автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.05
диссертация на тему: Английский политический роман XIX века (проблемы генезиса и эволюции)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Английский политический роман XIX века (проблемы генезиса и эволюции)"

РГ6 од

На правах рукописи

ПРОСКУРНИН Борис Михайлович

АНГЛИЙСКИЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ РОМАН XIX ВЕКА (ПРОБЛЕМЫ ГЕНЕЗИСА И ЭВОЛЮЦИИ)

Специальность 10.01.05 -литературы народов Европы, Америки и Австралии

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Москва 1997

Работа выполнена в Пермском государственном университете на кафедре зарубежной литературы.

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор МИХАЛЬСКАЯ Н.П.

доктор филологических наук, профессор ЗВЕРЕВ А.М.

доктор филологических наук, доцент БУШМАНОВА Н.И.

Ведущая организация - Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова.

Защита состоится октября 1997 г. в /../.чъсоъ назасе-1нии Диссертационного совета в Московском педагогическом эсударственном университете по адресу: 11У435, Москва, п. Малая Пироговская, д. 1, ауд......

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МПГУ (Москва, ул. малая Пироговская, д. 1).

Автореферат разослан •

.¿...,...<21...

1997 года.

Ученый секретарь Диссертационного совета ^^

ТРЫКОВ В.П.

Общая характеристика работы

Настоящая работа посвящена проблеме возникновения, формально-содержательного самоопределения в устойчивости и эстетической самодостаточности, а также динамическому функционированию в английской литературной жанровой системе Х1Х-ХХ вв. одного из самых репрезентативных для викторианства как культурно-исторической целостности жанров - политического романа.

Актуальность исследования диктуется историко- и теоретико-литературными причинами: неразработанностью теоретических аспектов жанра и отсутствием его истории в отечественной англистике, дискус-сионностью и противоречивостью подходов к теории и истории жанра в зарубежном литературоведении, проблемностью, но и необходимостью осмысления функционирования политики, как и любого другого внеэс-тетического явления, в художественной, в данном случае романной системе, непрерывной и на различных этапах истории английской литературы различной диалектикой синтетичности романа в целом и его специализации, своеобразно и сложно отразившейся в поэтической судьбе политического романа.

Цель настоящего исследования состоит в том, чтобы проследить процесс возникновения жанра политического романа в контексте динамики романного жанра в целом и эволюции социально проблемного, исторического, нравоописательного и психологического романов в частности, а также обнаружить и обозначить движение непосредственно анализируемого жанра как в свете "экстра-литературных" причин и следствий, так и собственно литературных - сюжетно-конфликтологических, повествовательных, образно-аналитических спецификаций и определенностях.

В связи с этим главные задачи исследования:

- раскрыть жанрово-поэтическую (формально-содержательную) сущность феномена "английский политический роман", проследив процесс его генезиса и эволюцию от 1840-х до 1900-х гг. в национальной литературной системе;

- - обнаружить культурологическую и историко-литературную "заданность" и даже неизбежность возникновения жанра политического романа в эпоху викторианства как период складывания и оформления основных "генов" национальной английской политической культуры и современной английской политической системы;

- определить своеобразие эстетического, по большой части романного, перевоссоздания политики на почти вековом этапе взаимодействия политики и литературы в рамках английской национальной культуры, политического и романного мышления;

- объяснить эстетический, прежде всего жанрово-повествова-тельный, смысл динамики синтеза "человековедческого" и политологического начал в пределах жанра, показав специфику эволюции образа человека-политика как основного ядра всего развития жанра;

- обнаружить оригинальность вклада Дизраели, Троллопа, Элиот, Мередита, У орд и Конрада в самый процесс складывания жанра и его динамику, дав при этом развернутый анализ их основных произведений в этом жанре как художественной целостности - в синтезе идейно-концептуальной ируктуры, внутренней и внешней форм;

- раскрыть характер эстетической преемственности в произведениях анализируемого жанра лучших традиций английской литературы и закладывания ими традиций жанра и романа вообще для национальной литературы уже XX в.

Научная новизна работы связана с ее предметом и методологией: в отечественном литературоведении подобного историко-поэтологического исследования нет; более того отечественное литературоведение долгое время полагало, что термин "политический роман" вряд ли применим к литературе XIX в. и что "владеет" жанром исключительно XX в. Не поднимало отечественное литературоведение и вопрос о теории жанра как таковой. В отечественной англистике практически не исследовались в их эстетической целостности романы Б.Дизраели и М.А.Уорд; не состоялся обстоятельственный анализ политических романов Дж.Элиот и Дж.Мереди-та; именно автор данного исследования впервые проанализировал большинство политических романов Э.Троллопа в 1980-е гг. Неадекватная их значимости не только в истории и поэтологии политического романа, но и романного повествования в целом сложилась судьба у политических романов Дж.Конрада, которые не получили системного и концептуального анализа. В работе впервые анализируется ряд произведений уже обозначенных авторов, а также впервые привлекаются некоторые труды английских философов, эстетиков и политологов XIX в. - Э.Берка, Т.Карлейля, Дж.С.Милля, У.Бейджхота, Дж.Морли, М.Арнольда, Т.Х.Грина.

Теоретической основой диссертации стали труды М.М.Бахтина, Ю.М.Лотмана, Г.Н.Поспелова, Г.Д.Гачева, Д.В.Затонского, Н.Т.Рымаря, Н.С.Лейтес, посвященные проблемам жанра романа и поэтической динамике содержания и формы в нем, труды Е.М.Мелетинского, В.Б.Шкловского, И.А.Неупокоевой, Б.Л.Сучкова, М.Б.Храпченко, В.И.Тюпы, Н.Д.Та-марченко по проблемам исторической поэтики, историко-генетических литературных исследований и динамики реалистической поэтики, работы Ю.Н.Тынянова, В.Д.Днепрова, В.Е.Хализева о проблемах родо-видового синтеза в литературе вообще и романа в частности. Весьма важны для теоретической обоснованности работы труды Л.Я.Гинзбург, М.Кагана,

А.М.Левидова о структуре образа человека (литературного героя), размышления Н.Л.Лейдермана и Н.Ф.Копыстянской и жанре как теоретическом понятии. Нет сомнений, что теоретически работу весьма фундировало обращение к трудам по проблемам теории и истории английской литературы и романа в частности Г.В.Аникина, А.А.Бельского, А.А.Аникста, Б.И.Клименко, Н.П.Михальской, А.А.Елистратовой, В.В.Ивашевой, М.В.Урнова, Ю.МКондратьева.

Практическая ценность работы заключается в том, что в ней решается ряд существенных, но не освещенных отечественной наукой проблем и восполняются неизвестные или малоизвестные страницы генезиса, теории и истории английского романа и его разновидностей и модификаций в XIX - начале XX вв., что позволяет использовать результаты исследования при изучении этих проблем в вузовском преподавании и литературно-научном анализе. Работа представляет собой попытку создать более адекватную, чем существует сейчас, картину жанровой динамики английского литературного процесса викторианского периода, более основательно показать диалектические отношения литературы и собственно викторианской эпохи, отказавшись от преимущественно негативного, а значит некорректного, отношения к викторианству, ибо это был период, сыгравший яркую роль в формировании английского национального характера, национальной психологи и образа мышления. В работе также представлена попытка диалектичнее посмотреть на взаимодействия литературы и политики в XIX в., шире - художественной и политической культур, двух ареалов национальной культуры, стремительно модернизировавшихся именно в викторианское время. Поэтому она может быть использована при изучении социальной и политической истории Англии, культуры и социальной психологии викторианского периода и в этом смысле выходит за рамки чисто филологической предназначенности.

Апробация работы состоялась во время обсуждения основных ее положений на заседании кафедры зарубежной литературы Пермского университета, на международных конференциях в Москве, Орле, Воронеже, Перми. Многие положения работы обсуждались во время встреч с преподавателями английской литературы колледжа Святой Магдалены Оксфордского университета, где автор находился на научной стажировке в 1993 г. Материалы работы используются при чтении специального курса в Пермском университете "Европейский политический роман XIX века: генезис и эволюция", в работе спецсеминаров, при руководстве аспирантскими исследованиями, дипломными и курсовыми работами студентов ПГУ, при изучении культуры и истории Англии со студентами исторического факультета университета на занятиях по английскому языку.

Структура работы. Диссертация состоит из пяти глав (при этом V

глава разбита на два параграфа; кроме того в каждой главе имеются разделы, группирующие материал вокруг того или иного аспекта решаемой в главе проблемы), введения, заключения и библиографического списка.

Основное содержание работы.

В развернутой введении, носящем заглавие "Генезис и эволюция викторианского политического романа: теорегико- и историко-литературная и культурологическая постановка проблемы" помимо обоснования темы диссертации, определения ее актуальности и научной новизны, формирования щелей и задач исследования и его практической ценности, анализируются теоретические, историко-литературные и культурологические предпосылки возникновения жанра, самый процесс его генезиса и основные параметры его эволюции, а также делается попытка дать теорию жанра и обозначить его главные жанрово-поэтические дефиниции.

При этом автор работы исходит из того, что, как справедливо полагал М.М.Бахтин, главные герои литературного процесса - жанры, во внутренней и внешней структурах которых наиболее зримо обнаруживаются особенности определенного этапа исторического развития литературы, и что сдвиги и сломы жанров (по В.Б.Шкловскому) являют собой яркие примеры эволюции литературы как формы эстетического освоения изменяющейся действительности и новых жизнеотношений.

Как известно, даже самый беглый взгляд на историю литературы убеждает, что в определенные эпохи в литературной системе доминируют те или иные жанры. Это не только доказывает мысль Г.Н.Поспелова о том, что жанры - "явления не исторически конкретные, а типологические"1, но и позволяет говорить о том, что есть некие "экстра-литературные" закономерности, позволяющие тому или иному жанру актуализироваться или даже вновь возникнуть в определенную эпоху и стать неотъемлемым элементом эпохи. Речь идет не просто о функциональном изучении литературного произведения, а о том, что жанр как динамический синтез формы и содержания может быть "эмблемой" литературной, даже шире - культурной, эпохи, будучи ею порожденным и неся в себе ее основные приметы. Но не только динамика системы жанров дает основание говорить об эволюции литературы как формы эстетического освоения действительности. Сдвиги внутри той или иной жанровой системы и жанрово-модификационные "подвижки" позволяют делать не менее далеко идущие выводы о динамике такого эстетического освоения жизни.

1 Введете в литературоведение: 2-е изд. / Под ред. Г.Н.Поспелова. М., 1983.

С.287.

История мировой литературы показывает, что из всех жанров наиболее репрезентативным с точки зрения художественной характеристики той или иной эпохи является роман, ко второй половине XIX века ставший "ведущим европейским жанром2, и в связи со своим "становящимся" характером более глубоко, сущностно и быстро отражающим "становление самой действительности"3.

В движении романного искусства от XIX к XX веку - именно этот период в развитии жанра романа в основном и рассматривается в работе -очевиден процесс поисков различных путей художественного анализа человека, все определеннее становящегося "организующим формально-содержательным центром художественного видения"4. Это отвечает основному принципу романа - "углублению во внутреннюю жизнь" (по Т.Манну). Как известно, роман в силу своей особой емкости "способен наиболее полно и многосторонне отобразить облик человека в его развитии"5. Поэтому собственно романный предмет получает широкую моди-фикационную реализацию. Это означает, что есть сложности с идентификацией романных разновидностей и модификаций, с определением "необходимости и достаточности" той или иной художественной системы, в том числе и политического романа. До сих пор главенствует сугубо тематический (явно ущербный) подход к жанру политического романа, который ие приводит исследователей к осмыслению художественных способов решения политической тематики. Но политический роман не только проблемно-тематическое образование, но и структурное. В этом убеждает углубление в генезис жанра, в историю его становления, чему и посвящена данная работа, на конкретном историко-литературном материале осмысляющая генезис и эволюцию английского политического романа в XIX веке. Как справедливо писал М.Б.Храпченко, историко-генетический подход к литературному произведению дает возможность быть верным "незыблемому требованию целостного изучения содержания и формы в их диалектической связи"6.

Сложность проблемы идентификации жанра связана также с тем, что "давать статическое определение жанра невозможно: жанр смещается ... Но и самый жанр - не постоянная, не неподвижная систе-

2

Бахтин М.М. Вопросы литературы я эстетики: Исследования разных лет. М., 1975. С.408.

3 Там же. С.451.

4 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С.162.

5 ЛейтесН.С. Роман ках художественная система. Пермь, 1985. С. 18.

6 Храпченко М.Б. О некоторых основных направлениях литературоведческих исследований // Русская литература. 1973. № 1. С. 190.

ма"7. Политический роман редко встречается в чистом виде, как и всякая романная модификация, но увидеть, "схватить" (но М.М.Бахтину) "чистоту" жанра необходимо с теоретико- и историко-литературной позиций для более ясного понимания общего направления литературного процесса, главными героями которого, повторим, всегда были жанры.

Во введении подчеркивается, что, анализируя генезис и эволюцию политического романа в английской литературе XIX - начала XX вв., необходимо иметь в виду невероятный взлет романа, особенно - социально-проблемного романа как ведущего жанра в викторианской литературе. Именно в викторианский период - 1837-1901 гг. происходит решительное изменение в отношении к нему: он все основательнее воспринимается как серьезный жанр, как "средство морального учительства"8. Это был длительный процесс, и созревание, к примеру, политического романа, его формирование как целостной художественной системы - одно из проявлений этого превращения романа в серьезный жанр.

Одновременно это была также и эпоха формирования современной английской демократической политической культуры, являющейся одним из существенных элементов национальной культуры со времен Magna Carta (1215), первого английского Парламента (1265), Habeas Corpus Act (1679) и "Билля о правах" (1689). XIX в. известен как век парламентских реформ 1832, 1867, 1884, 1885 гг, не считая принятия других парламентских актов, которые наряду с парламентскими реформами, модернизировали политическое лицо "старой доброй Англии1', сделав так, что политика все очевиднее становилась самостоятельным явлением в национальной культуре. Литературе "пришлось" начать осознавать эстетическую "достаточность" этого феномена и приступить к созданию нового жанра, художественно осмысляющего этот феномен.

Немало способствовала этому деятельность самых разнообразных политических течений, движений, групп, не говоря уже о трансформации существовавших до XIX в. политических партий и чартизме, о чем много пишется во введении, в котором есть специальный раздел, посвященный "экстра-литературным" причинам генезиса политического романа. К ним в первую очередь отнесены изменения в классовой структуре английского общества, связанные с "экспансией" среднего класса, возрастающим его влиянием на все аспекты английской жизни и его приходом к 1870-м гг. в сферу "реальной политики"; создание новой идеологии и психологии, построенных на постепенно исторически сложившейся диалектике двух

7 Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977.

8 Wheeler М. English Fiction of the Victorian Period, 1830-1840. Longman, 1986.

P.9.

крайностей - радикализма (как проявления свойственного викторианцам критицизма) и консерватизма (не столько в чисто политическом, сколько нравственно-психологическом смыслах), имеющих "общий знаменатель": поиски практического начала, в условиях когда "разумное" и "практическое" были синонимами. Именно этим объясняется знаменитый мировоззренческий эклектизм викторианцев, когда идея разумного конкретного действия оправдывает сосуществование в общественном и индивидуальном сознании диалектики Гегеля, трансцендентализма Канта, атомизма Юма, сенсуализма Локка, эпикурейства Гоббса, рационализма Декарта, эволюционизма Дарвина, позитивизма Конта, мистицизма Штрауса9; склонность английского общества к либерализму, именно в викторианской Англии получившему свои классические формы выражения, благодаря которому в сознание англичан крепко вошли либеральные ценности с индивидуализмом как онтологической сердцевиной. Наконец, именно в результате кризиса и заката классического либерализма родилась идея новой государственности (коммунитарности). Во введении при анализе структуры общественного сознания эпохи делается акцент на недооцененной отечественной англистикой пуританском (протестантском, евангелическом) начале с его идеей напряженного труда и индивидуальной моральной ответственности и акцентом на сознательном и разумном участии ("participation" - по Дж.С.Миллю) в сознательном процессе. Именно в это время остро ставился (особенно критиками издержек викторианства -Миллем, Арнольдом, Стивеном, Карлейлем) вопрос о политической культуре индивида и общества. Во введении при подробном анализе викторианского исторического процесса, политологии и социологии эпохи, ее фи-лософско-нравственного смысла показывается, что если в XVIII в. называют "политическим веком", имея в виду прежде всего политико-идеологический аспект, то XIX в. может быть назван не менее политическим, но на уровне практической деятельности по формированию современных политических институтов и политической культуры. Если XVIII в. подготовил либерально-политическую революцию в умах, то XIX в. реализовал ее, создав конкретные политические механизмы, трудно и противоречиво обретя политический баланс между человеком и властными - представительными и исполнительными-структурами.

В викторианскую эпоху впервые основательно ставится проблема "человеческого фактора" в политике; общество осознает, что существенным становится воздействие на мотивацию политического поведения воз-

g

См. об этом подробнее: Buckler W.E. The Victorian Imagination. N.Y., 1980.

растающей массы индивидов, вовлекаемых в политику, когда обнаруживается очевидность того, что политический выбор всякого человека важен и что политика, какой бы "большой" или "высокой" она ни была, влияет, а то и определяет жизнь всякого индивида как "политического животного" (по Аристотелю).

Во введении внимательно рассматриваются собственно литературные предпосылки возникновения политического романа, в первую очередь связанные с метаморфозами романа как культурологического феномена викторианской эпохи, когда он был не только изобилен числом (насчитывают более 50 тысяч романов и около трех с половиной тысяч романистов и романисток), но значителен степенью культурного воздействия на современников. Именно в викторианское время роман интеллектуали-зируется, происходит переход от политико-сатирического панорамного структурирования к диалого-дискуссионному и драматико-психоло-гизированному типам организации романного повествования, когда четко проявляется существенная особенность поэтики романа XIX в.: его "жизненной почвой" становится социальная действительность мира обособленных, раздробленных, разрозненных форм жизни"10, в которых существует человек и которые он напряжением всех сил "соединяет" своей частной судьбой и таким образом дает возможность пробиться к "субстанциальному содержанию жизни"11.

Превалирует критико-аналитическое, внимание к своему времени как некоему "органическому волокну" (по Т.Карлейлю), переплетению всех сложностей жизни и ее блестящих и дурных проявлений. Отсюда господство "condition-of-England novel" и его разновидностей, т.е. доминирование социально-аналитического романа. Добавим свойственные английской нации, протестантские по сути, моралистичность и назидательность. Поэтому столь и характерна викторианской прозе серьезность в противовес игривости предшествующей литературы. Вот почему, и не только в качестве противовеса концепции героя как предмета поклонения (по Карлейлю), возникает концепция героя как способа размышления о заблуждениях и трудностях (по Р.Браунингу), героика "незаметных людей".

Во многом это было связано с распространением либерализма, когда основной акцент делался на индивидуальной свободе, а значит - на ответственности всякого человека, которого и должно было "поместить" в центр художественного осмысления времени: его взгляды, интересы, привычки, обычаи должны были быть художественно познаны, так как имен-

10РымарьН.Т. Введение в теорию романа. Воронеж, 1989. С.31.

11 Там же. С.64

но он одновременно субъект и объект исторического, социального и политического процессов. "Ординарный человек" по мере развития литературы (и жанра политического романа тоже) превращается в мельчайшую, но предельно значимую "единицу" жизни, максимально приближенную к читателю, что открывало огромные возможности дидактического воздействия и одновременно более точного социально-психологического "прочтения" эпохи, к чему и шла английская литература.

Иначе говоря, в викторианское время (особенно на раннем и среднем этапах его развития) объектом романа все очевиднее становилось изображение какого-либо характерного этапа жизни человека как психолого-драматического отражения сгустка жизни и ее закономерностей, и эта тенденция своеобразной антропоцентризации воспроизведенческих потенций романа с развитием литературы XIX в. возрастает. Поскольку природа человеческой субъективности сложна и многоуровнево структурирована, то и характер взаимодействия "внешних детерминаций" и этой субъективности (по Т.Ярошевскому) множествен и объемен. Именно здесь заложена непохожесть и многообразие форм воспроизведения этого взаимодействия.

Роман оказался во главе литературного процесса, ибо как никакой другой жанр открывал возможность воспроизведения непрерывно расширяющейся сферы художественного содержания, являясь не только самым емким и динамическим жанром, но и самым "мироподобным" (по Н.Лей-дерману). Одновременно в викторианском романе изначально оказываются заложенными две диалектические тенденции: стремление к многоаспектному (эпически целостному) воспроизведению жизни и углубление художественного специфического внимания к какой-либо особой ее сфере специализация). В.Днепров называет роман целостностностью и единством различных аспектов"12. По мере развития литературы XIX в. тот или иной аспект должен был в силу аналитического причинно-следственного духа социального реализма и доведения анализа "до конца", как образно говорил В.Днепров, "набухать" и "отваливаться", как капля, находя свою жанровую форму"13, эстетически созреть для художественного воплощения, приобрести статус самостоятельного предмета жанрового осмысления, когда внутренние побуждения человека и внешние обстоятельства совпадают в некоем событии, соединяющем объективное движение жизни и субъективное проживание избранным героем этого движения. Причем это субъективное проживание, то, что можно было бы назвать столь необходимой для высвечивания конфликтного характера отношений "мир-че-

Днелров В.Д. Идеи времени и формы времени. Л., 1980. С. 100-134.

13 Там же. С.101.

ловек" (по Н.С.Лейгес) активностью, без которой невозможно движение сюжета и динамика всей художественной системы, могло носить специализированный характер, отражающийся и на форме, и на содержании. Так возникало то, что можно назвать разновидностями жанра и его модификациями, причем изначально структурными.

Можно предположить, что тот или иной элемент содержания тогда становился эстетически самодостаточным, когда обретал "свободу действия" (по Ю.М.Лотману) и выступал в качестве самостоятельного источника и способа эстетического воспроизведения не только какой-либо специфической стороны взаимоотношений человека с миром и его (мира) многосторонней целостности (одного этого явно недостаточно, чтобы стать самостоятельной жанровой основой), но и диалектики художественного осознания того, сколь "человек неоднозначно незавершен, а мир лишен наивной целостности, являя собой единство противоречий"14.

Процесс генезиса английского политического романа осмысляется в работе, исходя из обозначенной выше концепции жанровой генологш.

История английской литературы и до XIX в. дает примеры художественной "работы" с политикой, но по большей части в "малых" формах -исторических хрониках и трагедиях Марло и Шекспира, политических одах, сатирико-политических поэмах, памфлетах, сатирических новеллах и очерках, политических комедиях Мильтона, Свифта, Дефо, Аддисона, Поупа, Пиндар-Уолкота, Филдинга, Шеридана и других. В романах же политические эпизоды долгое время существовали в качестве "вкраплений" и не доминировали даже в проблемно-тематической структуре, в лучшем случае оставаясь частью общей линии воспроизводимого жизненного пути героя или общественной панорамы. Либо автор, избегая прямого изображения политики, использовал иносказание, чаще всего ироническое или сатирическое: вспомним политические иносказания Свифта или Филдинга, насмешки над политиками и парламентариями А.Бенн, а много позднее Смоллета и Стерна.

Совершенно определенно, политический роман не мог возникнуть ранее своего "инварианта" - романа социального и не пройдя "школу" одной из своих предтеч - романа исторического.

Подчеркнем, что в данной работе имеется в виду роман, в сюжетно-фабульной основе которого лежит политический конфликт, единоборство в сфере властных отношений, рожденное в конечном счете столкновением различных политик (различного уровня и масштабов). Реализуется этот тип конфликта в детерминированных им характерах законодателей, госу-

14 Лейтес Н.С. Роман как художественная система. Пермь. 1985. С.22.

дарственных деятелей, партийных функционеров, а также, что очевидно по мере развития жанра к концу периода, простых людей, все больше вовлекаемых в политику самой действительностью, т.е. характерах, имеющих непосредственное, постоянное или временное, пусть только в рамках воспроизводимых в романе обстоятельств, отношение к политике. Политический роман - это произведение о взаимодействии человеческой личности и политики, и поэтому он находится па стыке "человековедения" и политики, "работая", однако, не только с политической практикой, но и политической мыслью и теорией. Как правило, в политическом романе воплощается серьезная политическая (по мере развития жанра - политологическая) идея (программа), реализуемая в действиях персонажей. В содержательном и сюжетном "пространстве" политического романа политика, всегда воздействующая ца человека комплексно и многонаправленно, играет структурообразующую роль, но не вытесняет других аспектов человеческого поведения, а выступает своеобразным его драматизирующим катализатором. Политический роман не мог не возникнуть и потому, что его гены были заложены в предшествующие периоды (особенно в эпохи Просвещения и романтизма) и потому, что само развитие эстетики и поэтики реализма диктовало эту необходимость. В условиях особого интереса к действительности как историческому процессу (благодаря В.Скотту) не мог не появиться интерес к политической стороне этого процесса, когда политика - это событийно-ценностное проявление исторических и социальных закономерностей, это форма существования исторического процесса, более того, она своего рода сублимация (концентрация) исторических необходимостей. В художественной системе политического романа политическое становится формой появившегося в XIX в. конкретно-чувственного исторического мироощущения; как художественное проявление конкретики исторического процесса политическое реализуется при помощи основных составляющих романа - сюжета, конфликта, системы персонажей, композиции - общей и периферийной. Большинство исследователей видят одним из недостатков политического романа как художественной системы превалирование идей и умаление образности и психологизма, спрямление сюжетно-фабульной основы и преобладание споров-действий. Однако вряд ли эти размышления абсолютно применимы к английским вариантам, в которых ярче, чем в других национальных образцах жанра (американском, например), очевидно "более углубленное проникновение в индивидуальную мотивацию и поведение"15 героя в предложенных политических обстоятельствах.

15 В1оШег I. ТЬе РоШса! Ыоуе1. КУ., 1955. Р.4.

Политический роман XIX в. в его движении от 1840-х гг. и дальше характеризуется нарастанием драматизированного углубления в самоопределение героя, что диктуется центральной и вечной сюжетно-композиционной необходимостью ситуаций выбора и испытания, позволяющих автору романно конкретизировать политическую (программную) идею в характере и обстоятельствах, по возможности сократив "чисто" авторскую ее подачу и увеличив ее характерологический статус. В системе реализма XIX в. в целом внимание к характеру увеличивается в связи с его осмыслением как способа проявления социальной сути воспроизводимой индивидуальности, а в политическом романе политическое выступает как принципиальный элемент характерологии. Характер - это во многом внешняя, "поведенческая" социальность, и политика - весьма поведенческое явление, форма идеально-практической деятельности. Вот почему политическое в политическом романе XIX в. выступает обязательной стороной раскрытия (функционирования) характера. Тем самым при помощи характерологичности политическое получает художественную интерпретацию, преодолевая свою внешнюю нехудожественность.

Уже в самых первых образчиках жанра (Голт, Дизраели, Бальзак) закладывается очевидное в эволюции жанра диалектическое противоречие специфических кодификационных и архетипичных (общероманных) тенденций в политической романистике Троллопа, Додэ, Фонтане, Конрада, Г.Манна, Г.Адамса и др. писателей рубежа XIX - начала XX вв., получающее разрешение за счет "углубления во внутреннюю жизнь" политического героя, наполнения общенравственным содержанием свойственного жанру столкновения морали и политики, частного и публичного, психологического и социально-аналитического.

Генетический код жанра исторически был сложным, многоэлементным; политическое изначально получало возможность многообразного романного воплощения - как содержательного, так и формального, о чем и свидетельствует динамика жанра, проанализированная в последующих главах работы,

В главе первой "Политический роман Бенджамена Дизраели: традиции и новаторство" впервые в отечественной англистике анализируются три так называемых "младоанглийских" романа ("Конингсби" (1844), "Сибила" (1845) и "Танкред" (1847)) и роман "Эндимион" (1880) как наиболее репрезентативные с точки зрения генологии поэтики политического жанра произведения. Акцент сделан на особенностях жанровой структуры романов, в которой своеобразно "сосуществуют" элементы воспитательного романа, романа-хроники, светской жизни с очевидными быто- и нравоописательными тенденциями, а также романа идей, пропагандистского романа, романа-дискуссии и историко-политического трактата, построен-

ного по принципу "рапсодии" - эмоционального и не стесненного канонами фактографической последовательности субъективного толкования политических явлений различной временной отдаленности. Причем основным сюжегно-композиционным приемом синтеза социально-политического и индивидуально-психологического в романах Дизраели становится совпадение личностного кризиса, поворотной точки в жизни молодого, входящего в жизнь героя с кризисом в политике, что придает повествованию драматизм особого рода. В ходе концептуального, проблемно-тематического, и сюжетно-повествовательного анализа четырех романов обнаруживается, что их главной "поэтической едииицей" становится молодой герой, либо только собирающийся идти в политику (Конипгсби), либо пришедший в нее (Эгремонг), либо внешне от нее отказывающийся, но внутренне себя к ней готовящий (Танкред), либо всей жизнью воспитывающий себя, чтобы в ней утвердиться и утверждающийся (Эндимион). При этом над сюжегостроением и характеролого-обстоятельственпой структурой романов довлеет программность, пропаганда идей "нового (социального) торизма", "народного консерватизма", идей "Молодой Англии". Каждый из романов делает это по-своему: "Конингсби" - на примере воспитания политика нового типа, "Сибила" - на примере решения протагонистом сложных социальных вопросов, которое одновременно его и воспитывает, "Танкред" - на примере духовных исканий героя, подводящего нравственную базу под программу лидерства "новых тори" в едином, классово и политически гармонизированном мире. Жанрово-поэтический анализ позволяет увидеть своеобразие сюжетно-композиционной и повествовательной реализации подобной программности.

В ходе анализа обнаруживается, что "Эндимион", являющийся, как и остальные романы, вариацией романа о политическом воспитании, все же рассказывает о политическом взрослении как об обретении героем политической зрелости через приобщение уже к политической практике.

Совершенно очевидно, что анализируемые романы - это произведения, раскрывающие политические идеи при помощи романной коллизии вхождения героя в жизнь. Она одновременно является способом художественной политизации в рамках определенной программной концепции, создающей особую историко-политическую характерологию, которая определяет специфику функционирования традиционных характерологических моментов: обстоятельственности, мотивации, индивидуализации, причинно-следственной заданности. Дизраели принципиально сосредоточен на характерах, свойства которых находятся в отношениях, детерминированных программностью, что объясняет психолого-аналитическую ослабленность характерологии, а также - нетрадиционную динамику характеров, проявляющуюся прежде всего в ориентации героев на сверше-

ние поступков, реализующих эту программность, даже в не политических сферах. Анализ образной системы названных романов высвечивает еще одну черту характерологии Дизраели: политика как бы "входит" в героя и его судьбу помимо его воля, она "внеположена" по отношению к человеку и существует до и вне его. Войдя в нее, герой обнаруживает ее противоречия и начинает менять ее, но и сам при этом политизируется, т.е. определенная политическая идея (и практика) становятся частью его характера. Герой Дизраели выступает как моральное "мерило" политического процесса, становясь одновременно средством художественного изображения этого процесса, а значит, его характер в своих составляющих становится частью воспроизводимой (условно реальной или желаемой) политики. Вот почему жанрово доминирующими стали структуры ВПсктйяготап как романа политического становления Анализируемых в работе романах герой в процессе своего становления познает мир и себя, но это особое, политическое познание и становление, выступающие у Дизраели одной из форм "освоения реально исторического времени" (по М.М.Бахтину), что позволяет рассматривать его политические романы как произведения, несущие в себе черты реализма, хотя и осложненные романтическими тенденциями героического (по Т.Карлейлю) человеко- и мировоспроизведения. Основной пафос анализа романов Дизраели связан с осмыслением сложных отношений политического и романического, проявляющиеся, прежде всего на уровне построения характера персонажа, который проявляет вовне какие-то особенности своего внутреннего "я", и это внутреннее оказывается политической самоидентификацией, очевидной в политическом поведении (Эгремонт, Эндимион) или создании программной базы для такого поведения (Конингсби, Танкред). Дизраели нюансировал характеры не на срезе утонченности "чистой" психологии, а создавал иную, чем психолого-аналитическую, политическую и политологическую характерологию, где доминирует и все структурирует политическая идея и политическая публицистически поданная программа. Вот почему романизация политики у Дизраели - это сложная проблема, которая и решается в реферируемой главе.

Во второй главе "Энтони Троллоп и динамика викторианского политического романа: этология и психология полигика и структура жанра" проблемно-тематически и структурно-поэтически анализируется не весь свод романов писателя, в которых он так или иначе обращается к политике (причем не обязательно парламентской), их насчитывается более полутора десятков, но те из них, которые наиболее основательно демонстрируют вклад писателя в формирование национальной традиции жанра и которые позволяют увидеть существенные отличия его романной "работы" с поли-

тикой. В главе рассматриваются в их художественной целостности романы так называемой "паллизеровской" серии (1864-1880).

В романах цикла отсутствуют абсолютно прямые и детально точные аналогии реальной парламентской и политической жизни Англии. Писатель создает вымышленные политические ситуации или фантазийно "продолжает" имевшие место (коалиция 1852 г. в "Премьер-министре"). Троллоп прибегает к своеобразному политическому моделированию, кри-тико-иронически отражая схватки виги, тори и радикалов, стремится воссоздать политику, "делаемую" обычными людьми и таким образом "ороманить" ее, этологизировав (по Г.Н.Поспелову), отказавшись от нарочитой публицистической аффектации в повествовании собственно программных установок. Исходя из этих позиций, писатель создает образы своих политических идеалов - Монка, Паллизера, Финна, молодых политиков - Сильвербриджа, Тригира и других, в структуре которых преобладает психолого-характерологический аспект с акцентом на "этике политика" (по Р.Робертс). Поэтому политика важна для Троллопа как толчок в цепи душевных реакций, которые он пытался полно воссоздать и проанализировать: ему важнее показать, какие "человеческие" переживания вызовет у парламентария тот или иной законопроект, та или иная акция правительства, парламентские слушания. Именно поэтому поэтический центр "работы" с политикой у Троллопа - живой характер в его живой текучести, плотно вписанный в неостановимый и осязаемый "поток жизни" как некую целостность, в том числе на уровне нравов и быта политиков "дома" и в парламенте, атмосферы палаты, ее коридоров и залов, что позволяет говорить об отличии его от других политических романистов, либо акцентировавших политологические аспекты художественной реализации политики (Дизраели), либо разрабатывавших идеологе- и религиозно-нравственные "модели" художественного синтеза романа и политики (Элиот), либо погружавших в повествовательно имманентное интроспективное "перевоссоздание" политики героем (Мередит).

В главе, содержащей размышления о принципах циклизации в серии "парламентских" романов, обнаруживаются проблемно-тематические схождения частей цикла (прежде всего общая для них проблема честного человека в политике), а также их общие структурные особенности: они воспроизводят вхождение или попытки вхождения героя в политико-аристократический мир Лондона. Однако у каждого из героев подвижная психика, и это определяет разные и сложные "жизненные траектории", легшие в основу сюжетов. В этом одно из отличий романов Троллопа от образцов классического романа карьеры, который "всегда искал кратчай-

шие пути от общественной системы к человеческому поведению"16. Трол-лоп не ищет - наоборот, всячески усложняет его глубоким психологическим анализом.

Политический роман Троллопа, как правило, сложная жанровая система. "Если я пишу о политике для собственного удовольствия, я должен вставить в рассказ любовь и интригу, с нею связанную, светские происшествия, возможно с примесью скачек и охоты, спорта, для удовольствия моих читателей", - говорил писатель в. "Автобиографии"17. Одна эта фраза может сказать, сколь жанрово неоднозначно мыслит Троллоп, ибо если и идет речь в романах Троллопа о воспитании или испытании, то это чаще всего формирование политического "я" героя и его испытании (или обретении вновь этого "я" после известного кризиса). Психологизация политики как способ ее "ороманивания" в произведениях Троллопа прежде всего связан с конфликтом героя и политической реальности, поданным при помощи напряженных размышлений, углубленного самоанализа, изображения усложненной и многоуровневой (в том числе и даже подсознательной) внутренней реакций на парламентско-политическую и светскую карьеру, на "вписывание" ("невписывание") в политико-аристократическую среду.

Однако это не отменяет тщательности, с которой Троллоп выписывает парламентские заседания, дебаты, споры - как в Палате общин, так и в клубах, гостиных, за обедом, на приемах, в будуарах, причем в "Финиасе Финне" и "Премьер-министре" как в более эксплицитно политизированных повествованиях таких описаний больше, в том числе и работающих на сатиру. В "Финиасе возвратившемся" на это же "работает" детективная линия сюжета и линия романа судебной хроники, исследованные в главе и сами по себе, и в своей значимости для драматизированной подачи политической линии.

Панорамный метод Троллопа диктовал изображение жизни одного или нескольких социальных пластов в совокупности и причинно-следственной связи его явлений. Этим объясняется ориентация на многоаспектный жанр, синтетический по своей сути. Одновременно преломлялись -сюжетно, повествовательно и жанрово - усложняющиеся отношения и связи человека и мира через "психологическое зеркало героя", на каком бы срезе они ни просматривались писателем - нравственном или, наконец, политическом.

Это особенно проявляется в художественной специфике двух за-

16 Затонский Д.В. В наше время: Книга о зарубежной литературе XX века. М., 1979. СЛ58.

17 Trollope A. An Autobiography // Ed. by D.Skilton. Penguin, 1996. P.201 -202.

ключительных романов цикла - "Премьер-министр" и "Дети герцога". Такое завершение тем более примечательно, что в политическом романе Троллопа происходит поворот от парламентско-электоралыгых содержательных и повествовательных структур к построению сюжета на истории политика исполнительной сферы властных отношений. К этому моменту жанр уже успел "отболеть" проблемами справедливого и наиболее адекватного представительного органа (в том числе и Троллоп: идея Монка о парламенте как "зеркале нации"); жанр "обеспокоился", с одной стороны, "качеством" политика, (а не только парламентария), а с другой, - от порою нерешительного и робкого изображения представителей исполнительной власти (executive power) (у Дизраели в "Сибиле", например) стал переходить к моделированию и этих политических структур. Вот почему так важно, что образ Плантадженета Паллизера, действующего политика, сквозной в цикле (как, собственно, и история семейных отношений -функционирование эстетического принципа "переходящих героев" и "сквозных сюжетов" проанализировано в главе), а также важно, что цикл завершается испытанием Паллизера-политика ("Премьер-министр") и Паллизера-отца ("Дети герцога"), что еще раз подтверждает эстетическое единство светского (социально-бытового), психолого-

характерологического и политического (в меньшей степени политологического, как у Дизраели, и политико-морализагорского, как у Элиот). Кроме того, семейный "финал" цикла знаменателен и тем, что Троллоп защищал идею общинного ограниченного единства, "прямых эмоциональных связей естественной жизни" (по М.Уиллеру), и тема семейных (природных) связей людей разных поколений и разных политических позиций (Тригир -тори, а все Паллизеры - виги) звучит по-особому.

Для единства цикла важно, что последний роман заканчивается своеобразным возрождением сквозного героя-политика (Паллизера), что закругляет серию, но придает и структурную преемственность: рассказ о внутренних и внешних "борениях" честного политика, будь он юн или зрел, остается сюжетонесущим и сквозным с точки зрения формирования системы образов, развертывания обстоятельств, определения той системы координат, в которой будут существовать воспроизводимые характеры, вписанные в движущийся во времени жизненный поток. Пульс "большой жизни" главенствует в цикле, и читатель, входя в особый характеролого-аналитический мир серии, все же глубже познает реальную действительность Англии 1850-70-х гг.

В главе третьей "Роман Джордж Элиот "Феликс Холт, радикал" и его роль в развитии жанра: новаторство поэтики и традиции жанра" анализируется роман (1866), справедливо полагающийся произведением, открывающим новый этап в творчестве писательницы и свидетельствующий об

эволюции социально-аналитического начала, связанный со стремительным вторжением политически злободневного содержания при сохранении доминанты психолого-драматического и интеллектуально-аналитического поэтических ракурсов, столь свойственных Элиот.

В романе звучит популярная в то время (работы У.Бейджхота, Р.Хаттона, М.Арнольда) идея образования и воспитания, "социализации" рабочей массы и - как следствие ее вхождения в политику - социализация последней. При этом Элиот ориентируется на концепцию общества как "медленно развивающейся системы", уподобленной "человеческому телу, в котором все его органы зависят друг от друга" (Элиот). Такое состояние общества достигается сложно, путем "естественной реформы", поэтому оно - растущая и усложняющаяся система. Вопрос политических реформ приобретал историческое значение, и в этом смысле писательница "скрещивает" силовые исторические и политические поля пореформенных эпох (1832 г. - время действия, 1866 - время публикации романа, а 1867 -время написания "Обращения Феликса Холта к рабочим", своеобразного "объяснения" смысла романа) в человеке, так как исходит из первичности человеческой природы во всей сложности ее генезиса и актуализации через поступок. Вслед за Теккереем и отчасти Диккенсом и одновременно с Троллопом и Мередитом Элиот перестает воспринимать политику, во-первых, чуждой "обычному человеку", понимая, что вследствие реформ все больше англичан неизбежно в нее включается, во-вторых, чуждой роману, вернее, уготованной только сатире. Хотя все же Элиот считала, что политика вовлекает человека в нравственно противоречивую ситуацию выбора между отстраненностью от нее и неизбежной в нее вовлеченностью, приносящей тяжелые испытания внутренней целостности и гармонии личности.

Анализируя роман, необходимо учитывать колебания Элиот между "разрушением и созиданием", между идеей радикальных изменений и необходимостью "примирения прошлого с настоящим, порядка с прогрессом" (П.Ковени), свойственные интеллигенции середины XIX в. Поэтому в "Феликсе Холте" делается акцент не только на нравственной активности человека, проявляемой больше как морально-нравственный стоицизм, но и на активности социальной, т.е. деятельности, поступке человека. Герои романа созидают новые идеалы, новый тип поведения и ценностных ориентации, правда, в основном "методом от противного".

Роман строится вокруг политического понятия "радикализм" (по У.Аллену), причем в широком смысле - интеллектуальном радикализме, а в основе сюжета - почти драматургически поданный рассказ о двух радикалах-антагонистах. Особенности сюжетно-повествовательно обостренного развертывания их политических программ определяют главным обра-

зом противоположность их мироотпошений и нравственных позиций. При этом два сюжетных узла (в отличие от ранних романов) не "растаскивают" роман на отдельно функционирующие составляющие, а идея целостности жизни как единого потока получает главным образом политико-нравственное решение. Общим поэтическим источником двух сюжетных линий романа является политологическая по своей сути идея сопряжения "внутреннего" и "внешнего" кругов, маленькой группы индивидуумов, погруженных в некую дилемму, и "большого" социального мира, внутри которого и по законам которого эта дилемма разрешится (по Дж.Беннет). Вот почему Элиот создает в художественном мире "Феликса Холта" цепь "цельностей": страна - графство - городок - семья, одновременно замедленным вводом титульного героя создавая ощущение откровенной "смо-делированности" ситуации столкновения двух героев - Феликса и Гарольда, да и мир графства Лоумшир, где происходит действие романа, -"действующая модель" провинциальной Англии 1830-х гг. Очевидно, как возрастает уровень моделирования комплексности политической ситуации, и сцена выборов - лишь одно из звеньев этой модели, лишь дающий толчок к эволюции и прозрению героев, носящему оттенок политического поражения, и являющемуся нравственным просветлением (традиционное для жанра разведение политики и морали).

Элиот одной из первых из внкторианцев начала уделять большее внимание изображению политики до и после выборов. Как и Троллон, она строит сюжет на характерологическом преломлении политики, когда она является одним из принципов динамического раскрытия характера, одним из условий его сюжетной реализации.

Концептуально и сюжетно политика в романе "поверяется алгеброй" психолого-моральных отношений, и уже одним этим романизируется, но не на уровне изображения политика в частной обстановке и быту (Троллоп) и не в ситуации прямой пропаганды конкретной программы, когда политология является элементом (базисом) характерологии (Диз-раели), а на несколько более сложном концептуальном и сюжетно-повествовательном уровне, когда в центре индивид, делающий выбор в соответствии с трудно обретаемым призванием, понимаемым как нахождение сферы деятельности, в которой личность - даже ценою самопожертвования - духовно себя адекватно реализует, делая политический выбор и его защищая, причем этой защитой испытывая и себя и выбор.

В главе анализируется характер "охудожествления" политического аспекта па примере образов Феликса Холта, Гарольда Трэнсома, Эстер и Руфуса Лайонов, в подаче которых преобладает изображение внутренней борьбы (при всей "плакатности" образа Феликса) и поэтому психолого-аналитический зачин так полновесен. При этом, как бы ни уводила Элиот

в финале весь сюжет и пафос произведения в семейно-нравственную сферу (тайна Трэнсомов и Эстер), главная идея романа - в неизбежности включения массы в политику и необратимости реформ. По Элиот это не автоматический процесс. Политически и нравственно-психологически "разводя" двух либералов, Элиот показывает два пути руководства этим объективным процессом проявления "полной свободы выбора", когда "свободное развитие индивидуальности является ведущей составной частью благополучия общества", когда "индивидуум суверенен над самим собою, своим телом и разумом"18. Вот почему Феликс - учитель, наставник не только шахтерских детей: нравственное прозрение Гарольда и внутренняя революция Эстер во многом - от морального воздействия Феликса. Но даже эта сторона деятельности Феликса носит политический характер. В связи с этим подчеркнем важность разработки в романе - с политолого-этической точки зрения - образа диссентерского пастора и проповедника Руфуса Лайона, который в известной степени выступает нравственным судьей протагониста, хотя и его сюжетная линия не менее концептуальна с точки зрения авторской концепции политики как части целого, называемого "социальным организмом".

Два героя-радикала, исходя из разных нравственных установок, хотели вмешаться в естественный процесс политизации масс, стремясь либо использовать его (Гарольд), либо направить по "нравственно правильному" руслу (Феликс), но жизнь оказалась много сложнее, чем обоим виделось. При этом для жанрового единства романа и его драматизированной структуры важно, что оба героя выбирают политику как способ воздействия на массу и "руководства процессом'". Элиот делает характерологический акцент на этом, так выстраивая повествование, что политическое выступает не только одним из способов проявления множественности жизни, но и средством драматизации и придания динамики структуре характеров Феликса и Гарольда, хотя и не в равной степени. Такое сюжетное использование политического начала необходимо Элиот для морально-нравственного противопоставления политиков и для рельефного показа процесса самоидентификации героев - одного из главных элементов сюжетострое-ния романов Элиот и викторианского романа в целом.

Поэтому Элиот острее Дизраели и Троллопа ставит "вечную" проблему политического романа в целом, английского в особенности - политика и мораль, рассматривая ее в традиционных для английской модификации жанра аспектах: проблема честного человека в политике, проблема глубокого нравственного выбора (реже - как в континентальном варианте жанра - проблема карьеры и нравственного оскудения героя). Вместе с тем

18 МШ ^ "ОпПЪеггу" аас! О&ег Еввауз. (Могс1, 1991. РР.342; 63; 14.

Элиот решает политическую проблематику и в свойственных именно ей ракурсах: проблема политической риторики и теории "малых дел", одновременно, в отличие от Дизраели и Троллопа и продолжая Годвина и Диккенса, обращаясь к "метафизике политики" - проблеме власти (властного насилия) в поступательном движении жизни в обобщенном, типологическом смысле. В том, что антагонист и протагонист терпят крах, есть свидетельство отхода Элиот от простого, наивного, морального дидактизма викторианской прозы, где портрет протагониста изображал тип человеческого существа в идеале.

Как писателя второй половины XIX в., иного, нежели бальзаковско-диккенсовский, этапа развития социального реализма, Элиот прежде всего волнует человек. Но это особый "человеческий фактор" - фактор внутренней целостности человека. Совершенно очевидно, что социальное, политическое и нравственное видятся Элиот в неразрывном единстве, что получает адекватное многоуровневое сюжетное и жанровое воплощение, но с особым повествовательным "уклоном", связанным (по Ф.Ливису) с синтезом интеллектуальности и собственно художественности. Коллизии, над которыми бьются герои Элиот, поданы через целый спектр рассуждений, размышлений, дискуссий, через интеллектуальную полемику, что больше драматизирует произведение, чем прямые столкновения персонажей.

В главе четвертой "Карьера Бичема" Джорджа Мередита как политический роман: новаторство жанровой структуры и повествования" анализируемое произведение (1876) рассматривается как поворотное явление в истории жанра, ибо этот политический роман рассказывает не о внешних аспектах политики и о внешних аспектах политики и конкретных политических проблемах, а об основополагающих силах социально-политической структуры общества. Причем этот рассказ реализуется не на уровне традиционного социально-аналитичечского причинно-следственного воспроизведения характеров и обстоятельств, а на уровне внутреннего "проживания", как осознанного, так и спонтанного, когда внешнее становится "внутренней историей". Это своеобразный политический роман, в котором политическая реальность, представленная в политико-идеологических баталиях, проанализирована через идейную биографию "пробуждающегося" героя как носителя идей; поэтому сам Мередит называл роман "фило-софско-политическим". Как и Элиот, Мередит выбирает в качестве главного героя радикала, так как традиционные политические партии в кризисе, а к либерализму автор явно ироничен, как и многие интеллектуалы, мечтавшие о "новой демократии".

Перед нами вновь, правда, окрашенный большей иронией, чем у других писателей (дон-кихотовская ситуация в свете английской поэтической традиции образа протагониста), рассказ о формировании полита-

ческого героя, идущего от "невинности" через бурные схватки к разумному принятию определенной политической позиции. Важным звеном в процессе воспитания героя становятся собственно политические противоречия героя, "смешанные" с особенностями душевного склада героя и его личности в целом, продемонстрированные через характерологические свои проявления, которые получают драматизированный интеллектуаль-но-пси-хологический способ воспроизведения обретаемого горького опыта жизни. Господство "косвенного пути" в поэтике Мередита, стремление скрыть пружину действия" (по М.В.Урнову) приводят к тому, что духовная биография героя совсем не "прямая и ровная линия", как отнюдь не однозначно позитивная эволюция английской общественной системы в изображении писателя.

В образе своего героя Мередит "столкнул" карлейлевское и мил-левское влияния. Бичем - персонаж, рисуемый с детства отличающимся от других напряженной внутренней жизнью (синтез "Души и Духа" - по Кар-лейлю), наделенным "энергией фанатика", "силой чувств", "человеком действия", настроенного на "непрестанную борьбу одного человека против целого света": очевидна перекличка с основными идеями Карлейля. Они "продублированы" в романе в образе доктора Шрэпнела - политического ментора героя, восставшего против мещанского конформизма и "эгоизма материального века". (В главе анализируются причины популярности карлейлевских идей и полемика Мередита с ними). Но всей логикой сюжета Мередит предсказывает опасность цепочки "героизм - энтузиазм -догматизм": именно в этом направлении много позднее выхода романа в свет эволюционировал прототип Бичема адмирал Макс. Вот почему мысль Милля "Нет такого явления, как абсолютная точность" тоже лежит в основе образа Бичема и сути его эволюции, представленной в сюжете. "Голос" Милля - это голос разума и осторожной практичности, целесообразности и эволюционизма. Идея сочетания кропотливой работы и внутренней силы -принципиальна для Мередита.

Однако это осложнено иронией Мередита, уже в этом романе очевидной ориентацией на комедию, которая излечивает "от преступности, спеси, тупоумия, грубости и дикарства" ("Гений комического").

В поисках новых способов объемного и целостного изображения мира и человека, Мередит выбирает "внутреннее напряжение", полнее всего проявляющееся в мысли, но не в некоем логизированном потоке, а как отражение внутреннего состояния человека, живущего сердцем. Поэтому все сферы жизни в романе даны в сценах, когда "кровь и мозг действующих лиц обнажались во всей полноте под давлением воспламеняющей ситуации" (Мередит), и политика в этом случае (Невил -"исторический характер" по Кеттлу) выступает как некая интегрирующая

структура, как один из основных элементов внутренней органики героя, вобравший и отразивший ее цельность, при этом характеролого-повествовательной доминантой является, реализованная через мыслительный процесс, интеллектуальная напряженность существования героя. Образ Бичема - отклик на проблему интеллектуала в политике, обострившуюся в условиях ширящейся демократизации политики.

В главе подробно анализируется специфика функционирования в системе романа традиционных элементов воспитательного романа (образ ментора, мотив "ложной любви", "годы странствий" и т.д.), семейного романа (хроникальность, биографичность, этология семейных традиций и конфликт с ними, борьба за наследство), любовно-психологичечского романа (преодоление внешних и внутренних препятствий в любви, ревность и размолвки, любовные страдания и т.д.) и показывается, как переплетены семейное, любовное, социальное, нравственное и как доминирует политическое, интелллектуально-психологически перевоссозданное.

Детальный анализ образа Сесилии Холкетт, проведенный в главе, демонстрирует сущностные отличия "работы" Мередита с любовно-брачной тематикой от аналогичной у Дизраели. Эволюция Сесилии осмысляется как пример одного из ранних обращений к проблеме "новой женщины". Ее образ постепенно становится в романе вторым интеллектуальным центром, "стягивающим" нравственную, социальную и политическую проблематику, причем не на уровне "политики юбок", иронически изображенной Дизраели и Троллопом. Отношения Сесилии к Бичему подаются глубоко структурированным политическим началом, которое способствует обнаружению характерологической комплектности в подаче образа как сверхсложной и не исчерпаемой до дна "субстанции". Мередит интроспективизирует политическое, пропуская и растворяя его в интеллектуальном процессе; политическое и психологическое оказываются взаимопроницаемыми. Рисуя не состоявшуюся любовь Невила и Сесилии, Мередит показывает, как политические верования воздействуют на саму структуру личности, при помощи несобственно-прямой речи и других средств интроспективизации демонстрирует, насколько внутренне глубоко может быть политизирован человек, даже и не занимающийся политикой профессионально. Многое (но не все, что жанрово показательно) в характерах Невила и Сесилии рисуется формирующимся в дискуссиях героев о путях развития Англии и места в нем уходящих в политическую "тень" среднего класса поместных дворян-интеллигентов. Оттого, что это более привязанные к конкретике эпохи смены социально-политической структуры английского общества диспуты, создается ощущение повышенной динамичности "ухваченных" в "момент движения" процессов, но это не снижает общего интеллектуально-обобщающего уровня повествования. Не

случайно сцена выборов, кульминационный для "практической политики" момент, дан в повышенной иронико-сатирической окрашенности. Вот почему "Карьеру Бичема" называют едва ли не последним викторианским электоральным романом.

Анализируемый роман - политический, где политический конфликт реализован в том числе и интеллектуальными средствами, причем авторская интеллектуальная сфера не "зависает" над сюжетом, как у Дизраели и иногда у Элиот. Политическое неотъемлемо от внутреннего мира Бичема. пережившего "ломку" политических взглядов и обретению новые политические горизонты радикализма "повседневных дел", радикализма "практического, с ясной головой". (Символичен его союз с Дженни Денхэм, образ которой внимательно рассмотрен в главе). Однако герой сопротивляется такой эволюции, и эта драма заканчивается габелью героя, весьма символической. Подчеркнем, что состояние внутренней драмы постоянно в структуре образа Бичема: драма "выламывания" из своей среды; драма несовпадения политических установок и социальных "генов", драма любви к Рене и Сесилии и другие). Интроспективизируя повествование о человеке-политике, Мередит входит в психологическую "механику" взаимопроницаемости, соседства различных, а то и противоположных влияний и мотивов (политических и неполитических), которые результируют в определенном политическом поведении, на каком-то этапе могущем стать источником драмы политизации человека. В этом смысле политический роман Мередита - предтеча романа XX в., особенно потому, что он исходит из того, что политическое органично для природы человека как существа социального и что политическое может "колебать" это единство под названием "душа человеческая".

Глава пятая "Традиции и новаторство в жанре политического романа позднего викторианства" состоит из двух параграфов, которые демонстрируют два пути обновления жанра: первый параграф посвящен больше проблеме содержательного новаторства, второй - более глубокому жанро-во-повествовательному обновлению. В первом параграфе "Политологическое и характерологическое в поэтике политического романа М.А.Уорд" впервые в отечественной англистике исследуются романы очень популярной в Англии 1890-1900-х гг. писательницы, называемые последними "чистыми" викторианскими образчиками жанра и позволяющие очертить параметры эволюции жанра, выстроить типологию викторианского политического романа и обнаружить перспективы развития жанра в XX в.

Политические романы Уорд родились из объективно необходимого преодоления "испуга" интеллектуала перед политизирующейся массой и негативной ее интерпретации, свойственных роману XIX в., хотя это и не означало принятия толпы: большинство интеллектуалов рубежа веков

(Ибсен, Г'амсун, Манны, Уэллс и другие) сложно относились ко всякому проявлению массовидности. Это преодоление "испуга" диктовалось распространением идей "новой демократии", "новой государственности", "расширением гражданства" (Т.Грин), повышенными требованиями к человеку в условиях ширящейся демократии и необходимостью серьезного обучения массы, "входящей" в политику. Пафос поисков политики, объемлющей все эти идеи, пронизывает творчество Уорд, но особенно - романы дилогии "Марселла" (1894) и "Сэр Джордж Трессиди" (1896).

Отступив от уже наметившейся традиции "параболического" поэтического осмысления политического материала и обязательного отступления в прошлое при анализе современных политических реалий, Уорд максимально сближает сюжетное время романов дилогии и актуальное авторское время. Самый яркий пример подобной повышенной злобы дня -воспроизведение в дилогии, по сути впервые в английской литературе, деятельности только за год до публикации "Марселлы" возникшей Лейбористской партии. Еще один злободневный политический момент в романах связан с тем, что образы Максвелла, Холлина, Уортона отражают "вторже-ние" в политику профессионалов-интеллектуалов, явление, оказавшее сильное воздействие на европейскую политику конца XIX - начала XX вв., а также отразившее укрепление в английском национальном сознании склонности к дискуссиям, спорам, интеллектуальной аргументации. Поэтому в жанровую структуру дилогии органично вошли элементы романа идей, романа-дискуссии, но поскольку сюжеты романов базируются на конфликтах, связанных с практической реализацией политических программ, заявленных и обретаемых героями в результате внутренней борьбы, постольку в них преобладает воспроизведение политической деятельности основных героев, т.е. в жанровой структуре романов доминируют элементы политического романа.

Поскольку сюжет "Марселлы" - рассказ о гармонизации политически наивной и экспансивной личности, полемические заострения, декларации, споры в "очищенном" виде художественно оправданы: они становятся этапами политического взросления героини. То же можно сказать о романе "Сэр Джордж Трессиди", хотя жанровые элементы романа воспитания использованы в нем для воспроизведения "политического перевоспитания" героя. Образы центральных героев дилогии строятся по принципу доминирования в системе мотивировок характеров политико-идеологической заданное™ и рожденного из нее политического действия, политическое "сплавляется" с душевными волнениями, они взаимно друг друга выражают. Более того, исходные сюжетные ситуации противостояния Ол-доса и Марселлы (I роман) и Марселлы и Джорджа (II роман) построены на единстве политического и психологического как способа реализации

нравственно-политической программы, трудно обретаемой главными персонажами.

Олнако Уоод показывает, что английский политический роман - это политики „ „ „

романизацияУрубежа . перехода , реализованная через сюжетно-повест-

вовательную структуру воспроизведения "образа становящегося человека" (М.М.Бахтин), а вернее - становящегося политика. Идея внутреннего кризиса и перерождения, столь частая в викторианском романе и во многом протестантского происхождения, поэтически отразилась в структуре образов Марседлы (в первом романе) и Джорджа (во втором).

Образ Марселлы в большинстве его составляющих анализируется и как центральный эволюционирующий программный герой дилогии, и как образ "новой женщины"; ее сознание - художественный "рефлектор" новых идей, где частные поиски и социальные новации сопрягаются, а образ героини строится на драматическом обретении ею новью мироотно-шения с идеей внутренней свободы личности, социально-нравственной и политической самостоятельности. Причем в становлении Марселлы как "но-вой женщины" главную сюжетную роль играет политологический аспект, "метафизика политики": в романе ставится проблема онтологии человека в системе властных отношений в целом. Уорд решает эту проблему с точки зрения необходимости и неизбежности политического существования всякого человека.

Оба романа сходны в сюжетно базисном синтезе любовно-психологического и политико-социального. В них два любящих друг друга человека идут к взаимопониманию и: истинному союзу, причем движение основных сюжетных пар оказывается не только в направлении семейного благополучия, но и в направлении совместного претворения в жизнь трудно обретаемой политической программы социального реформирования английской реальности на основе классового долга и строгого следования нормам не узко партийной, а общечеловеческой нравственности. Правда, у пары Джордж - Летти это движение скорее интенция, так как они приходят к взаимопониманию накануне гибели Джорджа.

Уорд не подходит к решению той или иной проблемы художественно однозначно, как с точки зрения характерологии, так и с точки зрения насыщения повествования разнообразием пластов: политическое, бытописательное, социально-аналитическое, психологическое (несколько все же упрощенное на фоне Троллопа, Элиот и Мередита) перемешаны в структуре романов, так как писательница исходила из идеи, что романное воспроизведение требует эпической множественности. В этом смысле Уорд продолжила не дизраелиевскую традицию специализации жанра, а более позднюю традицию повествовательно интегративного романа. В главе анализируется сущность и способы такой интегративности, тем бо-

лее, что Уорд не прибегает к художественной концентрации политической проблематики в рамках некоей модели типа Лоумшира или Бар-сетшира. Ее отличает внимание к "высокой политике", и оно носит принципиальный характер, так как писательница возрождает идею "социального контракта".

Модернизируя содержательный аспект жанра, Уорд не новатор-ствовала в области собственно формы повествования, но политика "ороманивается" ею не простым погружением в среду министров, премьер-министров и т.п. (светское начало почти полностью разведено с политическим), а тем, что становится источником и способом характерологического анализа образов Джорджа и Марселлы, Холлина и Максвелла и других. Однако викторианская тяжеловесность повествования Уорд, ее привязанность к факту, буквальности, повышенной ясности прямого изображения, резкость и однозначность моральной заданности всего сюжета и отдельно взятого характера приводят к тому, что она все же чаще идеализирует, чем анализирует, особенно когда речь идет о протагонистах. Тогда программность героев оказывается довлеющей и эстетический баланс произведения нарушается в пользу политологических структур, как было у Дизраели. Вот почему можно сказать, что Уорд на новом этапе развития жанра обращается к дизраелиевским традициям, пройдя, однако, школу и Элиот с ее нравственно-философскими политологическими обобщениями и моральными катаклизмами героев, и Троллопа и его изображения политики и политика "дома", в частной жизни, и Мередита с его особым вниманием к политико-социальной роли женщины и повествовательным синтезом политического, реализующегося через интеллектуально-дискуссионные "парадигмы", и любовно-психологического.

Во втором параграфе "Политические романы Дж.Конрада: обновление традиций и динамика жанра" анализируются политические романы писателя, открывшие немалые перспективы жанра в XX в. и модернизировавшие как содержательную, так и формульную структуры жанра. В параграфе делается аналитический акцент на исследовании романа "Ностромо" (1904), а также отчасти романов "Секретный агент" (1907) и "На взгляд Запада" (1911), произведений написанных в поствикторианское время, но по поэтике своей явлений переходных, аккумулирующих открытия викторианской литературы и создающих прецедент художественного мышления уже XX в., так как, с одной стороны, ослабевает конкретно-историческая и детерминистски подаваемая обстоятельственность, а с другой, писателя всегда интересует внутренняя жизнь личности (в чем-то даже экзистенциальной), которая в соответствии с поэтикой XX в. становится не только объектом, но и субъектом повествования. В политических романах писатель, сосредоточиваясь на судьбе отдельного человека и нарочито эту от-

дельность подчеркивая, концентрирует пересечения жизни маленького человека и общих закономерностей, заостренных за счет политики, понимаемой как драматизирующая сублимация исторического процесса и как механизм, неизбежно затягивающий человека в условиях ее (политики) "омассовления", когда политика (по Конраду) "имплицитна" в человеческом "я".

Содержательная и поэтическая установка на воспроизведение последствий подобной вовлеченности в политику и интерес к типологии политики как целого диктовали построение особой целостности, базирующейся на своеобразном синтезе субъективного и объективного, внутреннего и внешнего, когда герой как бы проживает (переживает) противоречивый и хаотичный (особенно для экзистенциальной личности, доминирующей у Конрада - повествователя) объективный мир, который гармонизируется нравственно-психологической структурой личности основного героя. Для Конрада принципиален (и политические романы это демонстрируют) отход от последовательно логического и хроникально-эпического расположения романного материала, повышенная подвижность повествовательной точки зрения, периодически погружающей нас во внутреннее мироощущение того или иного рассказчика, интерпретирующего сюжетные события.

"Ностромо" рассматривается как самый "политический" из трех романов, кроме того, как самый близкий к викторианскому роману о "высокой политике", хотя и смоделированной в романе Конрада и спроецированной на вымышленную латиноамериканскую страну. "Секретный агент" же - это пример набирающего силу жанра политического триллера, а "На взгляд Запада" - психолого-идеологическое повествование о террористах. "Ностромо" ярче, чем другие романы, демонстрирует новаторское переосмысление традиционных жанровых структур политического романа. В нем типичный для писателя конфликт материального и духовного, реального и идеального, сюжетно-фабульно реализуемый как политическая борьба за власть, разводящая персонажей и таким образом определяющая систему образов романа. Но это конфликт, выводящий все повествование на уровень вечных, "метафизических" проблем испытания человека. В этом смысле политика выступает как динамическая основа характера (образы Гулда, Декуда, Антонии, Монигэма), что позволяет назвать роман политико-психологическим. Роль политики в характерологии на примере этих образов подробно рассматривается в главе; как и на примере образа Ностромо, центрального динамического героя сюжета, являющегося иронико-политическим комментарием к доктрине социально гармоничного мироустройства. Рассмотрена также повествовательная дву-слойность романа: как и в "Лорде Джиме" очевидна символичность,

"метафизичность" ряда образов, сюжетных линий и поворотов, а также -мотив двойничества, компенсирующий отсутствие интенсивного психологизма (как в "Секретном агенте" и "На взгляд Запада") (Ностромо - Гулд; Ностромо - Декуд; Гулд - Эрнандес; Ностромо - Монигэм и др.). Конрад стремится воспроизвести вымышленную ситуацию как комплексную и типологическую модель реальности.

Но главенствует у Конрада синтез "метафизичности" и "персона-литичности" в изображении политики, особенно при помощи изображения ситуации политического выбора, что важно в свете художественной "реакции" Конрада на процесс "омассовления" политики: он делал акцент на внутреннюю активность человека, на его самоанализ и развитие, "уравновешивающие" давление массы и неизбежные воздействия экономического контекста, что должно приводить человека к осознанному политическому выбору, как правило, все равно неидеальному и неблагоприятному. Эта ситуация драматически интенсифицирует внутреннюю жизнь, повествование идет вглубь сознания и психики, сложно и неоднозначно (даже трагически) интегрирующих политику как одну из сторон своего существования в политизированном XX веке. Вот почему важна собирательность, "всеобщесть" Ностромо, Винни ("Секретный агент"), Разумова ("На взгляд Запада"): Конрад видит и обобщает специфику функционирования "большой политики" не столько на уровне профессионалов-парламента-риев, государственных деятелей и т.п., сколько на уровне обыденной жизни простого человека, в том числе и с массовидным сознанием (Винни и Ностромо).

С другой стороны, Конрад экспериментально проверяет, как человек из народа (из массы), вовлеченный в политику, может быть ею уничтожен; это политика, построенная на господстве "материальных интересов" (Ностромо), на порочной идее тирании и цинизма "большой игры" (Вериюк, Винни, Владимир), либо возникающим« противостояния государственного терроризма и "тотального революционизма", в одинаковой степени не берущих в расчет индивида (Разумов). Включенность человека в политику как неотъемлемую часть жизни трактуется Конрадом как тяжелейшее нравственное испытание. Человек, по Конраду, приговорен постоянно находиться в потенциальной ситуации политических отношений и выбора.

Конрад тяготеет не к простому миметическому воспроизведению политизированной реальности, а к построению своей "политической модели", отражающей стремление писателя во всякой конкретной ситуации, им воспроизведенной, выйти на принципиальные законы внешней (социаль-ной) и внутренней (психологической) жизни. В политическом романе Конрада отражается не столько конкретная (реальная) политика,

сколько некая "метафизика" политики, ее сущностность - в антропологическом смысле. В "Ностромо" эта тенденция дана не только в вечных вопросах и ответах о смысле политической активности человека, но в концепции всеобщей истории (ускоренное развитие Сулако от профеодализма к империализму).

Конрад существенно интенсифицировал, утончил и усложнил психолого-аналитические традиции английского политического романа, начатые Троллопом и Мередитом, основательно переосмыслив его на основе творческого ученичества у Флобера и Джеймса: мир в его романах предстает в интроспективизированном измерении. Очевидно, что писатель создал произведения, обращающиеся скорее к онтологическим и аксиологическим аспектам бытия политизированного и политизирующегося XX в. Именно эта линия окажется наиболее плодотворной, о чем свидетельствуют романы Гр.Грина, Ишервуда, Дэвидсона, Кэри, Стюарта, Хьюза, Скотта и других.

В заключении подводятся итоги исследования. Делаются выводы об изначально сложной "генетике" жанра, о специфическом формально-со-держательном синтезе политологического, документально-публицистического, историко-политического, социально-аналитического и психолого-характерологического способов романного перевоссоздания политики в викторианском образчике жанра, создавшего плодотворный эстетический прецедент его развития.

Основные положения диссертации отражены в следующих работах

автора.

1. "Парламентские" романы Энтони Троллопа и проблемы эволюции английского политического романа: Учебное пособие по спецкурсу / Перм. ун-т. Пермь, 1992. - 111 с.

2. Английская литература 1890-1914 годов (Дж .Р.Киплинг, Дж.Конрад, Д.Г.Лоуренс): Текст лекций / Перм. ун-т. Пермь, 1993. - 96 с.

3. Из истории зарубежной литературы 1830-1870-х годов: Английские реалисты XIX века (Ч.Диккенс, У.М.Теккерей, Ш.Бронте): Текст лекций / Перм. ун-т. Пермь, 1994. - 152 с. (в соавторстве с Р.Ф.Яшенькиной).

4. Из истории зарубежной литературы 1830-1870-х годов. Западноевропейский реализм после 1848 года: Текст лекций / Перм. ун-т Пермь, 1996. - 228 с. (в соавторстве с Р.ФЛшенькиной).

5. Проблема конфликта и героя в романе Э.Троллопа "Премьер-министр" // Проблемы романтизма и реализма в западноевропейских литературах XIX-XX веков: Сб. науч. тр. / Перм. ун-т. Пермь, 1984. (Рук. деп. в ИНИОН 10.07.87) // Новая сов.лит. по общ. наукам: Литературоведение. 1985. №1. -0,7 пл.

Пермь, 19В6. (Рук. деп. вШШОН 1.03.86)// Новая сов.лит. по общ. наукам: Литературоведение. 1986. № 9. - 0,7 п.л.

7. О генезисе английской традиции политического романа // Традиции и взаимодействия в зарубежной литературе XIX-XX вв.: Межвуз. сб. науч. тр. / Перм. ун-т. Пермь, 1986. - 0,5 п.л.

8. О поэтике английского политического детектива // Диалектика формы и содержания в языке и литературе: Сб. ст. / Тбилисский ун-т. Тбилиси, 1986. -0, 2 п.л.

9. Об особенностях поэтики политического детектива // Проблемы метода и поэтики в зарубежшых литературах XIX-XX вв.: Межвуз. сб. науч. тр. / Перм. ун-т. Пермь, 1987. - 0,5 п.л.

10. Политизация литературы и искусства // Зарубежная литература XIX-XX веков: Вопросы методологии исследования. Сб. науч. тр. / Перм. ун-т. Пермь, 1988. (Рук. деп. в ИНИОН 11.04.88) //Новая сов. лит. по общ. наукам: Литературоведение. 1988. № 9. - 0,5 п.л.

11. Политическая дилогия Мориса Эдельмана: традиции и жанровое своеобразие // Традиции и взаимодействия в зарубежной литературе XIX-XX вв.: Межвуз сб. науч. тр. / Перм. ун-т. Пермь, 1988. - 0,5 п.л.

12. Политическое начало и своеобразие поэтики в романе П.П.Рида "Женатый мужчина" // Проблемы метода и поэтики в зарубежной литературе XIX-XX вв.: Межвуз. сб. науч. тр. / Перм. ун-т. Пермь, 1989. - 0,5 п.л.

13. Политика и история в романе Вальтера Скотта (к вопросу о динамике характеров и обстоятельств) // Традиции и взаимодействия в зарубежной литературе XIX-XX вв.: Межвуз. сб. науч. тр. / Перм. ун-т. Пермь, 1990.-0,8 п.л.

14. "Человек - существо суверенное..." // Ле Kappe Дж. В одном немецком городке. Холл А. Меморандум Квиллера. М., 1990. - 0,7 п.л.

15. Политическое и характерологическое в структуре романа Вальтера Скотта "Талисман" // Проблемы метода и поэтики в зарубежной литературе: Межвуз сб. науч. тр. / Перм. ун-т. Пермь, 1991. - 0,8 п.л.

16. Традиции нравственно-этической проблематики в английском политическом романе: "Осенние маневры" М.Брэгга // Традиции и взаимодействия в зарубежной литературе XIX-XX вв.: Межвуз сб. науч. тр. / Перм. ун-т. Пермь, 1992. - 0, 5 п.л.

17. Политический роман как художественная система // Проблемы метода и поэтики в зарубежной литературе XIX-XX вв.: Межвуз сб. науч. тр. / Перм. ун-т Пермь, 1993. - 0,6 п.л.

18. Trollope in Russia in the XIX Century // Trollopiana. August 1994. № 26. -P.11-1S

19. Романы Дж.Конрада 1900-х гг. и развитие английского политического романа // Традиции и взаимодействия в зарубежной литературе: Межвуз. сб. науч. тр. / Пермь, ун-т. Пермь, 1994. - 0,7 п.л.

.20. "Калеб Вильяме" У.Годвина как "роман о метафизике политики": жанровая и проблемно-тематическая структура // Проблемы метода и поэтики в зарубежной литературе XIX-XX веков: Межвуз. сб. науч. тр. / Перм. ун-т. Пермь, 1995. - 0,9 п.л.

21. Проблемы поэтики романа Дж.Элиот "Феликс Холт, радикал" как политического романа // Вестник Перм. ун-та: Литературоведение. Пермь, 1996. Вып.1. - 0,7 п.л.

22. О некоторых формально-содержательных особенностях жанра политического романа (к постановке вопроса) // Проблемы современной филологии: Диалектика формы и содержания в языке и литературе: Тезисы докл. на межвуз конф. мол. учен. Пермь, 1982. - С. 153-155.

23. Английский политический роман и традиции Дизраели и Трол-лопа // Диалектика формы и содержания в языке и литературе: Тезисы докл. мол. учен, на межвуз. конф. / Перм. ун-т. Пермь, 1984.- С.56-58

24. Динамика образа политика в английском политическом романе 1840-1930-х гг. // VII Октябрьские чтения. Язык, культура, общество: Статический и динамический аспекты: Тезисы докл. мол. учен, на межвуз. конф. / Перм. ун-т. Пермь, 1988. - С.22-23.

25. Мир, человек и структура политического романа // Человек: Перспективы исследования: Тезисы докл. межвуз. конф. / Перм. ун-т. Пермь, 1989. - С.45-46.

26. Романы Дж.Конрада 1900-х гг. и эволюция английского политического романа // Первая Всесоюзная конференция литературоведов-англистов: Тезисы докл.М., 1991. - С.52-53.

27. Политический роман в литературном процессе Англии XIX в. // Литературные связи и литературный процесс: Материалы Всерос. межвед науч. конф. Ижевск, 1991. - С. 15-16.

28. "Русская" тема в романе Р.Киплинга "Ким" // Английская литература в контексте русской и национальной культуры: Тезисы докл. III Междун. конф. литературоведов-англистов. Смоленск, 1993. - С. 19.

29. Бальзак и Дизраели: Сравнительная генология политического романа // Англия и Россия: Диалог двух культур: Теоретические проблемы литературных взаимосвязей: Тезисы докл. IV Междун. конф. преп. англ. лит. Воронеж. 1994. - С.78.

30. Дж.С.Милль и викторианская литература 1850-1870-х гг. // Английская литература в контексте философско-эстетической мысли: Материалы V Междун. конф. преп. англ. лит. Пермь, 1995. - С.47.

31. Жанр как культурологический феномен и проблемы изучения литературной эпохи: викторианство и политический роман // Филология на рубеже ХХ-ХХ1 веков: Тезисы докл. Междун. науч. конф. Пермь, 1996. - С.68-70.

Подп. к печ. 26.08.97

Объем 2 п.л. Зак. 240 Тир. 100

Типография МПГУ