автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.04
диссертация на тему: Актуализация речевого субъекта в политическом дискурсе

Полный текст автореферата диссертации по теме "Актуализация речевого субъекта в политическом дискурсе"

На правах рукописи УДК: 803.0-56

Изюров Андрей Михайлович

АКТУАЛИЗАЦИЯ РЕЧЕВОГО СУБЪЕКТА

В ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ (на материале современного немецкого языка)

10.02.04 - германские языки

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2006

Работа выполнена на кафедре германской филологии государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования Российского государственного педагогического университета имени

А.И. Герцена

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Гончарова Евгения Александровна

доктор филологических наук, профессор Чернявская Валерия Евгеньевна

кандидат филологических наук, доцент Елизарова Людмила Вячеславовна

Ведущая организация:

Смоленский государственный университет, г. Смоленск

Защита состоится «^>> 2006 г. в на заседании

Диссертационного Совета Д 212.199.0S по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук в Российском государственном педагогическом университете имени А.И. Герцена по адресу: 191186, Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, д. 48, корп. 14, ауд. 314.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета имени А. И. Герцена

Автореферат разослан « ^» 2006 года

Ученый секретарь . //

диссертационного совета А.Г. Гурочкина

аооба S34A

ОСНОВНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемое диссертационное исследование посвящено изучению особенностей речевого поведения субъекта в современном немецком политическом дискурсе.

Речевой субъект в политическом дискурсе - это одна из специфических форм проявления языковой личности (точно так же, как специфично речевое поведение субъектов коммуникации в педагогическом, научном, военном и других дискурсах). Политика как нельзя лучше демонстрирует взаимосвязь языка, мышления и поведения, в том числе речевого, так как человек - это существо, живущее в гражданском обществе (Аристотель, «Политика») и способное к государственному знанию (Платон, «Государство»). При этом специфика ментально-речевой деятельности личности, выступающей в качестве субъекта политики, обусловлена прежде всего особым взаимодействием в условиях политического дискурса коллективного и индивидуального, которое оказывает влияние как на то, «что» говорит субъект речи, так и на то, «как» он выражает те или иные мысли, идеи, мнения и т.п.

Актуальность исследования обусловлена возрастанием удельного веса и роли политической коммуникации в современном обществе, недостаточной изученностью как общих коммуникативно-прагматических особенностей данного вида коммуникации, так и закономерностей речевого поведения в нём людей, действующих в роли политических субъектов, и состоит в изучении политического дискурса, с одной стороны, с точки зрения отражения в нём ценностной картины мира носителей немецкого языка, а с другой, в аспекте соотношения коллективного и индивидуального в речи политического субъекта и проявления в ней когниций и эмоций, характерных для участников политических процессов.

Актуальность работы продиктована также тем, что теория личности как в психологии, так и в лингвистике является в настоящее время одним из наиболее активно развивающихся научных направлений, а многие из её проблем находятся в стадии научного обсуждения. Налицо факт необходимости разработки теоретических основ и практических методик исследования коммуникативного поведения личности, выступающей как речевой субъект в рамках определённого дискурса (научного, педагогического, военного и др.), в нашем случае дискурса политического.

Объектом научного анализа в исследовании является современный немецкий политический дискурс, а предметом изучения - языковая личность, использующая язык как инструмент своей деятельности в политическом дискурсе. Несмотря на взрыв интереса лингвистики к проблемам дискурса, наблюдаемый в последние десятилетия, а также достаточно большое число исследований политического дискурса (Базылев, 1998; Баранов, 1990; Баранов, Караулов, 1991; Блакар, 1987; Карасик, 2000; Шейгал, 2000; Hacker, 1996 и др.), рассматриваемые в диссертации вопросы индивидуально и социально обусловленного речевого поведения субъектов политики специально не изучались.

РОС НАЦИОНАЛЫ* < БИБЛИОТЕКА ) СПе

__08 м

Теоретическую основу настоящей работы составили исследования с социо- и прагмалингвистическим анализом дискурса как текста, погружённого в ситуацию общения (Т А. ван Дейк, В В. Богданов, А.Г. Баранов, Т.Г. Винокур, Р. Водак, В.И. Карасик, M.JI. Макаров, Т.Г. Слышкин, Е.И. Шейгал, S. Jäger), а также труды, в которых описываются типологические характеристики дискурса (Е.М. Вольф, В.Н. Телия, Н.Д. Арутюнова, В.И. Карасик, Т.А. ван Дейк, У. Маас, Д. Буссе), и специальные исследования политического дискурса (В.Н. Базылев, А Г. Баранов, Ю Н. Караулов, P.M. Блакар, Р. Водак, В.И. Карасик, Е.А. Попова, Г Г. Хазагеров, В.И. Шаховский, Е.И. Шейгал, C.D. Elder, R.W. Cobb, K L. Hacker и др.). В ходе исследования использовались результаты научного анализа структуры, функций и лингвокультурной специфики политического дискурса, полученные Ю.А. Сорокиным, В.Н. Базылевым, В.И. Шаховским, Е.И. Шейгал, а также лингвистические исследования по теории личности Е.Ю. Артемьевой, Н.Д. Арутюновой, М.М. Бахтина, Г.И. Богина, Т.Г. Винокур, Е.А. Гончаровой, Ю.Н. Караулова, A.A. Пушкина, И.П. Сусова, С.А Сухих, Т.Н. Ушаковой и др., и исследования, включающие социолингвистические характеристики языковой личности, Ю Н. Караулова, Л .П. Крысина, М.П. Брандес, И.П. Сусова.

Цель исследования заключается в выявлении особенностей взаимодействия и взаимообусловленности психологических, социологических и языковых характеристик личности, которая действует в качестве речевого субъекта в условиях политической коммуникации, в установлении совокупностей лингвостилистических средств, участвующих в актуализации речевого субъекта в политическом дискурсе. Комплексность научного описания когнитивно-прагматических и речевых характеристик субъектов политики обеспечивается благодаря реализованному в работе междисциплинарному подходу к объекту и предмету исследования, при котором к научному анализу привлекаются данные, полученные не только в лингвистике, но и в других отраслях гуманитарного знания (психологии, социологии, политологии и др.).

Поставленная цель конкретизируется в следующих задачах.

1. определить основные структурно-семантические характеристики современного политического дискурса как особой области немецкой национально-речевой культуры;

2. сопоставить понятия «языковая личность» и «речевой субъект» в плане их основных когнитивно-прагматических характеристик;

3 определить социолингвистические факторы, влияющие на речевое поведение субъекта политического дискурса;

4. выявить особенности речевого поведения субъекта в политическом дискурсе, отличающие его от других форм речевой деятельности языковой личности;

5 конкретизировать формы проявления и функции речевого субъекта в политическом дискурсе в зависимости от его общественного положения и политического влияния;

6. описать комплекс наиболее характерных коммуникативно-прагматических стратегий речевого субъекта в политическом дискурсе и более частных речевых тактик внутри них, показать способы их речевой актуализации.

В соответствии с целью и задачами исследования в качестве основных методов анализа использовались метод контекстуально-интерпретационного анализа, метод непосредственного наблюдения над языковым материалом с последующим теоретическим обобщением полученных результатов.

Материал исследования составили S00 разноформатных политических текстов (речей и публичных выступлений участников политических процессов в Федеративной Республике Германии, интервью с ними в средствах массовой информации, тексты политических дискуссий, стенограммы заседаний, съездов, собраний и т.п.,), представленных на открытом доступе в сети Интернет (20022005 гг.), а также опубликованных в газете „Die Zeit" (2001-2003 гг.) и в журнале „Focus" (2001 г.).

В ходе исследования сформулированы следующие научные положения, выносимые на защиту:

1. Речевое поведение языковой личности, действующей в качестве субъекта политики, определяется наличием и взаимодействием в структуре этого субъекта таких его ипостасей как индивидуальный субъект, кожчегиачьный субъект, институциональный субъект.

2. В основе речевой деятельности политических субъектов лежат следующие коммуникативно-прагматические стратегии: стратегия концептуально-тематической ориентации (субъект речи, действующий в системе определённых концептов, декларирует своё отношение к предмету речи); стратегия самопрезентации (связана с выражением отношения говорящего к себе как к человеку и к субъекту политики); стратегия дишогизации (дискуссионный аспект в речевой деятельности речевого субъекта политического дискурса, стремящегося к субъектно-объектной дифференциации политического общения и оценке суждений своих оппонентов); стратегия инспирации (направлена на внушение окружающим тех или иных идей, мнений и т.п. с целью внесения изменений в их понимание той или иной актуальной политики).

3. Ведущее место среди коммуникативно-прагматических стратегий политического субъекта занимают стратегия самопрезентации и стратегия инспирации, что вытекает из характерного для политического дискурса стремления личности заявить о себе и выделиться на фоне существующих общественных мнений, привлечь на свою сторону других (активных и пассивных) субъектов политического дискурса, а также определить свою позицию в политическом общении, конечной целью которого является борьба за власть.

4. Каждая из выделенных стратегий актуализируется в виде соответствующих тактик. Так, стратегия концептуально-тематической ориентации, направленная на выражение отношения субъекта к предмету речи, реализуется посредством тактического выделения ряда концептов, имеющих

принципиальное значение для современного немецкого политического дискурса (soziale Gerechtigkeit, Demokratie, Sozialstaat, Gesellschaft, Globalisierung, Humpa). Стратегия самопрезентации включает в себя тактику индивидуализации / идентификации и тактику создания собственного имиджа Стратегия диалогизации реализуется в тактике прямого обращения к аудитории, тактике апеллирования к чужому мнению и тактике эмоционализации Стратегия инспирации воплощается в тактике управления, тактике апелляции к авторитету и тактике аргументирования.

5 Для каждой из выделенных коммуникативно-прагматических стратегий возможно выделение совокупностей лингвостилистических средств, обеспечивающих речевую актуализацию личности, которая действует как политический субъект, и участвующих в создании её общественно-политического и речевого портрета.

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней впервые представлен опыт изучения национально-культурно и индивидуально-личностно обусловленных особенностей речевого поведения языковой личности в немецком политическом дискурсе. В исследовании разработана система когнитивных, коммуникативно-прагматических и

лингвостилистических параметров анализа речевого поведения субъекта политики.

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что оно вносит определённый вклад в изучение с лингвистических позиций политического дискурса - одной из областей социально-речевой деятельности человека, наиболее полно раскрывающей характер языковой личности и особенности её интерактивного речевого поведения. Логика и методика научного описания речевого поведения и структуры языковой личности, действующей как субъект политики, представленные в исследовании, могут быть использованы в качестве модели для анализа речевого поведения человека в других видах дискурсов. Полученные в работе результаты служат углублению знаний и представлений о сущности процессов речевого общения в политике, способствуя тем самым дальнейшему развитию основ общей теории коммуникации и теории речевой деятельности.

Практическая значимость диссертации состоит в том, что её основные положения могут быть использованы при выявлении и научном описании коммуникативно-прагматических стратегий и тактик, лежащих в основе речевого поведения человека в условиях и иных видов дискурсов. Предлагаемая в работе исследовательская методика может также оказаться полезной для этно- и межкультурного исследования политического дискурса.

Рекомендации по использованию результатов диссертационного исследования. Основные выводы настоящей работы и языковой материал могут быть использованы в лекциях и семинарах по стилистике, лингвистике текста и лингвострановедению Германии, на практических занятиях по немецкому языку, для методической разработки и проведения спецкурсов по прагмалингвистике, социолингвистике, теории коммуникации.

Апробация работы Основные положения диссертации были изложены в докладе на Герценовских чтениях в РГПУ им. А И Герцена (2004 г.), в выступлении на аспирантском семинаре кафедры германской филологии РГПУ им А И Герцена в 2005 г , а также на международной конференции „Economy Shaping the Future" в СПбГИЭУ в 2005 г. По теме диссертации опубликованы 3 печатные работы, общим объёмом 1,1 печатный лист, в том числе научных статей - 2, материалов конференции - 1.

Объем и структура работы- диссертация состоит из введения, трёх глав и заключения. Содержание работы изложено на 189 страницах машинописного текста К основному тексту прилагается библиографический список, включающий 201 наименование, в том числе 44 на иностранных (немецком и английском) языках.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновываются актуальность, научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы; формулируются цель и основные задачи исследования; называются основные методы научного анализа и излагаются положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Проблемы субъектности ' субъективности и языковой личности в современной лингвистике» излагаются теоретические предпосылки исследования. В первой части главы рассматриваются различные подходы к проблеме речевого субъекта в современной науке о языке, а также научные взгляды на взаимодействие субъективных и объективных факторов в структуре субъекта речи.

Обобщая опыт изучения языковой личности в современном языкознании, можно выделить следующие наиболее важные положения, связанные с её сущностью как научным объектом лингвистики.

1. Языковая личность представляет собой совокупность способностей и характеристик человека, которые определяют производство и восприятие им тех или иных речевых произведений, отличающихся друг от друга структурно-языковой и когнитивно-прагматической сложностью, глубиной и точностью отражения в них окружающей реальности, а также своей целевой направленностью.

2. Языковая личность - это совокупность речемыслительных и психических особенностей представителя определённой этнокультурной общности.

3. Языковая личность - это речедеятель, который владеет определённой культурой и в процессе общения контактирует с другими речедеятелями

Языковая личность как совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих производство и понимание речевых произведений, как совокупность речемыслительных и психических особенностей, реализует себя как речевой субъект в той или иной коммуникативной ситуации Вступая в когнитивно-прагматическое взаимодействие с иными языковыми личностями, индивид приобретает статус речевого субъекта, создающего собственные

высказывания / тексты и участвующего в становлении и развитии дискурса, который характеризуется определёнными типами коммуникативных ситуаций (Караулов, 1987; Гончарова, 1998; Молчанова, 1988, 1990; Богин, 1982; Брандес, 1990; Сусов, 1989).

Под речевым субъектом понимается личность, которая обладает комплексом социальных и индивидуальных характеристик и проявляет себя в речевой деятельности, а точнее, в произведённых ею с некими когнитивно-прагматическими целями текстах, за каждым из которых стоит определённая коммуникативная ситуация. Здесь необходимо подчеркнуть, что отправной точкой порождения текста является взаимодействие говорящего с окружающей действительностью и с партнёрами по коммуникации. Текст таким образом выступает как средство, служащее для выполнения тех или иных задач данного взаимодействия, а особенности актуализации речевого субъекта в процессе его когнитивно-коммуникативной деятельности складываются из производимых им текстов определённых типов и жанров, а также композиционных элементов внутри них, которые создают систему, комплекс его речевых проявлений. Таким образом, речевой субъект есть форма проявления деятельностного аспекта языковой личности.

При рассмотрении антиномии «языковая личность - речевой субъект» в этой части работы, вслед за Ю.Н. Карауловым, учитываются, с одной стороны, знания носителя языка об этой кодовой системе, а с другой, ценностно-установочные критерии конкретной языковой личности, которые определяют её речевую деятельность как субъекта общения в определённых коммуникативных ситуациях.

Необходимо отметить, что опыты изучения субъекта речи в различных видах дискурса имеют место в современной науке (Барляева Е.А, «Средства актуализации автора научного текста (на материале английского текста)», Беспамятнова Г.Н., «Языковая личность телевизионного ведущего»). Особенности этих и других исследований заключаются в основном в социальной дифференциации речи, анализе использованных стилистических приёмов, различного рода интерпретативных приёмах анализа речевых поступков субъектов речи в той или иной коммуникативной ситуации.

В нашем диссертационном исследовании такой ситуацией является политический дискурс, а говорящим - речевой субъект в политическом дискурсе, специфические особенности которого зависят от особенностей общественно-политической коммуникации в определённых национальных и временных условиях.

Во второй главе «Субъектно-объектные отношения в почитическом дискурсе» даётся характеристика современного политического дискурса, определяются понятия «дискурс» и «политический дискурс»; анализируются современный политический процесс и роль в нём человеческого фактора, представлена иерархия типов субъектов политики и описываются виды коммуникативно-прагматических отношений между ними.

Необходимо отметить, что в современной лингвистической науке наблюдается взрыв интереса к понятию «дискурс», особенно в его отношении к

понятию «текст» (Coulthard, 1977; Тураева, 1986; Богданов, 1993; Kress, 1985, Михальская, 1998; Brown, Yule, 1983; Кубрякова, Александрова, 1997: 19; Бисималиева, 1999; Дымарский, 1998), что можно считать результатом развития, с одной стороны, теории текста и всё более широкого выхода на вопросы функционирования разных типов текстов в различных сферах деятельности человека, а с другой, интеграцией разных научных областей и внутри самой лингвистики, и вне её.

В основе анализа специальных черт как дискурса в целом, так и его политической разновидности, лежат научные взгляды так называемой немецкой школы дискурс-анализа, которая в дополнение к общим характеристикам дискурса, названным Т А. ван Дейком, отмечает идеологический фактор. Это связано прежде всего с тем, что теоретической базой немецкой теории дискурса явилась работа Утца Мааса «Язык в национал-социализме» (1984 г.), в которой автор представил анализ текстов периода нацистской диктатуры. Именно идеология, с точки зрения У. Мааса, является основополагающим фактором при порождении дискурса и текста и определяет функционирование языка в целом В соответствии с этим подходом дискурс предстаёт как совокупность речевых произведений, актуализирующихся в процессе взаимодействия людей в определённых социально-исторических условиях.

Следуя логике анализа, предлагаемой немецкими исследователями, автор реферируемой диссертации обращается в первую очередь к тексту, посредством интерпретации которого определяются функции текста, отправитель и получатель сообщения, а также стратегии, связывающие высказывания между собой При этом учитывается самый широкий экстралингвистический контекст, а именно национально-культурные, политические, психологические и другие факторы.

Что же касается научных взглядов современной лингвистики на сущность и делимитацию политического дискурса, то здесь следует отметить отсутствие единства уже в самом его определении: в лингвистической литературе наряду с понятием «политический дискурс» (Е.И. Шейгал, А Н. Баранов) употребляются дефиниции «общественно-политическая речь» (Т В. Юдина), «агитационно-политическая речь» (А.П. Чудинов), «язык общественной мысли» (П Н Денисов), «политический язык» (О.И. Воробьёва). Далее существуют узкое и широкое понимание политического дискурса. Широкого определения дискурса придерживаются Е.И. Шейгал («любые речевые образования, субъект, адресат или содержание которых относится к сфере политики»), H.A. Герасименко («сумма речевых произведений в определённом паралингвистическом контексте - контексте политической деятельности, политических взглядов и убеждений...»), А.Н. Баранов («совокупность дискурсивных практик, идентифицирующих участников политического дискурса как таковых или формирующих конкретную тематику политической коммуникации»).

Узкого определения политического дискурса придерживается голландский лингвист Т.А ван Дейк. Он считает, что политический дискурс это класс жанров, ограниченный социальной сферой, а именно политикой Правительственные обсуждения, парламентские дебаты, речи политиков - это

те жанры, которые принадлежат сфере политики Политический дискурс это дискурс политиков; дискурс является политическим в том случае, когда он сопровождает политический акт в политической обстановке (Оук, 1998) Р. Водак утверждает, что «политический язык находится как бы между двумя полюсами - функционально-обусловленным специальным языком и жаргоном определённой группы со свойственной ей идеологией Поэтому политический язык должен выполнять противоречивые функции, в частности, быть доступным для понимания (в соответствии с задачами пропаганды) и ориентированным на определённую группу (по историческим и социально-психологическим причинам)» (Водак, 1998).

Сравнивая представленные подходы к определению политического дискурса, можно сделать вывод о том, что в основе лингвистических исследований политического дискурса лежит следующая идея. Специфика языка политики заключается в том, что общественно-политическая коммуникация в значительной степени обусловлена экстралингвистическими факторами, вследствие чего политический текст предстаёт как текст, обладающий определённой тематикой, связанной с различными политическими вопросами, создаваемый человеком, занимающимся политической деятельностью, и нацеленный прежде всего на воздействие на людей для получения вполне конкретного результата.

Исходя из существующих в современной лингвистике взглядов на политический дискурс, под политическим дискурсом в работе понимается совокупность текстов, отражающих идеологическую и политическую практику какого-то государства, партий и течений, отдельных агентов политики в определённую эпоху. Он отражает политическую ситуацию в том или ином государственном образовании, и его изучение даёт историкам и политологам более наглядную картину общественного сознания и предпочтений в обществах и государственных институтах, а лингвисту позволяет увидеть один из социально-исторических культурных срезов языка, зафиксированный системой повторяющихся речевых актов, которые лежат в основе соответствующих видов текстов (политических дискуссий, докладов, интервью и т.д.).

Тексты, формирующие политический дискурс, представляют собой разновидность текстов массовой коммуникации, которые являются тематически и композиционно разнородными по своей природе. Любое политическое выступление направлено на оказание воздействия на общественное мнение с целью убеждения адресата в правильности авторских позиций и привлечения аудитории на сторону автора, причём осуществляется это не только путём логической аргументации, но в большей степени за счёт эмоционального воздействия на аудиторию, что следует из манипулятивной специфики текстов политического дискурса.

Характер субъектно-объектных отношений в политическом дискурсе определяется в первую очередь рамками установленных ролевых, статусных, ситуативных и коммуникативных норм, вследствие чего происходит «расслоение» субъекта политики в виде следующей иерархии:

I Индивидуальный субъект политики, политик-индивидуум, является лидером «малой» группы лиц, обладает властью в данном сообществе, члены которого имеют общие интересы Будучи так называемым «независимым» лицом, субъект приобретает власть наиболее авторитетной в группе персоны При этом группа формируется на основе личных качеств лидера, оцениваемых группой непосредственно в процессе совместной деятельности, - в этом случае делового, интеллектуального и коммуникативного лидера политического общения Актуализацию субъекта-индивидуума можно наблюдать практически во всех жанрах современного политического дискурса, за исключением жанра политических документов, предназначенного исключительно для официального общения. Примером данного типа субъекта в современном немецком политической дискурсе может служить Г.Д. Геншер, бывший член правительства ФРГ (министр иностранных дел), член Свободно-демократической партии Германии, в настоящее время являющийся «ветераном» политики, чьё мнение по тому или иному актуальному вопросу является достаточно авторитетным. Вследствие этого агент политики в своих высказываниях акцентирует внимание аудитории на своих собственных политических пристрастиях, личном политическом опыте, вытекающих из его личных качеств как политика, что представлено в следующем примере: Wenn sich тете Generation nach dem Kriege politisch betätigt hat, dann zuallererst um zu verhindern, dass sich wiederholen möge. was wir, die hei Kriegsende IS-Jährigen, in unserer Kindheit und in unserer Jugend erlebt und erlitten hatten. I94H 49 erfuhr ich von meinen großartigen Hochschullehrern in Leipzig, Erwin Jacobi, Arthur Nikisch und Werner Weher, von dem untrennbaren Zusammenhang von Freiheit, Demokratie und Menschenwürde und dem inneren und äußeren l-'rieden. [http://www.genscher.de/l6713.html]

Отправитель выступает от лица своего поколения, идентифицируя себя со своими современниками (meine Generation) и посредством средств персонапизации и дейктических элементов соотносит свой собственный жизненный опыт с историей Германии (wir, die bei Kriegsende 18-Jährigen, in unserer Kindheit und m unserer Jugend erlebt und erlitten hatten). Считая свою личную судьбу показательной в историко-политическом плане, Г,Д. Геншер на её единичном примере даёт обобщённую картину общественных процессов в послевоенной Германии.

2. Коллегиальный субъект — это лидер (или участник) общественной организации (движения, партии и т.п.), лицо, с которым конкретные социальные слои (группы) ассоциируют возможность удовлетворения своих интересов (необязательно адекватно осознаваемых). Группа таким образом как бы «авансирует» лидера с определённой степенью доверия и политической поддержки При этом следует отметить, что, чем менее определены цели и задачи общественного движения, тем более значима деятельность такого лидера Для коллегиального субъекта политики как члена общественной организации, которая представляет интересы той или иной части общества, актуальными являются корпоративные интересы партии, группы и т.д., вследствие чего в высказываниях этого типа политиков на первый план

выступают ментально-речевые средства идентификации субъекта политики с его коллегами по партии, организации, интересы которых он представляет в момент речи. Ниже представлен отрывок из выступления лидера СДПГ Г Шрёдера:

Wir Sozialdemokraten haben unsere Wahlziele erreicht, und zwar alle• Wir bleiben die stärkste L'raktion im Deutschen Bundestag. Wir bilden die Regierung Wir stellen den Bundeskanzler und wir setzen unsere erfolgreiche Koalition mit den (irünen fort Unsere Leistung. Hebe Genossinnen und Genossen, hat historische Qualität, und das in zweifacher Hinsicht■ Die demokratische Linke, in der wir unsere Wurzeln haben, hat die gesellschaftliche Mitte erobert, und was wir geschafft haben, werden wir nicht wieder loslassen, [www.bundeskanzler.de.]

Г Шрёдер как глава СДПГ (коллегиальный субъект) в доверительной форме обращается к своим товарищам по партии {Liebe Genossinnen und Genossen), говоря об успешной деятельности партии в целом (Wir bilden die Regierung', Wir Sozialdemokraten haben unsere Wahlziele erreicht; unsere erfolgreiche Koalition). С помощью местоимения wir с оппозицией Sozialdemokraten адресант идентифицирует себя с партией и указывает на подчинённость собственных политических интересов целям партии

3. Институциональный субъект (иначе говоря, институциональный тип политика) представляет собой политика, действующего в системе властных политических отношений, в которой политическое лидерство представлено в виде института политической власти Деятельность этого типа политика в данном случае определяется внешними регулятивами, присущими конкретной политической культуре Институциональный субъект политики является представителем власти, занимает высокий государственный пост, вследствие этого он представляет интересы государства в целом, интересы той политической группы, которая в определённый исторический период находится у власти В то же время, будучи по сути политическим лидером, он считает своим правом эксплицитное выражение персональной точки зрения, которая соотносит его мнение с коллективной волей всех людей, интересы которых он призван защищать (иначе говоря, общества)-

Ich bin sicher■ Es hätte einen anderen Weg zur Entwaffnung des Diktators gegeben, den Weg der Vereinten Nationen Und mich berührt, dass ich mich tn dieser Haltung einig weiß mit der großen Mehrheit unseres Volkes, mit der Mehrheit im Weitsicherheitsrat und der Mehrheit aller Völker Es ist die falsche Entscheidung getroffen worden. Die Logik des Krieges hat sich gegen die Ghancen des L'nedens durchgesetzt Tausende von Menschen werden darunter schrecklich zu leiden haben [www.bundeskanzler.de/Navigation/aktuelles,did=21674.html]

В данном примере тот же Г. Шрёдер, но уже в роли федерального канцлера (институционального субъекта), стремится к выражению воли населения той страны, которую он представляет как глава государства (Mehrheit unseres Volkes) Как представитель власти однако он позволяет себе достаточно категоричную личную оценку политических событий (Ich bin sicher, mich berührt, falsche Entscheidung), выражаемую в модусной части высказываний.

Необходимо отметить, что в рамках политического дискурса «индивидуальный» субъект в чистом виде не существует, точнее он отодвигается в структуре политического субъекта на задний план, так как политик может одновременно являться выразителем коллегиальной или институциональной воли.

Политик-индивидуум, являющийся коммуникативным лидером в той или иной ситуации политического общения, как правило, анализируя определённые политические события, явления, процессы и др, выражает свою собственную позицию Коллегиальный субъект политики как представитель партии, общественного движения и т.п. выражает коллегиальное мнение; его речевое поведение отличают критичность и направленность либо на деятельность исполнительных органов власти, либо на своих оппонентов в представительских структурах (парламенте). Институциональный субъект политики (глава государства, глава или член правительства и т п.) выражает волю органов государственной власти и свою собственную волю, так как сам является органом власти, вследствие чего его речевое поведение в зависимости от коммуникативной ситуации и от личных качеств данного агента политики колеблется от авторитарного (императивного), когда данный политик действует в условиях институционального политического процесса, до нейтрально-делового, когда институциональный субъект участвует в неофициальном (неинституциональном) общении в рамках политического дискурса

Описывая субъектно-объектные отношения в политическом дискурсе, помимо отмеченных выше типов субъектов политики необходимо выделить также важную роль для них субъекта-посредника в политическом общении, или субъекта-медиума, под которым мы понимаем так называемый «фактор масс-медиа». В процессе политической коммуникации представители СМИ (журналисты) являются связующим звеном между активными и пассивными агентами политики - между профессиональными политиками, политическими организациями, институтами и народом Особенность участия журналиста в политической коммуникации заключается в том, что он не является конечным адресатом, которому политик, выступающий в роли адресанта, передаёт сообщение' для политического субъекта представитель масс-медиа это скорее не адресат, а коммуникативно-прагматическая «опора», промежуточная стадия, при донесении его взглядов до общественности Кроме этого, журналист-посредник сам является активным участником политического процесса, а в ряде случаев и коммуникативным лидером, когда, например, журналист (от своего лица или от лица представляемого им СМИ) комментирует то или иное политическое событие, решение органов государственной власти и т.п

Актуализация разных типов субъектов политики рассматривается на примере текстов политических дебатов, а также публичных выступлений агентов политики в органах власти, на различного рода мероприятиях, конференциях, симпозиумах и т п. Эти тексты носят, как правило, полемический и конфликтно-манипуляторский характер, они насыщены разноуровневыми языковыми средствами выражения оценки и

свидетельствуют об особом способе речевого общения в политическом дискурсе, отличающем его от других видов дискурсов.

В третьей главе «Коммуникативно-прагматические стратегии субъектов политики и их языковая реализация» даётся определение коммуникативно-прагматической стратегии речевой деятельности по отношению к политическому дискурсу; выявляются стратегии, играющие ведущую роль в речевом поведении субъекта политики, описываются языковые средства, используемые для актуализации этих стратегий в речевой ткани текстов, создаваемых субъектами современного немецкого политического дискурса.

Речевой субъект в политическом дискурсе актуализируется посредством коммуникативных стратегий, характер которых частично совпадает с коммуникативно-прагматическими стратегиями иных видов делового дискурса, а частично имеет особенности, актуальные для политического дискурса. При этом под коммуникативно-прагматической стратегией понимается план по оптимальной реализации коммуникативных намерений речевого субъекта, учитывающий объективные и субъективные факторы и условия, в которых протекает акт коммуникации, и которые в свою очередь обусловливают структуру текста в целом и использование в нём определённых языковых средств. Каждая стратегия в политическом дискурсе реализуется с помощью определённого набора тактик, то есть частных речевых действий субъекта политики, объединённых определённой интенцией говорящего и связанных с использованием различных средств выражения.

В соответствии с описанными в исследовании особенностями политического дискурса возможно выделение в качестве основных следующих коммуникативно-прагматических стратегий речевого субъекта в политическом дискурсе:

1 стратегия концептуально-тематической ориентации,

2 стратегия самопрезентации;

3. стратегия диалогизации;

4. стратегия инспирации.

Изучение именно этих стратегий представляет собой наиболее оптимальный путь анализа особенностей речевого поведения языковой личности в качестве субъекта речи политического дискурса. В основе названных стратегий лежат основные намерения речевого субъекта политического дискурса по самоактуализации как неотъемлемой части интерактивного политического общения, включающей в себя отношение говорящего к предмету речи (стратегия концептуально-тематической ориентации), себе (стратегия самопрезентации) и адресату (стратегия диалогизации, стратегия инспирации).

Стратегия концептуально-тематической ориентации связана с отношением субъекта к предмету речи. Она помогает субъекту политики представить предмет речи либо максимально объективно, либо заявить своё собственное субъективное отношение к тематическому объекту речи, в качестве которого в современном немецком политическом дискурсе, как

показал анализ, особенно часто выступают концепты: soziale Gerechtigkeit, Demokratie, Sozialstaal, Gesellschaft, Globalisierung, Huropa. В данных понятиях концептуализации подвергаются наиболее значимые явления современной общественно-политической жизни ФРГ Эти концепты достаточно сложны и многоаспектны, в результате чего происходит процесс включения в них других концептов, релевантных для актуализации той или иной сферы социальной действительности, и образование концептосфер, границы между которыми весьма условны.

Так, концепт Globalisierung является своеобразным символом социально-политических, экономических и культурных изменений в самых разных сферах общества, которые повлекли за собой переход от мышления в рамках Германии к мышлению в рамках Европы и в мировом масштабе. Осмысление новой реальности, запечатленное в этом слове, имплицирует необходимость поиска новых ориентиров и построения новой модели Германии (Model Deutschland) Следующий текстовый фрагмент представляет наиболее типичный контекст употребления этого концепта:

Was versuchen wir, т Humpa und in Deutschland politisch zu machen, um in diesem Sinne zu mehr Stabilität zu kommen > Zunächst will ich mich damit beschäftigen, was ich zur europäischen Entwicklung zu sagen habe- Europa war nach dem Zweiten Weltkrieg die Antwort unserer Völker auf Krieg und Vernichtung auf unserem Kontinent. Europa ist heute nicht zuletzt die Antwort auf die Globalisierung Die europäische Einigung hat diesem Kontinent ein Maß an Frieden, Sicherheit und Wohlstand gebracht, das in der Geschichte Europas, die Sie so gut wie ich kennen, einmalig ist.

[www.bundeskanzler de/Navigation/aktuelles,did=l 8726.html]

Субъект речи - институциональный субъект федеральный канцлер ФРГ Г Шрёдер - расценивает глобализацию как фактор развития Европы (europäische Entwicklung) Эмоционально окрашенный риторический вопрос (Was versuchen wir, in Europa und m Deutschland politisch zu machen, um in diesem Sinne zu mehr Stabilität zu kommen?) отражает сложившийся стереотип о том, что глобализация должна иметь положительный эффект, в частности, стабильность Огромное влияние на систему базовых норм и ценностей общества имплицирует выражение europäische Entwicklung, конкретизируемое ответственностью Германии за события Второй мировой войны. В прагматический фокус актуального дискурс-пространства вводится также понятие europäische Einigung - объединение Европы, обеспечивающее мир, безопасность и благосостояние европейцев, как промежуточная ступень глобализации. Говоря в данном фрагменте о глобализации в Европе, отправитель речи акцентирует одновременно с этим внимание и на себе как на субъекте политики: с одной стороны, Г. Шрёдер - один из руководителей Социал-демократической партии Германии (коллегиальный субъект) и, будучи её членом на высоком государственном посту, проводит политическую линию своей партии ( . versuchen wir ), а, с другой, являясь главой правительства и государства, то есть институциональным субъектом, обладает всей полнотой

власти, вследствие чего адресант большинство своих высказываний строит от первого лица.

Стратегия самопрезентации выделяется на основании критерия отношения говорящего к себе и представлена в виде речевых тактик индивидуализации / идентификации и создания собственного имиджа. К языковым средствам её реализации принадлежат в первую очередь личные и притяжательные местоимения (ich, mein, wir, unser), имена существительные и глаголы, выражающие состояние, рациональное и эмоциональное отношение субъекта к предмету речи, мнение субъекта {Traum, steh erinnern, überzeugt sein, meines Erachtens и др), а также лексические единицы с семантикой «коллективного присутствия» (Kollegen, Partnerschaft, zusammenarbeiten, mitarbeiten, Wichtigkeit). Идентификация себя с группой - одна из самых распространённых тактик речевого субъекта в политическом дискурсе в рамках данной стратегии. Это связано прежде всего с тем, что политик, как уже отмечалось, представляет прежде всего интересы той или иной политической группы, партии, объединения, института и т.п.

Рассмотрим в качестве примера фрагмент выступления Г Д Геншера на тему франко-германских отношений, которое он произнёс в Париже 19 января 2003 года:

I-'iir mich ist der heutige Тая auch Anlass, den französischen Kollegen zu danken, mit denen ich in IS Jahren zusammenarbeiten durfte Sie alle haben Hervorragendes für unsere Beziehungen und für Europa geleistet. Die persönlichen Beziehungen, die mich mit Jean I'rancois-Poncel und Roland Dumas verbinden, möchte ich besonders hervorheben Ich möchte in meinen Dank auch einbeziehen meinen Amts-vorgänger Walter Scheel, an dessen großes Engagement als europäischer und deutscher Abgeordneter und als Mitglied der Bundesregierung für die deutsch-französischen Beziehungen und für Europa ich 1974 anknüpfen konnte [http/www.genscher de/17961 .html]

В данном фрагменте адресант в первую очередь подчёркивает лично для себя важность данной темы: он как бывший министр иностранных дел ФРГ указывает на важность и актуальность франко-германских отношений для отмеченных выше государств и для Европы в целом (Für mich ist der heutige Tag auch Anlass. den französischen Kollegen zu danken, mit denen ich in 18 Jahren zusammenarbeiten durfte) И в то же время называет конкретные имена институциональных субъектов (Jean Fran^ois -Poncet, Roland Dumas), конкретных политических деятелей Пятой республики, с которыми его связывают служебные и дружеские отношения. В основе синтаксиса выступления Г Д Геншера лежат высказывания от 1-го лица, что обеспечивает его сквозную авторизацию и свидетельствует об эгоцентрической позиции, с которой изображаются политические события и его участники.

Тактика создаиия собственного имиджа в политическом дискурсе имеет своей целью отразить положительную оценку адресантом своих качеств, убеждений, позиций С помощью этой тактики политический субъект указывает на те свои качества и черты личности, которые ей необходимы для душевного равновесия и для удовлетворения собой в политической

деятельности Эта тактика ярче всего проявляется в жанре интервью, в процессе личного диалогического общения с представителями СМИ, которое политик использует, чтобы предстать перед общественностью с положительной стороны

В следующем примере представлен фрагмент интервью с институциональным субъектом политики федеральным канцлером Г. Шрёдером на германском радио.

Dlil/TSCHLAND/'UNK: Schließen Sie denn aus, dass Sie als Kanzler m die viel zitierten (ieschichtsbücher angehen, der die klugen Reformen auf den Weg gebracht hat aber leider nicht mehr gewählt worden ist ?

SCHRÖDER: Ich hm kein Mensch, der zum Pessimismus neigt. Ich setze auf was anderes Ich setze auf Üherzeumnu. und ich setze auf Einsicht. Und ich hm der allerletzte, der davon ausginge, dass diese Überzeugung, die Hinsicht in der Mehrheit der Menschen in Deutschland nicht erzielbar wäre. Das i st gewiss nicht einfach. Und da wird man auch noch den einen oder anderen Rückschlag möglicherweise hinnehmen können Aber all diejenigen, die glauben, dass die Wahl 2006 und um die geht es, auf die spielen Sie ja auch an wegen dieses Reformprozesses nicht zu gewinnen wäre, die irren gründlich. Ich will sie gewinnen, und ich habe gute Hoffnung, dass das

[http://www bundeskanzler.de/Interviews- 7716.622313/Bundeskanzler-Gerhard-Schroeder-im-Deutschlandfunk.htm]

Институциональный субъект политики создаёт свой имидж посредством достаточно категоричного лейтмотивного утверждения о том, что он человек, не склонный к пессимизму {Ich bin кет Mensch, der zum Pessimismus neigt). Словосочетание was anderes в предложении ich setze auf was anderes предполагает референцию к другим возможным мнениям по обсуждаемой проблеме Здесь налицо противопоставление оптимизма Г Шредера пессимизму других политиков. Повторением параллельной конструкции ich setze auf субъект политики дополнительно акцентирует внимание на своих убеждениях, на своей точки зрения.

Стратегия диалогизации представляет собой характерное для субъекта политики стремление к оппонированию, вследствие чего данная стратегия включает дискуссионный, критический аспект в речевой деятельности субъектов политики и представлена в виде следующих речевых тактик тактики прямого обращения к аудитории, тактики апелляции к чужому мнению и тактики эмоционализации высказывания. Тактики в свою очередь актуализируются при помощи таких языковых средств, как прямые и косвенные обращения, сравнения, риторические вопросы, параллельные конструкции, повторы, экспрессивная и оценочная лексика, модальные слова.

В рамках тактики прямого обращения к аудитории усиливаются персональные аспекты политического общения, а за счёт этого манипулятивное эмоциональное «обольщение» аудитории, а также спекуляция на тех или иных чувствах, ценностях определённой референтной группы

Так, коллегиальный субъект политики депутат Р. Лоске, представитель блока «Bündnis 90/Die Grünen», в своей речи обращается к А. Шаван (члену правительства федеральной земли Баден-Вюртемберг):

¡■'гаи Schavan, das betrifft zunächst einmal Sie. Wenn wir jetzt den Ländervergleich bekommen, dann sollten wir nicht darüber diskutieren, wer in der zweiten Lina dritter oder achter wird, sondern wir sollten gemeinsam versuchen, in die erste Liga aufzusteigen Frau Schavan, natürlich sind die intellektuelle Redlichkeit und die Fähigkeit zum Zuhören sehr wichtig. Man sollte aber auch bei den l-'akten und Zahlen bleiben Da wir im Deutschen Bundestag sprechen, rekurriere ich darauf, das s wir auch über nationale Aufgaben sprechen [http //www bundestag.de/dasparlarnent/2002/25/debatten/081 html]

Формы прямого обращения к оппоненту (Frau Schavan, Sie) являются для Р. Лоске лишь приёмом для семантико-эмоционального акцентирования тех политических мнений депутат А Шаван, с которыми он не может согласиться (sollten wir nicht darüber diskutieren, wer in der zweiten Liga dritter oder achter wird, sondern wir sollten gemeinsam versuchen, in die erste Liga aufzusteigen . natürlich sind die intellektuelle Redlichkeit und die Fähigkeit zum Zuhören sehr wichtig) и отправной точкой для изложения собственного мнения С помощью этих прямых обращений в выступлении Р. Лоске маркируется композиционная антитеза, интеллектуальные «словопрения» (А. Шаван и её сторонников), с одной стороны, и реальность фактов и статистики (на которую призывает опираться Р. Лоске).

Тактика апеллирования к чужому мнению достаточно ярко представлена в политическом дискурсе, и прежде всего в таком гипержанре как парламентские дебаты, в которых отражается конфликт прагматических интересов участников, обусловленный различиями в их когнитивных моделях и мнениях относительно тех или иных политических событий и явлений Своё непосредственное воплощение данная тактика получает в форме критики тем или иным субъектом политики своих оппонентов.

Ich werde auch Herrn Merz nicht mehr zitieren, der im November ¡998 noch gesagt hat, durch die Ökosteuer sollten Hinnahmen erzielt werden, um Sozialabgaben zu reduzieren. Dies hat Herr Merz gesagt. Am Mittwoch hat Herr Merz letzt eines gefordert das ist klar , nämlich die Nettokreditaufnahme in Deutschland um 22 Milliarden DM zu erhöhen; denn der Wegfall der Ökosteuer würde einen Wegfall von 22 Milliarden DM bedeuten. Er sagte dazu, dass wir diese Summe auf die Nettokreditaufnahme draufschlagen müssten, damit wir die Höhe der Rentenversicherungsbeiträge überhaupt halten könnten. Das ist die Logik seiner Ausführungen.

[http.//www bundestag.de/dasparlament/2000/40/debatten/2000_40_027_3113.html ]

В следующем фрагменте из выступления Г Г. Вагнера (СДПГ) на дебатах, посвящёнпых обсуждению бюджета-2001 г., где он обращается к своему коллеге Мерцу и с помощью форм развёрнутой и свёрнутой косвенной речи, передающих точку зрения самого Мерца, критикует его за высказывания по поводу экологического налога.

Тактика эмоциоиализации в рамках стратегии диалогизации речевого субъекта в политическом дискурсе связана с демонстрацией эмоций и переживаний самого говорящего, а также апелляцией к эмоциям и чувствам адресата, либо прямого собеседника, либо общественности.

В сфере политической коммуникации, и прежде всего в общении между индивидуальными и институциональными субъектами политики, например, когда депутаты как коллективные и как индивидуальные субъекты политики обращаются к представителям институтов, в качестве эмотивно-экспрессивного, а также побудительного средства достаточно широко распространён риторический вопрос.

Так, депутат Ф. Тоннес на дебатах по законопроекту о содействии общественным организациям описывает ситуацию с системой социального страхования в Германии. Последнюю при этом он именует отстранённо {dieses ¡.and), чтобы придать своему высказыванию особую экспрессивность. Вопрос Wie sieht die Realität in diesem Land? является риторическим, так как присутствующая аудитория компетентна в рассматриваемой проблематике Идентифицируя себя с присутствующими (wir wollen, wir arbeiten), адресант сообщает определённую информацию и побуждает аудиторию задуматься над ней.

Wie sieht die Realität in diesem Land [Deutschland - А.И.] aus''' Iis gibt Übungsleiter, die nach dem Sozialversicherungsrecht als nicht selbstständig Tätige angesehen werden, und es gibt Übungsleiter jene, die im Verein nicht mehr als sechs Stunden unterrichten die nach dem Steuerrecht als selb.stständig Tätige angesehen werden. Eine einheitliche Behandlung im Sozialversicherungsrecht und im Steuerrecht wollen auch wir. Wir arbeiten an diesem Fall. [http://www.bundestag.de/dasparlament/2000/44/bundestag/032.html ]

Стратегия инспирации выделяется на основании характерной для политического дискурса манипулятивности речевого поведения субъектов политики, которая выражается в стабильном стремлении оказать воздействие на общественность с целью привлечения её на свою сторону в оценке тех или иных политических событий, процессов и лиц. В условиях политической коммуникации данная стратегия направлена на внушение окружающим определённых идей, способных изменить состояние общества Стратегия инспирации включает такие тактики как тактика управления, тактика апелляции к авторитету и тактика аргументирования.

В рамках стратегии инспирации в соответствии с функциями политического дискурса представляется необходимым особое внимание уделить такому коммуникативно-прагматическому ходу, каким является тактика управления В рамках данной тактики преобладает явная или скрытая персуазивная цель агента политики.

В представленном ниже примере отправитель речи депутат К. Хазенфратц (СДПГ) на дебатах по поводу развития транспортной инфраструктуры ФРГ (27 июня 2002 года) защищает интересы транспортников, деятельность которых зависит от правительства и от руководителей профсоюза.

Ich komme auf die Lkw-Maut zu sprechen. Es gab Konsens darüber, dass wir eine entfernungsahhängige Maul einfuhren. Dann ging die Nörgelei los, dass dieses oder jenes nicht richtig sei, obwohl wir vor Jahren alle gemeinsam den Beschluss gefassl haben, diesen richtigen Weg zu gehen. Ich finde es in diesem Zusammenhang bedauerlich, dass Verbandsfunktionäre zum politischen Ungehorsam aufrufen, weil ihnen ein bestimmtes Gesetz nicht passt, das dieses Haus und der Bundesrat beschlossen haben. Was soll man davon halten, wenn sie dann von der Bundesregierung weitere Entlastungen erwarten? Ich stelle mir einmal vor, die Bürger würden den Sohdaritätszuschlag nicht zahlen, weil man ihnen damit ms Portemonnaie greift Was ist das für ein Demokratieverständnis, wenn ein Geschäftsführer eines großen Verbandes zu diesem Boykott aufruft'> Ich habe Bedenken, wenn sich eine Fraktion oder eine Partei bei den Verbänden in dieser P'rage einklinkt. Darüber sollten Sie einmal nachdenken.

[http://www.bundestag.de/dasparlament/2002/26/debatten/110.litml]

Депутат К. Хазенфратц, пытаясь управлять действиями исполнительных органов власти, обвиняет последних в неспособности решить проблему. Воздействующая сила данного высказывания основана не только на маркерах субъективности (Ich komme auf , Ich finde es bedauerlich, Ich stelle mir vor), но и на представлении им в формах сослагательного наклонения возможной реакции / действий граждан ФРГ на решения правительства (die Bürger würden den Sohdaritätszuschlag nicht zahlen, weil man ihnen damit ms Portemonnaie greift). Серией риторических вопросов и завершающим косвенно императивным высказыванием (Darüber sollten Sie einmal nachdenken) депутат призывает своих оппонентов к более разумным, с его точки зрения, политическим шагам.

Посредством тактики апелшции к авторитету субъект стремится повысить доверие аудитории по отношению к себе через обращение к другой известной личности. Здесь реализуется чисто манипулятивный приём, так как доверие аудитории к авторитету основывается на эмоционально позитивном восприятии Авторитет в политическом дискурсе - это признанный общественный деятель прошлого или настоящего (политик, учёный и т п ), чье мнение или высказывание актуально в той или иной ситуации политического общения.

Так, коллешальный субъект политики депутат бундестага Х.Эмке на дебатах, посвящённых вопросу о переносе столицы, апеллирует к бывшему федеральному канцлеру В. Брандту:

Ich muß sagen das richte ich auch an meinen väterlichen Freund Willy Brandt : Wer vor noch nicht einem Jahr für den Einigungsvertrag gestimmt hat und jetzt sagt, der sei mit heißer Nadel genäht oder man sei über den Tisch gezogen worden, der ist für mich nicht sehr glaubwürdig. Ich stehe zu dem, was wir im Einigungsvertrag beschlossen haben

[http://www.bundestag.de/info/berlin/debatte/bdr_045.html]

Отправитель речи X Эмке, резко отзываясь о своих оппонентах (der ist für mich nicht sehr glaubwürdig), ссылается на экс-канцлера и старшего товарища В. Брандта (das richte ich auch an meinen väterlichen P'reund Willy

Brandl), реализуя тем самым прагматическую пресуппозицию (Ich muß sagen -* W Brandt sagte auch so). Сам В. Брандт предстаёт здесь как «вторичный коммуникатор» (Flader, 1974), который ассоциируется у аудитории с самим субъектом речи и является «авторитетом» в данной ситуации политического общения.

Тактика аргументирования рассматривается как последовательность специальных ментально-речевых операций, а аргументативный текст - как комплекс диалогически связанных между собой речевых актов, иллокутивная составляющая которых заключается не только и не столько в обмене той или иной информацией, сколько в обосновании (или опровержении) какого-либо положения. В политическом дискурсе аргументация актуализируется в ходе взаимодействия коммуникантов при выработке некоего общего мнения, принятии того или иного решения и т.п.

Приведём в качестве примера дебаты в германском бундестаге на тему „Politik für Bildung und Innovation". Парламентские дебаты, как правило, инициирует субъект, которому принадлежат основные коммуникативные действия Он произносит вступительную речь и ставит в ней перед депутатами проблему. Именно от этого речевого субъекта зависит обычно весь ход парламентских дебатов Другие же участники этого процесса выступают лишь с ответными высказываниями и дискутируют с основным докладчиком и между собой. Всё это определяет динамику коммуникативного процесса и прагматическую направленность дискурса парламентских дебатов

Лидером общения в нашем случае является институциональный субъект политики федеральный канцлер ФРГ Г. Шрёдер, который ставит на обсуждение общие проблемы в системе образования современной единой Германии: Deshalb ist Bildung eines der zentralen Themen modemer Gesellschaftspolitik und der Zukunftsgestaltung. Entscheidend sind der Zugang aller zu den Bildungschancen und die Qualität unserer Bildungsangebote; dies gehört sicher zu den wichtigsten h'ragen des beginnenden 21. Jahrhunderts.

[httpV/www.bundestag de/dasparlament/2002/25/debatten/077 html]

Говоря о проблемах образования, субъект речи вводит их такими словами, как eines der zentralen Themen, wichtigste Fragen. Ритор таким образом указывает на важность данной проблематики и акцентирует внимание аудитории на стоящих перед ней задачами, которые кажутся ему наиболее значимыми.

В качестве одного из аргументов Г. Шрёдер указывает на те успехи, которых достигла система образования ФРГ, в частности, в области биотехнологий, и подтверждает свои слова цифрами и фактами, что утверждает объективный характер его высказывания:

Die Zahl der Biotechnologie-Unternehmen hat sich seit 1998 um, sage und schreibe, 65 Prozent erhöht Deutschland steht in der Biotechnologie in Europa heute an der Spitze Was wir in der Biotechnologie geschafft haben, werden wir bei anderen Schlüsseltechnologien wie der Nanotechnologie und den optischen Technologien ebenfalls erreichen. Wir sind auch auf diesem Gebiet cruf einem guten Wege. [httpV/www bundestag.de/dasparlament/2002/25/debatten/077.html]

С другой стороны федеральный канцлер выражает собственное субъективное отношение к тем или иным реалиям в сфере образования, т.е пытается дать свою интерпретацию фактов, что актуализируется в тексте при помощи авторизованных конструкций, создающих субъективную модальность всего текста:

Ich denke, wir sind es unseren Kindern schuldig, dass sie alle Bildungschancen erhallen, um in einer Well bestehen zu können, in der die Verwirklichung auch der persönlichen Lebensziele immer mehr von Wissen abhängt Wir können stolz sein auj die Spitzenleistungen m Wissenschaft und Forschung, mit denen Menschen in Deutschland und aus Deutschland immer wieder Anerkennung in der Welt erlangen [http //www bundestag.de/dasparlament/2002/25/debatten/077 html]

Некоторые тезисы оратор вводит в форме косвенного вопроса, пытаясь тем самым предугадать мнение слушающей его аудитории в целом и отдельно взятого адресата в частности:

Wir alle müssen uns kritisch und selbstkritisch fragen, warum em I,and nut der wirtschaftlichen und politischen Bedeutung und der kulturellen Tradition Deutschlands nicht in der internationalen Spitzengruppe mithält müssen wir fragen, welche Fehlentwicklungen in unserer Schulkultur, in unserer Gesellschaft und im Verhältnis von Schule, Familie und auch Nachbarschaft hier womöglich grausam beleuchtet worden sind, und wir müssen uns fragen, welche Konsequenzen wir daraus zu ziehen haben.

[http://www.bundestag.de/dasparlament/2002/25/debatten/077.html]

Таким образом, введением косвенного вопроса Г. Шрёдер призывает слушающих к диалогу в рамках дебатов, с одной стороны, а с другой, в определённой мере «навязывает» им свою точку зрения в рамках рассматриваемой проблематики. Здесь актуализации речевого субъекта способствуют также модальный глагол müssen, наречия kritisch и.selbstkritisch, а также личное местоимение первого лица wir.

Приведённые примеры доказывают, что в названных стратегиях представлена совокупная универсальная для политики целеустановка субъектов политического дискурса на самоактуализацию, через их отношение к предмету речи, себе и адресату В рамках этих стратегий адресант предстаёт как определённый тип субъекта политики: политик-индивидуум, коллегиальный субъект, институциональный субъект политики, субъект-медиум. При этом каждая из названных функциональных ипостасей политического субъекта имеет свои особенности в использовании как определённых речевых тактик, так и языковых средств, их реализующих.

В Заключении подводятся итоги исследования и указывается на перспективы дальнейшего изучения проблемы научного типологического описания речевого поведения языковой личности в разных когнитивно-коммуникативных сферах.

Основные выводы исследования состоят в следующем'

Речевое поведение политического субъекта протекает по особым «правилам», вытекающим, с одной стороны, из общих особенностей политической коммуникации, во-вторых, из сочетания в функциональной структуре этого субъекта нескольких типов" индивидуального, коллегиального, институционального, и, наконец, в-третьих, из коммуникативно-прагматических стратегий' стратегии концептуально-тематической ориентации, стратегии самопрезентации, стратегии диалогизации и стратегии инспирации В этих стратегиях представлены основные намерения речевого субъекта политического дискурса к самоактуализации в качестве представителя определённого института, политической группы, партии, организации и т.п , который действует в соответствии с установленными ролевыми, статусными, ситуативными и коммуникативными нормами.

Выделенные стратегии и реализующие их речевые тактики взаимодействуют между собой, что обусловливает и взаимодействие используемых при этом языковых средств. Среди этих средств наиболее важная роль принадлежит разнообразным средствам авторизации, номинациям концептов, актуальных для политического дискурса определённого исторического и национального пространства, средствам суггестивного и персуазивного воздействия на адресата.

Главным итогом диссертационного исследования явилось таким образом определение статуса политической коммуникации в общем контексте «живой» ментально-речевой деятельности человека и языковой личности в качестве активного участника политического процесса с установлением параметров актуализации её как субъекта речи в современном немецком политическом дискурсе.

В связи с вышеизложенным достаточно перспективным представляется дальнейшее изучение проблемы по следующим направлениям'

- сравнительное исследование речевого поведения субъекта политики на материале нескольких языков и сопоставление коммуникативно-прагматических стратегий и тактик, лежащих в основе политического дискурса в различных лингвокультурах;

- научное описание коммуникативно-прагматических стратегий, речевых тактик и реализующих их языковых средств актуализации субъекта речи в иных, смежных с политическим, видах дискурсов (юридическом, экономическом, СМИ и др.).

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Изюров A.M. Средства актуализации речевого субъекта в политическом тексте аналитического типа II Иностранные языки' Материалы конференции (8-20 мая 2004 г.). - С 19-20 [Герценовске чтения] (0,2 п.л )

2. Изюров А.М Аргументация как один из способов ментально-речевой актуализации субъекта в политическом дискурсе (на материале современного немецкого языка) // Язык, культура, диалог в контексте современности: Сб. науч. тр. / Ред. колл.: В А. Маевская, E.H. Флауер (отв ред) и др. СПб.: СПбГИЭУ, 2004. - С. 93-99 (0,5 пл.).

3 Изюров А.М. О формах проявления речевого субъекта в политическом дискурсе // Studia Lingüistica XIII. Когнитивные и коммуникативные функции языка Сборник статей - СПб., Изд-во РГПУ им. А И. Герцена, 2005. - С 301305 (0,4 п.л ).

I

Подписано в печать 24.03.2006 Объем: 1,0 п. л. Тираж 100 экз. Заказ № 962 Отпечатано в типографии ООО «КОПИ-Р», С-Пб, пер. Гривцова 66 Лицензия ПЛД№ 69-338 от 12.02.99г.

Л006 ft

»-8944

i

i

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Изюров, Андрей Михайлович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. Проблемы субъектности / субъективности и языковой личиости в современной лингвистике.

1.1. Проблема субъекта в современном языкознании. Взаимодействие объективных и субъективных факторов в структуре личности.

1.2. К постановке проблемы языковой личности.

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ 1.

ГЛАВА II. Субъектно-объектные отношения в политическом дискурсе .36 2.1. Политическое поведение субъекта в условиях общественнополитической коммуникации.

2.2. Социолингвистические характеристики политического дискурса.

2.2.1. О понятии «дискурс».

2.2.2. Понятие «политический дискурс». Характеристики политического дискурса.

2.2.3. Жанры политического дискурса.

2.3. Субъект и объект в политике.

2.4. Функции и типы субъектов в политическом дискурсе.

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ II.

ГЛАВА III. Коммуникативно-прагматические стратегии субъектов политики и их языковая реализация.

3.1. О коммуникативных стратегиях и тактиках.

3.2. Стратегия концептуально-тематической ориентации.

3.2.1. Понятие «концепт» в современных лингвистических исследованиях.

3.2.2. Концепты в современном немецком политическом дискурсе.

3.3. Стратегия самопрезентации.

3.3.1. Тактика индивидуализации / идентификации.

3.3.2. Тактика создания собственного имиджа (самоимиджа).

3.4. Стратегия диалогизации.

3.4.1. Тактика прямого обращения к аудитории

3.4.2. Тактика апеллирования к чужому мнению.

3.4.3. Тактика эмоционализации.

3.5. Стратегия инспирации.

3.5.1. Тактика управления.

3.5.2. Тактика апелляции к авторитету.

3.5.3. Тактика аргументирования.

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ III.

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Изюров, Андрей Михайлович

Настоящее диссертационное исследование посвящено изучению особенностей речевого поведения субъекта в современном немецком политическом дискурсе. Объектом научного анализа в нём является немецкий политический дискурс, а предметом - языковая личность, использующая язык как инструмент своей деятельности в политическом дискурсе. Несмотря на взрыв интереса лингвистики к проблемам дискурса, наблюдаемый в последние десятилетия, а также достаточно большое число исследований политического дискурса [Базылев, 1998; Баранов, 1990; Баранов, Караулов, 1991; Блакар, 1987; Водак, 1997; Карасик, 2000; Попова, 1984; Хазагеров, 2002, Шаховский, 1998а, 19986, 1998в; Шейгал, 2000; Elder, Cobb, 1983; Hacker, 1996], рассматриваемые в диссертации вопросы индивидуально и социально обусловленного речевого поведения субъектов политики специально не изучались.

Актуальность исследования обусловлена возрастающей ролью политической коммуникации в обществе, недостаточной изученностью субъекта данного вида коммуникации как носителя языка и состоит в изучении политического дискурса с точки зрения отражения в нём ценностной картины мира носителей немецкого языка, а также соотношения языка и культуры политического субъекта и проявления в речи его когниций и эмоций.

Актуальность работы продиктована также тем, что теория личности как в психологии, так и в лингвистике является одной из наиболее активно развивающихся [Артемьева, 1999; Арутюнова, 1998; Баракина, 1997; Бахтин, 1995; Богин, 1982; Винокур, 1993а, 19936; Гончарова, 1998; Караулов, 1987; Пушкин, 1989; Сусов, 1989; Сухих, 1988; Ушакова, 1989; Lyons, 1995; Maslow, 1977], а многие из её направлений находятся в стадии научного обсуждения. Налицо факт необходимости разработки теоретических основ и практических методик исследования коммуникативного поведения речевого субъекта политического дискурса как в когнитивном аспекте, так и в русле современных антропоцентрических исследований.

Истоки теории дискурса и методов его анализа следует видеть в исследованиях П. Хартмана, П. Вундерлиха и др., в социолингвистическом анализе коммуникации (американская школа Э. Щеглова, Г. Закса и др.) и логико-семиотическом описании разных видов текста - дидактического, повествовательного, политического (семантические исследования в лингвистике А. Греймас, Е. Ландовского и др.). С другой стороны, исследование дискурса как текста, погружённого в ситуацию общения, проводится с позиций социо- и прагмалингвистического анализа (Т.А. ван Дейк [1980, 1985а, 1988, 1989, 1994], В.В. Богданов [19906, 1993], А.Г. Баранов [1993], Т.Г. Винокур [1980], Р. Водак [1997], В.И. Карасик [1992, 1998, 1999, 2000], М.Л. Макаров [1998, 2003], Т.Г. Слышкин [1999], Е.И. Шейгал [2000], Jager [1993]). Социолингвистические характеристики языковой личности сводятся к системе значимых постоянных и переменных признаков, объективно выделяемых в тексте (Ю.А. Караулов [1987], Л.П. Крысин [1989, 1996], М.П. Брандес [1990], И.П. Сусов [1988, 1989]).

В работах Е.М. Вольф [1985], В.Н. Телия [1986, 1996], Н.Д. Арутюновой [1990а, 19906, 1998], В.И. Карасика [1992, 1998, 1999, 2000], Т.А. van Dijk [1985b], U. Maas [1984], D. Busse [1987] рассматриваются общие и специфические характеристики дискурса в национальных культурах. Научные труды Ю.А. Сорокина [1988, 1993], В.Н. Базылева [1998], В.И. Шаховского [1998а, 19986], Е.И. Шейгал [2000] посвящены структуре, функциям и лингвокультурной специфике политического дискурса.

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней представлен опыт изучения национально-культурно и индивидуально-личностно обусловленных особенностей речевого поведения языковой личности в немецком политическом дискурсе. В диссертации разработана система коммуникативно-прагматических и лингвостилистических параметров анализа речевого поведения субъекта в политическом дискурсе.

Цель исследования заключается в выявлении особенностей взаимодействия и взаимообусловленности лингвистических, психологических и социологических характеристик личности, которая действует в условиях политической коммуникации, в установлении языковых средств, участвующих в актуализации речевого субъекта в политическом дискурсе. Системность описания обеспечивается благодаря реализованному в работе междисциплинарному подходу к объекту исследования, при котором к научному анализу привлекаются данные, полученные не только в лингвистике, но и в других отраслях знания (психологии, социологии, политологии и др.).

Поставленные цели конкретизируются в следующих задачах:

1. определить основные структурно-семантические характеристики современного политического дискурса как особой области немецкой национально-речевой культуры;

2. сопоставить понятия «речевой субъект» и «языковая личность» в плане их основных когнитивно-прагматических характеристик;

3. определить социолингвистические факторы, влияющие на речевое поведение субъекта политического дискурса, конкретизировать формы проявления и функции речевого субъекта в политическом дискурсе;

4. выявить особенности речевого поведения субъекта в политическом дискурсе, отличающего его от других форм речевой деятельности языковой личности;

5. выделить комплекс наиболее характерных коммуникативно-прагматических стратегий речевого субъекта в политическом дискурсе и описать способы их речевой актуализации.

В соответствии с целыо и задачами исследования в качестве основных методов анализа использовались метод контекстуально-интерпретационного анализа, метод непосредственного наблюдения над языковым материалом с последующим обобщением полученных результатов.

В ходе исследования сформулированы следующие научные положения, выносимые на защиту:

1. Речевое поведение языковой личности, действующей в качестве субъекта политики, определяется иерархическими отношениями в структуре этого субъекта между такими формами его проявления как индивидуальный субъект, коллегиальный субъект, институциональный субъект.

2. В основе речевой деятельности субъекта в политике лежат следующие коммуникативно-прагматические стратегии: стратегия концептуально-тематической ориентации (субъект речи, действующий в системе определённых концептов, декларирует своё отношение к предмету речи); стратегия самопрезеитации (связана с выражением отношения говорящего к себе как к человеку и к субъекту политики); стратегия дисиюгизации (дискуссионный аспект в речевой деятельности речевого субъекта политического дискурса, стремящегося к субъектно-объектной дифференциации политического общения); стратегия инспирации (направлена на внушение окружающим тех или иных идей, мнений и т.п. с целыо внесения изменений в их видении той или иной актуальной проблемы).

3. Ведущее место среди коммуникативно-прагматических стратегий политического субъекта занимают стратегия самопрезеитации и стратегия инспирации, что вытекает из стремления политика заявить о себе и выделиться на фоне существующих общественных мнений, привлечь на свою сторону других (активных и пассивных) субъектов политического дискурса, а также определить свою позицию в политическом общении, конечной целью которого является борьба за власть.

4. Каждая из выделенных стратегий актуализируется в виде соответствующих тактик. Так, стратегия концептуально-тематической ориентации, направленная на выражение отношения субъекта к предмету речи, реализуется посредством выделения следующих концептов: soziale Gercchligkcil, Dcmokralie, Sozialslaal, Gcsellschafl, Globalisieriing, I hi гора. Стратегия самопрезентации, которая выделяется на основании отношения говорящего к себе, включает тактику индивидуализации / идентификации и тактику создания собственного имиджа. Стратегия диалогизации, репрезентирующая дискуссионный аспект в речевой деятельности субъекта политичекого дискурса, реализуется в тактике прямого обращения к аудитории, тактике апеллирования к чужому мнению и тактике эмоционализации. Тактика инспирации, направленная на внушение окружающим тех или иных мнений, идей и т.п., воплощается в тактике управления, тактике апелляции к авторитету и тактике аргументирования.

5. Для каждой из выделенных коммуникативно-прагматических стратегий возможно выделение совокупностей лингвостилистических средств, обеспечивающих речевую актуализацию личности, которая действует как политический субъект, и участвующих в создании её общественно-политического и речевого портрета.

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что она вносит определённый вклад в изучение с лингвистических позиций политического дискурса как одной из областей социальной действительности, наиболее полно раскрывающих характер языковой личности и особенности её интерактивного речевого поведения. Логика и методика анализа структуры языковой личности, действующей как субъект политики, представленные в исследовании, могут быть использованы в качестве модели для анализа речевого поведения индивидуума в других видах дискурсов. Полученные в работе результаты служат углублению знаний и представлений о сущности речевого общения в политике, способствуя тем самым дальнейшему развитию общей теории коммуникации и теории речевой деятельности.

Практическая значимость исследования состоит в том, что его основные положения, результаты и языковой материал могут быть использованы в лекциях и семинарах по стилистике и лингвистике текста, на практических занятиях по немецкому языку, для методической разработки и проведения спецкурсов по прагмалингвистике, социолингвистике, теории коммуникации, в межкультурных исследованиях политического дискурса.

Материал исследования составили 500 разноформатных политических текстов (речей и публичных выступлений участников политических процессов в Федеративной Республике Германии, интервью с ними в средствах массовой информации, тексты политических дискуссий, стенограммы заседаний, съездов, собраний и т.п.,), представленных на открытом доступе в сети Интернет (2002-2005 гг.), а также опубликованных в газете „Die Zeit" (2001-2003 гг.) и в журнале „Focus" (2001 г.).

Объем и структура работы: диссертация состоит из введения, трёх глав и заключения. Содержание работы изложено па 189 страницах машинописного текста. К основному тексту прилагается библиографический список, включающий 201 наименование, в том числе 44 на иностранных (немецком и английском) языках.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Актуализация речевого субъекта в политическом дискурсе"

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ III

Субъект политики в процессе речевой деятельности прежде всего актуализирует себя в следующих стратегиях:

- стратегии концептуально-тематической ориентации, связанной с отношением субъекта к предмету речи. Она помогает субъекту представить предмет речи либо максимально объективно, либо заявить своё собственное субъективное отношение к предмету речи, в качестве которого особенно часто в современном немецком политическом дискурсе выступают концепты: soziale Gerechtigkeil, Demokratie, Sozialstaat, Gesellschaft, Globalisierung, Europa;

- стратегии самопрезентации, которая выделяется на основании критерия отношения говорящего к себе и критерия отношения говорящего к адресату; представлена в виде речевых тактик индивидуализации / идентификации и создания собственного имиджа. К языковым средствам принадлежат в первую очередь дейктические элементы {ich, mein, wir, unser), имена существительные и глаголы, выражающие состояние, отшение, мнение субъекта (Traum, sicli erinnern, iiberzeugt sein, meines Erachtens и др.), параметр «коллективного присутствия» (Kollegen, Partnerschaft, zusammenarbeiten, mitarbeiten, Wichtigkeit)',

- стратегии диалогизации, представляющей собой стремление субъекта политики к оппонированию, вследствие чего данная стратегия включает дискуссионный, критический аспект в речевой деятельности субъектов политики и представлена в виде следующих речевых тактик: тактики прямого обращения к аудитории, тактики апелляции к чужому мнению и тактики эмоционализации. Эта стратегия актуализируется при помощи таких языковых средств выражения, как прямые и косвенные обращения, сравнения, риторические вопросы, параллельные конструкции, повторы, экспрессивная и оценочная лексика, модальные слова (natiirlich, bestimml, sicher, kaum, vielleichl и др.);

- стратегии инспирации, выделяемой на основании манипулятивной специфики политического дискурса, которая выражается в оказании речевого воздействия на адресата с целью внести когнитивные изменения в его видение той или иной проблемы. В условиях политической коммуникации данная стратегия направлена на внушение окружающим определённых идей, способных изменить состояние общества. Стратегия инспирации включает такие тактики как тактика управления, тактика апелляции к авторитету и тактика аргументирования, которые реализуются с помощью следующих языковых средств: риторических вопросов, вводных конструкций, сочетаний, передающих отношение субъекта к предмету общения (ich котте auf., ich sidle mir . vor и др.) и формами сослагательного наклонения.

В вышеназванных стратегиях представлены совокупные намерения субъектов политического дискурса по самоактуализации, через выражение отношения говорящего к предмету речи, себе и адресату. В рамках этих стратегий адресант предстаёт как определённый тип субъекта политики: политик-индивидуум, политик в коллективе, институциональный субъект политики, субъект-медиум. При этом каждая из названных функциональных ипостасей политического субъекта имеет свои особенности в использовании как определённых речевых тактик, так и языковых средств, их реализующих.

Политик-индивидуум, являющийся коммуникативным лидером в той или иной ситуации политического общения, как правило, анализируя определённые политические события, явления, процессы и др. выражает свою собственную позицию. Коллегиальный субъект политики как представитель партии, общественного движения и т.п. выражает коллегиальное мнение; его речевое поведение критично и направлено либо на деятельность исполнительных органов власти, либо на своих оппонентов в представительских структурах (парламенте). Институциональный субъект политики (глава государства, глава или член правительства и т.п.) выражает волю органов государственной власти и свою собственную волю, так как сам является органом власти, вследствие чего его речевое поведение в зависимости от коммуникативной ситуации и от личных качеств данного агента политики колеблется от авторитарного (императивного), когда данный политик действует в условиях институционального политического процесса, до нейтрально-делового, когда институциональный субъект участвует в неофициальном (неинституциональном) общении в рамках политического дискурса.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящем диссертационном исследовании представлено комплексное изучение языковой личности, которая выступает в виде речевого субъекта в коммуникативных ситуациях политического дискурса, как совокупности способностей и характеристик человека, обусловливающих производство и понимание речевых произведений, как совокупности психических, социальных и речемыслительных особенностей. Под субъектом речи понимается личность, обладающая комплексом социальных и индивидуальных характеристик и проявляющая себя в конкретной речевой деятельности, иначе говоря, в произведённых ею текстах, осуществляющая коммуникацию с некими коммуникативно-прагматическими намерениями и пытающаяся сделать коммуникативный процесс наиболее эффективным.

В нашей работе таким коммуникативным процессом является политический дискурс, представляющий собой особый вид дискурса, реализующийся через совокупность текстов, отражающих идеологическую и общественно-политическую практику того или иного государства, партии, отдельных агентов политики в определённый культурно-исторический период. Политический дискурс отражает политическую ситуацию в том или ином государственном образовании, и его изучение даёт историкам и политологам более наглядную картину общественного сознания и предпочтений в обществе и государственных институтах, а лингвисту позволяет увидеть один из социально-исторических срезов языка, зафиксированный системой мыслительно-речевых актов, которые лежат в основе соответствующих видов текстов (политических дискуссий, докладов, интервью и т.п.).

Речевой субъект предстаёт в политическом дискурсе как специфическая языковая личность, и эта специфичность проявляется прежде всего в особом взаимодействии коллективного и индивидуального в рамках политической коммуникации, что в свою очередь оказывает влияние на выбор говорящим определённых языковых средств в рамках коммуникативно-прагматических стратегий и тактик, посредством которых речевой субъект актуализируется в политическом дискурсе, совмещая при этом в своей функциональной структуре признаки индивидуального, коллективного и институционального субъекта.

Среди коммуникативно-прагматических стратегий, определяющих характер речевой деятельности субъектов политики, следует назвать следующие: (1) стратегию концептуально-тематической ориентации, отражающую представленность в тексте его темы / тем; (2) стратегию самопрезентации, основанную на критерии отношения говорящего к себе как личности и субъекту политики, вследствие чего представленные в рамках стратегии самопрезентации тактики - индивидуализации / идентификации и создания собственного имиджа - отражают стремление говорящего субъекта политического дискурса представить себя в наиболее выгодном свете; (3) стратегию диалогизации, в основе которой лежит важный для политического дискурса дискуссионный аспект в речевой его субъектов; (4) стратегию инспирации, обусловленную манипулятивной спецификой политического дискурса при осуществлении речевого воздействия на адресата и внушении окружающим тех или иных идей, взглядов, мнений и т.п.

В этих стратегиях представлены основные намерения речевого субъекта политического дискурса к самоактуализации в качестве представителя определённого института, политической группы, партии, организации и т.п., который действует в соответствии с установленными ролевыми, статусными, ситуативными и коммуникативными нормами. Вследствие этого происходит типичное для политического дискурса «расслоение» речевого субъекта на политика-индивидуума, коллегиального субъекта, институционального субъекта, субъекта-медиума.

Индивидуальный субъект является лидером общения в определённой коммуникативной ситуации и, говоря о политических событиях, процессах и т.п., репрезентирует своё Я посредством выражения своего собственного мнения, в отличие от коллегиального политика, для которого на первом месте стоят корпоративные интересы партии, общественно-политической организации, движения и т.п., вследствие чего его речевая активности направлена на критику деятельности других субъектов политики. Институциональный же субъект (глава государства, глава или член правительства и т.п.) и его речевое поведение зависят как от его личных качеств, так и от институционального политического общения в целом, иначе говоря, «институциональность» данного субъекта зависит от государственной воли. Необходимо отметить также, что в структуре личности агента политики, как правило, представлены черты всех представленных выше типов субъектов.

В ходе исследования было также установлено, что выделенные нами стратегии и реализующие их речевые тактики взаимодействуют между собой, что обусловливает и взаимодействие используемых при этом языковых средств. Среди этих средств наиболее важная роль принадлежит дейктическим элементам, именам существительным, обозначающим наиболее типичные концепты социально-политического общения, средства авторизации, модальные частицы и др.

Основным итогом диссертационного исследования явилось, таким образом, определение статуса политической коммуникации в общем контексте «живой» ментально-речевой деятельности человека и языковой личности в качестве активного участника в качестве активного участника политического процесса с установлением параметров актуализации её как субъекта речи в современном немецком политическом дискурсе.

Проведённое исследование позволило прийти к следующим главным выводам:

1. Речевое поведение политического субъекта протекает по особым «правилам», вытекающим, с одной стороны, из общих особенностей политической коммуникации, а, во-вторых, из сочетания в функциональной структуре этого субъекта нескольких типов: индивидуального, коллегиального, институционального.

2. В качестве оптимального способа научного описания речевой актуализации субъекта в политическом дискурсе можно считать анализ наиболее характерных коммуникативно-прагматических стратегий, лежащих в основе речевого поведения языковых личностей, активно участвующих в политическом процессе и создании политического дискурса в определённом национальном и временном пространстве.

В связи с вышеизложенным достаточно перспективным представляется развитие лингвистических исследований по следующим направлениям:

- сравнительное исследование речевого поведения субъекта политики на материале нескольких языков и межъязыковое сопоставление коммуникативных стратегий актуализации субъекта речи политического дискурса в различных лингвокультурах.

- научное описание коммуникативно-прагматических стратегий, речевых тактик и реализующих их языковых средств актуализации субъекта речи в иных, смежных с политическим, видах дискурсов (юридическом, СМИ и др.).

Список научной литературыИзюров, Андрей Михайлович, диссертация по теме "Германские языки"

1. Ананьев Б.Г. О проблемах современного человекознания / Б.Г. Ананьев; АН СССР, Ин-т психологии. - М.: Наука, 1977. - 380 с.

2. Артемьева Е.Ю. Основы психологии субъективной семантики / Е.Ю. Артемьева; Под ред. И.Б. Ханиной. М.: Наука: Смысл, 1999. - 350 с.

3. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь.- М.: Советская энциклопедия, 1990а.-С. 136-137.

4. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс / Теория метафоры: Сборник. / Пер. под рук. Н.Д. Арутюновой, М.А. Журинской; Вступ. ст. [с. 5-32] и сост. Н.Д. Арутюновой; [Авт. примеч. М.А. Кронгауз]. М.: Прогресс, 19906.-С. 5-32.

5. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1998.-896 с.

6. Атаян Э.Р. Категориально-методологический анализ соотношения языка и внеязыковой действительности: Автореф. дис. на соиск. учён. степ, д-ра филос. наук. — Ереван, 1982. — 46 с.

7. Бабушкин А.П. Концептуальные типы значений слова // Контрастивные исследования лексики и фразеологии русского языка: Сб. науч. тр. / Воронеж, гос. ун-т; Редкол.: З.Д. Попова (отв. ред.) и др.. -Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1996. С. 3-10.

8. Базылев В.Н. К изучению политического дискурса в России и российского политического дискурса // Политический дискурс в России-2: Материалы раб. совещ. М.: Диалог МГУ, 1998. С. 6-8.

9. Бакумова Е.В. Ролевая структура политического дискурса: Автореф. дисс. на соиск. учён. степ. к. филол. н. Волгогр. гос. пед. ун-т. -Волгоград, 2002. 20 с.

10. Ю.Баракина И.В. Семантико-прагматические характеристики эгоцентрических высказываний: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. -СПб., 1997.-16 с.

11. Баранов А.Г. Потенциал метаязыковой интерпретации // Природа. Общество. Человек: Вестн. юж-рос. отд-ия междунар. акад. наук. высш. шк. № 2-3. Краснодар, 1996. С. 3-4.

12. Баранов А.Г. Функционально-прагматическая концепция текста. Ростов н/Д: Изд-во Рост, ун-та, 1993. — 182 с.

13. З.Баранов А.Н. Очерк когнитивной теории метафоры // Баранов А.Н., Караулов Ю.А. Русская политическая метафора. Материалы к словарю. М.: Ин-т рус. яз. АН СССР, 1991.-С. 184-193.

14. Н.Баранов А.Н. Политическая аргументация и ценностные структуры общественного сознания // Язык и социальное познание. М.: Центр, сов. филос. (методол.) семинаров при Президиуме АН СССР, 1990. -С. 166-177.

15. Баранов А.Н. Политический дискурс: прощание с ритуалом // Человек. 1997. №6.-С. 108-118.

16. Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Знаковые функции вещных сущностей // Язык — система. Язык текст. Язык — способность. М.: Ин-т рус. яз. РАН, 1995. - С. 80-90.

17. Баранов А.Н., Казакевич Е.Г. Парламентские дебаты: традиции и новации. М.: Знание, 1991.-42 с.

18. Баранов А.Н., Караулов Ю.А. Русская политическая метафора: Материалы к словарю. М.: Ин-т рус. яз. АН СССР, 1991. 193 с.

19. Баранов А.Н., Паршин П.Б. Языковые механизмы вариативной интерпретации действительности как средство воздействия на сознание // Роль языка в средствах массовой информации. М.: Наука, 1986. — С. 100143.

20. Барляева Е.А. Средства актуализации автора научного текста (на материале английского текста): Автореф. дисс. . канд. филол. наук. -СПб, 1993.- 16 с.

21. Бахтин М.М. Человек в мире слова / Сост., авт. предисл., с. 3-19 и примеч. О.Е. Осовский; Рос. открытый ун-т. М.: Изд-во Рос. открытого ун-та, 1995.- 139 с.

22. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / Примеч. С.С. Аверинцева, С.Г. Бочарова. 2-е изд. - М.: Искусство, 1986. - 444 с.

23. Бенвенист Э. Общая лингвистика Пер. с франц. Под ред., с вступит, статьёй и коммент. Ю.С. Степанова. М.: Прогресс, 1974. — 447 с.

24. Беспамятнова Г.Н. Языковая личность телевизионного ведущего: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Воронеж, 1994. - 19 с.

25. Бисималиева М.К. О понятиях «текст» и «дискурс» // Филологические науки. 1999. - № 2. - С. 78-85.

26. Блакар P.M. Язык как инструмент социальной власти // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1987. —С. 88-125.

27. Блондель Ж. Политическое лидерство: Путь к всеобъемлющему анализу / Пер. с англ. яз. Квашнина Г.М.. М.: Б.и., 1992. - 135 с.

28. Богданов В.В. Коммуникативная компетенция и коммуникативное лидерство // Язык, дискурс, личность. Тверь: Изд-во Твер. ун-та, 1990а. С. 26-31.

29. Богданов В.В. Речевое общение: прагматические и семантические аспекты: Учеб. пособие / М-во высш. и сред. спец. образования РСФСР, ЛГУ. Л.: Изд-во ЛГУ, 19906. - 88 с.

30. Богданов В.В. Текст и текстовое общение: Учеб. пособие / Санкт-Петербург. гос. ун-т. СПб.: Изд-во СГ16ГУ. 1993. - 67 с.

31. ЗКБогин Г.И. Концепция языковой личности: Автореф. дисс. на соиск. учён. степ, д-ра филол. наук. М., 1982. - 36 с.

32. Бодалев А.А. Психология о личности. М.: Изд-во МГУ, 1988.187 с.

33. Брандес М.П. Стилистика немецкого языка (для институтов и факультетов иностранных языков): Учеб. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Высшая школа., 1990. -320 с.

34. Брудный А.А. Психологическая герменевтика: Учеб. пособие / А.А. Брудный. 2-е изд., доп. и испр.. - М.: Лабиринт, 1998. - 332 с.

35. Быкова М.Ф. Мистерия логики и тайна субъективности: О смысле феноменологии и логики у Гегеля / Рос. акад. наук. Ин-т философии. М.: Наука, 1996.-236 с.

36. Бюлер К. Теория языка: Репрезентативная функция яз.: Пер. с нем. / Общ. ред. и коммент. Т.В. Булыгиной; Вступ. ст. Т.В. Булыгиной, А.А. Леонтьева с. VII-XXIV. М.: Прогресс. Универс., 1993. - 501 с.

37. Василенко В.А. Ценность и оценка: Автореф. дис. . канд. филос. наук.-Киев, 1964.-21 с.

38. Вебер М. Избранные произведения: Пер. с нем. / Сост. общ. ред. и послесл. с. 736-769. Ю.Н. Давыдова; Коммент. А.Ф. Филиппова]. М.: Прогресс, 1990.-804 с.

39. Веккер Л.М. Психика и реальность: единая теория психических процессов / Л.М. Веккер; Под общ. ред. А.В. Либина. М.: Смысл. - 1998. - 679 с.

40. Виноградов В.В. О художественной прозе. М. Л., Гос. изд-во, тип. Печатный двор в Лгр., 1930. - 186 с.

41. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., Изд-во АН СССР, 1963. 255 с.

42. Виноградов С.И. Нормативный и коммуникативно-прагматический аспект культуры речи // Культура русской речи и эффективность общения. М.: Наука, 1996.-С. 121-151.

43. Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку. Предисл. С. Бархударова. М., Учпедгиз, 1959. 492 с.

44. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий: Варианты речевого поведения / Рос. АН. Ин-т рус. яз. М.: Наука, 1993а. - 171 с.

45. Винокур Т.Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц. М.: Наука, 1980. 237 с.

46. Винокур Т.Г. Информативная и фатическая речь как обнаружение разных коммуникативных намерений говорящего и слушающего // Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматический аспект. М.: Наука, 19936.-С. 5-29.

47. Водак Р. Язык. Дискурс. Политика / Пер. с англ. и нем. Волгоград: Перемена, 1997.-139 с.

48. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки / Отв. ред. Г.В. Степанов. М.: Наука, 1985. - 228 с.

49. Выготский J1.C. Мышление и речь: Психол. исслед. / Л.С. Выготский; [Коммент. B.C. Библера и И.В. Пешкова]. М.: Лабиринт, 1996.-415 с.

50. Гайда Ст. Проблемы жанра // Функциональная стилистика: теория стилей и их языковая реализация: Межвуз. сб. науч. тр. / Перм. ун-т. -Пермь, 1986.-С. 22-28.

51. Гак В.Г. Сопоставительная прагматика // Филологические пауки. 1992. -№3,- С. 78-90.

52. Голоднов А.В. Лингвопрагматические особенности персуазивной коммуникации (на примере современной немецкоязычной рекламы): Дисс. . канд. филол. наук. СПб., 2003. 247 с.

53. Гончарова Е.А. Персуазивность и способы ее языковой реализации в дискурсе рекламы // Studia Linguistica 10. Проблемы теории европейских языков. - СПб.: Тригон, 200 l.-c. 120-130.

54. Гончарова Е.А. Эгоцентризм как принцип построения литературного текста // Studia Linguistica-7. Языковая картина в зеркале семантики, прагматики и перевода / Сб. ст. СПб.: Тригон, 1998. — С. 235244

55. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию / Пер. с нем. под ред., с предисл. с. 5-33, и примеч. Г.В. Рамишвили. — М.: Прогресс, 1984.-397 с.

56. Гуревич В.В. О «субъективном» компоненте языковой семантики // Вопросы языкознания. 1998. - № 1. - С. 27-35.

57. Дейк Т.А. ван, Кинч В. Стратегии понимания связного текста // Когнитивные аспекты языка: Сб. ст. / Сост., ред. и вступ. ст. В.В. Петрова и В.И. Герасимова. М.: Прогресс, 1988 (Новое в зарубежной лингвистике; Вып. 23). - С. 153-211.

58. Дейк Т.А. ван. Принципы критического анализа дискурса / Пер. с англ. // Перевод и лингвистика текста. М.: ВЦП, 1994. С. 169-217.

59. Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация: Сб. работ / Составление В.В. Петрова; Пер! с англ. яз. под ред. В.И. Герасимова; Вступ. ст. Ю.Н. Караулова, В.В. Петрова. М.: Прогресс, 1989. - 310 с.

60. Дмитриев А.В., Латынов В.В., Хлопьев А.Т. Неформальная политическая коммуникация / А.В. Дмитриев, В.В. Латынов, А.Т. Хлопьев. М., Рос. полит, энцикл., 1997. - 197 с.

61. Иванов В. Политическая психология. М.: Философ, об-во СССР, 1990.-218 с.

62. Ивин А.А. Основания логики оценок. — М., Изд. Моск. ун-та, 1970.-230 с.

63. Ильин М., Коваль Б.И. Что есть политика и что — наука о политике (Опыт нетрадиционного обзора) // Полис («Политические исследования». 1991.-№4.-С. 103-115.

64. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. Изд. 3-е, стереотипное. М. Едиториал УРСС, 2003. - 284 с.

65. Капанадзе Л.А. О жанрах неофициальной речи // Разновидности городской устной речи. Сб. науч. тр. АН СССР. Ин-т рус. яз. Отв. ред. Д.Н. Шмелёв, В.А. Земская. М.: Наука, 1998. С. 230-234.

66. Карасик В.И. О категориях дискурса // Языковая личность: социолингвистические и эмотивные аспекты. Волгоград: Перемена, 1998. — С. 185-197.

67. Карасик В.И. Религиозный дискурс // Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики. Волгоград: Перемена, 1999.-С. 5-19.

68. Карасик В.И. Структура институционального дискурса // Проблемы речевой коммуникации. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2000. С. 25-33.

69. Карасик В.И. Язык социального статуса / Рос. акад. наук, Ин-т языкознания, Волгогр. гос. пед. ин-т им. А.С. Серафимовича. М.: Ин-т языкознания; Волгоград: Перемена, 1992. - 329 с.

70. Карасик В.И., Шаховский В.И. Об оценочных пресуппозициях // Языковая личность: вербальное поведение. Волгоград: Изд-во «РИО», 1998. С. 3-13.

71. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Отв. ред. Д.Н. Шмелёв; АН СССР, Отд-ние лит. и яз. М.: Наука, 1987. - 261 с.

72. Колшанский Г.В. Контекстная семантика. М.: Наука, 1980. - 149с.

73. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке / Отв. ред. A.M. Шахнарович; АН СССР. Ин-т языкознания. М.: Наука, 1990.- 103 с.

74. Колшанский Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. М., Наука, 1975. - 231 с.

75. Коршунов A.M., Мантатов В.В. Диалектика социального познания. М.: Политиздат, 1988. - 382 с.

76. Кравченко А.И. Социология. М.: «Академический проект», Издательская корпорация «Логос», 1999. - 382 с.

77. Краснова Т.И. Субъективность Модальность (материалы активной грамматики). - СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2002. - 189 с.

78. Крысин Л.П. Религиозно-проповедческий стиль и его место в функционально-стилистической парадигме современного русского литературного языка // Поэтика. Стилистика. Язык и культура. Памяти Т.Г. Винокур. М.: Наука, 1996.-С. 135-138.

79. Крысин Л.П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. М.: Наука, 1989. 188 с.

80. Кубрякова Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности / Отв. ред. Б.А. Серебренников; АН СССР, Ин-т языкознания. М.: Наука, 1986.- 156 с.

81. Кубрякова Е.С. Об одном фрагменте концептуального анализа слова «память» // Логический анализ языка: Культ, концепты: Сб. ст. / АН СССР. Ин-т языкознания; [Редкол. Н.Д. Арутюнова (отв. ред.) и др.]. -М.: Наука, 1991.-С. 85-91.

82. Кубрякова Е.С., Александрова О.В. Виды пространств текста и дискурса // Категоризация мира: пространство и время: Материалы науч. конференции. М., 1997.-С. 19.

83. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов / Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, Ю.Г. Панкрац, Л.Г. Лузина; Под общ. ред. Е.С. Кубряковой. М.: Филол. фак. МГУ, 1996.-245 с.

84. Лайонз Дж. Введение в теоретическую лингвистику / Пер. с англ. под ред. и с предисл. В.А. Звегинцева. М.: Прогресс, 1978. - 543 с.

85. Левотина И.Б. Речь vs. язык современном русском языке // Язык о языке: Сб. ст. / Под общ. рук. и ред. Н.Д. Арутюновой. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 271-289.

86. Макаров М.Л. Интерпретативный анализ дискурса в малой группе. Тверь: Изд-во Твер. ун-та, 1998. 200 с.

87. Макаров М.Л. Основы теории дискурса. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003.-280 с.

88. Маковский М.М. Системность и асистемность в языке: Опыт исследования антиномий в лексике и семантике. — М.: Наука, 1980.— 210 с.

89. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика: Пособие для студентов гуманит. вузов и учащихся лицеев. — М.: Аспект Пресс, 1996. — 205 с.

90. Миронова Н.Н. Дискурс-анализ оценочной семантики. М.: НВИ-ТЕЗАУРУС, 1997.- 158 с.

91. Михальская А.К. Педагогическая риторика: история и теория. М.: Изд. центр «Академия», 1998. — 432 с.

92. Молчанова Г.Г. Импликагивные аспекты семантики художественного текста: Автореф. дис. на соиск. учён. степ, д-ра филол. п. АН СССР, Ин-т языкознания. М., 1990. - 48 с.

93. Молчанова Г.Г. Семантика художественного текста: Импликативные аспекты коммуникации / М-во высш. и сред. спец. образования УзССР, Ташк. гос. пед. ин-т иностр. яз. им. Ф. Энгельса. -Ташкент: Фан, 1988. 163 с.

94. Мухаев Р.Т. Политология: учебник для вузов. Издание второе. М.: Изд-во ПРИОР, 2000. - 432 с.

95. Никитин М.В. Основания когнитивной семантики: Учебное пособие. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2003. - 277 с.

96. Павиленис Р.Й. Научное знание: системный аспект: Сб. ст. / АН ЛитССР, Ин-т философии, социологии и права; [Редкол.: Р.Й. Павиленис (отв. ред.) и др.]. Вильнюс: Ин-т философии, социологии и права, 1986.-149 с.

97. Падучева Е.В., Крылов С.А. Дейксис: общетеоретические и прагматические аспекты // Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики: Сб. обзоров / Редкол.: Герасимов В.И. (отв. ред.) и др.. М.: ИНИОН, 1984. - С. 25-96.

98. Платонов К.К. Структура и развитие личности / Отв. ред. А.Д. Глоточкин, АН СССР, Ин-т психологии. М.: Наука, 1986. - 254 с.

99. Политология: Энциклопедический словарь / Аверьянов Ю.И. и др.. М.: Изд-во Моск. коммерч. ун-та, 1993 - 431 с.

100. Политология: Учеб. пособ. / В.А. Барсамов, Г.С. Андрияш и др.; под ред. Б.И. Кретова. 3-е изд., испр. и доп. М.: Высш. шк., 2002. -304 с.

101. Попова Е.А. Политический дискурс как предмет культурно-лингвистического изучения // Языковая личность: проблемы значения и смысла: Сб. науч. тр. / Под ред. И.В. Сентенберг, В.И. Карасика. -Волгоград: Перемена, 1994. 204 с. С. 143-151.

102. Провоторов В.И. Очерки по жанровой стилистике текста (на материале немецкого языка): Уч. пос. — 2-е изд., испр. М.: НВИ-ТЕЗАУРУС, 2003.-140 с.

103. Пушкин А.А. Прагмалингвистические характеристики дискурса личности // Личностные аспекты языкового общения: Межвуз. сб. науч. трудов / Редкол.: И.П. Сусов и др. Калинин: Калининск. гос. ун-т, 1989.-С. 45-54.

104. Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира / Б.А. Серебренников, Е.С. Кубрякова, В.И. Постовалова и др.; АН СССР, Ин-т языкознания. М.: Наука, 1988. - 212 с.

105. Романов А.А. Системный анализ регулятивных средств диалогического общения: (Пособие по теорет. курсам) / АН СССР, Ин-т языкознания, Каф. иностр. яз. Калинин. СХИ.-М.:Б. и., 1988.-181 с.

106. Сёрль Дж.Р. Природа интенциональных состояний // Философия. Логика. Язык: Сб. ст.: Пер. с англ. и нем. / Сост. и предисл. В.В. Петрова; Общ. ред. Д.П. Горского, В.В. Петрова. М.: Прогресс, 1987. -С. 96-126.

107. Симонов П.В., Ершов П.М. Темперамент, характер, личность. -М.: Наука, 1984- 161 с.

108. Скребнев Ю.М. Введение в коллоквиалистику / Под. ред. О.Б. Сиротининой. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1985. - 210 с.

109. Слово в действии. Интент-анализ политического дискурса / Под рук. Т.Н. Ушаковой, Н.Д. Павловой. СПБ.: Алетейя, 2000. - 316 с.

110. Слышкин Г.Г. Лингвокультурные концепты прецедентных текстов: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. Волгоград, 1999.— 18 с.

111. Соловьёв А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии. М.: Аспект Пресс, 2001. 559 с.

112. Сорокин Ю.А., Марковина И.Ю. Понятие «чужой» в языковом и культурном контексте // Язык: этнокультурный и прагматический аспекты. Днепропетровск: ДГУ, 1988. С. 4-10.

113. Сорокин Ю.А., Михалёва И.М. Прецедентный текст как способ фиксации языкового сознания // Язык и сознание: парадоксальная рациональность. М.: Ин-т языкозн. РАН, 1993. С. 98-117.

114. Степанов Ю.С. Имена. Предикаты. Предложения: Семиол. грамматика. -М.: Наука, 1981. -360 с.

115. Степанов Ю.С. Основы языкознания. Учеб. пособие для филол. фак. пед. ин-тов. М.: Просвещение, 1966. - 271 с.

116. Степанов Ю.С. Понятие // ЛЭС / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Сов. Энциклопедия, 1990. - С. 383-385.

117. Сусов И.ГТ. Деятельность, сознание, дискурс и языковая система // Языковое общение: процессы и единицы: Межвуз. сб. науч. тр. / Калинин, гос. ун-т; Редкол.: И.П. Сусов (отв. ред.) и др.. Калинин, КГУ, 1988. - С. 7-13.

118. Сусов И.ГТ. Личность как субъект языкового общения // Личностные аспекты языкового общения: Межвуз. сб. науч. трудов / Редкол.: И.П. Сусов и др. Калинин: Калининск. гос. ун-т, 1989. - С. 9-16.

119. Сусов И.П. О двух путях исследования содержания текста // Значение и смысл речевых образований. Калинин, 1979. С. 90-103.

120. Сусов И.П. Прагматическая структура высказывания // Языковое общение и его единицы: Межвуз. сб. науч. тр. / Калинин, гос. унт; Предисл. И.П. Сусова. — Калинин: КГУ, 1986.-С. 7-11.

121. Сухих С.А. Структура коммуникантов в общении // Языковое общение: процессы и единицы: Межвуз. сб. науч. тр. / Калинин, гос. ун-т; Редкол.: И.П. Сусов (отв. ред.) и др.. Калинин: КГУ, 1988. - С. 22-29.

122. Тарасова И.П. Концептуальные основы исследования общения / АН СССР, Ин-т языкознания. Отд. нрикл. лингвистики. М.: Б. и., 1990. -117 с.

123. Тарасова И.П. Структура смысла и структура личности коммуниканта//Вопросы языкознания. 1992. -№ 4. -С. 106-115.

124. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. М.: Наука, 1986. 142 с.

125. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокульторологический аспекты. М.: Языки русской культуры, 1996. — 288 с.

126. Тураева З.Я. Лингвистика текста: (Текст: структура и семантика): Учеб. пособие для пед. ин-тов по спец. № 2103 «Иностр. яз.». М.: Просвещение, 1986. — 126 с.

127. Ушакова Т.Н. Речь человека в общении / Т.Н. Ушакова, Н.Д. Павлова, И.А. Зачесова; Отв. ред. В.Д. Шадриков; АН СССР, Ин-т психологии. М.: Наука, 1989.- 191 с.

128. Файбышенко H.J1. Функционально-семантический и прагматический анализ регулятивных средств аргументационпого дискурса (на материале текстов парламентских выступлений в Конгрессе США): Автореф. дисс. . канд. филол. наук. СПб., 2002. - 18 с.

129. Философия: Учебник для вузов / Под ред. проф. J1.A. Никитич. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2000. - 575 с.

130. Фреге Г. Смысл и денотат // Семиотика и информатика. Вып. 8.-М., 1977. С. 181-210.

131. Хазагеров Г.Г. Политическая риторика. М.: Никколо-Медиа, 2002.-313 с.

132. Химик В.В. Категория субъективности и её выражение в русском языке / ЛГУ. Л.: Изд-во ЛГУ, 1990. - 180 с.

133. Холодная М.А. Интегральные структуры понятийного мышления. — Томск: Изд-во Том. ун-та, 1983. — 190 с.

134. Чернявская В.Е. Дискурс как объект лингвистических исследований // Текст и дискурс. Проблемы экономического дискурса: Сб. науч. ст. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2001. - С. 11-22.

135. Чернявская В.Е. От анализа текста к анализу дискурса: немецкая школа дискурсивного анализа // Филологические науки. — 2003. -№ 3. С. 68-76.

136. Шаблинский И.Г. Политическое лидерство: типология и технология: Учебное пособие / И.Г. Шаблинский. М.: Издательский дом «Новый учебник», 2004. - 128 с.

137. Шаховский В.И. Голос эмоции в русском политическом дискурсе // Политический дискурс в России-2: Материалы рабочего совещ., 29 марта 1998 г.-М.: Диалог-МГУ, 1998а.-С. 79-83.

138. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1987. -191 с.

139. Шаховский В.И. Язык власти: взгляд лингвиста // Проблемы вербальной коммуникации и представления знаний: Материалы Всерос. науч. конф., посвящ. 50-летию Иркут. гос. лингв, ун-та (15-17 сент. 1998 г.). Иркутск: ИГЛУ, 19986.-С. 201-203.

140. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса: Монография / Ин-т языкознания РАН; Волгогр. гос. пед. ун-т. — Волгоград: Перемена, 2000.-368 с.

141. Шмелёва Т.В. Модель речевого жанра // Жанры речи / Ин-т рус. яз. и рус. лит. при филол. фак. Саратов, гос. ун-та им. Н.Г. Чернышевского; Редкол. Гольдин В.Е. (отв. ред.) и др.. — Саратов: Изд-во УНЦ «Колледж», 1997. С. 88-98.

142. Шпербер Д., Уилсон Д. Релевантность // Когнитивные аспекты языка: Сб. ст. / Сост., ред. и вступ. ст. В.В. Петрова и В.И. Герасимова. -М.: Прогресс, 1988 (Новое в зарубежной лингвистике; Вып. 23). — С. 212233.

143. Юдина Т.В. Стратификация немецкой общественно-политической речи. М., Изд-во МГУ, 1993. -96 с.

144. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против». М.: Прогресс, 1975. С. 193-230.

145. Якобсон Р. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков различного строя / Составитель О.Г. Ревзина.-М., 1972.-С. 95-113.

146. Berger P.L., Luckmann Т. Die gesellschaftliche Konstruktion der Wircklichkeit: e. Theorie d. Wissenssoziologie / Peter L. Berger; Thomas Luckmann. 2. Aufl. - Frankfurt am Main: Fischer, 1971. - 220 S.

147. Blakemore D. Understanding utterances: An introd. to pragmatics. / Diane Blakemore. Oxford; Cambridge, MA, 1992. - 191 p.

148. Brown G., Yule G. Discourse analysis / Gillian Brown, George Yule. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1983. - 288 p.

149. Burke K. A grammar of motivies / by Kenneth Burke. Berkeley: Univ. of Calif. Press, 1970.- 530 p.

150. Burke K.A. Language as symbolic action: Essays on life, literature, and method / by Kenneth Burke. Berkeley: Univ. of Calif. Press, 1986. - 5141. P

151. Busse D. Historische Semantik: Analyse eines Programms. -Stuttgart: Klett-Cotta, 1987. -334 S.

152. Carlson L. Dialogue games: an approach to discourse analysis / Lauri Carlson. Dordrecht u.a.: Reidel, 1983. - 317 p.

153. Cook G. The discourse of advertising / Guy Cook. 2nd ed. -London; New York: Routledge, 2001. - 256 p.

154. Coulmas F. Introduction: Conversational routine // Conversational routine: explorations in standardized communication situations and prepattered speech / ed. by Florian Coulmas. The Hague u.a.: Mouton, 1981. — P. 1-17.

155. Coulthard M. An Introducing to discourse analysis / Malcolm Coulthard. — 2nd impr. London: Longman, 1978. - 195 p.

156. Dennet D.C. Beyond belief // Thought and object, essays on intentionality / ed. by Andrew Woodfield. Oxford: Claredon Press, 1982. - P. 1-95.

157. Dieckmann W. Politische Sprache, politische Kommunikationa: Vortrage, Aufsatze, Entwiirfe / Walter Dieckmann. Heidelberg: Winter, 1981. -279 S.

158. Dijk Т.А. van. Preface to Volume 1: Disciplines of Discourse // Handbook of Discourse Analysis / ed. by Teun A. van Dijk. London u.a.: Academic Press. Vol. 1: Disciplines of Discourse, 1985a.-P. XIII.

159. Dijk T.A. van. Textwissenschaft: Eine interdisziplinare Einfuhrung / Teun A. van Dijk. Tubingen: Niermeyer, 1980. - 285 S.

160. Duranti A. Sociocultural dimensions of discourse // Handbook of Discourse Analysis / ed. by Teun A. van Dijk. London u.a.: Academic Press. Vol. 1: Disciplines of Discourse, 1985b.-P. 193-230.

161. Ealy S.D. Communication, speech and politics: Habermas and political analysis / Steven D. Ealy. Washington, D.C.: University Press of America, 1981.-245 p.

162. Edmondson W. Spoken discourse: a model for analysis / Willis Edmondson. — London u.a.: Longman, 1981. 217 p.

163. Elder C.D., Cobb R.W. The political uses of symbols / Charles D. Elder, Roger W. Cobb. New York, NY u.a.: Longman, 1983. - 173 p.

164. Etymologisches Worterbuch des Deutschen / Erarb. unter der Leitung von. W. Pfeifer. Munchen: Deutscher Taschenbuch Verlag, 2000. -1665 S.

165. Flader, D. Strategien der Werbung: ein linguistisch-psychologischer Versuch zur Rekonstruktion der Werbewirkung Kronberg / Ts.: Scriptor Verlag, 1974. - 235 S.

166. Fritz G. Koharenz: Grundlagen der linguistischen Kommunikationsanalyse / Gerd Fritz. Tubingen: Narr, cop. 1982. - 374 p.

167. Grice H.P. Logic and conversation // Syntax and Semantics / Ed. by P. Cole, J. Morgan, New York, 1975. Vol. 3: Speech Acts. P. 78-117.

168. Grice H.P. Utterer's meaning and intentions // Studies in the ways of words. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1989. - P. 86-116.

169. Gumperz J.J. (ed.) Language and social identity / Ed. by John J. Gumperz, Prof. Cambridge etc.: Cambridge Univ. Press, 1982 (b). - 272 p.

170. Gumperz J.J. Discourse strategies / John J. Gumperz, Prof. -Cambridge etc.: Cambridge Univ. Press, 1982 (a). 225 p.

171. Hacker K.L. Political linguistic discourse analysis // The theorie and practice of political communication research. New York: State University of New York Press, 1996. - P. 28-55.

172. Herrmann Th. Allgemeine Sprachpsychologie: Grundlagen und Probleme / Theo Herrmann. 2. Aufl. - Weinheim: Beltz, Psychologie - Verl. -Union, 1995.-315 S.

173. Holly W. Politikersprache: Inszenierungen und Rollenkonflikte im informellen Sprachhandeln eines Bundestagsabgeordneten / Werner Holly. -Berlin; New York: de Gruyter, 1990. 406 S.

174. Jager S. Kritische Diskursanalyse. Duisburg: Duisburger Inst, fur Sprach- und Sozialforschung (DISS), 1993. 440 S.

175. Kress G. Ideological structures // Handbook of Discourse Analysis. Vol. 4. London: Academic Press, 1985. - P. 27-41.

176. Leech G. Principles of pragmatics / Geoffrey N. Leech. London; New York: Longman, 1983. - 250 p.

177. Levinson S.C. Pragmatics. Cambridge u.a.: Cambridge Univ. Press., 1983.-420 p.

178. Levy D.M. Communicative goals and strategies: Between discourse and syntax // Syntax and Semantics. Vol. 12. Discourse and Syntax. - New York, 1979.-P. 183-210.

179. Lyons W.E. Approaches to intentionality / William Lyons. -Oxford: Claredon Press, 1995.-261 p.

180. Maas U. Als der Geist der Gemeinschaft eine Sprache fand: Sprache im Nationalsozialismus; Versuch einer historischen Argumentationsanalyse / Utz Maas. Opladen: Westdt. Verl., 1984. - 261 S.

181. Maslow A. Motivation und Personlichkeit / Abraham A. Maslow Die Ubers. Besorgte Paul Kruntorad. Olten: Walter, 1977. - 474 S.

182. Parisi D., Castelfranchi Ch. A goal analysis of some pragmatic aspects of language // Possibilities and limitations of pragmatics. Amsterdam, 1981.-P. 551-567.

183. Parret H. Semiotics and pragmatics: an evaluative comparison of conceptual frameworks / Herman Parret. Amsterdam; Philadelphia: Benjamins, 1983. - 136 p.

184. Rossen-Knill D.F., Henry R. The pragmatics of verbal parody // Journal of pragmatics. Vol. 27. 1997. - P. 719-752.

185. Searle J. Intentionality: An essay in the philosophy of mind / John R. Searle. Cambridge etc.: Cambridge Univ. Press, 1983. - 278 p.

186. Tannen D. Conversational Style: analyzing talk among friends. -Norwood, NJ: Ablex, 1984. 188 p.

187. Tannen D. Talking voices: repetition, dialogue, and imagery in conversational discourse / Deborah Tannen. Repr. - Cambridge; New York: Cambridge University Press 1994. - 240 p.

188. Waschkuhn A. Institution(en), Institutionentheorie // In: Nohlen, D./R. O. Scheltze (Hg.), Politikwissenschaft. Theorien Methoden - Begriffe. Bd. 1. Munchen, 1985. - S. 376-380.

189. Zeckhauser R.J. (ed.) Strategy and choice / ed. by Richard J. Zeckhauser. Cambridge, Mass. u.a.: MIT Press, 1991.-402 p.