автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.13
диссертация на тему: Антропология творчества

Полный текст автореферата диссертации по теме "Антропология творчества"

На правахрукописи

ПОАИТЫКО Сергей Дмитриевич

АНТРОПОЛОГИЯ ТВОРЧЕСТВА

Специальность 09.00.13. — «Религиоведение, философская антропология, философия культур»

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Москва - 2004

[ЪГхМП ВЫ!И >Л1 ICIШ) I Inen riyiC HCM ЧЧ'М 1\хП|ЙСЬ<)ii ги<я\смпп Iтук

Научныйруково\нтг*ь: КЯИЛМЛЯГ (|>п \ооофскпх ll.lVK

О.С. К'ордоОонскип

Официальные оппонент: .\'ЧП'»р фи \пс'»фсИ1Ч iinyi.',,

tipc «{н'ССПр. I I.I ИСиящснко

1

AOKTíip философских linVK, кандмАШ психолш iihccmix паук Г.В.Ипаичснко

Велуихая оргаптпцпя: I\xxn¡Viaiíí шкгпги.т кум.чурсuouiii

Мипистсрстя кулыурн I'«!', CCKWp <<Я ЛI 1 ктi кулыур»

Л|11111 1.1 Л!К ICJir.nnl'l <"'» КЧН1Я «_»'__?ГИ1| 1.

п_ч.к" ii.t .и« <'\.!ШИ1 Л in fopr.mii' mi ni «it i ("'•i4,i.i (шифр \.002.0I vOIl

in i алии i к* мнчтрпнии iu i «чн'к тис учт««» ciciienu л'ча'-p.i фи\<>о «|« ки\ ii.iyK при Пип ту к' <{>п\ч1ч>ф|т l'Ail по vnprcy:

U4W2,'Mocifiu, ул. IViwoiiií.i. M. .4.1 \ Tircvmiiií Vmciioit") concia (к 421).

( " Л1И U'pi'.llllK íi Mr МЛ И i 1М||,1Ь>}МИП<.11 |>п(|Г|\||(1П1чС I liu"llnyr,u| JIIV И'( к[ти I' \| I

Лптрсфс'раг ря:тг\;ш «_>>__2fKit i.

>'-«CIHJIГ I CKpCI-ipi. Диссертационном! со nina •

кдплп.м| ф|1м>сш|ц-к11х iciytc Э.М.Ткачев.

Актуальность исследования определяется постоянно возрастающим рангом творчества в иерархии человеческой активности. С творчеством закономерно связываются ожидания эволюционного или даже революционного развития как материальной, так и духовной сфер людского бытия, социальный и научно-технический прогресс, культурный рост человечества и индивидуума, расширение человеческого знания и познания мира. В прикладном же аспекте изучение творчества тесно связано с проблемой становления личности, ее формирования, с задачами всестороннего и устойчивого развития общества, в котором роль личности с очевидностью возрастает. В связи с этим усиливается и специализируется интерес к исследованиям интеллекта, общих и специальных способностей, восприятия, мышления и поведения. Особое внимание при этом уделяется возможности интенсифицировать когнитивные процессы, активизировать сферы сознания и подсознания, ускорить и совершенствовать процессы обучения и научения, выработать приемы и методы решения нетривиальных задач, приемы новаторского, неалгоритмического мышления. Такого рода устремления, при всей их безусловной важности и научной ценности достигнутых результатов, нельзя не признать, как минимум, парадоксальными С одной стороны, творчество — это новаторство, неординарность, уникальность. С другой стороны, творчество до известной меры предполагается поставить «на поток». Противоречие это (имеющее существенные практические следствия) обусловлено прежде всего тем, что творчество как процесс и как результат теснейшим образом связано со всей системой человеческой деятельности, вычленение из которой собственно креативной составляющей представляется проблематичным и дает возможности для весьма субъективных толкований. Рассмотрение этого и иных противоречий в изучении проблемы творчества является актуальным и в теоретическом, и в практическом плане.

Степень научной разработанности проблемы. Творчество, рассматриваемое как возникновение нового, ранее небывалого, неизвестного, как постижение неведомого, как создание ценностей, можно отнести к «вечным» темам философии. Со времени выделения психологии в отдельную научную дисциплину проблематика творчества занимает и в этой науке весьма заметное место и в известной мере перешла из дефиниции философии в область психологии. Вместе с тем и философский интерес к творчеству не иссяк, особенно он возрос на рубеже Х1Х-ХХ веков, что связано с философией АБергеона, а также с работами психологов, психиатров и физиологов (И.П.Павлова, Т.Рибо, ИМ Сеченова, Ч.Ломброзо, В.Штерна и др), со становлением и развитием психоанализа, с интересом к проблеме антропо- и культурогенеза.

В отечественной философии в первой половине прошлого века вопросам творчества посвятили свое внимание НАБердяев, МАБлох, С.О.Грузенберг, Н.И.Лапшин, БАЛезин, В.И.Синайский, П.К.Энгельмейер и др. С начала 1970-х годов можно отметить значительное оживление интереса к философии творчества Среди авторов, обращавшихся к общеметодологическим проблемам теории творчества, РФАбдеев, Н.ПАбовский, Г.СБатищев, В.СБиблер, САБукш, ГАБуш, ГАДавыдова, О.Шенисарет-склй. АЯ.Зись, М.С.Каган, Б.М.Кедров, В АЛекторский, Г.ВЛобастов, АФЛосев, АНЛощц-

лип, АС.Мавданов, Н.Ф.Овчинников, Б.М.Рунин, Б.Ф.Сорокин, И.В.Страхов, Г.П.Щедро-вицкий, ВАЯковлев, Л.ВЯценкоо и др. Весьма подробно рассматривается проблема философии творчества в социокультурном аспекте в работах О.ВАфанасьевой, В.ВБиб-ихина, АН.Волкова, Л.П.Гербер, Л.П.Буевой, АЗДмитровского, П.СЛышлевского. Вяч.Вс.Иванова, Н.И.Киященко, Д.СЛихачева, В.Ф.Овчинникова, В.М.Розина, В.НТома-линцева, С.ВШефеля и других исследователей, в том числе социологов, эстетиков, историков искусства. Философскому осмыслению сознания, творческого мышления, интуиции, общего, научного и художественного воображения посвящены работы АААтанова, ИАБесковой, КШ.Бородая, САБорчикова, ИАГайниева, АЮДейкиной. С.П.Иванова, Ю.Е.Калугина, Л.И.Коноваловой, Г.Ю.Мошковой, Ж.В.Пименовой, А.И.Скоблик, В.Ф.Спиридонова, АИ.Субетто, Л.В.Сурковой и др.

Философской проблематике мыслительных процессов, в том числе вопросам творчества, традиционно уделяется значительное внимание в работах отечественных психологов и нейрофизиологов — назовем прежде всего ПКАнохина, НАБернштей-на, Л.С.Выготского, АНЛеонтьева, АРЛурия, ВД.Небылицына, ЯАПономарева, С.Л.Рубинштейна, П.В.Симонова, Д.Н.Узнадзе. В области психологии творчества для нас представляют определенный интерес работы А.В.Брушлинского, В.В.Давыдова, В.Л.Дранко-ва, В.П.Зинченко, А.Н.Лука, А.А.Мелик-Пашаева, С.В.Меньшиковой, М.Н.Морозова, А.И.Петрущика, П.А.Просецкого и В.А.Семиченко, В.Д.Шадрикова, Е.Л.Яковлеюй и др. Особо отметим работы Д.Б.Богоявленской, В.НДружиниа, в которых проблемы психологии творчества рассматриваются в широком мировоззренческом контексте.

Проблеме творчества непосредственно или опосредованно уделяется значительное внимание в зарубежной психологии и философии XX века (ТАдорно, М.Бубер, Р.Барт, Дж.Гилфорд, К.Леви-Стросс, К.Лешли, А.Маслоу, Ж.-П Сартр, В.Франкл, З.Фрейд, М.Фуко, МЛайдеггер, К-ГЮнг и др.). Проблема творчества стала в XX веке одной из центральных в гуманитарной рефлексии — в антропологии, культурологии, искусствознании, социологии, даже в политологии и политэкономии.

Научная новизна. Несмотря на чрезвычайно большое количество работ в области философии и психологии творчества, представленное диссертационное исследование несет определенную новизну как в постановке, так и в решении поднятых вопросов. Философско-антропологический подход к проблематике творчества дает возможность конкретизировать характеристики креативного потенциала человека, уточнить и определить место творчества в системе человеческой деятельности. В работе предпринята попытка исследования творчества в его концептуальной целостности: в единстве общемировоззренческих, натурфилософских, историко-культурных, психологических и социальных аспектов. Проводится разграничении философского и психологического подходов к изучению творчества, благодаря чему можно ввести относительно четкие критерии разграничения •творчества* и -созидательной деятельности •. В работе предлагаются характеристики творческого целеполагания и цслеоп-ределения, через которые прослеживаются факторы, обусловливающие различение деятельности на творческую и нетворческую. Предлагается дефиниция человеческой

деятельности и творчества как особого способа деятельности. Представленные наблюдения и выводы могут быть использованы не только философами и психологами, но и педагогами, эстетиками, культурологами, историками и теоретиками искусства

Содержание работы

Диссертационная работа состоит из введения, трех глав и библиографии.

Во введении («Несколько предварительных замечаний») оговариваются цели, задачи и границы исследования. Прежде всего, речь идет о философском и психологическом подходах к проблеме творчества. В последние годы собственно философский интерес к рассматриваемой области несколько снизился. Это, по-видимому, можно объяснить повышенным интересом к проблематике «духа», что, разумеется, ограничивает онтологическое понимание творчества (последнее мыслится как атрибутивная категория духа и, соответственно, проявлений духа в человеке). Интересы же психологов преимущественно сконцентрированы на прикладных аспектах творчества и одаренности. Следует заметить, что наиболее серьезные исследователи психологии творчества всегда указывали на специфическую ограниченность прикладных подходов, однако мировоззренческое осмысление творчества со стороны психологов, скорее, исключение, нежели правило. Внимание философов к психологическим аспектам творчества вполне закономерно, а научный поиск в собственно области психологии творчества важен и в теоретическом, и в практическом плане. Вместе с тем в диссертационном исследовании психологии творчества уделяется внимание лишь постольку, поскольку сам творческий процесс является актом психической деятельности. Говоря о творчестве, мы не отделяем психологический аспект от философского, не отделяем «мозга» от «души» — речь идет о субстрате более обобщенного порядка, коим является человек с его мозгом и душою, именно так, нераздельно и одновременно. Таким образом, предлагаемое понимание творчества не психологично, но и не антипсихологично.

Первая глава «Natura naturans?» посвящена рассмотрению проблемы творчества в натурфилософском контексте.

Одна из древнейших в истории мировоззренческих концепций — идея «тюря-щей природы»; все здание пантеизма — и религиозного, и философского — воздвигнуто на ее основе. Крах механицизма в XX веке закономерно привел к ожиалению этой идеи наиболее простого и поэтичного «объяснения» саморазвития Вселенной и человека. У истоков этой «реинкарнации» стоит А.Бергсон, который в своей «творческой эволюции» приписал природе как целому способность жизненного порыва — имманентной потребности в творчестве и перманентного созидания нового — и весь процесс эволюции трактовал как процесс 'человекоподобных' творческих актов По своей сути все последующие концепции этого рода представляют собой вариации бергсо-пианской «творческой эволюции», хотя могут быть непосредственно и не связаны ее • творцом • Это концепции бытия природы, органической жизни и деятельности чело-

века как единой творческой силы, утверждения творчества как жизни, а жизни как творчества (П.К.Энгельмейер); констатации в природе дара воображения, благодаря чему возникновение Нового отождествляется с изобретением (Т.Рибо); идея «самораскрытия» природы (В.Штерн). Если не «в русле» этих идей, то весьма близко к ним Тейяр де Шарден выделяет в природе два типа энергий: тангенциональную (энергию взаимосвязи) и радиальную (энергию развития), или, иными словами, «физическую» и «психическую» энергии видит как нераздельное структурное единство, благодаря которому эволюция духа проявляется в усложнении материи.

Было бы весьма удобно отнести эти концепции на счет инерции идеализма. Однако характерно, что во второй половине XX века подобного рода идеи отнюдь не стали областью размежевания • идеалистов • и • материалистов •. Так, в работах ряда советских исследователей (психологов, прежде всего, но не только психологов) довольно последовательно проводится мысль о «творчестве природы» и «творчестве человека» как об эпистемологическом единстве — творчество рассматривается как «необходимое условие» развития материи и образования новых ее форм, которые, в свою очередь требуют новых форм творчества (ЯАПономарев). Можно встретить и утверждения о том, что материалистический монизм предполагает выведение функции творчества из атрибутивных свойств материи (Ш.Шорозов), об определенной исторической преемственности и логической связи между творчеством природы и творчеством человека (Б.М.Рунин), о сходстве законов видообразования и законов индивидуального творчества (ПЗ.Симонов), об «активности» не только живой природы, но и неорганической материи (АИ.Петрущик)_ В постсоветские же времена «творящая природа» и соответствующая ей «энергетика» обрели едва ли не статус натурфилософской максимы.

Гипотеза о сходстве • творчества» природы и творчества человека возникает на основании того факта, что и в деятельности людей, и в мире природы может возникать нечто ранее небывалое, принципиально новое. На основании представляющегося очевидным сходства конечных результатов (появления нового) умозаключается и о сходстве процессов, приведших к таким результатам. Но даже если принять за истину весьма относительное «сходство» произведений природы и человека, вывод о сходстве процессов, породивших эти произведения, лишен логической корректности. В природе новое возникает, человек же созидает, изобретает или открывает. Эволюция в природе лишена осознанного целеполагания, т.е. не является деятельностью в человеческом смысле слова. Если и применить понятие «творчество» к природе, то это принципиально иное понятие, чем творчество человека. Одновременное допущение того, что природа способна к творчеству и творчество есть сознательное целенаправленное деяние творящего субъекта, означает либо антропоморфную субъективизацию Бога, либо обожествление природы. Предположение же, что творить способен и не субъект, снимает, в свою очередь, самый вопрос о творчестве в человеческом смысле.

Вместе с тем научная некорректность гипотезы о «творящей природе» не только не снимает, но заостряет вопрос нет ли в самих законах материального мира

и его эволюции — даже на неорганическом уровне — явлений и процессов, в которых таилась бы возможность возникновения человеческой способности к творчеству?

Все концепции единства мира связаны с представлением материи как разнообразия объектов, находящихся во взаимодействии, причем любой объект обладает весьма выраженной способностью к •поддержанию* собственной •самости* и хотя менее выраженной и относительно ограниченной, но все же имманентной способностью к • возврату* в прежнее состояние, если оно нарушено внешними воздействиями. Эта способность саморегуляции зиждется на особом свойстве материи — информации, столь же неотъемлем свойстве, какдвижение, время, пространство.

Способность материального объекта вступать во взаимодействие с иными объектами и реагировать на него в соответствии со своей внутренней информационной структурой является основой развития как в живой, так и в неживой природе. В этой способности и коренятся предпосылки особого человеческого дара творчества. Однако в неорганическом мире ни один материальный объект сам по себе развиваться не может, всегда будучи объектом изменения и развития, которые суть результат его взаимодействия с иными объектами. И в живой природе эволюция не знает субъектов — творящих сил; даже процессы естественного отбора, межвидовой борьбы, приспособления и тд. как объективные процессы исключают субъектное творящее начало. Переработка информации в неживой природе имеет принципиально некогнитивный характер либо вообще отсутствует на уровне единичного материального объекта. И в живой природе, даже у высших животных, переработка информации имеет весьма ограниченно когнитивный характер.

Уникальность разума проявляется в самом способе обработкй.информации — в активности ее поиска и отбора, в субъективном структурировании ее, концептуализации и целенаправленности информационного обмена. Пассивность информационного обмена в неживой природе проявляется в неспособности неорганических материальных объектов к - выбору условий своего существования, •поиску* благоприятных и •избежанию* неблагоприятных условий, к изменению внешних условий *в свою пользу* . Информационный обмен как всеобщее изначальное свойство материи есть условие существования, изменения и усложнения материальных объектов, но эволюция (изменение и развитие) на неорганическом уровне происходит только в природе как целом, и происходит лишь потому, что изменение структуры оказывается необходимым в условии материального взаимодействия объектоа В этом процессе нет 'деятеля*, здесь объекты, но не субъекты, и не только отдельные материальные тела, но и сама природа. Вот почему в неорганическом мире нет творчества в человеческом смысле. Есть лишь способность к развитию (усложнению) под влиянием внешних воздействии.

Возникновение человека и творчество человека суть высшее порождение потенций структурного изменения материи. Но лишь потенций — одной из множества возможностей, осуществляющихся в силу вероятности возникновения явления, не противоречащего фундаментальным основам мироздания. Даже если из сильного ан-тропного принципа сделать вывод о закономерности появления человека, то для выво-

да о появлении человека в итоге целенаправленного предумышленного процесса нет никаких оснований Структурное усложнение материи не цель существования материального мира, но способ его существования Природа не творит — она в лучшем случае • плодоносит • И человек-творец не то чтобы должен был непременно возникнуть как плод бесконечной множественности структурных форм материи, но мог появиться в процессе развития и реализации природных потенций

Сложнее оппонировать • природотворческой • концепции, когда речь идет о живой природе, поскольку механизмы роста и воспроизведения, процессы морфо- и нейрогенеза, биологической актуализации и тд словно подталкивают к выводу о родстве этих механизмов и процессов с конструктивной деятельностью человека

Для такого рода взглядов имеются и определенные объективные основания — например, соотнесение памяти и избирательности воображения индивидуума с механизмами наследственности и естественного отбора. • Живой • тип избирательности предполагает не только ответное реагирование на внешние воздействия, но и систему предпочтений •положительное* предпочитается •отрицательному* Жизненно важные — положительные и отрицательные — условия вызывают в организмах соответственно их биологическим особенностям специфические отражения-следы Благодаря этому организм способен воспроизводить по внешнему сигналу всю цепь биохимических реакций ускоренно Вследствие этой способности возникает обратная связь и возможность на основании прошлого результата с большей или меньшей вероятностью • прогнозировать • будущий Предположение о формировании в процессе эволюции способности живых объектов отражать мир не только активно, но и с опережением позволило П.КАнохину выдвинуть идею о формировании на этой основе особого отражающего механизма — акцептора результатов действия

Однако акцептор результатов действия, скорее всего, не единственный качественно новый информационный механизм, возникающий в процессе развития жизни. Сама по себе способность • предвосхитить • возможные результаты действия способна лишь породить реакцию уклонения от неблагоприятных последствий Активный же • поиск* лучших условий существования предполагает наличие неких • представлений* о наиболее предпочтительных условиях. Из этой идеи и исходил НАБернштейн, рассматривая категорию активности жизнедеятельности как ведущую психофизиологическую компоненту формирования «модели потребного будущего», в соответствии с которой организм не просто взаимодействует с окружающим миром, но и воздействует на окружающий мир определенным образом, стремясь изменить мир в потребном отношении.

Представляется, что концепции Анохина и Бернштейна дополняют одна другую Всего вероятнее, на основе обратной связи и афферентного синтеза с помощью акцептора результатов действия возникает способность к формированию модели предвидимого будущего со специфическим информационным (отражательным, если пользоваться более традиционным понятием) механизмом ее формирования В собственно информационном плане этот механизм обеспечивается семантически как кон-

струкг «возможного мира» (возможного-для-меня) в отличие от «невозможного-для-меня», но весьма вероятного и вполне объективного. Такая модель, возникнув, позволяет и, как представляется, даже заставляет осуществить оценку ситуации и, соответственно, выбор действия, его программу и сформировать критерии сличения результатов действия с моделью. Способность к вероятностному прогнозированию — еще одно качественное отличие живых организмов от неорганических «тел». И способность эта — потенциально в высшей степени творческая. Однако можно ли отнести творчество человека лишь в область вероятностного прогнозирования, обеспеченного информационными механизмами живой природы и полностью подпадающего под действие этих механизмов?

Сущность биологической активности — в целесообразном приспособлении к среде (в том числе и путем воздействия на среду). Биологический же критерий целесообразности приспособления — то, насколько процесс и результат приспособления способствуют выживанию организма и созданию оптимальных условий его существования. Процесс жизни не направлен исключительно на достижение относительно устойчивого равновесия с окружающей средой, но включает в себя выполнение определенной родовой программы, подразумевающей оптимизацию среды обитания, а соответственно, создание максимально благоприятных условий для существования организма и вида. Чем выше организм располагается на лестнице биологической эволюции, тем целесообразнее реализуется эта родовая программа. Развиваются и соответствующие механизмы управления Управление на основе переработки вновь поступающей информации и ее сличение с ранее накопленной организмом информацией и придает действию объекта живой природы субъективный характер, отличающий его от механического взаимодействия. Возникновение психического образа подразумевает определенную обработку поступающей извне и «изнутри» информации, т.е. «осознание» физиологической реакции. С возникновением и усложнением нервной системы и осуществляется переход от избирательного реагирования (элементарной раздражимости) к поведению. При всем разнообразии поведения животного, все его действия имеют объективно единую направленность — к биологически «полезному» для себя. Чем выше уровень развития психики у данного вида животных, тем более действия их приобретают характер единого целесообразного поведения, — и чем ближе вид к человеку, тем активнее и целесообразнее поведение, тем более в нем, наряду с видовыми, проявляются и индивидуальные особенности и черты.

Итак, на уровне жизни возникает целокупность качеств и свойств, отсутствующих в неорганическом мире, а на уровне высших животных каждое из этих качеств и их целокупность достигают такой степени развития, которые настоятельно подводят к мысли о родственности психических реакций и поведения животных с мышлением и поведением человека. Биологическая целесообразность активности развивается у высших животных не просто в систему поведения, но даже в «выбор» конкретных действий и определенных моделей поведения: в этом отношении животное становится отчасти субъектом — субъектом своих действий.

Чем выше стоит животное на лестнице эволюции, тем больше способно оно переходить к предварительным, уже не сопряженным с двигательными, действиям «в уме». Наличие соответствующего нейрофизиологического аппарата (памяти) и способности к обработке информации, поступающей в ходе жизнедеятельности конкретной особи, ведет к образованию индивидуальной доминантной модели поведения и возрастанию ее значения как ориентира и регулятора действий в новых жизненных ситуациях. Благодаря этому животное оказывается способно к некоему единому поведению, а не только к отдельным •целесообразным* действиям; у высших же животных, особенно у приматов, это единство поведения, сочетающееся с возрастающим количеством и разнообразием способов и приемов действия, все более приобретает характер • разумного •. Именно такого рода способность и имеют в виду зоопсихологи, когда совершенно определенно констатируют у высших животных «стадию интеллекта».

Но и с учетом вышесказанного животную активность по меньшей мере некорректно уподоблять даже • общей активности • человека-субъекта. Активность животного является лишь активным приспособлением к среде вплоть до готовности и порою умения воздействовать на конкретную ситуацию, изменить ситуацию в благоприятном для себя смысле, общая активность человека простирается от стремления к изменению среды до способности изменить себя, причем не только под влиянием среды, но вопреки такому влиянию.

Человек как социальное существо стремится не столько приспособиться к окружающей среде, сколько преобразовать и усовершенствовать действительность, изменить среду, а не только конкретную ситуацию, создать лучшие для себя долговременные условия жизни — не сиюминутные или не только сиюминутные; при этом человеческое поведение непременно включает в себя, пусть не всегда в полной мере, стремление выразить свою индивидуальность, выразить себя. Животное никогда не ставит перед собой осознанных, т.е. выходящих за пределы конкретной задачи в конкретной ситуации, целей, что всегда и непременно делает человек, за исключением • автоматических» инстинктивных поступков либо действий в состоянии измененного сознания. Ни действия, ни все поведение животных нельзя соотнести с человеческой деячельно-стью, ее системной надситуативностью и с ее установочно созидательным (либо разрушительным) характером, планомерно преобразовательным по отношению к окружающей действительности и по отношению к самому себе. Действия животного могут быть • целесообразнее* многих людских поступков, но жизненной цели — субъективной направленности бытия как долговременного фактора ориентации в мире — животное иметь не способно в принципе.

Разумеется, психическая активность животного не сводится только к •предметным* и •алгоритмическим* операциям, но может достигать более высокого, нежат метод проб и ошибок, уровня Человек же, даже когда мыслит алгоритмически и решает задачу, стоящую перед ним, исключительно путем эмпирических проб, обозревает ситуацию субъективно целостно — как • изнутри •, так и • извне*: человеческое мышление не бывает только ситуативным. Животное в лучшем случае способно представить

некий обобщенный «образ» ситуации, даже сопоставить его с памятью об иных ситуациях, находить в новых ситуациях в процессе ориентировочно-исследовательских действий новые, неизвестные по наследованному и индивидуально приобретенному опыту способы и приемы действия, — но ни онто-, ни филогенез животного не предполагает способности искать новые способы и приемы действия вне ситуативного контекста, и в поведении животного мы не встречаемся с «поиском» отдельно от конкретной ситуации либо с привнесением «поиска» в ситуацию стандартную. Даже стадия интеллекта у высших животных лишена собственно когнитивного процесса обработки информации (наличествует лишь первичное сличение «новой» и «прежней» информации). Даже когда жиивотное умеет выделить в конкретной ситуации определенные существенные признаки вещей и явлений, т.е. построить некий «образ», этот образ не является идеальным в собственном смысле.

Родовой программой животное пользуется исключительно инстинктивно, а освоения опыта сородичей происходит путем буквального подражания Человек же осознанно и целенаправленно усваивает и применяет исторический опыт культуры, а его способности усвоения «чужого» опыта далеко выходит за рамки непосредственного межличностного общения, при этом система присвоения знания детерминирована социально и связана с познанием, неотделимым от продуцирования идеальных конструктов, неведомых в животном мире. Основанные на сходных биологических предпосылках, деятельность и мышление человека и психическая и любая иная активность животных различны по содержанию и по области и способу реализации. Животное эволюционирует, адаптируется, наращивает «массу» рефлексов, — но не создает. И это делает даже высших животных в принципе неспособными к творчеству. «Мир» животного синкретичен, даже межвидовая и внутривидовая борьба и конкуренция являются лишь реакцией на попытки внешних сил разрушить это единство, но не позиционированием Мир человека схизматичен выделение Я из мира и деятельность (труд прежде всего, но не только труд) как универсальный способ гармонизации (так или иначе понимаемой па уровне индивидуального или общественного сознания) отношений внешнего мира со своими индивидуальными стремлениями, интересами, целями означают качественно иное явление, нежели психическая активность высших животных. И в этом выделении себя из мира коренится человеческая способность к творчеству

Несомненно, что творчество потенциально присуще человеку как общественному субъекту и как неповторимой личности, что творчество потенциально может наличествовать в различных (если не в любых) проявлениях человеческой жизни и тем более — в человеческой деятельности. Однако существует принципиальное различие между потенциальной «родовой» способностью каждого человека к творчеству и реальным наличием творческой активности или хотя бы элементов творчества в жизни и деятельности человека Реальная редкость творчества в жизни и деятельности людей объясняется и обусловливается, несомненно, социально-историческими причинами и обстоятельствами Но есть еще одно обстоятельство, связанное с самим характером жизни, мышления и даже качеством бытия человека во все вре-

мена, человеческая деятельность, каковой бы она ни была, материальной или духовной, как процесс не может быть полностью творческой, а с необходимостью включает рутинные, те. «по определению» нетворческие, элементы. Творчество как особый вид характер, способ или даже аспект деятельности действительно может быть свойственно любой осознанной активности и любому проявлению общественного человека, но не тождественно им. Рассмотри шю этой антиномии посвящена вторая глава — «Деятельность и творчество».

Жизнедеятельность человека носит сознательный характер и осуществляется не просто по биологической необходимости и даже не по необходимости социальной, но всегда исходя из осознанных индивидуальных потребностей В силу осознанной направленности, жизнедеятельность человека никогда не носит принудительного, жестко и однозначно детерминированного биологическими и даже социальными потребностями характера. Разумеется, присуща человеку и биологическая активность, без нее, как некоего энергетического резервуара жизненных сил и специфической для живой природыреакции действием на факторы внешней среды, человек не мог бы существовать; в известной мере активная реактивность —это образ жизни человека как биологического существа Но активность человека не носит чисто биологического характера. Она всегда обусловлена и опосредована социумом и в социуме и ставит своей целью не простое приспособление к среде, но изменение последней.

Активность (а творческая активность в особенности) всегда свободно избирательна (даже когда выбор осуществляется под давлением объективной необходимости) и всегда является проявлением «родовой природы» человека как социального существа не в меньше степени, чем как существа биологического. Активность личности биосоциальна по природе, но социальна по характеру и способу и хронотопу реализации она имеет место в историческом времени и в исторически определенном, конкретном обществе. В свою очередь, социальная жизнь, социальное развитие, само «наличие» общества могут иметь место и осуществляться только благодаря биологической (биосоциальной) активности человека и собственно социальной направленности его личностной активности.

Как в биологии понятие • активность • является в определенном смысле базисным по отношению к «действию» и «поведению», так и человеческая активность в процессуальном смысле слова является базисной по отношению к жизнедеятельности (и к деятельности, разумеется) «Родовое» свойство общественного человека, активность личности актуально формируется и проявляется лишь в процессе присвоения индивидом исторически сформировавшегося опыта человечества И лишь в этом процессе • витальная • активность человеческого индивида превращается в человеческую активность личности, превращается из потенциальной в актуальную, формируется в новом качестве — развивается в деятельность.

Даже понимаемая в самом широком смысле жизнедеятельность человека может быть рассматриваема как биосоциальная только по своим природным «предпосылкам» и,сугубо умозрительно, по тому, шпраапено ли конкретное проявление жиз-

иедеятельности на удовлетворение биологических (биосоциальных) или собственно социальных потребностей. Деятельность человека не просто активность, но активность целенаправленная; здесь не просто целесообразность, но целесообразность *по вектору» жизненной программы данного человека; деятельность — это не просто избирательная направленность, но непременно свободно избираемая направленность: пускай с разной степенью осознания и принятия объективной необходимости, но психологически всегда избираемая именно свободно, в соответствии не только и даже не столько с необходимостью, сколько со свободно избранной системой ценностей.

Целенаправленность изменения среды составляет специфику существования людей в мире. Деятельность человека носит не только целенаправленный характер, но и целеполагающий. Целеполагание вполне осознанно и преднамеренно обусловлено рехчьными обстоятельствами и возможностями (другое дело адекватность понимания субъектом действительности). Именно осознанная обусловленность объективными возможностями и конкретная • объектная» направленность действия делают и личностный выбор, и человеческую активность конкретными, содержательными, деятельными и по направленности, и по существу. Цель • нуждается» в объекте как в порождающей субъективную заинтересованность собственной первопричине. А человеческая деятельность, начинаясь целеполаганием (в том числе целеполаганием «из потребности»), продолжается в осознании потребности как субъективного личностного мотива. Во всеобщем смысле целеполагание возникает из деятельности, а не наоборот, целе-полагание не является в полной мере самостоятельной деятельностью, а лишь начальным моментом деятельности в ее дискретности и особым фактором ее дальнейших этапов — ориентиром, критерием и коррективом практических действий.

Практический характер и активность целеполагания выделяют его среди дру-шх этапов деятельностного акта. Связь осознанного выбора с осознанным решением о действии обусловливает исключительную д-бъективную настоятельность целепола-гания, активную побудительность его как психологического акта и психологического процесса. И тот же непосредственно-практический характер целеполагания придает его избирательности весьма высокую степень психологической свободы: объективная необходимость ставить разумные, осуществимые цели с учетом реальных обстоятельств, в сочетании со столь же настоятельной субъективной необходимостью осуществляв цели сиюминутные под знаком • смысложизненных», лишь на первый взгляд ограничивает свободу целеполагания. Эта мультиплицированная необходимость противостоит лишь «дурной бесконечности» абсолютной свободы воли, — но как раз такое «ограничение» и придает свободном)' выбору реальную актуальность.

Практический характер целеполагания вовлекает в область выбора разрешение фундаментального противоречия между индивидуальными деонитическими характеристиками субъективного мировоззрения и объективной реальностью мира. Неотложность выбора в рамках такого противоречия побуждает личность к осознанной самостоятельной инициативе в отстаивании своей свободы, к обретению актуальной свободы в меру и в рамках осознания необходимости и возможности и исходя из лич-

пой (психологически тоже свободно избранной) иерархии ценностей и потребно стей мотивов. Чем больше человек при этом исходит из своих свободно осознанных • смысложизненных» ценностей и идеалов и чем адекватнее соизмерение высшей цели с объективными возможностями и объективной необходимостью, — тем свободнее его целеполагаиие и тем оно эффективнее и • побудительнее», и тем в большей мере потенция творчества может реализоваться. Однако лишь имеет такую предпочтнтель Н\К) возможность, ПОСКОЛЬКУесли свобода и яаыется необходимым условиемтворче ства, то свобода сама по себе творчеством как процессом творчеством КЖ деятельно стью не является

Цель как результат целепотагания выступает идеальной моделью желаемого будущего и моделью желательного результата деятельности Одновременно цель (если это реальная цель, а не пассивная греза) — еще и программа, план деятельности Цель как план объемлет и прогнозирование самого способадеятельности приемов и операций в их последовательности Побудительный, планирующий, смыслополагающий характер человеческих целей по отношению к деятельности связан с характером их направленности на преобразование действительности, которая в своей данности не удовлетворяет человеческие запросы Сам процесс целеполагания является прояааением осознанного побуждения изменить действительность. Цель человека всегда и ситуативна, и надситуативна. возникая даже из неудовлетворенности конкретной ситуацией в соотнесении со «смысложизненной» программой, цель устремлена на изменение ситуации в соответствии с субъективными представлениями о должном и возможном не только в рамках ситуации, но и вне ее

Сущностная специфика цели состоит в том, что она субъективно представляется человеком как нечто лучшее по отношению к наличной действительности, а осу ществление цели предполагает внесение в действительность желаемого человеку нового, отрицающего наличное как прежнее и худшее «Отрицательный» характер цели по отношению к имеющемуся, ее субъективная детерминированность свободно избираемой моделью желаемого будущего могут вести — и нередко приводят — к во люнтаризму, катастрофическому отрыву целей от объективных возможностей Продуктивное цслеполагание требует возможно более полных и глубоких «учета и контроля», оценки законов, тенденций и потенций объективной дейстЕительностн в про пюзировании и планировании преобразования действительности Цель всегда направляется на изменение настоящего, но на основе настоящего- как образ будущего она всегда есть определенная экстраполяция настоящего в будущее под знаком сцбъ-ективно желательного и должного в качестве же ориентира деятельности ее модели и плана любая человеческая цель есть интерполяция будущего в настоящее, выход из границ настоящего во имя созидания новой действительности Познание внешних условий и обстоятельств для воздействия на них и для изменения их посредством деятельности — основная задача целеполагания направленность (желательный результат) и способ (шин) деятельного воздействия — основное содержание цепей человека как субъекта деятельности

В процессе формирования и развития личности и на протяжении всей жизни человека конкретные стремления и цели выстраиваются в иерархию жизненных ориентации и в *смысложизненные* цели, которые определяют эту иерархию, придают жизни личности смысл и доминирующую направленность, причем направленность потенциально творческого (созидательного или разрушительного) плана. Человек сам творит свою жизнь, и при этом целеполагание влияет и на качество этой жизни, и на самооценку личности, и на социальное поведение, и на индивидуальный строй психики. В свою очередь, • смысложизненные • цели в каждом индивидуальном случае в разной мере, но всегда определяют конкретный характер целеполагания и конкретную цель как идеал и цель деятельности любой личности. Эта цель может быть как творческой, так и не вполне творческой или вовсе не творческой. Чем перспективнее и масштабнее «смысложизненные» цели личности, чем более фундаментальный «родовой» характер они носят, чем более достижимыми и/или императивными они представляются субъекту, тем активнее они переходят в деятельность и определяют ее, причем не только на уровне индивидуальной деятельности личности, но и в области широко понимаемой общественной практики. Вместе с тем, хотя и реже, даже первоначально нетворческая цель в процессе ее достижения может преобразоваться, потребовать творческого подхода и воплотиться в несомненна творческий результат. Поэтому отнесение • возникновения творчества • исключительно в область целеполагания, в область •замысла* не вполне верно.

Сознательно целенаправленный, активно преобразовательный характер человеческой деятельности определяет еще одну ее специфическую творческую черту — проблемность. Человек осознает и оценивает действительность как мир встающих перед ним проблем. Сталкиваясь с проблемами, которые, как представляется на первый взгляд, • ставит • перед ним действительность, — человек на самом деле сам ставит перед собой задачи: оценивает проблему, определяет цель как свою задачу, и при этом как задачу, не сводящуюся 'ктребованиям* ситуации, но всегда предполагающую реализацию и в данной ситуации своих надситуативных, программных целей. Проблемность предполагает и эвристические, творческие поиски, но лишь предполагает, как и позволяет действия по алгоритму, по шаблону, по примеру.

Деятельность человека по своему характеру есть процесс решения задач как целенаправленно организованная и управляемая субъектом система последовательных действий. Безусловно, потенциально творческой следует признать человеческую способность к созиданию новой стратегии для решения нового типа задач. Эта способность к изменению характера, способа, даже вида деятельности в самом ее процессе, в зависимости от получаемой в ходе деятельности информации — один из важнейших факторов, определяющих эффективность деятельности, уровень развития и общей и специализированной одаренности личности, однако не определяющий однозначно принадлежность решения к области творчества.

Человеческая деятельность как процесс решения задач всегда есть средство воздействия на некий объект, от конкретного предмета и яапения до всей окружающей

действительности (и на внутренний мир самого деятеля, на внутренний мир друшх людей) Направленностью на объект характеризуется субъективный характер деяп ель-ности. а действием с объектом — ее объективный процессуальный аспект; невозможность деятельности иначе как деятельности с объектам определяет предметный характер человеческой деятельности.

Объект человеческой деятельности, пусть он всецело устремлен в самое отдаленное будущее, всегда существует в наличной действительности как некий предмет. как нечто, подлежащее изменению именно в силу реальности своего существования Кроме того, объект человеческойдеятельности всегда существует как 'предмет* и субъективно-как данность, на изменение которой осознанно направлена деятельность субъекта. Объект для человека всегда существует и как средство удовлетворения потребностей, и как нечто реальное и • самосушностное •. Именно такая двойственность, одновременное и неразрывное существование в двух ипостасях (- для меня • и • независимо от меня •) превращает объект внешнего мира в предмет человеческой деятельности.

Во многих философских исследованиях под • предметной деятельностью • преимущественно понимается деятельность 'вещественными объектами* внешнего мира, непосредственное преобразующее воздействие на объекты природной среды, те. трудовая деятельность, — в отличие от воздействия на социальную, духовную среду, от воздействия субъекта на самого себя, от коммуникативной деятельности и тд. При всей необходимости выделения и теоретического дефилирования труда в качестве особого видадеятельности, отграничение по принципу • предметности • предста-атяется ошибочным. Производительный труд, результатом которого являются -вещные продуты*, можно определить по -вещному объекту труда, орудийному характеру труда, по непосредственно - вещному результату. Однако признание на основании этих признаков • предметного характера • только за таким трудом по своей логике ведет к отрицанию конкретного -предмета* деятельности в ее многообразии В -нетрудовых • видахдеятельности, безусловно, не происходит непосредственного • опредмечивания • объекта и самой деятельности в некую • вещь • как результат и продукт деятельности. Но если понимать под предметным характером деятельности наличие в ней конкретного объекта и объективного конкретного результата (причем не только материальной •вещц*), то всякое действительное изменение объекта деятельности и есть ее - опредмечивание* — даже если это изменение ю внутреннем мире самого человека Без -опредмеченного в объекте* результатадеятельность вообще не можетоп-ределяться как деятельность.

Человеческая деятельность принципиально не может существовав иначе, как процесс суъект-объектных отношений. Но человек как социальное ащество встушст и в отношения объект-субъектные, не сводящиеся к сумме -реплик•, которые можно вычленить в системе человеческих взаимоотношений и в каждом их 'моменте*. Марксу прш идлежит мысль о том, что человек вдеятслы юсти 'удваивает' себя как в сознании, так и в созерцании себя в созданном человеком мире. В субъект-субъектных отношениях это удвоение возводится, так сказать, в степень, равную мерс осознания о б ъ -

ектности как самого себя, так и •другого*. Даже первичное ощущение окружающего мира как предмета воздействия ведет к осознанию субъектом действительности именно как • самостоятельного• объекта. Человек объективно накладывает на 'предметы' деятельности свой • родовой • и личностный отпечаток. Этот неизбежный, не зависящий субъективных намерений человека-след* всегда'очеловечивает* предмет деятельности: прежде всего в том смысле, что делает предмет более органично принадлежащим • к миру • человека, а кроме того — и в смысле наличия специфической • духовной связи • с объектом в процессе деятельности и нередко даже по ее окончании.

Деятеллноть человека с необходимостью направлена как вовне (на объект), так и вовнутрь, на самого субъекта, независимо от его намерений и целей. Интенсивность (активность) процесса деятельности прямо пропорциональна эффективности и глубине обратной связи — воздействия деятельности на субъекта. Именно в процессе деятельности субъекта и в процессе воздействия деятельности на субъекта и осуществляется имманентный творческий акт, включающий в себя и самореализацию, и самовыражение, и самоутверждение — весь комплекс, составляющий актуализацию личности деятеля • Самоосущсствляя • себя как личность, осуществляется и • родовой • человек в ин-дивидуме — личностный потенциал раскрывается и прирастает по мере его деятельно-стной реализации При этом имеет ли деятельность по своей 'предметной' направленности собственно творческую компоненту, не столь важно — в любом случае подобное

• приращение • будет актом создания • нового • и • небывалого •; однако самовыражение по уже существующему алгоритму, а тем более самовыражение как самоцель, как самодовлеющая манифестация личности, как сугубо волюнтаристский акт, будет лишь неким действом • по алгоритму несвободы •, то есть принципиально нетворческим.

Процесс жизни и деятельности человека как целостный процесс, а не сумма дискретных •поступков* и хаотического разнообразия •занятий* реально возможен лишь как процесс взаимопревращающихся и потенцирующих друг друга саморазвития и самоосуществления личности. Действительное, а не метафорическое становление человеческой жизни как актуальной единой целостности есть целенаправленное станоааение личности как субъекта деятельности. Многоразличие видов и форм не является • родовым • признаком человеческойдеятельности, а лишь способом проявления универсальности ее, которая проявляется и на уровне рода человеческого, и на уровне индивида.

Способность преобразовательного воздействия человека на мир потенциально безгранична. По мере воздействия на мир все более универсально проявляется и обратная связь — преобразование личности процессом и результатами деятельности.

• Самопреобразование • мы и считаем творческим началом деятельности. Но именно началом, прообразом, -зародышевой* стадией собственно творчества. В реальной деятельности преобразование личности по преимуществу происходит весьма медленно и с далеко не очевидным результатом, а доля людей, осознанно и целенаправленно предающихся самосовершенствованию, сравнительно невелика. И даже при несомненно творческом характере деятельности субъекта преобразование личности не осуществ-

ляется пропорционально тюрческому результату, а деятельность нетворческая может служить преобразованию личности с не меньшей эффективностью.

Любая человеческая деятельность обязательно предполагает преобразование ее предмета в соответствии с моделирующим процесс деятельности представлением субъекта о должном и идеале и требует от субъекта действовать в соответствии с • имманентной природой • предмета деятельности как • самодовлеющего • объекта. Соразмерение этих двух требований представляет собой, в свою очередь, имманентный сущностный закон любой деятельности и обязательное • внутреннее • условие ее успешности, ее адекватности поставленным целям. В таком соразмерении существенны этический и эстетический компоненты, которые, впрочем, объективно, в той или иной форме, как представления о должном и об идеале, всегда участвуют в деятелыю-стном освоении мира.

Итак, можно определить деятельность как универсальный надбиологический способ существования и развития человеческого рода (человеческого общества) и человеческой личности (как социального существа и социального субъекта), основанный на осознанном выделении человеком себя из • внешнего • мира в качестве субъекта и осознании этого мира (в том числе и самого себя как части окружающей действительности, объективной реальности и как субъекта -собственного мира*) в качестве объекта. Деятельность отличается предметным характером (превращением объекта действительности в предмет деятельности), ведущей и определяющей ролью активности субъекта; деятельности есть субъектно-объектное взаимодействие (такое взаимодействие включает в себя и субъект-субъектное в его •дискретности*), отличающееся предварительным (идеальным) характером целеполагания и осознанным свободным выбором цели, осознанной целенаправленностью, преднамеренностью и планомерностью систематического воздействия на объект (предмет деятельности) для его преобразования в соответствии с потребностями, представлениями, целями субъекта. Деятельность — это процесс активного - приспособления* объекта к нуждам и замыслам субъекта, процесс целенаправленного созидания -второй*, очеловеченной природы (мира человека) на основе • первой • (естественной) природы и совершенствования самой •второй* природы соответственно родовой сущности человека-субъекта и 'родовой сущности • реального объекта человеческого воздействия. Процесс деятельности начинается с осознания субъектом • проблем действительности • как своих человеческих насущных задач и является именно процессом решения поставленной субъектом перед собою конкретной задачи. Деятельность всегда объективно приводит к • обратному воздействию • на субъекта: к • самоизменению • самого субъекта как личности и как субъекта деятельности (в той или иной форме и степени, но всегда деятельности, соразмеренной с • должным • и • идеалом •) и оказывается (в той или иной форме и степени) самоутверждением, самореализацией и • самосозиданием* человека-субъекта — родового, общественно-исторического, группового, индивидуального.

Такая описательная дефиниция, как представляется, вполне согласуется с очень емкой и точной общей функциональной характеристикой человека, предло-

женной М Каганом: Homo publicus sapiens agens — разумно действующее общественное существо; действующий • в соответствии с разумом • социальный субъект. Человек по своей природе деятельный субъект (это основная онтологическая характеристика человека как человека), — и субъектом и • родовым человеком*, как представителем уникального • рода • живых существ качественно от всех остальных живых существ отличным, и личностью, как особенным индивидуальным человеческим существом среди всех остальных людей, человек становится посредством собственной деятельности и благодаря деятельности, в которой всегда, как мы попытались показать, содержится возможность творчества.

Насколько совпадают сущностные признаки •деятельности* и 'творчества*, насколько продуктивно их отождествление и различие, что позитивного (не только с точки зрения собственно философических умозрений, а в практическом понимании реальных жизненных процессов) можно извлечь из их со - и противопоставления? Эти вопросы рассматриваются в третьей главе («В поисках творчества»).

На уровне здравого смысла под 'творчеством' все подразумевают в общем одно и то же: деятельность, которая приводит к созданию чего-то нового, ранее небывалого, или создание принципиально нового способа деятельности, причем • новое • и процесс его создания наделяются либо ситуативной ценностью, либо (чаще) понимаются как имманентные аксиологические характеристики и процесса творчества, и 'продукта* этого процесса. На уровне же теории трудно найти другой термин, в понимании которого было бы столь мало согласия, определенности, ясности. Определить, что же такое творчество и чем оно отличается от своих предпосылок, где мы встречаемся именно с творчеством, а где с 'подобиями* или 'элементами' его или даже с имитацией и профанацией, — такая задача вряд ли имеет решение *в общем виде*. При всем том наша цель — попытаться (хотя бы в самых общих чертах) определить позитивное содержание категории • творчество • (действительную, актуальную специфику творческой деятельности) как предмета исследования: как специфичной, • особенной* деятельности и особого способа деятельности человека-субъекта и как одной из 'сущностных сил* человеческой 'родовой природы* и — тем самым — • родовойжизнедеятельности • человечества.

Начнем с главной теоретической трудности: чем именно определяется • осо-бость • творчества как деятельности — особым характером деятельности или ее результатом? Можно, разумеется, ответить: и тем, и другим. И такой ответ будет — в конечном итоге — правильным, ибо творчество и есть качественно особенный способ деятельности, приводящий в итоге к особенному результату, качественно отличному от типичных результатов всех других способов деятельности. Но, во-первых, к 'творческому результату могут (хотя и редко) привести и другие способы деятельности. Во-вторых, любой творческий результат возникает с определенной закономерностью в целостном процессе деятельности, и возникает с тем большей вероятностью, чем более господствующее положение занимает творчество во всем этом процессе; этот результат непосредственно зарождается (если не всегда, то почти всегда, и если не в полной ме-

ре. то в значительной степени) именно в • акте • творчества и утверждается в итоге этого • аки •. Но эта творческая часть всегда составляет именно часть целостного процесса деятельности, конечным продуктом которого и яятяется творческий результат. В-третьих. само определение - творческой сущности* результата не вытекает с необходимостью -изнутри* творчества самого по себе. В-четвертых, при любом «содержательном» понимании творчества не результат, но характер деятельности (способ ее) является активной стороной и решающим образом определяет специфику творчества. В-пятых, именно «творческий способ» деятельности по своей «имманентной» сущности и по своей сознательной напраатенности всегда имеет целью достижение «творческого результата». Как нам представляется, этот результат закономерно порождается способом деятельности, если, конечно, соблюдены все специфические условия как актуализации способа, так и его адекватного применения к предмету деятельности; результат может оказаться более или менее соответствующим первоначальной «гипотезе» или полностью ее опровергающей, но окажется именно «творческим результатом».

Творчество возможно на любом этапе деятельности. Уже на уровне субъектной ориентации в мире, предшествующей целеполаганию, т.е. на уровне выделения Я в качестве субъекта из окружающей среды, деятельность не только обязательно полагает активное отношение к среде, но и потенциально дотекает как нечто возможное и нечто не нежелательное определенный творческий атемент, творческий подход. То же относится и к целеполаганию, и к процессу достижения поставленной цели. И на всех этапах критерием творческого содержания деятельности будет осознанное стремление субъекта увидеть в ситуации проблему, новую, как минимум, лично для него, и сформулировать задачу, наметить пути ее решения неалгоритмически. При этом в процессе решения задачи может возникать система «подзадач», требующих именно творческого подхода. Явно недостаточно выделить в деятельности лишь инициативное и заинтгересованное отношение субъекта—деятель» юстъ может быть сколь угодно энергичной, даже героической, но при этом отнюдь не творческой. То же относится и к цели деятельности: она может преследовать достижение самых высоких идеалов, но не носить творческого характера. Что касается результата деятельности, то критерием творчества здесь может служить отнюдь не общественное признание и «польза», но субъективное понимание «творцом» возможности дальнейшей деятельности, оценка результата как«этапного», как открывающего новые проблемы и ставящего новые задачи хотя бы в силу отличия результата от превоначального замысла: любая творческая деятельность характеризуется «рассогласованием» цели и результата (Я.Пономарев), в отличие от «деятельности», критерием успешности которой является соответствие результата поставленной цели.

Итак, всякая деятельность всегда содержит в себе потенциальную возможность творчества и, как правило, потенциальную «потребность» в творчестве. Вне деятельности и иначе как в деятельности творчества не бывает и в принципе не может быть. Но любая деятельность в ее реальном воплощении, в ее конкретном «локальном» функционировании, т.е. как реально протекающий процесс, может включать в

себя «творческий элемент» в самом различном объеме, вплоть до качественно господ-авующего и количественно преобладающего, и в этом смысле «быть творческой», а может носить и абсолютно нетворческий характер Поэтому фундаментально значимым будет установление взаимосвязи категорий •деятельность* и •творчество* не по принципу части и целого и даже не по принципу синойкии, не установление ранга творчества в иерархии видов деятельности, но усмотрение деятельности как универсальной предпосылки творчества, — прежде всего, социальной предпосылки, как среды и способа существования и развития человека и общества, включающего в себя творчество и как • подсистему •, и как частный вид самое себя, и как свою процессуальную форму Творческие и все иные потенции творческой (по характеру индивидуальной психологической предрасположенности, по уровню и качеству способностей) личности, индивидуальные склонности и задатки могут быть реализованы в деятельности, но могут и не быть реализованы или применены безрезультатно Наличие творчества в деятельности с достаточной мерой определенности обеспечивает успешность последней, но лишь в том случае, если творчество желательно и уместно в деятельности и если приложение творчества оказывается успешным — вовсе не обязательно успешным по результату как «продукту», но даже по результату как процессу деятельности, с точки зрения обретения этим процессом неких новых характеристик, причем ни сам характер и область деятельности, ни прежние творческие достижения субъекта не обеспечивают творчества • с необходимостью*

Сказанное относится и к самоизменению человека Это объективный процесс, но объективное • творение • человека его деятельностью не является творчеством в человеческом смысле оно может быть процессом и итогом как творческой, так и нетворческой деятельности самого человека Сам факт изменения человека в процессе его деятельности еще не означает ни процесса «самоизменения» субъекта (а тем более субъективной воли к • самоизменению •), ни хотя бы наличия творческих элементов в собственной деятельности его Собственная осознанная направленность человека-субъекта на «раскрытие глубин» своего существа, на самоутверждение вдеятельности. на максимальную самореализацию в ней никак не повсеместна. Что же касается самосовершенствования как субъективной цели деятельности, как осознанной личностной задачи, то даже в среде людей, целенапраыенно стремящихся к творчеству и действительно прояатяющих творчество в своей деятельности, подобная установка и вовсе редкость, распространенное, например, в художественных кругах представление о творчестве как самовыражении предполагает обычно манифестацию • готовой •, а не стремящейся к изменению самое себя личности, а «самоутверждение» понимается как максимально широкое признание, какуровень известности, как коммерческий успех и тд. Правда, на уровне «жизни в целом» большинство людей прояатяют осознанную инициативу и самодеятельность. Но и в этом случае очень многие не проявляют именно творчества, а следуют (можно утверждать, что преимущественно следуют) стереотипным эталонам референтной для них группы, служащей образцом для подражания и непогрешимым арбитром. Тех же, кто последовательно и • самодеятельно • стремится ре-

ализовать свою жизненную программу, вовсе немного. Самосозидание человека — проявление имманентно творческого в любой деятельности. Но актуализация имманентного осуществляется в сколько-нибудь существенной, заметной, субъективно и объективно значимой степени преимущественно *за пределами* осознанных намерений субъекта. Так что и в этом — самом, вероятно, важном — аспекте творчество всегда потенциально присуще субъекту и потенциально для его возможно, однако реально, даже и в самом аспекте самосозидания субъекта, деятельность человека может быть как творческой, так и отнюдь не творческой — и более того, именно в смысле сознательного самосозидания деятельность человека-субъекта реально носит творческий характер значительно реже, чем во всех других отношениях

Вышеперечисленные обстоятельства и побуждают нас избрать в качестве системообразующего параметра модели творчества именно способ деятельности. Такое выделение условно, но оно следует из вывода о том, что творчество есть создание или открытие принципиально (качественно) нового — ни усовершенствование «старых» материальных объектов или представлений о мире, ни создание новых «предметов» уже известного класса не являются собственно творчеством, каким бы уровнем самоотдачи, инициативы, напряжения сил они ни создавались, сколь бы «творческим» пи представлялся и самому субъекту деятельности, и общественному мнению процесс и результат создания «нового».

Многое исследователи выделяют принципиальную новизну результата («продукта») в качестве дифференциального фактора разграничения творческой и не творческой деятельности. Однако умозрение подобной дифференциации сопряжено сдвумя не вполне корректными процедурами. Во-первых, результат деятельности либо оказывается первичен по отношению к процессу, либо процесс и результат удаляются друг от друга. Во-вторых, оказывается весьма затруднительным (и дает возможность для произвольных и субъективных толкований) не столько даже определить «принципиальную новизну» результата, сколько совместить такое определение с представлением о специфике творчества прежде всего и главным образом как о специфике деятельности. Эта фундаментальная трудность особенно наглядно выступает при любых попытках конкретизировать - принципиальную новизну* результата в ее объективном аспекте, как нечто независимое от субъекта деятельности, ценностное в отрыве от своего создателя и даже безотносительное к своему создателю (безотносительное, разумеется, постольку, поскольку удается аб-страгировать итог деятельности от деятеля, и в силу того, что результат деятельности для нас существует зачастую как «предмет», как нечто готовое, наличное, данное — и «пользователь» может не придавать значения ни авторству, ни принципиальной новизне «продукта» деятельности, который вполне может быть «творческим продуктом», а может и не быть таковым). Осознанием подобной трудности и объясняются, наверное, попытки привнести в рассмотрение творчества его «внешний» аксиологический аспект, те. определить творчество как создание новых общественно значимых ценностей, духовных и/или материальных.

Подход к оценке результата («продукта») творчества в его общественной (как сегодняшней, так и исторической) значимости не только абсолютно правомерен, но и необходим. Правомерен как оценка результатов творчества «извне», с точки зрения социальной практики и культуры. Но он абсолютно неправомерен по отношению к творчеству «изнутри» — к творчеству какдеятельности, а тем более как к способу деятельности. Здесь, хотя и в меньшей степени, чем при «расширительной» трактовке творчества, значительно снижается уровень корректности при определении специфики творчества по отношению к деятельности: и потому, что «принципиально новый» результат может быть получен, пусть не как правило, а, скорее, «в порядке исключения», — но может быть получен независимо от характера деятельности, и потому, что творческая деятельность, даже при условии ее уместности, не обязательно приводит к объективно новым результатам, к созданию общественно значимых «продуктов» (в широком смысле) и ценностей. Социальная значимость результата нррелеванта как при рассмотрении психологического аспекта протекания процессов любого, а не только творческого созидания, так и при любом ином рассмотрении творчества как деятельности и как способа деятельности.

- С психологической точки зрения, в творческой деятельность на всем ее протяжении и в ее «продукте» проявляется дивергентность мышления, способность мыслящего индивида как увидеть по ходу деятельности неожиданные новые задачи, так и усмотреть новые аспекты приложения, интерпретации, развития созданного им «продукта», причем иногда такая способность простирается до готовности отказа от полученного творческого результата, пересмотра его ценности и тд Однако наличие психологического механизма самого по себе не означает ни непременной «включенности», актуализации этого механизма, ни качественной определенности достигнутого с помощью этого механизма результата деятельности «Дивергентность может попросту означать психическую неадекватность» (Ц.Богоявленская). Это еще один аргумент в пользу того, что сфера психики, обеспечивая творчество «материально», вмещает в себя феномен творчества «не вполне».

Так, за пределами психологии остается фундаментальный вопрос об отношении творчества к деятельному самоутверждению и самореализации личности, к се • самоизмеиению • и к «самосозиданию» в процессе и в результате деятельности. Безусловно, в этом явлении сфера индивидуальной психики «творца» не яатяется сугубо пассивной стороной, а психологические механизмы вполне объективны, однако самосозидание, скорее, не психологическая, но социокультурная характеристика творчества в его общественно-исторической роли и обусловленности. Иной подход, на наш взгляд, к этому проявлению творчества и невозможен в рациональном рассмотрении. И при всем том «жизнетворчество» и «самосозидание» личности никогда не сводятся к одной только творческой деятельности; их главное отличие от любого «локального» процесса деятельности и от каждого из «моментов» творчества, направленного «вовне» субъекта, как раз и заключается в том, что творческий или нетворческий характер «самосозидания» как принципиально незавершенного процесса не может

быть полностью определен «изнутри» самой деятельности как самодовлеющего и всегда завершенного (в смысле дискретности, завершения определенной задачи определенным результатом) процесса.

Всякий процесс деятельности в той или иной мерс и форме представляет актуализацию ее субъекта, самореализацию в предмете и характере деятельности и всегда более или менее выражение воздействует на «деятеля», приводит в нем к каким то изменениям и как в субъекте деятельности, и как в целостной личности. Но при -нетворческой • роли субъекта в процессе деятельности воздействие на ее предмет и личностный «след» субъекта в •продукте* оказываются минимальными: во всяком случае, по отношению к возможностям именно данного субъекта. Безусловно, что уровень способностей, профессионхтьных и собственно креативных, оказывает огромное влияние и на результат деятельности, и на уровень творчества в ее процессе. Но не меньше влияние оказывает, как правило, сама позиция объекта деятельности: ее творческая или нетворческая направленность и осознанная установка — именно от определяет в огромной степени и • коэффициент полезного действия • данного субъекта в процессе деятельности, и уровень самореализации субъекта в деятельности. Творческое отношение к миру позволяет человеку преодолеть, как он мечал СЛ Рубинштейн, •страдательность*. При нетворческом отношении человек оказывается фатально зависим от окружающего объективного мира, и эта зависимость была бы принципиально непреодолима, если бы даже при нетворческом отношении, в ситуации нетворческой деятельности, пускай в самой малой степени, не происходило бы накопления жизненного опыта и его осмысления, т.е. не содержалась бы потенция перехода к творчеству. Именно в этом смысле творческий характер задачи (выбор • творческой • задачи) и творческий характер деятельности являются наиболее могущественными факторами человеческого развития и саморазвития субъекта: роста всей его личности, развития и умножения всех его • сущностных сил • — втом числе и его способностей и того качества, которое впервые детально было исследовано Д.Богоявленской и определено ею как • интеллектуальная активность •.

При широком понимании интеллектуальной активности именно в ее область следует отнести определяющую творческий характер деятельности субъекта личную готовность дерзания «вопреки всему»: и авторитетам, и общепринятым зглядам, и инерции собственного мышления, и необходимой для всякого человека и всякой деятельности вере в объективную значимость и «истинность» социокультурного опыта человечества и в итога предшествующих открытий и достижений в данной области деятельности как в неотъемлемую часть этого опыта. Без преодоления «робости» перед накопленным (в том числе и собственным) опытом, как и без безусловного, но рационального пиетета к «общему знанию», — т.е. без интеллектуальной активности как. прежде всего, критичности разума — нет и не может быть творчества.

Однако, представляется, сама интеллектуальная активность есть не раз и навсегда заданная величина и имманентная характеристика личности, но, скорее, функция от психологической установки -т творчество •, которая, в свою очереди определяется

сложным КОМ1Ь1СКСОМ субъективных И объективных причин и обстоятельств отсоци-ально-исторических до субъективно-личностных и шиивидуально-личностных — чотивационной структуры личности. умонастроений конкретной общественной среды и направленности главенствующих на конкретном историческом отрезке времени социхпьных процессов и «векторов» их «духовной компоненты», во взаимодействии с которыми выстраиваются 'векторы* творческой активности личности (что касается

• обеспечения • такой установки, то здесь представляется весьмз плодотворной предложенная В.Дружининым гипотеза «когнитивной функциональной избыточности» как психологического - ресурсам* творчества)

Если же в область творчества отнести «самоизменение» человека, то степень

• изменения • личности субъекта в процессе и результате деятельности зависит в изве-ежой мере от интеллектуальной активности, уровнем которой в решающей степени предопределяется уровень эффективности деятельности и ее результативность, но сама интеллектуальная активность представляется, так сказать, мобилизационным резервом психики, — самосозидание личности в процессе и результате деятельности предопределяется прежде всего и по преимуществу осознанной \становкой субъекта на необходимость и возможность • самоизменяться • Эта установка и определяет меру творческого отношения субъекта к самому себе непосредственно в процессе деятельности, стимулиру я и интеллектуальную активность, и иные творческие «силы и средства», однако, как мы стремились показать, подобная осознанная установка не только не повсеместна, но, скорее, является исключением или редкостью в массе мотивацион-ных предпосылок, внешних и внутренних стимулов творчества Одновременно это означает неприменимость понятия «творчество» по отношению к «жизни человека» в целом (иначе как метафоры) и *в каждое мгновенье* жизни безотносительно к конкретным задачам и к конкретной деятельности данного человека в данных условиях и в данный момент его жизни Сколь ни вдохновенны и поэтичны описания восторженного отношения человека к миру («в одном мгновенье видеть вечность»), сама по себе способность «удивиться» бытию и воспринимать его активно, эстетически и интеллектуально переживая действительность и даже нестацдартно осмысляя ее, является лишь

• касательной • к творчеству как к деятельности, лишь побуждением к целенаправленной актуализации субъектности человека и к • самосозиданию • человека-субъекта Творчество в деятельности человека-субъекта, непосредственно направленной па самого себя, на свое развитие и самосовершенствование, имеет место там и постольку. |дс и поскольку человек осознанно руководствуется деятельным недовольством собой, относится к самому себе как к объекту, который «не устраивает» его и который он стремится • измешпь • посредствомдеятельности

Приняв в качестве системообразующего фактора творчества способ деятельности, мы обнаруживаем, что творчество во всех его проявлениях (при корректном истолковании) ест ь осознанная субъектом в своей специфике деятельность (осознанная по-разному и не непременно • до конца •), отличающаяся постановкой принципиально новых задач и неалгоритмическим характером их решения, причем принципиальная

новизна может возникать как в ходе первичного целеполагания, так и в процессе достижения цели Творчество лишь один из способов человеческой деятельности и один из специфических • моментов • ее, качественно отличающихся от иных способов и •моментов* выходом из заранееустановленного 'формата* деятельности как *по ходу-деятельности, так и по результату Творчество антропоцентрично и по своему • субстрату • — человеческой деятельности, и в самом процессе своем на всем его протяжении и

в своем результате- преображении и совершенствовании человека и мира человека

*****

Творчество отнюдь не 'дар*, но возможность, вырастающая из объективною характера бытия и субъективного характера деятельности, что позволяет человекудей-ствовать (ставить цели и добиваться целей) не только методом проб и ошибок, но исключая из - просчета вариантов* субъективно неприемлемые и возвращаясь к кажущимся «объективно невозможными» Безусловно, что творчество — один из факторов антропогенеза, хотя бы в том отношении, что возникновение труда и игры потребовало творческих усилий человека, однако творчество и антропогенно- объективная необходимость быть субъектом и осуществлять субъектность свою в том числе и в творчестве суть объективные характеристики бытия человека, формирующиеся в процессе индивидуальной жизни как сознательное, с разной степенью осознанности, и целенаправленное, с разной степенью активности в реализации разнообразных индивидуальных цела стремлений и субъективных побуждений, намерений и мотивов, развитие 'родовой программы • Пусть даже мы отнесем творчество в • сферудуха •, — это сфера Человеческого духа в его безграничном богатстве, в его бесконечном и беспредельном становлении, в его Абсолюте И антропологическое понимание не •возвышает* и не - унижает • творчество как феномен Человека во Вселенной, но дает возможность уйти из философической неопределенности и ложной многозначительности в область рационального истолкования этого явления, его роли и места в жизни и станоааении человека и человечества

Диссертация представлена в виде монографии Политыко С Д Антропология творчества/ РАН Институт человека — М , 2003 — 1 20 с

Подписано в печать 09.03. 04. Заказ 07. Объем 1 6уч изд л.,1,8печ л. Тир. 100 экз. Отпечатано на ротапринте ИФРАН, Волхонка,14.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Политыко, Сергей Дмитриевич

Предисловие.

Глава первая. Natura naturans?.

Глава вторая. Деятельность и творчество.

Глава третья. Б поисках творчества.

Введение диссертации2003 год, автореферат по философии, Политыко, Сергей Дмитриевич

Название настоящей работы - «Антропология творчества» -может показаться весьма претенциозным и даже некорректным. Тем не менее автор остановился именно на данной формулировке, хотя к антропологии, в ее традиционном содержании, рассматриваемые вопросы имеют касательство лишь постольку, поскольку неким образом соотнесены с проблематикой телесной и духовной природы человека. Речь, разумеется, идет о философской антропологии, в которой проблема творчества составляет довольно массивный и достаточно специализированный раздел. Если же вернуться к данной книжке, то ее, пожалуй, можно было озаглавить «Онтология творчества», но тогда читатель вправе ожидать философского трактата, а не эссе, каковым наша работа и является, не претендуя на большее.

Автор вполне отдает отчет в том, что появление очередного труда, посвященного природе творчества, вряд ли вызовет прилив энтузиазма у специалистов, занятых этой и смежными проблемами. Интересы психологов сегодня преимущественно сконцентрированы на прикладных аспектах творчества и одаренности: социальный заказ на «человека продуктивного» (а лучше того - творчески продуктивного) стал куда более актуален, чем некогда задача «формирования нового человека», и во всех отношениях куда лучше простимулирован. Что касается философов, то мировоззренческая проблематика творчества в последнее время преимущественно «растворилась» в ряде интересно и продуктивно мыслимых, но частных своих аспектов.

Вместе с тем сам подчеркнутый, явно выраженный интерес отечественных исследователей к творчеству (а библиография публикаций по теме на русском языке за последние десять лет не менее массивна, чем на английском) наводит на мысль о том, что мы имеем дело с областью, где далеко не все вопросы решены и даже поставлены. Хотелось бы обратить внимание на одну особенность лексического порядка. В русском языке слово «творчество» означает и процесс, и

Издание осуществлено при финансовой поддержке Московской государственной академии тонкой химической технологии им JH.В.Ломоносова. результат, и потенцию, и интенцию, и проч., и проч. В связи с этим при знакомстве с литературой по проблеме творчества часто приходится иметь дело с совершенно разными областями исследования, что порождает известную путаницу, происходящую в силу терминологической неопределенности, которую многие авторы пытаются преодолеть с той или иной мерой успеха. Интенсивная эволюция понятийного аппарата также утверждает в мысли о недостаточной разработанности проблемы в ее общем виде, в собственно мировоззренческом аспекте.

Автор, разумеется, не претендует ни на всеохватность предлагаемого исследования, ни «а подробный категориальный анализ, ни на примирение или усреднение сложившихся взглядов. Касаясь природы творчества, мы постоянно имеем в виду две основные исследовательские тенденции - субстанционалистскую и контрсубстациона-листскую, порождающие соответственно антропологическое и неантропологическое понимание творчества. Как можно судить по названию работы, автор склоняется к первой из названных тенденций, -но не потому, что видит в ней истину в последней инстанции, но в силу того, что, как представляется, субстанциональное понимание природы психического (и более широко - природы идеального) отнюдь не является исчерпанным и может быть весьма продуктивным и даже практически полезным. Кроме того, задача извлечь позитивное «зерно» из одной тенденции избавляет от необходимости полемизировать с другою. Автор вообще не схлонен к полемике, как не склонен и полностью солидаризоваться с теми взглядами, которые в той или иной мере разделяет. По этой, прежде всего, причине, а также испытывая сострадание к возможным читателям, автор постарался сделать работу компактной, максимально разгрузив от цитатного материала, а также от ставшего непременным условием отечественного гуманитарного дискурса обзора взглядов и публикаций по теме - широкой публике ненужного, а для специалистов бессмысленного. То же касается разнообразных и разнородных психологических и философических воззрений, на которые, принимая либо отвергая, опирается автор: их подробного изложения в работе не дается - иначе книжка разрослась бы до немыслимого размера.

Работу не завершает заключение. Это отнюдь не прием «открытого финала», который читатель волен дописать за автора. И не знак того, что работа будет автором непременно продолжена. Просто написание какого-либо «эпилога» автор счел нетворческой задачей. Пожалуй, вместо заключения важнее сделать несколько предварительных замечаний.

Философское исследование творчества имеет огромную традицию, а в отечественной философии проблематика творчества занимает весьма почетное место (и сделано в этой области весьма и весьма много; тем, кто интересуется историей вопроса, можно порекомендовать, например, книги Б.Сорокина и АЛощилина, интересные, впрочем, не только в этом отношении). Не автору настоящей работы судить, сколь он оригинален в своих суждениях. Но автор стремился быть последовательным в изложении собственной точки зрения, состоящей в том, что психологическое понимание творчества никак не может претендовать на философскую онтологичность, сколь широки бы ни были обобщения собственно психологического характера и сколь обширный материал ни привлекается для обоснования таких обобщений. Необходимо справедливости ради подчеркнуть, что наиболее серьезные, философичные, критично мыслящие исследователи психологии творчества всегда замечали специализированную ограниченность психологического подхода - однако всегда оставались в меньшинстве в сравнении с завидно деятельной когортой искателей рецептур и приемов создания «человека творческого». На поиски «эликсира творчества» истрачено уже немало сил и средств. Но было бы еще большей расточительностью спорить с его составителями. Наша работа и не относится к области психологии творчества как таковой. При этом автор считает, что исследования в области психологии творчества очень перспективны и важны и в теоретическом, и в прикладном аспекте; весьма перспективными теоретически и безусловно праксиодогически ценными представляются исследования в сфере психометрии интеллекта; совершенно понятен и объясним (хотя в моральном аспекте подчас проблематичен) и практический интерес к вопросам, связанным с механизмами интеллектуальной деятельности и возможностью ее интенсификации. Дело лишь в том, что можно повысить уровень активности психических процессов (с любою потребной степенью детализации познанных и дефинирован-ных), вовлечь в них резервные участки центральной нервной системы, «задействовать» человеческий мозг, в соответствии с современным пониманием стандарта качества бытия, «на все сто», в том числе стимулировать продуктивную дивергентность мышления (и даже его «креативность», если таковую удастся выделить), - и при этом не получить никакого творческого результата. Или, во всяком случае, не получить творческого результата не то что с необходимостью, но даже со сколь-нибудь вразумительной вероятностью.

Итак, первое из предварительных замечаний. Психология творчества в работе затрагивается лишь постольку, поскольку автор уделяет ей место в своем видении рассматриваемой проблемы.

Второе замечание. Его придется начать небольшой выпиской из книги видного польского лингвиста ВДорошевского «Элементы лексикологии и семиотики»: «Бодуэн де Куртенз писал в одной из своих работ, что ему, собственно говоря, безразлично, пользоваться ли в рассуждениях о лингвистических проблемах словом мозг или словом душа. Это свидетельствует о его монистических тенденциях. с которыми связано, в частности, употребление им слова церебрация, обозначающего активность мозга, деятельность мозговых полушарий. Тадеуш Котарбиньский пишет в "Элементах" <теории познания - С.П>\ "Чтобы. объяснить такие факты, что мы просыпаемся с готовым решением проблемы, над которой бились безуспешно предыдущий вечер, достаточно признать так называемую стихийную це-ребрацию, или физиологическую игру мозга, приведенного в движение". Субстратом этой стихийной "физиологической игры" является материальный мозг, им не может быть нематериальная, непространственная, внетелесная душа (это слово можно употреблять в качестве условного сокращения, всегда, однако, помня о его конвенциональном характере)» [Дорошевский, с.47]. Современная нейрофизиология и психология термином «церебрация» практически не пользуются в силу того, что термин носит слишком обобщенный характер. Мы также не используем его в нашей работе, но постоянно подразумеваем, что за теми или иными процессами творчества стоит определенная работа человеческого мозга. Однако было бы весьма наивным отождествлять, например, мысль как таковую с психофизиологическим аспектом мыслительного процесса. Что же касается творчества, то нам тоже безразлично, говорить ли о мозге или о душе: и в том и в ином случае мы ведем речь о субстрате более обобщенного порядка, коим является человек - человек с его мозгом и душою, именно так, нераздельно и одновременно. Таким образом, наше понимание творчества не психологично, но и не антипсихологично.

Следующее замечание. Необходимо подчеркнуть различие трех однокоренных и подчас потому нередко смешиваемых или в недостаточной мере разграничиваемых терминов: антропность, антропологизм и антропоцентризм. Первый из них, в нашем понимании, соотносится только лишь с антропным принципом, т.е. с проблематикой закономерности появления человека во Вселенной и признанием наличия такой закономерности. Второй касается современного знания о человеке и его природе. Третий ставит человека в привилегированное положение в конкретной системе познавательных задач. Предлагаемое нами понимание творчества исходит из антропного принципа и постоянно - явно или неявно — соотносится с ним; одновременно наше понимание творчества ангропоцентрично, однако не настолько, чтобы усмотреть в феномене творчества прямую аналогию с феноменом человека в космогоническом масштабе: если вести речь о творческом Космосе, то такое уместно лишь как метафора, как знак потенциально безграничного масштаба творчества, безграничного человеческого духа. Но потенциальная безграничность человеческого духа складывается из актуальной конкретной ограниченности конкретных личностей - даже самых грандиозных личностей. Прежде всего, социально-исторической ограниченности. Сколь ни верно мнение, что философия не существует в национальном виде, однако же актуализируется философия, как любя иная форма сознания, в рамках определенных традиций, том числе национальных. И даже если бы автор попытался притвориться иностранцем в своем отечестве, едва ли такая попытка будет успешной. Сам интерес к исследуемой проблеме обусловлен тем, что автор существует «здесь и сейчас» и не вполне удовлетворен взглядами, сложившимися в русле отечественной философской традиции, и в целом системой взглядов на творчество, превалирующей в совокупном национальном сознании, в особенности же идеей «искупления творчеством».

И последнее из предварительных замечаний. Если феномен, т.е. непосредственная явленность нам, человеха и феномен творчества исторически трансформируются, прирастая количественно, то человек как таковой и творчество как таковое изменяются лишь в их понимании и интерпретации. И в этом смысле человек Древнего Мира (или даже человек первобытный) и человек постиндустриального общества в своей биологической, биосоциальной, социальной и социокультурной сущности и по своей природе остается человеком как таковым, то есть субъектом-, иной вопрос степень и качество, область и способ реализации этой субъектности, а тем более ее идейная аранжировка. От идеологического антуража и той или иной ангажированности современной парадигмой человека и современной парадигмой творчества ни один исследователь не может быть свободен полностью, но может быть свободен в достаточной мере, если поставит перед собою такую цель. Мы и предприняли подобную попытку и приглашаем читателя к участию в ней.

Предисловие принято заканчивать словами признательности. Автор признателен.

Тому же, кто всегда незримо был рядом в этой работе, - гениальному мыслителю, «Сократу из Минска», Киму Хадееву - выражение благодарности будет слишком малой данью.