автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему:
Житие Лазаря Муромского. Анализ грамматической нормы

  • Год: 1995
  • Автор научной работы: Крылова, Татьяна Владимировна
  • Ученая cтепень: кандидата филологических наук
  • Место защиты диссертации: Москва
  • Код cпециальности ВАК: 10.02.01
Автореферат по филологии на тему 'Житие Лазаря Муромского. Анализ грамматической нормы'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Житие Лазаря Муромского. Анализ грамматической нормы"

:з од

На правах рукописи

КРЫЛОВА ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА

ЖИТИЕ ЛАЗАРЯ МУРОМСКОГО. АНАЛИЗ ГРАММАТИЧЕСКОЙ НОРНЫ.

Специальность 10.02.01 - Русский язык

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата Филологических наук

Москва - 1995

Работа выполнена на кафедре русского языка филологического акультета Косковского государственного университета имени . В. Ломоносова.

аучный руководитель - доктор Филологических наук,

профессор Б. А. Успенский Фишальные оппоненты:, - доктор Филологических наук

А. М. Молдован - кандидат Филологических наук, доцент /1. Г. Чапаева едушая организация: - Московский Педагогический

Университет

Зашта диссертации состоится на

аседании диссертационного совета К-053, 05. 37 при Московском >сударственном университете им. И. В. Ломоносова.

Адрес: 119899, ГСП, Москва, В-234, Воробьевы горы, МГУ, -й корпус гуманитарных Факультетов, Филологический Факультет.

с диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МГУ.

Автореферат разослан 1995г.

ктуальность и новизна диссертации. Объектом данного иссле-ия стало жизнеописание Лазаря Муромского, основателя Муром-монастыря (ум. 8 марта 1391 г.). которому Житие приписыва-ссию передачи новгородскому епископу Василию Повести о бе-лобуке. житие Лазаря Муромского (жлю построено в форме ду-го завещания, записанного со слов Лазаря его преемником сием. 1ЛМ ранее не было опубликовано и впервые становится том лингвистического .исследования. Кроме того, актуальность ния 1/1М определяется уже самой его ханровои принадлежностью, льку данное Житие представляет собой автобиографию, что яв-я отклонением от классической системы литературных жанров, тых в Древней Руси. Новизна жанра автобиографии обуславлива-льшую свободу языка, по сравнению с текстами традиционных в (в том числе, традиционного жития), Это приводит к расти-> спектра элементов, которые могут появиться в книжном тексте, то оказывается возможным сопоставить между собой широкий круг нтов, сравнив их осмысление и статус. Кроме того, отклонение люса стандартного языка, Фиксируемое в подобных текстах, непозволяет высветить взаимоотношения и особенности осмысле-азличных книжных элементов (именно в таких текстах появляют-клонения на уровне Форм простых претеритов, дв, числа и дру-орм, максимально трудных для воспроизведения, которые отра-их особое положение среди элементов книжного текста). Изуче-71М как памятника, отражающего грамматическую норму 17в., еше и потому, что в этот период закладывались нормы совре-го русского литературного языка, причем в этом смысле Житие ится к памятникам, представляющим максимальный интерес в си-юей причастности к традиции гибридного ЦСЯ, которая сыграла ¡ную роль в Формировании русского литературного языка нового ■ни.

Материалом исследования послужили 4 списка ЖЖ Два из них,

ПОД ЗаГОЛОВКОМ Нвгаао о<ГигеЖи /¡рТтнл ,, 'еже. есть сГ-и/

м^, представляют пространную редакцию ЖЛМ в ее более полном варианте !ПР-1) и менее полном (ПР-2). Они датируются, соответствено, кондом 50-х годов 17 в. (ГИМ. Собр. Увар. N 54Е) и 18 в. (ГБЛ, Собрание Унд. , N 146). Два других списка, под эаго ловком ПеНси £^к.Лло^\ZcTpcii, содержат краткую редакцию (ЕР и датируются, соответственно, н. 16 в. (РНБ, собр. Михайловского, N 3840) и 19 в. (РНБ, собр. старообр. Волк, молите, дома, Н 88).

основные задачи работы. При изучении ¡Ш мы сосредоточились преимущественно на области грамматики. Наша задача заключалась в том, чтобы на материале анализа грамматической нормы трех редакций ЖЛМ попытаться установить, какие факторы определяли характер осмысления грамматических элементов в ЦСЯ 17 . • б , и какова об-пая иерархия элементов по значимости, а также построить модели грамматической нормы для всех трех редакций.

Практическая значимость работы заключается в том, что материал диссертации может быть использован при подготовке обших и :пеииальных вузовских курсов по истории русского языка. Результаты исследований могут оказаться полезны при изучении гибрид-зой разновидности церковнославянского языка, а также при разработке теоретических проблем, связанных с изучением нормы ЦСЯ.

Апробация работы. Положения диссертации были изложены в док-таде на Международной конференции молодых Филологов, проходившей з Тартусском университете /май 1995 г./. По теме.диссертации под' ■•отовлены к печати статьи, названия которых приводятся в конце гвтореферата. Материалы диссертации были использованы при прове-1ении семинаров по истории русского литературного языка.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав,

ржалгих анализ грамматической нормы лр-1, пр-2 и кр. заключе-и библиографии.

Во введении обсуждаются проблемы, связанные с местом создатели (сушествует возможность его новгородского происхождения) о датировкой (она колеблется у разных исследователеи-истори-между Н и 17 вв.). Далее во введении рассматривается жанро-спеииФика зж Формулируются основные задачи исследования, чается обшая концепция нормы церковнославянского текста и зеляются основные направления ее изучения, книжная норма на каждом ее участке строится на основе выбора ' между "дистантными" Формами, противопоставленными разговори Формами разговорного языка. На характер выбора могут ока-7ь влияние следующие Факторы: ¡непозиционные, постоянные Факторы:

1. Характер разговорного элемента (степень его допусти: в книжном тексте).

2. Характер "дистантного" элемента (степень его значимос-я книжного текста).

озидионные Факторы:

3. Синтаксическая позиция.

4. Лексическое наполнение.

5. Тип контекста.

грактер дистантного элемента, мы предлагаем различать 2 типа штных" элементов:

¡ементы, задающие дистанцию на формальном уровне, либо на * нетрадиционной для данной части речи грамматической кате-(Г.К.), например, на уровне Г.К. лица и одушевленности у в плане отсутствия реализации первой и наличия реализации ;, Соответствующие "дистантные" элементы могут быть более

или менее значимыми для книжной нормы, причем первое проявляется в их использовании в качестве единственно возможной Формы (такие элементы можно назвать обязательными "Формально-дистантными"). Осмысление "дистантных" элементов в качестве относительно малозначимых проявляется в возникновении вариативности, которая обыч но в этих случаях носит относительно свободный характер, 2. Наряду с этим мы выделяем элементы, противопоставление соответствующим разговорным на уровне Г,К., характеризующих традиционную систему, в сфере которых живой язык оказывается беднее, чем книжный (Формы Зв, п.,дв. ч. , аор, имп,, согл. прич. , Д. е.). По сравнению с чисто "Формально-дистантными" элементами такие элементы воспринимаются как более значимые, поскольку противопостав ленность разговорным Форман затрагивает здесь семантический уровень. Более значимыми оказываются рассматриваемые элементы и по сравнению с элементами, противопоставленными разговорным на уров не нетрадиционной для данной части речи Г. К. Это объясняется иск лючительной важностью для ЦСЯ фактора традиционности.

Восприятие рассматривамых элементов как максимально значимых приводит к тому, что они 1) получают возможность употребляться з пределами закономерной для них грамматической позиции в значении маркеров "высокого" контекста. По той же причине: 2) последовательность реализации соответствующей Г.К. и употребления соответ ствуюших Форм (напр. дв. ч., согл. прич. ) не является в данном случае жестким требованием, точно так же, 3) аграмматизмы, возни каюшие вследствие трудности пересчета на уровне рассматриваемых элементов, оказываются явлением вполне допустимым. (Причина этог в том, что сам Факт употребления этих элементов, как максимально значимых для книжного текста, независимо от наличия/отсутствия смешения морфологических показателей и последовательности употре

ния соответствующих форм, уже является знаком книжного текста).

Тип контекста.(Семантико-стилистическая дифференциация Форм). связи с тем, что в сфере морфологии в Ю вариативность пред-авляет собой допустимое явление, такой тип дифференциации может зникнуть только в том случае, если дистанция" между Формами ошу-этся как достаточно большая, в частности, если они противопос-влены друг другу не только на внешнем уровне, но и на уровне кантики, т. е. на уровне Г, К., или же в том случае, если одна из рм несопоставима с другой по своей употребительности в книжном <сте. В пределах текста ЖЛМ выделяются различные типы контекс-з:

А. "Высокии контекст". 1) Контексты, имеющие сакральное содержание: рассказы о чуде-а также Фрагменты, сообщающие о реальных событиях биографии зоя, которым приписывается особая значимость (в первую очередь, 1гменты, где речь идет о кончине героя, т. к. в рамках жития :рть рассматривается в качестве наиболее значимого события все-жизненного пути, его высшей точки),

5) Контексты, принадлежащие к "высоким" жанрам (поучение, мо-гва, торжественное обращение) или выделенные в качестве элемен-з, организующих повествование (заголовков), т.е. функционально 1чимые.

з) Контексты, характеризующиеся повышенной эмоциональностью и >бразительностью повествования, те, где на первый план выходит нательный момент.

Б. "Низкий" контекст. :педиФика жанра жития предопределяет актуальность противопос-шения 'нейтрального/высокого', при том, что противопоставление >йтрального/низкого' отступает на второй план, восприятие кон-

'екста как более или менее "низкого" возможна, если он содержит лементы бытового диалога, а также в том случае, если идет речь • резко отрицательных героях.

Чтобы понять некоторые обшие особенности нормы, представленной I редакциях ЖУШ, следует учитывать, что все они, как оригинальные ■ексты, в той или иной мере включают гибридный элемент, в силу особенностей самого механизма их создания, предполагающего условию ориентацию на традиционные тексты как образец книжной нормы. >та условная ориентация заключается в символическом маркировании :нижности на уровне отдельных сигналов, что Формирует установку га их разнообразие, эта установка определяет действие двух тен-1енций, первую из которых мы назовем законом экономии однородных дистантных" средств. Ее суть которой состоит в стремлении ограни [ить употребление в узком контексте "дистантных" элементов, дуб-шруюших друг друга, Ери этом, как правило, роль маркера книжное-ги достается первой форме из двух или нескольких однородных ;именно за ней закрепляется соответствующий показатель, отмечаю-аий дистанцию по отношению к живому языку), тогда как Форма, :ледуюшая за ней, лишена последнего, в силу его избыточности, Эта тенденция совмешается с другой: тенденцией к обогащению кон-гекста разнородными "дистантными" элементами, осмысляемыми как :инонимичные.

Глава 1. Грамматическая норма ПР-1.-I. Имена существительные.

I.1. Позиции, связанные с проблемой потенциально вариатив-шх Форм.

1.1. Женское склонение. Продуктивн. тип. (Основы на *]а ) а) Р. ед., Д., м. ед., б) и. ,в. мн.

На уровне первых двух групп позиций (Р. ед. и Д., М. ед.) ПР-1 монстрирует предпочтение форм на -и-, при том. что для Р. ед. и являются относительно новыми (для Д.. И. ед. эти Формы тради-онны). основная причина устойчивости -и- Флексии в парадигме .ч. основ на заключается в том, что на уровне субстантивно-склонения это ноЕое окончание получает очень широкую поддержку зди традиционных Флексии мягких женских склонении в ед.ч.: оно зпадает, во-первых, с традиционными Флексиями Д. ,Н. ед. -склоняя. а также с унифицированной -и- Флексией Р.-Д.-М. - склони, отличающегося в книжном языке значительной активностью, [енно влияние суш. типа "кость" обусловило закрепление униЕер-ьнои -и- Флексии косв. падежей в парадигме суш. типа "земля" в оторых диалектных системах (в том числе, северо-кривичской), что причину устойчивости Форм Р.ед. у-им (при последова-ьном сохранении -и- Форм в д. и И. ед.) можно видеть еше и во чнии с.-з. диалектной системы. Вместе с тем, победа -и- Флек-в данном случае не может объясняться одним лишь прямым влия-1 диалектных с.-з. Форм в чистом виде; на это указывает тот \ что аналогичное явление мы наблюдаем не только в ПР-1, но и >угих редакциях жш, в которых отсутствуют явные новгородизмы). На уровне позиций И., В. мн. мы наблюдаем в ПР-1 противопо-ую картину: в качестве основных здесь сохраняются традидион--Ъ - формы, тогда как новые -и- формы находятся в меньшинст-Основнэто причину этого мы видим в том, что в пределах пара-а мн.ч. -и- Флексия И,В. мн. не получает поддержки среди про-5кончаний самого уй-склонения, что же касается*/' -склонения, "'о влияние во мн. ч. затруднено по ряду обстоятельств. Во-пер-в пределах парадигмы мн. ч., вследствие нерелевантности для родовых различии, внутриродовая унификация не играет той

юли, что в ед.ч., и это не может не ослаблять влияния парадигмы ;н.ч. слов типа "кость" на парадигму слов типа "земля". Кроме тоо. изначально во мн. ч. между этими типами склонения отсутствова-а формальная близость, восстанавливаемая для ед. ч., где Д., М. jй-склонения совпадал с Д.»М., Р."Т - склонения.

1. 2. Женское склонение. Непродуктивные типы (на * сог-асныи и на -*а). Р. ед.

Здесь мы снова сталкиваемся с активностью -и- Форм, которые ПР-1 оказываются для рассматриваемых суш. либо единственно воз-эжными (^зл^), либо наиболее употребительными, при эпизодически сохранении исходных -е- Форм как Факультативных кмтри - Зр., ■7рс -1р.). К причинам закрепления -и- форм в Р. ед. искомых суш. цс основных мы относим, среди прочего, архаичный характер этих >рм, а также искусственный характер Форм типа (как и

и , ¿¡>мми и пр.), которые создают предпосылки для осмысления 'их Форм как допустимых в книжном тексте; вместе с тем, основны-[ и нормативными эти Формы делает поддержка со стороны Форм ед.умли.косщ, именно в результате унификации на уровне мягких неких склонений в книжном языке вырабатывается единая -и- Флек-:я, функционирующая в качестве основной и нормативной в Р. ед. щ. "мать", "церковь", как и сущ. "земля". Тот факт, что униФи-ция на уровне Р.ед. суш. "мать", "церковь" не является полной, объясняем отчасти традиционным характером рассматриваемой -/-е- вариативности, при том, что традиционная вариативность охо поддается упорядочению. Кроме того, сохранение Формымтре , ряду с мгра может объясняться тем, что вторая из них аналогична рме, закрепившейся в большинстве диалектов живого языка, что :колько ослабляет ее позиции в книжном языке.

1. 3. мужское склонение. Продуктивный тип (основы на И. ед., в. нн.

По сравнению с ^а - склонением, '¡о - склонение в ПР-1 демон-1рует еще большую употребительность -и- Флексии, которая не >ко сохраняется в м, ед., но и становится основной в В. мн. может объясняться тем, что на уровне ")0 - склонения -и- окон-1е получило поддержку со стороны традиционных Форм И. мн. Кро-'ого, влияние - склонения, способное приводить к победе -и-:сии в в.мн. , на парадигму суш, с основой на - является бо-значительным, чем в случае с - склонением, из-за большей [альнои близости суи. типа "конь" и "гость" (по сравнению с "земля" и "кость").

1.4. Мужское склонение. Непродуктивный тип (Основы на ) Р. ед.

Здесь в ПР-1 также Фиксируется вариативность -и-/-е- Форм ;., сохраняемая благодаря своему традиционному характеру, од-

соотношение вариантов меняется: предпочтение отдается -е-:е {уие. -2р., £ни -1р. ). причину этого мы видим в том, что ■ ь отсутствует почва для унификации, т. к. суш. м. рода в книж-языке, как и в разговорнож утратили способность изменяться Г - склонению.

I.2. Проблема грамматических категорий.

2.1. Категория одушевленности. В отличие от ед.ч., где оформление категории одушевленности ется для ПР-1 (и других) нормальным явлением, во мн.ч. оду-енные формы В. мн. =р. мн. оказываются за пределами нормы. При-этого мы видим не только в достаточно позднем распростране-категории одушевленности на мн. ч. в живом языке, но и в том, стремление книжного языка к усложнению своей грамматической

структуры путей реализации добавочной грамматической категории (лица у суш.), способствовавшее упрочению положения в книжной норме Формы В. =Р. в ед.ч., во мн.ч. могло реализоваться иначе. Будучи стимулирована наличием в живом языке одушевленных Форм В, п., эта тенденция могла проявиться в книжном языке по-своему: не в виде прямой установки на непосредственное включение в норму разговорной Формы В. =Р., а в виде стремления к снятию омонимии И. -В. у личных суш., осознаваемой как нежелательная. Условия для этого исходно существовали в пределах парадигмы мн. ч., где книжный язык и без усвоения новой формы в.мн. =Р.мн. имел достаточные ресурсы для борьбы с омонимией И.-В.мн. у личных суш., поскольку в разряд личных входили только суш. м.р., а у них омонимия И. -в. мн. отсутствовала изначально. Если же омонимия И. мн. -В. мн. все же возникала в книжном языке (см. суш. с основой на -у, которые в ПР-1 Фиксируются в В. мн. с -и- окончанием, и, тем самым, утрачивают исходную -и-/-'а- противопоставленность И. мн./В. мн.), у личных суш. она немедленно устранялась путем модификации Формы 1, мн. под влиянием"!"-склонения, чья -ие- Флексия И. мн. закрепи-ись в значении специфически "личной".

Таким образом, во мн.ч. в книжном языке отсутствовала необходи-юсть использовать разговорные Формы В. мн. =Р. мн. для того, чтобы :ротивопоставить И. мн./В. мн, личных сущ., что могло задержать, оявление здесь таких Форм.

£. 2, Категория лица.

Развитие этой категории в книжном языке могло приводить к пеииализации некоторых флексий на выражении значения липа. Сада тносится уже упоминавшаяся флексия И.мн. -ие-, а также Флексия ед. -ови-. При этом функциональная близость -ови- и -ие- не источает различий в употреблении, фиксируемых в ПР-1. Они заключа-

ются в том, что -ови-, по сравнению с -ие-, отличается большей универсальностью, присоединяясь к любым суш., независимо от характера основы, тогда как использование -ие- ограничено суш. с мягкой основой, кроме того,'у -ови-, в отличие от -ие-, отсутствует однозначная закрепленность за личными сущ. вместе с тем, ^потребление -ови- как показателя лица носит менее обязательный {арактер, чем -ие-.

Первые две особенности -ови- мы склонны объяснять более ран-шм распадом -ы-склонения, по сравнению с\ -склонением. В ре-(ультате. во-первых, -ови- окончание сумело в большей степени »мансипироваться и практически утратило связь с определенной ис-:однои парадигмои суш. , получив способность присоединяться к суш. :сех типов (тогда как -ие- Флексия сохранила закрепленность за уш. с мягкой основой как память о том, что она не смогла оконча-ельно оторваться от*Г -склонения), Во-вторых, именно вследствие аннего распада -й -склонения, специализации -ови- Флексии на вы-ажении значения лица предшествовал этап, когда Флексия -ови-вободно могла присоединяться к любым суш. (не только личным); эту пособность она сохранила и в дальнейшем. В свою очередь, возмож-эсть использования этого окончания неличными сущ. должна была риводить к ослаблению его восприятия как однозначного маркера та, отсюда- факультативность использования -ови- Флексии в ед. личных суш. Вместе с тем, обязательность -ие- форм для лич-IX суш. может объясняться тем, что они дважды маркируют значение та, задавая "внешнюю" противопоставленность по отношению к И. мн. ■личных сущ., а также "внутреннюю" по отношению к В. мн. самих [чных суш. , постольку, поскольку такая "внутренняя" противопос-вленность релевантна для оформления значения лица.

В связи с тем, что форма на -ови-, в отличие от -ие-, даже в

пределах личн.- суш. функционирует лишь в качестве неосновного варианта (наряду с -у- формой), встает задача хотя бы приблизительного определения мотивации выбора. Обстоятельства, способствующие з ПР-1 употреблению -ови- Флексии в д. ед. личных суш.:

1. Отсутствие предлога "к", способного вытеснять -ови-[■лексию как чрезмерно "массивную".

2. Употребление личн. суш. в Д. ед. в качестве суоъекта >борота Д. С.

3. Принадлежность личн. суш. в Д. ед, к разряду имен собст-¡енных.

4. Заполнение позиции Д. ед. существительными, называющими

, —%

;ога \¿iÍ4,iybu ). в случаях 2-4 имеет место усиление значения иша и его актуализация, не говоря о тон, что "высокое" лексичес-:ое значение суш. в случае 4 и "книжность" синтаксическои конст-'укиии в случае 2 благоприятствуют выбору -ови- Флексии как "дис-антной". Однако в целом для ПР-l нельзя говорить о четком рас-ределении -ови-/-у- вариантов, но лишь об обших тенденциях. От-осительно свободное вариирование -у-/-ови- вариантов (как и и-/-е- вариантов в Р.ед. склонений на -Ч, --й) объясняется опять-аки тем, что эта вариативность носит характер традиционном, при ом. что последняя плохо поддается упорядочению, однако, в отли-ие от -е- флексии Р. ед. суш. на -Ч.М.-ови- флексия в Д. ед. ока-ывается, несомненно, более активной, поскольку за ней закрепля-тся специальное грамматическое значение ("личности"), что под-ерживает ее жизненность.

2. 3. Категория падежа (Формы Зв. п. ). функционирование форм Зв.п. , принадлежащих к разряду макси-ально значимых для книжного текста "дистантных" элементов, лише-э двух важных особенностей, отличаюших функционирование таких

элементов в рассматриваемых редакциях: здесь практически отсутствуют аграмматизмы, а также ошибки, связанные с отсутствием реали-?аиии значения Зв.пад. Основная причина этого, на наш взгляд, :остоит в относительном легкости пересчета, к которому должен 1РИоегать книжник при моделировании форм Зв. п. , особенно, по :равненик> с пересчетом на уровне дв. ч.

Из всех особенностей, отличаших элементы указанного разряда, ¡.ля Форм Зв. пад. наиболее характерно расширенное использование в позиции И. ед.) в качестве показателя "высокого" контекста, от->ажаюшее восприятие подобных форм как свободного стилистического редства. Появлению формы Зв. падежа вместо И. п. благоприятствует ункционирование сущ. в качестве приложения, когда прямое значе-ие суььекта, основное для И. п. суш. , отсутствует, что облегчает амену Формы И. п. Формой зв. п., тем более, что некоторая обособ-енность, "выделенность" приложения делает его похожим на обраше-ие.

2.4, Категория числа (Формы дв. ч.). В отличие от Форм Зв.пад. , формы дв. ч. употребляются значитель-> менее последовательно, кроме того, здесь возможно появление "рамматизмов. Это связано с большей сложностью механизма пере-1ета, применяемого при воссоздании Форм дв.ч., по сравнению с ?ресчетом на уровне Зв. пад. Сказанное проявляется, прежде всего, I Формальном уровне: моделирование Форм дв. ч. предполагает расселение грамматических показателей не только по типам склоне-:я, но и по падежам, для моделирования Форм Зв. пад. достаточно итывать тип склонения, т. к. числовые различия не участвуют в ресчете. Кроме того, пересчет в случае дв.ч. оказывается более ожным и на семантическом уровне: если для установления значе-я Зв.п. достаточно воспользоваться некоторыми Формальными

ориентирами (интонация, частица которые маркируют обраще-

ние, не утратившее своей актуальности в качестве элемента выск; зывания с исчезновением грамматических средств его оформления, для установления значения дв. ч. таких ориентиров не существует, необходимо опираться только на смысл, т. к. значение дв.ч., как чисто грамматическое, бесследно исчезло, слившись со значением мн. ч. Следствием смысловой сложности пересчета с мн.ч. на дв. ч является нерегулярность реализации значения дв.ч. (и возникнове ние Форм мн.ч. в позиции дв. ч. ), также как следствием Формально "морфологической" сложности этого пересчета является возникнове ние аграмматизмов в виде смешения падежных показателей.

Обстоятельства, способствуюшие или препятствующие реализаци; значения дв. ч. в ПР-1:. К первым относится заполнение позиции дв. ч. суш. со значением парных предметов ( лексическая мотивация), а также наличие при суш. слов "два", "оба" (синтаксическа! мотивация). Что касается условии, препятствующих употреблению Форм дв. ч. , то использование этих Форм затруднено в позициях Д. и Т. п. Это может быть связано, на наш взгляд, с омонимиеи Д. -т. п.. возникающей в пределах дв. ч. и значительно более нежелс тельной, нежели аналогичная омонимия Р. -Н. п. дв. ч. и И. -В. п. дв. ч. Действительно, омонимия И-В вообще не является специфичное для дв. ч. и в целом не противоречит внутренним языковым тенденциям, что же касается омонимии Р.-И., то она легко снимается за счет обязательного наличия предлога в М.п. Напротив, неразличени д. -Т. п. опасно, во-пеРЕЫх, тем, что для обоих указанных падежей основным является беспредложное употребление, во-вторых, тем, чт при смешении Д. и Т. п. возникает опасность неразличения принципи ально противоположных актантов (ко всему прочему, замещаемых в обоих случаях личными суш.), а именно, адресата и субъекта.

- 1Ь -

Следствием этого является Фиксируемое в ПР-1 (и в других) стремление избежать использования Формы Д.-Т. дв. или же. по крайней мере, преодолеть бифункциональность -ма- Формы, закрепив ее, преимущественным образом, за позициеи Д. дв. как основной. (Кроме того, по сравнению с именами затруднено употребление Формы дв. ч. глаголов. Это может быть объяснено тем, что глагольные Формы из всех согласуемых наименее приспособлены к абстрактно-грамматическому согласованию, при возникновении противоречия между Формальным значением рода и числа и реальным значением они тяготеют к согласованию по смыслу, отсюда - нехарактерность для них форм ав, ч. ).

Далее разбираются аграмматизмы, встреченные нами на уровне цв.ч., а также случаи использования форм дв. ч. в роли относительно свободного показателя "высокого" контекста вне позиции дв. ч.

1.3. Проблема собирательных существительных.

Все рассматриваемые редакции, включая ПР-1, отражают стремле-*ие к последовательному сохранению традиционных особенностей функционирования собирательного образования "братия" в качестве Формы ед.ч. со значением совокупности, это проявляется в согласо-зании его с формами ед.ч. имен (глаголы, тяготеющие к согласова-шю по смыслу, стоят при сущ. "братия" во мн.ч.). а также в пос-1едовательном сохранении этим суш. парадигмы ед.ч. Мы объясняем »то тем, что здесь различие на уровне парадигм могло быть осмыс-1ено как различие лексического порядка, так что возникала лекси-[еская оппозиция: <"братия-г, лишенная форм мн.ч.,/ "братия-2", >ункционируюшая как Форма мн.ч. лексемы "брат">. (При том, что [ервая лексема, со значением собирательности, осмыслялась как бо-[ее книжная, вторая, с разделительным значением, - как менее книж-:ая).

Вместе с тем, восприятию этих образований как различных лек сем в большой степени способствовало и то, что сама идея "братии-1" в значении соединения в родстве весьма актуальна для христианском духовной культуры, и, в результате, за этим вариан том закрепилось совершенно осооое лексическое значение, отражаю шее область его применения, а именно, значение монастырской оош: ны. О том, что без этого противопоставленность рассмотренных об разовании не может оформляться как полноценная лексическая (и, соответственно, становится менее обязательной), говорит судьба образования "господия", аналогичного образованию "братия". В от личие от последнего, "господия" в наших редакциях осмысляется к Форма мн.ч. (Ср. Зв. п. мси , но^с,/,^ ^у). В данном случа осмысление формы гу/и , восходяшеи к зв. ед., в качестве формы мн. ч., на которое указывает согласование с мн. ч. местоимения, могло быть дополнительно спровоцировано сближением с Формами ти л^^.с. характерно, что именно сущ. "господие", но не "братия" использует потенциальную возможность понимания -е- Формы, восхо дяшеи к Зв. ед. , как И. (- Зв. ) мн. личных сущ.

II. Прилагательные.

11.1. Позиции Д., Н. ед. ж. р. и М. ед. м. и ср. р. полных прилагательных (вариативность форм).

В рассматриваемых позициях ЛР-1(и прочие) демонстрирует отн сительно свободную вариативность Форм с окончаниями-¿и-/-ой-, -4мь-/-омь- с преобладанием форм, содержащих элемент 4-, как ос новных. Значительную распространенность в ПР-1 неисконных Форм Флексиями -ой-/-омь-, которые для отдельных прилаг. оказываются единственно возможными, мы объясняем их архаичностью, а также о сутствием резкой Формальной противопоставленности -Ь- образован ям, что способствует их осмыслению в качестве допустимых в книж

ном тексте. Обстоятельства, способствующие употреблению -о- Форм

1. Основа на заднеязычный (в данном случае использование Флексии с -о- показателем устраняет необходимость чередования ко нечного согласного). См. ¿'\ для данного прилаг. -о- Форм: являются единственно возможными.

2. Специфически русская семантика. См »о.ис'\ *<.•.; ,-yvW .

3. Отсутствие при прилагательном -к- Формы суш., которая могла бы поддержать аналогичную форму прилаг. на -Ь-.

4. Смысловая соотнесенность с местоимением. См.но^ч^-'арпн 11.2. Позиция Р. ед. ж. р., И., В. мн. ж. р.. В. мн. м. р. и

II. 3. Позиция Р. ед. м. р.

На уровне этих двух групп позиции, по сравнению с предыдущими, ир-1 демонстрирует значительно более строгую норму, это отчасти объясняется более резкой Формальной противопоставленностью соответствующим разговорным формам, восстанавливаемой в целом ДЛ5 Форм на -ыя-, -aro- по сравнению с -tu-, -Im- Формами. (Для -ыя-Форм максимальная Формальная дистанция Фиксируется в позиции Р. ei к. р., в этой же позиции положение -ыя- форм усилено еще и поздно происхождением соответствующей разговорной Формы (на -ой-)). Кро-^е того, позиция -ыя- форм укрепляется еще и за счет их распространенности в книжной парадигме полных прилаг. В результате на уровне всех рассматриваемых позиций употребление -ыя-, -aro- Форь loсит в ПР-1 практически безальтернативный характер. При этом 1нализ примеров показывает, что флексия -aro- осознавалась создателями ПР-1 как еше более необходимый и характерный для книжного 1зыка показатель, чем -ыя-. Так, главенство -aro- в позиции Р. ед. з 11Р-1 является абсолютным (тогда как -ыя- в принципе может чере-юваться в ПР-1 с -wf>- (-ые-) в позиции Р. ед. ж. р., хотя таких химеров всего два). Кроме того, -aro- способно проникать в пара-

дигму местоименных слов (¿^«/.'..-.л - гр. L-t - lp. ). Стабильность нормы в Р. ед. отчасти обеспечивается простотой механизма пересчета, чего нельзя сказать о позициях, связанных с использованием -ыя-, поскольку в живом языке на эти позиции нередко приходятся синкретичные Формы (ср. Р. ед. ж. р. (-ой-) = Д. ед. ж. р., В. мн. ж., м. р. (-ые-) - И. мн. м. р. ); при отстутсвии синкретизма в книжном языке. Кроме того, представление о -aro- как о максималь но обязательном "дистантном" показателе усугубляется еше и его однозначной связью с м.р., при том, что, по нашим наблюдениям, позиция м. р. всегда тяготеет к более строгой норме из-за представления о м. р. как о первичном, основном.

III. Глагол. Употребление Форм аориста и имперфекта.

Входя в разряд максимально значимых "дистантных" элементов н ряду с формами дв.ч. и зв. п., простые претериты по-своему реализуют те возможности, которыми обладают элементы этого разряда. Для них нехарактерно употребление в роли свободных стилистически: показателей. Кроме того, в ПР-1 (и в других) они, в отличие от Форм дв.ч.. всегда употребляются последовательно и регулярно (не чередуясь с -л- Формами), несмотря на то, что пересчет на уровне аор. и имп. является не менее сложным, чем на уровне дв.ч. (и принципиально противопоставлен пересчету на уровне Зв.п. как бо-riee простому), поскольку ставит задачу распределения форм по дву! зараметрам- по числу и лицу, при полном отсутствии категории лиц; г -л- Форм в живом языке. Причины последовательности и регулярное ги употребления Форм аор. и имп. (в отличие от Форм дв. ч. ):

Во-первых, определенную роль могла играть формальная специфичность аор. и имп., в целом, более резкая, нежели в в случае с нормами дв. ч., которые нередко оказываются омонимичны той или 1Нои разговорной форме (см. формы И. -В. , Р. -М. дв. ч. имен), или

се противопоставлены разговорный Формам недостаточно ярко (см. >ормы Д. -Т. дв. имен, близкие как к формам Д. мн., так и к Формам '. мн, живого языка).

Во-вторых, последовательный характер употребления аор. и имп. ожет являться следствием того, что, в отличие от форм дв. ч. . ротивопоставленных в языковом сознании мн. ч. в первую очередь на ровне категориально-семантическом, аор. и имп. противостоят -л-ормам в первую очередь на уровне всей парадигмы, т. е. на фор-альном уровне, а лишь затем-на уровне категориальном, выступая режде всего в качестве обязательных формально-дистантных элементе. подобно -aro-, -ыя- Формам. Причины второстепенности катего-1ального пересчета по сравнению с Формальным в данном случае >жно видеть в том, что противопоставленность на уровне объема К,, как в случае с дв.ч. , имеет характер более явный, чем про-[вопоставленность на уровне набора Г. К., как в случае с аор. и щ., или же в том, что категория числа вообще является более обальной, чем категория лица. Кроме того, первичность Формаль-го пересчета при моделировании простых претеритов может обьяс-ться, опять-таки, их резкой Формальной специфичностью. Именно рвичность Формального пересчета, проявляющаяся в том, что, мо-лируя форму аор. или имп. , книжник ставил в соответствие -л-рме всю парадигму форм, и лишь затем решал вопрос о лице, стра-ет его от ошибок в виде употребления -л- Форм (но не от аграм-тизмов). Что касается аграмматизмов, появление которых обуслов-яо трудностью пересчета на уровне аор. и имп. (как и дв. ч.), то л оказываются здесь допустимы, вследствие исключительной вели-"¡ы того "заряда книжности", который несут элементы данного раз-ia.

Среди таких аграмматизмов наиболее частотными в ПР-1 (и ПР-2)

- ¿и -

являются случаи появления Форм 3 л. в позиции 1 л. (в ед.ч. >. Предпосылкой для этого, по нашему мнению, служит, во-первых, большая употребительность Формы з л. в повествовательных текс и, в частности, в текстах хитинного жанра Iпостольку, посколы автожитие является исключением из обшего правила). Кроме того, Форма 2-3 л.ед. ч. аористов (доминирующих при обозначении прош. в книжном тексте) может восприниматься как немаркированная, в личие от Формы 1л. , отмеченной специальной флексией -<ь-, что легчает попадание формы 2-3 ед. (тем более, что она уже являет обобщенной) в позицию 1л.ед. ч. Наконец, смешение 1 и 3 л. може провоцироваться спеииФикои исследуемого "Жития", где повествов ние от первого лица (рассказ Лазаря) чередуется с повествовани от третьего лица (комментарии Феодосия в начале и конце ЖЛШ.П этом процент аграмматизмов на уровне форм простых претеритов ( именно, аор, ) в ПР-1 достаточно незначителен, особенно если ср нить их удельный вес с удельным весом аграмматизмов на уровне дв. ч. (поскольку по своей частотности формы аор. несоизмеримы < формами дв. ч.). Мы высказываем предположение, что именно прина) лежность аор. к разряду обязательных "Формально-дистантных" эл< ментов (а не только "категориально-дистантных") является причиной стремления к морфологически более или менее выдержанному иг употреблению, соответственно, отсутствие второй составляющей в восприятии форм дв. ч. имеет следствием меньшую морфологическую выдержанность в употреблении этих Форм.

1У. Причастия. Позиция И. п. кр. действ, прич, (Употребл ние согласованных форм).

В пределах разряда максимально значимых "дистантных" элемен тов, к которому принадлежат кр. действ, согл. прич. И. п., они сближаются с Формами дв. ч. Подобно Формам дв.ч., употребление к

jx (в значении дв. ч. ) может носить нерегулярный характер, со-гование кр. действ, прич. И. п. может проводиться в ПР-1 (и "'их) не вполне последовательно, причем среди несогласованных :ь появляются прич., имеющие ту же флексию, что и разговорные 1рич. (прич. на -ши-, реже- -ши-), не говоря о других несогл. iax (на -ше-, -вше-, -ша-). Сказанное обуславливается тем, что кные кр. согл. прич. противопоставлены разговорным деепричас-1 не на уровне всей парадигмы (см. совпадение застывших разго-шх Форм с отдельными формами книжной парадигмы кр. согл. 1. ), но, прежде всего, на уровне категориальном, как и формы I.

В результате для форм кр. прич. в И.п. формальная противопос-■енность принимает характер второстепенной (по ср. с противо-'авленностью на уровне Г. К.), пересчет на уровне Г. К. оказыва-[ первоочередным и предвосхищает Формальный пересчет. Следст-[ этого является возможность возникновения ошибочных Форм, югичных разговорным по своей несогласованности, и, более то-по своим формальным морфологическим показателям, в случае, [ смысловой пересчет не срабатывает. К тому же (уже в отличие итуаиии с дв.ч. ) запрет на подобные Формы в каком-то смысле матически снимается, поскольку они могут пониматься как прос-аграмматизмы, допустимые для элементов данного разряда. (Тем е,что на Формальном уровне у -ши-. -ши-форм отсутствует мар-ванность в качестве специфически разговорных). При этом, в отличие от остальных элементов того же разряда, действ, прич. И. п. предполагают существование определенных ничении на характер и сферу распространения аграмматизмов, в и с тем, что согласованность этих форм в книжном языке пред-ляет собой их дифферендиальныи признак, противопоставляющий

- ¿с -

их разговорным дееприч. :

1. формальное ограничение: запрет на употребление несогл Форм, полностью совпадающих с разговорными по своим морфологическим показателям. (Сюда относятся, прежде всего, Формы на -вши-, т.к. формы на -ши-,-ьши- противопоставлены разговорным дееприч. за счет суффикса, прочие - на уровне флексии). Именно такие Формы ложится вся "ответственность за несогласованность" При этом прочие несогл. формы кр. прич., Формально отличные от деепричастии, оказываются вполне допустимы.

2. Ограничение в функционировании: употребление несогл. Форм только в контексте Д. С. (причем, чаше всего, после прич. I д. п. ), поскольку указанная конструкция в силу своей исключител] ной книжной маркированности создает "заслон" такой несогл. Ф0Р1 централизуя ее категориальную близость к разговорным Формам, а форма Д. п. прич., если она присутствует, берет на себя согласо: ме с суш. -субъектом. При этом широкое распространение в ПР-1 других) Д. С. с несогл. причастием-предикатом объясняется стре/ пением к экономии "дистантных" средств, актуальным для текстов, подобных ЖЛМ.

Возможность ограничить распространение несогл. прич. обесп< ■швается тем, что при моделировании кр. действ, прич. И.п. возможна проверка с помошью относительно простого пересчета с разг зорных -л- форм; более того, по нашему мнению, в большинстве а <аев пересчет ведется не с разговорных Форм дееприч., а с -л-1юрм. На это указывает частотность употребления кр. согл. прич. 1. п. рядом с простыми претеритами (и Д. С.) в конструкциях цепочного нанизывания смешанного характера с союзом "и", свидете/ :твуюшая об их функциональной однородности и эквивалентности рг сворным -л- Формам, с которыми все эти элементы соотносятся в

ковом сознании, ото подтверждают проводимые в более поздних акциях ЖЛИ замены кр. причастиями И. п. простых претеритов

), и обратные замены). Таким образом, базовой формой при пе-1ете на форму согл. прич. И.п. является не деепричастие в вечном" или "перфектном" его значении, но -л-Форма. Что каса-1 деепричастия, то оно только "присутствует" при пересчете, , в силу формальной близости, может повлиять на его ход, наш отсутствие согласованности, и даже иногда свой морфологией показатель. Однако сама возможность пересчета с -л- форм, которых Г. К. числа и рода является вполне актуальными, значи-но облегчает задачу моделирования согл. кр. прич. и.п. (пос-ку в данном случае имеет место чисто Формальный пересчет, но атегориальныи). Вследствие этого вне контекста Д. С. несогл. . встречаются в ПР-1 (и других) крайне редко, особенно, если ять во внимание исключительную употребительность кр. действ. . в Ж/1М.

у. Особенности употребления Д. С. Включение в Д.С. в разряд наиболее значимых "дистантных" :тв мотивировано тем, что в состав Д. С. входит согл. прич. д.ч. - краткое, во мн.ч. - полное), противопоставленное своему >ворному аналогу либо на уровне Г. К, (кр. прич. Д. ед., соот-\ое с разговорным дееприч. ) либо на уровне значения в целом !. прич. д.мн., соотносимое с разговорным "отпричастным" 1г., утратившим значение динамического признака), отчасти что Д. С. представляет собой несоотносительный книжный эле-и, наконец, тем, что это-элемент синтаксического уровня, 1ексныи по своему характеру, что способствует его восприятию олее сложного и, соответственно, более значимого. При этом, не прочих "дистантных" предикативных средств (простых прете-

ритов. кр. согл. прич. в И. п. ) Д. С, не уступашши им в значимое ги. в то же время осмыслялся как более доступный с точки зрения :воего моделирования. Во-первых, его комплексность давала возмо юсть "экономить" "дистантные" средства за счет маркирования Д.' сак книжной конструкции одной лишь Формой Д. п. суш. или мест., шя воспроизведения которой не требуется сложный пересчет, всле( :твие чего частично отпадала необходимость согласования причас-•ия, которое сопряжено с пересчетом на уровне Г. К. Во-вторых, д; :е само это моделирование согл. прич. в рамках Д. С. связано с ме ее сложным механизмом пересчета, по сравнению с пересчетом на ровне других "дистантных" предикативных средств. Причина этого-тсутствие в разговорном языке прямого аналога формы Д. п. прич.. пособного вмешаться в пересчет (базой которого являлись -л-Фор-ы), навязать свою грамматическую семантику и привести к возник-эвению ошибок, помешав ориентации на Формы суш. (в ед.ч.) и при аг. (во мн. ), составляющей суть данного пересчета и страхующей г ошибок, в силу своей элементарности. (Флексии прич. в составе С. , видимо, высчитывались на основе Флексии суш. и прилаг. Д. п 'жного рода).

Отсюда вытекают две особенности функционирования Д. С. в ж/Ш:

1. Доступность Д. п. с-точки зрения его воспроизведения при->дит к его широкому распространению в ЖЛМ (поскольку именно для 'игинальных текстов на ИСЯ, всегда в какой-то мере содержащих емент гибридности, легкость пересчета особенно существенна), в зультате Д. С. становится здесь (по крайней мере, в ПР-1 и ПР-2) актически основным предикативным средством.

2. Однако постольку, поскольку Д. С. принадлежит к разряду ксимально значимых "дистантных" средств, в текстах, подобных тим, он получает возможность аграмматичного употребления, это

более допустимо, что маркером Д.с. как комплексного элемента :обна стать любая из его составляющих - как Д. п. мест, или , так и Д. п. прич. , второй член конструкции может освобож-ься при этом от согласования.

Наиболее благоприятные условия для возникновения аграмматиз-на уровне Д. С., по нашим наблюдениям, возникают в конструкци-:о смешанным цепочечным нанизыванием, в состав которых входят и кр. действ, прич. в И.п., соединенные посредством асеман-юго союза "и". (Популярность в Ж/и смешанных конструкций с >чечным нанизыванием, как чисто причастных, подобно рассматри-юй, так и глагольно-причастных. совмешаюших Д. С. или кр. :тв. прич. в И. п. с Формами простых претеритов, объясняется ■образным "морфологическим эклектизмом", свойственным для тов, подобных ЖЛМ. Стремление отметить контекст максимальным [чеством различных "дистантных" элементов проявляется, в част-■и, в том, что разнооформленность "действия в прошлом", выра-ого то д. п. прич., то и. п. кр. прич.. то аор, или имп. (раз-в грамматической семантике которых оказывается несушествен-получает известную привлекательность в глазах создателей

При постпозитивном положении прич, в И.п. по отношению к Д.С. добных смешанных конструкциях, которое является практически ственно возможным, создаются условия для втягивания этого , в И.п. в сферу Д. С. В результате возникает возможность ин-ретации его как несогласованного в падеже причастного элемен-элипричастного Д.С., в пределах которого функция маркера Д.п. атрибута Д. С. ) целиком ложится на первое прич.. так что не-)е прич., в соответствии с тенденцией к экономии однородных гантных" средств, освобождается от согласования в падеже. Та-

кое положение оказывается весьма неустойчивым, поскольку, по возможность утраты падежного согласования, подобное прич. ст мится к полному освобождению от всех книжных грам, категории только падежа, но и числа и рода. Так возникают конструкции 'Д. С. +"и"+несогл. кр. прич. в И. п. которые получают больше' распространение, чем исходные конструкции с согласованной ф< кр. прич. в и. п. к многочисленным аграмматичным полипричастш д.с. с нарушением согласования со стороны непервого причасти: примыкают не менее многочисленные монопричастные д. с. с един< венным несогласованным прич., которые представляют собой резз тат доведения до максимума, в пределах д. С. , все той же идеи раничения использования однородных "дистантных" элементов в з контексте. (в данном случае весь груз маркирования д. с. переь сится на Форму д. п. мест, или суш. , которая маркирует д. С. се связью с данной синтаксическои конструкцией).

Помимо этого, в ПР-1 окказионально встречаются аграмматич Д. С. с нарушением согласования со стороны суш. или мест. , вып няюшего роль субъекта Д. С., которое заключается в постановке или мест, не в Д. п. (обычно в и. п. или в Т. п., поскольку роль субьекта предсказывает выбор И. П., тогда как Т. п. сближается Д. п. по признакам периФерийности и способности выражения идеи субъекта (отсюда, возможно, -исходное совпадение Д. -Т. п. в дв.

Глава 2. Особенности грамматической нормы, отраженной в п:

(В главах 2 и 3 последовательно рассматриваются те же уча' ки нормы, что и в ПР-1).

ПР-2 обнаруживает тяготение к следованию более строгой гр; матической норме, чем та, которая восстанавливается для ПР-1, демонстрирует достаточную нормализаторскую активность. Тендеш

/

к "устрожению" нормы проявляется здесь в первую очередь в стремлении к увеличению формальной дистанции по отношению к живому языку. Это приводит к переработке текста в следующих направлениях:

I. Устранение разговорных Форм, воспринимаемых как специфически разговорные, недопустимые в книжном тексте, а также ошибочных Форм (со смешением морфологич. показателей). В результате в ПР-2 производятся следующие замены:

1. -Ь- Формы Д. ,Н. ед. суш. типа "земля" им. ед. суш. типа "конь", окказионально употребляемые в ПР-1, как специфически разговорные, заменяются на -и- Формы;

2. Ошибочная Форма В. мн. местоим. -¿¿с'ч (родители Фй), помимо прочего, близкая к разговорной Форме В. мн. (правда, с отсутствием одушевленности)', заменяется на правильную церковно-славянс-кую Форму

3. Ошибочная Форма Зв. п. лекаре, заменяется на правильную Форму а ¿¿ярю.

4. Форма срс1г;е,,которая может быть понята как И. мн. (-мре/е.) и частично снимает противопоставленность разговорному языку, где собирательные образования.получили значение множественности, заменяется на Форму ¿раггр ), однозначно сооносимую с ед.ч.

Характерно, что подобные замены отсутствуют, когда разговорная Форма осмысляется как нейтральная, нормативная (см. сохранение в ПР-2 -и- Форм Р.ед. суш. типа "земля"). В этом случае возможно также сохранение вариативности, постольку, поскольку она осознается как допустимая в книжном языке (так, в ПР-2 сохраняется в полном объеме вариативность -о-/-Ь- Форм полн. прилаг., -у-/-ови- форм личн. суш, в Д. ед.). Точно так же, не подвергаются устранению "допустимые аграмматизмы", возникающие в сфере макси-

\

мально значимых "дистантных" элементов. Напротив, на этих участках норны в ПР-2 нередко возникают новые аграмматизмы.

II. Рост гиперкоррекций на различных участках нормы.

1. Появление "антиодушевленных" Форм В. мн. в позиции Р. мн. ЛИЧН, СУШ. , а такхе личн. мест. (шона с? ¿o ra¡Kcénf не ccj¿¿и fst/j

2. Распространение -ови- Флексии за пределы позиции Д. ед.

ЛИЧН. СУШ. (СМ. ¿ ,-с<ч6и,ч ÍücÚj,\-¿lj/ ВМеСТО tüci/jétt ),

3. Появление новой формы Р. ед. м. р. местоим. на -aro- по образцу аналогичных форм в ПР-1, и др.

III. Последовательное расширение сферы употребления некоторых Форм, которые, в связи с восприятием их в качестве предпочтительных, более или менее универсальных, получают широкую возможность распространения в посторонние грамматические позиции, сюда относятся значимые "дистантные" элементы, противопоставленные разговорным на уровне Формы. Выбор на эту роль -и- Форм суш. и -ыя-Форм полн. прилаг. определяется резкой Формальной специфичностью последних и поддержкой в парадигме тех и других, при том, что в ПР-2 эти Факторы выступают на первый план. (Эти Формы, помимо прочего, должны были поддерживать друг друга за счет наличия в их составе -и-(=ы)- элемента, вычленяемого как обобщенный именной "дистантный" показатель, ему противопоставляется -t- показатель, ассоциирующийся с разговорной стихией и объединяющий -6- Формы суш. и полных прилаг.)). Позиции, в которые могут попадать -и-Формы сущ. и -ыя- Формы полных прилаг. в ПР-2 :

-и- Формы суш. :

1. Окказиональное употребление: И. ед. суш. м. р. и ж. р. ТВеРДОЙ РазНОВИДНОСТИ (CM. ^ <^7на pt<¿¿¡

2. р. ед. суш. м. и ж.р. с основой Ha't,"ü. Здесь -и- Формы становятся единственно возможными, вытеснив -е- формы, сосушест-

- 29 -

>вавшие с ними в ПР-1. (См. лгр* вместо Шмагре.), -ыя- Формы полн. прилаг. :

1. Окказиональное употребление: Д. ед. ж. р. {^¿спи'

■л , т- ,—., КС пр'1Г*'А О)*! и „игр' )■

2. - " - К. ед, ж. р. (//ар2/()&1 у ¿¿¿мну УО а<с-1с'ни).

3. - " - Р. мн. СР. р. (.«»сжуетес -гауа),

Р. ед, ж. р. здесь эти Формы вытесняют -ые- Формы, пред-авленные в ПР-1 в качестве неосновного варианта ( сус/>о/;с пр?.-^ ✓, вместо лр-гге/с , и др. ).

Глава 3. Особенности грамматической нормы, отраженной в КР.

Для КР восстанавливается тенденция к дифференциации "дистант-х" средств: те из них, которые сохраняют актуальность для книжка и воспринимаются в качестве обязательных книжных элементов $Э), сохраняются и активизируются, прочие устраняются, так что вдцо одновременно и сближение с разговорным языком, и отталки-ше от него (не исключено, что второе оправдывало первое, дела-его возможным). "Дистантные" элементы, за счет устранения ко->ых, как неактуальных для книжного языка, в КР осуществляется жжение с живым языком и модернизация нормы:

1. -Ь - формы Р. ед. и В. мн. суш. типа "земля", которые в

1 и ПР-2 могут окказионально употребляться наряду с -и- Фор-:и как основными, а в КР целиком заменяются на -и- Формы.

2. -Ь- формы полн. прилаг., удельный вес которых в КР су-твенно снижается за счет замен на -о- Формы.

3. -ый- Формы И. ед. м. р, полн. прилаг,, которые частично еняются в КР на -ой- Формы. (Такие замены Фиксируются только уровне прилаг. "муромский", локальная семантика которого об-чала употребление разговорной Формы).

Рассмотренным элементам, оцениваемым в КР как второстепенные,

необязательные для книжного языка, противопоставлены обязательные книжные элементы (ОКЭ), употребление которых в КР характеризуется достаточной устойчивостью. Внутри разряда ОКЭ в КР выделяются пассивные ОКЭ (они противопоставлены разговорным элементам на уровне Формы и характеризуются в КР регулярным употреблением в закономерных позициях, в отличие от необязательных КЭ, см. -aro-, -ыя- формы полн. прилаг. ) и активные ОКЭ (они противопоставлены разговорным на уровне Г.К. и могут распирять свое употребление). i последним относятся Формы аз. ч. и Зв. п., неодуш. Формы В. ед. 1кчн. мест., кр. действ, согл. прич. И. п,, -оби-, -ие- формы шчн. суш. в Д. ед. и ¡I мн. Активизация употребления перечисленных »лементов проявляется в увеличении их числа, как за счет замены ми Форм, аналогичных разговорным (см. замены мн. ч. —* дв. ч., :есогл. прич. И. п. —> согл. прич. И. п., мене —» мя), так и за чет появления их в новых фрагментах текста. При этом данные эле-енты могут появляться как в закономерной для них позиции, так и посторонней позиции [cH.acaJtruмум«'*сби .вместо), неред-о-в составе "высокого" контекста, где за ними закрепляется роль тилистического средства (это относится прежде всего к Формам в. ч. < зв, п.).

Одинаковое осмысление Форм, противопоставленных разговорным i уровне традиционных и новых для данной части речи Г. К. (кате->рия "личности", а также одушевленность у суш.), свидетельствуют том, что для создателей КР традиционность сама по себе уже не шялась решающей 4вероятно, вследствие частичной деактуализации >адияионного подхода к цся).

К ОКЭ примыкают "дистантные" элементы, которые могут рассмат-.ваться как противопоставленные разговорным в качестве лексем, скольку для КР актуально увеличение дистанции по отношению к жи-

бону языку в области лексики (что отражает переход к зрелому типу противопоставления книжного языка разговорному). Это приводит:

1. К активизации в КР архаичных Форм, восходящих к парадигме склонения, в частности, -е- Форм Р. ед. , которые полностью вытесняют -и- формы в указанной позиции и получают.возможность проникать в посторонние позиции (Д.ед.).

2. К дальнейшим заменам, связанным со стремлением исключить интерпретацию образования "братия", как Формы мн, ч.

3. К активизации -мя- Форм личн. мест., полностью вытеснивших в КР -мене- Формы. (Включение -мя- Форм в разряд лексических славянизмов мотивировано тем, что, в силу лексической ограниченности разряда личн. мест, и резкой специфичности Форм, подобных -мя-, они могут восприниматься как отдельные книжные лексемы.

Сама идея дифференциации "дистантных" средств может рассматриваться как результат зрелой рефлексии над книжным языком, возможной в условиях устоявшегося восприятия книжного языка как особой системы, противопоставленной живому, что подтверждает предположения об относительно позднем происхождении КР по сравнению с ПР-1 и ПР-2.

Заключение

I, Место каждого элемента в системе книжной грамматической нормы для всех рассмотренных нами редакций в целом определяется следующими моментами.

1. Уровень "дистантных" элементов. Различия в статусе "дистантных" элементов, как основных для книжного текста, проявляется в их осмыслении в качестве незначимых/значимых, что определяет наличие/ отсутствие вариативности на соответствующем' участке нормы. Обстоятельства, способствующие осмыслению "дистантного" эле-

мента в качестве значимого:

а) резкая Формальная противопоставленность соответствующей разговорной форме (см. -ыя-, -aro- формы прилаг., -мя- Формы местоим., аор. и имп. и др. );

б) поддержка со стороны других "дистантных" Форм парадигмы и со стороны синонимичных Форм слов сгого же рода;близкого формального типа (-ыя- Формы прилаг., -и- Формы Д.,И.ед. суш типа "душа");

в) принадлежность к м. р. (-aro Формы прилаг., гиперкорректные -и- Формы суш. на -jó, более распространенные в ПР-2, чем -и -Формы суш, на --jq) ;

г) возможность понять противопоставленность по отношению к живому языку как лексическую (парадигма ед.ч. сущ. "братия", -мя-Формы местоим. , Формы Р, ед. Síó^npe- );

д) противопоставленность разговорной форме на уровне грамматической семантики (неодуш. Формы В. мн. суш. , -мя- Формы местоим., -оби-, -ие- Формы личных суш. );

е) противопоставленность разговорной Форме на уровне традиционных для данной части речи Г. К. (дв. ч., Зв. п., аор., имп., кр. согл. действ, прич. И.п., д.С);

ж) комплексный характер противопоставленности (Д.е.).

Осмысление "дистантных" элементов в качестве относительно малозначимых проявляется в возникновении вариативности, которая обычно в этих случаях носит характер относительно свободной (см. вариативность -М-, -Ьмь-/-ои-, -омь- Форм прилаг. для всех редакций, а также вариативность -у-/-ови- Форм Д. ед. личн. суш. , -е-/-и- Форм Р. ед сущ. на *1 и "й для ПР-1 и ПР-2).

Осмысление "дистантных" элементов в качестве значимых проявляется в их инвариантном употреблении в закономерных позициях, где такие Формы оказываются единственно возможными.

Среди значимых "дистантных" элементов выделяется особый разряд максимально значимых (дв. ч., Зв. п. и др.). на уровне которых в Ж/И Фиксируется более свободная норма, по сравнению с прочими "дистантными" элементами. Это проявляется в отсутствии обязательности появления этих элементов в нужной позиции, и, наоборот, в возможности их проникновения в чужие позиции в роли свободного стилистического средства, а также в допустимости аграмматично-го употребления.

Своеобразие функционирования этих элементов определяется их максимальной ценностью для книжной нормы в связи со сложностью их воспроизведения и принадлежностью к традиционной системе (все они противопоставлены разговорным элементам на уровне традиционных для данной части речи г. К.).

2. Уровень элементов, аналогичных разговорным. Различия в статусе таких элементов как вторичных для книжного текста проявляются в том, что они могут осмысляться как допустимые/недоЕУсти-мые. Факторы, способствующие осмыслению такого элемента в. качестве допустимого в системе книжной нормы;

а) архаичность соответствующего элемента, и, соответственно, наличие прецедентов окказионального употребления в образцовых текстах (см. Формы Р. ед. мгри , ^¿а , одуш. Формы В. ед. ст, -о- Формы д., н. ед. ж. р. и м. ед. м. р., ср. р. полных прилаг. 3;

б) отсутствие узко-локального характера;

в) отсутствие яркой Формальной противопоставленности: состветст вуюшему "дистантному" элементу (-о- формы полн. прилаг.)-;

г) поддержка со стороны каких-либо "дистантных" форм парадигмы и синоним. Форм слов того же рода близкого Формального типа (-и-Формы Р. ед. суш. типа "душа", "мать", "церковь").

Наличие указанных факторов способствует восприятию элемента, ана-

точного разговорному, в качестве нейтрального, и его вхождению книжную норму.

II. Анализ грамматической нормы различных редакций ЖЛН пока-гвает, что все они занимают примерно одно положение на "шкале [ижности", представляя собой некоторое отклонение от полюса 'андартного цся в сторону гибридного полюса. Наличие гибридного ;емента определяет, прежде всего, допустимость для жу1м перечне-нных выше отклонений на уровне Форм дв. ч., Зв. п. и др., которые •ражают их особое положение в книжной норме. Кроме того, элемент .бридности определяет символический характер употребления "дис-нтных" элементов, выполняющих в жлм (и подобных текстах) роль гналов книжности, что делает нежелательным их дублирование в еделах узкого контекста. (Сигнальная роль таких элементов опре-ляет также приоритет первой Формы в ряду однородных в плане .ркирования книжности, ср. невозможность сочетания 7}у STeu ,

и нормативности ij&u fy- ). Отсюда-многочисленные Д. С. с непол-м согласованием ми отсутствием согласования причастия, маркиро-нные Формой Д. п. имени, стоящей перед прич. Закрепление за истантными" элементами Функции сигналов книжности одновременно рождает установку на совмещение в пределах узкого контекста знородных "дистантных" средств со сходной грамматической семан-кой (например, совмещение в рамках сочинительных конструкций р., кр. прич. и. п., д. с. (обычно, попарно), воспринимаемых как нонимичные книжные предикативные средства). Сказанное отражает пичное для текстов, ориентированных на "условное окнижнение", ремление к тому, чтобы одинаковые сигналы в пределах минималь-го контекста не повторялись, и. напротив, чтобы там было ис-льзовано как можно больше резнообразных сигналов.

III. Вместе с тем, рассматриваемые редакции демонстрируют

разное отношение к грамматической норме и разное ее понимание. ПР-1 отличается некоторой индифферентностью в отношении грамматики, терпимостью к вариативности, отсутствием четких нормативных установок. Представление о сравнительной ценности "дистантных" элементов формируется здесь стихийно, на основании представления о сложности их воссоздания и употребления, а также традиционности. Вследствие этого в центре внимания оказываются элементы, подобные дв, ч. и др., именно они способны проявлять в ПР-1 максимальную активность (в том числе, проникать в чужие грамматические позиции в качестве свободного стилистического средства).

Для ПР-2 восстанавливается тенденция к "устрожению" нормы и отталкиванию от живого языка, прежде всего, на чисто Формальном уровне. Следствием этого является частичное упорядочение грамматических Форм, устранение ошибок и вариативности, постольку, поскольку они носят характер недозволенных (допустимые аграмматизмы и вариативность при этом сохраняются, первые даже возрастают в числе). При этом в условиях отсутствия четких ориентиров нормализации отталкивание от живого языка может приводить в ПР-2 к возникновению новых типов аграмматизмов на уровне элементов, изначально не допускавших их появление. Это связано с тем. что отдельные "дистантные" элементы, осмысляемые в качестве предпочтительных, получают в ПР-2 возможность проникать в посторонние грамматические позиции, что порождает гиперкоррекции и аграмматизмы. Поскольку основное внимание создателей ПР-2 сосредоточено на Формальной стороне, в качестве предпочтительных выбираются элементы, задающие дистанцию на уровне Формы.

Тенденция к следованию более строгой норме модифицируется в КР в тенденцию к дифференциации "дистантных" средств, при этом, в отличие от ПР-2, предпочтение отдается "дистантным" элементам,

противопоставленным разговорным на уровне Г.К. Именно они характеризуются в КР максимальной активностью, как наиболее существенные для книжного языка; прочие либо изгоняются из нормы, либо зросто сохраняются без расширения употребления, Еше одна особенность КР, отличающая ее ор ПР-2 (и ПР-1), состоит в негативном отношении к аграмматизмам на уровне элементов, оцениваемых как наиболее существенные.

По теме диссертации подготовлены к печати следующие работы:

1. Житие Лазаря Муромского. Анализ грамматической нормы. Тезисы < докладу // Международная конференция молодых филологов, прово-шмая в г. Тарту (1995 г.). Сборник докладов.

2. житие Лазаря Муромского. Лингвистический комментарий к текс-гу памятника // Анналы неаполитанского Университета.