автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Жизненный мир человека как модус культуры

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Кожевников, Сергей Борисович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА 1. ГЕНЕЗИС КОНЦЕПЦИИ ЖИЗНЕННОГО МИРА.

1.1. Феноменология жизненного мира.

1.2. Экзистенциально-антропологическое измерение жизненного мира.

1.3. Социокультурное измерение жизненного мира.

ГЛАВА 2. ТЕЛЕОЛОГИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА ЖИЗНЕННОГО МИРА.

2.1. Телеология культуры: от всеобщих целей к технологии вымысла.

2.2. Ландшафты жизненного мира: человек, культура, природа.

ГЛАВА 3. ПОВСЕДНЕВНОСТЬ И ТВОРЧЕСТВО В

КУЛЬТУРФИЛОСОФСКОЙ РЕФЛЕКСИИ.

3.1. «Трансцендентальная буффонада»: открытие повседневности в романтической философии культуры.

3.2. Человек в повседневности: контркультурная парадигма.

ГЛАВА 4. ДИЛЕТАНТИЗМ КАК ФЕНОМЕН

ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ.

4.1. Понятие и социокультурная специфика дилетантизма.

4.2. Дилетантизм в истории культуры.

Введение диссертации2006 год, автореферат по философии, Кожевников, Сергей Борисович

Актуальность темы исследования. Перед современным исследователем жизненный мир человека предстаёт в виде смыслового универсума, определяющего специфику актуальных форм жизнедеятельности и, так или иначе, образующего в своей конкретике направления эвристической активности. На этом основана необходимость критического осмысления тех жизненных обстоятельств, которые являются необходимой предпосылкой обретения всякого достоверного знания. Эту функцию традиционно выполняет философия путём рефлексии над содержанием и познавательными возможностями человеческого разума. Культурфилософская рефлексия помогает решению важных задач: она определяет жизненные приоритеты человека, обозначая тем самым предметную область культурологических интересов, и разрабатывает теоретический инструментарий для согласования интеллектуального аппарата с характером решаемой научной проблемы.

Познавательные приоритеты отечественной философии культуры обусловлены теми мировоззренческими переменами, которые произошли в российском самосознании последних десятилетий. Они связаны с напряжённой интеллектуальной работой по созданию новой антропологической перспективы, в который был бы учтён опыт драматических событий, выпавших на долю человечества в XX веке. Современное состояние науки характеризуется конфликтом двух познавательных стратегий, отражающих глубинные ориентации нынешней культуры. Речь идёт о типах мировоззрения, которые всякий раз предопределяют методологию научного поиска и по отношению к которым наука фактически выполняет инструментальную функцию. Эти фундаментальные признаки нашего отношения к действительности точнее всего можно выразить в понятиях натурализма и гуманизма, обозначающих содержание исследовательских приоритетов и задающих тон парадигматического единодушия в научном сообществе. Природа и человек - вот те предметы, которые создали поле мировоззренческого противостояния, сопровождающего развитие науки в последние четыре столетия.

Открытие жизненного мира в качестве самостоятельной области философских исследований позволило осознать, что за объективным содержанием проблемы, как правило, скрывается факт её исторической обусловленности. Любая теоретическая позиция выражает некоторую точку зрения, определяемую в той или иной степени суммой конкретных социокультурных обстоятельств, за которыми в свою очередь стоят насущные потребности эпохи. Так обстояло дело с античным натурализмом, со средневековым спиритуализмом, с ренессансным пантеизмом и современным интересом к антропологической проблематике.

Тождество бытия и блага, провозглашённое классическим рационализмом, лишало какого-либо смысла всё, что не соответствовало целям рационального познания. Огромные пласты действительности, связанные с фундаментальными человеческими потребностями, оказывались за пределами философских размышлений. Потребовалась кантовская революция для того, чтобы придать принципу совершенства познания сугубо регулятивную функцию и наделить существенными полномочиями в деле освоения действительности суждения оценочного типа. Следствием перехода теоретического разума от поиска абсолютной истины к обоснованию правил человеческой деятельности стало возникновение философии ценностей. Идеалы не исчезли, они превратились в продукты целесообразной деятельности человека и включились в процесс преобразования мира. Реальная человеческая жизнь, отражённая в оценочных суждениях, обретала свою внутреннюю значимость в актах предпочтения, преследующих специфические гуманитарные цели: нравственные, эстетические, религиозные.

На протяжении всего XX века в философии настойчиво осуществлялся поиск новых категориальных средств осмысления действительности. Особенно остро потребность в разработке такого инструментария стала ощущаться в преддверии социальных катаклизмов, потрясших Европу в середине XX в.

Неудовлетворённость чисто дефинитивными ресурсами философии стала общим местом в таких различных по своим мировоззренческим интенциям философских позициях, как марксизм, ницшеанство, прагматизм, неокантианство, феноменология. Россия не оставалась в стороне от этого процесса. Отечественные мыслители внесли важнейший вклад в формировании гуманистического потенциала философии культуры.

Уже широкое распространение получила мысль о закате эпохи «чистой» философии как исключительно рационального предприятия, коренящегося в универсальных закономерностях деятельности рассудка. Сегодня непродуктивно культивировать абстрактные философские схемы в ущерб постижению жизни культуры, полноты человеческих взаимодействий, смыслов и ценностей, которыми наделяются человеческие поступки и факты действительности, взятые в антропологической перспективе. Поэтому весьма своевременным является изучение неинституционализированных проявлений человеческих потребностей в познании, творчестве, нравственной жизни. Религиозная вера, трактуемая широко как религиозность, имеющая антропологические инварианты, становится полнокровной частью человеческой жизни, входит в горизонт духовных поисков человека, обеспечивает сакральное пространство человеческого бытия. Такая вера неразрывно связана с культурой религиозного чувства, выходящей за конфессиональные рамки и отражающей способность человека к благоговейному переживанию реальности.

Не удивительно, что философская рефлексия всё больше смещается к проблемам жизненного мира человека. Жизненный мир имплицитно обладает смысловыми структурами, схемами регламентации, системами оценок и предпочтений, наличие которых позволяет рассматривать его как организованную реальность, доступную теоретическому описанию. Условия бытия в жизненном мире представляют собой своеобразную логику человеческой жизни, находящую своё выражение в суждениях о ценностной мере и целесообразной организации мира предметов, в самом факте наличия в этом мире значений, формирующихся внутри смысловых структур повседневности. Необходимость изучения экзистенциального содержания жизненного мира, связанного со смысловым структурированием «микроуниверсума» человека, и обусловливает актуальность темы данной диссертационной работы.

Степень научной разработанности проблемы. Жизненный мир существует в качестве естественного, непроблематизируемого условия человеческого бытия. Специфическими особенностями жизненного мира являются его непосредственная данность, очевидность и простота. Здравый смысл воспринимает его содержательную аморфность и нелокализованность в пространстве как беспредметность, не нуждающуюся в рациональном прояснении. Просветительским разумом культура и жизненный мир рассматривались как антиподы: если культура связывалась с практикой конструктивного использования ресурсов человеческого интеллекта, то жизненный мир отождествлялся с инертностью обыденного опыта, сохраняющего в себе следы предрассудков и заблуждений.

В том, что жизненный мир долгое время не изучался специально, хотя и осознавался в качестве составного элемента человеческого опыта, прослеживается историческая логика формирования наук о культуре. Внимание исследователей прежних веков концентрировалось в первую очередь вокруг феноменов «высокой» культуры, несущих на себе явный отпечаток творческого гения. Так, И.И.Винкельманом было по сути заново открыто искусство античной Греции, а М. де Саутуолой - живопись каменного века. В обоих случаях под «культурой» подразумевалась способность к трансценденции, преодолению того, что с несколько пренебрежительным оттенком именовалось «повседневной жизнью». «Высокая» культура с её стремлением к трансцендентному замыкалась в кругу оторванных от жизни идеалов, пребывая в уверенности, что жизненный мир, в силу своей теоретической нетематизируемости, не способен к продуцированию и ретрансляции культурно значимой символики. Этим обстоятельством и объясняется тот факт, что жизненный мир долгое время не взывал интереса со стороны специальной философской рефлексии, оставаясь во многом «terra incognita» для мыслителей

XVIII - XIX вв.

Ситуация принципиально изменилась к концу XIX в. в связи с тенденциями распространения историцистского мировоззрения в Германии. Этому интенсивно способствовало умонастроение, вызванное романтическим движением в Англии, Франции, Германии, Италии, других европейских странах, а также в США. Влияние романтического метода не ограничивалось литературой и искусством, а проникло во все сферы интеллектуальной жизни

XIX в. В Германии этого периода позиции романтизма были настолько сильны, что они оказали прямое воздействие на формирование философских идей (в наиболее ощутимой степени оно заметно в трудах Ф.Шеллинга и А.Шопенгауэра, кроме того было связано с диалектическими находками Г.Гегеля и К.Маркса).

Йенская школа романтиков (Фр.Шлегель, Авг.Шлегель, Фр.Шлейермахер, Новалис) разработала концепцию исторического перспективизма, смысл которой заключался в выдвижении на первый план категории «возможного». Романтики развили «перспективистскую» точку зрения в качестве позиции интеллектуального скепсиса по отношению к любым «неопровержимым» фактам истории. При этом факт рассматривался лишь как одна из реализованных потенций идеального мира. Всякое событие мыслилось ими в единстве с его альтернативой, что способствовало возникновению релятивистской позиции, преодолеваемой путём абсолютизации продуктивной способности воображения. Романтический эстетизм получил обоснование в концепции «романтической иронии» Фр.Шлегеля, проектировавшей непреодолимую дистанцию между креативной способностью субъекта и способами её объективации.

Таким образом первоначальный интерес к жизненному миру был инициирован в форме реабилитации парадоксального. Своеобразной формой органицизма, созвучной исканиям романтиков были также натурфилософские представления И.В.Гёте, сыгравшие важную роль в формировании виталистской ориентации философии культуры во второй половине XIX в. В отечественной литературе по романтизму эти вопросы затрагивались Н.Я.Берковским, В.В.Вансловым, А.Н.Веселовским, И.Ф.Волковым, Р.М.Габитовой, П.П.Гайденко, Ю.Н.Давыдовым, А.С.Дмитриевым, В.Жирмунским, А.Лебедевым, А.В.Михайловым, А.Ф.Лосевым, С.В.Тураевым, У.Р.Фохтом. В XIX в. особое внимание этим тенденциям уделял А.И.Герцен. Глубокие идеи были высказаны в трудах Р.Гайма («Романтическая школа») и Й.Хёйзинги («Homo ludens»).

Особую роль в становлении историцистского мировоззрения сыграл В.Дильтей своим проектом «критики исторического разума», в котором место мышления заняло понятие «жизнь» со всеми его смысловыми импликациями. Тем самым В.Дильтей стал одним из первых представителей «философии жизни», в рамках которой сформировались и первые концептуальные модели жизненного мира. «Философия жизни» стала знаковым явлением культурфилософии в целом, так как в той или иной степени затронула всех исследователей, связанных с её ключевой проблематикой. Наиболее весомые философские концепции жизни принадлежат, наряду с В.Дильтеем, А.Бергсону, О.Шпенглеру, Г.Зиммелю.

Для профессиональной рефлексии жизненный мир человека открыл Ф.Ницше («Рождение трагедии из духа музыки», «К генеологии морали»), который радикально переориентировал культурфилософскую проблематику со сферы умозрительных идеалов на реалии повседневной жизни. Ф.Ницше впервые связал феноменологию культуры с физиологией человеческих инстинктов, став по сути основоположником «философии жизни» и разработав новую парадигму в науках антропологического цикла.

Важной предпосылкой культурфилософских исследований жизненного мира стала разработка специфического метода гуманитарных наук (Geisteswissenschaften), осуществлённая представителями Баденской школы неокантианства В.Виндельбандом и Г.Риккертом. Предложенный ими идиографический» метод (от греч. ¡(Ноя - особенный) в противоположность «номотетическому» (от греч. пото^ейке - искусство создания законов) позволял изучать своеобразные и неповторимые события исторической жизни. Наряду с В.Дильтеем они одними из первых поставили вопрос о специфичности актов понимания духовных явлений (феноменов культуры). Над проблемой понимания работал Ф.Шлейермахер, заложивший основы теории интерпретации и ставший основоположником герменевтики. В дальнейшем в герменевтическом ключе эта проблема исследовалась М.Хайдеггером, Г.Мишем, Й.Вахом, Э.Ротхакером, О.Больновым, Г.Гадамером, Ю.Хабермасом, К.Апелем, П.Рикёром.

Принципиально важные идеи относительно семиотической специфики явлений жизненного мира высказал основоположник символической антропологии Э.Кассирер. К теории символа Э.Кассирера восходит широкий спектр концепций от экзистенциализма и психоанализа («архетипы» К.Г.Юнга), до символических теорий мифа (У.Урбан, С.Лангер, Э.Каунт, К.Хюбнер) и структурной лингвистики (Л.Вайсгербер, А.Ричардс, Ф.Уилрайт). В дальнейшем в рамках этого направления были обозначены подступы к проблеме реконструкции «символического универсума» жизненного мира П.Бергером и Т.Лукманом.

Влияние марксизма (репрезентирующим свойством обладают идеи, изложенные К.Марксом в «Философско-экономических рукописях 1844 года») на актуализацию интереса к изучению жизненного мира прослеживается в двух направлениях. Во-первых, этому влиянию напрямую обязана своим происхождением социология знания в обоих своих аутентичных вариантах: как в версии М.Шелера, так и в версии К.Мангейма. Как в первом, так и во втором случае структуры и содержание мыслительной деятельности, определяющие конфигурацию культуры, имплицитно обусловлены архитектоникой жизненного мира. Развёрнутую картину этой зависимости дают П.Бергер и Т.Лукман в «Социальном конструировании реальности». Различные ракурсы рассмотрения связей жизненного мира с процедурами конструирования научных знаний содержатся также в работах Д.Блура, Б.Барнса, Ю.Хабермаса, Л.Флека, Р.Мертона, В.Старка, Т.Куна, Дж.Холтона, Дж.Лоу, Д.Френча, К.Кнорр-Цетины, У.Дана, Б.Латура, С.Уолгара, М.Малкея.

Второй вектор влияния марксизма связан с именами А.Лефевра и Д.Лукача. А.Лефевр инициировал процесс реабилитации повседневности как локуса реализации креативных способностей человека. Д.Лукач в фундаментальном труде «Своеобразие эстетического» глубоко осмыслил историческую повседневность как исходный пункт процесса отражения, критически оценив расхожее представление о её кажущейся «непосредственности»и внеисторичности. Его историко-генетические изыскания удачно дополнили феноменологические и экзистенциальные ракурсы изучения жизненного мира, которые преобладали в антропологических теориях в первой половине XX в.

Авторство концепта «жизненный мир» (Lebenswelt) принадлежит Э.Гуссерлю. Первоначально он использовался Э.Гуссерлем в контексте философии математики, а в последствие был распространён на всю область его теоретико-методологических исследований. В поздней работе «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология» (1937) Э.Гуссерль первым среди профессиональных методологов науки поставил вопрос о смысловых предпосылках новоевропейского естествознания, поместив его в антропологическое измерение культуры. Охватывая в своём исходном значении лишь смысловые импликации (горизонт) научного знания, понятие жизненного мира в дальнейшем приобрело вид стратегической линии культурфилософских исследований.

М.Шелер построил своеобразную феноменологию жизненного мира как «ordo amoris», конституированного космологически фундированными актами любви и ненависти. М.Шелер разрабатывал идею обусловленности жизненного мира человека иерархической структурой смыслового универсума, в котором высшие позиции занимают религиозные ценности в силу их фундаментальной космологической феноменальности. В русле экзистенциальноантропологической традиции наиболее важные исследования жизненного мира принадлежат X.Ортеге-и-Гассету, М.Хайдеггеру и Ж.-П.Сартру.

Детальную разработку проблематики жизненного мира проводил А.Щюц, осуществивший синтез идей М.Вебера и Э.Гуссерля на основе созданной им социальной феноменологии. На формирование его предметных и методологических приоритетов в этой области определённое влияние оказала антропологическая традиция, идущая от У.Джеймса, Ч.Кули и У.Томаса. Аналогичную мировоззренческую программу реализовала Чикагская школа социологии, на основе которой возник символический интеракционизм Дж.Мида и Г.Блумера - своеобразное социально-психологическое направление в исследованиях смысловых структур жизненного мира.

В работах А.Щюца (прежде всего, «Структуры жизненного мира» -дополнена и издана Т.Лукманом) жизненный мир отождествлялся с повседневностью, что в дальнейшем стало своеобразной нормой в интерпретативной социологии. К последователям А.Щюца, унаследовавшим его интерес к изучению структур жизненного мира, принадлежат П.Бергер и Т.Лукман (феноменологическая социология знания), Г.Гарфинкель (этнометодология), А.Сикурел, Э.Гоффман (концепция «социальной драматургии»). В социально-феноменологическом ключе эту традицию исследовали и развивали Л.Г.Ионин, И.А.Бутенко, Н.М.Смирнова, Е.Д.Руткевич, А.В.Худенко, Л.Д.Гудков, А.А.Магомедова, Д.Ю.Меркулова, Х.Абельс, И.Вайс, Б.Вальденфельс.

Большую роль в актуализации современного интереса к теме повседневной жизни сыграли труды представителей школы «Анналов»: М.Блока, Л.Февра, Ж.Ле Гоффа, Ж.Дюби. Огромным авторитетом обладают труды по истории культуры Ф.Броделя. В Германии аналогичную работу проделал Н.Элиас, в России - М.М.Бахтин. Сходной исследовательской направленностью отличаются работы, в которых прослеживается соотношение институциональных и неинститиуциональных элементов в культуре, изучаются периферийные компоненты культурной динамики. Среди их авторов

Р.Геника, Л.М.Баткин, Э.А.Орлова, М.Бессонова, О.Бихали-Мерин, Г.К.Вагнер, Л.М.Гаспаров, А.Я.Гуревич, В.А.Даркевич, Ю.К.Колосовская, Ю.М.Лотман, Е.М.Матусовская, М.Б.Мейлах, М.Н.Никогосян, В.Н.Прокофьева, З.Ю.Серая, А.Лебедев, М.Е.Сергеенко, А.Л.Ястребицкая, В.Е.Гусев, Ю.Герчук, А.С.Каргин, Ю.М.Куликов, Ю.Н.Кругликов, Т.В.Кузнецова, А.И.Мазаев,

A.Г.Найман, В.С.Цукерман и др.

К изучению различных аспектов повседневности на теоретическом уровне обращались также Т.И.Ойзерман, Л.П.Буева, Н.Н.Козлова, В.Г.Федотова,

B.Е.Давидович, Е.В.Золотухина-Аболина, Б.Я.Пукшанский, Ю.Е.Милютин,

C.С.Гусев, Б.В.Марков, Б.А.Грушин, Е.И.Кукушкина, Л.Б.Логунова, Н.И.Мартишина, С.Ф.Денисов, Э.В.Бурмакин, Е.В.Шевцов, Е.П.Рыбаков,

A.Ф.Грязнов, Г.С.Кнабе, В.П.Филатов, А.Я.Гуревич, Т.Б.Романовская, Н.Т.Абрамова, И.А.Бескова, Л.А.Микешина, Л.И.Насонова, Г.Л.Тульчинский,

B.П.Филатов, И.И.Дубинин, Л.Г.Гуслякова, Д.В.Вичева, В.А.Штофф, Б.А.Черняк, К.Т.Талипов, И.Т.Касавин, С.П.Щавелев и др.

В плане раскрытия эстетического потенциала жизненного мира интерес представляют работы В.Е.Борейко, С.Б.Веселовой, Г.П.Дьяконова, А.Я.Кожурина, Л.Летягина, Л.Е.Трушиной, выполненные в русле «эстетики ландшафта». Природный аспект жизненного мира исследуется также К.М.Долговым, Н.Г.Лосевой, Т.Б.Любимовой, Н.Б.Маньковской, в аспекте социокультурной роли спорта - М.Я.Сарафом. Удельный вес исследований жизненного мира в рамках эстетической теории начинает стремительно расти с 1970-х гг. Этому способствовало распространение как конвенционалистских настроений в США, так и различных версий «финализации науки» в Германии. В 1977 г. Т.Бинкли предложил вывести эстетическую теорию за пределы искусства. На VIII Международном конгрессе по эстетике «Эстетика, повседневная жизнь и искусства» (Бонн, 1984) в докладах М.Дамьяновича, А.Мокрейша, Г.Воланда анализировались современные тенденции перехода эстетики к изучению феноменов жизненного мира. Теме соотношения эстетического опыта и повседневности был посвящен целый ряд докладов на секции «Эстетика» в рамках IV Российского философского конгресса (Москва, 2005). Их авторами выступили В.О.Пигулевский, Е.М.Целма, И.А.Третьякова, С.А.Лишаев.

Отдельное внимания исследователи уделяли тенденциям эстетизации жизненного мира в социал-реформистских проектах контркультуры и леворадикальных художественных идеологий. Культурологическая интерпретация этих процессов представлена в работах К.Г.Мяло, Ю.Н.Давыдова, И.Б.Роднянской, А.С.Мигунова, О.А.Власовой,

B.Ц.Худавердяна, О.Н.Соболя, А.И.Ермоленко, А.Ш.Григоряна, А.С.Панарина, А.Ю.Мельвиля, К.Э.Разлогова, Е.Н.Карцевой, М.А.Бусева, Н.Б.Маньковской, О.Э.Тугановой, Э.П.Юровской, З.Воиновой, Т.В.Бутровой, И.И.Петрова, Л.Т.Филоновой, В.П.Шестакова, В.А.Крючковой, В.Г.Арсланова,

C.В.Оболенской, В.И.Тасалова и др. Наиболее репрезентативны в плане демонстрации обозначенных тенденций работы Ж.Дюмазедье, Г.Маркузе, Т.Адорно, Ч.Рейча, М.Дюфрена.

Процесс депрофессионализации художественной деятельности и её выхода в жизненный мир (в виде художественных акций: перформанса, хеппенинга, боди-арта, энвайронмента и т.п.) поставил проблему дилетантизма, которая затрагивалась, как правило, косвенным образом при изучении институциональных параметров художественной культуры. Принципиальными для уяснения сути проблемы являются работы: И.Канта («Критика способности суждения»), И.В.Гёте («О дилетантизме»), Ф.Шиллера («Письма об эстетическом воспитании человека», А.И.Герцена («Дилетантизм в науке», «Дилетанты-романтики»), М.Вебера («Наука как призвание и профессия»), Б.В.Асафьева («Композиторы первой половины XIX века»), И.Славова («Дилетантизъмт», София, 1984), H.Bitzer («Goethe über den Diletantismus», Bern, 1969), H.Vaget («Diletantismus und Meisterschaft», München, 1971).

Проблема дилетантизма в искусствоведческом аспекте затрагивалась Т.В.Ливановой, Д.В.Сарабьяновым, А.В.Корниловой, Л.Н.Сохор, Л.Я.Гинзбург, в культурологическом - в структурно-типологических исследованиях

Художественная культура в докапиталистических формациях» (1984) и «Художественная культура в капиталистическом обществе» (1986), проведённых в ЛГУ под руководством М.С.Кагана. В качестве популярных иллюстраций к данной теме представляют также интерес статьи А.Новикова («Слово о дилетантах») и А.Ларионова («Мне ближе дилетанты»).

Современные зарубежные исследования жизненного мира сосредоточены вокруг проблем экологической эстетики, семиотики предметной среды и теории социальной коммуникации. Экологический аспект жизненного мира актуализируется в ситуации обострённой «постмодернистской чувствительности» и заинтересованности исследователей эстетическими качествами природной среды в рамках «эстетики ландшафта»: интерес к этому аспекту преобладает в работах Г.Бёме (жизненный мир - «атмосфера») , И.Сепанмаа (жизненный мир - environment), А.Хеллер (жизненный мир -посредник между природой и культурой, формирующий интегральные потребности человека). Сквозь призму предметной среды (Warenasthetik) жизненный мир рассматривают В.Ф.Хауг, Ж.Бодрийяр и Ф.Флюссер. Жизненный мир в контексте теории коммуникативного действия исследует Ю.Хабермас.

Представленный концептуальный обзор свидетельствует о широте современных трактовок проблематики жизненного мира. Следует, однако, признать, что на протяжении долгого времени преимущественное внимание уделялось его феноменологическим и социально-антропологическим аспектам. При этом в тени исследовательских интересов оставался модальный характер реалий жизненного мира, заключающийся в необходимой связи самоосуществления человека с окружающей его социальной средой и семиозисом экологического пространства.

Объектом исследования в работе является жизненный мир как смысловой универсум культуры.

Предметом исследования выступает модальность самоосуществления человека в жизненном мире в единстве с его социокультурной средой и семиозисом экологического пространства.

Формулировка цели исследования обусловлена степенью разработанности проблематики жизненного мира в отечественной и зарубежной литературе, а также достигнутым уровнем понимания сложности и многоаспектности изучаемого предмета. Цель исследования состоит в выявлении сущностных признаков самоосуществления человека в жизненном мире, способа репрезентации смыслового пространства культуры в реалиях повседневной жизни в, а также в прояснении посредством реалий жизненного мира модального характера связей между культурой, обществом и природой. Ракурс рассмотрения проблемы определяется спецификой культурфилософской рефлексии и её методологическим потенциалом.

Реализация поставленной цели предполагает последовательное решение следующих задач:

- раскрытие понятия жизненного мира как смыслового универсума культуры, репрезентирующего своим содержанием символику природных и общественных связей;

- прояснение генезиса и этапов эволюции концепции жизненного мира в рамках методологии науки, философской антропологии и философии культуры;

- построение феноменологии жизненного мира на основе его специфической интенциональной конституции;

- выявление экзистенциально-антропологической сущности жизненного мира, а также онтологического статуса жизненного мира в экзистенциальной философии;

- исследование социокультурного контекста и интерактивной специфики коммуникативной динамики жизненного мира;

- раскрытие ценностной и телеологической структуры жизненного мира;

- выявление изоморфизма природного ландшафта и реалий жизненного мира, анализ экологической проблематики в исследованиях жизненного пространства человека;

- выявление деятельностного вектора существования человека в жизненном мире, связей повседневной жизни с творчеством;

- анализ тенденции «оповседневнивания» и депрофессионализации художественного творчества, эстетизации обыденной жизни;

- выявление специфики дилетантизма как специфического модуса творческой активности человека в пространстве жизненного мира.

Теоретико-методологические основания исследования.

Методологической рефлексии в философии культуры принадлежит особая роль. Методология выстраивает концептуальную архитектонику работы, организует и соподчиняет её различные проблемные уровни, придаёт исследованию смысловую завершённость. Методологическая рефлексия -начальный и завершающий этап формирования теории. На начальном этапе она создаёт познавательные ориентиры, предписывает средства и методы познания, на завершающем - обеспечивает целостное видение предмета.

В методологии данного исследования задействован ряд дискурсивных практик, способных проявить свой продуктивный эвристический потенциал при изучении проблематики жизненного мира. Специфика культурфилософского дискурса обусловлена эпистемологическими особенностями наук о духе (Geisteswissenschaften). Будучи одной из них, философия культуры использует идиографический метод, опираясь на анализ непосредственных проявлений ментальной жизни: речевых актов, поступков, оценочных суждений (В.Виндельбанд). В дальнейшем её задачей становится интерпретация и систематическое изучение этих проявлений в мифологии, науке, искусстве, религии, нравственной сфере, повседневной жизни человека.

В феноменах духовной жизни философия культуры выявляет как уникальные, так и типические свойства, что в конечном счёте позволяет составить их связное жизненное единство. Особенностью «понимающей» методологии является сочетание и активное взаимодействие в ней переживания и понятия (В.Дильтей). Приобретая терминологическую ясность в феноменологии (Э.Гуссерль) и «философии жизни» (Г.Зиммель), переживание фиксирует такие свойства жизненного мира, как его очевидность, непосредственная данность и чувственная полнота. В анализе переживаний интуитивно схватывается его связь с жизненным опытом культуры, тем самым обнаруживается физиогномический характер её ментальных образований (О.Шпенглер). Вместе с тем переживание всегда отсылает к жизненной драме конкретного человека (Х.Ортега-и-Гассет).

Аналогизация индивидуальных проектов внутри типических систем релевантности, несмотря на различия в обстоятельствах личных биографий, составляет основу взаимопонимания (А.Щюц). Факт становится достоянием науки в том случае, если его конструкция идентифицируется с соответствующим ценностным содержанием (Г.Риккерт). В связи с этим возможность продуктивного исследования реалий жизненного мира зависит от степени разработки его смысловых и ценностных контекстов, что предполагает актуализацию ресурсов аксиологической и эстетической рефлексии.

В данном исследовании культура рассматривается как символический универсум, структура которого имеет «горизонтальный» вид. В символическом универсуме нет главных и второстепенных элементов, его архитектоника держится на равноправных «мирах опыта» (У.Джеймс), имеющих сходные структурные принципы, при этом, однако, отличающихся уникальными характеристиками своих «когнитивных стилей» (А.Щюц). Свои «индексы модальности» имеют язык, миф и наука, анализ которых позволяет конструировать универсальную грамматику символов культурного универсума (Э.Кассирер). В этих условиях жизненный мир выполняет функцию дифференциала, сопрягая различные аспекты символической реальности в единый строй самоочевидного знания и вызывая уверенность в существовании некоего мира «само собой разумеющихся» вещей и событий.

Феноменология жизненного мира выстраивается посредством интенциональных актов «любви» и «ненависти» (М.Шелер), имплицирующих в изоморфизме космического и человеческого начал его глубоко антропоморфный характер. В дальнейшем антропоморфная конституция жизненного мира проясняется путём экзистенциальной аналитики Dasein (М.Хайдеггер). При этом реалии жизненного мира нередуцируемы к линейным структурам исторического процесса, так как они содержат в себе экзистенциальный мотив человеческой свободы (Ж.-П.Сартр). Вместе с тем жизненный мир имеет свою вполне конкретную генетическую ретроспективу, которая прослеживается в трудовых усилиях человека, направленных на гармонизацию его отношений с природой (Д.Лукач).

Таким образом в настоящем исследовании используются следующие методы: диалектический, идиографический, феноменологический, герменевтический, историко-генетический, логико-исторический и метод экзистенциальной аналитики.

Научная новизна и теоретическая значимость исследования определяется представлением жизненного мира в качестве модуса культуры, конституирующего символические структуры жизненно-практического опыта в единстве его ментальных, социальных и физических компонентов и выступающего в качестве важнейшего индикатора самочувствия человека в его природном и социальном окружении.

Принципиальное отличие разрабатываемой концепции жизненного мира от его экзистенциально-антропологических и социокультурных моделей состоит в выдвижении на первый план его экологической семантики и стилевого (выразительного) своеобразия повседневных практик конструирования жизненного пространства. В результате такой трансформации концепция жизненного мира открывает новые возможности для выявления и анализа стратегических приоритетов в жизни современного человека. Концептуальная схема исследования выстраивается посредством последовательного решения поставленных задач.

Таким образом, научная повпзна исследования состоит в следующем:

- жизненный мир рассмотрен в его способности выступать репрезентантом универсальной символики культуры, определяющим её жизненно-практический семиозис и интегрирующим в себе социальные и природные контексты человеческого существования;

- обнаружена имплицитная логика в развитии концепта «жизненный мир» от его философско-методологических коннотаций (Э.Гуссерль) к экзистенциальным (М.Хайдеггер), культурно-антропологическим (Д.Лукач) и социально-феноменологическим (А.Щюц) смыслам и - в дальнейшем - к использованию его эвристического потенциала в целях исследования стилистического своеобразия и эстетического потенциала жизненной среды самоосуществления человека;

- построена феноменология жизненного мира на основе своеобразия его интенциональной структуры, определяемой аффективной интенсивностью актов смыслополагания и антропоморфной прагматической конституцией;

- выявлена антропологическая природа и экзистенциальная архитектоника жизненного мира, состоящая в его специфической модальности, фиксирующей предметную нередуцируемость и событийную автономию его культурных моделей;

- выявлен динамический характер реалий жизненного мира, показаны социокультурные доминанты его конституирования в повседневном опыте, проанализирована интерактивная специфика повседневной коммуникации;

- раскрыта телеологическая структура жизненного мира, показан аподиктический характер связи его целей и ценностей;

- выявлен изоморфизм природного окружения человека с культурным ландшафтом жизненного мира, прослежены его социально-экологические импликации;

- обнаружена стилистика повседневной творческой активности человека, заключающаяся в ироническом «перспективизме», позволяющем конструировать различные модели повседневного «микроуниверсума», связи с чем прослежена связь концепции жизненного мира с мировоззренческими интенциями йенских романтиков;

- выявлена тенденция депрофессионализации художественного творчества в идеологических установках контркультуры, связанная с «оповседневнованием» творческих стратегий и их проникновением в жизненный мир человека;

- обнаружена специфическая форма творческой активности на уровне повседневности - дилетантизм, который осознан в работе в качестве важного компонента экологии культуры.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Жизненный мир является универсумом жизненно-практических ориентаций культуры, связывая символику природы и социальных отношений в единый комплекс значений, посредством которых обеспечивается воспроизводство сущностного облика человека. В этом качестве жизненный мир выполняет важнейшую задачу структурирования обыденного опыта и репрезентации универсальной символики культуры на уровне повседневности, создавая смысловые сопряжения, необходимые для практической реализации фундаментальных человеческих потребностей. Поэтому жизненный мир является важнейшим модусом человеческого существования, наиболее зримым и очевидным способом проявления феномена человека в единстве его ментальных, социальных и физических компонентов.

2. Концепция жизненного мира генетически восходит к проектам построения теоретических представлений о смысловом средоточии явлений культуры в единстве их предметных и символических свойств, проявляющихся в актуальной перспективе их жизненного горизонта. Логика развития этой концепции связана с эволюцией антропологических представлений в XX в. Первоначально проект жизненного мира был сформулирован в контексте изучения природы теоретических конструктов науки. Он обосновывался стремлением наполнить эти конструкты реальным жизненным содержанием и включить их в культурные контексты путём обнаружения смысловых импликаций, обусловленных их антропологическим содержанием. Затем в концепции жизненного мира возобладали социально-феноменологические и экзистенциальные мотивы, что было обусловлено изменением антропологической парадигмы и интенсификацией её движения, с одной стороны, в направлении исследования интерактивной специфики повседневной коммуникации, а с другой - к выяснению специфики экзистенциального модуса бытия-с-другими.

3. Современный облик жизненного мира обусловлен экологическим вектором новой антропологической перспективы. Ситуация кардинального пересмотра стратегических ориентаций человека в жизненном мире была вызвана стремлением согласовать социокультурные детерминанты жизни человека с природными условиями осуществления человеческой деятельности. В этой ситуации жизненный мир выступает в качестве особого символического пространства - экологического семиозиса культуры, становящегося преимущественной действительностью современного человека и определяющего стилистику его конструктивной активности.

4. Феноменология жизненного мира связана со своеобразием его интенциональной структуры, определяемой напряжённым переживанием непосредственной данности мира в естественной установке сознания. Типичными феноменологическими характеристиками жизненного мира являются его нетематизируемость и непроблематичность, которые позволяют человеку сохранять уверенность в незыблемости и безусловной очевидности жизненных реалий. В пределах жизненного мира человек переживает свою неотчуждаемую сопричастность мирозданию, что проявляется в мифических и космогонических интуициях, выступающих смысложизненной основой его теоретических изысканий. Таким образом жизненный мир изоморфен природе человека и обладает модальным характером репрезентации культурной символики. Реализуя антропоморфные черты своей конституции, жизненный мир выступает в качестве специфической реальности человеческой жизни.

5. Архитектоника жизненного мира выстраивается на основе экзистенциально фундированных актов предпочтения ценных предметов; его экзистенциальная структура определяется в ситуациях притяжения и отталкивания, обусловленных силой витальных влечений. Жизненный мир -это мир драмы человеческих аффектов и страстей, мир интенсивного проявления парадоксальности человеческой натуры; он пронизан интересами конкретных людей, которые своими словами, мотивами и поступками формируют неповторимый колорит жизненных коллизий. Жизненный мир «запутан» в толках и любопытстве, он анонимен, поскольку воспроизводится неосознанно и стереотипно. Вместе с тем жизненный мир самодостаточен в реализации своей экзистенциальной специфики. Таким образом реалии жизненного мира нередуцируемы к линейным схемам объяснения и требуют для своего прояснения средств экзистенциальной рефлексии.

6. Жизненный мир конституируется и воспроизводится в актах социальной коммуникации, имеющих символическую природу и предполагающих наличие имплицитных соглашений и установок на осуществление продуктивного взаимодействия. Реальность жизненного мира имеет динамический характер, она связана с процессом интерактивной обработки значений и является результатом активного соучастия социальных партнёров в реконструкции её смысловых оснований. Таким образом жизненный мир - это мир социальных отношений, социальных санкций и социально обусловленных интересов. Санкционированное^ жизненного мира предопределяет социальный характер деятельного участия человека в процессах конструирования реальности.

7. Телеологическая структура жизненного мира складывается в результате постулирования всеобщих целей разума, которые первоначально трактуются в виде имманетных принципов мироздания. Феномены культуры, включая реалии жизненного мира, обретают в этом контексте энтелехийную специфику. В жизненном мире средства организации целей имеют рационально-сенситивную, эстетическую природу, что в горизонте жизненно-практического опыта приводит к отождествлению целевой структуры с системой ценностей. Так целевая рациональность жизненного мира трансформируется в ценностную. Соответствующим образом меняется способ легитимации целей: императивы чистого разума уступают место технологическим нормам производства эстетически ценных артефактов. Таким образом всеобщие цели жизненного мира вытесняются повседневными креативными технологиями.

8. Жизненный мир запёчатлён в природном ландшафте, который является продуктом социокультурного опыта. Природа, наполняющая жизненный мир, существует в совокупности определений, даваемых ей преобразующими усилиями человека. Однако ландшафт - это не результат чьих-то сознательных усилий, он априорно скоординирован с человеческой способностью представления своего жизненного пространства. Ландшафт формируется вместе с человеком и осваивает его привычки: «вступает с ним в заговор», «мстит ему», «раболепствует перед ним», «сотрудничает», «лицедействует», «равнодушно безмолвствует». Будучи своеобразным «Alter-Ego» человека, ландшафт конституируется его жизненным стилем. Таким образом жизненный мир обладает свойствами природного ландшафта и имеет свою экологическую проблематику.

9. Продуктивная творческая активность человека в жизненном мире осуществляется на основе иронического дистанцирования от привычного образа вещей. Первой попыткой реализации такой рефлексивной установки была программа Иенской школы романтизма. В её рамках проводилась идея многочисленности перспектив, в которых может быть рассмотрена действительность человеческой жизни. В этом контексте всякое явление представляет интерес с точки зрения тенденций его возможного развития, иначе говоря, не в том виде, в каком оно является здравому рассудку, а в том, чем оно могло бы быть для творческого воображения. Категория возможного становится, таким образом, конститутивным принципом организации жизненного пространства. Привычный образ мира, пройдя сквозь сети критической рефлексии, сменяется глубоким «подозрением» вещей в их несамотождественности и парадоксальности. Человеческая жизнь превращается в «трансцендентальную буффонаду». В этом состоит смысл романтического «перспективизма». Таким образом жизненный мир имплицитно содержит в себе возможность трансценденции, что является необходимой предпосылкой реализации творческой активности человека.

10. Активизация неспециализированного интереса к творчеству приводит к чрезвычайному расширению спектра форм и способов реализации этого интереса в пространстве жизненного мира. Так возникает тенденция эстетизации жизненного мира, находящая выражение в многообразных околохудожественных явлениях, которые в последствии усваиваются и трансформируются средствами институционализированной инновации. Это касается повседневных практик формирования ландшафта, атмосферы человеческих взаимоотношений, стилистических особенностей социально-политической активности в рамках субкультурных образований, организации предметной среды и образа жизни. Повседневная потребность в творчестве всё чаще обнаруживает себя на грани искусства и жизни: в хеппенинге, перформансе, энвайронменте, боди-арте, разного рода художественных акциях. Современное искусство не создаётся, а возникает, протекает и случается в реальных жизненных контекстах, насыщается содержанием жизненного мира.

11. Неинституционализированной формой творческой активности в пространстве жизненного мира становится феномен дилетантизма, социокультурный смысл которого сводится к актуализации процессуальных сторон творчества в непрофессиональной деятельности индивида. Дилетантские занятия творчеством не имеют своей целью создание значительных культурных ценностей, а служат средством получения эстетического удовольствия от самого творческого процесса. Таким образом дилетантизм - феномен по преимуществу эстетический, так как он служит удовлетворению потребности индивида в самовыражении. Концептуализация дилетантизма связана с романтической тенденцией в культуре и получает опору в нонконформистских художественных идеологиях, а также программных установках «контркультуры» на воссоединение искусства с жизненным миром человека.

Научно-практическая значимость исследования. Опыт культурфилософской рефлексии показывает, что жизненный мир не только является сферой реализации практических интересов человека, но и имплицитно содержит в себе проекты его теоретических конструкций. Это существенным образом видоизменяет традиционные подходы к рассмотрению отношения теории к практике и открывает тот факт, что практика в значительной степени сама является теорией. Таким образом жизненный мир есть непосредственно данная реальность, в которой теория и практика образуют связное смысловое единство. Результаты диссертационного исследования могут быть использованы для разработки концептуальный моделей изучения взаимосвязей человека, природы и общества в контексте современной антропологической парадигмы, для определения стратегий культурного планирования и выявления его приоритетных направлений. Концепция жизненного мира способна принести важные практические результаты в деле формирования установок массового сознания на конструктивную активность в повседневной жизни и профессиональной деятельности.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования изложены автором в монографиях и учебных пособиях. На основании результатов исследования были опубликованы статьи в рецензируемых периодических изданиях: «Социологический журнал», «Личность. Культура. Общество», «Вестник Московского государственного университета культуры и искусств», «Человек. Сообщество. Управление», «Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион».

Положения диссертации нашли отражения в докладах, прочитанных на III и IV Российских философских конгрессах «Целеполагание и аксиологический дискурс в контексте научной рациональности» (Ростов-на-Дону, 2002) и «Эстетические горизонты жизненного мира» (Москва, 2005) (отчёты были опубликованы в журнале «Вестник Российского философского общества» № 3 за 2002 г. и № 2 за 2005 г.).

Идеи, изложенные в диссертации обсуждались также в рамках многочисленных научных конференций, проходивших в Москве, Краснодаре, Караганде, Кемерово. Среди них - «Человек в мире искусства: Информационные аспекты» (Краснодар, 1994), «Новые пути наук о культуре» (Москва, 1994; 1996), «Народная художественная культура России: Перспективы развития и подготовки кадров» (Москва, 1994), «Культура и общество: Возникновение новой парадигмы» (Кемерово, 1995), «Информатизация и проблемы гуманитарного образования» (Краснодар, 1995), «Проблемы отечественной культуры и судьба молодого поколения» (Москва, 1997), «Социум и культура: Голоса молодых» (Москва, 1997), «Инновационные процессы в высшей школе» Краснодар, 1999), «Православие и культура» (Краснодар, 2000), «Социально-экономические проблемы на рубеже веков» (Краснодар, 2000), «A.C. Пушкин и русская национальная идея» (Краснодар, 2000), «Философия в начале III тысячелетия» (Караганда, 2000), «Философия в реформируемом обществе» (Краснодар, 2002), «Гуманитарное образование в современном вузе: Традиции и новации» (Краснодар, 2002), «Россия в новом тысячелетии» (Краснодар, 2003), «Философия, наука, религия: в поисках диалога» (Краснодар, 2004), «Философия науки: Прошлое, настоящее, будущее» (Краснодар, 2005).

Результаты исследования обсуждались на заседаниях Кубанского отделения Российского философского общества и методологических семинарах кафедры философии Кубанского государственного университета. Все теоретические и методологические новации, ставшие следствием работы над диссертацией, внедрены в учебный процесс в виде учебно-методических пособий и адаптированы к студенческой аудитории философских специальностей.

Структура диссертации. Необходимость логичного структурирования излагаемого материала обусловила целесообразность его разбивки по четырём

главам, которые делятся на девять параграфов в соответствие с последовательным решением поставленных во введении задач. Завершается диссертация заключением и систематизированным списком использованной литературы .

Заключение научной работыдиссертация на тему "Жизненный мир человека как модус культуры"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Как показало проведённое исследование, тема жизненного мира стала актуальной в последние годы в ряде дисциплин: в культурологии, социологии, эстетике, философии науки. Актуализация исследовательского интереса к жизненному миру связана с тенденцией пересмотра традиционных взглядов на специфику процесса познания и исследовательских процедур в социально-гуманитарных науках. Междисциплинарный характер изучения различных аспектов жизненного мира обусловлен также возросшей потребностью в описании и интерпретации процессов институционально не регламентируемого смыслообразования. Изучение жизненного мира осуществляется сегодня, как правило, на фоне имплицитного предположения о наличии в нём определённых символических ресурсов, позволяющих обыденному сознанию участвовать в процессах воспроизводства и трансформации структур и смыслов культуры.

В данном контексте возникла необходимость исследовать креативный потенциал жизненного мира и специфические формы его реализации в виде обыденных представлений, убеждений, стереотипов, дилетантского творчества. Под словом «стереотип» здесь подразумевается редуцированная и стабильная смысловая конструкция, широко используемая в обыденных культурных контекстах. На уровне обыденного сознания стереотип обладает значительным структурообразующим потенциалом, способствуя организации повседневного опыта и формируя элементарную систему представлений об окружающем мире. Совокупность стереотипов составляет своеобразный образ ментальности, являющийся наиболее простой и доступной сферой функционирования символических форм. В этой связи стереотип может быть рассмотрен как закономерный продукт коллективной мыслительной деятельности и как необходимый элемент культурной коммуникации.

Новаторство и воспроизводство являются разными сторонами процесса образования социальных значений, затрагивающего практически все уровни культуры. Это процесс находит выражение прежде всего в формировании «обыденных теорий» (А.Щюц) и идеологий. Понятие идеологии не ограничивается здесь рамками мышления, обусловленного политическими интересами. В известном смысле любой мыслительный продукт может рассматриваться как та или иная идеологическая конструкция в силу принципиальной социокультурной обусловленности мыслительной деятельности человека. Именно в этом смысле использовал понятие идеологии К.Мангейм. Уже К.Маркс отмечал, что фактор социальной обусловленности присутствует в деятельности философа, ученого, художника, религиозного реформатора. В этом смысле всякий деятель, связанный со сферой интеллектуального производства, потенциально выступает идеологически продуктивным субъектом. Это обстоятельство побудило К.Мангейма предпринять специальное исследование идеологии, в результате чего было положено начало социологии знания.

Вместе с тем производство идеологий не является привилегией какой-либо профессии. В истории культуры имитацией социально престижного труда, традиционно связанного с производством и ретрансляцией новых форм идеологии, выступал дилетантизм, непрофессиональная подражательная деятельность. Наличие процессов образования и фиксации смыслов присуще всем социальным сферам, что, возможно, является одним из условий динамического равновесия общества. Устойчивые интеллектуальные конструкции формируются на уровне неспециализированной повседневности с той же интенсивностью, что и в «высоких» слоях культуры. На разных уровнях эти процессы, хотя и качественно различные, остаются сходными по своим формальным характеристикам, таким, например, как их определенная последовательность, логическая или интуитивная обусловленнность, наличие объективной функциональной заданности. Иными словами, творчество, новаторство являются столь же необходимыми атрибутами повседневности как и специализированного интеллектуального труда.

При этом ориентация на новаторство или на стереотипное воспроизведение господствующих представлений не обязательно связано с тем или иным уровнем культуры. Слова «новаторство», «стереотип», «дилетантизм», как уже было показано, не всегда служат способом выражения оценки. Профессиональный ученый может оказаться носителем крайне упрощенных и губительных представлений в рамках какой-либо научной парадигмы, но и новаторство отнюдь не всегда вызывает исключительно благоприятные для общества последствия. Показательным в этом смысле является пример радикальных политических идеологий.

Таким образом, мы хотели обратить особое внимание на роль креативных ресурсов жизненного мира в детерминации процессов культурной динамики. Одна из сторон этой проблемы - выяснение факторов трансформации смысловых конструкций, используемых в повседневной жизни. Просматриваются два аспекта этой проблемы: функциональная природа культурных паттернов как совокупности устойчивых и широко используемых смысловых конструкций и дилетантизм как способ ассимиляции субъектом актуальных реалий профессионального уровня культуры путем подражания и имитирования профессиональных навыков, свойственных той или иной творческой деятельности. Важнейшей задачей в этом контексте было обнаружение корреляций культурной новации и дилетантизма и их влияния на формирование экологии культуры. В то же время мы уделили внимание изучению особенностей спонтанного процесса упрощения актуальной идеи до уровня ее массового хождения и включения во всевозможные обыденные контексты. Дальнейшее изучение данной проблематики способно решительно повлиять на характер представлений о динамике культуры и открывает возможность нового взгляда на специфику интеллектуального труда.

Следует подчеркнуть, что идеологическое творчество и формирование устойчивых смысловых конструкций не ограничивается только рамками науки или других социальных институтов (политических, правовых, художественных и т.д.). Неспециализированная повседневность не только является субъектом усвоения институционализированной инновации, но и в не меньшей степени выступает производителем собственных идеологических продуктов. Хотя в таком качестве жизненный мир рассматривается не впервые, его эстетический, креативный аспект не был артикулирован достаточно чётко.

Подведём некоторые итоги. Прежде всего, рефлексия над жизненным миром является одной из центральных тем феноменологии. В работе «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология» (1937) Э.Гуссерль противопоставлял современный «повседневный жизненный мир» («alltägliche Lebenswelt») научному миропониманию и определял его как практическое телесно-чувственное отношение к миру, которое мотивированно трансцендентально. Г.Бранд в этой связи справедливо отмечал, что феноменология есть в конце концов не что иное, как разъяснение жизненного мира, поэтому о ней с полным правом можно говорить как о философии «конкретного априори». Жизненный мир является непосредственно проживаемой основой всякого актуального знания, в том числе научного. Само это знание обязано своим существованием некой потребности, сформировавшейся в пределах жизненного мира. Жизненный мир рассматривается Э.Гуссерлем в связи с процессом интенционального синтеза, так что он оказывается первичной очевидностью, бытийствующей в имманентных структурах смыслообразования. В таком виде «жизненный мир» соотносится с трансцендентальной субъективностью, организует доопытные структуры сознания, но не исчерпывает реальной полноты повседневной жизни.

Феноменология - один из самых значительных типов философствования, продемонстрированных профессиональной рефлексией в XX в. Заслуга Э.Гуссерля состояла в том, что он придал феноменологическому поиску специальную форму. Начиная с его «Логических исследований», феноменология обрела статус академической школы, однако специфика проблем, решаемых ею, выходит далеко за пределы гуссерлианства. По сути, феноменология входит в качестве метафизического элемента в любую добротную культурфилософскую концепцию, являясь полем сопряжения базовых смыслов культуры, универсальным кодом человеческого мышления. Являясь опорой мыслительных конструкций, эти универсальные очевидности рефлектирующей мысли образуют онтологическую связность языка.

Но феноменология не довольствуется планом идеального. Её главная проблема - проблема бытия самого по себе, и в этом смысле она есть прежде всего онтология, учение о бытии новоевропейского типа с явно выраженной тенденцией к гипостазированию ментальных состояний субъекта. Поэтому не случаен интерес Э.Гуссерля к Р.Декарту, трансформировавшему онтологические представления предшественников в соответствие с набиравшим силу экспериментальным естествознанием. Р.Декарт оставил за онтологией сферу абсолютно достоверного и логически непротиворечивого знания, тогда как факты чувственно воспринимаемой реальности могли интерпретироваться в терминах естественнонаучной картины мира. Учение о бытии, таким образом, осталось неизменным с той лишь разницей, что задача исследования фактов адресовалась физике и механике, а бытие фактов в виде их понятийной структуры оставалось в ведении философии (в картезианской терминологии - метафизики). Тем самым естественнонаучная картина мира с её фактуальным содержанием оказывалась лишь фрагментом интегральной картины бытия.

М.Хайдеггер рассматривал жизненный мир в системе экзистенциальных определений, в которых главное место отводится изучению фундаментальных структур человеческого существования. Повседневность, согласно М.Хайдеггеру, - это способ существования «Здесь-Бытия» («Dasein»), его важнейший модус, связанный с выработкой естественного понятия о мире, потребность в котором уже давно беспокоит философию («Бытие и время», 1927). При этом повседневность, являясь непосредственной очевидностью человеческой жизни, представляет собой существование еще неосмысленное, а потому «не подлинное». В нем отсутствует элемент свободного самоопределения, конституирования экзистенции. Повседневность - среда обитания усредненного «man», человека, не умеющего осознать своей онтологической ответственности и вследствие этого ещё не состоявшегося в бытии. Быть, существовать свободно и осмысленно обычному человеку мешает погруженность в череду мелких дел, а потому главным экзистенциальным определением жизненного мира («Dasein») оказывается «забота».

Понятия «жизненный мир» и «повседневность» могут быть рассмотрены и в более широком смысле, выступая основой дифференциации способов отношения к миру. Именно так делал К.Ульмер в «Философии современного жизненного мира» (1962). А.Шюц и Т.Лукман в «Структурах «жизненного мира», (1972) характеризовали «жизненный мир» как «безусловную почву естественного миросозерцания». Согласно им, «жизненный мир повседневности» («Lebenswelt des Alltags») является преимущественной и превосходной действительностью человечества. Анализ повседневности, проделанный в социальной феноменологии А.Щюца, позволил обнаружить особый когнитивный стиль опыта, связанного с непосредственным восприятием реальности. А.Щюц показал, что определяющее звено этого стиля - трудовая деятельность, т.е. активное напряженное отношение к жизни, предопределенное необратимостью происходящих в ней событий. Повседневность «превосходна» в том смысле, что она демонстрирует полноту прямых взаимодействий человека с миром. Именно благодаря этому качеству она интегрирует всю совокупность знаний, полученных в многообразных сферах человеческого опыта.

В рамках марксизма продуктивный потенциал жизненного мира исследовался главным образом А.Лефевром и Д.Лукачем. У А.Лефевра категория повседневности практически становится центральной: «Марксизм в своей полноте является критическим знанием обыденной жизни» («Критика повседневной жизни», 1947). Д.Лукач использовал инстанцию повседневности для обозначения исходной точки процесса отражения. Систематизированное описание этого процесса Д.Лукач начинал с повседневности как «плодоносного средства», которое «охватывает большую часть человеческой жизни» и на котором фактически основана дифференциация способов отражения в науке и искусстве («Своеобразие эстетического», 1963)

В неопозитивистской и лингвистически ориентированной философии попытки осмысления жизненного мира осуществлялись на фоне абсолютизации языковых средств познания и на мировоззренческой подоплеке, созвучной «философии жизни». Л.Витгенштейн, например, трактовал «жизненный мир» как «совокупность фактов», которая и есть подлинная реальность, недостижимая рациональными средствами. Задача рациональности ограничена прояснением языковых выражений с целью удаления неоправданных смысловых конструкций («Философские исследования», 1953).

В русской философской традиции интерес к повседневности и жизненному миру приобретал мистическую окраску. На русское философское самосознание мощное и длительное влияние оказали реалии интеллектуальной жизни Германии XVIII - XIX вв., связанные с беспрецедентным развитием спекулятивного типа мышления. Значительный вклад немецкой классической философии в мировую культуру было бы неверно объяснять её национальной самобытностью. Напротив, чем заметнее становились в ней национальные элементы, чем настойчивее утверждалось величие германского духа, тем объективно скромнее оказывались её результаты. Влияние немецкой философии в России XIX в. было связано по большей части с процессом формирования русской национальной идеологии. Через националистическое содержание немецкой философии Россия как бы проверяла и укрепляла идею своей национальной самобытности. В представлении русских в образе Германии сочетались прежде всего утончённая духовность и склонность к педантичному систематизаторству. Такому восприятию более всего соответствует вид грандиозной философской системы: Германия - «страна-философия». Таково стереотипное восприятие реалий немецкой духовной жизни XVIII-XIX вв.

Почему же именно немецкая философия оказалась столь созвучной русской национальной идее, развивавшейся от имперской доктрины Филофея «Москва -третий Рим» через религиозно-философские системы серебряного века и экзистенциальную рефлексию Н.А.Бердяева над явлением русского коммунизма, до различных оттенков евразийства и этнологических интуиций Л.Н.Гумилёва? Ведь общеизвестно, что наибольшим авторитетом в конце XIX в. в России пользовалась историософская доктрина К.Маркса, создававшаяся главным образом под влиянием философии Гегеля и целиком в русле немецкой классической традиции. В XX в. эта доктрина развивалась двумя путями: в самой Германии она постепенно приобрела умеренно реформистский характер и после второй мировой войны стала составной частью социал-демократического движения, в России же зазвучала в явно революционной интерпретации, которую на Западе позднее восприняли уже в виде краеугольного камня политики российского экспансионизма.

Конечно, вряд ли возможно говорить о фатальном родстве немецкой рациональности и русского менталитета или даже о некотором подобии национальных характеров. Образ немца обладал в русском сознании амбивалентным содержанием и вызывал противоречивые чувства. Издавна в России немцем называли любого иностранца, и отголоски такого именования дошли до XIX в., когда в крестьянской среде ещё не проводились различия между европейскими национальными типами. Стереотип восприятия немца может быть описан одним словом - чужак, а верным спутником такого восприятия может быть только настороженность и недоверие.

Однако чуждость облика немца не вызывала открытого пренебрежения. Согласно «Письмовнику» Н.Курганова XVIII в., стереотипный образ немца содержит целый ряд положительных черт: знающий, законопослушный, предприимчивый, верный, добрый, хозяйственный и т.д. Образ чужака служит в данном случае средством идентификации национального самосознания, немец выглядит здесь как европеец вообще. Данный стереотип приводится для иллюстрации сходного положения заимствованных в Германии философских идей в контексте складывавшегося в России собственного типа философствования. Немецкая философия выступала для России скорее образцом философии европейской, воспринималась как синтез высших достижений отвлечённого мышления. Те пути, по которым развивалась философия в Германии, служили образцом и отправной точкой для формирования философских идей в России, способствовали появлению университетского типа философии и становлению профессиональной философской культуры в российской академической среде.

Особое воздействие на интеллектуальную жизнь России первой половины и середины XIX в. последовательно имели учения Ф.Шеллинга и Г.Гегеля. С этим влиянием было связано возникновение самобытного типа русской философии, представленного двумя поколениями слявянофилов. Именно философия славянофилов и стала способом аутентичного бытия русской идеи в её рафинированном виде. Примечательной чертой философии славянофилов был приоритет откровения, религиозных целей, примат веры над разумом, где, как и во всякой религиозной философии, вера принималась в качестве важнейшей предпосылки обретения знания.

Русская национальная идея казалась немыслимой вне религиозного контекста и соответствующей религиозной философии. Этому было своё объяснение. Любая национальная идея предполагает мифологизацию прошлого и провиденциальные спекуляции. В России XIX в. интеллектуальная работа по осмыслению её дальнейшего исторического развития осуществлялась к тому же на основе мистической интерпретации природы познания. Сущее обладает здесь самодостаточной реальностью, которая соединяется с феноменальным миром лишь благодаря религиозным символам и экстатическим состояниям. Это - живая действительность, постигаемая через веру, путём непосредственного, мистического проникновения в суть вещей. Мистические элементы философии Ф.Шеллинга и диалектика Гегеля оказались, таким образом, благодатной почвой для развития самобытной русской философии и специфической рефлексии над реалиями русской повседневной жизни.

Современные исследования жизненного мира сосредоточены преимущественно в области социологического знания. Так, в 1970-е гг. «социология повседневности» предложила альтернативу традиционному социологическому знанию в Германии. Интерес к жизненному миру как к источнику социально значимого опыта был во многом инициирован леворадикальной критикой академических форм интеллектуальной деятельности и, следовательно, поиском неизменных смыслообразующих основ реальности. Уже в этой главной интенции «социологии повседневности» можно обнаружить романтические обертоны, связанные с неклассическим типом философской рефлексии. Интерес к жизненному миру возрастал пропорционально разочарованию в творческом потенциале институционально оформленной науки, функционирующей по законам академического администрирования. Н.Элиас, например, противопоставлял область профессиональной рефлексии как искусственного, санкционированного и регламентированного мышления (в особенности научного) повседневности как сфере спонтанного смыслообразования. Область отрефлектированных значений соотносится им с понятием «цивилизация» или «профессиональная культура», тогда как повседневность опирается на здравый смысл, житейскую мудрость простака и дилетанта. Жизненный мир не является, строго говоря, источником социально значимого творчества, так как задача производства фундаментальных смыслов культуры выполняется институционализированной инновацией. Жизненный мир это пространство наивного и цельного восприятия мира, на котором возможно осуществление наиболее глубоких и неартикулированных стремлений индивида.

Отдельной темой в рамках «социологии повседневности» является рассмотрение места интеллектуала в структуре социума. Под интеллектуалом здесь понимается работник умственного труда, чьи интересы и суждения простираются за пределы его сугубо профессиональной компетенции. В качестве структуры, производящей интеллектуалов, рассматривается университет, вследствие чего подвергаются критике отдельные элементы университетского о образования. Согласно И.Шумпетеру, интеллектуалы не несут прямой ответственности за практические вещи, но при этом употребляют власть сказанного или написанного слова. Й.Шумпетер находит, что система университетского образования, давая человеку навык рефлексии, не заботится по существу о его профессиональной ориентации. Именно здесь берет начало дилетантизм интеллектуалов и формируются основы их этического кодекса: отсюда происходит приток людей с высшим образованием в те сферы, где крайне размыты стандарты и критерии профессионализма.

Изучение проблематики жизненного мира соответствует насущным потребностям современного гуманитарного знания, в котором наблюдается тенденция к исследованию ментальных оснований культуры, совокупности неинституциональных факторов, обеспечивающих закономерный характер происходящим в культуре процессам. Разработка темы жизненного мира требует комплексного подхода, степень её освоения зависит от совместных усилий философов, культурологов, антропологов, историков, социологов, искусствоведов. Мы рассмотрели эту тему в феноменологическом, антропологическом, экзистенциальном, социокультурном, аксиологическом, эстетическом и экологическом аспектах, что дало возможность обнаружить в жизненном мире внутренние организационные ресурсы, позволяющие ему включаться в производство фундаментальных смыслов культуры, делающие его частью масштабных процессов трансформации культурных кодов и матриц.

Жизненный мир располагает собственным набором средств для реализации этих целей. Прежде всего это творческий потенциал неспециализированных видов деятельности, благодаря которому жизненный мир обретает ценностные характеристики в контексте интегрального облика культуры. Неспециализированное творчество имеет ряд отличительных признаков, среди которых - субъективизм, эгоцентризм, наивность, стереотипность, самодостаточность, цельность, отсутствие специализированных знаний и навыков. Всё это дало основание обозначить повседневное неспециализированное творчество термином «дилетантский» и рассмотреть его преимущественно в эстетическом аспекте.

В разделе, посвящённом изучению феномена дилетантизма, последовательно проводится идея о том, что фактор дилетантизма должен быть учтён при изучении культуры как системного целого. Однако вклад дилетантов в культуру может быть осознан лишь в контексте определённой культурологической парадигмы, изложению которой посвящена третья глава диссертации. Здесь на материале романтической философии культуры развиваются идеи о значении повседневности в жизни человека. Открытие повседневности, осуществлённое романтиками, в перспективе позволило обнаружить новые ресурсы культуры и дать объяснение многим периферийным феноменам культурного пространства.

Сейчас уже очевидно, что дальнейшее развитие науки не может состояться вне учёта множества факторов антропологического и социокультурного свойства. Особенно актуальным стал поиск возможных путей разработки интегральной концепции рациональности в условиях поликультурной реальности и наличного многообразия дискурсивных практик. Вопрос о перспективах рационализма рассматривается, как правило, в контексте чрезвычайно важной на сегодняшний день проблематики социокультурной детерминации знания. Стоим ли мы на пороге эпохи, действительно способной изменить теоретические контуры науки и предложить продуктивные нетеоретические способы освоения действительности? Означает ли кризис рациональности необходимость отказа от привычных логико-семантических схем или наш разум в состоянии выработать новые концептуальные средства в рамках традиционных представлений о специфике мыслительного процесса? Явное проблемное напряжение складывается вокруг дихотомии культуры и рациональности, предпринимаются настойчивые попытки эффективной интерпретации современного облика культуры, налицо стремление к обнаружению исследовательских процедур, релевантных процессам, происходящим в социокультурном измерении современности.

В решении этих вопросов естественные и гуманитарные науки идут рука об руку. Введение величин информации в научную картину мира в недалёком будущем способно не только инициировать пересмотр системы фундаментальных физических констант, но и кардинальным образом изменить наши представления о характере взаимодействия человека с окружающим миром. Если подтвердятся высказывавшиеся ранее в гипотетическом ключе предположения о зависимости физических процессов от объёма и интенсивности информационных обменов в ноосфере, то это неизбежно приведёт и к возникновению новых концепций человека. В этих условиях изучение жизненного мира открывает перспективу конструирования принципиально новых способов взаимодействия человека с окружающей действительностью и способствует осмыслению человеческого бытия в иной системе фундаментальных ценностных координат.

Список научной литературыКожевников, Сергей Борисович, диссертация по теме "Философия и история религии, философская антропология, философия культуры"

1. Абельс X. Романтика, феноменологическая социология и качественное социальное исследование/ Пер. В.В.Козловского// Zeitschrift für Soziologie und Sozialantropologie. 1998. - Bd. 1. - № 1. - С. 23-50.

2. Абельс X. Интеракция, идентификация, презентация: Введение в интерпретативную социологию. СПб.: Алетейя, 1999. - 265 с.

3. Агова Ю.А. Человек и жизненное пространство// Общественные науки и современность. 2003. - № 3. - С. 36-50.

4. Адаксина A.A. Особенности проявления эстетического отношения при восприятии действительности// Вопросы психологии. 1999. - № 6. - С. 100-109.

5. Адорно Т.В. Эстетическая теория. М.: Республика, 2001. - 527 с.

6. Аксёнов С.Я. Человеческий фактор в экологии// Вестник Самарского университета. Сер. 3. Социология. 2003. - Вып. 4. - С. 120-127.

7. Александров Н.П. Особенности эстетического восприятия проблем экологии// Современная культура: проблемы и поиски. -М.: МГУКИ 2003. -С. 54-57.

8. Алексеев Э.Е. Фольклор в контексте современной культуры: Рассуждения о судьбах народной песни. -М.: Сов. композитор, 1988.-237 с.

9. Альберти Л.-Б. Три книги о живописи// Мастера искусств об искусстве: Т.2. Эпоха Возрождения/Под ред. А.А.Губера.-М.: Искусство, 1966.- С. 18-58.

10. Античная музыкальная эстетика. М.: Искусство, 1960. - 240 с.

11. П.Апинян Т.А. Игра в пространстве серьёзного: Игра, миф, ритуал, сон, искусство и др. СПб.: Изд-во С.-Петерб. гос. ун-та, 2003. - 399 с.

12. Аристотель. Об искусстве поэзии. -М.: ГИХЛ, 1957. 183 с.

13. Арсланов В.Г. Миф о смерти искусства: Эстетические идеи Франкфуртской школы от Беньямина до «новых левых». М.: Искусство, 1983. - 326 с.

14. Асафьев Б.В. Композиторы первой половины XIX века// Избранные труды: Т. 17. Избранные работы о русской музыкальной культуре и зарубежной музыке. М.: Изд-во Академии Наук СССР, 1955. - С. 39-58.

15. Асафьев Б.В. Путеводитель по концертам: Словарь наиболее необходимых терминов и понятий. 2-е изд. - М.: Сов композитор, 1978. - 200 с.

16. Афасижев М.Н. Западные концепции художественного творчества. 2-е изд. - Учеб. пособие для вузов. - М.: Высшая школа, 1990. - 176 с.

17. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М.: Прогресс, 1989. - 615 с.

18. Баткин JIM. Итальянские гуманисты: Стиль жизни, стиль мышления. М.: Наука, 1978.-199 с.

19. Бахтин М.М. Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М.: Худ. литература, 1990. - 543 с.

20. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания. -М: Медиум, 1995. 323 с.

21. Бердимуратова А.К. Язык контекста как семантический базис культуры (на примере анализа традиционного японского представления о красоте)// Вестник МГУ. Сер.7. Философия. - 2000. - № 1.-С. 128-139.

22. Берковский Н.Я. О романтизме и его первоосновах// Проблемы романтизма: 2. Сб. статей. -М.: Искусство, 1971. С. 5-18.

23. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. Л.: Худ. литература, 1973. - 567 с.

24. Берковский Н.Я. Эстетические позиции немецкого романтизма// Литературная теория немецкого романтизма: Документы. Л.: Изд-во писателей, 1934.- С. 5-118.

25. Бессмертие философских идей Декарта: (Материалы Международной конференции, посвященной 400-летию со дня рождения Рене Декарта)/ Институт философии РАН. -М., 1997. 181 с.

26. Бессонова М. Ex voto: (Вотивная картина) // Декоративное искусство: Russia in Art. 1993. - № 1-2. - С. 39-43.

27. Бинкли Т. Против эстетики// Американская философия искусства: Антология. Екатеринбург: Деловая книга, 1997. - С. 289-318.

28. Бирич И.А. Роль культуры и искусства в становлении и развитии универсальных сил человека// Человек в зеркале культуры и образования. -М., 1988.-С. 36-54.

29. Битов А.Г. Мы проснулись в незнакомой стране: Публицистика. Л.: Сов. писатель, 1991. - 155 с.

30. Бихали-Мерин О. О сущности наивного искусства// Декоративное искусство СССР.- 1968.-№9.-С. 12-18.

31. Благова Т.И. Родоначальники славянофильства. Алексей Хомяков и Иван Киреевский. М.: Высшая школа, 1995. - 352 с.

32. Блумер Г. Общество как символическая интеракция// Современная зарубежная социальная психология: Тексты. М.: Изд-во МГУ, 1984. - С. 173-179.

33. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: Добросвет, 2000. - 389 с.

34. Бодрийяр К критике политической экономии знака. М.: Библион, 2004. -303 с.

35. Борейко В.Е. Введение в природоохранную эстетику: 2-е изд. Киев: Киевский эколого-культурный центр, 1999. - 128 с.

36. Бохеньский Ю. Сто суеверий: Краткий философский словарь предрассудков. -М.: Прогресс VIA, 1993.- 187 с.

37. Бродель Ф. Время мира: Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV XVIII вв. В 3-х томах - М.: Прогресс, 1992. - Т.З - 679 с.

38. Буало Н. Поэтическое искусство. М.: ГИХЛ, 1957. - 146 с.

39. Буева Л.П. Целостность человека в системе деятельности, сознания и общения. М., 1985. - 240 с.

40. Бусев М.А. Хэролд Розенберг об авангардизме и искусстве США 60-х 70-х годов// Искусствознание Запада об искусстве XX века. - М.: Наука, 1988. -С. 99-115.

41. Бутенко И.А. Социальное познание и мир повседневности: Горизонты и тупики феноменологической социологии. М.: Наука, 1987. - 144 с.

42. Бутрова Т.В. В театрах Америки: На перекрестие традиции и авангарда// Западное искусство: XX век. М.: Наука, 1991. - С. 113-144.

43. Быт и история в античности/ Под ред. Г.С.Кнабе. М.: Наука, 1988. - 418 с.

44. Бэнхабиб С. Притязания культуры: Равенство и разнообразие в глобальную эру. М.: Логос, 2003. - 289 с.

45. Вагнер Г.К. О природе народного искусства// Народное искусство и современная культура: Проблемы сохранения и развития традиций. М.: НИИ теории и истории изобразительных искусств, 1991. - С. 32-38.

46. Вайс И. Проблема онаучивания социального жизненного мира// Теория и жизненный мир человека. М.: Институт философии РАН, 1995. - С. 96105.

47. Вальденфельс Б. Повседневность как плавильный тигль рациональности// Социологос: Социология. Антропология. Метафизика. Вып. 1. Общество и сферы смысла. М.: Прогресс, 1991. - С. 39-50.

48. Вальковская В.В. Ценность природы и эстетики// Полигнозис. 1998. - № 6. -С. 103-123.

49. Ванслов В.В. Эстетика романтизма. М.: Искусство, 1966. - 403 с.

50. Вебер М. Наука как призвание и профессия// Самосознание европейской культуры XX века. М.: Политиздат, 1991. - С. 130-149.

51. Ведерников П.С. Экология и коммуникации// Общественные науки и современность. 2003. - № 7. - С. 22-30.

52. Веселовский А.Н. Избранные статьи/ Под ред. М.Л.Алексеева и др. Л.: ГИХЛ, 1939.-524 с.

53. Виану Т. Исследования по эстетике. Бухарест: Универс, 1972. - 238 с.

54. Витгенштейн Л. Об эстетике, психологии и религиозной вере: (Лекции и разговоры)// Западноевропейская эстетика XX века: Сб. переводов. Вып.1. Некоторые направления Западной эстетики. М.: Знание, 1991. - С. 36-42.

55. Воинова 3. Хеппенинг и его теоретики// Современное буржуазное искусство: Критика и размышления. М.: Сов. композитор, 1975. - С. 176-214.

56. Волков И.Ф. Творческие методы и художественные системы. 2-е изд. - М.: Искусство, 1989.-253 с.

57. Власова О.А. Немарксистская культурология ФРГ о роли искусства и художественной интеллигенции// Искусствознание Запада об искусстве XX века. -М: Наука, 1988. С. 72-98.

58. Габитова P.M. Философия немецкого романтизма: (Фр.Шлегель. Новалис). -М.: Наука, 1978.-288 с.

59. Габитова P.M. Философия немецкого романтизма: Гёльдерлин. Шлейермахер. М.: Наука, 1989. - 161 с.

60. Гайденко П.П. Трагедия эстетизма: Опыт характеристики миросозерцания Серена Киркегора. М.: Искусство, 1970. - 247 с.

61. Гайденко П.П. Давыдов Ю.Н. История и рациональность: М.Вебер и веберовский ренессанс на Западе. М.: Политиздат, 1991. - 489 с.

62. Гайм Р. Романтическая школа: Вклад в историю немецкого ума. М.: Изд-во К.Т.Солдатенкова, 1891.-785 с.

63. Гаспаров М.Л. Поэзия вагантов// Поэзия вагантов. М.: Наука, 1975. - С. 421-514.

64. Геника Р. Очерки истории музыки: Т. 1-2. СПб.: Редакция «Русской музыкальной газеты», 1912.

65. Герцен А.И. Дилетантизм в науке// Собрание сочинений в 30-ти томах: Т.З. 1842-1846. М.: Изд-во Академии Наук СССР, 1954. - С. 7-88.

66. Герчук Ю. Примитивны ли примитивы?// Творчество. 1972. - № 2. - С. 1113.

67. Гете И.В. Об искусстве. М. : Искусство, 1975. - 623 с.

68. Гете И.В. Статьи и мысли об искусстве: Сб. статей под ред. А.С.Гущина. M.-J1. : Искусство, 1936. - 412 с.

69. Гинзбург Л.Я. П.А.Вяземский// Вяземский П. А. Стихотворения. Л.: Сов. писатель, 1986.-С. 5-50.

70. Гирц К. «Насыщенное описание»: в поисках интерпретативной теории культуры// Антология исследования культуры. Т.1. Интерпретации культуры.-СПб.: Университетская книга, 1997.- С. 171-200.

71. Гончаров И. А. Обломов. Л.: Изд-во Лен. Университета, 1981.-447 с.

72. Гордин Я. Границы анализа и безграничность дилетантизма// Литературная газета. 1977. - 9 марта.

73. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. М.: КАНОН-пресс-Ц, Кучково поле, 2000. - 303 с.

74. Гранин Д. Нужны ли дилетанты науке?// Знание-сила. 1981. - № 8. - С.8.

75. Григорьев А.Ф. Жизненный мир и его эстетические особенности// Интеграция образования. 2002. - № 10. - С. 61-70.

76. Григорьев Л.Г. Социология повседневности Альфреда Шюца// Социологические исследования. 1987.-№1.-С. 121-128.

77. Григорян А.Ш Молодежные субкультуры на Западе: (История явления) // Контркультура и социальные трансформации. М.: НИИ культурологии,1990.-С. 82-95.

78. Гудков Л. Культура повседневности в новейших социологических теориях: Обзорная информация. М.: ИНИОН РАН, 1988. - 48 с.

79. Гуревич А.М. Лирика Пушкина в её отношении к романтизму: (О нравственно-эстетическом идеале поэта)// Проблемы романтизма: 2. Сб. статей. М.: Искусство, 1971.- С. 197-220.

80. Гуревич А.Я. Культура и общество средневековой Европы глазами современников:: (Exempla XIII в.). М.: Искусство, 1989. - 367 с.

81. Гуревич А.Я. Средневековый мир: Культура безмолвствующего большинства. М. : Искусство, 1990. - 395 с.

82. Гусев В.Е. Функции народного искусства// Народное искусство и современная культура: Проблемы сохранения и развития традиций. М.,1991.-С. 39-54.

83. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология: Введение в феноменологическую философию// Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск: Агентство Сагуна, 1994. - С. 49-100.

84. Давидович В.Е., Жданов А.Ю. Сущность культуры. Ростов-на-Дону: Изд-во РГУ, 1979.-263 с.

85. Давыдов Ю.Н. Освальд Шпенглер и судьбы романтического миросозерцания// Проблемы романтизма: 2. Сб. статей. М.: Искусство, 1971.-С. 229-303.

86. Давыдов Ю.Н. Ликвидация культуры в социальной философии Франкфуртской школы// Культура и идеологическая борьба. М.: Мысль, 1979.-С. 101-132.

87. Даркевич В.А. Народная культура средневековья: Светская праздничная жизнь в искусстве 1Х-ХУ1 вв. М.: Наука, 1988. - 343 с.

88. Джеймс У. Воля к вере. Прагматизм. М.: Республика, 1997. - 420 с. -(Мыслители XX века).

89. Дильтей В. Введение в науки о духе// Зарубежная эстетика и теория литературы XIX XX веков. - М.: Изд-во МГУ, 1987. - 461 с.

90. Дильтей В. Наброски к критике исторического разума// Вопросы философии. 1988. -№ 4. - С. 101-118.

91. Дмитриев А.С. Проблемы йенского романтизма. М.: Изд-во МГУ, 1975. -264 с.

92. Додельцев Р.Ф. Концепция культуры З.Фрейда. -М.: Знание, 1989. 63 с.

93. Долгов К.М. От Киркегора до Камю: Философия. Эстетика. Культура. М.: Искусство, 1990. - 399 с.

94. Дюби Ж. Куртуазная любовь и перемены в положении женщин во Франции XII в// Одиссей: Человек в истории. Личность и общество. М.: Наука, 1990.-С. 90-96.

95. Дюмазедье Ж. На пути к цивилизации досуга// Вестник МГУ: Сер. 12. Социально-политические исследования. 1993. -№ 1. - С. 8-20.

96. Дюркгейм Э. Социология: Её предмет, метод, предназначение. М.: Канон, 1995.-349.

97. Дюфрен М. Искусство и политика// Вопросы литературы. 1973. - № 4. - С. 105-111.

98. Дюфрен М. Кризис искусства// Западноевропейская эстетика XX века: Сб. переводов. Вып. 1. Некоторые направления западной эстетики. М.: Знание.: Знание, 1991.-С. 26-35.

99. Жизнь как творчество: (Социально-психологический анализ). Киев: Наукова думка, 1985. - 302 с.

100. Жирмунский В. Немецкий романтизм и современная мистика. СПб, 1912.-430 с.

101. Замалеев А.Ф., Овчинникова Е.А. Еретики и ордодоксы: Очерки древнерусской духовности. JI.: Лениздат, 1991. - 208 с.

102. Зарубежная литература XIX века: Романтизм. Хрестоматия историко-литературных материалов. М.: Высшая школа, 1990. - 367 с.

103. Зиммель Г. Приключение// Зиммель Г. Избранное в 2-х т. Т. 2. Созерцание жизни. -М.: Юрист, 1996. - С. 212-226.

104. Золотухина-Аболина Е.В. Мир повседневности// Философия: Учеб. для вузов. Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. - С. 389-418.

105. Зотов А.Ф. Проблема человека у «позднего» Гуссерля// Буржуазная философская антропология XX века. -М.: Наука, 1986. С. 214-226.

106. Ивин A.A. Основания логики оценок.-М.:Изд-во МГУ, 1970.-218 с.

107. Ионин Л.Г. Понимающая социология: Историко-критический анализ. -М.: Наука, 1979.-284 с.

108. Ионин Л.Г. Социология культуры: Учебное пособие. М.: Логос, 1996. -278 с.

109. История методологии социального познания: Конец XIX начало XX века. - М.: Институт философии РАН, 2001. - 247 с.

110. История немецкой литературы в 5-ти томах: Т.З. 1790 1848. - М.: Наука, 1966. - 586 с.

111. Кант И. Критика способности суждения. М.: Искусство, 1994. - 367 с.

112. Каргин A.C. Народное художественное творчество: Структура. Формы. Свойства. М.: Музыка, 1990. - 143 с.

113. Каргин A.C., Хренов H.A. Фольклор и кризис общества/ Рос. центр русского фольклора. М., 1993. - 162 с.

114. Карцева E.H. Теория и практика контркультуры США// Эстетика и жизнь: Вып.7. Общие проблемы эстетики. Историко-эстетические вопросы. М.: Искусство, 1982.-С. 63-97.

115. Касавин И.Т., Щавелев С.П. Анализ повседневности. М.: Канон+, 2004. -431 с.

116. Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардарика, 1998. - 780 с.

117. Кестинг М. Хеппенинги. Анализ одного симптома// Современное буржуазное искусство: Критика и размышления. М.: Сов. композитор, 1975.-С. 326-350.

118. Кнабе Г.С. Диалектика повседневности// Вопросы философии. 1989. -№5.-С. 26-46.

119. Кнабе Г.С. Древний Рим: История и повседневность. Очерки. М.: Искусство, 1986.-207 с.

120. Кожевников С.Б. Аксиология повседневности. Краснодар: Кубанский государственный университет, 2003. - 247 с.

121. Кожевников С.Б. Философия человека: от субъектоцентризма к экологическому императиву// Личность. Культура. Общество. 2003. - Т.5. Спец. выпуск. - № 1-2 (19-20). - С. 44-49.

122. Кожевников С.Б. Дилетантизм в искусстве и повседневности// Человек. Сообщество. Управление. 2004. -№ 1. С. 24-35.

123. Кожевников С.Б. Эстетизация повседневности в идеологии контрультуры// Социологический журнал. 2004. - № 3/4. - С. 47-68.

124. Кожевников С.Б. Метаморфозы просвещения в романтической философии культуры// Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2004. - № 2. - С. 40-46.

125. Кожевников С.Б. Повседневность как предмет философской рефлексии: Современные подходы и аналитический инструментарий// Труды Кубанского государственного технологического университета. T.VI-Краснодар, 1999.-С. 161-167.

126. Кожевников С.Б., Ермоленко Г.А Теория среды в экологической эстетике современной Германии// Кубань: Проблемы культуры и информатизации. -1999.-№2-3.-С. 18-20.

127. Козлова H.H. Социология повседневности: Переоценка ценностей// Оющественные науки и современность. 1992. - № 3. - С. 44-62.

128. Колосовская Ю.К. Римский провинциальный город, его идеология и культура// Культура Древнего Рима: Т.2/ Отв. ред. Е.С.Голубцова. М.: Наука, 1985.-С. 167-258.

129. Конради К.О. Гёте: Жизнь и творчество. Т.2. Итог жизни. М.: Радуга, 1987.-647 с.

130. Корнилова A.B. Мир альбомного рисунка: Русская альбомная графика конца XVIII первой половины XIX века. - Л.: Искусство, 1990. - 287 с.

131. Красов М.С., Бугаков П.А. Моделирование жизненного пространства// Общественные науки и современность. 2003. - № 3. - С. 76-84.

132. Кругликов Ю.Н. Самодеятельность как категория марксистско-ленинской теории культуры// Народное творчество в культуре развитого социалистического общества. М., 1984. - С. 46-68.

133. Крючкова В.А. Социология искусства и модернизм. М.: Изобразительное искусство, 1979. - 215 с.

134. Кузнецова Т.В. Народность искусства как проблема эстетической теории// Вестник Московского университета: Сер. 7. Философия. 1992. -№ 6. - С. 64-70.

135. Кули Ч. Человеческая природа и социальный порядок. М.: Идея-Пресс. Дом интеллектуальной книги, 2000.-309 с.

136. Куликов Ю.М. Культурологический аспект теории художественной самодеятельности// Народное творчество и современность: Вопросы методологии изучения. М.: ВНИИ искусствознания, 1982. - С. 34-71.

137. Лангер С. Философия в новом ключе: Исследование символики разума, ритуала и искусства. М.: Республика, 2000. - 287 с.

138. Ларионов А. Мне ближе дилетанты: Беседы с хранителем Пушкиногорья С.Гейченко// Культурно-просветительная работа. Встреча. 1989. - № 4. -С. 12-15.

139. Лаудан Л. Наука и ценности// Современная философия науки: Знание, рациональность, ценности в трудах мыслителей Запада. Хрестоматия/ Сост. А.А.Печенкин. М.: Логос, 1996. - С. 295-342.

140. Лебедев А. Типология примитива (Россия XVIII XIX в.) Постановка проблемы// Примитив в искусстве: Грани проблемы. - М.: Рос. институт искусствознания, 1992. - С. 36-53.

141. Ле Гофф Ж. С небес на землю: (Перемены в системе ценностных ориентации на христианском Западе XII XIII вв.)// Одиссей: Человек в истории. Культурно-антропологическая история сегодня. 1991. - М.: Наука, 1991.- С. 25-47.

142. Ливанова Т. Русская музыкальная культура XVIII в. в ее связях с литературой, театром и бытом: Исследования и материалы. Т.2. М.: Госмузиздат. - 1953. - 476 с.

143. Литературная теория немецкого романтизма: Документы/ Под ред. Н.Я.Берковского. Л.: Изд-во писателей, 1934. - 335 с.

144. Литературные манифесты западноевропейских романтиков/ Под ред. A.C. Дмитриева. М.: Изд-во МГУ, 1980. - 638 с.

145. Лобовников В.О. Модальная логика оценок и норм. Красноярск, 1984. -170 с.

146. Логинова М.В. Методологическое значение неклассической эстетики в гуманитарном знании// Интеграция образования. 2002. - № 1. - С. 123-127.

147. Лосев А.Ф. Ирония античная и романтическая// Эстетика и искусство: Из истории домарксистской эстетической мысли. М.: Наука, 1966. - С. 54-85.

148. Лосев А.Ф. Конспект лекций по эстетике Нового времени: Классицизм// Литературная учеба. 1990. - № 4. - С. 139-150.

149. Лосев А.Ф. Конспект лекций по эстетике Нового времени: Романтизм// Литературная учеба. 1990. - № 6. - С. 139-145.

150. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. -М.: Мысль, 1978. 623 с.

151. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров: Человек Текст - Семиосфера -История. - М.: Языки русской культуры, 1999. - 447 с.

152. Лукач Д. Своеобразие эстетического: В 4-х т. Т.1/ Под ред. K.M. Долгова. - М.: Прогресс, 1985. - 335 с.

153. Льюис К. Любовь. Страдание. Надежда. М.: Республика, 1992. - 384 с.

154. Лэш Кр. Минимальное «я»: Психическое выживание в тревожные времена// Общие проблемы культуры и искусства: Реф.-библиогр. информация/ ГБЛ. Информкулътура. М., 1989. - Вып. 12. - С. 39-49.

155. Мазаев А.И. К вопросу об изучении современного любительского («самодеятельного») художественного творчества// Народное творчество и современность: Вопросы методологии изучения. М., 1982. - С. 10-33.

156. Мангейм К. Диагноз нашего времени. -М.: Юрист, 1994. 700 с.

157. Маньковская Н.Б. Художник и общество: Критический анализ концепций в современной французской эстетике. М.: Искусство, 1985. - 208 с.

158. Маньковская Н.Б. «Париж со змеями»: (Введение в эстетику постмодернизма). М.: Институт философии РАН, 1995. - 220 с.

159. Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. М.: Издательская группа Прогресс. Культура, 1992. - 415 с.

160. Мамардашвили М.К. Кантианские вариации// Квинтэссенция: Философский альманах. 1991.-М.: Политиздат, 1992.-С. 120-157.

161. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года// К.Маркс и Ф.Энгельс Сочинения: Т.42. М.: Изд-во политической литературы, 1974. -С. 41-174.

162. Маркузе Г. Одномерный человек. М., 1994. - 344 с.

163. Матусовская Е.М Американские «примитивы» XVII XIX веков// Античность. Средние века. Новое время: Проблемы искусства. - М.: Наука, 1977.-С. 190-217.

164. Мейлах М.Б. Средневековые провансальские жизнеописания и куртуазная культура трубадуров// Жизнеописания трубадуров. М.: Наука, 1993. - С. 507-549.

165. Мельвиль А.Ю. , Разлогов К.Э. Контркультура и «новый» консерватизм. -М.: Искусство, 1981.-264 с.

166. Мельвиль Ю.К. Прагматическая философия человека// Буржуазная философская антропология XX века. М.: Наука, 1986. - С. 104-119.

167. Мигунов A.C. Vulgar: Эстетика и искусство во второй половине XX в. М.: Знание, 1991.-64 с.

168. Мировоззренческие структуры в научном познании. Минск: Минский государственный университет, 1993.-С. 10-46.

169. Мирская JI.A., Пигулевский В.О. Романтическая ирония и игра воображения// Философские науки. 1987. - № 4. - С. 39-49.

170. Михайлов A.B. Эстетические идеи немецкого романтизма// Эстетика немецких романтиков. М.: Искусство, 1987. - С. 7-43.

171. Москвичёв JI.H. Современная буржуазная социология знания: Критические очерки. М.: Мысль, 1977. - 175 с.

172. Мяло К.Г. Проблемы романтического сознания в молодежной «контркультуре» 60-х годов// Культура и идеологическая борьба. М.: Мысль, 1979.-С. 133-169.

173. Найман А.Г. О поэзии трубадуров// Песни трубадуров. М.: Наука, 1979. С. 3-25.

174. Нанси Ж.-Л. Corpus. М.: Ad Marginem, 1999. - 255 с.

175. Наука в культуре/ Под ред. В.Н.Поруса. М.: Эдиториал-УРСС, 1998. - 328 с.

176. Неупокоева И. Общие черты европейского романтизма и своеобразие его национальных путей// Европейский романтизм. М.: Наука, 1973. - С. 7-51.

177. Никогосян М.Е. О художественном идеале интернациональной готики// Культура и искусство западноевропейского средневековья. М.: Сов. художник, 1981.-С. 241-252.

178. Ницше Ф. К генеалогии морали// Ницше Ф. Афоризмы. Так говорил Заратустра. К генеалогии морали. Минск: Попурри, 1997. - С. 499-658.

179. Новиков А. Слово о дилетантах: Полемические заметки// Клуб и художественная самодеятельность. 1983. - № 7. - С. 25-28.

180. Оболенская C.B. Образ немца в русской народной культуре XVIII-XIX вв.// Одиссей: Человек в истории. Культурно-антропологическая история сегодня. 1991.-М.: Наука, 1991.-С. 161-185.184.0т философии жизни к философии культуры: Сб. статей/ Отв. ред.

181. B.П.Визгин СПб.: Алетейя, 2001. - 395 с.185.0ртега-и-Гассет X. Дегуманизация искусства и другие работы. М.: Радуга,1991.- 639 с.

182. Панарин A.C. Контркультура — предтеча духовно-этической революции современности// Контркулътура и социальные трансформации. М., 1990.1. C. 4-19.

183. Песни трубадуров. М.: Наука, 1979. - 321 с.

184. Петров И.И. Постмодернизм как попытка преодоления модернизма, контркультуры и альтернативизма// Контркультура и социальные трансформации.-М., 1990.- С. 96-108.

185. Петров М.Т. Итальянская интеллигенция в эпоху Ренессанса. Л., 1982. -463 с.

186. Петровский В.А. Психология неадаптивной активности/ Рос. открытый университет. М. : ТОО «Горбунок», 1992. - 223 с.

187. Подорога В. Феноменология тела: Введение в философскую антропологию. M.: Ad Marginem, 1995. - 339 с.

188. Поппер K.P. Логика и рост научного знания. М.: Прогресс, 1993. - 468 с.

189. Поспелов Г.Н. Что такое романтизм?// Проблемы романтизма: Сб. статей. -М.: Искусство, 1967. С. 41-76.

190. Потебня A.A. Слово и миф. -М.: Правда, 1989. 622 с.

191. Прахт Э. Становление и значение эстетического понятия искусства: (Проблема автономности искусства)// Проблемы методологии современного искусствознания.-М.: Наука, 1989.- С. 177-198.

192. Прозерский В.В. Критический очерк эстетики эмотивизма. -М.: Искусство, 1983.- 175 с.

193. Прокофьев В.Н. О трех уровнях художественной культуры Нового и Новейшего времени: (К проблеме примитива в изобразительных искусствах) // Примитив и его место в художественной культуре Нового и Новейшего времени. М.: Наука, 1983. - С. 6-27.

194. Пуришев Б. Лирическая поэзия средних веков// Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов. М.: Худ. литература, 1974. - С. 5-28.

195. Пушкин A.C. Сочинения в трех томах: Т.З. Проза. М.: Художественная литература, 1986. - 527 с.

196. Пушкин об искусстве/ Сост. А.А.Вишневский: В 2-х томах. Т.2. М.: Искусство, 1990.-351 с.

197. Разлогов К.Э. Коммерция и творчество: Враги или союзники? М.: Искусство, 1992.-271 с.

198. Рассел Б. История западной философии и ее связи с политическими и социальными условиями от античности до наших дней: Т. 1-2. -Новосибирск: Изд-во Новосибирского университета, 1994. Т.1 - 458 с. -Т.2-393 с.

199. Рейч Ч. Молодая Америка// Мировая экономика и международные отношения.-1971.-№ 10.-С. 113-120.

200. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. М.: Республика, 1998. -413 с.

201. Рубинштейн С. Л. Принцип творческой самодеятельности: К философским основам современной педагогики// Вопросы философии. 1989. - № 4. - С. 89-95.

202. Руткевич Е.Д. Феноменологическая социология знания. -М.: Наука, 1993. -272 с.

203. Сарабьянов Д.В. Павел Андреевич Федотов. Л.: Художник РСФСР, 1985. - 175 с.

204. Сарабьянов Д.В. Русская живопись XIX в. среди европейских школ: Опыт сравнительного исследования. М., 1980. - 219 с.

205. Сараф М.Я. Очерки социокультурных процессов. Голицыно: ГПИ ФСБ РФ, 2005. - 111 с.2Ю.Сарнов Б.М. Пришествие капитана Лебядкина: (Случай Зощенко). М.: ПИК. РИК «Культура», 1993. - 600 с.

206. Сартр Ж.-П. Критика диалектического разума (фрагмент)// Эстетические исследования: Методы и критерии. М.: Институт философии РАН, 1996.1. С. 173-216.

207. Сартр Ж.-П. Воображаемое. Феноменологическая психология воображения. -СПб.: Наука, 2002.-319 с.

208. Сергеенко М.Е. Жизнь Древнего Рима: Очерки быта. М.-Л.: Наука, 1964. -336 с.

209. Сергеенко М.Е. Простые люди древней Италии. М.-Л.: Наука, 1964. - 161 с.

210. Скатов Н. На зыбкой почве дилетантизма// Лит. газета. 1977. - 13 апреля.

211. Сковорода Г.С. Сочинения. Минск: Современный литератор, 1999. - 703 с.

212. Славов И. Дилетантизмът. София: Наука и изкуство. - 1984. - 262 с.

213. Смирнова Н.М. Классическая парадигма социального знания и опыт феноменологической альтернативы// Общественные науки и современность. 1995. -№ 1.-С. 127-137.

214. Смирнова Н.М. От социальной метафизики к феноменологии «естественной установки»: (феноменологические мотивы в современном социальном познании). М.: Институт философии РАН, 1997. - 222 с.

215. Соболь О.Н., Ермоленко А.Н. «Неоконсервативная революция»: Лозунги и реальность. Киев: Изд-во политической литературы Украины, 1990. - 191 с.

216. Соловьёв B.C. Общий смысл искусства// Соловьёв B.C. Сочинения в 2-х томах. Т.2. М.: Мысль, 1990. - С. 390-404.

217. Сон разума рождает примитив// Декоративное искусство: Russia in Art. -1993. -№ 1-2. 191 с.

218. Сох op Л.Н. О специфике самодеятельного искусства// Проблемы музыкальной самодеятельности. Л.: Музыка, 1965. - С. 3-20.

219. Социокультурный контекст науки/ Под ред. Е.А.Мамчур. М., 1998. - 221 с.

220. Социология конркультуры: (Инфантилизм как тип мировосприятия и социальная болезнь). М.: Наука, 1980. - 264 с.

221. Столович JI.H. Красота. Добро. Истина. Очерк истории эстетической аксиологии. М.: Республика, 1994. - 464 с.

222. США глазами американских социологов: Политика. Идеология. Массовое сознание. Кн. 2. М.: Наука, 1988. - 244 с.

223. Тасалов В.И. Ганс Зедльмайр и дилемма "хаоса" и "порядка" в постмодернизме 50 70-х годов// Искусствознание Запада об искусстве XX века. -М.: Наука, 1988.-С. 43-71.

224. Твердохлебов Н. Полемика вокруг доклада Совета по искусству Великобритании// Культура в современном мире: Опыт, проблемы, решения. Информационный сборник. Вып. 7. М.: НИО Информкультура, 1993. - С. 8-12.

225. Теория и жизненный мир человека. М.: Институт философии РАН, 1995. -206 с.

226. Тимофеев Л.И. Проблемы теории литературы. М.: Учпедгиз, 1955. - 480 с.

227. Трухина H.H. Исторические очерки к группам биографий// Корнелий Непот о знаменитых иноземных полководцах. М.: Изд-во МГУ, 1992. - С. 116-19.

228. Туганова О.Э. Современная культура США: Структура. Мировоззренческий аспект. Художественное творчество. М.: Наука, 1989. - 271 с.

229. Тураев C.B. Концепция личности в литературе романтизма// Контекст: 1977. Литературно-теоретические исследования. -М.: Наука, 1978. С. 227-247.

230. Тушина Е.А. Средневековая культура в трудах Жоржа Дюби: Обзор// Культура и общество в средние века: Методология и методика зарубежных исследований. Вып.2. Реф. сб. -М.: ИНИОН, 1987. С. 58-76.

231. Утченко С. Л. Еще раз о римской системе ценностей// Вестник древней истории. 1974.-№ 4.-С. 14-16.

232. Федорова Е.В. Люди императорского Рима. М.: Изд-во МГУ, 1990. - 366 с.

233. Федотова В.Г. Критика социокультурных орентаций в современной буржуазной философии. М.: Наука, 1981. - 263 с.

234. Федотова В.Г. Истина и правда повседневности// Философская и социологическая мысль. 1990. - № 3. - С. 33-50.

235. Филонова Л.Т. «Социально-критическая» эстетика Герберта Маркузе// Современная буржуазная эстетика: Критические очерки. М.: Мысль, 1978. -С. 281-300.

236. Философские основания эстетики постмодернизма: Научно- аналитический обзор.-М.: ИНИОН РАН, 1993.-42 с.

237. Фохт У.Р. Некоторые вопросы теории романтизма: (Замечания и гипотезы)// Проблемы романтизма: Сб. статей. М.: Искусство, 1967. - С. 77-91.

238. Франция глазами французских социологов. М.: Наука, 1990. - 280 с.

239. ФРГ глазами западногерманских социологов: Техника Интеллектуалы -Культура. - М.: Наука, 1989. - 343 с.

240. Хабермас 10. Моральное сознание и коммуникативное действие/ Пер. с нем. под ред. Д.В.Скляднева. СПб.: Наука, 2000. - 379 с.

241. Хайек Ф.А. Пагубная самонадеянность: Ошибки социализма. -М.: Новости, 1992.-303 с.

242. Хайдеггер М. Бытие и время/ Пер. В.В.Бибихина. М.: Ad Marginem, 1997. -451 с.

243. Хейзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня. М.: Прогресс -Академия, 1992.-459 с.

244. Ходасевич В.Ф. Колеблемый треножник: Избранное. М.: Советский писатель, 1991. - 638 с.

245. Хренов H.A. Мифология досуга. М.: Гос. респуб. центр рус. фольклора, 1998.-448 с.

246. Худавердян В.Ц. Современные альтернативные движения: (Молодёжь Запада и «новый иррационализм»). М.: Мысль, 1986. - 150 с.

247. Худенко A.B. Повседневность в лабиринте рациональности// Социологические исследования. 1993. - № 4. - С. 67-74.

248. Художественная культура в докапиталистических формациях: Структурно-типологическое исследование/ Под ред. М.С.Кагана. JL: Изд-во Ленинградского ун-та, 1984. - 303 с.

249. Художественная культура в капиталистическом обществе: Структурно-типологическое исследование/ Под ред. М.С.Кагана. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1986. - 287 с.

250. Хюльзенбек Р. Дадаистский манифест 1918 года// Называть вещи своими именами: Программные выступления мастеров западно-европейской литературы XX века. М.: Прогресс, 1986. - С. 318-320.

251. Шелер М. Ordo amoris// Трактаты о любви. М.: Институт философии РАН, 1994.-С. 77-100.

252. Шестаков В.П. Кристофер Лэш. Культура нарциссизма: Американская жизнь в эпоху обманутых ожиданий: Рецензия// США: Экономика. Политика. Идеология. 1980.-№ 9. - С. 104-106.

253. Шестов Л.И. MEMENTO MORI: (По поводу теории познания Эдмунда Гуссерля)// Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск: Агентство Сагуна, 1994. - С. 5-48.

254. Шиллер Ф. Письма об эстетическом воспитании человека// Собрание сочинений в семи томах: Т.6. Статьи по эстетике. М.: ГИХЛ, 1957. - С. 251-358.

255. Шиллер Ф. О наивной и сентиментальной поэзии// Собрание сочинений в семи томах: Т.6. Статьи по эстетике. -М.: ГИХЛ, 1957. С. 251-358.

256. Шкуратов В.А. Историческая психология: Пособие для дополнительного образования. М.: Смысл, 1997. - 505 с.

257. Шлегель Фр. Эстетика. Философия. Критика. В 2-х томах. Т. 1-2. М.: Искусство, 1983. - Т. 1 - 479 е., Т. 2 - 447 с.

258. Шлегель Фр. Люцинда// Избранная проза немецких романтиков. М.: Худ. Литература, 1979.-С. 117-204.

259. Шлейермахер Ф. Речи о религии к образованным людям, ее презирающим. Монологи. М.-Киев: REEL-book ИСА, 1994. - 417 с.

260. Шопенгауэр А. Афоризмы и максимы. Л.: Изд-во Лен. ун-та, 1991. - 240 с.

261. Штелин Я.Записки Якоба Штелина об изящных искусствах в России: В 2-х томах-М.: Искусство, 1990. Т. 1-2.

262. Штрекёр Э. Гуссерлевская идея феноменологии как обосновывающей теории науки// Современная философия науки: Знание, рациональность, ценности в трудах мыслителей Запада. Хрестоматия/ Сост. А.А.Печенкин. -М.: Логос, 1996.-С. 376-392.

263. Щученко В.А. К.Маркс и Ф.Энгельс о романтизме как мировоззрении// Эстетика и творчество русских и зарубежных романтиков/ Калининский гос. ун-т. Калинин, 1983. - С. 3-17.

264. Щюц А. Структура повседневного мышления// Социологические исследования. 1988. - № 2. - С. 129-137.

265. Щюц А. Смысловая структура повседневного мира. М.: Институт Фонда «Общественное мнение», 2003. - 334 с.

266. Эпштейн М.Н. Парадоксы новизны: О литературном развитии XIX-XX веков. -М.: Советский писатель, 1988.-415 с.

267. Эстетика американского романтизма. -М.: Искусство, 1977. 464 с.

268. Эстетика немецкого романтизма// История эстетики: Памятники мировой эстетической мысли. Т.З. Эстетические учения Западной Европы и США (1789-1871). -М.: Искусство, 1967. С. 222-381.

269. Эстетика природы. -М.: Институт философии РАН, 1994. 230 с.

270. Эккерман И.П. Разговоры с Гете в последние годы его жизни. М.: Худ. литература, 1986. - 669 с.

271. Элиас Н. О процессе цивилизации: В 2-х томах. М.-СПб.: Университетская книга, 2001. - Т.1-331 е., Т.2 - 381 с.

272. Юм Д. О норме вкуса// Хатчесон Ф., Юм Д., Смит А. Эстетика. М.: Искусство, 1973.-460 с.

273. Юровская Э.Л. Эстетика в борьбе идей: Две тенденции в развитии французской буржуазной эстетики XX в. М.: Изд-во Лен. ун-та, 1981. -144 с.

274. Die Aktualität des Ästhetischen/Hg. W.Welsch. München, 1993. - 163 s.

275. Albers J. Interaktion of Color. Köln, 1970. - 198 p.

276. Alternativen der Wissenschaft. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1993. - 154 s.

277. Die Ästhetik, das tägliche Leben und die Künste. Bonn: Hg. H.Grundmann, 1984.-237 s.283.Ästhetik und Rhetorik. Lektüren von Paul de Man/ Hg. K.H.Bohrer. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1994. - 189 s.

278. Bild und Refleksion/ Hg. U.Lüdoking, B.Recki u. L.Wiesing. Stuttgart, 1994. -124 s.

279. Bitser H. Goethe über den Diletantismus. Bern: Hg. H.Lang, 1969. -(Europäische Hochschulschriften. Reihe 1. Deutsche Literatur und Germanistik. Bd.16). - 236 s.

280. Brüse H. Kulturpolitik auf neuen Wegen: Tendenzen, Projekte, Zielgruppen. -Köln: Hg. Kohlhammer, 1988. 164 s.

281. Böhme G. Atmosphäre: Essays zur neuen Ästhetik. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1985.-204 s.

282. Buytendijk F.J.J. Das Menschliche. Wege zu seinem Verständnis. Stuttgart, 1958.-275 s.

283. Durth W. Die Inszenierung der Alltagswelt. Zu Kritik der Stadtgestaltung. -Braunschweig, 1988. 172 s.

284. Eberle M. Individuum und Landschaft. Giesen, 1980. - 141 s.

285. Die Erde will ein freies Geleit/ Hg. A.Bormann. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1984.-226 s.

286. Goodman N. Sprachen der Kunst. Ein Ansatz zu einer Symboltheorie. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1983. - 196 s.

287. Haug W.F. Kritik der Warenästhetik. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1971. -203 s.

288. Heller A. Can Everyday Life be Endangered? Can Modernity Survive? -T.J.Press Ltd, Padstow, Carnwall, 1990. 190 p.

289. Immanuel Kant über Natur und Gesellschaft/ Hg.G.Harste, T.Mertens. Odense, 1995.- 183 s.

290. Klages L. Grundlegung der Wissenschaft vom Ausdruck. Bonn, 1970. - 190 s.

291. Rehabilitierung des Subjektiven/ Hg. M.Grosheim u. HJ.Waschkies. Bonn, 1993.-211 s.

292. Reflexionen vor dem Spiegel. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1992. - 204 s.

293. Schmitz H. Subjektivität. Bonn, 1968. - 163 s.300,Schweizer H.R. Ästhetik als Philosophie der sinnlichen Erkenntnis. Basel, 1973.- 186 s.

294. Seel M. Eine Ästhetik der Natur. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1991.-202 s.

295. Sepanmaa Y. The beauty of environment. Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia, 1986. - 183 p.

296. Vaget H. Diletantismus und Meisterschaft. Zum Probleme des Diletantismus. -München, 1971.-244 s.

297. Wege zu einer volleren Realität. Neue Phänomenologie in der Diskussion/ Hg. M.Grosheim. Berlin, 1994. - 196 s.