Зоонимическая лексика карачаево-балкарского языка

Шаваева, Шура Алиевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Зоонимическая лексика карачаево-балкарского языка

Год: 2009
Автор научной работы: Шаваева, Шура Алиевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Нальчик
Код cпециальности ВАК: 10.02.02

Диссертация по филологии на тему 'Зоонимическая лексика карачаево-балкарского языка'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Зоонимическая лексика карачаево-балкарского языка"

На правах рукописи

ШАВАЕВА ШУРА АПИЕВНА

ЗООНИМИЧЕСКАЯ ЛЕКСИКА КАРАЧАЕВО-БАЛКАРСКОГО ЯЗЫКА

10.02.02 - языки народов Российской Федерации (тюркские языки)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Нальчик - 2009

003467076

Работа выполнена в ГОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М.Бербекова».

Научный руководитель: доктор филологических наук профессор

Кетенчиев Мусса Бахаутдинович

Официальные оппоненты: доктор филологических наук профессор

Текуев Мусса Масхутович

кандидат филологических наук доцент Гаджиахмедов Тагир Исмуллаевич

Ведущая организация: Республиканское государственное учреждение «Карачаево-Черкесский ордена «Знак Почета» институт гуманитарных исследований при Правительстве Карачаево-Черкесской Республики»

Защита состоится 29 апреля 2009 г. в 9 часов на заседании диссертационного совета Д 212. 076. 05. по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при ГОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова» (360004, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова».

Автореферат разослан марта 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Г.Е. Щербань

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Систематическое изучение карачаево-балкарской лексики началось в 70-е гг. ХХ-го столетия. В последние десятилетия карачаево-балкарское языкознание обогатилось значительным количеством работ научно-теоретического и учебно-методического характера, в которых рассмотрены не только общие вопросы лексикологии, но и решены многие частные проблемы. Они были направлены на анализ различных категориальных лексико-семантических отношений, на систематизацию и интерпретацию отраслевых терминосистем, на классификацию лексики с точки зрения происхождения, на функционально-стилистическую дифференциацию слов и т.п. Однако остается много нерешенных проблем, связанных с лексико-семантической системой карачаево-балкарского языка. В этом плане не является исключением и зоонимическая лексика, которой еще не уделено должного внимания.

В имеющихся работах по лексикологии карачаево-балкарского языка отсутствует системное представление о зоонимах. Они не рассмотрены в контексте достижений современной лексической семантики. В силу этого возникает необходимость анализа зоонимической лексики с учетом полевого подхода, объединив зоонимы в самостоятельную лексико-семантическую группу, что позволяет выявить и описать семантическое варьирование зоо-нимов, их семантические и формально-семантические оппозиции. Рассматриваемый пласт лексики не подвергнут четкой систематизации с точки зрения происхождения, не выявлены до конца ее динамические характеристики, а также специфика функционирования в так называемом «социальном пространстве».

Поскольку язык в целом характеризуется антропоцентрической направленностью, то для современного карачаево-балкарского языкознания одной из важных проблем является изучение человеческого фактора в языке, исследование чего только начинается. В этой связи трудно переоценить роль зоонимической лексики, представляющей собой одну из микросистем языка, которая отражает специфику мировосприятия лица, показывает осознанную, а порой и субъективную объективизацию внешнего мира.

Зоонимы входят в состав многих фразеологизмов, в которых закодирована материальная и духовная культура, традиции и верования, фантазия и история карачаевского и балкарского этносов. Обращение к подобного рода языковым единицам дает возможность обогатить представления о так называемой «фразеологической картине мира», что актуально для современной когнитивной лингвистики.

Перечисленные выше проблемы имеют непосредственное отношение к зоонимической лексике карачаево-балкарского языка и свидетельствуют о необходимости ее полиаспектного анализа, что и предопределяет актуальность данного исследования.

Цель и задачи исследования. В настоящей диссертации ставится цель - дать полиаспектное описание зоонимов в карачаево-балкарском языке.

В соответствии с поставленной целью нами выдвигаются следующие задачи, обусловленные сложившейся в отечественной лингвистике практикой изучения лексико-семантической системы языка:

1) дать системно-семасиологическую характеристику лексики, отражающей животный мир;

2) провести социолингвистическую систематизацию зоонимической лексики;

3) выявить и описать структурные особенности, а также основные способы образования зоонимов;

4) описать основные принципы и способы номинации объектов животного мира;

5) исследовать роль фразеологизмов с анималистическим компонентом и зоонимические метафоры в формировании языковой картины мира.

Методологической и теоретической базой исследования явились труды ученых-языковедов в сфере лексической семантики. Написанию работы в значительной степени способствовало изучение научно-теоретических отечественных лингвистов, заложивших основы современной парадигмы науки о языке: ЮДАпресяна, НДАрутюновой, Л.М.Васильева, А.Вежбицкой, В.Г.Гака, Д.О.Добровольского, ААКибрик, БАСеребренникова, ААУфимцевой и др.; тюркологов: ФАГаниева, Ж.М.Гузеева, А.В.Дыбо, Э.Ф.Ишбердина, К.М.Мусаева, Э.В.Севортяна, Э.Р.Тенишева, З.Г.Ураксина, М.З.Улакова, А.М.Щербака, ААЮлдашева и др.

Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что в ней представлена системная лексико-семантическая и социолингвистическая интерпретация зоонимов карачаево-балкарского языка.

В работе на основе выработанных в отечественной лингвистике принципов выявлены и описаны основные способы номинации объектов мира животных, а также словообразовательные модели зоонимов. При этом раскрыта роль системы номинаций в формировании карачаево-балкарской языковой картины мира. Это подкреплено также анализом фразеологизмов с анималистическим компонентом и метафорических переносов в русле когнитивного направления в лингвистике, что дает возможность описать не только микромир, но и макромир языка. Такой комплексный подход позволяет детально и скрупулезно отразить природу и других лексико-семантических групп слов.

Теоретическая и практическая значимость исследования обусловливается важностью рассматриваемого спектра проблем для методологических, практических аспектов лексико-семантической системы карачаево-балкарского языка в целом и фразеологии, в частности. Материалы и теоретические положения диссертационного исследования представляют интерес в плане сравнительного изучения лексики тюркских языков. При этом возможно выявление многих универсальных черт зоонимов, функционирующих в том или ином родственном языке, а также их специфики. Работа также будет способствовать усовершенствованию зоонимической терминосистемы карачаево-балкарского языка.

Результаты исследования могут найти применение при теоретическом описании лексики карачаево-балкарского и других родственных языков, при

составлении программ, написании учебников и учебно-методических пособий, в учебном процессе, в лексикографической практике.

Кроме того, лексика, отражающая животный мир, может заинтересовать и специалистов в области других наук: историков, этнографов, зоологов и др., поскольку в ней, с одной стороны, закодировано мировосприятие карачаевцев и балкарцев, отражаются их сознание и история, с другой - ощущается стремление приблизиться к научной картине мира.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Лексика, отражающая животный мир в карачаево-балкарском языке, на основе общей категориально-лексической классемы объединяется в лексическое поле парадигматического типа - лексико-семантическую группу, характеризующуюся иерархичностью, и внутри которой наличествуют подпарадигмы, связанные с категориальными лексико-семантическими отношениями, а также формально-семантическими оппозициями слов.

2. Социолингвистический анализ зоонимов позволяет говорить о том, что ядро лексико-семантической группы номинаций животных составляют лексемы общетюркского происхождения, хотя большая их часть выработана непосредственно носителями языка в процессе жизнедеятельности. В данной группе слов обнаруживаются и лексические параллели с другими неродственными языками, что предопределяется различными факторами экстралингвистического, социально-исторического характера. В целом микросистема зоонимов отмечена динамичностью, проявляющейся, в первую очередь, благодаря процессу неологизации, в ходе которого язык на современном этапе своего развития вбирает в себя прямые заимствования из русского языка, а также кальки и полукальки.

3. Зоонимы карачаево-балкарского языка по своей структуре подразделяются на синтетические и аналитические. Первые дифференцируются на корневые и производные, образовавшиеся путем аффиксации, благодаря продуктивным малопродуктивным и непродуктивным суффиксам. В количественном отношении превалируют номинации животных, образованные путем словосложения, которое позволяет выявить большое число признаков членения мира животных. Словообразование и система номинаций, коррелируя друг с другом, отражают познавательную и таксономическую деятельность носителей языка, способствуют формированию языковой картины мира, облигаторным элементом которой следует признать и их представления о животном мире.

4. Посредством метафоризации и косвенных номинаций животных в карачаево-балкарском языке отражается видение мира, отмеченное как универсальностью, так и идиоэтничностью. На специфичность осмысления и концептуализации окружающей действительности в большей степени указывает фразеологический фонд языка. В этом отношении значительная роль отводится и фразеологизмам с анималистическим компонентом.

Методы исследования обусловлены намеченными подходами к описанию зоонимов - системоцентрическим и антропоцентрическим. Исследование в основном проводится в синхронном описательном плане с привлечением следующих методов структурного языкознания: компонентный анализ, оппозитивный анализ, метод семантических полей.

Объектом исследования является лексико-семантическая группа зоо-нимов карачаево-балкарского языка.

Предметом исследования выступают категориальные лексико-семантические отношения, в которые вступают зоонимы, их формально-семантические оппозиции, структурные особенности. Кроме того, рассматриваются проблемы, связанные с основными способами образования наименований животных и принципами их номинаций, а также роль лексики, обозначающей животных, в формировании языковой картины мира.

Материал исследования в основном извлечен путем сплошной выборки из следующих лексикографических источников: «Русско-карачаево-балкарский словарь» (1965), «Карачаево-балкарско-русский словарь» (1989), «Толковый словарь карачаево-балкарского языка (в трех томах)» (т.1. 1996, т.2. 2002, т.З. 2005), «Школьный фразеологический словарь карачаево-балкарского языка» (Башиева, Жарашуева 1994), «Фразеологический словарь карачаево-балкарского языка» (2001), «Карачаево-балкарско-русский терминологический словарь объектов природы» (Боташев 1998). Наряду с этим использованы фольклорный материал и сведения, содержащиеся в научно-популярных изданиях по зоологии Кабардино-Балкарии.

Апробация работы. Рукопись диссертации обсуждена на заседании филологического семинара Института филологии Кабардино-Балкарского госуниверситета. По теме диссертации опубликовано 12 научных работ, в том числе 1 статья в журнале «Вестник Адыгейского государственного университета» (Майкоп 2008), рекомендованном ВАК РФ.

Материалы исследования докладывались на научно-теоретических конференциях: Алиевские чтения (Карачаевск 2006), «Перспектива-2006» (Нальчик 2006), «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру» (Пятигорск 2007), Материалы международной научной конференции (Элиста 2007), «Лингвистическое кавказоведение и тюркология: традиции и современность» (Карачаевск, 2007), Материалы региональной научной конференции, посвященной 90-летию со дня рождения К.Ш.Кулиева (Нальчик 2008), «Русский язык как язык межнационального общения в образовательном, научном и культурном пространстве в полиэтнической России» (Магас 2007).

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной научно-теоретической литературы и приложения, включающего номинации животных.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы исследования, определяются цель и задачи, методы работы, раскрывается ее научная новизна и практическая значимость, обозначаются положения, выносимые на защиту.

Первая глава работы «Место зоонимов в лексико-семантической системе карачаево-балкакрского языка» состоит из двух разделов. В первом разделе этой главы рассматривается системно-семасиологический аспект зоонимов.

В науке о языке сложились различные пути классификации лексики, в которых актуализируются парадигматический и синтагматический, ономасиологический и семасиологический, экстралингвистический и внутрилингви-стический, лексемоцентрический и текстоцентрический аспекты, что зависит от того, какие из этих сторон содержательной структуры берутся во внимание при таксономии того или иного пласта лексики. Для нашего исследования наиболее релевантно обращение к семантическим классам одной части речи - лексическим полям парадигматического типа, в частности к лексико-семантической группе (ЛСГ). В работе признается следующее ее традиционное определение: «относительно замкнутый ряд лексических единиц одной части речи, объединенных архисемой более конкретного содержания и иерархически более широкого порядка, чем архисема поля» (Современный русский язык 1997: 265). Исходя из этого, все номинации животных можно объединить вокруг архисемы со значением «животное существо».

ЛСГ может расчленяться путем выделения внутри нее подгрупп (подпарадигм). Относительно зоонимов карачаево-балкарского языка - это къурт-къумурсха «насекомые», жерде, сууда да жашагьан жаныуарла «земноводные», чабакъла «рыбы», къанатлыла «птицы» и т.д.

В зоонимической лексике выделяется лексико-семантический класс по-лисемических лексем, представляющих собой структуры взаимосвязанных лексико-семантических вариантов (ЛСВ). Структуру многозначного слова образуют как минимум два ЛСВ, имеющие тождественные знаки и связанные между собой значения: АТ 1. Лошадь, конь / Бир туякълы, жегилиучю, минилиучю уллу юй хайыуан. 2. Конь (шахматная фигура) / Шахмат фигура: атны башыны сураты. 3. Кёч. (перен.) железо, на котором держится жернов / Тирменни тегейлерин кётюрген темир (ТСКБЯ т.1: 211).

Для полисемии важны основные типы лексических значений слова, например, по способу номинации обычно выделяются его основное и переносное значения. Лексемы типа аслан «лев», доммай «зубр» отмечены следующими переносными значениями: аслан «храбрый, смелый (человек)», доммай «спокойный, тихий (человек)». Подобные значения предопределяются возникновением ассоциаций, сравнений, объединяющих один предмет с другим. Здесь имеет место метафорический перенос названий. Среди зоонимов встречается и метонимический перенос, ср.: къой кют «пасти овец» и къой аша - букв, «кушать барана».

По степени семантической мотивированности выделяются непроизводное и производное значения слова. У зоонимов в основном все производные значения мотивируются их прямыми значениями: айыу 1) «медведь»; 2) медвежий»; 3) «медведь (о человеке грузном, тяжело передвигающемся)».

Фактологический материал свидетельствует о наличии в карачаево-балкарском языке значительного количества зоонимов, входящих в ряды лексических омонимов: ат «лошадь» - ат «имя» - ат «имя существительное», гебенек «бабочка» - гебенек «накидка с капюшоном» и др. Меньше представлены лексико-грамматические омонимы: сурахай «жираф» - сурахай «тонкий (о талии)» и т.п.

В работе выявлены и описаны синонимические зоонимы. Они подразделены на полные и частичные. Первые характеризуются эквивалентной

дистрибуцией: хораз - гугурукку «петух», къулакъчы - жюзаякъ «сороконожка» и др. Обычно толкование значений подобных лексем в словарях совпадает. Имеет место использование их в качестве взаимных определителей друг друга. Частичные синонимы выделяютя несколько условно, для них присуща контрастирующая дистрибуция: бёрю - жанлы «волк».

В структурном отношении выделяются разнокоренные и однокоренные синонимы, большинство зоонимов представлены разнокоренными лексическими единицами: гургун - кёхтюй «ящерица» и т.п. Однокоренные синонимы: жаубедек - жаубёлек «чиж» и др. Образованию синонимических рядов способствуют диалектизмы (аукъанат - дибилдирик (ц. диал.), балкаризмы и карачаизмы (уку - гылын къуш «сова», гургун - кеселекке «ящерица»),

В карачаево-балкарском языке наличествуют синонимические ряды зоонимов с различным количеством компонентов: а) двухчленный ряд: деубалыкъ - суучар «дельфин»; б) трехчленный: агъач къакъгъыч -терек къакъгъыч - агъач тауукъ «дятел»; в) четырехчленный: торгъай -тёппели чыпчыкъ - чокайбаш чыпчыкъ - чюйбаш чыпчыкъ «жаворонок»; г) пятичленный: учдакет - татлыхан - ырысхы къамыжакъ - юштай -юштетти «божья коровка»; д) шестичленный: къамиш бёрю - чакъан - той-ча бёрю - шакал - магал - бага «волк» и др.

Следует обратить внимание на стилистические функции зоонимов-синонимов. Стилистическая синонимия проявляется, прежде всего, как функция оценки и стилевой организации текста. Репрезентация оценки базируется на стилевой характеристике синонимов, что дает возможность для пейоративной или мелиоративной квалификации обозначаемого: Харун, мы-чымай, кёкбаш гырайтны да аллына этил тебиреди (Ж.Залиханов) «Харун, не медля, пустился в путь, погоняя впереди своего ишака»; Anna гыртма-нына (разг.) минип келеди «Дедушка идет верхом на своем ишаке (облезлом)».

Среди зоонимов встречается значительное количество лексем, вступающих между собой в вариативные отношения, признающиеся как варианты слов: сарыуек - сарыубек «крокодил», аслан - арслан «лев», чыкъынджик - чакъынджыкъ «сорока», уку - юкю «сова» и др.

В работе предпринята попытка социолингвистической таксономии зоонимов карачаево-балкарского языка. При этом внимание уделяется и вопросам ее систематизации с точки зрения происхождения. Тюркологи обычно выделяют: 1) общетюркский фонд и производный от него, 2) нетюркский фонд и производный от него (Мусаев 1984:16).

К тюркизмам в работе относятся не только слова, свойственные всем тюркским языкам, но и слова общие у карачаевцев и балкарцев с несколькими (хотя бы двумя-тремя) тюркскими языками. Таких лексем очень много среди номинаций домашних и диких животных: am «лошадь», алаша «мерин», ийнек «корова», ёгюз «вол», бузоу «теленок», тонгуз «свинья», ит «собака», айыу «медведь», бёрю «волк», аслан «лев», сюлесин «рысь» и др.

Тюркские языки вместе с монгольскими и тунгусо-маньчжурскими языками объединяются в одну алтайскую семью, поэтому в лексике карачаево-балкарского языка имеется значительное количество зоонимов, имеющих

соответствия в монгольских и тунгусо-маньчжурских языках. Приведем примеры (без дифференциации на исходные и заимствованные): байтал «кобыла, кобылица»; монг. байтса(н) «молодая нежеребая кобыла», эвенк. байтаЬун «яловая важенка»; ажир «жеребец» (уст. айгъыр)\ монг. азрага, эвенк, адырга «жеребец»; ирик «холощеный баран, валух»; монг. ирэг//ирег, сол. иргэ «кастрированный баран», маньч. иргэ «кастрированный»; турна «журавль»; монг. тогоруу «журавль», эвенк, туруя «серый журавль» и т.п.

Однако лексическая связь его с монгольскими языками гораздо обширнее, чем с тунгусо-маньчжурскими, о чем свидетельствует материал, представленный в ряде специальных исследований (Суюнчев 1977): азман «баран, кастрированный в возрасте старше года»; монг. асаман «имеющий одно детородное яйцо»; буу «олень»; монг. буга «олень, изюбрь»; жур «косуля»; монг. зур «дикая коза, косуля» и др.

Немаловажную роль играет сравнительный анализ лексики близкородственных тюркских языков. Из живых языков наиболее близким к карачаево-балкарскому языку признаются кумыкский, караимский и крымско-татарский, поскольку они все входят в куманскую (кыпчакско-половецкую) подгруппу кыпчакских язьжов. В силу этого они характеризуются общими чертами, в том числе и лексическими схождениями (в основном через общетюркские элементы). Карачаево-балкарский и кумыкский языки, например, имеют ряд общих лексем, обозначающих животных. Среди них есть слова, совпадающие как по форме, так и по семантике: бугъа «бык», байтал «кобыла», аш «лошадь», къой «овца» и др. Наличествуют также лексемы, которые, различаясь фонетически, передают одну и ту же семантику: к.-балк. ёгюз - кум. оьгюз «вол», бузоу— бузав «теленок до года», гаммеш- гамиш «буйвол» и др.

В обоих языках отмечаются семантические сдвиги в ряде слов, ср.: к.-балк. мал «скот; скотина, домашнее животное» - кум. мал «мелкий рогатый скот», сюрюу «стадо, отара» - сирив «стадо мелкого рогатого скота», эчки «коза» - эчки «коза после первого окота», тана «теленок от шести месяцев до года» - тана «молодой бычок» и др.

Некоторые слова, устаревшие в карачаево-балкарском языке, активно функционируют в кумыкском: кум. къув - к.-балк. къуу «лебедь»; к.-балк., кум. къуш «птица»; к.-балк., кум. айгъыр «жеребец».

Совпадения обнаруживаются в некоторых моделях слов, обозначающих возраст крупных животных: к.-балк. ючжашар, ючлю - кум. уьчашар, уьчлю «трехлетний» и т.п.

Однако оба языка имеют и различия. Например, в кумыкском языке для обозначения коровы используется слово сыйыр, употребительное для кып-чакской группы тюркских языков, а в карачаево-балкарском - слово ийнек, функционирующее в огузских языках, а также в тюркских языках Сибири. Есть и другие примеры, указывающие на различия в обоих сравниваемых языках: к.-балк. гырайт - кум. марга «осел-самец», юочюк - кюлай «щенок», гылыу- къодукъ «осленок» и др.

Карачаево-балкарский язык обогащается за счет заимствований из других родственных тюркских языков: к.-балк. акъкёз, тат. аккуз «белоглазка»;

к.-балк. боран къуш, тат. буран тургай «лазоревка», к.-балк. алабугъа, тат. алабуга «окунь», к.-балк. жайын, каракалп. жайын «сом» и т.п.

Рассмотренные выше термины по своему происхождению в большинстве своем являются общетюркскими. Но имеется и другой пласт, который выработан непосредственно карачаевцами и балкарцами. Поскольку термины, обозначающие животных, составляют в своей основе достаточно древний и устойчивый слой лексики, зоонимов собственно карачаево-балкарского языка, не так уж и много. Приведем примеры: киштик «кошка», гумулжук «муравей», гургун «ящерица», гура «индюк», ыргъай «щука», къыжна «сойка», чыкьынжик «сорока», гугурук// къычырыучу «петух» и др. К ним мы не относим новообразования последних десятилетий, так как они не вошли в серьезные лексикографические издания и требуют «испытания» временем.

В современном карачаево-балкарском языке наличествуют заимствования из русского, арабского, персидского, кабардино-черкесского, осетинского и других языков. Многие из них до такой степени освоены карачаево-балкарским языком, что очень трудно отличаются от исконных лексем.

В лексике карачаево-балкарского языка имеется много арабских заимствований, отражающих различные стороны жизни карачаевцев и балкарцев. По сравнению с другими ЛСГ слов, терминов арабского происхождения, обозначающих животных в карачаево-балкарском языке мало: къундуз «бобр (грызун)», маймул «обезьяна», мал «скот, скотина», пил «слон», хайыуан «животное, скотина» (Отаров 1986: 58). Однако такие слова, как маймул «обезьяна», пил «слон», хайыуан «животное» другими исследователями интерпретируются как персизмы (Гарипова 1966). Подобные факты свидетельствуют о сложности разграничения арабизмов и персизмов. Есть также ряд зоонимов персидского происхождения: къадыр «мул», булбул «соловей», хораз «петух», чабакъ «рыба», жаныуар «животное», тутуй «попугай», лелек «аист» и др.

Имеются следующие общие для карачаево-балкарского и осетинского языков зоонимы: жугъутур «горный тур», гылыу «крыса», мыга «перепел» (в осет. бекас), биттир «летучая мышь», дидин «оса», губу «паук» и др.

Специалистами в области лингвистики выявлено и описано значительное количество общих лексем, функционирующих в карачаево-балкарском и кабардино-черкесском языках: аслан «лев», алаша «лошадь», доммай «зубр», жубуран «суслик», къаз «гусь», къаплан «тигр», ыргъай «лосось» и др. По Б.Х.Мусукаеву, в карачаево-балкарском языке адыгизмов, обозначающих животных, только три: каб.-черк. адакъэ - к.-балк. адакьа «петух», мац1э - мача «саранча» (диал.), блэ - билеу жилян (диал.) «уж» (Мусукаев 1984: 71).

В карачаево-балкарском язьже имеется значительное количество заимствований из русского языка: акула, горилла, дельфин, жираф, карп, кит, тюлень, цапля, меринос, морж и др.

Устаревшие слова являются одним из основных лексических пластов пассивного словаря. Их устаревание, исчезновение - сложное явление, происходящее постепенно. В рамках данного исследования можно кратко остановиться на архаизмах, которые связаны непосредственно с карачаево-

балкарской зоонимической лексикой. В свое время у карачаевцев и балкарцев активно функционировал иранский десятичный счет, который являлся хозяйственным парным и состоял из 14 корней: дууа, чыпар, ыхсыз, ас, дыс, энсей, эртин, шпор, финжа, ахшей, удажи, стажи, наужи, сыды. Все они являются архаизмами, поскольку из числа карачаевцев и балкарцев вряд ли найдется человек, который системно содержит в своей голове этот счет.

В настоящее время архаизации подвергается ряд терминов животноводства, обозначающих названия болезней, масти, породы, половозрастные особенности животных и т.д.: кенгке «столбняк (у лошади)», сынгыкъ «болезнь лошадей», къулан «жеребенок», шауракь «темно-серый козленок», тохай «валушок», баугъакирмез «семигодовалая овца», бугъачар «бычок», хаскургу «слабые овцы, требующие особого ухода» и т.п.

Историзмы среди собственно зоонимических номинаций карачаево-балкарского языка отсутствуют, но имеются среди лексем, прямо или косвенно связанных с животноводческой сельскохозяйственной терминологией и т.д.: ал ёгюзле «передняя пара волов (в упряжке из трех пар волов первыми запрягали старых, чтобы не портить борозду)», саз ёгюзле «средняя пара волов (в середину запрягали молодняк для обучения)», чыбыкъ ёгюзле «задняя пара волов (последними запрягали сильных волов)» и др.

В карачаево-балкарском языке неплохо представлены неологизмы, заимствованные из русского и других языков (как правило, через русский язык): амёба, ага, тритон и т.п. Подобные лексемы заимствуются без изменения значений, что обусловливается их моносемичностью в языке-источнике. Они не подвергаются и фонетико-графическим изменениям.

Особого внимания заслуживают кальки - слова, созданные по иноязычному образцу, но из исконных языковых элементов и представляющие собой скрытые заимствования, воспроизводящие внутреннюю структуру иноязычного материала (Добродомов 1998: 175). Подобные слова также характеризуются моносемантичностью: тенгиз жулдуз «морская звезда», жер бюрче «земляная блошка» и др. В последние десятилетия появились и полукальки: акъ горилла «горилла-альбинос», тёрели лемур «обыкновенный лемур», акъ тюлкю «песец» и т.п.

Некоторые животные для носителей карачаево-балкарского языка были известны под родовыми названиями, но с развитием зоонимической терминологии появляются их видовые названия. Их можно интерпретировать как трансноминативы: гитче дууадакъ «стрепет», сарыбаш юлюо чыпчыкъ «желтоголовый королек», айбат стрелка «стрелка вооруженная» и т.д.

Значительной степенью новизны характеризуются зоонимы нестандартных моделей, созданные искусственно: самсар «варан», сандакь «сцинк», хырбай «хамелеон», зил «тюлень», балина «кит», салар «протоптер» и др. Меньшей же степенью новизны отмечены слова, возникшие по словообразовательным моделям, которые непосредственно присущи карачаево-балкарскому языку: сынчыуукъ «поползень», боюнбур «вертишейка», откъуйрукъ «обыкновенная горихвостка», кийик бабуш «огарь» и т.п. Думается, что большинство таких неологизмов еще не являются узуальны-

ми, поскольку еще активно не функционируют в речи носителей языка. Возможность их реального вхождения в языковую систему покажет время.

Зоонимы карачаево-балкарского языка систематизированы с учетом такого параметра, как общеупотребительность - ограниченная употребительность. В этом плане небезынтересны названия животных, птиц, насекомых, функционирующих в диалектной лексике. Диалектизмы-зоонимы в карачаево-балкарском языке в основном различаются фонетически, ср.: чыпчыкъ -цыфцыкь (ц.диал.) «воробей», ажир - азир (ц.диал.) «жеребец» и др.

Общность хозяйственных функций домашних и диких животных в жизни горцев-скотоводов обусловила и общность их названий в диалектах в целом. Однако есть диалектные различия в области зоонимов, относящихся в основном к названиям птиц, насекомых и пресмыкающихся: гылынкъуш (к.) ~ уку (б.-ч., х.-б., м.) «сова», агъач тауукъ (к.) ~ къакъгъыч (б.-ч.) «дятел»; дууадакъ (к., б.-ч., х.-б.) - дудакъ (м.) «дрофа»; къумурсха (к., х.-б.) ~ къу-мурцха (м.) ~ гумулжук (б.-ч.) «муравей» и др.

Вторая глава «Номинативные стратегии в карачаево-балкарской зоонимии» посвящена основным принципам и способам номинации животных, а также их структурным особенностям и способам образования.

Язык представляет собой одно из средств познания окружающей действительности. Человек, познавая окружающие его предметы и явления, номинирует их, в результате чего формируются новые понятия, выражаются чувства, определяются оценки и различного рода намерения. При номинации объектов окружающей действительности он обобщает и дифференцирует их свойства, хранит и передает опыт социума, отражающийся в семантике и наименованиях языковых единиц.

Весьма интересной представляется точка зрения Б.А.Серебренникова относительно теории номинации и проблемы выбора. Он считает, что человеческое мышление не ограничивается лишь отражением окружающей действительности, но и активно участвует в создании системы языка. Согласно его мнению, попытки некоторых лингвистов рассматривать любое явление в языке как прямое и непосредственное отражение действительности не совсем удачны, так как очень часто выбор того или иного признака в качестве основы номинации может быть результатом чисто случайных ассоциаций. При этом сложившаяся в языке лексическая система сама начинает накладывать некоторые ограничения на творческую деятельность лиц, предпринимающих попытки создать новые слова, а сама номинация становится зависимой от сложившейся в языке лексической системы (Серебренников 1977).

Теория номинации имеет непосредственное отношение к ЛСГ зоонимов. Они характеризуются идентифицирующим значением, отмеченным тремя ступенями формирования, которые соответствуют трем этапам познания предметов: их вычленению, отождествлению и таксономии.

Процесс познания предмета связан в первую очередь с его вычленением из окружающего мира и его отделением от пространственного фона. Живые существа, как и некоторые другие предметы, обособлены уже самой природой.

Немаловажное значение имеет этап отождествления предметов, установления их идентичности самим себе. Каждый язык имеет имена, отражающие периодизацию жизни живых существ, ср. карачаево-балкарские тай «жеребенок» - ат «лошадь»; къозу «ягненок (до шести месяцев)») - токъ-лу «ягненок (от шести месяцев до года)» - ишек «годовалый (об овце)» - зада «трехлетний» - узада «овца от трех до четырех лет» - иртизада «баран-производитель в возрасте пяти лет» и т.д.

Наиболее важным в образовании идентифицирующих значений признается сведение предметов в классы большего или меньшего объема. Функционирование зоонимов зиждется не столько на семантической, сколько на номинативной концепции. Как только слова типа бёрю «волк», айыу «медведь», тюлкю «лиса» предикативируются, они актуализируют определенное отношение к различным категориям естественных объектов, их перцепции, связанные с ними суеверия и т.п.

Актуальным для имен естественных классов является значение функциональное. При этом важен функциональный принцип номинации, заключающийся в обозначении объекта по целенаправленному действию, которое он выполняет или орудием которого служит, ср. бёрюбас «волкодав».

Основываясь на своих перцепциях, человек выявляет существенные характеристики объектов окружающей действительности. В последующем проявляются также признаковые значения, для зоонимов в меньшей степени - оценочные значения. Так, например, в словах рассматриваемого пласта лексики фиксируется размер, цвет, форма и другие признаки. Особый статус в лексической системе языка отводится реляционному значению. Для зоонимов существенным является ономасиологический аспект, обусловливающий анализ выбора способа их обозначения в языке.

Существующая в языке система номинаций есть результат познавательной и таксономической деятельности человека. Исследователями выделяются факторы, способствующие появлению в языке тех или иных слов. К ним относятся опыт, лингвистическая техника, человеческая психология и роль отдельной личности, роль общества, влияние внешних условий, номинация и языковая система, взаимодействие языка и мышления с окружающей действительностью (Серебренников 1977:147).

Традиционно в работах, посвященных отраслевой терминологии, различают первичную (прямую) и вторичную (косвенную) номинации или, соответственно, исходную и производную формы номинации (см., например: Бя-тикова 2003: 21).

Выше было отмечено, что зоонимы объединяются в отдельную ЛСГ, представляющую собой микросистему со значением «животные», которая в лексико-семантической системе языка противопоставляется таким объединениям, как «человек», «растения» и др. В данном исследовании был учтен дефиниционный метод построения структуры ЛСГ. Выявлены общие элементы дефиниций номинаций животных в имеющихся лексикографических источниках. В работе сочетаются ономасиологический подход выделения объекта описания и семасиологический анализ лексических значений наименований животных в карачаево-балкарском языке.

В современной зоологической науке представлена научная систематика животных, основу которой в свое время заложил Ч.Дарвин. Согласно этой таксономии, Царство Животных включает в себя два лодцарства: одноклеточные и многоклеточные. Подцарства в дальнейшем распределяются на типы. Так, для одноклеточноых - это саркомастигофоры, споровики, книдос-поридии, лешероспоридии, инфузории. Для многоклеточных присущи: кишечнополостные, плоские черви, круглые черви, кольчатые черви, членистоногие, моллюски, хордовые, которые могут быть подвергнуты дальнейшей дифференциации (Билич, Крыжановский 2007).

Наивная систематика животных далека от научной, она ориентирована лишь на многоклеточных: а) дикие животные, б) домашние животные, в) домашние птицы, г) дикие птицы, д) насекомые, е) рыбы и земноводные. Для их обозначения в карачаево-балкарском языке обычно используются термины типа кийик жаныуарла, юй хайыуанла, юй къанатлыла, кийик къанат-лыла, къурт-къумурсха, чабакъла и др.

Появление научно-популярной литературы способствует увеличению количества номинаций животных, связанных с их систематикой: хуржунлу жаныуарла «сумчатые», кемириучюле «грызуны», къалагьаякъла «ластоногие», шобура мюйюзлюле «полорогие» и т.п. Учет изложенного выше позволяет выявить и описать основные способы номинации животных.

1. В карачаево-балкарском языке достаточно богато представлены названия, связанные с полом животных, особенно домашних: ийнек «корова», бугъа «бык-производитель», ажир II айгъыр «жеребец» и др. В них значение пола содержится непосредственно в значении слова и передается лексически.

Во многих случаях на пол того или иного животного указывают универсальные антонимичные атрибутивные лексемы: эркек бузоу «теленок мужской особи», эркек къозу «ягненок мужской особи», тиши бузоу «теленок женской особи», тиши къозу «ягненок женской особи».

2. В основу номинации многих (домашних) животных ложится такой признак, как возраст, который в карачаево-балкарском языке передается в основном лексически. Этому в немалой степени способствуют прилагательные жаш «молодой» и къарт «старый». Подобные лексемы обозначают периодизацию жизни живого существа абстрактно, без конкретизации: къарт эшек «старый осел», жаш къой «молодая овца» и т.п. В карачаево-балкарском же языке наличествует специализированный пласт лексики, ориентированной на обозначение возраста мелкого и крупного рогатого скота: улакъ «козленок (возрастом до шести месяцев)», чемич «коза по второму году», тана «теленок от восьми месяцев до года», тай «жеребенок (до двух-трех лет)» и др.

При определении возраста крупного рогатого скота и лошадей используются прилагательные, образованные от количественных числительных при помощи аффикса -лы/-ли (ючлю «трехлетний»), а также лексикализованные формы типа экижашар «двухлетний», ючжашар «трехлетний» и др.

3. Названия ряда животных образованы по звукоподражательному принципу: чыпчыкъ «воробей», кукук II гугук «кукушка», уку «сова», кьаргъа «ворона», гура «индейка», дуудуу «майский жук» и др.

4. В карачаево-балкарском языке наличествует значительное количество наименований, характеризующих животных по окраске и масти: къара чибин «муха», кёхтюй «быстрая ящерица», къарабалыкь «линь», акъ кьуш «лебедь», гогуш «индейка», хора «гнедая (лошадь)» и др.

5. Для некоторых названий животных релевантным является такой признак, как величина, размер: тюе кьуш «страус», госта гаммеш «аноа (карликовый буйвол)», гылыу кирпи «гимнура», деудеу «горилла» и др.

6. Ср. зоонимы: жер макъа «жаба обыкновенная», кавказ саламандра «кавказская саламандра», агъач тауукъ «глухарь», тенгиз кьуш «скопа», суу тауукъ «водяная курочка», тау чаука «галка альпийская» и др. Все указанные здесь зоонимы объединяются одним признаком - локативным.

7. Для зоонимов релевантно также указание на особенности строения тела и его частей: сенгирчке «кузнечик», тогъайлы кьурт «кольчатый червь», жютюжух макъа «остромордая лягушка» и т.д. В основе их номинации лежит процесс сравнения.

8. Компаративная мотивация играет важную роль при номинации животных. По этому принципу можно выделить в отдельную группу наименования животных, которые образуются на основе сходства одного животного с другими: балыкъджылан «рыбозмей», гылыу кирпи «гимнура».

9. Отдельную группу составляют наименования, образованные на основе сходства с действиями и характерными чертами человека: уучу губу «охотничий паук», эгер ит «охотничья собака» и др.

10. Следует отметить также тот факт, что номинация проводится и на основе сравнения окраски животного с каким-либо предметом: откъуйрукъ «горихвостка», алтын тауукъ «павлин» и т.п.

11. Встречаются номинации животных, образованные на основе народных поверий и суеверий, представлений о птицах: байкъуш «филин (священная птица, божья птица)», байчы кьуш «сыч», байрымжакъ «удод».

12. В некоторых названиях животных в качестве их составных элементов выступают собственные имена, обозначающие ученого, открывшего тот или иной вид животного: Пржевальскийни аты «лошадь Пржевальского». Подобные наименования в большей степени относятся к новообразованиям.

13. В самостоятельную группу объединяются зоонимы, образованные в связи с особенностями их питания: жилянчы кьуш «змееяд», мирзеу кьа-мыжакъ «амбарный жук», картоф кьамыжакъ «колорадский жук» и т.п.

14. Животные могут отличаться друг от друга периодом активной жизнедеятельности, т.е. одни из них активны на заре, другие - ночью и т.д. Номинация их проводится также с учетом данного признака: ингир гебенек «бражники», кече гебенек «совка»,

15. Ср. зоонимы: себей чабакъ «брызгун», сынчыуукъ II сюрке чып-чыкъ «поползень», чумгъа «нырок (утка)». Подобные номинации указывают на способы и особенности движения, поведения животных.

16. Наименования животных включают в себя числовые значения: бе-шаууз «пятиустка», алтыаякъ «таракан», жюзаякъ «сороконожка».

17. Некоторые номинации животных образуются на основе их эстетического восприятия человеком: айбат стрелка «стрелка вооруженная», мё-лек гебенек «алоллон», чырай зурнук «журавль-красавка».

18. Примыкают к предыдущей группе и зоонимы типа ийисли къама-жакъ «навозный жук, стафилин». Подобные номинации базируются на такой перцепции лица, как обоняние.

19. Также можно выделить наименования животных, в основе которых лежит символическая характеристика: патчах питон «королевский питон», тёрели чаука «галка обыкновенная».

20. В отдельную группу следует выделить полипризнаковые наименования. Они обычно основываются на двух (реже трех) признаках того или иного животного: санжох уучу губу «каемчатый охотник», кюнбатыш буууучу жилян «западный удавчик», жипи таш макъа «болотная черепаха», каспий сюлемен чабакъ «лосось каспийская». Такого рода номинаций животных в карачаево-балкарском языке достаточно много.

В данной работе названия животных подразделяются на немотивированные и мотивированные. Немотивированными названиями признаются наименования, которые появились «в древний период языка, у которых в процессе исторического развития мотивационные признаки были стерты» (Сафина 2005:16). К ним в карачаево-балкарском языке относятся древне-тюркские зоонимы сауусхан «сорока», къузгъун «ворон», илячин «сокол», тауукъ «курица», айыу «медведь», тюлкю «лиса», къаз «гусь», къой «овца», тай «жеребенок», ат «лошадь» и многие другие.

Выше нами рассмотрена вторичная номинация (прямая и косвенная) -производная номинация, которая ориентируется на уже имеющиеся в языке номинативные средства в новой для них функции наречения.

Небезынтересна также роль словообразования в формировании языковой картины мира, так как оно дает возможность эксплицировать способы оценки внеязыковой действительности и позволяет выявить определенную систему ценностей в этой экстралингвистической действительности, составляющие которой словообразовательно маркируются.

В карачаево-балкарском языке названия животных по структуре подразделяются на синтетические и аналитические. Номинации синтетического характера подвергаются дальнейшей дифференциации. Большую группу синтетических наименований составляют корневые (непроизводные) названия, к которым относятся слова типа къаз «гусь», къуш «орел» и т.п.

Отдельную группу синтетических номинаций составляют лексемы, которые в современном карачаево-балкарском языке не распадаются на производящую основу и аффикс: кюе «моль», тюе «верблюд», къочхар «баран-производитель», гымма «удав» и др. Им противопоставляются названия животных, которые в современном языке могут подвергаться морфемному расчленению: къуугъуч «погоныш», тёппели «жаворонок» и т.п.

Однако в карачаево-балкарском языке большую часть номинаций животных составляют так называемые наименования аналитического типа, состоящие из двух и более конституентов: 1) парные наименования: ат-ёгюз букв, «лошадь-вол» в значении «тягло», жан-жаныуар букв, «душа-животное» в значении «все живые существа» и др.; 2) собственно сложные наименования (они отличаются слитным написанием): мюйюзбурун «носорог», аукъанат «летучая мышь» и др.; 3) составные: жаз тауукъ «куропатка», байрым эркек «удод» и др.

Системный подход к изучению производной лексики в карачаево-балкарском языке выявляет два основных способа образования зоонимов в этом языке: аффиксальный и словосложение. Обычно при рассмотрении аффиксального словообразования во внимание берутся продуктивные и непродуктивные, живые и мертвые суффиксы. Фактологический материал, связанный с зоонимами, свидетельствует о сложности их разграничения.

Одним из высокопродуктивных полисемантичных аффиксов в карачаево-балкарском языке следует признать -лыкъ/-лик (-лукъ/-люк). Присоединяясь к ряду номинаций домашних животных, он образует некоторые термины, сопряженные с хозяйственной деятельностью карачаевцев и балкарцев: атлыкъ «жеребенок, оставленный для верховой езды», ёгюзлюк «бычок, отобранный, чтобы вырастить из него вола».

Аффикс -чыкъ/-чик восходит к слову чак «маленький, малый» (Ганиев 2005: 90). Его посредством от звукоподражательного слово чып образуется слово чыпчыкъ.

Рассмотрим зоонимы жыртхыч «хищник», къуугъуч «погоныш». Присоединяясь к глаголам действия, аффиксы -хыч/-гьуч, способствуют образованию номинаций животных, характерным признаком которых является действие, указанное в производящей основе.

Аффикс -укъ присоединяясь к глаголам, обозначающим движение, действие или издание звуков, выражает название животных, релевантным признаком которых является указанное в основе качество (Ганиев 2005:100): бызылдауукъ «жужелица», сынчыуукь «поползень».

Посредством аффикса -ма образуется значительное количество слов, но в образовании зоонимов его потенциал незначительный: гымма//гамма «удав» от гам «плотный», «плотно». В ряде случаев образованию зоонимов способствует -ман: ташман «минога», жалман «тушканчик».

Отдельную подгруппу зоонимов составляют слова с малопродуктивными аффиксами. Так, например, встречается единичный случай образования зоонима посредством аффикса -дирик: дибилдирик «летучая мышь».

Аффикс -гьа/-ге (-ка/-ке), присоединяясь к глаголам и звукоподражательным словам, выражает название признака или значение носителя признака, указанного в основе: къаргъа «ворона», чаука «галка».

В образовании къоян «заяц», чакъан «шакал» участвовал аффикс -ан (Ганиев 2005:119-120).

Для некоторых зоонимов присуща модель звукоподражательное слово + а, выражающая существо, характеризующееся признаком, указанным в основе: макъа «лягушка», гура «индейка».

Ср. слова дудакъ // дууадакь «дрофа», къасардакъ «фламинго». С современной точки зрения эти лексемы можно считать непроизводными. Однако вряд ли можно отрицать тот факт, что в их образовании участвовал аффикс -дакъ, который, по всей видимости, имеет генетическую связь с аффиксом -дыкъ, но, обособившись, превратился в самостоятельную морфему.

Суффикс -на имеется в орнитонимах къыжна «сойка», турна «журавль». То, что слово къыжна произошло от звукоподражательной основы къыж, сомневаться не приходится.

Посредством -чюн / -чин образуются орнитонимы кёгюрчюн «голубь» и илячин «сокол»

Орнитоним торгъай «жаворонок» единственный в своем роде в карачаево-балкарском языке и образован посредством аффикса -гьай с уменьшительным значением. Данная лексема встречается в тюркских языках со значениями «жаворонок», «воробей».

Аффикс -гьач присутствует только в зоониме кьарылгъач «ласточка».

В структуре некоторых зоонимов карачаево-балкарского языка наличествуют и так называемые «мертвые» аффиксы. Такие аффиксы присутствуют в лексемах айгъыр «жеребец», сыртлан «гиена», аслан «лев», къа-план «тигр», эрлен «белка», тонгуз «свинья», къундуз «бобр», борсукъ «барсук», кирпи «еж».

Словосложение является основным способом образования названий животных в карачаево-балкарском языке. Значительное количество зоонимов в нем представляют собой сложные слова с синхронной точки зрения. В их число входят как сложные сращенные, так и сложные расчлененные наименования, причем оба эти вида являются продуктивными в образовании карачаево-балкарских номинаций животных. В карачаево-балкарском языке превалирует словосложение, состоящее из двух, реже трех конституентов, в основном, с атрибутивным характером отношений.

Для карачаево-балкарских зоонимов существенны два типа словосложения: а) образование сложных слов сложением компонентов с сочинительным отношением, б) образование сложных слов сложением компонентов с подчинительным отношением.

Зоонимов, представляющих собой сложные слова с подчинительным отношением компонентов, в языке гораздо больше. Они имеют ряд моделей.

Существительное + существительное. Зоонимы, образованные по этой модели, состоят из двух существительных в основной форме, связанных между собой путем примыкания. По указанной модели образуются некоторые сложные сращенные наименования животных: къанкъаз «лебедь», от-къуйрукъ «обыкновенная горихвсотка», чиллеаякъ «цапля» и др. Однако больше представлены сложные расчлененные номинации животных: жер бюрче «земляная блошка», агъач къурт «короед» и т.п.

Рассматриваемые типы лексем целесообразно рассмотреть и с семантической точки зрения. Они подразделяются на: 1) сложные зоонимы, характеризующиеся ясной семантической мотивацией: кёл макъа «озерная лягушка»; 2) частично мотивированные сложные зоонимы, в значении одного из компонентов которых произошел метафорический перенос значения: окъ жылан «змея-стрела» (окъ «пуля, стрела» + жылан «змея»).

Не меньше среди зоонимов карачаево-балкарского языка и номинаций, базирующихся на модели «прилагательное + существительное». Очень часто в указанной модели позицию первого компонента занимают прилагательные ЛСГ цвета, второго же компонента, как правило, - существительные, обозначающие животных: акь айыу «белый медведь», къара тюлкю «чер-нобурая лисица» и др.

Атрибутивную позицию в рассматриваемой модели занимают и прилагательные других ЛСГ, характеризующие животных по различным признакам:

кечеги къыргъый «авдотка», джыланбаш макъа «остромордая лягушка», ийисли къундуз «норка» и др.

К атрибутивным можно отнести модель «причастие + существительное». Эта модель по сравнению с вышеприведенными менее продуктивна: учхан жылан «кобра», жаннган къамажакъ «светлячок» и др.

Зоонимов, образованных по модели «числительное + существительное». тоже не так много: алтыаякъ «таракан», сегизаякъ «осьминог», бе-шаууз «пятиустка», жюзаякъ «мокрица», къыркъаякъ «сколопендра».

Рассмотренным выше моделям противопоставляются лексемы со стержневыми компонентами, выраженными глагольными формами - личными и причастными: а) имя в неопределенном винительном падеже + глагол в личной форме: 6ёрюкес//бёрютут//бёрюбас «волкодав»; б) имя в неопределенном винительном падеже + причастие будущего времени в отрицательной форме: сууичмез «овца шести-семи лет»; в) имя в дательно-направительном падеже + причастие будущего времени в отрицательной форме: къойгъайланмаз «старый баран-производитель», баугъакирмез «овца семи лет»; г) имя в неопределенном винительном падеже + причастие будущего времени на -р: бёрютутар «волкодав», къушжетер «быстрый (скакун)».

Сложные зоонимы образуются также сложением компонентов с сочинительным отношением. По сравнению с другими ЛСГ слов зоонимов, выраженных парными существительными, немного: къурт-къумурсха «насекомые», къой-къозу «овцы и всякий молодняк», къой-эчки «мелкий рогатый скот», мал-тууар «крупный рогатый скот», тауукъ-къаз «домашние птицы» и некоторые другие. В основном они обозначают домашних животных и характеризуются значением собирательности.

Их следует отличать от парно-повторных слов, образующихся путем повтора (редупликации) одной и той же лексической единицы: къой-мой со-бир.-ирон. «овцы и что-то в этом роде», ат-мат «лошади и что-то в этом роде» и т.д. Путем словосложения образовалось большинство зоонимов карачаево-балкарского языка. По-видимому, такие номинации появлялись в языке позднее, по мере расширения человеческих знаний об окружающей его природе. Многие сложные наименования животных к тому же появились буквально в последние десятилетия.

В третьей главе «Роль зоонимов в создании языковой картины мира» выявляется роль зоонимов в создании языковой картины мира. Картина мира представляет собой особый компонент научного знания. Ядро каждой картины мира образует ее важнейшую в гносеологическом смысле когнитивную структуру и составляет определенную «совокупность тематических категорий и допущений, которые носят характер бессознательно принятых, непроверяемых, квазиаксиоматических положений, утвердившихся в практике мышления в качестве руководящих и опорных средств» (Степин 2000:192).

Относительно рассматриваемой проблемы лингвистами выделяются следующие, наиболее важные проблемы: 1) изучение той деятельности человека, которая осуществляется при создании языка; 2) исследование роли человека в процессе коммуникации; 3) разграничение концептуальной и язы-

ковой картин мира; 4) исследование таких основополагающих функций языковой картины мира, как означивание основных элементов и экспликация языковыми средствами концептуальной картины мира (Серебренников 1988: 3).

Данную проблему невозможно рассматривать вне фразеологии, поскольку она представляет собой ценнейшее лингвистическое наследие. Фразеологические единицы карачаево-балкарского языка способствуют возникновению и функционированию неповторимой в сравнении с другими языками в своем национально-культурном колорите языковую картину мира. Наиболее релевантна в этом отношении «доминантная» функция фразеологизма, интерпретирующаяся как способ и источник сохранения, передача информации и опыта, аккумулированного в сознании многих поколений людей на протяжении не одного столетия в процессе познания окружающей действительности и законсервированного в национальной культуре и традициях. Карачаево-балкарские зоонимы входят в состав фразеологизмов и выступают в качестве мотивирующего конституента их семантики. Данный пласт лексики способствует образованию определенных кодов языковой модели мира, которые, с одной стороны, могут выступать универсалиями в силу единства объективной действительности и близости человеческого мышления, с другой - идиоэтничны, так как конкретные природные условия налагают некоторые ограничения на ареал распространения того или иного животного. В результате человек соприкасается с определенным животным миром, в окружении которого и формируется языковая картина мира. Это подмечено человеческим сознанием уже давно и вобрано в философию социума, о чем свидетельствует следующая паремия: Жерине кёре жиляны «По земле и змея».

Животные, как элементы окружения человека, наравне с ним являются членами локативно-темпоральной таксономической системы, в которой они характеризуются теми или иными пространственно-временными атрибутами: ареал распространения и проживания, использование в хозяйственной деятельности и др. Априори инвекторный набор фаунистического кода «Модели мира» (ММ) может базироваться на животных и их свойствах данного региона, которые предопределяют использование животных в тех или иных целях. В зависимости от этого каждое животное получает свое место в ММ, т.е. приобретает определенную ему степень мифологизации (семантизации) (Цивьян 1990: 44). Несмотря на то, что животный мир характеризуется многообразием, в каждой ММ имеется ограниченное количество животных, концентрирующих в себе доминирующие функции и атрибуты, базовые сюжеты и мотивы, благодаря которым формируется так называемая идиоэтническая языковая картина мира.

Фактологический материал карачаево-балкарского языка позволил нам выбрать около 300 фразеологических единиц, имеющих в своем составе лексику животного мира в качестве мотиватора семантики фразеологической единицы. Компонентный метод анализа семантики фразеологических единиц дал возможность выявить набор ядерных лексем-компонентов фразеологизмов, выступающих мотиваторами этой семантики. В карачаево-балкарском языке это: ажир «жеребец», айыу «медведь», аслан «лев», ат «лошадь», бёрю «волк» и др. В качестве ядерных конституентов, мотивирующих семан-

тику фразеологизмов, в карачаево-балкарском языке выступают около пятидесяти названий животных.

Языковая картина мира отмечена интерпретирующим характером. Объективация интерпретирующей деятельности человеческого сознания происходит благодаря тому, что языком фиксируются коллективные (присущие тому или иному социуму) стереотипные представления. В этом значительная роль отводится и лексике, отражающей фауну.

Для карачаево-балкарского языка присуща следующая структура концептуализации внешнего и внутреннего мира человека с помощью фразеологизмов, содержащих в своем составе зоонимы:

1. Внешний вид человека: ач юйню киштигича (киштиги кибик) «словно кошка голодающего дома (об очень худом человеке)», буз ургъан тауукъча (тауукълай) «словно курица, побитая градом» и др.

2. Физическое состояние человека: агъач жаргъан айыу «человек богатырской силы (медведь, раскалывающий дерево)», агъач атха мин «умирать (сесть на деревянную лошадь)» и т.п.

3. Психологическое состояние человека: башына ат урду «он сошел с ума (его по голове лягнула лошадь)», бёрю тон киерге «сильно сердиться (одеть волчью шубу)» и др.

4. Социальное состояние человека: аллында сокъур токълусу бол-магъан «бедный (не имеющий слепого ягненка)», бусхул теке «голодранец» и т.п.

5. Черты характера человека: аслан жюрекли «мужественный, отважный, бесстрашный (с сердцем или душой льва)», къаплан кёллю «очень гордый (с душой тигра)», тауукъгъа «юш» демеген «спокойный (не обгоняющий даже курицу)» и др.

6. Умственные способности человека: айыу акъыллы «хитрый (с умом медведя)», къарт тюлкю «хитрый (старая лиса)».

7. Характеристика умений, навыков и сноровки человека: аллы бла чыпчыкъ ётмеген «метко стреляющий (впереди не проходила птица ийне-ни ийнек этген «в состоянии делать что, смекалистый (превращающий иглу в корову)» и т.п.

8. Поведение, образ жизни человека: ит биченнгв жатханлай «собака на сене», буу къулагъына аяз къакьгъан кибик «не обращать ни на что внимания (словно обдувает ухо оленя)».

9. Репрезентация оценки, выражение отношения: акъ атха миндир «расхваливать при всех (посадить на белую лошадь)», къарт теке «старый хрен (досл.:старый козел)» и др.

10. Репрезентация отношений между кем-либо: ит бла киштикча «как кошка с собакой», ит бла бёрю кибик «как волк с собакой» и др.

11. Выражение временного значения: буу силегей учхан заман (чакъ, кезиу) «бабье лето (когда летает слюна оленя)», токълутоймаз тогъуз кюнле «девять самых короких дней в году, когда шестимесячный (годовалый) ягненок не успевает насытиться».

12. Выражение квантитативности: бёрю ауузуна бёрек атханлай (ат-ханча, атхан кибик) «капля в море (словно бросить в пасть волку пирожок)», зукку чибин «крошка (маленький кусочек чего-либо) и др.

13. Репрезентация предметов и действий, сопряженных с обычаями и верованиями, - жилян минчакъ «голубая с крапинками бусинка, размером с воробьиное яйцо», бёрю (жанлы) ауузу байла «произнести заговор (молитву) якобы для того, чтобы волк (другой хищник) не зарезал оставшихся на ночь где-то животных» и др.

Появление фразеологизмов типа агъач атха мин «умирать (сесть на деревянную лошадь)» связано с верой в то, что в мир иной человека переносит лошадь. В отдаленном прошлом человека хоронили вместе с конем, считая, что он пригодится и в другой жизни. Указанное свидетельствует о том, что посредством фразеологических единиц концептуализируется языковая картина мира, связанная с так называемой мифологической картиной мира, которая в значительной степени характеризуется идиоэтническим началом.

Метафора есть один из способов создания языковой картины мира, которая представляет собой интерпретацию, зависящую от призмы, через которую и совершается мировосприятие. Роль такой призмы отводится метафоре, способной обеспечить рассмотрение вновь познаваемого посредством уже познанного (Роль человеческого фактора в языке 1988:179).

Изучение потенциала метафоры в создании языковой картины мира дает возможность выявить универсальные закономерности концептуализации действительности. С другой стороны, выявляются также и специфичные для того или иного языка когнитивные механизмы, которые обусловливаются его строем или же национально-культурным сознанием его носителей. Метафора к тому же способствует «национально-культурному окрашиванию» концептуальной системы отражения мира.

В метафорический процесс вовлекаются различного рода денотаты, связанные с рядом семантических сфер: а) семантическая сфера предмет, б) семантическая сфера животное; в) семантическая сфера человек, г) семантическая сфера физический мир, д) семантическая сфера психологический мир, е) семантическая сфера абстракция (Скляревская 1993: 67). В концептуализации указанных сфер в той или иной степени участвуют фразеологизмы с анималистическим компонентом и зоонимы.

Здесь также небезынтересно то, что носителями языка возраст человека соотносится с каким-либо животным, т.е. лицо (мужчина) в определенном возрасте ассоциируется с определенным животным, обычно в плане физических возможностей, ср.: Онбеш - улакъ, отуз - арслан, кьыркъ -кьаплан, алтмыш - айыу, тохсан - тели «(В) пятнадцать - козленок, тридцать - лев, сорок - тигр, шестьдесят - медведь, девяносто - дурак». В зависимости от возраста таким образом дается характеристика мужчины: в пятнадцать он легок (и беззаботен), в тридцать - бесстрашен, в сорок - осторожен, в шестьдесят - тяжел, в девяносто же его физические возможности иссякают.

Концептуальное использование в номинациях человека наименований объектов мира животных способствует характеризации человека с различных точек зрения. С одной стороны, это его внешняя характеристика, с другой - характеристика мира внутреннего. С характеристикой внешности, его физических параметров связаны в карачаево-балкарском языке зоонимы айыу «тяжело переваливающийся, чрезмерно упитанный, медлительный

человек», агъаз «ловкий, проворный человек» и др. Ёгюз «вол» и бугъа «бык» ассоциируются с физически крепким, мощным человеком. Илячин «сокол», къыргъый «коршун» характеризуют человека по стройности и т.п.

Метафорический перенос животное-человек имеет непосредственное отношение и к внутреннему миру лица. При помощи зоонимов дается человеку характеристика по различным основаниям. Ср. лексемы типа тауукъ-баш «легкомысленный, безмозглый (курица + голова)», тууар «скотина (о недалеком человеке)», хайыуан «домашнее животное (о глупом, недогадливом человеке)» и т.п. Они ориентрованы на репрезентацию ума

Человек характеризуется и по другим признакам, свойствам: а) по поведению в обществе и образу жизни, б) по чертам характера, в) по темпераменту, г) чувствам, д) по отношению к труду и т.п.: эмилик «необъезженный (злой человек)», танатыймаз «ни на что не способный (тот, кто не может совладать с телком)», малкёз «алчный, жадный (скотина + глаз)» и др.

Благодаря образности, аналогии, оценочное™ и другим характеристикам метафора способствует осмыслению и отражению окружающей действительности, воссоздает образ мира, делает его более наглядным и ощутимым. Саму же ее можно интерпретировать как облигаторный элемент языковой картины мира.

В заключении подведены итоги исследования, сделаны обобщения. Зоонимы карачаево-балкарского языка рассмотрены в русле теории семантического поля, исходя из чего они объединены в ЛСГ. В ее составе функционируют парадигмы, связанные с такими явлениями, как синонимия, омонимия, полисемия, неология и др.

Тюркские языки вместе с монгольскими и тунгусо-маньчжурскими языками объединяются в одну алтайскую семью, чем объясняется наличие в их лексике значительного количества общеупотребительных зоонимов. Однако лексическая связь его с другими тюркскими и монгольскими языками гораздо обширнее, чем с тунгусо-маньчжурскими. Имеется и целый пласт номинаций животных, выработанных карачаевцами и балкарцами в их трудовой и жизненной практике на протяжении многих столетий.

Карачаево-балкарский язык в своем развитии находился во взаимодействии со многими языками, благодаря чему в нем наличествуют заимствования из русского, арабского, персидского, осетинского, кабардино-черкесского и других языков.

Названия животных по структуре подразделяются на синтетические и аналитические. Первые подвергаются дальнейшей дифференциации: непроизводные и производные. В карачаево-балкарском языке в большей степени представлены зоонимы, образовавшиеся путем словосложения. Они относятся к номинациям аналитического типа и имеют три основные разновидности: парные, собственно-сложные и составные наименования.

В обогащении зоонимической лексики существенная роль отводится прямой и косвенной номинации. Исходя из этого, в работе выделены и описаны номинации животных по полу, возрасту, звукоподражательному принципу, окраске и масти, размеру, питанию, ареалу распространения, особенностям строения тела, поведению и др.

Зоонимы карачаево-балкарского языка входят в состав фразеологизмов и выступают в качестве мотивирующего конституента их семантики. Они способствуют образованию определенных рядов языковой модели мира, которые, с одной стороны, могут выступать в качестве универсалий в силу единства объективной действительности и близости человеческого мышления, с другой - идиоэтничны, так как конкретные природные условия налагают некоторые ограничения на ареал распространения того или иного животного.

Животный мир характеризуется чрезвычайным многообразием, но в каждой модели мира имеется ограниченное количество животных (около 50), концентрирующих в себе доминирующие функции и атрибуты, базовые сюжеты и мотивы, благодаря которым и формируется идеоэтническая языковая картина мира. Концептуализация внешнего и внутреннего мира человека с помощью фразеологизмов, содержащих в своем составе анималистический компонент, имеет достаточно широкий спектр.

Значительна в формировании языковой картины мира и роль метафоры. При этом релевантным следует признать антропоцентризм, так как антропоцентрический механизм создания наивной картины мира предполагает аналогию между физически воспринимаемым материальным миром и необо-зреваемым миром абстрактных понятий, т.е. явления природы или абстракции мыслятся как живые существа, которым присущ антропоморфизм.

Основное содержание диссертации изложено в следующих научных публикациях автора:

Статья в журнале, рекомендованном ВАК РФ

1. Шаваева Ш.А. Зоонимы карачаево-балкарского языка с точки зрения их функционирования в «социальном пространстве» // Вестник Адыгейского государственного университета. -2008. - №6. - С. 59-63.

Статьи, опубликованные в других изданиях

2. Шаваева Ш.А. Номинация домашних и диких животных в карачаево-балкарском языке // Перспектива-2006. Том IV. Материалы Всероссийской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых. - Нальчик, 2006.-С. 159-161.

3. Шаваева Ш.А. Проблемы историко-генетического анализа лексики рыболовства в карачаево-балкарском языке II Алиевские чтения (материалы научной сессии). Часть II. - Карачаевск, 2006. - С. 188-191.

4. Шаваева Ш.А. Структурная специфика и способы образования орни-тонимов в карачаево-балкарском языке // Материалы V Международного конгресса «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру. 8-12 октября 2007 г. - Пятигорск: ПГЛУ, 2007. - С. 342-343.

5. Шаваева Ш.А. Полиаспектный анализ зоонимов в карачаево-балкарском языке II Вестник Кабардино-Балкарского государственного университета. - Нальчик, 2007. - С. 16-17.

6. Шаваева Ш.А. Лексико-семантический анализ зоонимов в карачаево-балкарском языке // Русский язык в полиэтнической среде: проблемы и перспективы. Материалы Международной научной конференции. 29-30 ноября 2007г. - Элиста, 2007. - С. 184-185.

7. Шаваева Ш.А. Заимствования из неродственных языков // Русский язык в полиэтнической среде: проблемы и перспективы. Материалы Международной научной конференции. 29-30 ноября 2007г. - Элиста, 2007. -С. 185-186

8. Шаваева Ш.А. Зоонимы карачаево-балкарского языка, заимствованные из неродственных языков // Лингвистическое кавказоведение и тюркология: традиции и современность. Материалы четвертой Международной научной конференции. - Карачаевск, 2007. - С. 332-334.

9. Шаваева Ш.А. Роль метафоры в создании языковой картины мира // Материалы региональной научной конференции, посвященной 90-летию со дня рождения К.Ш.Кулиева. - Нальчик, 2007. - С.125-129.

10. Шаваева Ш.А. Многозначность зоонимов и их омонимия в карачаево-балкарском языке // Русский язык как язык межнационального общения в образовательном пространстве в полиэтнической России. Материалы Всероссийской научной конференции. - Магас, 2007. - С.127-129.

11. Шаваева Ш.А. Карачаево-балкарские зоонимы в их отношении к номинациям животных в родственных языках // Семантика языковых единиц. Сборник научных статей кафедры балкарского языка КБГУ. - Нальчик, 2008.-С. 122-127.

12. Шаваева Ш.А. Основные проблемы изучения карачаево-балкарской зоонимической лексики // Lingua - universum. - Назрань, 2008. - С. 7-9.

Сдано в набор 25.03.2009. Подписано в печать 26.03.2009. Гарнитура Ариал. Печать трафаретная. Формат 60x84 Vis-Бумага офсетная. Усл.пл. 1,0. Тираж 100 экз.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Шаваева, Шура Алиевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. МЕСТО ЗООНИМОВ В ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ КАРАЧАЕВО-БАЖАРСКОГО ЯЗЫКА.

1.1. Системно-семасиологический аспект зоонимов.

1.2. Социолингвистическая таксономия зоонимов карачаево-балкарского языка.

Выводы по первой главе.

ГЛАВА И. НОМИНАТИВНЫЕ СТРАТЕГИИ В КАРАЧАЕВО-БАЛКАРСКОЙ ЗООНИМИИ.

2.1. Основные принципы и способы номинации животных.

2.2. Структурные особенности и способы образования зоонимов.

Выводы по второй главе.

ГЛАВА III. РОЛЬ ЗООНИМОВ В СОЗДАНИИ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА.

3.1. Общие замечания.

3.2. Роль фразеологизмов с анималистическим компонентом в создании языковой картины мира.

3.3. Роль зоонимической метафоры в создании языковой картины мира

Выводы по третьей главе.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Шаваева, Шура Алиевна

Систематическое изучение карачаево-балкарской лексики началось лишь в 70-е гг. ХХ-го столетия. В последние десятилетия карачаево-балкарское языкознание обогатилось значительным количеством работ научно-теоретического и учебно-методического характера, в которых рассмотрены не только общие вопросы лексикологии, но и решены многие частные проблемы. Они были направлены на анализ различных категориальных лексико-семантических отношений, систематизацию и лингвистическую интерпретацию отраслевых терминов, классификацию их с точки зрения происхождения, функционально-стилистическую дифференциацию слов и т.п. Однако все еще остается много нерешенных проблем, связанных с лексико-семантической системой карачаево-балкарского языка. В этом плане не является исключением и зоонимическая лексика, отражающая животный мир, которой еще не уделено должного внимания.

В имеющихся работах по лексикологии карачаево-балкарского языка отсутствует системное представление о зоонимах. Они не рассмотрены в контексте достижений современной лексической семантики. В силу этого возникает необходимость анализа зоонимической лексики с учетом полевого подхода, объединив зоонимы в самостоятельную лексико-семантическую группу, что позволяет выявить и описать семантическое варьирование зоонимов, их семантические и формально-семантические оппозиции. Рассматриваемый пласт лексики не подвергнут четкой систематизации с точки зрения происхождения, не выявлены до конца ее динамические характеристики, а также специфика функционирования в так называемом «социальном пространстве».

Зоонимы входят в состав многих фразеологизмов, в которых закодирована материальная и духовная культура, традиции и верования, фантазия и история карачаевского и балкарского этносов. Обращение к подобного рода языковым единицам дает возможность обогатить представления так называемой «фразеологической картине мира», что актуально для современной когнитивной лингвистики.

Цель и задачи исследования. В настоящей диссертации ставится цель — дать полиаспектное описание лексики, отражающей животный мир в карачаево-балкарском языке.

1) дать системно-семасиологическую характеристику лексики, отражающей животный мир;

2) провести социолингвистическую систематизацию зоонимической лексики;

3) выявить и описать структурные особенности, а также основные способы образования зоонимов;

4) описать основные принципы и способы номинации объектов животного мира;

Б.А.Серебренникова, А.А.Уфимцевой и др.; тюркологов: Ф.А.Ганиева, Ж.М.Гузеева, А.В.Дыбо, Э.Ф.Ишбердина, К.М.Мусаева, Э.В.Севортяпа, Э.Р.Тенишева, З.Г.Ураксина, М.З.Улакова, А.М.Щербака, А.А.Юлдашева и др.

В работе на основе выработанных в отечественной лингвистике принципов выявлены и описаны основные способы номинации объектов мира животных, а также словообразовательные модели зоонимов. При этом раскрыта роль системы номинаций в формировании карачаево-балкарской языковой картины мира. Это подкреплено также анализом фразеологизмов с анималистическим компонентом и метафорических переносов в русле когнитивного направления в лингвистике, что дает возможность описать не только микромир, но и макромир языка. Такой комплексный подход позволяет детально отразить природу и других лексико-семантических групп слов.

Теоретическая и практическая значимость исследования обусловливается важностью рассматриваемого спектра проблем для методологических, практических аспектов лексико-семантической системы карачаево-балкарского языка в целом и фразеологии, в частности. Материалы и теоретические положения, наличествующие в диссертационном исследовании, представляют интерес в плане сравнительного изучения лексики тюркских языков. При этом возможно выявление многих универсальных черт зоонимов, функционирующих в том или ином родственном языке, а также их специфики. Работа также будет способствовать усовершенствованию зоонимической терминосистемы карачаево-балкарского языка.

Результаты исследования могут найти применение при теоретическом описании лексики карачаево-балкарского и других родственных языков, при составлении программ, написании учебников и учебно-методических пособий, в учебном процессе, в лексикографической практике.

Кроме того, лексика, отражающая животный мир, может заинтересовать и специалистов в области других наук: историков, этнографов, зоологов, культурологов и др., поскольку в ней, с одной стороны, закодировано мировосприятие карачаевцев и балкарцев, отражаются их сознание и история, с другой - ощущается стремление приблизиться к научной картине мира.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Лексика, отражающая животный мир в карачаево-балкарском языке, на основе общей категориально-лексической классемы объединяется в лексическое поле парадигматического типа - лексико-семантическую группу, характеризующуюся иерархичностью, внутри которой наличествуют подпарадигмы, связаные с категориальными лексико-семантическими отношениями, а также формально-семантическими оппозициями слов.

3. Зоонимы карачаево-балкарского языка по своей структуре подразделяются на синтетические и аналитические. Первые дифференцируются на корневые и производные, образовавшиеся путем аффиксации, благодаря производным, непроизводным и невычленяемым суффиксам. В количественном отношении превалируют номинации животных, образованные путем словосложения, которые позволяют выявить большое число признаков членения мира животных. Словообразование и система номинаций, коррелируя друг с другом, отражают познавательную и таксономическую деятельность носителей языка, способствуют формированию языковой картины мира, облигаторным элементом которой следует признать и их представления о животном мире.

4. Посредством метафоризации и косвенных номинаций животных в карачаево-балкарском языке отражается видение мира, отмеченное как универсальностью, так и идиоэтничностыо. На специфичность осмысления и концептуализации окружающей действительности в большей степени указывает фразеологический фонд языка. В этом отношении значительная роль отводится и фразеологизмам с анималистическим компонентом.

Методы исследования обусловлены намеченными подходами к описанию микросистемы зоонимов - системоцентрическим и антропоцентрическим. Исследование в основном проводится в синхронном описательном плане с привлечением следующих методов структурного языкознания: компонентный анализ, оппозитивный анализ, метод семантических полей.

Объектом исследования является лексико-семантическая группа зоонимов карачаево-балкарского языка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Зоонимическая лексика карачаево-балкарского языка"

Выводы по третьей главе

Изучение лексики, отражающей животный мир в карачаево-балкарском языке, целесообразно проводить с опорой не только на микромир, но и макромир языка. В этой связи целесообразно обращение к такому понятию, как языковая картина мира, которая отражает опыт социума, выработанный на протяжении его жизнедеятельности, что дает возможность выявить универсальное и идиоэтническое в локальной картине мира, сопряженной с животным миром.

Данную проблему, на наш взгляд, представляется возможным решить при обращении к фразеологии и метафоре, которые в большей степени способствуют созданию языковой картины мира.

В исследованиях по карачаево-балкарскому языку значительное внимание уделено изучению фразеологизмов, в которых в основном дается их общая характеристика. Вместе с тем, имеет место скрупулезный анализ их стилистических функций, представлена также лексикографическая разработка и семантико-синтаксическая интерпретация конструкций, вбирающих в себя различного рода фразеологические единицы.

Обращение к фразеологизмам убеждает в том, что они теснейшим образом связаны с такими категориальными лексико-семантическими отношениями, как полисемия, омонимия, синонимия и антонимия. Все эти отношения при этом отмечены различными функционально-семантическими возможностями. То же самое можно сказать о фразеологизмах с анималистическим компонентом, рассматривая их соотнесенность с различными частями речи, благодаря чему они и подвергаются таксономии.

Одной из доминантных функций фразеологизма признается ее интерпретация как способа и источника сохранения, передачи информации и опыта, аккумулированного в сознании многих поколений людей на протяжении ряда столетий в процессе познания окружающей действительности и законсервированного в национальной культуре и традициях. В процессе познания происходит структурирование и моделирование различных объектов и понятий окружающего мира, в результате чего и возникает «фразеологическая картина мира». Это возможно благодаря перцепциям, т.е. чувственному восприятию человеком действительности, одним из важных элементов которой является животный мир.

Несмотря на то, что животный мир характеризуется многообразием, в каждой модели мира имеется ограниченное количество животных, которые концентрируют в себе доминирующие функции и атрибуты, базовые сюжеты и мотивы, способствующие формированию так называемой идиоэтнической картины мира. Можно говорить о том, что в целом в качестве ядерных конституентов, мотивирующих семантику фразеологизмов в карачаево-балкарском языке выступают около пятидесяти названий животных. Основную роль в использовании тех или иных зоонимов при формировании фразеологизмов как стереотипов играет частотность контактов животных и людей.

Фразеологические единицы, отражающие объективную действительность, имеют обычно единую универсальную структуру концептуализации внешнего и внутреннего мира человека, а также других семантических зон. Различие же проявляется в первую очередь в способах концептуализации опыта.

Метафора есть один из способов создания языковой картины мира, история представляет собой интерпретацию, зависящую от призмы, через которую и совершается мировосприятие. Роль такой призмы отводится метафоре, способной обеспечить рассмотрение вновь познаваемой посредством уже познанного.

В метафорический процесс вовлекаются различного рода денотаты, которые- связаны с рядом семантических сфер: предмет, животное, человек, абстракция. В концептуализации указанных сфер существенную роль играют зоонимы, а также фразеологизмы с их участием. В этом плане особый интерес вызывает функциональный аспект метафоры, в частности, ее использование в языковой системе как средство номинации.

Метафора, с одной стороны, ориентирована на предметный мир в целом (особенно на растительный), с другой - на мир человека. В структуре метафорических номинаций человека можно увидеть указание на способы и пути получения информации о мире и себе, а также то, что эти номинации тяготеют к характеризующим, или предметным, именам. При этом метафора зиждется на таких понятиях, как подобие, оценка и др., которые имеют непосредственное отношение к языковой картине мира.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Лексикология представляет собой относительно молодой раздел языкознания. В настоящее время она занимает важное место в системе лингвистических дисциплин и является одной из бурно развивающихся отраслей современной науки о языке. Становление карачаево-балкарской лексикологии можно отнести ко второй половине ХХ-го столетия. В последние десятилетия появилось значительное количество монографических исследований, в которых рассматриваются общие и частные вопросы лексико-семантической системы языка. Однако до сих пор в лексикологии карачаево-балкарского языка пока еще остается много нерешенных вопросов, что имеет непосредственное отношение и к лексике, отражающей животный мир, в силу этого в данной работе нами предпринят полиаспектный анализ лексических единиц, обозначающих объекты животного мира.

Таксономия словарного состава любого языка предполагает облигаторный учет того, что основные принципы и методы описания лексики как системы определились в русле теории семантического роля. Лексическим полем парадигматического типа признается и такое объединение слов, как лексико-семантическая группа. В подобную группу целесообразно объединить и лексику, отражающую животный мир, поскольку для всех номинаций животных присуща категориально-лексическая архисема (классема), которая способствует организации лексико-семантической группы и релевантна для всей лексической системы в целом. Кроме того, внутри лексико-семантической группы выделяются подпарадигмы, что имеет важное значение при систематизации зоонимов, поскольку мир животных отмечен иерархичностью.

В составе лексико-семантической группы функционируют парадигмы, сопряженные с такими явлениями, как синонимия, омонимия, полисемия, неология и др. Все эти явления охватывают рассматриваемый пласт лексики.

Слова, обозначающие животных, противопоставляются друг другу по линии однозначности/многозначности. Конечно, большинство зоонимов характеризуются моиосемичностью. Однако для ряда названий животных присуща полисемичность. Фактологический материал карачаево-балкарского языка позволяет говорить о том, что зоонимы имеют те же основные типы значений, что и другие лексемы: прямое и непрямое, непроизводное и производное, свободное и несвободное, которые базируются на различных видах языковой мотивированности. На репрезентации указанных типов значений специализируется ограниченный круг зоонимов. С полисемичностью номинаций животных связано и такое лексико-семантическое отношение, как омонимия, которая характеризуется среди них отмечена незначительными функционально-семантическими возможностями.

В карачаево-балкарском языке обнаружено значительное количество зоонимов, которым свойственна синонимия - лексико-семантическое категориальное отношение тождественных или же близких по содержанию значений, репрезентирующихся формально различающимися лексемами, реализующими в тексте семантические функции замещения и уточнения, а также стилистические функции. Наличие синонимичных зоонимов и их вариантов предопределяется, с одной стороны, внутрилингвистическими факторами, с другой - экстралингвистическими.

Слова, которые образуют в своей совокупности лексику любого языка, характеризуются определенной спецификой. Они отличаются друг от друга как по своему происхождению, так и по степени активности/пассивности, сфере употребления и т.д. Это сопряжено с социолинвгистической таксономией лексического состава языка, что немаловажно и для зоонимов.

Известно, что тюркские языки вместе с монгольскими и тунгусо-маньчжурскими языками объединяются в одну алтайскую семью. Этим объясняется наличие в лексике карачаево-балкарского языка, как и в словарном составе других тюркских языков, значительного количества лексем, имеющих соответствия в монгольских и тунгусо-маньчжурских языках, в том числе и зоонимов, относящихся к устойчивому разряду лексики. Указанное свидетельствует о том, что карачаево-балкарский язык имеет глубокие и древние связи с другими тюркскими, монгольскими и тунгусо-маньчжурскими языками. Однако лексическая связь его с другими тюркскими и монгольскими языками гораздо обширнее, чем с тунгусо-маньчжурскими. Об этом говорит тот факт, что ядро лексико-семантической группы зоонимов в карачаево-балкарском языке составляют те номинации животных, которые в них наличествуют. Правда следует учесть при этом фонетические различия, а также семантические сдвиги во многих зоонимах. Однако имеется и целый пласт номинаций животных, которые выработаны карачаевцами и балкарцами в их трудовой и жизненной практике на протяжении многих столетий.

Отдельно взятый язык не может функционировать изолированно от других языков. Карачаево-балкарский язык в своем развитии находился во взаимодействии со многими языками, что было обусловлено как территориальным соседством, так и культурно-экономической связью карачаевцев и балкарцев с целым рядом народов. В современном карачаево-балкарском языке наличествуют заимствования из русского, арабского, персидского, осетинского, кабардино-черкесского и других языков. Многие из этих заимствований до такой степени освоены карачаево-балкарским языком, что очень часто бывает трудно отличить их от исконных лексем. Отмеченное присуще для целого ряда зоонимов, но их меньше чем слов, относящихся к другим лексико-семантическим группам.

Как правило, язык представляет собой динамическую систему, для которой способность к развитию есть естественный способ ее социального существования. О его развитии говорит как процесс архаизации, так и обновление словарного состава языка.

Зоонимы карачаево-балкарского языка, насколько можно судить по имеющимся лексикографическим и другим источникам, архаизации подвергались в меньшей степени, чем другие пласты лексики. Этого не скажешь относительно процесса неологизации. На сегодняшний день в карачаево-балкарском языке благодаря внешним факторам, а также внутрилингвистическим причинам появилась масса слов, которые обозначают животных. Интересен тот факт, что в языке новообразвоаний гораздо больше, чем вхождений готовых языковых единиц. Это предопределяется стремлением носителей языка обогатить язык за счет его собственных средств, т.е. влиянием языковой личности.

С точки зрения употребительности в так называемом «социальном пространстве» зоонимы подразделяются на несколько групп, среди которых следует особо отметить термины, к ним в определенной степени примыкают и профессионализмы. Подобного рода лексемы в карачаево-балкарском языке составляют наиболее регулируемую часть его словарного состава, в некотором смысле и наиболее искусственную, сознательно создаваемую и предусматривающую регламентации.

Особого внимания заслуживают также диалектизмы и регионализмы, которые подвергаются систематизации с учетом такого критерия, как общеупотребительность - ограниченная употребительность. Именно диалектизмы и регионализмы помогают пролить свет на взаимоотношения тюркских языков между собой и с неродственными языками. Такого рода лексемы различаются фонетически и лексико-семантически.

Словообразование тесно коррелирует практически со всеми уровнями языка. О его связи с лексикой говорит тот факт, что дериватология орентируется на создание слов и обслуживает процесс номинации, репрезентируя языковыми средствами различные объекты окружающей действительности. Небезынтересна также роль словообразования в формировании языковой картины мира, поскольку оно дает возможность эксплицировать способы оценки внеязыковой действительности и позволяет выявить определенную систему ценностей в этой экстралинвгистичсекой действительности, составляющие которой словообразовательно маркируются, в том числе и зоонимы.

Названия животных по структуре подразделяются на синтетические и аналитические. Номинации синтетического характера подвергаются дальнейшей дифференциации: корневые (непроизводные) и производные аффиксальные). Наиболее древним являются те названия животных, которые не подвергаются (трудно подвергаются) морфемному членению. Их в языке меньше. При рассмотрении аффиксального словообразования учитывались продуктивные (-лыкъ / -лик, -ча, -чыкь / -чик, -хыч / -гъуч, -укъ, -ма, -ман), непродуктивные (-гъа / -ге, -ан, -а, -дакъ / -такъ, -на, -чюн /-чин, -син, -гъай, -гъач) и невычленяемые (-гъыр, -ар, -чан, -лан, -дуз, -сукъ, -пы /-пи) аффиксы. Благодаря им карачаево-балкарский язык в разные периоды своего существования пополнился значительным количеством зоонимов.

В карачаево-балкарском языке в большей степени представлены зоонимы, которые образовались путем словосложения. Такой вид словообразования позволяет выявить большее число признаков членения окружающего мира, в частности, подвергнуть номинации практически все многообразие животных. В силу этого роль в образвоании языковой картины мира возрастает. Наименования животных, образованных путем словосложения, относятся к номинациям аналитического типа и имеют три основные разновидности: парные, собственно-сложные и составные наименования. Каждый из них характеризуется специфическими моделями образования.

В рамках данного исследования особый интерес вызывают основные принципы и способы номинации животных. При номинации объектов окружающей действительности язык обобщает и дифференцирует их свойства, хранит и передает опыт социума, отражающийся в семантике и наименованиях языковых единиц.

Теория номинации имеет непосредственное отношение к именам естественных классов, в частности, к лексико-семантической группе зоонимов, которые характеризуются идентифицирующим значением, отмеченным тремя ступенями формирования, соответсвующими трем этапам познания: их вычленению, отождествлению и таксономии.

Ономасиологический подход обусловливает анализ выбора способа обозначения животных. Карачаево-балкарский язык обладает определенным набором номинативных средств для их обозначения: образование новых слов, переосмысление существующих слов, словосочетания, заимствования и др. Эта система номинаций есть результат познавательной и таксономической деятельности носителей языка. Благодаря тем или иным номинациям в языке появляются новые слова, что обусловлено такими факторами, как опыт, лингвистическая техника, человеческая психология и роль отдельной личности, роль общества, влияние внешних условий, взаимоотношение языка и мышления с окружающей действительностью.

В обогащении лексики, отражающей животный мир, существенная роль отводится прямой и косвенной номинации. Исходя из этого, в работе выделены и описаны двадцать способов номинации животных, к которым относятся следующие: номинации по полу, возрасту, звукоподражательному принципу, окраске и масти, размеру, питанию, ареалу распространения, особенностям строения тела, поведению и др.

Современная парадигма лингвистической науки предполагает обращение и к такому понятию, как когнитивизм, который интерпретируется ведущими языковедами как междисциплинарная наука, отражающая не только микромир, но и макромир языка. При этом особое внимание уделяется языковой картине мира, которая отражает опыт социума, выработанный на протяжении его жизнедеятельности. Языку присуще не толко отражение окружающей действительности. Он сам активно участвует в его организации.

В карачаево-балкарском языке имеется значительное количество фразеологизмов, в состав которых в качестве облигаторных входят и зоонимы. Подобного рода фразеологизмы сопряжены с такими категориальными лексико-семантическими отношениями, как полисемия, омонимия, синонимия и антонимия. Они характеризуются также многообразием грамматических форм и широким спектром значений.

Особо следует отметить когнитивный аспект фразеологизмов, что поддерживается на данном этапе развития языкознания многими исследователями. Когнитивность отражает процесс восприятия и осмысления действительности, а также связана с формированием концептуальной (понятийной) картины мира. В этом процессе нашли свою нишу и фразеологичсекие единицы, поскольку фразеология любого языка представляет собой важнейшее лингвистическое наследие и в ней отражается видение мира, национальная материальная и духовная культура, обычаи и верования, фантазия и история говорящего на нем этноса. С другой стороны, устойчивые стереотипичные дескрипции представляют собой структуры, которые отображают различные этапы состояния и генезиса каждого языка.

Доминантную функцию фразеологизма можно интерпретировать как способ и источник сохранения, передачи информации и опыта, аккумулированного в сознании многих поколений людей на протяжении тысячелетий в процессе познания окружающей действительности и законсервированного в национальной культуре и традициях. В указанном процессе происходит структурирование и моделирование различных объектов и понятий окружающего мира, в результате чего и возникает «фразеологическая картина мира», что возможно благодаря чувственному и рациональному восприятию человеком действительности, одним из релевантных составляющих которой является и мир животных. Следствием тому является появление образов, лежащих в основе фразеологизмов-идиом и связанных значений слов.

Лексика, отражающая животный мир в карачаево-балкарском языке, входит в состав фразеологизмов и выступает в качестве мотивирующего конституента семантики этих фразеологизмов. Данный пласт лексики спосбствует образованию определенных рядов языковой модели мира, которые, с одной стороны, могут выступать в качестве универсалий в силу единства объективной действительности и близости человеческого мышления, с другой - идиоэтничны, так как конкретные природные условия налагают некоторые ограничения на ареал распространения того или иного животного. В результате человек соприкасается с определенным животным миром, в окружении которого и формируется языковая картина мира.

Животный мир характеризуется чрезвычайным многообразием, но, несмотря на это, в каждой модели мира имеется ограниченное количество животных, концентрирующих в себе доминирующие функции и атрибуты, базовые сюжеты и мотивы, благодаря которым формируется так называемая идеоэтническая языковая картина мира. В качестве ядерных конституентов, мотивирующих семантику фразеологизмов, в карачаево-балкарском языке выступают около пятидесяти названий животных. Основную роль в использовании тех или иных зоонимов при формирвоании фразеологизмов как стереотипов играет частотность контактов животных и людей.

Анализ фактологического материала карачаево-балкарского языка позволяет представить достаточно широкий спектр концептуализации внешнего и внутреннего мира человека с помщью фразеологизмов, содержащих в своем составе анималистический компонент: внешний вид кого-, чего-либо, состояние, интеллект, оценка, отношение, время, пространство, обычаи и верования и т.п.

Значительна в формировании языковой картины мира и роль зоонимической метафоры. При этом релевантным следует признать антропоцентризм. Антропоцентрический механизм создания так называемой наивной картины мира предполагает аналогию между физически воспринимаемым материальным миром и необозреваемым миром абстрактных понятий, т.е. явления природы или абстракции мыслятся как живые существа, которым присущ антропоморфизм.

Роль метафоры в системе языка трудно переоценить, поскольку именно она является одним из весьма продуктивных способов смыслопроизводства на всех значимых уровнях языковой структуры. Многие номинации животных содержат в своей семной структуре потенциальные семы, актуализация которых и способствует появлению метафор с различным смысловым содержанием. Об этом свидетельствуют такие семы, как хитрость, алчность, стройность, спокойствие, косолапость и др., которые характеризуют лицо по аналогии с тем или иным животным. В целом концептуальное использовние в номинациях человека и других объектов окружающего мира наименований животных способствует характеризации лица, растений, других предметов с различных точек зрения. Этому в немалой степени способствуют метафорические переносы животное-человек, животное-растение и другие.

Список научной литературыШаваева, Шура Алиевна, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Абаев В.И. Осетинский язык и фольклор. — М.-Л., 1949.-601 с.

2. Аганин Р.А. Повторы и однородные парные сочетания в современном турецком литературном языке. — М.: Изд-во восточной литературы, 1959. — 73 с.

3. Акбаев Ш.Х. Диалекты карачаево-балкарского языка в структурно-генетическом и ареальном освещении. Карачаевск: Изд-во КЧГПУ, 1999. -258 с.

4. Алиев У.Б. Синтаксис карачаево-балкарского языка. М.: Наука, 1972. -351 с.

5. Алиева Т.К. Вариантность слова и литературная норма (на материале современного карачаево-балкарского языка). Ставрополь: Ставропольское книжное изд-во, 2006. - 288 с.

6. Алеференко Н.Ф. Спорные проблемы семантики. М., 2005. 324 с.

7. Апажев М.Л. Проблемы кабардинской лексики. Нальчик: Эльбрус, 1992. -336 с.

8. Аппоев А.К. Этнографическая лексика карачаево-балкарского языка. — Нальчик: Изд-во КБНЦ РАН, 2004. 118 с.

9. Аппоев А.К. Этнографическая лексика карачаево-балкарского языка: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Нальчик, 2003. - 24 с.

10. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопросы языкознания. 1995. - № 1. - С. 37-67.

11. П.Апресян Ю.Д. Отечественная теоретическая семантика в конце XX столетия // Известия АН. Серия литературы и языка. 1999. - Т. 58. - № 4. -С. 39-53.

12. Арутюнова Н.Д. К проблеме функциональных типов лексического значения // Аспекты семантических исследований. М.: Наука, 1980. - С. 156-249.

13. Арутюнова Н.Д. Метафора // Языкознание. Большой энциклопедический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. - С. 296-297.

14. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М.: Наука, 1988.-341 с.

15. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Школа «Языки русской культуры», 1999. - I-XV. - 896 с.

16. Ахматов И.Х. Лексика карачаево-балкарского языка в сравнительном освещении. Конспект лекций. Нальчик, 1988. - 28 с.

17. Ахматова М.А. Однокоренные синонимы в карачаево-балкарском языке: Автореф. дис. . канд.филол.наук. Махачкала, 1997. -19 с.

18. Базарова Д.Х. История формирования и развития зоологической терминологии узбекского языка. — Ташкент: Фан, 1978. 224 с.

19. Башиева С.К. Вариантность в карачаево-балкарской фразеологии // Вопросы лексикологии и грамматики карачаево-балкарского языка. -Нальчик, 1993. С. 50-58.

20. Башиева С.К. Некоторые проблемы фразеологической стилистики карачаево-балкарского языка // Проблемы семантики и стилистики карачаево-балкарского языка. Нальчик, 1987. - С. 113-124.

21. Башиева С.К. Средства формирования стилистического компонента значения фразеологизмов. Нальчик, 1995. - 64 с.

22. Башиева С.К. Стилистический компонент фразеологического значения: Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Краснодар, 1996.-38 с.

23. Башийланы С.Къ. Жарашыуланы З.Къ. Малкъар тилни школ фразеология сёзлюгю. Нальчик: Эльбрус, 1994. - 316 б.

24. Белянская З.Ф. Устаревшая лексика современного русского языка: Дис. . канд. филол. наук.-Л., 1986.-231 с.

25. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.: Прогресс, 1974. - 474 с.

26. Бижева З.Х. Адыгская языковая картина мира. Нальчик: Эльбрус, 2000. -128 с.

27. Билич Г.Л., Крыжановский В.А. Биология. Полный курс. В 3-х томах. Том 3. Зоология. -М.: Оникс, 2007. 544 с.

28. Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные работы по общему языкознанию. Т.1. М.: Изд-во АН СССР, 1963.-384 с.

29. Бозиев А.Ю. Словообразование имен существительных, прилагательных и наречий в карачаево-балкарском языке. Нальчик: Кабардино-Балкарское книжное изд-во, 1965. - 88 с.

30. Бозиев Д.Х., Шаутаева Н.Н. Балкарские названия растений и животных. -Нальчик, 1999.-70 с.

31. Боташев М.О. Карачаево-балкарско-русский терминологический словарь объектов природы. — Кисловодск, 1998.

32. Будаев А.Ж. Арабо-персидские заимствования в карачаево-балкарском языке // Вестник КБНИИ. Вып. 7.-Нальчик, 1973. - С. 302-327.

33. Бятикова О.Н. Лексика рыболовства в татарском литературном языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Казань, 2003. - 26 с.

34. Васильев Л.М. Методы современной лингвистики. Уфа, 1997. - 182 с.

35. Васильев Л.М. Теория семантических полей // Вопросы языкзнания. — 1971. -№ 5.

36. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. — М.: Русские словари, 1996. -416 с.

37. Вендина Т.И. Лексический атлас русских народных говоров и лингвистическая гносеология // Вопросы языкознания. 1996. -№1. - С. 33-41.

38. Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М.: Высшая школа, 1972. - 614 с.

39. Гак В.Г. К проблеме общих семантических законов // Общее и романское языкознание. М.: Наука, 1972. - С. 144-157.

40. Гак В.Г. К типологии лингвистических номинаций // Языковая номинация: Общие вопросы. М., 1977. - С. 230-294.

41. Гак В.Г. К типологии лингвистических номинаций // Языковая номинация: Общие вопросы. М., 1977. - С. 230-294.

42. Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков. М.: Просвещение, 1989. - 288 с.

43. Гак В.Г. Языковые преобразования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1998. - 768 с.

44. Галаева JI.X. Фитонимическая лексика в ингушском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Нальчик, 2006. - 21 с.

45. Галиева Э.А. Экологическая лексика в современном татарском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Казань, 2005. - 23 с.

46. Ганиев Ф.А. Современный татарский литературный язык: суффиксальное и фонетическое словообразование. Казань: Изд-во «Дом печати», 2005. -360 с.

47. Ганиходжаева М. Прилагательные цвета узбекского языка в сравнительно-историческом аспекте: Дис. . канд. филол. наук. Ташкент, 1986. - 185 с.

48. Гарипова Н.Д. К лексико-семантической характеристике персидских заимствований в башкирском языке // Башкирская лексика: Тематический сборник. Уфа, 1966. - С. 25-34.

49. Гафарова Г.В., Кильдибекова Т.А. Когнитивные аспекты лексической системы языка. Уфа, 1998. - 180 с.

50. Гафарова Г.В., Кильдибекова Т.А. Теоретические основы и принципы составления функционально-когнитивного словаря. — Уфа: РИО БашГУ, 2003.-302 с.

51. Гацалова Л.Б. Неология как наука в общей парадигме современного языкознания (на материале русского и осетинского языков): Автореф. дис. . д-ра филол. наук. Нальчик, 2005. - 43 с.

52. Геляева А.И. Человек в языковой картине мира. Нальчик: Изд-во КБГУ, 2002.- 177 с.

53. Голуб И.Б. Стилистика русского языка. М.: Рольф, 2001. - 448 с.

54. Грамматика карачаево-балкарского языка. Нальчик: Эльбрус, 1976. -571 с.

55. Гузеев Ж.М. Проблематика словника толковых словарей тюркских языков. Нальчик: Эльбрус, 1984. - 158 с.

56. Гузеев Ж.М. Проблемы полисемии и омонимии в карачаево-балкарском языке. Нальчик: КБГУ, 2007. - 91 с.

57. Гузеланы Ж.М. Бусагъатдагъы къарачай-малкъар литература тил. 1-чи иесеги. Нальчик: Эльбрус, 1998. - 304 б.

58. Гузеланы Ж.М. Бусагъатдагъы къарачай-малкъар литераутра тил. 2-чи кесеги. Морфемика, Морфонология, сёз къурау. -Карачаевск: КЧГУ, 2006. -94 б.

59. Гулиев Х.О. Неологизмы в карачаево-балкарском языке. Нальчик, 1990. -53 с.

60. Гумбольдт фон В. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. -451 с.

61. Даниленко В.П. Русская терминология: Опыт лингвистического описания. -М., 1977.

62. Джабоев Ю.Х. Роль русского языка в обогащении карачаево-балкарской лексики в советский период // Теоретические проблемы • карачаево-балкарского языка. Вып. 1. - Нальчик, 1979. - С. 109-118.

63. Джуртубаев М.Ч. Древние верования балкарцев и карачаевцев. Нальчик: Эльбрус, 1991.-256 с.

64. Джуртубаев Х.Ч. Лексический состав и семантические типы карачаево-балкарских антропонимов: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Нальчик, 2004. - 22 с.

65. Джуртубаев Х.Ч. Лексический состав и структурно-грамматические типы карачаево-балкарских антропонимов. Нальчик: Изд-во КБГУ, 2004. -34 с.

66. Дмитриев Н.К. Грамматика башкирского языка. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1948.-276 с.

67. Добровольский Д.О. Национально-культурная специфика во фразеологии (I) // Вопросы языкознания. 1997. - № 6. - С. 37-48.

68. Добродомов И.Г. Калька // Русский язык. Энциклопедия. М.: Большая Российская энциклопедия; Дрофа, 1998. - С. 175-176.

69. Древнетюркский словарь. Л.: Наука, 1969.

70. Дыбо А.В. Семантические реконструкции в алтайской этимологии. Соматические термины (плечевой пояс). М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 389 с.

71. Жабелова Л.Ж. Сложные имена существительные в современном карачаево-балкарском языке. Нальчик: Эльбрус, 1986. - 112 с.

72. Жабоев М.Т. Имя числительное // Грамматика карачаево-балкарского языка.-Нальчик: Эльбрус, 1976.-С. 163-173.

73. Жаппуев А.А. Термины земледелия в карачаево-балкарском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -М., 1974. 30 с.

74. Жарашуева З.К. Вопросы фразеологии современного карачаево-балкарского языка: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Баку, 1973.

75. Жарашуева З.К. Материалы по карачаево-балкарской фразеологии. -Нальчик, 1968.

76. Жарашыуланы З.Къ. Жаныуарла дуниясы. Нальчик: Эльбрус, 2005. -184 с.

77. Жарашыуланы З.Къ. Къарачай-малкъар тилни фразеология сёзлюгю. -Нальчик: Полиграфсервис и Т, 2001. 475 б.

78. Закиев М.З. Татарская грамматика. Т.Ш. Синтаксис. Казань, 1995. -576 с.

79. Ишбердин Э.Ф. Историческое развитие лексики башкирского языка. М.: Наука, 1986.- 152 с.

80. Ишбердин Э.Ф. Названия животных и птиц в башкирских говорах: Автореф. дис. .канд.филол.наук. Уфа, 1970. - 24 с.

81. Кадыров Р.С. Дербентский диалект азербайджанского языка в сравнительно-историческом освещении. Фонетика. Лексика. Махачкала: ДГПУ, 2000.- 182 с.

82. Камболов Т.Т. Очерк истории осетинского языка. Владикавказ: Ир, 2006. -463 с.

83. Каракаев Ю.И. Лексика пассивного употребления в ногайском языке. -Карачаевск: Изд-во КЧГУ, 2006. 156 с.

84. Каракаев Ю.И. Устаревшая лексика ногайского языка: Автореф. дис. . канд.филол.наук. Казань, 1999. - 21 с.

85. Караулов В.Н. Русский язык и языковая личность. М.: Наука, 1987. -261 с.

86. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. — М.: Наука, 1976. 355 с.

87. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 2004. 389 с.

88. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М., 2004. — 389 с.

89. Карачаево-балкарский фольклор в дореволюционных записях и публикациях. Нальчик: Эльбрус, 1983.

90. Карачаево-балкарско-русский словарь. — М.: Русский язык, 1989. 832 с.

91. Кедайтене Е.И. Термины, номенклатурные наименования и профессионализмы // Современный русский язык: Фонетика. Лексикология. Словообразование. Морфология. Синтаксис. СПб.: Изд-во «Лаль», 1999. - С. 268-274.

92. Кетенчиев М.Б. Структура и семантика именных предложений в карачаево-балкарском языке. Нальчик: Книга, 2000. - 145 с.

93. Кибрик А.А. Когнитивное исследование по дискурсу // Вопросы языкознания. 1994. - № 5. - С. 126-139.

94. Кильдибекова Т.А. и др. Функциональное словообразование русского языка.-Уфа, 1998.- 116 с.

95. Кильдибекова Т.А., Гафарова Г.В. Функционально-когнитивный словарь русского языка (сфера двигаться). Уфа, 1998. - 122 с.

96. Колшанский Г.В. Лингво-гносеологические основы языковой номинации // Языковая номинация: Общие вопросы. М., 1977. - С. 99-146.

97. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. М.: Наука, 1990.-108 с.

98. Комлев Н.Г. Слово, денотация и картина мира // Вопросы философии. -1981. -№ 11.-С. 25-37.

99. Комлев Н.Г. Словарь иностранных слов. М.: ЭКСМО - Пресс, 1999. -672 с.

100. Кононов А.Н. Грамматика современного узбекского литературного языка. -М.-Л.: Изд-ва АН СССР, 1960. 446 с.

101. Красная книга Кабардино-Балкарской Республики. Нальчик: Эль-Фа, 2000.-308 с.

102. Кубрякова Е.С. Начальные этапы становления когнитивизма: лингвистика психология - когнитивная наука // Вопросы языкознания. — 1994.-№ 4.-С. 34-46.

103. Кубрякова Е.С. Части речи с когнитивной точки зрения. М., 1997. -330 с.

104. Кузнецова Э.В. Лексикология русского языка. М.: Высшая школа, 1989.-216 с.

105. Къарачай-малкъар тилни ангылатма сёзлюгю. Ючтомлукъ / А-Ж. — Нальчик: Эль-Фа, 1996. 1016 б.

106. Къарачай-малкъар тилни ангылатма сёзлюгю. Ючтомлукъ / 3-Р. -Нальчик: Эль-Фа, 2002. 1168 б.

107. Къарачай-малкъар тилни ангылатма сёзлюгю. Ючтомлукъ / С-Я. -Нальчик: Эль-Фа, 2005. 1157 б.

108. Къарачай-малкъар фольклор. Нальчик: Эль-Фа, 1996. - 592 б.

109. Къудайланы М. Къанатлыланы орус, къарачай-малкъар, бирси тюрк тилледе жюрюген атлары // Минги Тау. 2002. - № 4. - 188-204 б.

110. ПО.Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. М., 2004. -252-с.

111. Ш.Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. - С.387-415.

112. Лангаккер Р.У. Когнитивная грамматика. М., 1992. - 56с.

113. Максютова Н.Х. Терминология коневодства у башкир // Вопросы лексикологии и лексикографии башкирского языка. —Уфа, 1983. — С.18-26.

114. Н.Малкондуев Х.Х. Древняя песенная культура балкарцев и карачаевцев. — Нальчик: Эльбрус, 1990. 152с.

115. Малкондуев Х.Х. Этническая культура балкарцев и карачаевцев. -Нальчик : Эльбрус, 2001. 176 с.

116. Пб.Малкъар тилни орфография эм пунктуация жорукълары. Нальчик: Нарт, 1991.-2216.

117. Маремшаова И.И. Основы этнического сознания карачаево-балкарского народа. Минск: Технопринт, 2000. - 163 с.

118. Махиева Л.Х. Лингвистическая терминология карачаево-балкарского языка. Нальчик: Изд-во КБНД РАН, 2007. - 148 с.

119. Махиева Л.Х. Формирование и развитие лингвистической терминологии карачаево-балкарского языка: Автореф. дис. . канд. филол. наук. -Нальчик, 2003.-23 с.

120. Меметов A.M. Источники формирования лексики крымско-татарского языка. Ташкент: Фан, 1988. - 112 с.

121. Метафора в языке и тексте. -М.: Наука, 1988. 176 с.

122. Мизиев К.А. Об арабских заимствованиях в карачаево-балкарском языке // Исследования по карачаево-балкарскому языку. Вып. 1. - Нальчик, 1977.-С. 100-105.

123. Мокиенко В.М. Славянская фразеология. М.: Высшая школа, 1980. -207 с.

124. Мусаев К.М. Грамматика караимского языка: Фонетика и морфология. -М.: Наука, 1964.-344 с.

125. Мусаев К.М. Лексикология тюркских языков. М.: Наука, 1984. - 228 с.

126. Мусукаев А.И. К истокам фамилий. Нальчик: Эльбрус, 1992.

127. Мусукаев Б.Х. Балкарско-кабардинские языковые связи. Нальчик: Эльбрус, 1984.- 128 с.

128. Мусукаев Б.Х. Очерки балкарской ономастики. Нальчик: Изд-во КБНЦ РАН, 2007.-171 с.

129. Новиков Н.А. Семантика русского языка. М.: Высшая школа, 1982. -272 с.

130. Падучева Е.В. Динамические модели в семантике лексики. М., 2004. — 607 с.

131. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. -С. 8-69.

132. Проблема общности алтайских языков. Л.: Наука, 1971. - 404 с.

133. Пятакова О.Н. Лексика рыболовства в татарском литературном языке: Автореф.дис. . канд.филол.наук. — Казань, 2003. 26 с.

134. Рамстедт Г.И. Введение в алтайское языкознание. М., 1957. - 255 с.

135. Розен Е.В. Немецкая лексика: история и современность. М.: Высшая школа, 1991. - 96 с.

136. Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. М.: Просвещение, 1985. - 399 с.

137. Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира. М.: Наука, 1988.-216 с.

138. Рузин И.Г. Когнитивные стратегии именования: модусы перцепции (зрение, слух, осязание, обоняние, вкус) и их выражение в языке // Вопросы языкознания. 1994. - № 6. - С. 79-100.

139. Русско-карачаево-балкарский словарь. М.: Советская энциклопедия, 1965.-744 с.

140. Русский семантический словарь. Толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений. Том 1. / РАН. Ин-т рус. яз.; Под общей ред. Н.Ю. Шведовой. М.: Азбуковник, 1998. - 807 с.

141. Салахова P.P. Омонимические суффиксы татарского языка: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Казань, 2004. - 24 с.

142. Сафина Э.И. Названия птиц в татарском языке и их лексикографирование: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Казань, 2005. -27 с.

143. Севортян Э.В. Аффиксы именного словообразования в азербайджанском языке. М.: Наука, 1966. - 437 с.

144. Севортян Э.В. К соотношению грамматики и лексики в тюркских языках // Вопросы теории и истории языка в свете трудов И.В.Сталина по языкознанию. -М.: 1952.-С. 106-167.

145. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских языков (общетюркские и межтюркские основы на гласные). М.: Наука, 1974. -767 с.

146. Семантика и категоризация. М.: Наука, 1991. - 168 с.

147. Семенюк Н.Н. Некоторые вопросы изучения вариантности // Вопросы языкознания. 1965. - № 1. - С. 48-55.

148. Серебренников Б.А. Номинация и проблема выбора // Языковая номинация: Общие вопросы. -М., 1977.-С. 147-186.

149. Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление. — М.: Наука, 1988. 242с.

150. Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка. СПб.: Наука, 1993. - 151 с.

151. Слесарева И.П. Проблемы описания и преподавания русской лексики. -М.: Русский язык, 1990. 176 с.

152. Современный русский язык. М.: Азбуковник, 1997. - 928 с.

153. Современный русский язык: Учебник: Фонетика. Лексикология. Словообразование. Морфология. Синтаксис. СПб.: Изд-во «Лань», 1999. - 864 с.

154. Соттаев А.Х. Имя существительное в карачаево-балкарском языке. -Нальчик: Эльбрус, 1968. 84 с.

155. Степин B.C. Теоретическое знание. М.: «Прогресс-Традиция», 2000. -744 с.

156. Сукаленко Н.И. Образно-стереотипная языковая картина мира как отражение эмпирического обыденного сознания: Дис. . д-ра филол. наук. -Харьков, 1991.-316 с.

157. Суфьянова Н.Ф. Проблемы многозначности в башкирском языке и ее лексикографическая разработка. Уфа: Гилем, 1998. - 102 с.

158. Суюнчев Х.И. Карачаево-балкарские и монгольские лексические параллели. Черкесск, 1977. - 174 с.

159. Татарская грамматика. T.I. - Казань, 1995. - 583 с.

160. Телия В.Н. Метафора как проявление принципа антропоцентризма в естественном языке // Язык и логическая теория. Сборник научных трудов. -М., 1987.-С. 186-192.

161. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. - 288 с.

162. Телия В.Н. Типы языковых значений. Связанное значение слова в языке. -М.: Наука, 1981.-269 с.

163. Темботов А.К. Млекопитающие Кабардино-Балкарской АССР. -Нальчик: Каб. Балк. книж. изд-во, 1960. ~ 196 с.

164. Темботов А.К., Шхашамишев Х.Х. Животный мир Кабардино-Балкарии. -Нальчик: Эльбрус, 1984. 192 с.

165. Текеев И.К. Фразеологический словарь карачаево-балкарского языка. -Черкесск, 1984.

166. Текуев М.М. Некоторые табу и эвфемизмы в карачаево-балкарском языке // Сборник научных работ молодых ученых КБГУ. Нальчик, 1979.

167. Тумашева Д.Г. Кенбатыш Себер татарларынын теле. Казан: Казан университеты нэшрияты, 1964.

168. Убийко В.И. Концептосфера внутреннего мира человека в русском языке: функционально-когнитивный словарь. Уфа, 1998. - 232 с.

169. Улаков М.З. О некоторых животноводческих терминах в карачаево-балкарском языке // Исследования по карачаево-балкарскому языку. -Вып.1.-Нальчик, 1977.-С. 124-128.

170. Улаков М.З. Проблемы лексической стилистики карачаево-балкарского языка. Нальчик: Эльбрус, 1994. - 116 с.

171. Улаков М.З. Стилистическая дифференциация лексики карачаево-балкарского языка (функциональный аспект) // Проблемы семантики и стилистики карачаево-балкарского языка. Нальчик, 1987. - С. 100-113.

172. Улаков М.З. Термины животноводства в карачаево-балкарском языке: Дис. канд. филол. наук. -М., 1983. 152 с.

173. Улаков М.З. Термины животноводства в карачаево-балкарском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Баку, 1983. - 22 с.

174. Ураксин З.Г. Фразеология башкирского языка. -М.: Наука, 1975. 192 с.

175. Уфимцева А.А. Роль лексики в познании человеком действительности и в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. - С. 108-140.

176. Уфимцева А. А. Семантика слова // Аспекты семантических исследований. -М.: Наука, 1980. С. 5-80.

177. Филин Ф.П. О лексико-семантических группах слов // Езиловерски изследования в чест на академик Стефан Младенов. София, 1967.

178. Фомина М.И. Современный русский язык. Лексикология. М.: Высшая школа, 1990.-415 с.

179. Хабичев М.А. Именное словообразование и формообразование в кумыкских языках. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы,1989.-218 с.

180. Хабичев М.А. Карачаево-балкарское именное словообразование: (опыт сравнительно-исторического изучения). Черкесск, 1971. - 302с.

181. Хаджилаев Х.-М.И. Очерки карачаево-балкарской лексикологии. -Черкесск, 1970,- 159 с.

182. Хайруллина Р.Х. Картина мира в русской фразеологии (в сопоставлении с башкирскими параллелями) М.: Прометей, 1996. - 147 с.

183. Хапаев Б.А., Айбазова С.Р. Русско-карачаево-балкарско-англо-немецко-латинский медицинский словарь. М.: РУССО, 2005. - 464 с.

184. Хизбуллина Д.Б. Лексика, отражающая растительный мир в башкирском и английском языках: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Уфа, 1999. -24 с.

185. Хуболов С.М. Предложения с моновалентными предикатами -фразеологическими единицами в карачаево-балкарском языке. Нальчик: Книга, 2002. - 147 с.

186. Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира. М.,1990. -203 с.

187. Черданцева Т.З. Идиоматика и культура (Постановка вопроса) // Вопросы языкознания. 1996. - №1. - С. 58-70.

188. Шагиров А.К. Заимствованная лексика абхазо-адыгейских языков. М.: Наука, 1989.- 191 с.

189. Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка. М.: Просвещение, 1964. — 316 с.

190. Шафиков С.Г. Языковые универсалии и проблемы лексической семантики. Уфа, 1998. - 251 с.

191. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1973.

192. Шмелев Д.Н. Современный русский язык. Лексика. М.: Просвещение, 1977.-335 с.

193. Шмелев Д.Н. Проблема семантического анализа лексики. М., 2006. — 278 с.

194. Шрамм А.Н. Очерки по семантике качественных прилагательных (на материале современного русского языка). Л.: Изд-во Ленинградского унта, 1979.- 136 с.

195. Жуков В.П. Русская фразеология. М.: Высшая школа, 1986. - 310 с.

196. Шхашамишев Х.Х., Болов А.П. Животный мир Кабардино-Балкарии. — Нальчик: Эльбрус, 1987. 106 с.

197. Щербак A.M. Названия домашних и диких животных // Историческое развитие лексики тюркских языков. М.: Изд-во АН СССР, 1961. - С. 82.

198. Щербак A.M. Об алтайской гипотезе в языкознании // Вопросы языкознания. 1959. - № 6.

199. Щур Г.С. Теория поля в лингвистике. -М., 1974.

200. Юлдашев А.А. Принципы составления тюркско-русских словарей. М.: Наука, 1972.- 416 с.

201. Языковая номинация: Общие вопросы. М., 1977а. - 358 с.

202. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира // Вопросы языкознания. 1994. - № 5. - С. 73-89.