автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.03
диссертация на тему: Жанровое своеобразие "Занимательных историй" Ж. Таллемана де Рео и особенности французской мемуарной прозы середины XVII века

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Голубков, Андрей Васильевич

Введение. «Historiettes» Ж. Таллемана де Рео: на перекрестке жанров и судеб.

Глава 1. «Historiettes» и мемуарные жанры: сходство форм.

1. «Занимательные истории»: anecdote или historiette

1.1. Сборник или фрагменты: силы притяжения и тенденция к дроблению в «Historiettes».

1.2, «Anecdote» и «аса»: лотка компиляции.

2. Французская мемуарная традиция: демонтаж хроники и становление эссеизма.

2.1. Мемуар и мемуары: авторская дара.

2.2. «Домашние хроники»: «анналы» или «полумемуары»?.

2.3. «Обычная индивидуальность» и противоречия эпохи.

2.4. «Подвижная жизнь истины»: мемуары и эссе.

2.5. «Разум» и «остроумие»; «барочноеть» мемуаров.

3. Голос и взгляд мемуариста: основные типы мемуаров и место «Занимательных историй».

3.1. Прагматическая за данность мемуарного письма.

3.2, Житие и пикареска: две матрицы рассказа о себе.

4. Историческая хроника или сумма: демонтаж «анналйтической» последовательности и «новеллистической» рамы.

Глава 2. «Historiettes» и комические жанры: семантическая близость.

1. Современный мир: псгсроичсская повседневность.

2. Старик и слуга-плут: комические амплуа и реальные персонажи.

3. Концепция человека: тело и его смерть.

4. Театр: логика жизни и логика языка.

Введение диссертации2003 год, автореферат по филологии, Голубков, Андрей Васильевич

Historiettes» Ж. Таллемана де Рео: на перекрестке жанров и судеб

Литературный образ французского XVII столетия сформирован по большей части классицистическими жанрами - трагедией, комедией, небольшими стихотворениями. В гораздо меньшей степени в его воссоздании учитываются жанры «неканонические» - мемуары, сборники разного рода, романы. При таком подходе представление о литературном процессе оказывается искаженным: может показаться, что в эту эпоху безраздельно господствуют традиционные «твердые» жанровые формы, а остальные вынесены на периферию и никоим образом не влияют на литературный пейзаж. Кроме того, те авторы, которых мы считаем «великими», и их «вершинные» произведения отнюдь не всегда считались таковыми в свое время. Мы привыкни к тому, что «большое видится на расстоянии», однако реконструируемый нами образ литературного XVII века, созданный из таких великих шедевров, оказывается абстракцией, схемой. Скажем, кроме трагедий Корнеля и Расина, за весь XVII век во Франции было создано более 300 других трагедий.1 Нам приходится учитывать, что трагедия «Мариамна» Тристана Л'Эрмита ставилась современниками на один уровень с «Сидом», хотя исследовательский интерес к трагедии Корнеля несравнимо выше,, нежели к произведению Тристана. Литературная жизнь любой эпохи - и XVII столетие во Франции не исключение - не так однозначна и упрощенна, как наши представления о ней, базирующиеся лишь на анализе самых великих шедевров.

В истории французской литературы XVII века имя Жедеона Таллемана де Рео стоит отнюдь не в первом ряду. Его перу принадлежат «Historiettes» — сборник анекдотов, биографий, побасенок, воспоминаний о самых известных личностях и мало приметных горожанах, живших во Франции в конце XVI - начале XVII вв. Слово «historiettes» обозначает «рассказики», «короткие истории», смысл названия произведения может быть передан на русском языке как «занимательные истории», «историйки». Сам автор вряд ли считал себя литератором: его произведение не могло считаться «художественным» в «классицистическую» эпоху. «Historiettes» рисуют жизнь французского общества как бы «с изнанки», с непривычной нам точки зрения, являясь существенным дополнением как к широко известным мемуарам XVII века (таким, как «Мемуары» кардинала де Реца или Ларошфуко), так и к произведениям канонических» жанров. Мемуары Таллемана представляют нам то же общество, но с иной точки зрения: Великий век, блестящая эпоха, бурные политические потрясения, сильные характеры, и вместе с тем жестокость, грубые страсти.

Historiettes» Таллемана позволяют увидеть эпоху французского «Великого Века» во всем ее многообразии, в диалектике высоких порывов и низменных побуждений, устремленности к духовному и вместе с тем к грубому удовлетворению капризов плоти. Таллеман фиксирует противоречивую эпоху, и без его «нескромной болтовни» о нравах царствования последнего Валуа (Генриха III), Генриха IV, Людовика XIII и малолетства Людовика XIV образ эпохи и представление об особенностях литературного процесса останутся существенно искаженными. Для историка «Historiettes» Таллемана являются богатейшим источником фактического материала (достаточно сказать, что во Франции мало работ по XVII веку обходится без цитат из них). Для историка литературы «Historiettes» оказываются интереснейшим памятником так называемой литературы «второго ряда», интерес к которой в последнее время предельно актуализировался. Связано это, очевидно, с расширением понятия о тексте, о том, что такое художественное, произошедшем в литературоведении второй половины XX века (т.н. проблема «широкой текстуальности»). Многие явления, ранее исключаемые из сферы литературного анализа, рассматриваются теперь в рамках новой категориальной парадигмы. В результате «полудокументальная» (промежуточная) проза (дневники, письма, мемуары, записки, донесения) становится важнейшим предметом изучения, в ней меньше художественных правил и потому больше свободы в формах изображения действительности: «Промежуточным жанрам, ускользавшим от канонов и правил, издавна присуща экспериментальная смелость и пестрота, непринужденное и интимное отношение к читателю. Острая их диалектика - в сочетании этой свободы выражения с несвободой вымысла, ограниченного действительно бывшим»/

Одна из важнейших проблем, которая в связи с этим возникает, - вопрос о жанре, о его специфике, о возможности применения этого понятия к, казалось бы, совершенно «нежанровым» памятникам, не следующим какому-либо канону, образцу. Жанрам, исключенным из рассмотрения в «Поэтических искусствах». Дело в том, что «со времен поэтик Марко Джироламо Виды (1527) и Юлия Дезаря Скалигера (1561)» осмысление античных традиций «пошло по пути классицизма, сильно преувеличившего. моменты непререкаемой стройности в размежевании жанров и нормативной жесткости в их разработке. Для классицизма характерна прямо-таки фетишизация жанра, которой в такой мере не бывало ни раньше, ни тем более позднее»." В связи с подобными классицистическими воззрениями многочисленные «промежуточные» жанры попросту игнорировались, хотя у них были несомненные античные прародители. Но эти прародители не выступали «в полноте и чистоте своей сущности». На первом месте среди таких жанров стоит греческая биография фкх;), источник будущих мемуарных жанров. С.С.Аверинцев пишет по поводу отличительной особенности этого жанра: «Будучи: по своей теме биографией, произведение всегда может быть по формальным признакам полноценным образцом какого-то иного жанра, и это ни в какой мере не свидетельствует ни о каком жанровом кризисе, а напротив, соответствует норме». Более того, «промежуточные» жанры «не просто проницаемы друг для друга, но для их взаимопроницаемости не имеется никаких препятствий».4

Канонический текст предлагает один вариант развития событий сюжета, один взгляд на человека, отсекая все то лишнее, что не подходит под его собственную задачу. Произведения «второго плана», неканонические, неприемлемые в рамках стандартных правил, обычно гораздо более пластичны, совмещая в себе как тенденции следования образцу, так и отклонения. В связи с этим они гораздо более восприимчивы к новациям, в них часто можно заметить черты, характерные для литературы будущих эпох.

Предлагаемая вниманию читателя диссертационная работа представляет собой попытку уточнить и конкретизировать интерпретацию жанрового своеобразия «Historiettes» Ж. Таллемана де Рео, произведения, интереснейшего в силу совмещения в нем разных повествовательных техник и традиций. Мы определяем как формальные, так и содержательные приметы различных жанров, черты которых обнаруживаются в «Занимательных историях».

Отчасти из-за неканоничности и нетрадиционное™ «эдиционная» судьба «Historiettes» Ж. Таллемана де Рео складывалась достаточно сложно.

Попытка издания произведения предпринималась в нашей стране. В серии «Литературные памятники» в 1974 году вышло однотомное издание «Занимательных историй», однако говорить о том, что у читателя после публикации сложилось адекватное представление об этом памятнике, нельзя. Изданный перевод был неполным, более того, фрагменты содержали огромные купюры. Как сообщает составитель тома, «были опущены отдельные примечания автора, не имеющие прямого отношения к данному тексту, а также места грубо натуралистичные».5

Вот что пишут авторы «Аннотированного каталога» книг серии «Литературные памятники» об этом проблемном издании: «Издание этой книги в серии было одним из самых злополучных: переводчики, вопреки традиции «Литературных памятников», представили в Ленинградское отделение издательства «Наука» вместо полного корпуса «Занимательных историй». избранную ими небольшую часть. К тому же при существовавшей в то время в Ленинграде цензуре по ее требованию первый набор книги под предлогом наличия в ней «пикантных» мест был рассыпан. После этого в рукописи были сделаны купюры и книга набрана снова, но не более 20 процентов от общего объема памятника, и таким образом книга не дает представления о его подлинном характере»6 Статья Т. Г. Хатисовой «Жедеон Таллеман де Рео и его

- 7

Histonettes"» в вышедшем томе остается единственным отечественным исследованием об этом авторе и этом произведении.

Таллеман де Рео, действительно, груб и натуралистичен. Он часто пользовался непроверенными слухами, сплетнями, всевозможными толками, описывая не парадные выходы и помпезные торжества, но повседневность, которая далека от совершенства, которая наполнена страстями, пороками и недостатками. К прозе Таллемана де Рео относились с настороженностью и французские издатели; первое полное издание «Histonettes» появилось только в 60-е гг. XX века, да и сама рукопись была случайно обнаружена только в XIX веке, причем при драматических обстоятельствах.

Первое упоминание о «Занимательных историях» Жедеона Таллемана де Рео появляется отнюдь не в литературном произведении и не в критическом труде об изящной словесности XVII столетия. В 1803 году в описи распродаваемой библиотеки семьи Трюден появляется запись: «Сборник примечательных документов к пользе истории Франции при Генрихе IV и Людовике XIII, ин-фолио». Она сопровождалась следующим замечанием: «Рукопись, состоящая из семисот девяноста восьми страниц. Сборник включает любопытные и малоизвестные факты с приложением оглавления».

Очевидно, что составитель каталога - господин Блуэ - не знал ни названия произведения, ни его автора.

Библиотека была распродана. В 1820 году, заплатив 20 франков, владельцем манускрипта стал бакалейщик, некто господин Шатожирон, который в отличие от редактора Блуэ был сведущ в вопросах исторического и литературного наследия. Он быстро понял, что в его руки попал текст весьма важный с точки зрения истории литературы. Шатожирон снял копии и показал их своим друзьям. Бакалейщик был действительно умным и образованным человеком, среди его друзей были историки, поэтому ссылки на «Historiettes» Таллемана появились в различных исследованиях о культуре XVII века еще до официального издания. Кроме того, Шатожирон показал рукопись известному французскому ученому, члену французской Академии надписей г-ну Монмерке8, который сразу же увлекся памятником. Монмерке начал активно изучать историю жизни и творчество Таллемана де Рео, используя «Historiettes» в критической статье и комментариях к мемуарам Конрара, которые он выпустил в 1826 году.

Первое издание «Historiettes» Таллемана де Рео появилось во Франции в 1834 году под редакцией Монмерке. Оно еще не содержало подробностей о жизненном пути и творчестве автора: первый биографический очерк о Таллемане вышел из-под пера Монмерке только в 1836 году, он вошел во второе издание «Historiettes» Таллемана (1840). Оба эти издания были неполными: огромные куски текста просто отсутствовали по соображениям морали, многие места были сознательно смягчены и сглажены. Тем не менее публикация произвела грандиозный скандал, автора и издателя обвиняли в безнравственности, в подлинность текста «Занимательных историй» никто не хотел верить. Монмерке пришлось доказывать аутентичность произведения никому не известного Таллемана де Рео. Доказывать, что он не выдумал этот текст и имя автора.

Много вопросов вызывает история жизни Жедеона Таллемана де Рео, которого, как мы помним, библиофил Блуэ совершенно не знал. В истории мировой литературы фигурировало имя Поля Таллемана (1642 - 1712) и Франсуа Таллемана. Первый был племянником Таллемана де Рео, автором маленьких стихотворений на случай, поэм, идиллий, пасторалей. Его имя оказалось тесно связано с историей русской литературы. В 1663 году в Париже вышла его книжечка, написанная в стихах и прозе, под названием «Voyage a l'ile d'Amour»; этот роман был переведен русским поэтом В.К.Тредиаковским и издан в 1730 году в Петербурге под названием «Езда в остров

Любви». Сюжетная схема этого аллегорического романа весьма проста: главный герой Тирсис влюбляется в Аминту, та отвечает ему взаимностью, но спустя некоторое время изменяет. Отчаявшийся герой начинает ухаживать за двумя красавицами - Сильвией и Ирис, в итоге разочаровывается в женской любви и решает посвятить свою жизнь исканию славы. Роман полон аллегорий в духе «Романа о Розе» — каждой фазе любовного чувства Тирсиса соответствует какое-нибудь аллегорическое место: остров Любви, пещера Жестокости, деревня Беспокойства и т. д. Слава Поля Таллемана, автора этого условно-аллегорического романа в прециозных традициях «страны нежности», была сильно поколеблена обнаружением рукописи «Занимательных историй». Франсуа, родной брат Таллемана де Рео - второй академик из семьи. Он также много и плодотворно занимался литературой, переводил, писал небольшие стихотворения на случай, мадригалы.

Что же мы знаем о семье Таллеманов? О семье, которая подарила Франции академиков и писателей? Род Таллеманов не французский. Дед автора «Historiettes» -Франсуа Таллеман - жил, как и его предки, в Нидерландах, в испанских провинциях. Он был протестантом, ив 1561 году ему пришлось бежать из родного города Турне от преследования властей, которые подавляли любое инакомыслие и насаждали католицизм. Он обосновался в Ла-Рошели, где было множество эмигрантов-единоверцев.

Предприимчивый Франсуа Таллеман открывает здесь торговый дом, снаряжает корабли в Америку, занимается активной торговлей треской и пушниной. Он удачно женится на дочери одного из именитых граждан и богатеет с каждым днем, заседает в городском совете, а в 1600 году даже становится одним из двух асессоров градоначальника Ла-Рошели. За 40 лет нидерландский эмигрант сделал блестящую карьеру во Франции, став третьим человеком в муниципалитете большого города.

У Франсуа Таллемана было шестеро детей: две дочери и четыре сына, двое из которых - Пьер и Жедеон9 - вместе с шурином Полем Ивоном (он был мужем их сестры Мари Таллеман) создали банк, работавший в тесном контакте с торговым домом отца. Банк пользовался отличной репутацией, положение семьи Таллеманов было превосходным, в 1615 год}' Пьера Таллемана избрали мэром Ла-Рошели. К этому времени он уже десять лет был женат на Элизабет Бидо, дочери состоятельного ларошельского купца. Супруга родила Пьеру Таллеману трех сыновей. Старший, Пьер Таллеман, станет банкиром, как и отец. Он женится на Анн Бито, сестре знаменитой гжи Гондран (у которой было милое прозвище Лоло), известной своими свободными нравами. Именно из-за этой госпожи Лоло будет убит на дуэли маркиз де Севинье (муж госпожи де Севинье, прославившейся своими письмами). Средний сын Пьера I Таллемана - Поль Таллеман (дядя академика Поля Таллемана, автора «Езды в остров Любви»), О нем Жедеон практически ничего не пишет, мимоходом упоминая его имя два раза. О третьем сыне Пьера Таллемана не известно почти ничего - Таллеман о нем не пишет совершенно.

Супруга Пьера I Таллемана умерла в 1617 году, и уже на следующий год он сочетался браком с сестрой руанского банкира, с которым вел дела. Звали ее Мари Рамбуйе. От этого брака 2 октября 1619 года родился Жедеон Таллеман, будущий автор «Занимательных историй». После него родились еще Франсуа Таллеман, будущий академик, и Мари Таллеман. О своей сестре Таллеман не пишет; известно, что она со своей семьей покинет Францию после отмены Нантского эдикта.

Когда Жедеону Таллеману исполняется четыре года, его отец перевозит семью в Бордо. Он сохраняет конторы в Ла-Рошели и открывает новые, организует морскую страховую компанию, промышляет откупами, покупает вместе с Жедеоном I Таллеманом права на паспортно-таможенные сборы в Гиени. Состояние преумножается, деньги в семью Таллеманов буквально текут рекой.

В 1634 году семья Пьера Таллемана перебирается в Париж. Глава семейства покупает особняк на улице Пти-Шан, где в то время жили многие купцы и состоятельные буржуа. Жедеону 15 лет, он получил уже неплохое образование в Бордо и продолжает учиться в Париже. Таллеманы входят в высшее общество и подумывают о возможности стать дворянами. Они покупают поместные дворянские титулы: старший сын (от Элизабет Бидо) стал титуловаться Таллеманом де Буано, второй, от того же брака - Таллеманом де Люссаком, а наш Таллеман - Таллеманом де Рео по названию приобретенного феода, находящегося «недалеко от Монлюссона». Жедеон Таллеман де Рео очень отличался от своих родных. Он не хотел заниматься умножением богатства и наживой, стремясь к искусствам, литературе. Он упивался «Амадисом Галльским», «Астреей», рыцарскими романами, выучил латынь, греческий, итальянский и испанский языки. Более того, он поступал совсем не как купец: покупал книги, собирал библиотеку.

Семья спокойно относится к «романтизму» Жедеона, называя его в насмешку «рыцарем». Таллеман вспоминает об этом в historiette «Любовные увлечения автора»:

Куда путь держишь, рыцарь?» - спрашивает старший брат (меня так звали потому, что я был без ума от «Амадиса Галльского»), - «Я еду к Тирсису, — отвечаю я, — там должны читать комедию». - «Я тебя вовсе не спрашиваю, что ты там собираешься делать», — говорит он. (После он узнал, что там никакого чтения и не предполагалось). С той поры я вечно перед всеми оправдывался, хотя никто ничего мне в вину не ставил, и когда кто-нибудь, застав меня у Вдовушки, говорил: «А, вот вы где, рыцарь!» - я всегда отвечал либо «Я пришел поиграть в кегли», либо «Я пришел поиграть в волан». И все начинали смеяться».10 Любовные истории множились. Таллеман влюбляется в свою кузину - блистательную госпожу д'Арамбюр11, а потом и в ту самую Вдовушку Мари Лету, к которой приходил «играть в волан». В это же время он начинает писать небольшие стишки, поэмы о любви, излагая свои пылкие чувства.

В 18 лет Жедеон Таллеман совершил путешествие в Рим в обществе своего брата Франсуа и аббата (будущего кардинала) Реца. Они отправились в путь в начале 1638 года. Будущий автор «Занимательных историй» путешествовал по Франции, посетил Лион, спустился на речном дилижансе по Роне, заехал в Авиньон, Экс-ан-Прованс, Марсель. Знакомство с Италией началось с путешествия во Флоренцию и Венецию. В Риме Жедеон познакомился с поэтом Вуатюром и Клодом Кийе, врачом и секретарем французского посла; он внимательно слушал его анекдоты и забавные историйки. Многие из них потом попали в «Занимательные истории». Почти целый год путешествовал Таллеман: он вернулся в Париж в самом конце 1638 года.

После путешествия Жедеон ведет в Париже жизнь беззаботную и веселую, все более становясь ярким светским персонажем: женщины, либертинаж, книги и никакой политики, никакой увлеченности финансовыми вопросами. Старания отца сделать его парламентским советником, по образцу его тезки и двоюродного брата Жедеона II, успехом не увенчались. Таллеман был «шалопаем», любителем остроумия, всего изящного, роскоши, удовольствий.

14 января 1646 года Таллеман де Рео женился на Элизабет Рамбуйе, дочери своего двоюродного брата. Ей было 14 лет, и она была поразительно красива.

Семья Таллемана де Рео начинает жить светской жизнью. Молодое поколение Таллеманов оказывается совершенно не похожим на стариков, бережливых и строгих буржуа. Антуан де Сабле, шурин Таллемана де Рео, был активным меценатом и писал изящные стихи. Родной брат Таллемана - Франсуа - принял католицизм лишь для того, чтобы с большей свободой предаваться занятию литературой. В конце концов.

Франсуа станет академиком. Финансист Пюже де Монторон, отец супруги Жедеона II Таллемана, стремясь сделать себе имя, оказывал поддержку художникам и писателям. Сам Жедеон II также осел в Париже, у его супруги был литературный салон. Свояченица автора «Histonettes» - г-жа де Сабле — также была хозяйкой известнейшего салона в Париже в 50-е гг. XVII века. Она блистала умом, славилась своими изысканными манерами, принимала ученых, поэтов, философов и политиков.

Таллеман был принят в самом известном салоне в Париже - в Отеле Рамбуйе. Очевидно, знакомство со светской жизнью в этом салоне началось у Таллемана рано, вероятно, даже еще до его путешествия в Италию. Мы можем судить об этом по ранним стихам Жедеона, написанным для дочери маркизы Рамбуйе. Связано это с одной из самых красивых реальных любовных историй XVII столетия.

Герцог Шарль де Монтозье был влюблен в дочь маркизы де Рамбуйе - Жюли д'Анженн. Она была красива, горда, изысканна и неприступна. В течение 15 лет герцог преданно и галантно за ней ухаживал. Около 1634 года - еще только в начале пути - он задумал сделать ей изысканный подарок в итальянском стиле. Он решил составить сборник мадригалов, воспевающих красоту дамы, сборник, который бы не имел аналогов. Герцог задумал придать ему специфическую форму: каждый мадригал должен был в аллегорической манере с использованием символики цветка представить его возлюбленную. Получившийся «букет» мадригалов был подарен юной красавице в день ее рождения. Таллеман де Рео вместе с другими завсегдатаями Салона Рамбуйе, очевидно, принимал участие в этом галантном предприятии. Ему приписывают авторство мадригала «Лилия».12 Кроме молодого (16-летнего) Жедеона, в этой затее герцога Монтозье принимали участие Антуан Годо, Демаре де Сен-Сорлен, Мальвиль, м-ль де Скюдери и другие посетители салона. Написал несколько мадригалов и сам герцог де Монтозье.

Для нас важно то, что уже в достаточно раннем возрасте Таллеман испытывает тягу к салонному обществу, светскому остроумию. Юный буржуа-протестант, к тому же провинциал, внук эмигранта, занял в прециозном светском обществе Парижа весьма неплохие позиции. Он вел себя в салоне скромно, как и подобает человеку его положения, но - что самое интересное - из всей группы светских остроумцев его выделяла сама хозяйка салона, блистательная госпожа де Рамбуйе, прекрасная Артениса, как называли ее Малерб, Вуатюр, Ша плен. Это имя появилось как анаграмма настоящего имени маркизы - Катерина. И Таллеман де Рео будет привязан к ней до конца ее дней, даже в то время, когда на закате жизни маркизы от нее отвернутся абсолютно все. Жедеон и его брат Франсуа были единственными, кто посещал ее в старости. Они были единственными, кто шел вслед за гробом усопшей Артенисы: остальные уже давно забыли о ее существовании.

Вернемся, однако, к более приятным минутам жизни Таллемана. Стареющая госпожа де Рамбуйе рассказывала ему многочисленные истории о придворных своего времени, пересказывала слухи, сплетни, делилась размышлениями о посетителях салона, прежде всего о знаменитых литераторах. Таллеман в это время общался с Шапленом, Конраром, Вуатюром. Общался почтительно, как ученик. Нет еще той соленой шутки и не слишком пристойных острот, которыми он их наградит в «Занимательных историях».

Очевидно, в это же время, в середине 40-х гг., Таллеман начинает общаться с парижскими острословами и либертенами, объединившимися вокруг адвоката Патрю. Это было общество высокообразованных интеллектуалов. В него входили писатель и переводчик Перро д'Абланкур, поэт Мокруа, писатель Фюретьер; позднее к ним присоединился еще никому не известный молодой человек по фамилии Лафонтен. Веселые, наблюдательные, презирающие глупосгь и скептически относящиеся к Мазарини, члены этого очень узкого элитарного кружка были романтиками. Они взяли себе поэтические псевдонимы, называли свое общество Круглым столом и высоко ценили написанные Таллеманом стихи. Его прозвали Астибелем, его жену -Розалианой. Жизнь Таллемана в это время красива, как изысканный предмет искусства. Очевидно, в это же время он написал несколько сатир, которые показывал лишь немногим друзьям. Он увлечен составлением сборника самых великих произведений своего времени, которые остались ненапечатанными. Он стремился многое постичь, узнать, познакомиться с великими людьми.

В это время Таллеман хочет собрать как можно больше информации от самых разных своих конфидентов. Он сводит знакомство с Пьером и Жаном Дюпюи, известнейшими французскими историками, хранителями Королевской библиотеки. Таллеман был принят в их доме, своеобразном «кабинете любопытных», и получил доступ ко многим ненапечатанным и мало кому известным рукописям. Он посещает вечера и собрания у Дюпюи вместе с философами, поэтами, писателями, слушает и запоминает многочисленные истории. Жедеон ведет жизнь парижского интеллектуала. В 1651 году Таллеман покупает великолепный замок Плесси-Ридо на Луаре. В 1656 году умирает его отец, но образ жизни не меняется. Старший брат Таллеман де Буано занимает кресло управляющего банка, который работает на Мазарини и богатеет день ото дня. Банк финансирует прибыльные проекты, в том числе торговлю пушниной в Америке. Более того, банк владеет долей в Вест-Индской компании.

Но никто не знал, что опасность была очень близка: она скрывалась внутри самого банка. Жан Бино, племянник Пьера Таллемана, остался руководить всеми операциями банка Таллеманов в Ла-Рошели. Предприимчивый делец решил создать собственное предприятие вместе с одним никому еще не известным банкиром, который подавал большие надежды. Фамилия поделыциха Бино была Кольбер, это действительно будущий первый министр Людовика XIV. Два банкира настолько увеличили пассив банка, что в июле 1661 года, когда умер Таллеман де Буано, Жедеон Таллеман де Рео обнаружил, что он совершенно разорен.

Долги были огромны. И несчастья только начинались. Когда супруга узнала о разорении мужа, она потребовала раздела имущества. Она покинула Таллемана и удалилась в монастырь, где в 1665 году отреклась от протестантизма. После этого ей была дарована королевская пенсия в 2000 ливров. Она вернулась в семью, но от благополучной прежней жизни не осталось и следа: бесчисленное множество судебных процессов, изматывающая, изнуряющая обстановка.

В 1681 году умирает Патрю, Таллеман пишет эпитафию13. Жизнь осложняется. Она резко изменяется с взрослением нового короля, становясь менее свободной. В эпоху Регентства Таллеман ощутил дух свободы, теперь же укреплялась ортодоксия, конформизм. Все более общественная и частная жизнь оказывается в подчинении святош, «тартюфов». Таллеман уже слаб, он не может бороться и отстаивать свое право на свободу.

В июле 1685 года он отрекся от протестантизма. Он сделал это вовремя: через 3 месяца будет отменен Нантский эдикт, и повсеместно во Франции начнутся притеснения протестантов. В марте 1686 года дочь Таллемана Шарлотта, не желавшая переходить в католичество, была арестована и изгнана из Франции. Супруга Таллемана и его старшая дочь демонстрируют поразительное рвение в служении католичеству и милостивому королю, благодарят Небо за царство Людовика Великого. Таллеман остается в одиночестве, ожидая смерти. Он умер 10 ноября 1692 года.

После Таллемана не осталось ни одного напечатанного текста. Известно, что он хотел написать «Историю Отеля Рамбуйе», но не осуществил этого намерения. Он был салонным поэтом, писал рондо, эпиграммы, элегии, сатиры, однако не помещал их в поэтические сборники, выходившие в ту пору во Франции и выполнявшие функции теперешних литературных журналов. Очевидно, за литературной славой Таллеман не гнался.

Он оставил незавершенную трагедию. Она озаглавлена у него так: «Эдип. Трагедия. Черновик»; известно, что о ней высоко отзывался Патрю, но все издатели сочли ее крайне слабой, Монмерке даже не нашел ни одного достойного фрагмента, дабы процитировать в своем биографическом очерке о Таллемане. Трагедия сохранилась в рукописи, как и все наследие Таллемана, включая и «Занимательные истории». Он создавал их в самый счастливый период своей жизни, когда был салонным остроумцем у маркизы де Рамбуйе, завсегдатаем посиделок с интеллектуалами-либертенами кружка Патрю и «любопытным» в кабинетах библиотеки и дома братьев Дюпюи.

Предисловие к «Занимательным историям» датировано 1657 годом. Таллеман пишет, что сочинил записки по просьбе друзей. Книга была создана до 1659 года, хотя в ней есть записи, которые датированы более поздним периодом - в частности, 1674 годом, но это редкость. Текст «Занимательных историй» сохранился в нескольких авторских манускриптах вместе с собранными им побасенками, анекдотическими рассказиками, песенками, эпиграммами, которые он невероятно любил. «Занимательные истории» - только часть его наследия, так сказать, оформленная часть, приведенная в систему. Кроме этих historiettes, есть еще множество интереснейших фрагментов.

После смерти Таллемана рукописи, в которых содержался текст «Занимательных историй», перешли к его вдове. Они ей были совершенно не нужны. Не нужны были эти бумаги и старшей дочери Таллемана. Рукописи оказались у Рене-Мадлен Рамбуйе, внучатой племянницы супруги Таллемана де Рео. 8 февраля 1701 года она вышла замуж за Шарля Трюдена де Монтиньи. Таким образом манускрипт «Занимательных историй» попал в библиотеку семьи Трюден, которая, как мы помним, была распродана в 1803 году.

Обнаружение рукописи Таллемана подтолкнуло издателя Монмерке к поиску1 его остального наследия. Он разыскивает еще несколько списков Таллемана, хранящихся в библиотеке Ла-Рошели. Сегодня, помимо рукописи семьи Трюден (она хранится в библиотеке Музея Конде в Шантийи), мы располагаем еще 4 манускриптами Таллемана.

Во-первых, это «Recueil de pieces en prose ou en vers, ceuvres de Gedeon Tallemant, sieur des Reaux, ou reunies par lui». Этот сборник хранится в библиотеке Ла-Рошели. Он получил название манускрипта 672.

Во-вторых, еще один список с тем же названием. Он также хранится в библиотеке Ла-Рошели (манускрипт 673). Существуют еще два списка: так называемый «Мраморный сборник» (манускрипт 19142 из Французской Национальной библиотеки) и «Сборник на больших листах» (.манускрипт 19145). Они схожи с манускриптом 673.

Именно принципы первых изданий, а также и последовавшего в 1860-м году третьего издания, осуществленного Монмерке и исследователем средневековья Полэном Парисом, лягут в основу дальнейших переизданий, как популярных с галантными картинками в духе либертенской литературы XVIII века, так и комментированных. Среди последних отметим, во-первых, издание Жоржа Монгредьена, предпринятое в 1932 - 1934 гг., также неполное и купированное. И, во-вторых, издание, предпринятое Антуаном Аданом и Женевьевой Делассо в серии «Плеяда» в 60-е годы XX века. Последнее издание претендует на полноту и абсолютную аутентичность, однако и оно оставляет массу вопросов.

С критикой издания А.Адана выступила Винсенетт Мень, в 1994 году она издала манускрипт 673, включающий в себя «Historiettes», а также песенки, побасенки, остроты, услышанные и зафиксированные Таллеманом. Этот список больше рукописи Трюденов, которая была взята за основу в серии «Плеяда», именно в связи с выбором текста возникает большинство претензий В.Мень к изданию А.Адана. Они касаются также порядка некоторых историй и ссылок самого Таллемана. Дело в том, что рукописи Таллемана вертикальными линиями разделены на три части. В середине расположен основной текст, справа и слева - тексты, внесенные позже. Текстолог задается вопросом, каким образом рассматривать эти тексты - как дополнения, ссылки, или же продолжение и часть того текста, который расположен в центре. Этот вопрос окончательно не разрешен. Кроме таких «технических» вопросов, к изданию А.Адана есть и другие претензии; в первую очередь они касаются комментариев, в которых обнаруживаются неточности.

Работа по изучению «Занимательных историй» началась только в XIX веке и продолжается до сих пор.

Начало изучения, естественно, связано с деятельностью Монмерке. Он является автором первой статьи о жизни и творчестве Таллемана де Рео. Монмерке уточняет даты жизни пока никому еще не известного автора, находит в архивах свидетельства современников о нем, приводит в своей статье ненапечатанные стихи Таллемана. Он воспринимает «Historiettes» как важнейший исторический источник, который помогает скорректировать образ французского Великого Века. Монмерке доказывает, что перед читателем не апокриф и уж никак не его собственная выдумка, но подлинное произведение XVII столетия. В связи с этим Монмерке сравнивает «Historiettes» с мемуарами Брантома, пытаясь показать «традиционность» Таллемана.

Публикация «Занимательных историй», действительно, вызвала возмущение. Наблюдения Таллемана слишком противоречили тому образу XVII века как мифологического прошлого, который успел сформироваться в умах современников Монмерке. Критики ополчились на Таллемана, его упрекали в больном воображении и в собирании недостойных сплетен. Более справедливо отнеслись к Таллеману писатели XIX века: его «Historiettes» упоминают в своих текстах Бальзак, Стендаль, братья Гонкуры.

Сенг-Бев в своем «Понедельнике» от 19 января 1857 года оценивает своеобразие манеры Таллемана де Рео, признавая подлинность «Historiettes» и сравнивая их с «Любовной историей галлов» Бюсси-Рабютена. Сент-Бев говорит как об исторической ценности «Занимательных историй», называя их автора «самым лучшим наблюдателем салона Рамбуйе», так и об их художественной специфике как литературного памятника. Он упоминает в связи с этим о либертенском остроумии Таллемана, называя его «злоязычным буржуа», а также буквально в нескольких строках указывает на связь манеры Таллемана с традициями «галльской» литературы: романом Рабле, фаблио, фарсами, комедиями. Эта тема только заявлена, но совершенно не развита в небольшой - десятистраничной - статье Сент-Бева, не преследующего собственно научных целей.

Настоящие научные исследования, посвященные жизни и творчеству Таллемана де Рео, появились только в XX веке.

В 1921 и 1922 гг. Эмиль Мань публикует две монографии о жизненном пути Таллемана де Рео: «La joyeuse jeunesse de Tallemant des Reaux» и «Bourgeois et financiers du XVII siecle: La Fin troublee de Tallemant des Reaux, d'apres les documents inedits». Работая с текстом «Histonettes» и с неопубликованными документами, хранящимися в Национальной библиотеке, он реконструирует жизнь семьи Таллемана. Огромное внимание он уделяет контактам Таллемана де Рео с блестящим салонным обществом, уточняет некоторые даты вступления Таллемана в свет, его знакомства и контактов с маркизой де Рамбуйе, госпожой де Скюдери и госпожой де Сабле, реконструирует круг чтения Таллемана.

Практически в эти же годы английский ученый Эдмунд Госсе начинает интересоваться поэтикой «Занимательных историй»: не столько их скандальностью или тем эффектом, что они произвели при публикации, не столько репутацией и образом жизни их автора, сколько самим текстом. В центре его внимания оказывается литературная традиция, с которой можно было бы соотнести «Historiettes», поиск предшественников и последователей Таллемана. Госсе называет Таллемана «изобретателем миниатюрной биографии»14. Это хорошее определение, однако, на наш взгляд, оно не всегда применимо к «Занимательным историям», в которых некоторые «historiettes» представляют собой свод максим, забавных случаев, анекдотов. В таких историйках нет портрета в истинном смысле слова, нет биографии.

Работа Э.Госсе появляется на волне увлеченности жанром литературного портрета во французской литературе XVII столетия, специфика которого в то время обсуждалась даже на страницах «Мерюор де Франс»: «Все в XVII веке создавали портреты. Это был модный жанр. И нет ничего нового в том, чтобы объявить, что госпожа де Севинье в письмах представляет нам галерею портретов, настолько же богатую, что и Лабрюйер»,15 Критик «Меркюр де Франс» Габриэль Брюне не упоминает здесь имени Таллемана де Рео: он говорит о более известных и, вероятно, более ярких для него портретистах.

Э.Госсе убежден в беспристрастности Таллемана в его описании самых великих деятелей XVII столетия, утверждая, что «он прожил долгую жизнь, бесконечно наблюдая, но совершенно не обнаружив себя»16. Тезис о беспристрастности Таллемана де Рео должен быть скорректирован, если не опровергнут. Стремление к непредвзятому показу событий или к созданию адекватного портрета, как мы увидим ниже, не всегда свойственно Таллеману. В нашей работе мы показываем логику трансформации реальности в «Занимательных историях», а также интенсивность авторского голоса.

Во французской научной прессе 60-х гг. возник спор о том, кто же такой Таллеман де Рео: историк-хроникер или писатель, создающий художественное произведение. Два ярких участника этого спора — Жорж Монгредьен и Фелисьен Марсо. Монгредьен называл Таллемана «честным и искренним историком», в то время как Марсо считал, что Таллеман вряд ли может быть назван историком в истинном смысле этого слова: «Первые достоинства историка - порядок и ясность, у Таллемана нет ни того, ни другого. Некоторые из его historiettes очень запутанны. Другое достоинство историка: широта взгляда. У Таллемана её нет совершенно».1'

В контексте полемики о том, является ли Таллеман настоящим историком, можно рассматривать и издание «Занимательных историй», предпринятое Антуаном Аданом. Адан и его ассистентка Женевьева Делассо включаются в дискуссию на стороне Монгредьена. Вот что пишет Адан в предисловии к первому тому своего издания: «Да, Таллеман де Рео не питал чрезмерного почтения к великим. Ему нравилось срывать маски и смотреть в лица прямо. Но не будем смешивать с желанием видеть без помех очернительство, которое более, нежели людей, поражает и ранит истинные ценности. Образ своего времени, который рисует нам Таллеман, явно не тот, который давно пыталась нам навязать наша конформистская и благонамеренная литература. Но это и не «оборотная сторона Великого Века». Это - во всем своем богатстве и беспорядочности французская жизнь времен Генриха IV, Людовика XIII и «доброго Регентства». Это - ее добродетель, чувство чести, ее трудно управляемая энергия. Это - еще не тронутые общественные традиции и одновременно крайняя свобода суждения и слова. Это - лицо народа, который умел быть свободным. Соблаговолите назвать другой подобный труд, в котором число ошибок было бы столь ничтожно, а число правдивых фактов столь велико»18. Женевьева Делассо в своей небольшой статье ссылается на Монгредьена: «Как заметил. Жорж Монгредьен,в Предисловии к своему изданию Historiettes Таллемана де Рео, прошло то время, когда автора этой хроники считали рассказчиком слухов, скандальных домыслов и сплетен, собранных слугами и горничными, чье произведение было «забавно», но не имело никакой документальной ценности»19.

Комментарии Антуана Адана в первую очередь направлены на доказательство «правдивости» Таллемана де Рео. Анализируя множество неопубликованных и часто не известных документов, он показывает, что автор «Занимательных историй» не обладает «больным воображением», а его наблюдения отличаются точностью. «Он находил занятным срывать маски с притворствующих святош и с развратных епископов. Он не вступал в споры по поводу нужд политики, им не было сказано ни единого слова, которое позволило бы упрекнуть его в симпатии к анархии. Но он не считал необходимым в связи с этим закрывать глаза на некоторую моральную ущербность, которую обнаружил у Людовика XIII. Это чувство истинных ценностей он разделял с просвещенной буржуазией своего времени»20.

У Адана текст «Historiettes» превращается в сугубо исторический источник, он практически не касается поэтических особенностей произведения. Он воспринимает самого Таллемана как историка: «. К своей задаче он подошел как истинный историк и собирал воедино устные свидетельства, печатные работы и рукописные материалы, не пренебрегая ни одним из. источников информации.».21 Традицию «поэтического» осмысления памятника в духе Э. Госсе продолжает американский ученый Виктор Уортли из Вашингтонского университета. Его монография «Tallemant des Reaux: The Man through his style», вышедшая в свет в 1969 году, направлена в первую очередь на выяснение стилистических особенностей прозы Таллемана. Уортли трактует «Historiettes» как литературные портреты (в этом он согласен с Э. Госсе). В то же время, важность этой монетрафии в том, что автор в ней анализирует гораздо больше, нежели заявляет в названии. Уортли не просто трактует с точки зрения лингвиста некоторые поэтические особенности портретов Таллемана, но рассуждает также и о содержательной стороне «Historiettes». В центре его внимания оказываются образы женщин в «Занимательных историях», интерпретация некоторых суждений Таллемана о браке, а также «стилистическое эхо Рабле», ощутимое в «Historiettes». Последние соображения Уортли для нас очень важны: он не просто указывает на стилистические переклички текста Таллемана и Рабле, но показывает взаимосвязь некоторых мотивов и сюжетов. Уортли первым в одном исследовании объединяет рассмотрение проблем формы и содержания «Historiettes». Он трактует произведение в первую очередь как художественное, а не просто как исторический документ.

Именно поэтическое измерение текста «Historiettes» становится ключевым в статьях современной французской исследовательницы творчества Таллемана де Рео Франсин Вильд. Её перу принадлежат шесть статей, в которых «Занимательные истории» анализируются и комментируются с нескольких точек зрения **.

Таллеман де Рео и литературный контекст эпохи. В эту группу можно включить две статьи Ф.Вильд: "Genres et systemes de valeurs dans les Historiettes de Tallemant des Reaux" и "La litterature et la vie: la culture dans les Historiettes de Tallemant des Reaux". Проблематика этик статей - отношение Таллемана к важнейшим повествовательным традициям XVII века и предшествующей эпохи. Исследователь обращает внимание на «различие точек зрения» в «Занимательных историях», а также прослеживает связь с некоторыми «по преимуществу разговорными» жанрами XVII века, а также с французскими новеллами этого периода. Ф.Вильд указывает на огромное значение «сиюминутной» литературной продукции, которая окружала автора в течение всей жизни и во время работы над «Занимательными историями»: памфлетами, разнообразными театральными постановками малоизвестных драматургов, поэтическими сочинениями на заказ и т.д. Ф.Вильд прослеживает также связь Таллемана с некоторыми литературными кружками и салонами, обрисовывая, таким образом, тот литературный контекст, в котором появились «Historiettes».

Жанр «Historiettes». Композиционные особенности произведения Таллемана и его интерпретация. К этой группе мы относим важнейшую статью "Unite et fragmentation dans la composition des Historiettes de Tallemant des Reaux". В ней Ф.Вильд выделяет несколько основных тем Таллемана, задаваясь вопросом о наличии композиции в «Historiettes». Ф.Вильд приходит к выводу, что отсутствие четкой композиции в произведении Таллемана - следствие незаконченности его труда. Она показывает, что у Таллемана, очевидно, был продуманный план каждой historiette. Он писал их по модели портрета или биографии.

Таллеман — наблюдатель за нравами и поведением людей. К этой группе можно отнести статьи, в которых Ф.Вильд на материале «Historiettes» исследует обычаи и моральные представления, актуальные для французского общества XVII столетия. Сюда мы относим следующие статьи: "La mort dans les Historiettes de Tallemant des Reaux", "La morale des Historiettes de Tallemant des Reaux", "L'image des generations dans les Historiettes de Tallemant des Reaux", "La vie du theatre et le theatre de la vie dans les Historiettes de Tallemant des Reaux". Ф.Вильд считает, что воссоздать образ человека по «Занимательным историям» достаточно сложно, в первую очередь из-за непостоянства точки зрения их автора. Огромное количество информации о теле и интерес к материальной жизни связан, по ее мнению, с увлечением Таллеманом некоторыми современными ему формами либертинажа. В связи с этим Ф.Вильд показывает скепсис

Таллемана во взгляде на природу человека, одержимого лишь удовлетворением своих физиологических инстинктов. Одна из важнейших констант человеческого бытия -отношение к смерти. Ф.Вильд изучает многочисленные рассказы о смерти в «Занимательных историях» с точки зрения филолога и антрополога. В этом исследовании предпринята попытка представить взгляд общества XVII века на умирающего и на его близких. Это помогает реконструировать облик человека в мемуарах и анекдотах. Решению этой же задачи посвящена статья о театре: в ней Ф.Вильд анализирует рассказы Таллемана о театральных постановках, а также его собственные взгляды по поводу эволюции театра во Франции.

Социальный и семейный контекст, в котором создавались «Занимательные истории», а также текстологию памятника изучает современная французская исследовательница, специалист по французскому языку XVII века Винсенетт Мень. В предисловии к изданному ей манускрипту 673 ив своей статье она касается того огромного объема литературной продукции, что окружал Таллемана во время написания им «Занимательных историй». Стишки, побасенки, скабрезные песенки и памфлеты не могли пройти мимо внимания автора, и в связи с этим можно задаться вопросом, насколько текст Таллемана действительно его текст? Ведь он собирал, впитывал в себя различные истории, слухи, сплетни, песенки.

Таким образом, мы могли бы выделить две главные традиции осмысления и интерпретации «Historiettes» Ж. Таллемана де Рео во французской и англоамериканской исследовательской практике: произведение может толковаться как исторический документ и как художественный текст. Т.Г.Хатисова в своей статье пишет по этому поводу следующее: «Так же как и мемуары Сен-Симона, "Historiettes" могут рассматриваться в различных аспектах - и как исторический источник, и как литературный памятник эпохи - и представляют большой интерес равно как для историков, так и для литературоведов».23 Мы склонны согласиться с этой точкой зрения.

Мы рассматриваем «Historiettes» в литературоведческом и культурологическом ракурсах, исследуя их жанровое своеобразие. Жанр понимается нами традиционно как «исторически складывающийся тип литературного произведения». тт -л1„ ЛТЛ TP tj inraiu.ib ООдаружИвасг в КНшс yiv. хгиидсМаНа ДС 1СО CrTlpyKiTiypriblC И повествовательные особенности, свойственные многим жанрам. При всей бросающейся в глаза простоте и связности изложения существенным качеством «Historiettes» является соединение нескольких жанровых традиций. Иначе говоря, «разновидность» произведения невозможно определить однозначно.

Мы трактуем «Historiettes» как мемуары, в которых отчетливо влияние анекдота, «ана» (см. ниже, стр. 26), истории, хроники, исповеди, жития, характера, портрета и новеллистического сборника. Мы сознательно в гораздо меньшей степени касаемся проблем соотношения «Historiettes» с жанром характера, портрета и новеллы, так как этот вопрос хорошо изучен в монографиях Э. Госсе и В. Уортли, а также в статье Ф. Вильд. «Занимательные истории» можно (и, по нашему мнению, необходимо) изучать в контексте проблем и задач не одного, а нескольких жанров одновременно.

При всем разнообразии повествовательных матриц, произведение остается цельным, оно остается мемуарами. «Занимательные истории», естественно, отличаются от более традиционных по форме мемуаров кардинала де Реца или Ларошфуко: их авторы непосредственно участвовали в описываемых событиях и стремились подвести итоги, дискредитировать своих врагов. У Таллемана де Рео таких целей не было, поэтому он переписывал не только то, чему сам был свидетелем. По меткому

25 выражению Сент-Бева, «он рожден был анекдотистом» . Поэтому форма его произведения достаточно странна для мемуаров. Она больше напоминает простую совокупность, компиляцию рассказов о не слишком пристойных приключениях.

Мы задаемся вопросом, являются ли «Historiettes» простой компиляцией или продуманным циклом историй. Можно ли говорить о четкой или хотя бы не очень четкой композиции в «Занимательных историях», ведь анекдоты внутри каждой historiette и сами historiettes, как кажется, идут без какого-либо внятного порядка? Сам автор в прологе заявляет, что он «лишь отчасти соблюдал. последовательное течение событий, дабы избежать путаницы»26. Но ведь многие важнейшие литературные произведения не имеют четкой - в аристотелевском понимании единства - композиции. Мы стремимся понять закономерности, особенности такого типа письма, в котором фрагменты соединяются и слагаются в причудливое единство.

Мы считаем, что эти закономерности связаны со спецификой мемуарного дискурса, Именно в связи с этим мы анализируем мемуарные памятники и пытаемся , X «' ^ .дтч Г J J ГЧ 1 V

HUJtiM lb мл McuiO jsu ^раНЦузСКий jiiiiCpaiypc л»и Бела, л а ТСМа На фОКС ПСиЛСХСИ изученности классической французской прозы и поэзии описываемого периода выглядит своего рода белым пятном если не во французской, то, по крайней мере, в отечественной литературоведческой традиции.

Тем не менее пренебрегать этим огромным пластом литературной и культурной действительности, на наш взгляд, совершенно не логично. Попробуем восстановить справедливость и проанализировать мемуары с точки зрения их литературности, не простого исторического соответствия или несоответствия некой Истине, но в качестве литературного памятника. Категории правды-лжи станут для нас неприоритетными. На первый план в нашей работе выйдут параметры собственно литературные - вопрос о природе художественного «я» мемуариста, наличии своего рода «предканона»: совокупности правил и черт, позволяющих определить жанр памятника. Большое внимание мы уделяем вопросу соотношения мемуаров и культурной действительности, ответу на вопрос, почему мемуары возникают в эпоху заката Ренессанса, в период между двумя культурными эпохами - Возрождением и Просвещением. Подчеркнем, мы будем говорить не о детальном соответствии описываемых мемуаристами и Таллеманом де Рео событий тому, что происходило «на самом деле», но о предопределенности литературной модели теми исканиями и идейными процессами, которые «носятся» в воздухе.

Период некалендарного XVII века был очень богат жанровыми новациями, в контекст которых удачно вписываются мемуары. В центре внимания у нас оказывается фигура мемуариста: именно исходя из её реализации в тексте, мы можем говорить об особенностях мемуарного стиля, ибо риторическая составляющая, авторский голос являются, по сути, тем механизмом, который обеспечивает единство памятника. Мы ставим также вопрос о классификации мемуаров французского XVII века, пытаясь разобраться с положением «Занимательных истории» Таллемана де Рео среди этого типа произведений.

Итак, «"Занимательные истории" в какой-то мере смыкаются с так называемой «промежуточной прозой» XVII века»27 С другой стороны, «Historiettes» с их грубыми выражениями, соленой галльской шуткой и натуралистическими описаниями опираются на традиции комических жанров. Созданные методом нарезки и монтажа, рассказики образуют причудливую вязь переплетающихся мотивов, среди которых выделяются те, что знакомы нам по жанрам комедийного плана еще из предшествующей семнадцатому веку культурной и литературной традиции. Как мы помним, уже Сент-Бев в своей статье говорит о Таллемане как о наследнике тем фаблио и романа Рабле, указывая, что его манера плохо соотносится с настоящим правлением Людовика XIV, в отличие от более изящной манеры Сен-Симона. «Мир, что представляет нам Таллеман, это Город в собственном смысле этого слова. Город в эпоху Мазарини, до и после Фронды и во время малолетства Людовика XIV., Париж, в котором всюду снуют богатые буржуа, дерзкие и свободные, те типы, что мы видим у Мольера».28 Сент-Бев очерчивает ту среду, в которую погружен «буржуа» Таллеман и частью которой он является. Описанный Таллеманом мир тот же, что и в ранних сатирах Буало, комедиях Мольера и Реньяра, романах Сореля и Фюретьера. Сент-Бев заявляет эти идеи в самом конце своей статьи о манере Таллемана и Бюсси, фактически не распространяя их и не аргументируя. На наш взгляд, именно атмосфера комедийного, фарсового, комического пронизывает весь сборник Таллемана. Именно в комическом укоренены основные мотивы и темы «Занимательных историй». Замечания Сент-Бева, «мимоходом» указавшего на литературное своеобразие произведения в контексте комических жанров XVII века и более ранних - фаблио и романа Рабле, становятся для нас своеобразным отправным пунктом в анализе основных тем и мотивов "Historiettes".

Таким образом, мы ставим перед собой две основные задачи: исследование структурных особенностей «Historiettes» в сопоставлении с мемуарной традицией; исследование содержательных повествовательных особенностей в сопоставлении с комедийной традицией. В.В. Кожинов в упомянутой выше статье писал: «Неясен иногда сам вопрос о том, является ли жанр категорией содержания или категорией формы». На наш взгляд, эти категории неразделимы.

Таковы цели нашего исследования. Подчеркнем, нас интересуют не все без исключения базовые теоретические категории, которые могут быть затронуты в связи с проблемой жанра, а в первую очередь сам факт соединения в «Historiettes» Ж.Таллемана де Рео различных жанровых моделей. Основные декларируемые цели исследования предполагают, в первую очередь, подробное изучение «Занимательных историй» Ж. Таллемана де Рео, а не сопутствующих или схожих жанров. В диссертации предпринята попытка дать максимально полную картину формальной и содержательной специфики «Historiettes» в рамках избранного подхода. Тем не менее, хотя работа посвящена исследованию поэтики конкретного автора я конкретного произведения, она неизбежно становится и типологическим исследованием, задача которого видится в уточнении некоторых стилистических особенностей барокко и классицизма, а также в конкретизации ряда формальных составляющих мемуаров и комедий описываемого периода. Рассмотрение поэтики «Historiettes» помогает скорректировать представление об общем направлении литературной эволюции во Франции в XVII столетии, в первую очередь о соотношении литературной теории и действительности.

В соответствии с поставленными задачами диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка. Такова структура работы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Жанровое своеобразие "Занимательных историй" Ж. Таллемана де Рео и особенности французской мемуарной прозы середины XVII века"

Заключение

Подведем итоги и попробуем суммировать наши наблюдения относительно жанровой природы «Занимательных историй». Дать четкие и лаконичные характеристики в данном случае не представляется возможным. «Historiettes» -произведение неканоническое, в нем нет четкого набора признаков, ясного канона, как в тех жанрах, что описывались в XVII веке в «Поэтических искусствах». Отсутствие канона осложняет работу исследователя, но вместе с тем, делает ее менее предсказуемой и потому более интересной.

Хотел ли Таллеман сгруппировать свои историйки в циклы? Имея ли он заранее продуманный план каждой истории, основанный на портрете или биографии персонажа? Мы предполагаем, что его интенции неоднозначны, часто даже противоположны, и текст «Historiettes» - результат своего рода компромисса. С одной стороны, есть основания разбить истории по нескольким группам, но то и дело задаешься вопросом, хотел ли этого автор? Как мы видели, иногда он признается, что действительно предполагал некоторую структуру, имел план, который обозначил уже в самом начале рукописи. И вместе с тем, мы замечаем совершенно нелогичные действия автора: он заполняет оставшееся пустым пространство манускрипта историями, которые совершенно не соотносятся ни с предыдущими, ни с последующими рассказами. Отсутствие настоящей продуманной композиции, на наш взгляд, не результат незаконченности произведения, но своего рода принцип ангора. Принцип компромисса между каноном и свободой. Эта тенденция приводит к тому, что некоторые historiettes содержат гораздо больше информации, нежели анонсировано в их заглавии. Таллеман изменяет названия из-за того дополнительного материала, что он внес в historiette: занимательная история о Ракане получила название «Ракан и другие чудаки». Кроме рассказа о «наинескладнейшем» поэте Ракане, в ней автор повествует о сыне герцога де Виллара г-не де Бранка и об одном «молодом литераторе, сочинителе стихов по имени Лафонтен».

В структуре «Historiettes» ощутимы влияния нескольких жанров: анекдота, ана, безрамного сборника новелл, портрета, характера, исторических трудов, хроники, жизнеописания и жития, пикарески. Тем не менее ни одна из этих форм не доминирует. Прототипами такого типа произведения можно назвать и произведения Плутарха, Элиана, Диогена Лаэртского, Прокопия Кесарийекого, и сборники фацеций, и мемуары» Брантома, и «Опыты» Монтеня, и «Сокровище историй» Гулара. И вместе с тем, «Historiettes» нельзя однозначно соотнести с античным или ренессансным жанровым образцом. Тенденция к рассеиванию проецируется ка форму сборника Таллемана: мы видим разнообразие повествовательных форм и схем. Биографические эпизоды, портрет, иллюстрированный анекдотами, остроты и мысли. В больших historiettes можно найти многообразие всех этих форм, которые причудливо смешиваются. Смешиваются действие и описание, синхрония и диахрония. Таллеман колеблется между «комедией характеров» и «комедией действия». Разница критериев оценки, подходов иногда поражает читателя, тем не менее произведение остается цельным. Мы говорили, что связующим звеном, обеспечивающим единство «Занимательных историй», является образ автора, автора-рассказчика. Именно мемуарами, напомним, назвал он свое произведение в прологе. Именно его взгляд, остроумие (а не рама) связывает все многообразие историй и рассказов.

Винсенетт Мень замечает, что социальный аспект крайне важен в сборниках Таллемана629. Таллеман фиксирует огромное количество чужих текстов: песенок, побасенок, острот, анекдотов. Применительно к спискам Таллемана этот тезис верен. Но можем ли мы говорить об отсутствии авторства, о том, что «Занимательные истории» - коллективное «народное» творчество? На наш взгляд, ни в коем случае. Автор считал их законченным произведением. Они авторские, они мемуары. Истории, анекдоты, рассказики, услышанные от различных (часто неизвестных) информаторов, превращаются в авторские «historiettes». Сила голоса, остроумия «стягивает» «Занимательные истории». Автор - полноправный хозяин в тексте, он начинает размещать свои мемуары в соответствии с логикой воспоминаний, а не объективной хронологии. Таллеман отвергает последовательность, тяготея к фрагменту. Мы видели, что это также вполне логично. «Historiettes» - жанр неканонический, который «понимает» свое место. Жанр низкий, жанр «индивидуальной», «тайной» истории. Поэтому Таллеман может отвергнуть конститутивное свойство хроники - жанра официального и высокого. Кроме того, эссеиетичная, фрагментарная, логика подачи материала отвечает стремлению эпохи более адекватно запечатлеть «разорванную» противоречивую действительность.

Таллеман по-своему описывает весьма внушительный отрезок французской истории - от последних Валуа до малолетства Людовика XIV. Но это прошлое представлено с совершенно разных точек зрения, в соответствии с субъективными критериями. Таллеман опять непоследователен. Он то уверен в прогрессе (в особенности в том, что касается науки и искусства), то мифологизирует старое доброе время и оценивает настоящее как упадок (в основном в том, что касается нравов) Прошлое становится разным, субъективным. Чем дальше по времени оно от Таллемана, тем в большей степени устроено по литературной модели, по схеме новеллы, сплетни, легенды. Эти жанры отчетливо влияют на создание атмосферы «мифологического» прошлого, в котором властвует воля случая, рок, в котором феи влюбляются в мужчин. И параллельно с этим Таллеман точен в мельчайших деталях отражения современной ему жизни. Две повествовательные модели парадоксальным образом уживаются.

Компромисс очевиден в манере представления героев: мы видели совершенно противоположные оценки одних и тех же персонажей. Ни о каком каноне и речи быть не может, если автор представляет нам одного и того же героя в одних и тех ясе обстоятельствах совершенно по-разному. Человек неоднозначен, это уже не человек жития или хроники, в нем больше противоречий, необъяснимого, непостижимого. И вместе с тем, герои часто представляются по вполне стандартной комедийно-фарсовой логике. По логике тела. Таллеман - традиционалист в своих суждениях относительно поведения человека, который должен находиться на своем месте, не претендовать на чужие социальные роли. И тут же он буквально поражает своего читателя огромной информацией о телах своих персонажей, о логике их физиологического существования. В этом, как мы показываем во второй главе, Таллеман также традиционен. Он придерживается вполне стандартных комедийных ходов и фарсовых ситуаций.

Ив Куаро в своей монографии «Оптика Сен-Симона» размышляет о логике представления реальности в мемуарах Сен-Симона. Он называет мемуариста «визионером», воображение которого порождает воспоминания. В таких воспоминаниях реальное уже неотделимо от вымышленного, и в то же время произведение не становится художественным вымыслом, оно сохраняет связь с действительностью. Таллемана также можно назвать визионером. В сущности, Таллеман прикладывает к действительности те образы, что были им впитаны в его среде, что были выношены в его воображении. Таллеман не просто описывает жизнь и нравы героев. Он в своих мемуарах подходит к реальности со своим взглядом, со своей системой ценностей, с оценками. Он говорит о действительности так, как ему хочется. И его описание ситуаций и событий зависит не столько от самих событий, сколько от его взгляда на них, от его оценок, приоритетов, воображения, воспитания, системы ценностей. Л.Я.Гинзбург в статье о Сен-Симоне пишет: «Документальная литература, в том числе мемуарная, не пересаживает готовый характер; как всякая литература, она его строит. Сен-Симон создает свои образы в политических и эстетических формах, данных ему временем, сочетая наборы свойств (деловых, светских, моральных), выработанные рационалистическим пониманием человека, но в неожиданных отношениях между отдельными свойствами, в смелости типологических сочетаний раскрывается неповторимое и единичное» 630 Единичное, индивидуальное пытается найти в своих героях и Таллеман. Именно изысканное, не всегда предсказуемое сочетание образов, ролей - доброго мужа, жены-хозяйки, похотливого старика, либертена, прохвоста-слуги, рогоносца или слишком умной супруги, короля доброго и короля развратного — создает индивидуальность персонажей Таллемана. Маска «срастается» с самим носителем этой маски. Индивидуализация не может происходить хаотично. Она строится у Таллемана по законам комедийно-фарсовой логики; он создает характеры своих героев, «подгоняя» их к тому репертуару образов и ситуаций, которым располагает его воображение. Он был выходцем из Города, не из Двора. Поэтому преимущественно именно в городской литературе надо искать художественные прототипы реальных персонажей, описанных Ж. Таллеманом де Рео в его «Historiettes». И, очевидно, сами герои помогали автору, пытаясь доказать свою непохожесть в тех узких рамках дозволенного, что существовали в их эпоху. Прежде всего, «экспериментируя» с собственным телом, конструируя вполне стандартные цепочки «серий актов тела» в том поведении, которое нам сейчас кажется перверсивным. «Во всяком обществе все знают, должны уметь и усвоить, что надо делать в любых условиях», ~ писал М.Мосс.631 Знали и умели все это и те, кого описал на своих страницах Таллеман. Они стремились в ряде ситуаций предстать под комической маской. Они, естественно, представали и в других образах, но Таллеман отбирает те события и происшествия, которые считает самыми интересными, по-своему изображая окружающую действительность в актуальных ему формах и актуальным для него языком. Было бы неверно думать, что в XVII веке все мужчины были развратными «фавнами», а женщины отличались неописуемым распутством. Но Таллеман предпочитает «фарсовые» темы, он не касается важных, помпезных, официальных событий, потому что historiettes - не История. Историки напишут ее лучше.

Таллеман не сатирик и не выдумщик. Он описывает действительность так, как может, примеряя к своим героям образы и штампы, укорененные в комической традиции. Ко он не издевается, не смеется. Мы говорили с том, почем}' Таллеман не назвал свое произведение сборником «анекдотов». Его концепция historiette весьма близка не к тому салонному жанру, основанному на вымысле, определение которого дал Фюретьер, но к анекдотическому письму, зафиксированному во французской литературе этого периода в ана и в «Флорентийских анекдотах» Варил аса. Но, в отличие от ана, у Таллемана больше авторского голоса. «Анекдот» же до Вариласа воспринимается как памфлетный, обличительный жанр в традициях Прокопия Кесарийского, первое издание которого появилось во Франции в 1613 году. Таллеман не обличитель. Он не меняет название и ближе к концу века, когда анекдот уже воспринимался как жанр более нейтральный. Связано это, на наш взгляд, с четкой ориентацией анекдота на апокрифические мемуары, все более и более памятники этого жанра становились подложным, псевдодокументальным повествованием. Поэтика Таллемана иная. Он действительно строит характер персонажа, но не выдумывает его. Это поэтика memoria, а не inventio. Таллеман сохраняет связь с документальной прозой.

Жанр historiettes включает в себя очень многое, но только не официальную Историю. Лоск помпезной жизни отражают «высокие» жанры, жизнь «телесную», шутовскую - мемуары и «историйки». Таллеман здесь находится на своем месте, как «правильные» герои его «Занимательных историй». Он не претендует на высоты литературного Олимпа, однако, как мы попытались показать, ограничиваться при анализе специфики французского XVII века исключительно «высокими» достижениями изящной словесности непродуктивно. «Изучение младших, «гибридных», вообще полупризнанных жанров всегда очень важно для истории литературы, потом}' что эти жанры особенно пластичны и подвижны; в них закладываются основы более поздних жанровых явлений. Панорама вершинных достижений литературной эпохи еще может без них как-то обойтись, но реалистический подход к литературному процессу, к литературе как к процессу без их учета немыслим».632 В эпоху классицизма далеко не все жанры «чисты», в тех, что игнорируются официальной поэтикой, гораздо больше свободы, в них часто смешиваются самые разные формальные техники и повествовательные традиции, без учета которых наше представление об этой яркой эпохе будет менее корректным. Интерпретация жанрового своеобразия «Historiettes» Ж. Таллемана де Рео свидетельствует об этом.

Список научной литературыГолубков, Андрей Васильевич, диссертация по теме "Литература народов стран зарубежья (с указанием конкретной литературы)"

1. Таллеман де Рео Ж. Занимательные истории /Изд. подгот. A.JI. Андрее, Э.Л. Линецкая, Т.Г. Хатисова, А.А. Энгельке. Л.: Наука, 1974. - 316 с.

2. Tallemant des Reaux G. Les Historiettes: Memoires pour servir a l'liistoire du XVII siecle /ed. par M. Monmerque. P.: Delloy, 1840. 10 vol.

3. Tallemant des Reaux G. Historiettes /Texte integral etabli et annote par Antoine Adam. Bibliotheque de la Pleiade. P.: Gallimard, 1960-1961. 2 vol.

4. Le manuscrit 673 /ed. par V. Maigne. Paris: Klincksieck, 1994. 832 p.1. К главе 1

5. Брантом. Галантные дамы. М.: Республика, 1998. 463 с.

6. Кардинал де Рец. Мемуары. М.: Наука, 1997. 832 с.

7. Коммин Филипп де. Мемуары. Л.: Наука, 1986. -496 с.

8. Ларошфуко Ф. де. Мемуары. Максимы. Л.: Наука, 1971. -280 с.

9. Монтень М. Опыты. М.: Терра, 1996. Том 1, 2.

10. Теодор Агриппа д' Обинье. Приключения барона де Фенеста. Жизнь, рассказанная его детям. М.: Наука, 2001. -451 с.

11. Bussy-Rabutin R. de. Memoires. P.: L. Lalanne, 1986.

12. Goulart S. Thresor d'histoires admirables et memorables de notre temps. Geneve: Parceau, 1610.- 1117 p.

13. Les Frangais vus par eux-memes. Le siecle de Louis XIV: anthologie des memorialistes du siecle de Louis XIV, editee par A. Niderst, coll. Bouquins. P.: Robert Laffont, 1997. 476 p.

14. Menagiana, ou bons mots, rencontres agreables, pensees judicieuses et observations curieuses de M. Menage. Amsterdam: Chez Adrian Braakman, 1693. 4 vol.

15. Montpensier M. Memoires. P.: Cheruel, 1967. 3 vol.

16. Oeuvres diverses de Mr. de Segrais, qui contient ses Memoires Anecdotes, ou Г on trouve quantite de particularitez remarquables touchant les personnes de la Cour & les gens de Lettres de son tems. Amsterdam: Chez Franpois Changuion, 1773. 278 p.

17. Perroniana sive excerpta ex ore cardinalis Perronii. Geneve: apud Petrum Columesium, 1669.

18. Retz Cardinal de. (Euvres. ed. par M.-T. Hipp et Pernot. P.: Gallimard, 1984. 1808 P

19. Saint Evremoniana Ou recueil de diverses pieces curieuses. Avec des pensees judicieuses, de beaux traits d'histoire & des remarques tres utiles de monsieur de Saint-Evremont. Amsterdam: Mortier, 1701. -304 p.

20. Varillas Antoine de. Les Anecdotes de Florence, ou l'Histoire secrete de la Maison de Medicis. La Haye: Chez Arnout Leers, 1685. 323 p.

21. Vasconiana, ou Recueil des bons mots des pensees les plus plaisantes et des rencontres les plus vives des gascons. Paris: Chez Michel Brunet, 1708. -315 p.1. К главе 2

22. Moliere J.-B. (Euvres completes, ed. par Georges Couton. P.: Gallimard, 1971.2 vol.

23. Мольер Ж.-Б. Комедии. М.: Искусство, 1988. Том 1-3.

24. Корнель П. Театр. М.: Искусство, 1984. Том 1,2.

25. Расин Ж. Сутяги //Театр французского классицизма. М.: Художественная литература, 1970. С. 405-452.

26. Реньяр Ж.Ф. Комедии. Л.-М.: Искусство, 1960.-623 с.

27. Лесаж А. Р. Криспен соперник своего господина. М.: Искусство, 1957. - 41 с.

28. Лесаж А.Р. Тюркаре. М.: Искусство, 1955. 93 с.

29. Средневековые французские фарсы. М.: Искусство, 1981. 446 с.1. Исследования

30. Общие работы. Справочники и словари

31. История всемирной литературы. Том 4. М.: Наука, 1987. 688 с.

32. История французской литературы. Том 1. M.-JI., 1946. 812 с.

33. Litterature: Textes et documents. XVII siecle. P.: Nathan, 1987. 496 p.

34. Bertaud D. La Litterature fran^aise du XVIIе siecle, P.: Dunod, 1997. 386 p.

35. Bertaud M. Le XVIIе siecle. Litterature frangaise. Nancy: Presses Universitaires de Nancy, 1990.-470 p.

36. Bourgeois E. Andre L. Les sources de l'histoire de France. XYII siecle. Vol. 2. Memoires et lettres. P.: Picard, 1913. 528 p.

37. Dictionnaire de l'Ancien Regime: Royaume de France XVI XVIII siecle. P.: P.U.F., 1996. - 1384 p.

38. Dictionnaire du Grand Siecle. P.: Fayard, 1990. 1640 p

39. Hauser H. Les sources de l'histoire de France. XVI siecle. P.: Picard, 1908. 397 p.

40. Lanson G. Histoire de la Litterature fran^aise. P: Hachette, 1910. 1266 p.

41. Le Petit J. Bibliographie des principales editions originales d'ecrivains fran^ais du XVе au XVIIIе siecle. Hildesheim-New York: Georg Olms Verlag, 1969. 384 p.

42. Lindsay R.O. et Neu J. French political pamphlets 1547-1648. A catalog of major collections in american libraries. Madison-Milwaukee-London: The University of Wisconsin Press, 1969. 510 p.

43. Mandrou R. Des humanistes aux hommes de sciences (XVIe et XVTIe s.). P.: Seuil, 1973.-244 p.

44. Martin H.-J. Livre, pouvoirs et societe a Paris au XVIIе siecle. Geneve: Droz, 1969. 2 vol.

45. Mesnard J. (dir.) Precis de Litterature frar^aise du XVlF siecle. P.: P.U.F., 1990. -488 p.

46. Mongredien G. La Vie litteraire au XVIIе Siecle. P.: Tallandier, 1947. 444 p.

47. Moureau F. Repertoire des nouvelles a la main. Dictionnaire de la presse manuscrite clandestine (XVIе XVIIIе siecle). Oxford: Voltaire Foundation, 1999. - 544 p.

48. Tchemerzine A Bibliographie d'editions originales et rares d'auteurs fran^ais des XIе, XVIе, XVIIе et XVIIIе siecles. P.: Hermann, 1977,5 vol.

49. Tchemerzine S. et Tchemerzine A. Repertoire des livres a figures rares et precieux edites en France au XVIIе siecle. Geneve, Paris: Gaspa, 1991. 500 p.

50. Zuber R., Picciola L., Lopez D., Bury E. Litterature fraru^aise du XVIIе siecle. P.: P.U.F., 1992.-430 p.

51. Биография Ж. Таллемана де Рео

52. Adam A. Introduction //Tallemant des Reaux G. Historiettes. Vol.1. P.: Gallimard, 1961. P.I-XXIX.

53. Magne E. Bourgeois et financiers du XVII siecle. La Fin troublee de Tallemant des Reaux, d'apres les documents inedits. P.: Picard, 1921. 154 p.

54. Magne E. Tallemant des Reaux d'apres des documents inedits // Tallemant des Reaux G. Le Cardinal de Richelieu, sa famille. P.: Fayard, 1990. P.l 1 34.

55. Magne E. Tallemant des Reaux en menage //Revue de Paris. 1922, juin. P. 540-560.

56. M-r Monmerque. Notice sur Tallernant des Reaux, sur sa familie et sur ses memoires //Tallernant des Reaux G. Historiettes. P.: Delloy, 1840. Vol. 1. P. 5-72.

57. Некоторые отклики на издание А Адана

58. Adam A. Rehabilitation de Tallernant des Reaux //Lettres fran^aises. 1960. 24-30 mars. P.l -8.

59. Judrin B. Remarques sur Tallernant des Reaux //Nouvelle Revue Franfaise. 1960. 1 septembre. P. 484-494.

60. Lagny J. A propos d'une edition recente de Tallernant des Reaux (par A.Adam) //Bulletin de la societe de l'histoire du protestantisme fran^ais. 1960, janvier-fevrier. P. 216.

61. MarceauF. Tallernant Des Reaux //Revue de Paris. 1960. №3. P. 15.

62. Sur Tallernant des Reaux//Carrefour. 1960. P. 23.

63. Исследования о творчестве Ж. Таллемана де Рео

64. Хатисова Т. Жедеон Таллеман де Рео и его «Historiettes» //Таллеман де Рео Ж. Занимательные истории. Л.: Наука, 1974. С. 258-276.

65. Alauzier L.d' En marge de Tallernant des Reaux: Anne de la Tour et sa familie //Annales du Midi, 1959, avril-juillet. P. 201-214.

66. Cambon Ch. Du livre de I'estat des ames de la paroisse de Sainte-Hilare d'Agen, 1654' aux Historiettes de Tallernant des R6aux (sur trois personnages agenais des Historiettes) //Revue de 1'Agenais, 3e trimestre, 1952. P. 87 89.

67. Delassault G. En marge de Tallement des Reaux //Revue des Sciences Humaines, XCIV, 1960. P. 153-167.

68. Emont M.D. Corneille, Tallernant des Reaux, and Louis XIV //French Review, XXXV, 1961. P. 147-154.

69. Fukui Y. Sur la mort de madame d'Harambure: sonnets inedits de Tallernant des Reaux, Chapelain, Gombauld //Revue des Sciences Humaines, XCIV, 1960. P. 169177.

70. Gosse E.W. Tallernant des Reaux or the art of miniature biography. Oxford: Clarendon Press, 1925. 119 p.

71. Kellenberg H. Tallernant des Reaux and Corneille's Othon //Modern Language Notes, LXXVI. 1961. P. 130-132.

72. Maigne V. L'Eeriture polemique dans les chansons (recueils Tallemant) //Ordre et constestation au temps des classiques, Biblio 17, vol.1. Paris, Seattle, Tubingen: PFSCL. 1992. P. 43-55.

73. Sainte-Beuve Ch. A. Tallemant et Bussy ou Le medisant bourgeois et le medisant de qualite//Sainte-Beuve. Causerie du lundi. Vol. 13. P.: Gamier, 1858. P. 172-189.

74. Wild F. La mort dans les Historiettes de Tallemant des Reaux //XVIIe siecle, n° 184, juillet-septembre 1994. P. 491-502.

75. Wild F. La morale des Historiettes de Tallemant des Reaux //Colloque La morale des moralistes. Universite de Paris IV-Sorbonne, 9-10 novembre 1994. Textes recueillis par J. Dagen. P.: Champion, 1999. P.73-83.

76. Wild F. La litterature et la vie: la culture dans les Historiettes de Tallemant des Reaux //Aspects du classicisme et de la spiritualite, Melanges en llionneur de J. Hennequin, reunis par A. Culliere. P.: Klincksieck, 1996. P.191-200.

77. Wild F. La vie du theatre et le theatre de la vie dans les Historiettes de Tallemant des Reaux //Melanges en rhonneur du Professeur Jean Claude, reunis par Mme R. Robert. Nancy: Presses universitaires de Nancy, 2000. P. 139-147.

78. Wortley W.V. Tallemant des Reaux: The man through his style. The Hague; Paris: Mouton, 1969. 99 p.

79. Исследования по французским ана и анекдотам ХУЛ века

80. Aude A.F. Bibliographie critique et raisonnee des Ana francais et etrangers. P.: H. Dragon, 1910. 372 p.

81. Beugnot B. Forme et Histoire: le statut des ana //Beugnot B. La Memoire du texte. Essais de poetique classique. P.: Champion, 1994. P. 85-101.

82. Maber R.L'anecdote litteraire aux XVIIe et XVIIIe siecle //L'Anecdote: Actes du Colloque de Clermont-Ferrand (1988). Clermont-Ferrand: Faculte des Letteres et Sciences humaines de lTJniversite Blaise-Pascal, 1990. P. 99-108.

83. Neklioudova M. Anecdotes as History, History of Anecdotes: Transformation of a Genre from Seventeenth-Century French Historiography to Nineteenth-Century Russian Novel. Los Angeles: University of California, 1999. 474 p.

84. Wild F. Les Ana et la divulgation de l'intimite //Qrdre et contestation au temps des classiques. Biblio 17. vol.1. Paris, Seattle, Tubingen: PFSCL, 1992. P. 33-42.

85. Wild F. Anecdote et reflexion morale dans les ana //Entre Epicure et Vauvenargues, volume sous la direction de Jean Dagen. P.: Champion, 1999. P. 234 246.

86. WildF Naissancedu genre des ana(1574-1712). P.: Champion, 2001. -604 p.

87. Основные исследования по французским мемуарам ХУП века

88. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. Л.: «Худож. лит.», 1977. 443 с.

89. Михайлов А.Д. Брантом автор «Галантных дам» //Брантом. Галантные дамы. М.: Республика, 1998. С. 3-18.

90. Михайлов А,Д. Теодор Агриппа д'Обинье, или Осень Ренессанса //Теодор Агриппа д'Обинье. Приключения барона де Фенеста. Жизнь, рассказанная его детям. М.: Наука, 2001. С. 247 292.

91. Bertaud М. et Labertit (dir.) De L'Estoile a Saint-Simon, recherche sur la culture des memorialistes au temps des trois premiers rois Bourbon. P.: Klincksieck, 1993. 308 P

92. Briot F. Usage du monde, usage de soi. Enquete sur les memorialistes d'Ancien Regime. P.: Seuil, 1994. 342 p.

93. Fumaroli M. Les memoires du 17 siecle au carrefour des genres en proses // La diplomatic de l'esprit. P.: Seuil, 1994. P. 183-215.

94. Garapon J. La Grande Mademoiselle memorialiste, une autobiographic dans le temps. Geneve: Droz, 1989. 263 p.

95. Hepp N. et Hennequin J. (dir), Les valeurs chez les memorialistes frangais du XVIIе siecle avant la Fronde. P.: AC, 1978. 286 p.

96. Hepp N. (dir.). La Cour au miroir des memorialistes, 1530-1682, P.: Klincksieck, 1991.-305 p.

97. Hipp M-Th. Mythes et realites, enquete sur le roman et les memoires. P.: Klincksieck, 1976. 553 p.

98. Individualisme et autobiographic en Occident. Bruxelles: ed. de Г Universite de Bruxelles, 1983.-292 p.

99. Lesne E. La poetique des memoires (1650-1685), P.: Champion, 1996. 477 p.

100. Memoires et creation litteraire //XVIIе siecle, 1972, n° 94-95.

101. Port-Royal et les memoires //Chroniques de Port-Royal, n° 48,1999.

102. AfR, irac /in tiiwnc TnKlo rfi Л1^ . i jwvvlll. in. j. ylvi vu1 v vju1 uiii, j-(au u-vl ulliui v? i llittji vl) uu iviuxauiv (uluj^ mljuvcontenant l'inventaire de tous les articles publies 1672-1710. P.: Champion, 1998. -252 p.

103. Mertens F.A. Bussy-Rabutin memorialiste et epistolier, Louvain-La-Neuve: Cabay, 1984. 263 p.

104. Bertiere A. Le cardinal de Retz memorialiste. Lille: Univ. de Lille 3, 1981. -678 p.

105. Delon J. Le Cardinal de Retz orateur, P.: Au amateurs de livres, 1989. 572 p.

106. Coirault Y. L'optique de Saint-Simon. Essai sur les formes de son imagination et de sa sensibilite d'apres les "Memoires". P.: Colin, 1965. 710 p.

107. Van der Cruysse D. Le portrait dans les "Memoires" du due de Saint-Simon. Fonctions, techniques et anthropologic. Etude statistique et analytique. P.: Nizet, 1971. -462 p.

108. Van der Cruysse D. La mort dans les "Memoires" de Saint-Simon. Clio au jardin de Thanatos. P.: Nizet, 1981. 362 p.

109. Viennot E. A propos de la Saint-Berthelemy et les memoires de Marguerite de Valois: authenticite du texte et reception an XVII siecle //Revue d'histoire litteraire de la France. 1996. №5. P. 894-9181. Другие исследования

110. Аверинцев C.C. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. 446 с.

111. Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. М.: Прогресс-Академия, 1992. — 526 с.

112. Ауэрбах Э. Мимесис. Благовещенск: БГК им. И.А. Бодуэна де Куртене, 1999. Том 1,2.

113. Бахтин М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Художественная литература, 1965. -525 с.

114. Историческая поэтика: литературные эпохи и типы художественного сознания. М.: Наследие, 1994. 509 с.

115. Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. М.: Наука, 1990. 279 с.

116. Мелик-Гайказова Н.Н. Французские хронисты XIV века как историки своего времени. М.: Наука, 1970. 213 с.

117. Мосс М. Общества. Обмен. Личность. М.: Восточная литература, 1996. -359 с.

118. Подорога В.А. Феноменология тела. М.: Ad Marginem, 1995. 339 с.

119. XVII век в мировом литературном развитии. М.: Наука, 1969. 504 с.

120. Смирнов А. А. Из истории западноевропейской литературы. M.-JL: Художественная литература, 1965. 365 с.

121. Старобинский Ж. Поэзия и знание: История литературы и культуры. Т.1. М.: Языки славянской культуры, 2002. 496 с.

122. Типология стилевого развития нового времени. Классический стиль. Соотношение гармонии и дисгармонии в стиле. М.: Наука, 1976. 501 с.

123. Фуко М. Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы. М.: Ad Marginem, 1999.-480 с.

124. Фуко М. История безумия в классическую эпоху. Спб.: Университетская книга, 1997. 576 с.

125. Элиас Н. Придворное общество. М.: Языки славянской культуры, 2002. -368 с.

126. Элиас Н. О процессе цивилизации. М.; Спб: Университетская книга, 2001. Том 1,2.

127. Aspects et contours du libertinage //XVIIе siecle, n° 127,1980.

128. Benichou P. Morales du grand Siecle. P.: Gallimard, 1948. 231 p.

129. Bertrand D. Lire le theatre classique. P.: Dunod, 1999. 244 p.

130. Bluche F. La vie quotidienne au temps de Louis XIV. Le Roi-Soleil et son siecle. P.: Hachette, 1994. 398 p.

131. Bourqui C. Les sources de Moliere. Repertoire critique des sources litteraires et dramatiques, P.: S.E.D.E.S., 1999.-230 p.

132. Cagnat C. La Mort classique. La mort dans la litterature fran$aise en prose de la seconde moitie du XVIIе siecle. Paris: Champion, 1995. 388 p.

133. Calame A. Regnard, sa vie, son ceuvre. P.: P.U.F., 1960. 504 p.

134. Chaunu P. La Mort a Paris, XVIе, XVIIе, XVIIIе siecles. P.: Fayard, 1978. -450 p.

135. Charles-Daubert F. Les libertins erudits au XVIIе siecle. P.: P.U.F., 1998. -340 p.

136. Conesa G. La comedie de l'age classique (1630-1715). P.: Seuil, 1995. 468 P

137. Conesa G. Pierre Corneille et la naissance du genre comique. P.: S.E.D.E.S., 1989.-251 p.

138. Couton G. Richelieu et le theatre. Lyon: Presses Universitaires de Lyon, 1986. -207 p.

139. Crimes, delits et repression dans la societe classique //XVIIе Siecle, n° 126, 1980, n° 1.

140. Dandrey P. Moliere ou l'esthetique du ridicule. P.: Klincksieck, 1992. 309 p.

141. Deierkauf-Holsboer S. W. L'histoire de la mise en scene dans le theatre frangais a Paris de 1600 a 1673. P.: Nizet, 1961. 589 p.

142. Deierkauf-Holsboer S. W. Le theatre de l'Hotel de Bourgogne. P.: Nizet, 19681970,2 vol.

143. Demoris R. Le roman a la premiere personne: Du classicisme aux Lumieres. P.: Colin, 1975.-497 p.

144. Delacomptee J.M. Madame, la cour, la mort. Paris: Gallimard, 1992. 316 p.

145. Deloffre F. La nouvelle en France a l'age classique. P.: Didier, 1967. -128 p.

146. Delumeau J. La mort a Paris. 16e, 17e, 18e siecles. P.: Fayard, 1978. 365 p.

147. Destins et enjeux du XVIIе siecle. P.: P.U.F., 1985. 344 p.

148. Dulong C. La vie quotidienne des femmes au Grand Siecle. P.: Hachette, 1984. 306 p.

149. Dulong C. L'amour au XVIIе siecle. P.: Hachette, 1969. 412 p.

150. Erlanger Ph. La vie quotidienne sous Henri IV. P. :Hachette, 1958. 256 p.

151. Forestier G. Le theatre dans le theatre sur la scene fran9aise du XVIIе siecle. Geneve: Droz, 1981.-385 p.

152. Fumaroli M. Le loisir lettre a 1'Age classique. Geneve: Droz, 1996. 359 p.

153. Garapon R. La fantaisie verbale et le comique dans le theatre fran<?ais du moyen age a la fin du XVIIе siecle. P.:Colin, 1957. 368 p.

154. Garapon R Le premier Corneille, De Melite a PIllusion comique. P.: S.E.D.E.S., 1982.-356 p.

155. Genette G. Fiction et diction. P.: Seuil, 1991. 150 p.

156. Godenne R. Histoire de la nouvelle franfaise aux XVIIe et XYIIIe siecles. Geneve: Droz, 1970. 354 p.

157. Gorce D. Le Grand Siecle et la mort. P.: Cedre, 1950. 251 p.

158. Guichemerre R. La comedie avant Moliere: 1640-1660. P.: Aimand Colin, 1972. 371 p.

159. Jouvet L. Moliere et la comedie classique. P.: Gallimard, 1965. 217 p.

160. Keller E. Poetique de la mort dans la nouvelle classique (1600-1680). P.: Champion, 1998. 472 p.

161. La litterature pamphletaire a l'Age classique //XVIIе siecle, n° 195, avril-juin 1997.

162. Lebrun F. La vie conjugale sous l'Ancien Regime. P.: Colin, 1975. 281 p.

163. Le Theatre dans les cours d'Europe //XVIIе Siecle, n° 142,1984, n° 1.

164. Litterature, libertinage et philosophic au XVIT siecle //XVIIе siecle, n° 149, 1985.

165. Mazouer Ch.(dir.), L'Age d'or de l'influence espagnole. La France et l'Espagne a l'epoque d'Anne d'Autriche, 1615-1666. Mont-de-Marsan: AC, 1991. -295 p.

166. Mongredien G. et Robert J. Les grands comediens du XVIIе siecle. P.: Le Livre, 1927. 309 p.

167. Mongredien G. Dictionnaire biographique des comediens fran^ais du XVIIе siecle. P.: C.N.R.S., 1961. -239 p.

168. Pintaed R. Le libertinage erudit en France dans la premiere moitie du XVIIе siecle. P: Boivin, 1943, 2 vol.

169. Rivaille L. Les debuts de Pierre Corneille. P.: Boivin, 1936. 807 p.

170. Robinet A. Le langage a 1'age classique. P.: Klincksieck, 1978. 352 p.

171. Tocanne B. L'idee de Nature en France dans la seconde moitie du XVHe siecle, P.: Klincksieck, 1978,2 vol.

172. Vaucher-Gravilli A. De Loi et transgression: les histoires tragiques au XVIIе siecle. Venezia: Universita degli Studi, 1982. 282 p.

173. Voyelle M. Mourir autrefois. Attitudes collectives devant la mort aux XVIIе et XVIIIе siecles. P.: Gallimard-Julliard, 1974. 205 p.269