автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Жанровый полиморфизм "Глиняной книги" О. Сулейменова

Полный текст автореферата диссертации по теме "Жанровый полиморфизм "Глиняной книги" О. Сулейменова"

004616470

Машкопа Светлана Ншсоласвна

ЖАНРОВЫЙ ПОЛИМОРФИЗМ «ГЛИНЯНОЙ КНИГИ» О. СУЛЕЙМЕНОВА

Специальность 10. 01. 01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

- 9 ЛЕК 7010

Магнитогорск - 2010

004616470

Работа выполнена на кафедре русской классической литературы ГОУ ВПО «Магнитогорский государственный университет»

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор Быков Леонид Петрович

Официальные оппопенты: доктор филологических наук,

профессор Слободшок Сергей Леонович; кандидат филологических наук, доцент Гудов Валерий Александрович

Ведущая организации: Пермский государственный университет

Защита состоится « 24 » декабря 2010 года в 10 часов на заседании диссертационного совета Д 212. 112. 03 при Магнитогорском государственном университете по адресу: 455038, г. Магнитогорск, пр. Ленина, д. 114, ауд. 211.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Магнитогорского государственного университета. Текст автореферата опубликован на официальном сайте ГОУ ВПО «Магнитогорский государственный университет» Ы1р://каспсе.-masu.ni ноября 2010 года.

Автореферат разослан » ноября 2010 г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, профессор

А.В. Петров

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Олжас Сулейменов - известнейший из русскоязычных казахских поэтов, стихи и поэмы которого, переведенные на многие языки, вбирают в себя и оригинально переосмысливают опыт двух культур - казахской и русской. Исследователи неоднократно отмечали, что специфика его творчества обусловлена синтезом художественных достижений казахского фольклора и русской поэзии нового времени. Сосуществование и своеобразное взаимодействие казахского и русского начал в поэтике О.Сулейменова отмечалось многими критиками и литературоведами, а представление о том, что восприятие национальной истории в широком общеисторическом плане может стать безусловным вкладом О. Сулейменова как в русскую, так и в казахскую поэзию, сформировалось уже после выхода первых его сборников - «Аргамаки» (1961), «Солнечные ночи» (1962),«Доброе время восхода» (1964).

В 1969 году у О. Сулейменова вышла «Глиняная книга», вызвавшая немало споров и критических отзывов, в которых был поставлен целый ряд вопросов, многие из которых до сих пор остаются без ответа. Меж тем эти вопросы крайне существенны для понимания не только данной книги, но и всего творчества поэта, как, впрочем, и для уяснения своеобразия художественной словесности, бытующей на скрещении очень разных культурных традиций, когда «писатель мыслит в координатах одной национальной культуры, но на языке, в речевых формах другой национальной культуры»1. И хотя художественное творчество О. Сулейменова уже несколько десятилетий остается в сфере критического и филологического внимания (см. труды Л. Аннинского, М Арзова, М. Каратаева, Н. Ровенского, С. Рассадина, Е. Сидорова и др.), многие аспекты его поэтики остаются малоразработанными. В частности, требует освещения вопрос о том, в чем конкретно выражается сущность развития О. Сулейменовым традиций казахского фольклора и как, собственно, осуществляется диалог русской и казахской поэтических традиций в рамках конкретных произведений поэта.

1 Лейдерман Н.Л. Русскоязычная литература - перекресток культур [Текст] / Н.Л. Лейдерман // Русская литература XX - XXI веков: направления и течения. Вып. 8. Екатеринбург, 2005. С.50.

Исходя из этого, параметры диссертационной работы обозначены нами следующим образом.

Актуальность темы исследования. Характерной чертой казахской словесности является ее долгое бытование в устных, фольклорных формах, а важной особенностью развития казахской литературы стала теснейшая связь с литературой русской. Очень существен и тот факт, что использование фольклора в творчестве казахских писателей XX века как правило совмещается с обращением к художественным приемам литературного мышления новейшего времени.

Анализ «Глиняной книги» О. Сулейменова помогает раскрыть проблему традиций и новаторства в русскоязычной литературе Казахстана. Исследователи поэзии О. Сулейменова почти единодушны в том, что в ней воплощено художественное двоемирие, поскольку поэт воспитан на культурных традициях двух народов. В результате в его произведениях последовательно и рельефно обнаруживает себя взаимодействие русской и казахской языковых картин мира. В настоящей работе сделана попытка установить, в чем именно состоит синтез традиций казахского фольклора и русской поэзии в произведениях, составивших наиболее известную стихотворную книгу поэта. Современное прочтение его произведений невозможно без анализа логики художественного мышления поэта, без постижения природы его поэтики. Таким образом, актуальность предпринятого исследования обусловлена назревшей потребностью осмысления специфики взаимодействия в творчестве О. Сулеймнова народно-поэтических и литературных начал.

Научная поеизиа. Большинство исследований поэзии О. Сулейменова (см. работы К.С. Бузаубагаровой, М.Д. Джусупова, С.А. Диканбаевой, К.З. Жаппар, А.Б. Жуминовой) имеют объектом изучения уровень так называемой внешней формы - речевую и ритмо-мелодическую организацию. Что касается оценки концептуальной стороны произведений О. Сулейменова, то она активно обсуждалась критикой 1960-х - 1980-х годов и вызывала острые дискуссии - достаточно сослаться на материалы «заочного круглого стола» «Литературной газеты» (1966, 18 авг.) или публикации журнала «Вопросы

литературы» (1971, № 9), - само наличие которых показывает, что в понимании творчества О.Сулейменова остаются открытые вопросы, не решаемые ни на концептуальном уровне, ни на уровне внешней формы. В то же время такой аспект поэтики О. Сулейменова, как субъектная организация его стихотворений и поэм, напрямую связанный с жанровой спецификой художественных текстов, не получил достаточного освещения в литературоведении. В настоящей работе предлагается принципиально новый взгляд на жанровую специфику произведений, входящих в состав книги поэм «Глиняная книга».

Объектом исследования является книга поэм О. Сулейменова «Глиняная книга», а также все последующие переиздания составляющих ее произведений. В качестве дополнительного материала привлечены другие его стихотворные произведения, а также публицистика, научные опыты, биографические материалы и интервью поэта.

Предметом исследования является поэтика составляющих «Глиняную книгу» поэм, обусловленная особенностями их субъектной организации.

Целью настоящей работы является анализ жанровой специфики поэм, входящих в состав «Глиняной книги». Основной причиной разночтений в критических и литературоведческих откликах на сборник является пепроясненность специфики субъектной организации данных произведений, а следствием - недооценка некоторых сторон лирического сюжета.

Этим определяются основные задачи работы:

- выявить общие тенденции субъектной организации произведений, входящих в состав «Глиняной книги», на примере ключевой для понимания поэтики О. Сулейменова поэмы «Кактус»;

- установить взаимосвязь между субъектной организацией стихотворного текста и лирическим сюжетом;

- выявить существующие варианты взаимодействия различных жанровых систем и концептуальных мотивов в художественном мире каждого из произведений «Глиняной книги»;

- предложить решение текстологических проблем, связанных с наличием различных редакций рассматриваемых поэм.

Решение поставленных задач потребовало проведение иследования с учетом возможностей, предоставляемых структурно-семиотическим, сравнительно-типологическим и историко-культурным методами. В частности, использованы методы сопоставительного анализа и интерпретации поэтических и прозаических фрагментов, текстологического анализа различных редакций отдельных произведешш. В методологическую базу исследования вошли работы IO.B. Томашевского, P.O. Якобсона, Б.М. Эйхенбаума, В.Б. Шкловского, В.М. Жирмунского, ММ. Бахтина, В.Я. Проппа, Д.Н. Медриша, IO.M. Лотмана, Л .Я. Гинзбург. Нами также учтены публикации комментаторов и интерпретаторов творчества О. Сулейменова и труды историков литературы Казахстана (в том числе книга и статьи К.К. Ахмедьярова, З.А. Ахметова, М.Н. Байгашшой, Г.Б. Байжигитовой, Н.Г. Джусойты, К.Д. Канафшюй, Н.С. Ким, Х.Х. Махмудова, А.Ж. Сарсембаевой, Г. Толмачева, Г.З. Шашкиной и др.).

Теоретическая значимость исследования определяется тем, что полученные в его ходе результаты могут представлять интерес:

- для осмысления особенностей межъязыкового и межкультурного взаимодействия в условиях практического и художественного билингвизма;

- для изучения специфики и взаимодействия субъектной организации и жанровой специфики поэмы и поэтической книги как системы, объединенной элементами сложного соответствия;

- для рассмотрения проблемы эволюции и взаимодействия поэтических жанров как таковых.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования ее методики, материалов и выводов в общих курсах по истории казахской и русской литератур; для дальнейшего анализа творчества поэта как в связи с возможностью сопоставления полученных результатов с другими произведениями О. Сулейменова, так и в ходе типологического сопоставления с творчеством других писателей. Результаты исследования также могут быть полезны для эдициогагой деятельности.

Апробация работы. Материалы и результаты диссертации обсуждались на заседании кафедры русской классической литературы Магнитогорского государственного университета, служили основой для докладов на региональных и международных конференциях: «Современная наука и проблемы образования» (Костанай, 2006), «Философия истории на рубеже тысячелетий» (Костанай, 2006), международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов - 2007» (Астана, 2007), Основные положения диссертации отражены в семи публикациях автора.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Причиной острой полемики, развернувшейся в 1960-1970-е гг. вокруг поэмы «Кактус» и ее героя Амапа, было непонимание субъектной организации и жанровой специфики поэмы. Аман, рассматриваемый как лирический герой поэмы, таковым не является, что доказывается анализом самой поэмы и вариативности ее текста в ряде редакций. В жанровом отношении поэма обладает признаками фольклорного айтыса (поэтического состязания), ориентация на традиции которого определяет поэтику произведения.

2. Параллельно заданному фольклорными традициями поэтическому соперничеству в поэме присутствует сюжетная линия, связанная с любовным соперничеством героев, развивающаяся в соответствии с другой (куртуазно-рыцарской) жанровой традицией.

3. Различные сюжетные линии развиваются в поэме «Кактус» параллельно и изоморфно, что свидетельствует о жанровом параболизме произведения как принципе модернизации фольклорного жанра.

4. Анализ сборника «Глиняная книга» в целом показывает, что жанровый параболизм характерен для всех произведений, вошедших в его состав. В основе трех поэм («Запомнить», «Балкон» и давшей название всей книге) лежит взаимодействие того или иного фольклорного жанра с литературным жанром нового времени (жоктау и публицистическая поэма, толгау и киносценарий, эпос и криптоисторическое повествование). В поэме «Муравей»

происход1гг взаимодействие уже не фольклорного, а древнего литературного жанра (философский диалог) с современным (театр абсурда).

5. Жанровый полиморфизм является характерной чертой поэтики «Глиняной книги» О. Сулейменова и лежит в основе художественного единства этого сборника. Произведение в целом демонстрирует художественную реализацию целого спектра возможностей для ассимиляции фольклорных традиций в развитии современной поэзии.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы. Содержание изложено на 180 страницах. Список литературы включает 344 наимеповашш.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении рассматривается ряд общих вопросов, связанных с исторической спецификой казахской литературы и ее современным состоянием, обосновывается выбор материала для исследования и дается обзор основных этапов изучения жизни и творчества О. Сулейменова. В словесности Казахстана XX - XXI веков сосуществуют и взаимодействуют живые фольклорные традиции и многообразные литературные интенции. Те казахские литераторы, что обращаются к русскому языку как форме художественной практики, опираются на традиции и русской литературы, и своей национальной словесности. Этот художественный билингвизм находит свое выражение и в подборе фактологического материала, и в образной системе, и на лексическом уровне. Наиболее ярко эти явления в русскоязычной литературе Казахстана представлены в поэзии О. Сулейменова, специфика творчества которого, по всеобщему мнению, как раз и состоит в синтезе художественных достижений казахского фольклора и новейшей русской поэзии.

Большая часть исследований творчества О. Сулейменова либо посвящена лингвистическим аспектам его творчества, либо сочетает приемы литературоведческого и лингвистического анализа. В последнее время заметна тенденция к междисциплинарному подходу: изучение ироизведешш поэта проводится в русле не только филологии, но и других наук. При всей

плодотворности таких путей мы убеждены, что существенные шаги в изучении творчества О. Сулейменова возможны и без выхода за рамки традиционной литературоведческой методологии.

Внимание именно к жанровой специфике поэм О. Сулейменова связано с тем, что она еще не становилась объектом филологического исследования. Решить проблему может комплексный анализ жанровой специфики, элементов сюжета и субъектной организации текстов.

В первой пиве, «Жанровое своеобразие похмы О. Сулейменова «Кактус», рассматривается связь поэмы с системой традиционных жанров казахского фольклора. Преимущественная сосредоточенность внимания именно на этой поэме продиктована тем, что она является ключевой для всего сборника во многих отношениях - в жанровом, идейно-тематическом и др. Соответственно се рассмотрение на начальном этапе конструктивно для выстраивания общей логики исследования всех остальных произведений и поэтической книги в целом.

В разделе 1.1. Проблемы интерпретации похмы «Кактус» и ее связь с казахским фольклором рассмотрен основной конфликт поэмы, состоящий в противостоянии поэта Амана, от лица которого идет повествование, и литератора Жаппаса. Образ Амана, который был воспринят критикой как лирический герой, вызвал горячие дискуссии. Одни видели в нем образ талантливого поэта-интеллектуала, обличающего бездарного приспособленца Жаппаса, другие - пошляка и хама.

Мы не согласны с тем, что в поэме «Кактус» О. Супейменов создал сатирический образ Жаппаса. Этот образ создал не автор произведения, а являющийся формальным субъектом речи Аман, осыпающий противника насмешками, весьма вульгарными и перемежаемыми безудержными самовосхвалениями.

Острая полемика вокруг «Кактуса» - результат недоразумения филологического порядка. Написанная по-русски, поэма соответственно была прочитана как произведение русской литературы, для которой не характерна ситуация такого конфликта, когда во всех отношениях отталкивающего героя

обличает грубый и хвастливый оппонент. Меж тем в казахском фольклоре для такой ситуации можно обнаружить полное и последовательное соответствие. Это айтыс — состязательная песня, импровизированный поэтический спор. Каждый певец, участвующий в состязании, подробно говорил о собственных достоинствах, восхвалял свой род, его знаменитых людей. Самовосхваление участника айтыса должно было показать партнеру и всем слушателям его явное превосходство. Одновременно певец, бичуя своего соперника, всеми силами стремился ошеломить его, привести в состояние растерянности.

Хвастливость Амана с точки зрения традиций русской лирики кажется чрезмерной и неприятной. Однако в айтысах сложилась устойчивая традиция говорить о своем поэтическом мастерстве. Характеризуя силу своего таланта, красоту и мощь голоса, певцы и поэты создали немало ярких сравнений, эпитетов, метафор. Образ современного поэта-интеллектуала Амана, чье мышление парадоксально и иронично, чьи высказывания иногда позволяют отождествлять его с лирическим героем О. Сулейменова, никак не вяжется с его же бранью и грубыми насмешками над противником. Между тем здесь нет никакого противоречия: Аман - участник айтыса и поэтому ведет себя в полном соответствии с законами этого жанра.

Анализ поэмы, с привлечением примеров из казахского фольклора, со всей очевидностью показывает, что «Кактус» представляет из себя модифицированную версию айтыса по целому ряду признаков. Законы этого жанра сказываются здесь в композиционном, в стилевом, в тематическом и в иных отношениях.

Логика жанрового новаторства О. Сулейменова в рассматриваемой поэме проясняется при сопоставлении ее с более ранним его произведением, «Земля, поклонись человеку» (отклик на полет Гагарина). Уже тогда для многих критиков была очевидна связь его творчества с традициями казахской устной поэзии; ее отмечали Н. Ровенский, М. Ауэзов, Б. Канапьянов, М. Каратаев, 3. Ахметов. В частности в ранней поэме прослеживались элементы жанров жырау и толгау, характерный для акынов так называемый «степной рефрен» и другие признаки фольклора. Вместе с тем уже тогда (в 1961 г.) О. Сулейменов в

поэме «Земля, поклонись человеку» не только следует традициям казахской народной поэзии, но и успешно их развивает. Тем самым в своих индивидуальных художественных исканиях он следовал в общем русла развития казахской поэзии. Используемые поэтические жанры и виды при этом представляли не окостеневшие форма, а видоизменялись и обогащались.

Однако принципиально важной представляется разница между патетичной поэмой «Земля, поклонись человеку» и насквозь ироничным «Кактусом». Ирония совершенно не свойственна фольклору, и именно это, вероятнее всего, помешало критикам увидеть в поэме ее серьезную фольклорную составляющую. Новый поэтический сборник О. Сулейменова, «Глиняная книга», демонстрирует очередной этап художественных исканий поэта. Здесь ассимиляция фольклорной стихии происходит более широко, но менее очевидно. Особенно показательно это в художественной структуре «Кактуса». В нем, например, принципиально важен вопрос о художественном статусе центральной фигуры, Амана. Наш анализ показывает, что он не является лирическим героем. Те черты сходства, которые замечаются между Аманом и лирическим героем стихов О. Сулейменова, могут быть объяснены возрастом и профессией (оба - молодые поэты). Черты же их различия не могут быть объяснены ничем, кроме одного: субъект речи «Кактуса», Аман, не является субъектом авторского сознания.

В разделе 1.2. Текстологическая история поэмы в свете специфики ее субъектной организации рассмотрены три последовательные редакции поэмы «Кактус». При этом нами учтены и проанализированы все разночтения в отдельных выражениях, а также варианты сокращений и дополнений, внесенные автором при подготовке очередных редакций произведения. Для наглядности нами составлена соответствующая таблица, в полной мере учитывающая разночтения в двух основных редакциях поэмы (1969 и 1973 гг.). Фрагменты таблицы приведены в соответствующем разделе диссертации.

Например, первоначальное «именование» героя «по паспорту - Аман-хан» в последствие изменено на «князь Аман или граф Аман». В результате возникает показательный каламбур (графоман). Для О. Сулейменова он

характерен, поскольку поэта всегда отличало внимание к фонетической стороне слова; известна его склонность к каламбурам, иногда межъязыковым, которые составляли одну из важных особенностей его авторского стиля.

Другой пример: в поздних редакциях сняты случайные совпадения юбилейных дат у автора поэмы и его героя, что свидетельствует о нежелании О. Сулейменова, чтобы его путали с Аманом.

Еще пример: в новых редакциях обеспечено неожиданное узнавание читателем о денежном долге одного героя другому в патетический момент их «поединка». Создаваемый при этом комический эффект подсказывает, что одной из причин гнева Амана является ни что иное, как постоянное напоминание ему про этот долг.

На данном этапе исследования, в ходе анализа всех существенных разночтений, удалось выявить, что редактирование О. Сулейменовым текста поэмы осуществлялось по ряду направлений и решало самые разные задачи.

Во-первых, образ Амана с самых первых строк второй редакции поэмы ощутимо снижается по сравнению с первой редакцией и становится более комичным. В нем наращивается количество черт самовлюбленного графомана. Одновременно с таким снижением образа Амана автор на протяжении новых редакций, последовательно устраняя черты сходства Амана с самим собой, дезавуирует правомерность рассмотрения Амана как лирического героя поэмы.

Наряду с этой тенденцией в ходе редактирования поэмы обнаруживается и другая. В эпизодах, связанных в первую очередь с темой взаимоотношений между мужчиной и женщиной, в том числе во всем, что касается купли-продажи супругов, в поздних редакциях поэмы Аман уменьшает или вовсе утрачивает характерную для него в первой редакции склонность к циничным насмешкам. Одновременно с этим все более подчеркивается значимость для Амана отношений с Жаппасом и героиней поэмы Рысью. Такт! образом, основным объектом редактирования стал образ Амана.

Однако, хотя последний постепенно утрачивает черты, дававшие основания рассматривать его как лирического героя, он тем не менее остается формальным субъектом речи поэмы на протяжении подавляющего объема всего

се текста. Фактически это означает, что художественный мир поэмы в основной его составляющей создан именно Аманом. Иначе говоря, Аман является не только формальным субъектом речи, но и полноценным субъектом сознания поэмы.

В разделе 1.3. Сюжет и жанровая специфика поэмы «Кактус»

анализируется своеобразие сюжета в свете выявленной ранее субъектной организации повествования. На этой основе оказывается возможным прояснить жанровую специфику рассматриваемой поэмы, по многим параметрам общую для всех произведений в составе сборника.

Важная черта своеобразия субъектной организации в поэме состоит в том, что в ранних редакциях ей была свойственна полифоничность, наличие «множества лирических ликов» (С. Медовников). Так, наряду с преимущественно выраженным «голосом» Амана в ряде фрагментов поэмы формальным субъектом речи (и в большинстве случаев полноценным субъектом сознания) выступал Жаппас. Кроме того, в отдельных случаях давала о себе знать третья, аношшная точка зрения. В поздних редакциях происходит сокращение количества формальных субъектов речи, однако поэма не утрачивает многоголосия.

Сложность субъектной организации соответствует в поэме неочевидным нюансам сюжетно-фабульного построения. Так, например, выявляется, что в произведении присутствует избыточная для айтыса сюжетная линия. Два поэта, состязающиеся в поэтическом искусстве, в данном случае являются соперниками по отношению к женщине.

Жанровая специфика произведения не может быть полностью описана, исходя из особенностей айтыса. Рассматривая поэму только как айтыс (или как творческое развитие этого фольклорного жанра), следовало бы заключить, что концептуальный смысл произведения состоит в противопоставлении творческих позиций двух поэтов, чей конфликт выглядел бы сугубо профессиональным. Между тем, как выясняется, этот конфликт носит и черты любовного соперничества. Соответствующая сюжетная линия освещена Аманом гораздо лаконичней, чем поэтическое состязание, но она не менее

значима. Не случайно название соответствующей главы — «Поединок настоящего поэта Амана и редактора Жаппаса». Анализ показывает, что речь основного с}Ш>екта Амана (в том числе оформляющая и название глав), формально обращена к противнику, а по сути в большинстве случаев - к возлюбленнной. Этому соответствует и два уровня сюжета (история взаимоотношений двух соперников и история любви).

Характерны также куртуазно-рыцарские формы, которые принимает в сознании Амана воображаемый поединок, не лишенный при этом и восточной специфики. Вместе с тем в этой картине будто бы рыцарского турнира постоянно присутствуют черты литературного соперничества, что не позволяет забывать о том, что любовный поединок одновременно является и айтысом.

Оба субъекта действия, Аман и Жаппас, хотя и в различной степени, являются носителями тех или иных авторских черт. Однако в конечном счете ни одни из mix не отвечает признакам лирического героя в полной мере.

Таким образом, «Кактус» — это поэма, обладающая специфическими жанровыми чертами айтыса. Однако при этом ее сюжетную организацию дополняет и усложняет параллельная, самостоятельно развивающаяся линия любовного соперничества. На протяжении всего сюжета оба плана в произведении остаются равноправными и изоморфными. Такая структура художественного мира произведения характерна для жанра параболы. Говоря об этом жанре, мы имеем в виду те его черты, которые широко распространились в мировой литературе XX столетия, когда параболой может стать любое повествование, вне зависимости от его собственной жанровой природы. Параболой его делает не внутреннее качество смысла, сюжета, образов, а параболическая функция, для осуществления которой повествователь приспосабливает такое повествование.

Во второй главе, «Контаминация жанров в составных частях «Глиняной книги», рассмотрены остальные поэмы этого сборника: «Глиняная книга», «Запомнить», «Балкон» и «Муравей». Исследование показало, что все пять произведений, входящие в состав поэтической книги, объединены целым рядом соответствий различной степени существенности. Особенности

построения текста, характерные для общего художественного мира этих поэм и выявленные ранее в ходе анализа поэмы «Кактус», в той или иной степеш! остаются справедливыми для каждой из поэм всей книги по отдельности и для всей их совокупности.

В разделе 2.1. Трансформации жанра жоктау в поэме «Запомнить» зафиксированы черты поэтики этого произведения, сходные с темп, которые уже были обнаружены при анализе поэмы «Кактус». «Запомнить» состоит из двух частей: «Девочка в желтом сари» и «Девушка на зеленой траве». В первой части речь идет о митинге протеста против американской агрессии во Вьетнаме, происходящем в голодающем индийском штате Бихар. Вторая - рассказ о ставшем мемориалом бывшем концлагере в Польше.

Очевидность гуманистического и антивоенного пафоса поэмы бесспорна, однако содержание ее не сводится только к этому. Тема соотношения правды и правдоподобия здесь так же, как и в «Кактусе», развивается в русле соотношения искусства правдивого и правдоподобного.

На митинге, запечатленном в первой части, выступает со своими стихами знаменитый местный поэт Шри. Однако Шри - не единственный художник в поэме. Самая первая строка «Девочки в желтом сари» - обращение к редактору, которое затем повторяется, что указывает на то, что субъект речи - автор, работающий с редактором. То, что субъект речи является именно литератором, неоднократно отмечается им на протяжении всего произведения. В обеих поэмах присутствуют два поэта, и вопросы искусства в обеих поэмах отступают перед вопросами жизни («Кактус») и смерти («Запомнить»),

При рассмотрении «Девочки в желтом сари» обнаруживается существенное сходство субъектной организации ее и «Кактуса». В обоих случаях в качестве субъектов речи мы имеем двух разных людей, в обоих текстах присутствует аппарат сносок. Охарактеризовать субъектов речи «Девушки в желтом сари» представляется возможным следующим образом: персонаж (Шри), автор (субъект речи, которому принадлежат сноски) и автор-повествователь. Сходную схему мы видели и в «Кактусе» - там также определялось три варианта авторского сознания.

В обоих случаях в центре сюжета стоит женский образ. В «Кактусе» тема любовного соперничества последовательно отодвигается лирическим персонажем на второй и даже третий план. В «Девочке в желтом сари» автор-повествователь рассказывает о голоде в Бихаре, о митинге жителей штата, об американской агрессии во Вьетнаме, об индуистских экстремистах и об умирающей от голода девочке, кремацией чьего тела и заканчивается митинг. На ярком фоне этих трагических событий металитературная тематика поэмы отходит на второй план. Однако в поэме наличествуют и образы двух поэтов, что ведет к воспроизводству конфликта двух поэтических мировоззрений.

Выступление Шри наводит автора-повествователя на мысль о ненужности поэзии в трагичном современном мире, однако излагается это предположение именно стихами. Ненужность стихов Шри и собственных прежних произведений автор-повествователь излагает стихами, которые он полагает единственно нужными и даже необходимыми в данной ситуации. В результате воспроизводится культурный конфликт между двумя взглядами на искусство.

Во второй части поэмы катастрофические события второй мировой войны требуют постановки проблемы их адекватного художественного отражения. Здесь также речь идет о творчестве, и осуществляется противопоставление двух художников, выстраивается оппозиция искусства мнимого, явленного в псевдомонументалыюй скульптуре, и подлинного, предстающего во внешне неброской табличке «Траву не рвать». Последняя в контексте произошедших в годы войны трагических событий предстает истинным произведением искусства. В обеих частях поэмы утверждается мысль о том, что тема жизни и смерти слишком серьезна и трагична для того, чтобы, говоря о ней, использовать шаблонные, лишь по видимости выразительные приемы и средства традиционных видов искусства. Для адекватного художественного отражения событий, выходящих далеко за рамки обыденности, требуется язык, столь же далеко выходящий за рамки привычных представлений об искусстве.

В этой поэме также имеет место обращение к жанровым традициям казахского фольклора, причем в качестве фольклорного жанра выступает

жоктау. Наряду с обращением к традиционному жанру, здесь происходит и параллельное обращение к распространенному в советской поэзии (особенно в 1960-е годы) жанру историко-публицистической поэмы с ярко выраженной лирической составляющей. Так происходит совмещение совершенно различных жанровых установок в рамках одного поэтического текста, что и составляет суть модифицирования по отношению к фольклорному жанру. Как и в «Кактусе», такое совмещение отнюдь не является сугубо внешним, механическим. Присущие поэме черты разных жанровых составляющих на протяжение всего произведения развиваются равноправно и изоморфно. На этом основании она, подобно «Кактусу», может рассматриваться как парабола, однако не в свете закономерностей воспроизведения событий, а в плане параболичности самого жанрового построения.

В разделе 2.2. Жанровое взаимодействие толгау и киносценария в поэме «Балкон» выявляется, что в этом прозведении также имеет место обращение к жанровым традициям казахского фольклора.

«Балкон» - небольшая поэма, почти лирический этюд, в котором окрашенные ностальгией авторские воспоминания переданы с изрядной долей иронии и самоиронии. Точно так же, как и «Кактус», эта поэма построена в виде сочетания прозаических и стихотворных фрагментов, причем объем прозаической речи доминирует над объемом речи стихотворной. Такое же сочетание прозаического и стихотворного текстов предстаатяет собой и заглавная поэма сборника, «Глиняная книга». Однако если в «Глиняной книге» это сочетание главным образом сводится к тому, что прозой написан текст, предваряющий найденную древнюю рукопись, целиком написанную стихами, то в случае с «Кактусом» и «Балконом» речь идет именно о неоднократном чередовании прозаических и стихотворных фрагментов.

В отличие от Амана, биографическое сходство которого с самим О. Сулейменовым на протяжении ряда редакций «Кактуса» последовательно снижалось, субъект речи «Балкона», от первого лица рассказывающий о событиях своих школьных лет, не прибегает к образу какого-либо

вымышленного персонажа. При этом по ряду фактологических признаков можно сделать вывод о возрастном сходстве автора и субъекта речи.

В «Балконе», как и в «Кактусе», использован общий художественный прием — использованием кинематографических терминов. Ретроспективная композиция поэмы является ничем иным, как несоответствием хроники описываемых событий хронологии самого описания. С подобным явлением мы встречались и в «Кактусе».

Субъект речи поэмы «Балкон» обладает чертами, роднящими его с автором. При этом он не выглядит обстоятельно выписанным объективированным персонажем. Поэтому о субъекте речи в этом произведешш, как и в случае с поэмой «Запомнить», мы можем творить именно как о лирическом герое.

Жанровое построение «Балкоиа», как и предыдущих произведений, входящих в «Глиняную книгу», достаточно специфично. Это, казалось бы, поэтическая зарисовка-воспоминание лирического характера. Вместе с тем содержание произведения отнюдь не исчерпывается изложением событий многолетней давности и связанной с ними элегической рефлексией. Если говорить о композиции «Балкона», то собственно воспоминания лирических) героя состоит из трех эпизодов его школьных лет, разделенных нескольким?! годами. Первые два из них вполне встраиваются в парадигму традиционного ностальгического произведения о детстве и взрослении. Однако пафос поэмы совершенно иной, и лирический герой говорит об этом совершенно недвусмысленно. В самом тексте поэмы указывается на устоявшуюся жанровую систему (элегическая киноновелла о первой любви). Вместе с тем, характеризуя ее со стороны, лирический герой тем самым демонстрирует, что сам не встроен в нее целиком, - жанровый шаблон в данном случае разрушается. Упоминая «киноновеллы о первой любви», лирический герой «Балкона» говорит о жанре, к тому времени вполне сложившемся, со своими устойчивыми признаками, успевшими уже стать банальностью. По целому ряду признаков «Балкон» также примыкает к этому жанру, имитируя сценарий такой киноновеллы.

Однако утверждаемый в «Балконе» пафос воинствующего оптимизма нисколько не характерен для элегии - как литературной, так и экранной. Точно так же слишком серьезны для элегии мысли о том, что преодоление одних испытаний есть лишь пролог к новым, куда более трудным; что уныние, от каких бы возвышенных причин оно ни происходило, во всяком случае есть порок, а не понимающий этого не заслуживает поддержки.

Между тем, при обращении к жанровой системе казахского фольклора вполне возможно найти этому явлению литературное соответствие: в этой поэме обнаруживаются элементы толгау - поэтического произведения, заключающего в себе философские рассуждения или размышления по определенному поводу.

Таким образом, незначительная по объему текста поэма «Балкон» обладает сходными с рассмотренными выше произведениями жанровыми чертами. В ней, как в «Кактусе» и в «Запомнить», имеет место обращение к жанровым традициям устной казахской поэзии. В данном случае в качестве такого фольклорного жанра выступает толгау. Одновременно с этим в поэме происходит параллельное обращение к современному литературному жанру, в качестве которого в данном случае выступает киносценарий. Равноправное и изоморфное развитие этих жанровых систем так же, как и в поэмах «Кактус» и «Запомнить», отличается параболичностью жанрового построения.

В разделе 2.3. Жанровые искания в поэмах «Муравей» и «Глиняная книга» проанализированы черты, объединяющие эти произведения как с поэмой «Кактус», так и с другими поэмами сборника. Их объединяет сложность субъектной организации произведения, вводившая критику в заблуждение относительно собственно авторской позиции. Два главных персонажа поэмы «Муравей» выступают в качестве литераторов-оппонентов. Совмещение различных жанровых установок в рамках одного поэтического произведения здесь происходит как сочетание жанров драмы абсурда и философского диалога. В данном случае затруднительно указать на очевидные фольклорные корни произведения. Взаимодействие происходит между интенциями литературных жанров, один из которых был известен еще в античности, другой

же возник лишь в середине XX века. В данном случае поэт демонстрирует возможность параллельного развития и взаимообогащения двух жанровых систем, возникновение которых хронологически разделено тысячелетиями.

Будучи заглавной поэмой всего издания, «Глиняная книга» представляет собой сложную систему нескольких текстов, основной из которых - имитация древней эпической поэмы. Субъектная организация произведения чрезвычайно сложна и запутана. Весь текст древней эпической поэмы в «Глиняной книге» заведомо не является авторской речью. Таким образом, авторство наиболее увлекательных в фабульном отношении и интеллектуально нагруженных фрагментов поэмы принадлежит не автору-повествователю, а различным персонажам той же самой поэмы. В «Глиняной книге» большая часть текста произведения является выражением не авторского сознания, а сознания целого ряда различных персонажей.

Сложность жанровой организации поэмы находится в прямом соответствии со структурой и композицией произведения. Здесь есть элементы самых разнообразных жанров. Это и телевизионное интервью, и филологическая статья, и объяснительная записка. Основной объем поэмы составляет запись фрагментов древнего эпоса. Поэтому жанр произведения в целом можно определить как эпос. В то же время оно обладает и чертами, роднящими его с современным криптоисторическим романом. Кроме того, «Глиняная книга» как в целом, так и в своей эпической части демонстрирует и черты литературной мистификации.

В «Глиняной книге» как отдельной поэме мы встречаемся со специфическим приемом взаимодействия эстетических элементов на стыке двух национальных культур. Несмотря на то, что фактически поэма написана по-русски, подразумевается, что она написана на древнем огузском языке, который не имеет категории рода. Эта чисто формальная языковая особенность псевдоисточника превращается в труднопреодолимую проблему, относящуюся уже не только к событийному содержанию произведения. Отсутствие категории грамматического рода ставит под сомнение половую идентификацию главного героя (героини?) эпоса. А это, с учетом его (ее?) роли в истории Передней Азии,

оборачивается целым рядом парадоксов общеисторического масштаба. Таким образом, обращаясь к русскому язык"}', поэт вновь создает глубоко национальное произведение с ярко выраженной национальной спецификой.

В хаключенни подводятся итоги исследования, намечаются перспективы и пути для дальнейшего изучения затронутых в работе проблем, как в региональном, так и в общелитературном контексте.

Проблема единства мировой литературы относится к числу наиболее общих и спорных в области гуманитарного знания, так как по сути равнозначна проблеме единства человеческой культуры. Частным случаем этого глобальной проблемы является соотношение фольклора и литературы. В художественной словесности Казахстана в настоящее время на равных сосуществуют и естественным образом взаимодействуют как фольклорные традиции, так и развитая литература. Специфической чертой казахской литературы является тесная связь с русской. Обращение к русскому языку для литераторов Казахстана - явление относительно новое, и в этом отношении оно подчас воспринимается как измена закрепленным в фольклоре традициям национальной культуры. Опыт Олжаса Сулейменова, равно как и художественная практика других сложившихся в советскую пору мастеров слова (абхазец Фазиль Искандер, киргиз Чингиз Айтматов, молдаванин Ион Друцэ, белорус Василь Быков), свидетельствует о том, что, обращаясь к русскому языку как форме художественной практики, национальные писатели развивают традиции не только русской, но и национальной литературы и культуры. В такой ситуации происходит своеобразный диалог двух исторически сложившихся культурных и мировоззренческих систем.

Рассмотрев поэмы, входящие в состав «Глиняной книги», мы пришли к выводу, что особенности построения художественного текста, моделирующего уникальные миры этих поэм, в той или иной степени остаются общими для каждой из поэм этого издания по отдельности и для сборника в целом. Для этих произведений характерен жанровый полиморфизм, носящий весьма специфический характер. Автор одновременно обращается к двум (и более) жанрам, притом один из них, как правило, имеет истоки в традиционном

казахском фольклоре, другой же характерен для литературной ситуации нового времени. Так происходит совмещение различных жанровых установок в рамках одного поэтического текста, что и составляет суть модифицирования по отношению к фольклорному жанру. Присущие поэмам черты разных жанров на протяжении каждого произведения развиваются равноправно и изоморфно, что характерно для параболического толкования сюжета.

Все это, наряду, с идейно-тематическими скрепами, позволяет рассматривать «Глиняную книгу» не просто как сборник разнородных произведений, а как единое художественное целое, части которого связаны рядом серьезных соответствий на всех уровнях организации художественного текста.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Машкова С.Н. Поэтические традиции в творчестве О.Сулейменова [Текст] /С.Н. Машкова// Современная наука и проблемы образования: сб. материалов научно-практической конференции молодых ученых (Костанай, 15 марта 2006г) / Ред. K.M. Баймырзаев. - Костанай, Костанайский государственный педагогический институт, 2006. - С. 305308.

2. Машкова С.Н. Национальное своеобразие поэзии О.Сулейменова [Текст] / С.Н. Машкова. // Философия истории на рубеже тысячелетий: сб. материалов международной научно-практической конференции (Костанай, 12 мая 2006г) / Ред. K.M. Баймырзаев. - Костанай, Костанайский государственный педагогический институт, 2006. - С.265-268.

3. Машкова С.Н. Степной пейзаж в поэтической системе О.Сутейменова [Текст] / С.Н. Машкова // Lingua mobils. Научный журнал / Ред. A.A. Селютин. - Челябинск: Рекпол, 2007, № I. - С 7-11.

4. Машкова С.Н. Специфика художественного воплощения мотива кочевничества в творчестве О.Сулейменова [Текст] / С.Н. Машкова И Город как форма бытия: сб. материалы международной заочной научной

конференции (гг. Челябинск, Костанай, 30 марта 2007г.) / Ред. P.A. Тюлегенова. - Челябинск: Рекиол, 2007. - С. 127-131.

5. Машкова C.IL Утверждение творческой индивидуальности О.Сулейменова как фактор эволюции творческого и социально-культурного феномена [Текст] / С.Н. Машкова // Ломоносов - 2007: тезисы докладов международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых учёных (Астана, 6-7 апреля 2007) /Ред. колл. Б.Т. Лгубаева, Г.И. Власова, В.А. Зубенко и др. - Астана: Казахстанский филиал МГУ им.

B.М. Ломоносова, 2007,- С. 95-97.

6. Машкова С.Н. О жанровом своеобразии поэмы О.Сулейменова «Кактус» в связи с особешюстями её субъектной организации [Текст] /

C.Н. Машкова // Вестник ЧелГУ / Гл. ред Л.Ю. Шатин / Сер. Филология. Искусствоведение. Вып. 45. - Челябинск: ГОУВПО «Челябинский государственный университет», 2010. - № 21 - С. 62-70. (Рссстр ВАК)

7. Машкова С.Н. Специфика модификации фольклорного жанра в поэме О.Сулейменова «Кактус» [Текст] / С.Н. Машкова // Известия Уральского государственного университета. / Гл. ред. Л.М. Макушин / Серия 1: «Проблемы образования, науки и культуры». Вып. 76. - Екатеринбург: «Уральский государственный университет», 2010. -№ 4. (Реестр ВАК)

!

Регистрационный № 0250 от 27.07.2006 г. Подписано в печать 22.11.2010 г. Формат 60х841Лб. Бумага тип № 1. Печать офсетная. Уел. печ. л. 1,00. Уч.-изд. л. 1,00. Тираж 100 экз. Заказ № 704. Бесплатно.

Издательство Магнитогорского государственного университета 455038, Магнитогорск, пр. Ленина, 114 Типография МаГУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Машкова, Светлана Николаевна

Введение.

Глава

Жанровое своеобразие поэмы О. Сулейменова «Кактус».

1.1. Проблемы интерпретации поэмы «Кактус» и её связь с казахским фольклором.

1.2. Текстологическая история поэмы в свете специфики ее субъектной организации.

1.3. Сюжет и жанровая специфика поэмы «Кактус» и ее лирический сюжет.

Глава

Контаминация жанров в составных частях «Глиняной книги».

2.1. Трансформация жанра жоктау в поэме «Запомнить».

2.2. Жанровое взаимодействие толгау и киносценария в поэме «Балкон».

2.3. Жанровые искания в поэмах «Муравей» и «Глиняная книга».

Введение диссертации2010 год, автореферат по филологии, Машкова, Светлана Николаевна

Олжас Сулейменов - народный поэт Казахстана, видный в постсоветском пространстве общественный деятель, в последние годы — представитель Казахстана в ЮНЕСКО. По его предложению, прозвучавшему с трибуны ХХХП Генеральной конференции этого авторитетного международного форума, 2006 год был объявлен годом планетарного сознания и этики диалога между народами. Наступила, по определению самого поэта, «эпоха осознанной взаимозависимости», когда «подлинным патриотом Казахстана может быть только интернационалист» [22, 161].

Родившийся в 1936 году, поэт первую книгу стихов выпустил полвека назад. Его поэзия вбирает в себя опыт и казахской, и русской культур. И стихи, и публицистику, и научные труды он пишет на русском языке, но при этом ощущает и позиционирует себя казахским поэтом.

Литература многонационального Казахстана, где коренная нация составляет немногим более пятидесяти процентов всего населения, является ярким примером сосуществования и взаимодействия богатых традиций и новаторских исканий. Причем взаимодействие это разнопланово. Во взаимообогащающем контакте находятся разноязычные литературы (казахская и русская прежде всего, а до недавнего времени сказывалось присутствие и авторов, пишущих по-немецки), в свою очередь казахская литература активно взаимодействовала с национальной фольклорной традицией. В наибольшей степени эти контакты проступают в казахской поэзии.

Многовековая традиция, основанная на фольклоре, развитие индивидуальной акынской поэзии - с одной стороны, а с другой - тяготение в последующем своем развитии к культуре классической, восточной, русской, европейской, делают поэзию Казахстана крайне своеобразной и колоритной.

Взаимодействие с сохранявшейся фольклорной традицией, наблюдаемое в казахской литературе двух последних веков, особенно примечательно и тем, что в последней существенную роль играет русский язык. Это относится и к переводам произведений русской литературы на казахский язык, и к переводам казахской поэзии на русский, и к оригинальному творчеству казахских поэтов на русском языке.

Казахская литература развивала свои традиции, сохраняя одни, отвергая другие и переосмысливая третьи. Процесс освоения традиций происходит в каждой национальной литературе по-своему, и вопрос о национально-поэтических традициях и новаторстве определенной литературы необходимо рассматривать с учетом условий, в которых она развивается во времени на основе экономических, географических, языковых, психологических особенностей бытия данного народа.

Изначально казахская словесность существовала преимущественно в форме устного народного поэтического творчества. Художественное наследие казахского фольклора включает в себя многочисленные народные сказки и предания, легенды об исторических деятелях, воинах, народных певцах, поэтические произведения акынов-импровизаторов, разнообразные устные рассказы о различных событиях из жизни народа, образцы ораторского искусства и замечательные эпические сказания: «Алкамыс», «Кобланды-батыр», «Ер-Таргын», «Камбар-батыр», Лиро-эпические поэмы «Казы-Коркеш и Баян-сулу», «Кыз-жибек», «Айман-Шолпан». Эти произведения устного народного творчества содержали в себе богатый запас устоявшихся художественно-изобразительных приемов разработки сюжетов и образов, нашедших свое отражение в творчестве таких акынов, как Бухар-жырау Калкаманов, М. Утемисов, Ш. Жарылгасов.

Становление и развитие собственно казахской литературы - это процессы, относящиеся к двум последним столетиям. У ее истоков стояли Чокан Валиханов, Ибрай Алтынсарин и, конечно, Абай Кунанбаев. За сравнительно короткий исторический период казахская литература смогла добиться реальных успехов, что засвидетельствовано и вниманием читателей, и аналитическим интересом критиков и литературоведов.

В целом история изучения казахской поэзии довольно солидна. Немало ценных мыслей о ней было высказано как исследователями (М. Базарбаев, 3. Ахметов, Н. Курпякова, Б. Конопьянов, Р. Нургалиев, В. Бадиков и другими), так и самими мастерами художественного слова (Д. Досжан, М. Магоуин, Ш. Нурпенсова, Д. Накипов, А. Тарази и другими). Среди актуальных проблем казахской поэзии обращает на себя внимание в первую очередь вопрос ее художественной специфики, ее отличительных черт, связанных именно со взаимодействием в ней традиционного и новаторского начал.

Рассматривая проблемы развития казахской литературы, необходимо помнить ее историю, ее преемственность, богатство и разнообразие форм, связь с другими литературами. По словам Р. Нургалиева, «новаторские поиски начинаются в первую очередь с освоения традиций, чтобы достичь в искусстве слова серьезных результатов, писатель обязательно должен пройти период обучения, осмыслить созданные до него шедевры, без этого он не сможет найти свой собственный путь» [231, 5].

Знаменательно, что ускоренное развитие казахской литературы в 19101930-е гг. (творчество С. Сейфуллина, И. Джансугурова, С. Муканова,

Б.Майлина и других) не вытеснило из культурного процесса, как этого можно было ожидать, устной поэзии. Напротив, именно в 1930-е годы и в годы войны основанная на фольклоре поэзия Джамбула Джабаева приобретает известность далеко за пределами Казахстана.

В послевоенное время начинается новый этап в изучении литературного наследия казахского народа. В 1957 г. было принято специальное постановление ЦК Компартии Казахстана, посвященное этому вопросу, и в республике начались работы по сбору и публикации образцов народного творчества и произведений поэтов и писателей прошлого, была издана трехтомная «История казахской литературы». И хотя развитие национальной казахской культуры в 1950-80-е годы следует характеризовать как процесс неоднозначный, не лишенный кризисных тенденций, вызванных прежде всего акцентированной идеологической политикой КПСС, в целом оно было отмечено очевидными достижениями.

Именно в этот период активное развитие получает русскоязычная казахская литература. Славу казахстанской литературе принесли творения этнических казахов, пишущих на русском языке, — Б. Джандарбекова, С. Санбаева, Р. Сейсенбаева, Б. Каирбекова, Б. Кенжеева, Б. Канапьянова, отца и сына Момыш-улы, А. Алимжанова, С. Саибаева и, конечно же, О.Сулейменова.

Относя этих писателей именно к казахской литературе, мы опираемся на мнение Ч.Г. Гусейнова. Исследователь выделяет целый ряд типов художественного билингвизма, среди которых отмечает и такой, как «.творчество лишь на русском языке, которое причисляется к национальной литературе» [100,315]. Говоря, в частности, об О.Сулейменове, исследователь рассуждает: «Конечно, если стать на точку зрения определения творческой принадлежности к той или иной литературе только по языку, то следует считать национальных писателей русскими писателями, разрабатывающими национальную тематику. Но если принять к сведению, что они знают национальный язык, отображают как бы изнутри национально-специфическое и своеобразное, что взгляд их на предмет исследования вбирает в себя всю сложную систему нравственно-психочувственных традиций, характеризующих духовный склад нации и находящих проявление в их творчестве, то мы должны признать, что О. Сулейменов - писатель все же казахский» [100, 314].

В цели настоящей работы не входит изучение проблемы художественного билингвизма как такового (см. об этом труды У.М. Бахтикиреевой, Г.Д. Гачева, Ч.Г.Гусейнова и др.). Однако он интересует нас с точки зрения того, что обращение к русскому языку в казахской литературе есть для нее явление относительно новое и в этом отношении нередко противопоставляется традиционному казахскому фольклору.

Вполне отдавая себе отчет в том, какие внелитературные причины могли побудить нерусского писателя СССР обратиться в своем творчестве к русскому языку, мы не считаем их единственно существенными. Естественно, что обращение национального поэта к русскому языку давало ему непосредственный выход к самой широкой читательской аудитории всей страны.

Нечто подобное о молодом О. Сулейменове высказал в 1960-е годы М.Каратаев: «Вряд ли я ошибусь, если объясню тот факт, что казах Сулейменов пишет по-русски, тем, что современный казахский язык (даже включая словесное богатство Мухтара Ауэзова) по лексическому могуществу уступает русскому, французскому или английскому языку. Твори Сулейменов на казахском языке, он был бы лишен возможности писать с тем блеском и с теми тончайшими нюансами, какие находит он в богатейшем русском языке. Сулейменов хочет говорить «Во весь голос», и эту возможность в теперешних условиях предоставляет ему русский язык» [151, 454]. В известном смысле это справедливо, ибо, как бы ни были великолепны те или иные лирические произведения на языке автора, иноязычный читатель оценит их по достоинству лишь в случае художественно полноценного перевода. Трудности же перевода стихотворений в иноязычную систему хорошо известны, этой проблеме посвящено немало литературы. Сулейменов же, по остроумному суждению, Ст. Рассадина, «сам себе перевод» [244, 85].

На тему русскоязычия писателей, живущих в иных землях, в разное время высказывались, в частности, Ч. Айтматов и Г. Гачев. По мнению известного прозаика, «писать и, следовательно, думать на русском языке - все равно, что снимать широкоформатно. Опыт другого языка с большим «литературным стажем» и стоящей за ним культуры постоянно присутствует и помогает исподволь, самопроизвольно, как бы невидимо раздвигать рамки видения»[27, 32]. Он же, однако, далее отмечает, что «обращаясь к русскому языку как к форме художественной практики, как к форме создания литературных произведений, национальные писатели развивают не только традиции русской, но и своей национальной литературы и культуры»[27, 33].

Спустя четверть века схожее с первым мнение высказал культуролог Г. Гачев: «Писатели в своем родном языке не имеют такой развитой системы, и потому родной язык их сковывает; они часто переходят на русский, пусть даже и владеют им хуже, чем родным» [88, 145]. Впрочем, этот же автор поворачивает свою мысль и другой гранью. Характеризуя философские основы художественного билингвизма, Г. Гачев подчеркивает, что «двуязычие - это диалог двух мировоззрений, систем мира, обусловливающий стереоскопичность зрения, объемность мышления» [88, 145].

Нам представляется, что последнее выражение точнее передает суть явления. Дело, по всей вероятности, состоит вовсе не в том, что русский язык вследствие, предположим, «большего литературного стажа» куда более расположен для создания произведений художественной литературы, нежели тот же казахский. Строго говоря, если говорить о светских литературных жанрах и формах Нового времени, воспринятых русской литературой главным образом в Западной Европе, «литературный стаж» русского языка не так уж велик по сравнению, скажем, с итальянским или французским, не говоря уже о греческом или латинском. Однако именно освоение западноевропейских художественных методов, жанров и стилей средствами русского языка и, соответственно, в преломлении русского же менталитета позволило литературе Пушкина и Толстого, Достоевского и Чехова не только сохранить национальное своеобразие, но и внести свой неоспоримый и весомый вклад в развитие мировой духовной культуры.

Именно подобный же синтез изначально столь разных культур, как, с одной стороны, земледельческая славяноязычная русская и, с другой стороны, кочевая тюркоязычная казахская, на наш взгляд, и представляет особенно благодатную почву для исследования. Крайне наглядным такое исследование делает тот уже упоминавшийся факт, что этот процесс происходит в очень короткий с исторической точки зрения период времени.

Специфика современного художественного билингвизма проявляется в том, что, обращаясь к русскому языку как к форме художественной практики, национальные писатели развивают традиции не только русской, но и национальной литературы и культуры. Это развитие находит свое выражение и в подборе фактологического материала, и в образной системе, и в использовании фольклорных элементов, и на лексическом уровне.

Вот как об этом говорит Н.О. Джуанышбеков: «Поэзия и проза казахов, пишущих на русском языке, вобрали в себя этнические казахские свойства, касающиеся исторического мироощущения, хронотопного состояния, этнической традиции, культурной преемственности, цивилизационной принадлежности, а также культурные достижения русской поэзии и мировой цивилизации. Это, прежде всего, иной язык функционирования инкорпорированной поэзии консорции. Иной язык предполагает и другую лексику, и иные изобразительно-выразительные средства, и иную систему стихосложения, и иную поэтику» [107, 51].

М. Ауэзов в статье «Предки, в бою поддержите меня» пишет: «В отличие от известных в практике мировой литературы случаев насильственного вытеснения родного языка завоевателями или сознательного предпочтения языка более развитой культуры творчество современных казахских литераторов, пишущих на русском, сосуществует с развитой литературой на казахском языке, питается ее эстетическим опытом и оказывает, в свою очередь, заметное влияние на ее дальнейшее развитие» [42, 259]. Очень важно здесь второе положение.

Чтобы всесторонне осмыслить и раскрыть проблему новаторства и традиций в казахской литературе, необходимо обратиться как к древним памятникам казахской словесности, так и к образцам литературы новейшего времени, каковым нам видится творчество О. Сулейменова.

Обращение именно к его поэзии продиктовано, с одной стороны, тем, что он является, безусловно, известнейшим и значительнейшим из русскоязычных казахских поэтов. Сошлемся здесь на мнение Б. Габдуллина, который в статье «Блажен, кто вовремя созрел» (1991) пишет: «Имя О.Сулейменова не хотелось бы упоминать всуе, памятуя о молодых. Я не имею желания проводить тут какие-либо аналогии, сравнения. Как и любой поэт, он не имеет достойных учеников. Сулейменовская традиция продолжилась на другом витке развития. Признаем мы это или нет, но О.Сулейменов остается Эверестом на фоне русскоязычного казахстанского мелкопесочника» [82, 99].

С другой стороны, и это для нас особенно существенно, специфика творчества О.Сулейменова как раз и состоит в попытке синтеза художественных достижений казахского фольклора и новейшей русской поэзии. Сосуществование и своеобразное взаимодействие казахского и русского начал в поэтике О.Сулейменова отмечалось многими исследователями. Это мнение о творчестве поэта сложилось так давно и разделяется таким количеством критиков и литературоведов, что стало и невозможно не только процитировать их высказывания, но даже перечислить все их имена. (Мы ниже приведем ряд примеров лишь для того, чтобы данное утверждение не казалось голословным.)

О.Сулейменов занялся литературной работой в 1955 году. В 1958 году поступил в Литературный институт им. A.M. Горького. Подборка стихов Сулейменова с напутственным словом Леонида Мартынова, напечатанная в «Литературной газете» в июне 1959 года, была первой публикацией поэта в центральной прессе. В дальнейшем поэт выпустил сборники стихов «Земля, поклонись человеку!» (1961), «Аргамаки» (1961), «Солнечные ночи» (1962), «Ночь-парижанка» (1963), «Доброе время восхода» (1964; премия Ленинского комсомола, 1967), «Год обезьяны» (1967), «Глиняная книга» (1969), «Над белыми реками» (1970), «Повторяя в полдень» (1973), «Определение берега» (1976), «Трансформация огня»(1985), «Преодоление» (1987), книги историко-филологических эссе «Аз и Я» (1975), «Язык письма» (1998) и «Тюрки в доистории» (2001). Стихи и поэмы Олжаса Сулейменова переведены на английский, французский, немецкий, испанский, чешский, польский, словацкий, болгарский, венгерский, монгольский и турецкий языки.

О творчестве О.Сулейменова лестно отзывались и мастера художественного слова М.Ауэзов, М.Турсун-заде, Р.Гамзатов, Г.Мусрепов, Ч.Айтматов, Э.Межелайтис, Б.Слуцкий, К.Симонов, Д.Самойлов, К.Кулиев, и его поэтические ровесники А. Вознесенский, Р. Рождественский, Е. Евтушенко, М.Каноат и многие другие. Внимание критики к поэту, обозначившееся еще в 1960-е годы, сохранилось и десятилетие спустя. Начиная с 1980-х гг., его творчество становится объектом исследования академической филологии. Однако уже в 1960-е годы критиками постоянно отмечался тот синтез традиций казахской и русской литературы, который стал главной отличительной чертой поэзии О. Сулейменова.

Одним из первых это отметил Леонид Мартынов, считавший, что О.Сулейменов, казахский поэт, творящий на русском языке, целиком остается поэтом казахским. В 1962 г. Б. Слуцкий написал об О. Сулейменове: «В нашей поэзии ни разу так подлинно не говорила русская Азия» [275, 8].

В своей статье «В кольце страстей» (1963) Л. Аннинский отмечает: «Олжас Сулейменов (хоть он и пишет по-русски) - поэт подчеркнуто национальной складки, он казах во всем: от метафор, навеянных степным пейзажем, до основной мысли его высших раздумий - о том, что внесет Азия в грядущее мировое содружество» [36, 76]. В этой, хотя и очень краткой, характеристике весьма точно отмечены единство и цельность создаваемого поэтом художественного мира, воплощающего единую эстетическую концепцию действительности.

О связи творчества О.Сулейменова с традициями казахского фольклора ведет речь и Д. Молдавский в своей статье «Степь, стихи и время»: «О.Сулейменов также ищет в области устной поэзии. Он понимает народное творчество широко - в его стихи и поэмы врываются ритмы казахского эпоса, свадебных песен, игровых рифмосплетений. Он любит напоминать уходящий или вовсе исчезнувший обряд, превратив его в аллегорию, иносказание и таким образом раскрыв ему прямой путь в современность. (.) Народные состязания в злоязычии, козлодранье - целый набор того, что у другого писателя выглядело бы экзотической иллюминацией, в стихах Олжаса Сулейменова в высшей степени органично, и, прежде всего, потому, что звучит современно» [225, 180].

Более подробно и аргументировано говорит об этом же М. Ауэзов в статье «Предки, в бою поддержите меня.»: о национальном своеобразии поэзии О.Сулейменова». Критик приводит целый ряд признаков, свидетельствующих об оригинальном и глубоко национальном мироощущении О.Сулейменова. Это возрождение в его поэзии кочевника со своим специфическим восприятием мира, постоянным стремлением к движению. Далее в статье дается краткая характеристика пространственно-временных представлений, характерных для мировосприятия кочевника и -одновременно и в прямой зависимости от этого - для художественного мира О. Сулейменова. Личность здесь соотносит себя непосредственно со вселенной, «целостный в себе, не скрепленный с землей какими-либо твердыми связями, кочевник ощущает свою свободу по отношению к пространству. Движение его, не имеющее отправной точки, может направляться в любую сторону и может быть не только линейным, но и круговым движением по кривой. (.) Кочевника окружает (в буквальном значении слова) ровная круглая степь, небо над головой - круглая чаша. Юрта, круглая в горизонтальном сечении от самого основания и до отверстия в центре свода, отражает то же самое представление о мире (у Сулейменова: «Мир, как объятье - круг»), которое нашло художественное воплощение в куполообразных постройках среднеазиатских зодчих» [42, 260].

Представление о том, что осмысление национальной истории в широком общеисторическом плане является несомненным вкладом О.Сулейменова в казахскую поэзию, сложилось практически сразу с началом публикации его стихотворений и поэм. В первом же сборнике его стихов выявляется интерес автора к вопросам нравственной проблематики, которые порой решаются с откровенной дидактичностью, что отчасти восходит к традициям казахской как устной, так и письменной поэзии, всегда отличавшейся высоким пафосом назидания (такие его стихотворения, как «Волчата», «Ты собаку ударил.», «Картинки из иностранного журнала» и другие)

Тогда же увидела свет поэма «Земля, поклонись человеку!», посвященная первому полету человека в космос. Поэма была написана очень быстро, сразу же после 12 апреля 1961 года, по мнению самого автора, поэма - импровизированное творение, написанное в традициях народных исполнителей. На близость поэмы к традиции устного народного творчества указывает тот же М. Ауэзов: «Поэма оказалась по своей эстетической концепции близкой к традиционному казахскому жанру толгау. Этот лироэпический жанр используется для описания грандиозного, масштабного события. Лирическое начало в нем постоянно перерастает в эпическое, < образует социальное, общественное значение. Связность повествовательной линии достигается не схематичной последовательностью изображаемых событий, а единством авторского отношения к ним» [43, 261].

Поэма написана свободным стихом, который преобладает в поэзии Сулейменова, причем свободный стих характерен и для устной народной казахской поэзии. Обращение казахских современных поэтов к свободному стиху анализирует З.А. Ахметов: «Современные поэты нередко обращаются к ритмам свободного стиха, имеющим в казахской поэзии давнюю поэтическую традицию.» [46, 303].

Говоря о том, что исторические стихи О. Сулейменова - это попытка средствами современной лирики воссоздать духовный мир древнего кочевника, 3. Ахметов пишет: «Если же взять образные сопоставления, то некоторые из них опираются на казахские поэтические традиции. Но поэт осмысливает их по-своему. В результате эти образцы обогащаются новым содержанием и дополняются новыми выражениями: «ржа меня режет», «мое сердце - ощипанный кречет» [45,180]. Об этом же говорит и Х.Х. Махмудов:

О. Сулейменов (.) употребляет выражение «Я как меч обнаженный», которое восходит к казахской поговорке: «В сорок лет поблескиваешь, как меч обнаженный» - о мужчине в сорок лет» [208, 105].

В 1969 году в свет выходит сборник поэм О. Сулейменова «Глиняная книга». Это событие стало (наряду с публикацией позднее книги «Аз и Я») одним из ключевых моментов в творческой биографии поэта. Издание, включившее в себя экспериментальные поэмы, получило самые различные отклики у читателей и критиков. Вместе с тем, по общему мнению, в «Глиняной книге» с наибольшей полнотой проявилось то новое в поэтике О.Сулейменова, что лишь было намечено в предыдущем сборнике «Год обезьяны», - жанровая трансформация традиционных приемов, усиление сатирического начала, стремление отказаться от готовых выводов. Здесь прямая публицистическая речь «от автора» уже не обозначается так определенно и доминирующе, как в прежних сборниках.

Еще более очевиден стал интерес О.Сулейменова к закреплению корневой природы ассоциаций, этимологии слова. Обращаясь к языковедческим изысканиям, поэтически интерпретируя проблему развития знака, словно иллюстрируя стихами свои филологические статьи, поэт пытается постигнуть тайный смысл слова - первобытный, не обремененный многозначием. Вероятно, именно поэтому Н.О. Джуанышбеков относит «Глиняную книгу» к «жанру мифа».

Глиняная книга» в свое время вызвала большое количество критических отзывов. Уже само обилие суждений свидетельствует о незаурядности книги. Журнал «Вопросы литературы» посвятил ей дискуссионный раздел «Произведения, о которых спорят». В нем были напечатаны две статьи: «В поисках знака явлений» JI. Миля и «Песнь песней или исторический детектив?» А.Марченко. Мнения критиков, суть расхождений которых будет рассмотрена ниже, настолько разноречивы, что по ним трудно составить единое мнение об этом произведении.

Знаменательно, что если обратиться к посвященной поэзии О.Сулейменова литературной критике 1960-х годов, то особых разногласий в ней мы не обнаружим. Даже в 1976 году, то есть уже после горячих споров, развернувшихся вокруг «Глиняной книги», и нешуточного скандала, разгоревшегося в связи с выходом книги «Аз и Я», М. Каратаев писал: «Редко читательское признание приходит к поэту так скоро, единодушно и безоговорочно. Если о книгах его, как правило, и спорят, то споры эти касаются отдельных сторон его творчества, в основном большинство сходятся.» [155, 341]. Это, несомненно, так. Пожалуй, только В. Портнов в свое время написал, что стихи О. Сулейменова «однообразны, и круг впечатлений, породивший их, крайне узок. Кони и кровь, и снова кони, и снова кровь.» [236, 228].

Впервые настоящую и очень острую полемику среди критиков вызвала именно «Глиняная книга» (мы имеем в виду весь сборник поэм, включающий, кроме заглавной, также поэмы «Кактус», «Муравей», «Запомнить» и «Балкон»). М. Каратаев в статье «Диалектика поэтических дерзаний» (1976) пишет о «Глиняной книге» как о вызвавшей наибольшее количество откликов, обсуждений, дискуссий.

Самую же острую полемику среди поэм, составивших «Глиняную книгу», вызвала поэма «Кактус». На характере и причинах этой острейшей полемики вокруг поэмы мы подробно остановимся ниже. Что же касается собственно поэмы «Глиняная книга», то и здесь к единому мнению критики не пришли.

Поскольку нет в поэме ни исторической почвы, ни «знака явлений», а есть лишь экзотические нравы и обычаи, приходится отнести ее к жанру развлекательной исторической литературы. (.) Историческая тема особенно наглядно обнаруживает несостоятельность Сулейменова-аналитика» [222, 42], - считает Л. Миль. В то же время А. Марченко, находя «Глиняную книгу» не только полномочно представляющей современного Сулейменова, но и интересной всем, называет автора поэтом-исследователем: «Он исследователь, и отошедший мир, который он с таким мастерством и блеском наделил силой жизни, интересует его не сам по себе, вернее, не только сам по себе, но и в его живых связях с современностью [206, 44], потому-то эта книга и оказалась в самом центре сегодняшних литературных событий» [206, 58].

B.Турбин в статье «Бремя памяти: о стихах О. Сулейменова» пишет: «Сулейменов - поэт-ученый, и «Глиняная книга» относится к распространяющемуся сейчас жанру художественных произведений, основанных на бесспорно-серьезном штудировании исторических источников, научных трудов, на результатах критической проверки самых различных гипотез» [296, 5].

Л.Аннинский, отмечая, что «поэма - цепь ярких эпизодов, где любовные сцены перемежаются с битвами, жертвоприношения с казнями, убийства с самоубийствами», все же приходит к выводу, что «Глиняная книга есть попытка увидеть смысл (.) в самой гуще истории и ее одухотворяет мысль о добре, о любви и справедливости» [37, 268].

Н.Ровенский, в целом положительно оценивая поэму, находит при анализе недостатки в ее композиции: «Поэма требует жесткой организации повествования. О.Сулейменову не удалось выстроить четкую композицию, осуществить сквозную линию. В поэме немало сцен и эпизодов, не идущих делу, не работающих на замысел (.) Одна из причин этого, видимо, в том, что О. Сулейменов-поэт часто поддается искушениям со стороны О.Сулейменова-филолога. Поэма перегружена историко-филологическими этюдами. Совершенно выпадает из общей концепции глава «Рога» [247, 99].

C.Медовников полагает, что этот сборник, по его словам, экспериментальных поэм сам по себе интересен, но остается все же в стороне от центрального направления поэзии О.Сулейменова. Большинство критиков, однако, настаивает на мысли, что «Глиняная книга» является закономерным этапом развития творчества О.Сулейменова. Так, М. Каратаев пишет: «Чтобы правильно понять и оценить «Глиняную книгу», нужно взять на учет все прежде написанное Олжасом Сулейменовым, его идейно-эстетические позиции. «Глиняная книга» выросла не на пустом месте, она закономерное, только более зрелое и глубокое явление, вытекающее из предыдущих шести книг, немыслимых без выражения острейшего чувства истории и живейшего интереса к Востоку, Азии, Казахстану в их историческом аспекте» [158, 370]. Е.Сидоров в статье «На мировом кочевье» (1986) также считает, что «Глиняная книга» - лучшее пока произведение Сулейменова, самое сильное выражение его таланта» [268, 197].

Однако дискуссии по поводу «Глиняной книги», развернувшиеся с момента ее выхода и породившие ряд вопросов, остававшихся открытыми, вскоре по необходимости отошли на второй план. Событием середины 70-х годов стала в гуманитарном мире резонансная книга-исследование О.Сулейменова «Аз и Я», вышедшая в 1975 году, в которой автор на основании компаративного анализа исследует и дешифрует «Слово о полке Игореве» в контексте контактных отношений кочевой и городской цивилизаций. Эта книга стала объектом яростной критики со стороны партийного идеологического аппарата, была признана вредной в идейно-политическом плане, изъята из библиотек и фактически выведена из научного и литературно-критического процесса.

И хотя уже в первой половине 1980-х годов творчество О. Сулейменова стало объектом филологических исследований (это, в частности, работы К.Д. Канафиной, Г.Б. Байжигитовой, К.С. Бузаубагаровой), в свете дальнейших обстоятельств осмысление его поэтики затормозилось.

Сегодня общественная деятельность О. Сулейменова нередко заслоняет Сулейменова-поэта. Разумеется, само по себе это никогда не забывалось, напротив - всегда подчеркивалось и даже педалировалось («Олжас Сулейменов - поэт», или даже «прекрасный», «истинный», «выдающийся» и т.д. поэт), но не только поэт. - и здесь, как правило, начинается перечисление его заслуг, имеющих весьма отдаленное отношение к литературе. Само по себе это неудивительно, и причин тут как минимум две.

С одной стороны, так сложилось, что одно за другим события жизни О.Сулейменова, тесно переплетенные с важными вехами в истории страны (СССР, а затем Республики Казахстан), «были или казались» куда более важными, или, во всяком случае, привлекали гораздо большее общественное внимание, нежели собственно поэзия О. Сулейменова. Одно громкое общественное событие следовало за другим. Первый в мире поэтический отклик на первый же полет человека в космос (1961); первый казахский поэт, ставший лауреатом премии Ленинского Комсомола (1967); выход книги «Аз и Я», вызвавший скандал на уровне ЦК КПСС (1975); события в Алма-Ате, когда О. Сулейменова сочли едва ли не лидером казахского сепаратизма со многими вытекающими из этого последствиями (1986); основание движения против ядерных испытаний в мире «Невада-Семипалатинск» (1989). Затем активная политическая деятельность, с 1995 года дипломатическая работа послом Казахстана в Италии, Греции и на Мальте, а также в качестве представителя Республики Казахстан при ООН, с 2002 года - представителя Казахстана в ЮНЕСКО (Париж), разговоры о возможном выдвижении на Нобелевскую премию.

Именно этой - общественной и политической - стороне деятельности О.Сулейменова и посвящена основная масса написанного о нем с середины 1980-х годов по настоящее время. Кроме того, широко отмеченные не только в Казахстане 60-летний и 70-летний юбилеи О. Сулейменова породили литературу о нем, отмеченную соответствующим пафосом. Характерны сами названия этих юбилейных статей, как, например, «Он возвысил Степь.», «Под знаком Олжаса», «Олжас - дух нации и символ времени», «Вселенная по имени Олжас» и тому подобные. В 2004 году в Казахстане вышло семитомное собрание его сочинений, в 2005 году - библиографический сборник «Олжас Сулейменов», охватывающий около 2 000 источников. Это отдельные издания произведений и литература о них, материалы о жизни и творчестве. С.Куттыкадам в своей не лишенной юбилейного пафоса статье «Феномен Олжаса, или Вихрь духа» (2006) пишет: «Трудно даже представить, кем бы был наш народ без Олжаса за эти, без малого полвека. Ведь национальными духовными вехами в это время были: «Земля, поклонись, человеку» (1961), «Глиняная книга» (1969), «Аз и Я» (1975). [190, 58]. Это с одной стороны.

С другой стороны, что касается собственно творчества О. Сулейменова, то и здесь основное внимание общественности уже более тридцати лет было приковано в первую очередь к его исследованиям в области языкознания, выводы из которых простирались очень далеко и широко, никак не укладываясь в рамки чистой филологии. При том, что оценка этих его исследований разнится очень сильно, от снисходительной (простительные поэту лингвистические фантазии) до совершенно восторженной (эпохальное открытие в изучении истории человеческого языка), сама по себе работа над историей языка воспринимается важнейшей стороной деятельности О.Сулейменова, по сравнению с которой поэзия представляет второстепенное значение.

Между тем, на определенном этапе своего творческого пути Сулейменов воспринимался именно как большой поэт, соизмеримый с такими его соседями по «генетическому пласту в литературе», как Андрей Вознесенский и Белла Ахмадулина в России, Имант Зиедонис в Латвии, Мумин Каноат в Таджикистане, Иван Драч и Виталий Коротич на Украине. О его стихах много писали и немало дискутировали. Критикой был поставлен ряд вопросов, в наше время как будто забытых, но до сих пор оставшихся без ответа. Притом это существенные вопросы. Много писалось о том, что в поэзии О.Сулейменова развиваются традиции казахской устной поэзии, но как именно они развиваются, в чем конкретно выражается сущность такого развития?

Разумеется, нельзя отрицать того, что на пути решения этого, важнейшего, на наш взгляд, вопроса сделано уже многое, начиная с 1980-х гг., когда, как уже было сказано, творчество О. Сулейменова становится объектом академических исследований филологов. Художественное творчество О. Сулейменова было подвергнуто разностороннему анализу в работах З.А. Ахметова, К.К. Ахмедьярова, М.Н. Байганиной, К.С.Бузаубагаровой, Н.Г. Джусойты, С.А. Диканбаевой, К.З. Жаппар, К.Д. Канафиной, Н.С. Ким, Х.Х. Махмудова, Н. Ровенского, Г. Толмачева, Г.Б. Байжигитовой, Г.З. Шашкиной, А.Ж Сарсембаевой и многих других исследователей его творчества. При этом оно в течение уже нескольких десятилетий привлекает внимание как лингвистов, так и литературоведов, что, по мнению А.Ж.Сарсембаевой, объясняется разноаспектностью и малоразработанностью многих вопросов языка поэзии О.Сулейменова.

Одним из первых исследований, рассматривающих вопросы взаимодействия и взаимообогащения русского и казахского культурного начала стала работа К.Д. Канафиной «Русско-казахские традиции в творчестве. О. Сулейменова», опубликованная в сборнике «Вопросы литературы народов СССР» (выпуск 8, 1982). Анализируя ряд стихотворных сборников поэта, автор приходит к выводу, что в поэзии О. Сулейменова объединяются традиции казахской акынской поэзии и русские поэтические традиции. К.Д. Канафина также отмечает тот факт, что в его русскоязычном тексте нередко наблюдаются художественно-изобразительные средства, выходящие за пределы русской поэтики, что многие строки могут оказаться не понятными представителям другой языковой культуры.

В 1983 году появляется работа Г.Б. Байжигитовой «Лингвистические средства субъективизации в русскоязычной прозе казахских писателей». Хотя эта работа имеет лишь косвенное отношение к теме нашего исследования, так как посвящена прозе и, кроме того, исследует лингвистические ее аспекты, некоторые из ее положений могут быть полезны при взгляде также и на русскоязычную казахскую поэзию. По мнению Г.Б. Байжигитовой, одним из наиболее важных факторов, определяющих становление и развитие индивидуально-речевой системы русскоязычного писателя, является воздействие русской языковой системы. В таких случаях русская языковая система становится основой для построения отличного от нее национальнохудожественного мира, в котором фигурируют глубоко национальные характеры.

Анализу стиховой системы поэзии О. Сулейменова посвящено исследование К.С. Бузаубагаровой («Стих Олжаса Сулейменова», Алма-Ата, 1984). Она подвергает тщательному анализу метрический репертуар, ритмическую структуру и рифму в поэзии О. Сулейменова и приходит к выводу, что в стихотворной системе О. Сулейменова проявляются, с некоторыми индивидуальными особенностями, основные тенденции, свойственные современному русскому стиху, о чем свидетельствуют характерные черты метра и ритмики поэта. Поэтому можно говорить о том, что, используя традиционные фольклорные образы казахского стиха, поэт приспосабливает их к русской системе стихосложения.

В 1991г. была защищена диссертация Н.М. Байганиной «Специфика поэтического языка Олжаса Сулейменова». Ее автор, изучая проблемы художественного билингвизма, также приходит к выводу, что поэтический язык О. Сулейменова был сформирован на базе двух глобальных национальных миропредставлений и взаимодействия двух разноструктурных языковых систем, выраженный, в конечном итоге, средствами одного языка, в данном случае русского. Исследуя проблему специфики сочетания в поэтической системе О. Сулейменова казахской и русской языковых картин мира, Н.М. Багайнина отмечает, что индивидуально-семантические преобразования, смысловые приращения, функционирование экзотизмов -тюркизмов и т.д., органично входят в русский художественный текст, обогащая русский язык.

Существенный вклад в изучение творчества О. Сулейменова внесла Г.З. Шашкина - автор таких трудов, как «Поэма о солнце: о поэме «Глиняная книга» О. Сулейменова» (1995), «Слово в образной системе поэта (на материале поэзии О. Сулейменова)» (1996), «Ландшафтное» мировосприятие О. Сулейменова» (2002). В своей работе «Слово в образной системе поэта (по материалам поэзии О. Сулейменова)» Г.З. Шашкина, в частности, учитывая стилистические и образные свойства сулейменовской манеры, предлагает следующую периодизацию творчества поэта:

1) ранний (до 30 лет) - 1959 - 1965 гг.;

2) экспериментаторский (от 30 до 40 лет) - 1966 - 1975 гг.;

3) зрелый (от 40 до 50 лет) - 1976 - 1985 гг. [322, 7]

Г.З. Шашкина говорит о своей периодизации как об условной и предварительной, поскольку творческий путь О. Сулейменова еще не завершен. Однако в том, что касается собственно поэзии, ситуация следующая: последнее в хронологическом отношении стихотворение, которое было включено в самое полное на настоящее время семитомное собрание сочинений О. Сулейменова, вышедшее в 2004 году, датировано 1985 годом. Поэтому «зрелый», по терминологии Г.З. Шашкиной, период можно с полным основанием назвать и поздним, и последним периодом. Таким образом, в работах Г.З. Шашкиной намечен взгляд на творческую эволюцию поэзии О. Сулейменова в целом.

Следует упомянуть ряд более поздних исследований, в которых явственно отразились две важнейшие тенденции в изучении творчества О. Сулейменова, о которых уже было сказано выше. Мы имеем в виду, во-первых, приоритетное внимание к его общественно-политической деятельности; во-вторых, к лингвистическим аспектам его творчества. Важно здесь отметить и тот факт, что в ряде случаев авторам удается совместить интерес к обеим упомянутым темам в рамках одной работы.

Здесь нельзя не отметить работу Д.М. Жаркеновой «Роль публицистики О. Сулейменова конца 90-х годов в развитии передового духовного сознания народа» (1999), название которой говорит само за себя. В том же году была защищена диссертация А.Б. Жуминовой «Тезаурус языковой личности поэта О. Сулейменова», посвященная изучению проблемы языковой личности О. Сулейменова и проблемы автора в художественном произведении. В этой работе, в частности, говорится: «Тезаурус языковой личности как хранилище индивидуализированных знаний, систематизированный в виде частотновероятностного лексикона, категоризируется на основе когнитивных представлений личности, обусловленных системой индивидуальных знаний и опыта, а также ментальными структурами национальной картины мира. Языковая личность поэта О. Сулейменова определяется взаимодействием и взаимовлиянием двух языковых картин мира - русской и казахской» [128,7]. От систематизации частотно-вероятностного лексикона поэта А.Б. Жуминова непосредственно переходит к такой глобальной культурно-цивилизационной проблеме, как евразийство.

Сходным образом и Н.С. Ким в своей работе «Эпидигматические отношения в языке и их реализация в русской художественной речи (на материале поэзии О. Сулейменова)» (2002) приходит к выводу, что «описание эпидигматики ключевых слов идиолекта О. Сулейменова вскрывает процесс контаминации двух языковых картин мира (русской и казахской), являющийся одним из центральных стилеобразующих компонентов поэтической речи О. Сулейменова» [165, 25]. Он также подчеркивает, что в памятниках языковой художественной культуры стиль языка и речи неразделим с национальным языковым мышлением и менталитетом.

Сочетание приемов литературоведческого и лингвистического анализа характерно для исследований А.Ж. Сарсембаевой. В своей работе «Сочетание традиций русского и казахского стихосложения в поэзии 0,Сулейменова»(2001) она отмечает, что в поэзии О. Сулейменова можно наблюдать соединение современного русского стихосложения (силлабо-тонического) и казахского тонического. «Ориентированность на две литературные традиции обнаруживается в фактах поэтического языка: соединение традиций казахского и русского стихосложения; сочетание тюркских (казахских) элементов с русскими лексемами; использование скрытых тюркизмов; использование в русскоязычном тексте художественно-изобразительных средств, выходящих за пределы русской поэтики (из казахской поэтики)» [264, 12]. В ее же диссертации «Анафора в поэзии

О. Сулейменова» (2005) рассматриваются семантико-стилистический и лингвостатистический аспекты этого явления.

По-прежнему много внимания исследователями уделяется творчеству О. Сулейменова с точки зрения изучения проблемы билингвизма. Здесь можно назвать такие работы, как «Художественный билингв или монолингв? (Еще раз о поэтическом феномене О. Сулейменова.)» М.Д. Джусупов, А.Ж. Сарсембаева, 2001; «Язык художественной деятельности писателя и проблема принадлежности его к национальной литературе (на материале поэзии О. Сулейменова)» М.Д. Джусупов, 2002.

Не подлежит сомнению факт, что в этих исследованиях была проделана впечатляющая работа по изучению творчества О. Сулейменова по самым разным направлениям. Вместе с тем мы можем видеть, что большая часть этих исследований посвящена либо чисто лингвистическим аспектам его творчества, либо представляет собой сочетание приемов литературоведческого и лингвистического анализа.

Сверх того, в последнее время одной из важнейших тенденций в изучении творчества О. Сулейменова стал междисциплинарный подход. Мы имеем в виду не упомянутое выше сочетание приемов литературоведческого и лингвистического анализа, но изучение его творчества с точки зрения не филологических, а иных наук. В качестве примеров, кроме некоторых из названных выше, можно указать на такие работы, как «Культурно-философские принципы и идеи в творчестве О. Сулейменова» Б.А. Абеновой, «О. Сулейменов и историческое познание» Ж.К. Смагулова и Д.С. Бердиходжаевой; «Религиозные мотивы в творчестве О. Сулейменова» Л. Герайзаде и ряд других. В работе Б.А. Абеновой, в частности, на основе экзистенциально-аксиологических принципов, методов эстетического освоения мира рассмотрены взаимосвязи литературно-художественного творчества и философского сознания поэта, раскрыта идея художественных единств.

Все это, разумеется, чрезвычайно важно для осмысления творчества

О. Сулейменова с наиболее общих позиций, однако, мы убеждены, что некоторые, и весьма существенные, шаги в изучении его творчества возможны без выхода за рамки традиционной литературоведческой методологии.

Здесь следует обратить внимание на то, что большая часть перечисленных работ (М.Д. Джусупова, А.Ж. Сарсембаевой, А.Б. Жуминовой, Н.С. Ким, Н.М. Байганиной, Г.Б. Байжигитовой, К.С. Бузаубагаровой) имеет объектом своего изучения уровень так называемой внешней формы - речевую и ритмомелодическую организацию. Что касается оценки концептуальных сторон его произведений, таких, как тематика, проблематика и идейный пафос, то они активно обсуждались критикой 1960-х - 1980-х годов и, как показано выше, вызывали острые дискуссии. Само наличие упомянутых острых дискуссий говорит о том, что в понимании творчества О. Сулейменова остаются открытые вопросы, не решаемые ни на концептуальном уровне, ни на уровне внешней формы. В то же время такие аспекты внутренней формы произведений О. Сулейменова, как их субъектная , и пространственно-временная организация, напрямую связанные с жанровой спецификой художественного текста, пока не получили достаточного освещения в литературоведении.

Актуальность темы исследования. Характерной чертой казахской словесности является ее долгое бытование в устных, фольклорных формах, а важной особенностью развития казахской литературы стала теснейшая связь с литературой русской. Очень существенен и тот факт, что использование фольклора в творчестве казахских писателей XX века, как правило, совмещается с обращением к художественным приемам литературного мышления новейшего времени.

Анализ «Глиняной книги» О. Сулейменова помогает раскрыть проблему традиций и новаторства в русскоязычной литературе Казахстана. Исследователи поэзии О. Сулейменова почти единодушны в том, что в ней воплощено художественное двоемирие, поскольку поэт воспитан на культурных традициях двух народов. В результате в его произведениях последовательно и рельефно обнаруживает себя взаимодействие русской и казахской языковых картин мира. В настоящей работе сделана попытка установить, в чем именно состоит синтез традиций казахского фольклора и русской поэзии в произведениях, составивших наиболее известную стихотворную книгу поэта. Современное прочтение его произведений невозможно без анализа логики художественного мышления поэта, без постижения природы его поэтики. Таким образом, актуальность предпринятого исследования обусловлена назревшей потребностью осмысления специфики взаимодействия в творчестве О. Сулейменова народно-поэтических и литературных начал.

Научная новизна. Большинство исследований поэзии О. Сулейменова (см. работы К.С. Бузаубагаровой, М.Д. Джусупова, С.А. Диканбаевой, К.З. Жаппар, А.Б. Жуминовой) имеют объектом изучения уровень так называемой внешней формы - речевую и ритмомелодическую организацию. Что касается оценки концептуальной стороны произведений О. Сулейменова, то она активно обсуждалась критикой 1960-х - 1980-х годов и вызывала острые дискуссии — достаточно сослаться на материалы «заочного круглого стола» «Литературной газеты» (1966, 18 авг.) или публикации журнала «Вопросы литературы» (1970, № 9), - само наличие которых показывает, что в понимании творчества О. Сулейменова остаются открытые вопросы, не решаемые ни на концептуальном уровне, ни на уровне внешней формы. В то же время такой аспект поэтики О. Сулейменова, как субъектная организация его стихотворений и поэм, напрямую связанный с жанровой спецификой художественных текстов, не получил достаточного освещения в литературоведении. В настоящей работе предлагается принципиально новый взгляд на жанровую специфику произведений, входящих в состав книги поэм «Глиняная книга».

Объектом исследования является книга поэм О. Сулейменова «Глиняная книга», а также все последующие переиздания составляющих ее произведений. В качестве дополнительного материала привлечены другие его стихотворные произведения, а также публицистика, научные опыты, биографические материалы и интервью поэта.

Предметом исследования является поэтика составляющих «Глиняную книгу» поэм, обусловленная особенностями их субъектной организации.

Целью настоящей работы является анализ жанровой специфики поэм, входящих в состав «Глиняной книги». Основной причиной разночтений в критических и литературоведческих откликах на сборник является непроясненность специфики субъектной организации данных произведений, а следствием - недооценка некоторых сторон лирического сюжета.

Этим определяются основные задачи работы: выявить общие тенденции субъектной организации произведений, входящих в состав «Глиняной книги», на примере ключевой для понимания поэтики О. Сулейменова поэмы «Кактус»; установить взаимосвязь между субъектной организацией стихотворного текста и лирическим сюжетом; выявить существующие варианты взаимодействия различных жанровых систем и концептуальных мотивов в художественном мире каждого из произведений «Глиняной книги»; предложить решение текстологических проблем, связанных с наличием различных редакций рассматриваемых поэм.

Решение поставленных задач потребовало проведение исследования с учетом возможностей, предоставляемых структурно-семиотическим, сравнительно-типологическим и историко-культурным методами. В частности, использованы методы сопоставительного анализа и интерпретации поэтических и прозаических фрагментов, текстологического анализа различных редакций отдельных произведений.

В методологическую базу исследования вошли работы В.В. Томашевского, P.O. Якобсона, Б.М. Эйхенбаума, В.Б. Шкловского, В.М. Жирмунского, М.М. Бахтина, В.Я. Проппа, Д.Н. Медриша, Ю.М. Лотмана,

Л.Я. Гинзбург. Нами также учтены публикации комментаторов и интерпретаторов творчества О. Сулейменова и труды историков литературы Казахстана (в том числе книги и статьи К.К. Ахмедьярова, З.А. Ахметова, М.Н. Байганиной, Г.Б. Байжигитовой, Н.Г. Джусойты, К.Д. Канафиной, Н.С. Ким, Х.Х. Махмудова, А.Ж. Сарсембаевой, Г. Толмачева, Г.З. Шашкиной и др.).

Теоретическая значимость исследования определяется тем, что полученные в его ходе результаты могут представлять интерес: для осмысления особенностей межъязыкового и межкультурного взаимодействия в условиях практического и художественного билингвизма; для изучения специфики и взаимодействия субъектной организации жанровой специфики поэмы и поэтической книги как системы, объединенной элементами сложного соответствия; для рассмотрения проблемы эволюции и взаимодействия поэтических жанров как таковых.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования ее методики, материалов и выводов в общих курсах по истории казахской и русской литератур; для дальнейшего анализа творчества поэта как в связи с возможностью сопоставления полученных результатов с другими произведениями О. Сулейменова, так и в ходе типологического сопоставления с творчеством других писателей. Результаты исследования также могут быть полезны для эдиционной деятельности.

Апробация работы. Материалы и результаты диссертации обсуждались на заседании кафедры русской классической литературы Магнитогорского государственного университета, служили основой для докладов на региональных и международных конференциях: «Современная наука и проблемы образования» (Костанай, 2006), «Философия истории на рубеже тысячелетий» (Костанай, 2006), Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов - 2007» (Астана, 2007), Основные положения диссертации отражены в семи публикациях автора.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Причиной острой полемики, развернувшейся в 1960-1970-е гг. вокруг поэмы «Кактус» и ее героя Амана, было непонимание субъектной организации и жанровой специфики поэмы. Аман, рассматриваемый как лирический герой поэмы, таковым не является, что доказывается анализом самой поэмы и вариативностью ее текста в ряде редакций. В жанровом отношении поэма обладает признаками фольклорного айтыса (поэтического состязания), ориентация на традиции которого определяет поэтику произведения.

2. Параллельно заданному фольклорными традициями поэтическому соперничеству в поэме присутствует сюжетная линия, связанная с любовным соперничеством героев, развивающаяся в соответствии с другой (куртуазно-рыцарской) жанровой традицией.

3. Различные сюжетные линии развиваются в поэме «Кактус» параллельно и изоморфно, что свидетельствует о жанровом параболизме произведения как принципе модернизации фольклорного жанра.

4. Анализ сборника «Глиняная книга» в целом показывает, что жанровый параболизм характерен для всех произведений, вошедших в его состав. В основе трех поэм («Запомнить», «Балкон» и давшей название всей книге) лежит взаимодействие того или иного фольклорного жанра с литературным жанром нового времени (жоктау и публицистическая поэма, толгау и киносценарий, эпос и криптоисторическое повествование). В поэме «Муравей» происходит взаимодействие уже не фольклорного, а древнего литературного жанра (философский диалог) с современным (театр абсурда).

5. Жанровый полиморфизм является характерной чертой поэтики «Глиняной книги» О. Сулейменова и лежит в основе художественного единства этого сборника. Произведение в целом демонстрирует художественную реализацию целого спектра возможностей для ассимиляции фольклорных традиций в развитии современной поэзии.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы. Содержание изложено на 180 страницах. Список литературы включает 344 наименования.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Жанровый полиморфизм "Глиняной книги" О. Сулейменова"

Заключение

Проблема единства мировой литературы относится к числу наиболее общих и спорных допросов гуманитарных знаний человечества, так как по сути своей равнозначна проблеме единства человеческой культуры вообще. Частным случаем этого глобального вопроса является соотношение фольклора и литературы. Первый традиционно считается явлением архаичным, вторая - более современным. Однако такая точка зрения, безусловно справедливая для европейской (и типологически сходными с ней русской и американской литературами), не является абсолютной истиной по отношению к другим национальным литературам, имеющим иной типологический характер. Именно такова казахская литература, в которой в настоящее время сосуществуют и естественным образом взаимодействуют как живые традиции фольклора, так и развитая художественная литература.

Художественное наследие казахского народа включает в себя многочисленные народные сказки и предания, легенды об исторических деятелях, воинах, народных певцах, поэтические произведения акынов -импровизаторов, устные рассказы о различных событиях из жизни народа, образцы ораторского искусства и замечательные эпические сказания.

В казахской литературе Х1Х-ХХ веков взаимодействие сохранявшейся фольклорной традиции и развития литературы осложнено еще и тем, что в последней существенную роль играют русский язык и русская литература. Это относится и к переводам произведений русской литературы на казахский язык, и к переводам казахской поэзии на русский, и к оригинальному творчеству казахских поэтов на русском языке. Наибольшее развитие русскоязычная казахская литература получает в послевоенный период.

В цели настоящей работы не входило изучение проблемы художественного билингвизма как такового. Однако он интересует нас с точки зрения того, что обращение к русскому языку в казахской литературе есть для нее явление относительно новое, и в этом отношении естественно противопоставляется традиционному казахскому фольклору. Обращаясь к русскому языку как к форме художественной практики, национальные писатели развивают традиции не только русской, но и национальной литературы и культуры. Г. Гачев в связи с этим явлением в свое время писал о том, что в такой ситуации происходит своеобразный диалог двух миров, двух исторически сложившихся культурных и мировоззренческих систем. Такой диалог, по мнению ученого, обусловливает при этом стереоскопичность зрения, объемность мышления.

В качестве аналогии можно привести пример из истории русской литературы. Развитие русской светской материальной и духовной культуры в ХУП1 веке, будучи ориентировано на западноевропейские образцы, пошло вразрез с многовековыми национальными традициями. В полной мере это относилось и к русской художественной литературе. Однако именно освоение западноевропейских художественных методов, жанров и стилей средствами русского языка и, соответственно, в преломлении русского же менталитета позволило русской литературе не только сохранить национальное своеобразие, но и внести в XIX и XX веках свой неоценимый вклад в развитие мировой духовной культуры вообще и литературы в частности.

Точно так же поэзия и проза казахов, пишущих на русском языке, вобрали в себя этнические казахские свойства, касающиеся исторического мироощущения, хронотопного состояния, этнической традиции, культурной преемственности, цивилизационной принадлежности, а также культурные достижения русской поэзии и мировой цивилизации. Это, прежде всего, иной язык функционирования инкорпорированной поэзии консорции. Иной язык предполагает и другую лексику, и иные изобразительно-выразительные средства, и иную систему стихосложения, и иную поэтику. При этом творчество современных казахских литераторов, пишущих на русском, сосуществует с развитой литературой на казахском языке, питается ее эстетическим опытом и оказывает, в свою очередь, заметное влияние на ее дальнейшее развитие.

В словесности Казахстана ХХ-ХХ1 веков сосуществуют и взаимодействуют живые фольклорные традиции и многообразные литературные интенции. Те казахские литераторы, что обращаются к русскому языку как форме художественной практики, опираются на традиции и русской литературы, и своей национальной словесности. Этот художественный билингвизм находит свое выражение и в подборе фактологического материала, и в образной системе, и на лексическом уровне. Наиболее ярко эти явления в русскоязычной литературе Казахстана представлены в поэзии О. Сулейменова, специфика творчества которого, по всеобщему мнению, как раз и состоит в синтезе художественных достижений казахского фольклора и новейшей русской поэзии. Чтобы всесторонне осмыслить и раскрыть проблему новаторства и традиций в казахской литературе, необходимо обратиться как к древним памятникам казахской литературы, так и проанализировать образцы сегодняшней литературы, что мы проделали в настоящей работе на примере творчества О. Сулейменова.

Синтез традиций казахской и русской литературы был признан важной отличительной чертой поэзии этого мастера. Неоднократно говорилось, что его поэзия обладает подчеркнутой национальной спецификой — от метафор, навеянных степным пейзажем, восточной и специфически казахской лексики, которую он вводит в русскоязычный текст своих стихотворений, характерных образов национальной поэзии и целого ряда других элементов, роднящих его произведения с казахской литературной традицией, до размышлений поэта о том, что внесет Азия в будущее мировое сообщество, - все это указывает на единство и цельность создаваемого поэтом художественного мира, воплощающего единую эстетическую концепцию действительности. Очевиден и целый ряд признаков, свидетельствующих об оригинальном и глубоко национальном мироощущении О. Сулейменова, писалось даже о возрождении в его поэзии менталитета кочевника со своим специфическим восприятием мира, постоянным стремлением к движению, свидетельством чему выступает характеристика пространственно-временных представлений, характерных для мировосприятия кочевника и - одновременно и в прямой зависимости от этого - для художественного мира О. Сулейменова, где личность соотносит себя непосредственно со вселенной, и кочевник ощущает свою свободу по отношению к пространству.

В 1969 году вышел сборник поэм О. Сулейменова «Глиняная книга». Это событие стало одним из ключевых моментов в творческой биографии поэта. Сборник, включивший в себя экспериментальные поэмы, вызвал наибольшее количество споров, самые различные отклики у читателей и критиков.

Большая часть исследований творчества О.Сулейменова либо посвящена лингвистическим аспектам его творчества, либо сочетает приемы литературоведческого и лингвистического анализа. В последнее время заметна тенденция к междисциплинарному подходу: изучение произведений поэта проводится в русле не только филологии, но и других наук. При всей плодотворности таких путей мы убеждены, что существенные шаги в изучении творчества О.Сулейменова возможны и без выхода за рамки традиционной литературоведческой методологии.

Внимание именно к жанровой специфике поэм О. Сулейменова связано с тем, что она еще не становилась объектом филологического исследования. Решить проблему может комплексный анализ жанровой специфики, элементов сюжета и субъектной организации текстов.

Прежде всего нами была рассмотрена связь входящей в «Глиняную книгу» поэмы «Кактус» с системой традиционных жанров казахского фольклора. Преимущественная сосредоточенность внимания именно на этой поэме продиктована тем, что она является ключевой для всего сборника во многих отношениях - в жанровом, идейно-тематическом и др. Соответственно ее рассмотрение на начальном этапе конструктивно для выстраивания общей логики исследования всех остальных произведений и поэтической книги в целом.

Основной конфликт поэмы состоит в противостоянии поэта Амана, от лица которого идет повествование, и литератора Жаппаса. Образ Амана, который был воспринят критикой как лирический герой, вызвал горячие дискуссии. Одни видели в нем образ талантливого поэта-интеллектуала, обличающего бездарного приспособленца Жаппаса, другие — пошляка и хама.

Мы не согласны с тем, что в поэме «Кактус» О. Сулейменов создал сатирический образ Жаппаса. Этот образ создал не автор произведения, а являющийся формальным субъектом речи Аман, осыпающий противника насмешками, весьма вульгарными и перемежаемыми безудержными самовосхвалениями.

Острая полемика вокруг «Кактуса» — результат недоразумения филологического порядка. Написанная по-русски, поэма соответственно была прочитана как произведение русской литературы, для которой не характерна ситуация такого конфликта, когда во всех отношениях отталкивающего героя обличает грубый и хвастливый оппонент. Меж тем в казахском фольклоре для такой ситуации можно обнаружить полное и последовательное соответствие. Это айтыс - состязательная песня, импровизированный поэтический спор. Каждый певец, участвующий в состязании, подробно говорил о собственных достоинствах, восхвалял свой род, его знаменитых людей. Самовосхваление участника айтыса должно было показать партнеру и всем слушателям его явное превосходство. Одновременно певец, бичуя своего соперника, всеми силами стремился ошеломить его, привести в состояние растерянности.

Хвастливость Амана с точки зрения традиций русской лирики кажется чрезмерной и неприятной. Однако в айтысах сложилась устойчивая традиция говорить о своем поэтическом мастерстве. Характеризуя силу своего таланта, красоту и мощь голоса, певцы и поэты создали немало ярких сравнений, эпитетов, метафор. Образ современного поэта-интеллектуала Амана, чье мышление парадоксально и иронично, чьи высказывания иногда позволяют отождествлять его с лирическим героем О. Сулейменова, никак не вяжется с его же бранью и грубыми насмешками над противником. Между тем здесь нет никакого противоречия: Аман - участник айтыса и поэтому ведет себя в соответствии с законами этого жанра.

Анализ поэмы, с привлечением примеров из казахского фольклора, со всей очевидностью показывает, что «Кактус» представляет из себя модифицированную версию айтыса по целому ряду признаков. Законы этого жанра сказываются здесь в композиционном, в стилевом, в тематическом и в иных отношениях.

Логика жанрового новаторства О. Сулейменова в рассматриваемой поэме проясняется при сопоставлении ее с более ранним его произведением, «Земля, поклонись человеку» (отклик на полет Гагарина). Уже тогда для многих критиков была очевидна связь его творчества с традициями казахской устной поэзии; ее отмечали Н. Ровенский, М. Ауэзов, Б. Канапьянов, М.Каратаев, 3. Ахметов. В частности в ранней поэме прослеживались элементы жанров жырау и толгау, характерный для акынов так называемый «степной рефрен» и другие признаки фольклора. Вместе с тем уже тогда (в 1961 г.) О.Сулейменов в поэме «Земля, поклонись человеку!» не только следует традициям казахской народной поэзии, но и успешно их развивает. Тем самым в своих индивидуальных художественных исканиях он следовал в общем русле развития казахской поэзии. Используемые поэтические жанры и виды при этом представляли не окостеневшие формы, а видоизменялись и обогащались.

Однако принципиально важной представляется разница между патетичной поэмой «Земля, поклонись человеку!» и насквозь ироничным «Кактусом». Ирония редко свойственна фольклору, и именно это, вероятнее всего, помешало критикам увидеть в поэме ее серьезную фольклорную составляющую. «Глиняная книга» как собрание поэм демонстрирует очередной этап художественных исканий поэта. Здесь ассимиляция фольклорной стихии происходит более широко, но менее очевидно. Особенно показательно это в художественной структуре «Кактуса». В нем, например, принципиально важен вопрос о художественном статусе центральной фигуры, Амана. Наш анализ показывает, что он не является лирическим героем. Те черты сходства, которые замечаются между Аманом и лирическим героем стихов О. Сулейменова, могут быть объяснены возрастом и профессией (оба - молодые поэты). Черты же их различия не могут быть объяснены ничем, кроме одного: субъект речи «Кактуса», Аман, не является субъектом авторского сознания.

Далее нами были рассмотрены три последовательные редакции поэмы «Кактус», учтены и проанализированы все разночтения в отдельных выражениях, а также варианты сокращений и дополнений, внесенные автором при подготовке очередных редакций произведения. Для наглядности нами составлена соответствующая таблица, в полной мере учитывающая разночтения в двух основных редакциях поэмы (1969 и 1973 гг.). Фрагменты таблицы приведены в соответствующем разделе диссертации.

Например, первоначальное «именование» героя «по паспорту - Аман-хан» впоследствии изменено на «князь Аман или граф Аман». В результате возникает показательный каламбур (графоман). Для О. Сулейменова он характерен, поскольку поэта всегда отличало внимание к фонетической стороне слова; известна его склонность к каламбурам, иногда межъязыковым, которые составляли одну из важных особенностей его авторского стиля.

Другой пример: в поздних редакциях сняты случайные совпадения юбилейных дат у автора поэмы и его героя, что свидетельствует о нежелании О. Сулейменова, чтобы его путали с Аманом.

Еще пример: в новых редакциях обеспечено неожиданное узнавание читателем о денежном долге одного героя другому в патетический момент их «поединка». Создаваемый при этом комический эффект подсказывает, что одной из причин гнева Амана является ни что иное, как постоянное напоминание ему про этот долг.

На данном этапе исследования, в ходе анализа всех существенных разночтений, удалось выявить, что редактирование О. Сулейменовым текста поэмы осуществлялось по ряду направлений и решало самые разные задачи.

Во-первых, образ Амана с самых первых строк второй редакции поэмы ощутимо снижается по сравнению с первой редакцией и становится более комичным. В нем наращивается количество черт самовлюбленного графомана. Одновременно с таким снижением образа Амана автор на протяжении новых редакций, последовательно устраняя черты сходства Амана с самим собой, дезавуирует правомерность рассмотрения Амана как лирического героя поэмы.

Наряду с этой тенденцией в ходе редактирования поэмы обнаруживается и другая. В эпизодах, связанных в первую очередь с темой взаимоотношений между мужчиной и женщиной, в том числе во всем, что касается купли-продажи супругов, в поздних редакциях поэмы Аман уменьшает или вовсе утрачивает характерную для него в первой редакции склонность к циничным насмешкам. Одновременно с этим все более подчеркивается значимость для Амана отношений с Жаппасом и героиней поэмы Рысью. Таким образом, основным объектом редактирования стал образ Амана.

Однако, хотя последний постепенно утрачивает черты, дававшие основания рассматривать его как лирического героя, он тем не менее остается формальным субъектом речи поэмы на протяжении подавляющего объема всего ее текста. Фактически это означает, что художественный мир поэмы в основной его составляющей создан именно Аманом. Иначе говоря, Аман является не только формальным субъектом речи, но и полноценным субъектом сознания поэмы.

Нами проанализировано своеобразие сюжета в свете выявленной ранее субъектной организации повествования. На этой основе оказывается возможным прояснить жанровую специфику рассматриваемой поэмы, по многим параметрам общую для всех произведений в составе сборника.

Важная черта своеобразия субъектной организации в поэме состоит в том, что в ранних редакциях ей была свойственна полифоничность, наличие «множества лирических ликов» (С. Медовников). Так, наряду с преимущественно выраженным «голосом» Амана в ряде фрагментов поэмы формальным субъектом речи (и в большинстве случаев полноценным субъектом сознания) выступал Жаппас. Кроме того, в отдельных случаях давала о себе знать третья, анонимная точка зрения. В поздних редакциях происходит сокращение количества формальных субъектов речи, однако поэма не утрачивает многоголосия.

Сложность субъектной организации соответствует в поэме неочевидным шоансам сюжетно - фабульного построения. Так, например, выявляется, что в произведении присутствует избыточная для айтыса сюжетная линия. Два поэта, состязающиеся в поэтическом искусстве, в данном случае являются соперниками по отношению к женщине.

Жанровая специфика произведения не может быть полностью описана, исходя из особенностей айтыса. Рассматривая поэму только как айтыс (или как творческое развитие этого фольклорного жанра), следовало бы заключить, что концептуальный смысл произведения состоит в противопоставлении творческих позиций двух поэтов, чей конфликт выглядел бы сугубо профессиональным. Между тем, как выясняется, этот конфликт носит и черты любовного соперничества. Соответствующая сюжетная линия освещена Аманом гораздо лаконичней, чем поэтическое состязание, но она не менее значима. Не случайно название соответствующей главы - «Поединок настоящего поэта Амана и редактора Жаппаса». Анализ показывает, что речь основного субъекта Амана (в том числе оформляющая и название глав), формально обращена к противнику, а по сути в большинстве случаев - к возлюбленной. Этому соответствует и два уровня сюжета (история взаимоотношений двух соперников и история любви).

Характерны также куртуазно-рыцарские формы, которые принимает в сознании Амана воображаемый поединок, не лишенный при этом и восточной специфики. Вместе с тем в этой картине будто бы рыцарского турнира постоянно присутствуют черты литературного соперничества, что не позволяет забывать о том, что любовный поединок одновременно является и айтысом.

Оба субъекта действия, Аман и Жаппас, хотя и в различной степени, являются носителями тех или иных авторских черт. Но, в конечном счете ни одни из них не отвечает признакам лирического героя в полной мере.

Таким образом, «Кактус» - это поэма, обладающая специфическими жанровыми чертами айтыса. Однако при этом ее сюжетную организацию дополняет и усложняет параллельная, самостоятельно развивающаяся линия любовного соперничества. На протяжении всего сюжета оба плана в произведении остаются равноправными и изоморфными. Такая структура художественного мира произведения характерна для жанра параболы. Говоря об этом жанре, мы имеем в виду те его черты, которые широко распространились в мировой литературе XX столетия, когда параболой может стать любое повествование, вне зависимости от его собственной жанровой природы. Параболой его делает не внутреннее качество смысла, сюжета, образов, а параболическая функция, для осуществления которой повествователь приспосабливает такое повествование.

Нами также были рассмотрены остальные поэмы этого сборника: «Глиняная книга», «Запомнить», «Балкон» и «Муравей». Исследование показало, что все пять произведений, входящие в состав поэтической книги, объединены целым рядом соответствий различной степени существенности. Особенности построения текста, характерные для общего художественного мира этих поэм и выявленные ранее в ходе анализа поэмы «Кактус», в той или иной степени остаются справедливыми для каждой из поэм всей книги по отдельности и для всей их совокупности.

При анализе поэмы «Запомнить» были зафиксированы черты поэтики этого произведения, сходные с теми, которые уже были обнаружены при анализе поэмы «Кактус». «Запомнить» состоит из двух частей: «Девочка в желтом сари» и «Девушка на зеленой траве». В первой части речь идет о митинге протеста против американской агрессии во Вьетнаме, происходящем в голодающем индийском штате Бихар. Вторая — рассказ о ставшем мемориалом бывшем концлагере в Польше.

Очевидность гуманистического и антивоенного пафоса поэмы бесспорна, однако содержание ее не сводится только к этому. Тема соотношения правды и правдоподобия здесь так же, как и в «Кактусе», развивается в русле соотношения искусства правдивого и правдоподобного.

На митинге, запечатленном в первой части, выступает со своими стихами знаменитый местный поэт Шри. Однако Шри - не единственный художник в поэме. Самая первая строка «Девочки в желтом сари» -обращение к редактору, которое затем повторяется, что указывает на то, что субъект речи - автор, работающий с редактором. То, что субъект речи является именно литератором, неоднократно отмечается им на протяжении всего произведения. В обеих поэмах присутствуют два поэта, и вопросы искусства в обеих поэмах отступают перед вопросами жизни («Кактус») и смерти («Запомнить»).

При рассмотрении «Девочки в желтом сари» обнаруживается существенное сходство субъектной организации ее и «Кактуса». В обоих случаях в качестве субъектов речи мы имеем двух разных людей, в обоих текстах присутствует аппарат сносок. Охарактеризовать субъектов речи «Девушки в желтом сари» представляется возможным следующим образом: персонаж (Шри), автор (субъект речи, которому принадлежат сноски) и автор-повествователь. Сходную схему мы видели и в «Кактусе» - там также определялось три варианта авторского сознания.

В обоих случаях в центре сюжета стоит женский образ. В «Кактусе» тема любовного соперничества последовательно отодвигается лирическим персонажем на второй, и даже третий план. В «Девочке в желтом сари» автор-повествователь рассказывает о голоде в Бихаре, о митинге жителей штата, об американской агрессии во Вьетнаме, об индуистских экстремистах и об умирающей от голода девочке, кремацией чьего тела и заканчивается митинг. На ярком фоне этих трагических событий металитературная тематика поэмы отходит на второй план. Однако в поэме наличествуют и образы двух поэтов, что ведет к воспроизводству конфликта двух поэтических мировоззрений.

Выступление Шри наводит автора-повествователя на мысль о ненужности поэзии в трагичном современном мире, однако излагается это предположение именно стихами. Ненужность стихов Шри и собственных прежних произведений автор-повествователь излагает стихами, которые он полагает единственно нужными и даже необходимыми в данной ситуации. В результате воспроизводится культурный конфликт между двумя взглядами на искусство.

Во второй части поэмы катастрофические события второй мировой войны требуют постановки проблемы их адекватного художественного отражения. Здесь также речь идет о творчестве, и осуществляется противопоставление двух художников, выстраивается оппозиция искусства мнимого, явленного в псевдомонументальной скульптуре, и подлинного, предстающего во внешне неброской табличке «Траву не рвать». Последняя в контексте произошедших в годы войны трагических событий предстает истинным произведением искусства. В обеих частях поэмы утверждается мысль о том, что тема жизни и смерти слишком серьезна и трагична для того, чтобы, говоря о ней, использовать шаблонные, лишь по видимости выразительные приемы и средства традиционных видов искусства. Для адекватного художественного отражения событий, выходящих далеко за рамки обыденности, требуется язык, столь же далеко выходящий за рамки привычных представлений об искусстве.

В этой поэме также имеет место обращение к жанровым традициям казахского фольклора, причем в качестве фольклорного жанра выступает жоктау. Наряду с обращением к традиционному жанру, здесь происходит и параллельное обращение к распространенному в советской поэзии (особенно в 1960-е годы) жанру историко-публицистической поэмы с ярко выраженной лирической составляющей. Так происходит совмещение совершенно различных жанровых установок в рамках одного поэтического текста, что и составляет суть модифицирования по отношению к фольклорному жанру. Как и в «Кактусе», такое совмещение отнюдь не является сугубо внешним, механическим. Присущие поэме черты разных жанровых составляющих на протяжение всего произведения развиваются равноправно и изоморфно. На этом основании она, подобно «Кактусу», может рассматриваться как парабола, однако не в свете закономерностей воспроизведения событий, а в плане параболичности самого жанрового построения.

При анализе поэмы было выявлено, что в этом произведении также имеет место обращение к жанровым традициям казахского фольклора.

Балкон» - небольшая поэма, почти лирический этюд, в котором окрашенные ностальгией авторские воспоминания переданы с изрядной долей иронии и самоиронии. Точно так же, как и «Кактус», эта поэма построена в виде сочетания прозаических и стихотворных фрагментов, причем объем прозаической речи доминирует над объемом речи стихотворной. Такое же сочетание прозаического и стихотворного текстов представляет собой и заглавная поэма сборника, «Глиняная книга». Однако если в «Глиняной книге» это сочетание главным образом сводится к тому, что прозой написан текст, предваряющий найденную древшою рукопись, целиком написанную стихами, то в случае с «Кактусом» и «Балконом» речь идет именно о неоднократном чередовании прозаических и стихотворных фрагментов.

В отличие от Амана, биографическое сходство которого с самим О.Сулейменовым на протяжении ряда редакций «Кактуса» последовательно снижалось, субъект речи «Балкона», от первого лица рассказывающий о событиях своих школьных лет, не прибегает к образу какого-либо вымышленного персонажа. При этом по ряду фактологических признаков можно сделать вывод о возрастном сходстве автора и субъекта речи.

В «Балконе», как и в «Кактусе», использован общий художественный прием - использованием кинематографических терминов. Ретроспективная композиция поэмы является ничем иным, как несоответствием хроники описываемых событий хронологии самого описания. С подобным явлением мы встречались и в «Кактусе».

Субъект речи поэмы «Балкон» обладает чертами, роднящими его с автором. При этом он не выглядит обстоятельно выписанным объективированным персонажем. Поэтому о субъекте речи в этом произведении, как и в случае с поэмой «Запомнить», мы можем говорить именно как о лирическом герое.

Жанровое построение «Балкона», как и предыдущих произведений, входящих в «Глиняную книгу», достаточно специфично. Это, казалось бы, поэтическая зарисовка, воспоминание лирического характера. Вместе с тем содержание произведения отнюдь не исчерпывается изложением событий многолетней давности и связанной с ними элегической рефлексией. Если говорить о композиции «Балкона», то собственно воспоминания лирического героя состоит из трех эпизодов его школьных лет, разделенных несколькими годами. Первые два из них вполне встраиваются в парадигму традиционного ностальгического произведения о детстве и взрослении. Однако пафос поэмы совершенно иной, и лирический герой говорит об этом совершенно недвусмысленно. В самом тексте поэмы указывается на устоявшуюся жанровую систему (элегическая киноновелла о первой любви). Вместе с тем, характеризуя ее со стороны, лирический герой тем самым демонстрирует, что сам не встроен в нее целиком, - жанровый шаблон в данном случае разрушается. Упоминая «киноновеллы о первой любви», лирический герой «Балкона» говорит о жанре, к тому времени вполне сложившемся, со своими устойчивыми признаками, успевшими уже стать банальностью. По целому ряду признаков «Балкон» также примыкает к этому жанру, имитируя сценарий такой киноновеллы.

Однако утверждаемый в «Балконе» пафос воинствующего оптимизма нисколько не характерен для элегии - как литературной, так и экранной. Точно так же слишком серьезны для элегии мысли о том, что преодоление одних испытаний есть лишь пролог к новым, куда более трудным; что уныние, от каких бы возвышенных причин оно ни происходило, во всяком случае есть порок, а не понимающий этого не заслуживает поддержки.

Между тем, при обращении к жанровой системе казахского фольклора вполне возможно найти этому явлению литературное соответствие: в этой поэме обнаруживаются элементы толгау - поэтического произведения, заключающего в себе философские рассуждения или размышления по определенному поводу.

Таким образом, незначительная по объему текста поэма «Балкон» обладает сходными с рассмотренными выше произведениями жанровыми чертами. В ней, как в «Кактусе» и в «Запомнить», имеет место обращение к жанровым традициям устной казахской поэзии. В данном случае в качестве такого фольклорного жанра выступает толгау. Одновременно с этим в поэме происходит параллельное обращение к современному литературному жанру, в качестве которого в данном случае выступает киносценарий. Равноправное и изоморфное развитие этих жанровых систем так же, как и в поэмах «Кактус» и «Запомнить», отличается параболичностью жанрового построения.

Анализ поэм «Муравей» и «Глиняная книга» обнаруживает черты, объединяющие эти произведения, как с поэмой «Кактус», так и с другими поэмами книги. Их объединяет сложность субъектной организации произведения, вводившая критику в заблуждение относительно собственно авторской позиции. Два главных персонажа поэмы «Муравей» выступают в качестве литераторов-оппонентов. Совмещение различных жанровых установок в рамках одного поэтического произведения здесь происходит как сочетание жанров драмы абсурда и философского диалога. В данном случае затруднительно указать на очевидные фольклорные корни произведения.

Взаимодействие происходит между интенциями литературных жанров, один из которых был известен еще в античности, другой же возник лишь в середине XX века. В данном случае поэт демонстрирует возможность параллельного развития и взаимообогащения двух жанровых систем, возникновение которых хронологически разделено тысячелетиями.

Будучи заглавной поэмой всего издания, «Глиняная книга» представляет собой сложную систему нескольких текстов, основной из которых — имитация древней эпической поэмы. Субъектная организация произведения чрезвычайно сложна и запутана. Весь текст древней эпической поэмы в «Глиняной книге» заведомо не является авторской речью. Таким образом, авторство наиболее увлекательных в фабульном отношении и интеллектуально нагруженных фрагментов поэмы принадлежит не автору-повествователю, а различным персонажам той же самой поэмы. В «Глиняной книге» большая часть текста произведения является выражением не авторского сознания, а сознания целого ряда различных персонажей.

Сложность жанровой организации поэмы находится в прямом соответствии со структурой и композицией произведения. Здесь есть элементы самых разнообразных жанров. Это и телевизионное интервью, и филологическая статья, и объяснительная записка. Основной объем поэмы составляет запись фрагментов древнего эпоса. Поэтому жанр произведения в целом можно определить как эпос. В то же время оно обладает и чертами, роднящими его с современным криптоисторическим романом. Кроме того, «Глиняная книга» как в целом, так и в своей эпической части демонстрирует и черты литературной мистификации.

В «Глиняной книге» как отдельной поэме мы встречаемся со специфическим приемом взаимодействия эстетических элементов на стыке двух национальных культур. Несмотря на то, что фактически поэма написана по-русски, подразумевается, что она написана на древнем огузском языке, который не имеет категории рода. Эта чисто формальная языковая особенность псевдоисточника превращается в труднопреодолимую проблему, относящуюся уже не только к событийному содержанию произведения. Отсутствие категории грамматического рода ставит под сомнение половую идентификацию главного героя (героини?) эпоса. А это, с учетом его (ее?) роли в истории Передней Азии, оборачивается целым рядом парадоксов общеисторического масштаба. Таким образом, обращаясь к русскому языку, поэт вновь создает глубоко национальное произведение с ярко выраженной национальной спецификой.

Подводя итоги исследования, следует наметить перспективы и пути для дальнейшего изучения затронутых в работе проблем, как в региональном, так и в общелитературном контексте.

Обращение к русскому языку для литераторов Казахстана — явление относительно новое, и в этом отношении оно подчас воспринимается как измена закрепленным в фольклоре традициям национальной культуры. Опыт О. Сулейменова, равно как и художественная практика других сложившихся в советскую пору мастеров слова (абхазец Фазиль Искандер, киргиз Чингиз Айтматов, молдаванин Ион Друцэ, белорус Василь Быков), свидетельствует о том, что, обращаясь к русскому языку как форме художественной практики, национальные писатели развивают традиции не только русской, но и национальной литературы и культуры. В такой ситуации происходит своеобразный диалог двух исторически сложившихся культурных и мировоззренческих систем.

Рассмотрев поэмы, входящие в состав «Глиняной книги», мы пришли к выводу, что особенности построения художественного текста, моделирующего уникальные миры этих поэм, в той или иной степени остаются общими для каждой из поэм этого издания по отдельности и для сборника в целом. Для этих произведений характерен жанровый полиморфизм, носящий весьма специфический характер. Автор одновременно обращается к двум (и более) жанрам, притом один из них, как правило, имеет истоки в традиционном казахском фольклоре, другой же характерен для литературной ситуации нового времени. Так происходит совмещение различных жанровых установок в рамках одного поэтического текста, что и составляет суть модифицирования по отношению к фольклорному жанру. Присущие поэмам черты разных жанров на протяжении каждого произведения развиваются равноправно и изоморфно, что характерно для параболического толкования сюжета.

Все это, наряду, с идейно-тематическими скрепами, позволяет рассматривать «Глиняную книгу» не просто как сборник разнородных произведений, а как единое художественное целое, части которого связаны рядом серьезных соответствий на всех уровнях организации художественного текста.

Предложенное в настоящей работе решение вопроса о жанровом полиморфизме «Глиняной книги» О. Сулейменова имеет важное значение:

- для дальнейшего изучения творчества О. Сулейменова, как в связи с возможностью сопоставления полученных результатов с другими произведениями поэта, так и в ходе типологического сопоставления с творчеством других писателей;

- для изучения специфики и взаимодействия субъектной организации и жанровой специфики поэтического цикла и поэтической книги как системы, объединенной элементами сложного соответствия;

- для исследования проблемы межъязыкового взаимодействия в творчестве русскоязычных писателей Казахстана;

- для рассмотрения проблемы эволюции и взаимодействия поэтических жанров вообще.

Список научной литературыМашкова, Светлана Николаевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Сулейменов О. Собрание сочинений в 7 томах Текст. Алматы:1. Атамура, 2004.

2. Сулейменов О. Аргамаки: Стихи и поэмы Текст.- А-Ата:

3. Казгослитиздат, 1961.- 72 с.

4. Сулейменов О. Солнечные ночи: Стихи Текст. А-Ата: Казгослитиздат, 1962. - 184 с.

5. Сулейменов О. Босый волк и напевы готских дев Текст. // Простор.-1962. № 11.

6. Сулейменов О. Кочевники и Русь Текст. // Простор. 1962. № 10.

7. Сулейменов О. «Слово о полку Игореве» Текст. //Литературная газета. 1963.- 24 февраля.

8. Сулейменов О. Тмутаракань, мечи каралужные, карла и жля Текст. //1. Простор. -1963. № 6.

9. Сулейменов О. Где река Каяла? Текст. // Литературная Россия. 1968.- 20 сентября.

10. Сулейменов О. Невидимые слова Текст. // Комсомольская правда.1968. 6 июля.

11. Сулейменов О. Синяя игла и синие молнии Текст. //Простор.- 1968.- №9.

12. Сулейменов О. Глиняная книга Текст. А-Ата: Жазуши, 1969. - 251с.

13. Сулейменов. О. Повторяя в полдень: Стихи разных лет Текст. А1. Ата: Жазушы, 1973. 288 с.

14. Сулейменов О. Аз и я Текст. А-Ата: Жазушы, 1975. - 378с.

15. Сулейменов О. Определение берега: Избранные стихи и поэмы Текст.- А- Ата: Жазушы, 1976. 456 с.

16. Сулейменов О. Человечество должно добреть (беседа с О.Сулейменовым /Ю. Лушин) Текст. // Огонек. 1985. № 27. -С. 18- 19.

17. Сулейменов О. Избранное Текст. -А-Ата: Жалын, 1986. 506 с.

18. Сулейменов О. Задачи на все времена Текст. //Простор. -1986. -№2. С. 2 - 8.

19. Сулейменов О. Эссе, публицистика. Стихи, поэмы. Аз и Я Текст.- А-Ата: Жалын, 1990. 398 с. Критические и научные источники'.

20. Сулейменов О. Спасти кого-нибудь доверь мне радость Текст. // Азия.- 1993.-№27.-С. 3.

21. Сулейменов О. Литературе нужна государственная поддержка Текст.

22. Жизнь. 2005. -№ 10. - С. 20 - 21.

23. Сулейменов О. Поэт-вопрос в толпе восклицательных знаков и

24. Многоточий Текст. //Байгерек. 2005. - № 5 - 6. С. 13-19.

25. Сулейменов О. Глубина прошлого, широта настоящего и высотабудущего / Дружба народов. 2009, № 11. С. 156 - 166.

26. Абай. Стихотворения и поэмы Текст. М.- Л.: Советский писатель, 1968. -292 с.

27. Абилхасимова Б.Б. Казахизмы в русскоязычных газетах Казахстана: Автореф. канд. филол. наук Текст. Алматы, 2002. - 24с.

28. Абишева К. Социолингвистический мониторинг. Функционирования казахского и русского языка и русско-казахского двуязычия на современном этапе Текст. // Инфрмационно-методический бюллетень. 2002. - № 10. - С. 81-91.

29. Абрамович Г.Л. Введение в литературоведение Текст. М:1. Просвещение, 1979. 506 с.

30. Аверинцев С.С. Притча Текст. // Литературныйэнциклопедический словарь / Под ред. В. М. Кожевникова, П. А. Николаева. М: Наука, 1987. -654с.

31. Аверинцев С. Притча Текст. // Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. Т. 6. М.: Гослитиздат, 1978. - 639 с.

32. Айтматов Ч. Проблема двуязычия Текст. // Азия и Африка. 1969.2. -С. 32- 33.

33. Акимов В.В. В спорах о художественном методе Текст. М:1. Просвещение, 1979.-438 с.

34. Акимов В. Метаязыческая поэма Олжаса Сулейменова «Язык письма» Текст. // Простор. - 1999. С. 7-10.

35. Алдамжарова М.Г. Композиционно-синтаксические особенности творческого контекста Сатимжана Сабаева: Автореф. канд. филол. наук Текст. Алматы, 2003. - 30с.

36. Алимжанов А. Предисловие к Глиняной книге // О. Сулейменов. Собр. соч.: В 7 т. Т.2. Поэмы Текст. - Алматы: Атамура, 2004. 344с.

37. Андреев Ю. Революция и литература Текст. М: Просвещение, 1987. -397с.

38. Анисимов Г. О. Сулейменов Текст. // Смена. 1968. - С. 2 - 3.

39. Аннинский JI. В кольце страстей (о творчестве О. Сулейменова) Текст. // Простор. 1963. № 10. - С. 75 - 79.

40. Аннинский Л. Вопросы и ответ Текст. // Дружба народов. 1970. №6.- С. 266-269.

41. Аннинский Л. Контакты Текст. М.: Сов. Писатель, 1982. - 562с.

42. Аннинский Л. Локти и крылья Текст. М.: Сов. Писатель, 1989. -348с.

43. Асмус В.Ф. Вопросы теории и истории эстетики Текст. М.: Наука, 1968.-376с.

44. Ауэзов М. О традиционном и новаторском в казахской советской литературе. (Доклад на XXV Международном конгрессе востоковедов) Текст. М.: Радуга, 1960. - С. 2 - 3.

45. Ауэзов М. Предки, в бою поддержите меня. Текст. // Дружба народов. 1968. №7. С 12-18.

46. Ауэзов М. Времен связующая нить: Литературно-критические этюды Текст. А-Ата: Жазушы, 1972. - 296 с.

47. Ахметов З.А. Казахское стихосложение Текст. А-Ата: Наука, 1964. -763с.

48. Ахметов З.А. О языке казахской поэзии Текст. А-Ата: Мектеп, 1970.- 549с.

49. Ахметов З.А. Современное развитие и традиции казахской литературы Текст. А-Ата: Наука, 1978. -438с.

50. Ахметов З.Л. Национально-характерные черты языка поэзии О.Сулейменова Текст. Алма-Ата: Атамура, 1970. - 494с.

51. Бадиков В. В поисках языка события Текст. // Нива. 2003. -№ 6.-С. 134-136.

52. Бадиков В. Новые ветры. Очерки современного литературного процесса Казахстана Текст. Алматы: Издательский дом Жибек жолы. - 2005. - 336с.

53. Бадиков В. Размышления с воспоминаниями об О. Сулейменове Текст. Алматы: Жазуши, 2006. - 321с.

54. Бадиков В. На переломе Текст. / Литературная газета. 2007. - 31октября 6 ноября. - С. 11.

55. Байганина Н.М. Специфика поэтического языка Олжаса Сулейменова. Автореф. дис. к.ф.н. Текст. С.-Петербург.- 1991.-31с.

56. Байжигитова Г.Б. Лингвистические средства субъективизации в русскоязычной прозе казахских писателей: Автореферат диссертации канд. филол. Наук Текст. А-Ата, 1983. -24 с.

57. Барт Р. Избранные работы. Семиотика Поэтика Текст. Москва: Прогресс, 1989. 634с.

58. Басин Е.Я. Семантическая философия искусства Текст. М.: Просвещение, 1973. 258с.

59. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе Текст. / Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Изд-во ЛКИ., 1975. - 462с.

60. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. 2-е изд. Текст.1. М.: Наука, 1963.-433с.

61. Бахтин М.М. Творчество Ф. Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. 2-е изд. Текст. М.: Академия, 1990. -543с.

62. Бейбит С. А., Барбасов М.К. Казахстан: религии и межконфессиональные отношения Текст. // Центральная Азия и Кавказ. 2002. № 2 (20). - С. 79 - 88.

63. Бердяев Н.А. Кризис искусства. Репринтное издание Текст. М.: Просвещение, 1990.-48с.

64. Блок М. Апология истории Текст. М.: Наука, 1973. - 101с.

65. Богомолов Ю. На той далекой, на «холодной» Текст. // Известия.- 2000. 13 февраля.

66. Борев Ю. Эстетика. 4-е изд. Текст. М.: Просвещение, 1988. - 842с.

67. Борхес Х.Л. Коллекция Текст. Спб. 1992. - 639с.

68. Брусиловская Е. Почему люди тянутся к звездам Текст. // Известия. -2002. 12 апреля. С. 9.

69. Бузаубагарова К.С. Стих Олжаса Сулейменова. Автореферат диссертации к.ф.н. Текст. А-Ата: Атамура, 1984. - 24с.

70. Бушмин А. Преемственность в развитии литературы Текст. Л.: Наука, 1978.-256 с.

71. БЭС Большой энциклопедический словарь Текст. - 2-е изд. перераб. и доп.-СПб. 1991. -872с.

72. В судьбе поэта. Интервью О. Сулейменова Текст. // Каз. Правда.- 1996.- 15 мая.-С. 5.

73. Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений в пяти томах Текст. А- Ата.: Жазуши, 1984.

74. Введение в культурологию Текст. М.: Академия, 1996. - 336с.

75. Введение в литературоведение. Под ред. Г.Н. Поспелова Текст. -М.: Просвещение, 1983. 435с.

76. Верещагин Е.М. Психологическая и методологическая характеристика двуязычия (билингвизма) Текст. М.: Изд-во1. МГУ, 1969.-49с.

77. Веселовский А.Н. Историческая поэтика Текст. М.: Спарк, 1989.-512с.

78. Виноградов В.В. О языке художественной литературы Текст. — М.: Наука, 1959.-215с.

79. Виноградов В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика Текст. М.: Просвещение, 1963.-255с.

80. Владимиров В. Поиск опоры: импровизация или знание? Текст. // Простор. 1975. № 10. - С. 3-15.

81. Владимиров В. Право быть первым: Заметки о творчестве О.Сулейменова Текст. //Простор. 1980. - №6. С. 64-70.

82. Вознесенский А. 2 секунды 20 июня 1970 г. в замедленном дубле: Посвящается ATE 36-70, автомашине О. Сулейменова Текст. // Простор. 1996. № 2. - С. 8 - 9.

83. Волков И.Ф. Литература как вид художественного творчества Текст. М.: Литформ, 1985. 321с.

84. Габдуллин Б. Блажен, кто вовремя созрел: Субъективные заметки о молодой казахской поэзии Текст. //Простор. 1991. № 9. - С. 96- 101.

85. Гангу с А. На руинах позитивной эстетики. Метод или миф? Дискуссия в Институте философии АН СССР Текст. // Избавление от миражей. Соцреализм сегодня. Сост. Е.А. Добренко. - М.: Кн. Дом, 1990. - С. 148 - 199.

86. Гаспаров М.Л., Ю.М. Лотман: наука и идеология Текст. // Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. С. Петербург: Добросвет, 1999. - С. 9 - 16.

87. Гачев Г.Д. Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр Текст. М.: Глобус, 1968. - 244с.

88. Гачев Г.Д. Чингиз Айтматов и мировая литература Текст. Фрунзе: Кыргызстан, 1982. - 366 с.

89. Гачев Г.Д. Европейские образы пространства и времени Текст. // Культура, человек и картина мира. М.: Обозрение, 1987. - 210 с.

90. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. М.: Правда, 1988. - 245 с.

91. Гегель Г. В. Ф. Поэзия Текст. / Эстетика. В 4-х т. М. : Сов. Россия. 1971. - Т. 3. - С. 342 - 616.

92. Гинзбург JI. Я. О лирике Текст. JL: Сов. Писатель, 1974. -38 с.

93. Гинзбург JI. Я. О литературном герое Текст. JL: Московский рабочий, 1979.-221 с.

94. Гинзбург Л.Я. О старом и новом Текст. Л.: Правда, 1982. - 424 с.

95. Гируцкий A.A. Белорусско-русский художественный билингвизм: типология и история, языковые процессы Текст. — Минск: Рольф,1990. 175с.

96. Горелов А.Е. Подвиг русской литературы Текст. Л.: Наука, 1957.- 211 с.

97. Грейвс Р. Мифы Древней Греции Текст. М.: Прогресс, 1992. - 476 с.

98. Громов П. Герой и время Текст. Л.: Наука, 1961. - 339 с.

99. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь Текст. М.: Просвещение, 1989. - 491с.

100. Гумилев Л.Н. Этносфера: история людей и история природы Текст. М.: Прогресс, 1993.-537с.

101. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли Текст. М.: Образование,1993.- С. 496-498.

102. Гусейнов Ч.Г. Проблемы двуязычного художественного творчества в советской литературе Текст. / Единство, рожденное в борьбе и труде. М.: Искусство, 1972. - 317 с.

103. Гуссейнов И. Этот живой феномен. О творчестве О. Сулейменова Текст. М.: РУДН, 1988. - 236 с.

104. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. Текст. М.: Академия, 1994.

105. Дарбаева Ж.К. Тюркизмы в языке периодической печати СевероКазахстанской области: Автореф. канд. филол. наук Текст. -Алматы: Ютап, 2003. 33 с.

106. Джикинбаев Б. Но все-таки я допою до конца. Об авторе книги

107. Язык письма. О. Сулейменов Текст. // XXI век. 1999. - № 29. -С. 10.

108. Джилкибаев Э. Таинство слова Текст. // Вечерняя А-Ата. 1975. -14 июля.

109. Джуанышбеков Н. О. Сулейменов Текст. Алматы: Казахстан, 2004. -351с.

110. Джуанышбеков Н. Казахская литература в мировом восточном культурно-историческом контексте Текст. // Евразия. № 2. -2007.- С. 40-51.

111. Джуанышев Н. Проблемы современного сравнительного Литературоведения Текст. Алматы: Атамура, 2000. -563 с.

112. Джусупов М.Д., Сарсембаева А.Ж. Художественный билингв или монолингв? Еще раз о поэтическом феномене Олжаса Сулейменова Текст. // Высшая школа Казахстана. 2001. № 4 -5. - С. 77-84.

113. Диканбаева С.А. Стилистический комплекс в творческом контексте О.Сулейменова. Автореферат диссертации к.ф.н. Текст. А-Ата:1. Кгош, 1983.-22с.

114. Дикушина Н.И. Октябрь и новые пути литературы Текст. М.: Образование, 1978. - 372с.

115. Добрев Ч. Лирическая драма Текст. М.: Худож. Лит., 1983. - 325

116. Добренко Е. Фундаментальный лексикон. Литература позднего Сталинизма Текст. // Новый мир. 1990. - С. 237 - 250.

117. Доброта Л. Кто узнает суть мою о поэте Текст. // Каз. Правда. -2003. 14 ноября. - С.8.

118. Донини А. У истоков христианства от зарождения до Юстиниана: Пер. с Итал Текст. М.: Политиздат, 1991.-291 с.

119. Досанов С. Олжас дух нации и символ времени Текст. // Казахстанская правда. - 2006. - 11 мая. - С. 7.

120. Дудинова Е.И. Публицистика Олжаса Сулейменова: Автореф. дис. канд. филол. наук Текст. Алматы, 1999. - 22с.

121. Дым отечества. О стихотворениях О. Сулейменова. Текст. // Каз. Правда. 1965. - 6 июня.

122. Есдаулдетов А.О. Публицистика Ануара Алимжанова: Автореф. дис. канд. филол. наук Текст. Алматы, 1999. - 26 с.

123. Жаркенова Д.М. Роль публицистики О. Сулейменова конца 90-х годов в развитии передового духовного сознания народа Текст. // Стратегия- 2030:анализ прошлого, взгляд в будущее. Астана: Казак университет!, 1999. - С. 136 - 138.

124. Жаппар К.З. Эстетические функции имен собственных в поэзии О.Сулейменова: Автореф. дис. канд. филол. наук Текст. Алматы: Казахстан, 2000.-С. 27.

125. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика Текст. -Л.: Сов. Рабочий, 1977. 407 с.

126. Жирмунский В.М. Теория стиха Текст. Л: Правда, 1975. - С.8 - 25.

127. Жлуктенко Ю.А. Лингвистические аспекты двуязычия Текст. Киев: Добросвет, 1974. - 28 с.

128. Жолковский А. Блуждающие сны: из истории русского модернизма Текст. М.: Флинта, 1992. - 344 с.

129. Жумагулова М. Промелькнувший метеор Текст. // Жизнь. 2006.5. С. 26 - 27.

130. Жуминова А.Б. Тезаурус языковой личности поэта О. Сулейменова: Автореф. дис. канд. филол. наук Текст. — Алматы, 2004. с.ЗО

131. Журавлева Е.А. Семантизация лексики в газетном тексте на материале казахской прессы 1988 1999 гг.: Автореф. канд. филол. наук Текст. - Алматы, 1999.-26 с.

132. Жусупбеков Б. Звезды среди нас Текст. // АИФ. Каз. 1994. № 32. -СЛ.

133. Зуева Р., Штейнпруд С. Вросли в славянскую культуру казахские Слова Текст. // Ленинская смена. 1975. 9 июля.

134. Зульфикаров Т. Притчи О. Сулейменова Текст. // Простор. -1999. № 9. С. 67 - 70.

135. Зульфикаров Т. Пирамида Олжаса в пустыне варварства Текст. // Простор. 2006. № 5.

136. Иванов В.В. и др. Язык великого братства Текст. М.: Худ. Лит., 1986. -329 с.

137. Иванова Н.В. Структура поэтической книги серебряного века Текст. // Дергачевские чтения-2000. Русская литература: Национальное развитие и региональные особенности. Материалы конференции. В 2 ч. Т.2. - Екатеринбург, 2001. - С. 99 -103.

138. Ивонина О. Поэт и гражданин: к 70-летию О. Сулейменова Текст. // Лисаковская новь. 2006. - 25 мая. - С. 10.

139. Ильенков А.И. Лирическая трилогия Александра Блока: формы авторского сознания: Автореф. дис. канд. филол. наук Текст. -Екатеринбург, 2002. 32с.

140. Исаев М. Свой среди своих или свой среди «чужих»? Текст. // Литературная Газета. 2005. 10 - 16 августа. - С.7.

141. Исмакова A.C. Казахская художественная проза Текст. // Поэтика,жанр, стиль начало XX века и современность. Алматы: Галым, 1998. - 394с.

142. История диалектики XIV XVIII вв. Текст. - М.; Гослитиздат,1974.- 365 с.

143. История советской литературы: В 4 томах Текст. М.: Радуга, 1967- 1971.

144. Исупов К.Г. О жанровой природе стихотворного цикла Текст. // Целостность художественного произведения и проблемы его анализа в школьном и вузовском изучении литературы. Донецк, 1977.- С. 163 -164.

145. Кадырбеков А. Пять правил О. Сулейменова Текст. //

146. Книголюб. 2006. № 1. - С. 32-33.

147. Казакова Р. Люблю тебя, товарищ мой Олжас Текст. //Простор. 1996.- №3. — С. 14.

148. Казарин Ю.В. Проблемы фоносемантики поэтического текста: Учебное пособие Текст. Екатеринбург, 2000. - 172 с.

149. Канапьянов Б. Образ Махамбета в творчестве советских поэтов: О.Сулейменов и А. Вознесенский Текст. // Книголюб. 2003. № 7-8,- С. 22-23.

150. Канапьянов Б. Быть далеко услышанным Текст. // Простор. -2006. №5.-С. 18-19.

151. Канафина К.Д. Русско-казахские традиции в творчестве О.Сулейменова Текст. // Вопросы литературы народов СССР. -Вып. 8. 1982. -С. 65 - 74.

152. Кандряков Р. Встреча с О. Сулейменовым Текст. // Ленинская смена. 1964. 19 апреля.

153. Канетти, Элиас. Человек нашего столетия. Художественная Публицистика Текст. М.: Прогресс, 1990. - 761с.

154. Каратаев М. Мировоззрение и мастерство Текст. // Книга статей и литературных портретов. А-Ата: Жазушы, 1965. - 632с.

155. Каратаев М. От домбры до книги Текст. М.: Мектеп, 1969. - 670 с.

156. Каратаев М. О. Сулейменов Текст. М.: Просвещение, 1973. - 654 с.

157. Каратаев М. Какая радость, что я стал поэтом. Штрихи к портрету О.Сулейменова Текст. // Дружба народов. 1974. № 8. - С. 257 - 264.

158. Каратаев М. Диалектика поэтических дерзаний Текст. А-Ата.:1. Жазушы 1976.- 468с.

159. Каратаев М. В семье единой Текст. А-Ата: Жазушы, 1979. - 327 с.

160. Каратаев М. Новые горизонты Текст. А-Ата: Жазушы, 1979. - 224с .

161. Каратаев М. Собрание сочинений в 3-х томах Текст. А-Ата: Жазушы, 1987. 3 т.-380с.

162. Каратаев М., Ровенский Н. Наполнить слово сутью Текст. // Казахстанская Правда. 1998.-30 августа.

163. Караулов Ю.Н., Нерознак В.П. Атлас двуязычия как инструмент социолингвистического анализа Текст. // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1988.

164. Карпых А.Х. Белая кость прошлого. Наши современники Текст. Алматы: Казахстан, 1994. - С. 150 - 153.

165. Карпых А. X. Абай. Наследники на перепутье Текст. — Алматы: Мектеп, 1995. С. 243-250.

166. Карпых А.Х. Олжас Сулейменов Текст. Алматы: Атамура, 1995.- 651 с.

167. Квятковский А. Поэтический словарь Текст. М.: Сов. Рабочий, 1966. - 376 с.

168. Ким Н.С. Эпидигматические отношения в языке и их реализация в русской художественной речи (на материале поэзии

169. О.О. Сулейменова): автореферат дисертации канд. филол. наук Текст. Ташкент, 2002. - 25 с.

170. Коваленко А.Г. Принцип двоемирия в русской литературе XX века Текст. // Дергачевские чтения 2000. Русская литература: Национальное развитие и региональные особенности. Материалы конференции. В 2 ч. - Т.2. - Екатеринбург, 2001. - С. 141-145.

171. Кожин А.Н. Язык художественной литературы как эстетически стимулируемая форма существования литературного языка Текст. / Структура и функционирование поэтического текста. -М.: Дрофа, 1985. С. 36.

172. Кожинов В.В. Сюжет, фабула, композиция Текст. / Теория литературы. Основные жанры в историческом освещении. (Роды и жанры литературы). М.: Просвещение, 1964. - С. 408- 434.

173. Колобаева JI.A. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX XX веков Текст. / - М.: Акад. Проект., 1990.- 492 с.

174. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке

175. Текст. M.: Наука, 1990. - 107 с.

176. Конрад Н. Запад и восток Текст. М.: Наука, 1972. - 292 с.

177. Коган В. Солнечное утро поэта О. Сулейменова Текст. // Простор.1963.-№ З.-С. 114-116.

178. Конопьянов Ю. О. Сулейменов Текст. //Казахстанская правда. -2006. 28 апреля.

179. Коран / Пер. с араб. акад. И.Ю. Крачковского Текст. М.: Кн.дом,1990. 547 с.

180. Корман Б. О. Литературоведческие термины по проблеме автора Текст. Ижевск: Искусство, 1982. - С. 13 - 14.

181. Корман Б.О. Лирика Некрасова. 2-е изд. Текст. - Ижевск: Искусство, 1978.-С. 46-48.

182. Корман Б.О. Изучение текста художественного произведения Текст. М.: Правда, 1972. - 110 с.

183. Косенко Л. Мать моя, Азия Текст. // Сибирские огни. 1963. -№7.- 186 с.

184. Корибаева Б. Невозможно жить беспечальным Текст. // Простор. 1992.-№ 1.-С. 173- 174.

185. Краснов А. Г. Притча в русской и западноевропейской литературе ХХв.: соотношение сакрального и профанного: Автореф. дис. канд. филол. наук Текст. Самара, 2005. - 32 с.

186. Крекотень B.I. Оповщашя Антошя Радивилвського. 3 icTopii украшской новелютики XVII ст. Текст. — Кшв, 1983. 234с.

187. Крысин Л.П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка Текст. М.: Аспект, 1989. - 186 с.

188. Кубилюс В. На пересечении национальных культур Текст. // Вопросы Литературы. 1975. - № 1. - С. 251 - 258.

189. Кузьмин А. Точка в круге, из которой вырастает репей Текст. // Молодая Гвардия. 1975. - №12. - С. 26-28.

190. Кузьмина H.A. Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка Текст. Омск: Россия, 1999. - 268 с.

191. Куралина 3. Корифеи Евразии Текст. // Нива. 2006. - № 8. - С. 76 - 78.

192. Курманбаев Е. Спасет ли культура мир? Текст. // Каз. Правда. -1998.12 марта.

193. Курпякова Н. Литература надежды Текст. // Каз. Правда. -2006.- 17 марта.-С. 10.

194. Куттыкадам С. Метаморфозы духа в королевстве кривых зеркал Текст. // АиФ Каз. 1996. - № 15. - С. 3 - 5.

195. Куттыкадам С. Феномен Олжаса, или вихрь духа Текст. // Мысль. 2006. - № 4. - С. 54-58.

196. Лапшин М., Резников Ю. Олжас Сулейменов лауреат премии Ленинского комсомола Текст. // Литература и ты: Вып. 2. - М.: Молодая Гвардия. - 1968. - 386с.

197. Левин Ю.И. О некоторых чертах плана содержания в поэтических текстах Текст. / Структурная типология языков. Л.: Высшая школа, 1966. - 364 с.

198. Лейдерман Н.Л., Барковская Н.В. Введение в литературоведение Текст. Екатеринбург: ОНИКс, 1991. - 599 с.

199. Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература: 1950 1990-е годы: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений: В 2 т. Текст. - М.: Издательский центр Академия, 2003. - 645 с.

200. Лихачев Д.С. Барокко и его русский вариант ХУЛ века Текст. // Русская литература. 1969. - № 2.

201. Лихачев Д.С. О филологии Текст. М.: Просвещение, 1989. - 366 с.

202. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. Тр. по языкознанию Текст. М.: Изд-воМГУ., 1982.-458 с.

203. Лосев А. Ф. Философия имени Текст. // Из ранних произведений. -М.: Наука, 1990.-361 с.

204. Лосский Н. О. Философские идеи поэтов-символистов Текст. // ЛосскийН.О. История русской философии. М.: Проект, 1991. —1. С. 427 438.

205. Лотман Ю.М. В точке поворота Текст. / Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. С. Петербург: Академия, 1999. - С. 676 - 681.

206. Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста Текст. / Там же. С. 17- 252.

207. Лотман Ю.М. Семиосфера Текст. Санкт-Петербург: Искусство-СПб., 2000.-279 с.

208. Литературный энциклопедический словарь Текст. -М.: Просвещение,- 1987.-692 с.

209. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы Текст. Л.: Московский рабочий, 1967. - 431 с.

210. Маргелашвили Г. Когда на нас глядит поэт Текст. М.: Сов. Писатель, 1990.-431 с.

211. Марченко A.M. Песнь песней или исторический детектив? Текст. // Вопросы Литературы. 1979. - №9. С. 41-59.

212. Махин В. Олжас Сулейменов: Демократия не вседозволенность Текст. // Каз. правда. - 2007. - 20 сентября. - С. 1 - 3.

213. Махмудов Х.Х. Олжас Сулейменов поэт и филолог Текст. // Простор. - 1969. - № 6. - С. 103 - 109.

214. Махмудов Х.Х. Русско-казахские лингвостилистические взаимосвязи Текст. А-ата: Наука, 1989. - 288 с.

215. Мачауин М. Кобыз и копье: повествование о казахских акынах и жырау XV XVTII веков Текст. - А-Ата: Жазушы, 1970. - 322 с.

216. Машкова С.Н. Поэтические традиции в творчестве О. Сулейменова Текст. // Материалы региональной научно практической конференции молодых ученых.-15 марта 2006. Костанай: КГПИ, 2006. - С. 305 - 308.

217. Машкова С.Н. Национальное своеобразие поэзии О. Сулейменова Текст. // Материалы международной научно-практической конференции «Философия истории на рубеже тысячелетий». 12 мая 2006. Костанай: КГПИ, 2006. - С. 265 - 268.

218. Машкова С.Н. Степной пейзаж в поэтической системе О. Сулейменова Текст. // Lingua mobilis: научный журнал при вузовской академической лаборатории межкультурныхкоммуникаций ГОУВПО «Челябинский государственный университет». 2007. - №1. - С. 7 - 11.

219. Медовников С. Возвышенное и земное Текст. // Радуга. 1972. - №8.- С. 12-20.

220. Медынский Г.А. Религиозные влияния в русской литературе Текст.- М.: Флинта, 1993. С. 103 - 107.

221. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа Текст. М.: Худ. Лит., 1976.-С. 278 - 279.

222. Менылутин А., Синявский А. Поэзия первых лет революции Текст. -М.: Гослитиздат, 1963. 349 с.

223. Методология анализа литературного произведения Текст. М.: Правда, 1988.-462 с.

224. Мечковская Н.Б. Языковой контакт Текст. // Общее языкознание.

225. Минск: Высшая школа, 1983. — 368 с.

226. Миль Л. В поисках «знака явлений» Текст. // Вопросы литературы.1970.- №9.-С.23 -41.

227. Михайловская Н.Г. О художественном билингвизме в советской Литературе Текст. //Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. Т.40. - 1981.

228. Михайловская Н.Г. Культура русской речи в условиях национального русского двуязычия (проблемы лексики) Текст. М.: Наука, 1985.-С. 120-131.

229. Молдавский Д. Степь, стихи и время Текст. // Звезда. 1966. -№3. — С. 15-22.

230. Молодые о себе. О. Сулейменов Текст. // Вопросы литературы. -1962. № 9. -154 с.

231. Назарбаев Н. Слово о моем друге Олжасе Текст. // Каз. Правда. -2006.- 18 мая.-СЛ.

232. Национальный состав населения Республики Казахстан. Т.1.: Итоги переписи населения 1999 года в Республике Казахстан. Статистический сборник. Под ред. А. Смаилова Текст. Алматы, 2000.-234 с.

233. Ницше Фр. Рождение трагедии из духа музыки Текст. Спб;1. Азбука», 2000.-388 с.

234. Ницше Фр. Сумерки кумиров, или Как философствуют молотом Текст. // Ницше Фр. Стихотворения. Философская проза. Спб., 1993. - С. 536- 627.

235. Нургалиев Р. Древо обновления: традиции и современный литературный процесс (Пер. с каз. Н. Ровенского) Текст. А-Ата: Жазушы, 1989.-368 с.

236. Нурпеисов А. Последний долг Текст. Алматы: Атамура, 2000 - 392с.

237. Основные законодательные акты с языком в Республике Казахстан Текст. Алматы: Юрист, 2006. - С. 15.

238. Ошанин Л. О. Сулейменову: стихи Текст. // Простор. 1996. - № 3, -С. 20.

239. Пастернак Б. Л. Охранная грамота Текст. // Пастернак Б.Л. Избранное: В 2 т. Т. 2. - М.: Худ. Лит., 1985. - С. 136 - 223.

240. Портнов В. Жар непосредственности Текст. // Новый мир. — 1963. -№ 9.- С.227 229.

241. Поспелов Г. Н. Теория литературы Текст. М.:Высшая школа,1978. 351 с.

242. Потебня А. А. Мысль и язык Текст. / Потебня А. А. Теоретическая поэтика. -М.: Наука, 1990.-372 с.

243. Поэтические течения в русской литературе конца ХГХ начала XX века: Литературные манифесты и художественная практика: Хрестоматия Текст. / Сост. А. Г. Соколов. - М., Высшая школа, 1988.- 368 с.

244. Проблемы художественной формы социалистического реализма: сб. в 2 т. Текст. М.: Сов. Писатель, 1972. - 292 с.

245. Пропп В.Я. Морфология сказки. 2-е изд. Текст. М.Сов. Россия, 1969.- С. 168.

246. Пугасов М. Олжаса любят в Украине Текст. // Казахская правда. 2006. - 3 мая. - С. 2.

247. Радлов В.В. Из Сибири Текст. М.:Правда, 1989. - С.355 - 410.

248. Рассадин С. И с миром утвердилась связь.Текст. // Юность. -1967.- №9.-С. 82-86.

249. Рахимжанова Г.К. Тюркизмы в русском газетном тексте (на материале СМИ южного региона Республики Казахстан): автореферат Текст. Алматы, 2004. - 26 с.

250. Ровенский Н. Талант и провинциальность Текст. А-Ата.: Мектеп, 1996. - С. 87-130.

251. Ровенский Н. Кактусы и маки Текст. // Простор. 1970. - № 6. -С. 96 - 99.

252. Ровенский Н. Назначить себе высоту Текст. А-Ата: Жазушы, 1973.- 328 с.

253. Ровенский Н. Читая и перечитывая Текст.- А-Ата: Жазушы, 1976.- 232с.

254. Ровенский Н. Олжас Сулейменов Текст. // Простор. 1978 - № 7. С. 7-12.

255. Ровенский Н. Слово сделанное и слово рожденное Текст. //Простор. 1981. - № 6. - С. 125 - 131.

256. Ровенский H. Совпадение. Литературные портреты, статьи, рецензии Текст. А-Ата: Жазушы, 1986.-320с.

257. Роднянская И.Б. Лирический герой Текст. // ЛЭС. М. - 1987. -185 с.

258. Романовская Л. О. Сулейменов больше не считает себя поэтом Текст. // Культура. 2007. - № 49. - С. 3.

259. Розанов В.В. Том 1. Религия и культура Текст. М.: Рольф, 1990. - 636с.

260. Руднев В.П. Морфология реальности. Исследование по философии текста Текст. М.: АГРАФ, - 1996.-541 с.

261. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. Ключевые понятия и тексты Текст. М.: АГРАФ,1998. - 466 с.

262. Рыскулов Т. Из истории борьбы за освобождение Востока. Новый Восток. Кн. 6 Текст. 1924. С. 267 - 270.

263. Сагандыкова Н. Литература народов Казахстана Текст. // Простор. 2004. - № 9. - С. 189 - 191.

264. Садыкова У. Размышления над книгой стихов о творчестве О.Сулейменова Текст. // Ленинская правда. - 1965. - 4 апреля.

265. Сахаров В. Русская романтическая лирика как художественная система Текст. М.: Наука, 1983. - 249 с.

266. Сахаров И.П. Русское народное чернокнижие Текст. СПб, 1997.- 232с.

267. Сарсембаева А.Ж. Анафора в поэзии О.О. Сулейменова. Семантико-стилистический и лингвостатистический аспекты: Автореферат дисс. канд. фил. наук Текст. Алматы, 2005.- 24 с.

268. Сарсембаева А. Ж. Сочетание традиций русского и казахского стихосложения в поэзии О.Сулейменова Текст. / Поиск: Серия гуманитарных наук. 2001. - № 6. - С. 66 - 69.

269. Сарычев В.А. Эстетика русского модернизма. Проблема «жизнетворчества» Текст. Воронеж: Влади, 1991. - 320 с.

270. Серебряков Г. Возвысить степь, не унижая горы. О творчествеказахского поэта О. Сулейменова Текст.// Комсомольская правда. 1967. - 19 октября.

271. Серикова A.A. О социолингвистической типологии двуязычия Текст. Вестник КазНУ. - 2005. - № 5 (87). - С. 96 - 99.

272. Сидоров Е. На мировом кочевье: о поэзии О. Сулейменова Текст. // Простор. 1986. - № 3. - С. 195 - 198.

273. Сидоров Е. В поисках истины. О поэзии Олжаса Сулейменова Текст. // О.Сулейменов. С. соч.: В 7 т. - Т.2. Поэмы. - Алматы: Атамура, 2004.-344 с.

274. Сказки и предания алтайских тувинцев, собраны Эрикой Таубе, «Восточная литература» Текст. РАН Москва. - 1994. - 418 с.

275. Слободнюк C.JI. Идущие путями зла (древний гностицизм и русская литература 1880-1990 гг.) Текст. СПб. - 1998.

276. Словарь литературоведческих терминов (Сост. Л.И. Тимофеев и C.B. Тураев) Текст. М., Высшая школа, 1974. - 482 с.

277. Слово о полку Игореве Текст. М.: Просвещение, 1965. - 231 с.

278. Слуцкий А. Закон сохранения радости (о творчестве

279. О. Сулейменова) Текст. // Подъем. 1966. - № 1. - С. 155 - 156.

280. Слуцкий Б. Поэты театры и поэты - книги Текст. // Молодая гвардия. -1962. - № 12. - С. 8 - 9.

281. Смирнова Н.С. Казахская народная поэзия Текст. А-Ата: Наука,1967.-412 с.

282. Степанов Г.В. О границах лингвистического и литературоведческогоанализа художественного текста Текст. // Известия АН СССР. -Сер. Литературы и языка. 1980. - № 3. - 195 с.

283. Струкова Е. А. Жанровые элементы притчи в романе

284. Ф.М. Достоевского Братья Карамазовы Текст. / Е. А. Струкова // Известия Уральского государственного университета. 2007. -№53.-С. 21-27.

285. Субботин A.C. О поэзии и поэтике Текст. Свердловск: Наука, 1979.- 192 с.

286. Сулейменов О. Писатели Казахстана Текст. А-Ата: Атамура, 1969. - 202 с.

287. Сулейменова Э.Д, Шаймерденова Н.Ж. Словарь социолингвистических терминов Текст. Алматы, 2002. — 36 с.

288. Султанбаев 3. Принцип Нупис: (Н. Султанбаев) Текст. // Новое положение. 2002. - 6 сентября. - С. 15.

289. Творчество Олжаса Сулейменова в оценке зарубежной литературнойкритики Текст. // Мир Евразии: история, современность, перспектива. Труды V Международного Евразийского научного форума. Астана: ЕНУ, 2006. - 238 с.

290. Теория литературных стилей. Многообразие стилей советской литературы. Вопросы типологии Текст. М.: Наука, 1978. - 374 с.

291. Теория литературы. В 3-х Т Текст. М., Флинта, 1962- 1965.

292. Тимофеев JI. И. Слово в стихе Текст. М.: Правда, 1982. - 342 с.

293. Тимофеев JI. И. Основы теории литературы Текст. М.: Высшая Школа, 1966. - 478 с.

294. Ткаченко А. Конь встает на дыбы (О. Сулейменову): стихи Текст. // Простор. 1996 . - № 3. - С. 17.

295. Тодорова Н. Пересекающиеся параллели О. Сулейменова Текст. // Каз. правда. 2002. - 19 июля. - С. 2.

296. Толмачев Г. Повесть об Олжасе Текст. // Простор. 1996. - № 3.-С.6 -8.

297. Толмачев Г. Буря над книгой Текст. // Каз. Правда. 2003. - 15 ноября. - С. 4.

298. Томашевский Б. В. Литературные жанры / Теория литературы. Поэтика Текст. М.: Аспект Пресс, 1996. - С. 206 - 259.

299. Топоров В.Н. Пространство и текст. / Текст: семантика и структура Текст. М.: Флинта, 1983. - 431 с.

300. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ Текст. М.: ОНИКс. - 1995.-322 с.

301. Туксаитова P.O. Художественный билингвизм: к определению

302. Понятия Текст. // Известия Уральского государственного университета. 2005. -№ 9. - С. 198 - 206.

303. Турбин А. Бремя памяти: о стихах О. Сулейменова Текст. // Литературная Газета. 1970. - 17 июня. - С. 4-10.

304. Турсунова Е.Д. Древнепоркский фольклор: истоки и становление

305. Текст. Алматы, 2001. С. 5-62.

306. Тынянов Ю.Н. Литературный факт Текст. М.: Наука, 1993. - 318

307. Тюпа В. И. Художественность чеховского рассказа Текст. М.: Приор издат. - 1989.-342 с.

308. Тюпа В.И. Альтернативный реализм Текст. // Избавление от миражей: Социалистический реализм с разных точек зрения М.: Сов. Писатель, 1990. 521 с.

309. Тюпа В.И. Три стратегии нарративного дискурса Текст. //Дискурс. 1997. - № 3-4.

310. Устинов А. Казахи и русские: эпоха Кунаева Текст. // Нива. -2007. № 5. - С. 148.

311. Феномен Олжаса. Сост. С. Абдулла Текст. Алматы: Дайк-пресс, 2006.-416с.

312. Философский энциклопедический словарь Текст. М.: Высшая школа, 1983. - 840 с.

313. Фрейд 3. Введение в психоанализ: Лекции Текст. М.: Рольф, 1991. -456 с.

314. Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура Текст. М.: Влади, 1991. -296 с.

315. Фрейденберг О.М. Происхождение пародии Текст. Учен.зап. Тартуского Университета. - 1973. - Вып. 308. - 128 с.

316. Фроловская Т. Разные голоса: о русскоязычной поэзии Казахстана Текст. // Простор. 1989. - № 5. - С. 157 - 163.

317. Фуко М. Слова и вещи Текст. СПб. - 1994.-238 с.

318. Хазагеров Г. Семидесятые. Двойничество? Двоемирие? Бинарность? Текст. // Знамя. 1998. - № 12.

319. Хайдегер М. Бытие и время. АЕ) МАТШГЫЕМ Текст. -Москва: Приор издат., 1997. -С.11.

320. Хамраев М. Очерки теории тюркского стиха Текст. А-Ата: Мектеп, 1969. -356 с.

321. Ханазаров К.Х. Решение национально-языковой проблемы в СССР Текст. М.: Политиздат, 1982. - 161с.

322. Хасанов Б.Х. Казахско-русское художественное литературное Двуязычие Текст. А-Ата.: Жазуши, 1990.- 191 с.

323. Хасанов Б.Х. Социально-лингвистические проблемы функционирования государственного языка в Республике Казахстан: автореф. канд. дис. Текст. — Алматы, 1992.-33 с.

324. Хрестоматия по казахской литературе Текст. Челябинск: «Взгляд», - 2001.-216с.

325. Черторижская М.К. Взаимодействие русской и украинской лексики в русских произведениях Т.Г. Шевченко Текст. -Киев: Дрофа, 1981. 96 с.

326. Шабжантаева М.Ш. Звезды казахской литературы Текст. -Кокшетау, 2005. 196 с.

327. Шакенова Э. Художественное освоение мира кочевника. Эстетика. Познание мира традиционным казахским искусством Текст. -Алматы, 1993. 322 с.

328. Шалакметов Одоление страха (о книге О. Сулейменова «Язык письма») Текст. // Новое поколение. 1999. - 5 марта. - С. 9.

329. Шашкина Г.З. Поэма о солнце: о поэме Глиняная книга О.Сулейменова Текст. // Простор. 1995. - № 4 - 5. - С. 121 - 24.

330. Шашкина Г.З. Слово в образной системе поэта (на материале поэзии О.Сулейменова): Дис. канд. фил. Наук Текст. -Алматы, 1996. 26 с.

331. Шашкина Г.З. «Ландшафтное» мировосприятие О. Сулейменова Текст. // Евразия. 2002. - № 4. - С. 29 - 35.

332. Шашкова Л. Под знаком Олжаса Текст. // Простор. 2006. - №5. С. 27 - 32.

333. Швейцер А.Д. Современная социолингвистика. Теория, проблемы, Методы Текст. М.: Наука, 1976. - 133 с.

334. Щербакова Т. Огня силуэт: размышления о поэзии О. Сулейменова Текст. Алматы, 2001. - 196 с.

335. Шиленко О. Ругают? Значит читают Текст. // Простор. — 2007. - №7. - С. 154. - 158.

336. Шкловский В.Б. Гамбургский счет Текст. М.: Фаворит, 1990 - 238 с.

337. Шкловский В.Б. Метафора и сюжет / Шкловский В.Б. Повести о прозе. Размышления и разборы. Т.1 Текст. М.: Московский рабочий, 1966. - С. 86-89.

338. Шкловский В.Б. О простейших способах анализа предмета / Шкловский В.Б. Повести о прозе. Размышления и разборы. Т.1

339. Текст. -М.: Московский рабочий. 1966. - С.32 - 38.

340. Щеглов Лев. Уважать свои стихи! О книгах русскоязычныхпоэтов Казахстана Текст. // Простор. 1973. - № 4. - С. 106- 109.

341. Щуплов А. Олжас Сулейменов: каждый поэт создает свой «глобус»

342. Текст. // Российская газета (приложение «Союз Беларусь Россия»). - 2005. - 22 сентября. - С. 3.

343. Эйхенбаум Б. М. Литературный быт. / Эйхенбаум Б. М. О литературе Текст. М.: Прогресс, 1987. - 528 с.

344. Энциклопедический словарь: В 3 т. Текст. М.: Высшая школа, 1950- 1953.

345. Эпштейн М. Парадоксы новизны: о литературном развитии XIX -XX веков Текст. М.:Правда, 1988. - С. 56-65.

346. Эткинд А. Содом и Психея: Очерки интеллектуальной истории Серебряного века Текст. М.: Издательство, 1996. - 413 с.

347. Эткинд Е. Разговор о стихах Текст. М.: Изд-во ЛКИ, 1970. - С. 22-31.

348. Юнг К.Г. Феномен духа в искусстве и науке. Собр. соч. в 19 т. Текст. М.: Ренессанс, 1992.339. «Язык письма»: ее издание осуществлено Посольством РК на Украинском языке Текст. // Деловая неделя. 2006. - 7 апреля. - С. 2.

349. Якименко В.Л. Условные формы в современной прозе /Современнаярусская советская литература. Часть 2 Текст. М., 1987.— С. 32.

350. Якобсон А. Конец трагедии. Текст. Вильнюс — Москва, 1992. - 197 с.

351. Якобсон Р. Вопросы поэтики / Якобсон Р. Работы по поэтике Текст. М.:РУДН, 1987. - С. 80 - 99.

352. Якобсон Р. О художественном реализме Текст. / Там же - С. 387-394.

353. Ясперс Карл. Введение в философию Текст. —Минск, 2000.- 621 с.