автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Жанр рассказа в творчестве Б. П. Екимова: традиции и новаторство

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Мокрова, Марина Владимировна

Введение

I. Пространственно-временная организация рассказов Б. Екимова.

1.1. «Тематическое пространство» «деревенской прозы» в рассказах

Б. Екимова

1.2. «В поисках утраченного времени»: И.А. Бунин и Б.П. Екимов.

II. Образная система рассказов Б. Екимова.

ПЛ. Концепция личности в рассказах Б. Екимова в контексте литературной традиции

П.2. «Отцы и дети» в прозе Б. Екимова

II.3 . «Чудики» В. Шукшина и Б.Екимова: логика преемственных связей

III. «Память жанра» и движение жанра.

Ш.1. Принципы сюжетно-композиционной организации рассказов Б. Екимова в свете чеховской традиции

Ш.2. Характер повествования. Автор и герои.

III. 3. Взаимодействие жанров и поиск новых жанровых форм в прозе Б. Екимова.

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Мокрова, Марина Владимировна

Литературная традиция хранит память о многочисленных революционных акциях и манифестах, отрицающих классическое наследие, «сбрасывающих с парохода современности», однако ни одному самому смелому новатору не удалось в действительности освободиться от ее магической власти. Совершенно закономерен в этой связи неослабевающий интерес ученых-словесников к изучению преемственных связей, «литературной генеалогии», знание которой абсолютно необходимо для уяснения своеобразия художественного мира писателя. Особое значение данный аспект литературоведческого анализа приобретает в отношении тех авторов, чье творчество еще мало изучено.

Объектом нашего исследования стало творчество современного писателя, нашего земляка, Бориса Петровича Екимова. Первые рассказы Б. Екимова появились в начале 70-х годов, а сейчас за ним прочно закрепилась репутация «первоклассного русского рассказчика», который занимает значительное место в современном литературном процессе, является постоянным автором «Нового мира». Б. Екимов, лауреат Государственной премии РФ (1998 г.), интересен как рядовому читателю, так и критику-профессионалу. Творчеству Б. Екимова посвящено немало критических работ, из которых наиболее важными нам представляются следующие: И. Богатко «Серьезнее некуда - жизнь», А.М. Буланов «Живая и честная душа», В. Васильев «Высота Б. Екимова», Н.Б. Иванова «Испытание правдой», А. Панков «Казалось бы, обыденная жизнь», И. Роднянская «Род людской», В.Б. Смирнов «Не страшась выводов», Я. Удин «О прозе Бориса Екимова».

В статьях и рецензиях на его прозу читаем: «Б. Екимов сегодня один едва ли не из самых талантливых рассказчиков» [137, с. 178]; «Б. Екимова не с кем сравнить - у него своя манера, свое Я» [67, с.291]; «Серьезный, мастеровитый писатель» [там же, с.301]. Практически все, кто обращается к его творчеству, отмечают, как главную особенность, верность «правде жизни», художественную зоркость и наблюдательность, неподдельную искренность во всех рассказах Екимова. Вот некоторые фрагменты критических статей. И. Питляр: «Екимов - правдивый и зоркий писатель» [177, с.252]; Я. Удин: «Его (Б. Екимова - М.М.) проза привлекает достоверностью изображаемого. И совестливым отношением к жизни» [216, с.130]; Н. Иванова: «Проза Б. Екимова живо наблюдательна, точна и социологична» [119, с. 127]. Чрезвычайно высокую оценку таланту Б. Екимова дает В. Сердюченко в своем критическом обзоре «Русская проза на рубеже третьего тысячелетия», где имя Б. Екимова продолжает ряд имен русских классиков JI.H. Толстого, И.А. Гончарова, И.С. Тургенева. В. Сердюченко, объявляя Б. Екимова достойным преемником русской классической традиции, указывает на «общий пафос его дарования: демократизм, народность, абсолютную правдивость, нравственную чистоту авторской позиции и, что главное, изобразительный талант» [195, с.95].

Отдельный вопрос - простота Б. Екимова. Здесь многие критические оценки и отзывы начинаются с отрицательной частицы «не». Рецензенты охотно перечисляют, чего нет в прозе Екимова: «нет занимательных сюжетных построений, композиционных ухищрений, фантазии, домысла, игры.» [216, с. 130], проза, «чурающаяся всякой книжной символики и совершенно не претенциозная.» [185, с.238]. И, тем не менее, более чем справедливым представляется высказывание А. Немзера: «простой Екимов не так прост» [163, с. 174]. Простота Екимова кажущаяся, об этом свидетельствуют и существенные противоречия в оценках самих критиков, чье единодушие ограничивается лишь общей характеристикой екимовского творчества, перерастая в дискуссию по конкретным проблемам, по отдельным рассказам. Яркий пример - острая дискуссия на страницах «Литературного обозрения» (1980-1981 гг.), вызванная публикацией рассказа Екимова «Холюшино подворье».

Соотношение в прозе Б. Екимова лирического, эпического и публицистического начал, связанные с ними характер и способы выражения авторской позиции - вот, пожалуй, важнейшая литературоведческая проблема, которая до сих пор не находит однозначного решения среди исследователей екимовского творчества. В частности, Н. Иванова считает: «Ни авторских размышлений, ни авторских отступлений не обнаружим мы в рассказах Б. Екимова. Лаконичные, подбористые рассказы Б. Екимова построены на той или иной социально важной (чаще всего - социально тревожной) жизненной ситуации. Давая выговориться самой жизни, представляя ее объективно, без какого бы ни было авторского нажима, лирического либо иронического «окраса», Б. Екимов не оценивает прямо поступки и действия героев. Оценку должен вынести сам читатель. авторская позиция, позиция Б. Екимова сложна, невзирая на всю очевидную простоту его рассказов» [119, с. 126]. Фактически противоположную точку зрения отстаивает в своей статье И. Роднянская, отмечая, что «сфера осуществления таланта Екимова - по преимуществу область трогательного, «духовно значительная» [185, с.240], она размышляет над определением Б. Екимова как сентиментального писателя, утверждая приоритет лирического начала в екимовской прозе.

Взгляд на данную проблему Я. Удина внутренне противоречив. С одной стороны, критик отмечает тяготение Б. Екимова к эпосу, утверждая, что «нет в его прозе возвышенных интонаций, совсем мало лиризма, почти нет и развернутых пейзажных описаний» [216, с. 130] (с чем и вовсе трудно согласиться). А с другой стороны, указывает на некоторую «проблемность, очерковость» прозы, «полярность екимовского восприятия», никак не согласующиеся с «объективным тоном повествования, обстоятельностью, полнотой и разветвленностью художественных мотивировок и связей» [там же, с. 138], о которых говорит Удин в этой же статье.

В.Б. Смирнов, отдавая дань писательскому мастерству Б. Екимова, тем не менее, отмечает следующие недостатки: «психологическую одномерность и плакатную одноцветность в изображении персонажей, к которым не лежит сердце писателя» [203, с. 167], кроме того, В.Б. Смирнов обращает внимание на то, что некоторые рассказы Екимова (например, «Холюшино подворье») портит излишняя описательность. А В. Солоухин, наоборот, считает, что «Б. Екимов всегда отличался острой конфликтностью» [цит. по 129, с.210]. Описательность и/или конфликтность: как сосуществуют они в художественном мире Б. Екимова? Вопрос тоже немаловажный для понимания его творчества.

На наш взгляд, наиболее точно отражена специфика писательской манеры Б. Екимова в статьях И. Богатко и Е. Скарлыгиной. Е. Скарлыгина видит самобытность таланта Екимова в «редком соединении повышенной поэтичности повествования с трезвостью и остротой социального зрения» [197, с. 228]. Аналогичную мысль находим в статье И. Богатко: «На соединении высокого, лирического и остросоциальной проблематики и строит Екимов свой художественный мир» [67, с.292].

Анализ критических работ позволяет сделать следующий вывод: творчество Б. Екимова изучено сегодня явно неполно и недостаточно глубоко. Накопленные в критике верные замечания и ценные наблюдения - это лишь начальный этап исследовательской работы, конечная цель которой - создание адекватного, целостного представления о творчестве писателя. Для успешного достижения вышеобозначенной цели чрезвычайно важно выбрать правильную «исследовательскую стратегию», которая бы максимально точно соответствовала художественной манере писателя, т.е. позволяла бы судить творца по законам, им самим над собою признанным.

Мы считаем, что наиболее эффективным подходом в данном случае будет изучение екимовского творчества в проблемном поле традиций и новаторства. Приверженность писателя классической традиции не вызывает сомнений: на этот факт указывают многие критики (В. Сердюченко, И. Роднянская, В. Новиков и др.), более того, это один из главных творческих принципов самого писателя, о чем Б. Екимов не раз говорил в своих выступлениях и интервью.

Проблема традиций и новаторства всегда была в центре внимания литературоведов, а на современном этапе - это, бесспорно, один из самых актуальных подходов к изучению художественных произведений. На особую значимость преемственных связей в искусстве указывают ученые самых разных школ и направлений: герменевтики, рецептивной эстетики, культурологической и семиотической школ, а также сторонники чрезвычайно популярной сегодня идеи интертекстуальности. Основы исторического подхода к исследованию различных сходных явлений в литературе и фольклоре были заложены еще A.FL Веселовским, который в своей знаменитой «Исторической поэтике» писал: «. заимствование предполагает в воспринимающем не пустое место, а встречные течения, сходные направления мышления, аналогичные образы фантазии» [83, с.56]. Существенный вклад в теорию преемственности в литературе внесла в 20-е гг. формальная школа, в частности Ю.Н. Тынянов, предложивший разграничить понятия «литературной эволюции» и «генезиса литературных явлений» («Литературный факт», «О литературной эволюции», «Тютчев и Гейне»). Ю.Н. Тынянов настаивал на необходимости системно-функционального подхода при изучении традиций, что позволит различить собственно «традицию» и факты формальных «конвергентных» совпадений. В 1975 г. появляется работа A.C. Бушмина «Преемственность в развитии литературы», большинство теоретических положений которой не утратило своей ценности и по сей день. Это одна из немногих монографий систематизирующего, обобщающего характера, где предложены типология преемственных связей, критический разбор методики исследования литературных традиций в индивидуальном творчестве, а также рассмотрен вопрос о соотношении традиций и новаторства. Теорией вопроса занимались также В.М. Жирмунский, П.С. Выходцев, H.A. Грознова, М.Б. Храпченко.1 Существует целый ряд блестящих работ, посвященных анализу традиций и новаторства в творчестве того или иного писателя. В то же время, очевидно, что в данной сфере литературоведческого знания остается множество лакун, требующих серьезного внимания теоретиков и методологов. H.A. Грознова -автор замечательного, глубокого исследования «Творчество Л. Леонова и традиции русской классической литературы» - в начале 80-х годов совершенно четко сформулировала степень изученности данного вопроса в нашем литературоведении, надо признать что и сегодня, спустя двадцать лет, ситуация практически не изменилась. «Огромный массив отдельных литературоведческих наблюдений, - пишет Н.А, Грознова, - в силу неразработанности методологической их основы еще редко приводит исследователей к достаточно емкому и мобильному пониманию закономерностей существования преемственных связей» [104, с.273].

Ниже мы кратко обозначим те теоретические положения, которые отражают наше видение исследуемой проблемы. Прежде всего, необходимо определить объем используемого понятия «традиции». Сегодня все большее распространение получает концепция культуры как «негенетической памяти» человечества. Чрезвычайно интересные идеи содержатся в работе Ю.М. Лотмана «Память в культурологическом освещении» (1985), где автор, синтезируя семиотический и культурологический подходы, раскрывает исходный тезис: «пространство культуры может быть определено как пространство некоторой общей памяти, т.е. пространство, в пределах которого некоторые общие тексты могут сохраняться и быть актуализированы» [153, с.200]. Ю.М. Лотман предлагает разграничить «память информативную» и «память креативную (творческую)», по его мнению, «примером творческой памяти является, в частности, память искусства» [там же, с.201]. По сути, все дальнейшие размышления ученого - это размышления над проблемой преемственности в литературе, т.е. над проблемой традиций. В этой связи особенно ценными представляются идеи, связывающие творческие механизмы «креативной памяти» (традиций) с психическими процессами человеческой памяти: «забывание» - «припоминание» как аналог «сбрасывания с корабля современности» и «возведения на пьедестал». (Не менее интересным, на наш взгляд, могло бы быть сопоставление произвольного и непроизвольного запоминания с особенностями сознательного / бессознательного следования традиции; для рецептивной эстетики, вероятно, актуальными были бы параллели с такими психическими особенностями памяти, как «узнавание» и «замещение»). Изучение проблемы литературных традиций в свете психологии памяти, намеченное в статье Ю.М. Лотмана, безусловно, обладает большим научным потенциалом, который, возможно, будет реализован в дальнейших исследованиях.

М.Ю. Лотман затрагивает в своей работе и еще один важный вопрос относительно функциональных особенностей «памяти культуры». О значении традиций в литературном процессе писали и пишут практически все, Лотман предлагает ёмкую содержательную формулу, которая стоит многих общих фраз. «Смыслы в памяти культуры, - утверждает исследователь, - не «хранятся», а растут», таким образом, «память не является для культуры пассивным хранилищем, а составляет часть ее текстообразующего механизма» [153, с.202]. Если понимать традиции как память искусства (литературы в частности), то, очевидно, необходимо признать за ними не только роль связующего начала, обеспечивающего преемственность литературного процесса, но и роль «генераторов» новых смыслов. При таком подходе совершенно по-новому воспринимается соотношение традиций и новаторства. Одной из самых распространенных точек зрения является следующая: традиции - это та сила, которую «художник должен преодолеть, чтобы создать новое» [78, с.140], тогда как идея, предложенная Лотманом, позволяет увидеть в самой традиции креативный импульс, порождающий новаторские идеи и формы будущих произведений.

Ощущение неразрывной связи старого и нового сближает мысли Ю.М. Лотмана с диалогической концепцией культуры М.М. Бахтина, который считал, что каждое произведение создается как диалогический отклик на произведения-высказывания предшественников и в свою очередь «провоцирует» новые ответные высказывания. Наиболее подробно этот вопрос освещен в работе «Проблема речевых жанров» (1953 г.), где автор определяет художественное произведение как реплику диалога, установленного на ответное понимание. «Произведение - звено в цепи речевого общения, -утверждает исследователь, - как и реплика диалога, оно связано с другими произведениями-высказываниями: и с теми, на которые оно отвечает, и с теми, которые на него отвечают.» [59, с.268]. Хотя М.М. Бахтин нигде напрямую не говорит о традициях, в действительности, многие его идеи непосредственно соотносятся с проблемой преемственности в литературе, более того, помогают увидеть привычное во многом по-новому. В свете концепции Бахтина возможно понимание литературных традиций как формы осуществления творческого диалога писателей. Творец художественного произведения («высказывания» в терминологии Бахтина) «не Адам, и потому самый предмет его речи неизбежно становится ареной встречи с мнениями «собеседников», с точками зрения, мировоззрениями, направлениями, теориями» [там же, с.289]. Фактически аксиомой можно считать следующее положение ученого: «Определить свою позицию, не соотнося ее с другими позициями, нельзя» [там же, с.286].

Диалогическая природа традиций обусловливает и характер преемственных связей: если рассматривать новое произведение как своеобразный отклик на предшествующие, то несложно выявить спектр возможных «ответных реакций». По словам Бахтина, «каждое высказывание полно отзвуков и отголосков других высказываний, с которыми оно связано общностью сферы речевого общения. оно их опровергает, подтверждает, дополняет, опирается на них, предполагает их известными, как-то считается с ними» [там же, с.286]2

В более поздних трудах М.М. Бахтина на первый план выходят проблемы понимания, толкования художественного текста, (основа современной герменевтики), категория читателя, «понимающего» оказывается равновеликой категории автора, «говорящего» (идеи, развиваемые в рецептивной эстетике). Бахтин утверждает, что интерпретатор «составляет часть понимаемого им высказывания, текста» [там же, с.319], «понимание восполняет текст: оно и активно и носит творческий характер» [там же, с.366]. Для полноценного понимания необходим контекст, т.к. «всякое понимание есть соотнесение данного текста с другими текстами»; «текст живет, только соприкасаясь с другим текстом (контекстом). Только в точке этого контакта текстов вспыхивает свет, освещающий и назад и вперед, приобщающий данный текст к диалогу» [там же, с.384].

Обращение к этимологии терминов «традиция», «диалог» и «контекст» дает весьма интересные результаты. «Традиция» и «контекст» - слова латинского происхождения, «диалог» - греческого, но все три понятия в той или иной степени указывают на связь, соединение, передачу информации. (Ср.: traditio -«передача»; contextus - «тесная связь, соединение»; dia - «между», «пере» + logos - «слово» = «междусловие», «перекличка голосов»). То есть все они напрямую соотносятся с проблемой преемственных связей в искусстве (литературе). Более того, эти ключевые, на наш взгляд, понятия выстраиваются в систему, позволяющую рассматривать проблему традиций как с точки зрения автора художественного произведения, так и с точки зрения реципиента-интерпретатора. Действительно, если традиции в литературе есть одна из основных форм существования творческого диалога писателей, то контекст должен быть отнесен к сфере «диалогической активности познающего» [59, с.383], и его необходимо рассматривать как теоретическую реконструкцию писательского диалога с предшествующей традицией. Контекст, который предлагается исследователем в ходе анализа, призван максимально точно восстановить преемственные связи, реально существующие между различными текстами. С другой стороны, понятно, что «авторский текст» и «текст прочитанный» почти никогда полностью не совпадают. Соответственно невозможно и абсолютно точно воспроизвести в исследовании все те полубессознательные формы обращения творца к прошлому культурному опыту, которые часто не имеют рационального объяснения. Однако стоит отметить, что удачно выбранное для анализа контекстное окружение в принципе способно выявить в произведении новые смыслы, актуализировать идейно-художественный потенциал его, который до того оставался незамеченным. Так, по словам М.М. Бахтина, «каждое слово текста преображается в новом контексте» [там же, C.388J.

На основании вышесказанного можно сделать следующий вывод. В силу своей многозначности понятие традиции трудно поддается определению. В самом широком смысле традиции - это феномен культурной памяти, обеспечивающий хранение и передачу прошлого опыта. В частности, в дефиниции, предложенной H.A. Мозолевой и В.Е Хализе вым, авторами статьи «Традиции и новаторство» в Литературном энциклопедическом словаре, традиции понимаются как «культурно-художественный опыт прошлых эпох, воспринятый и освоенный писателями в качестве актуального и непреходяще ценного, ставший для них творческим ориентиром» [239, с.443]. С другой стороны, необходимо учитывать диалогическую природу традиций. И, наконец, при восприятии произведения традиция восстанавливается «понимающим» в виде контекста.

Не раз уже отмечалось, что изучение традиций не самоцель, анализ преемственных связей всегда направлен на прояснение самобытности художника. Н.К. Пиксанов утверждал, что такой анализ «должен быть двухсторонним: выделяя в творчестве писателя чуждые возбуждения, реминисценции, заимствования, необходимо в то же время ясно определить его оригинальную поэтическую стихию» [176, с.231]. В связи с этим представляется необычайно важной при интерпретации проблема границы старого и нового, традиций и новаторства, поскольку довольно часто оригинальные новаторские находки естественно вырастают на благодатной почве традиций, являясь их органическим продолжением.3 Вот почему, на наш взгляд, нецелесообразно рассматривать проблему традиций отдельно от проблемы новаторства. В любом случае подобное разделение носит искусственный характер.

Требует особого внимания проблема типологии преемственных связей. «Все разнообразие форм и видов литературно-художественной преемственности, - отмечает в своей монографии A.C. Бушмин, - с трудом поддается четкой систематизации. В действительности, контакты последующего с предыдущим столь многообразны и изменчивы, что любой перечень форм и типов влияния всегда остается неполным, конкретная ситуация всегда порождает свои новые варианты. Никакая классификация не может их исчерпать. Постоянен лишь сам факт влияния как проявление закона преемственности» [78, с. 112]. Нельзя не согласиться с исследователем в том, что проблема типологии преемственных связей, действительно, чрезвычайно сложна, однако нельзя и совсем отказаться от попыток ее разрешения. Существует несколько вариантов классификаций, предложенных, в частности, самим A.C. Бушминым, В.М. Жирмунским, H.A. Мозолевым и Хализе вым (ЛЭС), а также H.A. Фатеевой (типология межтекстовых связей).4 Ниже мы предлагаем своеобразный алгоритм исследования проблемы традиций и новаторства, созданный на основе систематизации научных достижений в этой сфере.

• Выбор контекста, т.е. определение значимых фигур и тех произведений, между которыми устанавливаются преемственные связи. В зависимости от количества субъектов-участников анализируемого творческого диалога, это может быть собственно диалог - рассматривается творчество двух писателей (наиболее часто встречающийся вариант) или полилог - реконструируются творческие связи двух и более художников.

• В результате сопоставительного анализа обнаруживается некоторое сходство, которое необходимо объяснить, т.е. ответить на ряд вопросов.

- На каком уровне художественной системы реализована традиция? (Жанр, сюжет, композиция, образная система, проблемно-тематический уровень, стиль, текстуальное совпадение5 и т.д.).

- Какова причина выявленной общности: это связи генетического или типологического характера? (В скобках заметим: нас будут интересовать прежде всего историко-генетические связи, поскольку цель нашего исследования - изучить генезис художественной системы писателя в свете литературной традиции). Если у нас есть основания полагать, что обнаруженное сходство генетического происхождения, то закономерно возникает следующий вопрос, ответ на который собственно и представляет содержательную основу исследования.

- Как осваивается писателем предшествующий опыт? Наиболее важными при анализе являются, на наш взгляд, следующие критерии: степень творческой переработки, глубина освоения традиции (подражание, заимствование, творческое освоение, когда «чужое» органически включается и дополняет «свое»); характер «границы» между «своим» и «чужим» (максимально четкая - так называемая, установка на диссимиляцию, минимальная - ассимилятивное включение традиции в свой текст, вплоть до полного растворения в нем); степень осознанности обращения к традиции (сознательное - стихийное, неосознанное); характер диалога (серьезный либо пародийный, ориентированный на игровое начало; диалог-согласие, диалог-спор, а также различные промежуточные формы, о которых писал М.М. Бахтин).

• В заключение - характеристика творческого результата обращения писателя к традиции, позволяющего судить о своеобразии художественного мира этого автора.

Если признать верным исходный тезис о понимании традиции как креативной памяти искусства, литературы, то, очевидно, следует говорить о различных «парадигмах памяти-забвения» (Ю.М. Лотман), отражающих разные уровни исследования феномена традиций. Это может быть парадигма культурной эпохи, литературного направления, индивидуально-авторская парадигма, а также парадигма памяти литературного рода или жанра (Ср.: термин «память жанра», предложенный М. Бахтиным). В нашей работе мы будем опираться преимущественно на категорию жанра, поскольку жанр всегда соотнесен с литературной традицией, «живет настоящим, но всегда помнит свое прошлое, свое начало» (М.М. Бахтин) [58, с. 141].

Жанр рассказа, бесспорно, является ведущим в творчестве Б. Екимова. Рассказ - это та жанровая форма, в которой, на наш взгляд, талант Екимова проступает наиболее ярко, читая его рассказы, в полной мере ощущаешь особенности авторского стиля, языка, неповторимость писательского «Я». И если традиционно рассказ считают (но насколько справедливо?) своеобразным подготовительным творческим этапом к созданию крупных произведений, то у Екимова скорее роман и повести вторичны по отношению к рассказам: в своих «больших» произведениях Б. Екимов как бы суммирует идейные и художественные достижения, открытия малой формы. Таким образом, предмет нашего исследования - поэтика жанра рассказа в творчестве Б. Екимова.

Актуальность работы. Жанрология и изучение проблем преемственности - интенсивно развивающиеся направления современного литературоведения. Сочетание вышеуказанных подходов позволяет осмыслить идейно-художественное своеобразие рассказов Б. Екимова, а также способствует формированию целостного представления о творчестве писателя. Новизна исследования определяется его главной целью и связана с обращением к творчеству Б. Екимова, которое до сих пор не было предметом серьезного, всестороннего изучения.

Цель работы: рассмотреть жанровое своеобразие рассказов Б. Екимова в свете литературной традиции. Основная цель определила постановку конкретных задач:

1) выявить преемственные связи, наиболее значимые в художественном мире Б. Екимова;

2) рассмотреть своеобразие пространственно-временной организации рассказов Б. Екимова в свете литературной традиции, определить статус творчества Б. Екимова в отношении к феномену «деревенской прозы»;

3) охарактеризовать место и роль литературных традиций в формировании оригинальной образной системы рассказов Б. Екимова;

4) проанализировать логику преемственных связей на сюжетно-композиционном уровне, в системе повествования, в характере выражения авторской позиции;

5) проследить соотношение традиционного и новаторского, «памяти жанра» и движения жанра в рассказах Б. Екимова.

Материалом анализа являются рассказы Б. Екимова, созданные на протяжении всего творческого пути писателя вплоть до 2000 года. Принцип отбора материала обусловлен задачами исследования.

Методология исследования опирается на системный подход к явлениям словесного творчества, поскольку целостность и системность -основные характеристики в поэтике жанра. «Жанр, - отмечает H.JI. Лейдерман, - не сумма, не набор, а система, в нем главное - взаимосвязь содержательных форм, посредством которых формируется эстетически значимое художественное целое с его концептуальным художественным миром» [141, с.63]. Методологическую основу настоящей диссертации составляют сравнительно-сопоставительный, историко-функциональный и историко-генетический методы анализа; в рамках данных методов и основополагающих работ М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, В.М. Жирмунского, H.A. Грозновой, Д.С. Лихачева, A.C. Бушмина, В.В. Кожинова, Г.Н. Поспелова, Л.В. Чернец, Н.Л. Лейдермана рассматривается проблема литературных традиций, а также вопросы теории «малых жанров».

Теоретическая значимость работы состоит в выявлении закономерностей формирования оригинального художественного мира писателя в диалоге с литературной традицией, а также в разработке принципов анализа преемственных связей в словесном творчестве.

Практическое значение. Материалы и результаты данного исследования могут быть использованы в вузовских курсах, спецкурсах и спецсеминарах по современной русской литературе (в частности, по творчеству В.П. Астафьева, В.И. Белова, В.И. Распутина, В.М. Шукшина), а также как краеведческий компонент школьного курса литературы.

Апробация. Основные положения диссертации изложены в 4 публикациях; материалы исследования обсуждались на студенческих научно-практических конференциях Волгоградского государственного педагогического университета (апрель 2000, 2001 г.), на V и VI Региональных конференциях молодых исследователей Волгоградской области (ноябрь 2000, 2001 г.), на Всероссийской конференции «Рациональное и эмоциональное в литературе и фольклоре» (Волгоград, 2001 г.), а также на Международной конференции «Русское литературоведение в новом тысячелетии» (Москва, 2002).

На защиту выносятся следующие положения:

1. Б. Екимов в своем творчестве продолжает, развивает традиции «деревенской прозы», вступает с ней в диалог, определяющим моментом которого становится осмысление писателями «тематического пространства» деревни. Пристальное внимание Б. Екимова к категории Прошлого, характерный для многих его рассказов хронотоп заброшенного поместья, хутора, дома -наиболее значимые художественные координаты бунинской традиции в прозе Екимова.

2. Художественные открытия Б. Екимова в области народного характера, в изображении современного русского крестьянина обусловлены взаимодействием трех смысловых импульсов: верой писателя в «живую думу» народа, стремлением увидеть в человеке хозяина самому себе, своему Дому, своему делу и тем, что его герои неизменно проходят проверку трудом, поскольку труд для Екимова - важнейший нравственный закон человеческой жизни.

3. Поразительное ощущение жанровой формы рассказа объединяет Б. Екимова и В. Шукшина; творческая близость художников проявляется в прочной связи с традицией устного повествования, в умении угадать «идею характера», «наметить пунктир судьбы», а также в том, что авторское сознание (авторское Я) локализовано внутри изображаемого мира деревенской жизни. В целом ряде своих рассказов Б. Екимов обращается к коренному типажу шукшинской прозы - к «чудику», обнаруживая неисчерпаемое обаяние и современность героев этого типа.

4. Б. Екимов органично усвоил «урок» чеховской краткости и содержательности, что наиболее явственно прослеживается в сюжетно-композиционном построении рассказов; развивая традиции чеховского рассказа-открытия, он обращается к ситуации прозрения, духовного перерождения личности, делая акцент на свободном выборе героя. Открытые финалы в екимовской прозе часто одухотворены лирическим чувством.

5. Новые жанровые формы в прозе Б. Екимова рождаются как результат взаимодействия различных жанров и литературных родов. Подобно живой самоорганизующейся системе, мир Б. Екимова способен к саморазвитию, а ощущение единства рождается в результате соотнесения в читательском сознании некоторых констант этого мира: единого места действия (Донской край во всей его географической конкретности), постоянных героев (все они земляки, соседи, часто родственники), общих мотивов и сходных сюжетных ситуаций.

Структура и объем диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, примечаний и списка использованной литературы (242 наименования). Общий объем диссертации - 192 страницы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Жанр рассказа в творчестве Б. П. Екимова: традиции и новаторство"

Заключение.

Б. Екимов вошел в литературу как писатель со своим собственным, вполне оформившимся голосом. И этому ничуть не помешало то обстоятельство, что он, в общем-то, традиционен, традиционен глубоко, органически и последовательно, что мы и попытались показать в нашей работе. Однако, «и сама традиция, будучи непоколебимо верна самой себе, в то же время нуждается во все новых и новых художниках, в новом слухе и новом зрении, в новом жизненном материале. Если ничего этого не будет, традиция перестанет существовать сегодня, она становится памятником прошлого» [114, с.89]. Понимая укорененность Б. Екимова в национальной литературной (шире -культурной) традиции, в изучении преемственных связей писателя с предшественниками мы постарались избежать упрощенно суммарного их толкования. Полагаем, что в данном случае нельзя говорить о непосредственном влиянии какого бы то ни было писателя (Чехова ли, Бунина, Астафьева.) на Б. Екимова, поскольку невозможно проникнуть в тайны творческого процесса и с уверенностью сказать, к какому литературному опыту обращался в тот или иной момент автор. (Скорее всего, факты «влияния», «преемственности» часто не осознаются и самими писателями). Кроме того, необходимо учитывать «индивидуально-коллективный» характер традиций, о котором писал А.С. Бушмин: «Художественные традиции, берущие начало в творчестве отдельных писателей, находятся в постоянном взаимодействии, скрещивании, в процессе обновления и обогащения. Более поздняя традиция включается в более раннюю, преобразуя ее; разновременные элементы традиции взаимопроникают и видоизменяют друг друга в дальнейшем творческом процессе. В результате этого индивидуальные вклады в художественный метод познания действительности опосредствуются в сложном синтезе, образуют единую коллективную традицию, расчленение которой остается всегда более или менее условным и которая приобретает как бы анонимный характер» [78, с. 100].

Вот почему, на наш взгляд, оправданна и необходима «миметическая» концепция литературной традиции, согласно которой освоение предшествующего культурного опыта в творческом процессе происходит преимущественно в форме непроизвольного, бессознательного «воспоминания». «Парадигма памяти-забвения» (Ю.М. Лотман) естественно сугубо индивидуальна, она во многом оказывается обусловлена «включенностью» писателя в определенную культуру, а также спектром личных читательских пристрастий каждого автора. В ходе исследования на основе текстуального анализа мы выявили круг имен, наиболее значимых, на наш взгляд, в художественной «парадигме памяти» Б. Екимова. Литературный контекст для изучения жанровой специфики рассказов Б. Екимова составили:

A.П. Чехов, И.А. Бунин, «деревенская проза» (В.П. Астафьев, В.И. Белов, В.Г. Распутин), В.М. Шукшин.

Поскольку мы условились понимать текстуально реализованные преемственные связи в литературе как своеобразный диалог, то проведенную нами работу можно определить как реконструкцию диалога (точнее полилога) Б. Екимова с писателями прошлого. Ближайшими (и во временном и в идейном смысле) «собеседниками» Б. Екимова оказались В.П. Астафьев, В.И. Белов,

B.Г. Распутин - самые яркие представители «деревенской прозы». Творчество Екимова нельзя непосредственно отнести к «деревенской прозе» (если понимать ее как конкретно-исторический феномен, ограниченный рамками 6070 годов), однако, опираясь на лучшие художественные достижения, открытия «деревенской прозы», Б. Екимов в своем творчестве обнаруживает в данной традиции новые живительные «ресурсы», перспективы ее художественного развития, согласующиеся с требованиями дня сегодняшнего. Важную мысль находим в одном из критических эссе С. Залыгина, который утверждает, что «возрождение и развитие традиции в новых условиях, в условиях, когда успело уже сложиться и такое мнение, что эта традиция иссякла, что ей нет больше места, что она уже не в силах вызвать в нас, таких современных и сегодняшних, живого, злободневного интереса, - это тоже новаторство, и еще какое!» [114, с.90].

В ходе анализа мы пришли к выводу, что образы пространства и времени в традиции «деревенской прозы» имеют принципиально важное значение, обладают оценочными характеристиками, являются одной из главных внесубъектных форм выражения авторской позиции. При этом «тематическое пространство», или «концептуальный хронотоп» «деревенской прозы», который представлен и в рассказах Екимова, в свою очередь генетически восходит к руссоистской разновидности «идиллического хронотопа», выделенного еще М.М. Бахтиным. Знаковый характер художественного пространства деревни осмысливается писателями в соотнесении (отнюдь не всегда в противопоставлении) с пространством города. Пристальное внимание мастеров «деревенской прозы», а также Б. Екимова к категории Прошлого возвращает нас к бунинской традиции. Особый статус категории Памяти в художественном мире писателя, возникающий образ заброшенного хутора, дома, лирические медитации и публицистически страстные монологи - все это сближает многие рассказы Б. Екимова с прозой И. Бунина. Вариативность толкования ключевой оппозиции Город-Деревня, специфика отношений Прошлого, Настоящего и Будущего в екимовских рассказах дает основание говорить о трансформации, обновлении литературной традиции. Б. Екимов переводит эту художественную проблему в психологическое измерение: в его рассказах пространственно-временные образы даются преимущественно в восприятии героев; писатель не навязывает исключительно своего видения, своих оценок, признавая за героями, как, впрочем, и за читателями, право на личные пристрастия и субъективные суждения.

Много общего обнаруживается и при сопоставительном анализе образной системы произведений «деревенской прозы» и рассказов Б. Екимова. В рамках «деревенской прозы» действительно сформировался особый тип «человека из народа», принципиальное отличие которого от аналогичных образов Толстого,

Чехова, Бунина и других русских классиков заключалось в самом взгляде на народную жизнь: не извне, как это было раньше, а изнутри стихии крестьянской, деревенской жизни. Отсюда и совершенно иная художественная, психологическая установка. «Не «учеба у народа», не «обучение его» или анализ народного характера - не это главное в творчестве «деревенщиков», -отмечает исследователь творчества Шукшина, В. Сигов. - Главный источник творческой активности - любовь. Причем никакая не «требовательная», а «земная», беспричинная, принимающая всего человека с его «достоинствами» и «недостатками», главным и случайным» [196, с.24]. «Трудолюбие, доброта, близость к миру природы, чуткость и умение понять другого, активная сила памяти, одухотворенность всех больших и малых проявлений бытия, деятельное отношение к жизни, сила, способная преодолеть все невзгоды - эти качества присущи герою, который воплощает авторский идеал.» [там же, с.68]. Очевидно стремление писателей исследовать человеческий характер в предельных ситуациях, один из вариантов которой - ситуация «последнего срока», а также особое внимание в этой традиции уделяется анализу взаимоотношений разных поколений, проблеме отцов и детей.

Названия трех екимовских рассказов: «Живая душа», «Золотой хозяин» (один из первоначальных вариантов названия рассказа «Холюшино подворье») и «Возвращение», выполняя функцию символического обобщения, одновременно могут служить ключом к постижению основ авторского мировосприятия. Мировоззренческая концепция Б. Екимова, определяющая суть его творческих поисков, реализована на всех художественных уровнях созданных им произведений. Таким образом, единство формы и содержания, проблематики и поэтики екимовского рассказа обусловлено взаимодействием трех смысловых импульсов: веры писателя в живую душу народную, стремления увидеть в человеке хозяина самому себе, своему Дому, своему делу и, наконец, идеи преемственности, связи с прошлым, возвращения к традиционным ценностям. На этих «трех китах» базируются: идейное содержание большинства рассказов, принципы сюжетостроения, особенности восприятия пространства и времени, своеобразие образной системы, а также выбор конкретных художественных средств и приемов.

Особое место в художественной системе писателя, бесспорно, занимают творческие открытия В. Шукшина. То «жанровое содержание», которое Астафьев, Белов и Распутин воплощали, в основном, в жанре повести, Шукшин, а за ним и Екимов осуществили в жанровой форме рассказа. Законы жанра существенно отразились и на принципах раскрытия характера (через отдельную, часто критическую ситуацию, драматический эпизод), и на сюжетно-композиционной организации текста (более выраженный характер конфликта, динамизм, своеобразная сценичность, «драматургичность» сюжета). В целом ряде своих рассказов Б. Екимов обращается к коренному типажу шукшинской прозы - к «чудику», обнаруживая неисчерпаемое обаяние и современность героев этого типа. Нельзя не отметить и тот факт, что творчество обоих писателей питает живительный источник устного народного творчества: влияние форм устного рассказа на литературный жанр оказывается весьма существенным. Скорее всего, специфика авторской манеры повествования, искренность и естественность рассказчика, неподдельная любовь писателя к своим героям, сама позиция (автор находится внутри изображаемого мира) - все это черпается из народной культуры, имеет глубинные фольклорные истоки.

Уникальность творческого опыта А.П. Чехова, разработанных им принципов «жанровой формы» рассказа, обусловливает необходимость рассмотрения чеховской традиции, без которой современный рассказ (в том числе и рассказ Б. Екимова) не мог бы существовать. Б. Екимов органично усвоил «урок» чеховской краткости и содержательности, основывающихся на мастерском использовании художественной детали и психологического подтекста. В своем творчестве Екимов осмысливает ведущий тип сюжетного построения чеховского рассказа-открытия, обращаясь к ситуации прозрения, духовного перерождения личности в таких рассказах, как «Белые воды», «Мальчик на велосипеде», «Осенним днем». Кроме того, от Чехова Екимов унаследовал тип «персональной повествовательной ситуации», когда «слово героя явно окрашивает слово повествователя, вступает с ним в непосредственный контакт»; творческая близость этих писателей обнаруживается и в своеобразной «философии» природы, которая становится воплощением авторского идеала, и в интонационном, психологическом рисунке рассказа. По словам И. Роднянской, «Екимов . по-чеховски. сдержан, несомненный лиризм его скупо и умно дозирован» [185, с.238]. Особенно ярко эта лирическая одухотворенность прозы Екимова проступает в открытых, лирических финалах, также во многом восходящих к чеховской традиции.

В творчестве Б. Екимова находят свое выражение самые разнородные художественные элементы и тенденции. В его рассказах объективность, эпичность, повествования сочетаются с лирической страстностью авторских монологов, драматичные, остроконфликтные сюжетные ситуации с описательностью, нравственно-этическая проблематика с социальным, публицистическим «заданием» рассказов, психологическая сложность и многомерность образов любимых героев с определенной полярностью оценок. Соотношение столь противоречивых начал оказывается обусловленным жанровой природой конкретного рассказа.

В современной литературе отчетливо проявляется тенденция активного взаимодействия жанров, в результате чего происходит, с одной стороны, размывание жанровых признаков, четких границ, а с другой стороны - процесс внутрижанровой дифференциации: возникновение жанровых разновидностей (модификаций), внутри некогда единого, монолитного жанра, в частности жанра рассказа. В прозе Б. Екимова мы находим ряд рассказов, созданных на «стыке» различных жанров, более того, различных литературных родов. В тех рассказах Б. Екимова, которые приближаются к очерку, публицистическая направленность, злободневность, острота видения социальных проблем весьма характерные для творчества Б. Екимова в целом - реализуются наиболее полно и отчетливо. Здесь вполне оправданны прямая, открытая авторская оценка рассматриваемой проблемы, обнаженная тенденциозность, нескрываемый дидактический пафос произведения, нацеленные на искоренение социального зла.

Мастерство художественных описаний Б. Екимова раскрывается перед нами в коротких рассказах, в лирических фрагментах различных его произведений. Живописность, пластичность образов, поэтическая одухотворенность, блестящее владение словом отличают лучшие образцы лирической прозы писателя, посвященной единственной, заветной теме - теме малой Родины, природе донского края, которая дарит ощущение гармонии с миром, ощущение самоценности жизни, земного бытия.

В одном из ранних рассказов И.А. Бунина «Тишина» читаем: «Какое это великое счастье - жить, существовать в мире, дышать, видеть небо, воду, солнце! И все же мы несчастны! В чем дело?» (2, 211). В этом - весь Бунин. «Не проза и будничность жизни, а ее мощь и красота, многогранность ее вещественно-чувственных проявлений - отправная точка его мыслей и чувствований, пронизанных радостью земного существования <.> Однако, радостно-пантеистическое отношение к жизни неизменно овеяно у И.А. Бунина острым ощущением ее неустойчивости, роковой предопределенности всего живого» [80, с.48-49]. Творчество Б. Екимова - это убедительное художественное подтверждение первой части бунинского высказывания, притом, что вторая его часть словно бы трансформируется в «придаточное уступительное»: «Какое это великое счастье - жить, существовать в мире.», даже несмотря на то, что этот мир полон страданий. Жизнеутверждающий пафос его рассказов зиждется на умении писателя видеть и мастерски передавать гармонию и красоту окружающего мира. «Любовь к жизни -главное в рассказах Екимова. Ее-то и помнишь, с нею-то и остаешься» [163, с.175].

Большинство рассказов Б. Екимова несет в себе «память жанра», верность классической реалистической традиции. В таких, наиболее характерных рассказах Б. Екимова, сюжет основывается на ситуации духовного перелома, ситуации выбора, в которой происходит «проба характера», проверка жизненных ценностей, испытание героев. В центре рассказа у Екимова всегда находится Человек, писателя интересует его внутренний мир, процессы, происходящие в его душе, иными словами, момент самоопределения (становления) личности. Излюбленным объектом художественного и психологического исследования для писателя являются самые обыкновенные люди, чаще всего деревенские жители, его земляки. Внимательный наблюдатель и тонкий психолог - знаток человеческих душ, Б. Екимов умеет показать в своих произведениях «необычность судьбы обыкновенного человека», его нравственную силу, проявляющуюся не в словах, а в поступках, в работе. Труд как первооснова человеческого бытия, труд как ценностная, нравственная категория, труд как смысл жизни - это одна из наиболее важных «идейных координат» в авторской концепции. Потому и большинство героев Екимова проходит «проверку» трудом: верность своему делу отличает любимых екимовских персонажей. С особой теплотой создает писатель образы стариков и детей, намеренно сближая их в рассказах, что также становится одним из способов выражения авторской позиции. Антропоцентризм образной системы позволяет определить многие рассказы Б. Екимова как рассказы -портреты.

Конкретность, а иногда и категоричность оценок Екимова обусловлены тем, что сегодняшний день оценивается им «первозданным мерилом -совестью» [216, с.134]. Авторская концепция вобрала в себя «деревенскую философию жизни, где основные нравственные категории - те же добро и зло -существуют во многом в своем первоначальном, не «размытом» позднейшими наслоениями и разночтениями значении» [там же]. Именно такой взгляд художника делает возможным «равноправие точек зрения персонажей при цельности авторского пафоса», сочетание «антиномичности мысли с категорическим нравственным императивом». [165, с. 196.]. В лучших произведениях Б. Екимова социальное и нравственное, художественность и тенденциозность органично сочетаются, взаимно дополняя друг друга. «Екимов с истинно художническим тактом, оставаясь «здесь» и «теперь» в нашем «прекрасном и яростном мире» ищет сопряжения времен, того состояния, когда социальное и нравственное не сталкиваются, а в противоречивом единстве возвышают человека» [75]. Обобщая, можно сказать, что проза Б. Екимова

29 воплощает собой «классическое видение мира» (В.Е. Хализеев) , характерными признаками которого являются «доступность бытия рациональному познанию; полнота, прочность, неисчерпаемость жизни, достойной принятия и одобрения (пусть и не во всех ее сторонах и проявлениях), а в связи с этим признание ценностей меры, порядка, гармонии, покоя, а также причастность бытию, пафос середины и неодносторонности при освоении мира как целостности» [125, с.248].

Интересен подход Б. Екимова к организации своих рассказов в некий целостный мир, аналогичный реальному. Подобно живой самоорганизующейся системе, мир Б. Екимова способен к саморазвитию, а ощущение единства рождается в результате соотнесения в читательском сознании некоторых констант этого мира: единого места действия (Донской край во всей его географической конкретности), постоянных героев (все они земляки, соседи, часто родственники), общих мотивов и сходных сюжетных ситуаций.

В ходе нашей работы мы пришли к выводу, что новаторство Б. Екимова может быть охарактеризовано как «традиционное новаторство» (таким образом В.А. Апухтина определила суть творческих исканий В.М. Шукшина). Новизна в данном случае не только не опровергает жанровую природу рассказа, не разрушает жанр, но, наоборот, опирается на него «в своих интересах». Еще Д.С. Лихачев отмечал, что обращение к прошлому каждый раз происходит в новых условиях, «и каждое такое обращение в новых условиях было новым.

170

Это не отказ от нового, это новое понимание старого, своих корней, это ощущение себя в истории» [цит по 190, с ,126] .

Мы утверждаем, традиционность Екимова - это не только художественный феномен, но явление более общего, концептуального, мировоззренческого уровня. Связь писателя с традицией, фольклорной или литературной, можно выявить практически в любом его рассказе как в сфере проблематики, так и в сфере поэтики. Прозу Б. Екимова по праву можно отнести к «памятливой» литературе, которая через традиционные формы возвращает нам утраченное - время, нравственные ориентиры, ощущение разумной гармонии в этом мире. Здесь новизна особого рода, новизна восстановления ценностей, исторически не исчерпавших себя. Подобный подход позволяет понять творческую «программу» Екимова-писателя. Нам представляется, что таким образом Б. Екимов решает поставленную перед собой задачу - попытаться в своих рассказах художественно восстановить связь времен, связь поколений, утраченные ныне, противопоставить хаосу современной жизни, кризисному, трагическому мироощущению, характеризующему большинство произведений последнего десятилетия, позитивный идеал деятельного Добра.

Список научной литературыМокрова, Марина Владимировна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Екимов Б.П. Избранное: В 2-х т. Волгоград. Ком. По печати и информ. - 1998.

2. Екимов Б.П. Сочинения: В 3 т. Волгоград: Государственное учреждение «Издатель», 2000.

3. Екимов Б.П. Высшая мера: Повести, рассказы. Волгоград, 1995. -416с.

4. Екимов Б.П. Доехала благополучно: рассказы. Волгоград: Ниж,-Волж. Кн. Изд-во, 1980. - 286 с.

5. Екимов Б.П. Ночь проходит: Рассказы, повесть. М.: Советский писатель, 1986. - 368 с.

6. Екимов Б.П. Родительский дом. М.: Современник, 1998. - 271с.

7. Екимов Б.П. У своих. Рассказы. Волгоград.: Ниж.-Волж. Кн. Изд-во, 1975.-128 с.

8. Екимов Б.П. Холюшино подворье // Наш современник. 1979. - №3. - С. 38 - 60.

9. Екимов Б.П. Сено-солома // Наш современник. 1982. - №2. - С. 31 -50.

10. Екимов Б.П. За теплым хлебом // Волга. 1982. - №7. - С. 5-13.

11. Екимов Б.П. Мальчик на велосипеде // Наш современник. 1982. -№7.-С. 58-77.

12. Екимов Б.П. Ночь исцеления // Юность. 1984. - №12. - С. 21 - 35.

13. Екимов Б.П. Солонич // Рассказ-86. / Сост. В. Васильев. М., 1987. -С. 361 -386.

14. Екимов Б.П. «Ночь проходит.» // Рассказ-87. / Сост. Ю. Леонов. -М., 1988. С.52 - 81.

15. Екимов Б.П. Озеро Дербень // Рассказ-84. / Сост. А. Кармин. М., 1985. - с.55 - 86.

16. Екимов Б.П. Фетисыч // Новый мир. 1996. - № 2. - С. 3-22.

17. Екимов Б.П. Наш старый дом // Новый мир. 1997. - №7. - С.3-48.

18. Екимов Б.П. Житейские истории // Новый мир. 1998. - № 3. - С. 316.

19. Екимов Б.П. Житейские истории // Новый мир. 1999. - № 11. -С.73-85.

20. Екимов Б.П. Житейские истории // Новый мир. 2000. - № 12. - С. 76-90.

21. Екимов Б.П. Отцовский двор покинул я. // Новый мир. 1997. - № З.-С. 72-94.

22. Екимов Б.П. Возле стылой воды; Чикомасов; Котенок на крыше; Продажа // Новый мир. 1996. - № 10. - С. 3-23.

23. Екимов Б.П. Память лета // Роман-газета. 1999. - № 9.

24. Екимов Б.П. Память лета // Новый мир. 2000. - №7. -С. 124-134

25. Екимов Б.П. Последний рубеж // Новый мир. 1995. - № 4. - С. 118128.

26. Екимов Б.П. На распутье // Новый мир. 1996. - № 6. - С. 169-184.

27. Екимов Б.П. Надейся лишь на себя // Новый мир. 2000. - № 8. - С. 159-166.

28. Екимов Б.П. Что же такое героизм? // Лит. Обозрение. 1986. - №2. -С. 6-7.

29. Екимов Б.П. Где прячется от издателя современная русская книга?: Беседовал А. Щуплов Я Кн. Обозрение. 1999. - №7. - С.4.

30. Екимов Б.П. Возвращение на Родину к 125-летию со дня рождения И. Бунина. // Волгоградская правда. 1995. - 21 окт. - С.1.

31. Астафьев В.П. Последний поклон. В 2 т. - М.: Молодая гвардия, 1989.

32. Белов В.И. Собрание сочинений: В 5 т. -М.: Современник, 1991.

33. Бунин И.А. Собрание сочинений. В. 6 т. М.: Худ. Литература, 1987.

34. Гоголь Н.В. Мертвые души: Поэма. М.: Статистика, 1980. - 382 с.

35. Горький М. Избранные сочинения. М.: Худ. Литература, 1986. -1086 с.

36. Некрасов H.A. Избранное. М.: Правда, 1979. - 450 с.

37. Пушкин А. С. Сочинения. В 3-х т. Т.1. М.: Художественная лит., 1985.-735 с.

38. Распутин В.Г. Повести и рассказы. М.: Современник, 1985. - 736 с.

39. Солженицын А. Рассказы. -М.: Современник, 1989. -302 с.

40. Успенский Г.И. Избранное. -М.: Худ. Литература., 1953. 524 с.

41. Успенский Г.И. Теперь и прежде. -М.: Сов. Россия, 1977. 384 с.

42. Чехов А.П. Собрание сочинений в 11 т. М.: Правда, 1950.

43. Шукшин В.М. Собрание сочинений: В 6 т. -М.: Мол. Гвардия, 1992.

44. Критика и литературоведение

45. Абрамянц А. Звездные руны Ивана Бунина // Русская речь. 2002. -№2.-С. 29-33.

46. Анализ литературного произведения / Под ред. Л.И. Емельянова и А.Н. Иезуитова. Л.: Наука, 1976. - 236 с.

47. Анашенков Б. Эхо негероического бытия // Литературное обозрение. -1980.-№ 7.-С. 38-42.

48. Андреев Ю. Главное художественность, или Почему живут и умирают книги: Литературно - публицистические заметки // Октябрь. -1986. 11.-С. 201.

49. Антонов С.П. Я читаю рассказ (Из бесед с молодыми писателями) // Антонов С.П. Собрание сочинений. В 3-х т. Т.З. М.: Худож. литература, 1984. - С. 7-237.

50. Апухтина В.А. Проза В. Шукшина. М.: Высшая школа, 1986. - 96 с.

51. Астафьев В.П. Стержневой корень // Слово. 1991. - С. 62 - 69.

52. Афанасьев В.Н. И.А. Бунин. Очерк творчества. М.: Просвещение, 1966.-384 с.

53. Афанасьев Э.С. Иронический эпос Чехова // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. -2001.-Т. 60. № 6. С.27-34.

54. Бабореко А.К. И.А. Бунин. Материалы для биографии (с 1870 по 1917). -М.: Худ. литература, 1983.-351 с.

55. Базанова А.Е. Традиции русской классической литературы (Ф.М. Достоевский, М.Е. Салтыков-Щедрин, АЛ. Чехов) в прозе В.М. Шукшина: Дис. канд. филол. наук: 10.01.02. -М., 1986. 182 л.

56. Баранов С.Ю. Функциональное изучение литературы и проблема жанра И Жанры в историко-литературном процессе. Межвузовский сб. Под ред. проф. В.В. Гура. Вологда, 1985. - С. 3-17.

57. Басинский П. По ту сторону простого и сложного // Лит. газета. -1996. 13 нояб. (№ 46). - С. 4.

58. Басинский П. Имеющий глаза да увидит, имеющий уши да услышит. // Лит. газета. 2000. -20-26 декабря (№ 50-51). -С. 10.

59. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. 2-е изд. М.: Сов. писатель, 1963. - 364 с.

60. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. 2-е изд. - М.: Искусство, 1986. - 445 с.

61. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Худ. литература, 1975. - 504 с.

62. Бахтин М.М. Из черновых тетрадей // Лит. учеба. 1992. - Кн. 5-6. -С.153-166.

63. Белая Г.А. Художественный мир современной прозы. М.: Наука, 1983. -191 с.

64. Белая Г.А. Перепутье // Вопросы литературы. 1987. - № 12. - С. 75104.

65. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений. Т.1 М.: АН СССР, 1953.-572 с.

66. Бердников Г.П. А.П. Чехов. Идейные и творческие искания. Л.: Худ. литература, 1970. - 591с.

67. Бердяев H.A. Судьба России. М.: Изд-во МГУ, 1990. - 256 с.

68. Богатко И. «Серьезнее некуда жизнь». // Богатко И. Предчувствие: Литературно-критические статьи и очерки. - М., 1990. - С. 291-302.

69. Богданова А.Г. Жанрообразующая функция художественного времени в современном русском советском рассказе (композиция, характер, деталь). Автореф. канд. филол. наук: 10.01.02. - М., 1971.-19 с.

70. Большакова А.Ю. Русская «деревенская проза» 1960-1990 годов в англо-американском восприятии (к проблеме русско-западных межлитературных схождений) // Филологические науки. 1995. -№5-6.-С. 45-56.

71. Большакова А.Ю. Феномен деревенской прозы // Русская словесность. 1999. - № 3 . - С. 15-19.

72. Бонецкая Н.К. Проблема текста художественного произведения у М. Бахтина. // Филологические науки. 1995. - № 5-6. - С. 37-44.

73. Бонецкая Н.К. «Образ автора» как эстетическая категория // Контекст. 1985. Литературно-критические исследования. - М.: Наука, 1986. - С. 241-269.

74. Борисов В. Движение жанра. Волгоградский рассказ: история и современность // Отчий край. 1994. - № 1. - С. 173-174.

75. Буланов А.М. Авторский идеал и его воплощение в русской литературе второй половины Х1Хв.: Учебное пособие по спецкурсу. -Волгоград: изд-во ВГПИ им. A.C. Серафимовича, 1989. 80 с.

76. Буланов A.M. Живая и честная душа // Веч. Волгоград. 1987 - 29 марта. - С. 10.

77. Буланов A.M. Традиции русской классики в творчестве В. Распутина. Возможности интерпретации // Русская классика XX века: Пределы интерпретации: Сб. Материалов научной конференции. Ставрополь, 1995.-С. 86-88.

78. Буланов A.M. Логика сюжетов и логика характеров в рассказах А.П. Чехова «Ионыч» и «Невеста» // Поэтический мир Чехова. Сб. научных трудов. Волгоград: ВГПИ им. A.C. Серафимовича, 1985. -С. 23-30.

79. Бушмин A.C. Преемственность в развитии литературы. Л.: Наука, 1975.-159 с.

80. Бялый Г.А. Русский реализм. От Тургенева к Чехову. Л.: Сов. писатель., 1990. - 640 с.

81. Вантенков И.П. Бунин-повествователь (рассказы 1890-1916 гг.). -Минск.: Изд-во БГУ, 1974. 160 с.

82. Васильев В. Высота Б. Екимова // Васильев В. Достоинство слова: Лит.-критические ст. и заметки о сов. поэзии и прозе. М., 1988. С 150-154.

83. Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины: Учеб. пособие / Л.В. Чернец, В.Е. Хализе в, С.Н. Бройтман и др. М.: Высш. шк., 1999. - 556 с.

84. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М.: Высш. шк., 1989. -406 с.

85. Вильчек Л.Ш. «Деревенская проза» // Современная русская советская литература. В 2 ч. Ч. 2. Темы. Проблемы. Стиль: Под ред. А.Г. Бочарова, Г.А. Белой. -М.: Просвещение, 1987. С. 51-88.

86. Вильчек Л.Ш. Вниз по течению деревенской прозы И Вопросы литературы. 1985. - №6. - С. 34-72.

87. Виноградов И.А. О теории новеллы // Виноградов И.А. Вопросы марксистской поэтики. М.: Сов. писатель, 1972. - С. 240 - 312.

88. Волков A.A. Проза Ив. Бунина. М.: Московский рабочий, 1969. -448 с.

89. Выходцев П.С. Новаторство. Традиции. Мастерство. JL: Сов. писатель, 1973. -336 с.

90. Гаспаров M.JI. Филология как нравственность // Лит. обозрение. -1979,- № 10.-С. 26-27.

91. Гачев Г.Д. Содержательность художественных форм. (Эпос. Лирика. Театр.). М.: Просвещение, 1968. - 302 с.

92. Гашева H.H. Опыт изучения художественных взаимодействий в творчестве. Красноярск, 1996. - 126 с.

93. Гейдеко В.А. А. Чехов и Ив. Бунин. М.: Сов. писатель, 1987. -368 с.

94. Генис А. Фотография души (В окрестностях филологического романа) // Звезда. 2000. - № 9. - С. 183 - 189.

95. Генри П. Импрессионизм в русской прозе (В.М. Гаршин и А.П. Чехов) // Вестник Московского ун-та. Сер. 9. Филология. 1994. -№2.-С. 17-27.

96. Головко В.М. Русская реалистическая повесть: герменевтика и типология жанра. М. - Ставрополь: Московский гос. откр. пед. ун-т, Ставропольский гос. пед. ун-т, 1995. - 439 с.

97. Головко В.М. Историческая поэтика русской классической повести. -Ставрополь: Ставроп. гос. пед. ун-т, 2001. 205 с.

98. Горловский А. По праву любви // Лит. обозрение. 1985. - 1985. -Ns3.~ С. 44-47.

99. Горн В.Ф. В.М. Шукшин и философско-этические проблемы русской прозы о деревне.: Дис. д-ра филол. наук: 10.01.02. -М., 1992. -362 с.

100. Горн В.Ф. Василий Шукшин: Штрихи к портрету. М. Просвещение, 1993. - 127 с.

101. Горн В.Ф. Наш сын и брат. Проблемы и герои прозы В. Шукшина.- Ал. кн. изд-во, 1985. 208 с.

102. Гречнев В.Я. Русский рассказ конца XIX-XX в. (проблематика и поэтика жанра). Л.: Наука, 1979. - 208 с.

103. Гречнев В.Я. Категория времени в литературном произведении // Анализ литературного произведения / Под ред. Л.И. Емельянова и АН. Иезуитова. Л.: Наука, 1976. - С. 126-144.

104. Гришечкина Н.П. Повествовательность пьес и драматургичность повествовательных произведений А.П. Чехова // Поэтический мир Чехова. Сб. научных трудов. Волгоград: ВГПИ им. A.C. Серафимовича, 1985. - С. 43-49.

105. Грознова H.A. Творчество Л. Леонова и традиции русской классической литературы. Л.: Наука, 1982. - 312 с.

106. Гурвич И. Проза Чехова (человек и действительность). М.: Художественная литература, 1980. - 180 с.

107. Дедков И.А. Возвращение к себе. Литературно-критические статьи.- М.: Современник, 1978. 319 с.

108. Дедков И. А. Страницы деревенской жизни. (Полемические заметки) // Новый мир. 1969. - №3. - С. 231-246.

109. Дерман А.Б. О мастерстве Чехова. М.: Советский писатель, 1959. -207 с.

110. Долженко Л.В. Тема детства в рассказах Б. Екимова 80-х годов // Вопросы краеведения: Материалы краеведческих чтений. Вып. 2. -Волгоград, 1993. С. 202 - 205.

111. Емельянов Л.И. Василий Шукшин: очерк творчества. Л.: Худ. литература, 1983. - 152 с.

112. Ершова Л.В. Усадебная проза И. Бунина // Филол. науки. 2001. -№4.-С. 13-22.

113. Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение: Восток и Запад. Л., Наука, 1979. - 493 с.

114. Жирмунский В.М. Эпическое творчество славянских народов и проблемы сравнительного изучения эпоса. М.: Изд-во АН. СССР. -1958. -145 с.

115. Залыгин С. П. В пределах искусства: Размышления и факты. М.: Советский писатель, 1988. -448 с.

116. Золотусский И. На перекрестке эпох: Толстой и Чехов // Литература. 1999. - №14. - С.2 - 4.

117. Ив. Бунин и литературный процесс начала XX в. (до 1917г.). (Межвузовский сборник научных трудов). Л.: ЛГПИ им. Герцена, 1985.- 131 с.

118. Иванова Н.Б. О живом и застывшем. Полемические заметки о современном рассказе // Лит. обозрение. 1985. - № 2 - С. 20-26.

119. Иванова Н.Б. Испытание правдой: Журнальная проза в 1986 году. // Знамя. 1987. - № 1. - С. 210.

120. Иванова Н.Б. Сюжет и слово в рассказе // Иванова Н.Б. Точка зрения: О прозе последних лет. М., 1998. - С. 126-127.

121. Историко-литературный процесс. Проблемы и методы изучения. -Л.: Наука, 1974. 274 с.

122. Калениченко О.Н. Судьбы малых жанров в русской литературе кон. XIX н. XX в. (святочный и пасхальный рассказы, модернистская новелла). Дис. д-ра филол. наук: 10.01.01. -Волгоград, 2000. - 245 с.

123. Карпова В.М. Талантливая жизнь: В. Шукшин прозаик. - М.: Сов. писатель, 1986. - 300 с.

124. Катаев В.Б. Проза Чехова: проблемы интерпретации. М.: Изд-во Московского ун-та, 1979. - 326 с.

125. Кияшко Е.Е. Отражение донских диалектных особенностей в рассказах Бориса Екимова // Вестник СНО № 18. / Сер. «История», «Филология», «Культурология». Волгоград: Перемена, 2001. - С. 129-131.

126. Классика и современность / под ред. П.А. Николаева, В.Е. Хализе ва. -М.: Изд-во МГУ, 1991. 256 с.

127. Кокшенова К. Проблема зла в современной литературе // Литература в школе. 2000. - № 3. - С. 55 - 62.

128. Кожинов В.В. Происхождение романа. М.: Сов. писатель, 1963. -440 с.

129. Колобаева Л.А. В. Распутин-рассказчик // Русская словесность. -2002.-№2.-С. 11-18.

130. Компанеец В.В. Мир Б. Екимова // Отчий край. 1996. - № 3. - С. 210-212.

131. Копыстянская Н.Ф. Понятие «жанр» в его устойчивости и изменчивости И Контекст. 1986. Литературно-теоретические исследования. / Отв. ред. Н.К. Гей. М.: Наука, 1987. - С. 178 - 205.

132. Корман Б.О. Изучение текста художественного произведения. М.: Просвещение, 1972. - 110 с.

133. Корман Б.О. О соотношении понятий «автор», «характер», «основной эмоциональный тон» // Проблема автора в художественной литературе. Вып. 2. Воронеж, 1969. - С. 5-9.

134. Коробов В.И. Василий Шукшин. М.: Современник, 1988. - 284 с.

135. Котенко H.H. В. Распутин. Очерк творчества. М.: Современник, 1988. - 188 с.

136. Крамов И.Н. В зеркале рассказа: Монография. М.: Советский писатель, 1986. - 272 с.

137. Куляпин А.И. Левашов О.Г. В.М. Шукшин и русская классика. -Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 1998. 102 с.

138. Куницын В. Что же дальше?: Проза и поэзия в еженедельнике «Литературная Россия»//Наш современник. 1988. - № 1. - С. 178179.

139. Курбатов В. Разбитое зеркало // Лит. учеба. 1995. - № 5/6. - С.73-82.

140. Ланщиков А.П. Виктор Астафьев. Право на искренность. М.: Сов. Россия, 1975. - 96 с.

141. Лапченко А.Ф. Человек и земля в русской социально-философской прозе 70-х гг. (В. Распутин, В. Астафьев, С. Залыгин). Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1985. - 136 с.

142. Лейдерман Н.Л. Движение времени и законы жанра: Жанровые закономерности развития советской прозы в 60-70-е гг. Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1982.-254 с.

143. Лейдерман Н.Л. Та горсть земли: Литературно-критические статьи. Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1988. - 238 с.

144. Лейдерман Н.Л. Липовецкий М.Н. Современная русская литература. В 3 кн. М.: Эдиториал УРСС., 2001.

145. Лейдерман Н.Л. Липовецкий М.Н. Между хаосом и космосом. Рассказ в контексте времени // Новый мир. 1991. - № 7. - С. 240-257.

146. Лисичкин Г. В поддержку Митьки Холюшиного оппонента II Лит. обозрение. - 1980. - № 7. - С. 43-46.146. «Литература это жизнь.» / Записал С.Моисеев // Спутник. -1997. - 5 мая (№17). - С.11.

147. Литературное наследство. Иван Бунин. В 2 кн. М.: Наука, 1973.

148. Лифанов Ю. Мастер негероического эпоса II Волгогр. правда. -1997.-4окт.-С. 8.

149. Лихачев Д.С. О национальном характере русских // Вопросы философии. 1990. - № 4 . - С. 3 - 6.

150. Лихачев Д.С. Искусство в 2000 г. // Прошлое будущему. - Л.: Наука, 1985.-С. 12-27.

151. Лотман Ю.М. Избранные статьи. В 3 т. Т. 1. - Таллин: Александра, 1992. - 479 с.

152. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М.: Искусство, 1970.-384 с.

153. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст -семиосфера - история. - М.: Языки русской культуры, 1999. - 464 с.

154. Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. М.: Наука, 1990.-275с.

155. Михайлов А. Пространство рассказа: Литературная критика. // Октябрь. 1986. - № 1. - С. 179-189.

156. Михайлов О.Н. И.А. Бунин. Очерк творчества. М.: Наука, 1967. -174 с.

157. Мне не нужно «по-новому», мне нужно по-доброму! / Записал П. Басинский // Лит. газ. - 1997. - 27 авг. (№35). - С. 10158. «Молодые выбрали русскую реалистическую литературу.» / Записал С.Моисеев // Спутник. 1998. - 9 янв.(№1). - С.З.

158. Молодые о молодых. Сб. литературно-критических статей молодых критиков. Сост. и общ. Ред. В. Дементьева. М.: Мол. гвардия, 1974. -351 с.

159. Москвина O.A. Жанрово-стилевое своеобразие произведений В. Белова и В. Шукшина: Дис. канд. филол. наук: 10.01.02. М., 1985. -218 с.

160. Невзглядова Е.В. Эвтерпа с черного хода. (Заметки о прозе) // Новый мир. 2000. - № 8. - С. 182-194.

161. Недзвецкий В.А. Предшественники и истоки «деревенской прозы» // Литература в школе. 1999. - № 6. - С. 5-20.

162. Немзер А. Взгляд на русскую прозу в 1996 году // Дружба народов. -1997.-№2.-С. 174-176.

163. Нинов А.А. Современный рассказ. JL: Худ. литература, 1969. -287с.

164. Новиков В.Н. Думайте поступками. Рассказ и современность И Октябрь. 1987. - № 6. - С. 198.

165. Новиков В.Н. Ощущение жанра. Роль рассказа в развитии современной прозы // Новый мир. 1987. - № 3. - С. 239-254.

166. Огнев А.В. Русский советский рассказ 50-70-х годов. М.: Просвещение, 1978. 208 с.

167. Ольвовский П.А. Народнопоэтические и литературные традиции в прозе В.М. Шукшина: Дис. канд. филол. наук: 10.01.05. -М., 1986. 178 с.

168. Пальман В. Уж если Митька задумался.// Лит. обозрение. 1981. -№ 7. - С. 25-28.

169. Панкеев И.А. В. Распуган: По страницам произведений. М.: Просвещение, 1990. - 144 с.

170. Панкеев И. «Мой лучший рассказ»: Жанр рассказа в творчестве современных писателей. // Дон. 1989. -№ 9. - С. 152-153.

171. Панков А. Казалось бы обыденная жизнь. // Молодые о молодых: Сб. литературно-критические статьи молодых критиков. М., 1979. -С. 124-128.

172. Пендраковский В. Ночь проходит сумерки остаются // Культура. -1987. - 29 марта (№12). - С. 7.

173. Перевалова C.B. Проблема автора в русской литературе 1970-80-х гг. Дис. д-ра филол. наук: 10.01.01. - Волгоград, 1998. - 288 с.

174. Перевалова C.B. «Особая география памяти» (Образ автора в русской прозе 1970-х 1980-х Астафьев, Распутин, Маканин). -Волгоград: Перемена, 1997. - 288 с.

175. Пиксанов H.K. «Горе от ума» и западные влияния // Пиксанов Н.К. Грибоедов. Исследования и характеристики. М.: Писатель. - 1934. -С. 191-279.

176. Питляр И. Достоинство человека // Новый мир. 1985. - № 8. - С. 250 - 254.

177. Плеханова И.И. В. Шукшин, В. Распутин, Ю. Трифонов: (Своеобразие художественной системы писателя). Дис. канд. филол. наук: 10.01.02. - Л., 1980. - 219 с.

178. Полоцкая Э.А. А.П. Чехов. Движение художественной мысли. М.: Сов. писатель, 1979. - 340 с.

179. Поспелов Г.Н. Вопросы методологии и поэтики. М.: Изд-во Московского ун-та, 1983. - 336 с.

180. Поэтический мир Чехова. Сб. научных трудов. Волгоград: ВГПИ им. A.C. Серафимовича, 1985. -144 с.

181. Пруцков Н.И. Историко-сравнительный анализ произведений художественной литературы. Л.: Наука, 1974. - 203 с.

182. Ри Чжон Хи. Проблема памяти в творчестве И.А. Бунина. -Автореф. канд. филол. наук: 10.01.01. М, 1999. - 19 с.

183. Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л.: Наука, 1974.-299 с.

184. Роднянская И. Род людской // Новый мир. 1996. - № 11. - С. 237241.

185. Руссо Ж.-Ж. Эмиль, или О воспитании // Руссо Ж-Ж. Педагогические сочинения в 2 т. Т.1. - М.: Педагогика, 1981. - 656 с.

186. Рымарь Н.Т. Скобелев В.П. Теория автора и проблема художественной деятельности. Воронеж. - 1994. - 263 с.

187. Савельев А.Н. Русская «деревенская проза» в англо-американской критике 80-х гг.: Дис. канд. филол. наук: 10.01.02. СПб., 1992. -242 с.

188. Селезнев Ю.И. Василий Белов: Раздумья о творческой судьбе писателя. М.: Сов. Россия, 1983. - 144 с.

189. Семанова М.Л. Чехов-художник. М.: Просвещение, 1976. 224 с.

190. Семанова М.Л. О содержательности формы рассказов А.П. Чехова («Горе», «Скрипка Ротшильда») // Поэтический мир Чехова. Сб. научных трудов. Волгоград: ВГПИ им. A.C. Серафимовича, 1985. -С.12-23.

191. Семенова C.B. В. Распутин. -М.: Сов. Россия, 1987. 176 с.

192. Сергеев Е. Талантлив автор. А герой?. // Знамя. 1987. - № 5. - С. 228-230.

193. Сердюченко В. Русская проза на рубеже третьего тысячелетия // Вопросы литературы. 2000. - Июль-Август. - С. 77-97.

194. Сигов В.К. Русская идея В.М. Шукшина. Концепция народного характера и национальной судьбы в прозе. М.: Интеллект - Центр. 1999. - 302 с.

195. Скарлыгина Е. Все на свете живое // Знамя. - 1987. - № 12. - С. 228-230.

196. Скобелев В.П. Поэтика рассказа. Воронеж: изд-во Воронежского ун-та, 1982. - 156 с.

197. Славникова О. Деревенская проза ледникового периода // Новый мир. 1999. - № 2. - С. 198- 207.

198. Сливицкая О.В. Фабула композиция - деталь бунинской новеллы // Бунинский сборник (материалы научной конференции, посвященной столетию со дня рождения И.А. Бунина). - Орел: изд-во Орловского гос. пед. ин-та, 1974. - С. 90 - 103.

199. Сливицкая O.B. Сюжетное и описательное в новеллистике И.А. Бунина // Русская словесность. 1999. - №1. - С. 89 - 110.

200. Сливицкая О.В. Чувство смерти в мире Бунина // Рус. литература. -2002. -№1,- С. 64-78.

201. Смирнов В.Б. Постижение правды // Наш современник. 1982. -№6. -С. 171-176.

202. Смирнова А.И. «Не то, что мните вы, природа.»: Русская натурфилософская проза 1960-1980-х годов. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 1995. - 192 с.

203. Смирнова Л.А. Ив. Бунин: Жизнь и творчество. М.: Просвещение, 1991.- 192 с.

204. Солженицын А.И. Слово при вручении премии Солженицына В. Распутину 4 мая 2000 г. // Новый мир. 2000. - №5. - С. 186 - 189.

205. Степанян К. Реализм как преодоление одиночества: Заметки и критика о современной прозе. // Знамя. 1996. - № 5. - С.203-210.

206. Стреляный А. Наживное дело // Лит. обозрение. 1981. - № 1. - С. 22 -27.

207. Сухих И.Н. Проблемы поэтики А.П. Чехова. Л.: издательство ленинградского университета, 1987. -181с.

208. Сухих И.Н. Душа болит («Характеры» В. Шукшина, 1973) // Звезда. 2001. -№ 10. -С.223-232.

209. Сычева Л. Обещание // Учительская газета. 1997. - 11 нояб. -С. 20.

210. Твардовский А. О самом главном. М.: Сов. Россия, 1974. - 104 с.

211. Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры. М.: Изд-во АН СССР, 1964. - 486 с.

212. Толченова Н.П. Слово о Шукшине. М.: Современник, 1982. -160 с.

213. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. - 574 с.

214. Удин Я. О прозе Б. Екимова // Волга. 1988. - № 3. - С. 130-141.

215. Ульяшов П.С. Этот неумирающий жанр (Современный советский рассказ). М.: Знание, 1987. - 112 с.

216. Утехин Н.П. Жанры эпической прозы. JL: Наука, 1982. 184 с.

217. Фатеева H.A. Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов. М.: Агар, 2000. - 280 с.

218. Франк С. Мудрые заветы // Слово. 1990. - № 6. - С. 58-62.

219. Храпченко М.Б. Художественное творчество, действительность, человек. -М.: Сов. писатель, 1982. 416 с.

220. Цветов Г.А. Тема деревни в современной советской прозе. Л.: Знание, 1985.-32 с.

221. Чалмаев В. Испытание надежд: Перестройка и духовно-нравственная ориентация современной прозы // Москва. 1988. - № 4. -С. 190-192.

222. Чалмаев В. «Воздушная воздвиглась арка.» Деревенская проза -реализм, нравственный кодекс, испытание будущим // Вопросы литературы. 1985. - №6. - С. 73-117.

223. Чернейко JI.O. Способы представления пространства и времени в художественном тексте У/ Филол. науки. 1994. - № 2. - С. 58-70.

224. Чернец Л.В. Литературные жанры: (Проблема типологии и поэтики). М.: Изд-во МГУ, 1982. - 192 с.

225. Чернец Л.В. Вопросы литературных жанров в работах М.М. Бахтина // Филол. науки. 1980. - № 6. - С. 13-21.

226. Черносвитов Е.В. Пройти по краю. Василий Шукшин: мысли о жизни, смерти и бессмертии. М.: Современник, 1989. - 237 с.

227. Чеховиана: Статьи, публикации, эссе. М.: Наука, 1990. - 278 с.

228. Чиров Д. Тайна золотого хозяина // Волга. 1984. - № 11.-С. 162 -166.

229. Чудаков А.П. Мир Чехова: Возникновение и утверждение. М.: Сов. писатель, 1986. - 384с.

230. Чудаков А.П. Поэтика Чехова. М.: Сов. писатель, 1971. - 423 с.

231. Шайтанов И. Реакция на перемены (Точка зрения автора и героя в литературе о деревне) H Вопросы литературы. 1981. - № 5. - С.34-60.

232. Шапошников В.Н. Валентин Распутин. Новосибирск: Зап.-Сиб. книжное изд-во, 1978. - 67 с.

233. Шкловский В.Б. О теории прозы. М.: Сов. писатель, 1983. - 384 с.

234. Шубин Э.А. Современный русский рассказ. Вопросы поэтики жанра. Л.: Наука, 1974. 181 с.

235. Яновский H.H. Виктор Астафьев. М.: Сов. писатель, 1982. - 272 с.

236. Краткая литературная энциклопедия. Гл. ред. A.A. Сурков. Т. 7. -М.: Сов. энциклопедия. - 1972. - 1007 с.

237. Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева. М.: Сов. энциклопедия, 1987. -752с.

238. Современный философский словарь / Под общ. ред. В.Е. Кемерова. -Лондон. Москва: Панпринт, 1998. - 1064 с.

239. Hosking G. Beyond Socialist Realism. Soviet Fiction since "Ivan Denisovich". L., - Toronto. - Sidney. - N.Y. 1980.

240. Porter R. Four Contemporary Russian Writers. Oxford N.Y. 1989.