будучи одним из важных факторов адаптации восточных слов в русском языке, определяется не только особенностями заимствованного слова, но и, главным образом, интенсивным влиянием русской лексико-семантической системы на входящее в нее слово.

Анализ процессов фонетико-графического и морфологического освоения восточных слов, пришедших в русский язык в ХУ-ХУИ вв., позволил установить степень формальной и грамматической адаптации заимствований, выявить определенные закономерности их функционирования в привлекаемых к исследованию текстах. Сложность и неоднозначность фонетического освоения восточных слов связана преимущественно с устным путем их вхождения в древнерусский и старорусский язык, что в той или иной степени затрудняет установление их характера в языке-источнике.

В результате формальной адаптации ориентализмы подвергаются сложным процессам фонетического и морфологического варьирования. На определенном этапе заимствования и, соответственно, функционирования того или иного фонетико-графического варианта чужеродного слова могут действовать факторы, обусловленные типологическими особенностями фонетической системы языка-источника. При этом необходимо также учитывать причины, связанные с фонологическими особенностями заимствующего языка.

Используемый фактографический материал памятников дает возможность описать дифференцирующие особенности вокалической и консонантной системы восточных языков и их отражение в восприятии русскоязычных носителей, проследить включение лексем в фонетические трансформации системы русского языка, связанные с развитием аканья, еканья, отвердением шипящих и оглушением конечных звонких согласных. В этой связи представляется весьма аргументированным предположение, связанное с дифференциацией на уровне звуковой системы понятий «своя» и «чужая» лексема (ср.: чемодан, чердак - с отражением русского еканья; чадра, чалма - с сохранением сингармонизма).

В целом фонетико-графическое варьирование, будучи закономерным и сложным процессом, является показателем активного освоения восточного слова на чужой почве. В результате прочного вхождения заимствованного слова в язык-реципиент происходит постепенная утрата вариантов и последующее сохранение только одного из них.

Материалы исследуемых источников позволили прийти к выводам, связанным с грамматической адаптацией восточных заимствований в языке старорусского периода, и установить некоторые закономерности приобретения иноязычными заимствованиями грамматических показателей собственно русских слов, к которым относятся формы рода и числа, а также падежного словоизменения.

Изучение лексического состава различных в жанровом отношении памятников письменности ХУ-ХУП вв. дает возможность подробного рассмотрения словообразовательных ресурсов восточных заимствований. При этом особое внимание уделено разной степени словообразовательной активности ориента-лизмов, обусловленной как своеобразием самих заимствованных лексем, так и адаптационными возможностями языка-реципиента.

Проведенный в работе анализ позволил представить довольно сложную и многообразную картину функционирования аосточных заимствований в языке старорусского периода на основе изучения и детального рассмотрения разножанрового текстового материала. При этом прослеживается четкая закономерность между объективно обусловленным уровнем функциональной активности и степенью проникновения ориентализмов в различные типы русских письменных источников. Изучение особенностей употребления восточных слов в различных жанрах русской письменности позволило установить круг как функционально активных, так и ограниченных в функциональном отношении заимствованных лексем.

Впервые в лексикографической практике по результатам исследования предложены основные принципы составления Словаря восточных заимствований XV—XVII вв. В работе определена концепция Словаря, представлена струк-

тура словарной статьи, а также фрагмент словаря. Историко-культурная ценность приведенного лексикографического источника обусловлена его возможностями продемонстрировать динамику и особенности функционирования значительного пласта лексики старорусского языка - его восточного фонда.

Наблюдение над освоением восточных слов на материале разножанровых текстовых и лексикографических источников такого важного периода в развитии русского языка, как XV-XVII вв., доказало продуктивность системного подхода к изучению данной проблемы: синхронное описание исследуемого материала неразрывно связано с диахроническим рассмотрением, отражающим всю сложность и взаимосвязь процессов адаптации заимствований в лексической системе русского языка.

Исследование отчетливо продемонстрировало настоятельную необходимость дальнейшей разработки проблематики освоения заимствований, вопросов теории и методологии языковых контактов в тот или иной период функционирования русского языка, в результате которых появлялись иноязычные новации как средство обогащения его лексического фонда, к сожалению, пока ещё недостаточно изученного применительно к эпохе Московского государства, одного из важнейших этапов развития национального русского литературного языка.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

I. Монография

1. Гилазетдинова Г.Х. Ориенгализмы в русском языке Московского государства XV-XVII вв. / Г.Х. Гилазетдинова. - Казань: Казан, ун-т, 2010. - 202 с.

II. Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК:

2. Гилазетдинова Г.Х. Семантическое развитие ориентализмов в языке Московского государства (на материале памятников письменности XVI-XVII вв.) / Г.Х. Гилазетдинова // Ученые записки Казанского госуниверситета. Гуманитарные науки. - Казань, 2008. - Т. 150, кн. 2. - С. 19-26.

3. Гилазетдинова Г.Х. К вопросу о метафоризации восточных лексических элементов в истории русского языка / Г.Х. Гилазетдинова // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. - Киров, 2008. - № 3 (2). -С. 135-139.

4. Гилазетдинова Г.Х. Словообразовательные ряды на базе восточных заимствований в языке старорусского периода / Г.Х. Гилазетдинова // Ученые записки Казанского госуниверситета. Гуманитарные науки. - Казань, 2009. - Т. 151, кн. 3,-С. 230-239.

5. Гилазетдинова Г.Х. Ал цвет мил во весь свет (из истории прилагательного алый в русском языке) / Г.Х. Гилазетдинова // Русский язык в школе. -2009,-№6.-С. 72-76.

6. Гилазетдинова Г.Х. Принципы организации словаря тюркских заимствований в языке старорусского периода / Г.Х. Гилазетдинова // Проблемы истории, филологии, культуры. Jomal of historical, philological and cultural studies; под руководством отделения историко-филологических наук РАН. - Москва-Магнитогорск-Новосибирск, 2009. - № 2 (24). - С. 279-283.

7. Гилазетдинова Г.Х. Формирование словообразовательных гнезд с исходным тюркским заимствованием в русском языке XVI-XVII вв. / Г.Х. Гилазетдинова// Вестник Челябинского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. - 2009. - № 39. - С. 39-45.

8. Гилазетдинова Г.Х. Из истории слов и выражений. Таусинный / Г.Х. Гилазетдинова // Русская речь. - 2010. -№ 5. - С. 115-118.

9. Гилазетдинова Г.Х. Фонетическая адаптация ориентализмов в русском языке XV-XVII вв. / Г.Х. Гилазетдинова // Ученые записки Казанского госуниверситета. Гуманитарные науки. - Т. 152, кн. 6.-Казань, 2010.-С. 11-24.

III. Статьи, материалы и тезисы конференций:

10. Гилазетдинова Г.Х. Особенности, функционирования ориентализмов в разножанровых текстах XVII в. / Г.Х. Гилазетдинова, Р.А. Юналеева // Словообразование. Стилистика. Текст. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1990. - С. 136-148.

11. Гилазетдинова Г.Х. Функционально-стилистическая характеристика ориентализмов / Г.Х. Гилазетдинова // Заимствования русского языка в истори-ко-функциональном аспекте. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1991. - С. 86-100.

12. Гилазетдинова Г.Х. Восточные заимствования в конфессиональных текстах XV-XVI1 вв. / Г.Х. Гилазетдинова // История русского языка. Стилистика. Текст. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1992. - С. 132-137.

13. Гилазетдинова Г.Х. Функциональная значимость восточных лексем в публицистических текстах XVI-XVII вв. / Г.Х. Гилазетдинова // Бодуэн де Кур-тенэ: теоретическое наследие и современность. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1995.-С. 61-62.

14. Гилазетдинова Г.Х. Об актуализции значения восточного слова в русских разножанровых текстах XVII в. / Г.Х. Гилазетдинова // Языковая семантика и образ мира. Тезисы Международной конференции, посвященной 200-летию Казанского университета. 7-10 октября 1997 г. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1997. - Кн. 2. - С. 258-259.

15. Гилазетдинова Г.Х. Восточные заимствования в частных письмах XVII-XV1II вв. / Г.Х. Гилазетдинова // Проблемы лексикологии и лексикографии татарского языка. - Казань: Фикер. 1998. - С. 57-63.

16. Гилазетдинова Г.Х. Русские заимствования в речи жителей г. Харбина (КНР) / Г.Х. Гилазетдинова, Жун Цзе // Русский язык за рубежом. - 1998. - № 2. - С. 94-99.

17. Гилазетдинова Г.Х. О связи контекста и значения тюркизма в русских разножанровых памятниках XVII в. / Г.Х. Гилазетдинова // Ученые записки Казанского госуниверситета.- Казань: Унипресс, 1998. - Т. 136. - С. 133-136.

18. Гилазетдинова Г.Х. Тюркские заимствования в русской драме XVII-начала XVIII века / Г.Х. Гилазетдинова // Языкознание и литературоведение в синхронии: Межвуз. сб. научн. статей,- Тамбов: Тамбовполиграфиздат, 2007. -Вып. 1.-С. 103-106.

19. Гилазетдинова Г.Х. Паломническая литература как источник изучения восточных заимствований / Г.Х. Гилазетдинова // Исследования по русскому языку: Сб. ст. к 70-летию профессора Э.А. Балалыкиной / под ред. В.М. Маркова. - Казань: Казан, гос. ун-т, 2007. - С. 87-93.

20. Гилазетдинова Г.Х. О лексеме боярин/ болярин в русских разножанровых текстах ХУ-ХУП вв. / Г.Х. Гилазетдинова // Русская и сопоставительная филология '2007 / Казан, гос. ун-т, филол. фак. - Казань: Изд-во Казан, гос. унта, 2007.-С. 50-54.

21. Гилазетдинова Г.Х. Ориентальная лексика в путевых заметках купца Федота Котова (1624 г.) / Г.Х. Гилазетдинова // Лингвистические исследования: Сб. научно-методич. работ / под общей ред. Н.В. Габдреевой, Г.Ф. Зинатулли-ной. - Казань: Изд-во Казан, гос. техн. ун-та, 2008. - С. 157-166.

22. Гилазетдинова Г.Х. Метафоризация восточных заимствований в памятниках письменности ХУ1-ХУП вв. / Г.Х. Гилазетдинова // Языковая семантика и образ мира: материалы Международной научной конференции. 20-22 мая 2008 г.: в 2 ч - Казань: Изд-во Казан, гос. ун-та, 2008. - Ч. 1. - С. 139-141.

23. Гилазетдинова Г.Х. Об одном загадочном слове в Послании Ивана Грозного к князю Курбскому / Г.Х. Гилазетдинова // Восточнославянская филология: от Нестора до современности: материалы международной научной конференции. Горловка, 22-23 мая 2008 г. / Горловский государственный педагогический институт иностранных языков - Горловка: ГГПИИЯ, 2008. - С. 31-32.

24. Гилазетдинова Г.Х. Особенности функционирования производных существительных в русских памятниках ХУ-ХУН вв. (на материале восточных заимствований) / Г.Х. Гилазетдинова // Актуальные проблемы филологии и методики ее преподавания в вузе и в школе: материалы Всероссийской научно-практической конференции с международным участием, посвященной 55-летию филологического факультета. Елабуга, 20-21 ноября 2008 г. - Елабуга: ЕГПУ, 2008. - С. 116-120.

25. Гилазетдинова Г.Х. Хронологическая характеристика ориентализмов в языке среднерусского периода / Г.Х. Гилазетдинова // Русская и сопоставительная филология '2008 / Казан, гос. ун-т. - Казань: Изд-во Казан, гос. ун-та, 2008.-С. 47-51.

26. Гилазетдинова Г.Х. Из истории наименований денежных единиц в русском языке (восточное заимствование пул) / Г.Х. Гилазетдинова // Русский язык: история и современность: сб. ст. к юбилею проф. Т.М. Николаевой /под общ. ред. Л.Р. Абдулхаковой, Д.Р. Колосова. - Казань: Казан, гос. ун-т, 2008. -С. 81-84.

27. Гилазетдикова Г.Х. Национально-культурная специфика ориентализ-мов (на материале путевых заметок Федота Котова, 1624 г.) / Г.Х. Гилазетдино-ва // Взаимодействие и взаимопроникновение языков и культур: состояние и перспективы: материалы Международной научной конференции. Минск, 20-21 марта 2008 г.: в 2 ч. / Белорус, гос. пед. ун-т им. М. Танка. - Минск: БГПУ,

2008.-Ч. 2.-С. 12-14.

28. Гилазетдинова Г.Х. Особенности функционирования тюркизма «алый» в русском литературном языке нового времени / Г.Х. Гилазетдинова,

A.B. Иванова // Язык, культура, менталитет: проблемы изучения в иностранной аудитории: материалы VII Международной научно-практической конференции. 24-26 апреля 2008 г. - С.-Петербург: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2008. - С. 32-34.

29. Гилазетдинова Г.Х. Шертная грамота (из истории наименований деловых документом в русском языке XV-XVII столетий) / Г.Х. Гилазетдинова // Семантика. Функционирование. Текст: межвуз. сб. научных трудов. Памяти

B.И. Чернова (к 75-летию со дня рождения). - Киров: Изд-во ВятГГУ, 2009. -

C. 245-249.

30. Гилазетдинова Г.Х. Особенности грамматической адаптации восточных заимствований в русском языке (на материале разножанровых памятников письменности XV-XVII вв.) / Г.Х. Гилазетдинова // Проблемы сохранения языка и культуры в условиях глобализации: материалы VII Международного симпозиума «Языковые контакты Поволжья». Казань, 2-5 июля 2008 г. - Казань: Казан, гос. ун-т, 2009. - С. 66-68.

31. Гилазетдинова Г.Х. Экспрессивные суффиксальные образования на базе восточных заимствований в языке Московского государства / Г.Х. Гилазетдинова // В поисках эквивалентности IV: сб. материалов Международной научной конференции. 11-13 сентября 2008 г. Прешов, Словакия. Философский факультет Прешовского университета. - Прешов, 2009. - С. 81-89.

32. Гилазетдинова Г.Х. Цветообозначение бурый как лингвокультуроло-гический феномен / Г.Х. Гилазетдинова// Лингвокультурологические и лингво-страноведческие аспекты теории и методики преподавания русского языка: материалы Международной научно-практической конференции. - Тула: Изд-во ТулГу, 2009. - С. 74-77.

33. Гилазетдинова Г.Х. Адъективные производные от восточных заимствованных основ в русском языке XV-XVII вв. / Г.Х. Гилазетдинова // Славянские языки и культуры в современном мире: Международный научный симпозиум (Москва, МГУ им. М.В. Ломоносова, 24-26 марта 2009 г.): труды и материалы / Составители О.В. Дедова, Л.М. Макарова, Л.М. Захаров; под общим руководством М.Л. Ремневой. - М.: Макс Пресс, 2009. - С. 148-149.

34. Гилазетдинова Г.Х. Тюркизмы в языке русской демократической сатиры XVII века / Г.Х. Гилазетдинова // Язык, культура, менталитет: проблемы изучения в иностранной аудитории: материалы VII Международной научно-практической конференции. - С.-Петербург: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена,

2009. - С. 273-276.

35. Gilazetdinova G.Kh. Words borrowed in the east in the records of foreigners of the XVII century (on the material of "Gi ammatica Russica" by H.-W. Ludolf) /

G.Kh. Gilazetdinova // Развитие междисциплинарных исследований: перспективные направления и вклад в DAAD: тезисы докладов Международной конференции, посвященной 20-летию партнерства между Казанским государственным университетом и Гиссенским университетом им. Ю. Либиха. Казань, 5-7 июня 2009 г. - Казань: Изд-во Казан, гос. ун-та, 2009. - С. 73-74.

36. Гилазетдинова Г.Х. Прилагательное таусинный в парадигме цвето-обозначений русского языка XVI-XVII вв. / Г.Х. Гилазетдинова // IV Международные Бодуэновские чтения. Казань, 25-28 сентября 2009 г.: труды и материалы: в 2 т. / Казан, гос. ун-т; под общ. ред. K.P. Галиуллина, Г.А. Николаева. -Казань: Казан, гос. ун-т, 2009. - Т. 2. - С. 103-105.

37. Гилазетдинова Г.Х. Функциональные особенности тюркизмов в публицистических произведениях XVII века (на материале сочинений протопопа Аввакума) / Г.Х. Гилазетдинова // Язык - Общество - Время. Международная конференция «Ахановские чтения» под эгидой МАПРЯЛ: материалы докладов и сообщений / науч. ред. Э.Д. Сулейманова. - Алматы: Казак университет!, 2010.-Т. 2.-С. 157-161.

38. Гилазетдинова Г.Х. О морфологической адаптации восточных слов в русском языке Московского государства (XV-XVII вв.) / Г.Х. Гилазетдинова // Русская и сопоставительная филология '2010 / Казан, гос. ун-т. - Казань: Казан, ун-т,2010.-С. 51-55.

39. Гилазетдинова Г.Х. О словообразовательной активности восточных слов в старорусский период (субстантивные производные) / Г.Х. Гилазетдинова // Предложение и Слово: материалы IV Международного научного семинара «Развитие словообразовательной и лексической системы русского языка». Саратов, 14-16 октября 2010 г. / Отв. ред. О.И. Дмитриева. - Саратов: Научная книга, 2010. - Кн. 2. - С. 44-51.

Отпечатано с готового оригинал-макета в типографии Издательства Казанского (Приволжского) федерального университета Тираж 150. Заказ 154/4

420008, г.Казань, ул. Профессора Нужина, 1/37 тел.: (843) 233-73-59,292-65-60

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Гилазетдинова, Гелиня Хайретдиновна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. Языковая ситуация в Московской Руси XV - XVII вв. и восточное заимствование.

1.1. Особенности языковой ситуации старорусского периода.

1.2. Хронологическая характеристика восточных слов в старорусском языке.

ГЛАВА II. Семантическое освоение ориентализмов в русском языке XV- XVII вв.

2.1. Семантическая характеристика ориентализмов на стадии вхождения в русскую лексическую систему.

2.2. Основные направления формирования лексического значения восточного слова.

2.2.1. Сохранение значения слова-прототипа.

2.2.2. Изменение значения слова-прототипа.

2.3. Семантическое развитие восточных заимствований.

2.3.1. Расширение объема значения восточного слова.

2.3.2. Метонимия как один из видов развития значения восточного заимствования.

2.3.3. Метафора как один из видов развития значения ориентализма.

2.4. Восточное слово как элемент лексической системы русского языка XV - XVII вв.

2.4.1. Ориентализмы в составе тематических групп.

2.4.2. Восточные заимствования в составе лексико-семантических групп на примере ЛСГ наименований цвета).

2.4.3. Восточные слова в рядах лексических синонимов.

2.4.4. Формирование фразеологических единиц на базе восточных заимствований.

ГЛАВА III. Фонетическая и грамматическая адаптация ориентализмов в русском языке XV - XVII вв.

3.1 Фонетико-графическое освоение восточных слов.

3.1.1. Адаптация в системе вокализма.

3.1.2. Адаптация в системе консонантизма.

3.2. Грамматическое освоение ориентализмов.

3.2.1 .Адаптация по роду.

3.2.2, Адаптация по числу.

3.2.3. Особенности склонения восточных слов.

ГЛАВА IV. Словообразовательная активность ориентализмов в русском языке XV - XVII вв.

4.1. Деривационный потенциал восточных заимствований.

4.1.1. Адъективные производные.

4.1.2. Субстантивные производные.

4.1.3. Вербальные производные.

4.2. Словообразовательные ряды ориентализмов.

4.3. Словообразовательные гнезда восточных слов.

ГЛАВА V. Жанрово-фуикциональная характеристика ориентализмов в памятниках письменности XV - XVII вв.

5.1. Восточные заимствования в публицистических текстах.

5.2. Восточные слова в эпистолярной письменности.

5.3. Ориентализмы в жанре хожений.

5.4. Восточные слова в житийной литературе.

5.5. Функционально активные ориентализмы.

5.6. Функционально ограниченная ориентальная лексика.

ГЛАВА VI. Проблемы лексикографирования восточных слов в русском языке XV - XVII вв.

6.1. Принципы организации Словаря восточных заимствований.

6.2. Структура словарной статьи.

6.3. Фрагмент Словаря (образцы словарных статей).

Введение диссертации2011 год, автореферат по филологии, Гилазетдинова, Гелиня Хайретдиновна

Взаимодействие между различными языками на лексическом уровне занимает особое место в истории лексики каждого национального языка, причем «проблема лексических заимствований как следствие такого взаимодействия представляет одну из важных сторон в развитии русского языка на разных исторических этапах его существования» [Биржакова, Войнова, Кутина 1972: 9].

Контакты с тюркоязычными народами и заимствования из восточных языков представляют наиболее важную страницу в эволюции словарного состава русского языка с древнейшего периода его развития до XVII в. включительно. «Задолго до образования Киевской Руси восточные славяне жили в соседстве с различными восточными - в том числе и тюркскими племенами. Эти связи и отношения . оставили значительный след в этногенезе и культуре, архитектуре и орнаменте, в употреблении предметов домашнего обихода и некоторых деталей быта и обычаев, а также в лексике: вспомним многочисленные восточные (главным образом тюркские) заимствования, сохранившиеся в русских летописях, в «Слове о полку Игореве» и в других светских произведениях, в терминах животноводства (особенно коневодческих и названиях мелкого рогатого скота) и соколиной охоты, в фамилиях и прозвищах, в топонимах и гидронимах и т. п.» [Кононов 1982: 12]. Отмечая влияние татарской культуры на русскую, В.В. Виноградов в свое время писал: «Достаточно сказать, что русское слово таможня ведет свое начало от татарской тамги (тамга - клеймо, пошлина). Рядом со своими у нас существовали и татарские меры веса, например, ансыръ в 128 золотников, в конце XVI в. сравнявшийся с нашим фунтом в 96 золотников, или батман в 10 пудов, специально называвшийся казанским весом (существовал и полубатман в 5 пудов). Исследование русских одежд, утвари и оружия говорит об освоении доставляемых татарами предметов текстильного и металлического производства (ср. басманные кожаные изделия: басма чеканный узорный металлический лист - получила широкое распространение по полям икон с XV - XVI вв.). От Востока и, в частности, татар русские восприняли зипуны (зибун — узкая домашняя одежда до колен), колпаки (высокие меховые шапки), бязь (бумажная ткань), наконец, башмаки. Самое слово кинжал, или, как говорили в древности, кончар, является исковерканным татарским ханджар. Таким образом, струя тюркских элементов в составе русского языка . охватывала область управления, денежное хозяйство, финансовую сферу (тамга, таможня, ям, откуда позднейшее: ямщик, алтын, кабак, кабала и др.), названия одежды, утвари (башмак, каблук, колпак), снаряжения (колчан) и коннозаводческое дело (названия лошадиных мастей). Но эти тюркизмы всасывались в русский язык веками» [Виноградов 1945: 115-116].

Изучение восточных заимствований в русском языке имеет давние традиции1. Ориентальная лексика рассматривалась в хронолого-этимологическом аспекте (A.C. Львов, А.Н. Кононов, И.Г. Добродомов, K.P. Галиуллин, Р.Г. Ахметьянов и др.), по тематическим группам (А. Жаримбетов, Д.С. Сетаров, P.A. Юналеева, Р.Г. Гатаулина, А.Г. Сагитова, Юнал Керами и др.), на материале памятников письменности (A.C. Львов, И.Г. Добродомов, И.И. Назаров, В. Д. Аракин, В.И. Филоненко, A.C. Махмутова и др.), художественной литературы (Г.С. Амиров, Р.И. Бигаев, Г.Н. Асланов и др.), лексикографических источников (Г.Я. Романова, Г.Н. Каримуллина и др.), современного литературного языка (K.P. Бабаев, Р.З. Киясбейли и др.), диалектов (Г.Н. Асланов, Л.Л. Аюпова, Л.А. Кубанова, Б.А. Моисеев и др.), арготической лексики (Н.К. Дмитриев) и др.

Одним из важнейших направлений в изучении и постановке проблемы Orientalico-Rossica является сформировавшийся в 40-50-е гг. XX столетия

1 См. работы И.Н. Березина, А.К. Казембека, Ф.Е. Корша, П.М. Мелиоранского, Ф.И. Эрдмана, А.И.Соболевского, В.А. Богородицкого, Л.П. Якубинского, Ю.Н. Завадовского, В.И. Абаева, А.Н. Кононова, С.Е. Малова, H.A. Баскакова, Н.К. Дмитриева, К.Г. Менгеса, Е.К. Бахмутовой, И.Г. Добродомова, А.Д. Эфендиевой и др. Ср. также обстоятельную библиографию отечественной литературы по изучению ориентализмов в восточнославянских языках, составленную И.Г. Добродомовым и Г.Я. Романовой [Добродомов, Романова 1979]. новый тип исследования - анализ восточных слов определенного исторического периода на материале письменности или диалекта в соответствии с периодизацией русского языка в широком смысле этого слова как языка, являющегося ветвью, частью общеславянского языкового родства (см.: [Исаченко 1963; Баш 1989]).

Описание языка эпохи Московской Руси (XV- XVII вв.) - периода образования великорусской народности и начала формирования национального русского литературного языка — весьма значимо для исследования процесса эволюции лексической системы русского литературного языка в целом и ее восточного заимствованного пласта в частности.

Анализируемый период привлекает внимание языковедов в плане изучения «слов-пришельцев» из разных языков, в том числе и восточных. См., например, работы А.К. Рейцак, которая анализирует германизмы в лексике памятников русской деловой письменности XV — XVII вв. [Рейцак 1963], С.А. Беляевой, предпринимающей изучение английских заимствований в русском литературном языке XVI - XX вв. [Беляева 1973], A.A. Архипова, который рассматривает историю гебраизмов в русском языке XV - XVI вв. [Архипов 1982], Г.Милейковской о польских заимствованиях русского языка XV - XVIII вв. [Милейковская 1984] и др.

Отметим, что работ, посвященных анализу ориентальной лексики старорусского периода, немного. Среди них можно назвать исследования Е.К. Бахмутовой [Бахмутова 1940], С.Е. Малова [Малов 1951], М.Т. Тагиева [Тагиев 1969], А. Д. Эфендиевой [Эфендиева 1975], JI.C. Бургановой [Бурганова 1988] и др., в которых рассмотрены различные аспекты функционирования восточных лексем. Так, JI.C. Бурганова исследует проблемы грамматической адаптации заимствований; работа Е.К. Бахмутовой «Иранские элементы в деловом языке Московского государства» посвящена истории слов иранского происхождения, их тематической принадлежности и особенностям функционирования в деловом языке Московской Руси;

С.Е. Малов анализирует ряд тюркизмов в старорусском языке с точки зрения их этимологии; в работе А.Д. Эфендиевой прослеживается этимолого-хронологическое описание ориентализмов позднего Средневековья (XVI - XVII вв.) и др. Однако проблемы исследования механизмов адаптации восточных слов как единиц языковой системы старорусского периода сквозь призму функциональных особенностей заимствований на материале разножанровых источников до сих пор не поднимались и не решались. Более того, в лингвистической и культурологической литературе в связи с европоцентрической ориентацией русской культуры и идеологии последних столетий влияние восточных языков на систему русского языка, его языковую картину мира постоянно преуменьшалось, а адаптированные в русской языковой системе восточные лексемы воспринимались как этнознаки собственно русской культуры и языка.

Таким образом, актуальность обращения к исследованию восточных слов в русском языке XV — XVII вв. обусловлена отсутствием системного описания процессов адаптации ориентализмов на разных языковых уровнях в этот период, а также определяется необходимостью решения вопросов, связанных с функциональным анализом заимствований в привлекаемых для исследования текстовых источниках, весьма разнообразных в жанровом отношении.

Объектом исследования являются восточные заимствования как языковые единицы лексико-семантического уровня русского языка XV - XVII вв., в которых нашли отражение материальные и культурные связи между народами.

В качестве предмета исследования выступают механизмы адаптации восточных слов в старорусском языке на лексико-семантическом, фонетико-морфологическом и словообразовательном уровнях. Основное внимание уделяется выявлению функциональных особенностей рассматриваемых заимствованных единиц на материале широкого круга разножанровых источников, определяющих основные направления их освоения в русском языке изучаемого периода.

Основные источники исследования. По мнению известного специалиста по лингвистическому источниковедению и истории русского языка С.И. Коткова, «успех исследования и прежде всего его объективность зависят порой не столько от применения новых и усовершенствования старых методов, но также и от того, на каких источниках оно построено и в какой степени освоены эти источники» (см.: [Котков 1980: 17]). При этом важным является не только количественная достаточность источниковой базы, но и ее лингвистическая содержательность, степень информационности и т.д.

Для анализа восточных слов привлекаются разнообразные в жанровом отношении памятники XV - XVII вв., язык которых, по мнению лингвистов-историков, является литературно-письменным вариантом русского языка на народно-языковой основе (В.В. Виноградов, Б.А. Ларин, В.В. Колесов и др.). Среди проанализированных источников (свыше 150 памятников письменности) широко представлены: 1) публицистические памятники (сочинения И. Пересветова, царя Ивана Грозного (XVI в.), протопопа Аввакума (XVII в.) и др.); 2) русские повести XV-XVII вв.; 3) пьесы («Артаксерксово действо» (1672 г.), «Юдифь» (1674 г.), «Баязет и Тамерлан» (1674-1675 гг.) и др.).

Особое место среди использованных источников составляют хожения («Хожение инока Зосимы» 1419-1422 гг., «Хожение купца Василия Познякова по святым местам Востока» 1558-1561 гг., «Хожение за три моря» Афанасия Никитина 1466-1472 гг., «Хожение купца Федота Котова в Персию» 1624 г., «Проскинитарий» Арсения Суханова 1649-1653 гг. и др.), представляющие собой описания чужих стран. В данных источниках широко представлена экзотическая лексика восточного происхождения, функционирование которой обусловлено особенностями жанра паломнической литературы.

В круг источников также введены тексты деловой письменности: официально-деловые памятники («Акты Московского государства» 1571

1644 гг., таможенные книги, посольские статейные списки), имеющие важное значение для исследования процесса становления литературных норм русского языка национального периода, его словарного состава, в том числе и восточного фонда.

В качестве репрезентантов деловой письменности были исследованы эпистолярные тексты («Частная переписка князя П.И. Хованского, его семьи и родственников» XVII в., «Письма царя Михаила Федоровича» 1619-1631 гг.), содержащие ценные сведения о частной и деловой жизни различных слоев населения Московского государства.

Значительную группу источников составляют памятники по истории народно-разговорного языка, которые демонстрируют широкое освоение и распространение восточных слов в деловой и бытовой сфере: «Памятники русского народно-разговорного языка XVII столетия (из фонда А.И. Безобразова)» (М., 1965), «Московская деловая и бытовая письменность XVII века» (М., 1968); «Грамотки XVII - начала XVIII в.» (М., 1969).

Особого внимания заслуживают памятники, в которых зафиксирован ценный лексический материал историко-этнографического плана. Так, описи имущества, принадлежащего кругу царствующих персон («Платье царя Бориса Феодоровича Годунова, 1589 г.», «Царская утварь и платье царя Феодора Алексеевича, 1682 г.» и др.), дают возможность выявить пласты восточных заимствований, относящихся к различным тематическим группам (названия тканей, одежды, обуви, воинских доспехов, оружия, конского снаряжения и др.).

Материалы памятников конфессиональной литературы (жития, похвальные слова и др.), несмотря на ограниченную представленность ориентальной лексики в данных текстах, позволяют составить целостную картину функционирования иноязычных лексических единиц в разножанровых источниках старорусского языка.

В качестве источников используются региональные исторические словари, вводящие в научный оборот материалы местной деловой письменности XVI - начала XVIII в.: «Словарь языка мангазейских памятников XVII - начала XVIII в.» (Красноярск, 1971), «Региональный исторический словарь второй половины XVI - XVIII вв. (по памятникам письменности Смоленского края)» (Смоленск, 2000), «Казанский край: словарь памятников XVI в.» (Казань, 2000), «Казанский край: словарь языка памятников первой четверти XVII в.» (Казань, 2008), «Словарь русской народно-диалектной речи в Сибири XVII — первой половины XVIII в.» (Новосибирск, 1991) и др. Указанные лексикографические источники предоставляют необходимый материал для воссоздания истории словарного состава русского языка во всем его объеме.

Исторические словари русского языка («Материалы для словаря древнерусского языка» И.И. Срезневского, Словарь русского языка XI - XVII вв., Словарь русского языка XVIII века и др.), терминологические словари («Материалы для терминологического словаря древней России» Г.Е. Кочина) являются важными лингвистическими источниками для выявления хронологии, путей проникновения ориентализмов в русский язык и их дальнейшего развития.

Эмпирическая база исследования представлена картотекой, насчитывающей около двух тысяч слов (заимствований и их производных), отобранных методом сплошной выборки из вышеназванных источников различного типа исследуемого периода.

Цель исследования - на основе изучения динамики заимствования восточных элементов русского языка эпохи Московского государства установить закономерности их адаптации в лексико-семантическом, фонетико-морфологическом, словообразовательном и функциональном аспектах на материале разножанровых письменных текстов.

В соответствии с поставленной целью в нашем исследовании выдвигаются и решаются следующие задачи:

- выявить круг ориентальных лексем в исследуемых текстовых и лексикографических источниках;

- определить место восточных заимствований в лексической системе старорусского языка;

- описать поэтапное семантическое освоение восточных заимствований, формирование их семантической структуры;

- проследить историю выявленных ориентализмов в русском языке;

- исследовать механизмы фонетической и морфологической адаптации иноязычных заимствований восточного происхождения с учетом выявленных вариантов исследуемых единиц, а также типологических особенностей контактируемых языков;

- определить деривационный потенциал ориентальной лексики, проявляющийся в формировании на базе заимствований комплексных словообразовательных единиц (рядов, гнезд);

- охарактеризовать функциональные особенности восточных слов в разножанровых письменных памятниках;

- рассмотреть проблемы лексикографирования восточных слов старорусского периода.

Научная новизна данной работы определяется в первую очередь материалом исследования, представляющим собой разнообразные в жанровом отношении памятники письменности периода XV - XVII вв. (публицистические, литературно-художественные, деловые и др. источники), содержащие значительное количество иноязычных слов восточного происхождения. Предлагаемый комплексный подход к анализу языковых фактов позволяет рассмотреть этапы формирования и стабилизации фонетического, морфологического, семантического и функционально-стилистического статуса ориентализмов, определить словообразовательный потенциал заимствований, проследить особенности их освоения в связи общими закономерностями развития русского языка Московской Руси (XV -XVII вв.).

Как известно, заимствования из восточных языков в лексической системе русского языка обозначаются чаще всего термином «ориентализмы».

Синонимичными данному понятию в лингвистической литературе принято считать следующие терминологические словосочетания: «восточные заимствования» «восточные слова», «восточная лексика», «восточные лексические элементы». Мы используем перечисленные термины как эквивалентные, обозначая ими собственно тюркскую лексику, а также персидские, арабские, монгольские слова, обогатившие словарный состав тюркских языков и, как правило, попавшие в русский язык через посредство соседних тюркских народов (см. об этом: [Эфендиева 1975: 13; Асланов 1997: 12]). Ср. замечание А.И. Соболевского: «Восточное влияние почти отождествляется с тюркским. Тюрки доставили нам не только свои слова, но еще арабские, персидские, монгольские, даже индусские и китайские» [Соболевский 1891].

Некоторые исследователи называют тюркизмами слова арабского, персидского, монгольского языков и другие подобные иноязычные заимствования, однако они подчеркивают при этом необходимость дифференцированного подхода к данному понятию. Так, В.Д. Аракин считает, что в целях более точного определения границ термина «тюркизм» целесообразно все тюркские заимствования подразделить на две группы: 1) исконные тюркизмы, принадлежащие исконному составу тюркских языков {алтын, чалый, тьма); 2) исторические тюркизмы, т. е. заимствованные из тюркских языков слова, которые имеют нетюркское происхождение и усвоены из какого-либо другого языка (иранских, арабского, монгольских и др.) [Аракин 1974: 113].

А.Д. Эфендиева различает в составе тюркизмов: 1) собственно тюркизмы (слова тюркского происхождения, а также арабские, персидские, монгольские слова, заимствованные в результате непосредственных контактов с каким-либо тюркоязычным народом); 2) псевдотюркизмы (слова, восходящие к классическим языкам древности, но мигрировавшие в русский язык через посредство тюркских языков); 3) псевдоевропеизмы (слова, проникшие в русский язык через западноевропейские либо славянские языки) [Эфендиева 1975: 13].

Среди самих тюркизмов естественно различаются - пишет академик Н.К. Дмитриев, - . слова «собственно тюркские» и слова заимствованные. . Все эти моменты строго различаются в тюркологических работах. Однако при исследованиях в области Turco-Slavica подобная классификация признается излишней, так как все тюркизмы русского словаря, какова бы ни была предыдущая их история, попали в русский язык ближайшим образом из тюркских языков» (см.: [Дмитриев 1962: 515]).

Необходимо определить объем понятия «восточные языки», используемого нами в исследовании. Термин «восточные языки» объединяет ряд разносистемных языков: тюркские, монгольские, арабский, иранские языки. В состав тюркских языков исследуемого периода входили: чувашский, башкирский, татарский (поволжско-татарский, касимовско-татарский), крымско-татарский, язык сибирских татар, ногайский, каракалпакский, караимский, кумыкский, карачаево-балкарский, туркменский, узбекский, уйгурский, турецкий, азербайджанский, якутский, тюркские языки Алтая (см.: [Эфендиева 1975; Баскаков 2006]).

С точки зрения установления происхождения (языка-источника) в составе выявленных восточных слов (около 800 лексем) преобладают тюркские заимствования (около 80 %): арба 'телега', армяк 'мужская верхняя одежда', атаман, аталык 'сановник у некоторых местных народов Сибири', байберек, доломан и др. Арабизмы составляют примерно 9 %: аба 'грубая шерстяная материя', азям 'мужская верхняя одежда', алафа 'жалованье', амир 'предводитель', атлас, киса 'карман', харч 'продукты'; фарсизмы (7 %): арбуз, бабр 'тигр', базар; монголизмы (3 %): алман 'налог, собираемый в пользу правителей местных народов Сибири', лама 'монах-священник', ланза 'титул в феодальной Монголии', малахай, мерин 'холощеный жеребец'; китайские заимствования (1%): чай, лан/лян 'единица веса'.

Для тюркских языков характерно значительное количество «интернационализмов» восточного мира: это арабизмы, в большинстве своем представляющие религиозную, научную терминологию, а также некоторое число заимствований из персидского языка (фарсизмы). Арабские и персидские заимствования в тюркских языках анализируются в работах Н.К. Дмитриева [Дмитриев 19626], А. Меметова [Меметов 1985], Э.Н. Федоровой [Федорова 2003] и др. Исследованию общевосточного лексического фонда, восходящего к восточным языкам (арабскому, иранским, тюркским), как специфического трансзонального культурного феномена в кавказских языках посвящена работа ученых Петрозаводского университета (см.: [Тарланов 2005]).

Таким образом, ориентализмы, восточные заимствования, восточные слова, восточные лексические элементы - это слова, заимствованные в русский язык из языков восточных или через их посредство; т.е. слова, имеющие в своей истории восточный этап (ср.: [Каримуллина 2007]).

Термин «заимствование» в исследовании понимается традиционно и обозначает как процесс усвоения принимающим языком некоего элемента языка дающего, так и сам этот элемент.

Этимологизация восточных лексических элементов имеет свою специфику, связанную с тем, что на протяжении всей своей истории русские (а раньше - восточные славяне) контактировали с различными тюркскими и другими восточными народами (арабами, персами) и русский язык пополнялся не из одного какого-либо источника, а из разных тюркских и других восточных языков. Явление многоконтактности характерно для языковой ситуации исследуемого периода, что создает определенные трудности в выявлении источника и прототипа восточного заимствования. Широкое понимание терминов «восточное заимствование», «ориентализм» и др. позволяет нам рассмотреть в работе лексические единицы, восточное происхождение которых принимается не всеми исследователями (например, книга, корабль, терем и др.)

Мы солидарны с мнением ряда ученых, в трудах которых при определении источника заимствования учитываются обе стороны языкового знака - его форма и значение (см. работы Ю.С. Сорокина, Е.Э. Биржаковой, JI.A. Войновой, JI.JI. Кутиной, В.М. Аристовой и др.).

Под языком-источником в исследовании понимается язык, к исконному составу которого принадлежит слово в данном его значении.

При определении источника заимствования были использованы: 1) этимологические словари русского языка (М. Фасмера, А.Г. Преображенского, П.Я. Черных и др.) и русских диалектов (А.Е. Аникина); 2) историко-этимологические исследования и сведения из этимологических этюдов П. Мелиоранского, Ф.Е. Корша, Н.К. Дмитриева, Б.А. Ларина, В.И. Абаева, A.C. Львова, H.A. Баскакова, И.Г. Добродомова, Г.Ф. Одинцова, И.И. Назарова, А. Жаримбетова, Ф.П. Сороколетова, Д.С. Сетарова, Р.Г. Ахметьянова, K.P. Галиуллина, P.A. Юналеевой и др.; 3) русско-тюркские, тюркско-русские и другие двуязычные словари; 4) словарные материалы, отражающие лексику тюркских языков и диалектов, их этимологию («Словарь тюркских наречий» В.В. Радлова, «Словарь диалектов сибирских татар» Д.Г. Тумашевой, «Этимологический словарь тюркских языков» Э.В. Севортяна и др.).

Кроме того, учитывались материалы памятников языка-источника, о значимости которых в свое время писал И.И. Огиенко: «При определении источника заимствования для сравнения надо брать слово обязательно в его древнейшей, а не современной форме, и сравнивать должно с чужеземным словом также в его древнейшем виде» [Огиенко 1915: 24].

С целью уточнения источника заимствования были привлечены памятники древнетюркской и старотюркской письменности: 1) лексикографические материалы древних тюркских языков - словарь Махмуда Кашгарского «Дйван лугат-ат-турк» («Собрание тюркских языков») 10721074 гг., «Древнетюркский словарь»; 2) филологические сочинения, например «Изысканный дар тюркскому языку (Грамматический трактат XIV века на арабском языке)»; 3) издания, отражающие лексику отдельного или нескольких памятников, — «Лексика среднеазиатского тефсира XII - XIII вв.» А.К. Боровкова, «Староузбекский язык. Хорезмийские памятники XIV века» (в 2-х томах) Э.И. Фазылова и др.

Теоретическую основу исследования составили основные положения по проблемам взаимодействия языков, изложенные в классических и современных трудах таких отечественных и зарубежных ученых, как Е.Э. Биржакова, В.А. Богородицкий, А.И. Бодуэн де Куртенэ, С.К. Булич, У. Вайнрайх, Ж. Вандриес, Л.А. Войнова, Н.В. Габдреева, Н.И. Гайнуллина, Л.М. Грановская, И.Г. Добродомов, М.З. Закиев, Л.П. Крысин, Л.Л. Кутина, И.И. Огиенко, М.В. Орешкина, Э. Сепир, Б.А. Серебренников, А.И. Соболевский, Ю.С. Сорокин, З.К. Тарланов, А.Д. Эфендиева и др. Неоценимый вклад в изучение восточных заимствований в русском и других славянских языках внесли казанские лингвисты (Е.К. Бахмутова, И.И. Назаров, P.A. Юналеева, K.P. Галиуллин, Л.С. Бурганова, Л.К. Байрамова и ДР-)

Для разработки проблематики исследования существенное значение имели классические и современные работы по истории русского литературного языка - В.В. Виноградова, Б.А. Ларина, В.В. Колесова, Ф.П. Филина, А.И. Горшкова и др.; по историческому словообразованию, фонологии и морфологии - В.М. Маркова, Э.А. Балалыкиной, Г.А. Николаева, A.A. Аминовой, З.П. Даниловой, Ю.С. Азарх, И.В. Ерофеевой, Е.М. Шептухиной, В.В. Колесова, В.И. Постоваловой, М.А. Пильгун и др.; по исторической лексикологии и семантике — М.М. Покровского, В.В. Виноградова, Ф.П. Филина, О.Н. Трубачева, Д.Н. Шмелева, Е.С. Копорской, О.С. Мжельской, Т.М. Николаевой, Ф.П. Сороколетова, Г.В. Судакова и др. В диссертации учтены общие и частные положения по проблемам исторической лексикографии, разработанные Л.В. Щербой, Ю.С. Сорокиным, Г.А. Богатовой, Л.Ю. Астахиной, Г.Я. Романовой, М.И. Чернышевой и др.

Методологическую базу исследования составляет комбинация ряда общенаучных (анализ, синтез, типологизация, обобщение, индукция, дедукция), общих и частных лингвистических методов. Главными общими лингвистическими методами стали системно-структурный и сравнительно-исторический методы. Под системно-структурным анализом традиционно понимается изучение языкового явления последовательно в соответствии с основными уровнями, выделяемыми в языковой системе. Центральным принципом системного подхода является принцип целостности, постулирующий «первичность» системы как целого над своими элементами (см.: [Садовский 1974]). При этом «свойства системы как целого не сводятся к сумме свойств элементов, составляющих систему, а определяются интегративными свойствами структуры системы, порождаемыми, в свою очередь, наличием специфических связей и отношений между элементами системы» [Постовалова 2006: 9].

При описании иноязычной лексики мы руководствуемся в первую очередь системно-семасиологическим подходом, который проявляется в первоочередном внимании к внутренней семантической структуре заимствований. A.A. Потебня, подчеркивая важность анализа семантики слова, писал: «В истории языка общего внимания заслуживает, конечно, исследование не звуковой наружности слов, которое при всей важности имеет лишь служебное значение, а мысленного содержания» [Потебня 1968: 5].

Материал нашего исследования продиктовал необходимость выдвижения на первый план лексико-семантического аспекта изучения иноязычных новаций. Слово как основная единица нашего исследования является уникальным показателем системных связей, на многообразие которых указывал Н.В. Крушевский: « . слово связано двоякого рода узами: бесчисленными связями сходства со своими родичами по звукам, структуре или значению и столь же бесчисленными связями смежности с разными своими спутниками во всевозможных фразах; оно всегда член известных гнезд или систем слов и в то же время член известных рядов слов» [Крушевский 1883: 65-66].

Известно, что системные связи слов наиболее четко и полно выявляются в тексте, отражая закономерности функционирования лексем в языке определенного периода. Это определяет первостепенную роль контекстуального анализа, отмеченную Н.К. Дмитриевым: «. подвергающиеся нашему анализу тюркизмы должны быть изучаемы.только в контексте» [Дмитриев 1962: 507508].

Контекстуальный фактор, влияющий на условия употребления лексемы, представляет собой важный аспект в историко-лексикологичских исследованиях, так как контекст, будучи частью письменного текста, зависит от жанровой принадлежности источника, что является характерным и для памятников исследуемого периода. Жанровые особенности памятников, определяющие его стилистические признаки, могут быть отнесены к тому фактору, который не является собственно языковым, но который связан с языковыми характеристиками источника.

Жанровая принадлежность рассматривается исследователями (см.: [Н.Г. Михайловская, H.H. Амосова]) как одна из сторон речевой ситуации при использовании слова в контексте. В этой связи Б.А. Ларин совершенно справедливо подчеркивает: «Объектом лексикологии, строго говоря, является не слово, а тексты, в которых мы вычленяем искомое исследуемое слово и путем широкого сопоставления большого количества текстов изучаем те изменения, которые происходят в его знаковой («звуковой») и в его смысловой стороне» [Ларин 1977: 17].

Обоснованием необходимости совмещения методов синхронического и диахронического анализа материала и возможности их органического соединения стал принцип генетической объективности Бодуэна де Куртенэ, сформулированный им в виде трех положений. Первые два положения подчеркивают важность исторического подхода к оценке языковых фактов при анализе системы языка определенного исторического периода:

Положение 1-е. Данный язык родился не внезапно, а происходил постепенно, в течение многих веков: он представляет результат своеобразного развития в разные периоды. Периоды развития языка не сменялись поочередно, как один караульный другим, но каждый период создал что-нибудь новое, что при незаметном переходе составляет подкладку для дальнейшего развития. Положение 2-е. Механизм языка и вообще его строй и состав в данное время представляют результат всей предшествовавшей ему истории, всего предшествовавшего ему развития, и наоборот, этим механизмом в известное время обусловливается дальнейшее развитие языка» [Бодуэн де Куртенэ 1871: 25-26].

Исследование функционирования заимствованной лексики на широком текстовом материале осуществляется в рамках синхронного подхода, в отношении которого справедливо третье положение принципа генетической объективности Бодуэна де Куртенэ: «Положение 3-е. Крайне неуместно измерять строй языка в известное время категориями какого-нибудь предшествующего или последующего времени. Задача исследователя состоит в том, чтобы подробным рассмотрением языка в отдаленные периоды определить его состояние; сообразно с этими периодами, и только впоследствии показать, каким образом из такого-то и такого-то строя и состава предшествующего времени мог развиться такой-то и такой-то строй и состав времени последующего» [там же: 26]. Этот тезис подчеркивает важность применения синхронного метода при анализе единиц определенного хронологического среза.

Таким образом, настоящее исследование основывается на принципах системности и историзма. Организация и подача материала базируется на системно-структурном подходе, позволяющем проследить механизмы адаптации заимствований в подсистемах языка. Исторический подход пронизывает работу, давая возможность репрезентировать историю как отдельных, так и целых групп заимствованных слов. В.В. Виноградов подчеркивал, что открытие исторических закономерностей изменений форм и типов мышления «невозможно без изучения истории языка, и между прочим, истории слов и их значений» [Виноградов 1999: 6]. Анализ каждого конкретного слова в нашей работе состоит из его этимологической, хронологической, семантической характеристики и сферы употребления, причем дополнительные сведения из других периодов истории русского языка проясняют не только жизнь заимствованного слова в старорусском языке, но и его дальнейшие семантические изменения. В этом заключается своеобразие и сложность исследования.

Диссертационное исследование выполнено в духе традиций Казанской лингвистической школы, с учетом современных тенденций в развитии языкознания, характеризующихся отказом от исключительности того или иного общего метода, стремлением сочетать и комбинировать различные общие и частные лингвистические методы и подходы.

Диссертация представляет собой первый опыт описания процессов адаптации заимствованной лексики одного синхронного среза в динамическом аспекте с применением синхронического и диахронического анализа на широком материале текстовых и лексикографических источников XV - XVII вв. и данных русского языка нового и новейшего периодов.

Теоретическая значимость диссертации определяется ее вкладом в решение актуальных общелингвистических проблем, связанных с анализом механизмов адаптации заимствований как языкового процесса, имеющего общие закономерности, соотносимые с ментальным и языковым пространством, развитие которых обусловлено общественно-историческими факторами и соответствующими коммуникативными потребностями носителей языка. При этом процессы адаптации рассматриваются на фоне общего состояния языковой системы исследуемого периода и в связи с основными тенденциями, определяющими начало формирования национального русского литературного языка.

Практическая значимость исследования. Основные положения и материалы диссертационной работы могут найти практическое применение в лексикографической практике — при составлении словарей восточных заимствований русского языка; в языковедческой практике — учебных пособиях по лексикологии, этимологии, истории русского языка. Результаты исследования и наблюдения, приведенные в работе, могут быть использованы в вузовских курсах по исторической лексикологии, грамматике, фонетике, словообразованию, истории русского литературного языка, в спецкурсах по русско-тюркской контактологии, лингвографии, истории слов, лингвокультурологии и этнолингвистике.

На защиту выносятся следующие основные положения работы:

1. Восточные заимствования старорусского языка представляют собой довольно значительный пласт лексики исследуемого периода, практически сохранившийся в современном русском языке. Механизмы адаптации восточных заимствований эпохи Московского государства устанавливаются на фоне основных тенденций развития русского языка исследуемого периода и рассматриваются в семантическом, фонетико-морфологическом, словообразовательном и функциональном аспектах.

2. Семантическое освоение анализируемых в работе лексем является одним из важных факторов адаптации иноязычной лексики в принимающем языке. Вместе с новыми реалиями, появившимися в жизни России исследуемого периода, в русский язык проникают и новые слова, причем большая часть восточных заимствований входит в русский язык без особого изменения исконной семантики. Это моносемичные заимствования, относящиеся к основному лексическому фонду. При этом реализуется стремление к специализации лексического значения заимствования. Однако ряд заимствованных слов претерпевают в процессе адаптации разнообразные семантические преобразования, носящие в языке закономерный характер (сужение, расширение значения, перенос по сходству, по смежности и т.д.). Развитие новых значений приводит к расширению сферы употребления восточных слов.

3. В фонетическом оформлении восточных слов наблюдается сильная вариативность как результат формальной адаптации восточных слов, обусловленной как типологическими чертами фонетической системы языка-источника, так и фонологическими особенностями заимствующего языка. В целом фонетико-графическое варьирование, будучи закономерным процессом, является показателем активного освоения заимствованного слова на русской почве. Исследование «фонетических компромиссов», которым подвергаются заимствования в языке-реципиенте, позволяет проследить фонетическую судьбу иноязычных слов, все возможные колебания при его адаптации и аргументировать высказываемые гипотезы, одна из которых

•связана с дифференциацией на уровне звуковой системы понятий «своя» и «чужая» лексема.

4. Грамматическая адаптация восточных заимствований в языке старорусского периода реализуется в закономерном приобретении иноязычными заимствованиями формальных показателей грамматических категорий русского языка, к числу которых относятся категории рода и числа, а также формы падежного словоизменения, что характеризует особенности функционирования соответствующих форм в русском языке исследуемого периода и отражает зависимость грамматического оформления ориентализмов от их лексического содержания.

5. Словообразовательная активность восточного слова в процессе его адаптации является отражением динамики словообразовательной системы исследуемого периода. Результаты последовательной деривации на базе ориентализмов в виде словообразовательных рядов (цепочек) и словообразовательных гнезд выявляют не только своеобразие функционирования восточных заимствований в русском языке определенного хронологического периода, но и отображают фрагмент картины словообразовательной системы в истории русского языка. Заимствованное существительное как база исходного слова исследуемых словообразовательных рядов (двучленных, трехчленных и многочленных) предопределяет качество производных, представленных отсубстантивными существительными, прилагательными и - редко — вербальными дериватами, образованными в подавляющем большинстве суффиксальным способом. Словообразовательное гнездо как совокупность производных лексических единиц приобретает особую значимость в выявлении особенностей адаптации заимствованных лексем. На базе мотивирующих иноязычных основ восточного происхождения создаются преимущественно одноступенчатые, реже двух- и трехступенчатые словообразовательные гнезда. Вершиной таких словообразовательных гнезд являются заимствования, имеющие длительную историю существования в русском языке и называющие предметы, явления и реалии, ставшие неотъемлемыми атрибутами различных сфер жизни носителей русского языка.

Расширение номинативного поля русского языка происходит не только путем прямого заимствования, но и благодаря образованию от иноязычных основ дериватов с мутационным и модификационным значением.

6. Довольно сложная и многообразная картина функционирования восточных заимствований на основе изучения и детального рассмотрения разножанрового материала русской письменности XV - XVII вв. отражают четкую взаимосвязь между объективно обусловленным уровнем функциональной активности и степенью проникновения ориентализмов в различные жанры русских письменных источников. В результате исследования выявляются заимствованные лексемы, функционально активные как в языковой системе в целом, так и в определенных жанрах письменности старорусского языка, а также ограниченные в функциональном отношении.

7. Концепция и разработанные принципы организации Словаря восточных заимствований позволяют продемонстрировать динамику и особенности функционирования значительного пласта русской лексики исследуемого периода.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования докладывались на международных конференциях, конгрессах и симпозиумах:

Бодуэн де Куртенэ: теоретическое наследие и современность» (Казань, 1995 г.); «Языковая семантика и образ мира» (Казань, 1997, 2008 гг.); «Язык, культура, менталитет: проблемы изучения в иностранной аудитории» (Санкт-Петербург, 2008, 2009 гг.); «Взаимодействие и взаимопроникновение языков и культур: состояние и перспективы» (г. Минск, 2008 г.); «Восточнославянская филология: от Нестора до современности» (Горловка, 2008 г.); «Языковые контакты Поволжья» (Казань, 2008 г.); «В поисках эквивалентности IV» (Словакия, Прешов, 2008 г.);. «Славянские языки и культуры в современном мире» (Москва, 2009 г.); «IV международные Бодуэновские чтения» (Казань, 2009 г.); «Развитие междисциплинарных исследований: перспективные направления и вклад в DAAD» (Казань, 2009 г.); «Лингвокультурологические и лингвострановедческие аспекты теории и методики преподавания русского языка» (Тула, 2009 г.); «Русская лексикография и фразеография в контексте славистики: теория и практика» (Магнитогорск, 2009 г.); «Язык - Общество - Время» (Казахстан, Алма-ата, 2010 г.); на всероссийских и межрегиональных конференциях: «Актуальные проблемы филологии и методики ее преподавания в вузе и в школе» (Елабуга, 2008 г.); «IV Тумашевские чтения» (Тюмень, 2010 г.), а также на ежегодных итоговых научных конференциях профессорско-преподавательского состава Казанского (Приволжского) федерального университета. По теме диссертации опубликовано около 40 работ, в том числе — монография «Ориентализмы в русском языке Московского государства XV - XVII вв.» (11, 68

П.Л.).

Структура работы определяется ее целями, методами и задачами. Диссертация состоит из введения, б глав, заключения, списка использованной литературы, источников исследования, словарей, списка принятых в работе сокращений. В качестве приложения к диссертационному исследованию представлен Словарь восточных заимствований в русском языке XV - XVII вв.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Восточные заимствования в языке Московской Руси"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, комплексное исследование процесса освоения восточных заимствований в русском языке XV—XVII вв. на материале разножанровых памятников письменности и лексикографических изданий позволило прийти к следующим выводам.

В результате анализа, базирующегося на детальном изучении заимствованной лексики в 150 разножанровых текстах и лексикографических источниках изучаемого периода, обнаружено около 800 заимствований восточного происхождения.

В состав проанализированного в работе заимствованного пласта лексем включено более 50 слов (дугень, изуфръ, имилдеш, калга, кафа, нурадин и др.), которые не указаны в существующих лексикографических источниках типа «Словаря тюркизмов русского языка» E.H. Шиповой. Некоторые восточные заимствования и производные от них, обнаруженные в исследованных разножанровых источниках русского языка XV — XVII вв. (арпа 'ячмень', инчи 'скатный жемчуг', дугень 'торговая лавка', киса 'сумка, мешок, котомка', курбан 'жертва', арбузец, казаченки, лалъный 'украшенный лалами', мечетный, намазный, натесемничек и др.), не зафиксированы в академическом «Словаре русского языка XI - XVII вв.».

Данные, полученные в процессе исследования, позволили уточнить хронологию вхождения ряда тюркских заимствований в русский язык, которая не совпадает с данными, приведенными в соответствующих статьях «Словаря русского языка XI - XVII вв.» (дербьгш — 1466-1472 гг. против 1551 г.; илым 'небольшой невод' — 1624 г. против 1650 г.; ишак — 1624 г. против 1670 г. и др.).

Семантическое освоение приводимых в работе лексем является одним из важных факторов адаптации иноязычной лексики в принимающем языке. Вместе с новыми реалиями, появившимися в жизни России исследуемого периода, проникали и новые слова, причем большая часть восточных заимствований вошла в русский язык без особого изменения исконной семантики. Это моносемичные заимствования, относящиеся к основному лексическому фонду (барсук, капкан, корсак, нефть и др.), а также экзотизмы (калым, кумыс, мечеть, мулла и др.). Однако в результате исследования выявлено, что ряд заимствованных слов претерпели в процессе адаптации разнообразные семантические преобразования, носящие в языке закономерный характер. Так, одним из видов трансформации лексического значения моносемичного заимствованного слова является сужение значения слова-этимона, при этом реализуется стремление к специализации значения восточного заимствования (ср. казан 'большой котел', каюк 'грузовое крытое судно', шептала 'сушеный абрикос').

Зафиксированы единичные случаи развития семантики слова на основе метонимических сдвигов в значении (то есть закономерных ассоциаций по смежности) на базе восточного слова-этимона. Этот процесс может быть отмечен как один из ведущих для заимствованных существительных конкретно-предметной семантики (азям, тулунбас). Формирование семантической структуры заимствования на русской почве происходит и в результате развития новых специальных значений, способствующих расширению сферы употребления синтагматических связей, которые приводят к формированию достаточно устойчивых словосочетаний, называющих те или иные предметы, прочно вошедшие в русский быт {амбар икряной, хлебный, чарочный и т. д.).

Одним из закономерных видов изменения значения восточного слова является и метафоризация, которая представлена реже, чем указанные явления метонимического характера. В языке исследуемых произведений Московской Руси процессы метафоризации хотя и редкие, но достаточно показательные, поскольку, как особое средство выразительности, именно метафора отражает глубину вхождения ориентального слова в лексическую систему русского языка представленного в работе периода. При этом метафорическое использование отдельных заимствований продолжает развиваться и функционировать в системе образных средств литературного русского языка нового и новейшего периодов.

В процессе взаимодействия восточных инноваций, дублирующих в том или ином отношении исконные лексические единицы, происходят следующие лексико-семантические процессы: семантическая дифференциация заимствования в языке-реципиенте по отношению к русскому эквиваленту (ср. толмач 'переводчик, посредничавший в беседе между русским человеком и иностранцем' наряду с исходным переводчик, сеунч 'радостная весть' наряду с весть), перестройка и стабилизация отношений в лексико-семантических группах в связи с появлением заимствованного слова-доминанты (лошадь, конь, кляча, кобыла, мерин), а отсюда и возникновение новых синонимических рядов.

Тематический диапазон восточных слов в русском языке XV - XVII вв. был достаточно широк и охватывал самые разнообразные сферы общественной и частной жизни: от различных наименований государственного устройства до хозяйственной терминологии. При этом, с точки зрения предметно-тематического содержания, основную массу интересующих нас лексем составляют заимствования с конкретно-предметным значением при незначительном количестве абстрактной лексики.

Заимствованные лексемы, проанализированные в работе, существенно пополнили состав ряда функциональных сфер русской лексической системы: судоходства — будар, каюк\ метрологии — аргиин, косяк; военно-политической терминологии — аманат 'заложник', ясырь 'пленный'; дипломатии - толмач 'переводчик'; торговли - безмен и др. Вхождение восточных слов в различные тематические и лексико-семантические группы русского языка исследуемого периода способствовало стабилизации отношений между отдельными элементами приведенных групп.

Употребление восточных слов в составе устойчивых словосочетаний является показателем стабильного положения заимствования в лексическом составе русского языка. В исследуемом материале наиболее частотны атрибутивные словосочетания с базовой заимствованной лексемой, служащие неоднословными наименованиями различных понятий и реалий, существующих в русской жизни периода Московской Руси. На основании детального изучения представленного в работе лексического материала следует, что восточные заимствования в составе фразеологических единиц в исследуемых текстах — довольно редкое явление. Это прежде всего полностью обрусевшие иноязычные слова, к числу которых можно отнести, например, наименования денежных единиц — алтын, деньга, пул и др.

Анализ процессов фонетико-графического и морфологического освоения восточных слов, пришедших в русский ЯЗЬ1К в XV - XVII вв., позволил определить степень формальной и грамматической адаптации заимствований, выявить определенные закономерности их функционирования в привлекаемых к исследованию текстах. Сложность и неоднозначность фонетического освоения восточных слов связана с устным характером их проникновения в древнерусский и старорусский язык, что в той или иной степени осложняет проблемы установления их общей характеристики в языке-источнике и языке-посреднике.

В процессе формальной адаптации заимствования подвергаются сложным процессам фонетического и морфологического варьирования. На определенном этапе процесса заимствования и, соответственно, функционирования того или фонетико-графического варианта чужеродного слова могут действовать факторы, обусловленные типологическими особенностями фонетической системы языка-источника. При этом необходимо учитывать причины, связанные с фонологическими особенностями не только языка-источника, но и заимствующего языка.

Используемый фактографический материал памятников дает возможность описать дифференцирующие особенности вокалической и консонантной системы тюркских языков и их отражение в восприятии русскоязычных носителей, проследить включение лексем в фонетические трансформации системы русского языка, связанные с развитием аканья, еканья и южнорусского яканья, отвердением шипящих и оглушением конечных звонких согласных. В этой связи представляется весьма аргументированным предположение, связанное с дифференциацией на уровне звуковой системы понятий «своя» и «чужая» лексема (чемодан, чердак — с отражением русского еканья; чадра, чалма - с сохранением сингармонизма).

В целом фонетико-графическое варьирование, будучи закономерным процессом, является показателем активного освоения восточного слова на чужой почве. В результате прочного вхождения заимствованного слова в язык-реципиент происходит утрата вариантов, свидетельствующих о сложности самого процесса заимствования, и, как правило, сохранение одного из них.

Материалы исследуемых источников позволили прийти к интересным выводам, связанным с грамматической адаптацией восточных заимствований в языке старорусского периода, и установить некоторые закономерности приобретения иноязычными заимствованиями грамматических показателей собственно русских слов, к числу которых необходимо отнести категории рода и числа, а также формы падежного словоизменения, что выразительно характеризует особенности функционирования соответствующих форм уже в русском языке исследуемого периода.

В результате изучения лексического состава различных в жанровом отношении памятников письменности XV — XVII вв. были детально рассмотрены словообразовательные возможности восточных заимствований. При этом особое внимание уделено разной степени словообразовательной активности ориентализмов, обусловленной как своеобразием самих заимствованных лексем, так и адаптационными возможностями языка-реципиента.

Доказано, что изучение словообразовательных цепочек, или рядов, создает прочную основу для определения степени словообразовательной освоенности иноязычного слова. Продуктивность и активность того или иного словообразовательного ряда стала также показателем освоенности восточных заимствований в русском языке исследуемого периода. Исходным словом, формирующим в исследуемых текстах словообразовательные ряды, являются заимствованные существительные, что предопределило качество производных в составе указанных рядов, представленных прежде всего отсубстантивными дериватами (существительными, прилагательными и - реже - вербальными производными), образованными в подавляющем большинстве суффиксальным способом.

Изучение словообразовательных гнезд как совокупностей производных лексических единиц приобретает особую значимость в определении сущности процесса адаптации заимствований. Как свидетельствуют языковые данные, на базе мотивирующих иноязычных основ восточного происхождения создаются преимущественно одноступенчатые, реже двух- и трехступенчатые словообразовательные гнезда.

В результате исследования установлено, что двухступенчатые и трехступенчатые словообразовательные гнезда характеризуются большей лексической разветвленностью и морфологическим разнообразием. Вершиной таких словообразовательных гнезд являются заимствования, имеющие длительную историю существования в русском языке и называющие предметы, явления и реалии, ставшие неотъемлемыми атрибутами различных сфер жизни русских людей (алмаз, алтын, барыш, брага, кабала, колпак, харч и др.). Однако основная часть представленных в исследовании словообразовательных гнезд характеризуется минимальным объемом, состоящим из двух слов (микрогнезда). Наибольшим количеством лексем отличаются двухступенчатые и трехступенчатые гнезда с исходными заимствованиями, в составе которых насчитывается до двенадцати производных.

Проведенный в работе анализ позволил представить довольно сложную и многообразную картину функционирования восточных заимствований на основе изучения и детального рассмотрения разножанрового материала русской письменности XV - XVII вв. При этом прослеживается четкая закономерность между объективно обусловленным уровнем функциональной активности и степенью проникновения ориентализмов в различные жанры русских письменных источников. Дана характеристика функционирования восточных слов в различных жанрах русской письменности XV - XVII вв., установлен круг как функционально активных, так ограниченных в функциональном отношении заимствованных лексем.

Впервые в лексикографической практике по результатам исследования предложены основные принципы составления Словаря восточных заимствований XV - XVII вв. Словарь включает около 1600 лексем (заимствования и образованные от них производные номинации) и свыше 350 отсылочных слов. В Словаре зафиксированы как слова, сохранившиеся в языке до наших дней (амбар, бахрома, казна, казначей, нефть, очаг), так и утраченные языком заимствования, пополнившие его пассивный словарный состав (алафа, алман, бехтерец, куяк, тохтуй).

В работе определена концепция Словаря восточных заимствований, предложена структура словарной статьи, представлен фрагмент подобного словаря. Историко-культурная ценность приведенного лексикографического источника обусловлена его возможностями продемонстрировать динамику и особенности функционирования значительного пласта русской лексики XV -XVII вв. - ее восточного фонда.

Наблюдение над освоением восточной лексики на материале разножанровых текстовых и лексикографических источников такого важного периода в развитии русского языка, как XV - XVII вв., показало продуктивность системного подхода к изучению данной проблемы: синхронное описание исследуемого материала неразрывно связано с диахроническим рассмотрением, отражающим всю сложность и взаимосвязь процессов адаптации заимствований в лексической системе русского языка.

Исследование отчетливо продемонстрировало настоятельную необходимость дальнейшей разработки проблематики освоения заимствований, вопросов теории и методологии языковых контактов в тот или иной период функционирования русского языка, в результате которых появлялись иноязычные новации как средство обогащения его лексического фонда, к сожалению, пока ещё недостаточно изученного применительно к эпохе Московского государства, одного из важнейших этапов развития национального русского литературного языка.

Список научной литературыГилазетдинова, Гелиня Хайретдиновна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Адрианова-Перетц В.П. Очерки поэтического стиля Древней Руси / В.П. Адрианова-Перетц. М., Л.: АН СССР, 1947. - 188 с.

2. Адрианова-Перетц В.П. Послания Ивана Грозного / В.П. Адрианова-Перетц.-М., Л.: АН СССР, 1951.-761 с.

3. Азарх Ю. С. Словообразование и формообразование существительных в истории русского языка / Ю.С. Азарх. М.: Наука, 1984. - 246 с.

4. Алимпиева Р.В. Семантическая значимость слова и структура лексико-семантической группы. На материале прилагательных-цветообозначений русского языка / Р.В. Алимпиева. Л.: Изд-во ЛГУ, 1986. - 180 с.

5. Алиференко Н.Ф. Спорные проблемы семантики / Н.Ф. Алиференко. -М.: Гнозис, 2005. 326 с.

6. Аминова A.A. Производный глагол в сопоставительном аспекте (на материале русского и татарского языков) / A.A. Аминова. — Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1993. 187 с.

7. Аминова A.A. Культурная идентичность и языковая коммуникация / A.A. Аминова // Ученые записки Казан, ун-та. Серия гуманитарные науки. -2009.-Т. 151, кн. 3.-С. 162-167.

8. Амиров Г. С. Тюркизмы в языке русских писателей / Г.С. Амиров // Русское языкознание. Алма-Ата, 1973. - Вып. 2. - С. 22-31.

9. Амосова H.H. Слово и контекст / H.H. Амосова // Ученые записки ЛГУ. Сер.: Филологические науки. - 1958. - Вып. 42, № 243. - С. 3-23.

10. Аракин В.Д. Тюркские лексические элементы в памятниках русского языка монгольского периода / В.Д. Аракин // Тюркизмы в восточнославянских языках. М.: Наука, 1974. - С. 112-148.

11. Аристова В.М. Англо-русские языковые контакты (англизмы в русском языке) / В.М. Аристова. Л.: Изд-во ЛГУ, 1978. - 150 с.

12. Архипов A.A. Из истории гебраизмов в русском книжном языке XV — XVI вв.: автореф. дис. канд. филол. наук / A.A. Архипов. М, 1982. -28 с.

13. Асланов Г.Н. Заимствования из азербайджанского языка в русском островном говоре: автореф. дис. канд. филол. наук / Г.Н. Асланов. Баку, 1967. - 26 с.

14. Асланов Г.Н. Восточная лексика в «Словаре языка Пушкина» / Г.Н. Асланов // Русский язык и литература в Азербайджане. — Баку, 1997. — № 3. С. 12-20.

15. Асланов Г.Н. Восточная (тюркская лексика) в русском языке: (первая половина XIX века): автореф. дис. д-ра. филол. наук / Г.Н. Асланов. Баку, 1990.-37 с.

16. Астахина Л.Ю. Словоуказатель и задачи исторической лексикографии / Л.Ю. Астахина // Теория и практика русской исторической лексикографии. -М.: Наука, 1984. С. 243-252.

17. Ахметъянов Р.Г. Общая лексика материальной культуры народов Среднего Поволжья / Р.Г. Ахметьянов. М.: Наука, 1988. - 200 с.

18. Ахунзянов Э.М. Русские заимствования в татарском языке / Э.М. Ахунзянов. Казань: Изд-во Казан, гос. ун-та, 1968. - 367 с.

19. Аюпова Л.Л. Из истории изучения тюркских заимствований в русском языке / Л.Л. Аюпова // Вопросы башкирского языкознания. Уфа: Изд-во Башкир, ун-та, 1975. - С. 191-211.

20. Байрамова Л.К. Ориентализмы в лексике и фразеологии болгарского языка (в сопоставлении с татарским языком) / Л.К. Байрамова. Казань: Алма-Лит, 2007. - 330 с.

21. Бахмутова Е.К. Иранские элементы в деловом языке Московского государства / Е.К. Бахмутова // Ученые записки Казан, пед. ин-та. 1940. — Вып. З.-С. 40-72.

22. Балалыкина Э.А. Семантические изменения в пределах заимствованной лексики в русском языке / Э.А. Балалыкина // Ученые записки Казан, ун-та. — 1998.-Т. 135.-С. 30-38.

23. Балалыкина Э.А. Русское адъективное словообразование на балто-славянском фоне / Э.А. Балалыкина. Казань: Изд-во Казан, гос. ун-та, 2007. -272 с.

24. Баскаков H.A. Тюркская лексика в «Слове о полку Игореве» / H.A. Баскаков. М.: Наука, 1985. - 207 с.

25. Баскаков H.A. Тюркские языки / H.A. Баскаков. М.: КомКнига, 2006. —248 с.

26. Бахилина Н.Б. История цветообозначений в русском языке / Н.Б. Бахилина. М.: Наука, 1975. - 285 с.

27. Баш JI.M. Дифференциация термина «заимствование»: хронологический и этимологический аспекты / JI.M. Баш // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. - 1989. - № 4. - С. 22-34.

28. Беляева С.А. Английские лексические заимствования в русском литературном языке XVI -XX вв.: дис. . канд. филол. наук / С.А. Беляева-Л., 1973.-337 л.

29. Бертагаев Т.А. К исследованию лексики монгольских языков / Т.А. Бертагаев. Улан-Удэ: АН СССР, Сибирское отделение, 1961. - 160 с.

30. Бигаев Р.И. Восточные лексические заимствования в языке Пушкина, Лермонтова и Толстого / Р.И. Бигаев // Ученые записки Ташкент, пед. и учит, ин-та. 1947. - Вып. 1. - С. 17-28.

31. Биржакова Е.Э. Очерки по исторической лексикологии русского языка XVIII века. Языковые контакты и заимствования / Е.Э. Биржакова, Л.А. Войнова, Л.Л. Кутина. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1972.-431 с.

32. Богатова Г.А. История слова как объект русской исторической лексикографии / Г.А. Богатова. М.: Наука, 1984. - 254 с.

33. Богородицкий В.А. Общий курс русской грамматики /

34. B.А.Богородицкий. — М.; Л.: Соцэкгиз, 1935. — 354 с.

35. Бодуэн де Куртенэ И.А. Некоторые общие замечания о языковедении и языке / И.А. Бодуэн де Куртенэ. СПб., 1871. - 38 с.

36. Бодуэн де Куртенэ И.А. Заметка об изменяемости основ склонения, в особенности же об их сокращении в пользу окончания / И.А. Бодуэн де Куртенэ. Варшава: тип. Учебного округа, 1902. - 15 с.

37. Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные работы по общему языкознанию: в 2 т. / И.А. Бодуэн де Куртенэ. М.: АН СССР, 1963. - Т. 1. - 384 с.

38. Борисова E.H. Предисловие / E.H. Борисова, B.C. Картавенко, И.А. Королева // Региональный исторический словарь второй половины XVI — XVIII вв. (по памятникам Смоленского края)/Отв. ред. ЕЛ Борисова.-Смоленск: Смолен, гос. пед. ун-т, 2000. С. 3-21.

39. Будовниц И. У. Русская публицистика XVI века / И.У. Будовниц. М., Л: АН СССР, 1947.-311 с.

40. Булич С.К. Заимствованные слова и их значение для развития языка /

41. C.К. Булич. Варшава, 1886. - 18 с.

42. Бурганова JI.C. Словообразование имен прилагательных от тюркских заимствованных (на материале памятников русской деловой письменности

43. XVI XVII вв.) / Л.С. Бурганова // Русское сравнительное и сопоставительное словообразование: материалы III научной конференции по теории и истории русского словообразования. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1986. - С. 98-101.

44. Бурганова Л. С. Тюркизмы в памятниках русской деловой письменности

45. XVII века (грамматический аспект): автореф. дис. . канд. филол. наук / Л.С. Бурганова. Баку, 1988. - 18 с.

46. Бурганова Л. С. Грамматическая адаптация тюркизмов в русском языке / Л.С. Бурганова // Заимствования русского языка в историко-функциональном аспекте. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1991. - С. 114-145.

47. Вайнрайх У. Языковые контакты. Состояние и проблемы / У. Вайнрайх. Киев: Вища школа, 1979. — 263 с.

48. Вандриес Ж. Язык. Лингвистическое введение в историю / Ж. Вандриес. -М.: Соцэкгиз, 1937. 410 с.

49. Василевич А.П. Цвет и названия цвета в русском языке / А.П. Василевич, С.Н. Кузнецова, С.С. Мищенко. М.: Изд-во ЛКИ, 2008. -216 с.

50. Ваша Сайнбаяр. Иноязычная лексика и особенности ее использования в путевых записках Петровского времени : автореф. дис. . канд. филол. наук / Сайнбаяр Ваша. Москва, 2007. - 24 с.

51. Виноградов В.В. О задачах стилистики. Наблюдения над стилем «Жития протопопа Аввакума» / В.В. Виноградов // Русская речь. Сборник статей Пг., 1923. - Вып. I. - С. 195-293.

52. Виноградов В.В. К изучению стиля протопопа Аввакума, принципов его словоупотребления / В.В. Виноградов // ТОДРЛ. 1958. - Т. 14. - С. 371-379.

53. Виноградов В.В. Слово и значение как предмет историко-лексикологического изучения / В.В. Виноградов // Избранные труды. Лексикология и лексикография. М.: Наука, 1977. - С. 39.

54. Виноградов В.В. Основные этапы истории русского языка / В.В. Виноградов // Избранные труды. История русского литературного языка. -М.: Наука, 1978. С. 10-64.

55. Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове) / В.В. Виноградов. М.: Высшая школа, 1986. - 640 с.

56. Виноградов В.В. История слов / В.В. Виноградов. М.: Институт русского языка РАН, 1999. - 1138 с.

57. Винокур Г. О. Заметки по русскому словообразованию / Г.О. Винокур // Избранные работы по русскому языку. М.: Учпедгиз, 1959. - 492 с.

58. Габдреева Н.В. Лексика французского происхождения в русском языке (историко-функциональное исследование) / Н.В. Габдреева. Ижевск: Удмуртский университет, 2001. - 338 с.

59. Гаврилова Т.П. История арабской по происхождению лексики в русском языке (на материале памятников XII — XVIII вв.): автореф. дис. . канд. филол. наук / Т.П. Гаврилова. М., 1981. - 20 с.

60. Гайнуллина H.H. Заимствованная лексика в Петровскую эпоху: Процессы адаптации / Н.И. Гайнуллина Алматы: К,азак, университет!, 2008. — 295 с.

61. Галиуллин K.P. Тюркские лексические элементы в этимологических словарях русского языка (тюркологическая и историко-хронологическая части словарных статей) / K.P. Галиуллин // Ученые записки Казан, пед. ин-та. — 1976.-Вып. 161.-С. 210-215.

62. Галиуллин K.P. К проблеме хронологизации словарного состава русского языка (на материале тюркских лексических элементов): автореф. дис. канд. филол. наук / K.P. Галиуллин. М., 1982. - 22 с.

63. Галиуллин K.P. Историко-хронологическое исследование тюркизмов / K.P. Галиуллин // Заимствования русского языка в историко-функциональном аспекте. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1991. - С. 5-65.

64. Гатаулина Р.Г. Тюркизмы в русских названиях построек и строительного дела: дис. . канд. филол. наук / Р.Г. Гатаулина. — Казань, 1986. -299 л.

65. Гелъгардт P.P. Теоретические приемы разработки исторического словаря русского языка (по поводу Проекта Словаря русского языка XVIII века) / P.P. Гельгардт // Вопросы языкознания. 1978. - № 6. - С. 24-32.

66. Голованова Е.И. Категория профессионального деятеля: Формирование. Развитие. Статус в языке / Е.И. Голованова. М.: Элпис, 2008. - 304 с.

67. Горшков А.И. История русского литературного языка /А.И. Горшков. -М.: Высшая школа, 1969. 366 с.

68. Грановская JI.M. Прилагательные, обозначающие цвет, в русском языке XVII XX вв.: автореф. дис. . канд. филол. наук / JI.M. Грановская. - М., 1964.-24 с.

69. Грановская Л.М. О функционировании ориентальной лексики в русской художественной речи на рубеже XIX начала XX в. / Л.М. Грановская // Язык: система и функционирование. -М.: Наука, 1988. - С. 69-78.

70. Грот Я.К. Филологические разыскания. — 2-е изд. / Я.К. Грот. СПб., тип. Имп. Академии Наук, 1876. - Т. 2. - 461 с.

71. Гущина В.П. Функционирование и семантическая эволюция тюркизмов (на материале памятников письменности XVII — XVIII вв.): автореф. дис. . канд. филол. наук / В.П. Гущина. Саратов, 1984. — 20 с.

72. Данилова З.П. Из истории суффиксально-синонимических образований со значением лица в русском языке (на материале разносуффиксальных синонимов на -ник и -щик/- чик и их производных): дис. . канд. филол. наук / З.П. Данилова. Казань, 1967. - 341 л.

73. Данциг Б.М. Из истории русских путешествий и изучение Ближнего Востока в допетровской Руси / Б.М. Данциг // Очерки по истории русского востоковедения. М.: АН СССР, 1953. - С. 184-231.

74. Дашкова М. Ф. Иноязычная лексика в произведениях различных жанров и в источниках делового стиля I четверти XVIII века: автореф. дис. . канд. филол. наук / М.Ф. Дашкова. Воронеж, 1971. — 21 с.

75. Демьянов В.Г. Фонетико-морфологическая адаптация иноязычной лексики в русском языке XVII века / В.Г. Демьянов. М.: Наука, 1990. - 159 с.

76. Демьянов В.Г. Иноязычная лексика в истории русского языка XI XVII веков. Проблемы морфологической адаптации / В.Г. Демьянов. - М.: Наука, 2001.-409 с.

77. Дмитриев Н.К. Ударение в словах тюркского происхождения / Н.К. Дмитриев // Сборник статей по языкознанию, посвященный памяти М.В. Сергиевского. М.: Изд-во МГУ, 1961. - С. 96-104.

78. Дмитриев Н.К. О тюркских элементах русского словаря / Н.К. Дмитриев // Строй тюркских языков. -М.: Изд-во восточной литературы, 1962. С. 503-569.

79. Дмитриев Н.К Турецкие элементы в русских арго / Н.К. Дмитриев // Строй тюркских языков. М.: Изд-во восточной литературы, 1962а. - С.483-502.

80. Дмитриев Н.К. Арабские элементы в башкирском языке / Н.К. Дмитриев // Строй тюркских языков. М.: Изд-во восточной литературы, 19626.-С.187-201.

81. Добродомов ИГ. О некоторых русских словах, заимствованных из греческого языка через тюркское посредство / И.Г. Добродомов // Лексикология и словообразование древнерусского языка. М.: Наука, 1966. -С. 255-262.

82. Добродомов И.Г. Книга / И.Г. Добродомов // Русская речь. 1971. - №5. -С. 83-91.

83. Добродомов И.Г Из булгарского вклада в славянских языках / Добродомов // Этимология, 1970. М.: Наука, 1972. - С. 103-115.

84. Добродомов И.Г. Вопросы хронологии тюркских заимствований в славянских языках / И.Г. Добродомов // Советская тюркология. 1976. - № 6. - С. 24-37.

85. Добродомов И.Г Из истории изучения тюркизмов русского языка / И.Г. Добродомов // Тюркологический сборник. М.: Наука, 1981. - С. 90-108.

86. Добродомов И.Г. Акцентологическая характеристика булгаризмов в славянских языках / И.Г. Добродомов // Советская тюркология. — 1979. — № 5. -С. 8-19.

87. Ерофеева ИВ. Именное словообразование в лингвокультурологической парадигме летописного текста / И.В. Ерофеева. Казань:Казан. гос. ун-т, 2010.-256 с.

88. Ефимов А.И. История русского литературного языка / А.И. Ефимов. — М.: Высшая школа, 1978. 271 с.

89. Ефремов JI. Сущность лексического заимствования и основные признаки освоения заимствованных слов: автореф. дис. . канд филол. наук / JI. Ефремов Алма-Ата, 1959. - 22 с.

90. Жаримбетов А. Тюркские лексические элементы в русской номенклатуре растений / А. Жаримбетов. — Нукус: Каракалпакстан, 1980. — 211с.

91. Журавлев В.К. Внешние и внутренние факторы языковой эволюции / В.К. Журавлев. М.: Едиториал УРСС, 2004. - 336 с.

92. Завадовский Ю.Н. К вопросу о восточных словах в «Хождении за три моря» Афанасия Никитина (1466 1472 гг.) / Ю.Н. Завадовский // Труды института востоковедения АН Узб. ССР. - Ташкент, 1954. — Вып. III. — С. 139— 145.

93. Заимствования русского языка в историко-функциональном аспекте. — Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1991. 191 с.

94. Закиев М.З. К изучению проблемы возникновения и развития волго-камского языкового союза / М.З. Закиев // Сущность, развитие и функции языка. -М.: Наука, 1987. С. 176-180.

95. Закиев М.З. Этногенез и основные вехи развития булгаро-татар / М.З. Закиев // Проблемы лингвоэтноистории татарского народа. Казань: Изд-во Фэн, 1995. - С. 9-27.

96. Зализняк A.A. От праславянской акцентуации к русской / А.А.Зализняк. -М.: Наука, 1985.-429 с.

97. Замалетдинов P.P. Национально-языковая картина татарского мира: автореф. дис. . д-ра филол. наук / P.P. Замалетдинов. Казань, 2004. - 37 с.

98. Замалетдинов P.P. Татарская культура в языковом отражении / P.P. Замалетдинов. М.: Владос; Казань: Магариф, 2004. - 238 с.

99. Зверковская Н.П. Суффиксальное словообразование русских прилагательных XI XVII вв. / Н.П. Зверковская. - М.: Наука, 1986. - 112 с.

100. Земская Е.А. Словообразование как деятельность / Е.А. Земская. — М.: Наука, 1992.-221 с.

101. Зубкова Л.Г. Общая теория языка в развитии / Л.Г. Зубкова. — М.: Изд-во РУДН, 2003.-472 с.

102. Зюрина Т.П. Экзотизмы и их использование в русской литературной речи (конец XVIII первая треть XIX в.): автореф. дис. . канд. филол. наук / Т.П. Зюрина. - Москва, 1995. - 15 с.

103. Иванов Вяч. Вс. Славяно-арийские (= индоиранские) лексические контакты / Вяч. Вс. Иванов // Славянская языковая и этноязыковая система в контакте с неславянским окружением. Москва: Языки славянской культуры, 2002.-С. 17-51.

104. Исаченко A.B. К вопросу о периодизации истории русского языка / A.B. Исаченко // Вопросы теории и истории языка. Л.: Изд-во ЛГУ, 1963. -С. 149-158.

105. История лексики русского литературного языка конца XVII — начала XIX в. / Отв. ред. Ф.П. Филин. М.: Наука, 1981. - 374 с.

106. Казембек А.К. Примечания к тексту «Хождения Афанасия Никитина» / А.К. Казембек // Полное собрание русских летописей. — СПб., 1853. Т. 6. Софийские летописи. — С. 354-358.

107. Камчатное A.M. История русского литературного языка: XI перваяполовина XIX века / A.M. Камчатнов. М.: Академия, 2005. - 680 с.л

108. Карнмуллина Г.Н. Тюркские лексические элементы в русской лингвографии XVIII XX веков: автореф. дис. . канд. филол. наук / Г.Н. Каримуллина. - Казань, 2007. - 19 с.

109. Качалкин А.Н. Слово майдан в истории русского языка / А.Н. Качалкин // Этимологические исследования по русскому языку- М.: Изд-во Моск. ун-та, 1972. Вып. 7. - С. 86-92.

110. Киясбейли Р.З. Тюркизмы и их место в современном русском языке (на материале БАС) / Р.З. Киясбейли // Вопросы тюркских языков и взаимоотношения их с другими языками: Матер. Всесоюз. науч. конф. Баку, 1972.-С. 140-151.

111. Колесов В.В. Историческая фонетика русского языка /В.В. Колесов. — М.: Высшая школа, 1980. 215 с.

112. Колесов В.В. Древнерусский литературный язык / В.В. Колесов. Л.: Изд-во ЛГУ, 1989.-294 с.

113. Колесов В.В. Русская историческая фонология / В.В. Колесов. СПб.: Факультет филологии и искусств СПбГУ, 2008. - 400 с.

114. Колшанский Г.В. Контекстная семантика / Г.В. Колшанский. М.: Наука, 1980. - 149 с.

115. Кононов А.Н. Этимологические заметки. О слове «карашеваться». Еще раз о Бабе-Яге / А.Н. Кононов // Русская речь. 1973. - № 1. - С. 116-119.

116. Кононов А.Н. История изучения тюркских языков в России. Дооктябрьский период / А.Н. Кононов. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1982. -360 с.

117. Кононов А.Н. Актуальные проблемы тюркского языкознания / А.Н. Кононов // Вопросы языкознания. — 1984. — № 6. — С. 55-63.

118. Корш Ф.Е. Турецкие элементы в языке «Слова о полку Игореве» / Ф.Е. Корш // Известия ОРЯС. СПб., 1903. - Т. 8, кн. 4. - С. 1-58.

119. Корш Ф.Е. По поводу второй статьи проф. Мелиоранского о «Турецких элементах в языке «Слова о полку Игореве» / Ф.Е. Корш // ИОРЯС. СПб., 1906.-Т. 11, кн. 1.-С. 259-315.

120. Котков С.И. Лингвистическое источниковедение и история русского языка / С.И. Котков. М.: Наука, 1980. - 295 с.

121. Крушевский Н.В. Очерк науки о языке / Н.В. Крушевский. Казань, 1883.- 148 с.

122. Крысин Л.П. Русское слово, свое и чужое: Исследования по современному русскому языку и социолингвистике / Л.П. Крысин. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 888 с.

123. Кубанова Л.А. Тюркизмы в диалектной лексике русского языка (по «Толковому словарю живого великорусского языка» В.И. Даля) : автореф. дис. канд. филол. наук / Л.А. Кубанова. М., 1968. — 18 с.

124. Кубанова Л.А. Диалектизмы тюркского происхождения, обозначающие лицо / Л.А. Кубанова // Тюркизмы в восточнославянских языках. М.: Наука, 1974.-С. 196-207.

125. Кузнецов П.С. Очерки по морфологии праславянского языка / П.С. Кузнецов. -М.: Наука, 1961. 148 с.

126. Кузнецова H.A. Предисловие / H.A. Кузнецова II Хожение купца Федота Котова в Персию. Публикация H.A. Кузнецовой. М.: Изд-во восточной литературы, 1958. - С. 5-21.

127. Кузнецова Э.В. Лексикология русского языка I Э.В. Кузнецова. М.: Высшая школа, 1989.-216 с.

128. Кутина Л. Л. Динамика семантической системы языка и возможные аспекты показа ее в лексикографии / Л.Л. Кутина // Проблемы исторической лексикографии. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1977. - С. 28-39.

129. Ларин Б.А. Проект Древнерусского словаря (принципы, инструкции, источники) I Б.А. Ларин. Л.: АН СССР, 1936.-180 с.

130. Ларин Б.А. Русско-английский словарь-дневник Ричарда Джемса (1618— 1619 гг.) / Б.А. Ларин. Л.: Изд-во ЛГУ, 1959. - 423 с.

131. Ларин Б.А. Разговорный язык Московской Руси / Б.А. Ларин // Начальный этап формирования русского национального языка. Л.: Изд-во ЛГУ, 1961. — С.22-34.

132. Ларин Б.А. История русского языка и общее языкознание / Б.А. Ларин. — М.: Просвещение, 1977. 224 с.

133. Ларин Б.А. Предисловие к «Этимологическому словарю русского языка» М. Фасмера. Т.1 / Б.А. Ларин. -М.: Прогресс, 1986. С. 7-10.

134. Леонтьев A.A. Иноязычные вкрапления в русскую речь / A.A. Леонтьев // Вопросы культуры речи. М., 1966. - Вып. 7. - С. 60 - 67.

135. Листрова-Правда Ю. Т. Отбор и употребление иноязычных вкраплений в русской литературной речи XIX века / Ю.Т. Листрова-Правда. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та. - 144 с.

136. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы / Д.С. Лихачев. М.: наука, 1979.-357 с.

137. Лотте Д.С. Вопросы заимствования и упорядочения иноязычных терминов и терминоэлементов / Д.С. Лотте. М.: Наука, 1982. - 149 с.

138. Лукина Г.Н. Предметно-бытовая лексика древнерусского языка / Г.Н. Лукина. -М.: Наука, 1990. 180 с.

139. Львов A.C. Иноязычные влияния в лексике памятников старославянской письменности (тюркизмы) / A.C. Львов // Славянское языкознание. VII Международный съезд славистов. Варшава, август 1973 г. М., 1973. -С. 211-228.

140. Львов A.C. Этимология старославянского кънигы — кънигчиии / A.C. Львов // Балканско езикознание. София, 1971. -XV, 2. - С. 21-31.

141. Мавродин В. В. Экономические предпосылки складывания русской нации / В.В. Мавродин // Начальный этап формирования русского национального языка. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1961. С. 3-11.

142. Малое С.Е. Тюркизмы в старорусском языке / С.Е. Малов // Известия Академии наук. Отделение литературы и языка. М., 1951. - Т. 10, вып. 2. — С. 201-203.

143. Маринова E.B. Иноязычные слова в русской речи конца XX начала XXI в.: проблемы освоения и функционирования / Е.В. Маринова. — М.: ЭЛПИС, 2008.-495 с.

144. Марков В.М. Явление суффиксальной синонимики в языке Судебников XV —XVI вв. / В.М. Марков // Избранные работы по русскому языку. Казань: Дас, 2001.-С. 109-117.

145. Махмутова A.C. Лексика тюркского происхождения в древнерусской письменности XIII XV вв.(на материале ханских ярлыков и современных им памятников): автореф. дис. . канд. филол. наук / A.C. Махмутова. - Л., 1983. — 18 с.

146. Мелиоранский П.М. Заимствованные восточные слова в русскойvписьменности домонгольского времени / П.М. Мелиоранский // ИОРЯС. — СПб., 1905. Т. 10, кн. 4. - С. 109-134.

147. Меметов А. Арабские заимствования в современном крымскотатарском языке / А. Меметов // Советская тюркология. 1985. - № 5. - С. 9-21.

148. Менгес КГ. Восточные элементы в «Слове о полку Игореве» / К.Г. Менгес. -М.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1979. 266 с.

149. Мжелъская О.С. Лексика обиходно-разговорного языка Московской Руси XVI — XVII вв.(по данным иностранных руководств для изучения русского языка) / О.С. Мжельская. СПб., Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003. -220 с.

150. Мшейковская Г. Польские заимствования в русском литературном языке XV XVIII вв. / Г. Милейковская. - Варшава, 1984. - 177 с.

151. Миллер В.Ф. Экскурсы в область русского народного эпоса / В.Ф. Миллер.-М., 1892.

152. Миртов A.B. К истории проникновения в русский язык восточных лексических элементов. Стилистическая заметка / A.B. Миртов // Ученые записки Горьковск. ун-та. 1960. - Вып. 59. - С. 15-22.

153. Михайловская Н.Г. О реализации значения слова в древнерусском языке / Н.Г. Михайловская // Вопросы языкознания. 1974. - № 5. -С. 85-95.

154. Моисеев Б.А. Казахские термины животноводства в оренбургских говорах / Б.А. Моисеев // Ученые записки Оренбург, пед. ин-та. 1962. - Вып. 15.-С. 133-142.

155. Моисеев Б.А. Тюркские названия пищи в оренбургских говорах / Б.А. Моисеев // Материалы итоговой научной конференции за 1960 / 1961 учебный год. Оренбург: Оренбург, пед. ин-т, 1962. - С. 83 - 84.

156. Мухамедъяров Ш. Ф. Социально-экономический и гоударственный строй Казанского ханства (XV — первая половина XVI вв.): дис. . канд. ист. наук / Ш.Ф. Мухамедьяров. -М., 1950. 381 л.

157. Назаров И.И. Тюрко-татарские элементы в языке древних памятников русской письменности / И.И. Назаров // Ученые записки Казан, пед. ин-та. -1958.-Вып. 15.-С. 233-273.

158. Немченко В.Н. Вариантность слова в русском языке / В.Н. Немченко. — Н. Новгород: Изд-во Нижегород. ун-та, 1992. 223 с.

159. Немченко В.Н. Основные понятия фонетики в терминах / В.Н. Немченко. -Н. Новгород: Изд-во Нижегород. ун-та, 1993. 250 с.

160. Николаев ГА. Русское историческое словообразование / Г.А. Николаев. Казань: Изд-во Казан, гос. ун-та, 1987. — 152 с.

161. Николаев Г.А. Лекции по русскому словообразованию / Г.А. Николаев. -Казань: Изд-во Казан, гос. ун-та, 2009. 188 с.

162. Николаева Т.М. Очерки по исторической стилистике и словообразованию / Т.М. Николаева. Казань, 2000. — 148 с.

163. Огиенко И.И. Иноземные элементы в русском языке. История проникновения заимствованных слов в русский язык / И.И. Огиенко. Киев, 1915.-136 с.

164. Одинцов Г.Ф. Из истории гиппологической лексики в русском языке / Г.Ф. Одинцов. М.: Наука, 1980. - 224 с.

165. Одинцов Г.Ф. Из истории названий тул, колчан, сайдак (и его вариантов) в русском языке / Г.Ф. Одинцов // Этимология. 1973. М.: Наука, 1975.-С. 98-108.

166. Опелъбуам E.B. Восточнославянские лексические элементы в немецком языке / Е.В. Опельбаум. Киев: Наукова думка, 1971. -269 с.

167. Орешкина М.В. Тюркские слова в современном русском языке (Проблемы освоения) / М.В.Орешкина. М.: Academia, 1994. - 160 с.

168. Откупщиков Ю.В. Лексические заимствования в условиях двуязычия / Ю.В. Откупщиков // Русский язык в национальной школе. — 1973. — № 3. — С. 10-18.

169. Пауль Г. Принципы истории языка / Г. Пауль. М.: ИИЛ, 1960. -500 с.

170. Петрушевский И. П. Комментарий географический и исторический / И.П. Петрушевский // Хожение за три моря Афанасия Никитина 1466-1472 гг. -М.: АН СССР, 1958.-С. 187-251.

171. Пильгун М.А. Средства выражения морфологического рода имен существительных в истории русского языка (деривационный аспект) : дис. . д-ра филол. наук / М.А. Пильгун. — Москва, 2000. 498 л.

172. Покровский М.М. Семасиологические исследования в области древних языков. Вступ. ст. Н.М. Шанского. 2-е изд. / М.М. Покровский. - М.: КомКнига, 2006. - 136 с.

173. Постовалова В.И. Историческая фонология и ее основания. Опыт логико-фонологического анализа / В.И. Постовалова. М.: КомКнига, 2006. -232 с.

174. Потебня A.A. Из записок по русской грамматике. / A.A. Потебня. М.: Просвещение, 1968. — Т.З. — 551 с.

175. Потебня A.A. Мысль и язык / A.A. Потебня. М.: Лабиринт, 2007.-256 с.

176. Прокофьев H.H. Русские хождения XII XV вв / Н.И. Прокофьев // Ученые записки МГПИ им. В.И. Ленина. - 1970. - № 363. - С. 3-264.

177. Рамазанова Д.Б. Названия одежды и украшений в татарском языке в ареальном аспекте / Д.Б. Рамазанова Казань: ИЯЛИ, 2002. - 352 с.

178. Рещак А.К. Германизмы в лексике памятников русской деловой письменности XV — XVII вв.: автореф. дис. . канд. филол. наук // А.К. Рейцак. Л., 1963. - 27 с.

179. Рогожникова Р.П. Варианты слов в русском языке / Р.П. Рогожникова. М.: Просвещение, 1966. - 160 с.

180. Романова Г.Я. Наименования мер длины в русском языке / Г.Я. Романова. — М.: Наука, 1975. — 175 с.

181. Романова Г.Я Иноязычная лексика в исторических словарях (на материале тюркских заимствований) / Г.Я. Романова // Теория и практика русской исторической лексикографии. М.: Наука, 1984. — С. 124-138.

182. Савваитов 77. Описание старинных русских утварей, одежд, оружия, ратных доспехов и конского прибора / П. Савваитов. СПб., 1896. - 184 с.

183. Сагитова А.Г. Тюркизмы в названиях предметов домашнего обихода: автореф. дис. . канд. филол. наук/ А.Г. Сагитова. — Казань, 1992. 16 с.

184. Садиков П.А. Из истории опричнины / П.А. Садиков. М., Л.: АН СССР, 1950.-594 с.

185. Садовский В.Н. Основания общей теории систем. Логико-методологический анализ / В.Н. Садовский. М.: Наука, 1974. - 279 с.

186. Салмина U.M. Языковое значение как когнитивный феномен / Л.М. Салмина // Ученые записки Казан, ун -та. Сер.: Гуманитарные науки. -2008.-Т. 150.-С. 228-238.

187. Сандыбаева H.A. Лексика восточного происхождения в «Хожении за три моря» Афанасия Никитина: автореф. дис. . канд. филол. наук / H.A. Сандыбаева. Л., 1981.

188. Сафиуллина Ф.С. Татарский язык (интенсивный курс) / Ф.С. Сафиуллина, К.С. Фатхуллова, А.Ш. Юсупова, Л.М. Ризванова. Науч. ред. Ф.С. Сафиуллина. Казань: Хэтер, 1998. - 272 с.

189. Севортян Э.В. О тюркских элементах в «Русском этимологическом словаре» М. Фасмера / Э.В. Севортян // Лексикографический сборник. М.: Изд-во иностранных и национальных словарей, 1962. — Вып. 3. — С. 11—29.

190. Селимое A.A. Термины орудий труда и животноводства тюркского происхождения в говоре станицы Александрийской Кизлярского района

191. ДАССР / A.A. Селимов // Ученые записки Ин-та истории, языка и литературы Дагест. фил. АН СССР. Сер.: Филология. - 1964. - Т. 12. - С. 91-106.

192. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии / Э. Сепир. М.: Прогресс, 2001. - 655 с.

193. Сетаров Д. С. Тюркизмы в русских названиях животного мира: автореф. дис. . канд. филол. наук / Д.С. Сетаров. — Алма-Ата, 1971. 27 с.

194. Сетаров Д.С. Названия животных в русском языке (Этимология истинных, спорных и мнимых тюркизмов) / Д.С. Сетаров. Вильнюс, 1990. — 115 с.

195. Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление / Б.А. Серебренников. М.: Наука, 1988. - 242 с.

196. Смирницкий А.И. Лексикология английского языка / А.И. Смирницкий. — М.: ИИЛ, 1956. -260 с.

197. Соболевский А.И. Русские заимствованные слова / А.И. Соболевский. -СПб., 1891.- 152 с.

198. Солнцев В.М. Вариативность как общее свойство языковой системы / В.М. Солнцев // Вопросы языкознания. 1984. - № 2. - С. 31^42.

199. Сорокин Ю.С. Развитие словарного состава русского литературного языка: 30-90-е годы XIX века / Ю.С. Сорокин. М., Л.: Наука, 1965.-565 с.

200. Сорокин Ю.С. Что такое исторический словарь? / Ю.С. Сорокин // Проблемы исторической лексикографии. — Л.: Наука, 1977. — С. 4-27.

201. Сороколетов Ф.П. История военной лексики в русском языке (XI-XVII вв.) / Ф.П. Сороколетов. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1970. - 383 с.

202. Срезневский И.И. Хожение за три моря Афанасия Никитина в 1466-1472 гг. / И.И. Срезневский // Ученые записки второго отделения Академии наук. — СПб., 1856.-Т. 11, вып. 2.-С. 225-307.

203. Стернин И.А. Значение слова и его компоненты / И.А. Стернин. -Воронеж: кафедра общего языкознания и стилистики Воронеж, гос. ун-та, 2003.- 20 с.

204. Судаков Г.В. Лексикология старорусского языка (предметно-бытовая лексика) /Г.В. Судаков. -М.: Изд-во МГПИ им. В.И. Ленина, 1983. 100 с.

205. Судаков Г.В. Русская бытовая лексика XVI XVII вв. в динамическом и функциональном аспекте: автореф. дис. . д-ра филол. наук / Г.В. Судаков. -М, 1985.-32 с.

206. Суперанская A.B. Теоретические основы практической транскрипции / A.B. Суперанская. -М.: Наука, 1978.-283 с.

207. Супрун А.Е. Экзотическая лексика / А.Е. Супрун // Филологические науки. 1958. -№ 2. - С. 51-54.

208. Сывороткин М.М. Система адаптации заимствованной лексики тюркского и финно-угорского происхождения в современных русских говорах Окско-Волжско-Сурского региона / М.М. Сывороткин. Саранск, 2004. -460 с.

209. Тагиев М. Т. Наблюдения над употреблением слов тюркского происхождения в русских письменных памятниках XVI XVII вв. / М.Т. Тагиев // Тюркизмы в восточнославянских языках. - М.: Наука, 1974. -С. 148-160.

210. Тарпанов З.К. Общевосточный лексический фонд и северокавказские языки / З.К. Тарланов, Е.З. Тарланов. — Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. гос. ун-та, 2005.- 154 с.

211. Тарпанов З.К. О евразийских заимствованиях в русском языке / З.К. Тарланов // Русская речь. 2006. - № 5. - С. 72-76.

212. Тихонов А.Н. Словообразовательный словарь русского языка: в 2 т. / А.Н. Тихонов М.: Русский язык, 1990. - Т. 1. Словообразовательные гнезда. -856 с.

213. Тихонов А.Н. Все трудности русского словообразования. Словарь-справочник: ок. 10 000 словарных статей / А.Н. Тихонов, Т.Л. Беркович. М.: ACT: Астрель, 2010. - 814 с.

214. Трубачев О.Н. Этимологические исследования и лексическая семантика / О.Н. Трубачев // Принципы и методы семантических исследований. М.: Наука, 1976.-С. 147-180.

215. Трубецкой Н.С. «Хожение за три моря» Афанасия Никитина как литературный памятник / Н.С. Трубецкой // Семиотика. — М.: Радуга, 1983. — С. 437-461.

216. Трубецкой Н.С. Основы фонологии / Н.С. Трубецкой. М.: Аспект Пресс, 2000. - 352 с.

217. Умурзакова А.Ж. Тюркизмы в словообразовательной системе русского языка / А.Ж. Умурзакова: автореф. дис. .канд. филол. наук. Алма-ата, 1982. -18 с.

218. Федорова Э.Н. Арабские и персидские заимствования в татарских народных пословицах (по трехтомному сборнику Н. Исанбета «Татар халык мэкаллэре»): дис. канд. филол. наук / Э.Н. Федорова. Казань, 2003. —25с.

219. Фехнер М.В. Торговля Русского государства со странами Востока в XVI веке / М.В. Фехнер // Труды Государственного исторического музея. М., 1952.-Вып. 21.-169 с.

220. Филин Ф.П. Истоки и судьбы русского литературного языка / Ф.П. Филин. М.: Наука, 1981.-327 с.

221. Филин Ф.П. Очерки по теории языкознания / Ф.П. Филин. М.: Наука, 1982.-236 с.

222. Филин Ф.П. О словарном составе великорусского языка / Ф.П. Филин // Вопросы языкознания. 1982а - № 5. - С. 18-28.

223. Филоненко В.И. Тюркские лексические элементы в древнерусском литературном языке (на материале духовных грамот Московского государства XIV в.) / В.И. Филоненко // Вопросы русского языка. Ставрополь: Изд-во Ставрополь, гос. пед. ин-та, 1971. - С. 43-50.

224. Фомина Т.Г. Русское ударение / Т.Г. Фомина. Казань: ДАС, 2001.132 с.

225. Хабургаее Г.А. Заимствование как проблема лексикографии и исторической лексикологии русского языка / Г.А. Хабургаев // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9: Филология. - 1989. - № 4. - С. 3-9.

226. Хисамова Ф.М. Татарский язык в восточной дипломатии России (XVI — XIX вв.) / Ф.М. Хисамова. Казань: Мастер Лайн, 1999. - 408 с.

227. Шамсиева М.В. Иранизмы в языке Афанасия Никитина («Хожение за три моря») / М.В. Шамсиева // Современный русский язык и методика его преподавания. Душанбе, 1971. - С. 77-92.

228. Шамсиева М.В. Персидские слова в «Хожении купца Федота Котова в Пер/сию» / М.В. Шамсиева // Вопросы русского языкознания. Душанбе, 1973.-С. 55-63.

229. Шахрай О.Б. К проблеме классификации заимствованной лексики / О.Б. Шахрай // Вопросы языкознания. 1961. - № 2. - С. 53-58.

230. Шептухина Е.М. Эволюция глаголов со связанными основами в общенародном русском языке / Е.М. Шептухина: автореф. дис. . д-ра филол. наук. Волгоград, 2006. - 51 с.

231. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики / Д.Н. Шмелев. М.: Изд-во ЛКИ, 2008. - 280 с.

232. Шмелева И.Н. Лексика Торговой книги XVI века / И.Н. Шмелева // Очерки истории языка. Ученые записки ЛГУ. 1960. — № 267. - Вып. 52. — С.81-97.

233. Шмелева И.Н Торговая терминология XVI века (по материалам Торговой книги) / И.Н. Шмелева // Начальный этап формирования русского национального языка. Л.: Изд-во ЛГУ, 1961. - С. 179 - 186 с.

234. Шмидт С. О. Заметки о языке посланий Ивана Грозного / С.О. Шмидт // ТОДРЛ. 1958. - Т. 14. - С. 256-265.

235. Щерба JI.B. Опыт общей теории лексикографии / Л.В. Щерба // Избранные труды по языкознанию и фонетике: в 2-т — Л.: Изд-во ЛГУ, 1958. — Т.1.- 182 с.

236. Щербак A.M. Названия домашних и диких животных / A.M. Щербак // Историческое развитие лексики тюркских языков. М.: Наука, 1961. - С. 82172.

237. Щербак A.M. Сравнительная фонетика тюркских языков / A.M. Щербак. Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1970. - 204 с.

238. Эфендиева А.Д. Заимствования из восточных языков в русском языке позднего средневековья (XVI XVII вв.): дис. . канд. филол. наук / А.Д. Эфендиева. - Л., 1975. -331 л.

239. Юнал Керами. Военно-административная лексика турецко-тюркского происхождения в русском языке: автореф. дис. . канд. филол. наук / Керами Юнал. Уфа, 2004. - 18 с.

240. Юналеева P.A. Опыт исследования заимствований (тюркизмы в русском языке сравнительно с другими славянскими языками) / P.A. Юналеева. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1982. - 119 с.

241. Юналеева P.A. Тюркизмы русского языка (проблемы полиаспектного исследования) / P.A. Юналеева. Казань: Таглимат, 2000. - 171 с.

242. Юналеева P.A. Тюркизмы в русской классике. Словарь с текстовыми иллюстрациями / P.A. Юналеева. Казань: Таглимат, 2005. - 752 с.

243. Юналеева P.A. О словообразовательной продуктивности тюркизмов в русском языке / P.A. Юналеева, Р.Г. Гатаулина // Советская тюркология. -1985.-№5.-С. 11-17.

244. Юналеева P.A. О моделях переносных значений в русском языке (на материале тюркизмов названий пищи) / P.A. Юналеева, А.Р. Салихова // Исследования по семантике. - Уфа, 1993. - С. 101-113.

245. Юсупов P.A. Общее и специфическое в разноструктурных языках: лексико-фразеологические средства русского и татарского языков / P.A. Юсупов. Казань: ТГГПУ, 2009. - 297 с.

246. Яценко И.Т. Ассимиляция заимствованных имен существительных на уровне формально-грамматических показателей / И.Т. Яценко // Исследования по грамматике и лексикологии. Киев: Наукова думка, 1966. — С. 85- 95.

247. Hüttl-Worth G. Forein words in Russian. A historical sketch. 1560-1800 / G. Hüttl-Worth. Berkeley; Los Angeles, 1963.

248. Kurilowicz E. Le mécanisme differenciateur de la langue / E. Kurilowicz // Cahiers Ferdinand de Saussure. Genéwe, 1963. № 20.

249. Speck St. Die morphologische Adaptation der Lehnwörter im Russischen des 18 Jahrhundert / St. Speck. Bern, 1978.

250. Stachowski St. Studia nad chronologia turcyzmôw w jçzyku serbsko-chorwackim / St. Stachowski. — Krakow, 1967.1. Источники

251. Ав. Ж. — Житие протопопа Аввакума, им самим написанное // Памятники истории старообрядчества XVII века Л.: Изд-во АН СССР, 1927. -Кн. I, вып. І (РИБ. Т. 39). - Стлб. 1-240. 1672-1673 гг.

252. Ав. Зап. IX Аввакум. Записка о жестокостях воеводы Пашкова // Там же. - Стлб. 701-704. 1663-1664 гг.

253. Ав. Зап. XIII Аввакум. Записка о второй казни Лазаря, дьякона Федора и Епифания // Там же. - Стлб. 713-716. 1670 г.

254. Ав. Кн. бес. Аввакум. Книга бесед // Там же. - Стлб. 241-424. 16691675 гг.

255. Ав. Кн. обл. Аввакум. Книга обличений // Там же. - Стлб. 577-650. 1679 г.

256. Ав. Кн. толк. Аввакум. Книга толкований // Там же. - Стлб. 425-576 . 1677 г.

257. Ав. Пис. Аввакум. Письма // Там же. - Стлб. 907-960. XVII в. Ав. Поел. - Аввакум. Послания // Там же. — Стлб. 771-904.1664—1681 гг. Ав. Сотв. мира - Аввакум. Сотворение мира // Там же. - Стлб. 651-684. 1672 г.

258. Ав. Чел. Аввакум. Челобитные // Там же. - Стлб. 723-770. 1663-1669 гг.

259. Азб. о голом — Азбука о голом и небогатом человеке // Русская демократическая сатира XVII в. / Подгот. текстов, статья и комментарии В.П. Адриановой-Перетц. М., Л.: Изд-во АН СССР, 1954. - С. 30-36, сп. XVIII в.

260. Аз. пов. «Историческая» повесть о взятии Азова в 1637 г. // Воинские повести древней Руси / под ред. В.П. Адриановой-Перетц. - М., Л.: АН СССР, 1949. - С. 47-56, сп. XVII и XVIII вв.

261. Аз. пов (поэт.) — «Поэтическая» повесть об азовском осадном сидении // Там же. С. 57-84. XVII в.

262. Аз. пов (сказ.) — «Сказочная» повесть об азовском взятии и осадном сидении в 1637 и 1642 гг. // Там же. С. 85-112, к. XVII в.

263. Алекс, бож. чел. Алексей, божий человек // Тихонравов Н. Русские драматические произведения 1672-1725 гг. / Н. Тихонравов. - СПб., 1874. - Т.1. С. 3-75.

264. AMT I Акты Московского государства, изд. Акад. наук. Разрядный приказ. Московский стол / под ред. Н. А. Попова. - СПб., 1890. - Т. 1. 1571— 1634 гг.

265. AMT II Акты Московского государства, изд. Акад. наук. Разрядный приказ. Московский стол / под ред. Н. А. Попова. - СПб., 1894. - Т. 2. 16351659 гг.

266. AMT III Акты Московского государства, изд. Акад. наук. Разрядный приказ. Московский стол / под ред. Н. А. Попова. - СПб., 1901. -Т. 3. 16601664 гг.

267. Амфитрион Амфитрион. Комедия. // Тихонравов Н. Русские драматические произведения 1672-1725 гг. / Н. Тихонравов. - СПб., 1874 — Т. I. - С. 424-506, к. XVII - нач. XVIII в.

268. Аре. Сух. Прен. Прения с греками. Проскинитарий Арсения Суханова // Православный палестинский сборник - СПб., 1889. — Т. 7, вып. 3 (21). Прил.1..-С. 327-359. 1650 г.

269. Аре. Сух. Проскинитарий Проскинитарий Арсения Суханова // Православный палестинский сборник - СПб., 1889. - Т. 7, вып. 3 (21). - С. 3— 300. 1649-1653 гг.

270. Аре. Сух. Ст. сп. — Статейный список Арсения Суханова // Православный палестинский сборник-СПб., 1889. Т. 7, вып. 3 (21). Прил. 1. -С. 301-326. 1649-1651 гг.

271. Артакс. действо — Артаксерксово действо. Первая пьеса русского театра XVII в. М., Л. : Изд-во АН СССР, 1957. - 345 с. 1672 г.

272. Баязет — Баязет и Тамерлан // Тихонравов Н. Русские драматические произведения 1672-1725 гг. / Н. Тихонравов. СПб., 1874. - Т. I. - С. 204-242. 1674-1675 гг.

273. Врем. И. Тимофеева Временник дьяка Ивана Тимофеева // Памятники древней русской письменности, относящиеся к Смутному времени. - Изд. 2. -СПб., 1909. - Стлб. 261-472. XVII в.

274. Горе Зл. Повесть о Горе и Злочастии и как Горе Злочастие довело молодца во иноческий чин // Памятники старинной русской литературы-СПб., 1860. - Вып. 1. - С. 1-8. XVII в., сп. XVIII в.

275. Грамотки Грамотки XVII — начала XVIII в. / под ред С.И. Коткова. -М.: Наука, 1969.-415 с. 1629-1709 гг.

276. Дм. Ростовский Рожд. др. Рождественская драма Дмитрия Ростовского // Тихонравов Н. Русские драматические произведения 1672 - 1725 гг. / Тихонравов Н. - СПб., 1874. - Т. I. - С. 339-399.1702 г., сп. XVIII в.

277. Ерш Ершович Повесть о Ерше Ершовиче // Русская демократическая сатира XVII в. / подг. текстов, статья и комментарии В.П. Адриановой-Перетц. - М., Л.: Изд-во АН СССР, 1954. - С. 7-19, сп. XVIII в.

278. Ж. Варл. Хут. — Житие Варлаама Хутынского. В двух списках // изд. ОЛДП.- СПб., 1881. Вып. 41. XVI в, сп. XVII в.

279. Ж. Дан. Пер. Житие преподобного Даниила, Переяславского чудотворца / сост. протопопом Андреем-Афанасием. Изд. С.И. Смирнова. -М., 1908. - С. 3-80, между 1556 и 1562 гг., сп. XVI в.

280. Ж. Евфр. С. Житие и жизнь благоверныя великия княжны Евфросинии Суздальския. Описано иноком Григорием // изд. ОЛДП.- СПб., 1888. - Вып. 91. - С. 3-148, между 1549-1558 гг., сп. XVII в.

281. Ж. Иос. Волок. — Житие преподобного Иосифа Волоколамского, составленное неизвестным. С предисловием С.А. Белокурова // Чтения ОИДР. 1903. - Кн. 3, отд. 2. - С. 13^7; между 1540 и 1566 гг., сп. XVI в., вар. XVI в.

282. Ж. Иринарха Житие преподобного Иринарха // Памятники древней русской письменности, относящиеся к Смутному времени. Изд. 2. — СПб, 1909. - Стлб. 1349-1416 . XVII в.

283. Ж. Конст. Муром. — Сказание о житии и о пребывании и о чюдесех святых чюдотворцев муромских благоверного князя Константина и чад его Михаила и князя Федора // Памятники старинной русской литературы СПб, 1860. - Вып. 1. - С. 229-237. XVI в, сп. XVII в.

284. Ж. Пафн. Бор. — Кадлубовский А.П. Житие преподобного Пафнутия Боровского, писанное Вассианом Саниным / А.П. Кадлубовский // Сб. Ист.-филол. об-ва при Ин-те кн. Безбородко в Нежине. — 1899. — Т. 2. С. 98—149. XVI в.

285. Ж. Серг. Р. Епиф. Епифаниевская редакция жития преподобного Сергия // Древние жития преподобного Сергия Радонежского / собр. и изд. Н. Тихонравовым.-М, 1892. - Отд. 1. - С. 3-144. 1418 г.

286. Ж. Трифона Житие преподобного отца нашего Трифона, вятского чудотворца. - Казань, 1868 г. - 160 с. XVII в.

287. Ж. ц. Дм. Мил. — Житие царевича Димитрия Иоанновича, внесенное в Минеи Иоанна Милютина // Памятники древней русской письменности, относящиеся к Смутному времени. Изд. 2. СПб, 1909. - Стлб. 899-922. 1630 г.

288. Задонщина Задонщина // Русские повести XV — XVI вв. / составитель М.О. Скрипиль. - М, Л.: Гослитиздат, 1958. - С. 9-15. XV в, сп. XVII в.

289. Ив. Гроз. Поел. I Послание царя Иоанна Васильевича к князю Андрею Курбскому // Сочинения князя Курбского - СПб, 1914. - Т. 1. (РИБ, т. 31). -Стлб. 9-112. 1564 г, сп. XVII в.

290. Ив. Гроз. Поел. II — Такова грамота послана от государя из Володимерца же ко князю Андрею к Курбскому со князем Александром Полубенским // там же. Стлб. 117-124. 1577 г, сп. XVII в.

291. Ив. Гроз. Поел. Послания Ивана Грозного // Послания Ивана Грозного / подгот. текста Д.С. Лихачева и Я.С. Лурье. Под ред. В.П. Адриановой

292. Перетц. М., Л.: Изд-во АН СССР, 1951. 1564-1581 гг., сп. XVI - XVII вв., XIX в.

293. Ив. Пересветов Сочинения Пересветова / подгот. текст A.A. Зимин — М., Л.: Изд-во АН СССР, 1956. - С. 123-274, сер. XVI в., сп. XVII в.

294. Изысканный дар Изысканный дар тюркскому языку (Грамматический трактат XIV в. на арабском языке). — Ташкент: Фан УзССР, 1978. - 452 с.

295. Ин. Сказ. Так называемое Иное Сказание // Памятники древней русской письменности, относящиеся к Смутному времени. Изд. 2. — СПб., 1909. - Стлб. 1-144, сп. XVII в.

296. Иосиф — Иосиф // Тихонравое Н. Русские драматические произведения 1672-1725 гг. / Н. Тихонравов. СПб., 1874. - Т. I. - С. 270-295. 1674-1675 гг.

297. Каз. ист. Казанская история / подгот. текста, вступ. статья и примеч. Г.Н. Моисеевой. Под ред. В.П. Адриановой-Перетц. — М., Л.: Изд-во АН СССР, 1954. - 194 с. 1564-1565 гг., сп. к. XVI в.

298. Каляз. чел. Калязинская челобитная // Русская демократическая сатира XVII в. / подгот. текстов, статья и комментарии В.П. Адриановой-Перетц. — М., Л.: Изд-во АН СССР, 1954. - С. 65-69. XVII в., сп. перв. пол. XVIII в.

299. Кирша Дан. Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым / изд. подг. А.П. Евгеньева и Б.Н. Путилов. - М., Л.: АН СССР, 1958.-665 с.

300. Кн. п. Казани Писцовые книги города Казани 1565-1568 гг. и 1646 г. — Материалы по истории Татарской АССР // Материалы по истории народов СССР. Л.: Изд-во АН СССР, 1932. - Вып. 2. С. 1-56. 1565-1568 г., сп. XVII в.; С. 56-71. 1646 г.; С. 71-130. 1646 г.

301. Курб. Ист. История о великом князе Московском // Сочинения князя Курбского.- СПб., 1914. - Т. I. (РИБ, т. 31). - Стлб. 161-354. XVI в.

302. Курб. Ист. 8 соб. — История о осьмом соборе // Там же. — Стлб. 473-484. XVI в.

303. Курб. Отв. I Краткое отвещание князя Андрея Курбского на зело широкую епистолию великого князя Московского // Там же. - Стлб. 113-116. XVI в.

304. Курб. Отв. II На вторую епистолию отвещании цареви Московскому убогого Андрея Курбского, князя Ковельского // Там же. — Стлб. 125-160.1. XVI в.

305. Курб. Пис. Письма князя Курбского к разным лицам // Там же. - Стлб. 359-472. XVI в.

306. Курб. Эп. Эпистолия князя А. Курбского к царю и великому князю Московскому // Там же. - Стлб. 1-8. XVI в.

307. Лет. Ив. Гр. Летописец начала царства царя и великого князя Ивана Васильевича // Полное собрание русских летописей. — М., 1965. Т. 29. - С. 9— 116.

308. Леч. на иноз. Лечебник на иноземцев // Русская демократическая сатира XVII в. / подгот. текстов, статья и комментарии В.П. Адриановой-Перетц. - М., Л.: Изд-во АН СССР, 1954. - С. 121-123. XVII в.

309. МДБП — Московская деловая и бытовая письменность XVII века / изд. подгот. С.И. Котков, A.C. Орешникова, И.С. Филиппова. М.: Наука, 1968. -338 с. 1617-1698 гг.

310. Междоречие Междоречие // Тихонравов Н. Русские драматические произведения 1672-1725 гг. Т. I / Н. Тихонравов. - СПб., 1874. - С. 400-418, к. XVII - нач. XVIII в., сп. 1737 г.

311. Нар. поэзия Народная поэзия. Былины. Песни. Духовные стихи. - М., 1894.-306 с.

312. Новая пов. Новая повесть о преславном Российском царстве и великом государстве Московском // Памятники древней русской письменности, относящиеся к Смутному времени. - Изд. 2. - СПб., 1909. - Стлб. 187-218.1. XVII в.

313. Одежды царицы Одежды и обувь царицы Агафии Симеоновны, 1681 г. // Саеваитов П.И. Описание старинных царских утварей, одежд, оружия, ратных доспехов и конского прибора, в азбучном порядке расположенное / П.И. Савваитов. - СПб., 1865.-С. 133-144. 1681 г.

314. Оп. им. Ив. Гр. Опись домашнему имуществу царя Ивана Васильевича по спискам и книгам 90 и 91 годов // Временник ОИДР. — 1850. Книга 7, смесь.-С. 1-46. 1582-1583 гг.

315. Оруж. Мих. Фед. Оружие и ратный доспех царя Михаила Феодоровича 1640 года // Там же. - СПб., 1865. - С. 57-67. 1640 г.

316. Отр. стар. оп. Отрывок из старинной описи XVII или к. XVI столетия // Там же. - СПб., 1865. - С. 325-331, к. XVI - нач. XVII в.

317. Переп. Безобразова Памятники русского народно-разговорного языка XVII века (из фонда А.И. Безобразова) / изд. подгот. С.И. Котков и Н.И. Тарабасова. -М.: Наука, 1965. - 162 с.

318. Переп. Мих. Фед. — Переписка царя Михаила Феодоровича // Письма русских государей и других особ царского семейства — М., 1848. Т. 1. - С. 9 -298. 1619-1631 гг.

319. Переп. Хован. Переписка князя Петра Ивановича Хованского, его семьи и родственников / сообщ. Г. Лукьяновым // Старина и новизна. - М., 1905.-Кн. 10.-С. 283-462. XVII в.

320. Пис. Вас. Ив. Письма великого князя Василия Иоанновича // Письма русских государей и других особ царского семейства - М., 1848. - Т. 1. - С. 35. 1526-1533 гг.

321. Пис. патр. Никона Письма патриарха Никона к царю Алексею Михайловичу // Там же. - С. 301-305. 1652-1658 гг.

322. Плат. Бор. Год. — Платье царя Бориса Феодоровича Годунова, 1589 г. // Там же.-СПб., 1865.-С. 11-21. 1589 г.

323. Плат. Мих. Фед. Платье царя Михаила Феодоровича, 1629 г. // Там же. - СПб., 1865. - С. 48-56. 1629 г.

324. Плат. Фед. Ал. Царская утварь и платье царя Феодора Алексеевича, 1682 г. // Там же. - С. 75-102. 1682 г.

325. Плат. цар. Соф. Одежды царевны Софии Алексеевны, 1673 г. // Там же.-С. 127-132. 1673 г.

326. Плат. ц. Евд. Лук. Платье, головной убор и спальный уборы царицы Евдокии Лукьяновны, 1642 г. // Там же. — С. 105-126. 1642 г.

327. Плач о пленении Плач о пленении и о конечном разорении Московского государства // Памятники древней русской письменности, относящиеся к Смутному времени. - Изд. 2. - СПб., 1909. - Стлб. 219-234, н. XVII в.

328. ПМДИ Памятники московской деловой письменности XVIII в. / под ред. С.И. Коткова. - М.: Наука, 1981. - 319 с.

329. Пов. бел. клоб. — Повесть о новгородском белом клобуке // Памятники старинной русской литературы. — СПб., 1860. — Вып. 1. — С. 287-300. XV в.

330. Пов. Бор. Год. Повесть, како восхити неправдою на Москве царский престол Борис Годунов // Памятники древней русской письменности, относящиеся к Смутному времени. - Изд. 2. - СПб., 1909. — Стлб. 145-176. XVII в.

331. Пов. Вав. ц. Сказание о Вавилоне граде // Русские повести XV - XVI вв. / сост. М.О. Скрипиль. - М., Л.: Гослитиздат, 1958. - С. 85-87 . XV в.

332. Пов. Варл. К. — Дмитриев Л.А. Повесть о житии Варлаама Керетского / Л.А. Дмитриев // ТОДРЛ. М., Л., 1970. - Т. XXV. - С. 191-196, к. XVI -перв. четв. XVII в.

333. Пов. Ив. Гр. и куп. — Алъшиц Д.Н. Древнерусская повесть про царя Ивана Васильевича и купца Харитона Белоулина / Д.Н. Алыпиц // ТОДРЛ. — М, Л., 1961. Т. XVII. - С. 255-271, 70-е гг. XVI в., сп. XVII в.

334. Пов. избавл. Уст. — Повесть об избавлении града Устюга Великого от безбожные литвы и от черкас как з Двины шли. Кукушкина М.В. Новая повесть о событиях начала XVII в. / М.В. Кукушкина // ТОДРЛ. - М., Л., 1961.- Т. XVII. С. 380-387, сп. 30-40 гг. XVII в.

335. Пов. Кат.-Ростовского1 Повесть князя Ивана Михайловича Катырева-Ростовского. 1-я редакция // Памятники древней' русской письменности, относящиеся к Смутному времени. - Изд. 2. - СПб., 1909. - Стлб. 559-624. 1626 г., сп. XVII в.

336. Пов. Кат.-Ростовского2 Повесть князя Ивана Михайловича Катырева-Ростовского во 2-й редакции // Там же. - Стлб. 625-712, сп.ХУПв.

337. Пов. о видении Варл. — Повесть о видении мниху Варлааму в Великом Новгороде // Там же. Стлб. 243-248, сп. XVII в.

338. Пов. о видении нек. Повесть о видении некоему мужу духовну // Там же. - Стлб. 177-186. XVII в.

339. Пов. о двух посольствах — Сочинения Пересветова / подгот. текст А.А. Зимин. М., Л.: Изд-во АН СССР, 1956. - С. 371-376. XVII в.

340. Пов. о Дракуле Повесть о Мунтьянском воеводе Дракуле // Русские повести XV - XVI вв. / сост. М.О. Скрипиль. - М., Л.: Гослитиздат, 1958. -С. 92-97. XV в.

341. Пов. о Иване Пономаревиче Повесть о Иване Пономаревиче, како имел брань с турским салтаном // Памятники старинной русской литературы.- СПб., 1860. Вып. I. - С. 319-322. XVII в.

342. Пов. о Карпе Сутул. Повесть о Карпе Сутулове // Русская демократическая сатира XVII в. / подгот. текстов, статья и комментарии

343. В.П. Адриановой-Перетц. М., Л.: Изд-во АН СССР, 1954. - С. 114-120. XVII в.

344. Пов. о крест, сыне Сказание о крестьянском сыне // Там же. - С. 110— 113 .XVII в.

345. Пов. о нек. брани Повесть о некоей брани, належащей на благочестивую Россию // Памятники древней русской письменности, относящиеся к Смутному времени. - Изд. 2. - СПб., 1909. - Стлб. 249-260. XVII в.

346. Пов. о Савве Грудц. Повесть о Савве Грудцыне // Русская повесть XVII в. Тексты и переводы. Пер. Ю.С. Сорокина и Т.А. Ивановой / подгот. текста, статьи и примеч. Н.И. Тотубалина. - Л.: Гослитиздат, 1954. - С. 82— 102.

347. Пов. о Темир Аксаке Повесть о Темир Аксаке // Русские повести XV — XVI вв. / сост. М.О. Скрипиль.- М., Л.: Гослитиздат, 1958.- С. 49-54. XV в.

348. Пов. о Фоме Повесть о Фоме и Ереме // Русская демократическая сатира XVII в. / подгот. текстов, статья и комментарии В.П. Адриановой-Перетц. - М., Л: АН СССР, 1954. - С. 43-^5. XVII в.

349. Пов. о Царьграде Повесть о царьграде (его основании и взятии в 1453 г.) Нестора Искандера // Русские повести XV - XVI вв. / сост. М.О. Скрипиль. - М., Л.: Гослитиздат, 1958. - С. 55-78 . XV в.

350. Пов. о Щиле — Повесть о Щиле // Памятники старинной русской литературы.- СПб., 1860. Вып. I. - С. 21-24. XV в. С. 21 - 22: сп. к. XVI в. -н. XVII в., с. 22-24: сп. к. XVII в.

351. Пов. П. и Февронии Повесть о Петре и Февронии Муромских // Русские повести XV - XVI вв. / сост. М.О. Скрипиль. - М., Л.: Гослитиздат, 1958.-С. 108-115. XV в.

352. Пов. Петре Орд. Повесть о Петре, царевиче Ордынском // Русские повести XV - XVI вв. / там же. - С. 98-105, к. XV в., сп. н. XVI в.

353. Пов. прихожд. на Псков Повесть об осаде Пскова Стефаном Баторием // Русские повести XV - XVI вв. / там же. - С. 124-166. 80-е гг. XVI в., сп. н. XVII в.

354. Пов. С. Шаховского — Повести князя Семена Ивановича Шаховского // Памятники древней русской письменности, относящиеся к Смутному времени. Изд. 2. - СПб., 1909. - Стлб. 837-876. XVII в.

355. Пов. суде Шемяки Повесть о Шемякином суде // Русская демократическая сатира XVII века / подгот. текстов, статья и комментарии В.П. Адриановой-Перетц. - М., Л.: Изд-во АН СССР, 1954. - С. 21-29. XVII в., сп. к. XVII в. и сер. XVIII в.

356. Пов. Тим. Влад. Повесть о Тимофее Владимирском // Русские повести

357. XV XVI вв. / сост. М.О. Скрипиль. - М., Л.: Гослитиздат, 1958. - С. 119-123, к. XV - нач. XVI в., сп. к. XVII в.

358. Пов. Ульян. Мур. — Повесть об Ульянии Муромской // Памятники старинной русской литературы СПб., 1860. - Вып. I. - С. 63-67, нач. XVII в., сп. XVII в.

359. Пов. Хворостинина — Повесть князя Ивана Андреевича Хворостинина // Памятники древней русской письменности, относящиеся к Смутному времени. Изд. 2. СПб., 1909. - Стлб. 525-558. XVII в.

360. Пов. ц. Динары Повесть царицы Динары // Русские повести XV - XVI вв. / сост. М.О. Скрипиль. - М., Л.: Гослитиздат, 1958. - С. 88-91, к. XV - нач.1. XVI в., сп. к. XVII в.

361. Расх. Пек. ц. Расходная книга Псковской Завеличской церкви Успения Пресвятыя Богородицы / сообщил И.П. Сахаров. // Зап. Отделения рус. и слав, археологии Археологич. об-ва - СПб., 1851. - Т. 1, отд. 3. - С. 1-3. 1531 г.

362. Росп. прид. Роспись о приданом // Русская демократическая сатира XVII века / подгот. текстов, статья и комментарии В.П. Адриановой-Перетц. — М., Л.: Изд-во АН СССР, 1954. - С. 20-29, сп. XVIII в.

363. Рус. нар. песни Русские народные песни. — М.: Худож. лит-ра, 1957.736 с.

364. Рус. песни Русские песни / сост. А. Аверкин. - М.: Советский композитор, 1972. - 52 с.

365. Сим. Пол. Блуд. с. Симеон Полоцкий. Комидия о блуднем сыне // Симеон Полоцкий. Избранные сочинения. — М., Л.: Изд-во АН СССР, 1953 . -С. 163-188. 1678 г.

366. Сим. Пол. о Навходоносоре — Симеон Полоцкий. О царе Навходоносоре // Древнерусские драматические произведения. СПб., 1898. - С. 24-34.

367. Сим. Послов. Старинные сборники русских пословиц, поговорок, загадок и проч. XVII - XIX столетий / собрал П. Симони // Сб. ОРЯС. - СПб., 1899.-Т.66.

368. Сказ. Авр. Палицына1 Сказание Авраамия Палицына // Памятники древней русской письменности, относящиеся к Смутному времени. - Изд. 2. -СПб., 1909. — Стлб. 473-524, сп. 1620-1630 гг.

369. Сказ. Авр. Палицына2 Сказание Авраамия Палицына в окончательной его редакции // Там же. — Стлб. 957-1272. XVII в.

370. Сказ. Мам. побоище Сказание о Мамаевом побоище // Русские повести XV - XVI вв. / сост. М.О. Скрипиль. - М., Л.: Гослитиздат, 1958. -С. 16-38. XV в.

371. Сказ, о Гр. Отрепьеве Сказание о Гришке Отрепьеве // Памятники древней русской письменности, относящиеся к Смутному времени. - Изд. 2. -СПб., 1909. - Стлб. 713-754, сп. XVII в.

372. Сказ, о попе Савве — Сказание о попе Савве // Русская демократическая сатира XVII века / подгот. текстов, статья и комментарии В.П. Адриановой-Перетц. М., Л.: Изд-во АН СССР, 1954. - С. 70-72 , сп. XVIII в.

373. Сказ, о роек, житии — Сказание о роскошном житии и веселии // Русская демократическая сатира XVII в. / Там же. С. 39-42.

374. Сказ, о Самозванце Сказание о Самозванце // Памятники древней русской письменности, относящиеся к Смутному времени. - Изд. 2. — СПб., 1909. - Стлб. 1417-1424. XVII в.

375. Сказ, о ц. Фед. Ив. Сказание о царстве царя Феодора Иоанновича // Там же. - Стлб. 756-836. XVII в.

376. Сл. Каз. кр. XVI Исламова Э.А. Казанский край: Словарь памятников

377. XVI в. / Э.А. Исламова, K.P. Галиуллин. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 2000. — 286 с.

378. Сл. Каз. кр. XVII Галиуллин K.P. Казанский край: Словарь языка памятников первой четверти XVII в. / K.P. Галиуллин, А.Р. Гизатуллина. — Казань: Изд-во Казан, ун-та, 2008. — 276 с.

379. Сл. Мангаз. пам. Словарь языка мангазейских памятников XVII — первой половины XVIII в. / сост. Н.А Цомакион. - Красноярск: КГПИ, 1971. — 581 с.

380. Сл. о бражнике Повесть о бражнике // Русская демократическая сатира

381. XVII века / подгот. текстов, статья и комментарии В.П. Адриановой-Перетц. — М., Л.: АН СССР, 1954. С. 107-109. XVII в.

382. Сл. о ж. кн. Дм. Ив. Слово о житии великого князя Дмитрия Ивановича // Памятники литературы Древней Руси XIV — сер. XV в. — М.: Худож. лит-ра, 1981.-С. 208-229, сер. XV в.

383. Сл. о куп. и сыне Слово о купцы и сыне его и жене сыновне — Скрипилъ М.О. Неизвестные и малоизвестные русские повести XVII в. / М.О. Скрипиль // ТОДРЛ. - М., Л., 1948. - Т. VI. - С. 327 - 328.

384. Сл. похв. Фомы — Инока Фомы слово похвальное о благоверном великом князе Борисе Александровиче / сообщ. Н.П. Лихачева. СПб, 1908 (ПДПИ, № 168 ). 1453 г, сп. вт. пол XVI в.

385. Сл. Сиб. Словарь русской народно-диалектной речи в Сибири XVII — первой половины XVIII в. / сост. Г.Г. Панин. — Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1991.-181 с.

386. Сл. Смол. кр. — Региональный исторический словарь второй половины XVI — XVIII в. (по памятникам письменности Смоленского края) / отв. ред. E.H. Борисова. — Смоленск: Смоленский гос. пед. ун-т, 2000. 367 с.

387. Служба кабаку Служба кабаку // Русская демократическая сатира XVII в. / подгот. текстов, статья и комментарии В.П. Адриановой-Перетц. - М, Л.: Изд-во АН СССР, 1954. - С. 46-64, сп. XVIII в.

388. Ст. сп. Байкова Статейный список Ф.И. Байкова И Демидова Н. Ф, Мясников B.C. Первые русские дипломаты в Китае / Н.Ф. Демидова,

389. B.C. Мясников. -М.: Наука, 1966. С. 113-145. 1653-1657 гг.

390. Ст. сп. Воронцова Статейный список И.М. Воронцова // Путешествия русских послов XVI - XVII вв. - СПб.: Наука, 2008. - С. 7- 62. 1569-1572 гг.

391. Ст. сп. Елчина Статейный список Ф.Е. Елчина // Там же. — С. 206-226. 1639-1640 гг.

392. Ст. сп. Микулина Статейный список Г.И. Микулина // Там же.1. C. 156-205. 1600-1601 гг.

393. Ст. сп. Новосильцева Статейный список И.П. Новосильцева // Там же. -С. 63-99. 1570 г.

394. Ст. сп. Писемского Статейный список Ф.А. Писемского // Там же. -С. 100-155. 1582-1583 гг.

395. Ст. сп. Потемкина Статейный список П.И. Потемкина // Там же. -С. 227-315. 1669 г.

396. Там. кн. южн. Памятники южновеликорусского наречия. Таможенные книги / изд. подгот. С.И. Котков, Н.С. Коткова. М. 1982. 1615-1652 гг.

397. Тефсир — Боровков A.K Лексика среднеазиатского тефсира / А.К. Боровков. М.: Изд-во восточной лит-ры, 1963. - 367 с.

398. Торг. кн. (С.) Торговая книга / предисловие И. П. Сахарова // Зап. Отделения рус. и слав, археологии Археологич. об-ва- СПб., 1851. — Т. 1, отд. 3. - С. 106-139. XVI-XVII вв.

399. X. Афан. Никит. Хожение за три моря Афанасия Никитина, 1466-1472 гг. - М. - Л.: Изд-во АН СССР Ленингр. отд., 1958. - 284 с.

400. X. Варе. Хожение священноинока Варсонофия ко святому граду Иерусалиму в 1456 и 1461-1462 гг. / под ред. С.О. Долгова // Православный палестинский сборник. - СПб., 1896. - Т. 15, вып. 3. - С.1-25.

401. X. Вас. Гаг. Житие и хождение в Иерусалим и Египет казанца Василия Яковлева Гагары, 1634-1637 гг. / под ред. С.О. Долгова // Там же. - СПб., 1891.-Т. 11, вып. 3.-С. 1-45.

402. X. Вас. Познякова Хожение купца Василия Познякова по святым местам Востока, 1558-1561 гг. / под ред. Х.М. Лопарева // Там же- СПб., 1887. - Т. 6, вып. 3. - С. 1-63.

403. X. г. Вас. Хожение гостя Василья, 1465-1466 гг. / под ред. архим. Леонида //Там же. - СПб., 1884. - Т. 2, вып. 3. С. 1-14.

404. X. Зое. Хожение инока Зосимы, 1419-1422 гг. / под ред. Х.М. Лопарева // Там же.- СПб., 1889. - Т. 8, вып. 3. - С. 1-27, сп. XVI в.

405. X. Ионы Мал. Повесть и сказание о похождении во Иерусалим и во Царьград Троицкого Сергиева монастыря диакона Ионы по реклому Маленького, (1649-1652 гг.) / под ред. С.О. Долгова // Там же. - СПб., 1875. -Т. 14, вып. 3. - С. 1-56, сп. XVII в.

406. X. Котова Хожение купца Федота Котова в Персию, 1624 г. / публикация H.A. Кузнецовой. - М.: Изд-во восточной литературы, 1958. -С. 25-60, сп. вт. пол. XVII в.

407. X. Сим. Сузд. — Путешествие инока Симеона Суздальского в Италию // Сказания русского народа / собр. И.Сахаровым.- СПб., 1849. Т. 2, кн. 8. -С. 81-88. 1437 г., сп. XVII в.

408. X. Тр. Короб. Хождение Трифона Коробейникова 1593-1594 гг. / под ред. Х.М. Лопарева // Православный палестинский сборник - СПб., 1889. — Т. 9, вып. 3. - С. 1-103, сп. XVII в.

409. Юдифь Иудифь // Тыхонравов Н. Русские драматические произведения 1672 - 1725 гг. / Н. Тихонравов. - СПб., 1874. - Т. I. - С. 76-203. 1674 г.1. Словари

410. Азерб.- рус. словарь Азербайджанско-русский словарь. - Баку: Изд-во АН Азерб. ССР, 1962. - 247 с.

411. Аникин Аникин А.Е. Этимологический словарь русских диалектов Сибири. Заимствования из уральских, алтайских и палеоазиатских языков /

412. A.Е. Аникин. Москва; Новосибирск: Наука, 2000. - 768 с.

413. Вейсм. Леке. Вейсман Э. Немецко-латинский и русский лексикон / Э. Вейсман. - СПб., 1731.

414. Даль Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 -х т. / В.И. Даль. - М.: Русский язык. - 2003.

415. ДТС Древнетюркский словарь. - Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1969.676 с.

416. Кирг.-рус. словарь Киргизско-русский словарь / сост. проф. К.К. Юдахин. - М.: Советская энциклопедия, 1965. - 973 с.

417. Кочин Кочин Г.Е. Материалы для терминологического словаря древней России / Т.Е. Кочин. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1937. - 487 с.

418. Лингвокультурологический словарь Русское культурное пространство: лингвокультурологический словарь: Вып. первый / И.С. Брилева, Н.П. Вольская, Д.Б. Гудков, И.В. Захаренко, В.В. Красных - М.: Гнозис, 2004. — 315 с.

419. Ног.-рус. словарь Ногайско-русский словарь. — М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1963. - 562 с.

420. Радлов Радлов В.В. Опыт словаря тюркских наречий: в 4-х т. /

421. B.В. Радлов. СПб., 1893 - 1911.

422. Рос. Цел. Российский Целлариус, или Этимологический российский лексикон, изданный магистром Франциском Гелтергофом. — М., 1771. - 656 с.

423. Рус.-азерб. словарь — Русско-азербайджанский словарь: в 3-х т. Баку: Гл. ред. Азерб. сов. энциклопедии, 1990.

424. Рус.-баш. словарь Русско-башкирский словарь. - М.: Советская энциклопедия, 1964. - 985 с.

425. Рус.-монг. словарь — Русско-монгольский словарь. — М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1960. 780 с.

426. Рус.-тат. словарь Русско-татарский словарь: ок. 47000 слов. / Э.М. Ахунзянов, P.C. Газизов, Ф.А. Ганиев и др.; под ред. Ф.А. Ганиева. - М.: Русский язык, 1985. - 736 с.

427. Рус.-тур. словарь Большой русско-турецкий словарь: 200000 слов и словосочетаний / Баскаков А.Н. и др. - Изд. 2 —М.: Русский язык, 1998. — 966 с.

428. Рус.-чув. словарь Русско-чувашский словарь. - М.: Советская энциклопедия, 1971. — 893 с.

429. Рус.-якут. словарь Русско-якутский словарь. Около 28 500 слов. / под ред. П.С. Афанасьева и JI.H. Харитонова. - М.: Советская энциклопедия, 1968. -720 с.

430. РЭС — Аникин А.Е. Русский этимологический словарь / А.Е. Аникин. — М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2007 2009. — Вып. 1-3.

431. САР1 Словарь Академии Российской: в 6-и т. - СПб., 1789 - 1794.

432. САР2 — Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенный: в 6-и т. — СПб., 1806 1822.

433. Слов. Нордстета — Российский, с немецким и французским переводами, словарь, соч. Иваном Нордстетом. СПб., 1780 - 1782. - Ч. 1-2.

434. СлРЯ XI XVII вв. - Словарь русского языка XI - XVII вв. - М.: Наука, 1975-2006.-Вып. 1-27.

435. СлРЯ XVIII в. Словарь русского языка XVIII в. - СПб.: Наука, 1984 -2006. - Вып. I-XVI.

436. СОРЯ Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI - XVII вв. / под ред. О.С. Мжельской. - СПб.: Наука, 2004 - 2006. - Вып. 1- 2.

437. Срезневский Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка / И.И. Срезневский. - СПб., 1893 -1912. - Т. I - III.

438. ССРЛЯ Словарь современного русского литературного языка: в 17-и т. - М.; Л.: Наука, 1950 - 1965.

439. СЦРЯ — Словарь церковно-славянского и русского языка, составленный Вторым отделением императорской Академии наук: в 4-х т. — СПб., 1847.

440. Тат.-рус. словарь — Татарско-русский словарь: в 2-х т. — Казань: Магариф, 2007.

441. Тумашева Тумашева Д.Г. Словарь диалектов сибирских татар / Д.Г. Тумашева. - Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1992. — 255 с.

442. Узб.-рус. словарь Узбекско-русский словарь / под ред. А.К. Боровкова. - М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1959. — 839 с.

443. Ушаков Толковый словарь русского языка: в 4-х т. / под ред. Д.Н. Ушакова. - М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1935 - 1940.

444. Фасмер Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4-х т. / М. Фасмер. - М.: Прогресс, 1986 - 1987.

445. Черных Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: в 2-х т. - 4-е изд., стереотип. / П.Я. Черных. -М.: Русский язык, 2001.

446. Шилова — Шипова E.H. Словарь тюркизмов в русском языке / E.H. Шипова. Алма-Ата: Наука, Казах. ССР, 1976. - 444 с.

447. ЭСРЯ — Этимологический словарь русского языка / под общей ред. А.Ф. Журавлева и Н.М. Шанского. -М.: Изд-во МГУ, 1963 2007. -Вып. 1 -10.

448. ЭСТЯ — Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские основы на гласные / Э.В. Севортян. — М.: Наука, 1974. 767 с.

449. СОКРАЩЕНИЯ Названия изданий

450. ИОРЯС Известия Отделения русского языка и словесности1. Академии наук

451. ОИДР Общество истории и древностей Российских

452. ОЛДП Общество любителей древней письменности

453. ОРЯС Отделение русского языка и словесности

454. ПДПИ Памятники древней письменности и искусства

455. РИБ Русская историческая библиотека

456. СРИО Сборник русского исторического общества