автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Вымышленные языки в поэтике англоязычного романа XX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Вымышленные языки в поэтике англоязычного романа XX века"

На правах рукописи

Оке Марина Владимировна

«ВЫМЫШЛЕННЫЕ ЯЗЫКИ В ПОЭТИКЕ АНГЛОЯЗЫЧНОГО РОМАНА XX ВЕКА»

(на материале романов «1984» Дж. Оруэлла, «Заводной апельсин» Э. Бёрджесса, «Под знаком незаконнорожденных» и «Бледный огонь» В. Набокова)

Специальность 10.01.03 - Литература народов стран зарубежья (литература стран германской и романской языковых семей)

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Воронеж - 2005

Работа выполнена в Ростовском государственном университете

Научный руководитель доктор филологических наук, профессор

ЛЮКСЕМБУРГ Александр Михайлович

Официальные оппоненты доктор филологических наук,

профессор СТРУКОВА Татьяна Георгиевна

кандидат филологических наук,

доцент ТУКУЗИНА Людмила Абдрахимовна

Ведущая организация Кабардино-Балкарский государственный

университет

Защита состоится 2005 г. в IV часов на заседании

диссертационного совета Д 212.038.14 в Воронежском государственном университете по адресу: 394693, пл. Ленина, д. 10, ауд. /У

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Воронежского государственного университета Автореферат разослан «

Ц» ОСТМ^Л 2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

БЕРДНИКОВА О. А.

,?00£ - 4

гтоАс,

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Проблема вымышленных языков в художественном тексте обозначилась со всей очевидностью во многих национальных литературах XX в. Используемые писателями самой различной ориентации для решения довольно широкого и разнопланового спектра задач, вымышленные языки в зашифрованной форме отражают специфику культуры и цивилизации. Они могут (как, например, в сказочном эпосе Дж. Р. Р. Толкина) отражать представления автора о философии культуры, или же (как в случае Дж. Оруэлла) воплощать возможности пропагандистского воздействия бюрократизированной системы тоталитарного государства на личность, или же (как в произведениях В. Набокова и Э. Бёрджесса) вовлекать читателя в игровые отношения с текстом. При любых условиях инкорпорированные в текст вымышленные языки занимают определённое, порой весьма значительное, место в его поэтике. Здесь кроется очевидная проблема, уловленная многими филологами, культурологами, философами, но, по существу, почти не освоенная. Попытка решить её предпринимается в настоящей диссертации.

Предметом данного исследования стали вымышленные языки, фигурирующие в англоязычных романах XX в. Актуальность диссертации обусловлена устойчивым интересом к проблемам словотворчества, искусственным и вымышленным языкам, функционирующим в художественной литературе. Изучение речевых новообразований, составляющих лексический пласт подобных языков, ведётся в филологии в разных направлениях: этимологическом, словообразовательном, лексикологическом, лексикографическом, стилистическом и др. Так, например, одними из первых филологическому анализу были подвергнуты вымышленные языки Средеземья из трилогии Дж. Р. Р. Толкина. Однако до сих пор функции и роль вымышленных языков в поэтике литературных произведений остаётся не исследованной.

Вымышленные языки не случайно привлекают внимание специалистов в связи с обилием употребляемых в них новообразований, свойственной им экспрессивностью и специфическими функциями в художественной литературе. Чрезвычайно важными для теории вымышленных языков, разработка которой является весьма актуальной задачей, могут быть сочтены следующие вопросы:

• что представляет собой вымышленный язык и какова этимология его элементов;

• какие модели словообразования в нём используются;

• каковы роль и функции вымышленных языков в художественных текстах разных жанров и в поэтических системах отдельных авторов.

Для того чтобы ответить на эти вопросы, необходимо обобщить процессы индивидуального словотворчества, что возможно лишь при

сопоставительном анализе словотворчества отдельных авторов, писавших в одну эпоху.

Материалом и источниками исследования послужили романы «1984» Дж. Оруэлла, «Заводной апельсин» Э. Бёрджесса, «Под знаком незаконнорожденных» и «Бледный огонь» В. Набокова. При написании работы также привлекалось эпистолярное и публицистическое наследие вышеперечисленных авторов (например, многочисленные эссе Дж. Оруэлла), а также фрагменты их интервью. В диссертации широко использовалась научная и критическая литература о творчестве данных авторов [Дж. Аткинс, К. Дике, С. Коул, Б. Бойд, П. Тамми] и некоторые новейшие монографии [Р. Льюис, А. Люксембург]. В связи с тем, что все исследуемые произведения в той или иной степени могут быть отнесены к жанру антиутопии, привлечен обширный материал по теории антиутопии [К. Мангейм, Г. Морсон и др.], а пародийная интерпретация данного жанра потребовала обращения к трудам по теории пародии [М. Бахтин, Ю. Тынянов, В. Новиков]. В то же время специфика исследования предопределила апелляции к работам по лингвистике, в частности к трудам разработчиков таких искусственных языков, как бейсик, и, в большей степени, эсперанто.

Состояние научной разработанности темы. Все изучаемые в избранном аспекте произведения не публиковались в СССР до эпохи перестройки. Если на протяжении последнего десятилетия книги В. Набокова вызывают стабильный интерес исследователей, то Э. Бёрджесс до сих пор относится к числу малоизученных в России авторов. Даже сочинения Дж. Оруэлла, несмотря на огромную популярность романа «1984» на рубеже 1980-1990-х гг., удостоились лишь немногих рецензий и небольших статей, и лишь в некоторых из них рассматривалась проблема «новояза» (Е. Басовская, А. Михеев). За рубежом библиография по творчеству всех трёх авторов представлена намного обширнее, причем западные исследователи не игнорировали проблему вымышленных языков. Так, «новояз» являлся предметом исследования нескольких авторов /77. Делании, В. Bolton], Рассматривая «новояз» как язык антиутопии, они акцентировали внимание на выявлении его сходства с языками тоталитарных обществ и соотносили с реально существующими языками. Проблема же роли «новояза» в поэтике произведения, насколько нам известно, никем не решалась.

Вымышленный сленг «надцать» из романа Э. Бёрджесса «Заводной апельсин» также характеризовался в ряде источников [Р. Эванс, Р. Марти, К. Уиндл]. Критиков интересовали преимущественно трудности, возникающие при переводе вымышленного языка. Исследователи романа акцентировали религиозную и морально-нравственную составляющую его проблематики.

Вымышленные языки из фантастических миров В. Набокова также да сих пор не изучались подробно.' Однако некоторыми учеными предпринимались попытки идентифицировать происхождение и значение слов 5 куранианского и земблянского языков; в частности, в данном исследовании мы опирались на наблюдения А. М. Люксембурга и С. Б. Ильина, содержащиеся в

их комментариях к русскому переводу сочинений В. Набокова американского периода [А. Люксембург, С. Ильин].

Основной целью диссертационного исследования является комплексное изучение роли, которая отводится вымышленным языкам в поэтике художественных произведений. Достижение поставленной цели предполагает решение ряда конкретных задач:

1. Выявить все основные функции вымышленных языков в художественных текстах.

2. Изучить связь между решаемыми в произведениях художественными задачами и спецификой используемых в них вымышленных языков.

3. Уточнить зависимость между социо-политической и социо-культурной установкой автора текста и лингвистическими средствами её реализации.

4. Исследовать связь изучаемой проблемы со спецификой жанра антиутопии.

5. Охарактеризовать игровые возможности, связанные с использованием вымышленных языков, в поэтике постмодернистского игрового текста с опорой на теорию игровой поэтики.

6. Изучить влияние вкраплений на вымышленных языках на стилистику произведения с учётом теории игрового стиля.

7. Систематизировать лексические и прочие языковые особенности вымышленных языков в романах Дж. Оруэлла, Э. Бёрджесса и В. Набокова, позволяющие уточнить типологию изучаемого явления.

В настоящей работе проблема вымышленных языков рассматривается с точки зрения их роли и функций в современном англоязычном романе. В диссертации предпринимается попытка проследить «эволюцию» вымышленного языка от средства пародийно-сатирического изображения в романе Дж. Оруэлла до важнейшего элемента «игровой поэтики» в произведениях В. Набокова. Анализ вымышленного языка «надцать» позволил взглянуть на роман «Заводной апельсин» с нетрадиционной точки зрения и рассмотреть его как образец постмодернистской прозы, в котором значительная роль отводится игровой составляющей. Вымышленные языки в романах «Под знаком незаконнорожденных» и «Бледный огонь» определяют их специфику как игровых произведений, являются средством создания виртуального пространства художественного текста и побуждают читателя вступать в особые, игровые отношения с ним, разгадывая многочисленные мультиязычные каламбуры и сотни замаскированных аллюзий.

Методологической основой исследования стали методы, свойственные филологическому знанию - прежде всего, сравнительно-исторический и жанрово-типологический. Используется комбинация литературоведческих, лингвистических и эстетических подходов к изучению литературоведческих проблем. Выбор конкретных методик определяется специфическими задачами каждого раздела и своеобразием каждого из анализируемых в работе вымышленных языков. Автором учитывались достижения как отечественных, так и зарубежных ученых - в первую очередь исследования по поэтике

постмодернизма, теории и истории современного английского и американского романа. Существенным элементом методологической базы исследования стала разработанная А. М. Люксембургом и Г. Ф. Рахимкуловой теория игровой поэтики и игрового стиля.

Научная новизна исследования заключается в опыте описания вымышленных языков, включённых авторами в художественный текст, в систематизации полученных данных и в выявлении роли и функций, выполняемых тем или иным вымышленным языком в произведении. Избранная для исследования проблема до сих пор не получала достаточного освещения в отечественном литературоведении, в то время как интерес к игровым возможностям художественного текста в наше время чрезвычайно велик. Результаты анализа вымышленных языков могут случить базой для дальнейшего исследования темы.

Теоретическая значимость исследования состоит в выявлении особенностей вымышленного языка на определенном фактическом материале; в выявлении функций вымышленного языка в рамках творчества отдельных авторов; в сравнении полученных данных и формулировке характерных черт языка, созданного для функционирования в рамках конкретного художественного пространства.

Научно-практическая ценность исследования заключается в том, что положения и выводы, содержащиеся в нём, могут быть использованы для дальнейшего изучения функций вымышленных языков в художественном произведении, а также в теории языковой игры. Привлечение материалов и основных результатов работы возможно в практике преподавания курсов по истории и теории зарубежной литературы.

Апробация исследования. Основные результаты исследования отражены в пяти публикациях. Материалы исследования обсуждались на научно-практической конференции аспирантов РГУ (Ростов-на-Дону, 2001 г.) и на Международной научной конференции «История языкознания, литературоведения и журналистики как основа современного филологического знания» (Ростов-на-Дону - Адлер, 2003 г.).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Использование в антитоталитарной антиутопии вымышленного языка является одним из средств акцентирования и конкретизации идеологического воздействия тоталитарного общества на индивида.

2. Вымышленному языку принадлежит существенное место в поэтике художественного текста, органической частью которого он является.

3. Сколь бы подробно ни характеризовалось в художественном тексте лингвистическое своеобразие вымышленного языка, гораздо существеннее решаемые автором с его помощью эстетические и поэтологические задачи.

4. Использование вымышленного языка в постмодернистском произведении служит игровым целям. Вот почему целесообразно их изучение с позиций теории игровой поэтики и игрового стиля.

5. Необходимость разгадывать скрытые смыслы или лингвистические ребусы во вкраплениях на вымышленном языке - один из важных аспектов вовлечения читателя в игровые отношения с текстом.

6. Вымышленные языки структурируются по моделям одного или нескольких реальных языков. Выбор реальных языков в качестве базовых моделей языков вымышленных мотивирован задачами текста.

Заявленные положения последовательно реализованы в четырёх главах диссертационного исследования.

Структура работы. Структура исследования подчинена решению поставленных научных задач. Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения, списка сокращений и библиографического списка, включающего 229 наименований. Основной текст диссертации составляет 205 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении определяется актуальность исследования, формулируются его цели и задачи, выбираются методы исследования.

Основная часть исследования - это четыре главы, в которых последовательно анализируются различные вымышленные языки, инкорпорированные в тексты известных англоязычных романов XX в. Первая глава посвящена «новоязу» у Дж. Оруэлла, вторая - сленгу «надцать» у Э. Бёрджесса, в третьей и четвертой главах рассматриваются сконструированные В. Набоковым куранианский и земблянский языки. В каждой из глав рассматривается структура вымышленного языка и его роль в поэтике произведения.

В Главе 1 «Новояз» в тексте романа Дж. Оруэлла «1984»: Вымышленный язык в структуре антиутопии» представлен анализ самого известного вымышленного языка в произведениях английских писателей XX в. - «новояза». Этот язык, название которого стало нарицательном в современном мире, рассматривается автором диссертации как важнейший компонент поэтики антиутопии Дж. Оруэлла.

В разделе 1.1 «Дж. Оруэлл - создатель «новояза». «1984» в отечественной и зарубежной критике» прежде всего отмечается тенденция к публицистичности и эссеистичности, прослеживающаяся в творчестве Дж. Оруэлла, в том числе и в его романах, и определяющая как проблематику и политическую направленность, так и стилистику повествования в его произведениях.

Здесь же приводится обзор основных направлений в интерпретации романа. Среди общей тенденции рассматривать «1984» как образец реалистической антиутопической литературы XX в. обращает на себя внимание подход С. Кузнецова, предложившего интерпретировать роман как постмодернистское произведение, предполагающее несколько вариантов прочтения. «Новояз» также неоднократно становился предметом исследования

как в отечественном, так и в зарубежном литературоведении, но не в связи с его ролью в поэтике произведения, а как атрибут тоталитарного общества.

В разделе 1.2 «1984» в контексте антиутопической литературы» рассматриваются некоторые подходы к выявлению типологических характеристик жанра антиутопии, основной из которых оказывается установление особых пародийных отношений «между антижанровыми произведениями и произведениями и традициями другого жанра -высмеиваемого жанра» (Г. Морсон). Поскольку любой фрагмент антижанрового произведения может быть понят в терминах двойной системы мотивов (мотивов высмеиваемого жанра и контрмотивов антижанра), эссе о «новоязе» Дж. Оруэлла может быть понято как утопический проект универсального однозначного языка или как антиутопическая пародия на утопический язык.

Далее в разделе рассматривается проблема соотношения антиутопии и дистопии, формулируются «широкое» и «узкое» значения антиутопии, разграничиваются понятия антиутопии, сатиры и пародии.

Особую важность представляет собой вопрос о хронотопе антиутопии, отличающийся временной и пространственной многомерностью - наличием нескольких планов повествования. При этом временная и пространственная локализация может осуществляться при помощи имплицитных и эксплицитных средств.

Фокусом антиутопического сюжета, как правило, становится бунт главного героя против системы с обязательной встречей идейных противников и спором между героем-бунтарем и высокопоставленным партийцем. Подобный приём позволяет автору высказать свое мнение о причинах возникновения тоталитарного общества, а цель диспута -предупредить читателей об угрозе тоталитаризма. С политическими и идеологическими может переплетаться любовная тема. Возлюбленная героя, как правило, разделяет его протест против системы, и власть ставит героя перед дилеммой «свобода или счастье». Само признание этой дилеммы определяет его рабскую физическую и интеллектуальную зависимость.

В разделе 1.3 «1984»: проблематика, сюжет и композиция» рассматривается реализация основных компонентов поэтики антиутопии в романе Дж. Оруэлла. Здесь характеризуются изображение роли науки и техники в функционировании политической диктатуры, жизнь гражданина Океании, социально-политическая структура ее общества, идеология, структурное устройство текста.

В разделе 1.4 «Новояз»: литературные и лингвистические влияния» отмечаются основные факторы, определившие специфику сконструированного Дж. Оруэллом вымышленного языка. Среди них, например, обращение писателя к предшествующей литературной традиции, его собственный опыт журналистской работы, достижения языкознания и новейшие разработки в изучении связей между языком и мышлением, а также появление в начале

XX в. многочисленных искусственных языков, наиболее значимым из которых оказался эсперанто.

Раздел 1.5 «Общая характеристика «новояза» содержит системное описание этого языка - его лексики, принципов словообразования и грамматики. Лексику «новояза» отличает чёткая, логичная организация, соответствующая организации общественного порядка в вымышленном государстве. Основополагающим принципом словообразования, как, впрочем, и формообразования, является принцип удобства артикуляции, а грамматику отличает наличие регулярных форм. Дж. Оруэлл основательно, в деталях продумал и лексику, и грамматику, и риторику «новояза». С одной стороны, это свидетельствует о незаурядных лингвистических способностях писателя, сумевшего организовать инкорпорированные в текст элементы вымышленного (а в данном случае и искусственного) языка в стройную и логически оформленную систему. С другой - Дж. Оруэлл как никтб другой из писателей своего врем»; пи улозйл социально-политический смысл манипуляций с языком в тоталитарных обществах и дал этому, по сути, научное обоснование. Сконструированная им модель искусственного языка, поставленного на службу государства, сохраняет и сегодня как теоретическое, так и практическое значение.

И хотя сверхзадача автора заключалась, по-видимому, в научном обосновании происходящих в современном языке «насильственных» изменений, элементы изобретённого им языка в комбинации с теоретическим приложением определяют художественный мир произведения, существенно влияют на поэтику романа.

В разделе 1.6 «Функции «новояза» как языка тоталитарного общества в художественном пространстве текста» отмечается, что роль «новояза» в художественном мире романа совпадает с ролью реальных языков тоталитарных обществ и отвечает идеологическим нуждам «ангсоца» -официальной идеологии Океании. Таким образом «новояз» выполняет функцию средства общения среди населения Океании и регулирующую функцию, направленную на сужение круга мыслей через сокращение лексического запаса языка. «Новояз» - пример тоталитарного языка, не терпящего несогласия или сомнения. Однако язык тоталитарного общества не может быть той абсолютной силой, которая способна удерживать народ в подчинении безгранично долго. В «новоязе» зарождаются процессы, способные привести к падению тоталитарного режима. В частности, речь идет о полисемии в языке, еще не искоренённой до конца. Согласно концепции постструктуралистов, полисемия в языке ведет к образованию значений, выходящих за пределы намерений автора. Следовательно, в «новоязе» неизбежно разовьются значения, не предусмотренные партией. Кроме того, для режима опасны противоречия, заложенные в официальной идеологии (о чем говорит, например, наличие в языке концепта «двоемыслие»). Таким образом, стремление государства контролировать сознание человека и манипулировать реальностью посредством языковых средств обречено на

I

3

неудачу, и деструктивная сила, скрытая, по мысли автора, в «новоязе», в конечном счете, приведет к падению создавшей его системы.

Раздел 1.7 «Функции «новояза» как специфического элемента художественного пространства романа» содержит описание основных функций изобретенного Дж. Оруэллом языка в идейно-художественной структуре романа. Поскольку, как уже было отмечено ранее, пародирование является основным способом изображения в антиутопии, важнейшей функцией «новояза» становится пародийно-сатирическая. Автор пародирует не только такие черты утопического общества, как насильственное единомыслие, стремление преодолеть «старую» культуру и др., но и лингвистические изменения, происходящие в современном английском языке. Среди них эвфемистичность, смысловая размытость, клишированность, заштампованность языка, рост лексики с размытым денотатом и амбивалентным значением, апелляция к эмоциям, максимализм и гиперболизация.

Не менее важна другая функция вымышленного языка - функция пространственно-временной локализации, для реализации которой автор применяет эксплицитные и имплицитные средства. К первым в данном случае относятся топонимы, темпоральные и монетарные референции, а ко вторым -неологизмы (преимущественно, обозначающие технические новинки), лексика с семантикой «время», имена собственные, позволяющие соотнести художественное время с реальным.

Обращает на себя функция композиционной организации романа. Тема «новояза» связывает три части произведения, каждая из которых содержит описание определённого этапа жизни героя, а три новоязовских лозунга обрамляют первую часть романа, маркируя рубеж между внешним и внутренним миром, и обеспечивают переход от внешней точки зрения к внутренней. Кроме того, эти .же лозунги, только в другой последовательности, служат названиями глав вставного текста - рукописи Э. Гольдстейна официального «врага государства».

Еще одна существенная функция «новояза» - функция косвенной характеристики персонажей: действующие лица романа характеризуются, исходя из их отношения к традиционному языку и к «новоязу».

В разделе 1.8 «Роль «новояза» в поэтике романа» содержится ряд обобщений относительно роли «новояза» в поэтике произведения. Если сюжетная линия нарочито банальна и представляет собой еще один образец клишированного сюжета антиутопии, то языковая составляющая романа новаторское достижение автора.

«Новояз» - смысловой центр романа. С концепцией этого примитивизированного языка связан идейный план произведения. Автор демонстрирует, как можно при помощи языковых средств решать политические задачи. Все персонажи проходят тест на отношение к «новоязу», а отношение читателя к персонажу формируется с учетом результатов этого теста. Важнейшая же задача «новояза» в том, чтобы способствовать

раскрытию смысла произведения и решению идейных задач, поставленных автором. Язык представлен как инструмент моделирования общественного сознания. Отношение персонажей к «новоязу» становится главным средством характеристики. Лексика «новояза» придает очевидное своеобразие стилю романа, влияет на его жанровую природу, на сюжетную и композиционную организацию и образную систему. Этот тезис дополнительно мотивируется в разделе 1.9. Выводы.

В Главе 2 «Вымышленный сленг «надцать» в романе Э. Бёрджесса «Заводной апельсин» рассматривается принципиально новый, по сравнению с предшествующей традицией, подход к инкорпорированию элементов вымышленного языка в художественный текст.

В разделе 2.1 «Специфика использования вымышленного языка в романе Э. Бёрджесса: постановка проблемы» утверждается, что в контексте рассматриваемой в диссертации проблемы языковой эксперимент Энтони Бёрджесса в романе «Заводной апельсин» представляет особый интерес. Этот языковой эксперимент заключается в создании и включении в постмодернистский текст искусственного сленга. В отличие от реалистического романа Дж. Оруэлла, где использование вымышленного языка подчинено политической сверхзадаче автора, в «Заводном апельсине» благодаря сленгу «надцать» демонстрируется игровая природа постмодернистского текста.

В разделе 2.2 «Заводной апельсин» в отечественной и зарубежной критике» содержится обзор существующих подходов к интерпретации самого известного произведения Э. Бёрджесса. Тот факт, что произведения Э. Бёрджесса дол! ое время были запрещены к публикации в Советском Союзе, определил, в основном, предвзятые, идеологизированные отклики отечественных критиков, приводивших его имя для иллюстрации «общего упадка» западной культуры, её «вторичности». Если кто и отмечал «положительные» стороны его творчества, то они сводились к «сатирической направленности» и «критике буржуазного общества». В отличие от России, где имя этого английского писателя вышло из забвения лишь в конце XX в., на Западе творчество Э. Бёрджесса исследовано не в пример подробнее. Среди наиболее известных биографических исследований - работы К. Дике, С. Коула, Р. Льюиса, а из литературно-критических трудов основополагающими считаются исследования Р. К. Морриса, А. А. Де Виттис, Дж. Аггелера и Дж. Стинсона. При этом, язык романа «Заводной апельсин» если и становился объектом исследования, то как осложняющий фактор при переводе романа, или как компонент стиля романа. До сих пор в литературоведении не было представлено комплексного анализа роли сленга «надцать» в поэтике произведения.

В разделе 2.3 «Энтони Бёрджесс - человек, художник, философ» рассматривается ряд факторов, оказавших, по мнению исследователей, существенное влияние на формирование его творческой индивидуальности и мировоззрения. В их числе фактор биографический (череда трагических

событий, повлиявших на мировосприятие писателя), отношение к вере и религии (католицизм, манихейство, ислам), увлечение музыкой. Сходство литературных произведений Э. Бёрджесса с музыкальными становится очевидным, если присмотреться к их структуре, уловить повторяющиеся темы и размеры. Литературным кумиром Э. Бёрджесса был Дж. Джойс, модернист и экспериментатор, расширивший границы возможностей языка и литературы. Однако, взяв на вооружение мифологический метод писателей-модернистов, по своему мироощущению и применяемым литературным приемам Э. Бёрджесс гораздо ближе к авторам-постмодернистам. Эта связь станет еще более очевидной, если рассмотреть творчество писателя с точки зрения игрового принципа - игровой поэтики и стилистики, важным аспектом которых стали его эксперименты с языком.

В разделе 2.4 «Заводной апельсин»: структура и проблематика» роман Э. Бёрджесса рассматривается с традиционной для литературоведения точки зрения, в нём отмечаются такие структурные черты как сюжетный параллелизм, перекликающиеся мотивы, связывающие все три части произведения.

Реализации заложенной в романе идейной концепции служит вымышленный молодежный жаргон «надцать». Писатель не сразу определился с тем, какова должна быть сленговая составляющая языковой стихии произведения. Развитие идеи использования сленга «надцать» характеризуется в разделе 2.5 «Э. Бёрджесс о генезисе идеи создания вымышленного сленга».

Э. Бёрджесс назвал свой сленг «Nadsat» (транслитерация русского суффикса «-надцать» (аналог английского "teen"), так как герои «ЗА» -подростки (тинэйджеры). О «надцать» нельзя говорить как о полноценном вымышленном языке. В своем эксперименте Э. Бёрджесс, в отличие от Дж. Оруэлла, затрагивает только лексику, не приводя упорядоченной грамматической системы. «Надцать» - это около 250 слов и выражений, образованных в подавляющем большинстве случаев от русских корней. Благодаря использованию «надцать» «Заводной апельсин» превращается в ребус, в закодированное послание. Он создает эффект остранения от привычного мира. Научившись понимать язык Алекса, читатель неизбежно понимает, о каком мире пишет Э. Бёрджесс. Именно вымышленный сленг «надцать» доминирует в игровой поэтике текста. Именно поэтому в диссертации он подробно анализируется как особая игровая система.

В разделе 2.6 «Сленг как проблема» решаются такие терминологические задачи, как определение и разграничение сходных между собой понятий «сленг», «кент», «арго» и «жаргон». В этой связи дается краткий анализ концепций отечественных исследователей сленга (Г. А. Судзиловский, В. М. Мокиенко, Т. Г. Никитина, Ю. М. Скребнев, В. С. Елистратов и др.). Хотя, как отмечается в разделе, все вышеперечисленные понятия, по сути, синонимичны, целесообразно использовать в качестве основного термин «сленг». Тем более, что сам автор принял его по отношению к придуманному им языку.

В разделе 2.7 «Вымышленный сленг «надцатъ»: опыт системного описания» рассматриваются все уровни вымышленного языка - графика, грамматика и лексика. Предложенные лексико-семантическая и структурно-этимологическая классификации подтверждают наличие в вымышленном сленге «надцать» основных характеристик сленга и указывают на наличие в нём элементов русского и других европейских и восточных языков, а так же элементов реально существующего сленга, что, по-видимому, нацелено на то, чтобы подчеркнуть сходство между вымышленным и реальным языком и создать иллюзию принадлежности «надцать» к молодежной субкультуре.

Приведённая в разделе 2.7 формально-лингвистическая характеристика свидетельствует о достаточно продуманной системе вымышленного сленга, однако не столь детализированной, как, например, в романе Дж. Оруэлла. На первом месте для Э. Бёрджесса не максимальное уподобление вымышленного сленга реальному, а те игровые возможности, которые открывает перед ним внедрение з текст вымышленного языка.

Основные компоненты «игровой поэтики» и «игровой стилистики» (термины введены А. М. Люксембургом и Г. Ф. Рахимкуловой) рассматриваются в разделе 2.8 «Роман Э. Бёрджесса «Заводной апельсин» в контексте теории игры». К базовым свойствам поэтики игрового произведения принадлежат, например, амбивалентность текста, принцип недостоверного повествования, интертекстуальность, пародийность, нацеленность установление интерактивных, игровых отношений с читателем.

Важнейшим компонентом игрового стиля является «языковая игра», которая понимается как «игровые манипуляции с языком - его лексическими, грамматическими и фонетическими ресурсами, целью которых является получение «квалифицированным» (посвященным) читателем-эрудитом удовлетворения от построенного на игровых взаимоотношениях с ним текста» (Г. Ф. Рахимкулова). Таким образом, должное восприятие текста становится возможным, только когда читатель начинает замечать игровые приёмы, применяемые автором, включается в игру, пытаясь расшифровать расплывчатые намёки, аллюзии и каламбуры, и соотносит формальные игровые приёмы с содержательным уровнем текста.

В разделе 2.9 «Функции «надцать» в тексте романа «Заводной апельсин» утверждается, что доминирующей функцией вымышленного сленга «надцать» в романе является игровая, проявляющаяся на уровнях лексики, этимологии и стилистики. На первом этапе игры читателю необходимо догадаться, из какого языка заимствован корень того или иного слова, затем -каково его лексическое значение. При этом автор осложняет игру, вводя синонимы уже встречавшихся слов. Например, в тексте фигурируют такие синонимы концепта «деньга», как polly, cutter, deng, potatoes, а «женщины» именуются sharps, lighters, ptitsas, cheenas, baboochkas, devotchkas. Помимо лексико-этимологического аспекта предложенной игры, вызывает интерес и стилистический эффект, достигаемый за счет новых лексических образований. Опираясь на разработанную Г. Ф. Рахимкуловой теорию «игровой

стилистики», можно выделить такие функции «надцать», как аллюзийная и каламбурообразующая. В романе заложены многочисленные аллюзии -культурологические, литературные и музыкальные. Аллюзийная нагрузка лежит на каждом имени собственном в романе - от имен персонажей до названий улиц и площадей города, где разворачиваются событие романа.

Важным аспектом стилистики «Заводного апельсина» является его ориентированность на слуховое восприятие, ведь многие замаскированные каламбуры становятся очевидны при произнесении вслух. Существенная роль отводится в стилистике романа обыгрыванию лексики русского и английского языков. Скажем, внутренняя структура русского «одинокий» представляется Э. Бёрджессу как сочетание oddy-knocky (odd - от английского odd -«странный», «необычный», вторая часть слова образована от английского knock - «стук», «удар»). Именно каламбурообразующая функция сленга «надцать» придает стилю писателя игровую специфику и нацеливает читателя на поиск игровых структурных особенностей, заложенных в поэтике произведения.

Другая функция - пространственно-временной локализации, - как и в романе Дж. Оруэлле предполагает использование как имплицитных, так и эксплицитных средств. Они не только создают культурно-исторический фон действия романа, но также подчеркивают современность описываемых событий и указывают на культурологические связи между современной Англией и художественным пространством текста. (Например, Marghanita Boulevard, Wilsonsway, Attlee Avenue, Kingsley Avenue).

Специфичной для романа «Заводной апельсин» является функция остранения - намеренного дистанцирования читателя от описываемых событий. Вместо того чтобы побудить читателя к сопереживанию, автор концентрирует его внимание на языке повествования.

Вымышленный сленг «надцать» выполняет еще одну немаловажную функцию - создания доверительной атмосферы между героем и читателем. Ведь если с читателем общаются на языке закрытой группы - то его принимают в свой круг.

В разделе 2.10 «Выводы» утверждается, что «надцать» - важнейший элемент, определяющий специфику поэтики романа как игрового текста. Преодоление почти тотального непонимания, возникающего у читателя при первоначальном прочтении, становится важным фактором активизации его восприятия. Разгадывание различных аллюзийных вкраплений, содержащихся в сконструированных Э. Бёрджессом окказиональных сленговых единицах, активизирует восприятие читателя, втягивает его в многосоставные игровые отношения с данным текстом. По ходу этой игры тестируются игровые способности читателя, а с их помощью запускаются и другие игровые механизмы. Применение вымышленного сленга в романе, столь традиционном по жанру (комбинация автобиографии преступника с социальной антиутопией) и содержанию (проблема нравственного выбора, двойственная природа

человека), придает роману «Заводной апельсин» специфику игрового постмодернистского текста.

Глава 3 «Вымышленный язык как средство создания виртуальной реальности в романе В. Набокова «Под знаком незаконнорожденных»

посвящена анализу курапианского языка, инкорпорированного В. Набоковым в текст романа «Под знаком незаконнорожденных». Особая трудность для анализа куранианского языка состоит в том, что в произведении фигурируют четыре языка: прежде всего, английский, на котором ведется повествование, а также еще три языка, использующихся в вымышленной стране, где разворачивается действие романа, которые и составляют куранианский язык.

В разделе 3.1 «Пародийная специфика романа» произведение В. Набокова «Под знаком незаконнорожденных» определяется как пародийное по своей сути. При этом пародирование осуществляется не только на уровне жанра, сюжета и мотивов, но и на лиьгвистическо». уровне. Пародия у Набокова вс л-да рассчитана на читателя-полиглота, на читателя-«сообщника», способного почувствовать игру автора и подключиться к ней. Идеальный читатель должен обладать чувством юмора и значительным культурным багажом, чтобы оценить блестящую словесную игру автора. В разделе характеризуются обращения к проблеме пародирования в набоковских текстах в работах А. В. Млечко, Д. Стюарта, П. Тамми, М. Лили, А. М. Люксембурга.

О специфике игровых отношений между автором и читателем речь идет в разделе 3.2 «Некоторые игровые особенности романа». Читателю открываются два мира - мир вымышленный, осознаваемый персонажами книги, и мир автора-повествователя. Сюжет романа представляет собой путь главного героя Адама Крута к осознанию собственной призрачности, к познанию того, что он - плод воображения автора. Задачи, которые В. Набоков ставит перед читателем, заключаются в том, чтобы разглядеть авторские приёмы, рассыпанные по всему тексту знаки, символы, повторяющиеся мотивы и скрытые аллюзии, указывающие на искусственную природу текста и маркирующие авторское присутствие.

Хотя автор и прибегает к этим приёмам, основным средством создания виртуальной реальности в произведении Набоков делает внедрение в текст элементов вымышленного языка и их перевода на английский язык.

В разделе 3.3 «Взаимодействие английского и вымышленного куранианского языков в романе» рассматриваются основные случаи использования в тексте вымышленного языка, когда, по мнению автора, ресурсов английского языка становится недостаточно для реализации его целей. В употреблении куранианского языка прослеживается отчетливая связь его с тоталитарным режимом: на нём говорят приверженцы диктатора Падука или же сам повествователь, если речь заходит о Падуке или связанным с ним реалиям.

В разделе 3.4 «Лексико-семантическая классификация элементов куранианского языка в романе «ПЗН» предпринимается попытка систематизировать встречающиеся в тексте романа элементы куранианского

языка по принципу их семантической наполненности, а в разделе 3.5 «Структурно-этимологическая классификация использованной в романе вымышленной лексики» - по этимологическому и словообразовательному принципам. При этом комментируются те преобразования, которые произошли с заимствованным (в основном, из европейских языков) словом в вымышленном языке, они могут затрагивать орфографию, фонетику, фонологию и семантику. Особый интерес для исследования представляют слова «смешанного происхождения», объединяющие семантику разных языков. При этом значение, диктуемое одним языком не только не исключает значения из другого языка, но, напротив, может расширять или дополнять его.

В разделе З.б «Игровая соотнесённость основного (англоязычного) текста с куранианским переводом» рассматривает проблемы взаимодействия основного текста с предложенным переводом на куранианский язык, в особенности, случаи очевидного несоответствия перевода оригиналу, которые и являются существенным элементом поэтики произведения. Например: "Mezhdu tern [among the themes?] (Perhaps among the subjects of his dreamlike state)". Повествователь не только предлагает читателю заведомо неверный перевод, но ещё и снабжает текст собственным комментарием, вроде бы нацеленным на то, чтобы разъяснить смысл куранианского слова или выражения. Однако основная функция неточного перевода и комментария заключается в побуждении читателя включиться в игру с автором, разглядеть ошибки переводчика и увидеть за ними намёки автора на ирреальность текста.

В разделе 3.7 «Функции куранианского языка в тексте романа» в качестве основной рассматривается функция создания виртуальной реальности, перевода реально существовавших нацистской и коммунистической систем в. сферу вымысла при помощи языковых средств. Другие функции носят, скорее, подчинённый характер и способствуют реализации первой и основной функции. К ним относятся ироническая, ассоциативная, аллюзийная, абсурдистская, пародийная,

каламбурообразующая функции, а также функция звуковой инструментовки текста.

В разделе 3.8 суммируются основные результаты проведённого анализа. Становится очевидным, что пародирование в романе «Под знаком незаконнорожденных» осуществляется на нескольких уровнях - жанровом, композиционном, сюжетообразующем и стилевом. При этом роль лингвистической пародии настолько велика, что можно говорить о ней как об одном из основных средств создания виртуальной реальности произведения. В отличие от авторов предшествующих антиутопий, стремившихся создать иллюзию реальности происходящих в романе событий, В. Набоков разрушает эту иллюзию, в том числе при помощи языковых средств.

Глава 4 «Вымышленный земблянский язык в романе В. Набокова «Бледный огонь» посвящена анализу вымышленного языка, инкорпорированного в это, вероятно, самое сложное из произведений писателя. В отличие от романа «Под знаком незаконнорожденных», здесь,

помимо английского французского и немецкого, в языковую игру включаются элементы скандинавских и славянских языков.

В разделе 4.1 «Бледный огонь» в откликах критиков и исследователей» представлены наиболее репрезентативные подходы к интерпретации и анализу романа; некоторые из них акцентируют внимание на особенностях структуры и композиции (П. Тамми), другие исследуют, преимущественно, метафизическую составляющую романа (Б. Бойд, В. Александров). Особенно ценным представляется высказывание Дж. Б. Фостера-младшего о том, что этот роман стал важной вехой на пути к постмодернизму, и способствовал отделению этого термина от первоначального «узкого» значения. Подобное утверждение вполне закономерно: очевидна игровая основа романа, проявляющаяся на всех уровнях текста - от структуры до стиля.

Структурные особенности произведения, направленные на достижение игрового эффекта рассматриваются в разделе 4.2 «Композиция и расстановка персонаж '$». «Бледный огонь» отличает чрезвычайно усложненная структура, роман состоит из четырех частей, каждая из которых пародирует тот или иной жанр - написанное сухим академическим стилем предисловие; поэма из 999 строк, авторство которой установить невозможно, хотя формально оно приписывается поэту Дж. Шейду; комментарий к поэме, написанный «ненадежным» повествователем; и именной указатель в поэме, который нацелен на то, чтобы еще больше запутать читателя. Тема художника, творчества, соотношения вымысла и реальности - не единственное, что роднит это произведение с романом «Под знаком незаконнорожденных». Их объединяет и свойственное им лингвистическое своеобразие - включение в основной текст элементов вымышленного языка.

Раздел 4.3 «Характеристика земблянского языка; земблянские имена и топонимы в идейной структуре произведения» содержит структурно-этимологический анализ основных имён собственных, использованных в произведении: страны, штаты, города, имена и фамилии персонажей. Однако при всей их значимости, именно имена нарицательные составляют основной пласт растворённого в тексте «Бледного огня» земблянского языка. Земблянские имена нарицательные последовательно рассмотрены в двух аспектах в разделе 4.4 «Лексико-семантическая классификация земблянского языка» и разделе 4.5 «Структурно-этимологическая классификация элементов земблянского языка». Обе представленные классификации направлены на выявление механизмов внедрения в игровой текст элементов вымышленного языка и способов вовлечения читателя в специфические игровые отношения с текстом. Выявленная системность, присутствующая в земблянском языке, необходима для реализации ряда игровых функций в романе, которые рассматриваются в разделе 4.6 «Функции земблянского языка в тексте романа».

Подобно куранианскому языку в романе «Под знаком незаконнорожденных», земблянский язык также придает роману игровые свойства. Основной функцией земблянского языка представляется функция

обеспечения игры между вымыслом и реальностью. Наряду с мотивами зеркала и отражений, земблянский язык является компонентом авторской игры: фрагменты разных языков отражаются друг в друге, преломляются под воздействием фантазии писателя, искажаются и, в итоге, сливаются в единый отражённый образ, соединяя всё многообразие значений. Другая функция, общая для всех рассмотренных в диссертации произведений, - функция пространственно-временной локализации, однако в романе «Бледный огонь» у нее своя специфика. Пространство произведения уподобляется алфавиту -имена собственные обыгрывают буквы алфавита от А до Т.. Средства земблянского языка применяются и для характеристики персонажей, однако часто характеристика оказывается зашифрована, а разгадывание авторских загадок оказывается невозможным без знания нескольких языков. Другие аспекты игровой функции реализуются в метафорической, каламбурообразующей, аллюзийной функции, а также функции прогнозирования - это явление, которое позволяет прошозировать ход дальнейших событий или предвещает появление того или иного персонажа. Так, например, сначала автор вводит понятие хСелптапп, которое поясняется так: «груда камней, воздвигнутая в память о восхождении», но этот концепт из земблянского языка предвещает появление некоего Джулиуса Стейнманна, влияющего на развитие событий.

В разделе 4.7 представлены выводы, касающиеся использования вымышленного земблянского языка в романе «Бледный огонь». Отмечается, что в земблянском языке, по сравнению с куранианским, учащаются случаи гибридизации языков в пределах одного слова. Двусмысленность лексических элементов вовлекает читателя в игровые отношения с текстом, побуждает его разгадывать аллюзии и ребусы, внедрённые в роман за счёт использования многопланового языкового материала. Однако только читатель, имеющий определенные фоновые и лингвистические, в состоянии оценить масштаб представленных игр.

В Заключении подводятся итоги проведенного исследования четырех вымышленных языков, инкорпорированных в художественный текст, делаются выводы относительно их функций в поэтике произведения.

Использование вымышленных языков было рассмотрено в динамике - от упрощённого английского, построенного по модели искусственного языка («новояз»), до сложных гибридных образований, расшифровка которых невозможна без знания нескольких европейских языков (земблянский). Было выявлено и нарастание функциональной сложности вымышленных языков от средства сатирического изображения до способа обеспечения игрового взаимодействия между автором и читателем, вымыслом и реальностью. Вымышленные языки обогащают текст, привносят в него многозначность, амбивалентность, поливариантность интерпретаций и коннотаций, превращают чтение в процесс декодирования текстовых форм и знаковых систем. При рассмотрении художественного произведения на первый план выдвигается интертекстуальность - восприятие всей литературы как единого

текста, интерпретация для выяснения скрытого смысла, преобладает установка на «реализацию» произведения только при условии встречи текста и читателя и их воздействия друг на друга. Игра с вымышленными языками, инкорпорированными в художественный текст, может доставить эстетическое удовлетворение различным категориям реципиентов, но только читатель-эрудит, способный разгадать упрятанные в ней лингвистические ребусы и скрытые смыслы, способен оценить её в полной мере.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ИЗЛОЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ:

1. Савченко (Оке) М. В. Искусственный язык «новояз» в романе Дж. Оруэлла «1984» в свете теории искусственных языков // Материалы конференции аспирантов ф-та филологии и журналистики РГУ. Ростов-на-Дону, 2001.-С. 29-31.

2. Савченко (Оке) М. В. Лингвистические игры Энтони Бёрджесса: вымышленный сленг в романе «Заводной апельсин» // Филол. вестник РГУ. 2002. №1. - С. 16-20.

3. Оке М. В. Виртуальная реальность языка: вымышленный язык и пародия в романе В. Набокова «Под знаком незаконнорожденных» // Филол. вестник РГУ. 2002.№3.-С. 11-20.

4. Оке М. В. Диалог миров в романе В. Набокова «Под знаком незаконнорожденных» // Актуальные проблемы литературоведения. Вып. 4. Материалы международной научной конференции (Ростов-на-Доьу - Адлер, 612 сентября, 2003 г.) «История языкознания, литературоведения и журналистики как основа филологического знания. Ростов н/Д. - С. 87-88.

5. Оке М. В. Вымышленный куранианский язык в романе В. Набокова «Бледный огонь» // Филол. вестник РГУ. 2005. № 1 - С. 14-19.

al

I

«

г

\

í

( I

4

!

í (

1

i I

I

I

!

i

t

!

№18 4 9 0

РНБ Русский фонд

2006-4 21668

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Окс, Марина Владимировна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. «Новояз» в тексте романа Дж. Оруэлла «1984»: Вымышленный язык в структуре антиутопии.

1.1. Джордж Оруэлл - создатель «новояза». «1984» в отечественной и зарубежной критике.

1.2. «1984» в контексте антиутопической литературы.

1.3. «1984»: проблематика, сюжет и композиция.

1.4. «Новояз»: литературные и лингвистические влияния.

1.5. Общая характеристика «новояза».

1.6. Функции «новояза» как языка тоталитарного общества в художественном пространстве текста.

1.7. Функции «новояза» как специфического элемента художественного пространства романа.

1.8. Роль «новояза» в поэтике романа.

1.9. Выводы.

ГЛАВА 2. Вымышленный сленг «надцать» в романе Э. Бёрджесса «Заводной апельсин».

2.1. Специфика использования вымышленного языка в романе

Э. Бёрджесса: постановка проблемы.

2.2. «Заводной апельсин» в отечественной и зарубежной критике.

2.3. Энтони Бёрджесс - человек, художник, философ.

2.4. «Заводной апельсин»: структура и проблематика.

2.5. Э. Бёрджесс о генезисе идеи создания вымышленного сленга.

2.6. Сленг как проблема.

2.7. Вымышленный сленг «надцать»: опыт системного описания.

2.8. Роман Э. Бёрджесса «Заводной апельсин» в контексте теории игры

2.9. Функции «надцать» в тексте романа «Заводной апельсин».

2.10. Выводы.

ГЛАВА 3. Вымышленный» язык как средство! создания виртуальной реальности: в романе В. Набокова «Под знаком незаконнорожденных».

3; 1. Пародийная специфика романа.

3.2. Некоторые игровые особенности романа:.

3:3. Взаимодействие английского и вымышленного куранианского языков в романе.

3.4. Лексико-семантическая классификация элементов куранианского языка в романе «ПЗН».

3.5. Структурно-этимологическая классификация использованной в романе вымышленной лексики.

3.6. Игровая соотнесённость основного (англоязычного) текста и куранианского перевода.

3.7. Функции куранианского языка в тексте романа.

3.8. Выводы.

ГЛАВА 4. Вымышленный земблянский язык в романе В. Набокова «Бледный огонь».

4.1. «Бледный огонь» в откликах критиков и исследователей.

4.2. Композиция и расстановка персонажей.

4.3. Характеристика земблянского языка; земблянские имена и топонимы в идейной структуре произведения.

4.4. Лексико-семантическая классификация единиц земблянского языка.

4.5. Структурно-этимологическая классификация единиц земблянского языка.

4.6. Функции земблянского языка в тексте романа.

4.7. Выводы.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Окс, Марина Владимировна

Проблема вымышленных языков в художественном тексте обозначилась со всей очевидностью во многих национальных литературах XX в. Используемые писателями самой различной ориентации для решения довольно широкого и разнопланового спектра задач, вымышленные языки в зашифрованной форме отражают специфику культуры и цивилизации. Они могут (как, например, в сказочном эпосе Дж. Р. Р. Толкина) отражать представления автора о философии культуры, или же (как в случае Дж. Оруэлла) воплощать возможности пропагандистского воздействия бюрократизированной системы тоталитарного государства на личность, или же (как в произведениях В. Набокова и Э. Бёрджесса) вовлекать читателя в игровые отношения с текстом. При любых условиях инкорпорированные в текст вымышленные языки занимают определённое, порой весьма значительное место в его поэтике. Здесь есть очевидная проблема, уловленная многими филологами, культурологами, философами, по, по существу, почти не освоенная. Попытка решить её предпринимается в настоящей диссертации.

Предметом данного исследования стали вымышленные языки, фигурирующие в англоязычных романах XX в. Актуальность диссертации обусловлена устойчивым интересом к проблемам словотворчества, искусственным и вымышленным языкам, функционирующим в художественной литературе. Изучение речевых новообразований, составляющих лексический пласт подобных языков, ведется в филологии в разных направлениях: этимологическом, словообразовательном, лексикологическом, лексикографическом, стилистическом и др. Так, например, одними из первых филологическому анализу были подвергнуты вымышленные языки Среднеземья из трилогии Дж. Р. Р. Толкина [Noel 1974]. Однако до сих пор функции и роль вымышленных языков в поэтике литературных произведений остаётся не исследованной.

Вымышленные языки не случайно привлекают внимание специалистов в связи с обилием употребляемых в них новообразований, свойственной им экспрессивностью, и специфическими функциями в художественной литературе. Чрезвычайно важными для теории вымышленных языков, разработка которой является весьма актуальной задачей, могут быть сочтены следующие вопросы:

• что представляет собой вымышленный язык и какова этимология его элементов;

• какие модели словообразования в нём используются;

• каковы роль и функции вымышленных языков в художественных текстах разных жанров и в поэтических системах отдельных авторов.

Для того чтобы ответить на эти вопросы, необходимо обобщить процессы индивидуального словотворчества, что возможно лишь при сопоставительном анализе словотворчества отдельных авторов, писавших в одну эпоху.

Материалами источниками исследования послужили романы «1984» Дж. Оруэлла, «Заводной апельсин» Э. Бёрджесса, «Под знаком незаконнорожденных» и «Бледный огонь» В. Набокова. При написании работы также привлекалось эпистолярное и; публицистическое наследие вышеперечисленных авторов (например, многочисленные эссе Дж. Оруэлла), а также фрагменты их интервью. В диссертации широко использовалась научная и критическая литература о творчестве данных авторов [Atkins 1971; Dix 1971; Coale 1981; Boyd 1990, 1991, 1999; Tammi 1985, 1995] и некоторые новейшие монографии [Lewis 2002; Люксембург 2004]. В связи с тем, что все исследуемые произведения в той или иной степени могут быть отнесены к жанру антиутопии, привлечен обширный материал по теории антиутопии [Ма}1гейм 1991; Морсон 1991 и др.], а пародийная интерпретация данного жанра потребовала обращения к трудам по теории пародии [Бахтин 1986, 2000; Тынянов 1977; Новиков 1989]. В то же время специфика исследоваиия предопределила апелляции к работам по лингвистике, в частности к трудам разработчиков таких искусственных языков, как бейсик, и, в большей степени, эсперанто.

Состояние научной разработанности темы. Все изучаемые в избранном аспекте произведения не публиковались в СССР до эпохи перестройки. Если на протяжении последнего десятилетия книги В. Набокова вызывают стабильный интерес исследователей, то Э. Бёрджесс до сих пор относится к числу малоизученных в России авторов. Даже сочинения Дж. Оруэлла, несмотря па огромную популярность романа «1984» на рубеже 1980-1990-х гг., удостоились лишь немногих рецензий и небольших статей, и только в некоторых из них рассматривалась проблема «новояза» (Е. Басовская, А. Михеев). За рубежом библиография по творчеству всех трёх авторов намного обширнее, причём западные исследователи не игнорировали проблему вымышленных языков. Так, «новояз» являлся предметом исследования нескольких авторов [Delany 1988; Bolton 1984]. Рассматривая «новояз» как язык антиутопии, они акцентировали внимание на выявлении его сходства с языками тоталитарных обществ и соотносили с реально существующими языками. Проблема же роли «новояза» в поэтике произведения, насколько нам известно, никем не решалась.

Вымышленный сленг «надцать» из романа Э. Бёрджесса «Заводной апельсин» также характеризовался в ряде источников [Evans 1971; Marti 1997; Windle 1995]. Критиков интересовали преимущественно трудности, возникающие при переводе вымышленного языка. Исследователи романа делали акцент на религиозную и морально-нравственную составляющую его проблематики.

Вымышленные языки из фантастических миров В. Набокова также до сих пор не изучались подробно. Однако некоторыми учёными предпринимались попытки идентифицировать происхождение и значение слов кура-нианского и земблянского языков; в частности, в данном исследовании мы опирались на наблюдения А. М. Люксембурга и С. Б. Ильина, содержащиеся в их комментариях к русскому переводу сочинений В. Набокова американского периода [Люксембург, Ильин 1997].

Основной целью диссертационного исследования является комплексное изучение роли, которая отводится вымышленным языкам в поэтике художественных произведений. Достижение поставленной цели предполагает решение ряда конкретных задач:

1. Выявить все основные функции вымышленных языков в художественных текстах.

2. Изучить связь между решаемыми в произведениях художественными задачами и спецификой используемых в них вымышленных языков.

3; Уточнить зависимость между социо-политической и социокультурной установкой автора текста и лингвистическими средствами её реализации.

4. Исследовать связь изучаемой проблемы со спецификой жанра антиутопии.

5. Охарактеризовать игровые возможности, связанные с использованием вымышленных языков, в поэтике постмодернистского игрового текста с опорой на теорию игровой поэтики.

6. Изучить влияние вкраплений на вымышленных языках на стилистику произведения с учётом теории игрового стиля.

7. Систематизировать лексические и прочие языковые особенности вымышленных языков в романах Дж. Оруэлла, Э. Бёрджесса и В. Набокова, позволяющие уточнить типологию изучаемого явления.

В настоя щей работе проблема вымышленных языков рассматривается с точки зрения их роли и функций в современном англоязычном романе. В диссертации предпринимается попытка проследить «эволюцию» вымышленного языка от средства пародийно-сатирического изображения в романе Дж. Оруэлла до важнейшего элемента «игровой поэтики» в произведениях В. Набокова. Анализ вымышленного языка «надцать» позволил взглянуть на роман «Заводной апельсин» с нетрадиционной точки зрения и рассмотреть его как образец постмодернистском прозы, в котором значительная роль отводится-игровой составляющей. Вымышленные языки в романах «Под знаком незаконнорожденных» и «Бледный огонь» определяют их специфику как игровых произведений, являются средством создания виртуального-пространства художественного текста и побуждают читателя вступать в особые, игровые отношения с ним, разгадывая многочисленные мультия-зычные каламбуры и сотни замаскированных аллюзий.

Методологической основой исследования стали методы, свойственные филологическому знанию - прежде всего сравнительно-исторический и жаирово-типологичсский. Используется комбинация литературоведческих, лингвистических и эстетических подходов к изучению литературоведческих проблем. Выбор конкретных методик определяется специфическими задачами каждого раздела и своеобразием каждого из анализируемых в работе вымышленных языков. Автором учитывались достижения как отечественных, так и зарубежных учёных — в первую очередь, исследования по поэтике постмодернизма, теории и истории современного английского и американского романа. Существенным элементом методологической базы исследования стала разработанная А. М. Люксембургом и Г. Ф. Рахимкуловой теория игровой поэтики и игрового стиля.

Научная новизна исследования заключается в опыте описания вымышленных языков, включённых авторами в художественный текст, в систематизации полученных данных и в выявлении роли и функций, выполняемых тем или иным вымышленным языком в произведении. Избранная для исследования проблема до сих пор не получала достаточного освещения в отечественном литературоведении, в то время как интерес к игровым возможностям художественного текста в наше время чрезвычайно велик. Результаты анализа вымышленных языков могут служить базой для дальнейшего исследования темы.

Теоретическая значимость исследования состоит в выявлении особенностей вымышленного языка на определенном фактическом материале; в выявлении функции вымышленного языка в рамках творчества отдельных авторов; в сравнении полученных данных и формулировке характерных черт языка, созданного для функционирования в рамках конкретного художественного пространства.

Научно-практическая ценность исследования заключается в том, что положения и выводы, содержащиеся в нём, могут быть использованы для дальнейшего изучения функций вымышленных языков в художественном произведении, а также в теории языковой игры. Привлечение материалов и основных результатов работы возможно в практике преподавания курсов по истории и теории зарубежной литературы.

Апробация исследования. Основные результаты исследования отражены в пяти публикациях. Материалы исследования обсуждались на научно-практических конференциях аспирантов РГУ (Ростов-на-Дону, 2001 г.; Рос-тов-на-Допу - Адлер, 2003 г.)

Р1а защиту выносятся следующие положения:

1. Использование в антитоталитарной антиутопии вымышленного языка является одним из средств акцентирования и конкретизации идеологического воздействия тоталитарного общества на индивида.

2. Вымышленному языку принадлежит существенное место в поэтике художественного текста, органической частью которого он является.

3. Сколь бы подробно ни характеризовалось в художественном тексте лингвистическое своеобразие вымышленного языка, гораздо существеннее решаемые автором с его помощью эстетические и поэтологические задачи.

4. Использование вымышленного языка в постмодернистском произведении служит игровым целям. Вот почему целесообразно их изучение с позиций теории игровой поэтики и игрового стиля.

5. Необходимость разгадывать скрытые смыслы или лингвистические ребусы во вкраплениях на вымышленном языке — один из важных аспектов вовлечения читателя в игровые отношения с текстом.

6. Вымышленные языки структурируются по моделям одного или нескольких реальных языков. Выбор реальных языков в качестве базовых моделей языков вымышленных мотивирован задачами текста.

Заявленные положения последовательно реализованы в четырёх главах диссертационного исследования.

Структура работы. Структура исследования подчинена решению поставленных научных задач. Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения, Списка сокращений и библиографического списка, включающего 229 наименований;

Заключение научной работыдиссертация на тему "Вымышленные языки в поэтике англоязычного романа XX века"

4.7. Выводы

Как показывает анализ, земблянский язык - один из факторов, придающих роману «БО» специфику игрового текста. Двусмысленность земблянских лексических элементов вовлекает читателя в игровые отношения с текстом, побуждает его разгадывать различные аллюзии, ребусы, тайны, внедрённые в роман за счёт использования многопланового языкового материала. Однако лишь читатель, обладающий определёнными лингвистическими познаниями и значительными фоновыми знаниями, сможет оценить масштаб набоковских игр. Земблянский язык становится значительной конституантой поэтологической структуры произведения.

Источником образования новых слов земблянского языка выступают языки германской группы (немецкий, английский, исландский, шведский), в меньшей пропорции представлены элементы романских языков - латыни и французского. В результате словотворчества автора в земблянском языке представлены слова разных частей речи (по сравнению с преобладающими существительными в «ПЗН»).

В отличие от куранианского языка, большинство элементов которого являются полными транслитерированными заимствованиями из русского или немецкого языков, в земблянском языке практически отсутствуют стопроцентно лексические заимствования, предметом заимствования становятся не лексемы, а морфемы.

В земблянском яз ыке учащаются случаи гибридизации языков в пределах одного слова (тогда как в «ПЗН» этот прием носит ограниченный характер, значение лексической единицы раскрывается, только если читатель учитывает значения ее прототипов в двух - трех языках-источниках).

Первой и основной функцией земблянского языка в тексте «БО» является игровая функция взаимодействия вымысла и реальности в романе, проходящая через все уровни произведения и являющаяся сюжето- и структурообразующей. Той же функции подчинено сопровождение некоторых элементов земблянского языка английским переводом или этимологическим комментарием, часто неточным или даже ложным. В качестве вспомогательных, стилистических, функций представлены аллюзийная и каламбу-рообразующая.

ПЗН» и «БО» объединяет не только свойственное им языковое своеобразие, но и тематическая общность, сходство поставленных проблем. Через оба произведения проходит тема художника, творчества, соотношения вымысла и реальности. Кольцевое развитие сюжета и линейное деление пародийной антиутопии «ПЗН» на главы противопоставлены сложной структурной организации «БО», отчасти синтезирующей и пародирующей предшествующее творчество автора, в частности перевод «Евгения Онегина» и комментарий к нему.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данной диссертации было изучено использование вымышленных языков в четырёх англоязычных текстах, написанных в промежутке между 1946 и 1962 годами: романах Дж. Оруэлла «1984», Э. Бёрджесса «Заводной апельсин» и В. Набокова «Под знаком незаконнорожденных» и «Бледный огонь». Инкорпорированные в них четыре вымышленных языка различаются по своей структуре, происхождению, роли в произведении и подчинены решению разных задач, поставленных авторами. В поэтике каждого произведения вымышленному языку принадлежит существенная роль. Все проанализированные тексты в той или иной степени связаны с жанром антиутопии. Если роман Дж. Оруэлла «1984» представляет собой язвительную политическую сатиру, то в следующем рассмотренном произведении роль сатирических элементов существенно меньше. Здесь главенствует авторская установка на игровые отношения с читателем, поскольку для понимания «ЗА» значимы содержащиеся в нём религиозно-философская и морально-нравственная проблематика, этот роман нельзя назвать в полной мере постмодернистским произведением. Игровая природа текста максимально актуализирована у В. Набокова. Правда, в «ПЗН», несмотря на заверения автора в аполитичности, всё же улавливается социально-политический подтекст. Но в данном случае мы имеем дело с игровой пародийной интерпретацией жанра антиутопии. В «БО» завуалированный антиутопический план реализуется в теме таинственной страны Земблы. Закономерен вывод о том, включённость в текст вымышленного языка — одна из важнейших составляющих жанра-антиутопии, столь же органичная для поэтики данной жанровой модификации романа, как элементы сюжета, принцип расстановки персонажей, композиции, и т. д.

Однако основной задачей нашего исследования являлось не выявление всех атрибутов жанра антиутопии, а определение роли вымышленного языка среди других поэтологических приёмов, анализ самих языков, их смысловой нагрузки в контскстс и тех функций, которые вымышленный язык может выполнять в поэтике произведения.

В результате проведенного исследования мы пришли к следующим выводам. Вымышленный язык, функционирующий в художественном пространстве, может иметь различную стилистическую окраску: он может представлять собой официальный, государственный язык («новояз» в «1984»), сленг («надцать» в «ЗА»), или быть стилистически нейтральным (куранианский в «ПЗН» или земблянский в «БО»).

Основными способами создания элементов вымышленного языка являются заимствования, искусственная номинация и образование внетппных окказионализмов (преобладающий способ формирования элементов «новояза») или окказионализмов с использованием уникальных или не известных языку элементов («надцать», куранианский, земблянский языки). Источником или прототипом для вымышленных языков служат модели одного или нескольких реальных языков, а также искусственные языки, разработка которых была чрезвычайно популярна в начале и в середине XX в. Так, эсперанто, бейсик инглиш стали языками-матрицами для «новояза», а лексемы или морфемы славянских, романских и германских языков использованы в сленге «надцать», куранианском и земблянском языках. Для графического обозначения элементов вымышленных языков авторы прибегают к использованию латиницы. В «ЗА», «ПЗН» и «БО» почти все заимствования из русского и европейских языков претерпели определённые трансформации — на уровне орфографии, фонологии или морфологии, сохранив, однако, семантику заимствованного слова. Минимальные изменения, затрагивающие лишь фонологию, претерпели при заимствовании элементы «надцать», а куранианские и земблянские слова подверглись еще и более глубоким, семантическим преобразованиям. Если элементы «надцать», как правило, этимологически связаны с одним определённым словом-прототипом, то некоторые куранианские и большинство земблянских слов имеют «смешанное» происхождение, объединяя семантику слов нескольких языков.

При этом в «БО» гибридизация языков учащается, и раскрытие лексического значения слова становится невозможным без учёта значений слов двух-трех языков.

Все рассмотренные вымышленные языки выполняют некоторые идентичные функции. Так, они, по определению, являются средством общения внутри художественного пространства произведения. Ко всем рассмотренным вымышленным языкам применима н функция пространственно-временной локализации, которая реализуется, в основном, за счет окказиональных топонимов (названий стран, городов и т. д.) и предметов, характеризующих художественное время произведения. Наибольшее число слов-маркёров эпохи мы обнаруживаем в «1984» и «ЗЛ». Они нацелены на создание впечатления реалистичного повествования. Однако эта, на первый взгляд, традиционная для антиутопий функция обретает новое игровое звучание в «ЗА» и романах В. Набокова. Э. Бёрджесс вкладывает в вымышленные топонимы завуалированные намёки па свои эстетические предпочтения и наделяет их аллюзийиыми значениями. В. Набоков же вовлекает читателя- в мир условных пространственных координат - А' и У, в текст-лабиринт, .уподобленный алфавиту.

Для Дж. Оруэлла приоритетны общественно-политические вопросы (критика тоталитаризма, обработка массового сознания; подчинение человека власти, навязывание стереотипов мышления). Сквозь эту призму он рассматривает и языковые проблемы, ставшие актуальными в середине XX в. (процесс упрощения грамматики и семантики, нарастание морфологической унификации, наличие в языках эвфемизмов и слов с амбивалентным значением, применимых как для положительной; гак и для отрицательной оценки, многочисленные аббревиатуры). Но основная функция «новояза» — пародийно-сатирическая негативная оценка лингвистических изменений, происходящих, по мнению писателя, в современном английском языке. В этом отношении роман Дж. Оруэлла противостоит всем остальным исследованным произведениям. «ЗА», «ПЗН» и «БО», в отличие от «1984», являются постмодернистскими шроными текстами. В них критика социальных и политических процессов не является первостепенной задачей. Приоритет отдаётся лингвистическому эксперименту и вовлечению читателя в игру, которая шаг за шагом усложняется, приобретает всё более изощрённые формы. Так, Э. Бёрджесс стремится определить, до какой ступени может подняться интеллектуальное состязание между автором и читателем и какого эффекта можно добиться новыми лексическими образованиями. Л в романах В. Набокова прежде всего лингвистический эксперимент способствует созданию виртуальной реальности. В отличие ог других авторов антиутопий, стремившихся придать достоверность изображаемым событиям, В. Набоков преимущественно лингвистическими средствами способствует разрушению иллюзии реальности. К тому же снабжает вкрапления на вымышленных языках английским переводом, который зачастую заведомо неточен или неверен; в некоторых случаях вместо перевода за вымышленным словом следует авторский комментарий. Сопровождение текста ошибочным переводом является выражением игровой функции взаимодействия вымысла и реальности в романе «БО» и контрапунктом двух магистральных тем «ПЗН» - противопоставлению автора и переводчика, гения и имитатора, свободы мысли и ее «самоубийственных ограничений», с одной стороны; и темы error = terror, уравниванием насилия над текстом с насилием над личностью, с другой.

Помимо основной игровой функции, вымышленные языки в «ЗА», «ПЗН» и «БО» выполняют еще несколько вспомогательных, стилистических функций: «актуализации во времени» («ЗА»), «остранення» («ЗА»), создания доверительных отношений между автором и читателем («ЗА»), аллюзийную («ЗА», «ПЗН», «БО»), ироническую («ПЗН»), ассоциативную («ПЗН»), абсурдистскую («ПЗН»), пародийную («1984», «ПЗН»), каламбу-рообразующую («ЗА», «ПЗН», «БО»), и функция звуковой инструментовки текста («ПЗН»). Все перечисленные соображения подтверждают выдвинутый во Введении к диссертации тезис, согласно которому изучение места, роли и функций вымышленных языков в постмодернистских произведениях целесообразно с позиций теории игровой поэтики и игрового стиля.

В нашем исследовании мы предприняли попытку рассмотреть использование вымышленных языков в динамике, проследить их развитие - от упрощенного английского, построенного по модели искусственного языка («новояз»), до сложных гибридных образований, расшифровка которых невозможна без знания нескольких европейских языков (земблянский). Было выявлено и нарастание функциональной сложности вымышленных языков - от средства сатирического изображения до способа обеспечения игрового взаимодействия между автором и читателем, вымыслом и реальностью. Вымышленные языки обогащают текст, привносят в него многозначность, амбивалентность, поливариантность интерпретаций и коннотаций, превращают чтение в процесс декодирования текстовых форм и знаковых систем. При рассмотрении художественного произведения на первый план выдвигается интертекстуальность — восприятие всей литературы как единого текста, интерпретация для выяснения скрытого смысла, преобладает установка на «реализацию» произведения только при условии; встречи текста и читателя и их воздействия друг на друга. Игра с вымышленными языками, инкорпорированными в художественный текст, может доставить эстетическое удовлетворение различным категориям реципиентов, но только читатель-эрудит, способный разгадать упрятанные в ней лингвистические ребусы и скрытые смыслы, способен оценить её в полной мере.

СОКРАЩЕНИЯ, ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ В РАБОТЕ:

ЗА - Заводной апельсин

СО - A Clockwork Orange

ПЗН - Под знаком незаконнорожденных

BS - Bend Sinister

БО - Бледный огонь

PF - Pale Fire

Список научной литературыОкс, Марина Владимировна, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Аверин 1997: В. В. Набоков: pro et contra. Личность и творчество Владимира Набокова в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей: Антология / Сост. Б. Аверин, М. Маликова, А. Долинин, СПб. 1997.

2. Александров 1999: Александров В. Е. Набоков и потусторонность: метафизика, этика, эстетика. СПб., 1999. 320 с.

3. Аиастасьев 1992: Анастасьев Н. А. Феномен Набокова. М.: Советский писатель, 1992. 320 с.

4. Антонина 1999: Антонина Е. В. Философия и поэтика диалога в прозе В. Набокова // Проблемы литературных жанров. Материалы конференции 8-10 декабря 1998 г. Томск, 1999.

5. Ахметова 1998: Ахметова Г. А. Салтыков-Щедрин и Достоевский // Поэтика русской и зарубежной литературы. Уфа, 1998.

6. Барт 1980: Барт Р. Текстовой анализ // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1980. Вып. 9.

7. Барт 1989: Барт Р. Избранные работы: Семиотика; Поэтика. М., 1989.-616 с.

8. Басовская 1995: Басовская Е. Н. Художественный вымысел Оруэлла и реальный советский язык // Русская речь. 1995. № 4. С. 34-43.

9. Баталова 1982: Баталова Э. Я. Социальная утопия и утопическое сознание в США. М., 1982.

10. Бахтин 1986: Бахтин М. М. Автор и герой в эстетической деятельности// Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1986.

11. Бахтин 2000: Бахтин М. М. Эпос и роман. СПб., 2000.

12. Бёрджесс 2000: Бёрджесс Э. Заводной апельсин. М., 2000.

13. Берн 1992: Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. Л., 1992.

14. Битов 1979: Битов О. Часы опять бьют 13, или новые откровения Энтони Бёрджесса// Лит. газ. 1979. № 20. 16 мая.

15. Быков 1994: Быков В. Б. Русская феня. Смоленск, 1994.

16. Воронин 1997: Воронин В. С. Структура абсурда в антиутопии // Творческое наследие Е. Замятина: взгляд из сегодня. Тамбов, 1997. Кн. 5. С. 43-50.

17. Гальцева, Роднянская 1988: Гальцева Р., Роднянская И. Помеха человек. Опыт века в зеркале антиутопий // Новый мир. 1988. № 12.

18. Головачёва 2000: Головачёва И. В. Утопии в литературе и психологии // Вопросы философии. СПб., 2000. Вып. 6. С. 119-131.

19. Грачёв 1992: Грачёв М. А. Язык из мрака блатная музыка и феня: Словарь. Н. Новгород, 1992.

20. Гридина 1996: Гридина Т. Языковая игра: стереотипы творчества. Екатеринбург, 1996.

21. Гришакова 2000: Гришакова М. О некоторых аллюзиях у В. Набокова. // Культура русской диаспоры: Набоков 100. Таллинн: TP kirjastus, 2000.

22. Давыдов 1982: Давыдов С. «Тексты-матрёшки» Владимира Набокова. Мюнхен, 1982.

23. Доманский. Костомаров 1992: Доманский Ю. В., Костомаров Н. И. Дж. Оруэлл: типология литературной «зоологической» сказки //Текст и контекст: русско-зарубежные литературные связи XIX-XX вв. Сб. науч. тр. /Твер. гос. ун-т. Тверь, 1992. С. 75-83.

24. Дорошевич 1991: Дорошевич А. Энтони Бёрджесс: цена свободы / Иностр. лит-ра. 1991. № 12. С. 229-233.

25. Елистратов 1994: Елистратов А. Словарь московского арго. М.,1994.

26. Залыгин 1988: Залыгин С. П. О Джордже Оруэлле и его романе «1984» //Лит. газ. 1988. 22 мая.

27. Замятин 1989: Замятин Е. Мы. М:, 1989.

28. Зверев 1989: Зверев А. О старшем брате и чреве кита: Штрихи к портрету Дж. Оруэлла // Лит. обозрение. 1989. № 9. С. 56-61.

29. Ивашёва 1984: Ивашёва В. В. Литература Великобритании XX века. М., 1984.-486 с.

30. Ильин 1996: Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996.

31. Исаев 1992: Исаев С. Как всегда об авангарде: антология французского театрального авангарда. М., 1992.

32. Коломейцева 1999: Коломейцева Е. Ю. Литературная антиутопия: проблемы жанровой дифференциации // Филологические науки. Материалы научно-методической конференции. Ставрополь, 1999. С. 66-69.

33. Кузнецов 1994: Кузнецов С. 1994: юбилей неслучившегося года: к 10-летию года Оруэлла // Ин. лит. 1994. № 11. С. 244-248.

34. Кукаркии 1976: Кукаркин А. В ловушке жизни, или парадоксы Энтони Бёрджесса / Лит. газета. 1976. 31 марта, № 13. С. 14.

35. Лазаренко 1999: Лазаренко О. В. Проблема реальности в антиутопии. Воронеж, 1999. Выи. 13. С. 60-69.

36. Ланин 2000: Ланин Б. А. Антиутопический дискурс в современной русской прозе // Национальные гении и пути русской культуры: Пушкин, Платонов, Набоков в к. XX в. Омск, 2000. Вып. 2. С. 147-155.

37. Ларин 1931: Ларин Б. А. Западно-европейские элементы русского воровского арго // Язык и литература Л., 1931. Т. 7. С. 113-130.

38. Лиотар 1998: Ж.-Ф. Лиотар «Состояние постмодерна». СПб., 1998.- 160 с.

39. Лисюткина 1991: Лисюткина Л. Как Оруэлл пошел в народ, или «Операция Гутенберг» // Нов. время. 1991. № 20. С. 46-47.

40. Любимова 1992: Любимова А. Ф. Психосоциологическая модель человека в антиутопиях Е. Замятина и Дж. Оруэлла // Традиции и взаимодействия в зарубежной литературе XIX-XX вв.: Межвуз. Сб. науч тр. / Перм. ун-т. Пермь, 1992.

41. Люксембург, Рсшшкулова 1993: Люксембург А. М., Рахпмкуло-ва Г. Ф. Игровое начало в прозе В. Набокова// Поиск смысла. Н. Новгород, 1993.

42. Люксембург, Рахимкулова 1996: Люксембург А. М., Рахимкуло-ва Г. Ф. Магистр игры Вивиан Ван Бок: (Игра слов в прозе Владимира Набокова в свете теории каламбура). Ростов н/Д, 1996.

43. Люксембург 1997: Люксембург А. Комментарий к роману В. Набокова «Под знаком незаконнорожденных». // Набоков В. Американский период. Собр. соч.: В 5 т. СПб.: Симпозиум, 1997. Т. 1. С. 571-602.

44. Люксембург 1999: Люксембург А. М. «Вивиан Дамор-Блок и вивисекция слова: английская проза В. Набокова. // Набоков В. Американский период. Собр. соч.: В 5 т. СПб.: Симпозиум. 1999.

45. Люксембург, Ильин 1997: Люксембург А., Ильин С. Комментарий к роману В. Набокова «Бледное пламя». // Набоков В. Американский период. Собр. соч.: В 5 т. СПб.: Симпозиум, 1997. Т. 3. С. 652-696.

46. Люксембург 2004: Люксембург А. М. Отражения отражений. Творчество Владимира Набокова в зеркале литературной критики. Ростов н/Д, 2004.

47. Малышева /995; Малышева Е. В. Структурно-композиционные и лингвистические особенности антиутопии как особого типа текста. Рос. гос. пед. ун-т им. А. И. Герцена. СПб., 1998.

48. Малышева 1999: Малышева Е. В. Структура художественного пространства текстов антиутопии // Текст как объект изучения и обучения. Псков, 1999.

49. Мангейм 1991: Мангейм К. Идеология и утопия // Утопия и утопическое мышление. Антология зарубежной литературы. М., 1991.

50. Михалъская, Аникин 1982: Михальская Н. П., Аникин Г. В. Английский роман 20 в. М., 1982.

51. Млечко 2000: Млечко А. В. Игра, метатекст, трикстер: пародия в «русских» романах В. В. Набокова. Волгоград, 2000.

52. Мокиенко, Никитина 2000: Мокиенко В. М., Никитина Т. Г. Большой словарь русского жаргона. С.-П. гос. университет. СПб., 2000.

53. Морсон 1991: Морсон Г. Граница жанра// Утопия и утопическое мышление. Антология зарубежной литературы. М., 1991.

54. Мосина 1999: Мосина В. Г. Три главные книги Дж. Оруэлла // Мое. Пед. Ун-т. М., 1999. 215с.55; Мулярчик 1997: Мулярчик А. С. Русская проза Владимира Набокова. М., 1997.

55. Набоков 1999 а: Набоков В. В. Под знаком незаконнорожденных. Американский период. Собрание сочинений в 5 томах. Т. 1. СПб.: Симпозиум. 1999.

56. Набоков 1999 б: Набоков В. В. Бледное пламя. Американский период. Собрание сочинений в 5 томах. Т. 3. СПб.: Симпозиум. 1999.

57. Новиков /959: Новиков В. И. Книга о пародии. М., 1989. 120 с.

58. Новые слова и словари новых слов 1983: Новые слова и словари новых слов. Л., 1983.

59. Носик 1995: Носик Б. Мир и дар Владимира Набокова. М., 1995.

60. Оруэлл 1990: Оруэлл Дж. Во чреве кита: Эссе // Вопросы литературы. 1990. № 3. С. 115-153,

61. Оруэлл 1989: Оруэлл Дж. Заметки о национализме // Урал. 1989.11.

62. Оруэлл 1992: Оруэлл Дж. Англия, ваша Англия // Иностранная литература. 1992. № 7. С. 226-229.

63. Оруэлл 2000 а: Оруэлл Дж. Скотный двор // «1984»; Скотный двор; Эссе. М., 2000. С. 9-86.

64. Оруэлл 2000 б: Оруэлл Дж. «1984» // «1984»; Скотный двор; Эссе. М., 2000. С. 87-350.

65. Оруэлл 2000 в: Оруэлл Дж. Мысли в пути. // «1984»; Скотный двор; Эссе. М., С. 360-364.

66. Оруэлл 2000 г: Оруэлл Дж. Уэллс, Гитлер и всемирное государство // «1984»; Скотный двор; Эссе. М., 2000. С. 369-376.

67. Оруэлл 2000 д: Оруэлл Дж. Литература и тоталитаризм // «1984»; Скотный двор; Эссе. М., 2000. С. 382-386.

68. Оруэлл 2000 е: Оруэлл Дж. Подавление литературы // «1984»; Скотный двор; Эссе. М., 2000. С. 426-442.

69. Оруэлл 2000 ж: Оруэлл Дж. Рецензия на «Мы» Е. И. Замятина // «1984»; Скотный двор; Эссе. М., 2000. С. 448-452.

70. Петруччани 1991: Петруччани Л. Вымысел и поучение // Утопия и утопическое мышление. Антология зарубежной литературы. М., 1991.

71. Проффер 2000: Проффер К. Ключи к «Лолите». СПб., 2000.

72. Рахимкулова 2003: Рахимкулова Г. Ф. Олакрез Нарцисса. Проза Владимира Набокова в зеркале языковой игры. Ростов н/Д, 2003. 320 с.

73. Сабинина 1990: Сабинина О. Жанр антиутопии в английской и американской литературе 30-50-х годов XX в. // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 1990. № 2.

74. Саруханян 1987: Английская литература 1945-1980 / Под ред. А. П. Саруханян. М., 1987.

75. Сахаров 1999: Сахаров В. И. Набоков / Литература русского зарубежья (1920-1940) вып. 2. М., 1999.

76. Семёнова 1999: Семёнова А. Л. Роман Е. Замятина «Мы» и «Государство» Платона // Рус. лит. СПб., 1999. № 3.- С. 175-184.

77. Скворцов 1997: Скворцов Л. И. Жаргон // Русский язык. Энциклопедия / Гл. ред. Ю. Н. Караулов. 2-е изд. М., 1997.

78. Скребнев 2000: Скребнев Ю. М. Основы стилистики английского языка. М., 2000.

79. Слова, с которыми мы встречались 1999: Слова, с которыми мы встречались. Толковый словарь русского общего жаргона / Сост. Ермакова О. П., Земская Е. А., Розина Р. Н. М., 1999.

80. Соскина 1980: Соскина С. Н. Окказиональные образования научной фантастики. Лвтореф. дис. . канд. фил. наук. Калининград, 1980.

81. Судзиловский 1973: Судзиловский F. Л. Сленг что это такое? Англо-русский словарь военного сленга. М., 1973.

82. Тамми 1997: Там ми, П. Заметки о полигенетичности в прозе Набокова// В; Набоков: Pro et Contra. СПб., 1997.

83. Тынянов 1977: Тынянов Ю. О пародии // Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

84. Улуханов 1975: Улуханов И. С. Словообразовательная семантика в русском языке и принципы сё описания. Автореф. дис. . докт. филол. наук. М., 1975.

85. Улуханов 1996: Улуханов И. С. Единицы словообразовательной системы русского языка и их лексическая реализация. М., 1996.

86. Утопия и утопическое мышление 1991: Утопия и утопическое мышление. Антология зарубежной литературы. М., 1991.

87. Филюшкина 1988: Филюшкина С. Н. Современный английский роман. Воронеж, 1988. 184 с.

88. Хабибуллина 1994: Хабибуллина JI. Ф. Антиутопия в творчестве Энтони Бёрджесса. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Н. Новгород, 1994, -16 с.

89. Хаксли 1999: Хаксли О. О дивный новый мир. СПб., 1999.

90. Хёйзинга 1992: Хёйзинга Й. Homo L udens. В тен и завтрашнего дня. М., 1992.

91. Циглер 1999: Циглер Е. М. Литературные заимствования в постмодернистской прозе Великобритании: Дж. Фаулз, Э. Бёрджесс, А. Картер, А.С. Байатт. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Минск. 1999, 20 с.

92. Чаликова, Недошивин 1992: Чаликова В. Недошивин В. Неизвестный Оруэлл Диалог о творчестве английского писателя, записанный на Центр, радио в 1991 г. // Иностр. лит. 1992. № 2. С. 215-225.

93. Черепанова 1999: Черепанова P. С. Утопия и антиутопия: типология и взаимопроникновение // Вестник Челябинского университета. Сер. I. 1999. № 1.

94. Шацкий 1990: Шацкий Е. Утопия и традиция. М., 1990.

95. Шекспир 1997: Шекспир У. Тимон Афинский. Полное собрание сочинений в 14 томах. М., 1997. Т. 11

96. Шеляховская, Богданов 1983: Шеляховская JI. А., Богданов И. А. Словообразовательный аспект изучения: некоторых групп окказионализмов // Новые слова и словари новых слов. JI., 1983.

97. Шишкин 1986: Шишкин А. Апостол мировой беллетристики // Вопр.лит. 1986. № 11. С. 113-132.

98. Эпштейн 1988: Эпштейн М. Н; Парадоксы новизны: О литературном развитии XIX-XX вв. М., 1988.

99. Эпштейн 2000: Эпштейн М. Н. Постмодерн в России: литература и теория. М., 2000. 367 с.

100. Юганов, Югапова 1997: Юганов И., Юганова Ф. Словарь русского сленга; Сленговые слова и выражения 60-90-х годов / Под ред. А. Н. Баранова. М., 1997.

101. Adams 1977: Adams R. М. After Joyce. Studies in Fiction After Ulysses. N. Y.: Oxford Univ. Press, 1977.

102. Aggeler 1969 A:Aggeler G. Mr Enderby and Mr Burgess // Malahat Review. X. April. 1969.

103. Aggeler 1969 B: Aggeler G. The Comic Art of Anthony Burgess // Arizone Quarterly. XXV. Autumn. 1969;

104. Aggeler 1979: Aggeler G. Anthony Burgess: The Artist as Novelist. Alabama Univ. Press, 1979.

105. Alexandrov 1991: Alexandrov V. Nabokov's Other World. Princeton: Princeton Univ. Press, 1991.

106. Alexandrov 1995: The Garland Companion to Vladimir Nabokov / Ed. by Vladimir E. Alexandrov. New York; London, 1995.

107. Anti-Utopia 1976: Anti-Utopia. Ann Arbor: Ardis, 1976.

108. Appel 1974: Appel A., Jr. Nabokov's Dark Cinema. New York: Oxford Univ. Press, 1974.

109. Atkins 1971: Atkins G. George Orwell: A Literary Study. London, 1971.

110. Bacler 1972: Bader J. Crystal Land: Artifice in Nabokov's English Novels. Berkeley, California: Univ. of California Press, 1972.

111. Barthes 1994: Barthes R. The Semiotic Challenge. Berkley-Las Angeles: Univ. of California Press, 1994.

112. Bergonzi 1970: Bergonzi B. The Situation of the Novel. London, Macmillan, 1970.

113. Bickley 1980: Bickley V. English As A Language Of Mediation. English Around The World. 23. November 1980. P. 1-5; 22. May 1980. P. 1-3.

114. Blunting 1973: Blunting Ch. An Interview in New York with Anthony Burgess // Studies in the Novel. Spring. 1973. P. 511

115. Bolinger 1980: Bolinger D. Language, The Loaded Weapon: The Use And Abuse Of Language Today. London: Longman, 1980.

116. Bolton 1984: Bolton W. F. The Language of "1984". Orwell's English and Ours. Oxford, 1984.

117. Booker 1994: Booker M. Keith. The Dystopian Impulse in Modern Literature: Fiction as Social Criticism. Westport, CT: Greenwood Press, 1994.

118. Borland 1947: Borland H. Strategy of Terror // New York Times Book Review. 1947. June 15. P. 10.

119. Boyd 1990: Boyd В. V. Nabokov. The Russian Years. Princeton: Princeton University Press, 1990.

120. Boyd 1991: Boyd В. V. Nabokov. The American Years. Princeton: Princeton University Press, 1991.

121. Boyd 1999: Boyd B. Nabokov's Pale Fire: The Magic of Artistic Discovery. Princeton: Princeton Univ. Press, 1999.

122. Brewer 1980: Brewer J. Anthony Burgess: A Bibliography. New York; London, 1980.

123. Brown 1971: Brown R. G. Conflict and Congluence: The Art of Anthony Burgess. University of Iowa Press, 1971.

124. Brown 1976: Brown E. J. Brave New World, 1984 And We: An Essay On Anti-Utopia. Ann Arbor: Ardis, 1976.

125. Burgess 1967: Burgess A. Letter from England // The Hudson Review. XX. 1967.

126. Burgess 1990: Burgess A. You've Had Your Time, being the second part of the confession of Anthony Burgess. London: Heinemann, 1990.

127. Burgess 1992: Burgess A. A Mouthful of Air: Language and Languages, Especially English. London: Hutchinson, 1992.

128. Burgess 2000: Burgess A. A Clockwork Orange. Harmondsworth: Penguin, 2000.

129. Cakler 1987: Calder J. Animal Farm and Nineteen Eighty Four. Milton Keynes; Philadelphia: Open Univ. Press, 1987. 110 p.

130. Coale 1981: Сoale S. Anthony Burgess. New York: Frederick Un-gar, 1981.

131. Coleman 1971: Coleman J. The Critic Of Popular Culture // Ed. by Gross M. The World of George Orwell. N. Y.: Simon a. Schuster; London: Wei-denfeld a. Nicolson, 1971. P. 102-110.

132. Conneley 1987: Conneley M. The Diminished self: Orwell and the Loss of Freedom. Pittsburgh (Penn.): Duquesne Univ. Press, 1987. —166 p.

133. Contemporary Authors 1969: Contemporary Authors / Ed: by B. Harte and C. Riley. Det: Gale Research, 1969.

134. Crick 1980: Crick B. George Orwell: A Life. Harmondsworth: Penguin, 1980.

135. Cullinan 1972: Cullinan J. T. Anthony Burgess' Novels: A Critical Introduction. N. Y.: Columbia University Press, 1972.

136. De Vitis 1972: De Vitis A. A. Anthony Burgess; New York: Twayne, 1972. 108 p.

137. Delany 1988: Delany P. Words, Deeds and Things: Orwell's Quarrel with Language // George Orwell: a Reassessment. Ed. by P. Buitenhus, I. Nadel. London, 1988.

138. Dix 1971: Dix С. M. Anthony Burgess. London: Longman, 197131 p.

139. Edelheit 1979: Edelheit S. Dark Prophecies. New York: Revisionist,1979.

140. Elliott 1970: Elliott R. C. The Shape of Utopia: Studies in a Literaiy Genre. Chicago: The Univ. of Chicago Press, 1970.

141. Epstein 1993: Epstein M. Good-bye to Objects, or the Nabokovian in Nabokov// A Small Alpine Form: Studies in Nabokov's Short Fiction; N. Y.: Garland Publishers, 1993; P. 217-224.

142. Evans 1971: Evans R. O. Nadsat: The Argot and? Its Implications in Anthony Burgess' A Clockwork Orange 17 Journal of Modern Literature. 1. 1971, 3. P. 406-410.

143. Ferguson 1975: Ferguson Alfred R. Newspeak, The First Edition: Tyranny And The Decay Of Language // Michigan Quarterly Review. 14. 1975. P. 445-453.

144. Field 1967: Field A. Nabokov: His Life in Art: A Critical Narrative. Boston; Toronto: Little, Brown and Company, 1967.

145. Field 1977: Field A. Nabokov: His Life in Part. N.Y.: The Viking Press, 1977.

146. Field 1986: Field A. VN.: The Life and Work of Vladimir Nabokov. New York: Crown, 1986.

147. Foster 1999: Foster J. B. Nabokov's Art of Memory and European Modernism. New York, 1999.

148. Freedman 1981: Freedman С. Writing, Ideology And Politics: Orwell's "Politics And the English Language" and English Composition // College English. 43. 1981.

149. Gardner 1987: Gardner A. George Orwell. Boston: Twayne, 1987.157 p.

150. Griffin I960: Griffin C. W. Orwell And The English Language. Audience. 7. 1960.

151. Gross 1971: Gross M. Ed. The World of George Orwell. New York: Simon a. Schuster; London: Weidenfeld a. Nicolson, 1971.

152. Hammond 1982: Hammond J. R. A George Orwell Companion. New York: St. Martin's Press, 1982.

153. Harrington 1982: Harrington M. Nineteen Eighty-Four Revisited. Howe, 1982.

154. Harris 1988: Harris M. From History to Psychological Grotesque. The Politics of Sado-masochism in '1984' // George Orwell: a Reassessment. Ed. by P. Buitenhus, I. Nadel. London, 1988.

155. Hodgart 1971: Hodgart M. From Animal Farm To Nineteen Eighty-Four // Howe J. Orwell's Nineteen Eighty-Four: Text, Sources, Criticism. New York: Harcourt Brace Jovanovich, 1952.

156. Hodge 1979: Hodge B. and Fowler R. Orwellian Linguistics // Roger Fowler et ah, Language and Control. London: RoutJedge a. Kegan Paul, 1979.

157. Hogben 1943: Hogben L. Interglossa. Harmondsworth: Penguin,1943.

158. Holte 1972: Holte С. T. Taming the Rock: Myth, Model and Metaphor in the Novels of Anthony Burgess. Davis: Univ. of California Press, 1972.

159. Howe 1974: Howe I. Orwell's Nineteen Eighty-Four: Text, Sources, Criticism. New York: Harcourt Brace Jovanovich, 1952. Repr. Williams 1974, P. 62-79.

160. Hutcheon 1985: Hutcheon L. A Theory of Parody. London, 1985.

161. Hutcheon 1988: Hutcheon L. Л Poetics of Postmodernism: History, Theory, Fiction. Cambridge: Cambridge Univ. Printing House, 1988.

162. Irwin 1976: Irwin W. R. The Game of the Impossible: A Rhetoric of Fantasy. Urbana; University of Illinois Press, 1976.

163. Iser 1993: Iser W. The Fictive and the Imaginary: Charting Literary Anthropology. Baltimor: The Johns Hopkins Univ. Press, 1993.

164. Jauss 1967: Jauss H. R. Literaturgeschichte als Provokation der Lit-eraturwissenschaft. Konstanz, 1967. - 72 S.

165. Johnson 1972: Johnson J. J. Anthony Burgess, MF // Literary Annual. Salem, N. Y. 1972. P. 223-25.

166. Johnson 1985: Johnson D. Barton. Worlds in Regression: Some Novels of Vladimir Nabokov. Ann Arbor: Ardis, 1985.

167. Lacan 1966: LacanJ. Ecrits. P., 1966.

168. Lee 1969: Lee R. A. Orwell's Fiction. London, 1969.

169. Lee 1976: Lee L. R. Vladimir Nabokov. Boston: Twayne, 1976.168 p.

170. Lewis 2002: Lewis R. Anthony Burgess. London: Faber a. Faber, 2002. 434 p.

171. Lilly 1979: Lilly M. Nabokov: Homo Ludens // Vladimir Nabokov: His Life. His Work. His World. A Tribute. London: Weidenfeld a. Nicolson, 1979. P. 88-102.

172. Lodge 1971: Lodge D. The Novelist at the Crossroads and Other Essays on Fiction and Criticism. Ithaca, N. Y.: Cornell Univ. Press, 1971, P. 1921.

173. Marbekos 1974: Marbekos С. M. The Artist as Hero in the Novels of Joyce Cary, Lawrence Durrell, and Anthony Burgess. Purdue Univ. Press, 1974.

174. Marti 1997: Marti R. Nadsat wird тийнейджер(ски): A Clockwork Orange in bulgarischer Ubersetzung // Sprache Text - Geschihte. Festschrift fur Klans-Dieter Seemann. Munchen: Otto Sagner, 1997. S. 174-183.

175. McCormick 1980: iVlcCormick D. Approaching 1984. Newton Abbot: David a. Charles, 1980.

176. McDowell 1970: McDowell F. Recent British Fiction: Some Established Writers // Contemporary Literature. Summer. 1970.

177. McHale 1987: McHale B. Postmodernist Fiction. New York, London: Methuen, 1987. 264 p.

178. Meyer 1988: Meyer P. Find What the Sailor Has Hidden: V. Nabokov's Pale Fire. Middletown: Wesleyan Univ. Press, 1988.

179. Modern Critical Views. Anthony Burgess 1987: Modern Critical Views / Ed. by Bloom, H. N. Y.: Chelsea House Publishers, 1987.

180. Moran 1974: Moran K. L. Utopias, Subtopias, Dystopias in the Novels of Anthony Burgess. Univ. of Notre Dame, 1974.

181. Morris 1971: Morris R. K. The Consolations of Ambiguity: An Essay on the Novels of Anthony Burgess. Columbia: Univ. ofMissouri Press, 1971.

182. Morson 1989: Morson G. Parody, History, Metaparody // Morson G. Emerson C. (Eds.). Rethinking Bakhtin: Extensions and Challenges. Evanstone, 1989. P. 69-87.

183. Nabokov 1964: Nabokov V. Bend Sinister. New York: Time Reading Program, 1964.

184. Nabokov 1991: Nabokov V. Pale Fire. London: Penguin, 1991.

185. Nichols 1966: Nichols L. Mr Burgess. New York Times Book Review. AprilTO. 1966.

186. Noel 1974: Noel R. S. The Languages of Tolkien's Middle-Earth. Boston: Houghton Mifflin, 1974.

187. Ogden1930: Ogden С. K. Basic English. London: K. Paul, Trench, Trubner, 1930.

188. Ogden 1935: Ogden С. K. Basic English versus the Artificial Languages. London: K. Paul, Trench, Trubner, 1935.

189. Olsen 1990: Olsen L. Circus of the Mind in Motion: Postmodernism and the Comic Vision. Detroit: Wayne Sate Univ. Press, 1990. 171 p.

190. Orwell 1957: Orwell G. Selected Essays. Penguin, 1957.

191. Orwell 1986: OrweW G. Politics and the English Language7/ Before and After: Shape and Shaping of Prose / Ed. by D. L. Emblen, A. Solkov. N.Y. Random House. 1986.

192. Orwell 1987: Orwell G. 1984. New York: Harcourt Brace Jovano-vich, 1987.

193. Page 1982: Page N. Nabokov: The Critical Heritage. London: Routledge a. Kegal Paul, 1982.

194. Parsons 1993: Parsons T. Forbidden Fruit // Times Saturday Review. Jan. 30. 1993.

195. Philmus 1973: Philmus R. M. The Language Of Utopia// Studies In The Literary Imagination. 6. 1973. P. 61-78.

196. Quirk 1983: Quirk R. Orwell and Language Engineering // ELLAK Journal. 29 (I). 1983. P. 209-17.

197. Rampton 1984: Rampton D. Vladimir Nabokov: A Critical Study of the Novels. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1984.

198. Rank 1977: Rank H. Mr Orwell, Mr Schlesinger, and the Language // College Composition and Communication. 28. 1977.

199. Rees 1961: Rees R. George Orwell: Fugitive from the Camp of Victory. 1961.

200. Robinson 1983: Robinson P. For the Love of Big Brother. The Sexual Politics of' 1984' // On ' 1984'. Ed. P. Stansky. N.Y., 1983.

201. Rodden 1989: Rodden J; The Politics of Literary Reputation: The Making and Claming of "St. George Orwell". New York, Oxford: Oxford Univ. Press, 1989.

202. Rorty 1989: Rorty R. Contingency, Irony, Solidarity. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1989.

203. Sargent 1970: Sargent L. Introduction // British and American Utopian Literature. 1516-1978. Boston, 1970.

204. Schlesinger 1974: Schlesinger A. Jr. Politics And The American Language. American Scholar. 43. 1974.

205. Sheldon 1979: Sheldon Leslie E. Newspeak And Nadsat: The Disintegration Of Language In 1984 And A Clockwork Orange II Studies In Contemporary Satire. 6. 1979. P. 7-13.

206. Small 1975\ Small C. The Road to Miniluv // George Orwell. The State of God. Pittsburg, 1975.

207. Stansky, Abrahams 1972: Stansky P., Abrahams W. The Unknown Orwell. Orwell: The Transformation. New York: Knopf, 1972, 1980.

208. Steinhoff 1975: Steinhoff W. George Orwell and the Origins of "1984". Ann Arbor: Univ. ofMichigan Press, 1975.

209. Stinson 1991: Stinson. Anthony Burgess Revisited. Boston: Twayne,1991.

210. Stuart 1978: Stuart D. Nabokov: The Dimensions of Parody. Baton Rouge: Louisiana State Univ. Press, 1987.

211. Tammi 1985: Tammi P. Problems of Nabokov's Poetics: A Narra9tological Analysis. Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia, 1985.

212. Tammi 1995: Tammi P. Pale Fire // The Garland Companion to Vladimir Nabokov / Ed. By Vladimir E. Alexandrov. New York; London, 1995. P. 571-585.

213. The International Authors and Writers Who's Who 1977: The Inter• th national Authors and Writers Who's Who. 8 ed. Ed. Brian Gaster. Cambridge:1.ternational Bibliographical Centre, 1977.

214. The Nabokov-Wilson Letters 1980: The Nabokov-Wilson Letters, 1940-1971 // Ed. Simon Karlinsky. N.Y.: Colophon, 1980.

215. Tibbetts 1978: Tibbetts A. M. What Did Orwell Think About The English Language? // College Composition And Communication. 29. 1978.

216. Tilton 1977: Tilton J. W. A Clockwork Orange: Awareness is All 11 Cosmic Satire in the Contemporary Novel. Ch. 2. Lewisburg, Pa: Bucknell Univ. Press, 1977.

217. Traugojf 1983: Traugoff E. C. Newspeak: Could It Really Work? // On '1984' / Ed. by P. Stansky. N.Y. 1983.

218. Wagner 1974: Wagner K. L. A Burgess's Mythopoetic Imagination: A Study of Selected Novels (1956-1968). Lublock: Texas Tech Univ. Press, 1974.

219. Wain 1952: Wain J. George Orwell. Essays on Literature and Ideas // Howe J. Orwell's Nineteen Eighty-Four; Text, Sources, Criticism. N. Y.: Har-court Brace Jovanovich, 1952.

220. Watts 1947: Watts R. Jr. Comic-Strip Dictator // New Republic. 1947. Vol. 117. July 7. P. 26-27.

221. Wicker 1962: Wicker B. An Analysis of Newspeak. // Blackfiiars. 43. 1962.

222. Williams 1971: Williams R. Observation and Imagination: Orwell. New York: Viking, 1971.

223. Williams 1974: Williams R: George Orwell: A Collection Of Critical Essays. Englewood Cliffs, N. J.: Prentice-Hall, 1974.

224. Wilson 1975: Wilson A. Orwell and the Intellectuals. Observer. 24 January. 1954. Repr. Meyers 1975.

225. Windle 1995: Windle K. Two Russian Translations of A Clockwork Orange, or the Homecoming of Nadsat // Revue canadienne des slavistes. 1995. V. 37. №1-2. P. 163-185.

226. Wisconsin Studies in Contemporary Literature 1967: Wisconsin Studies in Contemporary Literature. Vol. VIII, №. 2, Spring 1967.

227. Wood 1994: Wood M. The Magician's Doubts: Nabokov and the Risks of Fiction. London: Pimlico, 1994. -252 p.

228. Woodcock 1966: Woodcock G. Orwell's Message: "1984" and the Present. Madeira Park, B.C.: Harbour Publ., 1966.