автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.09
диссертация на тему: Алтайская народная сказка: формы этнобытования, типология сюжетов, поэтика и текстология

Полный текст автореферата диссертации по теме "Алтайская народная сказка: формы этнобытования, типология сюжетов, поэтика и текстология"

На правах рукописи

САДАЛОВА Тамара Михайловна

АЛТАЙСКАЯ НАРОДНАЯ СКАЗКА: ФОРМЫ ЭТНОБЫТОВАНИЯ, ТИПОЛОГИЯ СЮЖЕТОВ, ПОЭТИКА И ТЕКСТОЛОГИЯ

Специальность 10 01 09-фольклористика

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

0 2АПР2::з

Элиста-2009

003466123

Работа выполнена на кафедре алтайского языка и литературы ГОУ ВПО «Горно-Алтайский государственный университет»

Научный консультант

Официальные оппоненты

член-корреспондент РАН, доктор филологических наук Гацак Виктор Михайлович

доктор филологических наук, профессор Кербелите Бронислава Пятровна

доктор филологических наук, профессор Киндикова Нина Михайловна

Ведущая организация

доктор филологических наук Хабунова Евдокия Эрендженовна

Институт филологии Сибирского отделения Российской Академии наук

Защита состоится « »_ 2009 года в 11 00 часов на заседании

диссертационного совета Д 212 256 06 при Калмыцком государственном университете по адресу 358000, г Элиста, ул Пушкина, 11, ауд 218

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Калмыцкого государственного университета (358000, Республика Калмыкия, г Элиста, 5 мкр , студгородок)

Автореферат разослан « » марта 2009 г

Ученый секретарь

кандидат филологических нау) ____ диссертационного совета - БВ Бадмаев

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИОННОЙ РАБОТЫ

Актуальность исследования. Сказка (чбрчок) является одним из своеобразных и самобытных жанров фольклорного наследия алтайского народа Комплексное изучение всего жанра алтайских сказок еще не было предметом самостоятельного исследования, но данная проблема чрезвычайно важна для полного представления об алтайской сказке как органичной части этнокульту-ры алтайского народа, включающих в себя, прежде всего, фольклорные и эт-нобытовые традиции К ним относятся во-первых, традиция исполнения алтайской сказки в контексте обрядовой культуры этноса, единство традиций скази-тельства и системы архаичных религиозных традиций, во-вторых, художественные традиции алтайской сказки с ее сюжетными и поэтическими особенностями, в-третьих, соотношение сказок между собой и другими жанрами Изучение этих вопросов представляется весьма актуальным для создания истории алтайского фольклора (южносибирского региона в целом), его научной систематизации и классификации, разработки исторической поэтики алтайских повествовательных жанров

Спектр перечисленных проблем обусловил выбор темы диссертационного исследования, в которой рассматриваются во-первых, исполнение алтайской сказки в сопоставлении со сказительством в контексте обрядовой культуры этноса и системы архаичных религиозных традиций, во-вторых, художественный мир алтайской сказки с ее сюжетными и поэтико-стилевыми особенностями, в-третьих, соотношение сказок между собой и с повествованиями других жанров Для сравнительного сопоставления и углубления понимания алтайской сказки привлечены материалы диалектных сказок алтайских субэтносов кумандинс-ких, челканских, телеутских, тубаларских, теленгитских, а также сказок родственных народов тувинских, хакасских, шорских, западно-монгольских и др

Историография и степень научной разработанности проблемы Тексты алтайских сказок начали издаваться с середины XIX века тюркологами В В Радло-вым, ГН Потаниным, В И Вербицким при активном сотрудничестве с ними первого алтайского писателя М В Чевалкова

В 1915 году под редакцией ГН Потанина вышел «Аносский сборник» -издание текстов сказок и сказаний в составлении собирателя алтайского фольклора НЯ Никифорова В 1920-е гг собиранием местных преданий, сказок и этнографических материалов занимался известный алтайский художник Г И Чорос-Гуркин Совместно с писателем Г Вяткиным в 1926 году он издал первый отдельный сборник алтайских сказок

В 1930 - 40-е гг началась активная публикация произведений фольклора, прежде всего, сказок и эпических сказаний В середине 1930-х г г материалы, собранные алтайским писателем П В Кучияком во время поездок по селам Шебалинского и Онгудайского аймаков, были переведены на русский язык, ли-

тературно обработаны московской писательницей А Л Гарф и опубликованы в двух книгах «Сказки Алтая» (1939 г), «Сартакпай (сказки)» (1948 г)

В 1940-е годы собиранием сказок занимался ТС Сыркашев Он увлеченно собирал сказки, сказания, народные песни В записи Т С Сыркашева сохранился оригинальный текст популярной сказки «Сан-Ару» в исполнении знаменитого алтайского сказителя Н Улагашева на туба-диалекте

В 1940 - 1950-е гг сказки были собраны и позднее опубликованы в числе образцов диалектных текстов северных алтайцев (челканцев, кумандинцев, туба) известным тюркологом Н А Баскаковым В его работах «Диалект черневых татар (туба-кижи)»( 1965 г ), «Диалект кумандинцев (куманды-кижи)»(1972 г), «Диалект лебединскихтатар-челканцев (куу-кижи)» (1985 г) помещены тексты, записанные в северных районах Алтая Несмотря на то, что в ряде случаев сказки в этих сборниках даны в виде фрагментов, эти издания вносят важный вклад в общее представление о сюжетном репертуаре алтайской сказки и в становление научной текстологии и практики двуязычных изданий данного жанра

Со времени создания научно-исследовательского института истории, языка и литературы под руководством фольклориста С С Суразакова (1952 г) было развернуто целенаправленное собирание материалов по всем фольклорным жанрам, включая сказки В начале 60-х г г XX в начинают издаваться отдельные сборники фольклорных текстов на алтайском языке, в число которых были включены и сказки Литературно обработанные тексты сказок печатались в сборниках, которые предназначались для широких читательских кругов К настоящему времени в фольклорном архиве Института алтаистики им С С Суразакова сложился значительный фонд сказок в виде рукописей, фонозаписей и отдельных видеозаписей

Количество исследований, посвященных алтайским сказкам, невелико В свое время у академика А Шифнера, написавшего предисловие к первой части «Образцов народной литературы тюркских племен, живущих в Дзунгарской степи» В В Радлова (1866 г), сложилось впечатление, что сказки алтайцев заимствованы из репертуара других народов С накоплением материала выявилось многообразие не только сюжетного материала, но и жанрового состава алтайских сказок

Некоторые аспекты анализа сказок были намечены в работах С С Суразакова, в числе которых учебное пособие по алтайскому фольклору (1975 г) В нем содержится общая характеристика алтайских сказок, представлены их жанровая классификация и система персонажей В статье «Связь алтайского эпоса с другими жанрами фольклора» (1982 г) в контексте полемики о происхождении эпоса им прослежена проблема взаимодействия эпических сказаний и сказок Накопленные материалы, включая многоплановые целевые записи, создали основу для научной систематизации алтайских сказок В последние два десятилетия XX в собиранию сказок было уделено особое внимание В продолжение традиции изданий двуязычных диалектных материалов, заложенных Н А Баска-

ковым, в 1988 г Е П Кандаракова издала фольклорный сборник по материалам челканского диалекта, в который вошли и сказки

В монографии М А Демчиновой «Сюжеты и стиль алтайской волшебной сказки» (2003 г) рассмотрены вопросы специфики и поэтики жанра алтайских сказок Исследовав структуру и содержание начальных, медиальных, финальных формул и других художественно-изобразительных средств, она определила их функциональное значение Отдельные главы посвящены сюжетному составу волшебных сказок, а также повествовательному искусству сказителя Т А Чачиякова На примере разновременных записей его текстов дается сопоставительный анализ изобразительных средств сказания и сказки, раскрывается стабильность блока поэтических средств и пределы их варьирования

Сказка в аспектах ее исполнения в обрядовой культуре алтайцев и во взаимосвязи с мифами, сказаниями, песнями исследована в монографии автора «Алтайская народная сказка этнофольклорный контекст и связи с другими жанрами» (2003 г) В этой работе для выяснения статуса сказки в алтайской исполнительской традиции и ее специфики были обобщены и систематизированы фольклорные и этнографические факты и свидетельства, как зафиксированные другими исследователями, так и собственные наблюдения автора Для выявления последовательности формирования алтайской сказки в контексте других фольклорных жанров и выяснения общих и отличительных моментов в сюжетах текстов сказок, которые имеют сюжетные параллели в смежных жанрах - эпических сказаниях и мифах, были определены структурно-семантические типы сюжетов и прослежены основные этапы их сложения

В 2001 году в серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока» СО РАН вышел том алтайских народных сказок, подготовленный автором данного исследования при участии К М Макошевой В процессе подготовки тома были исследованы все научные издания сказочных текстов, записи сказок в архивном фонде Института алтаистики им С С Суразакова и предприняты полевые поездки по районам республики (1984, 1986,1988,1992,2005 гг) для изучения современного бытования сказок

В соответствии с принципами Серии, кроме основного фонда алтайских сказок, в том были включены и тексты, отражающие диалектные особенности алтайского языка При этом обращалось особое внимание не только на демонстрацию языковой специфики диалектов, но и на органичное расширение знаний о народной сказке

Цели и задачи исследования Алтайская сказка бытует в единой этнофольк-лорной культурной традиции Имея собственную жанровую нишу, тем не менее, она несет в себе отражение многогранных проявлений древнейших обрядов и взаимовлияния с другими фольклорными жанрами, что активно повлияло на особенности жанра алтайской сказки Исходя из этого, определены цели и задачи настоящего диссертационного исследования

Основная цель исследования - изучение исполнения алтайской сказки в контексте обрядовой культуры и в сопоставлении со сказительством в системе архаичных религиозных традиций, прежде всего, шаманских Другая не менее важная цель исследования - систематизация и классификация всего сказочного фонда для выявления комплексного представления о сюжетном составе алтайских сказок и анализ поэтических особенностей алтайской сказки

Для достижения этих целей потребовалось решить следующие задачи

- сопоставление традиций сказочного и эпического исполнительства с обрядовой и шаманской практикой,

- проведение типологизации сюжетов алтайских сказок с международными сюжетами, сюжетами сказок родственных тюрко-монгольских народов,

- выделение общих международных сюжетов, локальных и заимствованных сюжетов, контаминированных сюжетов,

- проведение сравнительного анализа существующих вариантов отдельных сюжетов для выяснения специфики алтайских сюжетов,

- выявление на примере общего сюжета для сказки и сказания их отличительных и общих аспектов;

- анализ классических традиционных формул (начальных, медиальных и финальных),

- выявление поэтических формул и лексики с этноязыковыми характеристиками,

- сопоставление разновременных записей с их стилевыми особенностями

Материалом диссертационного исследования явились издания алтайских сказок, эпоса и мифов, выходивших со второй половины XIX века до настоящего времени и архивные фонды Института алтаистики им С С Суразакова Для исследовательского анализа автором были привлечены личная фонотека записи сказок, экспедиционные дневники и записи ответов носителей фольклора на специальный вопросник (в период с 1984 по 2005 гг были обследованы районы Горного Алтая, телеутские села в Кемеровской области, сомоны Западной Монголии) Исполнительские и сюжетно-поэтические особенности алтайских сказок проанализированы с привлечением фольклорно-этнографических источников диалектных сказок алтайских субэтносов кумандинцев, челканцев, теле-утов, тубаларов, теленгитов, других тюркоязычных народов Южной Сибири тувинцев, хакасов, шорцев, а также бурят, калмыков и западно-монгольских народов

Методологические принципы диссертации В диссертационной работе основным методом исследования стал сравнительно-исторический Использование этого метода обусловлено тем, что сказка представляет собой полистадиальное явление, в котором нашло отражение несколько исторических фаз развития данного жанра фольклора При этом сказка сохраняет стабильную структуру, сложившуюся в течение исторических эпох, начиная с простых исходных

основ, формируясь в широком контексте всей этнофольклорной традиции при тесных контактах с другими жанрами фольклора

В процессе работы над диссертацией автор опирался на теоретические труды известных фольклористов А Н Веселовского, Н Рошияну, В М Гацака, С С Суразакова, А Ш Кичикова, Д Я Адлейбы Для диссертационного исследования важными явились и текстологические, теоретические работы по фольклору, этнографии тюрко-монгольских народов Л Э Каруновской, Л П Потапова, П А Троякова, А М Сагалаева, М А Демчиновой, Е Э Хабуновой

При типологизации текстов использовались данные международного указателя сказочных сюжетов (АТ), сравнительного указателя восточнославянских сказок (СУС), указателя турецких сказок Эберхарда-Воратавы (ЕЬ -Во) и указателя структурно-семантических типов волшебных сказок, составленного Б П Кербелите

Научная новизна работы Впервые алтайская народная сказка изучается в сочетании комплексного анализа следующих проблем форм этнобытования, сюжетного состава, поэтических и стилевых особенностей, в связи с чем приведен обрядовый контекст бытования алтайских сказок в сопоставлении с традициями сибирских тюрков и западных монголов в тесной взаимосвязи со скази-тельской практикой В диссертационном исследовании также впервые с учетом широкого контекста исторического развития жанра алтайской сказки проведена систематизация всех ее жанровых разновидностей, охарактеризованы их поэти-ко-стилевые особенности

Основные положения, выносимые на защиту:

- в исполнительской традиции сказок выделены разные типы отношения к исполняемому тексту произведения, которые отразили в себе разные этапы развития сказки,

- алтайская сказка исполнялась в системе древних обрядов в зимний период, похоронно-поминальным обряде, культовом почитании хозяина тайги во время охотничьего сезона и осеннего сбора орехов с целью магического очищения и противостояния негативным стихиям и для магического воздействия на духов гор, чтобы расположить их себе,

- в соотношении повествования сказочника (сказителя) и шаманского действия отмечены реликтовые аспекты древнего обрядового функционирования алтайской сказки и сказания,

- при систематизации основных жанровых разновидностей алтайских сказок выделены мифы-сказки и сказки о животных, волшебные, бытовые и новеллистические сказки, сказки о глупом черте, кумулятивные (формульные сказки), анекдоты, хотя во многих случаях обнаруживается их жанровая нерасчлененность, свидетельствуя не только о древних синкретических чертах жанра, но и о незаконченном процессе жанрообразования алтайской сказки,

- в своей основе сюжетный состав алтайских сказок восходит к древним

обрядовым мотивам, обрядовым рассказам, что способствовало формированию специфических черт части текстов, так, особенностью локальных сюжетов волшебных сказок является то, что в них отмечаются элементы мифов и мифологических рассказов о демонических существах,

- при сравнительном анализе вариантов отдельных сюжетов выясняется, что в сюжетном составе алтайских сказок представлено многообразие контами-наций различных сюжетов, близких по тематическому содержанию,

- одним из важных составных частей в развитии сюжета сказок являются характеристики пространства при посещении героем верхнего или нижних миров,

- алтайским сказкам характерны традиционные формулы, начальные, медиальные и финальные, которые несут в себе, кроме жанровых характеристик сказки, также и национальную специфику, финальные формулы многих алтайских сказок связаны с содержанием сказки и носят этиологический характер, которые отсутствуют в новеллистических и бытовых сказках, большое разнообразие в алтайских сказках представляют медиальные формулы, дополнительно разделенные на фабульно необусловленные и фабульно обусловленные,

- текстологический анализ разновременных записей одной из сказок свидетельствует о существовании особых стилевых механизмов передачи текста, сохраняющих основу сюжета, но в то же время при каждом новом исполнении текст подвергается влиянию ситуации записи, придавая ему особые черты, характерные процессу живого бытования жанра сказок

Теоретическая и практическая значимость Диссертационное исследование алтайской сказки является новой ступенью в изучении и классификации всего репертуара сказочного фонда, сопоставленного с опубликованными и полевыми записями сказок в контексте других жанров с привлечением материалов сибирских тюрков и западно-монгольских народов Работа выполнена с учетом актуальных требований современной фольклористики Результаты работы могут быть использованы при создании каталогов алтайской и других тюрко-монгольских сказок, при дальнейшем изучении поэтики и стиля тюрко-мон-гольских сказок, в сравнительном изучении текстов сказок и сказаний Основные выводы диссертационной работы могут найти применение в учебно-методических пособиях по алтайской филологии и этнолингвистике

Апробация работы. Диссертация обсуждена на расширенном заседании кафедры алтайского языка и литературы Горно-Алтайского государственного университета и рекомендована к защите в диссертационном совете по специальности 10 01 09-Фольклористика

Основные положения и выводы диссертации изложены в 35 публикациях общим объемом более 30 п л Наиболее важные положения опубликованы в трех монографиях, трех текстологических изданиях, 6 статьях в журналах из перечня, утвержденного ВАК, а также докладах и выступлениях на международных и всероссийских конференциях, в числе которых Международный симпо-

зиум «Аборигены Сибири проблема исчезающих языков и культур», Новосибирск, 1995 г, Международный семинар по переводу тюркского эпоса, Анкара (Турция), 1997 г), Международная конференция «Алтай и Центральная Азия культурно-историческая преемственность», Горно-Алтайск, 1998 г, Международный симпозиум «Сибирь в панораме тысячелетий», Новосибирск, 1998 г, Ежегодная международная конференция по алтаистике «Роль женщины в монгольском мире», Вальверберг (Германия), 2001 г, Международная конференция «Письменное наследие тюрков», Кызыл, 2003 г, Международный съезд востоковедов, Москва, 2004 г, Ежегодная международная конференция по алтаистике «Мир Алтая», Кембридж (Англия), 2004 г, Международная научная конференция, посвященная 170-летию со дня рождения В В Радлова, Горно-Алтайск, 2007 г идр

Структура исследования Диссертация состоит из введения, трех глав, содержащих по пять (первая глава) и четыре параграфа, заключения и библиографического списка использованной литературы, включающего 192 источника, приложения с указателями Общий объем — 306 страниц машинописного текста

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ Д ИССЕРТАЦИИ

Введение. Во введении обоснована актуальность темы диссертации, сформулированы цели и задачи исследования, определены предмет исследования, методологические принципы, степень научной новизны и научно-практической значимости результатов диссертационной работы

В первой главе «Формы этнобытования алтайских сказок» раскрывается взаимосвязь исполнения сказок с древними ритуалами и обрядами Рассмотрены вопросы терминологических обозначений жанра сказок, единства репертуара сказочников и сказителей, соотношений повествования сказочника (сказителя ) и шаманского действия, с привлечением материала саяно-алтайской и западно-монгольской традиций исполнительства сказок и сказаний

Первый параграф «Терминологические определения сказки, единство репертуара сказочников и сказителей» посвящен рассмотрению терминов, обозначающих различные виды сказочного жанра, и единства репертуара сказочников и сказителей Сказку в алтайской сказочной традиции определяют термином «чорчок», в северных районах Алтая встречаются диалектные вариации данного термина «чбрчок», «чорчоо», «шьоршок»/«шьоржок» Для именования небольших по объему мифов-сказок, кумулятивных сказок о животных у северных алтайцев бытует термин «кычаш шьоршок» («короткая сказка») С целью разграничения в жанровом отношении сказки от героического сказания («кай чорчок» -чорчок, исполняемый горловым пением) фольклористами принят термин «тегин чорчок» («простая/прозаическая сказка»)

Исполнителей сказок алтайцы называют чорчокчи, но особенностью твор-

чества алтайских исполнителей сказок является то, что оно имеет много общего с исполнительством героических сказаний Сказочники, новые имена которых были выявлены в последние десятилетия, во многом продолжают традицию исполнительства алтайских сказок, хотя их репертуар ограничен небольшим количеством сюжетов И все они в ряду своих учителей называют сказителей. Тот факт, что исполнители сказаний были и знатоками сказок, и, наоборот, наложил определенный отпечаток на форму бытования алтайских сказок, а также во многом определил их жанровое своеобразие на уровнях сюжета и поэтики

Во втором параграфе «О типах отношений к сказке» автором была выявлена особенность бытования алтайских сказок, выражающаяся в том, что параллельно с иронично-шутливым восприятием исполнения сказки и происходящих в ней событий существует другой тип отношения сказочника и слушателя к сказке - серьезное восприятие исполнения сказки и вера в реальность происходящих в ней событий

Серьезное отношение к сказке, кроме, как в элементах поэтики начальных и конечных формулах, также может проявляться в высказываниях о сказке Содержание таких высказываний говорит не только о серьезности отношения к сказке, но и о вере в ее магическое значение Установка на достоверность рассказываемых событий в сказке отмечается и в тех комментариях, оценках-суждениях, которые сказочник делает по ходу своего рассказа, что, в свою очередь, перекликается с аналогичным восприятием мифов и сказаний

Два разных типа отношения сказочника к исполняемому тексту отразили в себе различные стадии исторического развития сказки, конечно же, из них наиболее архаичный этап - это то явление, когда сказочник желает убедить своих слушателей в достоверности происходящих сказочных событий Есть основание полагать, что на первоначальном этапе истории сказки можно говорить о полном совпадении мировоззрения «сказочника» и содержания сказки Допустимо и то, что был переходный этап развития отношения к сказке от серьезного к ироничному В этом убеждают факты, свидетельствующие о существовании определенного репертуара мифов о божествах, духах, которые требовали серьезного отношения и веры в происходящее в текстах, возможно, такая дифференциация наблюдалась и в репертуаре сказок

В третьем параграфе «Исполнение сказки и сказания в системе обрядов» выясняется роль сказок в системе обрядов В предыдущем параграфе, говоря о серьезном отношении сказочника к сказке, автором уже были отмечены и следующие особенности бытования алтайских сказок - исполнение сказок или роли сказочника в культово-обрядовой практике, так как эти вопросы взаимосвязаны и взаимно дополняют друг друга Наблюдения над алтайской сказочной традицией дают ценный материал по поводу положения о том, что сказка могла представлять собой часть ритуала Есть много фактов относительно того, что сказки и сказания чаще исполнялись в зимний период, что, скорее всего, связа-

но с мировоззренческим представлением тюрков, которые считали зиму «страшным» и опасным периодом в жизни народа, зимой мир «распадался» и рождался вновь Поэтому приуроченность исполнения сказок в зимнее время видится как противостояние людей зимней спячке мира и взывание ими его рождения Для этого они усиленно демонстрировали жизненную активность, бодрость, исполняли сказки, собирались группами В позднейшие этапы, исполнение сказок в зимний сезон, потеряло свою магическо - очистительную функцию

Аналогичную роль выполняло исполнение сказок во время поминально -похоронного обряда Подобно «страшному» периоду зимы, так и в «плохие» дни похорон и поминок наблюдается активизация нечистый силы Поэтому в «плохие» дни действует ряд запретов, например, не выходить ночью на улицу одному, не звать ночью человека по имени, так как душа здравствующего человека может быть уведена нечистой силой Чтобы этого не случилось, люди вынуждены демонстрировать свою бдительность, жизненную активность и проводить ряд оградительных мер от покушений нечистой силы И в комплексе всех магических мероприятий исполнение сказок, сказаний считалось особенно важным накануне похорон, на седьмой и сороковой дни

Не менее своеобразен факт исполнения алтайских сказок в обрядовой практике почитания духа хозяина Алтая (гор, тайги) Почитание духа гор является общим для всех тюрко - монглоязычных народов Центральной Азии В них они видели благодетелей, которые даруют им земные блага и карателей, которые насылают несчастья за непочтительное отношение к ним Поэтому проведение обряда жертвоприношения духам гор два раза в году было обязательным

У алтайских охотников существовал обычай рассказывать сказки перед выездом на охоту и во время охоты, для чего охотники специально брали с собой сказочника (сказителя), которому причиталась равная доля из общей добычи Сказитель или сказочник, обладая магическим даром исполнения сказаний, особым репертуаром сказочных текстов, мог воздействовать на зверей, птиц и на их владельцев - хозяев-духов в определенном направлении В охотничьих преданиях рассказывается не только о том, что духи любят слушать сказки и сказания, а в благодарность за их исполнение охотники получают «разрешение» на удачную охоту, но и о том, как эти духи воспринимают это исполнение, как они ведут себя при этом Хотя духов гор может видеть только тот сказитель, который наделен даром ясновидения Такого сказителя называют «ээля кайчы» - сказитель, имеющий контакт с духами

Параллельно с охотничьим обрядом почитания хозяина тайги аналогичный обряд проводился при сборе орехов - наиболее распространенной промысловой деятельности у северных алтайцев, проживающих на территории кедровой (черневой) тайги И, видимо, в самой форме проведения он совпадал с охотничьим Сборщики орехов добирались до места, разжигали огонь, привязывали освященные ленты (кыйра), окропляли молоком огонь, горы Алтая, преподно-

сили угощение духам с благопожеланиями Исполнение сказки или сказания при сборе орехов, имел аналогичную охотничьему обряду функцию - магическое обращение к хозяевам гор

В четвертом параграфе «О взаимосвязях сказочной/сказительской и шаманской традиций» рассмотрена роль исполнения сказок с точки зрения взаимосвязей сказочной/сказительской и шаманской традиций, что представляет собой еще одну особенность бытования алтайских народных сказок На близость функции шамана и сказителя в свое время особое внимание обратил Г Н Потанин, затем эта тема получила развитие в современных исследованиях сибирских этнографов, в частности, в коллективных работах по традиционному мировоззрению тюрков Южной Сибири, выполнявшихся под руководством А М Сагалаева (1988 -1990 гг) Исследователи отмечают о совпадении многих моментов шаманских рассказов о путешествии шамана во время процедуры камлания со странствиями сказочного героя Такие совпадения приводят к предположению о том, что существует некое единство композиции шаманских рассказов, сказки и сказаний

Фольклорные и этнографические материалы тюркоязычных народов Южной Сибири позволили исследователям провести и своеобразную параллель путешествия шамана с явлением «входа» сказителей в эпический мир вслед за героем своего повествования Так, Н П Дыренкова в шорском фольклоре отмечает примеры, когда рассказчик вскоре после своего повествования переходит на сказывание от первого лица и в дальнейшем рассказывает о себе К этому ряду примеров можно отнести и акцентирование алтайского сказителя А Г Калкина на особой своей причастности к героям сказаний Здесь речь идет о вере сказителя в то, что во время исполнения его дух перевоплощается в героя повествования и во все происходящее с богатырем подключается сказитель Сказитель выступает и свидетелем, и участником, и исполнителем сказания

Таким образом, исполнение сказания в своем архаическом предназначении - это ритуально-магическое действие более широкого масштаба и содержание текста сказания органично входит в комплекс данного ритуализованного действия Именно поэтому для сказителя крайне важно не только не допускать нарушений во время исполнения героического сказания (например, не прерывать текст на полуслове), но и доводить его до конца без замен и пропусков в тексте Так как сакрализованный текст «контролируется» со стороны духов, сказитель на всякий случай оговаривается, что он передал только рассказанное другими, и обязательно предваряет исполнение сказания ритуалом благослов-ления своего музыкального инструмента - топшура, тем самым устанавливая своеобразный контакт с духами гор Алтая и духом сказания

В отдельных текстах сказаний А Г Калкина присутствуют примеры замещения сказителем своего героя или идентификации с ним, как свидетельства перевоплощения сказителя в своего персонажа Автор считает, что в этом и прояв-

ляется совпадение сказительства с шаманским действом, когда шаман может перевоплощаться то в один, то в другой персонаж в представленной перед слушателями и зрителями моно мистерии

Если в сказаниях наблюдаются более выраженные примеры явления «входа» и «выхода» исполнителя в свое произведение, то в текстах сказок сохранились только его отголоски Так, его отражением в сказках могут являться примеры «возвращающей» концовки с формулой указания «выхода» исполнителя из сюжетного действия с восклицанием «Чо-ок1» Подобная концовка присутствует в героических сказаниях, благопожеланиях при совершении культового обряда почитания духов гор, а также в шаманских камланиях В таком контексте становится очевидным то, что восклицание «Чо-ок1» выступает в качестве магического заклинания для успокоения сказочником или сказителем духов сказки/сказания, героев своего повествования, а шаман на такой концовке прерывает отношения с теми мифологическими персонажами, с которыми ему пришлось общаться в процессе камлания

Возможно, что в южносибирской тюркской сказочной традиции бытовало единое представление о духе сказки Среди телеутов бытует выражение, которое запрещает прерывание сказки, чтобы не наступить «на хвост» сказке Скорее всего, требование не прерывать сказку во время исполнения также содержит в себе представление о том, что сказочник находится в пути Так, например, телеуты, как и шорцы, о процессе рассказывания сказки говорят так. «Чорчок ийип jht» («Сказку отправляют») Сказочник следует за своим героем в сказочный мир, контактирует с духом сказки Поэтому прервать сказку - это значит возможность навлечь на себя негативные последствия со стороны духа сказки, что напоминает на подобные факты в исполнении сказаний Порой наказание сказителю за прерванное сказание может представлять опасность для его жизни При всех совпадениях сказительства и шаманской практики между сказителем и шаманом постоянно существовал некий паритет, так как во время исполнения сказаний сказителем шаман никогда не соглашался совершать свой обряд

Присутствие сказочника в сказочном мире отражается не только в конечных формулах текстов сказок К этому частично могут быть отнесены и комментарии, которыми сказочники сопровождают те или иные поступки своих героев В отдельных случаях знаком «иной среды» может считаться изложение сказки ритмизованной прозой С одной стороны, ритмизацию сказки можно объяснить активным взаимодействием со сказаниями С другой стороны, по наблюдениям автора, данное явление не укладывается в рамку только этого объяснения Ритмическая организация речи сказки, в основном, достигается за счет использования в конце почти каждого предложения вспомогательных глагольных форм Изложение же текста такими глагольными формами способствует «вторжению» сказочника в пространственно-временной континуум сказки При

таком включении в мир сказки сказочник становится очевидцем, который передает слушателям то, что происходит перед его глазами

В пятом параграфе «Ареальные сопоставления сказочной и сказительской традиций» проведен сравнительный анализ алтайских материалов по бытованию сказок и сказаний с аналогичными фактами в фольклоре других родственных народов, что дополнило выводы об общих обрядовых функциях и архаических основах единой системы сказочного и сказительского творчества у центрально-азиатских народов

Полевые материалы автора зафиксировали более полную сохранность сказочной и сказительской традиций у одного из малых тюркоязычных народов Западной Сибири (Кемеровская область) - шорцев По представлениям шорских сказителей, сказание перед рассказыванием мысленно выстраивается, так как без этого неизвестно, куда она может увести У исполнителей наблюдается достаточно серьезное отношение к исполняемому тексту, они стараются не прерывать текст, не менять имена героев и персонажей сказания, так как считают, что сказания (нымахи) имеют духов, а сказитель во время его исполнения сопровождает богатыря Примеры исполнения сказаний шорскими сказителями и их отношение к своему сказительскому дару свидетельствуют об их общих основах с алтайской сказительской традицией

В экспедиционных выездах в Западную Монголию диссертантом был собран материал по сказкам, а также записаны отдельные фрагменты крупных эпических произведений у урянхайцев, зафиксированы факты этнобытования исполнительства сказок и сказаний Для урянхайских сказителей характерно то, что они считают исполнение сказаний во время «седла дней» (т е в день нечетного числа) нежелательным У них сохранился проведение обряда освящения топшура перед исполнением сказания Сказания в обрядовых благопожелатель-ных целях могут исполняться перед замерзанием земли, в середине осени, для восхваления окружающих вершин гор или во время празднования центрально-азиатского новогоднего праздника - Цаган Сара, отмечающего поворот солнца от зимы к весне

Среди урянхайцев также бытует представление о том, что исполнение сказания весной может вызвать «джут» (непогоду), что грозит падежом отощавшего за зиму скота, поэтому сказители остерегаются в этот период исполнять сказания

По сей день у западно-монгольских народов бытует традиция приглашения сказителя к кому-либо в дом, при этом обязательно соблюдается ритуал предварительного принесения топшура в эту семью, раньше на два-три дня до прихода самого сказителя Приглашая сказителя, хозяева считают, что исполнение сказания очистит их дом от злых духов, будет способствовать удаче и благополучию семьи При этом сказитель точно знает, какое из сказаний им будет исполнено в этой семье

Сопоставления южно-сибирского и западно-монгольского этнобытования сказительских традиций с алтайским материалом подтвердили представления автора об их общих архаических обрядовых функциях

Во второй главе «Типология сюжетов алтайских сказок» автор проводит типологизацию репертуара алтайских сказок с международными сюжетами и выделяет их жанровые разновидности, выясняет сюжетные особенности различных вариантов сказок, проводит сопоставления отдельных текстов сказок с эпическими сюжетами, представляет своеобразную часть сюжета, выраженную в характеристиках пространственных перемещений героев

В первом параграфе «Сюжетный состав алтайских сказок» диссертант систематизирует по сюжетным типам в соответствии с международным указателем А Аарне - Томпсона все тексты сказок, хранящихся в рукописном фонде архива Института алтаистики им С С Суразакова Результаты систематизации алтайских сказок отражены в ряде указателей, включенных в Приложение диссертационного исследования, в числе которых и Указатель сюжетных типов алтайских сказок в соотношении с сюжетными типами международного указателя А Аарне-С Томпсона Внутри каждой жанровой разновидности алтайских сказок выделены группы сюжетов локальные, аналогии с которыми в фольклоре других народов неизвестны, соответствующие сказкам международного репертуара, заимствованные из репертуара других народов

Своеобразную часть репертуара алтайских сказок представляют мифы-сказки («соо^ш- чорчоктор»), отнесенные автором в самостоятельную жанровую разновидность Так, в мифах - сказках на основе их генетической связи с мифологическими рассказами о животных почти все сюжеты локальные В связи с тем, что в них отразились тотемистические рассказы, совпадения жанров мифа и сказки о животных наблюдаются в этиологических объяснениях повадок животных, особенностей их внешнего вида и т д

Среди жанровых разновидностей сказки о животных представляют собой своеобразный сплав разнотипных сюжетов Но большинство из них входит в число сюжетов международного репертуара сказок о животных АТ 2,15,55,56 А,57,103,120,155,222В*,248 итд Часть сказок о животных представляет собой самостоятельные сюжетные типы, но чаще они предстают в различных соединениях с другими сюжетами, например АТ- + (2034*), АТ 15 + АТ-; АТ 15 + 2 + АТ- + 56Д + (1) + 56А + (33) + 225 А, АТ 56 А + 225 А + АТ -, АТ 105 В* + 33

Своеобразен ряд сюжетов сказок о животных («ан'-куш керегинде чорчоктор»), в которых отразились грани взаимоотношений между людьми и животным миром Некоторые зооморфные персонажи наделены чертами ловкача и остроумца, что сближает их с персонажами новеллистических сказок В алтайских сказках о животных широко распространен международный сюжет АТ 670 силу опьянения на себе испытал лев (змей) Этот сюжет может выступать и одним из эпизодов волшебной сказки

Из локальных сюжетов о животных наиболее известен сюжет о том, как в лесу встретились лиса и медведь лиса обманом заманивает медведя на скалу, разжигает большой костер, сонный медведь сваливается со скалы и становится добычей лисы Этот сюжет также встречается в различных сюжетных соединениях, например АТ- + 2+ 1 + 15, АТ2 + 545Витд

В разделе волшебных сказок («куулгазын чорчоктор») большую группу представляют тексты, которые при всей близости с международными сюжетами отражают национальную специфику алтайской сказочной традиции В волшебных сказках происходит органичное соединение международного сюжета с алтайской сказочной традицией В них отражены различные мотивы древних обрядов инициации, поиска жены для создания семьи, сватовства Из группы заимствованных сюжетов в данной главе следует отметить следующие сюжет-ныетипы АТ2,55,57,103,200ит д Содержание этих произведений в основном совпадает с русскими сказками и почти не имеют элементов, характерных для алтайской сказочной традиции Возможно, что источником для некоторых из них послужили книжные образцы, хотя ряд заимствованных сюжетов волшебных сказок передается особым сказочным стилем, характерным для алтайской сказки Но, несмотря на данные стилевые особенности, эти сюжеты не осложнились другими мотивами локального характера

Репертуар алтайских богатырских сказок («баатырлык чорчоктор») включает тексты, которые по происхождению неоднозначны и занимают промежуточное положение между волшебными сказками и героическими сказаниями С одной стороны, в состав богатырских сказок входят переходные сюжеты от сказки к эпосу, с другой стороны, богатырскими сказками стали «разрушенные» сюжеты героических сказаний, в которых стихотворная форма передачи текста заменена прозаической В таких сказках поступки героя близки поступкам героев эпических сказаний, но, тем не менее, во многих случаях герою помогают чудесные помощники или он использует магические возможности различных предметов В основном, сюжеты алтайских богатырских сказок являются локальными без соотношений с сюжетными типами международного репертуара В то же время они могут иметь аналогии в эпизодах с текстами богатырских сказок родственных народов Центральной Азии К локальным сюжетам алтайских богатырских сказок относится ряд текстов «Поездка за небесными девами», «Неизвестный батыр», «Санаа-Мерген», «Кан-Клыш» и т д Сюжетный состав богатырских сказок, несмотря на неоднозначность их происхождения, обширен и содержит в себе отголоски реликтовых аспектов К примеру, богатырская сказка «Кан-Дьелбекей» интересна тем, что в нем нашли отражение архаичные пласты мировоззренческих институтов алтайцев, в частности, в образе главного героя с собачьей головой

К разделу новеллистических сказок («тапкыр чорчоктОр») относятся в основном сюжеты о том как герой, который по статусу ниже, женится на пре-

тендентке с высоким социальным положением Во многих случаях герой загадывает загадки, умеет рассказывать небылицы, остроумные рассказы или проявляет хитрость, продемонстрировать свою мудрость, подсказать выход из трудных ситуаций и т д В новеллистических сказках главный персонаж более индивидуализирован, проявляет характер и собственное видение сложившейся ситуации Несмотря на то, что часть сюжетов новеллистических сказок имеет взаимовлияния с другими жанровыми разновидностями сказки, тем не менее, основная сюжетная канва их посвящена изображению человеческих качеств героев В репертуаре алтайских новеллистических сказок, соотносящихся с международным репертуаром, достаточно много сюжетов, которые отличаются национальным своеобразием Таким образом, несмотря на ограниченный репертуар, по художественному содержанию и сюжетной типологии алтайские новеллистические сказки выделяются в отдельную жанровую разновидность

Бытовые сказки в основном отличаются локальными характеристиками В этих сюжетах, которые не имеют аналогий с международными сюжетными типами, в большинстве случаев повествуется о социальных взаимоотношениях бедных и богатых Алтайские бытовые сказки имеют реалистический характер и отражают эстетико-этические нормы семьи и общества, содержат в себе сформировавшиеся нравоучительные мотивы В раздел бытовых сказок автором включены и тексты, по международному указателю соотносящиеся с анекдотическими сказками, но в которых превалируют подробные описания бытовых и семейных отношений героев и персонажей

Круг же собственно анекдотических сказок («каткылу чорчоктор») в репертуаре алтайских сказок весьма ограничен, но тем не менее они представляют собой один из своеобразных жанровых разновидностей. В них обнаруживаются отдельные сюжеты, которые соотносимы с международными сюжетными типами В репертуаре алтайских сказок анекдотические сказки бытуют в качестве и самостоятельных, и контаминированных сюжетных типов

Во втором параграфе «Сравнительный анализ сюжетов сказок» на основе сравнительного анализа вариантов алтайских сказок выявлена специфика бытования отдельных сюжетных типов в алтайской сказочной традиции, соотносящихся с международными сюжетами

При сравнительном анализе вариантов сказок проводится определенная процедура их сопоставлений Если текст соотносится с определенным международным сюжетом лишь семантически, то индекс по указателю заключается в скобки АТ (593) Когда в тексте налицо только отдельные эпизоды международного сюжета, отсылка к индексу указателя снабжается пометкой ср ср АТ 321 Если текст не имеет никакого соотношения с указателем Аарне - Томпсона и является локальным сюжетом, то он отмечается АТ- При анализе текста предварительно даются сведения об исполнителе и особенностях ситуации записи

Затем дается краткое содержание текста и сопоставление известных вариантов сказки Сведения о европейской сказке взяты из указателя А Аарне - С Томпсона (АТ), Сравнительного указателя сюжетов (СУ С), а также из различных сборников сказок Сведения, позволяющие сравнивать публикуемые алтайские сказки со сказками других тюркоязычных народов, извлечены из указателя сюжетов якутских сказок, составленных ГУ Эргисом (1964,1967 гг), указателя сюжетов турецких сказок Эберхарда - Боратава, томов серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока», сборников тувинских, хакасских, казахских сказок

В данном параграфе автором проведен сравнительный анализ вариантов восьми сюжетов волшебных и новеллистических сказок, отличающихся локальными характеристиками и национальной спецификой В результате подобного сравнения вариантов отдельных сюжетов и сопоставления их с европейскими сюжетами отмечено, что особенность алтайской сказочной традиции заключается в активном взаимодействии алтайских сказок с другими жанрами - мифами, героическими сказаниями, а в отдельных случаях, песнями Рассматриваемые образцы вариантов алтайских сказок при сравнительном анализе, так или иначе соотносимые с европейскими сюжетами во многом имеют свою национальную специфику Так, например, наличие в них мифологического сюжета способствует выявлению более архаичного пласта - первичного сюжетного звена, которое в более поздних вариантах утеряно Или же в сюжетном составе алтайских сказок бытуют мифологические сюжеты в качестве первичного сюжетного звена, на которые в более поздние этапы наслаиваются другие сюжеты Но при сравнительном анализе сюжетов в репертуаре алтайских сказок выявлена часть присутствующих в сказках мифологических сюжетов, представляющая собой вторичное явление Они присоединились к сказочным сюжетам в более поздние этапы их развития, что было продиктовано усложнением структурного построения сказок за счет изложения дополнительных событий, происходящих с героем и связано с эволюцией сказочного жанра

В сюжетном составе алтайских сказок, чаще всего, бытуют произведения мифологического содержания о столкновении с чудовищами албын, чудовище Дьелбеген В сказках встречаются и этиологические концовки, характерные для мифологических сюжетов

В содержании крупных по объему алтайских сказках наблюдается огромное влияние героических сказаний При этом связкой для присоединения двух сюжетов может явиться мотив об угоне в плен сестры героя или престарелых родителей В борьбе с врагом герой совершает ряд подвигов, возвращает своих близких, освобождает плененный народ Герой для выполнения поручений антагониста может совершить поездку в подземный мир Эрлика Сказочный герой, в отличие от эпического богатыря, может не проявлять свою богатырскую

силу, а, следовать советам мудрой жены, оказывая услуги всем, кто встречается на его пути, таким образом обеспечивает благополучный исход своего путешествия («Есюос - Уул, ездящий на семи рыжих конях»)

Взаимодействие сказок на с мифами, эпическими произведениями представляет собой своеобразное явление в алтайской фольклорной культуре При сравнительном анализе части текстов и их вариантов, автор отмечает еще одну особенность алтайских сказок, которая выражается в многообразии контамина-ций разных сюжетов Контаминацию сюжетов принято считать проявлением творческого процесса, в других случаях это механическое соединение произведений или их частей, что зависит от мастерства исполнителей Характер конта-минаций в алтайских сказках также является неоднородным Во-первых, встречаются сюжеты, которые в АТ выделены как разнотипные, а в алтайских сказках зафиксированы только в контаминации во-вторых, контаминация в алтайских сказках происходит за счет присоединения дополнительных сюжетов к основному сюжету К первому типу контаминаций относятся, в основном, сказки об одурачивании черта (великана) АТ 1000-1199

Второй тип контаминаций является наиболее распространенным и представляет собой традиционное явление в репертуаре алтайских сказок Так, близкие по тематическому содержанию сюжеты, в которых фигурирует однотипный герой, могут контаминироваться, при этом весь текст характеризуется органичной законченностью Одна из наиболее усложненных контаминаций представлена в сказке «Есюос - Уул, ездящий на семи рыжих конях», АТ 563 + (329) + (882 А*) + (465 С) В данной контаминации наиболее четко прослеживается тенденция усложнения структуры сюжета за счет присоединения дополнительных сюжетов, которая обычно диктуется эволюцией сказочного текста При этом разные сюжеты могут соединяться друг с другом без логической мотивировки чисто механическим путем В некоторых случаях порядок присоединения сюжетов оказывается нестабильным, сюжеты могут легко меняться расположением мест в ряду контаминированных сюжетов Или же присоединенные сюжеты могут иметь более усложненную обрамляющую форму присоединения - обрамление одного сюжета в начале и конце с другим сюжетом

Сюжеты алтайских сказок во многом сходны и с тюрко-монгольскими сюжетами, что объясняется происходившими общими историко-этническими процессами родственных народов на обширной территории Центральной Азии с древнейших времен Это, в свою очередь, нашло отражение в их языке, истории и фольклоре Если же обратиться к конкретным сказочным сюжетам, то мы обнаруживаем достаточно много примеров, которые являются подтверждением общности тюрко-монгольской сказочной традиции Например, тувинская сказка со схожим сюжетом о герое Танзагане, которому за спасение им духа земли была дарована небесная жена в облике гусыни, начинается с того, что гусыня становится добычей героя случайно, в тексте сюжет АТ 400* соединяет-

ся с эпизодами сюжета АТ 465 А В хакасских сказках к основному сюжету также присоединяется сюжет АТ 465 А Другой текст о парне-сироте В шорских сказках начальный эпизод близок с АТ 555 герой отпускает чудесную рыбу, за что получил вознаграждение от самого подводного хана, отсутствует эпизод игры в прятки героя с антиподом, в финале они мирятся В турецких сказках отсутствует присоединение сюжетного типа АТ 563

Таким образом, сравнительный анализ сюжетных вариантов отдельных сюжетов алтайских сказок позволил раскрыть их специфику во всем их многообразии

В третьем параграфе «О сюжетных взаимосвязях сказок и сказаний» предпринят сопоставительный анализ одного из популярных в фонде алтайских сказок и сказаний сюжета о брате и сестре «Брат Боодой-Кекшин и сестра Боодой-Коо» Сопоставительный анализ представлен в двух таблицах, в которых демонстрируются выявленные совпадающие и несовпадающие сюжетные эпизоды В первой таблице в сопоставленных сюжетах отличия сказки и сказания не являются кардинальными В сказании социальный статус героев высокий Брат с сестрой - это «два кезера, владеющие обширными стадами, многочисленными под данными», живут во дворцах Антипод также живет не в аиле, а во дворце Отличается «качественный» уровень происходящих событий антипод не лишает героя жизни, но устраивает разбой в стойбище, подобно врагам из героических сказаний, так как герой сражается не только с сыновьями антипода, но и со всем его войском В связи с победой над антиподом герой устраивает праздник на семьдесят, а девяносто лет

Иная картина взаимоотношений сказки и сказания наблюдается в сопоставленных сюжетах во второй таблице, так как по содержанию этот сюжет ближе мифологическим произведениям детей спасает мифологическое существо -дух земли Появление спасителя необходимо, чтобы антипод стал неопасным (дети удаляются от чудовища на безопасное расстояние)

В первой таблице наглядно показано, что сказочный сюжет по содержанию «включен» в эпическое произведение почти без изменений, наблюдаются отдельные отличия только в использовании художественных средств и форме изложения произведения Вторая таблица способствует выяснению того, что сказочный сюжет становится вступлением развернутого эпического произведения, следующие эпизоды близки к эпическим произведениям, нежели сказочным текстам, хотя при помощи мотивирующих связок две части произведения органично соединены в единый текст

Таким образом, в результате сопоставительного анализа конкретных текстов сказок и сказаний выявляются общие и отличительные моменты в их сюжетах и отдельных аспектах жанрообразования

В четвертом параграфе «Художественное пространство - часть сюжетного действия алтайских сказок» проанализировано понятие художественного про-

странства как средства развития сюжета Понятие пространства выражено в жанрах фольклора (миф, героическое сказание, эпос, сказка, обрядовый фольклор и др ) представлением о трех мирах - древнейшей мировоззренческой системой, определяющей представление о структуре мироздания.

Представление о трехмерном пространстве в текстах алтайских волшебных сказок, по сравнению с сюжетами героических сказаний, получило иное отражение, так как в них нет той единой комплексной системы, которая сформировалась в богатырских сказках или эпических сказаниях В некоторых текстах сказок есть только отдельные упоминания о персонажах, обитающих в разных измерениях трехмерного пространства, и отдельные формулы, связанные с пространственными представлениями Например, формула, характеризующая способ общения с представителями из пантеона духов или покровителей среднего мира, которые в образе старух, стариков выступают в роли подсказчиков, добрых советчиков Так, в сказке «Албын и молодая женщина» соответствующая норма поведения дает героине возможность найти в контакт с представителем иного мира и получить подсказку в поисках потерянного сына От нарушения или принятия героями правил игры во время встречи с персонажами иного мира зависит положительный или отрицательный результат В этой же сказке встречаются различные формулы преодоления границ большого пространства, в которых мы обнаруживаем сочетание способов реального и нереального его преодоления Данные формулы о преодолении героем определенных пространственных рамок являются и средством для дальнейшего развития сюжетных действий, и своего рода маркирующими знаками перехода от одного события к следующему

В сказке «Алтын-Каньпук» герой уведен в иной мир ради его спасения Сравнивая варианты этой сказки, автором отмечено, что герой, встав взрослым, вынужден покинуть чужой мир, в котором он вырос, и вернуться в свой мир В сказке средний мир только обозначен в начале текста в сценах вынужденного покидания героем своего мира, а основное сюжетное действие данного текста разворачивается в пределах пространства нижнего мира Но финальные сцены происходят снова в среднем мире, хотя в самом тексте до конца не выражен ритуально-магический контекст перехода сакральных границ двух пространств, что отразилось только в факте «забывчивости героя» по отношению к своей жене из подземного мира

Таким образом, тексты отдельных сказок выстроены на противостоянии двух миров и преодоление героем каждого нового препятствия при помощи хорошего слова или подарка представляет собой и проникновение им в новое запретное пространство, где имеется свой «дух-хозяин» При этом схема проникновения героя на новую территорию единая герой попадает на запретную территорию, встречает препятствие в виде непреодолимого препятствия (чаща кустарников, ядовито-желтое море, два верблюда, два пса, двустворчатая дверь

и т д), говорит хорошее слово в их адрес или дарит подарок (угощает чем-либо), получает возможность проехать дальше

Если оценивать пространственное расположение этих запретных зон владыки подземного мира - Эрлик-Бия с точки зрения характеристики мировоззренческих представлений, а также описаний картины пространства трех миров в героических сказаниях, то они должны представлять вертикальные иерархические слои, населенные отдельными представителями подземного мира Например, на то, что в тексте сказки «Ескюс-Уул, ездящий на семи рыжих конях» пространственные рамки препятствий подземного мира расположены по отношению друг к другу вертикально, нет конкретных указаний, о них можно судить только из отдельных фраз контекста Так, описание поездки героя в подземный мир начинается с фразы «Он ехал и доехал до пасти земли дальше прыгнул в пасть земли», то есть, герой стал перемещаться вниз в вертикальном направлении А выход героя из подземного мира обозначен так «Дальше он выбрался на лунно-солнечный алтай», здесь глагол «выбрался» соответствует сложной глагольной форме «чыгып келтир», который в переводе может иметь и другое значение «поднялся», что также является указанием на вертикальное направление наверх В данной сюжетной части описания поездки и проникновения героя в подземный мир вертикально вниз через преодоление определенных препятствий и его обратного выхода в средний мир составляет стержневую основу сюжетной канвы текста

Подробное рассмотрение художественного пространства богатырских сказок в контексте развития сюжета позволило прийти к выводу том, что представители среднего мира поддерживают добрые отношения с представителями верхнего мира, так, герои совершают поездки в ханства верхних миров в поисках невесты, чтобы жениться на дочерях небесных ханов Но в отдельных текстах («Кан-Бурхан» в исполнении Н У Улагашева) герой с необычной внешностью обретает право быть представителем среднего мира, только женившись на девушке небесного происхождения Хотя в последующем он вынужден жениться во второй раз на представительнице подземного мира В нормальное физическое тело он перевоплощается после победы над врагом из подземного мира Скорее всего, он был рожден, чтобы стать победителем именно этого врага, так как герой каждого сказания имеет предназначенного ему врага В данном случае победа над противником свидетельствовало не только о его переходе в статус героя, но и обретение им нормального достойного облика и настоящего имени В данном тексте наблюдается сложное переплетение линий судеб представителей разных миров

Сопоставления текстов сказок с героическими сказаниями с точки зрения отражения в них древнего трехмерного мироустройства открывают интересные аспекты Во многих текстах алтайских героических сказаний вертикально расположенные три мира соединены одной стержневой основой - коновязью,

верхняя часть которой достигает верхний мир, нижняя часть - нижний мир При этом трехуровневое вертикальное расположение миров - это свидетельство сбалансированного сосуществования трех миров, сердцевиной является картина благоденствия среднего мира - жизнь и покой на земле Исследование характеристики трех миров позволяет выявить широкий спектр взаимосвязей реального и ирреального в сказаниях из взаимооторжения и взаимопритяжения верхнего и нижнего миров складывается баланс или дисбаланс в среднем мире Систему трех миров можно рассматривать и вертикально, и горизонтально в вертикальном расположении - это мир божеств, духов, центральными фигурами которого являются Уч Курбустан (Хормусту), Кудай, Боодо-Буркан (верхний мир), мир людей - богатыри и другие персонажи (средний мир), мир злых и демонических существ, центральной фигурой которого обычно выступает Эрлик (нижний мир)

Если же расположить соотношения сакральных миров горизонтально, то мы имеем соотношения разных ипостасей сакральных пространств в среднем мире это добрые помощники героя - духи земли, воды, перевалов или, наоборот, злые духи, которые обитают на земле, или мифологические персонажи И снова между этими двумя противоборствующими мирами предстает мир людей По своим функциональным предназначениям составные среднего мира притянуты к вертикальному трехмерному измерению пространства Добрые духи связаны с божествами, духами верхнего мира, злые существа породнены с представителями нижнего мира Средний мир людей выступает сердцевиной вертикального и горизонтального расположения сакральных миров

Верхний мир характеризуется малонаселенным пространством, хотя и многослоен Но в сказках и сказаниях нет указания на жесткую иерархию расположения небожителей, которая присутствует в шаманских текстах Подземный мир в сказках и сказаниях описан более детально он также многослоен, при этом каждый из слоев занят конкретным обитателем, оберегающим определенное микропространство подземного мира Эти обитатели могут выступать в качестве препятствий на пути героя в нижнем мире

Таким образом, анализ пространственных характеристик трех миров алтайских сказок показывает, что в них художественные характеристики пространства менее развернуты, нежели в текстах сказаний, в которых выстраивается отраженная модель мировоззренческих представлений о традиционном мироустройстве В сказках преодоление пространства способствует развитию хода сюжета, хотя в ряде сюжетов усматривается подразумеваемый контекст сложившейся системы трех миров

В третьей главе «Поэтико-стилевые особенности алтайских сказок» в алтайских сказках выявляются традиционные формулы, выясняются этническая основа поэтического языка и их поэтико-стилевые взаимовлияния с другими жан-

рами алтайского фольклора, рассматриваются текстологические сопоставления разновременных записей текстов

В первом параграфе «Традиционные формулы алтайских сказок» диссертантом проанализированы традиционные формулы алтайских сказок начальные, медиальные и финальные, характерные для алтайской народной сказки с ее жанровыми характеристиками и отражением этнической специфики

Начальные формулы алтайских сказок в основном не развернуты, отдельным текстам мифов-сказок и сказок о животных свойственны указание временной отдаленности, происходящих в сказке действий и уточнение конкретной местности (Алтай) Мифы-сказки и сказки о животных часто начинаются с изложения ситуации, иногда текст может начинаться без вступления, как бы с середины действия

Начальные формулы волшебных сказок по содержанию более обширны, хотя, как и в мифах-сказках и сказках о животных есть отдельные тексты, не имеющие зачина и начинающиеся сразу с завязки или небольшой экспозиции В большинстве текстов короткие формулы представлены слиянием указаний места и времени («Раньше на Алтае ») Есть некоторые тексты, в которых начальная формула подчеркивает правдоподобие происходящих в сказке событий Специфичными являются формулы отдельных сказок северных алтайцев, которым присуща особая архаичность и в них встречается понятие времени «давнее», «прошлое» («пурун»), что представляется как нечто материальное, осязаемое Формула «пурун», обозначающая временной отсчет, совпадает с начальными формулами героических сказаний северных алтайцев и схожа с формулами шорских сказок и сказаний

В волшебных сказках встречаются и тексты с развернутыми начальными формулами, которые более характерны героическим сказаниям

Большинство новеллистических сказок, как и волшебные сказки, начинается почти сразу с изложения сюжета или начальная формула представлена весьма кратко «Раньше этого времени на Алтае»

Финальные формулы многих алтайских сказок связаны с содержанием сказки и носят этиологический характер В содержание таких формул входят объяснения повадок животных, птиц, происхождение небесных светил, особенностей поведения персонажей (разных духов, человека), которые имеют связь с содержанием сюжета Для новеллистических и бытовых сказок этиологические формулы не характерны Другая часть алтайских сказок имеет финальные или конечные формулы поучительного характера, в содержании которых осуждаются те или иные поступки героя или его антипода Иногда тексты заканчиваются без конечной формулы, но и финальные эпизоды сказки содержат в себе элементы поучения В большинстве алтайских сказок конечные формулы, связанные с произошедшими в сказке событиями, сообщают о благополучном продолжении жизни героев В некоторых текстах имеются две сливающиеся концовки

первая - финальная формула о благополучном состоянии героев сказки, вторая — информация об окончании сказки Двусоставные финальные формулы могут иметь разновидности, например, это формула о благополучном конце произошедших событий для героев и формула, содержащая информацию от самого сказочника, который осведомлен о том, как продолжают жить герои рассказанной им сказки Такие формулы интересны тем, что они не только придают правдоподобие рассказанному сюжету, но в очередной раз как бы демонстрируют неразрывную связь между сказкой и сказочником К концовкам с благополучным содержанием относятся формулы, на которые оказали влияние тексты героических сказаний

Огромное разнообразие в алтайских сказках представляют медиальные (серединные) формулы В диссертационном исследовании медиальные формулы алтайских текстов распределены на фабульно необусловленные и фабульно обусловленные серединные формулы В алтайских сказках фабульно необусловленных формул встречается немного Во многих примерах они используются для разъяснения в основном этнографических реалий или деталей быта, иногда они выступают в качестве дополнительной характеристики к мифологическим персонажам Другой ряд фабульно необусловленных формул выражает отношение сказочника к своим персонажам сказки и происходящим в ней событиям Примеры фабульно необусловленных формул демонстрируют устное бытование сказки не как застывшего и отмирающего, отшлифованного веками текста, а как живого организма, в который могут включаться комментарии даже сказочника сегодняшнего времени При этом сказочник не просто нейтрально передает запомнившийся ему сюжет, но и вступает «в контакт» с самим текстом

Из фабульно обусловленных формул для алтайских сказок наиболее характерны формулы выражения благодарности и благопожелания В сказках не так часто, но все же присутствует формула красоты героини, переданная через восприятие других персонажей Спектр фабульно обусловленных формул в алтайских сказках достаточно широк

В алтайских сказках наблюдается изобилие формул, являющихся общими формулами с эпическими произведениями о препятствиях на пути героя, о преодолении героем пространства, о несметности богатства героя, о приближении врага, об отчаянии героя, о сильном испуге персонажа, о характеристике сражения, о гневе врага, об угрозе врага, об отражении угрозы врага, о грандиозности свадьбы и тд

Во втором параграфе «Этническая основа поэтико-языкового строя алтайских сказок» проанализирован поэтико-языковой строй алтайских сказок, который пронизан архаической и диалектной лексикой алтайского языка

Исходя из обширного фактического материала, выделено несколько групп лексики алтайских сказок с этническими реалиями К таковым были отнесены

определения мировоззренческих и философских представлений, например, есть выражение «красное старение луны» («айдын' кызыл эскиде»), определяющее третью фазу луны В этот период действует ряд запретов, чтобы избежать влияния нечистой силы Как и многие центрально-азиатские народы, алтайцы различают несколько фаз луны, которые имеют свои названия, связанных с их сакрализацией Периоды от новолунья до полнолунья считаются положительными или благополучными для проведения ритуальных и обрядовых действий Время ущербной луны - отрицательным, неблагополучным и запретным для всех ритуальных действий В связи с особым отношением к различным фазам луны они имеют детальное дробление, например, часто встречается выражение «белое полнолуние» («айдын' ак толыны»), в значении предпоследняя фаза новолуния, которая наиболее удачна для многих дел

В алтайских сказках часто встречается словосочетание, относящееся к мировоззренческим представлениям «изножье огня» («от айагы»), в котором подразумевается антропоморфное существо хозяйка огня - Огонь-Мать («От-Эне») По традиционным верованиям алтайцев, Огонь-Мать покровительствует семейному благополучию Бытует ряд молитвенных благопожеланий, посвященных хозяйке огня, которые произносятся во время обряда освящения огня

В текстах присутствуют разные вариации выражения мировоззренческого характера «дно неба» («тен'еринин' туби»), что объясняется тем, что в алтайской мифологии небо имеет несколько слоев, начальный слой - основание или начало неба, последний слой - это дно или конечный круг неба Эти представления восходят к древнейшему религиозному культу неба у тюрко-монгольских народов, в котором верховным божеством является «Синее Небо» («Кок Тен'е-ри») или «Вечное Небо» («Мон'ку Тен'ери»)

В алтайских сказках часто употребляются словосочетания, которые тесно связаны со свадебным обрядом Например, в текстах присутствует описание свадебного обрядового действия «поверх араки налила жир» («аракыдын' ус-туне устен' урала»), так, в знак уважения к родителям молодоженов в араку -молочный спиртной напиток наливают топленое масло, потому что в чистом виде предложенное спиртное могло восприниматься как оскорбление Масло также служит и символом будущего благополучия создающейся семьи В сказке «Лисичка и Осюозек» данный персонаж это делает с иронией, так как изначально преследует цель одурачивания окружающих Лисичка, взявшаяся помогать герою, чтобы он выгодно женился, сама участвует в проведении свадебной церемонии, соблюдая все ритуальные церемонии, готовит араку в красном сосуде («кызыл тажуур аракыны») Молочный спиртной напиток в красном кожаном сосуде подносили во время свадебного ритуала родителям невесты, что было непременным атрибутом сватовства девушки В связи с этим бытует популярная народная песня, исполняемая во время сватовства, в которой также упоминается красный тажур

В алтайских сказках достаточно много примеров, характеризующих этикетные нормы Этикетные правила гостеприимства в кочевом мире всегда строго соблюдались Например, в тексте «Ездящий на семи рыжих конях Ескюс-Уул» неожиданного гостя встречают традиционной устойчивой поэтической формулой для выражения особого внимания к приходу желанного гостя «Пришел, оказывается, гость, который ни разу не приходил, заколите то, что не может ходить Зашел, оказывается, гость, который ни разу не заходил, заколите то, что не может жевать» («Баспаан айылчы келиптир, базалбастан' сойоор Келбеен айылчы келтир, кепшенбестен' сойоор») При этом используются иносказательные определения «то, что не может ходить», «то, что не может жевать», применяемые по отношению к хорошо отъевшимся домашним животным, чтобы не сглазить их тучность

К ряду этикетных норм относится часто употребляемое в разных текстах сказок парное слово в значении угощение по кругу («кундуу - курее») Во время праздничных торжеств, свадеб хозяева, родственники, гости и друзья рассаживаются, соблюдая негласную иерархию почетный/непочетный, близкий/ неблизкий и т д Но в связи с тем, что угощение проходило за круглым столом, очередность преподношения блюд, напитков шло по ходу солнца, создавалась атмосфера своеобразного единения и равнозначимости всех угощаемых по кругу Во время угощения почетному гостю или старшему по возрасту гостю в знак уважения подают чашку с аракой, сопровождая песней, при этом приседают на одно колено Данное ритуальное действие нашло свое отражение в сказке «Сан-Ару» в эпизоде угощения дяди, дядя же по материнской линии считался самым почетным гостем

В уже упомянутой сказке «Лисичка и Осюозек» присутствует выражение «рабы прибежали и перед баем сели на корточки» («кулдары ^гурип келеле, бай алдына чоодой туштилер»), указывающее на традиционный этикет, по которому молодые родственники в знак почитания пожилого человека, старшего родственника приседают перед ним на корточки и подают раскуренную трубку или пиалу с молочным спиртным напитком В сказке же отражено раболепие перед хозяином Другое предложение в этом же тексте также отражает этикетные нормы «К коновязи подъехали, парни берут коней за уздечки, привязывают к коновязи, гостей под руки берут, в шестидесятидвухугольный каменный дворец ведут» («Ат чакыга^ткежин, уулдар аттардан' алып, чакыга буулайт, улусты колтыктап, алтан эки талалу таш байзын'га кийдирет») По обычаю алтайцев, гостей встречали с большим почетом принимали повод коня, чтобы отвести его к коновязи, гостю помогали спешиться, слегка поддерживая за рукав, провожали в юрту При ханах же имелись специальные слуги, которые поддерживали его под руки при ходьбе и помогали спешиваться с коня, что, в свою очередь, подчеркивало особый отличительный статус поддерживаемого

В текстах алтайских сказок есть ряд слов и выражений, характеризующих особенности традиционной пищи, одежды, жилища, быта народа, социального статуса героев, которые, в текстах используются в качестве дополнительной характеристики персонажей сказок

Традиционная повседневная пища готовилась из мяса, крови заколотого животного, мучных, зерновых и молочных продуктов, к которым относятся, например талкан - толокно из муки жареного ячменя, кече - мясной суп из толченого овса и т д

Из традиционных видов посуды в сказках упоминается узорная чаша (сыр-лу айак), имея в виду чашку, украшенную орнаментом, чеечей (чЬочбй) - узорная пиала для распития молочной водки, тепши - большое деревянное блюдо для мяса, черный казан с семью ручками (]ети кулакту кара казан) — буквально «черный казан с семью ушами», т е , очень большой казан, используемый для приготовления большого количества пищи на различных праздниках и т д

В сказках есть отдельные примеры, которые указывают на виды традиционной одежды, упоминаемые также в качестве дополнительной характеристики героев и персонажей так, в сказке «Лисичка» лисичка в повседневной жизни одевается в худую шубейку (<уаргак тон») Здесь имеется в виду шуба лисички из выделанной телячьей шкуры в виде замши, которую носили бедняки, а, когда она собирается на мнимый праздник, то приемные ее родители - старики просят, чтобы она переоделась в праздничную одежду

В текстах присутствует лексический ряд, указывающий на разные виды традиционного жилья, детали его внутреннего обустройства, а также объекты, входящие в освоенное жилищное пространство Так, например, в одной из сказок есть словосочетание «в большом дьурте» (<уаан^ртта»), обозначающее стойбище, в котором кочевники живут в зимнее время, для чего обычно выбирают безветренное место у подножия горы, в летний период для выпаса скота они откочевывают на высокогорные луга, где растут сочные травы Сам термин дьурт - это многозначное слово, в зависимости от контекста может обозначать стойбище, государство, род, жилище, семья В сказках это слово обычно встречается в качестве определения жилища или стойбища, если употребляется в значении жилища, оно может уточняться вторым словом «аил-дьурт» («айыл-

Таким образом, в число этнических характеристик текстов сказок входят архаичные и диалектные слова, выражения, нестандартные языковые формулы Не только в диалектных, но и в общеалтайских текстах активно фигурируют пласты диалектной или локальной лексики, что еще раз указывает на живую языковую стихию сказок В понимание этнических характеристик поэтико-язы-кового строя алтайских сказок включается целый комплекс понятий и представлений, этнографических деталей, которые являются неотъемлемой частью содержания сказочных текстов Характеристики персонажей и обустроенность

сказочного пространства с этническим контекстом служат национальным фоном бытования сказок, действуя достоверными специфическими определителями принадлежности рассматриваемого фонда текстов к наследию алтайского фольклора

В третьем параграфе «Поэтнко-стилистическая система сказок в контексте межжанровых взаимовлияний» обращено внимание на поэтико-стиле-вые особенности текстов сказок, на которые оказали влияние межжанровые взаимосвязи Одним из сложных и интересных явлений представляется взаимосвязь сказки и героических сказаний в поэтико-стилевом содержании текстов

Так, автором отмечено, что под воздействием сказаний происходит ритмизация текстов сказок, которая обусловлена несколькими причинами Во-первых, исполнение сказок практикуется сказителями, которые по аналогии со сказаниями сказочные повествования облекают в стихотворную форму Таким образом, они переносят на сказки стилевые особенности другого жанра Это характерно для сказок, исполняемых сказителями А Г Калкиным, ТА Чачияковым, Н К Ялатовым Во-вторых, отдельные сказки с усложненными сюжетами «тяготеют» по манере изложения к эпическим сказаниям, что наблюдается в сказках Д К Сунюшева В-третьих, репертуар сказок пополняется «разрушенными» текстами эпических сказаний, которые частично сохраняют свои стилевые особенности

Так, отдельные тексты сказок изложены прозой с ритмизованными вставками, что представляет собой своеобразное сочетание ритмизованной прозы с типизированными поэтическими формулами

Ритмизация прозаической речи достигается перечислениями, повторами, а также с помощью вспомогательного глагола «эмтир» («оказывается»), глагольного аффикса—тыр/тир, например, «бартыр» («пошел, оказывается»), «келиптир» («пришел, оказывается»), «айдыптыр» («сказал, оказывается»)

Воздействие сказаний на сказки проявляется в основном в использовании сказкой традиционных эпических формул, которые в большинстве случаев представлены в краткой форме, как, например «Двум своим одинаковым серым ястребам, выжидающим врагов, которые из глубины неба могли напасть, он велел» («Тен'ери тубинен' келетен оштулерин кетеп отурган эки тун'ей боро карчааларына айтты»), «Двум своим одинаковым черным псам, чующим запах врагов на расстоянии с год пути, приходящих по земле, видящим все на расстоянии с месяц пути» («1ердин' устуле келетен оштялердин' ,)ылдык^рден' _]ыдын алатан, айлы^ерден' кбсло коротон эки тун'ей кара тайгылдарына») и т д

Как отмечает М А Демчинова, традиционные формулы-метафоры, которые используются в героических сказаниях и сказках, чаще всего переходят в сравнения так, например, в одной из поэтических формул реальное

время сжимается до предела «Как веретено, кружась, друг за другом прошли месяцы, и, как медведи, тяжело проползли годы» («Ийиктий айланып, айлар отти, ээчий-деечий айудый уур jbinflapjbmbin отти»)

Взаимодействие жанров наблюдается и в таком явлении как песенные вставки в сказках Присутствие песен в сказках свидетельствует не только об особенностях жанра сказок, но и отражает аспекты взаимосвязей разных жанров сказки и песни, скорее всего, восходящих к древним синкретическим формам их бытования В современной сказочной традиции наблюдаются две формы исполнения песенных вставок песенные тексты исполнителем проговариваются речитативом, те прозаическая речь в сказке чередуется со стихотворным текстом песни, песни распеваются сказочником, но при этом речитативное проговаривание сказочниками песенных текстов не является свидетельством иной манеры их исполнения, а фиксирует вторичность подобной традиции в результате утери песенной формы В прозаическом исполнении самих сказок, стихотворная организация текстов песен остается устойчивой Песенные вставки в сказках сказочниками исполняются особым напевом, который отличается от других напевов традиционной песенной культуры северных и южных алтайцев

В то же время в традициях исполнения песенных вставок в сказках у разных этно - диалектных групп алтайцев есть свои особенности в мелодике, и как утверждает музыковед Н В Кондратьева (2002 г), каждая традиция музыкального исполнения песенных вставок своеобразна и обладает особенностями, свойственными только ей Внутри же одной локальной диалектной группы напевы песен в сказках совпадают с напевами песенных вставок героических сказаний, преданий

В текстах сказок песенные вставки строго обусловлены развитием сюжетов Так, исполнение песни в сказке героем или другим персонажем является совершением действия или побуждением к действию, получением или передачей информации в той или иной ситуации с конкретной целью, которая достигается или не достигается

Наибольшее разнообразие песенных вставок наблюдается в волшебных сказках, например, в сюжетном типе АТ 313 С - сказке «Алтын-Каньпюк» В новеллистических сказках также зафиксировано большое количество песенных включений, в частности, в сказках «Сан-Ару», «Паклан Tac и Талмыс», в каждой из которых присутствуют более десяти песенных вставок, но в новеллистических сказках их функции более однородны

Иногда присутствие песен в сказках может быть предопределено выражением эмоционального состояния персонажа, а не конкретным его действием, что является наслоением более позднего времени на пути развития песен в сказках от сюжетно-информативного содержания к передаче лиро — психологических состояний действующего персонажа Отмечено, что на пе-

сенные вставки в сказках оказали свое влияние обрядовые свадебные песни, магические заклинания, плачи

В поэтико-стилистическом плане отражено взаимоотношение сказок с мифами и преданиями, что сказалось на лаконичности начальных традиционных формул мифов-сказок, сказок о животных, волшебных, бытовых и новеллистических сказок Заметна схожесть начала преданий и бытовых, новеллистических сказок Большинство начальных формул в них ограничивается краткой фразой, которая имеет разные варианты «Раньше на Алтае »(«Озодо Алтайда »), «Раньше этого времени на Алтае » («Мынан' озо Алтай-да ») и т д При этом информация «на Алтае» свидетельствует не только о конкретности или поэтичности данного образа, но и настраивает слушателей на достоверность происходящего в сказке Возможно, именно установкой на достоверность продиктованы совпадения формул мифов, сказок и преданий

Влияние мифов наблюдается в сказках в их финальных формулах—этиоло-гизмах В некоторых сюжетах они тесно связаны с самим содержанием сказок, в частности, это наблюдается в мифах — сказках о животных Или они завершают самостоятельные сюжеты мифологического содержания, которые в стяженной форме присоединены к основному сюжету при помощи определенной мотивировки Так, раненая собака, обиженная невниманием хозяина, становится волком, братья за развязывание бесконечных войн на земле и на небе были превращены верховным божеством Юч - Курбустаном в созвездие Семи Каанов

Образцы малых жанров включаются в поэтическую систему сказок в виде медиальных формул в монологах и диалогах сказочных персонажей Своеобразие медиальным формулам придают заклинания, заговоры, в которых отразились архаичные взаимосвязи жанра сказок с обрядами магического значения Герой может произносить заклинание, чтобы больше не встречаться со своим антиподом, или героиня заклинает открыться скалу, чтобы в ней временно спрятать тело убитого брата, в другой сказке богатырша заговаривает свою живую стрелу поразить без промаха врагов

Таким образом, в силу межжанровых взаимодействий происходят определенные изменения в поэтико-стилистической ткани алтайских сказок Алтайская сказка остается многоаспектным и самобытным жанром, что обусловлено сохранившимися реликтовыми чертами развития сказки с самых древних эпох

В четвертом параграфе «Текстологический анализ разновременных записей (на примере сказки «Созвездие Семи Каанов»)» проведен и текстологический анализ разновременных записей сказки «Созвездие семи каанов» Автором для исследования проблемы «канала памяти» с акцентированным вниманием на показаниях самих текстов и выявления основ и особенностей сохраняемости

сказки во времени использовалась методика «синоптической» записи и установления сходства и различий в сопоставляемых текстах, разработанная В М Гацаком Целесообразность методики синоптического транспонирования сравниваемых текстов видится в том, что так определяется полнота сличения, позволяющая соединить демонстрацию вербальных (добавление или убавление стихов, их совпадение или варьирование) и композиционных (передислокация стихов, повторы и т д) соотношений

Основным текстом для сопоставления разновременных вариантов диссертантом выбрана наиболее ранняя запись (1976 г) сказки «Созвездие семи каа-нов» от сказителя ТА Чачиякова, произведенная К Е Укачиной К анализу творчества Т А Чачиякова с точки зрения оценки разновременных записей его текстов обращались в своих работах М А Демчинова и 3 С Казагачева У ТА Чачиякова сформировался своеобразный стиль исполнения, в котором сочетаются ритмическая проза со стихотворными типизированными формулами. По мнению исследователей, это обусловлено исполнением эпических произведений без музыкального сопровождения и различными способами сочетания эпических клишированных формул с прозой 3 С Казагачева в своей работе описывает опыт подачи разновременных вариаций от одного и того же сказителя, а также сопоставляет сюжетные эпизоды и поэтические формулы сказания «Кан-Алтын» в его вариантах, исполненных другими сказителями А Г Калки-ным, С И Савдиным

По мнению В М Гацака, при сопоставлении двух-трех записей сказания от одного и того же исполнителя полнее раскрывается традиционная пучкообраз-ность эпического текста Сказка о семи братьях в записи К Е Укачиной была сопоставлена с разновременными записями И Б Шинжина (1984 г) и записями членов второй международной финско-алтайской экспедиции (1997 г) Интервалы между записями составили 8 и 13 лет Разновременные записи текста производились не специально, а произвольно Собиратели не ставили перед исполнителем задачи повтора конкретного текста из его репертуара При этом анализ разновременных записей имеет свои процедурные правила, которые были соблюдены в диссертационном исследовании при табличном сопоставлении текстов

В результате табличного сопоставления разновременных записей текста сказки о семи братьях автором выделено 327 позиций, из них в трех записях обозначено 172 позиций совпадающих или частично совпадающих Нужно отметить, что при этом частично совпадающие позиции в трех записях могут варьировать, т е , иногда сходные в первой и второй записях позиции могут отсутствовать в третьей записи и, наоборот, сходные позиции из первой или второй записей в сравнении с в третьей записью, отсутствуют в первой или второй записях Во всех трех записях понимание частичных совпадений варьируется от почти полных сходств до замены синонимичными словами или

выражениями, перестановками фраз в типических местах, перестановками местами строк

Типические места эпических текстов, по мнению исследователей, при всей их относительной устойчивости не являются застывшими поэтическими формулами Они подвержены частичным изменениям и в живом исполнительском искусстве представлены в самых различных вариациях, что нашло свое подтверждение автором при сопоставлении разновременных записей сказки осемибратьях Так, позиции со 102 по 120(кроме 105,108,110) во всех записях совпадают по содержанию, хотя различаются по их передаче Со 102 по 108 позиции присутствуют типические места самохарактеристики одного из семи братьев о своей меткости как стрелка, при этом устойчивые формулы, прозвучавшие из уст самого стрелка во всех 3-х записях разных лет, являются почти идентичными

В число выделенных 120 несовпадающих позиций 44 позиции включены в связи с тем, что в первой записи текст изложен ритмизованной формой передачи, поэтому в нем чаще встречаются типические места с подробными эпическими описаниями, пропущенные во 2 и 3 записях К таковым относятся эпические характеристики жилищного пространства, ханского дворца, богатырского выстрела, указания многочисленности скота, формулы приветствия и этикетные формулы ответов на приветствие и т д

Несовпадающие позиции выделены и в 3 записи, в которой отражены внефа-бупьные комментарии или оценки сказителя происходящих событий, отсутствующие в 1 и 2 записях Например, в 48 позиции каан, который разрешил парням заколоть любого коня из табуна, осуждается сказителем «Богатый, белого скота много, что жалеть-то» («Бай, ак малы коп неме, нени байлазын») В 1 записи внефабульный комментарий сказителя встречается только один раз в 294 позиции «Эту плененную звезду рядом с ними иногда видно, а иногда не видно» («Олрлоп алган ]ылдызы коштойында корунип-корунбей турар»)

В трех записях есть примеры, когда в число стабильно совпадающих позиций вклиниваются единичные несовпадающие позиции Например, фрагмент поедания кобылиц В 1 записи в 56 и 57 позициях об этом говорится так «в течение семи суток семь неожеребившихся кобылиц съедают» («^ти куннин' туркуны-на^ти субай мал_|игилейт») Во 2 записи мы обнаруживаем неполно совпадающие позиции «за семь суток, из семи неожеребившихся кобылиц» (<уети кунге ^ти субай бее малдын»), которые в следующей позиции 58, несовпадающей с позициями двух других записей, уточняются фразой «самых жирных съедают» («талдамазын сойоло,_)игилеп койгон»)

В финальной части сказки «Созвездие Семи Каанов» особых сюжетных различий не наблюдается, хотя есть перестановки фраз, повторы, уточнения, пропуски отдельных позиций во второй записи, но пропуск позиции может быть восстановленным уже в следующей позиции, Для третьей записи характерно

стремление исполнителя к подробностям и повторным уточнениям В первой и второй записях сказка завершается рассказом о плененной звезде, в третьем тексте концовка более свернута, речь о плененной звезде ведется чуть выше в позициях 293 - 300, при этом в позициях 298-299 происходит синонимический повтор позиции 293 Во второй записи есть дополнительное уточнение значения этой плененной звезды «Ну, Улген же, это он был'» («1е , Улген дезе, ол болгон'»), под именем персонажа Улген подразумевая верховное божество шаманского пантеона

Таким образом, несмотря на отличия записей разных лет, автором было установлено, что основные сюжетные перипетии и эпизоды не подверглись изменениям, остался неизменным состав персонажей семь братьев, каан, соседний каан с женой, два беркута соседнего каана В трех записях есть разница в стиле изложений текстов в первой записи превалирует стихотворная форма передачи, в двух последних изложение текста больше тяготеет к прозаическому изложению, что объясняется не только проблемами сохраняемости текста, а усовершенствованием методики аутентичных записей фольклорных текстов в последние годы При этом каждый раз запись текста от носителя фольклорных традиций, передавая сохраняемые основы текста, представляет в новом исполнении и живую акцию претворения древнего сюжета, которая органично взаимосвязана с конкретной ситуацией

В «Заключении» подведены итоги диссертационного исследования и намечены перспективные пути комплексного исследования алтайской сказки

Народная сказка представляют собой своеобразное явление в фольклорной системе алтайцев Единство репертуара сказочников и сказителей обусловило взаимопроникновение двух жанров и во многом определило жанровое своеобразие алтайских сказок В исполнительской традиции сказок выделяются разные типы отношения к исполняемому тексту произведения, которые отразили в себе разные исторические этапы развития сказки и связаны с ритуальным назначением сказки в комплексе других магических действий Общие элементы в повествовании сказочника (сказителя) и шаманского действия свидетельствуют о существовании в древности обрядового функционирования алтайской сказки и сказания

Типологические соотношения сюжетов алтайских сказок с международными сюжетами, позволили выделить их следующие основные жанровые разновидности мифы-сказки, сказки о животных, волшебные сказки, новеллистические и бытовые сказки Внутри каждой жанровой разновидности сказок выявлены три группы сюжетов локальные, аналогии с которыми в фольклоре других народов неизвестны, соответствующие сказкам международного репертуара, заимствованные из репертуара других народов В фонде алтайских сказок отмечены и тексты богатырских сказок, которые являются переходными сюжетами от сказки к эпосу или «разрушенными» сюжетами героических сказаний В

своей основе многие жанровые разновидности алтайской сказки восходят к древним обрядовым мотивам

При сравнительном анализе сюжетов, относящихся к разделам волшебных и новеллистических сказок, отмечена их взаимосвязь с мифами, героическими сказаниями, а в отдельных случаях, песнями Сказки с героическими сказаниями соотносятся и в сюжетике, и в части использования традиционных эпических формул, и ритмизованной речи Выявлено, что еще одну особенность сюжетного состава алтайских сказок представляет многообразие контаминаций различных сюжетов

Художественное пространство алтайских сказок заключает в себе отражение мировоззренческих представлений народа и способствует развитию сюжета сказки, что наблюдается и в ряде эпических произведений

Анализ поэтических и стилевых особенностей алтайских сказок, которым характерны начальные, медиальные и финальные формулы, показал, что в большинстве своем начальные формулы не являются развернутыми Большинство новеллистических сказок, как и волшебные сказки, начинается почти сразу с изложения сюжета

Финальные формулы многих алтайских сказок (мифов-сказок, сказок о животных, части волшебных сказок) связаны с содержанием сказки и носят этиологический характер, которые отсутствует в новеллистических и бытовых сказках Тексты иногда могут заканчиваться без конечной формулы, но финальные эпизоды сказки содержат в себе элементы поучения В основном же в алтайских сказках конечные формулы связаны с событиями в сказке и сообщают о благополучном продолжении жизни героев

Медиальные (серединные) формулы алтайских сказок представлены фабульно необусловленными и фабульно обусловленными формулами В сказках фабульно необусловленные формулы используются в основном для разъяснения этнографических реалий, деталей быта Они демонстрируют исполнение сказки, как живого действия, в которое могут включаться комментарии сказочника Серединные фабульно обусловленные формулы разнообразны и в текстах они встречаются очень часто

Текстологический анализ разновременных записей сюжета о семи братьях, проведенный с целью сопоставления текстов, записанных в разное время от одного и того же исполнителя, свидетельствует о существовании особых стилевых механизмов передачи текста Но в то же время при каждом новом исполнении текст подвержен влиянию определенной ситуации, что придает особые черты тексту в его живом бытовании

Всестороннее изучение, систематизация и классификация жанра алтайской народной сказки с детальным изучением отдельных ее аспектов выявляет ее как многогранное явление, заслуживающее пристального изучения с разных точек зрения

ОСНОВНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Монографии

1 Алтайская народная сказка этнофольклорный контекст и связи с другими жанрами - Горно-Алтайск РИО Горно-Алтайского государственного университета, 2003 -177с

2 ЗагадкиШуну-батыра -Горно-Алтайск Горно-Алтайскоекн изд-воБелуха-Юч-Сюмер, 2006 -110с

3 Алтайская народная сказка формы этнобытования, типология сюжетов, поэтика и текстология - Горно-Алтайск Министерство образования и науки Республики Алтай, 2008 -240 с

Издания

4 Алтай фольклор Материалы по телеутскому фольклору - Горно-Алтайск Горно-Алтайский научно-исследовательский институт истории, языка и литературы, 1995 -128 с

5 Алтайские народные сказки/Сост, перевод при участии К М Макоше-вой - Новосибирск Наука, 2002 Т21 -451 с (Сер Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока)

6 Алтайские народные сказки (сборник текстов) // Сост, перевод на русск-яз -Горно-Алтайск Горно-Алтайское кн изд-во Белуха-Юч-Сюмер, 2008 -94 с

Статьи, в изданиях реферируемых ВАК

7 Особенности сюжетного состава алтайских сказок // Гуманитарные на-укиСибири -№4 -2008 -С 103-106

8 Ритуально-магические функции алтайской сказки в обрядовой системе сибирских тюрков // Вестник Томского государственного университета - № 313 -2008 -С 29-33

9 Элементы единства сказочной/сказительской и шаманской традиций (на примере алтайского материала) // Научная мысль Кавказа -№ 4 (2) -2008. - С 100-105

10 Категория художественного пространства в алтайских сказках // Вестник Томского государственного университета -№314 -2008 -С 41-45

11 Сказки в системе жанров алтайского фольклора // Мир науки, культуры, образования -№ 1(13) -2009 -С 50-53

12 Сказки и сказания в промысловой магии алтайцев // Традиционная культура -№ 1 -2009-С 6-11

Статьи и тезисы

14 Развитие алтайской фольклористики (1950 - 1980-ые годы) // Гуманитарные исследования Горного Алтая (сборник статей ) - Горно-Алтайск ГорноАлтайский научно-исследовательский институт истории, языка и литературы, 1988 -С 129-149

15 Сравнительный анализ вариантов алтайских сказок // Фольклорное наследие Горного Алтая - Горно-Алтайск Горно-Алтайский научно-исследовательский институт истории, языка и литературы, 1989 -С 82-101

16 Исполнение сказки в этнобытовом и обрядовом контекстах (малоизвестные аспекты проблемы ) // Проблемы духовной культуры тюркских народов СССР Тезисы и доклады -Уфа Башкирский государственный университет, 1991 -С 63-65

17 Буддийские мотивы в алтайских сказках // Проблемы изучения истории и культуры Алтая и сопредельных территорий Материалы конференции. - Горно-Алтайск Горно-Алтайский научно-исследовательский институт истории, языка и литературы, 1992 -С 146-147

18 О термине "чорчок" (сказка) в контексте сказочной и шаманской традиции // Языки, духовная культура и история тюрков традиции и современность Т2 -Казань Казанский государственный университет, 1992 -С 147-149

19 К вопросу об архаичных основах сюжетов о Шуну // Проблемы изучения культурно-исторического наследия Алтая - Горно-Алтайск Горно-Алтайский научно-исследовательский институт истории, языка и литературы, 1994 -С 97-98

20 Ритуально-магические функции сказки // Археологические и фольклорные источники по истории Алтая - Горно-Алтайск Горно-Алтайский научно-исследовательский институт истории, языка и литературы, 1994 - С 137 -154

21 Новые аспекты в исследовании взаимодействий фольклорных жанров (сказка и эпос) // Эпос «Манас» и эпическое наследие народов мира Труды международного научного симпозиума, посвященного 100-летию эпоса «Манас» -Бишкек «Кыргыстан», 1995 -С 98-99

22 Три мира сказителя//Кан-Алтай -№1 (5) -1995 -С 12-13

23 Понятие о трех мирах в алтайском фольклоре // Сибирь в панораме тысячелетий Материалы международного симпозиума Т 2.-Новосибирск-Наука,

1998 -С 431-432

24 Историческая личность в мировоззренческо-религиозной системе тюр-ко-монголов // Актуальные проблемы алтаистики и монголоведения Тезисы докладов и сообщений - Элиста Калмыцкий государственный университет,

1999 -С 122-123

25 Понятие о трех мирах в алтайском фольклоре // Кан-Алтай - № 18 -1999 -С 11-12

26 Традиция мессианства у центрально-азиатских народов // Алтай и Центральная Азия культурно-историческая преемственность Материалы международной научной конференции, посвященной 350-летию ойратской письменности - Горно-Алтайск Институт гуманитарных исследований Республики Алтай, 1999 -С 47-63

27 Сюжеты о Шуну-Баатыре - этноконсилидирующий фактор // Природ-

ные условия, история и культура Западной Монголии и сопредельных регионов Тезисы докладов V Международной научной конференции -Томск Томский государственный университет, 2001 -С 156-157

28 Фольклорные параллели в устном творчестве народов Алтая и Западной Монголии // Проблемы научных исследований Алтайского горного региона Материалы научно-практической конференции - Горно-Алтайск Горно-Алтайский государственный университет, 2002 -С 13-16

29 Об этнокультурных связях алтайцев с народами Западной Монголии (по результатам комплексных экспедиций в Монголию с 2000 по 2002 гг на материале жанров эпос и сказка) // Природные условия, история и культура Западной Монголии и сопредельных регионов - Томск Томский государственный университет, 2003 -С 175-176

30 Сказительство в центрально-азиатской традиции // Материалы V конгресса этнографов и антропологов России - Москва- Институт этнологии и антропологии им Н Н Миклухо - Маклая РАН, 2003 - С 77-78

31 Трехмерность пространства в мировоззрении тюрко-монгольских народов // Письменное наследие тюрков - Кызыл Тувинский институт гуманитарных исследований, 2003 - С 75 - 76

32 Специфика отражения трехмерного пространства в текстах алтайского фольклора // Изучение историко-культурного наследия народов Южной Сибири Вып 6 - Горно-Алтайск Агентство по культурно-историческому наследию Республики Алтай, 2007 -С. 122-125.

33 О трехмерном пространстве героических сказаний в исследованиях С С Суразакова // Развитие алтайской филологии - Горно-Алтайск Редакционно-издательский отдел Горно-Алтайского государственного университета, 2007 -С 29-31

34 По экспедиционным маршрутам В В Радлова в начале XXI века (сопоставление ареальных сказительских традиций) // Материалы научной конференции с международным участием «Немецкие исследователи на Алтае», посвященной 170-летию со дня рождения В В Радлова-Горно-Алтайск Горно-Алтайский государственный университет, 2007 —С 92-94

35 Имена фольклорных персонажей в историко-этническом контексте // Имя Социум Культура Материалы Международной И-ой Байкальской ономастической конференции - Улан-Удэ Бурятский государственный университет, 2008 -С 268-270

Подписано в печать 12 03 2009 Формат 60x84/16 Уел печ л 2,19 Тираж 100 экз Заказ №1107

Изд-во Калмыцкого университет 358000 Элиста, ул Пушкина, 11

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Садалова, Тамара Михайловна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ФОРМЫ ЭТНОБЫТОВАНИЯ АЛТАЙСКИХ СКАЗОК

§ 1. Терминологические определения сказки, единство репертуара сказочников и сказителей.

§ 2. О типах отношений к сказке.

§ 3. Исполнение сказки и сказания в системе обрядов.

§ 4. О взаимосвязях сказочной/сказительской и шаманской традиций.

§ 5. Ареальные сопоставления сказочной и сказительской традиций.

ГЛАВА II. ТИПОЛОГИЯ СЮЖЕТОВ АЛТАЙСКИХ СКАЗОК

§ 1. Сюжетный состав алтайских сказок.

§ 2. Сравнительный анализ сюжетов сказок.

§3.0 сюжетных взаимосвязях сказок и сказаний.

§ 4. Художественное пространство — часть сюжетного действия алтайских сказок.

ГЛАВА III. ПОЭТИКО-СТИЛЕВЫЕ ОСОБЕННОСТИ АЛТАЙСКИХ СКАЗОК

§ 1. Традиционные формулы алтайских сказок.

§ 2. Этническая основа поэтико-языкового строя алтайских сказок.

§ 3. Поэтико-стилистическая система сказок в контексте межжанровых взаимовлияний.

§ 4. Текстологический анализ разновременных записей на примере сказки «Созвездие Семи Каанов»).

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Садалова, Тамара Михайловна

Актуальность исследования. Сказка (чбрчбк) является одним из своеобразных и самобытных жанров фольклорного наследия алтайского народа. Комплексное изучение всего жанра алтайских сказок еще не было предметом самостоятельного исследования, но данная проблема чрезвычайно важна для полного представления об алтайской сказке как органичной части фольклорных и этнобытовых традиций алтайского народа. В связи чем в диссертационной работе рассматриваются: во-первых, исполнение алтайской сказки в сопоставлении со сказительством в контексте обрядовой культуры этноса и системы архаичных религиозных традиций; во-вторых, художественный мир алтайской сказки с ее сюжетными и поэтико-стилевыми особенностями; в-третьих, соотношение сказок между собой и с повествованиями других жанров. Для сравнительного сопоставления и углубления понимания алтайской сказки нами привлечены материалы диалектных сказок алтайских субэтносов: кумандинских, челканских, телеутских, тубаларских, теленгитских; а также сказок родственных народов: тувинских, хакасских, шорских, западно-монгольских и др.

Изучение этих вопросов представляется весьма актуальным для создания истории алтайского фольклора (южносибирского региона в целом), его научной систематизации и классификации, для разработки исторической поэтики алтайских повествовательных жанров.

Историография и степень научной разработанности проблемы. Алтайские сказки начали издаваться с середины XIX века тюркологами В.В. Радловым [Радлов 1866], Г.Н. Потаниным [Потанин 1883 ], В.И. Вербицким [Вербицкий 1893] при активном сотрудничестве с ними алтайского писателя - просветителя М.В. Чевалкова.

В 1866 году В.В. Радлов вместе с текстами других жанров алтайского фольклора опубликовал восемь текстов сказок [Радлов 1866], из которых три сказки: «KojofibiM кижи» («Купец»), «Кудазынын' табышкагы» («Загадки свата»), «Тарданак» — относятся к волшебным сказкам; остальные — к богатырским. Сказки были опубликованы В.И. Вербицким в книге «Алтайские инородцы» [Вербицкий 1893], по своему изложению они представляют конспективный пересказ на русском языке шести алтайских сказок: «Купец», «Царь-девица», «Стоженец Хан-Бежитты», «Алтайын Сайын Салам», «Кара Кан», «Аймамыс», последние три из которых являются богатырскими сказками. Отдельные тексты мифов и сказок о животных включены в издания Г.Н. Потанина [Потанин 1883]. В начале XX века под его редакцией вышел "Аносский сборник", составленный собирателем алтайского фольклора Н.Я. Никифоровым [Никифоров 1915], в котором были помещены героические сказания и сказки, записанные им в селе Анос Шебалинского аймака и переведенные на русский язык.

В 20-е годы XX века собиранием местных преданий, сказок и этнографических материалов занимался знаменитый алтайский художник Г.И. Чорос-Гуркин (1870 — 1937 г.г.). Им совместно с писателем Г. Вяткиным впервые был издан отдельный сборник алтайских сказок [Чорос-Гуркин 1926].

В 30-40-ые годы XX века началась активная публикация для массового читателя произведений фольклора, особенно сказок и эпических сказаний. Следует отметить собирательскую деятельность алтайского писателя П.В. Кучияка (1897 - 1943 г.г.), прекрасно знавшего родной фольклор. В 1935 — 1936 г.г. он воспроизвел в самозаписи основной свой репертуар, унаследованный им от деда Шонкора Шунековича - талантливого сказителя и от бабушки Баргаа Кучияковой — одаренной сказочницы. Позже он стал ездить по селам Шебалинского и Онгудайского аймаков. Материалы, собранные П.В. Кучияком во время этих поездок, были опубликованы на русском языке в переводе и литературной обработке московской писательницы A.JI. Гарф в двух книгах [Кучияк 1939], [Кучияк 1948]. Тексты сказок, если судить по списку сказочников, отправленному в письме П.В.Кучияка А.Л.Гарф от 17 июля 1937 года, были записаны от известных сказочников и сказителей: Ивана Мироновича Сабашкина - уроженца Шебалинского аймака; Казак Кокпоевой, проживающей в Усть-Канском аймаке в с. Экинур; Озочинова Такши из с. Ело Онгудайского района; Кыргызакова Кармана из с. Артыбаш Турачакского аймака; Николая Улагашевича Улагашева, проживающем в Салгандинском сельсовете Чойского аймака (AM 286). Позднее П. Кучияк еще несколько лет записывал обширный репертуар сказок и сказаний кайчи Н. Улагашева, часть из них была издана под литературной редакцией собирателя, благодаря чему он впоследствии стал знаменит на весь Алтай [Улагашев 1945]. В одном из писем П. Кучияк в 1937 г. сообщал, что им было записано от сказочников более двухсот текстов (AM 286). В рукописном фонде Института алтаистики им. С.С. Суразакова (прежнее название — Институт гуманитарных исследований Республики Алтай (ИГИ РА) хранятся только 8 текстов сказок (ФМ 179) и некоторые из них (тексты -№ № 2, 3, 5, 13, 24, 41) вошли в наше издание алтайских сказок в серии «Памятники фольклора народов Сибири и дальнего Востока» [Садалова 2002]. Если обратиться к переписке писателя с A.JI. Гарф в 1937 - 1938 годы, то можно понять в каких сложных обстоятельствах шла подготовка к изданию переводов на русский язык алтайских сказок в московском Детгиздате, когда с них требовали доказательств подлинности народных текстов, характеристику на благонадежность П.В.Кучияка, отзывов со стороны Ойротского облисполкома и т.д., из-за чего он готов был согласиться на то, чтобы книга вышла под фамилией только переводчицы (AM 286).

Хотя в текстах в записи П.В. Кучияка ощущается литературная редакция речи и стиля сказочников, которая определялась в свое время целями популяризации, по ним можно судить о ряде оригинальных сюжетов изустной сказки. «Сказки Кучияка», как их называют, обрели широкую известность не только у русских читателей, но и у самих алтайцев.

Нам удалось записать варианты этих сказок уже в 80 — 90-е гг. XX века у нескольких исполнителей, которые свое знание рассказываемых ими сюжетов сказок связывали со сборниками сказок П.В. Кучияка, т.е. сказки Кучияка 30 — 40-х г.г. сформировали некий вторичный пласт бытования отдельных сюжетов алтайской сказки и, что еще важно, актуализировали общественный интерес к сказочной традиции.

В 40-е же годы собиранием сказок занимался учитель и музыкант-самоучка Т.С. Сыркашев (1904 - 1942 г.г.), он неоднократно выезжал за пределы Горного Алтая - в села Алтайского края, Кемеровский области алтайцам-телеутам (ФМ 55 а-и). Т.С. Сыркашев сам был родом из телеутов. Он увлеченно собирал сказки, сказания, нотировал народные песни, состоял в переписке с академиком Ю.М. Соколовым - председателем секции народного творчества Союза советских писателей, консультировался в письмах с профессором Института этнографии АН СССР И.Н. Винниковым (ФМ 54 к).

Только в записи Т.С. Сыркашева сохранился оригинальный текст популярной сказки «Сан-Ару» в исполнении Н. Улагашева на туба-диалекте [Садалова 2002, с. 322-338]. От Н.Улагашева же им записаны сказки: «Дьаманак», «Ак-Каан», «Кёкин-Эркеш», «Ак-Бий», которые хранятся в архиве Института алтаистики им. С.С.Суразакова наряду с отдельными текстами сказаний, собранных Т.С. Сыркашевым от разных исполнителей: «Коо-сары атту, Сары-Ббкб маатырлу, кара jopro атту Караты-Каан» («Ездящий на стройном чубаром коне, имеющий богатыря Сары-Бёкё, вороного иноходца Караты-Каан»; «Килин' кара атту кббркий Бараган-Каан» («Кёркий Бараган-Каан на бархатистом вороном коне» (ФМ 54 в); «Мурат» (вариант сказания «Козюйке и Баян-Слу») (ФМ 54 з).

В 40-50-ые годы сказки были записаны и позднее опубликованы в числе образцов диалектных текстов северных алтайцев - челканцев, кумандинцев, туба - известным тюркологом Н.А. Баскаковым, жившим на Алтае в годы Великой Отечественной войны во время эвакуации Московского педагогического института. В его сборниках материалов, опубликованных позднее: «Диалект черневых татар (туба-кижи)» [Баскаков 1965]; «Диалект кумандинцев (куманды-кижи)» [Баскаков 1972]; «Диалект лебединских татар-челкаицев (куу-кижи)» [Баскаков 1985], помещены тексты, записанные самим исследователем и студентами-филологами Горно-Алтайского педагогического института (ныне госуниверситет) в северных районах Алтая: Майминском, Чойском, Турочакском.

Несмотря на то, что в ряде случаев сказки в этих сборниках даны в виде фрагментов, данные издания вносят важный вклад в общее представление о сюжетном репертуаре алтайской сказки, а также являются одним из первых опытов в становлении научной текстологии и практики двуязычных изданий алтайских сказок.

Со времени создания научно-исследовательского института истории, языка и литературы (ныне Институт алтаистики им. С.С. Суразакова) под руководством фольклориста С.С. Суразакова (1925 - 1980 г.г.) было развернуто целенаправленное собирание материалов по всем фольклорным жанрам, включая сказки. Стали проводиться комплексные экспедиции в отдаленные районы Горного Алтая (Кош-Агачский, Улаганский), были выявлены талантливые народные исполнители. Помимо экспедиционных записей фонд сказок архива Института пополнился материалами, которые присылались собирателями - энтузиастами и учениками национальных школ.

В начале 60-х г.г. XX в. были опубликованы небольшие сборники фольклорных текстов, в том числе в два из них были включены сказки [Тюхтенев 1962], [Суразаков 1963]. Печатались они и в сборниках с литературно обработанными текстами, которые предназначались для широких читательских кругов.

К настоящему времени в фольклорном архиве Института алтаистики сложился значительный фонд сказок в виде рукописей, фонозаписей и отдельных видеозаписей. В последние десятилетия, особенно в связи с подготовкой томов серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока», собиранию сказок было уделено особое внимание.

Продолжая традицию Н.А.Баскакова по двуязычным изданиям, Е.П. Кандаракова опубликовала фольклорный сборник на челканском диалекте алтайского языка и русском языке, в который вошли и сказки [Кандаракова 1988].

Количество исследований, посвященных алтайским сказкам, невелико. В свое время у академика А. Шифнера, написавшего предисловие к собранию В.В. Радлова, сложилось впечатление, что сказки алтайцев заимствованы из репертуара других народов [Радлов 1866]. Такое мнение можно объяснить тем, что в публикации были представлены сказки, в которых преобладали повествования на международные сюжеты. С накоплением материала выявилось многообразие не только сюжетного материала, но и жанрового состава алтайских сказок.

Надо отметить, что некоторые стороны анализа сказок были намечены в работах С.С. Суразакова. Например, в учебном пособии для студентов "Алтай фольклор" содержится общая характеристика алтайских сказок и предлагается их жанровая классификация, а также уделяется внимание системе персонажей. Здесь же автором приводится обширный библиографический материал [Суразаков 1975]. Исследователя особо интересовала проблема взаимодействия эпических сказаний и сказок. В статье "Связь алтайского эпоса с другими жанрами фольклора" [Суразаков 1982, с. 56-63] он рассматривает данную проблему в связи с полемикой о происхождении эпоса и ставит под сомнение мнение о том, что алтайский эпос возник из трансформации жанра сказок. Исследователь возражал против такой однозначной трактовки происхождения эпического жанра и отмечал, что присутствие сказочных элементов является результатом взаимодействия и взаимопроникновения данных жанров.

Накопленные материалы, включая многоплановые целевые записи, создали основу для научной систематики алтайских сказок. В своей монографии «Сюжеты и стиль алтайской волшебной сказки» М.А. Демчинова (Толбина) рассматривала вопросы специфики и поэтики жанра алтайских сказок [Демчинова 2003]. На примерах начальных, медиальных, финальных формул и других художественно-изобразительных средств с полной характеристикой с точки зрения структуры и содержания она определила их функциональное значение. Отдельные главы посвящены сюжетному составу волшебных сказок, а также повествовательному искусству сказителя Т. А. Чачиякова; на примере разновременных записей его текстов дается сопоставительный анализ изобразительных средств сказания и сказки, раскрывая стабильность блока поэтических средств и пределы их варьирования.

Нами алтайская сказка изучалась в аспектах ее исполнения в обрядовой культуре алтайцев, взаимосвязи с мифами, сказаниями, песнями в контексте бытования и развития во времени [Садалова 2003]. В своей работе для выяснения статуса сказки в алтайской исполнительской традиции и ее специфики мы обобщили и систематизировали фольклорные, этнографические факты и свидетельства, зафиксированные исследователями и собирателями, а также собственные наблюдения. Бытование сказки в единой этнофольклорной культуре и ее сосуществование с другими фольклорными жанрами определили особенности самого жанра алтайской сказки. С целью выявления последовательности формирования алтайской сказки в контексте других фольклорных жанров, мы обратились, в частности, к структурно-семантической методике. На примере группы сказок, имеющих сюжетные параллели в смежных жанрах (таковы сказочные, мифические и эпические повествования о чудовище Дьелбегене), мы определили их структурно-семантические типы и проследили основные этапы сложения их исторического развития для выяснения и разграничения общих и отличительных моментов в сюжетике сказок, эпоса и мифов. Данная методика анализа помогла нам проследить изменения структур элементов и произведений в целом в зависимости от жанра "от простого к сложному путем количественных накоплений и качественных скачков, с эпизодическими возвращениями к более раннему состоянию" [Садалова

2003, с. 4.]. Выделение элементарных сюжетов произведений, которые являются архаичной основой сюжета, дало возможность более конкретно рассмотреть механизмы развития жанра. Нами, например, было обращено внимание на аналогичные принципы усложнения текста в эпических сказаниях, что позволяет четче выявить отличительные моменты в сказке и эпосе, или убеждают в общности черт в сюжетосложении разных жанров.

Изучение текстов с песенными вставками при помощи частичного применения структурно-семантической методики было необходимо для выяснения роли песенных вставок в сюжете. Так как неразрывность текста сказки с песней или, наоборот, отсутствие необходимости появления песенной партии героя, или неидентичность содержания песен в разных жанрах сказки, в свою очередь, позволили проанализировать эти сказки с точки зрения их исторического развития. Повествовательной контекст песенных вставок - в сказках предопределили своеобразие ■ их художественно-поэтической системы, поэтому была необходимость охарактеризовать художественно- стилевые средства этих песен.

В 2001 году в серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока» СО РАН вышел том алтайских народных сказок [Садалова 2002], подготовленный нами при участии К.М. Макошевой. Кроме подготовки и переводов текстов с языка оригинала на русский язык, мы составили комментарии к текстам, словари, указатели и написали вступительную статью. В процессе подготовки тома «Алтайские народные сказки» нами были исследованы все научные издания сказочных текстов, записи сказок в архивном фонде Института алтаистики им. С.С. Суразакова. С целью включения в том современных записей сказок и изучения этнобытования этого жанра с середины 90-х гг. XX в. нами было предпринято несколько самостоятельных поездок и участие в комплексных научных экспедициях по районам республики (1984, 1986, 1988, 1992 гг.).

Представление всего комплекса материалов алтайских сказок обусловило выработку определенных подходов к текстам для включения их в издаваемый том. Основными критериями послужили содержательность, художественная ценность данных текстов, их популярность и распространенность в народе. Таковыми текстами, например, оказались сказки: 1. «Летучая мышь» о летучей мыши, которая не подчинилась ни хану зверей под предлогом, что она - зверь, бегающий по земле; ни хану птиц под предлогом, что она - птица, летающая по небу птица; 2. «Лисичка» о лисичке, которая, став воспитанницей старика со старухой, обокрала все их запасы, 3. «Башпарак» о герое, который одурачил самого страшного чудовища Алтая - Дьелбегена; 4. «Созвездие Семи Каанов» о неугомонных всесильных братьях, которые не давали никому спокойно жить ни на земле, ни на небе и были за это наказаны, превращены в созвездие семи братьев; 5. «Ырысту» о мальчике, который с помощью духа («хозяина») Алтая наказал своих обидчиков; 6. «Тангзаган» о герое, которому за помощь доброму духу была подарена жена небесного происхождения, но из-за зависти людей к ее красоте он потерял ее навсегда; 7. «Сан-Ару» о золовке, обижаемой злыми снохами; 8. «Аргачи и Мекечи» об удачливом и неудачливом братьях-антиподах; 8. «Дьарым-Кулак» о маленьком шкодливом герое и другие.

Помимо этого мы соблюдали и другие принципы отбора. Во-первых, исходя из самого материала, посчитали необходимым отразить все жанровые разновидности алтайской сказки, а также тексты, которые демонстрируют наиболее яркие жанровые особенности, например, тексты с песенными вставками. Во-вторых, для нас было важным показать историю записей сказок, особенно в период расцвета собирательской деятельности, поэтому включили, как яркий пример сказки этого периода, записи и самозаписи собирателя П.В. Кучияка. Согласно этим же соображениям, в томе представлены тексты 40 - 50-х, 60 - 70-х гг. XX в., хотя уровень записей того времени не всегда отвечает современным требованиям их аутентичного фиксирования. Но тем не менее они представляли собой оригинальные сюжеты, которые в современном бытовании уже не встречаются, например, такие тексты: «Как три юолюка слова испугались», «Лисичка и Ёскюзек».

Часть этих текстов записаны под диктовку. Следует оговорить, что собиратели не вносили свои правки, а просто следовали традициям литературного языка и механически писали полные глагольные формы и окончания вместо стяженных, не везде соблюдали фонетические особенности произношения исполнителя. Мы же, в свою очередь, при расшифровке современных записей, в тех случаях, когда стяженные формы могли оказаться непонятными для читателя, восстанавливали подразумеваемое окончание глаголов, деепричастий в квадратных скобках, например: айлан(ып) (кружась). В других случаях ранние тексты сохраняют особенности прежней орфографии, например, ]олуккан вместо ]олыккан, кбчуруп — кдчурип, коркушту вместо коркышту и т.д.

В том включены тексты, записанные не только от известных сказочников и сказителей, но и от менее известных, если их тексты характеризуются хорошей сохранностью народной речи и художественной содержательностью.

В соответствии с принципами Серии, тексты отражали этнодиалектные особенности сказок. С учетом того, что в алтайском языке сохраняются диалекты кумандинцев, челканцев, тубаларов, телеутов, теленгитов (в конце 90-х гг. XX в. они обрели статус малочисленных народов), в томе опубликовано по одному и более текстов как образцы перечисленных диалектов. При этом обращалось внимание не только на демонстрацию языковой специфики диалектов, но и на органичное расширение наших знаний о народной сказке, так как считает алтайский фольклорист С.С. Суразаков, основой всех диалектных сюжетов послужил общеалтайский фольклорный фонд.

Несмотря на многоплановость задач, тексты расположены в строгой жанровой последовательности, в комментариях дан широкий контекст каждой сказки, что способствовало композиционной цельности и содержательности изданного тома.

Большую помощь для понимания основ научного перевода оказали первые научные переводы сказок Н.А. Баскакова [Баскаков 1965], [Баскаков 1972], [Баскаков 1985], а также двуязычное издание текста героического сказания «Маадай-Кара» С.С. Суразакова [Суразаков 1973] и том алтайских героических сказаний серии «Памятники фольклора Сибири и Дальнего Востока» [Казагачева 1997], подготовленный З.С. Казагачевой под редакцией В.М. Гацака. В поисках адекватного перевода отдельных слов и выражений мы обращались к словарям: «Словарь алтайского и аладагского наречий тюркского языка» [Вербицкий 1884], «Древнетюркский словарь» [Наделяев 1969], «Ойротеко-русский словарь» [Баскаков 1947].

В переводах мы учитывали и разножанровость текстов, и индивидуальные особенности оказывания (более 20 исполнителей, см. Указатель имен исполнителей текстов), следуя при этом единым принципам перевода всех текстов, с учетом общих мест, изобилия устойчивых формул, парных слов и т.д.

Относительно парных слов следует заметить, что они представляют собой отражение исторического влияния монгольского языка, например: амыр-энчу, эрмек-куучын [Монгол-орос толь, 1957]. Они являются тавтологическими парами: амыр (монг.), эичу (алт.) — в значении:«мир, покой». Но в алтайском языке такой повтор понимается как устойчивое словосочетание, передаваемое синонимичными словами, что и было отражено в переводах: амыр-энчу - «мир-покой», эрмек-куучын - «речь-беседа».

Согласно принципам графической передачи национальных слов, оставленных в русском тексте без перевода, в данном издании, как и в томе «Алтайские героические сказания» [Казагачева 1997] при написании алтайских слов не были показаны удвоенные гласные: чёчёй (чббчой), тажур (таэюуур), арчи (аарчы). Исключение составили слова с удвоенными гласными, в которых при сокращении меняется значение слова, например: каан - «хан», кан - «кровь».

В связи с тем, что в алтайском языке отсутствует грамматическая категория рода, принадлежность отдельных мифологических персонажей (Дьелбеген, Албын) к женскому полу выяснялась по содержанию текста, ибо эти существа традиционно считаются представителями мужского пола.

В алтайских текстах употребление глаголов 3-го лица при обозначении движения (iварган, jypyn ийтир) одинаково обозначает и то, что герой может идти пешком, и то, что он может ехать на коне. В каждом случае действие героя уточнялось, исходя из содержания национального текста в целом. В отдельных текстах оригинала действия героя передаются через разные временные формы глаголов (возможно, это оговорки сказочника), в переводах приводилась одна временная форма. При определении единственного и множественного числа мы также исходили из контекста.

Том «Алтайских народных сказок» был снабжен Примечаниями и комментариями, в которых дана систематизация вариантов, а также указателями: Указатель имен эпических и мифологических персонажей, Указатель топонимов, Указатель имен исполнителей текстов, Указатель имен собирателей текстов, Указатель мест записи публикуемых текстов, Указатель сюжетных типов; и Словарем непереведенных слов.

Таким образом, изучение жанра сказок нами продолжено и в данной работе и, несомненно, будет привлекать внимание специалистов и в дальнейшем, ибо в сказке сохранились комплесные основы архаического фольклора.

Цели и задачи исследования. Алтайская сказка бытует в единой этнофольклорной культурной традиции. Имея собственную жанровую нишу, тем не менее, она несет в себе отражение многогранных проявлений древнейших обрядов и взаимовлияния с другими фольклорными жанрами, что активно повлияло на особенности жанра алтайской сказки. Исходя из этого, определены цели и задачи настоящего диссертационного исследования.

Основной целью исследования является изучение исполнения алтайской сказки в контексте обрядовой культуры и в сопоставлении со сказительством в системе архаичных религиозных традиций, прежде всего, шаманских представлений. Для достижения этой цели потребовалось решить следующие задачи:

- рассмотрение функции исполнения сказок;

- сопоставление традиции сказочного и эпического исполнительства с обрядовой и шаманской практикой.

Другой важной целью диссертационного исследования является систематизация и классификация всего сказочного фонда для комплексного представления о сюжетном составе алтайских сказок. Для чего потребовалось решение соответствующих задач, а именно: проведение типологизации сюжетов алтайских сказок с международными сюжетами, сюжетами сказок родственных тюрко-монгольских народов; выделение общих международных сюжетов, локальных и заимствованных сюжетов, контаминированных сюжетов; проведение сравнительного анализа существующих вариантов отдельных сюжетов для выяснения специфики алтайских сюжетов;

- выявление на примере общего сюжета для сказки и сказания их отличительных и общих аспектов.

Не менее важной целью диссертационного исследования стал анализ поэтических особенностей алтайской сказки. В связи с чем, решались следующие задачи:

- анализ классических традиционных формул (начальных, медиальных и финальных);

- выявление поэтических формул и лексики с этноязыковыми характеристиками;

- сопоставление разновременных записей с их стилевыми особенностями.

Материалом диссертационного исследования явились издания алтайских сказок, эпоса и мифов, выходивших со второй половины XIX века до настоящего времени, в том числе двуязычный текстологический сборник алтайских народных сказок, подготовленный нами [Садалова 2002], и архивные фонды Института алтаистики им. С.С. Суразакова. Для исследовательского анализа нами были привлечены собственные магнитофонные записи, свои экспедиционные дневники и записи ответов носителей фольклора на специальный вопросник (в период с 1984 по 2005 гг. были обследованы районы Горного Алтая, телеутские села в Кемеровской области, сомоны Западной Монголии). Исполнительские и сюжетно-поэтические особенности алтайских сказок проанализированы с привлечением фольклорно - этнографических источников диалектных сказок алтайских субэтносов: кумандинцев, челканцев, телеутов, тубаларов, теленгитов; других тюркоязычных народов Южной Сибири: тувинцев, хакасов, шорцев, а также бурят, калмыков и западно-монгольских народов.

Методологические принципы диссертации. В диссертационной работе основным методом исследования стал сравнительно-исторический. Использование этого метода обусловлено тем, что сказка представляет собой полистадиальное явление, в котором нашло отражение несколько исторических фаз развития данного жанра фольклора. При этом сказка сохраняет стабильную структуру, сложившуюся в течение исторических эпох, начиная с простых исходных основ, формируясь в широком контексте всей этнофольклорной традиции при тесных контактах с другими жанрами фольклора.

Для нашего исследования важными являются теоретические работы: А. Н. Веселовского [Веселовский 1989], В.М. Жирмунского [Жирмунский 1970], Н. Рошияну [Рошияну 1974], В.М. Гацака [Гацак 1989], Б.П. Кербелите [Кербелите 2001], С.С. Суразакова [Суразаков 1985], А.Ш. Кичикова [Кичиков 1992], С.М. Каташева [Каташев 1974], Д.Я. Адлейбы [Адлейба

1991], М.А. Демчиновой [Демчинова 2003], Е.Э. Хабуновой [Хабунова 2007]. Г.Р. Хусаиновой [Хусаинова 1999]; наблюдения и выводы ряда специалистов по фольклору и этнографии сибирских тюрков: Д.К. Зеленина [Зеленин 1929], Н.П. Дыренковой [Дыренкова 1949], Л.Э. Каруновской [Каруновская 1935], Л.П. Потапова [Потапов 1946], Е.М. Тощаковой [Тощакова 1978], В.Е. Майнагашевой [Майнагашева 1976], П.А. Троякова [Трояков 1969], A.M. Сагалаева [Сагалаев 1989] и других.

При типологизации текстов нами использовались данные международного указателя сказочных сюжетов Аарне - Томпсона (AT) [Thompson 1961], указателя турецких сказок Эберхарда - Воратавы (ЕЬ. -Во.), [Eberhard, Boratav 1953], сравнительного указателя сюжетов восточнославянских сказок (СУС) [Бараг 1979] и указателя структурно-семантических типов волшебных сказок, составленного Б.П. Кербелите [Кербелите 1991].

Научная новизна работы. Впервые алтайская народная сказка изучается в комплексном сочетании анализа проблем: форм этнобытования, сюжетного состава, поэтических и стилевых особенностей, в связи с чем, приведен обрядовый контекст бытования алтайских сказок в сопоставлении с традициями сибирских тюрков и западных монголов в тесной взаимосвязи со сказительской практикой. В диссертационном исследовании также впервые с учетом широкого контекста исторического развития жанра алтайской сказки проведена систематизация всех ее жанровых разновидностей, охарактеризованы их поэтико-стилевые особенности.

Основные положения, выносимые на защиту:

- в исполнительской традиции сказок выделены разные типы отношения к исполняемому тексту произведения, которые отразили в себе разные этапы развития сказки;

- алтайская сказка исполнялась в системе древних обрядов: в зимний период, похоронно-поминальным обряде, культовом почитании хозяина тайги во время охотничьего сезона и осеннего сбора орехов с целью магического очищения и противостояния негативным стихиям и для магического воздействия на духов гор, чтобы расположить их себе;

- в соотношении повествования сказочника (сказителя) и шаманского действия отмечены реликтовые аспекты древнего обрядового функционирования алтайской сказки и сказания;

- при систематизации основных жанровых разновидностей алтайских сказок выделены: мифы-сказки и сказки о животных, волшебные, бытовые и новеллистические сказки, сказки о глупом черте, кумулятивные (формульные сказки), анекдоты, хотя во многих случаях обнаруживается их жанровая нерасчлененность, свидетельствуя не только о древних синкретических чертах жанра, но и о незаконченном процессе жанрообразования алтайской сказки;

- в своей основе сюжетный состав алтайских сказок восходит к древним обрядовым мотивам, обрядовым рассказам, что способствовало формированию специфических черт части текстов, так, особенностью локальных сюжетов волшебных сказок является то, что в них отмечаются элементы мифов и мифологических рассказов о демонических существах;

- при сравнительном анализе вариантов отдельных сюжетов выясняется, что в сюжетном составе алтайских сказок представлено многообразие контаминаций различных сюжетов, при этом основным звеном, позволяющим соединиться сюжетам, близких по тематическому содержанию, является однотипный герой;

- одним из важных составных частей в развитии сюжета сказок являются характеристики пространства при посещении героем верхнего или нижних миров;

- алтайским сказкам характерны традиционные формулы: начальные, медиальные и финальные, которые несут в себе, кроме жанровых характеристик сказки, также и национальную специфику; финальные формулы многих алтайских сказок связаны с содержанием сказки и носят этиологический характер, которые отсутствуют в новеллистических и бытовых сказках; большое разнообразие в алтайских сказках представляют медиальные (серединные) формулы, которые дополнительно разделены на фабульно необусловленные и фабульно обусловленные);

- текстологический анализ разновременных записей одного из сюжетов свидетельствует о существовании особых стилевых механизмов передачи текста, сохраняемых основ сказки, но в то же время при каждом новом исполнении текст подвергается влиянию ситуации записи текста, что придает особые черты каждому новому тексту в его живом бытовании.

Теоретическая и практическая значимость. Диссертационное исследование алтайской сказки является новой ступенью в изучении и классификации всего репертуара сказочного фонда, сопоставленного с опубликованными и полевыми записями сказок в контексте других жанров с привлечением материалов сибирских тюрков и западно-монгольских народов. Работа выполнена с учетом актуальных требований современной фольклористики. Результаты работы могут быть использованы при создании каталогов алтайской и других тюрко-монгольских сказок, при дальнейшем изучении поэтики и стиля тюрко-монгольских сказок, в сравнительном изучении текстов сказок и сказаний. Основные выводы диссертационной работы могут найти применение в учебно-методических пособиях по алтайской филологии и этнолингвистике.

Апробация работы. Диссертация обсуждена на расширенном заседании кафедры алтайского языка и литературы Горно-Алтайского государственного университета и рекомендована к защите в диссертационном совете по специальности 10.01.09 - Фольклористика.

Основные положения и выводы диссертации изложены в 34 публикациях общим объемом более 30 п.л. Наиболее важные положения опубликованы в трех монографиях, трех текстологических изданиях, 6 статьях в журналах из перечня, утвержденного ВАК, а также докладах и выступлениях на международных и всероссийских конференциях, в числе которых: Международный симпозиум «Аборигены Сибири: проблема исчезающих языков и культур», Новосибирск, 1995 г.; Международный семинар по переводу тюркского эпоса, Анкара (Турция), 1997 г.); Международная конференция «Алтай и Центральная Азия: культурно-историческая преемственность», Горно-Алтайск, 1998 г.; Международный симпозиум «Сибирь в панораме тысячелетий», Новосибирск, 1998 г.; Ежегодная международная конференция по алтаистике «Роль женщины в монгольском мире», Вальверберг (Германия), 2001 г.; Международная конференция «Письменное наследие тюрков», Кызыл, 2003 г.; Международный съезд востоковедов, Москва, 2004 г.; Ежегодная международная конференция по алтаистике «Мир Алтая», Кембридж (Англия), 2004 г. и др.

Структура исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, содержащих по пять (первая глава) и четыре параграфов, заключения и библиографического списка использованной литературы, включающего 192 источника, приложения с указателями. Общий объем - 307 страниц машинописного текста.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Алтайская народная сказка: формы этнобытования, типология сюжетов, поэтика и текстология"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Алтайские народные сказки представляют собой своеобразное явление в фольклорной системе алтайцев и занимают в ней свою достойную нишу.

В первой главе своей работы нами рассмотрены вопросы о терминологии обозначения жанра сказок, единстве репертуара сказочников и сказителей, что обусловило взаимопроникновение этих двух жанров и во многом определило жанровое своеобразие алтайских сказок. В исполнительской традиции сказок мы выделили разные типы отношения к исполняемому тексту произведения, которые отразили в себе разные исторические этапы развития сказки: серьезное и ироническое. Серьезное отношение к исполнению сказки и происходящим в ней событиям связано с ритуальным назначением сказки в комплексе других магических действий в проведении обрядов. В связи с чем мы обратились к характеристике исполнения сказки в системе древних обрядов: в зимний период, похоронно-поминальным обряде, культовом почитании хозяина тайги во время охотничьего сезона и осеннего сбора орехов с целью магического очищения и противостояния негативным стихиям или для магического воздействия на духов гор, чтобы расположить их к себе. В соотносимости повествования сказочника (сказителя) и шаманского действия нами отмечены реликтовые аспекты древнего обрядового функционирования алтайской сказки и сказания.

Сопоставления саяно-алтайского и западно-монгольского с алтайским материалом этнобытования сказки и сказаний позволили нам выявить в этих традициях исполнительства сказок и сказаний общие обрядовые архаические функции.

Во второй главе о типологии сюжетов алтайских сказок нами выделены их жанровые разновидности: мифы-сказки и сказки о животных, волшебные, бытовые и новеллистические сказки, сказки о глупом черте, кумулятивные (формульные сказки), анекдоты, которые, в свою очередь, в соответствии с международным указателем Аарне - Томпсона сюжетных типов сказок [

Томпсон 1961 ] внутри каждой жанровой разновидности распределены на три группы сюжетов: 1) локальные, аналогии с которыми в фольклоре других народов неизвестны; 2) соответствующие сказкам международного репертуара; 3) заимствованные из репертуара других народов.

В результате чего мы пришли к отдельным заключениям, о том, что в своей основе многие жанровые разновидности (миф-сказки, сказки о животных, волшебные) восходят к древним обрядовым мотивам, обрядовым рассказам, поэтому, часть текстов из международного сказочного репертуара приобрела национальные специфические черты, например, особенностью локальных сюжетов волшебных сказок является то, что в них отмечаются черты мифов и мифологических рассказов о демонических существах. Но в числе алтайских волшебных сказок бытует ряд заимствованных сюжетов, содержание которых в основном совпадает с русскими сказками и почти не имеют элементов, характерных для алтайской сказочной традиции и не осложнились другими этно-локальными мотивами.

В репертуар алтайских сказок нами выделены тексты богатырских сказок, которые являются переходными сюжетами от сказки к эпосу или «разрушенными» сюжетами героических сказаний. Основная часть богатырских сказок локальные и не соотносятся с сюжетами международного репертуара, хотя могут иметь аналогии с сюжетами богатырских сказок тюрко-монгольских родственных народов.

В алтайских новеллистических сказках выделяются локальные и международные сюжеты. Из локальных новеллистических сюжетов есть отдельные сказки, которые широко известны и имеют определенные сюжетные сходства с волшебными сказками. В числе новеллистических сказок по тематике есть сюжеты, которые близки с бытовыми сказками.

В бытовых сказках сюжеты повествуют об общественных и семейных отношениях, в них отсутствуют различные чудесные помощники, мифологические персонажи и чудовища, в основном в них повествуется о взаимоотношениях социального плана бедных и богатых, а также встречается тема об обиженных героях, где элемент иносказания играет большую роль.

В репертуаре алтайских сказок нами зафиксированы и анекдотические сказки, но тем не менее они являют собой один своеобразных жанровых разделов, в них есть отдельные сюжетные типы, которые соотносимы с международными сюжетами. Анекдотические сюжетные типы в репертуаре алтайских сказок бытуют и как самостоятельные, так и контаминированные сюжетные типы.

В данной главе мы дали более детальный сравнительный анализ вариантов части сюжетов, относящихся к разделам волшебных и новеллистических сказок, сопоставив их с европейскими сюжетами, что дало нам возможность отметить особенности алтайских сказок, в частности, это активное взаимодействие их с другими жанрами - мифами, героическими сказаниями, а в отдельных случаях, песнями. Например, взаимодействие сказок и мифов проявляется в том, что в сказках часто встречаются мифологические персонажи., этиологические концовки, характерные для мифологических сюжетов. Сказки и героические сказания соотносятся и в сюжетике, и в части использования традиционных эпических формул, ритмизованной речи.

Еще одну особенность сюжетного состава алтайских сказок представляет многообразие контаминаций различных сюжетов, при этом характер контаминаций. Основным звеном, позволяющим соединиться сюжетам, которые близки друг другу по идейно-тематическому содержанию, является однотипный герой; что придает органичную законченность всему сказочному тексту из контаминированных сюжетов. В усложненных комбинациях контаминаций наблюдается тенденция усложнения структуры сюжета за счет присоединения дополнительных сюжетов, которая обычно диктуется эволюцией сказочного текста, иногда разные сюжеты могут соединяться друг с другом без логической мотивировки чисто механическим путем и т.д.

Сюжеты алтайских сказок, так или иначе соотносимые с европейскими сюжетами, во многом имеют свою национальную специфику. Также отдельные сюжеты алтайских сказок во многом близки и с тюрко-монгольскими сюжетами, что объясняется происходившими общими ■ историко-этническими процессами в развитии родственных народов с древнейших времен, что отразилось в их языке, истории и фольклоре.

Сравнивая общий сюжет о брате с сестрой, который встречается и в жанре сказок, и в жанре сказаний, мы выяснили, что сюжетные отличия сказки и сказания не являются кардинальными. К тому же сам принцип развития сюжета происходит за счет присоединения новых групп сюжетных эпизодов, хотя имеются определенные отличия на уровне поэтики. В тексте сказания обнаруживаются примеры перенятия сказочных сюжетов о Дьелбегене с разной степенью их трансформации согласно законам жанра эпических сказаний. В другом случае сказочный сюжет является только «зачином» эпического сказания, последующие эпизоды больше соответствуют содержанию эпических сказаний.

В характеристиках относительно художественного пространства алтайских сказок, мы обратили внимание на то, что оно, заключая в себе отражение мировоззренческих представлений народа, в то же время способствует развитию сюжета сказки, при этом в ряде сказок и эпических произведений имеет много общего.

В третьей главе мы пранализировали поэтические и стилевые особенности алтайских сказок, которым характерны традиционные формулы: начальные, медиальные и финальные, которые несут в себе, кроме жанровых характеристик сказки, также и национальную специфику.

В большинстве своем начальные формулы в алтайских сказках не развернуты, так, текст может начинаться с изложения ситуации или без вступления, с середины действия, в начальных формулах встречаются указание временной отдаленности, происходящих в сказке действий, указание на конкретную местность. Начальные формулы же волшебных сказок по содержанию более обширны, хотя как и в мифах-сказках или в сказках о животных, есть особый разряд сказок, не имеющих зачина, начинающихся сразу с завязки или небольшой экспозиции, или же с короткой формулы, которая сливается с завязкой, развивающей сюжетное действие, или же с указания места и времени, соединяющихся в одной формуле. В волшебных сказках встречаются архаичные формулы или развернутые формулы, присущие героическим сказаниям. Большинство новеллистических сказок, так же, как и волшебные сказки, начинается почти сразу с изложения сюжета, поэтому начальная формула краткая.

Финальные формулы многих алтайских сказок (мифов-сказок, сказок о животных, части волшебнх сказок ) связаны с содержанием сказки и носят этиологический характер, которые отсутствуют в новеллистических и бытовых сказках. Некоторые тексты алтайских сказок заканчиваются на финальные формулы поучительного характера. Тексты иногда могут заканчиваться без конечной формулы, но финальные эпизоды сказки содержат в себе элементы поучения. В основном же в алтайских сказках конечные формулы связаны с событиями в сказке и сообщают о благополучном продолжении жизни героев.

Большое разнообразие в алтайских сказках представляют медиальные (серединные) формулы,, которые мы дополнительно разделили еще на фабульно необусловленные и фабульно обусловленные. В алтайских сказках фабульно необусловленные формулы используются в основном для разъяснения этнографических реалий, деталей быта; иногда в качестве дополнительной характеристики мифологических персонажей. Отдельные фабульно необусловленные формулы выражают отношение сказочника к своим персонажам сказки и происходящим в ней событиям. Фабульно необусловленные формулы демонстрируют исполнение сказки, как живого действия, в который могут включаться комментарии сказочника.

Серединные фабульно обусловленные формулы разнообразны и в текстах они встречаются очень часто. Для алтайских сказок наиболее характерны формулы выражения благодарности и благопожелания, формулы действия, формулы повторения действий, формулы красоты, общие формулы с эпическими произведениями: о препятствиях на пути героя, о преодолении героем пространства, о несметности богатства героя, о приближении врага, об отчаянии героя и т.д.

Текстологический анализ разновременных записей одного из сюжетов о семи братьях в исполнении сказителя Т.А.Чачиякова, проведенный с целью сопоставления текстов разных лет от одного и того же исполнителя, свидетельствует о существовании особых стилевых механизмов передачи текста, сохраняемых основ сказки. Но в то же время при каждом новом исполнении текст подвергается влиянию ситуации записи текста, эмоционально-физического состояния исполнителя, что придает особые черты каждому новому тексту в его живом бытовании.

Комплексное изучение, систематизация и классификация жанра алтайской народной сказки с детальным изучением отдельных ее аспектов выявляет его как многогранное явление, заслуживающее пристального изучения с разных точек зрения.

Список научной литературыСадалова, Тамара Михайловна, диссертация по теме "Фольклористика"

1. Адлейба Дж. Я. Устные стилевые основы сказки. Сухуми, 1991. - 339 с.

2. Алиева А.И. Поэтика и стиль волшебных сказок адыгских народов. -М.: Наука, 1986.-280 с.

3. Анохин А.В. Душа и ее свойства по представлениям телеутов. // Сборник МАЭ. Т. VIII. - 1929. - С. 253 - 270.

4. Анохин А.В. Материалы по шаманизму у алтайцев // Сборник МАЭ. Т. IV. Вып. 2. - 1924. - С. 1 - 148.

5. Анохин А.В. Материалы по шаманизму у алтайцев. Переиздание. — Горно-Алтайск: «Ак=Чечек», 1994.-235 с.

6. Байсклан С.М. Поэтика тувинского героического эпоса. Тувинское книжное издательство. Кызыл: Тувин. кн. изд-во, 1987. - 70 с.

7. Бараг Л.Г. Сюжеты и мотивы белорусских волшебных ска зок. (Систематический указатель) // Славянский и балканский фольклор. М.: Наука, 1971. - С.182 - 23 5.

8. Баранникова Е.В. Бурятские волшебно-фантастические сказки. — Новосибирск: Наука, 1978. 280 с.

9. Баранникова Е.В. Бурятские сказки и сказители в наши дни. // Фольклористика Российской Федерации. Л.: Наука, 1975. - С. 126 - 138.

10. Баранникова Е.В. Искусство сказочников-онтохшинов // Фольклорное наследие народов СССР и современность. Кишинев, 1984. -389 с.

11. П.Баскаков Н.А. Алтайский фольклор и литература. Горно-Алтайск: Алтайское кн. изд-во, 1948. - 24 с.

12. Бахтина В.А. Время в волшебной сказке // Проблемы фольклора. М.: Наука, 1975.-С.157- 163.

13. Бахтина В.А. Пространственные представления в волшебных сказках // Фольклор народов РСФСР. Уфа, 1979. - Вып. 1.1. С.81 -91.

14. Борджанова Т. Г. Мастерство западно-монгольского сказителя М. Парчена (эпические формулы) // Культура Монголии в средние века и новое время. Улан-Удэ, 1986. - С. 105 - 114.

15. Бязыров А.Х. Опыт классификации осетинских народных сказок по системе Аарне-Андреева. // Известия Юго-Осетинского НИИ. Вып. IX. -Сталинир, 1958.-С. 310-346.

16. Вербицкий В.И. Алтайские инородцы. М., 1893. — 221 с.

17. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. — JL: Гослитиздат. Ленингр. отд-ние, 1940. 364 с.

18. Веселовский А.Н. Сравнительная мифология и метод // Соб. соч. Т.16. -M.-JL: Изд. АН СССР, 1938. С.83 - 127.

19. Веселовский А.Н. Статьи о сказках // Соб. соч. Т. 16. (1898 1890). -M.-JL: Изд. АН СССР, 1938. - 368 с.

20. Владимирцов Б.Я. Монголо-ойратский героический эпос. Пг.: ГИЗ, 1923.-254 с.

21. Волков P.M. Русская сказка: К вопросу о роли сказочника в создании сказочной обрядности // Научые записки Одесского державного пед. ин-та. -1941. Т. VI. - С. 29 - 58.

22. Гацак В.М. Восточнороманский героический эпос: Исследования и тексты. -М.: Наука, 1967. 137 с.

23. Гацак В.М. Сказочник и его текст. (К развитию экспери ментального направления в фольклористике) // Проблемы фольклора. М.: Наука, 1971.-С. 7-46.

24. Гацак В.М. Некоторые опыты текстологии фольклора // Наука о фольклоре сегодня: междисциплинарные взаимодействия. — М.: МГУ, 1998. -С. 24-30.

25. Гацак В.М. Устная эпическая традиция во времени: Историческое исследование поэтики. М.: Наука, 1989. - 256 с.

26. Гезалов Ф.Х. Структура азербайджанских волшебных сказок // Автореф. дис. канд. филол. наук. Ташкент, 1990. -23 с.

27. Гей Н.К. Время и пространство в структуре произведения // Контекст — 1974: Литературно-теоретические исследования. — М.: Наука, 1975. — 278 с.

28. Горяева Б.Б. Сюжетный состав и художественно-стилевая структура калмыцкой волшебной сказки // Автореф. дис. канд. филол. наук. -Майкоп, 2006 24 с.

29. Демчинова М.А. Сюжеты и стиль алтайской волшебной сказки. — Горно-Алтайск: Горно-Алтайское кн. изд-во, 2003. 163 с.

30. Древнетюркский словарь. М.: Наука, 1969. — 676 с.

31. Дыренкова Н.П. Охотничьи легенды кумандинцев // Сборник МАЭ. Т. XI. - М.-Л., 1949. - С. 110 - 132.

32. Дыренкова Н.П. Шорский фольклор. М.-Л.: Изд. АН СССР, 1940.-401с.

33. Дэвлет М.А. Листы каменной Улуг-Хема. Кызыл: Тувинское кн. изд., 1990.- 196 с.

34. Евсюков В.В. Мифы о Вселенной. Новосибирск: Наука, 1988. - 176 с.

35. Жирмунский В.М. О ритмической прозе // Теория стиха. -Л.: Наука, Ленинград, отд., 1975. С. 569 - 586.

36. Жирмунский В.М. Тюркский героический эпос. Л.: Наука, 1974. - 727 с.

37. Зарубежные исследования по семантике фольклора: Сб. ст. Сост.: Е.М. Мелетинский и С.Ю. Неклюдов. М.: Наука, 1985. - 315 с.

38. Зеленин Д.К. Табу слов у народов восточной Европы и северной Азии. Ч. 1. Запреты на охоте и иных промыслах // Сб. МАЭ. — М.-Л., 1929. VII. -С. 1 - 144.

39. Исследование по структуре текста. М.: Наука, 1987. - 301 с.

40. Казагачева З.С. Алтайские героические сказания «Очи-Бала», «Кан-Алтын». Аспекты текстологии и переводы. — Горно-Алтайск: ГорноАлтайское книжное изд-во, 2002. 349 с.

41. Карнаухова Н.В. Об изучении сказочника как артиста. (Публикация В.М. Гацака) // Фольклор: Поэтическая система. М.: Наука, 1977. — С. 311 — 323.

42. Каруновская Л.Э. Представления алтайцев о Вселенной // Советская этнография. 1935. -№ 4 - 5. - С.160 - 183.

43. Катанов Н.Ф. Хакасский фольклор // Образцы народной литературы тюркских племен Южной Сибири. Т. IX. СПб, 1907. - Абакан: Красноярское кн. изд., 1963. - 162 с.

44. Каташев СМ. Некоторые особенности стиха героического эпоса алтайцев // Ученые записки ГАНИИИЯЛ. Вып. II. Горно-Алтайск: Горно-Алтайское кн. изд., 1974. - С. 133 - 142.

45. Каташев СМ. Об алтайском стихосложении /на алт. яз./ -Горно-Алтайск: Горно-Алтайское кн. изд., 1974. 105 с.

46. Каташев СМ. Основные ритмические определители алтайских народных песен // Улагашевские чтения. Вып. 1. Горно-Алтайск, 1979. - С. 112-133.

47. Кербелите Б.П. Историческое развитие структуры и семантики сказок. Вильнюс, 1991.-383 с.

48. Кербелите Б.П. Историческое развитие структуры и семантики сказок // Автореф. дис. докт. филол. наук. М., 1989. - 44 с.

49. Кербелите Б.П. К вопросу о репертуаре литовских волшебных сказок // Фольклор балтских народов. Рига, 1968. - С. 177- 185.

50. Кербелите Б.П. Методика описания структуры и смысла сказок и некоторые ее возможности // Типология и взаимосвязи фольклора народов СССР: Поэтика и стилистика. М.: Наука, 1980. — С. 48 — 100.

51. Кербелите Б.П. Сюжетный тип волшебной сказки // Фольклор: Образ и слово в контексте. М.: Наука, 1984. - С. 203 - 250.

52. Кербелите Б.П. Типы народных сказаний. СПб., 2001. - 605 с.

53. Кичиков А.Ш. Героический эпос «Джангар». Сравнительно-типологическое исследование памятника. — М., 1992. 231 с.

54. Коган М. Морфология искусства. JL: Наука, 1972. - 292 с.

55. Куулар Д.С, Н.Ф. Катанов и тувинский фольклор // Ученые записки ТНИИЯЛИ. Вып. X. Кызыл: Тувинское кн. изд., 1963. - С. 220 - 228.

56. Лавонен Н. А. О древних магических оберегах // Фольклор и этнография. Л.: Наука, 1997. - С. 73 - 81.

57. Леви-Стросс К. Структурная антропология. М.: Наука, 1985. - 535 с.

58. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М.: Наука, 1970. -383 с.

59. Майногашева В.Е. Некоторые сюжеты Сивого (Синего) Черного быков в фольклоре саяно-алтайских тюркоязычных народов // Алтайский фольклор и литература: Сб. ст. Горно-Алтайск, 1982. - С.137 - 148.

60. Майногашева В.Е. О традиционном бытовании хакасского героического эпоса алыптыг нымах. // Ученые записки ХНИИЯЛИ. Сер. фил. - Абакан, 1970. - Вып. 14. - № 1. - С. 95 - 113.

61. Мелетинский Е.М. Герой волшебной сказки: Происхождение образа. -М.: Изд. вост. лит., 1958. 264 с.

62. Мелетинский Е.М. Миф и сказка // Фольклор и этнография Л.: Наука, 1970.-С.139- 148.

63. Мелетинский Е.М. О генезисе и путях дифференциации эпических жанров // Русский фольклор. М.-Л.: Наука, - Т. V. - 1960. - С. 86 - 97.

64. Мелетинский Е.М. Проблемы структурного описания волшебной сказки // Труды по знаковым системам. Тарту, 1969. — С. 86 - 135.

65. Мелетинский Е.М. и др. Проблемы структурного описания волшебной сказки // Труды по знаковым системам. Тарту, 1969. - Т.4. - С. 86 - 135.

66. Мингажетдинов М.Г. Систематизация сюжетов башкирских сказок по международным каталогам // Проблемы фольклористики, истории, литературы и методики ее преподавания. Материалы науч. конф. литературоведов Поволжья. Куйбышев, 1972. - С. 25 - 27.

67. Михайлов Т.О. О некоторых параллелях в мифологии бурят и тюркских народов Сибири // Мифология народов Якутии. -Якутск: Якутский филиал СО РАН СССР, 1980. С. 5. - 117.

68. Музыкальная этнография Северной Азии. — Новосибирск, 1989: 218 с.

69. Неклюдов С.Ю. Время и пространство в былине // Славянский фольклор. М.: Наука, 1972. - С. 19 - 27.

70. Неклюдов С.Ю., Тумурцерен Ж. Монгольские сказания о Гесере. М.: Наука, 1982. - 373 с.

71. Никифоров А.И. Сказка, ее бытование и носители. // Русские народные сказки.-М.-Л., 1930.-С. 15-17.

72. Новик Е.С. Система персонажей русской волшебной сказки. // Типологические исследования по фольклору: Сб. ст. памяти В.Я. Проппа (1895 1970). - М.: Наука, 1975. - С. 214 - 246.

73. Новик Е.С. Обряд и фольклор в сибирском шаманизме. Опыт сопоставления структур. — М.: Наука, 1984. 304 с.

74. Новиков Ю.А. Сказитель и былинная традиция. СПб., 2000. - 374 с.

75. Орус-оол С.М. Тувинские героические сказания. М., 2001. - 422 с.

76. Потанин Г.Н. Восточные мотивы в средневековом европейском эпосе. -М.: Издание географического отделения, 1899. 887 с.

77. Потанин Г.Н. Очерки Северо-Западной Монголии. Вып. 2.-СПб., 1881; Вып. 3.- 1883.

78. Потанин Г.Н. Очерки Северо-Западной Монголии. Переиздание. -Горно-Алтайск: «Ак-Чечек», 2005. 1025 с.

79. Потанин Г.Н. Этнографические сборы А.В. Анохина // Труды Общества изучения Сибири. Т. 3. Вып. 4. Томск, 1915.

80. Потапов Л.П. Культ гор на Алтае // Советская этнография 1946. - № 2.-С. 145-160.

81. Потапов Л.П. Следы тотемистических представлений у алтайцев // Советская этнография.- 1935.-№ 4-5.-С.134- 151.

82. Проблемы фольклора. -М.: Наука, 1975. 230 с.

83. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л.: Изд. Ленингр. ун-та, 1986. - 365 с.

84. Пропп В.Я. Морфология сказки. 2-ое изд. М.: Наука, 1969. - 168 с.

85. Пропп В.Я. Трансформация волшебных сказок // Поэтика. (Сб. ст. № 5). Л: "Academia", 1928. - С. 70 - 89.

86. Пропп В.Я. Фольклор и действительность. М.: Наука, 1976. - 325 с.

87. Путилов Б.Н. Героический эпос и действительность. Л.: Наука, 1988. - 225 с.

88. Пухов И.В. Сказка ли олонхо? (О жанре якутских олонхо) // Специфика фольклорных жанров. М.: Наука, 1978. - С. 256 - 267.

89. Радлов В.В. Из Сибири. М., 1990. - 447 с.

90. Рошияну Н. Традиционные формулы сказки. М.: Наука, 1974. - 216 с.

91. Русские народные сказки Сибири. Сост. Р.П.Матвеева. Новосибирск, 1979.-235 с.

92. Русский фольклор Сибири. Сост. Р.П.Матвеева. Новосибирск, Наука, 1984.-193 с.

93. Садалова Т.М. Алтайская народная сказка: этнофольклорный контекст и связи с другими жанрами. Горно-Алтайск, 2003. - 177 с.

94. Садалова Т.М. Алтай фольклорло, чум-.андарла колбулу кыска japтaмaл созлик // Алтай калыктын оос чумделгезин ле чум-]андарын школдо уредери (на алт. яз.). Горно-Алтайск, 2001. - С. 167- 175.

95. Садалова Т.М. Буддийские мотивы в алтайских сказках. // Проблемы изучения истории и культуры Алтая и сопредельных территорий. Горно-Алтайск, 1992. - С. 146 - 147.

96. Садалова Т.М. Загадки Шуну-батыра. — Горно-Алтайск: ГорноАлтайское кн. изд. «Белуха-Уч Сюмер», 2006. 112 с.

97. Садалова Т.М. Исполнение сказки в этнобытовом и обрядовом контекстах (Малоизвестные аспекты проблемы) // Проблемы духовной культуры тюркских народов СССР: Тез. докл. Уфа, 1991. - С.63 - 65.

98. Садалова Т.М. К вопросу об архаичных основах сюжетов о Шуну // Проблемы изучения культурно-исторического наследия Алтая. Горно-Алтайск, 1994. - С. 84 - 89.

99. Садалова Т.М. Понятие о трех мирах в алтайском фольклоре // Кан-Алтай. (Фонд им. С.С.Суразакова). Горно-Алтайск, 1995. - № 18. - С. 11 -12.

100. Садалова Т.М. Ритуально-магические функции сказки // Археологические и фольклорные источники по истории Горного Алтая. — Горно-Алтайск, 1994. С. 137 - 155.

101. Садалова Т.М. Сравнительный анализ вариантов алтайских сказок // Фольклорное наследие Горного Алтая. Горно-Алтайск, 1989. - С. 82 — 101.

102. Садалова Т.М. Традиция мессианства у центрально-азиатских народов // Алтай и Центральная Азия: культурно-историческая преемственность. Горно-Алтайск, 1999. - С. 47 - 53.

103. ЮЗ.Салмин А.К. Сказка. Обряд. Действительность. Чебоксары: Чувашское кн. изд., 1989. - 141 с.

104. Сарангов В.Т. Калмыцкие волшебно-героические сказки // Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1990. - 25 с.

105. Сарангов В.Т. Сюжеты и образы калмыцких богатырских сказок // Билим. Вып. 2. Горно-Алтайск, 2005. - С. 69 - 81.

106. Селиванов Ф.М. Художественные сравнения русского песенного эпоса. Систематический указатель. -М.: Наука, 1990. 128 с.

107. Современный русский фольклор Сибири. Сост. Р.П. Матвеева. -Новосибирск, Наука, 1979. 209 с.

108. Сулейманов A.M. Башкирские народные бытовые сказки: Особенности сюжетного состава, типология персонажей, жанровой проблематики // Автореф. дис. док. филол. наук. -М., 1991. 39 с.

109. Суразаков С.С. Алтайский героический эпос. (Под ред.

110. B.М.Гацака). М.: Наука, 1985. - 256 с.

111. Суразаков С.С. Алтай фольклор (на алт. яз.). Горно-Алтайск: Горно-Алтайской кн. изд., 1975. - 232 с.

112. Суразаков С.С. Из глубины веков. Сб. ст. (Сост. и ред. З.С. Казагачева, вст. сл. А. Петросян). — Горно-Алтайск: Горно-Алтайское кн. изд., 1982.-144 с.

113. Сюжеты якутских сказок. Указатель сюжетов. Сост. Г.У. Эргис // Якутские сказки. Т. 2. — Якутск: Якутское кн. изд., 1967. —1. C. 159-226.

114. Толбина М.А. Некоторые особенности стиля сказочника // Археологические фольклорные источники по истории Алтая. ГАНИИЯЛ — Горно-Алтайск, 1994. С. 169 - 175.

115. Толбина М.А. Сюжеты и стиль алтайской волшебной сказки // Автореферат дис. канд. филол. наук. М., 1990. - 17 с.

116. Топоров В.Н. Исследования в области славянских древностей // Семиотические исследования. Ежегодник. М., 1972. - С. 219 - 220.

117. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Пространство и время. Вещный мир. — Новосибирск: Наука, 1988. Вып. 1. - 225 с.

118. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Человек. Общество. Новосибирск: Наука, 1989. - Вып. 2. - 243 с.

119. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Знак и ритуал. Новосибирск: Наука, 1990. - Вып. 3. - 208 с.

120. Трояков П.А. К вопросу о семантической основе сюжето-образования волшебной сказки (на материале сказок хакасов и сибирских народов) // Проблемы хакасского фольклора. Абакан, 1982. С. 22 - 41.

121. Трояков П.А. От этнографических реалий к сказочному мотиву // Фольклор. Поэтическая система. — М.: Наука, 1977. С. 135 - 142.

122. Трояков П.А. Промыслово-магическая функция оказывания сказок у хакасов // Советская энциклопедия, 1969. С. 26 - 35.

123. Труды Томского общества Сибири. Т. 3. Вып. 1. Томск, 1915. - 230 с.

124. Тощакова Е.М. Традиционные черты народной культуры алтайцев XIX начала XX века. - Новосибирск, 1978. - 143 с.

125. Тюхтенев Т.С. Алтайские народные песни. — Горно-Алтайск, 1978. — 99 с.

126. Тюхтенев Т.С. Собирание и изучение фольклора алтайцев // Ученые записки ГАНИИИЯЛ. Вып. 5. Горно-Алтайск, 1962. - С. 3 - 13.

127. Укачина К.Е. Алтайские народные загадки. — Горно-Алтайск: ГорноАлтайское кн. изд., 1984. 102 с.

128. Фольклор и этнография: Связи фольклора с древними представлениями и обрядами. Сборник научных статей. Л.: Наука, 1977. - 200 с.

129. Фольклорное наследие Горного Алтая. Сборник статей. Горно-Алтайск, 1989.-231 с.

130. Фольклорное наследие народов Сибири и Дальнего Востока. — Горно-Алтайск, 1986. 335 с.

131. Хабунова Е.Э. Героический эпос «Джангар»: поэтические константы богатырского жизненного цикла // Автореферат дис. док. филол. наук. — Махачкала, 2007. 54 с.

132. Харвилахти Л. Поэтика эпической традиции: аспекты преемственности и воссоздания народными певцами (на материале русского, ингермландского и алтайского ). М.: ИМЛИ, 1987. - 78 с.

133. Хусаинова Г.Р. Поэтика башкирских волшебных сказок. М., 1999. - 145 с.

134. Цивьян Т.В. К семантике пространственных элементов в волшебной сказке (на материале албанской сказки) // Типологические исследования по фольклору. М.: Наука, 1975. - С. 193 - 213.

135. Чистов К.В. Народные традиции и фольклор. Очерки теории. Л.: Наука, 1986.-304 с.

136. Чул К. Предметно-пространственное изображение в лирике и поэмах М.Ю. Лермонтова// Автореферат дис. канд. филол. наук. М., 2004. - 20 с.

137. Шинжин И.Б. Сказитель А.Г. Калкин. Горно-Алтайск: ГорноАлтайское кн. изд., 1984. - 144 с.

138. Шинжин И.Б. Алтайские мифы и их исполнители // Алтай и тюрко-монгольский мир. Горно-Алтайск, 1995. - С. 40-48.

139. Шаманизм и ранние религиозные представления. М.: Наука, 1995. -272 с.

140. Ямаева Е.Е. Алтайская духовная культура. Миф. Эпос. Ритуал. — Горно-Алтайск, 1998. 168 с.

141. Ямаева Е.Е. Указатель персонажей алтайской мифологии. Горно-Алтайск, 1998.-90 с.1. П. ТЕКСТЫ

142. Алтай алкыштар. /Сост.: Укачина К.Е., Ямаева Е.Е. Горно-Алтайск: Горно-Алтайское кн. изд-во, 1993. - 144 с.

143. Алтай албатынын' чбрчбктбри. / Сост. Т.С. Тюхтенев. — Горно-Алтайск: Горно-Алтайское кн. изд-во, 1972. 57 с.

144. Алтай албатынын' чумду сбстбри. Вып. 2. / Сост.: Т.С.Тюхтенев, Г.Д. Голубев. — Горно-Алтайск: Алтайское кн. изд-во, 1962. 99 с.

145. Алтай албатынын' чумду сбстбри. Вып. 3. Горно-Алтайск, 1963: Алтайское кн. изд-во. - 119 с.

146. Алтай баатырлар. / Сост. С.С. Суразаков. Горно-Алтайск: Алтайское кн. изд-во, 1958 - Т. 1. - 277 с.

147. Алтай баатырлар. / Сост. С.С. Суразаков. Горно-Алтайск: ГорноАлтайское кн. изд-во: Алтайское кн. изд-во, Т. 2. - 1959. - 340 с

148. Алтай баатырлар. / Сост. С.С. Суразаков. Горно-Алтайск, Т. 3. — 1960: Алтайское кн. изд-во. — 482 с.

149. Алтай баатырлар. / Сост. С.С. Суразаков. Горно-Алтайск: Алтайское кн. изд-во, Т. 4. - 1964. — 240 с.

150. Алтай баатырлар. / Сост. С.С. Суразаков. Горно-Алтайск: Алтайское кн. изд-во, Т. 5. - 1966. - 271 с.

151. Алтай баатырлар. / Сост. С.С. Суразаков. — Горно-Алтайск: Алтайское кн. изд-во, Т. 6. 1968. - 248 с.

152. Алтай баатырлар. / Сост. С.С. Суразаков. Горно-Алтайск: Алтайское кн. изд-во, Т. 7. - 1972. — 239 с.

153. Алтай баатырлар. / Сост. С.С. Суразаков. Горно-Алтайск: Алтайское кн. изд-во, Т. 8. - 1974. — 230 с.

154. Алтай баатырлар. / Сост. С.С. Суразаков. Горно-Алтайск: Алтайское кн. изд-во, Т. 9. - 1977. - 221 с.

155. Алтай баатырлар. / Сост. С.С. Суразаков. Горно-Алтайск: ГорноАлтайское кн. изд-во, Т. 10. — 1980. - 214 с.

156. Алтай баатырлар. / Сост. С.С. Суразаков. Горно-Алтайск: ГорноАлтайское кн. изд-во, Т. 11.- 1983. - 271 с.

157. Алтайские героические сказани: «Очи-Бала», «Кан-Алтын». / Сост., перевод: З.С.Казагачева; вступ. ст. С.М. Каташев. — Новосибирск: Наука, 1997. 663 с. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока).

158. Алтайские народные сказки. / Сост., перевод: Т.М.Садаловой, К.М.Макошевой; вступ. ст. Т.М. Садаловой. Новосибирск: Наука, 2002. -454 с. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока).

159. Алтайский фольклор (Материалы по чалканскому диалекту). / Сост. Е.П. Кандаракова. Горно-Алтайск: Горно-Алтайское кн. изд-во, 1988.-216 с.

160. Алтай фольклор. (К.И. Максимовтын' телеут диалекттилле jyyraH фольклор бичимелдердинен'). / Сост. Т.М. Садаловой. Горно-Алтайск: Горно-Алтайское кн. изд-во, 1995. - 128 с.

161. Башкирское народное творчество. Волшебные сказки. Т. 4. Сказки о животных. — Уфа, 1989. 510 с.

162. Баскаков Н.А. Диалект черневых татар (туба-кижи). М.: Наука, 1965.-340 с.

163. Баскаков Н.А. Диалект кумандинцев (куманды-кижи). М.: Наука, 1972.-279 с.

164. Баскаков Н.А. Диалект лебединских татар-челканцев (куу-кижи). — М.: Наука, 1985.-236 с.

165. Вяткин Г., Чорос-Гуркин Г.И. Алтайские сказки. Новониколаевск, 1926.-27 с.

166. Калмыцкое устное творчество. / Сост., вступительная статья, комментарии Н.Ц.Биткеева. Элиста: АПП Джангар, 2007. - 440 с.

167. Кучияк П.А. и Гарф A.JI. Сказки Алтая. М., 1939. - 16 с.

168. Маадай Кара. Алтайский героический эпос. / Сост. С.С.Суразаков. — М., Наука, 1973. 465 с.

169. Никифоров Н. Аносский сборник. Собрание сказок алтайцев. — Горно-Алтайск, 1995 (переизд.). 264 с.

170. Радлов В.В. Образцы народной литературы тюркских племен, живущих в Южной Сибири и Дзунгарской степи. Ч. 1. СПб., 1866. - 419 с.

171. Радлов В.В. Образцы народной литературы тюркских племен, живущих в Южной Сибири и Дзунгарской степи. Ч. IX. Наречия урянхайцев (сойотов), абаканских татар и карагасов. - СПб., 1907. - 659 с.

172. Сартакпай (сказки). Сост. А.Л.Гарф и П.В .Кучияк. Горно-Алтайск: Алтайское кн. изд-во, 1948. — 112 с.

173. Сказки народов Памира. / Сост., коммент. А.Л.Грюнберга, И.М. Стеблин-Каменского, предисл. А.И. Болдырева. М: Наука, 1976. - 531 с.

174. Тувинские народные сказки. / Сост., примеч. М. Ваташина, предисл. Д.С. Куулара М.: Наука, 1971.-205 с.

175. Тувинские сказки. — Новосибирск, 1969.- 181 с.

176. Тувинские народные сказки. /Сост., вступ. ст., подстрочный перевод, комментарии, словари З.Б.Самдан, перевод текстов А.В.Кудиярова. -Новосибирск: Наука, 1994. 459 с. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока).

177. Турецкие сказки. М.: Наука, гл. ред. вост. лит., 1986. - 307 с.

178. Улагашев Н.У. Малчи-Мерген. Ойрот-Тура, 1945. - 151 с.

179. Хакасские народные сказки. Сост. Б.И. Балтер. Абакан, 1955. — 144 с.

180. Хакас нымахтары. Сост. П.А. Трояков. Абакан, 1964. - 115 с.

181. Хакас чоныныц нымахтары. Сост. В. Доможоков. — Абакан, 1956. 156 с.

182. Хакасский фольклор. Сост. Н. Саражаков. — Абакан, 1946. 147 с.

183. Чбрчбктбр. Сост. Т.С.Тюхтенев. Горно-Алтайск: Алтайсое кн. изд-во, 1960. - 64 с.

184. Шор ныбахтары. Сост. Г.Ф. Бабушкин. Новосибирск, 1940. - 94 с.

185. Шорский фольклор. (Записи, перевод, вступ. ст. и примеч. Н.П. Дыренковой). -M.-JL: Изд. АН СССР, 1940. 448 с.

186. Якутские сказки в 2-х томах. / Сост. Г.У. Эргис. Т. I. Якутск, 1964. -308 с; Т. 2.-1967.-281 с.1.I. УКАЗАТЕЛИ

187. Андреев Н.П. Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне. Л., 1929.

188. Пропп В.Я.Указатель сюжетов. / Русские народные сказки А.Н.Афанасьева. М., 1957. - Т.З. - С.454 - 503.

189. Сравнительный указатель сюжетов: Восточнославянская сказка. / Сост. Л.Г. Бараг, И.П.Березовский, К.П.Кабашников, Н.В.Новикова. — Л.: Наука, 1979.-437 с.

190. Eberhard W., Boratav P.N. Typen turkishen Volksmapchen. Wiesbaden, 1953.

191. The Types of the Folktale: a Classification and Bibliography, Antti Aarne's Verzelichnis der Marchentypen translated and enlarged ву S. Thompson // FF Communications 184.-Helsinki, 1961.1.. СЛОВАРИ

192. Словарь алтайского и аладагского наречий тюркского языка. — Казань: Изд. Правосл. миссион. об-ва, 1884. -491 с.

193. Древнетюркский словарь. / Ред. В.М.Наделяев и др. Л.: Наука, Ленингр. отд — ие, 1969. - 676 с.

194. Моншл-орос толь (Русско-монгольский словарь). —М.: ГИС, 1957. — 715 с.

195. Ойротско-русский словарь. / Сост. Н.А.Баскаков, Т.М.Тощакова. -М.:ГИС, 1947.-311 с.

196. Севортян Э.В. Этимологический словарь тюркских народов. М.: Наука, 1974. - 767 с.