Японо-советское соперничество на Дальнем Востоке в 1925-1941 гг.

Черепанов, Константин Владимирович

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Японо-советское соперничество на Дальнем Востоке в 1925-1941 гг.

Год: 2005
Автор научной работы: Черепанов, Константин Владимирович
Ученая cтепень: кандидата исторических наук
Место защиты диссертации: Омск
Код cпециальности ВАК: 07.00.03

Диссертация по истории на тему 'Японо-советское соперничество на Дальнем Востоке в 1925-1941 гг.'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Японо-советское соперничество на Дальнем Востоке в 1925-1941 гг."

Черепанов Константин Владимирович

ЯПОНО-СОВЕТСКОЕ СОПЕРНИЧЕСТВО НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ В 1925-1941 ГГ.

Специальность 07.00.03 - «Всеобщая история»

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Омск-2005

Работа выполнена на кафедре новой, новейшей истории и международных отношений Томского государственного университета

Научный руководитель доктор исторических наук, профессор

Индукаева Нина Семеновна

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, доцент

Дацышен Владимир Григорьевич;

кандидат исторических наук, доцент Касьянова Алла Анатольевна

Ведущая организация Бурятский государственный университет

Защита состоится « 8 » апреля 2005 г. в 15.00 на заседании диссертационного совета Д 212.267.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук по специальностям 07.00.02 -Отечественная история, 07.00.03 - Всеобщая история, 07.00.09 - Историография, источниковедение и методы исторического исследования при Томском государственном университете (634050, г. Томск, пр. Ленина, 36).

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Томского государственного университета.

Автореферат разослан « 3 » марта 2005 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

доктор исторических наук, профессор

О.А. Харусь

№96

'¿тчоь

Актуальность и научная значимость темы. Проблема японо-советского соперничества в 1925-1941 гг. является одной из наименее исследованных в исторической науке. Этот факт нельзя объяснить отсутствием интереса со стороны отечественных и зарубежных исследователей к самим японо-советским отношениям данного периода. Именно в эти годы закладывались основы взаимоотношений Японии и Советского Союза, реанимировались и обострялись взаимные противоречия.

В данной диссертации впервые предпринимается попытка исследовать содержание японо-советских отношений 20-30-х гг. XX в. через призму соперничества обеих держав на Дальнем Востоке, прежде всего, в Маньчжурии и Монголии. В японо-советском соперничестве наряду с противостоянием, конфронтацией и враждебностью проявлялись элементы обоюдного прагматизма, сотрудничества и даже партнерства.

Ставшие доступными в последнее время факты и документы требуют изучения глубокого изучения не только конфронтационной составляющей японо-советских отношений, как это было принято ранее, но и исследования многочисленных фактов и свидетельств компромиссной политики двух дальневосточных держав в отношении друг к Другу. Широко использованные в диссертационном исследовании новые материалы Архива внешней политики Российской Федерации (АВП РФ) и Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ) с серьезным основанием позволяют взглянуть на японо-советские отношений именно под таким углом зрения. История показала, что наши страны могли приходить к пониманию и даже определенному сотрудничеству в сложные 20-30-е гг. XX в., во многом утратив эту возможность в послевоенный период времени.

Степень изученности темы. Тема японо-советских отношений 192030-х гг. одна из ведущих в отечественной историографии, однако, подобный аспект - соперничество - для отечественных исследователей нехарактерен и звучит по-новому.

Широкое распространение в советских публикациях периода первой половины 20-х гт. XX в. получила практика сравнивания настоящего положения дел в японо-советских отношений с периодом японо-русского противостояния начала XX в., закончившегося, как известно, разгромом царской России. Причем царская Россия в этих работах не в меньшей степени, чем Япония представлялась в роли зачинщика и виновника войны.

До «маньчжурских событий» 1931 г. отношения с Японией регулировались и строились в соответствии с Пекинской конвенцией 1925 г., устанавливавшей основы взаимоотношений между странами. Отношения были

РОС. НАЦИОНАЛ»*«

мымтш

¡яям

далеки от дружественных, но вполне корректными и стабильными. Все это находило свое отражение в советской литературе Япония рассматривалась как крупнейшая и сильнейшая империалистическая держава, но, по крайней мере, не как наиболее вероятный соперник и противник.

После событий 18 сентября 1931 г. в освещении интересующих нас моментов советскими авторами появились новые существенные изменения. Для публикаций начала 30-х гг. характерно появление утверждения о том, что мир находиться на пороге новой мировой войны и запалом этой войны станет американо-японское столкновение из-за Маньчжурии. Эти утверждения на страницах работ советских авторов выглядели настойчивыми до навязчивости1.

Примерно в это же время, и вполне может быть, как следствие улучшения отношений между СССР и западными демократическими государствами и изменения тактической линии советского руководства, И.В. Сталин дал вполне четкие указания насчет начала кампании дискредитации Японии как фашистского, агрессивного государства. В качестве классического образчика подобного рода продукции послужили яркие и талантливые работы О. Иоганна (О.С. Тарханов) и Е. Танина (Е С. Иолк)2. Указанные авторы, прежде всего, обращали особое внимание на анализ и описание различных форм и проявлений японского фашизма.В этих работах, а также и в последовавших за ними публикациях советские исследователи в еще большей степени подчеркивали агрессивный, ангисоветский характер внешнеполитического курса правящих кругов Японии3.

Резкая активизация антияпонской и антигерманской пропаганды и деятельности СССР всемерно ускорили, наметившееся еще ранее сближение нацистской Германии и милитаристской Японии, завершившееся подписанием Антикоминтерновского пакта в ноябре 1936 г. Содержание советских публикаций по теме японо-советских отношений стало более агрессивным и

1 Аварии В.Я. Империализм и Маньчжурия Этапы империалистической борьбы за Маньчжурию. М-Л, 1931; Аварии ВЯ «Независимая» Маньчжурия. М, 1934; Гор-шенин И. Маньчжурия и угроза японо-американской войны М. 1933; Дашиньский С. Япония в Маньчжурии М., 1932; Иоган Е, Танин О. Когда Япония будет воевать М., 1936; Канторович А.Я. (Терентьев. Н ) Америка в борьбе за Китай. М., 1935, Оккупация Маньчжурии и борьба империалистов. Сборник статей. М., 1932.

2 Танин О., Иоган Е Военно-фашистское движение в Японии. М., 1933; Иоган Е., Танин О. Когда Япония будет воевать. М, 1936.

3 Виталии Япония и ее армия. М, 1934; Хамадан А. Япония на путях к «большой войне». Военно-фашистский заговор в Токио 26-29 февраля 1936. М-Л., 1936; Хая-ма У. Япония. М -ЛГ. 1939.

напористым. На первый план вышла военная проблематика, анализ состояния вооруженных сил Японии, изучение операций уже шедшей японо-китайской войны и характеристика пограничных японо-советских конфликтов у озера Хасан и на реке Халхин-Гол4.

Необходимо отметить, что при оценке характера столкновений СССР и Японии у Хасана и Халхин-Гола, публикации, написанные по свежим следам событий не содержали и намека на существование какого-нибудь агрессивного глобального замысла со стороны японских милитаристов, а сами эти столкновения в подобного рода исследованиях оценивались, прежде всего, как имевшие локальный, приграничный характер

Обвинения японских правящих кругов в подготовке и попытке реализации широкомасштабных экспансионистских замыслов в отношении СССР и МНР возникли лишь в послевоенное время и стали лейтмотивом исследований советских, да и российских авторов по данной тематике. Естественно, что не было и намека на то, чтобы рассматривать японо-советские отношения под углом соперничества, при этом всячески выдвигалось на первый план японо-американское соперничество, которое расценивалось как объективное основание для складывания «дальневосточного очага второй империалистической войны»5.

4 Болдырев Г И. Японские милитаристы провоцируют войну М ,1938 ; Веселовский Н Япония и ее вооруженные силы. М., 1932., Иогап Е Танин О Когда Япония будет воевать М.. 1936; Попов И. Япония. М.,1940; Хамадан А Япония на путях к «большой войне» Военно-фашистский заговор в Токио 26-29 февраля 1936 M-JI., 1936.; ХаямаУ. Япония. М-Л., 1939

5 Аварии В.Я. Империализм и Маньчжурия. Этапы империалистической борьбы за Маньчжурию М-Л., 1931 , Аварии В.Я. «Независимая» Маньчжурия М., 1934.; Болдырев Г.И Японские милитаристы провоцируют войну. М, 1938; Веселовский Н. Япония и ее вооруженные силы М., 1932 , Вилеиский - Сибиряков В.Д. Россия на Дальнем Востоке. М., 1923.; Виталии Япония и ее армия. М, 1934.; Гастов Т Япония. М., 1934.; Горшенин И. Маньчжурия и угроза японо-американской войны. М., 1933.; Дашиньский С. Япония в Маньчжурии М., 1932.; Иоган Е., Танин О. Когда Япония будет воевать. М., 1936 ; Иоффе A.A. Япония в наши дни. М., 1926.; Оккупация Маньчжурии и борьба империалистов. Сборник статей. М., 1932 ; Канторович А.Я. (Терентьев. Н.) Америка в борьбе за Китай. М., 1935.; Павлович М П РСФСР в империалистическом окружении Японский империализм на Дальнем Востоке. М., 1923.; Позднеев Д.М. Япония. Военно-экономическое описание. М., 1924.; Попов И. Япония. М., 1940.; Тайгин Е.П Японские силуэты. М., 1931.; Танин О., Иоган Е. Военно-фашистское движение в Японии. М., 1933.; Тульский С , Федоров М. Маньчжурия - плацдарм для нападения на СССР. М., 1934 ; Хамадан А Япония на путях к «большой войне» Военно-фашистский заговор в Токио 26-29 февраля 1936 М-Л., 1936.,; Хаяма У. Япония. М - Л., 1939.

Нуждаясь в обосновании действий Советского Союза в нарушении сохранявшего силу до апреля 1946 г. пакта о нейтралитете с Японией, и, как бы подвода итог под периодом почти полувекового соперничества, именно И. В. Сталин предпринял первую попытку прямой фальсификации истории японо-советских отношений В обращении к советскому народу 2 сентября

1945 г. по поводу победы в войне с милитаристской Японией советский вождь высказал ряд соображений относительно всего периода японо-(советско)русского соперничества, которые в дальнейшем были положены в основу всех без исключения публикаций, научных трудов и исследований по теме японо-советских отношений 20-40-х гг.

Во-вторых, советский руководитель коренным образом переоценил масштаб японо-советских столкновений 1938-1939 гг., придав им характер широкомасштабных японских захватнических акций, якобы имевших своей целью захват Владивостока и, даже, отрыв Дальнего Востока от России.

Массовая кампания дезинформации в отношении Японии началась в

1946 г. с Токийского процесса над главными японскими военными преступниками, для которого по специальному заданию ЦК ВКП(б) Министерство иностранных дел СССР, Генеральный штаб Советской Армии, МГБ, Прокуратура СССР, а также различные научно-исследовательские институты подготовили десятки справок, документов и карт, в которых искажались цифры, подтасовывались факты, в целом фальсифицировалась история японо-советских отношений. Эти материалы были обобщены и изданы в виде отдельных книг в Советском Союзе и превратились фактически в своеобразные источники, ибо изучение самих материалов трибунала в нашей стране всегда было вещью достаточно затруднительной7.

Хрущевская «оттепель», как известно, существенным образом отразилась на развитии советской исторической науки. Отечественное японове-

6 Цит. по: Славинский Б.Н. СССР и Япония - на пути к войне: дипломатическая история, 1937-1945гг. С.27.

7 Голунский С А Суд над главными японскими военными преступниками М , 1947 ; Рагинский М.Ю, Розенблит С.Я, Смирнов Л.Н Бактериологическая война - преступное орудие империалистической агрессии (Хабаровский процесс военных преступников). М., 1950.

дение, несомненно, также получило толчок в своем развитии. Наиболее значительным событием 60-х гг. для советского японоведения стали исследования Л.Н. Кутакова и особенно его монография «История советско-японских дипломатических отношений»8. Вышеуказанный автор много лет проработал в МИД СССР, где имел доступ к архивным документам, которые он широко использовал в своих работах.

Накопленная Л.Н. Кутаковым документальная база в достатке позволяла ставить и решать новаторские по тем временам вопросы, но и дух его книг, и оценки, и заключения в них предназначены исключительно для оправдания действий советского правительства в отношении Японии и эта особенность своеобразно влияла на содержание. Так одной из важнейших задач исследовательской деятельности Л.Н. Кутакова стало желание удобоваримо для советского руководства объяснить как причины напряженности в отношениях СССР и Японии в 1935-1939 гг., так и причины последовавшего улучшения отношений в 1939-1941 гг.

В первом случае, по Л.Н. Кутакову, агрессивная и империалистическая сущность побуждала японские правящие круги стремиться к захвату МНР и дальневосточного региона СССР, причем, не только в 1935-1939 гг., но и гораздо раньше. Действия советской стороны под Хасаном и Халхин-Голом трактовались Л.Н. Кутаковым как вынужденные, но необходимые, имевшие своей целью защитить от японских поползновений территорию как СССР, так и МНР.

Естественно, что подобная канва событий не оставляла место для японо-советского соперничества, да и о самом факте последнего просто-напросто даже не упоминалось. При таком подходе к японо-советским взаимоотношениям автору приходилось особо изощренно трактовать наиболее сложный период в отношениях двух стран с сентября 1939 по июнь 1941 гг., когда противостояние стремительно сменилось нормализацией и улучшением отношений.

Здесь и советско-германские договоренности августа-сентября 1939 г., и переговоры В.М. Молотова в Берлине 1940 г. о присоединении СССР к тройственному пакту, и советско-японский пакт о нейтралитете от 13 апреля 1941 г. выглядели, прежде всего, как продукт миролюбивой, конструктивной деятельности советской дипломатии, прилагавшей все усилия для того, чтобы оградить социалистическое отечество от пожара Второй мировой войны.

8 Кутаков Л.Н. История советско-японских дипломатических отношений. М., 1962.

Однако именно такая трактовка японо-советских отношений периода 1939-1941 гг. создавала определенные трудности как при анализе характера и содержания так называемого «тройственного пакта», так и при анализе причин, побудивших Японию сохранить свой нейтралитет после нападения Германии на Советский Союз.

Советские историки 70-80-х гг., в целом, все более ухищренно аргументировали тезис об агрессивности Японии и, особенно, о планах нападения на Советский Союз, о провокациях японских военных периода 1941— 1945 гг., заставляя поверить советских людей в то, что действия СССР в августе 1945 г. (в частности, нарушение пакта о нейтралитете) были справедливы и безупречны со всех сторон Особое значение имели усилия советских исследователей обосновать агрессивностью и враждебностью Японии факт захвата и оккупации советскими войсками Курильских островов9.

История японо-советских отношений в отечественной историографии неполна и во многом фальсифицирована именно по соображениям сокрытия истинных целей и намерений Советской России на Дальнем Востоке и, особенно, в Китае, ибо именно Китай и его отдельные части стали ареной про-чивосюяния Японии и Советского Союза в 20-30-е гг. XX в. Есгественно, что сам факт соперничества не признавался, а всякое вмешательство СССР в кшайские дела расценивалось как осуществление интернационального и классового долга СССР, предпринимаемого всякий раз по просьбе китайской стороны.

Для советских публикаций 60-80-х гг. по дальневосточной проблематике 20-30-х гг. XX в. было также характерно разведение в качестве изолированных исследований сюжетов из истории советско-японских, советско-китайских, японо-американских, и китайско-японских взаимоотношений, а также, истории КПК вышеуказанного периода. Такая постановка вопроса не позволяла вычленить в качестве самостоятельной проблемы ситуацию, связанную с японо-советским соперничеством на китайской земле. Подобный подход был вполне допустим в качестве альтернативного, но никак не единственного. Однако попытка комплексного изучения всей совокупности ас-

9 Горбунов Е.А 20 августа 1939. М., 1986.; Горбунов Е.А Крах планов «Оиу»,

10 августа 1938, 20 августа 1939. Владивосток, 1988.; Кошкин A.A. Крах сграгыии «спелой хурмы» Военная политика Японии в отношении СССР. 1931-1945. М., 1989 , Кутаков Л Н Россия и Япония М., 1988 ; Панасовский В Е Уроки Хасана и Халхин-Гола М . 1989 . Победа на реке Халхин-Гол. М., 1981 ; Смирнов Л Н., Зайцев Е.Б. Суд в Токио. М„ 1984 ; СССР - Япония М., 1987 ; Шкадов И.Н. Озеро Ха-сан. Год 1938 М., 1988

пектов и сюжетов дальневосточной проблемы неумолимо вынуждала бы исследователей сосредоточиться на проблеме японо-советского противостояния и соперничества, чего они сделать по соображениям как внешней, так в большей степени, и внутренней цензуры не могли.

Более чем десятилетний период, прошедший после краха СССР, свидетельствовал, исходя из анализа степени изученности данной проблемы (как в количественном, так и в содержательном плане), что не только соображения идеологического порядка оказывали определяющее воздействие на взгляды советских исследователей. Интересующий нас период японо-советских отношений в итоге породил проблему, так называемых «северных территорий». Тот факт, что посткоммунистическое руководство России ни на йоту не изменило своей позиции по Курилам, объясняет, во многом, почему уже в условиях падения советской идеологии, тем не менее, российские исследователи, за редким исключением, остаются на прежних позициях.

Парадоксальная вещь, но большинство отечественных исследователей и в постсоветский период времени, признавая бесчеловечность и реакционность сталинской внутренней политики, внешнюю политику продолжают считать примером с одной стороны как мудрости и юсударственно-сти, так сдержанности и чуть ли не бескорыстия с другой Естественно, что при таком подходе никаких серьезных изменений в оценках как сталинской внешней политики в целом, так и ее отдельных аспектов в данных работах не наблюдается.

Тем не менее, падение прежних идеологических барьеров и препятствий создало условия для объективного изучения истории японо-советских отношений, чем и воспользовался целый ряд отечественных исследователей К последним, безусловно, можно отнести Б.Н. Славинского, исследовавшего целый пласт во взаимоотношениях СССР и Японии. Его работы особенно важны, поскольку затрагивают «белые пятна» в отношениях обеих стран. Это касается, прежде всего, истории заключения пакта о нейтралитете между двумя странами, а также проблемы вступления Советского Союза в войну против Японии в августе 1945 г.10

По сути дела аналогичная попытка была предпринята другим отечественным исследователем К. Е. Черевко в его последней монографии «Серп и молот против самурайского меча»11. Книга известного специалиста по

10 Славинский Б Н. Пакт о нейтралитете между СССР и Японией' дипломатическая

история, 1941-1945гг. М , 1995 : Славинский Б Н СССР и Япония - на пути к войне-дипломатическая история, 1937-1945гг. М., 1999. " Черевко К.Е Серп и молот против самурайского меча. М., 2003.

проблемам русско-японских отношений первое комплексное исследование военно-политической истории взаимоотношений СССР и Японии с середины 1920-х до середины 1940-х гг Многие выводы и положения, содержавшиеся в данной монографии сформулированы впервые в отечественной историографии.

Подробно, объективно и обстоятельно описывая и анализируя всю историю японо-советского противостояния, автор обращает внимание, прежде всего, на его военно-политический аспект, также избегая выявления причин самого этого противостояния, используя термин «соперничество», но, не раскрывая его содержание.

Довольно подробно и объективно рассматривает сюжеты, связанные с японо-советским противостоянием, правда, в качестве подчиненных моментов, в своих исследованиях В.П. Сафронов12.

Необходимо отметить и творчество талантливого и плодотворного исследователя весьма широкого профиля от филологии до истории В.Э Мо-лодякова. Его фундаментальная монография «Консервативная революция в Японии: идеология и политика»13 произвела настоящий фурор в заинтересованных кругах и заставила, в том числе и самого вышеуказанного автора, напрямую обратиться к теме и японо-советского противостояния. Последняя монография В.Э. Молодякова напрямую посвящена исследованию всего комплекса японо-советских отношений накануне гитлеровского нападения на СССР14.

Восприятие и оценка данным автором всей совокупности японо-советских взаимоотношений выглядят довольно радикальными даже на фоне смелого и объективного творчества Б.Н. Славинского, В П Сафронова и К.Е. Черевко. В.Э Молодяков анализирует японо-советские отношения как важнейший аспект международных отношений 30-х гг, причем в большей степени обращая внимание на период конца 30-х начала 40-х пг Автор заявляет о своей принадлежности к так называемой «ревизионистской» школе в историографии, оппозиционной «генеральной линии».

Исследований европейских и американских авторов на тему происхождения и сущности японского милитаризма, формирования тоталитарного

12 Сафронов В.П. СССР, США и японская агрессия на Тихом океане 1931 1945 гг М„ 2001.

13 Молодяков В Э Консервативная революция в Японии' идеология и политика М.. 1999.

14 Молодяков В Э Несостоявшаяся ось: Берлин - Москва - Токио М., 2004.

режима в Японии, а также причин и происхождения Тихоокеанской войны великое множество15, чего не скажешь о работах по данной проблематике.

Кроме того, непропорционально большое внимание при освещении международной истории конца 30-х начала 40-х гг. уделялось попыткам формирования «тоталитарной оси», участником которой, по мнению ряда зарубежных исследователей, мог стать и Советский Союз.16 Такая трактовка событий, зачастую, также мешала объективному и полному исследованию истории японо-советских отношений. Хотя будет не лишним напомнить, что именно для западной историографии характерно рассматривать существо японо-советских отношений 20-40-х гг. в аспекте соперничества со всеми вытекавшими отсюда последствиями17. Особо хотелось бы выделить работы Э Кукса, представляющие собой подробнейшие исследования предыстории и истории японо-советских конфликтов в 1938 и 1939 гг.18, а также Дж. Лен-сена и Д. Хэслема19.

Есть некоторое количество японских переводных работ общего характера, посвященных прежде всего причинам возникновения и ходу тихоокеанской войны20. Достаточно подробно в каждой из них рассматриваются

15 Butow R. Japan's Decision to Surrender. Stanford, 1954., Butow R. Tojio and the Coming of the War. Princeton. 1961., Giffard S. Japan among the Powers. 1890-1990 New-Haven, L.,1994., Japan m crisis (Essays on Taisho democracy). Princeton, 1974., Jones F. C. Japan's New Order in East Asia, It's Rise and Fall, 1931-1945. N.Y.,1954., The emergence of imperial Japan. Sclf-defencc or calculated aggression? Lexington, 1970., The fateful choice' Japan's advance into Southeast Asia, 1939-1941. N.Y ,1980

16 Ikle F.W. German-Japanese Relations 1936-1940. N.Y.,1956., Japan's Road to the Pacific War. N.Y.,1980., Presscsen E.L. Germany and Japan. A stady in totalitarian diplomacy 1933-1941. Hague,1958., Schroeder P.W. The Axis alliance, and Japanese - American relations, 1941. Ithaca, 1958.

17 Asakawa K. The Russo-Japanese conflict. Its causcs and issues. Washington, 1970., Ki-kuoka M.T. The Changqufeng incident: A study in Soviet - Japanese conflict, 1938. N Y., London,1988., Phillips G.D.R. Russia, Japan and Mongolia. L.,1942.

18 Coox A.D. The Anatomy of A Small War; the Soviet - Japanese struglle for Changhufeng/ Khasan, 1938. Westport, 1977., Coox A.D. Nomonhan: Japan against Russia, 1939. Stanford, 1985.

19 Lensen G The Damned Inheritance: The Soviet Union and the Manchurian Crises 19241935. Tallahassee, 1974.; Haslam J. The Soviet Union and Treat from the East, 1933-1941: Moscow, Tokyo and the Prelude to the Pacific War. Birmingham, 1992.

20 К. Иноуэ, С Оконоги, С. Судзуки История современной Японии., История войны на Гихом океане. Т. 1-V. М.,1957-1958.; Japan Erupts: The London Naval Conference and the Manchurian Incident, 1928-1932. N.Y ,1984; The China Quagmire: Japan's Expansion on the Asian Continent, 1933-1941 N.Y., 1983; Deterrent Diplomacy: Japan, Germany and the USSR, 1935-1940. N.Y., 1976; The Fateful Choice. Japan's Advance

ключевые темы: оккупация Маньчжурии, японо-китайская война, военные конфликты в районе оз.Хасан и р. Халхин-Гол, советско-японский пакт о нейтралитете. Заметным вкладом в изучение обстоятельств оккупации Маньчжурии японскими войсками являются работы Т. Ёсихаси и С. Огаты21. В последние десятилетия на страницах советских, а затем и российских журналов стали появляться статьи и исследования видных японских историков о внешней политике императорской Японии, об отношениях довоенной Японии с Советским Союзом22. Наконец важным событием в этом смысле стала публикация работ на русском языке дружественно расположенного к России, современного японского исследователя проблемы тоталитаризма и фашизма, профессора Токийского университета X Вада23.

Объектом диссертационного исследования являются японо-советские отношения в 1925-1941-х гг.

Предмет исследования. Отметим, что сущностью японо-советских взаимоотношений в 1925-1941 гг. являлось японо-советское соперничество на Дальнем Востоке. Эти отношения соперничества и являются предметом диссертационного исследования. Взгляд на японо-советские отношения под углом соперничества позволяет помимо изучения и использования смежных исторических сюжетов, напрямую не относящихся этой проблеме, в то же время отсекать и не рассматривать вопросы, не затрагивавшие данный аспект японо-советских отношений.

Необходимо отметить, что содержание японо-советского соперничества не сводилось к одному лишь военно-идеологическому противостоянию. Речь шла о соперничестве на чужой для обеих держав земле. Объектами японо-советского соперничества в 20-30-е гг. XX в. являлись, прежде всего, части китайского государства, а именно: Маньчжурия, Внешняя и Внутренняя Монголия. Подобное соперничество «обогащалось» помимо обоюдного противостояния - противостоянием, как внешним силам в лице иных великих держав (США и Великобритания), так и внутреннему врагу - китайскому национализму. Именно последние моменты объясняли наличие в японо-

into Southeast Asia, 1939-1941. N Y.,1980. Nakamura Takafijsa. A History of Showa Japan, 1926-1989. Tokyo, 1998.

21 Yoshihashi T. Conspiracy at Mukden: The Rise of the Japanese Military. New Haven, 1963; Ogata S. Defiance m Manchuria: The Making of Japanese Foreign Policy, 19311932. Berkeley-Los Angeles, 1964.

32 Мива К Уроки советско-японских отношений 30-х годов// Мировая экономика и международные отношения. 1990, №2 С 123-126 ; Хияма Ёсиаки Планы покушения на Сталина// Проблемы Дальнего Востока. 1990, №3-5., 1991, №3-6.

23 Вада X. Россия как проблема всемирной истории. Избранные труды. М., 2001.

советском соперничестве и элементов компромисса, и согласованности действий, и даже, партнерства.

Хронологические рамки исследования. При всей полувековой продолжительности русско-японского противостояния XX в. предметом особого изучения определяется период с 1925 по 1941 гг., так или иначе определивший историю дальнейших более чем полувековых отношений между Россией (СССР) и Японией. Верхняя граница диссертационного исследования связана с установлением в январе 1925 г. японо-советских дипломатических отношений; нижняя - с событием, имевшим исключительное значение в судьбах обеих стран - заключением 13 апреля 1941 г. советско-японского пакта о нейтралитете.

Цель и задачи исследования. Автор ставит перед собой цель исследовать содержание японо-советских взаимоотношений в 1925-1941 гг. на предмет соперничества, обращая внимание, прежде всего, на те моменты, которыми это соперничество определялось.

Изучение японо-советских отношений под углом соперничества требует рассмотрения в комплексе проблемных вопросов, касающихся как китайско-советских, так и американо-советских отношений, военного аспекта японо-китайских и японо-советских отношений 20-30-х гг. прошедшего века, а также сюжетов из истории китайского как националистического (на примере гоминьдана), так и коммунистического движения.

В качестве важнейшей задачи предпринятого исследования определяется изучение ситуации в Маньчжурии в аспекте японо-советского соперничества со всеми его проявлениями и последствиями.

Достаточно подробно исследуется история такого экзотического образования как МНР, бывшего ранее китайской провинцией и ставшего к концу 30-х гг. XX в. фактически советской полуколонией. Внешняя Монголия, превратившаяся в начале 20-х гг. XX в. по воле российских большевиков в некое подобие государства, традиционно являлась ареной столкновения интересов России и Японии и, именно здесь японо-советское противостояние достигало наивысшей степени напряжения.

Методологическая основа диссертации. Данное исследование осуществлялось с помощью таких общеизвестных принципов исторической науки, как принцип объективности, историзма, системного социологического и межклассового подхода к изучению военно-исторического процесса.

рассматриваемых проблем, автор диссертации целенаправленно применил некоторые из них в своей работе, как то:

1. Метод движения «от конкретного к абстрактному» - абстрагирование - позволил на основе конкретных фактов, документов, событий, процессов и пр. выделить содержание, характерные черты японо-советских взаимоотношений, а также проследить эволюцию последних под углом зрения соперничества;

2. Метод движения «от абстрактного к конкретному» - конкретизация - помог проследить влияние международного положения, политики Советского государства на развитие отдельных, частных процессов и явлений, составить более связное и непротиворечивое мнение о сущности японо-советских отношений, исходя из базисных принципов и установок советской внешнеполитической доктрины;

3. Метод системного анализа дал возможность рассматривать основные аспекты диссертационного исследования как систему взаимосвязанных и определенных отношений, подчиненных общей цели;

4 Проблемно-хронологический метод составил основу структуры исследования в единстве ее общей суш, не разрывающей обшей логической и хронологической последовательности;

5. Метод диалектического «снятия» позволил использовать многое положительное из того, что накоплено отечественной историографией по теме исследования;

6 Сравнительно-исторический метод обусловил многие продуктивные сопоставления однопорядковых и противопоставления несхожих показателей, приводил к новым существенным выводам; помогал объективно оценивать данные, полученные другими исследователями;

7. Статистический метод открыл возможность использования массовых и суммарных показателей, выявить некоторые закономерности и количественные характеристики определенных процессов и явлений;

8. В качестве еще одного метода, используемого при исследовательской работе над темой японо-советского соперничества, отметим метод исторической реконструкции. Тем самым, подразумевается не просто концептуальное описание, но максимально полная (насколько это возможно в рамках темы), внутренне согласованная модель исследоваемой исторической реальности. В подобной модели обязаны присутствовать географическая и этническая компоненты, простейший статистический анализ и психологическое представление личностей, ответственных за стратегический и тактический расклад ситуации.

Источниковая база исследования. Работа основана на широком круге источников. Первую группу составляют архивные материалы. Во вторую включены официальные издания, сборники документов, дипломатическая переписка. В третью - личная переписка, мемуары, дневники государственных деятелей, дипломатов, военных. Наконец, прессу можно отнести к четвертой группе.

ных фондах переписка советских дипломатических представителей в Китае, Внешней Монголии и Японии (JIM. Карахана, А.Я. Охтина, В.Л. Коппа, A.A. Трояновского) с руководителями центральных внешнеполитических ведомств СССР.

Серьезным подспорьем при изучении внутриполитической ситуации во Внешней Монголии (МНР) в 30-е гг и ее влиянии па формы и проявления советско-японского соперничества являются документы из «Архива Президента РФ» (коллекция рассекреченных материалов), содержащиеся в бумагах Российскою государственного архива новейшей истории (РГАНИ).

Из отечественных опубликованных источников в диссертации использованы ряд изданий документов, носящих характер официальных.

Обширна база американских официальных документов. Это прежде всею серия «Внешняя политика Соединенных Штатов» за 30-е - 40-е гг., из которой в диссертации использованы тома за отдельные годы. Полезными также оказались материалы Брюссельской конференции 1937 г. по Дальнему ( Востоку. При работе над диссертацией использованы публикации японских

документов, изданных в США на английском языке. Наконец использовался сборник дипломатических документов Великобритании. * Большая информация была почерпнута в мемуарах, дневниках госу-

дарственных деятелей, дипломатов, военачальников: советских (В.М. Молотов, Г.К. Жуков, В.И. Чуйков, П. А. Судоплатов, С.Л. Берия и др.); американских (К. Хелл, Г. Стимсон, Дж. Грю,); японских (М.Сигемицу, С.Того, Т.Касэ); китайских (Пу И, Чжан Готао, Го Шаотан); германских (Г. фон Дирксен, В. Шелленберг).

Наконец, полезным источником являются отечественная и зарубежная периодическая печать.

Научная новизна. Показателен тот факт, что в аспекте соперничества японо-советские отношения советскими, да и российскими исследователями практически не рассматривались. Признание наличия отношений соперничества между СССР и Японией в дальневосточном регионе требовало и признания, по крайней мере того, что: во-первых, существовал некий объект притязаний с обеих сторон как причина противостояния и. во-вторых, обе стороны были способны оказывать реальное влияние на ситуацию в оспариваемом регионе, ибо без этого соперничество невозможно.

Факт того, что объектом соперничества были земли, не входившие никогда ни в состав российского, ни в состав японского государства, а именно Монголия (как Внешняя, так и Внутренняя) и Маньчжурия, никогда не афишировался и не осмыслялся отечественными исследователями. В данном диссертационном исследовании, пожалуй, впервые предпринята попытка осмысления существа японо-советских отношений периода 20-30-х гг., исходя не юлько из конфронтационных моментов, но и, вычленяя и анализируя аспекты сотрудничества и партнерства, что также несет в себе значительные элементы научной новизны.

Апробация и практическая значимость работы. Диссертация обсуждалась на кафедре всеобщей истории Омского государственного университета, кафедре новой, новейшей истории и международных отношений Томского государственного университета. Основные положения и выводы диссертационного исследования были изложены и обсуждены на международных научных конференциях «Россия и Китай на дальневосточных рубежах», проходивших в г. Благовещенске в Амурском государственном университете в 2001-2003 гг., а также межрегиональных научных конференциях «Социальные институты в истории: ретроспекция и реальность, проходивших в Омском государственном университете в 1999-2003 гг.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования ее материалов при создании трудов по истории японо-советских, китайско-советских и монголо-советских отношений, а также при подготовке лекционных курсов, спецкурсов и семинарских занятий по новейшей истории Японии, Монголии и Китая.

Структура и основное содержание диссертации

Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и литературы. В основу деления глав, а также разделов и параграфов внутри глав положен проблемно-хронологический принцип.

Во введении обосновывается актуальность темы, характеризуется степень ее изученности в отечественной и зарубежной историографии, оп-

ределяются объект и предмет исследования, цель и задачи, хронологические рамки работы, характеризуются методологические основы и источниковая база диссертационного исследования, определяются научная новизна и практическая значимость работы.

В первой главе «Основные узлы соперничества Японии и Советской России во второй половине 1920-х гг.» рассматриваются непосредственные причины сохранения отношений соперничества и противостояния между Японией и СССР во второй половине 20-х гг. XX в., при этом выделяются моменты сотрудничества и даже элементы партнерства, периодически прорывавшиеся в японо-советских отношениях.

В январе 1925 г. в Пекине была подписана советско-японская конвенция об основных принципах взаимоотношений. Устанавливались дипломатические и консульские отношения между обеими странами. Пекинская конвенция 1925 г. как закладывала основы взаимоотношений СССР и Японии, так и фиксировала достижения Японии в четверть вековом споре двух дальневосточных держав.

Установление дипломатических отношений между Японией и СССР в январе 1925 г. и краткий «медовый месяц» во взаимоотношениях двух стран были практически сразу же омрачены активизацией соперничества теперь уже, правда, в отношении Маньчжурии, судьба которой более всего волновала во второй половине 20-х гг. японское военное и политическое руководство.

Однако, усиливая свои позиции в Китае посредством во многом подконтрольной структуры - партии китайских националистов Гоминьдан, Советский Союз в годы китайской революции 1925-1927 гг. заострял, прежде всего, антибританский компонент своей и своих китайских «союзников» деятельности, предпочитая без особой нужды не задевать интересы Японии. Для советского вождя и фактического руководителя мирового коммунистического движения игра на «межимпериалистических» противоречиях, была одним из самых любимых, творчески развиваемых и обогащаемых заветов В.И. Ленина. Использование японо-британских и японо-американских противоречий на Дальнем Востоке в своих интересах казалось делом очень перспективным и многообещающим, тем более, что совместный опыт «дружбы против третьего» т.е. против США у Японии и России уже был.

Удавалось, хотя и при возраставшей враждебности со стороны определенных кругов Японии, избегать прямого острого конфликта с Японией не только из-за восстановления и укрепления позиций СССР в Северной Мань-

чжурии, но и из-за стремительно усиливавшихся позиций СССР во всем Китае, вследствие успеха китайской революции.

Впрочем, уже к концу 1927 г. влияние российских большевиков на события в Китае уменьшилось до минимума, по крайней мере, заметно уступая теперь японскому влиянию, однако к тому времени для интересов Японии и СССР в Китае и, в частности, в Маньчжурии, помимо США, появилась еще одна, как выяснилось не менее серьезная опасность в лице китайского национализма, ассоциировавшаяся обеими державами, прежде всего, с личностью Чан Кайши. В той или иной степени наличие общих интересов и общей опасности этим интересам требовали более или менее скоординированной деятельности со стороны двух государств в вопросах борьбы с усиливавшимся китайским национализмом и возможным проникновением в «заповедную» Маньчжурию американского капитала

Настойчивые попытки советского руководства втянуть Японию путем подписания пакта о ненападении в «антилиговскую», «антиверсальскую» деятельность в конце 20-х гг неизменно наталкивались на нежелание японской стороны жертвовать своим статусом великой державы, своими связями и сложившимися отношениями с западными демократиями. В то же время во время советско-китайского конфликта в 1929 г., Япония фактически заняла позицию дружественного нейтралитета по отношению к СССР, затрудняя концентрацию и перевозку китайских войск в район конфликта и препятствуя американским планам интернационализации разрешения конфликта.

Вторая глава «Японо-советское соперничество на Дальнем Востоке в 30-е - начале 40-х гг. XX в.» посвящена характеристике состояния и анализу существа японо-советских отношений периода 30-х - начала 40-х гг. XX в.

В первом разделе «Маньчжурский инцидент» и его последствия (1931-1936 гг.)» рассматриваются, как причины, подтолкнувшие японские военно-политические круги к захвату северо-востока Китая, так и разнообразные последствия этой масштабной военно-политической акции квантун-ских военных.

Война за имперское самосуществование, в которую Япония формально вступила в декабре 1941 г., началось для неё фактически десятилетием ранее в сентябре 1931 г. с событий так называемого «маньчжурского инцидента». Именно захват Маньчжурии и образование марионеточного государства поставили Японию в положение страны изгоя, страны, бросившей первой открытый вызов всей версальско-вашинггонской системе. Новая си-

туация на Дальнем Востоке и кардинально изменившийся статус Японии соответствовали стратегическим интересам советского руководства, ибо захват японской Квантунской армией Маньчжурии означал не просто исключение Японии из числа гарантов послевоенного мироустройства, но и образование первого, «дальневосточного» очага второй империалистической войны.

Однако и интересы Советского Союза на китайской земле после «маньчжурского инцидента» оказались под угрозой. Мало того, что японские войска вновь появились на советских рубежах, так и Северная Маньчжурия, бывшая сферой влияния России (о чем с блеском последняя напомнила всему миру в декабре 1929 г), была, фактически, включена в состав японской колониальной империи. Опасность нависла и над МНР, которая, по мнению японских экстремистов из числа военных и политиков, также не являлась частью Китая (в этом оба соперника сходились), но должна была входить в состав маньчжурской (читай японской) империи. Агрессия в Жахэ и автономистские планы в отношении Внутренней Монголии придавали подобным опасениям реальную почву. Попытки Советского Союза предотвратить возможное нападение на Монюлию и совегскис рубежи, посредс1-вом заключения пакта о ненападении, предпринимались и в 1931, и в 1932 гг., но закончились безрезультатно.

В течение 1934-1935 гг японские войска не раз провоцировали конфликты на советско-маньчжурской и монголо-маньчжурской границах; маньчжурские власти с попустительства японских военных чинили беззаконие в отношении КВЖД, последнего оплот советского влияния в Северной Маньчжурии, доведя дело, в марте 1935 г, до продажи железной дороги властям Маньчжоу-го.

Утрата позиций в Маньчжурии, угроза МНР со стороны Маньчжоу-го заставили СССР начать процесс урегулирования отношений с Кшаем (тем более, что исчез и объект спора). В декабре 1932 г. были восстановлены дипломатические отношения.

В марте 1933 г. Япония вышла из Лиги Наций, через некоторое время (сентябрь 1934 г.) ее место занял Советский Союз. И хотя США не являлись членом Лиги Наций, тем не менее, именно жесткая американская позиция спровоцировала выход Японии из Лиги Наций и благоприятствовала вступлению в нее СССР. Наконец, в ноябре 1933 г. были установлены дипломатические отношения между СССР и США. В декабре 1936 г. Сталин еще раз подтвердил свой выбор - союз с Чан Кайши против Японии, спасая последнего от, казалось бы, неминуемой гибели от рук мятежников в Сиани.

Подписание в ноябре 1936 г. соглашения между нацистской Германией и Японией, известного как Антикоминтерновский пакт, на долгий период времени затормозило наметившееся было движение к сотрудничеству между СССР и Японией. Пакт, однозначно квалифицировавшийся в нашей стране как антисоветский, тем не менее, особо отмечал, что лишь не спровоцированное нападение или угроза подобного со стороны Советского Союза повлекло бы за собой обсуждение мер, необходимых для защиты их общих интересов.

Второй раздел «Горячая» фаза японо-советского соперничества (1936-1939 гг.)» состоит из 4-х пара1рафов, содержание которых раскрывает существо японо-советских отношений в их наиболее «горячий» период 1936-1939 гг.

Образование на северо-востоке Китая, в регионе непосредственно примыкавшем к Монголии и населенным родственными халхасцам племенами, нового государства грозило существенным осложнением внутриполитической ситуации в МНР и вызывало самую серьезную тревогу у монгольских руководителей и их советских покровителей Японские военные, в своих агрессивных действиях не просто ограничились оккупацией или даже аннексией части Китая. На захваченной территории было провозглашено новое, маньчжурское государство и с марта 1932 г. на китайской земле существовало уже два государственных образования, оспаривавших право на объединение в своем составе всех неханьских народов севера Китая.

Измученное конфискациями, коллективизацией, поборами, арестами, расстрелами и издевательствами над религией население Внешней Монголии получило гипотетическую возможность избрать иную судьбу, иного покровителя. Обе дальневосточные державы претендовали на монопольное доминирование в этом регионе Япония, более открыто и агрессивно, СССР менее явно, но не менее активно, причем, с момента образования Маньчжоу-го в игру вступил ранее мало учитываемый фактор национализма неханьских народов севера Китая. В этом, на наш взгляд, и суть монгольского вопроса во взаимоотношениях СССР и Японии

В последних числах января 1935 г произошли столкновения на монголо-маньчжурской границе, затмившие по своим масштабам и последствиям все предыдущие инциденты. Как обычно, и в данном случае, каждая из сторон конфликта считала себя правой и подвергнувшейся нападению. Одной из особенностей подобных конфликтов является как раз то, что обе стороны в равной степени могли претендовать на положение правой и обиженной стороны. Япония пыталась всеми способами использовать ситуацию с

непроявленностыо (формальной) господства СССР во Внешней Монголии для проникновения в это государство. Между Маньчжоу-го и Японией существовал союзный договор, легализовавший господствующие позиции страны Восходящего солнца в «независимом» государстве маньчжур. Ни войной так миром, ни мытьем так катаньем Япония стремилась втянуть Внешнюю Монголию в сферу своего влияния под крышу «паназиатского дома».

Советская дипломатия довольно ясно осознавала свою слабину в отношениях со своим азиатским сателлитом. Секретное советско-монгольское соглашение 1929 г. затрагивало лишь ограниченную сферу взаимоотношений (в частности хозяйственно-экономический аспект) между двумя странами. В той ситуации именно такая форма соглашения выглядела наиболее адекватной и устраивавшей советскую сторону, поскольку позволяла бы избежать обвинений в экспансионистских устремлениях. Но с возникновением маньчжурского государства усиливалась опасность для советских позиций во Внешней Монголии и отсутствие четко оформленных обязательств в военно-политической сфере превращалось уже в недостаток. 12 марта 1936 г в Улан - Баторе был «подписан» советско-монгольский протокол о взаимопомощи, отдававший окончательно и бесповоротно Внешнюю Монголию во власть советских военных и чекистов.

В условиях начавшейся в июле 1937 г. японо-китайской войны, уже традиционное японо-советское противостояние достигло своего апогея. В августе 1937 г. СССР заключил с Китаем доювор о ненападении, предоставив Китаю в 1938-1939 гг. займы на приобретение военных материалов. Помощь Китаю в отражении японской агрессии совпала (и по всей видимости не случайно) с самой «горячей» фазой японо-советскою соперничества. Дальневосточная политика СССР делала военное столкновение обеих держав практически неизбежным. СССР всерьез готовился к этой войне. Серьезность этих приготовлений и решимость отстаивать свои позиции были подкреплены как у Хасана (1938), так и, в большей степени, ибо речь уже не шла о советской территории, в районе Номонхана (Халхин-Гола) в 1939 г. Советский Союз был готов воевать за свои континентальные рубежи и интересы в Китае, но, в то же время, речь не шла о возврате Курил или Южного Сахалина.

Советский Союз был действительно готов к войне с Японией, но эта война была совершенно не нужна Сталину. Отсюда и нежелание расширять масштабы конфликта и превращать его в длительную войну на истощение одной из сторон Строгое ограничение действий советско-монгольской сто-

роны отстаиваемыми границами, а также отказ от дальнейшего развертывания стратегического наступления вглубь Маньчжурии и Китая, что после разгрома 6-й императорской армии было сделать совсем не трудно, должны были послужить своеобразными сигналами, обращенными к японскому руководству, с целью заставить последнее признать сложившееся на Дальнем Востоке положение и отбросить всякие планы о возможной войне против СССР.

Процесс улучшения японо-советских отношений конца 1930-х начала 40-х гг. анализируется в третьем разделе «Нормализации отношений (сентябрь 1939 - апрель 1941 гг.)».

Удовлетворение имперских притязаний Сталина в Европе условиями советско-германских соглашений августа-сентября 1939 г, вполне логично, повлекло за собой и урегулирование японо-советских отношений. На условиях сохранения статус-кво было достигнуто урегулирование отношений между Японией и СССР. 13 апреля 1941 г. министры иностранных дел Японии и СССР, соответственно, Ё. Мацуока и В.М. Молотов подписали в Москве пакт о нейтралитете сроком на пять лет. Тем самым, Советский Союз отстоял свои права во Внешней Монголии (в обмен на фактическое признание Маньчжоу-го) и, в то же время, сохранил за собой право и возможность оказывать влияние на ситуацию в Китае. Правда, помощь Китаю в борьбе с Японией к началу 1942 г. иссякла и, может быть, как раз, благодаря "джентльменским" соглашениям между Молотовым и Мацуока.

По всей видимости, пакт о нейтралитете имел для Японии стратегическое значение. Он знаменовал собой, как бы, возможность перерастания тройственного пакта ( Италии, Германии и Японии ) в "Евроазиатский континентальный союз." Сторонники блока с Россией, а их во втором кабинете Каноэ было немало, включая и самого премьер-министра, рассчитывали усилить советским участием эффективность альянса оси и оказать максимальное давление на Вашингтон с целью урегулирования спорных международных вопросов в Восточной Азии, возникших вследствие военных акций Токио в Китае и Индокитае.

Так или иначе, но урегулирование отношений между СССР и Японией к 1941 г. и довольно последовательное следование этой политике со стороны Японии до 1945 г. (вплоть до попыток выступить посредником в переговорах между Гитлером и Сталиным в 1942 и 1943 гг.) сыграло огромную роль в судьбе советско-германского противостояния и, в немалой степени, способствовало победе Советского Союза в этой войне. Квантунская армия не сдвинулась с места даже тогда, когда немцы были под Москвой.

В заключении формулируются общие выводы по работе и подводятся итоги исследования.

Развитие отношений между двумя тихоокеанскими державами в период 20-30-х гг XX в. характеризовалось острым идеологическим противостоянием с проявлениями враждебности, и вооруженными конфликтами, и, в то же время, реализмом, прагматизмом и умением удерживаться от эскалации напряженности и враждебности, когда это было нужно обеим сторонам.

Парадоксально, но именно СССР и Япония, имевшие, пожалуй, наиболее напряженные отношения между собой на протяжении 30-х гг., сохранили мир и нейтралитет в отношении друг друга почти до окончания второй мировой войны, находясь в составе противоборствовавших мировых коалиций.

Столь необычная судьба японо-советских отношений объяснялась наличием неких схожих интересов и точек соприкосновения, одновременно и провоцировавших напряженность и враждебное 1Ь в отношениях обеих держав и, в то же время, позволявших искать консенсус и приходить к компромиссу. Именно признание факта соперничества, на наш взгляд, как нельзя лучше объясняет всю совокупность и многогранность взаимоотношений СССР и Японии, хотя, конечно, одним соперничеством эти отношения не ограничивались. Однако это соперничество накладывало свой отпечаток на все развитие японо-советских отношений, не оставляя в стороне политические, экономические и культурные аспекты Э1их отношений.

Японо-советское соперничество 20-30-х гг. XX в. носило двухъярусный характер. С одной стороны, явившись прямым продолжением японо-русского соперничества конца XIX начала XX в., завершившегося позорным поражением русского царизма, оно приобрело после октября 1917 г. принципиально новое идеологическое звучание.

Основа соперничества была прежней: обоюдные претензии на территории, не принадлежавшие ни одной из держав, но идеологическое обоснование этих претензий претерпело существенные изменения.

Советская страна, проводя свою экспансионистскую политику в Азии, во многом оправдывала ее целями национального и социального освобождения народов угнетаемого Востока, при этом, что немало важно, имея ввиду конечные цели своей исторической миссии - всемирное освобождение от социального рабства всего человечества. Освобождение Востока с его людскими и сырьевыми ресурсами, воспринималось большевиками в

таком случае, как необходимое условие для успешного наступления на твердыни империализма в Европе.

Японские действия носили не просто экспансионистский и захватнический характер, сколько приобретали черты «священной» антисоветской войны, а правящие круги Японии, реализуя свои агрессивные захватнические замыслы на континенте, претендовали на роль защитников от «коммунистической заразы» не только азиатских народов Дальневосточного региона, но и всего человечества.

Нетрудно заметить, что в реальности «старые» империалистические мотивы в отношениях Японии и СССР являлись почвой, фундаментом, своеобразной формой этого соперничества, во многом определявшей и содержание (те самые «меха, в которые влили новое вино»). Но и новое содержание, обогатившееся идеологическими и мессианскими моментами с обеих сторон, также оказывало воздействие на привычные формы японо-русского (советского) противостояния. Сочетание и взаимодействие «старых» и «новых» мотивов соперничества составляли суть и содержание японо-советских отношений 20-30-х гг. XX в. При том при всем японо-советское противоречие по своей глубине и принципиальности было куда менее значительным, чем японо-американское, что и обусловило перерастание именно последнего в прямое вооруженное противостояние в рамках Тихоокеанской войны 1941-1945 гг.

Японо-советское противостояние, наоборот, после периода враждебности и конфронтации 1936-1939 гг. завершилось нормализацией отношений и подписанием выгодного обеим державам пакта о нейтралитете в апреле 1941г. Не будем анализировать причины, заставившие японские правящие круги с такой бережностью относиться к сохранению добрососедских отношений с северным соседом, но отметим демонстративно империалистические условия вступления СССР в войну с Японией, выработанные на Ялтинской конференции. Ведь большая часть условий никак не относилась к вопросу о возвращении русских земель. Характерна даже приоритетность этих условий: сначала статус-кво в МНР, затем китайские дела (господство в Маньчжурии) и, наконец, напоследок, вопрос о возвращении Южного Сахалина и Курил.

пени как и судьба разгромленной Германии, со всей очевидностью доказывали, что путь экспансии и территориальных захватов, путь завоевания народов и их дискриминации при всемерном ограничении прав и свобод собственных граждан в угоду всепоглощающему монстру - тоталитарному государству, совершенно бесперспективен и гибелен и для самого народа, и для государс1ва.

Такой же империалистической была, по сути дела, и политика Советской России, прикрываемая мессианскими идеями и идеологическими резонами. В своей титанической и одновременно трагической попытке повернуть прошлое вспять, пусть и под красным знаменем, на рельсы имперского развития СССР оказался фактически в одном лагере с такими историческими аутсайдерами, как гитлеровская нацистская Германия, фашистская Италия и милитаристская Япония Отсюда и сложные, крайне противоречивые и неровные отношения двух соперничавших держав, преследовавших экспансионистские цели прежде всего, в отношении Китая. Как Япония, так и Советский Союз при реализации своих замыслов на китайской земле использовали новые методы и средства, созвучные уже XX в. Образование и насаждение марионеточных режимов, к которым прибегала и та и другая страна, явилось, пожалуй, действительно «новым словом» в практике мирового колониализма

Основные положения работы отражены в следующих публикациях:

1. Черепанов К В. О советско-японском соперничестве на Дальнем Востоке в 20-40-е гг. XX в. // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Материалы международной конференции - Благовещенск: Изд-во Амурского гос. ун-та, 2001. - С. 457-463.

2. Черепанов К.В. Японо-китайское противостояние и Советский Союз // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Материалы международной конференции. - Благовещенск: Изд-во Амурского гос. ун-та , 2002. -С. 481-487.

3. Черепанов К.В. Советская Россия и становление монгольского государства (20-30-е гг.) // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Материалы международной конференции. - Благовещенск: Изд-во Амурского гос. ун-та, 2003. - С. 149-153.

4. Черепанов К.В. Проблема пограничных инцидентов на монголо-маньчжурской границе // Социальные институты в истории: ретроспекция и реальность. - Омск: Изд-во Омского гос. ун-та, 2004. - С. 16-22.

Черепанов Константин Владимирович

ЯПОНО-СОВЕТСКОЕ СОПЕРНИЧЕСТВО НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ В 1925-1941 ГГ.

Специальность 07.00.03 - «Всеобщая история»

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Подписано к печати 28.02 2005 Формат бумаги 60x84 1/16 Печ л 1,7 Уч-изд-л 1,5 Тираж 100 экз Заказ 93.

Издательство ОмГУ

644077, г Омск-77, пр Мира, 55а, госуниверситет

РНБ Русский фонд

2006-4 7296

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Черепанов, Константин Владимирович

Ведение.

Глава 1. Основные узлы соперничества Японии и Советской России во второй половине 20-х гг. ХХв.

Глава 2. Японо-советское соперничество на Дальнем Востоке в 30-е - начале 40-х гг. XX в.

2.1. «Маньчжурский инцидент» и его последствия (1931-1936 гг.).

2.2. «Горячая» фаза японо-советского соперничества (1936-1939 гг.).

2.2.1. «Монгольский вопрос» во взаимоотношениях

Японии и Советского Союза.

2.2.2. Японо-китайское противостояние и Советский Союз.

2.2.3. «Малая» пограничная война. Хасан.

2.2.4. «Большая» пограничная война. Халхин-Гол (Номонхан).

2.3. Нормализации отношений (сентябрь 1939 - апрель 1941 гг.).

Введение диссертации2005 год, автореферат по истории, Черепанов, Константин Владимирович

Впервые данной работой предпринимается попытка исследовать содержание японо-советских отношений 20-30-х гг. XX в. через призму соперничества обеих тихоокеанских держав, прежде всего, в Маньчжурии и Монголии. В японо-советском соперничестве, как и во всяком соперничестве подобного рода, наряду с противостоянием, конфронтацией и враждебностью проявлялись элементы обоюдного прагматизма, сотрудничества и даже партнерства.

В условиях стремительно изменяющегося мира, отсутствия сколько-нибудь внятной стабильности во внешнем окружении, падения престижа и ослабления военно-политического могущества и социально-экономического потенциала демократической России будет не лишним вспомнить о совместных интересах, когда-то не только разделявших, но и соединявших наши страны, об опыте, пусть кратковременного, но столь плодотворного и судьбоносного для обеих стран партнерства рубежа 30-х начала 40-х гг.

Произошедшие в судьбе нашей страны изменения, при всей их неоднозначности, способствовали возникновению новых возможностей для отечественных исследователей, выразившихся в открытии многих, ранее не доступных архивных фондов, публикации сборников ценнейших и информативных документов и материалов, в интенсификации контактов и сотрудничества с зарубежными, в том числе и японскими, историками. Открылось поле для творческой деятельности, для осуществления своеобразной «ревизии» истории японо-советских отношений с учетом новых документов и фактов, с использованием новых методов и подходов.

Ставшие доступными в последнее время документы и иные источники позволяют ставить вопрос о наличии отношений соперничества между Японией и Советским Союзом на Дальнем Востоке и, особенно, в Китае. Требуются более глубокое изучение теперь не только конфронтационной составляющей японо-советских отношений, как это было принято ранее, но и исследование многочисленных фактов и свидетельств компромиссной, даже с элементами партнерства политики двух тихоокеанских держав в отношении друг к другу, без чего соперничество подобного рода немыслимо.

Степень изученности темы. Тема японо-советских отношений 19251941 гг. одна из ведущих в отечественной историографии, однако подобный аспект - соперничество - для отечественных исследователей нехарактерен и звучит по-новому.

Большинство же отечественных исследователей, признавая сам факт соперничества начала века и вполне объективно оценивая японо-русское соперничество 1900-1917 гг., последующий период уже японо-советских отношений под таким углом вообще не рассматривали, а сами эти отношения оценивали, по крайней мере, однобоко и предвзято.

Широкое распространение в советских публикациях периода первой половины 20-х гг. получила практика сравнения настоящего положения дел в японо-советских отношений с периодом русско-японского противостояния начала XX века, закончившегося, как известно, разгромом царской России. Причем царская Россия в этих работах не в меньшей степени, чем Япония, представлялась в роли зачинщика и виновника войны.

До «маньчжурских событий» отношения с Японией регулировались и строились в соответствии с Пекинской конвенцией 1925 г., устанавливавшей основы взаимоотношений между странами. Отношения эти были далеки от дружественных, но были вполне корректными и стабильными. Все это находило свое отражение в советской литературе. Япония рассматривалась как крупнейшая и сильнейшая империалистическая держава, но не как наиболее вероятный соперник и противник.1

После событий 18 сентября 1931 г. в освещении интересующих нас моментов советскими авторами появились новые существенные изменения. Для публикаций начала 30-х гг. характерно появление утверждения о том, что мир находится на пороге новой мировой войны, и запалом этой войны станет американо-японское столкновение из-за Маньчжурии. Эти утверждения на страницах работ советских авторов выглядели настойчивыми до навязчивости.2

Факт наличия японо-американских противоречий, а также явная угроза, якобы исходившая от Японии для советской страны, по мнению советских авторов, создавала условия для советско-американского сближения на антияпонской почве. Эти соображения были небезосновательны, и признание СССР со стороны администрации Ф. Д. Рузвельта в ноябре 1933 г. явилось тому подтверждением.

Примерно в это же время, и вполне может быть, как следствие улучшения отношений между СССР и западными демократическими государствами и изменения тактической линии советского руководства, И.В.Сталин дал вполне четкие указания насчет начала кампании дискредитации Японии как фашистского, агрессивного государства. В качестве классического образчика подобного рода продукции послужили яркие и талантливые работы О. Иоганна (О.С. Тарханов) и Е. Танина (Е.С. Иолк).3 Указанные авторы, прежде всего, обращали особое внимание на анализ и описание различных форм и проявлений японского фашизма.

В этих работах, а также и в последовавших публикациях, советские исследователи в еще большей степени подчеркивали агрессивный, антисоветский характер внешнеполитического курса правящих кругов Японии.

Кампания дискредитации Японии и Германии как агрессивных, фашистских государств достигла своего апогея к середине 30-х гг., в прямой связи с решениями VII Конгресса Коминтерна. Пропагандируя и используя тактику единого фронта, претендуя на определенное лидерство всеми антияпонскими и антигерманскими силами, СССР уверенно шел на сближение с западными демократическими государствами на почве боязни со стороны последних «ревизионистских» государств.

Резкая активизация антияпонской и антигерманской пропаганды и деятельности СССР всемерно ускорили наметившееся еще ранее сближение нацистской Германии и милитаристской Японии, завершившееся подписанием «Антикоминтерновского пакта» в ноябре 1936 г.

Содержание советских публикаций по теме японо-советских отношений стало более агрессивным и напористым. На первый план вышла военная проблематика, анализ состояния вооруженных сил Японии, изучение операций уже шедшей японо-китайской войны и характеристика пограничных японо-советских конфликтов у озера Хасан и на реке Халхин-Гол.4

Необходимо отметить, что при оценке характера столкновений СССР и Японии у Хасана и Халхин-Гола, публикации, написанные по свежим следам событий, не содержат и намека на существование какого-нибудь агрессивного глобального замысла со стороны японских милитаристов, а сами эти столкновения в подобного рода исследованиях оценивались, прежде всего, как имевшие локальный, приграничный характер.

Обвинения японских правящих кругов в подготовке и попытке реализации широкомасштабных экспансионистских замыслов в отношении СССР и МНР возникли в послевоенное время и стали лейтмотивом исследований советских и российских авторов по данной тематике.

Довоенные советские публикации, посвященные теме японо-советских отношений, завися тесным образом от внутри- и внешне политической ситуации и взглядов советских вождей, тем не менее, обладали рядом достоинств и несомненных преимуществ перед работами последующего послевоенного периода. Конечно, и они были несвободны от умолчания, идеологических клише и штампов, но, по крайней мере, прямая фальсификация событий и фактов в них отсутствовала. Естественно, что не было и намека на то, чтобы рассматривать японо-советские отношения под углом соперничества, при этом всячески выдвигалось на первый план японо-американское соперничество, которое расценивалось как объективное основание для складывания «дальневосточного очага второй империалистической войны».

Хронологически к этому ряду исследований примыкает и творчество германского и советского коммуниста, едва ли не самого известного не только в СССР, но и во всем мире разведчика - журналиста Рихарда Зорге. Зорге по праву считался в свое время одним из лучших знатоков культуры, истории и психологии японского народа. Горячо любя своё отечество -Германию, он, будучи настоящим коммунистом, являлся не меньшим патриотом своей второй родины СССР и при том до самых последних дней своей жизни питал чувство глубокой привязанности к Японии, в которой волею судеб провел последние годы своей яркой и насыщенной жизни и встретил свой смертный час. Именно столь редкое сочетание - переплетение судеб трех стран в одном человеке - придавало творчеству Р. Зорге неповторимый и особый характер.

Считаясь по праву одним из лучших политических аналитиков той эпохи, он активно сотрудничал с германской прессой. Его публикации во влиятельных германских изданиях «Франкфуртер Цайтунг» и «Зейтшрифт фюр Геополитик» (последний журнал редактировался знаменитым К. Хаусхофе-ром) о японской армии и ее политической роли, о психологии сражавшейся и тянувшейся к «обновлению» японской нации, о Маньчжурском «эксперименте» и «инциденте 26 февраля» должны быть отнесены к «золотому» фонду японоведения.5 щ Будучи очень влиятельным в Японии журналистом и политологом, а также функционером местной нацистской организации, Р. Зорге был вхож в самые высокие правительственные круги этой страны. Благодаря деятельности своего мужественного друга и соратника О. Ходзуми, принявшего смерть в один день с ним и бывшего одним из лучших японских политологов и публицистов, другом и приближенным принца Коноэ, легендарный советский разведчик был в курсе самых сокровенных тайн японского государства. Использование большого количества конфиденциальной информации из дипломатических, военных и политических кругов отличало его работы не только мастерством и глубиной анализа, но и исключительной ост ведомленностью.

Будучи журналистом германских изданий, он был более свободен в своем творчестве по сравнению со своими советскими коллегами.

Творчество Р. Зорге долгое время в нашей стране оставалось неизвестным, ибо информация о Р. Зорге являлась секретной и не подлежала разглашению. Даже Н.С. Хрущев, будучи уже руководителем партии и государства, узнал о личности и деятельности Зорге из зарубежного кинофильма. Взгляды и воззрения советского разведчика присутствовали в различно-^ го рода выступлениях, публикациях и отчетах по проблематике, прежде всего, японо-советских отношений, в так сказать, снятом виде. К сожалению, и до сих пор творчество Р. Зорге в нашей стране представлено неполно и довольно однобоко, хотя и при таких обстоятельствах, несомненно, оказало свое воздействие на развитие советского японоведения периода 6070-х гг.

Одним из наиболее информированных людей о деятельности Р. Зорге и его взглядах на существо японо-советского противостояния являлся советский вождь и руководитель мирового коммунистического движения 1% И.В.Сталин. Сталинские оценки взаимоотношений СССР с Японией, несомненно, опирались на информацию Зорге, так как это был самый информативный и масштабный источник. Но многое из передаваемого Зорге в Москву не устраивало и даже раздражало Сталина. По одной из ныне популярных версий, именно И.В. Сталин стал виновником провала группы Зорге, распорядившись сдать японцам этого, по его мнению, даже не двойного, а тройного агента.6 По крайней мере, советское правительство не сделало абсолютно ничего для того, чтобы спасти Р. Зорге, хотя к ноябрю 1944 г. у него такие возможности явно существовали.

Нуждаясь в обосновании действий Советского Союза в нарушении сохранявшего силу до апреля 1946 г. пакта о нейтралитете с Японией, и, как бы подводя итог под периодом почти полувекового соперничества, именно И. В. Сталин в своем знаменитом обращении к советскому народу 2 сентября 1945 г. по поводу победы в войне с милитаристской Японией предпринял первую попытку массированной фальсификации истории японо-советских отношений. В этом обращении советский руководитель высказал ряд соображений относительно всего периода японо-российского соперничества, хотя и избегая этого определения, которые в дальнейшем были положены в основу всех без исключения публикаций, научных трудов и исследований по теме японо-советских отношений 20-40-х гг.

Во-первых, Сталин связал захват Японией Курильских островов с поражением царской России в войне 1905 г. Он отмечал, что Япония воспользовалась своей победой для того, чтобы «отхватить от России Южный Сахалин, утвердиться на Курильских островах и таким образом закрыть на замок для нашей страны на Востоке все выходы в океан».7 Кстати, сам Сталин здесь еще не допускал категоричного утверждения о захвате Японией Курильских островов, употребив формулировку «утвердилась», что в принципе соответствовало исторической правде, но декларированная связь этого «утверждения» с плачевными для России итогами войны создавала у послевоенных советских исследователей прочное убеждение в том, что именно тогда Япония захватила Курилы и использовала этот захват в антирусских целях.8

Во-вторых, советский руководитель коренным образом переоценил масштаб японо-советских столкновений 1938-1939 гг., придав им характер широкомасштабных японских захватнических акций, якобы имевших своей целью захват Владивостока и даже отрыв Дальнего Востока от России.

Массовая кампания дезинформации в отношении Японии началась в 1946 г. с Токийского процесса над главными японскими военными преступниками, для которого по специальному заданию ЦК ВКП(б) Министерство иностранных дел СССР, Генеральный штаб Советской Армии, МГБ, Прокуратура СССР, а также различные научно-исследовательские институты подготовили многие десятки справок, документов и карт, в которых искажались цифры, подтасовывались факты, в целом фальсифицировалась история японо-советских отношений.

Эти материалы были обобщены и изданы в виде отдельных книг в Советском Союзе и превратились фактически в своеобразные источники, ибо изучение самих материалов трибунала в нашей стране всегда было вещью достаточно затруднительной.9 Использование материалов токийского трибунала и, соответственно, содержавшихся в них документов, свидетельств и фактов затруднено и по соображениям вполне объективным. Задумывавшийся и проводившийся как показательный процесс японских милитаристов в силу своей явной тенденциозности трибунал был не склонен принимать к сведению и изучать любую объективную информацию, отрицавшую как наличие какого-либо «заговора против мира», так и существование агрессивных широкомасштабных планов в отношении Советского Союза.

Представления о Японии как агрессивном государстве неизменно поддерживались советскими исследователями. Агрессивность Японии и ее политики считалась азбучной истиной, в качестве же доказательства непременно всплывал пресловутый «меморандум Танака», в подлинности которого существовали сомнения еще в 30-е гг.

Хрущевская «оттепель», как известно, существенным образом отразилась на развитии советской исторической науки. Отечественное японоведение, несомненно, также получило толчок в своем развитии. Наиболее значительным событием 60-х гг. для советского японоведения стали исследования JI.H. Кутакова и особенно его монография «История советско-японских дипломатических отношений».10 Вышеуказанный автор много лет проработал в МИД СССР, где имел доступ к архивным документам, которые он широко использовал в своих работах.

Накопленная в достатке JI.H. Кутаковым документальная база позволяла ставить и решать новаторские по тем временам вопросы, но дух его книг и оценки, и заключения в них предназначены исключительно для оправдания действий советского правительства в отношении Японии, и эта особенность своеобразно повлияла на содержание. Так, одной из важнейших задач исследовательской деятельности JI.H. Кутакова стало желание удобоваримо для советского руководства объяснить как причины напряженности в отношениях СССР и Японии в 1935-1939 гг., так и причины последовавшего улучшения отношений в 1939-1941гг.

В первом случае, по JI.H. Кутакову, агрессивная и империалистическая сущность побуждала японские правящие круги стремиться к захвату МНР и дальневосточного региона СССР, причем не только в 1935-1939 гг., но и гораздо раньше. Действия советской стороны под Хасаном и Халхин-Голом трактовались JI.H. Кутаковым как вынужденные, но необходимые, имевшие своей целью защитить от японских поползновений территорию как СССР, так и МНР.

Именно демонстрация советской силы, с одной стороны, и осознание своей слабости, с другой, по мнению JI.H. Кутакова, являлись причинами, и заставившими японское руководство отложить планы нападения на Советский Союз на будущее, которое впрочем, так и не наступило.

Трудности, проистекавшие из приведенной трактовки событий, не позволяли объективно и беспристрастно исследовать как существо японо-советских отношений, так и содержание международных отношений в целом. Не случайно именно этот период в истории как, так и международных отношений оказался самым фальсифицированным и малоизученным. Так, например, пакт трех держав от 27 сентября 1940 г. у JI.H. Кутакова приобретал прежде всего антисоветское содержание и острие, хотя и история переговоров по пакту, и реальное, а не якобы предполагавшееся содержание этого документа с его секретными приложениями противоречили этой версии.11

Отсылка к трактовке автором «тройственного пакта» не случайна, поскольку J1.H. Кутаков едва ли не первым в отечественной историографии предпринял столь серьезную попытку анализа этого документа в контексте как международных, так и японо-советских отношений, которые являлись неотъемлемой частью последних, но именно здесь искусно сконструированные искусственные схемы давали сбой и не желали вмещать в себя истинное содержание процессов.

Советские историки 70-80-х гг., в целом, все более ухищренно аргументировали тезис об агрессивности Японии и, особенно, о планах нападения на Советский Союз, о провокациях японских военных периода 1941-1945 гг., заставляя поверить советских людей в то, что действия СССР в августе 1945 г. (в частности, нарушение пакта о нейтралитете) были справедливы и безупречны со всех сторон. Особое значение имели усилия советских исследователей обосновать агрессивностью и враждебностью Японии факт захвата и оккупации советскими войсками Курильских островов.12

История японо-советских отношений в отечественной историографии неполна и во многом фальсифицирована именно по соображениям сокрытия истинных целей и намерений СССР на Дальнем Востоке и, особенно, в Китае, ибо именно Китай и его отдельные части стали ареной противостояния Японии и Советского Союза в 20-30-е гг. Естественно, что сам факт соперничества даже не признавался, а всякое вмешательство СССР в китайские дела расценивалось как осуществление интернационального и классового долга СССР, предпринимаемого всякий раз по просьбе китайской стороны.

Для советских публикаций 60-80-х гг. по дальневосточной проблематике 20-30-х гг. было также характерно разведение в качестве изолированных исследований сюжетов из истории советско-японских, советско-китайских, японо-американских, и китайско-японских взаимоотношений, а также, истории КПК вышеуказанного периода. Такая постановка вопроса не позволяла вычленить в качестве самостоятельной проблемы ситуацию, связанную с японо-советским соперничеством на китайской земле. Подобный подход был вполне допустим в качестве альтернативного, но никак не единственного. Однако попытка комплексного изучения всей совокупности аспектов и сюжетов дальневосточной проблемы неумолимо вынуждала бы исследователей сосредоточиться на проблеме японо-советского противостояния и соперничества, чего они сделать по соображениям как внешней, так, в большей степени, и внутренней цензуры не могли.

Заслуживает быть упомянутым, в дополнение ко всему отмеченному, еще один момент. Общепризнанным являлось признание наличия глубоких японо-американских противоречий, в том числе и по вопросу эксплуатации Маньчжурии и, именно, в интересующий нас период. Сюжеты же японо-советского соперничества на этом фоне как бы стушевывались, отходили на задний план, а то и вовсе исчезали. Японо-американское противостояние 20-30-х гг. минувшего века имело, конечно же, глубокую основу и было принципиальным. Это было противостоянием демократии и тоталитарного общества, и уже в силу этого оно носило именно принципиальный характер.

Японо-советское противостояние было иного свойства. В чем то оно сродни японо-британскому противостоянию. Это было противостоянием двух империй, а империалистам, как известно, всегда проще договориться, причем, за счет другого, и выход на первый план именно японо-американского противоречия нисколько не отменял факт того, что японо-советское соперничество существовало.

Наконец, объективному анализу японо-советских отношений препятствовало и препятствует существующее и по сей день представление, определяющее довоенный мир post factum, т. е. исходя из хода и итогов Второй мировой войны. В таком ключе Япония почти безальтернативно определялась как фашистское, агрессивное, милитаристское государство и сателлит нацистской Германии. На фоне этого «монстра» даже сталинский режим выглядел респектабельным.

Вообще, крушение ялтинско-потсдамской системы послевоенного мироустройства, произошедшее в последние полтора десятилетия XX в., по всей видимости, требует и создает условия для плодотворной ревизии всей истории довоенного и послевоенного мира, ибо, по словам известного французского общественного деятеля и публициста Р. Гароди, «история, чтобы избежать интеллектуального терроризма проповедников ненависти, требует непрерывной «ревизии». Или она «ревизионистка», или замаскированная пропаганда»13.

Более чем десятилетний период, прошедший после краха СССР, свидетельствовал, исходя из анализа степени изученности данной проблемы (как в количественном, так и в содержательном плане), что не только соображения идеологического порядка оказывали определяющее воздействие на взгляды советских исследователей. Интересующий нас период японо-советских отношений в итоге породил проблему так называемых "северных территорий". Тот факт, что посткоммунистическое руководство России ничуть не изменило свою позицию по Курильским островам, объясняет, во многом, почему уже в условиях падения советской идеологии российские исследователи, за редким исключением, остаются на прежних позициях.

Не призывая раздавать или распродавать земли России, лишь хотим отметить, что данная проблема является, во многом, детищем сталинской империалистической политики и, следовательно, с насущными интересами демократической России ничего общего иметь не должна. Парадоксальная вещь, но большинство отечественных исследователей и в постсоветский период, признавая бесчеловечность и реакционность сталинской внутренней политики, внешнюю политику продолжают считать примером, с одной стороны, как мудрости и государственности, так и сдержанности и чуть ли не бескорыстия, с другой. Естественно, что при таком подходе никаких серьезных изменений в оценках как сталинской внешней политики в целом, так и ее отдельных аспектов в данных работах не наблюдается.

Тем не менее, падение прежних идеологических барьеров и препятствий создало условия для объективного изучения истории японо-советских отношений, чем и воспользовался целый ряд отечественных исследователей. К последним, безусловно, можно отнести Б.Н. Славинского, исследовавшего целый пласт во взаимоотношениях СССР и Японии. Его исследования особенно важны, поскольку затрагивают «белые пятна» в отношениях обеих стран. Это касается, прежде всего, истории заключения пакта о нейтралитете между двумя странами, а также проблемы вступления Советского Союза в войну против Японии в августе 1945 г.14

Последнее исследование указанного автора «СССР и Япония - на пути к войне: дипломатическая история, 1937-1945гг.» можно рассматривать как попытку автора пересмотреть весь комплекс японо-советских взаимоотношений на протяжении, как минимум, двух десятилетий, поскольку реальное содержание монографии гораздо шире, чем заявлено в наименовании, и не ограничивается периодом 1937-1945 гг.

Последовательно выступая с позиций критики отживших свое время исторических концепций, сам Б.Н. Славинский, тем не менее, часто оказывается на позициях критикуемых им авторов. Так, активно используя в своих исследованиях «китайские сюжеты», увязывая их с картиной японо-советских взаимоотношений, он останавливался на полпути к признанию объективной основы японо-советского противостояния, а многие сюжеты из этой картины (противостояния) даже толковались им, исходя из прежних схем и оценок (Хасан, Халхин-Гол).

По сути дела аналогичная попытка была предпринята другим отечественным исследователем К. Е. Черевко в его последней монографии «Серп и молот против самурайского меча».15 Книга известного специалиста по проблемам российско-японских отношений - первое комплексное исследование военно-политической истории взаимоотношений СССР и Японии с середины 1920-х до середины 1940-х гг. Многие выводы и положения, содержащиеся в данной монографии, сформулированы впервые в отечественной историографии.

Довольно подробно и объективно рассматривает сюжеты, связанные с японо-советским противостоянием, правда в качестве подчиненных моментов, в своих исследованиях В.П. Сафронов.16

Необходимо отметить и творчество талантливого и плодотворного исследователя весьма широкого профиля от филологии до истории В.Э Молодякова. Его фундаментальная монография «Консервативная революция в

Японии: идеология и политика» произвела настоящий фурор в заинтересованных кругах и заставила, в том числе и самого вышеуказанного автора, напрямую обратиться к теме и японо-советского противостояния. Последняя монография В.Э. Молодякова напрямую посвящена исследованию всего комплекса японо-советских отношений накануне гитлеровского нападения на СССР.18

Восприятие и оценка данным автором всей совокупности японо-советских взаимоотношений выглядят довольно радикальными даже на фоне смелого и объективного творчества Б.Н. Славинского, В.П. Сафронова и К.Е. Черевко. В.Э. Молодяков анализирует японо-советские отношения как важнейший аспект международных отношений 30-х гг., причем, в большей степени обращая внимание на период конца 30-х начала 40-х гг. Автор заявляет о своей принадлежности к так называемой «ревизионистской» школе в историографии, оппозиционной «генеральной линии».

Ссылаясь на видного представителя «ревизионистской» школы американского историка Г.Э. Барнеса, данный исследователь определяет цель деятельности ревизионистов в приведении истории в соответствие с фактами. «Исторический ревизионизм», с точки зрения В.Э. Молодякова, это и степень свободы историка, и в своем творчестве автор действительно беспрецедентно для отечественной историографии свободен.

Представляется, действительно очень важным и одновременно плодотворным провести своеобразную «ревизию» исторической науки, очистив ее от идеологически - мифологических конструкций и наслоений предыдущих десятилетий, и деятельность исследователя в этом направлении является, пожалуй, самым ярким образчиком такой попытки.

Однако вызывает определенные сомнения эмоциональная оценка перспектив складывания альянса Рим — Берлин — Москва — Токио. Автор словно сожалеет о том, что СССР не смог в силу разного рода обстоятельств причем, не всегда зависевших от советского руководства, оказаться по одну сторону баррикад с нацистской Германией, фашистской Италией и милитаристской Японией в период Второй мировой войны.

Не вызывает сомнения необходимость ревизии истории международных отношений межвоенного периода и, особенно, кануна войны, но границы такой ревизии кажутся вполне определенными и внятными. Мир, в котором победили бы союзные Германия, Италия, СССР и Япония (а в таком составе, скорее всего, и победили бы) был бы очень похож на мир оруэлловского бессмертного романа «1984» с его печально знаменитыми лозунгами «Война — это мир», «Свобода - это рабство» и «Незнание — сила». Мир, символом которого являлся бы не крест, ни звезда и не свастика, а «сапог, топчущий лицо человека - вечно».19

Вряд ли о такой утерянной возможности стоит жалеть, хотя, и здесь вполне можно согласиться с В.Э. Молодяковым и всей «ревизионистской» школой, мотивы, действия и желания союзников по антигитлеровской коалиции далеко не всегда были безупречны и бескорыстны, а послевоенный мир был очень далек от идеала, но все же гораздо ближе к нему, чем тоталитарная химера держав «оси».

Несмотря на то, что проблемы международных отношений на Дальнем Востоке в 1920-1941 гг. привлекают большое внимание американских и английских историков, американская и английская историография взаимоотношений Японии и СССР не может похвастаться обилием исследований по данной проблеме. Это понятно и закономерно, поскольку для зарубежных авторов, особенно британских и американских, вопросы, связанные с взаимоотношениями Японии и Советского Союза, всегда имели подчиненный, второстепенный характер на фоне куда более принципиальных японо-британских и, особенно, японо-американских противоречий. Западные историки не без весомых оснований считали, что именно Запад внес основной вклад в дело разгрома японской империи, а вклад Советского Союза в общую победу над азиатским агрессором зачастую сравнивался с позицией «вора на пожаре». Исследований европейских и американских авторов на тему происхождения и сущности японского милитаризма, формирования тоталитарного режима в Японии, а также причин и происхождения Тихо

90 океанской войны великое множество , чего не скажешь о работах по вопросу японо-советского соперничества.

21 бежных исследователей, мог стать и Советский Союз. Такая трактовка событий зачастую также мешала объективному и полному исследованию истории японо-советских отношений. Хотя будет не лишним напомнить, что именно для западной историографии характерно рассматривать существо японо-советских отношений 20-40-х гг. в аспекте межгосударственного соперничества со всеми вытекавшими отсюда последствиями. Особо хотелось бы выделить работы Э. Кукса, представляющие собой подробнейшие исследования предыстории и истории японо-советских конфликтов в 1938 и 1939 гг.23, а также Дж. Ленсена и Д. Хэслема24.

Сложнее всего дело обстоит с работами японских авторов, в той или иной степени затрагивающими интересующие нас вопросы. Есть некоторое количество японских переводных работ общего характера, посвященных прежде всего причинам возникновения и ходу тихоокеанской войны.25 Достаточно подробно в каждой из них рассматриваются ключевые темы: оккупация Маньчжурии, японо-китайская война, военные конфликты в районе оз. Хасан и р. Халхин-Гол, советско-японский пакт о нейтралитете. Заметным вкладом в изучение обстоятельств оккупации Маньчжурии японскими войсками являются работы Т. Есихаси и С.Огаты26. В последние десятилетия на страницах советских, а затем и российских журналов стали появляться статьи и исследования видных японских историков о внешней политике императорской Японии, об отношениях довоенной Японии с Советским Союзом. Наконец важным событием в этом смысле стала публикация работ на русском языке дружественно расположенного к России современного японского исследователя проблемы тоталитаризма и фашизма, профессора Токийского университета X. Вада.

Предмет исследования. Отметим, что сущностью японо-советских взаимоотношений 1925-41 гг. являлось японо-советское соперничество на Дальнем Востоке. Эти отношения соперничества и являются предметом диссертационного исследования. Взгляд на японо-советские отношения под углом соперничества позволяет помимо изучения и использования смежных исторических сюжетов, напрямую не относящихся к проблеме японо-советских отношений, в то же время отсекать и не рассматривать вопросы, не имеющие, на наш взгляд, отношения к данному аспекту японо-советских отношений. В частности, проблема использования японской стороной рыбных богатств прибрежных районов советского Дальнего Востока, несомненно, накладывавшая свой отпечаток на обоюдные отношения указанного периода, в данном исследовании может быть практически безболезненно обойдена, тем более, что эта область японо-советских отношений достаточно освещена отечественными исследователями еще советского пе

29 риода.

Необходимо отметить, что содержание японо-советского соперничества не сводилась к одному лишь военно-идеологическому противостоянию. Речь шла о соперничестве на чужой для обеих держав земле. Объектами японо-советского соперничества в 20-30-е гг. XX в. являлись, прежде всего, части Китая, а именно: Маньчжурия, Внешняя и Внутренняя Монголия. Подобное соперничество «обогащалось» помимо обоюдного противостояния — противостоянием, как внешним силам в лице иных великих держав (США и Великобритания), так и внутреннему врагу - китайскому национализму. Именно последние моменты объясняли наличие в японо-советском соперничестве и элементов компромисса, и согласованности действий, и даже, партнерства.

Хронологические рамки исследования. Панорама японо-российских отношений на Дальнем Востоке в 1900-1945 гг. впечатляет и завораживает. Не многие конфликты в новейшей истории затягивались на столь длительный срок, а если учесть, что плоды этого противостояния мы пожинаем до сих пор, то понятен и интерес к данной проблеме в целом, и интерес к данному периоду в отношениях России и Японии. Однако при всей полувековой продолжительности русско-японского противостояния XX в. предметом особого изучения определяется период с 1925 по 1941 гг., определивший историю дальнейших более чем полувековых отношений между Россией (СССР) и Японией. Верхняя граница диссертационного исследования связана с установлением в январе 1925 г. японо-советских дипломатических отношений; нижняя — с событием, имевшим исключительное значение в судьбах обеих стран - заключением 13 апреля 1941 г. японо-советского пакта о нейтралитете.

Цель и задачи исследования. Автор ставит перед собой цель исследовать содержание японо-советских взаимоотношений 20-30-х гг. минувшего века на предмет соперничества в Китае, обращая внимание, прежде всего, на те моменты, которыми это соперничество определялось.

Изучение японо-советских отношений под углом соперничества требует рассмотрения в комплексе проблемных вопросов, касающихся как китайско-советских, так и американо-советских отношений, военного аспекта японо-китайских и японо-советских отношений 20-30-х гг., а также сюжетов из истории китайского как националистического (на примере гоминдана), так и коммунистического движения.

Достаточно подробно исследуется история такого экзотического образования как МНР, бывшего ранее китайской провинцией и ставшего к концу 30-х гг. фактически советской полуколонией. Внешняя Монголия, превратившаяся в начале 20-х гг. по воле российских большевиков в некое подобие государства, традиционно являлась ареной столкновения России и Японии, и именно здесь японо-советское противостояние достигало наивысшей степени напряжения.

Учитывая, что методология по своей сути не только учение об основах научно-исторического познания, его исходных, принципиальных положениях, но и совокупность, система определенных методов исследования рассматриваемых проблем, автор диссертации целенаправленно применил некоторые из них в своей работе.

1. Метод движения «от конкретного к абстрактному» - абстрагирование -позволил на основе конкретных фактов, документов, событий, процессов и пр. выделить содержание, характерные черты японо-советских взаимоотношений, а также проследить эволюцию последних под углом зрения соперничества.

2. Метод движения «от абстрактного к конкретному» - конкретизация -помог проследить влияние международного положения, политики Советского государства на развитие отдельных, частных процессов и явлений, составить более связное и непротиворечивое мнение о сущности японо-советских отношений, исходя из базисных принципов и установок советской внешнеполитической доктрины.

4. Проблемно-хронологический метод составил основу структуры исследования в единстве ее общей сути, не разрывающей общей логической и хронологической последовательности.

5. Метод диалектического «снятия» позволил использовать многое положительное из того, что накоплено отечественной историографией по теме исследования.

6. Сравнительно-исторический метод обусловил многие продуктивные сопоставления однопорядковых и противопоставления несхожих показателей, приводил к новым существенным выводам; помогал объективно оценивать данные, полученные другими исследователями.

7. Статистический метод открыл возможность использования массовых и суммарных показателей, позволил выявить некоторые закономерности и количественные характеристики определенных процессов и явлений.

8. В качестве еще одного метода, используемого при исследовательской работе над темой японо-советского соперничества, отметим метод исторической реконструкции. Тем самым подразумевается не просто концептуальное описание, но максимально полная (насколько это возможно в рамках темы), внутренне согласованная модель исследоваемой исторической реальности. В подобной модели обязаны присутствовать географический и этнический компоненты, простейший статистический анализ и психологическое представление личностей, ответственных за стратегический и тактический расклад ситуации.

Источниковая база исследования. Работа основана на широком круге источников. Первую группу составляют архивные материалы. Во вторую -включены официальные издания, сборники документов, дипломатическая переписка. В третью - личная переписка, мемуары, дневники государственных деятелей, дипломатов, военных. Наконец, прессу можно отнести к четвертой группе.

Среди архивных документов главный интерес представляют материалы Архива внешней политики МИД Российской Федерации (АВП РФ). Фонды «Монгольская референтура» и «Японская референтура» содержат в себе богатый фактический и аналитический материал: бюллетени советского представительства р МНР, аналитические сводки, докладные, информационные записки. Весьма любопытна и информативна содержащаяся в указанных фондах переписка советских дипломатических представителей в Китае, Внешней Монголии и Японии (JI.M. Карахана, А.Я. Охтина, B.JI. Коппа, А.А. Трояновского) с руководителями центральных внешнеполитических ведомств СССР.

Серьезным подспорьем при изучении внутриполитической ситуации во Внешней Монголии (МНР) в 30-е гг. и ее влиянии на формы и проявления японо-советского соперничества являются документы из «Архива Президента РФ» (коллекция рассекреченных материалов), содержащиеся в Российском государственном архиве новейшей истории (РГАНИ).

Из отечественных опубликованных источников в диссертации использован ряд сборников документов, носящих характер официальных. Официальный характер изданий призван гарантировать их аутентичность, но в то же время делает их зависимыми от конъюнктурных интересов государства или партии. Это относится, прежде всего, к таким изданиям документов, как «Документы внешней политики СССР»; «СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны»; «Накануне. 1931-1939. Как мир был ввергнут в мировую войну»; «Коминтерн и китайская революция»; «Советско-китайские отношения. 1937-1945гг». Во многом альтернативный подход при подборе и публикации документов, способствующий объективному исследованию в пределах определенной темы, представлен в сборниках документов «ВКП(б), Коминтерн и Япония. 1917-1941 гг.» и «Канун и начало войны».

Обширна база американских официальных документов. Это серия «Внешняя политика Соединенных Штатов» за 30-е - 40-е гг., из которой в диссертации использованы тома за отдельные годы. Полезными также оказались материалы Брюссельской конференции 1937 г. по Дальнему Востоку. При работе над диссертацией использовались публикации японских документов, изданных в США на английском языке: стенограммы совещаний японской правящей верхушки в 1940-1941 гг., а также дипломатическая переписка Токио со своими посольствами за границей, перехваченная и дешифрованная американской разведкой. Наконец, использовался сборник дипломатических документов Великобритании.

Большая информация была почерпнута в мемуарах, дневниках государственных деятелей, дипломатов, военачальников: советских (В.М. Молотов, Г.К. Жуков, В.И. Чуйков, П. А. Судоплатов, C.JI. Берия и др.); американских (К. Хелл, Г. Стимсон, Дж. Грю,); японских (М.Сигемицу, С.Того,

Т.Касэ); китайских (Пу И, Чжан Готао, Го Шаотан); германских (Г. фон Дирксен, В. Шелленберг).

Полезным источником явилась периодическая печать. Из числа зарубежных периодических изданий особо хотелось бы выделить издававшийся в Шанхае в 20-30-е гг. под редакцией Дж. Б. Ри ежемесячный журнал "Far East revue". Несмотря на обвинения, раздававшиеся с советской стороны в отношении редактора издания как платного японского агента, номера журнала содержат в себе большое количество объективной и важной информации по всему формату дальневосточной проблемы, в том числе и по японо-советской ее составляющей.

Достаточно информативны, хотя и не всегда объективны, сообщения японской и китайской прессы и различного рода информационных агентств, содержащиеся в бумагах АВП РФ.

Советская же пресса в качестве источника использовалась очень ограничено, в силу крайней ангажированности и тенденциозности.

Научная новизна. Показателен тот факт, что в аспекте соперничества японо-советские отношения советскими и российскими исследователями практически не рассматривались. Признание наличия отношений соперничества между СССР и Японией в дальневосточном регионе требовало и признания, что, во-первых, существовал некий объект притязаний с обеих сторон как причина противостояния и, во-вторых, обе стороны были способны оказывать реальное влияние на ситуацию в оспариваемом регионе, ибо без этого соперничество невозможно. Причем, выигравший получал бы не столько новые территориальные приобретения, сколько возможность стратегического влияния и бесконтрольного хозяйничанья в этом регионе.

Тот факт, что объектом соперничества были земли, не входившие никогда ни в состав российского, ни в состав японского государства, а именно Монголия (как Внешняя, так и Внутренняя) и Маньчжурия, никогда не афишировался и не осмыслялся отечественными исследователями. В данном исследовании впервые предпринимается попытка изучения существа японо-советских отношений периода 20-30-х гг., исходя не только из кон-фронтационных моментов, но и из вычленения и анализа моментов сотрудничества и партнерства, что также несет в себе значительные элементы научной новизны.

Апробация и практическая значимость работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования были изложены и обсуждены на международных научных конференциях «Россия и Китай на дальневосточных рубежах», проходивших в г. Благовещенске в Амурском государственном университете в 2001-2003 гг., а также на межрегиональных научных конференциях «Социальные институты в истории: ретроспекция и реальность», проходивших в Омском государственном университете в 1999-2003 гг.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Японо-советское соперничество на Дальнем Востоке в 1925-1941 гг."

Заключение

Рассмотренный период во взаимоотношениях Советской России и Японии явился важной вехой в истории двухсторонних отношений на Дальнем Востоке — составной части мирового исторического процесса. Развитие отношений между двумя тихоокеанскими державами в период 1925-1941 гг. характеризовалось острым идеологическим противостоянием с проявлениями враждебности, и вооруженными конфликтами, и, в то же время, реализмом, прагматизмом и умением удерживаться от эскалации напряженности и враждебности, когда это было нужно обеим сторонам.

Парадоксально, но именно СССР и Япония, имевшие, пожалуй, наиболее напряженные отношения между собой на протяжении 30-х гг., сохранили мир и нейтралитет в отношении друг друга почти до окончания Второй мировой войны, находясь в составе противоборствовавших мировых коалиций.

Столь необычная судьба японо-советских отношений, на наш взгляд, объяснялась наличием неких схожих интересов и точек соприкосновения, одновременно и провоцировавших напряженность и враждебность в отношениях обеих держав и, в то же время, позволявших искать консенсус и приходить к компромиссу. Именно признание факта соперничества, на наш взгляд, как нельзя лучше объясняет всю совокупность и многогранность взаимоотношений СССР и Японии, хотя, конечно, одним соперничеством эти отношения не ограничивались. Однако это было такое соперничество, которое накладывало свой отпечаток на все развитие японо-советских отношений, не оставляя в стороне политические, экономические и культурные аспекты этих отношений.

ным поражением русского царизма, соперничество это приобрело после октября 1917 г. принципиально новое идеологическое звучание.

Советская страна, проводя свою экспансионистскую политику в Азии, во многом оправдывала ее целями национального и социального освобождения народов угнетаемого Востока, при этом, что немало важно, имея ввиду конечные цели своей исторической миссии — всемирное освобождение от социального рабства всего человечества. Освобождение Востока с его людскими и сырьевыми ресурсами, воспринималось большевиками в таком случае, как необходимое условие для успешного наступления на твердыни империализма в Европе.

Японские действия на Дальнем Востоке в этом случае носили не просто экспансионистский и захватнический характер, сколько приобретали черты «священной» антисоветской войны, а правящие круги Японии, реализуя свои агрессивные захватнические замыслы на континенте, претендовали на роль защитников от «коммунистической заразы» не только азиатских народов дальневосточного региона, но и всего человечества.

противоречие по своей глубине и принципиальности было куда менее значительным, чем японо-американское, что и обусловило перерастание именно последнего в прямое вооруженное противостояние в рамках Тихоокеанской войны 1941-1945 гг.

Для советского вождя и фактического руководителя мирового коммунистического движения игра на «межимпериалистических» противоречиях, была одним из самых любимых, творчески развиваемых и обогащаемых заветов В.И. Ленина. Использование японо-британских и японо-американских противоречий на Дальнем Востоке в своих интересах казалось делом очень перспективным и многообещающим, тем более, что совместный опыт «дружбы против третьего», т.е. против США, у Японии и России уже был.

Собственно, само возобновление японо-советских отношений в 1925 г. рассматривалось заинтересованными сторонами в обеих странах как своеобразная демонстрация намерений в отношении политики Британии и, особенно, США. Возникала перспектива складывания некоего азиатского блока в составе Советской России, Японии и Китая. Оформление подобного блока, противостоящего политике западных государств, несомненно, было

в интересах СССР, но на тот период времени не соответствовало ни стратегическим, ни тактическим замыслам японского руководства.

Тем не менее, удавалось, хотя и при возраставшей враждебности со стороны определенных кругов Японии, избегать прямого острого конфликта с Японией не только из-за восстановления и укрепления позиций СССР в Северной Маньчжурии, но и из-за стремительно усиливавшихся позиций СССР во всем Китае, вследствие успеха китайской революции.

В той или иной степени наличие общих интересов и общей опасности этим интересам требовали более или менее скоординированной деятельности со стороны двух государств в вопросах борьбы с усиливавшимся китайским национализмом и возможным проникновением в «заповедную» Маньчжурию американского капитала.

Настойчивые попытки советского руководства втянуть Японию путем подписания пакта о ненападении в «антилиговскую», «антиверсальскую» деятельность в конце 20-х гг. неизменно наталкивались на нежелание японской стороны жертвовать своим статусом великой державы, своими связями и сложившимися отношениями с западными демократиями. Во время советско-китайского конфликта в 1929 г., Япония фактически заняла позицию дружественного нейтралитета по отношению к Советской России, затрудняя концентрацию и перевозку китайских войск в район конфликта и

препятствуя американским планам интернационализации разрешения конфликта.

Мировой экономический кризис, разразившийся с событий «черной пятницы» октября 1929 г., кардинальным образом изменил историю человечества, обозначив кризисные моменты капиталистического развития. Япония, пожалуй, была самой «пострадавшей» страной от кризиса, ибо его последствия обернулись для страны не только экономическими, но и, что гораздо важнее, радикальными и губительными общественно-политическими изменениями.

Война за имперское самосуществование, в которую Япония формально вступила в декабре 1941 г., началась для неё фактически десятилетием ранее в сентябре 1931 г. с событий так называемого «маньчжурского инцидента». Именно захват Маньчжурии и образование марионеточного государства поставили Японию в положение страны изгоя, страны, бросившей первой открытый вызов всей версальско-вашингтонской системе.

Новая ситуация на Дальнем Востоке и кардинально изменившийся статус Японии соответствовали стратегическим интересам советского руководства, ибо захват японской Квантунской армией Маньчжурии означал не просто исключение Японии из числа гарантов послевоенного мироустройства, но и образование первого, «дальневосточного» очага второй империалистической войны.

объявлено об образовании независимого маньчжурского государства (Маньчжоу-го), а в марте 1934 г. данное государство превратилось в империю. Фактически же, Маньчжоу-го зависело от Японии во всех отношениях так же, как и "народная" Монголия от СССР.

Опасность нависла и над МНР, которая, по мнению японских экстремистов из числа военных и политиков, также не являлась частью Китая (в этом оба соперника сходились), но должна была входить в состав маньчжурской (читай японской) империи. Агрессия в Жахэ и автономистские планы в отношении Внутренней Монголии придавали подобным опасениям реальную почву. Попытки Советского Союза предотвратить возможное нападение на Монголию посредством заключения пакта о ненападении, предпринимались и в 1931, и в 1932 гг., но закончились безрезультатно.

В течение 1934-1935 гг. японские войска не раз провоцировали конфликты на советско-маньчжурской и монголо-маньчжурской границах; маньчжурские власти с попустительства японских военных чинили беззаконие в отношении КВЖД, последнего оплота советского влияния в Северной Маньчжурии, доведя дело в марте 1935 г., до продажи железной дороги властям Маньчжоу-го.

Утрата позиций в Маньчжурии, угроза МНР со стороны Маньчжоу-го заставили СССР начать процесс урегулирования отношений с Китаем (тем более, что исчез и объект спора). В декабре 1932 г. были восстановлены дипломатические отношения. США со своей стороны вдохновляли Нанкин на борьбу за Маньчжурию при посредничестве Лиги Наций. Госдепартамент, устами госсекретаря Г. Стимсона, заявил о политике непризнания территориальных захватов Японии в Маньчжурии (доктрина Стимсона).

В итоге, в марте 1933 г. Япония вышла из Лиги Наций, через некоторое время (сентябрь 1934 г.) ее место занял Советский Союз. И хотя США не являлись членом Лиги Наций, тем не менее, именно жесткая американская

позиция спровоцировала выход Японии из Лиги Наций и благоприятствовала вступлению в нее СССР. Наконец, в ноябре 1933 г. были установлены дипломатические отношения между СССР и США.

В декабре 1936 г. Сталин еще раз подтвердил свой выбор - союз с Чан Кайши против Японии, спасая последнего от, казалось бы, неминуемой гибели от рук мятежников в Сиани. Хотя события на китайской земле 19351936 гг. предполагали и иной сценарий развития ситуации. Имелся в виду, прежде всего, период некоторого улучшения в отношениях Японии и Советского Союза после продажи КВЖД и, как следствие улучшения этих отношений, поддержка Москвой античанкайшистских замыслов Чжан Сю-эляна и КПК в течение всего 1936 г.

Подписание в ноябре 1936 г. соглашения между нацистской Германией и Японией, известного как Антикоминтерновский пакт, на долгий период времени затормозило наметившееся было движение к сотрудничеству между СССР и Японией. Причем, создание совместного антикоминтерновского фронта можно рассматривать, в том числе, лишь как ответ заинтересованных держав (именно Япония и Германия и лишь через год Италия) на решения VII конгресса Коминтерна, призывавшие создать единый антифашистский ( антияпонский ) фронт борьбы.

Пакт, однозначно квалифицировавшийся в нашей стране как антисоветский, особо отмечал, что лишь не спровоцированное нападение или угроза подобного со стороны Советского Союза повлекло бы за собой обсуждение мер, необходимых для защиты их общих интересов.

В условиях начавшейся в июле 1937 г. японо-китайской войны уже традиционное японо-советское противостояние достигло своего апогея. В августе 1937 г. СССР заключил с Китаем договор о ненападении, предоставив Китаю в 1938-1939 гг. займы на приобретение военных материалов. Помощь Китаю в отражении японской агрессии совпала (и, по всей видимости,

не случайно) с самой "горячей" фазой японо-советского соперничества. Дальневосточная политика СССР, которую в Японии воспринимали как проявление "красного империализма", делала военное столкновение обеих держав практически неизбежным. СССР всерьез готовился к этой войне. Серьезность этих приготовлений и решимость отстаивать свои позиции были подкреплены как у Хасана (1938), так и, в большей степени, ибо речь уже не шла о советской территории, в районе Номонхана (Халхин-Гола) в 1939 г. Советский Союз был готов воевать за свои континентальные рубежи и интересы в Китае, но, в то же время, речь не шла о возврате Курил или Южного Сахалина.

Удовлетворение имперских притязаний Сталина в Европе условиями советско-германских соглашений августа-сентября 1939 г., вполне логично, повлекло за собой и урегулирование японо-советских отношений. Позиция Германии сыграла здесь далеко не последнюю роль (первоначально, правда, вызвав отрицательную реакцию японского руководства на вероломный шаг союзника ибо, советско-германский пакт полностью перечеркивал букву и дух антикоми нтерновского пакта).

Именно на условиях сохранения статус-кво было достигнуто урегулирование в отношениях между Японией и СССР. 13 апреля 1941 г. министры иностранных дел Японии и СССР, соответственно, Мацу ока Ё. и В.М. Молотов подписали в Москве пакт о нейтралитете сроком на пять лет. Тем самым, Советский Союз отстоял свои права во Внешней Монголии (в обмен на фактическое признание Маньчжоу-го) и, в то же время, сохранил за собой право и возможность оказывать влияние на ситуацию в Китае.

Правда, помощь Китаю в борьбе с Японией к началу 1942 г. иссякла и, может быть, как раз благодаря "джентльменским" соглашениям между Молотовым и Мацуока. Известно, что годом ранее, в бытность господина Того

послом в СССР, Москва готова была пойти на прекращение помощи Чан Кайши в рамках переговоров о пакте.

Не будем анализировать причины, заставившие японские правящие круги с такой бережностью относиться к сохранению добрососедских отношений с северным соседом, но отметим демонстративно империалистические условия вступления СССР в войну с Японией, выработанные на Ялтинской конференции. Ведь большая часть условий никак не относилась к вопросу о возвращении русских земель. Характерна даже приоритетность этих условий: сначала статус-кво в МНР, затем китайские дела (господство в Маньчжурии) и, наконец, напоследок, вопрос о возвращении Южного Сахалина и Курил.

Вторая мировая война была, помимо всего прочего, столкновением сил демократии и тоталитаризма, в котором победила демократия, пусть и несовершенная. Японская, нацистская, равно как и Британская и Французская империи прекратили свое существование. Трагическая судьба Японии, пережившей свою национальную катастрофу в августе 1945 г., в равной степени как и судьба разгромленной Германии, со всей очевидностью доказывали, что путь экспансии и территориальных захватов, путь завоевания народов и их дискриминации при всемерном ограничении прав и свобод собственных граждан в угоду всепоглощающему монстру — тоталитарному государству совершенно бесперспективен и гибелен и для самого народа, и для государства.

Все послереставрационное развитие японского государства было попыткой добиться успеха в построении государства по западному образцу с могущественными вооруженными силами и современной промышленностью. И в этой дерзновенной попытке японский народ добился ошеломившего весь мир результата. В результате этого же успеха Япония оказалась втянутой в мировые дела, причем формирование основ внешней политики Японии, ее стратегической линии поведения на внешней арене происходило в самый разгар экспансионистского, империалистического бума, в стороне от которого не осталась ни одна крупная держава конца XIX - начала XX в., включая и США.

Такой же империалистической была, по сути дела, и политика Советской России, прикрываемая мессианскими идеями и идеологическими резонами. Фактический руководитель советского государства И.В. Сталин, при всей своей показной нелюбви и даже ненависти к империализму и империалистам, сам, по сути, оказался наиболее одержимым и твердолобым империалистом, оказавшимся не в состоянии понять, что время мировых империй безвозвратно ушло в прошлое.

В своей титанической и одновременно трагической попытке повернуть прошлое вспять, пусть и под красным знаменем, на рельсы имперского развития он оказался фактически в одном лагере с такими историческими аутсайдерами, как гитлеровская нацистская Германия, фашистская Италия и милитаристская Япония. Отсюда и сложные, крайне противоречивые и неровные отношения двух соперничавших держав, преследовавших экспансионистские цели, прежде всего, в отношении Китая. Как Япония, так и Советский Союз при реализации своих замыслов на китайской земле использовали новые методы и средства, созвучные уже XX в. Образование и насаждение марионеточных режимов, к которым прибегала и та и другая страна, явилось, пожалуй, действительно «новым словом» в практике мирового колониализма.

В ходе Второй мировой войны, Советский Союз оказался на праведной стороне и внес свой неоспоримый и неоценимый вклад в дело общей победы сил гуманизма и демократии над тоталитаризмом, но это была, конечно, не та победа, на которую рассчитывал Сталин, способствуя разжиганию пламени новой мировой войны с начала 30-х гг.

Сноски и примечания

1 Аварии В.Я. Империализм в Маньчжурии. M-J1., 1934.; Аварии В.Я. «Независимая» Маньчжурия. М.,1934.; Болдырев Г.И. Японские милитаристы провоцируют войну. М., 1938.; Виленский - Сибиряков В.Д. Японский империализм. J1., 1925.; Иоган Е., Танин О. Когда Япония будет воевать. М., 1936.; Иоффе А.А. Япония в наши дни. М., 1926.; Оккупация Маньчжурии и борьба империалистов. Сборник статей. М., 1932.; Канторозич А.Я. (Терентьев. Н.) Америка в борьбе за Китай. М., 1935.; Танин О., Иоган Е. Военно-фашистское движение в Японии. М., 1933.,; Хамадан А. Япония на путях к «большой войне». Военно-фашистский заговор в Токио. 26-29 февраля 1936. M-J1., 1936.; Хаяма У. Япония. М - Л., 1939.

2 Аварии В.Я. Империализм в Маньчжурии. М-Л., 1934.J Аварии В.Я. «Независимая» Маньчжурия. М., 1934.; Иоган Е., Танин О. Когда Япония будет воевать. М., 1936.; Канторович А.Я. (Терентьев. Н.) Америка в борьбе за Китай. М., 1935.; Оккупация Маньчжурии и борьба империалистов. Сборник статей. М., 1932.

3 Иоган Е., Танин О. Когда Япония будет воевать. М., 1936. Танин О., Иоган Е. Военно-фашистское движение в Японии. M., 1933.

4 Болдырев Г.И. Японские милитаристы провоцируют войну. М., 1938. ; Иоган Е., Танин О. Когда Япония будет воевать. М., 1936.; Как мы били японских самураев. M., 1938.; Хамадан А. Япония на путях к «большой войне». Военно-фашистский заговор в Токио. 26-29 февраля 1936. М-Л., 1936.; Хаяма У. Япония. М -Л., 1939.

5 Зорге Р. Статьи, корреспонденции, рецензии. M., 1971.

6 Бунич И.Л. Операция «Гроза»: Кн. 2.С.49.

7 Цит. по: Славинский Б.Н. СССР и Япония - на пути к войне: дипломатическая история, 1937-1945гг. М., 1999. С.27.

8Там же.

9 Голунский С.А. Суд над главными японскими военными преступниками. М.,1947.; Рагинский М.Ю., Ро-зенблит С.Я. Международный процесс главных японских военных преступников. М - Л., 1950.

10 Кутаков Л.Н. История советско-японских дипломатических отношений. М., 1962.

11 Кутаков Л.H. Указ. соч. С.221.

12Горбунов Е.А. 20 августа 1939. М„ 1986.; Горбунов Е.А. Крах планов «Оцу», 10 августа 1938, 20 августа 1939. Владивосток, 1988.; Кошкин А.А. Крах стратегии «спелой хурмы». Военная политика Японии в отношении СССР. 1931-1945. М„ 1989.; Кутаков Л.Н. Россия и Япония. М„ 1988.,; Панасовский В.Е. Уроки Хасана и Халхин-Гола. М., 1989.; Победа на реке Халхин-Гол. М., 1981.; Смирнов Л.Н., Зайцев Е.Б. Суд в

Токио. М., 1984.; СССР -Япония. М., 1987.; Шкадов И.Н. Озеро Хасан. Год 1938. М., 1988. 13 Гароди Р. Основополагающие мифы израильской политики // Наш современник. 1997, №1. С. 42. |4Славинский Б.Н. Пакт о нейтралитете между СССР и Японией: дипломатическая история, 1941-1945гг. М., 1995.; Славинский Б.Н. СССР и Япония - на пути к войне: дипломатическая история, 1937-1945гг. М., 1999. 13 Черевко К.Е. Серп и молот против самурайского меча. М., 2003.

16 Сафронов В.П. СССР, США и японская агрессия на Тихом океане. 1931 - 1945 гг. М., 2001.

17 Молодяков В.Э. Консервативная революция в Японии: идеология и политика. М., 1999.

18 Молодяков В.Э. Несостоявшаяся ось: Берлин - Москва - Токио. М., 2004.

19 Дж.Оруэлл.1984. М„ 1992. С. 251.

20 Butow R. Japan's Decision to Surrender. Stanford, 1954.; Butow R. Tojio and the Coming of the War. Princeton. 1961.; Giffard S. Japan among the Powers. 1890-1990. New-Haven, L., 1994.; Japan in crisis. (Essays on Taisho democracy). Princeton, 1974.; Jones F. C. Japan's New Order in East Asia, It's Rise and Fall, 1931-1945. N.Y., 1954.; The emergence of imperial Japan. Self-defence or calculated aggression? Lexington, 1970.; The fateful choice: Japan's advance into Southeast Asia, 1939-1941. N.Y., 1980.

21 lkle F.W. German-Japanese Relations 1936-1940. N.Y., 1956.; Japan's Road to the Pacific War. N.Y., 1980.; Pressesen E.L. Germany and Japan. A stady in totalitarian diplomacy 1933-1941. Hague, 1958.; Schroeder P.W. The Axis alliance, and Japanese - American relations, 1941. Ithaca, 1958.

22 Asakawa K. The Russo-Japanese conflict. Its causes and issues. Washington, 1970.; Kikuoka M.T. The Changqufeng incident: A study in Soviet - Japanese conflict, 1938. N.Y., London, 1988.; Phillips G.D.R. Russia, Japan and Mongolia. L.,1942.

23 Coox A.D. The Anatomy of A Small War; the Soviet - Japanese struglle for Changhufeng/ Khasan, 1938. Westport, 1977.; Coox A.D. Nomonhan: Japan against Russia,1939. Stanford, 1985.

24 Lensen G. The Damned Inheritance: The Soviet Union and the Manchurian Crises 1924-1935. Tallahassee, 1974.; Haslam J. The Soviet Union and Treat from the East, 1933-1941: Moscow, Tokyo and the Prelude to the Pacific War. Birmingham, 1992.

25 К. Иноуэ, С. Оконоги, С. Судзуки. История современной Японии. М., 1955; История войны на Тихом океане. Т. I-V. М., 1957-1958.; Japan Erupts: The London Naval Conference and the Manchurian Incident, 19281932. N.Y.,1984; The Ciiina Quagmire: Japan's Expansion on the Asian Continent, 1933-1941. N.Y., 1983; Deterrent Diplomacy: Japan, Germany and the USSR, 1935-1940. N.Y., 1976; The Fateful Choice. Japan's Advance into Southeast Asia, 1939-1941. N.Y., 1980. Nakamura Takafusa. A History of Showa Japan, 1926-1989. Tokyo, 1998.

26 Yoshihashi T. Conspiracy at Mukden: The Rise of the Japanese Military. New Haven, 1963; Ogata S. Defiance in Manchuria: The Making of Japanese Foreign Policy, 1931-1932. Berkeley-Los Angeles, 1964.

27 Мива К. Уроки советско-японских отношений 30-х годов// Мировая экономика и международные отношения.1990, №2.С.123-126., Хияма Ёсиаки. Планы покушения на Сталина//Проблемы Дальнего Востока. 1990, №3-5.; 1991, №3-6.

28 Вада X. Россия как проблема всемирной истории. Избранные труды. M., 2001.

29 Кутаков J1.H. Портсмутский мирный договор, (Из истории отношений Японии и СССР, 1905-1945гг.). M., 1961.; Кутаков JI.H. История советско-японских дипломатических отношений. M., 1962.; Славинский Б.Н. СССР и Япония - на пути к войне: дипломатическая история, 1937-1945гг. M., 1999.; СССР - Япония. М., 1987.

30 См.: Славинский Б.Н. СССР и Япония - на пути к войне: дипломатическая история, 1937-1945гг. М., 1999. С. 47.

31АВП РФ. Ф. 0146. Оп.8. П.110. Д.З. Л.5.

32 Там же. Л.9.

33 Там же. Л.7.

34 Там же.

35 Там же. Л.8.

36 Там же.

37 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.8. П.110. Д.З. Л.46.

38 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.8. П.110. Д.З. Л.43.

39 Там же.

40 ВКП(б), Коминтерн и Япония.1917-1941 гг. М., 2001. С.27.

41 Там же.

42 Соох A.D. Nomonhan: Japan against Russia,1939. Stanford, 1985. P. 15.

43 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.8. П.110. Д.З. Л. 347.

44 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.8. П.110. Д.З. Л. 366.

45 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.8. П.110. Д.З. Л.367.

46 Там же.

47 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.8. П.110. Д.З. Л.402.

48 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.8. П.110. Д.З. Л. 223.

49 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.8. П. 110. Д.З. Л.68.

50 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.8. П.110. Д.З. Л.194.

51 ВКП(б), Коминтерн и Япония. 1917-1941 гг. М., 2001. С.29.

52 Там же.

53 Цит. по: Некрич A.M. 1941,22 июня. М.,1995. С.32. 54ВКП(б), Коминтерн и Япония. 1917-1941 гг. М„ 2001. С. 32.

55 Там же.

56 Там же. С.34.

57 ВКП(б), Коминтерн и Япония. 1917-1941 гг. М., 2001. С. 16.

58 ВКП(б), Коминтерн и Япония. 1917-1941 гг. М„ 2001. С. 35.

59 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.8. П.110. Д.З. Л. 182. 60АВП РФ. Ф. 0146. Оп.8. П.110. Д.З. Л. 183.

61 См.: Каткова З.Д., Чудодеев Ю.В. Китай - Япония: любовь или ненависть? М., 2001. С. 204.

62 Черевко К.Е. Федот, да не тот. (вокруг «меморандума Танаки»). // Знакомьтесь - Япония. 2000. №28. С.46.

63 См. например: Горбунов Е.А. 20 августа 1939. М.,1986.; Горбунов Е.А. Крах планов «Оцу», 10 августа 1938, 20 августа 1939. Владивосток, 1988.; Кошкин А.А. Крах стратегии «спелой хурмы». Военная политика Японии в отношении СССР. 1931-1945. М.,1989.; Кутаков Л.Н. История советско-японских дипломатических отношений. М.,1962.; Кутаков Л.Н. Внешняя политика и дипломатия Японии. М.,1964.; Кутаков Л.Н. Россия и Япония. М.,1988.; Рагинский М.Ю. Милитаристы на скамье подсудимых. М.,1985.; СССР - Япония. К 50-летию установления советско-японских дипломатических отношений. М.,1978.; СССР — Япония. М.,1987.

м См.например: Черевко К.Е. Серп и молот против самурайского меча. М., 2003.; Молодяков В.Э. Консервативная революция в Японии: идеология и политика. М.,1999.; Молодяков В.Э. Несостоявшаяся ось: Берлин — Москва — Токио. М., 2004.

65 Веспа А. Тайный агент Японии. М.,1939. С.69.

66 Там же.

67 ВКП(б), Коминтерн и Япония. 1917-1941 гг. М„ 2001. С. 39.

68 Кутаков J1.H. Портсмутский мирный договор. (Из истории отношений Японии и СССР, 1905-1945гг.). М., 1961. С.207.

69 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Изд. 9-е. T.4. М., 1984. С. 175-176.

70 ВКП(б), Коминтерн и Япония. 1917-1941 rr. M., 2001. С. 39. 7|ВКП(б), Коминтерн и Япония. 1917-1941 гг. М., 2001. С. 52.

72 АВП РФ. Ф. 0111. Оп.Ю. П.129. Д.6. Л.2.

73 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.11. П.132. Д.З. Л.77.

74 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.11. П.132. Д.З. Л.79.

75 Там же.

76 Там же.

77 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.11. П.132. Д.З. Л.80.

78 АВП РФ. Ф. 0111. Оп.Ю. П. 129. Д.6. Л.493.

79 Там же.

80 Там же.

81 Там же. Л.497.

82 Там же. Л.499.

83 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.11. П.132. Д.З. Л.22.

84 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.11. П.132. Д.4. Л.84.

85 АВП РФ. Ф. 0146. Оп. 11. П. 132. Д.4 Л.85.

86 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.11. П.132. Д.4. Л.83.

87 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.11. П.132. Д.4. Л. 46.

88 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.11. П.132. Д.4. Л. 87.

89 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.11. П.132. Д.4. Л.88.

90 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.11. П.132. Д.4. Л. 15.

91 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.11. П.132. Д.4. Л.36.

92 Там же.

93 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.11. П.132. Д.4. Л. 86.

94 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.11. П.132. Д.4. Л.36.

95 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.11. П.132. Д.4. Л. 23.

96 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.11. П.132. Д.4. Л. 61.

97 АВП РФ. Ф. 0146. Оп. 11. П. 132. Д.З. Л.22.

98 АВП РФ. Ф. 0146. Оп.11. П.132. Д.З. Л. 51.

99 Там же.

100 АВП РФ. Ф. 0146. Оп. 12. П. 138. Д.2.Л. 14.

101 АВП РФ. Ф. 0146. Оп. 12. П.138. Д.2. Л.74.

102 АВП РФ. Ф. 0146. Оп. 12. П.138. Д.2. Л. 85.

103 ВКП(б), Коминтерн и Япония. 1917-1941 гг. M., 2001. С. 50.

104 АВП РФ. Ф. 0111. Оп.Ю. П. 131. Д.23.Л.21.

105 АВП РФ.Ф. 0146. Оп. 12. П.138. Д. 1.Л. 1.

106 АВП РФ. Ф. 0111. On. 10. П. 129. Д.6. Л.499.

107 ВКП(б), Коминтерн и Япония. 1917-1941 гг. М., 2001. С. 51.

108 Цит.по: Осьмачко С.Г. Красная Армия в локальных войнах и военных конфликтах (1929-июнь 1941 гг.). Ярославль, 1999.С.74.

111 См. Каткова З.Д., Чудодеев Ю.В. Китай - Япония: любовь или ненависть? М., 2001. С.240.

112 Japan in crisis. (Essays on Taisho democracy). Princeton, 1974. P. 267.

113 Japan Erupts: The London Naval Conference and the Manchurian Incident, 1928-1932. N.Y.,1984. P.168; Ogata S. Defiance in Manchuria: The Making of Japanese Foreign Policy, 1931-1932. Berkeley-Los Angeles, 1964. P. 42.

114 Foreign Relations of the United States. Japan, 1931-1941. Vol. 1. P. 6. (Далее: FRUS)

115 Танин О., Иоган E. Военно-фашистское движение в Японии. М.,1933. С. 124-125.

116 Молодяков В.Э. Консервативная революция в Японии: идеология и политика. М.,1999. С.203.

117 Там же. С.221

,18FRUS. 1931. Vol. 3. P.38,42,58.

и9ВКП(б), Коминтерн и Япония. 1917-1941 гг. М., 2001. С. 65. 120 Там же. С. 66. |2|Там же. С. 66-74.

122 Славинский Б.Н. СССР и Япония - на пути к войне: дипломатическая история, 1937-1945гг. М.,1999. С.52.

123 Там же.

124 Славинский Б.Н. СССР и Япония - на пути к войне: дипломатическая история, 1937-1945гг. М.,1999. С.51.

125 См. например: Аварии В.Я. Империализм в Маньчжурии. М-Л., 1934.; Аварии В.Я. «Независимая» Маньчжурия. М.,1934.; Болдырев Г.И. Японские милитаристы провоцируют войну. М.,1938.; Веселовский Н. Япония и ее вооруженные силы. М.,1932.; Гастов Т. Япония. М.,1934.; Горшенин И. Маньчжурия и угроза японо-американской вийны. М., 1933.; Дашиньский С. Япония в Маньчжурии. М., 1932.; Иоган Е., Танин О. Когда Япония будет воевать. М., 1936.; Оккупация Маньчжурии и борьба империалистов. Сборник статей. М., 1932.

|26ВКП(б), Коминтерн и Япония. 1917-1941 гг. М., 2001. С. 74.

127 Там же.

128 XVII съезд ВКП(б). Стеногр. Отчет. М.,1934 С.630.

129 Соох A.D. Nomonhan: Japan against Russia, 1939. Stanford, 1985. P. 83.

130 Grew J. Ten Years in Japan. N.Y., 1944. P. 98.

131 ВКП(б), Коминтерн и Япония. 1917-1941 гг. М.,2001. С. 86.

132 Там же. С. 88.

133 Там же.

134 Там же. С. 94.

135 Документы внешней политики СССР. Т. 16. М., 1970. С. 18.

136 Кутаков Л.Н. Портсмутский мирный договор. (Из истории отношений Японии и СССР, 1905-1945гг.). М., 1961. С. 224.

137 Молодяков В.Э. Несостоявшаяся ось: Берлин - Москва - Токио. М., 2004.

138 Сафронов В.П. СССР, США и японская агрессия на Тихом океане. 1931 - 1945 гг. М., 2001. С. 98.

139 Там же. С. 122-127.

140 Того Сигэнори. Воспоминания японского дипломата. М., 1996. С. 165.

141 ВКП(б), Коминтерн и Япония. 1917-1941 гг. М., 2001. С. 100. |42Того Сигэнори. Указ соч. С. 158.

143 Там же.

144ВКП(б), Коминтерн и Япония. 1917-1941 гг. М., 2001. С. 91.

145 FRUS. 1933. Vol. 3. Wash., 1949. P. 377-378.

146 Ibid. P. 387.

147 Того Сигэнори. Указ. соч. С. 160.

148 ВКП(б), Коминтерн и Япония. 1917-1941 гг. М.,2001. С. 18.

149 Того Сигэнори. Указ. соч. С. 172.

150 Документы внешней политики СССР. Т. 15. С. 447-448,466-467,479-480, 513,787.

151 АВП РФ. Ф111. Оп.17. П. 14. Д.24. Л. 10.

152 Там же.

153 АВП РФ. Ф. 111. Оп.17. П.13. Д.20.Л.13

154 Там же.

155 АВП РФ. Ф.111. Оп.19.П.18. Д.11. л.112.

156 АВП РФ. Ф.111. Оп.18. П.16. Д.24. Л.1

157 АВП РФ. Ф.111.Оп.17. П.13. Д.20. Л.73

158 РГАНИ. Ф.89. Оп.63. Док.3. Л. 13.

159 АВП РФ. Ф.111.Оп.18. П. 16.Д.24. Л.37.

160 АВП РФ. Ф.113. Оп.8. П. 16. Д.24. Л.84.

161 Там же. Л.98.

162 АВП РФ. Ф. 111.Оп.8. П. 16. Д. 17. Л.9.

163 АВП РФ. Ф.111. Оп.18. П.16. Д.24. Л.65.

164 АВП РФ. Ф.111. Оп.18. П.16. Д.24. Л.40.

165 Там же.

166 РГАНИ. Ф.89. Оп. 63. Док.9. Л.З. |67РГАНИ. Ф.89. Оп.63. Док.14. Л.4.

168 Там же. J1.6.

169 Там же. J1.8.

170 Там же.

171 Там же.

172 РГАНИ. Ф.89. Оп.63. Док.13. Л.22.

173 Там же.

174 Там же. J1.23.

175 РГАНИ. Ф.89. Оп.63. Док. 13. Л.15.

176 Там же. Л.2.

177 Там же. Л.15.

178 Там же. Л. 10.

179 РГАНИ. Ф.89. Оп.63. Док.17. Л.З.

180 Там же. Л.6.

181 Там же. Л.8.

182 РГАНИ. Ф.89. Оп.63. Док.16. Л.32.

183 Там же. Л.26.

184 РГАНИ. Ф.89. Оп. 63. Док.18. Л.4.

185 Там же. Л.4.

186 Там же. Л.7.

187 Там же. Л.8.

188 РГАНИ. Ф.89. Оп.63. Док.17. Л.2.

189 Шишов A.B. Россия и Япония. История военных конфликтов. М., 2001. С. 468.

190 РГАНИ. Ф.89. Оп.63. Док.17. Л.2.

Советско-монгольские отношения. 1921 -1974.Т. 1.С.341 -342.

192 Пу И. Последний император. СПб., 1999. С.373.

193 Там же.

194 РГАНИ. Ф.89. Оп.63. Док.23 Л.5.

195 РГАНИ. Ф.89. Оп.63. Док.24. Л. 1-13.

196 Там же. Л.2.

197 РГАНИ. Ф.89. Оп.63. Док.29. Л.2.

198 Славинский Б.Н. СССР и Япония - на пути к войне: дипломатическая история, 1937-1945гг. М.,1999. С.64.

199 История войны на Тихом океане. T.2. Японо-китайская война. М., 1957.С.67.

200 Браун О. Китайские записки (1932-1939). М.,1974. С.211.

201 Chang Kuo t'ao. The rise of the Chinese Communist Party 1928-1938. VoI.II. Lawrence, 1972. P.

202 Го Шаотан (Крымов А.Г.) Историко-мемуарные записки китайского революционера. М.,1990. С. 289.

203 Соох A.D. Nomonhan: Japan against Russia, 1939. Stanford, 1985. P. 116.

204 См.: Славинский Б.Н. СССР и Япония - на пути к войне: дипломатическая история, 1937-1945гг. М.,1999. С. 100.

205 Славинский Б.Н. СССР и Япония - на пути к войне: дипломатическая история, 1937-1945гг. М.,1999. С.118.

206 Зорге Р. Статьи, корреспонденции, рецензии. М.,1971. С. 130.

207 Там же. С. 142.

208 Русско-китайские отношения в XX веке. Т. IV: Советско-китайские отношения. 1937-1945гг. Кн. 1: 19371944гг. М„ 2000. С. 156.

209 Там же. С. 242.

210 Там же. С.188.

211 Там же.

2,2 Там же. С.198.

213 Там же. С. 199.

214 Дирксен фон Г. Москва, Токио, Лондон. Двадцать лет германской внешней политики. М., 2001. С. 263. 213 Дедовский A.M. СССГ и Сталин в судьбах Китая. С. 112.

216 Хияма Ё. Планы покушения на Сталина. Н Проблемы Дальнего Востока. 1990. №4. С. 131.

217 Соколов Б. Охота на Сталина, охота на Гитлера. М., 2000. С56.

218 Кириченко A.A. На далеком озере Хасан. //Московская правда, 1998. 11 августа.

219 Славинский Б.Н. СССР и Япония - на пути к войне: дипломатическая история, 1937-1945гг. М.,1999. C.149-I65.; Черевко К.Е. Серп и молот против самурайского меча. М., 2003. С. 76-88.

220 Славинский Б.Н. СССР и Япония - на пути к войне: дипломатическая история, 1937-1945гг. М.,1999. С.158.

221 Там же. С. 156.

222 Цит. по: Осьмачко С.Г. Красная армия в локальных войнах и конфликтах, (1929-1941 гг.). Депон.рук. РГБ. Ярославль, 1999. С. 190.

223 Там же.

224 Соох A.D. Nomonhan: Japan against Russia, 1939. Stanford, 1985. P. 141.

225 Соколов Б. Охота на Сталина, охота на Гитлера. M., 2000.С.26.

226 Славинский Б.Н. СССР и Япония - на пути к войне: дипломатическая история, 1937-1945гг. М.,1999. С. 164.

227 Там же. С. 165.

228 Черевко К.Е. Серп и молот против самурайского меча. М., 2003. С.88.

229 Кутаков J1.H. История советско-японских дипломатических отношений. М., 1962; Кутаков JI.H. Внешняя политика и дипломатия Японии. М.,1964.; Кутаков J1.H. Россия и Япония. М.,1988.; Кошкин A.A. Крах стратегии «спелой хурмы». Военная политика Японии в отношении СССР. 1931-1945. М.,1989.

230 Черевко К.Е. Серп и молот против самурайского меча. M., 2003. С. 89.

231 АВП РФ. Ф.0111. Оп. 20. П.167. Д. 28. Л.116.

232 Там же. Л.97.

233 Там же.

234 АВП РФ. Ф.0111. Оп.20. П. 164. Д.З.Л.27.

235 К сожалению, не удалось выяснить на основании архивных материалов инициалов ни Златко, ни Голубчика, ни Скрипко.

236 Там же. Л.31.

237 Там же.

238 Там же. Л.35.

239 Там же.Л.94.

240 Там же. Л.112.

241 Там же.Л.117.

242 Славинский Б.Н. СССР и Япония - на пути к войне: дипломатическая история, 1937-1945гг. М.,1999. С. 173.

243 Кириченко А. Халхин-Гол глазами противника. // Знакомьтесь - Япония, 1999. № 25. С.44.

244 Там же.

245 Там же.

246 Славинский Б.Н. СССР и Япония - на пути к войне: дипломатическая история, 1937-1945гг. М.,1999. С.173.

247 Горбунов Е.А. Крах планов «Оиу», 10 августа 1938,20 августа 1939. Владивосток, 1988. С.194.

248 Канун и начало войны: Документы и материалы. Л., 1991. С. 149.

249 Дело Рихарда Зорге: неизвестные документы. СПб., 2000. С. 100

250 Канун и начало войны: Документы и материалы. Л.,1991. С.144.

251 Славинский Б.Н. СССР и Япония - на пути к войне: дипломатическая история, 1937-1945гг. М.,1999. С. 176.

252 Того Сигэнори. Указ. соч. С. 203.

253 Там же. С.204.

254 Там же. С.208.

255 Там же. С. 209. 254 Там же.

257 Молодяков В.Э. Берлин - Москва - Токио: к истории несостоявшейся «оси», 1939-1941. М., 2000. С.16.

258 Там же.

259 Kase Toshikazu. Eclipse of the Rising Sun. London, 1951. P.43.

260 Молодяков В.Э. Берлин - Москва - Токио: к истории несостоявшейся «оси», 1939-1941. М., 2000. С. 40.

261 Там же. С.42.

262 Черевко К.Е. Серп и молот против самурайского меча. М., 2003. С.104.

263 Того Сигэнори. Воспоминания японского дипломата. М.,1996.С.217.

264Молодяков В.Э. Берлин - Москва — Токио: к истории несостоявшейся «оси», 1939-1941. М., 2000. С. 43.

265 Молодяков В.Э. Несостоявшаяся ось: Берлин - Москва — Токио. М., 2004. С. 316.

266 Кутаков Л.H. История советско-японских дипломатических отношений. М.,1962. С.275.

267 Черевко К.Е. Серп и молот против самурайского меча. М., 2003. С.113.

268 Там же.

269 Советская внешняя политика.1917-1945. М„ 1992. С.225.

270 Черевко К.Е. Серп и молот против самурайского меча. М., 2003. С.115.

271 Канун и начало войны: Документы и материалы. Jl.,1991. С.213.

272 Славинский Б.Н. Пакт о нейтралитете между СССР и Японией: дипломатическая история, 1941-1945 гг. М.1995.С.59

273 Славинский Б.Н. СССР и Япония - на пути к войне: дипломатическая история, 1937-1945 гг. М.,1999. С. 119.

274 Сафронов В.П. СССР, США и японская агрессия на Тихом океане. 1931 -1945 гг. М., 2001. С.221.

275 Славинский Б.Н. Пакт о нейтралитете между СССР и Японией: дипломатическая история, 1941-1945 гг. М.1995.С.59.

276 ВКП(б), Коминтерн и Япония. 1917-1941 гг. М., 2001. С. 10.

277 Славинский Б.Н. СССР и Япония - на пути к войне: дипломатическая история, 1937-1945 гг. М.,1999. С.215.

278 Butow R.J.C. Tojio and the coming of the war. Princeton, 1961. Pp. 205-207.

279 Черевко К.Е. Серп и молот против самурайского меча. M., 2003. С. 125.

280 Славинский Б.Н. Пакт о нейтралитете между СССР и Японией: дипломатическая история, 1941-1945 гг. М.1995.С.75.

281 Молодяков В.Э. Берлин - Москва - Токио: к истории несостоявшейся «оси», 1939-1941. М., 2000. С. 53.

282 Славинский Б.Н, СССР и Япония - на пути к войне: дипломатическая история, 1937-1945 гг. М.,1999. С.228.

28;,Канун и начало войны: Документы и материалы. JT.,1991. С.217.

284 Шелленберг В. Лабиринт. Мемуары гитлеровского разведчика. М.,1991. С. 163.

285 Kase Toshikazu. Op. cit. P.224.

Библиографический список источников и использованной литературы

Документы и материалы

I. Опубликованные

ВКП(б), Коминтерн и Япония. 1917-1941 гг. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2001. - 808 с.

Год кризиса. 1938-1939. Документы и материалы. В 2-х т. М.: Политиздат, 1990.-554(430).

Дело Рихарда Зорге. Неизвестные документы. М.: Летний сад, 2000. — 192 с. Документы внешней политики СССР. В 23-х тт. М., 1957-1998. Канун и начало войны: Документы и материалы. Л.: Лениздат, 1991. -431 с. Коммунистический Интернационал и китайская революция: Документы и материалы. М.: Наука, 1986. — 317 с.

Международные отношения и внешняя политика СССР. Сборник документов. 1871-1957. М.: ВПШ при ЦК КПСС, 1957. - 430 с.

Накануне, 1931-1939. Как мир был ввергнут в войну: Краткая история в документах, воспоминаниях и комментариях. М.: Политиздат, 1991. - 272 с. Русско-китайские отношения в XX веке. Т. IV: Советско-китайские отношения. 1937-1945гг. Кн. 1: 1937-1944гг. М.: Памятники исторической мысли, 2000. - 870 с.

Советско-монгольские отношения, 1921-1974. Документы и материалы. В 2-х т. Т. 1, 1921-1940. М.: Международные отношения, 1975. -590. XVII съезд ВКП(б), 26 янв. - 10 фев. 1934 г. Стенограф, отчет. М.: Партиздат, 1934.-716 с.

Documents on British Foreign Policy, 1919-1939. 2nd Ser. Vol. VIII. L.: H.M. Stationery Office, 1960.

Foreign Relations of the United States. Japan, 1931-1941. Vol. 1-2. Washington: U.S. Government Printing Office, 1943.

The Conference of Brussels. November 3-24, 1937. Washington: U.S. Government Printing Office, 1938.

The "Magic" Background of Pearl Harbor. Washington, 1977.

II. Архивные

Архив внешней политики МИД РФ (АВП РФ)

• Фонд 06. Фонд секретариата В.М. Молотова;

• Фонд 08. Фонд секретариата Л.М. Карахана;

• Фонд 0111. Монгольская референтура;

• Фонд 0146. Японская референтура;

• Фонд 111. Монгольская референтура

• Фонд 113. Монгольская референтура.

Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ)

• Фонд 89. Коллекция рассекреченных материалов.

III. Мемуары

Берия C.J1. Мой отец - Берия. В коридорах сталинской власти. М.: OJIMA-ПРЕСС, 2002. - 478 с.

Браун О. Китайские записки (1932-1939). М.: Политиздат, 1974. — 367 с. Веспа А. Тайный агент Японии. М.: Воениздат, 1939. — 111 с. Го Шаотан (Крымов А.Г.) Историко-мемуарные записки китайского революционера. М.: Наука, 1990. - 384 с.

Дирксен фон Г. Москва, Токио, Лондон. Двадцать лет германской внешней политики. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001.-445 с.

Зорге Р. Статьи, корреспонденции, рецензии. М.: Изд-во Мое. ун-та, 1971. — 221 с.

Исии Кикудзиро. Дипломатические комментарии. М.: Госполитиздат, 1942. -236 с.

Кривицкий В.Г. «Я был агентом Сталина»: Записки сов. разведчика. М.: Тер-ра-Terra, 1991.-365 с.

Ледовский A.M. СССР и Сталин в судьбах Китая. Документы и свидетельства участника событий: 1937-1952. М.: Памятники исторической мысли, 1999. - 344 с.

Пу И. Последний император. СПб.: Триада, 1999. - 480 с.

Судоплатов П.А. Разные дни тайной войны и дипломатии. 1941 год. М.: ОЛ-

МА-ПРЕСС, 2001. - 382 с.

Стимсон Г. Дальневосточный кризис. Воспоминания и наблюдения. М.: Соц-экгиз,1938.

Того Сигэнори. Воспоминания японского дипломата. М.: Новина, 1996. — 528 с.

Чуйков В.И. Миссия в Китае. Записки военного советника. М.: Наука, 1981. — 270 с.

Шелленберг В. Лабиринт. Мемуары гитлеровского разведчика. М.: СП «Дом Бируни», 1991.-400 с.

Chang Kuo t'ao. The rise of the Chinese Communist Party 1928-1938. Vol.11. Lawrence, 1972.

Grew J. A. Ten Years in Japan. A Contemporary Record Drawn from the Diaries and Official Papers of Joseph C. Grew, United States Ambassador to Japan, 19321942. New York: Simon and Schuster, 1944.

Kase Toshkazu. Jorney to the "Missouri". A Japanese Diplomat's Story of How His Country Made War and Peace. New Haven: Yale University Press, 1950. Kase Toshikazu. Eclipse of the Rising Sun. London, 1951.

Shigemitsu Mamoru. Japan and her destiny. My straggle for Peace. New York: E.P. Dutton and Co., Inc, 1958.

IV. Периодические издания

Знакомьтесь — Япония. Проблемы Дальнего Востока. Far Eastern review, 1925-1939.

V. Исследования

Андреев А.И. Время Шамбалы. СПб.: Нева; М.: ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2002.-352 с.

Аварии В.Я. Империализм в Маньчжурии. В 2-х т. М-Л.: ОГИЗ (Соцэкгиз), 1934.-414(560).

Аварии В.Я. «Независимая» Маньчжурия. М.: 2-е изд. Партиздат, 1934. - 152 с.

Аварии В.Я. Борьба за Тихий океан. Японо-американское противоречия. М.: Госполитиздат, 1947. - 467с.

Болдырев Г.И. Японские милитаристы провоцируют войну. М.: Госполитиздат, 1938.-64с.

Бородин Б.А. Помощь СССР китайскому народу в антияпонской войне 19371941. М.: Мысль, 1965.-200 с.

Вада X. Россия как проблема всемирной истории. Избранные труды. М., 2001.

Виленский - Сибиряков В.Д. Японский империализм. Л.: Прибой, 1925. -134с.

Галенович Ю.М. «Белые пятна» и «болевые точки» в истории советско-китайских отношений. ТТ. 1-2. М.: Институт Дальнего Востока АН СССР, 1992.-200 с.

Ганжуров В.Ц. Россия — Монголия: (история, проблемы, современность). Улан-Уде, 1997.

Голунский С.А. Суд над главными японскими военными преступниками. М.: Госполитиздат, 1947. - 24 с.

Гольдберг Д.И. Внешняя политика Японии (сентябрь 1939 г. - декабрь 1941 г.). М.: Изд-во восточной литературы, 1959. —303 с.

Голяков С., Ильинский М. Рихард Зорге. Подвиг и трагедия разведчика. М.: Вече, 2001.-480 с.

Горбунов Е.А. 20 августа 1939. М.: Молодая гвардия, 1986. — 237 с. Горбунов Е.А. Крах планов «Оцу», 10 августа 1938, 20 августа 1939. Владивосток: Дальневосточное книжное издательство, 1988.

Григорцевич С.С. Американская и японская интервенция на Советском Дальнем Востоке и ее разгром. (1918-1922 гг.). М.: Госполитиздат, 1957. -200 с.

Григорьев A.M. Революционное движение в Китае в 1927-1931 гг.: /Проблемыстратегии и тактики/. М.: Наука, 1980. - 293.

Дубинский A.M. Советско-китайские отношения в период японо-китайской войны. 1937-1945. М.: Мысль, 1980. - 280 с.

Захариас Э.М. Секретные миссии. Записки офицера разведки. М.: Воениздат, 1959.-471 с.

Захарова Г.Ф. Политика Японии в Маньчжурии, 1932 - 1945. М.: Наука, 1990. - 262 с.

Индукаева Н.С. Экспансия США в Северо-Восточном Китае. М.: Изд-во Наука, 1967.-200 с.

Иноуэ Киеси, Оконоги Синдзабуро, Судзуки Сёси. История современной Японии. М.: Издательство иностранной литературы, 1955. Иоган Е., Танин О. Когда Япония будет воевать. М.: Соцэкгиз,1936. - 238 с. Исраэлян В.Л., Кутаков Л.Н. Дипломатия агрессоров. Германо-итало-японский фашистский блок. История его возникновения и краха. М.: Наука, 1967.-436 с.

История войны на Тихом океане. В 5-и т. Перевод с японского. М.: Издательство иностранной литературы, 1957-1958.

История дипломатии. В 3-х т. Изд. 2-е, перераб. и доп. T.l. М.: Госполитиздат, 1965.-831 с.

История внешней политики СССР, 1917-1985. В 2-х т. Изд. 5-е, перераб. и доп.Т.1: 1917-1945 гг. М.: Наука, 1986.-535 с.

История международных отношений и внешней политики СССР. 1917-1967. В 3-х т. Т.1: 1917-1945 гг. М.: Международные отношения, 1987. — 413 с. Как мы били японских самураев. Сб. ст. и док. М.: Молодая гвардия, 1938. -356 с.

Канторович А.Я. (Терентьев. Н.) Америка в борьбе за Китай. М.: Соцэкгиз, 1935.-636 с.

Капитализм на Востоке во второй половине XX в. М.: Восточная литература, 1995.-603 с.

Капица М.С. Советско-китайские отношения. М.: Госполитиздат, 1958. -424с.

Каткова З.Д., Чудодеев Ю.В. Китай - Япония: любовь или ненависть? К проблеме эволюции социально-психологических и политических стереотипов

взаимовосприятия (VII в. н. э. - 30-40-е годы XX в.). Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Институт востоковедения РАН, Крафт+, 2001. — 376 с.

Кошкин A.A. Крах стратегии «спелой хурмы». Военная политика Японии в отношении СССР. 1931-1945. М.: Мысль, 1989. - 272 с.

Краснов В.Г. Неизвестный Жуков. Лавры и тернии полководца. Документы. Мнения. Размышления. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. - 576 с. Кутаков Л.Н. История советско-японских дипломатических отношений. М.: Издательство ИМО, 1962. — 560 с.

Кутаков Л.Н. Внешняя политика и дипломатия Японии. М.: Международные отношения, 1964. — 536 с.

Кутаков Л.Н. Россия и Япония. М.: Наука, 1988. — 384 с.

Латышев И. Внутренняя политика японского империализма накануне войны на Тихом океане. 1931-1941. М.: Госполитиздат, 1955. —231 с. Лхагава Т. Что же думал Сталин о монголах // Проблемы Дальнего Востока. -1991.- №3. - С. 83-95.

Мазуров И.В. Японский фашизм: Теоретический анализ политической жизни в Японии накануне Тихоокеанской войны. М.,1996.

Международные отношения на Дальнем Востоке (1840-1949). Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Госполитиздат, 1956. - 783 с.

Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939-1941. (Документы, факты, суждения). Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Вече, 2000. - 543 с.

Мива К. Уроки советско-японских отношений 30-х годов// Мировая экономика и международные отношения. - 1990. - №2. — С. 123-126. Молодяков В.Э. Консервативная революция в Японии: идеология и политика. М.: Восточная литература, 1999. - 320 с.

Молодяков В.Э. Берлин - Москва - Токио: к истории несостоявшейся «оси», 1939-1941. М.: АИРО-ХХ, 2000. - 72 с.

Молодяков В.Э. Несостоявшаяся ось: Берлин — Москва - Токио. М.: Вече, 2004. - 480 с.

Мотылев В.Е. Тихоокеанский узел второй империалистической войны. М.,1940.

Невежин В.А. Синдром наступательной войны. Советская пропаганда в преддверии «священных боев». М.: АИРО-ХХ, 1997.

Некрич A.M. 1941, 22 июня. 2-е изд., доп. и перераб. М.: Памятники исторической мысли, 1995. - 335 с.

Николаев А.Н. Токио: суд народов. По воспоминаниям участника процесса. М.: Юридическая литература, 1990. - 414 с.

Оккупация Маньчжурии и борьба империалистов. Сборник статей. М.: Партийное изд-во,1932. - 167 с.

Панасовский В.Е. Уроки Хасана и Халхин-Гола. М.: Знание, 1989. - 60 с.

Переслегин С.Б., Переслегина Е.Б. Тихоокеанская премьера. М.: Издательство ACT; СПб.: Terra Fantastica, 2001. - 704 с. Победа на реке Халхин-Гол. М.: Наука, 1981. - 144 с.

Попова Е.И. Политика США на Дальнем Востоке (1918-1922). М.: Наука, 1967.-340 с.

Рагинский М.Ю., Розенблит С.Я. Международный процесс главных японских военных преступников. М - JL: АН СССР Ин-т права, 1950. - 264 с. Рагинский М.Ю. Милитаристы на скамье подсудимых. М.: Юридическая литература, 1985. — 360 с.

Савин A.C. Японский империализм в период второй мировой войны. 19391945 гг. М.: Наука, 1979.-238 с.

Самуэльсон JI. Красный колосс. Становление военно-промышленного комплекса СССР. 1924-1941. М.: АИРО-ХХ, 2001.-296 с.

Сафронов В.П. СССР, США и японская агрессия на Тихом океане. 1931 — 1945 гг. М.: Институт российской истории РАН, 2001. - 456 с. Севостьянов Г.Н. Политика великих держав на Дальнем Востоке накануне Второй мировой войны. М.: Соцэкгиз,1961. — 560 с.

Севостьянов Г.Н. Подготовка войны на Тихом океане (сент.1939-дек.1941). М.: Изд-во АН СССР, 1962. - 592 с.

Селищев A.C. Японская экспансия: люди и идеи. Иркутск: Изд-во Иркут. унта, 1993.-256 с.

Сиполс В.Я. Внешняя пролитика Советского Союза, 1936-1939 гг. М.: Наука, 1987.-335 с.

Сиполс В.Я. Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны. Изд 2-е, дораб. и доп. М.: Международные отношения, 1989. — 336 с. Системная история международных отношений. В 4-х томах. Т. 1-2. М., 2000. Славинский Б.Н. Пакт о нейтралитете между СССР и Японией: дипломатическая история, 1941-1945гг. М.: Новина, 1995.

Славинский Б.Н. СССР и Япония - на пути к войне: дипломатическая история, 193 7-1945гг. М.: ЗАО Япония сегодня, 1999. - 540 с. Смирнов JI.H., Зайцев Е.Б. Суд в Токио. М.: Воениздат, 1978. - 544 с. Советская внешняя политика. 1917-1945. Поиски новых подходов. М.: Международные отношения, 1992. — 347 с.

Соколов Б.В. Охота на Сталина, охота на Гитлера. Тайная борьба спецслужб. М.: Вече, 2000.-384 с.

СССР - Япония. К 50-летию установления советско-японских дипломатических отношений (1925-1970). М.: Наука, 1978. - 300 с. СССР и Япония. М.: Наука, 1987. - 427 с.

Суворов В. Ледокол: Кто начал Вторую мировую войну? М.: ООО «Издательство ACT», 2002. - 350 с.

Танин О., Иоган Е. Военно-фашистское движение в Японии. М.: Партиз-дат,1933.

Терентьев Н. Очаг войны на Дальнем Востоке. М.: Партиздат,1934. — 255 с. Усов В.Н. Советская разведка в Китае. 20-е годы XX века. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. - 384 с.

Уткин А.И. Дипломатия Франклина Рузвельта. Свердловск: Изд-во Урал. Унта, 1990.-544 с.

Уткин А.И. США - Япония: вчера, сегодня, завтра. М.: Наука, 1990. - 228 с. Хамадан А. Япония на путях к «большой войне». Военно-фашистский заговор в Токио. 26-29 февраля 1936. М-Л.: Гиз.соц.эконом.изд-во,1936. — 46 с. Хаттори Такусиро. Япония в войне 1941-1945 гг. М.: Воениздат, 1973. Хаяма У. Япония. М-Л.: Соцэкгиз, 1939. - 169 с.

Хормач И. А. СССР - Италия. 1924 - 1939 гг. (Дипломатические и экономические отношения). М.: Институт российской истории РАН, 1995. - 288 с. Черевко К.Е. Серп и молот против самурайского меча. М.: Вече, 2003. — 384 с.

Шишов А.В. Россия и Япония. История военных конфликтов. М.: Вече, 2001. -576 с.

Шкадов И.Н. Озеро Хасан. Год 1938. М.: Воениздат, 1988. - 94 с.

Эйдус X. Япония от первой до второй мировой войны. М.: Госполитиздат,

1946.-247 с.

Южный А. Япония. Политико-экономический очерк. М.: Партиздат, 1934. — 179 с.

Японский милитаризм (Военно-историческое исследование). М.: Наука, 1972. -376 с.

Asakawa К. The Russo-Japanese conflict. Its causes and issues. Washington, 1970. Butow R.J.C. Tojio and the corning of the war. Stanford: Stanford University Press, 1961.

Butow R. Japan's Decision to Surrender. Stanford: Stanford University Press, 1954

Chang Kuo-t'ao. The rise of the Chinese Communist party. Vol 1-2. Lawrence, 1971-1972.

Coox A.D. The Anatomy of A Small War; the Soviet - Japanese struggle for Changhufeng/Khasan, 1938. Westport: Greenwood Press, 1977. Coox A.D. Nomonhan: Japan against Russia, 1939. Vol I-II. Stanford: Stanford University Press, 1985.

Crowley J.B. Japan's quest for autonomy National security and foreign policy. 1930-1938. Princeton, 1966.

Deterrent Diplomacy: Japan, Germany and the USSR, 1935-1940. New York, 1976.

Giffard S. Japan among the Powers. 1890-1990. New Haven, London, 1994. Harrison B.J., Palmer K.W. China and Japan between the wars. Sydney, 1969. Haslam J. The Soviet Union and Treat from the East, 1933-1941: Moscow, Tokyo and the Prelude to the Pacific War. London: University of Pittsburgh, 1992. Hotsumi Ozaki. Recent developments in sino-japanese relations. Tokyo, 1936. Ienaga Saburo. Japan's Last War: World War II and the Japanese, 1931-1945. Oxford, 1979.

Ikle F.W. German - Japanese relation, 1936-1940. A Study in Totalitarian Diplomacy. Bookman Associates. New York, 1956.

Iriye Akira. Japan and the Wider World: From the Mid-nineteenth Century to the

Present. London, New York, 1997.

Japan and the World, 1853-1952. New York, 1989.

Japan in Crisis. (Essays on Taisho democracy). Princeton, 1974.

Japan's Road to the Pacific War. Vol. I-V. Ed. James W. Morley. New York:

Columbia University Press.

Vol. I. Japan Erupts: The London Naval Conference and the Manchurian Incident, 1928-1932. New York, 1984.

Vol. II. The China Quagmire: Japan's Expansion on the Asian Continent, 19331941. New York, 1983.

Vol. III. Deterrent Diplomacy: Japan, Germany and the USSR, 1935-1940. New York, 1976.

Vol. IV. The Fateful Choice: Japan's Advance into Southeast Asia, 1939-1941. New York, 1980.

Japan surveys the European war. Tokyo: The Tokyo Press Club, 1940.

Kikuoka M.T. The Changqufeng incident: A study in Soviet — Japanese conflict,

1938. New York, London, 1988

Lensen G. The Damned Inheritance: The Soviet Union and the Manchurian Crises 1924-1935. Tallahassee: The Diplomatic Press, 1974 Mo Shen. Japan in Manchuria. Manila, 1960.

Nakamura Takafusa. A History of Showa Japan, 1926-1989. Tokyo, 1998. Ogata S. Defiance in Manchuria: The Making of Japanese Foreign Policy, 19311932. Berkeley-Los Angeles, 1964. Peffer N. Must we fight in Asia. New York, London, 1935. Phillips G.D.R. Russia, Japan and Mongolia. London, 1942. Presseisen E.L. Germany and Japan. A study in totalitarian diplomacy 1933-1941. The Hague: Martinus Nijhoff, 1958.

Rine V. Machiavelli of Nippon. Japan's plan of world conquest. New York, 1932. Royama Masamishi. Problems of contemporary Japan. Honolulu, 1935. Schroeder P.W. The Axis alliance, and Japanese — American relations, 1941. Ithaca, 1958.

Shillony B.-A. Revolt in Japan: the Young Officers and the February Twenty-Six 1936 Incident. Prinseton, 1973.

Snow E. Red Star over China. London, 1937.

The Emergence of Imperial Japan. Self-defense or Calculated Aggression? Lexington, 1970.

Toland, J. The Rising Sun. The Decline and Fall of the Japanese Empire, 19361945. New York: Random House, 1970. Whyte F. Japan's purpose in Asia. New York, London, 1941. Whyte F. The Rise and fall of Japan. London, 1945.

Yoshihashi T. Conspiracy at Mukden: The Rise of the Japanese Military. New Haven, 1963.

VI. Авторефераты и неопубликованные рукописи

Андреев А.И. Ссветско-тибетские отношения, 1918-1929. Депон.рук. РГБ. СПб., 1998.

Белогорцев В.Г. Полтика Японии в оккупированных районах Китая и марионеточное правительство Ван Цзинвея. (1937-1945гг.) Депон.рук. РГБ. М.,1980.

Лузянин С.Г. Россия - Монголия — Китай: внешнеполитические отношения в 1911 - 1946гг. Депон.рук. РГБ. М.,1997.

Мазуров И.В. Проблемы характера политического режима в довоенной Японии. Депон.рук. РГБ. М.,1993.

Невежин В.А. Советская пропаганда и идеологическая подготовка к войне, (вторая половина 30-х начало 40-х гг.). Депон.рук. РГБ. М.,1999. Осьмачко С.Г. Красная армия в локальных войнах и конфликтах, (1929-1941 гг.). Депон.рук. РГБ. Ярославль, 1999.

Уваров Г.В. Германо-японские противоречия в Азии в годы II Мировой войны. Депон.рук. РГБ. Липецк, 1997.

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03 диссертация на тему: Японо-советское соперничество на Дальнем Востоке в 1925-1941 гг.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Японо-советское соперничество на Дальнем Востоке в 1925-1941 гг."

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Черепанов, Константин Владимирович

Введение диссертации2005 год, автореферат по истории, Черепанов, Константин Владимирович

Заключение научной работыдиссертация на тему "Японо-советское соперничество на Дальнем Востоке в 1925-1941 гг."

Похожие темы диссертаций

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Японо-советское соперничество на Дальнем Востоке в 1925-1941 гг.