автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Восток в художественном сознании И.А. Бунина

Полный текст автореферата диссертации по теме "Восток в художественном сознании И.А. Бунина"

На правах рукописи

Чебоненко Оксана Сергеевна

ВОСТОК В ХУДОЖЕСТВЕННОМ СОЗНАНИИ И.А. БУНИНА

Специальность 10.01.01. — русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени кандидата филологических наук

Иркутск 2004

Работа выполнена на кафедре русской и зарубежной литературы Иркутского государственного университета

Научный руководитель: кандидат филологических наук,

доцент Ташлыков С. А.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор Имихелова С. С. кандидат филологических наук, доцент Дамп и лова Л. С.

Ведущая организация — Институт монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения Российской академии наук

Защита состоится « 30 » сентября 2004 г. в 15.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.022.04 при Бурятском государственном университете (670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а, конференц-зал).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Бурятского государственного университета (670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина,

24а).

Автореферат разослан «27 » августа 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Бадмаев Б.Б.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Изучение творческого пути И.А.Бунина, одного из русских писателей конца- XIX - первой половины XX века, было начато его современниками и имеет давние и прочные традиции. История осмысления проблемы «И.А. Бунин и Восток» свидетельствует о не иссякающем интересе к ней в буни-новедении и возможности нахождения новых аспектов в её изучении. Однако существующие исследования ориентальной прозы и поэзии И.А. Бунина, внеся неоспоримый вклад в освещение указанной проблемы, тем не менее, её не исчерпывают. Так, почти не изученной является тема «Восток в художественном сознании И.А. Бунина».

Художественное сознание писателя непосредственно выражается в творческом процессе, объективируется в самих произведениях (тексты являются вербальной фиксацией этого типа сознания) и находится в сложных опосредованных отношениях с теми ощущениями, представлениями, переживаниями, которые характеризуют писателя как творческую личность. В художественном сознании И.А. Бунина доминирует индивидуально-авторская установка.

Мировоззрение и эстетика этого русского писателя были.сформированы мировой культурой. На протяжении всей своей жизни И.А. Бунин испытывал острый интерес к духовному наследию других народов. Находясь в мучительном поиске истины, желая утолить свою неиссякаемую жажду познания, И.А. Бунин обращался к культуре других народов - и эти обращения оставили свой след в его произведениях, повлияли на создание образов, сюжетов. В художественном сознании И.А. Бунина неразрывно соединяются национальное и инонациональное начало Особую роль в формировании миропонимания и эстетики писателя сыграл ориентализм. Увлечение Востоком было характерно для многих представителей творческой интеллигенции рубежа XIX - XX веков, в том числе и для И.А. Бунина.

Актуальность диссертационного исследования.

Возрастание интереса российских учёных к творчеству И.А. Бунина, наблюдающееся в последние годы, во многом связано с возвращением на родину литературного наследия писателя. Значительный научный интерес; вызывают бунинские религиозно-философские взгляды, без понимания которых невозможно раскрыть отдельные грани специфики художественного сознания, миропонимания и поэтики писателя В данном исследовании предпринимается попытка ввести эстетику И.А. Бунина в мировоззренческое направление современного литературоведения. Также требует осмысления факт присутствия в бунинском наследии» «ориентального» начала, без учёта которого понимание трпрч^ур;» фиппгпфмм исканий-автора остается неполным. Поэтому антгод^МЮОДОДОДд/ЬЬтся выявле-

I БИБЛИОТЕКА Т

I СПтЛрг/^Л 5 оэ т№1{*1ф/(/<А

ние черт специфически «восточного» миропонимания; анализ эстетических, духовных, нравственных традиций Востока в художественном сознании писателя; изучение влияния/восточных религиозно-философских канонических текстов (Коран, Сутта-Нипата и др.), а также культуры, истории, философии индуизма, буддизма, ислама на понимание писателем сути бытия. Исследование указанных проблем позволит уточнить представление о феномене ориентализма как таковом; что также является актуальным на фоне имеющейся на современном этапе сложности в понимании проблемы евразийства.

Научная новизна работы состоит в том, что впервые художественный ориентализм прозы, поэзии, публицистики И.А. Бунина исследуется как самобытное литературное явление. На конкретном материале произведений писателя проведено исследование связей эстетических, нравственно-философских исканий И.А. Бунина с культурным, историческим, религиозным наследием Ближнего и Дальнего Востока. Особое внимание уделяется изучению связей произведений писателя с каноническими текстами: Кораном, Суттой-Нипатой, гимнами Ригведы. Также впервые поднимается тема «И.А. Бунин и евразийство».

В диссертации ставится цель - исследовать специфику влияния Востока на художественное сознание И.А: Бунина.

Задачи работы.

Работа пытается решить следующие проблемы:

1. Истоки формирования ориентального начала в художественном сознании И.А.Бунина.

2. Природа религиозно-философских исканий писателя как стремление найти адекватные формы отражения и воплощения внутреннего мира.

3. Формы бытования восточных религиозно-философских и художественных текстов в творчестве И.А. Бунина

4. Роль восточных категорий, символов, образов в формировании художественного сознания писателя.

Для решения поставленных задач.нами будет использован широкий круг произведений И.А.Бунина: от ранних (конец 1880-х -1890-е годы) до поздних, созданных в эмиграции (1930-е годы). Таким образом, можно сказать, что материал исследования составляют прозаические, поэтические тексты И.А. Бунина публицистика эссеистика, дневники писателя как доэмигрантского,- так и эмигрантского периода как вошедшие в отечественные издания, так и опубликованные за границей: Привлекаются по необходимости произведения других авторов рубежа веков, что позволяет рассмотреть своеобразие творчества исследуемого художника на широком литературном фоне.

Методы исследования.

В диссертации сочетаются исторический и структурный способы изу-ченияхудожественного- произведения: Можно говорить о стремлении к системно целостномуподходу поскольку в рамках данной работы соеди-

няются биографический, творческо-генетический, культурно-исторический, структурно-семантический методы.

Теоретической основой исследования стали труды по литературоведению (Ю.М. Лотман, ЛЯ. Гинзбург,- Н.С. Трубецкой, П.М. Бицилли, В: Эберман, В.В. Иванов, П.И. Тартаковский, В.А. Келдыш, Л.А. Смирнова; В.Н. Афанасьев и др.), философии (Ф.А. Степун, М. Гюйо, А.Г. Пырин, Е.Н. Трубецкой, П.Н. Савицкий,- С.Я. Франк), религиоведению (Г. Ольден-берг, А. Массэ, Ф.И. Щербатской, P.P. Мавлютов, А.Н. Кочетов, А.Уотс, П. Милославский;. Т.П. Григорьева, ТЛ. Елизаренкова), медицине и психологии (К.Г. Юнг, Л.С. Выготский, Д.И. Ковда).

Научное и практическое значение диссертационного исследования. Данная работа позволяет понять механизмы воздействия инонационального материала на формирование эстетики и поэтики И.А. Бунина: Практическая ценность диссертации обусловлена возможностью. использования её материалов в исследованиях творчества И. А. Бунина, изучения и анализа общих проблем истории русской литературы конца XIX - начала XX вв., а также в вузовском и школьном преподавании при подготовке, факультативных занятий курсов лекций, спецкурсов . и. спецсеминаров, посвященных русской прозе и поэзии Серебряного века..

Апробация работы. Основные положения диссертации докладывались на научных конференциях ИГУ (1997, 1999, 2001, 2003, 2004 гг.), международных конференциях ИГУ (2003 г.), БГУ (2003г.). Содержание работы отражено в восьми публикациях (тезисах научных докладов и статьях).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав заключения и списка литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении диссертации-обосновывается актуальность темы, раскрывается научная новизна, практическая значимость работы указываются методы исследования, излагаются цель и задачи исследования.

Глава I: «Истоки ориентального в художественном сознании И.А. Бунина». В этой главе исследуются истоки появления ориентального в художественном сознании И.А. Бунина, к которым можно отнести стремление постичь тайну жизни и смерти, открыть для себя смысл человеческого существования, и как следствие этого — в поиске Истины выход за пределы западной, христианской традиции; и собственные впечатления от путешествий на Восток (Турция, Палестина, Цейлон), прямое соприкосновение с буддийской культурой; и «евразийский» взгляд на историю, культуру России, национальное своеобразие русского народа

Безусловно, в ряду причин «обращения на Восток» оказались и увлечение творческой интеллигенции рубежа XIX - XX веков буддийской, ин-

дуистской, мусульманской философией, культурой, этикой, эстетикой; и попытки осмыслить грядущие судьбы России, её народа, культуры; и путешествия самого И.А. Бунина, в частности «паломничества в Святую Землю» (Ближний Восток, Египет) и плавание 1911г. на Цейлон, который писатель называл «раем», «Прародиной человечества».

Первый параграф «Ранняя лирическая проза» посвящен ранней прозе писателя (1898 - 1906 гг.). Рассматриваются произведения «Перевал», «Туман», «Тишина», «У истока дней» и др. Уже в этих рассказах неразрывно соединяются лирическое и эпическое начала, главную роль играет лирический герой, выражающий субъективное отношение к внешнему и внутреннему миру. Чувства лирического героя - главная движущая сила сюжетно-композиционного построения.

В рассказе «Туман» основу сюжетной динамики составляет противопоставление упрощённого, «обыденного» восприятия героем мира, природы, восприятию «вечному», отрешённому от повседневности. Художник рисует день и сказочную ночь в открытом море, корабль, окутанный туманом, пассажиров, испытывающих вполне естественный страх перед надвигающейся опасностью. Цветовая гамма серая, тёмная, чёрная. Ощущение тревоги нагнетается и сменой звуков. Через весь текст проходит лейтмотив сна, фантастичности всего происходящего. Герой останавливается, поражённый красотой и печалью лунной ночи и чувством, что «обыденный мир со всеми его страхами, страстями не значит ничего перед лицом этой странной ночи, перед лицом Тишины, олицетворяющей собою тайну Вечности, тайну мира, находящегося за пределами познаваемого. Уже в этом раннем бунинском произведении бытовое время растворяется в настоящем вневременном: полночь «совершенно такая же, как пять, десять тысяч лет тому назад» (II, 232)1. В дальнейшем такое время будет присутствовать во многих произведениях И.А. Бунина. Исчезает привычное пространство: «Где мы?... туман сбил меня с толку... Я не представляю себе, где мы...» (II, 233). Поскольку герой находится сейчас за пределами обыденного мира, в мире Вечности, не поддающемся никаким описаниям, он ничему не удивляется, он, как во сне, готов к любому повороту событий.

Главное завоевание этой ночи — это освобождение героя от страха смерти: «И впервые мне пришло в голову, что, может быть, именно то великое, что обыкновенно называют смертью, заглянуло мне в эту ночь в лицо, и что я впервые встретил её спокойно и понял так, как должно человеку... » (И, 234). Происходит освобождение от «западного» страха смерти и приближение к «восточному» ощущению Всебытия, толчком к которому послужило пребывание героя в мире природы, Вечности и принятие этого

1 Бунин И. А. Собр. соч.: В 9-ти т. - М: Худож.'литература, 1965-1967. Далее ссылки на это издание даются в тексте с указанием тома и страницы.

мира. Ничего страшного в смерти нет. Но И.А. Бунин не поэтизирует смерть, а просто передаёт ощущения, переживания лирического героя, его готовность принять другой мир. Он говорит также о своём «постоянном и страстном стремлении» «пережить все их жизни, - слиться со всеми, которые когда-то жили, любили, страдали, радовались...».

«Бессознательная радость жизни» охватывает проснувшегося героя: «Улыбаясь, я сидел потом на верхней палубе и чувствовал к кому-то детскую благодарность за всё, что должны переживать мы. И ночь и туман, казалось мне, были только затем, чтобы я ещё более любил и ценил утро» (II, 235). Эти противоречивые чувства лирического героя (страх перед ужасами и загадками ночи, стремление проникнуть в тайну бытия, разрешить противоречие между жизнью и смертью и утреннее ощущение счастья, радости жизни) через двадцать четыре года будут снова изображены в лирико-философском рассказе «Ночь», насквозь проникнутом восточным мироощущением, а еще через тринадцать лет почти без изменений перейдут в «Освобождение Толстого», одну из итоговых бунинских книг.

В ранних рассказах И.А. Бунина заложены образы Непостижимого и Предвечной Тишины как прообразы будущего Всеединого (Все-Единого), имеющего непосредственную связь с восточными понятиями Атмана, Брамы. Развиваются мотивы слияния с миром и обретения в этом счастья и покоя. Обретение покоя и счастья в слиянии со всебытием мира характерно для восточного миропонимания. Атман, Брама, есть Всеединое, давшее жизнь множеству, то, что властвует всем существующим. Возможно, о присутствии восточной философии в указанных произведениях можно говорить лишь частично, однако здесь явно прослеживается наряду со страхом перед непостижимыми явлениями бытия и другой аспект объяснения действительности — пантеистический, слияние с природой и обретение в этом слиянии покоя.

Второй параграф «Путешествия на Восток. "Тень Птицы" и произведения о Цейлоне». Огромную роль в формировании художественного ориентализма И.А. Бунина играли непосредственные впечатления писателя от его собственных путешествий. 1903-й, 1907-й, 1911-й - годы путешествий И.А. Бунина в Святую землю, на Ближний и Дальний Восток, который с детства манил поэта своей созерцательной неподвижностью. «Путешествия играли в моей жизни огромную роль... Относительно странствий у меня сложилась... даже определённая философия... Я не знаю ничего лучшего...», - говорил И.А. Бунин1. Вот слова самого И.А. Бунина: «Восток -царство Солнца. Востоку принадлежит будущее» (Ш, 484). Действительно, с Востоком художник знакомился не по сборникам французских поэтов.

1 Цит. по: Бабореко А.К. ИА Бунин. Материалы для биографии с 1870 по 1917 год /А.К.Бабореко.-М.:Худож. литература, 1983.-С. 165.

Стремление увидеть всё своими глазами, сказать о себе: «Я, путник, видел это» (I, 319) заставляло И.А. Бунина совершать свои «паломничества».

Цикл путевых очерков «Тень Птицы» был создан под прямым впечатлением путешествий 1903 и 1907 годов. К жанру путевого очерка художник обращался неоднократно («Казацким ходом», «В стране пращуров», «Воды многие», «Город Царя Царей»). С одной стороны - И.А. Бунин в «путевых поэмах» продолжает традиции предшественников, с другой -разрабатывает свою, особую концепцию видения мира. Публицистическое начало в бунинском очерке, как правило, отсутствует, зато лирическое (эмоциональное, личностное) играет ведущую роль. Документализм, фактографическая точность в цикле «Тень Птицы», несомненно, присутствуют, но они не играют ведущей роли, ибо здесь первично начало лирическое.

Первым сборником произведений о путешествиях автора на Ближний Восток стал «Храм Солнца» (1917г.), объединивший очерки 1907 - 1911гг. и стихи на темы Востока. Подобная структура была вполне оправдана. Показательно то, что почти каждому очерку как бы соответствует несколько стихотворений, объединённых с ним на уровне тематическом, философском, эстетическом. Все стихотворения, составляющие с очерком единое целое, были созданы раньше этого путевого очерка. Эти стихи появлялись на первичном этапе эстетического преображения действительности. В большинстве случаев стихотворения рождались во время самого путешествия (Не зря они помечены 1903 и 1907 гг. - годами и месяцами путешествий) как лирические впечатления от непосредственно увиденного автором. Так, очерку «Тень Птицы» соответствуют стихотворения «Стамбул», «Айя-София», «Обрыв Яйлы»; «Пустыне дьявола» - «Иерихон», «Долина Иосафата», «К Востоку», «Караван»; «Иудее» - «На пути под Хевроном», «Иерусалим»; «Камню» - «Чёрный Камень Каабы»; «Храму Солнца» - стихотворение «Храм.Солнца», «Гермон», «Свету зодиака» -«Каир» и т.д. В очерках развивается и углубляется проблематика, намеченная в стихах, подводится своеобразный итог в осмыслении и изображении увиденного, так как именно проза способна наиболее точно зафиксировать многосторонние впечатления путешественника.

Описание и повествование о действиях героев, свобода композиции являются неотъемлемыми составляющими рассматриваемых нами произведений. Внешний, «служебный» сюжет включает в себя указанные особенности. Подлинный же, «внутренний», сюжет очерков - религиозно-философские искания И.А. Бунина, его раздумья о жизни человечества, о последовательной смене культур. В сознании автора происходит как бы совмещение разных временных пластов: «Поезд уносил меня к югу и всё живее чувствовал я, что нигде так быстро не падаешь в глубь времён, как здесь. Как древен этот смуглый люд, орошающий поля...» (III, 346). Перед читателем предстают разные эпохи, связанные одним пространством.

Прошлое, настоящее и даже будущее как бы сходятся в какой-то одной точке в определённом пространстве, например, у пирамид, обелиска Ге-лиополя-Она, и в этой точке человек соприкасается с Вечностью. Подобное время будет присутствовать и в более поздних рассказах И.А. Бунина.

В 1911году И.А. Бунин совершает путешествие на остров Цейлон, а в 1926 г. публикует дневник под названием «Воды многие», который он вёл во время трёхнедельного плавания на Цейлон. Именно «водами многими» отделён Ветхозаветный рай от мира: он окружён со всех сторон четырьмя реками (Тигр, Нил, Ефрат, Фисон). Писатель называет Цейлон «Прародиной», «раем»,.колыбелью всех цивилизаций, тем местом, где был рождён древний человек, Адам. Сказание о красоте рая неотделимо от легенды об его утрате. Сейчас Анарадхапура, город, воздвигнутый среди расчищенных джунглей, которому две тысячи лет не было равных во всей Азии, -маленькое и глухое селение, где «улыбается грустно-насмешливой улыбкой огромная чёрная статуя Будды... И великая тишина почиет над мёртвой священной страной» (V, 138). Пребывание «в раю» приводит И.А. Бунина к рассуждениям о природе человеческого греха, к выходу за пределы христианских представлений о мире.

Третий параграф главы «Восприятие И.А. Буниным буддийской культуры. Образ Будды в прозе 1911 - 1937 гг.». И.А. Бунин обдумывал возможность написания большого произведения о Будде и буддизме. В 1911 - 1912 гг. в ещё одной «путевой поэме» «В стране пращуров» - художник необыкновенно ярко и красочно описывает своё пребывание в Коломбо, в городе Кенди. Огромное впечатление произвёл на художника священный буддийский Храм Зуба. Воспоминания о культуре народов экзотического острова, оставшиеся в душе художника, сохранили свежесть и яркость в течение долгих десятилетий.

Осмысление буддизма писателем проходило в философско-эстетической плоскости. В буддизме нашёл художник подтверждение столь важной для себя мысли о всепоглощающей «жажде существования», часто ведущей человека к гибели. Рассказ «Братья» (1914) повествует об огромных трудностях, возникающих на жизненном пути тех, кто не способен, в отличие от Будды, достичь Просветления в краткой земной жизни. Герои этого произведения (рикша, англичанин) - люди «большинства», люди сансары, однако, можно предположить, что англичанин в дальнейшем всё же пойдёт по духовному Пути. Молодой рикша влюблён, он гонится за счастьем, его ведёт бог Мара, воплощение желания. Возвышенный (Будда) и Мара противопоставляются друг другу.

Будда выступает как образ и символ бессмертия, избавления от страданий, а Мара - как образ и символ смерти и греховного опьянения жизнью. На противопоставлении мудрости Будды желаниям, страстям, порождённым жизнью, и строится рассказ. Любовь молодого рикши - это любовь-страсть, основанная на жажде обладания, она-то и приводит героя к

смерти. Автор сообщает читателю о пути избавления от страданий, разочарований. Но при этом он показывает и то, что человек часто не может следовать этому пути: слишком люди привязаны к жизни, к ее' наслаждениям. Каждое событие в жизни молодого рикши комментируется заповедью или словами Возвышенного, и образ Будды соединяется с Истиной, которой героям, увлечённым суетностью земного существования довольно трудно следовать. Образ Будды в прозе И.А Бунина связан с силой, со способностью противостоять желаниям, но Путь Спасения противоположен пути многих героев, которые вовлечены в круговорот жизни, сансары.

Четвёртый параграф «И.А. Бунин и евразийство». Размышления XIX - первой половины XX вв. о грядущих судьбах России, как правило, ориентировались относительно уже сложившихся способов решения проблемы западно-восточного синтеза: «славянофильского» и «народнического», с одной стороны, «западнического» - с другой. Отвергнув крайности этих точек зрения, в 1920-х г. эмигранты-евразийцы (Н.С. Трубецкой, Г.В. Фло-ровский, П.Н. Савицкий и др.) декларировали свою «срединную» позицию: культура России не является в полной мере ни европейской, ни азиатской, но противостоит последним как срединная евразийская культура. Евразийцы не только говорили о соотносимом друг с другом влиянии на русскую культуру восточного и западного начал, но с большей симпатией относились к началу восточному. Они обратили внимание на то, что русская нация не может быть сведена к славянскому этносу, что в её образовании большую роль сыграли тюркские и угрофинские племена, населявшие единое с восточными славянами «месторазвития». Многие положения евразийства подвергались критике. Однако заслуга евразийцев, на наш взгляд, прежде всего, в том, что они вспомнили о туранском элементе русской культуры, об особом ощущении континента необъятных открытых пространств. И.А. Бунин необыкновенно живо передал это ощущение в «Жизни Арсеньева», «Деревне», «Суходоле», в рассказе «На хуторе», в своих стихотворениях. Его высказывания о России и её «азиатской» стороне во многом близки евразийской концепции. Споры с Ф.А. Степуном, одним из критиков евразийства, свидетельствуют о весьма своеобразном взгляде И.А. Бунина на российскую историю и культуру, в которой влиянию Востока им отводится значительная роль. Так, в рассказе «Чистый понедельник» концептуально представлена проблема «Россия - Восток -Запад», нашедшая своё художественное выражение во множестве деталей, символичность которых несёт смысловую нагрузку идейного содержания произведения. При создании женского образа (и аллегорического образа

1 Савицкий П Н. Степь и оседлость / П.Н. Савицкий // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология / под ред. Л.И.Новиковой и И.Н. Сизем-ской. - М: Наука, 1993. - С. 123-130.

покинутой родины) в произведении «Чистый понедельник» писатель опирался на евразийскую модель, определившую как структуру художествен ного образа, так и основную проблематику рассказа.

Глава II. Отражение в творчестве И.А. Бунина восточных религиозно-философских и художественных текстов: В главе продолжается рассмотрение ориентальной прозы И.А. Бунина («Братья», «Сны Чанга» и др.) и поэзии (неоконченный цикл «Ислам»). Особое внимание уделяется изучению влияния на творчество И.А. Бунина восточных религиозно-философских текстов (цитаты, реминисценции) и поэтики, формы Востока (на примере стихотворения «Зейпаб»), а также - ближневосточному колориту и воплощению в стихотворениях коранической традиции поэзии, связанной с темой Востока. В процессе анализа ряда произведений И.А. Бунина выявляется степень влияния на художественное сознание и концепцию бытия писателя восточных религиозных канонических текстов (цитаты, реминисценции), в частности Сутты-Нипаты, Корана, Ригведы, Дао Дэ Цзин, также книг Г. Ольденберга, Фа-Сяня.

Первый параграф «Палийский канон (Сутта-Нипата) и "цейлонские" рассказы» посвящен рассмотрению влияния на бунинское творчество Сут-ты-Нипаты, «Буддийской канонической книги», одной из любимых книг писателя. Уникальные восточные религиозно-философские литературные памятники (Сутта-Нипата, Ригведа, Коран и др.) притягивали художника не только разнообразными аспектами содержания, но и высокой художественностью своей формы. Цитаты, реминисценции из Сутты-Нипаты можно встретить в таких произведениях И.А. Бунина, как «Братья», «Готами», «Ночь отречения», «В ночном море», «Город Царя Царей», «Ночь», «Освобождение Толстого».

Так, в «Городе Царя Царей» Махинда обращается к царю Тиссе: «Царь, не разрушай жизни!... Сбрось с себя покрывало греха и невежества. Я Махинда, сын Асоки Великого, зову тебя на кроткую стезю Того, кто научил Нирване и Закону» (V, 134). Слова о «покрывале греха и невежества» можно найти и в Сутте-Нипате: «Мудрый проник в суть всех вещей, сорвал покрывало с мира, благ он, милосерд и премудр» (сутта 17, KH.V)1.

В рассказе «Братья» (1914) каждое действие молодого рикши сопровождается словами Возвышенного. Юноша хочет убить себя из-за несчастной любви. И тут же приводятся слова: «Проснись, проснись! — кричали в нём тысячи беззвучных голосов его печальных, стократ истлевших в этой райской земле предков. - Стряхни с себя обольщения Мары, сон этой

1 Сутта-Нипата. Сборник бесед и поучений. Буддийская каноническая книга, переведённая с языка пали на англ. Язык доктором Фаусбеллем / Русский перевод и предисловие Н.И. Герасимова. - М: Издание Товарищества АА. Левинсона, 1899.

краткой жизни! Тебе ли спать, отравленному ядом, пронзённому стрелой? все скорби, все жалобы - от любви, от привязанностей сердца - убей же их!

Ты ранен самой острой стрелой в сердце - жаждой любви» (IV, 262). Нельзя не отметить, что здесь снова художник опирается на слова Будды о стреле печали: «... тогда я увидел в мире стрелу, никем не зримую, вонзённую в сердце. Кто пронзён тою стрелой, тот рвётся во все стороны, кто извлёк её из себя, тот не стремится вовсе, стал покоен» (Кн. IV, сутта 15).

В Сутте-Нипате некоторые истины излагаются в виде спора между Совершенным (Буддой) и Марой. Например, в сутте 2 Книги I есть такие слова: «Кто имеет сынов, тот имеет радость от сынов, - так говорил лукавый Мара. - Кто имеет стада, тот имеет радость от стад, ибо звенья бытия -радости людей, и тот, у кого их нет, не имеет и радостей. Но так сказал Совершенный:

- Кто имеет сынов, тот имеет и заботу от сынов, кто имеет стада, тот имеет и заботу от стад, ибо звенья бытия - причина людских забот, у кого их нет, у того нет и заботы».

В рассказе «Братья» (1914) И.А. Бунин, полностью сохраняя стиль Сутты-Нипаты, говорит о старом рикше: «Зачем, - сказал бы Возвышенный, - зачем, монахи, захотел этот старый человек умножить свои земные горести?» - «Затем, - ответили бы монахи, ... что был он движим земной любовью. Он имел жену, сына и много маленьких детей, не боясь того, что «кто имеет их, тот имеет и заботу о них» (IV, 258). Каждое действие молодого рикши сопровождается словами Возвышенного. Но юноша не слышит этих советов. Невозможность последовать справедливым советам Возвышенного и бесконечность «ошибок» слабого человека, трепещущего от жажды любви и искушаемого лукавым Марой, - в этом, как это отражено в Сутте-Нипате и в рассказе «Братья», состоит одна из основных проблем земной жизни.

Автором ищется путь избавления от страдания, но, несмотря на это, слишком часто его герои обрекают себя на эти страдания: «Я, братец, так люблю её, что даже боюсь своей любви: для меня весь мир только в ней... , - а разве так полагается? Да и вообще, следует ли кого-нибудь любить так сильно?» (IV, 377) «Наша любовь... чего стоит один вечный страх потери любимого?» (VI, 15). Но в радости моей всегда тоска, / В тоске всегда таинственная сладость... (I, 270). О миг счастливый, миг обманный, / Стократ блаженная тоска! (I, 139). «Вкушая вкусих мало мёду и много полыни, но ведь и в полыни есть мёд, ибо и её не минует муярая пчела», - пишет И.А. Бунин в черновой рукописи «Жизни Арсеньева». И в блаженстве есть мука. Счастье иногда бывает столь пронзительно, что сродни страданию (страх потери любимого). Указанный древним индийским учением, «ужасающим в своей непреложной мудрости» (IV, 404) путь Спасения противоположен пути многих героев И.А. Бунина, вовлечённых в круговорот

жизни, сансары. Часто они жертвуют собой во имя любви и сострадания, вместо того, чтоб «не цепляться за жизнь», уничтожать жажду через полное уничтожение желаний.

Второй параграф «Отражение в творчестве И.А. Бунина памятников культуры народов Древнего Востока». В разные периоды своей жизни писатель обращается к книгам Фа-Сяня, Дао Дэ Цзин, гимнам Ригведы.

В рассказе «Сны Чанга» мысль о существовании двух жизненных «правд» перерастает в широкую концепцию мира. Счастье капитана хрупко, судьба переменчива. Наряду с цитатами из Библии автор вводит в размышления своего героя мысли о Будде, Тао (Дао). По мысли капитана, Тао - «Бездна-Праматерь, она же родит и поглощает и, поглощая, снова родит всё сущее в мире ... тот Путь всего сущего, коему не должно противиться ничто сущее». Героя мучает вопрос: «Темен и зол этот Путь или же совсем, совсем напротив?» (IV, 377). Он хочет понять, какая же из правд главенствует. Герой своей волей противится «велениям Тао»: хочет заставить женщину любить его и, не добившись своего, даже пытается убить её. Присутствие «третьей правды» последнего Хозяина ощущает Чанг, слыша звуки скрипки: «... и душа его переполняется совсем иной тоской, совсем иной печалью. Она дрожит от непонятного восторга, от какой-то сладостной муки» (IV, 379). Эту истшгу открывает капитан природа, собаке и художнику — церковная музыка, «клир звонко вопиящих ангелов, поющих о какой-то скорбной радости свои неземные песнопения» (IV, 384).

На материале Ригведы И.А. Бунин создаёт своё стихотворение «Агни» (1903-1906). В лирике И.А. Бунина, как это было отмечено выше, нашли отражение мифы, предания, легенды самых различных (часто древнейших) культур. Стихотворение «Ормузд» (1905) рассказывает о религии огнепоклонников, в глубокой древности населявших Иран, Среднюю Азию, Закавказье. Халдейские (древневавилонские) мифы представлены в лирике И.Л. Бунина такими стихотворениями, как «Потоп» (1905), «Истара» (1906 -1907). Первое произведение является переложением мифа о потопе, близкого к переводам клинописного источника, созданным в начале XX века. Второе - рисует портрет Иштар, древневавилонской богини плодородия, любви, войны и охоты, символом которой считалась планета Венера. К «египетским» можно отнести стихотворения «За гробом» (1906), «Ра-Озирис, владыка дня и света...» (1905). Для всех указанных стихотворений характерно наличие большого числа имён собственных, что, несомненно, придаёт самим произведениям определённый колорит и говорит о каком-то особом содержании, которое привлекает И.А. Бунина в древневосточных памятниках культуры.

Третий параграф «Поэзия И.А. Бунина и Коран» посвящен анализу неоконченного стихотворного цикла «Ислам». В 1903-1912 годы восточная тема является ведущей и в поэзии И.А. Бунина. Более ста стихотворений этого периода посвящены ориентальной теме, а большинство из них

связаны с культурой ислама. И.А. Бунин в своём «восточном» цикле явился продолжателем пушкинской традиции своеобразного «проникновения», «воплощения в иные культурные стили», независимо от того, лежит ли в его основе созерцательный подход к иноземной литературе, конгениальное восприятие или переработка материалов духовно-эстетического наследия Востока. В 1903 году перед своим путешествием в Турцию поэт в первый раз целиком прочел Коран и впоследствии возвращался к этому памятнику снова и снова.

В книге «Стихотворения 1903-1906» под заглавием «Ислам» были объединены некоторые ориентальные произведения («Путеводные знаки», «Ночь Аль-Кадра», «Сатана богу», «Священный прах» и др. - всего одиннадцать). Многие стихотворения из цикла «Восток» либо имеют эпиграф из Корана, либо содержат в своём тексте скрытые цитаты из этого религиозного памятника. Например, стихотворения «Ковсерь», «Ночь Аль-Кадра», «Тэмжид», «Тайна», «Путеводные знаки», «Птица», «Нищий», «Завеса» можно выделить в определённую группу. Все они имеют эпиграфы из Корана и не являются легендами и свободными пересказами кора-нических преданий. Нужно отметить, что эпиграфы необходимы поэту для того, чтобы следующим за ними текстом передать дух ислама, дух мусульманской культуры, Например, в стихотворении «Нищий» (1907), написанном в Дамаске, взят эпиграф «Возноси хвалы при уходе звёзд» (I, 282) («И восхваляй славу Господа твоего, когда ты встаёшь! И ночью прославляй Его и при обратном движении звёзд» (Кор. 53: 48-49). Близки и Корану слова самого Бунина: «Возноси хвалы - уходят звёзды, / За горами заалел Гермон». Само словосочетание «возноси хвалы» передаёт высокий стиль Корана и наряду с именем собственным Гермон усиливает восточный колорит стихотворения.

В другую группу можно включить стихотворения, являющиеся пересказами и переводами легенд, сур, аятов Корана, не всегда имеющие эпиграфы: «Чёрный камень Каабы», «Трон Соломона», «За измену», «Сатана богу», «Авраам», «Магомет в изгнании», «Судный день», «Магомет и Са-фия» и др. Так, например, стихотворение «Авраам» (1903-1906) с подзаголовком: «Коран, VI» - является переложением 76-79 аятов шестой суры, повествующих о том, как аллах наставлял ветхозаветного пророка Ибра-хима (Авраама), почитаемого мусульманами, в единобожии. Бунинское стихотворение можно считать художественным переводом указанных ая-тов 6 суры «Скот», так как в своём тексте поэт не отступает от канонического текста. В Ветхом Завете данный рассказ отсутствует. В Коране же, где подобные сказания о пророках занимают примерно 1500 стихов, то есть одну четвёртую всего объёма текста (преимущественно в группе мек-канских сур) преданиям об Ибрахиме отведено значительное место, что является, в какой-то мере отражением легенд еврейской агады. В агаде также присутствует переведённое И.А. Буниным предание.

Ещё одной иллюстрацией этого пересечения вполне может стать стихотворение «Сатана богу» < 1903-1906> с эпиграфом: «И когда мы сказали ангелам: падите ниц перед Адамом, все пали, кроме Эблиса, сотворенного из огня» (I, 258). Это не дословная цитата, ни в одном аяте не говорится в соответствующем данному предложении, что Эблис был сотворен из огня, об этом обычно упоминается в другом контексте или не упоминается вообще. Отметим, что Эблис (Иблис), как повествует Коран, - ангел (джинн, гений), мятежник, отказавшийся поклониться созданному Аллахом из глины человеку (Адаму). За грех гордыни он был исключён из сонма ангелов и низвергнут Аллахом с небес. Семь раз в Коране приводится легенда об изгнании Иблиса (суры 2, 7, 15, 17, 18, 20, 38): два раза об этом лишь упоминается (суры 2, 18) и пять раз более или менее подробно излагается само предание.

Стихотворение И.А Бунина «Сатана богу», представляющее собой монолог Демона Зла, обращенный к Аллаху, несомненно, ближе «Ал-Хиджру», чем «Преградам». Слова Иблиса: «Я выжгу эту глину, /Я, как гончар, закал и звук ей дам»(1, 258) перекликаются со словами о «звучащей» глине, а то, что бунинский Эблис с гордостью говорит: «Я - из огня» (Адам же из глины - О.Ч.) напоминает аят 27: гении сотворены «из огня знойного». Гневная, экспрессивно-эмоционально окрашенная, реплика второго стиха «И ты велишь мне пред Адамом пасть!» (I, 258) внешне вполне соотносится с 72 аятом 38 суры II периода «Сад»: «...падите, поклоняясь ему!»

В Коране Иблис совершает тяжкий грех (гордыня), считая себя выше Ддама «по происхождению», не исполняет волю аллаха (грех непослушания) и наказывается за эти два отступления, соглашаясь с наказанием и не слишком-то ропща на самого Господа (обращение «Господи мой!» и вежливая просьба отсрочить наказание). У И.А Бунина Эблис ропщет, выступает против Бога, подобно Каину (бунинскому же и байроновскому), смеет бороться с Всевышним. Из приведённых примеров видно, что И.А. Бунин обращается к сурам Корана, рассматривая их как материал для более глубокого проникновения в собственные идеи и лирические образы.

Четвёртый параграф «"Зейнаб": поэтика Востока» посвящен исследованию ближневосточной поэтической традиции в отдельных стихотворениях И.А. Бунина. Сама художественная форма ближневосточной классической поэзии нашла отражение в ряде стихотворений И.А. Бунина: «Зейнаб», «Розы Шираза», «Имру-уль-Кайс», «Тут покоится хан...», «Закон», «Завет Саади». Поэтическая ткань этих произведений имеет структурные и стилистические особенности источников, к которым обращается автор.Так, стихотворение «Зейнаб» < 1903-1906> целиком написано в духе арабской песни. Перед нами блестящая стилизация.

По традиции, в восточной лирике во все времена воспевалась любовь к женщине, мечта об идеале, тоска и печаль из-за несчастной любви, с горе-

чью говорилось о тех препятствиях, которые разделяли влюбленных. В бунинском стихотворении этот мотив сохраняется. Взаимоотношения героини с возлюбленным, невозможность их соединения, традиционны. Лирический герой противопоставлен предмету своего обожания. Возникает своеобразная аллегоричность, оппозиция образов: герой - «жертва» своей страсти, «раб», чья судьба целиком во власти «госпожи», которая вправе как «казнить», так и «миловать». Следуя традиции, автор использует широкий набор поэтических приёмов. Произведение метафорически насыщено. Для арабской песни типичен анафорический повтор: каждый катрен начинается одним и тем же обращением к любимой. Яркое, эмоциональное отношение героя к девушке, выражено в метафорической перифразе: «Зейнаб, свежесть очей!», выдержанной в «восточно»-риторическом духе. Литературный этикет обязывает, и автор не отступает от принятых канонов. Но бунинское стихотворение отнюдь не схема, не бездумное подражание образцам. Здесь сложная орнаментальность формы, стиля соединяется с национальным перевоплощением автора, с проникновением в инонациональную культуру.

Образ прекрасной женщины сливается со свежестью: и красавица, и вода для жителя пустыни представляют совершенство, наивысшую ценность, желанную цель, которой трудно достичь. Красота очертаний стана передана сравнением с арабским кувшином, которое добавляет образу героини пластическую определённость, конкретность. В своеобразно сконструированных кувшинах жителей пустыни вода остаётся прохладной, несмотря на духоту палаток и сухость «палящего» ветра - хамсина {палатки, и хамсин - бытовые реалии кочевников, но экзотика для европейца). Так вводится основная черта Зейнаб - холодность, по всей видимости, только внешняя. Холодность предмета любви - тоже дань традиции, неотъемлемая черта словесного этикета. Палящий хамсин противопоставляется воде, которая становится холоднее: традиционно-символическая в восточной поэтике оппозиция «зной - холод». Образ женщины загадочен, не раскрыт до конца, возможно, он и непостижим, ибо остаётся тайна. В двух заключительных строках присутствует новое противопоставление, дополняющее образ Зейнаб, в котором основная смысловая нагрузка ложится на эпитеты («Но сладка, о, сладка ледяная...»). Для путника (восточный мотив странничества) ледяная вода не только сладка (в пустыне жажда нестерпима), она для него дороже жизни (как и холодность героини, возможно, свидетельствующая о силе её ответных чувств). Конец стихотворения приобретает также философское звучание: в этом мире человек всего лишь путник.

Глава III. Преломление в художественном сознании И.А. Бунина восточных религиозно-философских категорий и образов. Восточная

(индуистская, буддийская) религиозно-философская мысль неотделима от

таких категорий и образов, как карма, майя, Цепь перевоплощений, Брама, Атман, Нирвана, Всеединое, поэтому писатели, пытающиеся донести до читателя дух иной культуры, так или иначе, обращаются к соответствующим понятиям, определениям. И.А. Бунин в данном случае не исключение. В третьей главе исследования мы попытались проследить за тем, как же происходило отражение восточных понятий в художественном сознании русского писателя. Исходя из текстов произведений этого художника, его дневниковых записей, воспоминаний современников, благодаря близкому знакомству с основополагающими идеями восточных философско-религиозных систем писатель приходит к осмыслению сути категории Всеединого.

Первый параграф главы «Концепт судьбы в художественном сознании И.А. Бунина». 1913-1916 годы - очень важный этап творческого пути И.А. Бунина. Это период, когда окончательно оформляется то, что может быть названо бунинским художественным миром. В «зрелых» рассказах, в отличие от более ранних, можно заметить приглушение авторского голоса, отсутствие обширных лирических отступлений, часто встречавшихся в ранних произведениях. Все идеи, мысли, выражаются в большей степени через поступки героев. Объём рассказов стягивается. Дух их иной, можно говорить даже о некой определяющей идее судьбы.

Может показаться, что в рассказах этого периода переплетаются мотивы, говорящие об изначальной трагичности человеческого бытия. Появляется здесь и своеобразное «недуманье» героев, которое исследователи связывали с роком, судьбой, фатальным отсутствием выбора вариантов поведения. В произведениях 1913-1916 годов бунинские персонажи смутно ощущают ограничение свободы выбора (вариантов не много), они не испытывают сомнений, поэтому нам трудно понять их часто довольно странные порывы, а также - смысл многих поступков. Персонажи И.А. Бунина часто «вспоминают» («Весенний вечер», «При дороге» и др.), что же они должны сделать. Почему герой совершает тот или иной поступок? Корень его мы не можем найти ни в характере персонажа, ни в каких-то' внешних обстоятельствах. Трагический шаг часто необъясним (гораздо позже подобное будет присутствовать в сборнике «Тёмные аллеи»). Он говорит о присутствии какого-то высшего закона (может быть, закона кармы?), управляющего поступками людей.

Кир Иорданский и Селихов имеют равные шансы, но выбран Селихов. Почему? Судьба. В определении кармы отсутствует момент случайности. Это не что-то уже кем-то, но не самим человеком, предопределённое, написанное «на роду» или «на доске». Карма создаётся самими людьми для всей данной жизни и будущих перерождений. Таким образом, у человека появляется ответственность за все его поступки. Если у него нет стремле ния к духовному развитию, то он совершает негативные поступки «па привычке» (человек как бы попадает в колею). Герой бунинского «Весен-

него вечера», не ищущий духовного пути, никуда не может уйти от своей судьбы: вроде бы не хочет совершать преступление, а совершает. Мог ли он на минуту задуматься, стоит ли грешить? Какой могла бы быть судьба Хвощинского («Грамматика любви») без странной любви к Лушке?

Кажется, что все эти герои повинуются каким-то непонятным ни им, ни нам, читателям, внутренним импульсам. На наш взгляд, вполне возможно «кармическое» объяснение поведения героев рассказов 1913-1916 гг., написанных после путешествия И.А. Бунина на Цейлон, что может быть связано с теми изменениями в миропонимании и художественном сознании писателя, которые произошли после посещений им Востока: уменьшение объёма рассказов, появляется лаконичность, увеличивается глубина образов.

Второй параграф «Реинкарнация и "Цепь перевоплощений"». В рассказе «Готами» (1919) И.А. Бунин впервые прямо говорит о расторжении Цепи перевоплощений, выходе из колеса сансары как об истинном разрешении земных проблем. Если в «Братьях», «Снах Чанга», например, о возможности такого выхода лишь упоминается, намекается, то в «Готами» приводится пример - деревенская девушка, обиженная своим господином, не ожесточается, а наоборот находит выход в духовном развитии. Писатель не раз замечает, что чаще всего люди есть «звенья Цепи», о которой «говорит мудрость Индии: что им до того, что так страшно ускользают в безграничность и начало и конец этой Цепи?» (V, 306). Имеется в виду бунинский образ Цепи перевоплощений, с одной стороны - непрерывной, состоящей из звеньев, с другой же - как бы связывающей, сковывающей человека путами материи. Отсюда возникает не вполне «восточный» образ человека разрывающего, «расторгающего» цепь. Для восточного миропонимания не характерно понятие чего-то резкого, разрывающего. Именно синтез западного и восточного начала даёт такое своеобразное сочетание «расторгнуть (по-западному взбунтоваться, разорвать) Цепь перевоплощений» (Понятие «Цепь перевоплощений» само по себе восточное). В бунинском сознании присутствует оттенок страха (он есть в «Братьях» и в других произведениях). Именно страх мешает духовному продвижению лирического героя: европейскому сознанию подобные мысли не свойственны. А новое сначала может и отпугивать именно потому, что оно новое, непривычное. Отсутствие чувства начала и конца жизни, «воспоминания» о бесчисленных предшествующих перерождениях героев И.А Бунина близки буддизму, индуизму. Подобные воспоминания отражены также и в лирике этого поэта, например: Монастыри в предгориях глухих, / Наследие разбойников морских, / Обители забытые, пустые - /Моя душа жила когда-то (1929) спящий герой говорит: «Я вдруг вспом-нил,что оченьлюблю

Бахчисарай, - ведь Пушкинжил и в нём когда-то, был в нёмдаже ханом

в пятнадцатом веке...» (V, 393). Так всё-таки предок

А.С. Пушкина или сам А. С. Пушкин, И.Л. Бунин или его прашур? Художник не даёт точного ответа на подобный вопрос. Какая же часть человека «путешествует» из воплощения в воплощение? Над разгадкой этой тайны И.А. Бунин бился всю свою жизнь.

Третий параграф «Образ воды в лирической прозе И.А. Бунина». Произведение И.А. Бунина «Ночь» (1925) особенно философично: Божественное начало, смерть и бессмертие, проблема времени - вопросы, которые мучают лирического героя «Ночи», рассуждающего: «Всю жизнь, сознательно и бессознательно преодолеваю, разрушаю я пространство, время, формы, ... живу не только собственной жизнью, но и тысячами чужих» (У.305).

Герой не может уснуть, он совершает длинную прогулку по обрывам над морем, возвращается, выходит на балкон, где ему суждено провести остаток ночи, и слышит: «... всё окрест струится непрерывным журчанием... Я думаю - и слушаю, слушаю: хрустальное журчание, наваждение!... однообразный, ни на секунду не прерывающийся хрустальный звон стоит во всём этом молчаливом ночном мире, подобно какому-то звенящему сну» (V, 297). В стихотворении «Ночные цикады» (1910), созданном на. пятнадцать лет раньше «Ночи», художник говорит о «хрустальном звоне», песни степных цикад, которая «сливает с небом нивы» (I, 328). Кажется, что этот звон «соткан из сонма жизней», поэта охватывает ощущение, что пение цикад превращается в ручьи, «хрустально трепетные нити», которые «текут», именно текут, как вода, сверху вниз, «от бледных звёзд и до земли» (I, 328). Вода, журчание, течение... Здесь присутствует тема постоянного движения (реки, ручьи текут), ведь движение - это перемещение во времени. С одной стороны - у реки есть русло, она «занимает» определённое пространство, с другой же - река течёт, потоки воды перемещаются во времени.

Жизнь, вода (река, океан) и человек связывались воедино с древнейших времён. Образ сошедшей с небес Ганга предстаёт в индийском искусстве в самых различных видах. Образ небесной реки присутствует и в Библии, и в Коране. «И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца» (Откровение Иоанна Богослова: 22.1.)- В исламе Ковсерь («обильный») - название райского источника, реки («Поистине, Мы даровали тебе Ковсерь» (Кор. 108: 1). В «арабской» поэзии И.А. Бунина это «Река всех рек, лазурная Ковсерь», сулящая покой всей земле, «всем племенам и странам» (I, 183). Ещё, как известно, вода для жителя пустынь есть драгоценность, символ самой жизни. «Перед Великим Троном / Уже течёт, дымясь, Алмазная Река» (I, 184) - слова из бунинской «Ночи Аль-Кадра» (1903) (сравним с библейской «рекой воды жизни», начинающей своё течение от престола Господнего). Картина мира в буддизме похожа на волнующийся океан, в котором как волны из глубины, «постоянно откуда-то выкатываются отдельные

элементы жизни»'. Эта волнующаяся поверхность не хаос, она повинуется строгим законам причинности.

Единичные элементы, дхармы, на которые при ближайшем рассмотрении рассыпается, скажем, кажущееся единство личности, вступают в бесконечные комбинации. И.А. Бунин писал: «...каждый миг того, чем я жил когда-то, оставлял, таинственно отпечатлевал свой след как бы на каких-то несметных, бесконечно малых, сокровеннейших пластинках моего Я - и вот некоторые из них вдруг ожили, проявились. Секунда - и они опять меркнут во тьме моего существа...» (V, 304). Дхармы создают комбинации и исчезают мгновенно, как бы пульсируют. Однако герой «Ночи» смутно осознает и то, что всё-таки существует «Нечто, что не подлежит видоизменению, не подвергается ему не только в течение моей жизни, но и в течение тысячелетий» (V, 304). Через много лет, вернувшись «в те поля», где прошло его детство, лирический Герой становится прежним. Автор подчёркивает, что подобное с ним случалось не раз (V, 304), и настаивает, на том, что это не воспоминание, просто человек опять находится «в том же самом отношении к этим полям, к этому полевому воздуху, к этому русскому небу, в том же самом восприятии всего мира» (V, 303), какое было у него в детстве. «Долгих и многих лет, ... точно не было... я опять прежний, совершенно прежний, совершенно тот же, кем был и в десять, в двадцать лет» (V, 304).

«Река жизни», «река и жизнь», «река похожа на жизнь», «Река есть Жизнь»... Так или иначе, образы реки и жизни в русском (и мировом) культурном наследии соединяются: «Люди как реки» - у Л.Н. Толстого; умерший рикша теряет своё имя, «как теряет своё название река Келани, достигнув океана» - у И.А. Бунина (IV, 258). Жизнь Сиддхартхи, героя одноимённого произведения Г. Гессе, «похожа на реку». Если герой бу-нинского произведения «Ночь» лишь смутно осознаёт возможность нахождения Пути к слиянию с Всеединым, то паромщика Васудеву, а в конце поэмы и самого Сиддхартху - можно сравнить с бодхисаттвой, «просветлённым существом», идущим по этому Пути, существом, которое является «отдельной каплей», очистившейся самостоятельно.

Четвёртый параграф главы «Категория Всеединого и религиозно-философская проблематика бунинских произведений». Неразрывно с образом воды связан у И.А. Бунина образ Всеединого («Братья», «Ночь», «Освобождение Толстого» и др.). В книге «Освобождение Толстого» (1937) И.А. Бунин так объясняет читателю суть самого понятия «освобождение»: «Освобождение в разоблачении духа от его материального одеяния... Освобождение - в углублении духа в единое истинное бытие, оно же есть

1 Щсрбатской Ф.И. Философское учение буддизма / Ф.И.Щербатской. - Петербург, 1919.-С. 29.

Брама-Атман, основа всякого бытия и истинная сущность человеческого духа. Брама есть свойственное человеку истинное Я, сущий во мраке телесного Атман, Единое, Целое, Вечное... Человеческое я есть земное воплощение Атмана... Освобождённый, спасённый - тот, кто познал Атмана до конца и возвращается к нему...» (IX, 50). Мысли о «Единой, всемирной Душе», Атмане, о сути времени и пространства не покидают бунинского лирического героя. Так, единство со всеми жившими и живущими на Земле, о котором не раз говорит автор ощущает герой «Ночи»: «И сколько я жил в воображении чужими и далёкими жизнями, будто я был всегда и всюду!» (V, 305).

Для лирического героя «Ночи», как ему кажется, «познавшего тщету делания и строения», сладкая песнь цикад горестна, поскольку он совершенно по-западному «умствует», пытаясь прийти к каким-то логическим заключениям, сделать определённые выводы на основе прочитанного, увиденного. Ощущение единства со всем миром всё же появляется к концу рассказа при мысли об апостоле Петре и при непосредственном соприкосновении с окружающим миром: в морской воде, текущей сквозь пальцы, герою видится сияние капель - «несметных жизней». Но мысль о том, что день «обманет» радостью бытия здесь, как и в ранних рассказах этого писателя, всё же присутствует, как бы омрачая своеобразную лёгкость финала.

В рассказе «Мухи» (1924) мысль об утробности, лёгкости ко всему окружающему высказывает молодой дворянин, только что побывавший в доме искалеченного, навсегда прикованного к постели крестьянина Про-кофия. В одном из самых жизнеутверждающих бунинских рассказов -«Слепой» (1924) главенствует мысль о первичности любви, совершенно не противоречащей принципу Единства. Герой подаёт нищему. «Спасибо, спасибо, добрый мой брат!» - говорит старый швейцарец. Слепой, как кажется автору, обращается к нему, к брату: почувствуй любовь ко мне, к моей беспомощности. Слепой хочет сказать прохожему: «Тебе всё родственно в этом мире в это прекрасное утро - значит, родствен и я..., ибо моя плоть, как и плоть всего мира, едина с твоей, ибо всё твоё ощущение жизни есть ощущение любви, ибо всякое страдание есть наше общее страдание, нарушающее нашу общую радость жизни, то есть ощущение друг друга и всего сущего!» (V, 148).

И.А. Бунин по-своему трактует понятие Всеединого. Нам кажется интересным то, что в представлении о Всеедином разных писателей есть общие черты. Так, в поэме Г. Гессе сначала даётся звуковой образ Всеедино-го: в шуме реки слышатся все голоса одновременно, и эти голоса составляют единый слог «ОМ». В конце произведения появляется зрительный образ: нагнувшись к Сиддхартхе, Говинда видит Всеединое. Похоже (как зрительный образ) описывает Всеединое и Х.Л. Борхес в своём рассказе «Алеф». Таким образом, И.А. Бунин не единственный художник слова,

вышедший на подобный уровень осмысления единства мира. Эта тема поднималась Л.Н. Толстым, Г. Гессе, Х.Л. Борхесом, и её осмысление продолжается в современной мировой литературе (В.О. Пелевин).

Заключение.

Интерес писателя к Востоку проявлялся на протяжении всего его творческого пути. И.А. Бунин осваивал Восток одновременно на разных уровнях: географическом (конкретные пространственные реалии), историческом (прошлое, настоящее Востока), культурологическом («восточные» памятники, тексты, поэтика, художественная форма), религиозно-философском (загадки бытия). Вряд ли можно сказать, что на раннем этапе И.А. Бунина интересовали пространственные и бытовые реалии Востока, а позже — философские категории, что, в молодости он увлекался культурой ислама, а в зрелом возрасте - буддизмом. Можно сказать, что художественное сознание писателя стремится охватить собой весь мир во всём его многообразии, поэтически восприняв и «переработав» его. Таким образом, для И.А Бунина Восток - это

а) Древний Восток, сохранившийся в памятниках духовной и материальной культуры, географическая, историческая (например, арийское происхождение многих народов) духовная (религиозно-философский пласт) Прародина человечества;

б) современный Восток - современные восточные государства, народы, этносы. Современный Восток также включает в себя географический, исторический, психологический, культурный пласт;

в) Восток, являющийся неотъемлемой частью русской культуры, истории, психологии русского народа, «азиатская» часть Евразийской культуры.

Художественное сознание писателя включает в себя все три типа понимания Востока. Нравственно-философские искания И.А Бунина отражают особенности его художественного мышления, для которого характерен синтез различных начал. В своих произведениях художник неоднократно отмечает сходство России с Цейлоном, странами Ближнего Востока. Для И.А. Бунина важно увидеть то, что сближает Восток и Россию, и здесь концепции евразийцев в известной степени соединяются с его интерпретацией национального своеобразия России, её культуры, истории, народа. Будучи русским человеком, И.А. Бунин в то же время был гражданином мира, поскольку ему была близка не только мысль о единстве духовного наследия разных народов, но и восточная идея Единой Мировой Души (Всеединое, Брама, Атман как Мировое Божественное Начало, разлитое в окружающей природе и в каждом человеке). Во внешнем, «чужом», художник видит «своё». Лейтмотивы Всеединого и братства всех людей (независимо от того, живут ли эти люди одновременно с писателем или жили на земле гораздо раньше) проходят через ряд поэтических, прозаических произведений И.А. Бунина.

Анализ отдельных стихотворений, очерков, рассказов обнаруживает специфические особенности, проявляющиеся на сюжетно-композиционном уровне, в пространственно-временной организации, персонажной системе и речевом строе произведений: соединение лирического и эпического начал, синтез реалистического и символического пластов художественного изображения, разветвлённая сеть реминисценций, архе-типические мотивы и образы. Восточные мотивы в конкретных бунинских произведениях появляются на разных уровнях, иногда это прямая отсылка к географическому пространству; иногда это поэтика Востока, опора на конкретные тексты, цитаты, реминисценции и т.д. Множественность смысловых преломлений, подвижность и переходность образов, широта философско-религиозных аспектов позволяет бунинской лирике и прозе органично вписаться не только в европейский, но и в восточный культурный контекст XX века и оставаться одним из великих достижений наследия мировой литературы новейшего времени.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. «Сутта-Нипата» в творчестве И.А. Бунина. // Студент и научно-технический

прогресс: Сб. тезисов докладов студентов и аспирантов ИГУ. - Иркутск: Ир-кут.ун-т, 1999.-С. 125-126.

2. «Ад» Чехова и «рай» Бунина: символика географического пространства. // Ана-

лиз литературного произведения: Сб. научн. трудов памяти В.К. Гайдука. -Иркутск: Изд-во ИГПУ, 2002. - С. 53-62.

3. «Чистый понедельник» перед Великим постом жизни: Лингвистическая поэтика

и анализ художественного произведения. // Современные проблемы изучения и преподавания литературы: Межвуз. сб. научно-методических трудов. — Вып. 5. - Иркутск: Изд-во ИГПУ, 2003. - С. 59-66.

4. Восток в художественном сознании И.А. Бунина. «Тень Птицы». // Современные

проблемы изучения и преподавания литературы: Межвуз. сб. научно-методических трудов. - Вып. 5. - Иркутск: Изд-во ИГПУ, 2003. - С. 66-73.

5. Поэзия И.А. Бунина и Коран (Особенности художественной ориенталистики). //

Три века русской литературы. Актуальные аспекты изучения: Межвуз. сб. на-учн. трудов. - Вып. 4. - Москва; Иркутск: Изд-во ИГПУ, 2003. - С. 171-179.

6. Категория Всеединого и нравственно-философская проблематика произведения

Бунина «Ночь». // Вестник Иркут. ун-та. Спец. выпуск: Материалы научно-теоретнч. конф. молодых ученых, посвящ. 85-летию ИГУ. - Иркутск: Иркут. ун-т, 2003.-С. 191-192.

7. Образ Будды в прозе И.А. Бунина. // Современные проблемы филологии: Сб.

статей, посвящ. 80-летию профессоров У-Ж.Ш. Дондукова и Ц.Б. Будаева. -Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2003. - С. 152-154.

8. Архетип воды в контексте художественной литературы и восточных философ-

ско-религиозных представлений. // Время в социальном, культурном и языковом измерении: Тезисы докл. научн. конф. - Иркутск: Иркут. ун-т, 2004. - С. 42-44.

Подписано в печать 25.08.2004. Формат 60 х 84 1/16. Усл.печ.л. 1,3. Тираж 100. Заказ № 1166.

Издательство Бурятского госуниверситета 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а

04 - 1 562 8

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Чебоненко, Оксана Сергеевна

Введение

Глава 1. Истоки ориентального в художественном сознании И.А. Бунина

1.1. Ранняя лирическая проза

1.2. Путешествия на Восток. «Тень Птицы» и произведения о Цейлоне

1.3. Восприятие И.А. Буниным буддийской культуры. Образ Будды в прозе 1911 -1937 гг.

1.4. И.А. Бунин и евразийство

Глава 2. Отражение в творчестве И.А. Бунина восточных религиозно-философских и художественных текстов.

2.1. Палийский канон (Сутта-Нипата) и «цейлонские» рассказы

2.2. Отражение в творчестве И.А. Бунина памятников культуры народов Древнего Востока

2.3. Поэзия И.А. Бунина и Коран

2.4. «Зейнаб»: поэтика Востока

Глава 3. Преломление в художественном сознании И.А. Бунина восточных религиозно-философских категорий и образов

3.1. Концептдьбы в художественномзнании И.А. Бунина

3.2. Реинкарнация и «Цепь перевоплощений»

3.3. Образ воды в лирической прозе И.А. Бунина

3.4. Категория Всеединого и религиозно-философская проблематика бунинских произведений

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Чебоненко, Оксана Сергеевна

Художественное сознание - способ понимания и восприятия реальности, при котором сама личность автора, её внутренний закон, формирует и обусловливает конечный творческий результат, отражает потребность в преображении, изменении мира для себя и себя для мира. Благодаря внутренним, имманентным художественному сознанию законам оно само продуцирует духовную информацию, включающую элементы как обыденного, так и теоретического сознания. Им фиксируются, с одной стороны, чувственность, конкретность мира, с другой стороны - его обобщённые универсальные признаки. В художественном сознании талантливого писателя сопрягается его действительное существование и осуществление как деятельного субъекта Вечности, как творца, создающего образ гармоничной структуры мироздания.

В основе художественного сознания лежит представление автора о мире со всеми характеристиками этого мира с точки зрения его значимости для конкретного человека. В данном случае, человек и всё к нему относящееся (общество, созидательная деятельность и т.п.) являются психологически, социально и культурно изменчивой сферой, в то время как Земля, природа, закономерности материального мира составляют устойчивую сферу. Подобное представление сохраняется в искусстве вообще и в литературе, в частности, в каждую историческую эпоху и присутствует в них как образ мироустройства, как картина мира. Художественное сознание писателя непосредственно выражается в творческом процессе, объективируется в самих произведениях (тексты являются вербальной фиксацией этого типа сознания) и находится в сложных опосредованных отношениях с теми ощущениями, представлениями, переживаниями, которые характеризуют писателя как эмпирическую личность.

В современном литературоведении утверждается взгляд на историю мировой литературы как на смену типов художественного сознания: «мифопоэти-ческого», «традиционалистского», «индивидуально-авторского»1. Последний тяготеет к творческому эксперименту, резко увеличивает приток в литературу новых эстетических идей, художественных решений. У писателей с индивидуально-авторским типом художественного сознания единство произведения обеспечивается, прежде всего, авторским замыслом творческой концепции произведения, самобытностью стиля, гармоническим соответствием друг другу всех сторон и приёмов изображения.

В художественном сознании И.А. Бунина доминирует индивидуально-авторская установка. Безусловно, художественный мир этого русского писателя был сформирован русским народным творчеством, историей, классической литературой, которую он прекрасно знал и любил. И всё же его видение мира было связано с пристальным вниманием к культурам других народов. Находясь в мучительном поиске истины, желая утолить свою неиссякаемую жажду познания (всю жизнь писатель занимался самообразованием), И.А. Бунин свободно обращался к культурам других стран - и эти обращения оставили свой след в его произведениях, повлияли на создание образов, сюжетов. В художественном сознании И.А. Бунина неразрывно соединяются исконно национальное и инонациональное начало. В частности, особую роль в формировании миропонимания и эстетики писателя играл ориентализм (увлечение Востоком), который ещё A.M. Горький назвал «органическим, наследственным тяготением к Востоку»2.

Термин ориентализм, на наш взгляд, требует дополнительной расшифровки и уточнения. С одной стороны, существует понятие художественного ориентализма как орнаментального изображения мира преимущественно Ближнего Востока, мира, предстающего перед нами в виде чего-то неподвижного, пёстрого, яркого в своей красочности и чуждо-экзотичного. Именно подобный ориентализм в европейском искусстве XIX - XX вв. М.А. Волошин назвал «симптомом омертвления старых корней, связывавших Европу с мусульманским Востоком»3. С другой стороны, ориентализм понимается как «совокупность религиозно-философского, историко-художественного, эстетического и психологического аспектов мировоззрения писателя, сформированных под значительным влиянием Востока»4. Здесь имеется в виду как Ближний, так и Дальний Восток - культура стран буддизма, индуизма, даосизма, ислама. В работе будет присутствовать последнее, более широкое понятие.

Под словом Восток мы будем понимать географическое и культурологическое пространство. Противопоставление Востока Западу известно с древнейших времён, его можно найти ещё у Геродота. Под Востоком, как правило, понимается Азия, под Западом - Европа, - две части света, «два культурных мира»5. Однако само подобное разграничение довольно условно. Для Западной

Европы, например, Россия издавна казалась Востоком; мы же называем Востоком Индию, Китай, Японию, Иран и т.д. - то есть области, преимущественно лежащие южнее нашей страны. Отсюда вытекает и наше специфически «российское» определение востоковедения как совокупности наук о Передней, Южной и Восточной Азии.

Интерес И.А. Бунина к культуре как Ближнего, так и Дальнего Востока был довольно стойким, что связывалось, в первую очередь, не с данью моде6, не со стремлением к экзотике, а с нравственно-философским поиском истины, смысла своего существования, с желанием постичь тайны развития мировых цивилизаций, «познать тоску всех стран и всех времён» (I, 319). «Я стремился "обозреть лицо мира и оставить в нём чекан души своей", как сказал Саади, меня занимали вопросы философские, религиозные, нравственные, исторические» (IX, 268), - говорит он в письме к Боссару.

На пороге двадцатого столетия «особенно начала ощущаться историческая ограниченность модели мира, которую на протяжении долгих и неспокойных веков вырабатывало европейское мышление» . Базироваться на европоцентризме далее в начале XX века становилось невозможным, так как ни фанатическое отстаивание европоцентризма, ни дополнение его частностями не способствовали отражению реальной картины мира. В это время наступил период, когда Азия, по словам М.А. Волошина, «начала питать Европу через Тихий океан»: «Если ориентализм в европейском искусстве является симптомом омертвления старых корней, связывавших Европу с мусульманским Востоком, то импрессионизм говорит о корне, переброшенном на Дальний Восток»8. Действительно, в это время Европа пережила своеобразное открытие для себя даосского и индо-буддийского Востока, которое некоторые исследователи называют «потрясением», «культурным взрывом»9.

Увлечение Востоком охватило многих представителей русской творческой интеллигенции рубежа XIX - XX веков. В это время интенсивно переводились книги о философских взглядах народов Индии, Китая, об их религиях, культуре (научные труды Макса Мюллера, Германа Ольденберга, Жака де Нер-валя), публиковались отрывки из упанишад, Сутта-Нипата, изречения Будды и сказания о его жизни. Появилась целая плеяда русских буддологов: Ф.И. Щербатской, С.Ф. Ольденбург, О.О. Розенберг. В произведениях А. Белого, A.A. Блока, B.C. Соловьёва, Н.С. Гумилёва решался вопрос о судьбе России в

Блока, B.C. Соловьёва, Н.С. Гумилёва решался вопрос о судьбе России в зависимости от победы Востока или Запада, которые были нравственно-этическими категориями, имеющими символическое значение. На этом фоне И.А. Бунин не был исключением.

К причинам обращения И.А. Бунина к теме Востока, на наш взгляд, можно отнести детские впечатления художника, с самых ранних лет интересовавшегося жизнью других народов. Студент Н.О. Ромашков, готовивший будущего писателя к поступлению в гимназию, одним из первых пробудил в душе своего ученика интерес к культуре других стран. Н.О. Ромашков был выпускником Лазаревского института, владел несколькими восточными языками10. Не случайно маленький Алёша Арсеньев - автобиографический герой И.А. Бунина — не может оторваться от экзотических картинок из книги «Земля и люди»: «Помню особенно две: На одной - финиковая пальма, верблюд и египетская пирамида, на другой - пальма кокосовая. И, боже, сколько сухого зноя, сколько солнца не только видел, но и всем своим существом чувствовал я, глядя на эту синь и эту охру, замирая от какой-то истинной эдемской радости! В тамбовском поле, под тамбовским небом, с такой необыкновенной силой вспомнил я всё, что я видел, чем жил когда-то, в своих прежних, незапамятных существо-ваньях, что впоследствии в Египте, в Нубии, в тропиках мне оставалось только говорить себе: да, да, всё это именно так, как Я впервые "вспомнил" тридцать лет тому назад!» (VI, 37).

Определяющее значение для формирования взглядов писателя имели его многочисленные путешествия. В 1907 году И.А. Бунин совершает своеобразное «паломничество» в Святую землю: Египет, Сирия, Палестина, Греция. После путешествий 1903 и 1907 гг. художник создаёт цикл «путевых поэм» «Тень Птицы». Поездка на остров Цейлон в 1911 году также повлияла как на миропонимание И.А. Бунина, так и на дальнейшее его творчество. Не будь её, не были бы созданы такие произведения, как «Братья», «Соотечественник», «В стране пращуров», «Готами», «Ночь отречения», «Город Царя Царей», «Воды многие». Не последнюю роль здесь сыграло стремление И.А. Бунина понять прошлое, настоящее, будущее России через культуру других народов. Позднее, вдали от родины, он будет вспоминать Россию, мучительно страдая от разлуки с землёй своих предков. Тоска по родине и неотрывная принадлежность её культуре, народу, постоянно присутствовала в душе писателя.

Говоря о причинах, побудивших И.А. Бунина «обратиться к Востоку», нельзя не отметить увлечения молодого писателя толстовством и творчеством Л.Н.Толстого, воззрения которого, по мнению И.А. Бунина, были близки индийской философии. Герой рассказа «На даче», толстовец Каменский произносит слова: «Жизнь только в жизни духа, а не в жизни тела. Это повторяли все великие учители человечества, начиная с Будды» (II, 148). Через сорок лет в своём трактате «Освобождение Толстого» И.А. Бунин соотнесёт свои взгляды на бытие, жизнь, конец жизни с «буддийскими высказываниями» Л.Н. Толстого. Как и Л.Н. Толстой, И.А. Бунин в своих произведениях часто обращается к теме смерти. Чувство постоянного её присутствия сопровождало художника всегда: «Я всю жизнь живу под знаком смерти - и всё-таки чувствую, будто никогда не умру» (V, 301). Преодолеть смерть, найти примирение с нею в бессмертии, найти разрешение этой величайшей загадки человеческого бытия, которая ужасна, противоестественна по своей сути, но в то же время разрешает противоречия земной жизни, стремился И.А. Бунин. Это в какой-то мере роднит его с Л.Н. Толстым11.

Обращаясь к истории современного буниноведения, отметим, что отечественные исследователи 1950-60-х гг. (О. Михайлов, Т. Бонами, В. Афанасьев) часто проходили мимо глубинного, философского, содержания бунинской прозы. Так, для А. Тарасенкова И.А. Бунин - «певец умирающего дворянства»12, и не более, в то время как Т. Бонами наоборот как бы подтягивает художника до уровня революционных идей эпохи, выделяя исключительно социальный подтекст его творчества. Зарубежные учёные, напротив, изначально акцентировали внимание на нравственно-философском содержании, говорили о «пантеистиче-ски-таоистическом воззрении Бунина на жизнь и мир»13, проводили прямые параллели между идеями Шопенгауэра, экзистенциалистов и философскими взглядами писателя. Д. Ричарде, например, называет И.А. Бунина «оптимистическим фаталистом»14, настаивая на аполитичности писателя. Д. Ричарде и Б. Кирхнер отказывают художнику в каких бы то ни было социальных интересах и демократических симпатиях. Зарубежные учёные, в отличие от отечественных, почти не проявляя интереса к социальным аспектам творчества, концентрируют основное внимание на выявлении «вечных» тем в произведениях писателя. Мировосприятие художника интересует их лишь в философском аспекте, в плане постановки и решения общих проблем бытия, жизни и смерти. Подобное отношение к литературному наследию писателя абсолютизирует одни особенности его творчества и не учитывает другие.

Вопрос о религиозно-философской подоснове творчества И.А. Бунина в современном буниноведении решается по-разному, иногда основываясь на пристальном внимании к разным сторонам мировоззрения художника, а порой достаточно субъективно (на выделении и придании доминирующего значения тем аспектам, которые особенно близки миропониманию самого исследователя)15. Изучение тех сторон мировоззрения И.А. Бунина, которые были сформированы под определенным влиянием Востока, по-прежнему остаётся неполным, несмотря на уже предпринятые попытки литературоведов более или менее систе-матизированно исследовать вопрос, поставленный в 1969г. О.В. Сливицкой в работе «Бунин и Восток (к постановке вопроса)»16. На материале анализа таких прозаических произведений И.А. Бунина, как «Тень Птицы», «Господин из Сан-Франциско, «Сны Чанга», «Братья», О.В. Сливицкая сделала следующее, довольно любопытное, заключение: «Восток, не всегда отражаясь в произведениях И.А. Бунина тематически, постоянно присутствует в его сознании и как угол зрения на судьбу России, и как арсенал философских воззрений, очень близких его представлению о мире»17.

Необходимо отметить, что в работах отечественных литературоведов (П.И. Тартаковского, Л.В. Крутиковой, В.Я. Света, О.В. Солоухиной, Т.К. Лобановой, М. Мирзы-Авакяна, О.В. Сливицкой, Е.Б. Смольяниновой, Л.А. Ие-зуитовой, И.П. Карпова, В.В. Крапивина), а также в трудах зарубежных учёных (Т. Марулло, Дж. В. Коннолли, Ким Кён Тэ, Мэн Сю-юнь) уделяется определённое внимание рассмотрению ориентального начала в творчестве И.А. Бунина. Однако, несмотря на наличие значительного числа исследований, так или иначе затрагивавших различные стороны мировоззрения И.А. Бунина, нельзя не увидеть, что среди них не так много специальных работ, посвящённых изучению его религиозно-философских воззрений. Причиной этому вполне могла послужить как сама неопределенность бунинских религиозных взглядов, так и цензура недавнего периода истории России.

Из работ последних лет, связанных с изучением указанной проблемы, а также и непосредственно ориентализма в творчестве писателя, представляется особенно интересной диссертация Г.В. Килгановой - «Ориентализм в прозе 18

И.А. Бунина» . Некоторые созвучные нам идеи по вопросу «И.А. Бунин и Восток» подробно рассмотрены в данном труде. В своей работе исследователь приходит к выводу, что Восток наложил существенный отпечаток на характер религиозно-философских взглядов И.А. Бунина; Восток был для художника своеобразным критерием его эстетики; стал определяющим моментом в историко-художественной концепции писателя, выраженной, например, в путевых очерках «Тень Птицы». Именно этими положениями мы будем руководствоваться в некоторых случаях при анализе прозаических и поэтических произведений И.А. Бунина.

В указанном выше исследовании впервые были рассмотрены в совокупности религиозно-философский, эстетический и психологический аспекты художественного сознания И.А. Бунина, был сделан также акцент на том, что все перечисленные аспекты являются «яркими проявлениями ориентализма». Однако эстетический и психологический мировоззренческие аспекты рассматриваются в диссертации Г.В. Килгановой только на материале прозаических произведений И.А. Бунина о любви. В данной работе производится попытка рассмотрения в этом ключе как прозы, так и поэзии, эссеистики И.А. Бунина, относящихся к различной тематике.

Г.В. Килгановой сделано много интересных и глубоких замечаний, одно из которых относится к доминированию синкретизма в религиозно-философских воззрениях И.А. Бунина. Аналогичная мысль выражена в работе Г.Ю. Карпенко, также посвященной специальному изучению религиозно-философских взглядов И.А. Бунина19. Верно ориентируясь на подобный синкретизм, характерный для этого писателя, Г.Ю. Карпенко рассматривает его формирование в русле актуальных философских проблем начала XX века.

О влиянии Сутты-Нипаты на так называемые «цейлонские» рассказы И.А. Бунина в разное время упоминали О.В. Солоухина, Г.И. Карпенко, Е.Б. Смольянинова20. Пожалуй, лишь Т.К. Лобанова и В.В. Крапивин в своих статьях21 уделили некоторое внимание рассмотрению темы «Сутта-Нипата и проза И.А. Бунина». Однако до сих пор нет ни одного исследования, более или менее подробно освещающего указанную тему. В настоящей работе мы попытаемся восполнить этот пробел.

История осмысления проблемы «И.А. Бунин и Восток» свидетельствует о не иссякающем интересе к изучению данного вопроса в буниноведении и возможности нахождения новых аспектов его изучения. Существующие исследования ориентальной прозы и поэзии И.А. Бунина, внеся неоспоримый вклад в освещение указанной проблемы, тем не менее, её не исчерпывают22.

Актуальность диссертационного исследования.

Возрастание интереса российских учёных к творчеству И.А. Бунина, наблюдающееся в последние годы, во многом связано с возвращением на родину литературного наследия писателя.

Значительный научный интерес вызывает, во-первых, неопределенность бунинских религиозно-философских взглядов, без понимания которых невозможно составить целостное представление о специфике художественного сознания, миропонимании писателя и его поэтике.

Сказанным определяется актуальность изучения поэзии и прозы И.А. Бунина в мировоззренческом аспекте; этот аспект представляется весьма значимым для современного литературоведения, разрабатывающего на рубеже XX — XXI веков мировоззренческое направление.

Во-вторых, требует осмысления факт присутствия в бунинском творчестве «ориентального» начала, без учёта которого понимание творчества, философии, исканий автора остается неполным. Поэтому актуальной задачей является выявление черт специфически «восточного» миропонимания; анализ эстетических, духовных, нравственных традиций Востока в художественном сознании писателя; изучение влияния восточных религиозно-философских канонических текстов (Коран, Сутта-Нипата и др.), а также культуры, истории, философии индуизма, буддизма, ислама на понимание писателем сути бытия.

Исследование указанных проблем позволит уточнить представление о феномене ориентализма как таковом, что также является актуальным на фоне имеющихся различий в понимании Востока и восточной традиции в искусстве.

Научная новизна работы состоит в том, что впервые художественный ориентализм прозы, поэзии, публицистики И.А. Бунина исследуется как самобытное литературное явление. На конкретном материале произведений писателя проведено исследование связей эстетических, нравственно-философских исканий И.А. Бунина с культурным, историческим, религиозным наследием Ближнего и Дальнего Востока. Особое внимание уделяется изучению связей произведений писателя с каноническими текстами: Кораном, Суттой-Нипатой, гимнами Ригведы. Также впервые поднимается тема «И.А. Бунин и евразийство».

В диссертации ставится цель - исследовать специфику влияния Востока на художественное сознание И.А. Бунина.

Задачи работы.

1. Выявить истоки формирования ориентального начала в художественном сознании И.А.Бунина.

2. Осмыслить природу религиозно-философских исканий писателя как стремление найти адекватные формы отражения и воплощения внутреннего мира.

3. Исследовать способы бытования восточных религиозно-философских и художественных текстов в творчестве И.А. Бунина.

4. Определить место и роль восточных категорий, символов, образов в эстетике и поэтике писателя.

Для решения поставленных задач нами будет использован широкий крут произведений И.А. Бунина: от ранних (конец 1880-х -1890-е годы) до поздних, созданных в эмиграции (1930-е годы). Таким образом, можно сказать, что материал исследования составляют прозаические, поэтические тексты И.А. Бунина, публицистика, эссеистика, дневники писателя как доэмигрантского, так и эмигрантского периода, как вошедшие в отечественные издания, так и опубликованные за границей. Привлекаются по необходимости произведения других авторов рубежа веков, что позволяет рассмотреть своеобразие творчества исследуемого художника на широком литературном фоне.

Методы исследования.

В диссертации сочетаются исторический и структурный способы изучения художественного произведения. Можно говорить о стремлении к системно-целостному подходу, поскольку в рамках данной работы соединяются биографический, творческо-генетический, культурно-исторический, структурно-семантический методы.

Теоретической основой исследования стали труды по литературоведению (Ю.М. Лотман, Л.Я. Гинзбург, Н.С. Трубецкой, П.М. Бицилли, В. Эберман, В.В. Иванов, П.И. Тартаковский, В.А. Келдыш, Л.А. Смирнова, В.Н. Афанасьев и др.), философии (Ф.А. Степун, М. Гюйо, А.Г. Пырин, E.H. Трубецкой, П.Н. Савицкий, С.Я. Франк), религиоведению (Г. Ольденберг, А. Массэ, Ф.И. Щер-батской, P.P. Мавлютов, А.Н. Кочетов, А.Уотс, П. Милославский, Т.П. Григорьева, Т.Я. Елизаренкова), медицине и психологии (К.Г. Юнг, Л.С. Выготский, Д.И. Ковда).

Научное и практическое значение диссертационного исследования состоит в том, что его выводы способствуют пониманию природы инонационального в творчестве И.А. Бунина. Практическая ценность диссертации обусловлена возможностью использования её материалов в исследованиях творчества И.А. Бунина, изучения и анализа общих проблем истории русской литературы конца XIX - начала XX вв., а также в вузовском и школьном преподавании при подготовке факультативных занятий, курсов лекций, спецкурсов и спецсеминаров, посвященных русской прозе и поэзии Серебряного века.

Апробация работы. Основные положения диссертации докладывались на научных конференциях ИГУ (1997, 1999, 2001, 2003, 2004 гг.), международных конференциях ИГУ (2003 г.), БГУ (2003г.). Содержание работы отражено в восьми публикациях (тезисах научных докладов и статьях).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения и списка литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Восток в художественном сознании И.А. Бунина"

Заключение.

Интерес к Востоку на Западе имеет очень глубокие корни, и в каждый исторический период, в зависимости от специфики социальных, исторических, культурных факторов он то усиливается, то наоборот, ослабевает. Особенностью литературы рубежа XIX - XX вв. является усиление интереса к восточным религиям, философии, истории, культуре. В это время Европа (и Россия) переживает своеобразное открытие для себя даосского и индо-буддийского Востока. К. Бальмонт, Н. Гумилёв, А. Белый, В. Хлебников, М. Лохвицкая и многие другие русские писатели обращаются в своём творчестве к ориентальной теме. На этом фоне И.А. Бунин не был исключением. Интерес писателя к Востоку проявлялся на протяжении всего его творческого пути. Причинами этого стали детские впечатления, многочисленные путешествия И.А. Бунина на Ближний Восток, путешествие на остров Цейлон, стремление понять прошлое, настоящее, будущее России через культуру других народов.

И.А. Бунин осваивал Восток одновременно на разных уровнях: географическом, историческом, культурологическом, религиозно-философском. Вряд ли можно сказать, что на раннем этапе И.А. Бунина интересовали пространственные и бытовые реалии Востока, а позже -философские категории, что, в молодости он увлекался культурой ислама, а в зрелом возрасте - буддизмом. Художественное сознание писателя стремится охватить собой весь мир во всём его многообразии, поэтически восприняв и «перерйотавэ)брезом, для И.А. Бунина Восток - это а) Древний Восток, сохранившийся в памятниках духовной и материальной культуры, географическая, историческая (например, арийское происхождение многих народов) духовная (религиозно-философский пласт) Прародина человечества; б) современный Восток - современные восточные государства, народы, этносы. Современный Восток также включает в себя географический, исторический, этнографический, психологический, культурный пласт; в) Восток, являющийся неотъемлемой частью русской культуры, истории, психологии русского народа, «азиатская» часть Евразийской культуры.

Художественное сознание писателя включает в себя все три типа понимания Востока.

Нравственно-философские искания И.А. Бунина отражают особенности его художественного мышления, для которого характерен синтез различных начал. В художественном сознании И.А. Бунина неразрывно соединяются исконно национальное и инонациональное начала. В основе авторской рефлексии и способа творческого мышления лежит категориальность восприятия и отражения фактов реальной действительности. Тайны бытия познаются через познание собственной души. За художественными образами каждого произведения проступает мировоззренческая составляющая, некая природная предрасположенность автора к определённой области мысли. В конечном итоге, все грани художественного сознания И.А. Бунина находят отражение в его творчестве, и исследователь, по нашему мнению, не должен оставлять без внимания те стороны в духовном самосознании художника, которые, с первого взгляда, и не играли основополагающей роли.

И.А. Бунин - русский писатель, но в восточной культуре он находит то, что роднит её с близкой, родной культурой. В своих произведениях художник неоднократно отмечает сходство России с Цейлоном, странами Ближнего Востока. Для И.А. Бунина важно увидеть то, что сближает Восток и Россию, и здесь концепция евразийцев в известной степени соединяется с его интерпретацией национального своеобразия России, её культуры, истории, народа. Будучи русским человеком, И.А. Бунин в то же время был гражданином мира, поскольку ему была близка не только мысль о единстве духовного наследия разных народов, но и восточная идея Единой Мировой Души (Всеединое, Брама, Атман как Мировое Божественное Начало, разлитое в окружающей природе и в каждом человеке). Во внешнем, «чужом», художник видит «своё», присущее его душе, являющейся в конечном итоге частью Всеобщей Мировой Души. Весьма своеобразен пантеизм писателя: собственное ощущение единения с природой И.А. Бунин осмысливал всесторонне, обращаясь как к многовековому опыту Запада, так и к тысячелетним наработкам Востока.

Лейтмотивы Всеединого и братства всех людей (независимо от того, живут ли эти люди одновременно с писателем или жили на земле гораздо раньше) проходят через ряд поэтических и прозаических произведений И.А. Бунина. Нельзя не отметить, что Всеединое - тема, к которой обращаются многие авторы XX века, включая И.А. Бунина. Помимо осознания сопричастности каждого народа к жизни всего человечества, у И.А. Бунина присутствовало также ощущение того, что и его жизнь, жизнь отдельно взятого человека, есть «трепетное и радостное причастие вечному и временному, близкому и далёкому, всем векам и странам, жизни всего бывшего и сущего на этой земле», «столь любимой» (V, 314-315) самим художником. Запад и Восток, Север и Юг, исчезнувшие цивилизации и ныне существующие — всё, по его мнению, составляет этот мир, где главной является всё же «третья правда» - правда Любви, Красоты, Гармонии. Несмотря на то, что мир «безначален и бесконечен» (IV, 385), у него всё же есть Хозяин - его Творец, поскольку в устройстве Вселенной нет хаоса.

Анализ отдельных стихотворений, очерков, рассказов писателя обнаруживает специфические особенности его художественного сознания, проявляющиеся на сюжетно-композиционном уровне, в пространственно-временной организации, в персонажной системе и в речевом строе произведений: соединение лирического и эпического начал, синтез реалистического и символического пластов художественного изображения, разветвлённая сеть реминисценций, ар-хетипические мотивы и образы.

Для писателя характерен синтез филологического и географическо-этнографического аспектов в отражении восточных реалий, религии, философии в очерках, рассказах, стихотворениях. Бунинское изображение природы, арабов, сингалезов кажется неповторимым, живым, выразительным, точным, оно проникнуто особым отношением к Востоку. Это не бесплотные символы, не традиционные экзотизмы, ставшие литературными штампами, а соединение знакомства книжного с личным знанием, идущим от собственных впечатлений. Таким образом, можно говорить о своеобразном национальном перевоплощении И.А. Бунина, о различных гранях и сферах постижения, осмысления художником восточного бытия.

Восточные мотивы в конкретных бунинских произведениях появляются на разных уровнях, иногда это прямая отсылка к географическому пространству (Стамбул, Аннарадхапура, Кенди, Баальбек, Иерихон); иногда это поэтика Востока («Зейнаб»), опора на конкретные тексты (Сутту-Нипату, Коран, Ригве-ду), цитаты, реминисценции и т.д. Одним из основных моментов в формировании религиозно-философских взглядов художника было обострённое ощущение антиномичности мира, человеческой души и естественное стремление к поиску смысла своего существования.

Множественность смысловых преломлений, подвижность и переходность образов, широта философско-религиозных аспектов позволяет бунинской лирике и прозе органично вписаться не только в европейский, но и в восточный культурный контекст XX века и оставаться одним из великих достижений наследия мировой литературы новейшего времени.

Список научной литературыЧебоненко, Оксана Сергеевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Бунин И.А. Собрание сочинений: В 9-ти т. М.: Худож. литература, 1965-1967. (Ссылки на произведения И.А. Бунина делаются в тексте диссертации по этому изданию с указанием тома и номера страницы).

2. Бунин И.А. Собрание сочинений: В 6-ти т. М.: Худож. литература, 1988.

3. Бунин И.А. Избранные сочинения / И.А.Бунин. М.: Худож. литература, 1984.-750с.

4. Бунин И.А. Избранные письма / И.А.Бунин // И.А. Бунин: Pro et contra. Личность и творчество Ивана Бунина в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей. Антология / Под ред. Д.К.Бурлака. СПб.: РХГИ,2001.-С. 30-82.

5. Бунин И.А. Окаянные дни. Воспоминания. Статьи / И.А.Бунин. М.: Советский писатель, 1990. - 390 с.

6. Бунин И.А.: Pro et contra. Личность и творчество Ивана Бунина в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей. Антология / Под ред. Д.К.Бурлака. СПб.: РХГИ, 2001.- 1016 с.

7. Гумилёв Н.С. Собрание сочинений: В 4-х т. М.: «ТЕРРA-TERRA», 1991.

8. Толстой Л.Н. Собрание сочинений: В 12-ти т. М.: Правда, 1987-1988.

9. Абрамянц А. Звёздные руны Ивана Бунина / А.Абрамянц // Русская речь. —2002,-№2.-С. 29-33.

10. Авилова Н.С. «Петухи опевают ночь» / Н.С.Авилова // Русская речь. 1970. -№3.~ С. 27-29.. г

11. Адамович Г.В. Бунин / Г.В.Адамович // Одиночество и свобода. М.: Республика, 1996. - С. 37-52.

12. Айхенвальд Ю.И. Иван Бунин / Ю.И.Айхенвальд // И. Бунин. Избранная проза. Книга для ученика и учителя / Под ред. А.С.Гуровой. М.: Олимп, 1996-С. 579-609.

13. Айхенвальд Ю.И. И. Бунин / Ю.И.Айхенвальд // Силуэты русских писателей.-М.: Республика, 1998.-С. 115-132.

14. Альберт Д.И. Проблема памяти в системе этико-философских и эстетических взглядов И. Бунина / Д.И.Альберт // Вопросы русской литературы. — Львов: Изд-во при ЛГУ издательского объединения «Вища школа», 1983. — Вып. 1(41).-С. 113-120.

15. Антонов С.П. И. Бунин. «Жизнь Арсеньева» / С.П.Антонов // От первого лица. -М.: Советский писатель, 1973. С. 42-89.

16. Архангельский А.Н. Последний классик / А.Н.Архангельский // И. Бунин. Избранная проза. Книга для ученика и учителя / Под ред. А.С.Гуровой. М.: Олимп, 1996-С. 5-19.

17. Афанасьев В.Н. И.А. Бунин / В.Н.Афанасьев. М.: Просвещение, 1966. -385 с.

18. Афонин JI.H. И.А. Бунин. Памятка читателю / Л.Н.Афонин. Орёл, 1958. -50 с.

19. Бабореко А.К. Примечания к первому тому «Собрания сочинений И.А. Бунина» / А.К.Бабореко // Бунин И.А. Собр. соч.: В 9-ти т. Т.1. - М.: Худож. литература, 1965. - С. 520-577.

20. Бабореко А.К. Тень Птицы / А.К.Бабореко, О.Н.Михайлов, В.М.Смирин // Бунин И.А. Собр. соч.: В 9-ти т. Т.З. - М.: Худож. литература, 1965. - С. 483-501.

21. Бабореко А.К. И.А. Бунин. Материалы для биографии с 1870 по 1917 год / А.К.Бабореко. — М.: Худож. литература, 1983. 352 с.

22. Блюм A.B. Литературный источник «Грамматики любви» / А.В.Блюм // Наука и жизнь. 1970. - № 9. - С. 60-63.

23. Блюм A.B. «Под серпом и молотом» (Бунин в советской цензуре) / А.В.Блюм // Звезда. 1995. - №10. - С. 131-137.

24. Бонами Т.М. Художественная проза И.А. Бунина (1887-1904) / Т.М.Бонами. Владимир, 1962. - 120 с.

25. Брыжатая Н.П. И.А. Бунин. «Цифры». Арифметика чувств / Н.П.Брыжатая, Т.А.Полежаева // Литература в школе. 1999. - №1. - С. 92-96.

26. Бунинский сборник: Материалы науч. конф., посвящ. 100-летию со дня рождения И.А. Бунина. 19-22 окт. 1970 г. / Орловский гос. пед. ин-т; Курский гос. пед. ин-т; отв. ред. А.И.Гаврилов. - Орёл, 1974. - 362 с.

27. Бурова Г.П. «Земля зовёт: спешите любить, творить.». О стихотворении И.А. Бунина «Ночные цикады» / Г.П.Бурова // Русская речь. 1989. - №6. — С. 102-104.

28. Волков A.A. Проза Ивана Бунина / А.А.Волков. М.: Московский рабочий, 1969.-448с.

29. Выготский Л.С. «Лёгкое дыхание» / Л.С.Выготский // Психология искусства. М., 1968.-С. 187-208.

30. Вячеславов П.Л. Примечания к пятому тому «Собрания сочинений И.А. Бунина» / П.Л.Вячеславов // Бунин И.А. Собр. соч.: В 9-ти т. Т. 5. - М.: Худож. литература, 1966. - С. 509-540.

31. Гейдеко В.А. А. Чехов и Ив. Бунин / В.А.Гейдеко. М.: Советский писатель, 1987.-370 с.

32. Гершензон М.О. Иван Бунин. Том четвертый / М.О.Гершензон // Вестник Европы. 1908. - №6. - С. 841-844.

33. Гиппиус З.Н. Литературный дневник / З.Н.Гиппиус // Русская мысль. 1911. -№6.-С. 15-16.

34. Голотина Г.А. Эволюция темы природы в лирике И. Бунина 1900-х годов / Г.А.Голотина // Иван Бунин и литературный процесс начала XX века (до 1917 года). Л.: ЛГПИ, 1985. - С. 82-100.

35. Гончаров Ю.Д. Воспоминания Паустовского. Предки Бунина / Ю.Д.Гончаров. Воронеж: Центрально-Черноземное книжное издательство, 1972.-С. 79-173.

36. Горелов А.Е. Звезда одинокая. И. Бунин / А.Е.Горелов // Три судьбы. Л., 1980.-С. 275-623.

37. Гранин Д.А. Один из рассказов Бунина / Д.А.Гранин // Тринадцать ступенек. Л.: Советский писатель, 1984. - С. 140-143.

38. Гречанинова B.C. Примечания к седьмому тому «Собрания сочинений И.А. Бунина» / В.С.Гречанинова // Бунин И.А. Собр. соч.: В 9-ти т. Т.7. - М.: Худож. литература, 1966. - С. 366-396.

39. Гречнев В.Я. Публикации и сообщения. Рассказ И. А. Бунина «Далёкое» / В.Я.Гречнев // Русская литература. 2003. - №3. - С. 133-137.

40. Двинятина Т.М. Каталог бунинской коллекции / Т.М.Двинятина // Русская литература. 2002. - № 1. - С. 255-257.

41. Денисова Э.О. Восток и поэзия Бунина / Э.О.Денисова // Писатель и время. Вып. 1. Ульяновск, 1975.

42. Зайцев Б.К. Молодость Иван Бунин / Б.К.Зайцев // Улица святого Николая: Повести и рассказы. - М., 1989. - С. 277- 281.

43. Иванов H.H. «Мир, недоступный смерти». О тайном и явном в прозе И.А. Бунина / Н.Н.Иванов // Литература в школе. 1999. - №1. - С. 42 - 44.

44. Иванова Н. «Познать тоску всех стран и всех времён.» (И.А. Бунин) / Н.Иванова // «Они питали мою музу.». Книги в жизни и творчестве писателей. -М.: Книга, 1986. С. 154-173.

45. Иезуитова Л.А. Роль семантико-композиционных повторов в создании символического строя повести-поэмы И.А. Бунина «Деревня» / Л.А.Иезуитова // Иван Бунин и литературный процесс начала XX века (до 1917 года). Л.: ЛГПИ, 1985.-С. 38-59.

46. Ильин И.А. Творчество И.А. Бунина / И.А.Ильин // О Тьме и Просветлении. -М.: Скифы, 1991.-С. 27-72.

47. Иоаннисян Д.В. Природа, время, человек у А.П. Чехова и И.А. Бунина /Д.В.Иоаннисян // Русская литература XX века. Калуга, 1973. - С. 60-73.

48. Калмановский Е.С. Иван Бунин. Эскиз к портрету / Е.С.Калмановский // Путник запоздалый. Рассказы и разборы. Л.: Советский писатель, 1985. — С. 226-253.

49. Карпенко Г.Ю. Творчество И.А. Бунина в контексте религиозно-философских и антропологических идей конца XIX начала XX века: (концепция человека) / Г.Ю.Карпенко. - Самара, 1992.

50. Карпенко Г.Ю. Творчество И.А. Бунина в контексте религиозно-философских и антропологических идей конца XIX начала XX века: (концепция человека) Автореф. дис. канд. филол. наук /Г.Ю.Карпенко. - СПб., 1992.-19 с.

51. Карпов И.П. Проза Ивана Бунина.: Учеб.пос. / И.П.Карпов. М.: Флинта — Наука, 1999.-336 с.

52. Килганова Г.В. Ориентализм в прозе И.А. Бунина. Дис. канд. филол. наук / Г.В.Килганова. М.: МГПУ, 1996.

53. Килганова Г.В. Ориентализм в прозе И.А. Бунина. Автореф. дис. канд. филол. наук / Г.В.Килганова. М.: МГПУ, 1997. - 17 с.

54. Ким Кён Тэ. Мир Востока в рассказе Бунина «Братья» / Ким Кён Тэ // Русская литература. 2002. - № 3. - С. 19-36.

55. Кожемякина Л.И. Сюжетостроение рассказа И.А. Бунина «Туман» / Л.И.Кожемякина // Вопросы поэтики художественного произведения. Алма-Ата, 1980. - С. 22-29.

56. Колобаева Л.А. От временного к вечному (Феноменологический роман в русской литературе XX века) / Л.А.Колобаева // Вопросы литературы. — 1998. -№3.- С. 136-139.

57. Колобаева Л.А. «Чистый понедельник» Ивана Бунина / Л.А.Колобаева // Русская словесность. 1998. -№3. - С. 19-23.

58. Конюшенко Е.И. О «братстве» в «Братьях» И.А. Бунина (Миф в бунинской концепции человека и мира) / Е.И.Конюшенко // Художественное творчество и литературный процесс. Томск: Изд-во ТГУ, 1988. - С. 174-184.

59. Короткова М.С. Каждый человек это целый мир. Роман И.А. Бунина «Жизнь Арсеньева» в 11 классе / М.С.Короткова // И. Бунин. Избранная проза. Книга для ученика и учителя. - М.: Олимп, 1996. - С. 626-639.

60. Котляр JI.B. Примечания к шестому тому «Собрания сочинений И.А. Бунина» / Л.В.Котляр // Бунин И.А. Собр. соч.: В 9-ти т. Т.6. - М.: Худож. литература, 1966. - С. 324-339.

61. Кранихфельд В.П. Литературные отклики. И.А. Бунин / В.П.Кранихфельд // Современный мир.-СПб., 1912. №11. - С. 350-351.

62. Крапивин В.В. Штудии. Окно на Восток. «Кушитство» и «иранство» в русской прозе 1910-1930 годов / В.В.Крапивин // Литературная учёба. 2000. -№1. - С. 120-147.

63. Крапивин В.В. Штудии. Между Синаем и Цейлоном. Восток в прозе Ивана Бунина / В.В.Крапивин // Литературная учёба. 2000. - №5. - С. 145-169.

64. Крутикова Л.В. В мире художественных исканий Бунина (Как создавались рассказы 1911-1916 годов / Л.В.Крутикова // Литературное наследство. Иван Бунин, т. 84: В 2 ч. -М.: Наука, 1973. -Ч. 2. С. 90-120.

65. Крутикова Л.В. «.B этом злом и прекрасном мире.» / Л.В.Крутикова // Бунин И.А. Суходол. Жизнь Арсеньева. Рассказы. Воронеж, 1978. - С. 5-31.

66. Кузнецова Г.Н. Грасский дневник / Г.Н.Кузнецова. М.: Московский рабочий, 1995.-409с.

67. Кузнецова Г.Н. Памяти Бунина / Г.Н.Кузнецова // Вопросы литературы и фольклора. Воронеж, 1972.-С. 187-189.

68. Кучеровский Н.М. И.А. Бунин в «Знании». «Чернозём» / Н.М.Кучеровский // Русская литература XX века (дооктябрьский период). Калуга, 1968. - С. 107-123.

69. Кучеровский Н.М. О концепции жизни в лирической прозе И.А. Бунина (вторая половина 90-х начало 900-х годов) / Н.М.Кучеровский // Русская литература XX века (дооктябрьский период). - Калуга, 1968. - С. 80-107.

70. Кучеровский Н.М. «Деревня» И.А. Бунина в критике 1910-х годов и эстетическая концепция жизни в его прозе / Н.М.Кучеровский // Страницы истории русской литературы. Калуга, 1969. - С. 50-67.

71. Кучеровский Н.М. Эстетическая сущность философских исканий И.А. Бунина (1906 1911 гг.) / Н.М.Кучеровский // Научные доклады Высшей школы. Филологические науки. Вып. 6. -М., 1969- С. 25-35.

72. Лавров В.В. «.Я обречён познать тоску всех стран и всех времён». Иван Бунин: история трёх автографов / В.В.Лавров // Литературная учёба. 1987. -№5. - С. 129-137.

73. Лавров В.В. Холодная осень: И. Бунин в эмиграции (1920-1953) / В .В .Лавров. М.: Молодая гвардия, 1989. - 500 с.

74. Латухина А.Л. Цикл «путевых поэм» И.А. Бунина «Тень Птицы»: проблема жанра. Автореф. дис. канд. филол. наук / А.Л.Латухина. Нижний Новгород, 2004. - 22 с.

75. Линков В.Я. Мир и человек в творчестве Л. Толстого и И. Бунина / В.Я.Линков. — М.: Изд-во МГУ, 1989. 173 с.

76. Литературное наследство. Иван Бунин / Литературное наследство. Иван Бунин. Т.84: В 2-х ч. - М.: Наука, 1973.

77. Лобанова Т.К. Ориентальная проза И. Бунина и духовно-эстетическое наследие народов Востока / Т.К.Лобанова // Русская литература и Восток (Особенности художественной ориенталистики XIX XX вв.). - Ташкент: Издательство «ФАН» УССР, 1988. - С. 69-91.

78. Лощинская Н.В. И.А. Бунин в английских и американских исследованиях конца 1960-х начала 1970-х годов / Н.В.Лощинская // Русская литература. — 1974.-№3.-С. 242-253.

79. Любимов Н.М. О переводах Бунина / Н.М.Любимов // Бунин И.А. Собр. соч.: В 9-ти т. Т.8. - М.: Худож. литература, 1966. - С.409- 421.

80. Лявданский Э.К. Действительность и жизнь сознания в прозе И. Бунина / Э.К.Лявданский // Иван Бунин и литературный процесс начала века (до 1917г.): Межвузовский сборник научных трудов. Л.: ЛГПИ, 1985. - С. 7889.

81. Лявданский Э.К. К вопросу о типологии характеров в прозе И. Бунина 1910-х годов / Э.К.Лявданский, Г.А.Голотина // Иван Бунин и литературный процесс начала века (до 1917 г.): Межвузовский сборник научных трудов. Д.: ЛГПИ, 1985.-С. 60-71.

82. Майкова А.Н. О власти бессознательного («Чистый понедельник» И. Бунина) / А.Н.МайкЬва // Русская литература. 1999. - № 3. - С. 48- 49.

83. Мальцев Ю.В. Забытые публикации Бунина / Ю.В.Мальцев // Континент. — 1983.- №37.-С. 337-359.

84. Маркин Г.И. Художественное время и пространство новеллы И.А. Бунина «Чаша жизни» / Г.И.Маркин // Сюжетосложение в русской литературе: Сборник статей. Даугавпилс, 1980. - С. 80-89.

85. Мескин В.А. Человек в круге бытия (О творчестве И. Бунина) / В.А.Мескин // Русская словесность. 1993. - №4. - С. 16-24.

86. Мирза-Авакян М. Работа И.А. Бунина над темой Востока / М.Мирза-Авакян // Творчество писателя и литературный процесс: Межвузовский сборник научных трудов. Иваново, 1981. - С. 216-227.

87. Михайлов О.Н. Примечания к девятому тому «Собрания сочинений И.А. Бунина» / О.Н.Михайлов // Бунин И.А. Собр. соч.: В 9-ти т. Т.9. - М.: Худож. литература, 1965. - С. 551-567.

88. Михайлов О.Н. Примечания к первому тому «Собрания сочинений И.А. Бунина» / О.Н.Михайлов // Бунин И.А. Собр. соч.: В 9-ти т. Т.1. - М.: Худож. литература, 1965. - С. 503-517.

89. Михайлов О.Н. Строгий талант: Иван Бунин. Жизнь. Судьба. Творчество / О.Н.Михайлов. М.: Современник, 1976. - 278 с.

90. Михайлов О.Н. И.А. Бунин: Жизнь и творчество / О.Н.Михайлов. Тула, 1987.-317с.

91. Михайлов О.Н. Освобождение Бунина / О.Н.Михайлов // Слово. 1990. -№7.-С. 55-57.

92. Морозов С.Н. H.A. Тэффи и И.А. Бунин: к истории творческих отношений / С.Н.Морозов // Творчество H.A. Тэффи и русский литературный процесс первой половины XX века. М.: Наследие, 1999. - С. 280-286.

93. Муромцева-Бунина В.Н. Жизнь Бунина. Беседы с памятью / В.Н.Муромцева-Бунина. М.: Советский писатель, 1989. - 512 с.

94. Мэн Сю-юнь. Символика природы в поэзии И. А. Бунина: (В сопоставлении с русскими и китайскими традициями). Дис. канд. филол. наук / МэнСю-юнь.-М., 1996.

95. Мясников A.C. Примечания к третьему тому «Собрания сочинений И.А. Бунина» / А.С.Мясников // Бунин И.А. Собр. соч.: В 9-ти т. — Т. 3. М.: Худож. литература, 1965. - С. 447-464.

96. Нарушевич А.Г. Истолкование рассказа И.А. Бунина «Лёгкое дыхание» / А.Г.Нарушевич, И.С.Нарушевич // Русская словесность. 2002. - № 4. - С. 25-27.

97. Нефёдов В.В. Чудесный призрак: Бунин-художник / В.В.Нефёдов. -Минск: Полымя, 1990. 237 с.

98. Николина H.A. Образное слово И.А. Бунина / Н.А.Николина // И. Бунин. Избранная проза. М.: Олимп, 1996. - С. 639-653.

99. Никольская Л.Д. Социально-обличительное и философское в поэтике «Братьев» И.А. Бунина / Л.Д.Никольская // Проблемы истории критики и поэтики реализма: Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 1. Куйбышев, 1976.-С. 149-168.

100. Никулин Л.В. Бунин / Л.В.Никулин // Чехов, Бунин, Куприн: Литературные портреты. М., 1960. - С. 171-264.

101. Нинов A.A. М. Горький и Ив. Бунин: История отношений. Проблемы творчества / А.А.Нинов. Л.: Советский писатель, 1984. - 560 с.

102. Одоевцева И.В. На берегах Сены / И.В.Одоевцева. М.: Худож. литература, 1989.-336 с.

103. Песков В. Бунинские места / В.Песков // Комсомольская Правда. 2002. — 25 октября.-С. 18-19.

104. Петрашко О.О. Тема детства в творчестве H.A. Тэффи и И.А. Бунина: попытка сопоставления / О.О.Петрашко // Творчество Н. А. Тэффи и русскийлитературный процесс первой половины XX века. М.: Наследие, 1999. - С. 93-99.

105. Пономарёв Е.Р. Отзывы современников о книге И.А. Бунина «Освобождение Толстого» / Е.Р.Пономарёв // Русская литература. 1995. - №4. — С. 168-171.

106. Пономарёв Е.Р. О творческой истории книги Бунина «Освобождение Толстого» / Е.Р.Пономарёв // Русская литература. 1998. - № 1. - С. 109119.

107. Расулов М.Р. За строкой Бунина / М.Р.Расулов // Папаха и посох Сулей-мана. О национальном характере. М.: Советский писатель, 1987. - С. 123136.

108. Романович А. Проблема жизни и смерти в «Освобождении Толстого» Бунина / А.Романович // Русская литература. 1996. - №4. - С. 93-100.

109. Саакянц A.A. И.А. Бунин / А.А.Саакянц // Бунин И.А. Жизнь Арсеньева. -М.: Молодая гвардия, 1987. С. 4-26.

110. Садыкова H.A. Проза И.А. Бунина / Н.А.Садыкова. Душанбе, 1975. -88с.

111. Свет В.Е. Сопоставительный анализ стихотворения И. Бунина «Сатана богу» и древневосточного памятника / В.Е.Свет // Сравнительное изучение национальных литератур: Сборник научных трудов. Ташкент: Изд-во ГПИ, 1986.-С. 27-34.

112. Свет В.Е. Женские характеры в ориентальной поэзии Бунина / В.Е.Свет // Литературный процесс в его жанровом и стилевом своеобразии: Сборник научных трудов. Ташкент: Изд-во ГПИ, 1987.-С.61-74.

113. Сидякова Т.В. Жанровое своеобразие романа Бунина «Жизнь Арсеньева» / Т.В.Сидякова // Содержательность форм в художественной литературе. Проблемы поэтики: Межвузовский сборник научных статей. Самара, 1991. -С. 70-84.

114. Сливицкая О.В. Проблема социального и «космического» зла в творчестве И.А. Бунина («Братья» и «Господин из Сан-Франциско») / О.В.Сливицкая // Русская литература XX века (дооктябрьский период). Калуга, 1968. - С. 123-136.

115. Сливицкая О.В. Бунин и Восток (к постановке вопроса) / О.В.Сливицкая // Материалы межвузовской научной конференции, посвящённой творчеству И.А. Бунина. Елец, октябрь 1969. Воронеж, 1971. - С. 87-96.

116. Сливицкая О.В. О природе бунинской «внешней изобразительности» / О.В.Сливицкая // Русская литература. 1994. - №1. - С. 72-80.

117. Сливицкая O.B. К проблеме «Бунин и Восток»: рассказ Бунина «Сны Чанга» глазами японских студентов / О.В.Сливицкая // Русская литература. — 1996. -№3. С. 212-214.

118. Сливицкая О.В. «Что такое искусство?» (Бунинский ответ на толстовский вопрос) / О.В.Сливицкая // Русская литература. 1998. - № 1. - С. 44-53.

119. Сливицкая О.В. Сюжетное и описательное в новеллистике И.А. Бунина / О.В.Сливицкая // Русская литература. 1999. - № 1. - С. 89-110.

120. Сливицкая О.В. Бунин с точки зрения буддизма / О.В.Сливицкая // Русская литература. 1999. - № 4. - С. 161-163.

121. Сливицкая О.В. Чувство смерти в мире Бунина / О.В.Сливицкая // Русская литература. 2002. - № 1. - С. 64-78.

122. Смирнова JI.A. Иван Алексеевич Бунин. Жизнь и творчество / Л.А.Смирнова. -М.: Просвещение, 1991. 194 с.

123. Смольянинова Е.Б. «Буддийская тема» в прозе И.А. Бунина (Рассказ «Чаша жизни») / Е.Б.Смольянинова // Русская литература. 1996. - №3. - С. 205-212.

124. Соболев Ю.В. Ив. Бунин. «Иоанн Рыдалец» / Ю.В.Соболев // Путь. -1914.- №1. С. 62-66.

125. Солоухина О.В. О нравственно-философских взглядах Бунина / О.В.Солоухина // Русская литература. 1984. - №4. - С. 47-59.

126. Спивак P.C. Язык прозы И. Бунина и традиции Л.Н. Толстого / Р.С.Спивак // Научные доклады Высшей школы. Филологические науки. -1968.- №3.- С.23-33.

127. Спивак P.C. Бунин и его зарубежные истолкователи / Р.С.Спивак // Русская литература в оценки современной зарубежной критики. М.: Изд-во МГУ, 1973.- С. 325-339.

128. Спивак P.C. Грозный космос Бунина / Р.С.Спивак //Литературное обозрение. 1995. - №3. - С. 35-39.

129. Ставицкий A.B. Реалистическое и «нормативное» начала в прозе И.А. Бунина (Рассказ «Братья») / A.B.Ставицкий // Литературное произведение как целое и проблемы его анализа: Межвузовский сборник научных трудов. -Кемерово, 1979.-С. 121-131.

130. Тартаковский П.И. Поэзия Бунина и арабский Восток / П.И.Тартаковский //Народы Азии и Африки. 1971. - №1. - С. 106-121.

131. Твардовский А.Т. О Бунине / А.Т.Твардовский // Бунин И.А. Собр. соч.: В 9-ти т. Т.1. - М.: Худож. литература, 1965. - С. 7- 49.

132. Устами Буниных: Дневники Ивана Алексеевича и Веры Николаевны и другие архивные материалы: В Зт. / Под ред. М. Э. Грин. Франкфурт-на-Майне: Посев, - 1977, 1981, 1982.

133. Цетлин М.О. Иван Бунин. Роза Иерихона / М.О.Цетлин // Литература русского зарубежья. Антология: В 6т. Т. 1. - Кн. 2. - М.: Книга, 1990. - С. 358359.

134. Черников А.П. И.А. Бунин в «Книгоиздательстве писателей Москвы» /

135. A.П.Черников // Иван Бунин и литературный процесс начала века (до 1917г.): Межвузовский сборник научных трудов. Л.: ЛГПИ, 1985. - 129 с.

136. Чович Б. Мотив инстинкта смерти у Иво Андрича и Ивана Бунина / Б.Чович // Славяноведение. 1995. - № 1. - С. 61-68.

137. Шаламов В.Т. Работа Бунина над переводом «Песни о Гайавате» /

138. B.Т.Шаламов // Вопросы литературы. 1963. - № 1. - С. 153-158.

139. Connolly J.W. Ivan Bunin and the Middle East / J.W.Connolly // Russian Language Journal. 1982. Vol.36. № 123-124. P. 123-132.

140. Marullo Th.G. If you see the Buddha: Studies in the fiction of I. Bunin / Th.G. Marullo. Evanston (111.): Nothwestern univ. press, 1998. - 208 p.

141. Richards D.J. Memory and time past: A theme in the works of Ivan Bunin / D.J. Richards // Forum for modern language studies. 1971.- Vol.7, № 2. - P. 158-169.

142. Richards D.J. Bunin's conception of the meaning of life / D.J. Richards // The Slavonic and east European rev. 1972. - Vol.50, № 119. - P. 153-172.

143. Woodward J.B. Eros and nirvana in the art of Bunin / J.B. Woodward // The modern language rev. Birmingham, 1970. - Vol.65, № 3. - P. 576-586.

144. Адамович Г.В. Дальние берега: Портреты писателей эмиграции / Г.В.Адамович.-М., 1994.

145. Берберова Н.Н. Курсив мой: Автобиография / Н.Н.Берберова. М.: Согласие, 1996. - 734 с.

146. Библия. Книги священного писания Ветхого и Нового завета. В русском переводе. Chicago, Box 516, IL 60690-0516 USA, 1989. - 300 с.

147. Бицилли П.М. «Восток» и «Запад» в истории Старого Света / П.М.Бицилли // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология / Под ред. Л.И.Новиковой и И.Н.Сиземской. М.: Наука, 1993. - С. 24-35.

148. Блок А.А. Собрание сочинений: В 8-ми т. Т. 5. - Л.: Худож. литература, 1962.

149. Борхес Х.Л. Вавилоская библиотека и другие рассказы / Х.Л.Борхес. -СПб.: Азбука, 1997.

150. Борхес Х.Л. Семь вечеров / Х.Л.Борхес. СПб.: Амфора, 2000. - 208 с.

151. Брагинский И.С. Заметки о западно-восточном синтезе в лирике Пушкина / И.С.Брагинский // Народы Азии и Африки. 1966. - № 4. - С. 139-146.

152. Бычков В.В. Русская средневековая эстетика XI XVII века / В.В.Бычков. — М.: Мысль, 1992. - 637 с.

153. Волошин М.А. Лики творчества / М.А.Волошин. Л.: Наука, 1989. - 848 с.

154. Гессе Г. Собрание сочинений: В 8-ми т. Т. 5. - Харьков: Фолио, 1994. -480 с.

155. Гессе Г. Сиддхартха / Пер. Б. Прозоровской / Г.Гессе. Минск: Mora - Н, 1993.- 352 с.

156. Гинзбург Л.Я. О лирике / ЛЛ.Гинзбург. М.: Интрада, 1997. - 415 с.

157. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе / Л.Я.Гинзбург. Л.: Советский писатель, 1971.

158. Горан В.П. Идея судьбы и зарождение личностного самосознания в древних культурах Месопотамии, Египта и Греции / В.П.Горан // Понятие судьбы в контексте разных культур. М.: Наука, 1994. - С. 76-83.

159. Горький М. Избранные произведения: В 3-х т. Т. 1. - М.: Худож. литература, 1972.-447 с.

160. Горький М. Статьи 1905-1916 годов / М.Горький. Пг., 1918.

161. Григорьева Т.П. Идея Судьбы на Востоке / Т.П.Григорьева // Понятие судьбы в контексте разных культур. М.: Наука, 1994. - С. 98-109.

162. Гюйо М. Происхождение идеи времени / М.Гюйо // Происхождение идеи времени. Мораль Эпикура. СПб., 1899. - С. 2-80.

163. Дао Дэ Цзин. СПб.: Азбука, 1999. - 192 с.

164. Демин В.Н. Тайны русского народа. В поисках истоков Руси / В.Н.Демин. -М.: Вече, 1999.-560 с.

165. Долгополов Л.К. На рубеже веков / Л.К.Долгополов. Л.: Советский писатель, 1985.-352с.

166. Долженков П.Н. Мотивы и образы «Божественной комедии Данте» в произведениях Чехова / П.Н.Долженков // Дантовские чтения. 1998. М.: Наука, 2000. - С. 78-88.

167. Елизаренкова Т.Я. «Ригведа» великое начало индийской литературы и культуры / Т.Я.Елизаренкова // Ригведа. Мандалы I-IV/ Пер. Т. Я. Елизарен-ковой. - М.: Наука, 1989. - С. 426-543.

168. Загородний А. Азия и Россия: цвет и свет. Репортаж из Орла / А.Загородний // Наш современник. 2001. - №7. - С. 217-225.

169. Иванов B.B. Категория времени в искусстве и культуре XX века /

170. B.В.Иванов // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. — Л.: Наука, 1974. С. 39-67.

171. Иванов В.В. Темы и стили Востока в поэзии Запада / В.В.Иванов // Восточные мотивы. -М.: Наука, 1985. С. 424-468.

172. Каленов П.А. Будда. Поэма / П.А.Каленов. М.: Типография М.Г. Волчани-нова, 1885.-80с.

173. Каралашвили Р.Г. Функция персонажа как «фигуры» бессознательного в творчестве Германа Гессе / Р.Г.Каралашвили // Бессознательное. Природа, функции, методы исследования. Тбилиси: Мецниереба, 1978. - С. 529-536.

174. Карапетьянц A.M. Концепция судьбы у древнекитайских философов / А.М.Карапетьянц // Понятие судьбы в контексте разных культур. М.: Наука, 1994.-С. 84-91.

175. Келдыш В.А. Русский реализм начала XX века / В.А.Келдыш. М.: Наука, 1975.-280 с.

176. Ковда Д.И. О роли эмоций и неосознаваемых психических процессов в художественном творчестве / Д.И.Ковда // Бессознательное. Природа, функции, методы исследования. Тбилиси: Мецниереба, 1978. - С. 622-627.

177. Конрад Н.И. Запад и Восток / Н.И.Конрад. М., 1972.

178. Коран / Пер. И.Ю. Крачковского -Ростов-на-Дону: Феникс, 2001.- 544 с.

179. Кочетков А.Н. Художественный перевод: диалог или интерференция культур / А.Н.Кочетков // «Поиск смысла». Сборник статей участников международной конференции «Русская культура и мир». Нижний Новгород: НГПИИЯ, 1994.1. C. 95-119.

180. Кочетов А.Н. Буддизм / А.Н.Кочетов. М.: Наука, 1983. - 178 с.

181. Крапивин В.В. Ларошфуко против Хун Цзычэна / В.В.Крапивин // Религии. Независимая газета. 1999. - 14 апреля. - С. 8-9.

182. Куприн А.И. Собрание сочинений: В 9-ти т. Т. 4-5. - М.: Худож. литература, 1971-1972.

183. Куприна-Иорданская М.К. Годы молодости. Воспоминания о А.И. Куприне / М.К.Куприна-Иорданская. М.: Советский писатель, 1960. - 240 с.

184. Ланда Р.Г. Россия и Восток. Россия и ислам: Взаимодействие культур / Р.Г.Ланда // Восток. Афро-азиатские общества: История и современность. -2000.-№5.-С. 18-31.

185. Лермонтов М.Ю. Сочинения: В 6-ти т. Т. 3. - М. - Л.: Изд-во АН СССР, 1955.

186. Литературный энциклопедический словарь / Под. общ. ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева. — М.: Советская энциклопедия, 1987.

187. Лосский Н. Учение о перевоплощении / Н.Лосский // Переселение душ. Сборник / Под ред. Г.И.Царёвой. М.: Ассоциация Духовного Единения «Золотой Век», 1994. - С. 357-383.

188. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфера -история / Ю.М.Лотман. — М.: Языки русской культуры, 1996.

189. Лощиц Ю.М. Тема Востока в творчестве В. Хлебникова / Ю.М.Лощиц, В.Н.Турбин // Народы Азии и Африки. 1966. - №4. - С. 147-160.

190. Ляушева С. «Читал я сладостный Коран.». О том, как великие русские поэты вдохновлялись исламом / С.Ляушева, С.Яхиев // Религии. Независимая газета. 2000. - 29 ноября. — С. 7-8.

191. Мавлютов P.P. Ислам / Р.Р.Мавлютов. М.: Издательство политической литературы, 1974. - 167 с.

192. Маслов А. Даосизм / А.Маслов, Л.Померанцева // Религии мира. Энциклопедия. М.: Аванта +, 1999. - Т. 7. - С. 8-38.

193. Массэ А. Ислам. Очерк истории / А. Массэ. М.: Наука, 1982. - 192 с.

194. Мережковский Д.С. В тихом омуте: Статьи и исследования разных лет / Д.С.Мережковский. М.: Советский писатель, 1991 - 496 с.

195. Милославский П. Развитие учения о переселении душ в связи с пантеистической системой индийцев / П.Милославский // Переселение душ. Сборник / Под ред. Г.И.Царёвой. М.: Ассоциация Духовного Единения «Золотой Век», 1994.-С. 33-75.

196. Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2-х т. М.: Советская энциклопедия, 1980.

197. Михайловский Б.В. Русская литература XX века (С девяностых годов XIX века до 1917 г.) / Б.В.Михайловский. М.: Учпедгиз, 1939. - 420 с.

198. Муминов И.М. Выдающиеся мыслители Средней Азии / И.М.Муминов. -М.: Знание, 1966.-48 с.

199. Некрасов А. Живые мысли / А.Некрасов. Краснодар: ККОО «Сотвори своё будущее», 2002.-368с.

200. Нерваль Ж. Путешествие на Восток / Ж.Нерваль. М.: Наука, 1986. - 445 с.

201. Никитин А. Хожение за три моря / А.Никитин // Хожение за три моря Афанасия Никитина / Отв. ред. Я.С.Лурье. Л.: Наука, 1986. - С. 5-58.

202. Ольденберг Г. Будда. Его жизнь, учение, и община / Г.Ольденберг. М.: Издательство К.Т. Солдатенкова, 1884. - 318 с.

203. Ольденбург С.Ф. Буддийские легенды / С.Ф.Ольденбург. СПб., 1884.

204. Памятники литературы Древней Руси: XII век. / Сост. и общ. ред. Л.А.Дмитриева и Д.С.Лихачёва. М.: Худож. литература, 1980.

205. Пелевин В.О. Чапаев и Пустота / В.О.Пелевин. М.: Вагриус, 1996. - 400 с.

206. Перекличка веков: Размышления, суждения, высказывания / Сост. В.Г.Носков. — М.: Мысль, 1990.-432 с.

207. Пиотровский М.Б. Ислам и Судьба / М.Б.Пиотровский // Понятие судьбы в контексте разных культур. М.: Наука, 1994. - С. 92-97.

208. Покровская Т. Живая этика / Т.Покровская // Религии мира. Энциклопедия. М.: Аванта +, 1999. - Т. 7. - С. 535-543.

209. Пушкин A.C. Собрание сочинений: В 8-ми т. Т. 2. - М.: Худож. литература, 1967.

210. Пырин А.Г. Философия Древнего Востока / А.Г.Пырин // Философия: Часть первая: История философии. М.: Юристъ, 2001. - С. 25-47.

211. Рак И.В. Легенды и мифы Древнего Египта / И.В.Рак. СПб.: ТОО Нева, Университетская книга, 1997. - 179 с.

212. Ригведа. Мандалы I-IV / Пер. Т.Я. Елизаренковой. М.: Наука, 1989. -768 с.

213. Розенберг О.О. Труды по буддизму / О.О.Розенберг. М., 1991.

214. Савицкий П.Н. Степь и оседлость / П.Н.Савицкий // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология / Под ред. Л.И.Новиковой и И.Н.Сиземской. М.: Наука, 1993. - С. 123-130.

215. Семанова М.Л. «Моё святая святых <. .> абсолютнейшая свобода» (книга о Сахалине в контексте творчества А. П. Чехова) / М.Л.Семанова // О поэтике А.П. Чехова. Иркутск: Изд-во Иркутского ун-та, 1993. - С. 66-89.

216. Смирнова Л.А. Проблемы реализма в русской прозе начала XX века / Л.А.Смирнова. М.: Просвещение, 1977. - 208 с.

217. Смирнова Л.А. Русская литература конца XIX начала XX века / Л.А.Смирнова. - М.: Просвещение, 1993. - 385 с.

218. Советский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1985.- 1600 с.

219. Степун Ф.А. Россия между Европой и Азией / Ф.А.Степун // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология / Под ред. Л.И.Новиковой и И.Н.Сиземской. М.: Наука, 1993. - С. 307-327.

220. Судьбы русского реализма начала XX века / Под. ред. К.Д.Муратовой. -Л.: Наука, 1972.-284с.

221. Сутта-Нипата. Сборник бесед и поучений. Буддийская каноническая книга, переведённая с языка пали на англ. Язык доктором Фаусбеллем / Русскийперевод и предисловие Н.И. Герасимова. М.: Издание Товарищества A.A. Левинсона, 1899. - 197 с.

222. Тареев М. Цель и смысл жизни / М.Тареев // Смысл жизни. Антология / Под ред. Н.К.Гаврюшина. — М.: Прогресс-Культура, 1994. С. 123-239.

223. Тартаковский П.И. Русская поэзия и Восток (1800-1950 гг.). Опыт библиографии / П.И.Тартаковский. М.: Наука, 1975. - 184 с.

224. Темкин Э.Н. Мифы древней Индии / Э.Н.Темкин, В.Г.Эрман. М.: Наука, 1985.-332 с.

225. Торчинов Е.А. Даосизм. Опыт историко-религиозного описания / Е.А.Торчинов. СПб.: Лань, 1998. - 448 с.

226. Трубецкой E.H. Смысл жизни / Е.Н.Трубецкой. М.: Республика, 1994. -432 с.

227. Трубецкой Н.С. О туранском элементе в русской культуре / Н.С.Трубецкой // Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. Антология / Под ред. Л.И.Новиковой и И.Н.Сиземской. М.: Наука, 1993. - С. 71-80.

228. Трубецкой Н.С. «Хожение за три моря» Афанасия Никитина как литературный памятник / Н.С.Трубецкой // Семиотика / Под общ. ред. Ю.С.Степанова. М.: Радуга, 1983. - С. 437-462.

229. Трубина Л.А. «. .С глазами на Россию». Тема памяти в литературе русского зарубежья / Л.А.Трубина // Литература в школе. 1996. - № 6. - С. 26-42.

230. Турков A.M. А.П. Чехов и его время / А.М.Турков. 2-е изд., доп. и испр. -М.: Советская Россия, 1987 - 528 с.

231. Уотс А. Путь Дзэн / А.Уотс. Киев: София, 1993. - 320 с.

232. Франк СЛ. Смысл жизни / С.Я.Франк // Смысл жизни. Антология / Под ред. Н.К.Гаврюшина. -М.: Прогресс-Культура, 1994. С. 489-583.

233. Хижняк О. Буддизм. Природа. Человек / О.Хижняк. СПб.: Дацан Гун-зэчойнэй, 1993. - 12 с.

234. Ходасевич В.Ф. Собрание сочинений: В 4 т. Т.2. Записная книжка. Статьи о русской поэзии. Литературная критика 1922-1939. - М.: Согласие, 1996.-576 с.

235. Христианство: Энциклопедический словарь: В 3-х т. М.: Большая Российская энциклопедия, 1993-1995.

236. Черепахов М.С. Проблемы теории публицистики / М.С.Черепахов. 2-е изд-е, перераб. и доп. - М.: Мысль, 1973. - 269 с.

237. Щербатской Ф.И. Избранные труды по буддизму / Ф.И.Щербатской. М.: Наука, 1988.- 432 с.

238. Щербатской Ф.И. Философское учение буддизма / Ф.И.Щербатской. -Петербург, 1919.- 50 с.

239. Эберман В. Арабы и персы в русской поэзии / В.Эберман // Восток. Всемирная литература, 1923. Кн. 3. - С. 108-125.

240. Эрикер К. Буддизм / К.Эрикер. М.: ФАИР - Пресс, 1998. - 304 с.

241. Юнг К.Г. Психология бессознательного / К.Г.Юнг. М., 1994.