автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Житие Никодима Кожеозерского в древнерусской агиографической традиции

Полный текст автореферата диссертации по теме "Житие Никодима Кожеозерского в древнерусской агиографической традиции"

На правах рукописи

ОЙ"

Полетаева Елена Альбертовна

ЖИТИЕ НИКОДИМА КОЖЕОЗЕРСКОГО В ДРЕВНЕРУССКОЙ АГИОГРАФИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ

10.01.01. - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

ЕКАТЕРИНБУРГ - 2005

Работа выполнена в государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Уральский государственный университет им. A.M. Горького»

Научный руководитель:

доктор филологических наук, профессор

B.В. Блажес Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, доцент

C.B. Минеева

кандидат исторических наук, доцент

А. Т. Шашков

Ведущая организация:

Сыктывкарский государственный

университет

Защита состоится «_»_2006 г. в часов на

заседании диссертационного совета Д 212.286.03 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Уральском государственном университете им. A.M. Горького, по адресу: 620083, г. Екатеринбург, К-83. пр. Ленина, 51, комн. 248.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Уральского государственного университета им. A.M. Горького.

Автореферат разослан «_»_2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, доктор филологических наук,

профессор ' —- М.А. Литовская

ЛОР 6 А

Житие Никодима Кожеозерского принадлежит к числу агиобиографий о пустынножителях Русского Севера XVII в. Памятник повествует о преподобном Никодиме, постриженике Чудова монастыря, который, «возгоревшись желанием безмолвствовать», уходит к «Студеному морю-окиану» на пустынножительство. Построив келью «в меру единого человека» у реки Хозьюги, отшельник в молитвенном уединении проводит 36 лет. Лишь за полтора месяца до своей кончины пустынножитель от «старости и изнеможения» переселяется в расположенный неподалеку от пустыни Кожеозерский монастырь, где умирает 3 июля 1639 г. После смерти старец Никодим почитается как покровитель обители и чудотворец, над гробом которого происходит множество исцелений. В монастыре на Коже, где упокоились мощи святого, составляются его жизнеописания. Житие Никодима Кожеозерского - памятник, вобравший в себя традиционные и новые для древнерусской агиографии представления о святости и пустынном житии.

Степень изученности. Памятник привлек внимание таких исследователей житийного жанра, как В О. Ключевский (1871 г.), И.А. Яхонтов (1881 г.), Н.И. Барсуков (1882 г.), иеромонах Никодим (Кононов) (1900 г.), Л.А. Дмитриев (1972 г.), Л.В. Соколова (1992 г.) и др. В.О. Ключевский1 выделил две редакции Жития Никодима Кожеозерского (далее- ЖНК) по двум спискам: Краткую, «первоначальную записку» о святом, и Пространную, более позднюю, «риторически украшенную». По мнению исследователя, составителем Краткой редакции был инок Боголеп Львов, постриженик Кожеозерского монастыря, ибо о Боголепе, как об авторе «повести о Никодиме», писал келарь Троице-Сергиева монастыря Симон Азарьин в составленном им «Житии архимандрита Дионисия». Иеромонах Никодим (Кононов), посвятив свою работу2 изучению истории церковного почитания святого Никодима, продолжил начатое В.О. Ключевским историко-литературное исследование памятника. Иеромонах Никодим ввел в научный оборот и опубликовал два варианта Краткой редакции (один из которых виршевый) и Пространную редакцию жития (по древнейшему списку). К числу авторов ЖНК, кроме Боголепа, исследователь причисляет Иоанна Дятлева, в постриге - иеромонаха Иакова. По мнению ученого, Иоанн Дятлев составил Краткую редакцию памятника и «Сказание о списавшем

1 Ключевский В О Древнерусские жития святых как исторический источник СПб, 1871 С

1 Никодим, иеромонах (Кононов) Преподобный Никодим, пустынножитель Хозьюгский, чудотворец Кожеозерский СПб, 1900.

3

334-335.

житие», вошедшее в состав одного из списков пространного жития3. Автором же Пространной редакции, на его взгляд, был Боголеп Львов. Л.В. Соколова в энциклопедической статье о ЖНК, составленной для «Словаря книжников и книжности Древней Руси», в вопросах, касающихся авторства жития и его редакций, солидарна с В.О. Ключевским, считая «ошибочным» мнение Никодима (Кононова) о том, что составителем Краткой редакции был Иоанн Дятлев. Исследовательница датирует появление Краткой редакции (если ее автор - Боголеп) временным отрезком 1640 - 1648 гг., считая, что на ее основе в 1684/1685 г. было составлено пространное житие. Называя шесть списков Жития Никодима (четыре - Краткой редакции и два -Пространной), Л.В. Соколова констатирует, что к моменту написания словарной статьи отсутствует сколько-нибудь удовлетворительное текстологическое исследования списков памятника4. Ситуация с изучением истории текста памятника не изменилась до сих пор. Е.А. Рыжова в новейшем исследовании (2005 г.) вторит высказыванию Л.В.Соколовой (1992 г.), отмечая, что «ни одна из текстологических концепций» памятника на сегодняшний день «не является исчерпывающей»5. Поэтика Жития Никодима Кожеозерского практически не изучалась, не считая лишь незначительных наблюдений, сделанных И.А. Яхонтовым6 и Л.А. Дмитриевым7, рассматривавшими памятник в ряду других севернорусских житий. Таким образом, актуальность исследования обусловлена тем, что на данный момент в должной степени не прослежена литературная история ЖНК (бытование в списках и редакциях) в ее связи с древнерусской агиографической традицией. Вопросы текстологии Жития Никодима Кожеозерского, авторства и художественных особенностей, лишь отчасти поднятые исследователями, остаются открытыми. Необходимость специального изучения памятника определила ход наших изысканий.

Предмет исследования: Житие Никодима Кожеозерского в ряду севернорусских преподобнических житий (традиции и новации).

РНБ, Соловецкое собр , 182/182

4 Соколова Л В Житие Никодима Кожеозерского // Словарь книжников и книжности Древней Руси Вып 3 (XVII в) 41 А-3 СПб, 1992 С 374-377

5 Рыжова ЕА Виршевые редакции севернорусских житий // Русская агиография Исследования Публикации Полемика СПб, 2005 С 210-211

6 Яхонтов И А Жития святых северно-русских подвижников Поморского края как исторический источник (По рукописям Соловецкой библиотеки) Казань, 1881 С 188-19*1

1 Дмитриев Л А Жанр севернорусских житий//ТО ДРЛ Л, 1972 Т 27 С 181-202

Объектом исследования является книжно-рукописная традиция изучаемого памятника в контексте переводной и древнерусской агиографии.

Цель исследования: основываясь на известных науке и вновь найденных списках, исследовать литературную историю Жития Никодима Кожеозерского в ее связи с агиографической традицией. Для достижения этой цели необходимо решить следующие задачи:

1. Дать аналитическую характеристику феномена пустынножительства, его истоков и отражения в раннехристианской и византийской литературе, севернорусской агиографии и старообрядческих сочинениях. Вскрыть освещение темы «пустынного жития» в древнерусских памятниках через характерные мотивы - любви к безмолвию, пустынных «страхований и соблазнов», преображения пространства пустыни, послушания диких зверей пустынным отцам, встречи «списателя» с пустынножителем, погребения отшельника.

2. Провести текстологический анализ списков Жития Никодима Кожеозерского в его Краткой (далее: КР), Пространной (далее: ПР) и Особой (далее: ОР) редакциях, привлекая неизвестные ранее списки памятника. Выявить особенности соотношений между редакциями.

3. Сопоставить Краткую редакцию памятника с I Пространной (далее: I ПР), а так же последнюю со II Пространной редакцией (далее: II ПР). Выяснить, в каком направлении шло распространение текста. Определить, на основе какой редакции ЖНК была составлена Служба святому Никодиму.

4. Рассмотреть Житие Никодима Кожеозерского в контексте древнерусской агиографической традиции, выявить поэтические особенности изучаемого памятника: исследовать соответствие структуры произведения общей схеме преподобнического жития, проанализировать традиционные и новаторские житийные мотивы.

Научная новизна. В диссертации впервые представлена литературная история Жития Никодима Кожеозерского в ее связи с древнерусской агиографической традицией.

Теоретическая основа исследования. В теоретических положениях мы руководствовались традицией изучения древнерусской агиографии, заложенной в трудах В.О.Ключевского, Д.С. Лихачева, Л.А. Дмитриева и других исследователей отечественной книжно-рукописной культуры. В своих изысканиях мы учитывали и всевозрастающий научный интерес к памятникам «малых книжных центров». В работе применялись

текстологический, историко-сравнитетельный, типологический, сопоставительный анализы.

Основные научные результаты. В диссертации подробно прослежена литературная история ЖНК в контексте древнерусской агиографической традиции, дан текстологический и сопоставительный анализ Пространной и Краткой редакций памятника на основе ранее известных и пяти новонайденных списков. В результате текстологического анализа списков памятника удалось выделить три варианта Краткой редакции памятника (по девяти спискам), три Пространные редакции (по трем спискам) и одну Особую редакцию ЖНК (по одному списку). Сопоставительный анализ КР и ПР показал, каким образом шло редакторское расширение текста Основываясь на результатах сопоставления Службы Никодиму Кожеозерскому с текстами КР и ПР, мы предположили, что ее составители использовали некую иную - «промежуточную» (между Краткой и Пространной) редакцию Наблюдение над поэтикой ЖНК выявило в тексте памятника наличие традиционных для древнерусской и переводной агиографии житийных мотивов, • использование автором новых, характерных для литературы XVII в., принципов изображения человека и окружающего его мира.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Идея пустынножительства актуализируется в русском обществе XVII в. и находит свое отражение в агиографии. Мотивы пустынножительства - традиционные для преподобнических житий, как правило, в этом типе агиобиографии переходят в мотивы строительства нового монастыря. Житие Никодима Кожеозерского - памятник, повествующий о Хозьюгском пустынножителе, - яркий пример чисто отшельнического жития, составленного на русском материале.

2. Мы даем литературную историю памятника через текстологию известных нам на сегодняшний день 13 списков и выделяем три варианта Краткой редакции (Первоначальный, Проложный и Виршевый), три Пространных редакции (I ПР, II ПР и III ПР) и одну Особую редакцию памятника8.

3. Соотношение I Пространной и Первоначального варианта Краткой редакции памятника показало, каким образом происходило редактирование текста: как расширялся материал, какие мотивы КР

8 Введенная в научный оборот Ь.А Рыжовой рукопись (РНБ, ОСРК. С}1 1390, 30- е гг XVIII в ), дополняет нашу текстологическую картину тремя новыми списками Жития Никодима Виршсвого и Проложного варианта КР (2 списка), и I ПР (1 список) (см Рыжова Е А Виршевые редакции севернорусских жишй С 212)

получили наибольшее развитие в пространном житии и т. п. В целях выяснения, текст какой редакции ЖНК мог использоваться при составлении канона и стихир Никодиму сербскими авторами митрополитом Гревенским Макарием и аввой Феодосием для его канонизации (1661-1662 гг.), мы сопоставили Службу святому Никодиму с Первоначальным вариантом КР и I ПР памятника. Сопоставительный анализ показал, что кроме Краткой редакции, известной составителям Службы, был использован и некий, более расширенный вариант жития -«промежуточный» между Краткой и I Пространной редакциями. Основное отличие этого «промежуточного» варианта памятника от Краткой редакции, на наш взгляд, могло заключаться в наличии в нем эпизодов пустынного жития, столь необходимых для составления Службы отшельнику, отсутствующих в КР памятника.

4. Анализ поэтики текста Житие Никодима Кожеозерского показал тесную связь памятника с древнерусской традицией преподобнического жития, выявил новаторские для этого типа агиобиографии особенности, характерные для русской литературы переходного (от средневековья к новому времени) периода. ЖНК в кругу агиографических памятников выделяется усилением отшельнических мотивов и темы старчества-духовничества. Мемуарно-документалышй характер повествования обусловил мозаиччость структуры произведения.

Апробация работы

Основные выводы диссертации докладывались и обсуждались на научных семинарах Отдела истории книги Центральной научной библиотеки УрО РАН и конференциях: «Устные и письменные традиции в духовной культуре народа» (г. Сыктывкар, май, 1990 г.); «380 лет восстановления российской государственности» (г. Екатеринбург, март, 1993 г.); «Этнокультурная история Урала ХУ1-ХХ вв.» (г. Екатеринбург, ноябрь декабрь, 1999 г.); «Человек и общество в информационном измерении» (г. Екатеринбург, январь, 2001 г.), «VI Уральские археографические чтения» (г. Екатеринбург, октябрь, 2003 г.).

Практическая ценность диссертации:

Материалы диссертации могут быть внедрены в вузовскую практику преподавания истории древнерусской литературы Х1-ХУН вв., а также использованы в разработке историко-литературных спецкурсов по агиографии и книжности Древней Руси.

Структура работы.

Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения. К ней прилагается список сокращений и список использованной литературы. В

Приложении даются тексты II Пространной редакции Жития Никодима Кожеозерского (по рукописи РНБ, Соловецкое собр., 182/182) и трех вариантов Краткой редакции памятника (по изданию Пролога 1661-1662 гг. и рукописям: РГБ, Синодальное собр., 850; БАН, Архангельское собр., Д.405). Общий объем диссертации 243 с. Основной текст 185 е., Приложения — 58 с.

Содержание диссертации

Во введении характеризуются итоги изучения Жития Никодима Кожеозерского, дано обоснование выбора темы, ее актуальности и научной новизны, сформулированы основные цели и задачи диссертационного исследования.

Первая глава посвящена теме «пустынножительства» в древнерусских памятниках. Особое внимание в ней уделено истокам русского «пустыннолюбия», восходящим к образам Священного Писания и переводной агиографии. Примеры уединенного пустынножительства были известны уже в пророческом институте древнего Израиля. Евангельская пустыня - не только место совершения чудес, очищения и встречи с Богом, но и место искушений от дьявола и борьбы с ним. Христос делает пустыню пространством проповеди и усиленной молитвы: «и оутро, нощи сущей зело, востав, изыде, и иде в пусто место, и ту молитву деягие...»9. Это указание Спасителя на уединение в «пустом месте», как необходимое условие «пребывания в Боге», по сути, было толчком к появлению иночества: «Се бо Господь сам место молитве в пустыни и в горе на уединение показуя учеником своим., и ты убо, аще не бежиши с пребывания человеческого, вскоре лишишися Бога. Любящим подобает пустыню и уединенных мест со усердием достигати»10.

В агиографии обнаруживаем продолжение развития темы «пустынного жития». Первое из житий - Житие Антония Великого, было отшельническим. Необходимым моментом в повествованиях о египетских пустынножителях являлся рассказ о встрече отшельника с «достойным мужем», достигшим той меры совершенства, которой еще не достиг он сам. Встреча двух пустынножителей была кульминационным моментом повествования: один отшельник спрашивал у другого, как долго тот подвизался в пустыне, чем питался, каковы были бесовские нападения, как подвижник справлялся с искушениями. Для ранней агиографической традиции в целом характерна подобная форма повествования, которая, на наш взгляд, во многом определялась структурой древних преданий и легенд, столетиями бытовавших устно в

9Мр 1 35

10 Выписка из «Зерцала Мирозрительного» (ЛАИ УрГУ, XV 18 р/60, л 167)

монастырях Палестины и Египта в IV-VII вв. Этот монастырский «фольклор» позднее был закреплен в литературной традиции. Среди подобных житий - жизнеописания Онуфрия Великого (конец IV в.) и Марии Египетской (VII в.). Авва Пафнутий, автор Жития Онуфрия Великого, уходит «в пустыню глубочайшую» с той же целью - «видети, аще есть тамо некий инок, паче мене работай Господеви», чтобы <<улучити и прияти» пользу душе". Агиографы указывали на Божественную предопределенность встречи с отшельниками. Бог посылал одного святого к другому перед его смертью для того, чтобы достойный мог погрести тело более достойного и пропеть над ним погребальные песнопения. Автору же предназначалось поведать миру о жизни отшельника. Так, Онуфрий Великий, предчувствуя свою кончину, обращается к Пафнутию: «Бог, иже всемъ есть Милосерд, посла тя ко мне, да погребеши тело мое...»12. Неслучайно святой Онуфрий запрещает Пафнутию оставаться более в пустыне, отсылая его назад в монастырь: «Чадо, не того ради послал ecu от Бога в пустыню сию, да в ней пребывавши... иди убо, чадо, в Египет ко своему монастырю и к прочим и поведай, яже в пустыне видел и слышал ecu»13. Патриарх Иерусалимский Софроний, автор жития преподобной Марии, в повествовании также использует мотивы встречи и погребения, характерные для житий египетских отшельников.

Если в переводных памятниках мотивы ухода автора (рассказчика) жития в пустыню с целью обрести «мужа совершенна», встречи с пустынножителем и погребения одного отшельника другим являлись сюжетообразующими, то в древнерусской агиографии эти мотивы встречались чрезвычайно редко и не несли какой-либо фабульной нагрузки. Зачин египетских житий отшельников предполагал образ автора-рассказчика, достаточно преуспевшего в монашеском делании, задавшегося вопросом есть ли кто, подобный ему в подвиге. Именно рассказчик встречается с отшельником, именно он слышит от святого историю его жизни, он же по смерти погребает тело пустынножителя и составляет его житие. В древнерусской же традиции автор, придерживаясь самоуничижительной манеры повествования, скромно умалчивает о своем подвижничестве - аскезе.

Однако и древнерусские агиографы, пытаясь подражать переводным литературным образцам, вводили в сюжетную канву мотивы встречи и погребения. В отечественных житиях можно найти и упоминание о том,

"Житие Онуфрия Великого (ЛАИ УрГУ, XV 18 р / 60, л 204 об)

12 Там же, л. 210 об

"Тамже, л 211.

что рассказчик знал отшельника при его жизни, и свидетельства очевидцев смерти святого. Так, автор КР Жития Никодима Кожеозерского сообщает, что беседовал с отшельником за семь месяцев до его кончины. В ПР ЖНК имеет место рассказ свидетеля последних часов старца - Иоанна Дятлева, «послужившего» Никодиму перед смертью. В Житии Зосимы и Савватия Соловецких вводится эпизодический персонаж - новгородский купец Иоанн, который оказался свидетелем последних часов старца Зосимы и совместно с Выговским игуменом Нафанаилом участвовал в погребении пустынножителя. В Житии Диодора Юрьегорского говорится, что Диодору, часто посещающему соловецких пустынножителей, приходилось «преставившихся Богу» отшельников «своима погребати рукама»14.

Как Житие Антония Великого было образцом для составителей биографии преподобных и отцов пустынников на Востоке, так, несомненно, Житие Сергия Радонежского послужило примером для написания преподобнических агиобиографий на Руси. Однако эти жития нельзя охарактеризовать только лишь как пустынножительные. Ведь преподобный Сергий для русского иночества был образцом не только уединившегося монаха-безмолвника, но, что очень важно, игуменом, духоносным отцом для множества учеников («в пениих, бдениих и пощениих образ быв твоим учеником»15). Так и Антоний Великий собрал вокруг себя многочисленное иночество. В этом и заключается парадокс: инок, ищущий безмолвие, уходит в пустыню, а через некоторое время обретает вокруг себя множество монахов «Пусто место» становится монастырем - «градом».

Мотив пустыннолюбия присутствует практически во всех преподобнических житиях. От него берут свое начало мотивы «ухода в пустыню» и жительства в ней («созидание духовного града»). Уход «во внутреннюю пустыню» означал для инока не только и не столько определенный вид подвижничества, но особое состояние души -готовность к «сугубому» подвигу. Молитвой, подвигом воздержания, чистотой он «освящал» нечистое первоначально пространство (остров, лесной участок), заселенное бесами или диким, нехристианским народом16. Жизнь отшельника в пустыне имела два этапа. Первый заключался в борьбе с бесами за пустынное место, как правило, заканчивающийся победой над ними. Второй этап был связан с внутренним преображением - достижением предела безмолвия -«пребывания в Боге» (обожения). Многолетняя духовная борьба

14 Житие Диодора Юрьегорского (БАН, Архангельское собр , Д 260, л 10 об)

15 Тропарь преподобному Сергию Радонежскому

16 В Житии Трифона Псченгского «непроходная земля» символизирует лопарский народ

подвижника изменяла и сам облик пустыни. Неслучайно пустыня в литургической поэзии (и под ее влиянием в духовных стихах) уподобляется Раю, где звери, живущие окрест нее, ведут себя подобно «эдемским тварям».

Пустынножительство к концу XVI - началу XVII в. становится распространенным явлением на Поморском Севере, и в последнем веке русского средневековья тема «ухода в пустыню» начинает доминировать в житийном жанре. Тип святого пустынножителя-исихаста выходит в агиографии на первый план, как наиболее близкий по духу севернорусскому монашеству образец крайней аскезы и самоотречения. Отцы-отшельники, некогда первыми вселившиеся в «пусто место», по смерти начинают почитаться как покровители обителей, выросших из основанных ими пустыней. Редко какой монастырь не имел письменного предания о своих святых патронах.

«Уход в пустыню» сыграл во времена церковного Раскола XVII в. существенную роль в выработке сторонниками «древлего благочестия» собственной идеологии «пустынножительства». Эта идейная установка позволяла дать положительный ответ на вопрос о спасении души вне Таинств Церковных (главным образом, Причастия) через «добродетельное житие» в пустыне. Ссылаясь на жития святых, долго пребывавших в пустынных местах и не имевших возможности «вкушать Тело Христово», староверы отмечали важную для себя мысль -возможность благодатного просвещения и спасения вне Таинства Причастия: «Сице мнози пустынницы, далече от Вселенным живуще, церкве и священников не имуще, устнама Святых Тайн причаститися не имеяху, обаче верою и житием добродетельным присно оных благодать имеяху»17. В старообрядческой книжно-рукописной традиции XVII-XIX вв. тема пустынножительства занимала одно из существенных мест. Пустынножительством, в глазах староверов, не только начиналась, но и должна завершиться святость: святые, по пророчествам, «не иссякнут, но скроются» от людей. Одним из таких «последних» святых для старообрядцев явился преподобный Никодим, Хозьюгский отшельник, «предвестник» пустынножительства «конца времен». Интересно, что преподобный Никодим завершает «Список святых ... умерших в древлеправославном благочестии»18, бытовавший в старообрядческой рукописной традиции.

17 ЛАИ УрГУ, XVII 67 р / 4019, л. 43 об. - 44 об.

18 Список Российских святых входил в состав «Извещения святыя правых христианский веры» (ЛАИ УрГУ, XVII 67 р / 40, л 92) и бытовал отдельно

Вторая глава посвящена текстологическому исследованию Краткой и Пространной редакций памятника и состоит из двух параграфов. В первом параграфе рассматриваются списки Краткой редакции Жития Никодима в книжно-рукописной традиции XVII-XIX вв. Все указанные в J1.B. Соколовой в «Словаре книжников» списки памятника относятся к одному варианту KP (мы обозначили его как Первоначальный вариант -далее: А), который в рукописной традиции имеет название: «О отшельнице авве Никодиме» и начинается со слов: «Сей Никодим родился близ града Ростова...». К этому варианту относятся четыре списка: ГИМ, Синодальное собр., № 850, 1646-1652 гг., л. 531 - 533; БАН, Архангельское собр., № 233, 1662 г., л.563-565; ГИМ, собр. Уварова, № 716, 1662 г., л.180-187; РНБ, собр. Погодина, № 1549, 1829 г., л 63-64.

В рукописной традиции бытовал и вариант KP, восходящий к статье о Никодиме, опубликованной в Прологе 1661-1662 гг к моменту канонизации святого. Этот, обнаруженный нами, Проложный вариант ЖНК (далее: вариант Б) озаглавлен: «Месяца июля в 3 день преставление преподобного отца нашего Никодима»19 (Нач.: «Сей преподобный отец наш Никодим родися близ града Ростова...»). Нами введены в научный оборот следующие списки варианта Б: БАН, собр. Плюшкина, № 165 (38.4.40), XVII в., л. 302 об.-304; РНБ, собр. Погодина, № 831, вторая половина XVII в., л. 427 об. - 430 об.; НБ Сыкт.ГУ, Усть-Цилемское собр , № 246, XVII в., л. 118-118 об.; РНБ, собр. Тиханова, № 473, XVIII в., л. 37-39.

Источником для проложной статьи о преподобном Никодиме, по нашему предположению, мог послужить список жития из рукописи, принадлежавшей справщику Печатного двора Никифору Семенову (ГИМ, Синодальное собр., № 850), датируемой 1646-1654 гг.20 Представляет интерес и то, что в составе сборника находились еще две статьи, появившиеся впервые в издании Пролога 1661-1662 гг.21- Текст А KP Жития Никодима вошел в Пролог уже со значительными поправками, поскольку Хозьюгский пустынник представал перед читателем в новом статусе - причисленным к лику общерусских святых. Так, в проложной

" В самом же издании Пролога он называется иначе «В той же день (3 июля - ЕП) преподобного отца нашего Никодима Кожеозерскаго» и начинается со слов «Сей преподобный Никодим родися близ града Ростова в веси Иванькове»

20 Этим временным отрезком мы обозначили нижнюю хронологическую границу составления Первоначального варианта КР (А)

«Пренесение мощей иже во святых отца нашего Филиппа митрополита, нового исповедника» (9 июля) и «Сказание о Ризе Господней — о еже како принесена бысть от Аббас-Шаха в царствующий град Москву» (10 июля)

статье он называется уже «преподобным», тогда как в рукописях варианта А - «авва» и «старец».

Неслучайно, на наш взгляд, и присутствие в КР ЖНК множества «московских» подробностей жизни святого (встреча с двумя московскими блаженными — Ильей, предсказавшим ему пустыннический подвиг на реке Хозьюге, и неизвестным юродивым, исцелившим Никиту (имя святого в миру) от сильной многолетней боли в животе22, постриг в Чудовом монастыре), тогда как подвижничество на Хозьюге и в Кожеозерской обители выписано в ней достаточно скудно. В этот исторический период на Руси наблюдается ярко выраженное стремление к упорядочиванию культа московских святых. В «выходе» Пролога 16611662 гг.23 говорится, что в книге представлены «вкратце сложенный» повести «чюдныя» и, в первую очередь, «российский земли великих святителей и чудотворцев московских», а так же «иных градов благочестивыя державы». Пустынножитель Никодим прекрасно «вписывался» в эту концепцию своей связью с Москвой - пострижением в Чудовом монастыре и «московскими» эпизодами своей биографии.

На основе Проложного варианта КР и I ПР, по нашим наблюдениям, был составлен еще один - Виршевый вариант ЖНК (далее: В), озаглавленный: «История, собранная во кратце, о преподобном отце Никодиме чудотворце»1*. Это стихотворное переложение жития имеет близость чтений с Проложным вариантом жития: быстъ ковачь железа (Б) / и тамо ковачь железа бывает (В), и существенно рознится с чтением КР варианта А и I ПР: «тамо изучися ковати гвоздия малого». С I ПР памятника Виршевый вариант сближает упоминание о «благочестивых родителях» святого и эпизод прижизненного чуда Никодима о спасении «ладьи от потопления», отсутствующие в Первоначальном и Проложном вариантах КР. Создателем стихотворного переложения, возможно, был иеродиакон Афанатос Сийский — его имя прочитывается в акростихе, обозначенном как «т1епге ь-р1за1е1еуо»,

21 Этим юродивым, на наш взишд, мог быть Иоанн Водоносец (он же Большой Колпак)

Составитель КР, видимо, умышленно не называет его имени, предполагая, что читатель по описанию узнает московского святого - водоносца («прииде к нему некий муж, нося одеяние стамъбредное держаща сосуд мал» (ГИМ, Синодальное собр , 850, л 531 об ) Представляется любопытным то, что в сборнике Семена Никифорова есть три житийных повествования об Иоанне Водоносце

23 Пролог, вторая половина [март-август] М, Печатный двор 17 III. 1662 Л 472-473 " Переложение ЖНК в виршах опубликовал в 1900 г иеромонах Никодим по списку БАИ, Архангельское собр , Д. 405, обозначив его как стихотворный «вариант» КР (см : Никодим, иеромонах (Кононов) Преподобный Никодим, пустынножитель Хозьюгский С 71-72)

Мы принимаем его терминологию.

идущим за виршевым переложением25. Не исключено, что Афанатос26, являлся не только автором виршевого жития, но и был составителем «дополнений» к Службе преподобному, необходимость которых, возможно, была вызвана обретением мощей Никодима после пожара в Кожеозерском монастыре в 1695 г Примечательно, что и во втором списке I ПР (РНБ, ОСРК, Q.I. 1390) акростих с именем Афанатоса Сийского следует после похвального слова и молитвы над мощами святому Вполне вероятно, что перу «списателя» принадлежат, кроме Виршевого варианта жития, еще и молитвы на поклонение мощам и похвальное слово святому Было бы заманчиво приписать Афанатосу и составление Жития Никодима I ПР, так как в двух сборниках, содержащих списки этой редакции, упомянуто его имя. Однако в защиту данного утверждения у нас не г достаточных оснований

В обозначенном параграфе нами также поднимаются вопросы «первоначальной записки» Жития Никодима. Вариант А Краткой редакции, на наш взгляд, не был самой первой письменно зафиксированной информацией о святом. Об этом говорят «следы» существования ряда других «первоначальных записок» («уверение» старца Феодосия об отшельнике Никодиме, читаемое в Житии Дионисия, погодные записи из летописи обители, «слово» (память) Иоанна Дятлева и др.). Второй параграф второй главы посвящен текстологическим наблюдениям над Антониево-Сийским27 и Соловецким28 списками пространного Жития Никодима. В рукописной традиции ЖНК предваряется «Сказанием о зачале Кожеозерской пустыни», повествующем о старцах - Нифонте и Серапионе - основателях Кожеозерской обители29 Исследователи уже писали о двух редакциях Сказания, представленных в этих рукописях30. Идущие же в

25 БАН, Архангельское собр , Д 405, л 54 об

26 Афанатос, судя по тому, как он себя именует, вероятно, грек по происхождению Во всяком случае, человек он весьма образованный - иеромонах Никодич (Кононов) пишет, ссылаясь на епископа Макария, что «эгот же Афанасий (Афанатос - ЕП) изложил в Сийском монастыре Ветхий завет на греческом языке» (см Никодим, иеромонах (Кононов) Преподобный Никодим пустынножитель Хозьюгский С 77 Ссылка на Макарий, епископ Архангельский и Холмогорский Исторические сведения об Антониево-Сийском монастыре//ЧОИДР М , 1878 Кн 3 С 25)

27

БАН, Архангельское собр , Д 405, начало XVIII в РНБ, Соловецкое собр , 182/182, 1741 г

29 Исключение составляет список РНБ, ОСРК, Q I 1390, не содержащий этого Сказания Однако первые листы этой рукописи утрачены, поэтому нельзя утверждать, что его не было в сборнике

30

Рыжова Е А Серапион Кожеозерский //Словарь книжников и книжности Древней Руси Вып 3 (XVII в ) Ч 4 Т-Я Дополнения СПб , 2004 С 708

литературном конвое со Сказанием списки пространного Жития Никодима, до сих пор причислялись учеными к одной Пространной редакции. Однако, по всей видимости, редакторская работа производилась одновременно как над тестом Сказания, так и над текстом ЖНК. На основе проведенного нами текстологического анализа пространного жития Антониево-Сийского (далее: АС) и Соловецкого (далее: С) списков было выявлено значительное число разночтений между ними. Это позволило отнести списки к совершенно разным редакциям: АС - к I Пространной, С - ко II Пространной редакции. Разночтения списков АС и С в основном носят стилистический характер: второй редактор, стремясь к архаизации текста, насыщает его церковнославянской лексикой, вносит дополнения уточняющего характера (частицы, союзы, наречия времени и т.д.), включает многочисленные выписки из псалмов, на которые в I ПР указания отсутствуют. В то же время редактор II ПР вводит в текст обороты, свойственные делопроизводственным документам XVIII в31 («в бытности уже не имеется», «оный, прежденареченный свыше» и т.п.). Вторая ПР характеризуется также наличием «Сказания о списавшем житие», рассказа об утрате в пожаре иконы Божией Матери, предисловия к 14 «посмертному» чуду, упоминанием игумена Никона (будущего патриарха) в рассказе «о прельщенном иеромонахе Феодосии» и тд. Автор II ПР, в попытке сделать текст более понятным, вносит ряд уточнений (не по мнозем времени (АС) / не по мнозем времени по исцелении своем от тоя вышереченныя болезни (С) и т.п.), однако, его редакторские внедрения в текст лишь утяжеляют повествование, лишая текст I ПР простоты первоначального рассказа. Редактор II ПР, в целом, более добавляет лексический материал, нежели заменяет или купирует текст: «напрасный смерти» (АС) / напрасный и злыя смерти» (С); «уединитися мира» (АС) /уединитися суетного мира» (С). На основании рассказа, в котором упоминается пожар в Кожеозерской обители 1734 г., можно предположительно датировать составление II ПР (на основе I ПР) временным отрезком с 1734 г. по 1741 г. (писцовая дата на рукописи). На наш взгляд, потребность в литературно-стилистической обработке, «унификации» текстов, связанных с Никодимом и историей монастыря на Коже, в целом, могла возникнуть в связи с празднованием столетия со дня кончины преподобного. Сам же составитель имел прямое отношение к Кожеозерскому монастырю - он, при упоминании обители, всегда употребляет местоимение «наша». О том, что список был составлен в

31

Этот «симбиоз» между канцелярским и «церковным» языками был, в целом, характерен для духовной литературы Синодального периода

монастыре на Коже, свидетельствует и запись в конце ЖНК перед тропарем святому: «Написася 1741-го года декабря 21 дня тщаниемъ и труды тмгрвс2 в Кожеозерском монастыре»32. Другая запись, оставленная на Соловецком списке: «С подлиным читал (т.е. - сверил с оригиналом. - Е.П.) Иван Пешков», свидетельствует о том, что существовал еще некий «подлинный» список Жития Никодима II ПР, с которого «тиражировались» копии.

Кроме двух Пространных редакций имели место и более поздние переделки жития. Об этом говорит введенный нами в научный оборот список XIX в. ЖНК из собрания рукописей Государственного Архива Архангельской области (ГААО, 20 р Ц (542), л. 8-44 об.). Рукопись, судя по записи, была составлена в Кожеозерском монастыре около 1858 г. послушником Феодосием - будущим архимандритом Веркольской пустыни. По нашим предварительным наблюдениям, данный список ЖНК представляет совершенно новую редакцию памятника, значительно сокращенную по сравнению с I ПР и II ПР, стилистически приближенную к языковым нормам XIX в. Мы обозначили ее как III Пространную редакцию, составленную на основе II ПР.

Третья глава состоит из двух параграфов. В первом параграфе представлены итоги сопоставительного анализа текстов I ПР и KP (А) Жития Никодима34 между собой и со Службой преподобному Никодиму. Результат сопоставления показал, что первоначальный вариант Краткой редакции (А) вошел в пространное житие уже в измененном, расширенном виде. I ПР отличается от ЮР (А) наличием предисловия, описания жизни святого в пустыне и чудес преподобного по смерти (14 чудес). Предисловие к житию ПР ЖНК, как мы обнаружили, почти целиком заимствовано из Жития Саввы Сторожевского, опубликованного в 1646 г. Московским Печатным двором {Нач.: «Яко же убо царъския утвари златом украшении, со многоценным камением веселят очи, зрящих...»)™. Составитель ПР вводит в текст, необходимые для более пространного повествования, указания на время и длительность действия («не по мнозем времени родители его преставистася», «пребысть время доволно» и т.д). Если в KP тема

" К сожалению, нам не удалось расшифровать гайнопись (если это, действительно, тайнопись, а не аббревиатура - к примеру «Того ж Монастыря Грешного Раба В . С »)

33 РНБ, Соловецкое собр., 182/182, л. 83 об.

34 В день памяти святого, как указывалось в списке Службы преподобному Никодиму (РНБ, собр Гиханова, № 473, XIX в) Краткую редакцию полагалось читать по 6-й песне канона, а Пространную - по кафизмам.

3 Житие Саввы Сторожевского (по старопечатному изданию XVII века) / Сое г Л А. Тимошина // Материалы для истории Звенигородского края Вью 3. М, 1994 С 25

прихода Никодима в монастырь сжата до простой констатации (в каком монастыре сколько времени провел святой), то в Г1Р, мы находим подробное описание его послушаний в монастырях (Чудовом и Кожеозерском). Автор пишет, что житие предназначено та утешение и пользу всем, хотящим монашествовати», поэтому в своем повествовании старается подчеркнуть добродетели преподобного: смирение, послушание, кротость, незлобивость, молчаливость и другие черты облика святого, дабы читатель имел перед собой достойный образец для подражания.

Сопоставление мотивов Жития Никодима КР (А) и I ПР со Службой святому показало, что ее составители опирались на следующие житийные мотивы: чудесного наречения монашеским именем святого в детстве; переселения в «царствующий град»; пророчества человека Божия Илии о пустынножительстве на Хозьюге; отравления и чудесного исцеления святого; пустынного жития; явления Никодиму святителя Алексия и архимандрита Дионисия; извещения Никодима о приближающейся кончине настоятелю Кожеозерского монастыря и приход в обитель; посмертные чудеса: благоухания воздуха при преставлении, исцеления расслабленного. Если мотивы «благоухания воздуха» по кончине святого, питание в пустыне «саморасленным былием», укрощения зверей {«звери дивии укротил еси, и своею рукою накормил еси») можно отнести в Службе к разряду «общих мест» преподобнической гимнографии, то совпадения в сюжетах пустыннических искушений вряд ли можно считать случайными. Отсюда следует, что Служба составлялась на основе текста, который содержал сюжеты пустынного жития (пожар и затопление кельи) и посмертных чудес (исцеление расслабленного), отсутствующие в КР (А). Следовательно, это был текст более «пространного», чем Краткая редакция, жития Возможно, это была некая «промежуточная» редакция, между КР(А) и I ПР. Итак, основываясь на биографических данных, присутствующих в Службе преподобному Никодиму, мы можем предположить, что до выхода Пролога 1661-1662 гг. уже существовало некое, отличное от кратких вариантов, пространное житие. Во втором параграфе третьей главы рассматривается список XVIII в. (БАН, Основное собр, 33.3. 27) редакции Жития Никодима Кожеозерского, которую мы обозначили как Особую (далее: ОР). Если с I Пространной редакцией ОР сближает: фрагмент предисловия (в вариантах КР предисловия нет), упоминание о том, что Никодим «от благочестивых родителей родися» (в КР (А) - нет, в КР (Б) — «от отца земледелца») и пространное описание пустынного жития (в вариантах КР нет). В то же время текст ОР, в отличие от других редакций, ничего не говорит о

пребывании Никодима в Ярославле, где святой получает навык «кузнечного ремесла» - после смерти отца он сразу отправляется в Москву. Московский период жизни святого дан в той же обрисовке, что и в других редакциях. В пустыню же на Хозьюгу в тексте ОР преподобный «отыде» из Чудова монастыря, минуя переезд с митрополитом Пафнутием на Крутицы и пребывание в Кожеозерском монастыре. Основная часть повествования ОР посвящена аскезе святого и его искушениям в пустыне (видение мертвой жены на берегу реки, постоянные бесовские нападения «со множайшими силами и всякими виды»: ограбление святого разбойниками, пожар и потопление кельи). Однако все эти эпизоды в I ПР описаны более детально.

Одним из существенных отличий Особой редакции от других - в ее необычной концовке. Повествование резко обрывается на аскетических упражнениях святого - 40-дневного «пощения» в земляной яме, тогда как во всех других редакциях ЖНК старец Никодим принимает кончину в монастыре на Коже, перед смертью причастившись. При публикации6 данного списка жития мы охарактеризовали ОР как старообрядческую редакцию, составитель которой сокращал текст ПР с целью, не только продемонстрировать путь крайней аскезы - «самоуморения», но и чтобы лишний раз не упоминать Кожеозерский монастырь, связанный с именем патриарха Никона и принявший его «новины». К тому же состав сборника, куда вошел данный список, имеет явно старообрядческую направленность. Однако можно предположить и другое. Не исключено, что в руки составителя старообрядческого сборника попал некий дефектный список ЖНК с утраченным концом, заканчивающийся на следующем эпизоде: «вшедшу (Никодиму.- Е.П.) в яму ону и пребыстъ четыредесят дней, моляся, не ядый, ни пия ничтоже, питаем благодатию Божиею..». «Списатель» ОР, ничего не меняя в этом тексте, дописывает его, достаточно традиционной для кратких жший и патериковых рассказов, концовкой: «и тако скончася. Богу нашему Слава, ныне и присно и во веки веком. Аминь». Вполне возможно, что гипотетический «дефектный» список ЖНК восходил к общему для I ПР и ОР протог-рафу, который должен был дополнить повествование КР предисловием и рассказами о пустынном житии Хозьюгского отшельника. Кто же, в таком случае, мог быть составителем «протографа»? В I ПР после упоминания о яме идет

Полетаева Е А «Уход в пустыню» в древнерусской и старообрядческой традиции (на материале северно-русской агиографии и старообрядческих сочинений) // Уральский сборник История Культура Религия Вып 2 Екатеринбург, 1998 С 214-215)

рассказ о «некотором» священноиноке Феодосии, «иже поживе с преподобным лета два». Не исключено, что рассказы о том, «како» преподобный «от бесов, пострада ... егда прииде в пустыню» принадлежали не Иоанну Дятлеву, а иеромонаху Феодосию, прожившему с отшельником в пустыне два года. Феодосий не только мог знать гораздо больше И. Дятлева о «пустынном житии» старца, но и на себе испытать бесовские нападения. К тому же повествование «о борьбе с бесами», как было замечено исследователями, стилистически отличается37 от «однородных рассказов» И.Дятлева своей особой «патериковой» манерой изложения.

В четвертой главе представлены наблюдения над художественным своеобразием Жития Никодима Кожеозерского. Семнадцатое столетие явилось для агиографии переломной эпохой. В это время традиционные черты житийного жанра соединялись с активным внедрением в текст художественных новаций. Мы попытались выяснить, насколько сильна в памятнике традиционная линия житийных мотивов, продолжающих развивать тему «пустынного жития», и какие веяния «новой литературы» смогли в него проникнуть. Житие Никодима Кожеозерского -отшельническое житие. Составитель КР ЖНК, боясь «неверно возомнитися» о «высоте» пустынного жития святого, так и не решился приступить к описанию подвигов Никодима в пустыне. Не имея перед глазами отечественных образцов - древнерусская агиография Х1-ХУ1 вв. не знала отшельнических житий «в чистом виде»38 - составитель ПР последовал за известной ему схемой преподобнического жития с трехчастной композицией (предисловие, главная часть, заключение). В главной части этого типа житий обязательно сообщалось о местности, где святой родился, упоминались его «благочестивые родители», говорилось о подробностях ухода героя в монастырь и пострижения, описывалось подвижничество святого. В этой части жития автор не забывал показать добродетели, прижизненные чудеса и прозорливость святого В преподобнических житиях святой, рано или поздно, начинал исполняться любовью к безмолвию и помышлять об уходе в пустыню. Этому, отчасти, способствовал и ореол «славы» - «похвала» иноков, видевших «преуспеяния» подвижника в добродетелях39. Благоразумный герой

37 Соколова Л В Житие Никодима Кожеозерского С 375-376

38 Например, С В Минеева среди перечисленных ею отшельнических житий называет только переводные памятники (см Минеева С В Проблемы комплексного анализа древнерусского агиографического текста (на примере Жития преподобных Зосимы и Савватия Соловецких) Курган, 1999 С 122)

39

Этот мотив встречаем в житиях Антония Великого, Антония Сийского, Зосимы и Савватия Соловецких, Никодима Кожеозерского и др

пытался скорее убежать от «похвальных речей», мешающих спасению. Он испрашивал разрешение у духовника удалиться в пустыню. Последний, прозорливо усматривая на иноке печать Святого Духа, благословлял его на пустынножительство. Подвижник находил чудесным образом - через Божественный знак - «пусто место», в котором подвизался, «отражая» молитвой бесчисленные бесовские нападения и пустынные «страхования». Со временем, из пустыни отшельника вырастал монастырь. С этого момента преподобпическое житие начинало развиваться по типу «игуменского», имевшего свой круг тем, связанных со строительством монастыря («трудничество», терпение упреков и досаждений от братии, непосильные труды40 и т.д.). Практически все древнерусские жития преподобных отцов развиваются по этому типу. В пользу данного утверждения свидетельствуют и сами заглавия житий, где святые, наряду с «отшельниками» и «преподобными», именуются еще и «строителями», «начальниками» монастырей.

Списатель» Жития Никодима, как мы показали на примерах сопоставления памятника с другими севернорусскими житиями (Кирилла Белозерского, Александра Свирского, Антония Сийского и др.), прекрасно ориентировался в литературной традиции жанра, где тема подвижничества была к XVII в. достаточно хорошо разработана. Даже в общих для большинства житийных текстов местах (моление о постриге, выполнение послушаний в монастыре и т. п.) агиограф не повторяет никого из своих предшественников, демонстрируя, тем самым, высокий уровень литературного мастерства. Автор, как видим из текста ЖНК, знает не только древнерусскую агиографическую традицию, но и хорошо ориентируется в переводной литературе. Находясь под влиянием Жития Антония Великого, он не избежал сравнения преподобного Никодима с великим основателем пустынножительства. Составители Службы святому также видели в Никодиме подражателя египетским отшельникам: «Сревнуя великим отцемъ Антонию и Онуфрию, и Павлу Фивейскому...», «во времена сия последняя в пустыню, яко же древний Антоний вселился еси, и его слезам и постом подражал есм»41. «Соревноваться» в добродетельном житии с основателем пустынножительства вменялось в обязанность каждому иноку: «Благу ревность состависте к египетским иноком, рекше сравнятися или превзыти сих воздержанием вашим добродетелным» - пишет святитель Афанасий Великий в предисловии к Житию Антония Великого, указывая на воздержание, как на основную

40

Например, в житиях Трифона Печенгского и Серапиона Кожеозерского имеет место глубоко символичный эпизод «ношения жерновов».

41 Служба преподобному Никодиму 3 июля (тропарь и шестая стихира «на хвалитех»)

монашескую добродетель. Только с помощью воздержания подвижник мог победить «демонские полки». Антоний Великий «ядяше» лишь раз в день после захода солнца хлеб с солью и «воду едину». Никодим, как Иоанн Предтеча и афонские отшельники, питался «саморасленным былием»: «Пища же его бе - былие пустынное собираше и симъ токмо питашеся». Отшельник иногда употреблял рыбу, но предварительно доводил ее до совершенно несъедобного состояния - «дондеже бы червем от нея исходити и являтися», и тогда только «вкушаше и то малое число» Таким образом, в своем воздержании Никодим шествовал путем крайностей. Образ преподобного Никодима сближает с великим пустынножителем Антонием не только суровость воздержания, но и необычайная любовь к нему окружающих. Антоний, по свидетельству автора, «любим бяше от всех». Так и Никодим, когда трудился в общежительствах, «бысть . . всеми любим и почитаем, и хвалим, добродетельного ради жития его, иже к Богу». Мотив земного почитания подвижника для пустынножительного памятника имел немаловажное значение. Сцена посещения Никодима игуменом Авраамом перекликается с эпизодами встречи Антония Великого с Павлом Фивсйским и преподобного Зосимы с Марией Египетской -святые, обнаруживая друг в друге «равноангельное» житие, припадая друг перед другом на колени, просят благословения, и долго никто не решается благословить первым.

Памятник не избежал внедрения новых черт в изображение житийного героя. Читатель ЖНК заинтригован необычным для жития «фабульным» началом42, в духе бытовой повести рассказывающим о перипетиях в судьбе героя. Никита, услышав в детстве Божественный голос, произнесший его монашеское имя, смутно ожидая чего-то, «мечется» по жизни. Это, нехарактерное для житийного героя, поведение обнаруживается как в смене им мест жительства, так и в многообразии его занятий. Герой как будто ищет свою судьбу. Он оставляет родовое «земледелание» и по смерти родителей переселяется в Ярославль, где обучается кузнечному ремеслу. Неизвестна причина переезда Никиты в Москву, где трудом святого становится не только ремесло, но и торговля: «И седящу ему по обычаю на месте своем, идеже обыкновенно есть продаяти случившаяся ему»43. Для житийного героя Х1У-ХУ1 вв. занятие

42 Об «увлекательной сюжетности» Жития Никодима писал еще Л А Дмитриев (см ' Дмитриев Л А Жанр севернорусских житий//ТО ДРЛ Л, 1972 Т 27 С 191)

41 Хотя здесь подразумевается, вероятно, не профессиональная купеческая торговля, а

обычная для городского ремесленника розничная и мелкооптовая продажа, как правило,

произведенного им товара

торговлей - дело наиредчайшее44. Не свойственно было ему и «метаться» при выборе жизненного пуш: после смерти родителей он спешил отправиться в монастырь. В житии Никита решает стать иноком лишь после исцеления от тяжкого недуга - результата отравления. Сам же «московский» эпизод с отравлением героя в дому у «единохудожна» товарища женой «злой и прокудливой» (имевший место уже в КР) был настолько новым и неожиданным, что составитель ПР ЖНК помещает его дважды (второй раз Никита подробно, в деталях, пересказывает историю с отравлением, объясняя юродивому причину своей болезни «во утробе»). Образ «злой» жены, крайне редкий для агиографии, хорошо был известен читателю по бытовым повестям (жена Бажена Второго из Повести о Савве Грудцыне и др.).

В жигии проявился общий для всей литературы XVII в. интерес к перемещениям, изображению «живости» персонажей45. Так, Никита семь раз меняет свое место жительства (Иваньково, Ярославль, Москва, Чудов монастырь, Крутицы, Кожеозерский монастырь, и, наконец, Хозьюга), а перед смертью возвращается в Кожеозерскую обитель. И другие герои Жития Никодима активно передвигаются, ведут себя достаточно энергично. В описании движений подчеркивается их стремительность: {«скоро притекох», «вскоре поведенное ему исполняешь»). Следует обратить внимание на излюбленный автором художественный метод изображения - прием контраста. Чада старца, монастырская братия, крестьяне и др. противопоставляются святому в своих обиходных, суетных устремлениях. Встреча двух миров («горнего» и «дольнего») -«сокровенный» конфликт. Монастырский брат заворачивает в сверток с «удицами», купленными им по просьбе Никодима, еще и серебряные монеты, желая «угодить» отшельнику, старец же, прозорливо усматривает «денежный подарок», просит инока забрать «сребряницы» себе. Крестьяне так же, из благих побуждений, строят пустыннику новую келью, принуждая Никодима переселиться в нее, не считаясь с тем обстоятельством, что «ветхую хижицу» святой «любяще» «паче царских чертог». Через антитезу людской приземлснности и святости старца составитель ЖНК вводит и обязательный для житийного жанра элемент чуда. Чудо происходит от столкновения «мирского» со святостью, вызывая умиление, удивление, восторг, передающиеся от «самовидца» чуда через повествователя к читателю жития. Особенно это касается

44 Известно, что преподобный Трифон Печенгский (его житие было составлено в конце XVI - начале XVII в) переодевался в купеческие одежцы, но лишь по необходимости - дабы проповедовать местным жителям христианское вероучение

Демин Л.С Русская литература второй половины XVII- начала XVIII в • Новые художественные представления о мире, природе, человеке М., 1977

чудес, связанных с прозорливостью старца, которая наполняет Божественной благодатью бытовую повседневность. Все повествование скреплено такими чудесами - каждая встреча со старцем сопровождается «малым» чудом.

Житие Никодима Кожеозерского имеет мозаичную структуру повествования и разбито на множество зарисовок. «Многослойность» текста обусловлена не только наличием разновременных источников и «многоголосием» свидетельств о святом, но и стремлением автора сохранить прямую речь «самовидцев», ее индивидуальность. В этом проявился «документальный» характер повествования - «списатель» как бы сам проводит «комиссию по расследованию» фактов святости преподобного, фиксируя воспоминания о нем, указывая на их достоверный источник. Раскладывая рассказы в порядке хронологии, как житийные клейма вокруг образа святого, составитель комментирует их «простою беседою», и «икона» начинает приобретать черты «портрета». Никодим, сын земледельца, труженик и смиренный делатель молитвы, несмотря на невиданную суровость своего аскетизма, приближен к читателю, «доступен» в своей простоте. Его речь характеризуется «ласковостью» и пронизана любовью к собеседнику. Кажется, что из его маленькой «пустыньки», расположенной у «Студеного моря-окиана», льется благодатный свет, достигая «царствующего града Москвы» и всех пределов Московского царства.

В Заключении диссертации дается обобщение результатов исследования, сформулированы основные выводы, намечены перспективы дальнейшего изучения Жития Никодима.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

1. «Житие Никодима Кожеозерского» как памятник севернорусской агиографии XVII в. // Устные и письменные традиции в духовной культуре народа. Сыктывкар. 1990. С. 60-61. 0,1 п. л.

2. Житие Никодима (опыт текстологического исследования) // Российское государство XVII - начала XX вв.. экономика, политика, культура. Материалы конференции, посвященной 380-летию восстановления российской государственности. Екатеринбург: НПФ «Градиент», 1993. С. 124-128. 0.3 п. л.

3 «Уход в пустыню» в древнерусской и старообрядческой традиции (на материале северно-русской агиографии и старообрядческих сочинений) // Уральский сборник. История. Культура. Религия. Вып. 2. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 1998. С.198-215. 0,8 п. л.

4. Агиография в рукописной традиции Поморья и Урала и ее связь с идеологией старообрядчества // Этнокультурная история Урала XVI-XX вв. Материалы международной научной конференции.

Екатеринбург: Банк культурной информации, 1999. С. 155-157. 0,2 п. л.

К вопросу о развитии рукописной традиции древнерусского Пролога во второй половине XVII в. (опыт сопоставительного анализа) // Человек и общество в информационном измерении. Материалы региональной научной конференции. Екатеринбург: Изд-во УрО РАН, 2001.С. 117-123. 0,4 п. л.

Круг агиографических памятников Урала в контексте старообрядческой культуры // Взаимодействие книжных традиций Поморья, Урала и Сибири в ХУ1-ХХ вв. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2002. С. 48-99. 3 п. л.

Краткая редакция Жития Никодима Кожеозерского в книжно-рукописной традиции XVII в. // Общественная мысль и традиции русской духовной культуры в исторических и литературных памятниках ХУ1-ХХ вв. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2005. С.241-255. 0,6 п. л.

Подписано в печать 1.12.2005 г. Формат 60x84 1/16

Усл. псч. л. 1,0. Бумага «Гознак» Тираж 100 экз. Заказ №185

Отпечатано в типографии ООО «ИРА УТК»

620219, г. Екатеринбург, ул. К Либкнехта. 42. Тел. (343) 350-97-24

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Полетаева, Елена Альбертовна

Введение.3

Глава I.

Истоки темы «пустынного жития» и ее развитие в агиографии.19

Глава II.

Исследование редакций памятника.55

§ 1. Краткая редакция Жития Никодима в книжно - рукописной традиции XVII в.

§ 2. Наблюдения над списками Пространной редакции памятника

Глава III.

Сопоставительный анализ редакций Жития Никодима Кожеозерского.94

§ 1. Сопоставление Пространной и Краткой редакций памятника

§ 2. Особая редакция Жития Никодима и Служба святому 1662г.

Глава IV.

Поэтические особенности Жития Никодима.135

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Полетаева, Елена Альбертовна

Житие Никодима Кожеозерского принадлежит к числу севернорусских агиобиографий XVII в. Памятник повествует о преподобном Никодиме, постриженике Чудова монастыря, который, возгоревшись желанием безмолвствовать, уходит к «Студеному морю-окиану» на пустынножительство. Построив келью «в меру единого человека» у реки Хозьюги, отшельник в молитвенном уединении проводит 36 лет. Лишь за полтора месяца до своей кончины он переселяется в расположенный неподалеку от пустыни Кожеозерский монастырь по просьбе настоятеля, где, причастившись Святых Тайн, умирает (3 июля 1639 г.). По смерти отшельник почитается как покровитель обители и чудотворец, над гробом которого происходит множество исцелений. В монастыре на Коже, где упокоились мощи святого, вскоре составляются его жизнеописания.

Исследования Жития Никодима Кожеозерского были главным образом посвящены кругу проблем, связанных с изучением датировки и авторства двух редакций памятника - Краткой и Пространной, которые впервые выделил В.О. Ключевский1. По мнению историка, Краткая редакция Жития Никодима была написана иноком Боголепом Львовым, пострижеником Кожеозерского монастыря. Свое утверждение В.О. Ключевский основал на следующем. Составитель Краткой редакции не называет себя по имени, но пишет, что лично от Никодима за семь месяцев до его кончины слышал о чудесных явлениях старцу святого митрополита Алексия и Троицкого архимандрита Дионисия. Имя автора Краткой редакции Жития Никодима, по мнению В.О. Ключевского, выясняется из повести об архимандрите Дионисии Симона Азарьина. Симон в своей повести о Троицком архимандрите сообщает, что о явлениях московских чудотворцев Никодиму он узнал от Боголепа Львова, который сам слышал об этом от «Ншодимовых

1 КлючевскийВ.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. СПб., 1871. С. 334-335. уст» и «писанию предаст». Кроме того, С. Азарьин добавляет, что читал в 1648 г. эту повесть Боголепа .

Вторую редакцию - Пространную, представленную списком Соловецкого монастыря3, В.О. Ключевский назвал поздней «риторически украшенной» переработкой «более древней» - Краткой. «Сравнение обеих редакций», по его мнению, дает «редкую в древнерусской агиобиографии возможность» увидеть, что из себя представляли «первоначальные памяти или записки», и как они переделывались в позднейшие, украшенные редакции4. «Новый редактор», - заключает В.О. Ключевский, - «прибавил рассказы самовидцев жития Никодима о его отшельнической жизни, о которой очень кратко говорит записка», и «переплел» повествование «общими биографическими чертами, почерпнутыми из древнерусского понятия о подвижнике, а не из какого-либо исторического источника»5.

В дальнейшем памятник рассматривали обзорно - в ряду других

6 7 агиографических сочинений, И.А. Яхонтов , архимандрит Филарет , о

Н.П.Барсуков , полностью принимая выводы В.О.Ключевского в отношении редакций и авторства Жития Никодима Кожеозерского. Текстологическую картину дополнил Н.П. Барсуков, указав еще на четыре списка9 Краткой редакции жития.

Более углубленное изучение памятника принадлежит иеромонаху Никодиму (Кононову)10. Им были опубликованы список Пространной и два

2 Ключевский В.О. Древнерусские жития святых . С. 334.

3 РНБ, Соловецкое собр., 182/182.

4 КлючевскийВ.О. Древнерусские жития святых . С.335.

5 Там же. С.335.

6 Яхонтов И.А. Жития святых северно-русских подвижников Поморского края как исторический источник (По рукописям Соловецкой библиотеки). Казань, 1881. С. 188-195.

7 Филарет (Гумилевский), архиепископ. Обзор русской духовной литературы. СПб., 1884. Т. 1. С. 233.

8 Барсуков Н.П. Источники русской агиографии. СПб., 1882.

9 Сейчас это списки: БАН, Архангельское собр., Д. 233 (XVII в.); ГИМ, собр. Уварова, № 716 (1662 г.); ГИМ, собр. Барсова, № 216 (XVIII в.); РНБ, собр. Погодина, № 1549 (XIX в.).

10 Никодим, иеромонах (Кононов). Преподобный Никодим, пустынножитель Хозыогский, чудотворец Кожеозерский. СПб., 1900. Иеромонах Никодим, с 1913 г. - епископ Белгородский причислен клику святых списка Краткой редакции11, собраны и изданы исторические сведения о Кожеозерском монастыре. Исследователем был поднят вопрос о «достоверности святости» преподобного Никодима, память которого, в связи с закрытием обители в 1764 г., пришла в забвение. «Сомнений в святости преподобного Никодима и в законности его чествования Церковью быть не может», - констатировал исследователь - «равно видна и ценность рукописного жития преподобного Никодима для русской агиологии»12. Никодим (Кононов) ставил под сомнение, приписываемое В.О.Ключевским, авторство Краткой редакции Жития Никодима Боголепу Львову. Боголеп, посетивший за полгода до смерти Никодима его пустынь, конечно, мог, по мнению ученого, слышать от старца рассказ о явлении ему митрополита Алексия и архимандрита Дионисия, а посему написал - «сказа мне смиренному». Однако утверждение об атрибуции текста Краткой редакции перу Боголепа лишь на основании косвенных признаков исследователь счел «довольно шатким», поскольку Боголеп был не единственным слушателем «чуда». Так, например, в тексте Пространной редакции говорится, что после явления двух угодников Божьих преподобный Никодим, прежде всего, «призывает настоятеля и сказует ему все подробну», после чего, игумен умоляет святого, «дабы в обитель пришел». Эти слова - «за седмъ месяц сказа мне смиренному» - могли, в равной степени, принадлежать и любимому ученику преподобного - Иоанну Дятлеву (в постриге иеромонаху Иакову), в сонме новомучеников и исповедников Российских XX в. Епископ был расстрелян в Белгороде 10 января 1919 г. Когда Преосвященного вывели на казнь, он после молитвы благословил производивших расстрел китайцев, и это произвело на них такое сильное впечатление, что они категорически отказались стрелять в епископа. Были вызваны другие исполнители казни, к которым Владыку вывели уже без облачения - в солдатской шинели. Тело епископа погребли в Свято-Троицком монастыре на завещанном им месте - под северной стеной собора, близ раки святителя Иоасафа Белгородского. См.: Архангельский Патерик: Исторические очерки о жизни и подвигах некоторых приснопамятных мужей, подвизавшихся в пределах Архангельской епархии / Сост. А.Кононов. М., 2000. С. 222 - 223 (Комментарии).

11 Пространная редакция по списку БАН, Архангельское собр., Д. 405; вариант Краткой редакции по списку Антониево-Сийского монастыря № 628; второй вариант Краткой редакции (виршевый) по списку БАН, Архангельское собр., Д. 405.

12 Никодим, иеромонах (Кононов). Преподобный Никодим, пустынножитель Хозьюгский . С. 19. который неоднократно навещал пустынника и до самой смерти был рядом с ним. Имя Дятлева неоднократно упоминается в тексте Пространной редакции среди «самовидцев» жизни святого. С большей вероятностью, писал Никодим (Кононов), составление краткого варианта жития «возможно

13 приписать иеромонаху Иакову» . Основанием для данного утверждения, на взгляд исследователя, послужило и вошедшее в состав Соловецкого списка Пространной редакции, так называемое «Сказание о списаешемъ житие». Хотя в Краткой редакции и в Сказании, по замечанию иеромонаха Никодима, «мы не встречаем имени Иоанна (Иакова) Дятлева, как ее составителя, тем не менее, составление Краткой редакции приписываем этому лицу, и смотрим на Сказание как на дополнение к ней»14. Доказательство тому ученый видел в стилистической близости Краткой редакции и Сказания - они написаны «языком северного простолюдина», «знакомого отчасти с церковною письменностью». По мнению исследователя, эти два сочинения были составлены, вероятнее всего, вскоре после кончины преподобного (то есть раньше повести Боголепа), и автор Краткой редакции, как это видно из «Сказания о списаешемъ житие», был иеромонах, поэтому им не мог быть нерукоположенный в иерейский сан инок Боголеп. Никодим (Кононов) не согласился также и с предположительной датировкой создания пространного жития - согласно датировке чудес, «с 1649 по 1713 годы», предложенной В.О.Ключевским. «В самом житии есть данные для определения времени его написания - значительно ранее» - пишет исследователь15. На его взгляд, составитель Пространной редакции «во время, ближайшее к кончине преподобного», и во время игуменства Никона (будущего патриарха. - Е.П.) «уже был в обители»16. В пользу этого высказывания, иеромонах Никодим привел эпизод из жития Пространной редакции, где говорится об изгнании некоего иеромонаха Феодосия из Кожеозерской обители за самочинство:

13 Никодим, иеромонах (Кононов). Преподобный Никодим, пустынножитель Хозьюгский . С. 23.

14 Там же. С. 24.

15 Там же. С. 25.

16 Там же. С. 26. последи ж уведено быстъ то д'Ьяо его игуменом Никоном и братиею и того ради изгнанъ быстъ». Чудеса в житии до 1649 г., включительно, рассказаны от первого лица, тогда как с 1649 по 1713 гг. повествование идет уже от третьего лица, и, таким образом, заключил исследователь, «полное житие Никодима и запись первых чудес написаны не позже 1649 года». «Хотя автор говорит, что пишет со слов самовидцев святого», тем не менее, он нигде не сообщает, что «совсем не знал» преподобного. На этом основании, писал иеромонах Никодим, можно . отождествить полную редакцию «с тем трудом, о коем говорит Симон Азарьин, и признать ее

17 автором Боголепа» . Язык Пространной редакции - «литературный язык

XVII века, соответствует характеру Боголепа, бывшему думному дьяку,

18 боярину, человеку образованному» . Причем, Боголепу Львову «принадлежит честь не столько самобытного авторства, сколько группировки и передачи литературным языком того, что сначала было записано Иоанном»19. Иоанн мог сам вести записи о Никодиме и следы таких записок легко обнаруживаются в тексте ПР и (например, в тексте Краткой редакции, полностью вошедшей в состав Пространной редакции, в сценах искушений, в описании кончины преподобного, в рассказе о приходе в пустыню игумена

9П

Авраамия и т.д.) . Никодим (Кононов) ввел в научный оборот два новых списка Пространной редакции, бытовавших в его время в Кожеозерском21 и

17 Там же. С.26.

18 Там же. С.26. Здесь автор ошибся, отождествляя род, к которому принадлежали Григорий (он то и был думным дьяком) и Борис - Боголеп Васильевичи Львовы, с князьями Львовыми, действительно, часто занимавшими в Государевой думе боярские чины.

19 Там же. С. 27.

20 Там же. С.27

21 Данный, неизвестный нам, список Кожеозерской обители не имел шифров. К сожалению, иеромонах Никодим не дал никакого описания рукописи.

Антониево - Сийском монастырях (последний из них был опубликован

23 исследователем в этом же труде ).

JI.B. Соколова, автор статьи о «Житии Никодима Кожеозерского» в «Словаре книжников и книжности Древней Руси» 24, в целом придерживаясь выводов, сделанных в свое время В.О.Ключевским, считает «ошибочным» мнение Никодима (Кононова) о том, что Боголеп составил Пространную редакцию жития, а Иоанн Дятлев - Краткую. На ее взгляд, все сведения о Никодиме, которые сообщает Пространная редакция, «ссылаясь на Иоанна Дятлова («Дятлева». - Е.П.), не имеют аналогий в Краткой редакции»25 и поэтому последний не мог быть ее автором. В то же время автор Пространной редакции нигде не сообщает, что «о явлениях Алексия и Дионисия слышал от самого Никодима», следовательно, им не мог быть Боголеп. К тому же «повесть» Боголепа была написана к 1648 г., когда с ней уже ознакомился Симон Азарьин. «Если "повесть" Боголепа и есть Краткая редакция Жития», то, как считает исследовательница, она составлена в 16401648 гг. Пространная редакция была, по ее словам, создана в конце XVII в., а

26 именно в 1684-1685 гг. , неизвестным автором. Одним из источников для составления Пространной редакции послужили записи Иоанна Дятлева, к

27 тому времени «уже умершего» . Все «письменные свидетельства» Иоанна, разбросанные по тексту жития, «легко выстраиваются в связный, однородный текст», единый по стилю - с простой манерой изложения, с повествованием от первого лица. Исключение, на взгляд JI.B. Соколовой, составляет лишь «рассказ о борьбе святого с бесами, изложенный автором

22 Хранившаяся в Антониево-Сийском монастыре под № 1967 рукопись в настоящее время находится в БАН (Архангельское собр., Д.405).

23Никодгш, иеромонах (Кононов). Преподобный Никодим, пустынножитель Хозьюгский.С. 33 -72.

24 Соколова JI.B. Житие Никодима Кожеозерского // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3 (XVII в.). 4.1: А - 3. СПб., 1992. С. 374 - 377.

25 Там же. С. 375.

26 Там же. С. 375.

27 Там же. С. 375.

Пространной редакции в своей, собственной манере»28. Сийский список (БАН, Архангельское собр., Д. 405), самый ранний из дошедших до нас списков Пространной редакции, по мнению Л.В.Соколовой, можно было назвать и протографом жития, если бы в нем не отсутствовало «Сказание о списавшемъ житие». В Сказании списатель вопрошает Никодима , правильно ли он описал его борьбу с бесами, поэтому, считает исследовательница, им не мог быть автор Краткой редакции, где эпизод борьбы с бесами отсутствует. Исследовательница полагает, что Сказание «принадлежит либо автору Пространной редакции, либо Иоанну Дятлову». Однако в своих дальнейших рассуждениях она склоняется на сторону последнего: эпизод борьбы с бесами дан в изложении автора «со ссылкой на Иоанна Дятлова», Сказание подчеркивает «расположение Никодима к Дятлову, его отеческую заботу» о нем, наконец, составитель Сказания был священником, что не противоречит действительности, так как «Дятлов был иеромонахом»30.

Таким образом, из рассуждений Л.В.Соколовой вытекает, что костяк жития Пространной редакции составляют записи Иоанна Дятлева, которые почти в неизменном виде вошли в Пространную редакцию. Отсюда роль автора Пространной редакции выглядит очень незначительной, ведь даже единственное место в тексте жития, где автор проявил «собственную манеру» изложения в эпизоде борьбы Никодима с бесами, имеет «ссылку» на Дятлева. В таком случае возникает вопрос - в чем же состояла авторская заслуга составителя Пространной редакции, и почему Кожеозерский монастырь более двух десятилетий после канонизации преподобного Никодима довольствовался Краткой версией жития, хотя имел все возможности, на основе стройно изложенных записей Иоанна Дятлева» составить пространное житие пустынножителя?

28 Соколова J1.B. Житие Никодима Кожеозерского. С. 376.

29Составитель Сказания рассказывает, что в сонном видении он случайно падает к преподобному Никодиму в открытую гробницу. Никодим же садится во гробе и с улыбкой отвечает автору на его вопрошения.

30Соколова Л.В. Житие Никодима Кожеозерского. С. 376.

Резюмируя приведенные выше суждения, можно сказать, что основная причина разномнений относительно авторства и истории создания редакций Жития Никодима Кожеозерского заключается в том, что каждый из ученых, опираясь на одни и те же факты, за недостатком прямых свидетельств не имел достаточно весомых аргументов для бесспорного утверждения своей концепции. Не вдаваясь в тонкости исследовательских реконструкций их можно изложить так:

Версия В. О. Ключевского

Краткая редакция Пространная редакция

Автор - Боголеп Львов. Автор - неизвестный Кожеозерский инок.

Составлена до 1648 г. (в этом году Симон Азарьин прочел повесть Боголепа Львова). Согласно датировке чудес, написана в пределах со 1649 г. по 1713 г.

Версия иеромонаха Никодима (Кононова)

Краткая редакция Пространная редакция

Автор - Иоанн Дятлев. Автор - Боголеп Львов.

Сказание - дополнение к Краткой редакции, ее автор - иеромонах Иаков (Иоанн Дятлев). Составлена позже 1649 г. Симон Азарьин читал именно Пространную редакцию.

Боголеп при составлении Пространной редакции использовал записи Иоанна Дятлева.

Версия Соколовой Л.В.

Краткая редакция Пространная редакция

Автор - Боголеп Львов. Неизвестный автор составил - свой труд в 1684 /1685 гг. на основе записей Иоанна Дятлева.

КР составлена в 1640- 1648 гг.

Сказание написано Иоанном Дятлевым или автором Пространной редакции.

Относительно списков Краткой редакции памятника в «Словаре книжников.» говорится о существовании двух ее вариантов с разными

31 названиями . JI.B. Соколова, приводит эти названия - «О отшельнице авве Никодиме» (или «Месяца июля в 3 день о отшельнице авве Никодиме») и «История, собранная вкратце о преподобном отце Никодиме чюдотворце». Последний вариант названия, пишет она, «читается в указанной В.О. Ключевским рукописи из Синодального собр., № 850». Здесь исследовательница ошибается - данный Список называется так же как другие, перечисленные ей списки: «О отшельнице авве Никодиме», а название Краткой редакции - «История, собранная вкратце.» принадлежит виршевому переложению Жития Никодима32. Эти же варианты Краткой редакции были опубликованы иеромонахом Никодимом (Кононовым), ему же первому принадлежит заслуга их выделения. JT.B. Соколова отметила так же, что Житие Никодима вошло в издание Пролога 1662 г., но никак не связала проложную статью с рукописной традицией памятника.

Сыктывкарская исследовательница Е.А. Рыжова выделяет виршевый вариант Краткой редакции Жития Никодима как особую (наряду с

33

Пространной и Краткой) редакцию памятника и считает, что переложение

31 Эти варианты Жития Никодима были в свое время выделены иеромонахом Никодимом (Кононовым). Им же опубликованы тексты вариантов Краткой редакции.

32 Виршевый вариант дошел в двух списках: БАН, Архангельское собр., Д.405, л. 55- 56; РНБ, ОСРК, Q.I. 1390, л.114-115.

33 Рыжова Е.А. Жития Серапиона и Никодима Кожеозерских // Святые и святыни северорусских земель:.(По материалам VII научной региональной конференции). Каргополь, 2002. С. 46 - 51. На виршевый вариант КР указывал еще иеромонах Никодим (Кононов), опубликовав в 1900 г. этот поэтический текст по списку БАН, Архангельское собр., Д. 405 (См.: Никодим, иеромонах (Кононов). Преподобный Никодим, пустынножитель Хозьюгский.С. 71-72). Думается, что стихотворный пересказ Жития Никодима не стоит выделять отдельно, как особую редакцию и ставить наравне с Краткой и Пространной редакциями. Такой взгляд нарушает пропорциональные соотношения между редакциями. Житие Никодима Кожеозерского в виршах,

Жития Никодима Кожеозерского «в виршах» было написано в подражание довольно распространенному в рукописной традиции силлабическому переложению Жития Антония Сийского34. Кроме указанного иеромонахом Никодимом (Кононовым) Сийского списка (БАН, Архангельское собр., Д. 405) исследовательница выявила еще один список виршевой редакции (РНБ, ОСРК, Q.I. 1390, л.114-115). Эта рукопись, введенная Рыжовой Е.А. в

35 научный оборот , представляет целый комплекс текстов, посвященных Никодиму Кожеозерскому.

Два известных списка Пространной редакции памятника до сих пор не были подвергнуты сопоставительному анализу. Хотя уже в исследовании

36 иеромонаха Никодима (Кононова) была подмечена существенная разница между Антониево-Сийским и Соловецким списками - наличие в последнем «Сказания о списавшем Житие».

Со стороны поэтики Житие Никодима Кожерзерского почти не изучено, не считая лишь некоторых наблюдений, сделанных И.А. Яхонтовым37 и JI.A.

38

Дмитриевым . Оба исследователя занимались рассмотрением памятника в комплексе севернорусских житийных текстов.

По словам И.А. Яхонтова, преподобный Никодим «в своем лице представил замечательный, даже можно сказать, редкий образец великого не получило широкого распространения и его, по всей видимости, надлежит рассматривать лишь как дань модным тогда силлабическим «штудиям», элементом проявления «авторского начала» Нового времени.

34 Данное мнение вошло и в новейшее дополнение к словарной статье Л.В.Соколовой о Никодиме (см.: Житие Никодима Кожеозерского // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3 (XVII в.). 4.4: Т-Я. Дополнения. СПб., 2004. С. 708).

35 «В этой рукописи находятся списки Проложной и Пространной редакций Жития Никодима Кожеозерского, а так же три молитвы Никодиму, Похвальное слово святому и виршевая «История собранная вократц 'i о препод оба 'км отц 'к Никодим ii чюдотворц 'kf> (см.: Рыжова Е.А. Виршевые редакции севернорусских житий // Русская агиография. Исследования. Публикации. Полемика. СПб., 2005. С. 212).

36 Никодим, иеромонах (Кононов). Преподобный Никодим, пустынножитель Хозьюгский . С. 23-26.

37Яхонтов И.А. Жития севернорусских подвижников. С. 188. Ученый относительно текстологии памятника ограничился лишь незначительными замечаниями об особенностях пространной редакции, оставив вопрос о соотношении двух редакций в стороне.

38 Дмитриев Л. А. Жанр севернорусских житий // ТОДРЛ. Л.,1972. Т. 27. С. 191. подвижника»39, подвергшийся более других пустынножителей «бесовским искушениям»40. Однако по стилю и «приемам изложения», считал ученый, памятник ничуть не отличается от житий, составленных «в духе искусственных агиобиографических произведений»41. Отсюда, полагал он, и назидательный тон жития, вызванный «потребностью того времени» - в день памяти предложить для прочтения в церкви «образец высокой жизни»42. Спустя столетие Д.А. Дмитриев обнаружил в сюжете Жития Никодима наличие занимательных рассказов, на его взгляд, чуждых какой-либо назидательности, в которых, несмотря на их связь с традиционными житийными мотивами, «более преобладает. .увлекательная сюжетность»43. По мнению ученого, она проявляется в «начальной части» жития, «освещающей жизнь в миру», в отдельных эпизодах текста (овладения Никитой кузнечным ремеслом в Ярославле, отравления святого «злой и прокудливой женой», исцеления его юродивым, пророчества Ильи блаженного «на Кулишках»)44. В целом, можно согласиться с этими замечаниями, хотя они имеют достаточно общий характер, и основаны лишь на материале одного - Соловецкого списка Жития Никодима.

Отдельно следует выделить исследования по Сказанию о зачале Кожеозерской пустыни, которое идет в конвое с Житием Никодима Пространной редакции. В.О. Ключевский отметил очерковый характер Сказания о зачале Кожеозерской пустыни (далее: Сказание о зачале. - Е.П.), указав на то, что сочинение представляет собой «не вполне точный в подробностях» источник45. Сказание о зачале впервые было опубликовано

39Яхонтов И.А. Жития севернорусских подвижников. С. 188.

40 Там же. С. 238.

41 Там же. С. 190.

42 Там же. С. 190.

43 Дмитриев Л. А. Жанр севернорусских житий. С. 191.

44 Там же. С. 190.

45 Ключевский В.О. Древнерусские жития святых . С. 281. архимандритом Макарием (Веретенниковым) по Соловецкому списку46. Более ранний список из книжного собрания Антониева-Сийского монастыря, на который в свое время указывал иеромонах Никодим (Кононов), остался издателю неизвестным. Е.А. Рыжова на основе двух списков (Антониево-Сийского и Соловецкого) выделила Краткую и Распространенную редакции памятника47. М.Д. Каган-Тарковская, причисляя Сказание к агиографическим памятникам, отмечала наличие «несвойственных традиционной агиографии мотивов, бытовых и социальных», считая, что включение в него «темы монастырского хозяйства», позволило принизить «пафос отвлеченного повествования о святом, уступая место живому рассказу» . Кроме того, она отметила отсутствие в нем прижизненных и посмертных чудес Серапиона,49.

Актуальность нашего исследования обусловлена тем, что до настоящего времени не прослежена литературная история памятника в его связи с древнерусской агиографической традицией, нет четкой текстологической картины относительно списков и редакций Жития Никодима. Вопросы авторства и художественных особенностей памятника так же до сих пор остаются открытыми. Необходимость дальнейшего изучения Жития Никодима Кожеозерского определила ход наших изысканий.

Объектом исследования является книжно-рукописная традиция изучаемого памятника в контексте византийской и северно-русской агиографии.

Предмет исследования: Житие Никодима Кожеозерского в ряду севернорусских преподобнических житий (традиции и новации).

46 См.: Макарий, архимандрит (Веретенников). Преподобный Серапион Кожеезерский // Альфа и Омега. 1996. № 2 (9). С. 5 -14. Исследователь неправильно указывает место хранения Соловецкого списка: вместо РНБ, Соловецкое собр., 182/182. - РГБ, Соловецкое собр., 182/182.

47 Рыжова Е.А. Жития Серапиона и Никодима Кожеозерских. С. 46 - 51; Она же. Серапион Кожеозерский //Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3 (XVII в.). 4.4: Т-Я. Дополнения. СПб., 2004. С. 708.

48 Каган-Тарковская М.Д. Развитие житийно-биографического жанра в XVII веке // ТОДРЛ. СПб., 1996. Т. 49. С. 126.

49 Там же. С.125.

Цель работы: Основываясь на известных и вновь найденных списках, исследовать литературную историю Жития Никодима Кожеозерского в ее связи с агиографической традицией.

Для достижения этой цели необходимо решить следующие задачи:

1. Дать аналитическую характеристику пустынножительства и его отражения в переводной литературе, вскрыть освещение темы пустынного жития в древнерусских памятниках через мотивы встречи с отшельником и погребения пустынножителя, любви к безмолвию, пустынных страхований, преображения пространства пустыни, послушания диких зверей пустынным отцам, соблазнов пустынного жития и т.п.

2. Провести текстологический анализ памятника в его Краткой, Пространной и Особой редакциях, привлекая обнаруженные нами 5 списков памятника. Выделить редакции памятника и их соотношение между собой.

3. Сопоставить Краткую редакцию Жития Никодима с Пространной для выяснения, в каком направлении шло распространение текста от Краткой к Пространной, уточнить, какая редакция Жития Никодима Кожеозерского была использована при составлении Службы святому.

4. Выявить поэтические особенности изучаемого памятника: исследовать соответствие структуры произведения схеме преподобнического жития, проанализировать, традиционные и новаторские житийные мотивы произведения, авторский взгляд на творчество и образ святого.

Решение этих задач обусловило структуру диссертации. Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения. К диссертации прилагается список использованной литературы и список сокращений. В Приложении даются тексты пространного Жития Никодима Кожеозерского по рукописи РНБ, Соловецкое собр., 182/182; Краткой редакции памятника по изданию Пролога 1662 г. и рукописям: РГБ, Синодальное собр., 850; БАН, Архангельское собр., Д.405; Особой по списку БАН, Основное собр., 33.3. 27 (Сев. 699).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Житие Никодима Кожеозерского в древнерусской агиографической традиции"

Заключение

Житие Никодима Кожеозерского - памятник монастырской культуры, вобравший в себя традиционные черты преподобнических агиобиографий -едва ли не единственный отшельнический памятник, составленный на русском материале. Рассматривая переводные отшельнические жития, мы пришли к выводу, что необходимым моментом в повествованиях о египетских пустынножителях являлся рассказ о встрече отшельника с «достойным мужем», достигшим той меры совершенства, которой еще не достиг он сам. Встреча двух пустынножителей была кульминационным моментом повествования: один отшельник спрашивал у другого, как долго тот подвизался в пустыне, чем питался, каковы были бесовские нападения, как подвижник справлялся с искушениями. Для ранней агиографической традиции в целом характерна подобная форма повествования, которая, на наш взгляд, во многом определялась структурой древних преданий и легенд, столетиями бытовавших устно в монастырях Палестины и Египта в IV-VII вв. Этот монастырский «фольклор» позднее был закреплен в литературной традиции. Среди подобных житий - жизнеописания Онуфрия Великого (конец IV в.) и Марии Египетской (VII в.). Агиографы указывали на Божественную предопределенность встречи с отшельниками. Бог посылал одного святого к другому перед его смертью для того, чтобы достойный мог погрести тело более достойного и пропеть над ним погребальные песнопения. Главными мотивами отшельнических житий были мотивы встречи и погребения, в русских же житиях мы смогли увидеть лишь слабые их отголоски. Если в переводных памятниках мотивы ухода автора (рассказчика) жития в пустыню с целью обрести «мужа совершенна», встречи с пустынножителем и погребения одного отшельника другим являлись сюжетообразующими, то в древнерусской агиографии эти мотивы встречались чрезвычайно редко и не несли какой-либо фабульной нагрузки. Зачин египетских житий отшельников предполагал образ автора-рассказчика, достаточно преуспевшего в монашеском делании, задавшегося вопросом есть ли кто, подобный ему в подвиге. Именно рассказчик встречается с отшельником, именно он слышит от святого историю его жизни, он же по смерти погребает тело пустынножителя и составляет его житие. В древнерусской же традиции автор, придерживаясь самоуничижительной манеры повествования, скромно умалчивает о своем подвижничестве -аскезе. Как Житие Антония Великого было образцом для составителей биографии преподобных и отцов пустынников на Востоке, так, несомненно, Житие Сергия Радонежского послужило примером для написания преподобнических агиобиографий на Руси. Мотив пустыннолюбия присутствует практически во всех преподобнических житиях. От него берут свое начало мотивы «ухода в пустыню» и жительства в ней («созидание духовного града»). Уход «во внутреннюю пустыню» означал для инока не только и не столько определенный вид подвижничества, но особое состояние души - готовность к «сугубому» подвигу. Молитвой, подвигом воздержания, чистотой он «освящал» нечистое первоначально пространство (остров, лесной участок), заселенное бесами или диким, нехристианским народом384. Жизнь отшельника в пустыне имела два этапа. Первый заключался в борьбе с бесами за пустынное место, как правило, заканчивающийся победой над ними. Второй этап был связан с внутренним преображением - достижением предела безмолвия - «пребывания в Боге» (обожения). Многолетняя духовная борьба подвижника изменяла и сам облик пустыни. Неслучайно пустыня в литургической поэзии (и под ее влиянием в духовных стихах) уподобляется Раю, где звери, живущие окрест нее, ведут себя подобно «эдемским тварям».

Пустынножительство к концу XVI - началу XVII в. становится распространенным явлением на Поморском Севере, и в последнем веке русского средневековья тема «ухода в пустыню» начинает доминировать в житийном жанре. Тип святого пустынножителя-исихаста выходит в

384 В Житии Трифона Печенгского «непроходная земля» символизирует лопарский народ. агиографии на первый план, как наиболее близкий по духу севернорусскому монашеству образец крайней аскезы и самоотречения.

В старообрядческой книжно-рукописной традиции XVII-XIX вв. тема пустынножительства занимала одно из существенных мест. Пустынножительством, в глазах староверов, не только начиналась, но и должна завершиться святость: святые, по пророчествам, «не иссякнут, но скроются» от людей. Одним из таких «последних» святых для старообрядцев явился преподобный Никодим, Хозьюгский отшельник, «предвестник» пустынножительства «конца времен».

Мы подробно рассмотрели литературную историю текста памятника в контексте древнерусской агиографической традиции. «Списатель» Жития Никодима, как мы показали на примерах сопоставления памятника с другими севернорусскими житиями (Кирилла Белозерского, Александра Свирского, Антония Сийского и др.), прекрасно ориентировался в литературной традиции жанра, где тема подвижничества была к XVII в. достаточно хорошо разработана. Даже в общих для большинства житийных текстов местах (моление о постриге, выполнение послушаний в монастыре и т. п.) агиограф не повторяет никого из своих предшественников, демонстрируя, тем самым, высокий уровень литературного мастерства. Автор, как видим из текста ЖНК, знает не только древнерусскую агиографическую традицию, но и хорошо ориентируется в переводной литературе. Находясь под влиянием Жития Антония Великого, он не избежал сравнения преподобного Никодима с великим основателем пустынножительства. Нами был проведен текстологический и сопоставительный анализ Пространной и Краткой редакций памятника. Сопоставительный анализ списков КР и ПР показал, каким образом шло редакторское расширение текста. Основываясь на результатах сопоставления Службы Никодиму Кожеозерскому с текстами КР и ПР, мы предположили, что ее составители использовали некую иную -«промежуточную» (между Краткой и Пространной) редакцию.

На наш взгляд, выделенная В.О. Ключевским Краткая редакция не являлась первоначальной. Следы существования ряда других «первоначальных записок» Жития Никодима (уверение старца Феодосия, погодные записи и др.) нашли отражение не только в Краткой и I Пространной редакции, но и в Житии Троице-Сергиева архимандрита Дионисия.

Введение нами в научный оборот пяти новых списков памятника XVII-XIX вв. позволило существенно дополнить и поправить текстологическую картину. Проведенный текстологический анализ списков дал возможность выделить три варианта Краткой редакции (по 9 спискам), три пространных редакции (по 3 спискам) и Особую редакцию (по одному списку) памятника.

Включение проложного варианта КР в контекст социально-исторической картины позволило сделать вывод, что издание в Прологе 166.1 - 1662 гг. житий двух святых - Никодима и Дионисия, составители которых -Боголеп Львов и Симон Азарьин - были связаны не только дружественными отношениями, но и единым творческим замыслом, представляется далеко неслучайным. Усилившаяся после Смуты тенденция к политической централизации общества, наложила, на наш взгляд, определенный отпечаток на состав Пролога 1661 - 1662 гг. - в этот период наблюдается ярко выраженное стремление к упорядочиванию культа московских святых. Дополнительное тому подтверждение - множество «московских» подробностей в КР Жития Никодима.

Мы полагаем, что на основе проложного варианта КР был составлена еще один - Виршевый вариант Жития Никодима.

Рассмотрение соотношений списков пространного жития (Антониево-Сийского и Соловецкого) так же показало их принадлежность к разным редакциям: I Пространной (I ПР) и II Пространной (II ПР). «Житие преподобного Никодима» в Соловецком списке в сравнении с Антониево -Сийским имеет значительное число разночтений. Разночтения носят, в основном, стилистический характер с тенденцией не упростить, но более «архаизировать» текст. Кроме того, вторая ПР характеризуется наличием

Сказания о списавшем житие» и Рассказа об утрате в пожаре иконы Божией Матери, отсутствующих в I ПР. На основании рассказа, в котором упоминается пожар в Кожеозерской обители 1734 г., можно предположительно датировать составление II ПР (на основе I ПР) временным отрезком с 1734 г. по 1741 г. (писцовая дата на рукописи). На наш взгляд, потребность в литературно-стилистической обработке, «унификации» текстов, связанных с Никодимом и историей монастыря на Коже, в целом могла возникнуть в связи с празднованием столетия со дня кончины преподобного. Сопоставление житийных мотивов в текстах КР и ПР памятника позволило увидеть в каком направление шло «распространение» текста от Краткой редакции к полной. Мы обнаружили, что КР вошла в состав ПР в измененном, несколько расширенном варианте. КР совершенно отсутствуют следующие части ПР: Предисловие к ПР Жития Никодима (почти дословно заимствованное из вступления к «Житию и Службе Саввы Сторожевского»), описание жизни святого в пустыни, чудеса по смерти преподобного Никодима (14 чудес).

Сопоставление списка Особой редакции с другими редакциями -вариантами КР и ПР, созданными в Кожеозерской обители, показало существенные различия между ними. В отличие от КР и ПР Особая редакция напоминает более патериковый рассказ, где внимание составителя сосредоточено на отшельнической жизни святого. Одним из существенных отличий Особой редакции от других - в ее необычной концовке. Повествование резко обрывается на аскетических упражнениях святого - 40-дневном «пощении» в земляной яме (составитель сборника добавляет «и тако умре»), тогда как во всех других редакциях ЖНК старец Никодим принимает кончину в монастыре на Коже, перед смертью причастившись. Мы предполагаем, что составитель старообрядческого сборника, скорее всего, имел перед глазами некий «дефектный» список ЖНК, восходящий к общему для ОР и I ПР протографу. Этот протограф составлялся в целях дополнить повествование КР предисловием и рассказами о пустынном житии

Хозьюгского отшельника. В I ПР после упоминания о яме идет рассказ о «некотором» священноиноке Феодосии, «иэ/се поживе с преподобным, лета два». Не исключено, что рассказ о том, «како» преподобный «от бесов, пострада . егда прииде в пустыню» принадлежали не Иоанну Дятлеву, а упомянутому в ПР Феодосию, тем более, что повествование «о борьбе с бесами» стилистически отличается от «однородных рассказов Дятлова лог

Дятлева». - Е.П.)» своей особой «патериковой» манерой изложения .

Кроме двух Пространных редакций имели место и более поздние переделки жития. Об этом говорит введенный нами в научный оборот список XIX в. ЖНК из собрания рукописей Государственного Архива Архангельской области (ГААО, 20 р Ц (542), л. 8-44 об.). Рукопись, судя по записи, была составлена в Кожеозерском монастыре около 1858 г. послушником Феодосием - будущим архимандритом Веркольской пустыни. По нашим предварительным наблюдениям, данный список ЖНК представляет совершенно новую редакцию памятника, значительно сокращенную по сравнению с I ПР и II ПР, стилистически приближенную к языковым нормам XIX в. Мы обозначили ее как III Пространную редакцию, составленную на основе II ПР.

В отличие от Краткой редакции, предназначавшейся для чтения в церкви в день памяти святому, как заявляет в предисловии ее составитель, предназначалась «на утешение и пользу всем хотящим монашествовати». Поэтому автор ПР стремится быть более назидательным при описании разного рода послушаний преподобного Никодима в монастырях (Чудовом и Кожеозерском), отмечая положительные монашеские качества Никодима, такие как смирение, послушание, кротость, незлобивость, молчаливость и т. д., дабы читатель в лице инока или послушника монастыря имел перед собой положительный образец для подражания. Неслучайно описание прихода в Чудов монастырь, принятия пострига в ПР выписано исключительно подробно - автор, монах, не мог не представлять весь «этикет» монастырской

385 Соколова JI.B. Житие Никодима Кожеозерского. С. 375-376. жизни. В то же время списатель показывает некоторого рода неординарность - «агиографичность» ситуации, которая проявилась в «узнавании» архимандритом в пришедшем юноше великого в будущем инока.

Сопоставление мотивов Жития Никодима КР (А) и I ПР со Службой святому показало, что ее составители опирались на следующие житийные мотивы: чудесного наречения монашеским именем святого в детстве; переселения в «царствующий град»; пророчества человека Божия Илии о пустынножительстве на Хозьюге;. отравления и чудесного исцеления святого; пустынного жития; явления Никодиму святителя Алексия и архимандрита Дионисия; извещения Никодима о приближающейся кончине настоятелю Кожеозерского монастыря и приход в обитель; посмертные чудеса: благоухания воздуха при преставлении, исцеления расслабленного. Если мотивы «благоухания воздуха» по кончине святого, питание в пустыне «саморасленным бьглием», укрощения зверей («звери дивии укротил ecu, и своею рукою накормил ecu») можно отнести в Службе к разряду «общих мест» преподобнической гимнографии, то совпадения в сюжетах пустыннических искушений вряд ли можно считать случайными. Отсюда следует, что Служба составлялась на основе текста, который содержал сюжеты пустынного жития (пожар и затопление кельи) и посмертных чудес (исцеление расслабленного), отсутствующие в КР (А). Следовательно, это был текст более «пространного», чем Краткая редакция, жития. Итак, основываясь на биографических данных, присутствующих в Службе преподобному Никодиму, мы можем предположить, что до выхода Пролога 1661-1662 гг. уже существовало пространное житие, возможно, некая промежуточная редакция - между КР и ПР.

Семнадцатое столетие явилось для житийной литературы переломной эпохой. В это время преданность традициям жанра органично переплеталась с новаторскими тенденциями. Одной из насущных задач при изучении памятников переходного к Новому времени является исследование поэтических особенностей агиографического текста. В настоящей работе нас интересовало, насколько сильна в памятнике традиционная линия житийных мотивов, продолжающая развивать тему «пустынного жития». Наблюдение над поэтикой ЖНК выявило в тексте памятника наличие традиционных для древнерусской и переводной агиографии житийных мотивов с использованием автором новых, характерных для литературы XVII в., принципов изображения человека и окружающего его мира.

Древнерусская агиография XI-XVI вв. не знала отшельнических житий «в чистом виде». Автор признается в том, что испытывал затруднения в его написании, несмотря на то, что были и «самовидцы» отшельнического подвига, проведшие со старцем в пустыне достаточно длительное время, были и особо любимые преподобным «духовные чада» с которыми он, возможно, был немного более откровенен (следы таких рассказов обнаруживаются в эпизодах московского периода жизни, в сюжете с гнилым деревом - «мертвой женой»). Вероятно, создателю жития описание жизни святого в пустыне представляло определенную трудность по другой причине - отсутствие навыка, «русской школы» составления пустыннических агиобиографий. Поэтому составитель жития Никодим, в целом, следует схеме преподобнического жития, поскольку не имел образцов отечественных пустыннических житий. Заметим, что повествование о «дохозьюгском» периоде жизни преподобного писатель, довольствуясь воспоминаниями автобиографических рассказов старца, выстраивает в излюбленном для литературы XVII в. некоем «фабульном» ключе занимательного рассказа, то при описании пустыннического жития Никодима стиль изложения кардинально меняется.

В ЖНК видим развитие традиционных агиографических мотивов (иноческого пострига, «исправшивания» благословения духовника на пустынножительство, бесовских козней с целью изгнания святого из пустыни и др.), так и новых черт в изображении (показ нестабильности, метания героя в поисках судьбы, занимательность в описании жизненных перипетий, приближенность повествования к нарочитой документальности, пристальное внимание автора к передвижениям персонажей с указанием на стремительность и быстроту действий, и др.). Агиограф, прекрасно ориентируясь в литературной традиции жанра жития, сумел выразить мысли о постриге достаточно свободно, не повторяясь и не копируя никого из своих предшественников. В Житии Никодима мы не обнаружили в описании просьбы Никиты на восприятие «ангельского образа» каких-либо прямых заимствований из указанных И.А. Яхонтовым житий, хотя и в ЖНК прослеживается общая для всех севернорусских житий тенденция: духовник, в лице игумена, «прозревает» в юноше достойного в будущем монаха.

Автор Жития Никодима стремится к простоте изложения. Текст исследуемого памятника имеет мозаичную структуру повествования и разбит на множество зарисовок. Многослойность текста обусловлена не только наличием разновременных источников - свидетельств о святом, но стремлением автора сохранить прямую речь достоверных свидетелей жизни старца. С другой стороны, все, кто навещает пустынножителя (чада старца, монастырская братия, крестьяне) противопоставляются святому в своих мелочных, земных устремлениях. И в этом проявляется контрастность изображения, которую автор использует как основной прием. Но через контраст людской приземленности и святости старца автор вводит обязательный для житийного жанра элемент чуда. Столкновение земного со святостью производит некую вспышку - чудо, вызывающее определенную реакцию - удивления и умиления одновременно у повествователя, свидетеля чуда (с кем чудо свершилось) и читателя. Собственно, все повествование скреплено такими чудесами. В Житии Никодима чудо становится пронизывающим повседневный быт. Любое общение старца сопровождается «малым» чудом.

Новые черты в описании человека XVII в., а именно пробудившийся интерес к движениями и жестами, перемещениями в пространстве своих героев можно обнаружить и в Житии Никодима. Персонажи ЖНК активно передвигаются, ведут себя достаточно энергично, как было нами показано на примерах.

Итак, необходимость дальнейшего изучения памятника очевидна. По-прежнему остается не до конца разрешенной проблема авторства редакций и их датировка. Остается открытым вопрос и о повести Боголепа (была ли это КР или более пространное житие?) и связанные с ним вопросы редакций и аттрибуции. Мы предполагаем более тщательно изучить комплекс сочинений о Кожеозере и III ПР, над текстом которой мы произвели лишь предварительные наблюдения. Открытие нами нового списка из ГААО может служить свидетельством того, что необходимо продолжать дальнейший поиск списков памятника в региональных архивах и книгохранилищах, его бытования в поздней рукописной традиции памятника. Следует в дальнейшем продолжать наблюдения над поэтическими особенностями Жития Никодима Кожеозерского в контекте поздней житйной традиции.

Для решения этих проблем, на наш взгляд, необходимо привлечь к изучению, кроме литературных памятников, еще и ряд делопроизводственных источников. Обращение к документальным материалам позволит раскрыть не только исторический контекст вокруг создания комплекса агиографических сочинений, но и позволит более углубленно взглянуть на литературную историю текста Жития Никодима Кожеозерского.

Список научной литературыПолетаева, Елена Альбертовна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Адрианова-Перетц В.П. Древнерусская литература и фольклор. Л., 1974.

2. Адрианова-Перетц В.П. Задачи изучения агиографического стиля Древней Руси // ТОДРЛ. М.; Л., 1964. Т. 20.

3. Адрианова-Перетц В.П. Очерки поэтического стиля Древней Руси. М.; Л., 1947.

4. Адрианова-Перетц В.П., Покровская В.Ф. Древнерусская повесть. М.; Л., 1940.

5. Архангельский Патерик: Исторические очерки о жизни и подвигахнекоторых приснопамятных мужей, подвизавшихся в пределах Архангельской епархии / Сост. А.Кононов. М., 2000.

6. Барсов Е.В. Описание рукописей и книг, хранящихся в Выголексинской библиотеке. СПб., 1874.

7. Барсуков Н.П. Источники русской агиографии. СПб., 1882.

8. Белоброва OA. Дионисий Зобниковский // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3 (XVII в.). Ч. 1: А 3. СПб., 1992.

9. Бубнов Н.Ю. Источники по истории формирования идеологии раннего старообрядчества: Автореф. дис. канд. истор. наук. Л., 1975.

10. Будовниц И.У. Монастыри на Руси и борьба с ними крестьян в XIV -XVI вв. М., 1966.

11. Будовниц И.У. Словарь русской, украинской, белорусской письменности и литературы до XVIII века. М., 1962.

12. Веселовский С.Б. Дьяки и подьячие XV-XVII вв. М., 1975.• 14. Византийские легенды / Сост. С.В. Полякова. Л., 1972.

13. Викторов А.Е. Описи рукописных собраний в книгохранилищах Северной России. СПб., 1890.

14. Виршевая поэзия (первая половина XVII века) / Сост. В.К. Былинин, А.А Илюшин. М., 1989.

15. Голоскова НА. Повести о пустынножителях Соловецкого острова // Устные и письменные традиции в духовной культуре Севера. Сыктывкар, 1989.

16. Голубинский Е.Е. Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Лавра. Сергиев Посад, 1892.

17. Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. М., 1997. Т. 1 2.

18. Гудзий Н. К. История древней русской литературы. М., 1950.

19. Гура А.В. Медведь // Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М., 1995.

20. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1984.

21. Демин А.С. Писатель и общество в России XVI XVI веков. М., 1985.

22. И.Демкова Н.С. Сочинения писателей круга Аввакума и публицистика Смутного времени // Источники по истории народной культуры Севера. Сыктывкар, 1991.

23. Деяния 10 Московского собора// ДАИ. СПб., 1853. Т. 5.

24. Диалог Палладия, епископа Еленопольского, с Феодором, римским диаконом, повествующий о житии Иоанна Златоуста. М., 2000.

25. Дмитриев Л.А. Жанр севернорусских житий // ТОДРЛ. Л., 1972. Т. 27.

26. Дмитриев Л. А. Житийные повести русского Севера как памятники литературы XIII-XVII вв. Эволюция жанра легендарно-биографических сказаний. Л., 1973.

27. Еремин И.П. Лекции по древнерусской литературе. Л., 1968.

28. Жизнь пустынных отцов. Творение пресвитера Руфина. Свято-Троицкая Лавра, 1898.

29. Житие Саввы Сторожевского (по старопечатному изданию XVII века)./ Сост. Л.А. Тимошина // Материалы для истории Звенигородского края. Вып. 3. М.: «Археографический центр», 1994.

30. Жития святых Российской Церкви. СПб., 1858.

31. Житие Сергия Радонежского / Сост. В.В.Колесов, Т.П. Рогожникова. М., 1991.

32. Житие Феодосия Печерского // ПЛДР. XI начало XII в. М., 1978.

33. Журавель ОД. «Мать-Пустыня» (К проблеме изучения народно-христианских традиций в культуре старообрядчества) // Проблемы истории, русской книжности, культуры и общественного сознания. Новосибирск, 2000.

34. Зверинский В.В. Материал для историко-топографического исследования о православных монастырях в Российской империи с библиографическим указателем. СПб., 1890.

35. Зернова А.С. Книги кирилловской печати, изданные в XVI XVII вв. Сводный каталог. М., 1958.

36. Иван Филиппов. История Выговской старообрядческой пустыни. СПб., 1862.

37. Игнатия, монахиня. Старчество на Руси. М., 1999.

38. Истоки русской беллетристики. Возникновение жанров сюжетного повествования в древнерусской литературе / Под ред. Я.С. Лурье. Л., 1970.

39. Каган-Тарковская МД. Развитие житийно-биографического жанра в XVII веке // ТОДРЛ. СПб., 1996. Т. 49.

40. Кадлубовский А.П. Очерки по истории древнерусских литературных житий святых. Варшава, 1902.

41. Каждан А.П. История Византийской литературы (650-850 гг.). СПб., 2002.

42. Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. СПб., 1871.

43. Концевич КМ. Стяжание Духа Святого в путях Древней Руси. М., 1993.

44. Крушелъницкая Е.В. Автобиография и житие в древнерусской литературе. СПб., 1996.

45. Куандыков JI.K. Выговские сочинения XVIII в. о скитском житии // Общественное сознание, книжность, литература периода феодализма. Новосибирск, 1990.

46. Куандыков JI.K Идеология общежительства у старообрядцев-беспоповцев Выговского согласия в XVIII в. // Источники по культуре и классовой борьбе феодального периода. Новосибирск, 1982.

47. Кукушкина М.В. Монастырские библиотеки Русского Севера: Очерки по истории книжной культуры XVI XVII вв. Л., 1977.

48. Кусков В.В. Эстетика идеальной жизни. Избранные труды. М.: Изд. МГУ, 2000.

49. Кучкин В.А. Первые издания русских Прологов и рукописные источники издания 1661- 1662 гг. // Рукописная и печатная книга. М., 1975.

50. Лихачев Д.С. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого (конец XIV — начало XV века). М.; Л., 1962.

51. Лихачев Д.С. Культура русского народа X-XVII вв. М.; JL, 1961.

52. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. Л., 1967.

53. Лихачев Д.С. Семнадцатый век в русской литературе // XVII век в мировом литературном развитии. М., 1969.

54. Лихачев Д.С. Текстология. На материале русской литературы X-XVII веков. Изд. второе, переработанное и доп. Л., 1983.

55. Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси. М.; JL, 1958.

56. Лихачев Д.С., Панченко A.M. «Смеховой мир» Древней Руси. Л., 1976.

57. Лукичев М.П. Боярские книги XVII в. Труды по истории и источниковедению / Сост. Ю. М. Эскин. М., 2004.

58. Макарий, архимандрит (Веретенников). Преподобный Серапион Кожеезерский // Альфа и Омега. 1996. № 2 (9).

59. Макарий, епископ Архангельский и Холмогорский. Исторические сведения об Антониево-Сийском монастыре // ЧОИДР. М., 1878. Кн. 3.

60. Мальцев А.И. Неизвестное сочинение С.Денисова о Тарском "бунте" 1722 г. // Источники по культуре и классовой борьбе феодального периода. Новосибирск, 1982.

61. Минеева С.В. Проблемы комплексного анализа древнерусского агиографического текста (на примере Жития преп. Зосимы и Савватия Соловецких). Курган, 1999.

62. Минея за июль. М.: Издание Московской патриархии, 1988.

63. Минея за январь. М.: Издание Московской патриархии, 1988.

64. Моисеева Г.И. Проблемы становления Новой русской литературы // Современная советская историко-литературная наука: актуальные вопросы. Л., 1975. С. 114-147.

65. Мордвинова С.Б. Историко-художественные предпосылки возникновения и развития портрета // От Средневековья к Новому времени: Материалы и исследования по русскому искусству XVII-первой половины XIX века. М., 1984.

66. Морозов А. Проблема барокко в русской литературе XVII- начала XVIII в. // Русская литература. 1962. № 3.

67. Морозов С. Тогда на Анзерском острове. Материалы по истории Соловецкого отшельничества. М., 2000.

68. Муравьев А. Русская Фиваида на Севере. СПб., 1855.

69. Некрасов И.С. Зарождение национальной литературы Северной Руси (о первичных редакциях жизнеописаний подвижников Северной Руси XV, XVI и XVII века). Одесса, 1870.

70. Никодим, иеромонах (Кононов). Преподобный Никодим, пустынножитель Хозьюгский, чудотворец Кожеозерский. СПб., 1900.

71. Опарина Т.А. Просветитель Литовский неизвестный памятник идеологической борьбы XVII века // Литература и классовая борьба эпохи позднего феодализма в России. Новосибирск, 1987.

72. Описание Кожеозерской пустыни от ее основания до настоящего времени. СПб., 1870.

73. Описание рукописей Синодального собрания (не вошедших в описание А.В.Горского и К.И. Невоструева) / Сост. Т.Н. Протасьева. Ч. 2. М., 1973.

74. Очерки русской культуры XVI века / Под ред. А. В. Арциховского. Ч. 1. М., 1976.

75. Пак Н.В. К проблеме источников Жития Александра Свирского: Переводные жития // Книжные центры Древней Руси. Севернорусские монастыри. СПб., 2001.

76. ЪХ.Панченко A.M. Дорогу осилит идущий. О творчестве Д.С. Лихачева // Исследования по Древней и Новой литературе. Л., 1987.

77. Панченко A.M. Русская стихотворная культура XVII века. Л., 1973.

78. Ю.Петренко Н.А. Соловецкий патерик и Повести о Соловецких пустынножителях // Книжные центры Древней Руси. Соловецкий монастырь. СПб., 2001.

79. Петров НИ. О происхождении и составе славяно-русского печатного Пролога. Киев, 1875.

80. Пиккио Р. История древнерусской литературы. М., 2002.

81. Повесть о Варлааме и Иоасафе: Памятники древнерусской переводной литературы XI- XII вв. / Подг. текста, иссл. и ком. И.Н. Лебедевой. Л., 1985.

82. Покровский Н. Н. Биография оренбургского казака. Статья первая // Исследования по истории общественного сознания эпохи феодализма в России. Новосибирск, 1984.

83. Покровский Н.Н. Биография оренбургского казака. Статья вторая // Памятники литературы и общественной мысли эпохи феодализма. Новосибирск, 1985.

84. Полетаева Е.А. Круг агиографических памятников Урала в контексте старообрядческой культуры // Взаимодействие книжных традиций Поморья, Урала и Сибири в XVI XX вв. Екатеринбург, 2002.

85. Полетаева Е.А. «Уход в пустыню» в древнерусской и старообрядческой традиции (на материале северно-русской агиографии и старообрядческих сочинений) // Уральский сборник. История. Культура. Религия. Вып. 2. Екатеринбург, 1998.

86. Пономарев А.И. Речь о Прологе. СПб., 1890.

87. Понырко Н.В. Боголеп (в миру Борис Васильевич Львов) // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3 (XVII в.). 4.1: А 3. СПб, 1992.

88. Порошкина Е.А. «Житие Никодима Кожеозерского» как памятник северно-русской агиографии XVII в. // Устные и письменные традиции в духовной культуре народа. Сыктывкар, 1990.

89. Пролог, вторая половина март-август. М, Печатный двор. 17.111. 1662 (23.IX.7169-17.III.7170).

90. Робинсон А.Н. Борьба идей в русской литературе XVII века. М, 1988.

91. Ромодановская Е.К. К вопросу об изучении средневековых областных литератур // Общественная мысль и традиции, русской духовной культуры в исторических и литературных памятниках XVI -XX вв. Новосибирск, 2005.

92. Ромодановская Е.К. Никифор Семенов // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3 (XVII в.). Ч. 2: И О. СПб, 1993.

93. Рудаков А.П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии. СПб, 1997.

94. Руди Т.Р. Топика русских житий (вопросы типологии) // Русская агиография. Исследования. Публикации. Полемика. СПб, 2005.

95. Рукописные книги собрания М.П.Погодина. Каталог / Под ред. О.В.Творогова. Вып. 3. СПб., 2004.

96. Русская литература на рубеже двух эпох (XVII начало XVIII в.). М., 1971.

97. Рыжова Е.А. Антониево-Сийский монастырь. Житие Антония Сийского. Книжные центры Русского Севера. Сыктывкар, 2000.

98. Рыжова Е. А. Виршевые редакции севернорусских житий // Русская агиография. Исследования. Публикации. Полемика. СПб., 2005.

99. Рыжова Е.А. Жанр видений в севернорусской агиографии // Русская агиография. Исследования. Публикации. Полемика. СПб., 2005.

100. Рыжова Е.А. Жития Серапиона и Никодима Кожеозерских // Святые и святыни северорусских земель (По материалам VII научной региональной конференции). Каргополь, 2002.

101. Рыжова Е.А. Литературное творчество книжников Антониево-Сийского монастыря XVI-XVIII вв. // Книжные центры Древней Руси. Севернорусские монастыри. СПб., 2001.

102. Рыжова Е.А. Севернорусская агиография: некоторые аспекты проблемы // Христианизация Коми края и ее роль в развитии государственности и культуры (сборник статей). Сыктывкар, 1996. Т.2.

103. Сазонова Л. И. Поэзия русского барокко (вторая половина XVII -начало XVIII в.). М, 1991.

104. Севастьянова С.К. Сюжет и композиция «Свитка» Елеазара Анзерского // Исследования по истории литературы и общественного сознания феодальной России. Новосибирск, 1992.

105. Сергий, архимандрит. Полный месяцеслов Востока. Т 2. Святой Восток. М., 1876.

106. Сидоров А.И. Становление культуры святости. Древнее монашество в истории и литературных памятниках. М., 2002.

107. Соколова Л. В. Житие Никодима Кожеозерского // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3 (XVII в.). 4.1: А 3. СПб., 1992.

108. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской церкви / Сост. П. Строев. СПб., 1877.

109. Стоглав // Российское законодательство X XX вв. М., 1985. Т. 2.

110. Судьбы Кожеозерской Богоявленской пустыни Архангельской епархии / Сост. А.Кононов. СПб., 1894.

111. Таушев А. История Кожеозерского монастыря с описанием жизни и чудес преподобного отца нашего Никодима, Хозьюгского пустынника, Кожеозерского чудотворца. СПб., 1858.

112. Творогов О.В. Задачи изучения устойчивых литературных формул Древней Руси // ТОДРЛ. М.; Л., 1964. Т. 20.

113. Триодь Цветная. М.: Издание Московской патриархии, 1992.

114. Федотова М.А. К вопросу о Житии Ефрема Перекомского // Книжные центры Древней Руси. Севернорусские монастыри. СПб., 2001.

115. Федотов Г.П. Святые Древней Руси. М., 1990.

116. Федотов Г.П. Стихи духовные (Русская народная вера по духовным стихам). М., 1991.

117. Филарет (Гумилевский), архиепископ. Историческое учение об Отцах Церкви. СПб., 1882. Т. 1.

118. Филарет (Гумилевский), архиепископ. Обзор русской духовной литературы. СПб., 1884. Т. 1.

119. Шашков А.Т. Неизвестная «гарь» 1685 года в верховьях Кокшеньги (к изучению истории старообрядческих самосожженийконца XVII века) // Проблемы истории, русской книжности, культуры и общественного сознания. Новосибирск, 2000.

120. Юрий Крижанич. Политика / Под ред. М.Н. Тихомирова. М., 1965.

121. Яхонтов И.А. Жития святых северно-русских подвижников Поморского края как исторический источник (По рукописям Соловецкой библиотеки). Казань, 1881.

122. Crummey R. The old believers & the wold of antichrist. Madison, Milwaukee & London, 1970.

123. Septuaginta / Ed. A. Raphles. Stuttgart, 1971.