автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Закон и право: два образа "общего блага" в аспекте социального времени

Полный текст автореферата диссертации по теме "Закон и право: два образа "общего блага" в аспекте социального времени"

л Наугравах рукописи ПАВЛОВ АЛЕКСЕЙ ВАДИМОВИЧ

ЗАКОН И ПРАВО: ДВА ОБРАЗА «ОБЩЕГО БЛАГА» В АСПЕКТЕ СОЦИАЛЬНОГО ВРЕМЕНИ

Специальность 09.00.11 - социальная философия

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Великий Новгород 2005

Работа выполнена на кафедре философии государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудрого»

Защита состоится 15 июня 2005 года в (Ь- № часов на заседании диссертационного совета Д 212.168.06 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Новгородском государственном университете имени Ярослава Мудрого по адресу: 173014 Великий Новгород, Антоново, Гуманитарный институт, ауд. 313.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого.

Автореферат разослан « Й » 2005 года.

Официальные оппоненты:

Научный руководитель:

Ведущая организация:

доктор философских наук, профессор Донченко Анатолий Петрович доктор философских наук, профессор Болохонский Виталий Витальевич; кандидат философских наук, доцент Ильин Игорь Серафимович Российский государственный педагогический университет имени А.И.Герцена

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат философских наук, доцент

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ

Актуальность темы исследования. Философия права всегда была важнейшим разделом социально-философского знания, который активно развивается и сейчас. В российской философской мысли с конца XX века возникло много публикаций, посвященных проблемам правового государства, гражданского общества, истории государства и права, ее социально-философскому осмыслению, начинают изучаться и классические, но забытые у нас на несколько десятилетий труды русской философско-правовой школы. Такой всплеск исследовательского интереса был вызван изменением мыслительной парадигмы: марксизм в его официально-идеологическом варианте был не слишком благосклонен к правовой сфере социального бытия, трактуя все вопросы права и закона в духе легизма.

Новый идеал общественного развития, выдвинутый в 90-е годы прошлого столетия в нашей стране и выразившийся в ориентации на построение правового государства, предопределил и рост актуальности всех исследований в области философии права. Тем не менее, смена социально-политического идеала, вопреки взлету ожиданий в период активной либерализации социальной системы, не привела к быстрому и безоговорочному господству развитого правового сознания и правовой культуры. В России вновь возобновились дискуссии о российской правовой культуре и о правильности выбранного пути общественного развития, предполагающего воспитание пиетета к законности и праву, не слишком часто встречавшегося в истории российского общества.

Современная социальная действительность диктует необходимость более подробного и глубокого изучения истории философско-правовых учений и их взаимодействия с теорией политического действия. История и философия права выступают базисом, основой поступательного развития общества и общественного сознания. Поэтому разноплановое исследование правовой реальности - это наиболее актуальная задача, которую призвана решить современная социально-философская мысль. Без этого уровень правовой культуры российского общества по-прежнему будет оставаться недостаточным для дальнейшего формирования либерального правового государства и развития образованного с правовой точки зрения гражданского общества.

Несмотря на это, до сих пор недостаточно отечественных социально-философских работ, которых отзывались бы на проблему прояснения элементарных, изначальных основ права, без четкого осознания которых говорить о правовом государстве бессмысленно. Еще меньше внимания уделяется такому аспекту изучения правовой реальности, как связь права со способом восприятия и осмысления социального времени, отражением которого выступает область социально-политических идеалов, программ, проектов, призванных служить временными ориентирами или вехами на пути исторического движения нации.

Между тем, то, что отдается на откуп практической политике, совсем не лишено предметности, важной для философско-правового изучения.

Социальные идеалы, образы будущего «общего блага» могут и должны быть исследованы с точки зрения их соответствия внутренним ценностным и временным смыслам права и закона, взятых в их предельном, социально-философском обобщении. От философско-правовой корректности выдвигаемых программ социального переустройства зависит не только их реалистичность и возможность воплощения, но также социальная безопасность и степень общественного риска, сопровождающая любые политические преобразования. Это также обуславливает актуальность проведенного диссертационного исследования, ориентированного на типологизацию способов выдвижения социальных целей и идеалов в связи с социально-временным смыслом права и закона.

Степень разработанности проблемы. Проблема определения права и закона, а также их соотношения достаточно часто и подробно ставилась и изучалась самыми разными мыслителями и философскими школами на протяжении всей истории философской мысли. Истоки исследований закона, права, правовой нормы, правовой культуры, правового государства - в трудах античных и средневековых философов - Демокрита и софистов, Платона и Аристотеля, Цицерона и Августина Аврелия, Фомы Аквинского и Н.Макиавелли. Эти представители традиционной и очень влиятельной в античности и Средневековье школы юридического натурализма предпочитали разрабатывать тематику «вечных», установленных Богом или космическим Логосом, законов. Их размышления были захвачены проблемой истолкования и претворения этих надвременных критериев разумности и справедливости в человеческие законы, непосредственно организующие пространство социальной жизни.

Вся социально-философская полемика Нового времени и эпохи Просвещения вращалась вокруг идеи о разделении двух типов человеческого бытия - «естественного» и «гражданского», каждому из которых соответствовала своя правовая доминанта: дискуссия о «естественном праве» и «естественном законе» - центральная тема произведений Т.Гоббса и Дж.Локка, ШЛ.Монтескье и Ж.Ж,Руссо, предпочитавших видеть в праве образ естественной, данной Богом и природой, разумности человека. Это воззрение перешло затем в философию немецкой классики. Г.В.Ф.Гегелю и - в значительно большей степени - И.Канту принадлежит заслуга в формировании современного русла философии права. В конце XIX - середине XX века сложилось множество концепций философии права, из которых самых заметные - неокантианские (Р.Штаммлер, Г.Радбрух), неогегельянские (К.Ларенц, В.Шенфелд, Ю.Биндер, Б.Кроче, Дж.Джентиле), «чистое учение о праве» Г.Кельзена. На конец XX столетия приходится пик популярности неоконтрактуализма Джона Роулса.

В России разработка вопросов, связанных напрямую с философией права, началась на рубеже ХУШ-Х1Х вв., с трудов приверженцев идей «естественного права» А.П.Куницына и К.А.Неволина. В середине - второй половине XIX века в России сложилась уже вполне самобытная традиция русской правовой школы,

%

связанная с именами Б.Н.Чичерина, П.И.Новгородцева, В.С.Соловьева. Именно эти мыслители сформировали и категориальный инструментарий, и основные линии будущих философско-правовых дискуссий: центром притяжения стали вопросы о соотношении норм нравственности и права, о месте права и закона в содержании и структуре общественного идеала, о сочетании «общего блага» и неотчуждаемых прав личности в области правового регулирования.

Настоящий расцвет отечественной философии права пришелся на Серебряный век и время русского послеоктябрьского зарубежья, когда были выработаны персоналистическая (С.Л.Франк, Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков, Б.П.Вышеславцев, Л.Н.Толстой), «социологическая» (Б.А.Кистяковский), евразийская (Н.Н.Алексеев), психологическая (Л.И.Петражицкий) концепции права. Сейчас у нас в стране работы по философии права, теории и истории правового государства и гражданского общества принадлежат таким исследователям, как С.С.Алексеев, К.С.Гаджиев, В.Л.Иноземцев, Л.В.Коган, В.АЛекторский, В.С.Нерсесянц, Э.Ю.Соловьев.

Что касается методологического аспекта исследования, то здесь также можно говорить о достаточном количестве классических и современных работ по проблематике времени. Основополагающие труды, затрагивающие проблематику личностного и социального времени, рассуждения о времени в онтологическом и гносеологическом ключе мы находим у Платона, Аристотеля, Сенеки, Августина. Теоретической базой современных исследований времени выступает философская классика второй половины ХГХ-первой половины XX веков: в этот период выяснением сущности времени занимались экзистенциалисты (Ж.П.Сартр, М.Хайдеггер, К.Ясперс) и философы жизни (А.Бергсон, О.Шпенглер). В России также сложилась своя традиция его изучения - в произведениях С.А.Аскольдова, Н.А.Бердяева, С.Н.Булгакова, К.Н.Леонтьева, В.Н.Муравьева. В отечественной философии советского и постсоветского периодов (в основном в рамках деятельностного подхода) - в работах Ю.ААксенова, А.С.Ахиезера, А.П.Донченко О.П.Зубец, М.С.Кагана, Б.Г.Капустина, Т.П.Лолаева, И.К.Пантина, Т.В.Панфиловой, Е.В.Петровской, Н.Н.Трубникова, В.Г.Федотовой, - отыскивались возможности применения темпоральной методологии к решению проблем этики, философии истории и культуры, были намечены пути применения методологии темпорального (временнбго) анализа к решению вопросов правовой культуры и правосознания.

Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования состоит в раскрытии социально-временной специфики двух моделей социального целеполагания и образов общего блага - «законопорядка» и «правопорядка», связанных с противоположными традициями в понимании права. В соответствии с целью определяются задачи исследования:

- выявить методологические возможности рассмотрения права и закона в аспекте социального и личностного времени, избрав исходное его понимание, свободное от ограниченности физикалистского и психсшогизаторского подходов;

- раскрыть преимущества теоретико-методологического подхода философско-правовой школы «возрожденного естественного права», приняв его за основу при определении понятий «право» и «закон»;

- определить временную ориентированность закона, использовав антропологическую основу отношений собственности как исходную предпосылку законодательного регулирования, - и норм права, обратившись к темпоральной направленности правосознания как исходной инстанции правосозидания;

- провести анализ исторических форм философии «общего блага» и установить особенности социального целеполагания в русле классического юридического натурализма и «естественного права с меняющимся содержанием»;

- раскрыть суть законопорядка способа выдвижения и достижения социальных целей, наследующей традициям юридического натурализма;

- определить сущность темпоральной структуры правопорядка, оформляющей образ правового государства как «общего блага».

Объектом исследования являются социально-философские концепции «общего блага» как теоретизированные и рационализированные идеалы, выступающие основой различных моделей будущего. Предметом исследования являются право и закон как необходимые элементы социально-философских концепций «общего блага», взятых в аспекте темпоральности.

Методологическая основа и теоретические источники, используемые в работе. Теоретическая основа диссертационного исследования включает в себя комплекс источников, посвященных философскому рассмотрению права. За отправную точку взята русская школа «возрожденного естественного права», которая, переосмыслив философско-правовой аспект моральной философии И.Канта и философию права В.Соловьева, достигла расцвета в первой половине - середине XX века в философии русского послеоктябрьского зарубежья. Ее наиболее значимыми в контексте исследования фигурами были П.И.Новгородцев, Б.А.Кистяковский, С.И.Гессен, И.А.Ильин, С.Л.Франк. Именно это направление в философско-правовой мысли проявило особенный интерес к проблеме взаимосвязи идеи «общего блага», так или иначе мыслимой во времени и обладающей своей темпоральной структурой, и временной направленностью правовых норм. Важным в методологическом смысле явилось и проводимое здесь различие между правом и законом, которое в темпоральном ключе предстает как оппозиция и диалектика временного и вечного: право должно быть понято как надвременный критерий справедливости закона, который, тем не менее, является «вечным» только для конкретной исторической эпохи. Примыкающие к этому направлению персоналисгическая и экзистенциалистская трактовка права (в работах Н.А.Бердяева и КЛсперса) также явились основополагающими для диссертационного исследования, поскольку акцент на приоритетной ценности человеческой личности и свободы

является нетьемлемым элементом критики антиправовых версий «общего блага».

Основные результаты исследования и их научная новизна.

Диссертационная работа представляет собой попытку анализа малоизученного правового аспекта процесса социального целеполагания. В работе впервые установлена связь между преобладающей в общественном сознании парадигмой осмысления права и закона и темпоральными характеристиками общепринятого идеала общего блага. Основные результаты исследования, содержащие элементы научной новизны, состоят в том, что в работе

- раскрыто приоритетное для социально-философских исследований значение персоналистического взгляда на сущность времени, который, делая акцент на непросчитываемости времени и невозможности строгого планирования при выдвижении моделей будущего, подчеркивает парадоксальное сочетание релятивности и неизменности идеалов «общего блага»;

- проведен временной анализ двух наиболее влиятельных парадигм правопонимания - юридического натурализма и школы «возрожденного естественного права», на основании чего сделан вывод, что юснатурализм ставит во главу угла закон как извечно существующий догмат, выступающий критерием социального целеполагания, а концепция «возрожденного естественного права» заостряет внимание на идее «вечного права с меняющимся содержанием», прогрессирующем в истории, но, вместе с тем, выступающем «надвременным» феноменом и критерием справедливости;

- выявлена охранительно-догматическая специфика закона, основанная на отношениях собственности, и релятивный характер строгого права, связанный с изменчивостью исторических форм правосознания и представлений о справедливости;

- проведен анализ концепций «общего блага» и предложена их типологизация, включающая в себя деление общественных идеалов на холистские и индивидуалистические, различие которых состоит в том, что первые ориентированы на отыскание вечных, неизменных законов космоса, божественного плана творения или «естественной природы человека» и выстраивание на их основе догматического и тоталитарного образа «общего блага», а вторые, отрицая диктат вечного над врёменным, нацелены на достижение равновесия между интересами общества и правами личности;

- определены временные характеристики модели социального целеполагания, организованной по принципу законопорядка, и установлена ее связь с холистской традицией в философии общественного идеала, восходящей к парадигме юридического натурализма;

- раскрыта суть «правопорядка» как темпорального способа социального целеполагания, который противостоит тенденции тотального планирования будущего, вносит элемент умеренной релятивизации ценности справедливости и, основываясь на схеме «естественного права с меняющимся содержанием», выступает условием возможности любых образов общего блага, не противоречащих смыслу строгого права.

Научно-практическая значимость исследования. Выдвигаемые в диссертации методологические и теоретические положения и выводы могут быть использованы для дальнейшей разработки проблем развития правосознания и правовой культуры личности и общества, выяснения сущности и механизма действия норм права, изучения и решения методологических проблем философии права; доя подготовки специальных учебных курсов по всему спектру право ведческих дисциплин, по социальной философии, философии политики и права; для дальнейшей разработки тем, касающихся проблемы определения социального и личностного времени, моделей восприятия и переживания времени в культуре. Материалы диссертационной работы могут быть использованы также как основа практической работы с молодежью, направленной на воспитание правовой культуры и развитие правосознания.

Апробация работы. Основные положения диссертации получили отражение в подготовленных соискателем материалах лекций и научных семинаров по социально-философской проблематике, проведенных для молодежи Северо-Запада России новгородским МУ «Центр молодежных инициатив «САМ», а также были представлены в виде доклада на Всероссийской научной конференции «Бренное и вечное» (Великий Новгород, 2004). Диссертация и основные результаты исследования прошли обсуждение на кафедре философии Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого.

Структура диссертации. Работа, занимающая 151 страницу (7,2 п.л.), состоит из введения, двух глав, разбитых на шесть параграфов, заключения и библиографического списка, содержащего 168 наименований.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обосновывается актуальность темы, характеризуется степень ее научной разработанности, ставятся цель и задачи, определяются объект и предмет исследования, характеризуются методы исследования, выявляются моменты научной новизны, формулируются положения, выносимые на защиту, и излагается теоретическая и практическая значимость работы.

Первая глава «Время и право как предмет философского осмысления» посвящена решению методологических задач и обоснованию основных понятий, используемых в работе. Эта часть диссертационного исследования характеризует основные тенденции в осмыслении категории социального времени, а также историю понятий «право» и «закон», по-разному

соотносившихся в философско-правовых школах древности, Нового времени и современности. Стремясь предварительно очертить центральную для работы задачу, заключающуюся в социально-философской типологизации образов «общего блага», автор трактует темпоральный смысл права, используя оппозицию временного и вечного, изменчивого, развивающегося права и неизменного, консервативного закона. В соответствии с этим впоследствии будут определяться правопорядок и законопорядок как типы социального целеполагания. Первая глава состоит из трех параграфов.

В первом параграфе «Понятие социального и личностного времени» рассматриваются основные подходы к определению сущности времени, проводится разделение двух исторически доминировавших парадигм изучения времени - физикализма и психологизма. Здесь также отмечаются достоинства гносеологического (кантианского и феноменологического) и экзистенциали-персоналистического ракурсов в решении проблемы времени; делается акцент на современном деятельностном подходе к исследованию времени, в котором переосмыслены достижения предыдущих концепций и который может служить методологической базой для изучения способов социального целеполагания в аспекте социального времени.

Предлагая краткий исторический экскурс в историю философской проблематики времени, автор прослеживает две тенденции, наметившиеся еще в античности. Во-первых, это тенденция физикализации времени, восходящая к Платону и Аристотелю и постепенно пришедшая к ньютоновской точке зрения. Платон выдвинул предположение о том, что время - это «подвижный образ вечности» в эмпирическом мире становления. Время сотворено демиургом вместе с космосом и является мерой космического движения. Существование времени связано с перемещением небесных тел, которое подчинено числовой закономерности. Время практически «осязаемо», является человеку в смене времен года, дней и ночей; оно изменчиво, но и постоянно в своем круговращении, а потому его Платон называет образом вечности, ее искаженным отражением. Аристотель, правда, не принял эту мысль Платона; но согласился с ним в том, что время - абстрактное числовое выражение космического движения. Равномерное круговое перемещение, свойственное только небесным телам, служит измерительной единицей времени. Аристотель заметил в платоновской концепции «движение от числа к числу» и усилил акцент на математических, исчисляющих свойствах времени. Обращение двух античных философов к этой проблематике определило и последующие дискуссии на эту тему. И хотя у Аристотеля встречается и очень важное замечание о том, что только разумная часть души, присущая человеку, способна быть измеряющей инстанцией, ему не придали значения позднейшие «натурфилософские» концепции времени, сближавшие «время философов» с «временем физиков и математиков». Известно, что в так называемой субстанциальной концепции времени ХУП-ХУП веков оно понимается как мера чистой длительности: в теории Ньютона оно фактически приравнивается к длительности механического движения тел, время - только показатель продолжительности события.

Реакцией на такое упрощенное и недостаточное для социально-философского изучения понимание времени стала вторая тенденция его исследования, сформировавшаяся в эпоху эллинизма в философии стоиков (Сенека, Марк Аврелий) и достигшая расцвета в трудах Августина, а позднее -Никколо Макиавелли и Артура Шопенгауэра. Основной идеей их рассуждений стало стремление проникнуть в специфику индивидуального ощущения и переживания времени, его взаимосвязи с возрастами и периодами человеческой жизни. Представляя значительный интерес в плане исследования личностного времени, эта философская школа оставила без внимания его социальный смысл.

Преследуя задачу выработать более продуктивное методологическое решение, мыслители экзистенциального, неокантианского и персоналистического направлений (КЛсперс, М.Хайдеггер, Ж.П.Сартр, Э.Трельч, А.С.Аскольдов, Н.А.Бердяев) постарались отойти от крайностей физикализации и психологизации времени. Русский мыслитель начала XX века С.А.Аскольдов, стремясь прояснить смысл самого понятия «время», подчеркивал, что время и изменение взаимосвязаны, но не одно и то же (их смешение дает нам именно физикалистскую идею времени). Изменения нет, если в изменяющемся предмете не сохраняется некое единство, связывающее его предыдущее, настоящее и последующее состояния. Изменяется только что-то, изменение не может сущесгвовать там, где нет изменяющегося предмета. Изменения и самого времени не существовало бы, если бы моменты изменения не были как-то объединены. А единство изменяющегося бытия не может мыслиться иначе, как только в сознании и через сознание, которое способно к оцениванию, установлению значимого и важного и, таким образом, к удержанию смысловой целостности всего изменяющегося.

Неокантианец Эрнст Трёльч, современник Аскольдова, продолжил логику этих рассуждений. По его мнению, необходимо различать два понятия времени: одно - лежащее в основе естественнонаучных изысканий, другое - то, которое делает возможным философствование об обществе и истории. Первое наследует традицию физикализма, идущую от Платона и, в большей степени, от Аристотеля. Это время механического движения, время, которое приняло личину пространственности и которое невозможно мыслить вне понятия о каузальности как внешней связанности явлений. Оно основано на формальном делении длительности на равные ограниченные отрезки, что возможно только посредством сведения времени к пространственным процессам. Второе же, философское понятие времени связано с внутренним ценностным осмыслением событий индивидуальной человеческой и социальной жизни, а также с индивидуальной и социальной памятью, которая служит ориентации в настоящем и будущем. Этот вид времени Трёльч называл историческим временем. Здесь не существует ограниченных и обособленных отрезков длительности: прошлое и будущее проникнуты друг другом, настоящее всегда заключает в себе прошлое и будущее, а точное формализованное измерение здесь вообще невозможно. Это время организовано и отмерено только в соответствии со смысловыми связями, которые подвижны и меняются в

зависимости от характера существующей культурной эпохи и исследовательского интереса.

Время в первом, естественнонаучном смысле, всегда отсылает нас к астрономическому времени, ко времени как искусственной мере механического движения, нужной только для внешнего, грубого деления длительностей на равные отрезки, что не имеет ничего общего с внутренней логикой и смыслом событий человеческой жизни и истории, составляющий основной предмет социально-философского размышления. В философии же время - это категория, связанная не с движением как элементарным переходом от одного состояния в другое, а с развитием, которое всегда представляет собой смысловую целостность и сплоченность в глазах человека и общества, для которых только и существует время.

Мыслители-экзистенциалисты, также развивая идею ценностно-смысловой сущности социального времени, заострили внимание на том, что подспудно или явно присутствовало и в неокантианско-персоналистической традиции: на идее принципиальной «непросчитываемости» времени. Время -феномен, который не может быть до конца рационализирован, спланирован. Это экзистенциалистское понимание времени сходно с греческими мифо-поэтическими представлениями о времени-лсашк», «благовременьи». Карл Ясперс в своих работах интерпретировал это понимание времени как лекарство от недугов современной эры массовизации, ставящей перед политическими лидерами задачу тотального контроля. Этот контроль возможен, прежде всего, как контроль над будущим, - отсюда и необычайная популярность всевозможных идей тотального упорядочения социальной жизни. Государственная воля стремится к диктаторскому установлению массового единства мыслей, чувств и целей. При этом она апеллирует к рационализации времени, рационализации исторического движения «народных масс». Так теряется понимание свободы человеческого бытия, экзистенциальной бесконечности, которая на самом деле не просчитывается, а только переживается как «судьба» и смысл.

Здесь и возникает проблема правового или антиправового оформления тех моделей будущего, которые выдвигаются в процессе социально-политического целеполагания. От того, как понимается социальное время - как рациональное и формально-исчислимое или ценностное и личностно-осмысляемое - зависит и характер общепринятого идеала «общего блага» как основы видения будущего, и его правовое значение.

Второй параграф «Право и закон в истории социально-философской мысли» представляет собой экскурс в историю проблемы взаимоотношений права и закона. Не решая, разумеется, задачи детального и подробного изложения всей философско-правовой тематики, эта часть диссертационного исследования уделяет особое внимание двум крупнейшим направлениям в исследовании закона и права. Одно из них - классический юридический натурализм, который, выдвигая идею «вечного закона», по сути отвергал возможность принципиального различия между законом и правом; другое -школа «возрожденного естественного права», заслугой которой было

отступление от идеи неизменного, вечного критерия законодательства. Эти две схемы истолкования права близки по методологической и тематической нацеленности (обе являются влиятельными школами в рамках юридической парадигмы в философии права), но совершенно противоположны по своему темпоральному значению.

Впервые юридическое правопонимание обрело совершенно отчетливые и вполне современные формы в так называемых «теориях естественного права» Нового времени и Просвещения, в трудах Дж.Локка, Ш.Л.Монтескье, Ж.Ж.Руссо, И.Канта. Эти мыслители подразумевали под правом неотъемлемые права, принадлежащие человеку от рождения, которые не создаются государством и не должны им ущемляться. Закон же расценивался ими как исторически преходящее и изменчивое средство, приложимое к той или иной социальной ситуации, либо как произвольное и переменчивое установление государства. Сторонники концепции естественного права утверждают главенство правового закона над государственной или классовой волей. Они обращали внимание также на право как явление внутренней духовной жизни человека. Но важно и то, что свои истоки школа естественного права берет в античных и средневековых концепциях юридического натурализма, возводивших право к природным, естественным основаниям, заложенным в мироздании: либо к космической справедливости, логосу природы, либо к божественному плану, в котором уже заключены все естественные законы природы, общества и человеческой жизни. К родоначальникам юснатурализма относят Гераклита, Демокрита, Горгия, Гиппия, Антифонта, а также Платона и Аристотеля, которые выдвинули натуралистически-правовой принцип «каждому - свое», истолкованный как зависимость прирожденных прав человека от «природных» душевных качеств. Стоики, Цицерон и Фома Аквинский продолжили эту философско-правовую традицию в поздней античности и средневековье. Юснатурализм называют еще школой «естественного закона».

Новое время стало эпохой, впервые заметившей конфликт между «естественным правом» и «естественным законом». Этот конфликт заключался в следующем: если существует раз и навсегда данный, вечный закон, трансцендентный по отношению к реальным событиям человеческой и социальной жизни, существует единственно верное понимание справедливости, свободы и равенства, - значит, всё врёменное, все человеческие законы и установления являются лишь более или менее верным отражением вечности. Диктат вечности над врёменным приводил к доминированию произвольно истолкованных «вечных ценностей» над человеческой личностью. Это стало предельно очевидно в философии сначала Томаса Гоббса, а затем и Ж.Ж.Руссо, которые предложили считать «вечными законом» «естественную природу человека». Именно этот концепт, в который, как в прокрустово ложе, теоретики Нового времени и Просвещения стремились уложить человеческую личность, привел к философской реакции, - она выразилась в учении Иммануила Канта об автономиии субъекта и о различении «сильных» и «слабых» требований. Его суть заключалась в том, что никакие истолкования «природы человека» или

любого другого норматива поведения, пришедшего «из вечности», но не из пространства самозаконности субъекта морально-правовых отношений, не могут и не должны отнимать у личности фундаментального «права на произвол».

Центральный принцип, на котором держится идея права как триединства свободы, равенства и справедливости, - принцип автономии субъекта права. По Канту, понятие автономии противостоит гетерономии, которая трактуется двояко: с одной стороны, это поступки, совершенные из привходящих соображений, выгоды или интереса, а с другой, - это поступки по чужому распоряжению, по приказу внешнего авторитета. Но и в том, и в другом случае такой поступок лишен внутреннего участия совести, а значит, это поступок безответственный. Напротив, автономия - это самопринуждение, это стремление неуклонно следовать добровольно и ответственно принятой максиме, невзирая на внешние условия, в том числе и на требования вечного и неизменного закона «человеческой природы».

Автономия - естественное правомочие человека как личности. Признание и уважение автономии со стороны государства является основой строго, подлинного права. Различая сильные обязанности личности - запреты, и слабые - заповеди, Кант настаивал на том, что запреты трактуют о безусловно должном, о категорически обязательном, а слабые обязанности - это обязанности самосовершенствования, стремления к добру. Право - это только сильные обязанности, а потому культивирование средствами права стремления к добру невозможно и недопустимо. Единственный принцип права и правовой свободы - «все, что не запрещено - разрешено»; а слабые требования - это обширная сфера разрешенного, целесообразного и нравственно желательного. Это разделение чрезвычайно важно, поскольку оно выступает основой кантовской критики патернализма. Нравственная опека государства над личностью недопустима: никто, в там числе и благожелательно настроенная власть «благодетеля-отца» не может и не должна решать, что способствует нравственному усовершенствованию граждан, если это не заключено в запретах строго права, проверенного формальным принципом категорического императива. Государство и общество не должны пытаться «защищать человека от него самого». Человек как разумное существо уже сопричастен нравственному закону помимо государственного принуждения, и любому члену общества доступно суждение о том, что для него приемлемо и ценно. Конечно, государство как карательная машина может наказывать, но не может воспитывать, - наказание касается только внешних поступков и его смысл -отмщение ущерба. Главный смысл позитивного права и государства, обеспечивающего его реализацию, - не счастье подданных любой ценой и не их добродетельность, а обеспечение справедливости.

Моральная философия Канта создала условия для дальнейшего развития юридического (то есть не-легистского) мировоззрения в концепциях «возрожденного естественного права», появившихся к концу XIX - началу XX. Неокантианцем Рудольфом Штаммлером была провозглашена идея «естественного права с меняющимся содержанием», и хотя сам Штаммлер

ставил ее на службу исторической концепции права, на вооружение она была взята именно наследниками естественно-правовой теории. Школа «возрожденного естественного права», особенно развившаяся в отечественной философско-правовой традиции, явилась преемницей кантианской философии права и продолжила критику юснатурализма. Основная идея этой ветви в философии права сформулирована автором диссертации так: право, в отличие от закона, носит всерхсубъективные и надгосударственные характер, но, вместе с тем, его нельзя мыслить как трансцендентную сущность божественного, космического или любого другого происхождения.

На основе ключевого положения эта философско-правовая школа отказалась от резкого и непримиримого противопоставления естественного права и позитивного закона: ранее оно базировалось на понимании закона как «искусственного» установления и догмате о предзаданности права всем законодательным решениям, и эта предзаданность возводилась к богу, разуму, «природе вещей», «природе человека». Школа «возрожденного естественного права» провозгласила, что право не есть вечный идеальный образец. Право прогрессирует в истории, оно наделено изменчивым содержанием, хотя и должно по-прежнему оставаться критерием сценки закона.

Автор уделяет внимание также выяснению сходства в эволюции «школы естественного права» на Западе и в России. Отечественные дискуссии также начинались периодом длительного господства юснатуралистической парадигмы, выраженной впервые в «Слове о Законе и Благодати» Илариона Киевского и отозвавшейся даже в трудах К.Н.Леонтьева, Л.Н.Толстого и Б.П.Вышеславцева. К расцвету школы «возрожденного естественного права» отечественная мысль шла через разработку христианских персоналистических философем в творчестве Н.А.Бердяева, В.С.Соловьева, С.Л.Франка.

Третий параграф первой главы «Темпоральный смысл права. Методология временного анализа права» продолжает раскрытие временнбго колорита права с опорой на теоретические достижения концепции «естественного права с меняющимся содержанием».

Право существует не как вневременной критерий законодательства, а закон - не просто более или менее удачное его отражение. Право, основываясь на иррациональных (интуитивных) предвосхищающих качествах правосознания, является саморазвивающейся структурой, сходной с нравственностью: в истории прогрессирует не только закон, но само право и сам критерий справедливости. Вместе с тем, в соответствии с кантианской версией осмысления права, сформулированной отчасти уже Давидом Юмом, оно должно мыслиться так, как если бы («als ob») оно было вечным, надвременным регулятором социальных отношений в каждом моменте «здесь и сейчас». Это обеспечивает реализацию темпоральной сущности правового закона, который призван стабилизировать социальные изменения, будучи основан на антропологических смыслах отношений собственности.

Строгое право обладает функцией прогноза и предвосхищения будущих правовых отношений, еще не получивших своего законного места в данных историко-культурных условиях, но уже обладающих поддержкой

правосознания. Отечественный философ-правовед начала XX столетия Б.А.Кистяковский называл это иррациональной способностью субъективного права, то есть права, существующего в качестве индивидуального факта чувства, мысли или поведения. В этом качестве право, предвосхищая непрогнозируемые заранее социальные усовершенствования, служит преградой на пути тенденций тотальной рационализации будущего. «Естественное право с изменяющимся содержанием» указывает на то, что, хотя для каждой исторической эпохи существует свой предел, своя грань абсолютно справедливого, и этот предел уважается так, как если бы он служил воплощением вечности, все же право постоянно изменяется, трансцендирует. Поэтому любая попытка забыть об этой устремленности права за грань становится обожествлением частного и относительного, представленного в виде социальной догмы. В этом смысле строгое право «кайрологично» и непросчитываемо. Постоянное изменение и совершенствование представлений о справедливости, о допустимой и желанной мере свободы и равенства не позволяет разумно надеяться на достижение «внеисторического» по своей сути состояния полной воплощенности общего блага, выраженного в окончательном, навечном законопорядке.

Кроме того, сами правовые ценности, соблюдение требований равенства в свободе, которое как раз и есть справедливость, в принципе не могут мыслиться как отнесенные в далекое будущее - например, в то блаженное время, когда, в полном соответствии с представлениями юснатурализма, будет, наконец, найден законопорядок, максимально приближенный к вечному и неподвижному шаблону «естественного закона». Справедливое законодательство, право и справедливость всегда находятся в настоящем, здесь и сейчас, и в ближайшем, обозримом будущем, а не в далекой перспективе. Ось, вокруг которой вращается или должна вращаться вся сфера правовых явлений, - человеческая личность, а она не может быть пожертвована исторически изменчивому идеалу будущего. Справедливость, которая свершается в конце времен, может считаться таковой во внеправовых областях человеческой культуры и вполне приемлема в нравственно-религиозных переживаниях и представлениях, но это иной модус справедливости, и он находится за пределами социально-философских и правовых исследований.

Во второй главе «Правовые принципы социального целеполагания» автор отмечает, что ни одно общество, ни одна культура не обходится без образа будущего, воплощенного в том, что принято именовать политико-правовой категорией «общего блага». Именно политика является сферой выдвижения и проведения в жизнь моделей будущего, в этом смысле ее можно называть не «искусством возможного», а «искусством будущего». От особенностей политической работы с социальным временем зависит, какой будет правовая организация социальной жизни. Поэтому автор решает здесь наиболее ответственную задачу - обнаружить такой способ социального целеполагания, который находился бы в полном согласии с темпоральной сущностью права.

В первом параграфе «Категория «общего блага»: правовые ценности во времени» обобщается и типологизируется философский опыт выдвижения социальных идеалов. В истории социально-философской мысли, начиная с античных классиков, настойчиво повторяется стремление к полной рационализации социально-исторического движения к идеалу «общего блага», причем эта рационализация прочно связана с юснатуралистической идеей «вечного закона». Этот синтез рационализма и юридического натурализма представляет собой почву социальных утопий, суть которых заключается в попытке отыскать догму вневременного закона, а затем использовать ее как шаблон для упорядочения, стабилизации и консервативного «охранения» не только настоящего, но и будущего. Поскольку такая версия целеполагания предполагает единый законодательный шаблон на все времена и для всех, она тяготеет к холистскому пониманию «общего блага». Его суть выразительно охарактеризовал уже Платон, предложив идеал «общего блага» как «мягкого попечения о стаде двуногих кротких животных» со стороны благого и знающего «вечный закон» правителя.

Если существует единый образ социальной справедливости, единый образ добродетели, воспитание которой - цель благого государства или правителя, а также единая иерархия вечных законов, как, например, в философии Фомы Аквинского или Томаса Гоббса, то мысль о том, что «общее благо» может оказаться «благом всех», каждого в отдельности, является совершенно неприемлемой. В античности и Средневековье, вплоть до Нового времени, поэтому и невозможно отыскать понимания неправового характера холистских социально-политических измышлений в духе «вечного благозакония».

Существенные изменения понимание «общего блага» претерпевает в Новое время и эпоху Просвещения. Они были связаны с утверждением идеи о том, что конкретное выражение вечного принципа справедливости важнее отыскания его надвременного значения. Право начинает более отчетливо отделяться от закона, даже вечный «закон разумной природы человека», о котором с величайшим пиететом принято говорить в эпоху господства рационализма, - и тот становится не столь подавляющим, и вполне высокий статус получает изменчивая область реальных, полностью посюсторонних правоустанавливающих отношений. Миф о «первоначальном договоре» становится основанием для таких представлений. Он содержал в себе чрезвычайно важную идею интеграции частных воль, притязаний, интересов, а надвременное целое перестает довлеть над полностью временным и изменчивым миром правового закона. Понятие «общего блага» становится более адекватным темпоральному смыслу права и закона.

Так, например, Кант, выдвигая социальный идеал всеобщего правового гражданского общества, заметил, что это такое состояние обществ, в котором его членам предоставлена полная свобода, где существует антагонизм и противоречие эгоистических интересов, но, тем не менее, свобода каждого точно определена и совместима со свободой других. Поэтому справедливое гражданское устройство виделось ему как «максимальная свобода, сочетающаяся с непреодолимым принуждением». Общее благо для Канта - это не «благозаконие» как сообразность общественного строя некоему вечному

закону - будь то закон человеческой природы и соотносимой с ней добродетельности (как правило, ограниченно понятой и не содержащей в себе никакого намека на историческое преображение человека, его целей и ценностей), или закон, установленный божественным волеизъявлением и космическим естественным порядком. Напротив, общее благо в кантовской философии - это меняющаяся мера свободы каждого, совместимой со свободой всех, это соответствие гражданского строя вечному принципу справедливости, когорый мыслится и реализуется так, как если бы он был вечен, но при готовности допустить его временность. Это позволяет избежать как крайности релятивизма, так и крайности догматизма в истолковании права. Таким образом, Кант, как и его английский единомышленник Давид Юм, настаивал на диалектическом и утилитаристском понимании соотношения между вечным и временным, то есть между неизменным регулятивным принципом права, и временной и изменчивой сферой правового закона. Только такое правопонимание может быть полезным, то есть способствует прогрессу человечества.

Дискуссия об идеальных принципах общего блага, настойчиво возобновлявшаяся в истории социально-философской мысли, неотделима от проблематики права и закона. «Право» и «закон» - два смысловых стержня юридического подхода к вопросу о цели и ценностях социального строительства. По-разному мыслимые во времени, они способны как упростить представление об общественном благе, настаивая на догматически-холистском его истолковании, так и обогатить - при допущении диалектики права и закона, вечного и временного в духе Канта - наши представления об идеале социального развития.

Подробно темпоральность законопорядка анализируется во втором параграфе второй главы «Шея порядка как проблема социального планирования: правопорядок и законопорядок», где представлена типология моделей законопорядка, таких как либерализм, консерватизм и социализм.

Политика как пространство согласования интересов предполагает, что от хаоса разнородных и несовместимых требований и интересов общество должно прийти к той или иной степени организованной упорядоченности и запланированное™. Уже в 30-х годах XX века Карл Ясперс предложил различать тотальное и частичное планирование: если первое сосредоточено на абсолютном предписывании и просчитывании как самого идеала социального будущего, так и путей его достижения, то второе ограничивается только попыткой обрисовать общее направление и контуры желаемого «общего блага», заострив внимание на его неустранимой релятивности. Первый вариант социального планирования является основой «законопорядка», а второй -«правопорядка».

Под законопорядком понимается такая модель социального целеполагания, при которой будущее представлено в качестве набора институциональных характеристик, отражающих «естественные» законы человеческого общежития. Законопорядок - способ осмысления социального времени, связанный с солидной политико-правовой традицией «юридического

натурализма». Мифология и методология холизма в социальном целеполагании не допускает никаких отклонений во взглядах на схему движения к общему благу; она неразрывна с тоталитарной практикой социального контроля. Представляется важным заметить, что все концепции общего блага, выстроенные как законопорядок, независимо от того, будет ли он основан на консервативных, либеральных или социалистических ценностях и соответствующей риторике, - это всегда «всеобщее благо», а не «благо всех», в том понимании, которое вкладывали в эту оппозицию Ж.Ж.Руссо и Г.В.Ф.Гегель. Всеобщее благо - принцип, организующий единство нации, государства, Суверена, Державы, а потому выходящий в пространство трансцендентного, где, как нетрудно догадаться, нет никаких критериев правильности выбора ни целей, ни средств, - в то время как «благо всех» мыслится как сумма частных, разрозненных интересов индивидов и социальных групп, которыми, несомненно, следует пренебречь ради высшей и всеобщей цели, выходящей в вечность. Но, как уже было показано в предшествующем параграфе, вечность может быть опасной по социальным последствиям основой политических действий: «вечные цели», «вечные свойства человеческой природы» и «вечные законы» - вот три кита, на которых держится мир законопорядка, плохо совместимый с идеей неотменяемых человеческих прав, сущность которых может бьггь выражена как «право на произвол».

Современная система гуманитарного права основывается на либерализме как на аксиоме. Либерализм с его приверженностью только к частичному планированию обычно представляется как единственное понимание порядка, страхующее от тоталитаризма, в то время как ни социализм, ни консерватизм этого обеспечить не могут. Тем не менее, чистый либерализм, чтобы не скатиться на уровень практического анархизма и социал-дарвинизма, постояйно контактирует с социализмом и консерватизмом: с первым - поскольку ему не хватает ориентированности на обеспечение справедливого реального равенства возможностей, внимания к сложностям «вписывания» некоторых категорий людей в общие законы-«правила игры»; со вторым - поскольку либерализму не хватает внимания к важности сохранения культурной идентичности, исторически сложившихся социальных норм. Сам по себе либерализм бессодержателен, если его понимать только как законодательное оформление свободы без акцента на равенстве и справедливости.

Это, на первый взгляд, говорит в пользу того, что либерализм обеспечен иммунитетом от холистского взгляда на проблему достижения общего блага: общее благо возникает естественным образом, если ничто не мешает всестороннему развитию и столкновению воль, интересов и притязаний индивидов. Казалось бы, здесь отрицается и сама возможность диктатуры в&чного над временным, но это не так. В основе либерализма лежит рационалистическая идея просчитывают и тотального планирования даже человеческого произвола: в либеральной доктрине тоже есть суждение о том, что является должным, а что недолжным в человеческом произволе. Должным является эффективность, планирование полезности и уже давно знакомый, порожденный классической западной политэкономией, образ «человека

экономического», стремящегося к выгоде, разумно рассчитывающего сравнительные издержки. Это «вечная природа» человека, на которую и опирается постулат о саморегулирующейся социальной системе, нуждающейся только в единых «правилах игры». Если, как неоднократно замечал Н.А.Бердяев в своих социально-философских работах, социализм желает принудительно сделать всех свято чтящими заповедь «возлюби ближнего как самого себя», то либерализм желает принудительно воспитать автономию индивида: но точно так же, как и любовь, автономия не поддается законодательному взращиванию, а принудительность здесь - непреодоленное наследие родового, общинного, холистского мировоззрения.

Впрочем, совершенно справедливым является утверждение о том, что либеральный законопорядок в гораздо большей степени, чем все остальные, оставляет право индивида на самозаконность и произвол как его необходимое условие. Вспомним кантианскую формулу, выражающую правовую сторону категорического императива: право является условием, при котором произвол одного лица совместим с произволом другого с точки зрения всеобщего закона свободы. Это означает следующее: человеческая свобода является социальной ценностью, которая несовместима с абсолютным исключением произвола как в выборе индивидуальных, так и коллективных целей и средств; никто не вправе и даже никто в принципе не способен определять, является ли возможным то или иное действие или желание субъекта социальных отношений. Оценке и регламентации могут подлежать только границы «жизненных пространств» всех членов социума, и эти границы должны быть равны, но не должно быть стремления установить жесткое соответствие притязаний, желаний и воль какому-то «закону» человеческой природы или божественному плану. Представление о «надвременном законодательстве» - плохое подспорье в действительно правовой и действительно либеральной организации совместного бытия людей. Закон прямолинеен, это директива, и если директивой, даже берущей истоки из самой вечности, определяется, что может желать, к чему должен стремиться человек, а к чему стремиться не следует, поскольку это якобы противоречит неизменной человеческой природе или неотменяемой божественной воле, - ни о каком строгом праве не идет и речи. Этим отличаются как консерватизм, так и социализм, не способные отказаться от предписывания четких ограничений должного и недолжного с позиции уважения прошлого или служения будущему, то есть социальному благополучию последующих поколений.

Закон - это объективное правило, объективированная социальная норма, подкрепленная принуждением, или санкцией. Уважение к закону, исполнение закона требует всего лишь внешней легальности как вполне достаточного условия своей реализации. Законопорядок обращается к элементарной рассудочности, и даже если в его основе лежат ценностные установления права и он строго соответствует долженствованию, определенному категорическим императивом, он затрагивает только человеческую способность здравого расчета в духе гетерономии. Либеральноориентированое истолкование «общего блага» совершенно не является гарантией от антиправовой по сути, но внешне

законосообразной легальности общественного и личного правосознания. Как метко охарактеризовал это Н.А.Бердяев в «Философии неравенства», идея свободы зачастую неонтологична: ее можно наполнить любым содержанием. А потому, по большому счету, законопорядок не знает принципиального различения между либерально-легальным, консервативно-патерналистским и социалистически-эгалитарным содержанием. Законопорядок - это форма, терпимая к любому содержанию. Это система директив, которая является твердо установленной и внутренне непротиворечивой, но, вместе с тем, совершенно не предполагает никакого другого критерия истинности выбранной модели «общего блага». Законопорядок основывается на признании существования только единственной социальной истины, данной «от века» или «на века», и эта надвременная истина укладывает в шаблон соответствующего ей законопорядка и права личности, и интересы общества в произвольном соотношении.

Самый яркий протест против рабства у «вечного закона» в любом его понимании выразил Макс Штирнер. Как мыслитель-анархист, решивший не довольствоваться половинчатыми философскими выводами из антигосударственнической идеи, он проследил ее выводы до конца и обойти философско-правовые вопросы не смог. По его мнению, в основе всех современных законодательно-государственных систем - «одержимость» человека идеей высшего предназначения, трансцендентного законоустановления или вечного начала, которому он должен подчиняться. В человеческой истории было множество форм этой одержимости. Особая «заслуга» в деле насаждения «культа вечности» принадлежит христианству, как, впрочем, и другим типам религиозного мировоззрения. Вечность заслоняет, отодвигает на второй план самого человека, заменяя живое человеческое «право на произвол», как условие автономии в кантианском смысле, законом «человеческой сущности» или установленного свыше предназначения. Что самое парадоксальное, даже сама свобода может быть истолкована через закон, как набор заданных на века рецептов и предписаний, и здесь она оборачивается своей противоположностью, то есть человеческой закрепощенностью Всемирная история является неустанной борьбой человека против оков вечных или псевдо-вечных, законов и установлений. И все же люди сами продолжают измышлять все новые и новые узы, образующие сеть законопорядка.

Идея прав человека также может стать догмой законопорядка, если она будет понята в духе вечной, трансцендентной реальности, спускающейся с небес на грешную землю, но не изменяющейся под воздействием посюсторонних условий. Это означает, что если будет забыт важнейший принцип, провозглашенный Юмом и поддержанный Кантом, право обречено стать тоталитарной догмой. Единственный антидогматический принцип заключается в следующем: справедливость мало чем отличается от суеверия, тем не менее ее нужно мыслить, как если бы она была неотменяемым правилом, но при этом никогда не забывать об условности этого «как если бы». Суть состоит не в том, что принимается за «общее благо», а в том, как оно мыслится таковым.

Законопорядок представляет собой такую темпоральную форму общего блага, при которой в нем видится «священное вечное».

В третьем параграфе «Право как условие возможности «общего блага» автор стремится отыскать временные основы социального целеполагания, которые препятствовали бы тенденциям утопизма, органически связанным с беспредельной рационализацией социального времени. Право включается в процесс преобразования взгляда на идею «общего блага» как социальной цели, или «общественного идеала». Одним из первых проблему тесной взаимосвязи способа восприятия социального времени и адекватности отношения к праву и закону поднял отечественный представитель школы «возрожденного естественного права» П.И.Новгородцев. В своей работе 1917 г. «Об общественном идеале» он, рассуждая о политическом стремлении к тотальному планированию будущего, попытался обосновать такой принцип политического действия, который обеспечил бы гарантии от искажений как в видении «общего блага», так и в осознании роли права в организации желаемого социального порядка. По его мнению, таким принципом может стать только будущее, понятое как идеал «бесконечного совершенствования» - в противоположность идее «конечного совершенства». Новгородцев высказывал мысль о том, что строгое планирование социально-исторического движения невозможно, поскольку в истории изменяется как мнение о важнейших социально-антропологических ценностях - свободе, справедливое™, разумное™ человека, - так и представление людей о наиболее совершенном способе организации социальной жизни и путях его воплощения. Общественный идеал не должен мыслиться вне истории, вне изменения, а право не должно редуцироваться к прямолинейному закону, призванному охранять раз и навсегда, навечно утвержденный идеальный порядок. В противном случае надежда на будущее, всегда присущая человеку, приобретает в социально-философских построениях форму эсхатологической веры, что совершенно неуместно в современной, уже давно секуляризованной политаке, а правовое сознание начинает граничить с правовым нигилизмом, балансируя на уровне кантианской легальное™.

Правопорядок, в полном соответствии с принципом умеренного социального релятавизма, предложенного школой «возрожденного естественного права», не дан как вечный, неизменный идеал, который можно надеяться когда-нибудь воплотать в совершенном общественном строе. Правопорядок - это условие возможное™ любых, не протаворечащих смыслу строгого права образов общественного идеала. «Условие возможное™» -кантианский термин; он означает, что правопорядок не гарантарует достажения какого-то конечного совершенства, говорится ли о нем в риторике либерализма, социализма или консерватизма, но без него невозможно само приближение к тому или иному общего благу.

Об этом, в сущноста, писал и самый известный борец против диктатуры утопических образов общего блага - Карл Раймунд Поппер - уже в середине XX века. Поппер старался представить проблему целеполагания как ключевую для разделения социальных систем на два типа - «открытое» и «закрытое общество».

Вопреки уже ставшему традиционным пониманию этих концептов, они вовсе не являются антиподами по каким-то внешним институциональным признакам. Поппер неоднократно подчеркивал, что отличие меясду открытым и закрытым обществом заключается не столько в социальных институтах, типе экономики или форме политического правления, сколько в социальной методологии - способе истолкования основных социальных проблем, в способе прогнозирования будущего, способе принятия решений и способе отношения к праву. Закрытое общество - это идеальный тип, который включает в себя «полуорганическое» единство: его члены считают себя объединенными общими опасностями, общими удовольствиями и бедами, а также общими ценностями настолько, что ни о каком праве и правосознании не может идти и речи. Холизм в мировоззренческих установках, диктат «вечных ценностей» несовместимы с правом, они могут создать только законопорядок, строящийся преимущественно на базе того, что сейчас называется уголовным правом. Закониическое миропонимание возникает как результат того, что общество свято исповедует принципы утопической социальной инженерии, веруя в возможность постижения «сущности», истинного предназначения, неизменного закона жизни человека и всего общества, и в возможность на основе этого знания преобразовать весь мир. Эту позицию Поппер именовал методологическим эссенциализмом. Неизбежный спутник эссенциализма - наивный монизм, непонимание различия между естественными и нормативными законами, законодательные решения абсолютизируются так, как будто их нарушение приведет к таким же трагическим последствиям, как и нарушение законов природы. Сознание закрытого общества не приемлет той простой истины, что от факта невозможно заключать к должному. Психологической подоплекой законнического сознания и поддерживаемого им законопорядка является страх перед изменчивостью. Поэтому единственная политическая цель, которая допускается таким правосознанием, заключается в том, чтобы создать идеальное общество, которое никогда не придется больше менять, либо оставить все как есть, поскольку оно священно. В сфере политики главный вопрос - кто должен править, чья воля является верховной, кто способен познать суть «закона»? Тоталитарность, склонность к сильной централизованной власти и диктатуре, задача которой - воспитать подданных в почтении к закону, - логическое следствие первопринципов закрытого общества. Характеристиками открытого общества являются социальная инженерия частных решений и «критический дуализм», проводящий жесткие границы между законами-фактами, то есть неизменными законами природы и мироздания, и законами-нормами.

Конечно, право, включаясь в тот или иной образ «общего блага», всегда наполняется и частным, исторически-конкретным содержанием, отсылающим к нравственным обязанностям. Право в схеме либерализма, консерватизма или социализма наделяется, помимо нашего желания и сознательного стремления, и какой-то воспитательной функцией. Разумеется, платоновское понимание законодательства идеального полиса, в котором отменены институты семьи и частной собственности для сословия стражей, что якобы необходимо с точки зрения воспитания граждан к всеобщему дружелюбию и благожелательности, -

это крайность. Но в любой конкретной законодательной системе всегда можно обнаружить явные или неявные указания на идеал добропорядочного гражданина, благонадежного подданного, добродетельного семьянина, добросовестного работника в соответствующей идеологически-моральной аранжировке. Это неизбежно, и строгое право, действительно, в лучшем случае всегда представляет собой тот «дух закона», который придает позитивно-правовым решениям социально-поведенческим стереотипам легитимность с точки зрения критериев справедливости. Чистого права, свободного от морально-идеологических клише, нет и, наверное, не должно быть. Проблемы начинаются тогда, когда положительно-этаческие нормы начинают вытеснять собой негативно-этические, строго-правовые. Именно это характерно для всех вариантов закрытого общества, выстроенного по принципу единого надвременного закона для всех, единой социальной истины и единого воспитания в духе этой истины. Вместе с тем, если вспомнить историю правового скептицизма, - и, в частности, идеи К.С.Аксакова, Л.Толстого, Б.П.Вышеславцева, - очевидно, что главным обвинением против всех вариантов правопонимания было именно обвинение в невнимании права к задаче утверждения нравственного добра в мире, бессодержательность строго правовой нормы, ее равнодушие к воспитанию добродетели. Но, на самом деле, воспитательная функция, сопутствующая любому исторически сформировавшемуся и действенному правопорядку, - всего лишь привходящее качество, не затрагивающее сути права. Право и правопорядок представляет собой только условие возможности любого образа будущего, в том числе и будущего нравственного совершенствования.

В заключении подводится итог' Исследования, подчеркивается важность дальнейшей разработки проблем темпорального и правового смысла социального целеполагания, намечаются дальнейшие пути изучения раскрытых в диссертации вопросов, связанных с философией права и политики. Автор приходит к выводу, что предложенная им типология двух способов видения ожидаемого и желаемого будущего в области политико-правовой практики -законопорядок и правопорядок - характеризует темпорально насыщенные мыслительные конструкции, определяющие не только успешность воплощения в жизнь образа «общего блага», но и уровень правовой культуры общества и власти.

Автор также отмечает необходимость в дальнейшем направить исследовательское внимание на следующие социально-философские проблемы, связанные с тематикой диссертации:

■ В разработке нуждается вопрос о сущности и возможностях реализации той модели общего блага, которая получила название правопорядка. Основанный на принципе саморазвития и самопреодоления права, правопорядок не может быть описан как система законодательных норм, которые можно уже готовыми принять на вооружении действующему политику. Поэтому открытым остается вопрос о том, не является ли политика в ее теории и практике исключительно областью установления догм закона, совершенно чуждых какому-либо идеалу «открытого» общества и правопорядка как его основе. Это

проблемное поле располагается на стыке философии политики, философии права и юриспруденции.

■ Необходимо дальнейшее изучение проблемы взаимоотношения права и закона. Она состоит преимущественно в противоречивости антадогматической и антирелятивистской составляющих «права с меняющимся содержанием» и связана с неопределенностью источника строгого права. Решение этой проблемы связано с ответом на вопрос, каков критерий права -чувство справедливости, воспитанное в обществе с помощью сознательного политического усилия, конвенциональная норма, опирающаяся на культурную «общепринятость», или априорные и неизменные качества человеческой личности. Этот круг вопросов, должен решаться на границах социально-философского, культур-философского, аксиологического, исторического и правоведческого знания.

Основные положения диссертации отражены в публикациях:

1. Закон и право в русской философской традиции конца XIX - первой половины XX вв. // Аспирант и соискатель. М., 2004. №5 (24). С. 240-244.

2. Образ будущего и прошлого как регулятивный принцип политического и правового сознания // Вопросы гуманитарных наук. М., 2004. №4. С. 164-

3. «Правовое государство» как социальный миф и идеал // Бренное и вечное: Образы мифа в пространствах современного мира: Материалы философской научной конференции, посвященной 10-летаю философского факультета Новгородского государственного ун-та им. Ярослава Мудрого 28-29 сентября 2004 г. / Ред. кол. А.П.Донченко, Г.Г.Филиппов, А.Г.Некита, С.А.Маленко. / НовГУ им. Ярослава Мудрого. Великий Новгород, 2004. С. 242-248.

Изд. лиц. ЛР № 020815 от 21.09.98. Подписано в печать 06.05.2005. Бумага офсетная. Формат 60x84 1/16. Гарнитура Tunes New Roman. Печать офсетная. Уч.-изд. л. 1,0. Тираж 100 экз. Заказ № 60.

Издательско-полиграфический центр Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого. 173003, Великий Новгород, ул. Б. Санкт-Петербургская, 41.

Отпечатано в ИПЦ НовГУ им. Ярослава Мудрого. 173003, Великий Новгород, ул. Б. Санкт-Петербургская, 41.

173.

РНБ Русский фонд

15876

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Павлов, Алексей Вадимович

ВВЕДЕНИЕ

Глава 1. Время и право как предмет философского осмысления

1.1. Понятие социального и личностного времени

1.2. Право и закон в истории социально-философской мысли

1.3. Темпоральный смысл права. Методология временного анализа права

Глава 2. Правовые принципы социального целеполагания

2.1. Категория «общего блага»: правовые ценности во времени

2.2. Идея порядка как проблема социального планирования: правопорядок и законопорядок .:

2.3. Право как условие возможности «общего блага»

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Павлов, Алексей Вадимович

Актуальность темы исследования. Философия права всегда была важнейшим разделом социально-философского знания, который активно развивается и сейчас. В российской философской мысли с конца XX века возникло много публикаций, посвященных проблемам правового государства, гражданского общества, истории государства и права, ее социально-философскому осмыслению, начинают изучаться и классические, но забытые у нас на несколько десятилетий труды русской философско-правовой школы. Такой всплеск исследовательского интереса был вызван изменением мыслительной парадигмы: марксизм в его официально-идеологическом варианте был не слишком благосклонен к правовой сфере социального бытия, трактуя все вопросы права и закона в духе легизма.

Новый идеал общественного развития, выдвинутый в 90-е годы прошлого столетия в нашей стране и выразившийся в ориентации на построение правового государства, предопределил и рост актуальности всех исследований в области философии права. Тем не менее, смена социально-политического идеала, вопреки взлету ожиданий в период активной либерализации социальной системы, не привела к быстрому и безоговорочному господству развитого правового сознания и правовой культуры. В России вновь возобновились дискуссии об «особенностях менталитета», не укладывающегося в «узкие рамки юридических начал».

Современная социальная действительность диктует необходимость более подробного и глубокого изучения истории философско-правовых учений и их взаимодействия с теорией политического действия. История и философия права выступают базисом, основой поступательного развития общества и общественного сознания. Поэтому разноплановое, разноаспектное исследование правовой реальности - это наиболее актуальная задача, которую призвана решить современная социально-философская мысль. Без этого уровень правовой культуры российского общества по-прежнему будет оставаться недостаточным для дальнейшего формирования либерального правового государства и развития образованного с правовой точки зрения гражданского общества.

Несмотря на это, до сих пор недостаточно отечественных социально-« философских работ, которых отзывались бы на проблему прояснения элементарных, изначальных основ права, без четкого осознания которых говорить о правовом государстве бессмысленно. Еще меньше внимания уделяется такому аспекту изучения правовой реальности, как связь права со способом восприятия и осмысления социального времени, отражением которого выступает область социально-политических идеалов, программ, проектов, призванных служить временными ориентирами или вехами на пути исторического движения нации. Между тем, то, что отдается на откуп практической политике, совсем не лишено предметности, важной для философско-правового изучения. Социальные идеалы, образы будущего «общего блага» могут и должны быть исследованы с точки зрения их соответствия внутренним ценностным и временным смыслам права и закона, взятых в их предельном, социально-философском обобщении. От философско-правовой корректности выдвигаемых программ социального переустройства зависит не только их реалистичность и возможность воплощения, но также социальная безопасность и степень общественного риска, сопровождающая любые политические преобразования. Это также обуславливает актуальность проведенного диссертационного исследования, ориентированного на типологизацию способов выдвижения социальных целей и идеалов в связи с социально-временным смыслом права и закона.

Степень разработанности проблемы. Проблема определения права и закона, а также их соотношения достаточно часто и подробно ставилась и изучалась самыми разными мыслителями и философскими школами на протяжении всей истории философской мысли. Истоки исследований закона, права, правовой нормы, правовой культуры, правового государства - в трудах античных и средневековых философов - Демокрита и софистов, Платона и

Аристотеля, Цицерона и Августина Аврелия, Фомы Аквинского и Н.Макиавелли. Эти представители традиционной и очень влиятельной в античности и Средневековье школы юридического натурализма предпочитали разрабатывать тематику «вечных», установленных Богом или космическим Логосом, законов. Pix размышления были захвачены проблемой истолкования и претворения этих надвременных критериев разумности и справедливости в человеческие законы, непосредственно организующие пространство социальной жизни.

Вся социально-философская полемика Нового времени и эпохи Просвещения вращалась вокруг идеи о разделении двух типов человеческого бытия - «естественного» и «гражданского», каждому из которых соответствовала своя правовая доминанта: дискуссия о «естественном праве» и «естественном законе» - центральная тема произведений Т.Гоббса и Дж.Локка, Ш.Л.Монтескье и Ж.Ж,Руссо, предпочитавших видеть в праве образ естественной, данной Богом и природой, разумности человека. Это воззрение перешло затем в философию немецкой классики. Г.В.Ф.Гегелю и - в значительно большей степени - И.Канту принадлежит заслуга в формировании современного русла философии права. В конце XIX - середине XX века сложилось множество концепций философии права, из которых самых заметные - неокантианские (Р.Штаммлер, Г.Радбрух), неогегельянские (К.Ларенц, В.Шенфелд, Ю.Биндер, Б.Кроче, Дж.Джентиле), «чистое учение о праве» Г.Кельзена. На конец XX столетия приходится пик популярности неоконтрактуализма Дж.Роулса.

В России разработка вопросов, связанных напрямую с философией права, началась на рубеже XVIII-XIX вв. - с трудов приверженцев идей «естественного права» А.П.Куницына и К.А.Неволина, в середине - второй половине XIX века мы находим уже вполне самобытную традицию русской правовой школы, связанную с именами Б.Н.Чичерина, П.И.Новгородцева, В.С.Соловьева. Именно эти мыслители сформировали и категориальный инструментарий, и основные линии будущих философско-правовых дискуссий: центром притяжения стали вопросы о соотношении норм нравственности и права, о месте права и закона в содержании и структуре общественного идеала, о сочетании «общего блага» и неотчуждаемых прав личности в области правового регулирования.

Настоящий расцвет отечественной философии права пришелся на Серебряный век и время русского послеоктябрьского зарубежья, когда были выработаны персоналистическая (С.Л.Франк, Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков, Б.П.Вышеславцев, Л.Н.Толстой), «социологическая» (Б.А.Кистяковский), евразийская (Н.Н.Алексеев), психологическая (Л.И.Петражицкий) концепции права. Сейчас у нас в стране работы по философии права, теории и истории правового государства и гражданского общества принадлежат таким исследователям, как С.С.Алексеев, К.С.Гаджиев, В.Л.Иноземцев, Л.В.Коган, В.А.Лекторский, В.С.Нерсесянц, Э.Ю.Соловьев.

Что касается методологического аспекта исследования, то здесь также можно говорить о достаточном количестве классических и современных работ по проблематике времени. Труды, затрагивающие проблематику личностного и социального времени, рассуждения о времени в онтологическом и гносеологическом ключе мы находим у Платона, Аристотеля, Сенеки, Августина. Теоретической базой современных исследований времени выступает философская классика второй половины Х1Х-первой половины XX веков: выяснением сущности времени занимались экзистенциалисты (Ж.П.Сартр, М.Хайдеггер, К.Ясперс) и философы жизни (А.Бергсон, О.Шпенглер). В России также сложилась своя традиция его изучения - в произведениях С.А.Аскольдова, Н.А.Бердяева, С.Н.Булгакова, К.Н.Леонтьева, В.Н.Муравьева. В отечественной философии советского и постсоветского периодов (в основном в рамках деятельностного подхода) - в работах Ю.А.Аксенова, А.С.Ахиезера, А.П.Донченко О.П.Зубец, М.С.Кагана, Б.Г.Капустина, Т.П.Лолаева, И.К.Пантина, Т.В.Панфиловой, Е.В.Петровской, Н.Н.Трубникова, В.Г.Федотовой, - отыскивались возможности применения темпоральной методологии к решению проблем этики, философии истории и культуры, были намечены пути применения методологии темпорального (временного) анализа к решению вопросов правовой культуры и правосознания.

Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования состоит в раскрытии временного смысла двух моделей социального целеполагания - «законопорядка» и «правопорядка», связанного с темпоральностью права и закона. В соответствии с целью определяются задачи исследования:

- выявить методологические возможности рассмотрения права и закона в аспекте социального и личностного времени, избрав исходное понимание времени, свободное от ограниченности физикалистского и психологизаторского подходов;

- раскрыть преимущества теоретико-методологического подхода философско-правовой школы «возрожденного естественного права», приняв его за основу при определении понятий «право» и «закон»;

- определить временную ориентированность закона, использовав антропологическую основу отношений собственности как исходную предпосылку законодательного регулирования, - и норм права, обратившись к темпоральной направленности правосознания как исходной инстанции правосозидания;

- провести анализ исторических форм философии «общего блага» и установить особенности социального целеполагания в русле классического «естественного права» («юридического натурализма») и «естественного права с меняющимся содержанием»;

- раскрыть суть «законопорядка» как модели постановки социальных целей, наследующей традициям «юридического натурализма»;

- определить сущность «правопорядка» как темпоральной структуры, оформляющей образ «общего блага».

Объектом исследования являются социально-философские концепции «общего блага» как теоретизированные и рационализированные идеалы, выступающие основой различных моделей будущего. Предметом исследования являются право и закон как необходимые элементы социально-философских концепций «общего блага», взятых в аспекте темпоральности.

Методологическая основа и теоретические источники, используемые в работе. Теоретическая основа диссертационного исследования включает в себя комплекс источников, посвященных философскому рассмотрению права. За отправную точку взята русская школа «возрожденного естественного права», которая, переосмыслив философско-правовой аспект моральной философии И.Канта и философию права В.Соловьева, достигла расцвета в первой половине — середине XX века в философии русского послеоктябрьского зарубежья). Ее наиболее значимыми в контексте исследования фигурами были П.И.Новгородцев, Б.А.Кистяковский, С.И.Гессен, И.А.Ильин, С.Л.Франк. Именно это направление в философско-правовой мысли проявило особенный интерес к проблеме взаимосвязи идеи «общего блага», так или иначе мыслимой во времени и обладающей своей темпоральной структурой, и временной направленностью правовых норм. Важным в методологическом смысле явилось и проводимое здесь различие между правом и законом, которое в темпоральном ключе предстает как оппозиция и диалектика временного и вечного: право должно быть понято как надвременный критерий справедливости закона, который, тем не менее, является «вечным» только для конкретной исторической эпохи. Примыкающие к этому направлению персоналистическая и экзистенциалистская трактовка права (в работах Н.А.Бердяева и К.Ясперса) также явились основополагающими для диссертационного исследования, поскольку акцент на приоритетной ценности человеческой личности и свободы является неотъемлемым элементом критики антиправовых версий «общего блага».

Положения, выносимые на защиту:

1. В истории философской мысли сложились две крайние точки зрения на сущность времени - физикалистская и психологизаторская. Чрезмерная рационализация и физикализация времени, приписывание социальному и личностному времени свойств времени физического - однонаправленности, необратимости, объективной исчисляемости, - противоположна тенденции редуцирования времени к индивидуальным психологическим переживаниям. Избежать ограниченности этих подходов позволяет персоналистический (экзистенциалистский) взгляд на проблему времени, который воссоздает идею «кайрологичности» времени, высказанную в мифо-поэтических представлениях античности: эта парадигма делает акцент на принципиальной непросчитываемости времени, на невозможности окончательного строгого планирования при выдвижении желаемых образов идеального будущего. Она подчеркивает парадоксальное сочетание релятивности и неизменности любых идеалов, - в том числе и социальных идеалов «общего блага».

2. В истории философско-правовой мысли самой влиятельной традицией выступает школа естественного права. В своем развитии она прошла две кардинально различающиеся ступени - этап юридического натурализма (школа «естественного закона») античности, средневековья и отчасти Нового времени, и этап «возрожденного естественного права». В соответствии со сменой парадигм рассмотрения времени, юснатурализм ставил во главу угла закон как существующий шеечно догмат, выступающий критерием социального целеполагания, а концепция «возрожденного естественного права» заостряет внимание на идее «вечного права с меняющимся содержанием», предлагая считать право прогрессирующим в истории, но вместе с тем «надвременным» критерием. Такая парадоксальность идеи «возрожденного естественного права» основывается на кантианском принципе «als ob».

3. Право служит преградой на пути тенденций тотальной рационализации будущего. «Естественное право с изменяющимся содержанием» указывает на то, что, хотя для каждой исторической эпохи существует свой предел, своя грань абсолютно справедливого, и этот предел уважается нормальным правосознанием так, «как если бы» он служил воплощением вечности, все же право прогрессирует, постоянно трансцендируя, выходя за свои рубежи. А потому любая попытка забыть об этой устремленности права за грань становится основой догматического «законопорядка».

4. «Законопорядок» как способ соотнесения права с социально-политическим идеалом «общего блага», связан с мощной тенденцией социально-философского холизма, трактующего цель социально-исторического развития в духе преобладания интересов целого («социального организма») над частными. Холизм в социальном целеполагании — непременный спутник юридико-натуралистической парадигмы: идеал «общего блага» подчинен не временному и изменчивому представлению о правосудии, а вечному, неизменному закону «космоса», «божественного плана творения» или «естественной природы человека».

5. Законопорядок - способ реализации догматически установленного «общего блага», предполагающий сопряжение сферы права и силы, права и принуждения. Его суть заключается в воспитании легальности (в кантианском смысле), которая может пониматься - в соответствии с исторически сложившимися моделями законопорядка - как легальность консерватизма, либерализма и социализма.

6. «Правопорядок» как темпоральный способ социального целеполагания, противостоит тенденции тотального планирования будущего и настоящего; основываясь на схеме «естественного права с меняющимся содержанием», он вносит элемент релятивизации, постоянного трансцензуса ценности справедливости. Рассуждения о правопорядке могут быть предложены исключительно в «апофатическом» ключе. Правопорядок, в полном соответствии с принципом умеренного социального релятивизма, предложенного парадигмой «возрожденного естественного права», не дан как вечный, неизменный идеал порядка, который можно надеяться когда-нибудь воплотить в совершенном общественном строе. Правопорядок - это условие возможности любых не противоречащих смыслу строгого права образов «общественного идеала». «Условие возможности» - кантианский термин; он означает, что правопорядок не гарантирует достижения какого-то конечного совершенства (говорится ли о нем в риторике либерализма, социализма или консерватизма), но без него невозможно само приближение, сам путь в сторону того или иного «общего блага». «Правопорядок» - это принцип социальной методологии, лежащий в основе идеи «открытого общества».

Основные результаты исследования и их научная новизна.

Диссертационная работа представляет собой новаторское по замыслу и достигнутым результатам исследование, раскрывающее малоизученный правовой аспект процесса социального целеполагания. В работе впервые установлена связь между преобладающей в общественном сознании парадигмой осмысления права / закона и темпоральными характеристиками общепринятого идеала «общего блага». Основные результаты исследования, содержащие элементы научной новизны, состоят в том, что в работе

- раскрыта специфика двух крайних точек зрения на сущность времени — физикалистской и психологизаторской, - и обоснована методологическая и эвристическая значимость персоналистического взгляда на проблему времени, позволяющего избежать ограниченности этих подходов;

- проведен сравнительный анализ двух базовых парадигм в философии права, оказывающих влияние на осмысление общественных идеалов, -концепции юридического натурализма и «естественного права с меняющимся содержанием»;

- проведен анализ исторических форм философии «общего блага» и установлены особенности социального целеполагания в русле классического «естественного права» и «возрожденного естественного права»;

- раскрыта временная сущность права, которая служит преградой на пути тенденций тотальной рационализации будущего;

- определены временные характеристики модели социального целеполагания, организованной по принципу «законопорядка», и установлена ее связь с холистской традицией в философии общественного идеала, восходящей, в свою очередь, к парадигме юридического натурализма;

- обоснована ключевая роль модели социального целеполагания, организованной по принципу «правопорядка» (выработанной в школе «возрожденного естественного права»), как условия возможности темпорально корректного способа выдвижения общественных идеалов.

Научно-практическая значимость исследования. Выдвигаемые в диссертации методологические и теоретические положения и выводы могут быть использованы для дальнейшей разработки проблем развития правосознания и правовой культуры личности и общества, выяснения сущности и механизма действия норм права, изучения и решения методологических проблем философии права; для подготовки специальных учебных курсов по всему спектру правоведческих дисциплин, по социальной философии, философии политики и права; для дальнейшей разработки тем, касающихся проблемы определения социального и личностного времени, моделей восприятия и переживания времени в культуре. Материалы диссертационной работы могут быть использованы также как основа практической работы с молодежью, направленной на воспитание правовой культуры и развитие юридической образованности.

Апробация работы. Основные положения диссертации получили отражение в подготовленных А.В.Павловым материалах лекций, научных конференций и семинаров по философско-правовой проблематике, проведенных для молодежи Северо-Запада России новгородским МУ «Центр молодежных инициатив «САМ», а также были представлены в виде доклада на Всероссийской научной конференции «Бренное и вечное» (Великий Новгород, 2004).

Структура диссертации. Работа, занимающая 151 страницу, состоит из введения, двух глав, разбитых на шесть параграфов, заключения и библиографического списка, содержащего 168 наименований. Во введении обосновывается актуальность темы, характеризуется степень ее научной разработанности, ставятся цель и задачи, определяются объект и предмет исследования, определяется метод исследования, выявляются моменты научной новизны, формулируются положения, выносимые на защиту, и излагается теоретическая и практическая значимость работы. Глава I, озаглавленная «Время и право как предмет философского осмысления», посвящена решению методологических задач, обоснованию основных понятий, используемых в работе, и состоит из трех параграфов. В §1.1. «Понятие социального и личностного времени» рассматриваются основные подходы к определению сущности времени, проводится разделение двух исторически доминировавших парадигм изучения времени - физикализма и психологизма, а также отмечаются достоинства гносеологического (кантианского и феноменологического) и экзистенциалистского ракурсов в решении проблемы времени; делается акцент на современном деятельностном подходе к исследованию времени, в котором переосмыслены достижения предыдущих концепций и который может служить методологической базой для изучения способов социального целеполагания, конституирующих социальное время. §1.2. «Право и закон в истории социально-философской мысли» представляет собой экскурс в историю проблемы взаимоотношений права и закона. Не решая, разумеется, задачи детального и подробного изложения всей философско-правовой тематики, эта часть диссертационного исследования уделяет особое внимание двум крупнейшим направлениям в исследовании закона и права - классическому юридическому натурализму, выдвигавшему идею «вечного закона» (в различных вариантах) и по сути отвергавшему возможность принципиального различия между законом и правом; и так называемой школе «возрожденного естественного права», заслугой которой было отступление от идеи неизменного («вечного») критерия

Заключение научной работыдиссертация на тему "Закон и право: два образа "общего блага" в аспекте социального времени"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Правовые нормы (нормы позитивного и «идеального» гуманитарного права) обладают для людей разной значимостью - от уважения и пиетета до полного отвержения и нигилистического отрицания. Это зависит от способа переживания социального и личностного времени. Такая зависимость возможна благодаря тому, что в основе любой правовой системы лежит каким-то образом понятое «общее благо», - идеал, к которому стремится общество, -и эта правовая категория может мыслиться только во времени: «общее благо» - это образ желаемого будущего. Верно и обратное: различным способам восприятия права и закона во времени соответствуют и разные способы построения общественных, политико-правовых идеалов.

Рассмотрев темпоральные особенности классического юридического натурализма и современного правопонимания в духе «возрожденного естественного права», можно с уверенностью говорить о том, что стремление представить право исключительно как систему идеальных, вечных и неизменных законов приводит к серьезным просчетам в социальном целеполагании, в видении социального будущего. Эти просчеты оцениваются не с точки зрения таких приземленно-политических соображений, как удержание власти или даже ее легитимность, - речь идет о просчетах более серьезных, которые были обозначены К.Поппером как социальная «закрытость», догматизм и тоталитаризм.

Право и правовое государство - не просто система «правильных» законов, которые можно раз и навсегда просчитать и видеть проблему только в строгом их соблюдении; право, напротив, всегда содержит в себе элемент трансцендирования и даже релятивизации, что и отличает его от позитивно-правовой нормы. Именно так понимается соотношение права и закона в традиции школы «возрожденного естественного права», «права с меняющимся содержанием». А потому, если закон, - или, точнее, «общее благо», мыслимое как законопорядок, - полностью вытесняет собой не поддающийся четкому планированию, просчитыванию элемент идеального, строгого права (как естественного права с меняющимся содержанием»), мы получаем кризис социального целеполагания, связанный с искажением восприятия социального времени. Мышление по принципу законопорядка связано с тенденцией тотального планирования и контроля; в основе тоталитаризма лежит идея «общего блага» как законопорядка.

Проблема социального планирования особенно актуальна для России, пережившей целый ряд социально-политических и исторических неудач, связанных со стремлением просчитать, рационализировать социальное время и историю. Вплоть до начала XIX века мы не находим в русской философии и культуре сколько-нибудь прочной правовой идеи, мысли о важности и необходимости правового закона для осуществления любых проектов и целей. Несмотря на чрезвычайно раннюю теоретизацию - еще Иларионом Киевским - понятия «закона», содержавшую в себе очень важные соображения о статичности, догматичности, прямолинейности «законнического» мышления и поведения, эти рассуждения совершенно не переносились на социальную жизнь, оставаясь в области исключительно богословско-исторических обобщений. В реальной сфере человеческих отношений, напротив, преобладало достаточно плоское представление о законе как неотъемлемом «государевом деле», закон - это выражение властной воли, за которым, впрочем, кроется трансцендентная глубина - как божественная санкция власти самодержца, — но она не имеет никакого отношения к непосредственной практике законодательного регулирования. Мысль о «естественном» праве как критерии справедливости законодательных построений возникает только к началу XIX столетия. И только на рубеже Х1Х-ХХ веков и в философии Серебряного века, ставшего подлинным расцветом учения о «естественном праве», появляется самобытная, органически связанная с многовековой традицией презрения к ограниченности закона, но обогащенная развитым пониманием права, персоналистическая установка, провозглашенная В.С.Соловьевым, Н.А,Бердяевым, Б.А.Кистяковским, С.Л.Франком. От модели законопорядка русская правовая культура пришла к идее правопорядка в социальном планировании.

Тем не менее, эта идея не смогла сколько-нибудь прочно утвердиться в умах, стать национальной традицией правосознания и правовой культуры. Концепция различения правопорядка и законопорядка, предполагающая всегда временной аспект, социально-временной критерий такого различения, не может восприниматься как важная и социально значимая там, где не находится ее темпорального подтверждения. А, по признанию многих исследователей, непременными чертами российского менталитета, сформированными национальной историей, долго оставалась «увлеченность будущим», его утопическими образами, в ущерб настоящему и прошлому; это и порождало невнимание к ценности личности - центра, из которого берут начало и будущее, и прошлое. Персонализм философии права, говорящей об укорененности любых правовых феноменов в правах личности, оставался непонятым. А постоянным и достаточно популярным было стремление навязать действительности статичный шаблон того или иного законопорядка, законодательную догму, ничего не знающую о праве как гибкой идеальной структуре, «вечной справедливости с изменчивым содержанием». Замкнутый модус будущего, статичный образ «общего блага» боится любой релятивизации, ему чужда правовая идея постоянного трансцензуса справедливости. Это, впрочем, не мешало исторической смене и «социальных истин» (предыдущая догма признавалась ошибочной), и моделей законопорядка (от консервативной к социалистической, и, наконец, к либеральной). Одна утопия-законопорядок вытесняла другую, и почти никогда не случалось, чтобы один правопорядок сменял другой, вырастая из него под влиянием смены представлений о «естественном праве».

В связи с этим, тема темпорального смысла права и закона как неотъемлемых и необходимых элементов «общего блага», а также прояснение социально-временных предпосылок целеполагания, организующих образ «общего блага» по принципу законопорядка или правопорядка, чрезвычайно важны. Разумеется, данное исследование не может считаться исчерпывающим, и проблема в русле философии права нуждается в дальнейшем изучении.

Тем не менее, представленный в работе подход позволяет сделать вывод о существовании временного среза правовой реальности, который служит основой различения двух базовых способов видения ожидаемого и желаемого будущего в области политико-правовой практики. Законопорядок и правопорядок - темпорально насыщенные мыслительные конструкции, определяющие как успешность воплощения в жизнь ценности «общего блага», так и уровень правового сознания общества и власти и их уважения к праву. Это можно считать важным теоретическим результатом данного исследования, который открывает новые проблемные горизонты и перспективы дальнейших исследований. Задачи, на решение которых должны быть направлены будущие исследовательские усилия, можно представить следующим образом.

Во-первых, в дальнейшей разработке нуждается вопрос о сущности и возможностях реализации той модели общего блага, которая получила название «правопорядка. В работе она во-многом, как уже ранее отмечалось, определена отрицательно, апофатически, и на то, разумеется, есть веские причины: правопорядок, основывающийся на принципе саморазвития, самопреодоления права, не может быть описан как система законодательных норм, которые можно уже готовыми принять на вооружении действующему политику. Но все же открытым остается вопрос о действительной практичности такого знания о принципах правопорядка: не является ли политика в ее теории и практике исключительно областью установления догм закона, совершенно чуждых какому-либо идеалу «открытого» общества и правопорядка как его основе? Не следует ли признать правоту легизма и близкого к нему юридического натурализма в том, что политическое действие знакомо только с законом и законопорядком и направлено на отыскание универсального, желательно «навечного» равновесия социального организма в духе холизма? Это - проблема, постоянно поднимаемая в философии политики ушедшего столетия, решение которой еще, по-видимому, не найдено, хотя и непременно будет опираться на противоположные часто взгляды Ханны Арендт и Карла Шмитта, Юргена Хабермаса и Ганса Кельзена, Джона Роулса и Роберта Нозика. Это проблемное поле располагается на стыке философии политики, философии права и юриспруденции.

Во-вторых, чрезвычайно ценным было бы дальнейшее изучение проблемы взаимоотношения права и закона. Данная работа, основываясь на теоретических достижениях юридического правопонимания в его наиболее развитом варианте, - в варианте школы «возрожденного естественного права», по необходимости, невольно заимствует и некоторые трудности и противоречия такого подхода. Речь идет о проблематичности увязывания антидогматической и антирелятивистской составляющих идеи «права с меняющимся содержанием». С одной стороны, право изменчиво, представления о справедливости меняются от эпохи к эпохе, и это говорит в пользу релятивизма. С другой стороны, право как критерий справедливости закона совершенно отчетливо, в общественном правосознании, предстает как жесткая, произвольно не сменяемая норма. Ни одно из этих утверждений не признается в рамках «возрожденного естественного права» за истину. В этой противоречивости состоит эвристичность этой версии юридического истолкования права и закона, и об этом в работе достаточно говорилось. Но в этом же заключается ее величайшая слабость: не является ли противоречивость свидетельством нерешенности очень важного вопроса — а именно, каков критерий самого права? Право, понимаемое как идеал справедливости и мерило правильности законов, само нуждается в обосновании. О чем мы говорим, различая право и закон и ставя право во главу угла - о чувстве справедливости, воспитанном в обществе с помощью сознательного политического усилия и даже манипуляции, или о конвенциональной норме, опирающейся только на культурную «общепринятость», или о вечном, априорном, неустранимом основании человеческой личности, которое не поддается никаким искажениям? О сложности и нерешенности этой проблемы говорит не только лавинообразный рост появившихся за последние десятилетия новых учений, концепций и даже школ в философии права, по-разному трактующих понятия права и закона, но и особенно большая популярность легистского мировоззрения (как в марксистском учении, так и, например, в варианте «чистого учения о праве» Кельзена), предпочитающего просто отбросить эту проблему и считать единственной реальностью только закон, восходящий к элементарным законоустановлениям власти. Этот круг вопросов, по-видимому, должен решаться на границах социально-философского, культур-философского, аксиологического, исторического и правоведческого знания.

И, наконец, в-третьих, по-прежнему требует исследовательского внимания проблематика социального времени. Хотя размышления о времени и его социальном аспекте столь же древни, как и сама философская мысль, тем не менее, наши знания о нем нельзя признать исчерпывающими. Вопрос о времени, представленный в работе как конфликт физикалистского и психологического мировоззрений, гаснущий иногда в неустойчивом равновесии персоналистической парадигмы, до сих пор остается открытым.

Основные положения, выводы и материалы данной работы могут послужить одной из отправных точек в решении этих проблем.

Список научной литературыПавлов, Алексей Вадимович, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Августин Аврелий. Исповедь. Абеляр П. История моих бедствий. — М.: Республика, 1992. 335 с.

2. Августин Аврелий Блаженный. О Граде Божьем. СПб.: Алетейя, 1998.

3. Агешин Ю.А. Политика, право, мораль. — М.: Юридическая литература, 1982.- 160 с.

4. Аксенов Г.П. О причине времени // Вопросы философии. 1996. - №1. — С. 42-50.

5. Актуальные проблемы правоведения в современный период: Сборник статей. Часть 1 / Ред. В.Ф. Воловича. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1998. — 168 с.

6. Алексеев H.H. Русский народ и государство. М.: Аграф, 1998. 640 с.

7. Алексеев С.С. Право: Опыт комплексного исследования. М.: Статут, 1999.-712 с.

8. Алексина Т.А., Донченко А.П. Нравственный смысл жизни в аспекте личностного времени // Философские науки. 1985. - №3. - С. 43-51.

9. Антология мировой философии. В четырех томах. Том 2: Европейская философия от эпохи Возрождения по эпоху Просвещения. - М.: Мысль, 1970.

10. Апресян Р.Г., Гусейнов A.A. Демократия и гражданство // Вопросы философии. 1996. - №7. - С. 3-16.

11. Аристотель. Сочинения: В 4-х т. Т. 4. / Общ. ред. А.И.Доватура. М.: Мысль, 1984.

12. Ахиезер A.C. Как «открыть» закрытое общество. М.: Магистр, 1997 — 40с.

13. Бердяев H.A. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990. — 224 с.

14. Бердяев H.A. Судьба России: Сочинения. М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во Фолио, 1998. 736 с. - (Антология мысли)

15. Бердяев H.A. Царство Духа и царство Кесаря / Сост. П.В.Алексеев. — М.: Республика, 1995. 383 с. - (Мыслители XX века)

16. Бердяев H.A. Философия свободного духа. М.: Республика, 1994. - 480 с.- (Мыслители XX века)

17. Бойков В.Э., Иванов В.Н., Тощенко Ж.Т. Общественное сознание и перестройка. — М.: Политиздат, 1990. 286 с.

18. Большаков В.П. Ценности культуры и время (некоторые проблемы современной теории культуры) / НовГУ им. Ярослава Мудрого. — Великий Новгород, 2002. 110 с.

19. Большаков В.П. Ценность времени в русской культуре // Вестник НовГУ.- Серия: Гуманитарные науки, 1995. №2. - С. 3-8.

20. Борзенко A.B. Проблема цели в общественном развитии. М., 1963-79 с.

21. Будь лицом: ценности гражданского общества. Т.1 / Ред. В.И. Бакштановского, Ю.В.Согомонова, В.А.Чурилова. - Томск: Издательство Томского университета, 1993. - 260 с.

22. Букреев В., Римская И. Этика права: От истоков этики и права к мировоззрению. М.: Юрайт, 1998. - 336 с.

23. Булгаков С. Н. Героизм и подвижничество / Сост. С.М. Половинкин. — М.: Русская книга, 1992. — 525 с.

24. Булгаков С.Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. — М.: Республика, 1994. 415 с. - (Мыслители XX века)

25. Булгаков С.Н. Сочинения в 2-х томах. Т.2: Избранные статьи / Сост. И.Б.Роднянская. - М.: Наука, 1993. - 752 с. - (Из истории отечественной философской мысли)

26. Валицкий А. Коммунистическая утопия и судьба социалистического эксперимента в России // Вопросы философии. 1998. - №8. - С. 68-85.

27. Василенко И.А. Политическое время на рубеже культур // Вопросы философии. 1997. - №9. - С. 46-56.

28. Вебер М. Избранные произведения / Сост. и ред. Ю.Н.Давыдов. М.: Прогресс, 1990.-808 с.

29. Вехи. Из глубины / Сост. A.A. Яковлев. М.:Правда, 1991. - 608 с. - (Из истории отечественной философской мысли)

30. Власова В.Б. Актуализация понятия времени // Философские науки. — 1997.-№2.-С. 37-45.

31. Володин А.Г. Гражданское общество и политика в России: смена парадигмы // Полис. 1998. - №6. - С. 92-102.

32. Вышеславцев Б.П. Этика преображенного Эроса / Вступ. ст., сост. и коммент. В.В.Сапова. М.: Республика, 1994. — 368 с. — (Библиотека этической мысли)

33. Гаврюшин Н.К. Антитезы «православного меча» // Вопросы философии. — 1992.-№4.-С. 79-83.

34. Гаджиев К.С. Концепция гражданского общества: идейные истоки и основные вехи формирования // Вопросы философии-1991 .-№7. С. 19-35.

35. Гаджиев К.С. Политическая идеология: концептуальный аспект // Вопросы философии. 1998. - №12. - С. 3-20.

36. Гаджиев К.С. Размышления о свободе // Вопросы философии. 1993. -№2.-С. 33-46.

37. Гайденко В.П. Тема судьбы и представление о времени в древнегреческом мировоззрении // Вопросы философии. 1969. - №9. - С. 88-98.

38. Гарбузов В. Н. Консерватизм: понятие и типология (историографический обзор) // Полис. 1995. - №4. - С.60-68.

39. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т.З: Философия духа / Отв. ред. Е.П.Ситковский; ред. кол. Б.М.Кедров и др. - М.: Мысль, 1977. - 471с.

40. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М.: Мысль, 1990. - 524 с.

41. Гессен С.И. Избранные сочинения. М.: РОССПЭН, 1998. - 814 с. - (Из истории отечественной философской мысли)

42. Гоббс Т. Левиафан или материя, форма и власть государства церковного и гражданского. М., 1936.

43. Гражданское общество и перспективы демократии в России / Ред. Б.В.Михайлов. М., 1994. - 80 с.

44. Демидов А.И. Порядок как политическая ценность // Полис. 1992. - №3. -С.145-148.

45. Донченко А.П. Время как форма индивидуально-личностного жизнетворчества // Вестник НовГУ. Серия: Гуманитарные науки. - 1995. - №2. -С. 9-16.

46. Донченко А.П. Время человека, самому себе непонятного // Человек — сам себе непонятный: сборник статей. — Новгород, 1997. — С. 12-20.

47. Донченко А.П. Фактор времени в нравственном становлении личности. — Л.: ЛГУ, 1988.-120 с.

48. Евразийство: за и против, вчера и сегодня (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 1995. - №6. - С. 3-48.

49. Ермолина Г.К. Идеал справедливости и действительность. — Ярославль, 1991.- 160 с.

50. Ершов Ю.Г. Человек. Социум. История: Социально-философские проблемы теории исторического процесса. Сведловск: Изд-во Уральского университета, 1990. - 156 с.

51. Жалинский А.Э. Социально-правовое мышление: проблемы борьбы с преступностью. М.: Наука, 1989. - 192 с. - (Конституция СССР. Личность и право)

52. Зандкюлер Х.И. Демократия, всеобщность права и реальный плюрализм // Вопросы философии. 1999. - №2. - С. 35-50.

53. Замалеев А.Ф. Лекции по истории русской философии. — СПб.:Издательство Санкт-Петербургского университета, 1999. 307 с.

54. Замошкин Ю.А. За новый подход к проблеме индивидуализма // Вопросы философии. 1989. - №6. - С.3-16.

55. Замошкин Ю.А. Частная жизнь, частный интерес, частная собственность // Вопросы философии. 1991. - №1. - С. 3-15.

56. Зимон Г. Заметки о политической культуре в России // Вопросы философии. 1998. - №7. - С. 23-30.

57. Зубец О.П. Динамика нравственной жизни. М.: МГУ, 1988.

58. Игнатов А. Идолатрия государства // Вопросы философии. 1998. - №7. — С. 42-47.

59. Игнатов А. Метафизические корни коммунизма // Вопросы философии. — 1994.-№12.-С. 32-38.

60. Игнатов А. Русская философия истории: романтический консерватизм // Вопросы философии. 1999. - №11. - С. 102-121.

61. Идеал, утопия и критическая рефлексия. М.: РОССПЭН, 1996. — 302 с.

62. Иларион. Слово о законе и Благодати. М.: Столица, Скрипторий, 1994. — 146 с.

63. Ильин И.А. О грядущей России / Под ред. Н.П.Полторацкого. — М.: Воениздат, 1993. 368 с.

64. Ильин И.А. Погребение набальзамированного толстовства (главы из книги «О сопротивлении злу силою») // Вопросы философии. — 1992. №4. — С. 84-107.

65. Ильин И.А. Сочинения в 2-х томах.- М.: Медиум, 1993-1994. 512 е., 576с. - (Из истории отечественной философской мысли)

66. Иноземцев В. «Вечные ценности» в меняющемся мире // Свободная мысль-ХХ1. ~ 2001. №8. - С. 42-61.

67. Исаев И.А. Политико-правовая утопия в России (конец Х1Х-начало ХХв.). -М.: Наука, 1991.-272 с.

68. История русской философии / Редкол.: М.А.Маслин и др. М.: Республика, 2001. - 636 с.

69. Кавелин К.Д. Наш умственный строй: Статьи по философии русской истории и культуры / Сост., вступ. ст. В.К.Кантора. М.: Правда, 1989. — 656 с. — (Из истории отечественной философской мысли)

70. Каган М.С. Время как философская проблема // Вопросы философии. — 1982.-№ 10.-С. 117-124.

71. Кант И. Основы метафизики нравственности. Критика практического разума. Метафизика нравов. СПб.: Наука, 1995. - 528 с.

72. Кантор В.К. Федор Степун: российская мысль в контексте европейских катаклизмов // Вопросы философии. 1999. - №3. - С. 112-136

73. Капустин Б.Г. Кризис ценностей и шансы российского либерализма // Полис. 1992. - №5-6. - С. 76-83.

74. Капустин Б.Г. «Свобода от государства» и «свобода через государство»: о нелиберальности посткоммунистической России и ответственности либералов // Вопросы философии. 1998. - №7. — С. 66-75.

75. Капустин Б.Г. Современность как принуждение и как свобода // Вопросы философии. - 1998. - №4. - С. 19-39.

76. Келле В.Ж., Ковальзон М.Я. Формы общественного сознания. М.: Политиздат, 1959. - 264 с.

77. Керимов Д.А. Философские основания политико-правовых исследований. М.: Мысль, 1986.-332 с.

78. Кистяковский Б.А. Государство правовое и социалистическое // Вопросы философии. 1990. - №6. - С. 141-159.

79. Кистяковский Б.А. Философия и социология права / Сост., примеч., указ.

80. B.В.Сапова. СПб.: РХГИ, 1999. - 800 с.

81. Ковлер А.И. Конституция «формальная» и «реальная» // Полис. — 1998. -№6.-с. 26-31.

82. Коган Л.В. Триединство свободы // Вопросы философии. 1997. - №5. —1. C. 31-44.

83. Консерватизм как течение общественной мысли и фактор общественного развития (материалы «круглого стола») // Полис. 1995. - №4. - С. 33-59.

84. Кравченко И.И. Бытие политики. М.: ИФ РАН, 2001. - 260 с.

85. Кравченко И.И. Политическая мифология: вечность и современность // Вопросы философии. 1999. - №1. - С. 3-17.

86. Красин Ю.А. Долгий путь к демократии и гражданскому обществу // Полис. 1992. - № 5-6. - С. 97-104.

87. Кузьмин М.Н. Переход от традиционного общества к гражданскому: изменение человека // Вопросы философии. 1997. - №2. - С. 57-70.

88. Лебедева Т.П. Роль школы естественного права в формировании западной политико-правовой традиции // Полис. 1998. - №6. - С. 55-63.

89. Лекторский В.А. О толерантности, плюрализме и критицизме //Вопросы философии. 1997. - № 11. - С. 46-54.

90. Лекторский В.А. Толерантность // Философские науки. 1997. - №3-4. — С. 14-18.

91. Лекторский В.А. Христианские ценности, либерализм, тоталитаризм, постмодернизм // Вопросы философии. — 2001. №4. — С. 3-9.

92. Леонтович В.В. История либерализма в России. 1762 1914 / Ред. И.А.Солженицына. - М.: Русский путь; Полиграфресурсы, 1995. - 550 с. — (Исследования новейшей русской истории)

93. Лолаев Т.П. О «механизме» течения времени // Вопросы философии. — 1996.-№1.-С. 51-56.

94. Лолаев Т.П. О некоторых методологических принципах исследования исторического времени // Философия и общество. — 1998. №6. - С. 144-160.

95. Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3 т. Т.З. - Таллинн: Александра,1993.-480 с.

96. Макиавелли Н. Государь: Сочинения. М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во «Фолио», 1998. 7

97. Максимов С.И. Правовая реальность: опыт философского осмысления. — Харьков: Право, 2002. 328 с.

98. Мамут Л.С. Государство в ценностном измерении М.: Норма, 1998.-48 с.

99. Манхейм К. Диагноз нашего времени: Пер. с нем. и анг. М.: Юрист,1994. 700 с. - (Лики культуры)

100. Мейхью Л. Социология права // Американская социология: проблемы, методы, перспективы / Ред. Г.В.Осипов. М.: Прогресс, 1972. - С. 220-234.

101. Муравьев В.Н. Овладение временем. Избранные философские и публицистические произведения / Сост. Г.П.Аксенов. М.: РОССПЭН, 1998. -320 с.

102. На переломе. Философские дискуссии 20-х годов: Философия и мировоззрение / Сост. П.В.Алексеев. М.: Политиздат, 1990. - 528 с.

103. Нерсесянц B.C. Гегелевская философия права: история и современность / Отв. ред. А.А.Пионтковский. М.: Наука, 1974. - 288 с.

104. Нерсесянц B.C. Наш путь к праву: От социализма к цивилизму. М.: Российское право, 1992. — 352 с.

105. Нерсесянц B.C. Философия права. М.: Инфра-М - Норма, 1997. - 652 с.

106. Новгородцев П.И. Об общественном идеале / Сост. А.В.Соболев. — М.: Пресса, 1991. — 640 с. — (Из истории отечественной философской мысли)

107. Новик В. Демократия как проблема меры // Вопросы философии. — 1996. -№7.-С. 83-91.

108. О России и русской философской культуре: Философы русского послеоктябрьского зарубежья / Отв. ред. Е.М.Чехарин; сост. М.А.Маслин. — М.: Наука, 1990. 528 с.

109. Петровская Е.В. Фигуры времени // Вопросы философии. 2000. - №10-С. 58-67.

110. Платон. Сочинения в 3-х томах / Под ред. А.Ф.Лосева и В.Ф.Асмуса. Т. 3. 4.2. - М.: Мысль, 1972.

111. Поппер К. Нищета историцизма // Вопросы философии. 1992. - №8,9,10.

112. Поппер K.P. Открытое общество и его враги. В 2-х томах / Пер. с англ. под ред. В.Н.Садовского. -М.: Феникс, 1992. 448 е., 528 с.

113. Право. Свобода. Демократия (Материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 1990. - №6. - С. 3-31.

114. Пульс реформ: Юристы и политологи размышляют / Сост. Ю.М. Батурин. М.: Прогресс, 1989. - 464 с.

115. Радаев В.В. В борьбе двух утопий // Вопросы философии. — 1992. №4. -С. 31-39.

116. Рац М.В. К концепции открытого общества в современной России // Вопросы философии. 1999. - №2. - С. 23-34.

117. Российская ментальность (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 1994. - №1. - С. 25-53.

118. Русская философия собственности (XVIII-XX вв.) / Сост. К.Исупов, В.Савкин. СПб.: Ганза, 1993. - 512 с.

119. Русские просветители (От Радищева до декабристов). Собрание произведений в 2-х томах. Т.2. - М.: Мысль, 1966. - 478 с. - (Философское наследие)

120. Русские философы (конец XIX — середина XX века): Антология. — Вып. 1 / Сост. А.Л.Доброхотов, С.Б.Неволин, Л.Г.Филонова. -М.: Книжная палата, 1993. -368 с.

121. Сартр Ж.П. Тошнота // Иностранная литература. 1989. - №3.

122. Свобода и справедливость. Диалог мировоззрений: Материалы симпозиума. Н.Новгород: Издательство Волго-Вятского кадрового центра, 1993.-144 с.

123. Сенека Л.А. Нравственные письма к Луцилию. М., 1977.

124. Семитко А.П. Правовая культура социалистического общества: сущность, противоречия, прогресс. Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1990. — 176 с.

125. Сендеров В.А. Евразийство миф XXI века? // Вопросы философии. -2001.-№4.-С. 47-55.

126. Сиземская И. Социалистическая утопия как архетип русской мысли // Свободная мысль-XXL 2001. - №8. - С. 78-92.

127. Смазнова О.Ф. Право и время / НовГУ имени Ярослава Мудрого. -Великий Новгород, 2004. 168 с.

128. Согрин В.В. Второе пришествие либерализма в Россию (Опыт историко-политологического анализа) // Отечественная история-1997.- №1- С. 105-117.

129. Соловьев В. О христианском единстве. М.: Рудомино, 1994. - 335 с.

130. Соловьев B.C. Сочинения: В 2-х томах / Сост., общ. ред. и вступ. ст. А.Ф.Лосева, А.В.Гулыги. Т.1. - М.: Мысль, 1990. - 892 с. - (Философское наследие)

131. Соловьев Э.Ю. И.Кант: взаимодополнительность морали и права. — М.: Наука, 1992.-216 с.

132. Соловьев Э.Ю. Права человека: предостережения и надежды // Власть. Общенациональный политический журнал.- 1999. №1. - С. 16-24.

133. Соловьев Э.Ю. Правовой нигилизм и гуманистический смысл права // Квинтэссенция: философский альманах / Сост. В.И.Мудрагей, В.И.Усанов. — М.: Политиздат, 1990.-С. 162-235.

134. Соловьев Э.Ю. Прошлое толкует нас. — М.: Политиздат, 1991. — 432 с.

135. Соловьев Э.Ю. Секуляризация историцизм - марксизм (тема человекобожия и религия прогресса в философской публицистике С.Н. Булгакова) // Вопросы философии. - 2001. - №4. - С. 31-37.

136. Спикер М. Христианство и свободное конституционное государство // Вопросы философии. 2001. - №4. - С. 38-46.

137. Степун Ф. Борьба либеральной и тоталитарной демократии вокруг понятия истины //Вопросы философии. 1999. - №3. - С. 137-144.

138. Теория государства и права. Философия права. Материалы конференции. Йошкар-Ола, 1999. - 76 с.

139. Тихонравов Ю.В. Основы философии права. М.: Вестник, 1997. - 608 с.

140. Толстой JI.H. Избранные философские произведения / Сост. Н.П.Семыкин. М.: Просвещение, 1992. - 528 с.

141. Трельч Э. Историзм и его проблемы. М.: Юрист, 1994. - 719 с. — (Лики культуры)

142. Трубина Е.Г. Посттоталитарная культура: «все дозволено» или «ничего не гарантировано»? //Вопросы философии. 1993. - №3. - С. 23-27.

143. Трубников H.H. Время человеческого бытия. М.: Наука, 1987. - 256 с.

144. Трубников Н.Н Проблема времени в свете философского мировоззрения // Вопросы философии. 1978. - №2. - С. 111-121.

145. Утопия и утопическое мышление: Антология зарубежной литературы / Сост., общ. ред. и предисл. В.А.Чаликовой. — М.: Прогресс, 1991. 405 с.

146. Фарукшин М.Х., Юртаев А.Н. От культуры конфронтации к культуре диалога // Полис. 1992. - №3. - С. 148-153.

147. Федотова В.Г. Судьба России в зеркале методологии // Вопросы философии. 1995. - №12. - С. 21-34.

148. Федотова В.Г. Типология модернизаций и способов их изучения // Вопросы философии. 2000. - №4. - С. 3-27.

149. Философия истории: Антология / Сост. Ю.А.Кимелева. М.: Аспект Пресс, 1995.-351 с.

150. Философия и политика (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 1996.- №1.- С. 3-41.

151. Франк С. Непрочитанное./ Статьи, письма, воспомнания. М.: Московская школа политических исследований, 2001. - 592 с.

152. Франк СЛ. Духовные основы общества. М.: Республика, 1992. — 511 с. — (Мыслители XX века)

153. Франк СЛ. Смысл жизни (Предисловие Ю.П.Сенокосова) // Вопросы философии. 1990. - №6. - С. 68-131.

154. Хайдеггер М. Бытие и время / Пер. с нем.и примеч. В.В.Бибихина. М.: Ad marginem, 1997. - 451 с.

155. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления / Пер. с нем. М.: республика, 1993. - 447 с. - (Мыслители XX века)

156. Хельд К. Подлинная экзистенция и политический мир // Вопросы философии. 1997. - №4. - С. 38-49.

157. Хомяков A.C. Сочинения в 2-х томах. — Т.1: Работы по историософии. — М.: Медиум, 1994. 592 с.

158. Хорос В.Г. В поисках ключа к прошлому и будущему // Вопросы философии. 1993. - №5. - С. 99-110.

159. Хюни Г. Историчность мира как предел анализа временности в «Бытии и времени» М.Хайдеггера // Вопросы философии. 1998. - №1. - С. 122-125.

160. Чаадаев П.Я. Статьи и письма / Сост. Б.Н.Тарасов. М.: Современник, 1989.-621 с.

161. Шамшурин В.И. Человек и государство в русской философии естественного права // Вопросы философии. 1990. - №6. - С. 132-140.

162. Шанин Т. Идея прогресса// Вопросы философии. 1998.- №8. - С. 33-37.

163. Шацкий Е. Протолиберализм: автономия личности и гражданское общество // Полис. 1997. - №5. - С. 68-87.

164. Шацкий Е. Утопия и традиция: Пер. с польск. / Общ. ред. и послесл. В.А.Чаликовой. М.: Прогресс, 1990. - 456 с.

165. Шелохаев В.В. Русский либерализм как историографическая и историософская проблема // Вопросы истории. 1998. - №4. - С. 26-41.

166. Шгирнер М. Единственный и его собственность. — Харьков: Основа, 1994.

167. Щербинин А.И. Политический мир во времени и пространстве // Полис. — 1994.-№6.-С. 142-149.

168. Юм Д. Сочинения в 2-х томах. Т. 2. / Пер. с англ. С.И.Церетели и др.; Примеч. И.С.Нарского.- М.: Мысль, 1996. - 800 с. - (Философское наследие)

169. Ясперс К. Смысл и назначение истории / Пер. с нем. М.И.Левиной; Вступ. ст. П.П.Гайденко. М.: Республика, 1994. - 527 с. - (Мыслители XX века)