Высшая администрация Восточной Сибири в середине XIX века, конец 1830-х - середина 1860-х годов

Матханова, Наталья Петровна

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Высшая администрация Восточной Сибири в середине XIX века, конец 1830-х - середина 1860-х годов

Год: 1999
Автор научной работы: Матханова, Наталья Петровна
Ученая cтепень: доктора исторических наук
Место защиты диссертации: Новосибирск
Код cпециальности ВАК: 07.00.02

Диссертация по истории на тему 'Высшая администрация Восточной Сибири в середине XIX века, конец 1830-х - середина 1860-х годов'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Высшая администрация Восточной Сибири в середине XIX века, конец 1830-х - середина 1860-х годов"

На правах рукописи

МАТХАНОВА НАТАЛЬЯ ПЕТРОВНА

РГ5 ОД 2 8 ДЕК £33

ВЫСШАЯ АДМИНИСТРАЦИЯ ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ В СЕРЕДИНЕ XIX ВЕКА (конец 1830-х — середина 1860-х годов)

07.00.02 — Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Новосибирск 1999

На правах рукописи

МАТХАНОВА НАТАЛЬЯ ПЕТРОВНА

ВЫСШАЯ АДМИНИСТРАЦИЯ ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ В СЕРЕДИНЕ XIX ВЕКА (конец 1830-х — середина 1860-х годов)

07.00.02 — Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Новосибирск 1999

Работа выполнена в секторе статута истории СО РАН

археографии и источниковедения Ин-

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, акад. РАН В.С.Мясников, доктор исторических наук, профессор Л.П.Белковец, доктор исторических наук, профессор А.В.Ремнев

Ведущая организация — Иркутский государственный университет

Защита состоится 10 января 2000 г. в 11 часов на заседании диссертационного совета Д 200. 05. 01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук в Институте истории СО РАН (630090, Новосибирск, проспект акад. Лаврентьева, 17).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории СО РАН.

Автореферат разослан " &_" декабря 1999 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета, /У

доктор исторических наук —-'ч' И.М.Савицкий

Актуальность темы. Российское чиновничество играло выдающуюся роль в отечественной истории, от деятельности администрации зависели судьбы миллионов людей. Возросший в последнее время интерес к истории бюрократии, пристальное внимание историков к составу, механизму функционирования и практике органов управления позволяет увидеть определенные тенденции в деятельности администрации, охарактеризовать специфику чиновного мира России.

Адекватное понимание феномена российского чиновничества невозможно без специального рассмотрения истории местной администрации, без характеристики не только системы управления, но и ее деятелей. Функционирование государственной власти во многом определялось именно местным правительственным управлением и местными чиновниками, именно с ними соприкасалось й повседневной жизни громадное большинство населения. Обращение к истории местного управления и деятелей местной администрации вызвано пониманием значительной и возрастающей роли регионов. В то же время провинциальное чиновничество России XIX в. изучено недостаточно, внимание исследователей по большей части сосредоточено на бюрократии центральных и высших органов власти. Если управленческая деятельность и карьера губернаторов отдельных регионов Европейской России стала предметом специального рассмотрения, то исследования корпуса провинциальной административной элиты в целом, предпринимавшиеся отечественными и зарубежными историками, большею частью ограничивались выявлением общих характеристик. При этом административная элита традиционно выделяется в соответствии с критериями формально-юридического характера, в то время как реальные властные полномочия отдельных лиц и даже групп зависели и от неформальных факторов.

Исследование состава сибирской администрации и специфики ее деятельности является тем более актуальным, что в Сибири в силу ряда ее региональных особенностей аппарат управления имел еще более важное, чем в Европейской России, значение. По-прежнему малоизвестной остается роль, возглавлявшего региональную администрацию генерал-губернатора.Обширные, многообразные и при этом весьма неопределенные полномочия ставили его в совершенно особое положение. Он не был и не мог быть одним из чиновников, пусть и высокопоставленным, — он находился вне провинциальной иерархии и над нею. Практически не изучена зависимость состава и специфики деятельности чиновников от политического курса и личности генерал-губернатора.

лать еще немало. Существующие источники дают возможность во многом восполнить этот пробел и выявить социальные характеристики, особенности карьеры, реальный круг дел и забот, социокультурные группы представителей восточносибирской административной элиты.

Объектом настоящего исследования является высшая администрация Восточной Сибири конца 1830-х — первой половины 1860-х годов, предметом — ее состав и деятельность.

В корпус высшей администрации мы включаем не все чиновничество, служившее в крае, а только высший его слой — тех, кто в силу своего места в структуре государственной власти обладал правом и возможностью принимать серьезные управленческие решения. Эти решения касались не только непосредственных подчиненных, но и затрагивали интересы более широкого круга лиц. Кроме того, в соответствии с общим для России милитаризованным характером управления и спецификой военно-административной колонизации Дальнего Востока в 1850—60-е годы, в состав корпуса включены также и некоторые военные. Церковная администрация и ее органы нами не рассматриваются.

Целью настоящей работы является комплексный анализ профессиональной управленческой деятельности и состава высшей администрации Восточной Сибири в контексте социально-политической истории края середины XLX в.

Автор ставит перед собой следующие задачи: 1) установить основные направления, содержание, специфику и результаты деятельности глав местной администрации — генерал-губернаторов; определить основные факторы (в том числе и личностные), влиявшие на образ их действий, особое внимание обратив на управленческую деятельность и кадровую политику Н.Н.Муравьева-Амурского; 2) установить состав губернаторского корпуса и происходившие в нем изменения; выявить основные факторы, определявшие специфику управленческой деятельности губернаторов и, в частности, степень влияния на нее генерал-губернаторов; 3) определить состав всего корпуса высшей администрации, выделяемого на основе критериев формально-юридического характера, вьивить основные характеристики вошедших в него чиновников, проследить изменение этих характеристик во времени; 4) выяснить реальный состав высшей администрации, выделяемый с применением критериев неформального характера, определить роль в управлении и основные характеристики (в том числе и в динамике) входивших в него лиц; 5) выявить в составе администрации группы, которые различались не местом во властно-государственной иерархии — формальной или неформальной, — а признаками социально-культурного характера.

Оговоримся, что систему управления, ее специфику и эволюцию мы рассматриваем в той мере, в какой она влияла на состав администрации, положение, деятельность и взаимоотношения входивших в нее лиц.

Хронологические рамки исследования — с конца 1830-х до середины 1860-х гг., — определяются как временем управления трех генерал-губернаторов (В.Я.Руперта, Н.Н.Муравьева-Амурского и М.С.Корсакова),

— так и важными изменениями в истории управления в Сибири. В центре нашего внимания находится период генерал-губернаторства Н.Н.Муравьева-Амурского, Изучение деятельности его предшественника позволит выявить особенности, которые вносил в управление такой выдающийся государственный деятель, каким был Н.Н.Муравьев, действовавший поначалу в похожих исторических условиях. Интерес к периоду администрации М.С.Корсакова вызван не только тем, что Корсаков был преемником и последователем Муравьева-Амурского. Конец муравьев-ского и начало корсаковского периода управления совпали с важной эпохой в жизни России — эпохой подготовки и осуществления Великих реформ, что оказало серьезное влияние на состав администрации, систему взглядов администраторов, некоторые направления и задачи их деятельности.

— 1865 гг., временно прекращаются и реформаторские попытки сибирской администрации. К этому же времени был окончательно решен вопрос о нераспространении на Сибирь земской и судебной реформ. Массовый приток политических ссыльных заставил власти отказаться от некоторых реформаторских планов, предопределив усиление внимания администрации к проблемам ссылки.

Территориальные рамки исследования охватывают Восточную Сибирь в административных границах середины XIX в.

Историография темы.

Из дореволюционной литературы по истории администрации XIX в. для нашего исследования имеют наибольшее значение труды по общероссийской тематике, сибирские же сюжеты в ней почти не рассматривались. Дореволюционные историки и правоведы внесли большой и не утративший своего значения вклад в исследование органов управления, в их трудах было систематизировано и глубоко проанализировано законодательство, определявшее деятельность местного управления в дореформенной и пореформенной России; выявлены специфические черты управления окраинами; отмечено большое значение личностного фактора в административной практике; намечены основные проблемы в организации и

функционировании всей системы управления1. Рассмотрены также некоторые проявления сибирской специфики в организации управления2. Менее проработан в дореволюционной историографии вопрос о чиновничестве: в трудах Н.М.Коркунова и Н.И.Лазаревского рассмотрены деятельность чиновничества, права н обязанности служащих центральных и местных учреждений, описан бюрократический способ функционирования органов управления; В.В.Ивановским отмечено влияние профессиональных занятий на социально-психологический облик чиновничества3, В.М.Гессеном — специфические черты русской бюрократии.

Из сибирских администраторов XIX в. внимание дореволюционных историков привлекали М.М.Сперанский и Н.Н.Муравьев-Амурский. Интерес к последнему был вызван, главным образом, событиями большого исторического значения, произошедшими на Дальнем Востоке в годы его управления. Участники и очевидцы событий В.И.Вагин, Н.Д.Свербеев, Б.В.Струве, П.В.Шумахер стремились воссоздать их последовательность, определить роль Муравьева, проанализировать причины успехов и неудач, охарактеризовать отдельные действовавшие лица, проследить историю взаимоотношений Муравьева с сибирским купечеством и тесно связанным с ним местным чиновничеством, установить степень реального влияния отдельных лиц на управление, оценить значение преобразований4. Крупнейшим достижением стало появление фундаментальной и до

1 Блинов И.А. Губернаторы. Историко-юридический очерк. СПб., 1905; Гессен В.М. Вопросы местного управления. СПб., 1904; Градовский А Д. Исторический очерк учреждения генерал-губернаторств в России // Собр. соч. Т. 1. СПб., 1899; Он же. Начала русского государственного права. Часть 3. Органы местного управления // Там же. Т.З. СПб., 1908; Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т.1, 2. СПб., 1901, 1903; Корф С.А. Очерк исторического развития губернаторской должности в России // Вестник права. 1901. №9; Лазаревский

Н И. Лекции по русскому государственному праву. Т.2. Административное право. СПб., 1910; Соколов К.Н. Очерки истории и современного значения генерал-губернатора// Вестник права. 1903. Кн.7, 8; Страховский И.М. Губернское устройство // Журнал Министерства юстиции. СПб., 193, № 7, 8, 9.

2 Ивановский В.В. Административное устройство наших окраин // Уч. зап. Казанского ун-та. 1891. Кн.VI; [Прутченко С.М.] Сибирские окраины. Областные установления, связанные с Сибирским учреждением 1822 г., в строе управления русского государства: Ист.-юрид. очерки С.Прутченко. В 2-х тт. СПб., 1899.

3 Ивановский В.В. Бюрократия как самостоятельный общественный класс // Рус. мысль. 1903. №8.

4 Вагин В И. К биографии графа Н.Н.Муравьева-Амурского // ГАИО, ф. 162, оп.1, д.81; Граф Н.Н.Муравьев-Амурский в воспоминаниях современников. Новосибирск, 1998; Вагин В.И. "Муравьевское время" в Сибири // ГАИО, ф.162, оп.1, д,47, 48; Свербеев Н.Д. Описание плавания по реке Амуру экспедиции генерал-губернатора Восточной Сибири в 1854 г. // Зап. Сиб. отдела ИРГО. Кн.З. СПб., 1857; Струве Б.В. Воспоминания о Сибири // Рус. вестник, 1888, №4, 5, 6, 10, 11 ; Шумахер П. В. Оборона Камчатки и Восточной Сибири против англо-французов в 1854 и 1855 годах // Рус. архив. 1878, №8; Он же. К истории при-

сих пор самой полной биографии Н.Н.Муравьева-Амурского, созданной И.П.Барсуковым по заказу М.С.Волконского3. В первом томе автор в хронологическом порядке излагает факты биографии своего героя, рассказывает о его основных деяниях, обильно цитируя или подробно и близко к тексту пересказывая многочисленные документы, письма и воспоминания. Во втором томе опубликовано 160 документов, относящихся главным образом к сибирскому периоду жизни Муравьева.

Отечественная историография советского периода в течение длительного периода вообще не обращалась к проблемам местного управления и чиновничества XIX в. Важнейшим событием в историографии стало появление классического труда П.А.Зайончковского "Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в.", в котором подчеркивалась необходимость изучения личного состава государственного аппарата и то принципиальное положение, что "наряду с расстановкой общественных сил, определенной политической системой" на внутреннюю, политику "оказывают немалое влияние и люди, стоящие во главе администрации" . П.А.Зайончковским рассмотрены условия службы и состав (сословность, образование, имущественное положение) чиновничества, в том числе высшего и губернского звеньев бюрократии, прослежена эволюция состояния чиновничества в целом и указанных его групп в XIX в. Огромное значение имеют не только теоретические положения и конкретно-исторические выводы, но и предложенная П.А.Зайончковским методика их изучения, основанная на комплексном использовании законодательных актов, формулярных списков, донесений жандармских губернских штаб-офицеров (этот вид источников широко был введен в научный оборот именно П.А.Зайончковским) и источников мемуарного характера. Такая методика позволила ученому выявить количественные характеристики бюрократии высших, центральных и губернских учреждений по состоянию на 1853 г., используемые с тех пор историками. В то же время им воссоздана впечатляющая картина нравов и порядков, характерных для этих органов власти, даны выразительные портреты отдельных представителей этой власти.

Изучение высшей бюрократии Российской империи было продолжено учениками П.А.Зайончковского. В книгах и статьях Л.Г.Захаровой весьма обстоятельно были проанализированы персональный состав, политические воззрения, круг действий и масштаб влияния группировки ли-

обретения Амура. Наши сношения с Китаем (1848-1860), по неизданным источникам // Рус. архив. 1878. №11.

5 Барсуков И.П. Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский по его письмам, официальным документам, рассказам современников и печатным источникам. Материалы к биографии. М., 1891. В 2-х книгах.

6 Зайончковский П. А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М„ 1978. С.5.

беральной бюрократии накануне и в годы реформ7. В монографии С.В.Мироненко подробные характеристики высшей бюрократии центральных и губернских учреждений первой четверти XIX в. представлены во взаимосвязи с исследованием правительственной политики и общего состояния власти8.

Исследованию правительственного аппарата России, в частности, структуры, состава и функционирования российского чиновничества, посвящены работы таких зарубежных историков, как Б.Линкольн, Д.Филд, Х.Торке и др.9. Американским историком В.Пинтнером был осуществлен сравнительный анализ высшего, среднего и низшего чиновничества центра и нескольких губерний Центральной России начала XIX в. по таким критериям, как чин, происхождение, образование, имущественное положение, вероисповедание, возраст10. Во многом эти исследования были близки к работам представителей школы П.А.Зайончковского.

Существенно продвинули изучение структуры и функционирования аппарата управления работы, посвященные внутренней политике самодержавия, особенно труды В.Г.Чернухи, И.В.Оржеховского, В.А.Нардовой".

В развитии сибиреведческих исследований значительным этапом стали подготовка и издание в 1960-х гг. многотомной истории Сибири. Хотя параграфы об управлении в соответствующих ее томах'2 сведены к минимуму, а характеристика чиновничества по объективным причинам

7 Захарова Л.Г. Самодержавие и отмена крепостного права в России. 1856 — 1861. М., 1984; Она же. Самодержавие, бюрократия и реформы 60-х годов XIX в. в России//Вопросы истории, 1989, № 10; Она же. Самодержавие и реформы в России. 1861 — 1874. (К вопросу о выборе пути развития) // Великие реформы в России. 1861 — 1874. М., 1992.

8 Мироненко С.В. Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в начале XIX в. М., 1989.

9 Torke H.-J Das russische Beamtentum in der ersten Hälfte des 19. Jahrhunderts // Forschungen zur osteuropaischen Geschichte. 1967. Bd. 13; Field D. The End of Serfdom: Nobility and Bureaucracy in Russia, 1855—1861. Cambridge (Mass.), 1976; Lincoln W. Inthevangard ofReforms: Russia's Enlightened Bureaucrats. 1825— 1861. Dekalb., 1978.

10 Pintner W.M. The Social Characteristics of the Early Nineteenth-Century Russian Bureaucracy// Slavic Review. 1970. Vol. 29. №3. P. 429—443.

11 Чернуха В.Г. Крестьянский вопрос в правительственной политике России (60 — 70-е годы XIX в.). JL, 1972; Она же. Внутренняя политика царизма с середины 50-х до начала 80-х годов XIX в. Л., 1978; Она же. Правительственная политика в отношении печати в 60 — 60-е годы XIX века. Л., 1989; Оржеховский И.В. Из истории внутренней политики самодержавия в 60-70-х годах XIX века. Горький, 1974; Он же. Самодержавие против революционной России (1826— 1880 гг.). М., 1982, Нардова В.А. Городское самоуправление России в 60 — начале 90-х гг. XIX в. Правительственная политика. Л., 1984.

12 История Сибири. Т. 2. Сибирь в составе феодальной России. Л., 1968. С.456—465; Т. 3. Сибирь в эпоху капитализма. Л., 1968. С.71—74.

практически отсутствует, но анализ основных социально-экономических процессов, описание многих событий в общественно-политической жизни края дало толчок для дальнейшего изучения поставленной нами проблемы. В 1980-е годы сибирские историки и юристы предприняли исследование ряда проблем управления в Сибири XIX в. В серии статей Л.С.Клер, А.С.Кузнецова, Т.Н.Соболевой, Б.С.Шостаковича и др. были рассмотрены отдельные аспекты правительственной политики по отношению к Сибири, проблемы взаимоотношений центральных и местных органов власти, структуры и функционирования органов управления горнорудной промышленностью . Примерно тогда же усилиями Л.В.Даме-шека, С.В.Кодана, В.Н.Никулина, А.Г.Топчего и др. были достигнуты серьезные успехи в изучении эволюции правительственной политики и ее отдельных направлений. Это касается в первую очередь таких вопросов, как управление крестьянами, казаками и инородцами, а также карательная политика и управление ссыльными14. В монографии В.В.Рабцевич подробно прослежена эволюция системы правительственных учреждений управления городами и городского самоуправления в XVIII — первой половине XIX вв.15. Интересные и многообещающие подходы к теме были проявлены в кандидатской диссертации И.Б.Марковой "Управление Сибирью в 20 — 60-е годы XIX в."1 . В ней впервые в комплексе были рассмотрены государственно-правовые институты управления и состав местной администрации в Сибири. В монографии Г.Ф.Быкони прослежен процесс, изменений административно-территориального деления и системы местного управления в Восточной Сибири XVIII — начала XIX в., про-

Кузнецов А С. Сибирская программа царизма 1852 г. // Очерки истории Сибири. Вып. 2. Иркутск, 1971 ; Он же. Второй Сибирский комитет // Политика царизма в Сибири в XIX — начале XX в. Иркутск, 1987; Клер Л.С. Органы управления горнорудной промышленностью в восточном Забайкалье в XVIII — начале XX веков // Государственно-правовые институты самодержавия в Сибири. Иркутск, 1982; Клер Л.С., Шостакович B.C. Второе комендантское управление на Нерчинских заводах // Ссыльные революционеры в Сибири. Вып 10. Иркутск, 1987; Клер JI.C. Органы управления Нерчинской каторгой // Ссыльные революционеры в Сибири. Вып. 11. Иркутск, 1989; Соболева Т.Н. Управление Колывано-Воскресенского (Алтайского) горного округа (1822—1896 гг.). Томск, 1987.

u Дамешек Л.М. Внутренняя политика царизма и народы Сибири (XIX — начало XX в.) Иркутск, 1986; Кодан C.B. Сибирская ссылка декабристов (историко-юридическое исследование). Иркутск, 1983; Никулин В.Н. Управление крестьянами Сибири в 1861 — 1905 годах. Новосибирск, 1979; Топчий А.Г. Реорганизация аппарата управления Сибирским казачьим войском на основе реформы 1861 г. // Из истории Сибири. Вып. 18. Томск, 1975; Он же. Крестьянские реформы в Сибири (1861 — 1889). Томск, 1979.

Рабцевич В В. Сибирский город в дореформенной системе управления. Новосибирск, 1984.

16 Маркова И.Б. Управление Сибирью в 20 — 60-е годы XIX в. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Новосибирск. 1985.

анализирован состав чиновничества и офицеров регулярных войск за этот период, приведены краткие биографические сведения о некоторых наиболее типичных представителях различных групп этого социального слоя17. Предметом исследования Н.К.Чернышевой были взгляды и деятельность первого енисейского губернатора А.П.Степанова18.

Отдельные сведения о жизни, взглядах и административной деятельности генерал-губернаторов и менее высокопоставленных чиновников Восточной Сибири середины XIX в. приводились в ряде работ, посвященных социально-экономическому развитию края и правительственной политике в этой сфере и особенно — в исследованиях по истории политической ссылки, общественного движения, общественной мысли и культуры".

Еще одно направление, в рамках которого немало сделано для изучения взглядов и деятельности отдельных представителей восточносибирской администрации, прежде всего Н.Н.Муравьева, — история освоения Дальнего Востока20. П.И.Кабанов, излагая историю дальневосточной

17 Быконя Г.Ф. Русское неподатное население Восточной Сибири в XVIII — начале XIX вв. (Формирование военно-бюрократического дворянства). Красноярск, 1985.

18 Чернышева Н.К. Красноярский кружок в общественной жизни Сибири 20— 30 гг. XIX в. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Новосибирск, 1982; Она же. Общественно-политические взгляды А.П.Степанова // Ссылка и общественно-политическая жизнь в Сибири XVIII — начало XX вв.). Новосибирск, 1978.

" Кубалов Б.Г. Протест против выступления Бакунина об "иркутской дуэли" // Литературное наследство. М., 1956. Т. 63, ч. 3; Он же. Первенец частной сибирской печати газета "Амур" (1860—1862 гг.) // Записки Иркутского областного краеведческого музея. Вып.Н. Иркутск, 1961; Он же. А.И. Герцен и общественность Сибири (1855—1862). ("Полярная звезда", "Голоса из России", "Колокол" и "Под суд!" в Сибири. Иркутск, 1958; Кубалов Б.Г., Коваль С.Ф. К вопросу о раскрепощении труда в Восточной Сибири // Сибирь периода капитализма. Новосибирск. Вып. 1. 1964; Нагаев A.C. К истории движения рабочих золотых приисков Восточной Сибири в первой половине XIX в. //Историч. архив, 1959, № 5; Болонев Ф.Ф. Семейские. Историко-этнографические очерки. Улан-Удэ, 1985; Лобанов В.Ф. Старообрядческие общины Забайкалья и самодержавие в первой половине XIX в. Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Новосибирск, 1983; Шмулевич М.М. Очерки истории Западного Забайкалья (XVII — середина XIX в.). Новосибирск, 1985; Коваль С.Ф. Декабрист В.Ф.Раевский. Иркутск. 1951; Он же. Декабристы и общественное движение 50-х — начала 60-х годов XIX века // В сердцах Отечества сынов. Иркутск. 1975; Шатрова Г.П. Декабрист И.И.Горбачевский. Красноярск. 1973; Она же. Декабрист Д.И.Завалишин. Проблемы формирования дворянской революционности и эволюция декабризма. Красноярск, 1984, Дулов A.B. Петрашевцы в Сибири. Иркутск, 1996; Шостакович Б.С. История поляков в Сибири (XVII — XIX вв.). Иркутск, 1995; Должи-ков В.А. М.А.Бакунин и Сибирь (1857—1861). Новосибирск, 1993. См. также вступит, статьи и комм, в книгах серии "Полярная звезда".

20 Акашев Ю.Д. Экономические проблемы Дальнего Востока и русская общественность (50-60-е гг. XIX в.). Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1971; Он же.

внешней и внутренней политики России в XVII — XIX вв., большое внимание уделил событиям "муравьевского времени"21. Автор высоко оценивал роль Муравьева, указывал на его борьбу с злоупотреблениями "представителей старого чиновничьего мира", отмечал его стремление привлечь к себе на службу молодых честных офицеров.

Действия Муравьева и его сподвижников, естественно, освещались и в трудах по истории внешней политики России на Дальнем Востоке, в частности, посвященных русско-китайским отношениям. Предпринятые Муравьевым неординарные шаги по разному оценивались в историографии22. Итоги изучения процесса русско-китайского территориального размежевания подведены в монографии В.С.Мясникова23. Автор высоко оценивает «деятельность патриота Н.Н.Муравьева, сумевшего преодолеть "столичную косность" и принявшего решительные меры по защите дальневосточных владений России». В книге прослеживаются дипломатические усилия России и, в частности, действия Н.Н.Муравьева в 1850-е годы, характеризуются Айгунский и Пекинский русско-китайские договоры, отмечается их значение.

В 1990-е годы резко возрос интерес к истории государственных учреждений и государственных деятелей дореволюционной России. В фундаментальной коллективной монографии обобщающего характера "'Власть и реформы: От самодержавной к советской России" изложена история реформ и эволюции государственности России за длительный пе-

Амурский вопрос и его освещение в периодической печати (60-70 гг. XIX в.) // Общественно-политическая проблематика периодической печати России XIX — начало XX в.). М., ¡989; Алексеев А.И. Сподвижники Г.И.Невельского. Южно-Сахалинск, 1967; Он же. Дело всей жизни. Книга о подвиге Г.И.Невельского. Хабаровск, 1972; Он же. Амурская экспедиция 1849—1855 гг. М., 1974; Он же. Освоение русскими людьми Дальнего Востока и Русской Америки (до конца XIX века). М., 1982; Он же. Геннадий Иванович Невельской. 1813 — 1876. М, 1984; История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII в. — февраль 1917). М., 1994.

21 Кабанов П.И. Амурский вопрос. Благовещенск. 1959. " Нарочницкий А. Л. Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке. 1860 — 1895. М. 1956; Сладковский М.И. История торгово-экономических отношений народов России с Китаем (до 1917 г.). М., 1974; Беспрозванных Е.Л. Приамурье в системе русско-китайских отношений. М., 1983; Мамай A.C. Споры в русском правительстве по амурскому вопросу (18481854) //Вестн. МГУ, серия История, 1996, № 3; Он же. Амурский вопрос в дальневосточной политике России в середине XIX в. Н.Н.Муравьев-Амурский.

Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1997; Синиченко В В. Восточная Сибирь в российско-китайских отношениях (середина 50-х гг. XIX века — 1884 г.). Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Иркутск, 1998.

2! Мясников B.C. "Договорными статьями утвердили". Дипломатическая история русско-китайской границы. XVII — XX вв. М., 1996.

риод, подведены итоги их изучения24. Рассматриваются в ней и узловые моменты внутренней политики Николая I и Александра II. Сосредоточив внимание на состоянии и эволюции центральной власти, авторы, к сожалению, почти не затрагивают вопроса о практической административной деятельности и провинциальных администраторах.

Этот пробел частично восполнен в работах М.М.Шумилова и Р.Роббинса о местном управлении. В первой из них исследование правового положения губернатора, его отношений с центральными органами власти и их местными учреждениями сочетается с анализом губернаторского и вице-губернаторского корпусов по состоянию на 1879 г. Американский историк Р.Роббинс подробно рассматривает положение, круг действий, отношения с центральной властью, подчиненными и местным обществом русских губернаторов конца XIX — начала XX вв.26.

Характерной чертой общей историографической ситуации последнего времени стало сближение подходов отечественных и зарубежных историков27. Существовавшее ранее подчеркнутое разделение историографии на отечественную и зарубежную, помимо того, что оно отражало очевидный факт различий национальных научных школ, несло и жесткую идеологическую нагрузку. В последние годы это жесткое разделение постепенно преодолевается, особенно в изучении истории государственных учреждений и бюрократии, хотя фактор влияния национальных и идеологических традиций продолжает действовать и определять специфику интересов и подходов авторов к предметам исследования, методологию самого научного анализа, стиль изложения и т.д.

В целом ряде работ отечественных и зарубежных историков продолжено начатое П.А.Зайончковским изучение социального облика чиновничества. В этих исследованиях, основанных главным образом на анализе формулярных списков, были выявлены количественные характеристики, определяющие стратификацию российской бюрократии (преимущественно ее высших групп) по таким критериям, как ранг чина, происхождение, образование, имущественное положение, вероисповедание, возраст28.

24 Власть и реформы: От самодержавной к советской России / Отв. ред. акад. Б.В.Ананьич. СПб., 1996.

25 Шумилов М.М. Местное управление и центральная власть в России в 50-х — начале 80-х гг. XIX в. М., 1991.

26 Robbins R. The Tsar's Viceroys. Russian Provincial Governors in the Last Years of the Empire. Ithaca & London, 1987.

27 См. об этом: Сахаров A.H. Предисловие//Россия XIX — XX вв. Взгляд зарубежных историков. М., 1996. С.4.

28 Куликов С В. Социальный облик высшей бюрократии России накануне Февральской революции И Из глубины времен. СПб., 1995. Вып. 5; Миронов Б.Н. Русский город в 1740—1860-е годы: демографическое, социальное и экономическое развитие. Л., 1990; Раскин Д.И. Специализация высшей российской бюрократии XIX—начала XX в.: образование, профессиональный опыт, продвижение по службе // Из глубины времен. СПб., 1994. Вып.З; Pintner W.M. Civil

Российскому, в том числе и провинциальному, чиновничеству конца XVIII — первой половины XIX в. посвящены работы Л.Ф.Писарьковой и О.В.Моряковой. В них детально анализируются правительственная политика в области формирования бюрократии, социальный состав, условия службы, материальное положение чиновников29. Наряду с этими сюжетами, уже ставшими традиционными для историографии последних лет, Л.Ф.Писарькова, широко используя источники мемуарного характера, выделяет и характеризует некоторые типы столичных и провинциальных чиновников. Полезны приводимые О.В.Моряковой сведения о возрасте, образовании, служебном опыте глав местной администрации 15 российских губерний за 1825—55 гг., как и служащих ряда присутственных мест нескольких губерний за отдельные годы николаевского царствования. Однако автор не пытается выделить в составе провинциального чиновничества различные типы или группы, характеризуя все его как некую однообразную массу взяточников, несведущих, грубых и нерадивых людей30. Тем не менее весьма плодотворным представляется избранный ею подход комплексного рассмотрения системы местных органов власти и личного состава учреждений.

В работах последних лет все чаще соединяются изучение внутренней политики, организации и функционирования местных органов власти со стремлением анализировать влияние на их деятельность индивидуальных особенностей, специфических управленческих методов отдельных конкретных администраторов. В этом же направлении развиваются и сибиреведческие исследования.

Проблемы управления Сибирью — основная тема появившихся в 1990-е годы работ А.В.Ремнева31, продолжающего традиционное для ле-нинградско-петербургской школы изучение истории управления Российской империей. В его статьях и книгах содержится анализ постоянно во-

Officialdom and the Nobility in the 1850's // Russian Officialdom. The Bureaucratization of Russian Society from the 17th to the 20th Century. Chapel Hill, 1980.

"9 Писарькова Л.Ф. От Петра I до Николая I: политика правительства в области формирования бюрократии II Отечествен, история. 1996. № 4; Она же. Российский чиновник на службе в конце XVIII—первой половине XIX века // Человек, 1995. Вып. 3, 4; Морякова О.В. Провинциальное чиновничество в России второй четверти XIX века: социальный портрет, быт и нравы // Вестн. Московск. ун-та. Сер. 8. История. 1993. № 6.

Морякова О.В. Система местного управления России при Николае I. М., 1998.

Ремнев A.B. Самодержавие и Сибирь в конце XIX — начале XX века: проблемы регионального управления // Отечественная история, 1994, № 2; Он же. Самодержавие и Сибирь. Административная политика в первой половине XIX в. Омск, 1995; Он же. Самодержавие и Сибирь. Административная политика второй половины XIX — начала XX веков. Омск, 1997; Он же. Административная политика самодержавия в Сибири в XIX — начале XX вв. Автореф. дис. ... докт. ист наук. Омск; СПб., 1997; и др.

зобновлявшихся проблем в отношениях центра и Сибири, порождавших их причин и эволюции правительственной политики по отношению к региону. Предпринятая автором попытка взглянуть на историю управления регионом как бы из Петербурга, сместить исследовательский акцент с управления в Сибири на управление Сибирью, оказалась плодотворной. Основное содержание административной политики центра по отношению к Сибири можно свести, по мнению А.В.Ремнева, к стремлению унифицировать местное административное устройство по образцу общероссийского, ликвидировав сибирскую специфику, что, по замыслу властей, должно было повысить управляемость сибирским регионом из центра. Особо рассматриваются трудности в решении одной из важнейших задач административной политики — обеспечения местных органов власти профессиональными, компетентными и благонадежными кадрами. Не ограничиваясь перечислением тех льгот и мер поощрения, которые использовались для привлечения на службу в Сибирь возможно более компетентных, опытных и честных чиновников, А.В.Ремнев фиксирует колебания и противоречия в правительственной политике по этому вопросу, связанные с противоречием между общим ее направлением и необходимостью отступать от него в регионе. И в этом, как и во многих других вопросах, четко прослеживается расхождение позиций центральных и местных властей.

Административная политика российского правительства на окраинах империи рассматривается в кандидатской диссертации И.Л.Дамешек, автор также описывает различные модели управления окраинами и прослеживает попытки выработать универсальную модель, завершившиеся на практике реализацией "поливариантного характера" этой политики. Особый параграф посвящен деятельности Н.Н.Муравьева, отмечаются произведенные по его инициативе изменения в административно-территориальном устройстве и системе управления Восточной Сибири32. В статьях Е.А.Кузнецовой рассматривается ряд аспектов управленческой деятельности Н.Н.Муравьева: его отношение к проблемам сибирской ссылки и административно-территориальному делению Восточной Сибири, его кадровая политика33.

32 Дамешек И.Л. Окраинная политика России в первой половине XIX в. (на примере Восточной Сибири). Автореф.... канд. дис. Иркутск, 1998.

33 Кузнецова Е.А. Взгляд Н.Н.Муравьева-Амурского на проблемы сибирской ссылки // Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. — февраль 1917 г.). Вып.12. Иркутск, 1991; Она же. Область как единица административно-территориального деления Сибири в 1822—1858 гг. // Байкальская историческая школа: проблемы региональной истории. Тезисы докладов и сообщений. Часть 1. Иркутск. 1994; Она же. Кадровая политика Н.Н.Муравьева-Амурского //Земля Иркутская, 1995, № 4.

раторов, ее положительные и отрицательные результаты, характер отношений с центральными и губернскими органами власти, с местным обществом и подчиненными, влияние личных качеств на управление. Однако деятельность глав регионов, их влияние на состав, направленность и характер действий огромной массы провинциального чиновничества не изучались. Задача комплексного исследования чиновничества и его административной деятельности в Восточной Сибири в 30 — 60-е гг. XIX в. все еще не решена.

Источники, положенные в основу настоящего исследования, типологически можно разделить на несколько групп.

1) Законодательные акты, создававшие нормативную базу для деятельности всех органов власти и определявшие положение чиновничества.

2) Материалы официального делопроизводства — журналы заседаний правительственных учреждений, отчеты, доклады, записки, обозрения и донесения, формулярные и послужные списки, официальные справочные издания. Всеподданнейшие отчеты, рапорты и записки содержат информацию о взглядах, планах, намерениях, проектах, предположениях и действиях деятелей администрации. Всего нами изучено 108 отчетов и обозрений губернаторов и 25 — генерал-губернаторов Восточной Сибири за 1838—1868 гг. В жандармских донесениях сообщалось о наиболее влиятельных и заметных лицах, в том числе о высших военных и гражданских чинах, о ходе, причинах и следствиях важнейших событий в провинциальной жизни. Нами использовано 56 донесений губернских жандармских штаб-офицеров и 16 донесений, отчетов, докладов и записок начальников Сибирского округа корпуса жандармов за 1838— 1873 гг. Формулярные и послужные списки деятелей администрации содержат сведения о возрасте, образовании, происхождении, вероисповедании, об основных вехах карьеры, наградах, семейном и имущественном положении. Порой в них говорится о выговорах или благоволении генерал-губернатора, о дававшихся им особых поручениях и представлении к наградам "за отличие". Всего нами проанализировано около 200 формулярных и послужных списков.

3) К следующей группе источников принадлежит публицистика. Особое значение имеет комплекс изданий Вольной Русской печати, позволяющий выявить позиции различных кругов в составе восточносибирской администрации, их отношение к герценовским изданиям, проследить влияние этих изданий и высказывавшихся в них идей. В статьях и памфлетах, появившихся в связи с известной иркутской дуэлью 1859 г., изложена фактическая сторона дела, охарактеризована роль отдельных участвовавших в них представителей местной власти, дана более общая оценка восточносибирской администрации в целом и отдельных ее деятелей. В 50—60-х гг. XIX в. и в подцензурной периодической печати появилось множество публикаций, посвященных амурскому вопросу. Среди них выделяются корреспонденции П.А.Кропоткина, опубликованные в газете "Современная летопись", в которых упоминается о взглядах, интере-

сах и просветительной деятельности некоторых местных чиновников и офицеров.

4) Источники личного происхождения — дневники, воспоминания и эпистолярное наследие — содержат ценнейшие сведения о неформальных отношениях, кружках, взглядах, настроениях и предпочтениях деятелей администрации, об их поступках в конкретных ситуациях й общей линии поведения отдельных лиц и целых групп. Важнейшим источником для изучения нашей темы является частная переписка, с характерными для этого типа исторических источников чертами (синхронность, личностное начало, многоаспектность содержания, интерес к обыденной жизни). В ней, наряду со сведениями о событиях в личной жизни авторов, адресатов и третьих лиц, содержалась и информация общественно-политического и делового характера. Особое значение имеют полуофициальные письма. Основной их целью является сообщение служебной информации, они были своеобразным дополнением к официальным сообщениям — рапортам, докладам, отчетам. В то же время авторы их довольно откровенны, они доверяют адресату, будучи связаны с ним не только деловыми, но и давними дружескими или приятельскими отношениями. Понятна ценность такого источника для изучения взглядов и деятельности как автора и адресата, так и третьих лиц, а также для выявления и характеристики существовавших социокультурных групп. Наибольшую ценность для нашего исследования имеют мемуары, в той или иной степени посвященные муравьевскому периоду, и уникальный эпистолярный комплекс, сложившийся вокруг М.С.Корсакова как автора и адресата.

Научная новизна данного исследования заключается, прежде всего, в выявлении реального круга полномочий глав регионов — генерал-губернаторов Восточной Сибири, их роли в осуществлении отдельных управленческих решений, имевших серьезное значение в истории Сибири. Подробный анализ административной деятельности генерал-губернаторов позволил впервые выявить специфику управленческого стиля каждого из трех рассматриваемых деятелей этого ранга. Мотивы и сущность проводимой генерал-губернаторами кадровой политики, как и степень их влияния на состав и специфику деятельности высшей местной администрации удалось проследить благодаря применению, наряду с биографическим, статистических методов. Впервые для исследования истории провинциального чиновничества широко привлечены губернаторские и генерал-губернаторские отчеты, а также жандармские донесения. Использование социологических методов в сочетании с анализом значительного массива исторических источников, в том числе личного происхождения, дало возможность установить круг лиц, в действительности входивших в состав высшей региональной администрации и реально обладавших властными полномочиями, а также определить отличия этого слоя от высшей администрации, образованной на основе официально признававшихся критериев. Результаты исследования позволяют выявить критерии неформальной иерархии, во многом по-новому определить состав реальной административной элиты. Впервые определены социальные

характеристики как всего корпуса высшей администрации Восточной Сибири, так и отдельных составлявших его групп, уровень общего образования и профессиональной подготовки входивших в него лиц, а также изменения, произошедшие с конца 1830-х до середины 1860-х годов.

Методология. В основе используемой нами методологии лежит сочетание анализа основных социальных характеристик отдельных групп деятелей администрации (впервые примененного П.А.Зайончковским) и просопографического подхода, сущность которого заключается в рассмотрении индивидуальных биографий с целью выявления общих характеристик, присущих определенным социальным группам. Мы попытались также использовать при изучении административного корпуса заимствованное из социологии понятие социальной стратификации. Оно используется для описания системы неравенства между группами (общностями людей) и предполагает деление на общественные слои34. Из девяти выделяемых социологами типов стратификационных систем нами использованы два: этакратический и культурно-нормативный. В отношении некоторых наиболее значительных или типичных лиц мы характеризуем основные вехи биографии, индивидуальные черты и специфику административной деятельности. При этом в первых трех главах применены хронологический и проблемно-хронологический методы, в пятой главе более широко используются социологические и просопографический метод. Четвертая же глава является как бы промежуточной с точки зрения способа описания.

Практическая ценность исследования состоит в том, что его материалы и выводы могут быть использованы при подготовке работ по истории бюрократии, управления как сибирского региона, так и России в целом, а также общих учебных курсов и спецкурсов по истории Сибири и истории России XIX века.

Апробация работы. Диссертация выполнена в соответствии с планом научных исследований Института истории СО РАН. Результаты исследования докладывались на Международных конференциях "Сословия и государственная власть в России. XV — середина XIX вв. Чтения памяти акад. Л.В.Черепнина" (Москва, 1994), "Государственное управление: история и современность" (Москва, 1997); на Всероссийских научных конференциях по истории предпринимательства в Сибири (Новосибирск,

1995), "Российская провинция XVIII—XX веков: реалии культурной жизни (Пенза, 1995), "Элита российского общества XIX — начала XX в.: состав, отдельные судьбы, деловые и родственные связи" (С.-Петербург,

1996), "Региональные процессы в Сибири в контексте российской и мировой истории" (Новосибирск, 1998) и на четырех региональных научных

См.: Вебер М. Основные понятия стратификации II Социологические исследования. 1994; Социальная стратификация. М., 1992, вып.], 2, 3; Процессы социального расслоения в современном обществе. (Научный доклад). М., 1993; Радаев В В., Шкаратан О.И. Социальная стратификация. М., 1996. С.27.

конференциях по истории местного управления Сибири XVII—XX веков (Новосибирск, 1996, 1997, 1998, 1999).

Во введении определяются актуальность темы, предмет исследования, научная новизна результатов исследования, формулируются его задачи, характеризуются состояние историографии и источниковая база диссертации.

Первая часть посвящена характеристике трех генерал-губернаторов Восточной Сибири, управлявших краем с 1837 по 1870 гг., — В.Я.Руперта, Н.Н.Муравьева-Амурского, М.С.Корсакова. Прослеживаются основные вехи их биографий, проанализированы условия, направления и результаты их административной деятельности, рассмотрены оказывавшие на нее влияние факторы, выявлена специфика управленческого стиля и кадровой политики каждого из них. На конкретном историческом материале показано огромное влияние индивидуальных черт генерал-губернаторов на проводившуюся ими экономическую, социальную, кадровую политику.

В первой главе "В.Я.Руперт. 1837-1847 гг." характеризуется деятельность этого администратора. В первом параграфе кратко освещены место и роль генерал-губернатора в системе управления Сибири, перечислены его функции и полномочия. Сделан вывод, что личные качества человека, занимавшего должность генерал-губернатора, в значительной степени определяли и особенности функционирования управленческой системы, и всю жизнь подведомственного ему края.

Во втором параграфе рассмотрены основные направления, содержание и специфика административной деятельности В.Я:Руперта, его отношение к значительным событиям и процессам в истории края: подъему золотопромышленности и неурожаю в Енисейской губернии, волнениям рабочих золотых промыслов и крестьян-старообрядцев Забайкалья, строительству новой Кругобайкальской дороги и т.п. Особый интерес он проявлял к знакомым по прежнему опыту сферам — строительству, функционированию жандармских подразделений. В его отчетах достаточно объективно оценивались как позитивные, так и негативные последствия развития золотопромышленности. Действия рупертовской администрации во время крупнейших волнений рабочих на золотых промыслах в Енисейской губернии в 1841—42 гг. сводились к карательным акциям. Генерал-губернатор не только не воспользовался правом смягчить приговор военного суда, но и серьезно ужесточил предложенную тем меру наказания. Беспощадные наказания применялись и при подавлении выступления крестьян-старообрядцев в Забайкалье. В.Я.Руперт не пытался выяснить причины беспорядков, не предпринимал, насколько это известно, попыток предупредить дальнейшие народные волнения, не предлагал проводить или не проводить какие-либо реформы. В действиях этого ге-

нерал-губернатора трудно заметить сколько-нибудь определенную и самостоятельную экономическую политику.

На время генерал-губернаторства В.Я.Руперта пришлись выход декабристов на поселение, начало их полулегальной просветительной и последний эпизод антиправительственной деятельности — дело М.С.Лунина. Третий параграф посвящен характеристике взаимоотношений В.Я.Руперта и ссыльных декабристов и его участию в деле Лунина. В.Я.Руперт не проявлял излишней склонности к смягчению режима и улучшению положения ссыльных. Более того, известен ряд случаев, когда он занимал более жесткую позицию, чем центральные ведомства. В то же время есть свидетельства о весьма благожелательных жестах с его стороны, особенно по отношению к Бестужевым. В связи с делом Лунина обращает на себя внимание пассивность, проявленная Рупертом. Он шел на поводу у инициатора и главного двигателя всего дела — собственного чиновника особых поручений П.Н.Успенского и был, по сути, лишь передаточным звеном между ним и Бенкендорфом. Однако то обстоятельство, что от дела были отстранены или, во всяком случае, в нем не принимали активного участия сибирские жандармы и их глава, спровоцировали конфликт генерал-губернатора с всесильным жандармским ведомством. Подробно он рассматривается в четвертом параграфе. Характер отношений В.Я.Руперта с III отделением и жандармским корпусом, а также тесно связанная с ним история его отставки дают возможность наглядно показать положение генерал-губернатора во властных структурах его времени, выявить реальные, хотя нередко и незримые факторы, влиявшие на это положение. Начальник округа корпуса жандармов генерал Н.Я.Фалькенберг обвинил Руперта в корыстных злоупотреблениях и попустительстве беззаконным действиям подчиненным.

Кадровой политике Руперта и его отношениям с подчиненными посвящен пятый параграф. В нем приводятся свидетельства современников о росте злоупотреблений и почти всеобщем взяточничестве в его управление. Современники отмечали его доброту и нетребовательность, хлопоты об увеличении жалованья подчиненным. В интересах служивших в Сибири чиновников и офицеров был задуман Девичий институт, предназначавшийся для обучения и воспитания их дочерей. Создание этого учреждения, о чем рассказано в шестом параграфе, стало единственным крупным успехом и значительным вкладом Руперта в развитие Восточной Сибири.

В последнем, седьмом параграфе, изложены ход и результаты сенаторской ревизии, фактически предрешившей снятие Руперта. Решение о направлении ревизии было во многом обусловлено отсутствием у Руперта надежной опоры в Петербурге. У него не было влиятельных родственников и знакомых в высшем свете и в высоких бюрократических и придворных сферах. В первые годы генерал-губернаторства Руперт мог рассчитывать на доверие царя и прежние связи в жандармском ведомстве. Утратив после лунинской истории поддержку Дубельта и Бенкендорфа, а в результате жандармских донесений — доверие императора, он оказался

без всякой опоры. Апелляция Руперта во время конфликта с главой ревизии сенатором И.Н.Толстым к министрам с неоднократным повторением тезиса о приравненное™ генерал-губернаторского статуса к министерскому очевидно противоречила стремлению министров подчинить себе все местное управление. В ходе ревизии были подтверждены и уточнены обвинения в нераспорядительности и попустительстве злоупотреблениям подчиненных по делу о неурожае в Енисейской губернии; а также в незаконном использовании арестантов для постройки собственной дачи. Кроме того, было предъявлено обвинение в установлении без утверждения высших властей дополнительных повинностей для приписанных к Нер-чинским заводам крестьян и дополнительных сборов, конкретизированы и уточнены сведения о злоупотреблениях, связанных с надзором за золотопромышленностью. Комитет министров был вынужден признать неизбежность увольнения Руперта, однако по решению Николая I он был всего лишь уволен в отставку "по прошению".

Таким образом, административная деятельность Руперта не преследовала каких-либо определенных стратегических целей, не отличалась сколько-нибудь заметными инициативами, для нее характерно лишь более или менее энергичное реагирование на происходящее. Для чиновничества рупертовского времени характерны почти полная бесконтрольность и расцвет коррупции. Не был исключением и сам генерал-губернатор, хотя предъявленные ему обвинения далеко не превосходили размаха злоупотреблений других высокопоставленных сановников эпохи.

Вторая глава "Н.Н.Муравьев-Амурский. 1847-1861 гг." посвящена анализу административной деятельности в Восточной Сибири этого выдающегося государственного деятеля. Его энергичными и целенаправленными усилиями были преобразованы почти все направления политики, все области управления.

В первом параграфе кратко охарактеризованы взгляды и основные вехи карьеры Н.Н.Муравьева в досибирский период его жизни. Во втором параграфе изложена история его назначения генерал-губернатором, проведено сопоставление его с другими лицами, занимавшими в то время аналогичные должности, выделены основные периоды его деятельности в Сибири. Первый из них охватывал приблизительно три года — от вступления в должность генерал-губернатора примерно до 1851-52 гг. Второй закончился подписанием в 1858 г. русско-китайского Айгунского договора. Третий, заключительный период продолжался до начала 1861 г. В следующих параграфах содержится характеристика деятельности Муравьева в течение этих периодов.

В первый период, которому посвящен третий параграф, первоочередными были две взаимосвязанные задачи: пресечение коррупции сибирского чиновничества и ослабление влияния верхушки "торгово-промышленного класса". За первые три года выбыло более трети лиц, имевших высокие чины или занимавших высокие должности и две трети тех, кто обладал реальными властными полномочиями. Для кадровой политики Муравьева были характерны требовательность к подчиненным и дове-

рие к избранным, склонность не считаться ни с официальной должностью, ни с профессиональной подготовленностью. Экономическая и социальная политика была направлена на подрыв могущества откупщиков, кяхтинскмх торговцев, золотопромышленников и защите интересов казны и "низших классов". Антикрепостнические убеждения Муравьева проявились в ряде действий, в том числе перечислении нерчинских горнозаводских крестьян в казаки с освобождением их от полукрепостной зависимости.

Начавшие осуществляться в первый период изменения в административно-территориальном устройстве были подчинены двум основным принципам: раздроблению обширной Иркутской губернии на более мелкие единицы (из нее были выделены Забайкальская, Якутская и Камчатская области) и сосредоточению в руках генерал-губернатора управления войсками (было образовано Забайкальское казачье войско, передислоцированы и переподчинены городовые казачьи полки и линейные батальоны) с целью использования их для решения амурского вопроса.

Успешность действий в течение первого и второго периодов во многом была обусловлена отношениями с центром: доверием императора, поддержкой глав МВД, Морского министерства, III отделения. Сознательно и целеустремленно ведя линию на расширение прав генерал-губернатора, Муравьев не покушался на изменение всей системы управления в России, а доказывал необходимость сделать исключение для самой отдаленной ее окраины. Поставив с самого начала задачу возвращения России Амура и определения новой границы с Китаем, он сознательно противостоял в этом официальному курсу МИДа и К.В.Нессельроде.

Учрежденный в 1851 г. Сибирский отдел ИРГО возглавил изучение Амурского края, стал центром притяжения интеллектуальных сил края, обеспечивал сотрудничество власти и интеллигенции. Этому же способствовали дружеские и доверительные отношения, сложившиеся у самого генерал-губернатора и его ближайших подчиненных со ссыльными декабристами. Муравьев оказывал им помощь и поддержку, пользовался их советами.

В четвертом параграфе рассматривается второй период генерал-губернаторства, центральным направлением которого было решение амурского вопроса. Идеи, составившие основу действий Муравьева на Амуре, были сформулированы в начале его сибирской деятельности. Для воплощения в жизнь замыслов по возвращению Амура была проведена серьезная организационная, военная, экономическая и дипломатическая подготовка.

В начале 1850-х гг. резко увеличилось число ближайших подчиненных генерал-губернатора, их поручения обычно были связаны с подготовкой амурских сплавов. Муравьев оказывал преимущественное покровительство, во-первых, людям, связанным с ним отношениями личной дружбы, родства или прежней совместной службы, во-вторых, молодым выпускникам привилегированных учебных заведений и офицерам гвардейских полков, в-третьих, выходцам из народных низов, выделявшимся способ-

ностями, опытом, приобретенными на практике знаниями. Он был необыкновенно настойчив в ходатайствах о наградах и чинах для своих подчиненных, видя в возможности получать награды "вне правил" компенсацию трудных условий сибирской службы й способ привлечь на нее честных людей, не склонных к взяточничеству и коррупции. Принятая Муравьевым система управления неизбежно порождала многочисленные конфликты, как правило, возникавшие в зонах столкновения интересов, совпадения компетенции и в связи с делегированием генерал-губернатором части своих полномочий адъютантам и чиновникам особых поручений. Немалую роль в провоцировании конфликтов играли и особенности характера Муравьева — чрезмерная доверчивость, вспыльчивость, склонность к быстрым, порой необдуманным решениям. Попытка преодолеть существовавшую в крае (как, ¡впрочем, и во всей империи) всеобщую коррумпированность чиновничества, хотя и дала некоторые результаты, нередкр вырождалась в систему фаворитизма.

При решении амурского вопроса проявились неизменный интерес Мураьева к проблемам международных отношений, комплексный подход к решению внешних и внутренних задач, устойчивые внешнеполитические симпатии и антипатии, как и умение трезвой оценкой реальных возможностей России и Восточной Сибири охлаждать собственные романтические и экспансионистские мечты. В 1850-е годы, считая важнейшей задачей определение границы с Китаем, Муравьев видел при этом основную проблему о отношениях России не с самим Китаем, а с Англией, США и Францией. Получение Муравьевым в январе 1854 г. инструкции, объявлявшей генерал-губернатора Восточной Сибири высшей инстанцией в сношениях с Китаем по вопросу о границе, дало ему право вступать в контакты с Пекинским Трибуналом непосредственно, минуя Сенат и МИД, как это было принято ранее. К практическому осуществлению своих планов по возвращению Амура Муравьев приступил уже в 1852-53 гг., с 1854 г. начались первые амурские сплавы, во главе которых стоял сам генерал-губернатор. До заключения в 1858 г. Айгунского трактата было осуществлено четыре сплава (сам договор подписан во время пятого), основано несколько военных постов по берегу реки, началось переселение туда крестьян и казаков. Таким образом, колонизация фактически началась до заключения официального договора. Усилия по решению вопроса де-факто в значительной степени предопределили и урегулирование его дипломатически :— подписанием в 1858 г. российско-китайского Айгунского договора.

Во второй период изменилась экономическая политика Муравьева — произошел поворот к фритредерству. Убедившись на опыте в бесполезности стеснительных мер, он выступил за широкую беспошлинную внешнюю торговлю на Дальнем Востоке с участием иностранцев и за сотрудничество с купечеством. Все же привычка выполнять работы с помощью принудительного труда, использовать административные методы оказалась слишком прочной. Вообще для Муравьева, как и для многих его современников из административной среды, были характерны противоре-

чия. непоследовательность, колебания, неизбежные для деятелей переходных эпох. В сложных ситуациях прибегали к традиционным, знакомым способам решения, пусть и не эффективным и не отвечавшим новым взглядам. Именно этим можно объяснить широкое использование военно-административных методов при колонизации Амура и при закупках хлеба для ее нужд.

В третий, заключительный период генерал-губернаторства, которому посвящен пятый параграф, основные задачи Муравьев видел в том, чтобы передать власть в руки выбранным им и сформировавшимся под его влиянием администраторам и заложить основы их будущей деятельности и будущего устройства Восточной Сибири и Дальнего Востока.

К 1860 г. почти на всех 17бернаторских должностях в Восточной Сибири находились люди, рекомендованные Муравьевым, во главе почти всех отделений Главного управления Восточной Сибири стояли назначенные при нем управляющие и начальники. Все заметные места в военном управлении также были заняты теми, кому лично доверял генерал-губернатор. Кроме того, он добился права самому выбрать себе преемника — М.С.Корсакова. Однако не удалось осуществить проект выделения Приморского генерал-губернаторства, которое должен был возглавить П.В.Казакевич.

За последние годы был подготовлен целый комплекс проектов, осуществление которых должно было положить начало заселению Амурского края. Основная идея "Правил для переселения в Приамурский край" заключалась в том, что "переселение в этот край должно быть дозволено лицам всех свободных состояний, по желанию". При этом лица "без видов и паспортов не выселяются", да и "зашедшие в эти (Амурскую и Приморскую — Н.М.) области крепостные люди становятся свободными со дня вступления в пределы одной из них". Предлагалось также ввести частную земельную собственность35. Однако в марте 1861 г. Александр II утвердил Правила в отредактированном, довольно далеком от первоначального проекта виде. Переселенцам предоставлялись некоторые льготы, но не предусматривались ни казенные пособия на дорогу, ни те буржуазные свободы, которые предполагал проект. Для переселения на Амур были отобраны штрафованные солдаты со всей России, которым предусмотренное законом наказание заменялось ссылкой. Вынужденное согласие на штрафную колонизацию стало крупной ошибкой Муравьева-Амурского. Она не привела и не могла привести к достижению поставленной цели — прочному хозяйственному освоению Амура. Ее осуществление вызвало рост преступности, о чем писали губернаторы Буссе и Казакевич. Она же опорочила репутацию и Амурского края, и генерал-губернатора Восточной Сибири.

Либеральные планы и благородные идеи в управленческой практике либо не осуществлялись вовсе, либо осуществлялись совсем не в том виде, как предполагал сам Муравьев и многие его молодые сотрудники.

РГИА, ф.1265, оп.7, д.240.

В личной переписке Муравьев признавал необходимость освобождения крестьян с землей, отмены телесных наказаний, введения гласного судопроизводства с присяжными, свободы печати, протестовал против аристократических конституционных проектов и всесилия петербургской бюрократии. В своей административной практике он не всегда последовательно проводил в жизнь эти идеи.

Муравьев осуждал телесные наказания, но был вынужден прибегать к ним как предусмотренной законодательством мере наказания, хотя неохотно — это наглядно проявилось во время волнений забайкальских старообрядцев в 1859 г., когда им были приняты довольно щадящие меры наказания. В то же время, как показали действия Муравьева во время "занадворовской истории" и иркутской дуэли 1859 г., он не был в состоянии признать независимость суда от административной власти. Несколько более последовательным было его отношение к свободе слова и гласности. Муравьев рано понял возможности периодической печати и начал их использовать. И в казенных "Иркутских губернских ведомостях", и в частной газете "Амур" пропагандировались успехи в освоении Амура. С согласия генерал-губернатора М.А.Бакунин писал из сибирской ссылки Герцену в Лондон, и в нелегальном, но влиятельном "Колоколе" печатались похвалы в адрес восточносибирской администрации. В 1858 и в начале 1859 г. "Иркутские губернские ведомости" опубликовали ряд писем и корреспонденций, в которых разоблачались административный произвол и злоупотребления на местах.

Можно заметить, что в последние два года генерал-губернаторства Муравьева произошли некоторые отклонения от прежнего сравнительно либерального курса, прекратилось сотрудничество генерал-губернатора и значительной части местной либерально-демократической интеллигенции. Тому способствовали вызванные военно-административной колонизацией со всеми ее последствиями резкая и враждебная критика и обличение деятельности Муравьева-Амурского в статьях Д.И.Завалишина, критические статьи в герценовских изданиях.

Ранее Герцен заметно выделял Муравьева среди администраторов Российской империи, признавал его одним из немногих "исторических деятелей", высоко ценил его заслуги в решении амурского вопроса. Серьезное охлаждение в оценках и высказываниях о "сибирском Муравьеве" в Вольной русской печати было связано все с той же иркутской дуэлью, ознаменовавшей прекращение временного сотрудничества власти и либерально-демократических сил.

В последние годы муравьевского управления резко ухудшились его отношения с центром. Одной из причин этого стало принципиально разное понимание роли генерал-губернатора в системе управления Н.Н.Муравьевым и влиятельной группировкой либеральных бюрократов. Существование генерал-губернаторов рассматривалось последними как атрибут старой крепостнической системы, проявление личного начала в управлении. Им противопоставлялись законная власть и правильная система ее организации. Носителям подобных взглядов был чужд и даже

враждебен администратор, почти всю овою деятельность строивший на началах личного доверия государя, признании особого положения подведомственной ему территории, необходимости исключений для нее (и для себя) из общей системы и общих правил. Серьезным обстоятельством, не позволявшим Муравьеву наладить союзнические отношения с либеральными бюрократами, было и объективное противоречие интересов, вытекавшее из региональной политики этой влиятельной петербургской группировки. Стремясь к коренным социально-экономическим преобразованиям, они отнюдь не были расположены соглашаться на расходование сил и средств государства на нужды далекой окраины. Отношения генерал-губернатора Восточной Сибири и центра демонстрируют еще одну закономерность: они были более или менее благополучными — при неизбежных трениях по частным вопросам, пока Муравьев оставался представителем интересов центральной власти в регионе. Когда же под влиянием времени и обстоятельств он превратился в представителя интересов региона, ситуация резко изменилась и взаимопонимание со столичной элитой было нарушено.

"Муравьевское время" в Сибири ознаменовалось крупными событиями, многие из которых произошли по инициативе или при активном участии самого Н.Н.Муравьева-Амурского. Взгляды и особенности характера генерал-губернатора существенно повлияли на проводимую им политику и ее результаты. Прежде всего это относится к присоединению Амурского края. Оно обозначило новые подходы в дальневосточном направлении внешней политики России, привело к переселению тысяч людей на новые земли, предопределило судьбы миллионов людей и в XIX в., и в последующем. В 1850-е гг. были осуществлены значительные преобразования в административно-территориальном устройстве и системе управления краем. Впервые за многие десятилетия на территории края произошли военные действия, и во многом благодаря предусмотрительности Муравьева русские войска сумели оказать сопротивление неприятелю. Были созданы Сибирская флотилия, закладывались новые порты на Тихоокеанском побережье, положено начало судоходству на Амуре — и все это совершалось либо по прямой инициативе генерал-губернатора, либо при его действенной поддержке.

В третьей главе "М.С.Корсаков. 1861-1871 гг." рассматривается деятельность этого генерал-губернатора. В первом параграфе прослеживаются основные вехи его карьеры до назначения губернатором, отмечается, что за время пребывания в Сибири он успел неплохо узнать край, его природу, экономику, жизнь населения. Представления об административной деятельности, навыки руководителя, политические взгляды Корсакова во многом складывались под влиянием старшего родственника и начальника — Н.Н.Муравьева. Во втором параграфе характеризуется деятельность Корсакова в качестве забайкальского губернатора, для которой было характерно сознательное подражание Муравьеву. Он добивался освобождения нерчинских горнозаводских рабочих, считал необходимым регулярные объезды области, чтению письменных докладов предпочитал

личные устные беседы с подчиненными. Подобные беседы в кабинете губернатора были весьма откровенными и либеральными, в его окружении свободно читались и обсуждались герценовские издания. Корсаков стремился избегать жестких и даже жестоких мер, обычных для Муравьева, и проявлял доброту и отзывчивость по отношению;к подчиненным. Ближайшими из них были молодые образованные люди и те чиновники, основанием для успешной карьеры которых были умение и способности в канцелярской сфере. Последнее обстоятельство подкреплялось тем, что Корсаков не был склонен много времени уделять будничной черновой работе. За четыре года своего губернаторства он дважды — в 1856 и 1858 гг. — возглавлял работы по подготовке амурских сплавов и по несколько летних месяцев проводил на Амуре.

В третьем параграфе прослеживаются события сложного и довольно долгого (более трех лет) процесса утверждения М.С.Корсакова. Уже в это время наметились основные проблемы его управления: отсутствие прочных личных связей в Петербурге, изменение отношения к политической ссылке, трудности и неудачи первоначальной колонизации Приамурья.

В четвертом параграфе рассматривается кадровая политика Корсакова. Если в первые годы он не мог назначать губернаторов по собственному выбору, то к концу его управления во главе почти всех губерний и областей края оказались выбранные им люди. В значительной степени высшая администрация при Корсакове состояла из начинавших службу в Восточной Сибири при Муравьеве. Из тех, кто к 1870 г. занимал высшие должности или обладал высокими чинами, почти 80% попали в край еще до 1861 г. Среди людей, обладавших реальными властными полномочиями, таких было более 50%. Корсаков хлопотал о наградах и чинах для подчиненных, всячески выгораживал и оправдывал их перед вышестоящими, что иногда расценивалось как попустительство. В то же время М.И.Венюков отметил его неприязнь к образованной молодежи, отстаивавшей собственное мнение и шедшей наперекор начальству36.

Для отношений Корсакова с местным обществом, рассматриваемых в пятом параграфе, в первые годы был характерен унаследованный от Муравьева конфликт с либерально-оппозиционными кругами. Преследуя тех, кого он считал виновным, Корсаков мог быть суров, но старался не допускать излишней жестокости. В целом его политика в отношении местного общества и его печатных органов соответствовала эпохе реформ с характерными для нее колебаниями и стремлением использовать гласность в интересах власти.

Административная деятельность Корсакова, анализу которой посвящен шестой параграф, во многом была направлена на продолжение начатого при Муравьеве. Он также пытался подчинить генерал-губернатору остававшиеся вне его компетенции отрасли управления. На первом месте по-прежнему оставалась задача колонизации Амура. Как и

36 Венюков М.И. Из воспоминаний. Кн.1. 1832-1867. Амстердам, 1895. С.266.

Муравьев, признавая полезность и прогрессивность свободного заселения, на практике Корсаков был вынужден прибегать к военно-административным методам и утверждал (во многом справедливо), что виной тому была политика центра. В решении экономических проблем Восточной Сибири, наряду с традиционными подходами, предлагались и новые, отвечавшие духу реформ, подчеркивалось значение конкуренции и частной инициативы. Особое значение корсаковская администрация придавала развитию металлургии как основе подъема местной экономики. Местные власти подчеркивали значение активной внешней торговли для Восточной Сибири и Амурского края в особенности, отстаивали режим порто-франко и добивались распространения его на Иркутск. Возможности усиления сбыта усматривались в разработке природных богатств региона, в частности, в развитии добычи каменного угля. Проводя вслед за Муравьевым линию на усиление частнопредпринимательских начал в экономике, развитие свободной торговли, Корсаков был в этом столь же непоследователен.

Отношению Корсакова к реформам посвящен седьмой параграф. Сам генерал-губернатор и многие из его ближайшего окружения высоко оценивали реформы 60-х годов и не раз высказывали пожелания — в том числе и в официальных документах — о распространении их на Сибирь. Этот общий курс был связан и с вопросом о месте Сибири в составе империи. Слова вел. кн. Константина Николаевича "Сибирь — та же Русь" приводились для обоснования необходимости "применения к Восточной Сибири тех преобразований... которые утверждены для: внутренних областей империи"37. Не все реформы вызывали одинаковый интерес. Особенно настойчиво подчеркивалось значение народного образования и просвещения вообще, в нем высшая администрация края видела основу для "прочного водворения... общих реформ в системе управления, государственного хозяйства и суда"38. Одной из немногих осуществленных была реформа горного ведомства. Показательно, что Корсаков предложил учредить земское управление для освобождаемых рабочих и нижних чинов Нерчинского горного округа, а мировым посредником назначил энергично отстаивавшего интересы крестьян А.М.Дадешкелиани. Участвуя в обсуждении реформы землепользования государственных крестьян, представители восточносибирской администрации предлагали ввести частную собственность на землю . При обсуждении проекта нового положения о казачьих войсках они добивались распространения на казаков права общественного самоуправления, применения к ним земских учреждений и отделения гражданского управления от военного40. Корсаков, как и Муравьев, доказывал необходимость освобождения ссыльных из-под власти

57 РГИА, ф. 1265, оп.6, 1864 г., д.119, л.94 об.-95.

РГИА, ф. 1265, оп.11, д. 161, л.8 об.-9.

РГИА, ф. 1265, оп.6, 1864 г., д.119, л.21-22.

4" Там же, л.73-73 об.

Кабинета путем передачи их в управление гражданского ведомства и подчеркивал колонизационную роль ссылки.

На период управления Корсакова пришлась первая волна действительно массовой политической ссылки, последовавшая после восстания 1863 г. Надзор за нею стал занимать все больше места в деятельности высшей региональной администрации. Однако у нее не оказалось необходимых сил и средств, а центральные власти не оказывали должного содействия. Сложившаяся ситуация привела к известному восстанию польских ссыльных на Кругобайкальском тракте в 1866 г.

Отношения с центром, рассматриваемые в восьмом параграфе, во все годы генерал-губернаторства Корсакова оставались для него самым больным вопросом. Сначала он рассчитывал на поддержку Муравьева-Амурского, но возможности того оказались очень ограниченными. Личных доверительных отношений с членами царской фамилии у Корсакова не бьщо. Он частично унаследовал конфликты Муравьева с министрами, во многом неизбежно вытекавшие из самой системы управления и осложнявшиеся попытками продолжать муравьевский курс на противостояние ведомствам, подчинение генерал-губернатору их местных органов. Кроме того, Корсаков как представитель региональной элиты возмущался несправедливостью отношения центра к Сибири. Как и при Муравьеве, отношение к Амуру либеральных бюрократов и либералов вообще делало невозможным их союз с близкой к ним по взглядам высшей восточносибирской администрацией. В то же время эти взгляды и их отстаивание, хотя и не всегда последовательное и энергичное, разводило Корсакова и его приближенных с правыми. Тем не менее, приобретя среди директоров столичных департаментов репутацию умного и деятельного администратора, Корсаков продержался на высоком посту 10 лет, оставив его лишь в январе 1871 г.

Генерал-губернаторство М.С. Корсакова пришлось на переломное время. Хотя реформы в полном объеме и не были тогда распространены на Сибирь, но общая ситуация в стране не могла не сказаться и на окраине. Высшая администрация края оказалась не чужда либеральных или окололиберальных настроений, охвативших значительную часть бюрократической элиты империи. Но ей также были свойственны непоследовательность и противоречивость в попытках проводить соответствующие преобразования в экономической, социальной, культурной сферах и вовсе чужды намерения что-либо изменять в сфере политической.

Во второй части диссертационного исследования рассматривается корпус высшей администрации Восточной Сибири.

Глава четвертая "Губернаторы" посвящена анализу губернаторского корпуса во взаимосвязи с административной деятельностью его представителей.

В первом параграфе характеризуются место и роль губернаторов в системе управления в Сибири, отмечается ограниченность их полномочий властью генерал-губернатора. Во втором параграфе даются общие сведения о губернаторском корпусе Восточной Сибири с конца 1830-х до сере-

дины 1860-х годов, проводится сопоставление основных характеристик с общероссийскими показателями по состоянию на 1853 г. Заметные отличия имелись в трех пунктах. Во-первых, по России в целом помещиками были 58,3% губернаторов, в Восточной Сибири — только 33,3%. Во-вторых, высшее и среднее образование имели 37,5% губернаторов в России и 50% — в Восточной Сибири. В-третьих, не более 5 лет лет находились на своем месте 62,5% губернаторов России и 83,3% ■—в Восточной Сибири41, Процесс смены губернаторов Восточной Сибири имел своеобразные "пики". Первый из них был связан с началом административных преобразований Муравьева, его можно датировать концом 1840-Х — началом 1850-х гг. Второй пришелся на 1855—1859 гг. — период наибольшего влияния Муравьева, он совпал с переменами в общем составе российских губернаторов. Третий произошел в конце муравьевского — начале корсаковского генерал-губернаторства. Четвертый выпал на середину 60-х гг., предвосхитив отмеченную И.В.Оржеховским общероссийскую смену губернаторов после 1866 г.42

Положив в основу деления два основных критерия — период управления краем одного из генерал-губернаторов и его отношение к назначению данного лица, можно выделить в составе губернаторского корпуса Восточной Сибири середины XIX века 5 основных групп. В следующих параграфах характеристика управленческой деятельности и особенности карьеры губернаторов рассматриваются по этим группам.

Первую группу, которой посвящен третий параграф, составляют губернаторы, действовавшие при В.Я.Руперте: В.И.Копылов (енисейский, 1835-45 гг.), А.В.Пятницкий (иркутский, 1839-48 гг.) и В.К.Падалка (енисейский, 1845-61 гг.). Несмотря на различия в судьбах, стиле управления и чертах характера, у них было много общего. Все трое не имели наследственных имений; до того, как занять должность губернатора, успели, хотя бы недолго, побывать главами других губернских учреждений в Сибири; все подолгу прослужили губернаторами. Административная деятельность двух первых вызывала нарекания: Копылов обвинялся в бездействии и попустительстве взяточникам, Пятницкий подозревался—' очевидно, не без оснований, — в корыстолюбии. Оба они, хотя и числились дворянами, вышли из канцелярских низов, по много лег провели в канцелярской службе и восприняли свойственные этой среде нормы и ценности — склонность если не самому брать взятки, то снисходительно относиться к взяточничеству подчиненных, привычку выше содержания своих действий ставить их форму — умение "отписаться", манеру заменять личную непосредственную ревизию деятельности подчиненных "на месте" прочтением письменных формальных донесений.

41 По Восточной Сибири составлено на основании формулярных и послужных списков. Данные по России см.: Зайончковский П.А. Правительственный аппарат. С. 151—153.

42 Оржеховский И.В. Из истории внутренней политики самодержавия в 60—70-х годах XIX века. Горький, 1974. С. 79.

В.К.Падалха был ближе к следующей генерации губернаторов. Он был образованнее, начал службу с более высоких чинов и быстрее достиг чинов и должностей среднего ранга, но главное — он был незаурядным администратором, явно выделяясь среди восточносибирских губернаторов своими профессиональными качествами. Для него были характерны не только внимание к соблюдению форм делопроизводства, но и требовательность к подчиненным, щшциативные действия, трудолюбие и усердие, доступность, личная честность.

В следующую группу, которой посвящен четвертый параграф, объединены губернаторы, назначенные в первый период генерал-губернаторства Муравьева: В.Н.Зарин (иркутский, 1848-51 гг.), В.С.Завойко (камчатский, 1850-56 гг.),, К.Н.Григорьев (якутский, 1851-56 гг.), П.И.Запольский (забайкальский, 1851-55. гг.), К.К.Венцель (иркутский, 1851-59 гг.), Н.Р.Ребиндер (кяхтинский градоначальник, 1851-54 гг.) Деятельность и карьера представителей группы позволяют определить ее как промежуточную, переходную между первой и следующей. Переходным был и период их управления — он совпал со сменой царствований в России. По возрасту, особенностям карьеры, склонности к самостоятельности и инициативе Завойко и Ребиндер примыкали к следующей генерации губернаторов, Григорьев же по возрасту и типу карьеры был близок к Копылову и Пятницкому.

Входившие в эту группу губернаторы серьезно различались по социально-психологическому облику и по управленческому стилю. Среди них были ретивые служаки Запольский и Завойко, бездеятельные и безынициативные Венце ль и Григорьев, просвещенный и обладавший серьезными экономическими познаниями Ребиндер, не отличавшийся особой эрудицией Зарин. Завойко, Запольский, Ребиндер стремились вникать во все детали жизни подведомственного им населения, лично участвовали в решении всех, порой даже мелких вопросов, были деятельны и энергичны, пытались осуществить казавшиеся им необходимыми преобразования. Безукоризненно честный Ребиндер боролся с коррупцией, добродушный и безвольный Венцель попустительствовал взяточникам. Григорьев и Венцель довольно равнодушно относились к существовавшим в их губерниях проблемам и не стремились осуществить сколько-нибудь серьезных перемен. Правда, под влиянием Муравьева и требований новой эпохи даже Венцель был вынужден предпринимать некоторые шаги в духе времени. Различны были и их политические взгляды: уже в предреформенное время у Завойко, Ребиндера, меньше у Зарина встречались высказывания в либеральном духе, чего не было ни у Григорьева, ни у Запольского.

Подобная несхожесть объяснялась не только естественными и неизбежными различиями индивидуального характера. Губернаторы этой группы были назначены в начале муравьевского управления, формирование их как администраторов происходило в разных условиях. Более того, их выбор на губернаторские должности происходил в силу действия многих, в том числе и не зависевших от генерал-губернатора обстоятельств.

В следующую группу, которая характеризуется в пятом параграфе, входили М.С.Корсаков (забайкальский, 1855-60 гг.), П.В.Казакевич (камчатский и приморский, 1856-65 гг.), Ю.И.Штубендорф (якутский, 1856-64 гг.), Н.В.Буссе (амурский, 1858-66 гг.), А.И.Деспот-Зенович (кяхтинский градоначальник, 1859-62 гг.). Все они были назначены по рекомендации Муравьева-Амурского, а ранее по несколько лет прослужили под его началом, все некоторое время были при нем чиновниками или офицерами для особых поручений, глубоко уважали его, ценили методы и результаты его управления. В параграфе подробно освещены направления и особенности административной деятельности каждого из представителей группы.

Губернаторы-"муравьевцы" были молоды и сравнительно образованны. Для них была характерна значительная идейная близость: всем им были свойственны антикрепостнические настроения и убеждения, все они горячо поддерживали и одобряли реформы, признавали необходимость сочетать государственное участие в экономике с поощрением частного предпринимательства, активно содействовали развитию просвещения. Их административная деятельность отличалась преобразовательной направленностью. Во многом они были близки к губернаторам-реформаторам конца 1850-х — начала 1860-х гг. — таким, как В.А.Арцимович, К.К.Грот, В.И.Ден, А.Н.Муравьев идр. На их деятельности сказывались и индивидуальные особенности: врач и натуралист Ю.И.Штубендорф уделял особое внимание медицине, исследованию природных условия и жизни населения Якутской области, добился определенных успехов в развитии народного образования; знаток и любитель технических новшеств П.В.Казакевич создал первые паровые механические мастерские и ремесленную школу на Дальнем Востоке. При всех различиях в условиях деятельности, разнообразии решавшихся задач и естественном влиянии индивидуальных особенностей, губернаторам данной группы были свойственны многие черты муравьевского стиля управления. Они стремились лично участвовать в решении возникавших проблем, причем действовали быстро и решительно, без особой оглядки на "канцелярский формализм", а иногда и на закон, были требовательны к подчиненным и преследовали коррупцию. Для них были характерны — во всяком случае, на первых порах, — энергия, целеустремленность, бескорыстие, личная честность, искренняя забота о благе подведомственного населения и государства. Успехи губернаторов этой группы во многом были обусловлены еще и их личными доверительными отношениями с генерал-губернатором. Наконец, почти все были незаурядными, выдающимися людьми. Значительное сходство в целях и методах административной деятельности представителей этой группы являются важными дополнительными признаками, особо выделяющими ее, наряду с теми двумя критериями, которые используются нами во всех случаях.

В следующую группу "петербургских протеже", рассматриваемую в шестом параграфе, мы включили губернаторов, назначенных в конце муравьевского — начале корсаковского периода управления. В это время

отношения Муравьева с министерствами и двором оказались испорченными, а Корсаков не бы еще утвержден в должности. Поэтому возможности генерал-губернатора влиять на отбор кандидатов в губернаторы оказались меньшими и среди них оказались ставленники влиятельных столичных сановников.

Губернаторы этой группы — Е.М.Жуковский (забайкальский, 186064 гг.), П.А.Извольский (иркутский, 1860-62 гг.), П.Н.Замятнин (енисейский, 1861-68 гг.), Н.ФЩербатский (иркутский, 1862-64 гг.) более или менее добросовестно выполняли обычные губернаторские обязанности. Как и многие другие администраторы начала 60-х гг., они осуществляли некоторые меры либерального, характера, действуя при этом с разной степенью искренности и последовательности. Под влиянием собственных индивидуальных интересов и склонностей каждый из них уделял внимание отдельным аспектам своей деятельности, как, например, Жуковский — народному образованию, достигнув в этом направлении определенных успехов.

. . В целом губернаторы этой группы (кроме Замятнина) недолго оставались, в ,Сибири. Отсутствие общих черт в управленческом стиле пред-сгаиитслей,этой группы было неизбежно и объяснялось прежде всею 1ем, что их не объединяли ни общая совместная служба, ни схожие этапы карьеры, ни близкие личные отношения с генерал-губернатором.

Последнюю группу, рассматриваемую нами в седьмом параграфе, составили губернаторы, назначенные в середине 1860-х годов: К.Н.Ше-лашников (иркутский, 1864-80 гг.), Н.П.Дитмар (забайкальский, 1864-74 гг.), А.Д.Лохвицкий (якутский, 1865-68 гг.), И.К.Педашенко (амурский, 1866-80 гг.), И.В.Фуругелъм (приморский, 1865-70 гг.). Завершением этого процесса стало назначение в 1868 г. на место П.Н.Замятнина в Енисейской губернии А.Д.Лохвицкого. Инициатором большинства изменений стал Корсаков, и все новые губернаторы, за исключением Фуругельма, были его выдвиженцами, а по большей части и старыми сослуживцами. Бесспорно, это отражало общее укрепление позиций Корсакова.

Административная деятельность представителей группы не была отмечена сколько-нибудь заметными успехами, но они неизменно были верны своему покровителю, исполнительны, по большей части не допускали слишком уж заметных промахов и злоупотреблений. В то же время они ие пытались бороться с вошедшей в норму практикой "темньгх поборов" и прочих притеснений народа, а некоторые и сами были не прочь попользоваться из незаконных, но общепринятых источников доходов.

У большинства из этих губернаторов ко времени назначения было меньше опыта гражданской администрации, зато почти все за долгую службу в Сибири успели познакомиться с краем и его спецификой. Сравнительная молодость членов группы объясняется, скорее всего, тем, что Корсаков воспринял многое из муравьевской кадровой политики. Кроме того, и сам генерал-губернатор был молод, моложе почти всех своих подчиненных (кроме Педашенко). Их не очень высокий образовательный уровень мог быть обусловлен выбором Корсакова, как и характерным для

60-х гг. оттоком образованных администраторов в новые пореформенные учреждения Европейской России.

Так же, как Корсаков стремился продолжить муравьевский курс, так и выдвинутые им губернаторы пытались воспроизводить управленческий стиль "муравьевцев", тем более, что некоторые из них (Шелашни-ков, Лохвицкий, Педашенко) успели послужить и под началом Муравьева. Иногда им удавалось действовать достаточно энергично, по-прежнему непосредственно участвовать в решении "на месте" возникавших проблем, многие из них продолжали заботиться о развитии экономики и просвещения. Хотя время их губернаторства — во всяком случае, первые его годы — совпало с эпохой реформ, участие в их осуществлении заключалось лишь в обсуждении условий применения реформ к Сибири. Однако даже в тех немногих, случаях, когда требовалась конкретная практическая деятельность преобразовательного характера — как, например, при переходе нерчинского горнозаводского населения к новым условиям жизни, — она не вызывала особого энтузиазма. Они были менее энергичны, больше времени и значения уделяли "канцелярщине" и вообще рутинной работе. Среди них было меньше выдающихся, незаурядных людей. Подвергалась сомнению и личная честность ряда входивших в группу лиц.

Иными стали условия деятельности губернаторов, иного требовало от них начальство. Поэтому гораздо больше внимания енисейский, якутский, иркутский и забайкальский губернатор стали уделять проблемам политической ссылки, а приморский и амурский — упорядочиванию системы управления в этих новых областях. Почти все члены этой группы проявили себя достаточно умелыми администраторами и в течение длительного времени оставались в губернаторских должностях.

Таким образом, состав губернаторского корпуса Восточной Сибири за рассматриваемый период претерпел определенные изменения. Заметнее всего они при сопоставлении выделенных нами групп. Под влиянием общих социально-политических перемен в стране и курса центральной власти происходил неуклонный, несмотря на временные колебания, рост образовательного уровня и профессиональной компетентности губернаторов. На состав и специфику управленческой деятельности губернаторов значительно влияла и кадровая политика генерал-губернаторов. Особенно заметную роль в этом, как и в других вопросах жизни края, сыграл Н.Н.Муравьев-Амурский. Ему удалось подготовить и провести на губернаторские должности администраторов, чей социально-психологический облик заметно отличал их от представителей других групп.

Пятая глава "Социальная стратификация высшей администрации" посвящена характеристике слоя высшей администрации. Мы применяли три варианта стратификации. Первые два основаны на стратификационной системе этакратического типа, дифференциация в ней учитывает положение деятелей администрации во властно-государственной иерархии. В первом случае используются формально-юридические критерии (главные из них — класс чина и должности), во втором за основу принимается не формальный класс соответствующей должности, а реальный объем да-

вавшихся ею полномочий, и связанная с этим степень социального престижа. Третий вариант учитывает культурно-нормативные критерии.

В первом параграфе сформулированы принципы и критерии социальной стратификации, показано значение чина, должности, происхождения, образования и т.п. Во втором параграфе анализируется слой высшей администрации Восточной Сибири, выделяемый с использованием критериев формально-юридического характера. В соответствии с буквой закона в него входили губернаторы и вице-губернаторы, председатели губернских и областных правлений (старшие советники областных правлений до назначения в них председателей), казенных палат и судов, члены Совета Главного управления Восточной Сибири, начальник Якутской области (до 1851 г., когда стали назначаться якутские губернаторы), управляющие комиссариатскими и провиантскими комиссиями военного министерства, глава Нерчинского горного округа, окружной почт-инспектор (начальник Сибирского почтового округа)43, а также все лица, имевшие чины 4-5 классов, независимо от занимаемой должности. Коротко охарактеризована служебная компетенция упомянутых должностных лиц.

Приведены данные о происхождении, образовании, имущественном положении, вероисповедании, возрасте, профессиональном стаже и опыте службы в Сибири 30 членов Совета ГУВСа, 20 председателей губернских и областных правлений, 9 председателей казенных палат, 10 председателей губернских судов, 14 глав других местных органов управления и 25 статских и действительных статских советников, ранг должностей которых бьгл ниже 5 класса — всех, чьи формулярные списки сохранились и могли быть использованы. Характерные для каждой группы особенности карьеры и профессиональной деятельности рассмотрены на примере биографий 9 чиновников.

Всего в разные годы в высший слой администрации, отобранный в соответствии с формальными критериями, входило 123 чел., формулярные списки сохранились у 110 (89,4%), все учитываемые нами показатели содержатся в 108. Дворянами были 65 чел. из 110 (69,1%), помещиками — 28 чел. из 108 (25,9%), уроженцами Сибири — 28 из 108 (25,4%). Высшее образование имелось у 48 чел., среднее — у 23 чел. из 116 (в совокупности 61,2%). В состав высшей администрации попали в возрасте не старше 40 лет 34 чел. (31,2%), не моложе 50 лет — 35 чел. (32,1%), средний возраст составлял 40,2 г. Опыт службы по профилю ведомства ( также ко времени первого включения) 5 и менее лет имели 24 из 111 чел. (21,6%), не более 10 лет — 53 чел. (60,4%). Успели прослужить в Сибири к этому времени 5 и менее лет 39 чел. из 113 (34,5%), более 10 лет — 53 чел. (46,9%). Оставались в составе высшей администрации 5 и менее лет 46 чел. из 114 (40,3%), более 10 лет — 37 чел. (32,4%).

45 СЗ. 1842. Т. 3. Расписание должностей гражданской службы по классам. При-лож. к ст. 355 "Устава о службе по определению от правительства". СЗ. 1857. Т. 3. Прилож. к ст. 358.

Сравнение высшего звена губернского чиновничества в Восточной Сибири (для сопоставимости характеристик учтены только губернаторы, вице-губернаторы или председатели губернских правлений, председатели казенных палат и губернских судов) с соответствующими данными П.А. Зайончковского по всей России44 позволило выяснить, что в 1853 г. в Восточной Сибири в этом слое было значительно меньше дворян (64,2%), чем по России в целом (87%) и еще меньше помещиков (21,4 и 69,5% соответственно). Это противоречит утвердившемуся мнению о том, что чиновничья верхушка в Сибири была представлена почти исключительно дворянами. Образовательный уровень чиновников оказывается также более низким, чем по России в целом (высшее или среднее образование имели соответственно 42,8 и 51,8%).

Для выявления изменений, происходивших в составе администрации, сопоставлены сведения по состоянию на 1837, 1847, 1853, 1861 и 1865 гг. Установлено, что до 1860 г. ее численность возрастала — за счет усложнения административно-территориального устройства, увеличения числа отделений ГУВСа и чиновников 4 и 5 классов. Некоторое снижение численности к 1865 г. произошло вследствие приведения в большее соответствие чинов и должностей, а также некоторой перестройки управления. В течение всего периода становилось все больше образованных людей (в 1837 г. лиц с высшим и средним образованием было 42,9%, в 1865 г. — 77,7%). За время управления Руперта несколько снизился процент дворян — с 50 до 37,5, что могло быть вызвано притоком чиновников недворянского происхождения, привлеченных сибирскими льготами. Рост доли дворян в составе высшей администрации при Н.Н.Муравьеве (до 56,7% в 1853 г.), вероятно, был прямым следствием его кадровой политики. Процент помещиков, и вообще невысокий, особенно резко (с 25,6 до 14,7) снизился при Корсакове. По нашему мнению, это отражало общероссийские процессы, связанные как с обеднением дворянства в пореформенное время, так и со стремлением сибирских чиновников из числа помещиков выехать ближе к своим имениям. При общих колебаниях доли лиц, состоявших на службе в военном ведомстве или находившихся на ней ранее, она заметно выросла за время управления Муравьева (до с 29 до 42,9%), что было вызвано его специфической кадровой политикой, во многом объяснявшейся потребностями колонизации Приамурья. Уменьшение соответствующих показателей при Корсакове было вызвано военно-окружной реформой, в ходе которой были, в частности, ликвидированы должности обер-провиантмейстеров и управляющих комиссариатскими комиссиями, а также ростом профессионального уровня чиновников.

Анализ персональных изменений в составе высшей администрации позволяет сделать вывод, что около трети его выбывало за первые три года управления нового генерал-губернатора, а за весь период управления каждого из них корпус обновлялся примерно на 70 — 80%.

44 Подсчитано по: Зайончковский П.А. Правительственный аппарат. С. 152, 161, 163—164, 166, 173—174.

В третьем параграфе рассматривается слой высшей администрации, выделенный в соответствии с тем принципом стратификации, который признает существование в этакратической системе иерархии, остающейся вне сферы государственного законодательства. При этом учитывается должность, но не не законодательно закрепленный ее класс, а реальные властные полномочия, которые она предоставляла, реальное участие в административной деятельности, возможности влиять на других деятелей администрации и на осуществление функций самой администрации. Речь идет о реальной административной элите, в которую входили люди, принимавшие наиболее важные решения или участвовавшие в их принятии.

В реальную административную элиту входила часть влиятельных лиц губернской администрации — губернаторы, кяхтинские градоначальники, якутские областные начальники, председатели губернских правлений, казенных палат и губернских судов. Вполне разделяя мнение большинства исследователей о возрастающей зависимости Советов Главных управлений.от генерал-губернаторов и превращении их в канцелярии последних, мы считаем все же возможным включать членов Совета — руководителей отделений в состав высшего слоя местной администрации не как членов высшего совещательного органа, а именно как руководителей канцелярии и ближайших в этом качестве сотрудников главного местного начальника.

Кроме этих лиц, которые были представлены и в формальной элите, в реальную элиту включены и некоторые другие. В нее входили начальники приморских Охотского и Камчатского управлений — их власть не многим уступала губернаторской благодаря отдаленности от центра Иркутской губернии, в которую эти управления входили, и подчиненности, наряду с МВД, Морскому министерству. В рассматриваемый слой включены также правители канцелярий амурского и камчатского (приморского) губернаторов. Их должности формально считались не слишком высокими — 7-го или 6-го класса (в Приморской области с 1859 г.)45. Фактически же эти лица возглавляли единственное в области учреждение гражданской администрации, в котором сосредотачивались функции всех органов местной власти. А при занятости военных губернаторов колонизационными делами, при небрежении с их стороны "канцелярщиной" власть правителей канцелярий могла быть огромной. К высшей местной администрации принадлежали и лица, влиятельные по своему формальному и неформальному статусу, но не входившие в официальные структуры местного управления. Во-первых, это военные — командиры бригады Иркутского и Енисейкого конных казачьих полков, дежурные штаб-офицеры и заведующие частью генерального штаба при генерал-губернаторе. Широкое использование военных в гражданском управлении объяснялось не только спецификой управленческого стиля Муравьева-Амурского, унаследованной и его преемником Корсаковым, но и общей

45 РГИА, ф. 1265, оп.7, д.239, л.36, 80; Устав о службе по определению от правительства//СЗ. 1842 г. Т.З. Прилож. к ст. 355; СЗ. 1857. Т.З. Прилож. к ст.358.

милитаризованностью управления в Российской империи. Огромную роль в управлении играли жандармские губернские штаб-офицеры, положение которых в неформальной иерархии было связано с их возможностями влиять на позицию высших органов власти. Заметную роль в местной администрации играли начальники Нерчинских горных заводов и директора Кяхтинской (затем Иркутской) таможни, чье влияние базировалось на значении зависевшего от них сектора экономики.

Реальная возможность влиять на принятие важных и серьезных решений, участвовать в административной деятельности во многом определялась близостью к главному местному начальнику. На этом основании в состав высшей администрации, образованной на основании неформальных критериев, включены чиновники особых поручений, адъютанты и офицеры для поручений при генерал-губернаторе.

Положение этой группы можно рассматривать в контексте идеи о так называемой целевой администрации. Современный французский политолог Р.Драго обозначает этим термином специальные административные органы, использовавшиеся для выполнения разовых поручений или создаваемые в порядке эксперимента46. Объединение в одной группе штатских чиновников особых поручений и военных адъютантов, офицеров для особых поручений и т.п. оправдано тем, что ни высшее начальство. ни народ не склонны были проводить различия между гражданскими и военными деятелями. По формулярным спискам чиновников особых поручений и адъютантов следует, что те и другие нередко выполняли совершенно однотипные поручения. Правомерность включения в состав высшей администрации лиц, занимавших формально невысокие (6, 7 и даже 8-го классов) должности, подтверждают сведения, почерпнутые из источников личного происхождения. В ряде случаев фиксируется отождествление современниками той группы, которую мы обозначили как реальную элиту, с высшей администрацией вообще.

Всего в корпус реальной административной элиты входило 193 чел., формулярные списки сохранились у 165, краткие списки или справки — еще у 8. Дворянами были 125 из 178 чел. (70,2%), из них помещиками — 54 из 169 чел (31,9%). По вероисповеданию православными были 160 чел., лютеранами — 23, католиками — 9 чел. Уроженцев Сибири было за все время 35 чел. (19,1%). Высшее образование имелось у 71, среднее — у 51 из 169 чел. (в совокупности 72,2%). Имели профессиональный опыт деятельности к моменту назначения на соответствующую должность больше 10 лет 69 чел. (40,6%), 5 и менее лет — 58 чел. (34,1 %). В Сибири к этому моменту находились более 10 лет 51 чел., 5 и менее лет — 109 чел. (60,9%). Служили в армии или военном ведомстве либо числились в них 80 чел., ранее были связаны с армией 15 чел. (в совокупности 51,4%). Впервые попали в слой реальной элиты в возрасте не старше 40 лет 110 чел. (66,7%), средний возраст составлял 35,2 г. Всего остава-

46 Драго Р. Административная наука. М., 1982. С. 63 — 64.

лись в составе группы в течение более 10 лет 40 чел. (22,3%), 5 и менее лет —91 чел. (50,8%).

В составе реальной административной элиты по сравнению с формальной было заметно больше образованных людей и тех, кто имел армейский стаж, намного (примерно в полтора раза) меньше опытных служак и больше (также в полтора раза) начинающих. Особенности карьеры и административной деятельности рассмотрены на примере 9 биографий.

Численность этого слоя росла при Руперте и Муравьеве и начала сокращаться после 1860 г., что можно объяснить общей перестройкой аппарата управления, происходившей в стране в годы реформ, в частности, упорядочиванием функций ведомств и отдельных должностных лиц. Доля дворян, сократившаяся при Руперте (с 75 до 55,6%), вновь увеличилась (до 70,7%) при Муравьеве. Доля уроженцев Сибири при Муравьеве резко (с 37 до 14,8%) сократилась, что было следствием его кадровой политики. Несмотря на некоторые колебания, в целом рос (с 60 до 80,4%) образовательный уровень. За первый год управления Муравьева доля лиц с высшим и средним образованием увеличилась с 66,7 до 75%.

При Руперте и при Корсакове состав обновился за первые годы примерно на треть, за весь период управления первого приблизительно на 80%, при Муравьеве же треть прежнего состава выбыла уже в течение первого года, а за весь первый период его генерал-губернаторства (примерно те же три года) выбыло две трети. Всего к концу муравьевского времени в высшей администрации, образованной по неформальным критериям, осталось менее 10% тех, кто входил в нее в начале этого времени. К концу управления Корсакова только 42,3% составляли новые люди.

Четвертый параграф посвящен характеристике состава административного корпуса Восточной Сибири середины XIX в. еще с одной позиции — культурно-нормативной стратификации. В основе социального деления при данном подходе лежат такие критерии, как нормы поведения, стиль жизни, манеры общения и этикет, особый язык. Причем происходит не только разграничение на "своих" и "чужих", но и ранжирование групп'17. Социокультурные группы объединяли людей, которые могли быть лично не близки и даже не знакомы, но придерживались одной системы норм и ценностей. Принадлежность к одной социокультурной группе предполагает одинаковые или близкие социальный статус, происхождение, имущественное положение, образовательный и культурный уровень, типологию досуга, определенный стиль жизни и поведенческую модель.

Социокультурные группы в администрации Восточной Сибири рассматриваемого времени существовали, как можно заметить, на пересечении нескольких линий, разделявших административный корпус. Это деление на приезжих — местных; дворян — не дворян; военных — штатских; образованных — не имевших систематического образования; поль-

47 Радаев В.В., Шкаратан О.И. Социальная стратификация. М., 1996. С.55.

зовавшихся льготами и протекцией — начинавших с нижних ступеней канцелярской лестницы и прошедших все их, не пропуская.

Традиционным для Сибири было деление на приезжих из Европейской России, с более высоким сословно-социальным статусом, и местных — они были ниже по происхождению, менее обеспеченны материально, пользовались обычно меньшим доверием начальства и имели более слабые связи с центром, но сильны были знанием сибирских обстоятельств, а также своими родственными и иными связями с местным населением, главным образом — с его верхушкой48. Уроженцы Сибири и в середине XIX в. не часто достигали высших ступеней иерархической лестницы, наполняя главным образом ее низшие и, частично, средние этажи. В рассматриваемое время не было ни одного губернатора из сибиряков, уроженцами Сибири были 9 из 19 председателей (старших советников) губернских и областных правлений, 1 из 10 председателей казенных палат, 5 из 10 председателей губернских судов, 5 из 26 членов Совета Главного управления Восточной Сибири. Среди чиновников по особым поручениям и адъютантов сибиряков всего 18 из 102 чел. Характерно, что их было сравнительно больше в составе администрации, отобранной по формальным показателям, чем в том же слое, образованном на основе неформальных критериев. Но в любом случае, от трех четвертей до четырех пятых высокопоставленных чиновников и офицеров либо приезжали вместе с очередным генерал-губернатором, либо выдвигались им же из ранее приехавших, либо присылались петербургскими властями уже в сравнительно высоких чинах и на реально важные должности.

Среди приезжих особо выделялась не только социокультурная, но и реальная группа "золотой молодежи", в которую входили приезжие дворяне. Перешедшие из столичной гвардии адъютанты генерал-губернатора, молодые самонадеянные чиновники с петербургскими связями, они надменно держали себя по отношению к местному обществу. Светские обычаи и нормы поведения, высокомерное отношение к купцам и чиновникам недворянского происхождения, к дамам этого круга, — все это породило неприязненное отношение сибиряков. Нередко после нескольких лет пребывания в крае многие прежние "чужие" становились "своими", сливались с местной элитой, чему способствовали браки с дочерьми богатых купцов и золотопромышленников. Были среди приезжих и люди, противоположные "золотой молодежи" по идейным устремлениям и человеческим качествам.

Деление по принципу "приезжие — местные" накладывалось на более генерализованное "дворяне — не дворяне", но не совпадало с ним — среди местных чиновников, уроженцев Сибири, было значительно меньше дворян, к тому же местное дворянство было, как правило, малоимущим и беспоместным.

х* О подобном делении применительно к XVII в. см.: Александров В.А., Покровский H.H. Власть и общество: Сибирь в XVII в. Новосибирск, 1991. С. 115.

Особо рассматривается группа "канцелярских дельцов". Коренной общей отличительной чертой чиновников подобного типа были низкое происхождение, сравнительно невысокий образовательный и культурный уровень, а главное — долгое и последовательное продвижение по всем (начиная с нижней) ступеням иерархической лестницы и сугубо канцелярски-бюрократическое содержание и соответствующий стиль профессиональной деятельности. Тот факт, что чиновники этой группы длительное время прослужили в низших канцелярских чинах, имел важное значение для формирования у них специфической системы норм и ценностей. Известно, что, по мнению многих современников, чиновники низшего звена, "люди без образования, с самым необеспеченным служебным и имущественным положением", жили "главным образом противозаконными поборами с просителей" и были сильны "своим закулисным влиянием (возможностью неверно доложить обстоятельства дела, исказить или утаить относящийся к делу закон)"49. Характерные для них нравственные ориентиры и культурно-бытовые нормы соответствовали традициям чиновничьей среды. Корсаков на вопрос Завалишина, почему борющийся с коррупцией Н.Н.Муравьев не сменит одного из взяточников, отвечал: "Да вот видите ли, он человек нужный, он один в Главном управлении знает, как следует писать бумаги, особенно к высшим лицам и учреждениям"50. В то же время подозрение во взяточничестве, павшее на принадлежавшего к другой социокультурной группе Д.В.Молчанова, вызвало скандал. Эпоха реформ накладывала свой отпечаток и на "дельцов" — некоторые из них участвовали в печатной полемике, отстаивая интересы своего патрона.

Деление по принципу "канцелярские дельцы — привилегированные" близко к делению на "не получивших образования — образованных", но не совпадает с ним. Со временем неизбежно менялось само содержание понятия "образованные" применительно к деятелям администрации. Для начинавших свою служебную деятельность в начале и даже в первой половине XIX в. среднего образования (гимназия, семинария, кадетский корпус, не говоря уже о Пажеском) было достаточно для зачисления в разряд образованных. К концу 1850-х гг. стало подчеркиваться наличие специального, особенно юридического, образования. Образованные были обычно добросовестными, либерально настроенными чиновниками.

Особую подгруппу среди необразованных составляли "сибирские самородки". При Муравьеве они попадали на довольно высокие должности, не имея на то формальных прав — ни высокого сословного статуса, ни образования, а порой и ни опыта канцелярской службы. Но им покровительствовал генерал-губернатор, высоко ценивший те их качества, которых не было у других его подчиненных. Эти люди имели богатый жизненный опыт, приобретенные на практике знания, выдающиеся способно-

49 Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. С.70.

50РГБ, ф. 712, 1.9, л. 39об.

сти. Такими были В.В.Ваганов — казак, получивший чин поручика и должность адъютанта генерал-губернатора, А.С.Савинский — выходец из "заводского сословия", управлявший горным отделением ГУВСа в 1858— 81 гг.. Я.П.Шишмарев — сын казака, заведовавший путевой канцелярией генерал-губернатора и сыгравший заметную роль при подготовке Айгун-ского договора, и другие.

Особой и весьма влиятельной группой были военные администраторы — люди, состоявшие на военной службе и игравшие важную роль в гражданском управлении. Для них были характерны чувство корпоративной солидарности, исполнительность, дисциплина, энергичная деятельность, нередко пренебрежение к канцелярской стороне дела.

С переменами в жизни страны в управленческие структуры проникали новые люди и новые настроения, но сыграть заметную роль — во всяком случае, в не знавшей земства Сибири, им не удавалось. Все же в начале 1860-х гг. в кругах высшей администрации Восточной Сибири сложилась новая группа, отличавшаяся не столько по указывавшимся ранее основаниям, сколько в соответствии с мировоззрением и образом жизни. Молодые выпускники военных учебных заведений и университетов, приезжавшие на службу в Восточную Сибирь, привозили из столиц модные радикально-социальные идеи и свойственные кругам исповедовавшей их молодежи нормы поведения. В эту группу входили и дворяне, в том числе такие родовитые, как князья П.А. и А.А.Кропоткины, и сибиряки-разночинцы, как Н.М.Павлинов, и военные, как те же Кропоткины, и штатские, как минусинский окружной начальник В.Н. фон Клин-генберг. К группе примыкал и А.М.Дадешкелиани, и — до известной степени и до известного времени — Б.К.Кукель. Как и "золотая молодежь", это была реальная группа, хотя ее состав был обозначен менее четко.

Входившие в нее люди отличались честностью, искренним стремлением служить интересам страны и народа, умением и готовностью использовать внеслужебные методы деятельности — например, участвовать в периодической печати и литературных вечерах. Новым было их и бытовое, и служебное поведение, они старались "поступать по правде" и пресекать распространенные и вошедшие в обычай злоупотребления51, активно участвовали в подготовке и проведении реформ.

Основные замеченные нами деления культурно-нормативного характера сохранились на протяжении всего рассматриваемого периода, хотя со временем менялся облик образовывавшихся на их пересечении социокультурных групп.

Подводя итоги, можно констатировать, что значительную роль в управлении играла реальная административная элита, состав которой оказывал серьезное влияние на характер ее деятельности. При традиционном расхождении закона и практики очень многое в управлении зависело от индивидуальных качеств осуществлявших его людей. В значительной

51 Мерцалов В.И. О закрытии кяхтинского градоначальства // Восточ. обозр. Иркутск, 1894, 11 марта.

степени и состав административной элиты, и характер ее деятельности зависел также от требований времени, от политики центральных властей и высшего местного начальника — генерал-губернатора. В эпоху реформ происходили изменения как положительного, так и отрицательного характера. С одной стороны, рос образовательный уровень чиновников и военных, все большее влияние приобретало общественное мнение, постепенно усиливалась профессионализация управления. С другой стороны, проводившая реформы либеральная бюрократия центра не желала заниматься окраинами, а само осуществление реформ в европейских губерниях способствовало оттоку туда честных, способных и прогрессивно настроенных деятелей администрации.

В Заключении подводятся итоги исследования.

В Приложении помещено 5 таблиц, отражающих результаты статистических подсчетов. Приведен также список источников и литературы.

Автором опубликованы по теме диссертации следующие работы:

1. Генерал-губернаторы Восточной Сибири середины XIX века: В.Я.Руперт, Н.Н.Муравьев-Амурский, М.С.Корсаков. Новосибирск, изд-во СО РАН, 1998, 428 е.;

2. Граф Н.Н.Муравьев-Амурский в воспоминаниях современников. Новосибирск, 1998. "Сибирский хронограф". Серия "История Сибири. Первоисточники", вып. VIII, 412 е.;

3. Высшая администрация Восточной Сибири и политические ссыльные в годы первой революционной ситуации // Ссыльные декабристы в Сибири. Новосибирск, Наука, 1985, с.34-46;

4. Попытка создания чехословацкой колонии на Дальнем Востоке в середине XIX в. Тезисы // Исторический опыт освоения восточных районов России. Тезисы докладов и сообщений Международной научной конференции. Вып.2. Владивосток, 1993, с.46-49;

5. Библиотечная и издательская деятельность Б.А.Милютина в Сибири // Третьи Макушинские чтения. 12-14 мая 1994 г., Омск. — Новосибирск, ГПНТБ СО РАН, 1994, с.26-30;

6. Стратификация восточносибирского чиновничества в середине XIX века. (Смена поведенческих стереотипов на сломе эпох) // Сословия и государственная власть в России. XV — середина XIX вв. Международная конференция — Чтения памяти акад. Л.В.Черепнина. Тезисы докладов. Москва, 13-16 июня 1994 г. Часть 1. М., 1994, с.327-336;

7. Жандармские донесения как источник по истории сибирской администрации. Тезисы // Сургут, Сибирь, Россия. Международная научно-практическая конференция, посвященная 400-летию города Сургута. Тезисы докладов. Екатеринбург, 1994, с.114-117;

8. От Трескина до Муравьева-Амурского (биография сибирского чиновника) [Н.Е.Тюменцева] // Гуманитарные науки в Сибири. Серия: Отечественная история. Новосибирск, 1994. №2, с.15-21;

9. История отставки генерал-губернатора Восточной Сибири В.Я.Руперта по материалам III отделения // Сургут, Сибирь, Россия. Меж-

дународная научно-практическая конференция, посвященная 400-летию города Сургута. Доклады и сообщения. Екатеринбург, 1995, с.201-209;

10. Чиновник и мемуарист Бернгард Васильевич Струве // Гуманитарные науки в Сибири. Серия: Отечественная история. Новосибирск, 1995, № 1, с.37-43;

11. Экономическая политика Н.Н.Муравьева-Амурского // К истории предпринимательства в Сибири (Материалы Всероссийской научной конференции. Новосибирск, 1995). Новосибирск, 1996, с.29-34;

12. Губернаторский корпус Восточной Сибири в середине XIX века // Гуманитарные науки в Сибири. Серия: Отечественная история. Новосибирск, 1996, № 2, с.3-9;

13. Генерал-губернатор в системе управления Российской империи: закон и практика (на примере Восточной Сибири середины XIX в.) Тезисы // Проблемы истории местного управления Сибири XVII — XX веков. Региональная научная конференция. Тезисы. Новосибирск, 1996, с.33-37;

14. Die oberste Verwaltung Ostsibiriens in der Mitte des 19. lahrhunderts (Высшая администрация Восточной Сибири в середине XIX века) // Berliner Jahrbuch fur osteuropaische Geschichte/ Sibirien: Kolonie — Region. Берлин, 1996, №2, с. 19-37;

15. Эпистолярный корпус Корсаковых как источник для реконструкции культурной жизни Восточной Сибири в середине XIX века // Российская провинция XVIII—XX вв.: реалии культурной жизни. Материалы Третьей Всероссийской научной конференции (Пенза, 25—29 июня 1995 г.) Пенза, 1996. Кн.2, с.298-306;

16. "Погубитель Лунина" [П.Н.Успенский] // Гуманитарные науки в Сибири. Серия: Отечественная история. Новосибирск, 1997, № 2, с.106-111;

17. Архиепископ Иннокентий и деятели администрации Восточной Сибири середины XIX в. // Исторические судьбы православия в Сибири. Тезисы докладов и сообщений научной конференции. Иркутск, 1997, с. 1922;

18. Полномочия губернатора: закон и жизнь. К постановке проблемы // Проблемы истории местного управления Сибири XVII—XX веков. Вып.2. Региональная научная конференция 18-19 декабря 1997 г. Тезисы докладов. Новосибирск, 1997, с.25-31;

19. Генерал-губернатор Восточной Сибири М.С.Корсаков // Из глубины времен. Вып.7. СПб., 1997, с.72-79;

20. Немцы — деятели восточносибирской администрации XIX в. Источники для изучения менталитета и стратификации // Российские немцы. Историография и источниковедение. Материалы международной конференции, Анапа, 4-9 сентября 1996 г. М., 1997, с.250-260;

21. Полномочия губернатора в середине XIX в. Региональная специфика // Региональные процессы в Сибири в контексте российской и мировой истории. [Всероссийская научная конференция 3-4 марта 1998 г. Тезисы]. Новосибирск, 1998, с.50-53;

22. Мемуары В.И.Вагина как источник по истории сибирского чиновничества XIX в. // История русской духовной культуры в рукописном наследии ХУ1-Х1Х вв. Новосибирск, 1998, с. 145-160;

23. Генерал-губернатор в системе взаимоотношений центра и окраин Российской империи в середине XIX в. // Международная научная конференция "Государственное управление: история и современность" (29-30 мая 1997 г.) [Тезисы.] М„ МГУ, 1998, с. 109-112;

24. Полномочия губернатора в России середины XIX века: закон и действительность // Гуманитарные; науки в Сибири. Серия: Отечественная история. №2. Новосибирск, 1998, с. 13-19;

25. Н.Н.Муравьев-Амурский — "покровитель просвещения" // "Культура и интеллигенция России: социальная динамика, образы, мир научных сообществ (XVIII—XX вв.)". Материалы Третьей Всероссийской научной конференции. Омск, 1998. Т.2. Интеллигенция России: динамика, образы, потенциал местных культурных гнезд, с.54-57;

26. Уездный исправник в системе местного управления Российской империи в середине XIX в.. // Проблемы истории местного управления Сибири конца XVI—XX веков. Материалы третьей региональной научной конференции 19-20 ноября 1998 г. Новосибирск, 1998, с.44-49;

27. Социокультурные группы в составе администрации Восточной Сибири 1840—1860-х годов. Типы чиновников // Русская интеллигенция. История и судьба. М., Наука, 1999, с.251-272;

28. Неформальная иерархия российского провинциального чиновничества в XIX в. // "Сибирь — мой край...". Проблемы региональной истории и исторического образования. Новосибирск, 1999, с. 154-166;

29. Положение русского провинциального чиновничества в середине XIX века: закон и жизнь // Гуманитарные науки в Сибири. Серия: Отечественная история. Новосибирск, 1999, № 2, с.13-17;

30. Военные в составе высшей администрации Восточной Сибири середины XIX в. // Проблемы истории местного управления Сибири конца XVI—XX веков. Материалы четвертой региональной научной конференции 11-12 ноября 1999 г. Новосибирск, 1999, с.48-52;

31. Письма Св. Иннокентия (Вениаминова) к М.С.Корсакову // Роль традиций в литературном процессе. Новосибирск, 1999 (в печати);

32. Губернаторские отчеты и жандармские донесения как источник по истории российского провинциального чиновничества середины XIX века // Источники по русской истории и литературе. Средневековье и Новое время. Новосибирск, 1999 (в печати).

Изд-во СО РАН НоБоскбирс:; Морское! пр., 2 , Тираж 120 экз. Объем 2,5 п.л.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Матханова, Наталья Петровна

Введение

Часть первая. Генерал-губернаторы

Глава 1. Вильгельм Яковлевич Руперт. 1837 — 1847 гг.

1. Генерал-губернатор в системе управления в Сибири

2. Административная деятельность В.Я.Руперта.

Замыслы, успехи и неудачи

3. В.Я.Руперт и декабристы. Дело М.СЛунина

4. Конфликт с жандармским ведомством

5. Отношения с подчиненными '

6. Девичий институт

7. Ревизия и отставка

Глава 2. Николай Николаевич Муравьев-Амурский. 1847 — 1861 гг.

1. До Сибири

2. Назначение генерал-губернатором

3. Сибирь. Начало: 1848— 1851/1852 гг.

3.1. Кадровая политика

3.2. Экономическая и социальная политика

3.3. Административные преобразования

3.4. Н .Н .Муравьев и декабристы

3.5. Отношения с Петербургом

3.6. "Покровитель просвещения"

4. Второй период генерал-губернаторства: 1851/52 — 1858 гг.

4.1. Подготовка к решению амурского вопроса

4.2. Кадровая политика

4.3. Начало амурских сплавов

4.4. Внешнеполитическая деятельность

4.5. Отношение к политическим ссыльным

4.6. Отношения с Петербургом

4.7. Экономическая политика

5. Заключительный период генерал-губернаторства:

1858— 1861 гг.

5.1. Вопрос о преемнике

5.2. Проекты колонизации

5.3. Политические взгляды и реальная политика

5.4. "Иркутская дуэль" и изменения во внутренней политике

5.5. Н.Н.Муравьев и Вольная Русская печать

5.6. Отношения с Петербургом

Глава 3. Михаил Семенович Корсаков. 1861 — 1871 гг.

1. До Сибири и первые годы в Сибири

2. Забайкальский губернатор

3. Генерал-губернатор: назначение и утверждение

4. Отношения с подчиненными. Кадровая политика

5. Отношения с местным обществом

6. Административная деятельность

7. "Великие реформы" 1860-х гг. и деятельность М.С.Корсакова

8. Отношения с Пет^бургом

9. Отставка 361 Выводы 366 Часть вторая. Административный корпус

Глава 4. Губернаторы

1 .Губернатор в системе управления Сибири

2. Общая характеристика губернаторского корпуса

3. Служаки старого времени

4. Губернаторы первого муравьевского набора

5. Губернаторы — "муравьевцы"

6. Петербургские протеже

7. В ыдвиженцы Корсакова 510 Выводы

Глава 5. Социальная стратификация высшей администрации

1. Принципы и 1фитерии

2. Стратификация этазфатического типа на основе формальных зфитериев

3. Высший слой администрации, выделяемый в соответствии с неформальными критериями

4. Социокультурные группы в составе администрации. 641 Выводы 678 Заключение 682 Приложения

Таблица 1. Губернаторы Восточной Сибири середины XIX века 691 Таблица 2. Сопоставление данных по Восточной Сибири и по России в целом по состоянию на 1853 г. 696 Таблица 3. Формальная элита (динамика изменений по годам) 697 Таблица 4. Формальная и реальная элиты (сводные данные) 698 Таблица 5. Неформальная элита (динамика изменений по годам)

Источники и литература

Введение диссертации1999 год, автореферат по истории, Матханова, Наталья Петровна

Актуальность темы. Интерес к феномену российского чиновничества может быть сравним только с его ролью в российской истории. С одной стороны, как отмечал Ю.М.Лотман, общественный престиж чиновника в России был очень низок. "Русская культура XVIII — начала XIX в. практически не создала образов беспристрастного судьи, справедливого администратора — бескорыстного защитника слабых и угнетенных. Чиновник в общественном сознании ассоциировался с крючкотвором и взяточником"1. С другой стороны, чиновничество имело важнейшее значение в жизни страны, в которой велика была роль государственного аппарата. От деятельности администрации зависели судьбы миллионов людей. Не случаен и возросший интерес к истории бюрократии, пристальное внимание историков к составу, механизму функционирования и роли администрации.

Особенно велико было значение административного аппарата во время реформ, когда именно он оказывался одним из рычагов преобразований. В работах отечественных и зарубежных историков убедительно показана выдающаяся роль либеральной (или просвещенной) бюрократии в осуществлении реформ 1860-х гг. Однако внимание исследователей по большей части сосредоточено на бюрократии центральных и высших органов власти, ее составе, неоднородности, противоборстве составлявших ее групп и группировок.

При этом уклад всей внутренней жизни государства определяли именно местное правительственное управление и местные чиновники, именно с ними соприкасалось в повседневной жизни громадное большинство населения. В то же время провинциальное чиновничество России XIX в. изучено недостаточно, а применительно к Сибири практически не изучено. Исследование состава сибирской администрации и специфики ее дея

1 Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. — СПб., 1994. — С. 26. тельности является тем более актуальным, что в Сибири в силу ряда ее региональных особенностей аппарат управления играл особо важную роль.

В столицах в 50 — 60 гг. XIX в. существовал временный союз между либеральной интеллигенцией и либеральной бюрократией — известно, например, сотрудничество Милютиных с К.Д.Кавелиным и Б.Г.Чичериным, совместная деятельность высокопоставленных администраторов и ученых в Политико-экономическом комитете ИРГО, ярчайшим примером является, наконец, вся история Редакционных комиссий и Главного комитета по крестьянскому делу, Как обстояло дело в провинции — пока точно не установлено. Позиция региональных властей по отношению к реформам была различной, весьма актуальным и до сих пор не вполне изученным остается и вопрос об отношении глав сибирской администрации к распространению реформ на Сибирь.

Характерной чертой системы управления в Российской империи было большое значение личностного начала. Попытки внести элементы порядка и рационального устройства в бюрократический аппарат з'порно размывались патриархальными традициями. Очень многое и в деятельности органов власти, и в жизни управляемых зависело от авторитета, воли, взглядов, вообще человеческих качеств тех, кто занимал высокие должности. Особую роль играл генерал-губернатор. Обширные, многообразные и при этом весьма неопределенные полномочия генерал-губернатора на далекой окраине ставили его в совершенно особое положение. Он не был и не мог быть одним из чиновников, пусть и высокопоставленным, — он находился вне провинциальной иерархии и над нею. Между тем, роль генерал-губернаторов, возглавлявших региональную администрацию на большей части территории Российской империи, в том числе и в Сибири, по-прежнему остается мало известной.

В изучении личностей генерал-губернаторов, губернаторов и других деятелей администрации во взаимосвязи с их управленческой деятельностью, предстоит сделать еще немало. Исследования корпуса администрации, не раз предпринимавшиеся отечественными и зарубежными историками, большею частью ограничивались выявлением формальных характеристик. Существующие источники дают возможность во многом восполнить этот пробел и выявить социальные характеристики, особенности карьеры, реальный круг дел и забот, иногда даже взгляды и черты характеров.

В корпус высшей администрации мы включаем не все чиновничество, служившее в крае, а только высший его слой — тех, кто в силу своего места в стрзтстуре государственной власти обладал правом и возможностью принимать серьезные управленческие решения. Эти решения касались не только непосредственных подчиненных, но и затрагивали интересы более широкого круга лиц. Кроме того, в соответствии с общим для России милитаризованным характером управления и спецификой военно-административной колонизации Дальнего Востока в 1850—60-е годы, в состав корпуса включены также и некоторые военные.

Целью настоящей работы является анализ состава высшей администрации Восточной Сибири во взаимосвязи с ее профессиональной управленческой деятельностью и в контексте политической, отчасти социальной истории края середины XIX в.

Автор ставит перед собой следующие задачи:

1) установить основные направления, содержание, специфику и результаты деятельности глав местной администрации — генерал-губернаторов, определить основные факторы, влиявшие на образ их действий, в том числе личностные, особое внимание обратив на управленческую деятельность и кадровую политику Н.Н.Мз'равьева-Амурского; 2) установить состав губернаторского корпуса, происходившие в нем изменения, выявить основные факторы, определявшие специфику управленческой деятельности губернаторов и, в частности, степень влияния генерал-губернаторов; 3) определить состав всего корпуса высшей администрации, выделяемого на основе критериев формально-юридического характера, выявить основные характеристики вошедших в него чиновников, проследить изменение этих характеристик во времени; 4) выяснить реальный состав высшей администрации, если дополнительно к формальным принимать во внимание и критерии неформального характера, определить роль в управлении и основные характеристики входивших в него лиц, происходившие со временем изменения; 5) выявить в составе администрации группы, которые различались не местом во властно-государственной иерархии — формальной или неформальной, — а признаками социально-культурного характера.

Хронологические рамки исследования — с конца 1830-х до середины 1860-х тт., — определяются как временем управления трех генерал-губернаторов (В.Я.Руперта, H.H.Муравьева-Амурского и М.С.Корсакова), — так и важными изменениями в истории управления в Сибири. В центре нашего внимания находится период администрации H.H. Муравьева-Амурского. Изучение деятельности его предшественника позволит выявить особенности, которые вносил в управление такой выдающийся государственный деятель, каким был Н.Н.Муравьев, действовавший поначалу в похожих исторических условиях. Интерес к периоду администрации М.С.Корсакова вызван не только тем, что Корсаков был преемником и последователем Муравьева-Амурского. Конец муравьевского и начало корсаковско-го периода управления совпали с важной эпохой в жизни России — эпохой подготовки и осуществления Великих реформ, что оказало серьезное влияние на состав администрации, систему взглядов администраторов, некоторые направления и задачи их деятельности.

Кроме того, нижняя хронологическая граница определяется временем окончательного становления и утверждения николаевского режима, что нашло свое отражение в кодификации российского законодательства и в складывании основных норм административной практики. Это оказало серьезное влияние и на положение сибирских администраторов. Хотя их функции и статус определялись сохранившимся в неизменном виде Сибирским учреждением Сперанского 1822 г., тем не менее общероссийская административная практика не могла не сказываться и в Сибири. Определение верхней границы связано с формированием и проявлением ряда обстоятельств, обусловливавших положение Сибири в составе Российской империи и в системе управления ею. Главное — к этому времени завершился первый период реформ, охватывавший 1855 — 1865 гг., временно прекращаются и реформаторские попытки сибирской администрации. К этому же времени был окончательно решен вопрос о нераспространении на Сибирь земской и судебной реформ. Массовый приток политических ссыльных заставил власти отказаться от некоторых реформаторских планов, предопределив концентрацию внимания администрации на проблеме ссылки.

Территориальные рамки исследования охватывают Восточную Сибирь в административных границах середины XIX в.

Историография темы. Само понятие администрация имеет, как известно, две стороны: это аппарат управления и люди, приводящие его в действие. Так и в историографии вопроса можно выделить два основных подхода или тематических направления. Во-первых, это изучение структуры и основных звеньев местного управления в XIX в. Во-вторых, исследование самой бюрократии, ее социальных характеристик и специфики деятельности отдельных ее представителей. Определенное отношение к теме имеют также многочисленные и разноплановые работы, посвященные объекту деятельности администрации — социально-экономической, общественно-политической и культурной сферам жизни восточносибирского региона. В этой последовательности построена и историография вопроса.

В дореволюционной литературе сибирские сюжеты почти не рассматривались, но многие иследования по общероссийской тематике имеют большое значение для нашего исследования, поэтому остановимся на историографии истории управления и бюрократии в России — не претендуя при этом на полноту ее описания.

Система местного управления Российской империи в XIX в., место и роль в ней отдельных должностных лиц рассматривались в трудах дореволюционных историков и правоведов: И.А.Блинова, А.Д.Градовского, В.М.Гессена, В.В.Ивановского, Н.М.Коркунова, Н. И. Лазаревского, К.Н.Соколова, И.М.Страховского, Блинов, Лазаревский, Соколов наряду с анализом законодательства уделили большое внимание административной практике, указывая на их несовпадения. В историографических обзорах традиционно утверждается, что проблема местного управления являлась предметом острой полемики между правыми и либералами. Не отрицая самого факта существования разных направлений и споров между ними, считаем необходимым отметить, что основной вклад в изучение истории управления, в том числе и местного, был внесен трудами придерживавшихся общелиберальных взглядов историков и принадлежавших к государственной школе юристов. На их подходах к вопросу не могли не сказываться некоторые различия в политических взглядах. Так, принадлежавшие к либеральному направлению Гессен, Блинов, Соколов и др. доказывали необходимость усиления роли местного управления, организованного на выборном и бессословном началах2. В концепции Коркунова видно стремление соединить либеральные начала и позицию государственника5.

А.Д.Градовский, В.В.Ивановский и Н.М.Коркунов систематизировали основные законоположения, определявшие порядок местного управления в пореформенной России, проанализировали специфические черты Гессен В.М. Вопросы местного управления. СПб., 1904. С. 1. ^ Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т.1. Введение и общая часть. СПб., 1901. С. 1 —39,48 — 67. управления окраинами. Причины существования специфической системы управления на окраинах они видели в отличиях культурных и бытовых условий, племенного состава их населения от коренных русских губерний, а также в отдаленности от центра, что обуславливало необходимость установления более сильной местной власти, наделенной особыми полномочиями4. Эволюция системы местного управления, появление генерал-губернатора (наместника), изменение его функций и роли от времени Петра I до конца XIX в. прослеживаются в специальной обширной статье К.Н.Соколова5. Наряду с анализом законодательства, автор уделяет большое внимание и административной практике, подчеркивая их несовпадения.

Анализ места и роли губернаторов в системе управления, обзор законодательства, определявшего их полномочия, как до реформ 60-х годов, так и в пореформенное время, был дан в статье С.А.Корфа6. В известном исследовании И.Л.Блинова7 также содержится общий обзор организации местного управления и роли в ней губернаторов в николаевскую и пореформенную эпохи, проводится мысль о неизбежности расхождения между законом и административной практикой. В работе характеризуются обязанности губернаторов, рассматриваются его отношения с центральной властью, подчиненными и обществом, изменения, внесенные реформами

4 Граде всякий А.Д. Исторический очерк учреждения генерал-губернаторств в России//РБ, 1869, № 11, 12; Градовский А. Д. Собр. соч. Т.1. СПб., 1899. С.299 — 338; Он же. Начала русского государственного права. Часть 3. Органы местного управления // Там же. Т. 3. СПб., 1908. Ивановский В. В. Административное устройство наших окраин //Ученые записки Казанского университета. 1891. Кн. VI. С. 27 — 70. Коркунов Н.М. Русское государственное право. Т. 2. Часть особенная. СПб. 1903. С.335.

5 Соколов К.Н. Очерки истории и современного значения генерал-губернатора И Вестник права, 1903, кн. 7. С. 110 — 179, кн. 8. С. 39 — 76.

Корф С А. Очерк исторического развития губернаторской должности в России И Вестник права, 1901, №9. С.145, 147. Блинов ИЛ. Губернаторы. Нсторико-юридичесжий очерк. СПб., 1905.

60-х гг., подчеркивается двойственность положения губернатора как главы местной власти и представителя МВД.

В фундаментальной работе видного русского юриста Н.И.Лазаревского8 дается глубокий анализ общих вопросов управления: специфики высших и низших, центральных и местных, единоличных, коллегиальных и бюрократических административных учреждений, плюсов и минусов централизации и самоуправления, механизма принятия решений в условиях существовавшей системы, положения чиновничества, его прав и обязанностей, как в николаевские времена, так и в пореформенную эпоху.

Автором последней крупной работы дореволюционного периода, посвященной истории местного управления, был вятский губернатор, юрист по образованию И.М.Страховский9. Резко отрицательно характеризуя влияние министерской системы начала XIX в. на местное управление, он не менее жестко критикует и те изменения, которые были осуществлены в 60-е годы. Со знанием дела сопоставляя предоставленные законом губернатору права и обязанности с реальными его занятиями, автор обращает внимание на неизбежность серьезных расхождений между законом и жизнью и делает вывод о несостоятельности сложившейся к началу XX века системы местного управления. Коснувшись вопроса о значении генерал-губернаторской должности, Страховский признает ее несостоятельность в существовавшем виде, т.к. генерал-губернаторы "не имеют, за немногими исключениями, самостоятельного круга ведения, отдельного от общегубернаторской компетенции"10. Вместе с тем предложенная им система округов означала по сзти возвращение к разделению России на несколько гек Лазаревский Н. И. Лекции по русском}' государственному праву. Т. 2. Административное право. СПб., 1910.

9 Страховский И. М. Губернское устройство // Журнал Министерства юстиции. СПб., 1913, № 7. С. 28—93 (2-я пагинация), № 8. С. 70-121 (2-я пагинация), № 9. С. 122 — 172 (2-я пагинация).

10 Страховский И. М. Губернское устройство // Журнал Министерства юстиции. СПб., 1913,№9.С.129. ' нерал-губернаторств, главы которых должны были сосредоточить "обязанности политического и технического посредничества между центральным управлением и всем строем местного управления"11. Как администратор-практик, Страховский большое внимание уделяет кадровому вопросу, отмечая, что перемены в личном составе губернаторов приводят к радикальным изменениям в ходе управления и даже в коренных его началах12.

Анализ специфики управления в Сибири и детальный обзор законодательства в этой области был осуществлен С.М.Прутченко. Он утверждал, что "Сибирское учреждение" — ничем не смягченная схема бюрократического строя управления, обеспечившего бюрократии не просто господствующее, но исключительное положение. Однако идея существования более крупных, по сравнению с губерниями, административно-территориальных единиц (Прутченко называет их округами) представляется ему, как и Страховскому, плодотворной, так как позволяет учесть региональную специфику, делает возможными децентрализацию управления и согласование интересов центра и окраин13. С.М.Прутченко останавливается на реформе 1822 г. и преобразованиях 1880-х гг., период же середины XIX в. им пропущен14. Эта особенность историографии сибирской администрации сохраняется и позже, в XX в.

Таким образом, дореволюционные историки и правоведы внесли большой и не утративший своего значения вклад в исследование органов управления, в их трудах было систематизировано и глубоко проанализировано законодательство, определявшее деятельность местного управления в и Там же. С. 130.

12 Там же, №8. С. 197

1 ^

J [Прутченко С.М.] Сибирские окраины. Областные установления, связанные с Сибирским учреждением 1822 г., в строе управления русского государства: Ист.-юрид. очерки С.Прутченко: В 2 т. СПб., 1899. Т. 1. С. 164.

14 То же отновится и к небольшому очерку В.Крыжановского (Крыжановский В. О состоянии и изменениях высшего местного управления восточной Сибири с 1822 по 1887 год. Историко-юридический очерк /У РА. 1913. № 7). дореформенной и пореформенной России; проанализированы специфические черты управления окраинами; отмечено большое значение личностного фактора в административной практике; намечены основные проблемы в организации и функционировании всей системы управления; подчеркнута сибирская специфика в данном вопросе.

Менее проработан в дореволюционной историографии вопрос о чиновничестве. Правда, в трудах Н.М.Коркунова и, особенно, Н.И.Лазарев-ского рассматривается не только структура, но и функционирование органов управления, а значит, и деятельность чиновничества; детально анализируются права и обязанности служащих центральных и местных учреждений, причем не только в связи с законодательной нормой, но и на практике. Их анализ бюрократической организации органов управления и бюрократического способа функционирования не устарел и поныне. То же можно сказать и о замечаниях В.В.Ивановского о влиянии профессиональных занятий на социально-психологический облик чиновничества15, и об отмеченных В.М.Гессеном специфических чертах русской бюрократии — отсутствии чувства законности, уважения и страха перед законом и проистекавших из этого неуважения к личности, взяточничества, грубости и склонности к насильственным административным приемам. Все это, по мнению Гессена, было следствием безнаказанности чиновников по отношению к управляемым и их безусловной зависимости от начальства16. Кроме того, в дореволюционной историографии были обычны исторические портреты отдельных выдающихся государственных деятелей, с неизбежностью включавшие и подробное изложение их административной деятельности.

Из сибирских администраторов XIX в. внимание дореволюционных историков привлекали такие выдающиеся деятели, как М.М.Сперанский и H.H.Муравьев-Амурский. Одно из самых крупных явлений в историотра

15 Ивановский В.В. Бюрократия как самостоятельный общественный класс // Рус. мысль. 1903. № 8. С. 1—23 (2-я паг.).

Гессен В.М. Вопросы местного з^правления. СПб., 1904. С. 22—23. фии Сибири — книга известного сибирского историка, публициста и общественного деятеля В.И,Вагина о М.М.Сперанском17, не утратившая, по справедливому замечанию Л.М.Дамешека, своего значения и по настоящее время18. Интерес к Н.Н.Мз'равьеву-Амурскому был вызван, главным образом, событиями большого исторического значения, произошедшими на Дальнем Востоке в годы его управления.

Первыми описали эти события их участники и очевидцы. Статьи и книги В.И.Вагина, Н.Д.Свербеева, Б.В.Струве,19 содержали весьма заметное исследовательское начало. Эти авторы стремились воссоздать хронику исторических событий, в которых они участвовали, определить роль в них самого Муравьева, его помощников, друзей и недругов (в том числе и в высших правительственных кругах), проанализировать причины успехов и неудач, охарактеризовать отдельные действовавшие лица.

Чуть ли не первой попыткой изложить историю присоединения Амурского края к России стала книга Э.Равенштейна, изданная в 1861 г20, В особой главе, охватывающей период с 1854 по 1860 гг., изложены все основные события этого времени: экспедиция Г.И.Невельского, амурские сплавы, военные действия во время Крымской войны, основание казачьих

1у [Вагин В.И.) Исторические сведения о деятельности графа М.М.Сперанского в Сибири с 1819 по 1822 годы. Собраны В.Вагиным. СПб. 1872. Т. 1, 2.

18 Дамешек Л.М. Историко-правовое положение народов Сибири в освещении русской историографии XIX века // Государственно-правовые институты самодержавия в Сибири. Иркутск. 1982. С. 133.

19 Вагин В.И. К биографии графа H.H.Муравьева-Амурского // ГАИО, ф.162, оп.1, д.81; он же. "Муравьевское время" в Сибири // ГАИО, ф.162, оп.1, д.47, д.48, ИРЛИ, ф.265, оп.2, д.1699; Свербеев Н.Д. Описание плавания по реке Амуру экспедиции генерал-губернатора Восточной Сибири в 1854 г. // Записки Сибирского отдела ИРГО. Кн.З. СПб. 1857. Отд.1. С.1 — 79; Струве Б.В. Воспоминания о Сибири. 1848-1854. // Русский вестник, 1888, №4. С.145 — 184, 5. С.27 — 270, 6. С.87 — 123, 10. С.108— 134,11.С.193—217. [Ravenstein E.G.] The Russians on the Amur; its Discovery, Conquest, and Colonisation, with a Discription of the Country, its Inhabitants, Productions, and Commercial Capabilities; and Personal Accounts of Russian Travellers by E.G. Ravenstein, F. R. G. S., Corresponding Fellow of the Geografical Society of Frankfurt. London. Trübner and C°, 1861. станиц вдоль реки, заключение Айгунского и Тяньцзинского договоров, образование Амурской и Приморской областей.

Первые в отечественной историографии очерки о событиях на Дальнем Востоке в середине XIX в. принадлежали перу П.В.Шумахера. В них воссоздана хроника событий, подчеркнута выдающаяся роль H.H.Муравьева21 , широко использованы официальные документы, переписка Муравьева, подробно пересказано содержание разговоров между членами Амурского (Гиляцкого) комитета, бесед Муравьева с Николаем I. По словам Шумахера, его труд был прочитан и одобрен самим Муравьевым22.

Воспоминания о Сибири" Б.В.Струве — по сути, биография Муравьева в первые его сибирские годы — написаны на основе авторских воспоминаний и официальной переписки. Автор описывает события нескольких первых лет генерал-губернаторства Муравьева, излагает суть дел, ре-шавшихя при его участии, а также приводит обширные выписки из полученных им в свое распоряжение документов. Струве предпринял попытку обобщить некоторые характерные для управленческой деятельности Муравьева черты, выявить ее основные задачи. Он анализирует отношения генерал-губернатора с высокопоставленными петербургскими сановниками и членами императорской фамилии, перечисляет основные осуществленные им преобразования, характеризует направленность экономической и социальной политики Муравьева, подчеркивая его стремление соблюдать интересы казны, противостоять влиянию купцов, золотопромышленников и откупщиков, бороться с коррупцией.

В 1891 г. вышла в свет созданная по инициативе, при непосредственном участии и на средства М.С.Волконского фундаментальная и до сих

21 Шумахер П.В. Оборона Камчатки и Восточной Сибири против англо-французов в 1854 и 1855 годах // РА, 1878, кн.З, №8. С.393 — 426; он же. К истории приобретения Амура. Наши сношения с Китаем (1848 — 1860), по неизданным источникам. // РА, 1878, кн.4, №11. С.257 — 343.

22 РГБ, ф.137. 127.29, л.8 об., 10. Письмо П.В. Шyмaxqэa М.С. Корсакову от 7 сент. 1869 г. пор самая полная биография Н.Н.Муравьева-Амурского, принадлежавшая перу И.П.Барсукова"3. В первом томе автор в хронологическом порядке излагает факты биографии своего героя, рассказывает о его основных деяниях, обильно цитируя или подробно и близко к тексту пересказывая многочисленные документы, письма и воспоминания. Особенно широко использовал он письма Н.Н.Муравьева брату Валериану и М.С.Корсакову, воспоминания Г.И.Филипсона, сибирских сослуживцев и подчиненных генерал-губернатора, а также работы Б.В.Струве и П.В.Шумахера (приводятся большие раскавыченные отрывки из них, не всегда с указанием источника). Во втором томе опубликовано 160 документов, главным образом относящихся к сибирскому периоду жизни Муравьева, — служебные записки, рапорты и официальные письма24. Работу Барсукова, несмотря на критические замечания П.Н.Буцинского, следует признать крупнейшим достижением дореволюционной историографии в изучении темы.

Истории генерал-губернаторства Н.Н.Мзфавьева посвящены также две большие неопубликованные работы В.И.Вагина — "Муравьевское время в Сибири" и "К биографии графа Н.Н.Муравьева-Амурского". В обеих работах очень сильно мемуарное начало, но Вагиным предпринята также попытка выделить несколько этапов в истории взаимоотношений Муравьева с сибирским купечеством и тесно связанным с ним местным чиновничеством, определить причины конфликтов и примирений, установить степень реального влияния тех или иных лиц на управление, оценить объективное значение осуществлявшихся преобразований.

Отечественная историография советского периода в течение длительного времени вообще не обращалась и к проблемам местного управ Барсуков И.П. Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский по его письмам, официальным документам, рассказам современников и печатным источникам. Материалы к биографии. М., 1891. В 2-х книгах.

Более подробный анализ работы И.П.Барсукова см.: Матханова Н.П. Генерал-губернаторы Восточной Сибири в середине XIX века (В.Я.Руперт, Н.Н.Муравьев-Амурский, М.С.Корсаков)". Новосибирск, 1998. С. 18—19. ления в XIX в. Они рассматривались лишь в связи с изучением отдельных аспектов внутренней политики или архивообразующей деятельности отдельных учреждений.

Многие черты организации государственного аппарата на губернском уровне были четко определены и систематизированы Н.П.Ерошки-ным25. Хотя основные положения его работы повторяли высказанное ранее в трудах дореволюционных исследователей, в ней были и новые моменты. Так, последовательно проводился тезис о борьбе двух противоречивших друг другу тенденций и принципов: ведомственного (линейного) и территориального. Их существование в духе господствующей идеологии объяснялось исключительно потребностями самодержавия и борьбы с народными волнениями26. Хотя особенности управления окраинами в составе Российской империи в работе не рассматривались, отдельный параграф был отведен вопросу о месте генерал-губернаторов в системе управления и проблеме их взаимоотношений с ведомственными органами власти, указано, что в 1850 г. в состав генерал-губернаторств (включая два наместничества) входили 20 из 52 российских губерний, в том числе 15 из 38, управлявшихся на основании общероссийских, а не "особенных", правил27. Само обращение к теме после длительного перерыва способствовало последующей постановке проблем, связанных с историей местного управления.

Важнейшим событием в историографии темы стало появление классического труда П.А.Зайончковского "Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в.", открывшего новое направление в развитии исторической науки. Серьезное значение для изучения темы имели предшествовавшие работы П.А.Зайончковского о подготовке и реализации ре Ерошкин Н. П. Местные государственные учреждения дореформенной России (1800—1860 гг.). М., 1985.

26 Там же. С. 19.

27 ^

1ам же. формы 1861 г.28, и осуществленная им публикация дневников видных государственных деятелей России29. Анализ политических взглядов и административной деятельности этих сановников в предварявших издания биографических очерках придавал им особую ценность.

В книге "Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в." впервые в российской историографии была показана необходимость изучения личного состава государственного аппарата и то принципиальное положение, "что наряду с расстановкой общественных сил, определенной политической системой" на внутреннюю политику "оказывают немалое влияние и люди, стоящие во главе администрации"30. П.А.Зайончковским рассмотрены условия службы и состав (сословность, образование, имущественное положение) чиновничества, в том числе высшего и губернского звеньев бюрократии, прослежена эволюция состояния чиновничества в целом и указанных его групп в XIX в. Огромное значение для исследователей истории управления и чиновничества в России имеют не только теоретические положения и конкретно-исторические выводы, но и предложенная П.А.Зайончковским методика их изучения, основанная на комплексном использовании законодательных актов, формулярных списков, донесений жандармских губернских штаб-офицеров (этот вид источников широко был введен в научный оборот именно П.А.Зайончковским) и источников мемуарного характера. Такая методика позволила ученому выявить и проанализировать используемые с тех пор историками количественные характеристики бюрократии высших, центральных и губернских учреждений по состоянию на 1853 г., и одновременно нарисовать впечатляog Зайончковский ПА. Отмена крепостного права в России. М., 1954; он же. Проведение в жизнь крестьянской реформы 1861 г. М., 1958.

29 Милютин ДА. Дневник. Т.1 — 4. М., 1947 — 1950; Дневник ПА.Валуева, министра внутренних дел. 1861 — 1876. Т.1 — 2. М., 1961; Дневник государственного секретаря АА.Половцова. Т.1 —2. М., 1966.

30 Зайончковский ПА. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. Мм 1978. С.5. ющую картину нравов и порядков, характерных для этих органов власти, создать выразительные портреты отдельных представителей этой власти.

Изучение высшей бюрократии Российской империи было продолжено учениками П.А.Зайончковского. В книгах Л.Г.Захаровой и А.П.Шевы-рева весьма обстоятельно были проанализированы персональный состав, политические воззрения, круг действий и масштаб влияния группировки либеральной бюрократии накануне и в годы реформ, В них рассматриваются также политические взгляды, черты характера и индивидуальные особенности деятельности отдельных входивших в эту группировку лиц31. В опубликованных несколькими годами позже статьях Л.Г.Захаровой подчеркивается активная роль в подготовке и осуществлении реформ "либеральной бюрократии во главе с Н.А.Милютиным, олицетворявшей творческий потенциал самодержавной системы"32. В монографии С.В.Мироненко подробные характеристики высшей бюрократии центральных и губернских учреждений первой четверти XIX в, сочетались с исследованием правительственной политики и общего состояния власти33.

Изучению правительственного аппарата России, в частности, исследованию структуры, состава и функционирования российского чиновничества, посвящены работы таких зарубежных историков, как Б.Линкольн, Д.Филд, Х.Торке и др."'4. В принадлежавшей перу Б.Линкольна биографии

31 Захарова Л.Г. Самодержавие и отмена крепостного права в России. 1856 — 1861. М., 1984; Шевырев А.П. Реформы в морском ведомстве России после Крымской войны. Автореф. канд. дис. М., 1983; он же. Русский флот после Крымской войны: либеральная бюрократия и морские реформы. М„ 1990. Захарова Л.Г. Самодержавие, бюрократия и реформы 60-х годов XIX в. в России // Вопросы истории, 1989, № 10. С.13; см также: Захарова Л.Г. Самодержавие и реформы в России. 1861 — 1874. (К вопросу о выборе пути развития) // Великие реформы в России. 1861 — 1874. М., 1992. С.24 — 43.

J Мироненко C.B. Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в начале XIX в. М., 1989.

34 Torke H.-J. Das russische Beamtentum in der ersten Hälfte des 19. Jahrhunderts // Forschungen zur osteuropäischen Geschichte. 1967. Bd. 13; Field D. The End of Serfdom: Nobility and Bureaucracy in Russia, 1855—1861. Cambridge (Mass.), 1976; Lincoln W, In the vangard of Reforms: Russia's Enlightened Bureaucrats. 1825—1861.

Николая I содержится характеристика системы управления и правящей элиты России николаевской эпохи55, Анализируя в другой своей монографии историю реформ, Б.Линкольн приходит к выводу', что решающую роль в их подготовке сыграли представители "просвещенной бюрократии", действовавшие вместе с либеральной интеллигенцией. Он подчеркивает, что молодые образованные чиновники, особенно из числа выпускников Училища правоведения и Александровского лицея, появились в ряде центральных ведомств еще в 40-е гг36. В книге американского историка Д.Орловского главное внимание уделяется министрам внутренних дел, их роли в формировании и проведении политики государства, при этом учитываются их политические воззрения, индивидуальные качества, отношения с монархом37. Как и Линкольн, Орловский подчеркивает инициативу либеральной бюрократии в проведении реформ. Дж.Яней, рассматривая структуру местных органов власти, анализирует изменения роли губернатора и глав местных органов центральных ведомств. Он считает, что за вторую половину столетия губернатор превратился из деспота в управляющего38. В книге Х.Торке, наряду с анализом количественных характеристик (социальное и этническое происхождение, образование, жалованье и т.п.) чиновничества, рассматриваются и вопросы чиновничьей этики и самосознания — но, к сожалению, преимущественно на материале не России, а других стран Восточной Европы. Американским историком В.Пинтнером был осуществлен сравнительный анализ высшего, среднего и низшего чинов

Dekalb., 1978. См. также; Медушевский А.Н. Государственный строй России периода феодализма (XV—XIX вв.). (Зарубежная историография). Научно-аналитический обзор. М„ 1989. Lincoln W. Nicolas I, Emperor and Autocrat of all the Russia. Bloomington, 1978.

Lincoln W. In the vangard of Reforms: Russia's Enlightened Bureaucrats. 1825— 1861. Dekalb., 1978.

Orlovsky D. The Limits of Reform: the Ministry of Intemation Affairs in Imperial Russia, 1802— 1881. Cambridge (Mass.), 1981.

Yaney G.L. The Systematization of Russian Government. Social Evolution in the Domestic Administration of Imperial Russia, 1711 — 1905. Univ. of Illinois Press. Urbana, Chicago, London. 1973, p.320. ничества центра и нескольких губерний Центральной России начала XIX в. по таким критериям, как чин, происхождение, образование, имущественное положение, вероисповедание, возраст39. Во многом эти исследования были близки к работам представителей школы П.А.Зайончковского.

В 1970—1980-е годы осуществлялось и исследование различных аспектов внутренней политики России второй половины XIX в. Оно сопровождалось изучением взглядов и деятельности осуществлявших эту политику представителей правящих кругов. Существенно продвинули изучение структуры и функционирования аппарата управления работы, посвященные внутренней политике самодержавия, особенно труды В.Г.Чернухи, И.В.Оржеховского, В.А.Нардовой и П.Н.Зырянова40. Обращение историков от структуры органов управления к их деятельности естественным образом приводило к появлению в их исследованиях живых людей, с их индивидуальными чертами, личными мотивами тех или иных поступков и т.д. Так было в работах Оржеховского, это же присуще и статье Э.С.Паиной41, посвященной такому важному институту контроля как сенаторские реви

Pintner W.M. The Social Characteristics of the Early Nineteenth-Century Russian Bureaucracy // Slavic Review. 1970. Vol. 29. № 3. P. 429—443.

40 Чернуха В.Г. Крестьянский вопрос в правительственной политике России (60 — 70-е годы XIX в.). Л., 1972; она же. Совет министров в 1857-1961 гг. // ВИД. Л., 1973. Вып. V. С. 120—137; она же. Внутренняя политика царизма с середины 50-х до начала 80-х годов XIX в. Л„ 1978; она же. Правительственная политика в отношении печати в 60 — 60-е годы XIX века. Л., 1989; она же. Политико-экономический комитет Русского географического общества (28 февраля — 1859 г. — 26 ноября 1862 г.) // ВИД. Л., 1989. XX. С.89 — 102; она же. Деятельность Политико-экономического комитета Русского географического общества (28 февраля — 1859 г. — 26 ноября 1862 г.) // ВИД. Л., 1990. Вып.ХХ1. С.74 — 88; Оржеховский И.В. Из истории внутренней политики самодержавия в 60-70-х годах XIX века. Горький, 1974; Он же. Самодержавие против революционной России (1826—1880 гг.). М., 1982; Нардова В А. Городское самоуправление России в 60 — начале 90-х гг. XIX в. Правительственная политика. Л., 1984; Зырянов П.Н. Социальная структура местного управления капиталистической России (1861—1914 гг.) // Исторические записки. Т. 107. М., 1982.

41 Паина Э. С. Сенаторские ревизии и их архивные материалы (XIX — начало XX в.) // Некоторые вопросы изучения исторических документов XIX — начала XX века. Л., 1967. С. 147—175. зии и освещающей ход ревизии Восточной Сибири в 1843—45 гг. сенатором И.Н.Толстым.

В то же время ведущее место в официальной историографии советского периода принадлежало совсем другому направлению. На протяжении почти всего этого периода большинство работ по истории России середины XIX века было посвящено исследованию идейных течений (преимущественно революционных или радикальных) и общественной борьбы. С конца 1950-х гг. оно было сконцентрировано на изучении первой революционной ситуации в России. Если дореволюционные историки государственной школы доказывали, что инициатива и ведущая роль в осуществлении реформ 60-х гг. XIX в. принадлежала государству, если либеральная традиция отводила первенствующее место в этом процессе либеральной интеллигенции42, то М.В.Нечкина и значительная часть возглавлявшейся ею Группы по изучению первой революционной ситуации в России в строгом соответствии с ленинской концепцией считала реформы побочным продуктом революционной борьбы и искала их движущие силы в возрастании активности народных масс и выражающей их интересы революционной демократии43. Однако и в рамках этого направления было сделано немало для исследования истории либеральной бюрократии, возникновение и активность которой рассматривались как проявление "кризиса верхов". В работах входивших в Группу или примыкавших к ней Н.Г.Сладкевича, Ю.И.Герасимовой, В.Н.Розенталь, И.П.Попова и других ученых в 1960-70-е годы было возобновлено изучение истории либерализма в России, рассматривались многие вопросы истории внзтренней политики, впервые в советской историографии появилось само выражение "либеральное чиновничество", изучены взгляды выдающегося администратора и общественно

42 См., например: Корнилов А А. Общественное движение при Александре II (1855 — 1881). Исторические очерки. М.,1909; Леонтович В.В. История либерализма в России. Париж, 1980, М„ 1995.

43 Революционная ситуация в России середины XIX века. Коллективная монография под ред акад. М.В.Нечкиной, М., 1978. С.5 — 18. го деятеля В.А.Арцимовича во взаимосвязи с его управленческой и реформаторской деятельностью44.

Особое место в историографии принадлежало Н.Я.Эйдельману. Его работы неизменно отличало органическое сочетание биографического подхода с анализом политических взглядов и практической деятельности участников освободительного движения, пристальный интерес к всегда живо интересовавшей Натана Яковлевича проблеме взаимоотношений власти и интеллигенции в истории России. Выявляя состав корреспондентов герценовских изданий в России, Н.Я.Эйдельман обратил внимание на довольно большое число среди них представителей управленческого аппарата, в том числе и весьма высокопоставленных45. Высказанные в связи с этим оценки и характеристики отдельных деятелей администрации были довольно далеки от традиционных для советской историографии. Главное же, что в его работах люди из бюрократических кругов оказывались до

44 Герасимова Ю.И. Кризис правительственной политики в годы революционной ситуации и Александр II // Революционная ситуация в России в 1859 — 1861 гг. Т.2. М., 1962; Она же. Отношение правительства к участию печати в обсуждении крестьянского вопроса в период революционной ситуации конца 50-х — начала 60-х годов XIX в. // Там же. Т.6. М., 1974; Попов И.П. Тверское выступление 1862 г. и его место в событиях революционной ситуации // Там же; Он же. Либеральное движение провинциального дворянства России в годы подготовки и проведения реформы 1861 г. (по материалам центральных губерний). Автореф. докт. дис. М., 1974; Он же. Из истории общественного движения в России в годы революционной ситуации конца 50-х — начала 60-х годов XIX в. Рязань, 1976; Он же. Деятель крестьянской реформы 1861 года В ААрцимович // Из истории общественно-политической мысли России XIX века. М., 1985. С.51 — 65; Розенталь В.Н. Нарастание "кризиса верхов" в середине 50-х годов XIX в. // Революционная ситуация в России в 1859 — 1861 гг. Т.2. М., 1962; она же. Идейные центры либерального движения в России накануне революционной ситуации. Московский кружок А.В.Станкевича в 1855 — 1857 гг. Петербургский кружок К.Д.Кавелина в 1855 — 1857 гг. // Там же. Т.З. М., 1963; она же. Русский либерал 50-х годов XIX в. (Общественно-политические взгляды К.Д.Кавелина в 50-х — начале 60-х годов) // Там же. Т.6. М., 1974; Сладкевич Н.Г. Оппозиционное движение дворянства в годы революционной ситуации // Там же. Т.2. М., 1962; Он же. Очерки истории общественной мысли России в конце 50-х — начале 60-х годов XIX в. (Борьба общественных течений в годы первой революционной ситуации). Л., 1962.

45 Эйдельман Н.Я. Тайные корреспонденты "Полярной звезды". Мм 1966; он же. "Колокол" и его корреспонденты (июль — октябрь 1858 г.) // Революционная ситуация в России в 1859 — 1861 гг. Т.7. М., 1978. стойными особых исследований, а их взгляды могли быть свойственны только им лично, а не им как представителям правящего класса. Не случайно в рецензии на книгу П.А.Зайончковского Н.Я.Эйдельман отмечал несомненность идейного размежевания внутри бюрократических сил и подчеркивал, что "вопрос о социальном, культурном, общественно-политическом лице чиновничества остается полем изысканий для будущих исследователей"46. В биографии М.С. Лунина и комментариях к публикации его сочинений47 Н.Я. Эйдельман прослеживает взаимоотношения центральной и местной администрации, роль генерал-губернатора Восточной Сибири и III отделения в деле декабриста и его судьбе. Принципиальное значение имеют идеи и подходы, содержащиеся в одной из последних его

48 книг .

Значительным этапом в развитии сибиреведческих исследований стали подготовка и издание в 1960-х гг. многотомной истории Сибири. Хотя параграфы об управлении в соответствующих ее томах49 сведены к минимуму, а характеристика чиновничества по объективным причинам практически отсутствует, но анализ основных социально-экономических процессов, описание многих событий в общественно-политической жизни края дало толчок для дальнейшего изучения поставленной нами проблемы.

В 1980-е годы сибирские историки и юристы предприняли исследование ряда проблем управления в Сибири XIX в. В серии статей А.С.Кузнецова, Л.С.Клер, Т.Н.Соболевой, Б.С.Шостаковича и др. были рассмотрены отдельные аспекты правительственной политики по отношению к Сибири, проблемы взаимоотношений центральных и местных органов

46 Эйдельман Н.Я. [Рец.] ПА.Зайончковский. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. Ц Вопросы истории, 1979, № 1. С.123.

Л7

Лунин М.С. Сочинения, письма, документы / Изд. подгот. ИА.Желваковой и Н.ЯЗйдельманом. Иркутск, 1988; Эйдельман Н.Я. Лунин. М., 1970.

48 Эйдельман Н.Я. "Революция сверху" в России. М., 1989.

49 История Сибири. Т. 2. Сибирь в составе феодальной России. Л., 1968. С.456—465; Т. 3. Сибирь в эпоху капитализма. Л., 1968. С.71—74. власти, структуры и функционирования органов управления горнорудной промышленностью50. В эти же годы или несколько ранее усилиями Л.В.Да-мешека, С.В.Кодана, В.Н.Никулина, А.Г.Топчего и др. были достигнуты серьезные успехи в изучении эволюции правительственной политики в Сибири в целом и ее отдельных направлений. Это касается в первую очередь таких вопросов, как управление крестьянами, казаками и инородцами, а также карательная политика и управление ссыльными51. В монографии В.В.Рабцевич подробно прослежена эволюция системы правительственных учреждений управления городами и городского самоуправления в XVIII — первой половине XIX вв.52.

Интересные и многообещающие подходы к теме были проявлены в кандидатской диссертации И.Б.Марковой "Управление Сибирью в 20 — 60-е годы XIX в."53. В ней впервые в комплексе были рассмотрены государственно-правовые институты управления и состав местной администрации в Сибири. Детально проанализировав структуру, функции и полномочия местных органов власти в Сибири, автор однако не ставил перед собой

50 Кузнецов A.C. Сибирская программа царизма 1852 г. // Очерки истории Сибири. Вып. 2. Иркутск, 1971; Он же. Второй Сибирский комитет // Политика царизма в Сибири в XIX — начале XX в. Иркутск, 1987; Клер JI.C. Органы управления горнорудной промышленностью в восточном Забайкалье в XVIII — начале XX веков // Государственно-правовые институты самодержавия в Сибири. Иркутск, 1982; Клер Л.С., Шостакович Б.С. Второе комендантское управление на Нерчинских заводах // Ссыльные революционеры в Сибири. Вып 10. Иркутск, 1987. С.101 — 122; Клер Л.С. Органы управления Нерчинской каторгой И Ссыльные революционеры в Сибири. Вып. 11, Иркутск, 1989. С.139—158; Соболева Т.Н. Управление Колыва-но-Воскресенекого (Алтайского) горного округа (1822—1896 гг.). Томск, 1987.

51 Дамешек Л.М. Внутренняя политика царизма и народы Сибири (XIX — начало XX в.). Иркутск, 1986; Кодан C.B. Сибирская ссылка декабристов (историко-юридическое исследование). Иркутск, 1983; Никулин В.Н. Управление крестьянами Сибири в 1861 — 1905 годах. Новосибирск, 1979; Топчий А.Г. Реорганизация аппарата управления Сибирским казачьим войском на основе реформы 1861 г. // Из истории Сибири. Вып. 18. Томск, 1975; Он же. Крестьянские реформы в Сибири (1861 — 1889). Томск, 1979.

52 у u

Рабцевич В.В. Сибирский город в дореформенной системе управления. Новосибирск, 1984.

53 Маркова И.Б, Управление Сибирью в 20 — 60-е годы XIX в. Автореф. дис. . канд. ист. наук, Новосибирск. 1985. задачи изучения их практической деятельности. И.Б.Маркова впервые исследовала состав сибирского административного корпуса, выявила его социальные и имущественные характеристики и указала на его неоднородность, отметив, в частности, существование в нем "немногочисленной группы чиновников, принимавших активное участие в общественной жизни Сибири"54. В ее статьях подробно рассмотрен круг чтения, досуг сибирских чиновников и их участие в культурной жизни городов55,

В монографии Г.Ф.Быкони прослежен процесс изменений административно-территориального деления и системы местного управления в Восточной Сибири XVIII — начала XIX в., проанализирован состав чиновничества и офицеров регулярных войск за этот период, приведены краткие биографические сведения о некоторых наиболее типичных представителях различных групп этого социального слоя56.

Из сибирских администраторов внимания историков удостаивались лишь М.М.Сперанский и Н.Н.Муравьев-Амурский, которым посвящен ряд работ 1950—1980-х гг., а также первый енисейский губернатор А.П.Степанов, чьи взгляды и деятельность были предметом исследования Н.К.Чернышевой57. При этом М.М.Сперанский вызывал интерес главным образом не как reHepan-ryöqjHaTop, администратор, а как реформатор, автор Сибирского учреждения 1822 г.58 Деятельность же Н.Н.Муравьева

54 Там же. С. 18.

55 Маркова И.Б. Круг чтения сибирских чиновников в первой половине XIX в. // Русская книга в дореволюционной Сибири. Книгописная деятельность и 1фуг чтения сибиряков. Новосибирск, 1984; Она же. Досуг сибирских чиновников в первой половине XIX в. // Культурно-бытовые процессы у русских Сибири XVIII — начала XX в. Новосибирск, 1985.

56 Быконя Г.Ф. Русское неподатное население Восточной Сибири в XVIII — начале XIX вв. (Формирование военно-бюрократического дворянства). Красноярск, 1985. с7

J Чернышева Н.К. Красноярский кружок в общественной жизни Сибири 20—30 гг. XIX в. Автореф. дис. . канд. ист. наук. Новосибирск, 1982; Она же. Общественно-политические взгляды А.П.Степанова // Ссылка и общественно-политическая жизнь в Сибири XVIII — начало XX вв.). Новосибирск, 1978. со Корнилов В А. М.М. Сперанский — генерал-губернатор Сибири // Политика царизма в Сибири в XIX — начале XX в. Иркутск, 1989. С.22—34; Кодан C.B.

Амурского анализировалась главным образом в связи с его ролью в решении амурского вопроса и других конкретных проблем социально" « 59 экономической и политической жизни управляемого им края ,

Наиболее обстоятельно взгляды и деятельность Муравьева рассмотрены в монографии П.И.Кабанова60. В ней излагается история дальневосточной внешней и внутренней политики России, в XVII — XIX вв., при этом большая ее часть посвящена событиям "муравьевского времени"61. П.И.Кабанов высоко оценивает деятельность Муравьева, указывает на его борьбу с злоупотреблениями "представителей старого чиновничьего мира", отмечает его стремление привлечь к себе на службу молодых честных офицеров62. Об участии М.С.Корсакова в сплавах и других мероприятиях, связанных с подготовкой присоединения Амура в книге лишь упоминается, прочим деятелям администрации уделено еще меньше внимания.

Известный историк и географ А.И.Алексеев в художественно-документальном очерке "Николай Муравьев"63 в основном соглашается с оценками и характеристиками П.И.Кабанова. По мнению Алексеева, главной целью Муравьева на протяжении всего пребывания его в Сибири были подготовка и осуществление амурских сплавов и дальнейшие усилия по решению амурского вопроса. Именно это и составляет основное содержание очерка. В целом, несмотря на свой научно-популярный характер, очерк явился заметным достижением в биографических исследованиях со

М.М. Сперанский и кодификация сибирского законодательства // Политика самодержавия в Сибири XIX— началаXX века. Иркутск, 1988. С. 114—123.

59 Единственный в то время посвященный H.H. Муравьеву специальный очерк, вышедший отдельным изданием, носит популярный характер. См.: Штейн М.Г. H.H. Муравьев-Амурский. Историко-биографический очерк. Хабаровск, 1946.43 с.

60 Кабанов П.И. Амурский вопрос. Благовещенск. 1959.

61 Более детальный разбор книги П.И.Кабанова см.: Матханова Н.П. Генерал-губернаторы Восточной Сибири середины XIX века. В.Я.Руперт, Н.Н.Муравьев-Амурский, М.С.Корсаков. Новосибирск, 1998. С.28 — 29.

62 Кабанов П.И. Амурский вопрос. С.92.

63 Алексеев А. И. Николай Мз'равьев // Первопроходцы. М., 1983. С. 162 — 228, ветского времени, отличаясь от большинства их высокой оценкой государственного деятеля царского времени.

Конкретные сведения о жизни, взглядах и административной деятельности генерал-губернаторов и менее высокопоставленных чиновников Восточной Сибири, как и биографические сведения о них, приводились в ряде работ, посвященных социально-экономическому развитию края и правительственной политике в этой сфере и особенно — в исследованиях по истории политической ссылки, общественного движения, общественной мысли и культуры в Восточной Сибири XIX в.

Архивные материалы из богатейшего эпистолярного комплекса Корсаковых впервые введены в научный оборот усилиями Б.Г.Кубалова и Е.Д.Петряева64. В трудах Б.Г.Кубалова охарактеризовано отношение различных представителей сибирской администрации (в том числе Н.Н.Муравьева и М.С.Корсакова) к событиям, связанным с иркутской дуэлью 1859 г., и изданием газеты "Амур"65. Показывая пути распространения и степень влияния герценовских изданий в Сибири, Б.Г.Кубалов приводит сведения об их чтении деятелями местной администрации и характеризует взгляды этих людей по самым различным вопросам. Довольно подробно излагаются позиции А.И.Деспот-Зеновича — "одного из прогрессивных администраторов второй половины XIX в., сочувственно относившегося к лучшим проявлениям общественной жизни"66. В работе встречаются характерные для многих исторических трудов того времени натяжки и пре

64 Петряев Е.Д. Люди и судьбы. Иркутск, 1957; Он же. Исследователи и литераторы старого Забайкалья. Очерки из истории культуры края. Чита, 1958; Он же. Впереди — огни. Очерк культурного прошлого Забайкалья. Иркутск, 1968.

65 Кубалов Б.Г. Протест против выступления Бакунина об "иркутской дуэли" // Литературное наследство. М., 1956. Т. 63, ч. 3; Он же. Первенец частной сибирской печати газета "Амур" (1860—1862 гг.) И Записки Иркутского областного краеведческого музея. Вып.П. Иркутск, 1961. С.55 — 87.

Кубалов Б.Г. А.И.Герцен и общественность Сибири (1855—1862). ("Полярная звезда". "Голоса из России", "Колокол" и "Под суд!" в Сибири, Иркутск, 1958. С.81, 117 —121. увеличения, но, в отличие от других специалистов истории общественной мысли и общественного движения, Кубалов уже в 1950-60-е годы уверенно характеризует взгляды и деятельность высокопоставленных лиц царской администрации как либеральные и прогрессивные.

В статье Б.Г.Кубалова и С.Ф.Коваля "К вопросу о раскрепощении трЗ'да в Восточной Сибири" подробно характеризуется положение рабочих, приписных крестьян, ссыльных и каторжан Нерчинского горного окрзта, а также правительственная политика по отношению к ним. Авторы сопоставляют позицию Кабинета и генерал-губернаторов Восточной Сибири, высоко оценивают действия Н.Н.Муравьева и впервые в советской историографии указывают, что он выступал "решительным сторонником частнокапиталистической инициативы в золотопромышленности", "инициатором освобождения горнозаводских крестьян Нерчинского округа"67. Подробно описывая ход реализации "Положения 8 марта 1861 г", по которому осуществлялось освобождение горнозаводских рабочих, они подчеркивают более прогрессивные позиции местных властей и особую роль мирового посредника полковника А.М.Дадешкелиани по защите интересов населения от горного начальства.

В работах по истории золотопромышленности отмечается, хотя и довольно бегло, участие местной администрации в регулировании новой динамично развивающейся отрасли хозяйства68. Публикация А.С.Нагаевым документов о выступлении рабочих на золотых приисках в Енисейской губернии в 1841—1842 гг. содержит важные материалы для характеристики

Кубалов Б.Г., Коваль С.Ф. К вопросу о раафепощении труда в Восточной Сибири // Сибирь периода капитализма. Новосибирск. Вып.1. 1964. Предпосылки Октябрьской революции в Сибири. С. 31. а

Нагаев х\.С. Золотопромышленность Восточной Сибири в 30 — 50-е гг. XIX в. и ее влияние на социально-экономическое развитие 1фая. Красноярск, 1958; Хроле-нок С.Ф. Золотодобывающая промышленность Сибири (1832 — 1917). Историко-экономический очерк. Иркутск, 1990. взглядов и деятельности генерал-губернатора В.Я.Руперта69. Действия Муравьева-Амурского при подавлении волнений забайкальских старообрядцев в 1859 г. и Руперта — в аналогичной ситуации в начале 1840-х гг. — рассматриваются в книгах и статьях Ф.Ф.Болонева, В.Ф.Лобанова и М. М. Ш мулевича70.

Усилиями декабрисговедов освещались темы "Н.Н.Муравьев и декабристы" и — в меньшей степени — "В.Я.Руперт и декабристы", исследований об отношениях с декабристами М.С.Корсакова до сих пор почти не было. Говоря о взаимоотношениях декабристов и сибирской администрации, следует выделить значение публикации дневников, мемуаров, писем и других источников по истории декабризма в известной серии "Полярная звезда". Входившие в состав каждого тома биографические статьи включали и сведения о пребывании данного человека в Сибири, о его отношениях с теми или иными представителями местных властей.

В монографиях и статьях С.Ф.Коваля, Г.П.Шатровой71 и других авторов приводились оценки декабристами Муравьева и некоторых его подчиненных, характеризовались их взаимоотношения, в том числе конфликт Муравьева и Д.И.Завалишина, излагался ход различных событий в жизни края, в которых участвовали генерал-губернатор и другие деятели администрации. С.Ф.Коваль отмечал наличие в административных кругах нескольких группировок, вступивших во время иркутской дуэли 1859 г. в скрыgö

Нагаев A.C. К истории движения рабочих золотых приисков Восточной Сибири в первой половине XIX в. // Исторический архив, 1959, № 5.

Ф.Ф.Болонев. Семейекие. Историко-этнографические очерки. Улан-Удэ, 1985; В.ФЛобанов. Старообрядческие общины Забайкалья и самодержавие в первой половине XIX в. Автореферат канд. дис. Новосибирск, 1983; М.МШмулевич. Очерки истории Западного Забайкалья (XVII — середина XIX в.). Новосибирск,

1985. 1

Коваль С.Ф. Декабрист В.Ф.Раевский. Иркутск. 1951; Шатрова Г.П. Декабрист И.И.Горбачевский. Красноярск. 1973; Она же. Декабрист Д.И.Завалишин. Проблемы формирования дворянской революционности и эволюция декабризма. Красноярск, 1984. то с противоборство72. А.В.Дуловым детально рассмотрена общественно-политическая деятельность в Сибири петрашевцев, Б.С.Шостаковичем — ссыльных поляков. При этом изучалась и эволюция их взаимоотношений с детелями местной администрации73.

О сибирских чиновниках — знакомых М.А.Бакунина, а также о некоторых событиях генерал-губернаторства Н.Н.Муравьева и его отношениях с будущим основателем анархизма упоминается в исследованиях, посвященных М.А.Бакунин}'74. Наиболее подробно политические взгляды Муравьева характеризуются в книге В.А.Должикова о сибирской ссылке Бакунина75. Основной своей целью автор называет политическую реабилитацию М.А.Бакунина, при этом многие сложные вопросы трактуются весьма упрощенно, некоторые утверждения выглядят сомнительными, допущены фактические ошибки. Все же некоторые рассуждения автора и приводимые им факты о жизни Бакунина в Сибири полезны для изучения деятельности местной администрации.

Еще одно направление, в рамках которого немало сделано для изучения взглядов и деятельности отдельных представителей восточносибирской администрации, прежде всего Н.Н.Муравьева, — история освоения Дальнего Востока. О книге П.И.Кабанова сказано выше. В диссертационном исследовании и статьях Ю.Д.Акашева76 проблемы освоения Дальнего

Коваль С.Ф. Декабристы и общественное движение 50-х — начала 60-х годов

XIX века // В сердцах Отечества сынов. Иркутск. 1975. С.275.

73 Дулов A.B. Петрашевцы в Сибири. Иркутск. 1996. Основу книги составила кандидатская диссертация, защищенная в 1965 г.; Шостакович Б.С. История поляков в Сибири (XVII — XIX вв.). Иркутск, 1995.

74 Материалы для биографии М.Бакунина / под ред. В.Полонского. Т.1—3. М.;Пг., 1923; Полонский В. МА.Бакунин. М.;Л. 1925; Пирумова Н.М. Бакунин. М., 1970.

Должиков ВА. МА.Бакунин и Сибирь (1857—1861). Новосибирск, 1993.

Акашев Ю.Д. Экономические проблемы Дальнего Востока и русская общественность (50-60-е гг. XIX в.). Автореф, дис. . канд. ист. наук. М., 1971; Он же, Веню-ков о переселенческой политике царизма на Дальнем Востоке в середине XIX в. // МГПИ имЛенина. Уч. зап. № 359. М., 1970; Он же. Полемика о заселении Приамурья на страницах русской периодической печати (1858 — 1860) II Вопросы всеобщей истории. Хабаровск, 1972; Он же. Амурский вопрос и его освещение в перио

Востока рассматривались в связи с обсуждением их в периодической печати. Оценивая Муравьева как "одного из наиболее умных и деятельных администраторов России XIX в.", "просвещенного и дальновидного государственного деятеля", автор вслед за мемуаристами указывает на его стремление привлечь к себе на службу "новых людей, образованных и молодых", признает военную колонизацию Амура "неизбежным злом"'7.

Перу А.И.Алексеева принадлежат монография об Амурской экспедиции Г.И.Невельского, биография самого Невельского и несколько очерков о сподвижниках этого выдающегося исследователя Дальнего Востока, в том числе о В.С.Завойко, П.В.Казакевиче и Н.В.Буссе78. Справедливо подчеркивая важную роль Г.И.Невельского, А.И.Алексеев недооценивает, на наш взгляд, значение той огромной подготовительной работы, которая была проделана под руководством Н.Н.Муравьева.

Действия Муравьева и его сподвижников, естественно, освещались и в трудах по истории внешней политики России на Дальнем Востоке, в частности, посвященных русско-китайским отношениям. Предпринятые Муравьеым неординарные шаги по разному оценивались в историографии. В течение многих лет эти оценки в значительной степени зависели от политической конъюнктуры, характера отношений России и СССР с Китаем. В трудах советских историков А.Л.Нарочницкого, М.И.Сладковского, П.И.Кабанова, Е.Л.Беспрозванных и других в основном одобрялась позиция Муравьева и осуждалась политика, проводимая К.В.Нессельроде, для которой были характерны стремление лишь сохранить в неизменном виде дической печати (60-70 гг. XIX в.) // Общественно-политическая проблематика периодической печати России XIX — начало XX в.). М., 1989. Акашев Ю.Д. Экономические проблемы Дальнего Востока и русская общественность (50-60-е гг. XIX в.). Рукопись канд. дис. M., 1971. С.70 — 72, 166.

Алексеев А.И. Сподвижники Г.И.Невельского. Южно-Сахалинск, 1967; Он же. Дело всей жизни. Книга о подвиге Г.И.Невельского. Хабаровск, 1972; Он же. Амурская экспедиция 1849—1855 гг. М., 1974; Он же. Освоение русскими людьми Дальнего Востока и Русской Америки (до конца XIX века). М., 1982; Он же. Геннадий Иванович Невельской. 1813 — 1876. М., 1984. традиционные отношения с Китаем, безразличие к перспективам экономического развития Сибири, непонимание угрозы проникновения в Китай и Японию англичан, американцев и французов79. Аналогичную позицию занимают и авторы коллективной "Истории Дальнего Востока"80.

В статье и кандидатской диссертации А.С.Мамая, посвященных анализу позиции различных групп в русском правительстве по амурскому вопросу и путям его решения, традиционная позиция отечественной историографии подверглась ревизии81. Автор согласен с основным выводом этой историографии и признает, что Айгунский и Пекинский русско-китайские договоры стали достижением внешней политики России и что решающую роль в их подготовке сыграл генерал-губернатор Восточной Сибири. Но в в то же время он утверждает, что успеху внешней политики России на Дальнем Востоке содействовали "трезвый взгляд" и "разумная позиция" канцлера К.В.Нессельроде и стремится доказать, что его политика осторожности, выжидания и "непоспешности" была обоснованной и правильной. Нессельроде при этом выглядит защитником идеи правового решения территориальных споров, а Н.Н.Муравьев-Амурский — волюнтаристом и экспансионистом.

В.В.Синиченко, рассматривая место Восточной Сибири и роль ее администрации в развитии русско-китайских отношений, выделяет 1855 — 1865 гг. как период активизации внешнеполитической деятельности восточносибирских властей. Отмечая расхождения между Петербургом и

79 Нарочницкий А.Л. Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке. I860 — 1895. М. 1956. С.117—119; Кабанов П.И. Амурский вопрос. С. 102; Сладковский М.И. История торгово-экономических отношений народов России с Китаем (до 1917 г.). М., 1974. С.235—240; Беспрозванных Е.Л. Приамурье в системе русско-китайских отношений. М„ 1983. С.160—170.

80 История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII в. — февраль 1917). М., 1994. С. 198—199.

81 Мамай A.C. Споры в русском правительстве по амурскому вопросу (1848-1854) // Вестн. МГУ, серия История, 1996, № 3; Он же. Амурский вопрос в дальневосточной политике России в середине XIX в. Н.Н.Муравьев-Амурский. Автореф. дис. канд. ист. наук, М., 1997.

Иркутском по многим важным вопросам дальневосточной политики России, он объясняет их "материальной заинтересованностью" местной администрации "в налаживании широкомасштабных коммерческих контактов с приграничными районами Китая"82. Изучение различных аспектов многообразной деятельности генерал-губернаторов Восточной Сибири Н.Н.Муравьева и М.С.Корсакова позволило бы, вероятно, преодолеть подобное, слишком узкое, на наш взгляд, представление о внешнеполитических ориентирах и приоритетах восточносибирской администрации.

В монографии Р.Квестид "The Expansion of Russia in East Asia 18571867", основанной главным образом на западных и китайских источниках, действия Муравьева безоговорочно расцениваются как курс на аннексию83. Итоги изучения процесса русско-китайского территориального размежевания подведены в монографии В.С.Мясникова. Автор подчеркивает, что "с началом военных действий на Дальнем Востоке в ходе Крымской войны стали очевидны несостоятельность и вредность позиции" Нессельроде. B.C.Мясников высоко оценивает «деятельность патриота Н.Н.Мз'-равьева, сумевшего преодолеть "столичную косность" и принявшего решительные меры по защите дальневосточных владений России»84. В книге прослеживаются дипломатические усилия России и, в частности, действия Н.Н.Муравьева в 1850-е годы, характеризуются Айгунский и Пекинский русско-китайские договоры, отмечается их значение.

Как следует из вышеизложенного, специальных исследований по истории местного управления и провинциального чиновничества, о крупных региональных администраторах в течение длительного времени почти не

82 Синиченко В.В. Восточная Сибирь в российско-китайских отношениях (середина 50-х гг. XIX века — 1884 г.). Автореф. канд. дис. Иркутск, 1998. С. 14.

83 Quested R.K.I. The Expansion of Russia in East Asia 1857 — 1860. Kuala Lumpur. University of Malaya Press Singapur. 1968, p. 63. См. о работе Quested: Мясников B.C. "Договорными статьями утвердили". Дипломатическая история русско-китайской границы. XVII — XX вв. М„ 1996. С.44,261.

Мясников B.C. "Договорными статьями затвердили". С. 267, появлялось, об их роли обычно писали, освещая историю общественного движения, экономики, внешней политики или классовой борьбы.

Ситуация кардинально изменилась в последние годы. На рубеже 1980—1990-х и особенно в 1990-е годы резко возрос интерес к истории государственных учреждений и государственных деятелей дореволюционной России. Исследователи стремятся полно и объективно осветить роль политических и государственных деятелей различной ориентации в истории, анализируют их политические взгляды, административную деятельность, ос влияние на нее индивидуальных качеств .

В фундаментальной коллективной монографии обобщающего характера "Власть и реформы: От самодержавной к советской России" подведены итоги изучения и изложена история реформ и эволюции государственности России за длительный период86. Рассматриваются в ней и узловые моменты внутренней политики Николая I и Александра II. Сосредоточив внимание на состоянии и эволюции центральной власти, авторы, к сожалению, почти не затрагивают вопроса о практической административной деятельности и провинциальных администраторах.

Характерной чертой общей историографической ситуации последнего времени стало сближение подходов отечественных и зарубежных историков87. Существовавшее ранее подчеркнутое разделение историографии 5

Одна из первых попыток такого рода была предпринята авторами сборника "Россия на рубеже веков: исторические портреты". М,, 1991. См. также: Островский И.В. Столыпин. Новосибирск, 1992; Томсинов В А. Светило русской бюрократии, Исторический портрет М.М.Сперанского, M.s 1991; Федоров В А. М.М.Сперанский и А А Аракчеев. М., 1997; Чибиряев С А. Великий русский реформатор. Жизнь, деятельность и политические взгляды М.М.Сперанского, М,, 1989; 1993; Захарова Л.Г. Александр II // Вопросы истории, 1992, № 6-7; Она же. О "личном факторе" в истории : роль императора Александра II в проведении Великих реформ 60 — 70-х годов XIX века в России // Уральский исторический вестник. 1994, № 1, Екатеринбург; Капустина ТА. Николай I // Вопросы истории, 1993, № 11 — 12; Мироненко С.В. Николай I // Российские самодержцы: 1801 — 1917. М., 1994.

Власть и реформы: От самодержавной к советской России. СПб., 1996.

См. об этом: Сахаров А.Н. Предисловие // Россия XIX — XX вв. Взгляд зарубежных историков. М., 1996. С.4. на отечественную и зарубежную, помимо того, что оно отражало очевидный факт различий национальных научных школ, несло и жесткую идеологическую нагрузку. Подразумевалось, что советские историки были представителями марксистско-ленинской идеологии, а зарубежные — буржуазной, В последние годы это жесткое разделение постепенно преодолевается, особенно в изучении истории государственных учреждений и бюрократии, хотя фактор влияния национальных и идеологических традиций продолжает действовать и определять специфику интересов и подходов авторов к предметам исследования, методологию самого научного анализа, стиль изложения и т.д.

Американский историк Р.Роббинс подробно рассматривает положение, круг действий, отношения с центральной властью, подчиненными и местным обществом русских губернаторов конца XIX — начала XX вв. Автор ограничил свое исследование территориальными границами тех губерний Европейской России, в которых существовали земства, и хронологическими рамками 1880 — 1914 годов88. Благодаря широкому использованию мемуарных источников ему удалось уделить большое внимание будничной жизни, обыденным мелочам, из которых и складывается картина повседневного существования и работы. Р.Роббинс приводит также обобщенные характеристики образовательного уровня, имущественного положения, служебного опыта губернаторов по состоянию на 1879 и 1913 тт., детально рассматривает изменение правительственной политики и круга обязанностей, возлагаемых на глав местного управления. В книге опровергаются традиционные представления о губернаторах как невежественных и коррумпированных чиновниках и доказывается рост их профессионализма и служебной компетентности.

Robbins R. jr. The Tsar's Viceroys. Russian Provincial Governors in the Last Years of the Empire. Ithaca & London, 1987, p.IX. Первая глава монографии опубликована в переводе на русский язык с предисловием акад. Б.В Ананьича: Отечественная история, 1993, № 1.С.202—213),

Объектом исследования М.М.Шумилова явилась "правительственная политика по отношению к губернскому уровню управления, к губернатору как к органу власти"89. В работе сочетается исследование правового положения губернатора, его отношений с центральными органами власти и их местными учреждениями с анализом губернаторского и вице-губернаторского корпусов по состоянию на 1879 г. Отметив тот несомненный факт, что исполнение губернаторами и вице-губернаторами своих служебных обязанностей "во многом определялось индивидуальными особенностями каждого из них", автор не пытался изучить "личности администраторов", проследить, какие коррективы вносили упомянутые им индивидуальные особенности "в объективные условия служебного функционирования"90.

Опубликованная в 1994 г. кандидатская диссертация В.А.Иванова посвящена исследованию источников по истории губернского чиновничества Центральной России (на материале двух ее губерний — Московской и Калужской) 1850-60-х гт91. Автор анализирует информационные возможности, сохранность и методы использования традиционных для указанной темы источников — формулярных списков, мемуаров и газетной периодики. В работе присутствуют также выстроенные главным образом на мемуарах характеристики нескольких московских генерал-губернаторов, московских и калужских губернаторов — прорисованы их моральный облик, привычки, уровень культуры, особенности служебных биографий и управленческого стиля. К сожалению, вне поля зрения исследователя остались жандармские донесения и губернаторские отчеты, которые содержат богатую информацию о деятельности и нравах провинциальной бюрократии.

Шумилов М. М. Местное управление и центральная власть в России в 50-х — начале 80-х гг. XIX в. М., 1991. С.4—5.

90 Там же. С.96.

91 Иванов В А. Губернское чиновничество 50—60-х гг. XIX в. в России. Историко-источннковедческие очерки (по материалам Московской и Калужской губерний). Калуга, 1994.

В 1990-е годы появился целый ряд работ отечественных и зарубежных историков, продолживших начатое П.А.Зайончковским изучение социального облика чиновничества и основанных главным образом на анализе формулярных списков. В этих исследованиях были выявлены количественные характеристики, определяющие стратификацию российской бюрократии (в основном ее высших групп) по таким критериям, как ранг чина, происхождение, образование, имущественное положение, вероиспове

92 дание, возраст .

Возросший в 1990-е годы интерес к истории местной администрации и ее деятелям — главным образом губернаторам — позволил историкам продолжить и развить ту исследовательскую работу, начало которой было положено трудами русских дореволюционных исследователей, а также усилиями П.А.Зайончковского и его учеников. В то же время обращение к истории местного управления и деятелей местной администрации вызвано и пониманием значительной и возрастающей роли регионов. Однако стремление авторов или издателей непременно довести список губернаторов до современности (обычно подкрепленное понятными финансовыми соображениями) далеко не всегда оправдано логикой изложения. Из целого ряда появившхся в последние годы сборников биографий губернаторов93 наиболее полно их административная деятельность и роль в важнейших событиях в жизни губернии характеризуется в книге В.М.Марасановой94.

АЛ

Куликов C.B. Социальный облик высшей бюрократии России накануне Февральской революции /У Из глубины времен. СПб., 1995. Вып. 5; Миронов Б.Н. Русский город в 1740—1860-е годы: демографическое, социальное и экономическое развитие. JL, 1990; Расжин Д.И. Специализация высшей российской бюрократии XIX— начала XX в.: образование, профессиональный опыт, продвижение по службе // Из глубины времен. СПб., 1994. Вып. 3; Pintner W.M. Civil Officialdom and the Nobility in the 1850's // Russian Officialdom. The Bureaucratization of Russian Society from the 17th to the 20th Centuiy. Chapel Hill, 1980.

См.: Алекеушин Г.В. Самарские губернаторы. Самара, 1996; Тверские губернаторы. Тверь, 1996; Пермские губернаторы: традиции и современность. Пермь, 1997. 94 Мараеанова В.М., Федюк Г.П.Ярославские губернаторы. 1777 — 1917. Истори-ко-биографические очерки. Ярославль, 1998.

Российскому, в том числе и провинциальному, чиновничеству конца XVIII — первой половины XIX в. посвящены работы Л.Ф.Писарьковой и О.В.Моряковой. В них детально анализируются правительственная политика в области формирования бюрократии, социальный состав, условия службы, материальное положение чиновников95. Наряду с этими сюжетами, уже ставшими традиционными для историографии последних лет, Л.Ф.Писарькова, широко используя источники мемуарного характера, выделяет и характеризует некоторые типы столичных и провинциальных чиновников. Весьма ценны приводимые в книге О.В.Моряковой сведения о возрасте, образовании, служебном опыте глав местной администрации 15 российских губерний за 1825—55 гг., как и служащих ряда присутственных мест нескольких губерний за отдельные годы николаевского царствования. Однако автор не пытается выделить в составе провинциального чиновничества различные типы или группы, характеризуя все его как некую однообразную массу взяточников, несведущих, грубых и нерадивых людей96. Тем не менее весьма плодотворным представляется избранный автором подход комплексного рассмотрения системы местных органов власти и личного состава учреждений.

Таким образом, в работах последних лет все чаще соединяются изучение внутренней политики, организации и функционирования местных органов власти со стремлением анализировать влияние на их деятельность индивидуальных особенностей, специфических управленческих методов отдельных конкретных администраторов. В этом же направлении развиваются и сибиреведческие исследования.

Писарькова Л.Ф. От Петра I до Николая I: политика правительства в области формирования бюрократии // Отечествен, история. 1996. № 4; Она же. Российский чиновник на службе в конце XVIII— первой половине XIX века // Человек, 1995. Вып. 3,4; Морякова О.В. Провинциальное чиновничество в России второй четверти XIX века; социальный портрет, быт и нравы /У Веетн, Московск, ун-та. Сер. 8. История. 1993. №6.

96 Морякова О.В. Система местного управления России при Николае I. М„ 1998.

Проблемы управления Сибирью — основная тема появившихся в 1990-е годы работ А.В.Ремнева97, продолжающего традиционное для ле-нинградско-петербургской школы изучение истории управления Российской империей. В его статьях и книгах содержится анализ постоянно возобновлявшихся проблем в отношениях центра и Сибири, порождавших их причин и эволюции правительственной политики по отношению к региону. Предпринятая автором попытка взглянуть на историю управления регионом как бы из Петербурга, сместить исследовательский акцент с управления в Сибири на управление Сибирью, оказалась очень плодотворной. Основное содержание административной политики центра по отношению к Сибири можно свести, по мнению автора, к стремлению унифицировать местное административное з'сгройетво по образцу общероссийского, ликвидировав сибирскую специфику, что, по замыслу властей, должно было повысить управляемость сибирским регионом из центра. Впервые проследив на длительном временном отрезке процесс унификации управления в Сибири по типу общероссийского, с подробным и внимательным анализом неоднократных отступлений, автор заключает, что трудность, длительность и незавершенность этого процесса во многом была обусловлена объективным расхождением интересов центра и региона. Одну из причин низкой результативности попыток реорганизовать систему управления в Сибири А.В.Ремнев видит в устойчивом недоверии центральной власти к сибирской общественности и местной администрации. Автор убедительно показывает обреченность усилий, предпринимавшихся властью для нахождения оптимального соотношения территориального и отраслевого на

97 Ремнев A.B. Самодержавие и Сибирь в конце XIX - начале XX века: проблемы регионального управления // Отечественная история, 1994, №2; Он же. Самодержавие и Сибирь. Административная политика в первой половине XIX в. Омск, 1995; Он же. Самодержавие и Сибирь. Административная политика второй половины XIX— начала XX веков. Омск, 1997; Он же. Административная политика самодержавия в Сибири в XIX — начале XX вв. Автореф. дис. . докт. ист. наук, Омск; СПб., 1997; и др. с

V I гАЯ

41 чал, децентрализации власти без широкого привлечения общественных сил

QO к участию в управлении .

Особо рассматриваются трудности в решении одной из важнейших задач административной политики — обеспечения местных органов власти профессиональными, компетентными и благонадежными кадрами. Не ограничиваясь перечислением тех льгот и мер поощрения, которые использовались для привлечения на службу в Сибирь возможно более компетентных, опытных и честных чиновников, А.В.Ремнев фиксирует колебания и противоречия в правительственной политике по этому вопросу, связанные с противоречием между общим ее направлением и необходимостью отступать от него в регионе (например, всячески затрудняя получение дворянства чиновниками недворянского происхождения, властям приходилось делать исключения для служивших на окраинах, в том числе и в Сибири). И в этом, как и во многих других вопросах, четко прослеживается расхождение позиций центральных и местных властей. В то же время приводимые А.В.Ремневым сведения нуждаются в уточнении, в том числе и в свете данных, содержащихся в переписке Н.Н.Муравьева по этому вопросу, введенной в научный оборот Е.А.Кузнецовой''9. Тезисы автора о противостоянии сибирских и приезжих чиновников как отражении специфики Сибири, об особом развитии семейственности и клановосги среди сибирского чиновничества, повторяемые вслед за администраторами XIX в., также нуждаются, по нашему мнению, в дополнительном доказательстве — характеристике сибирского чиновничества сравнительно с общим состоянием провинциального чиновничества России.

Весьма полезным изданием стал подготовленный В.В.Рабцевич справочник по управлению Сибири за конец XVIII — первую половину XIX вв.,

98 Ремнев A.B. Самодержавие и Сибирь. // Отечественная история, 1994, № 2. С.71,

55 Кузнецова ЕА. Кадровая политика Н.Н.Муравьева-Амурского // Земля Иркутская', 1995, №4. включивший штатные расписания, списки некоторых должностных лиц, характеристику административно-территориального деления100.

Продолжая начатое ранее изучение истории управления в Сибири, иркутские историки в 1990-е годы обращались к исследованию административной политики отдельных выдающихся представителей власти. Наибольшее внимание, естественно, по-прежнему привлекают фигуры М.М.Сперанского и Н.Н.Муравьева-Амурского. В кандидатской диссертации И.Л.Дамешек рассматривается административная политика российского правительства на окраинах империи, анализируются различные модели управления окраинами и прослеживаются попытки выработать универсальную модель, завершившиеся на практике реализацией "поливариантного характера" этой политики. Особый параграф посвящен деятельности Н.Н.Муравьева, отмечаются произведенные по его инициативе изменения в административно-территориальном устройстве и системе управления Восточной Сибири. Автор высоко оценивает деятельность Муравьева и отмечает, что "новое административное устройство восточной окраины. отвечало интересам государства"101,

Л.М.Дамешек и И.Л.Дамешек опубликовали несколько статей о реформе Сперанского 1822 г.102. В написанной ими в соавторстве с Е.А.Кузнецовой статье "Сперанский и Муравьев" проводится сравнение основных подходов к управлению двух этих выдающихся сибирских генерал-губернаторов. Авторы утверждают, что Сперанский стремился "трансформировать власть должностных лиц во власть административных органов", а

100 Рабцевич В.В. Государственные учреждения дореформенной Сибири (последняя четверть XVIII — первая половина XIX вв.). Справочник. Челябинск, 1998.

101 Дамешек И.Л. Окраинная политика России в первой половине XIX в. (на примере Восточной Сибири). Автореф. канд. дис. Иркутск, 1998. С.28.

1 09

Дамешек ИЛ. Сибирская административная реформа Сперанского 1822 г. // Байкальская историческая школа: проблемы региональной истории. Тезисы докладов и сообщений. Часть 1. Иркутск. 1994; Она же. Михаил Сперанский // Земля Иркутская, 1997, № 2; Дамешек JI.M. "Устав об управлении инородцев" Сперанского // Там же.

Муравьев был "апологетом идеи единоначалия и живым воплощением личностного начала в управлении"103, К сожалению, авторы не приняли во внимание различий в общей политической обстановке в России в годы деятельности Сперанского и Муравьева, отчего их интересная попытка сравнительного анализа несколько проигрывает.

В статьях Е.А.Кузнецовой рассматриваются и другие аспекты управленческой деятельности Н.Н.Муравьева; его отношение к проблемам сибирской ссылки и административно-территориальному делению Восточной Сибири, его кадровая политика104. Рассматривая вопрос о соотношении приезжих чиновников и уроженцев Сибири в Главном управлении Восточной Сибири, Е.А.Кузнецова сопоставляет извлеченные из формулярных списков данные об их возрасте, происхождении, образовании, ранге занимаемых должностей и делает вывод о несправедливости мнения П.Н.Бу-цинского о том, что Муравьев полностью разогнал старый аппарат управления. Утверждение было бы убедительнее, если бы исследовательница опиралась на сведения не только о чиновниках Главного управления, но и более широкого круга деятелей высшей администрации Восточной Сибири. Интересным дополнением к этому исследованию стала серия биографических очерков о членах Совета ГУВСа в 1860 г105. Весьма ценным представляется также наблюдение о принципах кадровой политики Муравьева, сделанное исследовательницей на основе введенного ею в научный

Ю"1« Дамешек Л.М., Дамешек И.Л., Кузнецова ЕА. Сперанский и Муравьев // Земля Иркутская, 1995, №3.

104 Кузнецова ЕА. Взгляд Н.Н.Муравьева-Амурского на проблемы сибирской ссылки // Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. — февраль 1917 г.). Вып.12. Иркутск, 1991; Она же. Область как единица административно-территориального деления Сибири в 1822—1858 гг. // Байкальская историческая школа: проблемы региональной истории. Тезисы докладов и сообщений. Часть 1. Иркутск. 1994; Она же. Кадровая политика Н.Н.Муравьева-Амурского // Земля Иркутская, 1995, №4.

105 Кузнецова ЕА. Прощальное фото графа Н.Н.Муравьева-Амурского // Земля Иркутская. Иркутск, 1997, №8, №9. оборот предложения генерал-губернатора об изменении существовавшей системы льгот для служивших в Сибири чиновников.

Общей чертой многих разных по предмету исследования, объему и характеру книг и статей последнего времени стало стремление историков объективно проанализировать методы деятельности крупных администраторов, ее положительные и отрицательные результаты, характер отношений с центральными и губернскими органами власти, с местным обществом и подчиненными, влияние личных качеств на управление. Однако деятельность глав регионов, их влияние на состав, направленность и характер действий огромной массы провинциального чиновничества не изучались. Задача комплексного исследования чиновничества и его административной деятельности в Восточной Сибири в 30 — 60-е гг. XIX в. все еще не решена.

Научная новизна данного исследования заключается, прежде всего, в выявлении реального круга полномочий глав регионов — генерал-губернаторов, их роли в осуществлении отдельных управленческих решений, имевших серьезное значение в истории Сибири. Подробный анализ административной деятельности генерал-губернаторов позволил впервые выявить специфику управленческого стиля каждого из трех рассматриваемых деятелей этого ранга. Применение статистических методов наряду с биографическим дало возможность проследить мотивы и сущность проводимой генерал-губернаторами определенной кадровой политики и установить степень их влияния на состав и специфику деятельности высшей местной администрации. Впервые для исследования истории провинциального чиновничества широко привлечены губернаторские и генерал-губернаторские отчеты, а также жандармские донесения. Использование социологических методов в сочетании с анализом значительного массива исторических источников, в том числе личного происхождения, позволило впервые установить круг лиц, в действительности входивших в состав высшей региональной администрации и реально обладавших властными полномочиями, а также определить отличия этого слоя от высшей администрации, образованной на основе официально признававшихся критериев. Впервые определены социальные характеристики как всего корпуса высшей администрации Восточной Сибири, так и отдельных входивших в него групп, уровень общего образования и профессиональной подготовки входивших в него лиц, а также изменения, произошедшие с конца 1830-х до середины 1860-х годов.

Источники, положенные в основу настоящего исследования, типологически можно разделить на несколько групп: 1) законодательные акты; 2) материалы официального делопроизводства; 3) публицистика; 4) мемуары, дневники, частная переписка.

На первое место из источников официального происхождения следует поставить законодательные акты, создававшие нормативную базу для деятельности всех органов власти и определявшие положение чиновничества. Полномочия, права и обязанности глав местной администрации, отношения с центральными органами управления и их учреждениями в провинции определялись "Общей инструкцией генерал-губернаторам" 1853 г. и "Общим наказом губернаторам" 1837 г. Эти документы, как и в целом определявшее структуру местных органов управления и их функции "Общее губернское учреждение", в состав которого они входили, имеют особое значение для нашей темы. То же самое можно сказать и об "Учреждении управления сибирских губерний и областей" 1822 г. (знаменитое "Сибирское учреждение" Сперанского), в котором фиксировались предусмотренные законом особенности порядка управления, структуры и функционирования административного аппарата в Сибири. Для изучения официального статуса, условий службы, материального обеспечения, карьерных возможностей чиновников первостепенное значение имеет "Устав о службе гражданской", содержащий, в частности и такой важный для нашей темы документ, как "Расписание должностей гражданской службы по классам".

Во вторую группу вошли журналы заседаний правительственных учреждений, отчеты, доклады, записки, обозрения и донесения, формулярные и послужные списки, официальные справочные издания.

Из журналов правительственных учреждений мы использовали журналы Комитета министров, на страницах которых были запечатлена история конфликта между генерал-губернатором В.Я.Рупертом и ревизовавшим Восточную Сибирь сенатором И.Н.Толстым. Большую ценность представляют и журналы Второго Сибирского комитета, на заседаниях которого рассматривались различные предложения и проекты генерал-губернаторов Восточной Сибири, особенно специального заседания, посвященного расследованию обвинений Д.И.Завалишина в адрес М.С.Корсакова.

Важнейшим источником для изучения нашей темы являются губернаторские и генерал-губернаторские всеподданнейшие отчеты и обозрения. Структура и информационные возможности губернаторских отчетов довольно подробно рассмотрены в литературе. В глубокой и содержательной монографии Б.Г.Литвака, как и в ранее публиковавшихся статьях Н.Н.Улащика и Н.П.Дятловой106, губернаторские отчеты оцениваются почти исключительно как источник по социально-экономической истории. Однако они могут и должны быть использованы и как источник по истории местного управления и чиновничества. Отчеты, а в еще большей степени всеподданнейшие рапорты и записки, содержат богатейшую информацию о взглядах, планах, намерениях, проектах, предположениях и действиях деятелей администрации107. Правда, при этом возникает важный

106 Литвак Б.Г. Очерки источниковедения массовой документации XIX — начала XX в. М., 1979; Улащик H.H. Отчеты губернаторов Литвы и Западной Белоруссии как исторический источник (1804—1861) // Проблемы источниковедения. T.IX. М., 1961; Дятлова Н.П. Отчеты губернаторов как исторический источник // Проблемы архивоведения и источниковедения. Л., 1964.; Литвак Б.Г. О достоверности сведений губернаторских отчетов XIX в. // Источниковедение отечественной истории. 1976. М., 1977.

1 fi7

Значительная часть записок, докладов и официальных писем Н.Н.Муравьева-Амурского опубликована: Барсуков И.П. Граф Николай Николаевич Муравьеввопрос источниковедческого характера: кто именно являлся автором подписывавшихся начальником документов. В ряде случае, используя мемуарные и эпистолярные источники, на этот вопрос удается ответить с большой долей вероятности.

Наибольший отпечаток личных интересов и уровня понимания проблем губернии сохранили "Обозрения". Они составлялись при вступлении в должность нового губернатора и должны были содержать общую характеристику ее состояния, а также приблизительные наметки об основных направлениях будущей деятельности. Хотя работу над обозрениями, как и над отчетами, вели канцелярские чиновники, но в них больше высказывались собственные впечатления губернатора и возникшие в связи с этим предположения.

Следует заметить, что отчеты николаевского времени более сухи и менее разнообразны, с конца же 1850-х гт. во многих губернаторских отчетах появляется больше рассуждений и собственных замечаний. В отчетах губернаторов, а иногда и генерал-губернаторов, содержатся и характеристики отдельных чиновников, сведения об их заслугах, об исполнявшихся ими поручениях. Порой в них представлены и специальные обзоры занятости и положения чиновничества — как правило, в связи с очередным ходатайством об увеличении штатов. Всего нами изучено 108 отчетов и обозрений губернаторов и 25 — генерал-губернаторов Восточной Сибири за 1838—1868 гг.

Полезную и иногда уникальную информацию содержат жандармские донесения. Находившиеся почти во всех губерниях Российской империи жандармские штаб-офицеры регулярно сообщали сведения не только о подозрительных, но и просто о наиболее влиятельных и заметных лицах, в том числе о высших военных и гражданских чинах. Иногда жандармы оценивали ход, причины и следствия событий не так, как губернаторы.

Амурский по его письмам, официальным документам, рассказам современников и печатным источникам. Материалы к биографии. М., 1891. Кн.2,

Н^зедко только донесения в III отделение позволяют узнать о тайных пружинах и причинах радикальных перемен в составе местной администрации.

Достоверность жандармских донесений была различна, по большей части они основывались на слухах. Чаще всего о достоверности этого источника можно судить по его содержанию, необходимое же в любом случае сопоставление различных источников позволяет использовать донесения жандармов с достаточной уверенностью. Различна информативность и достоверность донесений разных лиц и о разных чиновниках. Если майор Горошковский в 1846 г. сообщал о генерал-губернаторе Восточной Сибири В.Я.Руперте только то, что это человек "с редкими душевными качествами, благонамеренный во всех отношениях", то полковник Дувинг в 1867 г. давал весьма развернутую и нелицеприятную характеристику генерал-губернатора М.С.Корсакова. Вообще донесения в канун реформ и в пореформенное время стали подробнее и откровеннее. При этом в характеристиках и оценках высокопоставленных сановников жандармские штаб-офицеры, хотя и не зависевшие от них по службе, были все же довольно осторожны. Более откровенны они были либо после отставки начальника, когда при описании деятельности нового сановника его сравнивали с предшественником, либо в характеристиках чиновников яэеднего ранга, пользовавшихся особенным покровительством этих лиц или притеснявшихся ими. Обстоятельность и подробность изложения, психологичность даваемых характеристик зависели и от личности самого доносителя. Нами использовано 56 донесений губернских жандармских штаб-офицеров и 16 донесений, отчетов, докладов и записок начальников Сибирского округа корпуса жандармов за 1838— 1873 гг.

Первостепенное значение имеют также формулярные и послужные списки деятелей администрации, содержащие сведения о возрасте, образовании, происхождении, вероисповедании, об основных вехах карьеры, наградах, семейном и имущественном положении, иногда (и только в косвенной форме) — о национальности. Порой в них говорится о выговорах или благоволении генерал-1убернатора, о дававшихся им особых поручениях и представлении к наградам "за отличие". Всего нами проанализировано около 200 формулярных и послужных списков. При их отсутствии сведения о чиновниках и офицерах были частично восполнены при помощи таких источников справочного характера, как списки гражданских и военных чинов, фиксировавшие чин, должность, имя, отчество, награды, для гражданских чиновников первых пяти классов — еще и размеры жалованья и наличие недвижимой собственности. Методика работы с формулярными списками уже достаточно известна и подробно изложена в литературе108.

К следующей группе источников принадлежит публицистика.

Особое место среди них занимают произведения А.И.Герцена, посвященные характеристике Н. Н. Муравьева-Амз<рского, его отношений с Петербургом, его свершений и неудач. Кроме того, комплекс изданий Вольной Русской печати позволяет выявить позиции различных кругов в составе восточносибирской администрации, их отношение к герценовским изданиям, проследить влияние этих изданий и высказывавшихся в них идей. В 50-60-х гг. XIX в, в периодической печати появилось множество публикаций, посвященных амурскому вопросу — подробно они рассматривались в специальных статьях Ю.Д.Акашева109. Другой круг публицистики сложился в связи с освещением событий, происходивших после известной иркутской дуэли 1859 г. В статьях и памфлетах Н.А.Белоголового,

1 по

См.: Зайончковекий ПА. Правительственный аппарат самодержавной России. М., 1978. С.9 — 13; Киселев И.Н., Мироненко C.B. О чем рассказали формулярные списки // Число и мысль. Вып. 9. М., 1986. С.б — 31; Иванов В А. Губернское чиновничество 50-60-х гг. XIX в. в России. Историко-источниковедческие очерки (по материалам Московской и Калужской губерний). Калуга, 1994. С.9 — 36 и др.

109 Акашев Ю.Д. Полемика о заселении Приамурья на страницах русской периодической печати (1858 — 1860) // Вопросы всеобщей истории. Хабаровск, 1972; Он же. Амурский вопрос и его освещение в периодической печати (60-70 гг. XIX в.) // Общественно-политическая проблематика периодической печати России XIX — начало XX в.). Мм 1989. С. 130—143.

М.А.Бакунина, Ф.Н.Львова, В.Ф.Раевского110 и других изложена фактическая сторона дела, охарактеризована роль отдельных участвовавших в них представителей местной власти, дана более общая оценка восточносибирской администрации в целом и отдельных ее деятелей. В корреепонденциях из Восточной Сибири П.А.Кропоткина, опубликованных в газете "Современная летопись" в 1861—67 гг., упоминается о взглядах, интересах и просветительной деятельности некоторых местных чиновников и офицеров111.

Весьма своеобразным источником является "Иркутская летопись". Из всего этого сложного по составу и характеру памятника, охватывающего XVIII — XIX вв., нами привлечена в качестве источника только Летопись В.А.Кротова112. Это историческое повествование в летописной форме содержит хронологический перечень событий с 1807 по 1856 гг., связанных с историей Иркутска. Наряду с другими событиями, упоминается в летописи о преобразованиях в крае, затрагивавших интересы населения Иркутска — например, новом (1851 г.) положении об Иркутском и Енисейском конных казачьих полках. В целом Иркутская летопись отражает позицию иркутского духовенства и купечества, тесно связанных родственными и дружескими отношениями.

110 Колокол, л.73-74, 15 июня 1860 г. // Колокол. Газета А.И.Герцена и Н.П.Огарева. Факсимильное издание. Вып. 3. 1860 г. М., 1962. С.615, 616; Под суд!, лист 2, 15 ноября 1859 г. // Колокол. Газета А.И.Герцена и Н.П.Огарева. Вольная русская типография. 1857 — 1867, Лондон — Женева. Факсимильное издание. Т. 10. Приложение "Под суд!". 1859 — 1862. М., 1964. С. 13 — 16; Под суд!, лист 6 и 7, 1 и 15 июля 1860 г. // Колокол, Вып. 10. С.60 — 64, 68 — 71; Белоголовый НА. Убийство Неклюдова в Иркутске; Письма к брату и членам кружка // Знаменский М.С. Исчезнувшие люди. Белоголовый НА. Воспоминания сибиряка. Иркутск, 1988. С.508.

111 Современная летопись. М., 1863. №№ 42, 44, 45; 1864, №№ 14, 19, 20, 30, 33, 34, 36,42.

1 1 Г) Иркутская летопись. (Летописи П.И.Пежемского и В А.Кротова) с предисловием, добавлениями и примечаниями И,И.Серебренникова // Труды Восточно Сибирского Отдела Императорского Русского Географического Общества. Иркутск. 1911. № 5. Подробнее этот источник и традиции иркутского летописания проанализированы Н.Н.Покровским. См.: Очерки русской литературы Сибири. Новосибирск, 1982. Т.1.С.187 — 193.

Еще одну группу составляют жточнжи личного происхождения — дневники, воспоминания и эпистолярное наследие.

Наиболее важны для изучения нашей темы дневники М.С. Корсакова за 1849-51 гг. — семнадцать тетрадей, каждая из которых имеет особое авторское название113. Записи в них делались иногда ежедневно, иногда с более длительными — до недели — промежутками. В них содержатся сведения о важных событиях в жизни автора и близких к нему людей, фиксируются его мысли и чувства, даются характеристики знакомым, среди которых было много чиновников и офицеров, служивших в Восточной Сибири. Довольно много внимания уделено Н.Н.Муравьеву — начальнику и близкому родственнику, записаны его высказывания по различным вопросам. В дневниковых записях М.С.Корсакова перечисляются лица, наиболее близкие к Муравьеву в те годы, характеризуются их отношения между собой, с другими сослуживцами и местным обществом. Дневник, естественно, является ценнейшим источником и для изучения биографии, взглядов и деятельности самого М.С.Корсакова.

Значительный интерес представляет для нас и дневник преподавательницы французского языка и литературы Девичьего института Восточной Сибири В.П.Быковой114 почти за двадцать лет времени ее пребывания в Восточной Сибири. Благодаря положению сестры, директрисы Девичьего института, В.П.Быкова общалась со многими высокопоставленными деятелями местной администрации, в ее дневнике даны характеристики Н.Н.Муравьева, М.С.Корсакова, Н.В.Буссе, П.А.Извольского, Б.К.Куке-ля, подробно описаны события, происходившие в Иркутске во время знаменитой дуэли, перечислены лица, входившие в кружок так называемой

113 РГБ,ф.137,41.5 —41.21.

114 [В,П,Быкова,] Записки старой смолянки В.П.Б[ыко]вой. 1858—1878.Часть вторая. Жизнь в Сибири — в Иркутске, СПб, 1899. Публикация и примечания К.И.Знаменского, золотой молодежи". Есть в дневнике и указания на характер отношений между различными группами общества и отдельными его членами.

Ценным источником является дневник амурского казака П.В.Бело-копытова115. Писарь Забайкальского казачьего войска, он передал в своих записях мнение рядовых казаков об офицерах и других деятелях администрации, в том числе о первом амурском губернаторе Н.В.Буссе, командире Амурской конной казачьей бригады Г.Ф.Черняеве и др.

В дневниковых записях П.А.Кропотжина, относящихся ко времени его пребывания в Сибири (1862-66 гг.)116, передача первых впечатлений от увиденного на далекой окраине сочетается с попытками анализа и обобщения. В них зафиксированы подробности его работы над проектами реформ ссылки и городского управления, встречается множество упоминаний о сослуживцах — местных офицерах и чиновниках, содержатся их характеристики, рассказывается об их поступках, взглядах, приводятся их высказывания. Не менее важны и полезны для нас и описания нравов и обычаев местного, в том числе и чиновного общества, увиденного глазами молодого петербуржца начала 60-х гг., разделявшего модные в то время в крзтах передовой столичной молодежи взгляды. В дневнике Кропоткина зафиксировано существование в административном корпусе Восточной Сибири его времени группы образованной молодежи, проникнутой новыми идеями и настроениями, названы ее члены, содержатся сведения об их взглядах, принятой в их кругу системе норм и ценностей.

Важнейшим источником для изучения истории провинциального чиновничества являются воспоминания. В них содержатся ценнейшие сведения о неформальных отношениях, кружках, взглядах, настроениях и предпочтениях деятелей администрации, об их поступках в конкретных ситуациях и

115 ГАИО, ф.480, оп.1, д.207; Белокопытов П.В. Дневник. (Из истории колонизации Приамурья) //Сибирский архив, 1913,№2,1914,№ 1.

116 Кропоткин ПА. Дневник. М., 1923; Дневники разных лет. М., 1992. Подлинник — ГАРФ,ф,1129, оп.1, д.36. общей линии поведения отдельных лиц и целых групп. Особенно полно представлены мемуары о времени управления Восточной Сибирью Н.Н.Муравьевым117. Из почти восьмидесяти используемых нами воспоминаний о Восточной Сибири середины XIX в. в 40 говорится о Муравьеве и его генерал-губернаторстве. Это не случайно; крупные исторические события, произошедшие в 50-е годы XIX в., прежде всего связанные с присоединением Амурского края к России, явились мощным стимулом для ме-муаротворчеетва их участников и очевидцев.

Сравнительно немного источников мемуарного характера сохранилось о периоде генерал-губернаторства В.Я.Руперта. Это воспоминания Н.А. и М.А.Бестужевых, М.Н.Волконской, Д.И.Завалишина, С.П.Трубецкого. И о самом Руперте, и о его подчиненных в них упоминается главным образом в связи с их отношениями с декабристами и их родственниками. В воспоминаниях приезжавшего в Восточную Сибирь в связи с ревизией государственных имущества Л.Ф.Львова содержится характеристика местного, в том числе и чиновного общества, существовавших в нем обычаев, от-ношенияй, нравов и привычек его членов.

Корпус источников мемуарного характера о периоде управления Восточной Сибирью Н.Н.Муравьевым-Амурским многочислен и разнообразен. Среди авторов воспоминаний — люди разной социально-профессиональной принадлежности, разных общественно-политических взглядов, различно и их отношение к самому Муравьеву и его ближайшему окружению. Столь же разнообразны сочинения, посвященные этому периоду, и с точки зрения формы. Источниковую ценность имеют и исторические сочинения П.В.Шумахера, причем особенно важно то обстоятельство, что его работа была прочитана, дополнена и одобрена самим Н.Н.Муравьевым-Амурским. Воспоминания Б.В.Струве и В.И.Вагина находятся, как уже отмечалось, на грани между сочинениями мемз'арного и историко |7

Значительная часть их опубликована нами: Граф Н.Н.Муравьев-Амурский в воспоминаниях современников. Новосибирск, 1998. публицистического характера. В путевых записках американского коммерсанта П.М.Коллинза переданы впечатления от Сибири, рассказано о встречах автора с сибирскими купцами, офицерами и чиновниками, отмечены многие черты быта, привычные для соотечественников и подчас не замечаемые ими.

Информативная ценность мемуаров зависит от многих факторов, в том числе и от личности автора, и от его субъективных намерений. Нередко в них даются портретные характеристики людей, встреченных автором, его друзей, родных и знакомых. Важнейший вопрос о достоверности воспоминаний должен решаться специально в каждом конкретном случае, методы выполнения этой задачи достаточно подробно изложены в источниковедческих трудах. Одно из самых необходимых условий — учитывать отношение мемуариста к тем лицам, о ком они пишут.

В связи с вопросом о достоверности мемуаров следует сделать несколько замечаний о воспоминаниях Д.И.Завалишина. Выделявшийся своим умом и образованностью даже в декабристской среде, Д.И.Завалишин был крайне сложным и противоречивым человеком. Он пользовался огромным уважением многих людей из самых разных кругов, но известны и его многочисленные конфликты как с товарищами-декабристами, так и с весьма высокопоставленными лицами. Завалишин был самым яростным и настойчивым критиком Н.Н.Муравьева и его деяний. В его "Записках" и дрзтих сочинениях мемуарно-публицистического характера118 даются характеристики и оценки деятелям администрации Восточной Сибири, рассказывается об их поступках, высказываниях, отношениях с автором и другими людьми. Но, обращаясь к ним, следует иметь в виду, что "Завали

1 1 ß

Завалишин Д.И. Записки декабриста. Мюнхен, 1904, СПб, 1906 (первое русское издание); Декабристы П РВ, 1884, №2; Пребывание декабристов в тюремном заключении в Чите и в Петровском Заводе: Записки //PC, 1881,№ 10; Декабристы. II. Как декабристы искренность и чистоту своих побуждений в деле стремления государственного переворота оправдали последующими своими действиями // РГБ, ф. 712, 1.7; Декабристы. III. Защита декабристами Амурского дела // РГБ, ф, 712, 1,9; Записки декабриста. Гл. VI и IX // РНБ, ф. 289, оп. 1, д. 10; и др. шин не выдумывал факты или не лгал сознательно, но в силу тех свойств своего характера, которые заставляли его преувеличивать свое собственное значение, он и к другим личностям подходит со столь же гиперболическим отношением. Только применение этого гиперболизма обратное— он невероятно каждый раз сгущает краски и упрощает мотивы, выдвигая на первый план все отрицательное и достойное порицания и затушевывая положительное"119.

Более полную и достоверную информацию удается получить при сопоставлении разных воспоминаний, в которых идет речь об одних и тех же людях и событиях, особенно если авторы придерживаются неодинаковых взглядов. Но в воспоминаниях чиновников из муравьевского окружения, даже таких незаурядных и не склонных к конформизму, как М.И.Венюков и П.А.Кропоткин, явно сказывались сложившееся в этом кругу общее мнение, общепринятые суждения и оценки. Это касается таких сюжетов, как заслуги Муравьева в амурском деле, либеральный характер его воззрений, бытование в его окружении герценовских изданий, его отношения с петербургскими сановниками. Не столько в оценках, сколько в отборе тем чувствуется сложившееся общественное мнение. Нередко в мемуарах указываются мотивы тех или иных поступков, уточняющие наши представления о взглядах совершавших их людей. Содержится в воспоминаниях и информация о том, кто был настоящим автором записок, проектов, предложений и прочих официальных документов, поступавших в правительственные органы за подписью должностного лица. Такие сведения есть в мемуарах А.И.Заборинского, П.А.Кропоткина, Б.А.Милютина, Б.В.Струве, Наконец, именно из мемуаров можно почерпнуть информацию о существовании в административных кругах определенных социокультурных групп, об их составе, о распространенных среди их членов системах взглядов, норм и ценностей.

119 Азадовский М.К. Страницы истории декабризма. Кн. 1. Иркутск, 1991. С, 179.

Среди источников мемуарного характера, которые были привлечены при изучении нашей темы, особое значение имеют воспоминания известного сибирского историка, публициста и общественного деятеля В.И.Вагина, Это объясняется неизменным интересом автора к истории управления Сибири и сибирским администраторам, его обширными знакомствами, родственными и дружескими связями в чиновной среде, исследовательскими навыками и литературным даром120. В них изложены биографии генерал-губернаторов В.Я.Руперта и Н.Н.Муравьева, упоминается более 100 сибирских чиновников. Особую ценность для нашей темы имеют мемуары В.И.Вагина "Сороковые годы в Иркутске"121 — повествование о быте, нравах, обычаях, интересах иркутского, преимущественно купеческого и чиновничьего общества в годы генерал-губернаторства В.Я.Руперта. Большей частью на личных воспоминаниях и впечатлениях построена также серия биографических очерков, объединенных в цикл "Старые сибиряки"122. Примыкает к этому циклу опубликованный несколько ранее очерк "Артемий Матвеевич Крюков" (Из воспоминаний")123. Шестеро из героев этих повествований были чиновниками разного ранга. Для работ Вагина "Муравьевское время в Сибири" и "Биография графа Н.Н.Муравьева-Амурского" , а также примыкающего к ним тематически и хронологически очерка "Открытие Забайкальской области"124 характерно сочетание мемуарного и исследовательского начал. Особую ценность мемуарам Вагина придает его понимание специфики профессиональной управленческой дея

19П

Подробнее о мемуарном творчестве В.И.Вагина см.: Матханова Н.П. Мемуары В.И.Вагина как источник по истории сибирского чиновничества XIX века // История русской духовной культуры в рукописном наследии XVI—XIX вв. / Археография и источниковедение Сибири. Вып. 18, Новосибирск, 1998. 1 ГАИО, ф.162, оп.1. д.23. Опубликовано: Литературный сборник редакции газеты "Восточное обозрение". СПб., 1885; Записки иркутских жителей. Иркутск, 1990.

122 ГАИО, ф.162, оп.1.д.27; "Восточноеобозрение", 1898,№№5,15,17,23,30,42. Сибирский сборник. Приложение к газете "Восточное обозрение". Иркутск, 1888, №3.

124 ГАИО, ф.162, оп. 1, д.47, 81, ИРЛИ, ф.265, оп.2, д.1699; ГАИО, ф.162, оп.1. д.51. тельности и интерес к этой стороне жизни героев его сочинений. Не менее важно и описание отношений чиновников с различными слоями сибирского населения. Из воспоминаний Вагина становятся ясны и возможности для злоз'потреблений, имевшиеся у отдельных должностных лиц и порой прямо вытекавшие из их служебных функций. Немало места уделено в них описанию быта, досуга, культурных интересов чиновничества. Вагин отметил существование в чиновничестве отдельных групп и кружков.

Период генерал-губернаторства М.С.Корсакова отражен в мемуарной литературе весьма скудно, особенно в сравнении с муравьевским временем. Мемз'аристы довольно много писали о самом М.С.Корсакове в бытность его ближайшим помощником Муравьева и забайкальским губернатором, в связи с его причастностью к деятельности Муравьева и в сравнении с ним. О событиях, происходивших в период генерал-губернаторства самого Корсакова, о нем как генерал-губернаторе и о его подчиненных рассказывается в воспоминаниях Б.А.Милютина, П.А.Кропоткина, В.И.Вагина125, в дневниках Кропоткина и В.П.Быковой. В них можно почерпнуть некоторые сведения об административном корпусе Восточной Сибири 60-х гг. и произошедших в нем изменениях.

Частная переписка как один из способов социального взаимодействия, с характерными для этого типа исторических источников чертами (синхронность, личностное начало, многоаспектносгь содержания, интерес к обыденной жизни) является важнейшим источником для изучения нашей темы. Принимая за основу их функциональное назначение и социально-профессиональный статус авторов, можно выделить следующие группы писем. Во-первых, это переписка между собой деятелей администрации — генерал-губернаторов Н.Н.Муравьева и М.С.Корсакова, губернаторов, других высокопоставленных чиновников и офицеров, служивших в Восточной Сибири в 1830—1860-х гт. Как правило, в ней, наряду с информа

Вагин В.И. Старое- время Сибирского географического отдела // Сибирский сборник, Прил к газете "Восточное обозрение". Иркутск, 1896. Вып.!. цией о событиях в личной жизни авторов, адресатов и третьих лиц, содержалась и информация общественно-политического и делового характера. Вторую группу образует переписка сибирских чиновников и офицеров с родными и знакомыми, не имевшими отношения к их служебной деятельности. В письмах этой группы больше элементов личного, интимного и эмоционального характера. К этой же группе примыкает и переписка декабристов и лиц из их окружения, Деятели администрации обычно упоминаются здесь лишь в связи с их отношением к декабристам, участием — прямым или косвенным в их жизни.

Особую группу составляют полуофициальные письма. Они имеют все признаки "письменного личного обращения автора . к отдельному лицу" — указание адресата, обращение к нему (как правило, в них не соблюдаются этикетные официальные формы обращения: "Ваше превосходительство" или "Милостивый государь", а присутствует обычное для частной переписки обращение по имени или по имени и отчеству), подпись (также без соблюдения официальной этикетной нормы), они не рассчитаны на опубликование или прочтение третьими лицами. Но содержание и, главное, предназначение этих писем заставляют нас выделить их в особую группу. В этой группе вопросы делового характера не просто стоят в центре переписки. Сообщение служебной информации является основной целью писем, они служат своеобразным дополнением к официальным сообщениям — рапортам, докладам, отчетам. В то же время авторы их довольно откровенны, они доверяют адресату, будучи связаны с ним не только деловыми, но и давними дружескими или приятельскими отношениями. Понятна ценность такого источника для историка. Особый интерес представляет возможность сопоставить деловую информацию из писем с отчетами, докладами, записками и прочими официальными материалами, сравнить отбор фактов, их освещение, оценку. Нередко официальная позиция, высказанная в отчетах, совпадала с содержанием частных писем, но в последних она высказана ярче и порой убедительнее. Как и всякие письма, они являются синхронным источником, сохраняют личное начало и содержат информацию биографического характера. Они использованы для изучения взглядов и деятельности как автора и адресата, так и третьих лиц, а также для выявления и характеристики существовавших в их крзту социокультурных групп.

Разные периоды обеспечены источниками эпистолярного характера в разной степени. В распоряжении исследователя меньше всего имеется писем за время генерал-губернаторства Руперта. События этого периода отражены в письмах декабристов и лиц из их окружения, сенатора И.Н.Толстого к министру внутренних дел Л.А.Перовскому и чиновника из состава ревизии кн. Голицына к отцу.

Период генерал-губернаторства Н.Н.Муравьева значительно больше обеспечен эпистолярными источниками. Это письма самого Н.Н.Муравьева к брату Валериану (автографы их не сохранились, но они были опубликованы в книге И.П.Барсукова), к М.С.Корсакову, П.В.Казакевичу, Н.П.Игнатьеву и другим близким к нему людям. Они содержат разнообразные сведения о взглядах, настроениях, планах и деятельности Муравьева, его подчиненных, об их отношениях между собой, с петербургскими властями и местным обществом. Особый характер носят письма Н.Н.Муравьева к великому князю Константину Николаевичу. Толчком к их написанию послужило намерение великого князя подготовиться к "обсуждению административных вопросов" в Государственном совете и его обращение к ряду крупных администраторов с просьбой или поручением высказать свои соображения о порядке управления126. В ответ на это Муравьев охарактеризовал систему управления в Сибири, высказал свою оценку реформы Сперанского и собственные соображения по этому вопросу. Вслед за этими письмами появились и другие, в которых генерал-губернатор Во

126 Головнин A.B. Записки для немногих // ВИ, 1996, № 5-6. С.127; ГАРФ, ф.722, оп.1, д.431. сточной Сибири довольно откровенно делился с признанным главой либеральной бюрократии своими планами преобразований.

Имя Муравьева не раз встречается и в переписке великого князя Константина Николаевича и императора Александра II, в них говорится и об отношении к генерал-губернатору Восточной Сибири в правящих кругах, и о его устремлениях и действиях127. Характеристики Муравьева, его действий, оценки его подчиненных — большею частью одобрительные — содержатся в переписке декабристов и лиц из их окружения. Мнение и аргументы противников Муравьева, отрицательные оценки его самого и его сподвижников содержатся в письмах Д.И.Завалишина и его корреспондентов. Часть их была опубликована128.

Очень своеобразны письма М.А.Бакунина из Сибири к А.И.Герцену и Н.П.Огареву. В них почти отсутствуют бытовые реалии, а письмо от 7 ноября 1860 г., практически полностью посвященное полемике с критиками Муравьева во главе с Д.И.Завалишиным, ближе к публицистическому произведению в эпистолярной форме129.

Сохранились — ив довольно большом количестве — и выписки из частных писем, перлюстрированных в Ш-м отделении. Они содержат главным образом критические замечания в адрес Муравьева-Амурского, его помощников и сторонников.

Весьма содержательны письма П.В.Казакевича брату и другим родным, Н.Д.Свербеева отцу, переписка братьев Кропоткиных. В них сообщается о событиях и отношениях в административных кругах Восточной Сибири, о распространенных там нравах и настроениях.

127

1857 — 1861. Переписка императора Александра II с Великим Князем Константином Николаевичем. Дневник Великого Князя Константина Николаевича. М., 1994.

128

Сборник старинных бумаг, хранящихся в музее П il .Щукина, 4.10. М., 1902. t 70

Бакунин MA.] Письма МА.Бакунинак А.И.^эцену и Н.П.Огареву. СПб., 1906. С.ПО—162.

Редкое, а для Сибири уникальное явление представляет эпистолярный комплекс, сложившийся вокруг М.С.Корсакова как автора и адресата. Он состоит из значительного числа писем М.С.Корсакова к родным за все годы его жизни, его писем к людям из декабристского окружения, Н.П.Игнатьеву, черновиков писем к Н.Н.Муравьеву и, главным образом, из писем к нему. Абсолютное большинство корреспондентов составляли временные или постоянные жители Восточной Сибири — служившие там чиновники и офицеры, купцы и золотопромышленники, священники, учителя, политические ссыльные. Среди них были люди, связанные с М.С.Корсаковым с$тубо деловыми отношениями, были и просто знакомые, и близкие друзья, и родственники.

Часть этого комплекса относится ко времени управления Восточной Сибирью Н.Н.Муравьевым, но большинство составляют письма ближайших подчиненных М.С.Корсакова в годы его собственного генерал-губернаторства. Чаще всего они относятся к выделенной нами особой группе полуофициальных писем, для них характерно сочетание доверительности частной переписки с богатством информации делового характера. Особую ценность для истории администрации имеют письма губернаторов Н.В.Бус-се, П.Н.Замятнина, П.В.Казакевича, занимавших значительные места в гражданской и военной иерархии В.В.Гаупта, Д.Р.Большакова, Б.К.Куке-ля, Н.Г.Шульмана и других. В них рассказывается об основных событиях, успехах и трудностях в управленческой деятельности, об отношениях в административных кругах, об образе жизни, взглядах, настроениях, привычках их самих и окружающих их людей. Письма св. Иннокентия к Корсакову130 представляют значительный и несомненный интерес для характери

1зо 0р фЛ37, 91.23; Письма Иннокентия, митрополита Московского и Коломенского. СПб, 1898. Кн. 2; Крылов В.В. Административные документы и письма Высокопреосвященного Иннокентия, Архиепископа Камчатского, по управлению Камчатскою епархиею и местными духовными учебными заведениями за 1846— 1868 гг. Казань. 1908; Матханова Н.П, Письма св. Иннокентия (Вениаминова) к М.С.Корсакову // Роль традиций в литературном процессе. Новосибирск, 1999. стики как отношений между светскими и духовными властями Восточной Сибири, так и различных аспектов истории администрации края.

Конкретный анализ некоторых источников будет дан дополнительно в соответствующих главах.

Методология. *

В основе используемой нами методологии лежит сочетание анализа основных социальных характеристик отдельных групп деятелей администрации (впервые примененного П.А.Зайончковским) и просопографиче-ского подхода, сущность которого заключается в рассмотрении индивидуальных биографий с целью выявления общих характеристик, присущих определенным социальным группам.

Следует заметить, что просопографический метод, хотя и не названный, присутствует в работах ряда выдающихся отечественных историков. Работы П.А.Зайончковского, Н.Н.Покровского, Н.Я.Эйдельмана отличаются интересом к судьбам отдельных людей и умением дать краткий, но выразительный портрет, включающий как обобщенную социально-психологическую характеристику, так и индивидуальные черты конкретного человека.

Мы попытались также использовать при изучении административного корпуса заимствованное из социологии понятие социальной стратификации. Оно используется для описания системы неравенства между группами (общностями людей) и предполагает деление на общественные слои131.

Возможность и плодотворность использования социологических методов в исторических иследованиях активно обсуждалась уже в 1960-е годы. Одной из первых в отечественной историографии этот вопрос посгави

Ь1 См.: Вебер М. Основные понятия стратификации // Социологические исследования, 1994; Социальная стратификация. М., 1992, вып.1, 2, 3; Процессы социального расслоения в современном обществе. (Научный доклад). М., 1993; Радаев В.В., Шкаратан О.И. Социальная стратификация, М., 1996.

1 яо ла М.М.Громыко * , писавшая о необходимости изучения отдельных социальных групп, в том числе и высшей бюрократии, о задачах исследования различных аспектов ее поведения на разных исторических этапах, а также ее структуры, психологии, взаимоотношений с другими группами управления. Многие проблемы методологии и методики изучения социальных групп были рассмотрены С.А.МедиевскимПравда, он ограничился постановкой проблемы и описанием необходимых процедур, не пытаясь применить их на практике, хотя бы в качестве примера. Характеризуя про-сопографический метод, автор в духе того времени вынужден был подчеркивать главным образом его "коренной методологический порок", заключавшийся в "отрыве от фундаментальных социально-экономических характеристик общества"134. Широко применявший социологические методы в конкретно-исторических исследованиях Б.Н.Миронов более подробно остановился на неизбежных различиях в подходах историков и социологов и проблеме корректировки социологических методов при использовании их в исторических работах135. Бесспорен и вывод автора о том, что применение важнейших понятий социологии в исторических исследованиях возможно только при условии "внесения в них исторического содержания"13ь.

Из девяти выделяемых социологами типов стратификационных систем нами использованы два: этакратический и культурно-нормативный.

Стратификационную систему, лежащую в основе общепринятого у историков деления чиновничества на группы или слои, в современной социологии принято обозначать термином "этакратический" (от французско Громыко М.М. О некоторых задачах исторической социологии // Известия Сибирского отделения АН СССР. Серия обществ, наук. №11, вып.З. Новосибирск, 1967.

133

Мед невский СА. Методология и методика изучения социальных групп в исторической науке. Кишинев, 1973,

134 Там же. С,7.

135

Миронов Б.Н. Историк и социология. Л., 1984. С.40 — 44.

136 Там же. С. 166. го и греческого — "государственная власть"). Дифференциация между группами в ней происходит в основном "по их положению во властно-государственных иерархиях (политических, военных, хозяйственных), по возможностям мобилизации и распределения ресурсов, а также по тем привилегиям, которые эти группы способны извлекать из своих властных позиций"137.

В рамках этакратической системы мы используем два различных принципа стратификации административного корпуса. Первый основан на формально, официально признанных и документально зафиксированных критериях. Второй принимает за основу неофициальное расслоение общества, которое существовало в действительности, отражалось в мемуарных и эпистолярных источниках и проявлялось в социокз'льтурных различиях. Таким образом, нами применяются как формально-юридические критерии дифференциации, так и неофициальные.

Нами используется еще одна стратификационная система — культурно-нормативная. "Здесь дифференциация, — как отмечают современные социологи, — построена на различиях уважения и престижа, возникающих из сравнения образов жизни и норм поведения, которым следует данный человек или группа"138. В основе социального деления при таком подходе лежат такие критерии, как нормы поведения, стиль жизни, манеры общения и этикет, особый язык. Причем происходит не только разграничение на "своих" и "чужих", но и ранжирование групп139.

В отношении некоторых наиболее значительных или типичных лиц мы попытаемся также охарактеризовать основные вехи биографии, индивидуальные черты и специфику административной деятельности. При этом в первых трех главах применены хронологический и проблемно-хронологический методы, в пятой главе особенно широко используются социоло

1 Радаев В.В., Шкаратан О .И. Социальная стратификация. С.52 — 53.

138 Там же. С.55.

139 т

Там же.

65 гические и просопографический метод. Четвертая же глава является как бы промежуточной с точки зрения способа описания.

Нам представляется, что источниковая база и предлагаемые методы исследования позволяют решить поставленные нами задачи.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, пяти глав, заключения и приложения. В соответствии с задачами работы и спецификой применяемых в ней методов основное содержание разделено на две части. Как уже отмечалось, генерал-губернаторам принадлежало главенствующее место в системе управления Сибири, от проводимого им кзфса во многом зависела деятельность местной администрации, а ее состав в значительной степени определялся его кадровой политикой. Поэтому анализ состава высшей администрации Восточной Сибири целесообразно начать с подробного изучения содержания, специфики, основных направлений деятельности, кадровой политики генерал-губернаторов. При этом неизбежно использование традиционных хронологического и проблемно-хронологического методов. Анализ же состава корпуса высшей администрации, выявление составлявших его основных групп требует применения просопографического и социологических методов.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Высшая администрация Восточной Сибири в середине XIX века, конец 1830-х - середина 1860-х годов"

Выводы

Подводя итоги, можно констатировать, что высшая администрация Восточной Сибири в середине XIX в. была весьма неоднородной. Входившие в ее состав люди отличались по своему происхождению, образованию, имущественному положению, опыту, взглядам, отношениям с начальством. Состав административной элиты оказывал серьезное влияние на характер ее деятельности. При традиционном расхождении закона и практики, фактически очень многое в управлении зависело от индивидуальных качеств осуществлявших его людей. В значительной степени и состав административной элиты, и характер ее деятельности зависел также от требований времени, от политики центральных властей и высшего местного начальника — генерал-губернатора,

Выделяя слой высшей администрации, мы применяли два разных подхода, основанных соответственно на использовании формально-юридических критериев (главные из них — класс чина и должности) и степени реального участия в управлении. Полученные при этом результаты показывают, что люди, пользовавшиеся реальным влиянием на управление, были моложе и образованнее. Среди них было больше военных и лиц, прежде связанных с армией, меньше опытных служак и больше недавно приехавших в Сибирь. Состав деятелей администрации, отобранных по этому критерию, обновлялся быстрее.

327 Рибер А.Дж. Групповые интересы в борьбе вокруг Великих реформ // Великие реформы в России Л 856 — 1874. М., 1992. С. 44—72.

Выясняется, что вообще процесс обновления кадров в любом случае был довольно интенсивным. Как уже отмечалось, от четверти до трети состава высшей администрации, отобранной по формальным критериям, выбывало из него в первые три года управления каждого нового генерал-губернатора. Иной была ситуация в группе высшей администрации, образованной по неформальным критериям — здесь темпы обновления в большей степени зависели от личности генерал-губернатора. Наиболее радикальные изменения производил Н.Н.Муравьев. Если при Руперте и при Корсакове состав обновился за первые годы примерно на треть, а за весь период управления каждого из этих генерал-губернаторов приблизительно на 80%, то при Муравьеве треть прежнего состава выбыла уже в течение первого года, а за весь первый период его генерал-губернаторства (примерно те же три года) выбыло две трети. Всего же к концу мура-вьевского времени в высшей администрации, образованной по неформальным критериям, осталось менее 10% тех, кто входил в нее в начале этого времени, а более 80% ее составляли люди, поступившие на службу в Восточную Сибирь при Муравьеве.

Со временем заметно менялся и качественный состав обеих групп. В течение всего периода рос образовательный уровень представителей и той, и другой группы, что, очевидно, отражало общие процессы, происходившие в стране. Однако следует отметить довольно значительное увеличение доли лиц с высшим или средним образованием в составе 2-й группы за 1848 год, что явно было обусловлено произведенной Муравьевым сменой лиц из ближайшего окружения генерал-губернатора. Число и доля дворян в составе и официальной, и неофициальной административной элиты, несколько снизившиеся при Руперте, увеличивались при Муравьеве — больше всего их было в 1855—60 гг. Нам представляется, что это было следствием целенаправленной кадровой политики этого генерал-губернатора, направленной на привлечение в Восточную Сибирь молодых образованных дворян. За годы управления Корсакова, совпавшие с реформами 60-х гт. в России, наметилась противоположная тенденция. Внимание молодых и образованных чиновников, стремившихся проявить себя и принять участие в серьезном и значительном деле, в это время привлекли возможности открывшиеся с началом реформ. Общее уменьшение доли военных в составе высшей сибирской администрации, наблюдаемое с начала рупертов-ского времени, могло быть вызвано постепенной профессионализацией управления и действием сибирских льгот. Однако в первые годы управления Муравьева доля лиц, состоявших на службе в военном ведомстве или находившихся на ней ранее, заметно выросла, что также было вызвано его специфической кадровой политикой, во многом объяснявшейся, в свою очередь, потребностями колонизации Приамурья. Уменьшение соответствующих показателей в формальной элите при Корсакове было, по нашему мнению, вызвано объективными причинами — военно-окрзокной реформой и ростом профессионального зровня чиновников. Не случайно к этому времени изменилось содержание самого понятия "образованный чиновник", предполагая наличие высшего профессионального образования.

Заметим, что в ряде случаев четко фиксируется констатация современниками перемен в составе той группы, которую мы обозначили как реальную элиту, как изменения в составе высшей администрации. Это отождествление позволяет нам предполагать, что как сами деятели администрации, так и окружающие видели, реальная власть принадлежит именно представителям второй группы.

Отметим также, что численность первой и, особенно, второй группы, нарастая с начала рассматриваемого периода, достигает пика к началу 1860-х гг., а затем постепенно сокращается. Мы склонны объяснять последнее влиянием общей перестройки аппарата управления, происходившей в стране в годы реформ, в частности, упорядочивания функций ведомств и отдельных должностных лиц.

681

Стратификация по основаниям культурно-нормативного характера является гораздо более тонкой и практически не поддается формализации. Можно констатировать, что основные замеченные нами деления (приезжие — местные, дворяне — не дворяне, военные — штатские, образованные — не получившие систематического образования, пользовавшиеся льготами и протекцией — не имевшие таковых) сохранились на протяжении всего рассматриваемого нами периода, хотя глубина и резкость их менялись. Иным стал со временем и облик образовывавшихся на их пересечении социокультурных групп. С начала 1860-х годов все более важным становится новое деление, в основе которого лежала общность или различия идейно-политического характера.

В эпоху реформ в составе административной элиты Восточной Сибири происходят изменения как положительного, так и отрицательного характера. С одной стороны, растет образовательный уровень чиновников и военных, все большее влияние приобретает общественное мнение, постепенно усиливается профессионализация управления. С другой стороны, проводившая реформы либеральная бюрократия центра не желала заниматься окраинами, а само осуществление реформ в европейских губерниях способствовало оттоку туда честных, способных и прогрессивно настроенных деятелей администрации.

Заключение

Изучение состава высшей администрации Восточной Сибири середины XIX в., предпринятое нами во взаимосвязи с анализом ее управленческой деятельности, позволило сделать некоторые выводы.

Высшую администрацию края возглавляли генерал-губернаторы. В то же время они стояли над и в определенном смысле вне существовавшей иерархии. Генерал-губернаторами, вопреки букве закона, в значительной степени определялся сам состав административного корпуса. Они предъявляли основные требования к деятелям администрации, оценивали их успехи и не)?дачи, конкретизировали и зточняли общий правительственный курс, а порой и смещали его приоритеты. Выдвинутые "высшим местным начальником" или снискавшие его доверие и расположение люди дольше оставались в своей должности, хотя те, кто имел личные связи в правительственных департаментах, могли оказывать известное сопротивление. Власть генерал-губернаторов, особенно на отдаленных окраинах, была чрезвычайно велика, порой они превращались в местных владык. Не случайно постоянное сравнение окружения генерал-губернаторов с царским двором, как не случайны и постоянные интриги в этом окружении. В таких условиях с неизбежностью складывалась система фаворитизма, подчинявшая себе даже неординарных и волевых людей.

Состав высшей администрации был более сложным, чем это казалось. Выделяя слой высшей администрации, мы применяли два разных подхода, основанных соответственно на использовании в пqэвoм случае формально-юридических критериев (главные из них — класс чина и должности) и — во втором — степени реального участия в управлении. При втором подходе в него включены не только люди, официально имевшие высокие чины и занимавшие формально высокие должности. Оказалось, что к слою высшей администрации принадлежал и ряд лиц, чей официальный статус не всегда был достаточно высок, но чье реальное положение в существовавшей структуре органов власти давало им возможность участвовать в принятии и осуществлении важных решений. Это были правители канцелярий, адъютанты и чиновники особых поручений, главы некоторых хозяйственных и территориальных структур. Заметим, что в ряде случаев фиксируется отождествление современниками той группы, которую мы обозначили как реальную элиту, и высшей администрации. Это позволяет нам предполагать, что как сами деятели администрации, так и окружающие видели, что реальная власть принадлежит именно представителям указанной группы.

Слой реальной административной элиты отличался от формальной по ряду характеристик. Люди, пользовавшиеся реальным влиянием на управление, были моложе и образованнее. Среди них было больше военных и лиц, прежде связанных с армией, меньше опытных служак и больше недавно приехавших в Сибирь. Состав деятелей администрации, отобранных по этому критерию, обновлялся быстрее.

Состав высшей администрации, основные направления и результаты ее деятельности зависели от ряда факторов.

Это, прежде всего, существовавшая в Российской империи система управления и политика, проводившаяся центральной властью.

Централизованная система управления, включавшая накопившуюся за века сложную сеть противоречий и противовесов, в действительности оставляла довольно значительное поле для проявления личных качеств деятелей администрации. Порой она даже создавала дополнительные возможности для проявления их самостоятельности. В таких условиях значение личных качеств человека, занимавшего высокий пост, — его воли, ума, честности, решительности, осознания им ведущих тенденций эпохи, — оказывалось особенно велико. Черты характера генерал-губернатора серьезно влияли на его административную деятельность. Попустительство

В.Я.Руперта по отношению к подчиненным способствовало расцвету? коррупции, вспыльчивость Н.Н.Муравьева оттолкнула многих незаурядных его сотрудников, а слепое доверие к любимцам испортило отношения с потенциальными союзниками. Но и лучшие результаты были достигнуты именно вследствие проявления собственных интересов и убеждений — создание Девичьего института было прямым следствием личной инициативы Руперта, антикрепостнические убеждения Н.Н.Муравьева и М.С.Корсакова привели к освобождению нерчинских горнозаводских приписных крестьян и рабочих. Даже такое эпохальное для России событие, как присоединение Амурского края, во многом было обусловлено честолюбием, решительностью и настойчивостью H.H. Муравьева-Амурского.

Важнейшим фактором, определявшим деятельность всей высшей местной администрации, являлся характер отношений с центром. Влияние министерств и канцелярий оказывалось настолько сильным, что даже глава региона мог некоторое время противостоять им только при личной поддержке императора. Лишь то обычное для абсолютной монархии обстоятельство, что воля государя была в ней выше закона, позволило энергичному и решительному человеку, выдающемуся государственному деятелю Н.Н.Муравьеву, пользуясь благосклонностью Николая I и поддержкой группы министров, осуществить свои грандиозные планы. Как выясняется, сенаторскую ревизию, закончившуюся отставкой В.Я.Руперта, инициировало III отделение — таков был исход конфликта генерал-губернатора с могущественным центральным ведомством. Попытка находившегося в зените славы, но потерявшего со смертью Николая I поддержку монарха Н.Н.Муравьева-Амурского, противостоять всевластию министерств и поставить управляемый им край в особое положение закончилась его уходом и с должности, и вообще со службы.

В годы реформ трагедией высшей администрации Восточной Сибири стало отсутствие у нее союзников в обеих противоборствующих группировках центра. И те, и другие расходились с региональными властями по принципиальным вопросам — таким, как колонизация Приамурья, Противники реформ предлагали только военно-административные методы и резко возражали против добровольного заселения, которое предпочитали восточносибирские власти. С либеральными бюрократами — сторонниками реформ, вставшими во главе управления империей на рубеже 1850— 1860-х гг., администрация края тоже не могла согласиться, ибо они считали вообще продвижение на восток несвоевременным и отвергали всякую колонизацию, настаивая на экономии средств. При частичном сходстве взглядов группы либеральных бюрократов и М.С. Корсакова, региональная политика центра противоречила объективным интересам Восточной Сибири, что привело генерал-губернатора к поражению в его попытках добиться распространения реформ на Сибирь.

В то же время основные направления деятельности глав местной администрации в значительной степени были обусловлены потребностями региона. Предназначенные быть представителями центральной власти на окраине империи, генерал-губернаторы через несколько лет превращались иногда в представителей интересов региона перед центром. В то же время у них было достаточно власти, чтобы подчинить чуть ли не всю жизнь края достижению поставленной цели, как это, например, продемонстрировал Н.Н.Муравьев при решении амурского вопроса. Но для этого необходимо было проявить и определенные личные качества.

К числу' важнейших факторов принадлежало влияние эпохи, изменение правительственного курса, господствующих в обществе взглядов, настроений, норм и приоритетов. В середине XIX в. происходил пусть медленный, противоречивый, но все же отказ от военно-феодальных методов управления. Реформы 60-х годов, хотя и сохранили в неприкосновенности режим абсолютной власти монарха, несколько ослабляли роль личного начала в управлении, усиливая значение закона и прочих нормативных акtob, — но также и столичной бюрократии. В условиях, когда либеральная бюрократия, занимавшая в конце 50-х — начале 60-х гг. многие ключевые посты в высших и центральных органах управления, приступила к реформированию многих сфер жизни страны, администрация региона тоже была обязана проводить соответсгвзгощую политику. По мере развития общественной жизни и роста самосознания сибиряков изменялись суть и методы регулирования отношений между управляющими и управляемыми. Хотя, как уже отмечалось, влияние общественного мнения на администрацию Сибири было меньше по сравнению с Европейской Россией, но не считаться с настроением общества она не могла. К тому же на представителей местной власти оказывали воздействие позиции их знакомых, родственников, друзей в Европейской России.

За рассматриваемый период произошли серьезные изменения в административном корпусе Восточной Сибири. Часть их связана с влиянием менявшейся со временем политики центра, некоторые происходили под непосредственным воздействием кадровой политики генерал-губернаторов.

В условиях Сибири середины XIX в. генерал-губернаторам удавалось оказывать влияние на состав всей высшей администрации, в том числе и губернаторского корпуса, хотя формально губернаторы назначались высочайшими указами. Но при ослаблении позиций генерал-губернатора увеличивалось влияние центра на состав высшей местной администрации. Так, в начале управления Н.Н.Муравьева и сменившего его М.С.Корсакова среди восточносибирских губернаторов оказывалось больше тех, кто был назначен по инициативе петербургских властей. В период апогея влияния Н.Н.Муравьева, как и после укрепления позиций М.С.Корсакова в составе губернаторского корпуса преобладали люди, выдвинутые генерал-губернаторами. Наиболее радикальные изменения происходили при v Н.Н.Муравьеве. Ему удалось подготовить и провести на губернаторские должности группу администраторов-"муравьевцев", чей социально-психологический облик заметно отличал их от представителей других групп.

Выясняется, что вообще процесс обновления кадров в любом случае был довольно интенсивным. Но оказалось также, что от четверти до трети состава высшей администрации выбывало из него в первые три года управления каждого нового генерал-губернатора. Но и на этот процесс влияли личные качества глав высшей администрации. Особенно заметную роль в этом, как и в других вопросах жизни края, сыграл Н.Н.Муравьев-Амзрский. Если при В.Я.Руперте и при М.С.Корсакове ее состав обновился приблизительно на 80%, то при Н.Н.Муравьеве треть прежнего состава выбыла >оке в течение первого года, а к концу муравьевского времени в нем сменилось более 90%.

Под влиянием общих социально-политических перемен в стране и кзфса центральной власти происходил неуклонный рост образовательного уровня и профессиональной компетентности всей администрации, в том числе и губернаторов. Состав губернаторского корпуса Восточной Сибири за рассматриваемый период претерпел определенные изменения. Заметнее всего они при сопоставлении выделенных нами групп.

В начале периода наиболее типичны были такие губернаторы, как В.И.Копылов или А.В.Пятницкий (к ним были близки и служившие немного позже К.К.Венцель и К.Н.Григорьев) — люди, заботившиеся прежде всего о собственных интересах, благополучии и спокойствии. Честный и деятельный В.К.Падалка был скорее исключением. Для них характерны низкий образовательный уровень, компенсировавшийся за счет полученных в течение долгой карьеры хороших знаний и навыков в канцелярской сфере, значительного опыта службы на различных должностях в губернской администрации. Они довольно долго оставались в губернаторских должностях.

Губернаторы-"муравьевцы" были значительно моложе и образованнее всех остальных. Ни один из них не имел ранее опыта участия в губернской администрации, но все успели послужить под началом генерал-губернатора. Специфические черты были характерны и для управленческой деятельности "муравьевцев", стиль которой сложился во многом под влиянием самого Н.Н.Муравьева. Им были свойственны — во всяком случае, на первых порах, — энергия, целеустремленность, личная честность, искренняя забота о благе подведомственного населения и государства, либеральные взгляды. Наконец, почти все они были незаурядными, выдающимися людьми.

В середине 1860-х годов на губернаторские должности пришли люди, отобранные и выдвинутые М.С.Корсаковым. Они также были сравнительно молоды, среди них явно преобладали военные, почти все имели значительный опыт службы в Сибири. Однако среди этих губернаторов почти не было выдающихся, незаурядных людей. Снизился даже их образовательный уровень, хотя и не упал (и не мог в новых условиях упасть) до показателей 30-летней давности. Несмотря на внешнее следование некоторым установившимся при Н.Н.Муравьеве нормам и правилам, управленческая деятельность некоторых представителей этой группы вызывала нарекания, однако большинство из них проявило себя достаточно умелыми администраторами.

Под влиянием времени, менявшейся политики центральных и местных властей изменялась и численность высшей администрации края. Нарастая с начала рассматриваемого периода, она достигает пика к началу 1860-х гг., а затем постепенно сокращается. Мы склонны объяснять последнее влиянием общей перестройки аппарата управления, происходившей в стране в годы реформ.

Со временем заметно менялся и качественный состав всего корпуса высшей администрации. В течение всего периода рос образовательный уровень, что, очевидно, отражало общие процессы, происходившие в стране, Доминирующее положение в административной верхушке при Руперте занимали люди с невысоким образовательным уровнем и социальным статусом, заметную роль в управлении играли так называемые канцелярские дельцы. При Муравьеве уровень образования деятелей администрации на отдаленной окраине превышал общероссийский. Ко времени управления Корсакова изменилось содержание самого понятия "образованный чиновник", — теперь у тех, кого можно было отнести к этой категории, предполагалось наличие высшего профессионального образования.

Число и доля дворян в составе административной элиты, несколько снизившиеся при В.Я.Руперте, увеличивались при Н.Н.Муравьеве — больше всего их было в 1855—60 тт. Нам представляется, что это также было следствием целенаправленной кадровой политики этого генерал-губернатора. За годы управления М.С.Корсакова, совпавшие с реформами 60-х гг. в России, наметилась противоположная тенденция.

Общее уменьшение доли военных в составе высшей сибирской администрации, наблюдаемое с начала рупертовского времени, могло быть вызвано постепенной профессионализацией управления и действием сибирских льгот. Увеличение в первые годы управления Муравьева доли лиц, состоявших на службе в военном ведомстве или находившихся на ней ранее, было вызвано его специфической кадровой политикой, во многом объяснявшейся, в свою очередь, потребностями колонизации Приамурья. Уменьшение соответствующих показателей при Корсакове было, по нашему мнению, вызвано объективными причинами — военно-окружной реформой и ростом профессионального уровня чиновников.

В эпоху реформ в составе административной элиты Восточной Сибири происходят изменения как положительного, так и отрицательного характера. С одной стороны, растет образовательный уровень деятелей администрации, постепенно усиливается профессионализация управления. В составе администрации появляется новая группа — молодые образованные люди, проникнутые типичными для новой эпохи либеральными идеями.

С другой стороны, проводившая реформы либеральная бюрократия центра не желала заниматься окраинами, а само осуществление реформ в европейских губерниях способствовало оттоку туда честных, способных и прогрессивно настроенных деятелей администрации. Внимание молодых и образованных чиновников, стремившихся проявить себя и принять участие в серьезном и значительном деле, в это время привлекли возможности, открывшиеся с началом реформ.

Изменялись не только количественные характеристики местной бюрократии — во многом изменялся ее социокультурный облик, общепринятые в ее среде нормы и ценности.

Список научной литературыМатханова, Наталья Петровна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. ГАИО, ф. 712. Горное отделение Главного управления Восточной сибири. Оп. 1.

2. ГАРФ, ф. 95, оп. 1, д.302, ч,4, Об иркутском купеческом сыне Пестереве.

3. ГАРФ, ф. 109, III отделение собственной е.и.в. канцелярии, 1-я эксп.

4. ГАРФ, ф. 109, Секретный архив, оп.З.

5. ГАРФ, ф. 110, Штаб Отдельного корпуса жандармов, оп. 2.

6. ГАРФ, ф. 730, Н.П.Игнатьев,1. ГАРФ, ф. 1143, Трубецкие.

7. ГАРФ, ф. 1146, Волконские.1. ИРЛИ, ф. 57, Волконские.

8. ИРЛИ, ф,2б5. арх. журнала "Русская старина".

9. ИРЛИ, ф. 320, Коллекция формулярных списков.

10. РГБ, ф, 69, XIV.55. Львов Ф.Н. О недостатках в управлении Восточной Сибирью.1. РГБ, ф. 137, Корсаковы.1. РГБ, ф. 363, М.И.Венюков,

11. РГБ, ф. 712, Д.И.Завалишин.

12. РНБ, ф. Е.1У, д. 698. Броневский С.Б. Записки.

13. РНБ, ф. 287, С.МЖуковский.

14. РНБ, ф. 289, Д.И.Завалишин.

15. РНБ, ф. 377, И.П.Корнилов.

16. РНБ, ф. 874, С.Н.Шубинский.

17. РНБ, ф. 1000, оп. 2, № 1039. Пахолков П.И. Записки об Амуре за первые годы занятия его Россиею в 1854 год}'.

18. РГА ВМФ, ф. 406, Инспекторский департамент Морского министерства. РГА ВМФ, ф. 1191, П.В.Казакевич. РГА ВМФ, ф. 1365, В.С.Завойко.

19. РГВИА, ф. 395, Инспекторский департамент Главного штаба. РГВИА, ф. 400, Главный штаб, канцелярия. РГВИА, ф. 489, Коллекция формулярных списков.

20. РГИА, ф. 1261, II отделение собственной е.и.в. канцелярии. РГИА, ф. 1263, Комитет министров. РГИА, ф, 1265, Второй Сибирский комитет. РГИА, ф. 1281, Совет министра внутренних дел.

21. РГИА, ф. 1284, Департамент общих дел Министерства внутренних дел. РГИА, ф. 1349, Коллекция формулярных списков. ЦИАМ, ф. 864, М.С.Корсаков.

22. Опубликованные источники Законодательные акты Свод военных постановлений. СПб., 1838. Часть 1. Свод военных постановлений. СПб., 1859. Часть 1 и 2.

23. Свод законов Российской империи, повелением государя императора Николая Павловича составленный. Изд. 1832 г., 1842 г., 1857 г. Тт. 2, 3.

24. Официальные документы и материалы делопроизводства Замечания о применении к Сибири основных положений преобразования судебной части в России. СПб., 1863.

25. Инструкция жандармским чиновникам генерал-адъютанта А.Х.Бенкендорфа // ЧОИДР. 1871.1.C.197—199.

26. Список гражданским чинам пятого класса. 1843—1858. Список гражданским чинам четвертого класса. 1858—1878,

27. Судебно-следственные дела Дело о поединке между коллежским советником Федором Беклемишевым и коллежским асессором Неклюдовым // Любавский АД. Русские уголовные процессы. СПб, 1867, Т.2.С.64—107. Дело петрашевцев. Т.2. М.;Л., 1941.1. Публицистика

28. Арцимович В А. Записка о последствиях предполагаемого повсеместного учреждения временных генерал-губернаторов // Лемке М.К. Очерки освободительного движения "шестидесятых годов". По неизданным документам с портретами, СПб., 1908. Прилож.З. С.457—467,

29. Баласогло А.П. Восточная Сибирь. Записка о командировке на остров Сахалин капитан-лейтенанта Подушкина, Сообщ. В.Н.Баснин // ЧОИДР, 1875, кн.2, раздел 5. Смесь. С. 103—188.

30. Валуев ПА. Предложения и проекты ПА.Валуева по вопросам внутренней политики (1862—1866) // Исторический архив, 1958. №11. С.138—153. Публ. В.В.Гармизы.

31. Герцен А.И. Америка и Россия // Собр. соч. в 30 тт. Т.19. М., I960. С.139—140.

32. Герцен А.И. Польша в Сибири и каракозовское дело // Собр. соч. в 30 тт. Т.19. М., 1960. С.127—130.

33. Герцен А.И. Тиранство сибирского Муравьева // Собр. соч. в 30 тт. Т. 14. М., 1958. С.315—316.

34. Завалишин Д.И. Ам)ф. Статья первая // Вестник промышленности, 1859, № 10. Отд. III. С.41—84.

35. Завалишин Д.И. Амурская компания // Современная летопись (прилож. к "Московским ведомостям"), 1866, № 13, 1 мая.

36. Завалишин Д.И. Амурское дело и его влияние на Восточную Сибирь и государство //РС, 1881. №9. С. 75—100.

37. Загоскин М.В. Выборы // Иркутские губернские ведомости. 1858. № 20. Иркутская летопись. (Летописи П.И.Пежемского и В А.Кротова) с предисловием, добавлениями и примечаниями И.И.Серебренникова //Труды Вост.- Сиб. Отдела ИРГО. Иркутск. 1911. № 5.

38. Иркутская летопись. 1857—1880 г. (Продолжение "Летописи П.И.Пежемского и В А.Кротова"). Составил Н.С.Романов. Под ред. И.И.Серебренникова //Труды Вост.-Сиб. Отдела ИРГО. Иркутск, 1914. № 8.

39. Карпов В.Д. По поводу статей Д.Н.Завалишина в "Морском сборнике " //Амур. 1860. №24.

40. Корф МА. Записка МА.Корфа о Комитете министров // Советские архивы. 1976. № 5. Публ. С.В.Мироненко.

41. Кропоткин ПА. Статьи и корреспонденции с Амура. // Современная летопись. М., 1863. №№42,44,45; 1864, №№ 14,19,20,30,33,34,36,42.

42. Львов Ф.Н. Об иркутской дуэли //Литературное наследство. Т.63. Герцен и Огарев. III. М., 1956. С.232—238. Публикация Б.Г.Кубалова.

43. Максимов C.B. На востоке /У Морской сборник. 1861, Т.53, часть неофиц. №5. С.1— 86; № 6. С.233—260; № 8. С.189—234; № 10. С.209—243.

44. Скарятин В.Д. Отрывок из рукописи "Беглый очерк золотопромышленности в Восточной Сибири и значение ее для края" // Одесский вестник. 1860. Ш 52, 17 мая.

45. Колокол" — газета А.И.Герцена и Н.П.Огарева. Вольная русская типография. 1857—1867. Лондон—Женева. Факсимильное издание. М., 1962—1964. Вып.1—11. Воспоминания, дневники, некрологи, переписка

46. Амиров С А. Из Записок доктора Соломона Амирова. Несколько слов о Николае Николаевиче Муравьеве — графе Амурском и Владетеле Абхазии князе Ми-хайле Шервашидзе // Граф Н.Н.Муравьев-Амурский в воспоминаниях современников. Новосибирск, 1998. С.37—40.

47. Бакунин MA. Письма M А.Бакунина к А.И.Герцену и Н.П.Огареву, СПб., 1906.

48. Баранов А.Е. На реке Амуре в 1854 —- 1855 гг. Воспоминания офицера из отряда H.Н.Муравьева // PC, 1891, № 8. С.327—354.

49. Белоконский И.П. Дань времени. Воспоминания. М., 1928.

50. Белокопытов П.В, Дневник. (Из истории колонизации Приамурья) /У Сибирский архив, 1913, №2, с.78 — 88, 1914, № 1, с.1 — 10.

51. Бестужевы MA. и НА. Воспоминания Бестужевых. / Изд. подготовлено М.КАзадовским. М.;Л., 1951.

52. Бобановский Константин Петрович, Некролог. il Иркутские губернские ведомости. 1866. № 37.

53. Богданов P.K. Воспоминания амурского казака о прошлом с 1849 по 1880 год // Записки Приамурского отдела ИРГО, т. V, вып. III. Хабаровск, 1900; Граф H,Н.Муравьев-Ам)фский в воспоминаниях. С.188—199.

54. Быкова В.П. Записки старой смолянки В.П.Б[ыко]вой. 1858—1878. СПб., 1899.4.2. Жизнь в Сибири — в Иркутске. СПб., 1899. Публикация и примечания К.И.Знаменского.

55. Вагин В.И. К биографии графа Н.Н.Муравьева-Амурского // Граф Н.Н.Муравьев-Амурский в воспоминаниях. С.265—280,

56. Вагин В.И. Сороковые годы в Иркутске (из воспоминаний) //Литературный сборник редакции газеты "Восточное обозрение". СПб., 1885. С.249—280; Записки иркутских жителей. Иркутск, 1990. С.451—482.

57. Вагин В.И. Старое время Сибирского географического отдела // Сибирский сборник. Прил.к газете "Восточное обозрение". Иркутск, 1896. Вып.1. С.1—8.

58. Вагин В.И. Старые сибиряки // "Восточное обозрение", 1898, №№5, 15, 17,23, 30,42.

59. Вениамин, архиепископ. Письма Вениамина, архиепископа Иркутского, к Казанскому архиепископу Владимиру. 1862—1889 // ЧОИДР. 1913. Вып. IV. С.1—218.

60. Венюков М.И. Воспоминания о заселении Амура в 1857—1858 гг. // PC, 1879, №1.С.292—294.

61. Венюков М.И. Граф Муравьев-Амурский // PC, 1882, №2. С.523—526.

62. Венюков М.И. Из воспоминаний. Амстердам, 1895 •— 1901. Кн. 1 —3.

63. Венюков М.И. Мои воспоминания. 1857 — 1858 годы. Восточная Сибирь и Амур // Граф Н.Н.Муравьев-Амурский в воспоминаниях. С.200—228.

64. Венюков М.И. Путешествия по Приамурью, Китаю и Японии. Хабаровск, 1952. Переизд. 1970.

65. Волконская М.Н. Записки княгини М.Н.Волконской, С предисловием издателя М.С,Волконского. СПб., 1906.

66. Волконский М.С. Дневник (Начало дневника моего в 1852 г.) // Граф H.H.Муравьев-Амурский в воспоминаниях. С.83.

67. Глен НА. (запись А.Данилова). Первый Амурский поход Н.Н.Муравьева // ИВ, 1889, №6.0.642—652.

68. Глен НА. фон (запись Н.К.Эпова). Воспоминания // Граф Н.Н.Муравьев-Амурский в воспоминаниях. С.131—137.

69. Головний A.B. Записки дая немногих//ВИ, 1996, №5/6. С.І18—140.

70. Ефимов И.В. Граф Н.Н.Муравьев-Амурский перед судом профессора П.Н.Буцинского. Заметки и воспоминания И.В.Ефимова. СПб., 1896; //Граф Н.Н.Муравьев-Амурский в воспоминаниях. С.176—187.

71. Имберх А.К. Письма Д.И.Завалишину // Сборник старинных бумаг, хранящихся в музее П.И.Щукина. М„ 1902. Ч. 10. С.222—233.

72. Иннокентий (Вениаминов И.Е.). Письма Иннокентия, митрополита Московского и Коломенского. / Собраны Иваном Барсуковым: В 3-х книгах. Кн. 1. 1828 — 1855. СПб, 1897. Кн. 2. 1855 — 1865. СПб., 1898.

73. Калашников И.Т. Записки иркутского жителя // Записки иркутских жителей. Иркутск, 1990. С.255—396.

74. Кашин Н.И. Некролог И.С. Сельскому. //Журнал садоводства, издаваемый Российским обществом любителей садоводства. М., 1861. Т. 1, № 7. Смесь.

75. Кропоткин ПА, Кропоткин А А. Петр и Александр Кропоткины. Переписка. М.;Л., 1933. Т. 2.

76. Кропоткин ПА. Дневник. М., 1923; Дневники разных лет. М., 1992.

77. Кропоткин ПА. Записки революционера. М.; Л., 1933.

78. Кукель Б.К. Некролог // Военный сборник. 1870. №1. Современное обозрение. С.59—62.

79. Кукель Бр.К. Из эпохи присоединения Приамурского края // ИВ, 1896, № 8. С.413—43, № 9. С.662—683; Граф Н.Н.Муравьев-Амурский в воспоминаниях. С.229—235.

80. Кюхельбекер В.К. Путешествие. Дневник. Статьи. М., 1979 / Изд. подготовлено Н.В.Королевой и В.Д.Рак.

81. Линден A.M. Записки //PC, 1905,№4. С.108—143; Граф Н.Н.Муравьев-Амурский в воспоминаниях. С. 142—146.

82. Лунин М.С. Сочинения, письма, документы / Изд. подгот. И А. Желваковой и Н.Я. Эйдельманом. Иркутск, 1988.

83. Львов Л.Ф. Из воспоминаний Леонида Федоровича Львова // РА, 1885, № 3. С.352—365, №4. С.541—558.54 .Львов Ф.Н. Письма Д.И. Завалишину //Сборник старинных бумаг, хранящихся в музее П.И.Щукина. М., 1902. Ч. 8. С.237—258.

84. Мерцалов В .И. Мимоходом. Комиссаров и губернатор Замятнин // PC, 1917, № 10/12. С.71—78.

85. Мерцалов В.И. Неудачный портрет //ИВ, 1911, №5. С.586—593.

86. Мерцалов В.И. О закрытии кяхтинского градоначальства // Восточное обозрение, Иркутск, 1894, №30, И марта,

87. Милютин ДА. Дневник. Т.1 — 4. Мм 1947 — 1950. Изд. подгот. ПА.Зайончков-ским,

88. Милютин БА. Генерал-губернаторство Н.Н.Муравьева в Сибири. (Отрывок из воспоминаний) // ИВ. 1888. №11. С.317—364; № 12. С. 595—635; Граф Н.Н.Муравьев-Амурский в воспоминаниях. С.236—252.

89. Михайлов МЛ. Из дневника. 1862—1863. //PC, 1906. № 10. С.162—199.

90. Михайлов М.Л. Шелгунов Н.В., Шелгунова Л.П. Воспоминания. Т. 2. М.} 1967.

91. Молл ер E.H. Памятные заметки Е.Н.Моллер // PC. 1890. Т.66, № 5. С.325—342; Граф Н.Н.Муравьев-Амурский в воспоминаниях. С.30—32.

92. Муравьев-Амурский В.В. Воспоминания. // Граф Н.Н.Мзфавьев-Амурский. 1809—1909. Варшава, 1909. С.5—14.

93. Муравьев-Амурский H.H. Шесть писем графа H.H.Муравьева-Амурского 1863 и 1864 гг. // Сборник старинных бумаг, хранящихся в музее П.ИХЦукина. М., 1902. 4.10. С.208—222.

94. Падерин А.М, Записки сибиряка // ИВ, 1898. Т.73. № 9. С.925—937.

95. Петров А.И. Амурский щит. Записки первостроителя Николаевска-на Амуре. Хабаровск, 1974.

96. Письмо А.З.Муравьева В.Д. Давыдову от 4 марта 1844 г. // Историк-марксист. Мм 1926, т.1. С.197—198.

97. Письмо А.П. Щапова Александр}' II в 1861 г. // Красный архив. М.; Л., 1927. Т. 6(19). 1926. С. 159—160.71 .Поджио А.В. Записки, письма. Иркутск, 1989, Изд. подготовлено Н.П.Матхано-вой.

98. Поливанов Н.П. Из воспоминаний Н.П. Поливанова о Восточной Сибири // РА. 1898. № 12. С. 569—582.

99. Потанин Г.Н. Воспоминания // Литературное наследство Сибири. Т.6. Новосибирск, 1983.

100. Пущин И.И. Записки о Пушкине. Письма. М„ 1988. / Изд. подготовлено М.П.Мироненко и С.В.Мироненко.

101. Раевский В.Ф. Материалы о жизни и революционной деятельности. Иркутск, 1983. Т,2. / Изд. подготовлено АА.Брегман и Б.П.Федосеевой.

102. Римский-Корсаков В А, Балтика — Амур, Повествование в письмах о плаваниях, приключениях и размышлениях командира шхуны "Восток" / Изд. подгот. Б.П.Полевым. Хабаровск, 1980.

103. Родюков Иван Григорьевич. Некролог // Енисейские губернские ведомости. 1867. №11.80.(Розенбах НА. Записки НА. фон Розенбаха // PC, 1916. Т.165. № 1. С.60—65.

104. Свербеев Н.Д. Описание плавания по реке Амуру экспедиции генерал-губернатора Восточной Сибири в 1854 г. // Записки СО ИРГО. Кн. 3. 1857. С.1—78.

105. Семенов-Тян-Шанский П.П. Путешествие в Тянь-Шань, 1856—1857. М„ 1946,

106. Сибирские письма декабристов. 1838 — 1850. Красноярск, 1987. / Составление и комментарий Т.С.Комаровой.

107. Синельников Н.П. Записки сенатора Синельникова // ИВ, 1895. Т. 60. № 5. С.373—387 ; №6. С.693—711 ; Т.61, № 7. С.27—46.

108. Скарятин В .Д. Записки золотопромышленника, СПб, 1862. 4.1.

109. Скобельцын Г.Д. Записки //ИВ, 1894,№ 10. С.189—210; Граф Н.Н.Муравьев-Амурский в воспоминаниях. С.122—130.

110. Стахеев Д. И. Группы и портреты (Листочки из воспоминаний) // ИВ, 1907, №7. С.130—142.

111. СтрувеБ.В. Воспоминания о Сибири. 1848-1854. //РВ, 1888,№4. С.145 — 184; № 5. С .27 —270; №6. С.87 — 123; № 10. С.108 — 134; № П. С Л 93 — 217; Граф Н.Н.Муравьев-Амурский в воспоминаниях современников. С.45—75.

112. Суворов П. Сенатор Синельников и император Александр II // ИВ, 1899= №1. С.137—146.

113. Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров, М., 1990.

114. Уеольцев А.Ф. Памятка Арсения Федоровича У сольцева /У Труды Топографо-Геодезической комиссии. Вып.21. СПб, 1907. С.124—134.

115. Филипсон Г.И. Воспоминания Григория Ивановича Филипсона // Граф Н.Н.Муравьев-Амурский в воспоминаниях. С.ЗЗ—36.

116. Фонвизин МА. Сочинения и письма. Т.1. Дневник и письма / Изд. подгот. С.В .Житомирской и С.В.Мироненко. Иркутск, 1979.

117. Фролов А.Ф. Воспоминания Александра Филипповича Фролова. По поводу статей Д.И.Завалишина // РС, 1882, № 5. С.465-^82; № 6. С.701—714.

118. Черепанов С.И. Отрывки из воспоминаний сибирского казака //Древняя и Новая Россия. 1876. Т.Н. № 8. С.376—385; № 9. С.79—84.9 9.Черкасов А А. Из воспоминаний прошлого (Сибирского охотника) // Природа и охота. 1887. №9. С. 1—72.

119. ЮО.Чулицкий М.Ф. Из воспоминаний о поэте-сатирике П.В.Шумахере // ИВ. 1912. Т.130.№ П.С.710—718.

120. Шестунов М.П. Письма к Д.И.Завалишину // Сборник старинных бумаг, хранящихся в музее П.И.Шукина. М., 1902. 4.10. С.259—265.102,Штейнгейль В.И. Сочинения и письма. Т.1. Записки и письма / Изд. подгот,

121. H.В.Зейфман и В.ПШахеровым. Иркутск. 1985.

122. Collins P. Siberian Journey Down the Amur to the Pasific, 1856—1857. A New Edition of A Voyage Down the Amoor by Perry Mc Donough Collins. Madison, 1962.

123. Литература Справочные издания

124. Андерсон В.M. Русский некрополь в чужих краях. Вып.1. Париж и его окрестности. Пг., 1915.

125. Дьяков В А. Деятели русского и польского освободительного движения в царскойармии. 1856 — 1865 гг. (Биобиблиографический словарь). М., 1967.

126. Муравьев М.В. Муравьевы. Родословная. Ревель, 1893.

127. Памятная книжка лицеистов. 1811—1911. СПб, 1911.

128. Сайтов В.И. Петербургский некрополь. В 4-х тт. СПб., 1912—1913.

129. Сайтов В.И. Модзалевский Б.Л. Московский некрополь. В 3-х тт. СПб., 1907—1908.

130. Список лиц рода Корсаковых, Римских-Корсаковых и князей Дондуковых-Корсаковых с краткими биографическими сведениями. СПб., 1893. Шереметевский В.В. Русский провинциальный некрополь. Т.1. М., 1914.1. Монографии и статьи

131. Азадовский М.К. Очерки литературы и культуры Сибири. Иркутск, 1947.

132. Азадовский М.К. Песнь о переселении на Амур // Сибирский архив. Журнал истории, археологии, географии и этнографии Сибири, Средней Азии и Дальнего Востока, № 3/4, Март— апрель 1916 года. Минусинск, 1916. С.157—172.

133. Азадовский М.К. Страницы истории декабризма. В 2 кн. Иркутск, 1991.

134. Акашев Ю.Д. Амурский вопрос и его освещение в периодической печати (60— 70 гг. XIX в.) И Общественно-политическая проблематика периодической печати России XIX — начало XX в.). М„ 1989. С. 130—143.

135. Акашев Ю.Д. Заселение Приамурья и политика царизма в 60-е годы XIX в. // История, археология и этнография народов Дальнего Востока. Владивосток, 1973. Вып.1. С.155—157.

136. Алексеев А.И. Геннадий Иванович Невельской. 1813 — 1876. М. 1984.

137. Алексеев А.И. Дело всей жизни. Книга о подвиге адмирала Г.И.Невельского. Хабаровск, 1972.

138. Алексеев А.И. Николай Мзфавьев // Первопроходцы. М.> 1983. С.162—228.

139. Алексеев А.И. Освоение русскими людьми Дальнего Востока и Русской Америки (до конца XIX века). М,, 1982.

140. Алексеев А.И. Сподвижники Г.И.Невельского. Южно-Сахалинск, 1967. 14Ааексушин Г.В. Самарские губернаторы. Самара, 1996.

141. Андреева Г.М. Социальная психология. М., 1988.

142. Андреевский И.Е. О наместниках, воеводах и губернаторах. СПб., 1864.

143. Базалийская О.Т. Иркутские правители в воспоминаниях современников // Земля Иркутская, Иркутск. № 8. 1997. С.30—34.

144. Байбурин А.К. Этнические аспекты изучения стереотипных форм поведения и культзфа // Советская этнография. 1985. №2. С.36—46.

145. Барановская М.Ю. Декабрист Николай Бестужев. М., 1954.

146. Барсуков И.П. Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский по его письмам, официальным документам, рассказам современников и печатным источникам. Материалы к биографии. М., 1891, В 2-х книгах.

147. Бердников Л. П. Вся красноярская власть. Очерки истории местного управления и самоуправления (1822 — 1916). Факты, события, люди, Красноярск, 1995.

148. БерендтеЭ.Н. О прошлом и настоящем русской администрации (Записка, составленная в декабре 1903 г.) СПб., 1913.

149. Беспрозванных Е.Л. Приамурье в системе русско-китайских отношений. М., 1983.

150. Блинов И.Л. Губернаторы. Историко-юридичеекий очерк. СПб. 1905,

151. Блинов И.Л. Исторические материалы, извлеченные из сенатского архива. Сенаторские ревизии. // Журнал Министерства юстиции, 1913, № 2. С.257—303.

152. Блинов И.Л. Надзор за деятельностью губернаторов (историко-юридический очерк) // Вестник права. 1902. Т.32. № 7. СМ—11.

153. Бобнева М.И. Социальные нормы и регуляция поведения. М., 1978.

154. Болонев Ф.Ф. Семейские. Историко-этнографические очерки. Улан-Удэ, 1985.

155. Болховитинов H.H. Русско-американские отношения и продажа Аляски, 1834 — 1867. М., 1990.

156. Брегман А А., Федосеева Е.П. Владимир Федосеевич Раевский // Раевский В.Ф. Материалы о жизни и революционной деятельности. Т.2. Иркутск. 1983. С.5—-56.

157. Бугаева С.Я. Образование и образовательный ценз в российском праве XIX в. // Проблемы истории России. Вып.2: Опыт государственного строительства XV — XX в. Екатеринбург, 1998. С.79 — 94.

158. Бз'ксгевден А.О. Русский Китай. Очерки дипломатических отношений России с Китаем. Вып.1. Пекинский договор 1860 г. Порт-Артур, 1902.

159. Буцинский П.Н. Граф Н.Н.Муравьев-Амурский. Сочинение Ив, Барсукова: Рец. проф. Харьковского ун-та Петра Буцинского. СПб., 1895.

160. Быконя Г.Ф. Русское неподатное население Восточной Сибири в XVIII — начале XIX вв. Формирование военно-бюрократического дворянства. Красноярск, 1985.

161. Быконя Г.Ф., Федорова В.И., Бердников Л.П. Красноярск в дореволюционном прошлом (XVII — XIX века). Красноярск, 1990.

162. Вагин В.И.Артемий Матвеевич Крюков // Сибирский сборник. Прилож. к газ. "Восточное обозрение", Иркутск, 1888,№ 3. С.31—36,

163. Вагин В.И. Исторические сведения о деятельности графа М.М.Сперанского в Сибири с 1819 по 1822 годы. Собраны В.Вагиным. СПб. 1872. Т. 1,2.

164. Валевский A.J1. Биографика как дисциплина гуманитарного цикла // Лица. Био-графич. альманах. Вып. 6. М.; СПб., 1995. С.32—$8.

165. Варадинов H.H. История Министерства внз'тренних дел. В 3-х частях. СПб, 1858—1863.44 .Василенко И А. Административно-государственное управление как наука // Социологические исследования. 1993. №8. С.88—95; 1994. Ш. С.98—106.

166. Вебер М. Избранное. Образ общества. Пер. с нем. М., 1994.

167. Вебер М. Основные понятия стратификации. Пер. с англ. // Социологические исследования,1994. С,147—156.

168. Вибе П.П. Генерал-губернаторы Западной Сибири // Отечество. Вып.6. С.ИЗ— 128,

169. Власть и реформы: От самодержавной к советской России. СПб., 1996.

170. Востоков З.В., Востриков Л А, Хабаровск и хабаровчане. Очерки о прошлом. Хабаровск, 1991.

171. Гаман О.В. Бюрократия Российской империи: вехи эволюции. М., 1997.

172. Герасимова Ю.И. Кризис правительственной политики в годы революционной ситуации и Александр II /У Революционная ситуация в России в 1859 — 1861 гг. Т.2, М., 1962. С.93—106.

173. Гессен В.М, Вопросы местного управления. СПб. 1904.

174. Гольмдорф М.Г, Материалы для истории бывшего Дворянского полка до переименования его в Константиновское военное училище. 1807—1859. СПб., 1882.

175. Гончаренко С.Н. Из истории русско-китайских отношений: русские путешественники в Китае во второй половине XIX в. // И не распалась связь времен.„ К 100-летию со дня рождения П.Е.Скачкова. М., 1993. С.230—245.

176. Градовский А.Д, Исторический очерк учреждения генерал-губернаторств в России а Собр. соч. Т.1. СПб,, 1904. С,299—338.56 .Градовский А.Д. История местного управления в России // Собр. соч. Т.2. СПб, 1899.

177. Градовский А. Д. Начала русского государственного права. Часть 3. Органы местного управления // Собр. соч.Т. 3. СПб., 1908.

178. Дамешек Л.М. Временное положение о крестьянских начальниках 1898 года и народы Сибири // Государственно-правовые институты самодержавия в Сибири. Иркутск. 1982. С.40-49.

179. Дамешек Л.М. Иеторико-правовое положение народов Сибири в освещении русской историографии XIX века // Государственно-правовые институты самодержавия в Сибири. Иркутск. 1982.

180. Дамешек Л.М., Дамешек И.Л., Кузнецова ЕА. Сперанский и Муравьев // Земля Иркутская, 1995, № 3, с.24—27.

181. Даниленко A.B. Правительственная политика при проведении буржуазных реформ 60-70-х гг. XIX в. в Сибири и ее оценка демократической общественностью края // Политика царизма в Сибири в XIX — начале XX в. Иркутск, 1987. С.80— 102.

182. Даттан A.B. Исторический очерк развития приамурской торговли. М., 1987.

183. Демидова Н.Ф. Служилая бюрократия в XVII в. и ее роль в формировании абсолютизма. М., 1981.

184. ДеревнинаТ.Г. III отделение и его место в системе государственного строя абсолютной монархии в России (1826—1855 гг.). Автореф. дис. канд. ист. наук. М., 1973.

185. Долбилов М.Д.Александр II и отмена крепостного права//ВИ, 1998. №8. С.32—50.

186. Должиков В А. Политический альянс МА.Бакунина и Н.Н.Муравьева-Амурского (к историографии проблемы) Н Вопросы политологии и политической истории. Барнаул, 1994. С.46—57.

187. Должиков В A. MA.Бакунин и Сибирь. (1857—1861 гг.). Новосибирск, 1993.

188. Драго Р. Административная наука. Пер. с франц. M.s 1982.

189. Дружинин Н.М. Сенаторские ревизии 1860—1870-х годов. (К вопросу о реализации реформы 1861 г.)//Исторические записки. Т.79. М., 1966.

190. Дубинина Н.П. Приамурский ген ер ал- губ ер н ат ор НЛ.Гондатти. Хабаровск, 1997.

191. Дулов A.B. Иркутская дуэль /7 Сибирь, 1992, № 5. С.216—228.

192. Дулов A.B. Петрашевцы в Сибири. Иркутск. 1996.

193. Дятлова Н.П. Отчеты губернаторов как исторический источник /7 Проблемы архивоведения и источниковедения. Л., 1964. С.227—246.

194. Евреинов В А. Гражданское чинопроизводство в России. Исторический очерк. СПб., 1887.

195. Единархова Н.Е. Кяхта и кяхтинская торговля (40-60-е годы XIX в.) // Взаимоотношения России со странами Востока в середине XIX — начале XX вв. Иркутск,1982. С, 12—26.

196. Ерошкин Н.П. Местные государственные учреждения дореформенной России (1800 — 1860 гг.). М., 1985.

197. Ерошкин Н.П. Очерки истории государственных учреждений дореволюционной России. М., 1960.

198. Зуев A.C. Проекты реформ Забайкальского пограничного казачьего "войска" второй четверти XIX в. // Роль Сибири в истории России. Бахрушинские чтения 1993 г. Новосибирск, 1993. С.39—46.

199. Иванов В А. Губернское чиновничество 50—60-х гг. XIX в. в России. Историко-источниковедческие очерки (по материалам Московской и Калужской губерний). Калуга, 1994.

200. Иванов В А. Деятельность губернаторов центра России 50—60-х гг. XIX в. в освещении мемуаристов // Исследования по источниковедению истории СССР. М., 1889. С. 180—209.

201. Ивановский В.В. Административное устройство наших окраин //Ученые записки Казанского з'ниверситета. 1891, Кн. VI. С. 27—70.

202. Ивановский В.В. Бюрократия как самостоятельный общественный класс // Рус. мысль. 1903. № 8. С. 1—29 (2-я паг.).

203. Ивановский В.В. Вопросы государствоведения, социологии и политики. Казань, 1899.

204. Исторический очерк деятельности Иркутского института императора Николая I. Первое пятидесятилетие. 1845 — 1895. Иркутск, 1896.

205. Ист ор и ческий очерк Николаевского кавалерийского училища, бывшей школы гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. 1823—1898. СПб., 1898.

206. История внешней политики России, Первая половинаXIX века. М„ 1995. Ю4.История внешней политики России. Вторая половина XIX в. От Парижского мира 1856 г. до русско-французского союза. М., 1997.

207. Ю5.Р1стория Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVIÏ в. — февраль 1917). М., 1994.

208. История Сибири. Т.2. Сибирь в составе феодальной России. Л., 1968.

209. История Сибири. Т.З. Сибирь в эпоху капитализма. Л., 1968.

210. Кабанов П.И. Амурский вопрос. Благовещенск. 1959. Ю9.Кабузан В.М. Как заселялся Дальний Восток. Хабаровск, 1976, 1 Ю.Казин В.Х. Казачьи войска, СПб., 1912.111 .КапустинаТА. Николай I // ВИ, 1993, № 11—12. С.27 — 50.

211. Катаев И.М, Дореформенная бюрократия по запискам, мемуарам и литературе. СПб., 1914.

212. Киселев И.Н., Мироненко C.B. О чем рассказали формулярные списки // Число и мысль. М„ 1986. Вып. 9. С. 6—31.

213. Клер Л.С. Органы управления горнорудной промышленностью Восточного Забайкалья в XVIII — начале XX вв. // Государственно-правовые институты самодержавия в Сибири, Иркутск, 1982. С.12—24.

214. Клер Л.С. Органы управления Нерчинсжой каторгой (середина XIX в.—1917) //Ссыльные революционеры в Сибири. Иркутск, 1989. Вып. U.C. 139—157.

215. Клер Л.С., Шостакович Б.С. Второе комендантское управление на Нерчннских заводах // Ссыльные революционеры в Сибири. Вып 10. Иркутск, 1987. С.101 — 122.

216. Коваль С.Ф. Декабрист В.Ф.Раевсжий. Иркутск. 1951.

217. Коваль С.Ф, Декабристы и общественное движение 50-х — начала 60-х годов XIX века // В сердцах Отечества сынов. Иркутск, 1975. С.263—278.

218. Коваль С.Ф. За правду и волю. К столетию восстания политических ссыльных в Сибири в 1866 г. Иркутск, 1966.

219. Коваль С.Ф. Из архива Н.Д.Свербеева, Письма А,И.Герцена // Сибирь и декабристы. Вып.4. Иркутск, 1985. С,203—216,

220. Ко дан C.B. М.М. Сперанский и кодификация сибирского законодательства // Политика самодержавия в Сибири XIX— начала XX века. Иркутск, 1988. С.114— 123.

221. Кодан C.B. Сибирская ссылка декабристов. (Историко-юридическое исследование), Иркутск, 1983.

222. Кожухов Ю.В. Русские крестьяне Восточной Сибири в первой половине XIX в. (1800—1861). Л., 1967.

223. Коняев А.И. Финанасовый контроль в дореволюционной России. Очерки истории. М., 1959.

224. Коркунов H. М. Русское государственное право. Т.1. СПб., 1901. Т. 2. СПб., 1913.

225. Ш.Корф CA. Очерк исторического развития губернаторской должности в России //Вестник права, 1901. № 9. С.131—147.

226. Корягин Б.Г, Проведение буржуазных реформ 60-70-х гг. в Западной Сибири. Томск, 1965.133 .Краткий обзор действий Амурской компании за 7 лет ее существования ¡1 Восточное Поморье, Николаевск, 1865, № 3—5.

227. Крут икс в В.И. Отмена крепостного права в Тз'льской губернии. Тула, 1956.

228. Крыжановский В. О состоянии и изменениях высшего местного управления восточной Сибири с 1822 по 1887 год. Историко-юридич, очерк И РА. 1913, № 7,1. С. 17—25.

229. Ш.Крылов В.В. Административные документы и письма Высокопреосвященного Иннокентия, Архиепископа Камчатского, по управлению Камчатскою епархиею и местными духовными учебными заведениями за 1846—1868 гг. Казань. 1908.

230. Кубалов Б.Г. А.И. Герцен и общественность Сибири. (1855—1862). ("Полярная звезда", "Голоса из России", "Колокол" и "Под суд!" в Сибири.) Иркутск, 1958.

231. Кубалов Б.Г. Первенец частной сибирской печати газета 'Амур" (I860—1862 гг.) // Записки Иркутского областного краеведческого музея, Иркутск, 1961, Вып. 2, С,55 —87.

232. Кубалов Б.Г. Протест против выступления Бакунина об "иркутской дуэли" Вступит, статья и комментарий к: [Львов Ф.Н. Об иркутской дуэли] // Литературное наследство. Т. 63. Герцен и Огарев. III. M., 1956. С.228—231,238—239.

233. Кубалов Б.Г., Коваль С.Ф, К вопросу о раскрепощении труда в Восточной Сибири //Сибирь периода капитализма. Новосибирск, 1964. Вып. 1. Предпосылки Октябрьской революции в Сибири. С.26—49.

234. Кудрявцев ФА., Вендрих ГА. Иркутск. Очерки по истории города, Иркутск, 1958.

235. К}'знецов A.C. Второй Сибирский комитет // Политика царизма в Сибири в XIX—начале XX в. Иркутск, 1987. С.З—22.143 .Кузнецов A.C. Сибирская программа царизма 1852 г. // Очерки истории Сибири. Вып. 2. Иркутск, 1971. С.З—27.

236. Кузнецова ЕА. Взгляд H .Н .Мзфавьева Амурского на проблемы сибирской ссылки // Ссыльные революционеры в Сибири (XIX в. — февраль 1917 г.). Вып.12. Иркутск, 1991.

237. Кузнецова ЕА. Кадровая политика Н.Н.Муравьева-Амурского // Земля Иркутская, 1995, №4, с.4— 10.

238. Кузнецова ЕА. Н.Н.Муравьев и декабристы // Земля Иркутская, 1996, № 6. С.8—19.

239. Кузнецова ЕА. Область как единица административно-территориального деления Сибири в 1822—1858 гг. // Байкальская историческая школа: проблемы региональной истории. Тезисы докладов и сообщений. Часть 1. Иркутск. 1994, с,35— 39.

240. Кз'знецова ЕА. Прощальное фото графа Н.Н.Мзфавьева-Амурского Н Земля Иркутская. Иркутск, 1997, № 8. С.74 — 75; № 9. С.20 — 31.

241. Куликов C.B. Социальный облик высшей бюрократии России накануне Февральской революции // Из глубины времен. СПб., 1995. Вып. 5. С.З—25.

242. Лазаревский Н. И. Лекции по русскому государственному праву. Т. 1. Конституционное право, Т. 2. Административное право, СПб., 1910.

243. Левшин Д.М. Пажеский Его Императорского Величества корпус за сто лет. 1802—1902. СПб., 1902.

244. Лобанов В.Ф. Старообрядческие общины Забайкалья и самодержавие в первой половинеXIX в. Автореф. дис. канд. ист. наук. Новосибирск, 1983.

245. Лохвицкий А.Д. Губерния, ее земские и правительственные учреждения, СПб., 1864.

246. Мамай A.C. Споры в русском правительстве по амурскому вопросу (1848— 1854) // Вестн. МГУ, серия История, 1996, № 3. С.З—16.

247. Мамсик Т.С. Крестьянское движение в Сибири. Вторая четверть XIX в. Новосибирск, 1987.

248. МамсикТ.С. Сибирская администрация и крестьянское движение 1840-х годов. ("Предписание" М.В.Ладыженского исправникам) // Политика самодержавия в Сибири XIX — начала XX века. Иркутск. 1988. С.4—15.

249. Марасанова В.М., Федюк Г.П.Ярославские губернаторы. 1777 — 1917. Исто-рико-биографические очерки. Ярославль, 1998.

250. Маркин В А. Петр Кропоткин. Иркутск, 1992.

251. Маркова И.Б. Досуг сибирских чиновников в первой половинеXIX в. // Культурно-бытовые процессы у русских Сибири XVIII — начала XX в. Новосибирск, 1985. С.41—52.

252. Маркова И.Б. Круг чтения сибирских чиновников в первой половине XIX в. // Русская книга в дореволюционной Сибири. Книгописная деятельность и круг чтения сибиряков. Новосибирск, 1984. С.56—67.

253. Маркова И.Б. Управление Сибирью в 20 — 60-е годы XIX в. Автореф. дис. канд. ист. наук. Новосибирск. 1985.

254. ПЗ.Миллс Р. Властвующая элита. Пер. с англ. М., 1959.

255. Милютин Б А. Сборник исгорико-статистических сведений о Сибири и сопредельных ей странах. Т.1. Вып.1—3. СПб., 1875.

256. Министерство финансов. 1802 — 1902, В 2-х частях. СПб., 1902.

257. Министерство юстиции за сто лет. 1802 — 1902. Исторический очерк. СПб., 1902.

258. Ш.Мироненко C.B. Николай I //Российские самодержцы: 1801 — 1917, М., 1994. С.91—159.

259. Мироненко C.B. Страницы тайной истории самодержавия. Политическая история России первой половины XIX столетия. М., 1990.

260. Мироненко C.B. Самодержавие и реформы, Политическая борьба в России в начале XIX в. М., 1989.

261. Миронов Б.Н. Историк и социология. Л., 1984.181 .Миронов Б.Н. Русский город в 1740 — 1860-е годы: демографическое, социальное и экономическое развитие, Л„ 1990.

262. Митина Н.П, Во глубине сибирских руд. К столетию восстания польских ссыльных на Кругобайкальском тракте. М, 1966.

263. Морякова О.В. Местное управление в России во второй четверти XIX в. (по материалам сенаторских ревизий) // Вестн. Моек, ун-та. Сер.8, История. 1994, № 6, С.28—38.

264. Морякова О.В. Провинциальное чиновничество в России второй четверти XIX века: социальный портрет, быт и нравы // Вестн. Московск. ун-та. Сер. 8. История. 1993.№6. С. 11—23.

265. Морякова О.В. Система местного управления России при Николае I. М., 1998. 186 .Муравьев М.В. Статья М.СЛунина "Взгляд надела Польши" // Декабристы на каторге и в ссылке. М., 1925. С.265—280.

266. Мясников B.C. "Договорными статьями утвердили." Дипломатическая история русско-китайской границы. XVII — XX вв. М., 1996.

267. Мясников B.C., Шепелева Н.В. Империя Цин и Россия в XVII — начале XX в. // Китай и соседи в новое и новейшее время. М., 1982. С.34—89.

268. Мясников B.C., Шепелева Н.В. Китай и Монголия // Китай и соседи в новое и новейшее время. М., 1982. С.126—152.

269. Нардова В А. Городское самоуправление России в 60 — начале 90-х гг. XIX в. Правительственная политика. Д., 1984.

270. Ш.Нарочницкий А.Л. Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке. 1860 — 1895. М. 1956.

271. Нарыжная С.М. О благотворительной деятельности в ген ер ал-губ ер н ат ор ст в е Приамурского края (последняя четверть XIX — начало XX в.) // Третьи Маку шин -окне чтения. 12 — 14 мая 1994 г., г.Омск. Тезисы. Новосибирск, 1994. С.62—65.

272. Никулин В.Н. Управление крестьянами Сибири в 1861 — 1905 годах. Новосибирск, 1979.

273. Оржеховский И.В. Самодержавие против революционной России. (1826 — 1880 гг.), М., 1982.

274. Островский A.B. Элита российского общества XIX — начала XX веков: некоторые проблемы истории и историографии //Из глубины времен. СПб., 1993. Вып. 3. С. 9—10.

275. Очерки русской литературы Сибири. Новосибирск, 1982. 'Г.!.

276. Павлова В.П. Декабрист Сергей Петрович Трубецкой. //Трубецкой С.П. Материалы о жизни и революционной деятельности. Т.2. Письма, дневник 1857 — 1858 гг. Иркутск, 1987. С.З—62.

277. Павловская A.B. Александр II как реформатор в англо-американской историографии // Вестн. Московск. ун-та. Сер.8. История. 1994. №6. С.39—49.

278. Паина Э. С. Сенаторские ревизии и их архивные материалы (XIX — начало XX в.) // Некоторые вопросы изучения исторических документов XIX — начала XX века. Л., 1967. С. 147—175.

279. Папков АА. Церковно-общественные вопросы в эпоху Царя-Освободителя. СПб., 1902.

280. Паршукова Н.П. Сибирь на страницах "Колокола" //Актуальные вопросы истории Алтая. Барнаул. 1980. С. 130—143.

281. Пермские губернаторы: традиции и современность. Пермь, 1997.211 .Псрцсва ТА. К вопросу о распространении рукописей М.СЛунина /7 Памяти декабристов. К 150-летию со дня восстания. Иркутск, 1975. С.122—136.

282. Перцева ТА. Сибирский кружок распространителей сочинений М.СЛунина // Сибирь и декабристы. Иркутск, 1978. Вып.1. С.41—51.

283. Петряев Е.Д. Впереди — огни. Очерк культурного прошлого Забайкалья. Иркутск, 1968.

284. Пирумова Н.М. Земское либеральное движение. Социальные корни и эволюция до начала XX века. М., 1977.

285. Пирумова Н.М. МА.Бакунин. М., 1970.

286. Писарькова Л.Ф. От Петра I до Николая I (политика правительства в области формирования бюрократии) // Отечественная история. 1996. №4. С. 29—44.

287. Писарькова Л.Ф. Российский чиновник на службе в конце XVIII—первой половине XIX века И Человек, 1995. Вып. 3. С.121—139; Вып. 4. С.147—159.

288. Полевой Б.П. "Впечатления моряка" Василия Завойко о Русской Америке (1835 — 1838) // Русская Америка, По личным впечатлениям миссионеров, землепроходцев, моряков, исследователей и других очевидцев. М., 1994.

289. Полевой Б.П. Опознание статей петрашевца А.П.Баласогло о Сибири, Дальнем Востоке и Тихом океане // История СССР, 1961, № 1. С.155—159.

290. Порох И.В. Генерал-студент // Годы и люди. Саратов, 1989. Вып.4. С.32—56.

291. Порох И.В. История в человеке: НА.Мордвинов — деятель общественного движения в России 40—80-х годов XIX в. Саратов, 1971.

292. Рабцевич В.В. Сибирский город в дореформенной системе управления. Новосибирск, 1984.

293. Радаев В.В., Шкаратан О .И. Социальная стратификация. М., 1996.

294. Раскин Д.И. Специализация высшей российской бюрократии XIX — начала XX в.: образование, профессиональный опыт, продвижение по службе // Из глубины времен. СПб., 1994. Вып. 3. С.29—39.

295. Рафиенко Л .С. Компетенция сибирского губернатора в XVIII в. // Русское население Поморья и Сибири (период феодализма). Сб. статей памяти чл.-корр. АН СССР В.И.Шункова. М., 1973. С. 364—380.

296. Революционная ситуация в России середины XIX века. Колл. монография под ред акад. М.В.Нечкиной. М., 1978.

297. Ремнев A.B. Административная политика самодержавия в Сибири в XIX — начале XX вв. Автореф. дис. докт. ист, наук. Омск; СПб., 1997.

298. Ремнев A.B. Генерал-губернатор Западной Сибири А.ОДюгамель /7 Известия Омского историко-краеведческого музея. 1996, №4. с. 136-—144.

299. Ремнев A.B. Генерал-губернаторская власть в XIX столетии, К проблеме организации регионального управления Российский империи // Имперский строй России в региональном измерении (XIX — начало XX в.) М,, 1997. С.52—66.

300. Ремнев A.B. Западно-сибирские генерал-губернаторы первой половины XIX в, // Страницы исторического прошлого Омска. Омск, 1994. С.5—11.241 .Ремнев А.В, Иркутская дуэль 1859 года И Отечество. М., 1995. Вьш.6, С,285— 300.

301. Ремнев A.B. Политическая ссылка и западносибирская администрация (1863 — 1868 гг.) // Общественно-политическое движение и культурная жизнь Сибири (XVIII — XX вв.), Омск, 1996. С.29—44.

302. Ремнев A.B. Проконсул Сибири Иван Борисович Пестель Н Вопросы истории, 1997,№2, с.141—149.

303. Ремнев А,В, Самодержавие и Сибирь в начале XIX в,: поиски особой системы управления Н Всесоюзная Байкальская историческая школа: история и общество в панораме веков. Тезисы докладов и сообщений. Часть 1. Иркутск, 1990. С.25—-29.

304. Ремнев A.B. Самодержавие и Сибирь. Административная политика в первой половине XIX в. Омск, 1995.

305. Ремнев A.B. Самодержавие и Сибирь. Административная политика второй половины XIX — начала XX веков. Омск, 1997.

306. Роббинс Р. Наместник и слуга // Отечественная история. 1993. № 1. С.202—213.

307. Розенталь В.Н. Идейные центры либерального движения в России накануне революционной ситуации // Революционная ситз'ация в России в 1859—1861 гг. Т.З, М., 1963. С.372—398.

308. Россия на рубеже веков: исторические портреты. М., 1991.

309. Россия XIX — XX вв. Взгляд зарубежных историков. М., 1996,

310. Румянцева М.Ф. Массовые источники по истории чиновничества местных государственных учреждений России. 1762—1802. Автореф. дис., канд. ист, наук. М., 1985.

311. Сакович В А. Государственный контроль в России. Его история и современное устройство в связи с изложением сметной системы, кассового порядка и устройства государственной отчетности. 4.1. СПб., 1896.

312. Сафроиов Ф,Г, Охотско-Камчатский край. Пути сообщения, население, снабжение и земледелие до революции. Якутск, 1958.

313. Сватиков С.Г. Россия и Сибирь. (К истории сибирского областничества в XIX веке). Прага, 1929.

314. Свербеев Н.Д. Описание плавания по реке Амур}' экспедиции генерал-губернатора Восточной Сибири в 1854 г. //Записки СО ИРГО. Кн.З, СПб. 1857. Отд.1. С.1—79.

315. Свирская Л.М. Краткий очерк истории журналистики на Дальнем Востоке в XIX — начале XX в. Владивосток, 1982.

316. Сгибнев A.C. Исторический очерк главнейших событий в Камчатке // Морской сборник, 1869, № 8. С.86—110.

317. Семевский В.И. Крестьянский вопрос в XVIII — первой половине XIX в. Т.2. Крестьянский вопрос в царствование императора Николая I. СПб., 1888.

318. Сементковский Р.И. Силуэты русских администраторов // ИВ, 1892. № 2. С.499—523.

319. Сергеев В.Д. Страницы истории Камчатки (дореволюционный период). Петропавловск-Камчатский, 1992.

320. Сергеев О.И. Казачество на русском Дальнем Востоке. М., 1983.

321. Сизиков М.М., Борисов A.B., Скрипилев А.Е. История полиции России (1718 — 1917). Вып.2. Полиция Российской империи XIX — начала XX вв. М., 1992.

322. Сидоров И.С. Николай Александрович Мордвинов среди петрашевцев (по новым архивным материалам) //Люди и годы. Саратов, 1992. Вып. 6. С. 47—61.

323. Синиченко В,В. Восточная Сибирь в российско-китайских отношениях (середина 50-х гг. XIX века — 1884 г.). Автореф. дис. канд. ист, наук. Иркутск, 1998.

324. Сквирская Л.М. Краткий очерк истории журналистики на Дальнем Востоке в XIX — начале XX вв. Владивосток, 197 І.

325. Скришшев ЕА. Первый политический процесс 60-х годов в России и сибирская ссылка // Государственно-правовые институты самодержавия в Сибири. Иркутск, 1982.С.73—86.

326. Скропышев Я.С. Тобольская губерния в 50-х гг. // Виктор Антонович Арцимо-вич: Воспоминания-характеристики. СПб., 1904. С. 26—32.

327. Сладкевич Н.Г. Очерки истории общественной мысли России в конце 50-х — начале 60-х годов XIX в. (Борьба общественных течений в годы первой революционной ситуации). Л., 1962.

328. Сладковский М.И. История торгово-экономических отношений народов России с Китаем (до 1917 г.). М., 1874.

329. Соколов К.Н. Очерк истории и современного значения генерал-губернатора // Вестник права, 1903, кн. 7. С.110—179. Кн. 8. С.39—76.

330. Социадьная стратификация. М., 1992, вып.1,2, 3.

331. Спиридонова В.И. Бюрократия и реформа (анализ концепции М.Крозье), М., 1997.

332. Страховский И.М. Губернское устройство // Журнал Министерства юстиции. СПб., 1913, № 7. С.28—93; № 8. С.70—121; № 9. С.122—172. (2-я паг.).

333. Сюзор Г. Ко дню ЬХХУ юбилея Императорского училища правоведения. 1835 — 1910. (Исторический очерк). СПб., 1910.

334. Татищев С.С. Император Александр II. Его жизнь и царствование, Т.1. СПб, 1903.

335. Топчий А.Т. Политика Кабинета и местной администрации в отношении поземельного устройства мастеровых Нерчинского горного округа по положениям реформы 1861 г, И Некоторые вопросы истории Сибири. Томск, 1972, С.109—130.

336. Топчий А.Т. Реорганизация аппарата управления Сибирским казачьим войском на основе реформы 186 Î г. П Из истории Сибири. Вып. 18. Некоторые вопросы истории крестьянства Сибири. Томск, 1975. С.87—99.

337. Троицкий С.М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII в. Формирование бюрократии. М., 1974,

338. Трынковский Ян. Сибирь и каторга. По воспоминаниям ссыльных поляков // Родина, 1994, Не 12. С.99—102.

339. Тульские губернаторы. Сб. статей под ред. Н.К.Попова. Тула, 1997.

340. Улащик Н.Н. Отчеты губернаторов Литвы и Западной Белоруссии как исторический источник (1804—1861) // Проблемы источниковедения. T.IX. М., 1961.1. С. 15—55.

341. Фатьянов А.Д. Владимир Сукачев. Иркутск, 1990.

342. Фрейман O.P. Пажи за 185 лет. (1711—1896). Биографии и портреты. Фридрихсгамн, 1897.

343. Фурсенко А А. Материалы о коррупции царской бюрократии. (По бумагам КА.Скальковского) // Исследования по отечественному источниковедению. Сб, статей, посвященный 75-летию проф. С.Н.Валка. М.;Л., 1964. С.149—156.

344. Хохлов А.Н. Торговля — приоритетное направление политики России в отношении Цинского Китая // И не распалась связь времен. К 100-летию со дня рождения П.Е.Скачкова. М., 1993. С. 197—229.

345. Хроленок С.Ф. Золотодобывающая промышленность Сибири (1832 — 1917), Историко-зкономический очерк, Иркутск, 1990.

346. Худяков В.Н. Аграрная политика царизма в Сибири в пореформенный период. Томск, 1986.

347. Черкуха В.Г. Внутренняя политика царизма с середины 50-х до начала 80-х гг. XIX в. Л., 1978.

348. Чернуха В.Г. Деятельность Политико-экономического комитета Русского географического общества (28 февраля 1859 — 26 ноября 1862 г.) // ВИД, T. XXI. Л,, 1990.С.74—88.

349. Чулков H.1I. Генеалогия декабристов Муравьевых // Русский евгенический журнал. 1927. Т.5, вып.!. С.З—18.

350. Шатрова Г.П. Декабрист Д.И.Завалишин. Проблемы формирования дворянской революционности и эволюция декабризма. Красноярск, 1984.

351. Шевченко М.М. Правительство, народное образование и государственная служба накануне Великих реформ (1849 — 1856) // Россия и реформы. Вып.2, М., 1993. С.14—33.

352. Шевырев А.П, Реформы в морском ведомстве России после Крымской войны, Автореф. дис. канд. ист. наук. М., 1983.

353. Шевырев А.П. Русский флот после Крымской войны: либеральная бюрократия и морские реформы. М., 1990.

354. Шепелев Л.Е. Отмененные историей. Чины, звания и титулы в Российской империи. Л., 1977.

355. Шободоев Е.Б. Новые источники по делу о дуэли М.С.Неклюдова с Ф А.Беклемишевым 16 апреля 1859 г. в Иркутске и ее последствиях // Байкальская историч, школа : проблемы региональной истории. 4.1. Иркутск, 1994. Тезисы. С.62—65.

356. Шостакович Б.С, История поляков в Сибири (XVII — XIX вв.). Иркутск, 1995.

357. Штейн М.Г. H.H. Муравьев-Амурский. Историко-биографичеекий очерк. Хабаровск, 1946.

358. Шумилов М.М. Губернаторские назначения в России 60—70-х годов XIX века // Россия в XIX—XX вв. Сб. статей к 70-летию РШ.Ганелина. СПб., 1998. С.204— 210.

359. ЗЗОШумилов М.М. Местное управление и центральная власть в России в 50-х—начале 80-х гг. XIX в. М., 1991.

360. Щедрин Г.И. Петропавловский бой. М., 1975,

361. Эйдельман Н.Я. Лунин. М., 1970.

362. Lincoln W. Nicolas I, Emperor and Autocrat, of all the Russia. Bloomington, 1978. 341 .Orlovsky D. The Limits of Reform: the Ministry of Internation Affairs in Imperial Russia, 1802 — 1881. Cambridge (Mass.), 1981.

363. Pearson T.S. Russian officialdom in crisis: Autocrasy a local selfgovemment, 18611900. Cambridge; N.Y. etc. 1989.

364. Pintner W.M. Civil Officialdom and the Nobility in the 1850's // Russian Officialdom. The Bureaucratization of Russian Society from the 17 th to the 20th Centuiy. Chapel Hill, 1980. P. 227—249.

365. Pintner W.M. The Social Characteristics of the Early Nineteenth-Century Russian Bureaucracy // Slavic Review. 1970. Vol. 29. № 3. P. 429—443.

366. Robbins R. jr. The Tsar's Viceroys. Russian Provincial Governors in the Last Years of the Empire. Ithaca & London, 1987.

367. Torke H.-J. Das russische Beamtentum in der ersten Hälfte des 19. Jahrhunderts // Forschungen zur osteuropäischen Geschichte. 1967. Bd. 13.

368. Yaney G.L. The Systematization of Russian Government. Social Evolution in the Domestic Administration of Imperial Russia, 1711 — 1905. Univ. of Illinois Press. Urbana, Chicago, London. 1973.135

Полный текст автореферата диссертации по теме "Высшая администрация Восточной Сибири в середине XIX века, конец 1830-х - середина 1860-х годов"

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Матханова, Наталья Петровна

Введение диссертации1999 год, автореферат по истории, Матханова, Наталья Петровна

Заключение научной работыдиссертация на тему "Высшая администрация Восточной Сибири в середине XIX века, конец 1830-х - середина 1860-х годов"

Список научной литературыМатханова, Наталья Петровна, диссертация по теме "Отечественная история"

Похожие темы диссертаций