автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.09
диссертация на тему: Американская послевоенная советология

Текст диссертации на тему "Американская послевоенная советология"

СМОЛЕНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

КОДИН Евгений Владимирович

АМЕРИКАНСКАЯ ПОСЛЕВОЕННАЯ СОВЕТОЛОГИЯ: МЕТОДОЛОГИЯ И ИСТОЧНИКОВАЯ БАЗА

Специальность 07.00.09 - Историография, источниковедение и

методы исторического исследования

"П с*

I и

решение от

зидиум ВАК России

"£<3 »®3 \с0Э г..

присудил ученую степень ДОКТОРА

Д и

и £ ¿т^ наук [к управление ВАКВДШан _________доктора и

г\Ь

в

сертация *е ученой степени дорических наук

. а

ш

Москва 1998

\

/

ОГЛАВЛЕНИЕ

Стр.

Введение...................................................................................... 2

Раздел 1. "Смоленский архив" как исторический источник

для послевоенной американской советологии...... 20

Раздел 2. Эволюция американской послевоенной

советологии................................................................101

Раздел 3. ВКП/б/ как партия - государство: проблемы

трансформации в оценке советологов....................196

Раздел 4. Репрессивный аппарат на службе режима: .

концептуальные расхождения в тоталитарной и ревизионистской советологии...............................297

Раздел 5. Советологический анализ политики

коллективизации........................................................371

Заключение.................................................................................440

Приложения (таблицы)..............................................................446

Список научных работ, подготовленных на основе или с

использованием документов "Смоленского архива".............456

Имена советологов в русской и английской транскрипции.. 461

Список источников и литературы............................................466

Введение

Демократизация российского общества периода перестройки вызвала значительный всплеск интереса к отечественной истории. На первых порах "белые пятна" информационного поля интенсивно заполнялись публицистикой. Для подготовки серьёзных аналитических исследований исторической науке потребовалось определённое время. И в такой ситуации взоры многих не могли не обратиться к огромному, уже наработанному за десятилетия пласту научной литературы - работам советологов, в первую очередь американских. Кафедры ведущих вузов страны распахнули для них свои двери. Поточные

к и «.«

аудитории не вмещали всех желающих услышать правду о нашей истории из уст западных исследователей.

Общий критический настрой к прошлому и стремление к его обязательной и радикальной переоценке объективно предопределили как выбор приглашаемых советологов, так и перечень проблем, ими освещаемых. Первыми в списках иностранных гостей оказались те, кто отстаивал тезис о безусловности тоталитарного характера советского общества, основы которого были заложены ещё Октябрём 1917 года и во всех его проявлениях воплощены в жизнь в период сталинизма. Сталинизм, террор, ГУЛАГ, чистки, репрессии, коллективизация стали самыми злободневными темами научных и околонаучных дискуссий.

Огульное отрицание исторического прошлого быстро вышло на уровень самоуничижения и самобичевания. И только пройдя через это, общество, хотя и медленно, но всё же стало востребовать и иные, более взвешенные и не столь односторонние оценки и выводы. В такой несколько обновленной идеологической обстановке получили возможность сказать своё слово и представители другой школы в

американской советологии - историки-ревизионисты, позиции которых по многим вопросам расходились с их коллегами, сторонниками тоталитарной концепции.

В итоге в конце восьмидесятых - начале девяностых годов российская общественность получила реальную возможность познакомиться с двумя разными методологическими концепциями в американской советологии: тоталитарной и ревцизионистской. Однако тогда ещё мало кто задавался вопросом о том, почему даже среди американских учёных одни и те же события и явления российской истории получают такую разную оценку. И тем более не вставал вопрос о том, на какой источниковой базе проводят свои исследования советологи, по-разному интерпретирующие нашу историю.

Для исторической науки эти вопросы оказались, в конечном счёте, совсем не праздными, поскольку за ними стоит одна из наиболее сложных её проблем - проблема объективности и субъективности самого исторического знания. Другими словами, и особенно в части нами означенного предмета исследования, это может быть сформулировано так: а что первично: методология науки или её источнико-вая база? Или связь между ними является настолько тесной и органичной, что о главенстве любой из составляющих рассуждать вообще безосновательно и говорить следует лишь об их взаимозависимости?

Проблема оказалась ещё более сложной, когда даже в самом первом приближении к её исследованию на примере американской советологии стало очевидно, что две её методологические концепции (тоталитарная и ревизионистская) в значительной степени сформировались, получили своё изначальное обоснование и продолжают опираться в своих исследовательских построениях на документы одного и того же исторического источника - материалы так называемого "Смоленского архива".

В такой ситуации перед отечественной исторической наукой неизбежно встала задача проведения глубокого сравнительного анализа работ советологов двух названных нами методологических школ. Сделать же это более взвешенно можно было при условии предварительного изучения документов самого "Смоленского архива". Одновременно это давало бы возможность не только определить его ценность как исторического источника для американской советологии, но также его место, роль и значение в процессе её послевоенной эволюции на общем фоне источниковой базы, используемой американскими учёными.

Своеобразие обстановки 1990-х годов заключалось ещё и в том, что особый интерес к "Смоленскому архиву" проявился сразу по двум направлениям. В первую очередь о нём заговорили учёные-историки. Но одновременно он стал предметом пристального внимания и со стороны политиков и международной общественности в связи с остро поставленной проблемой реституции культурных ценностей, захваченных друг у друга странами-соперниками и союзниками в годы второй мировой войны. В соответствии с международными соглашениями они подлежали безусловному и полному возврату в места их прежнего пребывания. Однако значительная, если не большая, их часть всё ещё остаётся вне территорий государств, где они были похищены, и является предметом торга, причём всё в большей степени политического. Судьба "Смоленского архива" наиболее яркое тому свидетельство.

Вывезенные нацистскими спецподразделениями в Европу, а затем перезахваченные американскими войсками, документы бывшего партийного архива Смоленской области и поныне находятся в Национальном архиве в Вашингтоне. Решением Конгресса их возможное возвращение в Россию было увязано с одновременной передачей

в США коллекции древних книг и манускриптов хасидской общины, так называемой библиотеки Шнеерсона, хранящейся в Москве.

Оригиналы документов "Смоленского архива" исследователям не выдаются. Однако после проведённого ещё в 1950-е годы микрофильмирования всех его материалов они стали доступны всем заинтересованным в их полном или частичном приобретении университетам как в самих Соединённых Штатах, так и любой страны мира, включая Россию. Но вначале по чисто политическим соображениям, а затем и из-за экономических трудностей, материалы "Смоленского архива" не были приобретены даже в микрофильмированном виде не только центральными российскими, но и местными смоленскими архивами. Для работы с ними в рамках проведения настоящего исследования автор дважды выигрывал гранты американских правительственных организаций: Американского совета преподавателей русского языка (АСТЯ) и Программы поддержки молодых преподавателей (ЛЮР/Ри1Ьп§Ы;), предоставивших возможность в течение более года работать в Соединённых Штатах, анализируя фонды архива и то, как они использовались американской советологией, начиная с середины 1950-х годов.

Советология, особенно американская, давно стала предметом анализа в российской исторической литературе. Но при этом большинство исследований проводилось под общей установкой обязательной "критики буржуазной фальсификации" того или иного периода, событий или явлений отечественной истории. Советология же как наука, обладающая собственной методологией, инструментарием исследований и мощной материально-технической базой, а тем более в контексте анализа взаимосвязи её методологической и источнико-вой базы, до последнего времени отечественными исследователями не рассматривалась.

Настоящая работа фактически впервые за весь послевоенный период в развитии отечественной исторической науки ставит предметом изучения не саму российскую историю в контексте "фальсификации" её советологами, а непосредственно историю становления и эволюции американской советологии как науки и то, какое место и роль заняли в её истории документы "Смоленского архива" - реальных архивных материалов одной из российских провинциальных партийных организаций.

Исследование проблемы представляет особый научный интерес и с точки зрения разработки уже упоминавшегося нами сложного вопроса о соотношении объективности и субъективности исторического знания, базирующегося на архивных материалах. Американская советология многие десятилетия развивала тезис о невозможности для исторической науки России быть объективной из-за превен-тивности условия выборочно-субъективного использования учёными архивных материалов для обоснования идеологически заранее заданных оценок и выводов.Однако пример ею же используемого "Смоленского архива" позволяет экстраполировать тот же тезис на саму советологию. Документами одного и того же "Смоленского архива" тоталитарная и ревизионистская методологии доказывают диаметрально противоположное: одни, что советское государство в 1920-1930-е годы было, вне всякого сомнения, тоталитарным; другие, что оно было слишком слабым, чтобы быть тоталитарным, даже в годы Большого террора. Дискуссии по этому вопросу в американской советологии могут быть очень полезными и для развития методологии отечественной исторической науки, особенно в настоящее "смутное время" чрезмерного увлечения всем западным, в том числе и в сфере исторического мышления.

Т—V с м и

В этой связи довольно актуальной для отечественной науки является поставленная соискателем задача вместо ранее принятой "критики фальсификаторов" дать сравнительный анализ уже многие годы соперничающих между собой двух методологических школ в американской советологии: "когорты молодых ревизионистов" Шей-лы Фицпатрик и "бойцов холодной войны" Ричарда Пайпса и Збигне-ва Бжезинского. У них разные не только цели, задачи, идеологические и политические установки и сам предмет изучения, но и источниковая база, методы и приёмы исследования, что довольно часто приводит их к особым выводам и оценкам по российской истории вплоть до противоположных. Потому и сам термин "советолог" должен восприниматься нами не однозначно, а с учётом различного наполнения его содержательной стороны в разные исторические эпохи. Всю многогранность этого понятия можно увидеть лишь в историческом разрезе эволюционного процесса послевоенной американской советологии.

При этом, определив основным предметом исследования американскую советологию, мы неизбежно выходим за рамки того, что обычно территориально воспринимается под американским: Соединённых Штатов как государства. Непосредственно американская (США) советология развивалась в очень тесном взаимодействии в первую очередь с советологией всего англоязычного мира, особенно Канады и Великобритании. В отношении последней можно с достаточной долей определённости говорить о существенном влиянии её экономической школы (история экономики России) на развитие аналогичных исследований в США. Затем, в части использования материалов "Смоленского архива", в советологию активно вошли учёные из Австралии, Японии, Франции и некоторых других европейских стран.

Многие исследователи российской истории подолгу жили, учились, работали в университетах США, уезжали и вновь возвращались. Немалое их число сформировалось в крупных учёных у себя на родине, а затем, по разным причинам, они переехали на постоянное место жительства в Соединённые Штаты. Другие, наоборот, получили признание в Америке, а ныне живут и работают в других странах. Потому, используя словосочетание "американская советология", мы будем иметь в виду, что это не только "чисто американские" учёные, но и те, кто тесно связан в своих исследованиях с той или иной школой в американской советологии. Естественно, что нас будут интересовать в первую очередь те, кто использует в своей работе документы "Смоленского архива".

Сам термин "советология" на сегодня может показаться несколько устаревшим: сошёл с исторической сцены Советский Союз, исследованиями которого занимались советологи, значит, нет места и науке о нём, или, по меньшей мере, должно быть что-то иное, типа постсоветологии. Однако в настоящей работе это понятие используется вполне осознанно и преднамеренно, исходя из того, что период, охватываемый документами "Смоленского архива", на чём и будет сосредоточено наше внимание, 1917-1938 гг. - это период первых десятилетий советской власти. А следовательно, даже и сегодня любой зарубежный исследователь, занимающийся этим периодом, вполне обоснованно может быть зачислен в разряд именно советологов, а не постсоветологов.

При условии самого широкого понимания термина "советология", нам следовало бы включить в анализ очень многие из её составляющих: политологию, историю, социологию, культурологию, социальную психологию и другие. Но в настоящей работе анализируются только два из её направлений: история и политология.

Вполне понятно, что для политологии, как особой сфере научной деятельности, к смоленским архивным материалам обращаться вовсе не обязательно. Но при этом как раз в гораздо большей степени политолог, чем историк, Мерл Фэйнсод из Гарварда первым из учёных изучил и сделал достоянием научной общественности документы "Смоленского архива" в середине 1950-х годов. Именно политологи разработали и основные составляющие концепции тоталитаризма, в рамках которой получило развитие и одно из направлений американской исторической науки. Политология очень тесно переплелась с историей и в последние десятилетия, дополняя, развивая и объединяя эти две в целом разные методологии.

По большому счёту американская историческая советология фактически выросла из послевоенной политологии и только в 19601970-е годы отделилась от неё окончательно. Поэтому в настоящем исследовании в ряду советологов соседствуют на равных как историки, так и политологи. И в значительно меньшей степени, хотя не в меньшей по их значению, - историки экономики, без которых крайне трудно, если вообще возможно, было бы разобраться не только в непосредственно экономических вопросах, но и в нередко определяемых ими вопросах политических.

Вынося в название диссертационного исследования понятие методологии, мы изначально не предполагали глубокого анализа её как "философии науки". Задача была иной: сравнить две методологические школы (тоталитарную и ревизионистскую) в послевоенной американской советологии и на примере документов "Смоленского архива" показать связь её эволюционного процесса с источниковой базой.

Вполне очевидным должно быть и то, что невозможно сделать предметом одного диссертационного исследования всю источнико-

вую базу советологии, причём с одновременным анализом её историографии. По ряду указанных нами ранее причин, мы остановились только на материалах "Смоленского архива", как единственно существующей на Западе коллекции архивных документов правящей Коммунистической партии, перемещённых в США в результате второй мировой войны. О некоторых других составляющих источниковой базы современной американской советологии в диссертации говорится лишь косвенно, без соответствующего их анализа.

Само содержание документов "Смоленского архива", охватывающих два довоенных десятилетия, предопределило и хронологические рамки исследований советологов (1917-1938 гг.). Но поскольку предметом настоящего исследования является сама американская послевоенная советология, то хронологические рамки данной работы включают в себя как бы два периода: 1917-1938 гг. (первые два десятилетия Советской власти в оценке советологов) и с 1945 года по настоящее время (история самой американской советологии как науки). При этом "плотность" нашего внимания к отдельным периодам и некоторое "пренебрежение" другими также объясняется содержательной стороной архива. Если, к примеру, по 1917 году в архиве всего лишь несколько документов, то и в основу исследования этого пе