Жизненное пространство политического лидера

Халин, Константин Евгеньевич

Полный текст автореферата диссертации по теме "Жизненное пространство политического лидера"

На правах рукописи

Халин Константин Евгеньевич

ЖИЗНЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО ПОЛИТИЧЕСКОГО ЛИДЕРА (СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ)

09.00.11 - социальная философия по философским наукам

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Саратов-2004

Работа выполнена в Саратовской государственной академии права

Научный руководитель доктор философских наук, профессор Рыбаков Олег Юрьевич

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Рожков Владимир Петрович кандидат философских наук, доцент Коляда Виктор Иванович

Ведущая организация Самарский государственный педагогический университет

Защита состоится «22» декабря 2004 г. в 16 часов на заседании диссертационного совета Д 212.243.09 по присуждению учений степени доктора философских наук в Саратовском государственном университете им. Н.Г. Чернышевского по адресу: 410071, г. Саратов, ул. Астраханская, 83, корп. IX, ауд. 406.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке СГУ

Автореферат разослан_ноября 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования обусловлена процессами трансформации, затронувшими все сферы современного общества. В этой связи актуализируется и интерес к проблеме политического лидерства. В теоретическом плане он вызван необходимостью осмысления трансформирующихся социальных феноменов - власти и ее субъекта, политического пространства и др.

С практической точки зрения значимость проблемы политического лидерства связана с потребностью объяснения многих реальных социальных и политических явлений и процессов как на индивидуальном, так и на социумном уровнях. По этой причине с особой остротой встает проблема социально-философского осмысления глубинных сущностных изменений оснований власти и феномена политического лидерства.

И, хотя политическое лидерство - явление общественно-политической жизни, имеющее длительную историю существования, оно и в настоящее время предстает как сложная категория научного исследования, актуальная проблема современности. Политическое лидерство по сути и по форме есть специфический персонифицированный феномен власти. Отсюда актуально осмысление, во-первых, места и роли политического лидерства в структуре политики и власти, во-вторых, поиска базовых элементов и оснований, имманентных данному феномену, в-третьих, понимание возможностей и ограниченности его регулятивной функции в воздействии на исторический процесс.

Политическое лидерство осуществляется на самых разных уровнях и самыми разнообразными субъектами: от индивидуума и малой группы, объединенной политическими интересами и преференциями, до макросистем (цивилизаций), предпринимающих усилия либо удержать, либо захватить лидерство. Все это выдвигает проблему политического лидерства в число научно значимых и актуализирует концептуальный анализ политического лидерства как многоуровневого и многосубъектного явления на основе междисциплинарного синтеза знаний.

Научно-теоретическая оценка политического лидерства становится общим явлением для аналитики. В то же время в исследованиях еще недостаточно представлено понимание политического лидерства. В этой связи повышенный научно-теоретический и эмпирический интерес к проблеме политического лидерства особенно актуален для российской науки.

Продуктивное исследование проблем политического лидерства возможно при опоре на весь накопленный опыт анализа этого явления. Поэтому приходится констатировать, что адекватная оценка происходящих социальных и политических процессов невозможна без осмысления проблемы лидерства.

Степень разработанности проблемы. Тема диссертационного исследования является междисциплинарной, исследуемая проблематика прорабатывается в социальной философии, социологии, психологии, теории массовых коммуникаций. Но, несмотря на то'

БИБЛИОТЕКА ] 3 СП

опирается на собственные традиции и использует специфические, присущие ей методы, исследования, проводимые по данной проблеме, несомненно, являются взаимодополняющими.

При рассмотрении проблемы лидерства перед исследователем открывается широкий пласт разработок данной проблематики. Это связано с неутихающим интересом к лидеру как одной из центральных тем в социальной и политической науке. Еще в мифологических концепциях некоторые вожди наделялись сверхъестественными качествами. Для многих древних государств было характерно почитание правителя как божества. Историки античности ставили фигуры исторических личностей - монархов, полководцев - в центр своих исторических повествований.

С древности отмечается стремление описать блик «идеального правителя». В частности, Конфуций считал, что идеальный правитель - это прежде всего добродетельный правитель, и выделял пять качеств, которыми он должен обладать. Платон полагал, что правящий должен получить специальное воспитание, быть мудрым. Идеал Никколо Макиавелли - единоличный властитель, осуществляющий полномочия не во благо себе, а ради достижения определенной политической цели.

Тем не менее, постановка темы диссертационного исследования не позволяет отдать приоритет ни одному из исследователей или направлений анализа феномена политического лидерства. Это связано, прежде всего, с тем, что пространство анализа феномена политического лидерства, с одной стороны, достаточно четко конкретизирована и, с другой стороны, коль скоро речь идет о жизненном пространстве политического лидера, затрагивает целый ряд социально-философских проблем, которые, как правило, остаются за пределами внимания исследователей.

Говоря о понятии «жизненное пространство» следует обратить внимание, что, возникнув в рамках геополитики, в современной социальной философии оно претерпело существенную трансформацию, приобрело иной смысл и стало выполнять уже другие задачи и функции. Большое влияние на формирование современного социально-философского понимания жизненного пространства повлияли работы, посвященные проблеме социального пространства и времени (А.С. Абасов, М.Т. Амиреев, Я.Ф. Аскин, В.Г. Виноградский, Г.Е. Зборовский, А.И. Осипов, В.Г.Черников, М. Черноушек, В.П. Яковлев) Зарубежные исследования представлены такими учеными, как Р.Л. Аллен, М. Бассин, де Бли и А.Б. Мерфи, К.Грико, А. Дирлик, М. Кастельс, П. Клэвэл, С. Мартенссон, К. Робинс и М. Хэпфорт и др.,), большинство из которых узконаправленны и носят по преимуществу эмпирический, нежели философский или теоретический характер.

Категория «социальное пространство» появилась в понятийно-категориальном аппарате социальной философии, социологии и ряда др. наук в начале 1970-х гг. В общественных науках отсутствует однозначность в терминологическом обозначении социально-пространственных характеристик. В качестве синонимов используются такие понятия, как «общественное пространство»; «пространство общества», «пространство жизни человека»,

«пространственный фактор общества», «пространственная сторона социальных явлений», «пространство социальной деятельности» и т. п. В связи с этим обращает на себя внимание тот факт, что даже в определении столь важной общественно-научной категории отсутствует единство. Последнее обстоятельство во многом является следствием разработки проблемы жизненного пространства в рамках саратовской философской школы, в частности в работах В.П.Барышкова, И.Д.Невважая, О.Ю.Рыбакова, В.Б. Устьянцева, О.Ф. Филимоновой и др.

Проблема жизненного пространства человека также нашла свое отражение в работах таких авторов, как Т.В.Горбунова В.Е.Комаров, ВА Крутиков, Б.И. Липский, В.Д. Панков, Б. Прандецка и др.

Проблема политического лидерства как таковая является одной из наиболее разработанных в современных социальных науках. Поэтому здесь мы обозначим лишь основные подходы к определению данного феномена.

Одни исследователи понимают лидерство как 1) влияние (Дж. Бернс, Р.Даль, Д. Кац, Д. Мэтьюз, А. МакФарланд, Л. Эдингер), с оговоркой относительно степени, величины или характера этого влияния или без таковой; другие - как 2)управление, координацию или контроль (Дж. Доутон, Р. Стогдилл); третьи - как 3) принятие решений (Р. Эггер, М. Брешер, Э. Лэдд); четвёртые согласны признавать лидерами только 4) новаторов (тех, кто «ведёт вперёд»), руководителей же, управляющих по старинке или принимающих пусть и оправданные, но не оригинальные решения, предлагают именовать как-то иначе (Ф. Бэйли, Э. Дженнингс, Г. Пэйдж). Немало и таких, кто, наскучив подобными абстракциями, скептически относится к попыткам социологов и политологов вывести «формулу» политического лидерства и пытается в глубинах подсознания и детских переживаниях найти ключ к решению этой проблемы (Г. Лассуэлл, И. Шиффер, В. Вульфенштейн).

Перечисленные авторы, как правило, не проводят различия между концептуальными определениями, претендующими на выявление и характеристику сущности определяемого феномена, и определениями операциональными, призванными лишь идентифицировать объекты для последующего анализа. Первые должны ответить на вопрос, что такое лидерство, последние - на вопрос, кто является лидером. В этом последнем случае годится любой, даже второстепенный или третьестепенный признак, лишь бы он был достаточно характерным.

Общеизвестной, хотя отнюдь не общепринятой, остается на сегодняшний день типология М. Вебера. Хотя и она подверглась разнообразной и разносторонней критике (С. Фридрих, В. Флидланд, К. Ратнэм, А Шлезингер, Коэн) и многочисленным переработкам (А. Этциони, Э. Шилз, Р. Такер).

Трансформации политической и других сфер жизнедеятельности общества в связи с процессами глобализации рассматривается в работах Ж. Аттали, Ф. Фукуямы, Р. Робертсона, К. Омае, Э. Кастельса и др. Точки зрения отечественных исследователей отличаются разнообразием, неравнодушием к судьбе России и серьезной обеспокоенностью развитием событий в процессе глобализации. Особенно существенны точки зрения

М.Г. Делягина, А.С. Панарина, М.В. Ильина, В.А. Красилыцикова, С.П. Капицы и других специалистов.

Следует констатировать, что проблема, отраженная в теме диссертации остается неразработанной, так как 1) исследователями не дается определение понятия «жизненное пространство политического лидера», 2) анализ феномена лидерства носит преимущественно политологический характер.

Теоретическая и методологическая основа исследования представлена отличающими теоретический уровень познания формами и методами исследовательской практики, приемами анализа, сопоставления, обобщения данных и построения выводов.

Базовыми категориями для настоящего диссертационного исследования являются «жизненное пространство человека» и «пространство власти», на их основе образуются категории «жизненное пространство политического лидера» и «политическое пространство». Сущность и функции пространственных структур человеческого бытия и феномена политического лидерства определяют необходимость методологического синтеза, прежде всего, в рамках определения базовых категориальных структур исследования. Данное исследование осуществляется в русле парадигмы научной рациональности. Новизна исследуемой проблемы требует привлечения постнеклассической методологии, отражающей изменения, произошедшие в политическом пространстве глобального социума.

Цель и задачи исследования. Целью диссертации является осуществление социально-философского анализа феномена политического лидерства и жизненного пространства политического лидера.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

- выявить место и роль лидера в пространстве политических отношений;

- обосновать связь авторитарной сущности власти с влиянием человеческого фактора в политике;

- выделить основные категориальные структуры, посредством которых анализируются политически активные субъекты, способных послужить в качестве концептуальных формул разработки политического лидерства;

- определить понятие «жизненное пространство политического лидера» и раскрыть его основные характеристики;

- обозначить основные способы конструирования политическим лидером своего жизненного пространства;

- рассмотреть процесс легитимации власти лидера как способ представления себя в политическом пространстве;

- проанализировать динамику и специфику трансформации политического пространства в условиях глобализирующегося общества.

Объект исследования - жизненное пространство политического лидера как политический и социальный феномен. Предмет исследования - структура жизненного пространства политического лидера и стратегии конструирования политическим субъектом своего жизненного пространства в сфере властных отношений.

Научная новизна диссертационного исследования определяется постановкой и решением социально-философских проблем политического лидерства и междисциплинарным подходом к анализу места политического субъекта в глобальных трансформациях современного общества. Результаты исследования, представляющие научную новизну, состоят в следующем:

- с новых методологических позиций осуществлен анализ феномена политического лидерства;

- предложена авторская интерпретация жизненного пространства политического лидера и его структуры;

- процесс легитимации рассматривается как процесс связи микро- и макро-уровней жизненного пространства политического лидера;

- раскрыта специфика трансформации в процессе глобализации политического пространства и роли в нем политических акторов;

- обозначена специфика экспертной власти и экспертных групп как доминирующих акторов политического пространства;

- выявлено становление новых форм сетевой организации власти, меняющих структуры взаимодействия политических субъектов.

Научные положения, выносимые на защиту:

1) Понятие «жизненное пространство человека» отражает 1) специфическую экзистенциальную включенность человека в мир, 2) деятельностный характер осуществления человеком своей сущности, укоренения своего бытийного статуса. Данное понятие отлично от понятия территориальности (последнее обозначает совокупность процессов и разного рода механизмов, посредством которых живые существа провозглашают, демаркируют и защищают территорию своего обитания, чтобы не допускать на нее посторонних). Жизненное пространство человека - это территория его бытия, в рамках которой человек реализует свою онтологическую и социальную сущность посредством деятельности. В этом понятии отражена возможность для целостного анализа сущности человека, социальных связей и структур, в которые он включается в процессе своего самоосуществления.

2) Под пространством власти следует понимать определенным образом организованное, структурированное и стратифицированное исторически сложившейся совокупностью властных технологий социальное пространство, освоенное и превращенное индивидом в его жизненное пространство, в том смысле, что становится сферой реализации его потребности во власти. Пространство власти фиксируется и трансформируется не только на основе естественных, природных структур; активное влияние человека имеет здесь определяющий характер, и это влияние основывается на структурах искусственного происхождения, не существующих помимо человека, а созданных им. Пространство власти является важным срезом пространственной структуры человеческого бытия, в рамках которой реализуются отношения господства и подчинения. Реализация этих отношений зависит от технологический и глубинно-личностной составляющей пространства власти. Последнее структурируется на основе а) технологий (властных технологий) и б) ценностных предпочтений субъекта (его отношению к власти как к таковой).

3) Пространство власти взятое в аспекте взаимодействия субъекта политики и с политическим пространством, представляет собой специфическую среду властного взаимодействия, которую субъект 1) пытается сконструировать, исходя из своих личностных установок и 2) освоить как своего рода политическую данность, вписавшись таким образом в политическое пространство. В обоих случаях он осваивает политическое пространство, превращая его в жизненное пространство, образуемое из двух уровней: а) макро-уровень жизненного пространства политического лидера определяется системными свойствами жизнедеятельности политика в социуме, его вписанностью в сферу культуро-гео-хроно-социополитики; б) микроуровень жизненного пространства политического лидерства включает личность политического лидера, его деятельность и команды с точки зрения их соответствия требованиям конкретной политической ситуации, направленности и масштабам решаемых страной задач, а также условиям и характеру политической практики.

4) В современных условиях важнейшим измерением включенности индивида в политическое пространство оказывается не его господствующее или подчиненное положение в структуре властных отношений общества, частицей которого он является, а степень включенности в сетевые структуры глобализирующегося общества. Это обусловлено сетевой организацией властных структур, которые, трансформируясь, приобретают горизонтальный, а не вертикальный характер.

5) Глобализация капитала, процесс увеличения количества сторон, представленных в институтах власти, децентрализация властных полномочий и переход их к региональным и локальным правительствам создают новую геометрию власти; в этой новой системе власти доминирует сетевая геометрия, в которой властные отношения всегда специфичны для данной конфигурации акторов и институтов.

6) Сложность процесса принятия решений в современном мире ограничивает возможности традиционного политического лидерства, основанного на иерархическом (вертикальном) принципе. Реальная власть переходит к экспертам (их мнение - определяющее при принятии того или иного решения) и группы интересов, общественные движения и неправительственные организации (через информационные потоки они влияют на принятие решений).

7) Современное общество входит в эпоху «постполитики», когда настоящая политика постепенно замещается экспертным социальным администрированием; ее характерной чертой является деполитизация, то есть исчезновение подлинно политического измерения, его смещения на другие уровни «управления» общественными делами - на институты гражданского общества, а с другой - на нейтральную инстанцию - экспертов.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Значение результатов исследования для теории и практики состоит в том, что они способствуют решению актуальных проблем социальной философии, углубляют концептуальное содержание теорий, исследующих политические

феномены сквозь призму социально-философского анализа. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы как в дальнейшей научно-исследовательской, так и преподавательской деятельности. Диссертационные положения открывают перспективы социально-философских, политологических, социологических исследований по разработке факультативных курсов на социально-гуманитарных специальностях вузов.

Апробация диссертационного исследования. Основные положения и выводы диссертации апробировались на аспирантском семинаре (февраль 2003 г., ноябрь 2003 г.) и следующих научных и научно-практических конференциях: «Интеграционные процессы в современном обществе» (Саратов, ноябрь 2002 г.); «Проблема нормы и патологии: современные дискурсивные практики» (Саратов, март 2002 г.); «Окружающая среда и здоровье» (Саратов, март 2002 г.); 64-я Конференция молодых ученых СГМУ (Саратов, апрель 2002 г.); «Современные стратегии и перспективы социально-экономического развития» (Саратов, июнь 2002 г.); «Философия и жизненный мир человека» (Саратов, декабрь 2002 г.); «Экспертиза и власть» (Саратов, май 2003г.); «Демократия и либертарный социализм» (Москва, июнь 2004 г.); «Высшая медицинская школа: практика, воспитание, творчество. (Памяти В.И. Смолина)» (Саратов, июнь 2004 г.), а также отражены в пяти публикациях автора.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав (четырех параграфов), заключения и библиографии.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, анализируется степень ее разработанности, определяются объект, предмет, цель и задачи исследования, обозначается теоретическая и методологическая основа диссертации, характеризуется ее научная новизна. Также во введении излагаются положения, выносимые на защиту, обозначаются теоретическая и практическая значимость исследования, формы и характер апробации основных идей.

В первой главе «Власть в жизненном пространстве человека» рассматриваются базовые понятия, дается его социально-философский, онтологический и структурно-функциональный анализ, определяются свойства феноменов власти, жизненного пространства человека, пространства власти и др.

В первом параграфе «Жизненное пространство человека: проблемы определения понятия» раскрывается содержание понятия жизненное пространство человека и раскрываются его основные характеристики.

Отправной точкой определения различных аспектов жизненного пространства для автора является именно определение сущности жизненного

пространства человека, вне которого всякое исследования иных измерений данного феномена оказываются несостоятельными.

Понятие «жизненное пространство» не является предметом исключительно философии. Американский психолог Курт Левин, говоря о приоритетных для психологии проблемах, выделяет три особо важные области исследования: 1) жизненное пространство, которое понимается им как целостная совокупность человека и его психологической среды, как он ее воспринимает; 2) процессы физического и социального мира никак не представленные в жизненном пространстве человека и не влияющие на него; 3)т. н. «пограничная зона» жизненного пространства: определенные части физического и социального мира, которые все-таки оказывают влияние на состояние жизненного пространства в это время.

Такое понимание жизненного пространства несколько выходит за рамки общепринятой в социальной философии точки зрения; жизненное пространство предстает как такое целое, которое обретает значение только в связи с деятельностью человека; последний в своем каждодневном опыте устанавливает и его границы.

Само понятие «жизненное пространство» было привнесено в социальные науки немецким ученым Фридрихом Ратцелем. В своей работе «Политическая география» он определяет государства как пространственные явления, управляемые и оживляемые этим пространством, государства являются «высшей формой жизни» в ее отношении к пространству. Государство для Ратцеля - это такой же организм, как и общество для Г. Спенсера. Тем не менее, рассмотрение жизненного пространства в рамках геополитики, т.е. применительно к государству никаким образом не приближает нас к адекватному определению понятия.

Геополитика вообще не идет дальше простой констатации факта обусловленности человека, точнее будет сказать, человеческих общностей географическими условиями их обитания. Неслучайно в этой связи отечественный философ И.Т.Касавин ставит вопрос о пространственных измерениях человеческого мира принципиально иначе - онтологически. Говоря о задачах философии, он подчеркивает значение проблемы пространства и времени как возможной основы для новой онтологии гуманитарных наук; эта онтология должна сочетать в себе свойства «естественности», «социальности» и «бытийности», т.е. отвечать специфической включенности человека в природу, в систему социальных взаимосвязей, а также соответствовать относительной автономности личности, выражаемой в наборе экзистенциальных качеств. Поэтому автор акцентирует внимание именно на пространственных аспектах бытия человека, раскрытие которых позволяет наиболее глубоко понять сущность человека во всех ее проявлениях.

Человеческая деятельность делает пространство неоднородным, даже если осуществляется она в совершенно однородной среде. Где бы ни находился человек, он самим фактом своего присутствия дифференцирует пространство, ибо, если человек обосновался в одной точке, все остальные точки автоматически становятся для него неравноценными.

По нашему мнению, эти две точки зрения отражают две противоречивые тенденции процесса антропогенеза (особенно на его первоначальных этапах) -1) непосредственно биологическое приспособление к природным условиям и 2) к их изменениям при помощи хотя бы самых примитивных орудий труда. Этолог К. Лоренц понимает жизненное пространство (животных) как раз исходя из первой тенденции: это территория, на которой обитает животное, границы которой обусловлены его биологическими потребностями (прежде всего питанием и размножением). Заимствованное из работ по этологии понятие территориальности (а именно в этом смысле Лоренц употребляет понятие «жизненное пространство») обозначает совокупность процессов и разного рода механизмов, посредством которых существа провозглашают, демаркируют и защищают территорию своего обитания, чтобы не допускать на нее посторонних. Но такой подход к определению сущности человека, описываемой через понятие «жизненное пространство», не соответствовал бы задачам любого философского исследования.

Человек выходит за границы животности через деятельность; ареал обитания человека становится его жизненным пространством, когда он начинает осваивать пространство не исходя исключительно из биологических потребностей. Следовательно, мы не можем понимать человека с точки зрения последних, как это делает этология. Человеку свойственно выходить за границы; он, возвышаясь над биологическими потребностями, переступает и естественные границы, очерченные для него природой. Только через освоение внешнего мира происходит опосредование взаимоотношений диалектического единства живого с неживым, материализуется борьба этих противоположностей. Посредством этого единства, посредством освоения внешнего мира живое существует в неживом, а неживое в живом.

В осуществлении, укоренении своего бытия человек соединяет жизнь и деятельность, создавая среду своего существования путем преобразования природной среды, которая предстает как пространство жизне-деятельности. Жизнь как явление - не только конкретный акт освоения внешнего мира: живой организм есть уже результат предшествующих в его предыстории акций освоения, зафиксированных в структуре.

Таким образом, понятие «жизненное пространство человека» отражает, во-первых, специфическую экзистенциальную включенность человека в мир, во-вторых, деятельностный характер осуществления человеком своей сущности, укоренения своего бытийного статуса. Данное понятие следует отличать от понятия территориальности, так как последнее обозначает совокупность процессов и разного рода механизмов, посредством которых существа провозглашают, демаркируют и защищают территорию своего обитания, чтобы не допускать на нее посторонних, т. е. в рамках этологии понятие «жизненное пространство» предстает как территория обитания (животного); говоря же о человеке, мы подразумеваем, как минимум, территорию его бытия, в рамках которой человек реализует свою онтологическую и социальную сущность посредством деятельности.

Таким образом, автор констатирует значительный методологический потенциал понятия «жизненное пространство человека», в котором выражается возможность для целостного анализа сущности человека, социальных связей и структур, в которые он включается в процессе своего самоосуществления.

Во втором параграфе «Пространственные измерения власти (социальные и онтологические основания)» анализируются понятия «власть» и «пространство власти», как неотъемлемые элементы структуры бытия человека.

Понятие власти, впрочем, как и смежные с ним понятия авторитета, господства, влияния, силы и т. п., относятся к числу тех многомерных категорий социального знания - философии, политологии, социологии, психологии, политической экономии, этики, права, - которые по мере углубления в их изучение порождают значительно больше вопросов, чем позволяют дать на них однозначные ответы. Конечно же, в самом широком смысле, не обязывающем дать строгое определение, власть - это всегда какое-либо отношение: индивида к самому себе (власть над собой), между индивидами, группами, классами в обществе, между государствами (власть организации). Реализуется она в некоторой сфере индивидуально-человеческой и общественной деятельности - социальной, политической, экономической, правовой и т. п.

Может сложиться впечатление, будто власть, по крайней мере, имплицитно, всегда связана с принуждением, даже основана на нем, поскольку выражает способность одного субъекта (индивидуального или коллективною) принудить другого совершить те или иные действия. Такой вывод распространен, но не исчерпывает сущности власти, ибо описывает лишь один из способов использования власти. Он скорее относится к силе, которая в определенных условиях служит основанием власти. Власть может включать в себя принуждение, но не сводиться к нему.

К числу подобных спорных вопросов относится и проблема разграничения понятий «власть» и «влияние». Так политолог Р. Даль определяет последнее как такое отношение между лицами, группами, ассоциациями, организациями, государствами, когда один субъект принуждает другого совершить действие, которое иначе бы не произошло. Исследователи П. Джил и Дж. Понтон считают, что власть отличается от влияние возможностью применения тех или иных санкций и выступает как возможность заставлять других делать то, что они, возможно, не хотели бы делать, при помощи угрозы санкций или их применения. Между тем Даль дает власти следующее определение: власть - это отношения между социальными единицами, когда поведение одной или более единиц (ответственные единицы) зависит при некоторых обстоятельствах от поведения других единиц (контролирующие единицы). Близко к этому понимание власти как потенциальной способности, которой располагает группа или индивид, чтобы с его помощью влиять на другого. Таким образом, влияние есть понятие отражающее возможность власти осуществляться в некоторой ситуации, в

то время как власть рассматривается как возможность, наличие которой обуславливает наличие самого влияния.

Несмотря на столь широкое разнообразие типов власти, власть как феномен подразумевает возможность субъект-объектного обмена и влияния, что соответствует понятию воздействия власти. Таким образом, власть как категория, отражающая специфические субъект-объектные отношения соответствует характеристикам социального пространства, осуществляется за счет использования целого набора различных механизмов влияния и воздействия субъекта на объект - внушения, убеждения, доказательства, прямого насилия или возможности применения определенных санкций.

Рассматривая власть в связи с пространственными измерениями человеческого бытия, сознания личности, автор приходит к выводу, что власть, во-первых, неразрывно связана с пространственными структурами бытия человека (экзистенциальная парадигма мышления), во-вторых, она есть результат становления личности, наличия у личности характерной только для нее ориентации на участие в политики, в том числе и восприятие власти как ценности или как антиценности (психоаналитический метод).

Однако следует заметить, что в современных условиях важнейшим измерением включенности индивида в социальное пространство оказывается не его господствующее или подчиненное положение в структуре властных отношений общества, частицей которого он является. В глобализирующемся обществе с его сетевой организации властные структуры, трансформируясь, приобретают горизонтальный, а не вертикальный характер. '

Содержание второго параграфа работы дало автору основание дать следующее определение пространства власти. Пространство власти -определенным образом организованное, структурированное и стратифицированное исторически сложившейся совокупностью властных технологий социальное пространство, освоенное и превращенное индивидом в его жизненное пространство, в том смысле, что становится сферой реализации его потребности во власти. Здесь следует констатировать важное отличие понимания пространственных структур власти в контексте проблемы жизненного пространства человека от геополитического толкования данного теоретического конструкта.

Во второй главе «Жизненное пространство политического лидера: концептуальные основания» дается определение понятия «политическое пространство», рассматриваются структуры феномена жизненного пространства политического лидера и способы его структурирования и трансформация политического пространства в эпоху глобализации.

В первом параграфе «Жизненное пространство политического лидера (категориальные основания и структура)» выделяются основные категориальные структуры, сквозь призму которых анализируются политически активные субъекты, способных послужить в качестве концептуальных формул разработки феномена политического лидерства, дается определение понятия

«жизненное пространство политического лидера», обозначаются основные способы конструирования политическим лидером своего жизненного пространства.

Для систематизации исследовательских усилий разработчиков проблемы политического лидерства автору представляется оправданным отделить «внешние» условия, которые воздействуют на формирование и деятельность лидера, от его собственных «внутренних» психологических характеристик и поведения. Пространство власти, будучи результирующей ценностной установки индивида на достижение власти, функционирует, с одной стороны, в определенном политическом пространстве, в которое заброшен человек, и, с другой стороны, существуют динамичные внутри-личностные характеристики политического субъекта, которые могут изменяться с течением развития личности.

Политическое пространство сформировано по принципу пирамидально построенной иерархии, с массовой социальной базой в основе, вершиной государственной власти в высшем ее эшелоне. Таким же образом построены и ее подпространства, имеющие вертикальные структуры (от массовой базы - к руководящим учреждениям): партии, крупные общественные организации, союзы и пр. На каждом из уровней, на которые разделено политическое пространство, образуются специфические структуры и отношения между ними.

По мнению автора, пространство власти взятое в аспекте взаимодействия субъекта политики с политическим пространством, образует специфическую среду властного взаимодействия, которую субъект 1) пытается сконструировать, исходя из своих личностных установок и 2) освоить как своего рода политическую данность, вписавшись таким образом в политическое пространство. В обоих случаях он осваивает политическое пространство, превращая его в жизненное пространство, образуемое из двух уровней - макро- и микро-уровень. В свою очередь определение понятия «жизненное пространство политического лидера» отражает, с одной стороны, активную роль субъекта в политическом процессе, с другой, некоторую заданность поведения политического лидера, обусловленную спецификой тех или иных подпространств и структур политического пространства.

I. Макро-уровень жизненного пространства политического лидера составляют ситуационные факторы, представленные процессами и явлениями, в которые политик оказывается вовлеченным (втянутым) «волею судьбы». Они развиваются как бы помимо самого «носителя», то выталкивая его на вершины власти, то низвергая в пучину исторического «небытия».

П. Микро-уровень представляет собой область жизненного пространства, связанную с личностью политика, спецификой его деятельности, а также оценкой его профессионального и статусно-ролевого потенциала.

I. Макро-уровень. Взаимодействие исторических ситуаций и психологических свойств политических лидеров - сфера глубоких междисциплинарных исторических и психолого-политологических исследований. Значение ее определяется тем, что, как считают сегодня многие

профессиональные социальные и политические психологи, именно ситуационные факторы являются решающими в возвышении деятелей на роль лидеров. В наше время фундаментально ошибочной признается склонность ряда исследователей лидерства рассуждать об исторических личностях, не учитывая в достаточной мере внешние детерминанты их поведения.

Таким образом, макро-уровень жизненного пространства политического лидера определяется системнымисвойствами жизнедеятельности политика в социуме, его вписанностью в сферу культуро-гео-хроно-социополитики. Анализ этого уровня опирается главным образом на междисциплинарные исследования ситуационных, «внешних» по отношению к личности политика условий его деятельности.

П. Микро-уровень жизненного пространства политического лидера. В современном анализе феномена политического лидерства вопрос: «почему человек становится и является лидером?» неизбежно увязывается с другим: «как личностные качества лидера влияют на его политическую судьбу?». Иными словами, если в комплексе взаимоотношений «лидер-ситуация» подчеркивается детерминирующая роль ситуационного компонента, то это не должно означать умаления активной роли индивидуальности политика, рассматриваемой Б.Г. Ананьевым как единство и взаимосвязь свойств человека как индивида, субъекта деятельности и личности. Именно эта сфера занимает в настоящее время центральное место в исследованиях, посвященных проблеме политического лидерства.

Микро-уровень жизненного пространства политического лидерства включает личность политического лидера, его деятельность и команды с точки зрения их соответствия требованиям конкретной политической ситуации, направленности и масштабам решаемых страной задач, а также условиям и характеру политической практики.

Разорванность между микро-уровнем и макро-уровнем жизненного пространства политического лидера снимается в процессе легитимации, когда пространство власти смыкается с политическим пространством, образуя среду властного взаимодействия. В этой связи стратегии легитимации суть способы структурирования политическим лидером своего жизненного пространства.

Несомненно, «легитимность» в смысле доверительности и авторитетности властных отношений широко входит в европейский дискурс в связи с концептуализацией данного понятия М. Вебером. Однако политические трансформации XX столетия, несомненно, существенно видоизменили содержание легитимационных практик и придали понятию легитимность новые смысловые измерения.

Особо здесь следует выделить позицию Э. Тоффлера, который в «Метаморфозах власти» показывает, что все многочисленные факторы социальной власти можно свести к трем основным: насилию, богатству и знанию. Во всяком обществе, в т. ч. и современном, власть основывается на всех трех факторах. Но в современном мире следует вести речь об изменении баланса соотношения источников власти в пользу знания. Знание становится в немыслимой до настоящего момента степени непосредственным источником и

силы, и богатства, и власти. Даже форма насилия трансформируется: на высшем государственном уровне оно становится в определенном смысле информатизированным.

Изменение сущности власти приводит науку к необходимости терминологического обозначения новых социальных феноменов. Во многом «метаморфозы власти» нашли свое отражение в понятии «экспертная власть», которую западные исследователи определяют как власть, основанную на экспертизе и знании. Данный вид власти наиболее разносторонен и пластичен, поскольку с ее помощью человек в состоянии решить задачи, которые могли бы потребовать использования насилия или богатства.

Личность может использовать экспертную власть в организации, когда он или она имеют информацию или идеи, которые, по представлению других, помогут организации или подразделению достигнуть цели или принять более приемлемое решение.

Роль экспертной власти в информационном обществе трудно переоценить, ведь новая система благосостояния, состоящая из расширенной глобальной сети рынков, банков, промышленных центров и лабораторий, мгновенно связывающихся друг с другом, основывается на обмене огромными - и всевозрастающими - потоками данных, информации и знаний. В этом смысле быть отрезанным от знания - значит быть отрезанным от богатства и власти.

Бюрократия быстро теряет свою позицию, так как медленное принятие решений и многочисленные проволочки не соответствуют требованиям общества, для которого наряду с информацией важнейшей ценностью становится скорость; в развитых экономиках скорость принятия решений становится важным моментом, - констатирует Тоффлер. Скорость отныне становится новым экономическим, а, следовательно, и политическим императивом.

Таким образом, автор выделяет три основных способа освоения политическим лидером политического пространства, которые являются стратегиями структурирования им своего жизненного пространства:

- сакрализация, соответствующая традиционному типу легитимности;

- идеологизация, соответствующая харизматическому типу легитимности;

- бюрократизация, соответствующая легальному типу легитимности;

- экспертиза, характеризующая основания легитимности экспертной власти в современном обществе.

Следует отметить, что последний способ стоит особняком от трех других, так как в современном обществе (и современной социальной науке) меняется само представление о сущности власти, политики и ее субъектах.

Во втором параграфе «Трансформации политического пространства в эпоху глобализации: от вертикальной иерархии к горизонтальной организации властных отношений» рассматривается динамика трансформации политической власти и политического пространства в условиях глобализирующегося

общества, влияние этих трансформаций на роль политического субъекта в политическом пространстве.

В новых условиях инструментами политической власти будут: 1) информационная глобализация (виртуализация); 2) экономическая глобализация (инновационность); 3) региональная глобализация (мир без границ); 4) демографическая глобализация; 5) политическая глобализация (сетевая власть).

Политика (Э. Кастельс) изменяет свою природу: она становится театром, а политические институты - скорее агентствами по заключению сделок, чем местами власти. В определенном смысле, политическая система лишена власти, но не влияния. Теоретически, власть в информационном обществе вписывается на фундаментальном уровне в культурные коды, посредством которых люди и институты представляют жизнь и принимают решения, включая политические решения. В этом смысле, власть, когда она реальна, она становится нематериальной. Она реальна потому, что где и когда бы она ни консолидировалась, эта власть наделяет на время индивидов и организации способность осуществлять свои решения независимо от консенсуса. Но она нематериальна вследствие того, что такая возможность возникает из способности организовывать жизненный опыт посредством категорий, которые соотносятся с определенным поведением и, следовательно, могут быть представлены, лишь как одобряющие определенное лидерство.

По мнению автора, не следует ограничиваться констатацией или общим рассмотрением того, каким образом глобализационные процессы трансформируют политическое пространство. Анализ этой проблемы можно более развернуто реализовать посредством фиксации роли индивида в политическом пространстве в условиях развития процессов глобализации. При этом хотелось бы обратить внимание на то, что в процессе анализа постоянно будет использоваться понятие актора, а не субъекта, поскольку именно понятие актора как «лица действующего», «участника дискурса» дает нам более адекватно отразить трансформации политического пространства. Главный акцент обращен на так называемых непосредственных субъектов, то есть тех, кто непосредственно осуществляет действие. Однако данная установка не означает отрицания роли и значения других акторов политического пространства.

Индивид в роли «творца политики» выступает скорее как символ, будь то президент государства или видный политический деятель международного масштаба, как проекция института или группы, которую он представляет, и именно в данном контексте мы можем говорить об индивиде как производной той структуры, которая за ним стоит. Кроме того, сложность процесса принятия решений в современном мире резко возросла, что также ограничивает возможности «творца политики». Его роль все более сводится к роли английской королевы, которая «царствует, но не правит». Реальную власть получают 1) эксперты, чье мнение заслушивается при принятии того или иного решения, 2) группы интересов, которые пытаются повлиять как на сам процесс, так и на его результат с целью добиться решения,

благоприятствующего данной группе, 3) различного рода общественные движения и неправительственные организации, которые также если и не принимают непосредственного участия в данном процессе, то пытаются через средства массовой информации донести свою точку зрения до лиц, ответственных за то или иное решение.

Наконец, сами творцы политики уже не обладают более монополией на реализацию властных полномочий. Скорее, по выражению Э. Тоффлера, мы оказываемся свидетелями «эры смещения власти», которая в то же самое время означает не просто перераспределение властных полномочий, но трансформацию самого феномена власти. Как одно из проявлений данного феномена выступает зарождение новых властных структур, которые как внутри государства, так и в политическом пространстве в целом принимают форму не неких узлов или «вершин», в которых концентрируется власть, но имеют сетевую структуру и вовсе не обязательно представляют собой производные государственных структур. Скорее наоборот, это структуры альтернативные государственным, логика действия и развития которых в большой степени определяется акторами (зачастую в качестве таковых выступают эксперты), их составляющими.

Одна из главных проблем глобализации в том, что отношения власти трансформируются. В основном это связано с 1) кризисом национального государства как суверенной единицы и 2) сопровождающим его кризисом той формы политической демократии, которая создавалась в течение последних двух веков. Так как представительная демократия своим логическим основанием имеет понятие суверенной единицы, размывание границ суверенности ведет к неопределенности в процессе делегирования воли народа.

Глобализация капитала, процесс увеличения количества сторон, представленных в институтах власти, а также децентрализация властных полномочий и переход их к региональным и локальным правительствам создают новую геометрию власти, а также новую форму государства -сетевое государство.

Новая форма государства появляется вынужденно, так как распоряжения государства не могут быть полностью приведены в исполнение, и так как некоторые из его фундаментальных обещаний, воплощенных в государстве всеобщего благосостояния не могут быть сдержаны, то и власть, и легитимность государства ставятся под сомнение. В этой новой системе власти доминирует сетевая геометрия, в которой властные отношения всегда специфичны для данной конфигурации акторов и институтов. В подобных условиях трансформируются устоявшиеся представления о легитимности, принятые со времен М. Вебера, а, следовательно, понятие о политическом лидерстве как о научном концепте и социальном феномене.

По мнению автора, современное общество входит в эпоху «постполитики», когда настоящая политика постепенно замещается экспертным социальным администрированием; ее характерной чертой является деполитизация, то есть исчезновение подлинно политического измерения, его смещения на другие уровни «управления» общественными делами.

Государство устраняется от ответственности за решение целого ряда проблем, перекладывая ее 1) на институты гражданского общества и 2) на нейтральную инстанцию - экспертов.

Эксперт - это один из доминирующих (по важности своих социальных функций) акторов политического пространства, наряду с другими формирующий легитимные представления о той или иной социальной, экономической или политической проблеме, а также конструирующий новые социальные категории, предлагая свой специфический продукт - экспертизу. Все это стало возможным лишь потому, что культурные ресурсы экспертов (техническая компетенция, знания в особой области) были востребованы в условиях новой социально-экономической ситуации, в то время как «традиционная» компетенция агентов политического пространства перестала отвечать новому состоянию политического пространства.

В заключении диссертации подводятся общие итоги исследования, формируются выводы, намечаются перспективы дальнейшей разработки проблемы.

Основные результаты исследования отражены в публикациях:

1. Халин К.Е. Глобализация власти: метаморфозы политических технологий// Стратегии и перспективы современного общественного развития. Межвузовский научный сборник. Саратов: Изд-во СГТУ, 2003. С. 177-181 (в соавт. с И.А. Афанасьевым) (0,3 п.л.)

2. Халин К.Е. Жизненное пространство: от геополитики к антропоориентированной онтологии // Человек в глобальном мире. Сборник статей молодых ученых. Саратов: Изд-во СГУ, 2004. С. 204-208 (0,3 п.л.)

3. Халин К.Е. Конструирование пространства идеологии// Высшая медицинская школа: практика, воспитание, творчество. Межвузовский сборник научных трудов. Саратов: Изд-во СГМУ, 2004. С. 29-33 (0,3 п. л.)

4. Халин К.Е. История политических и правовых учений. Учебник. М.: «КноРус», 2004. - 160 с. (10 п. л.)

5. Овчинникова О.Е., Халин К.Е. Путин, Блэр, Буш: биографии и аналогии. М. «ТК Велби», 2004 - 288 с. (9 п. л.)

Халин Константин Евгеньевич

Жизненное пространство политического лидера (социально-философский анализ)

Автореферат

Подписано в печать 17.11.2004 г. Формат 60x841/16

Печ. л. 1,0 Тираж 100 Заказ (ИЗ

Оттиражировано с оригинал-макета в ООО ЦЦУ «Ризоп» г. Саратов Ул. Т. Шевченко, 15

$23 5 5 5

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Халин, Константин Евгеньевич

Введение

ГЛАВА 1. Власть в жизненном пространстве человека

§ 1. Жизненное пространство человека: проблемы определения понятия

§2. Пространственные измерения власти социальные и онтологические основания)

ГЛАВА 2. Жизненное пространство человека: концептуальные основания

§ 1. Жизненное пространство политического лидера (категориальные основания и структура)

§2. Трансформации политического пространства в эпоху глобализации: от вертикальной иерархии к горизонтальной организации властных отношений

Введение диссертации2004 год, автореферат по философии, Халин, Константин Евгеньевич

Актуальность темы исследования обусловлена процессами трансформации, затронувшими все сферы современного общества. В этой связи актуализируется и интерес к проблеме политического лидерства. В теоретическом плане он вызван необходимостью осмысления трансформирующихся социальных феноменов — власти и ее субъекта, политического пространства и др.

С практической точки зрения значимость проблемы политического лидерства связана с потребностью объяснения многих реальных социальных и политических явлений и процессов как на индивидуальном, так и на социумном уровнях. По этой причине с особой остротой встает проблема социально-философского осмысления глубинных сущностных изменений оснований власти и феномена политического лидерства.

И, хотя политическое лидерство - явление общественно-политической жизни, имеющее длительную историю существования, оно и в настоящее время предстает как сложная категория научного исследования, актуальная проблема современности. Политическое лидерство по сути и по форме есть специфический персонифицированный феномен власти. Отсюда актуально осмысление, во-первых, места и роли политического лидерства в структуре политики и власти, во-вторых, поиска базовых элементов и оснований, имманентных данному феномену, в-третьих, понимание возможностей и ограниченности его регулятивной функции в воздействии на исторический процесс.

Политическое лидерство осуществляется на самых разных уровнях и самыми разнообразными субъектами: от индивидуума и малой группы, объединенной политическими интересами и преференциями, до макросистем (цивилизаций), предпринимающих усилия либо удержать, либо захватить лидерство. Все это выдвигает проблему политического лидерства в число научно значимых и актуализирует концептуальный анализ политического лидерства как многоуровневого и многосубъектного явления на основе междисциплинарного синтеза знаний.

Научно-теоретическая оценка политического лидерства становится общим явлением для аналитики. В то же время в исследованиях еще недостаточно представлено понимание политического лидерства. В этой связи повышенный научно-теоретический и эмпирический интерес к проблеме политического лидерства особенно актуален для российской науки.

Продуктивное исследование проблем политического лидерства возможно при опоре на весь накопленный опыт анализа этого явления. Поэтому приходится констатировать, что адекватная оценка происходящих социальных и политических процессов невозможна без осмысления проблемы лидерства.

Степень разработанности проблемы. Тема диссертационного исследования является междисциплинарной, исследуемая проблематика прорабатывается в социальной философии, социологии, психологии, теории массовых коммуникаций. Но, несмотря на то, что каждая из этих дисциплин опирается на собственные традиции и использует специфические, присущие ей методы, исследования, проводимые по данной проблеме, несомненно, * являются взаимодополняющими.

При рассмотрении проблемы лидерства перед исследователем открывается широкий пласт разработок данной проблематики. Это связано с неутихающим интересом к лидеру как одной из центральных тем в социальной и политической науке.

Еще в мифологических концепциях некоторые вожди наделялись сверхъестественными качествами. Для многих древних государств было характерно почитание правителя как божества. Историки античности ставили фигуры исторических личностей - монархов, полководцев - в центр своих исторических повествований.

С древности отмечается стремление описать блик «идеального правителя». В частности, Конфуций считал, что идеальный правитель - это прежде всего добродетельный правитель, и выделял пять качеств, которыми он должен обладать. Платон полагал, что правящий должен получить специальное воспитание, быть мудрым. Идеал Никколо Макиавелли -единоличный властитель, осуществляющий полномочия не во благо себе, а ради достижения определенной политической цели.

Тем не менее, постановка темы диссертационного исследования не позволяет отдать приоритет ни одному из исследователей или направлений анализа феномена политического лидерства. Это связано, прежде всего, с тем, что пространство анализа феномена политического лидерства, с одной стороны, достаточно четко конкретизирована и, с другой стороны, коль скоро речь идет о жизненном пространстве политического лидера, затрагивает целый ряд социально-философских проблем, которые, как правило, остаются за пределами внимания исследователей.

Говоря о понятии «жизненное пространство» следует обратить внимание, что, возникнув в рамках геополитики, в современной социальной философии оно претерпело существенную трансформацию, приобрело иной смысл и стало выполнять уже другие задачи и функции. Большое влияние на формирование современного социально-философского понимания жизненного пространства повлияли работы, посвященные проблеме социального пространства и времени (А.С. Абасов, М.Т. Амиреев, Я.Ф. Аскин, В.Г. Виноградский, Г.Е. Зборовский, А.И. Осипов, В.Г. Черников, М. Черноушек, В.П. Яковлев) Зарубежные исследования представлены такими учеными, как P.J1. Аллен, М. Бассин, де Бли и А.Б. Мерфи, К. Грико, А. Дирлик, М. Кастельс, П. Клэвэл, С. Мартенссон, К. Робине и М. Хэпфорт и др.,), большинство из которых узконаправленны и носят по преимуществу эмпирический, нежели философский или теоретический характер.

Категория «социальное пространство» появилась в понятийно-категориальном аппарате социальной философии, социологии и ряда др. наук в начале 1970-х гг. В общественных науках отсутствует однозначность в терминологическом обозначении социально-пространственных характеристик. В качестве синонимов используются такие понятия, как «общественное пространство», «пространство общества», «пространство жизни человека», «пространственный фактор общества», «пространственная сторона социальных явлений», «пространство социальной деятельности» и т. п. В связи с этим обращает на себя внимание тот факт, что даже в определении столь важной общественно-научной категории отсутствует единство. Последнее обстоятельство во многом является следствием разработки проблемы жизненного пространства в рамках саратовской философской школы, в частности в работах В.П. Барышкова, И.Д. Невважая, О.Ю. Рыбакова, В.Б. Устьянцева, О.Ф. Филимоновой и др.

Проблема жизненного пространства человека также нашла свое отражение в работах таких авторов, как Т.В. Горбунова В.Е. Комаров, В.А. Кругликов, Б.И. Липский, В.Д. Панков, Б. Прандецка и др.

Проблема политического лидерства как таковая является одной из наиболее разработанных в современных социальных науках. Поэтому здесь мы обозначим лишь основные подходы к определению данного феномена.

Одни исследователи понимают лидерство как: «

- влияние (Дж. Берне, Р. Даль, Д. Кац, Д. Мэтьюз, А. МакФарланд, J1. Эдингер), с оговоркой относительно степени, величины или характера этого влияния или без таковой;

-управление, координацию или контроль (Дж. Доутон, Р. Стогдилл);

- принятие решений (Р. Эггер, М. Брешер, Э. Лэд ц);

- новаторство (лидер - тот, кто «ведёт вперёд»), руководителей же, управляющих по старинке или принимающих пусть и оправданные, но не оригинальные решения, предлагают именовать как-то иначе (Ф. Бэйли, Э. Дженнингс, Г. Пэйдж),

Немало и таких, кто, наскучив подобными абстракциями, скептически относится к попыткам . социологов и политологов вывести «формулу» политического лидерства и пытается в глубинах подсознания и детских переживаниях найти ключ к решению этой проблемы (Г. Лассуэлл, И. Шиффер, В. Вульфенштейн).

Перечисленные авторы, как правило, не проводят различия между концептуальными определениями, претендующими на выявление и характеристику сущности определяемого феномена, и определениями операциональными, призванными лишь идентифицировать объекты для последующего анализа. Первые должны ответить на вопрос, что такое лидерство, последние - на вопрос, кто является лидером. В этом последнем случае годится любой, даже второстепенный или третьестепенный признак, лишь бы он был достаточно характерным.

Общеизвестной, хотя отнюдь не общепринятой, остается на сегодняшний день типология М. Вебера. Хотя и она подверглась разнообразной и разносторонней критике (С. Фридрих, В. Флидланд, К. Ратнэм, А. Шлезингер, Коэн) и многочисленным переработкам (А. Этциони, Э. Шилз, Р. Т.акер).

Трансформации политической и других сфер жизнедеятельности общества в связи с процессами глобализации рассматривается в работах Ж. Аттали, Ф. Фукуямы, Р. Робертсона, К. Омае, Э. Кастельса и др. Точки зрения отечественных исследователей отличаются разнообразием, неравнодушием к судьбе России и серьезной обеспокоенностью развитием событий в процессе глобализации. Особенно существенны точки зрения М.Г. Делягина, А.С. Панарина, М.В. Ильина, В.А. Красилыцикова, С.П. Капицы и других специалистов.

Следует констатировать, что проблема, отраженная в теме диссертации остается неразработанной, так как 1) исследователями не дается определение понятия «жизненное пространство политического лидера», 2) анализ феномена лидерства носит преимущественно политологический характер.

Теоретическая и методологическая основа исследования представлена отличающими теоретический уровень познания формами и методами исследовательской практики, приемами анализа, сопоставления, обобщения данных и построения выводов.

Базовыми категориями для настоящего диссертационного исследования являются «жизненное пространство человека» и «пространство власти», на их основе образуются категории «жизненное пространство политического лидера» и «политическое пространство». Сущность и функции пространственных структур человеческого бытия и феномена политического лидерства определяют необходимость методологического синтеза, прежде всего, в рамках определения базовых категориальных структур исследования. Данное исследование осуществляется в русле парадигмы научной рациональности. Новизна исследуемой проблемы j требует привлечения постнеклассической методологии, отражающей изменения, произошедшие в политическом пространстве глобального социума.

Цель и задачи .исследования. Целью диссертации является осуществление социально-философского анализа феномена политического лидерства и жизненного пространства политического лидера.