Антропология социального управления и власть

Туголуков, Олег Владимирович

автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Антропология социального управления и власть

Год: 2006
Автор научной работы: Туголуков, Олег Владимирович
Ученая cтепень: кандидата философских наук
Место защиты диссертации: Санкт-Петербург
Код cпециальности ВАК: 09.00.11

Диссертация по философии на тему 'Антропология социального управления и власть'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Антропология социального управления и власть"

На правах рукописи УДК 1/14 87,21+87.6

Туголуков Олег Владимирович

Антропология социального управления и власть Специальность 09.00.11 - социальная философия

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Санкт-Петербург V"

2006

От*

Диссертация выполнена на кафедре философии

Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный педагогический университет им. А.И.Герцена»

Научный руководитель:

доктор философских наук, профессор Грякалов Алексей Алексеевич

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Андрей Петрович Желобов

доктор философских наук, профессор Чеслав Станиславович Кирвель

Ведущая организация: Санкт-Петербургский университет МВД России

Защита состоится <<££_» Диссертационного совета ученой степени доктора

>Фи 2006 г. в (¡о часов на заседании

Д 212.199. 24 по защите диссертаций на соискание при Российском государственном педагогическом университете им. А.И.Герцена по адресу: Санкт-Петербург, ул. Малая Посадская, дом 26. Факультет философии человека, ауд. 317.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Российского государственного педагогического университета им. А.И.Герцена

Автореферат разослан « (Т » ^

1)0.

¥-

2006 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета кандидат философских наук, доцент

А.М.Соколов

1. Общая характеристика диссертации

Актуальность темы. Обращение к исследованию вопросов антропология социального управления и власти объясняется назревшей потребностью изучения взаимосвязей между стратегиями познания, организации, ценностных ориентации и устойчивого развития современной социальной реальности. Важным этапом на пути выявления тенденций эволюции современности является раскрытие антропологического смысла организационно-управленческой деятельности в контексте социально-философского анализа исторически сложившихся и преемственно связанных форм и институций власти. Сосредоточение внимания на антропологическом содержании управления и власти - на проблемах антропологического смысла отражающих их социально-политических и фило-софско-мировоззренческих доктрин - согласуется с достигнутым уровнем «атомизации» общества под влиянием факторов глобализации и неолиберальной модернизации.

Выдвижение на передний план современности принципов демократии, плюрализма и толерантности свидетельствует не только о признании приоритетности частных (индивидуальных или узкогрупповых) интересов, но говорит о реальности процессов радикальной антропологизации всех видов социальной активности. Поэтому антропологический подход дает возможность обратиться к творческому компоненту управления, без которого оно превращается из формы совершенствования организационных условий человеческого существования в главную причину их деградации и распада под влиянием неадекватных («механических») усилий власти, которая действует, несмотря на активное сопротивление антропологического и социального «материала». Чрезвычайно значима тема соотношения антропологии управления и власти в современном глобальном, национально-культурном и региональном контекстах.

Особая актуальность темы диссертации определяется необходимостью понимания антропологических условий (возможностей и границ) и прогнозирования социальных последствий двадцатилетнего опыта современных российских реформ управления и власти. Не менее значимой является задача изучения их социально-антропологических аспектов в связи с нарастающей конфликтностью межэтнических, межнациональных и межконфессиональных отношений.

В отношении к управлению вопросы социальной организации, практика и познание, идеалы и ценности рассматриваются чаще всего в обособленных дисциплинарных зонах. Связующим моментом выступает именно антропология управления - она оказывается предельной концентрацией социума и существования. В силу этого антропологический анализ представляет возможность понять единство и целостность социально-регулятивных процедур и послужить основой разработки гуманистически ориентированных программ социальной организации и управления.

В этой связи остро формулируются малоизученные вопросы о соотношении социально-философской темы управления со специфическими стратегиями управленческой деятельности в современном социуме. При анализе конкретной стратегии (государственная деятельнадвиъ-Мршз&адство, экономика, образо-

РОС. НАЦИОНАЛЬНА,4 | БИБЛИОТЕКА [

*18=21'<

вание, таможенное дело) требуется диалектическое совмещение позиций, что остается задачей, далекой от разрешения.

Эта задача предполагает, с одной стороны, формирование единых теоретически осмысленных воззрений об организации и управления как специфической форме деятельности, а с другой - понимание особенностей конкретной организационно-управленческой сферы в соотношении с институциями власти. Предметные и структурно-функциональные факторы специфических областей организации и управления включаются в поле объяснения и понимания, показывая значимость конкретной социально-управленческой сферы в контексте проблемы человека как сознательного и деятельного существа.

Объект исследования - антропологическое содержание социального управления и власти.

Предмет исследования - виды взаимосвязей между стратегиями познания, организации, ценностных ориентации и устойчивого развития современной социальной реальности.

Цель и задачи исследования. Цель данного исследования состоит в определении антропологических предпосылок и условий управления, а также в анализе антропологического компонента организационно-управленческой деятельности в ее соотнесенности с системой властных отношений и институций.

В связи с этим выдвигаются следующие задачи:

- определение социально-философских оснований управления в его соотнесенности с главными подходами к пониманию социальной организации и власти;

- выявление основных типологических ориентаций отечественной и зарубежной социальной философии в подходе к феномену управления;

- уяснение характера антропологических предпосылок и особенностей социально-антропологической детерминации отношений власти;

- анализ соотнесенности антропологии управления и социокультурных образов мира;

- изучение истории антропологических исследований и власти в связи с усилением современных тенденций глобализации;

- определение основных функций и типологических позиций антропологии управления в системах социализации, творчества и образования;

- анализ связи антропологических факторов и власти с глубинной архитектоникой мифологического сознания, воздействующей на этнопсихологические и социокультурные стороны организации человеческого существования;

- выявление антропологической роли социального управления для сравнительного анализа антропологических факторов управления и власти в культурных контекстах России и Европы;

- исследование организационно-управленческих традиций социума в контексте анализа исторических и современных форм политической власти;

- изучение многообразных видов властных отношений и оценка значения отношений господства и подчинения в структуре социального управления;

- исследование конструктивного взаимодействия между отечественной и зарубежной социально-философской мыслью в области антропологии управления и власти;

- уточнение роли антропологии управления как конструктивной стратегии стабилизирующего социального действия в эпоху нестабильности и перемен;

- анализ реальных и возможных стратегий взаимодействия антропологии управления, власти и конкретных форм социальной практики.

Степень разработанности проблемы и теоретические предпосылки исследования. В сферу исследовательских интересов проблема антропологии управления входит в связи с актуализацией междисциплинарных разработок и вопросов соотнесенности различных сфер деятельности, организации и власти. Вопросы управления и власти, человеческого фактора в управлении государством, антропологических последствий организационно-управленческой деятельности всегда были и остаются предметом пристального внимания и заинтересованного изучения.

Уже в эпоху античности успешно разрабатывались эстетико-космологические (досократики), социально-политические (Платон, Аристотель), нравственно-этические (софисты, Сократ, стоики), политико-правовые (греко-римская философия), образовательно-просветительские (античная пай-дейя) аспекты проблемы управления и власти в их соотнесенности с интересами и идеалами человеческого существования.

В эпоху Средневековья человеческое измерение организационно-управленческой деятельности предстает как характеристика духовного опыта в реализации Божественного промысла в упорядоченной иерархии отношений управления и власти в общественной жизни людей (Василий Великий, Григорий Нисский, Аврелий Августин, Иоанн Дамаскин, Фома Аквинский, Иларион Киевский). Мировоззренческий антропоцентризм Возрождения мотивировал концентрацию усилий на разработке проблемы соотношения общества, человека и власти, границ социально-политической обусловленности поведения и свободы личности. Этот опьгг послужил основой абсолютизации индивидуалистических ценностей - распространяются убеждения в несовместимости этики и политической власти. Это эпоха формирования этики протестантизма и идеологии первых буржуазных революций (Н. Макиавелли, Т.Мор, Г.Кампанелла, МЛютер).

В философии Нового времени и немецкой классической философии на передний план выдвигаются задачи изучения политической организации и государственной власти. Исходя из концепции естественного права и договорной теории общества, вопросы антропологии управления и власти формулируются как часть более общей проблемы соотношения частного интереса и общей пользы (Д.Локк, Т.Гоббс, Ж.Ж.Руссо, И. Кант, И.Фихте, Г.В.Ф. Гегель, Л.Фейербах).

Позитивистски ориентированные программы понимания социальной жизни актуализировали тему функциональности управления, а в марксистской философии она была принципиально скоординировано с идеологической программой классовой борьбы, что вытекало из материалистического понимания истории (К.Маркс, Ф.Энгельс). Отсюда примеры тотальной деантропологиза-ции управлениия и власти, представленные в общей организационной теории эмпириокритицизма (А.Богданов) и теории социального управления и власти (В.ИЛенин).

Конец XIX - первая треть XX в. знаменуются радикальным «антропологическим поворотом» в исследовании природы и институций управления и власти. В контексте критики воззрений идеалистической метафизики и марксизма оформляются гуманистически ориентированные программы исследований, совмещающие деятелыюстный, персонологический, экзистенциальный и логико-дискурсивный аспекты проблемы управления (Ф.Ницше, Дж. Дьюи, М.Хайдеггер, Т.де Шарден). В русской социальной философии большое значение было придано именно вопросам антропологии управления и власти (Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков, Н.Ф.Федоров, В.И.Вернадский). В частности, управленческие задачи философии хозяйства определяются С.Н.Булгаковым как задачи уяснения места человека в природе и природы в человеке.

Начало осознания управления как специфического социального феномена относится к рубежу XIX-XX века и связано с изучением вопросов научной организации труда и управления (Ф.Тейлор, Т.Эмерсон), что послужило исходным пунктом универсализации проблемы и ее истолкования в терминах общей организационной науки (А.Богданов), теории систем (JI. фон Берталанфи), кибернетики и теории информации (Н.Винер, К.Шеннон), синергетики (Г.Хакен), теории самоорганизации и «диссипативных процессов» (И.Пригожин).

Чрезвычайно важны для пониманий неклассических стратегий антропологии управления и власти работы современных зарубежных авторов - Г. Дебора, Ж. Делеза, Э. Гидденса, М. Кастельса, П. Слотердайка, А. Тоффлера, М. Фуко, Ф. Фукуямы.

В настоящее время наряду с разработкой общей теории организации и управления наблюдается систематическая концентрация усилий на изучении различных аспектов проблемы управления и власти - политико-правовых (К.С.Гаджиев, В.Г.Федотова), социологических и социально-политических (А.В.Тихонов, С.В.Мысин, О.Я. Гелих), производственно-экономических (Л.А.Баев, С.А.Варапута, ВЛ.Иноземцев, Л.Мизес, В.М.Немчинов, К.М.Чистов, Ф.Хайек), конфликтологических (Л.Коузер, А.К.Зайцев, В.А.Светлов), этнокультурологических (Ю.И.Семенов, В.А.Тишков).

проблематична. Архаические нормы права и формы управления неотделимы от религии и экономики традиционных обществ, а также от производимого культурой «типа солидарности» или «характера социальной связи». Выражая определенные общественные потребности, религия и весь синкретический ценностный комплекс выполняют необходимые общественные функции «первичного управления». Таким образом, социально-онтологические основания всегда предшествуют идеологии и ценностным истолкованиям управления.

Предметом особо пристального внимания стали проблемы менеджмента или принципов рациональной организации и координации многообразных видов деятельности (О.Я.Гелих, Л.Ф.Друккер, Л.Мизес, К.СЛигров, Р.Фарсон). Менеджмент рассматривается как форма рациональной оптимизации практической деятельности способных к самоопределению индивидов как главных элементов стратегии неолиберализма в экономике, социальной и политической сферах жизни общества. В доктрине менеджмента управление отождествляется с процессом рациональной организации труда коллективов, состоящих из личностей - свободных, независимых, атомизированных - преследующих собственные цели индивидов. Ответы на вопросы о природе интегрирующих их социальных связей могут быть даны лишь в контексте анализа антропологических аспектов организационно-управленческой деятельности, соотнесенной с проблемами власти как фактора социодинамики культуры.

Поэтому важно понять, что управление всегда активно эмоционально и психологически «наполнено». Более того, является средоточием жизненной напряженности социума в силу того, что управление теснейшим образом связано с властью. Но если власть всегда институционально представлена, то управление может быть предельно скрытым и даже законспирированным. В антропологии управления встречаются «социальная память» и актуальные смыслы социальной организации и власти, ценностные ориентации и предпочтения поколений, государственные и партийные интересы. И речь идет не о дурной бесконечности подчинения или планирования. Напротив, управление в антропологическом измерении предстает как гуманистически ориентированный процесс.

Методы исследования: В диссертации применена комплексная социально-философская методология, сочетающая диалектические, диалогические и

герменевтические принципы организации культурной реальности. Применены типологический и структурно-функциональный подходы к изучению социальной организации и управления. Историко-генетическое понимание антропологии управления соотнесено со структурно-функциональным анализом социально-управленческой теории и практики.

Научная новизна исследования состоит в комплексном социально-философском исследовании проблемы социально-онтологических, гносеологических, функционально-прагматических и ценностных оснований социального управления в горизонте антропологических установок в соотношении с институциями власти. Управление рассмотрено в целостном пространстве и времени жизненного мира.

1. Показано, что антропология управления представляет целостную форму взаимодействия жизненного мира управления и вместе с тем может быть рассмотрена как предметная область гуманистически ориентированной социальной философии.

2. Обосновано положение, согласно которому функционирование управления и власти может быть эффективным только при учете особенностей его антропологической детерминации.

3. Установлено, что антропологические традиции культуры являются факторами дифференциации исторических и современных типов социального управления и власти. Показано, что взаимодействие знания, ценностей, организации, управления и власти непосредственно соотнесены с фундаментальным вопросом о жизненном мире. Такой подход к пониманию культуры дает возможность представить стабилизирующие структуры социально-культурной практики в ее антропологическом измерении и гуманистической перспективе.

4. Показано, что пространственно-временная дифференцированность «антропологического континуума» управления и власти образует структурную основу жизни социума как сложного и противоречивого, а вместе с тем целостного «живого и трепетного» (А.Ф.Лосев) социального организма.

5. Показано, что формы антропологической осмысленности управления и власти выступают как стратегии социального существования и творчества.

6. Выявлена зависимость между функциональными изменениями антропологической структуры «управление-власть» и развитием тенденций глобализации и глобализма.

7. Установлено, что «сбои» в системах управления не сводимы к оппозициям интеракций и непосредственно не выводимы из них - они представляют собой сложно опосредованное выражение антропологических и образовательных интересов доминирующих общественных классов и групп.

8. Обосновано положение о том, что опыт традиции, культуры и духовности («жизненный мир») определяют меру инновационной управленческой активности и возможности инновационных стратегий в управлении.

Теоретическая значимость результатов диссертационного исследования. Результаты и материалы проведенного исследования антропологии управления могут быть использованы при разработке теории и практики планирования социальных процессов. Взаимообразное отношение социальной онтологии и социальной антропологии способно внести новые конструктивные положения в социальную философию и практику построения стабильного социального существования.

Практическая значимость результатов диссертационного исследования состоит в возможности их использования для разработки программ эффективного совершенствования социального управления в ситуации интенсивных изменений в глобальном пространстве современности.

Положения, выносимые на защиту:

1. Антропология управления - это теория межсубъектных отношений в сфере социального управления, фундирующая возможности эффективной социальной организации посредством целенаправленных индивидуальных воздействий.

2. Формы антропологической осмысленности проблематики социального управления и власти выступают в качестве необходимой основы формирования их целей и средств реализации.

3. Важнейшим компонентом антропологического содержания социального управления выступает социально-психологическое переживание, формирующее характер соотнесенности предметного мира и субъекта.

4. Элементарная структурная основа антропологии управления и власти складывается из совокупности межсубъектных взаимодействий. При этом допускается наличие неограниченного количества субъектов - антропология управления «программирует» отношения между социальными субъектами, ориентированными на создание целенаправленных действий в социуме.

5. Конструктивны, гуманистически ориентированы и обладают способностью к устойчивому развитию лишь антропологически «адекватные» типы социального управления и власти.

6. Антропологическая агрессивность или индифферентность социального управления и власти могут становиться причиной антропологических катастроф и социальных конфликтов.

7. Различия антропологических традиций России и Европы исключают возможности прямой экстраполяции и непосредственного переноса принципов управления и власти из одного социального контекста в другой.

9. Целостное понимание антропологии дает возможность соотнести социально-онтологические, гносеологические, ценностные и прагматико-функциональные параметры управления с организацией и действиями власти.

10. Понимание противоречивости отношений антропологии управления позволяет конструктивно соотнести институции организации, управления и власти в глобальном мире.

Апробация исследования. Основные положения диссертации отражены в шести публикациях по теме исследования.

В виде научных сообщений материал диссертации был представлен на IV Российском философском конгрессе (Москва, 2005), двух международных и трех российских конференциях (Санкт-Петербург, 2004,2005 г.).

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры философии РГПУ им. А.И.Герцена 2 декабря 2005 г.

Внедрение материалов и результатов исследования осуществилось в публикациях учебно-методических и учебных пособий по философии для студентов и аспирантов.

Структура диссертации. Структура диссертации и последовательность изложения материала определяются основной целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка используемой литературы. Объем работы составляет 151 страницу.

II Основное содержание работы

Во введении обоснована актуальность исследования, показана степень разработанности проблемы, охарактеризованы методология и источники работы, сформулирована научная новизна и выносимые на защиту положения, теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования.

В первой главе «Социально-онтологические, гносеологические и ценностные основания управления» рассматриваются вопросы содержания, место и роль социального управления в структуре человеческой деятельности. Управление исследуется как комплексная проблема, которая формулируется и разрабатывается в контексте анализа достигнутого уровня знания о человеке как субъекте культуры.

В первом разделе «Управление в культурно-антропологической картине мира: коллективные действия и представления» управление предстает как особого рода знание и умение целенаправленных действий субъектов в истории. Выяснение этих вопросов позволяет понять специфику антропологических аспектов социального управления и определить его место в решении глобальных проблем, стоящих перед современным человечеством.

Сквозной параметр антропологии управления в его единстве можно рассматривать в предельных социально-онтологических основаниях. В такой перспективе оно раскрывается как фактор нэгэнтропийности, присущий любому измерению действительности - своего рода первичный процесс структурирования и порождения социальных форм.

Самое сложное здесь как раз и состоит в попытке рассмотрения предельно разнородных и далеких по своим проявлениям феноменов, которые так или иначе должны быть введены в единое концептуальное поле управления. Для этого нужно вводить взаимодополняющие языки описания и анализа.

Дело в том, что единого подхода, в основу которого был бы положен какой-либо универсальный «словарь» философской аналитики проблем управления не существует. Поэтому управление должно рассматриваться социально-философски, т. е. как нормативно установленный ансамбль социальных практик, функционально соотнесенных с институциями власти. Однако характерно,

что для многих социальных образований (в первую очередь - для «архаических» или «традиционных» обществ) управление представляет собой синкретическое образование, локализация которого проблематична. Архаические нормы права и формы управления неотделимы от религии и экономики традиционных обществ, а также от производимого культурой «типа солидарности» или «характера социальной связи». Если в традиционных или «сегментарных» обществах социальная солидарность основана на полной интеграции индивидуального сознания в коллективно переживаемые акты «магического сопричастия» (что является главным признаком «механической солидарности»), то «организованные» социальные системы основываются на автономии индивидов, разделении функций, взаимозависимости и взаимообмене.

Значимые для антропологии управления архаические техники интересны в смысле обнаружения своего рода «пра-феномена» или «архетипа» управления. Отправляясь от понятия социальной солидарности, которое близко классическому понятию общественного состояния, можно выявить порождающую структуру управления.

Культур-антропологическое обращение к элементарным формам религиозной жизни выявило генетически-первичные религиозные образования в качестве носителя управляющей функции. Выражая определенные общественные потребности, религия и весь синкретический ценностный комплекс выполняют необходимые общественные функции «первичного управления». Можно подчеркивать сходство между религиозным и гражданским «церемониалом», что позволяет фиксировать внимание на общих чертах сакрализации как социального процесса. Путем фетишизации наличных вещей «производится» священное (поклоняясь тем или иным священным объектам, верующий в действительности поклоняется обществу как «реальному» объекту культа).

Любая вещь может стать священной, как необычная, так и самая заурядная, следовательно, теоретик должен отказаться от любого внесоциального (натуралистического или сверхъестественного) истолкования процедур сакрализации. Утверждение «религия есть продукт социальной среды» заключает признание каузального приоритета общества. Как социальный факт религия приводима к другому социальному факту, в данном случае относящемуся к социальной морфологии, т.е. строению и интенсивности социального общения. Таким образом, социально-онтологические основания всегда предшествуют идеологии и ценностным истолкованиям управления.

Антропологические предпосылки имеет непосредственное отношение к генеалогии управления. Аналогичную форму имеет всякое политическое событие. Тут происходит формирование единого психического склада и типа личности - осуществляется формирование «коллективного бессознательного» социальной группы, вне и за пределами которого не может быть социальной организации и управления. Все это дает возможность понять архаическое единство коллективных действий и коллективных представлений в терминах организации - то есть в терминах операций самоуправления, обеспечивающего выживание социального сообщества.

С такой точки зрения организующий ритуал есть резон рассматривать как «первоустановление» культуры - антропо-социогенетическую универсалию. Это побуждает рассматривать человека как существо, преобразованное формирующим воздействием культуры Поэтому для исследования антропологии управления период «культурного детства» человечества должен стать предметом внимания, в первую очередь направленного на изучение социальных техник самоорганизации, делающих возможным контроль над аффектами и управление желаниями. Социум является первичным носителем культуры, ее «коллективным телом». Только достижение уровня цивилизованности позволяет передать право на владение культурным опытом индивидуальному носителю. Можно сказать так, что антропологическое осмысление управления есть, по сути, проблематизация опыта в терминах техники и технологий. Они существуют лишь в производстве. И древнейшие техники относились именно к человеческому телу (Л. Мамфорд, М. Мосс).

Итак, культовая практика есть определенное телесное искусство («технэ»), навык, который посредством коллективного действия «вводят» в «естественное» природное тело. «Инструкцией по эксплуатации» ритуала выступает коллективное представление, которое выполняет функцию кодирования деятельности в знак - это ее иигерсубъекгивное превращение. На смену внутреннему накоплению опыта биологическим видом в форме наследственно передаваемых адаптаций, ограниченных естественным развитием вида, приходит сверхбыстрый способ внешнего накопления в форме социального наследования вещей и отношений.

Первобытное общество было совершенно беззащитно перед эскалацией насилия. Свершенное убийство и ответный акт мести вызывали «автоматическую цепную реакцию, которая достаточно быстро уничтожала сообщество» (Р.Жирар). В этих обществах беды, к которым может привести насилие, так велико, а средства против них так ненадежны, что на первый план выходит «профилактика». А область профилактики - это прежде всего область религии.

Следовательно, первобытная религия «приручает» насилие, регламентирует, упорядочивает и направляет его в нужную сторону - именно против всех форм действительно недопустимого насилия. Архаическое сообщество только при условии принесения в жертву собственных членов может рассчитывать на учреждение символического поля сообщения или того, что обычно называют культурой - только туг возможно первичное зарождение онтологии управления.

Во втором разделе первой главы «Антропология управления в структуре деятельности. Взаимодействие субъектов как предпосылка антропологии управления» представлены общие характеристики антропологии в структуре деятельности, которая всегда отличается исторически-конкретным складом субъ-ектно-субъекгных отношений. Специфика антропологии управления определяется предметностью целей, средствами и формами субъектной деятельности.

Это обращение к деятельности является общей установкой исследования управления. При этом нужно отметить, что внутри общей ориентации различаются две тенденции: первая фиксирует внимание на системных характеристи-

ках управления и применяет кибернетический подход к управлению. Другая позиция ориентирована на актуализацию экономических и государственных объектов и структур управления и власти. В зависимости от подходов изменяется понятие деятельности, в которой актуализирован системный или идеологический компонент.

В данной работе в центре внимания стоит именно антропологический компонент управления. Поэтому познавательный аспект управления соотнесен с определенными процедурами и способами выражения, осмысления, обоснования, объяснения, опровержения и развития информации в прагматическом аспекте. Он состоит в превращении системной или политической информации в знание и поведение. Именно в этой связи возникает вопрос о соотношении знания и антропологии управления.

Изучение имеющейся на сегодняшний день литературы показывает, что при всей множественности подходов к проблематике управления в центре внимания оказывается описание конкретных опытов и определение соответствующих рекомендаций по организации управления отраслью, предприятием, коллективом. Но сегодня в основных областях теории управления - стратегической, тактической и оперативной - возникают новые дисциплинарны» области общей теории управления. И все же социально-философский анализ антропологии управления практически не разрабатывается, а возможности определения природы и форм социального управления не могут быть даны без обобщающего сущностного подхода. Между социологическими, психологическими, кибернетическими и прочими подходами к управлению нет соединяющей сферы. Следовательно, исходной задачей исследования социального управления и власти является прояснение смысла и назначения внутреннего антропологизма управления в социуме и культуре.

Установление взаимосвязи между спецификой рациональности и различными типами социокультурных систем (М.Вебер) представляется методологически значимым, поскольку дает основание для введения представления о меняющемся социальном содержании и социальном основании субъектов управления. Поскольку же в настоящее время идет интенсивное взаимодействие ценностей Востока и Запада, в результате создаются предпосылки ценностного единства мировой культуры - формируется представление об антропологии управления в глобальном пространстве современности.

Третий раздел первой главы «Управление в символическом пространстве культуры» посвящен рассмотрению антропология управления в пространстве аксиосферы. Это рассмотрение культуры характерно для самых различных концептуальных стратегий объяснения: символ является формой ответа на запрос - у истоков культуры благодаря мифу человек выстраивает первичное управление миром и социумом. Конкретные программы управления, наклады-ваясь на антропологическую традицию, пересекаются именно в сфере антропологии управления. Символ, можно сказать, соединяет управляемое и стихийное не только в акте действительности, но и в проектировании управляемого будущего.

Символы способны радикальным образом влиять антропологию управления уже в силу того, что власть оказывается непосредственно представленной. Регулятивно-ценностная функции символа выступает как образец, норма, правила действий в реальных ситуациях как природного, так и социального качества - управление предстает как идеальное отношение и особого рода культурный ориентир.

Данная типология может быть в пределе сведена к главному в понимании антропологии управления: социально-культурная функция выступает как хранение и передача социально-значимой информации. Можно говорить о художественно-эстетическом аспекте управления («эстетическая идеология управления»), который предстает как оформление и сопровождение социальной деятельности. В пределах педагогического аспекта реализуется формирование определенных личностных качеств в рамках «социального заказа». Идеологический аспект антропологии предельно сближается с установками власти, поведением политических элит и программами построения будущего. Наконец, мировоззренческий аспект антропологии управления связан с формированием целостной совокупности взглядов и убеждений человека и его месте и роли во всеобщей универсальной связи предметов и процессов действительности.

Управление символически фундировано: оно включено в миф и протофи-лософию. И именно идея символа выступает как своеобразный архетип управления, точнее, как метод объяснения бытия через соединение двух миров. Управление непосредственно выражает познание мира, перетекает в ценностную ориентацию - в конечном счете в экзистенциальный опыт существования. Управление соединяет смысл и цель «социальных актов» (Й.Хейзинга) - создает упорядоченную и одновременно всеохватывающую систему связей и отношений действительности.

Вместе с тем антропология управления в отличие от технологии не укладывается в «фигуры логики». В управление включены субъекты - оно оказывается органично связанным с формами общения и психической активности, не подчиняющимися правилам «научности рассуждения». Не случайно, именно образная классификация выступает в качестве первичных определений управления. Управление делает пространство социума внутренне выстроенным. Иерархические уровни пронизаны «присутствием» управления - мифы управления и власти постоянно возвращают сознание к истокам, то есть включают в качестве обязательного элемента не только акт креации, но и акт ре-креации. Управление и власть сакрально санкционированы, соответственно сакральный текст воспроизводит и воссоздает социальную структуру коллектива (исторического субъекта) в котором он возникает. Интересно обратить внимание на то, что последующее понимание управления и власти в либеральных программах ориентировано на актуализацию интеракций, в которых «встречаются» субъекты управления. Человеческий фактор выступает как особого рода интерактивная «субстанция», объединяющая субъектов.

Во второй главе диссертации «Антропология управления в системе социума» представлен анализ антропологии управления в многообразных связях

и отношениях социума осуществлен. Здесь рассматриваются принципиальные позиции понимания управления, которые сложились в истории социума, выявляются их антропологические основания и дается оценка с точки зрения гуманизации функций управления и власти.

Управление принципиальным образом ориентировано на структурацию жизненного мира - значимы не индивидуализированные представления, а устойчивые соотнесенные друг с другом данности. Таким образом, «история мен-тальностей» восстанавливает порядок коллективных представлений. В этом временном континууме наглядно предстает тема антропологии управления как выражение соотнесенности отношений господства и подчинения. Ведь еще Э. Дюркгейм рассматривал сообщество как результат многообразных взаимодействий индивидов, образующих интерсубъективную реальность.

В первом разделе второй главы «Антропология управления и власти в пространстве социально-культурной памяти» показано, что социальная память является изначальным хранилищем полезной информации сохранения общества - управление наслаивается на систему первичных запретов и рубрикаций.

Поэтому тематизация управления предполагает рассмотрение тех стратегий схождения антропологического мира и управления, которые структурировали мир, становясь тем самым социальной ценностью. Это требует обнаружения внутренней структуры антропологии управления в символическом пространстве культуры.

Управление предполагают удержание в социальной памяти фундаментальных идей порядка и иерархии. Таким образом, «память культуры» характеризуется внутренним разнообразием - существуют ряды «частных диалектов» памяти, соответствующих символическим универсумам коллективов.

Оставаясь временной данностью, управление стремится как бы «подняться» над исторической относительностью - быть размещенным в некоей временной объективности, надисторическом времени. Но в любой исторической эпохе управление полагает собственный исток в той или иной степени сакрали-зованном пространстве. Это значимо также и для тех позиций, которые принципиально ориентированы на критику сакрализации управления и власти.

Управление может бьгть рассмотрено как синхронно, то есть в «горизонтальной» проекции (от группы к группе или от индивида к индивиду), так и ди-ахронно или «вертикально» (от поколения к поколению) - культурная память «работает» в разных временных и смысловых режимах. Создаются возможности для создания конструктивных институций организации и управления.

Второй раздел второй главы «Историчность управления и власть» посвящен теме соотношения антропологии управления и социальной памяти в контексте отношений с властными институциями. И если коллективная память удерживает в своей тотальности синтагматические характеристики управления и власти («традиция»), то историчность соотнесена преимущественно с парадигматикой («эпоха»). Антропологию управления и власть интересует то, как синтезируется запас исторического знания, необходимый для функционирова-

ния сообщества новоевропейского типа - соответственно, анализу подвергаются механизмы инстигуциализации и легитимации исторического знания.

Информационные потоки всегда являются управляемыми и всегда включены в отношения власти. Поэтому понимание сущности культуры как информации объясняет заинтересованность институций и субъектов управления. Именно рассмотрение культуры как единого семиотического механизма позволяет рассматривать ее как объект интеллектуального типа, которым можно управлять. Культура как целое обладает особым аппаратом коллективной памяти и механизмами выработки принципиально новых сообщений на принципиально новых языках, то есть создания новых идей. При этом отношения власти пронизывают все структурообразующие составляющие культуры - институции власти создают новые тексты только на основе предшествующего языка управления, вне которого новое сообщение не может быть прочитано.

Таким образом, встает вопрос о языке управления, способном внутри себя не то чтобы примирить различные интересы и высказывания, но организовать возможность общего или соединенного упорядочивающего отношения. Тема господства одного языка над другим - это тема управления и власти. И существенную роль при этом играют властные отношения (статусные, экономические (имущественные), профессиональные, политические). По существу, речь идет о правилах конструирования дискурсов, включая характер используемых при этом знаков и символов, правила их сочетания и т. д.

В отношении к антропологии управления и власти речь идет о том, что современность и историчность образуют особую систему - языки должны постоянно проверяться друг другом. Управление осуществляется в мире, где субъекты принципиально соотнесены.

В третьей главе «Антропология управления и власть в глобальном мире» показано, что антропология управления и власти неотделима от решения глобальных проблем современности, причем возможны самые разные подходы внутри предельно общего проблемного поля данной тематики. Поэтому предпринятое в первых двух главах диссертации исследование социально-антропологического и деятельностного аспекта управления, гносеологических и аксиологических оснований антропологии управления должно быть дополнено эпистемологией антропологии управления в его универсальных характеристиках («универсалии управления»).

Причины многих конфликтов современности и глобального мира обусловлены не в последнюю очередь тем, что отсутствуют «механизмы решения глобальных проблем» (А.Н.Чумаков), Может казаться, что управление не имеет «глобального» измерения уже в силу тех обстоятельств, что нет единых центров управления и власти. К примеру, модели экономики в разных национальных культурах приобретают в условиях глобализации разные варианты, соответственно могут быть различны «жизненно-антропологические связи экономики и культуры, права и морали» (Гончаренко Н.С.). Универсальность определяется самой деятельностью: особенности современной мировой ситуации (неконтролируемый рост населения планеты, ухудшение среды обитания, со-

кращение энергетических ресурсов, распространение оружия массового поражения, умножение очагов национальной и религиозной нетерпимости, террористических актов) требует осознания сопричастности всех людей единому целому - человечеству, ведут к становлению их «глобальной солидарности» (В.П.Сальников).

В первом разделе третьей главы «Власть/Знание: археология новоевропейского дисциплинарного паттерна» показано, что социально-философский анализ антропологии управления и власти существенно затруднен из-за предметно-содержательной неопределенности темы. Задача данной работы состоит в том, чтобы установить предметную корректность исследования в «жанре» современной социальной философии.

Дело в том, что понятие современности имеет в философии истории не тематический и даже не проблематический, а проблематизирующий характер. Таким образом, идентичность субъектов, в которой можно вести разговор об антропологии управления, может быть изображена только с помощью их историй. Для своей идентификации современность принуждена либо узнавать себя в историческом зеркале («социальная память»), либо проектировать себя в будущее («социальное воображение»). Отсюда значимость отношений антропологии управления и власти.

Археология управления предполагает его проекцию на широкий культурно-исторический контекст. Внутри исторической «картины» выделяются функции того, что впоследствии назовут «исполнительной властью», их стиль сравнивается с «духом эпохи».

Возможен обратный гомологический ход, при котором выясняется, что никакой единой истории управления написать нельзя: между отправлением власти в символических формациях (вплоть до европейского Средневековья), в культурах высокого капитализма и современным «постиндустриальном» обществом вообще нет никакого сходства. Рассмотрение управление с точки зрения сугубо прагматических критериев приводит к необходимости признать, что социальная эффективность управления не должна соизмеряться ни с какими «трансцендентными» величинами. Поиски подобной эффективности мотивировали к жизни абсолютистское государство, а закат Средневековья сопровождается волной «законодательных запретов дарения» (Б.Ф.Поршнев).

Выстраивая объясняющую аналогию, можно сказать, что рационализацию, подобную рационализации науки и экономики, переживут и стратегии управления. Исходя из этого, в истории европейской антропологии управления могут быть отчетливо выделены две глобальные страты, предопределившие «физиономии» управленческих техник: средневековое «право на смерть» и новоевропейская «власть над жизнью» (в настоящее время готовая переродиться в сетевое «общество контроля»).

Управленческая установка Нового времени состоит в том, что власть должна быть в рациональной прозрачности и подотчетности. Поэтому новоевропейские дисциплинарные проекты отличаются не только своей «наукообразностью», но и научностью - ведь новоевропейская наука это предприятие, в котором представление может, говоря словами М. Хайдегтера, «располагать

сущим», рассчитывая его в будущем протекании или учитывая его как прошедшее.

То, что человек становится субъектом, означает, что на него в истине своего бытия опирается все сущее. И хотя понятно, что такого рода раскрытие человека как субъекта возможно только в свете изменения понимания всего сущего в целом, для антропологии управления важно то, что человек оказывается способен перенести на себя всю тяжесть мира.

Символы власти - доказательства ее верховенства. Осуществляемая М. Фуко археология власти показывает, каким образом к концу XVIII в. конституируются «дисциплинарное тело» и «дисциплинарное общество». Непрерывно идет совершенствование, воспитание, оздоровление человеческого тела, увеличение его производительности, способности к послушанию и выполнению команд - именно тут формируется антропология управления и власти.

Просвещение - это господство наблюдаемости в социальном управлении. Антропология как бы рассеивается в универсуме предметного мира, поэтому так важно за отношениями вещей усматривать отношений субъектов.

Управление становится серийной функциональностью: антропология управления утрачивает сакральность. Трансформация механизмов власти привела к тому, что «взимание» перестает рассматриваться как преимущественная форма власти. Оно оказывается лишь одним из элементов наряду с другими, обладающими функциями побуждения, усиления, контроля, надзора, умножения и организации сил, которые власть себе подчиняет. Власть предназначена для того, чтобы «производить силы», заставлять их расти и упорядочивать, нежели для того, чтобы ставить им заслон, заставлять их покориться или их разрушать. Такой власти приходится классифицировать, измерять, оценивать, ие-рархизировать - она производит распределение относительно нормы.

И в основе современной биополитики лежит представление о человеке не как о политически ответственном гражданине, а как о животном организме, нуждающемся в благоприятной среде для своего долговременного и по возможности бесперебойного функционирования. Антропология управления оказывается размещенной внутри более объемной «дисциплинарной» матрицы в той же самой степени, в какой антропологическое начало в управлении рассеивается в функциональных отношениях языка, дискурса, власти. Под вопрос ставится сам вопрос об антропологии власти. Поэтому важно понять, как посредством антропологии управления может происходить процесс «сборки» социальности, субъективности и истории.

Во втором разделе («Мутации управления в сетевом обществе: «общество спектакля», «общество контроля», «общество риска») дан анализ трансформаций антропологии управления в ее соотношении с властью. Власть не только побуждает и производит, власть исключает и табуирует. В современных сообществах жизнь и смерть являются не собственно научными понятиями (биологическими или медицинскими), но понятиями политическими. В силу своей политической природы они приобретают точное значение лишь в результате специального решения, и отправление суверенной власти в настоящее время более

чем когда-либо идет через антропо-сощалъные границы «жизни» и «смерти», перераспределяя контуры биологического и медицинского знания. Контроль поведения - властное управление - оказывается всепроникающим и практически безграничным. А современные биополитические эксцессы ставят перед антропологией управления и философией власти проблему отхода, отброса, превращая в отброс саму жизнь через национализацию тела.

Это значит, что сегодня можно говорить об очередной революции в антропологии управления и власти. В обществах контроля ничто никогда не кончается - корпорация, образовательная система, служба в армии являются мета-стабильными состояниями, которые могут сосуществовать друг с другом в рамках одной и той же системы. Власть одновременно и индивидуализирует и «запрессовывает в масс)'» - собирает подвластную субстанцию в единое тело, которым управляет, и вместе с тем отливает в законченную форму «каждый индивидуальный фрагмент этого тела» (Ж.Делез).

Цифровой язык обществ контроля основан на коде, который допускает к информации или отказывает в доступе (Ж.Делез). В области финансовых политик это различие проявляется ярче всего: дисциплинарные общества связывали денежную систему с фиксированным эталоном (золото как цифровой стандарт), а общества контроля соотносят валюту с плавающим рейтингом обмена, модулируемым в соответствии со ставками, определяемыми сетью стандартных валют. Таким образом, общество контроля реализует свои властные установки.

В такой перспективе главная составляющая современного «зрелищного управления», которое культивируется постсовременной социальностью - это гипнотические эвокации медиа-аудитории техногенными или социогенными катастрофами. Спектакль выступает как капитал на той стадии накопления, когда он становится образом (Ги Дебор). Общество, базирующееся на современной индустрии, не является зрелищным случайно или поверхностно, - в самой своей основе оно является зрительским - спектакль не стремится ни к чему иному, кроме себя самого. В корне спектакля - древнейшая общественная специализация, заключающаяся в том, чтобы говорить от имени других. Это автопортрет власти в эпоху ее тоталитарного управления условиями существования. В действительности же, считает Ги Дебор, цель любой политической системы состоит в фальсификации общественной жизни - поэтому демократия в настоящее время есть видимость демократии.

Зрелище есть машина отчуждения. Зрелище помещает зрителя в принципиально «утопическую» позицию. Но в настоящее время отчуждение объекти-

1 Как известно, для К Маркса, отчужденное бытие есть человеческая жизнь, замещенная «жизнью» частной собственности. «Чем ничтожнее твое бытие, чем меньше ты проявляешь свою жизнь, тем больше твое имущество, тем больше твоя отчужденная жизнь, тем больше ты накапливаешь своей отчужденной сущности Всю ту долю жизни и человечности, которую отнимает у тебя политэконом, он возмещает тебе в виде денег и богатства, и все то, чего не можешь ты, могут твои деньги' они могут есть, пить, ходить на балы, в театр. Могут путешествовать, умеют приобрести себе искусство, ученость, исторические редкости, политическую власть - все это они могут себе присвоить; все это они могут купить; они - настоящая сила» (Маркс К, Энгельс Ф Соч. Т 42 С. 131).

вировано медийными машинами. И тезис Ж. Бодрийяра состоит прежде всего в том, что обмен знаками выступает не в качестве «надстроечного» измерения жизни, а в качестве инфраструктурного основания Для эффективности идеологии не требуется больше, чтобы ее принимали всерьез: для поддержания собственной эффективности ей вполне достаточно чисто манипулятивного и инструментального статуса. Таким образом, всем социально-политическим презумпциям либеральных сообществ в «обществе риска» приходит конец: исчезает важнейшая изначально воображаемая уверенность индустриально-обеспеченного «высокого консумеризма» - под вопрос ставится объективное знание социального управляющего-эксперта.

Антропология управления в массовом сознании становится все более и более непредсказуемой и рискованной. А возрастание градуса риска в современных социальных сообществах приводит к тому, что области, в которых отдельный человек чувствует себя экспертом и способен принимать компетентные решения, все сужаются. Соответственно, снижается степень доверия к институциям управления и власти.

В состоянии глобального риска доверие к надежно функционирующим «абстрактным системам» (денежной системе или системе институционализированной экспертизы), без которых немыслима «онтологическая безопасность», в современных «обществах риска» все больше сменяется тревогой, не имеющей осознанной формы, но выраженной в виде социального саботажа масс.

Социальные отношения в качестве управления и власти имели смысл только в перспективе рационального размещения - в пространстве, ориентированном на идеальную точку схождения всех социальных линий. Но информационные артерии современности, наводят на мысль о том, что в скором времени будет набрана критическая масса глобальности информации, ее доступности в любой момент и в любом месте, за которым возникает опасность автоматического сжатия, резкой реверсии, опасность информационного «большого взрыва». Возможно, этот рубеж уже перейден в сфере социального, если учесть бурный рост населения, расширение сетей контроля, органов безопасности, коммуникации и взаимодействия, равно как и распространение внесоциапъности, приводящее к имплозии реальной сферы социального и возможностей его управления.

Такие контуры приобретает общество, пережившее период «исторической полемики». Согласно Ф. Фукуяме, в современном мире место борьбы за признание заняла борьба за более эффективное удовлетворение человеческих потребностей. Участники спора теперь - не принципиально различные «идеологии» (религии и мировоззрения в том числе), а незначительно разнящиеся друг с другом стратегии устройства Предмет спора - не (моральные) ценности, а (экономическая) эффективность. Антагонизм систем сменился конкуренцией внутри одной системы.

Поэтому границы политики в современном обществе все более размываются. Либеральная схема, которая предполагала невмешательство политических институтов в сферу приватной жизни, давно уже уступила место социальному государству, принимающему на себя обязательства и дающему гарантии граж-

данам как раз в той сфере, которая изначально выгораживалась как область свободы от государства и политического решения. Управление, будучи очевидно потесненным из современного мира, возвращается в ином качестве и обличье - именно в виде социальной институции, функционирование которой скрыто и затруднено для понимания.

Подытоживая, можно сказать, что в настоящее время любая проблематика, связанная с социальным управлением и властью есть вопрос о возможностях суверенного политического акта. Перформативного акта политического выбора, способного анимировать распадающееся социальное тело. Антропология управление и власть оказываются размещенными в информационном обществе, что делает их чрезвычайно значимыми факторами современной истории.

В заключении подведены итоги диссертации, намечены перспективы исследования темы антропологии социального управления и власти и формулируются основные выводы:

1. Антропология управления выступает как «место встречи» разных стратегий целенаправленного действия субъектов в социуме. Только социально-философский ПОДХОД дает ВОЗМОЖНОСТЬ соотнести исторнчоокую аркеоппгию антропологии управления, социальную память как сферу сохранения и передачи ценностей организации и управления и современные трансформации антропологии управления.

2. Современное управление предельно детерминировано медийными факторами, которые выступают не только как культурные артефакты, формирующие общественное сознание, но и как изменяющие сам способ организации исторического бытия человека.

3. Организация и управление глубинно фундированы антропологией жизненного мира: социальные нормы, потребности, мотивы и интересы работника, ценностные ориентации профессиональной деятельности.

4. Важнейшими составляющими современной организационной стратегии выступают компоненты творческого отношения к организации управления, когда учитываются динамика организационных изменений, факторы переходных периодов, адаптация организаций к новым условиям, значимость управляющего персонала.

5. В перспективе на основании антропологии управления могут быть разработаны футурологические аспекты социальной прогностики, управления и власти.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Туголуков О. В. Социальное управление в контексте евразийской геополитики // Философия человека и современный мир. Материалы Всероссийской конференции «Философия человека. Современная культура. Общественные коммуникации». СПб., 2004. - 0, 3 п.л.

2. Туголуков О.В. Знание, власть и управление: стратегии взаимодействия (Социально-философский аспект) // Философия человека и современный мир. Материалы Всероссийской конференции «Философия человека. Со-

временная культура. Общественные коммуникации». СПб., 2004. - 0, 4 п.л.

3. Туголуков О.В. Антропология социальной организации и управления (К постановке проблемы) И Credo new. Теоретический журнал. - 0, 8 п.л.

4. Туголуков О.В. К проблеме философско-антропологической осмысленности стратегий государственного управления семьей // Метафизика семьи и государственная политика. СПб., 2005. - 0. 3 п.л.

5. Туголуков О.В. Знание и управление (социально-философские аспекты взаимодействия) // Философия и будущее цивилизации. Материалы IV Российского философского конгресса (Москва, 24-28 мая 2005 г.). Т. 3. М., 2005. - 0,1 п.л.

6. Туголуков О.В., Грякалов A.A. Антропология управления и евразийская геополитика // Актуальные проблемы социальной философии. Материалы Международной научно-теоретической конференций. СПб., 2005. - (0,6 II 0,3 п.л.).

7. Туголуков О.В. Управление, власть и образование: институции и стратегии соотношений // Философия человека и образование. Материалы Всероссийской конференции. СПб., 2005. - 0,3 п.л.

Отпечатано с готового оригинал-макета в ЦНИТ «АСТЕРИОН» Заказ № 10 Подписано в печать 14.01.2006 г Бумага офсетная Формат 60х84'/16 Объем 1,5 п л Тираж 100 экз Санкт-Петербург, 191015, а/я 83, тел. /факс (812) 275-73-00,275-53-92, тел 970-35-70

I-226Û

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Туголуков, Олег Владимирович

Введение.

Глава первая. Философско-антропологические основания организационно-управленческой деятельности.

1.1. Управление в культурно-антропологической картине мира: коллективные действия и представления.

1.2. Антропология управления в структуре деятельности, ф Взаимодействие субъектов как предпосылка антропологии управления.

1.3. Управление в символическом пространстве культуры.

Глава вторая. Антропология управления в системе социума.

2.1. Антропология управления и власти в пространстве социально-культурной памяти.

2.2 Историчность управления и власть.

Глава третья. Антропология управления и власть в глобальном мире.

3.1. Знание, власть и управление. Власть/Знание: археология новоевропейского дисциплинарного паттерна.

3.2. Мутации управления в сетевом обществе: «общество зрелищ», «общество контроля», «общество риска».

Введение диссертации2006 год, автореферат по философии, Туголуков, Олег Владимирович

Актуальность темы

Обращение к исследованию вопросов антропологии социального управления и власти объясняется назревшей потребностью изучения взаимосвязей между стратегиями познания, организации, ценностных ориентаций и устойчивого развития современной социальной реальности. Важным этапом на пути выявления тенденций эволюции современности является раскрытие антропологического смысла организационно-управленческой деятельности в контексте социально-философского анализа исторически сложившихся и преемственно связанных форм и институций власти. Сосредоточение внимания на антропологическом содержании управления и власти — на проблемах антропологического смысла отражающих их социально-политических и философско-мировоззренческих доктрин - согласуется с достигнутым уровнем «ато-мизации» общества под влиянием факторов глобализации и неолиберальной модернизации.

Дело в том, что выдвижение на передний план современности принципов демократии, плюрализма и толерантности свидетельствует не только о признании приоритетности частных индивидуальных (или узкогрупповых) интересов, но говорит о реальности процессов радикальной антропологизации всех видов человеческой деятельности. Такое представление дает возможность обратиться к творческому компоненту управления, без которого оно превращается из формы совершенствования организационных условий человеческого существования в главную причину их деградации и распада под влиянием неадекватных («механических») усилий власти, которая действует, несмотря на сопротивление антропологического и социального «материала». Значима тема соотношения антропологии управления и власти в современном глобальном, национально-культурном и региональном контекстах.1

Дело в том, что в отношении к управлению вопросы социальной организации, практика и познание, идеалы и ценности рассматриваются чаще всего в обособленных дисциплинарных зонах. Связующим моментом выступает именно антропология управления - она оказывается предельной концентрацией социума и существования. В таком случае появляется продуктивная возможность понять единство и целостность социально-регулятивных процедур, что может оказать положительное влияние на разработку гуманистически ориентированных программ социальной организации и управления. Важна тема управления для определения и корректировки деструктивных процессов и девиантного поведения -именно учет антропологических факторов характерен для современных подходов к анализу негативных процессов социума.2

1 Наряду с теорией управления производством, социальным управлением, экономическим управлением появились новые управленческие дисциплины (информационные технологии управления, теория управленческих решений, основы социального прогнозирования, политическое управление, управление в сфере образования, теория организаций, регионоведение, управление персоналом и др.). См.: В.Д.Граждан. Теория управления. М., 2004. С. 7.

2 Комлев Ю.Ю. Социология наркотизма, преступности и других «отклонений»: новые подходы и теории // Актуальные проблемы социальной философии. Материалы международной научно-теоретической конференции. СПб., 2005. С. 116-120.

Основной линией данного исследования является стремление целостного охвата антропологии социального управления, причем социально-антропологические темы управления соотнесены с темами ценностных ориентаций и идеалов, а также с анализом массмедийных проблем современности и темой власти в глобальном мире. В ряде случаев поставлены вопросы о соотношении социально-философской темы управления и специфическими стратегиями управленческой деятельности в современном социуме. При анализе конкретной стратегии (государственная деятельность, производство, экономика, образование, таможенное дело) требуется диалектическое совмещение позиций, что остается задачей, далекой от разрешения.

Эта задача предполагает, с одной стороны, целостное представление организации и управления как деятельности, с другой - понимание специфики конкретной организационно-управленческой сферы в соотношении с институциями власти. Предметные и структурно-функциональные факторы специфических областей организации и управления включаются в поле объяснения и понимания, показывая значимость конкретной социально-управленческой сферы в контексте проблемы человека как сознательного и деятельного существа.

Такой ход оказывается в русле современной ориентации социогума-нитарных наук на изучение человеческого фактора - должны быть актуализированы не столько экзистенциально-личностные параметры деятельности и существования, сколько социально-символические и дискурсивные. Иными словами, речь идет о сингулярных характеристиках антропологии управления: общие закономерности могут быть проявлены в конкретной ситуации неповторимым образом. Такое представление дает возможность обратиться к творческому компоненту управления, без которого оно превращается в малоконструктивные «механические усилия» власти.

Степень разработанности проблемы и теоретические предпосылки исследования. В сферу исследовательских интересов проблема антропологии управления входит в связи с актуализацией междисциплинарных разработок и вопросов соотнесенности различных сфер деятельности, организации и власти. Вопросы управления и власти, человеческого фактора в управлении государством, организаций или социально-управленческих инициатив, антропологических последствие организационно-управленческой деятельности - всегда были и остаются предметом пристального внимания и заинтересованного изучения.

Уже в эпоху античности успешно разрабатывались эстетико-космологические (досократики), социально-политические (Платон, Аристотель), нравственно-этические (софисты, Сократ, стоики), политико-правовые (греко-римская философия), образовательно-просветительские (античная пайдейя) аспекты проблемы управления и власти в их соотнесенности с интересами и идеалами человеческого существования.

В эпоху Средневековья человеческое измерение организационно-управленческой деятельности предстает как характеристика духовного опыта в реализации Божественного промысла в упорядоченной иерархии отношений управления и власти в общественной жизни людей (Василий Великий, Григорий Нисский, Аврелий Августин, Иоанн Дамаскин, Фома Аквинский, Иларион Киевский). Мировоззренческий антропоцентризм Возрождения мотивировал концентрацию усилий на разработке проблемы соотношения общества, человека и власти, границ социально-политической обусловленности поведения и свободы личности. Этот опыт послужил основой абсолютизации индивидуалистических ценностей - распространяются убеждения в несовместимости этики и политической власти. Это эпоха формирования этики протестантизма и идеологии первых буржуазных революций (Г.Кампанелла, М.Лютер, Т.Мор, Н. Макиавелли).

В философии Нового времени и немецкой классической философии на передний план выдвигаются задачи изучения политической организации и государственной власти. Исходя из концепции естественного права и договорной теории общества, вопросы антропологии управления и власти формулируются как часть более общей проблемы состояния частного интереса и общей пользы (Д.Локк, Т.Гоббс, Ж.Ж.Руссо, И. Кант, И.Фихте, Г.В.Ф. Гегель, Л.Фейербах).

Позитивистски ориентированные программы понимания социальной жизни актуализировали тему функциональности управления, а в марксистской философии она была принципиально скоординировано с идеологической программой классовой борьбы, что вытекало из материалистического понимания истории (К.Маркс, Ф.Энгельс). Отсюда примеры тотальной деантропологизации управления и власти, представленные в общей организационной теории эмпириокритицизма (А.Богданов) и политической теории социального управления и власти (В.И.Ленин).

Конец XIX - первая треть XX в. знаменуются радикальным «антропологическим поворотом» в исследовании природы и институций управления и власти. В контексте критики воззрений идеалистической метафизики и марксизма оформляются гуманистически ориентированные программы исследовании, совмещающие деятельностиый, персонологи-ческий, экзистенциальный и логико-дискурсивный аспекты проблемы управления (Ф.Ницше, Дж. Дьюи, М.Хайдеггер, Т.де Шарден). В русской социальной философии большое значение было придано именно вопросам антропологии управления и власти (Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков, Н.Ф.Федоров, В.И.Вернадский). В частности, управленческие задачи философии хозяйства определяются С.Н.Булгаковым как задачи уяснения места человека в природе и природы в человеке.

Вместе с тем обстоятельства сложились так, что организационно-управленческая деятельность, будучи инструментом политической власти, оказалась отождествленной с ней до уровня неразличенности. Поэтому современное понимание управления в соотношении с властью сформировалось отнюдь не в политической и философской сфере, казалось бы изобилующих концептуальным и практическим опытом освоения социальной реальности. Дифференциация структур управления и власти, деполитизация и превращение организационно-управленческой деятельности в предмет вполне самостоятельного исследования оказались обусловленными становлением гражданского общества, развитием производственно-экономической сферы, во многом недосягаемой для контроля политической власти. Начало осознания управления как специфического социального феномена рубежа XIX -XX в. связано с изучением вопросов научной организации труда и управления (Ф.Тейлор, Т.Эмерсон), что послужило исходным пунктом универсализации проблемы и ее истолкования в терминах общей организационной науки (А.Богданов), теории систем (JI. фон Берталанфи), кибернетики и теории информации (Н.Винер, К.Шеннон), синергетики (Г.Хакен), теории самоорганизации и «диссипативных процессов» (И.Пригожин).

В настоящее время наряду с разработкой общей социально-философской теории управления наблюдается систематическая концентрация усилий на изучение различных аспектов проблемы управления и власти - социологических (О.Я. Гелих, В.Д.Граждан, С.В.Мысин,

A.В.Тихонов), социально-антропологических и социально-прогностических (А.П.Желобов, Ч.С.Кирвель, К.С.Пигров, Г.Ф.Сунягин), антрополого-экономических (Л.А.Баев, К.М.Чистов,

B.М.Немчинов, С.А.Варапута, Л.Мизес, Ф.Хайек), юридических и конфликтологических (В.А.Светлов, С.А.Сидоров, И.Л. Честнов), этнокуль-турологических (Ю.И.Семенов, В.А.Тишков).

Л.Мамфорд, М.Мосс, М.Элиаде анализируют прафеномены управления, власти, сакрального и профанного, показывая, что в «архаических» или «традиционных» обществах управление институционально неспецифицировано — оно представляет собой синкретическое образование, локализация которого проблематична. Архаические нормы права и формы управления неотделимы от религии и экономики традиционных обществ, а также от производимого культурой «типа солидарности» или «характера социальной связи». Выражая определенные общественные потребности, религия и весь синкретический ценностный комплекс выполняют необходимые общественные функции «первичного управления». Таким образом, социально-онтологические основания всегда предшествуют идеологии и ценностным истолкованиям управления.

Все это дает возможность понять архаическое единство коллективных действий и коллективных представлений в терминах организации -то есть в терминах операций самоуправления, обеспечивающего выживание социальной единицы. Тут возможно первичное зарождение онтологии управления. В.В.Балахонский, Н.С. Гончаренко, В.П.Салышков, В.И.Стрельченко, Г.Л.Тульчинский, В.П.Шалаев, А.Н.Чумаков целостно рассматривают управление в социально-философском контексте - в соотношении с глобальными проблемами, властью, экономическими стратегиями современности, современным образованием и «персоноло-гией». Чрезвычайно важны для понимания неклассических стратегий антропологии управления и власти работы современных зарубежных авторов (Г. Дебор, Ж. Делез, Э. Гидденс, М. Кастельс, П. Слотердайк, А. Тоффлер, М. Фуко, Ф. Фукуяма).

Предметом особо пристального внимания стали проблемы менеджмента или принципов рациональной организации и координации многообразных видов деятельности (О.Я.Гелих, Л.Ф.Друккер, Л.Мизес, Р.Фарсон). Менеджмент рассматривается как форма рациональной оптимизации практической деятельности способных к самоопределению индивидов как главных элементов стратегии неолиберализма в экономике, социальной и политической сферах жизни общества. В доктрине менеджмента управление отождествляется с процессом рациональной организации труда коллективов, состоящих из личностей - свободных, независимых, атомизированных - преследующих собственные цели индивидов. На вопросы о том, каковы условия, возможности, интегрирующие социальные связи и основания организационно-управленческих действий в их соотнесенности с властью могут быть ответы только при изучении антропологической реальности в контексте анализа социодинамики культуры.

Однозначное стремление следовать за монологическим пониманием управления представляется бесперспективным. Но вряд ли плодотворно и противоположное стремление к исключительной плюралистичности управленческих позиций, когда управление растворяется в ситуационных предпочтениях и утрачивает социальный статус. Поэтому рассмотрение антропологии управления и власти в контексте истории и культурной традиции создает возможности для понимания управления как особого рода диалога социальных субъектов. Управление является именно целесообразной стратегий в отличие от деструктивных акций и действий. Поэтому важно понять, что управление всегда активно эмоционально и психологически «наполнено». Более того, является средоточием жизненной напряженности социума в силу того, что управление теснейшим образом связано с властью. Но если власть всегда институционально представлена, то управление может быть предельно скрытым и даже законспирированным. В антропологии управления встречаются «социальная память» и актуальные смыслы социальной организации и власти, ценностные ориентации и предпочтения поколений, государственные и партийные интересы. И речь идет не о дурной бесконечности подчинения или планирования. Напротив, управление в антропологическом измерении предстает как гуманистически ориентированный процесс.

В связи с этим выдвигаются следующие задачи:

- уяснение характера антропологических предпосылок и особенностей социально-антропологической детерминации отношений власти.

- анализ соотнесенности антропологии управления и социокультурных образов мира;

- исследование организационно-управленческой традиций социума в контексте анализа исторических и современных форм политической власти;

- изучение многообразных видов властных отношений и оценка значения отношений господства и подчинения в структуре социального управления.

Методологическая основа диссертации, теоретические источники и концептуальная основа исследования. В диссертации применена комплексная социально-философская методология, сочетающая диалектические, диалогические и герменевтические принципы организации культурной реальности. Применены типологический и структурно-функциональный подходы к изучению социальной организации и управления. Историко-генетическое понимание антропологии управления соотнесено со структурно-функциональным анализом социально-управленческой теории и практики.

Положения, выносимые на защиту:

4. Элементарная структурная основа антропологии управления и власти складывается из совокупности интеракций и межсубъектных взаимодействий взаимодействия субъектов. При этом допускается наличие неограниченного количества субъектов - антропология управления «программирует» отношения между социальными субъектами, ориентированными на создание целенаправленных действий в социуме.

9. Целостное понимание антропологии дает возможность соотнести социально-онтологические, гносеологические, ценностные и прагмати-ко-функциональные параметры управления с организацией и действиями власти.

Научная новизна результатов исследования состоит в комплексном социально-философском исследовании проблемы социально-онтологических, гносеологических, функционально-прагматических и ценностных оснований социального управления в горизонте антропологических установок в соотношении с институциями власти. Управление рассмотрено в целостном пространстве и времени жизненного мира.

Показано, что антропология управления представляет целостную форму взаимодействия жизненного мира управления и вместе с тем может быть рассмотрена как предметная область гуманистически ориентированной социальной философии. Обосновано положение, согласно которому функционирование управления и власти может быть эффективным только при учете особенностей его антропологической детерминации. Установлено, что антропологические традиции культуры являются факторами дифференциации исторических и современных типов социального управления и власти. Показано, что взаимодействие знания, ценностей, организации, управления и власти непосредственно соотнесены с фундаментальным вопросом о жизненном мире. Такой подход к пониманию культуры дает возможность представить стабилизирующие структуры социально-культурной практики в ее антропологическом измерении и гуманистической перспективе.

Показано, что пространственно-временная дифференцирован-ность «антропологического континуума» управления и власти образует структурную основу жизни социума как сложного и противоречивого, а вместе с тем целостного «живого и трепетного» (А.Ф.Лосев) социального организма

Показано, что формы антропологической осмысленности управления и власти выступают как стратегии социального существования и творчества.

Функциональная структура антропологии управления проанализирована в ее генезисе, развертывании и проективности в современном глобальном мире.

Установлено, что «сбои» в системах управления не сводимы к оппозициям интеракций и непосредственно не выводимы из них — они представляют собой сложно опосредованное выражение антропологических и образовательных интересов доминирующих общественных классов и групп.

8. Опыт традиции, культуры и духовности («жизненный мир») определяют меру инновационной управленческой активности и возможности инновационных стратегий в управлении.

Теоретическая значимость результатов диссертационного исследования. Результаты и материалы проведенного исследования антропологии управления могут быть использованы при разработке теории и практики планирования социальных процессов. Взаимообразное социальной онтологии социальной антропологии способно внести новые конструктивные положения в социальную философию и практику построения стабильного социального существования.

Апробация исследования. Основные положения диссертации отражены в шести публикациях по теме исследования.

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры философии РГПУ им. А.И.Герцена 11 ноября 2005 г.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Антропология социального управления и власть"

Заключение

Осуществленное в диссертации исследование антропологии социального управления соединяют в себе общие, особенные и специфические характеристики жизненного мира управления. Антропология управления выступает как место встречи разных стратегий целенаправленного действия субъектов в социуме. Только социально-философский подход дает возможность соотнести историческую археологию антропологии управления, социальную память как сферу сохранения и передачи ценностей организации и управления и современные трансформации антропологии управления.

Особенностью данной работы является целостный подход к антропологии управления, когда в ней соотнесены экзистенциально-личностные параметры деятельности и существования, с одной стороны, и социально-символические и дискурсивные - с другой. Речь идет о сингулярных характеристиках антропологии управления: общие закономерности могут быть проявлены в конкретной ситуации неповторимым образом. Такое представление дает возможность обратиться к творческому компоненту управления, без которого оно превращается в малоконструктивные «механические усилия» власти.

Управление человеческим индивидом в такой перспективе существенно неотличимо от его социализации, а социализация - от «рождения в язык» (символический мир). Образование и трансформация социума -вот граничные вехи «антропологии управления».1 Так, изучение проблем самовоспроизведения и управления в кибернетике и теории авто

1 Исследуя процессы развитая самосознания, Гегель обосновал положение, согласно которому образование есть область отчуждения духа, в границах которой посредством труда осуществляется формирование («образование» вещей. По мнению Гегеля этот процесс, заключается в придании вещам «нового образа». Работа по приданию вещи «нового образа» с целью удовлетворения антропологически и социально значимых потребностей составляет существо образовательного процесса. См.: Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. СПб., 1994. матов, информации и отражения в теории информации привело к выводам, представляющим исключительный интерес для антропологических разверток теории управления: было показано, что способность к самовоспроизведению является функцией сложности организации.2

Современные медиа выступают не просто как культурные артефакты, формирующие общественное сознание. Они изменяет саму практику-то есть способ организации исторического бытия человека. Так виртуальная реальность предстает как организованное пространство симу-лякров - «отчужденных знаков», которые, в отличие от знаков-копий, не отражают, а создают референтную реальность как свой эхо-эффект. Современные компьютерные и сетевые технологии уже позволяют вести речь о создании киберпространства, в котором реализуется эффект полного присутствия путем сочетания графической динамики с возможностью непосредственного воздействия на события. Есть основания предполагать, что современная медиа-революция ставит вопросы не только социально-коммуникативного характера (заключающиеся в том, какие последствия может иметь вытеснение социальности симуляцией), но правового, управленческого, нравственного и даже биоэтического.

Вполне можно сказать, что все современное управление предельно детерминировано именно медийными факторами. Но несмотря на всю его семантическую бедность, такой образ управления крайне эффективен. В пределе - так работает «циническая власть» (П. Слотердайк). В этом смысле «спектакль» организации и управления имеет импрессив-ный характер: его первое дело - произвести непосредственное впечатление.

Работа власти в точности воспроизводит эффект алиби, но в обычном случае у алиби есть предел: рано или поздно вращение вертушки прекращается, столкнувшись с реальностью. Образная же манипуляция власти, хотя и имеет ценностную природу, не подчиняется критерию ис

2 См.: Бескова И.А. Эволюция и сознание. М., 2003 тины - ничто не мешает ей бесконечно действовать по принципу алиби. Неважно, что впоследствии он будет демонтирован: предполагается, что его действие сильнее тех рациональных объяснений, которые могут его впоследствии опровергнуть. Диалектический сценарий, вероятно, утратит часть своей реальной власти в пользу индифферентности «молчаливого большинства» (как и часть своей объяснительной эвристичности в пользу ситуативных пиарменских стратегий). Нечто, надо думать, изменится и в поле социально-философской критики, которая примет форму своего рода «деконструкции» - демонстрации того, как собираются и действуют властные функции и их образные проводники.

И если обратить социально-философские проблемы организации и управления к конкретной институции, то важнейшими составляющими современной организационной стратегии выступают компоненты творческого отношения к организации управлению, когда учитывается динамика организационных изменений, факторы переходных периодов, адаптация организаций к новым условиям, значимость управляющего персонала. При этом организация и управление глубинно фундированы именно антропологией жизненного мира: социальные нормы и потребности, мотивы и интересы работника, ценностные ориентации и цели профессиональной деятельности в конкретной сфере организации таможенной службы являются чрезвычайно важными составляющими ее эффективной деятельности. Но возможность создания эффективных организационно-управленческих программ возникает только там, где учтены фундаментальные факторы человеческого существования.

Социально-философские ответы на поставленные вопросы приобретают особую остроту и актуальность в современных условиях безбрежного плюрализма мнений по вопросу о формированиях «картины человека», социальных стратегиях организации и управления, путях и средствах функционирования институтов власти, воспитания человека, отвечающего требованиям дальнейшей демократизации общества. В перспективе на основании антрополопш управления могут быть разработаны футурологические аспекты социальной прогностики, управления и власти.

Список научной литературыТуголуков, Олег Владимирович, диссертация по теме "Социальная философия"

1. Абакарова P.M. Этос этноса. Нравственно-регулятивная роль традиции в этнокультуре. СПб., 2003.

2. Агамбен Дж. Политизация смерти // Новое литературное обозрение. 2000. № 43.

3. Актуальные проблемы социальной философии. Материалы международной научно-теоретической конференции. СПб., 2005.

4. Апыхтин А.В. Понятие современности: социально-философский анализ. Автореф. дисс. канд. филос. наук, СПб., 2005.

5. Араб-Оглы Э.Н. Обозримое будущее: социальные последствия НТР. Год 2000. М., 1986.

6. Апинян Т.А. Игра в пространстве серьезного. Игра, миф, ритуал, сон, искусство и другие. СПб., 2003.

7. Арефьева Г.С. Общество. Познание. Практика. М., 1988.

8. Асмус В.Ф. Логика. М.: Госполитиздат, 1947. 387 с.

9. Баев Л.А. Интенсивная самоорганизации экономических систем. Челябинск, 1992.

10. Балахонский В.В. Актуальные проблемы методологии социального исследования // Актуальные проблемы социальной философии. Материалы международной научно-теоретической конференции. СПб., 2005.

11. Балибар Э., Валлерстайн И. Раса. Нация. Класс. Двусмысленные идентичности. М., 2004.

12. Барт Р. Семиотика. Поэтика. М., 1989.

13. Батай Ж. Теория религии. Минск, 2000.

14. Батай Ж. Проклятая доля. М., 2003.

15. Белов В.Г. Исследование систем управления. М., 2000.

16. Бек У. От индустриального общества к обществу риска // THESIS. 1994. №5.

17. Беньямин В. О понятии истории // ХЖ. 1995. № 7.

18. Бикбов А. Пространственная схема аналитики Фуко // Мишель Фуко и Россия. СПб. М., 2001.

19. Бланшо М. Неописуемое сообщество. М., 1998.

20. Богачек И.А. Философия управления. М., 1999.

21. Бодрийяр Ж. Забыть Фуко. СПб., 2000.

22. Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства или конец социального. Екатеринбург, 2001.

23. Бодрийяр Ж. Город и ненависть // Логос. № 9, 1997.

24. Балахонский В.В. Познавательный аспект политического диалога // Человек в мире диалога. Л., 1990. С. 264-266.

25. Байбурин А. К. Ритуал в традиционной культуре. СПб., 1993.

26. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1972.

27. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1986.

28. Бахтин М. М. Собр. соч.: в 7 т. Т. 5. М., 1996.

29. Баткин J1. Тип культуры как историческая целостность // Вопросы философии. 1969. № 9.

30. Бердяев Н.А. Смысл истории. М., 1990.

31. Быков Ф. С. Зарождение политической и философской мысли в Китае. М., 1966.

32. Бубер М. Я и Ты. М., 1997.

33. Бубер М. Два образа веры. М., 1998.

34. Буддизм и культурно-психологические традиции народов Востока. Новосибирск. 1990.

35. Бузгалин А., Колганов А. Глобальный капитал. М., 2004.

36. Варапута С.А. Управление качеством продукции. М., 2001.

37. Василенко В.В. П.А.Сорокин как основоположник современной глобальной истории // Фигуры истории или «Общие места» историографии. СПб., 2005.

38. Веремьев А.А. Диалектика взаимосвязи эстетического и экологического воспитания // Образ современности: этические и эстетические аспекты. СПб., 2002.

39. Винер Н. Кибернетика или управление и связь в животном и машине. М., 1983.

40. Визгин В. Генеалогический проект М. Фуко: онтологические основания // Мишель Фуко и Россия. СПб. М., 2001.

41. Власть. Очерки современной политической философии Запада. М., 1989.

42. Виноградова С.М., Мельник Г.С. Российское информационное пространство в условиях глобализации: некоторые аспекты развития // Глобализм в системе категорий современной культурологической мысли. СПб., 2005.

43. Волков А.Н. Человеческое измерение прогресса. М., 1990.

44. Володина JI.B. Современное общество как объект управления. Автореф. дисс. канд. филос. наук. СПб., 1998.

45. Гелбрейт Д. Новое индустриальное общество. М., 1969.

46. С. Гелих О .Я. Управление и насилие. Социально-философский анализ. СПб., 2004.

47. Геллнер Э. Условия свободы. М., 1995.

48. Голик Н.В. ANGUIS IN HERBA, или Псевдоморфоз этического // Образ современности: этические и эстетические аспекты. СПб., 2002. Смыслы культуры. СПб., 1996.

49. Глобализм в системе категорий современной культурологической мысли. СПб., 2005.

50. Гончаренко Н.С. Трансформация национальных экономик в контексте процессов глобализации // Человек. Природа. Общество. (Актуальные проблемы). СПб., 2001.

51. Гегель Г. В. Ф. Политические произведения. М., 1978.

52. Гегель Г. В. Ф. Философия права. М., 1990.

53. О .Я. Гелих. Управление и насилие. Социально-философский анализ. СПб., 2004;

54. Гидденс Э. Судьба, риск и безопасность // THESIS. 1994. № 5.

55. Горохов А.С. Диалог и диалоговые формы общения // Человек в мире диалога. Д., 1990. С. 19-21.

56. Государственная служба: теория и организация. Курс лекций / Под общей редакцией Е.В.Охотского и В. Г.Игнатова. Ростов н/Д., 1998;

57. Государственная служба Российской Федерации: современной состояние, проблемы функционирования и первоочередные направления дальнейшего развития / Рук. А.И.Турчинов. М., 1988.

58. Граждан В.Д. Теория управления. М., 2004.

59. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972.

60. Давидович В.Е., Жданов Ю.А. Сущность культуры. Ростов-на-Дону, 1979

61. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 1991.

62. Дзыгивский П.И. Запрет как форма социокультурной идентификации. Автореф. дисс. канд. филос. наук. СПб., 2000.

63. Добреньков В.И. Вызовы глобализации и перспективы человечества // Социология и политология. 2004. № 4.

64. Гуревич П.С. Проблема целостности человека. М., 2004.

65. Гуссерль/Деррида. Начало геометрии. М., 1996.

66. Дебор Г. Общество спектакля. М., 2000.

67. Делез Ж. Различие и повторение. СПб., 1998.68. Делез Ж. Фуко. М., 1998.

68. Деррида Ж. Отобиографии // Ad Marginem 93. Ежегодник Лаборатории постклассических исследований ИФРАН. М., 1994.

69. Друкер П.Ф. Задачи менеджмента в XXI в. СПб, 2000.

70. Дюркейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1991

71. Дилигенский Г.Г. Конец истории или смена цивилизаций // Вопросы философии. 1991. № 3.

72. Демичев В.А. Курс философии или основы общей и социальной методологической культуры. М.: Ун-т бизнеса и политики. 1994. 112 с.

73. Дианова В.М. Постмодернистская философия искусства. СПб., 2001.

74. Докучаев И.И. Введение в историю общения. СПб.: РГПУ им. А.И.Герцена. 2001.-176 с.

75. Древнекитайская философия. Т. 1-2. М., 1972-1973.

76. Ерунов Б.А. Мнение и диалог в человеческом познании // Человек в мире диалога. JI., 1990. С. 15-16.

77. Жидков B.C., Соколов К.Б. Десять веков российской ментально-сти: картина мира и власть. СПб., 2001.

78. Жижек С. Возвышенный объект идеологии. М., 1999.

79. Жирар Р. Насилие и священное. М., 2000.

80. Зомбарт В. Буржуа. М., 1994.

81. Иваненков С.П., Иванов Ю.Б., Черкасов С.В. Формирование образовательной информационной среды региона; проблемы и перспективы // CREDO new. 2004. № 2 (38).

82. Ивин А.А. Основания логики оценок. М.: МГУ, 1970. 230 с.

83. Иконникова С.Н. Диалог о культуре. М., 1987.

84. Иноземцев B.JI. К теории постэкономической формации. М., 2005.

85. Иейтс Ф. Искусство памяти. СПб., 1997.

86. Каган М.С. Философская природа ценности. СПб., 1997.

87. Кайзерлинг Г. Америка. Заря Нового мира. СПб., 2002.

88. Каменский З.А. Культурно-исторические типы или единство историко-философского процесса // Вопросы философии. 1995, № 2.

89. Карсавин Л.П. Философия истории. СПб.: Комплект, 1993.

90. Корташев В.А. Социология организации таможенной службы. Структурно-логические схемы. СПб., 2001.

91. Кефели И.Ф. Судьба идеи (к вопросу о теории цивилизации Н.Я.Данилевского) // Деятели русской науки XIX-XX вв. Вып. 2. СПб, 1993.

92. Кефели И.Ф., Луговой А.А. Из истории отечественной культурологической мысли // Социально-политический журнал. 1996. № 4. С. 92104.

93. Китайская философия: Энциклопедический словарь / Глав. ред. М.Л. Титаренко. М., 1994.

94. Кобзев А.И. Особенности философской и научной методологии в традиционном Китае // Этика и ритуал в традиционном Китае. М., 1988.

95. Кононов А.А. Актуальные проблемы современной антропологии права // Социальная антропология права современного общества: предмет, метод, исследовательская программа. СПб., 2004.

96. Конрад Н.И. Избранные труды. Синология. М., 1977.

97. Конрад Н.И. Избранные труды. Литература и театр. М., 1978.

98. Кожев А. Идея смерти в философии Гегеля. М., 2002.

99. ЮО.Комлев Ю.Ю. Социология наркотизма, преступности и другихотклонений»: новые подходы и теории // Актуальные проблемы социальной философии. Материалы международной научно-теоретической конференции. СПб., 2005.

100. Крам Т. Управление энергией конфликта. М., 2000.

101. Ю2.Кроукер А., Кук Д. Телевидение и торжество культуры // Комментарии. 1997. № 11.

102. См.: Купин В.Н. Геополитические императивы глобальной безопасности: социально-философский анализ. Автореф. дисс. докт. филос. наук. СПб., 2004.

103. Кутаев P.M. Социальное управление в контексте национальной культуры (социально-философский анализ). Автореф. дисс. канд филос. наук. СПб., 1997.

104. Лёвит К. От Гегеля к Ницше. СПб., 2002.

105. Юб.Люббе Г. Историческая идентичность // Вопросы философии, 1994. №4.

106. Логический словарь ДЕФОРТ. М.: Мысль, 1994. 268 с.

107. Лоренц К. Восемь смертных грехов цивилизованного человечества // Вопросы философии. 1992. № 8.

108. Лукьянов А.Е, От родового субъекта к «совершенномудрому человеку» и «сыну правителя» // Человека как проблема: Восток Запад. М, 1991.

109. Лукьянов А.Е. Лао-Цзы (философия раннего даосизма). М., 1991.

110. Мерло-Понти М. В защиту философии. М., 1996.

111. Мисонжников Б.Я. Массмедиа как субъект формирования глобального катастрофического сознания // Глобализм в системе категорий современной культурологической мысли. СПб., 2005.

112. Мильнер Б.З. Теория организаций. Учебное пособие. М., 1988;.

113. Культура, человек и картина мира. М., 1984.

114. Курикалов Ю. Христианский космизм и «русский путь» в экологии // Христианство и экология. СПб.: изд. РХГИ. 1997.

115. Кушелев В.А. Организационная природа диалога // Человек в мире диалога. Л., 1990. С. 29-31.

116. Малявин В.В. Буддизм и китайская традиция (к проблеме формирования идеологического синкретизма в Китае) // Этика и ритуал в традиционном Китае. М., 1988.

117. Маньковская Н.Б. Париж со змеями. М., 1999.

118. Марков Б. В. Трансцендентальная феноменология с телекоммуникативной точки зрения // Я и Мы. СПб., 2002.

119. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42.

120. Межуев В.М. Культура и история. М., 1977.

121. Мизес JI. фон. Либерализм в классической традиции. М., 2001.

122. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. В 3-х т. М., 1993.

123. Мир философии. Книга для чтения. Ч. 2. Разд. 8. М., 1991.

124. Моисеев Н.Н. Современный антропогенез и цивилизационные разломы // Вопросы философии. 1995. № 1.

125. Моисеев Н.Н. Универсальный эволюционизм // Вопросы философии. 1991. №3. С. 3-28.

126. Мосс М. Общества. Обмен. Личность. Труды по социальной антропологии. М., 1996.

127. Мысин Н.В. Теория и история социального управления. СПб, 2000.

128. Николес Дж. Хаотическая динамика лингвистических процессов и образование паттернов в поведении человека // Вопросы философии. 1997. № 3.

129. Назарова М.П. Социальная память как предмет философского анализа. Автореф. дисс. канд. филос. наук. Волгоград, 1997.

130. Наумова Н.Ф. Социологические и психологические аспекты целенаправленного поведения. М., 1988.

131. Образ современности: этические и эстетические аспекты. СПб., 2002.

132. Переломов Л.С. Конфуцианство и легизм в политической истории Китая. М., 1981.

133. Петров А. Культура и мышление. М., 1990.

134. Печчеи А. Человеческие качества. М., 1980.

135. Пигров К.С. Социальная философия. СПб., 1999.

136. Поликарпов B.C. Философия управления. Ростов-на-Дону. 2001.

137. Поппер К. Открытое общество и его враги. Т.1 и 2. М., 1992.

138. Проблемы целостного мира // Вопросы философии. 1990. № 8.

139. Проскуряков М.Р. Дискурс власти (Очерк культуры политической речи) // Современная русская речь. Состояние и функционирование. СПб., 2004.

140. Прохоров А.В. Русская модель управления: компромисс между системой и населением // Вопросы философии. 2003. № 2.

141. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М.: Медиум, 1995.

142. Сальников В.П. Глобализационные процессы современной цивилизации и проблемы российской молодежи // Актуальные проблемы социальной философии. СПб., 2005.

143. Самоорганизация в природе и обществе. СПб., 1994.

144. Смыслы культуры. СПб., 1996.

145. Серль Дж. Р. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. М., 1986.

146. Сигов И.И. Государственное управление: системный подход // Проблемы эффективного управления социально-экономическими системами в России. СПб., 2000.

147. Сидоров С.А., Честнов И.Л. Гражданское общество, государство и право: онтологические основания юридической науки. СПб., 2002.

148. Слотердайк П. Критика цинического разума. Екатеринбург, 2001.

149. Соколов Б.Г. Генезис истории. СПб., 2004.

150. Социальное управление: философские, психологические, органи-зационнные и экономические проблемы. М., 1994.

151. СухачёвВ. Ю. Генеалогия национализма // Этничность. Национальные движения. Социальная практика. СПб., 1995.

152. Сухачёв В. Ю. Герметизм тел и герменевтика телесной практики //Метафизические исследования. № 1. СПб., 1997.

153. Сухачёв В. Ю. История без субъекта // Метафизические исследования, 1997, №3.

154. Словарь русского языка: В 4-х т. Т. 1. М.: Русский язык, 1981.

155. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992.

156. Социализм: между прошлым и будущим. М., 1989.

157. Титов B.C. Основы теории управления. М., 1997.

158. Тоффлер О. Третья волна. М., 1991.

159. Табачникова С. Мишель Фуко: историк настоящего // Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания власти и сексуальности. М., 1996.

160. Тайлор Э. Б. Первобытная культура. М., 1989.

161. Тоффлер А. Футурошок. СПб., 1997.

162. Туголуков О.В. Антропология социальной организации и управления (К постановке проблемы) // Credo new. Теоретический журнал. СПб., 2005. № 1 (41). С. 216-228.

163. Туголуков О.В. Знание и управление (социально-философские аспекты взаимодействия) // Философия и будущее цивилизации. Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса (Москва, 24-28 мая 2005 г.). Т. 3. М., 2005.

164. Тэйлор Ф. Принципы научного менеджмента. М., 1991.

165. Фигуры истории или «Общие места» историографии. СПб., 2005.

166. Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. 1990. № 3.

167. Федоров Н.Ф. Сочинения. М., 1981.

168. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия. 1983.

169. Флегонтова С.М. Русский персонализм и экология // Христианство и экология. СПб.: Изд. РХГИ. 1997.

170. Формация или цивилизация? (Материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 1989. № 10.

171. Франчук В.И. Основы современной теории организации. М., 1996.

172. Фролов И.Т. О человеке и гуманизме. М., 1989.

173. Фуко М. История безумия в классическую эпоху. М., 1997.

174. Фуко М. Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996.

175. Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М., 1999.

176. Христианство и экология. СПб.: изд. РХГИ. 1997.

177. Честнов И.Л. Актуальные проблемы теории государства и права.

178. Эпистемология государства и права. СПб., 2004.

179. Чернавский Д.С. О генерации ценной информации // Синергети-ческая парадигма: многообразие поисков и подходов. М.: Прогресс-Традиция, 2000. С. 363-381.

180. Шпенглер О. Закат Европы. М., 1993.

181. Человек в мире диалога. СПб., 1996.

182. Человек как философская проблема: Восток Запад. М., 1991.

183. Щербинина Н.Г. Теории политического лидерства. Учебное пособие. М., 2004.

184. Управление. Социально-философские проблемы методологии и практики. СПб., 2005.

185. Устюгова Е.Н. Стиль и культура. Опыт построения общей теории стиля. СПб., 2003.

186. Этика и ритуал в традиционном Китае. М., 1988.

187. Этничность. Национальные движения. Социальная практика. Сб. статей. СПб., 1995.

188. Файоль А. Общее и промышленное управление. М., 1991.

189. Философия и будущее цивилизации. Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса. Т. 4. М., 2005.

190. Фуко М. Забота о себе. М., 2003.

191. Халиков М.С. Российская цивилизация в контексте глобализации // Социология и политология. 2004. № 4.

192. Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993.

193. Хайек Л. фон. Пагубная самонадеянность. М., 2003.

194. Хардт М., Негри А. Империя. М., 2004.

195. Хомелева Р. А. Онтологический статус политической власти: теоретические и методологические аспекты исследования. Автореф. дисс. докт. филос. наук. СПб., 2001.

196. Шелер М. Ресентимент в структуре моралей. СПб., 1999.

197. Шмитт К. Понятие политического // Вопросы социологии. 1992.1.

198. Шмитт К. Политическая теология. М.: Канон-Пресс-Ц, 2000.

199. Шпет Г.Г. Психология социального бытия. Избранные психологические труды. Москва-Воронеж, 1996.

200. Элиаде М. Аспекты мифа. М., 1995.

201. Элиаде М. Миф о вечном возвращении. Архетипы и повторяемость. СПб., 1998.

202. Энафф М. Маркиз де Сад. Изобретение тела либертена. СПб., 2005.

203. Этимелин Н.Г. Субъектно-временной анализ российской истории. Автореф. дисс. канд. филос. наук. СПб., 2002.

204. Ямпольский М. Жест палача, оратора, актера // Ad marginem 93. М., 1994.

205. Ясперс К. Будущий мировой порядок // Век XX и Мир. 1990. №9.

206. Dewey J. Reconstruction in Philosophy. Boston, 1957.

207. Williams R. Keywords. A vocabulary of culture and society. N.Y., 1976.