автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Жанровая специфика и проблематика романов-притч Уильяма Голдинга 1950-1960-х годов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Жанровая специфика и проблематика романов-притч Уильяма Голдинга 1950-1960-х годов"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

щ

11111111111

003480941

КЕЧЕРУКОВА Марина Аламатовна

ЖАНРОВАЯ СПЕЦИФИКА И ПРОБЛЕМАТИКА РОМАНОВ-ПРИТЧ УИЛЬЯМА ГОЛДИНГА 1950-1960-х ГОДОВ

Специальность- 10 01 03 - литература народов стран зарубежья (литература народов Европы, Америки, Австралии)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

2 2 ОПТ ™

Санкт-Петербург 2009

Работа выполнена на кафедре истории зарубежных литератур факультета филологии и искусств Санкт-Петербургского государственного университета

Научный руководитель кандидат филологических наук, доцент

Чамеев Александр Анатольевич

Официальные оппоненты доктор филологических наук, профессор

Владимирова Наталия Георгиевна

кандидат филологических наук, доцент Исламова Алла Каримовна

Ведущая организация1 Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств

Защита состоится « 2009 года в 1С часов на заседании

совета Д 212 232 26 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу. 199034, г. Санкт-Петербург, Университетская наб., д

11.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им М Горького Санкт-Петербургского государственного университета (г Санкт-Петербург, Университетская наб, 7/9)

Автореферат разослан «

2009 года

Ученый секретарь диссертационного совета.

кандидат филологических наук, доцент ^ С Д Титаренко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Творчество английского писателя, лауреата Нобелевской премии по литературе Уильяма Голдинга (1911-1993) - одно из самых ярких и противоречивых явлений британской послевоенной прозы Усилиями

зарубежных и отечественных литературоведов за последние пятьдесят с

/

лишним лет была проделана весьма значительная работа по осмыслению художественного наследия английского романиста Были изучены социально-исторические и философские истоки романов писателя, особенности поэтики и проблематики его произведений, выявлены основные этапы творческой эволюции и общие закономерности повествовательного метода автора

В обширной критической литературе о творчестве Голдинга, при всем многообразии подходов к интерпретации его произведений, наблюдается одна общая тенденция первый роман писателя «Повелитель мух» (1954) традиционно трактуется не только как главная книга автора, вершина его творчества, но и как некий эталон современной притчевой прозы, классический вариант некчассшеской притчи Надо отметить, что сам Голдинг не только не возражал против такого определения своего романа, но и разъяснял, какой именно смысл он вкладывает в понятие «притча» и почему в своей первой книге он обратился именно к этой литературной форме Пояснения писателя лишь способе 1вовали тому, что за ним прочно закрепился ярлык «сочинителя притч», и что бы ни выходило из-под пера автора после «Повелителя мух», многие исследователи были склонны автоматически причислять к жанру притчи.

Каждое произведение Голдинга уникально в жанровом отношении и требует особого похода при анализе Безусловно, все произведения писателя отличает особый голдинговский стиль, но вместе с тем от романа к роману расширяется круг охватываемых проблем, меняется сюжетно-композиционное оформление произведений, происходит эволюция философских взглядов автора, идут поиски новых художественных приемов

Более того, притчевостъ многих произведений Голдинга не столь очевидна и нуждается в дополнительных комментариях. Нуждается в них и понятие «роман-притча», вынесенное нами в заглавие диссертационного исследования Основные формально-содержательные признаки притчи сложились во времена Нового Завета, а само происхождение притчи относится к еще более ранним периодам истории В XX веке притча переживает свое второе рождение В то же время притчи писателей прошлого (и нынешнего) столетия существенно отличаются от классической (евангельской) притчи, что значительно усложняет проблему теоретического осмысления этого литературного явления

Таким образом, актуальность диссертации обусловлена тем, что в ней затрагиваются наиболее существенные особенности такого пограничного с точки зрения жанровой специфики явления, как роман-притча в том виде, в каком эта необычная литературная форма преломилась в творчестве одного из крупнейших художников слова второй половины XX века

Детальное изучение жанрового своеобразия ранних романов Уильяма Голдинга позволяет не только глубже проникнуть в философский замысел произведении писателя, понять его позицию в решении вопросов о природе человека, о путях исторического прогресса, о соотношении религиозного и научного мировоззрения, а также других острых для современного человека проблем, но и проиллюстрировать некоторые пути и закономерности модификации жанра романа в контексте общего для писателей XX века

интереса к скрытым возможностям формы художественного произведения а также тенденции к синтезу различных жанровых традиций

Первый этап творчества Голдинга, пришедшийся на 1950-1960-е годы, связан с созданием шести романов Однако объектом исследования в настоящей работе явились лишь четыре произведения автора, написанные в этот период - это романы: «Наследники», «Хапуга Мартин», «Свободное падение» и «Шпиль» Роман «Повелитель мух» исключен из этого перечня, поскольку в англо-американской и отечественной критике существует большое число работ о первой книге Голдинга, в которых были рассмотрены практически все аспекты этого произведения. Данная работа ограничивается лишь кратким анализом «Повелителя мух», являющимся скорее обобщением уже имеющейся критической литературы, нежели самостоятельным исследованием Ограниченный объем диссертации не позволяет охватить весь цикл романов Уильяма Голдинга 1950-1960-х годов. Настоящее исследование вынуждено ограничиться анализом четырех романов, представляющих наибольший интерес с точки зрения изучения их жанровой специфики в целом, и особенностей преломления притчевош начала в каждом из романов в частности Роман «Пирамида», вышедший в 1967 году, открыл новую совершенно неожиданную грань таланта Голдинга как создателя ярких, сатирически емких зарисовок быта и нравов английской провинции, однако по своим формальным и содержательным характеристикам «Пирамида» не может быть отнесена к жанру «романа-притчи», а, следовательно, анализ романа не предусмотрен в диссертации

Предмет исследования связан с изучением жанрового своеобразия указанных произведений Уильяма Голдинга

Основная цель настоящей работы заключается в выявлении специфических черт жанра романа-притчи, определении других жанровых составляющих, а также проблематики и преемственных связей ранних

романов Говдинга Для достижения поставленной цели потребовалось решить ряд частных задач

1 Рассмотреть историческую эволюцию притчи и особенности модификации жанра в литературе XX века

2 Определить ключевые, жанрообразующие признаки современного романа-притчи

3 Исследовать специфику повествовательной манеры, системы образов, сюжетно-композиционнош построения романов-притч У Голдинга 19501960-х годов

4 Проанализировать проблематику, основные символы, а также систему мифологических и литературных аллюзий обозначенных произведений \

5 Дать анализ иносказательного плана романов-притч У Голдинга и рассмотреть соотношение иносказательного и фабульного уровней произведений

6 Проследить эволюцию художественной манеры писателя Отечественные ученые при анализе ранних произведений У. Голдинга в основном отдают предпочтение романам «Повелитель мух» и «Шпиль» Все, что написано у нас о таких романах как «Наследники», «Хапуга Мартин», «Свободное падение» сводится к десятку-другому страниц Таким образом, научная новизна в первую очередь определяется недостаточной исследованностью анализируемых в диссертации произведений В работе рассматриваются мало изученные или совершенно незатронутые аспекты ранних романов писателя Кроме того, в настоящей работе впервые в о 1ечес1 венной науке предпринята попытка комплексного монографического исследования романов У Голдинга 1950-1960-х годов

Теоретическая значимость. Результаты диссертационного исследования позволяют уточнить литературоведческую терминологию и границы понятия «притча» в литературе и открывают пути для дальнейшего

изучения как форм присутствия притчи в литературе XX столетня, так и художественного наследия Уильяма Голдинга

Практическая ценность диссертации заключается в том, что ее материалы и выводы могут быть использованы при подготовке курсов лекций и семинаров по истории зарубежной литературы, спецкурсов по проблемам романа XX века и по истории британской послевоенной прозы

Теоретическую основу диссертации составляют труды, посвященные проблемам генезиса, исторического развития притчи, а также притчевого дискурса XX столетия (СС Аверинцева, ИВ Саморуковой и С.З Агранович, М Л Гаспарова, Р Скоулз, Э Флетчер и др), теории и философии мифа (Е М Мелетинского, А Ф Лосева, М. Элиаде, Р Вейман, А А Потебни, М М Маковского и др), проблеме категории «точки зрения» (В Шмид, Б Успенского), философские трактаты К Юнга, Гегеля, Г-Г Гадамера, Э Фромма, Ж -П Сартра; работа написана с опорой на труды таких отечественных ученых, как М М Бахтин, Ю М. Лотман, А Ю Гуревич, О М Фрейденберг и др

При написании работы привлечено большое количество зарубежных и отечественных статей, монографий, диссертационных исследований по творчеству Уильяма Голдинга.

Методологическая основа диссертации В работе были использованы сравнительно-исторический метод, структурно-типологический и компаративистский методы, а также некоторые элементы структурно-мифологического анализа

Основные положения, выносимые на защиту:

1 Двуплановость повествования, достоверность и развернутость фабульного плана наряду с подчиненностью произведения на всех его уровнях философскому замыслу писателя, наличие всевозможных символов, столкновение двух противоборствующих начал, сжатость

художественного пространства и условность времени делают второй роман У Голдинга «Наследники» таким же классическим образцом современной притчи как и «Повелитель мух»

2 Роман «Хапуга Мартин» за счет сопоставления с известными мифологическими и литературными сюжетами обретает высокий уровень философского обобщения, позволяющий расширить частную историю жизни протагониста до всеобъемлющей философской притчи

3 Форма присутствия притчи в романе «Свободное падение» заключается в обращении автора к «глубинной» психологии современного индивида, в нравственно-философской направленности тематики произведения, в присутствии в романе мотивов внутреннего путешествия (поиска истины, пути к самопознанию) и противостояния

4 В романе «Шпиль» У. Голдинг вновь возвращается к методу «передачи истины через иносказание», к свойственному первым двум романам подчинению образно-художественной стороны притчи нравственно-философской идее произведения

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были изложены в 3 докладах, сделанных на научно-методических конференциях в Санкт-Петербургском государственном университете (2007, 2008) и Российском государственном педагогическом университете имени А.И Герцена (2008) По теме диссертации опубликовано 5 работ

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и списка использованнои литературы Объем диссертации - 178 страниц основного текста Список литературы насчитывает 181 наименование

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность и научная новизна выбранной темы, рассматривается степень ее научной разработки, определяются цели, задачи и методология исследования.

В первой главе - «Историческая эволюция притчи и процесс ее трансформации в литературе XX века» - рассматриваются проблемы генезиса притчи, ее исторического развития, исследуются причины популярности притчи в литературе XX столетия, а также вопросы, связанные с теоретическим осмыслением этого литературного явления Глава завершается кратким анализом романа У Голдинга «Повелитель мух»

Теоретическая разработка проблемы в трудах Гаспарова, Эпштейна, Аверинцева, Лосева, Мелетинского, Элиаде и др позволяет сделать вывод о генетической связи притчи и мифа При этом притча, будучи более поздним явлением по отношению к мифологии, в определенной степени противостоит последней, и именно из этого противостояния складываются некоторые ее формальные и содержательные признаки В содержательном плане это противостояние выражается в переворачивании традиционных мифологических представлений в сюжете некоторых евангельских притч (например притча о милосердном самарянине, притча о блудном сыне и др ), а на уровне формы подтверждается наличием толкования - неотъемлемого компонента евангельской притчи - явления, противоречащего антииндивидуальному и антирефлексивному началу мифологизма

Окончательное формирование содержательных и структурных качеств притчи происходит во времена Нового Завета Само появление притчи в новозаветном тексте закономерно, так как противопоставление временного и вечного, лежащее в основе структуры притчи, совпадает с христианской картиной мира

К началу XX века пршча ироходш значшельный историко-литературный путь Пережив период своего становления во времена Нового Завета, и популярности в средние века, притча занимает определенную нишу в литературе каждой из последующих эпох Так называемый «ренессанс притчи» в литературе двадцатого столетия - явление во многом закономерное, связанное с определенными особенностями развития литературы и искусства той поры. Популярность притчевых форм в литературе прошлого столетия обусловлена рядом причин, среди которых повышенный интерес писателей к скрытым возможностям формы художественного произведения и тяготение к условным формам отображения действительности, увеличение стихийности, хаотичности, бессюжетности повествования, при котором притча становится неким инструментом структурирования повествовательной ткани произведения. Существенное изменение значения религии в жизни человека, разочарование в научных открытиях привели к определенному пересмотру роли искусства, которое вынуждено теперь взять на себя и функцию религии Последнее обстоятельство естественным образом привело к тому, чю в искусстве особую актуальность приобретают извечные вопросы - о добре и зле, о смысле бытия и т д, вопросы, обращение к которым является неотъемлемой характеристикой содержательного плана притчи Кроме того, содержательная сторона притчи тесно перекликается с основными положениями философии экзистенциализма.

Двадцатый век находит притчу уже существенно изменившейся, но сохранившей вместе с тем ряд константных черт двуплановость, философичность, построение произведения как доказательства определенной идеи - обязательные, минимально необходимые свойства притчи Новейшего времени Важно при этом отметить, что если жанровый канон подразумевал схематичность фабульной части притчи, то в авторской притче событийный

план обрастает множеством деталей, становится более развернутым, выразительным и обретает право на самостоятельное прочтение

Литературоведение не дает исчерпывающей дефиниции притчи, учитывающей все изменения, произошедшие с жанром со времен Библии, а также всего разнообразия форм присутствия притчи в литературном процессе прошлого и нынешнего столетий Отсутствие адекватного определения притчи привело к размытости границ этого термина К притче причисляют произведения абсочютно разные по своей жанровой природе Список писателей, чье творчество, так или иначе, связывают с притчей и притчевыми структурами, чрезвычайно велик Б Брехт, Ф Кафка, Дж Оруэлл, А де Сент-Экзюпери, У Фолкнер, Г Гарсиа Маркес, Ж -П. Сартр, А Камю, Л Андреев, Б Пастернак, Ч Айтматов - вот далеко не полный перечень авторов Формы присутствия притчи в современной литературе разнообразны Различны приемы включения притчи в романное повествование (воссоздание притчевой структуры, вкрапление одной или нескольких притч в повествовательную ткань романа, трансформация притчевых сюжетов, аллюзии на притчи) Различны мотивы, ориентирующие автора на обращение к этому жанру, а также функции, которые притча выполняет в прозе XX и XXI столетий

Критическая литература о творчестве Уильяма Голдинга наглядно демонстрирует недостатки теоретического осмысления современной притчи, необходимость уточнения и корректировки этого термина С одной стороны, жанровая принадлежность даже самого известного романа писателя -«Повелитель мух», романа, который, собственно, и принес Голдингу славу «сочинителя притч», - исследователями определяется по-разному, притча, миф, философско-аллегорический роман С другой стороны, исследователи, настаивающие на термине «притча», как правило автоматически причисляют к этому жанру все произведения автора, что в свою очередь свидетельствует

либо о слишком широкой трактовке термина «притча», либо о слишком узкой трактовке художественного наследия Уильяма Голдинга

Характерно, что писатель придерживался собственных взглядов относительно специфики жанра притчи Наиболее последовательно эти взгляды отражены в лекции с одноименным названием «Притча» В этой лекции Голдинг уделяет немало внимания проблеме соотношения фабульного и концептуального уровня притчи, или, другими словами, философского тезиса и образно-художественной стороны произведения Повествовательный план притчи, по мнению Голдинга, хоть и обладает определенной степенью достоверности, но все же не является самоценным, и ни в коем случае не должен затемнять философскую идею Таким образом, внешняя сторона притчи, при всей ее убедительности - увлекательности сюжета, яркости образов и характеров, является вторичной по отношению к идее, моральному уроку, изначально заложенному в притче

Писатель убежден, что такого идеального соотношения двух планов притчи - «идей и характеров» - ему удалось достичь в романе «Повелитель мух» Вполне вероятно, что среди поклонников романа (особенно детской аудитории) найдется немало тех, кто видит в нем лишь захватывающую историю о приключениях английских школьников на необитаемом острове Вместе с тем в тексте романа есть своеобразные «намеки» или «подсказки», указывающие на возможность другого уровня прочтения произведения - это и постоянные параллели между приключениями детей на острове и событиями в реальном мире, мифологические и библейские аллюзии, различные символы, ироническое переигрывание сюжета другого литературного произведения, а также необычный прием смещения точки зрения в финале книги

Однако жанровая схема дебютного романа писателя, идеальный баланс фабульного и глубинного пластов притчи, достигнутый в этом произведении,

подвергается значительным изменениям в последующем творчестве Голдинга

Идеального баланса «идеи и характеров», фабулы и философской схемы писателю удалось добиться не только в «Повелителе мух», но и в романе «Наследники», анализу которого посвящена вторая глава диссертации

Глава 2. Исторический прогресс и нравственная эволюция. Роман У. Голдинга «Наследники». Притчевое начало позволяет сжимать обширное романное повествование до единого философского ядра, морального урока, лежащего в основе «Наследников». При этом притчевость непременно характеризуется нетождественностью образа и значения, или, иными словами, - повествовательного плана и нравственной идеи, скрывающейся за событийной канвой произведения Роман «Повелитель мух» на уровне фабулы представляет собой захватывающую историю о приключениях детей на необитаемом острове, а на глубинном, философском уровне воплощает размышления автора об изначальной греховности человеческой натуры, о несостоятельности чисто рационалистического подхода и веры в спасительную силу науки, развенчивает миф об исключительности и превосходстве английской нации. Точно так же и в романе «Наследники» - фабула представляет собой историю об уничтожении группы неандертальцев, в то время как концептуальный пласт романа затрагивает совершенно иные проблемы

Ведущей темой «Наследников» становится проблема духовно-нравственных аспектов исторического прогресса. Воплощение этой темы в художественной ткани произведения происходит отчасти с помощью тех же приемов, что и в «Повелителе мух». Так, например, Голдинг использует произведение другого автора в качестве объекта для полемики, на что указывает предпосланный роману эпиграф, для которого Голдинг выбрал

цитату из «Очерков истории цивилизации» Герберта Уэллса Точка зрения, представленная в этой короткой цитате, оспаривается всем содержанием произведения Полемическая заостренность романа дополнительно подчеркивается очевидным сходством фабулы произведения с рассказом Уэллса «Страшный народ» (The Grisly folk), сюжет которого переигрывается в «Наследниках» Роман до предела насыщен различными символическими образами, главным из которых является образ водопада (Fall), позволяющий интерпретировать сюжет произведения как своеобразную реконструкцию библейского мифа о первородном грехе.

Так называемый gimmick - «трюковый финал» - значительно усложняется в романе «Наследники» и превращается в художественный прием, имеющий ключевое значение для воплощения философского замысла писателя Повествование в «Наследниках» ведется с трех различных точек зрения, что позволяет условно разделить роман на три части В первых десяти главах мы видим мир таким, каким он мог предстать неразвитому сознанию неандертальца, в одиннадцатой главе события поданы с точки зрения беспристрастного ученого, а в двенадцатой главе главным героем становится один из новых людей Помимо названных трех частей отдельного упоминания заслуживает эпиграф, в котором, как и в одиннадцатой главе романа, представлена точка зрения беспристрастного ученого В этом случае структура романа включает не три, а четыре секции-

1 Эпиграф Точка зрения ученого

2 Главы 1-11 Точка зрения неандертальца

3 Глава 11 Точка зрения ученого

4 Глава 12 Точка зрения нового человека

Выбранная Голдингом структурная модель, изображающая события в трех различных ракурсах, позволила писателю достичь поставленной цели Поместив объективно-беспристрастное повествование в начале и в конце

основной части романа, автор раскрыл несовершенство сугубо научного подхода, существенно сужающего наше мировосприятие, ибо духовное измерение остается вне поля зрения ученого Полемизируя с Гербертом Уэллсом, писатель изобразил неандертальцев примитивными, но трогательными в своей примитивности, невинными, любящими людьми В то время как развитие цивилизации, по замыслу автора, превратило наших непосредственных предшественников в хладнокровных убийц Естественный процесс эволюции, обеспечивший homo sapiens восхождение от полуживотного состояния к человеку разумному, с каждым поколением приумножающему свои достижения в различных сферах человеческой жизни, не является прямо пропорциональным эволюции моральных качеств индивида XX век с его величайшими достижениями в науке и технике и ужасающими войнами и катастрофами, свидетельствующими о моральной, нравственной деградации, делает этот философский тезис, легший в основу романа «Наследники», особенно актуальным Вместе с тем, несмотря на столь очевидное желание автора вызвать у читателя сочувственное отношение к протагонисту романа - неандертальцу Локу, «Наследники» -это не воплощение теории «естественного человека» Руссо и не ницшеанский призыв «перевести человека обратно на язык природы», а особое понимание исторического развития, которое представляется писателю процессом двойственным и противоречивым, включающим в себя не только движение от низших фаз к более высоким ступеням развития цивилизации, но и невосполнимые потери Голдинг размышляет о тех утратах, которые неизбежно несет за собой исторический прогресс, не призывая при этом вновь приобщиться к утраченному идеальному состоянию единения человека с природой.

Концептуальный план романа, или, иными словами, основные идеи писателя, в романе «Наследники» находят свое выражение опосредованно

через композиционную структуру произведения (система точек зрения как важный структурообразующий элемент), а также с помощью многочисленных символов, библейских (библейский миф о грехопадении) и литературных («Страшный народ» Герберта Уэллса) аллюзий Таким образом, роман имеет два уровня прочтения - событийный (история гибели неандертальцев) и философский (размышления о жестоких утратах на пути исторического прогресса и т д)

В третьей главе — «Трагедия современного Прометея. Роман У. Голдинга «Хапуга Мартин» - исследуется жанровое своеобразие и проблематика романа «Хапуга Мартин» Сюжет романа достаточно прост История человека, по воли судьбы оказавшегося на острове вдали от цивилизации, отсылает к островной сюжетной модели, имеющей глубокие традиции в английской литературе (во многом продиктованные географическим местоположением Англии), и вызывает ассоциации с романом Даниеля Дефо «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо» Однако вслед за развязкой - описанием смерти героя, вполне в духе Голдинга следует «трюковый финал», из которого становится ясно, что на самом деле протагонист погибает на второй странице романа, а все, что описывалось до этого, является, по замыслу Голдинга, пребыванием души героя в чистилище

Сохраняя некоторые «традиционные» свои особенности, повествовательная манера писателя вместе с тем обретает новые, не свойственные первым двум романам, характеристики, например, использование памяти протагониста, для расширения пространственных и временных параметров романа, а также постоянная перебивка пространственных и временных пластов

Существенные изменения затронули не только формальный, но и содержательный план произведения, его идейно-философскую

наполненность Голдинга по-прежнему волнует «природа самого опасного из всех зверей - человека», однако на этот раз писатель стремится показать истинную сущность человека современной ему эпохи - XX столетия (При этом нельзя забывать, что в других произведениях Голдинга, например, в романах «Наследники» и «Шпиль», изображение иной исторической эпохи оказывается тесно связанным с раскрытием актуальных проблем современности) Изучение образа протагониста романа «Хапуга Мартин» убеждает, что в основе существования человека XX века, по мнению Голдинга, лежит беспредельный эгоизм и принцип потребления людей -«сожрать» других, пока не сожрали тебя самого Идея пожирания как основного принципа, по которому живет протагонист и современное ему общество, воплощается в романе с помощью символических образов -китайской шкатулки, зубов, клешней

В ходе исследования немало внимания было уделено анализу мифологических и литературных аллюзий произведения Важнейшее значение для философского замысла романа представляет сопоставление протагониста с древнегреческим героем-титаном - Прометеем Известный мифологический символ в романе Голдинга претерпевает значительные изменения в своих главенствующих чертах Вызвав ассоциации с архетипическим образом героического бунтовщика, Голдинг не жалеет красок на изображение низости и жестокости своего персонажа, усиливая контраст между современным Прометеем и древнегреческим героем-титаном, подчеркивая несоответствие современной жизненной прозы высоким мифологическим образцам Сравнение с мифологическим героем не придает Кристоферу Мартину величия, а, наоборот, показывает его ничтожность перед лицом Вечности, бессмысленность его жизни и абсурдность его страданий Величие Мартина не подкреплено ничем, кроме его собственного представления о своей значимости

Протагонист романа одновременно ассоциируй себя и с мифологическим героем и с идеальным «средним» англичанином -Робинзоном Крузо Роман «Хапуга Мартин» развенчивает культурный миф о герое-одиночке, покорившем природу с помощью разума и силы воли Образование и разум не приходят на помощь герою, и все его попытки подчинить себе стихию вскоре терпят провал Скептическое отстранение писателя от рационалистических установок прогрессизма с его верой во всемогущество науки и непогрешимость разума, во многом определившее характер философских изысканий первых произведений Голдинга, вновь находит свое выражение на страницах романа «Хапуга Мартин»

Притчевое начало в «Хапуге Мартине», не столь очевидное, как в первых двух романах писателя, недостаточно прокомментировано в критической литературе Идеальный баланс двух уровней притчи уже нарушен - философский план, раскрывающий истинную природу человека XX столетия и повествовательный план, изображающий человека XX столетия, соприкасаются, нарушая тем самьм нетождественность означающего (событийной стороны притчи) и означаемого (философской идеи) Однако, благодаря двум самым явным аллюзиям романа - человек, прикованный к скале, бросивший вызов Богу, и человек на необитаемом острове, направивший все свои силы на то, чтобы выжить, - сюжет романа приобретает черты универсальности, вневременности Таким образом, частная история жизни Кристофера Мартина на философском уровне становится притчей-разоблачением, «срывающим маски», обнажающим истинную суть человека XX столетия, и притчей-предупреждением, притчей о последствиях необузданного эгоизма

Глава 4. «В поисках утраченной свободы. Роман У. Голдинга «Свободное падение»». В романе «Свободное падение» писатель уже практически полностью отказывается от жанровой формы «Повелителя мух»

и «Наследников», продолжая поиски новой повествовательной техники, начатые в «Хапуге Мартине» Значительно расширяется круг охватываемых автором проблем - теперь в задачи Голдинга входит не только поставить диагноз современному человеку (и человеку вообще), но и проследить причинно-следственные связи, ответить на вопрос - почему современный человек стал таким9 Содержательный план романа тесно переплетается со многими философскими теориями XX столетия - концепцией времени и памяти Анри Бергсона, свободы и детерминированности Жан-Поля Сартра, пограничной ситуации Мартина Хайдеггера и др На связь с философией Бергсона указывает и одна из литературных аллюзий произведения история жизни протагониста, рассказанная им самим, представляющая собой некий калейдоскоп хаотичных воспоминаний, базирующихся на впечатлениях и ассоциациях, в какой-то мере напоминает романы из цикла «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста.

Другая явная литературная аллюзия «Свободного падения», влияние которой на роман Голдинга многие критики склонны преувеличивать, - это повесть «Падение» Альбера Камю Точек соприкосновения у двух произведений действительно много, что вместе с тем не дает оснований утверждать о безусловной экзистенциалистской направленности романа «Свободное падение». Повесть «Падение» представляет интерес для диссертационного исследования в другом аспекте Произведения Камю и Голдинга, написанные примерно в одно время, представляют собой как бы два варианта глубокого осмысления духовной болезни современного человека, иричины его трагического падения

Одна из центральных тем произведения - соотношение рационального и духовного начал - находит свое выражение в специфической организации системы персонажей романа Все герои произведения могут быть объединены попарно на каждом жизненном этапе в судьбе Сэма Маунтджоя

появляются два человека, одного из которых ок принимает, другого отвергает С особой очевидностью главный конфликт в жизни протагониста проявляется в его взаимоотношениях с двумя школьными учителями Два противоборствующих начала, два мировоззрения, мостик через которые пытается, но не может перебросить главный герой, персонифицируются в образах двух школьных учителей - мисс Прингл и Ника Шейлза Конфликт рационального и духовного дополнительно подчеркивается самим названием романа, являющимся научным термином, и вместе с тем содержащим очевидную аллюзию на библейский миф о грехопадении, а также стилем произведения - смешение научного и поэтического языка является вербальным отражением проблемы деления мира на мир плоти и мир духа

В ходе анализа были выявлены как характерные приметы голдинговского письма и традиционной голдинговской тематики, так и наличие ряда черт, существенно отличающих четвертый роман автора от всего, написанного им ранее Главное отличие романа «Свободное падение» заключается в доминировании повествовательного, событийного плана над планом философским. В исследуемом романе соотношение заданной философской схемы и образно-художественного плана произведения явно смещается в сторону второго Концептуальный пласт романа не завуалирован различными символами, аллюзиями и реминисценциями Размышления о бессмысленности и жестокости войны, о чувстве потерянности в мире, и желании примкнуть хоть к какой-либо системе ради ощущения стабильности, о границах человеческой свободы, о духовных исканиях современного человека, о соотношении разума и веры, высказываются напрямую героем-повествователем или кем-то из персонажей (например, доктором Хальде)

Исследование приводит к выводу, что роман «Свободное падение» сочетает в себе приметы различных жанровых образований - от детектива до

романа воспитания Отказавшись от многих художественных приемов, ставших уже традиционными для его творчества, сделав свой четвертый роман совершенно отличным по форме и содержанию от всего, что было написано им ранее, Голдинг тем не менее остается иносказателем и моралистом. Однако форма присутствия притчевого начала в романе «Свободное падение» несколько иная, чем в предыдущих романах писателя Отчасти само обращение писателя к «глубинной» психологии современного человека открывает дорогу для философского обобщения повествовательного плана романа История протагониста - не просто частная история отдельно взятого человека Его кризис, его духовные искания, его внутреннее состояние — это состояние, в котором пребывает все западное общество середины XX столетия Сама тематика романа восходит к духовной ситуации, любая проблема, затрагиваемая в романе, включая проблемы конкретной исторической эпохи (например, война) рассматривается исключительно в нравственно-философском ключе И, наконец, наличие в романе мотивов внутреннего путешествия (поиска истины, пути к самопознанию) и мотива противостояния (постоянное соотнесение мирского и сакрального, земного и небесного, составляющее основу душевного конфликта протагониста) также свидетельствуют в пользу притчевой тенденции

Глава 5. «Шпиль как метафора противоречивости человеческой природы в романе У. Голдинга «Шпиль»». Линия развития творческой мысли Голдинга весьма своеобразна - в романе 1964 года «Шпиль», анализ которого завершает диссертационное исследование, писатель вновь возвращается к свойственному первым двум романам подчинению образно-художественной стороны притчи нравственно-философской идее произведения Процесс постижения себя, открытия темных сторон своего «Я», идея непонимания, незнания жизни, внутренней слепоты человека, а

также двойственности человеческой природы — все Э1и вопросы, поднимаемые в романе «Шпиль», весьма традиционны для творчества писателя Идея двойственной, противоречивой сущности человека и окружающего мира акцентируется в романе, в том числе, и с помощью цепи бинарных оппозиций, таких как Ангел и Диавол, свет и тьма, храм и ярмарка, вера и грех, мир плоти и мир духа

При исследовании романа особое внимание было уделено изучению пространственных образов Верха и Низа, составляющих центральную оппозицию произведения «Низ» связан с образом ямы, обладающим семантикои отрицательного пространства, перекликающимся с мотивами смерти, поглощения, пожирания и внезапного падения, и постепенно расширяющимся в романе до символического образа темного подполья в душе человека «Верх» топографически обозначен образами неба, строящейся башни, шпиля В противоположность телесному и космическому низу, верх - некая сакральная сфера, мечта протагониста о шпиле как о символе победы духовности над повседневностью, жизни духа над жизнью плоти Однако, «верх» остается для протагониста романа абстрактной идеей, пустым символом, эмблемой Чтобы стройные линии стали камнем и деревом - нужно снять покровы иллюзий и заблуждений, увидеть жизнь такой, какая она есть, со всеми ее пороками, старостью и смертью, нелепостью и жестокостью, и в то же время красотой, юностью, дружбой и, наконец, необходимо познать себя, таким, какой ты есть Без этого самая прекрасная и возвышенная идея остается не более чем пустой эмблемой

Пространственный образ «верха» тесно связан с мотивом восхождения, который представлен в романе через многократно повторяющиеся образы лестницы и ступеней Голдинг противопоставляет внешнему, физическому восхождению героя его внутреннее моральное падение Восхождение Джослина, как физическое (само возведение шпиля),

так и духовное, 1ернит провал В романе происходит смешение, синтез «верха» и «низа», но синтез этот происходит несколько на ином уровне, чем в мифологии и Новом завете Если древний человек в каждом проявлении низа видел путь наверх, то в романе «Шпиль» можно выявить обратное движение - в каждом проявлении «верха» протагонисту открываются все новые грани телесного и космического «низа»

В диссертации прослеживается генезис символики центральных образов произведения - шпиля и собора, с учетом многих особенностей, заключающихся в специфике собора (храма) как культурно-философского феномена Собор сравнивается с человеческим телом уже на первых страницах произведения, далее обретает черты живого организма и по ходу развития сюжета уподобляется образу протагониста, становится двойником Джослина, являясь зеркалом его души и повторяя его трагическую судьбу Амбивалентная природа Храма, изначально заложенная в нем двойственность и противоречивость позволяют расширить уподобление Храма конкретному человеку до сравнения с человеческой природой вообще На последних страницах романа шпиль, соединяющий небо и грешную землю, воплощающий темное и светлое, материальное и божественное, рациональное и иррациональное начала бытия, не имеющий под собой твердого фундамента и готовый рухнуть в любую секунду, превращается во всеобъемлющую метафору о нескончаемой борьбе и единстве противоположных начал в человеческом бытии.

В заключении работы сформулированы следующие выводы.

1 Роман-притча в творчестве Уильяма Голдинга - явление неоднородное, подвижное, меняющееся от романа к роману, и вместе с тем, заключающее в себе ряд константных содержательных и структурных признаков, которые и составляют особый голдинговский стиль

2 Первый этап творчества Уильяма Голдинга характеризуется идейной сопряженностью книг, созданных им в этот период В поисках ответа на вопросы о соотношении добра и зла в человеческой природе, об истоках этого зла, о нравственных аспектах развития цивилизации писатель отправляет читателей то в далекую архаическую эпоху, то в загадочный мир средневековья, то в вероятное будущее, то в XX век. В самом обращении к различным историческим эпохам при постановке схожих проблем видится стремление автора провести параллель между современностью и древностью, соединить настоящее и прошлое в единый поток, с целью обнаружения незыблемых, вечных истин, неизменной сущности человеческой природы, которая видится Голдингу сложной и противоречивой, которую однако необходимо познать, иначе ее невозможно будет держать под контролем

3 Наличие двух уровней - философского и чисто событийного, повествовательного, и их взаимная несводимость друг к другу характеризует романы «Повелитель мух», «Наследники», «Шпиль». В романах «Хапуга Мартин» и «Свободное падение» происходит смещение жанровой структуры в сторону типологической модели романа, которое вместе с тем осуществляется без какого-либо ущерба как для эстетических аспектов, так и для философского качества произведений

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях

1 Жанровое своеобразие романа Уильяма Голдинга «Наследникик» // «Англистика XXI века» сборник материалов VI Всеросийской научной конференции Выпуск №4 СПб, 2008 С 190-191

2 Модификация жанра притчи в литерагуре XX века // Компаративистика история и современность Выпуск 12 СПб , 2008 С 6064

3 Символика и проблематика романа-притчи Уильяма Голдинга «Наследники» // Омский научный вестник № 9 (47) Омск, 2006 С 262-265

4 Символика Храма в романе Уильяма Голдинга «Шпиль/, // Известия РГПУ им А И Герцена №118 СПб ,2009 С.188-193

5 Скрытые и явные функции имен героев в романах Уильяма Голдинга//Вестник СПбГУ Серия 9 Выпуск3 (ч И) СПб 2007 С 23-26

I

ОНУТ факультета филологии и искусств СПбГУ 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб , д 11 Подписано в печать 0710 09 Тираж 100 экз

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кечерукова, Марина Аламатовна

Историческая эволюция притчи и процесс ее трансформации s XX века.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Кечерукова, Марина Аламатовна

Творчество английского писателя, лауреата Нобелевской премии по. литературе Уильяма Голдинга (1911-1993) - одно из самых ярких и противоречивых явлений британской послевоенной прозы. Известность автору принес его дебютный роман «Повелитель мух», опубликованный в 1954 году1. Имя его создателя в самые короткие сроки обрело известность как в родной писателю Англии, так и далеко за ее пределами: Необычное по форме произведение, внешне представляющее собой увлекательную историю о, приключениях английских школьников на необитаемом острове, но вместе с тем затрагивающее серьезные, философские вопросы на глубинном уровне, вызвало интерес как среди читателей разных возрастов, так и в академических кругах.

Вслед за рецензиями и статьями 1950-х годов,2 к середине 1960-х, когда Голдинг написал уже пять романов, появляются первые масштабные исследования- его творчества, такие как, например, монографии Джеймса о

Бейкера, Сэмюела Хайнса, Бернарда1 Олдси и Стэнли Вайнтрауба . Кроме того;, примерно в это же время выходят и первые обобщающие работы о послевоенной литературе в Великобритании, в которых Уильям Голдинг включен в ряд наиболее интересных и многообещающих английских писателей современности4.

Особенно интенсивно творчество Голдинга исследуется в 1970-е, 1980-е годы. В этот период появляется огромное количество значительных, многоаспектных исследований, затрагивающих вопросы жанрового своеобразия и проблематики романов автора, пытающихся определить место писателя в

1 Собственно «дебютным» творением писателя является вышедший за двадцать лет до публикации романа «Повелитель мух» сборник стихотворений. Однако стихи 23-летнего поэта оказались довольно посредственными, что впоследствии признавал и сам автор, отказавшись, будучи уже известным писателем, от дальнейших переизданий этого сборника.

2 См., напр.: Epstein Е. Notes on «Lord of the Flies» // William Golding. Lord of the Flies. N.Y., 1959. P. 188192.; Webster O. «Living with chaos» (Based on an interview with William Golding). //Books and art. 1958. March. P.15-16.; Maclure M. William Golding's Survival Stories. Tamarack Review, 4 (Summer, 1957); Peter J. The Fables of William Golding. Kenyon Review, 19 (Autumn, 1957).

3 Baker J.R. William Golding: A Critical Study. N.Y., 1965; Hynes, Samuel. William Golding. N.Y., L„ 1965; Oldsey B.S., Weintraub S. The art of William Golding. N.Y., 1965.

4 См., напр.: Allen W. The modern novel in Britain and the US. N. Y.,1964; Gindin J. Postwar British fiction: (New accents and attitudes). Berkley. Los Angels, London,1962.; Karl F. The contemporary English novel. N.Y., 1962. современном'литературном процессе, комплексно анализирующих его ранние И-поздние произведения. К.- числу наиболее влиятельных исследований- этого времени можно отнести монографии Марка Кинкед-Уикса и Яна Грегора5, и Вирджинии Тайгер6. Многие последующие критические работы о Голдинге опираются на те или иные положения, представленные в этих монографиях.

Российским читателям имя Уильяма Голдинга стало известно1 лишь в конце 1960-х годов, когда на русский язык были переведены его- романы

7 С

Повелитель мух» и «Шпиль» . Тогда же появляются и первые научные статьи . С тех пор- список критической литературы практически- ежегодно пополняется новыми статьями и рецензиями. Единственная вышедшая у нас монография датирована 2000 годом9, однако недостаток монографий компенсируется большим числом диссертационных исследований, посвященных как непосредственно творчеству писателя10, так и анализу его романов в контексте какого-то конкретного литературного явления, наряду с другими авторами XX века11.

В целом усилиями зарубежных и отечественных литературоведов за последние полвека была проделана весьма значительная работа по осмыслению творчества английского романиста. Были исследованы социально-исторические и философские истоки романов*писателя, особенности поэтики и проблематики

Kinkead-Wekes М. and Gregor I. William Golding. A critical study. L., 1975.

6 Tiger, Virginia. The dark fields of discovery. L., 1974.

7 Романы впервые были опубликованы в журналах «Иностранная литература» (1968, №10) и «Вокруг света» (1969, №7-10).

8 См., напр.: Стояновская Е. У. Голдннг - сочинитель притч: По мотивам беседы с английским романистом в редакции журнала «Иностранная литература». 1968, №2. С.59-261.; Елистратова А.А. Уильям Голдинг и его роман «Шпиль». // Иностранная литература. 1968, №10, С.211-218.

9 Струкова Т.Г. Морская трилогия Уильяма Голдинга. Традиции и новаторство. Воронеж, 2000.

10 См., напр.: Минц Б.А. Роман Уильяма Голдинга "Повелитель мух" как образец английской философско-аллегорической прозы: Автореф. дне. .канд. филол. наук. Л., 1988.; Зинде М.М. Творчество Уильяма Голдинга: (К проблеме философского аллегорического романа): Автореф. дне. .канд. филол. наук. М., 1979. Алеева Е. 3. Художественный мир У. Голдинга. Автор. Дис. . канд. филол. наук. Нижний Новгород, 1993.

11 См.: Подлипская Л. К проблеме социально-философского романа в английской литературе 1950-1960-х годов: Автореф. дис. .канд. филол. наук. М.,1975.; Хитарова T.B. Архетипические образы Верха и Низа в романе с притчевым началом: Автореф. дис. .канд. филол. наук, Краснодар,2003.; Краснов А.Г. Притча в русской и западноевропейской литературе XX века (соотношение сакрального и профанного): Автореф. дис. канд. филол. наук, Самара, 2005.; Кошелев С. Философская фантастика в современной английской литературе: (Романы Дж. Р. Р. Толкиена, У. Голдинга и К. Уилсона 50-60-х годов): Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1983. его произведений, выявлены основные этапы творческой эволюции и общие закономерности повествовательного метода автора. Немало внимания было уделено поиску мифологических, библейских и литературных аллюзий, а также анализу символики романов Голдинга.

Как уже было отмечено, особенно интенсивно творчество английского писателя исследовалось в 1970-80-е годы. Но и в последние десятилетия о Уильяме Голдинге в зарубежных научных изданиях регулярно выходят статьи и монографии,12 а в России практически каждый год защищаются диссертации13. Надо отметить, что интерес к творчеству Голдинга не угасает не только в научной среде. Так, в 2007 году на одном из американских телеканалов выходит новое реалити-шоу - «Kid Nation», снятое по мотивам романа «Повелитель мух»14.

На первый взгляд, среди массы критической литературы, посвященной творчеству писателя, можно найти немало разнообразных мнений и подходов, а порой даже и взаимоисключающих интерпретаций его произведений. Тем не менее, несмотря на кажущееся разнообразие, большинство этих работ имеют одну общую черту - роман «Повелитель мух» традиционно трактуется как ? главная книга автора, вершина его творчества, а все, что было создано им после, у нередко рассматривается как очередная вариация проблематики и жанровой к формы, представленных в дебютном романе Голдинга.

С одной стороны, суждение о том, что развитие творческого метода писателя происходит не вширь, а вглубь, «не под знаком освоения новой

См., напр. Sugimura Y. A reconsideration of OA the earth goddess in William Golding's The Inheritors II The modern language review, v 97, part 2, 2002. Medcalt S. Island skies // TLS, № 5344, 2005, Gern M.H Identitat, Individualitat und Alteritat in William Goldings Romanen. Tubingen, 2000; Stape J.H. The artful equivocation of William Golding's The Double Tongue.L., 2001

13 См : Клецкина О. А. Пространственно-временной континуум в системе поэтики трилогии У. Голдинга «На край земли: морское путешествие». Автореф. дис. .канд филол. наук. Великий Новгород, 2004; Руднч Ж. Н. Лексико-еемантическая аспектность речевых реализаций в романах У. Голдинга «Повелитель мух» и «Шпиль»: Автореф. дис. .канд филол. наук. Краснодар, 2005; Кузнецова А. В. Антиутопический роман У Голдинга «Повелитель мух»: Автореф. дис. канд. филол. наук. Магнитогорск, 2006.

14 Вдохновленные романом Голдинга, авторы шоу решили воссоздать художественный эксперимент писателя в реальной жизни и отправили 40 юных американцев в возрасте от 8 до 15 лет в заброшенный город, где под наблюдением десятка скрытых камер мальчики избирали лидеров, устанавливали свои законы и порядки, пытались выжить без взрослых - по сути делали то же, что и герои «Повелителя мух». тематики, а под знаком, возвращения к давно определившимся конфликтам»15, вполне справедливо. Однако зачастую результатом таких суждений становились - стремление подогнать романы, разнообразные по форме и содержанию, под одну готовую модель, а также «навешивание ярлыков», о котором не раз с сожалением говорил и сам Голдинг. Из-за своей первой книги он не только «навеки обречен считаться школьным учителем».16 Благодаря «Повелителю мух» за ним также прочно закрепился «ярлык пессимиста»17 и слава «сочинителя притч».

Роман «Повелитель мух» был признан не только вершиной творчества Уильяма Голдинга, но и неким эталоном современной притчевой прозы, классическим вариантом неклассической притчи. В различных учебниках и монографиях по зарубежной литературе прошлого столетия это произведение анализируется как один из самых ярких образцов авторской притчи XX века.

Надо отметить, что сам Голдинг не только не возражал против такого определения своего дебютного романа, но и пояснял в своих высказываниях, какой именно смысл он вкладывает в понятие «притча» и почему в своей первой книге он обратился именно к этой литературной форме. Пояснения писателя лишь способствовали тому, что за ним прочно закрепился ярлык «сочинителя притч», и что бы ни выходило из-под пера автора после «Повелителя мух», многие исследователи были склонны автоматически причислять к жанру притчи.

На наш взгляд, развитие творческого метода Голдинга происходит не только вглубь, но и вширь. Безусловно, все его произведения отличает особый голдинговский стиль, но вместе с тем от романа к роману расширяется круг охватываемых автором проблем, меняется сюжетно-композиционное оформление произведений, происходит эволюция философских взглядов писателя, идут поиски новых художественных приемов.

15 Зверев А. Уильям Голдинг, сочинитель притч // Зверев А М. Дворец на острие иглы. М , 1989. С. 186

16 Голдинг У. Притчи Эссе. Пер. А. Глебовской // Собрание сочинений. В 4-х томах .СПб , 1999. Т 1.С. 482

17 Нобелевская премия по литературе: лауреаты 1901 - 2001. СПб., 2003. С.372.

Каждое произведение Голдинга уникально1 в жанровом отношении' и требует особого похода при анализе. Более того, присутствие так называемого притчевого начала, в том смысле, который в это понятие вкладывает современное литературоведение, а также то, как его понимал сам писатель, во многих произведениях автора не столь очевидно и нуждается в дополнительных комментариях.

В дополнительных комментариях нуждается и само понятие «притча», а в данном случае и термин «роман-притча», вынесенный нами в заглавие диссертационного исследования.

Основные формально-содержательные признаки притчи сложились во времена Нового Завета, а само происхождение жанра относится к еще более ранним периодам истории. В XX веке этот древнейший литературный жанр переживает свое второе рождение. В то же время притчи писателей прошлого (и нынешнего) столетия, в том числе и притчи Уильяма Голдинга, существенно-отличаются от классической библейской притчи, что значительно усложняет проблему теоретического осмысления этого литературного явления.

Проблеме исторического развития притчи, а также трансформации жанра в литературе прошлого столетия посвящена отдельная глава диссертации.

Так как настоящая работа посвящена романам-притчам Уильяма Голдинга

1950-60-х годов, необходимо сказать несколько слов о периодизации творчества писателя. Сама по себе проблема периодизации литературного наследия английского прозаика практически не освещена в критической литературе. Но в

1 й то же время в большинстве зарубежных работ можно встретить условное деление творчества писателя на два периода. К первому относятся романы: «Повелитель мух» (1954), «Наследники» (1955), «Хапуга Мартин» (1956), «Свободное падение» (1959), «Шпиль» (1964) и «Пирамида» (1967). Ко второму - романы: «Зримая тьма» (1979), «Бумажные люди» (1984), «Ритуалы плавания» (1980), «В тесноте» (1987), «Пожар внизу» (1989). Три последних романа в 1991

18 См. напр.: Dickson L.L. The modern allegories of William Golding Tampa, 1991; Gindin J. The Historical Imagination in W. Golding's later Fiction // The British and Irish novel since 1960. Los Angeles, 1989; Dicken-Fuller Nicola C. William Golding's use of symbolism. Sussex, 1990 году были объединены автором-под общим, названием «На край света: морская' трилогия». Ко второму периоду творчества Голдинга относится и его. неоконченный роман «Двойной язык», опубликованный в 1995 году, спустя два года после смерти писателя.

При этом необходимо отметить, что основанием для подобного деления является не столько радикальное изменение поэтики и проблематики произведений Голдинга, сколько почти 12-летнее «молчание»" автора, последовавшее после выхода романа «Пирамида» в 1967 году.

Помимо романов, художественное наследие писателя составляют также: пьеса «Медная бабочка» (1958), три новеллы, вышедшие в сборнике «Бог-скорпион» (1971), книга путевых заметок «Египетский журнал» (1985). Кроме того Голдинг - автор нескольких десятков лекций, статей и рецензий, значительная часть которых вошла в сборники «Горячие врата» (1965) и «Движущаяся мишень» (1982).

Итак, первый этап творчества Уильяма Голдинга, пришедшийся на 195060-е годы, связан с созданием шести романов. Однако объектом данного исследования явились лишь четыре произведения автора, написанные в этот период - это романы: «Наследники», «Хапуга Мартин», «Свободное падение» и «Шпиль».

Роман «Повелитель мух» исключен из этого перечня, поскольку в англоамериканской и отечественной критике существует немало работ о первой книге Голдинга, в которых были рассмотрены практически все аспекты этого произведения. Настоящая работа ограничивается лишь кратким анализом «Повелителя мух», являющимся скорее обобщением уже имеющейся критической литературы, нежели самостоятельным исследованием.

Роман «Пирамида», вышедший в 1967 году, открыл новую совершенно неожиданную грань таланта Голдинга как создателя ярких, сатирически емких зарисовок быта и нравов английской провинции. Критиками это произведение было принято весьма холодно в первую очередь в силу того, что, отказавшись от аллегории и иносказания, Голдинг обращается к, более традиционным формам повествования.

Поскольку тема диссертации обозначена как «Жанровая специфика и проблематика романов-притч Уильяма Голдинга 1950-60-х годов», постольку и объектом нашего исследования становятся лишь те произведения писателя, в которых присутствует притчевое начало. По своим формальным и содержательным характеристикам «Пирамида» не может быть отнесена к жанру «романа-притчи», а, следовательно, анализ романа не предусмотрен в данной работе. Отказавшись от исследования этого произведения, мы ни в коем случае не отрицаем его художественную ценность. Особого внимания в частности заслуживает категория пространства и времени в романе (хаотичное смешение пространственных и временных планов), а также символика произведения. Однако ограниченный объем диссертации не позволяет охватить весь цикл романов Уильяма Голдинга 1950-60-х годов. Настоящее исследование вынуждено ограничится анализом четырех романов, представляющих наибольший интерес с точки зрения изучения их жанровой специфики в целом, и особенностей преломления притчевого начала в каждом из романов в частности.

Предмет исследования связан с изучением жанрового своеобразия указанных произведений Уильяма Голдинга.

Основная цель настоящей работы заключается в выявлении специфических черт жанра романа-притчи, определении других жанровых составляющих, а также проблематики и преемственных связей ранних романов Голдинга.

Для достижения поставленной цели потребовалось решить ряд частных задач:

1. Рассмотреть историческую эволюцию притчи и особенности модификации жанра в литературе XX века.

2. Определить ключевые, жанро образующие признаки современной притчи.

-'■"'-.: • 10

3. Исследовать специфику повествовательной манеры,. системы образов, сюжетно-композиционного построения романов-притч У. Голдинга 1950-60-х годов.

4. Проанализировать проблематику, основные символы, а также систему мифологических и литературных аллюзий;, обозначенных произведений.

5. Дать анализ, иносказательного плана романов-притч У. Голдинга и рассмотреть соотношение иносказательного и фабульного уровней произведений.

6. Проследить развитие творческого метода писателя.

Актуальность диссертации обусловлена тем, что в ней затрагиваются наиболее существенные особенности такого пограничного с точки зрения жанровой специфики явления, как роман-притча в том виде, в каком эта необычная литературная форма преломилась в творчестве одного из крупнейших художников слова второй половины XX века.

Детальное изучение жанрового своеобразия ранних романов Уильяма, Голдинга позволяет не только/ глубже проникнуть в философский» замысел произведений писателя, понять его позицию в решении вопросов о природе человека, о путях исторического прогресса, о соотношении религиозного и научного мировоззрения, а также других острых для современного человека проблем, но и проиллюстрировать некоторые пути и закономерности модификации жанра романа в контексте общего для писателей XX века интереса к скрытым возможностям формы художественного произведения, а также тенденции к синтезу различных жанровых традиций.

Отечественные ученые при анализе ранних произведений У. Голдинга в основном отдают предпочтение романам «Повелитель мух» и «Шпиль». Все, что написано у нас о таких романах, как «Наследники», «Хапуга Мартин» и «Свободное Падение» сводится к десятку-другому страниц19.

Помимо небольшого числа научных статей, роман «Наследники» рассматривается в диссертации С.Л. Кошелева как образец современной фантастики. Мифопоэтика романа «Хапуга Мартин» анализируется в недавно защищенной диссертации Ю. А. Шаниной, а в диссертационном исследовании А.И. Кузнецовой речь

Таким образом, научная новизна в первую очередь определяется недостаточной исследованностью анализируемых в диссертации произведений. В работе рассматриваются мало изученные или совершенно незатронутые аспекты ранних романов писателя. Кроме того, в диссертации впервые в отечественной науке предпринята попытка комплексного монографического исследования романов У. Голдинга 1950-60-х годов.

Теоретическая значимость. Результаты диссертационного исследования позволяют уточнить литературоведческую терминологию и границы понятия «притча» в литературе и открывают пути для дальнейшего изучения как форм присутствия притчи в литературе XX столетия, так и художественного наследия Уильяма Голдинга.

Практическая ценность диссертации заключается в том, что ее материалы и выводы могут быть использованы при подготовке курсов лекций и семинаров по истории зарубежной литературы, спецкурсов по проблемам романа XX века, в специализированных курсах по истории британской послевоенной прозы.

Теоретическую основу диссертации составляют труды, посвященные проблемам генезиса, исторического развития притчи, а также притчевого дискурса XX столетия (С.С. Аверинцев, И.В. Саморукова и С.З. Агранович, M.JI. Гаспаров, Р. Скоулз, Э. Флетчер и др.), теории и философии мифа (Е.М. Мелетинский, А.Ф. Лосев, М. Элиаде, Р. Вейман, А.А. Потебня, М.М. Маковский и др.), проблеме категории «точки зрения» (В. Шмид, Б. Успенский), философские трактаты К. Юнга, Гегеля, Г.-Г. Гадамера, Э. Фромма, Ж.-П. Сартра; работа написана с опорой на труды таких отечественных ученых, как М.М. Бахтин, Ю. М. Лотман, А. Ю. Гуревич, О.М. Фрейденберг и др. идет о мифологеме острова в этом произведении. См. Кошелев С Л. Философская фантастика в современной английской литературе- (Романы Дж. PP. Толкина, У. Голдинга и К. Уилсона 50-60-х годов): Автореф. дне. .канд филол. наук. М.,1982.; Шанина Ю. А. Мнфопоэтнка романов У. Голдинга: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Уфа, 2007; Кузнецова А. И. Пространственные мифологемы в творчестве У. Голдинга: Автореф. дис . канд. филол. наук. М., 2004. При написании работы привлечено большое: количество! зарубежных и отечественных статей, монографий, диссертационных исследований по творчеству Уильяма Голдинга.

Методологическая основа диссертации. В работе были использованы сравнительно-исторический метод, структурно-типологический и компаративистский методы, а также некоторые элементы структурно-мифологического анализа.

Положения, выносимые иа защиту:

1. Двуплановость повествования, достоверность и развернутость фабульного плана наряду с подчиненностью произведения на всех его уровнях философскому замыслу писателя, наличие всевозможных символов, столкновение двух противоборствующих начал, сжатость художественного пространства и условность времени - делают второй роман У. Голдинга «Наследники» таким же классическим образцом современной притчи как и «Повелитель мух».

2: Роман «Хапуга Мартин» за; счет сопоставления с известными мифологическими и литературными сюжетами обретает высокий уровень философского обобщения, позволяющий расширить частную историю жизни протагониста до всеобъемлющей философской притчи.

3. Форма присутствия притчи в романе «Свободное падение» заключается в обращении автора к «глубинной» психологии современного индивида, в нравственно-философской направленности тематики произведения, в присутствии в романе мотивов внутреннего путешествия (поиска истины, пути к самопознанию) и противостояния.

4. В романе «Шпиль» У. Голдинг вновь возвращается к методу «передачи истины через иносказание», к свойственному первым двум романам подчинению образно-художественной стороны притчи нравственно-философской идее произведения.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были изложены в 3 докладах, сделанных на научно-методических конференциях в Санкт-Петербургском государственном университете (2007, 2008) и Российском государственном педагогическом университете имени А.И. Герцена (2008). По теме диссертации опубликовано 5 статей.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и списка использованной литературы. Объем диссертации - 180 страниц основного текста. Список литературы насчитывает 181 наименование.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Жанровая специфика и проблематика романов-притч Уильяма Голдинга 1950-1960-х годов"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В одной из своих статей Л. Г. Андреев рассуждает о стремлении писателей к обновлению, которое питает пафос литературы двадцатого столетия. «Сама по себе потребность в коренном обновлении искусства, - по словам Андреева, - характерная примета XX века, четко определяющая его

309 тт границу не по календарю, а по самой сути эпохи» . Но категорическое требование обновления, пронизывающее манифесты мастеров литературы прошлого столетия, отнюдь не исключает преемственности по отношению к ' литературному опыту предыдущих эпох. Многие художники слова в частности активно обращаются к мифологии как «арсеналу» готовых образов и сюжетов, а также к древнейшим жанровым формам, которые индивидуально преломляются в творчестве авторов XX века.

К таким древнейшим жанровым формам безусловно относится притча. Так называемый «ренессанс притчи» в литературе двадцатого столетия -явление во многом закономерное, связанное с определенными особенностями развития литературы и искусства той поры. Обращение писателей к жанру притчи обусловлено повышенным вниманием к форме литературного произведения и общей для XX века тенденцией тяготения к условным формам художественной изобразительности. В контексте неудержимого процесса дезинтеграции романа (снижения роли фабулы и т.д.) обращение к поэтике притчи рассматривается как попытка скрепить повествовательную ткань романа. Глубочайшие потрясения в общественной и духовной сфере, разочарование в научных открытиях и пересмотр роли религии в жизни человека привели к тому, что искусство в XX веке вынуждено взять на себя роль религии, метафизическую функцию утешения, как следствие - извечные вопросы о смысле жизни, о Боге, о Добре и Зле и т.д. обретают особую актуальность. Обращение к этим вопросам является одним из

309

Андреев Л. Г. Прорывы и поиски XX века. M., 1986. С.4. жанрообразующих признаков' притчи, что также определяет популярность жанра в XX столетии.

Вопрос о генезисе притчи-поныне остается открытым: Вероятнее; всего, притча восходит к мифологии; (примечательно, что на протяжении; своего существования притча всегда- сохраняет связи с мифологическими истоками): Появление нового жанра, возможно, связано с процессом слома старой картины мира и десакрализацией архаического мифа»- носителя этой- картины. Притча окончатёльно формируется как жанр во времена Нового Завета, является одной из господствующих литературных форм Средневековья, постепенно развивается в литературе последующих эпох. •

XX век находит притчу уже существенно изменившейся,: но сохранившей, вместе' с тем ряд константных черт: двуплановость, философичность, построение произведения как доказательства определенной идеи -обязательные, минимально необходимые свойства; притчи Новейшего, времени. Важно при этом отметить, что если:,, жанровый; канон- подразумевал схематичность фабульной; части притчи, то в авторской притче событийный план обрастает множеством деталей; становится более развернутым;, выразительным и обретает право на самостоятельное прочтение.

Адаптировавшись к формам ; синтеза, характерным для; художественного сознания XX века; притча, проникая в структуру произведений . имеющих; собственную, жанровую определенность, (роман, пьеса, повесть и т.д.), создает пограничные с точки зрения жанра образования: Современная, авторская притча - это в большинстве случаев произведение, являющееся синтезом различных, жанровых моделей, отсюда и нередко встречающиеся; термины. -роман-притча, повесть-притча, рассказ-притча. ;

Литературоведение не дает исчерпывающей дефиниции притчи; учитывающей все изменения, произошедшие с жанром со времен Библии, а также всего* разнообразия форм присутствия притчи в литературном процессе прошлого и нынешнего столетий.

Критическая литература о творчестве Уильяма Голдинга наглядно демонстрирует недостатки теоретического осмысления современной притчи, необходимость уточнения и корректировки этого термина. С одной стороны, жанровая принадлежность даже самого известного романа писателя -«Повелитель мух», романа, который, собственно, и принес Голдингу славу «сочинителя притч», - исследователями определяется по-разному: притча, миф, парабола, аллегория, философско-аллегорический роман. С другой стороны, исследователи, настаивающие на термине притча, как правило автоматически причисляют к этому жанру все произведения автора, что в свою очередь свидетельствует либо о слишком широкой трактовке термина «притча», либо о слишком узкой трактовке художественного наследия Уильяма Голдинга.

Характерно, что писатель придерживался собственных взглядов относительно специфики жанра притчи. Наиболее последовательно эти взгляды отражены в лекции с одноименным названием «Притча». В этой лекции Голдинг уделяет немало внимания проблеме соотношения фабульного и концептуального уровня притчи, или, другими словами, философского тезиса и образно-художественной стороны произведения. Повествовательный план притчи, по мнению Голдинга, хоть и обладает определенной степенью достоверности, но все же не является самоценным, и ни в коем случае не должен затемнять философскую идею. Таким образом, внешняя сторона притчи, при всей ее убедительности - увлекательности сюжета, яркости образов и характеров, является вторичной по отношению к идее, моральному уроку, изначально заложенному в притче.

Писатель убежден, что такого идеального соотношения двух планов притчи - «идей и характеров» - ему удалось достичь в романе «Повелитель мух».

Вполне вероятно, что среди поклонников романа (особенно детской аудитории) найдется немало тех, кто видит в нем лишь захватывающую историю о приключениях английских школьников на необитаемом острове. Вместе с тем в тексте романа есть своеобразные «намеки» или «подсказки», указывающие на возможность другого уровня прочтения произведения - это и постоянные параллели между приключениями детей на острове и событиями в реальном мире, мифологические и библейские аллюзии, различные символы, ироническое переигрывание сюжета другого литературного произведения, а также необычный прием смещения точки зрения в финале книги.

Однако жанровая схема дебютного романа писателя, идеальный баланс фабульного и глубинного пластов притчи, достигнутый в этом произведении, подвергается значительным изменениям в последующем творчестве Голдинга.

Идеального баланса «идеи и характеров», фабулы и философской схемы писателю удалось добиться не только в «Повелителе мух», но и в романе «Наследники», вышедшем спустя год после публикации дебютной книги автора. На наш взгляд, суждение о том, что все произведения Голдинга представляют собой некую вариацию проблематики и жанровой формы, представленных в первом романе писателя, наиболее справедливо применительно к «Наследникам».

Притчевое начало позволяет сжимать обширное романное повествование до единого философского ядра, морального урока, лежащего в основе «Наследников». При этом притчевость непременно характеризуется нетождественностью образа и значения, или, иными словами, -повествовательного плана и нравственной идеи, скрывающейся за событийной канвой произведения. Роман «Повелитель мух» на уровне фабулы представляет собой захватывающую историю о приключениях детей на необитаемом острове, а на глубинном, философском уровне воплощает размышления автора об изначальной греховности человеческой натуры, о несостоятельности чисто рационалистического подхода и веры в спасительную силу науки, развенчивает миф об исключительности и превосходстве английской нации. Точно так же и в романе «Наследники» - фабула представляет собой историю об уничтожении группы неандертальцев, в то время как концептуальный пласт романа затрагивает совершенно иные проблемы.

На уровне проблематики между двумя романами несомненно есть немало точек соприкосновения. В «Наследниках» Голдинг продолжает развивать некоторые идеи, уже прозвучавшие в его первой книге: вновь подвергается критике рационалистическое мировоззрение, по-новому воплощается мотив изначальной греховности человека, непостижимой тьмы в самом центре человеческого существа и проецирования этой тьмы на окружающую действительность. Вместе с тем Голдинг постепенно расширяет круг интересующих его проблем. Так, во втором романе писатель намечает одну из тем, которая более детально будет разработана в его последующем творчестве, — сложность, двойственность души человеческой, в которой сочетается доброе и злое, рациональное и иррациональное начало. И, наконец, роман «Наследники» - это особое понимание исторического развития, при котором восхождение от полуживотного состояния к человеку разумному, постоянно приумножающему свои достижения в различных сферах жизни, не является прямо пропорциональным эволюции нравственных качеств индивида.

Воплощение этих идей в художественной ткани произведения происходит от части с помощью тех же приемов, что и в «Повелителе мух». Так, например, Голдинг использует произведение другого автора в качестве объекта для полемики, на что указывает, предпосланный роману эпиграф, для которого Голдинг выбрал цитату из «Очерков истории цивилизации» Герберта Уэллса. Точка зрения, представленная в этой короткой цитате, оспаривается всем содержанием произведения. Полемическая заостренность романа дополнительно подчеркивается очевидным сходством фабулы произведения с рассказом Уэллса «Страшный народ» (The Grisly folk), сюжет которого иронически переигрывается в «Наследниках». Роман до предела насыщен различными символическими образами, главным из которых является образ водопада, позволяющий интерпретировать сюжет произведения как своеобразную реконструкцию библейского мифа о первородном грехе. Так называемый gimmick — «трюковый финал» значительно усложняется в романе «Наследники» и превращается в художественный прием, имеющий ключевое значение для воплощения философского- замысла писателя. Наличие трех различных точек зрения и их последовательность в романе способствует раскрытию^ идеи двойственности и противоречивости человеческой природы, а также мысли об ограниченности сугубо научного мировосприятия.

Описание сознания протагониста, которому посвящена большая* часть романа, развивается только постольку, поскольку это необходимо для концептуальных целей писателя (сформировать < у читателя» сочувственное отношение к неандертальцу и тем самым опровергнуть точку зрения^ Герберта Уэллса, показать большую «человечность» неандертальцев по сравнению с homo sapiens, подчеркнув идею» неравнозначности исторической эволюции и нравственного прогресса). Воспользовавшись словами Гегеля, можно - сказать, что фабула в романе «Наследники» «развертывается лишь постольку, поскольку это требуется», чтобы сообщить изначальной философской схеме притчи наглядность.

Так называемый «голдинговский стиль» - сочетание узнаваемых образов, мотивов и художественных приемов, используемых автором в» «Повелителе мух» и «Наследниках», - уже* не столь очевиден в третьем произведении писателя. Роман 1956' года «Хапуга Мартин» - это поиск новых способов преподать «моральный урок». Сохраняя некоторые «традиционные» свои особенности, повествовательная манера писателя вместе с тем обретает новые, не свойственные первым двум романам, характеристики. В'частности в, «Хапуге Мартине» прослеживается ряд черт, свидетельствующих о тяготении Голдинга к модернизму, - использование памяти протагониста, для расширения пространственных и временных параметров романа, постоянная перебивка пространственных и временных пластов, непосредственное воспроизведение процесса восприятия, мышления протагониста, фиксирование мельчайших деталей физических ощущений и т.д.

Существенные изменения затронули не только формальный, но и содержательный план произведения, его идейно-философскую наполненность. Голдинга по-прежнему волнует «природа самого опасного из всех зверей человека», однако на этот раз писатель стремится показать истинную сущность человека современной ему эпохи - XX столетия. (При этом нельзя забывать, что в других произведениях Голдинга, например, в романах «Наследники» и «Шпиль», изображение иной исторической эпохи оказывается тесно связанным с раскрытием актуальных проблем современности). Изучение образа протагониста романа «Хапуга Мартин» показало, что в основе существования человека XX века лежит беспредельный эгоизм и принцип потребления людей -сожрать других, пока не сожрали тебя самого. Вместе с тем в этом произведении мы также не находим полноценного характера - образ главного героя абсолютно статичен и исключает как моральную эволюцию, так и какую-либо сложность, множественность интерпретаций.

Притчевое начало романа «Хапуга Мартин» не столь очевидно, как в первых двух произведениях писателя и, на наш взгляд, недостаточно прокомментировано в критической литературе. Идеальный баланс двух уровней притчи уже нарушен — философский план, раскрывающий истинную 1 природу человека XX столетия и повествовательный план, изображающий человека XX столетия, соприкасаются, нарушая тем самым нетождественность означающего (событийной стороны притчи) и означаемого (философской идеи). Однако за счет сопоставления с известными мифологическими (Прометей) и литературными (Робинзон Крузо) сюжетами роман обретает высокий уровень философского обобщения, позволяющий расширить частную историю жизни Кристофера Мартина до всеобъемлющей философский притчи, срывающей маски с мнимого величия и героизма современного человека, обнажающей его хищническую и эгоистическую природу, его духовное измельчание и несоответствие высоким нравственным идеалам.

В 1959 году в свет выходит четвертый роман Уильяма Голдинга, в котором автор уже практически полностью отказывается от жанровой формы «Повелителя мух» и «Наследников», продолжает поиски новой повествовательной техники, начатые в «Хапуге Мартине», значительно расширяет круг охватываемых проблем - теперь в задачи писателя входит не только поставить диагноз современному человеку (и человеку вообще), но и проследить причинно-следственные связи, ответить на вопрос - почему современный человек стал таким? Содержательный план романа тесно переплетается со многими философскими теориями XX столетия - концепцией времени и памяти Анри Бергсона, свободы и детерминированности Жан-Поля Сартра, пограничной ситуации Мартина Хайдеггера и др. Назвав главу посвященную анализу этого романа «В поисках утраченной свободы», мы постарались дополнительно подчеркнуть связь с одним из самых известных произведений модернизма - циклом романов «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста, а, следовательно, и присутствие тех или иных свойств модернистского романа в «Свободном падении». В ходе анализа были выявлены как характерные приметы голдинговского письма и традиционной голдинговской тематики, так и наличие ряда черт, существенно отличающих четвертый роман автора от всего, написанного им ранее. В целом был сделан вывод, что роман «Свободное падение» сочетает в себе приметы различных жанровых образований - от детектива до романа воспитания. Однако Голдинг не отказывается полностью и от притчевого начала - сама форма присутствия притчевости в «Свободном падении» иная, чем в предыдущих романах писателя и заключается в обращении автора к «глубинной» психологии современного индивида, что открывает дорогу для философского обобщения повествовательного плана, в нравственно-философской направленности тематики произведения, в присутствии в романе мотивов внутреннего путешествия (поиска истины, пути к самопознанию) и противостояния, в восходящем к притче типе сознания протагониста, для которого характерно постоянное соотнесение мирского и сакрального, земного и небесного, характеризующее притчевый тип мышления.

Линия развития творческой мысли Голдинга весьма своеобразна - в романе 1964 года «Шпиль», анализ которого завершает диссертационное исследование, писатель вновь возвращается к методу «передачи истины через иносказания», к свойственному первым двум романам подчинению образнохудожественной стороны притчи нравственно-философской идее произведения. Процесс постижения себя, открытия темных сторон своего «Я», идея непонимания, незнания жизни, внутренней слепоты человека, а также двойственности человеческой природы — все эти вопросы, поднимаемые в романе «Шпиль», весьма традиционны для творчества романиста. При исследовании романа особое внимание было уделено изучению пространственных образов Верха и Низа, составляющих центральную оппозицию романа, анализу амбивалентной природы основного топоса произведения - собора, с учетом многих особенностей, заключающихся в специфике собора (храма) как культурно-философского феномена, и рассмотрению цепи бинарных оппозиций романа, таких как: Ангел и Диавол, свет и тьма, храм и ярмарка, вера и грех, мир плоти и мир духа, дополнительно акцентирующих идею двойственной, противоречивой сущности человека и окружающего мира.

Таким образом, роман-притча в творчестве Уильяма Голдинга — явление неоднородное, подвижное, меняющееся от романа к роману, и вместе с тем, заключающее в себе ряд константных содержательных и структурных признаков, которые и составляют особый голдинговский стиль.

Перспективным представляется как изучение притчевого начала позднего творчества Уильяма Голдинга, с опорой на основные выводы о трансформации притчи в литературе XX столетия и преломления этого жанра в ранних произведениях писателя, так и более углубленное изучение различных аспектов каждого из романов первого периода творчества автора. Значительный интерес, например, представляет проблема мифопоэтики романов писателя, соотношения притчи и мифа в его произведениях. Более глубокого изучения заслуживает анализ хронотопа, а также вопрос о связи романов-притч Голдинга с философией экзистенциализма (особенно в романе «Свободное падение»). Кроме того, достигнутые в ходе исследования результаты позволяют провести сопоставительный анализ романов Голдинга с другими притчевыми произведениями (например, с произведениями А. Камю, Дж. Оруэлла и др.), что, в свою очередь, позволило бы более полно показать многообразие форм присутствия жанра притчи в литературном процессе XX века.

Список научной литературыКечерукова, Марина Аламатовна, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Тексты Уильяма Голдинга.

2. Голдинг У. Наследники: роман / Пер. В. Хинкиса. М., 2006. С.

3. Голдинг У. Повелитель мух: Роман / Пер. с англ. Е. Суриц. М., 2006. С.349.

4. Голдинг У. Притчи. Эссе. Пер. А. Глебовской // Собрание сочинений. В 4-х томах. Т.1.СП6., 1999. С.463-482.

5. Голдинг У. Свободное падение: роман / Пер. М.Шерешевской и С.Сухарева // Голдинг У. Собрание сочинений в 4 т. Т.1. СПб., 1999. С. 8233.

6. Голдинг У. Хапуга Мартин: роман / Пер. Л.Азаровой и Т. Чернышевой // Голдинг У. Собр. соч. в 4 т. Т.1. СПб., 1999. С.235-339.

7. Голдинг У. Шпиль: Роман / Пер. с англ. В. Хинкиса. СПб., 2004. С.272.

8. Golding W. Free Fall. L., 1972. P.253.

9. Golding W. Lord of the Hies. N.Y., 1959. P. 192.

10. Golding W. Pincher Martin. L.-Boston, 1984. P.208.

11. Golding W. The Inheritors. N.Y., 1962. P.236.

12. Golding W. The Spire. L., 1964. P.233.

13. Golding W. A Moving Target. L., 1982. P.247.

14. Golding W. The Hot Gates and other occasional pieces. L., 1965.1. P. 175.

15. H.G .Wells. The Grisly Folk // The Short stories of H.G .Wells. London, 1948. P. 607-621.

16. П. Художественные тексты других авторов.

17. Уэллс Г. Очерки истории цивилизации. М., 2004. С.906.

18. Камю, А. Падение: повесть / Пер. с фр. Н. Немчинова // Альбер Камю. Калигула. М.,2002. С. 105-236.

19. R.M. Ballantyne. The Coral Island. London, 1993. P.268.

20. H.G .Wells. The Grisly Folk // The Short stories of H.G .Wells. London, 1948. P. 607-621.1.. Общие труды по истории и теории искусств и философии.

21. Авериицев С.С. Истоки и развитие раннехристианской литературы//История всемирной литературы. T.l. М., 1983. С.502-515.

22. Аверинцев С.С. Поэтика древнегреческой литературы: М., 1981. С.366.

23. Аверинцев С.С. Притча // Литературный энциклопедический словарь. М., 1987. С.305.

24. Аверинцев С.С. Христианская мифология // Мифы народов мира. Энциклопедия (в 2 томах). М., 1998. т.2. С.598-604.

25. Агранович С.З., Саморукова И.В. Гармония цель — гармония. Художественное сознание в зеркале притчи. М., 1997. 136с.

26. Андреев Л. Г. Марсель Пруст. М., 1989. С.95.

27. Андреев Л. Г. Прорывы и поиски XX века // Называть вещи своими именами: Прогр. выступления мастеров запад.-европ. лит. XX в. М., 1986. С. 3-18.

28. Аникин Г.В. Современный английский роман. М., 1974. С.310.

29. Ахундов М.Д. Концепции пространства и времени: истоки, эволюция, перспективы. М., 1982. С. 188.

30. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1965. С.627.

31. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М., 1975. С.502.

32. Бахтин М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С.423.

33. Башляр Г. Избранное: Поэтика пространства/ Пер. с фр. М., 2004. С.372.

34. Байлс Д. Беседы Уильяма Голдинга// Иностранная литература. № 10, М., 1973. С. 204 219.

35. Бочаров А.Г. Литература и время: Из творческого опыта прозы 60-х 80-х гг. М., 1988. С.383.

36. Бочаров А.Г. Бесконечность поиска: Художественные поиски современной прозы. М., 1982. С.423.

37. Бочаров С.Г. Пруст и «поток сознания». // Критический реализм XX века и модернизм. М., 1967. С. 194-234.

38. Брох. Г. Дух и дух времени // Называть вещи своими именами: Программные выступления мастеров западно-европейской литературы XX в. М., 1986. С.377-381.

39. Вейман Р. История литературы и мифология // Пер. с нем. М., 1975. С.344.

40. Веселовский А.Н. Избранное: Историческая поэтика. М., 2006. С.685.

41. Владимирова Н.Г. Условность, созидающая мир. Великий Новгород, 2001. С.269.

42. Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991. С.383.

43. Гаспаров М.Л. Античная литературная басня. (Федр и Барбарий). М., 1971. С.280.

44. Гегель. Эстетика. В 4-х томах, т. 2. М., 1969. С.326.

45. Гуревич А .Я. Избранные труды. Культура средневековой Европы. СПб., 2006. С.542.

46. Женетт Ж. Работы по поэтике. Фигуры. В 2 т. М., 1998. С.469.

47. Ивашева В.В. Английские диалоги. М., 1971. С.551.

48. Голдинг У. Выступление на встрече писателей Европы в Ленинграде//Иностранная литература. № 11. М., 1963. С. 225- 227.

49. Ишанова А.К. Жанр и функции притчи в советской прозе 70-х начала 80-х годов // Вестник московского университета. Сер. 9.: Филол. 1984 №6 С.27-31.

50. Кассирер Э. Миф и религия// Избранное. Опыт о человеке. М., 1998. С.524-568.

51. Климова Т.Ю. Притча в системе художественного мышления

52. B.C. Маканина. Автореф. дис. .канд. фил. наук. Томск, 1999. С.22.

53. Княжицкий А. И. Притчи. М., 1994. С.214.

54. Ковтун Е.Н. Поэтика необычайного: Художественные миры фантастики, волшебной сказки, утопии, притчи и мифа: (На материале европейской литературы первой половины XX в.). М., 1999. С.306.

55. Костюхин Е.А. Типы и формы животного эпоса. М., 1987.1. C.269.

56. Краснов А.Г. Притча в русской и западноевропейской литературе XX века (соотношение сакрального и профанного): Автореф. дис. .канд. филол. наук, Самара, 2005. С.22.

57. Лакшин В.А. Пьесы-притчи Б. Брехта// Вестник Московского университета. Сер. Филология. №4. 1973. С.34-45.

58. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М., 2001. С.559.

59. Лосев А. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1976. С.776.

60. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст -семиосфера - история. М., 1999. С.447.

61. Лотман Ю. М. Об искусстве. СПб., 2000. С.704.

62. Маковский М.М. Язык миф - культура. М., 1996. С.329.

63. Манн Т. Иосиф и его братья. Доклад // Манн Т. Иосиф и его братья. Т.2. //Пер. с нем. М., 1968. С.899-914.

64. Медведева Н.Г. Миф как форма художественной условности: Автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 1984.С. 26.

65. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. М., 1994. С.134.

66. Мелетинский Е.М. Первобытные истоки словесного искусства//Ранние формы искусства. Сборник статей. М., 1978. С. 149-189.

67. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1992. С.406.

68. Мень А.В. История религии: В поисках Пути, Истины и Жизни. В 7т. Т.1. М.,1991. С.286.

69. Можаева А.Б. Иносказательные формы в романе XX века. М., 1999. С.189.

70. Моруа А. В поисках Марселя Пруста: Биография. СПб., 2000. С.384.

71. Мусхелишвили H.JL, Шрейдер Ю.А. Притча как средство инициации живого знания // «Философские Науки», 1989, №9. С. 101-104.

72. Ницше Ф. Сочинения в 2-х т. М., 1990. Т.2. С.829.

73. Нобелевская премия по литературе: лауреаты 1901 2001. СПб., 2003. С.419.

74. Подлипская JI. К проблеме социально-философского романа в английской литературе 1950-1960-х годов: Автореф. дис. .канд. филол. наук. М.,1975. С.22.

75. Потебня А.А.Эстетика и поэтика. М., 1976. С.480.

76. Попов Ю.И. Робинзонада XX века (функционирование традиционной сюжетной модели в европейских литературах новейшего времени). Автореф. дис. . к.ф.н. Черновцы, 1987. С.26.

77. Прохорова Т.Г. Притчевое начало в идейно-художественной структуре повести А.Лиханова "Голгофа" // Закономерности взаимодействия национальных языков и литератур. Казань, 1988. С. 103-108.

78. Радь Э. А. Трансформация сюжета о блудном сыне в произведениях русской литературы. Самара, 2003. 230с.

79. Ростовцева И. Искусство притчи и ее толкование // Дудко Д.С. Притчи и их истолкование. М., 1997. С.5-6.

80. Сартр Ж.-П. Бытие и Ничто. М., 1999. С.638.

81. Сурова О. Ю. Человек в модернистской культуре// Зарубежная литература второго тысячелетия 1000-2000. М., 2001. С.221-291.

82. Товстенко О.О. Идейно-художественные особенности современной притчи. Автореф. дис. . на соиск. учен. степ. канд. фил. н. Киев,1989. С.22.

83. Тодоров Ц. Поэтика. // Структурализм: «за» и «против» (Сб. статей). М. 1975. С. 37 112.

84. Токарев С.А. Религия и мифологии // Мифы народов мира. Энциклопедия (в 2 томах). М., 1998. т.2. С.376-378.

85. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. М., 1995. С.621.

86. Тюпа В.И. Анекдот и притча // Художественность чеховского рассказа. М., 1989. С. 13-32.

87. Тюпа В.И. Художественность литературного произведения. Вопросы типологии. Красноярск, 1987. С.244.

88. Успенский Б.А. Поэтика композиции. СПб., 2000. С.352.

89. Фокин С. Альбер Камю. Роман. Философия. Жизнь. М., 2001. С.377.

90. Фрейд 3. Введение в психоанализ: Лекции. М., 1991. С.606.

91. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997. С.445.

92. Фромм. Э. Искусство любить. СПб., 2008. С.219.

93. Фрэнк Д. Пространственная форма в современной литературе. (Пер. с англ.) // Зарубежная эстетика й- теория литературы XIX- XX в.в. Трактаты, статьи, эссе. М., 1987. С.198-215.

94. В.Е. Хализев. Теория литературы. М., 2004. С.405.

95. Хитарова Т.В. Архетипические образы Верха и Низа в романе с притчевым началом: Автореф. дис. .канд. филол. наук, Краснодар,2003. С28.

96. Храпченко М. Б. Художественное творчество, действительность, человек. М., 1982. С.238.

97. Хюбнер К. Истина мифа // Пер. с нем. М., 1996. С.447.

98. Шапошникова О. В. Художественная условность // Литературная Энциклопедия терминов и понятий. М., 2001. С. 1116- 1118.

99. Шмид В. Нарратология. М., 2003. С.311.

100. Шукуров Ш.М. Храм и храмовое сознание (К проблеме феноменологии архитектурного образа) // Вопросы искусствознания. 1993. С. 152-169.

101. Щербина С.Д. Притча в американской литературе XIX. Автореф. дис. . на соиск. учен. степ. канд. фил. н. Киев, 1988. С.25.

102. Элиаде М. Аспекты мифа// Пер. с фр. М., 2000. С.233.

103. Элиаде М. Избранные сочинения: Очерки сравнительного религиоведения. М., 1999. С.448.

104. Элиаде М. Космос и история. М., 1987. С.311.

105. Элиаде М. Миф о вечном возвращении. / Пер. с фр. СПб., 1998. С.249.

106. Эпштейн М.Н. Парадоксы новизны: О литературном развитии XIX -XX веков. М., 1988. С.416.

107. Юнг. К. Проблемы души нашего времени / Пер. с нем. М., 1993. С336.

108. Allen W. The modern novel in Britain and the US. N. Y., 1964.1. P.346.

109. Allen W. Tradition and dream: The English and American Novel from the twenties to our Time. L., 1964. P.240.

110. Fletcher A. Colors of the Mind. Conjectures on thinking in literature. Massachusetts, London, 1991. P.317.

111. Fletcher, Angus. Allegory: The Theory of a Symbolic Mode. Ithaca-N.Y., 1964. P.317.

112. Gindin J. Postwar British fiction: (New accents and attitudes). Los Angels, 1962. P.246.

113. Honig, Edwin. Dark Conceit: The Making of Allegory. Evanston, 1959. P.345.

114. Karl F. The contemporary English novel. N.Y., 1962. P.305.

115. MacQueen, John. Allegory. London, 1970. P.276.

116. Otten I. After innocence: (Visions of the Fall in modern literature). Pittsburg, 1982. P.230.

117. Richter D. Fable's End: Completeness and Closure in Rhetorical Fiction. Chicago London, 1974. P.380.

118. Scholes R. A Fable and Its Gloss. Fabulation and Metafiction. Urbana Chicago - London, 1979. P.222.

119. Stevenson R. A Reader's Guide to the Twentieth-Century Novel in Britain. N.Y., 1993. P.280.1.. Критическая литература о творчестве Уильяма Голдинга.

120. Алеева Е. 3. Художественный мир У. Голдинга. Автор. Дис. . канд. филол. наук. Нижний Новгород, 1993. С.16.

121. Денисов А.А. Эсхатологическая схема философской притчи Уильяма Голдинга. http: // www/moshkow/ golding / masterflyeseng. thtForeword.

122. Дружинина А. Роман У. Голдинга «Повелитель мух»//Труды МОПИ им. Н.К. Крупской. К проблеме романтизма и реализма в зарубежной литературе конца XIX начала XX веков. Вып.2. М., 1975. С.110-119.

123. Елистратова А.А. Уильям Голдинг и его роман «Шпиль». // Иностранная литература. 1968, №10, С.211-218.

124. Зверев A.M. Уильям Голдинг, сочинитель притч // Зверев А. М. Дворец на острие иглы. М., 1989. С. 185-198.

125. Зинде М.М. Творчество Уильяма Голдинга: (К проблеме философского аллегорического романа): Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1979. С.26.

126. Зинде М.М. Три лучших романа Голдинга // Голдинг Уильям. Повелитель мух. Шпиль. Пирамида // Пер. с англ. М., 1999. С.3-8.

127. Ильина М.Е. Структурно-семантические и композиционные особенности текста притчи. Автореф. дис. .канд. фил. наук. Львов, 1984.С.18.

128. Клецкина О. А. Пространственно-временной континуум в системе поэтики трилогии У. Голдинга «На край земли: морское путешествие»: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Великий Новгород, 2004. С.30.

129. Кошелев С.Л. О жанровой специфике романа У. Голдинга "Наследники" // Жанровое своеобразие литературы Англии и США XX в. Челябинск, 1988. С.58-77.

130. Кошелев С.Л. Проблема нравственного прогресса в романе У. Голдинга "Наследники" II Переходные эстетические явления в литературном процессе XVII-XX веков. М., 1981. С. 158-166.

131. Кошелев С. Тенденции реализма и модернизма в романе Уильяма Голдинга «Повелитель мух» // Проблемы метода и жанра в зарубежных литературах: Сб. науч. тр. Свердловский гос. пед. ин-т. Свердловск, 1982. С. 17-25.

132. Кошелев С. Философская фантастика в современной английской литературе: (Романы Дж. Р. Р. Толкиена, У. Голдинга и К. Уилсона 50-60-х годов): Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1983. С.16.

133. Кузнецова А. В. Антиутопический роман У. Голдинга «Повелитель мух»: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Магнитогорск, 2006. С.18.

134. Кузнецова А. И. Пространственные мифологемы в творчестве У. Голдинга: Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 2004. С.16.

135. Лакшин В. А. Увеличительное стекло зла: Рец. На роман У Голдинга «Повелитель мух» II Иностранная литература. 1970. №12. С.263-265.

136. Минц Б.А. Роман Уильяма Голдинга «Повелитель мух» как образец английской философско-аллегорической прозы: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Л., 1988. С.16.

137. Рудич Ж. Н. Лексико-семантическая аспектность речевых реализаций в романах У. Голдинга «Повелитель мух» и «Шпиль»: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Краснодар, 2005. С.35.

138. Стояновская Е. У. Голдинг сочинитель притч: По мотивам беседы с английским романистом в редакции журнала «Иностранная литература». 1968, №2. С.59-261.

139. Струкова Т.Г. Морская трилогия Уильяма Голдинга. Традиции и новаторство. Воронеж, 2000. С.345.

140. Тимофеев В.Г. Между раем и адом // Голдинг У. Свободное падение. СПб., 2000. С.307-316.

141. Чамеев А. А. Мир Уильяма Голдинга // Голдинг У. Собр. соч. В 4-х т. СПб., 2000. Т. 1., С. 7-29.

142. Шанина Ю. А. Мифопоэтика романов У. Голдинга. Автореф. дис. .канд. филол. наук. Уфа, 2007. С.25.

143. Babb H.S. William Golding. The novels of William Golding. Ohio, 1970. P.210.

144. Baker J.R. William Golding: A Critical Study. N.Y., 1965. P. 106.

145. Biles, Jack I. Talk: Conversations with William Golding. N.Y., 1970. P.112.

146. Cleve G. Elements of mysticism in three of William Golding's novels. Turku, 1986. P.373.

147. Crompton D. A view from the spire: William Golding's Later Works. Oxford, 1985. P. 199.

148. Dick B. «The novelist is a displaced person»: An interview with William Golding // College English. 1965. Vol. XXVI. March, P.480-482.

149. Dick B. William Golding. N.Y., 1967. P. 119.

150. Dicken-Fuller Nicola С. William Golding's use of symbolism. Sussex, 1990. P.315.

151. Dickson L.L. The modern allegories of William Golding. Tampa, 1991. P.161.

152. Epstein E.L. Notes on "Lord of the flies"// W. Golding. The Lord of the Flies. N.Y., 1959. P.l-17.

153. Fleck A.D. Aspects of Myth and Rituals in the Lord of the Flies // On the Novel. L., 1971. P. 189-205.

154. Hughes T. Baboons and Neanderthals: A reading of The Inheritors. // Carey J. William Golding. The Man and his Books. A tribute on his 75th Birthday. L., 1986. P. 161-169.

155. Hynes, S. William Golding. N.Y., 1965. P.48.

156. Gern M.H. Identitat, Individualitat und Alteritat in William Goldings Romanen. Tubingen, 2000. P. 181.

157. Gindin J. The Historical Imagination in W. Golding's later Fiction // The British and Irish novel since 1960. Los Angeles, 1989. P.264.

158. Kermode F. William Golding // Puzzles and Epiphanies. L., 1963.1. P.234.

159. Kermode F. «The meaning of it all»: Conversation with W. Golding. N.Y., 1959. P.59.

160. Kinkead-Wekes M. and Gregor I. William Golding. A critical study. L., 1975. P.257.

161. Maclure M. William Golding's Survival Stories. Tamarack Review, 4 (Summer, 1957). P. 140-176.

162. McEvan N. Golding's «Lord of the Flies»: Ballantyne's «Coral Island» and critics // The survival of the novel: British fiction of the later twenties century. L., 1983. P. 147-163.

163. Medcalf S. Island skies // TLS, № 5344, 2005. P. 12-13.

164. Oldsey B.S., Weintraub S. The art of William Golding. N.Y., 1965.1. P. 178.

165. Pemberton, Clive. William Golding. L., 1969. P.27.

166. Peter J. The Fables of William Golding. Kenyon Review, 19 (Autumn, 1957). P. 43-65.

167. Redpath Ph. William Golding. A structural reading of his fiction. Exeter, Devon, 1986. P.460.

168. Stape J.H. The artful equivocation of William Golding's The Double Tongue. L., 2001. P. 127.

169. Stalhamar M. M. Imagery in Golding's The Spire. Goteborg, 1997. P.314.

170. Sugimura Y. A reconsideration of OA the earth goddess in William Golding's The Inheritors // The modern language review, v.97, part 2, 2002. P.279 -289.

171. Tiger, V. The dark fields of discovery. L., 1974. P.244.

172. Webster O. «Living with chaos» (Based on an interview with William Golding). // Books and art. 1958. March. P. 15-16.

173. White R. Butterfly and Beast in «Lord of the Flies» // Modern Fiction Studies. 1964. Vol. XI. Summer. №2, P. 163-171.

174. Whitely J. Golding: «Lord of the Flies». L., 1970. P.64.

175. Young Wayond. Letter from London. Kenyon Review 19 (Summer 1957).1. V. Справочная литература.

176. Большая литературная энциклопедия. М., 2006. С.845.

177. Литературная Энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А. Н. Николюкина. М., 2003. С. 1569.

178. Литературный Энциклопедический Словарь / Под ред. В. М. Кожевникова и П. А. Николаева. М., 1987. С.750.

179. Мифы народов мира. Энциклопедия в 2 томах. Т.2. К Я. -М., 1982. С.720.

180. Кирло X. Словарь символов. /Пер. с англ. М., 2007. С.523.fwT)

181. Нобелевская премия по литературе: лауреаты 1901 2001. -СПб: Изд-ий дом СПБГУ, 2003. С.419.

182. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. Ключевые понятия и тексты. М., 1997. С.381.

183. Толковая Библия. Т.4. Стокгольм, 1987.

184. Modern British Literature. Vol. I. A G. Second Edition. - Detroit: St. James Press, 2000. P.621.