автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.20
диссертация на тему: Языковые изменения в процессе языкового сдвига

Полный текст автореферата диссертации по теме "Языковые изменения в процессе языкового сдвига"

Па правах рукописи

Викторова Ксения Владимировна

Языковые изменения в процессе языкового сдвига

(на материале малоянисольского диалекта румеыского языка)

Специальность 10.02.20 - сравштельно-исторяческое, типологическое и сопоставш-ельное языкознание

Автор» {»ерат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических паук

Санкт-Петербург 2006

Работа выполнена в Отделе сравнительно-исторического изучения индоевропейских яэ'лсов и ареальных исследований Института лингвистических исследований Российской академик наук

Научный руководитель: доктор филологических наук, проф. Н-Б. Бахтин

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, проф. О. И. Бродович

доктор филологических наук, проф. ФЛ, Елоева

Ведущая оргапшадни: кафедра византийской и новогреческой филологии

филологического факультета Московского государственного университета

Защита состоится 29 декабря 2006 г. в 14 часов на заседании диссертационного сонета Д002.055.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Институте лингвистических исследований РАН по адресу 199053, Санкт-Петербург, Тучков пер., 9.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Института лингвистических исследований РАН (Санкт-Петербург, Тучков пер., 9).

Автореферат разослан_ноября 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета Д002,055.01

кандидат филологических наук, доцент В. П. Казакопркая

Общая характеристика работы

' 'Данное исследование посвящено современном!' состоянию, малоянисольс кого диалекта румейского языка, бытующего в поселке Малоянисоль Володарского района Донецкой области, Носители румейского языка проживают в Мариупольском, Первомайском, Володарском, Волновахском, Новск:елко«ском и Тельмановском районах Донецкой области Украины. На этой территории расположены 20 румей-- ских поселков. Размеры поселков от200 (Византия Володарского района) до 11 тысяч (Саргана Мариупольского района) жителей. "''

' Йо всех поселках румейское население численно преобладает. По. приблизительным подсчетам, доля румсев в составе населения поселков — от 60 до 85%. Следующая по численностигруппа населения румейских поселков - русские, далее следуют украишэд имеется незначительное число представителей других национальностей. Шселенис Малоянисоля на момент полевых исследований (200? — 2005 гг.) колеблется около 3100 - 3200 человек. Около 80% постоянно населения составляют румеи.

На территории Донецкой области румеи проживают с 1770-х гг. Они были переселены сюда im Крыма вместе с другими православными группами - урумами и немногочисленной группой быстро ассимилировавшихся грузни,: .

, Румейское самоназвание группы - гшпёу. Зафиксировано также наименование tat, бывшее, видимо, экзоэтнонимом, которым пользовались тюркоязычныс соседи румсев в Крыму, но к настоящему времени это. наименование вышло из употребления. Румеи используют несколько возможных этнических идентификаций, которым соответствуют разные самоназвания. Румеи могут называть себя греками, эл-линцами или греко-эллинцами в зависимости от того, с какой группой идентифицирует себя говорящий в настоящий момент и кому он себя противопоставляет. _..

... Официальные классификации никогда не выделяли румсев в отдельную группу, В Российской Империи государство рассматривало их как-крымских христиан («греческого закона») наряду с урумами, в СССР - как (советских) греков - наряду с лоптийцамп.к греческими иммигрантами, в современной .Украине - как грековна-рдду с урумами, понтийцами, греками - жителями Украины, России, Кипра, Греции, Состав группы, к которой причисляются румеи, меняется в зависимости от политической конъюнктуры. ' ' ..... -

Румейское название языка - rvmeyku ^lössa. В русскоязычных работах по этому вопросу румсйский язык называют по-разному: язык мариупольских греков (Соко-

лоа), мариупольские греческие говоры (Сергиевский), мариупольский диапект новогреческого языка, приазовский греческий диалект (Чернышева), прназовско-греческий язык, язык мсотийеких греков, крымско-румейетшй язык, крымско-румейские диалекты (Белецкий), крымско-греческий язык (Белецкий, Чернышева, Араджиони), ново греческие таврорумейские диалекты (Журавлева). В иноязычных работах используются термины англ. Marioupolis Greet (Haizîdaki), франц. grec* hellen (Kauri nkoski), новогр. рарюшюХгокй (niiOTOu-ZovpaßXidßa), KptpcaoaÇcKpitrf( fj t<xi>popoujiaiua| ôiâXetcto; (Henrich).

Первые описания румеев относятся к 1860-м - 1870-м гг. (Ф, Хартахай, В. Григорович, С. Серафимов). Однако внимание уделялось прежде всего этнографическому описанию группы. Скудные данные о румсйском языке той эпохи собраны о рукописном словаре Ф. Хартахая, в работе П. Кречмера, посвященной се-верногреческим диалектам, и в некоторых изданиях румейского фольклора. Лишь в XX в. начали появляться работы, посвященные описанию той или иной подсистемы того или иного румейского диалекта (М. Соколовский, А. Белецкий, Т. Чернышева, В, Серкутина, Е. Журавлева), румейско-русские и руоско-румейские словари (Л. Ккрьяков, Г. Лнимица). Малоянисольский диалект до сих пор не был предметом лингвистического описания.

., Учитывая^ что румейский язык находится под угрозой исчезновения, сбор любых лингвистических данных о нем представляется не просто актуальной, но неотложной задачей. Актуальность выбранной темы определяется и тем, что лингвистические изменения в исчезающем языке и социальные изменения в сообществе его носителей протекают в очень быстром темпе. Нет никаких оснований предполагать, что следующее поколение румсси, проживающих в Малоянисоле, будет использовать румейский и русский языки таким же образом, как это делают сейчас наши информанты. Принципы языкового выбора могут измениться даже на протяжении жизни одного поколения.

Цель работы заключается в том, чтобы описать лингвистические и социолингвистические процессы, протекающие в настоящее время в исчезающем малояни-сольском диалекте румейского языка. Наблюдаемые структурные и социальные проявления этих процессов и сопоставление их с аналогичными явлениями, описанными в литературе, позволяют классифицировать языковую ситуацию в Малоянисоле как ситуацию языкового сдвига, т.е. ситуацию исчезновения языка.

Соответственно, в работе ставятся следующие задачи:

1) описание структуры языкового сообщества, носителей малоянисольского диа-

лекга румейского языка, его внешних границ и внутренних делений,

2) описание функциональной нагрузки малояяисольского диалекта румейского языка,

3) синхронное описание структуры малоянисольского диалекта румсйского языка, включающее подобное описание варьирования, имеющего место в языковой системе.

Неблагополучным положением румсйского языка продиктован выбор подхода к его оинйишю. Описание исчезающего языка не может ограничиваться обычным синхронным описанием, т.к. для исчезающего языка, как было неоднократно показано в исследованиях ситуаций языкового сдвига {В. Дресслср, А. Шмидт, Н. Дориан н др.), характерен значительный размах варьирования, как обусловлен* ного (например, выбор разных вариантов в зависимости от возраста говорящего), так и необусловленного (в частности, сюда относятся «ошибки» не вполне компетентных носителей исчезающего языка). Если следовать теории V. Лабова, именно в варьировании отражаются на синхронном уровне языковые изменения, происходящие в диахронии. В диссертационном исследовании лингвистическое описание румейского языка строится таким образом, чтобы как можно полнее отразить обусловленное и необусловленное варьирование на разных языковых уровнях (в морфологии, синтаксисе и лексике). Каждый вариационный ряд может оказаться отражением языковых изменений. В предложенном подходе к описанию исчезающего языка заключается повтна исследования.

Исследование языкового сдвига требует, с одной стороны, описания истории сообщества носителей исчезающего языка и истории групповых контактов с сообществом, ассоциирующимся с доминирующим языком; с другой стороны, описания функций исчезающего и доминирующего языка и оценки еоолюшения их функциональной нагрузки как в исторической перспективе) так и на настоящий момент; с третьей стороны, лингвистического Описания исчезающего языка, которое, в идеале, также должно учитывать данные о предшествующем состоянии языка и включать в себя не только синхронное, но и диахроническое описание. К сожалению, мы не располагаем данными о малоянисольском диалекте румейского языка на предшествующих этапах его развития, однако косвенные диахронические данные, получаемые путем лингвистической реконструкции с привлечением данных о родственных языках и диалектах, а также с помощью внутренней реконструкции, по возможности учитываются в работе.

Таким образом,, методология данного исследования требует комплексного применения методов, разработанных в рамках различных дисциплин: лингвистики, и социолингвистики, этнографии, социологии, истории. При выборе методов исследования учитывался опыт подобных описаний, накопленный преимущественно в зарубежной науке (С. Гэл, Н. Дориан, А. Шмидт, Дж. Фишман и др.). Для анализа

ситуации языкового сдвига ключевыми оказываются понятие языковых установок, или языковой лояльности (language loyalty), предложенное У. Вайнрайхом и, с некоторыми модификациями, плодотворно применяемое в исследованиях исчезающих ЯЗЫКОВ Дж. Фишманом и другими авторами, а также понятие доступа к языку. Доступом называется принципиальная возможность для индивида принимать участке в коммуникациях на данном языке; близкое понимание этого термина можно встретить в некоторых работах Н. Дориан.

Материал для лингвистического и социолингвистического анализа был со брак в 2002-2005 гг. в Малоянисоле экспедициями Кафедры общего языкознания филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета (рук. Е.В. Перехвальская) и факультета этнологии Европейского университета и Санкт-Петербурге. Использовались следующие методы сбора материала:

• запись спонтанной речи информантов на румейском языке (диалоги, монологи, исполнение фольклорных произведений),

• лингвистическое анкетирование - перевод с русского на румсйсхий язык предложений, включающих малоупотребительные конструкции, редко встречающиеся в спонтанной речи,

• лингвистические эксперименты: «тесты», в которых информантам предлагалось образовать ряд изолированных грамматических форм от существительных и глаголов, а также составление рассказов по картинкам на румейском языке,

• интервью,'включающее вопросы об использовании языка, отношении к языку, «лингвистической биографии» и т.п.,

• наблюдение за языковым поведением информантов в различных коммуникативных ситуациях.

В ходе экспедиций были получены записи от примерно 400 информантов. В диссертации анализируется материал, полученный от 140 информантов, 127 из которых родились в Малоянисоле или постоянно проживают там в настоящее время. Данные от остальных 13 информантов, жителей других руменеких поселков, привлекаются для сопоставления. Общая продолжительность записи от каждого информанта составляет от получаса до нескольких часов.

. Дополнительный материал дпя анализа истории развития социолингвистичс-скойситуацин л румейских поселках был собран экспедицией Европейского университета в Санкт-Петербурге в 2004 г, в Мариуполе, (Мариупольский краеведческий музей, Мариупольский районный архив), Донецке. (Государственный архив Донецкой обл.. Партийный архив Донецкой обл.) и .Киеве (Центральный государственный архив высших органов власти и управления Украины, Институт рукописей Национальной библиотеки Украинской академии наук). Богатый материал НО

истории группы опубликован в трудах современных украинских историков (А, Гедьо, Н. Бацак,Н. Терентьева и др.).

Теоретическая значимость работы состоит в том, что автор последовательно разграничивает языковой сдвиг как процесс и юыкоеую смерть как результат этого процесса. Интерпретация ситуации языкового сдвига часто опирается на представления исследователя о перспективах ее дальнейшего развития; в противовес этому в данной работе предложен подход, при котором определение социолингвистической ситуации как ситуации языкового сдвига производится на основании наблюдаемых проявлений этого процесса. Вводятся важные в теоретическом отношении понятия доступа к языку и языковых установок говорящих, на базе которых строится оригинальная теория языкового сдвига и описываются процессы, происходящие в речи конкретных носителей.

Практическая значимость работы. Результаты диссертационного исследования используются в курсах по социолингвистике в Европейском университете. На базе собранного материала готовится учебник румейского языка. Собранные данные могут быть использованы для дальнейшего языкового планирования в румей-ских поселках.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в выступлениях на заседаниях социолингвистического и палевого семинаров в Европейском Университете (2003 - 2005), в докладах на международных научных конференциях: г"4 Athens Postgraduate Students Conference in Linguistics (Афины, 2004), Near Languages 2 (Лнмернк, Ирландия, 2005), INTAS Peace-COM Meeting Peace Processes in Community Conflicts (Никосия, Кипр, 2005), «Проблемы обучения родным языкам, находящимся под угрозой исчезновения» (Петрозаводск, 2005), Языковые изменения в условиях языкового сдвига» (Санкт-Петербург, 2005), ГУ Международной типологической школе (Ереван, 2005), VI Конгрессе этнографов и антропологов России (Санкт-Петербург, 2005).

Положения, выяоепмые на защиту

1. Языковой сдвиг представляет собой крайнюю ситуацию языкового контакта, характеризующуюся определенными функциональными (сокращение функций исчезающего языка), социальными (формирование особого вида языкового сообщества - возрастного континуума компетенции) и структурными (в структуре исчезающего языка) изменениями.

2. Факторами языкового сдвига являются доступ и языковые установки.

3. Отрицательная языковая лояльность румеев по отношению к своему языку сформировалась на протяжении всей истории группы в силу неблагоприятных политических, экономических и социальных причин, а также факторе» со бег-

вонно лингвистического характера - трактовки румейского языка как «испорченного новогреческого», которая становится возможной в силу близкого родства и, тем самым, структурного и материального сходства двух идиомов.

4. В настоящее время румейский язык играет существенную роль в языковом репертуаре жителей Малоянисоля, действуя и как маркер принадлежности к группе «своих», и как маркер1 «взрослости» для подростков, для которых родным (материнским, первым) языком является русский^

5. В румейском языке фиксируются структурные изменения, характерные для языкового сдвига (сокращение числа падежных противопоставлений, предпочтение аналитических конструкций синтетическим, перестройка системы терминов родства в сторону сокращения числа оппозиций, утрата гиперонимов и пр.).

6. Многие из выявленных языковых изменений характерны для всех греческих диалектов или представляют собой обще балканские явления. Таким образом, языковой сдвиг усиливает, ускоряет действующие в языке тенденции, а не при' водит к возникновению «специфических именно для этой ситуации изменений.

Структура работы. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы и четырех приложений.

. Основное содержание работы

Во Введении к диссертации дается общая характеристика исследуемой группы, источников й методов сбора материала, формулируются актуальность темы, новизна исследования, его цель и задачи, описывается структура работы/ Введение содержит также, краткий обзор истории изучения румейского языка и обзор воззрений на статус данного идиома (язык VI. диалект новогреческого языкам, совокупность новогреческих говоров). " ■- ■<■' ■ ' •. : >

В Первой главе (аТеоризти методология исследования языкового сдвига») рассматривается понятие языкового сдвига, которое представляется лслзцчевым для понимания ¿¿временного состояния малояиисольского Яшка, формируется теоретическая перспектива, в рамках которой анализируются собранные,данные, даются определения 'используемых терминов. , , ^ : ... , . ,

Аргументация предположений, выдвигаемых в этой главе, опирается на имеющиеся в литературе теоретические обобщения и описания отдельных ситуаций языкового сдвига. Изложенная здесь концепция представляет собой гипотезу, которая проверяется и доказывается на палевых материалах в последующих главах диссертации. ■: ■ 1 1 " '

Языковой сдвиг предлагается рассматривать как развивающуюся во времени ситуацию языкового контакта, которая отличается от прочих контактных ситуаций следующими особенностями: .. , -чг

• в функциональном аспекте при языковом сдвиге происходит постепенное (более резкое или более плавное) вытеснение исчезающего языка из коммуникативных сфер и переход его функций к доминирующему языку. Этот процесс начинается в более «высоких» коммуникативных сферах - СМИ, администрация, школа и т.п. - и со временем распространяется на все сферы вплоть до бытового общения.

• социальный аспект языкового сдвига состоит в формировании особого типа языкового сообщества - возрастного континуума компетенции. В таком языковом сообществе компетенция индивида в исчезающим языке связана с его возрастом: чем старше представитель такого сообщества, тем больше вероятность, что он хорошо владеет исчезающим языком; чем младше, тем более вероятно, что он обладает неполной компетенцией в исчезающем языке. При языковом сдвиге возраст не является единственным фактором, определяющим языковую компетенцию представителей сообщества; существенными оказываются и такие факторы, как уровень образования, место проживания, состав семьи и пр. Однако перечисленные факторы действуют и в других контактных ситуациях, о то время как формирование возрастного континуума компетенции указывает на ситуацию языкового сдвига.

• с точки зрения структуры исчезающего языка, языковой сдвиг характеризуется чрезвычайно высоким уровнем варьирования. Варьирование возрастает в результате того, что многие представители языкового сообщества не вполне владеют исчезающим языком и используют различные стратегии восполнения пробелов в компетенции для избегания коммуникативных неудач. В их речи возникают многочисленные «ошибки», интерференция со стороны доминирующего языка на всех уровнях, проявляется тенденция к разного рода «упрощениям» - рост аналитизма, сокращение числа сложных предложений, утрата подчинительных союзов и т.п.

.Взаимодействие трех аспектов сдвига отражает следующая схема:

л

Функциональная ограниченность (на схеме - «функции») является фактором первого порядка, непосредственно обусловливающим разделение языкового сообщества на более и менее компетентных носителей. Появление некомпетентных носителей («сообщество») не влечет за собой, а является специфическими для сдвига изменениями в структуре («структура»), поэтому между этими блоками на схеме поставлен «знак равенства». Простые стрелки отражают ситуацию на воображаемом первом этапе, а пунктирные соответствуют периоду развития сдвига, когда начиная с некоторого момента между функциональными, социальными и структурными проявлениями сдвига возникает положительная обратная связь: все они становятся и причинами, и следствиями друг друга. Плохое владение исчезающим языком побуждает молодых людей не использовать его в разговорах со старшими, которые могут упрекать если высмеивать их за ошибки, и это означает уменьшение функциональной нагрузки языка (сообщество —* функции). Отсутствие собеседников вынуждает носителей с более или менее высокой компетенцией в исчезающем языке чаще пользоваться доминирующим языком, и динамика их компетенции в исчезающем языке оказывается нулевой или отрицательной (хотя могла бы быть положительной) (сообщество структура). Оккупация «высоких» коммуникативных сфер доминирующим языком препятствует развитию стилистического разнообразия в исчезающем языке (функции —»структура). Отсутствие необходимой терминологии в исчезающем языке вынуждает носителей переходить на доминирующий язык при обсуждении тех или иных тем, характерных для тех или иных коммуникативных сфер (структура —► функции). И т.д.

Результатом развития ситуации языкового сдвига может стать «языковая смерть». Представляется необходимым отличать языковой сдвиг как процесс, в результате которого язык может стать мертвым языком, от языковой смерти как результата этого процесса. Неразличение процесса и результата приводит к тому, 'по интерпретация ситуации как ситуации языкового сдвига опирается только на представления исследователя о перспективах ее дальнейшего развития, т.е. о ненаблюдаемом будущем интересующего его языка: исследователь прогнозирует исчезновение языка в скором будущем и, исходя из этого прогноза, называет происходящие с языком процессы процессом языковой смерти. См., например, классическое определение endangered languages В работе (Krauss 1992). Между тем, многие авторы отмечали, что исчезновение языков пока недостаточно изучено для того, чтобы делать прогнозы; большинство прогнозов о судьбе того или иного языка не сбывается, ср. (Gal 1992: 315, Бахтин 1998, и мн. др.).

В отсутствие теории, обладающей достаточной прогностической силой, вряд ли возможно основывать определение объекта изучения па прогнозах. Подход, при

котором определение социолингвистетеской ситуации как ситуации языкового сдвига производится на основании наблюдаемых проявлений этого процесса, а не на основании их экстраполяции в будущее, представляется более эвристичным.

Предлагаемое терминологическое решение подготовлено представлением о языковом сдвиге (language shirt) как о процессе, разворачивающемся во времени в рамках конкретного сообщества и противопоставленном языковой смерти (language death) как понижению языкового разнообразия, которое обычно не рассматривается как процесс и имеет место не в рамках сообщества, а на уровне человечества в целом. Ср.: «Языковой сдвиг имеет место, когда усвоение нового языка на уровне сообщества сопровождается отказом от использования бывшего основного языка этого сообщества. Если язык, от которого оно отказывается, не Используется ни в каком другом сообществе, можно'говорить, кроме того, о языковой смерти» (Mesthrie 1994: 1957-8). В одних ситуациях имеют место и сдвиг, и смерть (например, при исчезновении корнского языка в Англии в XVIII в: имел место языковой сдвиг - с корнского на английский - и языковая смерть: корнский язык перестал существовать), ß других языковой сдвиг'не сопровождается смертью (например, среди американцев норвежского происхождения имеет место языковой сдвиг - с норвежского на английский, но поскольку норвежский язык продолжает существовать в Норвегии, не приходится говорить о языковой смерти в данном случае), в третьих языковая смерть происходит без языкового сдвига (например, тасманийский язык исчез не потому, что его носители перешли на английский, а но более трагической причине: сообщество его носителей было физически истреблено) (Там же). Аналогичная точка зрения представлена в (Dressler I9S8, Trudgtll 1974, Kloss 19S4). Несколько ближе к предлагаемому здесь противопоставлению определение языкового сдвига (language shift) как постепенного или внезапного перехода с одного языка на другой в отличие от утраты языка (language loss) - утраты способности говорить на том языке, на котором говорили раньше (Crystal 20Ö0: I7fn.). Однако Д. Кристал предлагает использовать эти термины по отношению как к сообществу, так и к индивиду. В большинстве же случаев языковой сдвиг и языковая смерть (англ. language shift или, чаще, language death, а также многие другие, менее употребительные термины, см. Вахтин 2001:12, Waas 1991) не противопоставляются и определяются как «замена привычного пользования одним языком пользованием другим» (Вайнрайх 1979: 110, ср. Gal 1979: 1), или как «крайний случай языкового контакта, при котором заимствуется целый язык за счет отказа от собственного языка» {Campbell 1994: 1961), и тд. '

Противопоставление языкового сдвига языковой смерти и рассмотрение языкового сдвига как динамично развивающейся ситуации языкового контакта позволяет выделить два фактора исчезновения языков: доступа к языку и языковых установок.

Под доступом понимается возможность участвовать в коммуникации на данном языке. По мере вытеснения исчезающего языка из коммуникативных сфер доступ к нему для новых поколений носителей сокращается, а доступ их к доминирующему языку, наоборот, растет.

Под языковыми установками понимаются всевозможные проявления эмоцио-иалыю-оценочного отношения к языку. Один из контактирующих языков может рассматриваться как «красивый», «культурный», «полезный», «городской», «грамотный, язык образованных людей» и т.д. Это наиболее распространённые характеристики доминирующего языка в условиях неравноправного билингвизма. Исчезающий язык характеризуется, соответственно, как «некрасивый», «некультурный», «бесполезный», «деревенский», «неграмотный» и т.п. Однако в разных ей- ' туациях проявления языковые установки могут принимать самые разнообразные формы (например, встречаются оценки по шкалам «легкий-трудный»,1 «древний-новый» и пр.) и не могут быть подробно охарактеризованы для отвлеченной ситуации. В общем можно сказать, что при языковом сдвиге языковые установки стимулируют представителей языкового со общества использовать доминирующий язык и препятствуют использованию исчезающего языка.

Функциональное и структурное описание исчезающего языка должны учитывать неоднородность языкового сообщества, возникающую в процессе языкового сдвига.

Во Второй главе («История социоли нгвистической ситуации в румейских поселках») предлагается периодизация истории румейского языка, основанная на участии в формировании социолингвистической ситуации тех или иных языков, кроме румейского, и распределении функциональной нагрузки между румейским и другими языками. Задача этой главы заключается в выявлении факторов, формировавших отношение румесв к языку «своей» группы и к языкам контактирующих с ними групп, с тем, чтобы попытаться реконструировать это отношение. Историческое исследование языковых установок позволяет понять причины, по которым к настоящему моменту в сообществе установилось настолько негативное отношение к собственному языку, что несмотря на декларируемую лояльность по отношению к нему, язык оказался под угрозой исчезновения.

Результаты исторического анализа социолингвистической ситуации в румейских поселках могут быть представлены в виде таблицы:

Табл.1. Периодизация истории языковых контактов румейского языка: контактирующие языки и распределение функциональной нагрузки

Вьгтовое Межэтниче- Админи- Школа Лнтургн* Литера-

внутрк- ское общение страции тура

Грутптовое

общение

До 1778 г. Рун Кр-Т»т Кр-Т»т Каф Каф -

До 1850-х гт. Рум УРУМ Урум, Рус Каф, Рус К»ф, Цел.

,До 1920-х г Рум Рус, Урум Рус Рус Цел Рус

Ло 1938 Г. Рум Рус Дим, Рус Дим, Рус Рус, Рум

До «рея. 1980-х гг. Рум.Рус Рус Рус Рус - Рус, Рум

По наст. вр. Рус, Рум Рус Рус Рус, Лим Рус Рус, Рум

Условный оврэндмсгая: Рум. - руыейский, Кр-Тм - грымеко-тамрскнй, Кгф - кафаревуса, Урум -урумский, Рус - русский. Цел - церковносдамнений. Дни - днмотнка

Крымский период (до 1778 г., т.е. до момента вывода крымских христиан, в т.ч. румсев, из Крыма и размещения румеее на занимаемых ими ныне территориях в Приазовье) со времени установления контроля над полуостровом со стороны Оттоманской империи характеризуется подчиненным, зависимым положением руме-ев. Они представляют собой не только языковое, но религиозное и культурное меньшинство в государстве, где государственной религией был ислам, а языком большинства - татарский. Во многих источниках XIX в. цитируются сообщения о том, «что «окаянные» резали языки христианам, говорившим на своем наречии, жгли их храмы и церковные книги для того, чтобы уничтожить религию», «крымские христиане претерпевали все ужасы мусульманского фанатизма», однако уже Ф, Хартахай (1864) подвергает сомнению представления о чрезмерной суровости национальной политики крымских татар. Несомненно, однако, что дискриминация религиозных меньшинств существовала и была закреплена законодательно на государственном уровне: так, «©-мусульмане обязаны были платить более высокие налоги, не имели права занимать определенные должности и т.п. Тем ис менее, крымские греческие христианские общины открыто проводили богослужение по своему обряду и открывали церковно-лриходские школы. Священнослужители присылались из Константинополя и составляли единственную социальную группу более или менее образованных людей среди греческого населения Крыма. Их родными языками были различные греческие диалект, и более чем вероятно, что ру-мейский язык они воспринимали как испорченный вариант своего родного языка. Языком изучения в церковно-лриходских школах и языком богослужения была ка-фаревуса - «высокий» кодифицированный вариант новогреческого языка.

: Все румеи, вышедшие из Крыма, в той пли иной степени владели крымскотатарским языком. Вместе с румеями в Приазовье поселилась и другая группа «крымских христиан греческого закона» - урумы, носители урумского языка тюркской семьи, близкородственного крымско-татарскому. Урумы, согласно наиболее вероятной гипотезе, - это потомки греческих поселенцев, проживавшие в городах Крыма (в отличие от румеев, проживавших в сельской местности) и перешедшие на крымско-татарский язык.

В период греческой автономии в Приазовье (1780-е - вторая четверть XIX в.) румси контактировали преимущественно о урумами - группой «греческих христиан», носителей урумского (тюркского) языка Греческий суд - орган самоуправления румеев и урумов - функционировал на урумском языке, однако русский язык также использовался в администрации - первоначально для сообщения с внешними инстанциями высшей власти, а по мерс возрастания доли пришлого населения, не владевшего урумскнм, -ив общении с ним. Указом 1779 г. («Жалованная грамота Христианам Греческого закона, вышедшим из Крыма в Азовскую губернию на поселение») земли Греческой автономии были закрыты для всех, кроме выходцев из Крыма. Однако уже начиная с 1820-х гг. от отведенной урумам и румеям территории отделяются места под заселение немцам-менконитам, израильским христианам и др., которые не владели ни урумскнм, ни румейским языками.

В богослужении и образовании (церковно-приходских школах) продолжала использоваться кафарсвуса, а священники по-прежнему назначались константинопольскими властями (до 1786 г.). В 1799 греческая церковная автономия была полностью упразднена и языком литургии и церковного образования стал церковнославянский.

Первый период русификации (до 1920-х гг. — начала политики коренизации) отделяется от предшествующею периода скорее количественной, чем качественной границей. Доля иноязычного населения постепенно возрастает, и русский язык приобретает вое большее значение как язык межэтнического общения. К 1850 г. греки (румеи и урумы) составляли не более 50% от населения города Мариуполя -центра Греческой автономии в Приазовье. В 1859 г. был издан указ «Об учреждении в г. Мариуполе общества, отдельного от греческого».

В 1869 г. Мариупольский греческий суд был упразднен, и единственным языком администрации стал русский.

Первый период этнического возрождения (1920-е - 1930-е гг.) - это, в частности, первая в истории румеев попытка подмять престиж родного языка. Однако результатом социолингвистической ситуации предшествующих периодов истории румеев явилось то, что румейский язык даже не рассматривался в качестве возможного символа, вокруг которого могла бы объединиться группа. Решение о выборе языка школы, прессы, литературы и т.п., который будет получать поддержку на государственном уровне, принималось на Всесоюзном совещании по вопросам просвещения среди греческого населения СССР в 1926 г. Основными претендентами на эту роль были кафарсвуса и димотшеа (два литературных варианта новогреческого языка, бытующие в Греции). Вопрос о придании особого статуса понтий-скому языку поднимался, но был решен отрицательно, а вопрос о румейском языке

даже не ставился, хотя на совещании присутствовала достаточно влиятельная группа делегатов из Приазовья, В результате выбор был сделан в пользу днмотики.

По отношению к румсйскому языку успела сформироваться негативная внутри-групповая установка, согласно которой румейский - язык «бедный», «отсталый», «бесполезный», «некультурный» и т.п. Эти высказывания зафиксированы в мно1Т>-чи елейных документах этнографической комиссии Отдела по делам национальностей при Наркомате внутренних дел Украины и в отчетах других комиссий, направлявшихся в румейскис поселки. Такая установка сформировалась под влиянием распределения функциональной нагрузки между румейским и контактирующими языками в предшествующие периода. Румейский никогда не ассоциировался с социальной успешностью, с высоким уровнем образования, административным ресурсом, высокой культурой и т.п., оставаясь всегда на вторых ролях.

К началу XX в. на румсйском языке начинает появляться литература - находящиеся еше под сильным фольклорным влиянием авторские стихотворные произведения, песни, поэмы, удрамайдъа («частушки») и пр. Эти произведения создаются на территориальных диалектах румейского языка, однако их авторы общаются между собой, владеют, как правило, не одним диалектом, сообща стремятся к тому, чтобы их тексты были понятны всем румеям. Таком образом, к 1920-м гг. закладывается фундамент для развития румейского литературного языка - наддиапектного общенародного языкового образования. Однако возможность закрепить этот уснсх, создав кодифицированный вариант румейского языка, закрепленный в нормативных пособиях (учебниках, словарях, хрестоматиях) и распространить его посредством школьного преподавания была отвергнута под воздействием уже сложившихся языковых установок. «Официальным символом» румесв, как и других советских греков, стал один из литературных вариантов новофеческого - димотика.

Второй период русификации (1938 - 1980-е гг.) начинается арестами и расстрелами представителей румейской интеллигенции. Сворачивание весх достижений предыдущего периода явилось результатом резкой смены государственной национальной политики: от политики корснизации, подготовки национальных кадров и поддержки национальных культур и языков был совершен переход к политике «формирования новой этнической общности - советского народа». На протяжении этот периода многие языки, недавно получившие письменность, вытесняются из всех коммуникативных сфер.

Знание русского языка становится необходимым условием социализации. До войны В румейских селах румеи составляли не меньше 90% населения; в 1950-х гг. начался приток мигрантов, и хотя численное превосходство до сих пор сохраняется за румеями, вероятность встретить в своем селе человека, не понимающего по-румейски, возросла очень значительно. Сельская интеллигенция - учителя, врачи,

работники администрации - в первые годы после отмены эллинизации обновилась почти полностью, и румеи из нее были практически исключены; вся сельская верхушка стала русскоязычной. Только русский язык использовался в преподавании, в администрации, средствах массовой информации и т.н.

Смена национальной политики и действенность избранных методов не замедлили отразиться на данных переписей: согласно переписи 1926 г., греков, считав-, ших греческий родным языком, было 82.4%, в 1959 г. их стало 7.7%, а в 1970 -

5.7%. •

В течение второго периода этнического возрождения (конец 1930-х - настоящее время) не только в Приазовье, но по всей Украине начинают возникать грече-1 с кие общества, объединившиеся в 1995 г. в Федерацию греческих обществ Украины (ФГОУ) с центральным офисом в Мариуполе: Согласно формулировке президента ФГОУ, «генеральная линия деятельности Федерации - возрождение родного языка, самобытной культуры, традиций и обрядов, которые в совокупности с языком дадут нам возможность вырастить свою интеллигенцию - национальную элиту, позволяющую греческому народу не раствориться, а взаимообогатиться другими культурами, расцветая на этой благодатной почве». Русификация представляется теперь наследием советского режима, а родной язык - драгоценной реликвией.

Однако, как и в первый период этнического возрождения, символический ресурс румейского языка оказался недостаточным для того, чтобы румейсклй занял место родного языка, символа группы. Как и в предыдущий период культурного строительства, художественная литература оказалась единственной из высших функциональных языковых сфер, в которой румейскнй язык смог более или менее укрепиться. В администрации и в СМИ сейчас используются русский и украинский, причем предпочтение отдается русскому языку (как и в целом в Донецкой области). В школах преподавание должно вестись па государственном языке (т.е. по-украински), но в школах национальных меньшинств допускается преподавание на национальном языке с изучением украинского как предмета; многие 'школы в румейскнх селах получши статус школ национальных меньшинств, благодаря чему в них разрешено веста преподавание на русском языке.

Румейскнй язык его носители характеризуют так же, как и в 1920-е гг.: «ненужный», «бедный»,«отсталый». ' '' ' ......

Новогреческий язык преподается в некоторых школах в румейских поселках, учителей готовит новогреческое отделение филологического факультета Мариупольского гуманитарного института. Из тех, кто ездил работать, отдыхать или учиться в Грецию или на Кипр, многие в той или иной степени овладели новогреческим языком, но в бытовом общении новогреческий не используется. = ¡- чг

Таким образом, негативная установка по отношению к румейскому языку со стороны его носителей препятствовала его закреплению в высших коммуникативных сферах и в те периоды, когда государственная политика предоставляла такую возможность. В моменты активизации национального самосознания (1920-е - 30-е гг. и период с конца 1980-х по настоящее время) негативная установка по отношению к румсйскому приводила к самоидентификации румеев с другим языком. Этот выбор сообщества активно поддерживался и внешними силами, не заинтересован-, ными в поддержке румейского языка и заинтересованными в том, чтобы рассматривать румеев как часть другой, более крупной группы. В 1920-х гг. ото были советские деятели культурного строительства, в интересах которых было, с одной стороны, объединить всех советских греков, с другой стороны - добиться официального признания димотики в СССР, опередив таким образом «буржуазную Грецию», не способную отречься от кафарсвусы. В 1980-х гг. в роли заинтересованного внешнего игрока оказалась Греция, признавшая румеев частью всемирной греческой диаспоры и, соответственно, объектом политики репатриации. И в том, и в другом случае участие внешних сил усиливало привлекательность еамоидентифи-кации с другим - не румейским - языком.

Иными словами, почва для языкового сдвига была подготовлена задолго до начала русификаторской советской политики. Однако доступ к другим языкам, кроме румейского, был ограничен, поэтому румейский долго оставался основным языком бытового общения. Интенсивность взаимодействия румейского языка с русским в быту возрастала постепенно на протяжении XX в.

В разных поселках этот процесс осуществлялся с разной скоростью, в зависимости от географического положения и экономических условий. Например, Ялта (Первомайский район) располагается Недалеко от Мариуполя, на побережье, это популярный курорт, куда каждое лето приезжают тысячи отдыхакнцих с востока Украины и из России. С момента образования курорта (1930-е гг.) жители Ялты имеют широкий доступ к русскому языку. Другой поселок, Сартана (Мариупольский район) располагается ближе всех других румейских поселков к городу Мариуполю, многие его жители работают в городе, в Сартаие раньше, чем в других поселках, появилось русскоязычное население. Цриток русскоязычного населения и взаимодействие с городом обеспечили доступ к русскому языку для жителей Сартаны. В настоящее время румейский язык в Сартаие и Ялте находится в значительно более бедственном положении, чем в Малоянисоле: в этих поселках румейский практически вышел из употребления даже среди представителей старшего поколения. Малояннсоль располагается дальше от города, основная сфера деятельности - сельское хозяйство, поэтому поселок почти не привлекал приезжих вплоть до 1940-х гг. Доступ к русскому языку жители Малоянисоля получили позже, чем жители многих других румейских поселков, однако воспользовались возможностью

овладеть более высоко оцениваемым языком, (сак только такая возможность появилась.

В Третьей главе («Румейское языковое сообщество и функции румейского языка в Малоянисоле») приводится описание современной социолингвистической ситуации в этом поселке, языкового сообщества носителей мапожшсольского диалекта румейского языка и функций, в которых носители используют диалект. Эта глава написана по полевым материалам. '

Глава предваряется кратким обзором литературы, посвященной проблеме определения языкового сообщества, в особенности применительно к ситуации языкового сдвига. При языковом сдвиге в сообщество необходимо включить и не. вполне компетентных носителей языка, т.к. именно в их речи отражаются языковые изменения, привнесенные или форсированные ситуацией сдвига. Поэтому наиболее подходящими представляются определения, основанные на «самоопределении» говорящего: «языковое сообщество состоит из людей, которые считают, что они говорят на одном и том же языке. Никакие другие признаки не требуются» (В. Кордер).

За последние десятилетия правила языкового выбора в поселке изменились. Детство старших из наших информантов прошло практически в одноязычной ру-. мсйской среде, детство младших проходит практически в одноязычной русской. Если раньше «по умолчанию» использовался румейский язык, теперь «по умолчанию» используется русский. Для говорящих, принадлежащих к младшим поколениям, выбор румейского языка несет дополнительную смысловую нагрузку, означает вовлечение в некоторое подобие языковой игры: по словам одного из местных жителей, говорить по-румейскн «выходит интереснее и веселее», чем по-русски.

Сферы использования румейского языка и число его носителей явно сокращаются, а их компетенция понижается, т.е. можно говорить о процессе языкового сдвига.

Сформулировать правила языкового выбора, которые позволяли бы более или менее точно предсказывать выбор языка в каждой конкретной ситуации, нам не удалось. На вопрос «кто говорит на каком языке с кем и когда» (Fishman 1965) трудно ответить, особенно если учесть широкий спектр значений, скрывающийся за выражением «говорить на том или другом языке». Возможно, такая свобода в выборе языка также является одним из признаков ситуации языкового сдвига. С. Гэл {Gal 1979:110, 112) также отмечает, что существуют только два случая, позволяющих с уверенностью предсказать выбор кода: это цитирование (при пересказе диалогов реплики воспроизводятся обычно на том языке, на котором они прозвучали) и «невзаимное» использование, когда младший участник диалога говорит на одном языке, а старший иа другом. В большинстве случаев переключение

кодов невозможно предсказать, но postfactum его обычно можно истолковать, уловить его смысл, т.к. переключение кодов является тактикой построения диалога и риторическим приемом, позволяющим выразить эмоции.

Для того, чтобы с уверенностью делать подобные выводы, необходимы более надежные данные включенного наблюдения, однако и имеющиеся наблюдения не Противоречат предположению, что и в Малояннсопе румейский и русский языки используются аналогичным образом. Значительная свобода в выборе языка, высокая степень независимости выбора от таких параметров коммуникации, как тема, обстановка и пр., позволяют придавать выбору одного или другого языка различные дополнительные смыслы, используя его для выражения эмоциональных значений. Возможно, выбор румейского для императивов относится к числу таких переключений.

Два случая, в которых выбор кода часто можно предсказать, наблюдаются и в Малоянисопе:

(Информант пересказывает соседке свой диалог с внуками): Баба, кушать ixv тош-. Léyur Kámu-sas típus fcríya, kartófla ja makarón, apsá (говорю; я вам сделаю что-нибудь холодное, картошку или макароны, быстро). Нет! не хотим. Stcr (потом): баба, я кушать хочу. Léyu: tí (говорю: что?) (нрзб) Lé^u andu ti, andu maryadnj jóxsam ándu üíndiryáx na s kámu (говорю: С чем, с маргарином или с подсолнечным маслом тебе сделать?). Не, не хочу, а сала, баба, нету? Ыул (говорю) есть там, to en (оно) старый, не с холодильника. Aütu сало na kofts'(это сало отрежь)...

Pses Siva s atina, le ayls (вчера я пришел к ней, она говорит): У нас метр кабель даже нету. Léyu (говорю): Ну а какой мне надо, шесть или десять квадратов? Le (говорит): Надо купить. Péru tíleyu (Беру как) надо, sítnur páyu (сегодня еду)...

И наоборот:

Я грю [говорю]: «Поехали в город, выберешь куртку» - [муж говорит:] «yo £¡ 9а págul e¡ páyu, £¡ pá^u (я не поеду! Не поеду, не поеду)», я ему три раза куртку привозила... [наконец он сам собрался поехать] Три дня «ездил»: «Símur па páyu (сегодня поеду)», потом «jox,ávri (нет, завтра)». Так вот и ездил в город.

Мамка звонит, грит [говорит]: «[имя], грит, mándi ti na kámu (не знаю, что делать), грит, вот коза, преляешь [представляешь]»... Я грю, ну ты даешь, грю, тридцать рублей стоит, она такая: «Mándi ti na kámu...».

Доступ к русскому языку сейчас гораздо шире, чем доступ к румейскому, хотя большинство жителей поселка имеют сейчас и доступ к румейскому языку, и многие из них, для которых русский - первый язык, имеют и мотивацию воспользоваться доступом к румейскому. Мотивацию обеспечивают, во-первых, высокая оценка румейского языка по шкале солидарности, во-вторых, представление о ру-

мейском как о «языке взрослых», на котором подросткам хочется говорить, чтобы почувствовать себя взрослыми. Толерантное отношение к переключению кодов позволяет не вполне компетентным носителям совершенствовать свой уровень компетенции в румейском языке постепенно. Активное использование румейского языка начинается с обмена устойчивыми выражениями, причем мальчики и приезжие молодые люди в первую очередь овладевают ненормативной румейской лексикой, и лишь позднее могут освоить использование румейского языка в других функциях. •

Несмотря на высокую роль румейского языка как маркера идентичности, создастся ощущение, что для Малоянисоля эта функция языка не так существенна,, как для других посёлков, в которых языковая ситуация менее благоприятна, а символическая нагрузка румейского более отрефлекснрована. В Малоякисоле не зафиксировано высказываний, сравнимых по эмоциональности с таким, например, высказыванием жителя Сартаны: «Я вот с одним разговариваю, грек, пацану двадцать лет - и не понимает по-гречески! Грек (с горькой иронией)... Я говорю, ты хоть совесть какую-то, перед всем обществом, ты если не разговариваешь, ты хоть понимай по-гречески! (,..) А он; Не хочу! Я говорю, ты дурень, это ж мало зазорного.,.».-

| ' Тем не менее,'именно выполнение румсйским языком символических функций создает мотивацию для овладения им в какой-то степени у младшего поколения жителей Малояписоля. -

В Четвертой главе («Лингвистическое описание современного румейского языка») предметом описания является языковая компетенция не только полноценных носителей, для которых румейский является первым и доминирующим языком, но и других членов языкового сообщества, для которых румейский язык не является ш первым, ни доминирующим.

н ,, Рассматриваются следукхцие подсистемы языка: имя существительное (число, надеж,. род, одушевленность/неодушевленность, личность/неличность), артикль (формы и функции), прилагательное (правила согласования с существительным, образование форм), глагол (личные окончания, в идо-временные формы, предгла-голъные частицы), синтаксис (именная группа, глагольная группа,' простое й сложное предложение), лексика (словообразовательные модели и лексические изменения). Описываются и анализируются типичные отклонения от «нормы», под которой понимается вариант полностью компетентных носителей, поэтому для каждой подсистемы приводится сначала этот последний, и затем варианты не вполне компетентных носителей.

Реорганизация системы грамматических категорий не обнаружена. Скорее следует говорить о продолжении-одних и тех же тенденций от старших к младшим.

Многие из этих тенденций легко проследить вплоть до стадий, предшествующих формированию самостоятельного румейского языка.

В именной системе это - сокращение числа падежей и реструктуризация системы классифицирующих категорий. Сокращение числа падежных противопоставлений затронуло все ныне существующие идиомы, восходящие к эллинистическому кошю. Генитив, по мнению многих исследователей, «сели не находитея в стадии исчезновения, то во всяком случае приближается к ней» (Цивьян 1973: %) (и приведенной цитате речь идет о димотике, но такая же ситуация наблюдается и в большинстве нестандаргизованиых диалектов). В румейском генитив еще дальше продвинулся по пути исчезновения: во-первых, геннтив мн.ч. уже исчез, не сохранилось даже реликтов общегреческого Qen.pl, на -ел», во-вторых, единая форма генитива для обоих чисел вытесняется аналитическими именными атрибутивными конструкциями , в которых используется форма косвенного падежа. Дня Не вполне' компетентных 'носителей румейского языка аналитические конструкции с косвенным падежом становятся* ведущим способом выражения атрибутивных отношений, а образование формы генитива для" таких носителей затруднительно.'Сокр&ценйе числа падежей до двух - прямого и косвенного, - которое мы наблюдали в речи наиболее компетентных информантов, не является особенностью именно'румейского языка. Аналогичная ситуация складывается во многих говорах Малой Азии. Генитив в этих говорах заменяется аналитическими конструкциями.

Перестройка категории рода также не является румсйской особенностью. Стремление к совпадению грамматического и биологического рода 'называют общегреческой тенденцией. М. Кутита-Каимаки (Кои^го-КгццЛсг) 3988-89) отмечает, что во всех современных греческих идиомах наблюдается тенденция к грамматикализации противопоставлений ±£(1уих° (одушевленность/неодушевленность) и ±яр6оаик> (ли 41 юсть/нели ч ность).

Развитие противопоставления по личности и одушевленности на базе противопоставления по родам в румейском уже начинает утрачиваться, т.е. имеется тенденция к совладению личных существительных и существительных мужского рода, слабо проявляющаяся в речи более компетентных информантов и гораздо сильнее -в ре^и менее компетентных. :

Практически случайный выбор словоформ прилагательных в речи менее компетентных информантов можно объяснить высоким уровнем варьирования в образовании форм прилагательных (характерным и для других родственных идиомов) и сложными правилами согласования адъективных словоформ (прилагательных н местоимений) с существительным в речи белее компетентных информантов н низкой частотностью прилагательных в их речи. На еловойзменение прилагательных влияет и перестройка системы классифицирующих именных категорий, т.к. выбор

формы прилагательных зависит от того, к какой категории принадлежит существительное, а границы именных категорий размыты.

Глагольные словоформы и система грамматических категорий подвержены гораздо меньшему варьированию в речи более компетентных информантов. В речи менее компетентных информантов образование и использование глагольных форм также не переживает никаких направленных изменений.

Б синтаксисе на всех уровнях отмечается тенденция к развитию паратаксиса, что является типичным структурным изменением при языковом сдвиге. С другой стороны, Т. Цивьхн отмечает, что одной из основных характеристик современного новогреческого языка является «активное развитие паратаксиса в самом широком смысле», замечая далее, что развитие паратаксиса может быть и одной из основных характеристик языков балканского языкового союза в целом.

В Заключении подводятся общие итоги исследования. Отмечается, что предложенный в Первой главе теоретический конструкт языкового сдвига оказался удобен при описании социолингвистической ситуации в Малоянисоде. Под воздействием факторов доступа и отношения к языку румейский язык и его бытование в сообществе приобрели следующие особенности, которые, согласно изложенной концепции, характерны для ситуации языкового сдвига:

• сократилась функциональная нагрузка румейского языка. Даже двуязычные, полностью компетентные в обоих языках представители сообщества чаще используют русский язык, чем румейский. Не существует таких коммуникативных сфер, в которых использование русского языка противоречило бы социальным нормам сообщества, тогда как коммуникативные сферы, полностью занятые русским языком, безусловно существуют - например, общение с незнакомыми или с

. людьми, не владеющими румсйским, вся сфера письменной коммуникации и др.

• сформировался возрастной континуум компетенции - стратификация языкового сообщества по уровню владения языком, тесно связанная с возрастом.

• определенным образом изменилась структура румейского языка. Собранные материалы позволяют заключить, что только увеличение числа заимствований и сокращение числа сложных предложений можно связать непосредствен во с языковым сдвигом, объяснив их неполной компетенцией говорящего. Однако было за-

• "-фиксировало очевидное ускоренно языковых процессов, управляемых внутрен-

«ими п тенденциям и развития языковой системы - сокращение числа падежных форм, реструктуризация системы классифицирующих именных категорий, широкое варьирование в способах образования форм прилагательных. Аналогичные процессы имели или имеют место во многих родственных идиомах. ■

• тем не менее, в данном случае результаты внутрисистемных изменений неотличимы от результатов изменений, вызванных неполнотой компетенции носителей. От не вполне компетентных носителей мы вправе ожидать аналогично)и речевого материала: сокращения числа падежных форм, трансформации сугубо морфологической категории рода в семантически обусловленную категорию одушевленности и т.п. Собранные материалы и полученные выводы не позволяют принять участие в дискуссии о том, следует ли выделять в особую категорию языковые изменения, протекающие при языковом сдвиге, или эти изменення представляют собой не более чем интенсификацию внутрисистемных процессов«- ;

В Приложения вынесены: таблица образования глагольных форм (Приложение 1), список 140 информантов, упоминаемых в тексте работы, со сведениями о них (год и место рождения, этническая принадлежность родителей, уровень образования, родственные связи с другими информантами) (Приложение 2), результаты лингвистических экспериментов (Приложение 3), примеры текстов (Приложение 4).

Основные положения диссертации отраяоецьг в следующих публикациях:

1. Викторова К.В. Некоторые морфологические и лексические особенности ру-мейского языка // Электронный вестник ЦППК ФЛ (филол. ф-т Санкт-Петербургского государственного университета). 2006. Вып. 3. http://evcppk.ru/index-php. (№ гос. регистрации в ФГУП НТЦ «Информрегастр» 0420600030 (свидетельство 009 от 21.04.06). - 0,5'пл.

2. Victorova К. Identity Conflict in the Roumean Community: The Elite vs. the Pubtic // Innovations; The European Journal of Social Science Research. - 2006, Vol. 3/4 (19). -P. 321-335.

3. Victotova K. Sociolinguistic Situation and Language Change: The Case of Roumean //Proceedings of 2nd Athens Postgraduate Students Conference in Linguistics. - Athens: Athens University Press 2005. - P. 340-356.

4. Викторова K.B. Глагольное отрицание в румейских (мариупольских греческих) говорах // Четвертая типологическая школа: Международная школа по лингвистической типологии и антропологии. Ереван, 21 - 28 сентября 2005 г. Материалы лекций и семинаров.—М.: РГГУ,2005. - Стр. 108 - 111

5. Викторова К.В. Рецензия на книгу: Linguistique typologique. i Gilbert Lazard, Claire Moyse-Faurie (Eds.) (Villeneuve-d'Ascq: Septentrion, 2005) // Вопросы языкознания. - 2007, Jfe 2 - (в печати, 0,5 пл.).

6. Баранова В.В., Викторова К.В. Рецензия на книгу: Kaurinkoski К. Les Grecs dans le Donbass. Analyse des identity collectives dans deux villages d'Ukraine orientate. University de Provence, 1997) II Антропологический форум, - 2004. № 1. - С. 347-352 (авторский вклад 50%).

Подписано в печать 27. П.06. Печать ризографическая. Тираж 150 экз. Формат 60x84/16.0гпечата1ю в Издательско-полиграфическом центре «Барс» СПб., Съездовская лшшя, 11 Тел. 326-03-51

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Викторова, Ксения Владимировна

Введение.

Общая характеристика исследуемой группы. Самоназвания.

Место румейского языка в системе греческих диалектов.

Говорные различия внутри румейского языка.

Цели и задачи работы.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Викторова, Ксения Владимировна

Материал.13

Структура работы.14

Глава I. Теория и методология исследования языкового сдвига.16

1.1. Теория языкового сдвига.16

1.1.1. Языковой сдвиг и языковая смерть.16

1.1.2. Изучение причин исчезновения языков.21

1.1.3. Проявления языкового сдвига.25

1.1.4. Причины языкового сдвига.34

1.1.5. Индивидуальные языковые выборы.38

1.2. Методы изучения языкового сдвига.40

Заключение к Главе 1.46

Заключение научной работыдиссертация на тему "Языковые изменения в процессе языкового сдвига"

Заключение

В данной работе мы попытались описать процессы, протекающие в малояни-сольском говоре румейского языка в рамках концепции языкового сдвига, предложенной в первой главе. Мы опирались на предположение о том, что факторами языкового сдвига являются: во-первых, доступ к исчезающему и доминирующему языкам. Как мы видели, на протяжении истории румеев соотношение доступов к русскому и к румейскому языкам постепенно менялось не в пользу последнего: от полного отсутствия доступа к русскому языку до почти полного отсутствия доступа к румейскому. Особенно резкие изменения, в результате которых все жители Малоянисоля получили широкий доступ к русскому языку, произошли в 1940-х - 1950-х гг. В это время в поселке появились люди, владеющие русским как первым языком или как вторым в достаточной степени, чтобы предоставить своим детям с самого рождения доступ к русскому, а не к румейскому. Соответственно, уровень доступа к румейскому языку для этих детей понизился. В свою очередь, со своими детьми и между собой они стали говорить по-русски, еще более сокращая тем самым доступ к румейскому языку для следующих поколений потенциальных носителей румейского. во-вторых, отношение к исчезающему и доминирующему языкам. Изменение соотношения доступа к русскому и румейскому языкам обусловлено двумя причинами. С одной стороны, оно вызвано внешними факторами: интенсификацией контактов между жителями Малоянисоля и жителями других населенных пунктов, притоком русскоязычного населения в Малоянисоль, появлением радио, телевидения, всеобщего школьного образования и т.п. С другой стороны, на соотношение доступа к русскому и румейскому языкам повлияли и внутренние факторы: сами представители языкового сообщества, носители румейского языка как родного стали разговаривать друг с другом и со своими детьми не на первом - румейском, а на втором - русском языке. Причиной их языкового выбора является отношение к языку - положительное по отношению к русскому и отрицательное по отношению к румейскому. Мы видели, что румейский язык называют «бесполезным», «ненужным», «некультурным» и т.п. Такое отношение к титульному языку сформировалось под влиянием социальных и экономических условий, в которых протекала история румеев. Румей никогда не занимали доминирующего положения в обществе, не имели возможности контролировать те или иные ресурсы, поэтому «высокие» коммуникативные сферы всегда были заняты другим языком - языком доминирующего собщества. На протяжении последних двух столетий эту роль выполнял русский язык.

Под воздействием факторов доступа и отношения к языку румейский язык и его бытование в собществе приобрели следующие особенности, которые, согласно изложенной концепции, характерны для ситуации языкового сдвига:

1. сократилась функциональная нагрузка румейского языка. Даже двуязычные, полностью компетентные в обоих языках представители сообщества чаще используют русский язык, чем румейский. Не существует таких коммуникативных сфер, в которых использование русского языка противоречило бы социальным нормам сообщества, тогда как коммуникативные сферы, полностью занятые русским языком, безусловно существуют - например, общение с незнакомыми или с людьми, не владеющими румейским, вся сфера письменной коммуникации и мн. др.

2. сформировался возрастной континуум компетенции - стратификация языкового сообщества по уровню владения языком, тесно связанная с возрастом.

3. определенным образом изменилась структура румейского языка. Собранные материалы позволяют заключить, что только увеличение числа заимствований и сокращение числа сложных предложений можно связать непосредственно с языковым сдвигом, объяснив их неполной компетенцией говорящего. Однако было зафиксировано очевидное ускорение языковых процессов, управляемых внутренними тенденциями развития языковой системы - сокращение числа падежных форм, реструктуризация системы классифицирующих именных категорий, широкое варьирование в способах образования форм прилагательных. Аналогичные процессы имели или имеют место во многих родственных идиомах. Тем не менее, в данном случае результаты внутрисистемных изменений неотличимы от результатов изменений, вызванных неполнотой компетенции носителей. От не вполне компетентных носителей мы вправе ожидать аналогичного речевого материала: сокращения числа падежных форм, трансформации сугубо морфологической категории рода в семантически обусловленную категорию одушевленности и т.п. Поэтому наши материалы не позволяют нам принять участие в дискуссии о том, следует ли выделять в особую категорию языковые изменения, протекающие при языковом сдвиге, или эти изменения представляют собой не более чем интенсификацию внутрисистемных процессов.

Таким образом, теоретический конструкт языкового сдвига, предложенный в первой главе, оказался удобным для описания как социолингвистической ситуации в Малоянисоле на современном этапе - в синхронии, так и предшествующего развития этой ситуации, процессов, приведших к нынешнему угрожающему положению румейского языка.

Мы можем указать и на другие признаки языкового сдвига, которые отмечались исследователями в других ситуациях. Так, изменения структуры языка затрагивают, в частности, антропонимическую систему: при языковом сдвиге имена начинают выбираться из именника доминирующего языка. Такая ситуация наблюдается и в Малоянисоле. Далее, как мы убедились, достаточно сложно описать правила языкового выбора в той или иной коммуникативной ситуации, которыми руководствуются представители румейского языкового сообщества в Малоянисоле. То же наблюдала С.Гэл в ситуации языкового сдвига венгерский —»немецкий в Оберварте (Gal 1999). Возможно, такая аморфность распределения функциональной нагрузки языков является одной из характерных черт языкового сдвига, в противоположность стабильной двуязычной ситуации, в которой языки четко распределены по коммуникативным сферам.

Несмотря на сходство со многими описанными ситуациями языкового сдвига, социолингвистическая ситуация в Малоянисоле является своеобразной по крайней мере в одном аспекте - в функционировании румейского языка как маркера относительного, а не абсолютного возраста. Исчезающий язык во многих сообществах ассоциируется со старшим возрастом, но в Малоянисоле новые поколения, достигая определенного возраста, начинают ассоциировать себя с исчезающим языком и использовать его активнее, чем раньше. Здесь румейский язык входит в число маркеров, которые использует молодежь, чтобы подчеркнуть свой выход из детского возраста. Возможно, аналогичные процессы происходят и в других сообществах, хотя возраст, в котором люди, овладевшие с детства доминирующим языком, начинают использовать исчезающий язык, в разных сообществах может быть разным. Этим изменением языкового выбора в связи с переходом в другую возрастную группу могут объясняться некоторые ошибки в прогнозах развития ситуаций языкового сдвига, когда исследователь ожидает исчезновения языка в следующем поколении, а язык продолжает существовать и через 50, и через 100 лет (примеры таких ситуаций см. в Бахтин 1998).

Список научной литературыВикторова, Ксения Владимировна, диссертация по теме "Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание"

1. Агафонова Д. Современное состояние песенной традиции румеев Приазовья. Дипломная работа. - СПбГУ, филол. ф-т, каф. общего языкознания. 2004

2. Агранат Т., Шошитайшвили И. Водский язык: в конце пути // Малые языки Евразии: Социолингвистический аспект. М.: Изд-во МГУ, 1997 - с.

3. Александрович Н.Э. Краткий обзор Мариупольского уезда // Материалы по истории и культуре греков Украины: Сборник / Сост. С.А.Калоеров, Г.Н.Чердакли. Донецк: Кассиопея, 1998. - Стр. 54 - 68

4. Алпатов В.М. 150 языков и политика: 1917-2000. Социолингвистические проблемы СССР и постсоветского пространства. М.: Крафт + ИВ РАН, 2000. 224 с.

5. Араджиони М.А. К вопросу об этнолингвистической ситуации в Крыму в XVI XVIII вв. (по материалам исследований говоров приазовских греков) // Записки 1сторй<о-фшолопчного товариства Андр1я Бшецького. - Вип. II. 1998. -Стор. 70 - 86

6. Баранова В.В. Греки Приазовья: Язык и самоидентификация. Автореф. . канд. ист. н. ИЭА РАН. СПб., 2006

7. Баранова В.В., Викторова К.В. Румейский язык в Приазовье: Социолингвистический очерк // Греки Приазовья. Язык и культура. СПб: Изд-во СПбГУ. - В печати

8. Бацак H.I. Культурно-освтшй розвиток грецькси громади Ившчного При-азов'я (XVIII XIX ст.). - Кшв: 1нституг icTopii' Укра'ши НАН Укра'ши, 1998. -57 стор.

9. Белецкий А. А. Греческие диалекты юго-востока Украины и проблема их языка и письменности // Ученые записки ЛГУ. Кафедра общего языкознания. Серия филологические науки. Вып. 73. 1970. - Стр. 5 - 15.

10. Вайнрайх У. Языковые контакты. Киев: Вища школа, 1979. 263 стр.

11. Бахтин Н.Б. Исчезновение языка и языковая трансформация: заметки о метафоре «языковой смерти»// Типология, грамматика, семантика. СПб.: Наука, 1998.-Стр. 115-129

12. Бахтин Н. Б. Языки народов Севера в XX веке. Очерки языкового сдвига. -СПб: Дмитрий Буланин, 2001. 337 стр.

13. Врубель С.А. Проблема литературного языка греков СССР. Ростов-на-Дону: Коммунисте, 1936. - 38 стр.

14. Гедьо А.В. Джерела з icTopii rpeKiB Швшчного Приазов'я (кшець XVIII початок XX ст.). - Кшв: 1нститут icTopii' Укра'ши НАН Укра'ши, 2001. - 245 стор.

15. Греки на укра'шських теренах / М. Дмитренко, В. Литвин, В. Томазов, Л. Яковлева, О. Ясь. Кшв: Либщь, 2000. - 488 стор.

16. Григорович В. Записки антиквара о поездке его на Калку и Кальмиус, в Кор-сунскую землю и южные побережья Днепра и Днестра. Одесса: Тип. П. Францова, 1874. - 48 стр.

17. Домашнев А.И. Европейский союз и проблемы языка общения // Решение национально-языковых вопросов в современном мире. СПб.: Златоуст, 2003. с. 91-112

18. Журавлева Е. Ф. Фонетическое описание греческого новокаракубского говора в сравнении с другими таврорумейскими говорами и северногреческими диалектами. Автореф. дисс. канд. филол. наук. - МГУ, 1982.

19. Елоева Ф.А. Введение в новогреческую филологию. СПб: Изд-во СПбГУ, 1992.-90 стр.

20. Елоева Ф.А. Понтийский диалект в диахронии и синхронии. СПб: Изд-во СПбГУ, 2004.-90 стр.

21. Иванова Ю.В. Проблемы межэтнических отношений в Северном Приазовье и в Крыму: история и современное состояние. Б.м., б.г.

22. Иванова Ю.В. Греки России и Украины. СПб.: Алетейя, 2004. - 624 стр.

23. Материалы по истории и культуре греков Украины: Сборник / Сост. С.А.Калоеров, Г.Н.Чердакли. Донецк: Кассиопея, 1998

24. Кибрик А. Е. Проблема исчезающих языков в бывшем СССР // Кибрик А. Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания. М.: Изд-во УРСС, 2001.-Стр. 67-79

25. Клименко Н. Мовш проблеми грецько'1 меншини в Украш//Державшсть укра'шсько! мови i мовний досвщ свпу: Матер1али М1жнародноТ конференцп. -Кшв: Вщ. КГУ им. Шевченка, 2000. Стор. 226-235.

26. Костан К. 3 литератури мариюпшьских грек1в. Харьюв: Рух, 1932

27. Кузнецова Н. В. Морфология глагола в румейском диалекте // Греки Приазовья. Язык и культура. СПб: Изд-во СПбГУ. - В печати

28. Кузьминков JI.H. Переселение крымских греков в Северное Приазовье в 17781780 гг. (причины и следствия). Историко-критический очерк. Мариуполь, 1997.- 119 с.

29. Кулаковский Ю.А. Прошлое Тавриды. Краткий исторический очерк. Киев, 1906

30. Лабов У. О механизме языковых изменений // Новое в лингвистике. Вып. VII. М.: Прогресс, 1975. - Стр. 199 - 229

31. Леманн К. Документация языков, находящихся под угрозой исчезновения (первоочередная задача лингвистики) // Вопросы языкознания. №2. 1996 -Стр. 180-191

32. Литвин М. О нравах татар, литовцев и москвитян. Москва, 1994.

33. Люшкевич Ф.Д. Термин «тат» как этноним в Средней Азии, Иране и Закавказье // Советская этнография. №3.1971

34. Мазур П. Земские школы в греческих селах Приазовья. Мариуполь, 2000. -42 стр.

35. Мариуполь и его окрестности: Отчет об учеб. экскурсиях мариуп. Александров. гимназии. Мариуполь: Тип. А.А. Франтова, 1892. - 461 с.

36. Материалы по истории и культуре греков Украины: Сборник / Сост. С.А.Калоеров, Г.Н.Чердакли. Донецк: Кассиопея, 1998

37. Муслимов М. 3. Языковые контакты в Западной Ингерманландии (нижнее течение Луги). Рукопись

38. Николаенкова О. Н. Фонетические особенности греческих говоров Приазовья. // Греки Приазовья. Язык и культура. СПб: Изд-во СПбГУ. - В печати

39. Протоколы Мариупольского уездного земского собрания третьей очередной сессии с 13 по 21 сентября 1871 г. с приложениями. Екатеринослав, 1872

40. Сергиевский М. В. Мариупольские греческие говоры. Опыт краткой характеристики // Известия АН СССР. Т. 7.1934. - Стр. 533 - 587

41. Серкутина М.А. Наклонения и виды глагола в говоре сел Кирово Володарского района, Федоровки и Заможного Тельмановского района Донецкой области

42. УССР // Андреев Н.Д. (ред.) Лингвистические исследования. Киев: Вища школа, 1974.-Стр. 185-190

43. Соколов И. И. О языке греков Мариупольского и Сталинского округов // Язык и литература. Т.VI. 1930. - С. 49 - 67

44. Соколов И. И. Мариупольские греки // Труды института славяноведения АН СССР.-Т. 1.1932.-Стр. 297-317

45. Сшрщонов Д. 1сторичний штерес вивчення roBipoK Мар1упшьских rpeKiB // Схщний CBiT.-№12(3). 1930.-Стр. 171-181

46. Терентьева Н.А. Греки в Украине: прошлое и настоящее. Киев, 1999. - 351 стр.

47. Триандафилидис М.А. Малая грамматика новогреческого языка. Салоники, 1995

48. Хартахай Ф.А. Христианство в Крыму. Симферополь: Тип. Таврич. губ. правл., 1864.-70 с.

49. Цивьян Т.В. Аппозиция в связи с некоторыми тенденциями развития синтаксических структур новогреческого языка // Балканское языкознание. М.: Наука, 1973.-С. 93-142

50. Чернышева Т. Н. Новогреческий говор сел Приморского (Урзуфа) и Ялты Первомайского района Сталинской области (исторический очерк и морфология глагола). Киев: Изд-во КГУ им. Т.Г.Шевченко, 1958. - 80 стр.

51. Чернышева Т. Н. Развитие румейского языка на Украине // Материалы конференции «Актуальные вопросы современного языкознания и лингвистическое наследие Е.Д. Поливанова». Тез. докладов. Т.1. Самарканд: Изд-во СамГУ, 1964

52. Якубова Л.Д. Еллшшщя приазовських греюв (середина 20-х 30-Ti роки) -мовно-культурний аспект // Записки юторико-фшолопчпого товариства Андр1я Бшецького. - Вып. 2. КиУв, 1998. - Стр. 87 - 98

53. Яя1 С.Г. Греки в УСРР. Харьюв, 1931. - 205 с.

54. Andersen R.W. The "up" and "down" staricase in secondary language development // Dorian N. C. (ed.). Investigating Obsolescence: Studies in Language Contraction and Death. Cambridge: Cambridge University Press, 1992 - Pp. 385 - 394

55. Bavin E.L. Some laxical and morphological changes in Warlpiri // Dorian N. C. (ed.). Investigating Obsolescence: Studies in Language Contraction and Death. Cambridge: Cambridge University Press, 1992. - Pp. 267 - 286

56. Campbell L. Language death // Encyclopedia of Language and Linguistics. Vol.5. 1994.-Pp. 1961-1968

57. Campbell L., Muntzel M.C. The structural consequences of language death // Dorian N. C. (ed.). Investigating Obsolescence: Studies in Language Contraction and Death. Cambridge: Cambridge University Press, 1992. - Pp. 181 -196

58. Crystal D. Language death. Cambridge: Cambridge University Press, 2000. - 198 P

59. Denison N. Language death or language suicide? // International Journal of the Sociology of Language.-№12,1977.-Pp. 13-22

60. Dawkins R. Modern Greek in Asia Minor: A study of the dialect of Silly, Cappado-cia and Pharasa. London, 1916.

61. DeCamp D. Toward a generative analysis of a past-creole continuum // Hymes D. (ed.) Pidginization and creolisation of languages. Cambridge: Cambridge University Press, 1971. - Pp. 349 - 370

62. Dimmendaal G.J. On language death in Eastern Africa // Dorian N. C. (ed.). Investigating Obsolescence: Studies in Language Contraction and Death. Cambridge: Cambridge University Press, 1992 - pp. 13-32

63. Dorian N.C. Grammatical change in a dying dialect // Language. №49, 2. 1973 -Pp. 413-438

64. Dorian N.C. Language death. The life cycle of a dying Scottish Gaelic dialect. -Philadelphia: University of Pennsylvania Press. 1981.

65. Dorian N.C. Defining speech community to include its working magins // Romaine S. (ed.) Sociolinguistic variation in speech communities. London: Arnold, 1982. -Pp.25-33

66. Dorian N. C. (ed.). Investigating Obsolescence: Studies in Language Contraction and Death. Cambridge: Cambridge University Press, 1992.

67. Dorian N.C. Introduction. // Dorian N. C. (ed.). Investigating Obsolescence: Studies in Language Contraction and Death. Cambridge: Cambridge University Press, 1992a.

68. Dressier W. On the phonology of language death // Chicago linguistic society. -№8. 1972.-Pp. 448-457

69. Dressier W., Wodak-Leodolter. Language preservation and language death in Brittany//International Journal of the Sociology of Language.-12. 1977.-Pp. 33-44.

70. Dressier W. Language death // Language: The socio-cultural study. Ed. by F.J.Newmeyer. Cambridge: Cambridge University Press, 1988. - Pp. 184-192

71. Drettas G. The Greek-Pontic Dialect Group // Dialect Enclaves of the Greek Language. Athens: Ministry of National Education and Religious Affairs, Centre for Greek Language, 1999.-Pp. 129-137

72. Fishman J. A. The impact of nationalism on language planning // Bubin J., Jernudd B. (eds). Can languages be planned? Honolulu: University of Hawaii Press, 1971

73. Fishman J. A. Who speaks what language to whom and when? // Linguistique. -№2.1965.-Pp. 67-88

74. Fishman J. (ed.). Can Threatened Languages Be Saved? Reversing Language Shift Revisited. A 21st Century Perspective. Clevedon a. o., 2001. - 503 p.

75. Gal S. Language shift. Social determinants of linguistic change in bilingual Austria. NY San Francisco - London: Academic Press. 1979. - 200 p.

76. Gal S. Lexical innovation and loss: The use and valuse of restricted Hungarian // Dorian N. C. (ed.). Investigating Obsolescence: Studies in Language Contraction and Death. Cambridge: Cambridge University Press, 1992. - Pp. 313 - 334

77. Grenoble L. A., Whaley L. J. (eds.). Endangered Languages. Language Loss and Community Response. Cambridge: Cambride Universtiy Press, 1999. - 361 p.

78. HatzidakiA. The Survival and Functionning of Greek Dialects of the Area of Marioupolis // Dialect Enclaves of the Greek Language. Athens: Ministry of National Education and Religious Affairs Centre for Greek Language, 1999. - Pp.139 -145

79. HenrichG. S. Граррапка xcov Kpipoa^ocpiK&v f| Taupopoupauiccov SuxXsktcov// Akten des I. Europaischen Kongresses fur Neugriechische Studien (Berlin, 24. 10. 1998). -Bd. I.-Athen, 1999.-S. 661-670.

80. Henrich G.S., Паялои-гоирарАлбра Ai. Ae^doyucoi apxaiapoi xr|g рарюияоАшкгц; ЗюЛектои // Пракпка той тётартои AieOvoix; LuvsSpiou NGoeM.r|viKT|<; ДихХектоХоукк; 6-8 Дек. 2001. A0r|va, 2003. -IeX. 123-156

81. Hill J.H. Language death, language contact and language evolution // McCormack W., Wurm S.A. (eds.) Approaches to language. The Hague - Paris: Mouton, 1978. -Pp. 45-75

82. Hill J.H. Structure and practice in language shift // Hyltenstam K., Viberg A. (eds.) Progression and regression in language. Cambridge: CUP, 1993. - Pp. 68 - 93

83. Krauss M. The world's languages in crisis // Language № 68. 1992. - Pp. 6-10

84. Kaurinkoski K. Les Grecs dans le Donbass. Analyse des identites collectives dans deux villages d'Ukraine orientale. Universite de Provence, 1997. - 562 p.

85. Kaurinkoski К. Les Grecs de Mariupol. Reflections sur une identite en diaspora // Revue Europeenne des Migrations Internationales. -№19.1. 2003. Pp. 125-146

86. Kloos H. Umriss eines Forschungsprogrammes zum Thema "Sprachentod". International Journal of the Sociology of Language. №45,1984. - Pp. 65 - 76

87. Kretschmer P. Der heutige lesbische Dialekt. Wien, 1905.

88. Kulick D. Growing up monolingual in a multilingual community// Hyltenstam K., Viberg A. (eds.) Progression and Regression in Language: Sociocultural, neuropsychological and linguistic perspectives. Cambridge: CUP, 1993. - Pp. 94 -121

89. Language history and use. Language shift and language death. http://kiri.ling.cam.ac.Uk/psych/a.docs/LangShift

90. Mesthrie R. Language maintenance, shift, and death // Encyclopedia of Language and Linguistics. Vol.5. 1994 - Pp. 1989 - 1993

91. Mithun M. Language obsolescence and grammatical description // International Journal of American Linguistics. Vol. 56. №1. 1990

92. Mougeon R., Beniak E. Language contraction and linguistic change: The case of Welland French. // Dorian N. C. (ed.). Investigating Obsolescence: Studies in Language Contraction and Death. Cambridge: Cambridge University Press, 1992. -Pp. 297-312

93. Pappou-Zouravliova E. The Greeks of Azov Region (Marioupolis District) and Their Language // Dialect Enclaves of the Greek Language. Athens: Ministry of National Education and Religious Affairs, Centre for Greek Language, 1999. - Pp. Pp.139-145

94. Parrot J. K. Dialect death and morpho-syntactic change: Smith Island weak explicative it II Johnson D.E., Sanches T. (eds.) University of Penn. Working papers in linguistics. Vol. 8.3: Papers from NWAV 30.2002

95. Petraki-Kottis A. Greece, Employment observatory SYSDEM trends. // European Commission. 28. 1998. - Pp. 24 - 27

96. Polinsky M. American Russian: An endangered language? http://ling.ucsd.edu/~polinsky/pubs/american-russian.pdf. -105 p.

97. Romaine S. Pidgins, Creoles, immigrant, and dying languages //

98. Dorian N. C. (ed.). Investigating Obsolescence: Studies in Language Contraction and Death. Cambridge: Cambridge University Press, 1992. - Pp. 369 - 384

99. Rusakov A. Review of Chambers et al. The Handbook of language variation and change. 2003. http://linguistlist.org/pubs/reviews/get-review.cfm?SubID=49554. 2005

100. Semenov A. Der nordpontische Dialekt des Neugriechischen // Glotta. Bd. 23. 1935.-S. 96-107

101. Schlieben-Lange B. The language situation in Southern France // International Journal of the Sociology of Language. №12.1977.-Pp. 101-108

102. Schmidt A. Young People Dyirbal. Cambridge: CUP, 1985. - 266 p.

103. Trudgill P. Sociolinguistics: An introduction to language and society. London, 1974.- 189 p.

104. Tsamadou-Jacoberger I, Vassilaki S. Aspects du Grec Modern // Lalies: Actes des sessions de linguistique et de la literature. №15. 1995. - Pp. 7 - 69

105. Victorova К. Identity conflict in the Roumean community: the elite vs. the public Innovations: The European Journal of Social Science Research. -Vol. 3/4 (19). 2006.-Pp. 321-335

106. Weber R.L. Partially annotated bibliography on language death // Notes on linguistics. №34. 1989 - Pp. 5 - 24

107. Williamson R.C. Minority languages and bilingualism: Case studies in maintenance and shift. Norwood, NJ: Ablex Publishing Corporation, 1991.

108. KovToaoTtoukx; NX. Aiataicxoi кш iStcopaxa xr|<; Nea<; EAliviKaq. AOevai, 2001.- 219 geL

109. KouTiia-Kai'(iaicr| M. Пер utxo стек; aaipcpcoviag tod yevouq axriv Поухкхкт| // Apxeiov riovTou. IIspio5tK6v ouyypappa. EicSiSopevov ажо Trig ^"фолг^ jtovxuxkwv p&extov. T. 420q. 1988 - 1989.

110. NxekmouAxx; Г. A. To рорею iSicopa axf) pear|pppivr| Pcooia. В' Suproaio riroaaoAxiyiag xou РореюеМябисои xcbpou. 0£оааАлу1Ю., 1983. SeL 263 - 304

111. Tojrxapag 1983 Тояхарад Г. A. H ypajipaxucri xf|g яоухюк^д. I Грацахш xi popeiKD xi 7tovx£ua xi ylooaq. ©eocatamiq, 1983.

112. Tuxaptl? I- Meya^r| рсораикг| елюхгщоуисг) ypappaxiKfj. Т. В'. A0r|va, 1935