автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.05
диссертация на тему: Анафоро-эпифорические производные во французской поэзии XIX - XX вв.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Власова, Юлия Николаевна

ВВЕДЕНИЕ. Производные анафоры и эпифоры среди других видов повтора.

ГЛАВА I. Разноуровневая характеристика каркасных фигур

§ 1. Анэпифора, эпанафора, симплока и цепной повтор в семантическом аспекте.—

§ 2. Анафоро-эпифорические производные в морфосинтаксическом аспекте.

§ 3. Уровень текста: каркасные фигуры в версификационном аспекте.

§ 4. Типичные комбинации каркасных фигур.

ГЛАВА И. Каркасные фигуры в функциональностилистическом аспекте.

§ 1. Функционально-стилистическая роль каркасных фигур в прозе.

§ 2. Стилистический потенциал анафоро-эпифорических производных в рекламном тексте.

§ 3. Стилистические функции каркасных фигур в поэзии

ГЛАВА III. Каркасные фигуры и индивидуальный стиль

§ 1. Стилистическая роль анэпифоры в индивидуальном стиле Ш. Бодлера.—

§ 2. Эпанафорический повтор в стихах Г. Аполлинера

§ 3. Симплока и цепной повтор в различных идиостилях

Введение диссертации2002 год, автореферат по филологии, Власова, Юлия Николаевна

1.Общий взгляд на проблему повтора

На нынешнем этапе развития филологии наблюдается неуклонный интерес к риторике как в её классических проявлениях, так и к обновлённой дисциплине — неориторике. Многочисленные исследования последних десятилетий [Аверинцев 1981, 1991; Аннушкин 1989; Безменова 1991; Береговская 1984, 2000; Волков 1996; Вомперский 1970, 1988; Гаспаров 1991; Лотман 1981; Пастернак 2000; Сковородников 1981; Скребнев 1987, 1997; Хазагеров 1987, 1999] продиктованы стремлением возродить существовавшие риторические традиции и осмыслить факты, накопленные и зарегистрированные античными риториками, но до настоящего времени не получившие должного объяснения в свете современной лингвистики.

Наше исследование вписывается в теорию синтаксических фигур, которая, являясь предметом экспрессивного синтаксиса, представляет собой, наряду с учением о тропах, одну из наиболее существенных частей риторического наследия. Мы сосредоточимся на том разделе теории фигур, который занимается многочисленными видами повтора.

Каждая эпоха знаменовала особый подход к проблеме повтора и трактовке его разновидностей. Интерес к повторам в античности связан с расцветом искусства в Древней Греции, где повтор наряду с другими фигурами считался необходимым украшением речи, придавая ей ясность, стройность, логическую завершённость. [Античная поэтика 1991, Античные теории языка и стиля 1996, Квинтилиан 1834].

В традиционных классификациях риторических фигур в ритори-ках XVII-XIX в. в. повтор относился к фигурам добавления [Blaire 1797, Crevier 1770]. Природа повтора объяснялась психическим состоянием человека, а сам повтор определялся как средство украшения речи и выражения страсти одновременно [Ьашу 1969, Бипш^з 1988, Бог^ашег 1977].

Описание и изучение повтора, "многократного положения речения в предложении", как он определялся в созданном Ломоносовым в 1765 г. "Кратком руководстве к красноречию", — постепенно складывалось и в отечественном языкознании с проникновением в Россию античных риторик [Маркасова 1999, 2000].

К концу XIX в. утверждается взгляд на риторическую науку как на ненужную схоластику, риторика становится предметом насмешек и невыгодных сравнений, вследствие чего наблюдается спад интереса к фигурам вообще и, как следствие, к проблемам повтора. Но риторические проблемы уходят из поля зрения филологов относительно не надолго.

Сложившаяся в начале XX в. в России формальная школа внесла особый вклад в исследование повтора. Он нашёл своё выражение в трудах О. М. Брика, Е. Д. Поливанова, Б. В. Томашевского, Г. А. Шенгели, В. Б. Шкловского и др. [Брик 1919; Поливанов 1963; Томашевский 1983, 1996; Шенгели 1960; Шкловский 1983].

Основное внимание уделялось изучению звуковых повторов, теория которых подробно разработана О. М. Бриком. В работе "Звуковые повторы" он заявляет, что элементы образного и звукового творчества существуют одновременно, и каждое отдельное произведение — равнодействующая двух разнородных поэтических устремлений [Брик 1919, д. 59]. По мнению О. М. Брика, решающую роль в поэтической речи играют согласные звуки, которые в стиховой строке образуют следующие фигуры: кольцо, стык, скреп, концовку. Е. Д. Поливанов определяет "принцип повтора фонетических представлений" как один из главных принципов поэтической техники [Поливанов 1963, с. 106]. Композиционную и текстообразующую роль повторов в художественном тексте подчёркивает В. М. Жирмунский [Жирмунский 1975].

Разработанные представителями формального направления критерии характеристики повтора как приёма в его частных проявлениях послужили теоретической базой для дальнейших исследований повтора в речи.

Проблеме функционирования повтора в художественной речи посвятили свои работы А. Белый, В. В. Виноградов, Г. О. Винокур [Белый 1982; Виноградов 1976; Винокур 1990, 1991], которые анализировали разновидности повтора как типичные приёмы для поэтики того или иного художника слова. Так А. Белый, характеризуя художественные произведения Н. В. Гоголя [Белый 1982], подчёркивает многообразие и разнонаправленность повторов, используемых Гоголем. Повторы, считает А. Белый, могут быть "солью, насыщающей раствор прозы"; Гоголь "расплавил фигуру повтора, дав ему махровость и гибкость" [Белый 1982, с. 236].

В работах французских исследователей 30-х г. г. также наблюдается интерес к роли повтора в языке художественной литературы [Boillot 1930, Gougenheim 1935, Spitzer 1936], где в первую очередь отмечается эмоционально-усилительная функция повтора, когда он, подобно эмфатическому ударению, "ломает" относительно устойчивые акценты французской фразы, делая её менее монотонной [Boillot 1930, р. 216].

В отечественной науке собственно лингвистический подход к изучению повтора в разных стилях речи, в разных художественных системах складывается в 50-е г.г. Именно в это время создаётся ряд работ по стилистике отдельных языков, где освещается вопрос о повторе

Гвоздев 1965; Гальперин 1958; Кузнец, Скребнев 1960; Морен, Тете-ревникова I960]; появляются первые диссертационные исследования, затрагивающие отдельные аспекты изучения повтора в художественной речи [Кухаренко 1955].

В. А. Кухаренко, исследуя стилистическое использование повторов в произведениях Ч. Диккенса, подчёркивает их зависимость от места в предложении, что оказывает существенное влияние на семантику повторяющейся единицы. А поскольку повтор выкристаллизовался из типизированной нормы эмфатической речи, он неотделим от эмфазы и его ведущей стилистической функцией выступает функция усиления эмоционального воздействия на читателя. Кроме того, повторы в художественном тексте способны выполнять функцию гиперболизации, функцию достижения комического эффекта, объединительную функцию и функцию создания художественного образа героя. Наиболее широкими стилистическими возможностями обладают повторы, связанные с началом и концом фразы.

В 60-е г.г. повтор активно изучается как стилистическое средство. Среди работ этого времени особого внимания заслуживают диссертационные исследования Н. Т. Головкиной и И. М. Астафьевой.

В исследовании И. М. Астафьевой [Астафьева 1963] повторы рассматриваются на синтаксическом уровне как разновидности параллелизма. По мнению исследователя, синтаксические повторы обладают громадным потенциалом как средство стилистической выразительности, поэтому их основными стилистическими функциями являются

- объединительная (объединение отдельных деталей, сближение разных моментов содержания и т. д.);

- функция ритмической организации текста (которая усиливает и подчёркивает его логический и эмоциональный характер);

- выделительная (выделение смысловой линии, контраст, эмоциональный подъём, преувеличение).

Не менее значимо в контексте проблем повтора диссертационное исследование Н. Т. Головкиной [Головкина 1964], в котором повтор трактуется как "явление, общее для всего языка и образующее иерархическую систему согласно отдельным уровням или ярусам языка" [Головкина 1964, с. 20]. Её классификация повторов строится на разграничении малого и большого контекстов, причём в последнем подчёркивается первостепенное значение архитектонической функции. В этом исследовании анализируется стилистическая значимость повторов на каждом языковом уровне и конкретизируются функциональные свойства повторов в различных видах и жанрах речи. Если в научной и деловой речи выявленные повторы служат "для выражения тесной логической спаянности и строгой логической последовательности в изложении мыслей" [Головкина 1964, с. 161], то в народной песне они способствуют музыкальности, напевности, повышению её ритмико-мелодической выразительности.

Анализом отдельных разновидностей повтора в этот же период занимались Г. Шлокер, П. Гиро, Е. А. Иванчикова [БсЫоскег 1957, Ошгаис! 1963, Иванчикова 1969]. Если Е. А. Иванчикова говорит о возможности включения в текст новой информации благодаря использованию лексических повторов с последующим распространением, то П. Гиро и Г. Шлокер делают акцент на способности повтора усиливать субъективную модальность высказывания.

Важным и значимым в изучении проблемы повтора был подход Ю. М. Лотмана с точки зрения структуральной поэтики. По его мнению, во всяком тексте, который образуется как комбинаторное сочетание ограниченного числа элементов, наличие повторов неизбежно [Лотман 1970, с. 134].

В период зарождения лингвистики текста (70-е г.г.) особый интерес у учёных вызывают текстовые повторы и замены. В работах этого направления [Гак 1972, Гиндин 1972] повторы рассматриваются прежде всего как средство когезии в художественном тексте. Интерес исследователей направлен и на выявление стилистической роли повтора в разных речевых сферах [Григорьева 1978, Дудникова 1975, Змиевская 1978, Нукалова 1974, Мальцев 1976, Georgin 1961, Datin 1974]. "Принцип повтора является универсальным законом построения поэзии, основой её стилистики" утверждается в работе Т. С. Дудниковой [Дудникова 1975, с. 3], которая рассматривает наиболее яркие проявления повтора во взаимосвязи с ритмом на материале песенных форм., Вычленяя 31 вид повтора на пяти языковых уровнях, исследователь подробно останавливается на лингвостилистической характеристике рефрена и рифмы, так как именно эти повторы являются постоянным структурным элементом любой песни.

На современном этапе повтор также остаётся объектом пристального внимания лингвистов. Наблюдается широкая дифференциация подходов к изучению повтора. В поле зрения учёных вопрос о лингвистическом статусе повтора как речевой единицы или как стилистически маркированной структуры [Сковородников 1984; Фридрих 1990; Цвет-кова 1986; Реферовская 1983; Измайлов 1995; Жолковский, Щеглов 1996; Mazaleyrat, Molinié 1989], а также проблема целесообразности выделения тех^или иных видов повтора [Брандес 1983, Гаврильева 1983, Левченко 1989, Хованская 1984, Дюбуа и др. 1986, Frédéric 1985, Molinié 1994].

Интерес к проблемам повтора усиливается и с появлением ряда работ, оживляющих, возвращающих в строй труды риторов-классиков, таких как Дюмарсе и Фонтанье. Особого внимания заслуживает диссертация Е. JI. Пастернак, которая посвящена переводу трактата Б. Лами "Риторика" и историко-лингвистическому исследованию этого ценннейшего памятника риторики XVII в. [Пастернак 2000].

Повторы являются объектом исследования на разных языковых уровнях: звуковом [Кузнецова 1999, Кожевникова 2001, Рябкова 1997], морфологическом [Руслякова 1981, Кечик 1995], семантическом [Некрасов 1985, Сковородников 1984, Виноградов 1984], синтаксическом [Кукушкина 1989, Малинович 1990, Пуленко 1988, Чеботарёва 1989, Абда-лова 1991, Несторова 1988].

Кроме того, анализ функционирования повторов проводится в рамках разных функциональных стилей, в различных языковых сферах: повтор как приём орнаментальной прозы [Измайлов 1995], повтор в лирической поэзии [Кузнецова 1999, Сильман 1977, Фоменко 1989], приём повтора в публичных речах [Пуленко 1988], роль повторов в старофранцузских текстах [Кузьменко 1990], исследование повторов в поэзии параллельно с другими синтаксическими фигурами [Новикова 1992].

С развитием понятия "идиостиль" появляются научные исследования, посвященные комплексной, разноуровневой характеристике тех или иных разновидностей повтора в рамках изучения стиля писателя или поэта [Зайцева 1975, Чеботарёва 1989, Абдалова 1991, Пугачёва 1999, Frédéric 1985].

Оригинальный подход предлагает французский лингвист Мадлен Фредерик, которая посвятила свою диссертацию изучению повторов в творчестве Сен-Жон Перса. Своеобразие этого исследования в том, что лингвостилистическая характеристика повторов как релевантной черты стиля Сен-Жон Перса дана в контексте классификации разновидностей повторов, что позволяет наиболее чётко представить себе обширную панораму итеративных структур. М. Фредерик не распределяет повторы по ярусам языка, а использует квантитативный метод, выделяя

1) элементарные структуры (structures élémentaires), которые включают диады (повтор образуется двумя элементами), триады (включают три элемента), полиады (присутствует несколько элементов одновременно);

2) сложные структуры (structures complexes), куда относятся

- рамочный повтор (répétition encadrante) — повтор элемента в начале и в конце текстового отрезка;

- многоступенчатый повтор (répétition-gigogne) по схеме: А-АВ-ВС-CD;

- "повтор-упряжка" (reprise en attelage), состоящий из лексического повтора в начале смежных стихов (timon) и синтаксического параллелизма в остальной части этих стихов (attelage),

- смешанный повтор (répétition mêlée);

3) непрерывные ряды (séries continues), образуемые перечислением (énumération) и гомологическим рядом (séries homologiques).

Таким образом, для современных стилистов и риторов повтор — не только речевая структура, но и эффектная стилистическая фигура, порождающая многообразные и разнонаправленные лингвистические исследования.

2. Анафоро-эпифорические производные в общей системе повторов Чаще всего различия лингвистических изысканий зависят от языкового уровня, на котором рассматривается тот или иной вид повтора.

На фонологическом уровне мы имеем дело прежде всего с аллитерацией и ассонансом, которые относятся к наиболее известным видам повтора.

Аллитерацией именуется усиливающий выразительность речи приём, который состоит в скоплении повторяющихся согласных [Голуб, Розенталь 1993,с. 268]:

Un rêve d'eaux dormantes Plein d'étoiles filantes Glisse sous la lune furtive.4

M. Carême)

Скопление повторяющихся гласных, которое делает речь более выразительной, образует ассонанс [Голуб, Розенталь 1993, с. 268]:

Il est des journées où je doute De l'existence de la route Que j'ai pourtant toujours suivie.

M. Carême)

Повторы, обусловленные морфологически, представлены корневым повтором, полиптотом и гомеотелевтом.

Корневой (или деривационный, частичный) повтор — стилистическая фигура, состоящая в столкновении двух или более однокорен-ных слов в пределах микроконтекста [Пугачёва 1999, с. 43]:

L'affaire est dans le sac: qui ne sait pas s'accrocher sait encore moins se décrocher". (H. Bazin. Monsieur le conseiller du coeur)

Полиптот представляет собой риторическую фигуру, состоящую в двух- или многократном использовании разных грамматических форм одного слова в пределах микроконтекста [Пугачёва 1999, с. 43]: Пример наш, как и все последующие, кроме специально оговоренных случаев.

Tu boiras dans mon verre Je boirai dans le tien Bon Dieu et Lucifer Boiront le même vin

H. Bérubé)

Гомеотелевт представляет собой фигуру экспрессивного синтаксиса, в которой повторяющимся элементом выступает финальная часть слова (чаще всего суффикс и/или окончание) [Береговская 1999]:

Et la chasse allait, allait, claire étant la journée, par les monts et les vaux, par les champs et les bois, les varlets courant, les trompes fanfarant, les chiens aboyant, les faucons volant, et les deux cousins côte à côte chevauchant, et perçant de leurs épieux cerfs et sangliers dans la ramée, de leurs arbalètes hérons et cigognes dans les aires.

A. Bertrand)

На семантическом уровне реализуется антанаклаза — стилистический повтор, состоящий в реализации полисемантом в пределах макроконтекста двух или более значений, каждому из которых обычно соответствует отдельное словоупотребление [Пугачёва 1999, с. 42-43]:

Il у en a qui élèvent des enfants d'autres qui élèvent des poulets ou des vaches Moi, j'élève la voix

J. Pré vert)

Относительно многочисленную группу составляют синтаксические повторы, традиционно анализируемые с учётом их лексического наполнения: анафора, эпифора, анэпифора, эпанафора, симплока, цепной повтор.

Исследователи выделяют также повтор контактный:

Des rues. Des rues. Des rues. Des rues.

B. Cendrars) и дистантный, внутри которого особо выделяется эпаналепс — дистантный повтор целого высказывания:

Faites donc la révérence Lentement, comme cela; Faites donc la révérence, Et le roi vous sourira.

M. Carême)

Во все времена к самым известным и разрабатываемым исследователями видам повтора относились анафора и эпифора. Они упоминаются, например, в грамматике Пор-Рояля [Цит. по: Lebleu 1985, р. 45]. Ни одна античная риторика, ни одно современное пособие по стилистике, экспрессивному синтаксису или поэтике не оставляет эти риторические фигуры без внимания. При этом анафорический и эпифорический повторы рассматриваются на разных языковых уровнях: фонологическом, морфологическом, лексико-семантическом и синтаксическом. Заметим, что грамматическое явление анафоры находится вне пределов нашего исследования (Подробнее см. [Dubois et al. 1973, р.ЗЗ; Charolles, Fisher, Jayez 1990, p. 223]).

Античные риторы вычленяли анафору (от греч. anaphora - вынесение наверх) как повторение, которое имеет место, "когда, говоря о сходных или различных вещах, всё время начинают с одного и того же слова" [Античные теории языка и стиля 1996, с. 284].

Современное понимание анафоры несколько шире: повторяться анафорически может не только слово, но и словосочетание и даже целая фраза [Квятковский 1966, Кухаренко 1955]:

De quel droit mettez-vous des oiseaux dans des cages, De quel droit êtes-vous ces chanteurs aux bocages,

Aux sourses, à l'aurore, à la nuée, aux vents?

V. Hugo)

Постоянный возврат к последнему слову определялся древними как эпифора (от греч. epi-после, phoros-несущий):

Joseph se réveille. И a la bouche ouverte sur un cri. La nuit épaisse, là, tout autour, tremble encore sur un cri." (Giono, Le Grand Troupeau)

Анафора и эпифора "заключали в себе много прелести, величественности и живости" и содействовали построению правильной и логической эллинской речи, достоинствами которой являлись чистота, ясность, краткость, уместность и красота [Античные теории языка и стиля 1996].

М. В. Ломоносов в "Кратком руководстве к красноречию" выделяет "единознаменование" (т. е. анафору) как "знатнейшую фигуру речений" [Ломоносов 1986].

Некоторые лингвисты упоминают об анафоре в качестве разновидности параллелизма [Томашевский 1983, Гвоздев 1965], но это мнение нельзя считать оправданным, поскольку анафора не всегда ведёт к параллелизму и стилистические функции анафоры и параллелизма не обязательно совпадают.

Риторические и лингвистические словари всегда включают дефиниции анафоры, будь то грамматическое явление или стилистический приём [Greimas 1979; Dubois et al. 1973, 1994; Morier 1981; Mazaleyrat, Molinié 1989; Lausberg 1960; Gardes-Tamine, Hubert 1993; Le Grand Robert de la langue française 1988; Encyclopédie Universalis 1990; Logos 1976; Le langage 1973; Robrieux 1998, Bacry 1992].

В общем контексте исследований о повторе стилистическая роль анафоры затрагивается в диссертациях В. А. Кухаренко, И. А. Пуленко, Н. Т. Головкиной, Л. П. Варениной [Кухаренко 1955, Пуленко 1988, Головкина 1964, Варенина 1988].

Эпифора в художественной речи менее частотна, поэтому анализу этой стилистической фигуры посвящено меньшее количество работ, — как правило, её рассматривают заодно с анафорой.

Так или иначе, анафора и эпифора как синтаксические фигуры достаточно освещены в научной литературе. Зато производные от анафоры и эпифоры — один из наименее изученных разделов экспрессивного синтаксиса.

Наше исследование посвящено рассмотрению четырёх анафоро-эпифорических производных: анэпифоры, эпанафоры, симплоки и цепного повтора. Эти разновидности повтора привлекли наше внимание в особенности потому, что об этих очень эффективных фигурах нет ни одного фундаментального исследования — не только книг, но даже монографических статей (ни о группе фигур, ни о каждой из них в отдельности).

Дискуссионным в теории риторических фигур продолжает оставаться вопрос терминологии. Запутанность и непоследовательность античных риторик в обозначениях стилистических фигур привела к возникновению множества ошибок и неверному толкованию терминов. Часто одна и та же фигура приобретает несколько наименований у одних риторов, и наоборот, под одним и тем же наименованием понимаются совершенно различные явления. Например, редупликация толкуется как повтор вообще, как контактный повтор двух речевых элементов (что соответствует современному пониманию этого термина), а в иных случаях — как анафора.

В результате мы имеем довольно смутное представление об истинной сущности того или иного риторического феномена и об однозначном соответствии фигуры с её терминологическим значением.

Уточним прежде всего дефиниции анафоро-эпифорических производных, которые являются предметом нашего исследования.

Повтор, при котором элемент, стоящий в начале речевого отрезка, повторяется в его конце, мы будем именовать анэпифорой:

Au bord de l'île on voit

Les canots vides qui s'entre-cognent

Et maintenant

Ni le dimanche ni les jours de la semaine

Ni les peintres ni Maupassant ne se promènent

Bras nus sur leurs canots avec des femmes à grosse poitrine

Et bêtes comme chou Petits bateaux vous me faites bien de la peine Au bord de l'île

G. Apollinaire)

В отечественной лингвистике эту стилистическую фигуру называют "рамкой", "кольцом" [Новиков 1988; Квятковский 1966; Кухаренко 1955; Хазагеров, Ширина 1999], "обрамлением" [Кузнец, Скребнев 1960]. Эти термины часто используются и прочно укоренились в лингвистике. Синонимичными, но менее частотными терминами являются "включение", "реддиция", "охват", "комплексия" [Хазагеров, Ширина 1999]. Однако термин "анэпифора" более рационален и прозрачен, так как объясняет структуру и происхождение названной стилистической фигуры.

Под эпанафорой обычно понимают повторение конечного элемента высказывания в начале следующего:

О vent! ô flots! ne suis-je aussi qu'un souffle, hélasl Hélasl ne suis-je aussi qu'une onde? (V. Hugo)

В русском научном обиходе употребляются параллельно два термина, введённые формалистами, — "стык", предложенный О. М.

Бриком, и "подхват" — Г. А. Шенгели. А. П. Квятковский в "Поэтическом словаре" и Т. Г. Хазагеров в "Словаре риторических приёмов" фиксируют редкое название — "акромонограмма" (от греч. "верхний, крайний", "один" и "запись").

Целесообразнее использовать наименование "эпанафора", так как оно с научной точностью отражает структуру и происхождение данного стилистического феномена.

Помимо указанных терминов существуют также анадиплозис (эпанафора в нашем понимании) и эпанадиплозис, или просаподосис (соответствует анэпифоре) — термины, вошедшие в арсенал французских риторик в XVI в. Они нейтральны и достаточно распространены в научной литературе, но не так чётко выражают генетическую связь с базовыми фигурами: анафорой и эпифорой.

Следует подчеркнуть, что эпанафора в нашем толковании никак не является синонимом анафоры, как декларируют Ж. Мазалейра, Ж. Молинье, Ж. Дюбуа и некоторые другие [Mazaleyrat, Molinié 1989, p. 131; Dubois et al. 1994, p. 182], a также не является синонимом анэпифо-ры в понимании Т. Г. Хазагерова [Хазагеров, Ширина 1999, с. 287].

Симплока (от греч. symploke - переплетение, сплетение) представляет собой повтор в смежных стихах, у которых

1) одинаковые начало и конец при разной середине:

Je vis et je règne entre des murs Je vis et je règne hors des murs (P. Eluard)

2) разные начало и конец при одинаковой середине:

Paille mêlée au grain Fumée mêlée au feu Pitié mêlée au mal (P. Eluard)

Причём вторая разновидность симплоки почти никогда не отмечается исследователями, хотя является более частотной. Оба вида этой риторической фигуры зафиксированы в "Поэтическом словаре" А. П. Квятковского.

В случае с симплокой существует одна терминологическая неточность: определяя симплоку как сочетание анафоры и эпифоры, риторики античности часто отождествляют её с анэпифорой, что расходится с современным пониманием симплоки как синтаксической фигуры.

Цепной повтор (concaténation - от лат. concatenatio, catena -цепь) определяется как сложная стилистическая фигура, образуемая рядом последовательных эпанафор [Корольков 1972; Mazaleyrat, Molinié 1989; Morier 1981]. Некоторыми лингвистами цепной повтор просто не вычленяется и рассматривается в составе эпанафоры [Астафьева 1963; Квятковский 1966; Хазагеров, Ширина 1999].

Примечательно, что первичными названиями этой фигуры являлись "градация" и "климакс" [Гаспаров 1991, с. 43; Гиндин 1986, с. 356]; значение "нарастание" у термина "градация" развилось значительно позже.

Несмотря на раритетность этой стилистической фигуры мы считаем целесообразным выделять цепной повтор как самостоятельную фигуру и считать элементарным его видом две следующие друг за другом эпанафоры:

Le sang dessinait un coeur Le coeur dessinait ton corps Ton corps épousait mon coeur (P. Eluard)

Анэпифора, эпанафора, симплока и цепной повтор естественно вбирают в себя функциональные свойства анафоры и эпифоры, одним из которых является архитектоническая функция, то есть способность создавать каркас художественного текста, цементировать отдельные его составляющие. По этой причине мы предлагаем называть всю эту группу родственных фигур каркасными фигурами экспрессивного синтаксиса.

Можно указать ещё один качественный признак, объединяющий анафоро-эпифорические производные, — симметричность структуры, за счёт которой усиливается экспрессивность высказывания. Так как базовые фигуры (анафора и эпифора) являются симметричными друг относительно друга, то каркасные фигуры, которые сочетают в себе анафорический и эпифорический повторы, закономерно манифестируют принцип симметрии. анафора /а./ анэпифора /а./ а./ => /.а/ эпифора /.а/ эпанафора /.а/ а/ /а./ симплока 1) /а.Ь/ 2)/.а./ а.Ы /.а./ цепной повтор /.а / а.Ь/

Ь.с/ с./

Необходимо заметить, что каждая из разновидностей повтора обладает той или иной степенью обусловленности.

Аллитерация и ассонанс обусловлены лишь фонетически (повтор гласного или согласного звука).

Симметрично-асимметричные фигуры обусловлены гораздо сильнее: корневой повтор — морфологически (обязательное повторение корневой морфемы) и семантически (повтор корневой морфемы естественно влечёт за собой повтор семы); полиптот обусловлен морфологически и семантически (многократное использование разных грамматических форм одного слова предполагает повтор его морфем и сохранение семантики), а также синтаксически (повторение синтаксической позиции); гомеотелевт прежде всего обладает морфологической обусловленностью (повтор суффикса или флексии), у антанаклазы доминирующей является обусловленность семантическая (реализация полисемантом двух или более значений), затем следует обусловленность синтаксическая (обязательное повторение синтаксической позиции).

Каркасные фигуры, примыкающие к контактному и дистантному повторам, обусловлены в двух отношениях: синтаксически (жёстко фиксированная синтаксическая позиция) и семантически (обязательное повторение сем слов, составляющих фигуру).

Степень обусловленности представленных разновидностей повтора более наглядно отражена в таблице № 1 [См. Приложение].

В системе фигур экспрессивного синтаксиса можно выделить повторы явные и повторы скрытые. Скрытые повторы традиционно к повторам не относятся, но содержат повторяющийся элемент, который мы будем именовать итератом. К скрытым повторам отнесём контра-петрию (итератом является повторение звуков или слогов), градацию (повтор семы), синтаксический параллелизм (итерат — повтор синтаксической конструкции) и некоторые другие.

Рассмотрение фигур с точки зрения итератов, лежащих в их основе, что иллюстрирует таблица № 2 [См. Приложение], даёт убедительную и исчерпывающую панораму. Мы можем заключить, что каркасные фигуры образуют очень монолитную группу, примыкающую к контактному и дистантному повторам. Но если контактный и дистантный повторы позиционно не фиксированы, то каркасные фигуры жёстко фиксированы во фразе или в рамках всего контекста.

Недостаточная изученность анэпифоры, эпанафоры, симплоки и цепного повтора на фоне значительного усиления интереса к проблемам риторики и экспрессивного синтаксиса обусловили актуальность нашего исследования.

Основной целью исследования является многоаспектный анализ анэпифоры, эпанафоры, симплоки и цепного повтора, выявление их стилистической специфики и определение роли этих фигур в формировании индивидуального авторского стиля. В задачи исследования входит:

- определение видов, структурных особенностей каркасных фигур и их места в системе разновидностей повтора;

- характеристика вышеуказанных фигур в семантическом, морфо-синтаксическом и функционально-стилистическом аспектах и выявление частотных моделей этих стилистических фигур;

- выявление возможных комбинаций каркасных фигур внутри своей группы и с другими разновидностями повтора и их стилистической роли в художественном тексте;

- определение особенностей анэпифоры, эпанафоры, симплоки и цепного повтора в индивидуальных стилях франкофонных поэтов.

Анализ собранного фактического материала показал, что анафороэпифорические производные значительно чаще реализуются в поэзии, * чем в других сферах художественной речи. По мнению многих лингвистов, повторы вообще — неотъемлемая черта поэтического текста [Якобсон 1987, Тынянов 1965, Лотман 1970, Дудникова 1975], на что указыва

23 ет сама этимология термина "стих" — 'versus', что значит "возврат" [Якобсон 1987, с. 99]. Материалом нашего исследования послужила в основном французская поэзия XIX-XX в.в. Корпус подвергнутых анализу примеров составляет 1100 случаев анэпифоры, эпанафоры, симп-локи и цепного повтора, обнаруженных в текстах французских поэтов указанного периода. Привлечение поэтических текстов на других языках (русском, немецком), что составило 10% от общего корпуса примеров, обусловлено желанием показать универсальность изучаемых фигур.

Основным комплексным методом диссертации является наблюдение, сопоставление, комментирование и описание языковых фактов. На определённых этапах используется метод симптоматической статистики.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Анафоро-эпифорические производные во французской поэзии XIX - XX вв."

Заключение

Риторические фигуры в настоящее время находятся в ведении как неориторики, так и аффективного синтаксиса, "обширной и ещё мало изученной территории" [Балли 1961, с. 298], в круг основных задач которого входит приведение "грамматических категорий, способных выражать чувство", в целостную систему, прояснение структурной и функциональной сущности каждой из фигур, а также выявление универсалий.

В арсенале фигур экспрессивного синтаксиса безусловное первенство по частотности и эффектности употребления принадлежит повтору. Уже в древности повтор был предметом пристального внимания ораторов как элемент, связанный с представлением о гармонии и красоте речи.

Исследованная в нашей работе монолитная группа из четырёх видов повтора — анэпифора, эпанафора, симплока и цепной повтор — является одним из наименее разработанных пластов экспрессивного синтаксиса и поэтому представляет несомненный интерес для исследователей.

Все перечисленные повторы выступают производными анафоры и эпифоры, риторических фигур, история которых уходит глубоко в древность, фигур, маркирующих сильные позиции начала и конца речевых отрезков, что всегда имело колоссальное значение не только при создании архитектонической оси текста, но и в существенном приращении логической и эмоциональной информации.

В лингвостилистических и литературоведческих словарях терминов зафиксированы различные дефиниции повторов, производных от анафоры и эпифоры. Мы выбрали наиболее прозрачные и рациональные термины, демонстрирующие взаимосвязь с базовыми фигурами.

Родство указанных фигур проявляется прежде всего на структурном уровне и состоит в их общей симметричной организации, а также в общей зависимости от синтаксического Построения и семантического наполнения одновременно.

Анэпифора, эпанафора, симплока и цепной повтор относятся к тем немногим фигурам экспрессивного синтаксиса, которые способны структурировать целый текст, цементировать его элементы, формируя архитектоническую текстуальную ось. По этой причине мы назвали их каркасными фигурами экспрессивного синтаксиса.

В нашем исследовании предпринята попытка разноуровневого анализа каркасных фигур с учётом их графической, морфологической вариативности, изменений в семантике итеративного компонента и стилистической поливалентности этих видов синтаксических повторов.

В ходе исследования мы констатировали, что изучаемые фигуры реализуются преимущественно в поэзии.

В результате комплексного анализа каркасных фигур с точки зрения строфической организации стихов выявились следующие их разновидности: анэпифора

- стиха /а.а/,

- нескольких стихов /а./ а/,

- строфическая /А /

А/, '

- комплексная /А/ /А/ /./

А/,

- целого стихотворения /а./ /./ а/,

- астрофических форм (повторяет схему анэпифоры, маркирующей границы абзаца или целого стихотворения); эпанафора

- двух стихов /.а/ а./,

- строфическая /./ а/ а./ /./,

- лейтмотив /./ а/ /а./ /.а/ а./,

- смещённая /.а./ а./,

- астрофических форм (на границах двух предложений, абзацев или других интонационных отрезков); симплока 1. Внешняя:

- дистантная /а. а/ а. а/,

- вертикальная /а. .а/ а.а/ /а. а/;

2. Внутренняя:

- вертикальная /.а./ а./ /.а./,

- смещённая по горизонтали /. .а./ а./ /.а./; цепной повтор

- элементарный /.а/ а.Ъ/ /Ь./,

- строфический /./ а/ а.Ь/ /Ь./,

- смещённый /.а./ а.Ь./ /Ъ.с./,

- с вкраплением параллелизма и/или анафоры /.а/ а.Ь/ /.Ь./.

Очевидно, что наибольшей вариативностью графической структуры обладает анэпифора, что объясняется её способностью реализовы-ваться в микро- и макроконтекстах, стремлением к дистантному расположению итеративных элементов. Наименее вариативной в строфическом аспекте является симплока, которая обычно реализуется в микроконтексте и тяготеет к контактному расположению компонентов.

Мы связываем исследуемые синтаксические повторы с семантическим аспектом, поскольку в ряде работ, посвящённых анализу структуры стихотворного текста (Ю. Н. Тынянова, Ю.М. Лотмана, В. П. Григорьева, Н. Е. Цветковой и других), развивается мысль о том, что повторяющиеся элементы не могут быть абсолютно тождественны в семантическом плане, даже занимая одинаковые синтаксические позиции.

Изменения в семантике каркасных фигур обусловлены грамматическими, логико-композиционными причинами, а также стилистической валентностью самих фигур.

Семантические сдвиги в итеративном компоненте, как правило, затрагивают коннотативное значение; иногда возможна одновременная реализация основного и образного (тропологического) значений.

Более явные семантические изменения происходят при увеличении расстояния между итеративными элементами, что характерно в большей степени для анэпифоры. В процессе исследования выявились новые разновидности анэпифоры: трансформационная и усечённая.

Следует отметить, что на морфологическом уровне у всех каркасных фигур доминирует номинативная модель: у анэпифоры модель составляет 31% всех случаев, у эпанафоры — 55%, у симплоки — 43,8%, у цепного повтора — 61,6%, что ещё раз подчёркивает структурное родство анафоро-эпифорических производных.

Всеми каркасными фигурами в той или иной мере используются все части речи, в том числе и служебные, но в количественном отношении все прочие морфологические модели значительно уступают существительному.

Уточним, что у внешней симплоки вариативность элементов высока — поэтому выявление каких-либо константных моделей у этого вида симплоки представляется невозможным.

Цепной повтор обнаруживает способность к образованию гомогенных и гетерогенных морфологических моделей с участием лексем двух или трёх грамматических классов. Однако чем более усложняется структурный состав цепного повтора, тем меньше встречаются подобные образования.

В синтаксическом отношении каркасные фигуры отличаются необыкновенным богатством форм. Они появляются в рамках простых предложений — односоставных и двусоставных, распространённых и нераспространённых, в паратактических и гипотактических с различными типами придаточных предложениях, в гипопаратактических фразах, в предложениях с бессоюзной связью.

Каркасные фигуры активно комбинируются друг с другом, с другими видами повтора и фигурами прочих языковых уровней.

Основные контакты каркасных фигур осуществляются по принципу конвергенции, в определении которой мы следуем за М. Риффате-ром.

Конвергенцию анафоро-эпифорических повторов внутри собственной группы и других разновидностей повтора мы называем итеративной цепочкой. По количеству повторений, составляющих итеративную цепочку, выделяются двух-, трёх- и п-элементные итеративные цепочки.

Сложноорганизованный блок конвергенций с доминирующей ролью синтаксических повторов образует итеративную сеть, которая актуализируется в текстах разного объёма, но, как правило, охватывает макроконтекст.

При анализе функционирования конвергенций в поэтических текстах была замечена следующая общая тенденция: чем большее количество элементов входит в комбинированную структуру, ^ем её стилистические функции многограннее и сложнее. Но между функциональными свойствами комбинаций фигур с разным количеством элементов нет чётких границ, поэтому мы не можем говорить о 100% - ной реализации этой закономерности.

Вообще стремление к поливалентности у каркасных фигур объясняет их неисчерпаемые возможности для передачи разнообразных стилистических оттенков.

Результаты анализа функционально-стилистических характеристик каркасных фигур показывают, что анэпифора, эпанафора, симплока и цепной повтор свободно пересекают межстилевые границы и встречаются в подавляющем большинстве видов книжной речи и некоторых фольклорных формах.

Однако особенности организации языка художественной прозы ограничивают употребление каркасных фигур: в прозаическом тексте продуктивны лишь эпанафорический и анэпифорический повторы. Исключение составляет жанр афоризма, который даёт больший простор для актуализации всех анафоро-эпифорических повторов и полной реализации их стилистических возможностей.

В рекламных текстах разного рода каркасные фигуры обычно комбинируются с многочисленными лингвостилистическими и экстралингвистическими, а именно невербальными средствами и подчиняются общей прагматике рекламного сообщения.

Богатейшая палитра стилистических свойств анэпифоры, эпана-форы, симплоки и цепного повтора отражается в двух группах стилистических функций:

1) частные функции, свойственные каркасным фигурам как видам повтора вообще: выделительная, сравнительно-сопоставительная, усиления признака или степени качества, суггестивная, гномическая, приёмоактуализирующая, ретардации или акселерации, фиксации локально-темпоральных отношений, усиления субъективно-модальной оценки, создания общей эмоциональной атмосферы; 2) функции общеэстетического характера: архитектоническая текстообразующая), композиционная, экспрессивно-грамматическая, изобразительно-характерологическая, интонационная.

Комплекс общих и частных стилистических функций проиллюстрируем следующим примером из Эрика Леду:

Spirale Mystère de la vie Vie pleine de peurs Peur de se perdre Perdre ses envies Envie de t'aimer Aimer pour pleurer? Pleurer et mourir Mourir pour toi Toi qui veux vivre. Vivre avec moi? Moi, seul à crier Crier mon mal-être Etre dans l'angoisse L'angoisse d'échouer Echouer sans comprendre Comprendre pour regretter Regretter ses erreurs Erreurs de jeunesse Jeunesse et mystère.

Стихотворение Эрика Леду представляет собой яркий случай, коt гда стилистическая фигура (в данном случае цепной повтор) равна целому поэтическому тексту. Совмещаясь с анэпифорой, цепной повтор образует двухэлементную итеративную цепочку, посредством которой выстраивается чёткая архитектоническая вертикаль текста. В композиционном плане акцентировка сильных позиций каркасными фигурами помогает смысловой реализации названия "Spirale" в самой структуре стихотворения. Цепной повтор и анэпифора здесь являют собой две взаимосдерживающие тенденции: если первый, благодаря своим интонационным возможностям, служит акселерации, то анэпифорический повтор останавливает стремительный бег ассоциаций (организованный в игровой форме), подчёркивая одновременно разницу семантического наполнения ключевого слова mystère (образно отражающего философское понимание мира): в начальном стихе эта лексема означает надежду на познание тайны бытия, в конечном же — символизирует неразгаданность этой тайны.

Исследуемые нами виды повтора представляют собой стилистические универсалии в смысле Р. Якобсона, который считал, что "языки мира могут трактоваться как различные разновидности одной и той же универсальной темы — язык человека" [Якобсон 1965, с. 384]. Универсальность каркасных фигур даёт себя знать в том, что их синтаксические структуры сходны в разных языках.

Несмотря на широкую распространённость анэпифоры, эпанафо-ры, симплоки и цепного повтора в поэзии нам не удалось обнаружить явной приверженности к этой группе синтаксических фигур у французских поэтов. Каркасные фигуры, находясь всегда на виду, уступают в частотности употребления другим видам повтора, а тем более тропеиче-ским фигурам.

Сколько-нибудь регулярное использование одной или нескольких каркасных фигур продиктовано авторской интенцией, потребностью выражать своё "я" через стройные, симметричные синтаксические структуры. Если же индивидуальный стиль художника слова тяготеет к тропам в большей степени, чем к синтаксическим фигурам, каркасные фигуры скорее всего не встретятся в его текстах совсем.

Особенности функционирования анэпифоры в идиостиле Ш. Бодлера и эпанафоры в индивидуальном стиле Г. Аполлинера рассмотрены нами на основании прежде всего их количественного превосходства по сравнению с другими французскими поэтами в общем корпусе каркасных фигур.

Архитектонический каркас, создаваемый строфической анэпифо-рой, которую мы выявили у Ш. Бодлера, можно найти в поэтических текстах П. Верлена, Л. Арагона, Г. Аполлинера, но присутствие этой разновидности анэпифоры в контекстах названных поэтов единично. К тому же анэпифора Бодлера органично вписывается в его эстетическую систему, где совершенство и отточенность формы выступают на первый план.

Эпанафорический повтор, самый частотный из всех каркасных фигур, актуализируется в стихах П. Элюара (12% от всего корпуса каркасных фигур), Ж. Превера (9%), Ш. Кро и М. Карема (7%). У Г. Аполлинера удельный вес эпанафоры (хоть и не намного) несколько выше — 15%. Но оценить роль эпанафоры, принимая во внимание только количественный принцип, невозможно. Эпанафорический повтор в поэтическом творчестве Аполлинера играет важную роль в создании уникальной интеллектуально-эмоциональной гаммы, подчиняясь лирической тональности его стихов.

Симплоку и цепной повтор — сложноорганизованные синтаксические структуры — также нельзя определить как релевантные черты стиля ни одного из рассмотренных поэтов: Г. Аполлинера, М. Карема, Ж. Превера, П. Элюара, П. Перре. Эти фигуры способствуют отражению отдельных сторон картины мира, заложенной в произведениях того или иного поэта. Симплока формирует эмоционально-смысловые доминанты лирики Г. Аполлинера, создаёт архитектонический каркас и композиционную стройность стихов П. Элюара, выступает в гномической функции, подчёркивая философскую направленность стихов М. Карема.

Цепной повтор, как правило, переключает различные регистры поэтических текстов, выступая в людической функции (одной из основных своих стилистических функций) в индивидуальных стилях П. Пер-ре, М. Карема и эмфатически выделяя смысловые доминанты их текстов.

В собранном нами фактическом материале доля каркасных фигур у поэтов XX в. значительно превышает случаи анафоро-эпифорических повторов, обнаруженные в поэзии XIX в. Этот факт можно объяснить резкими изменениями в самой традиции написания стихов — стремлением освободиться от "сдерживающих" моментов. В этом отношении каркасные фигуры, которые выполняют ярко выраженную архитектоническую функцию, которые способны "держать" поэтический текст, обеспечивая его целостность, послужили элементом, компенсирующим утрату рифмы, знаков препинания, строфической организации и т. д.

Внимательное изучение группы каркасных повторов, определение их стилистической роли и места в системе фигур экспрессивного синтаксиса позволяет в какой-то мере расширить наше представление и о системе в целом.

Список научной литературыВласова, Юлия Николаевна, диссертация по теме "Романские языки"

1. Apollinaire G. Oeuvres poétiques. — P., Gallimard, 1965.

2. Aragon L. Choix de poèmes. — M., Editions en langues étrangères, 1959.

3. Aragon L. Les yeux d'Eisa. — P., Sehers, 1995.

4. Baudelaire Ch. Les Fleurs du Mal. — P., Gallimard, 1972.

5. Bosquet A. Je ne suis pas un poète d'eau douce. Poésies complètes (1945 1994). — P., Gallimard, 1996.

6. Carême M. De feu et de cendre. — Paris Vie, Fernand Nathan, 1974.

7. Carême M. Le sablier. — P., Les Editions Ouvrières, 1969.

8. Carême M. Pomme de reinette. — P., Gecibis LTD, 1993.

9. Charpentreau J. Poèmes pour les jeunes du temps présent. Anthologie de la poésie du XXe siècle. — P., Les Editions ouvrières, 1991.

10. Charpentreau J. Trésor de la poésie française 1. Moyen Âge, XVIe et XVIIe siècles. — P., Hachette, 1993.

11. Cendrars B. L'or. — Denoël, 1960.

12. Charpentreau S. Berceuses de toujours. — P., Hachette, 1991.

13. Charpentreau S. Le Livre d'or de la chanson enfantine. — P., Les Editions Ouvrières, 1990.

14. Cros Ch. Le coffret de santal. —P., Garnier-Flammarion, 1979.

15. Desnos R. Corps et biens. — P., Gallimard, 1968.

16. Dictionnaire des citations françaises. —P., Larousse, 1983.

17. Eluard P. Le livre ouvert 1938-1944. — P., Gallimard, 1947.

18. Fanchette J. L'Ile Equinoxe. — P., Edition Stock, 1993.t

19. Japrisot. Visages de l'amour et de la haine. — Denoël, 1987.

20. Jeunesse qui chante. 350 chansons anciennes. — P., Les Editions Ouvrières.1. Библиографический список

21. Абдалова Н. А. Стилистические функции повторов в поэме А. Т. Твардовского "Страна Муравия". Дйс. . канд. филол. наук. — М., 1991, — 218 с.

22. Аверинцев С. С. Античная риторика и судьбы античного рационализма. // Античная поэтика. Риторическая теория и литературная практика. — М., Наука, 1991. — с. 3-26.

23. Аверинцев С. С. Риторика как подход к обобщению действительности. // Поэтика древнегреческой литературы. — М., Наука, 1981. — с. 15-46.

24. Андреев Л. Г. Современная литература Франции. 60-е годы. — М., Изд-во Московского университета, 1977. — 368 с.

25. Аннушкин В. И. Первая русская "Риторика": из истории риторической мысли. — М., Знание, 1989. — 63 с.

26. Антипова А. М. Симметрия-асимметрия в тексте. // Функции симметрии-асимметрии в тексте. Сб. научных трудов. Вып. 354. — М., МГПИИЯ им. М. Тореза., 1990. — с. 4-19.

27. Античные теории языка и стиля / Под ред. О. М. Фрейденберг. — Санкт-Петербург, Алетейя, 1996. — 363 с.

28. Арнольд И. В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность. Сб. статей. — СПГУ, Изд-во Санкт-Петербургского университета, 1999,— 443 с.

29. Арнольд И. В. Стилистика современного английского языка. — М., освещение, 1990. — 301 с.

30. Астафьева И. М. Виды синтаксических повторов, их природа и стилистическое использование. Дис. . канд. филол. наук. — М., 1963, —239 с.

31. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. — М., Советская энциклопедия, 1966. — 607 с.

32. Базилевский А. Деформация в эстетике сюрреализма и экспрессионизма // Сюрреализм и авангард. Материалы российско-французского коллоквиума, состоявшегося в Институте мировой литературы. — М., ГИТИС, 1999. — с. 33-46.

33. Балашова Т. В. Многоликий авангард. // Сюрреализм и авангард. Материалы российско-французского коллоквиума, состоявшегося в Институте мировой литературы. — М., ГИТИС, 1999. — с. 22-33.

34. Балли Ш. Французская стилистика. — М., Издательство иностранной литературы, 1961. — 394 с.

35. Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. — М., Художественная литература, 1975,— 500 с.

36. Безменова Н. А. Очерки теории и истории стилистики. — М., Наука, 1991. —215 с.

37. Белый А. Мастерство Гоголя. Исследование. — Репринт Ардиса, Анн Арбор, 1982. —321 с.

38. Береговская Э. М. Градация как универсалия. // Риторика лингвистика 2. Сборник статей. — Смоленск, СГПУ, 2000. — с. 134144.

39. Береговская Э. М. Тропы и фигуры вышли на улицу (К вопросу об интерстилевом городском тексте). // Риторика лингвистика. Сборник статей. — Смоленск, СГПУ, 1999. — с. 100-110.

40. Береговская Э. М. Экспрессивный синтаксис. — Смоленск, СГПИ, 1984. —92 с.

41. Брандес М. П. Стилистика немецкого языка. — М.,Высшая школа, 1983. —271 с.

42. Брик О. М. Звуковые повторы. // Поэтика.— Петроград, 1919, Вып. 3. —с. 58-98.

43. Брюсов В. Я. Звукопись Пушкина. // Ремесло поэта. — М., Современник, 1981. — с. 168-187.

44. Будагов Р. А. Литературные языки и языковые стили. — М., Высшая школа, 1967. — 376 с.

45. Васильева О. Восприятие французского сюрреализма в России. // Сюрреализм и авангард. Материалы российско-французского коллоквиума, состоявшегося в Институте мировой литературы. — М., ГИТИС, 1999. —с. 46-54.

46. Варенина Л. П. Логико-семантическая и риторическая организация текста (на материале англоязычных рассказов детективного жанра). Дис. . канд. филол. наук. — М., МГЛУ им. М. Тореза, 1998. — 150 с.

47. Веселовский А. Н. Историческая поэтика. — М., Высшая школа, 1989. —406 с.

48. Виноградов А. А. Функциональные типы лексического повтора в расчленённых присоединительных конструкциях (на материале русского, венгерского и чешского языков) // Филологические науки. — М., 1984, N 1. — с. 58-64.

49. Виноградов В. В. К морфологии натурального стил^ / Опыт лингвистического анализа петербургской поэмы "Двойник". // Виноградов В. В. Избранные труды. — М., Поэтика русской литературы, 1976. —с. 101-140.

50. Виноградов В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика.

51. М., Изд-во АН СССР, 1963. — 254 с.

52. Винокур Г. О. "Горе от ума" как памятник русской художественной речи. // Винокур Г. О. Филологические исследования: Лингвистика и поэтика. — М., Наука, 1990. — с. 196-240.

53. Винокур Г. О. О языке художественной литературы. — М., Высшая школа, 1991. — 447 с.

54. Винокур Г. О. Слово и стих в "Евгении Онегине" // Винокур Г. О. Филологические исследования: Лингвистика и поэтика. — М., Наука, 1990. —с. 146-195.

55. Волков А. А. Основы русской риторики. — М., Изд-во МГУ, 1996.344 с.

56. Вомперский В. П. Риторики в России ХУП-ХУШ в. в. — М., Наука, 1988. — 180 с.

57. Вомперский В. П. Стилистическое учение М. В. Ломоносова и теория 3х стилей. — М., Изд-во МГУ, 1970. — 210 с.

58. Гак В. Г. К проблеме семантической синтагматики. // Проблемы структурной лингвистики 1971. — М., Наука, 1972. — с. 367-395.

59. Гак В. Г. Повторная номинация и её стилистическое использование. // Вопросы французской филологии. Сб. трудов. — М, 1972. —с.123-136.

60. Гальперин И. Р. Очерки по стилистике английского языка. — М., Изд-во литературы на иностранных языках, 1958. — 459 с.

61. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. — М., Наука, 1981. — 139 с.

62. Гаспаров М. Л. Античная риторика как система. // Античная поэтика. — М., Наука, 1991. — с. 28-48.

63. Гвоздев А. Н. Очерки по стилистике русского языка. — М., Просвещение, 1965. — 408 с.

64. Гиндин С. И. Онтологическое единство текста и виды внутритекстовой организации. // Машинный перевод и прикладная лингвистика. — М., 1971, Вып. 14. — с. 114-136.

65. Гиндин С. И. Риторика и проблемы структуры текста. // Дюбуа Ж. и др. Общая риторика. — М., Прогресс, 1986. — с. 355-366.

66. Головкина Н. Т. Повтор как стилистическое средство в различных видах и жанрах речи. Дис. канд. филол. наук. — М., 1964. — 340 с.

67. Голуб И. Б., Розенталь Д. Э. Секреты хорошей речи. — М., Международные отношения, 1993. — 280 с.

68. Гольдман А. А. Типы конвергенций стилистических приёмов. // Проблемы лингвистического анализа текста и лингводидактиче-ские задачи. 4.1. — Иркутск, Иркутский пединститут им. Хо Ши Мина, 1983. —с. 41-42.

69. Григорьев В. П. Поэтика слова. — М., Наука, 1979. — 343 с.

70. Григорьева А. Д. К вопросу об анализе поэтического текста. // Вопросы языкознания. — М., 1978, № 3. — с. 62-74.

71. Гроссман Л. П. Поэтика русского сонета. // Гроссман Л.П. Цех пера. Эссеистика. — М., Аграф, 2000. — с. 308-324.

72. Гусейнова Инара Али кызы. Дескриптивные рекламные тексты как инструмент воздействия в системе маркетинговой коммуникации (на материале журнальной прессы ФРГ). Автореф. дис. . канд. филол. наук. — М., 1999. — 24 с.

73. Дмитриева О. А. Культурно-языковые характеристики пословиц и афоризмов (на материале французского и русского языков). Автореф. дис. . канд. филол. наук. — Волгоград, ВГПУ, 1997. — 16 с.

74. Дудникова Т. С. Повтор как элемент ритма и его стилистическое значение во французской песне. Автореф. дис. . канд. филол. наук.—Л., 1975. —22 с.

75. Дюбуа Ж. и др. Общая риторика. — М., Прогресс, 1986. — 392 с.

76. Жирмунский В. М. Теория стиха. — Л., Советский писатель., 1975.664 с.

77. Жолковский А. К., Щеглов Ю. К. Работы по поэтике выразительности. Сб. статей. — М., АО Изд. Группа Прогресс, 1996. — 344 с.

78. Зайцева В. А. Языковые особенности художественного стиля А. де Сент-Экзюпери. Дис. . канд. филол. наук. — М., МГПИ им. Ленина, 1975. —221 с.

79. Змиевская Н. А. Лингвостилистические особенности дистантного повтора и его роль в организации текста (на материале современной английской и американской прозы). Дис. . канд. филол. наук.

80. М., МГПИИЯ им. М. Тореза, 1978. — 196 с.

81. Иванчикова Е. А. Лексический повтор как экспрессивный приём синтаксического распространения. // Мысли о современном русском языке. — М., Просвещение, 1969. — с. 126-139.

82. Измайлов В. С. Повтор как приём орнаментальной прозы. Дис. . канд. филол. наук. — М., МГПУ, 1995. — 287 с.

83. Квинтилиан М. Ф. Двенадцать книг риторических наставлений. — СПб, 1834, ч. 2.-522 с.

84. Квятковский А. П. Поэтический словарь. — М., Советская энциклопедия, 1966.— 375 с.

85. Кечик Е. В. Деривационный повтор в художественном прозаическом тексте. Дис. . канд. филол. наук. — М., МГПУ, 1995. —316 с.

86. Ковтунова И. И. Поэтический синтаксис. — М., Наука, 1986. — 206 с.

87. Кожевникова Н. А. О контактных словесных повторах в русской поэзии. // Риторика в свете современной лигвистики. Тезисы докладов Второй межвузовской конференции (14-15 мая 2001г.). — Смоленск, СГПУ, 2001. — с. 32-33.

88. Кожина М. Н. Стилистика русского языка. — М., Просвещение, 1993. —224 с.

89. Копнина Г. А. Конвергенция стилистических фигур в современном русском литературном языке (на материале художественных и га-зетно-публицистических текстов). Автореф. дис. . канд. филол. наук. — Красноярск, 2001. — 27 с.

90. Корольков В. И. Фигуры стилистические. // Краткая литературная энциклопедия (гл. ред. Сурков А. А.). — М., Советская энциклопедия, т. 7. — с. 947-949.

91. Кохтев Н. Н., Розенталь Д. Э. Слово в рекламе. — М., Экономика, 1978. —72 с.

92. Кузьменко О. Н. Повтор как способ лингвостилистической организации старофранцузского текста. Дис. . канд. филол. наук. — Л., ЛГУ, 1990,—207 с.

93. Кузнец М. Д., Скребнев Ю. М. Стилистика английского языка. — Л., Учпедгиз, 1960. — 168 с.

94. Кузнецов В. Г. Функциональные стили современного французского языка (публицистический и научный). — М., Высшая школа, 1991. — 160 с.

95. Кузнецова Е. Р. Музыкальный элемент как особенность сюжетос-ложения в русской лирической поэзии Х1Х-ХХ в.в. Автореф. дис. . канд. филол. наук. — Самара, 1989. — 18 с.

96. Кузнецова И. Н. Теория лексической интерференции (на материале французского языка). Автореф. дис. . докт. филол. наук. — М., МГУ, 1998. —54 с.

97. Кукушкина Е. Ю. Парный синтаксический повтор и его сочетания с другими типами повторов (на материале лирики А. Блока). // Проблемы структурной лингвистики 1985-1987. — М., Наука, 1989. —с. 246-261.

98. Кулик И. Автоматическое письмо и графоманское письмо (дада, сюрреализм, ОБЭРИУ) // Сюрреализм и авангард. Материалы российско-французского коллоквиума, состоявшегося в Институте мировой литературы. — М., ГИТИС, 1999. — с. 126-133.

99. Кухаренко В. А. Виды повторов и их стилистическое использование в произведениях Ч. Диккенса. Автореф. дис. . канд. филол. наук. — М., 1955. — 15 с.

100. Левченко В. В. Лингвистический статус и структурно-семантические особенности редупликативных образований (в современном французском языке). Дис. . канд. филол. наук. — Киев, Киевский ГПИИЯ, 1989. — 224 с. /

101. Лихачёв Д. С. Поэтика древнерусской литературы. — Л., Наука, Ленинградское отд., 1967. — 371с.

102. Ломоносов М. В. Избранные произведения. — М., Наука, 1986, т. 2.-474 с.

103. Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста. Структура стиха. — Л., Просвещение, Ленинградское отд., 1*972. — 271 с.

104. Лотман Ю. М. Структура художественного текста. — М., Искусство, 1970. — 383 с.

105. Лотман Ю. М. Риторика. // Учёные записки Тартуского гос. университета. Структура и семиотика художественного текста. Труды по знаковым системам. — Тарту, 1981, Вып. 515, XII. — с. 8-28.

106. Малинович Ю. М. Эмоционально-экспрессивные элементы синтаксиса современного немецкого языка. Дис. . докт. филол. наук. — Иркутск, 1990. — 429 с.

107. Мальцев В. А. Параллелизм, его взаимосвязь с повтором и его роль в организации художественного текста. // Романское и германское языкознание. — Минск, 1976, Вып. 6. — с. 128-140.

108. Мальченко А. А. Синтаксические конвергенции с повтором. // Учёные записки Омского гос. пединститута им. Горького. Вопросы грамматического строя германских языков. — Омск, 1975, Вып. 83. — с. 137-144.

109. Маноли И. 3. Потенциальное слово стилистического назначения и функциональный стиль. // Функционально-семантический аспект языковых единиц разных уровней. Ро'мано-германская филология. Межвузовский сб. — Кишинёв, Штиинца, 1986. — с. 21-26.

110. Маркасова Е. В. Об исторической динамике интереса к фигурам речи. // Риторика <-> лингвистика. Сб. статей. — Смоленск, СГПУ, 1999. —с. 199-203.

111. Маркасова Е. В. Quid est figura? (из истории вопроса). // Риторикалингвистика 2. Сб. статей. — Смоленск, СГПУ, 2000. — с. 169177.

112. Маторина Н. С. К вопросу о классификации стилистических кон-вергенций. // Стилистические аспекты устной и письменной коммуникации. Сб. научных трудов. — М., МГПИИЯ им. М. Тореза, 1987, Вып. 286. — с. 160-168.

113. Мелетинский Е. М. "Эдда" и ранние формы эпоса. — М., Наука, 1968, —365 с.

114. Морен М. К., Тетеревникова H. Н. Стилистика современного французского языка. — М., Издательство литературы на иностранных языках, 1960. — 298 с.

115. Найдёнов О. Ю. Прагматические аспекты оптимизации речевого воздействия печатных средств массовой коммуникации (на материале торговой рекламы в российских печатных изданиях). Автореф. дис. . канд. филол. наук. — М., 2000. — 19 с.

116. Некрасов А. С. Повторная номинация как фактор композиции художественного текста. Автореф. дис. . канд. филол. наук. — М., 1985. —24 с.

117. Несторова К. И. Стилистический приём повтора в советской прозе. // Филологические науки, 1988, № 2. — с. 8-13.

118. Новиков В. И. Энциклопедический словарь юного литературоведа. — М., Педагогика, 1988. — 416 с.

119. Новиков JI. А. Семантика русского языка. — М., Высшая школа, 1982. —272 с.

120. Новикова Т. В. Синтаксический параллелизм как фигура экспрессивного синтаксиса (на материале современнойфранцузской литературы). Дис. . канд. филол. наук. — Смоленск, СГПИ, 1992.—210 с.

121. Нольман Ш. Л. Шарль Бодлер: Судьба. Эстетика. Стиль. — М.,

122. Художественная литература, 1979. — 316с.

123. Нукалова В. И. Типы эмоциональных связей в современном французском языке. Дис. . канд. филол. наук. — Воронеж, ВГПИ, 1974. — 195 с.

124. Обнорская М. Е. Синтаксические конвергенции. // Учёные записки ЛГПИ им. А. М. Герцена. — Л., 1972, т. 491. — с. 76-86.

125. Пастернак Е. Л. "Риторика" Бернара Лами в истории французской филологии. Автореф. . канд. филол. наук. — Москва, МГУ, 2000. — 24 с.

126. Пекарская И. В. Контаминация в контексте проблемы системности стилистических ресурсов русского языка. Часть I. — Абакан, Изд-во Хакасского гос. университета им. Н. Ф. Катанова, 2000. — 247 с.

127. Пиотровский Р. Г. Очерки по стилистике французского языка. Морфология и синтаксис. — Л., Учпедгиз, 1960. — 224 с.

128. Поливанов Е. Д. Общий фонетический принцип всякой поэтической техники. // Вопросы языкознания. — М., 1963, № 1. —с. 99-112.

129. Полянский Н. Н. Особенности французского стиха конца XIX середины XX в.в. (Лотреамон, Жак Превер, Сен-Жон Перс и др.). Дис. . канд. филол. наук. — М., МГПИ им. Крупской, 1971. — 330 с.

130. Потебня А. А. Теоретическая поэтика. — М., Высшая школа, 1990. — 344 с.

131. Пропп В. Я. Фольклор и действительность. Избранные статьи. — М., Наука, 1976. —325 с.

132. Пугачёва Ю. Н. Симметрично-асимметричные синтаксические фигуры. Дис. . канд. филол. наук. — М., МГУ, 1999. — 174 с.

133. Пуленко И. А. Экспрессивность синтаксиса публичных речей (синтаксический параллелизм и порядок слов в подготовленных выступлениях деятелей ФКП). Дис. . канд. филол. наук. — Одесса, ОГУ, 1988. — 173 с.

134. Реферовская Е. А. Лингвистические исследования структуры текста. — Л., Наука, 1983. —216 с.

135. Руслякова 3. В. Корневой повтор в синтаксических конструкциях современного английского языка. Дис. . канд. филол. наук. — М., 1981. —270 с.

136. Рябкова О. И. Лингвостилистическая характеристика произведений Гертруды фон Ле Форт. Автореф. дис. . канд. филол. наук. — Санкт-Петербург, 1997. — 24 с.

137. Сильман Т. И. Заметки о лирике. — Л., Советский писатель, Ленинградское отд., 1977. — 223 с.

138. Сковородников А. П. О сйстеме экспрессивных синтаксических конструкций современного русского языка. // Филологические науки. — М., 1982, № 1. — с. 37-49.

139. Сковородников А. П. Позиционно-лексический повтор как стилистическое явление. // Филологические на^ки. — М., 1984, № 5. — с. 71-76.

140. Сковородников А. П. Экспрессивные синтаксические конструкции современного русского литературного языка. Опыт системного исследования. — Томск, Изд-во Томского университета, 1981. — 255 с.

141. Степанов Ю. С. Французская стилистика. — М., Высшая школа, 1965. —354 с.

142. Скребнев Ю. М. Тропы и фигуры как объект классификации. // Проблемы экспрессивной стилистики. — Ростов-на-Дону, Изд-во Ростовского университета, 1987. — с. 60-65.

143. Скребнев Ю. М. Фигуры речи. // Русский язык. Энциклопедия. — М, 1997, —с. 590-592.

144. Стилистика русского языка. Жанрово-коммуникативный аспект стилистики текста (Отв. ред. Кожин А. Н.). — М., Наука, 1987. — 238 с.

145. Тавасиева А. 3. Инверсия подлежащего в стилистических конвер-генциях (на материале французской литературы XX века). // Риторика лингвистика 2. Сб. статей. — Смоленск, СГПУ, 2000. — с. 119-125.

146. Тихонова М. П. Людическая функция в современной французской поэзии для детей. Автореф. . канд. филол. наук. — М., МГУ, 1997, —24 с.

147. Тихонова М. П. Людическая функция на уровне целого поэтического текста (на материале современной франкофонной детской поэзии). // Стиль французской литературы для детей. Сб. научных трудов. — Смоленск, СГПИ, 1996. — с. 45-53.

148. Томашевский Б. В. Стилистика. — Л., Изд-во ЛГУ, 1983. — 288 с.

149. Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика. — М., Аспект-Пресс, 1996. —344 с.

150. Тонкова Н. И. Специфика отрицательной оценки в рекламе (на материале английского языка). // Функциональные особенности лингвистических единиц. Сб. научных трудов. — Краснодар, Кубанский гос. университет, 1979. — с. 136-141.

151. Тураева 3. Я. Лингвистика текста. — М., Просвещение, 1986. — 127 с.

152. Тынянов Ю. Н. Проблема стихотворного языка. — М., Советский писатель, 1965. — 301 с.

153. Феофанов О. А. Реклама: новые технологии в России. — СПб, Питер, 2000. — 384 с.

154. Фоменко И. В. Поэтика лирического цикла. Дис. . докт. филол. наук. — Калинин, КГУ, 1989. — 305 с.

155. Французская литература 1945-1990. — М., Наследие, 1995. — 998с.

156. Фридрих С. А. Экспрессия в языке и речи. — Владимир, 1990. — 99 с.

157. Хазагеров Т. Г., Ширина Л. С. Общая риторика: Курс лекций и словарь риторических фигур. — Ростов-на-Дону, Феникс, 1999. — 320 с.

158. Хованская 3. И. Стилистика французского языка. — М., Высшая школа, 1984, —844 с.

159. Холшевников В. Е. Стиховёдение и поэзия. — Л., Изд-во ЛГУ, 1991, —256 с.

160. Цветкова H. Е. Повтор в стихотворной речи (текстообразующая функция). Дис. . канд. филол. наук". — М., МГПИ, 1986. — 226 с.

161. Цеберганова Т. В. Конвергенция однородных рядов в поэтическом синтаксисе У. Уитмена. // Стилистический анализ художественного текста. Межвузовский сб. научных трудов. — Смоленск, СГПИ, 1988. —с. 18-21.

162. Чеботарёва Л. Р. Экспрессивный синтаксис стихотворной речи Ди-ланаТомаса. Дис . канд. филол. наук. — Киев, 1989. — 212 с.

163. Шенгели Г. А. Техника стиха. — М., 1960. — 312 с.

164. Шехтман Н. А. О семантическом повторе. // Учёные записки ЛГПИ им. А. М. Герцена. —Л., 1972, т. 491, —с. 165-169.

165. Шишмарёв В. Ф. Французская литература. Избранные статьи. — М.-Л., Наука, 1965. — 468 с.

166. Шкловский В. Б. О теории прозы. — М. Советский писатель, 1983. — 384 с.

167. Якобсон Р. О. Значение лингвистических универсалий для языкознания. // Звегинцев В. А. История языкознания XIX-XX веков в очерках и извлечениях. Часть И. — М., Просвещение, 1965. — с. 383-395.

168. Якобсон Р. О. Поэзия грамматики и грамматика поэзии. // Семиотика. — М, Радуга, 1983. — с. 462-482.

169. Якобсон Р. О. Работы по поэтике. — М., Прогресс, 1987. — 460 с.

170. Bacry P. Les figures de style. — P., Belin, 1992. — 336 p.f

171. Billy A. Préface. / Apollinaire. Oeuvres poétiques. —P., Gallimard, 1965, —p. 9-47.

172. Blaire H. Leçons de rhétorique et de belles-lettres. — P., Gide, 1797. — 355 p.

173. Boillot F. Psychologie de la Construction dans la phrase française moderne. — P., PUF, 1930. — 307 p.

174. Breuer D. Deutsche Metrik und Versgeschichte. — Miinchen, Wilhelm Fink Verlag, 1981, —412 s.

175. Charolles M. / Fisher S./ Jayez J. Le discours. Représentations et interprétations. — Nancy, PU de Nancy, 1990. — 305 p.

176. Crevier M. Rhétorique française. — P., Saillant et Desaint, 1770. — 384 p.

177. Datain J. L'humour de répétition. // Vie et langage. — 1974, № 263. — p. 101-109.

178. Deguy M. Vers une théorie de la figure généralisée. // Critique. — 1969, №269.—p. 841-861.

179. Dictionnaire universel des littératures (sous la direction de B. Didier).

180. P., PUF, 1994, v. 1. — 1268 p.

181. Dubois J. et al. Dictionnaire de linguistique. — P., Larousse, 1973. — 516p.

182. Dubois J. et al. Dictionnaire de linguistique et des sciences du langage.

183. P., Larousse, 1994. — 514 p.

184. Ducrot O., Todorov T. Dictionnaire encyclopédique des sciences du langage. — P., Editions du Seuil, 1972. — 469 p.

185. Dumarsais C. C. Des Tropes ou différents sens. Figures et vingt autres articles de l'Encyclopédie, suivis de l'Abrégé des Tropes de l'abbé Du-cros. P., Critiques Flammarion, 1988. — 442 p.

186. Dumont J. La narration lyrique de Maurice Carême. — Académia Bruylant, Rochfort, 1995. — 136 p.

187. Encyclopédia Universalis. — France S. A., Encyclopédia Universalis, 1990.

188. Fontanier P. Les figures du discours. — P., Flammarion, 1977. — 505 p.

189. Frédéric M. La répétition et ses structures dans l'oeuvre poétique de Saint-John Perse. — P., 1984. — 251 p.

190. Galliot M. Essai sur la langue de la réclame contemporaine. — Toulouse, E. Privât, 1955. — 579 p.

191. Gardes-Tamine J., Hubert M.-C. Dictionnaire de critique littéraire. — P., Armand Colin, 1993. — 231 p.

192. Génette G. Figures III. — P., collection Poétique Seuil, 1972. — 253 p.

193. Georgin R. Les secrets de style. — P., Les éditions sociales françaises, 1961. —246 p.

194. Girodet J. Logos. Grand dictionnaire de langue française. — Bordas, 1976, tome I. —1165 p.

195. Gougenheim G. La répétition distinctive // Le français moderne. — 1935, №3-4. —p. 345-346.

196. Greimas A. J., Courtés J. Dictionnaire raisonné de la théorie du langage.1979, tome 1,— 424 p.

197. Greimas A. J. et al. Essai de sémiotiqùe poétique. — P., Larousse, 1972.239 p.

198. Grunig B. Les mots de la publicité: L'architecture du slogan. — P., CNRS Editions, 1998. — 253 p.

199. Guiraud P. Langage et versification d'après l'oeuvre de Paul Valéry. — P., Librairie C. Klincksieck, 1953. — 238 p.

200. Guiraud P. La stylistique. — P., PUF, 1963. — 118 p.

201. Guiraud P. La versification. — P., PUF, 1973. — 125 p.

202. Guiraud P. Les jeux de mots. — P., PUF, 1976. — 128 p.

203. Laffont-Bompiani. Dictionnaire encyclopédique de la littérature française. — P., Robert Laffont, 1999. — 1097 p.

204. Lamy B. La Rhétorique, ou L'art de parler. — Brighton, 1969. — 382 p.

205. Landheer R. Les figures de rhétorique et leur actualité en linguistique. // Langue française — 1994, № 101. — p. 3-11.

206. Lausberg H. Handbuch der literarischen Rhetorik. — München, Heuber, i960. —601 s.

207. Lauvergnat-Gagnière Ch., Paupert A., Stalloni Y., -Vannier G. Précis de littérature française. —P., Dunod, 1995. — 355 p.

208. Lebleu P. "Il est passé par ici, il repassera par là". Quelques remarques sur la fonction anaphorique. // Le français dans le monde. — 1985, № 192.—p. 44-48.

209. Le grand Robert de la langue française. — P., Le Robert, 1988.

210. Le langage. Encyclopédie. — P., Centre d'Etude et de Promotion de la lecture, 1973. —544 p.

211. Le Robert des grands écrivains de la1 langue française (sous la direction de Ph. Hamon et D. Roger-Vasselin). — P., Dictionnaires Le Robert, 2000. — 1521 p.

212. Masaleyrat J., Molinié G. Vocabulaire de la stylistique. — P., PUF, 1989, — 381 p.

213. Molinié G. Problématique de la répétition // Langue française, 1994, № 101, —p. 102-111.

214. Morier H. Dictionnaire de poétique et de rhétorique. — P., PUF, 1981. — 1263 p.

215. Poésie moderniste. — P., France Loisirs, Tome 11. — 286 p.

216. Poètes français. XIX-XX siècles. Anthologie. M., Editions du Progrès, 1982, —268 p.